Потому что ты ждешь меня… [Мирослава Вячеславовна Кузнецова] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Чаепитие немного затянулось, и, взглянув на часы, я поняла, что опаздываю. Ещё немного, и мне не успеть на последний трамвай, а следующий будет только дежурный, через сорок пять минут. Если вообще будет.
– Елена Ивановна, мне пора, а то не успею на трамвай, – виновато улыбнулась я, – встречаемся послезавтра?
Елена Ивановна, заохав, подскочила на месте, засуетилась, собирая меня в дорогу, как она всегда это называла.
– Мариночка, забери пироги, на работе завтра доешь. И яблочки. Бери, бери, не стесняйся, – руки Елены Ивановны слегка дрожали, да оно и неудивительно, в её семьдесят девять лет. Она торопливо затолкала мне в пакет оставшиеся пироги, конфеты, и, несмотря на мои возражения, пристроила сверху пару огромных краснощёких яблок. Попрощавшись со своей любимой пациенткой, я выскочила за дверь и, не дожидаясь лифта, побежала вниз, неловко прижимая пакет к груди и стараясь не выронить яблоки.
На улице было темно и прохладно. Накрапывал мелкий дождь, и я боялась, что мои совсем лёгкие мокасины намокнут. Конец сентября, как можно бегать в летней обуви? Вдруг заболею, а это недопустимо, ругала я себя. У меня много обязанностей в больнице, где я работаю медсестрой. Ночные дежурства, подработки, пациенты, которых я навещаю на дому. Конечно, я устаю. Так много работать мне приходится потому, что я одна-одинёшенька на белом свете. Я выросла в детском доме и никогда не знала семьи. Об этом понятии я много читала и ещё больше мечтала. Не сложилось… Хватит, тут же одёрнула я себя. Жаловаться и раскисать я себе не очень позволяла. Завтра у меня суточное дежурство в больнице, а сразу после него… Я не успела додумать мысль до конца – где-то вдалеке послышался звон приближавшегося трамвая.
Я прибавила ходу, невзирая на усиливающийся дождь и большие лужи, грязные брызги из которых несколько раз безжалостно окатили мои джинсы. Достать зонтик и спокойно идти к остановке сегодня не получилось, я слишком задержалась у Елены Ивановны. Подбегая к большому проспекту, я увидела, что трамвай ещё далеко, и торопиться было уже не нужно. А вот и "зебра". Взвизгнули тормоза, и меня ослепили фары – большие глаза страшного чудовища. Джип был огромен и нёсся на какой-то немыслимой скорости. Он появился неожиданно, когда я уже ступила на "зебру". Удар был очень сильный, меня просто подкинуло высоко в небо, и я увидела, как яблоки падают и разлетаются в разные стороны. Небо, земля и страшные фары смешались воедино, и наступила тьма.
Придя в себя, я постаралась понять, насколько всё плохо. К моему удивлению, плохо мне не было. Ничего не болело, и я, приподнявшись, осмотрелась, а затем встала.
– Рентген показал перелом черепа, сотрясение мозга, переломы обеих ног и множественные рваные раны, – я повернулась на голос и оторопела. На операционном столе лежала я! Точнее, это было моё тело, над которым колдовала бригада медиков. Подойдя поближе, я ужаснулась. Мерзавец, мысленно обратилась я к водителю "крутого" джипа, ты убил меня. За что? В чём я виновата? Ты даже не остановился, когда сбил меня на пешеходном переходе. Ты просто поехал дальше, уверенный в своей безнаказанности.
То, что происходило со мной сейчас, было понятным, хотя и очень странным. Такие случаи часто показывали в фильмах, о чём-то подобном рассказывали люди, побывавшие в коме. И всё же мне не верилось, что это происходит со мной, вот прямо сейчас, в эту минуту. Я посмотрела на медиков. Операционная бригада мне понравилась. Хирург, анестизиолог, хирург-ординатор, две операционные сестры и ещё одна медсестра – все знали своё дело и работали качественно, спасая мне жизнь. Высоко в углу мониторы показывали число ударов моего сердца, ЭКГ и кровяное давление. Всё, что делали медики сейчас, было понятно. Год назад я закончила медицинский колледж с красным дипломом.
В операционной раздавались знакомые команды:
– Тампон…
– Пинцет…
– Отсосите кровь…
– Зажим…
– Очень много крови, – произнёс тревожно ординатор. Хирург кивнул и стал прижигать места кровотечений. Операция продолжалась. Я с интересом наблюдала за происходящим и почему-то совсем не боялась. Главный хирург – так я назвала симпатичного молодого человека, которого все звали Игорь Алексеевич, был великолепен в своей работе. Я любовалась им искренне и даже немного позавидовала медсёстрам, которые стояли совсем близко от него.
Рассматривая всё происходящее, я не сразу заметила, как приоткрылась дверь. В операционную вошёл кто-то ещё, встал рядом со мной, и я поняла – это Он. Сразу так поняла, потому что дела мои ухудшились. Медики отчаянно боролись за мою жизнь.
– Давление падает!
– Адреналин!
Хирург отдавал команды быстро, чётко и делал всё исключительно правильно. Я неплохо разбиралась в хирургии, так как страстно мечтала учиться в медицинском институте, мечтала помогать людям, спасать им жизни. С самого раннего детства. Но мне была не судьба стать хирургом. Приходилось много работать, чтобы хоть как-то себя обеспечить, а подрабатывать санитаркой я начала ещё на первом курсе мед.колледжа. Тут уж не до серьёзной учёбы в медицинском институте. И спасать доводилось бездомных собак и кошек, и то, чтобы они не умерли с голоду зимой.
– Ты хочешь вернуться? – услышала я, – думай быстрее, счёт пошёл на секунды.
Счёт действительно пошёл на секунды.
– Дефибриллятор!
Моё тело подпрыгнуло на столе, но прямая линия и противный писк монитора означали остановку сердца, и ситуация не менялась.
– Увеличить разряд!
Я посмотрела на Него.
– У тебя есть возможность вернуться к жизни, твой путь ещё не окончен. Но ты можешь остаться здесь и быть помощником. Выбирать тебе.
Говорят, что в особенные минуты вся жизнь человека проносится у него перед глазами. Быстро, за несколько секунд. Мне вспомнились моменты раннего детства – как мальчишки отнимали сладости, которыми изредка нас угощали в детдоме. Как мой белый бантик исписали фломастерами, и я ревела весь вечер, а пришедшая на работу ночной воспитатель вместо того, чтобы пожалеть меня и успокоить, оттяпала ножницами мою косичку. Правда, потом она долго оправдывалась и утверждала, что только так можно было прекратить истерику, иначе дело могло дойти до психиатра. В знак примирения она принесла мне большой пакет, полный шоколадных конфет. Это было целое богатство! Я могла жить, как королева, несколько дней – конфеты были нашей твёрдой валютой, которая никогда не дешевела. Как сигареты и спиртное в старших классах. Но я отнесла конфеты мальчикам. Тем самым, что постоянно отнимали у меня сладости.
Они сначала ничего не поняли, но я повторила:
– Возьмите. Мне не нужно.
Главным среди них был рыжий веснушчатый Колян, по прозвищу "Дым" – наверное, потому, что курить он начал с семи лет, был отчаянным драчуном и забиякой, но всегда горой стоял за справедливость в серьёзных вопросах.
– Чего тебе, малявка? Иди отсюда, пока не получила по шее. А косичка твоя где?
Впервые со слезами на глазах я коротко рассказала, где моя косичка.
– Вот сволочь, – монотонно произнёс Колян, подразумевая воспитательницу, так безжалостно расправившуюся с моими волосами, – ты иди к себе. И успокойся, не плачь. Нам конфет не надо, мы же мужики.
– Нам бы водочки или коньячку, сигарет, шампанского, – кривляние мальчишек сейчас не было издевательским, и я, не зная, что делать, продолжала стоять.
– Иди, – повторил Колян, – пацаны, а давайте…
Воспитательницу долго травили и изводили, пока она не догадалась уволиться от греха подальше. С тех пор Колян немного опекал меня, делая это незаметно, потому что такие вещи у нас нисколько не приветствовались. Каждый должен был доказать сам, чего он стоит на самом деле.
Всё, что проносилось сейчас у меня перед глазами, было постоянной битвой, в которой помощи практически не было. Я – никому не нужная детдомовка. Мало кто помогал мне, лишь в старших классах, когда к нам в детдом пришла Антонина Петровна, всё понемногу стало улучшаться. И уже никто не обзывал меня и ни разу не ударил из-за моей хорошей учёбы. Антонине Петровне было тяжело бороться с непрекращающейся бюрократией и ненужной демагогией чиновников. Боролась она, не опуская рук, и я всегда брала с неё пример. Но сейчас брать пример мне не хотелось ни с кого. То, что произошло недавно, заставило меня взглянуть на жизнь по-другому.
"Ты никому не нужна, поняла? И мне тоже! Дура девственная, корчит из себя недотрогу. Двадцать один год скоро, а у тебя мужика не было. Знаешь, почему? Потому что ты никому не нужна. Таких, как ты, отстреливать надо. Прямо в детдоме!"
Я нанесла ему сильный удар по лицу и еле успела увернуться от ответного. Спасаясь бегством, я впервые подумала, что не хочу жить. Почему он так со мной, рыдала я весь вечер и ещё несколько дней. Наверное, я сама была виновата во многом. Нельзя было доверять мало знакомому мужчине. Но он так ухаживал… Он просто вскружил мне голову. Мои немногочисленные подружки, жёстко битые жизнью, как и я, жутко мне завидовали. Ещё бы, встретить принца на белом коне! Я была счастлива и потихоньку готовилась к свадьбе. Ну, это я одна, конечно, готовилась, разглядывая подвенечные наряды и, особенно, фату. Она символ чистоты и невинности. Я мечтала, как её снимет с меня муж в первую брачную ночь…
Подружки называли меня наивной дурой, иногда ещё похуже, убеждая, что принцев нет, а современным мужчинам начхать на символ невинности и вообще на невинность.
– Ладно, – согласилась я, – допустим. Но я всё равно не хочу становиться женщиной просто так. С кем попало.
Девчонок это раздражало, и, наконец, одна подружка сказала, что мне надо подороже продать свою девственность, а на вырученные деньги пригласить их всех в хороший ресторан или ночной клуб. Я шутку оценила.
Отношения с Андреем развивались стремительно, домой в мою крохотную хибарку он не напрашивался, но предложил поехать отдохнуть, а потом всё решать с нашими отношениями.
– Ты тогда познакомишь меня с родителями? – наивно спросила я, с трепетом ожидая ответ.
– Конечно, – уверенно ответил Андрей, нежно целуя и страстно прижимая меня к себе, – я просто с ума схожу по тебе. А эта твоя родинка…так и целовал бы её. Хочу, чтобы ты была рядом со мной всю жизнь!
Смущаясь, я дала согласие поехать с ним на турбазу в ближайшие выходные. Ведь только что он сделал мне предложение! Гроза разразилась в пятницу вечером, накануне поездки. Мои подружки принесли доказательства, что Андрей женат, а его супруга ждёт второго ребёнка. Беременность проходит тяжело, она лежит в отделении патологии не первый раз, интимные отношения с мужем категорически запрещены.
– Вот он и гуляет направо и налево, понимаешь? С женой нельзя, а он молодой, да и кобель, как все мужики, – вынесли вердикт девчонки, – да и плевать на него! Давайте вечером соберёмся, пива попьём.
Им было меня не понять. У меня только что разбилась жизнь, я столкнулась с ужасным предательством, и оно оказалось больнее всякой физической боли.
Я вспомнила, как в детстве мне не раз разбивали нос, как три девчонки в старших классах избили меня за то, что я сдала вовремя сочинение по литературе и наотрез отказалась делать это за них. Антонина Петровна долго пытала меня, кто сотворил такое, но я твёрдо стояла на своём – упала с лестницы. Я просто упала с лестницы! Любая боль теперь казалась мне легче, чем предательство любимого человека. Но с ним оставался ещё один разговор, последний. Я хотела всё ему высказать! Назначив встречу в многолюдном месте – так было безопаснее, я обвинила его в обмане и предательстве. Андрей попытался было оправдаться, но, почувствовав, что это бесполезно, произнёс слова, которые просто убили меня. Рыдая в этот вечер, я остро, до физической боли, ощущала, как мне не хватает мамы. Мамочка, где ты? Мне так плохо сейчас. О маме я мечтала всю свою жизнь. Я так хотела, чтобы она нашлась! Я не держала на неё зла. Я просто хотела, чтобы она была. Я любила её, несмотря ни на что. Она могла быть больна, и тогда я ухаживала бы за ней. Я делала бы для неё всё! Пролетающие мгновениями воспоминания были очень тяжёлыми, и я всё время думала, что мне не хватает именно мамы. Она никогда бы не позволила распускать руки молодому учителю физкультуры, который однажды чуть не изнасиловал меня. Я сопротивлялась, как злобный маленький волчонок, а в отместку учитель подбросил мне свой кошелёк, который немедленно нашли две девочки – его любимицы. За крысятничество в любом обществе карают очень жестоко, и я, потрясённая несправедливостью, не знала, как быть. Как мне оправдаться? Впереди грозно маячило большое собрание, или расширенный педсовет, и я понимала, что мне готовят публичную казнь.
Физруку верили почти все и призывали меня покаяться и признаться. Тогда ещё меня смогут простить, а если нет, то придётся вызывать товарища капитана из ПДН – подразделения по делам несовершеннолетних. Они обязаны пресекать детскую преступность. Накануне собрания я попала в больницу. У меня поднялась температура, а всё тело покрылось ужасными красными пятнами. Казнь была отложена на неопределённое время. Я очень боялась и почти всё время плакала. Но всё закончилось благополучно. Меня навестил Колян с приятелями.
– Мы верим тебе, – заявили мальчишки, – не бойся.
Когда я вышла из больницы, то узнала, что учитель физкультуры заболел, и его пока не будет. Состоявшееся собрание оказалось вовсе не страшным. Новый директор детского дома сразу заявила, что верит мне и считает инцидент исчерпанным. Она лично занималась этим вопросом, провела собственное расследование и уверена, что кошелёк был подброшен. Антонина Петровна поверила мне, а не учителю. Я понимала, что немалую роль в моём спасении сыграл Колян, но он убеждал меня в обратном.
– Это называется справедливость, – ухмыльнулся Колян, – она всегда торжествует, запомни.
Я запомнила, но, к сожалению, чаще всего сталкивалась с обратным явлением. Нет, ничего хорошего в моей жизни не было. Я и правда никому не нужна. А моя помощь людям слишком ничтожна, таких медсестёр сколько угодно. Вспоминать больше ничего не хотелось. Я повернулась к Нему:
– Не хочу возвращаться обратно.
Операция почти закончилась.
– Всё прошло хорошо, – заметил ординатор, – она выкарабкается.
В это время моё тело на столе судорожно задёргалось. Я хорошо знала, что будет дальше.
– Давление падает, – закричал анестизиолог.
– Переливайте кровь!
Я смотрела на монитор вместе со всеми. Несколько быстрых ударов сердца, и затем частые беспорядочные сокращения.
– Отсутствие сердцебиения.
– Асистолия. Ритма совсем нет!
Старания медиков закончились неудачно, что было неудивительно. Ведь жить я не захотела.
– Подожди меня, пожалуйста, – сказал Он, – я скоро вернусь. Можешь пока попрощаться…
Я не знала, хочу ли прощаться, да и странно как-то это выглядело. Но увидеть ещё раз хирурга по имени Игорь хотелось. Жаль только, что он никогда не узнает, что сумел спасти тяжёлого пациента. Я нашла Игоря на втором этаже. В конце коридора был выход на небольшой балкончик. Там Игорь курил сигарету за сигаретой и задумчиво смотрел вдаль. Симпатичная медсестра в коротком полупрозрачном халатике несколько раз выглядывала в приоткрытую дверь, но Игорь её не замечал. Я подошла к нему.
– Спасибо, Игорь, – тихо сказала я, – ты сделал всё, что мог. Это я виновата.
Мне захотелось обнять хирурга, в знак благодарности, но я не решилась. Я слишком мало знала о том мире, в котором находилась.
– Игорь, ты здесь? – мужской голос был хорошо мне знаком, и какую радость могла бы доставить эта встреча, будь я живой. Старший сын Антонины Петровны работал в первой городской больнице, и я поняла, где меня пытались спасти.
– Ничего не понимаю, – в голосе Игоря мне послышалась боль, – она не должна была уйти. Милая такая девушка. Наверное, счастливой могла быть, а я не сумел спасти. Лучше бы ты, Антон, оперировал.
– Ты же знаешь, у меня плановая была назначена, а затем консультации. Успокойся, пожалуйста. Ты всё делал правильно.
– Не понимаю, – повторил Игорь.
– Да что ты так убиваешься! – воскликнул Антон, – у всех умирают пациенты, это бывает в нашей работе. И не первая она у тебя. У каждого врача есть своё маленькое кладбище.
– Не первая, – согласился Игорь, – но чувство, как будто близкого человека потерял, понимаешь?
– Твою мать! – выругался Антон, – и у тебя тоже…
– Тоже, – отозвался грустно Игорь, – я слышал о таком и не верил, конечно. Мужики рассказывали, а я считал это ерундой. Как абсолютно незнакомый человек враз становится самым близким, самым нужным в жизни? Ты и голоса не слышал ни разу, не знаешь ничего о ней, а только вдруг чувствуешь предвкушение счастья. Всё шло хорошо, я цветы уже надумал, какие ей купить… да что цветы, честно, о кольце даже подумал.
– Ты неисправимый романтик, – присвистнул Антон, а я, замерев от неожиданности, всматривалась в лицо Игоря.
– Как я недоглядел? В чём ошибся? – повторил Игорь и отвернулся.
Молчание длилось целую вечность.
– Не знаю, что сказать тебе, – тихо произнёс Антон, – я тоже прошёл через это, правда, у меня не девушка была. Держись, брат. Держись.
– Так и стоит перед глазами её лицо. Милое, светлое, и эта родинка на левой щеке…
– Что? – вскрикнул Антон, – а как фамилия, имя девушки?
– Неизвестно. В сумочке не было никаких документов.
– Я должен её увидеть, срочно! – воскликнул Антон, – боюсь, что я её знаю. Вернее, знал…
Я не пошла за докторами. Неожиданно мне стало очень грустно. Сейчас в морге Антон меня опознает, и всем станет известно, что Чернояровой Марины больше нет. Долго ещё я бродила по бесконечным коридорам больницы, в душе была какая-то щемящая тоска. Нет, я не сомневалась, что сделала правильный выбор. Только мне пока неуютно и одиноко. Вот скоро придёт Малыш.Так я называла Его, с первой минуты встречи. Называла, естественно, про себя. Мало ли какие порядки в моём новом мире. На вид Он был как мальчишка лет восьми-девяти. Присмотревшись внимательнее, я заметила, что у Него взрослые, серьёзные глаза. И какой-то Он невесёлый, даже суровый. Одет в длинный чёрный плащ, а что под ним, я не видела. Устроившись в холле на подоконнике, я смотрела, что происходило сейчас в больнице. Вскоре мимо прошли Игорь и Антон. На последнем не было лица. Оно понятно, ведь мы знали друг друга очень давно, и отношения наши были тёплыми. Антонина Петровна часто приглашала меня в гости и не забывала делать это и тогда, когда я поступила учиться в колледж и жила отдельно. Правда, сначала я поселилась в старом общежитии, принадлежащем приборостроительному заводу, но жили там кто угодно, только не трудолюбивые заводчане. Все соседи постоянно пили спиртное, а крики, шум и музыка не смолкали ни днём, ни ночью. Вместе с Антониной Петровной мы обежали немало кабинетов, пока я не получила крохотную квартирку с балкончиком на последнем этаже. Любое отдельное жильё было для меня раем, и я очень радовалась новоселью в тихом, уютном дворике. Необходимую мебель и холодильник привезла Антонина Петровна, и я была ей благодарна бесконечно.
– Ты у нас девушка с квартирой, и жениха надо искать не абы какого, – улыбалась моя добрая наставница. Иногда она шутила, что её сын Антон так и не сыскал себе подходящей невесты…
Антонина Петровна и оба её сына стали для меня больше, чем друзья. Они были родными, любимыми людьми, но часто ходить к ним в гости я себе не позволяла. Когда-то я установила для себя строгое правило – не обременять собой окружающих, и считала это правильным. Наверное, мои любимые люди будут горевать, когда узнают, что меня больше нет в живых.
– Ну, как настроение? – спросил Малыш, – кстати, ты теперь Паня.
– Что? – возмутилась я, – какая ещё Паня?
– Тише, не надо кричать. У нас это не принято. Знаешь, это самое лучшее имя, какое я мог дать. Так звали мою бабушку, которую я очень любил. Она была для меня всем.
– Меня, вообще-то, Мариной зовут, – напомнила я. Он строго посмотрел на меня:
– Марины больше нет, она час назад умерла во время операции. Ты не Марина. Поэтому тебя теперь зовут Паня. А я твой куратор.
– Ты выглядишь, как ребёнок,– не удержалась я.
– А я и есть ребёнок, – согласился Он, – только у нас здесь возраста нет. И ты можешь называть меня Малыш, я не против.
Я смущённо промолчала. Он умеет читать мои мысли, получается?
– Только когда я совсем рядом, – Малыш впервые улыбнулся мне, – знаешь, Паня, а я рад, что ты осталась здесь. Ты хорошая. Добрая, светлая. Как моя бабушка. Она очень любила людей и помогала им, чем могла. А ты теперь будешь помогать здесь. Люди нас не видят, но помогать мы им можем. Я должен тебе рассказать о многом, но сейчас я занят. У меня ещё несколько встреч, а тебе, наверное, лучше побыть дома пару дней. Отдохнуть, подумать. Торопиться некуда. Я постараюсь вернуться побыстрей. Если вдруг что-то случится, зови меня сразу же. Я услышу.
Мы подошли к моему дому. Шли, вроде, не торопясь, так мне казалось, но преодолели расстояние раза в три быстрее. Я поняла, что удивляться мне придётся ещё не один раз.
– Если дверь не заперта, мы можем войти через неё. Можно через окно или форточку, ну, это когда у тебя будут крылья. Я уже сделал заказ для тебя. Крылья и одежда, короче, всё, что тебе понадобится. Скоро будут готовы.
– Зайдёшь ко мне? – вежливо спросила я, но Малыш отказался.
– В другой раз. Тебе лучше немного побыть одной.
– Я могу уже начать помогать? Кому, как? Не хочется сидеть сложа руки.
– Дети, старики, бездомные животные. Для начала хватит, – коротко ответил куратор и распрощался. Дверь в мою квартиру была заперта, и я поднялась на чердак. Долгое время там был мусор и всякий хлам, но при помощи дворовых мальчишек я всё убрала. Получилась миленькая комнатка с небольшим диваном, столом и старым шифоньером. Из обычных досок мальчишки сделали полки, на которые я поставила много книг. В непогоду ребятня с удовольствием коротала время в нашей комнате, а я в свои редкие выходные старалась сделать её ещё уютней. Приносила печенье и конфеты, фрукты. Курение у нас строго запрещалось. Комнату мы запирали от бомжей, ключ был спрятан неподалёку. Я зашла в комнату, присела на диванчик и неожиданно для себя расплакалась. Я не жалела о том, что осталась в новом для меня мире. В нём, кроме Малыша, я никого не знала, но надеялась, что это вопрос времени. Мы – помощники, гордо сказал Малыш, и я не успела спросить, помощники кого? Чьи? Наверное, Ангелов. Неужели мне предстоит их увидеть? Я много думала, вспоминая все, что было мне известно на эту тему из фильмов и книг, и не заметила, как уснула. Малыш появился к вечеру. Я как раз недавно вернулась с прогулки, которую провела с большой пользой – скормила собакам и кошкам у мусорки весь запас продуктов. Еда мне была не нужна, как и вода. Нет, кушать и пить было можно, но Малыш сказал, что я сама не захочу ни того, ни другого. Так оно и вышло – любая еда напоминала дистиллированную воду, и я отказалась от мысли что-то съесть. Затем пришлось вернуться в больницу за ключами от квартиры. Ни Антон, ни Игорь мне не встретились, и я была рада этому.
– Освоилась немного? – ласково спросил Малыш, – тебе нужно получить одежду, обувь и крылья. Запоминай адрес, это недалеко отсюда. После восьми вечера тебя там будут ждать.
У меня было много других вопросов, но Малыш сказал, что сейчас он мне скажет какие-то важные сведения и ответит на некоторые вопросы. А вообще, я умная и о многом догадаюсь сама.
В течение получаса я узнавала о том мире, в котором теперь буду находиться. Все здесь – помощники. Это люди, которые не прошли свой жизненный путь до конца, причём многие из них далеко не с хорошей репутацией и поведением. Они работают, как и все остальные, иногда выполняют поручения куратора. Куратор бдительно следит за ними. Постепенно они становятся всё лучше. Некоторым хочется вернуться, но это не так просто. Мало кто смог это сделать.
– А почему им захотелось вернуться? – спросила я.
– Создались определённые обстоятельства. Но этого мало. Долго объяснять, Паня.
– Ты сказал, что они не вернулись, и они же не прошли свой жизненный путь до конца, – нерешительно сказала я.
– Однажды они уйдут навсегда, в другой мир. Недостающий свой жизненный путь они закончат здесь, только длиться это будет намного дольше. Должна остаться только любовь. Это самое главное чувство в любом мире. В любом, Паня. Но не у всех получается избавиться от него.
Я подумала, что Он говорит сейчас и обо мне. О любви, как о самом главном чувстве в любом мире, я догадалась, но от зла не могла избавиться. Например, водитель, сбивший меня на "зебре"? Как я могу простить такую сволочь?
– Паня, – ахнул Малыш, – нельзя так выражаться!
– Не буду, – присмирела я, – только, знаешь, мне очень обидно. Очень!
– Знаю, понимаю и не осуждаю. Давай сама, ладно? Потихоньку прощай всех обидчиков. Они будут наказаны. Поверь, я знаю, что говорю. Куратор немного может видеть будущее. Я знаю, что все твои обидчики будут наказаны. Некоторые уже…
Я молча смотрела на Малыша. Он задумчиво рассматривал меня, затем произнёс:
– Идём!
Мы быстро оказались на окраине города, где тянулись бесконечные гряды частного сектора. Навстречу нам подбегало огромное количество собак, как бездомных, так и с ошейниками, и мне очень хотелось их всех погладить и дать какой-нибудь еды. Малыш остановился у небольшого домика. Забор был низкий, и мы почти перешагнули через него. На привязи у крыльца сидела огромная собака, которая при виде нас заскулила.
– Голодный, братец, – мягко произнёс Малыш, доставая из кармана своего плаща бутерброд с колбасой. Пёс с радостью принял гостинец, а мы вошли в дом. Там дым стоял коромыслом, откуда-то доносились музыка, громкий мужской разговор и плач ребёнка.
– Да успокоишь ты его, или нет? – заорал гневно мужской голос, – не надо было рожать, если не соображаешь ничего в этом. Мать называется! С ребятами не даёшь переговорить, дура!
Из глубины дома что-то виновато говорила женщина. В зале за большим столом сидела компания полупьяных мужчин. Они выпивали, закусывали, курили, кто-то рассказывал анекдоты. Возглавлял пиршество мой бывший учитель физкультуры. Я, не останавливаясь, прошла в спальню. Малыш последовал за мной. Женщина, возившаяся с ребёнком, показалась мне знакомой. Она покачала коляску и на цыпочках направилась к мужчинам. От неё тоже сильно пахло спиртным. Я взяла ребёнка на руки. Он сразу успокоился и уснул.
– В наших руках дети всегда спокойны, – тихо сказал Малыш, – первое время я тоже много возился с маленькими, это всем очень нравится.
– Бедный ребёнок, – сказала я, – жить у таких родителей. Я узнала маму. Одна из любимых учениц физрука. У них были отношения, только на это все долго закрывали глаза. "Я сама видела, как Марина вынула кошелёк и отнесла к себе в комнату. Мы ей так верили, а она…" – вспомнила я слова Верки Титовой. Она громче всех кричала, что я воровка, и требовала наказания. Положив мальчика в коляску, я вышла из комнаты. Малыш некоторое время разглядывал пьяную компанию, и выражение его лица мне было непонятным. За столом тем временем допили ещё одну бутылку водки и начали петь. Верка пела хорошо, это было у неё не отнять. Физрук обнимал её и что-то шептал на ухо, а она глупо хихикала и на время переставала петь.
– Точно, как мои родители, – брезгливо произнёс Малыш, когда мы вышли на улицу, – отец ещё деньги у бабушки отнимал, когда ей пенсию приносили. Делись, говорил. Паня плакала, а матери было всё равно. Ей всегда выпить хотелось.
– Ты так тяжело жил, – посочувствовала я, – это ужасно.
– В детдоме лучше, да? – я поняла, что Малышу не хочется продолжать эту тему.
Началась моя новая жизнь. Или нет, жизнь – это неправильно. Я находилась в другом мире, а в том, в прошлом, существовала невидимой. Сходив по указанному адресу, я получила много одежды, обуви и, главное крылья. На птичьи они похожи не были, а на спине держались, словно приклеенные, и были немного самостоятельные. Они полностью будут защищать меня, не дадут замёрзнуть, с ними я смогу передвигаться намного быстрее. Но за ними нужен был особый уход, и я старательно запоминала все правила. Выдал мне всё это добро высокий молодой парень. Пожелав успеха в работе, он немного проводил меня вниз.
– Заходите, если что. Или вдруг крылья подремонтировать понадобится. Берегите их, от людей особенно.
– Спасибо, – тихо сказала я, – большое спасибо.
– Заходите и просто так, – улыбнулся парень, – грустно вдруг станет или ещё чего…
Парень мне очень понравился, и я спросила, как его зовут.
– Илья! – звонко ответил он, – а Вы Паня. Красивое имя. У Вас замечательный куратор. Он на хорошем счету, да и давно здесь. Я тоже давно, и, знаете, возвращаться мне совсем не хочется. Здесь хорошо, добро и любовь. А там в основном зло. И любви почти нет. Не переживайте, Паня. Вам здесь понравится.
Вот и ещё один хороший знакомый, в новом мире, думала я, возвращаясь к себе. Я знала, что долго находиться в своей бывшей квартире я не смогу. Там кто-то поселится. Малыш, наверное, подскажет мне, как быть.
Началось моё новое существование спокойно, хотя мне всё время хотелось что-то делать, быть нужной и полезной. Малыш появлялся неожиданно, на очень короткое время, быстро отвечал на пару моих вопросов и вновь исчезал.
– Некогда, Панечка, – говорил он чуть виновато, – у меня много новеньких, а за ними глаз да глаз нужен. А ты умница, сама справляешься.
Я очень быстро ко всему привыкла. Одежда и обувь отличались невесомостью и были очень качественными. Замёрзнуть или промокнуть невозможно, даже если бы очень захотелось. А крылья я полюбила и не представляла, как обходилась раньше без них. Мне было хорошо и спокойно. Обидеть меня никто не мог, как раньше, в той жизни.
"У меня пропало кольцо с сапфиром! Куда деться могло? Это Маринка, наверное, взяла, больше некому! Никогда такого раньше не было, до неё!" – выкрикивала старшая медсестра, сорокалетняя толстушка. Её недавно бросил муж, и она часто пребывала в состоянии злобы, истерики и нервного срыва. А ещё, как я поняла, она ненавидела молоденьких симпатичных медсестёр, особенно тех, кто старательно работал и получал похвалу от высшего руководства. На беду, я попадала под эти критерии полностью.
"Ты будешь молчать! В нашем коллективе не принято выносить сор из избы. Я сама разберусь. А если пойдёшь к руководству, то очень пожалеешь, и тебе с нами не работать!" Я ответила, что работать в таких условиях сама не стану. Через пятнадцать минут я сидела в кабинете заведующего отделением и рассказывала ситуацию, оставив заявление на увольнение. Нарушений в работе мед.персонала всегда было много, но последнее дежурство выбило меня из колеи.
Все мои пациентки, в основном престарелые бабули, ойкали и жаловались на сильную боль во время уколов. Я вспомнила, как напарница Светка Китаева каждый раз просила:
– Мариночка, ну пожалуйста, иди ты к старухам придурочным. Терпеть не могу их.
Я не возражала. Да и бабульки всегда были рады моему приходу.
– Мариночка сегодня, слава Богу!
– Ох, дочка, болит очень…
Я разрывалась между просьбами и жалобами, помогая лежачим – тем, у кого было нечем платить санитаркам, чтобы они вовремя поднесли судно или отвезли больного в инвалидном кресле в комнату гигиены. Кресел на этаже было всего два, и каждый раз я с трудом отбирала одно из них для моих бабулек. Санитарки цепко держали их в своих руках, без конца катая платёжеспособную молодёжь в комнату для курения. Были и другие проблемы, и бороться с ними приходилось постоянно. Как на войне.
"Медсестра не должна этим заниматься… Отнимать хлеб у санитарок… Марина выслуживается…" То, что у многих больных не было лишних денег на санитарок, не волновало никого. Не понимая, почему обычные уколы антибиотиков причиняют страшную боль, я провела небольшое расследование и направилась к Светке. Та курила и хохотала в обществе двух практикантов. Время было позднее, дежурный врач и больные давно спали. "Скорая" пока никого не доставила, и все расслаблялись, как могли.
– Света, ты готовила шприцы для инъекций без обезболивающих?
– Ну да, – виновато забормотала она, – да ладно, потерпят. Старухи крепкие. Лидокаин кончился, а к Тамарке наверх идти неохота было.
Безответственность и наглость некоторых сотрудников поражала. В итоге я уволилась и ни разу не пожалела об этом. Несколько старушек после выписки стали моими пациентками на дому. Перейдя в детскую больницу, я успокоилась. Порядка там было намного больше, персонал ответственный и доброжелательный. Здесь мне никто не говорил, что я отнимаю у санитарок хлеб. Наоборот, санитарки радовались, что я всегда помогаю им ухаживать за детьми, которые лежали без мам, или за детдомовскими малышами. Я понимала их, как никто другой, и очень жалела. Собравшись с духом, я "навестила" своих бывших пациенток. Все бабули уже знали, что я умерла, а некоторые даже присутствовали на похоронах. Особенно жалела меня Елена Ивановна.
– Это от меня Мариночка поздно ушла, на трамвай торопилась, – всхлипывала она, – а там этот проклятый автомобиль… Вы не знали, девочки, Марину. Ангел, чисто Ангел небесный. Слова грубого не скажет. Ласковая, приветливая. Я после операции долго лежала, она за мной ухаживала. Денег ни копейки не брала! Сын мой из командировки вернулся, хотел заплатить, она отказалась. Тогда он старшей медсестре оставил подарки и деньги, как будто это премии от начальства.
Я грустно улыбнулась Елене Ивановне, которая приглашала сейчас двух своих приятельниц на сороковины. Бабушки договаривались о поминках, а я думала, что ни подарков, ни денег от старшей медсестры я не дождалась… Елена Ивановна нуждалась в регулярных курсах массажа, которые я приезжала ей делать, и отношения у нас были почти что родственные. Сейчас я видела, как искренне горюет моя любимая пациентка, и впервые почувствовала угрызения совести. Я бросила больных, я думала только о себе, когда принимала самое сложное решение.
Почти то же самое произошло в квартире Антонины Петровны. Со слезами на глазах она твердила, что Марина не могла совершить суицид. Я обомлела, услышав такое. Какой ещё суицид?
– Так адвокаты строят защиту того, кто сбил тебя на "зебре", – сказал невесть откуда появившийся Малыш, – мне очень жаль, Паня. Это неправда, но виновника нашли, и у него два сильнейших адвоката. Один из Москвы.
– Бессовестные! – возмутилась я, – как они могут так лгать?
– Могут, – хмуро отозвался Малыш, – тебе уже всё равно. А человека спасать надо, так они рассуждают.
Вконец расстроенная, я вышла на улицу.
– Ну что ты так переживаешь, Паня, – Малыш слегка коснулся моей руки, – ты хорошая, добрая девочка. Такой ты была в той жизни, и осталась в памяти близких светлым человеком. Марину долго будут помнить.
Я согласилась с моим куратором, но чувствовала себя странно. Мне было немного не по себе.
– Паня, – сказал Малыш, – мне нравится, чем ты занималась в последнее время. Кормила бездомных животных. Помогала одиноким, утешая. Люди чувствуют нас. Больным становится легче. Успокаивала расстроенных. Следила за детишками на улице, в последнее время много несчастных случаев. Бабушки плохо выполняют свои обязанности. Мамы смотрят в телефоны, а не на своих детей. Я однажды видел, как парень катал коляску с младенцем, воткнув наушники в свои уши. Молодец – ты следила за детишками на детских площадках, помогала старым и больным ходить по улицам. Ты много успела сделать, я тобой доволен. Скоро, надеюсь, ты найдёшь главное своё занятие. Поймёшь, чем тебе лучше всего заниматься.
– А ты не подскажешь? – улыбнулась я, но мой куратор повторил, что нет. Не принято. А я хорошая ученица, и он надеется…
В день сороковин я твёрдо решила навестить кладбище. Я ни разу не была на своей могиле, точнее, на могиле Марины. В этих понятиях я всё ещё путалась, хотя Паня была мне намного ближе. От неё было больше толку, и жилось ей хорошо. Она могла считать себя счастливой. В некоторых вопросах я всё ещё мыслила земными мерками, но Малыш сказал, что это нормально. Это пройдёт позже. Главное, это мне не мешает, и я не разочарована ни в чём. Мой куратор мог быть абсолютно спокойным! Мне очень хорошо. Я никогда не пожалею, что ушла! В этом я была уверена на все сто процентов!
На кладбище я попала почти в обед и удивилась, какая чистенькая и ухоженная могилка. Моя или Марины? Да какая теперь разница, подумала я, рассматривая живые цветы. Их было много, и меня это порадовало. Не забыли меня, значит. Фотография была тоже красивой, на ней я получаю диплом в мед.колледже. Диплом с отличием, и мне ещё не забылось, как радовались Антонина Петровна и её оба сына. "Ты такая красивая сегодня, – улыбался Антон, – все парни твои будут!" Вспоминать выпускной бал было приятно. Я устроилась на маленькой скамеечке возле могилы и задумалась. Воспоминания теснились, овладевая мной всё больше, и я не сразу заметила, как к могиле подошёл мужчина. С удивлением я смотрела, как он кладёт на холмик большой букет белых роз. Игорь! Хирург из первой гор.больницы, который спас мне жизнь, только он не знает об этом. Для него я умерла. У него на столе во время операции. Игорь тяжело вздохнул и присел со мной рядом. Мне показалось, что я чувствую его тепло. Осторожно рассматривая неожиданного посетителя, я убедилась, что он хорошо выглядит, да и одет очень модно. В сторону таких красавцев при жизни я даже боялась посмотреть, а сейчас я могла рассматривать его сколько угодно. Наверное, Игорь тоже что-то почувствовал, потому что несколько раз осмотрелся. Сейчас он стоял у оградки, положив на неё руки, и я рассматривала его длинные тонкие пальцы. Неосознанным движением я накрыла его руку своей ладонью и тихо сказала:
– Спасибо тебе, Игорь. Ты настоящий волшебник, ты замечательный хирург. Это я виновата, потому что ушла по собственной воле, и, наверное, подпортила тебе статистику. Прости меня, пожалуйста…
– Прости меня, девочка, – эхом отозвался Игорь, – у тебя скоро день рождения. Тебе могло быть двадцать один…
Круто повернувшись, Игорь пошёл по аллейке. Я грустно смотрела ему вслед, понимая, что он хирург и просто чувствует свою вину. Интересно, а к другим умершим пациентам он тоже ходит на могилы? От раздумий меня отвлёк звонок его мобильного телефона.
– Да, скоро буду, – произнёс он торопливо, – не обижайся, Алиночка. Срочные дела…
Я быстро пошла в обратную сторону. Нечего подслушивать чужие разговоры, сердито сказала я себе. Иди, Паня, занимайся делом. И думай, как именно принести максимальную пользу здесь; и нечего смотреть на земную жизнь, ты ушла оттуда по своей воле. Твоё место теперь совсем в другом мире.
Я работала беспрерывно несколько часов. На улице резко похолодало, небо потемнело и спустилось пониже. Прохожих было мало, но я находила и находила себе дела, желая отвлечься от встречи на кладбище. Чем-то она меня смутила, эта встреча, но чем? Уже смеркалось, когда я решила всё-таки зайти к моим дорогим людям. Побыть у них хотя бы немного.У Елены Ивановны было уже тихо, а сама она дремала у телевизора. Я немного посидела у её постели. Вскоре она проснулась.
– Елена Ивановна, дорогая, не плачьте и не переживайте, – как можно более убедительно произнесла я, – у меня всё хорошо. Я приношу намного больше пользы, чем раньше. Это, знаете, такое счастье, когда ты нужен кому-то… такое счастье…
Елена Ивановна, естественно, ничего не отвечала. Я ещё немного поговорила с ней и распрощалась, обещая забегать при первой возможности. Теперь к Антонине Петровне, сказала я себе с радостью. Путь был неблизкий, но при помощи крыльев я очень быстро очутилась в нужном месте. Из квартиры как раз выходили люди, соседи, наверное, подумала я. Они были одеты слишком легко.
– Спасибо, что пришли, помянули мою воспитанницу, – говорила Антонина Петровна, прощаясь, – спасибо большое…
В зале за столом сидел Антон. Он держал на коленях ноутбук, и я увидела, что он с кем-то переписывается. Мне стало хорошо, как всегда в этом доме, когда я была ещё жива…
– Проходи, проходи, давно тебя ждём, – послышался голос Антонины Петровны. Я с любопытством посмотрела в прихожую.
– Привет! – в зал вошёл Игорь. Я подскочила на кресле, в котором только что уютно устроилась, – извините, никак раньше не получалось. На кладбище ездил.
– Понятно, – протянул Антон, пожимая руку Игорю, – не извиняйся. Тебе рады в этом доме в любое время.
Мне тоже так всегда говорили, думала я. Теперь я знала, что Игорь и Антон давние друзья, но почему же я ни разу не видела Игоря раньше?
– Садись, Игорёчек, – тихо сказала Антонина Петровна, – помянем Мариночку. Чудесная девочка была.
Она стала рассказывать обо мне, вспоминая разные случаи из моей детдомовской жизни. Тем временем Антон, который продолжал чем-то заниматься в своём ноутбуке, воскликнул:
– Я никогда не соглашусь и не признаю, что Мариночка не захотела жить! – горячо заговорила Антонина Петровна, – никогда! Я знала её лучше других и опорочить её честное имя никому не позволю! Она не совершала никакого самоубийства. Она не могла!
Мне нужно было идти, и я направилась к двери.
– На кухне покурим, – произнёс Антон, выходя из зала, а Игорь приостановился в дверях, слушая Антонину Петровну. Мне пришлось пройти почти вплотную от парня, и я опять ощутила тепло. Необычное, непонятное. Но ведь такого не может быть. Не должно быть! Я заторопилась вниз, чувствуя какое-то смятение. Долго ещё я бродила по улицам, занимаясь делами. Если бы нам ставили план работы, то мой был бы перевыполнен на сто процентов!
– Ты можешь идти нормально? – послышался раздражённый женский голос, – и не трогай меня, я не люблю этого!
Вздохнув, я обернулась. Высокая стройная девушка остановилась за углом, видимо, перекурить, а пацанчик лет пяти пытался обнять её джинсы, жалуясь на что-то маме, но той было не до сына. Она очень хотела отправить кому-то сообщение, это у неё не получалось, и всю злость она вымещала сейчас на ребёнке. Я присела на корточки и нежно обняла малыша. Он притих, размазывая по лицу слёзы.
– Не плачь, маленький, – тихо сказала я, – мама просто немного занята. Она поиграет с тобой позже.
Отойдя подальше, я оглянулась. Мальчик улыбался, глядя мне вслед. Я грустно подумала – а если бы у меня была именно такая мама? Радовалась бы я тогда? Наверное, да, ответила я себе. Я радовалась бы любой маме… И никогда бы я не сделала так, как эта мама. Если бы, конечно, могла иметь детей. Но в моём мире это невозможно. У своего дома я увидела "Скорую". Из подъезда на носилках вынесли женщину, которая была без сознания. Рядом шёл пожилой мужчина. Я знала их! Эта супружеская пара совсем недавно отмечала золотую свадьбу. Я припомнила, что иногда они просили меня померить им давление. Судя по всему, у женщины случился гипертонический криз. Наблюдая, как неумело действует медсестра, я забралась в машину и стала помогать. Девушка почувствовала уверенность и стала действовать безошибочно.
– Всё будет хорошо, – сказал доктор, – поедем в первую городскую.
Машина тронулась с места, а я подумала, что именно в этой больнице работает Антон. И Игорь. Мне очень сильно захотелось побывать в больнице, но я знала, что там сейчас дежурят другие врачи. Завтра! Я пойду туда завтра. И, кажется, теперь я знала, где моя помощь нужна больше всего!Мне очень нравилось помогать на "Скорой". Малыш не появлялся, но я надеялась, что сделала правильный выбор. Я была медсестрой, и ею останусь. Как я раньше не догадалась! В первую гор.больницу я не решалась даже просто заехать, хотя много раз убеждала себя, что хотела бы увидеть Антона и посмотреть, как у него дела. Об Игоре я старалась не думать. У него всё хорошо, он, наверное, уже забыл о неудачной операции. Забыл, и думать не думает о какой-то там Марине Чернояровой. И я не должна думать о хирурге из первой городской больницы.
Домой идти не хотелось, и я решила остаться до утра с одной из бригад "Скорой помощи". Вызовов было много, и под утро устали все, включая меня. В пересменку я находилась на улице. Рядом кучкой стояли водители, и я хорошо слышала их разговор.
– Не представлял раньше, как работают врачи "скорой", – с чувством произнёс молодой парень.
– Ты недавно у нас, многого не видел, не знаешь, – отозвался пожилой, степенный водитель. С ним я ездила несколько раз и возмущалась, что "скорую" на дороге часто не пропускают даже с включенной сиреной.
– Мне нравится эта работа, – ответил парень.
Другой, тоже ещё молодой мужчина, сказал:
– И я раньше был иного мнения о врачах "скорой". Думал, они не отвечают ни за что. Халатные, думал. А как сам ездить с ними стал, всё не так оказалось. Они борются за жизнь людей до последней минуты. Сил не жалеют, себя не щадят. Я плакал несколько раз, когда пациентов до больницы не довозили.
Мне тоже было хорошо известно, как работают врачи. И не только в "скорых". Дурная молва о них совершенно напрасна. Антон очень хороший доктор, и Игорь тоже. Я опять подумала о том, о ком не надо, и рассердилась на себя. Тебя больше нет, Паня, говорила я, ты умерла. Чтобы немного отвлечься, я зашла к Илье. Пусть посмотрит мои крылья, да и вообще, он приглашал меня заходить, если что.
– Молодец, что зашла! – обрадовался хозяин склада. Не знаю, почему, но я решила, что это склад. А Илья – кладовщик. Многое в этом мире я понимала, как в прошлой жизни. – Как дела?
Рассказывая Илье, как и что у меня, я получила от него немало похвалы.
– Здорово, значит, всё с медициной связано, – одобрительно сказал он, – а знаешь, Виктор тоже мечтал врачом стать. Или фельдшером, хотя бы. Он ведь очень умный!
– Какой Виктор? – не поняла я, – ты про кого?
– Про куратора твоего, – улыбнулся Илья, – его так зовут. Виктор Германович Клосс.
– Не знала, – смутилась я, – а ты с ним хорошо знаком, да?
– Не знаю ничего! – воскликнула я, – Малыш мало что мне рассказывает, а в последнее время я его совсем не вижу.
– Хорошо ты его назвала – Малыш, – сказал Илья, – ну, так слушай. Я здесь с тысяча девятьсот сорок третьего года.
– Что? – вырвалось у меня, – с какого?
– Я погиб на Курской дуге. Двенадцатого июля сорок третьего… Прохоровское сражение. Слышала, наверное?
– Ты танкист? – проявила я некоторую осведомлённость.
– Нет, – ответил Илья, – в том сражении много погибло и других людей, солдат, вот где поистине мясорубка была. Моя молодая жена Марта вдовой осталась в двадцать три года. Работала она всегда много, а у нас в Поволжье немцы осели, да и пленных хватало. В общем, в сорок пятом родила она дочку Аполлинарию, по-нашему, Паню. Стыдно сказать, но я плакал. Марту винил, что предала мою память, не ждала меня до последнего, а вдруг я в плену был? Бывало, что дожидались и из плена.
Я была потрясена рассказом Ильи. Никогда бы не подумала, что такое могло в жизни быть. Кино просто! Илья продолжил:
– Марта сирота круглая, куда с дитём деваться? Родственники приютили; шло время, Марта моя заболела и померла, а Паню замуж выдали, рано совсем, ей только-только шестнадцать исполнилось. Я всё не мог простить Марту, обвинял в предательстве, а она ведь круглая сирота. Кто сироту обидит, тому худо будет долгое время.
– И вы с Мартой даже здесь не встретились? – удивлённо спросила я.
– Она ждёт меня, очень давно ждёт. Всю жизнь она любила только меня, и никогда не стала бы изменять. Но на роду ей написано было матерью стать, а мне и невдомёк.Нет, пока не встретились, она сразу в высший свет попала. Там Ангелы, и очень хорошо. Она там, я здесь. Отрабатываю. У меня скоро срок закончится, в высший свет перейду. Марта меня давно простила, любит, как и прежде. И ждёт. И я её люблю. Скоро встретимся уже…
– Любовь – это самое главное? – спросила я, – Вера, Надежда, Любовь?
– Я бы Любовь на первое место поставил, – улыбнулся Илья, – а Вера и Надежда единое целое.
Я согласилась, подумав, что очень хотела бы узнать окончание истории о Пане. Как сложилась её жизнь в замужестве? Но к Илье пришла группа новеньких, таких же, как я, помощников. Мне ничего не оставалось, как уйти. Позавчера был мой день Рождения. Вернее, он был бы у Марины Чернояровой. И я направилась на кладбище, немного запутавшись в мыслях. Наверное, я всё больше удаляюсь от земной жизни, да и меня там забывают. Наверное.
Я всегда любила зиму и сейчас наслаждалась лёгким морозцем и хорошим слоем снега. Кладбище белое-белое, и нигде ни одного следа. Не буду оставлять их и я. А вот и моя могилка. Белые розы, очень красивые, снова лежали на могиле. Как будто так и надо. Я взяла букет в руки, чувствуя волнение. Странно, почему розы всё ещё живые? Крупные белые цветки, словно их только что срезали. Я поцеловала каждый бутон, ощущая лёгкое дыхание того, кто принёс их и так же, как и я, прикоснулся губами к каждому цветку. Я смотрела на розы, а перед глазами стояло его лицо. Он всё ещё помнит меня. Почувствовав лёгкое волнение, я сказала себе "нет!" и поторопилась уйти. Я сама не знала, куда шла, и, опомнившись, увидела, что нахожусь в старинной части кладбища. Всё вокруг было чистеньким, красивым, и даже совсем старые, неухоженные могилы выглядели нарядными. Немного побродив, я выбралась на большую аллею, но не успела сделать и шагу. "Клосс Виктор Германович" – прочитала я на маленькой крайней могилке. Разглядывая даты жизни, я удивлялась всё больше и больше. Мальчик умер в 1990-м году, а родился в 1982-м. Он был старше меня ровно на десять лет. Так сколько же лет прожила Паня? Бабушка, которой было… Я никогда не дружила с математикой и сейчас стояла, задумчиво рассматривая могилу Виктора. Не надо торопиться, уговаривала я саму себя. Итак, Паня родилась в 1945-м…
– Бабушка Паня прожила сорок шесть лет, – услышала я, – она умерла от горя, через год после того, как меня не стало.
– Илья не всё рассказал мне, – призналась я Малышу, – а мне так хочется узнать эту историю до конца!
Малыш крепко взял меня под руку, и я в очередной раз почувствовала, что он никакой не мальчик. Он мужчина, он взрослый человек, хотя он мне и сказал – здесь возраста нет.
– Паню выдали замуж в шестнадцать лет. За троюродного брата. Она плакала, не хотела, убежать пыталась. Но через год сына родила, Германом назвали. Паня добрая, хорошая, на семью работала – еду готовила, всех обстирывала, убирала дома и во дворе. По вечерам полы мыла в конторе. Чтоб деньги были. Но угодить никак не могла. Обижали её сильно, а муж быстро бросил, уехал на Дальний восток работать и пропал. Ни слуху ни духу. Герман рос непослушным, а все Паню ругали, мол, какая ты мать, сына не смогла воспитать.
Я слушала Малыша и очень переживала. Как такое может быть? Долгое время мне казалось, что самые несчастные люди – это воспитанники детского дома. Сейчас я понимала, что все несчастья от того, что люди не любят друг друга. Что любви мало вообще. Что вокруг много лжи и предательства. Мне хотелось плакать от своих открытий.
– Ты очень хорошая, милая, – сказал Малыш неожиданно, – я, наверное, влюбился бы в тебя, если бы мы встретились в той жизни.
– Ты старше на десять лет! – воскликнула я, переводя наш разговор в шутку, – это много!
– А девять лет – это не много? – тихо спросил он. Я молчала, смутившись окончательно. Мы стояли на аллейке кладбища, и Малыш внимательно смотрел мне в глаза. Игорь старше меня ровно на девять лет!
– Не смущайся, Панечка, – улыбнулся мне собеседник, – я шучу немного. Ты мне как сестра, понимаешь? И в обиду я тебя не дам никому, никому и никогда!
– Да кто меня здесь может обидеть? – сказала я, приходя в себя.
– Здесь никто, а в жизни легко смогут, – ответил Малыш, – кстати, это я спас тебя тогда, от Андрея. Подлец был ещё тот! Хотел воспользоваться твоей наивностью и чистотой.
– Ты меня знал ещё тогда? – удивилась я.
– Конечно, – пожал плечами Малыш. – Я много раз выручал тебя. Если бы не я, у тебя всё было бы совсем плохо. Негодяев в жизни слишком много.
– А от автомобиля ты не смог спасти? – вырвалось у меня против воли, – прости, я не хотела спрашивать, прости!
– Не смог, – грустно ответил Малыш, – это было суждено, это надо было. Надо, понимаешь? А жить ты сама не захотела, если помнишь.
– Помню, – тихо ответила я, – и не жалею ни о чём. Ни о чём!
Я, действительно, ни о чём не жалела. Только вдруг сейчас мне очень сильно захотелось вернуться к своей могиле и прикоснуться губами к белым розам. И вновь почувствовать лёгкое дыхание и нежные поцелуи Игоря, оставленные на белых бутонах.
– Ну, так слушай про Паню, – вернул меня к реальности голос Малыша, – Герман кое-как закончил школу, устроился водителем, стал много пить, и его выгнали с работы. Устроился на другую, выгнали и оттуда. Устроился дворником, оттуда не выгнали, и то, только потому, что Паня часто ходила на работу за него. Она болела сильно, инвалидность получила и пенсию, соответственно. Герман привёл в дом бывшую одноклассницу, мол, тебе помощница будет, ты больная совсем. Но девка непутёвая оказалась. Учиться не стала, помогать не хотела, но работать пошла, в магазин продавщицей. К выпивке позже пристрастилась, после моего рождения. А Паня души во мне не чаяла. И мать, и отца мне заменила! Я всегда помогал Пане, защищал от пьяных родителей, обижали они её очень. В доме бардак часто был, Герман ничего не хотел делать, только пить да песни горланить. Однажды я решил розетку починить, видел вроде, как отец это делает. Паня за хлебом ушла, я один остался. В общем, током убило. За мной Илья тогда пришёл и сказал, что Паня через год уйдёт из жизни и в высший свет попадёт. А если я вернусь, то она мучиться долго будет, из-за меня жить придётся ей и страдать много. Ну, я и остался здесь. Через год Паню увидел, поговорили обо всём, простились, и она ушла навсегда. Сейчас ей хорошо.
– А тебе? – тихо спросила я.
Малыш долго молчал, а потом ответил:
– Мне хорошо, когда все мои подопечные счастливы и спокойны. Это моя работа, это сейчас главное.
Малыш провожал меня домой, но шли мы молча. Каждый, наверное, думал о своём. Наконец мои мысли обрели чёткую форму, и я спросила:
– Попасть под машину было суждено мне. Понятно. А водитель? Или ему было суждено стать убийцей? Преступления совершить?
– Паня, – ахнул Малыш, – ты не первый день здесь и много повидала, а всё главного не замечаешь! Иногда, конечно.
– Глупая, значит, – обиделась я, – объясни, пожалуйста!
– Это ему испытание. Кстати, почему ты его убийцей называешь? Ты ничего не знаешь о нём, о том, что случилось тогда. Да, он сбил тебя и уехал, но, не зная всей правды, не вешай на человека ярлык преступника. Виноват я, не рассказал сразу всей правды тебе. А ты, точно, как человек, поступаешь. Не подумав, не узнав, выводы делаешь.
Я молчала, сердясь на моего куратора. Он повернулся ко мне и сказал:
– Хотел подробно сейчас всё рассказать тебе, но, думаю, будет лучше воочию.
И мы усилиями Малыша через несколько мгновений оказались перед большим красивым коттеджем. Красный кирпич, три этажа, большой двор с бассейном и садом. Малыш потянул меня за собой, и мы вошли в дом. Огромная гостиная-прихожая поражала убранством и красотой. Мне казалось, что я нахожусь в музее. Конечно, такие люди недосягаемы. И хозяину ничего не будет, его спасут адвокаты. Ведь я совершила суицид. Я бросилась под колёса большого автомобиля, потому что тяжёлая жизнь измучила меня. И уже есть свидетели этому. Да и вообще, я росла трудным ребёнком – это тоже есть кому "подтвердить". Лжесвидетелей много, а у нескольких человек, знающих меня хорошо и пытающихся спасти моё честное имя, не хватит сил и денег, чтобы установить правду. Любой суд будет на стороне этого богатого парня. У него деньги и связи, вон он, как раз спускается после душа в холл.
Я во все глаза разглядывала того, кто сбил меня на "зебре". Красивый, хотя и полный. В длинном махровом халате он показался мне обычным человеком. Не знаю, почему, но я не чувствовала сейчас ни обиду, ни злость на этого парня. Он подошёл к бару, плеснул в фужер немного коньяку, но пить не стал. Тяжело вздыхая, он стоял и смотрел в окно.
– Сергей Леонидович, Вам принести чего-нибудь перекусить? – в дверь заглянула женщина, одетая в строгое синее платье.
– Спасибо, не надо, – ответил хозяин. Я подошла поближе и заглянула в глаза Сергея Леонидовича. Грустные они были, даже тоскливые. Мне стало почему-то жаль молодого мужчину, и я вернулась на большое кресло, в котором мы сидели с Малышом вместе.
Сергей Леонидович большими кругами ходил по холлу, иногда присаживался на краешек какой-нибудь мягкой мебели, в которой не было недостатка, и тяжело вздыхал. Несколько раз в дверь заглядывала женщина в синем платье, спрашивала, не надо ли чего. Горничная, наверное, подумала я. Интересная жизнь у этих богатых. Раньше я видела такое только в кино, а сейчас вот, пожалуйста, сижу у таких дома. Правда, меня нет, но это не имеет значения. Наверное, Малыш прочитал мои мысли, потому что повернулся ко мне и сказал:
– Тут будет ещё немало интересного, если хочешь, останься, посмотри. А мне надо идти. Скоро увидимся.
Некоторое время ничего не происходило. А затем события начали разворачиваться стремительно, и я насмотрелась и наслушалась всякого. Впору сесть и книгу написать – "из жизни высшего общества". Кстати, по каким это таким меркам некоторых отнесли к этому обществу? Неужели только из-за денег и связей? Грустно было это сознавать, но так оно было на самом деле. Мне не хотелось об этом думать.
Я медленно шла домой по опустевшим улицам. Если честно, я устала. Такое бывает и с нами, а единственное лекарство от этого – отдых, как и у людей. И светлые, радостные мысли. Я шла домой отдыхать, перебирая в памяти только что произошедшие события в доме Сергея Леонидовича.
– Я отказываюсь от Ваших услуг. С этой минуты я не нуждаюсь в Вашей защите, – как только хозяин коттеджа произнёс эти слова, то всё пришло в движение. Сначала он звонил кому-то ещё, потом отвечал на чьи-то звонки, и, как я сразу поняла, все пытались его отговорить не делать глупостей. Взять себя в руки. Не совершить самую большую ошибку в жизни. Ведь эта девушка сама виновата, и есть свидетели. Это я бросилась ему под колёса. Он не виноват. А скорость была нормальной. Всё уже готово. Составлено, опознано, признано. Десятки людей были готовы дать свои показания. И вдруг – отбой.
– Не могу я. Слишком подло, слишком ужасно. Виноват – и отвечу, – говорил он, а слушателями были я и огромный ротвейлер, который посматривал в мою сторону и урчал, – Виктория Петровна, Вы позвонили следователю?
Вошла всё та же женщина и сказала, что позвонила. Завтра в девять часов Сергея Леонидовича ждут.
– Я сказала, как Вы велели. Что хотите дать показания и готовы сотрудничать со следствием. Сергей Леонидович, если позвонит Светлана Вячеславовна, что сказать?
– Ничего. На её звонок я отвечу сам, а для всех остальных меня пока нет, буду завтра после обеда. Надеюсь, меня не арестуют, – неловко пошутил хозяин дома.
– Господь с Вами, Сергей Леонидович! – воскликнула Виктория Петровна, – Вы признаетесь, суд всё учтёт. Может, Вы зря отказались от адвокатов?
– Я отказался от этих прощелыг, готовых на любую подлость ради денег своих клиентов. Я возьму самого простого адвоката, завтра позвоню в коллегию.
Я играла с ротвейлером на большом пушистом ковре и радовалась переменам, произошедшим в Сергее Леонидовиче. Тоска в его глазах пропала, он как будто немного успокоился. Я уже собиралась уходить, как позвонила неведомая мне Светлана Вячеславовна и принялась кричать так, что всё было хорошо слышно и мне. Она требовала извиниться перед адвокатами и оставить всё, как есть. Слишком велика цена…
– Света, пойми меня, – твёрдо произнёс Сергей Леонидович, – я не могу иначе. Больше не могу. Я не выдержу лжи. И если ты любишь меня, то…
Похоже, повесили трубку. Мужчина резко поднялся, подошёл к бару и выпил коньяк, который, наверное, давно уже выдохся. Он держался, несмотря на давление близких людей. Они хотели уговорить его быть подлым. Но ведь это на всю жизнь, думала я. Как им всем не стыдно? Я уже знала, что он сел в машину с неисправной тормозной системой, надеясь, что доедет, и ничего не случится. Дорога шла под уклон, и, когда случился наезд на пешехода, он испугался. Он просто испугался и уехал. Как медик, я знала, что это – обычная реакция человека. Конечно, он не должен был уезжать. Он признал это и готов понести наказание.
Я подошла к мужчине и тихо сказала:
– Сергей Леонидович, спасибо, что решились сказать правду, и меня не будут считать сумасшедшей. Спасибо Вам! А Ваша Света вернётся, если любит Вас по-настоящему. А если не любит, то предала бы Вас рано или поздно. Прощайте, Сергей Леонидович.
Дома я легла на диван, чтобы отдохнуть, как следует. И впервые увидела сон. Мне снился Игорь, мы гуляли у реки, и нам было очень хорошо. Проснувшись, я ощутила глухую тоску. И одиночество. Надо срочно начинать работать. Это лучшее лекарство от тоски по человеку, которого нет рядом с тобой. И никогда не будет. Вскоре я очутилась у станции "скорой помощи". Несколько машин были свободны, и я уселась неподалёку, ожидая вызова. Водителей не было видно, наверное, пили чай внутри здания. Первый же вызов вернул меня к действиям. Мы помчались к больному, которого нужно было срочно госпитализировать. Я держала за руку пожилого мужчину, который громко стонал, и уговаривала его успокоиться. Сейчас всё будет хорошо. Вам сделают лапаротомию, время ещё есть, хотя симптомы наверняка уже были и раньше. Как бы поздно не было, подумала я. Бледная кожа, тошнота и острая боль – скорее всего, прободение язвы желудка. Экстренная операция. Я была так занята больным, что не заметила, куда мы направились. Здание первой городской больницы я увидела в самую последнюю минуту. Больного положили на носилки и понесли к лифту. Я всё время находилась с ним рядом, помогая переносить боль. Операцию делал Игорь, а я любовалась его работой. Ответственно, качественно, как всегда. Короткие, быстрые команды, точные вопросы и распоряжения. Я сама чувствовала страшное волнение и боялась подойти к Игорю поближе. Нет, лучше буду помогать медсёстрам. Когда всё закончилось, я машинально направилась на балкончик в конце коридора второго этажа. Может, Антон придёт сюда тоже? Давно его не видела, уговаривала я саму себя. Они пришли почти одновременно, Антон и Игорь, курили, разговаривали, смеялись, а я боялась даже дышать. Мне было так хорошо с ними рядом, что я не заметила, как открылась дверь, и на пороге появилась красивая брюнетка в коротком белом халатике. Лет тридцать, подумала я и тут же поправила себя – ей тридцать лет. И день Рождения был совсем недавно.
– Как дела, Алина? – спросил Антон приветливо.
– Спасибо, нормально. Устала очень, – девушка прильнула к Игорю, – как операция, дорогой?
Игорь почему-то промолчал, а на вопросы Алины отвечал Антон. Мне стало не просто неприятно в эти минуты. Мне стало очень плохо. Так вот какая она, девушка Игоря. А, может, жена? Я же ничего о нём не знаю! И вообще, на что я надеялась? Я – Паня. И меня нет в живых. Я что, забыла об этом? У меня много работы. Вот и иди, сказала я себе насмешливо, иди и работай! А у Игоря есть девушка, и она сумеет о нём позаботиться. А ты никто. Никто! Некоторое время я наблюдала, как обнимается эта красивая пара, а затем выбежала на улицу.
Домой идти не хотелось, и я долго бродила по улицам, высматривая, не нуждается ли кто во мне в эти минуты. Где-то внутри меня прочно сидела боль, и была она сильной. Я вспомнила, как тяжело мне было после обмана Андрея. Ну, тогда понятно. А сейчас что? Что это? Я пыталась найти ответы на вопросы, а перед глазами стояла картинка, виденная недавно – счастливая девушка в сильных объятиях любимого мужчины. Чего бы только я не отдала, чтобы оказаться на её месте, неожиданно подумала я. Прогоняя свои мысли о несбыточном, я с усердием принялась за работу. Когда совсем стемнело, я случайно оказалась у дома Антонины Петровны. Зайду к моей доброй наставнице, подумала я и через пару секунд оказалась в квартире – дверь была открыта. Откуда-то из глубины доносились мужские голоса, и я поспешила в зал. За большим круглым столом сидели Антон, его младший брат – в отпуск, значит, приехал, поняла я, и Игорь. О, вот только сейчас мне не хватало снова разволноваться, я и так успокоилась с большим трудом. Антонина Петровна хлопотала на кухне, и я решила помочь ей хоть немного. Торопясь пройти мимо Игоря, я старалась не смотреть на него и не заметила, как он привстал с кресла, сделал шаг вперёд, и я со всего маху врезалась в него. Удар для меня был чувствительный, я еле удержалась на ногах, падая в объятия Игоря. Я не знала, как это назвать – то, что происходило со мной в эти мгновения. Я чувствовала мужское тепло, и мне хотелось греться в нём как можно дольше. В изнеможении я присела на маленький стульчик в прихожей.
– Мальчики, я жду вас, пироги остывают, – тёплый голос Антонины Петровны был очень приятен.
– Ну, что решили с Алиной? Свадьба когда? – спросил Антон, – или, как сейчас модно, помолвка сначала…
– Это она всё запланировала, – судя по голосу, Игорь улыбался, – я пока не решил.
– Не решил, или не решился? – засмеялся Антон, – смотри, останешься вечным холостяком.
– На себя посмотри, – отбился Игорь.
Разговор о предстоящей свадьбе был для меня ужасным ударом. С одной стороны, я понимала, что Игорь живой человек, и у него обычная жизнь. С другой, мне было очень тяжело это понять. В растерянности я вышла на улицу. Надо работать, чтобы не думать и не надеяться. Домой я вернулась под утро, отдохнула совсем немного и направилась к Илье.
– Панечка, что с тобой? Не заболела? – Илья участливо смотрел на меня.
– Нет, а что? – я улыбалась, стараясь скрыть своё состояние.
– Да крылья твои в таком состоянии… Они подсказывают мне, что тебе нехорошо. Ты переутомилась, девочка. Разве можно так много работать? Другие и половины не сделали, что успела ты. Притом они намного дольше здесь.
Илья немного успокоил меня, но тоска не проходила. Работа не излечивала. Мне очень хотелось увидеть Игоря, но я боялась, что он будет с Алиной, а этого я просто не выдержу. Я и представить себе не могла, что буду безумно ревновать человека из прошлой жизни, изначально зная, что шансов даже просто встретиться практически нет. Поздно вечером я сидела дома одна, тоскливо глядя в окно. Весёлый месяц май, которого я так ждала, не радовал нисколько. В окне показался Малыш, и я встала ему навстречу. Моя крохотная квартирка была по-прежнему уютной. Я могу пользоваться ею сколько угодно, она ещё долго никому не понадобится.
– Паня, я был далеко, поэтому не приходил. Сейчас только вернулся, и сразу к тебе. Илья рассказал мне… Что с тобой, девочка? – Малыш обнял меня, и я, уткнувшись носом в его чёрный плащ, не выдержала и расплакалась. Малыш гладил мои волосы, успокаивая. Мне сделалось чуть получше, и я, наконец, подняла голову.
– Ну, всё, всё, не плачь больше. Обидеть тебя никто не мог, так что случилось с моей Паней? – Малыш улыбался, разглядывая меня, – ты немного странная какая-то.
– Не буду больше плакать, – сказала я, – сама не знаю, почему.
– Зато я знаю, – ответил Малыш, – ты полюбила, девочка. Впервые. По-настоящему. И тебе страшно. Правда?
В ответ я кивнула головой и услышала:
– Это дар Божий – Любовь. Великий дар. С неё всё начинается, ею всё и заканчивается. И дар этот – большая редкость. Кому попало не даётся, а только избранным. Не бойся, Паня, ничего не бойся. Ты запомни эти мои слова, пожалуйста.
– Ты говоришь так, как будто прощаешься, – грустно пошутила я.
– А так и есть, Панечка. Мы скоро расстанемся. Я буду очень скучать, девочка. Очень. Я ухожу
– В высший свет? Уже пора? – удивлённо спросила я.
– Я возвращаюсь в земную жизнь, – я крайне поразилась этому сообщению, а Малыш продолжил, – причина моего возвращения – тоже любовь, как ни странно. Я полюбил, по-настоящему. Я встретил её. Ту, которая нужна мне, как никто другой. Белоснежка, так я хотел её назвать здесь, но, когда она выйдет из комы, то вернётся. Она хочет жить. И мне дали шанс. Он очень мал, но я решился. Я буду рисковать.
Я не совсем понимала – какой риск, на что решился мой добрый друг и куратор?
– Понимаешь, этот шанс вовсе не значит, что я окажусь с ней рядом, а риск в том, что она может никогда не полюбить меня, и тогда я всю жизнь буду страдать. Я не найду спокойствия и утешения ни с одной женщиной. Мне это определённо сказали, дали время подумать, но я ответил сразу, думать отказался. Я верю, Панечка. И надеюсь. Потому что люблю.
Я хотела спросить о себе – а мне могут дать шанс? Я тоже готова. Потому что люблю. И надеюсь. И верю. А без него не смогу уже никогда.
– Тебе дадут ответ очень скоро. Прощай, моя хорошая девочка. Я всегда буду твоим Ангелом-хранителем. Как и был раньше. Прощай, Марина!
Я долго смотрела вслед Виктору, а потом упала на постель и разрыдалась, но быстро успокоилась. Он мой Ангел, и как это замечательно. Как это хорошо! А мне дадут шанс, и я вернусь. Для настоящей любви препятствий не существует. Я в это верила безгранично. Несколько дней пролетели незаметно. Я почти всё время находилась в больнице рядом с Игорем и Антоном и чувствовала себя хорошо. Если не считать ревности и переживаний за мою любовь. Между тем Алина говорила всем подряд, что у них с Игорем скоро свадьба. Я очень боялась этого, но не знала, что делать. Работала я не покладая рук, потому что мне казалось – шанс я получу только тогда, когда переделаю все дела и полностью выполню обязательства. Вряд ли это было правильным, но я думала именно так и делала всё, чтобы побыстрее вернуться в мой прежний мир.
Со мной поговорили несколько раз и, так же, как и Малышу, объяснили, что шанс мне даётся, но гарантий никаких. Правда, сказано это было совсем другими словами. В общем, теперь я знала, что, если меня не полюбят в ответ также сильно, страстно, как полюбила я, то страдать мне придётся до конца своих дней. И я вспомнила сказку про Русалочку. Мне всегда было безумно жаль её, а принца я просто ненавидела!
– Подумай, Паня, – это говорил мне уже Илья, который ожидал со дня на день перехода в высший свет и был очень доволен, – может, не нужно? Вдруг страдать придётся? Девочка, это безумно тяжело.
– Мне здесь уже тяжело, – дрожащим голосом произнесла я, – видеть его, быть рядом, но с ним сейчас другая! Она говорит, что у них скоро свадьба…
– Хоть десять свадеб, – рассмеялся Илья, – если любовь настоящая, то ей ничто не помешает. Ничто, понимаешь?
Смущаясь, я рассказала Илье про белые розы и поцелуи, которые я почувствовала на бутонах. Поцелуи и дыхание того, к кому я так стремилась!
– Романтика, – улыбнулся Илья, – что-то мне подсказывает, что тебя полюбят. Точнее, уже. Только смерть разлучила вас, но ты сама не захотела тогда жить.
– Наверное, после тех травм я была бы инвалидом, – мне хотелось улыбнуться, но не получалось, – и как я могла остаться?
– В любом случае, бейся до последнего дыхания. Не отступай, что бы ни случилось. И будь осторожна, Паня! В том мире много опасностей.
– Чего же я должна бояться?
– Зависти, злобы, подлости – да много чего. Но, Панечка, хорошо, что Виктор будет твоим Ангелом-хранителем. А я, как перейду в высший свет, стану защищать и оберегать его. Вот какие повороты бывают.
Мы помолчали. Илья, прислушавшись, сказал, что ему надо идти. Уже пора.
– Прощай, Паня! Не поминай лихом!
Я осталась совсем одна. Время было позднее, и я решила никуда больше не ходить, а убрать получше в своей квартире. Вдруг мне суждено вернуться прямо туда? Следующий день был большим поминальным, и сразу после обеда я направилась на кладбище. Сначала зайду на могилу Виктора, подумала я, потом к себе. Однако в конце хорошо знакомой мне аллеи не было никакой маленькой могилки. Там росла большая сосна. В недоумении я смотрела на дерево, но потом поняла, что, раз Малыш теперь живой и находится среди людей в обычном мире, то поэтому могилы не должно быть. Илья сказал, что Малыш станет моим Ангелом-хранителем. Увидимся ли мы с ним?
Виктор Германович Клосс, как ты там? Хорошо ли тебе? Полюбила ли тебя Белоснежка? Как же я хочу, чтобы у тебя всё сложилось хорошо! Думая о Викторе, я незаметно оказалась у своей могилы. Сердце застучало быстро-быстро – у могилы стоял Игорь. Большая белая роза лежала на холмике, завёрнутая в красивую обёртку, а в руках Игорь держал ландыши. Я обожала эти необыкновенные майские цветы и всегда покупала букетик у одной из старушек, сидевших вдоль трамвайной линии недалеко от моего дома. Аромат ландышей я почувствовала на расстоянии и, скорее, неосознанно, потянулась к цветам, но в это время Игорь чуть наклонился к букетику, и мы замерли, прикасаясь к маленьким бутончикам с двух сторон. Я почти не дышала. Я хотела, чтобы это мгновение остановилось, замерло вместе с нами. Два параллельных мира слились, соединились, и не было никакого препятствия между ними. Я осторожно накрыла ладони Игоря своими и тихо сказала:
– Это мои любимые цветы. Спасибо за них. Спасибо, что сейчас ты здесь, со мной. А я скоро буду в твоём мире. Нам обещали любовь!
Игорь разглядывал мою фотографию с двумя датами, и в его глазах я видела самую настоящую боль. Мне было нетрудно догадаться, о чём он думал. Я прикоснулась губами не то к моим любимым цветам, не то к руке Игоря и тихо сказала:
– Я вернусь, Игорь! Обещаю, я очень скоро вернусь. Потому что ты меня ждёшь…
Убегая, я обернулась – Игорь, чему-то улыбаясь, положил ландыши рядом с розой. Мне нужно успеть, и я очень торопилась. Главное, не допустить сейчас ошибки и всё сделать правильно. Внезапно начавшийся дождь крупными каплями больно бил по лицу, по спине, и я сначала не поняла, почему крылья перестали меня защищать. Скосив глаза, я увидела, что крыльев больше нет. Началось! Я вымокла до нитки и чувствовала, что сильно замерзла. Непогода усилилась. Пустяки! Сейчас всё произойдёт. Главное, не промахнуться.
… Наше чаепитие немного затянулось, я извинилась перед Еленой Ивановной и стала собираться. У меня появилась ещё одна пациентка, и она уже ждёт – ей срочно потребовался массаж. Я очень любила своих пациенток, этих милых бабулечек, и искала в каждой черты своей бабушки. Бабушки, которой у меня никогда не было. Они тоже знали, что я сирота, и старались хоть как-то поддержать меня, но чаще всего это было бесполезно. Я неизменно отказывалась от любой помощи. Попрощавшись со своей любимой пациенткой, я помчалась на трамвайную остановку. Дождь хлестал, как из ведра, я натянула капюшон тонкой курточки на голову, жалея, что утром не захватила зонтик. Вдалеке послышался звон трамвая, и я прибавила ходу.
Перепрыгивая через большую лужу, я оказалась на "зебре". Огромные фары появились неожиданно, наверное, внедорожник вылетел из соседнего проулка. Меня оглушило множество звуков – визг тормозов, сигнал клаксона, женские крики. Одна секунда, но и она иногда может спасти жизнь. Я должна успеть! Нет, сгруппироваться не получится, времени не осталось, но резкий рывок в сторону нужно сделать, и обязательно закрыть голову. Удар пришёлся по касательной, и меня отбросило в сторону, на газон. Открыв глаза, я увидела небо и множество звёзд. Они кружились в каком-то красивом танце, вспыхивая ярким светом фар. Красиво, даже очень, подумала я.
– Помогите, помогите кто-нибудь! – кричал мужской голос, переходящий в истерику. Я хотела повернуть голову и сказать, что я в порядке, что всё хорошо, но почему-то не смогла.
– Отойдите! Отойдите, дайте пройти! Я врач! – строгий голос другого мужчины. Как быстро "скорая" приехала, подумала я и с удивлением увидела, как звёзды гаснут одна за другой, и мир погружается в сплошную тьму.
Придя в себя, я вновь увидела звёздочки. И ещё, мне было холодно.
– Как тебя зовут? – спрашивал настойчиво мужской голос.
– Марина, – ответила я, не совсем понимая, где нахожусь и что происходит.
– Всё хорошо, не волнуйся. Мы уже едем в больницу.
– Нисколько не волнуюсь, – ответила я, храбро улыбаясь молодому мужчине, который укрывал меня тёплой курткой. – Я сама медсестра, в детской работаю, а что…
– Переломов нет, ушибы сильные да сотрясение мозга, скорее всего, – сказал парень, – я фельдшер "скорой помощи", случайно оказался рядом, оказал первую помощь. В первую гор.больницу позвонил, они ждут, это рядом совсем.
Пару часов спустя я спокойно лежала в одноместной палате, оплаченной водителем – виновником ДТП. Он что-то пытался доказать то мне, то докторам, но я и не собиралась никуда заявлять на него. Он сумеет договориться, если только не будет подано заявление от пострадавшей. Мне было почему-то его жаль. При всём его респектабельном виде и явном материальном благополучии выглядел виновник ДТП как-то потерянно и слишком испуганно. Да и ничего страшного ведь со мной не случилось.
– Я сама очень виновата, – моему утверждению никто не удивился, – а травм и повреждений серьёзных нет.
– Это мы ещё посмотрим, – строго сказали от дверей, и я радостно приподнялась навстречу Антону. – Мариша, как ты нас напугала! Я только с операции вернулся, услышал про пострадавшую в ДТП девушку, медсестра из детской больницы, сказали. Сердце ёкнуло, а как имя узнал…
– Не волнуйся, Антон, всё хорошо, – сказал мой лечащий врач по имени Игорь Алексеевич, на которого Антон сердито махнул рукой и потребовал рассказать все подробности.
– Хорошо, что рядом фельдшер со "скорой помощи" оказался, он сразу квалифицированную помощь оказал, сюда привёз. Спас Вас, Марина, получается. Ведь неизвестно, куда бы "скорая" отвезла, а у нас тут условия получше будут, – заключил мой лечащий врач. Антон согласился и добавил, что Марине нужен покой и длительный сон, а им пора удалиться по своим рабочим местам. Игорь улыбнулся мне, и мужчины вышли из палаты, а я рассердилась на Антона. Шёл бы сам на своё рабочее место, подумала я. Мне очень хотелось, чтобы Игорь побыл в моей палате ещё немного. Или вообще остался бы со мной до утра. Как врач, разумеется, наблюдая за своей пациенткой.
Утром, проснувшись, я радостно улыбнулась – скоро увижу человека, о котором думала ночью и никак не могла уснуть. Вспоминая вчерашний осмотр, прикосновения его рук, взгляды, наконец, улыбку, когда выяснилось, что ничего страшного не произошло – я волновалась. Сердце начинало стучать сильней, я ждала прихода Игоря и в то же время боялась этого. Мне хотелось выглядеть получше и хотя бы немного подкраситься, но страшные фиолетово-синие пятна на лице не давали мне такой возможности. Бесполезно, я и так размалёвана, словно матрёшка. Как бы мне хотелось предстать перед Игорем в нарядном платье, и чтобы обязательно новые туфли и сумочка им в тон, которые я купила совсем недавно, но увы! Лежу в больничной пижаме, хорошо хоть, в платном отделении всё чистенькое и хорошего качества.
– Доброе утро, как у нас дела? – я уже была предупреждена медсестрой о начинающемся обходе и встретила хирурга Игоря Алексеевича приветливой улыбкой, – что беспокоит? Как прошла ночь?
Мне задавались обычные вопросы, но почему-то возникло ощущение, что относятся ко мне, как к ребёнку, и это показалось обидным. Я вежливо отвечала и спокойно отнеслась к просьбе снять пижаму, доктор хочет меня осмотреть. Медсестра охотно помогала мне, так как сильные ушибы мешали мне быстро выполнять все указания и просьбы лечащего врача.
– Ну, неплохо, совсем неплохо, – произнёс он и улыбнулся. Я одевалась, и медсестра опять помогала мне. Задав несколько малозначащих вопросов, медики удалились, а я легла на кровать и уставилась на потолок, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться.
Как это случилось, почему? Почему почти незнакомый человек вдруг стал мне таким близким, что ближе некуда? Вспоминая Игоря, я мысленно рисовала его портрет: серые внимательные глаза, тёмные волосы, приятная улыбка. Лет тридцать, наверное. Аккуратный, ухоженный. Как специалист, он очень хорош – я имела возможность убедиться в этом, я же медик. А что, если он женат? Я едва не подпрыгнула на кровати. Охватившее меня странное чувство, которое я боялась назвать, поглощало всё больше и больше, и мысль о том, что Игорь женат или у него есть девушка, проехалась по мне катком. Боль от ушибов, которую я раньше терпела, усилилась в разы, и мне стоило труда не вызвать немедленно медсестру. Вскоре пришёл Антон, задал кучу разнообразных вопросов, отругал за то, что я не сказала лечащему врачу о плохом самочувствии, и вызвал срочно в палату Игоря.
– Марина не хотела говорить, что ей нехорошо, а ты ничего не заметил, – сердито сказал Антон, – сделай все назначения, и прошу тебя, проследи сам лично. Марина мне, как сестра.
Игорь ответил, что назначения сделаны, и он проследит за всем лично. Хирурги немного поговорили о своём, и Антон ушёл.
– Марина, – сказал Игорь, присаживаясь на стул и беря меня за руку, – давайте договоримся – впредь ничего не скрывать. Ну, Вы же сами в медицине и хорошо знаете, как это важно. Доверие между врачом и больным – большой залог успеха в выздоровлении.
– Извините, Игорь Алексеевич, – тихо ответила я, освобождая свою руку, – мне уже лучше, и я подумала, что скоро смогу уйти отсюда.
– Ну, быстро я Вас не отпущу, – его улыбка была такой обаятельной, что не ответить тем же не представлялось возможным, – пожалуйста, выполняйте все мои предписания, хорошо? Мне надо идти, но я загляну чуть позже. Как только освобожусь.
Оставшись одна, я прилегла, пытаясь унять сильно бьющееся сердце. Да что же это такое? Я не выдержу долго здесь, я сойду с ума от другой боли. Но мысль расстаться с ним прямо сейчас была вообще невыносима. В принципе, отношения между врачом и пациентом часто выходят за такие рамки – со стороны больных, разумеется. Есть целая система мер, как действовать врачу, если он сталкивается с подобным. Больные, особенно женщины, чувствуют благодарность к доктору, но потом она может перерасти в нечто большее. Я хорошо помнила, чтоговорили преподаватели в колледже на эту тему. Мы с девчонками даже смеялись над чем-то. Но сейчас мне было не до смеха. У меня совсем другая ситуация. С первой минуты абсолютно чужой человек стал для меня самым близким. Он занял место в моём сердце полностью, он завладел всеми моими мыслями. С первого взгляда он стал самым нужным, самым главным, самым дорогим. Он стал для меня всем. Какой-то страх зашевелился во мне. Я что, влюбилась? В палату вошёл Игорь, и я поняла, что искать ответ на этот вопрос уже бессмысленно.
Неожиданное появление лечащего врача привело меня в смятение – я не знала, что делать, говорить и как себя вообще вести. От Игоря не укрылось моё состояние, но он, очевидно, отнёс это к особому "статусу" больной и, присев на стул, взял мою руку и принялся успокаивать:
– Марина, Вы не переживайте. Главное сейчас, спокойствие. Сон, прогулки на свежем воздухе, давайте начнём послезавтра. У нас отличный парк, беседки. Сегодня к Вам придут посетители – водитель автомобиля, у него к Вам серьёзный разговор, но Антон потребовал все разговоры вести только в его присутствии, так что не волнуйтесь. А вечером познакомитесь с Виктором – это тот самый фельдшер, который оказался на месте ДТП и очень помог Вам. И, пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне с любой просьбой или вопросом, хорошо?
– Хорошо, – ответила я, – Игорь Алексеевич, погода хорошая, нельзя ли мне сегодня погулять хотя бы немного?
Доктор рассматривал меня с лёгкой, приветливой улыбкой:
– Давайте всё же немного подождём. В конце коридора, с торца, есть небольшой балкончик. Там можно постоять.
– Это место для курения? – неизвестно почему спросила я.
– Вы курите? – удивился Игорь, – не подумал бы никогда.
– Не курю, – смутилась я, – не знаю, почему спросила.
– Курилки у нас возле комнат гигиены, а на втором этаже, на таком же балкончике, курят только врачи. И я в том числе. Вредная привычка, правда, она всего одна у меня.
Мы рассмеялись почти одновременно, и я почувствовала себя чуть легче. Вошёл Антон и заулыбался:
– Ну, я вижу, вы подружились. Замечательно, когда у врачей с больными доверительные отношения, особенно с хирургами, ведь мы часто делаем больно своим пациентам. Мариша, Игорь отличный врач и мой давний друг. Мы даже учились в одном институте, только я на два курса постарше. Там и подружились. Мама тоже хорошо знает Игоря. Кстати, она сегодня навестит тебя, вечером. Давление поднялось, я не разрешил вчера приехать.
Я обрадовалась предстоящей встрече с Антониной Петровной, и вообще, на душе у меня было хорошо. В моей палате наступил небольшой праздник. Холодильник и тумбочки ломились от принесённых гостинцев, но есть мне не хотелось совершенно. Приятный разговор продолжался ещё немного, а затем моим докторам пришла пора бежать по рабочим местам. Грустно, но теперь я жила в предвкушении новой встречи. С моим лечащим врачом. Перед "тихим часом" я немного прошлась по коридору, придерживаясь за стенку. Помимо головы, сильно болели колени и правая рука. Я добрела до балкончика. Нужно подышать свежим воздухом хоть немного, подумала я и услышала недовольный женский голос:
– Ходят тут, мешаются. Куда пошла? Курилка не здесь! – пожилая санитарка собралась мыть полы и, естественно, ей не понравилось присутствие пациентки, мешавшей уборке.
– Простите, пожалуйста, я не курить. Я вообще не курю, хотела немного подышать свежим воздухом. Голова болит…
– Тогда врачу скажи, или медсестре, вон на посту сидит, в телефончик играет, пока заведующего нет.
– Простите, я не хотела Вам мешать, – но мне не дал договорить знакомый голос.
– Наталья Ивановна, почему Вы так разговариваете с больными? Эта девушка в палате "А" у нас лежит, и она, кстати, родственница Антона Валерьевича.
– Я не знала, что в платной, мне никто не сказал, извините, – забормотала санитарка, отходя с ведром и шваброй от греха подальше. Игорь осторожно взял меня под руку и помог выйти на балкончик. Там было много цветов в горшках, и вообще, очень уютно. Солнце светило ярко, но обманчиво – несмотря на начало мая, на улице было прохладно.
– Не замёрзли? – Игорь слегка обнял меня за плечи, и мне стоило большого труда оставаться спокойной. Сердце забУхало тяжёлыми ударами где-то в горле, и я судорожно вздохнула, – Марина, головная боль скоро пройдёт. Но сейчас Вам лучше вернуться в палату. Я провожу, идёмте.
В палате я смогла успокоиться, выпив большими глотками минеральную воду прямо из бутылки. Вечером ко мне придут Антонина Петровна и мой спаситель Виктор, с которым я ещё не успела познакомиться поближе и отблагодарить его. У Антона дежурство сегодня, тоже придёт "в гости". Весело проведём время, я хоть немного отвлекусь от мыслей про Игоря. Надеюсь, вечером он уедет домой, хотя я до сих пор ничего не знала про его семью. И, если честно, узнать боялась. Такой трусихой я была впервые в жизни. Занятая своими то приятными, то грустными мыслями, я как-то позабыла о водителе, который сбил меня на "зебре" и теперь хотел об этом поговорить. Полдник принесли мне в палату, я затолкала его, не рассматривая, в холодильник, ужасаясь количеству продуктов, напитков и фруктов. Куда это всё, зачем? Не успела я подумать об этом, как в дверь слегка постучали, и вошла невысокая миловидная девушка в белом халате, наброшенном на плечи.
– Марина, здравствуйте, мы пришли к Вам, чтобы поговорить, разобраться. Мы ничего плохого не хотим. Мы пришли с миром, – девушка торопилась, явно волнуясь. – Я Света, жена Сергея. Он с доктором разговаривать пошёл. Как Вы себя чувствуете?
Света мне понравилась. Она вела себя просто, доверительно рассказывая подробности их жизни. Небольшой бизнес с двоюродным братом, много благотворительной деятельности. Последние полтора года Сергей серьёзно болел, перенёс две операции.
– Я уговорила его по святым местам поехать. Вроде помогло. А тут ДТП; простите его, он не спит, не ест толком, обострение начнётся, не выжить ему… Мы всё оплатим и что надо, сделаем. Сергей телефон Вам купил, говорит, разбился, наверное, у Марины, – Света всхлипнула, – я люблю его и не могу потерять. Он от лекарств поправился сильно, говорит, что я брошу его теперь. А я люблю его, каждый день говорю об этом. И он тоже говорит. Не знаю, сколько нам ещё отпущено быть вместе, никаких гарантий не дали врачи даже в Израиле…
Я утешала Свету, неловко обняв одной рукой. Когда пришли Антон и Сергей, мы со Светой улыбались и поедали апельсины, которых скопилось у меня великое множество. Сергей занёс два огромных пакета:
– Марина, здравствуйте! Это Вам, возьмите, пожалуйста, не побрезгуйте. И вот, телефончик я Вам купил, надеюсь, понравится. Антон Валерьевич сказал, сколько стоит лечение и палата, я всё оплатил. Простите меня, Христа ради, тормозная система нарушена была, а я и не заметил. Таблетки от аллергии пью, реакция неправильная, – он улыбнулся какой-то жалкой улыбкой, а я, еле сдерживая слёзы, заверила, что всё в порядке и пусть никто не беспокоится. За подарки, конечно, спасибо, но мне ничего больше не надо.
– Сергей, – твёрдо повторила я, – не волнуйтесь, прошу Вас. Никакого заявления никуда не поступит.
Не успела я немного успокоиться после визита Сергея и Светы, как пришёл Виктор. Весёлый, улыбчивый, он мне сразу понравился. Было ощущение, что я встретила родственную душу. Мы сразу перешли на "ты" и весело болтали.
– Я как будто знаю тебя давно, – сказала я моему гостю, – с первых минут такое ощущение.
– У меня тоже, – Виктор подошёл ко мне, чтобы попрощаться, – я ещё заеду, можно? Послезавтра. Завтра на сутки. На "скорой". Я очень люблю свою работу.
Я уже знала, что Виктор вырос в семье дальних родственников, потому что его родители были лишены родительских прав, да и умерли вскоре. Он очень благодарен приёмной семье. Они поддерживали его во всём. Я немного рассказала о себе, скорее, отвечая на вопросы Виктора. Некоторые ответы показались ему грустными, и он обнял меня, желая немного поддержать и успокоить. Долго грустить он не умел. В это время открылась дверь, и в палату вошли Антонина Петровна и, к моему удивлению, Игорь.
– А где Антон? – растерявшись, спросила я первое, что пришло на ум.
– Я остался за него, – вежливо улыбнулся мой врач. Виктор повторил мне, что приедет послезавтра и чтобы я ждала его, и распрощался.
– Какой молодец! Какой же он молодец, правда, Игорёчек? – воскликнула Антонина Петровна, – Мариночка, я так переживала, я места себе не находила!
Антонина Петровна стала подробно расспрашивать меня о самочувствии, и я, неловко улыбнувшись, ответила, что у меня здесь замечательные врачи.
– Хорошо бы тебе отдохнуть, Мариночка, ты так много работала в последнее время. Нельзя так переутомляться! Игорёчек, ты, как лечащий врач, должен объяснить это Мариночке.
– Обязательно, – согласился Игорь, быстро взглянув на меня. Когда подъехало такси, и Антонина Петровна с Игорем ушли, я почувствовала легкую грусть. Примерно с час я ждала, что Игорь вернётся, но этого не произошло. Ну и ладно, с досадой сказала я себе. Наверное, он отдыхает. Пойду на балкончик, на воздух.
Там меня и нашёл вскоре Игорь.
– Я так и понял, что Вы здесь, – улыбнулся он, – я кофту принёс, Антонина Петровна много вещей Вам привезла. Давайте помогу.
Игорь ловко одел меня, соблюдая все правила медицины по уходу за больными. Я вздрогнула от его прикосновений, и это не осталось незамеченным.
– Больно? Простите, пожалуйста. Сами знаете, мы, хирурги, как коновалы.
– И часто делаете больно своим пациентам, – сказала я, наконец-то осмелившись посмотреть ему в глаза. Игорь рассматривал меня, и выражение его лица было непонятным.
– Марина, а почему Вы так много работали? – задал он мне неприятный вопрос. Я хотела ответить, что это моё хобби – работа, но промолчала.
– Простите, я сказал, наверное, глупость. Не подумал просто. Простите, – ещё раз повторил он. Я молча кивнула.
– Марина, а давайте перейдём на "ты"? – неожиданно услышала я, – Вы не против?
– Конечно, Игорь Алексеевич, не против, – сказала я, скрывая свою радость.
– Какой же я теперь Алексеевич? – засмеялся Игорь, – когда мы одни, обойдёмся без отчества, хорошо?
Мы разговаривали, почти как друзья, и я была так рада нашему неожиданному сближению, что наболтала, наверное, много лишнего. Но Игорь и сам задавал мне много самых разных вопросов, желая узнать обо мне побольше.
– Странное дело, – сказал он, – ты часто бывала в доме Антонины Петровны, и я тоже, а с тобой мы ни разу не встретились.
Мне это тоже казалось странным, но я промолчала. Уже стемнело, когда Игорь сказал, что ему пора идти. Надо посмотреть некоторых больных.
– Пойдём, провожу тебя, – сказал он, – хотя и уходить не хочется. Чудесный вечер, спасибо, Марина.
У моей палаты мы остановились, и Игорь, не обращая внимания на любопытные взгляды, попрощался, осторожно сжимая мои ладони.
– Отдыхай. В 23 часа укольчик, постарайся сразу уснуть. Телефоном не пользоваться до утра, хорошо? – шутливо закончил он.
– Хорошо, – весело ответила я, – обещаю.
Я уже несколько часов лежала в постели, рассматривая потолок при слабом свете ночника, и вспоминала все те моменты, которые происходили у меня с Игорем. Его прикосновения невзначай, улыбки, добрые шутки и вновь прикосновения. Я начинала чувствовать, как это необычно, как сладко и как-то ещё, чему я пока не знала названия. Во мне просыпалась, наверное, женщина, только я пока не понимала этого. И мне очень хотелось, чтобы Игорь, пусть даже случайно, брал меня за руки, поддерживая, пока я хожу не очень хорошо, обнимал, как вчера, когда на балкончике стало прохладно. Но больше всего я мечтала о его поцелуях – нежных и страстных, сильных и ласковых. Были и другие желания, несмелые и наивные, но и они имели свои названия. Я плохо спала в эту ночь, а с раннего утра ждала новую встречу. Я узнала, что у Игоря сегодня сложная операция, и очень переживала. Я бродила по коридору, не смея заглянуть в ординаторскую, хотя так хотелось пожелать успеха. Не видела я и Антона. После "тихого часа", не дожидаясь полдника, я пошла прогуляться в парк возле больницы. Компании больных меня не привлекали, и я медленно ходила по тротуару, то и дело поглядывая на большие раздвижные двери. Но тщетно. Игорь так и не появился, и я, огорчившись ещё больше, пошла на свой этаж. В самом начале коридора располагалась ординаторская, и оттуда раздавались весёлые голоса. Я заторопилась к себе, чтобы спрятаться. Слёзы наворачивались на глаза, ещё не хватало, чтобы это кто-нибудь увидел! Мне так хотелось, чтобы Игорь был со мной рядом. Этого не произошло, и теперь мне хотелось плакать. Когда это желание стало нестерпимым, я подошла к окну, вытирая слёзы. Скоро они полились в три ручья.
– Марина! – раздалось от двери, и я торопливо вытерла лицо рукавом, – как ты? Сегодня совсем не было времени забежать к тебе даже на минуточку.
Игорь всмотрелся в моё лицо и взял меня за руку:
– Не обижайся, хорошо? – и не успела я подумать, что обижаться на чужих людей глупо, они ничем не обязаны, как он продолжил, – обещал Антону, что навещать тебя буду почаще, но не всегда получается.
– Я понимаю всё, ты очень занят, – пробормотала я, – и не обижаюсь нисколько. Не маленькая уже.
Игорь, сжав мою ладонь, засмеялся:
– Большая, значит? Отдыхай, большая девочка Марина. Загляну попозже, хорошо?
Во сколько же ты приезжаешь домой, и кто там тебя ждёт – мне так хотелось это знать, но, конечно же, я ничего не спросила, лишь только улыбнулась ему в ответ. Успокоенная, я прилегла, а проснулась поздней ночью. Кто-то заботливо укрыл меня пушистым пледом, это я поняла сразу. На столике обнаружилась большая шоколадка в красивой упаковке и листочек бумаги. "До завтра, Мариночка! Игорь" – прочитала я, с трудом сдерживаясь, чтобы не запеть от радости. Я прижала записку к губам, и тут же почувствовала жар – Игорь видел меня спящую и полураздетую. Конечно, он врач, но всё же… Скоро будет обход, и мне так неудобно! Однако я напрасно волновалась. В палату вошли Игорь, медсестра и заведующий отделением. Контрольный обход, поняла я и взглянула на Игоря. Он чуть заметно улыбнулся мне. Выслушав доклад лечащего врача о моём состоянии, заведующий пристально посмотрел на меня и сказал:
– Марина, я вспомнил сейчас, где видел Вас раньше. Вы принимали участие в конкурсе "медсестра года" среди начинающих и молодых специалистов. Дошли до финала, правильно? Одна из наших медсестёр тоже участвовала в конкурсе, но в первом же туре выбыла.
Я молча кивнула, а Игорь не смог скрыть своего удивления. Стоявшая у дверей медсестра взглянула на меня с меня с улыбкой – она только что заметила на столе записку и, конечно, прочитала.
Незадолго до обеда ко мне заглянул Игорь:
– Ты здесь? Марина, зав.отделением просит тебя зайти к нему.
– Что случилось? – испуганно спросила я, но Игорь поспешил меня успокоить, что всё хорошо, со мной просто хотят поговорить. Расспросив меня о работе в детской больнице, заведующий поинтересовался, почему же я уволилась с предыдущего места работы. Я честно рассказала о творящихся безобразиях и нарушениях.
– А Вы не хотели бы работать у нас? Зарплата значительно выше, но дело не только в этом.
– Очень хорошая идея! – поддержал шефа Игорь.
– Хорошая. Нам нужны квалифицированные и порядочные сотрудники. Не скрою, у нас есть такие, от которых я хотел бы избавиться прямо сейчас. Марина, я думаю, поработав у нас какое-то время, Вы смогли бы стать старшей медсестрой. Конечно, это предложение немного преждевременно. Сначала Вам нужно выздороветь, отдохнуть, и, конечно, подумать. Мы вернёмся к нашему разговору чуть позже. Антон Валерьевич, кажется, Ваш родственник?
Я честно ответила на этот вопрос.
– Жить в детском доме, хорошо учиться и закончить мед.колледж с красным дипломом… Да Вы просто героиня.
Я смутилась, так как не привыкла к похвалам. Сегодняшний день начался с приятных сюрпризов, и, как оказалось впоследствии, стал особенным. Произошло огромное количество замечательных событий, началом которых стала записка Игоря. Я много раз читала её, улыбалась и снова читала, изучая каждую буковку. Как у большинства врачей, почерк Игоря был ужасный, но я никак не могла отвести глаз от четырёх слов. День летел быстро и радостно, а вечером меня навестил Колян – тот самый рыжий детдомовец по прозвищу "Дым". Из нескладного веснушчатого паренька Коля превратился в симпатичного блондина с атлетической фигурой. Я никого не ждала сегодня и тихонько шла по коридору, направляясь гулять в больничный парк.
– Марина! – услышала я знакомый голос, отказываясь верить самой себе. Через минуту мы обнимались, и Коля никак не мог вручить мне цветы. Я радовалась любым визитам: ко мне приезжали подружки, девчонки с работы, Антонина Петровна, но появление детдомовского друга было особенным. Он был частью моего детства и юности, защитником и борцом за справедливость. Иногда казалось, что Коля может оступиться и пойти по "кривой" дорожке, как большинство наших мальчишек, но всё обошлось.
Мы вернулись ненадолго в палату, и я тщетно пыталась угостить Колю хоть чем-нибудь. Он сам принёс мне большой пакет фруктов.
– Тебе поправляться надо. Маринка, я так рад, что с тобой всё хорошо! Прилетел на два дня, по делам, сегодня ночью обратно.
Коля рассказывал о Забайкальском крае, где он служит по контракту в армии, приглашал меня в гости и успел сообщить, что у него есть хорошая девушка. Узнав, что я шла на прогулку, Коля подхватил меня под руку и тихонько повёл по коридору, обнимая, чтобы я не оступилась. Медсёстры рассматривали нас с нескрываемым любопытством, но меня это лишь насмешило. На лестнице мы столкнулись с Игорем, который быстро поднимался с третьего этажа. Он окинул нас удивлённым взглядом, и я заметила лёгкую растерянность, которая была приятна. Ещё бы, такой красавчик в военной форме со мной рядом! Наивно, но у меня захватило дух от радости. Ой, как всё прекрасно складывается сегодня! Эта встреча, действительно, стала самой большой радостью за последнее время. Расставаясь с Колей, я долго не выпускала его руки и едва сдержала слёзы – от переизбытка чувств. Уже стемнело, когда я вернулась в палату. На этаже было тихо, ведь спать в больнице ложатся рано. Возвращаясь из комнаты гигиены, я встретилась с дежурной медсестрой, которая приветливо мне улыбнулась. Девочки здесь трудились хорошие, и я подумала, что, возможно, мне предстоит с ними работать. Невзлюбила меня только одна медсестра – та самая, которая тоже принимала участие в конкурсе молодых специалистов. Открыв дверь в палату, я замерла – посреди комнаты стоял Игорь. Он шагнул мне навстречу:
– Третий раз за вечер прихожу проведать любимую пациентку, а её и след простыл.
Я хотела "оправдаться", но Игорь продолжил:
– Марина уже большая девочка, а нарушает дисциплину. Время для визитов давно закончилось, между прочим. Скоро отбой!
– Извините, пожалуйста, Игорь Алексеевич, – мирно сказала я, – больше так не буду.
– Верю, верю, – улыбнулся Игорь, – и кто же это приходил к тебе?
– Мой старинный друг. Один из лучших. Мы вместе были в детдоме.
– Первая любовь? – тихо спросил Игорь. Я замерла, чувствуя волнение.
– Нет. Мы просто друзья, но когда-то в детдоме он выручил меня из большой беды. И вообще, помогал…
– Понятно, – Игорь осторожно держал меня за руки повыше локтей, и моё сердце стучало уже где-то высоко. И что с ним делать, я не знала.
Стоять рядом с Игорем становилось невыносимо. Каждая клеточка моего тела просила сближения и кричала о любви, где-то внутри меня становилось всё горячее, а волнение сделалось запредельным. Я боялась, что Игорь поймёт, как я его люблю и умираю без его ласки. Почувствовав напряжение в его руках, я не выдержала и прильнула к нему. Он обнял меня и осторожно прикоснулся губами к моему лицу.
– Ёжик, – тихо сказала я, проведя пальцами по его щеке. Игорь сжал мою ладонь, и, прижимаясь ко мне ещё ближе, нашёл мои губы. Но я и сама тянулась к нему, я отдалась полностью новому и неизведанному прежде ощущению. Игорь целовал меня, сначала нежно и ласково, затем сильно и страстно – так, как я мечтала совсем недавно.
– Марина, Мариночка, – прошептал он, – я люблю тебя, моя девочка, моя хорошая…
Я открыла глаза и всмотрелась в его лицо.
-… с первой минуты, как только тебя увидел, сразу всё понял: что искал всю жизнь только тебя. Я ждал этого, ждал много лет.
– Я полюбила тебя ещё раньше, – ответила я, вспоминая свои странные сны, которых было много в последнее время, – намного раньше.
В своих снах я искала его. Я знала, что у нас будет любовь. Мне её обещали, но, просыпаясь, я верила, что это сбудется. Что это правда.
– Скорее бы тебя выписали, – пробормотал Игорь между поцелуями.
– Спрошу сегодня у своего лечащего врача, когда выпишут, – фыркнув, я еле сдержала смех.
– Ох уж эти чёртовы врачи! – засмеялся и Игорь, – я, точно, голову потерял. Не понимаю, что говорю.
Мы обнимались и разговаривали, нам хотелось многое сказать друг другу. Это не всегда получалось, но мы всё понимали с полуслова. Я сидела у Игоря на коленях, и мне было так хорошо, что я не верила самой себе, своим глазам, своим рукам, своим ощущениям.
– Так не хочется уходить от тебя, – вздохнул Игорь и добавил с лукавой улыбкой, – когда тебя выпишут, придёшь ко мне в гости?
Я насторожилась, но он, не замечая ничего, продолжил:
– Посмотришь, как я живу, и вообще…пообщаемся.
Я вспыхнула, но соскочить со своих колен Игорь мне не позволил, удерживая, словно в железных тисках.
– Мариночка, ну ты что, моя девочка, обиделась? Я ничего плохого не имел ввиду. Я сказал только то, что думал.
– А кофе тоже будет? – спросила я, чувствуя, что ещё немного, и я просто расплачусь. Воспоминания отнесли меня на пару лет назад, когда мы с подружкой решили откликнуться на вакансию домработницы, чтобы заработать хоть немного денег. Хорошо, что пошли вдвоём. Хозяином оказался приятный бодрячок лет семидесяти, который показал нам свой коттедж и озвучил параметры уборки и оплаты. Нам понравилось всё, и хозяин предложил выпить по чашечке кофе. Хорошо, что я вовремя почувствовала запах и привкус лекарства, вызывающего быстрый сон. Спасаться от мерзкого похотливого деда нам пришлось через окно и сад – туда не доставала длинная цепь огромной собаки.
– Я умею варить кофе, – мне удалось найти в себе силы улыбнуться Игорю.
В конце концов, он просто пригласил меня в гости, и это ещё ничего значит. Мне очень хотелось спросить, когда он познакомит меня со своими родителями. Этот вопрос по-прежнему был одним из моих "пунктиков". Ведь у меня никогда не было семьи, и я не знала, как живут в них люди. Наверное, хорошо.
– Мариночка, я всё понимаю и не тороплю тебя ни в одном вопросе. Ни в одном! Ты не должна бояться меня, девочка.
Выходя, Игорь в дверях столкнулся с Антоном.
– Вот так и сказали, что в палате "А" найдёте пропавшего хирурга, – засмеялся Антон, пристально вглядываясь в меня, а я вспомнила, что несколько раз в мою палату приоткрывалась дверь, но нам с Игорем было не до этого. Мы обнимались, целовались и признавались в любви.
– Да. Иду уже, – отозвался Игорь, – я помню, что обещал. Марина, я обязательно загляну чуть позже.
Когда мужчины вышли, я попыталась успокоиться, но мне это плохо удалось. По коридору прошли медсёстры, и я услышала знакомый голос:
– Носятся с этой, как курица с яйцом.
– Да перестань, Катя, она хорошая девушка. Ей Антон родственник?
– Она детдомовка, представь, какое воспитание, нервы и вообще… Скоро Алина вернётся, интересно, как Игорь будет объясняться?
Алина! Это ещё кто? Ну, ясное дело, это девушка, у которой были отношения с Игорем. А, может, и сейчас продолжаются. Надеюсь, не жена. Но мне стало очень обидно. Нет, плакать не буду, сказала я себе. Не на ту напал. Пусть знает. Додумать эту мысль до конца я не смогла, так как разревелась в подушку. Всхлипывая, я обнимала одеяло, и не было у меня в эту минуту другого желания, кроме одного – чтобы Игорь был сейчас со мной рядом, чтобы он обнимал меня, целовал, и я его тоже. Я очень хотела его руки и губы. Наревевшись вволю, я не заметила, как уснула. Утро не принесло мне ни записки от Игоря, ни его самого. Зато ко мне пришёл Антон.
– Привет, Мариночка! Как дела? Ну, что носик повесила? Наверное, на следующей неделе выпишет тебя Игорь Алексеевич. Марина, а сейчас давай уже о серьёзном. Мне вчера показалось, или у вас что-то произошло? – сделав паузу, он добавил, – с Игорем?
"У нас произошла любовь" – подумала я, а вслух сказала:
– Здесь ничего не могло произойти, Антон!
– Марина, да не об этом я! Игорь мой давний друг, и нахваливать его было бы некорректно, а всё же ничего плохого о нём сказать не могу. У нас здесь женского пола хватает, ты видела, и бывает порой нелегко от переизбытка внимания. Достойно вести себя не каждый сможет. Особенно при нашей работе. А он молодец. Говорю честно, но и ты подумай хорошенько – готова ли? С нами нелегко, с нашей работой, да и мы уже дяденьки взрослые, огонь и воду прошли, и всё остальное. А ты ещё девочка наивная, неопытная и просто представить себе не можешь, как трудно сберечь отношения. Я не сумел, если помнишь. Жена ушла от меня через год.
– Кто такая Алина? – прервала я красноречие друга. Антон с удивлением воззрился на меня:
– Вот вороны, уже накаркали! Да никто она. Марина, ты не должна слушать всех подряд. Игорь сам тебе всё расскажет.
– Сразу надо было говорить, – возмутилась я, – мне вот нечего скрывать, между прочим!
– Ему тоже нечего, поверь, я знаю, что говорю. У нас иногда бывают женщины… Мы же не дети, сама должна понимать.
Хорошо, что Антона куда-то срочно вызвали. Мне не хотелось слушать его рассуждения о том, что мужчинам "всё можно". Разумеется, до женитьбы. Я не на шутку рассердилась. Уходя, он повторил, что поговорить с Игорем мы должны. Да и вообще, разговаривать побольше. Это правильная мысль, подумала я.
"Короткие встречи, и вновь расставания" – строчка из какого-то стихотворения была точно про нас с Игорем. Мне очень хотелось узнать, кто такая Алина, но Игорь ничего не говорил. Спрашивать было неудобно, и я всё больше ревновала, иногда плакала. Неведомую мне Алину несколько раз упоминала Катя – медсестра, которая относилась ко мне неприязненно. Девушка приходила в "травму" на подмену, а работала, как оказалось, именно с этой Алиной в другом отделении. С некоторыми медсёстрами я успела подружиться и надеялась, что скоро мы будем работать вместе. И с Игорем тоже. Неужели такое возможно? Игорь был очень занят, и виделись мы урывками. Короткие сообщения на телефон – вот и всё, что мне доставалось, но этого было мало. Лишь один вечер он провёл со мной – сначала на улице, когда я, по своему обыкновению, гуляла в больничном парке, а позже он пришёл ко мне в палату. Чудесный вечер заканчивался хорошо, мы много разговаривали, смеялись, пили вместе чай, и я замирала от счастья, представляя, как я буду кормить Игоря ужином. Когда мы будем вместе… Интересно, что он любит покушать?
– Моя красавица, о чём ты постоянно думаешь? – спросил Игорь, обнимая меня и нежно целуя, – я замечаю уже давно. Что-то не так?
– Игорь, ты ничего не хочешь рассказать об Алине? – выпалила я, не в силах сдержаться, – или это великая тайна?
Игорь удивлённо посмотрел на меня:
– И всё? Тебя это так волнует?
– Волнует! – я "завелась" не на шутку и не могла остановиться, – волнует, Игорь. Ты скрываешь, что у тебя есть девушка?
– Марина, ты это серьёзно? Как у меня может быть девушка, если я с тобой?
– Не знаю. Только я слышу о ней постоянно. "Приедет Алина, и как Игорь будет с ней объясняться?" – передразнила я Катю. Игорь молча смотрел на меня, наблюдая, как я нарезаю круги по маленькой палате. Все его попытки успокоить меня, захватив в свои объятия, не увенчались успехом – я не давалась ему в руки. Наконец я остановилась у окна, отвернувшись от Игоря, и боялась, что он молча уйдёт, боялась, что расплачусь из-за собственной глупости, были и другие грустные мысли.
– Марина! – Игорь крепко обнял меня сзади, нежно целуя в голову и шею, но я не повернулась к нему, а именно это мне больше всего хотелось сделать. Его сильные руки держали меня в плотном кольце – не вырваться! Какое там вырваться – дышать, и то было трудно. – Мариночка, какая ты ещё маленькая девочка, моя маленькая девочка… Мы поговорим обо всём с тобой, я обещаю. Сейчас мне надо работать, я пойду, а ты успокойся и отдохни, хорошо?
– Иди, если надо, – неприветливо отозвалась я. Мысли об этой Алине всё портили, но у меня не получалось успокоиться. Ревность, наверное, да ещё я опять ничего не узнала подробно. Игорь ушёл, а я упала на кровать, ругая себя на чём свет стоит. А вдруг он больше не вернётся? С трудом успокоившись, я решила постоять на балкончике. Я понимала, почему мне так сложно начать отношения с любимым человеком. Слишком часто меня обманывали. И приходилось бороться за себя, за свою честь, а это так трудно, особенно когда нет никакого тыла. Детдом внёс свои коррективы… Иногда приходилось спасать свою жизнь, в самом прямом смысле слова. Возвращаясь в палату, я прочитала сообщение на телефоне: "Малыш, у меня экстренная операция. Пожалуйста, отдыхай и думай о хорошем. До завтра! Целую". Я ответила пожеланием успеха в работе. Но сообщение не было доставлено – Игорь уже выключил телефон. Я испытала угрызения совести. Он так хорошо ко мне относится, искренне и честно. А я всё время что-то подозреваю, ревную и, вообще, глупо себя веду. Но посоветоваться мне было не с кем. Разве что с Антониной Петровной, она очень хороший педагог. Поймав своё отражение в зеркале, я долго разглядывала себя, раздумывая, не обратиться ли мне к психологу. А, может, к психиатру. Утро выдалось серым и дождливым. На душе было тяжело. Надо написать Игорю сообщение, подумала я, но его телефон до сих пор был выключен. В тревоге я несколько раз прошлась по коридору, надеясь увидеть Игоря или хотя бы Антона, но они оба как в воду канули. В комнате для медсестёр дверь была, как всегда, приоткрыта, и я узнала, что Антон завёл шашни с Лилькой из кардиологии, а Тигран Львович устроил всем хирургам нагоняй.
– Девчонки, Алинка звонила, подарков, косметики накупила всем! – это говорила Катя, я уже хорошо отличала её голос, – тут по ней кое-кто скучает. Я ей так и сказала. У него сейчас простое увлечение, и это пройдёт.
– Катя, не лезла бы не в свои дела. Говорят, он реально влюбился, – маленькая толстушка Олеся мне очень нравилась, – а с Алиной у них давно всё кончено…
Я торопливо прошла мимо, не желая больше ничего слышать. Однако, сказала я с сарказмом, какие тут нравы! На моей работе такого не наблюдалось, но и хирургия – дело особенное.
– Марина, ты простое увлечение, и у него это пройдёт, – сказала я вслух, больше всего боясь заплакать – начинался утренний обход, и никак нельзя было показывать своё настроение. Пришедшее СМС сообщило, что абонент в сети, но мысль написать что-нибудь Игорю ушла далеко.
– Доброе утро! Как наши дела? – Игорь улыбался приветливо, хотя и было заметно, что он очень устал. Ещё бы, второе дежурство подряд и несколько операций…
– Спасибо, хорошо. Игорь Алексеевич, а когда Вы меня выпишете? – спросила я, отвечая на приветливую улыбку медсестры, – очень хочется домой.
– Скоро, скоро, скоро, – ответил Игорь, поднимаясь из-за стола, – я оставил Вам рекомендации, по приёму витаминов. Выздоравливайте!
Как только закрылась дверь, я кинулась к столу. "Малыш, не скучай, скоро приду. Люблю и целую" – прочитала я и постаралась унять сильно бьющееся сердце. В это время приоткрылась дверь, и в палату заглянул Игорь.
– Мариночка, там в конце предложения поставь, пожалуйста, восклицательный знак, – сказал Игорь и засмеялся, – хорошо?
Я смотрела ему вслед и улыбалась. Нежность, которую я сейчас испытывала к нему, сделалась невообразимых размеров. Схватив телефон, я быстро написала:"Я очень тебя люблю."
Игорь пришёл ко мне во время "тихого часа":
– Ты не против сейчас пообщаться? У меня потом не будет времени. Один выходной всего. Третьи сутки сплю урывками, а на следующей неделе несколько плановых операций, да опять два дежурства.
– Игорь, ты совсем не отдыхаешь, – огорчилась я, – разве так можно?
– Так не всегда бывает, сама знаешь. Сейчас уезжаю на выходной, но зашёл поговорить, как обещал. Мариночка, ты не переживай по поводу Алины. У нас были отношения, но совсем недолго. Ей тридцать, самостоятельная, разведена, ребёнку восемь лет. Мы встречались месяца три, затем связь начала меня тяготить. Расстались быстро и безболезненно. Затем она что-то выдумала и опять подступилась ко мне с выяснением отношений. Ничего серьёзного у нас не было. Знаешь, свободные мужчины иногда встречаются с женщинами.
– Не свободные тоже встречаются, – тихо ответила я, вспомнив некстати Андрея.
– Это плохие мужчины, – сказал Игорь. – Наверное, они женились по ошибке, а не по любви. Марина, Антонина Петровна говорила нам с Антохой, что любовь – это дар Божий. Поэтому её и не так много… Но я всегда верил в любовь и ждал свою девушку – любимую, родную, единственную. Я давно понял, что встречу такую, поэтому никто другой мне не был нужен.
– Игорь, ты не сердишься на меня? – виновато спросила я.
– Ну что ты, девочка, конечно, нет. Я всё понимаю. Знаешь, когда я увидел тебя с этим красавчиком в военной форме, то просто дар речи потерял. Во мне тысяча Отелло проснулись, не меньше!
Я засмеялась, радуясь такой реакции Игоря. Мы долго прощались у дверей моей палаты и всё никак не могли расстаться.
– Не хочу от тебя никуда уезжать, – тихо сказал Игорь, целуя меня "на прощание" раз в тысячный, наверное. Его руки потянули молнию моего халатика, а поцелуи незаметно переместились ниже. Опомнилась первой, всё же, я.
– Ты не отдохнёшь совсем, – я осторожно отодвинула Игоря от себя, – езжай, пожалуйста. Я напишу тебе длинное сообщение, приедешь, прочитаешь.
Наконец Игорь ушёл, предварительно взяв с меня обещание пойти к нему "в гости" после выписки. Я согласилась сразу, понимая что он не уйдёт, пока я не отвечу на его приглашение положительно. Подумав, я отправила ему сообщение о том, что люблю, буду очень скучать и с нетерпением жду своей выписки из больницы. И что он самый лучший в мире мужчина. На следующий день Игорь принёс мне в палату большой букет роз. Медсестра Олеся, с которой мы уже общались очень близко, заговорщицки прошептала, что сегодня будет сюрприз не только мне, но и всем вообще. Мы поулыбались друг другу, и я заспешила на контрольное обследование. Завтра пятница, и меня, наверное, отпустят домой. Антон уже сообщил, что в субботу у них дома состоится важное событие, на которое приглашены и мы с Игорем. Ощущение некой семейственности, конечно, было очень приятно, но мне так хотелось почувствовать себя неотъемлемой частью жизни Игоря! Я любовалась красивым букетом, перечитывала сообщения Игоря в телефоне и чувствовала себя счастливой. Эх, если бы произошло ещё одно событие, о котором совсем недавно я не смела даже мечтать!
– Марина, – в палату зашёл Игорь, – ты куда это собралась? Я выписываю тебя только завтра.
– Погулять пойти, не хотелось тебе мешать, – я смущённо улыбнулась. Работая в больнице, я знала, как происходят разные мероприятия, и сейчас видела, что медсёстры готовят маленький праздник. В больницах такое бывает нечасто, но сегодня, видимо, случай именно такой.
– Мариночка, давай посидим в палате, если ты не против. Хорошо?
– Хорошо. Ты хоть выспался? – спросила я Игоря, и он ответил утвердительно. – Тебе чай сделать?
– Сделать. С чего ты взяла, что можешь мне помешать? – улыбнулся Игорь, – я только рад, когда ты со мной. Очень рад. Ты просто не представляешь!
Игорь показался мне немного взволнованным, но он это скрывал, и я сделала вид, что ничего не замечаю. Минут через пятнадцать в палату заглянул Антон:
– Всё целуетесь? Игорь, вас ждут.
Я ничего не понимала, но послушно пошла за мужчинами, успев заметить в зеркале, что выгляжу очень даже неплохо. Точно, праздник какой-то, и меня взяли с собой. Немного неудобно, но я надеялась, что буду скоро здесь работать и имею малюсенькое право присутствовать при каком-то событии. В ординаторской были накрыты столы с лёгкими закусками, фруктами и шампанским. И ещё несколько тортов и коробки конфет – это сразу бросилось в глаза. Во главе стола сидел заведующий отделением Тигран Львович. Когда все разместились – моё место оказалось между Антоном и Игорем – заведующий произнёс:
– Ну что, друзья, мы собрались сегодня здесь не просто так. Когда есть хороший повод порадоваться за близкого человека, друга, товарища или коллегу – это повод замечательный. Игорь Алексеевич, прошу.
– Мои дорогие, уважаемые коллеги, друзья! Я очень рад вас всех видеть, спасибо, что откликнулись, пришли, а девочкам моя особая благодарность за оперативную подготовку нашего небольшого застолья. Тигран Львович, Вы правильно сказали, что повод замечательный. Сообщаю вам первым, что решил покончить со своим холостяцким статусом. Марина ответила согласием на моё предложение. Я очень счастлив, друзья мои, очень. Мы заранее приглашаем вас всех на нашу свадьбу, дату которой сообщим чуть позже.
Всё это время Игорь держал меня за руку, и я чувствовала, что он волнуется. Как и я. Для меня это было вообще сюрпризом, о котором намекнула Олеся ещё утром, но я и близко не представляла размер сюрприза. Хотя мечтала именно об этом. Осторожно и несмело мечтала, лишь надеясь, что когда-нибудь… Сейчас я боялась заплакать, слишком неожиданно всё произошло. Тигран Львович напомнил, что ждёт меня на работу, надеясь, что я уже подумала над его предложением, и рассказал всем о конкурсе молодых и начинающих специалистов, где я дошла до финала. Вскоре медики потихоньку разошлись по рабочим местам, а я, Игорь и Антон вернулись в мою палату.
– И ты молчал! Мне ничего не сказал, вот сюрприз так сюрприз! – восклицал Антон, – Мариша, ну, всех провёл! А девчонки-то как огорчились – жениха из-под носа увели.
– Антоха, не сердись, что не сказал тебе. Я и Марине ничего не говорил, я ей предложение даже ещё не сделал! – Антон ахнул, а Игорь весело продолжил, – побоялся, вдруг откажется замуж выходить за меня и не пойдёт на праздник.
Мы засмеялись, а Игорь достал небольшую бархатную коробочку, открыл и протянул мне со словами:
– Мариночка, ты выйдешь за меня замуж?
Я, взволнованная от всего происходящего, не сразу смогла ответить. Игорь достал красивое колечко, надел мне на палец и прижал меня к себе так близко, что я отчётливо слышала биение его сердца.
– Ну, дайте вас поздравить, что ли, – Антон пожал Игорю руку, а меня чмокнул в щёчку, – мама-то как обрадуется! Нет, ребята, ну вы молодцы! Теперь буду знать, как предложения делаются. Спасибо, Игорь, за подсказки.
Пока мужчины шутили, я потихоньку приходила в себя, но выглядела, наверное, странно, потому что Антон, разглядывая меня, несколько раз заметил:
– Марина, не переживай так! Всё будет хорошо, поверь.
Но я и сама верила в это и даже была уверена. В Игоре, в нашем будущем счастье.
– Спасибо тебе, – прошептала я, – за всё.
Мы целовались и не заметили, как Антон вышел из палаты. Я уже почти не стеснялась Игоря, и, когда он расстегнул мне кофточку, не остановила его. Поцелуи Игоря были такими нежными, что я просто тонула в чувствах и ощущениях. Впервые мужчина ласкал и целовал мне грудь, и моё состояние переходило в невесомость. Голова слегка кружилась, и бокал шампанского был вовсе не при чём. Игорь остановился первым. Он застегнул на мне кофточку и осторожно усадил на кровать.
– Мариночка, я поеду, не обижайся только, хорошо? К своим заехать надо, а завтра пораньше освободиться хотел. Тебя в гости завтра ждать буду. Придёшь?
– Конечно, – ответила я, – только ночевать я буду дома!
Игорь некоторое время рассматривал меня и едва не рассмеялся. Тогда ещё я не понимала, что именно его так насмешило. Вскоре он уехал к "своим" – в пригороде жили его бабушка и старший брат с семьёй. Потихоньку я узнавала о жизни Игоря и его родных, и мне очень хотелось почувствовать себя, наконец, в семье. Только вот понравлюсь ли я этой семье? Меня, конечно, это очень волновало, хотя Игорь утверждал, что беспокоиться абсолютно не о чем. Его семья с радостью ждёт, когда он познакомит всех со своей невестой. В течение вечера Игорь звонил и писал мне несколько раз. Он как будто чувствовал, что мне грустно без него.
"Мариночка, как ты? Я скучаю по тебе. Сейчас домой поеду. Показал твои фотографии, всем очень понравилась моя красавица. Целую тебя, солнышко." – получив перед сном такое сообщение, я еле удержалась от эмоций. Ночью мне опять снились удивительные сны. В них был Игорь, который искал меня и говорил, что очень любит. Проснувшись среди ночи, я не сомкнула глаздо утра. Почему-то на душе было тревожно, и причину этой тревоги я понять не могла.
Приехавший рано утром Игорь забежал ко мне на минуточку:
– Привет, моё солнышко! Я сейчас буду очень-очень занят, приду позже. Не скучай, хорошо?
– Хорошо, Игорь. Я буду ждать тебя. Наконец-то меня выписывают, не верится, что сегодня дома буду.
– Наконец-то, – засмеялся Игорь, – ох, уж эти чёртовы доктора!
Перед обедом он принёс мне документы и рекомендации и полушутя произнёс, что, пока я ещё буду на больничном, он, как мой лечащий врач, просто обязан за мной присматривать. Я весело согласилась. Мои вещи уже были собраны, и я раздумывала, как доберусь домой. Остановка от моего дома не близко.
– Мариночка, я бы тебя ни за что не отпустил, но сейчас мне надо поработать, чтобы сегодня уйти хотя бы вовремя.
– Игорь, не переживай, я прекрасно доберусь сама. Я…
-…уже большая девочка, помню.
Игорь проводил меня до такси, попросил написать, когда я уже буду дома и заторопился обратно. Я ехала со странным ощущением. Как-то тоскливо было без Игоря и одиноко. Ничего, подумала я, скоро всё изменится. Время летело незаметно. Дома я немного позанималась делами, но главное сводилось к одному – я собиралась к Игорю в гости. Перебирая свой не особо роскошный гардероб, я не знала, что надеть. Точнее сказать, надеть было нечего. Если мне и удавалось отложить немного денег на новую одежду или обувь, то немедленно обнаруживались дыры – то сбор денег на ремонт в подъезде, то мне пришлось срочно менять окна, то самой понадобились лекарства и расклеились единственные зимние сапоги, то… Этих "то" было слишком много в последнее время, и я, понимая, что ничего лучше не придумаю, взяла в руки джинсы и маечку. Хорошо, что в ресторан не пригласил. Будет прохладно, вот ещё тоненькая кофточка, подаренная подружкой. А босоножки и сумочка в тон, купленные недавно на распродаже, будут очень кстати. Игорь хотел приехать за мной, и я еле уговорила его не делать этого. Сама доберусь. Честно, я начала волноваться, и мне хотелось пройтись, чтобы немного успокоиться. Но успокоиться не получалось, и вскоре я подошла к подъезду дома, где жил Игорь.
– Сто раз пожалел, что послушал тебя, – обнимал меня Игорь пару минут спустя, – надо было всё же съездить за тобой!
В квартире меня поразило всё, начиная с прихожей. Уютно и очень красиво. Один угол в зале был отгорожен огромным аквариумом, где плавали крупные золотистые рыбы, некоторые с пушистыми хвостами, и, как мне показалось, несколько карасей. Я долго не могла отвести от них глаз. Рыбы подплыли поближе и тоже пялились на меня. Оглянувшись, я увидела, что Игорь улыбается:
– Я сам иногда от них отойти не могу. Завораживает.
– А кто за ними ухаживает?
– Приходит раз в неделю специалист, аквариум чистит, состояние рыб проверяет. Здоровье и так далее.
– У тебя и домработница имеется? – ревниво спросила я, и это не укрылось от Игоря.
– Нет, – едва не рассмеялся он, – всё остальное я делаю сам. Больше никаких посторонних лиц в доме не бывает. Убрать сегодня не очень получилось, ты уж извини. Успел пару салатиков сделать да кальмаров. И так, по мелочам. Правда, суп имеется. То есть уха. Могу разогреть. Я рыбу очень люблю.
– Твой аквариум в опасности, – засмеялась я и почувствовала, как напряжение понемногу спадает. Я волновалась, понятное дело. Но Игорь тоже выглядел немного смущённым, – нет, спасибо. Уху в другой раз, я её очень люблю.
– Какой другой раз? – не понял Игорь, и, получив мой ответ, что это когда я приду к нему в гости снова, уже не пытался скрыть весёлую улыбку. За ней крылось что-то ещё, мне непонятное.
Экскурсия, как назвала я про себя осмотр квартиры Игоря, произвела на меня глубокое впечатление. Сразу возникло ощущение, что здесь не просто живут, а живут в своё удовольствие, и этому всё подчинено – обстановка, вещи, порядок. Всё было удобным и в то же время гармоничным. Я немного позавидовала вкусу Игоря и знаниям – чтобы так всё устроить, надо во многом разбираться. Вот у меня, точно, нет никаких ни знаний, ни вкуса, ни таланта в бытовых вопросах. О чём я думаю сейчас, если напитки в детдоме подавались в алюминиевых кружках? Мне вспомнилось, как в старших классах в детдоме у меня пропала кружка, и некоторое время я пользовалась обрезанной пластиковой бутылкой. Прогоняя ужасные воспоминания, я улыбнулась Игорю:
– Как у тебя красиво, хорошо, удобно.
– Спасибо, я очень рад. Честное слово, боялся, вдруг что-то не понравится, и ты передумаешь выходить за меня замуж. Мариночка, ты ведь не передумаешь?
– Может, это ты передумаешь, – в тон ему пошутила я и добавила серьёзно, – я кальмаров не умею готовить, и вообще, половины не умею и не знаю, что знаешь и умеешь ты.
– Вот только переживать по этому поводу не надо, – Игорь улыбнулся, но смотрел на меня внимательно, – Мариночка, кальмары – не самое главное в жизни, поверь. И давай сегодня не будем о грустном, хорошо? Всё-таки это наша первая встреча, и я очень ждал этого момента.
– А я ждала, когда же меня выпишут, – улыбнулась я, – ты замечательный доктор, ты самый лучший. Меня так быстро вылечил.
– Для себя старался, – усмехнулся Игорь.
Волноваться я перестала совершенно. Мне так всё понравилось, что хотелось остаться у Игоря не только на ночь, но и вообще навсегда, начиная с этой минуты. И кто меня за язык тянул, когда я сказала, что ночевать поеду к себе. Только это меня мучило, а так всё было хорошо. Игорь ухаживал за мной ненавязчиво, сглаживая какие-то неловкие моменты. Он сам сервировал стол и не положил ничего лишнего – решил, наверное, что, кроме ножа и вилки, я ничего в руках не держала. Он был недалёк от истины, и я в душе много раз благодарила его за понимание. Научусь, с каким-то вызовом подумала я. Не так уж это и сложно! Просто у меня не было такой возможности раньше. В детдоме были самые дешёвые алюминиевые вилки, и то не всегда. Я любила читать о жизни графов, князей, царей и королей в русской и зарубежной литературе и представляла, что я – принцесса. И меня скоро полюбит принц, писаный красавец. Я придумывала эпизоды и ситуации из "нашей" жизни и была счастлива. Только так можно было спастись от тоски и прочего в детском доме – выдумывать себе особенный мир и укрываться в нём по необходимости. Это срабатывало почти всегда…
– Мариночка, не устала? – Игорь обнял меня, нежно поглаживая запястье, – давай посмотрим в каталоге кольца. Может, тебе что-нибудь понравится.
Я с радостью согласилась. Игорь включил компьютер, и минут двадцать мы рассматривали каталоги в интернете. Колец было много, некоторые очень дорогие, и я рассматривала те, что подешевле. Игорь заметил это и открыл другой каталог.
– Марина, я думаю… – но что он думал, я не узнала. Ему кто-то позвонил. Извинившись, он вышел, а я обратила внимание, что на рабочем столе компьютера много папок. Мне бросилась в глаза надпись "отдых", и я открыла её. В ней оказалось несколько отдельных папок с надписями – видимо, названия мест, где Игорь отдыхал. Я открыла первую попавшуюся, чтобы посмотреть фотографии. Почти на всех был Игорь, один или с кем-то. На многих фото он был в одних плавках, и я смутилась. Как все хирурги, Игорь сильный, это видно сразу. Конечно, очень симпатичный. Я разглядывала фотографии с замиранием сердца. Одна папка называлась – "А". Фотографий там было немного, и на всех рядом с Игорем высокая красивая девушка. Длинные чёрные абсолютно прямые волосы, пухлые кроваво-красные губы, тёмная кожа лица. У меня заныло сердце – на девушке вызывающе открытый купальник, состоящий из одних тоненьких полосок, и шляпка. Она прижимается вплотную к Игорю, и я почувствовала укол ревности. Не знаю, почему я не закрыла сразу эти фотографии. Я смотрела на девушку, и выражение её лица мне показалось знакомым. И зловещим, с хищной улыбкой. Наверное, это виновато освещение и…
– Мариночка, ну что, понравилось что-нибудь? – Игорь встал за моей спиной и, конечно, сразу всё понял. Он щёлкнул мышкой, и папка "А" полетела в корзину. Туда же отправились ещё три. Я молчала, опустив голову и ругая себя. И зачем только я открыла этот чёртов "отдых"?
– Delete! – сказал Игорь, – Марина, прости, пожалуйста. Не успел почистить комп, замотался на работе совсем. Не обижайся, пожалуйста.
– Не обижаюсь, – ответила я дрожащим голосом, – зачем удалил? Это же память.
– Память – это то, что дорого. А всё остальное заслуживает только "Delete"! Согласна?
Я молча кивнула.
– Прости, – ещё раз повторил Игорь. Он развернул компьютерное кресло и всмотрелся в мои глаза. Я еле удерживала слёзы. Неожиданно Игорь улыбнулся:
– Солнышко моё, я, конечно, балбес, и если огорчил тебя, то нет мне оправдания. Но если бы вдруг я увидел подобные фотографии у тебя, я не знаю, что было бы…
– Что же было бы? – тихо спросила я, найдя в себе силы выглядеть весёлой.
– Наверное, умер бы от горя, – грустно улыбнулся Игорь, и теперь я смотрела на него, удивляясь такому ответу. Но в каждой шутке только доля шутки. Я встала с кресла.
– Ты хочешь вернуться к себе? – спросил он
– Не хочу. Можно, я останусь с тобой?
– Солнышко, ты ещё спрашиваешь! Я тебя и не собирался никуда отпускать, даже и не надейся. Я слишком долго ждал тебя. Слишком долго.
– Я искала тебя, Игорь. Не знала, найду ли; я во сне тебя увидела ещё давно. И полюбила. А мне сказали, что, если ты не полюбишь меня в ответ так же сильно, как я, то быть мне несчастной до конца жизни. Вот такой сон…
Игорь вышел покурить, а я убрала стол, посуду и тихо сидела на кухне, не зная, что делать дальше. Маленькая стрелка на часах приближалась к двенадцати.
– Мариночка, ты устала, наверное? Хочешь, ложись спать в спальне, а я на диване в зале. Или наоборот.
Игорь говорил что-то ещё, но я не стала слушать. Я подошла к нему вплотную и обняла. Игорь нашёл мои губы, едва прикасаясь, и я почувствовала дрожь по всему телу. Его руки блуждали по моему телу, чуть задерживаясь на груди, осторожно и нежно, но я чувствовала, что впереди сильные, страстные ласки любимого мужчины. Я это знала. Тысячи раз я представляла себе, как это будет, но больше всего мечтала, чтобы в эти минуты со мной был любимый человек. Родной, единственный… Мы почти не спали в эту ночь. Да и как можно
было уснуть, если началась наша сказка о любви, наша новая жизнь, начиналось всё то, о чём мы мечтали поодиночке. А теперь мы вместе. Навсегда. Никто из нас не боялся произносить это вслух, никакие приметы и предрассудки нас не смущали. Я не верила самой себе, границы прекрасной нереальности происходящего стирались в бесконечной нежности Игоря. Я не понимала, как в нескольких мгновениях жизни умещалось столько страсти, мужской силы, нетерпеливого любовного желания, но более всего – нежности. С неё всё началось, ею же продолжалось. И это было, как в сказке. Нет, это было лучше, чем в сказке. И мне очень хотелось плакать от новых ощущений и эмоций. В какой-то момент я всхлипнула, напугав Игоря, который не сразу понял, в чём дело.
– Марина, Мариночка, девочка моя, я люблю тебя, моя милая, моя хорошая, – забормотал он виновато, – всё будет хорошо. Это нормально – всё, что было, не плачь, пожалуйста…
– Я не плачу, – я обняла мужчину, в руках которого была готова умереть от счастья прямо сейчас, – мне очень хорошо с тобой. Я не знала, что это бывает – так… Я тоже люблю тебя, очень люблю…
Под утро Игорь всё же задремал, а я крепко держала его в объятиях, разглядывала, осторожно тёрлась о него, как кошка. Мне не хотелось тратить время на сон рядом с любимым, дорогим человеком, и до рассвета я не сомкнула глаз. Всё утро я пыталась неумело ухаживать за Игорем, но он ничего не давал мне делать, ласково утверждая, что я ещё не выздоровела окончательно. С большим удовольствием мы собирались в гости к Антонине Петровне и Антону.
– Марина, посоветуешь, что мне надеть? – спросил Игорь, разглядывая внутренности огромного платяного шкафа в прихожей. Случайно перехватив мой взгляд, он весело улыбнулся и вытащил светлые джинсы и рубашку в стиле "поло". Идеальный, беспроигрышный мужской вариант. Мне было немного неловко, ведь у меня так мало красивой и модной одежды. Точнее, модной совсем нет. Хотя, есть немало уловок, чтобы выглядеть красиво и нарядно. Игорь всё понимал без слов. Выехали мы намного раньше и вскоре оказались у большого торгового центра.
– Мариночка, я давно хотел купить новую бритву. У нас примерно час времени, я могу пойти с тобой, если хочешь. Ты купи, пожалуйста, себе платье и ещё что-нибудь. Мы не успеем к тебе за вещами поехать, да и пробки теперь плотные. Пожалуйста, я прошу тебя, не спорь со мной. – Игорь почти насильно втиснул банковскую карточку мне в руку, – твои вещи мы позже привезём, обещаю. А сейчас время терять не хочется, у меня выходных очень мало, и расставаться с тобой ни на минуту не желаю!
Очень смущаясь, я согласилась, хотя ещё долго чувствовала неловкость. Мы договорились встретиться в кафе на первом этаже. Игорь проводил меня к маленьким торговым точкам и ушёл, а я, подождав пару минут, вернулась к магазину "низких цен". Там можно купить три платья вместо одного, и вообще, там можно недорого и очень прилично одеться. Чувство неловкости всё не проходило, я никак не могла пересилить себя, чтобы потратить деньги Игоря. Написав СМС, что жду его в кафе, я медленно спустилась на первый этаж. Там я ужаснулась стоимости чашки кофе и вышла обратно в холл. Через пару минут я увидела спешащего мне навстречу Игоря. Он тревожно всмотрелся в моё расстроенное лицо:
– Мариночка, я тебя обидел, да? Прости, не хотел, честное слово. Ну вот, каким я стал неотёсанным чурбаном, сам себя не узнаю. Прости, моя девочка, я просто хотел порадовать тебя хоть немного. И ничего плохого не хотел. Ведь сейчас ты живёшь у меня, а вещей с собой нет. Может, платье всё-таки купишь, а то мы даже не знаем, что там за повод у Антохи нарисовался?
Ещё больше смущаясь, я согласилась, но теперь Игорь пошёл со мной, и платье мы купили очень дорогое, на мой взгляд. Но и красивое было, точно, и модное. Оно было светло-розовым, и сразу стало ясно, что моя сумочка никак к нему не подходит. О белой сумочке я мечтала давно, тут и говорить было нечего, поэтому мы купили и её тоже.
– Марина, теперь сделай так, как я прошу – купи себе то, что тебе понадобится срочно. К тебе мы поедем дня через три, не раньше. У меня много работы, ты знаешь, а одну я тебя пока не отпущу. На всё про всё у тебя пятнадцать минут. Я не люблю опаздывать. Иди, моя хорошая, я жду тебя в кафе через пятнадцать минут.
Время пошло, со смехом подумала я, забегая всё в тот же магазин низких цен. В босоножках после ДТП оказалось больно ходить, и пришлось купить мокасины, причём хорошего качества. Хромать мне было нельзя. По пять минут ушло на отделы дамского нижнего белья и косметики, и ровно через пятнадцать минут я торопливо входила в кафе, где Игорь пил кофе.
– Что тебе заказать? – спросил он, но я помнила стоимость чашки кофе – столько обычно стоила летняя обувь, которую мы с подружками приобретали на распродажах, и отказалась наотрез. Игорь с чуть заметным вздохом заказал для меня "кофе с собой", и мы наконец отправились к машине. Вот машина Игоря мне очень нравилась. В ней я была готова сидеть и кататься сколько угодно! Я сказала об этом Игорю, и он улыбнулся в ответ:
– Мариночка, я очень рад, когда тебе нравится что-то моё. И я сам.
Мы засмеялись. Игорь взял мою руку, прижал к своим губам.
– Марина, – начал он, и я поняла, что услышу что-то серьёзное и важное, – девочка моя, давай договоримся: некоторые вопросы я буду решать сам. Нет, всё, конечно, только с тобой, но если я что-то попрошу сделать, ты же не откажешь мне? И, пожалуйста, не стесняйся, мы же теперь вместе. Я, надеюсь, не разочаровал тебя сегодня ночью?
Этот вопрос прозвучал неожиданно, и я опять смутилась:
– Нет, Игорь, всё хорошо. И мне с тобой очень хорошо, только неудобно бывает.
– Понимаю, девочка. Тебе трудно привыкнуть вот так сразу к другой жизни, и дело не в том, что у тебя теперь есть мужчина, пусть даже такой, как я. Со мной, наверное, не всегда будет легко. Работа, ты знаешь. Мы же помешаны на своей работе – и Антон, и я, и другие ребята. Не всегда есть время на близких, на любимых. А уж командовать – у нас в крови, – Игорь обнял меня, – не обижайся ни на что и постарайся мне доверять. Во всём. Наверное, учиться этому придётся, да? Это нелегко, ты с пелёнок была одна, я даже представить себе не могу, что ты пережила.
Этого представить он, и правда, не мог. Не знаю, что со мной было бы вообще, если бы не Антонина Петровна, которой я буду благодарна за всё до конца своих дней. Тем временем Игорь достал продолговатую коробочку и извлёк красивый плетёный браслет. Я не успела и глазом моргнуть, как эта красота оказалась на запястье моей руки.
– Я давно слышал, что, если подарить браслет, то человек оказывается "пристёгнутым" к тебе навсегда. Примета верная, – улыбнулся Игорь, – так что тебе теперь никуда от меня не деться!
– Спасибо, Игорь, – с радостью ответила я, – вот чего мне больше всего хочется, это, точно, быть пристёгнутой к тебе навсегда. Я тоже подарю тебе браслет, обещаю!
– Только учти, я ношу исключительно серебро, -засмеялся Игорь, целуя меня в лицо. Я прижалась к нему, закрывая глаза. Привыкну, конечно, ко всему привыкну, ответила я Игорю мысленно. Ведь я люблю тебя!
– Ну, наконец-то, приехали! Мы заждались! – восклицала Антонина Петровна, – Мариночка, какое красивое платье. И как тебе идёт, глаз не отвести. Игорёчек, ты сегодня другой немного.
– Вы заявление подали? – спросил Антон, пожимая руку Игорю и обнимаясь со мной, – когда регистрация?
– Ты прямо с места в карьер, – засмеялся Игорь, – конечно, мы хотим это событие как можно быстрей. У тебя в ЗАГСе вроде кто-то есть, ты говорил? Поможешь?
Эти разговоры и радовали, и смущали меня. Оставив мужчин, я заторопилась на кухню к Антонине Петровне, поделиться своими счастливыми новостями. Она была рада беспредельно.
– А у нас тоже хорошие новости. Антон свою девушку пригласил, только делай вид, что ничего не знаешь, – прошептала она, – сюрприз это!
Я вспомнила, как впервые узнала об этом – медсёстры в больнице обсуждали новости и упомянули "Лильку из кардиологии" и Антона.
– Секретничаете? – Игорь обнял меня сзади, – а Антон сорвался куда-то, не сказал ничего.
В гостях у дорогих мне людей было хорошо, как никогда. По-моему, счастливы были все без исключения. Лиля оказалась милой девушкой и очень понравилась всем нам. Игорь и Антон спорили, чья свадьба состоится раньше, и даже чуть не поссорились. Наконец решили бросить жребий, но тут воспротивились мы с Лилей.
– Игорь, Антон, пожалуйста, не спорьте, – убеждала Лиля, улыбаясь, – кто раньше объявил о свадьбе? Вот поэтому пусть первыми идут в ЗАГС Игорь и Марина.
Хорошо было всё, до определённого момента. Лиля с Антониной Петровной пошли приготовить чай, мужчины вышли покурить на балкон, а я, не зная, чем заняться, направилась за ними, но остановилась, как вкопанная, услышав имя "Алина".
– Говорил с ней? – спросил Антон, – знаешь, Марина спрашивала, в больнице ещё; кто-то, видать, наболтал чего-то…
– Не представлялось подходящего случая, – ответил Игорь, – а вообще-то, говорить не о чем. Ты сам знаешь.
– Лучше всё-таки поставить точку окончательно. И, знаешь, что я скажу…
– Чай готов, – крикнула Лиля, входя с подносом в руках, а я поспешно отошла от балкона к столу. Настроение моё, конечно, испортилось, но я сумела это скрыть. Да и Игорь продолжал ухаживать за мной так, что обижаться было просто невозможно. Это продолжилось и по дороге домой, и дома. Нежность Игоря была безграничной, и я чувствовала себя на седьмом небе.
– Мариночка, я так счастлив с тобой, просто невообразимо счастлив! Даже представить себе не мог раньше, что так бывает. Я ждал тебя, хочешь – верь, хочешь – нет. Года два назад это началось – в лица девушек всматриваюсь, ищу, где она, та самая, моя… Единственная, любимая. Поверил вдруг, что сразу её узнаю. И такая тоска брала порой, что хоть волком вой. Работа спасала. Приезжал домой, как лимон, выжатый, и спать. Родители беспокоились очень. А я всё ждал. Тогда и песню полюбил, "Облако волос". Раз по десять в день слушал. Там строчки есть такие: "Как хочу я быть тобой украден. Ты возьми, возьми меня всего…". И так, знаешь, мечтал, что меня тоже найдут и возьмут, раз уж сам найти не смог. Или украдут, – Игорь улыбнулся чуть смущённо, а я набралась смелости.
– Ну, у тебя не было недостатка в женщинах и девушках, правда?
– Марина, не думай об этом, пожалуйста. Многие женщины и девушки просто недостойного поведения. Предлагают себя, не стесняясь, а потом начинаются истерики и даже похуже… Чаще женщины виноваты в том, что к ним как-то не так относятся. Я ведь сторонник традиционных отношений – семьи, дружбы, любви, и всё это с одним человеком. Любимым. Антон, кстати, тоже так думает, хоть и донжуанистый с виду.
Мне было хорошо известно, что думал Антон по этому поводу. Неудачный брак его стал тем самым молоком, обжегшись на котором, начинают дуть на воду. Антон вообще перестал доверять женщинам, и одно время Антонина Петровна намекала нам на сближение, но я и Антон стали только хорошими друзьями с первого дня знакомства. Надо же, думала я, вот они, какие, мужчины. Мечтают о чём-то таком, чему даже названия иногда не хотят давать. И это при всей их строгости, мужской гордости и некотором цинизме. А Антон и Игорь – хирурги, тут уж и консерватизм налицо, и часто нежелание компромиссов. Это надо учесть и помнить всю жизнь, если за такого собираешься замуж, Мариночка, сказала я себе. Игорь включил "Облако волос" в исполнении Ярослава Сумишевского и Татьяны Юрской. Самое лучшее исполнение, улыбнулась я. Мне тоже нравилась эта песня, ведь я с детства мечтала, чтобы меня нашли.
– А я твою мечту разрушил, получается, – тихо сказал Игорь, удерживая меня на своих коленях, – ты простишь, Мариночка?
– Какую мечту?– спросила я невнятно, так как мы уже вовсю целовались, приближая состояние невесомости. Это когда пульс сто двадцать ударов, и страстное желание твоего мужчины через край.
– Ну, ты мечтала о фате, о первой ночи. Не обижайся, Антонина Петровна немного рассказала о тебе.
– Будем считать, что ты снял с меня эту фату, в нашу первую ночь. Фата больше не нужна, я без неё… – закончить мысль мне не удалось. Игорь поднялся, взял меня на руки и понёс в спальню. Я ничего не ощущала в эту минуту, кроме сильного биения его сердца.
Наша свадьба была назначена на конец июня. Ровно через три недели. Затем у Игоря начинался отпуск, и он всё никак не мог добиться от меня ответа, куда мы поедем отдыхать. Несколько раз мы смотрели различные туры, но никак не могли определиться, хотя оба склонялись к отдыху в Сочи. Постепенно я познакомилась с родными Игоря, и все они хорошо отнеслись ко мне. Я начинала чувствовать себя в семье, всё это было для меня ново и немного празднично. Ведь семья – это праздник. Который всегда с тобой, и это большое счастье, когда ты кому-то нужен. А пока я была нужна больше всех Игорю. Он не только не скрывал этих чувств, но и наоборот, всячески показывал, как не может без меня прожить и дня. Его суточные дежурства огорчали и меня тоже, но я надеялась, что после отпуска выйду на работу в первую гор.больницу. Я побывала там ещё несколько раз и подружилась практически со всеми девочками. Только одна Катя смотрела на меня косо, потому что дружила с Алиной и стояла за неё горой. Мне рассказывали много раз, что Игорь расстался с Алиной ещё до меня, да и ничего серьёзного там не было. Я верила девочкам, но щемящее чувство тоски почему-то меня не покидало.
Игорь, как и обещал, свозил меня за вещами. Он с интересом осматривал моё жилище и признал его очень даже уютненьким. Для одной маленькой девочки. Но вот эту девочку он бессовестно украл, а угрызений совести и близко не испытывает. Мы весело смеялись, по пути домой пообедали в кафе, а затем неожиданно Игорю понадобилось заехать в больницу.
– Я быстро, солнышко, – и он умчался, а я осталась сидеть в машине, раздумывая над странным, тревожным обстоятельством, которое я скрыла – замок в наружной двери моей квартиры был поцарапан. Его попытались открыть, но не смогли, и в квартире никто посторонний не побывал. Это я знала точно, слишком рано мне пришлось учиться заботиться о собственной безопасности, и с годами эти умения не просто усилились. Они были отточены до совершенства. Игорь задерживался, и я то сидела в машине, то прогуливалась неподалёку. Можно было запереть двери и пойти хотя бы в вестибюль больницы, но я не знала, как справиться с замком автомобиля. Меня не отпускала мысль, что кто-то пытался попасть в мою квартиру. Зачем? Красть у меня нечего. Телевизор, микроволновка, ноутбук да личные вещи – за этим вряд ли сейчас охотятся бандиты.
– Мариночка, заждалась, моя хорошая? – Игорь появился неожиданно и застал меня врасплох. Я шагнула навстречу и оказалась в его нежных объятиях. Он поцеловал меня несколько раз и всмотрелся в моё лицо, – ты не расстроилась, моя девочка?
Я прижалась к Игорю, закрывая глаза и отвечая на его поцелуи. В его руках я чувствовала себя в полной безопасности. Мне было так хорошо, что я боялась заплакать. Некоторое время Игорь держал меня в объятиях и шептал мне на ухо очень приятное. Я забыла обо всём на свете… Неожиданное чувство тревоги вернулось обратно. Мне показалось, что за нами кто-то наблюдает, и этот кто-то совсем рядом. Нервы, однако, ни к чёрту, сказала я себе и приказала успокоиться. Приказ выполнить не удалось. Игорь осторожно усадил меня в машину, и мы уехали. Я не знала, кого мне пригласить на свадьбу, помимо двух подружек и Виктора с его девушкой. Со Светой, женой водителя – виновника ДТП, мы иногда общались, и отношения установились хорошие. Мне она очень нравилась, и я надеялась, что мы сможем когда-нибудь подружиться. На днях они с мужем уезжали в Израиль, на очередной курс лечения Сергея. Света позвонила мне сама, рассказала новости, поздравила с предстоящей свадьбой и прислала корзину с цветами и хорошей косметикой. Позвонил и Сергей, и его: "Не побрезгуйте, Марина, примите от нас подарки" меня растрогало. Мои бабушки-пациентки "на дому" тоже очень радовались за меня. Весь мир радовался вместе со мной и был счастлив, как и я. А уж про Игоря и говорить было нечего! Он сказал, что возьмёт все отгулы, освободится за неделю до свадьбы, и мы будем делать покупки к поездке на море и готовиться к свадьбе. Хотя, честно говоря, мы толком и не готовились. Оставшись вдвоём, мы почти всё время обнимались и целовались, забывая обо всём на свете.
С Виктором и его девушкой Беллой мы сдружились ещё ближе, и я втайне радовалась, что у меня есть "свои" близкие люди, и я не одна, как перст, на Земле. Виктор продолжал работать на "скорой помощи" фельдшером, несмотря на небольшую зарплату и ненормированный рабочий день. Он был замечательным человеком, и я очень гордилась нашей дружбой. Казалось, я должна была спокойно ожидать наше счастливое событие – свадьбу. Так оно и было, только в последнее время со мной стало происходить что-то непонятное. Втайне от Игоря я плакала несколько раз, а однажды, когда он уехал по делам, разрыдалась навзрыд. Мне казалось, что может произойти что-то плохое, и наша свадьба не состоится. Не знаю, откуда брались эти мысли, но моё волнение стало заметным. Игорь хмурился, не понимая, что происходит.
– Марина, давай поговорим, – произнёс он, вглядываясь в меня и удерживая за руки, – что с тобой? Солнышко, ты даже ночью спишь беспокойно, плачешь иногда, я же вижу. Скажи мне, не бойся ничего. Я всё пойму.
– Я не знаю, Игорь, не знаю! – чуть не плача, воскликнула я, – мне бывает страшно, сама не понимаю, чего боюсь.
– Так бывает с девушками перед свадьбой, – улыбнулся Игорь, облегчённо вздохнув, – а я уж было подумал, что ты не хочешь за меня замуж; разочаровал я тебя, наверное. И так страшно стало, еле решился на разговор с тобой.
– Ты что, Игорь, – со слезами заговорила я, – в жизни нет человека лучше тебя, и не было. Я люблю тебя, мой хороший, очень люблю…
В эту ночь я уснула на руках Игоря, успокоившись окончательно. Всё будет хорошо! Не может не быть, ведь мы с Игорем очень любим друг друга.
– Солнышко, мне на работу надо съездить, есть и ещё дела. Поедешь со мной? Или дома побудешь, отдохнёшь? Зачем ты так рано встала?
– Я тесто поставила. Ты какие пироги любишь?
– Любые. Любые, Мариночка. Я, вообще, всеядный, – усмехнулся Игорь.
– Заметила, – рассмеялась я.
В прихожей мы долго прощались, и я просила Игоря вернуться побыстрей:
– Я буду очень скучать.
– Я люблю тебя, моё солнышко.
В самом радужном настроении я порхала по квартире, и к обеду у меня были готовы пироги и ватрушки. Игорь обещал вернуться через час, и я спокойно присела отдохнуть и выпить чашечку кофе, но меня отвлёк звонок телефона. Виктор, обрадовалась я! Он поинтересовался, какие планы у нас с Игорем, дома ли мы и так далее. Меня всегда немного смешила манера Виктора дотошно выяснять все обстоятельства.
– Я заехать хотел, ненадолго. Можно?
– Игорь скоро вернётся, а у меня пироги готовы. Конечно, приезжай! Чай будем пить.
– Спасибо, Марина! Я по делу к вам, по очень важному делу. Ты даже не представляешь… Нет, давай не по телефону. Скоро приеду, всё узнаешь!
Заинтригованная, я была убеждена, что день сегодняшний – один из самых лучших в предсвадебной суете. Произошло что-то хорошее, так мне казалось. Так я чувствовала, и, когда раздался звонок в дверь, я радостно бросилась открывать, уверенная, что приехал Виктор. Я не посмотрела в глазок, как это всегда требовал Игорь. Я просто распахнула дверь настежь, и в неё сразу же вошли. Крайне поразившись – передо мной стояла абсолютно незнакомая девушка – я спросила:
– Вам кого? Я могу чем-нибудь помочь?
На меня смотрели глаза, в которых не было ничего, кроме злобы. Зловещее выражение лица, хищная ухмылка, и освещение было тут вовсе не при чём. Я поняла, кто она, эта непрошеная гостья.
– Можешь, если сдохнешь, – процедила она с ненавистью, – ты думала, всё возможно? Счастье впереди? Прибрала его к рукам и свадебку ждёшь? Нищета, потаскуха детдомовская! Всех мужиков прошла и его сумела охмурить. Дрянь невоспитанная!
– Успокойтесь, пожалуйста, – пробормотала я, не сводя глаз с сумочки, которую девушка прижимала к груди одной рукой. Второй рукой она что-то держала внутри сумки. Я понимала, что она не блефует. Слишком велика была её ненависть и злоба, я это видела чётко, и опасность от неё исходила самая настоящая. Я это чувствовала интуитивно. Я всегда знала, когда мне нужно спасаться по-настоящему. Детдом внёс коррективы во многих вопросах. Пистолет, вдруг подумала я, у неё там пистолет. Она выстрелит неожиданно. С такого расстояния любая травматика смертельно опасна. Противный холодок пополз у меня по спине…Девица продолжала сыпать оскорблениями, и степень её злобы и ненависти поражала. Драгоценные секунды, нужные для моего спасения, таяли на глазах. Что делать, я не знала. Впервые в жизни я не могла придумать, как спастись. Раньше всё было проще, я отвечала сама за себя и никому не была нужна.
"Ты больше, чем мечта, моя девочка… Ты выше всех звёзд… Только с тобой я узнал… Моя любовь к тебе больше неба, и никакая жизнь без тебя мне не нужна…"
Очередное похабное слово привело меня в чувство, и я попыталась…
– Стоять! – взвизгнула Алина. Её лицо подёргивалось, кроваво-красные губы застыли в гримасе, в глазах было одно только безумие. Она сумасшедшая, мелькнула у меня мысль, а такие способны на всё. Звуки остановившегося лифта и приближающихся шагов привели меня в смятение. Дверь в квартиру оставалась открытой. Никто не должен пострадать, пусть она расправится только со мной. Если сумеет. Я буду биться до последнего!
– Ты захотела украсть чужого мужчину, и ответишь за это, дрянь! Родинка у неё, и много раз тебе её целовали? Не будет у тебя свадьбы через неделю, не будет!
Железная дверь с размаху ударилась о стену, и это отвлекло Алину. Она повернулась и кинулась на входящего мужчину. Удар, глухой стук, и сначала я не поняла, что произошло. Виктор вскрикнул, закрываясь руками, и сполз спиной по двери, как в замедленной киносъёмке. Опомнившись, я нанесла удар Алине в челюсть, вложив в него всё, что только смогла найти в себе. Теперь мы были на равных, в руках преступница больше ничего не держала. Ударившись головой о стену, она попыталась встать и кинуться на меня. Нет, милая, этому я научилась с пяти лет, а потом ещё целых пятнадцать училась спасаться и спасать…Виктор глухо стонал, но крови нигде не было видно, и я не знала, что с ним. Большой букет роз и красивый торт с длинной надписью валялись на полу. "Любимой" – бросилось в глаза первое слово на торте, и я, сняв крышку, изо всех сил припечатала килограмма полтора бисквита Алине на лицо.
– Сука! – взвизгнула она, – сука!
Подхватив с пола сумочку, Алина побежала вниз, а я чуть не споткнулась о маленькую валявшуюся баночку, в которой виднелись остатки маслянистой бесцветной жидкости. Запаха не ощущалось. Страшная догадка поразила меня… На руках Виктора появилось много белых пятен, а вскоре они, наверное, начнут приобретать бурый цвет. Я схватила телефон и набрала 112.
– Вызов принят, ожидайте, – спокойный голос диспетчера произвёл обратное воздействие – меня затрясло, и я с трудом вызвала Игоря.
– Марина, что случилось, не кричи, – он не мог ничего понять, кроме моего истерического: "Игорь, помоги!"
Задав мне несколько вопросов, он приказал поставить телефон на громкую связь.
– Марина, девочка моя, ты же медик. Возьми себя в руки, надо спасать Виктора. Как он? – голос Игоря вибрировал, и я, всхлипывая, ответила, что Виктор потерял сознание.
Игорь отдавал команды чётко, как во время операций – в шкафчике на кухне аптечка, пять миллиграмм эсонила внутривенно.
– У него сердце слабое, я знаю это, возьми в холодильнике ампулы, кропотон, десять миллиграмм. Вены нет? На запястье всегда есть, моя девочка, давай, быстро! Вот так, молодец. Осторожно попытайся снять одежду…
– Я знаю, как оказывать первую помощь при ожогах серной кислотой, – всхлипнула я, – и всё сделаю.
Не переставая плакать, я смывала проклятую кислоту с рук Виктора, радуясь, что ему на лицо ничего не попало. Смывать нужно большим количеством воды, и минут тридцать, иначе это только усилит повреждение. Затем нужен мыльный раствор или раствор пищевой соды – 1 чайная лодка порошка на пол-литра воды, чтобы обработать раны.
– Молодец, Марина, умница. Все правильно, держись, моя хорошая, и будь предельно осторожна! Я уже близко.
Игорь отключился, а я продолжала обрабатывать раны Виктора. Почему он всё ещё без сознания? Вскоре раздались громкий топот бригады "скорой помощи", вопросы, комментарии:
– Молодец, милая барышня, всё абсолютно точно, лучше и не придумать, – сказал пожилой врач, подбирая с пола ампулы, – Вы знаете пострадавшего?
Я не успела ответить – в квартиру вошёл Игорь и сделал это за меня. Мужчины понесли носилки в машину, а я без сил опустилась на пол в гостиной. Слёз не было, меня просто трясло, как при очень высокой температуре. Я услышала вой сирены "скорой". Только бы Виктору помогли, только бы помогли, шептала я, раскачиваясь, как маятник. Вернувшийся Игорь со словами "в третью городскую повезли, в ожоговый" рывком поднял меня с пола и всмотрелся в мои глаза. Затем он как-то ловко стащил с меня одежду, включая и трусики, и бросил на пол. Что он делал, чего хотел, я не знала, да мне и было это безразлично.
– Так, хорошо, – бормотал Игорь, осматривая меня со всех сторон, – на тебя ничего не попало. Марина, оденься, пожалуйста.
Игорь быстро сделал несколько звонков и, вернувшись, нашёл меня всё в том же положении – голую на диване. Меня трясло чуть меньше, я громко всхлипывала без слёз. Они кончились, наверное.
– Господи ты Боже мой, – Игорь взял меня на руки и отнёс в спальню. Там он во что-то одел меня и уложил на кровать. Вернулся он с большим шприцем в руках.
– Ты хорошо делаешь внутривенные, – сказала я машинально.
– Угу, – отозвался Игорь, – стараюсь понемногу. А ещё операции делаю, иногда. Говорят, неплохо получается.
Я судорожно засмеялась. Игорь держал меня за руку.
– Марина, постарайся заснуть. Если сможешь, конечно. Как только я узнаю о состоянии Виктора, сразу тебе сообщу, хорошо? Я отъеду ненадолго, очень надо. Никому дверь не открывай.
– Она не вернётся? – я схватила Игоря за руки.
– Её вот-вот задержат. Не бойся, моя девочка, всё уже позади. Самое страшное прошло. Конечно, такое потрясение пережила, моя хорошая. Сам опомниться не могу до сих пор.
Я вцепилась в Игоря, не желая отпускать его от себя. Я целовала его, как полубезумная, я прижималась к нему и говорила, что никогда никому его не отдам. Я уже купила ему серебряный браслет и как раз сегодня хотела подарить.
– Вечером, хорошо?– улыбнулся, наконец, Игорь. – Я тебя сам никому не отдам. Это потрясение – последнее, обещаю тебе, моя любимая девочка. Отдохни немного, а то скоро полиция приедет, следователи и так далее. Я ненадолго.
Игорь поцеловал меня и быстро вышел, а я лежала, разглядывая потолок, и понимала, что заснуть мне не удастся. Мой любимый человек был прав во всём. Кроме одного – самое большое потрясение ждало меня впереди.
Несмотря на просьбы Игоря полежать и успокоиться, я встала после его ухода. Ни лежать, ни успокоиться у меня не получалось. Я бродила по квартире, старательно обходя места борьбы в прихожей. Ничего нельзя трогать до приезда полиции, и букет роз остался лежать на полу, так же, как и банка с остатками кислоты. На стене, на полу и на пуфике в прихожей виднелись кусочки торта. Я вспомнила, что Виктор шёл к нам в гости с хорошими новостями – так, кажется, он сказал мне по телефону. Телефон! Мне нужен его телефон, надо позвонить Белле, сообщить Виктору на работу, хотя наверняка там всё известно, он сам сотрудник "скорой помощи". Я подобрала с пола барсетку Виктора и открыла её. Телефона не оказалось, но зато там обнаружился большой плотный конверт с фирменным штампом "Центр производства судебных экспертиз. Подразделение генетика". Конверт был вскрыт, и я вытащила несколько листов бумаги. Первые два я отложила в сторону сразу, а третий принялась читать с замиранием сердца. "Генетическая экспертиза по установлению (сводного) родства (сестра, брат). Тест определяет, имеют ли два человека одного общего родителя или нет.
1). Единокровные брат и сестра – происходящие от одного отца и разных матерей;
2). Единоутробные брат и сестра – происходящие от одной матери и разных отцов".
Я оторвалась от чтения. Мои руки дрожали, в горле пересохло, а в висках начало давить и стучать. Я боялась продолжить изучение результата. Слишком велико было желание узнать вывод экспертизы, но ещё более страшно было разочароваться в том, что не давало мне покоя все двадцать лет моей жизни. Моя мечта, с несбыточностью которой я давно смирилась… Собрав в кулак всю силу воли, я взяла в руки последний лист экспертизы. Законы Менделя я изучила неплохо, поэтому, бегло прочитав описание экспертизы – анализ генов, их вариантов и поиск одинаковых – в данном случае, совпадал генотип L, у обоих сибсов*, на 50 процентов. И, даже не глядя на вывод, выделенный жирным курсивом, я уже знала, что Виктор – мой брат. По отцу.
(*сибсы, здесь – потомки одного родителя, примеч.автора)
У нас один отец и разные матери, но это было совсем не важно. У меня есть брат, который сегодня опять спас меня. У меня есть родной брат, роднее которого быть не могло! Потрясённая, с бумагой в руках, я опустилась на пол и заревела в голос… Слёзы кончились быстро, но я продолжала всхлипывать, сидя на полу у входа в зал, прислонившись к дверному косяку. Когда открылась входная дверь, я лишь только покосилась на входящих Игоря и Антона.
– Марина, Мариночка, вставай, пожалуйста, – Игорь испуганно смотрел на меня, – вставай, моя хорошая. Пойдём на кухню, чай будем пить, твои пироги есть, а с Виктором всё хорошо, врачи говорят, это просто чудо, такое количество кислоты было, но попало очень мало, она как будто промахнулась, хотя рядом стояла, а ещё…
– Игорь, помолчи минуту, – в руках шагнувшего ко мне Антона я увидела конверт, – Марина, дай, пожалуйста, бумагу.
Но я мотала головой, не желая никому давать в руки документ, который подтверждал, что у меня есть старший брат.
– Марина, он – твой брат? – спросил Антон. Игорь в удивлении уставился на нас, а я, кивнув головой, заревела с новой силой, – ну, поплачь, поплачь немного ещё, мы же всё понимаем.
Антон осторожно взял у меня из рук бумагу и передал Игорю. Тот внимательно изучил результаты экспертизы и растерянно произнёс:
– Вот это новость, так новость… честное слово, шампанское открыть надо. Когда полиция уйдёт.
– Тогда к нам сегодня, на ужин! – заявил Антон, – маме позвоню пойду. Такая радость у нас!
Алину задержали почти сразу же – в этом очень помог торт, который я размазала ей по лицу. Не справившись с управлением, она допустила столкновение с другимавтомобилем, и её странный вид привлёк внимание сотрудников ДПС. Ориентировки уже были разосланы. К Виктору мы попали на другой день. Выглядел он неплохо, встретил нас, улыбаясь, и я удержала слёзы. Нет, теперь только радость!
– Мариночка, я очень счастлив. В тридцать лет найти сестрёнку, да ещё такую! Сам себе не верю. Мне надо многое тебе рассказать – как и почему я решил провести экспертизу, о твоих новых родственниках, о нашем отце.
– У нас впереди столько времени, – отозвалась я, – Витя, ты оба раза спас меня!
– А для чего тогда нужны старшие братья? – улыбнулся Виктор, – Игорь, я прошу тебя, береги Марину.
– Она самое лучшее, что у меня есть, – ответил Игорь, – и я люблю её больше жизни!
– Марина, выполни мою просьбу, пожалуйста, – помочь брату мне было приятно, и я поторопилась заверить, что сделаю всё, что он ни попросит, – не откладывайте свадьбу. Пожалуйста. Игорь, и тебя прошу тоже. Ребята, совет вам да любовь!
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Наша свадьба прошла весело и ярко, а мы с Игорем были счастливы беспредельно. Все задания и приметы говорили о том, что главой новой семьи становился безоговорочно Игорь. Он радовался, как ребёнок, а я еле сдерживала смех – зная все задания заранее, я незаметно поддавалась ему, вызывая бурную радость всех присутствующих мужчин. Виктор уговорил Беллу пойти на торжество без него, делать фото и видеосъёмку и отправлять ему в режиме "онлайн", а сам он позвонил мне несколько раз.
Через неделю состоялась свадьба Антона и Лили, а на следующий день Игорь увёз меня в Сочи. Я никогда не была на море, и мой муж подарил мне настоящую сказку. Он сказал, что я буду счастлива с ним всю жизнь, и я ему верила. По-другому с ним и быть не могло.
Виктор вылечился довольно быстро, а все говорили, что ему повезло – кислоты на него попало совсем немного по сравнению с количеством принесённого, да и помощь была оказана квалифицированно и вовремя. Постепенно Виктор познакомил меня с родственниками, которых оказалось немало, и я, никогда прежде не знавшая семьи, просто тонула в бесконечной радости. Мы с Виктором решили докопаться до истины и узнать историю моего появления на свет. Не сразу, но это нам всё же удалось.
Оказалось, что Герман Клосс тяготился первой женой, матерью Виктора, да и пила она много, сбивая его с пути. Он хотел переехать в другой город, где по работе бывал в командировках. Там он полюбил молодую, скромную девушку. Подал на развод с первой женой, но вернуться к любимой девушке не смог – жена накупила "палёной" водки и устроила пир горой. Тогда насмерть отравилось несколько человек, и Герман с женой в том числе. Виктор попал в семью дальних родственников, а о родившейся в другом городе маленькой Марине так никто и не узнал. Её мать, собрав ребёнка, поехала искать пропавшего Германа. Она утонула, спасая из проруби провалившихся на её глазах детей, а Марина попала в детский дом. Я слушала рассказ частного детектива, боясь расплакаться. Моя мама, оказывается, рано потеряла родных, а сама работала в кукольном театре. Она была очень красивой, талантливой актрисой, а в жизни добрым и светлым человеком. Я была очень похожа на неё – в кукольном театре нашлось несколько фотографий. Моя родинка на лице, которую так любил Игорь, имела объяснение – точно такая же была у матери Германа, бабушки Аполлинарии, которой уже не было в живых. Виктор хорошо помнил бабушку, и две абсолютно одинаковые родинки не давали ему покоя. Впрочем, он не остановился на достигнутом и решил написать историю нашей семьи, ведь, как оказалось, у нас есть родственники даже в Германии – отец Аполлинарии был пленный немец. В общем, семейных историй и тайн имелось немало! Наши новые друзья Света и Сергей вернулись из Израиля радостные – болезнь Сергея пока отступила. Они ходили к прозорливому старцу, и тот сказал, что болезни отступают, когда человек перестаёт поступать подло. Не знаю, как другие, но я была с этим согласна полностью. Через год после описываемых событий у Антона и Лили родился сын Виталий, а чуть позже и я подарила мужу красавицу дочку, которую он назвал Вероникой. Малышка очень похожа на Игоря, и у неё тоже есть маленькая родинка, точь-в-точь, как у меня. Верная примета – наша Вероника будет счастлива в жизни. Антон утверждает, что мы растим будущую жену их Виталику. Мы с Игорем смеёмся и не возражаем.
Последние комментарии
4 часов 53 минут назад
7 часов 41 минут назад
1 день 17 часов назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 8 часов назад
2 дней 10 часов назад