Школа в Пекине (СИ) [RedQueenRuns] (fb2) читать постранично, страница - 21

официальное лицо он просто вынужден задать вопрос: когда они освободят здание? Сам бы он ни в коем случае не спешил выселять их из этого здания, но дело в том, что его как главу городского совета торопят с ответом на очень сложный, скользкий и в какой-то мере даже чешуйчатый вопрос: что именно он намерен устроить в этом здании? Кун-цзы понимал беспокойство советника, но ему было не до городских проблем. Одно он знал твердо: нельзя ничего говорить студентам, особенно младшим. Видимо, именно поэтому он собрал первый курс и довольно громко поведал им о происходящем.

- Но… ведь вы говорили… - растерялись девочки.

- А кто думает, что учителю надо лизать ботинки и все, что он сказал, считать святой непреложной истиной, тот сильно ошибается, - с досадой проговорил Кун-цзы. - Это вообще ущербная очень позиция, - пояснил он. - Так вот, я к чему веду: вы готовы со своим спектаклем?

- Да, - твердо ответил Юньлун.

- Чудно. Где вы собирались этот спектакль играть?

- Ну… там же, где репетировали, на школьной сцене.

- Черта лысого вы будете играть его на школьной сцене! Вы сыграете его под открытым небом, в городе, прямо на главной площади города!..

- Но… там нет занавеса! - ляпнул Юньлун первое, что ему пришло в голову.

- Будет, - потирая лоб, ответил Кун-цзы.

- Но почему?..

- Потому что это наш последний шанс сказать вслух все то, что мы хотим сказать людям! - резюмировал Кун-цзы. - Потому что если мы уйдем, то мы уйдем с треском!..

***

Совершенно случайно получилось, что пьесы первого курса вобрали в себя именно то, что следовало успеть сказать всему миру, пока еще школа существует. Взвалив эту ответственность на плечи первокурсников, Кун-цзы радостно оживился, и все, кто только попался ему под горячую руку, уже были засажены им шить занавес.

Накануне генеральной репетиции все, кто участвовал в пьесе, получили из рук Бянь Цао снотворный отвар, - чтобы хоть как-то проспать ночь, а не вскакивать и не мчаться босиком в одних рубашках друг к другу с криками: “Смотри, в той сцене лучше сделать так!!!”

Наконец наступил назначенный день. Казалось, все население города сошлось на главную площадь, где обещали театр. Юньлун играл старого императора, сильно намекая манерой игры на Кун-цзы, копируя и походку, и все ухватки. Весь город млел от счастья, потому что Кун-цзы так же хорошо знали в городе, как и в школе. Но почему-то после первой минуты пребывания императора в изгнании всем становилось до слез жалко упрямого вздорного старикашку. Было что-то пронзительное в том, как он поднимал из пыли монетку и огорчался, видя на ней иероглифы собственного имени - монеты такой чеканки были выведены из обращения. Все его несусветные глупости начинали казаться безобидными чудачествами, его изгнание - страшной несправедливостью и большим личным несчастьем каждого. На лице Юньлуна появлялось такое выражение, что начинали рыдать все, от мала до велика.

По окончании пьесы все стерли грим и вышли на поклон, и Юньлун, в своем обычном виде, откинул со лба волосы и сказал:

- Мы благодарим за эти пьесы студентов, которые учились в нашей школе в XVII веке и оставили нам их в наследство. В то время они не могли поставить их по причине нездоровой политической обстановки. Сегодня же мы вольны разыгрывать любые пьесы и говорить все, что считаем нужным, уж в этом-то все мы свободны, и школу нашу закрывают вовсе не за это.

И Юньлун отходил назад так, как будто делал шаг в небо.

***

- Ну, в целом я доволен постановкой. Хотя, конечно бы, туда побольше перцу!.. - сказал Кун-цзы и стушевался.

- А может, соли? - спросили все. - Или чеснока?

- Ну ладно, ладно, – примирительно сказал Кун-цзы. - Держались молодцом. А что это за мерзкий старикашка служил вам образцом, дитя мое?

- Ну, это вроде как… один знакомый, - уклончиво ответил Юньлун.

- Дитя мое! Вам от таких знакомств держаться надо бы как можно дальше, - наставительно сказал Учитель.

***

Когда Юньлун в полной мере осознал происходящее, он, охваченный чувством творящейся несправедливости, сделал то, чего никогда бы не сделал в здравом уме и твердой памяти, в отглаженной рубашке и в брюках со стрелками: он прибежал к кабинету Кун-цзы в башне Парадоксов и замолотил кулаками в дверь. Дверь медленно приоткрылась.

- Ну, - послышался голос Кун-цзы.

- Я не хочу, чтобы нашу школу закрыли! - выпалил Юньлун. - Может быть, можно что-то сделать? Может быть, я могу?.. Нельзя же сидеть сложа руки! Я, лично я хочу учиться! И, кстати, я хотел бы учиться у вас. Вот, - выболтал он неожиданно свою самую заветную тайну, осекся, оробел и сел - как выяснилось, на старшую и самую большую из расписных черепах. Та слегка присела на четырех лапах.

- Слезьте с черепахи, -