Поезд-фантом [Валерия Валерьевна Верлицкая] (fb2) читать онлайн

– Ну, хорошо, … когда умер. С тех пор они неразлучны, что бы не делали.

– И что, нет никакого выхода?

– Есть, конечно, всегда есть выход, просто люди не всегда его видят.., или хотят видеть.

– Вы знаете, что они должны сделать, чтобы прекратить свои мучения?

– Конечно, знаю.

– И что – же?

– А ты, как думаешь?

Я задумался и ответил:

– Наверное, солдат должен перебороть себя и убить «фрица»?

– Вот видишь, как все просто.

– Ну почему, они этого не понимают?

– По тому, что это касается именно их. Это со стороны хорошо говорить, а когда дело касается нас самих, то очень не просто бывает преодолеть собственные страхи.

Я молчал, так как мне было абсолютно нечего возразить моему доброму знакомому.

– Ты уже многое здесь повидал, – сказал он мне, – а значит, немного иначе стал смотреть на некоторые вещи, научился воспринимать их по другому, не идеализируя, или, наоборот, излишне не очерняя.

– Вы правы, – ответил я, прекрасно понимая, что хочет сказать мне этим мой собеседник.

– Вот видишь, – сказал снова солдат, – никогда не стоит сгоряча что – то обещать или решать, – он улыбнулся мне.

– Это точно, – согласился с ним я.

– Хорошо, что рыжеволосая девушка так и не нашла в себе силы выйти из своего вагона, а иначе… Трудно представить, что могло бы быть иначе.

– Да, я бы чувствовал себя, мягко говоря, очень неуютно, – ответил я, – если бы она пострадала из-за меня.

Мы немного помолчали. Я посмотрел в окно и увидел зеленые деревья. Обрадовался, даже улыбнулся. Солдат разгадал причину моей радости и сказал:

– Теперь всегда будет только лето. Зима была только в предыдущем вагоне.

– Странно, но во второй раз, я совсем не почувствовал холода.

– Это по тому, что ты про него просто напросто забыл.

– Верно, – согласился я.

– Просто у тебя были совершенно другие мысли и четкий план, вот и все, у тебя не было времени отвлекаться по пустякам. Это тебе и сослужило хорошую службу.

– Да, но я там не встретил голубоглазого сумасшедшего мужчины, который искал выход в прошлый раз.

– Осторожно с ярлыками, мой друг, – одернул меня солдат.

Я понял, что допустил оплошность и извинился.

– Да, ничего, просто каждый из нас кому – то может показаться сумасшедшим. В том числе и ты, и я.

– Я об этом как – то не подумал, – признался я, – так почему же я его не встретил?

Солдат спокойно смотрел мне в глаза и ничего не отвечал, давая тем самым мне время для размышления.

– Он нашел выход? – робко спросил я.

– Да, мой друг, он сделал это.

– Вот дела, – удивился я, – выходит, что если бы я держался рядом с ним…

– Да, да, – перебил меня солдат, – сейчас бы вы уже сошли с этого поезда, и, кто знает, может быть, даже попали бы, наконец, на свою встречу.

– Вот тебе и на, – произнес я, понимая, как я был не прав, – а ведь я готов был поручиться, что он сумасшедший, я и не думал, что именно он найдет выход.

Солдат покачивал головой и улыбался.

– Ну почему именно ему удалось найти выход? Чем он отличается, в чем его особенность?

– Ничем он не отличается, просто у него было очень большое желание выйти отсюда. А если очень чего – то хочешь и не останавливаешься ни перед чем, то рано или поздно добьешься своей цели. Так получилось и с ним.

– Правда, лучше рано, чем поздно, – заметил я.

Солдат рассмеялся.

– Я опять сказал лишнее? – спросил я.

– Да, нет, просто ты пока еще прошел только два вагона.

– А для того, чтобы найти выход, сколько вагонов надо пройти?

– Я не могу тебе сказать, это очень индивидуально, некоторым достаточно пройти один вагон, а иные могут легко сбиться со счета, так и не получив результата.

Я немного раскис от его слов. Он закурил свою папиросу, предварительно спросив у меня разрешения. Я удивился тому, что он у меня об этом спрашивает, но он объяснил, что не хотел бы доставить мне неудовольствие, так как знает, что я не любитель табачного дыма. На самом же деле, я бы и не подумал об этом на этот раз, как, впрочем, и в прошлый, я уже давно перестал обращать внимание на такие мелочи. И мне, надо признаться, даже самому стало от этого легче.

– Так для чего же мне тогда вообще переходить из вагона в вагон, если выход может оказаться в любом из вагонов?

– Так то оно так, – отвечал мне солдат, – но если ничего не делать, если не делать шаг вперед к тому, чего ты хочешь добиться, то, как же ты тогда думаешь найти выход вообще? Это просто невозможно сделать, если не будешь стремиться к этому. Правда, стремление может проявляться, конечно, по – разному. Могут быть, конечно, и легкие пути к выходу отсюда. Но на самом деле, они могут завести слишком далеко, туда, откуда выхода уже не будет никогда. И поверь мне, снова на слово, не ищи легкого пути выхода из этого поезда. Ты должен делать то, что делаешь – идти вперед, хотя, может быть, тебя напугали трудности, и ты передумал? Тогда нет ничего проще, пройдись по этому вагону, посмотри, я уверен, что здесь тебе будет более комфортно, чем в предыдущих вагонах, кто знает, может быть, ты решишь прекратить свои поиски выхода из этого поезда.

– Если бы вы знали меня раньше или еще лучше, работали вместе со мной, то не подумали бы так обо мне, – не то, чтобы обиженно, но немного с досадой сказал я.

– Прости, это я так, специально, тебя провоцирую, – сказал он, – я немного перегнул палку.

Я вопросительно посмотрел на него. Он говорил так, как будто, действительно, хорошо знает меня.

– Вы не виноваты, просто, откуда вам знать что – то про меня, – сказал я.

– Тут ты не прав, – улыбнувшись, сказал он, – я многое о тебе знаю.

– Неужели? – спросил я.

Он кивнул головой и сказал:

– Даже более, чем ты сам о себе знаешь.

– И что же вы знаете такое, чего я сам не знаю?

Я покачал головой, демонстрируя ему свое удивление. А он, в знак доказательства, начал говорить мне следующее:

– Ну, например, я знаю, что ты редкостный трудоголик. Ты переоцениваешь роль материальных благ в том мире, в котором живешь.

– Вот уж ни сколько, – перебил я его, – я отдаю работе ничуть не больше времени, чем положено!

– Кем положено? – перебил он меня.

Я замялся.

– Тобой самим и положено, – ответил он за меня, – а это не правильно.

– Вы думаете?

– Именно так.

– А мне казалось, что я наоборот слишком мало уделяю времени своей работе.

– Вот видишь, я знаю тебя горазда лучше, чем тебе кажется.

– Ну, с этим я бы поспорил, просто у нас на эти вещи разные взгляды, и все. А что касается материальных ценностей, то я действительно очень стремлюсь к тому, чтобы жить, сильно ни в чем не нуждаясь, но я совсем не богат.

– Несколько домов, в том числе и Европе, – захохотал солдат, – я не говорю про средства, которые у тебя в обороте.

– Откуда вы все это знаете? – не на шутку удивился я, ведь он говорил сущую правду.

– Представляешь сколько голодных детей можно накормить на эти деньги, – продолжал хохотать солдат.

– А при чем тут голодные дети, я тоже занимаюсь благотворительностью, но я должен сколотить капитал, который и мне, наконец, позволит завести детей. И потом, у каждого ребенка, вообще – то должны быть свои родители, если вы, конечно, не имеете в виду детей – сирот, – ответил я, намеренно не сказав ему, (раз он такой всезнающий) что я, как раз, перечисляю часть своих средств в один из детских домов.

– В принципе, тут я с тобой согласен, скажу тебе по секрету, – ответил он, перестав смеяться, – но я тебе этого не говорил.

Я посмотрел на него и, увидев, что он одобрительно улыбается, тоже улыбнулся ему. Словом, мы поняли друг друга. Я уже понимал, что мне, наверное, нет никакого смысла говорить о себе что – то этому человеку, а тем более спорить с ним. Хотя, в начале, мне хотелось поведать ему свою историю о том, что привело меня на эту злополучную станцию. Я хотел рассказать ему о том, что меня сильно подвел мой приятель. Нет, конечно, не друг, а приятель. Слава богу, родители приучили меня с детства не иметь очень близких друзей, да и попросту, стараться не доверять кому бы то ни было самое сокровенное. Я потом не раз убеждался, к счастью, на примере своих знакомых, а не на своем собственном, что больше всего проблем, возьмем, хоть, бизнес, хоть личные отношения, создают как раз – таки эти самые близкие друзья. Я, конечно, не питал иллюзий по поводу отсутствия алчности у моего приятеля, но, как – то не ожидал, что он проявит себя слишком быстро. Тем не менее, это случилось, как раз, когда я меньше всего этого ждал. В общем, так, наверное, бывает всегда. Дело в том, что как –то раз в мое отсутствие, он зашел в мой кабинет, чтобы положить на стол бумаги, и в это самое время, позвонил мой потенциальный партнер. Надо сказать, что звонок этот был крайне важен для меня, так как я давно хотел наладить с ним контакт, что помогло бы получить нам обоим, а в особенности, конечно, мне, немалую прибыль. Но я занял выжидательную позицию, хотя рисковал тем, что он найдет себе другого партнера. Мой же приятель, находясь во время звонка в моем кабинете, снял трубку, а он, надо отметить, был как раз, в курсе этих дел, и представился мной. Далее все очень просто, он договорился о встрече с моим потенциальным партнером, ничего не сказав об этом мне. А далее, он, за приличное вознаграждение, вступил в сговор с моим прямым конкурентом и предложил ему вместо меня выступить в роли партнера человека, от которого мне поступил звонок. Далее ему оставалось подстроить, чтобы я ничего не узнал о встрече и, желательно, находился в то время, на какое она была запланирована, как можно дальше от места ее проведения. При таком раскладе, после небольшого ожидания, мой потенциальный партнер, скорее всего, решил бы, что я передумал, или просто перестал бы меня воспринимать всерьез, и, разумеется, это привело бы к поиску им нового партнера, которого, им бы тут же и представил мой приятель. Именно так он задумал. Для этой цели, ранним утром в день переговоров, он позвонил мне и диким голосом завопил, что попал в аварию, что вот вот потеряет сознание, а у него для меня есть очень важная информация. Он сообщил, что находится за несколько сот километров и все такое. Он успел сказать мне на каком шоссе, с ним случилась беда. Тут связь неожиданно прервалась. Больше дозвониться я до него не мог, как ни старался. Но, так как он сказал, что та информация, которую он должен мне сообщить очень важная, и просил меня приехать как можно скорее, я, не раздумывая, выехал туда, где он, якобы, находился. Только, когда я проехал уже приличное расстояние, и наступило утро, мой секретарь, преданейший человек, только что узнав об этой встрече, позвонила мне. Мой потенциальный партнер решил связаться с моим офисом, чтобы подтвердить состоится ли встреча. Мне повезло, что трубку сняла моя помощница, которая сразу набрала меня, и мне стало все известно, как, к стати и то, что мой приятель, совсем целехонький, с утра крутиться в офисе и находится там до сих пор. Только вот я – то был уже слишком далеко. Я перезвонил в офис своему потенциальному партнеру и, пытаясь спасти ситуацию, попросил о переносе времени встречи. Мне любезно пошли навстречу, и сказали, что руководитель (та самая неизвестная мне дама), которая принимает окончательное решение, как раз сегодня, ну никак не сможет со мной встретиться, так как находится далеко от города, и , к сожалению, не успевает на встречу, что они даже сами хотели звонить мне и просить перенести встречу.

Именно все это я прокручивал в голове, пока солдат с удовольствием, пускал дымок. Мы молчали. Но мне показалось, что он, как – то сочувственно смотрит на меня. Я поднял на него глаза. Он сказал:

– А потом ваш телефон разрядился?

– Да, – мне ничего не оставалось, как ответить ему именно то, что было на самом деле дальше, – разрядился телефон и в автомобиле бензин был на нуле. Я гнал из последних сил, пока, наконец, не заглох мотор. Потом я пошел пешком, не зная куда, пытаясь остановить попутку, но за целый час, не проехала ни одна машина.

– А потом, посреди дороги, появился человек?

– Да, вам же все откуда – то известно, он указал мне направление, и сказал, что если я не буду никуда сворачивать, то скоро попаду прямо на станцию, а от туда, я уже смогу спокойно добраться до города.

– А ты не помнишь, как выглядел этот человек?

– Я не обратил внимание, очень спешил, а он был в темных очках и до самого носа замотан черным шарфом, а вам – то это зачем? – спросил я, – вы ведь итак все знаете.

– Я – то да, а вот если бы ты был, хоть чуточку, внимательнее, то узнал бы в этом человеке вашего покорного слугу, – он кокетливо поклонился и улыбнулся.

– Невероятно, – крикнул я, вспоминая того человека, – и правда, он тоже, кажется, был в шинели, да и когда я вас услышал в поезде, мне показался ваш голос знакомым.

Солдат только покачивал головой.

– Значит, это именно вы, указали мне дорогу к этому злополучному поезду, – сказал я, и немного подумав, добавил, – но почему вы это сделали?

– Что именно, – переспросил меня солдат.

– Как что, – возмутился я, – сделали так, чтобы я очутился на этой станции и в этом поезде.

– Ах, ты об этом, – махнул рукой солдат.

– Об этом, конечно, о чем же еще? – недоумевал я.

– Ну, если тебя интересует причина, по которой я направил тебя на станцию, то другого выхода, с того места, где мы с тобой встретились просто не было.

– Не было?

– Да, не было. А то, что тебе удалось успеть на этот поезд, это уже скорее твоя заслуга, чем моя.

– Моя заслуга? Да вы что, смеетесь надо мной, – разозлился я.

– И не думаю, – спокойно отвечал солдат, – я говорю вполне серьезно, так как, если бы ты не успел на этот поезд, то мог так и остаться на том месте, где мы с тобой встретились.

– Что значит так и остаться, – не унимался я, – я все равно бы дошел до чего – нибудь.

– До чего – нибудь, конечно, но тебе, я полагаю, не безразлично, до чего именно ты дошел бы.

– Конечно, не безразлично, но, по крайней мере, эта станция – худшее из того, до чего бы я мог добраться, не повстречай вас тогда.

Солдат посмотрел на меня сурово и сказал:

– Ты утомил меня своей глупостью, сколько бы я не пытался наставить тебя на путь истинный, вижу, что усилия мои не имеют ни какого смысла. Ты упорно не хочешь слышать то, что я тебе говорю. Долдонишь свое и только. Не все так просто в этом мире и не все так примитивно, как кажется на первый взгляд. И только слепой не может не заметить этого, либо такой твердолобый баран, как ты. Сам не знаю, чего я тебе помогаю, если ты совершенно этого не видишь. Поступай так, как считаешь нужным. А меня ждут другие, те, которым, я нужен сейчас горазда сильнее, чем тебе. Все, прощай, мы вряд ли еще увидимся.

– Постой, – крикнул я ему.

Но он быстро открыл дверь и на ходу спрыгнул с поезда. Я высунулся в окно и посмотрел ему вслед. Он шел напротив меня, по направлению движения поезда. Его шаги были на столько огромны, а походка стремительна, что он совсем не отставал от поезда. Наши взгляды встретились.

– Подумай хорошенько над тем, что я тебе сказал, – сказал он.

Но из – за стука колес, его голоса совсем не было слышно. Но я четко понял его слова, прочитав по губам, хотя раньше мне этого делать, никогда не доводилось.

Я помахал ему рукой. Он помахал мне в ответ. И это означало то, что у меня еще оставался шанс снова повстречаться с ним. Мне не хотелось верить в то, что я вижу его в последний раз. У меня даже стало как – то тревожно на сердце. Но делать было нечего. Я сам виноват, что вынудил его рассердиться на меня. Возможно, я был не прав, но уж такой я есть. Мне часто мешала моя, подчас не оправданная упертость и в бизнесе, да и не только, однако, нередко, она меня и выручала. Поэтому, признаться, я не хотел что –то менять в себе. Меня вполне устраивало, что я в любой ситуации оставался самим собой. А потом, если бы я уж был так плох, то он вряд ли стал бы со мной возиться столько времени. Поэтому, надежда на то, что он вернется, все – таки, меня не покидала. Тем не менее, я принял решение, что перед тем, как делать очередной шаг, в первую очередь, я должен проанализировать все то, что он мне говорил, ну и, соответственно, найти допущенные ошибки. Или, по крайней мере, понять до конца, что же его так огорчило. Я вспомнил, что последними моими словами, перед тем, как он разозлился, были слова о том, что станция – это худшее место из всех, где бы я мог оказаться. Но, убейте меня, я не понимал, что в этих словах такого.

«Ведь где, где, а в этом чертовом поезде, я, совершенно точно, не хотел бы сейчас находиться», – подумал я.

– И правильно, – раздался чей – то голос за моей спиной.

Я отвернулся от окна и оглянулся. На меня смотрели огромные карие глаза высокого мужчины в лиловом плаще.

– О боже, вы так внезапно появились. Откуда вы взялись? – вздрогнув от неожиданности, произнес я.

Мужчина засмеялся:

– Я, как и вы, пассажир этого поезда.

– Ах да, простите, – сказал я, поняв, что не очень любезно начал разговор, – вы что – то сказали?

– Да, я сказал, что, нет ничего более отвратительного, чем путешествовать в этом поезде.

– Но, как вы узнали, что я об этом подумал?

– Вы произнесли это вслух, а я, случайно, услышал, так как находился рядом.

– Чертовщина какая – то, я ничего вслух не говорил, – возражал я.

– Ну как же тогда я вас мог услышать? – он широко улыбнулся.

– Да, действительно, – согласился я.

– А вы знаете, что, на самом деле, не так уж и трудно найти выход из этого поезда, – сказал мужчина в лиловом плаще.

– И вы знаете как?

– Да.

– Ну, разумеется, со мной вы этой информацией не поделитесь, – иронично заметил я.

– Отчего же? – удивился мужчина, – охотно поделюсь.

– Тогда я весь во внимании, – сказал я ему и уставился в его бездонные черные глаза.

– Все очень просто, вы просто можете сойти с этого поезда, если сделаете за кого – нибудь то, что тот сделать должен, но по каким – то причинам, сделать не решается.

– Например, убить «фрица» вместо того солдата? – быстро сообразил я.

– Именно.

– Так я уже один раз убивал его, и что же? – рассмеялся я.

– Да, но тогда вы это сделали это, не зная самого главного.

– Чего же?

– Того, что в случае, если вы примите мое предложение, солдат уже никогда не сможет перебороть свой страх, а значит…

Мужчина замолчал. Он продолжал испытующе смотреть на меня. В его глазах я видел огненные искорки, от которых его взгляд становился еще более проницательным. Я задумался, а потом спросил его о том, значит ли это то, что я смогу выйти из этого поезда только в том случае, если сделаю что – то вместо кого – то, а потом этот кто – то уже никогда не сможет сделать то, что должен. А, следовательно, в какой – то степени, я сделаю не свое дело, в результате чего, причиню страдания другому человеку. Он рассмеялся мне в ответ и заметил, что я слишком все запутал и усложнил. Он предложил назвать это по – другому, а именно, тем, что каждый должен идти к своей цели, так как считает нужным. И, если ему встречается на пути тот, кто слабее его, значит, непременно стоит этим воспользоваться. В противном случае, можно, в конце – концов так разгневать судьбу, что она перестанет тебе преподносить свои подарки, и, тогда ты сам окажешься на месте слабого. Я пытался обдумать его слова, в которых, несомненно, была логика, а он, между тем, продолжал.

– Во – первых, не стоит так все драматизировать, если взять солдата, то он уже, мягко говоря, более полувека не может сделать то, что должен. А во – вторых, не только в этом случае вы можете найти выход из этого поезда, просто это самый короткий путь к выходу. Вот и все, решать вам. Вот только, на мой взгляд, глупо искать для себя сложных дорог, когда простая, находится прямо перед твоим носом.

– А если я соглашусь и убью «фрица», что тогда будет с солдатом?

– Да ничего с ним не будет, – рассмеялся снова мужчина в лиловом плаще, – я заберу его с собой, вот и все.

– Куда же это вы его заберете? – удивился я.

– В компании путешествовать куда приятнее, чем одному, не правда ли? – спросил он, расстегнув свой плащ и поправив галстук, который был чуть светлее его плаща, но идеально гармонировал по тону.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Вот он и составит мне компанию. Не более того. А вы что подумали?

– Ничего.

– Не правда, вы подумали, что я хочу взять его с собой на тот свет, – рассмеялся мужчина, – и почему вы все так боитесь туда попасть, вы и представить себе не можете, что это самое лучшее из всех мест, куда может попасть человек.

Мужчина продолжал смеяться. Потом он успокоился и посмотрел мне в глаза:

– Я серьезно, – сказал он.

– Интересно, – сказал я, – а что тогда мешает солдату сейчас присоединиться к вам по доброй воле, раз там так прекрасно, куда вы хотите его сопроводить?

– Как что? – спросил он изумленно и тот час сам же ответил, – незавершенное дело.

«Бред, какой – то», – подумал я.

А незнакомец между тем продолжал:

– И здесь, тоже, не все так просто, как кажется на первый взгляд. Здесь тоже существуют свои правила, нарушать которые никому не позволено. И солдат, и я, и ваш знакомый в шинели, должны строго им следовать.

Тут мне неожиданно в голову пришли слова мужчины в шинели о легком пути. Он говорил мне, что этот путь, на самом деле, может завести слишком далеко, откуда выхода уже не будет никогда. А ведь именно он предупреждал меня, чтобы я не искал легкого пути к выходу из этого поезда.

– Спасибо, – сказал я мужчине в лиловом плаще, – но я не буду делать того, о чем вы говорите.

– Как? – изумился он, – вы не хотите сойти с этого поезда.

– Хочу, – ответил я, – но, не любой ценой.

– А с чего вы взяли, что эта слишком большая цена для вас? Какие у вас критерии, – спросил мужчина, – а разве находиться вечно в этом поезде, это не слишком большая цена?

Я уперся, как всегда, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Я понимал, что действую сейчас может быть и не логично, но, мне уже втемяшилось в голову, что я должен поступить именно так, поэтому переубедить меня уже было никому не под силу. Я сказал:

– Я пойду вперед, причем своим путем, и прямо сейчас, не теряя времени. Я сам, а не вместо кого – то. Поэтому, дальнейшее продолжение дискуссии на эту тему, просто не уместно.

– Ну, как знаете, как знаете, – ухмыльнулся мужчина, видимо поняв, что я останусь непреклонен, что бы он не говорил.

Он пошел прочь, сняв свой плащ и небрежно перекинув его через плечо, повернувшись ко мне спиной. Я решил проводить его взглядом. И каково же было мое удивление, когда моему взору предстал его длиннющий хвост, который был украшен бантиком светло – лилового цвета, точно такого же, как и был его галстук. Заканчивался же его хвост пушистой кисточкой. В моих ушах раздалось цоканье. Я пришел в полное изумление, когда понял, что цоканье раздается от копыт, которые ловко переставляет, удаляясь от меня все дальше и дальше мужчины в лиловом плаще. Я в ужасе сильно зажмурился и потряс головой. Потом я открыл глаза и снова взглянул на удаляющуюся фигуру мужчины в лиловом плаще. Его ноги теперь были совершенно нормальными человеческими ногами. И никакого хвоста не было и в помине.

«Привидится же такое», – подумал я. Тут мне снова вспомнились слова моего доброго знакомого, давшего мне шинель. Он говорил, что мы видим то, что хотим видеть. Это значит, что я увидел именно то, о чем мне подумалось, но это совершенно не значит то, что оно так и есть на самом деле. Да, да, именно так он и говорил. А значит, так оно и есть. Это бесспорно. Если развить эту тему дальше, то получается, что я должен немного уметь управлять ситуацией. Раз, встречающиеся мне здесь люди наделены чертами, которые именно я им щедро жалую, то я могу менять эти черты в зависимости от той или иной ситуации. Я подумал, что это будет забавно, и решил, что стоит мне попробовать проделать это в одну из ближайших встреч с кем – то из пребывающих в этом вагоне.

У меня вновь разыгрался аппетит. Я подумал, что очень хотел бы съесть сейчас тарелочку борща.

– Возможно, здесь есть где – нибудь вагон ресторан, – иронично, смеясь над собой, сказал я в пустоту вагонного коридора.

В тот же миг, из первого купе, выглянула девчушка, лет семи, со смешными хвостиками и белыми бантами.

– Ресторан в следующем вагоне, – сказала она мне, показав пальцем по направлению поезда.

– Спасибо, – сказал я.

Она не торопилась скрываться в своем купе, было видно, что она совсем не прочь немного поболтать со мной. Она вышла из купе и стала демонстративно прыгать вокруг меня на одной ноге.

– Ты путешествуешь с родителями? – спросил я ее.

– Нет, только с мамой, – ответила она, – папа будет встречать нас в городе. Он уже давно нас ждет и очень по нам соскучился. Мне он снится каждую ночь.

Девочка перестала прыгать и, подойдя совсем близко ко мне, она заглянула в мои глаза и сказала:

– Только он, почему – то всегда плачет.

Я не знал, что ей ответить. К счастью, она и не ждала от меня никакого ответа. Скорее всего, ей было важно просто сказать мне об этом. Она снова начала прыгать вокруг меня на одной ножке. У меня совершенно выпала из головы затея поэкспериментировать на предмет человеческих черт. Но, даже, если бы мне она и пришла сейчас в голову, я не стал бы никогда ставить свои, пусть и совсем безобидные эксперименты на ребенке.

– А вы путешествуете с семьей? – совсем по – взрослому, вдруг, спросила она у меня.

– Нет, я еду один, – немного застигнутый врасплох ее вопросом, ответил я.

– А дети у вас есть?

– Нет, пока нет, – честно ответил я, но подумав некоторое время, про себя заметил, – «наверное».

– А почему нет, вы что, не любите детей?

– От чего же, люблю. Просто у меня много работы и совершенно нет времени.

Она смотрела на меня непонимающим взглядом. Я подумал, что немного перегнул палку, общаясь с ней, как с совершенно взрослым человеком.

– Работа важнее детей? Вы живете, чтобы работать? Мама читала мне про таких людей, которые много работают… Я сочувствую вам… Я догадалась кто вы. Вы раб.

Я был шокирован ее заключением, и уже хотел было ей возразить. Но, задумавшись, понял, что она права. Ведь я, действительно, все свое свободное время отдаю работе. Абсолютно все. Так чем же я отличаюсь от раба. Если у меня нет времени даже на элементарные вещи, как – то пройтись пешком по парку или полюбоваться красотами природы.

– Еще хуже, – ответил, наконец, я ей.

– Еще хуже? – удивилась она, – почему?

– Раб работает по принуждению, а я делаю это по своей воле.

– А так бывает? – она уставилась на меня своими открытыми голубыми детскими глазками.

– Бывает, – сказал я тихо и легонько погладил ее по голове, – бывает, к сожалению, это бизнес.

– Хорошо, что мой папа не такой, – вздохнула девочка.

– Да, тебе повезло, – сказал я ей, – а чем же занимается твой папа?

– Мной и мамой, – гордо сказала девочка.

– А кто же тогда работает? – спросил я, – на что вы живете?

Девочка пожала плечами:

– Я не знаю, у мамы, тоже, как вы сказали, бизнес, она часто это говорит, но она почти всегда дома. Я и думала, что бизнес, это когда человек очень редко отлучается из дома.

– Ну, это смотря какой бизнес.

– Мама говорит, что главное, это я, а на работу можно тратить полчаса в день, все остальное она называет бесполезным сотрясанием воздуха.

– У твоей мамы есть чувство юмора. А твой папа, чем – то вообще увлекается?

– Он пишет книжки.

– Ну вот, а ты говоришь, что он не работает.

– Он называет это отдыхом, а не работой, и потом, я совсем не вижу, когда он это делает. Мама говорит, что папа любит писать по ночам, когда я уже сплю.

– Тебе, действительно, повезло. Теперь мне понятно, твой папа писатель.

– Да, да, – радостно закричала девочка.

– Мне повезло меньше, меня бог не наградил подобным талантом, поэтому я не смог бы назвать свою работу отдыхом.

– Вам не нравится ваша работа? Но, вы же сказали, что работаете по своему желанию.

– Да, но, как тебе это объяснить, не всегда все в жизни приходится делать по своему желанию. Иногда приходится что – то делать и вопреки ему. И, как правило, большую часть своей жизни нам приходиться делать что – либо вопреки своим желаниям.

– Так часто делать вопреки, что не иметь времени даже на то, чтобы завести детей? – изумленно и снова совершенно по – взрослому спросила она меня, чем, снова поставила в тупик.

Я никогда раньше не задумывался над этим. А ведь она тысячу раз права, неужели моя систематическая изнуряющая работа стоит того, чтобы я отдавал ей всю свою жизнь, тогда ради чего она? Мне, вдруг стало так страшно. Я не знал, что меня ждало дальше, ведь я уже не мальчик. А что у меня есть, кроме работы и кое – каких материальных благ, пусть даже они покажутся кому – то настоящим богатством. Не слишком ли этого мало для человека?

Девчушка же продолжала на меня смотреть, так и не получив никакого ответа.

– Тогда, я не хочу так жить, – сказала она вполне серьезно.

– Ты что? – не говори так, сказал я ей, – я просто жил неправильно. Как только я вернусь домой, я попытаюсь все исправить. И у меня обязательно будет семья и дети. И у тебя все будет хорошо. На самом деле в жизни очень много хорошего, и я буду наверстывать упущенное.

– Правда?

–Да, конечно, – ответил я и, присев на корточки, посадил ее к себе на колени.

– Посмотри, какие у меня часики, – она протянула мне ручку, и я увидел изящные, но совсем не детские часы. Это были золотые часики на тонком браслете с голубым циферблатом и изящной бабочкой внутри.

– Вот, посмотри, – сказала она, – что здесь написано, это папа подарил маме, когда я родилась, с тех пор она с ними не расставалась. Теперь она, наверное, их ищет, переживает, а они у меня.

Я посмотрел на внутреннюю сторону часов и увидел выгравированную надпись: «Моей любимой и единственной в день рождения нашей дочери».

– Хочешь послушать, как они тикают? – спросила она.

– Тикают? – удивился я, не поверив своим ушам, и приложил ухо к циферблату.

Часы, действительно тикали. Это было невероятно, но эти часы не стояли на месте.

– Где твоя мама? – спросил я, в надежде поговорить с взрослым человеком, у которого до сих пор не остановились часы.

Я был уверен, что мне удастся узнать что – то новое.

– Мама еще вчера ушла в вагон ресторан, чтобы принести нам что – нибудь поесть, но до сих пор не вернулась.

– А ты все это время была одна?

– Да, она сказала мне никуда не уходить.

– Ты голодна?

– Нет, я недавно съела целую пачку печенья.

– Хочешь, я пойду сейчас в вагон ресторан и поищу там твою маму?

– Это бесполезно, ее там нет.

– С чего ты это взяла?

– Ко мне недавно приходил мужчина в шинели и сказал, что мама сошла с поезда. Он был очень добрым, сказал, чтобы я не боялась, так как с мамой все хорошо, просто она ко мне не придет, так как находится в другом месте. Он угостил меня печеньем и сказал, что еще заглянет ко мне.

– Как сошла? Без тебя? – спросил я, но, тут же, вспомнил, что это был за поезд.

– Да, – спокойно сказала она, – она теперь встретилась с папой.

– А ты откуда знаешь? – спросил я.

– Я заснула, после того, как она ушла, и мне первый раз, за последнее время, они приснились вместе. Папа был очень рад, но он плакал, правда, на этот раз, скорее от счастья, а мама плакала очень, очень сильно. Они все звали меня к себе. Потом я проснулась и взяла часики. Они стали тикать. А раньше они стояли на месте.

Девочка замолчала. Она рассматривала часики.

Я же понял, что маме этой девочке, повезло горазда больше, чем нам. По всей видимости, она смогла найти выход. Получалось, что, найдя выход, мы не можем вернуться назад, даже за тем, чтобы взять с собой, даже самого дорогого человека. Иначе она ни за что не оставила бы здесь собственного ребенка. Мне было безумно жаль эту девочку, мне хотелось, чтобы она сошла с этого поезда, любой ценой, да, ради этого, я готов бы даже был убить «фрица». Если бы это сработало. Я готов был даже на то, чтобы она сошла с этого поезда вместо меня… Единственное, что успокаивало меня, так это то, что к ней пообещал вернуться мужчина в шинели.

– Знаешь что, – сказал я ей, – ты оставайся здесь и жди, как только к тебе снова придет мужчина в шинели, ты спроси у него, как можно выйти из этого поезда.

– Давай ждать вместе, и ты сам спросишь у него, – предложила она.

– Не могу, ответил я, – он не явится при мне.

– Почему?

– Я разозлил его, – признался я, – а ты жди, может быть, он сможет дать какую – нибудь подсказку, а также скажи ему, что я прошу у него прощения. А мне надо ненадолго отлучиться, чтобы кое – кого найти.

Она кивнула головой, и я ушел, оставив ее в купе. Я отчаянно хотел снова встретиться с мужчиной в лиловом плаще, чтобы сказать, что я согласен выполнить что – нибудь этакое, если эта девочка сможет сойти с поезда. Я побежал по вагону к тому месту, где в последний раз его видел. Хотя в вагоне совершенно никого не было, я, почему – то чувствовал, что он находится на том же месте, где я видел его в последний раз. Вдруг, я с размаху налетел на что – то массивное. В тот же миг, передо мной выросла фигура мужчины в лиловом плаще.

– Вы меня искали? – как ни в чем не бывало, спросил он.

– Да, извините, я вас не заметил, – запыхавшись, сказал я.

– Когда я думаю, то становлюсь невидимым, – сказал он вполне серьезно, – я привык, не переживайте, уж сколько грузовиков меня переехало, да что там грузовиков, – мужчина махнул рукой.

– Можно мне у вас спросить? – сказал я.

– Конечно.

– Что я могу сделать для того, чтобы вместо меня с этого поезда сошел другой человек.

– Ну, во – первых, с чего вы взяли, что вы вообще сойдете с этого поезда.

– Ну, вы же сами говорили, что, в принципе, такая возможность есть.

– Если говорить, в принципе, то – да. Хорошо. Если у вас появиться возможность сойти с этого поезда, то тогда, когда поезд на мгновение, которое заметите только вы, остановиться и откроется дверь, вы должны подумать о том человеке, которого хотите высадить вместо себя. Сами при этом вы должны оставаться на месте.

– Отлично, – сказал я, – значит, если я сейчас пойду и убью «фрица», то у меня будет возможность это сделать.

– Да, совершенно верно, – сказал мужчина в лиловом плаще.

– Спасибо вам большое, – обрадовался я.

– Не стоит благодарности, – интеллигентно ответил он, делая легкий поклон, – только торопитесь, иначе «фрица» убьет кто – нибудь другой.

– Что это значит? – недоумевал я, – за более чем полвека не убили, что же изменилось сейчас?

– Кое – что изменилось, – сказал он, – раньше я не мог делать эту подсказку всем направо и налево, а теперь, кстати, не без вашего участия, могу.

– Каким же образом я сумел этому поспособствовать? – спросил я.

– Да очень просто, мы сто лет назад поспорили с приятелем – да вы его знаете, он давал вам шинель, так вот, он утверждал, что никогда не выходит из себя и просто не может ни с кем поссориться.

– И что – же?

– Он разозлился на вас из – за вашего упрямства и нежелания его слушать, такого раньше с ним никогда не случалось. Он, шутя, объясняет это старением, – иронично заметил мужчина в лиловом плаще.

– И в чем же заключался ваш спор?

– Я смогу делать всем подсказку, как сойти с этого поезда, если он на кого – то разозлиться. Тут он заявляется ко мне и говорит, спустя сто лет и три дня, что проспорил мне. Ну, вы были первым, кого я увидел, и, как видите, не прошло и получаса, а вы уже готовы ею воспользоваться.

– И многих вы уже успели повстречать за время моего раздумья? – спросил я.

– Сегодня, что – то не очень людно. А потом, я не хочу ходить по тому вагону, в котором сейчас зима, а там едет больше всего народу, готовых, как мне кажется, сделать что угодно, только бы поскорее покинуть этот поезд. Мне здесь комфортно, но здесь почти никого нет, кроме ребенка и еще пары человек, но тем совсем не до кого нет дела, они вообще никогда не выходят из своих купе.

– Кто же они такие, что ничем не интересуются? – удивился я.

– Почему? Они интересуются. Одна модель, которая постоянно любуется собой и сидит на диете, очень интересуется своей внешностью. Другой программист, который так сильно заинтересован компьютером, что ему, вообще никто не нужен. Ни тот, ни другой, до сих пор и не заметили, что находятся в этом поезде. Я и вам советую не беспокоить их, это все равно, что разговаривать со стенкой. Поэтому, пока я не успел ни с кем поделиться своими знаниями. Вам повезло. Да и потом, я не особо тороплюсь. У меня масса времени. Но это не говорит о том, что я и дальше буду молчать, поэтому и предупреждаю вас, чтобы не держали на меня потом зла.

– Спасибо, я и не думал обижаться на вас, – ответил я.

– Что же тогда подрисовали мне эти ужасные копыта и хвост, в своем воображении? – улыбнулся он.

Я немного сконфузился, не найдя, что ответить.

– Хорошо, хоть, что украсили все это безобразие бантиком, – рассмеялся он.

Он вызвал улыбку и у меня своими последними словами.

Я вернулся в купе, где была девочка.

– Ко мне приходил мужчина в шинели! – кинулась она ко мне, сообщая это радостное известие.

– Здорово! Что он сказал? – спросил я.

– Сказал, что простит тебя, если ты будешь правильно себя вести. А еще сказал, что он доволен тобой в последнее время.

– Я польщен.

– А еще сказал, я выучила это наизусть, так как для меня понять было это очень сложно, что если ты хочешь, сделать то, что сказал тебе мужчина в лиловом плаще, то лучше всего сделать так, чтобы каждый сделал свое дело, то, что должен. И в этом случае, также, ты сможешь добиться чего хочешь, но только потом, тебя не будут мучить угрызения совести. А солдат, который дал тебе кружку, все равно отправится с мужчиной в лиловом плаще.

Я на мгновение задумался над тем, что сказал мужчина. Сделать так, как он говорил было очень сложно, как заставить солдата убить «фрица», если он сам себя не смог заставить сделать это за столько лет. Но девочку надо было выводить отсюда, во что бы то ни стало.

«А что, да как, там будет? Увидим позже, буду действовать по ситуации», – подумал я.

– Я понял, – ответил я ей, – пойдем со мной, собирай свои вещи.

Я думал, что она начнет противиться, но девочка, на удивление, быстро встала и, взяв в руки узелок, сказала:

– Я готова.

– Когда же ты успела собраться? – спросил я.

– Как только ушел мужчина в шинели, он сказал, чтобы я собиралась, так как ты скоро вернешься и заберешь меня.

Мы вышли из купе и хотели пойти в тот вагон, из которого я пришел сюда. Но

нас окликнул мужчина в лиловом плаще.

– Не спешите, – сказал он, – у вас есть полчаса на то, чтобы перекусить, – прошу вас, – он указал рукой на дверь одного из купе.

Девочка дернула меня за штанину брюк. Я наклонился к ней.

– Давай зайдем, – сказала она, – я так хочу сосисочек.

– А ты думаешь, что нас накормят сосисочками? – спросил я.

– Я просто очень хочу, – сказала она.

– Ну, хорошо, – я не смог с ней спорить, да и самому мне, чертовски, хотелось есть.

Мы вошли в купе и сразу же очутились в огромном красивом зале. Все вокруг утопало в цветах.

– Ой, бабочка, смотри, – воскликнула девочка, указывая мне на порхающую от цветка к цветку большую красивую бабочку с голубыми крылышками.

– Да, красивая, – сказал я.

Бабочка полетела вверх, и мы подняли головы, наблюдая за ее парением. Над нами было голубое небо, лишь несколько легких белых облачков предстало нашему взору. К одному из облаков была прикреплена огромная люстра из черного хрусталя.

– А зачем люстра на небе, да еще и черная? – спросила меня девочка.

– Чтобы солнце не светило так ярко, – ответил я.

– Но разве люстры бывают не для того, чтобы было светло?

– Ты закрой глаза и представь, что, когда откроешь их, то будет ночь, а, значит, небо будет черным. Тогда люстра загорится.

– Хорошо, – сказала она и закрыла глаза.

В тот же миг, наступила ночь, и люстра зажглась, а вместе с ней на небе зажглись звезды.

– Все, открывай глаза, – сказал я ей.

– Ух ты! – воскликнула она, глядя вверх на звездное небо, – так мне больше нравиться. А где же бабочка?

– Бабочки ночью спят, – сказал я.

– Не всегда, – сказала она и снова закрыла глаза.

В тот же миг перед нами снова появилась бабочка.

– Ты хорошая ученица, – похвалил я ее, удивляясь ее сообразительности.

Нас встретил официант и проводил к одному единственному столу, который находился в центре зала, был накрытбелоснежной скатертью и сервирован на двоих. На столе стояли две свечи, которые официант зажег, едва мы присели.

Потом он удалился, пожелав нам приятного времяпрепровождения. А через минуту, пришли два другие официанта и принесли нам разные кушанья. Я безумно хотел маминого борща. Именно с него я и начал свою трапезу. После того, как моя тарелка была пуста, я перевел дух и увидел, как напротив меня сидела довольная девочка и уплетала за обе щеки тоненькие сосиски. Все было так вкусно, что не возможно было описать. Девочка ела с аппетитом, хотя, это не мешало ей смотреть по сторонам, наблюдая за различными экзотическими бабочками и птицами, появляющимися из ниоткуда. Когда я спросил у нее про них, то она ответила, что не знает что это за птички, просто она представляет их себе и они, тут же появляются на самом деле. На десерт я съел мороженое и фрукты, а моя соседка лихо одолела несколько пирожных с воздушным безе.

– Это мои любимые пирожные! – воскликнула она, когда их принесли.

Я испытывал огромное счастье, наблюдая за тем, с каким аппетитом и удовольствием она расправляется с ними.

В этот раз мы наелись просто до отвала. Я вытер салфеткой с ее лица остатки пирожных, и мы встали из – за стола. Теперь нам предстояла дорога назад. Только на сытый желудок, проделывать ее было горазда приятнее, чем на голодный. Мы вышли из зала и сразу же очутились снова в вагоне. Мужчина в лиловом плаще встретил нас.

Мы поблагодарили его. Он заулыбался. Девочка взяла его за руку, и он проводил нас до выхода из вагона. На прощанье, он протянул нам две теплые куртки. Одну большую, как раз моего размера, а другую поменьше, которая была       впору девочке.

– Возьмите, – сказал он, – вам там пригодится.

Он был прав, ведь нам предстояло вернуться в тот самый холодный вагон. Мы не стали отказываться от его презента и с удовольствием надели куртки.

– Пожелайте нам удачи, – сказал я, обращаясь к нему.

– Чертовского вам везения, – сказал он и помахал нам рукой.

Мы открыли дверь вагона, в котором была зима. На нас сразу подул холодный ветер из открытого окна. Я поспешил закрыть его, но прямо перед тем, как я поднес к нему руку, окно само моментально закрылось. Я вздрогнул от неожиданности, но моя юная спутница своей хитрой улыбкой успокоила меня. Я понял, что она просто представила закрытое окно. Она, действительно, оказалась очень способной. Все схватывала, буквально, на лету, чего нельзя было сказать обо мне. Я, проведя здесь столько времени, никак не мог привыкнуть к тому, что кажется элементарным. Я улыбнулся в ответ девочке и потрепал ее по волосам. Потом хотел надеть ей на голову капюшон, и уже было потянулся к нему своей рукой, но, вдруг, остановился, решив, что сейчас самый подходящий момент сделать ответный ход. Я закрыл глаза и представил девочку в капюшоне на голове. Открыв глаза, я увидел, как она хохочет, а на ее голове красуется капюшон, точь в точь, как я только что себе представлял.

Мы остановились напротив купе, в которое в прошлый раз вернулся «фриц».

– Нам сюда, – сказал я девочке.

– А кто здесь нам нужен, как его зовут?

Я задумался, так как представить ей немца «фрицем» было бы не правильно, а его имени, я не знал.

– Ты забыл? – удивилась она.

– Я не спросил его имени, – признался я, – ты войдешь со мной или, может быть, я попрошу одну тетю, чтобы ты пока побыла у нее?

– А как зовут ту тетю?

– Я тоже не знаю.

– Не знаешь, как зовут, а хочешь просить ее, чтобы она со мной посидела, – отвернулась от меня девочка.

Я попытался ей объяснить, что не думал задерживаться здесь надолго, поэтому и не видел смысла в знакомстве со здешними обитателями. Она немного подулась на меня, а потом сказала:

– Я пойду с тобой, только скажи мне, как тебя зовут?

Тут я подумал, что до сих пор не знаю даже имени своей спутницы. Надо же, я даже не удосужился за все это время, спросить, как ее зовут.

– Зови меня Макс, – сказал я.

– Это значит Максим? – спросила она.

– Почти, – улыбнулся я, – на самом деле мое имя немного длиннее.

– Хорошо, я буду звать тебя Макс, а меня зовут Клара.

– Очень приятно, Клара, – сказал я и пожал ее маленькую ручку, – у тебя очень красивое имя.

Она снова была весела и гордо подняла головку, закатив свои глазки. Клара была такая хорошенькая, словно маленькая куколка. По возрасту, она вполне годилась мне в дочери. Я и представить себе не мог, что общение с детьми может доставлять столько удовольствия и положи тельных эмоций.

– Хорошо, что теперь мы знаем как зовут друг друга, – сказала она, – давай у всех, с кем будем встречаться, спрашивать, как их зовут, ведь неизвестно, как долго нам еще ехать.

Я понимал, что она права, поэтому согласился с ней. Тем более, что я уже один раз допустил оплошность, пройдя через весь вагон, ни разу не снизойдя до того, чтобы с кем – либо по настоящему познакомиться, считая себя самым умным и удачливым из всех здесь присутствующих.

Мы постучались. Вскоре раздался голос «фрица», который предлагал нам войти. Мы вошли. Он сидел на своей полке и пришивал пуговицу к своему пиджаку. Увидев, что со мной дама, он моментально вскочил со своего места и накинул на себя пиджак с болтающейся иголкой.

– Что же вы меня не предупредили, что вы с дамой? – завопил он, – я в таком виде не могу являться перед дамой, если только она не разрешит мне снять мой пиджак, – он посмотрел с улыбкой на Клару.

– Пожалуйста, – ответила она, совсем, как взрослая, – я разрешаю.

– Спасибо, милое создание, – сказал сладким голосом «фриц» и, сняв пиджак, отложил его в сторону.

– А как вас зовут? – спросила Клара, обращаясь к нему.

– Как, я не представился? – он удивленно посмотрел на меня.

Я отрицательно покачал головой.

– Фридрих, – сказал он.

«Надеюсь, что его фамилия не Паулюс», – иронично подумал я про себя.

– А это Макс, – сказала Клара, указывая на меня, после чего, представилась сама.

– Вы не говорили, что путешествуете с дочкой, – обратился ко мне Фридрих.

Я хотел было сказать, что Клара не моя дочь, но она одернула меня и, не давая опомниться, сказала мне:

– Папа, почему ты не сказал ему, что едешь со мной?

Я вынужден был подыграть ей:

– Сам не знаю.

Все рассмеялись.

– А что, солдат так и не вернулся? – спросил я у Фридриха.

– Невероятно, я сам уже давно его жду, не понимаю, в чем дело, он так долго еще никогда не отсутствовал.

– Может быть, на этот раз ему удалось, окончательно, сойти с этого поезда? – спросил я.

– Нет, я знаю точно, что он вернется, – сказал Фридрих.

– Почему вы в этом так уверены? – поинтересовался я.

– Он вернется, чтобы сделать, наконец – то свое дело, вы меня понимаете, я не могу сказать большего при ребенке, – замялся он.

– Понимаю, – ответил я, – но разве вам известно, что он должен сделать?

– Конечно, мне всегда было это известно.

– А почему вы столько лет не говорили ему это? – спросил я.

Он рассмеялся:

– А вы думаете, мне очень хочется, чтобы он это сделал?

– Простите, – ответил я, поняв, что, конечно же, Фридриху не может хотеться быть убитым по – настоящему.

– Да ладно, – он расхохотался еще сильнее, – мне уже давно все равно, просто здесь существуют свои правила, которые нельзя нарушать. Поэтому мне и приходится молчать об этом. Мы все знаем, но не можем обсуждать вслух, так и ездим, делая вид, что ничего не происходит, мы уже привыкли к этому, нам так удобно. И вообще за все эти годы, чего только не понасмотришься здесь…

– Да, конечно, – согласился я, – вы ведь здесь находитесь уже много лет, поэтому вам многое из того, что здесь происходит, хорошо известно.

– О, да, я здесь так давно, что мне самому все это очень надоело, именно по – этому, я и хочу, чтобы солдат уже поскорее сделал свое дело, ведь в этом случае, я, наконец – то смогу сойти с этого поезда.

– Но, как же вы сможете сойти, если, вы … по – настоящему? – спросил я, намеренно пропуская слово «умрете», чтобы не произносить его при Кларе.

– Именно по – тому, что я … по – настоящему, я как раз и смогу сойти с этого поезда, – ответил он мне, также, намеренно, не произнося того страшного слова.

– Ничего не пониманию, – сказал я и посмотрел на девочку.

Она играла с кружкой и была этим так увлечена, что казалось, что она нас и не слушает. Фридрих, тоже заметив это, видимо решил воспользоваться случаем и сказал:

– Я смогу снова родиться, таким образом, я буду снова жить, вы понимаете меня?

– Не совсем, – сказал я, с трудом переосмысливая его слова, – значит, если я сойду с этого поезда, то снова рожусь?

– Нет, – сказал Фридрих, – у вас еще не вышло время.

– Что это значит? – недоумевал я.

– Это значит, что пока поезд не сделает круг, пока он снова не остановится на той станции, где вы сели, и не возьмет новых пассажиров, вы имеете возможность сойти с этого поезда и вернуться в свою прежнюю жизнь. Но если вы не сойдете с поезда до этой злополучной станции, то в прежнюю жизнь возврата у вас уже не будет.

– Никогда?!

– В принципе, и тут бывают исключения. Правда, это случается крайне редко. Но, тем не менее, я припоминаю несколько случаев.

– И что – же помогло спастись этим счастливчикам, о которых вы подумали?

– Любовь! И только любовь!

– Вы имеете в виду любовь мужчины к женщине?

– Или наоборот.

– Да, именно, или наоборот.

– Не только, чаще всего это случается, когда мы имеем дело с родительской любовью к своим детям.

– Я об этом как – то не подумал.

– А зря!

– И сколько у меня в запасе времени? – занервничал я.

– У вас еще много, – махнул рукой Фридрих, а потом посмотрел на Клару. Она, как и прежде, увлеченно играла, совсем не слушая того, о чем мы говорим.

– А вот у нее, почти нет, – тихо сказал мне Фридрих, кивая головой в стороны Клары.

– Это ужасно, – воскликнул я.

– Да, это ужасно, – раздался голос Клары, – я не хочу рождаться снова, я не хочу других папу и маму.

Она расплакалась. Мы с Фридрихом поняли, что поступили очень опрометчиво, разговаривая при Кларе о таких вещах. Но она была так увлечена. Мы и подумать не могли, что она внимательно слушает все, о чем мы говорим. Нас с трудом удалось ее успокоить. Я накрыл ее одеялом и сказал, чтобы она немного поспала. Я пообещал ей, что она обязательно скоро увидит своих родителей.

– Ты меня не обманешь? – спросила Клара.

– Я тебе обещаю, – сказал я, – а теперь тебе надо немного поспать.

– Ну, хорошо, а то я уже соскучилась по своим родителям, пусть они мне снова приснятся, – сказала она и отвернулась.

Мы с Фридрихом вышли из купе, чтобы не мешать ей.

– Сколько у нее времени, – спросил я его.

– Всего несколько часов, пять, может быть шесть, не больше, – сказал Фридрих, не без сочувствия.

– А откуда тебе это известно? – спросил я.

Фридрих улыбнулся и ответил:

– Вы забыли, что я нахожусь здесь более полувека, за это время поезд успел сделать огромное количество этих кругов, они все абсолютно одинаковы по времени. Я сразу вижу всех новичков, вы и сами их легко станете отличать уже совсем скоро, если, конечно, не сойдете с поезда на первом круге.

– Нет, я не собираюсь сходить, – твердо ответил я.

– Да я уже это понял, – сказал Фридрих.

– Поняли? – переспросил его я.

– Конечно, я сразу понял, что Клара не ваша дочь, я видел ее мать, да я вообще знаю всех новичков, я же вам говорил. Вы просто пожалели ее и хотите помочь ей сойти с поезда, я прав?

Я покачал головой в знак согласия.

– И вы хотите убить меня вместо солдата, чтобы Клара сошла с поезда вместо вас, – продолжал он.

Я только качал головой.

– Только одного я не понимаю, – сказал Фридрих, – чего мы медлим, я готов умереть, вы готовы убить…

– Не так, все должно быть не так, – ответил я.

– Что значит это ваше «не так», – язвительно заметил мне Фридрих, – или вы хотите, чтобы девчонка навсегда осталась в этом поезде?

– Нет, конечно же, не хочу, только и вмешиваться в этот ход событий, я пока не должен. Надо дождаться солдата и объяснить ему, что убить вас, простите, должен именно он, – я посмотрел прямо в глаза Фридриха.

– Не пониманию вас, – сказал он мне, – вы же знаете, что заставить это сделать солдата будет невозможно, тогда вы точно не успеете высадить с этого поезда девочку.

– Мы должны постараться это сделать, это я знаю точно, но сделать это, должен именно солдат, так надо и все, – упрямо повторял я.

Фридрих только непонимающе пожал плечами и развел руки в стороны.

– У меня есть кое – какие мысли на этот счет, – сказал я Фридриху.

– Какие же, если не секрет, я не могу себе даже представить того, что заставило бы солдата решиться на такой шаг.

– Вы имеете в виду ваше убийство?

– Да мое убийство, это ерунда, – махнул Фридрих рукой, – вы что, серьезно полагаете, что солдат просто не может переступить через себя, по тому, что не может убить человека?

– А разве нет?

– Конечно, нет, все гораздо глубже, задайтесь вопросом о первопричине этого страха и вам станут понятны многие вещи.

– И какова же первопричина? – поинтересовался я.

– Это его последняя жизнь, вы понимаете меня? – спросил Фридрих, – он больше не родится никогда!

– Никогда? А что с ним будет?

– Он уйдет с человеком в лиловом плаще.

– Куда?

– Я не знаю, я там не был, да и не горю желанием попасть туда, – рассмеялся Фридрих, – оттуда сюда пока еще никто не возвращался, поэтому спросить мне было не у кого.

– А кто он, вообще, этот мужчина в лиловом плаще?

– А вы как думаете?

– Не знаю, он так многолик, но, пока он не сделал мне ничего дурного, поэтому, что я могу о нем думать?

– Вам виднее, – ответил мой собеседник и опустил глаза.

Я задумался. Теперь мне стало понятно, что солдат изо всех сил пытается как можно дальше отодвинуть момент смерти «фрица», так как сам не хочет отправиться, неизвестно куда в компании мужчины в лиловом плаще. Теперь я понял, что осуществить задуманное будет невероятно трудно. Но, тем не менее, я решил, что должен, по крайней мере, попытаться убедить солдата, что рано или поздно, ему придется отправиться с мужчиной в лиловом плаще. На крайний случай, у меня оставался запасной вариант, самому расправиться с Фридрихом, поэтому я был так спокоен, хотя, прибегнуть к этому варианту у меня совершенно не было желания.

Я, совсем не заметно для себя, да и против своего желания, был втянут в какую – то странную игру, в которую был вовлечен весь этот поезд с его пассажирами. Мне было навязано играть по чужим правилам, которые меня иногда даже пугали. Я не любил подобные игры, но до этого здесь никому не было никакого дела. Я старался не зацикливаться на том, что здесь происходит, да и вообще, не думать об этом. Иначе бы я, наверное, сошел с ума. Хотя, может быть, я уже сошел с ума. Четкого ответа на этот вопрос у меня, тоже, пока не было. Раз мне была кем – то навязана эта игра, то, чтобы узнать, что она из себя представляет, а главное, в чем заключается ее смысл, мне нужно было принять ее условия. Что, собственно, я и сделал. Поэтому, пути назад у меня не было, путь вперед, был мне неведом и не понятен. Но он, все же, был. Я, конечно, слышал раньше про несколько человеческих жизней и прочей ерунде, но никогда всерьез, я такие вещи не воспринимал.

«Неужели, на самом деле все это существует?» – подумал я, но тут же, боясь результата анализа своих размышлений, отогнал от себя эти мысли. Я объяснял себе все происходящее в этом поезде, результатом своего больного воображения, которое явилось следствием сильной усталости и перенапряжения. Ничего другого, я придумать, просто не мог. Итак, решив, принять условия игры, я должен был подчиниться здешним правилам, пусть даже они казались мне, мягко говоря, странными. Сейчас единственным важным для меня вопросом, оставалось возвращение Клары домой. Все остальное, для меня сейчас, просто не имело смысла. Что будет потом со мной, меня, также, не волновало. Я был бы спокоен, если бы мне удалось сделать так, чтобы она сошла с этого поезда до прихода поезда на станцию.

– Почему? – спросил я у Фридриха, – почему мы прибудем с Кларой на станцию в разное время, как это возможно?

– Именно так и возможно, только так и никак иначе, здесь у каждого свое время, время посадки на этот поезд и время выхода из него, – сказал Фридрих, – так уж здесь все устроено, просто примите это, и не спрашивайте почему. Я, все равно, не знаю ответа на этот вопрос.

– Вы хотите сказать, что поезд останавливается для каждого человека индивидуально, и другие совсем не замечают этой остановки?

– Совершенно верно, – покачал головой Фридрих.

Между тем, я уже давно потерял счет времени. Я не знал ни какой сейчас день, ни какое время суток, чего уж там говорить, даже время года, которое было сейчас за окнами этого вагона, совсем не походило на лето. Я уже не пытался отслеживать, как долго я нахожусь в этом вагоне, теперь у меня был совсем иной ориентир, а именно – оставшиеся несколько часов, в течение которых у Клары была возможность сойти с этого поезда. Я мечтал сейчас только об одном, чтобы как можно быстрее появился солдат.

Я смотрел в окно на бескрайние белые снега и так сильно хотел увидеть посреди них фигуру солдата, что, случайно, закрыл глаза и представил его себе. Невероятно, но я совершенно забыл про то, что в этом поезде мысли имеют особенность материализовываться. Я открыл глаза и прямо перед собой увидел солдата. Он стоял рядом со мной на месте Фридриха. Его взгляд был устремлен в бескрайние дали, которые возникали за стеклом вагонного окна. Было такое ощущение, как будто он стоял здесь уже давно, а Фридриха и не было в помине. Я просто не верил своим глазам. Вид у солдата был ничуть не уставший, хотя он отсутствовал очень долго, и, казалось, за это время должен был преодолеть приличное расстояние, если он, конечно, не телепортировался сюда. Я подумал, что такое вполне возможно, даже, скорее всего, так оно и было. Ведь мысль, как я уже сказал, была здесь материальна, а значит и вполне возможна была телепортация. Солдат почувствовал на себе мой пристальный взгляд и обернулся.

– Вы что – то хотели мне сказать? – спросил он.

– Да, – ответил я, быстро собравшись с мыслями, – вы так долго отсутствовали.

Он вопросительно посмотрел на меня и сказал:

– Представили бы себе меня раньше, делов – то, вы же уже не новичок здесь.

– Да, мне это раньше, как – то не пришло в голову.

– Хорошо, что пришло вообще, – рассмеялся солдат, – так о чем вы хотели меня спросить?

– У меня к вам серьезный разговор, – сказал я, и хотел было назвать его имя, но вспомнил, что он мне его не называл.

– Борис Антонович, – сказал он, явно прочитав мои мысли, – меня зовут Борис Антонович.

Я был крайне удивлен его официальным представлением, но не показал вида и представился ему в ответ, но без официальности, назвав себя просто «Максом». Он никак не отреагировал. Мне показалось, что у него плохое настроение, а значит, разговор у нас может не получиться. Тем не менее, я решил его начать, так как времени у меня было в обрез.

– Одному человеку необходимо, чтобы вы сделали то, что давно уже должны сделать, – начал я издалека.

Он резко повернул ко мне свое лицо и сморщился.

– Вы решили меня убедить в том, что пришло время мне отправиться в преисподнюю?

– Что вы говорите?

– Я называю вещи своими именами, только и всего.

– Вы в этом уверены? Вы уверены в том, что там, куда уводит людей мужчина

в лиловом плаще, преисподняя?

– А что же там еще? – зло ухмыльнулся Борис Антонович.

– Вы же не знаете, верно? – спросил я. – Никто не знает, ведь от туда никто не вернулся.

Солдат молчал, так как ему было нечего мне возразить.

– Может быть, там совсем не плохо, – продолжал я, – может быть там даже лучше, чем вы думаете.

– Я вовсе не хочу испытать это на собственной шкуре, бесполезно меня уговаривать, – сказал он решительно.

Он заметно злился, так как, разумеется, приятным этот разговор для него, назвать было нельзя.

– Но вы рано или поздно все равно отправитесь туда, – не сдавался я.

– Лучше поздно, – рассмеялся он.

– Но, если вы сделаете это сейчас, то одна маленькая девочка сможет вернуться домой к своим родителям, которые ее очень ждут.

– А мне наплевать, здесь их проходит столько, что если бы я задумывался о судьбе каждой из них, то давно свихнулся бы.

– Но, задумайтесь хотя бы о судьбе одной, ведь это самый лучший способ уйти, помогая ребенку! – почти кричал ему я, так как во мне все кипело.

– Сказал нет, значит, нет, сколько бы меня не уговаривали, – решительно ответил солдат и, оттолкнув меня, скрылся в своем купе.

Я был в отчаянии. Мне казалось, что земля перевернулась подо мной. Я наклонил голову вперед и закрыл глаза.

– Ах, Макс, Макс, какой же ты упрямец, – раздался рядом чей – то голос.

Я обернулся и увидел мужчину в шинели. Я так обрадовался ему, что раскрыл перед ним свои дружеские объятия.

– Какая встреча! – сказал он.

– Вы не представляете, как вы мне сейчас нужны!

– Знаю, знаю, – сказал он, – у тебя не получается уговорить солдата.

– Да, – сказал я, – но время пока еще есть.

– Нет, времени почти нет, поэтому я и появился здесь вопреки своим обещаниям.

Я, не понимая что случилось, смотрел на него, а он продолжал:

– У Клары осталось всего несколько минут.

– Как?! – воскликнул я.

– Да, Фридрих ошибся в своих подсчетах.

– Как же вышла такая случайность именно сейчас? – досадовал я.

– Может быть, это совсем и не случайность, – говорил загадками мужчина в шинели.

– Не случайность? – спросил я.

– Скорее закономерность, – ответил он, – ведь эти два друга уже настолько привыкли к совместному существованию в этом вагоне, что больше всего бояться что – либо менять.

Я понимал, что хочет сказать мне мужчина в шинели, но мне не хотелось верить в то, что человек, с которым я только что был так откровенен, способен на такую низость. Я встречал в жизни многое, но, мне всегда казалось, что, как правило, если дело касается детей, люди не способны поступать подобным образом.

– Способны, способны, еще как способны, – сканировав мои мысли, произнес мужчина в шинели, но отложим лирику на потом, если ты, конечно, не передумал выручить Клару.

Весь мой вид говорил сам за себя, поэтому мне не нужно было утруждать себя словами в ответ мужчине в шинели. Он сразу увидел мою решительность и сказал:

– Хорошо, тогда приступим к делу. Ты снова позабыл, что мысль здесь материальна, стоило тебе подумать о том, что разговор с солдатом у тебя не получится, как тотчас, так оно и вышло. Не думай о плохом, настройся на позитивный лад, и все у тебя получится. Неужели трудно самому было об этом догадаться? – немного разгневанно сказал мужчина в шинели и исчез, как будто его и не было вовсе.

Я пожал плечами, почему – то эта наука давалась мне с трудом, я не привык заставлять людей поступать тем или иным образом, лишь усилием своей мысли. Поэтому мне и было это в диковинку. Я не искал легких путей, поэтому и не стремился пользоваться, уж слишком активно, этим подарком. Мужчина в шинели это понимал. И я знал, что он сердится на меня из-за этого, правда, я все равно был уверен, что, в главном, делаю все правильно. Иначе он не вернулся бы ко мне, даже из – за спасения Клары. Не знаю, почему я так решил, но я знал это наверняка. Теперь я понимал, что мне остается снова попробовать убедить солдата убить «фрица», только вот времени у меня почти нет, а значит, я должен стараться изо всех сил представить, что смогу его уговорить. Я, не теряя времени, бросился в купе к солдату.

Солдат с Фридрихом играли в карты. При моем внезапном появлении, они переглянулись и приостановили игру. Я закрыл глаза и изо всех сил попытался представить, что напротив меня находятся очень добрые люди. Когда я посмотрел на них, они улыбнулись мне и предложили сыграть с ними. Я сказал, что у меня есть к ним разговор, но очень мало времени. После чего, я снова попытался уговорить солдата сделать то, что он должен сделать, пробивая его на жалость. Из моей затеи снова ничего не выходило. Солдат предложил мне сыграть с ними в карты, в том случае, если я у них выиграю, то он пообещал мне подумать над моим предложением. У меня не было времени, да и желания играть с ними в карты, поэтому я совсем взбесился и стал кричать на них.

– Как же вы так можете говорить, зная, что у Клары совсем не осталось времени! Если ты сейчас же не прикончишь «фрица», то я прикончу вас обоих!

Они вытаращили на меня глаза. Потом переглянулись. Фридрих махнул на меня рукой, и они продолжили игру, не обращая на меня никакого внимания. Я же понимал, что моя горячность ни к чему не приведет. Надо было действовать совсем по – другому. Я представил, что солдат убивает «фрица», и посмотрел на их реакцию. Они перестали играть. Я понял, что нахожусь на правильном пути. Потом я представил картину убийства снова и снова. Солдат уже потянул руки к Фридриху. Казалось, что они действуют, как зомби. Мне показалось это забавным. Я отвлекся, буквально на секунду, от своих представлений, и тут же они оба накинулись на меня. Я растерялся, но быстро сориентировался и, зажмурив глаза, что было сил, отчаянно представлял, что они отступились от меня, и солдат снова тянет свои ручищи к «фрицу». Я не открывал глаза, пока не услышал голос солдата:

– Я не могу его убить, мне нечем!

Я открыл глаза, солдат спокойно сидел и смотрел на меня. Не понимая, что происходит, я снова попытался побудить его к действию своими мыслями, но у меня ничего не выходило.

– Дай мне что – нибудь, чем я смогу это сделать, – сказал солдат.

Я посмотрел на него и увидел совершенно пустые глаза. Меня охватил ужас, но я совладал со своими эмоциями. Я представил, что в моей руке находится та самая заколка, которую давала мне рыжеволосая девушка. И, тотчас она оказалась в моей руке. Я передал ее Борису Антоновичу. Я думал, что он именно сейчас вонзит ее в шею Фридриха, но он не спешил.

– Прошу тебя, не заставляй меня делать этого, я не хочу отправляться с мужчиной в лиловом плаще.

Я понимал, что отвечать бесполезно, все, что я должен был делать, так это представлять, как он вонзает острие в шею «фрица».

Вдруг раздался стук в дверь. Я должен был сосредоточиться на своих мыслях, но за дверью раздался голос Клары. Я крикнул ей, чтобы она подождала меня за дверью. Она сказала, что поезд сейчас остановится, и я понял, что это конец.

– Я убью его, если ты сам пойдешь вместо меня с мужчиной в лиловом плаще, – сказал солдат.

У меня не оставалось времени на торг, и я закричал, что было сил:

– Я согласен!!!

В тот же миг, рука солдата вонзила заколку в шею Фридриха. Я почувствовал, что поезд резко остановился. Что было сил, я рванул к первому попавшемуся выходу, схватив на руки Клару. Она молчала, так как была не в состоянии сказать ни слова от неожиданности. Я резко открыл дверь и, буквально, вытолкнул ее с поезда. Я взялся рукой за поручень и сильно наклонился вперед, чтобы посмотреть, все ли в порядке с Кларой. В тот же миг, я получил сильный удар сзади. Я не удержался и упал вниз с поезда. Я очень долго летел до земли, пока, наконец, не упал на спину. За время своего полета, я успел несколько раз перевернуться. Я ничего не видел вокруг, кроме того, как передо мной мелькал лиловый плащ. Потом я упал на спину, а лиловый плащ уносился от меня все дальше и дальше. Я думал, что меня вместо солдата забрал с собой в страшную неизвестность этот мужчина. А ведь я даже не успел узнать, сколько у меня было еще жизней в запасе, которые я только что все отдал, не задумываясь об этом. Ну что теперь было об этом думать. Я сам сделал свой выбор. Меня радовало лишь то, что, по крайней мере, Клара спасена, а я сумел найти выход.

Я только потом понял, что меня специально столкнули с поезда. И сделал это мужчина в лиловом плаще. Позже, я увидел, как он машет мне рукой, стоя на подножке поезда, с которой, не без его помощи, я только что свалился. Его лиловый плащ развевается на ветру, а поезд уносится в небо, грохоча колесами. Это последнее, что я видел, пред тем, как погрузился в полную тишину и темноту.

Невероятно, я хотел подняться, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Какое – то странное ощущение беспомощности. Потом, я стал чувствовать боль во всем теле, которая не позволяла мне спокойно лежать. Я думал, что хуже, чем в этом ужасном поезде, больше нигде просто не может быть. Но там, по крайней мере, я чувствовал себя прекрасно физически, не смотря на усталость и постоянное бодрствование. Мои мысли отчетливо работали. Я понимал, что где – то рядом находится Клара, что, может быть, ей нужна моя помощь. Я совсем не думал тогда, что, возможно, в первую очередь помощь нужна мне самому. Боль в моем теле, между тем, становилась все сильнее и сильнее. Я подумал, что это и есть ад. Наконец, мне стало так больно, что я закрыл глаза и застонал. Потом я увидел вдалеке свет, который приближался ко мне все ближе и ближе. Я был готов ко всему, чему угодно, даже к тому, что сейчас снова рожусь. Но судьба была ко мне на этот раз более благосклонна. Я услышал рядом с собой чьи – то голоса, а вскоре свет приблизился ко мне вплотную, и я открыл глаза.

Первое, что я увидел, это были склонившиеся надо мной лица людей. Эти люди были одеты в одежды сине – лилового цвета. Я даже подумал, что мужчина в лиловом плаще, все же забрал меня с собой и привел куда – то, где все предпочитают этот тон в одежде, который является их «визитной карточкой». Но, немного оглядевшись, я понял, что нахожусь в больнице, а склонившиеся надо мной люди никто иные, как врачи. Было видно, что они немного напряжены.

То и дело они повторяли одно и то же: «Он пришел в себя!»

Тогда я еще не понимал, с чем была связана это их напряжение. Для меня же все это означало только одно, что я сошел с того поезда.

Я попытался повернуть голову и осмотреться. Потому, что разглядеть пока мне удалось только белый потолок, который, не смотря на то, что по моим представлениям был побелен совсем недавно, уже успел дать течь. Прямо посередине этого потолка проходила грязно коричневая полоса, которая сразу бросилась мне в глаза. Мне не удалось повернуться, но каким – то странным образом, я мог видеть все, что меня здесь окружало. Стены в палате, где я лежал, были выкрашены в приятный зеленоватый цвет. Моя кровать была здесь не единственной, но соседей у меня не было. Другие кровати были заправлены в больничное белое белье, с какими – то специальными цифрами или буквами, обозначающими, по – видимому наименование этого отделения, которые больше напоминали мне иероглифы. На окнах висели зеленоватые занавески, а на стенах палаты были круглые матовые светильники. Все это говорило о том, что, по крайней мере, я нахожусь уже не в реанимации, а в обычной палате. И это меня радовало, по тому, что означало только одно, со мной все в порядке. Отсутствие соседей меня вовсе не огорчило, а даже напротив. Я ужасно хотел побыть немного один и подумать, ведь в последнее время, мне почти не удавалось это сделать.

А между тем, вокруг меня царила суета, подходили все новые люди в синих и белых халатах. Осматривали меня, даже пытались со мной шутить. Но все мои мысли были сейчас о Кларе. Единственное, что интересовало меня, так это то, удалось ли ей сойти с поезда вместе со мной. Я был на столько поглощен своими мыслями, что почти не замечал происходящего вокруг меня оживления. Но, правда, до поры до времени. Вдруг, мое внимание привлекла возникшая передо мной рыжеволосая девушка. Хотя она была в колпачке, я сразу узнал ее. Это была именно та девушка, которая дала мне заколку в поезде. Я просто обалдел от того, что увидел ее вновь. Я тут же открыл рот и произнес:

– Вы здесь?!

Хотя сказать это я смог с трудом и совсем тихо, но стоявшие рядом врачи услышали меня и рассмеялись. Они удивились, подумав, что я, еще толком не успел вернуться с того света, а уже заигрываю с девушками. Я сожалел, что не спросил в поезде ее имя, тогда бы я их сейчас удивил еще больше. Я слабо улыбнулся им в ответ, поняв, что произвожу впечатление «Дон Жуана».

– С возвращением, – сказал мне, наконец, один молодой врач.

– Спасибо, – тихо ответил я, подумав, что он и не догадывается, как он прав.

Я посмотрел в окно, чтобы немного отвлечься от «поедания» глазами рыжеволосой девушки, которая даже раскраснелась от такого проявления интереса с моей стороны. За окном светило солнце, но деревьев не было видно, поэтому нельзя было определить какое сейчас время года. Я, признаться, за время пребывания в этом поезде, уже точно и не понимал, лето сейчас или зима.

– Сейчас лето или зима, – спросил я.

Врачи переглянулись между собой.

– А как вы думаете? – спросил у меня один пожилой мужчина с огромными ручищами.

– А сколько времени я здесь? – задал я встречный вопрос, вспоминая, что когда я садился на поезд, было лето.

– С позавчерашнего дня, – ответил тот же мужчина.

– Лето, – ответил я, – тогда должно быть лето.

– Ну, слава богу, – облегченно вздохнул он, – а то вы меня уже было напугали своим вопросом.

Потом все замолчали. Мне была не приятна эта странная пауза, и я спросил, попытавшись немного привстать:

– Что со мной случилось?

– Лежите, не двигайтесь, – кинулась ко мне рыжеволосая девушка.

Я послушно выполнил ее просьбу.

– Не переживайте, – сказал мужчина, – теперь уже все хорошо, но вам надо отдыхать. Вы позавчера ночью разбились на машине, а утром вас доставили сюда. Мы сразу же вас прооперировали, а сейчас вы благополучно пришли в себя. И это очень хороший признак. С вами все в порядке. Теперь это можно сказать с полной уверенностью.

– Доктор, скажите, – обратился я к нему со странным и неожиданным вопросом, который привел присутствующих в легкое замешательство, – а я мог умереть?

– Ну, зачем же о плохом думать, тем более, что сейчас уже все позади, – быстро сориентировался доктор.

– Нет, скажите мне, пожалуйста, мне важно это знать.

Он пожал плечами:

– Каждая операция может привести к летальному исходу, бывает всякое, теоретически, конечно могло случиться все, что угодно…

– Да не скромничайте, Борис Антонович, – перебил его молодой врач, а потом обернувшись ко мне, добавил, – Борис Антонович просто вытащил вас с того света, если бы не его золотые руки…

– Перестань, – смущенно махнул рукой пожилой мужчина в сторону молодого врача.

– Он прав, – подхватила его слова рыжеволосая девушка.

Я же думал о том странном совпадении имен моего спасителя и солдата в поезде. Если проводить дальше эту параллель, то где – то здесь, должен быть и человек с именем Фридрих. Мне показалось все это забавным. Теперь я подумал, как же права была Клара, что предлагала спрашивать у всех имена, что ей подсказывало это делать. Теперь уже я этого не узнаю никогда. Мне стало немного грустно. Видимо, все мои эмоции были у меня на лице. Поэтому, это сразу заметила рыжеволосая девушка и, подойдя ко мне, не без сострадания, сказала:

– Вам больно? Я сейчас поставлю укольчик, чтобы стало легче. И достаточно разговоров. Все, вы сможете спросить, что захотите спустя несколько дней, а сейчас набирайтесь сил, я поставлю еще и снотворное. Так надо.

Я был совсем не против снотворного, меня было совершенно ни к чему уговаривать, уж очень было больно, но прежде я попросил мобильный телефон, сказав, что мне просто жизненно необходимо сделать один звонок, чтобы уладить один вопрос, из – за которого и произошла эта авария. Молодой доктор сжалился надо мной и протянул телефон.

Я, первым делом, узнав, что сейчас уже не совсем раннее утро, набрал номер телефона своего потенциального партнера, на встречу с которым я так спешил. Там долго не снимали трубку. Я уже начал нервничать. Но почти, когда я уже хотел положить трубку, мне ответили. Я поздоровался и представился. Мне показалось, что на том конце провода, даже были рады моему звонку, или просто делали вид. Мне сказали, что в курсе дела, что со мной произошло несчастье, а также мне сказали, что будут рады встретиться со мной после моего выздоровления, что все наши договоренности остаются в силе и все такое. Я был несказанно рад такому повороту событий, а, значит, все мои муки и старания были не напрасны. Я положил трубку.

– Позвольте еще один звонок, буквально на минуту, – я взглянул на молодого врача, одолжившего мне телефон.

Он кивнул головой, правда, предупредив меня, что это последний звонок, так как я не должен утомляться. Я кивнул ему в ответ и набрал номер телефона своего преданного секретаря. Она, услышав мой голос, даже расплакалась от радости, что я жив и здоров. Я сказал ей, что у меня мало времени, чтобы она сообщила мне все самые основные новости. Она подтвердила, что партнер, с которым я только что разговаривал, действительно согласился дождаться встречи со мной. По тому, что причина, по которой я опоздал на встречу, была более чем уважительной. А, кроме того, все удалось очень хорошо обставить, так, что потенциальные партнеры так и не догадались о махинациях моего бывшего приятеля, который затеял все это за моей спиной. Она сказала, что, действительно, все в порядке, что это она меня не успокаивает, а на самом деле все хорошо. Я знал, что она говорит правду, она совсем не могла мне врать. Но в ее голосе была небольшая нотка грусти. Я спросил, что же, тогда ее все – таки беспокоит. Она призналась мне, что мой бывший приятель, который подстроил все это, очень переживает из – за случившегося. Что, он сам не понимает, как он пошел на такое. Словом, он не знает, как вымолить у меня прощения. Я сказал, что об этом потом. Хотя, немного подумав, я сказал, что прощаю его, только видеть в офисе больше не хочу. Секретарь все поняла, что я имел в виду, и больше на эту тему со мной не разговаривала. Я попрощался с ней и повесил трубку. У меня стало совсем легко на душе после этих двух звонков.

Рыжеволосая девушка, тем временем отвернулась к столику с медикаментами, чтобы набрать лекарство, и я увидел в ее волосах заколку, которой солдат заколол Фридриха. Это была именно та заколка. Я не мог ошибиться. Но это было совсем невероятно. Я подумал, что пока не стало действовать лекарство, надо спросить кто тут у них Фридрих, чтобы немного удивить и их, а заодно убедиться и в этом совпадении, которое должно произойти, просто обязательно. И я спросил об этом пожилого доктора. Каково же было мое удивление, когда Фридрихом оказался совсем не врач, а пациент из соседней палаты. Но эффект, который я хотел произвести на своих спасителей своей осведомленностью, превзошел все мои ожидания. Присутствующие врачи были очень удивлены моим вопросом. Даже немного встревожены. Но почему? Тогда я об этом и догадаться не мог.

Об этом я узнал только через день, когда уже смог самостоятельно передвигаться и мне разрешили выходить в коридор. Первым делом я хотел зайти к этому Фридриху и познакомиться с ним. Главным образом на мое скорейшее выздоровление, которое поражало всех, включая и Бориса Антоновича, оказало влияние мое любопытство, которое, прежде всего, заключалось в моем желании поскорее увидеть того самого Фридриха.

Наконец, настал тот момент, когда я зашел в соседнюю палату. Моему взору предстали трое мужчин. Все они, как один были одеты в белые майки и тренировочные темно – синие штаны. Один из них был постарше, совсем седой. Он читал газету. Даже не снимая очков, а просто поверх них, он посмотрел в мою сторону, не выпуская ее из рук. Два других, что – то заворожено слушали по маленькому радиоприемнику, почти прильнув к нему ушами. Они были так увлечены, что даже не удосужились на меня посмотреть. Я решил, что так увлечь могут только «новости» или какие – нибудь «вести». Я никогда не воспринимал всерьез подобных вещей, поэтому был уверен, что именно они могли их так заинтересовать. Стоя в дверях и, ища взглядом человека, который, по моим представлениям, мог оказаться Фридрихом, я еще, бог знает, сколько времени провел бы за этим занятием, если бы, наконец, не спросил:

– А кто из вас Фридрих?

Трое мужчин, находившихся в палате, моментально отложили все свои дела, переглянулись и уставились на меня. Правда, смотрели она на меня, как на придурка. Я не понимал в чем дело и тоже смотрел на них. Наконец, один из них, тот, что седой, сказал:

– Он умер.

– Как умер? – изумился я, – когда?

– Еще позавчера, – ответил другой мужчина, оторвав свое ухо от радиоприемника, – утром, мы проснулись, смотрим, а он не дышит, начали искать врачей, а их нигде нет, потом выяснилось, что они все были в соседней палате, там кто – то после сложнейшей операции пришел в себя. Никто и не думал, что он выживет, а он, на тебе…

– Тихо, ты, – одернул разговорившегося мужчину его сосед, явно догадавшись, что этим выжившим являюсь именно я.

– О, да это ты, наверное, и есть? – воскликнул говорун, – счастливчик, уже на ногах!

Он широко улыбался. А вот мне было совсем не до смеха. Каким – тостранным образом, все события, происходящие в поезде, перекликались с тем, что происходило здесь. Мне нужно было обо всем этом, как следует подумать. Я решил, что это своего рода загадка для меня, которую я, непременно, должен разгадать. Нельзя было исключать, что, именно с этой целью, меня и выбросили из того поезда.

Я покинул палату, где когда – то лежал Фридрих и побрел восвояси. В моей палате, мне никто не мог помешать поразмышлять о случившемся. Я молил бога, чтобы у меня, вдруг, не появились соседи. Я терпеть не мог находиться рядом с незнакомыми людьми, тем более, не просто находиться, а делить пристанище, пусть и временное. Пока мне везло. Да и у моего врача Бориса Антоновича, судя по всему, не было желания кого – то ко мне подселять. Он сам любил частенько зайти ко мне, поговорить. То ли он тешил, таким образом, свое самолюбие, что так виртуозно сделал операцию, что я иду на поправку, просто с невероятной быстротой, то ли ему было просто нечем заняться, словом, скучать он мне не давал. Спасало только одно, то, что он и сам был не самым плохим собеседником. С ним было о чем поговорить, а то и поспорить. В общем, меня он совсем не напрягал. Позже выяснилось, что причина его визитов была иная, но я на него не в обиде, так как я, все равно, не отличался особой откровенностью. Я даже не стал распространяться по поводу своего путешествия на поезде. Они сочли бы меня за сумасшедшего, и правильно бы сделали. Я решил все держать в себе.

Боль постепенно ослабевала. Я набирал силы. И совсем скоро стал чувствовать себя совершенно здоровым. Доктора не переставали удивляться той стремительности, с которой я шел на поправку. Позже, почти совсем перед выпиской из больницы, пожилой доктор – Борис Антонович признался мне, что операция, которую мне сделали, была очень сложной, и что шансов на выздоровление у меня было не более десяти – пятнадцати процентов. Мы долго сидели с ним, снова разговаривали о том, о сем. Он спрашивал меня о коридорах, которые я мог видеть во время моего бессознательного пребывания в больнице, о чем – то там еще, он сказал мне, что пишет какой – то научный труд на эту тему. Но я так ему ничего и не рассказал. Я не верил, почему – то его словам. Может быть и зря. Иногда я сожалею об этом, ведь какой же прекрасный материал я бы ему подкинул, если бы, конечно, он поверил мне и не порекомендовал обратиться за помощью к психиатру. Под конец, он, подозревая, что я говорю ему не все, спросил меня, как я узнал, что в больнице был кто – то по имени Фридрих. Ведь имя это было совсем не из распространенных, и просто так, наугад, я его назвать не мог бы. Но я сказал, что сам не знаю, может быть, кто – то громко назвал его, проходя мимо моей палаты, и я его запомнил, когда был без сознания. Доктор не торопился меня выписывать. Я уже начал беспокоиться, в чем дело. Когда я задал ему этот вопрос, он, вместо ответа, спросил меня, все ли я рассказал ему. Я, в очередной раз, заверил его, что рассказал ему все. Тогда он успокоился и сказал, что, в таком случае, он может дать добро на мою выписку совсем скоро. Потом, правда, он еще несколько раз пытался завести со мной разговор о том, что, может быть вспомнил еще чего – нибудь, но я продолжал упорно молчать. В конце концов, доктор отстал от меня, решив, что, скорее всего, я, действительно, ничего не помню.

Последние пару дней в больнице я провел почти в одиночестве. Из медицинского персонала, меня навещала только моя рыжеволосая знакомая. Я любил с ней поговорить, и, она отвечала мне взаимностью. Она была очень добра ко мне. Что касается моих знакомых, то было несколько визитов, из которых порадовал меня только один – визит моего секретаря. Нам удалось многое обсудить. И, даже, немного поработать, правда, тайком от медицинского персонала. Моя преданная помощница пронесла с собой для меня маленький ноутбук, который я уговорил ее оставить. Она очень беспокоилась, не повредит ли это моему здоровью, но разве меня можно было переспорить? Другими же посетительницами были мои подружки, по – видимому, самые настойчивые из их числа. Я не очень – то был привязан к кому бы то ни было из них, поэтому длительное общение с ними меня, по правде сказать, напрягало. Даже здесь, мне было бы комфортнее, если бы их визиты, если уж и случались, то были как можно более короткими. Я, конечно, прекрасно понимал, что у каждой из них была одна единственная цель – поскорее женить меня на себе, и, разумеется, всячески этому противился. Прежде всего, я всегда думал, что им нужен не я, а мои деньги. Эта мысль всегда была у меня в голове, и избавиться от нее я никогда не мог, даже в самые неподходящие моменты. Из – за того, что я никак не хотел обременять себя семейными узами, мои приятельницы, рано или поздно поняв это, расставались со мной. Вернее сказать, я делал все, чтобы подвести их к этому. И надо сказать, что получалось у меня это вполне успешно. Но вскоре, место покинувших меня подруг, занимали новые, и все начиналось с начала, а потом, снова – один и тот же исход. Мне было удобно так жить. Да я, особо, и не задумывался, есть в этом что – то плохое или хорошее, просто такие отношения меньше всего мешали моей работе, именно поэтому, меня это вполне устраивало. Серьезных чувств я, пока что, ни к кому не испытывал, поэтому расставался со своими знакомыми всегда с легкостью, а иногда, даже и с облегчением. Это случалось тогда, когда мой роман с кем – то уж слишком затягивался. По крайней мере, как мне казалось. Или, когда моя дама, уж слишком активно пыталась заполучить долгожданный штамп в паспорте, который бы свидетельствовал о ее статусе – замужней женщины. Не понимаю, для чего им это все было надо, разве плохо встречаться просто так, без всяких взаимных обязательств? Наверное, эту загадку, мне не удастся разгадать никогда. Да, честно говоря, у меня нет абсолютно никакого желания, тратить на это время. Почему – то именно сейчас, мне захотелось резко порвать все отношения со всеми подругами сразу, с которыми я встречался до этой аварии. Просто было безумное желание это сделать. Я даже готов был сказать им, что в результате этой аварии, я стал импотентом, но потом понял, что это глупо, ведь повреждена у меня была только голова, а им, и без меня, мой доктор наверняка успел это рассказать. Так это было, или нет, я не знаю. У меня больше не было возможности спросить об этом у Бориса Антоновича, который совсем забросил меня. Иногда, мне даже хотелось, чтобы он зашел ко мне, но он больше ни разу не отвлек меня своими разговорами. Наверное, он, наконец, понял, что это бесполезно, что из меня получился никудышный источник информации. А может быть и догадался, что я не намерен это обсуждать. Ну да бог с ним. Сейчас я расскажу не о приятном визите, зато об очень интересном. Ко мне в последний день перед выпиской пришел сотрудник дорожно – патрульной службы, чтобы выяснить обстоятельства, произошедшей со мной аварии. В общем – то, это была обычная процедура при подобном стечении обстоятельств. Словом, она не вызвала у меня никакого удивления. Правда, рассказать – то я особо ничего и не мог, так как помнил только то, что было темно, а я ехал очень быстро. У меня кончался бензин. Все. А дальше, уже все происходило в моем воображении. Ну не буду же я ему говорить, что потом мужчина в шинели подсказал мне дорогу на станцию. Тем более, я не стал бы ему говорить, что случилось со мной дальше. Для себя, я, примерно, нарисовал картину, произошедшую со мной на самом деле, соответственно и мой рассказ, который я поведал ему, был максимально приближен к действительности. Поэтому, про закончившийся бензин, мне пришлось умолчать. Другое дело, что, как раз таки ему, обстоятельства той аварии были известны горазда лучше. И, именно он, мог рассказать мне нечто интересное, поэтому я охотно с ним и пообщался.

А вышло все вот как. Действительно, было темно, шел дождь. Но мотор моей машины заглох совсем не по тому, что в ней кончился бензин, а по тому, что она врезалась на огромной скорости в дерево, которое стояло на обочине. Но случилось это, скорее всего, совсем не по тому, что я не справился с управлением, а по тому, что впереди, находился автомобиль, который стоял на дороге с включенной аварийной сигнализацией. По крайней мере, так мне обрисовал картину мой собеседник. Я же никакого автомобиля совсем не помнил. Но он сказал, что так и думал, более того, ему и мой доктор сказал, что я вполне могу этого не помнить после перенесенной операции. Сотрудник дорожно – патрульной службы сообщил мне, что я чудом избежал столкновения с той машиной. Но, зато, к сожалению, не избежал столкновения с деревом…

Я рассмеялся, мне показались немного комичными его последние слова при абсолютно серьезном выражении лица. Он сказал мне, что я напрасно радуюсь, так как после моего столкновения с деревом, мой автомобиль настолько изуродован, что не подлежит восстановлению. Меня же это совсем не огорчило, так как она была застрахована, в том числе и на случай подобного события. Услышав это, он сказал, что мне повезло. Я кивнул головой, а про себя подумал, что везение здесь ни при чем. Ведь что касается страховки – это был просто мой нормальный подход к пользованию автомобилем и ничего более. Да я и вообще не понимал, как же может быть иначе. Но мой собеседник сказал, что владельцу аварийной машины, стоявшей передо мной, повезло горазда меньше, так как его автомобиль не был застрахован.

– Но, как вы сказали, мне же удалось избежать столкновения с ним, – удивился я.

– Вам – то удало-о-ось, – протянул он, – а вот автомобилю, двигающемуся впереди вас – нет.

Я вопросительно смотрел на своего собеседника, а он продолжал:

– Ехавший немного ранее вас автомобиль, не сбавляя скорости, врезался в него, даже не заметив включенной аварийной сигнализации. В результате, тот, кто въехал – остался абсолютно целехонький. А три человека, которые находились в аварийном автомобиле, пострадали прилично. Они были обнаружены в ней без сознания. Да надо же такому случиться, что это оказался известный писатель со своей семьей. Поэтому, к этому делу такое повышенное внимание. Необходимо провести тщательное расследование, уж больно человек известный, – объяснил он, а потом добавил, – мы то на вас очень рассчитывали, думали, что вы что – нибудь запомнили, ведь вы как раз там были и видели столкнувшиеся автомобили перед тем, как совершить маневр. Но, к сожалению, вы все забыли.

– Я, действительно, ничего не помню, мне очень жаль, – признался я, а потом спросил, – и чем все это закончилось?

– Да, вроде бы, сначала пришел в себя мужчина, мы уже взяли у него показания, у его жены пока, правда, нет, но с ней тоже сейчас все в порядке, – он замолчал, а потом развел руки в стороны и сказал, – с ними была девочка, ее жалко.

– Она погибла? – спросил я.

– Говорят, что нет, но она до сих пор не пришла в себя.

– Бедная девочка, – сказал я сочувственно.

– Да, – согласился со мной мой собеседник, – ведь ей всего семь лет, она должна была пойти в этом году в школу.

Не знаю почему, но я был уверен, что речь идет о Кларе. Получается, что мужчина в лиловом плаще обманул меня. Он не дал сойти ей вместо меня, но почему? Вот в чем был вопрос, который не давал мне покоя. Ведь я все сделал именно так, как он говорил, но почему тогда этот мужчина в лиловом плаще столкнул меня с поезда? Вопросов было, действительно, слишком много, и ни одного ответа.

Мне оставалось сейчас только одно, первым делом разыскать родителей Клары. Постольку поскольку, я знал, что ее отец известный писатель, я, не долго думая, открыл интернет и просмотрел последние новости. Мне удалось без труда выяснить фамилию человека, попавшего в аварию, а, заодно и то, в какой больнице находится его жена. Имени его пострадавшей дочери, правда, нигде не упоминалось, да оно было мне и ни к чему, ведь я был просто уверен, что это Клара.

После выписки из больницы, я решил повстречаться с этим писателем, чтобы рассказать ему о том, что со мной случилось. Не пониманию, на что я надеялся. Но мне казалось, что он, как человек творческий, должен прислушаться к моим словам. Найти его не составляло труда, по тому, что я знал, что он обязательно будет навещать в больнице свою супругу.

К тому времени, когда я появился в больнице, где она должна была находиться, ее уже выписали. Вернее, она сама покинула это заведение, чтобы иметь возможность находиться рядом с дочерью. Мне оставалось искать родителей Клары в больнице, где находилась девочка.

Всегда стараясь идти самым верным путем, а таковым я считал путь материального стимулирования нужных мне людей, я оказал небольшую спонсорскую помощь первой, разговорившейся со мной медсестре детского отделения, в котором лежала Клара. Она рассказала мне, что девочку, действительно, зовут Клара, что ее мать неотлучно находится возле ребенка. Но с ней я пока не хотел встречаться, так как представлял, что твориться сейчас в душе этой женщины. Мужчин я считал всегда более стойкими, поэтому – то и решил начать разговор именно с отцом Клары. Медсестра, приняв от меня деньги, клятвенно пообещала мне сообщить о его визите, как он только появится. Теперь, мне нужно было лишь запастись терпением. Но надо сказать, что ждать мне пришлось горазда меньше, чем я рассчитывал. Не успел я покинуть больницы и доехать до дома, как раздался звонок. Эта была та самая медсестра. Она сказала, что отец Клары приехал в больницу, и, что, по ее предположению, пробудет там не менее часа. Я тут же развернул свой автомобиль и помчался обратно. Мне не терпелось, как можно скорее, увидеть отца Клары. Уже через несколько минут я, снова, стоял на пороге той самой больницы, где лежала Клара. Моя поверенная здесь медсестра уже держала в руках белый халат. Она сунула мне его на ходу и сказала, что в палату мне заходить не стоит. Я согласился с ней и решил дожидаться отца Клары возле двери.

Прошел примерно час, пока из палаты не вышел высокий мужчина с седой бородой. Действительно, я сразу узнал в нем известного писателя, которого раньше видел только по телевизору. Его глаза были опущены вниз, он даже не заметил меня. Было видно, что он подавлен горем. Руками он крепко сжимал края белого халата, который был, небрежно, накинут на его широкие плечи.

«Да, такими ручищами можно было бы землю пахать», – подумал бы кто – то, – «а он книжки пишет», – но только не я.

Я подошел к нему и представился. Он поднял глаза, кивнул головой, его кивок скорее свидетельствовал о том, что он меня просто слышит, а совсем не о том, что он меня приветствует таким образом. Я извинился за то, что отвлекаю его, но, сославшись на то, что у меня к нему очень важный разговор, который касается Клары, я смог на несколько секунд привлечь его внимание. Теперь, наконец – то, в его глазах я увидел искорку заинтересованности в своей персоне. Он согласился уделить мне некоторое время, и мы спустились вниз. В холле, куда мы попали, всегда было безлюдно, нам там никто не смог бы помешать, мы присели на диван, возле которого, в деревянной катке, стояло большое дерево. Это комнатное растение моя мама называла «березкой», у нас было точно такое, когда я был совсем маленький.

– Так что вы хотите мне сказать? – спросил меня отец Клары.

Я не знал с чего начать, но начинать мне надо было, поэтому, я решил выпалить ему все, как было, а потом, уж пусть он сам решает, что ему делать.

– Я ехал на машине в тот вечер, когда с вами случилось несчастье, увидев аварию на дороге, я свернул вправо, чтобы избежать столкновения и врезался в дерево, в результате чего тоже потерял сознание.

– А, понятно, – тихо сказал мужчина, – вы как раз тот свидетель, который ничего не помнит.

Я кивнул головой и хотел перейти к самому главному, но он опередил меня, сказав:

– Понятно, вы пострадали из – за меня, ваш автомобиль не подлежит восстановлению, а сейчас вы хотите от меня компенсации, именно поэтому, вы меня и разыскали, – он с недовольным лицом стал доставать бумажник.

– Что вы, – возразил я, поняв, что он хочет заплатить мне за, якобы причиненные неудобства, – вы меня совсем не так поняли, моя машина застрахована, у меня вообще нет никаких проблем, спасибо, я совсем другое хочу вам сказать.

Он убрал кошелек и вопросительно посмотрел на меня.

– Вы мне, наверное, не поверите, но то, что со мной случилось, когда я был без сознания, имеет отношение к Кларе.

Он продолжал на меня смотреть, а я продолжал говорить:

– Я встречался там с Кларой, вы представляете? Я разговаривал с ней, а потом, мы вместе искали выход.

– Извините, но мне пора, – вдруг сказал он и встал с дивана.

– Вы думаете, что я сумасшедший? – спросил я.

– Нет, – сказал мужчина, – я думаю, что вы очень ловкий мошенник, специализирующийся на людских несчастьях.

Я опешил от его слов, но понял, что он откровенен со мной. Я не знал, как его заставить мне поверить. Ведь, если бы я был в том поезде, то мне нужно было просто представить, что он мне поверил, а здесь? Не знаю, на что я надеялся, но я закрыл глаза и попытался представить, то о чем только что подумал. Спустя мгновение, я открыл глаза в надежде на чудо. Но чуда не произошло. Мужчина удалялся от меня быстрым шагом. На моем месте было нелепо пуститься ему вдогонку, но я это сделал.

– И все – таки, – сказал я, догнав его, и взяв за рукав, – вы должны меня выслушать, а там ваше дело верить мне или нет.

Мужчина высвободил свою руку и ничего не говоря, пошел дальше.

– Но вы ведь ничего не теряете! – воскликнул я в сердцах.

Эта фраза заставила его остановиться и повернуться ко мне. Он пристально посмотрел на меня и сказал:

– Ничего не теряю? Теряю, еще как теряю, притом, самую ценную вещь на свете – время.

Он снова развернулся и пошел дальше.

– Но может быть это стоит того? – не унимался я, – в конце концов, она же ваша дочь!

Мужчина вновь остановился и, дождавшись, пока я поравняюсь с ним, тихо, но жестко сказал:

– Все, оставим это, сколько бы вы не старались меня убедить, у вас ничего не выйдет, а если вы будете снова искать встречи со мной или с кем – нибудь из членов моей семьи, то я вынужден буду принять меры. Я итак потерял сейчас с вами почти четверть часа, извините, но у меня очень много дел.

Мне ничего не оставалось, как отступить. Наверное, будь я на его месте, я повел бы себя точно так же. Поверить тому, что я хотел ему рассказать, все равно было невозможно. Я просчитался, надеясь, что мой разговор с ним, принесет какие – либо плоды. Мной овладела досада, из –за того, что я не смог помочь Кларе. Я подошел к окну, меня переполняли горькие чувства. Я посмотрел на улицу. За окном стояли высокие зеленые деревья и светило солнце. Только я, смотрел сквозь этого всего. Слишком угнетен я был сейчас своим поражением и чувством беспомощности, которое я ненавидел больше всего на свете. В нескольких метрах от меня в специально оборудованной палате лежала маленькая Клара, которая до сих пор вынуждена ехать в этом поезде. Когда я думал, что она сейчас осталась там без меня, то у меня сжималось сердце.

Мои мысли прервала подошедшая ко мне моя знакомая медсестра. Она справилась у меня, все ли в порядке. Я быстро взял себя в руки и ответил ей, что у меня все в порядке, что она мне очень помогла. Она сказала, что рада стараться, и, что если мне еще что – нибудь от нее понадобиться подобного рода, то она всегда к моим услугам. Я поинтересовался состоянием здоровья Клары. Она только развела в стороны руки, сказав, что Клара в коме, и положительных результатов, пока ждать не стоит. Надо надеяться на лучшее, но шансов у девочки почти нет. Я вспомнил, что и у меня не было шансов выздороветь после аварии, однако, вот он, я, здесь, абсолютно здоровый. Поэтому, я был уверен, что шанс есть всегда. Я поблагодарил мою помощницу и решил покинуть больницу.

Я направился к выходу, когда, вдруг, за спиной услышал женский голос:

– Молодой человек!

Я обернулся, так как эти слова могли быть обращены только ко мне, в связи с отсутствием здесь других людей. Навстречу мне поспешно направлялась худенькая молодая женщина, лет тридцати. У нее были большие голубые глаза. Когда она подошла совсем близко ко мне, я заметил, что у нее очень усталый бледный вид. А глаза такие влажные, что казалось, что она плачет.

– Молодой человек, – повторила она, – извините, но могу я у вас спросить?

– Да, конечно, – ответил я растерянно.

– Дело в том, – продолжала она, – что вы только что разговаривали с моим мужем.

Тут до меня дошло, что эта мать Клары. И как я сразу не догадался, ведь они очень похожи, и эти большие глаза…

– Не могли бы вы меня посветить в курс вашей беседы. Ведь речь шла о Кларе, верно? – спросила она.

Я, молча, смотрел на нее.

– Не пытайтесь от меня скрывать что – то, я все равно почувствую, – утвердительно сказала она.

Я и не пытался ничего скрывать, наоборот, я был рад, что, наконец – то, нашел человека, который согласился меня выслушать. Хотя, в глубине души я уже понимал, что в конечном итоге, я снова окажусь в том самом положении, в котором оказался только что, беседуя с Клариным отцом. Я не стал испытывать ее терпение и решил все рассказать ей начистоту, но прежде, меня заинтересовало то, почему эта женщина так уверена, что я разговаривал с ее мужем именно о Кларе. Я задал ей этот вопрос. Она ответила, что о чем же еще можно разговаривать в таком месте. Я согласился с ней, кивнув головой. Но мне показалось, что она что – то не договаривает. Однако, я не стал наседать на нее с вопросами, уж слишком измученной она мне показалась. Я спросил ее, хорошо ли она себя чувствует и в состоянии ли поговорить со мной. Она ответила, что с ней все нормально, а времени для разговора со мной у нее более, чем предостаточно. Она пояснила, что не оставляет Клару одну ни днем, ни ночью. Я сказал, что она правильно делает. Мы присели на тот же диван, на котором я только что пытался поговорить с ее мужем. Я назвал ей свое имя, также коротко, как и при знакомстве с Кларой. Женщина улыбнулась. Единственное, о чем я ее попросил, так это не перебивать меня, хотя бы пять минут, чтобы я мог рассказать ей все то, что должен. Я объяснил ей, что мой рассказ будет казаться ей, мягко говоря, не правдоподобным, а рассказчик сумасшедшим. Женщина сказала, что вообще не станет меня не перебивать, пока я не договорю до конца. Она завернулась в бордовый палантин и, откинувшись на спинку дивана, стала пристально на меня смотреть, а мне ничего не оставалось, как начать свой рассказ.

– В ту ночь, когда с вами произошла авария, я ехал вслед за вами. Увидев на дороге столкнувшиеся автомобили, я резко повернул руль вправо, чтобы избежать столкновения, но весьма неудачно. Я угодил в дерево, после чего, некоторое время был без сознания. В себя я пришел только в больнице после операции. Я хочу вам рассказать о том, что за это время со мной происходило, а вернее будет сказать, что происходило в моем сознании. Я совсем не знал, что со мной происходит на самом деле. Я как – будто попал в другое измерение. Мне казалось, что в моей машине, просто кончился бензин, и что никакой аварии не было. А мне очень нужно было поскорее добраться до города, во что бы то ни стало, это было единственное, что я помнил всегда очень отчетливо. Именно это желание и двигало всеми моими дальнейшими поступками. Потом я встретил мужчину в шинели, который подсказал мне, каким образом я могу отсюда выбраться, так как никого вокруг не было, я битый час пытался поймать какую – нибудь машину, но, как на зло, за все это время, не проехал, ни один автомобиль. Словом, в своем воображении, я был вынужден воспользоваться подсказкой того мужчины, и отправился на станцию, по дороге, которую он мне указал. Он сказал, что там я смогу сесть на поезд, который меня быстро домчит до города.

Я проговорил все это на одном дыхании, боясь, что она в любую секунду сможет прервать меня своими сомнениями. Но она совершенно спокойно смотрела на меня и очень внимательно ловила каждое мое слово. Мне было это очень удивительно.

– Прошу вас, продолжайте, – сказала она, когда пауза слишком затянулась. И я стал продолжать:

– Вскоре я попал на эту станцию, как раз вовремя. Единственный поезд, который там проходил, прибывал с минуты на минуту. Я купил билет и занял свое место в вагоне. Вот тут – то все и началось. Я, наверное, не буду говорить вам всякие мелочи, типа того, что там все места были под номером «шесть» или, что в разных вагонах этого поезда, были разные времена года, и прочую дребедень?

– Мне очень интересна каждая мелочь, но прежде, расскажите мне самую суть, а потом, если вы будете так любезны, то расскажите мне все в мельчайших подробностях, мне очень важно это, правда, – она говорила так искренне, что я не мог с ней не согласиться.

– Хорошо, – сказал я и продолжил свой рассказ, – в этом поезде ехали разные люди, которые по каким – то причинам, находятся между небом и землей, что – ли, в общем, я не знаю, как это сказать. Они и не умерли, но и не живы, кто – то из них скоро родится заново, а кто – то может вернуться к прежней своей жизни, как получилось со мной. В принципе, там каждому отведено время, в течение которого, он может вернуться в свою прежнюю жизнь. Вам все это трудно понять. А мне достаточно сложно объяснить.

– Я понимаю вас, продолжайте, – отвечала она.

– Ну, в общем, я встретил в этом поезде вашу Клару. Мы подружились с ней. Я признаюсь честно, что хотел, чтобы она, во что бы то ни стало, сошла с этого поезда. Более того, я пытался сделать все возможное, чтобы так оно и вышло, но… Вы мне все равно не поверите…

Я взглянул на нее. Она молчала, но по щеке ее катилась слеза. Я понял, что ей тяжело меня слушать и спросил:

– Вы мне не верите?

Она отрицательно покачала головой:

– Хочу верить, но, сами понимаете, в такое поверить очень трудно.

– Я понимаю, что вам сейчас нелегко слушать мой рассказ, но, может быть, вы позволите мне, все – таки, его закончить, как обещали.

– Боюсь, что это невозможно, – она еле сдерживала себя, чтобы не разрыдаться, – муж предупреждал меня, что существует много людей, которые не прочь поживиться на чужом горе. Ведь, не для кого ни секрет, что мой муж достаточно известен, а соответственно совсем не беден, поэтому…

Она замолчала, но я понял все, что она хотела мне этим сказать.

– Я могу доказать вам, что не вру, что я, действительно, видел там Клару.

– В самом деле?

– Она показывала мне ваши часы. Маленькие золотые часики на тоненьком браслетике с голубым циферблатом и бабочкой внутри. Откуда я мог знать про них?

– Ну, а вот это совсем просто объяснить, вы, просто увидели часы на мне и описываете их, это не сложно, я никогда с ними не расстаюсь, – сказала она, загнув рукав, и показав мне те самые часики, которые я видел у Клары, – эти часы может описать кто угодно, ведь они очень запоминающиеся. Их делали на заказ.

– А я знаю, по какому поводу.

– Интересно, – она вопросительно посмотрела на меня, это что, вам рассказала «там» Клара?

– Да, эти часы подарил вам муж в честь ее рождения.

– Верно, – она на мгновение задумалась, но, тут же, ответила, – этот факт также мог быть известен широкому кругу лиц, поэтому, то, что вы мне сейчас сказали, также, совсем не является секретом.

– И та надпись, которая выгравирована на них: «Моей любимой и единственной в день рождения нашей дочери», – повторил я слово в слово, вставая, – она тоже является общеизвестной, неужели вы до такой степени публичные люди, что даже такие вещи не являются для вас сокровенными?!

Я был в отчаянии, от того,что она мне не верит и уже подумывал над тем, что, не лучше ли мне перестать тратить время впустую, продолжая с ней разговор, однако она, вдруг, поднялась вслед за мной и, заглянув, мне в глаза спросила:

– Ответьте мне на один вопрос, для чего вы все это мне рассказали?

– Для того, чтобы помочь ей, я думаю, что мы просто обязаны это сделать.

– Мы? – спросила она.

– Да, мы, и вы на меня можете смело рассчитывать, я готов еще раз вернуться туда, чтобы спасти Клару.

Я взялся руками за голову, представив со стороны, каким бредом кажутся сейчас этой женщине мои слова, и, чтобы немного разрядить обстановку, сам не знаю, почему, заметил ей, – но это уже ваш второй вопрос.

Она быстро сориентировалась и сказала:

– Ну, тогда, я уж задам и третий свой, последний, вопрос, вы позволите?

– К вашим услугам, – парировал я.

– Почему вы хотите помочь Кларе?

В ее пронзительном взгляде было настолько много боли, что мурашки пробежали по моей спине.

– Я же говорю вам, я начал это делать еще там, но не доделал до конца, меня сбросили с этого поезда, можно сказать, против моей воли, оставив там Клару. Как же я смогу теперь спокойно жить, зная о том, что мог помочь человеку, но не сделал этого.

Я махнул рукой и пошел прочь, понимая, что, чем больше я говорю, тем делаю только хуже, тем больше недоверия я заслуживаю.

– Постойте, Максимилиан! – крикнула она мне вслед.

Я встал, как вкопанный. Меня удивило, откуда ей было известно мое настоящее полное имя, ведь я представился ей коротко «Макс». В лучшем случае, она могла догадаться, что меня зовут Максим.

– Вам известно мое полное имя? – обернувшись, спросил я.

Она кивнула головой и улыбнулась:

– Не торопитесь уходить, нам есть о чем поговорить, как видите, я, тоже кое – что о вас знаю. Меня зовут Ольга, – она протянула мне свою худенькую руку, которую я учтиво пожал.

Теперь меня распирало просто огромное любопытство.

– Подождите меня, если у вас есть время, сейчас у Клары время процедур, я должна быть рядом, а потом, мы с вами поговорим.

– Конечно, – запинаясь от неожиданности, произнес я, – конечно, я буду ждать вас здесь.

Я опустился на диван, но мысли, которые сейчас наполнили мою голову, не позволяли мне спокойно сидеть, я встал и подошел к окну. Я хотел найти ответ на свой вопрос, откуда же ей все – таки известно мое настоящее имя, которое я почти никогда не употребляю. Тут только меня осенило. Она знает мое полное имя из документов. Я же проходил, как свидетель по делу о той злополучной аварии. Вот тебе и ответ. Это меня немного расстроило. А ведь ей почти удалось меня заинтриговать. Мне было очень жаль, что ответ был так очевиден, а я так разволновался, воображая себе что-то особенное. Мне хотелось уйти, но я обещал ей дождаться ее, поэтому, вынужден был снова опуститься на диван.

Вскоре появилась Ольга. Вид ее уже не был таким печальным, как раньше, на ее лице, даже была легкая улыбка.

– Один ноль в вашу пользу, – сказал я ей, – вы знаете мое имя из документов, а я было подумал…

– Что? Что подумали? – вцепилась она.

Я замолчал.

– В документах вы фигурируете, как Максим, успокойтесь, вы рано разочаровались, – сказала она.

Я посмотрел на нее. Ее глаза светились каким – то особенным светом.

– Вы правильно подумали, – продолжала она, – я была в этом поезде.

– Как?! – воскликнул я, – зачем же вы тогда делали вид, что не понимаете, что я хочу вам сказать.

– Немного терпения, Макс, я вас выслушала, теперь вы не перебивайте меня, я все объясню. Во – первых, мне необходимо было убедиться, что вы, действительно, были в этом поезде, а не просто все выдумали. Ну, это я поняла с первых ваших слов. Далее, мне нужно было, чтобы вы сказали мне самую суть, того, что произошло с вами, чтобы сопоставить это с тем, что происходило со мной, и в – третьих, я должна была быть уверена, что ваше предложение помощи искренне. А это я смогла лучше выяснить, изображая мое вам недоверие. Зато, теперь мне стало все понятно.

Я был в восторге, от ее выдержки и от того, как она быстро сумела сориентироваться и сделать такой умный ход.

– А что ваш муж, – спросил я, – он знает, что вы были в том поезде?

Она вздохнула:

– Я пыталась рассказать ему, но… но он не верит, он считает, что я до сих пор брежу, что я, окончательно, не пришла в себя, или того хуже… свихнулась от горя. Поэтому, я больше не говорю с ним на эту тему, … не хочу расстраивать. Он итак пережил немало за последние несколько дней.

– Понятно, – вздохнул я.

Она говорила медленно, делая большие паузы. Я понимал, что связано это с тем, что ей с трудом дается каждое слово, ведь она делиться сейчас со мной своими сокровенными мыслями, в которые, пожалуй, кроме меня, вряд ли бы кто – то еще поверил. Если сейчас кто – то, случайно, подслушал наш с ней разговор о том поезде, то подумал бы, что он находится в «психушке», а не среди нормальных людей, уж очень мы напоминали с ней сейчас душевно больных.

Я рассказал ей, как меня кормил проводник вкусным борщом, как я переходил из вагона в вагон. Я рассказал ей о мужчине в шинели и о человеке в лиловом плаще, а еще, о нашем обеде с Кларой в волшебном купе – ресторане.

Ольга же сказала, что находилась в поезде так мало времени, что ей нечего даже и рассказать. Она сказала, что успела увидеть всего нескольких человек, среди которых самой яркой фигурой был мужчина в шинели. Именно он сказал ей, что скоро, на этот поезд сядет человек по имени Максимилиан, которого следует держаться.

– Да, именно так он и сказал, – повторила Ольга, – потом я сказала Кларе, чтобы она спрашивала у людей, которых встретит, как их зовут, чтобы поскорее отыскать вас. Я сказала ей, что вежливые люди должны спрашивать имя человека, с которым общаются.

– Так вот почему она говорила мне, чтобы мы спрашивали у всех, их имена! – сообразил я.

– Да, только самого главного, того, что она может доверять человеку по имени Максимилиан, я сказать ей не успела.

– Значит, она почувствовала это интуитивно, – сказал я.

В конце своего рассказа, Ольга сказала, что все бы отдала, чтобы вернуться на этот поезд, … к Кларе, и заплакала. Она винила себя за то, что оставила ее одну, а сама пошла в вагон ресторан. Я сказал ей, пытаясь утешить, что в том, что ей удалось сойти с поезда, а Кларе – нет, не ее вина. Я рассказал, как все произошло в моем случае. Даже, если бы Ольга оставалась рядом с Кларой, она все – равно, сошла бы с этого поезда, или ее бы, просто скинули с него, как меня. Я рассказывал ей все это, и она начинала понемногу успокаиваться.

Признаться, мне следовало раньше догадаться о том, что Ольга была в том самом поезде, ведь Клара рассказывала мне о ней, тем более, я знал, что у Клары остались даже Ольгины часы.

– Погодите – ка, – сказал я Ольге, так как меня, вдруг, осенила одна мысль, – покажите, пожалуйста, ваши часы.

Она протянула мне руку.

– Да, именно их я видел у Клары, – подтвердилась моя догадка, – а вы знаете, что это значит?

– Что же? – спросила она.

– Это хороший знак. Это говорит о связи между вами, и это значит, что Кларе еще можно помочь. Нам надо срочно отправляться туда.

– Не пониманию вас, куда? – удивленно смотрела на меня Ольга.

– Ну как же вы не понимаете, ведь спасти Клару можно только в том случае, если снова попытаться вернуться на тот поезд и насильно забрать ее оттуда. Так и никак по – другому. Неужели вы думаете, что есть другой способ вернуть ее?

Женщина опустила голову и из ее глаз капнули две слезинки прямо ей на руки.

– Не думаю, что есть другой способ, – призналась она, – но, как же мы сможем вернуться туда, для этого ведь надо, по меньшей мере, быть в коме.

– Верно, я слышал, что наркоманов лечат, вводя, специально, в кому в какой – то специальной клинике. Мы можем это легко выяснить. Или, можем обратиться к какому – нибудь другому врачу, который совершил бы с нами подобный «обряд».

– Правда?! – воскликнула Ольга, и ее глаза снова вспыхнули тем необычным цветом.

– Да, я это знаю наверняка, поэтому, не все потеряно!

– Тем более, что я могу за это хорошо заплатить!

– Я, тоже, имею такую возможность. Правда, … в вашем состоянии, я бы не рискнул проделывать подобное, а вот мне вполне под силу, вновь вернуться, придуманным нами способом, на этот поезд.

– И слышать ничего не желаю, я вернусь туда обязательно. И потом, как вы сами сказали, у меня существует незримая связь с моей дочерью. А вот вам, это можно и не делать. Вы уже итак достаточно сделали для нас, тем, что дали мне эту подсказку.

Ольга говорила так уверенно, что я не решался ей возражать, однако заметил, что я вернусь на поезд в любом случае, поэтому, лучше всего, нам перейти к обсуждению нашего совместного возвращения, вместо этого препирательства. Решающим моим аргументом, было то, что у меня с Кларой, тоже, возникла некая незримая связь, которая не дает мне покоя с тех пор, как я вернулся сюда.

Ольга, в конце концов, к моей радости согласилась со мной. Она сказала, что нам могут понадобиться помощники, поэтому, хорошо бы было взять еще кого – нибудь. Я согласился с ней. Ольга рассказала мне, что хотя она была на поезде совсем немного времени, она успела познакомиться с рыжеволосой девушкой. Она встретила ее, как раз, перед тем, как сойти с поезда, в вагоне ресторане, куда отправилась, чтобы раздобыть еды для Клары. Они разговорились. У рыжеволосой девушки были какие – то личные проблемы. Она жаловалась на несчастную жизнь. Говорила еще о чем – то, о чем именно, Ольга, уже толком и не помнила, однако, она хорошо запомнила ее последние слова о готовности помочь в любую минуту. Хотя девушка была пьяна, Ольге показалось, что говорила она вполне серьезно. Она предложила Ольге выпить с ней, но та отказалась, сославшись на то, что ее ждет дочь. Тогда рыжеволосая девушка ответила ей, что хотела бы быть на ее месте. Ольга сказала ей, что и у ней в жизни, все еще будет хорошо. Но, девушка разрыдалась и ответила, что больше в ее жизни ничего не будет, кроме четырех стен одного и того же купе. Тогда Ольга не придала этим словам особого значения. Она предложила своей новой знакомой отправиться назад, но девушка, вдруг, замахала руками и сказала, что это ее последний выход, куда бы то ни было, из ее купе. Поэтому, она не торопиться возвращаться.

Ольга сказала мне, что сейчас она отчетливо помнит их беседу, хотя тогда, половину из нее, пропустила мимо ушей. Мне был очень интересен ее рассказ, хотя, я, почему – то, был уверен, что она чего – то мне не договаривает. Но я не стал спрашивать ее об этом прямо, а предпочел выждать время. В свою очередь, я, тоже рассказал ей о своих приключениях. Я рассказал Ольге о солдате и о Фридрихе, а также, о той самой рыжеволосой девушке. А еще я рассказал ей о том, что потом произошло со мной в больнице, и о том, что там я повстречал наяву ту самую рыжеволосую девушку. Ольга после моего рассказа решила, что это знак свыше, и надо попытаться уговорить ту самую рыжеволосую девушку отправиться на поезд с нами. А еще Ольга сказала мне о том, что мы непременно должны уговорить отца Клары присоединиться к нам, для чего прежде, нужно попытаться вместе поговорить с ним и рассказать все о том поезде. Я подумал, что это бесполезно, но не стал говорить об этом Ольге. Я был уверен, что он только еще больше разозлится и не поверит нам. Меня он сочтет за мошенника и обратится за помощью в милицию. А Ольгу сочтет душевно больной, и, чего доброго, упрячет в «психушку».

«Нет», – подумал я, – «этого допустить никак нельзя, кто тогда поможет Кларе?»

Первым делом мы должны были поговорить с рыжеволосой девушкой, и, в случае, если она не примет нас за «придурков», только тогда уже пообщаться на эту тему с мужем Ольги.

– Может быть, нам стоит вначале поговорить с рыжеволосой девушкой? – спросил я у Ольги.

– Именно, так будет легче, потом разговаривать с моим мужем, – ответила она, словно прочитав мои мысли.

– Вы хотите сделать это сами? – спросил я ее, надеясь услышать положительный ответ.

– Ни в коем случае, – ответила она, – уговорить ее получится у вас, и только у вас! Я в этом уверена! А я займусь своим мужем. Попытаюсь объяснить все ему.

Я был не в восторге от того, что мне предстоит беседа с совершенно посторонним человеком об этом деле, да к тому, же, медиком по образованию. Я скривил лицо, а она, сразу это заметив, сказала:

– Или вы предпочли бы наоборот, беседу с моим мужем?

– Нет! – вскрикнул я, – только не это!

Мы рассмеялись, так как отлично поняли друг друга. Я впервые увидел ее красивую улыбку, которая ей невероятно шла. Что – то при этом, странным образом шевельнулось внутри меня.

– Вам очень идет, когда вы улыбаетесь, – сказал я ей, – не подумайте, только, ничего такого, – смутился я.

– Я и не думаю, – ответила Ольга немного строго, смотря на меня при этом довольно – таки мягким взглядом.

Я тогда не придал этому никакого значения. Да мне, собственно, было и не до романов, тем более с женой известного писателя. Да и время для романтики, было совсем не подходящее, слишком серьезным был тот вопрос, который мы взялись с ней решить.

Мы обменялись телефонами и условились с ней, что завтра же, каждый из нас поговорит с необходимым человеком и пригласит его «прокатиться» на поезде – фантоме. А послезавтра с утра мы встретимся на этом же месте и расскажем друг другу о своих успехах. Ольга пожелала мне на прощание удачи, и я ответил ей взаимностью.

Я долго думал прежде, чем отправился на встречу с рыжеволосой девушкой, с чего начну разговор с ней. У меня было два варианта. Первый, это просто пригласить ее в кафе, чтобы выпить по чашечке кофе и поговорить на мучающую меня тему, прямо в «лоб». Второй вариант, это пригласить ее в ресторан отужинать со мной в знак моей благодарности, чтобы немного пофлиртовав с ней, и, в конце концов, поговорить с ней на все ту же, мучающую меня тему. Что ожидало меня в первом случае, рассуждал я, скорее всего, я мог натолкнуться на ее непонимание. И все! И это в лучшем случае. Во втором же случае, у меня оказывалось больше времени для общения с ней, кроме того, у меня появлялась возможность попробовать убедитьее в искренности моих слов. И все? Возможно, мне удалось бы разделить с ней еще и постель, но, это, опять же, в лучшем случае. Хотя, зачем мне это надо? Просто старая привычка холостяка давала о себе знать. Хотя, почему бы и нет? Так я думал, собираясь в больницу, из которой только что выписался. Я знал, что сегодня у нее, как раз, дневная смена, а следовательно, вечер у нее должен быть свободен. Я очень постарался выглядеть сегодня как можно обворожительней. Купил букет цветов, шампанское и конфеты, и отправился на встречу к своей рыжеволосой спасительнице. Я так и не придумал с чего мне начать разговор с ней, однако, сегодня я был неотразим, поэтому и уверен, что она примет любое из моих предложений.

Я вошел в знакомую мне дверь и поднялся наверх. В больнице было безлюдно, лишь изредка до меня доносились обрывки фраз временных обитателей этого заведения, находившихся в своих палатах. Не успел я дойти до ординаторской, как, прямо перед моим носом, распахнулась дверь одной из палат, и из нее вышла именно та девушка, из – за которой я, собственно, и находился сейчас здесь.

Сегодня она была особенно хороша. Ее волосы были аккуратно уложены. Она была без специального колпачка на голове, как обычно, поэтому я смог оценить ее прическу должным образом. У нее сегодня был легкий макияж, поэтому она казалась совсем естественной. Она была одета в зеленоватую медицинскую одежду, которая очень сочеталась с ее цветом глаз. Все это я успел заметить, буквально, за считанные секунды. Мне потребовался для этого только один взгляд, брошенный на нее, как бы невзначай, но, в то же время, довольно настойчивый. Настойчивый настолько, что, увидев меня, она первой заговорила со мной:

– Здравствуйте, да вас и не узнать!

– Здравствуйте, а я, как раз, к вам, – ответил я, и протянул ей букет.

– Ой, это мне? – растерялась она.

– Да, вам, – ответил я и протянул ей пакет с шампанским и конфетами, – и это тоже.

Она взяла мои подарки и улыбнулась мне. Было видно, что мне удалось приятно обрадовать ее. Она предложила мне пройти в ординаторскую, но я сказал, что хотел бы, если она, конечно, не возражает, пригласить ее на чашечку кофе во время ее обеденного перерыва. С ее лица моментально исчезла улыбка, и я, заметив ее негативную реакцию, которая была вызвана, как мне показалось, моим неуместным предложением, подумал, что хорошо, что у меня хватило ума не пригласить ее сразу в ресторан.

– Я, к сожалению, не могу, – ответила она и опустила свои глаза, – у нас сегодня несколько плановых операций.

Я же обрадовался, что не угадал причину ее расстройства. А то, я уже было решил, что мне сегодня будет нечем похвастаться перед Ольгой. А она продолжала:

– Зато я сегодня смогу освободиться немного раньше обычного.

– Тогда, может быть, вы согласитесь со мной поужинать? – быстро сориентировался я.

– С удовольствием, – сказала она.

– Замечательно, тогда я заеду за вами в семь?

– Хорошо.

Я довольный выбежал из больницы, так как не ожидал, что мне будет так легко с ней договориться. Мне импонировало отсутствие в ней какого – либо кокетства или жеманства. Она не стала делать вид, что не понимает, что я хочу пригласить ее на свидание, а восприняла все должным образом. Хотя, при этом, она совсем не удивилась, что я пришел навестить именно ее. У меня, в конце концов, сложилось такое впечатление, что она уже давно ожидала моего визита. Было такое ощущение, что мы все: и я, и Ольга, и она, являемся какими – то марионетками в чьих – то руках, и, этот кто – то все решил давно за нас и теперь ему остается просто дергать время от времени за ниточки, чтобы изобразить наше движение.

Я сел в свой автомобиль, оставленный мной возле больницы, и вспомнил, что я до сих пор, так и не спросил ее имени. Да, это был мой пробел, хотя, я решил, что вечером, смогу наверстать упущенное и как – нибудь выяснить это.

Я заехал к себе в офис, сделал там несколько звонков, работа, все – таки, никак не хотела окончательно исчезать из моей жизни, да и я этому особо не противился, ведь что у меня было кроме нее? Правда, теперь, я уже не засиживался допоздна в офисе, а каждую свободную минуту старался провести с пользой для Клары. Наверное, это выглядело полным безумием, но я был просто одержим идеей, спасти эту девочку. Я перенес все возможные встречи на более позднее время, сославшись на неважное самочувствие после перенесенного оперативного вмешательства. Правда, было несколько встреч, которые нельзя было отложить, в том числе и та, самая встреча, на которую я не успел из-за той аварии. Именно с нее я и решил начать сегодня свой рабочий день. Тем более, что я был сегодня «при полном параде». А ведь самым главным представителем той стороны, по слухам, была молодая и обворожительная девушка. Хотя, если честно, то единственной женщиной, которая занимала сейчас все мои мысли, помимо Клары, была ее мать. Но, так как она была не свободна, то и шансов на романтические с ней отношения, у меня не было.

«Чем черт не шутит», – подумал я, – «может быть моя новая знакомая сможет составить конкуренцию матери Клары, ведь не свет же на ней клином сошелся. Тем более мы занимаемся одним делам, а, стало быть, у нас должно быть немало общего…».

Сегодня, интересы той дамы, при разговоре со мной по телефону, вновь, представлял очень любезный мужчина, который назвался ее доверенным лицом. Мы условились встретиться в моем офисе. Он заявил, что та дама, наконец – то, будет присутствовать лично, что очень важно, в последнее время, она очень занята личными проблемами, поэтому, очень стеснена во времени. Не стану скрывать, что я был сейчас в предвкушении встречи с этой особой, так как с ее визитом у меня были связаны большие надежды, и, не только делового плана. Мне вспомнилось, как один из моих помощников охарактеризовал ее. Он наградил ее ярчайшими эпитетами, сказав, что она «чертовски» умна и уж очень сильно хороша собой. Ему вторил и мой приятель, тот самый, который хотел меня «кинуть», которого, я, кстати сказать, пожалел и оставил пока у себя, до поры до времени, пока я не решу, что мне с ним делать дальше.

На самом деле, эта авария очень изменила меня. Я бы никогда не поступил так раньше с человеком, который меня предал. Просто, ко мне пришла его жена с дочкой и стала умолять меня простить его, что он сам не знает, что на него нашло, что больше такого не повториться. Она просила, чтобы я дал ему хоть какую – нибудь работу, только не увольнял. Раньше я был совершенно равнодушен к слезам и просьбам других людей. А тут, я сдался. Это было первый раз в моей жизни. Я не мог спорить с женщиной, на руках у которой находился маленький ребенок. Я пообещал ей, что придумаю что – нибудь, а пока, разрешу ее мужу работать у меня, как и прежде. Не могу описать тот восторг, который был на лице у несчастной женщины после моих слов. Я же понял, что, оказывается, удовольствие могут доставлять не только деньги, но и добрые дела. Хотя, со временем, я, наверное, тысячу раз еще раскаюсь в своем решении оставить у себя человека, который однажды уже тебя предал. В чудесное превращение его в преданного друга я, конечно, не верил. Теперь, я всегда буду знать, что у него за пазухой может быть нож, который предназначен для того, чтобы впиться в мое тело. Однако, мой секретарь, когда я рассказал ей о своем нелогичном решении, поддержала меня, более того, она сказала, что я поступил очень правильно, что она даже гордится мной за такой поступок. Я ей ответил, что никогда не думал, что мной можно будет гордиться за совершенную глупость. Она же, все равно, была очень довольна, что я «проявил благородство». Это она так называла мой безумный поступок. Но, тем не менее, что сделано, то сделано.

До встречи у меня было еще около получаса, поэтому я попросил свою помощницу сделать мне кофе, который, судя по часам, я вполне еще мог себе позволить. Я сидел в своем кресле и крутил в руке, подаренную кем – то из сослуживцев ручку. Теперь, я уже и не помнил, кем именно. Я, не торопясь, выпил кофе. Затем, вышел в холл, якобы посмотреть, чем там заняты мои сотрудники. На самом же деле, я просто напросто, хотел пройти мимо большого зеркала, чтобы еще раз убедиться, что я сегодня, просто неотразим. Да, чувства юмора, мне было не занимать! Тридцать минут быстро пролетели, пока я был занят приятной процедурой самолюбования, и секретарь, наконец, сообщила мне о долгожданном визите. Я оценил по достоинству пунктуальность моего потенциального партнера, так как сам старался всегда быть точным. Я не стал испытывать терпения пришедших, и томить их ожиданием своей персоны. К чему было напускать важность, делая вид, что я очень занят. Я прекрасно знал этот прием и терпеть не мог, когда его применяли по отношению ко мне, как правило, я потом всегда, так или иначе, отыгрывался за это с теми, кто его любил применять на практике. Сегодня, узнав, что ко мне пришла дама, я даже сам вышел из кабинета, чтобы ее встретить.

Дверь бесшумно отворилась, и моему взору предстала стройная фигура женщины с бесподобно красиво уложенными волосами пшеничного цвета. Женщина стояла ко мне спиной, разговаривая с моей помощницей. На ней был одет брючный черный костюм, который очень тонко подчеркивал достоинства ее фигуры. Услышав, как за мной закрылась дверь, дама обернулась, и наши взгляды встретились. Мы оба остолбенели, и стояли несколько секунд, совершенно молча, смотря друг на друга, пока окружавшие нас люди не начали проявлять беспокойство. Все дело было в том, что передо мной стояла Ольга – мать Клары. Мы, разумеется, сразу узнали друг друга. Это было невероятно, но, почему – то, ни ей, ни мне не пришла в голову мысль при наведении справок о потенциальном партнере, обратить внимание на его имя. Мы были слишком заняты изучением деталей, что даже и подумать не могли, что уже являемся хорошо знакомыми людьми, если не сказать большего. Надо сказать, что Ольга сегодня выглядела просто ослепительно. Это был совсем не тот человек, с которым я общался в больнице. Она была свежа, с аккуратным макияжем. Да, что там говорить, она была сегодня, просто красива. Ее сопровождали двое мужчин, с одним из которых, я, по всей видимости, уже имел удовольствие общаться по телефону. К счастью, вторым из них, был не ее муж. Не знай я, что у нее такое горе, я бы никогда о нем не догадался. Она вела себя на людях непринужденно, много шутила и улыбалась, каждый ее жест, каждое движение, каждый поворот головы были настолько грациозны и полны достоинства, что я просто любовался ею, не в силах оторвать взгляда. Разумеется, что касалось дела, мы быстро пришли к консенсусу. Иначе и быть не могло. Потом она сказала, что хотела бы остаться со мной на пару минут наедине. Разумеется, никто не возражал, и нас оставили одних.

– Я не ожидал, что это будете вы, но я очень рад этому, поверить не могу, что я тогда торопился на встречу с вами, – сказал я ей.

– Я тоже удивлена не меньше вашего, – ответила она, – но, тоже, очень рада, что так все обернулось, признаться, я и раньше хотела реализовать эту идею, о которой мы с вами сейчас говорили.

– И мне, тоже, этого очень хотелось, – признался я.

– Я бы и не подумала, что нас могло занести в одно и тоже место тем поздним вечером, – сказала Ольга.

– Скорее ночью, – поправил ее я, – а вы – то там что делали?

– О, это долгая история, меня не дождутся мои компаньоны, если я вам ее сейчас буду рассказывать. А вот что там делали вы?

– О, это не менее длинная история, – ответил я, улыбаясь, понимая, что тоже, постепенно заинтриговываю ее.

– Ну, хорошо, тогда завтра, когда мы с вами встретимся в больнице, тогда, я думаю, мы сможем выделить время для наших длинных историй.

– Разумеется.

Ольга говорила, а на ее лице постоянно была улыбка. Мне казалось невероятным, что эта женщина так великолепно может подавлять свои эмоции. Я, конечно, не спрашивал ее об этом, это было бы некорректно с моей стороны, однако спросить мне ее об этом очень хотелось.

– Вы сегодня прекрасно выглядите, – начал я издалека.

– Вам, наверное, удивительно, – уловила она сразу ход моих мыслей, – как я могу улыбаться, когда Клара находится в коме?

Она, не дожидаясь моего ответа, которого бы все равно не последовало, продолжила:

– Просто люди не виноваты, в том, что случилось со мной, и потом, я не люблю, когда меня жалеют, поэтому, я надеваю маску жизнерадостности. И, к тому же, я к этому привыкла за последнее время…, впрочем, это не важно. Вы меня так разговорили, Макс, что я вам чуть не сболтнула лишнего.

Тогда я пропустил мимо ушей ее последние слова, после которых она сказала, что я ее разговорил. Я был настолько очарован ее силой духа, что мне не терпелось сказать ей об этом.

– Я восторгаюсь вашим самообладанием, мне очень приятно, что нас свела судьба, пусть даже, нам пришлось оказаться друзьями по несчастью.

– Ну, к чему так пессимистически, нас судьба свела еще до этой аварии, как сегодня выяснилось.

– Точно, – ответил я, – я вдвойне рад тому, что мы с вами, теперь стали еще и партнерами.

– Взаимно, – сказала она.

Мы пожали друг другу руки, в знак положительно прошедших переговоров и вышли из кабинета. Ольгу дожидались компаньоны, а моя помощница, как могла, развлекала их во время нашего отсутствия.

Она у меня была молодец в этом плане, как, впрочем, и во всем остальном. Никогда не встречал более профессионального человека, чем она. Не смотря на то, что у нее был муж и трое детей, ей, с невероятной легкостью, удавалось совмещать воспитание детей с работой. А работа у нее была очень не простая. Тем более, что я не признавал нормированного рабочего дня, а ей, как моей правой руке, приходилось постоянно под меня подстраиваться. Невероятно, когда она все успевала. Самое интересное, что раньше я не задумывался об этом. Сегодня, проводив Ольгу, я впервые, поставил себя на место моей помощницы.

– Как вам удается терпеть меня столько времени? – спросил я у нее после ухода посетителей.

– Что вы? – она поднялась со стула, – вы не больны?

Если бы я не знал ее так хорошо, то подумал бы, что она надо мной смеется. Но я был уверен в искренности ее слов, поэтому ответил ей следующее:

– Нет, я совершенно здоров, просто вам, наверное, трудно совмещать и семью и работу.

– Вы хотите меня уволить? – встревожено спросила она.

– Помилуй бог, – отозвался я, – ни в коем случае, просто спрашиваю.

Она быстро успокоилась и объяснила мне, что у нее такая высокая зарплата, и это, конечно, ее вполне устраивает, что она готова находится на работе хоть круглосуточно. Тогда я спросил ее, как же ее дети. Она вполне спокойно ответила, что дети в полном порядке, так как за ними присматривает ее муж, который давно оставил работу и занимается сейчас домом. И дети с утра до вечера заняты делом. Ведь кто, как не родной отец, лучше любой няни, может найти занятие для детей. Она сказала, что он очень рад, что у нее такая высокооплачиваемая работа, что он может позволить себе такое счастье.

– Такое бывает? – спросил ее я.

– Да.

– И его все устраивает? – продолжал удивляться я.

– Вы что, шутите? Конечно. А кого бы это не устроило?

Я пожал плечами, боясь ее обидеть резким ответом, но, все же, промолчать я не смог:

– Меня.

– Ну, вас это понятно, – сказала она.

– Почему понятно?

– Да вы у нас исключение из правил, вы вообще человек особенный, про вас и говорить нечего.

– Вы думаете? А мне казалось, что я такой, как все.

– Это вам только кажется, простите за откровенность.

– Ничего, я сам начал этот разговор. И потом, мне интересно, чем же я отличаюсь от остальных.

– Я итак вам наговорила слишком много.

– Отвечай, когда шеф спрашивает! – попытался я изобразить гнев и засмеялся.

Она рассмеялась в ответ и спросила:

– А вы не обидитесь?

– А я когда – нибудь обижался?

Она задумалась, потом, ничего подобного не вспомнив, протянула:

– Не – а- а.

– Тогда говори.

– Ну, ладно. Вы настоящий трудоголик. Кроме работы вы вообще ничем не интересуетесь. Иногда создается такое ощущение, что вы хотите заработать все деньги мира.

Она говорила все это с таким серьезным выражением лица, что я не выдержал и снова рассмеялся.

– И это не смешно, – наконец, сказала она, – а грустно, что такой красивый мужчина все свое время занят работой.

У нее невольно вырвался комплимент, который не мог меня не порадовать.

– Спасибо, – сказал я ей, шутя, – а ты мне все это раньше сказать не могла? Я бы тогда раньше исправился, а то вон, сколько времени потерял.

– Да разве вам скажешь, и потом, когда? У вас, то встречи, то переговоры, мы с вами, так как сейчас, никогда и не разговаривали.

Она снова говорила серьезно, и меня снова пробрал смех.

– Вы все шутите, – махнула она рукой.

– Не сердись, – сказал я ей и скрылся в своем кабинете.

Я сел в свое кресло и снова стал крутить в руке ручку. Я проанализировал слова своей помощницы, потом подумал о предстоящей встрече с рыжеволосой девушкой. Правда, вскоре, мне это занятие надоело. В моей душе ничего не шевелилось при этих мыслях. Куда больше меня волновала завтрашняя встреча с Ольгой. Я сам не понимал, почему это происходит. Ведь я совсем не имел намерения за ней приударить или что – то в этом роде. Просто с ней мне было настолько интересно и, в то же время, просто общаться, что я готов был проводить часы за этим занятием. Не знаю, даже, что именно в ней меня так подкупало. То ли ее аристократические манеры, то ли эта непостижимая сила духа, то ли ее хрупкость и грациозность. Я вспомнил, что и Клара говорила мне, что ее мама занимается бизнесом. Теперь я понимал, что она имела в виду. Получается, Ольга тратит на то, что делаю я, максимум час в день. По крайней мере, так говорила Клара. А зачем ей было мне врать? Так почему же я тогда трачу на это всю свою жизнь, если результат этой работы у нас один и тот же. Значит, правильно говорит мне моя помощница, что я слишком много работаю. Получается, что я сам нахожу себе работу, лишь бы только быть чем – то занятым. Скорее всего, моя помощница права, утверждая, что я мог бы заняться чем – то более интересным для себя, вместо постоянного просиживания штанов в этом кресле. С этими мыслями я вскочил со своего места и вышел вон.

– Меня сегодня не будет, – сказал я своей помощнице, уходя.

– Вы отправляетесь на деловую встречу? – спросила она.

– Нет, – ответил я.

– Нет? – она подняла на меня изумленные глаза.

– Нет, нет, – повторил я, – твои слова на меня так подействовали, что я решил прислушаться к ним и заняться чем – то, как ты там сказала? Более интересным, чем работа.

Я вышел, оставив ее сидеть с открытым ртом. Я сумел произвести на нее просто неизгладимое впечатление своим неожиданным поступком, и мне, надо признать, это доставило удовольствие.

На улице было тепло, хотя солнца не было. День уже почти перешел в вечер, но было по – прежнему светло. У меня еще оставалось немного времени до встречи с рыжеволосой девушкой, чье имя, я до сих пор не удосужился выяснить. Находясь в больнице, я, как и все, называл ее сестричкой. Тогда это было нормально. Чего нельзя сказать о сегодняшнем вечере. Не назову же я, в самом деле, ее так снова и сегодня. Я решил, что прежде, чем встречусь с ней в условленное время, прежде я выясню, как ее зовут. С этой целью, я решил прямо сейчас направиться в больницу, где она работала и обитателем которой, я был совсем недавно.

Я вошел в знакомый мне холл, где снова почувствовал специфический больничный запах. Я хотел, чтобы меня увидело здесь как можно меньше народу, и тем более, мне не хотелось, чтобы меня увидела рыжеволосая девушка, с которой сегодня, буквально через час, у меня было назначено свидание. Я поднялся на второй этаж совершенно никем незамеченный. Там я сразу прошмыгнул в кабинет к Борису Антоновичу, стараясь, чтобы тут тем более меня никто не заметил. У него был персональный просторный кабинет, поэтому, он имел возможность не ютиться в тесной ординаторской, как остальные врачи.

Он, к счастью, оказался на месте, а не в операционной. Увидев меня, он обрадовался, хотя и немного удивился моему визиту. Я оговорился, что случайно проходил мимо и решил зайти, так как у меня выдалась свободная минута. Он одобрил мое решение и предложил мне присесть. Я сел на стул, а он сел напротив меня и предложил выпить немного коньяку. Я отказался, сославшись на то, что нахожусь за рулем. А он выпил рюмочку, за мое здоровье. Оказалось, что у него сегодня был трудный день. Много операций. И он только что освободился. Он сказал мне, что очень устал и ему просто необходимо сейчас немного расслабиться. Я ответил ему, что прекрасно его понимаю, более того, очень сожалею, что не могу присоединиться к нему, но с удовольствием, поприсутствую некоторое время.

Я ненавязчиво стал его расспрашивать о том, о сем, как дела в больнице, какие новости, потом плавно перешел на его коллег, спросив о тяжелом дне, выдавшемся сегодня. Он был разговорчив и охотно поддерживал мою беседу. Сейчас самое время было спросить о рыжеволосой девушке, но Борис Антонович, вдруг, сам заговорил о ней. Он сказал, что если бы с ним сегодня не находилась его коллега, которая ассистировала ему, то вряд ли бы он вообще перенес сегодняшний день.

– Вы имеете в виду нашу рыжеволосую красавицу? – спросил я.

– Да, ее, Ольгу. А как вы догадались?

– Ну, это было совсем не трудно предположить, – сказал я, обрадовавшись, что узнал ее имя, – я помню, какая она была всегда, ответственная.

– Ну, да, – засмеялся Борис Антонович, согласившись со мной и выпив еще одну рюмочку коньяку, – у Ольги этого не отнять.

– Редко встречается такое сочетание красоты и таланта, как у Ольги, правда? – сказал я.

– О, да, – ответил он, – она невероятно красива и талантлива, и, – он сделал небольшую паузу и хитро посмотрел на меня, – свободна.

– Я приму это к сведению, – не двузначно пообещал я ему.

– Примите, примите, голубчик, – сказал он и похлопал меня по плечу.

Он налил себе очередную рюмочку коньяка, и, выпив ее, добавил:

– Скажу вам, по секрету, она давно положила на вас глаз, еще тогда, когда мы вас оперировали.

Он положил в рот кусочек лимона и сморщился от его кислого вкуса. Я покачал головой, якобы не веря его словам, а он добавил:

– Правда, правда, вы напрасно мне не верите. Она сама призналась мне в этом. Так, что, вы настоящий везунчик. Знайте это. Во – первых, вы везунчик по тому, что вам удалось выкарабкаться почти что с того света, не без помощи меня, конечно, – вставил он и расплылся в улыбке, – а во – вторых, по тому, что вы смогли произвести впечатление на Ольгу.

Между тем, Борис Антонович, уже стал понемногу пьянеть. Раньше я не замечал за ним подобного. Он разговорился со мной и сказал, что знает, что я рассказал ему не все о своем пребывании между жизнью и смертью. Но я ничего на это ему не ответил, и, как всегда, сохранил молчание.

Вероятно, сегодня, действительно, день у него выдался не из легких. Время приближалось к семи. Словом, сейчас был самый подходящий момент для моего ухода. Я поднялся со стула и стал благодарить его за гостеприимство и за беседу. Он уговаривал меня еще немного посидеть с ним, но я сказал ему, что у меня сейчас важная встреча. Он ничего не хотел слышать, тогда мне пришлось сказать ему правду о том, что я решил не терять даром времени, и воспользоваться его советом относительно Ольги. Только тогда, он отпустил меня, причем очень одобрил мое решение, и, буквально, чуть не вытолкал из своего кабинета ради такого дела.

Я очутился в коридоре и задумался о сходстве имен двух моих новых знакомых. Сейчас, во всем, я старался увидеть посылаемые мне свыше знаки, поэтому именно так и расценил это совпадение. Правда, я никак не мог понять, что оно значит. Эти две женщины, носившие одно и то же имя, в то же время были абсолютно разные. Причем, как внешне, так и внутренне. Одна была скрытная и глубокая, другая же наоборот, казалась мне достаточно поверхностной, не смотря на ее профессиональный талант и усердие. Может быть, я немного идеализировал мать Клары. Может быть, она казалась мне такой серьезной из – за своей печали или из – за того, что я совсем не интересовал ее, как мужчина. Не могу сказать точно. Знаю одно, что своим сегодняшним признанием Борис Антонович, совсем не поспособствовал возгоранию в моей душе пожара в отношении своей замечательной коллеги. Скорее даже напротив. Мне казалось легкомысленным говорить всем налево и направо о своих чувствах. По крайней мере, я был уверен, что мать Клары, никогда бы не стала так делать. Тем не менее, Ольга, с которой я должен был сейчас встречаться, действительно, была очень красива, поэтому, как любому мужчине, мне было бы глупо отказываться от свидания с ней, тем более, если оно могло быть еще и с продолжением…

Стрелка часов быстро приближалась к цифре «семь», и это означало скорое появление Ольги. Мне же оставалось, только перейти из одного кабине в другой, чтобы встретиться с ней.

Недолго думая, я одолел это короткое расстояние и постучал в дверь ординаторской. Через мгновение, я вошел и увидел Ольгу. Она прекрасно выглядела, не смотря на тяжелый день, который выдался у нее сегодня, это еще раз подтверждало слова Бориса Антоновича, что она хотела произвести на меня впечатление. Я же, общаясь с ней, был абсолютно спокоен и, даже, немного вальяжен. Правда все это было до тех пор, пока я не вспоминал о своей главной задаче на этот вечер, а именно, что я должен был не только рассказать Ольге про поезд – фантом, но и еще убедить ее в необходимости поездки на нем.

Ольга улыбнулась мне и сказала:

– Я, как раз, уже готова.

– Отлично, – сказал я, – вы прекрасно выглядите, как, впрочем, всегда.

Она снова улыбнулась и кокетливо ответила:

– Спасибо, вы тоже.

Теперь уже улыбнулся я. Надо отметить, что говорил я ей чистую правду. Сегодня я впервые увидел ее не в специальной медицинской одежде, а в красивом терракотовом платье, которое очень гармонировало с ее цветом волос и подчеркивало зеленоватый оттенок ее больших глаз. Я взял ее под руку, и мы вышли из больницы. Я помог ей сесть в мой, припаркованный рядом с этим учреждением, автомобиль, который я приобрел по случаю того, что прежний мой «стальной конь» пришел в полную негодность. К тому же, я уже успел за него получить деньги из страховой компании, поэтому мне не пришлось изымать их из «оборота».

– Какая у вас красивая машина! – восхищенно сказала она.

Мне был лестен ее комплимент. Дело в том, что тот мой автомобиль, на котором я разбился, был точь в точь такой же, только этот, был годом младьше своего предшественника, в нем, еще стоял специфический запах, присущий новому автомобилю.

Я протянул ей заготовленную заранее нежно – розовую розу. Она взяла ее, не скрывая своего восхищения. Не знаю почему, я всегда ассоциировал женщин со цветом цветка, точнее сказать, со цветом розы. Так вот, Ольга, которая сидела сейчас рядом со мной, ассоциировалась у меня именно с нежно – розовой розой. Этот цвет казался мне очень легким, но, в то же время, очень красивым и романтичным, хотя немного игривым. Самое главное, что он казался мне очень необременительным и полностью лишенным какой – то стервозности, хотя, здоровую стервозность, я бы не назвал недостатком.

Я вел автомобиль, а в это время, в голове у меня крутились мысли по поводу моих возможных ассоциаций, относительно той, другой Ольги, матери Клары и моего нового делового партнера в одном лице. На ум мне приходило только одно. Она, безусловно, похожа на белую розу. Так – же холодна и надменна. Также многогранна и притягательна. А самое главное, она казалась мне такой же загадочной, и я знал наверняка, что, если добраться до глубин ее души, то белый цвет, моментально разложится на полный спектр самых разнообразных оттенков.

Мой лирический настрой прервал мигающий зеленый светофор. Я остановил автомобиль на светофоре и посмотрел на сидевшую рядом Ольгу. Она тоже посмотрела на меня и мило улыбнулась.

– Вы не будете против, если мы заедем поужинать в одно хорошее место? – спросил я ее.

– Может быть вначале, мы познакомимся? – захихикала она.

– Вы не знаете до сих пор моего имени? – театрально, изображая трагедию, запричитал я, – как я мог такое допустить?

Она засмеялась.

– Я – то знаю, как вас зовут, – немного с укором сказала она, намекая на то, что я, до сих пор, не узнал ее имени.

– И я знаю, как вас зовут, – сказал я.

– Знаете? – спросила недоверчиво она.

– Конечно, знаю, у вас прекрасное имя – Ольга.

– Да, – немного растерянно, но приятно удивившись, ответила она.

– Неужели вы могли подумать про меня, что я не удосужился узнать до сих пор имя самой красивый девушки, – сказал я, теперь уже изображая легкую обиду.

Она немного смутилась и, наверное, подумав, что обидела меня, сказала:

– Нет, конечно.

Я еще раз посмотрел на нее и мягко улыбнулся. Она, увидев это, успокоилась и улыбнулась мне в ответ.

Тем временем, вновь загорелся зеленый сигнал светофора, и мы поехали дальше. Вскоре мы были уже возле того места, о котором я ей говорил. Я сказал ей, что здесь не плохая кухня и очень уютно, а также, что, я надеюсь, что ей здесь понравится.

В этом тихом ресторанчике я был завсегдатаем. И здесь, действительно, была очень хорошая кухня, я был лично знаком с шеф – поваром, который всякий раз, когда у него была возможность, выходил поприветствовать меня лично, а заодно спросить, всем ли я доволен. Именно ему я хотел предложить взять несколько уроков по приготовлению борща у повара того поезда, в котором я имел удовольствие путешествовать несколько дней назад.

У меня здесь был свой любимый столик. Он располагался в самом уединенном закуточке этого заведения. Причем, оттуда прекрасно было видно все, что происходит вокруг, а людей, находящихся за ним, видно почти не было. Ну, это я так, к слову, мало ли кто соберется провести там время в ближайшие дни в компании…, ну, словом, не своей второй половины, имейте это в виду!

Мы расположились именно за этим столиком. Нам принесли меню, а через минуту, к нам вышел сам шеф – повар. Мы поприветствовали друг друга. Я представил ему свою спутницу. Он, как всегда, порекомендовал мне наиболее удавшиеся ему сегодня блюда. Мы прислушались к его совету и сделали заказ. Когда Ольга решила не на долго отлучиться, он показал мне большой палец и сказал про Ольгу, что она потрясающая, что он первый раз видит такую красавицу и очень мне завидует. Я видел, что при этом, глаза его так горят, что, скорее всего, он говорит мне чистую правду. Он спросил меня о том, где я пропадал. Я ответил ему, что мне пришлось немного попутешествовать. Я не мог ни сказать ему и о том, что в том поезде была просто восхитительная кухня. Я шутливо заметил ему, как и хотел раньше, про мастер – класс, который ему не помешало бы посетить, в случае, если его будет проводить повар с того поезда. Мы посмеялись над моей шуткой. А мой приятель прямо – таки загорелся желанием отведать борща в том поезде. Я сказал ему, что это была шутка. Но он был просто одержим этой своей новой идеей. Он не отставал от меня и просил, чтобы я сказал ему, как он может попасть на тот поезд. В конце концов, он так достал меня, что я вынужден был ему признаться, что отправиться в путешествие на этом поезде он сможет, если только окажется между жизнью и смертью. Он удивился моим словам. А я вынужден был ему рассказать о том, что случилось со мной на самом деле.

– Возможно, я действительно везунчик, – сказал я ему, имея в виду последние события, которые случились со мной.

– Еще бы, – сказал он, увидев приближающуюся Ольгу, – раз проводишь время с такой девушкой.

Он, разумеется, был прав. И то, что при прохождении Ольги через зал ресторана, посетители этого заведения мужского пола, долго провожали ее взглядами, как завороженные, лишний раз подчеркивало это.

Ольга села на свое место, я помог ей это сделать, придвинув стул. Мы остались вдвоем.

– У вас, наверное, отбоя нет от поклонников? – спросил я.

Она улыбнулась и кокетливо произнесла:

– Да, есть такая проблема, но я научилась ее быстро решать.

– Правда, и каким же образом? – полюбопытствовал я.

– Я не обращаю на них никакого внимания, как будто их нет.

– Совсем – совсем?

– Да, я уже давно привыкла смотреть не на мужчин, а сквозь них.

– Это как? – удивился я.

– Очень просто, – продолжала она кокетливо говорить, – как сквозь стенку.

– И на меня вы тоже смотрите, как сквозь стенку? – поинтересовался я.

– Нет, – немного смущенно ответила она, – на вас я смотрю совсем иначе.

– А это, как? – снова, шутя, полюбопытствовал я.

– Как рентген, – сказала она, и мы вместе рассмеялись над ее шуткой.

В ее волосах была снова та же заколка, которой я убил в поезде Фридриха.

– У вас такая красивая заколка, – сказал я.

Она рассмеялась и ответила:

– Вы очень тонкий мужчина, это своего рода мой талисман, мне очень приятно, что вы обратили внимание именно на эту вещицу. Вы, знаете, это, пожалуй, самый неожиданный комплимент, который я слышала от мужчин, и это еще раз подтверждает вашу уникальность.

– Вы меня засмущали, – сказал я, выслушав ее слова.

– Все, что я сказала, чистая правда, – сказала она и вздохнула.

Не смотря на то, что врач мне категорически запретил употреблять спиртное, именно в последнее время, у меня часто стало появляться желание, выпить бокал вина, или рюмочку коньяку. И в этот раз, я не стал возражать, чтобы официант наполнил и мой бокал. Ольга настороженно посмотрела на меня, но я солгал ей, чтобы успокоить ее, сказав, что врач разрешил мне выпить немого вина. Потом я произнес тост и предложил ей перейти на «ты». Ольга с радостью согласилась с моим предложением и сделала глоток из своего бокала. Я хотел дать Ольге немного времени, чтобы она смогла отведать здешнюю кухню и немного захмелеть от вина, а после уже приступить к рассказу о поезде – фантоме. Я галантно ухаживал за ней, подкладывал на тарелку разных вкусностей, подливал в бокал вина. Она почти не пила, сославшись на то, что последний раз здорово перебрала с алкоголем и чувствовала потом себя, просто отвратительно, зато аппетит у нее был превосходный. Мне это очень нравилось, так как у меня редко были подруги с хорошим аппетитом, в основном, они постоянно изнуряли себя разными диетами и ничего не ели. Я вел с Ольгой непринужденную беседу о погоде, о работе, об обстановке в мире, пока не затрагивая ничего лишнего. Она поддерживала ее, но иногда мне казалось, что она хочет, чтобы я перевел нашу беседу в другое русло. И я оказался прав, по тому, что совсем скоро она спросила меня, и ее вопрос звучал очень конкретно:

– А почему ты меня пригласил сюда?

– Здесь прекрасная кухня, – пытался отшутиться я.

– Ты понимаешь, о чем я говорю, – вполне серьезно сказала она.

И, разумеется, от меня должен был последовать уже вполне серьезный ответ.

– Ты произвела на меня сильное впечатление, и я решил пригласить тебя на свидание, по – моему, все логично, – сказал я.

– Логично – то – логично, – ответила она, – извини, но ты не производишь впечатления человека, который по уши влюблен.

– Просто, может быть я не слишком настойчив, или мне большее удовольствие доставляет прелюдия, ты не подумала об этом.

Она пожала плечами. Было видно, что она разочарована. Мне ничего не оставалось, как выложить ей правду. Я взял ее за руку и произнес:

– Ты права, Ольга, отчасти.

Она вопросительно посмотрела на меня. Я продолжал.

– У меня к тебе есть один странный разговор, но я не знаю, как мне его начать. Помоги мне.

Тут глаза ее загорелись и она сказала:

– Ты можешь смело говорить, чем я могу тебе быть полезна, я сделаю для тебя все, что в моих силах.

Ее признание было настолько искренним, что мне стало, как – то не по себе.

– Спасибо, Оленька, – я поцеловал ее руку, – но это не короткий разговор.

– Ничего, у меня есть время, – успокаивала она меня, – да не волнуйся, ты так.

– Если бы ты знала, какой бред я буду сейчас нести, то, наверняка, не согласилась бы сегодня провести со мной этот вечер.

– Вот это, действительно, бред, – сказала она, – как же я могла не принять твоего предложения, если почти каждый день только о тебе и думала.

Она замолчала. А потом добавила:

– К сожалению, в отличие от тебя.

Я почувствовал упрек в ее словах и решил пока не говорить ей о поезде. Решил, что не пришло для этого время. Я сказал, что, не готов сейчас злоупотреблять ее вниманием и мучить странными разговорами.

– Извини меня, – сказала она и положила свою руку на мою, – расскажи мне, что ты хотел, прошу тебя.

Ну, раз она настаивала, то мне ничего не оставалось, как выложить ей все на чистоту. Я взял с нее обещание о том, что она постарается серьезно, насколько это возможно, отнестись к моим словам, так как от того, удастся нам сейчас с ней договориться, или нет, зависит жизнь одной маленькой девочки.

– Так все серьезно? – спросила она.

– К сожалению, да, – вздохнул я.

– А кем приходится тебе та девочка?

Я немного подумал и ответил:

– Знакомой, точнее сказать, она была моей временной попутчицей в одном поезде, который существует в другом измерении или, даже мире.

– Это как? – спросила Ольга.

– Когда люди попадают в кому, или находятся без сознания, словом, когда они находятся между жизнью и смертью, в то самое время, когда высшая сила решает, покинет человек этот мир навсегда или нет, человека помещают в специальный поезд, который находится вне времени и идет не по своему собственному расписанию. Для каждого пассажира в этом поезде, предусмотрены свои персональные станции. На этих станциях у него есть шанс сойти с поезда, и тогда он выздоровеет. Если же, человек не успеет сойти, значит, он покинет этот мир навсегда.

– Ты находился в этом поезде после той страшной автокатастрофы, в которой чудом уцелел? Ты хочешь сказать, что существует загробная жизнь? – спросила она.

– Само – собой, – уверенно ответил я, – но мы сейчас не об этом, я говорю о том периоде, пока человек еще не умер окончательно. Тебе в это трудно поверить, ты же врач.

– Продолжай, продолжай, – сказала она, – я попытаюсь.

– Я выжил, так как сумел сойти с этого поезда, правда, я делал все возможное, чтобы вместо меня сошла та девочка, но в последний момент, меня силой сбросили с этого поезда, поэтому малышка до сих пор в коме. Ты понимаешь меня?

– Да, пытаюсь, – честно призналась Ольга, – то, есть, получается, ты должен умереть, а она должна была очнуться, ты это хочешь сказать?

– Точно! Браво, Оленька! – воскликнул я, обрадовавшись.

– И как ты хочешь сейчас ей помочь? – спросила Ольга.

– Есть только один выход – вернуться на тот поезд.

– Ты с ума сошел!

– Ничуть! Я же не собираюсь умирать, просто, не на долго меня введут в кому, я слышал, так бывает, а дальше – дело техники, – пошутил я.

– Так, действительно бывает, но это большой риск.

– Я знаю, но я должен это сделать и сделаю, меня ничего не остановит.

– Ты говоришь это так уверенно, что я не стану с тобой спорить. Только, не понимаю, чем же я могу тебе помочь? Ведь, как я поняла, не вдаваясь в детали, ты хочешь, чтобы тебя ввели в кому. Тебе нужен специалист?

– Возможно, – ответил я, но твоя помощь, по моему мнению, должна заключаться не в этом.

– А в чем?

– Прежде я расскажу тебе об одной даме, которую я встретил в том поезде, если ты позволишь.

После ее согласия, я рассказал ей о рыжеволосой девушке, о том, как она дала мне свою заколку, которая сейчас находится в Ольгиных волосах, о том, как я потом заколол этой заколкой Фридриха, как я хотел потом, чтобы она стала искать выход вместе со мной. Все это объясняло мои слова удивления при первой встрече с Ольгой после того, как я пришел в себя в больнице.

– Вы искали потом выход вместе? – спросила она меня.

– Нет, – ответил я и опустил голову.

– Отчего же? – удивилась она.

– Она не согласилась, – признался я.

– Не правда, – закачала она головой.

– Правда, к сожалению, – ответил я.

– Я бы на ее месте поступила иначе, – заявила полная решимости Ольга.

– У тебя есть такая возможность, – вполне серьезно сказал я, воспользовавшись ситуацией.

– Правда? – спросила она, – и как же я могу ею воспользоваться?

– Присоединяйся ко мне. Я буду рад.

Она усмехнулась, но посмотрев на меня и увидев, что я вполне серьезен, она спросила:

– Ты что, не шутишь?

– Нет, я вполне серьезно, более того, я пригласил тебя сегодня сюда, чтобы предложить именно это, вернее, просить тебя об этом.

Она замолчала и опустила глаза. На нашем столе стояла горящая свеча. Ольга сидела и ее длинные ресницы иногда загораживали собой это пламя таким образом, что от них на стене образовывалась забавная тень. Я смотрел на эту тень, а не на Ольгу, пока она обдумывала все сказанное мной. Я все больше и больше убеждался в том, что, скорее всего, она мне не поверила. Так как ее голова, по – прежнему, была опущена вниз, и только изредка вздрагивала на стене тень, падающая от ее ресниц.

– Я так и думал, – сказал я, после длительной паузы, – что ты не согласишься, я на тебя не обижаюсь, потому, что сам бы никогда не поверил в тот бред, который тебе только что поведал, если бы все это не произошло именно со мной.

– С чего ты взял, что я не соглашусь? – спросила она немного возмущенно.

– Я понял это по твоему задумчивому виду, – ответил я.

Она усмехнулась и сказала:

– Я просто обдумывала, кто бы нам мог помочь с билетами на этот поезд.

Мы оба рассмеялись. Ольга сказала, что есть у нее один знакомый врач, который может оказать нам содействие в нашем намерении погрузиться в кому на короткое время.

– Правда, мы должны будем подписать, на всякий случай, кое – какие документы, чтобы в случае, если мы не вернемся обратно, у него не возникло проблем, – добавила она.

– Без проблем, – ответил я.

– Да, и это будет стоить довольно дорого.

– Это тоже не проблема, – сказал я.

– Судя по вашей машине, да, – согласилась Ольга.

– Дело в том, – решив договорить до конца, сказал я, – что материальный вопрос для меня не стоит так остро еще и по – тому, что я решаю его совместно с еще одним человеком – матерью этой девочки.

– Она твоя подруга? – насторожилась Ольга.

– Нет, нет, она жена известного писателя, – успокоил я ее, – просто так получилось, что она тоже уже давно хочет помочь своей дочери, только до разговора со мной, не знала, как можно это сделать.

– Она тоже отправится на этот поезд?

– Да.

– А ее муж, писатель?

– Она пытается его уговорить, но он ей не верит, думает, что она не здорова, когда та пытается рассказать ему о поезде.

– Она тоже была там?

– Да.

– Вместе с тобой?

– Нет, вместе со своей дочерью, только сойти ей удалось раньше нас. Так, что мы с ней разминулись.

– Понятно, – сказала Ольга, – я понимаю, зачем это нужно тебе. Понимаю, зачем это нужно ей, но не понимаю, зачем там нужна я? Нет, я не отказываюсь, ты не подумай, просто спрашиваю.

– И правильно делаешь. Просто не может быть столько совпадений просто так. И потом, ты уже один раз спасла мою жизнь, а значит теперь в ответе за меня, – шутил я, – а если серьезно, то моя интуиция подсказывает мне, что там нужна будешь именно ты, по крайней мере, мне.

После такого моего признания, Ольга, разумеется, не могла отказаться отправиться вместе со мной в предложенное мной странное путешествие.

– Хорошо, сказала она, раз ты так считаешь, значит, я попробую поучаствовать в этом эксперименте, но, хочу, чтобы ты знали, я сделаю это только ради тебя. Скажу больше, я не думаю, что у тебя получится осуществить твою затею, я даже в этом уверена. В лучшем случае, мы погрузимся в кому, а потом выйдем из нее и ничего не будем помнить, а в худшем…, – она замолчала, – об этом лучше и не думать.

– Хорошо, – сказал я, а потом добавил, – странно все это.

– Что странно? – спросила она меня.

– Что ты согласилась отправиться со мной в это безумное путешествие, и мне почти не нужно было тебя уговаривать, я, признаться, на это и не надеялся.

– Если бы ты на это не надеялся, то и не стал бы со мной разговаривать, – сказала Ольга, – ты же давно понял, что я к тебе отношусь, мягко говоря, с глубокой симпатией, с первой минуты, как тебя увидела. И бороться с этим выше моих сил. Я пыталась, поверь. Но моя заинтересованность тобой, это, как какое – то наваждение, которое, просто лишило меня покоя в последнее время. Я тогда чувствовала, что ты придешь в больницу. Это не поддается никакому логическому объяснению, но, ты не поверишь, мне каждую ночь снился один и тот же сон, как – будто ты ищешь выход из какого – то поезда. Все видят этот выход, и я в том числе, а ты нет, как – будто слепой. Я кричу тебе и показываю на выход рукой. А ты мечешься по этому поезду и не реагируешь на мои слова. Теперь я поняла, что это за поезд. Поэтому, как видишь, я всерьез восприняла все, что ты мне сказал. А согласиться я просто обязана, хотя бы по тому, что в этом случае, у меня появится шанс избавиться от этого наваждения и твоих колдовских чар.

Я ее внимательно выслушал и взял за руку.

– Хорошо, что я снова встретил тебя, и ты здесь другая, лучше той, что была там, – сказал я ей.

– Ты знаешь, я очень хочу понять, что ты хочешь этим сказать, но у меня не получается, – кокетливо произнесла она.

– И не пытайся, – ответил я ей, нежно смотря в ее зеленые глаза, – у тебя все равно ничего не выйдет.

– Я даже обидеться на тебя не могу, – усмехнулась она, – вот влипла.

– Не переживай, все пройдет, я уверен, просто нам надо сделать это, а дальше, как карта ляжет. У меня, так просто нет другого выхода, ведь спасение той девочки, для меня, тоже, своего рода наваждение.

Она удивленно смотрела на меня.

– Да, да, – покачал я головой, подтверждая только, что сказанное, поэтому, мне понятно, что чувствуешь сейчас ты.

– Я рада, – сказала она, – по тому, что иногда мне казалось, что я схожу с ума.

– Бедная моя, – сказал я и обнял ее.

Она не сопротивлялась. Мы так просидели несколько минут, а потом, я предложил выпить за то, чтобы у нас все получилось.

– Когда же мы отправляемся? – спросила она, сделав несколько глотков вина.

– Как только уговорим одного человека поехать с нами.

– Как? Еще одного?

– Да, – ответил я, – правда сделать нам это будет совсем не просто.

– И кто же он? – спросила Ольга.

– Отец той девочки, – ответил я.

– А, писатель, который не верит своей жене? – ухмыльнулась она.

– О, да, – вздохнул я.

– Так пусть остается, раз не верит.

– Он должен поехать с нами, Оленька, – пытался объяснить я ей.

– Почему?

– По тому, что он отец той девочки.

– Весомый аргумент, – пыталась она иронизировать.

– Ты даже не представляешь, на сколько, – вполне серьезно отвечал я ей.

В конце концов, она не стала со мной спорить, хотя согласна со мной, вряд – ли была. После небольшой паузы, она спросила:

– И как же вы хотите его убедить поехать с нами?

– Мы еще не знаем, – сказал я, – сегодня его жена будет с ним разговаривать на эту тему, а завтра скажет мне, удалось ли ей его переубедить.

– Если он не успеет вызвать санитаров из психбольницы, – снова иронизировала Ольга.

Я же совсем не смеялся над этим и сказал ей, что такой поворот событий я бы, не стал исключать.

– Конечно, – продолжала она надо мной издеваться, – если бы мне не снился этот поезд каждую ночь, я бы тоже сочла тебя душевно больным. Нормальный человек никогда не поверит в подобное. Не понимаю, на что вы надеетесь.

– Может быть он, как творческая личность, сумеет представить себе…

– Чего?! – не дала она мне договорить, – чего представить?! Да ты в своем уме?!

– А что ты предлагаешь? – спросил я, когда иссякло мое терпение.

– Не надо ему ничего объяснять, – спокойно ответила она, – этим вы сделаете только хуже себе.

– Как это не надо?

– А вот так, ему просто можно дать специальное средство, чтобы он уснул мертвецким сном. А потом – дело техники, – усмехнулась она.

– И что это означает, – спросил я.

– Его останется доставить до врача, который благополучно введет нашего писателя в кому.

– Прекрасно, но есть одно «но», габариты у него уж очень внушительные, – подхватил я ее шутливый тон.

– Ну, тут, мой милый, тебе придется поднапрячься, – сказала она наигранно серьезным тоном, после чего мы оба рассмеялись.

Если говорить серьезно, то я очень переживал по поводу того, насколько удачными окажутся сегодняшние переговоры матери Клары с ее мужем. Ведь я понимал, что то, что в шутку было предложено Ольгой, на самом деле не может быть осуществлено, по крайней мере, по двум причинам. Первая, это то, что это противозаконно. А он слишком известная фигура, чтобы в случае чего, а я имею в виду летальный исход, никто не стал с пристрастием интересоваться причиной произошедшего, а, следовательно, в его крови обязательно был бы обнаружен препарат, с помощью которого Ольга предлагала лишить его чувств. А это уже могло привести к возбуждению уголовного дела. Ну, и, первой, на кого бы пало подозрение во всем этом, была бы его жена – Ольга. Вторая причина, пожалуй, не менее весомая, это то, что на этот поезд, как и все мы, он должен был попасть только по своей воле. В противном случае, почему – то я был в этом уверен, он вряд ли бы присоединился к нам после того, как его ввели бы в кому. Я поделился с Ольгой своими мыслями на этот счет, и она засомневалась. Потом она сказала, что у него должна быть связь со своей дочерью, поэтому, он может встретиться с ней и в том случае, если его ввести в кому и против его воли. Но, мы решили, что сначала, мы все – таки должны попытаться заставить его поверить нам. Я думал про себя, но не решался сказать вслух о том, что было бы неплохо, если бы моя рыжеволосая подруга с этой целью с ним встретилась. В конце концов, она врач. И, кто знает, может быть именно ей – то он поверил, или, хотя бы прислушался. Дело в том, что я был почти уверен, что сегодняшний разговор с ним матери Клары, не даст никаких результатов, кроме, как отрицательных. Я поделился своими опасениями с Ольгой. Она немного подумала, а потом сама предложила то, о чем я не решался ее просить. Она сказала, что может сама попытаться с ним поговорить, хотя бы, как медик, и переубедить его, в случае, если сегодня это не сможет сделать мать Клары. Я сказал, что это было бы просто здорово, так как, на мой взгляд, единственным человеком из всей нашей компании, которого этот писатель мог бы выслушать без всяких предвзятостей, была именно она. Мы договорились, что завтра отправимся вместе на встречу с матерью Клары. У Ольги завтра был как раз выходной, поэтому она была совершенно свободна. Мы обменялись телефонами, потом еще немного посидели в этом ресторанчике, после чего, я решил отвезти Ольгу домой.

Перед выходом из ресторана, меня окликнул мой приятель шеф-повар. Я поблагодарил его за ужин. Он махнул рукой и привлек мою голову к своим губам и шепотом сказал мне прямо в ухо:

– Я все слышал, я знаю, что вы снова собираетесь прокатиться на том поезде.

– Что за бред ты несешь? – спросил я его.

– Да, я подслушал ваш разговор, – признался он, – у меня здесь везде «прослушка», а когда ты сказал мне про тот поезд, я не мог поступить иначе. Я все объясню. Выслушай меня.

– Ах, ты, сволочь! А я – то считал тебя другом! – закричал я и вцепился в него.

Я уже занес над ним свою руку, чтобы ударить, но Ольга остановила меня. Она сказала, чтобы я успокоился, а потом, попросила меня, чтобы я выслушал его, раз ему уже итак все известно. Шеф – повар поблагодарил Ольгу и предложил нам снова присесть. Я наотрез отказался. Тогда он сказал, что готов прямо здесь, на пороге, объясниться с нами. Здесь было людно, и я предложил выйти на улицу. Мы вышли. На улице было уже совсем темно. Накрапывал мелкий дождик.

– Я уже давно брежу этим мастер – классом. Этот поезд сниться мне много лет. Именно там можно узнать лучшие в мире рецепты приготовления различных блюд. Это для повара настоящий клад! Вы даже представить себе не можете, как я хочу попасть туда. Разве я мог не подслушать вас сегодня, если вы говорили о том, о чем я мечтаю многие годы?! Неужели мой, безусловно низкий поступок, не заслуживает прощения?!

– Действительно? – жалостливо посмотрела на меня Ольга.

Мой жесткий взгляд прервал ее мольбу. А шеф – повар продолжал:

– Я должен попасть на этот поезд. Я прошу вас взять меня с собой.

– Ты сам – то слышишь себя? Что за бред ты несешь? Это была шутка! – пытался разубедить его я.

– Да говорю же тебе, что я видел в своих снах этот поезд тысячу раз. Пусть это звучит не скромно, но я повар «от бога», поэтому – то он мне и является. Там готовы поделиться со мной разными рецептами. Я знаю это.

– Кто? Кто готов?! – завопил я.

– Тот, кто даст мне мастер – класс, о котором ты сам говорил!

– Бред! – вскричал я.

– Почему тогда ты сам так стремишься туда попасть? – спросил он.

Я не стал ему больше ничего говорить, сочтя, что это бессмысленно.

– Пошли отсюда! – сказал я Ольге.

Она послушно последовала за мной, хотя, я чувствовал, что она испытывает жалость и понимание к моему приятелю. Продолжал капать мелкий дождь. Мне нравилась такая погода, хотя ее никак нельзя было назвать удачной для вождения автомобиля. Ольга сидела рядом со мной и смотрела в окно. Она молчала. Я молчал тоже. Не скрою, мы были впечатлены этим разговором.

– Что ты думаешь об этом? – наконец, спросила она меня о только что произошедшем инциденте.

– Сам не знаю, может быть, он выпил лишнего? – сказал неуверенно я.

– А я думаю, что он сказал нам чистую правду. У меня ведь тоже, постоянно были эти сны про поезд. Мне жаль его, – призналась она.

– Ты что, предлагаешь взять его с собой и, вместо того, чтобы спасать девочку, возиться там с ним?

– Но, он все равно туда отправиться! Он теперь знает туда дорогу, раз подслушал наш разговор.

– Пусть отправляется, но, без нас! – заявил я.

– Но, мы теперь в какой – то степени в ответе за него.

– Это еще почему? – удивился я.

– Ведь это именно мы сейчас подсказали ему то, что нужно войти в кому, чтобы попасть туда.

– Что ты такое говоришь? – возмутился я.

Она замолчала и опустила голову.

– Ведь это он, сам, подслушал наш разговор, против нашей воли, а теперь, мы еще в этом и виноваты?!

Вдруг, у нее зазвонил телефон. Она сказала мне, что это из больницы, видимо что – то случилось. После того, как она проговорила несколько секунд, связь прервалась. Она посмотрела на свою трубку и сказала, что ее телефон разрядился. Я моментально предложил ей воспользоваться своим, что она и сделала. Как выяснилось позже, ничего страшного в больнице не произошло, и Ольге не нужно было туда возвращаться, просто нужна была ее консультация. Она успокоилась, что все в порядке и снова стала смотреть в окно. К счастью, больше мы сегодня не говорили о разговоре в ресторане. Мне был не приятен этот разговор, а она не хотела меня злить. Словом, ни я, ни она, пусть и по разным причинам, больше не хотели будоражить эту тему.

– Тебе нравится? – спросил я ее, имея в виду дождь, надеясь, что она поймет, о чем я спрашиваю.

– Что? – ответила она мне вопросом на вопрос.

– Дождь, – сказал я ей, немного разочаровавшись в том, что мне пришлось ей это говорить.

Признаться, я думал, что она понимает меня с полуслова, или, по крайней мере, должна понимать. Мне была жаль, что она не чувствует того, о чем думаю я. Хотя, не знаю, с чего я решил, что она должна это чувствовать.

– Нет, я не люблю дождь, – ответила она.

– Я понял, – ответил я, еще более разочаровавшись.

– А тебе нравиться дождь? – спросила она удивленно.

– Под него хорошо думается, – ответил я уклончиво.

Видимо, дождь начался уже давно, так как на дороге уже образовались приличные лужи. Всякий раз, когда мой автомобиль проезжал по такой луже, брызги, из – под колес, разлетались в разные стороны. Хорошо, что не было прохожих, иначе я не смог бы войти в такой азарт, что мне хотелось, чтобы брызги были все больше и больше с каждой проезжаемой мной лужей.

– Тебе это доставляет удовольствие? – спросила она меня.

–Что? – сказал я, сам не знаю почему, вопросом на вопрос.

– Ездить по лужам на такой скорости? – пояснила она, и без того, мне понятное.

– Извини, – сказал я, – я слишком увлекся.

– Ничего, – ответила она, – правда, если ты будешь продолжать, то боюсь, что нам придется отправиться в путешествие на том поезде прямо сейчас, не дождавшись родителей той девочки. Кстати, как ее зовут?

– Клара.

– Красивое имя. Наверное, и у ее матери, какое – нибудь красивое имя.

– Ты угадала, – ответил я, – пожалуй, самое красивое из всех имен.

– Вот как? – сказала она, явно, немного расстроено.

Я видел краем глаза, как Ольга погрустнела. Я молчал, испытывая ее терпение.

– И как ее зовут? – наконец спросила она.

– Как и тебя, – ответил я, повернувшись к ней и улыбнувшись.

Только после этого, она успокоилась и тоже улыбнулась мне в ответ.

Автомобиль быстро ехал по пустой вечерней дороге. Дождь неожиданно закончился. Нашей спутницей стала огромная круглая луна, которая походила на большое желтое яблоко. Вокруг нее было разбросано несколько маленьких, но ярких звездочек. Небо стало ясное, поэтому они прекрасно просматривались в темноте.

Совсем скоро мы подъехали к ее дому. Я вышел проводить ее. Она молчала. Я тоже. Лишь когда мы дошли до ее квартиры, я поблагодарил ее за прекрасный вечер. Потом сказал, что завтра утром заеду за ней. Она ответила, что прекрасно провела время, тоже поблагодарила меня. Я поцеловал ее в щеку и направился к лифту. Я был уверен, что если я еще немного задержусь, то она пригласит меня войти, поэтому решил, что мне лучше уйти, чтобы не искушать себя лишний раз. Я слышал, как она забренчала ключами, в то время, как с грохотом двинулся вверх вызванный мною лифт. Я все ждал, что вот – вот захлопнется ее дверь, чтобы я смог с облегчением вздохнуть, но этого почему – то не происходило. Я упорно не оборачивался, стоя возле входа в лифт. Мне казалось, что он поднимается бесконечно. Вот, наконец, его двери с шумом раздвинулись передо мной и я, сделав шаг вперед, оказался в нем. В этот же самый момент, я услышал за спиной, как она меня окликает. Я был вынужден обернуться, уже проклиная кого только можно.

– Не бойся, – рассмеялась она, – я не предложу тебе зайти, зная, что ты откажешься. Просто ты забыл свой телефон. Я случайно его сунула себе после разговора.

Она подошла к лифту и протянула мне его.

Двери лифта с шумом закрылись, и я поехал вниз.

Я вернулся к себе домой совсем поздно. Спать мне не хотелось. Я налил себе бокал вина и подошел к окну. На улице изредка проезжали автомобили с горящими фарами, освещая дорогу. Мне было холодно и не уютно. Я сделал несколько глотков вина, после чего, мне стало немного теплее. Я пошел в другую комнату. Там я тоже постоял немного возле окна. Правда вид оттуда был на более оживленную и хорошо освещенную трассу. Здесь все светилось и совсем не казалось, что на дворе почти ночь. Потом я пошел в следующую комнату (их было в моей квартире шесть). Окна этой комнаты выходили во двор. За окном стояло несколько фонарных столбов, которые освещали стоявшие у дома деревья. Вход в подъезд дома был тоже хорошо освещен. Во дворе было пусто. Я подумал, глядя вниз, зачем мне одному такая большая квартира. Ведь в некоторые комнаты, я почти и не захожу. Вот только сегодня, не знаю сам, что на меня нашло, что я стал совершать эту экскурсию по своей квартире холодной и пустынной, единственным преимуществом которой было то, что я мог оставить на ночь у себя друзей. Хотя, когда я принимал здесь друзей в последний раз? Я уже и не помнил. Года два или три назад. Так, что, преимущество это, вряд ли можно было назвать для меня полезным. Я понимал, что давно должен ложиться спать, ведь мне нужно было завтра рано вставать, чтобы успеть сделать все намеченное, но мне почему – то не хотелось этого делать.

Я не знаю, долго бы я так ходил из комнаты в комнату, если бы, посреди этой ночи, не раздался звонок моего телефона. Я снял трубку и услышал приятный голос. Это была мать Клары. Не знаю почему, но я был чрезвычайно рад ее звонку. Она извинилась за поздний звонок и спросила, могу ли я с ней поговорить. Она переживала, что разбудила меня. Но я сказал ей, что даже еще и не ложился, а также, что она может звонить в любое время, что я всегда готов с ней поговорить. Она поблагодарила меня и сказала, что ей надо сейчас обязательно кому – то выговориться, иначе она просто сойдет с ума. Я сказал, что внимательно ее слушаю, и, что хорошо, что для этой цели она решила выбрать именно меня. Ее голос еще немного дрожал, чувствовалось, что она расстроена. Я сразу догадался, что ее переговоры с мужем закончились неудачей. Она подтвердила мои догадки, сказав, что в конце концов, он чуть не вызвал психиатрическую помощь. В конечном итоге, она вынуждена была сказать, что все это насочиняла, просто, чтобы немного отвлечься от грустных мыслей, а может быть, чтобы подсказать ему сюжет для новой книги. На что ее муж ответил, чтобы впредь, она так не делала, а у него достаточно фантазии, чтобы самому придумывать сюжеты для своих произведений. В общем, Ольга была в полной растерянности. Она находилась сейчас в больнице у Клары, так как проводила там каждую свободную минуту. Сегодня, после разговора с мужем, она сразу же отправилась туда. Я спросил о самочувствии Клары. Ответ Ольги не был для меня удивительным, так как я сам прекрасно понимал, что улучшений ждать не стоит. Она не представляла, что ей дальше делать. Я рассказал ей о своей встрече с ее теской. О том, что она согласилась, поговорит с ее мужем.

– Это бессмысленно, – вздохнула Ольга.

– Вы так считаете? – спросил я.

– Я в этом уверена, – сказала она, – надо искать какой – то другой выход.

– Но, не усыплять же его, в самом деле, – сказал я.

– Что вы сказали? Усыпить? – встрепенулся ее голос.

– Это я так, просто мы сегодня импровизировали на эту тему, но это все не серьезно.

– Расскажите мне, почему не серьезно?

– Хорошо, – сказал я, – ваша теска предложила, чтобы мы усыпили вашего мужа, а потом, бесчувственного, транспортировали до места, где против его воли ввели бы в кому. Но мы все равно так поступать не будем!

– Конечно, не будем! – воскликнула Ольга.

– Слава богу, что вы понимаете, что это совсем не благоразумно, да и не безопасно, в первую очередь для вас, – обрадовался я, преждевременно, ее пониманию.

– Мы его не будем туда транспортировать, он сам дойдет.

– Не понял, – сказал я.

– Чего же не понятного. Мы вызовем его туда под любым предлогом, а вот там уже его и усыпим. Прекрасная идея! Как же мне повезло с вами, Макс!

Она говорила таким счастливым и восторженным голосом, что от ее печали не осталось и следа.

– Но, если с ним что – то случиться? И в его крови потом обнаружат следы специального препарата, которым мы его усыпим, вам будет нелегко объяснить, откуда это появилось, а спрашивать об этом будут именно вас.

– Во – первых, с чего вы взяли, что я не выкручусь, ведь это произойдет не дома, во – вторых, с любым из нас может это случиться, а в – третьих, и это самое главное, мы должны помочь Кларе.

Все ее объяснения были достаточно логичны, чтобы возражать, хотя, в то же самое время, они были лишены абсолютно всякой логики. В итоге, именно по этому, мне ничего не оставалось, как сказать ей:

– Хорошо.

– Вот так – то лучше, – обрадовалась она, а потом добавила, – и вообще, Макс, почему мне постоянно приходится вас уговаривать.

– Я боюсь, что вы можете пострадать.

– Перестаньте. Разве после того, что вы увидели в этом поезде, вы еще можете чего – то бояться? Я в это не верю.

Она снова и снова была права. Я пообещал ей, что в следующий раз постараюсь быть сговорчивее.

– Вот и отлично, а сейчас ложитесь спать, вам надо отдохнуть, – сказала она заботливо на прощанье.

– Нет, я сейчас не усну, – сказал я.

– Вы опять за свое! А обещали быть сговорчивее, – сказала она шутливо.

Я рассмеялся и, пообещав ей, что прислушаюсь к ее совету, положил трубку.

Мне было приятно, что она шутила, говоря со мной. Это лишний раз доказывало то, что я смог поднять ей настроение. И вообще, мне казалось, что после знакомства со мной, она стала менее печальной.

Я пытался заснуть, но у меня ничего не получалось. В голову постоянно лезли разные мысли, все они, так или иначе, были связаны с Кларой. Я вскочил с кровати и решил, что сию же минуту поеду в больницу, где они находятся. Я быстро оделся и посреди ночи помчался в уже знакомое мне учреждение. По пустой дороге, уже через четверть часа, я добрался до места.

Мне повезло, что сегодня дежурила моя знакомая медсестра, которая уже помогала мне раньше. Она без всяких вопросов пропустила меня, ну и я, разумеется, как всегда, в долгу не остался.

Мое появление вызвало удивление у матери Клары. Она никак не ожидала меня здесь увидеть в такое время. Она тоже не спала и сидела с книгой возле кровати Клары. Она позволила мне приблизиться к девочке и подержать ее за руку. Это была моя первая здесь, в этом мире, встреча с Кларой. Внешне, она совершенно не отличалась от той девочки, с которой я подружился в поезде. Правда, на ее голове не было тех бантов, да и лицо у нее было совсем бледное.

– Давайте выключим свет, – предложил я Ольге, – пусть она поспит в темноте.

– Она боится темноты, – возразила мне Ольга, – поэтому, я всегда оставляю ей в комнате свет.

– Хорошо, пусть горит свет, тогда может быть, мы ненадолго оставим ее одну, чтобы у нас была возможность поговорить?

– У вас есть, что – то еще, что бы вы хотели мне сообщить?

– Да, я не спал, все думал…

– Хорошо, – перебила меня Ольга, – давайте выйдем в холл.

Мы вышли в пустой холл, и подошли к окну. За окном, по прежнему, моросил мелкий дождь. Тусклым светом светил полуразбитый фонарь, роняя лучики света на рядом стоявшие высокие деревья.

– Вы, наверное, не любите дождь? – спросил я Ольгу.

– Напротив, – сказала она, – очень даже люблю, вообще, именно такая погода, является для меня самой любимой, как это не странно.

– Мне это не кажется странным, по тому, что я и сам, признаться, очень люблю дождь. Я полюбил его еще, когда жил в Лондоне.

– Вы жили в Лондоне?

– Несколько лет, пока учился в университете.

– А я, к своему стыду, там никогда не была, хотя, исколесила, по меньшей мере, пол Европы.

– Вы многое потеряли, поверьте мне, у меня там много друзей, мы бы могли провести для вас экскурсию по этому городу, чтобы у вас от него остались самые приятные впечатления.

– Спасибо, – сдержанно ответила Ольга и улыбнулась, – прежде, я бы вас просила о другой экскурсии – по поезду – фантому. Она мне сейчас, горазда интересней.

Я улыбнулся ей в ответ, сказав, что в последнем случае, экскурсовод из меня выйдет никудышный.

– О чем вы хотели мне сказать? – спросила, наконец, она, укутавшись сильнее в свой палантин.

– Вы серьезно хотите посадить своего мужа на этот поезд без его согласия?

– Конечно, серьезно, я же уже сказала вам. Ведь он не оставил мне другого выхода.

– Я думал о том, что очень трудно будет сделать так, чтобы он, добровольно, явился в клинику, где нас будут вводить в кому.

– Надо будет что-нибудь придумать.

– Мне в голову пришла мысль, что в этом случае, нам могла бы помочь моя знакомая – ваша теска, с которой я сегодня встречался. Она медик и могла пригласить его туда, якобы для сдачи каких – нибудь анализов, необходимых для лечения Клары.

Ольга ненадолго задумалась.

– Да, это могло бы сработать, вы хорошо придумали. Только он может справиться об этом у лечащего врача Клары, а он лгать не станет.

– Поэтому, это должны быть правдоподобные анализы, которые, действительно, представляли бы интерес для более углубленного обследования нашей девочки.

– Да, я постараюсь выяснить, что же это могут быть за анализы.

– И я, в свою очередь, также, буду интересоваться этим вопросом.

– Хорошо, – ответила Ольга.

Ночь постепенно подходила к своему концу, а мы стояли возле окна в пустом холле детского отделения и продолжали нашу беседу, которая уже прилично затянулась. Но, ни я, ни Ольга, не обращали внимания на время, так, как торопиться нам было некуда. Мы разговаривали с ней о многом, как добрые старые приятели. Я бы хотел, чтобы эта ночь никогда не кончалась, так мне было уютно рядом с ней. Надеюсь, что она чувствовала то же самое, хотя бы на половину, и я был бы счастлив.

Наступало утро. Больница начала понемногу оживать.

– Мы с вами заболтались, – сказала Ольга, – надо же, я совсем не заметила, как наступило утро.

– Да, действительно, – сказал я, – а когда же вы спите?

– Сейчас я поеду домой, отдохну несколько часов. Я каждое утро так делаю, пока Кларе делают кое-какие процедуры.

– Я могу вас отвезти, – предложил я.

– Спасибо, но за мной приезжает машина к семи утра каждый день, поэтому, не стоит.

– А потом?

– А потом, снова сюда.

– И так каждый день?

– Да, – ответила Ольга таким умиротворенным голосом, что мне показалось, что она уже давно привыкла к этому немыслимому напряжению.

Со мной происходило что – то странное, я совсем не хотел спать, а чувствовал себя полным сил, причем, желание выспаться, ослабевало постепенно, с каждым днем, с тех пор, как я выписался из больницы. Я списывал это на побочные действия от лекарств или на особенности протекания послеоперационного процесса. А также, я не исключал и негативного влияния на мой организм вчерашнего выпитого вина. Так, или иначе, а ведь операция, которую я перенес, действительно, была не простой.

Я поехал в офис, не заезжая домой, так как одежда на мне была совершенно чистая, да и отсутствовал я дома всего несколько часов. А перед выездом ночью в больницу, я успел не только принять душ, но и предусмотрительно побриться. Я посмотрел на себя в зеркало, которое находилось в моем автомобиле, и окончательно решил, что выгляжу я совсем не плохо.

Я быстро доехал до офиса и вошел в свой родной кабинет. Было еще совсем рано, поэтому на пути мне никто не встретился. Лучи утреннего солнца просачивались сквозь оконные ставни и падали на подоконник, а затем на пол. Сегодня, я не сел сразу в свое кресло, а подошел к шкафу, чтобы посмотреться в зеркало, еще разок. Я открыл его дверь, и увидел свое отражение. Иной раз, мне приходилось появляться в офисе в, действительно, не самом лучшем виде, ведь часто случалось так, что я работал сутками, даже не заезжая домой. Так, вздремну пару часов на диване, и все, снова в бой. Мой офис, конечно, оборудован и ванной и душем, но я, как правило, не знал заранее, что задержусь на столько, поэтому, у меня никогда не оказывалось под рукой запасного комплекта одежды. Хотя был у меня для этих целей в кабинете большой шкаф, который постоянно пустовал. Вернее, я туда складывал нечто такое, что не поднималась рука выбросить. В конце концов, этот шкаф стал наполняться всякой ерундой, какими – то подарками, документами, безделушками, бумагами. Я не знаю, чем бы это все закончилось, если бы в один прекрасный момент, терпению моему не пришел конец. Я сказал своей секретарше, чтобы она выбросила из этого шкафа все это барахло. Она, не долго думая, лихо опустошила этот шкаф, едва я успел выпить чашку кофе. На мой вопрос, как ей это удалось, она ответила, что там была масса полезных вещичек, о которых она давно мечтала. А сейчас, пользуясь случаем, она смогла стать их счастливой обладательницей. Я был удивлен ее признанием, но дал добро на то, чтобы весь этот мусор перекочевал из моего шкафа в ее квартиру. Более того, я даже предложил ей воспользоваться услугами моего водителя, чтобы он помог довезти и донести все это до ее квартиры. Радости моей помощницы не было предела. Никогда бы не подумал, что подобной ерундой, можно доставить столько радости женщине. С тех пор мой шкаф совершенно пуст. Я решил больше его ничем не захламлять, надеясь на то, что как – нибудь, я все – таки привезу сюда кое – какую свою одежду. Я посмотрел на себя несколько секунд и, как и в прошлый раз, не обнаружив изъянов, хотел закрыть массивную дверь моего пустого шкафа. Но тут, вдруг, я увидел позади своего отражения в зеркале, отражение Клары. Я резко обернулся назад, но сзади меня никого не было, тогда я снова смотрел в зеркало. Теперь там было отражение только Клары, которая звала меня к себе, маня рукой. Я зажмурил глаза и схватился руками за голову. Потом, когда, я снова посмотрел в зеркало, то увидел, как и прежде, лишь свое отражение. Правда, вид на этот раз у меня был уже не настолько безупречен, как раньше. Взъерошенные волосы торчали в разные стороны, как – будто я только что свалился с сеновала. В этот самый момент вошла пришедшая на работу моя секретарь. Увидев меня в таком виде, она извинилась и сказала, что не думала, что я в такую рань появлюсь сегодня на работе, но, тем не менее, она, по – привычке, постучала, прежде чем войти в мой кабинет.

– Правда? – спросил я, наспех приглаживая волосы на своей голове, – а я ничего не слышал.

– Да, да, я постучала несколько раз, – начала она оправдываться.

Я видел, что она удивлена.

– Вы снова ночевали на работе? – спросила она.

– Нет, нет, сегодня я просто решил прийти на работу пораньше. Я думаю, что это заметно? – шутливо спросил я, в то время, как мои руки никак не могли справиться с непослушными волосами.

– Да, уж, – улыбнулась она и тоже пошутила в ответ, – сразу видно, что вы очень боялись опоздать.

Потом она посмотрела на меня, очень внимательно, и рассержено сказала:

– Врете вы все, опять взялись за свое и работали всю ночь.

– Ничего подобного, смотри, я даже переоделся.

Она оглядела меня с ног до головы и сказала:

– И правда, извините, но у вас, простите, снова такой усталый вид, что я боюсь, кабы вы не заболели. Я, правда, очень переживаю за вас.

– Я знаю, но ты не беспокойся, после того, что со мной было, бояться мне уже нечего, – пытался я ее подбодрить.

– Дай бог, – вздохнула она, – я сделаю вам кофе.

– А вот это было бы очень кстати, – сказал я.

Она радостно улыбнулась и вышла из кабинета. У нас с ней были достаточно теплые отношения, да и знали мы друг друга много лет, поэтому, когда мы оставались наедине, я не видел ничего предрассудительного, в том, чтобы она могла мне свободно говорить подобные вещи, я даже часто сам просил ее об этом. Правда, раньше, я делал это, будучи уверенным в своей безупречности. Сегодня же был совсем другой случай, так как сегодня, я и сам понимал, что со мной не все в порядке. Ее слова, явившиеся лишним подтверждением этому, заставили меня еще раз задуматься над всем происходящим. Вначале, я решил, что это у меня галлюцинации из – за того, что я не спал долгое время. Но потом, вспоминая отражение в зеркале Клары, я стал понимать, что это знак от нее. И этот ее жест, которым она звала меня к себе, однозначно говорил о том, что она торопит меня.

Моя помощница принесла мне кофе и спросила, не нужно ли мне еще чего – нибудь. Я сказал, чтобы меня не беспокоили несколько минут, а потом я сам приглашу ее, и мы обсудим наши текущие дела.

Как только за ней закрылась дверь, я набрал номер телефона Ольги – матери Клары, чтобы поделиться с ней своими видениями. В трубке телефона раздались длинные гудки, это означало, что совсем скоро я услышу ее голос. Я терпеливо ждал, но она, почему – то, не спешила ответить. Я подумал, что она занята или просто решила немного поспать, после чего не решился ее больше беспокоить, по крайней мере, в ближайшие тридцать минут. Тем более, что за это время, я вполне успел бы обсудить все самые важные на сегодня вопросы, относительно моего бизнеса.

На самом же деле, мать Клары не спала и не была занята делами. Она, как раз, только что проснулась и отправилась принять ванну, поэтому и не слышала моего звонка. Перед этим, правда ей удалось совсем немного поспать. Но, не смотря на то, что спала она мало, чувствовала она себя сегодня хорошо. Поэтому, именно сегодня, она решила не ограничиться принятием душа, как обычно, а попросила свою помощницу по дому, приготовить ей ванну с травами, а, заодно, предупредила, чтобы та не беспокоила ее несколько минут, если кто – то будет звонить. Она специально оставила мобильный телефон в спальне, чтобы не слышать звонка, а уж потом посмотреть, если таковые имели место быть, кому она принадлежали. Исключение составляли только звонки из больницы от Клары, для которых у Ольги был специальный отдельный телефон, который она всегда держала при себе. Когда ванна была наполнена, Ольга погрузилась в нее и закрыла глаза. Она была полностью расслаблена. Ничего не отвлекало ее. От воды исходил тонкий аромат трав и благовоний. Впервые за последнее время, она позволила себе подобное баловство, которое раньше было для нее обыденностью. Она приоткрыла глаза и стала смотреть на себя в большое зеркало, которое висело напротив. В нем отражалась полностью ее огромная прозрачная ванна, наполненная нежно – бирюзовой водой. Так казалось по тому, что стены ванной комнаты в доме Ольги бирюзового цвета. Их поверхность была не гладкой, а немного волнистой, поэтому лучи света, которые исходили от висящих на противоположной стене возле зеркала светильников, падая на эту бирюзовую плитку, преломлялись и отражались в воде. От этого то и вода в самой ванне казалось тоже бирюзовой. Было это очень красиво, и очень способствовало расслаблению. Она снова закрыла глаза и попыталась расслабиться.

Я довольно быстро обсудил все насущные дела, дал кое – какие распоряжения, сделал пару звонков. После чего, посмотрев на часы, понял, что прошло всего двадцать минут с момента моего звонка Ольге. Я понимал, что с моей стороны, не совсем прилично, беспокоить ее сейчас, снова, но я не выдержал. Моя рука сама потянулась к телефону, и я набрал ее номер. В ответ раздались длинные гудки, как и в прошлый раз. Как и тогда, я подождал некоторое время. Но на сей раз, мне снова не ответили. Я стал нервничать. Мне в голову пришла мысль, о том, что с ней могло что – то случиться. Чтобы немного отвлечься, я решил сделать еще несколько звонков, связанных с работой, чем и занялся.

Ольга же в это время, по прежнему, лежала в своей ванной с закрытыми глазами. Вдруг, она услышала звонок того самого телефона, который был всегда рядом с ней. Это означало, что это звонят из больницы. Она моментально выскочила из ванны и, наспех, накинув белый махровый халат, висевший рядом, схватила трубку:

– Алло! Я вас слушаю! – сказала она.

Но в трубке молчали.

– Алло! Я вас слушаю! Говорите! – повторила она.

Но ответа не последовало. Она подождала несколько секунд, а потом сказала:

– Перезвоните, пожалуйста, вас не слышно!

Потом она подождала еще несколько секунд и хотела положить трубку, как в трубке раздался голос Клары:

– Приди скорей за мной, мамочка.

– Клара! Клара! Доченька! – закричала Ольга в трубку.

Но в трубке раздавались короткие гудки. Ольга начала звонить в больницу, чтобы узнать, как там Клара. Врач, взявший трубку, услышал ее встревоженный голос и попытался успокоить. Он сказал ей, что у Клары нет никаких изменений, ни положительных, ни отрицательных. Но Ольга кричала, что только что разговаривала с ней. На что врач ответил ей, что он, именно сейчас, находится рядом с Кларой, и что она никак не могла только что со мной разговаривать. Вот уже несколько минут две медсестры в его присутствии проводят кое – какие лечебные мероприятия и неотлучно находятся рядом с девочкой и могут подтвердить его слова. Потом, он снова сказал, чтобы Ольга взяла себя в руки, после чего добавил, что он бы не стал на ее месте игнорировать советы родных обратиться за помощью к специалистам по поводу ее нервного расстройства. Ольга, конечно, сразу поняла, что это ее муж поделился с врачом Клары своими опасениями по поводу ее душевного здоровья. Она мигом оделась и поехала в больницу.

Я не мог найти себе места в своем кабинете. Наконец, я не выдержал, и решил прямо сейчас ехать в больницу к Кларе. Я быстро вышел из своего кабинета и сел за руль своего автомобиля. В этот самый момент зазвонил мой телефон. Это был долгожданный и самый желанный звонок, который только мог быть для меня в эту минуту. У Ольги был очень встревоженный голос. Она сбивчиво рассказала мне все, что с ней только что произошло. Я внимательно выслушал ее, не смотря на то, что мне тоже не терпелось поделиться с ней тем, что у меня были сегодня видения ее дочери. В конце она сказала, что подъезжает сейчас к больнице, а потом добавила, что сейчас, ее муж, точно, сдаст ее в психбольницу, по тому, что врач Клары обязательно расскажет ему о сегодняшнем инциденте. Я просил ее дождаться меня, так как, я совсем скоро, тоже планировал подъехать к больнице. Она упрямилась, но я сказал, что вместе мы сможем что – нибудь придумать. А, кроме того, я сказал, что у меня есть для нее новости, которыми я прямо сейчас поделюсь с ней, чтобы скрасить ее ожидание. Я рассказал ей все, что произошло со мной сегодня утром. Мы оба решили, что это Клара дает нам знак. Она хочет нас поторопить, поэтому мы должны отправиться к ней, на этот поезд, сегодня же. Нам оставалось только придумать, как мы сможем объяснить врачу Клары поведение Ольги, чтобы оно не вызвало у него особого подозрения. Я предложил следующее: сказать ему, что, это дело рук одной из поклонниц писательского «таланта» ее мужа, решившей неудачно разыграть Ольгу, позвонив ей и притворившись Кларой. Ольге ничего не оставалось, как согласиться, по тому, что ничего более убедительного, она предложить не смогла. Для большей правдоподобности, я решил представиться, как друг семьи, и подтвердить, что подобные звонки случались и раньше, но мы старались оградить от них Ольгу и ничего ей не говорили об этих шутниках. Но сегодня, она сама взяла трубку, когда они снова решились на свое черное дело. Вроде бы, наше объяснение должно было его удовлетворить. Ольга была того же мнения.

Когда мы подошли к Кларе, то увидели, что вид у нее сегодня, как и прежде, совершенно спокойный, правда, она оставалась немногобледной, но это не мешало представлять нам, что она просто спит. Ольга опустилась на кровать Клары и взяла ее за руку. Я увидел, как слезы покатились из Ольгиных глаз. Я положил руку ей на плечо и сказал, чтобы она не переживала так сильно. Хотя и не сразу, но мои утешения, подействовали на нее и она немного успокоилась. Ольга попросила меня, чтобы я оставил их ненадолго одних, и я послушно вышел из палаты. В коридоре я столкнулся с врачом Клары, который, как видно, намеренно ждал меня. Он быстро воспользовался ситуацией и заговорил со мной.

– Я вынужден задать вам несколько вопросов, вы позволите? – начал он любезным тоном.

– Да, конечно, – ответил я, догадываясь, о чем он хочет со мной поговорить.

– Это имеет отношение к самочувствию матери Клары, вы не замечали, что она в последнее время много времени проводит в больнице и поэтому ее нервная система совершенно истощена?

– Да, действительно, – согласился я, – она много времени проводит в больнице, но что касается ее самочувствия, то тут я ничего особенного не замечал. Даже напротив, она достаточно сдержанна, если учитывать то, что ей пришлось пережить в последнее время. Старается отдыхать, когда выдается свободное время, конечно, она переживает, как и любая мать, но, еще раз уверяю вас, что никакого расстройства подобного рода, я не наблюдал, хотя, вижусь с ней каждый день, – я старался говорить убедительно, так как мои предположения, относительно темы разговора оказались верными.

– Но сегодня ей показалось, что ей звонит ее дочь!

– Это была неудачная шутка одной из поклонниц ее мужа. Признаюсь, эта дама, просто одержима идеей извести Ольгу. Она постоянно звонит и выдает себя, подделывая голоса, то за родственницу, то за подругу, а теперь, как видите, она совсем перешла все границы. Но самое ужасное, что раньше Ольга никогда сама не снимала трубку, поэтому и не знала ничего об этих звонках. А тут, как на зло….

Я замолчал и опустил вниз голову, изображая глубокую печаль. Потом я продолжил:

– Уверяю вас, с Ольгой все в порядке.

– Я бы не был так уверен на вашем месте, – стал возражать мне врач, – вот ее муж говорит обратное, он рассказал мне, что Ольга бредит каким – то странным поездом… впрочем, наверное, я зря вам все это говорю.

– Совсем не зря, – ответил я, окончательно поняв, откуда у этого врача взялись подобные опасения по поводу Ольгиного здоровья, – ох, – вздохнул я, решив немного изменить картину, которую нарисовал отец Клары, – если бы знали, что если кому – то и нужна в этой семье помощь, то это уж никак не Ольге.

При этих словах я проникновенно и многозначительно посмотрел в глаза врача, чем вызвал его живой интерес.

– Что вы говорите, я так и думал, я так и думал, – быстро заговорил он.

Мне оставалось лишь сделать несколько многозначительных кивков головой, чтобы он заинтересовался «на все сто».

– Так что же там такое с отцом Клары, с писателем, неужели так все плохо? – живо продолжал он интересоваться.

– Да, творческая натура, знаете ли, очень впечатлительный, вы думаете, почему я каждый день сопровождаю сейчас Ольгу?

Я снова многозначительно покачал головой.

– Что вы говорите, я, как в воду смотрел, то – то я думаю, вы сюда зачастили, неспроста это. Да он и про вас говорил, что, якобы, вы пристали к нему с каким – то странным вопросом. Он так и сказал, что вы ненормальный.

– Вы же прекрасно понимаете, за собой человек не замечает подобных странностей, когда он, действительно, болен, зато все окружающие кажутся ему, простите «психами». А что касается поезда, так это он сейчас, как раз над новым произведением работает, как раз, про какой – то поезд. Вот ему и кажется, бог весть что.

– Да, да, да. Да, да, да,– повторял врач и что – то соображал в своей голове.

Чтобы окончательно его убедить в правоте своих лживых слов, я решил сделать решающий удар и сказал:

– Только, прошу вас, чтобы все это осталось между нами, ведь вы понимаете, что он за фигура. Ничего не должно выйти из этих стен, – я с серьезным выражением лица поднял руку в сторону стены и вывел ей в воздухе полукруг.

– Конечно, конечно, я все понимаю, – сказал он, – можете быть совершенно спокойны.

Я четко знал, чтобы быть спокойным, надо предложить этому врачу щедрое вознаграждение, тем более, это придаст еще большую убедительность моим словам. Я тут же, без всяких стеснений, вынул из кармана пачку купюр максимального достоинства, припасенную мной специально для подобных случаев, и передал ее ему со словами:

– Больницы сейчас так плохо финансируют, возьмите на лекарства для больных.

– Что вы, что вы, – начал он отмахиваться, оглядываясь по сторонам, – не надо, уберите.

Я выждал паузу, не настаивая, но и не убирая деньги.

Он, видимо, оглядевшись и поняв, что мы совершенно одни, сказал:

– Хотя, впрочем, вы знаете, финансирование, действительно, отвратительное.

Я молчал. Он продолжал.

– Вы говорите на лекарства для больных?

Я продолжал молчать.

Он потянул руку к пачке денег, которую я, по прежнему, держал в руке, и от которой, еще несколько секунд назад, он так судорожно отмахивался.

– Хорошо, – наконец, решительно сказал он, – вы меня уговорили, – и почти силой, вырвал ее из моей руки.

Потом он сослался на срочные дела и, попрощавшись со мной, быстро скрылся в своем кабинете.

Вскоре из палаты Клары вышла Ольга.

– Я вас потеряла, почему вы не заходите?

– Не хотел вам мешать.

– Я же просила вас выйти всего на минутку, а вас не было почти четверть часа. Я уже начала переживать.

– Я говорил с доктором, – признался я ей.

– О чем? – встрепенулась она.

– Не переживайте, все хорошо. Мне удалось его убедить в том, что вы совершенно здоровы.

– Замечательно, – сказала Ольга.

– Правда, если вас не смутит то, какой ценой удалось мне это сделать?

– Какой же?

– Мне пришлось оклеветать вашего мужа, сказав, что это именно у него, а не у вас проблемы со здоровьем. Я сделал это, так как он уже рассказал этому врачу и про вас, и про меня и, даже, про тот поезд. Вот я и решил сказать, что…

– Что он «псих»?

– Да.

– Ну и бог с ним, ведь другого выхода у нас не было, – заключила Ольга, и, немного подумав, добавила, – вы правильно сделали, Макс.

– Как Клара? Вам не заметили ничего особенного, когда сейчас были с ней? – спросил я.

– Абсолютно ничего, – ответила Ольга, – все, как и раньше, никаких изменений. Но это не говорит о том, что у нас появилось лишнее время. Никаких промедлений быть не должно. Мы должны все проделать сегодня. Я пока не знаю, каким образом мы это сделаем, но, думаю, что у нас все должно получиться.

В этот момент зазвонил мой телефон. Ольга дала мне знак, чтобы я ответил, и хотела отойти в сторону, но я задержал ее, сказав, что это может быть звонок от ее тески, которой удалось что – нибудь разузнать. Я не ошибся. Это была, действительно, рыжеволосая красавица Ольга, с которой я вчера провел вечер. Голос у нее был бодрый и радостный. Она сказала, что у нее хорошие новости. Я кивнул головой стоявшей возле меня Ольге, чтобы дать ей понять, что мне звонит именно тот человек, о котором я подумал. Она кивнула мне в ответ, в знак того, что поняла, о чем я хочу ей сказать.

Рыжеволосая же Ольга продолжала:

– Мне удалось найти одного врача, который согласился на наш странный эксперимент. Правда, он назвал баснословную сумму, которую бы хотел получить в качестве оплаты за свои услуги.

– Ты просто молодец, я и не знаю, как тебя благодарить! – радостно сказал я.

– Пустяки, но вот сумма, которую он назвал, настолько велика, что я даже боюсь ее называть.

– Смелее, называй, я сяду, чтобы не упасть, идет? – пытался я шуткой снять с нее напряженность.

Она рассмеялась, а потом сказала, вполне серьезно:

– Я бы на твоем месте именно так и поступила. Сколько стоит твоя новая машина?

Я ответил ей без всяких колебаний, назвав абсолютно точную стоимость своего автомобиля до рубля.

– Я примерно так и думала, – сказала она и продолжила, – так вот, он хочет за свои услуги почти половину той суммы, которую ты только что мне назвал.

Я облегченно вздохнул, узнав, что сумма, требуемая этим врачом, с одной стороны, довольно весомая, что говорит о его серьезности, а с другой стороны, совершенно для меня не обременительная.

– Не переживай, это вполне допустимая сумма, ведь он тоже рискует, согласись.

– Да, конечно, я понимаю.

– Нам надо радоваться, что он вообще согласился, поэтому ты большая умница, Оленька, что сумела его уговорить.

– Ну, раз тебя все устраивает, то когда ты хочешь с ним встретиться, чтобы все обговорить более детально.

– Чем раньше, тем лучше, хоть прямо сейчас, ты знаешь, так получилось, что времени у нас совсем мало.

– Что случилось, Макс?! С тобой все в порядке?! – взволнованно вскрикнула она.

– Да, со мной все прекрасно, – сказал я, – я тебе потом расскажу, а сейчас организуй, как можно быстрее нам встречу, если можешь.

– Конечно могу, я сейчас же попробую с ним договориться и перезвоню тебе.

– Я жду твоего звонка.

– Ну все, целую тебя, пока.

– Я тебя тоже, пока, – сказал я в ответ и положил трубку.

Я посмотрел Ольге в глаза и сказал, что ее теске удалось найти врача, который согласился ввести нас в кому. Ольга очень обрадовалась. Она сказала, что чувствует, что им помогают силы свыше, поэтому даже и не сомневается в том, что все будет хорошо. Она говорила это так уверено, что я и сам начал в это верить. Кроме того, она выглядела сейчас так свежо и прекрасно, что казалось, что у нее все просто прекрасно. Она сказала, что она еще никогда не была уверена в чем – то более, чем сейчас. Потом она открыла свою сумочку и достала оттуда сверток.

– Возьмите, Макс, я знаю, вам предстоят расходы, мне бы хотелось, чтобы страдали из – за нас.

– Опять вы за свое, – разозлился я, – мы же договорились, что все расходы будем нести пополам.

– Тогда считайте это моей половиной, – твердо сказала она.

– Сумму, которую назвал врач, я вполне могу осилить сам, вы, в конце концов, обижаете меня.

– А вы меня, – сказала Ольга и опустила глаза.

Я не хотел обижать ее, но и деньги брать от нее мне не хотелось. Я подошел к ней совсем близко и шепотом сказал на ухо:

– Ну, хорошо, давайте поступим так, мы же с вами партнеры, поэтому пусть будет так, как мы первоначально договорились, ни вам ни мне не будет обидно.

– Согласна.

– Тогда я пока заплачу свои деньги.

– Что?! Опят?! И слышать ничего не хочу! – возмутилась она.

Я поднес указательный палец к своим губам, дав ей понять, что она напрасно так шумит.

– А потом я вам выставлю счет, когда все траты будут совершены. Я выставлю вам счет ровно на половину потраченных мною сумм, иначе, как мы узнаем, сколько же будет точно составлять половина?

Она рассмеялась, выслушав мой заключительный аргумент, и я рассмеялся ей в ответ. В конечном итоге, мне удалось ее уговорить поступить именно так, как я предложил, и она убрала свой сверток обратно в сумочку.

При закрытии, замочек ее сумочки слегка щелкнул, и в это самое время, снова зазвонил мой телефон. Я посмотрел на дисплей и увидел, что высветился номер телефона рыжеволосой Ольги. Она сообщила мне, что ее знакомый врач, может встретиться с нами сегодня через час, и что она уже, тоже, готова выехать на место. Это меня очень обрадовало, и я сказал ей, что через час я буду там, где она скажет. Ольга назвала мне адрес. Я не стал его записывать, так как, сразу запомнил. Это было не очень близко от больницы, где мы находились, но часа было более, чем достаточно, чтобы до туда добраться. Мы договорились, что когда я подъеду, то позвоню Ольге, и она нас встретит. Я опустил телефон в карман и посмотрел на стоявшую передо мной Ольгу.

– Ну что? – спросила нетерпеливо она.

– Все в порядке, – успокоил я ее, – нас ждут через час за городом.

– Так далеко?

– Мы вполне успеем.

– Впрочем, наверное, да, – сказала она, – так чего же мы ждем? Поехали!

– Поехали!

Мы направились к выходу из больницы, и нам навстречу, как на зло, попал врач Клары.

– Как? – изумился он, услышав, что мы хотим уйти, – вы уходите? Но раньше вы всегда были в это время в больнице!

– Да, но, к сожалению, – Ольга вздохнула, – мой муж… у него обострение… в общем, ну вы понимаете.

Ольга специально говорила обрывками, чтобы выглядеть убедительно перед этим врачом, чтобы тот ничего не заподозрил.

– Да, да, да, – быстро заговорил он, якобы сочувствуя, – я в курсе, не беспокойтесь, здесь с Кларой будет все в порядке за время вашего отсутствия. Сейчас вы, безусловно, нужнее своему мужу, чем Кларе.

– Вы согласны со мной? – она посмотрела на него таким доверительным взглядом, что он, даже, чуть не пустил слезу, в знак сочувствия ей.

– Конечно, согласен, бедная вы моя, знайте, я понимаю, как вам сейчас тяжело, держитесь.

Мы, молча, вышли из больницы. Лишь когда мы сели в автомобиль, и я немного отъехал от больницы, мы переглянулись и рассмеялись.

– Ловко вы его! – сказал я, – а я и не знал, что вы такая актриса.

– А что мне оставалось делать? Ведь это вы первым пустили слух о болезни моего мужа, поэтому, ничего лучшего, я придумать не смогла, как сослаться на эту единственную причину, которая показалась мне наиболее весомой для моего отсутствия здесь.

– Да, это все понятно, но вы были так натуральны в роли несчастной жены сумасшедшего.

Ольга строго посмотрела на меня, приподняв одну бровь. И я понял, что говорю что – то не то.

– Простите, – сказал я, – я не то хотел сказать. Не сердитесь на меня, я понимаю, что вам неприятно было слышать то, что я сказал о вашем муже.

Она снова улыбнулась. И я уже не понимал, что это значит.

– С чего вы взяли, что я сержусь?

– Но вы так посмотрели на меня.

– Как? – спросила она немного надменно, – Как посмотрела?

– Строго.

– Вот именно. И совсем не сердито, – заметила она.

– Пусть будет так, – сказал я и замолчал.

Она помолчала немного, а потом повернулась ко мне и стала в упор на меня смотреть. Я специально не реагировал, делая вид, что я внимательно слежу за дорогой.

– Вы всегда так сосредоточены за рулем, или только, когда едете на переговоры о предстоящем путешествии на тот свет?

Ей удалось рассмешить меня, и она продолжала:

– Вы знаете, Макс, мой муж, действительно, немного сумасшедший, впрочем, как, наверное, и все талантливые люди. Поэтому мне было почти нечего выдумывать. Вот и весь секрет моего актерского мастерства.

– А из рассказа Клары, я понял, что у вас идеальные отношения.

– Со стороны они, действительно, выглядят совершенно идеальными. Мой муж прекрасный человек, он бесподобный отец и идеальный муж, но этого иногда бывает недостаточно. Или, вернее сказать, может быть, когда все так идеально, то это и есть самое большое несчастье. Так устроен человек. А Клара тем более не понимает, как обстоят дела на самом деле, ведь она ребенок. Мне же приходится довольствоваться ролью «второй скрипки». А ведь я сама не глупый человек, который тоже хочет как – то самореализоваться. Но все мои попытки на пути к этому были встречены непониманием. Да что там говорить. Если бы не Клара.

Она замолчала. За окнами светило солнце и зеленела листва.

– Но я не жалуюсь, вы не подумайте, – продолжила она, – просто у нас с вами зашел такой разговор.

– Я понимаю вас, Ольга.

– Понимаете? Да бросьте, откуда вам знать про это. Вы же, насколько я понимаю, пока еще не успели обзавестись ни женой ни детьми. Да и у мужчин, насколько мне известно, не существует подобных проблем.

– Да, это так, – признался я, – но я прекрасно понимаю вас, и не спрашивайте, почему, – я говорил очень уверенно, так как был убежден в своих словах, по тому, что какая – то сила свыше давала мне эти знания, – я сам не знаю, понимаю и все.

– Хорошо, хорошо, – улыбнулась она, – я и не собираюсь с вами спорить, раз вы в этом так уверены.

У нее сегодня, явно, было игривое настроение. Об этом свидетельствовал и ее следующий вопрос:

– А та, другая Ольга, ваша знакомая, которая договорилась с врачом, она, наверное, и есть ваша будущая супруга?

– С чего вы взяли? – удивился я.

– Просто она для вас столько делает, я не думаю, что все это будет делать женщина во имя банальной дружбы?

– Я об этом не думал.

– И напрасно. А вот она уже давно все обдумала и решила за вас, поэтому, помяните мои слова, будем мы еще пировать на вашей свадьбе!

– Вы заблуждаетесь на этот счет.

Она лишь загадочно улыбнулась и ничего не ответила.

Я тоже счел, что продолжать этот разговор, просто бессмысленно.

Нам оставалось проехать совсем немного, чтобы оказаться на месте. Остаток пути мы проехали молча. Когда я припарковал автомобиль и достал телефон, чтобы позвонить Ольге, как мы условились, чтобы она нас встретила, то увидел, что глаза моей соседки снова погрустнели.

– Вы снова опечалены? – спросил я ее.

– Все в порядке, – ответила она, слегка встрепенувшись.

– Я же вижу, – настаивал я.

– Я подумала о том, о чем не должна была думать.

– О чем же? Если не секрет? Вы говорите загадками.

– У нас нет времени, звоните, и пойдемте поскорее, – быстро говорила она, явно желая уйти от ответа.

Я не стал настаивать и, последовав ее совету, набрал номер телефона Ольги.

Через пару минут, она уже вышла на улицу, чтобы нас проводить к врачу.

Впервые я увидел их рядом. Одна, с шикарной рыжей шевелюрой и зелеными глазами. Высокая, загорелая, броско одетая. Очень красивая и манящая. Другая, хрупкая, немного бледноватая, с аристократическими манерами, в совсем неброской, но добротной одежде, с большими и выразительными глазами, и аккуратными светлыми локонами, очень ухоженная и невероятно неприступная. Это удивительно, но ее неприступность была для меня настолько притягательной, что на ее фоне, красота первой дамы, теряла всякий смысл. Теперь для меня это было очевидно. Я представил обеих женщин друг другу. Обе они без особой искренности, как мне показалось, обменялись несколькими дежурными фразами вежливости о том, как они рады знакомству, и мы направились на нашу встречу. Ольга рассказала нам, что здание, в которое мы сейчас зайдем, является частной клиникой. Я увидел, что это здание окружает высокий забор. Она пояснила, что здесь производят различные пластические операции состоятельным клиентам. Тут же находился и реабилитационный послеоперационный центр для пациентов. Мы вошли в здание. Везде была идеальная чистота. Обстановка, которую мы увидели здесь, очень отличалась в лучшую сторону, от той, которую я имел удовольствие наблюдать в больнице, где мне делали операцию, и в больнице, где лежала сейчас Клара. Правда у Клары была специальная палата, которая немного была похожа на то, что мы увидели здесь, но все равно, здесь все было гораздо презентабельнее. К сожалению, прекрасное внутреннее убранство, не всегда свидетельствует о такой же квалификации медицинского персонала. Поэтому, это обстоятельство меня ничуть не обрадовало, а скорее, наоборот, даже немного насторожило. С другой стороны, это свидетельствовало о том, что здесь, за деньги, возможно почти все, а значит, мы на правильном пути. Ольга провела нас по длинному коридору, пока мы, наконец, не дошли до последней двери. Это и был кабинет нужного нам человека. Ольга постучала и мы вошли.

Нашему взору предстал просторный кабинет. Посреди кабинета стоял диван, несколько кресел и столик. Вдоль стены располагался огромный аквариум с разными диковинными рыбами. А в самом дальнем углу этого кабинета, стоял стол, из – за которого вышел и направился к нам навстречу щупленький мужчина невысокого роста в белом халате. Он был совершенно лысый, а на носу у него были маленькие очки, поверх которых он посмотрел на нас, подойдя.

– Здравствуйте, – сказал он, – просканировав нас насквозь своим взглядом, – проходите, располагайтесь, – он указал на диван и кресла.

Мы поприветствовали его в ответ и присели. Он предложил нам кофе. Я согласился выпить чашку, а дамы отказались. Никто не решался начать разговор первым, поэтому возникла небольшая пауза. Наконец, мать Клары, обратилась к врачу со словами:

– Итак, давайте сразу к делу, – сказала она.

Он кивнул головой, так как давно уже и сам хотел это предложить.

Она продолжала:

– Вначале, я хотела бы, еще раз обратить ваше внимание на то, что все, о чем мы здесь будем говорить, носит конфиденциальный характер.

Потом она последовательно, рассказала ему, вкратце, о той проблеме, которая привела нас к нему, не забыв упомянуть и причину. Она сказала, что могла не говорить ему этого, но ей хотелось, чтобы он был в курсе дела. Как ей казалось, в этом случае, они смогли бы достичь максимального взаимопонимания. Доктор по ходу рассказа задавал ей вопросы, на которые она, все также четко и лаконично отвечала. При этом, она сидела с совершенно прямой спиной, имея от природы прекрасную осанку, и была очень сосредоточена. Говорила она четко и емко. Врач не сводил с нее глаз и был очень внимателен. Он несколько раз, вторя ей, даже пытался так же, как и она выпрямить спину, но она у него то и дело снова сгибалась. Однако, это совсем не помешало ему уловить суть Ольгиных слов, и, даже, расположить ее к себе своевременными и уместными наводящими вопросами. Мы с рыжеволосой Ольгой, не проронили ни слова, а лишь внимательно следили за их диалогом. Наконец, мать Клары заключила, глядя на врача:

– Я думаю, что вы именно тот человек, который нам нужен.

– Приятно это слышать от вас, спасибо за доверие, буду рад помочь.

Мать Клары немного расслабилась и мягко улыбнулась, откинувшись на спинку кресла. А врач, все еще глядя на нее, добавил:

– Мне, действительно, очень приятно. Я сделаю все, что в моих силах.

– Ну, раз мы договорились о главном, теперь можно переходить к деталям, – сказала она, – нас будет четверо.

– А кто четвертый? – спросил врач.

– Мой супруг, – спокойно сказала Ольга.

– А, – облегченно вздохнул врач, – это не проблема.

Мать Клары перевела на меня взгляд, и я понял, что она тем самым делегирует мне дальнейшее ведение переговоров.

– Как сказать, – включился в разговор я, – дело в том, что он не в курсе наших дел. Точнее сказать, мы вообще не хотели бы его вводить в курс дела.

– Это как? – удивился врач.

– Очень просто, – пытался я сохранять спокойный тон, – он приедет сюда под каким – нибудь предлогом, а там вы сделаете ему укол, чтобы он не смог сопротивляться.

– Это же насилие, – испугался врач, – на это я никак пойти не могу, одно дело ввести в кому вас, по вашему желанию, а другое дело… нет, – он замахал руками.

– Не торопитесь с ответом, доктор, – сказал я, – мы вам хорошо заплатим, и потом, его супруга напишет вам за своего супруга любые расписки, чтобы вас обезопасить.

– Это противозаконно, в таких делах я участвовать не буду.

– Но, ведь, то, что вы готовы сделать с нами, тоже, не вполне, законно, – сказал я.

– Да, но вы самолично напишите документ, что все происходит с вашего согласия, а это в корне меняет дело.

– Согласен. Но мы готовы заплатить вам за риск очень хорошо.

Его маленькие глазки забегали, и я понял, что настал момент для решающей фразы.

– Еще такую же сумму мы заплатим вам за то, чтобы вы ввели его в кому вместе с нами.

– Нет, и не предлагайте, – сказал он, но голос его уже не был таким уверенным и я понял, что попал в точку и надо бить дальше.

Это уловила и мать Клары.

– Мы предлагаем вам еще две такие суммы. Мы можем отправиться в кому либо вчетвером, либо нам придется поискать другого врача, – с этими словами она подала мне глазами знак и встала.

Я понял ее игру и встал вслед за ней, сказав:

– К сожалению, она права, жаль, что вы отказываетесь от денег.

– Да ничего я не отказываюсь, сядьте! – нервно заговорил врач.

Мать Клары опустилась в кресло, и я присел вслед за ней.

– Хорошо, – сказал доктор, пусть будет по – вашему.

– Вот и прекрасно, – сказала мать Клары, мило улыбнувшись.

– А чем занимается ваш муж? – полюбопытствовал врач.

– Литературой, – сказала она.

– А конкретнее? – спросил врач.

– Он писатель.

– Писатель? А как его фамилия?

– Известная фамилия, – спокойно сказала Ольга, – и назвала ее.

– Нет, – снова замахал руками врач, – я не пойду на это, ввести в кому известного писателя против его воли, нет, это мой окончательный ответ.

– Вы уже сказали да, это не по джентельменски, мы с вами уже договорились, – сказала мать Клары.

– Но я же не знал, что это за человек!

– Вот как? Значит, ввести простого человека в кому против его воли для вас ничего не стоит, а известного писателя – вы испугались. В чем разница?!

– Ну, как же вы не понимаете? – запричитал врач.

– Разница может быть только в цене, – жестко продолжала мать Клары, – поэтому прибавьте к тому, о чем мы с вами только что договорились еще такую же сумму и, закроем эту тему.

Врач побледнел. Лицо его вытянулось, очки сбились на бок, на лице выступили крупные капли пота.

– Так что? – надменно спросила мать Клары, – да или нет? У нас мало времени.

– Да, – тихо пробормотал он.

– Что? – переспросила она его.

– Да, – уже громко и внятно ответил он, – по рукам, я готов!

– Вот и прекрасно, – ответила она.

Наступила небольшая пауза.

– Когда вы хотите все это осуществить? – спросил врач.

– Сегодня, – сказала мать Клары, и, посмотрев на часы, добавила, – через несколько часов.

– Сегодня? – врач вскочил с места, – но я не могу сегодня, к этому же надо подготовиться!

– Ах, перестаньте вы так нервничать, – сказала она, – вы успеете. Сколько времени вам нужно для подготовки?

– Пару дней, – ответил врач.

– Бросьте, мы серьезно, сколько вам требуется времени, чтобы ввести нас четверых в кому? – не выдержал я.

– Чтобы ввести, пара часов!

– Вот и прекрасно! О каких двух днях, тогда вы только что говорили?! – недоумевал я.

– Все дело в том, что я должен вас еще из комы и вывести, а это уж совсем другое дело. К этому нужно хорошо подготовиться. Ведь вы мне заказываете и ваш вывод из комы тоже? Я правильно понимаю? Иначе, вы могли бы просто покончить с собой и все, чтобы, как вы говорите, посетить потусторонние миры.

– Вы правы, доктор, – вмешалась мать Клары, – нам бы хотелось в конце концов выйти из комы, но все дело в том, что если бы передо мной встал вопрос о том, отправлюсь я в эти потусторонние миры сегодня и при этом не буду уверенна, что выйду из комы, или будучи в полной уверенности, что я выйду из комы вы предложили бы мне отправиться туда через пару дней, то я, несомненно, выбрала бы первый вариант.

– Она сумасшедшая! – врач показал рукой в сторону матери Клары и посмотрел на меня.

– Я поступил бы точно так же, – поддержал я ее.

Тогда врач поднял вверх обе руки и сказал:

– Сдаюсь! Я не знаю, что вы за люди, но вы хорошо платите, поэтому, я иду на все эти безумства.

– Итак, сколько вам потребуется времени для подготовки? – снова спросила мать Клары.

– Думаю, что завтра утром, это было бы вполне возможно.

– Вы меня не слышите? – спросила мать Клары врача, сурово на него посмотрев.

– Не понял? – стушевался тот.

– Я же вам сказала, что мы должны сделать это сегодня!

– Но сейчас пять чесов вечера, как минимум, нужно не меньше шести часов беспрерывной работы, чтобы подготовить минимум необходимых вещей.

– Прекрасно! – воскликнула мать Клары, – значит, мы можем приступить в одиннадцать вечера.

– Я же вам сказал, как минимум шесть часов, – не унимался врач, – всего один раз мы успели подготовиться за шесть часов, как правило, это процедура занимала восемь, а то и девять часов. Это невозможно!

– Хорошо, – сказала мать Клары, – хорошо.

Она мягко заулыбалась, и доктор немного стал отходить. Когда он, наконец, тоже заулыбался, обрадовавшись, что ему удалось уговорить несговорчивого клиента, мать Клары произнесла:

– Хорошо, я даю вам еще час на подготовку, но не минуты больше. Ровно в полночь, все должно быть готово, вы слышите меня, доктор?

– Слышу, – обреченно произнес врач и опустил руки.

Ему, совершенно не было смысла продолжать спор с Ольгой, так как она все равно не стала бы ему уступать. Он понял это, поэтому ему ничего не оставалось, как быстрее начать подготовку к сегодняшнему вечеру. Единственное, что мешало ему это сделать, так это не улаженный до конца финансовый вопрос. Мы уже хотели было уходить, но он нас остановил и, немного помявшись, спросил:

– А как насчет аванса?

– Да, конечно, – сказала мать Клары, – сколько вы хотите получить сейчас?

– Половину сейчас и все остальное в полночь, когда вы придете сюда снова, – он сказал это быстро и четко, так, как будто, давно заготовил этот ответ.

– Годится, – сказал я.

Мать Клары кивнула мне головой, согласившись. Я достал несколько пачек денег и передал их врачу со словами:

– Здесь половина.

Он взял их, потом быстренько прикинул, не ошибся ли я. Убедившись, что все сходится, он положил деньги в верхний ящик письменного стола и снова вернулся к нам.

– Все в порядке, – сказал он, натянуто улыбаясь, – жду вас сегодня ближе к полуночи.

Мы пожали друг другу руки и разошлись.

Я и обе Ольги сели в мой автомобиль. Мы решили перекусить, а заодно и все обсудить в каком – нибудь тихом месте. С этой целью, я поехал в поисках ближайшего ресторанчика. Кроме того, нам предстояло найти ответ на самый главный вопрос. Если с нами было все решено, то каким образом в этой частной клинике окажется сегодня в полночь знаменитый писатель, было совершенно не известно.

Так вышло, что самым близким, оказался тот самый ресторанчик, где мы совсем недавно ужинали с рыжеволосой Ольгой. Я сказал, что сюда я не пойду.

– А в чем дело? – спросила мать Клары.

– Да, здесь вчера один человек, мой бывший друг, подслушал наш разговор, как раз о том поезде, и, привязался к нам, чтобы мы взяли его с собой, – ответил я.

– Вот как? – спросила мать Клары.

– Да, представляете?! Это шеф-повар этого ресторана. Он сказал, что давно мечтает попасть на тот поезд, чтобы посетить мастер – класс тамошнего повара, – подтвердила мои слова рыжеволосая Ольга.

– Интересно, – сказала мать Клары, – я бы хотела на него взглянуть, давайте заедем в этот ресторанчик.

– Ни за что, – сказал я, – я считал его своим другом, случайно, проговорился ему про этот поезд, а он так заинтересовался, что стал подслушивать нас.

– Не злитесь вы так, – сказала мне мать Клары, – вы просто не оставили ему выбора. Вот и все. Его можно понять. Тем более, если, как говорит Ольга, ему уже, итак, было известно об этом поезде…

– Я не пойду сюда, – снова сказал я.

– Я прошу вас, Макс, – просила меня мать Клары, – мне очень хочется посмотреть на него. Ведь не так часто можно встретить человека, который, как и мы, знает о существовании того поезда.

– Да вот получается, что не так уж и редко! – заметил я.

– Макс, перестаньте, – сказала она мне и взяла за руку.

– Пожалуйста, Макс, – поддержала мать Клары ее теска.

– Ну, с вами двумя, мне не совладать, – ответил я, – хотите зайти сюда, значит, зайдем сюда.

Мы сели за тот же столик, который я так любил. К нам сразу же вышел мой знакомый. Кстати сказать, помимо того, что он работал здесь шеф – поваром,ще и соучредительствовал в этом предприятии. Он горячо поприветствовал меня и дам, стал извиняться. Потом, лично, порекомендовал нам наиболее удавшееся ему сегодня блюдо и пригласил официанта. Потом, незаметно для моих дам, он подал мне знак, чтобы я подошел к нему. Я извинился перед дамами и попросил их разрешения на то, чтобы ненадолго отлучиться.

Мать Клары сделала легкий кивок головой.

– Только ненадолго, – кокетливо заметила рыжеволосая Ольга.

Я вышел из – за стола и направился к своему бывшему другу.

Он поджидал меня сразу же при входе в служебную зону.

– Прости меня еще раз за вчерашнее, – сказал он.

– Хорошо, – сухо ответил я, – не будем больше об этом.

– Ты не передумаешь, по поводу того, чтобы взять меня с собой?

– Ты опять за свое?!

– Нет, нет, просто скажи.

– Нет!

– Хорошо, я больше не заикнусь про тот поезд, только давай останемся друзьями, как и прежде!

– Я подумаю, – ответил я.

– Ты молодец, не то, что я! – сказал он мне.

– Ты это о чем? – спросил я.

– Обо всем, и дело разумеешь, и с такими дамами встречаешься, можно только позавидовать.

– У нас чисто деловые отношения.

– Не придуривайся, хоть бы меня познакомил с одной из них, или?… – он многозначительно улыбнулся, – у вас «амур де труа».

– Нет, нет, – сказал я.

Надо отметить, что ему, наконец, удалось рассмешить меня. Он засмеялся мне в ответ.

– Тогда, познакомь меня с той, которая свободная, – упрашивал он, – уж больно они обе хороши. Твоя – то девушка, эта та, что высокая, да? С которой ты в тот раз был? – живо интересовался он.

– А если у тебя была бы возможность выбора, ты кого бы из них выбрал? – решил я поставить его в тупик и немного охладить его пыл.

– Я бы, если честно, выбрал бы ту, что со светлыми волосами, только…, – он вздохнул.

– Что, «только»? – переспросил я его.

– У нее очень аристократичный вид, к ней так просто не подойдешь. А что она свободна, да? – снова воодушевился он и его глаза заблестели.

– Ты не исправим! – сказал я ему, зная о его любвеобильном прошлом, – Как раз таки она и не свободна, – вернул я его на землю.

– Конечно, я так и думал, таких дам не упускают, верно? Когда свадьба?

– Она замужем, дурачек, – сказал я.

– Тяжко тебе придется, – задумчиво произнес он.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я.

– Да ты и сам знаешь, – он лукаво, исподлобья взглянул на меня и похлопал по плечу.

– Ты имеешь в виду ее мужа? – допытывался я.

– Я имею в виду ваш любовный треугольник, – хитро сказал он, – и ее муж здесь совершенно не причем.

– Ты думаешь, что …

– Да, да, то, что рыжеволосая дама от тебя без ума, видно невооруженным глазом, и то, что ты влюблен в эту белокурую аристократку, мне стало понятно с первого взгляда. А глаз у меня наметан, ты знаешь, я здесь такого насмотрелся…

– И наслушался! – подколол его я.

Он смутился и снова виновато посмотрел на меня.

– Так, что же ты тогда меня познакомить просил, старый черт, раз все знаешь наперед!

– Это я так, хотел окончательно убедиться в своих догадках!

Он засмеялся своим хриплым смехом и немного закашлялся. Я постучал его по спине и шутливо сказал:

– Так тебе и надо, старый мошенник.

Он продолжал посмеиваться, а потом, совершенно серьезно посмотрел на меня и, положив руку на плечо, сказал:

– Будь осторожен, приятель!

– Ты имеешь в виду свой последний любовный роман, именно ты у нас был любителем, как мне помниться, любовных треугольников!

– Я имею в виду тот поезд, дружище, у меня плохое предчувствие. Мне сегодня приснилось, что ты потеряешь там одну из своих дам. Я не мог понять к чему это? Но сегодня, когда увидел тебя с двумя дамами, сразу понял, в чем дело. Поэтому, может быть тебе, все – таки стоит познакомить меня с одной из них?

– И взять с собой на поезд? – парировал я.

– Нет, нет, я, действительно, только хочу помочь! Мне кажется, я смог бы тебе там пригодиться? Всякое бывает. Ты не торопись с ответом.

– Спасибо за заботу, но все совсем не так, как тебе кажется.

– Дай бог, чтобы я ошибался.

– Ты ошибаешься, поверь мне, это все результат твоего воображения, не более того, поверь мне, – сказал я и поспешил направиться к своему столику.

Я увидел издали, как две Ольги что – то бурно обсуждали. Мне не хотелось прерывать их, поэтому, я решил, немного повременить с возвращением к ним, чтобы дать им возможность обсудить то, что они хотели. Я остановился поодаль, но мне не было слышно их разговора. Но были видны их эмоции.

На самом же деле, дамы, пользуясь отсутствием кавалера, обсуждали совсем не детали предстоящего дела, а совершенно другие вещи.

Мать Клары сразу сказала, что уже имела удовольствие разговаривать с рыжеволосой Ольгой раньше. Она сказала, что случилось это в вагоне – ресторане того самого поезда. Рыжеволосая Ольга, тоже, не стала лукавить, и, сказала, что прекрасно помнит их разговор, хотя и была тогда не в лучшей форме. Они рассмеялись. Мать Клары сказала, что теперь, после встречи с Максом, как она видит, ситуация изменилась и жизнь ее тески наладилась, если, не сказать большего. В ответ, рыжеволосая Ольга не стала отрицать того, что имеет планы в отношении Макса. Она сразу решила поделиться этим с Ольгой, сочтя, что скрыть свое отношение к Максу, у нее, вряд ли получится. Поэтому, она не стала скрывать, что уже была здесь с Максом.

– Я в курсе, – спокойно отвечала мать Клары.

– Вот как? – немного удивленно спросила рыжеволосая Ольга.

– Да, он позвонил мне, и мы проболтали всю ночь напролет, даже не заметили, как наступило утро, он рассказал мне и о вашей встрече, – простодушно поделилась с ней мать Клары.

Рыжеволосая Ольга немного расстроилась и, невольно, заревновала свою теску. Потом, она решила поинтересоваться у матери Клары, откуда та знает Макса, чем ввела ее в некоторое замешательство.

– Как вам сказать, – ответила она, – наверное, мне послала его судьба.

– Вот как? – ехидно заметила рыжеволосая Ольга.

– Да, – спокойно отвечала мать Клары, без всяких задних мыслей, – именно так.

– Странно, а он мне говорил, что у вас есть муж, – не выдержала рыжеволосая Ольга.

– Есть, и вы это прекрасно знаете, только, при чем здесь это? – не понимала мать Клары.

– Как при чем, вы же только что сами сказали, что вам Макса послала судьба, что вы провели вместе сегодняшнюю ночь и все такое…

– Какое такое? Что вы вообще говорите, Ольга? Вы совершенно все неправильно представляете. Поверьте мне, у нас с Максом дружеские отношения. И ничего, такого, о чем вы только что говорили, между нами не было, да и быть не могло, по тому, что у меня, действительно, есть муж, а кроме того, у меня больная дочь. Как же я, по – вашему, могу сейчас заводить романы с кем бы то ни было?

– Ну, я не знаю, – пыталась пойти на попятную рыжеволосая Ольга, поняв, что сказала лишнее, – мне так показалось, простите.

– Давайте договоримся, что мы выяснили наши отношения, более того, так как мы сейчас с вами в одной команде, то вам больше ничего подобного казаться не будет, хорошо? – предложила мать Клары, – со своей же стороны я заверяю, что никаких планов в отношении вашего возлюбленного Макса, я не имею. Все, что меня интересует в данный момент, это моя дочь.

Ольге ничего не оставалось, как согласиться с ней, хотя в нутрии у нее все еще кипело негодование. С другой стороны, ей было неудобно от того, что она сказала все это матери Клары, проявив слабость и некорректность. Она никак не могла до конца поверить словам матери Клары. Вернее, она была настолько заинтересована Максом, что ей казалось, что каждая женщина должна испытывать по отношению к нему те же самые чувства.

– Не переживайте, прошу вас, я сразу поняла, что у вас в отношении Макса самые серьезные намерения, и…, и я понимаю вас, он прекрасный человек. И вы сделали прекрасный выбор. Я искренне желаю вам с ним счастья, но, прежде, я хотела бы, чтобы мы спасли мою дочь, а для этого, попытайтесь стать моей подругой, если, конечно, я прошу вас не слишком о многом, – сказала мать Клары.

– Конечно, – ответила рыжеволосая Ольга, совсем успокоившись, – конечно, я сделаю все, что от меня зависит, только, у меня к вам есть одна просьба.

– Все, что угодно.

– Я прошу вас не говорить Максу о том, что я помню нашу встречу с вами в поезде. Я сама расскажу ему все со временем. Просто пока, он не знает, что я помню все, что происходило в том поезде. Дело в том, что там я вела не совсем правильный образ жизни, и, не хотела бы, чтобы Макс в данный момент разочаровался во мне из – за этого. Да, я действительно была там, но ему пока об этом ничего не известно. Я не обманывала его, просто, он меня прямо об этом не спрашивал, ну и я, соответственно, пользуясь случаем, не отвечала. Вы меня понимаете?

– Пытаюсь, – ответила мать Клары, – в любом случае, вы можете быть уверены, что от меня он ничего не узнает, только и я прошу вас в свою очередь, расскажите ему это сами, когда представиться возможность. Темболее, рано или поздно, он все равно спросит вас об этом. Не лгите ему. Я уверена, что он поймет вас, и ваши отношения не испортятся.

– Мне кажется обратное, – задумчиво сказала она.

– Вам решать, – ответила мать Клары и улыбнулась.

Именно это и обсуждали дамы, когда я увидел их. Когда же они замолчали, я решил, наконец, присоединиться к ним.

– Вы не скучали без меня, я надеюсь? – спросил я, посмотрев на мать Клары.

Она лишь слегка покачала головой и улыбнулась. Рыжеволосая же Ольга накинулась на меня с объятиями и сказала:

– Ты даже не представляешь, как я соскучилась?

Я удивился подобному проявлению чувств, но не показал вида. Мать Клары вела себя, как будто ничего не видела. Она аккуратно поддевала вилкой, небольшие кусочки, лежащие на своей тарелке, но при этом не спешила класть их в рот, создавая иллюзию того, что она очень занята этим занятием и ей некогда, наблюдать за нами. Это, опять же, характеризовало ее с положительной стороны, что только увеличивало мою к ней симпатию. Я аккуратно вернул на место руку рыжеволосой Ольги, делая вид, что голоден. Попробовав рекомендованное поваром кушанье, мне показалось, что там не хватает пармезана. Я спросил у дам, что они думают по поводу этого блюда.

– Очень вкусно! Просто сказка! – сказала рыжеволосая Ольга.

Тогда я посмотрел на мать Клары и спросил:

– А как вы находите это блюдо?

– По моему, замечательно, – сказала она сдержанно, – правда, я бы добавила сюда немного пармезана.

– Точно! Именно, немного пармезана! – воскликнул я.

Она сдержанно улыбнулась мне, а я добавил:

– Надо же, как у нас совпадают вкусы!

Мать Клары бросила взгляд на вспыхнувшую от ревности рыжеволосую Ольгу. Потом она опустила глаза. Тогда я посмотрел на рыжеволосую Ольгу. Глаза ее просто горели, но теперь я видел в них какой – то странный огонь и такую жажду жизни, что мне стало страшно за нее. Это заставило меня задуматься о словах моего старого приятеля, служившего здесь шеф – поваром. У меня мелькнула в голове мысль, о том, что он, мог оказаться прав. А что, если, действительно, кто – то из девушек не вернется обратно после нашего небезопасного путешествия.

Я, как мог, постарался поскорее отогнать от себя эти мысли, и мне это удалось. Мы не торопясь ужинали, почти не разговаривая, не смотря на то, что нам предстояло многое обсудить. Каждый был поглощен своими мыслями. Наконец, мать Клары сказала:

– Итак, у нас есть один открытый вопрос, который мне представляется наиболее важным. Это то, каким образом, мы сможем уговорить моего мужа приехать сегодня в полночь в клинику.

– Если хотите, я могу к нему подойти, познакомиться, пригласить его в гости и так далее, – предложила рыжеволосая Ольга, будучи в полной уверенности в своей неотразимости.

– Спасибо за предложение, – спокойно сказала ей мать Клары, – но, если бы все было так просто, то я сейчас не обсуждала бы этот вопрос здесь.

– Да, действительно, Ольга, – сказал я ей, понимая, что она несет полный бред, – ты, конечно, очень привлекательна, но тут у тебя вряд ли что – то получится, даже не стоит и пробовать.

– Не все мужчины, к сожалению, сразу же готовы на все, ради хорошенькой женщины, и мой муж, поверьте, из их числа, – пояснила мать Клары.

– Простите, Ольга, но вы, даже не представляете, как часто жены заблуждаются на счет добродетели своих мужей. Я не имею ввиду вашего мужа. Но то, в моих словах есть доля правды, это несомненно.

– Я полностью разделяю вашу точку зрения, и не питаю иллюзий, по поводу верности моего мужа. Я допускаю все варианты. Но то, что вы предлагаете, немного другое. Это будет выглядеть слишком доступным для него, поэтому, я уверена, не будет иметь успеха. А нам нужен беспроигрышный вариант. Еще раз вам говорю, что дело касается моей дочери, поэтому я, может быть, могу показаться вам чрезмерно придирчивой. Но это только из самых лучших побуждений, а не для того, чтобы принизить вашу несомненную привлекательность.

– Конечно, – сказал я, – этот вариант отпадает сразу, а если нам попробовать переманить на свою сторону врача Клары?

– Продолжайте! – сказала мать Клары.

– Мы можем сказать ему, в свете нашего утреннего с ним разговора, что вашему мужу необходимо специальное обследование, а сделать его могут в одной клинике, куда мы хотим его доставить, но он противится, так как считает себя, абсолютно, здоровым.

– Действительно, макс, вы гений! – воскликнула мать Клары и обняла меня.

Мне были невероятно приятны ее объятия, пусть и чисто дружеские, но мою радость омрачило отчаянное выражение лица рыжеволосой Ольги, на которой, невольно, застыл мой взгляд.

– А дальше, – пытаясь не показать вида, что я немного обеспокоен, продолжал я, – врач Клары сам нам подскажет какие анализы, необходимые для Клары, нужно сделать вашему мужу в специальной клинике, куда он, благополучно для этого и приедет.

– Верно! – воскликнула мать Клары. А потом добавила:

– Так что, может быть, не будем терять времени и поедем отсюда прямо к доктору Клары?

– Разумеется, мы так и сделаем, – сказал уверенно я, посмотрев на рыжеволосую Ольгу.

– Конечно, – ответила она, под воздействием моего пристального взгляда, – конечно, а как же иначе.

– С вашего позволения, я отлучусь не надолго, – сказала мать Клары, предоставив мне тем самым хорошую возможность немного поговорить с Ольгой.

Когда мы остались вдвоем, я спросил ее, не хочет ли она мне что – нибудь сказать. Получив от нее отрицательный ответ и заверения в том, что все в порядке и сказать мне ей нечего, я спросил у нее:

– Тебе не совсем приятна компания, в которой мы собираемся в наше небезопасное путешествие, может быть, ты уже сожалеешь, что согласилась?

– С чего ты взял? Вовсе нет.

– А мне кажется, что тебе не очень нравится мать Клары? – прямо спросил тогда я.

Ольга помялась немного, а потом ответила:

– С чего ты взял, что мне должна нравиться другая женщина? – пыталась отшутиться она.

– Ты понимаешь, о чем я говорю, – продолжал я.

Она помолчала немного, а потом сказала:

– Моя проблема заключается не в том, что она не нравится мне.

– А в чем же?

– В том, что она очень нравится тебе.

– Это так заметно?

– Еще как, видел бы ты себя со стороны. Но, я тебя не виню, ты свободный человек, более того, ты мне не давал никаких обещаний и всегда был честен, поэтому это остается лишь моей проблемой, с которой я справлюсь, не переживай, – она откинула назад прядь волос и опустила глаза.

– Прости, если я причиняю тебе боль, я совсем не хочу этого, – сказал я ей, взяв ее за руку, – ты можешь отказаться от задуманного, я пойму тебя и не стану принуждать к тому, чтобы ты отправилась на тот поезд вместе с нами.

– Я знаю, – ответила она, – но, не смотря на мое к тебе отношение, я делаю это и ради себя сомой, поэтому, давай больше не обсуждать вопрос моего участия в нашем путешествии.

Она посмотрела на меня своими печальными зелеными глазами, в которых стояли слезы.

– Хорошо, – сказал я ей и обнял ее, – хорошо.

Ее слеза упала мне на руку. Я достал платок и промокнул другую слезинку, которая катилась по ее щеке. Она улыбнулась в ответ на проявленную мной заботу и сказала:

– Не переживай за меня, я только хочу помочь. Хотя, как видишь, не всегда удачно, – сказала она, имея ввиду свое недавнее предложение по поводу встречи с отцом Клары.

– Ничего, – сказал я, – главное, что ты стараешься, и дело совсем не в тебе, а в том, что отец Клары, действительно, совсем необычный человек. Особенный, понимаешь?

Она покачала головой, соглашаясь со мной. А я продолжал:

– Да и мне будет спокойно, если ты будешь рядом со мной.

– Правда? – спросила воодушевленно она, подняв на меня свои большие глаза.

– Правда, – ответил я.

– Ну вот видишь, – сказала она с вернувшимся к ней кокетством, – теперь я по настоящему снова ощущаю свою значимость в этом деле.

– Ты что, сомневалась? – спросил я ее.

– По правде сказать, да, я считала себя третьей лишней, стоящей между вами, что ли, – начала оправдываться она, но я перебил ее:

– И главное, давай договоримся, что между мной и матерью Клары нет, и не может быть ничего личного. У нас просто одна цель – помочь Кларе, все, после этого, нас больше ничего не будет с ней связывать. У нее семья, муж, у меня своя жизнь. И выбрось из головы все, что ты напридумывала себе про меня с ней, договорились?

– Ты что, серьезно? Она тебе совсем не нравится?

– Нравится, очень, но как друг, понимаешь? Она мне друг.

– Не понимаю, – сказала утвердительно Ольга, а потом добавила, – но пусть будет так, мне достаточно того, что ты сказал. Значит, она тебе друг, как и я?

– Именно, ты прекрасно меня поняла, – сказал я, – постарайся с ней подружиться и ты.

– Я готова сделать это, но только ради тебя, тем более, что ты так честен со мной, ведь другой, на твоем месте, непременно, воспользовался бы подобным отношением к нему девушки, а ты, такой благородный, поэтому я верю тебе, – сказала она кокетливо.

– Хорошо, пусть ради меня, но сделай так, чтобы все мы чувствовала себя одной командой, ведь мы все друзья, тем более я уверен, что тебе, как никому другому, это под силу.

Она рассмеялась. А я продолжал:

– Считай, что это твое первое задание.

Она рассмеялась еще сильнее, отреагировав на мою шутку.

– Когда прикажите приступать к его осуществлению? – шутя, спросила она меня.

– Прямо сейчас, тем более, что объект уже возвращается на место, – сказал я, увидев вдалеке мать Клары.

Ольга продолжала смеяться. А мать Клары тем временем, вернулась к нам.

– Я рада, что у вас прекрасное настроение, Ольга, – сказала она.

– Да, Максу удалось меня развеселить, – ответила она.

– Здорово, жаль, что у нас мало времени, а то я непременно попросила бы вас развеселить и меня, – сказала мать Клары, глядя на меня своим слегка надменным взглядом, от которого, я снова сделался сам не свой.

Я сидел, как завороженный несколько секунд, а мать Клары и Ольга завели между собой непринужденную беседу. Я слышал лишь обрывки их фраз, но, даже по этим обрывкам, я мог сделать вывод, что беседа их носит вполне доброжелательный характер. Это было очень здорово и немаловажно, что они смогли найти общий язык. Я смотрел на них и любовался их общением, их взаимными улыбками и теплыми взглядами. Правда, и мне пришлось ради этого, отказаться, если можно так выразиться, от обеих этих роскошных дам, чтобы они были в одинаковом положении и относились ко мне, как к другу, и только. Мне казалось, что я, наконец – то, сумел сохранить равновесие в нашем треугольнике, и был этому очень рад. Я считал это большим достижением, так как то, что сделал я, редко удается осуществить кому – либо из мужчин. По известным причинам. Скажу честно, что мне было невероятно трудно сделать это. Мне, действительно, нравилась мать Клары, что там говорить. А рыжеволосая Ольга была настолько красива, что не понравиться она могла только слепому. Поэтому, достаточно дорого, стоило мне мое, так называемое, благородство. Итак, находясь почти постоянно в обществе двух прекрасных дам, я оказался снова свободным и одиноким. Ну, это, все лирика.

После ресторана, мы направились, как и было условлено, в больницу к Кларе.

Но нужного нам врача, там не оказалось, и мы решили его немного подождать. Время неумолимо бежало вперед. Врача же все не было. Мы все очень переживали, думая, уж не случилось ли с ним чего плохого. Вначале мы сидели в холле, потом стали просто ходить по коридору взад и вперед. Мать Клары иногда заглядывала в палату к дочери, и, всякий раз, входя, с надеждой смотрела на меня, ожидая благоприятных новостей о появлении доктора. Но, я снова и снова, вынужден был разводить руками и отрицательно покачивать головой. При этом, она всегда опускала голову и скрещивала на груди руки. Эта ее поза, всегда свидетельствовала о глубокой печали, поэтому, мне было очень больно разочаровывать ее, но, к сожалению, я был вынужден это делать. На часах, было уже восемь часов вечера. Мы с Ольгой, пытались шутить и, как могли, отвлекали мать Клары от ее беспокойных мыслей, хотя и самим нам было не по себе. Она же очень нервничала, я то и дело узнавал у медицинского персонала, когда появится врач, но мне отвечали, что он должен быть с минуты на минуту, что никто не знает, куда он пропал, что такое случилось, вообще, впервые, чтобы он столько времени отсутствовал на работе. Мать Клары в очередной раз направились проведать дочь. Мы с Ольгой на этот раз зашли в палату вместе с ней. Клара лежала, как и прежде, в своей палате, немного бледненькая, но, казалось, что она вот, вот откроет свои глазки и улыбнется, увидев нас.

Мать Клары села возле дочери, а мы с Ольгой, постояв немного рядом, решили оставить их вдвоем и вышли.

– Какой ужас, – сказала мне Ольга, – бедная женщина, как я могла думать о ней бог знает что, у ней такое горе, – она говорила это так искренне, что на глазах у нее, снова выступили слезы.

– Да, – сказал я, – это, действительно, ужасно.

– Ты серьезно думаешь, что мы сможем ей помочь? – она заглянула в мои глаза, как – будто пыталась в них отыскать ответ на свой вопрос.

– Да, я уверен, – сказал я.

Она одобрительно покачала головой и сказала:

– Значит, так оно и будет.

– Спасибо, за поддержку, – улыбнулся я.

Тем временем, дверь отварилась, и мать Клары вышла из палаты. Ольга кинулась к ней со словами соболезнования и прочими эмоциональными восклицаниями. Мать Клары, уже привыкшая к подобному за время болезни дочери, спокойно принимала их, лишь покачивала головой, опустив глаза. Потом, она подняла глаза на меня. Я уже было хотел, снова развести руками и покачать головой, но мать Клары на этот раз была совершенно спокойна. Она сказала мне:

– Со мной связался врач Клары и сказал, что его сегодня не будет, у него, какие – то срочные дела дома. Но он сказал, что нам может помочь его помощник, который остался вместо него в больнице.

– Вот как? – спросил я.

– Да, но это даже к лучшему, – сказала мать Клары, – я тоже, в начале, немного расстроилась, узнав, что не будет нашего доктора, но потом решила, что так оно, даже лучше, с новичков будет проще договориться.

– Вы думаете? – спросил я ее.

– Да, Макс, я всегда думаю, – немного резко сказала мать Клары, чем вернула меня на землю и дала мне понять, что она сейчас уверена, как никогда.

– Что ж, тогда давайте искать этого помощника, – предложил я.

– Пойдемте в холл. Сейчас ему позвонит наш доктор и скажет, что мы его там ожидаем.

– Вот и прекрасно, – сказал я.

Мы прошли в холл. В открытые окна пробивались лучи солнца. Было слышно, как шелестит листва на высоких деревьях, стоявших за окном. День клонился к концу, но было еще совсем светло. Мы присели на диван, который стоял в холле, тот самый, на котором раньше мы часами разговаривали с матерью Клары, и казалось, что время летит очень быстро. Теперь же мы сидели здесь втроем и ждали прихода некого врача. И время при этом, шло невероятно медленно.

– Скажите, хоть как его зовут? – спросил я.

– О, у него довольно редкое имя, – произнесла, не без пафоса, мать Клары.

– Правда? – спросил я

– Это интересно, – заинтересованно произнесла рыжеволосая Ольга.

Мать Клары выдерживала паузу, глядя на нас, слегка кивая головой. Мы же были в предвкушении, вот – вот услышать какое – то необычное имя. Наконец, мать Клары рассмеялась и произнесла его имя:

– Иванов Иван Иванович!

– Вы шутите? Так бывает? Я думал, что так пишут только в образцах заполнения документов, – иронизировал я.

– Как видите, не только, – ответила мать Клары.

Она взглянула на рыжеволосую Ольгу, и, увидев, как та побледнела, спросила:

– Вам знакомо это имя?

– Не знаю, – залепетала та неуверенно в ответ, – как будто…

– А если хорошо подумать? – не унималась мать Клары.

Я слушал их, и ровным счетам ничего не понимал. Но меня тотчас охватило дикое желание, поскорее увидеть этого Ивана Ивановича. Я понятия не имел, что происходило со мной, но уж очень сильное у меня возникло предчувствие по поводу этой личности. И заключалось оно в том, что я был уверен, что этот человек послан нам не случайно. А значит, он будет играть не последнюю роль в нашем мероприятии по возвращению Клары.

Тем временем, мать Клары слегка дернула меня за рукав, чтобы я наклонился к ней. Она шепнула мне на ухо следующее:

– Я уверена, что это он.

– Кто он?

– Вы до сих пор не догадываетесь? За все время, доктор ни разу не отлучался без предупреждения из больницы, он просто здесь жил, а сейчас, видите ли, изволил отлучиться по семейным делам. Вам это не кажется странным?

– А почему это должно мне казаться странным?

– У него нет никакой семьи, он трудоголик, типа вас, простите. Каждую свободную минуту проводит на работе. А тут, не с того не с сего, он уехал, не предупредив об этом меня. Да и о своем помощнике он говорит мне впервые. Я точно знаю, что тут не все так просто, как кажется на первый взгляд.

– Погодите, Ольга, а откуда у вас про меня такие сведения?

– Вы про что?

– Про то, что я слишком много времени уделяю работе.

– О, об этом трудно догадаться, глядя на вас, – она рассмеялась, – и потом, я наводила справки о своем предполагаемом партнере, когда еще не была с вами знакома. Я считаю, что поступила правильно?

– Да, конечно, – согласился я, – и сейчас, когда вы меня узнали, у вас обо мне остается все такое же мнение?

– Я узнала вас с несколько другой стороны.

– Скажите прямо, не уходите от ответа, мне важно знать ваше мнение.

Она опустила голову, потом подняла на меня свои глаза и сказала:

– Нет, не такое же.

Я облегченно вздохнул:

– Слава богу!

– А почему вас это так тревожит? – спросила она.

– Стало тревожить с некоторых пор. Я знаю, вам покажется это странным, но почему так случилось, я и сам пока не знаю. Надеюсь, что ближайшее путешествие даст ответы на многие вопросы.

– Возможно, вы правы. И все – таки, странно, что у вас нет никакого предчувствия.

– А я вам не говорил, что его нет. Более того, как и вы, я думаю, что этот помощник окажется знакомым мне человеком. Я думал об этом как раз до того, как вы сказали мне, что догадываетесь о том, кто скрывается за этим простым именем.

– Человек в шинели, помните, вы рассказывали мне о нем, – наконец, сказала мать Клары.

– А почему вы решили, что это именно человек в шинели?

– По тому, что я в отличие от вас, успела узнать его имя. Он сказал, что у него самое простое имя, которое только можно себе представить, а потом добавил, что я его еще услышу. Да именно так он и сказал, – повторила она, – а потом он добавил, чтобы я звала его, просто, Иваном.

– Невероятно! – воскликнул я.

– Вы говорите загадками, я ровным счетом ничего не понимаю! – немного наигранно заявила рыжеволосая Ольга.

– Простите, Оленька, – ответила ей мать Клары, – я совсем заговорила Макса, позабыв, что вы не совсем в курсе того, что происходило на том поезде. Вас же там не было… Просто, там был один добрый человек, который помогал нам, его, тоже, звали Иваном, так вот я думаю, что помощник врача, с которым мы сейчас встретимся, и есть тот самый человек.

– А-а, – протянула Ольга, пытаясь изобразить удивление.

Мать Клары, прекрасно знавшая, что Ольге известен Иван Иванович куда более, чем нам, подыгрывала ей, изображая из себя «святую простоту». И я, конечно, ни о чем не догадывался. Я сам решил объяснить рыжеволосой Ольге, как возможно появление здесь человека с того поезда.

– Очень просто, – подключился я, – ведь тебя я тоже видел в том поезде, а потом встретил здесь, и решил, что это судьба, что ты должна нам помочь. Так и тот человек, вполне может оказаться и в этом мире.

– И это буде означать, что он тоже должен отправиться с нами на этот поезд?

– Умница! – сказал я ей, обрадовавшись ее догадливости.

– Теперь, понятно, – сказала она.

– Вот и славно! – сказала мать Клары.

– Добрый день, я рад, что вы все в сборе! – послышался чей – то знакомый голос.

Мы обернулись и увидели статного мужчину с искрящимися зелеными глазами. Мать Клары оказалась права, это был тот самый мужчина в шинели, из поезда. Только сейчас он был аккуратно подстрижен и выбрит. А вместо шинели, на его плечах был накинут белоснежный халат.

– Я знала, что это вы, я поняла это сразу, как только услышала ваше имя, – сказала ему мать Клары, – вы поможете нам, ведь правда?

– Правда, правда, я тут, именно, за этим, Ольга, – он взял ее за руку.

– Ты, Макс, я вижу, уже совсем поправился, это хорошо, – обратился он ко мне и протянул руку, – Иванов Иван Иванович, для тебя, просто, Иван, – представился он, а потом добавил, – тебе удалось покорить сердце самой красивой моей коллеги.

Я пожал в ответ его руку, называть свое имя у меня уже не было необходимости, и сказал, что тоже рад, что вижу его снова.

Потом он привлек к себе рыжеволосую Ольгу и, потрепав ее по волосам, сказал:

– Приветствую тебя, моя коллега, рад видеть тебя снова. Ты не представляешь, как мне это приятно. Сразу чувствуешь себя не таким одиноким.

Она лукаво посмотрела на него и опустила глаза.

– Ну, ладно, я понимаю, что ты здесь не для того, чтобы помогать мне, а из –за Макса, ведь сердцу не прикажешь, кроме того, я спокоен, что Макс под твоим присмотром, – сказал он ей.

Только тут до меня стало доходить, что рыжеволосая Ольга была на том самом поезде. Я стал задаваться вопросом, почему она до сих пор ничего не сказала мне об этом? Я пристально посмотрел на нее. Но она не поднимала на меня своих глаз. А, между тем, мато Клары продолжала общение с Иваном.

– А отсутствие врача, это ваших рук дело? Как вам это удалось? – спросила она.

– Это такие пустяки, что их не стоит и обсуждать, хотя, если честно, мне пришлось с ним повозиться, я и не представлял, что его так трудно будет оторвать на какое – то время от работы. Да, бывают и такие люди, что поделаешь, – сказал Иван и посмотрел на меня, явно намекая на мое отношение к работе, а потом добавил, – лучше перейдем к делу, у нас с вами мало времени.

– Это точно, – сказал я, посмотрев на часы, которые показывали уже начало десятого, – нам надо добраться до клиники, а до этого, придумать, как выманить туда сегодня ночью отца Клары.

– Мы все успеем, не переживай, а что касается отца Клары, так и тут, тоже, – сказал Иван, – я уже все уладил, позвонив ему самолично, и сообщив, что ему необходимо подъехать в ту самую клинику к одиннадцати тридцати вечера для сдачи специальных анализов.

– А как вы объяснили ему, что он должен приехать в такое позднее время? – спросила мать Клары.

– Я сказал, что с ним разговаривает новый врач его дочери, Иван Иванович, потом, я сказал, что это специфическая процедура и проводить ее будут в такое время, когда в клинике не будет посетителей, чтобы никто не мог причинить беспокойства. Да и пробки на дорогах к этому времени уже будут не такие большие.

– И он вам поверил? – продолжала удивляться мать Клары.

– Мне? – спросил ее Иван, приподняв вверх одну бровь, – конечно! А как же могло быть иначе?

– И он не задавал никаких вопросов? Просто, он очень недоверчив, а тут…, – мать Клары замолчала, не договорив своей фразы.

– Если вы не верите, можете позвонить ему и спросить, но уверяю вас, что сегодня, ровно в одиннадцать тридцать он будет на месте, – твердо сказал Иван, – и, разумеется, он не задавал никаких вопросов, хотя, нет, он задал мне один вопрос.

– Вот видите, я же знаю своего мужа. И какой – же? – спросила мать Клары.

– Разговаривал ли я уже с вами об этих анализах, на что я, разумеется, утвердительно ответил и сказал, что вы, тоже, там будете.

Он пристально посмотрел на мать Клары, потом улыбнулся ей и наклонился к ее уху.

– Вы, верно, забыли, кто я? – спросил он ее, так, чтобы никто не услышал.

После чего, она посмотрела на него и улыбнулась, но ничего не ответила. Мы же с Ольгой ничего не слышали из того, о чем говорил он ей на ухо, однако, я догадывался, что, примерно, это могли быть за слова. Главным было то, что они возымели свое действие, и мать Клары сразу успокоилась и не сомневалась больше в словах Ивана. Мне было очень важно ее душевное состояние, поэтому, меня это обстоятельство очень обрадовало.

Итак, главный вопрос о присутствии сегодня вечером в клинике отца Клары, был решен, теперь нам оставалось только самим добраться дотуда. Тем более, что времени у нас почти не оставалось.

– Ты довезешь дам до клиники, Макс? – спросил меня Иван.

– Конечно, – ответил я, – и вас, тоже.

– О, нет, нет, я доберусь до места сам, а потом, вы же договорились, что вас будет четверо.

– Ничего страшного, мы это уладим, – сказала мать Клары, – как же вы будете добираться один в такое время.

– Ну, что вы, – обратился он к ней, – вы, верно, снова забыли о том, что я шепнул вам недавно на ухо?

– Простите, – ответила она и хитро улыбнулась.

Меня же охватило сильное любопытство, что же он ей все – таки такое шепнул, но я сдержал свои эмоции и не показал вида.

– Разве вы не вернетесь на поезд? – поинтересовался я.

– Почему же? Обязательно вернусь!

– Так, вам же удобнее всего будет сделать это вместе с нами.

– С чего ты это взял, Макс? Я попаду на поезд, горазда быстрее, чем ты думаешь. А вот вам, следует поспешить, если вы не хотите опоздать.

Мать Клары потянула меня к выходу, взяв за рукав. Ольга же, подхватила меня с другой стороны и, тоже, потянула к двери. Я же продолжал смотреть на Ивана, который, тем временем, подошел к окну в холле и широко распахнул его. В окне показалось звездное небо. Только две огромные звезды, были видны особенно четко, потом они становились все больше и больше. Наконец, я услышал шум приближающегося поезда. В конце концов, эти две звезды превратились в две огромные фары, которые застыли прямо перед окном. Я увидел очертания поезда. Иван, лихо, вскочив на подоконник, положил руку на одну из фар. В ту же секунду, раздался скрип колес и все, что я только что видел, вдруг, исчезло, и поезд, и Иван, и звезды, осталось только одно черное небо.

– Вы видели? – обратился я к стоявшим в дверях Ольгам, – это был тот самый       поезд.

Они дружно рассмеялись.

– Вот именно, – сказала мать Клары, – и если мы не хотим опоздать на него, то должны немедленно ехать в клинику.

– Да, – добавила рыжеволосая Ольга, – к сожалению, другого пути попасть на этот поезд у вас, просто, нет.

Дамы скрылись за дверью, маня меня рукой. Мне ничего не оставалось, как последовать за ними. Мы сели в автомобиль и помчались в клинику. Я очень хотел поговорить с рыжеволосой Ольгой о причине, по которой она скрыла от меня свое присутствие тогда на поезде. Но сделать я хотел это наедине. Лучшим выходом для меня сейчас было набраться терпения и дождаться, пока мы не останемся одни, поэтому я делал вид, общаясь с ней, как будто ничего не произошло, и она, тоже, вела себя подобным образом. Я решил спросить у матери Клары, что ей шепнул на ухо Иван. Но она мне не ответила, лишь хитро улыбнулась. Потом, видя, что я немного расстроен, она сказала, что, непременно, скажет мне это, только немного позже. Тогда я поинтересовался у нее, не эти ли слова Ивана, позволяют ей быть такой спокойной и ничему не удивляться. Она снова рассмеялась и сказала мне, что и эти слова, тоже. Я понял, что дальше пытать ее просто бессмысленно.

Между тем, дамы, найдя какую – то общую тема для обсуждения, о чем – то шептались. У меня складывалось такое впечатление, когда я смотрел на них, как будто они знакомы много лет. Иногда, я уже начинал чувствовать себя не по себе, боясь, случайно, подслушать, что-нибудь такое, о чем мне знать совсем не хотелось.

Я старался, как можно быстрее, добраться до клиники. Мой автомобиль ехал очень быстро по свободной, почти ночной, дороге. Наконец, перед нами открылись железные ворота клиники, и мы въехали внутрь. Мы проехали по узкой дороже, хорошо освещенной фонарями, до самого здания.

Я помог дамам выйти, и мы направились к входу. Нас уже встречал доктор, с которым мы встречались сегодня днем. Он сказал, что мы, как раз во время, и, что у него уже все готово. Мать Клары спросила о своем супруге. Врач ответил ей, что писатель дожидается ее на верху, попивая приготовленный им специальный травяной чай. Он сказал также, что, если она хочет его увидеть, то это следует сделать сейчас, так как через несколько минут, чай уже начнет действовать и ее супруг погрузится в глубокий сон. Ольга ответила, что она не будет беспокоить мужа, и даст ему возможность спокойно уснуть, после чего, доктор сможет приступить к своей работе. Мне было удивительно, что она не хочет встретиться со своим мужем, и я спросил ее об этом. Она спокойно ответила мне:

– С чего вы взяли, что не хочу? Я встречусь с ним совсем скоро, как только мы сядем на поезд. Не правда ли?

– Да, да, конечно, – ответил я, понимая, что допустил очередную бестактность.

Между тем, рыжеволосая Ольга подошла ко мне и взяла под руку.

– Нам надо поговорить, – сказала она.

Тем временем, мать Клары, используя это, немного отдалилась от нас и о чем – то заговорила с врачом. У меня возникло какое – то странное предчувствие. Я то и дело посматривал на них, но ничего не слышал из того, о чем они говорили. Мне очень хотелось присоединиться к ним, но рыжеволосая Ольга мне тем временем, что – то щебетала на ухо. Она пыталась объяснить мне причину, по которой она не разоткровенничалась со мной раньше по поводу своего присутствия на том поезде. Она говорила что – то о своем непристойном поведении на поезде. Потом, о том, что боялась мне признаться в том, что уже встречалась со мной в поезде, по тому, что ее признание отдалило бы ее от меня, так как я, как и всякий мужчина, на ее взгляд, не стал бы воспринимать всерьез девушку с подобным прошлым. Мне стало все понятно, по правде сказать, для меня не имела большого значения та причина, тем более, что теперь уже было слишком поздно, что – либо менять. Мы были в одной команде, и должны были сделать свое дело, а, стало быть, мы должны были доверять друг другу. Она спросила меня, не призираю ли я ее. На что я ответил, что мне и в голову такое не приходило. И, вообще, какое я имел право осуждать, а тем более призирать человека, который спас мне жизнь. Я так и сказал ей.

Потом она говорила еще что – то. Но я уже толком ее и не слушал, поэтому, даже не могу сказать, что именно это были за слова. Изо всех сил я пытался прислушиваться к разговору врача и матери Клары. Я с жадностью ловил обрывки фраз, долетавшие до меня, но, к сожалению, как ни пытался, не мог уловить сути их разговора.

Потом, рыжеволосой Ольге, на мгновение, удалось снова привлечь мое внимание, и я перестал смотреть на них.

– Я тебе совсем не нравлюсь? – спросила она.

– Нравишься, очень, но, как друг, понимаешь? Мы же уже с тобой говорили об этом.

– Да, конечно, прости, – сказала она.

Когда же я снова обернулся в их сторону, то увидел, что их нет.

– Куда же они делись? – спросил я.

– Не переживай, – успокоила меня рыжеволосая Ольга, сразу поняв о ком идет речь, – сейчас вернуться, неужели ты сомневаешься, что она приехала сюда, чтобы сбежать от тебя.

Конечно, я так не думал, просто их исчезновение стало для меня неожиданностью.

Рыжеволосая Ольга, тем временем, сказала, что я должен выпить чай и протянула мне чашку, наполненную какой – то жидкостью, мало похожей на названный ею напиток. Она продолжала говорить со мной. Я неторопливо делал глотки из чашки, которую она мне дала, пока, наконец, она не опустела.

– Молодец! – похвалила меня Ольга и взяла у меня из рук пустую чашку. Я продолжал неохотно слушать ее. Потом, я не выдержал и сказал, что решил пойти поискать врача. Но она меня удерживала за рукав.

– О, в этом совсем нет необходимости, он, наверное, в своем кабинете, развлекает мать Клары, возможно, они обсуждают состояние ее супруга. Ведь он, как раз сейчас, должен заснуть. Ты им можешь помешать.

Несомненно, в ее словах была логика, поэтому, я решил подождать еще несколько минут.

Была уже почти полночь, когда я окончательно потерял терпение. Я знал точно, что мать Клары не смогла бы терять зря столько времени. Поэтому, я был уверен, что, что – то пошло не так. Я поспешил в кабинет врача, но, едва, я стал к нему приближаться, как сзади меня окликнули:

– Вы меня ищите?

Я обернулся. Это был врач.

– А я, как раз за вами, – сказал он, улыбаясь.

– Где Ольга? – спросил я.

– Все в порядке, она уже в дороге, – продолжая улыбаться, сказал врач.

– Что это значит? – спросил я.

– То и значит, что она уже ожидает вас там, куда вы так стремитесь попасть.

– Что вы себе позволяете?! С ней там может случиться за это время все, что угодно! – негодовал я.

– Успокойтесь, все в порядке, она сказала, что уже бывала там, а, кроме того, за ней присмотрит ее муж. Да, и не могу же я одновременно вводить в кому четверых человек, сами подумайте, мы договорились, что сначала я поработаю с писателем и его женой, а потом настанет ваша очередь с Ольгой.

– Это жена писателя просила вас об этом, – спросил я.

– Да, об этом мы и говорили с ней… Так что? Вы идете?

– Похоже, что выбора у меня нет.

– Вот именно. Да не волнуйтесь вы так, она пробудет там без вас всего несколько минут.

– Быстрее, прошу, вас, – сказал я врачу и взял под руку рыжеволосую Ольгу, которая, как раз, подошла к нам.

– Нам надо спешить, – сказал я ей.

– Ольга с мужем уже там? – спросила она врача.

– Да, все в порядке, вы прекрасно справились, Ольга, – ответил он.

– Ты все знала? – накинулся я на нее.

– О чем ты? – удивленно спросила она.

– Ты знала, что их вводят в кому и мне ничего не сказала? А наоборот, специально отвлекала меня?

– Да, я знала, Ольга упросила меня отвлечь тебя, иначе ты бы все испортил своим рвением поскорее отправиться туда. А это не совсем простой вопрос с точки зрения медицины. Врач должен быть сосредоточен. Ты бы мог им помешать.

– Понятно, – сказал я, – я смотрю, у тебя входит в привычку иметь от меня секреты.

– Она хотела, как лучше, – сказал мне врач, поддерживая ее, – ваши дамы молодцы, что решили сделать именно так.

– Не обижайся, – сказала Ольга, – мы сейчас будем рядом с ними, и потом, Он присмотрит за ней пока, так, что ничего не случиться.

– Ты имеешь в виду ее мужа?

– Нет, конечно, я имею в виду Ивана.

Это меня немного успокоило, и я почти перестал злиться.

– Нам надо торопиться, знаешь почему? – продолжала Ольга.

– Почему? – спросил я.

– По тому, что у нас есть всего четыре часа.

– Я об этом впервые слышу.

– Это сказал Он. Я передала это Ольге, поэтому она так заспешила попасть к своей дочери.

– Значит, мы должны вернуться до четырех часов утра?

–Верно, – сказала Ольга.

– А что, если мы не вернемся? – спросил я.

– Тогда, мы навсегда останемся там, ты меня понимаешь?

– Другими словами, мы умрем?

– Ты очень догадлив, – сказала Ольга.

– Еще одна тайна! Прекрасно! Может быть, есть еще что – то о чем все знают, а я нет?! Скажи мне.

Она лишь опустила глаза.

– Значит, я прав?! Есть еще что-то, о чем я до сих пор не знаю?!

– Да, – вздохнула она, – только ты не злись, я расскажу тебе.

– Я весь во внимании.

– Дело в том, что мы отправимся на этот поезд не вчетвером, а впятером.

– Замечательно! – крикнул с досады я.

– Не сердись, меня просила об этом Ольга, да и Иван был непротив.

– И кто же этот пятый?

– Это твой друг, тот самый шеф – повар.

– Невероятно! Вот проныра, впрочем, он всегда был хитрецом и пронырой. А если я категорически против его присутствия на этом поезде?

– Слишком поздно.

– Что это значит?! – негодовал я.

– Он уже там. Поэтому врач и возился столько времени, чтобы отправить на этот поезд еще и его, пока ты об этом ничего не знаешь. Я узнала об этом в последний момент. Ольга рассказала мне все в машине, пока мы сюда ехали, и попросила меня, чтобы я ничего тебе не говорила.

– Ты всегда делаешь то, о чем тебя просят?

Она опустила глаза. Я понял, что перегнул палку, но ярость переполняла меня. Что ж, теперь, когда исправить уже было ничего нельзя, я должен был либо смириться с тем, что произошло, либо… Впрочем, нет. Никаких вариантов у меня не было. Я должен был скорее попасть на этот поезд.

Мы направились в палату, где нас ждал доктор. Это была просторная палата с белыми стенами и множеством приборов. Там находились две кушетки, накрытые белыми простынями. Доктор сказал, что мы должны на них лечь и расслабиться, потом он дал нам какое – лекарство и вышел.

Рыжеволосая Ольга виновато улыбнулась мне и спросила, не хочу ли я что – нибудь сказать ей перед нашим отправлением.

– Счастливого пути, – сказал я и лег на кушетку.

– Тебе того же, – ответила она и последовала моему примеру.

Медицинская сестра ловким движением руки быстро установила катетор в вену на моей руке. Потом пришел доктор и влил в меня несколько различных ампул с лекарством. Он спросил нас, готовы ли мы. Я кивнул головой. Он сказал, что скоро нам захочется спать. Я снова кивнул головой. Доктор вышел.

– Как ты? – спросила меня рыжеволосая Ольга.

– Лучше не бывает, – ответил я.

Вскоре начало действовать лекарство и я начал потихоньку засыпать. Время от времени, ассистент доктора измерял мое кровяное давление и щупал пульс. Потом вошел доктор и спросил нас, как мы себя чувствуем. Я, лишь снова, молча, кивнул головой. Он же сказал:

– Понял, да я и сам вижу, что все в порядке, ну, а теперь, еще немного терпения.

Он влил в меня еще несколько ампул лекарства и сказал своему ассистенту:

– Поехали!

Больше я ничего не помню. После этих его слов, я погрузился в полную темноту.

Очнулся я от шума. Открыв глаза, я увидел перед собой рыжеволосую Ольгу. Она сидела на корточках возле меня. А я почему – то полулежал в проходе вагонного коридора. Она легонько трясла меня за плечо.

– Где мы? – спросил я.

– На месте, – сказала она, – наконец – то ты пришел в себя.

Шум, который меня разбудил, был стуком колес. Я огляделся вокруг и понял, что мы находимся в каком – то знакомом вагоне того поезда, в котором, я уже однажды путешествовал.

– А где остальные? – спросил я.

– Не знаю, – ответила Ольга, – я сама, только что пришла в себя, и первым, кого я здесь увидела, был ты.

– Ты очнулась тоже в этом проходе? – спросил я ее.

– Нет, мне повезло больше, я очнулась на огромной кровати, – сказала рыжеволосая Ольга и показала рукой в сторону открытой двери ближайшего купе.

Немного наклонив голову, я заглянул в него и первое, что мне бросилось в глаза, это ярко васильковый цвет.

– С васильковым покрывалом, – констатировал я, – в том самом купе с васильковыми занавесками, где я впервые тебя встретил?

– Да, – улыбнулась она, – невероятно сложно было это определить, не правда ли? – она пыталась шутить.

– Я рад, что у тебя веселое настроение, и ты расположена немного пошутить, но, давай оставим это на потом, – попросил я ее, – нам надо найти Ольгу с мужем.

Я поднялся с пола. У меня немного кружилась голова.

– С тобой все в порядке? – немного насторожено спросила рыжеволосая Ольга.

– Да, все нормально, – ответил я, – немного голова кружится.

– Это сейчас пройдет, – улыбнулась она, – просто тебя немного укачало при посадке на этот поезд. Сделай пару шагов!

– Ты все шутишь?

– Нет, я вполне серьезно.

Я сделал несколько шагов. Мне, действительно, стало лучше. Потом, я прошел еще немного вперед по вагонному коридору. После чего, головокружение совсем исчезло, как будто его и не бывало.

– Ну, как ты себя теперь чувствуешь? – спросила она.

– Да, спасибо, теперь все прошло, ты была права, – сказал я ей.

– А – то! – отозвалась девушка и откинула прядь рыжих волос, упавшую ей на лицо.

В вагоне были открыты все форточки и от этого, ее волосы небрежно разлетались в разные стороны. Я подумал про себя, что ей бы сейчас очень пригодилась ее заколка, если, она, конечно, не успела ее отдать очередному проходящему пассажиру. Я усмехнулся про себя над своими мыслями, ничего ей не сказав.

– Действительно, – сказала она, как – будто услышав меня, – пойду, возьму свою заколку, волосы так и лезут в глаза.

Она зашла в свое купе, и, через мгновение, уже вернулась назад. Она шла мне навстречу и руками убирала волосы со своего лица. Потом, она подняла их вверх и зацепила своей заколкой.

Я подумал, что ей так гораздо лучше.

– Мне,тоже, кажется, что так лучше, – сказала она.

– Ты читаешь мои мысли? – спросил я.

– Да, – спокойно ответила она, – ты разве забыл, где мы?

– Не забыл, но я – то твои мысли читать не могу.

– Ну во – первых, ты – я, в отличие от тебя, провела здесь столько времени, что научилась этому мастерству, во – вторых, ты не очень – то к ним и прислушиваешься, а в третьих, – у меня их может и вовсе не быть.

– Понятно, – сказал я.

Мне снова вспомнились ее слова о том, что она оказывает здесь свою помощь абсолютно всем без разбора. И отогнать от себя эти мысли я долго не мог.

– Я знаю, что ты обо мне не очень высокого мнения, – начала она сама разговор, – ты считаешь, что ты один из многих, кому я помогла здесь.

Я кивнул ей головой в знак подтверждения ее слов, обманывать мне ее было бессмысленно.

– Так знай, что ты ошибаешься, я, действительно, помогала многим людям, которые попадали сюда, такова уж была моя участь, но то, что касается тебя, это совсем другое, – она говорила это так серьезно, что мне показалось, что она не шутит.

– Участь? Что ты имеешь в виду?

– Да, именно так, если хочешь, я здесь за тем, чтобы помогать попадающим сюда людям.

– На мой взгляд, ты проявляешь чрезмерное усердие, – ехидно заметил я, намекая на ее свободные отношения с теми, кому она оказывает помощь.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, но, иногда, и это бывало необходимо.

– Иногда, да, – заметил я.

– И потом, все это было до того, как я встретила тебя.

Я пронзительно посмотрел на нее и сказал:

– Это меня успокаивает. И в нашу последнюю встречу здесь, тоже? Мне помниться, что до этого, я несколько раз звал тебя присоединиться ко мне, но ты предпочла остаться здесь.

Я замолчал. Она тоже молчала. Ее глаза были опущены. Я подумал, что я зря так завелся, в конце концов, это ее личное дело, какое я, вообще, имею право говорить ей об этом. У нее своя жизнь, у меня своя. Я упустил из вида то обстоятельство, что она может читать мои мысли, поэтому думал, что ей они не будут известны. Она же снова прочла их и сказала:

– К сожалению, ты ошибаешься.

– Ошибаюсь? – удивленно переспросил я ее.

– Да, по тому, что это уже давно перестало быть моим личным делом.

– Ты говоришь загадками, я не понимаю тебя, Ольга, – признался я ей.

– Это понятно, что тебе ничего не понятно, – она говорила немного эмоционально, то и дело, поправляя рукой свои волосы, которые и без того, были в порядке.

– Так объясни тогда. Что это у тебя за обязанности такие, кто ты, вообще?

– Хорошо, я тебе все объясню, сейчас, только соберусь с духом.

– Неужели это так сложно сделать?

– Да, ты даже не представляешь на сколько. Я делаю это впервые и не знаю, чем все это обернется. Ты до сих пор не знаешь, кто я?

– Ну, кое – что, я, конечно, про тебя знаю. Ты красивая девушка, очень добрый и преданный друг, спасший меня и постоянно помогающий мне, – я усмехнулся и добавил, – в какой – то степени, я бы сказал даже, что ты мой ангел – хранитель.

Она вздохнула:

– Ты попал в точку. Сам все знаешь, а притворяешься простаком.

Я улыбнулся ей:

– Теперь я знаю, что у меня самый красивый ангел – хранитель!

– А если я серьезно?

– Тогда, я отвечу, что так не бывает.

– А как бывает? – спросила она.

Я пожал плечами.

– Моя беда в том, что я не смогла остаться равнодушной к тебе. Понимаешь?

– Не совсем.

– Такие, как я, нас много, вначале просто помогают всем встретившимся им людям, мы, как – будто приглядываемся к ним, но потом, наступает момент, когда мы должны остановиться на ком – то одном, которому и будем помогать постоянно. При этом, мы теряем возможность помогать остальным.

– И когда же он наступает?

– У всех по – разному, когда мы влюбляемся в кого – то, окончательно и бесповоротно. Сначала, мы всеми силами пытаемся противостоять этому, так как с того самого момента, мы теряем часть своей свободы. Кому – то это удается, но, в основном…

Она замолчала, недоговорив.

– Но ведь и ты не сразу решила остановиться на мне?

– Верно, я тоже боролась со своими чувствами, но не смогла в конечном итоге им противостоять, так бывает со всеми, случилось это и со мной. Я поняла это окончательно в нашу последнюю встречу на этом поезде. А что было дальше, ты все знаешь. Я отправилась вслед за тобой, чтобы быть рядом.

– Так получается, что ты теперь всегда будешь рядом? Мы постоянно будем общаться?

– Нет, нет, ты даже не будешь ощущать моего присутствия, и, скорее всего, не будешь и вспоминать обо мне.

– Тогда почему я сейчас могу с тобой так запросто общаться.

– Сейчас, я тебе особенно нужна.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все.

– Ты хочешь сказать, что я сейчас снова во что – то «вляпался»?

– Ты сейчас переживаешь не самые лучшие свои времена, скажем так, но не переживай, я же с тобой!

– Хорошо, – сказал я, – но я не думал, что ангелы настолько прекрасны, и так похожи на нас.

– Мы тоже люди, – рассмеялась она, – просто с крыльями и летаем.

– Серьезно? У тебя есть крылья? Я не замечал!

– Надо же, повелся! – расхохоталась она, – еще попроси меня полетать!

Я тоже рассмеялся и сказал ей:

– Ну, ладно, тогда пошли искать остальных, у них – то нет рядом таких ангелов – хранителей, как у меня.

– Так куда пойдем, вправо или влево? – спросила она меня.

– Ты мой ангел – хранитель, ты и веди, – сказал я ей, шутя.

– Я ангел – хранитель, а не поводырь, поэтому, не сваливай на меня принятие решений, – также, шутя, ответила мне она.

Мы снова рассмеялись, и, казалось, окончательно примирились.

Потом мы направились в следующий вагон. Проходя, мы заглядывали в каждое купе, так как все двери были открыты. Мы надеялись увидеть там хоть кого – нибудь. Но в первом вагоне, удача нам не улыбнулась. Мы зашли в тамбур. Он был пуст. Вдруг, Ольга остановилась.

– В чем дело? – спросил я ее.

– Я дальше не пойду, – с испугом сказала она.

– Как это ты не пойдешь? Ты что забыла, что ты мой ангел – хранитель?

– Я не должна выходить из этого вагона, я никогда этого не делала с тех пор, как дала обещание.

– Ну, так сделай это сейчас! – настаивал я.

– Я боюсь! – противилась она.

– А если там со мной что – нибудь случиться? И тебя не будет рядом. Что тогда? Тем более, ты уже покидала этот вагон, когда только что опекала меня в другом мире. В конце концов, сейчас ты отвечаешь за меня, пойдем! – сказал я и взял ее за руку.

– Не могу, – сказала она и разрыдалась.

– Перестань, не надо, – стал я ее успокаивать и слегка обнял.

– Если бы я, действительно, была твоим ангелом – хранителем, – прошептала она и расплакалась еще сильнее у меня на плече.

– И что тогда? – спросил я.

– Я бы очень хотела им быть, тогда бы я, действительно, могла пойти с тобой дальше. Ты простишь меня?

– Уже простил, – ответил я.

Мне не было смысла сердиться на нее. К тому же, какая разница, кем она представляется мне врачом, ангелом хранителем, или еще кем бы то ни было, факт остается фактом, что она постоянно помогает мне, и это главное. Не знаю, услышала ли она мои мысли на этот раз, но постепенно, она успокоилась. Ее глаза снова засияли зеленым светом, и она слегка улыбнулась мне.

– Вот, так – то лучше, – сказал я, – а теперь пошли!

– Как? Я же тебе все рассказала, я не могу! – снова стала противиться она.

– Знаешь, что, – тогда сказал я ей, – раз ты не мой ангел – хранитель, тогда я буду твоим. И не спорь!

Я взял ее на руки и лихо перескочил в следующий вагон. Она только успела вскрикнуть, как ее ноги снова коснулись пола, только уже следующего вагона.

– Вот и все! Видишь, как все просто! – сказал я ей.

Она же стояла, как вкопанная, сделав огромные глаза и удивленно – испуганное лицо.

– Расслабься, – сказал я ей, – я рядом, значит, все в порядке. Тебе по – прежнему страшно?

Она начала судорожно трогать себя, как – будто проверяя, все ли с ней в порядке. Убедившись, что повода для беспокойства нет, она попросила меня ущипнуть ее. Я, выполняя ее просьбу, видимо, немного перестарался, и она вскрикнула от боли.

– Прости, – сказал я.

– Все нормально, – сказала она, – очень хорошо, что я чувствую боль. Значит я живая и со мной все в порядке!

– Конечно, в порядке, а как же могло быть иначе? – спросил я.

– Я должна была умереть по настоящему, если перейду в другой вагон, – сказала она.

– С чего ты это взяла?

– Я знаю. Не спрашивай меня, я не могу тебе сказать этого.

– Вот как? Между нами снова появились секреты?

– Я серьезно, лучше тебе этого не знать.

Я остановился и посмотрел ей в глаза:

– Ты можешь мне все рассказать, так даже будет лучше, неужели ты мне не доверяешь?

– Я заключила сделку с одним человеком, – сказала она взволновано.

– Какую еще сделку?

– Я так хотела быть с тобой, что попросила его об этом. Он может устраивать такие вещи.

– Кто это? – спросил я.

– Это мужчина в лиловом плаще, – ответила она.

Я кивнул ей головой, так как сразу понял, о ком идет речь.

– Так вот, – продолжала она, – он выполнил мою просьбу, благодаря этому, я и очутилась вместе с тобой в другом мире.

– А что он попросил взамен?

– Взамен, я не должна была никогда покидать пределы своего вагона.

– А иначе?

– А иначе, он сказал, что я тот час умру по – настоящему.

– Тебе не кажется, что это, слишком, дорогая цена за твою просьбу?

– Нет, если честно, то я согласилась бы и на большее…

– Понятно, – сказал я и привлек ее к себе, – но ты жива, и ты со мной, поэтому, он обманул тебя! Пошли дальше! Ты готова?

– Теперь да, – сказала она уверенно.

И мы пошли дальше. Мы проходили вагон за вагоном, заглядывая в купе. Мне было интересно, куда же подевались прежние здешние обитатели. Почему – то сейчас, каждый пройденный нами вагон, был совершенно пустой. Меня это немного настораживало, но я пытался отогнать от себя эти мысли, все еще боясь, что Ольга сможет их прочесть и уловить мое беспокойство, которое было сейчас, совершенно не к стати.

Иногда, я выглядывал в окно, чтобы удостовериться, что сейчас лето. Пока, за окнами постоянно мелькали зеленые деревья и, неизменно светило яркое солнце.

Наконец, мы подошли к одному купе, дверь которого была закрыта. Я подумал, что, наконец – то, мы встретим сейчас здесь кого – то. Мы переглянулись с Ольгой, и я постучал. Мы стали внимательно прислушиваться, не пригласят ли нас войти. Но ответа так и не последовало. Тогда я попытался открыть дверь, решив, что она случайно закрылась. Я сделал усилие, но дверь не поддавалась. Вероятно, она была закрыта изнутри, и это означало, что в этом купе кто – то есть. Я вопросительно посмотрел на Ольгу. Она кивнула мне. И я понял, что нам следует снова постучаться. Я несколько раз ударил кулаком в дверь. Мы, снова, оба затаили дыхание в ожидании ответа. Нам снова никто не ответил. Тогда я крикнул, чтобы меня было слышно:

– Есть кто?! Откройте! Нам нужна помощь!

После этого, я приложил ухо к двери, за которой раздался слабо слышный щелчок. Я понял, что это отворилась дверь. Подождав немного, я толкнул ее, что было сил, и заглянул в купе. Это было самое, что ни на есть обычное купе, одна полка была аккуратно заправлена, а другая была слегка помята. Было видно, что на ней недавно сидели. Я осмотрелся по сторонам, но никого не увидел. Я знал точно, что здесь кто – то есть, ведь кто – то открыл мне эту самую дверь. Я позвал рукой Ольгу, чтобы она зашла внутрь. Потом, я бросил взгляд на верхнюю полку. Там, тоже, было пусто. Когда же я посмотрел на вторую верхнюю полку, то заметил, что, забившись в самый угол, там сидит Клара и смотрит на меня своими глазками.

– Клара! – бросился я к ней. – Ты не узнала меня? Это же я Макс! Я вернулся за тобой! Иди ко мне!

Я протянул к ней руки, и помог ей вылезти из своего убежища.

– Что ты тут делаешь? – спросил я ее.

– Жду, – ответила она.

– Кого?

– Ивана, он навещает меня и приносит еду. А дождалась тебя.

– Это Иван сказал тебе закрыться? – спросил я.

– Да, он сказал, чтобы я закрылась, так как он отправится по делам и его не будет здесь некоторое время. Он сказал, чтобы я не открывала дверь никому постороннему.

– А почему мне открыла?

– Я узнала твой голос. И потом, разве ты посторонний?

Я обнял ее, и она обвила мою шею своими худенькими ручками.

– Теперь, я с тобой, я никуда от тебя не уйду! – сказал я ей.

– Правда? – спросила она.

Я посмотрел на нее и сказал:

– Правда.

– Как ты тут жила все это время?

– Без тебя было плохо. Я здесь осталась одна. Мне было страшно. Хорошо, что Иван приходил ко мне.

Я перевел взгляд на Ольгу и увидел, что она смотрит на нас и, по ее лицу катится слеза. Я покачал головой, показав ей, чтобы она перестала плакать. Она кивнула мне головой, смахнула слезу и улыбнулась. Я одобрительно кивнул ей головой. Клара тем временем, убрала свои ручки от моей шеи и повернулась к Ольге.

– Это та тетя, с которой я хотел оставить тебя в прошлый раз, ее зовут Ольга.

– Очень приятно, – сказала она, – мою маму, тоже, зовут Ольга, а я – Клара, – она протянула Ольге свою маленькую ручку.

– Мне, тоже, очень приятно, – сказала Ольга и еле сдержалась, чтобы из ее глаз, снова не покатились слезы.

– Я не хотел уходить, так получилось, – попытался я объяснить Кларе.

– Я знаю, – сказала она, – я видела, как мужчина в лиловом плаще столкнул тебя с поезда, а потом Иван сказал мне, что ты вернешься за мной, и я стала ждать. Я даже считала дни.

– Правда? И сколько же ты уже ждешь?

– Сегодня пойдет третий день.

– Третий день? – изумился я.

– Не удивляйся, – вмешалась Ольга, – здесь время идет в десять раз медленнее, поэтому тебе и кажется, что ты отсутствовал двадцать дней.

– Тогда, все сходится. Ну, так это не беда, значит, ты была одна всего два дня?

– Да! Ты что, не понял? Сегодня будет третий день.

– Значит, за каждый день, проведенный нами здесь, там будет проходить десять дней? – спросил я.

– Да, – ответила Ольга, – именно поэтому, у нас на все всего четыре часа, не более того.

– Получается, что у нас, реально, времени чуть более часа?

– Да, – ответила Ольга, – только слово «реально», прости, здесь не совсем уместно.

– Согласен, – сказал я, усмехнувшись, – и все же, как мы узнаем, что нам пора возвращаться?

– Когда вернешься, тогда и узнаешь, что время прошло, – улыбнулась Ольга, – за тебя все сосчитает врач, который следит сейчас за временем с немалым усердием, поверь мне.

– Я серьезно, – сказал я.

– Я тоже, – ответила она, – ты ведь знаешь, что все часы, которые ты сможешь здесь найти, либо давно остановились, либо идут неверно. Какой от них прок.

– А вот и нет, – вмешалась Клара, – мои часики, которые оставила мама, идут правильно.

Она вытянула свою ручку, и я снова увидел те самые золотые часики. Пользуясь случаем, я предложил своим дамам не терять драгоценного времени. Я сказал Кларе, что мы должны идти искать ее родителей, так как они тоже должны быть на этом поезде. Я попросил ее быстрее собраться. Она встала, деловито поправила свое платьице и бантики, потом посмотрела на меня и сказала:

– Я готова.

– Ты молодец, всегда так быстро собираешься, – похвалил ее я.

Потом я взял ее за ручку и направился к выходу. Проходя мимо Ольги, Клара протянула и ей свободную руку. Ольга была этим очень тронута. Она с нежностью сжала в своей руке маленькую ручку Клары. Так мы и пошли дальше, взявшись за руки. Нам было не очень удобно продвигаться, таким образом, вперед по узкому вагонному коридору, но отпускаться друг от друга, ни у кого не возникало и мысли.

Теперь, Ольга больше не боялась переходить из вагона в вагон, даже, напротив, она стала более уверенной в себе. Я думаю, что это, именно малышка – Клара, придавала ей эту самую уверенность. Клара сказала нам, что в этом вагоне кроме нее никого нет, поэтому, мы решили перейти сразу в следующий вагон.

Едва мы приблизились к двери тамбура, как она резко отворилась, и нам навстречу выбежал мужчина крепкого телосложения с ошалевшими глазами. Я сразу узнал в нем отца Клары.

– Доченька! – кинулся он к ней.

– Папочка! – сказала Клара радостно и бросилась ему на шею.

– Как ты сюда попала? Ты ведь должна быть в больнице! – начал причитать писатель.

– В какой больнице, папочка? – удивилась Клара, – это как ты сюда попал?

Он непонимающим взглядом посмотрел на нее, потом перевел свой взгляд на меня. Он молчал, но я понял, что он жаждет со мной объясниться. Я поднес к своему рту указательный палец и посмотрел на него так пристально, что он понял, что лучше ему больше ни о чем не говорить с Кларой. Он сразу собрался и взял себя в руки, быстро сориентировавшись в ситуации. Это стоило ему невероятного усилия, но у него получилось принять более ли менее спокойный вид. Видимо, он готов был на что угодно, лишь бы не травмировать лишний раз свою дочь.

– Ты что, заболел? – заботливо спросила его Клара.

– Все в порядке, – вмешался я, – просто папа так торопился, чтобы поскорее увидеть тебя, что от волнения все перепутал. Просто он очень переживал, здорова ли ты, поэтому и сказал про больницу. Так бывает.

– Ну, да, – согласилась Клара, немного успокоившись, а потом спросила:

– Поезд останавливался? Значит, я проспала! Я так хотела выйти! Я столько времени ждала станцию, и, вдруг, проспала, – она отвернулась от нас к стенке вагона и расплакалась.

– Что все это значит?! – зашипел на меня писатель, вцепившись в мою шею.

– Успокойтесь, сказал я ему, как можно тише, чтобы не травмировать ребенка, – я все объясню. Я хотел вам объяснить все раньше, но вы не захотели слушать. Вы на том самом поезде, о котором и я, и ваша жена пытались вам рассказать.

Он ослабил свою хватку, и отступился от меня, чтобы попытаться успокоить Клару. Она продолжала плакать, а я смог приложить свою руку к моей бедной шее.

– Так это правда? – спросил он, показывая рукой вокруг.

– Смотря что, вы подразумеваете под этим. А вообще, я все вам объясню, как только, это станет возможно.

– Неужели существует параллельный мир? – прошептал он.

Я кивнул ему головой в знак согласия и повернулся к плачущей Кларе.

– Не плачь, – сказал я и попытался развернуть ее к себе, – а если бы ты сошла, то, как бы тогда мы все встретились?

Мои слова подействовали на нее должным образом, и она перестала плакать.

– Верно, – сказала она и повернулась к нам.

Ее отец протянул к ней руки, и она, с радостью, снова бросилась к нему в объятья.

– Все хорошо, родная, все хорошо, – говорил он ей, успокаивая ее, а заодно, и себя.

– Пойдем, нам надо спешить, – наконец, сказала она ему.

– Куда? – спросил он.

– Искать маму, – ответила Клара.

Я испугался, что следующим вопросом, он может вызвать новые подозрения у Клары, поэтому сказал, опередив его:

– Конечно, кого же еще, разумеется, маму Клары. Вы сели на поезд вместе, а теперь разминулись. Верно?!

Я снова так проникновенно посмотрел ему в глаза, что он, поняв меня, повторил за мной:

– Верно, конечно, так оно и было.

Слава богу, все обошлось, и Клара ничего не заподозрила. Писатель сказал ей, что давно не спал и очень устал, поэтому неважно себя чувствует. Но, чтобы успокоить Клару, он сказал, что никакого повода для беспокойства нет.

Надо отдать должное отцу Клары. Он держался очень мужественно. У любого другого человека, давно началась бы истерика от того, что с ним произошло. А этот вел себя спокойно, хотя, я могу себе представить, сколько у него сейчас было в голове вопросов, на которые он не мог найти ответа. Мне хотелось поскорее объяснить все ему, но никак не выдавалась подходящая для этого минута. При Кларе же наш разговор состояться никак не мог, так как она не должна была быть в курсе того, что происходит с ней на самом деле. А писатель продолжал держаться молодцом, стойко справляясь со своим волнением, а, может быть, даже, и страхом. Наконец, он начал расспрашивать Клару о делах, потом спросил, чем она занималась в последнее время. Клара, по – детски, рассказала ему все, что произошло с ней, а именно, что она сначала ехала в этом поезде с мамой, потом мама сошла. Она рассказала ему о встрече со мной и о том, как я, тоже, оставил этот поезд.

Выслушав ее рассказ, он задумчиво произнес:

– Понятно.

Хотя, «понятно», разумеется, ему ничего не было. Но, сопоставив, то, что рассказала ему она, с моим рассказом и с рассказами его жены, у него, мало помалу должна была вырисовываться картина всего здесь происходящего.

– Пойдем, я покажу тебе свою красивую заколку, – сказала Ольга Кларе, чтобы ненадолго занять ее внимание.

Клара послушно последовала за ней, и у нас, наконец – то появилась возможность объясниться. Как только дамы скрылись из вида, отец Клары сказал мне:

– Итак, что здесь происходит? Не соблаговолите ли вы мне это объяснить, милостивый государь?

– Охотно, – ответил ему я, – с чего начать?

– Как здесь очутилась Клара?

– Об этом я вам уже говорил в прошлый раз, когда вы не захотели меня слушать.

– Если бы сейчас слышали себя, ведь вы, взрослый человек, а говорите, бог знает что! – неистовствовал он.

– Когда люди находятся между жизнью и смертью, они попадают в некое третье измерение, – спокойно продолжал я, – этот поезд и есть это третье измерение. Клара сейчас в коме, но это вы видите только в том мире, откуда мы только что с вами прибыли, на самом же деле, она находится здесь, в этом поезде, а стало быть, между жизнью и смертью, вы понимаете меня?

– Я пытаюсь, – уже сдержанно сказал писатель, – следуя вашей логике, получается, что мы с вами сейчас находимся тоже, между жизнью и смертью?

– Верно.

– Но как такое могло случиться? – недоумевал писатель.

– Я вам все объясню, вначале, я скажу причину, по которой нам пришлось кое – что сделать для того, чтобы очутиться здесь.

– Извольте.

– Я и ваша супруга уже однажды были в этом поезде, пока находились без сознания.

– Это я понял.

– Прекрасно. Но мы очень хотели, да что там, были просто одержимы идеей, помочь Кларе.

– Это мне, тоже, известно.

– Но сделать это мы могли только одним единственным путем, вернувшись за ней на этот поезд. Что мы и сделали, попросив врача, чтобы он ввел нас в кому.

– Значит, мы все сейчас в коме?

– Именно, вам ввели снотворное, когда вы приехали сюда под предлогом сдачи анализов.

– Так это все было специально подстроено вами?

– Да, – признался я.

– Вы хотите сказать, что я приехал в эту клинику и меня, без моего ведома, ввели в кому?

– Простите, но так оно и есть.

– Вы понимаете, что я сделаю с вами и с тем врачом, который стал вашим сообщником?

– Не горячитесь, прежде, нам всем надо выйти из этого состояния, а там, делайте, что хотите, главное сейчас, это помочь Кларе.

– Не забывайтесь, что она моя дочь!

– Тогда не понимаю, в чем вы меня обвиняете? Вы столько дней спокойно наблюдали, как она лежит без сознания, и ничего не могли сделать. Вы хотите, чтобы это продолжалось всегда? Только проблема в том, что всегда это продолжаться не могло, у каждого человека свой срок, и Кларин, подходит к концу со стремительной быстротой, поэтому, я прошу вас поверить мне и начать действовать сообща.

Я опустил голову. Писатель молчал. Наверное, он размышлял над сказанным мной. Потом он посмотрел на меня и спросил:

– Вы можете мне честно ответить на один вопрос?

– Я попытаюсь.

– Зачем вам надо все это?

– Что вы имеете в виду?

– Помощь моей дочери.

– Я много лет жил ради своего бизнеса. Я не замечал ничего, что происходило вокруг меня. И тут, вдруг, я попадаю в аварию, а потом, вдруг, этот поезд… Здесь происходит ряд событий, которые мало – помалу, заставляют меня задуматься о своей прошлой жизни. В завершении всего, я встречаю вашу дочь, которая окончательно меняет мое восприятие многих вещей. Самое главное, это то, что я понимаю, как сильно она любит своих родителей, и, как хочет вернуться к ним. Она рассказывает мне о своей дружной семье. Я знаю, что ее очень любят и ждут дома. А куда возвращаться мне? К своей работе? Ведь у меня нет ни жены, ни детей, да чего уж там, друзей – то настоящих и то нет. Вот я и решаю, что просто обязан вытащить Клару из этого поезда и вернуть к родителям. Я был бы счастлив, если бы у меня получилось осуществить то, что я задумал. Но при попытке сделать это, я терплю неудачу. Не по своей вине. Меня просто выбросили раньше времени с этого поезда. Я не успел помочь вашей дочери. Дальше, я очнулся в больнице. Потом у меня была встреча с вами. После которой, я познакомился с вашей женой, которая, к моему счастью, тоже успела побывать в этом поезде, поэтому, в отличие от вас, не сочла меня сумасшедшим. Как видите, это все правда, даже вы сейчас находитесь здесь. Теперь, и вам никто не будет верить, что вы тут были, если, конечно, мы отсюда выберемся, хотя, вы вряд – ли будете кому – то говорить об этом.

– С чего вы это взяли?

– Не знаю, вы ведь боитесь поставить себя в глупое положение, по крайней мере, мне так показалось.

– Я намерен рассказать об этом поезде всем, так что, вы заблуждаетесь на этот счет, мой друг. Я же писатель, а это может быть прекрасный сюжет для моего очередного романа.

– Ваше дело, но я не советовал бы вам писать об этом.

– Почему?

– Не знаю, мне кажется это слишком личное, не для всеобщей огласки.

– Глупости!

– Как знаете, в любом случае, давайте, вначале, доживем до благополучного возвращения домой, а там…

– Вы правы, мой добрый друг.

Он впервые назвал меня так, и это означало, что он мне поверил, и, возможно, теперь, нам удастся найти общий язык. Я не ошибся. Он протянул мне руку и представился. Я последовал его примеру. Наше рукопожатие вышло достаточно крепким, и это, тоже, был хороший знак. На меня всегда производили хорошее впечатление люди с такой «твердой» рукой.

Потом я рассказал ему о том, что у нас совсем мало времени, по тому, что здесь и там оно идет по разному. Многое было тяжело ему объяснить, но он пытался понять, что я ему говорил, и, в конце концов, он стал прекрасно представлять полную картину всего происходящего.

– Скажите, Макс, значит, первым делом, нам нужно найти мою жену?

– Да, это самое главное, и вы можете в этом помочь. Как вы думаете, где бы она могла быть?

– В вагоне ресторане, конечно!

– Да?

– Конечно, она, наверное, покупает шоколадки для Клары. Она сделала бы именно так!

– Действительно, вот я «тупица», мне можно было и раньше догадаться, – сказал я.

– Не ругайте себя, у вас же нет детей, этим все сказано, – пытался успокоить меня писатель, не понимая, что своим заявлением об отсутствия у меня детей, он «бьет» меня в самое сердце.

Тем временем, появились рыжеволосая Ольга. Видимо, она больше не смогла занимать Клару, хотя того времени, которое она нам подарила, было вполне достаточно, чтобы урегулировать все разногласия. Ольга посмотрела на меня, и я прочитал в ее глазах вопрос, успел ли я объясниться с писателем. Я улыбнулся ей и кивнул головой. Она кивнула мне в ответ, поняв, что все в порядке. Я сказал ей, что теперь наш путь лежит к вагону – ресторану и спросил у нее, в какую сторону нам следует идти, чтобы попасть в него. Ольга хитро посмотрела на меня. Я же вспомнил, что она первый раз покинула свой вагон, поэтому, вряд – ли сможет подсказать нам что – нибудь.

– Ах, да, – махнул я рукой, – ты не знаешь.

– Отчего ты так решил? – спросила она, – знаю.

– Правда?

– Конечно.

– Но ведь ты говорила, что тебе нельзя было покидать твоего вагона?

– А до того, как мне стало нельзя это делать?

– Хорошо, и куда мы должны пойти вправо или влево?

– Это, смотря с какой стороны, начинается отчет вагонов на этом поезде, по ходу движения поезда, или против.

– Ты что, издеваешься? – спросил я, – о каком отчете ты говоришь, если тут вообще нет никакой нумерации, кроме одного вагона, где везде стоит только одна загадочная цифра «шесть».

– Это ты издеваешься. Учил тебя Иван, учил, да видно все без толку, ты забыл, где ты находишься? Здесь все по – другому, здесь мысль материальна.

Только тут я вспомнил, что здесь надо представить себе, что ты заходишь в вагон ресторан, тогда это и произойдет. Но как мне было объяснить все это писателю?

– Я понял, спасибо, что напомнила, – сказал я Ольге.

Потом я обратился к Кларе и сказал:

– Клара, помнишь, мы с тобой обедали в красивом сказочном месте?

– Да, – ответила она.

– Так вот сейчас, при переходе в следующий вагон, мы войдем не в обычный вагон, а в вагон ресторан.

– Хорошо, я согласна.

– И встретим там маму! – вмешалась Ольга.

Тут писатель сделал вдох и хотел что – то сказать, но я, предвидя его вопрос, дал ему знак, чтобы он замолчал. Потом я попросил его наклониться ко мне и прошептал ему тихо на ухо:

– Не удивляйтесь ничему. Здесь, действительно, мысль материальна, и, если, мы хотим что – то увидеть, то должны представить себе это. Понимаете?

– Не совсем.

– Это не поддается никакому логическому объяснению, но, если мы хотим попасть в вагон – ресторан, то сделать мы это можем одним единственным способом – это представить себе, что мы туда, действительно, попали. То же самое касается и встречи с вашей женой. Поэтому, Ольга сказала об этом Кларе. Ну, а теперь, очередь за вами. Если вы не послушаете нас и не сделаете так, как я говорю, то, боюсь, что в вагоне – ресторане, нам придется появиться без вас.

– Как все запутанно! – воскликнул писатель, – но, вы знаете, меня это даже начинает немного увлекать.

– Прекрасно, тогда вперед! – сказал я, приблизившись к входу в следующий вагон.

Я закрыл глаза и сделал шаг вперед. Когда я их открыл, то увидел перед собой огромный стол, накрытый на шестерых. Рядом со мной стояла рыжеволосая Ольга, которая держала за руку Клару. Другая рука Клары была в руке писателя, который восхищенно крутил своей головой в разные стороны. Он не мог поверить в то, что с ним только что произошло, и все повторял:

– Вот, дела, главное это не забыть, когда проснусь.

– Я обещаю вам, напомнить, – шутливо заметил я ему.

– Возьму вас в соавторы, – парировал он.

Мы приблизились к столу. К нам подошел официант и предложил присесть, сказав, что скоро появится Иван. Мы стали рассаживаться, как, вдруг, услышали голос матери Клары:

– Так, так. Даже не хотели подождать меня?!

– Мамочка! – закричала Клара и бросилась к ней.

– Здравствуй, доченька, как я скучала по тебе! – сказала она и, обняв дочь, прослезилась, – теперь, я никогда не оставлю тебя, я так сильно тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, мамочка! Ты не переживай, я себя здесь очень хорошо вела.

– Ты, наверное, голодная?!

– Сейчас, немного да, а так, меня Иван кормил, ты не переживай, со мной все хорошо, только было немного скучно одной, но я знала, что ты вернешься за мной. Я постоянно мечтала об этом и просила Ивана, когда он спрашивал меня, чего я хочу, я отвечала, что хочу увидеть тебя и папу.

Они просидели, обнявшись несколько минут, мы не мешали им, зная, что они долго не виделись и им есть, что сказать друг другу. Лишь спустя какое – то время, к ним подошел писатель, и мы остались с Ольгой за столом вдвоем.

– Я рада за них, – сказала она мне.

– Да, – согласился я с ней, – главное, нам вернуться всем вместе назад.

Она мне ничего не ответила, лишь кивнула головой в знак своего согласия.

Наконец, к нам присоединилась Клара со своими родителями, и, едва мы все успели сесть на свои места, как с шумом распахнулись двери и перед нами появился Иван. Правда, сейчас он предстал перед нами в еще более необычном виде. Он был одет в белый смокинг и белую бабочку. Его волосы были аккуратно зачесаны назад, а в руке он держал сигару.

– Доброй ночи, друзья! – обратился он к нам.

Я хотел встать со стула, чтобы поприветствовать его, но он показал мне рукой, чтобы я оставался на месте. Сам же, он, занял последнее шестое место за нашим столом, которое до сих пор пустовало.

– Вы прекрасно выглядите, – сказала ему мать Клары.

– Спасибо, – ответил учтиво Иван, а потом заметил, – чего о вас не скажешь.

Мать Клары посмотрела на свое черное платье, которое, хотя и было достаточно добротным, но никак не годилось для такого ужина.

– Вы ошибаетесь, – сказала она ему и зажмурила глаза.

В то же мгновение, ее платье превратилось в роскошный наряд, как раз, соответствующий случаю, а волосы сами собой уложились в красивую прическу.

Иван зааплодировал сообразительной даме и сказал:

– Вы не перестаете меня восхищать! Но, по – моему, в вашем наряде чего – то не хватает.

Он указал на ее шею, и на ней тот час появилось бриллиантовое ожерелье. Руки жены писателя прильнули к шее, чтобы прикоснуться к неожиданному подарку.

– Вот, теперь полный порядок, – сказал он, удовлетворенно.

Я последовал примеру матери Клары и представил, что я одет в черный смокинг. Сию минуту, он оказался на мне. Рыжеволосая Ольга поменяла свой наряд на темно – зеленое платье, расшитое драгоценными камнями.

– А тебе в каком платьице хотелось бы быть? – спросил у Клары Иван.

– В розовом, как у принцессы, – ответила она.

– Ты можешь закрыть глазки и представить себя в нем? – спросил ее Иван.

– Могу, – ответила Клара и закрыла глаза.

Потом она открыла их, и, увидев на себе прекрасное розовое платье, воскликнула:

– Ух, ты! Здорово!

Лишь писатель, никак не мог сообразить, что здесь происходит. Он сидел, смотрел на нас и не переставал удивляться происходящему. Наконец, его жена шепнула ему что – то на ухо, и он зажмурился. Со стороны, это выглядело довольно смешно, я не выдержал и усмехнулся. Писатель открыл глаза и уставился на меня. Мой смех не дал ему возможности завершить задуманное. Я извинился за свое поведение. И он снова зажмурился. Теперь я сидел тише воды, ниже травы. Слава богу, на этот раз у писателя все получилось и все захлопали в ладоши, когда увидели его в черном смокинге.

– Ну вот, теперь все в порядке, – сказал Иван.

– Простите, – сказала мать Клары, – но, по какому поводу нам устроили здесь такой прием?

Иван не ответил ей, только загадочно улыбнулся.

– Простите, но у нас очень мало времени, – сказал я.

– Да, я в курсе дел, – ответил Иван, – вы можете расслабиться, пока вы сидите за этим столом, считайте, что для вас время остановилось, оно начнет идти снова, лишь с той самой минуты, как вы покинете его.

– Здесь и такое возможно? – удивленно произнес писатель.

– Здесь, возможно все! – ответил ему Иван и предложил угоститься сигарой.

Писатель закурил.

– Простите, Макс, – обратился ко мне Иван, – вам я не предлагаю составить нам компанию, так, как мне известно, что вы не курите. Или я ошибаюсь?

– Нет, вы не ошибаетесь, – ответил я.

К нам подошел официант, для того, чтобы принять заказ.

– Вот что, братец, – обратился к нему Иван, – принеси – ка каждому из нас самое любимое блюдо.

– Понял, – услужливо отозвался официант и удалился.

– Но, как он догадается о любимом блюде каждого из нас? – спросил писатель.

– Вы сомневаетесь? – спросил его Иван.

– Откровенно говоря, очень, – признался писатель.

– Не беспокойтесь, здесь найдется человек, который сможет ему подсказать, – усмехнулся Иван.

Через мгновение, к столу подошли шесть официантов и подали каждому из нас по огромной тарелке, накрытой сверху специальным колпаком.

– Что здесь? – спросил писатель.

– Здесь, то, что вы захотите, – ответил Иван.

– Но ведь я еще не решил, а блюдо уже принесли!

– Ну и что?

– Вы хотите сказать, что, если я съел бы сейчас, скажем, тарелку борща, то именно борщ и окажется под этим колпаком? – рассмеялся писатель.

– А вы не гадайте, а поднимите колпак и посмотрите, – предложил ему Иван.

Писатель последовал его совету и, подняв колпак, увидел, что перед ним стоит тарелка ароматного борща.

– Невероятно! – воскликнул он, – а если я передумаю и захочу чего – нибудь другого?

– Тогда, просто закройте тарелку колпаком и придумайте, чего бы вам хотелось больше всего, – отвечал ему Иван.

Писатель, как маленький ребенок, вовлеченный в интересную игру, закрыл тарелку колпаком и, видимо, задумался над тем, что бы он хотел сейчас съесть. Через несколько секунд он убрал колпак и на его тарелке, уже были свиные ребрышки.

– Вот бы пива сейчас! – воскликнул он.

– Ах, да, я забыл сказать, – произнес Иван, – вот из этого графина, что в центре стола, каждый может налить себе все, что пожелает.

Потом он повернулся к писателю и добавил, персонально для него:

– И, пиво, в том числе.

– Невероятно, – произнес писатель и взял графин.

Писатель поднес его к своему бокалу, и, едва, он его наклонил, как в бокал полилось пиво. Стенки бокала стали влажными от того, что пиво было холодным. Я никогда не был любителем этого напитка, но, наблюдая за происходящим, я, невольно, проглотил слюну. Увидев, мой пристальный взгляд, писатель обратился ко мне:

– Давайте бокал, я налью и вам.

– Спасибо, – ответил я на его любезность, но предпочел вместо пива, употребить немного крепкого кофе, предложив перед этим, напитки дамам. Мать Клары решила выпить красного вина, и я наполнил им ее бокал. Рыжеволосая Ольга ненадолго задумалась, а потом попросила меня налить для нее стакан молока. Я, хотя, и удивился, но просьбу ее выполнил. Это был, действительно, учитывая время суток, самый правильный выбор.

– А ты, что будешь пить, Клара? – спросил я.

– Я бы хотела лимонадику, – ответила она.

– Прекрасный выбор, сударыня, – сказал я ей, одобрительно.

– А я выпью, пожалуй, водочки, – сказал Иван, убедившись, что все остальные определились с напитками.

Я периодически подсматривал за Кларой. Меня умиляло то, что она часто накрывала колпаком свою тарелку. И всякий раз, когда она его поднимала, на тарелке появлялось красиво оформленное пирожное, причем, всегда разное. Я удивлялся фантазии этого ребенка и находился в полном восхищении от ее детских радостей. При появлении новой сладости, Клара радостно ахала и тыкала указательным пальчиком в самую середину пирожного. Потом, она старательно его облизывала, и, убедившись, что пирожное, действительно, вкусное, запихивала его целиком в рот. Никто из присутствующих за столом, не решился бы делать ей замечания, по поводу ее не совсем приличных манер, ведь сегодня, ей было позволено все. Она так долго была лишена каких – либо радостей, что эта ее шалость, казалось нам не только совершенно незначительной, но, даже, немного трогательной. Она заметила, что я смотрю на то, как она ест и рассмеялась. Я улыбнулся ей в ответ, и отвел от нее взгляд, чтобы не смущать. Теперь я убрал колпак с моей тарелки, и с удовольствием, отведал маминого борща. Иван произнес тост за наше здоровье и выпил рюмку водки. Потом он аппетитно захрустел соленым огурчиком. Не самая подходящая еда была выбрана им, на мой взгляд, под его белый фрак, но, я, разумеется, ни в коей мере, не имел намерения, делать ему замечания.

– Вы зря думаете, что нельзя есть такую пищу, будучи одетым, скажем, в белый фрак, – сказал мне Иван, улыбаясь, и показывая рукой на свое одеяние, – кто, вообще, в вашем мире придумал весь этот бред?

– Вам виднее, – ответил я ему.

– Извините, если я смутил вас, мой друг, – сказал он, – но я считаю, что нет ничего предрассудительного в том, что уплетаю этот огурец, будучи в белом фраке. Вкусно! А, если это вкусно, значит, вполне прилично. А неприличным, является как раз обратное, не есть того, чего хочется, чтобы соблюсти этикет.

Иван говорил это, а сам отрезал в это время маленький кусочек от картофелины, которая, также, лежала на его тарелке, и, составляла пару, надрезанному соленому огурцу. Он подцепил отрезанный кусок картофелины вилкой и поднес ко рту. Прожевав его, он снова посмотрел на меня и сказал:

– Вкусно, черт подери! Очень вкусно! Но, чтобы вас не смущать, я съем что – нибудь другое, наиболее подходящее для подобного случая.

– Ну, что вы, не обращайте на меня внимания, я переоценил роль этикета. Только и всего. Более того, я думаю, что вы абсолютно правы. Поэтому, я решил присоединиться к вам и отведатьтого, чего мне сейчас, действительно, очень хочется и что, кажется наиболее вкусным.

Я накрыл свою пустую тарелку колпаком, а когда открыл, то на ней, тоже, лежала картофелина и соленый огурец.

– Э, нет! – воскликнул Иван, – это никуда не годится, позвольте, тогда, уж я налью вам рюмочку водки.

Я не стал сопротивляться на этот раз и составил компанию Ивану.

– Скажите, Иван, а можно у вас спросить? – начала разговор мать Клары.

– Можно, – ответил он.

– Во – первых, я бы хотела вас поблагодарить за все, что вы сделали для нас и для Клары, – если бы не вы, я не знаю, что бы с ней было.

– Ну, не стоит благодарности, – засмущался Иван, – так, о чем, вы хотели меня спросить?

– А куда делся наш пятый товарищ, с которым мы сюда прибыли.

– О, прелестная и мудрая Ольга, только вы вспомнили о бедном поваре. Да вон и он сам, – Иван повернул голову в сторону огромной напольной вазы с цветами, стоявшей неподалеку, за которой скрывалась чья – то фигура.

– Что он там делает? Почему он не с нами?

– Выходи! – крикнул ему Иван и махнул рукой.

Потом, он повернулся к Ольге и сказал:

– Он здесь за тем, чтобы взять урок кулинарного мастерства, если я не ошибаюсь?

– Верно!

– Так вот, он был все это время занят именно этим.

– Молодец! Он не теряет времени даром! – воскликнула Ольга.

– И, как же его кулинарные успехи?! – ехидно спросил я.

– А это предстоит оценить вам, мои друзья, – ответил Иван.

Тем временем, к столу приблизился наш пятый товарищ, о котором мы только что говорили.

– Доброй ночи, – сказал он, – приятного апатита!

Мы поприветствовали его в ответ.

– Понравился ли вам ужин?

– Ужин превосходный, а почему бы и вам не присоединиться к нам, – сказала мать Клары.

– О, нет, я вначале хотел удостовериться, что все, приготовленное мной, пришлось вам по вкусу.

– Так это все приготовили вы? – изумилась мать Клары.

– Да, – скромно ответил он и опустил глаза.

– Не скромничайте, – сказал ему Иван, – у вас все получилось превосходно, вы прекрасный ученик. Ваше времяпрепровождение здесь, не прошло даром.

– Здесь я за несколько минут узнал столько нового, сколько не смог бы узнать за всю свою жизнь. Мне так повезло, что я попал сюда…

– Не спешите так радоваться, – оборвал его Иван, – ведь вам предстоит еще и вернуться назад.

– Но, ведь это я буду делать не один, а с моими друзьями, – сказал повар.

– Это было бы очень хорошо, если бы вы держались все вместе и помогали друг другу, – сказал Иван, – но, здесь каждый решает за себя сам, поэтому, я бы не был на вашем месте так уверен в том, что вы всю дорогу назад будете находиться вместе.

При этих словах Ивана, повар так печально посмотрел на нас. Я недовольно поморщился, но, потом, подумав, что своим прекрасным ужином, он вполне загладил свою вину передо мной, если таковая, вообще, имела место быть. Пока все присутствующие были настроены на то, чтобы действовать сообща и никого не оставлять в одиночестве. Иван сказал нам, что не всегда все бывает так, как задумаешь, тем более на этом поезде. Посмотрев на нас и увидев, что некоторые из нас слегка поникли при этих его словах, он пообещал, что будет нам помогать. Это воодушевило моих попутчиков, особенно повара.

– Тогда, я с вашего позволения, отлучусь еще на несколько минут, чтобы закрепить пройденный материал, а вы сможете тем временем, закончить ужин, – сказал он и удалился.

Мы продолжали наслаждаться изысканными яствами.

– Почему вы нам помогаете? – вдруг, спросила Ивана мать Клары.

Она так проникновенно посмотрела на него при этом, что, даже, немного ввела его в краску.

– Так бы любой поступил на моем месте. Просто я имею такую возможность. И все!

– И все?! – удивилась мать Клары, не веря его скромному ответу.

– Да, – спокойно ответил ей Иван, а потом продолжил, – давайте, лучше обсудим, что вам следует предпринять, чтобы вернуться. Вы понимаете , что я имею ввиду?

– Ой, можно я пойду, поиграю с теми куколками! – воскликнула Клара, увидав, как к столу подходят настоящие ходячие куклы.

– Конечно, беги, – сказала ей мать. Клара выбежала из – за стола, дав тем самым нам возможность свободно поговорить, о наших предстоящих делах.

– Итак, – сказал Иван, снова закуривая свою сигару, – теперь слушайте меня внимательно, как только вы выйдите из – за стола, меня вы больше не увидите, вам придется все делать самим, прислушиваясь к своей интуиции и соблюдая те, нехитрые правила, которые вам уже известны. Это самое главное. Если случится что – нибудь непредвиденное, а я уверен, что случится, то знайте, что не при каких обстоятельствах, вы не должны покидать этот поезд ранее, чем доберетесь до шестого вагона. В противном случае, это будет означать, что вы уже больше никогда не вернетесь назад. То же самое будет означать и то, если кому – нибудь не удастся выжить во время вашего нахождения здесь. Знайте, я позаботился о том, чтобы у каждого из вас было все необходимое, для того, чтобы выжить, однако, сможете ли вы этим воспользоваться, это будет зависеть только от вас самих. Да, и не обольщайтесь, если у вас очень быстро и легко получится преодолеть первую половину пути. Она самая простая.

Он сделал небольшую паузу, а потом продолжил:

– Далее, у вас есть чуть менее четырех часов. За это время, вы должны дойти до того самого шестого вагона. Когда мы с вами расстанемся, вы попадете в первый вагон. Далее, вагоны будут идти строго по порядку, вам нужно только считать их, ну, и попытаться быстрее миновать. Вам могут встречаться на пути разные неожиданности, но вы должны помнить о том, что ваша цель – это, как можно скорее, дойти до шестого вагона. Именно там находится выход из этого поезда. Как только, вы попадете в шестой вагон, вы сразу увидите выход, поезд на мгновение остановится, и вы сможете сойти, как все вместе, так и каждый из вас по отдельности, главное, чтобы не вышло ваше время.

Пока я слушал его слова, мне стало так тепло и комфортно, видимо, на меня подействовала водка, что я почувствовал, как на меня накатывается дремота.

– Ну, вот и все, – сказал Иван, и положил сигарету, от которой струился и поднимался вверх легкий дымок, на край пепельницы, – теперь нам пора прощаться. У вас есть еще пять минут, после чего, вы отправитесь в первый вагон.

С этими словами он встал из – за стола, поклонился нам, и, превратившись, в ту самую легкую струйку дыма, которая поднималась вверх от его, не докуренной, сигары, развеялся в воздухе. Мы остались сидеть, с удивлением наблюдая за этим. Никто из нас не успел проронить ни слова.

Чтобы немного взбодриться, я решил выпить свой крепкий кофе. Едва моя чашка стала пуста, как бодрость вновь вернулась ко мне, как – будто, я только что, как следует, выспался. Нам пора было отправляться в путь, так как, отведенные Иваном пять минут уже истекали. Мать Клары окликнула дочь, чтобы та поспешила закончить игру и подошла к ней. Я встал из – за стола. Моему примеру последовал и писатель, предварительно, еще раз, похвалив дивную трапезу. Потом, я помог выйти рыжеволосой Ольге, а Клара в это время, как раз подошла к матери, чтобы отправиться дальше. Мы подошли к выходу, догадываясь, что именно за этой дверью и начинается, по – настоящему, наше путешествие, а, следовательно, это будет вход в вагон под номером «один».

– Надо подождать повара, – предложила мать Клары.

– Еще чего, – возразил ее муж, – нам надо спешить.

– Я думаю, что он в состоянии сам добраться до первого вагона, – сказал я, – ведь он так сообразителен.

Мать Клары не стала возражать, и мы отправились вперед.

Все вышло именно так, как и предрекал нам Иван. Мы попали в первый вагон. Об этом говорила даже нумерация купе, указанная на табличках. Везде значилось, что это именно первый вагон, а дальше следовал номер купе с перечислением номеров, находящихся в нем мест. Все было описано очень подробно. В настоящих поездах, такого не бывает, но это был поезд особенный, чего уж там говорить, в настоящем поезде, никогда не встретишь целый вагон, где все места имеют шестой номер!

– Итак, что теперь, кто мне скажет, что нам делать теперь? – спросил отец Клары.

Его жена поднесла указательный палец к губам и дала ему знак, чтобы он не задавал глупых вопросов. Она была права, ведь никто из нас не знал ответа на этот вопрос. Конечно, писатель спросил об этом, скорее всего, для того, чтобы немного приободрить себя, но не получив ни от кого ответа, он немного помрачнел.

– Я знаю, что делать, – вдруг, совсем неожиданно сказала Клара.

Все сосредоточенно уставились на нее. А она продолжала:

– Давайте все вместе представим, что мы уже прошли этот вагон!

– И правда! – воскликнула мать Клары.

Писатель хотел что – то возразить, но, поймав на себе строгий взгляд жены, замолчал.

– Давайте закроем глаза, – продолжала Клара и представим, что мы уже в следующем вагоне.

– Молодец, Клара! – похвалила ее рыжеволосая Ольга и нежно погладила по голове.

– Все готовы? – спросил я.

Получив от всех утвердительный ответ, я предложил всем зажмуриться по моей команде. Я, тоже, закрыл свои глаза. Через мгновение, я открыл их и увидел, что мы стоим на том же месте, что и раньше. Мне стало досадно. Рыжеволосая Ольга открыла глаза второй, и, увидев, безрадостную картину, печально покачала головой. Потом я дотронулся до руки матери Клары, и она открыла глаза.

– Не получилось, – сказал я ей, – мне очень жаль.

– Мне тоже, – ответила она.

Тем временем, подошла очередь писателя, он долго стоял, зажмурившись. А когда же глаза его, наконец, открылись, он завопил:

– Я так и знал, что ничего не получится, все это полный вздор!

От его крика, открыла глаза и Клара. Она спокойно осмотрелась вокруг и спросила:

– Почему ты кричишь, папа?

– Прости, доченька, я немного вспылил, у тебя была прекрасная идея, но, к сожалению, из нее ничего не вышло.

– Почему не вышло, папочка? – спросила его Клара.

– Ты же видишь, что мы все в том же вагоне, – ответил он ей.

Клара снова посмотрела вокруг и сказала:

– Посмотри, папочка, – сказала она, подведя его к табличке, висевшей на двери купе, – здесь не написано, что это первый вагон, как в предыдущем вагоне.

Я посмотрел на табличку и замер, действительно, здесь не было написано, что это первый вагон. Выходит, мы находимся совсем в другом месте, значит, идея Клары оказалась верной. Писатель, тем временем, уставился на табличку. Он вглядывался в изображенные на ней буквы, и, казалось, не верил своим глазам. Он протер глаза руками, и, снова стал всматриваться в написанное.

– Все ясно, – сказала мать Клары, – мы находимся в другом вагоне.

– В таком случае, давайте снова зажмуримся, – предложил писатель, – и, снова, окажемся в следующем вагоне.

– Я не думаю, что все так просто, – возразил я.

– Если ты хочешь, то оставайся здесь, а мы не будем зря тратить времени и отправимся дальше.

– Не торопись, – прервала его жена, – лично я считаю, что Макс прав.

– Ты что с ума сошла? – прикрикнул он на нее.

– Не повышай голос при Кларе, – одернула она его, – ты уже один раз считал меня сумасшедшей, и что из этого вышло?!

Писатель снова замолчал и насупился.

– Что ты думаешь, Макс, по этому поводу? – спросила рыжеволосая Ольга.

– Пока не знаю, – ответил я, – могу сказать только одно, это вагон номер два, вы помните слова Ивана? Он говорил, что все вагоны будут появляться в строго определенном порядке, а именно друг за другом.

– Так, может быть тогда нам стоит воспользоваться советом отца Клары? – спросила она.

– Не знаю, – сказал я, – это было бы слишком просто, мне кажется, что здесь спрятан какой – то подвох.

– А чего тут не знать, – снова вмешался писатель, – все ясно, как божий день. Надо закрыть глаза и представить то, что мы хотим, разве не этому фокусу учил нас Иван?

– Вы тут не так долго, поэтому еще не знаете о других фокусах, – ответил я.

– Ты со мной? – спросил писатель жену, взяв ее за руку, – ведь этот вариант предложила твоя дочь.

Мать Клары засомневалась при этих словах. Она предложила спросить у Клары, что она думает на этот счет.

– Я не знаю, – ответила она, – тогда я была уверена, что делаю правильно, а сейчас нет.

– Что будем делать? – спросила меня мать Клары?

– У меня не было альтернативы, и я ответил ей:

– У меня нет вариантов.

– Тогда делай шаг вперед! – заключил писатель.

– Лишь бы этот шаг не оказался шагом назад, – сказал я.

В конце концов, я подчинился мнению большинства, и мы все вместе снова проделали то же самое, что делали только что, чтобы попасть в следующий вагон.

После того, как мы открыли глаза на этот раз, нашему взору предстала еще более безрадостная картина. Это, снова, оказался первый вагон, где мы увидели все те же таблички с подтверждением этого.

Рыжеволосая Ольга, видимо, предчувствуя надвигающийся скандал, попыталась заинтересовать Клару какой – то игрой и увлекла ее в купе.

– Этот Иван мошенник! – закричал писатель, едва они скрылись, – он обманул нас, сказал, что все вагоны будут следовать строго друг за другом!

– Не торопитесь вешать ярлыки, – сказал я ему, – он нас не обманывал, вагоны итак следуют друг за другом.

– Тогда, как вы объясните это? – он ткнул пальцем в висевшую на двери купе табличку с указанием того, что это первый вагон.

– Это говорит лишь о том, – сказал я, – что вагоны, также могут следовать друг за другом и в обратном порядке.

– И что нам теперь делать?! – закричал писатель.

– Во – первых, успокоиться, – опередила меня с ответом мать Клары, – а во – вторых, я бы на твоем месте, больше не стала вносить свои предложения.

Ее тон был не груб, но настолько жесток, что писатель, действительно, замолчал на какое – то время.

– Что будем делать, Макс, – обратилась ко мне мать Клары, при этом тон ее уже был совершенно другой, – стоит ли пробовать, снова, вернуться во второй вагон?

– Думаю, что да, причем, я уверен, что это у нас получится, – ответил я.

– Я тоже так думаю, – призналась мать Клары, – но, что нам делать дальше?

– А дальше, мы просто будем идти вперед.

– Просто?

– Не просто, конечно – же, я думаю, что там нас подстерегает немало странных сюрпризов, – сказал я.

– «Странных»? Это, мягко говоря, – сказала она, – я думаю, что сюрпризы эти будут самые, что ни на есть отвратительные.

– В любом случае, надо вначале перебраться во второй вагон, а там уже и решать все проблемы по мере поступления.

– Согласна, – сказала она и позвала дочь.

– Только теперь, нам следует представить, что вместе с нами во втором вагоне очутится и наш повар, – предложил я.

– Верно! – воскликнула рыжеволосая Ольга.

Ей вторили остальные дамы. Только писатель недовольно фыркнул, но подчинился мнению большинства.

Мы снова все закрыли глаза и представили, что находимся во втором вагоне.

К счастью, на этот раз осечки не произошло. Едва мы открыли глаза, как увидели рядом с собой нашего повара. Его глаза были удивленно распахнуты, он стоял с открытым ртом, и не мог вымолвить ни слова от удивления. Я похлопал его по плечу, и он, наконец, пришел в себя.

– Как я попал сюда? – спросил он.

– То ли еще будет, – ответил я ему, – привыкай и не удивляйся.

– Просто мы захотели, чтобы вы были рядом с нами, так как, соскучились по вам, – сказала ему, улыбаясь, мать Клары.

– Захотели? – непонимающе спросил повар.

– Именно так, – ответил я.

– Интересно, а если я захочу кого – нибудь из вас видеть сейчас в другом месте, то у меня это получиться?

– Нас много, а ты один, поэтому, вряд ли у вас это получится, – ответила ему рыжеволосая Ольга.

– В любом случае, – сказал я, – не стоит экспериментировать. Мы решили, что нам лучше держаться всем вместе, но, если ты придерживаешься другого мнения, то мы никого не держим, и больше не будем проводить с тобой подобных шуток.

– Нет, вы не так меня поняли, – начал оправдываться повар, – конечно, я согласен с вами, нам надо быть вместе.

– Тогда, перестанем это обсуждать и отправимся вперед, – предложил я.

Далее, я попросил у дам, чтобы они, как следует, присмотрелись ко всему, что увидят в этом вагоне, меня интересовало, не приходилось ли кому – нибудь из них здесь бывать.

Мы стали продвигаться вперед, заглядывая в каждое купе, возможно именно там могла быть «спрятана» любая подсказка, которая могла быть нам полезна. Мать Клары внимательно всматривалась во все, что ее окружало. Я периодически посматривал на нее в надежде, что она что – то вспомнит, но она только отрицательно покачивала головой. Клара, тоже, утверждала, что никогда раньше здесь не была. Зато рыжеволосая Ольга, вела себя как – то странно. Она заходила в каждое купе и, как – будто, пыталась уловить что – то в воздухе. Она вытягивалась в полный рост и делала странный вдох, едва переступив порог.

– Что ты делаешь? – не вытерпел я и спросил ее.

– Ты знаешь, у меня очень странное предчувствие, я, как – будто, не вижу предметы, а чувствую их. И знаешь что, мне мой внутренний голос подсказывает, что в одном из купе этого вагона, находится кое – какая вещь, которая очень нам понадобиться в будущем.

– Какая вещь? – спросил я.

– Я пока сама не знаю, – ответила она, – просто я думаю, что почувствую ее присутствие, если я буду находиться рядом с ней.

– Понятно, – ответил я.

Писатель, который все это время, косился на нас, видимо, услышал наш разговор. Запас его терпения иссяк, и он выпалил, глядя на меня:

– Что ей понятно?! Что за бред она несет? Как она может чувствовать, она ведь не собака! Не знаю, как ты, Ольга, – обратился он к жене, – но я больше не желаю находиться в компании с этими умалишенными и слушать этот бред. Клара! Пошли со мной.

– Она никуда не пойдет с тобой! – крикнула ему мать Клары и прижала дочку к себе.

– Я тебя очень люблю, папочка, но не пойду с тобой, – сказала ему Клара.

– Я выведу тебя отсюда! – уговаривал он ее.

– Ты думаешь, что все так просто, но это не так, прошу тебя, оставайся с нами, и мы выйдем отсюда все вместе.

– Ну, как хотите, – фыркнул он и пошел прочь быстрым шагом по направлению к переходу в следующий вагон.

– Папочка, постой! – кричала ему вслед Клара.

Но он уже не слышал ее слов.

– Я верну его! – крикнул я и хотел броситься вслед за ним.

Но мать Клары крепко вцепилась в мою руку и сказала:

– Не стоит, он все равно сделает то, что решил.

– Бог даст, свидимся, – сказал я ему вслед.

– Я присмотрю за ним, – сказал повар и пошел следом за писателем.

Мы не стали возражать, предпочтя воздержаться от дачи ему каких – либо советов.

Тем временем, рыжеволосая Ольга, пройдя почти весь вагон, задержалась дольше обычного в последнем купе. Проводив взглядом писателя, я решил последовать вслед за ней. Войдя в последнее купе, я увидел странную картину. В купе был жуткий беспорядок. На полу валялись разбросанные подушки, простыни, одеяла, со стола была сорвана скатерть. Посреди всего этот хаоса, стояла рыжеволосая Ольга и, как ни в чем не бывало, лихо разрывала пакеты, в которых были запечатаны полотенца, и вытряхивала содержимое на пол.

– Что тут происходит? – спросил я.

Она слегка повернула голову в мою сторону и сказала:

– Присоединяйся!

– Не понял, – ответил я.

– Чего уж тут непонятного, в этом купе есть для нас какой – то знак, надо его найти!

– Хорошо, но стоило ли наводить здесь такой беспорядок? – спросил я.

Она лишь усмехнулась и ничего не ответила.

– Хорошо, Ольга, – сказала мать Клары, услышав наш разговор, – где нужно искать?

– Если бы я знала, – вздохнула рыжеволосая Ольга.

– Понятно, – сказала мать Клары и, тоже, принялась переворачивать все «вверх дном».

– Что вы делаете?! – закричал я.

– Макс, или помогай нам или не мешай! – в два голоса заявили дамы.

– Но как же мы потом будем наводить здесь порядок? – спросил я.

– В два счета, – ответили они в два голоса.

Я стоял и смотрел на них. А они никак не могли ничего найти.

– Помогай же нам! – крикнула мне мать Клары, – у нас мало времени, а пока мы не найдем, то, что находится здесь, дальше мы не пойдем!

Тут, в купе пробралась Клара. Она спросила, что мы тут делаем. Я ответил, что здесь кое – что для нас оставили. Она присела на корточки и стала заглядывать под полки.

– Вон! – вдруг, радостно закричала Клара, – вон там что – то есть!

       Она потянулась рукой и достала коробку, перевязанную красной лентой.

– Дамы переглянулись и рассмеялись над тем, что им раньше не пришло в голову заглянуть под полки.

Клара развязала ленточку и открыла коробку. Там лежали маленькие золотые часики, те самые, которые я когда – то видел у Клары, а затем и у Ольги.

– Здорово, что они нашлись! – воскликнула Клара, – я думала, что потеряла их!

Мать Клары взяла часы и посмотрела на них. Они показывали половину первого. Она приложила их к ухо, а потом радостно сообщила нам, что они идут. Это означало, что теперь мы сможем следить за тем, сколько времени у нас в запасе.

– Что бы мы без тебя делали, Клара! – сказала рыжеволосая Ольга.

– Вы бы лучше подумали, как теперь убирать все это? – сказал я, показав дамам на беспорядок, который они устроили в этом купе.

Дамы переглянулись, усмехнулись и закрыли глаза. Через секунду, в купе был идеальный порядок, как – будто никто сюда и не захотел. Я понял, что снова опростоволосился, забыв про основные законы здешнего существования.

– Один ноль, в вашу пользу, – констатировал я, глядя на них.

Они лишь снова усмехнулись. Было видно, что обе они пребывают в хорошем настроении. И мне было немного странно, что мать Клары совсем не переживает из – за ссоры с мужем. С другой стороны, возможно, она просто умело скрывала свои чувства, уж по этой – то части, опыта ей было не занимать. Так или иначе, но меня это радовало.

Потом, мать Клары долго выпытывала у рыжеволосой Ольги, как той удалось узнать, что именно в этом купе спрятаны часы. Ей не верилось, что она нашла их по предчувствию. Но ее теска утверждала обратное, говоря, что у нее от рождения прекрасная интуиция, которая сейчас стала просто феноменальным. Но мать Клары не верила ей и смеялась, полагая, что это не более, чем шутка. Да я и сам, признаться, не относился всерьез к словам рыжеволосой Ольги по поводу ее потрясающей интуиции, однако, и никаким другим образом не мог объяснить ее феномен, неожиданно открывшихся, поисковых способностей. Мы направились к переходу в следующий вагон.

Не встретив никого в тамбуре, мы спокойно пошли дальше. Третий вагон был совсем не похож на два предыдущих, так как здесь вообще не было никаких купе. Он имел одну общую территорию и напоминал по виду огромную гостиную. Слышался звук рояля, звучала ненавязчивая салонная музыка, а в воздухе витал запах сигар.

Едва мы вошли, как возле нас очутился официант с небольшим круглым подносом в руке и предложил нам шампанское. Мы поблагодарили его, и вежливо отказались. Тогда он сделал жест рукой в сторону центра зала, который означал, что нас приглашают пройти. Мы последовали за официантом. Он довел нас до огромного дивана и нескольких кресел, стоящих вокруг большого, но невысокого стола. Мы присели, а он тут же исчез, так же незаметно, как и появился. Рядом с нами стоял белый рояль, музыка, издаваемая которым, была нам слышна. За роялем никого не было. Клавиши нажимались сами собой. Я не стал бы утверждать, что он был просто запрограммирован. Так как после того, как проходивший мимо него официант, крикнул, что следует сыграть что – нибудь более веселое, музыка сразу прекратилась и через мгновение раздалась снова, но уже более ритмичная и веселая. С другой стороны от нас располагался струнный музыкальный квартет, который подыгрывал роялю. Это был классический квартет. Все четыре инструмента, а именно: две скрипки, альт и виолончель, тоже, играли сами по себе. При этом скрипки плавно передвигались из стороны в сторону, паря в воздухе. Кроме нас и официантов в этом вагоне – гостиной никого не было. Мне показалось это странным, ведь в воздухе стоял запах сигар, а это означало то, что здесь должны быть и другие посетители. Несколько других столов были аккуратно убраны. На полу возле каждого стола стояли огромные вазы с живыми цветами, от которых исходил приятный тонкий аромат. Немного оглядевшись, я вопросительно посмотрел на дам, мне было любопытно, что все это значит, но никто из них не решался заговорить. Мы сидели, как завороженные. Правда, ожидание наше было совсем коротким. Вскоре, к нам подошел мужчина в лиловом плаще, тот самый который вытолкнул меня в прошлый раз с этого поезда. Он поприветствовал нас и сразу приступил к извинениям:

– Вы извините, что мне пришлось в прошлый раз проявить по отношению к вам некоторую грубость, но, поверьте, я сделал это из благих побуждений, – обратился он ко мне.

Я не считал, что обсуждение того, что уже не исправить, имело смысл, поэтому, предпочел бы просто принять извинения. А мужчина в лиловом плаще продолжал:

– Позвольте мне хоть немного загладить свою вину перед вами, угостив вас шампанским!

– Спасибо, но мы спешим, – сухо сказал я ему.

– Значит, вы до сих пор на меня сердитесь, – сказал разочаровано мужчина в лиловом плаще.

– Вовсе нет, – ответил я, – просто нам, действительно, пора.

– А как же на счет бокала вежливости? – спросил он.

Внезапно снова появился официант с подносом в руке, на котором стояли бокалы с шампанским.

– Только один бокал, в знак нашего примирения, и я не стану вас больше задерживать, – просил мужчина в лиловом плаще.

– Хорошо, – сказал я и взял один из бокалов.

За мной последовали и дамы.

В этот момент официант что – то шепнул ему на ухо, и тот, извинившись перед нами, отошел в сторону. Пока они переговаривались, мы, тоже, воспользовались случаем и не упустили шанс обсудить происходящее.

– Здесь, наверняка, есть какой – то подвох, – шепнула мне мать Клары.

– Я в этом просто уверен, – отозвался я.

Рыжеволосая Ольга поднесла бокал совсем близко к своему носу и сделала глубокий вдох.

– Здесь огромная доза снотворного, – тихо сказала она нам, – что будем делать?

– Выхода у нас, похоже, нет, если мы не выпьем это шампанское, он придумает еще что – нибудь, – сказал я.

– Это точно! – поддержала меня мать Клары.

– А ты уверена в том, что здесь снотворное, – спросил я у рыжеволосой Ольги, показывая на свой бокал.

– Абсолютно, – уверено ответила она.

– Ты это почувствовала так же, как и в прошлый раз, благодаря своей, вдруг обострившейся, феноменальной интуиции? – не унимался я.

– Именно, – спокойно, но уверенно отвечала она.

– Если она говорит, значит, так оно и есть, – заявила мне мать Клары, – чем припираться по пустякам, лучше бы поскорее придумал, что нам делать.

– Я знаю! – воскликнула рыжеволосая Ольга.

Мы с матерью Клары уставились на нее. А она, больше ничего не объясняя, выхватила у нее из рук бокал и лихо осушила его, затем вернула его обратно, потом, она проделала то же с моим бокалом.

Наконец, к нам вернулся мужчина в лиловом плаще. Мы с матерью Клары стояли с пустыми бокалами, а в руке у рыжеволосой Ольги, был совершенно полный бокал.

– О! Да я смотрю, вы уже успели отведать мое шампанское.

– Да, – быстро сориентировалась мать Клары, – очень вкусно, спасибо, мы очень торопимся, поэтому, уж простите, не дождались вас!

– Ничего страшного, тем более, что я вижу одного человека, который вместо вас составит мне компанию. Почему вы не пьете? – спросил он рыжеволосую Ольгу.

– Вас дожидаюсь! – ответила она.

– Тогда мы с вами должны выпить на брудершафт!

– Непременно!

Мы сочувственно смотрели на спасавшую нас Ольгу, которая допивала третий бокал со снотворным. Мы не могли что – либо сделать сейчас, чтобы не выдать нашего замысла. Наконец, ее бокал стал пуст, и мужчина в лиловом плаще, после исполнения завершающего ритуала, который должен следовать после опустошения бокалов, если двое пьют на брудершафт, любезно, проводил нас до перехода в следующий вагон. Рыжеволосая Ольга держалась из последних сил. Мы торопились еще и по – тому, что в любой момент, она могла, просто, упасть и уснуть. И, тогда наша афера бы раскрылась. Но она продолжала мило улыбаться мужчине в лиловом плаще, пока мы не дошли до самой двери.

Едва мы переступили порог следующего вагона, как рыжеволосая Ольга рухнула на пол. Я еле успел ухватить ее, чтобы она не сильно ушиблась при падении. Мы затащили ее в туалетную комнату и начали поливать холодной водой. Она приоткрыла глаза, и мать Клары дала мне знак, чтобы я вышел. Я послушно закрыл дверь, оставляя их. Тем более, что нужно было кому – то присмотреть и за Кларой.

– Что с ней, она заболела? – спросила у меня Клара про Ольгу.

– Все будет хорошо, – ответил я ей, – скоро, все будет хорошо.

– Она поправится?

– Конечно, – сказал я.

Через несколько минут появилась мать Клары. У нее был грустный вид.

– Ну как? – спросил я ее.

Она покачала головой и, махнув рукой, сказала:

– Плохо! Никак не могу привести ее в чувства.

– Она спит? – спросил я.

– Да, надо перенести ее в купе и оставить там на некоторое время, чтобы она смогла выспаться, – предложила мать Клары.

– Но мы не можем ее здесь оставить! – сказал я.

– Знаю, – ответила она, – мы за ней вернемся, как только обследуем этот вагон.

– Хорошо, – сказал я, – тогда давайте не будем терять времени даром.

Я взял рыжеволосую Ольгу на руки, чтобы отнести в ближайшее купе. В вагонном проходе было пусто, но дверь в купе была закрыта. Мать Клары предложила мне отнести Ольгу в следующее купе, и пошла, чтобы посмотреть, не открыто ли оно. Купе оказалось открытым, но, к сожалению, там совершенно отсутствовали полки. У окна стоял покрытый скатертью стол, а полок просто не было. То же самое, ее ждало и в третьем, и четвертом купе. Она вернулась назад и сказала мне об этом, тогда мы решили войти в первое купе, надеясь, что там – то будут полки, куда мы сможем положить Ольгу. Мать Клары постучала для приличия в дверь. Никто не отвечал, тогда мы осторожно открыли дверь. Это купе оказалось просто огромным. Здесь размещалось несколько кроватей, вполне приличных размеров. Правда, одна из них, уже была занята каким – то человеком, который лежал книзу лицом и храпел. Мы быстро узнали в нем писателя. Нам стало ясно, что ему не удалось миновать хитрого замысла мужчины в лиловом плаще. Мы переглянулись с матерью Клары, недоумевая, куда же делся повар.

– Если он отправился вслед за моим мужем, значит, он должен быть здесь, – сказала мне мать Клары.

– Может быть, он задержался в предыдущем вагоне? – предположил я.

– Я его там не заметила, его там не было, – сказала она.

– Не было, – согласился с ней я.

– Так что же? Он отправился дальше?

– Возможно, – ответил я.

– Мне это не нравится, – сказала она.

– Может быть ему удалось миновать бокала с шампанским в предыдущем вагоне, – решил я.

– Это точно, – поддержала меня мать Клары, – скорее всего, он уже дома, а обещал, что будем держаться все вместе, – сказала она и насупилась.

Потом, мы решили положить Ольгу на соседнюю кровать. Избавившись от своей ноши, я сел прямо на пол в этом купе, не знаю почему, но у меня было какое – то странное предчувствие, которое не давало мне сесть на эти кровати. Клара присела возле меня на корточки, а ее мать, быстро прикрыв дверь, прильнула к моему уху и прошептала:

– Сейчас надо подумать над тем, для чего нас пытался усыпить мужчина в лиловом плаще.

– Согласен, ответил я ей.

– Клара, побудь немного здесь с папой и Ольгой, нам надо кое – что с Максом обсудить, – сказала она дочери, и мы вышли из купе в коридор.

Надо сказать, что Клара была на редкость послушным ребенком, или, может быть так казалось из – за того, что ситуация в которой мы находились, была не совсем обычной. Может быть, на нее действовал перенесенный стресс, а может быть, она просто очень хотела выбраться отсюда. В любом случае, она вела себя совсем как взрослая и не доставляла нем абсолютно никаких проблем своим поведением.

Едва мы вышли, как мать Клары стала быстро говорить мне:

– Давайте рассуждать, по предположению мужчины в лиловом плаще, мы сейчас должны спать. Значит, здесь в это время, мы можем увидеть то, чего бы он никак не хотел нам показывать. Не знаю, но будь у него благие намерения, он не стал бы подсыпать нам в шампанское снотворное. Получается, он заинтересован в том, чтобы мы не вытащили отсюда Клару.

– Согласен, – ответил я, – и в прошлый раз, именно он, столкнул меня с поезда вместо Клары. Однозначно, он что – то замышляет и на этот раз.

– Если у него была цель, чтобы мы уснули, значит, он может очень просто вычислить наше дальнейшее поведение, а именно, мы все сейчас должны спать в первом же купе этого вагона.

– Верно! Как, впрочем, это сделал ваш супруг. И, именно, в первом купе, не зря здесь, столько кроватей, а в других, даже полки отсутствуют. Это его четкий расчет.

– Скорей! – закричала мать Клары и бросилась назад в купе.

Я еле удержал ее за руку и спросил, что это значит?

– Здесь может быть небезопасно! Ведь он знает наверняка, что мы все сейчас находимся в спящем состоянии, именно в этом купе. Вот почему в других купе нет полок, чтобы не смогли уснуть там, понимаешь?

– Кажется, да. Мы должны по его замыслу находиться в этом купе! Быстрей! – крикнул я, и мы ворвались обратно в купе.

Мать Клары, первым делом, попыталась растормошить спящего мужа, но у нее ничего не получалось. Я же, не теряя времени, взял на руки Ольгу и перенес ее в находившееся рядом купе. Я положил ее прямо на пол, а под голову, подложил, сорванную со стола скатерть. Потом в купе зашла Клара и сказала мне, что мама велела ей быть рядом с тетей Олей.

– Отлично, – сказал я ей, – сиди здесь тихо, а мы скоро придем, хорошо?

– Хорошо, – ответила Клара и села возле рыжеволосой Ольги.

Я, на всякий случай, прикрыл дверь купе и поспешил вернуться, чтобы помочь матери Клары. Когда я зашел в первое купе, то увидел, что Ольга пытается стащить своего мужа с полки.

– Боюсь, что он выпил не один бокал шампанского! – заметила она, безуспешно пытаясь стащить его вниз.

– Наверное, – согласился с ней я.

Было решено, что я попробую ухватить его под мышки, а Ольга будет поддерживать его за ноги. Я сделал усилие, чтобы поднять его, но он был настолько тяжелым, что у меня подкосились ноги.

– Он очень тяжелый, – констатировала мать Клары, – у нас ничего не выйдет.

– Давайте, сбросим его на дорожку, которая лежит на полу, и покатим, – предложил я.

– Отличная идея, – согласилась Ольга.

Мы, как следует, поднатужились, и тело писателя с шумом упало на пол. При этом, оно, целиком, оказалось на дорожке. Нам не пришлось ничего больше поправлять. Писатель, даже не поморщился, он спал, слегка приоткрыв рот.

– Отличная работа! – сказал я Ольге.

– Да, уж, – ответила она, и вытерла рукой лоб.

Мы рассмеялись.

В ту же секунду, послышался сильнейший хлопок, мы от испуга, даже прильнули друг к другу. Когда же, все утихло, Ольга аккуратно отстранилась от меня и немного смущенно опустила глаза. Мои руки неохотно выпустили ее хрупкую фигуру, и мой взор упал на стоящую рядом кровать, с которой мы только что стащили писателя. Из этой кровати, торчали острейшие копья. Их было так много, что, если бы он находился на этой злополучной кровати, то из него получилось бы настоящее решето. Мать Клары и я в ужасе смотрели по сторонам. Копья торчали абсолютно из всех кроватей, которые здесь находились. Именно их появление и сопровождал этот ужасный шум. Мы, конечно, сейчас уже поняли, в чем заключался коварный замысел мужчины в лиловом плаще, но пока каждый из нас был еще не в состоянии заговорить об этом, так как пребывал в шоке. Ольга кинулась в соседнее купе, чтобы посмотреть все ли в порядке с Кларой. Она быстро вернулась назад, и, по ее выражению лица, я понял, что с девочкой все в порядке. Потом, я попытался заглянуть под кровать, чтобы посмотреть, откуда взялись эти копья. Мне стало видно, что эти копья вначале пробили пол, а потом уже и кровать. Вслед за мной заглянула под кровать и мать Клары. Еще больший страх овладел нами. Мы, быстро вскочили, и, как шальные, словно сговорившись, вцепились с одного конца в дорожку и потащили к выходу лежащего на ней писателя. Хотя, это давалось нам с трудом, но мы были так упорны и подгоняемы страхом, что очень быстро продвигались вперед. Наконец, нам удалось затащить его в следующее купе, где нас ждала Клара и спящая Ольга. Мать Клары, тут же кинулась к дочери.

– Что это был за шум, мамочка? – спросила она.

– Так, окно распахнулось, и ветер сдул что – то со стола, – пыталась она успокоить дочь.

– Как же вам удалось его дотащить? – удивилась Клара.

– Благодаря хорошему помощнику, – шутливо заметил я, специально, чтобы снять напряжение.

Клара улыбнулась, а ее мать шепнула мне на ухо, видимо, желая поднять мне настроение:

– Вы имеете в виду, под помощником, моего мужа?

– К сожалению, мужчину в лиловом плаще, хотя, предпочел бы твой вариант, – парировал я.

Это было невероятно, после случившегося, любой нормальный человек, был бы сам не свой, если не сказать хуже, а мы еще умудрялись шутить друг с другом. Неужели у нас уже начал вырабатываться иммунитет к постоянному стрессу. Возле нас на полу лежали спящие писатель и рыжеволосая Ольга. Их сон был настолько безмятежен, что они, поочередно, чему – то улыбались во сне. Маленькая Клара, устав, прилегла на руку рыжеволосой Ольги и задремала.

– Что теперь? – спросила меня Ольга.

– Надо выбираться отсюда. Где гарантия, что это была единственная ловушка в этом вагоне. В любом случае, рано или поздно, станет известно, что мы живы, и на нас снова начнется охота. Надо скорее перебираться в следующий вагон.

С этими словами, я поднялся и хотел выйти из этого купе. Но, дверь была заперта.

– Это ты закрыла дверь? – спросил я у матери Клары.

– Нет, – удивленно ответила она.

– Значит, это снова проделки мужчины в лиловом плаще, который никак не хочет выпустить нас отсюда!

– Вы уверены, что она заперта? – спросила мать Клары.

Я еще раз попытался открыть дверь, но мне это не удалось.

– Да, – ответил я ей.

– Только, без паники, – сама себе сказала Ольга и закрыла глаза.

В ту же секунду, она исчезла.

– Я здесь, – донесся до меня ее голос с обратной стороны двери, – постараюсь открыть.

– Я сейчас помогу вам, – сказал я и проделал то же самое, что и она, представив, что нахожусь в вагонном коридоре.

Тотчас, я стоял возле нее. Как мы ни пытались открыть дверь, у нас ничего не получалось. Тогда мы решили, тем же путем, вернуться обратно.

– Где вы были? – спросила нас проснувшаяся Клара.

– Мы выходили ненадолго, ты спи, спи, – сказала ей мать.

Клара снова задремала, а мы стали думать, что нам делать. Ясно было одно, что нам надо выбираться отсюда, как можно скорее, но мы не могли оставить здесь писателя и рыжеволосую Ольгу. Взять с собой, мы их, тоже, не могли, так как они крепко спали, и не могли представить себе что – либо, чтобы то осуществилось на самом деле, а, следовательно, им было суждено оставаться здесь, пока они не проснуться. В конце концов, мы решили двигаться дальше втроем. Дав немного отдохнуть Кларе, мы направились дальше, снова выйдя из купе все тем – же необычным способом.

Дойдя до конца вагона, и, убедившись, что в вагоне кроме нас никого нет, мы решили перейти в предпоследний пятый вагон. Правда, перед этим, мы хотели еще раз попытаться разбудить писателя и рыжеволосую Ольгу. Я сказал, чтобы Ольга с Кларой, ждали меня здесь, и, если, что – то пойдет не так, то шли дальше, не дожидаясь меня. Ольга пообещала мне, так и сделать, и я, спокойно, вернулся в купе, зажмурив глаза. Там было все без изменений. Я попытался разбудить писателя, но он, только перевернулся на другой бок. Когда я подошел к рыжеволосой Ольге, то она выглядела очень бледной. Мое сердце дрогнуло, я подумал, что она плохо себя чувствует. Я попытался открыть окно, но оно было заперто. Я пробовал его разбить, но из этой затеи, тоже, ничего не вышло. Ей нужен был свежий воздух. Я невероятно разозлился на себя, за то, что не могу ничего придумать. Потом я взял ее на руки и, крепко прижав к себе, закрыл глаза, и, представил, что нахожусь за этой проклятой дверью. Открыв глаза, я не поверил сам себе. У меня получилось! Я очутился по тусторону двери, все еще держа на своих руках рыжеволосую Ольгу.

– Есть! – воскликнул я и поспешил к Ольге и Кларе.

Они радостно смотрели на меня, а я на них, когда шел к ним навстречу.

Вдруг, я почувствовал странный холод и увидел, что они смотрят на кого – то, позади меня. В их глазах я прочитал испуг, и, тотчас, повернулся назад.

Прямо перед собой, я увидел мужчину в лиловом плаще, который надвигался на меня сверху, как облако, обволакивая все вокруг своим лиловым плащом.

– Бегите сюда, к нам! – крикнула мать Ольги.

– Бегите в следующий вагон! – крикнул я ей и бросился вперед.

– Быстрее! – кричала она, стоя на месте.

– Бегите в следующий вагон, спасайте Клару! – крикнул я.

Она быстро завела Клару в тамбур следующего вагона, а сама оставалась еще здесь. Я бежал, что было сил, наконец, от меня до матери Клары оставалось не больше метра, как что – то ледяное накрыло меня сверху. В этот самый момент, я почувствовал, как чья – то теплая рука схватила меня и тянет к себе. Что было сил, я пытался удержаться за эту руку, вместе с тем, я пытался удержать у себя на руках и рыжеволосую Ольгу.

– Брось ее! – услышал я голос мужчины в лиловом плаще.

Я еще сильнее вцепился в свою ношу при этих словах.

– Брось ее, – снова раздалось надо мной, – она все равно уже никогда не вернется.

Тут, я собрал все свои силы и сделал рывок вперед.

Вдруг, пелена, которая была надо мной, исчезла, и я увидел, перед собой мать Клары, которая крепко держала меня за руку. Я посмотрел вниз и увидел под собой мелькающие шпалы. Мы находились между вагонами. Мать Клары помогла мне перетащить в следующий вагон свою теску. И я, тоже, не медля, последовал за ними.

Мы решили отдышаться в тамбуре, тем более, что здесь были открыты окна и рыжеволосая Ольга, наконец, могла подышать свежим воздухом. На ее лице, снова появился румянец, и это был хороший знак, значит все наши усилия, оказались не напрасны.

– Что это было? – спросила испуганная Клара.

– Не бойся, это такая игра, понимаешь? – отвечала ей мать.

– А где папа? – спросила она.

– Папа должен поспать, он устал, – отвечала Ольга.

– Мне страшно, мамочка, – сказала Клара и прижалась к Ольге.

– Не бойся, дочка, – ответила Ольга, обняв ее.

– Простите, – сказал я ей, немного погодя.

– За что? – спросила она.

– За то, что оставил там вашего мужа.

– Вы тут не при чем, – сказала она, – а потом, с чего вы решили, что он в опасности? Ведь, насколько я поняла, мужчине в лиловом плаще нужна было Ольга. А она, к счастью, с нами.

– Верно, – заметил я, – сам не знаю, что за дурацкие мысли у меня в голове.

– Давайте надеяться на лучшее, – предложила она.

– Конечно, именно так мы и будем делать, – согласился с ней я.

Тем временем, рыжеволосая Ольга стала приходить в себя. Она открыла глаза и, увидев нас, улыбнулась. Вид у нее был вполне здоровый, и я решил, что она скоро полностью восстановится.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила ее мать Клары.

Ольга потянулась, посмотрела по сторонам и сказала:

– Превосходно.

– Здорово! – воскликнул я.

– А который сейчас час? – спросила она.

Мы тут же взглянули на часы и увидели, что стрелка часов подходит к трем часам.

– Боже мой! – воскликнула рыжеволосая Ольга, – у нас остался всего час!

– Точно! – подхватила ее мать Клары.

– Где мы? – спросила рыжеволосая Ольга, – сколько вагонов мы прошли?

– Мы в пятом вагоне, в последнем, – ответил я.

– Слава богу, – облегченно вздохнула она, – я помню, что в третьем вагоне, я немного перебрала с шампанским, – шутила она, – а что было дальше, я не помню. Расскажите, что было в четвертом вагоне. Как я оказалась здесь?

Мы переглянулись с матерью Клары, не зная, с чего начать рассказ.

– Судя по вашим лицам, произошло нечто страшное, – заключила рыжеволосая Ольга.

Мы рассказала ей, что происходило с нами, пока она спала. После чего, она начала нас благодарить, за то, что не бросили ее. Я ответил, что в первую очередь, мы благодарны ей за то, что она не позволила нам заснуть, приняв удар на себя. Если бы она этого не сделала, то и спасать ее, было бы уже некому. Она лишь скромно улыбнулась, а потом еще раз поблагодарила нас, не смотря на все мои высказывания.

Единственное, что для меня оставалось не совсем понятным, так это то, что нам делать теперь с писателем. С одной стороны, нам следовало вернуться за ним, с другой, у нас оставалось совсем мало времени, чтобы выбраться с этого поезда. Тогда я решил, что нам следует, во что бы то ни стало дойти до шестого вагона, чтобы высадить Клару, ее мать и рыжеволосую Ольгу. А потом, я смог бы вернуться за писателем. Я сказал, что нам надо поскорее выбираться отсюда, и мы отправились исследовать пятый вагон.

Войдя в него, мы увидели обычный длинный коридор, который был совершенно свободен. Вдруг, раздался скрежет колес и мы почувствовали резкий толчок. Через мгновение, мы обнаружили, что поезд остановился. Прильнув к окну, чтобы убедиться, что поезд, действительно, больше не движется, мы увидели зеленые деревья. Поезд стоял на месте.

– Вам пора, – услышали мы чей – то голос сзади.

Мы обернулись. Перед нами стоял человек в форме проводника, я сразу узнал в нем того самого мужчину, что кормил меня борщом в первый раз.

– Вам пора, ваша станция, – повторил он, глядя на нас.

– Извините, но вы ошибаетесь, – пытался быть любезным я, – это не наша станция.

– Как же не ваша? – удивился он, – этот поезд не останавливается просто так!

– Мы не будем здесь сходить, – твердо заявила мать Клары.

– Раз поезд остановился, значит должен кто – то сойти, – настаивал проводник.

– Вот, пусть кто – то и сходит, а наше время еще не пришло, – сказал я ему.

– Тогда будет должен сойти кто – то вместо вас, вы понимаете это?

– Мы не просили, чтобы этот поезд останавливался, – сказал я.

– Да, разве об этом можно просить? Он сам знает, когда ему остановиться! – разгневанно говорил проводник.

Я начал понимать, что просто так нам от него не отделаться.

– Что вы предлагаете? – спросил я.

– Я же уже сказал, вам надо сойти! – отвечал он.

– Насчет, «сойти», мы вам уже сказали, что делать этого не будем, поэтому, я еще раз вас спрашиваю, что вы предлагаете нам делать?

– Ждать.

– Чего? – спросил я.

– Когда вас с этого поезда сбросят! – крикнул он и свистнул так громко, что у меня зазвенело в ушах.

На этот его свист, из соседнего купе вышло четверо здоровяков, которые бросились на нас.

Я только успел сказать матери Клары, чтобы та бежала и спасала дочь, как они схватили меня и поволокли к выходу. Я никак не мог допустить, чтобы она выбросили меня из этого вагона, ведь это означало, что я навсегда останусь здесь. Пока они волокли меня к выходу, множество разных мыслей посетило мою голову. Среди них, правда, была и та, что вселяла в меня надежду. Я вспоминал слова Ивана, который говорил, что со всем, что здесь происходит, мне справиться под силу, а значит, выход из этой ситуации должен быть обязательно. Я подумал, а что, если представить, что это вовсе не здоровые мужчины, а, предположим, четыре пекинеса. Я зажмурил глаза. Но, не успел я их открыть, как больно ударился о пол, а от меня в разные стороны с визгом бросились маленькие пушистые собачки. Моментально, сориентировавшись, я вскочил на ноги и побежал обратно. Там, где мы расстались, никого не было, я прошел по коридору до конца пятого вагона, потом прошел в шестой вагон и увидел яркий свет. Я понял, что это выход, но я не знал точно, сумели ли добраться досюда остальные, если я покину этот поезд, а они будут находиться еще здесь, тогда, вряд ли они отсюда выберутся. Сам не знаю, но, какая – то неведомая сила, потянула меня обратно. Я вернулся в пятый вагон и решил пройти все купе, чтобы убедиться, что здесь никто не остался. Я открыл первую дверь и заглянул внутрь. Прямо на меня смотрели двое мужчин. Они были странно одеты. Я бы сказал, что они явились сюда прямо из средневековья.

– А вот и он! – крикнул один другому.

Они схватили меня и затащили к себе в купе. В ту же секунду это купе превратилось в огромную площадь, посреди которой, было установлено небольшое возвышение. Я огляделся по сторонам, и увидел, что к площади пробирается несколько «зевак» в такой же странной одежде, скорее напоминающей маскарадные или театральные костюмы эпохи средневековья. Посреди этого возвышения, был установлен огромных размеров крест, к которому была привязана рыжеволосая Ольга. Увидев меня, она приподняла голову, и я увидел ужас в ее глазах.

– Давай и его туда! Он был с ней! – крикнул один из мужчин.

– Нет, давай сюда! – ответил ему второй, тыча пальцем на стоящую рядом точно такую – же конструкцию, к которой была привязана Ольга.

Тем временем, к площади начали подходить разные люди.

– Что все это значит?! – пытался сопротивляться я, пока меня привязывали к кресту.

– Смотрите, ведьма! – выкрикнул кто – то из толпы.

Тогда до меня дошло, что мы, действительно, попали во времена инквизиций. Рыжеволосых женщин принимали за ведьм и сжигали на костре, поэтому они и привязали Ольгу к этому кресту. Я понял, что нас сейчас сожгут. Выбор у меня был невелик. Я крикнул Ольге, чтобы она представила, что снова находится в купе. Она ответила мне, что уже пыталась это сделать, но, у нее ничего не вышло. Тогда я попытался представить себе, что снова нахожусь в пятом вагоне, у меня, тоже, ничего не вышло.

– Ты права! – крикнул я ей, – здесь эта штука не работает.

– Где ты был? – спросила она меня.

– Не поверишь, – ответил я, – я был в шестом вагоне, я видел выход. Это был очень яркий свет.

– Так чего же ты не вышел? – спросила она.

– Я подумал, что вы остались здесь, и, как видишь, не ошибся!

– Ну ты даешь! – сказала она.

– Ты лучше скажи, не видела ли ты остальных?

– Они спрятались в тамбуре вначале пятого вагона. Ты надеешься выбраться отсюда?

– А как же? У тебя на этот счет другое мнение?

– Я серьезно, Макс, на этот раз мы здорово влипли.

– Смотрите, смотрите, – кричала тем временем толпа, они переговариваются, у нас будет беда, они наколдуют нам беду, надо скорее их сжечь!

– Слышишь? – спросила меня Ольга.

– Слышу, – сказал я, – успокойся, мы что – нибудь придумаем.

Между тем, крики толпы становились все громче и громче, и человек в черном одеянии и маске поднес факел с огнем сначала к кресту, к которому была привязана Ольга, а через минуту, проделал все, то же самое, и со мной.

– И что нам делать?! – отчаянно закричала она.

– Раз мы не можем перемещаться, тогда давай представим, что на нас сверху вылили по бочке с водой!

Как только я зажмурил глаза, холодная вода хлынула на меня сверху, и я услышал вопль толпы. Огонь погас, а люди в ужасе стали разбегаться в разные стороны. Я посмотрел на Ольгу, она стояла вся мокрая, и я понял, что это сработало. Правда, она еще не успела окончательно прийти в себя, судя по всему, у нас с ней были разные представления об объеме представляемых бочек с хлынувшей на нас водой.

– Теперь, представь, что мы находимся в настоящем времени, ведь сейчас не жгут на кострах, нас сразу освободят! – крикнул я ей.

– Хорошо, – ответила она.

Вскоре, я увидел на этой самой площади, людей в современной одежде.

– Здорово! – крикнула мне Ольга.

– Надо попросить, чтобы нас развязали! – сказал я.

– Молодой человек! – крикнула Ольга статному молодому мужчине в костюме необычного покроя, идущем мимо, – вы не могли бы нас развязать?!

Он, даже, не обернулся в нашу сторону, лишь, бросил на ходу:

– Я спешу.

Потом, он лихо запрыгнул в автомобиль, по виду напоминающий вертолет, только без пропеллера. Сию секунду, автомобиль резко рванул с места, и вскоре, поднялся в воздух.

Тогда я попросил проходящую рядом пожилую даму развязать нас. Она посмотрела на нас, а потом сказала:

– Это что розыгрыш?

– Нет, – пытался объяснить я.

– Как не стыдно, смеяться над пожилой женщиной, что за люди, уже не знают, что придумать, лишь бы заработать денег? – сказала она и пошла прочь.

– Помогите нам! – отчаянно крикнула Ольга проходящей мимо красивой молодой паре.

Они остановились возле нас. Это были молодые парень и девушка. Они напоминали мне каких – то известных актеров, вот только каких именно было определить невозможно. Скорее всего, в их лицах просматривалось все самое привлекательное, что можно было наблюдать у самых известных сердцеедов нашего времени. Их фигуры, тоже, были абсолютно безупречны. Мне раньше и не приходилось встречать на улице столь яркую пару, которая сейчас стояла возле нас.

– А деньги у вас есть? – спросили молодые люди, глядя на нас в упор.

– Что? – переспросила Ольга.

– Деньги! – ответила девушка.

– Нет, – сказала Ольга.

Пара переглянулась, усмехнулась и пошла дальше.

– Тебе не кажется, что все эти люди как – то странно выглядят? – спросила Ольга.

– Кажется, – ответил я, – у меня такое ощущение, что они, это те же мы, только несколько лет спустя.

– Ты, точно, загадал настоящее время, или немного забежал вперед? – спросила меня Ольга.

– Похоже, что немного забежал вперед, – ответил я.

– Тебе не кажется, что всем этим людям совершенно безразличны страдания ближних? – ответил я, тоже, поражаясь людскому равнодушию.

– Неужели это все нас ждет в будущем? – спросила Ольга.

– Не удивительно, – ответил я.

– И все – таки, странно, ведь, что касается меня, то я точно знаю, что представила себе именно наше время, – сказала Ольга.

– Да и я, собственно, не мог ошибиться, – ответил я.

– Тогда, каким же образом, мы попали в будущее? – недоумевала она.

– Я и сам не понимаю, – признался я, – а еще более странно то, что мы не смогли привычным для нас способом вернуться в вагон из этого ужасного купе.

– А давай, еще разок попробуем это сделать, – предложила мне она, – может быть, теперь, это у нас получится?

Я согласился и закрыл глаза. Через мгновение, я был уже, наконец – то в вагоне, а рядом со мной стояла радостная рыжеволосая Ольга.

– Получилось! – воскликнула она.

– Почему же на этот раз получилось, а тогда нет? – спросил я, сам себя, вслух.

– Странно все это, – сказала Ольга, – никогда раньше такого не было, здесь свои законы, но они всегда строго соблюдаются.

– Ладно, не время сейчас рассуждать, надо срочно найти Клару, – сказал я.

Мы побежали в начало вагона к тамбуру, где в последний раз, Ольга видела Клару и ее мать.

Я дернул дверь тамбура, но она мне не поддалась. Чувствовалось, что кто – то держит ее изнутри.

– Клара! Ольга! – крикнул я.

Тогда, за дверью стали слышны какие – то звуки, и, наконец, она отварилась.

– Макс! – сказала Ольга и бросилась мне на шею.

– Слава богу, вы здесь, – сказал я, прижимая к себе ее и Клару.

Я взял Клару на руки и сказал ее матери, что видел выход в шестом вагоне, и, что нам надо спешить. Мать Клары посмотрела на часы, они показывали без четверти четыре часа утра.

– Боже мой! – воскликнула мать Клары.

– Скорей! – крикнул я.

Мы со всех ног, помчались через пятый вагон к выходу, уже, не веря, что нам удастся его свободно преодолеть. Мы были на грани отчаяния. Но, удача, сопутствовала нам, и, мы, благополучно, миновали этот вагон.

Как только, мы вошли в шестой вагон, так сразу увидели тот самый яркий свет, о котором я уже рассказал моим дамам. Этот свет ослепил Клару, и она прикрыла свое личико ладошкой. Я посмотрел на этого измученного, но очень стойкого ребенка и слеза невольно скатилась по моей щеке.

– Скорей, – сказал я матери Клары, – скорей выходите, встретимся дома!

– А вы?! – спросила она.

– Я должен поискать вашего мужа, но, я обещаю вам, что все будет хорошо, главное, сейчас, чтобы вы с Кларой, как можно скорее сошли с этого поезда, так как здесь начинают твориться странные вещи.

– Я не пойду без вас, – сказала мне мать Клары.

Мне были, чрезвычайно, приятны ее слова, но я был вынужден настаивать на том, чтобы она поторопилась.

– Вы должны спасать дочь! Со мной все будет в порядке!

– Обещаете? – спросила она.

– Обещаю, – ответил я и обнял ее.

Она отдала мне свои часики и обняла меня в ответ. А потом, нас обняла Клара. В этот момент, я почувствовал, что ближе и дороже этой женщины и этой девочки, у меня никого нет на свете.

– Я вернусь, – шепнул я ей, – чего бы мне это не стоило, мне нужно вам многое сказать.

– Мне тоже, – ответила она.

Я отстранил ее от себя и подвел к выходу.

– Смелее! – сказал я.

Она взяла на руки Клару и сделала шаг вперед. Тут же они растворились в потоке света. И это означало, что они были спасены. Что ж, я чувствовал себя так хорошо, как будто, у меня выросли крылья, сейчас, я сделал самое большое дело в своей жизни. Мне было все равно, что будет дальше со мной. Хотя, если честно, то я очень хотел вернуться домой, чтобы еще раз обнять Клару и ее мать. Это было теперь самое большое мое желание. И, главным образом, только ради него, я готов был бороться дальше, в оставшиеся пятнадцать минут за право выхода из этого поезда.

– Теперь, твоя очередь, – сказал я рыжеволосой Ольге, указывая на выход.

– Я могу понадобиться тебе здесь, поэтому я останусь, – сказала она.

– Не выдумывай! – сказал я ей.

– Я останусь! – настаивала она.

– Пойми, ты отнимаешь время, которого у меня совсем не осталось, прошу тебя, ради меня, сойди с этого поезда.

Моя уловка подействовала на нее, и она согласилась. Слезы катились по ее щекам. Она прильнула ко мне. Я обнял ее на прощанье и сказал, что мы еще встретимся. Она кивнула мне головой и сделала шаг вперед. Я спокойно стоял и смотрел, как она растворится в ярком свете. Но, ее фигура, почему – то не исчезала. Она стала черной и стояла, неподвижно в этом ярком свете несколько секунд, а потом, вновь вернулась в вагон.

– Что происходит? – спросил я у вернувшейся назад рыжеволосой Ольги.

– Сама не понимаю! – испуганно пробормотала она.

– Попробуй еще раз! – сказал я ей, указывая на другой выход.

Она снова шагнула вперед, но через несколько секунд, вновь вернулась в вагон.

– Я не могу сойти с этого поезда! – сказала она и расплакалась.

– Не переживай, я не оставлю тебя тут! – сказал я ей.

– Давай искать писателя, а там решим, что нам делать! – предложила она.

Я согласился, и мы побежали туда, где оставили его в прошлый раз. Я знал, что в том вагоне не безопасно, поэтому, сказал, чтобы Ольга ждала меня в тамбуре пятого вагона, где до этого прятались Клара и ее мать. Войдя в четвертый вагон, я подошел к той злополучной двери, которую не мог открыть раньше, и дернул за ручку. На этот раз, дверь с легкостью открылась. Перед собой я увидел писателя, который сидел на полу и был чем – то очень увлечен. Он даже не взглянул на меня. В одной руке у него был огрызок карандаша, а в другой руке он держал лист бумаги и что – то быстро писал на нем. Я посмотрел на исписанный листок, но из – за того, что почерк его был мелок, я не смог ничего разобрать. Писатель не обращал на меня никакого внимания. Он продолжал писать дальше. Я покашлял, чтобы привлечь его внимание, но это не дало результатов. Тогда я наклонился к его уху и хотел сообщить о своем присутствии. Он, не поворачивая ко мне головы, сказал:

– Тихо! Еще одну минуту! Только минуту! Прошу вас, не мешайте! У меня рождается настоящий шедевр!

– Может быть, – сказал ему я, – шедевр – то у вас и рождается, я не знаю, но зато то, что вы умираете, я могу сказать с уверенностью.

При этих словах, писатель встрепенулся и посмотрел на меня:

– Что вы хотите этим сказать? У нас же есть четыре часа, сейчас и половины из них не прошло, куда спешить?

– С чего вы взяли, что у нас есть в запасе два часа? Если быть точным, то у нас осталось всего десять минут. Пойдемте, скорей к выходу.

– Не может быть, вы меня разыгрываете.

– Ничего подобного!

– А где остальные?!

– Все уже давно сошли с поезда, остались только мы и моя знакомая Ольга.

– Клара и моя Ольга сошли?!

– Да, я сам проводил их.

– Замечательно, я вам очень благодарен!

– Тогда поторопитесь!

– Я задремал, согласен, но я спал совсем немного, потом я проснулся, и сразу стал записывать тот дивный сон, который приснился мне, хотите, я вам его расскажу!

– Очень хочу, но давайте вы сделаете это после того, как мы сойдем с поезда, а сейчас, прошу вас, пойдемте!

Я был настолько настойчив, что писателю, несмотря на свой упертый характер, пришлось мне подчиниться, и он встал и направился вместе со мной к двери, ворча себе под нос:

– Такой дивный сон, там и вы были, и ваша приятельница, не хотите послушать, как хотите…

Я подошел к двери и открыл ее. Но, едва я переступил порог, как снова оказался внутри купе. То же самое произошло и с писателем.

– Что это значит! – удивился я.

– Это значит, что мы с вами останемся здесь навечно! – рассмеялся писатель.

– Вы напрасно иронизируете! – сказал я.

– Да я не иронизирую, просто, у меня есть время, чтобы дописать то, что я хотел, – сказал он и плюхнулся на пол.

– Вы с ума сошли! – накинулся я на него.

– Оставьте меня в покое, – сказал он, – я готов остаться здесь, лишь бы дописать начатое до конца. Вам этого не понять, – он махнул на меня рукой, а потом добавил, – к стати, у вас есть чем заняться, – он указал мне на дверь, – попытайтесь еще раз выйти отсюда, может быть у вас что – то и получиться.

Я сделал еще одну попытку, но все повторилось, я снова очутился в купе, как – будто и не выходил из него.

– И что же вам такое приснилось? – спросил я писателя, когда уже совсем отчаялся выйти отсюда.

– А-а-а, говорил вам, – протянул он, – вы не поверите, мне приснилось, что вы с Ольгой, с вашей приятельницей, очутились в средневековье, и, представляете, ее приняли за ведьму, и, чуть было, не сожгли на костре, и, никогда не угадаете, кого хотели сжечь вместе с ней!

– Меня, меня тоже хотели сжечь на костре! – иронично скривив рот, ответил ему я.

Он сильно удивился и спросил:

– Как вы догадались?!

– Это все произошло с нами на самом деле несколько минут назад! – ответил ему я.

– Невероятно! – воскликнул писатель.

– А потом, мы представили, что на нас вылилась вода, которая затушила пламя, – продолжал я пересказывать ему случившееся с нами.

– А потом вы перенеслись в будущее время!

– Да, только, заказывали – то мы настоящее время.

– Невероятно, значит, все, что я писал о вас, происходило с вами на самом деле! Здорово!

– Не понимаю, чему вы так рады?

– Вы говорите, что хотели попасть в настоящее время?

– Именно!

– А я написал, что вы попали в будущее. Выходит, что моя написанная мысль имеет большую силу, чем мысль представленная!

– Мы вас здесь спасаем, а вы нас в знак благодарности на костер отсылаете?! – возмутился я.

– Ну я же не думал, что все так получиться, – заискивающе ответил писатель, – к тому же, я и представить себе не мог, что такое возможно.

– Как видите, здесь все возможно. Вы же знаете, что мысль здесь материальна!

– Да, да, мой друг, – затараторил писатель, – но я и не предполагал…

Потом, он замолчал и задумался.

– А, что вы там говорили на счет того, что вам пришлось меня спасать? – спросил он.

– Пустяки, – отмахнулся я от него, не имея желания рассказывать об этом.

Но его настоятельные просьбы вынудили меня вкратце рассказать ему о тех кроватях, которые все были проткнуты насквозь кольями.

Он стал меня благодарить.

– Перестаньте, – сказал я, – тем более, все это сейчас не имеет никакого значения, у нас осталось не больше двух минут, и это означает, что мы с вами сейчас все равно погибнем.

– А я бы не стал отчаиваться раньше времени. Я, кажется, понял, почему мы не можем выйти отсюда.

– И почему же?

– По тому, что я прервал свое повествование, даже не закончив предложения. Сейчас я допишу его, и мы с вами благополучно выйдем отсюда, – серьезно заявил он.

– Валяйте! – махнул я рукой, так как вариантов у меня не было, – тогда уж напишите заодно, что мы преодолели расстояние до шестого вагона за полминуты, может быть, это сработает, раз, как вы утверждаете, написанное вами имеет здесь такую большую силу.

– Еще как сработает, – сказал он и начал быстро писать.

Через несколько секунд, он поднял голову и сказал:

– Все! Готово! Путь чист! Вперед, мой друг!

Я с опаской переступил порог купе, и, о чудо! На этот раз я не вернулся обратно. То же самое, получилось и у писателя. Мы, со всех ног, бросились к шестому вагону. В тамбуре пятого вагона, мы встретились с Ольгой, которая до сих пор ждала нас там.

– А вы, почему до сих пор не сходите? – спросил ее писатель.

– Она не может, – ответил я.

– Как? – спросил писатель.

– Так, она возвращается обратно, – сказал я, – может быть это опять ваших рук дело? – накинулся я на писателя, – что вы там еще про нее понаписали?!

– Ничего, – изумился писатель.

– Он тут ни причем, – ответила Ольга, глядя на меня, – просто, – из ее глаз пололось слезы, – просто я навсегда останусь здесь.

– Что ты такое говоришь?! – закричал я.

– Да, – ответила она, – я нарушила данное слово не покидать вагон, поэтому…

– Что поэтому?! – кричал я.

– Поэтому, я умерла еще в тот миг, когда покинула тот вагон. Это так, не спорь. Я знаю.

– Мы сейчас все исправим! – сказал я ей.

Потом я крикнул писателю:

– Пиши! Сейчас же пиши, что Ольга осталась в живых, что мужчина в лиловом плаще решил ее помиловать, что угодно пиши, лишь бы она сошла с этого поезда!

– Но у меня не осталось бумаги, и у нас нет времени!

Я посмотрел на часы и закричал:

– У нас есть пятнадцать секунд! Пиши!

– Это бесполезно! Не тратьте зря время! – сказала мне Ольга.

Я вырвал у писателя из рук листок и карандаш и сам стал пытаться на маленьких свободных просветлениях между строк, вывести три слова «Ольга сошла с поезда».

Между тем, свет, исходящий от выхода, стал ослабевать.

– Попробуй выйти, – сказал я Ольге.

– Хорошо, – сказала она, – только, давай сделаем это вместе.

Мы пропустили писателя к выходу, и он, благополучно растворился в ярком свете. Ольга прильнула ко мне и обняла меня, так как – будто делала это в последний раз. Потом, мы с ней взялись за руки и, в последнюю секунду отведенного нам времени, сделали шаг вперед навстречу уже почти погасшему лучику света.

Потом, я снова увидел перед собой свет, который становился все ярче и ярче. Наконец, он окончательно ослепил меня и я зажмурился.

Я открыл глаза. Было темно, вокруг светили какие – то огоньки и громко выла сирена.

Прямо перед собой я увидел расплывчатое лицо. Когда, мое видение приняло нормальные очертания, я понял, что передо мной мать Клары.

– Слава богу! – воскликнула она.

Я, молча, протянул к ней руку и погладил ее по волосам, потом, я спросил:

– Где Клара?

– С ней все в порядке, – ответила она, – ее осматривает врач.

– Врач? – спросил я.

– Да, только что подъехала скорая помощь, – объяснила она мне.

– Скорая помощь? Что случилось?!

– Ты не помнишь?! – испуганно прошептала она.

Я покачал головой.

– О, боже! Мы попали в аварию. Был дождь, вдруг, нам навстречу выехал автомобиль. Видимо водитель не справился с управлением. Его автомобиль столкнулся с другим автомобилем, который ехал впереди нас. А уже после этого столкновения, въехали в них и мы. Все это произошло очень быстро!

– А как вы?

– Клара в порядке, я же уже сказала, я, вроде бы тоже, ты нас очень напугал, так как был без сознания, – сказала Ольга, вытирая мне лоб.

– Видимо, я сильно ударился, – сказал я, взглянув, на красный от крови платок, которым Ольга потирала мое лицо, – я, наверное, неважно выгляжу?

– Сейчас уже лучше, – сказала Ольга и, наконец – то, улыбнулась.

Я, начиная понемногу понимать, что происходит, закрыл глаза. Одно я знал точно, что теперь – то, я точно сошел с того поезда. Теперь, я уже твердо знал, кто я, я знал, что у меня есть жена и дочь. Вы не поверите, но именно Клара и была моей дочерью, а ее мать, не была женой никакого писателя, это была моя любимая и единственная Ольга. Именно я подарил ей те часы, которые нам указывали время в этом поезде. И сделал я это именно в день рождения нашей дочери – Клары.

Мне предстояло еще многое обдумать. Что же, получается, что когда меня в прошлый раз сбросили с поезда, я все еще находился между жизнью и смертью, получается, что все то, что произошло со мной тогда, не было реальностью! Что же тогда это было? Переходный этап из одного состояния в другое. Как же все это странно. Что за мир окружал меня в то время? Здесь прошел, по моим подсчетам, всего час. За этот час, я вначале пережил череду событий, растянувшуюся на целый месяц. Но это было в самом начале. Потом следовал второй этап, события которого заняли несколько дней. И, чего уж я совсем никак не мог представить, что в нашем мире, на все про все, ушло только шестьдесят минут. Мне стало не по себе от этих мыслей, я не решился развивать дальше эту тему в своем воображении. У меня кружилась голова, поэтому мысли мои то и дело сбивались. Но одно я знал точно, что у меня есть семья, и это было самым главным.

Спустя немного времени, я спросил у Ольги, как долго я был без сознания. Она ответила мне, что не больше десяти минут. Это было всего десять минут! Я пережил все это за десять минут! Как такое возможно?! Неужели, если бы я был без сознания несколько часов, то состарился бы до такой степени, что это было бы заметным?! Я задавал себе массу вопросов, ответов ни на один из которых, у меня не было, да и быть, не могло. Поэтому, в конце концов, я решил оставить это бесполезное занятие.

Я начал припоминать, что произошло со мной на самом деле. Мы поехали с семьей в наш загородный дом. Я задержался на работе, впрочем, как всегда, поэтому мы смогли выехать только поздним вечером. Шел дождь. Ольга отговаривала меня ехать «на ночь глядя», предлагая перенести поездку на утро, но я настаивал. В конце концов, я убедил ее, что утром будет большая загруженность на дорогах, поэтому нам следует ехать именно сейчас.

– Это я виноват, надо было послушать тебя и поехать завтра, – сказал я ей.

– Ты тут не при чем, кто знал, что нам навстречу вылетит этот автомобиль? – ответила она, как всегда спокойно и уверенно.

Какое это счастье было быть рядом с этой женщиной!

Подъехала еще одна скорая помощь, из которой вышли два врача. Один из них был ростом повыше. Он направился ко мне, а другой, тот, что пониже, видимо, пошел осматривать пострадавших в других автомобилях. Подойдя к нам, высокий врач спросил, как мы себя чувствуем. Моя жена ответила, что с ней все в порядке, и попросила, чтобы осмотрели меня, так как я некоторое время был без сознания. Доктор принялся осматривать мои раны, но другой врач его окрикнул. Попросив меня немного подождать, высокий врач, не завершив до конца мой осмотр, отлучился.

Моя Ольга все время держала меня за руку, и я был безмерно счастлив. Теперь я четко знал, что у меня есть не только бизнес, но еще и семья. Вскоре, врачи отпустили Клару, сообщив нам, что сделали ей успокоительный укол, и, что с ней, действительно, все в порядке. Она кинулась мне на шею и расплакалась.

– Чего ты плачешь, доченька, видишь, со мной все в порядке, – сказал я ей.

– Я так испугалась за тебя! – сказала она.

– Все будет хорошо! – ответил ей я и обнял ее.

– Я думала, что ты умер! Ты был весь в крови!

– Что ты, доченька, разве я мог оставить тебя одну? Как ты себя чувствуешь? У тебя ничего не болит?

– Нет, папочка, я чувствую себя хорошо, и врач сказал, что со мной все в порядке, не волнуйся!

Не могу сказать точно, долго ли отсутствовали врачи, но я чувствовал себя полным сил и совершенно здоровым, если не считать легкого головокружения. Я попытался привстать и выйти из автомобиля.

– Лежи! – сказала мне Ольга, спокойно, но твердо, как умела говорить только она одна.

Трудно было не послушать ее, но я уговорил ее сделать по – моему. Я сказал, что мне будет лучше, если я вдохну свежего воздуха.

– Откроем окно! – сказала она.

– Не надо, – сказал я, – Клара может простыть.

Она не стала со мной спорить, это было не в ее правилах. Видимо, действительно, решив, что мне это необходимо, она вышла из автомобиля и, обойдя его, приблизилась к моей двери.

– С тобой, правда, все хорошо? – спросила она.

– Да, правда, – ответил я.

Только тогда она разрешила мне выйти, но только при условии, что она будет меня придерживать.

Клара задремала под действием укола, и мы, уложив ее на заднее сиденье автомобиля, медленно вышли на улицу.

Я посмотрел на свой разбитый автомобиль и удивился, что мы так легко отделались. Вид у него был, прямо скажу, ужасный. Почти целая его половина была настолько искорежена, что трудно было представить, что все, находившиеся в нем пассажиры, остались живы.

Потом, мы направились в ту сторону, где стояли разбитые автомобили, столкнувшиеся перед нами. Это был огромный «Мерседес» представительского класса и небольшая «Мазда».

За рулем «Мерседеса» сидел человек. Подойдя ближе, я увидел, что это был тучный мужчина. Он обхватил свою голову руками. Увидев нас, он повернул к нам свое залитое кровью лицо, и я увидел его глаза. Даже, если бы он был изуродован до неузнаваемости, я все равно, узнал бы его глаза. Это был тот самый писатель, которого я принимал за мужа своей жены. За мужа своей жены! Звучит, конечно, отвратительно! Но так оно и было. Он отвел взгляд от нас в сторону. Я посмотрел на Ольгу.

– Какой ужас, – прошептала мне она.

– Ты его знаешь? – спросил я ее.

– С чего ты взял? В первый раз вижу. Просто я ему посочувствовала, – ответила она.

Хотя, я и не сомневался в ее ответе, но на сердце у меня, после ее слов, стало горазда легче. Я постоял еще немного рядом с «Мерседесом», а потом попросил жену, чтобы она отвела меня к «Мазде», возле которой находились оба врача. Я уже хотел было отходить, как мужчина в «Мерседесе» открыл окно и сказал мне:

– Вот влипли!

– Да, – согласился с ним я.

– Еще и врачи не торопятся, а я только пришел в себя! И когда же у нас будет порядок! Вы не знаете, чего они там так возятся?!– сетовал он.

– Мы сейчас посмотрим, – ответил я, – и расскажем вам.

– Благодарю, – сказал он и закрыл окно.

Мы подошли к «Мазде», вернее, к тому, что от нее осталось. Я заглянул внутрь. Но, никого не увидел. Тогда я посмотрел на стоящие возле автомобиля носилки, возле которых суетились врачи. Единственное, что мне удалось разглядеть, так это то, что пострадавшей была женщина. Я понял это по длинным рыжим волосам. Мы постояли вблизи несколько минут. Наконец, врачи отступились от пострадавшей. Они были очень озабочены и почти никого не замечали вокруг. Поэтому, мне удалось пробраться совсем близко к носилкам, оставаясь совершенно незамеченным. По тому, что сверху они были накрыты покрывалом, которое скрывало лицо женщины, я понял, что ее спасти не удалось. Я подошел ближе и убрал покрывало с ее лица.

О, боже! Что я увидел! Это была та самая рыжеволосая Ольга, с которой мы вместе хотели сойти с поезда. Впрочем, я об этом догадывался. Просто, очень непривычно было видеть ее безжизненной. Мое сердце сжалось. Еще несколько минут назад, ее зеленые глаза, излучающие радость и надежду, с любовью смотрели на меня, а теперь, они были навсегда закрыты. Я накрыл ее красивое лицо покрывалом и отошел. Теперь я понимал, почему она не могла выйти из этого вагона. Вероятно, она была права, когда говорила, что ей не стоит покидать своего вагона. Значит, у ней, действительно, была договоренность с этим мужчиной в лиловом плаще, кем, на самом деле, был который, мне так и не суждено было узнать, наверняка. Да и нужно ли было? Мне было жаль, что я, в какой – то степени, явился причиной смерти этой молодой женщины. Но, разве можно теперь было с этим что-либо поделать. А тогда? Тогда меня невозможно было переубедить, ведь я должен был спасать Клару? Разве мог я видеть еще что-то, кроме этого? И потом, я всегда был уверен в своей правоте. Я привык, что все и всегда должно быть по – моему.

Только теперь я начал задумываться над тем, что иногда следует прислушиваться к мнению окружающих, так как оно подчас бывает куда более разумным, чем мой внутренний голос, под воздействием которого, я совершаю все свои поступки. Так вышло и с моей женой, когда я не прослушал ее, и, сделав по своему, угодил сейчас в эту жуткую аварию.

Меня снова и снова захлестывало чувство вины за то, что это именно я убедил эту рыжеволосую девушку последовать за мной и нарушить свое слово, данное мужчине в лиловом плаще, с которым, теперь ей суждено остаться навсегда. Слеза покатилась по моей щеке. Что – ж, теперь мне с этим жить!

– Ты ее знал? – спросила меня жена.

– Я виноват в ее смерти, – ответил я.

– Это твоя знакомая? – спросила жена.

– Я знал ее в прошлой жизни, – сказал я.

– Не пугай меня, – сказала мне она, – нужно, чтобы тебя срочно осмотрел врач.

Я обнял ее и притянул к себе.

– Не переживай, – сказал я, – со мной все в порядке.

– Тогда почему ты винишь в ее смерти себя?

– Мне кажется, что она погибла при столкновении уже с нашим автомобилем, и, если бы я послушал тебя и не поехал так поздно, то она была бы сейчас жива, – сказал я ей, не договаривая до конца о том, что на самом деле являлось причиной моих переживаний.

– Все это твои предположения, и потом, там, – Ольга подняла к небу указательный палец, – уже все давно решено за нас, поэтому не думай о себе больше, чем ты есть на самом деле. «Он» все решает. Он, а не ты.

Ее слова звучали так уверенно, что это немного успокоило меня.

– И мне кажется, что я, даже, знаю «Его» имя, – вырвалось у меня.

Ольга снова испуганно посмотрела на меня и сказала:

– По моему, ты ударился горазда сильнее, чем я себе представляла.

Я рассмеялся и снова прижал ее к себе. Я успокоил ее, сказав, что шучу, пытаясь развеселить ее. Она, отвечая мне, что у меня сегодня не самые удачные шутки, все – таки, слегка улыбнулась.

Потом, мы, молча, побрели в сторону своего автомобиля.

Проходя мимо «Мерседеса», сидевший в нем человек, высунулся и спросил:

– Я здесь кровью истекаю, чего они там возились так долго, по – моему, здесь из всех пострадавших, мне хуже всего?!

– Поверьте, нет, – сказал я ему, – пострадавшей «Мазды», сейчас намного хуже.

– Она тоже умудрилась разбить голову? – иронично заметил он.

– Она умудрилась умереть, – спокойно ответил я, и мы последовали в свой автомобиль.

– Кого – то он мне напоминает, – сказала мне жена.

Я напрягся.

– Все, вспомнила, он похож на известного писателя, ну, как его, фамилия на языке вертится, не могу вспомнить…

– А стоит ли? – спросил я.

– Просто, смотрю, лицо, действительно, знакомое…

– Ну и бог с ним, – сказал я, – разве это важно.

– Да, милый, конечно, нет, важно, что мы живы, – сказала она.

– Важно, что я понял одну простую вещь.

– Какую? – спросила меня моя Ольга.

– Главное в моей жизни, это вы, и я вас люблю больше всего на свете.

Мы вернулись в автомобиль и обнялись все втроем. Так нас и застал рассвет. Первые лучи летнего солнца. Яркий свет. Какое счастье, что я увидел его вновь.

Прошли годы. Я никогда не забывал про эту ночь, что заставила меня взглянуть по новому на многие вещи.

Теперь, у Клары своя семья. У нас с Ольгой уже появились внуки. Ольга, по – прежнему, очень красива, не смотря на прошедшие годы. Она, тоже, часто вспоминает ту ночь, но по другому поводу. Она благодарит судьбу, за то, что все тогда так обошлось.

Вскоре после той аварии, мне приснилась рыжеволосая Ольга, которая сказала, что я не имею к ее гибели никакого отношения. Она просила меня, чтобы я не переживал по этому поводу. Она сказала мне, что это, действительно, Он решает, чему быть, а чему нет. А я, только делаю то, что мне предначертано, поэтому, не могу быть виновником не ее смерти, не чьей бы то ни было, еще. Тогда я не придал значения ее последним словам, но, после этого сна, чувство вины за ее смерть, действительно, постепенно, перестало меня терзать. А спустя несколько дней, я узнал о скоропостижной кончине, прямо у себя в ресторане, своего друга, того самого шеф – повара, которыйпутешествовал с нами на том поезде. Так вышло, что он не успел сойти с него, как я наивно полагал раньше. Так вышло, что ему было суждено навсегда остался там, куда он так стремился. Остаться, чтобы постигать неведомые тайны кулинарного искусства…