Я всегда буду рядом [Екатерина Борисовна Калашникова] (fb2) читать онлайн

Екатерина Калашникова Я всегда буду рядом

Посвящается доктору Покатову Игорю Владимировичу

Часть первая

Он успел бросить последний взгляд на экран телефона, перед тем как тот окончательно погас.

«Очень переживаю за вас, обнимаю, доброй ночи!»

Последние слова показались довольно необычными для деловой переписки. Влад неожиданно для себя повторил их вслух. В пустой темной комнате хриплый голос прозвучал странно: голосовые связки отвыкли от работы. За время двухмесячного карантина он всего лишь пару раз говорил по телефону, да и то не с живыми людьми, а с чат-ботами рекламных агентств.

Он поставил телефон на зарядку, прошел на кухню и привычным движением включил чайник. Настроение внезапно улучшилось. За год, прошедший со времени постановки диагноза, он испытал море эмоций. От животного парализующего страха – «Рак мозга? У меня?» – до полного спокойствия и даже некоторого умиротворения.

В принципе, он настроился умирать. Это казалось даже интересным. Влад смотрел на осеннюю листву в парке с каким-то невероятным чувством. Неяркое солнце освещало клены медовым светом, а он старался запомнить форму каждого листика.

«А ведь я вижу все это в последний раз», – думал он, неторопливо разглядывая последние снежинки зимой и первые весенние почки.

Операция прошла на редкость удачно, Влад быстро восстановился и на третий день уже вышел гулять в огромный больничный двор. Немного пошатывало от слабости, но в целом он чувствовал себя вполне терпимо, хотя ожидал как минимум парализации. Незаметно прошли сеансы лучевой терапии и первая химия.

Пожалуй, слегка подташнивало по утрам, но к середине дня это ощущение бесследно проходило. Через неделю он сел за руль, уверенно сжав его руками. Первоначальный страх понемногу отступал. Он начал даже беседовать с раком, ассоциируя его с каким-то инопланетным пришельцем-симбионтом.

«Ты же не дашь мне умереть, пока я не посмотрю на парад, правда?» – беззвучно торговался он с невидимым собеседником в мае. И с нескрываемым удовольствием смотрел по телевизору победное шествие, соединяя его мысленно со своей личной победой над болезнью.

«А как насчет Нового года? Договоримся? Ведь если я умру, то и ты тоже умрешь, будешь лежать в деревянном ящике в холоде и без еды или тебя вообще сожгут вместе со мной без остатка», – продолжал монолог Влад.

Рак молчал.

На МРТ было чисто, волосы быстро отросли, и через два месяца доктор вышел на работу.

Сначала чувствовал себя немного героем, но потом закрутила привычная рутина. К счастью, на работе о его проблеме знал только непосредственный начальник, главный врач поликлиники, но он появлялся редко, да и не высказывал особой заинтересованности. Коллеги и пациенты оставались в неведении, и Владу удалось благополучно избежать косых взглядов и жалостливых перешептываний за спиной.

Незадолго до того злосчастного приступа, когда он внезапно рухнул прямо на асфальт перед дверью своего подъезда, напугав соседских детей, которые и вызвали скорую помощь, приступа, после которого жизнь резко разделилась на «до» и «после», он навел порядок в своей личной жизни – удачно расстался со своей последней женщиной…

С детства он был довольно влюбчивым. Сначала неловко, по-детски мечтал об учительнице по русскому и литературе, замирая на уроках от стыдных мыслей.

Русичка была довольно экзальтированной особой, стильно одевалась и, страстно заламывая руки, рассказывала ученикам о литературных героях, серьезно искажая представление подрастающего поколения о реальной жизни. Владу казалось, что за школьным порогом его ждут какие-то невероятные встречи и приключения, эмоции и чувства.

Однако жизнь оказалось на редкость пресной. С настоящей дружбой как-то не сложилось, хотя он и приятельствовал со многими ребятами. На выбор профессии повлияла болезнь мамы. Она умерла от воспаления легких, когда Влад учился в последнем классе. Врачи невнимательно слушали тихие жалобы скромной пациентки, торопясь поскорее уйти по своим делам. Смерть мамы стала для мальчика невероятным шоком.

Успешно отучившись в медицинском институте, Влад случайно распределился на кафедру лор-заболеваний. Ну как случайно – увлекся симпатичной сокурсницей, которую ее папа-профессор пристроил туда по блату. Однако романа не вышло.

На всю жизнь он запомнил невольно подслушанную характеристику, которую дала ему возлюбленная, – «липучка». Да, он таким и был, ходил за ней везде, как хвостик, и никак не мог побороть свою потребность видеть любимую. Но скоро проблема разрешилась сама собой – вертихвостка бросила мединститут, выпорхнула замуж за квадратного серьезного папика и растворилась в неизвестности.

После института Влад довольно скоро нашел работу со скромной ставкой в обычной поликлинике. Взяток брать он не умел, да и, честно говоря, давать их ему никто не собирался. Старушки-пациентки бескорыстно любили его. Он был тем редким исключением из касты врачей, кто всегда внимательно выслушивал их бесконечные жалобы вперемешку с историями о жизни и выписывал простые лекарства от тонзиллита и насморка. Никакого геройства.

Несколько раз он влюблялся в ярких, совершенно не подходящих ему женщин. Преодолевая природную скромность, назначал свидания. Заканчивались любовные истории обычно печально: красотки начинали предъявлять претензии, чаще всего материальные, требовали дорогих подарков и насмехались над его зарплатой.

Влад страшно переживал по этому поводу и иногда ходил на собеседования в дорогие частные клиники. Однажды ему даже удалось устроиться в одну из них, однако что-то не заладилось. Он пытался работать как можно лучше, но назначать безумно дорогие обследования при простом ОРВИ не позволяла совесть. Поэтому ничуть не удивился, когда в конце месяца получил приглашение в кабинет к вышестоящему начальству, а там – предсказуемый приказ об увольнении. Наоборот, стало как-то легче.

Доктор Романов с удовольствием вернулся к своим пенсионеркам с их привычными причитаниями о маленьких пенсиях и жалобами на правительство. Обещанную зарплату в навороченном медцентре ему, конечно же, не выдали.

Предпоследняя дама сердца неожиданно покинула его квартиру, а вместе с ней из старенькой расписной шкатулочки пропали все незатейливые мамины драгоценности. «За бесцельно прожитые годы» – так гласила оставленная внутри записка, написанная неровным знакомым почерком.

Стоимость украденных драгоценностей он представлял плохо, главное, что они были напоминанием о маме. О счастливых моментах детства, о нечастых совместных походах в театр или кино. Мама с удовольствием наряжалась в такие дни и иногда просила его застегнуть замочек от золотой цепочки или жемчужного ожерелья. Вместе с ними пропало и папино обручальное кольцо, единственная память об отце, которого он ни разу не видел.

Самое противное было то, что он сразу же все простил бывшей, а потом долго мечтал о том, что она вернется, чувствуя ломку от расставания. Даже записался к психологу. И тогда же впервые ощутил какую-то черную тоску внутри.

Кстати, после операции это ощущение бесследно исчезло, как будто хирург скальпелем удалил не только поврежденные клетки, но и кусок больной души.

Часть вторая

Нельзя сказать, что Влад не нравился женщинам. Многие пациентки и их довольно милые родственницы часто вполне прозрачно намекали на желание встретиться в неофициальной обстановке. И он однажды даже повелся на это. Встреча с приятной барышней прошла удачно. Она искренне симпатизировала ему, была неконфликтной и прекрасно готовила. Свою роль сыграло и то, что он был молодым мужчиной с приличным уровнем тестостерона.

Свидание затянулось на пару лет. Влад искренне пытался заставить себя полюбить нынешнюю пассию, но испытывал только усиливающееся чувство вины за то, что не может ответить любящей женщине на ее чувства.

«Липучка»… Это зеркальное сравнение постоянно напоминало о первой любви и заставляло его страдать. Он натужно улыбался, слушая постоянное щебетание подруги, и с видимым облегчением уходил на работу все раньше и раньше. А она все чаще и чаще заводила разговоры про детей.

Каждый раз это было невероятным испытанием для него. Он очень хотел детей, честно. Но не от своей теперешней подруги. И если у него пока еще были силы выносить ее заботу и ласки, то мысль о совместных детях приводила в ужас. Он пытался отшучиваться или делать вид, что не понимает, насколько для нее важна эта детская тема.

Со временем щебетание переросло в упреки, и в конце концов девушка поставила его перед фактом разрыва отношений. «Я не могу жить с инфантилом, я устала играть в одни ворота, ты не хочешь ничего менять в своей жизни, – горячилась она. – Ты не хочешь детей, ты не хочешь делать ремонт, ты не хочешь покупать дачу, ты даже не хочешь поехать со мной в Турцию. Я чувствую, что жизнь проходит мимо меня», – чуть не плача, жаловалась несчастная. Он был с ней совершенно согласен, так как чувствовал абсолютно то же самое. Пришлось изобразить придурка и инфантила. Расстались почти по-дружески. Хороший врач всем нужен, они на дороге не валяются.

А теперь он окончательно понял, что это было к лучшему. В нынешнем состоянии он не выдержал бы рядом чужого человека, пускай даже любящего и сострадающего.

Итак, Влад продолжал работать, как будто ничего не случилось, как будто и не лежал несколько месяцев назад с вскрытой башкой на столе у своего однокашника из вуза, но, естественно, не испытывал никаких иллюзий насчет своего будущего. Жить ему оставалось не более двух лет.

Неожиданным было лишь то, что такая серьезная болезнь никак не проявляла себя, наоборот, мозг работал необычайно ясно, голова не болела, не отмечал он и никакой повышенной слабости.

От нечего делать он стал исследовать новые методы лечения, погружаясь по вечерам в медицинский интернет-серфинг. Его болезнь была не до конца изучена, и он с упоением читал статьи в иностранных журналах о непрекращающейся борьбе с глиобластомой (ГБ). В отличие от других форм рака, она оставалась самой не поддающейся лечению опухолью. Во всем мире шли невероятные испытания новых методов лечения, препаратов и вакцин. В России царила полная тишина.

Неожиданно для себя он создал сайт, на котором размещал все новости о лечении рака и переводные статьи, используя его как место для хранения полезных ссылок. На сайт заходили товарищи по несчастью, пациенты и их родственники в надежде узнать что-то новое, цепляясь, как за соломинку, за крупицы информации о положительных результатах.

Владу повезло. Он жил в столичном городе, где по ОМС были доступны и МРТ, и радиохирургия гамма-ножом. Пытаясь помочь таким же бедолагам, как он, Влад составлял схемы лечения и протоколы химии, давал советы по корректировке анализов и ссылки на новые методы борьбы со страшным недугом. Но скоро столкнулся с тем, что у большинства заболевших из глубинки нет ни средств, ни возможности покупать и использовать даже простые таблетки для лечения. Отчаявшись, доктор попытался создать фонд помощи своим сотоварищам, просил для них бесплатные консультации у коллег и квоты на высокотехнологичное лечение. Но знакомые, только узнав о его диагнозе, с трудом подбирали несколько фальшивых слов для выражения сочувствия и навсегда забывали его номер телефона.

Для больных он был чужим – пришелец из стана врачей-«врагов», для коллег перешел в разряд пациентов, а значит, «мяса».

В отличие от других больных, он мог понять степень чудовищной некомпетентности врачей, особенно в регионах, где никто не читал написанные по-английски статьи и не изъявлял никакого желания не только использовать современные протоколы лечения, но и знакомиться с ними.

Со временем Влад привык к своему особенному положению, одиночеству и смирился, а в связи с объявленным карантином из-за COVID-19 вообще впал в какое-то киселеобразное состояние. Иногда ему казалось, что он уже умер.

Никаких эмоций не вызывал просмотр одинаковых новостей и повторяющихся фильмов. Каждое утро, не позавтракав и не побрившись, он принимался отвечать по почте на вал одинаковых вопросов, стараясь снова и снова объяснять очевидные вещи измученным и испуганным людям.

На столе валялось покрытое пылью последнее заключение МРТ. Новость о рецидиве не заставила его впасть в панику. Он записался на очередную процедуру гамма нож, так как считал правильным удалять то, что возможно удалить, и просто тупо ждал, когда закончатся ограничения из-за ковида, и врачи наконец начнут лечить и другие болезни.

Часть третья

Очередная «чокнутая» родственница пациента с ГБ написала Владу на «Фейсбуке» в личку. В отличие от всех остальных, занятых своими проблемами и требовавших помощи круглые сутки, она спросила, как у него дела.

Внезапно четко и по-деловому он ответил, что у него очередной рецидив, и он ждет квоту на лечение. Обсудили его мутации и его личный протокол лечения. Впервые за долгое время Влад общался на тему своего заболевания с посторонним человеком, рассказывал о своей методике лечения и делился планами.

Екатерина выслушала его внимательно и серьезно. Потом она предложила добавить его в группу в «Вайбере». В группу для пациентов… Почему-то он согласился, на минуту подумав, что там идет такое же интересное обсуждение планов лечения, и он сможет узнать что-то новое и полезное. Но в той группе двести шумных теток обсуждали всякие бытовые дела: где купить кровать для лежачего, можно ли добавлять сгущенку в торт, какая погода в Мурманске и как привезти недоступный препарат на/в Украину. Однако новичка приняли тепло, поприветствовали.

Сначала Влад чувствовал себя полным идиотом и, прочитав пару сотен сообщений о том, как заваривать овес и на какой день читать молитвы, хотел уже в сердцах удалиться из этого сообщества, проклиная свое кратковременное помешательство. Но вдруг внимание привлек адресованный лично ему вопрос о «крайнем» МРТ, и он счел вежливым ответить. Незнакомые бабы принялись со страшной силой желать ему удачи и слать смешные картинки.

Неожиданно на душе стало невероятно тепло.

Сначала Влад хотел было ответить на каждое пожелание лично, но разобраться в новом мессенджере оказалось нелегко. Он привык к четким и структурированным сообщениям электронной почты.

Тогда он зачем-то написал той первой, «чокнутой», которая веровала не в молитвы и причастия, а – с той же силой, что и он, – в вакцины и пептиды, той, которая затащила его в этот чудно́й чат, с просьбой пояснить, как тут все устроено.

Невероятным образом переписка переросла в многочасовую ночную исповедь. Никогда еще он так не раскрывался перед незнакомым человеком, да и перед знакомыми тоже. То ли за время изоляции так стосковался по людям, то ли не осознавал раньше в полной мере, как тяжело одному нести груз неизлечимой болезни, но в любом случае внезапно ему стало гораздо легче.

Он смотрел на аватарку-фотографию случайной собеседницы и вдруг почувствовал дикое желание жить. Захотел дотронуться до ее лица… По-хулигански представил ее голой, сердце бешено заколотилось.

Про себя усмехнулся: «Ты ведь практически умирающий, труп ходячий, а туда же… Что это – вечный инстинкт продолжения жизни, который управляет телом, или вечное стремление души к поиску своей половинки? Возможно, смысл жизни состоит как раз в том, чтобы здесь, на этом свете, найти того, с кем можно разделить жизнь вечную? Кто меня встретит за гранью, лишь мама?»

Дыхание близкой смерти давало индульгенцию на нескромные мысли. Не было страха, что кто-то назовет его «липучкой», и никакой боязни показаться смешным. Умирающий просто не может быть смешным.

Всего лишь несколько слов – «Обнимаю, доброй ночи!», – а по артериям уже бегут бодрые эндорфины – молекулы счастья.

Он пил чай и думал о ней. Встрепанный кот с недоумением смотрел на мечтательно улыбающегося хозяина.

Итак, завтра нужно сдать кровь для вакцины… страшно дорогой вакцины…

Часть четвертая

С утра в «Ватсапе» и «Вайбере» Влада ждали полтора десятка сообщений с незнакомых номеров. Какие-то люди активно переводили на его карточку деньги и слали пожелания здоровья. Впервые за долгое время доктор Романов всерьез рассердился. Он понял, что «чокнутая» затеяла какую-то движуху в соцсетях. Вероятно, сбор денег для экспериментальной вакцины.

Волнуясь и слегка промахиваясь мимо клавиш, он написал ей возмущенное сообщение. В смятении настукивал, что это недопустимо – публиковать что-то в интернете без согласования с ним.

«…У меня вызывает искреннее недоумение, что, по-Вашему, мое мнение не имеет никакого значения. Пожалуйста, не забывайте, что я еще вполне дееспособный человек… просить деньги на фонд помощи больным – это одно, но выпрашивать помощь для себя лично я считаю недопустимым…»

Все новые упреки появлялись на смартфоне Екатерины, взывая к ответственности и морально-нравственным принципам. Но она только улыбалась. Девять тысяч репостов ее поста в «Фейсбуке» с просьбой о помощи доктору были гарантией того, что ему удастся оплатить свое экспериментальное лечение в ближайшее время.

Романову звонили пациенты, одноклассники, однокурсники, представители медицинского братства со всей страны, дело с квотой на очередной «Гамма Нож» сдвинулось с мертвой точки.

Параллельно с поступлением средств на счет Влад начал бурную деятельность в группе пациентов с глиобластомой. Он оплачивал дополнительные исследования и анализы всем нуждающимся, инвалидные коляски и антипролежневые матрасы. Сначала участники группы подумали, что в сообщество добавился мошенник. Но вскоре поняли, что на них снизошла благодать Божия, видно, не зря они молились все это время. Количество гифок с иконами в сообщениях увеличилось в несколько раз.

Список нуждающихся в экспериментальном лечении перевалил за второй десяток. Влад работал в нечеловеческом режиме, делая запросы в иностранные клиники с просьбой записать на клинические исследования пациентов из России по программе «сострадания», которую практикуют некоторые зарубежные лечебные и научные учреждения, переписывался с ведущими учеными, заказывал консультации для товарищей по несчастью в Израиле и Германии.

С Екатериной он общался по «Ватсапу» холодно. Процедура «ГаммаНож» прошла плохо. Старый друг, который обещал отвезти в центр радиохирургии, почему-то не приехал и не отвечал на звонки, поэтому Влад опоздал на премедика́цию.

Врач отреагировал на опоздание пациента совершенно по-хамски. Рамку на голове закрепили без анестезии, и один из шурупов попал в нервное окончание. Боль была страшная. После процедуры радиолог поспешно и зло бросил заключение практически в лицо своему пациенту. Домой Влад добрался на такси, машину ждал долго, сильно промок под дождем и на подгибающихся ногах еле-еле доплелся до квартиры.

Не было сил отвечать на ее вопросы о самочувствии, лицо дергалось, из носа шла кровь, и он кое-как сделал импровизированный тампон из наволочки и провалился в тяжелый сон. Кот упорно требовал жрать, но вскоре обиженно затих…

А где-то в другом городе женщина не могла уснуть до утра, с тревогой глядя на экран телефона… переживая за человека, которого она никогда не видела, но ставшего вдруг за пару месяцев таким близким… пока не пришли долгожданные строчки: «Все в порядке, немного штормило, а завтра я выхожу на работу…»

Часть пятая

На следующий день выяснилось, что одноклассник Димка, который вызвался вчера везти Влада на «ГаммаНож», июньским мокрым утром разбился на машине, не справившись с управлением.

И все то время, пока Влад, чертыхаясь, пытался звонить ему на мобильник, распластанное тело старого приятеля бездыханно лежало на асфальте, а душа уже давно взметнулась в недосягаемую высь и оттуда, видимо, мрачно смотрела на оставленный внизу несовершенный мир.

Горе сдавило сердце доктора Романова так, что он не мог вздохнуть.

«Мы все рано или поздно отъедем, док, – говорил Димка, стараясь утешить пораженного страшным диагнозом приятеля, – так не будем грустить».

Влад вспомнил вдруг, как они однажды заспорили, что лучше – знать дату окончания своей жизни или уйти скоропостижно. «Ты счастливчик, – убежденно говорил тогда старый знакомый , – можешь подготовиться, закончить свои дела и насладиться последними денечками всласть. А то пашешь, пашешь целыми сутками, несешься куда–то – и что в итоге? Свет погашен, а ты и не успел ничего толком посмотреть на этой благословенной земле».

Влад же придерживался мнения, что мгновенный конец более предпочтителен.

И вот теперь тридцатидевятилетний Димка, полный сил и здоровья, ушел, а Влад, помеченный неизлечимой смертельной болезнью, все еще жив… Была в этом какая-то горькая ирония.

Влад все чаще думал о том, что в диспансере к пациентам с глиобластомой относились как к ходячим мертвецам, врачи обычно смотрели как бы сквозь них, отказывая в минимальных житейских планах.

Между тем, Анечка из группы в «Вайбере», которой врачи давали срок жизни всего лишь три месяца, удачно вышла замуж и успешно родила дочку, несмотря ни на какие прогнозы и приговоры. Ради ребенка она отказалась от химиотерапии. Словно какая-то невидимая сила сдерживала рецидив болезни назло всем прогнозам.

А Димка даже и жениться не успел…

«Чудны дела твои, Господи», – бормотал про себя Влад, переводя очередной платеж в банк спермы, где уже год хранился биоматериал, который он сдал перед началом лечения.

Часть шестая

…С утра самочувствие было неважным, уже три месяца не отпускала его проклятая постковидная пневмония, затруднение дыхания сделалось постоянным, как и боль в груди.

Папа, гремя посудой и шаркая тапочками, готовил на кухне завтрак.

Наиболее неожиданным последствием популярности Влада в соцсетях было то, что она вернула ему потерянного в раннем детства отца.

Папа всю жизнь менял как перчатки женщин и профессии, и вдруг узнав про болезнь забытого много лет назад сына, прибился к нему потрепанным жизнью стариком. Влад был так потрясен этой встречей, что моментально забыл все старые обиды и принял папу с распростертыми объятиями.

Старик взялся ухаживать за сыном, как будто восполняя все то, чего не дал ему в детстве и юности, трогательно покупал Владу мороженое и варил кашу, периодически прихлебывая из небольшой фляжечки. За месяц он истребил у Влада весь запас спиртного, которое благодарные пациенты приносили доктору Романову не один год.

Влад посмотрел на экран телефона, и первое же сообщение заставило его поторопиться. Писала Танюша, жена товарища по несчастью, многодетного православного священника, уже много дней лежавшего в плачевном состоянии, но еще живого каким-то чудом.

«Я начала перебинтовывать его, от давления рубец на голове лопнул, и лоскут отпал, начало кровить, а скорая не едет, все заняты ковидниками…»

«Да уж… скорая не едет… и не приедет, – озабоченно думал Влад, сгребая в кучу все лекарства, которые попались на глаза. – Тем более с нашим-то диагнозом, да еще и за город…»

Влад позвонил Танюше, что выезжает, наигранно бодро сказал несколько слов растерянному папе, стоявшему в дверях, и поспешил « в гости» к батюшке.

К счастью, водитель раздолбанного «Убер»-эконома примчал за две минуты и неожиданно быстро доставил доктора в большой, но сильно обшарпанный загородный дом.

Испуганные домочадцы, супруга и дети, встревоженно встретили на пороге долгожданную помощь. Рану батюшки изначально накрыли полотенцем, но к приходу Влада оно уже довольно сильно промокло, и кровь сочилась прямо на пол.

«Кровопотеря, должно быть, огромная», – подумал Влад, заметив синюшную бледность пациента. Он похвалил себя за то, что взял все что надо, антибиотики и специальный клей. Отец Сергий был в сознании и приветливо улыбался, несмотря на редкий пульс.

Влад поприветствовал его и снял полотенце. Полная, довольно молодая еще жена батюшки выбежала, закрывая рот рукой, за дверью раздались звуки неукротимой рвоты. Влад как смог обработал рану, вычистил гной, заклеил концы немецким хирургическим клеем, поставил капельницу с физраствором. Движения его были по-прежнему четкими, несмотря на то, что часть пальцев недавно потеряла чувствительность. Как всегда, выручали способности амбидекстра – предмет всегдашней зависти сокурсников. Он с юности одинаково ловко мог работать как правой, так и левой рукой, выполняя все медицинские манипуляции, приводя в восторг сначала преподавателей, а позже и коллег.

Вскоре батюшка порозовел, температура спала. Пошарив рукой под одеялом, отец Сергий что-то протянул Владу в ладони, продолжая все так же радушно улыбаться. Доктор потерял обоняние еще в сентябре, поэтому не сразу понял, что происходит, а когда понял, то резко отшатнулся, и гримаса отвращения промелькнула по его лицу.

«Татьяна, Сергея подмыть надо, я закончил перевязку», – плохо слушающимися губами произнес он. Татьяна охнула, взмахнув руками, схватила какие-то тряпки и стремглав побежала к беспомощному супругу.

Влад прошел к железному рукомойнику и тщательно помыл руки раза четыре. Потом, не попрощавшись, уехал.

В маршрутке – тратиться на «Убер» на обратном пути не стал – постарался как можно дружелюбнее ответить Татьяне на ее многословные извинения. Ответил также и на другие накопившиеся сообщения. Состояние пациентов там было не лучше, но доехать во Владивосток или Мурманск он не мог, поэтому надавал кучу советов и забылся коротким сном, откинувшись без сил на дерматиновом сиденье маршрутки.

Потом вдруг в середине какого-то особенно закрученного кошмара вспомнил, что сегодня в город на очередную процедуру прибывает Катя с мужем. В дни их приездов он особенно тревожно вглядывался в лица случайных прохожих на улице. Вот уже год они ежедневно переписывались, но никогда не видели друг друга. Было как-то неудобно, да и повода вроде не было, «Ватсап» и «Вайбер» прекрасно заменяли личные встречи. Но сейчас он вдруг осмелился и написал ей, что надо встретиться по важному делу. Договорились увидеться вечером.

До дома Влад добрался, когда уже стало темнеть. С облегчением узнал, что отца Сергия забрали наконец в больницу, удивительным образом нашли нейрохирурга, который взялся за повторную операцию, поставил нормальный дренаж и металлическую пластину вместо кожного лоскута. Неизвестный нейрохирург велел передавать привет незнакомому коллеге.

Дома папа, как всегда, со скорбным лицом и слезящимися глазами, подогрел Владу суп, что-то заботливо бормоча. Папа переехал к нему совсем недавно, и Влад никак не мог привыкнуть, что он теперь не один.

Он лег на кушетку, так как усталость от дневных приключений не проходила, и глаза закрывались сами собой. Проснулся от звонка в дверь, в голове замелькали мысли: «Черт, как же можно было позабыть про эту встречу… такую долгожданную! Про это кафе… Я так часто представлял ее в своих мыслях – и вот ведь как неловко…»

Катя нашла его по адресу, указанному на сайте и во всех документах, и пришла сама. И он даже не успел испытать никакого чувства вины.

Из сообщений в группе пациентов с ГБ она уже знала все про его утреннюю поездку и про то, что отец Сергий в «такого доброго» врача «швырялся гамном». Утешила падающую с ног от переживаний Таню, что это ведь не ее обожаемый супруг, а болезнь, которая в него вселилась, да и что, доктор говна, что ли, в жизни не видел…

Папа захлопотал, открывая дверь, и Влад услышал в первый раз ее голос в коридоре, но не смог даже встать, чтобы встретить, предательски задрожали ноги… Он попытался приподняться и извиниться, но замолк, встретившись с ее внимательным и тревожным взглядом. Лицо Кати было скрыто за маской, но глаза смотрели так взволнованно и понимающе, что он понял: формальности можно пропустить и надо говорить только самое важное.

Он вынул из кармана рубашки заветную картонную коробочку от какого-то лекарства, со смятыми стенками и неразборчивой, стершейся надписью и протянул ей.

– Пожалуйста, – голос его был хриплым, – пообещай мне, когда я начну… – на этом месте он ненадолго замолчал, вспомнив сегодняшнюю поездку, и спустя мгновение твердо продолжил: – кидаться… говном, разведи это в воде и залей в горло через шприц, я знаю, ты сможешь… только ты сможешь это.

– Если, – голос Кати прозвучал в полной, какой-то звенящей тишине. Не было почему-то ни обычного грохота проезжающих машин, ни звуков капающей воды, ни топота соседских детей.

– Что, прости?.. – его взгляд умоляюще заскользил по ее лицу.

– Не «КОГДА», а «ЕСЛИ», если ты начнешь кидаться говном, то я сделаю это ради того, чтобы ты смог уйти достойно, обещаю, – ответила Катя.

И он почему-то сразу ей поверил, что она сможет правильно развести и вовремя дать ему это лекарство, с компонентами, тщательно подобранными так, чтобы не было ни малейшей возможности заподозрить какой бы то ни было криминал. Поверил и сразу успокоился.

– В крайнем случае задушу подушкой, если ты вдруг с дозой ошибся, – уверенно добавила она, нежно касаясь его руки.

Он слегка улыбнулся, взял ее руку своими удлиненными, тонкими пальцами и поднес к губам.

Словно огромный груз свалился с его плеч, и он внезапно уснул, отключился, как человек, совершивший невероятное усилие.

Блямкнул телефон.

Катя с видимой неохотой освободила свою руку из ладони Влада и хотела поставить аппарат на режим вибрации, чтобы звуки его не разбудили.

Пароля не было, и она вдруг увидела огромное количество сообщений от тех членов группы, которые давно перестали быть активными и перешли на паллиатив.

Забывшись, читала она детальнейшие протоколы обезболивания из невероятных ингредиентов, советы по противопролежневому уходу, рекомендации по купированию агрессии и недержания, что делать при потере памяти и сопоре… Препараты, контакты докторов, рецепты, страшные фотки гнойных ран и глубочайших пролежней пестрели в этой чудовищно тяжелой переписке.

Каждый новый диалог заканчивался фразой: «Что бы ни случилось, пишите и звоните в любое время, я буду рядом всегда, до конца…»

Она смотрела на этого невероятного человека, смертельно больного, исхудавшего, слабого, добровольно взвалившего на себя ежедневный груз общения с умирающими и их родственниками.

Жалобы на усталость, жалобы на жизнь, описание чудовищных физиологических проблем – весь этот поток негатива много месяцев лился на него, и он старался поддерживать всех этих людей и отвечать им, лежа под еженедельными капельницами, сам ожидая облучения, инъекций, операций…

Дыхание Влада было ровным и спокойным, лоб разгладился, он даже как-то помолодел во сне… Но пора было уходить, Катю ждал в гостиничном номере такой же больной супруг.

Дверь скрипнула, на пороге показалась сгорбленная фигура старенького папы:

– Спит он? Хорошо, спасибо вам – и до свидания.

Часть седьмая

Между тем Катя не теряла времени даром, круглосуточно выискивая новые способы спасения дорогих ей людей.

Было известно, что в далекой Германии сертифицировали для лечения глиобластомы чудодейственный прибор Optune, безумно дорогой для иностранцев, но входящий в ОМС для резидентов этой страны. Задача была ясна – каким-то образом стать этим самым резидентом.

При всем богатстве выбора для Влада на данный момент был доступен только один вариант – фиктивный брак. Моральные аспекты этого пути волновали Катю в последнюю очередь – нужно было срочно искать «невесту».

На удивление быстро в профильных немецкоязычных группах поняли завуалированный запрос из России. И вскоре был найден идеальный вариант для брака. Не очень разборчивую в связях девушку с синдромом бордерлайн (пограничного расстройства личности) нашла шапочная знакомая из «Фейсбука».

Люди, которые страдают этим синдромом, не могут сами вовремя оплачивать жилье, регулярно работать, зато бездумно тратят деньги и готовы пуститься во все тяжкие в любое время. В Германии у таких людей есть бесплатные помощники – берайторы, которые ведут их налоговые дела, следят за тем, чтобы счета были оплачены вовремя, и выдают деньги на руки своим подопечным небольшими суммами раз в неделю.

Девушку, которой было суждено стать «невестой» Влада, звали Грета. За свои 20 лет она успела не так уж много. Работала официально в немецком борделе средней руки и даже состояла в профсоюзе сотрудников этой организации. Но часто подводила коллег, опаздывала на работу, прогуливала или волынила при выполнении своих нехитрых рабочих обязанностей. Вследствие этого Гретиному берайтеру регулярно звонила начальница борделя и жаловалась на неорганизованную сотрудницу.

Кроме проблем с работой, у Греты были огромные долги за съемную квартиру, а кто-то из перманентно возникающих «спутников жизни» вдобавок ко всему подсадил девушку на легальную в этих краях марихуану.

Словом, возни с воспитанницей было много, и берайтер из России, несомненно, желающая Грете добра, предложила ей прекрасный вариант подработки. Грета очень заинтересовалась. За всю свою жизнь девушка никогда не выезжала за пределы Германии. Родители перестали уделять ей должное внимание, когда ей было лет 16, она не смогла закончить среднюю школу, так как еще в нежном возрасте проводила слишком много времени в постелях своих многочисленных дружков.

Идея поехать в загадочную Россию за счет русского «жениха» показалась ей очень заманчивой. Сумма, волшебным образом появившаяся на счете, придала ей уверенность. Кроме того, на фото девушка увидела довольно приятного мужчину и, отбросив прочь все сомнения, отправилась в аэропорт.

Влад встретил заграничную «невесту» очень галантно. Он не испытывал абсолютно никакой скованности, словно был участником съемок какого-то фильма. Только отметил про себя, что за последний месяц с ним произошло, пожалуй, больше событий, чем за всю предыдущую жизнь.

Для начала процедуры получения «визы жениха» нужно было совершить обряд принятия католической веры. Его следовало задокументировать для каких-то немецких организаций. В католическом соборе доктор, будучи закоренелым атеистом, во время службы вдруг испытал необыкновенную благодать.

Он внезапно четко понял, что является неотъемлемой частью всего сущего и звеном колоссального божественного плана, имеющим некую миссию, не познаваемую обычной логикой, но постижимую какими-то иными чувствами, возможно, тем, что мы называем душой.

Эта девочка перед ним, священник, папа, «чокнутая» Катя – все они пришли в его жизнь не просто так, и он сам, несомненно, появился в их судьбах с какой-то целью…

Ошеломленный внезапно открывшимся перед ним смыслом бытия, он вдруг взял в свои ладони маленькую толстенькую ручку невесты и прикоснулся к ней губами. Грета была потрясена, никогда в жизни она не испытывала ничего подобного.

Языковой барьер не смущал Влада. Он и так не знал, о чем разговаривать с неожиданно появившейся в его жизни невестой, поэтому большую часть времени просто молчал.

На бракосочетание в загс внезапно пришла Катя, застав его врасплох. Он почувствовал себя немного глупо в парадном сером пиджаке, который в свое время купил перед защитой диплома и больше не надевал. Катя поправила ему галстук и неожиданно прижалась теплыми губами к холодной щеке.

Грета была великолепна в белоснежном атласном платье и светилась от счастья в объективе свадебного фотографа. Снимки вышли замечательные и были незамедлительно доставлены в посольство Германии.

Документы на выезд вскоре были готовы, но немецкая бюрократическая машина работала страшно медленно, чему в немалой степени способствовали и безумные коронавирусные ограничения.

Во время ожидания документов молодожены гуляли по новогоднему городу. Ошеломленная благородными манерами Влада и сказочным убранством Москвы Грета ненадолго присмирела и старалась соответствовать образу супруги.

Несмотря на изменение статуса, жила она в отеле, так как Влад продал свою квартиру для оплаты сделки и все деньги перевел «благоверной» на счет, а сам ютился в крошечной каморке у папы. Однажды Влад мельком увидел в гостинице, как Грета в характерной позе трудится над ширинкой портье, но не испытал никаких эмоций. Что ж, жизнь продолжается…

Как-то еще в начале их знакомства Грета обняла его и в порыве страсти попыталась своим сладким язычком проникнуть в твердо сжатые губы, одновременно уверенным жестом стиснув его ягодицы, но Влад с улыбкой отвел ее руки и дружески поцеловал в лоб. Пухленькие губки «невесты» скривились в обиде, ему же было все равно. «Так что пусть развлекается как может», – отстраненно думал он о своей новоиспеченной супруге.

Наконец настал долгожданный день получения визы. Влад опаздывал, и это было на него совсем не похоже. Катя поднялась и позвонила в квартиру. Дверь моментально распахнулась, но Влад смотрел мимо нее.

– Я ослеп, – тихо сказал он, как будто удивляясь.

– Может быть, это отек, – ответила Катя, цепляясь за соломинку. – Давай уколем дексаметазон, станет лучше.

Но лучше не стало. На следующий день Влад уже не мог встать с постели.

Грета неумело поила супруга водой из большой жестяной кружки, смахивая слезы. Остальную посуду перебил перебравший с горя папа.

Сейчас он неловко топтался в прихожей, не зная, чем ей помочь. И только безостановочно гладил серого огромного кота, облюбовавшего старую полочку для обуви. Кот не мигая глядел со своей смотровой площадки на неподвижного хозяина.

А Влад… просто уснул, как тогда, в их первую встречу… только сон его был более крепким и безмятежным… Его чистая и светлая душа покинула тело тихо и без мучений.

Некоторое время спустя Катя увезла мужа в Германию, и там он получил лечение прибором Optune.

В последнюю встречу Влад отдал ей свой телефон и попросил отвечать вместо него участникам группы больных глиобластомой в «Вайбере».

Свои сообщения он заканчивал фразой: «Обращайтесь в любое время, я всегда рядом, на связи…»

Часть восьмая

Специалист по ЭКО задумчиво смотрел в окно на странную пару, которая сегодня обратилась за получением замороженной спермы из банка: сгорбленного заплаканного старика и девушку, с трудом говорящую по-русски.

Май в этом году был холодным… Порывы ветра буквально валили с ног хрупкую женскую фигурку в коротком пальто цвета кофе с молоком, но старик бережно поддерживал ее под руку.

Катя сидела за столом под лампой в немецком общежитии для переселенцев и по привычке по мере сил отвечала вместо Влада на сообщения больных и родственников с его телефона. Они верили, что на том конце легендарный доктор, которому как-то удалось победить свою болезнь, а значит, и они могут надеяться на чудо.

Окно было открыто, и июньский вечер был совершенно безветренным. Внезапно занавеска чуть качнулась возле Катиной головы, и она как будто почувствовала слабое прикосновение.

«Я всегда буду рядом», – послышался в полной тишине знакомый голос…

P. S. Игорь Владимирович Покатов скончался 13 июня 2021 года, спустя 2,5 года после постановки диагноза.

Таким образом, мы с вами с помощью шести линий химиотерапии, закупленных на благотворительные средства, смогли продлить его жизнь на полтора года.

На эти счастливых полтора года.