"Неповторимая и легендарная..." (СИ) [Вирэт] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1. РЯБЧИК ==========

Луна над Пустошью висела такая, что я загляделась. Светлая, прозрачная, как тонкий пластик желтого пошехонского сыра из моего детства. И небо в кои-то веки не отливало багрово-лиловой апокалиптикой, а было глубоким, спокойно-сизым, как и подобает нормальному ночному небу.

Любовалась я так, любовалась. И чуть не упустила момент, когда Бергамот собрался прирезать Рябчика.

С нервами у Бергамота из-за его состояния и так плохо, а Рябчик пацан, и правда, паскудный. Как застукал его Бергамот вчера за копанием в наших вещмешках, так и собрался пустить в расход на месте преступления без суда и следствия. Такие дела, что на Большой земле, что в Зоне, называются и караются одинаково, но парень растекся слезами и соплями, заверещал, что он в Зоне новичок, дурной, зеленый, а жрать ему охота так, что готов снорка загрызть… Ну, вкатил ему тогда Бергамот, пожрать дал, да и разрешил пока остаться, предупредив, что - только до первого прокола.

И, видимо, прокололся парень снова. Гнильца, если она внутри есть, то никуда уже не денется.

Бергамот шипел, что последнюю пулю тратить не будет, он отправит паскудника к его маме, бабушке и прабабушке куда проще!..

Я скинула с плеча винтовку, подняла дулом к Бергамоту и передернула затвор.

На бывалого сталкера это действует лучше любых окриков.

Бергамот замер, потом медленно повернул ко мне лицо.

- Ты сейчас отпустишь Рябца, - твердо сказала я, - отдашь ему его манатки и отпустишь на волю Зону на все четыре направления. Начинай, Бергамот!

Тот выпустил из пригоршни шкирку пацана, который шлепнулся на пятую точку и споро, не жалея штанов, отъелозил на ней подальше от неприятеля.

Бергамот выпрямился со своим длинным мачете в руке, оценил расстояние между нами и повел глазом в сторону своего винтореза.

- У тебя один патрон, у меня – шесть, - напомнила я.

Ему не оставалось ничего иного, как взорваться бешеной речью о том, что он обо мне в данный момент думает.

Рябчик в это время уже сноровисто удирал через пустошь, благо луна светила ярко и путь – до следующего Выброса! - был знаком и проверен.

Я присела у костра на чурбачок, не спуская пальца с курка и дула с колен напарника.

- Какого хера тебе это понадобилось, мать твою, мля…?! – прорычал, наконец, Бергамот.

- На разумный вопрос грех не ответить, - спокойно отозвалась я. – Ты ведь слышал, как Бармен рассказывал про странную «отмычку», что от Копачей без запинки прошла до Агропрома, а оттуда – на Затон? Слышал, ты тогда стойку бара подпирал, пропустить не мог! Причем, «отмычка» была стопроцентная, а кто её хозяин – неведомо.

- Ну, мля?

- Так про эту «отмычку» я еще на Кордоне слышала. В Деревне новичков один из десяти выживает, да и те глубоко в Зону не лезут. А этот…

- Ну, мля, везунчик! У Зоны такие бывают!

Я покачала головой.

- Что-то здесь не так. Чтобы Зона тебя полюбила и везде пропускала, ее знать надо и понимать. Откуда такое у «зелени»? Легенды Зоны вон все битые-перебитые, ломаные-переломаные. А тут - какая-то зеленая «отмычка»!

- И что?

- А то. Никакая это не «отмычка». Матёрый сталкер это. Под «отмычку» косящий. Я слышала, что есть такие, у кого рост останавливается из-за гормональной болезни. Ему лет тридцать, а выглядит на тринадцать. Жалкий такой пацанчик внешне. Всем его, дурака, жалко. У кого брат такой на Большой земле остался, у кого сын…

- Так ты… про чмошника этого, что ли?..

- А где мы его с тобой встретили? Аж у Радара! Он, что, к Радару с неба рухнул? Через «Комариные плеши» без «отмычки» не пройти! И на Пустошах одному – верные кранты! Задремал – в желудке мутанта «проснулся»! Нафиг бы ты мне здесь, псих, сдался, если бы не Пустоши!

В глазах Бергамота появились проблески понимания.

- Ишь ты!.. И чего ты его тогда отпустила, сокровище такое?!

- Во-первых, - внушительно ответствовала я, - уж очень я люблю, когда у кого-то передо мною Долг Жизни. Каждый хочет этот долг отработать, чтобы Зона с него не взыскала, так что пусть пацанчик имеет от меня аванс. В Зоне это на вес золота. Во-вторых… Ты что, всерьез думаешь, что он без «отмычек» идет?

- Каких таких «отмычек»?..

- Да таких дураков, как мы с тобой! Пожалели, накормили, напоили, пригрели. Благодетели. Думаем, он нам по гроб жизни будет за это благодарен!.. Как-то он до Радара дошел! Один! А где его «благодетели»?

Бергамот зашипел:

- Что же ты раньше об этом не заговорила?!

- Прям при нём? – прищурившись, уточнила я. – Вот что, Бергамот. Я обещала тебя до Хирурга довести, и я доведу. А пацанчиком займусь отдельно. Очень уж он мне интересен, этот Рябчик… прямо как родной стал!

- Ты мне вот что скажи, – пробурчал Бергамот. – Выстрелила бы? В меня?..

- Да! – без колебаний соврала я. – В Зоне выживать приходится, а с психами это проблематично. Твой час дежурить, я спать пойду.

***

Утро было ясное, зато Бергамот оказался чернее тучи. Я вколола ему еще пару ампул антибиотика с обезболивающим, и побрели мы через Пустошь дальше в направлении чахлой болотной растительности. Ровнехонько по следам беглого Рябчика. Болота, точнее, вонючего зацветшего пруда, в этом месте уже практически не было, пересохло оно по неведомым причинам, а вот стена из жесткого тростника и черного, изуродованного радиацией кустарника вполне себе имелась, как и облюбовавшие эту часть Зоны кровососы. Поэтому встали мы с Бергамотом друг ко дружке спинами, чтобы держать максимально возможный обзор, и двинулись дальше бочком, провешивая дорогу болтами и зорко поглядывая на шевеление в камышах.

Местность постепенно начала повышаться. До месторасположения лагеря Хирурга осталось пройти километров двадцать, все в горку, через небольшую рощу и озерцо.

И тут на нас налетела стая псевдособак. Штук десять, одна другой краше. Бергамот всадил из винтореза в отдаленную тварь последнюю пулю и выхватил свой мачете. Но мачете уже не пригодился: сталкеру удалось верно вычислить настоящую собаку, и восемь её фантомов тут же развеялись. Кроме еще одной, которую с пары выстрелов завалила я. На великое везение - с семью патронами выстоять против стаи этих страшных мутантов у нас шансов не было. От слова совсем.

…Роща приближалась и даже на расстоянии зверски фонила, но обходить ее с нашими скудными боеприпасами мы не рискнули, ломанулись напрямки. Вскоре под ногами запружинила влажная почва, какие-то корни и комки прелой травы, впереди заблестело озерцо, через которое на расположенный посреди озера остров вел навесной мост.

Вел, да не вел, примерно в середине озера он уходил под радиоактивную рыжую воду. Таким вот образом Хирург защищал свое логово от незваных гостей.

Мы прошли по шатающимся доскам моста полпути, потом я подняла винтовку и просто пальнула в небо.

Через пару минут в воротах бункера показалась фигура человека.

Человек всмотрелся в гостей, развернулся, ушел обратно в бункер и запустил там какой-то механизм, потому что мост зашевелился, стал всплывать. И вскоре показался над водой полностью.

И мы пошли дальше.

***

- Здравствуй, док. Привела тебе пациента.

Он не изменился, Хирург. Разве что высокие скулы стали острее, а длинные темные волосы все также затянуты в хвост. Тонкие губы на бледном выбритом лице покривились – то ли рад, то ли досадует…

- Меня зовут Вѝтольд. Ты уже забыла это, Судьба?

И досадует. И рад. Вон как глаза блестят.

Как же не хотелось мне снова встречаться…

- Привела к тебе пациента, - проигнорировала его реплику я. - Он платежеспособный. Но и сверх того – он должен поправиться. Перед его жизнью у меня долг.

- Ко мне привела, не к Доктору? – усмехнулся Хирург. – Что же так? Доктор - добрый, я – не очень. Не побоялась..?

Любим мы играть словами, намеками, умные мы. Горе у нас от ума. Потому что бессердечные мы, это верно. Как же он когда-то клятву Гиппократа давал?.. Или уже потом его тролль заморозил?.. По памяти снова прошло ожогом: «Они [сталкеры] делают в Зоне свой бизнес, я делаю свой. Почему это я должен их жалеть?..»

- Привела к тебе по двум причинам. До Доктора далеко. У тебя руки золотые. Так берешь пациента?

Хирург перевел взгляд на Бергамота, стоящего за моей спиной и хмуро слушающего. Точно только сейчас его заметил. Сухо мотнул головой – «пойдемте!»

Бетонный пол пошел внаклонку вниз. На беленом потолке коридора горели плоские лампы дневного света, освещая серые крашеные стены. Справа и слева мелькали железные двери, украшенные только цифровой нумерацией. Возле одной из них Хирург остановился, открыл ее и указал рукой Бергамоту:

- Заходи и располагайся. Я приготовлю оборудование.

Меня на пороге задержал, дал двери за Бергамотом закрыться.

- Что с ним?

- Огнестрел. Две пули, по всей видимости, внутри.

- И он ходит??.

- Как видишь. Пара артефактов, антисептики из американской аптечки, волчье желание жить. И расплатится артефактами, он при хорошем хабаре. Если вдруг будет нужно еще что, я вернусь и доплачу.

- Ты куда?

- Впереди расщелина с выходом на Выжигатель. Хочу посмотреть, как один паренек намеревается ее пройти.

- Что-нибудь тебе нужно?

- Да. Патроны к снайперке и калаш с парой-тройкой запасных магазинов.

- Возьми на оружейном складе. Еще помнишь, где он?

Я молча кивнула.

Через двадцать минут я вернулась к Бергамоту. Он по-прежнему одиноко и в полной амуниции лежал на койке и смотрел в потолок.

- Ухожу. Желаю тебе удачи, Бергамот! Даст Зона, встретимся. Поправляйся!

Он молча оглядел меня с головы до ног, увидел и оба ствола, и рюкзак.

Внезапно севшим голосом произнес:

- Красивая ты девка, Судьба… А почему ты Судьба?

- Он так назвал, - я мотнула головой на дверь. – Забрел как-то один любознательный сталкер и задал свой любознательный вопрос: «А это кто?» И получил такой ответ: «Это – судьба моя». Потом случайно у Торговца того сталкера встретила, и пошло оно по Зоне: «Эй, привет, Судьба!», «Какого чёрта, Судьба?!.»

- Значит, ты с ним..?

- Нет. Уже нет. Ушла я от него.

- А чего так? Смазливый мужик-то…

- Возьми себе его смазливость, Бергамот. Даром дарю. Как заштопает он тебя, не забудь поделиться мнением. Вдруг оно у тебя изменится!

Я развернулась и ушла, не оглядываясь.

Зачем я рассказала товарищу всё это? Знаю, зачем – чтобы рассказанное сошло с меня, ушло от меня, забылось, в конце-то концов!.. С гуся вода, а с меня худоба…

***

Роща перешла в редколесье, еще более прореженное просеками и полянами. Фонило то сильнее, то слабее. Шла я осторожно, опасаясь здесь только аномалий, которые, в противовес мутировавшей живности, зону Выжигателя любили. Замечала то искрящие «электроды», пока еще одиночные, то прозрачные вихорьки «веселых призраков», неспешно блуждающие по полянкам в поисках добычи, пару раз болт показал наличие впереди «трамплина». Ну, Рябец прошел, и я пройду. Фора у него была где-то с час-полтора, видеонаблюдение хирургового бункера засекло его появление на берегу совсем незадолго до нашего прихода.

Тут хлопнуло впереди разок, а следом и второй.

Я замерла, прислушиваясь в ожидании новой стрельбы.

Нет, ничего больше не слышно.

Тогда, пригибаясь и перебежками, двинулась вперед.

И скоро раскрылась впереди поляна.

На ней костерок горел.

Вокруг лежали вещи, рюкзаки.

И парочка сталкеров.

Один завалился на спину у костровища, рядом валялись рассыпавшиеся куски батона и вскрытая банка тушенки.

Второй лежал чуть дальше, у кустов. Судя по состоянию его штанов, отошел справить нужду.

Я припустила дальше, миновала страшную полянку.

Впереди было то, что сталкеры называли между собой Расщелиной – узкий проход между двумя холмами с видом на Выжигатель. Только с видом, потому что обойти Выжигатель с этой стороны не удавалось еще никому. Здесь вековечно обитала не очень сладкая парочка аномалий - «электра» и «веселый призрак», иначе называемый «карусель». И никакие Выбросы не мешали их совместному дьявольскому пикнику.

Впереди раздался вскрик, я поднажала изо всех сил.

И увидела жуткую картину.

Рябчик попался-таки в брюхо к «веселому призраку», прозрачный стакан аномалии медленно крутил внутри себя добычу, стараясь растворить ее и переварить, рядом плавало еще что-то, похожее на палку в розовых ошметках.

Напротив шипела «электра», словно досадуя, что кормится не она, а приятель-соперник.

У меня были считанные секунды, чтобы принять решение. Я сбросила на землю оружие, рванула с себя рюкзак и из его бокового кармана выдернула гранату. Сорвала чеку и метнула черную шишку в центр «карусели».

Аномалии Зоны обладают удивительным свойством коллективно обучаться – то, что однажды испытала одна, узнают все ее «единородные». И, в идеале, что такое граната с сорванной чекой, эта каруселька должна была знать. А значит, чтобы не испытать неприятные для нее ощущения, она должна будет срочно выплюнуть «невкусный» предмет. И есть весомая надежда, что «веселый призрак» вырыгает в том числе и человека. Тогда Рябчик может отделаться только ожогами разной степени тяжести. Если не подорвется гранатой.

Да, эта «карусель» знала, что такое граната.

Всё произошло именно так, как я надеялась.

С одним единственным исключением.

«Веселый призрак» выбросил всю свою добычу прямиком на противень «электры»…

Мне осталось только стремительно упасть плашмя на землю, прикрыв голову рюкзаком. «Электра» взорвалась как атомная бомба. Меня пронесло через туннель сплошного огня, и еще минут пять я лежала, не шевелясь, почти не дыша, не смея поверить в то, что осталась жива. Потом пошевелилась. И заорала. Рюкзак, волосы, одежда на спине вплоть до самых берцев превратились в пепел. Хорошо, что боеприпасы у меня были рассованы по внутренним карманам бронника, я на них лежала животом, и лишь потому они не сдетонировали.

Кое-как, подвывая от боли, я встала на ноги.

Истлевший камуфляж висел на мне, как лохмотья на нищенке.

Передо мной тускло тлела разрядившаяся «электра», внутри которой билось крохотное черное сердце. «Веселый призрак» взрывом отнесло метра на два от соседней аномалии, он медленно и печально крутился в отдалении, явно вспоминая о том, как славно все начиналось…

Проход через Расщелину к Выжигателю был открыт. Пока открыт.

Скрипя от боли и досады зубами, я медленно развернулась и пошла назад, к костру. Каждый шаг давал отчетливое понимание, что кожа на моей спине и ягодицах превратилась в спекшееся кровавое тесто.

Дойдя до костровища, я подобрала и разворошила рюкзаки погибших сталкеров, ища в них аптечки. Найдя, первым делом вколола себе обезболивающее, антисептики, завывая, выдавила на спину и задницу противоожоговую мазь.

Дело было за одеждой, и другого варианта, как позаимствовать ее у трупа, не находилось. Я сняла куртку и камуфляж с того, кто лежал возле самого костра, он казался ростом меньше, чем его товарищ. Кое-как оделась, оставив только свои берцы – они, хоть порыжели сзади от огня, но все-таки не рассыпались, да и размеры обуви умерших превышали мои раза в полтора-два.

Потом я взяла один рюкзак и стала собирать то, что могло мне пригодиться – снайперскую винтовку, к которой у меня был хороший запас патронов, аптечку, тушенку и сухари, фляжку со спиртом. Возле второго трупа что-то блестело, я подошла ближе и содрогнулась, увидев окровавленный топорик, которым убитому сталкеру отрубили по самое плечо левую руку…

В моей голове стала медленно складываться жуткая картинка происшедшего.

Эти двое приняли Рябчика, пригласили к костру. Судя по количеству вскрытых банок дело было именно так: одна валяется возле трупа, другая – еще полная, с воткнутым в мясо ножом - стоит возле огня, согревается, третья – опорожненная, плавится в костре. Выждав, пока хозяева отвлеклись – один на еду, другой на нужду, Рябчик стреляет на поражение в головы обоим. Потом доедает свою тушенку, берет топор, отрубает у мертвого руку и идет с ней… да, кормить «призрака»! Вот что там плавало в виде окровавленной палки… Идея Рябчика была абсолютно верная – «веселый призрак», получив еду, отвлечется, откроется проход и появится шанс проскользнуть мимо «электры».

Что именно там не сработало? «Карусель» соблазнилась на новый, более крупный кусок приблизившейся органики? «Электра», голодная и раздосадованная, кинулась в атаку? Или же это чаша терпения Зоны на рябчиковые беззакония переполнилась до краев?

Ведь выплюнула «карусель» человеческое отребье не на обочину, не в камни или в траву, а точнехонько в брюхо соседке!

Случайно ли это? Бывают ли в Зоне ТАКИЕ случайности?..

Додумать эту глубокую мысль я не успела.

Точный и жесткий удар прикладом в висок опрокинул мое тело и сознание в провал небытия.

***

Очнулась я все-таки довольно быстро. Инстинкт самосохранения не позволил долго и праздно валяться.

Первым делом я ощутила, как в затекшее, залитое кровью лицо, на котором лежала,впиваются щепки и мусор. Руки мои были заломлены за спину и там так жестко связаны, что я их не ощущала. Как сквозь слой ваты, гулкими колоколами пробивались невнятные возгласы и причитания, которые постепенно обрели свою смысловую составляющую:

-… вот же мразь! Сзади постреляла их, со спины! Гадина!! Ты глянь, что она с Сохатым сделала! Расчленять его начала! Да я её сейчас сам колом порешу, упырицу!..

… Плохи мои дела. Хуже не бывает. Шансы совсем нулевые. Даже если вдруг чудом захотят выслушать, как докажу им, что это не моих рук дело? Вокруг до самого Выжигателя и за ним – ни единой души. От Рябчика мало что осталось, да и в Шерлока Холмса в Зоне играют лишь тогда, когда жаждут отыскать своё украденное, но никак не оправдать того, кто пойман явно с поличным.

Кто они? Судя по лексикону, не бандиты. “Долг”? Если “Долг”, то убьют сразу. Да, жестоко, мучительно, но просто казнят. Если “Свобода”, то предварительно будут насиловать. Если ж вольные сталкеры… тут может быть все, что их душе пожелается.

- Дорога через Расщелину открылась, - раздался новый голос и приближающиеся шаги. – Что у вас здесь?

- Сам смотри, Шквал, что у нас здесь! Пока Бирюк и Сохатый обед готовили, эта ведьма их порешила! Мы застали ее, когда она мародерствовала, рюкзаки пацанов очищала! С Бирюка одежду сняла, Сохатого расчленила!.. Как хочешь, наёмник, а я ей тоже сейчас все кишки выпущу!

- Снарягу с мертвецов мы все в Зоне собираем, Чехол. С чего взял, что она их убила?

- Да кто же еще?! Одна она тут! Кровососы стрелять не умеют!!

- У самой Расщелины горелый труп валяется. Совсем недавно сгорел. И оружие расплавлено. Так что как минимум двое здесь проходило. Ну-ка, подними ее, Патрон! Она уже очнулась.

«Подняли» меня самым варварским способом – потянув за веревку, которой были связаны за спиной мои руки. Поставили на колени. Глаз я смогла открыть только один – второй залепила коркой натекшая кровь. Представила себе, как выгляжу – настоящая средневековая ведьма перед сожжением на костре или персонаж фильма ужасов: выгоревшие волосы, окровавленное, в присохшей грязи лицо.

Передо мной стояли трое – в камуфляже, берцах, рыжих сталкерских ветровках с капюшонами. Тот, что в центре, судя по голосу - Шквал, приказал:

- Рассказывай!

Я размочила слюной уголок окровавленных губ, чтобы рот раскрылся, и рассказала – участок своего пути от базы Хирурга до Расщелины и обратно к костру. Двое сталкеров стали спорить, что-то доказывая друг другу и переспрашивая меня; Шквал молча пристально смотрел мне в глаза жесткими пытливыми глазами, в которых словно действительно дожидались своего часа штормы, шквалы и ураганы. Было в его облике что-то от зверя – сильного, умного, очень опасного.

- А ведь я тебя узнал, - сказал вдруг Шквал. – Ты одно время Доктору помогала. Только имя не знаю. Он тебя тогда дочкой называл.

Я кивнула.

Тогда наемник достал нож и подошел ко мне.

- Как звать тебя?

Я почувствовала, что лезвие ножа рассекает путы на моих руках.

- Судьба, - буркнула я.

Он на мгновение замедлил движение клинка…

Потом веревки упали.

***

- Прямо в «карусель» руку кинул, говоришь?! С полтуши псевдоплоти бы закинуть… А что, ведь классно он, стервец, придумал! Пока «веселый призрак» смакует органику, проскочить вполне возможно! Пальнуть в «электру», чтобы та сдулась, потом кинуть кус «призраку»… Вполне, вполне!.. – Альпинист хлопал себя по коленям, радуясь моему рассказу, как ребенок.

- Жаль только, что на Пустошах плоти не водятся, сожраны все, поневоле напарника закинешь. Лично я с тобой, Альпинист, туда не пойду, больно тебе эта идейка запала, - прогудел Иволга и протянул руку за гитарой. Настроил, заиграл любимую мелодию, переделанную в честь Зоны из «Несокрушимой и легендарной».

– Вот только слова досочиняю, и петь можно будет, - чуть виновато заметил он и стал напевать: «Неповторимая и легендарная, нам подарившая радость побед…»

- «… и артефактов букет!» - тут же встрял Альпинист.

- Как, ты говоришь, звали этого наемника, что тебя выручил? – спросил вдруг Комбат.

- Шквал, - сообщила я, доскребая банку тушенки. – Знаешь его?

- Немного, - угрюмо ответил Комбат. – Вряд ли кто хорошо его знает. Может, и думает, что знает. На свою бедную голову… Я вот тоже так думал, пока ему за меня кучу зеленых не отстегнули. Поди, уже и домик у речки купил… Что ему снова в Зоне понадобилось?

- Это где за тебя так много бабла дают? – встрепенулся Альпинист. – А я-то, дурак, все еще по старинке артефактами промышляю…

- Три года назад, когда группировки на меня охоту начали. Ходили мы с ним на «Росток», в разведку по теме Стронглава. На обратном пути он долговцам сдал и инфу, и меня. Правда, в тот же вечер на базу “Долга” сам свободовцев навел, и пока группировки перестрелку вели, вскрыл вход в запасник и помог мне бежать. Объяснялся потом, что такой был у него контракт, а контракт для наемника превыше всего. Ну, простил я его тогда, заразу, два года назад даже к Выжигателю вместе ходили…

- А потом? – Иволга давно уже не тренькал, во все глаза смотрел на товарища.

- А потом он меня второй раз продал. Для разнообразия уже в “Свободу”.

- Ага. Это когда мы грузовик отбивали! - сообразил Иволга. – И вытащили из того грузовика тебя, как младенца спеленатого. Пумба нам сообщил, что «свободные» тебя взяли. А тому… - захихикал вдруг он, – тому какой-то наемник об этом сообщил! «Несокрушимая..!» - ударил по струнам Иволга, – «… и легендарная!»…

Я кинула пустую банку в костер, поднялась и отошла за кусты. Привела себя в порядок, подняла голову: луна была снова ярко-желтая, только вечернее небо нездорово лиловело, как перед Выбросом.

Сзади зашуршали ветки, и Комбат окликнул меня. Я отозвалась. Он подошел и негромко сказал:

- Разговор у меня к тебе, Судьба.

- Говори.

Комбат молчал. Горло моё сжалось, но я не торопила его, ждала.

- Видишь, какое дело. Скажу без предисловий. Альпинист… Дорогá ты ему. И если нету у тебя к нему взаимности, то лучше, чтобы дорожки наши пересекались пореже. Мы-то с Иволгой держимся, нас жизнь била жестко. А Альпинист… он… такой…

- Понимаю, - ответила я не сразу. – Давно все поняла. Постараюсь.

- Ты правильно пойми, Судьба. Мы к тебе… верим тебе, как себе… И если нужна будет помощь…

- Да, - сказала я. – Я правильно понимаю, Комбат. Ты сказал, что должен был сказать. Я сразу пойду сейчас на Янов. Поела, согрелась. Всё нормально. Спасибо, друг!

Но Комбат потемнел лицом. Видно было, что не по нутру ему этот разговор, и тошно ему было, как и мне.

Он протянул руку, придержал меня за локоть.

- Про Шквала скажу еще одно. Чувствую, что надо тебе это знать. Не человек он, Судьба. Контролёр. Видит наши головы насквозь. Потому такой удачливый наемник. Будь начеку!

Я посмотрела ему в глаза долгим взглядом.

Вот как…

Медленно кивнула.

Что ж, такая она, моя судьба…

========== Часть 2. ТИМОН ==========

Они вышли из завалов разрушенного склада на задворках «Юпитера» - трое стервятников с калашами наперевес, поджидавшие здесь какую-нибудь добычу – гордых новичков, несущих свой первый хабар на продажу в бар Янова, или одинокого сталкера, измотанного долгим переходом из глубин Зоны, мечтающего поскорее превратить добычу в средства жизнеобеспечения и наконец-то заслуженно отдохнуть.

Двое бандитов неспешно двигались навстречу, третий дрейфовал вбок, с вполне понятной целью отрезать жертве дорогу к отступлению.

На их самодовольных мордах расцветала грязная ухмылка – животная радость предвкушения легких развлечений и не менее желанной лёгкой добычи.

Однако никто из них даже предположить не мог, какая радость охватила меня!

Поведя плечами, я мягко «слила» на землю винтовку и рюкзак, откинула капюшон ветровки. Вместо прежней спаленной гривы на моей голове «красовался» мальчишеский «ёжик», но я знала, что он не так уж сильно портит общий вид, скорее, даже придает определенный шарм.

Я пошла бандитам навстречу, улыбаясь всё шире и шире. Ликование захлестывало меня пьяной волной.

- Вот вы-то и нужны мне, ма-а-альчики! – с придыханием звериной самки мурлыкнула я.

Кабаны застыли, соображая… Сообразили быстро.

- Вот же чмарочка! – загоготал один. – Соскучилась в Зоне по кайфу, лапуля?.. Пацаны, наш вечер!!

Расстегнув куртку, я подошла вплотную к одному из них, прижавшись всем телом к здоровенной туше, плотно заскользила ладонями по плечам и толстой потной шее. Сзади меня ухватил за талию второй, притянул мои ягодицы к своему паху, одновременно опытными движениями проверяя отсутствие в моих карманах ещё какого-либо оружия. Третий сопел уже тоже в зоне тактильной досягаемости, постанывая от предвкушения. Однако первому совсем не понравилось посягание корешей на его право первости, он начал орать на них, обдавая вонью рта всё пространство вокруг, и получая что-то соответствующее в ответ.

Не размыкая на шее кавалера плотных объятий, я расстегнула левой рукой на правом запястье пуговицу, а затем и еще один клапан. Тоненькая моя Кобра скользнула из рукава рубашки на шею бандита, описала легкий полукруг…

…«Кавалер» мгновенно замолк, захлебываясь кровью, фонтаном ударившей из перерезанного горла. Я подалась резким финтом вниз и вбок, рассекая брюшную полость стоящего позади второго, швырнула его обмякшее тело на третьего, а через мгновение уже поворачивала клинок в печени последнего отморозка.

Выпрямилась.

Адреналиновые волны сотрясали всё тело.

Я запрокинула лицо в небо, с трудом удерживая рвущийся с губ вой. Я знала, что последует через мгновение, и это был вовсе не победный вой. Лицо возникло из подсознания, как возникало всегда, когда я убивала бандитов, сделав это едва ли не главной своей миссией в Зоне. И лишь только дорогое лицо вновь устремило на меня из вечной вечности свой грустный, без укора, но чуть растерянный и удивленный взгляд, рванулись слёзы…

«Прости!.. Я не успела тогда!.. Не смогла… Прости-и!! Я вывернула бы себя на изнанку, если бы это могло хоть что-то изменить… Прости… Прости-и!!»

…Но вокруг была Зона, был «Юпитер», совсем не то место, где можно было позволить себе рыдать и раскисать. Я знала, что скоро наступит тяжелейшая депрессия – расплата за почти наркотическую зависимость от адреналина подобного рода, но были еще дела, которые нужно доделать, а для этого необходимо как минимум остаться в живых.

Поэтому я стиснула зубы, вытерла лицо, срезала с курток бандитов эмблемы их группировки – оскаленные псевдособачьи морды - собрала свои вещи и быстро прошла дальше на Янов.

***

В баре станции Янов было, как всегда, шумно и людно. Я прошла, не снимая капюшона и повязки с лица, прямиком к стойке. На традиционный приветственный возглас Гавайца вяло помахала рукой и показала ему сложенные средний и указательный. Он тут же достал стакан и плеснул в него на два пальца водки. Я подвинулась в дальний угол стойки, сгрудила туда оружие и рюкзак, приняла в себя жидкость и, по-прежнему не обращая ни на кого внимания, стала изучать стену за спиной Гавайца.

За что люблю я этот бар и этого хозяина, так это за то, что общительный и жизнерадостный Гаваец никогда не лезет в душу, если видит, что клиенту худо. Клиент должен дозреть сам, и если забивается он весь такой черный в угол, не вынимая морды из намордной банданы, то золотое правило умного бармена – не трогать человека и не давать никому его потрогать. Только подливать по первому знаку. И второе, что в этом баре хорошо – не вешает Гаваец на стены плохо сделанных муляжей тошнотворной местной фауны. Теплился у него на стеллажах домашний огонек старого полевого фонаря, переливаясь отблесками на стенках бутылок, да кое-какая амуниция пылилась, создавая мирное впечатление салуна времен освоения Америки первыми колонистами.

Медитировала я так на стенку некоторое время, и вдруг услышала неподалеку голос, странно знакомый, цепляющийся за какие-то ниточки души. Потому повернула голову и глянула. И глаза на меня тоже знакомые смотрели – на прежнем жестком лице, только взгляд их уже не был таким жестким.

- С возвращением! – сказал наёмник Шквал.

И тут я растерялась.

Со мной такое вообще редко бывает. С одной стороны, это, пожалуй, единственный, с кем я поддержала бы сейчас беседу, с другой – в виду последней информации от Комбата – не представляла я, о чем могу позволить себе даже думать в его присутствии.

И я включила свой нейтральный вариант ответа. Повернулась к Гавайцу, подтолкнула к нему стакан и сказала:

- Налей еще мне и моему другу.

Гаваец стакан принял, но дальше посмотрел почему-то на Шквала. А еще дальше нырнул на пару секунд под прилавок и извлек оттуда пузатенькую бутыль с коричневой жидкостью. Разлил из нее в два стакана по четверти стакана.

- За мой счет, - промолвил Шквал. – Компенсация за события у Выжигателя и за друга.

Коньяк. «Золотая валюта» Зоны… А коньяк-то я как раз и не люблю. Клопомор, по мне. Если уж нет хорошего вина, предпочитаю простую водку.

Ну, покачала я стакан. И глотнула. И вдруг зажмурилась. Увидела… темные, цвета шоколада деревянные стены, перила веранды с балясинами, разрезанную спелую дыню и букет полевых цветов на столе, заливающий все кисель густого лимонного вечернего света, в котором чей-то смех порхал, как бабочка по лужайке…

Так. Первый и последний раз я это пью! Не хватало мне ещё и второй наркотической зависимости, чтобы работать в дальнейшем только на коньяк Гавайца… который, похоже, и не коньяк вовсе…

- Спасибо. Кэп, разгрузи меня, да пойду я себе дальше.

Отошли мы с хозяином в его лавку, выложила я ему собранные за рейд артефакты, вяло поторговалась, затоварилась необходимым, - все нарочито неспешно. Хоть предстоящая дорога к ночи становилась куда опаснее, но это была моя дорога и пройти ее я хотела в одиночку. Не то, чтобы кто-то рвался мне в попутчики, но…

- Азот тебя спрашивал, Судьба, - заметил Гаваец. – Что ты ему обещала?

- Что обещала, не нашла еще. В других местах поищу. Привет пока передавай.

- Где ночевать-то будешь? – озаботился бармен. – Ночь на пороге. Если что, я замок-то на спальную комнату приделал, будет теперь тебе там безопасно, как в сейфе!

- Дома я ночевать буду, друг Гаваец. Хорошие девочки дома ночуют.

Вышла я с Янова, как зашла – молча и с капюшоном на глазах. Кое-кто даже в таком облике меня узнал, судя по неуверенным окликам, но я только руку подняла и воздух пальцами пошевелила, мол «всем привет и всем пока!».

***

Платформа станции Янов, если слегка прищуриться, чтобы не замечать разбитые плиты, беснование откормленного «электрода» у столба и безжизненность слепых вагонов на путях, - одно из самых романтических мест в Зоне. Когда-то я любила, выходя из бара, на несколько минут здесь останавливаться, воображая, как девчонка, что Зона – это только сон, а я жду поезда, который увезет меня отсюда в оранжевый закат, в прекрасную страну, где в теплых летних сумерках из окон так уютно пахнет жареным, звучат заставки любимых мультиков, а дома я увижу снова маму. И папу…

Любила до тех пор, пока с вот этой самой станции не начался крестный путь Тимона.

Я обогнула станцию со стороны “Юпитера” и пошла через холмы в направлении блокпоста. Там, видимо, сейчас был пересменок, потому что не встретила я ни души, чему была только рада. Поднялась на холм, спустилась в небольшую низину у трех корявых тополей.

За ними и была могила.

Песец за могилой следил. Ну, значит, получит он очередную свою «Душу». Вон, даже травка выполота, и контур камешками обложен. На крест могильный у сталкеров противогаз принято вешать, да только не было у Тимона никакого противогаза…

Я достала из кармана три бандитские нашивки, под крестом их положила. Вместо букета. Села на землю, обхватив колени руками. Снайперская винтовка рядом справа лежала. Я подумала, и ещё клапан на запястье расстегнула. Пусть и Кобра посмотрит. Она тоже Тимона любила. Ни одного отморозка во время охоты не отпустила живым.

- Кто он?..

Я едва не взвилась в воздух!

- Зря так делаешь, - процедила, наконец, холодно. – Могу ведь и за спину подарок кинуть.

Зашуршала сухая трава, камешки скрипнули. Шквал зашел с другой стороны могилы.

- Всегда хотел понять, кто это. Ни имени, ни дат. Кто он был?

- Не знаю.

Наёмник глянул удивленно.

А что я могла еще сказать?.. Пояснила неохотно:

- Никто не знал. Сам он тоже.

Шквал тоже уселся на землю.

- Зачем за мною ходишь? - хмуро спросила я. – Кому интерес платить за меня?.. Разве что бандитам, - вспомнила я и усмехнулась. – Тогда уж будь добр, первую пулю после расчета от себя пошли… Или, может, - осенила меня еще одна идея, - глаз на меня кто-то положил? А? И желает положить все остальное тоже?

- Ты вообще-то думай, что и кому говоришь! – ледяным тоном процедил Шквал.

- Оскорбился? – хмыкнула я. – Это хорошо, что оскорбился.

Наёмник отвернулся, долго молчал, на крест смотрел.

- Так кто он был, себя не помнящий? Не зомби, надеюсь?

- Много ты про зомби знаешь! – яростно взвинтилась я.

- Я много про зомби знаю, - спокойно произнес наёмник. – В основном, очень неприятное.

Я постаралась взять себя в руки и начать дышать ровнее. Плохо это у меня сегодня получалось.

- Не зомби. Но про себя он мало что помнил. Отрывки, обрывки… Шатунами таких в Зоне называют. Слыхал?

- Слышать-то слышал, - удивленно глянул Шквал. – Правда, думал, что это скорее байки сталкерские.

- Нет, Зона иногда чудит таким образом. Создает во время Выбросов копии умерших людей, - я обняла себя за плечи, меня и правда что-то слегка знобило. – Во время Выбросов, в основном, и погибших. И ведут себя такие двойники, словно… дети, что ли… Простых вещей не понимают, а помнят что-то… ну, совсем для Зоны не подходящее… Таким вот и Тимон был.

- Тимон и… Пумба! – раздумчиво произнёс Шквал.

Я вскинула на него глаза.

- Ну да, я об этом тоже первым делом подумала. У сталкера Пумбы действительно был друг Тимон, они вместе в Зону пришли. И погиб тот Тимон тоже во время Выброса. Завалило его по дороге в укрытие. Пумба его потом раскопал и похоронил, как положено. Только вот Пумба клянется и божится, что этот Тимон на его Тимона совсем не походил! А самое загадочное, что Тимон-то Пумбу помнил! Только не этого, матерого сталкерюгу Пумбу, а друга детства, Павлика Рыбалкина. С которым в одной школе учился и в один вуз поступать собирался. Космические корабли строить…

Свалился он, этот подарок, на мою голову посреди старых армейских складов возле Деревни кровососов. Глазам своим не верила – идет через те склады паренек лет восемнадцати, в клетчатой рубашке, походных штанах и кроссовках, озирается чуть удивленно. Ни тревоги на лице, ни опаски. Словно от экскурсионной группы отстал. Возле Деревни кровососов, представляешь!.. А дальше, как в той истории – «я ему про аномалии, он мне про хабар». Про космические корабли, то есть. Про то, как люди к звездам полетят. Про будущие контакты с инопланетным разумом. Про мир во всем мире… Одно время даже серьезно подумывала – а не пристрелить ли мне его? Пока его какая-нибудь аномалия не замучила или кровосос не сожрал! Пока он еще не понимает, где находится… И бросить его не могу, и идти с ним дальше не могу, с такой обузой! Вот уж цирк бесплатный…

Я засмеялась, и сама чувствую, какой страшненький смех у меня получается.

- Плюнула, залезла с ним на чердак одного из складов, посадила блажного у стенки, сама по окнам и щелям обзор держу, говорю ему: «Рассказывай, что помнишь! Кто ты, что ты, откуда!»

Начал он рассказывать, и сам удивился, что сбивается. Друга помнит, свое имя не помнит. Калькулятор помнит, а зачем эта штука у меня в руках – не понимает. Времена года различает, а время суток нет. И зачем спать - тоже ему непонятно. Хорошо хоть, зачем едят, вспомнил… Обучался он неплохо. Костер там разводить, на посту стоять. Стрелять метко научился, только убивать совсем не любил. Даже мутантов. Ну, и потихоньку что-то вспоминать начал. Кусками. Словно оттаивали они в его голове. И в пределах этих кусков рассказывал. Хорошо так рассказывал, душевно. Непонятно только было, про себя или кого-то другого. Он и сам это понимал. И грустнел все больше. Раз прямо спросил: «Кто я такой, Судьба? Или что я такое?.. Монстр я?..» Что я могла сказать?.. Только, когда он про звезды рассказывал или свои стихи о космосе читал, я про все на свете забывала. Я ведь и сама в детстве на этой теме помешана была. Астрономом стать мечтала, на Луну слетать…

И уже тогда каждым нервом понимала я, что ничем хорошим эта история с Тимоном закончиться не может. Особенно, когда сошлись мы за одним костром с группой сталкеров, идущих через Дикие территории на Янов. Разговорились, как известно, на привале, и рассказала я им историю Тимона. Тимон тут же сидел, гитару слушал. И начали эти ребята версии всякие выдвигать, а сошлись на том, что надо Тимона ученым показать. Ученые за такое удивительное создание Зоны хорошие бабки отвалят, и тут же перешел разговор на то, сколько ученые на Янтаре дают за живого кровососа, сколько за снорка, сколько за химеру и других подопытных мутантов. Тимона ничуть не стесняются, как за обезьянку его держат, а Тимон слушает все это, и как сейчас вижу я лицо его – грустное, какое-то удивленное, побледневшее, глаза распахнуты растерянно… И тут испугалась я… вот как электродом меня прошило! Так затряслась вся, что кружку в руке удержать не смогла. Осознала я тимоновы перспективы в Зоне… Да и на Большой земле они не лучше, если про него там прознают! Но поняла я и то, что теперь только через мой труп они с ним так поступят! И решила я так - увезу его куда-нибудь в тайгу, в Сибирь, где люди друг друга продавать еще не научились! Были у меня друзья из народа шорцев, люди красивые и мудрые, даже поэтесса одна, с которой вместе в школе учились и потом долго еще переписывались. Не найдут они нас там… Так вот, развернулись мы с Тимоном и пошли сначала на Янов, где хотела я за собранные артефакты денег на дорогу добыть, а потом уж собирались двинуть на Большую землю и дальше, на край земли без оглядки…

Я замолчала. Трясло меня уже по крупному.

Наёмник достал фляжку и протянул ее мне через могилу. Я сделала только один глоток, больше не полезло. Собрала ноги и руки в кучу, сжалась, уткнулась носом в колени. Я вдруг поняла, что ни слова больше не смогу выдавить. Да и нужно ли это? Ведь и так понятно, что не дошли мы с Тимоном ни до какой Сибири…

Шквал поднялся, протянул руку и взял бандитские нашивки.

- Зря на виду оставляешь, - строго сказал он.

- Да нет, сжигаю я их. Когда ухожу, - пробормотала я.

Он достал зажигалку, чиркнул, поджег. Потом отпустил. Три огнистые бабочки порхнули над могилой.

- Так это бандиты его?..

Если бы все так просто было… Но рассказывать мне больше не хотелось, и я кивнула. Да и какая наёмнику разница – кто и как?..

- Я за язык тебя в баре не тянул, - жестко произнес вдруг Шквал. – Сама меня другом назвала. Хотя… может, и ослышался я.

Я развернулась. Ах, вызов?.. Да прекрасно!

- Ты знаешь, что в математике есть величины постоянные, есть переменные, а есть и постоянно-переменные? Таквот, это лишь в математике так сложно. В Зоне же всё просто – одно лишь постоянно-переменное! К примеру. Рассказываешь ты о погибшем друге, а тебе в ответ: «Ну что ты? Он же был мутант!»… Или. Имеешь ты троих испытанных друзей, за которыми готов бросаться в огонь и в воду, а сегодня они просят тебя не попадаться им больше на пути, так как твое присутствие в группе отрицательно влияет на их высокий моральный дух… А бывают случаи поинтересней! Сегодня он твой друг, а завтра продает тебя в “Долг”! А послезавтра – снова продает, но уже в “Свободу”! И ты самому себе перестаешь верить… боишься поступить однажды как … твои друзья! Ты начинаешь жалеть мутантов! А на людей охотиться!.. Когда случился Второй Выброс, отца с товарищами отправили в составе 2-го вертолетного полка в центр Зоны. Ну, а потом нам с мамой сообщили, что СКАТ-2 попал в пространственную аномалию, то есть исчез бесследно. Озвучили приказ о присвоении посмертно, прислали ордена отца, а мама им сказала: «Я не верю!» И мы поехали в Чернобыль. Нас в Зону не пускали, она рвалась туда, ловила любые слухи, устроилась при части прачкой. На блокпостах все знали и жалели вдову капитана Черненко, военные нам помогали – с жильем, едою, чем могли. Я до сих пор хожу через Кордон к ним в гости, и ни один патруль меня не тормозит! А потом… мама уснула… и не проснулась… А я осталась в Зоне. Чтобы найти отца. Наверняка погибла бы, если бы не Доктор… Ну, а когда Лиманск открылся, мы с Лесником и Доктором пришли туда, где на центральной площади лежали останки вертолета, вокруг которого бродили зомбированные в обрывках военной формы. Один из них побрел навстречу нам, и я услышала, как он бормочет: «До-оченька… какая большая стала… Скоро папа вернется… вот только бы… найти дорогу…»

Я резко отвернулась, подхватила винтовку и пошла сквозь загустевшие сумерки обратно на Янов.

Чертов контролёр! Всю душу вывернул! А ведь собиралась в Припять!.. Теперь мне только бы бутылку водки и ключ от спальной комнаты Гавайца…

…Внезапно темнота, в которую я перла сломя голову, испепелилась вспышкой багровой молнии. И я еще успела услышать за спиною крик, который отрубило так резко, словно на меня свалилась крышка гроба…

========== Часть 3. ШКВАЛ ==========

Тишина была такая, словно никаких звуков не существовало и в помине. И никакие определения – «мертвая», «гробовая» - здесь не подходили. В этом мире не было звуков физически. А что было?.. Серое пространство. Бесформенное и бесконечное. Напрягшись, можно было только чуть-чуть шевельнуть эту пепельную взвесь, частицы которой со скоростью один микрон в столетие сдвинулись бы… Куда?..

Я оставила эти усилия и попыталась вспомнить. Пошевелить не пространством, а сознанием. Что я помнила?

Вспышка багровой молнии, которая испепелила наше пространство. Потом вскрик или крик, не очень ясно чей. Мгновенно прервавшийся тишиной.

Молния – и абсолютная глухота.

Такое что-то и когда-то уже было… очень похожее…

Да! Сильнейший гром – и потеря зрения. Аномалия «Гром».

А меня, выходит, угостили аномалией «Молния».

Обернув глаза вовне, я заметила, что серое пространство слегка сдвинулось слоями. Появились слои темнее и светлее, все эти “пятьдесят оттенков серого” «дышали» едва заметно, а спустя еще миллиард лет я увидела, что благодаря движению этого туманного киселя располагаюсь как бы на возвышенности и созерцаю полого уходящий вниз склон.

Я попыталась понять, что же такое я. Темно-серая, с тоскливой прозеленью, литая субстанция, имеющая форму сидящего на стуле человека со сложенными на коленях руками. Я попыталась потрогать то, что подо мною, определить, на чем таком сижу, провела рукою под седалищем, но ничего не ощутила, и тут заметила, что мои руки так и остались на коленях недвижимы. Как у статуи фараона Тутмоса Третьего.

Оставив дальнейшие попытки осознать себя, я снова обратила внимание на склон, в туманном киселе которого угадывалось движение, точнее шевеление – множественное, но бесконечно медленное. Прошла еще целая вечность, когда по угловатости замедленных движений до меня дошло, что вверх по «холму» движутся зомби.

Гражданские, военные, в сталкерской снаряге.

И в первом ряду третьим слева шагал отец.

Я испытала…

…радость!

Да, радость -поняв, что наконец-то смогу обнять его, а он не сможет невольно причинить вред тому, что я есть сейчас.

Он приближался, двигался прямо на меня, и я распахнула объятия.

Он был уже вплотную, шагнул еще… И прошел сквозь меня, как сквозь воздух.

Нет… не как сквозь воздух.

Темно-серая моя субстанция рассыпалась, стала бесформенною кучкой. Прахом.

Я испытала… отчаяние… дичайшую тоску… опустошение…

«Папа!.. Что же ты наделал?!. Я собирала себя веками, песчинка к песчинке - чтобы приобрести хоть какую-то форму! И теперь мне снова придется миллионы лет лепить себя из того, что ты разбил, рассыпал! Я этого не вынесу!!.»

И тут почувствовала я сзади, на своем затылке, на шее дыхание - теплое, совершенно живое.

«Оставь этот прах, дочка! Не создавай из него снова пустоту. Делай добро!»

«Папа… но здесь нет добра… Здесь только зло!»

«Если нет другого материала, делай добро из зла. Делай добро из того, что есть. Делай добро, дочка!»…

… Я распахнула глаза.

И тут же зажмурилась, ослепленная не светом, а цветом, от которого за века нахождения в сером киселе отвыкла совершенно.

Надо мною нависал тусклый бетонный потолок подвала, но был он такой разнообразный и рельефный из-за наслоений и подтёков, что созерцать его было почти физическим наслаждением. Я под ним… лежала?.. да! - пальцы рук терлись о реальную шершавую поверхность.

И еще я ощутила, как медленно, словно оттаивая от заморозки, возвращается слух.

Повела глазами с потолка вниз – взгляд уперся в железную спинку койки. Да я ж в спальной комнате Гавайца! Класс «эконом»: несколько старых железных и деревянных коек внутри бетонного куба. Но для сталкера, ведущего в Зоне малоспящий образ жизни, – просто рай! Где еще оно можно - упасть и вырубиться в полнейшей безопасности! Тем более, что мне Гаваец обещал замок…

… ага, как же!

Рядом кто-то был!

… И почему это я не удивляюсь?

На соседней койке сидел наёмник Шквал и совершал тэ-о своей навороченной винтовке. Уже и почистил, и смазал, а теперь собирал. Залюбоваться можно, как мастерски и с каким вдохновением вершил он этот любовный акт! Ручаюсь, что женщинам и малой толики этих ласк от него не перепадало! Конечно, для профессионального убийцы оружие – второе «я», но Шквал свою снайперку едва не целовал.

Я встрепенулась. У нормального сталкера всегда в подкорке первой мыслью – где мое оружие?! И лишь второй и третьей – куда попал и что со мной.

Так где мое оружие?!

- От Азота примешь свой ствол, - сообщил Шквал, бросив на меня исподлобья короткий, ёмкий взгляд. Потом он проверил работу затвора, после чего, видимо, всем и совсем удовлетворился и бережно положил винтовку на койку. – Я мог бы и сам отладить, времени доставало. Но предпочитаю по мере сил избегать лишних недоразумений.

А вот это правильно! Свое оружие – или своими руками правь, или отдавай проверенному технику. Никаким друзьям не доверяй. Без вариантов.

- Ну, как ты? – Шквал уперся локтями в колени, наклонился ко мне.

- Я сколько тут валяюсь?

- Четвертые сутки.

- Ох ты ж… - озадачилась я.

- Я носил тебя оправляться, - тут же сообщил наёмник. – А вот кормить пришлось инъекциями.

- У тебя, похоже, есть опыт?

- Любой на выбор, - заверил Шквал. – И в отключке валяться, и выхаживать отключившихся. Какой тебе больше нравится?

Он протянул руку, помогая мне сесть.

- Ты был врачом?

Он покачал головой.

- Нет. Офицером. Спецназ. Особого назначения.

- Особого?..

- Очень особого. Нашим интересом в Зоне был Лиманск.

- В Лиманск люди не могли попасть, - медленно выговорила я, стиснув вспотевшими ладонями край лежака.

- Да.

- И… что же?

- Как видишь, Лиманск открылся. Но из всех наших оттуда вышел один я.

Я смотрела в его глаза. Больше не спрашивая. И не будучи уверенной, что хочу слышать продолжение…

- Я вышел. Но в списках личного состава меня уже не было. Меня вообще в них не было. Как оказалось, никогда.

Шквал встал и потянулся.

Я долго молчала. Потом постаралась тоже встать. Ну, получилось. Правда, немного кружилась голова и дрожали ноги.

- За мной, похоже, уже два Долга Жизни, - пробормотала я.

- Ты это где-нибудь записываешь? Книжечку ведешь, а?..

- Нет, - растерявшись и почему-то сердясь от этого, ответила я.

- Вот и не надо.

- А надо что?! Это же закон Зо…

- А надо – тебе поесть! – повысил голос Шквал. - Сейчас запас глюкозы в крови иссякнет, и будешь ты вести себя, как голодный кровосос. Придется мне в тебя стрелять. Давай-ка в бар!

***

Уже доскребали мы тарелки, как подвалил к нам от дальнего угла Вафля. В том дальнем углу о чем-то плотно совещались в это время Эколог и Дельфин, а рядом со столом стояли пирамидкой три калаша.

- Здорóво! Слушай, Шквал, ты вроде сейчас сам по себе, своей группировке не подчиняешься?.. Да вот, подыскиваем мы с Экологом пару-тройку надежных ребят для одного дела. Есть у нас информация, как раздобыть пси-защиту для прохода через зону Выжигателя. Для этого надо попасть в Припять. А в Припяти сейчас, сам знаешь, кто босс…

И стал Вафля снова про дрейфующую по мертвому городу гигантскую аномалию рассказывать, которая кричит и светится по ночам, как шкатулка с самоцветами. Шквал пока реагировал односложно, а я вообще молчала, меня и не звали.

Слушал, Шквал, слушал, чай свой допил и ко мне повернулся:

- Ты же, вроде, в Припять собиралась?

Вот уж не помню, чтобы я ему об этом сообщала, но подтверждаю, да, мол, собиралась.

Тут Вафлю перекосило так, что дальше некуда, чуть челюсть с салазок не сорвало:

- Вот только бабу свою дома, Шквал, оставь, не до игрушек нам там будет!

Да уж, не учатся некоторые ничему и учиться не хотят! Так и будут свои гендерные лозунги по Зоне развешивать, пока Зона сама их кишки по веткам не развесит!.. Я уже совсем было уйти собралась, но любопытно мне стало, что ему наёмник ответит, особенно про «свою бабу».

- В Зоне нету баб и мужиков, Вафля, - был ответ. – В Зоне есть только сталкеры или трупы. Трупы сам знаешь где, а сталкеры все здесь.

Зачёт!.. Хоть и не вся тема раскрыта, но, может, оно и к лучшему. Закинула я на плечо рюкзак:

- Удачной ходки, Шквал. Храни тебя Зона! Я к Азоту – ствол свой проведаю.

Два шага только и успела сделать, как мне в спину воззвал Эколог:

- А чего так, Судьба?! Не годимся мы тебе в товарищи, что ли? Не теми аномалиями мечены и не теми мутантами кусаны?

Я развернулась и, раз уж развернулась, решила сразу все на места свои расставить:

- Ты, Эколог, когда корешей на переговоры отправляешь, обговаривай им конкретную цель, кого вы там вербуете – экологов, зоологов или кулинаров? Половую принадлежность, возрастную границу озвучь! А то тебе вроде как опытные сталкеры требуются, а Вафле – лишь бы только с яйцами! Определитесь уже, пока я Азота навещаю.

И сколько шла я через пространство бара, столько за спиной грустную речь Эколога слушала:

- Эх, Вафля, Вафля, сколько ещё Зоне тебя месить, чтобы из тебя что-нибудь приличное слепилось!

***

Шли мы за Экологом гуськом, след в след. По обеим сторонам дороги тянулись какие-то мрачные строения – останки то ли складов, то ли мастерских, все уже густо и жестоко заросшее. Наконец, показались двухэтажные жилые дома – с просевшими кровлями, с пустыми глазницами окон. Там, где стекла еще сохранились, смотрелись они все равно мертвыми бельмами.

К одному из таких домов и подвел нас Эколог. Прямо к железной двери в подъезд. Кивнул Вафле: «Давай!», тот сбросил тяжелый рюкзак, извлек из него небольшую болгалку, а затем и аккумулятор. Пристроился пилить ту часть двери, где был внутренний замок. Дельфин оживился, начал давать советы.

- Мы так входим? – уточнил у Эколога Шквал. – Не проще сверху?

И он мотнул головой на разбитое окно над дверью, забраться через которое потребовало бы на порядок меньше усилий.

- Глазастый ты мужик, наемник, - пробормотал Эколог. – Вот щаз зайдем, и сам увидишь, что в Зоне проще.

Пробив в двери дыру, Вафля просунул туда по локоть руку, отодвинул засов, распахнул дверь до упора и надежно, чтоб не закрылась, подпер железным ломом.

Открылся вход в подъезд – слева хлипкая подвальная дверца, справа ступени лестницы, ведущей на этаж. Я сначала не поняла, в чем так измазаны эти ступени. В битуме, что ли? И стены - в подтеках, и перила увешаны какими-то сосулями… Потом дошло…

- Ты по соседству с «мясорубкой» штаб устроил?! – исказившимся голосом уточнил Шквал.

- Не просто штаб, - хмыкнул Эколог, пройдя первым и толкая дверь в подвал. – Тут схрон что надо! И склад тебе, и убежище на все случаи жизни. Только вот инструмент с движком постоянно таскать приходится – дверь, коли закроется, так снова, зараза, зарастает.

В подвале было сухо и сравнительно чисто. У стены стопкой уложены лежаки, стояли ящики с разнообразными консервами, а на добротно сколоченных стеллажах располагалось оружие всех видов и коробки с патронами.

- Ты, случайно, по отчеству не Сидорович? – хмыкнул Шквал. – А может, и вынашиваешь план захвата Зоны?

Тот засмеялся:

- Что уж - Зоны. Лучше сразу всего мира! Мечтать так мечтать… Проходите-ка сюда, к столу.

«Стол» был составлен из примкнутых ящиков, застелен широкой полосой оберточной бумаги. Эколог зажег керосиновую лампу, расстелил посреди стола самодельную карту Зоны.

- Для чего я вас собрал тут, други. Не секрет, что цель наша сокровенная в Зоне – отключить проклятый «Выжигатель мозгов» и дойти до Монолита, до Исполнителя самых сокровенных желаний! Отключение смертельного излучения Радара откроет, к тому же, свободный путь в самое сердце Зоны, к неисследованному «колландайку» артефактов, которых мир еще не видывал. Тот, кто прорвется за Радар, получит возможность реализовать свою мечту или же добыть средства на ее реализацию. Как отключить Радар и при этом не сойти с ума? Давно ходят слухи, что такая защита от воздействия пси-излучения учеными была создана, но потом они ее тщательно засекретили или же утеряли. Поиску средства от пси-излучения посвятила себя в последние годы группа моего друга Комбата. Они сумели найти документы, свидетельствующие о том, что эта защита хранится в особых тайных лабораториях в Припяти или на Янтаре. Так как, к несчастью, информация из этих документов успела утечь и еще в кое-какие руки, мы с Комбатом решили разделиться: он пойдет на Янтарь, я – в Припять. Тот, кому посчастливится раздобыть пси-защиту, оповестит об этом другого, и тогда мы ускоренно двинемся к Выжигателю.

Теперь о нашей задаче. По сведениям Комбата, в Припяти секретная лаборатория расположена под КБО «Юбилейный». Мы подробно изучили схему здания и информацию о том, какие опасности могут подстерегать нас на этой территории. Самое важное тут следующее. Комбинат находится под контролем сильного контролера, а в подвалах обитают бюреры. Насколько мне известно, мимо того контролера еще никто не сумел пройти без ущерба, а вот одного из бюреров сталкеры подстрелили. Таким образом, к нашей цели мы будем пробиваться именно через подвал.

Так как все вы не хуже меня знаете, что такое бюрер, каждый подберите себе из арсенала наиболее подходящее оружие. Сейчас перекусим “на дорожку” и сразу же выходим. Последний Выброс был всего двое суток назад, так что постараемся использовать этот фактор для успешного достижения цели: раньше выйдем – раньше вернемся, и да минует нас Выброс.

Есть вопросы?

- А, кроме бюреров, какие еще «приятные» сюрпризы могут ожидаться? – поинтересовался Дельфин.

- Химеры, - сообщила я. – Припять – любимое место их обитания.

Дельфин открыл рот, да так и забыл закрыть. Эколог с Вафлей тоже на меня уставились.

- Это точно? – немного нервно уточнил Вафля. – Или по слухам?..

- Куда уж точнее, - усмехнулась я. И посоветовала: - Гранатомет с подствольником возьми и даже на толчке не выпускай из рук. Они и на Янтаре водятся, так что у Комбата в этом смысле преимуществ нету, - добавила я персонально для Эколога.

Потом я поднялась и отправилась посмотреть себе что-нибудь полезное, в добавок к винторезу. Тепловизор бы, хороший длинный нож, тот же гранатомет.

- Ты в Припять собиралась для чего? – негромко спросил Шквал, остановившись рядом со мной у стеллажа.

- Домой.

Он замер, некоторое время стоял неподвижно, глядя перед собой.

- До-мой?.. В Припять?!.

- Да. Мы жили там с мамой три года. Когда приехали в Чернобыль, сначала жили на Кордоне, потом… пришлось искать другое место. А так как мама не собиралась прекращать поиски отца, а я отказывалась покинуть маму… В общем, мы обосновались в Припяти. Отсюда уходили в рейды. Сюда и возвращались. И теперь я тоже часто прихожу в Припять. У человека должен быть дом. Даже если его там никто не ждет.

- Так ты знаешь Припять, Судьба?! – воскликнул за спиной Эколог. – Это удача! Значит, знаешь и лучший путь туда?

- Не знаю, лучший ли, - развернулась я. – Но пока что доходила успешно.

Он широко улыбнулся:

- Это судьба! Нам точно повезет, теперь я в этом не сомневаюсь.

***

… Нежное лиловое марево, как вода в стакане, заполняло всё пространство между домами. Это было ирреально красиво. Словно с гигантской елочной гирлянды ссыпанные, переливались, мигали, играли в пятнашки внутри «стакана» огоньки – синий, розовый, зеленый, желтый, красный…

«Шкатулка самоцветов» жила своей непостижимой жизнью посреди улицы Курчатова. Когда мы тихо подошли и остановились за двадцать метров до границы аномалии, то увидали, что на тротуаре неподалеку сидят рядком четыре огромные псевдособаки. Они на нас лишь покосились, не проявляя никакого интереса, и снова неотрывно уставились на переливающийся чудесными огнями гигантский аквариум.

И вдруг собаки синхронно поднялись и понеслись бесшумными тенями за дома.

- За ними, по их следу, живо! – крикнула я, срываясь с места. Эколог и Шквал среагировали мгновенно, а Дельфину Вафля хорошенько врезал между лопаток, чтобы привести его в чувство.

За нашей спиной нарастал очень странный звук – как будто одновременно затрубило стадо слонов или же заревели иудейские трубы, сметая с лица земли Иерихон.

Мы добежали, обернулись и увидели…

… что той части тротуара, где мы только что стояли, просто не стало. Там нежно струилось марево «шкатулки». Не было и половины дома неподалеку от дороги: торчали срезанные блоки, арматура, оконные стекла, перерезанные пополам идеальной «ножовкой», половина фонарного столба с обнажившимися внутри канала кабелями… Над крышей исковерканного дома с отчаянными криками закружились две вороны – похоже, их гнездо пропало в недрах аномалии.

- Она ведь так… всё сожрет, - пробормотал вдруг Вафля. – Всю Припять… потом весь мир…

- Так, - опомнился Эколог. – Покаркай мне… ворона! В какую тут сторону наше Курчатова-семь, Судьба?

Я указала рукой.

В сторону аномалии.

========== Часть 4. ХИМЕРА ==========

- Хочешь сказать, что КБО сейчас внутри «шкатулки»? – глухим голосом уточнил Эколог.

Я кивнула.

Вафля и Дельфин потоптались, потом синхронно перевели взгляд на командира, явно озаренные какой-то идеей.

- Лаборатория ведь под землей, - сказал вдруг Вафля. – Что, если… когда «шкатулка» оттуда уползет и там останется… поверхность… - он повел рукой горизонтально, - и в ней откроется путь вниз, - он сделал рукой нырок, - а мы возьмем да и войдем?..

- Вот бы она и контролёра с бюрерами слопала! – мечтательно добавил Дельфин.

Эколог почесал нос и глянул на меня:

- Что происходит с той частью улицы, где была «шкатулка»? Какая там… «поверхность»?

- Пустырей она не делает, если вопрос об этом.

- А что там получается?

- Припять.

- Какая… в смысле…

- Снова улицы, дома, дороги.

- Постой! Она же… разрушает… Мы сами видели!

- Да. Но обратно выдает целое.

- И… кто-нибудь ходил … в ту «новорожденную» Припять?..

- Один пошел. Да вот пока что-то не вернулся.

- Ладно, - собрался с мыслями Эколог. – Утром посмотрим. Где твое логово, Судьба? Пустишь переночевать?

***

Я положила посреди комнаты несколько кирпичей, выволокла из угла металлический бак и отправила Дельфина в кладовку за углем и щепой для растопки. Когда огонь в баке разгорелся, положила сверху обрезок листового железа, чтобы разогреть на нем консервы и вскипятить чайник.

Когда все поели и убрали железный лист, комната осветилась ярче.

Вафля внезапно поднялся и подошел к стене.

- Все смотрел – это что за рисунки?

Я молчала, обхватив руками колени.

Он обернулся ко мне:

- Твои?..

Я не ответила, глядя на стены.

… Вид из окна на вечернюю Припять.

… Военные вертолеты на зеленой лужайке.

… Мама в камуфляже с винтовкой у окна.

… Трое сталкеров у лесного костра.

… ЧАЭС на фоне грозового неба…

- Давайте-ка отдыхать! – прервал молчание Эколог. – Дежурить будем по очереди. Первая смена…

- Моя, - сказала я, глядя в огонь. – Химеры охотятся с вечера. Потом спят. Если они нас уже заприметили, то нападут в первые два часа пополуночи. Если не нападут, в другие смены можешь ставить кого хочешь.

- А тебе доводилось валить химер?! – с восхищением в голосе спросил Дельфин.

- Пачками, - буркнула я и встала, взяв оружие. – В соседней комнате есть лежаки и доски. Тащите их сюда, здесь будет теплее. Дверь можно закрыть на засов изнутри и снаружи.

Я подошла к окну, выходящему на открытую лоджию, и села на подоконник. С одной стороны шло тепло от печки, другой бок холодил воздух улицы.

- Я с ней на пару в первый караул, - сказал Шквал Экологу. Тот кивнул.

Я молча смотрела, как наемник перемахнул на лоджию и начал там осваиваться. Потом показала ему жестом наверх. Он задрал голову и глянул на плиту верхней лоджии. Я кивнула. Он показал, что понял.

… Над соседней многоэтажкой взошла луна.

***

Коротая время, я созерцала ночное небо над Припятью и старательно отводила мысли от персоны, затаившейся в темном углу лоджии. Сначала я в который раз поразмышляла на тему, почему в любое время года и суток над Припятью безоблачно, потом вернулась мыслями к химерам.

Всегда интересовали меня эти твари. Еще с тех времен, когда приручил псевдощенка Доктор. Первоначально щенок предназначался в подарок мне, но я не впечатлилась, так как хотела кошку. Доктор уверял, что тут у меня ничего не выйдет: хоть и использовался при создании химер кошачий биоматериал, а именно – геном пумы североамериканской, но из него готовились вовсе не домашние питомцы, а биологическое оружие с развитием нужных качеств, присущих представителям именно кошачьих видов – самодостаточность, агрессивность, жесткие бойцовские качества. Плюс дополнительно внедрялась психо-идея подчиненности хозяину, то есть хозяину данного оружия, чтобы им целенаправленно пользоваться. Привязанность в химер не вкладывали от слова совсем.

Но я все-таки пыталась. Зная, что эти твари умны и слышат пси-команды, хоть и вольны им не подчиниться, я старалась с ними договариваться. Даже оставляла еду в кормушке возле дома. Хотела, чтобы химеры как-то поняли - мы соседи, я не враг, я тоже тут живу, от меня может быть польза, давайте держать нейтралитет, если уж не дружить. Но, похоже, во мне все равно видели только запас еды, отсроченный к употреблению. И почти каждый мой приход в Припять ознаменовывался ночной атакой на меня.

Для целей успешной обороны я нарастила площадь верхней лоджии, чтобы тварь не могла с нее легко спрыгнуть на мой этаж. Ей приходилось свешиваться на лапах, раскачиваться и забрасывать себя. Пока она так свешивалась и раскачивалась, - эти несколько секунд и были форой для моего ножа или ствола, смотря с какого расстояния я собиралась тварь бить.

Потом я сбрасывала тушу вниз, её там находили родичи, которые некоторое время сидели вокруг погибшей особи кружком, видимо, совершая о ней своеобразные химеровые поминки. Ну, а потом ее все равно съедали. Не пропадать же добру.

… И тут я увидела мутанта.

Каждый раз это – как в кошмарном сне!

На фоне темно-синего бархатного неба с верхней плиты балкона свесилась черная рука. Именно рука, а не звериная лапа, - огромная, с длинными суставчатыми пальцами, с когтями, как лезвия стилетов. Абсолютно бесшумно эта длиннющая рука стекала всё ниже и ниже, затем показалась вторая. Видимо, в этот раз, химера решила спуститься головою вниз, цепляясь за плиту нижними конечностями.

Раз такие дела, я сняла пальцы со ствольной коробки автомата (гранатомет взял себе Шквал) и зажала в кулаке кинжал. Сейчас покажется комплект голов, и буду бить вторую, недоразвитую.

Не показался. Напротив, руки-лапы монстра замерли, а потом стремительно втянулись обратно.

Плохо! Если привычная схема не сработает, экспромт химеры может быть чреват. Я не случайно садилась на виду в окне. Увидев жертву, химера сперва пытается добраться до нее в многоэтажке через лестницу подъезда, но там у меня надежно. Затем с нижней лоджии – а ее-то и нет. Ну, тогда с верхней… Вот тут мы и встречаемся.

Куда она сейчас отправилась? Я кинула на глаза тепловизор.

Химера не ушла. Лежала на животе на верхней лоджии.

И вдруг словно где-то рядом включилась рация. Я стала слышать в своей голове … голос химеры??! Он зазвучал односторонне, монотонно, с каким-то странным подмурлыкиванием в конце фраз:

- Кто ты?

-…

- Я тебя не вижу. Только слышу.

-…

- Здесь мясо!

-…

- Как не мясо?

-…

- Я чую – это мясо!

-…

- Хозяин? Где хозяин? Кто хозяин?

-…

- Она – Хозяин?..

Скрипнули когти по бетону, и с верхней лоджии свесилась башка химеры. Второй башке пространства для обзора не хватило, я услышала, как она там заворчала.

На меня уставились два огромных желтых глаза – реально жуткий взгляд разумной пумы. Я почувствовала, как по спине потекли ручейки ледяного пота…

Химера внезапно кошмарно ухмыльнулась и – пропала из вида.

- Хозяяяяиин…

Тепловизор больше ее не показывал. Зато показал шевеленье в конце лоджии. Наёмник выбрался из своего укрытия и подошел к окну, разминая затекшие конечности.

- Куда ты ее послал? – холодно спросила я.

- Пошла порадовать семью, - ухмыльнулся он. – Хозяин их нашелся.

Он сел на другой конец подоконника, поставив ствол между колен.

- Кто разрешил тебе копаться в моих мыслях?! – меня трясло от гнева.

Он помолчал. Потом с напряженным смешком уточнил:

- Мне уйти?

- Ты не ответил!

- Я ответил. Еще на Янове, спросив тебя про Припять, я дал тебе возможность отказаться идти со мной. Таким. Теперь жалеешь?

А ведь действительно!

Жалею я?..

Я быстренько потушила готовый сорваться мысленный ответ - любой! - и задала еще вопрос:

- На кой мне ляд химера? Она ведь теперь от меня не отвяжется, верно? Представля-я-ю… захожу я в бар на Янове… - и я расхохоталась.

Шквал тоже ухмыльнулся. Прямо как химера.

Но тут мой разум в конце концов вместил фантастические перспективы и преимущества сотрудничества человека с химерой, и у меня элементарно сперло дыхание…

Я бросила на Шквала взгляд… почти теплый… Вот чертов контрол… м-да.

- Почему себе не завел «питомца»?

- Двум монстрам одной тропою не ходить, - туманно ответил наёмник.

- Ты что-то настолько умное сейчас сказал, что я не поняла. Пойдем будить вторую смену?

- Почему ты до сих пор в Зоне? – спросил Шквал, не двигаясь с места.

- А где мне нужно быть?

- Там, где безопаснее. Как минимум.

- И где я нужна, как максимум?.. Меня никто нигде не ждет. В том мире - точно.

- А здесь? О тебе беспокоится Доктор. Всегда про тебя спрашивает.

Я промолчала.

- Почему ты ушла от него?

- Мне стало скучно, - оскалила я зубы. – Так понятнее?

- Отчасти.

- Доктор лечил подранков Зоны. Они приходили, приползали, приносились к нему с просторов Зоны – искалеченные, полуживые, стонущие. Люди, твари, монстры. Он их лечил. Но он лечил лишь следствие. А я хотела излечить причину. И прежде всего – понять… Понять!..

Шквал покивал:

- И в это время появился тот, кто позвал тебя с собою. Быть может, даже обещал помочь постичь все тайны мироздания. Назвал Судьбой. Его Судьбой, разумеется…

- Быть может! – с вызовом ответила я. – Быть может, я даже влюбилась наповал! Вот так – до спертого дыханья, до скошенных мозгов! Всё может быть!

Наёмник поднял в примиряющем жесте руку:

- Я ведь не осуждаю. Это-то как раз нормально и понятно. Я не пойму, почему ты не вернёшься к Доктору? Если уж на то пошло… он сам просил сказать тебе, что ждет!

Я задохнулась, отвернула лицо так, что едва не вывихнула шею.

Через минуту, немного отдышавшись, глухо ответила:

- Я знаю… что он ждет. У него никогда никого не было… кроме псевдособаки. Друзья… приходят и уходят… бродяги Зоны… Он заменил мне семью… стал вторым отцом… Вот только я… я всё ищу… причину… корень зла… Он добрый… а я – уже нет… Он этого не понимает… Я-уже-нет!!

***

Разбудил меня дикий вопль Дельфина.

Как чуть позже прояснилось, Эколог послал его на разведку – выяснить ситуацию со «шкатулкой», тот разумно выглянул первым делом с лоджии во двор… и – заорал.

Ну да, внизу рядком сидели три химеры, задравши головы к нашим окнам. Похоже, Дельфину вступило в голову, что они сейчас просто запрыгнут на этаж, а гранатомет остался где-то в помещении…

- Тих-тих-тих, - я запихала парня обратно в комнату. – Всё нормально, это мои… ээ… знакомые химеры, он не нападут.

- Так что, нет проблемы? – спокойно уточнил Эколог, который в это время сидел на корточках и собирал свой вещмешок. – Тогда чего ты еще тут, Дельфин?

Я пожалела парня, поняв, что для него задача тяжеловата, тем более, откуда знать, чем они вместо меня поужинали, может, и ничем:

- Нет, выходим все вместе, вас они еще не знают. Рискованно.

Когда мы вышли из подъезда, я увидела, что к прайду вальяжно приближается четвертая особь, облизывая окровавленную морду. Видимо, эта припозднилась с завтраком. Выходит, завтрак у них был. Что радует.

Я подошла к шеренге химер. Две калибром побольше, две поменьше. Как тут узнать, которая моя?

Тогда я просто приказала, глядя перед собой:

- Ко мне!

Поднялась крайняя слева, подошла, поигрывая гипертрофированными мышцами.

- Идешь со мной. Твоя команда пока свободна. Моя команда тоже идет со мной. Вы ее не трогаете.

Химера не шевельнулась, а три сзади синхронно поднялись и удалились вглубь двора.

- Идешь первой. На Курчатова. Я следом.

Химера встала и пошла. Совершенно бесшумно, не то, что мы. Хорошо иметь такой разумный танк. Аккуратно обходит аномалии, нет даже смысла их «провешивать». И еще я подумала, как тихо тут. Даже скулежа слепых собак не слышно. Только где-то в отдалении потрескивает «электрод».

Вот и Курчатова. «Шкатулки» как не бывало. Возможно, ушла спать.

Если бы мы здесь вчера не стояли, то сегодня так и поперлись бы с разбегу. Вон он, комбинат бытового обслуживания. Живехонек. Как на ладони.

- Есть два варианта – на выбор, - заявил Эколог. – Рискнуть напрямик, поверху, или же понизу, через систему канализации.

Он ткнул рукой в сторону ржавого железного люка на тротуаре.

- А можно и разделиться. Так как химера – тварь массивная, в трубах может застрять, вам с ней в канализацию нежелательно, - посмотрел он на нас со Шквалом.

Я достала болт и закинула его на максимальное расстояние. Болт полетел, упал, зазвякал, покрутился. Пространство не дрогнуло, не исказилось, не продавилось. Лежит болт.

- Провесь еще, веером, - сказала я Шквалу и повернулась к химере.

- Мы сейчас пойдем туда. К тому зданию. Ты – впереди. Я – за тобой. Цель – дверь в подвал с правого торца.

Химера подняла ко мне свою жуткую морду.

В моей голове снова щелкнула «рация»:

- Куда идти?

- Здание впереди. Видишь?

- Нет.

Во мне что-то ёкнуло.

- Болт на земле лежит. Видишь?

- Нет.

Э, да у тебя, голубушка, беда со зрением…

- Хозяин бросила железо. Сейчас железа нет.

Я почувствовала, как вспотели ладони.

- А что там есть? Впереди?

Ответ был невразумительный, больше похожий на скулеж. Кажется, химера не смогла найти подходящего слова для определения.

Я повернулась к Экологу.

- Химера не видит впереди объект. Там либо пространственная аномалия, либо аномалия “мираж”.

- Мать вашу… - выдохнул Эколог.

- Пошли эту тварь вперед, - предложил Дельфин. – Посмотрим, вернется ли она и какая именно вернется.

Я посмотрела на него. Вот же человек! Ему эта самая тварь, быть может, только что жизнь спасла!.. Но ответила я доступнее:

- Мне моя химера еще пригодится. Кинь свой АК, а потом за веревочку вытяни. Вот и посмотришь, что вытянул.

Вафля молча подошел к канализационному люку, опустил на землю свой рюкзак, достал из него долото и ломик и начал ковырять впаявшуюся крышку. Я удивилась бы, если бы у Вафли что-нибудь не вышло. И вскоре они с Дельфином уже стаскивали крышку с люка.

Мы заглянули внутрь. В колодце было сравнительно сухо, валялись сгнившая трава и сучья, нанесенные с ливневки. Вафля кинул вниз гайку – она упала ровно.

- Вниз! – скомандовала я, несмотря на предостережение Эколога.

Химера прыгнула в колодец. И тут же скрылась в боковой трубе. Мы начали спускаться следом. Последним полез Эколог, выверив направление компасом.

Так как город давно был мертв, канализация промывалась только дождями из ливневки и грунтовыми водами по весне. Вопреки моим ожиданиям, пахло здесь как в старом погребе, не крепче. И фон был умеренный. Вскоре свет из открытого люка померк, мы включили фонарики. В одной трубе сверкнула «паутина», вдалеке воздух «плыл», выдавая «карусельку», но это было все, что мы заметили. Разве что услышали еще топоток в одной из боковых труб, но - удаляющийся.

- Похоже, нам сюда, - кивнул вверх на сток-трубу Вафля.

- Да, это явно отвод от комбината, - согласился Эколог.

- Сначала мы с Дельфином, - сказал Вафля. – Возможно, там решетку пилить придется, вы будете мешать.

Парни проникли в боковую трубу, поползли, скребясь, по ней. Мы некоторое время слышали бубнеж, потом удары железа о железо, матюги, еще удары, наконец, ржавый мерзкий скрежет.

- Эй! Давай! - заорал в трубу Вафля.

Карабкаясь по осклизлой возвышающейся трубе, мы выбрались внутрь одного из подвальных помещений. Плиточный пол, плиточные стены, две железные двери, оцинкованные ванны и множество железных столов. Что здесь было – химчистка или прачечная?.. Лишь узенькое окно под самым потолком давало слабый отсвет.

Но в комнате был свет. То слабый, то яркий, переливающийся нежной зеленью. Он лился из ближайшей ванны.

Когда мы подошли, то просто онемели.

Легендарная «Ночная звезда»… из серии «увидеть и умереть»! Несомненно, это была она! Редчайший и бесценный артефакт жил своей таинственной жизнью в подвале заброшенного дома быта.

Мы долго молча любовались своим сокровищем.

- Инструмент куплю… - пробормотал вдруг Вафля.

А Дельфин внезапно всхлипнул, как ребенок.

Я покосилась на Шквала – он смотрел не на артефакт, а на Эколога, причем, с такой гримасой, что мне подумалось – не так ли этот наемник косился на Комбата, решившись заработать на доверии друга? И так мне тошно от этой мысли стало…

- Короче, - сказал Эколог и откашлялся. Отстегнул с пояса контейнер, шагнул вперед, аккуратно почерпнул в коробку артефакт и тщательно закрутил крышку. – Несу его я, а вам придется тщательно хранить меня в дороге от всяких бед! И не забывайте, что наша цель еще не достигнута. Вперед!

Он указал рукой на одну из железных дверей.

Ну, развернулись мы, пошли. Сначала парни, потом я с Химерой, следом Шквал. В глазах все плавало сияние артефакта…

За этой дверью была не лестница, а еще одна комната. Без выхода. Когда этот факт обнаружился, Дельфин воскликнул:

- Эй, шеф, мы не туда!.. – но его возглас утонул в скрежете захлопнувшейся двери.

***

- Какого черта!! Что за шуточки, Эколог?! – заорали хором парни.

Из-за двери раздалось глухо:

- Это ваши, сцуко, шуточки окончились! Думаешь, я не знаю, зачем тебя бугор ко мне подослал, дельфин ты тухлый!

- Не верил потому что тебе, гнида продажная! – заорал тот. - Всегда ты скользкий, всегда ты правильный! Вечно у тебя все чики-брики и в дамки! А невиноватых пацанов из-за тебя сколько замочили, параша ты поганая?!

- Туда им и дорога, вашим отморозкам!

- Не, я вообще не понял, ты хочешь детские качели слушать по ночам?!

- Тебе что, артефакт дал в голову, Эколог? – угрюмо подал голос Вафля. – Так ты сходи, подыши, ветерком обдуйся! Еще до лаборатории не дошли, а у тебя уже мозги поехали!

- Ты лучше свои пошарь, куда уронил, дурило! – раздалось из-за двери. – Никаких тут лабораторий извечно не было! «Х-8» – под новым Домом быта, а не тут! Тут тебя крысы ночью постирают, а то и зомби, и будешь сам подопытный!

- Я дверь-то взрежу и скормлю тебя химере! - заорал Вафля.

- Зубами взрежешь? Листовую?.. - заржал за дверью Эколог.

- Да я его щаз из ствола продырявлю! – вскинул гранатомет Дельфин.

Шквал успел перехватить его руку:

- Положишь нас тут всех, не кипятись!

И повернулся к Вафле:

- Ты вместе с ним был, когда с Комбатом планы обсуждали?

- Какой там вместе! – Вафля огорченно обхватил себя за плечи. – Я про Комбата от него услышал. На имя и купился!

- Я так и думал. Значит, цель похода в Припять была никак не пси-защита.

- Да «Молодильное яблоко» - вот зачем Баклан его сюда послал! - буркнул Дельфин. – Теперь этот снорк «Ночную звезду» нашел – и всех кинул, - и нас, и бугра! Она, поди, не меньше «Молодильного яблока» стоит! Вот гнида так гнида!! Сколько ж он наподставлял молодняка под пули! И так все обустроит вечно, что он весь беленький, а все в дерьме! Даже Баклан засомневался!

- Кому там про порядочность плетешь, тупой ты гопник? – раздалось из-за двери. – Тому, кто сам Комбата продавал за бабки?! Всё не нахапается киллер на свой коттедж с бассейном!

- Да, очень я люблю свой дом с бассейном! – развернулся к двери и возвысил голос Шквал. – Еще вот на яхту накоплю, да на спутниковую антенну, чтобы Марс ловить…

- Чё-чё?! – воскликнул в дверь Дельфин. – Ты щаз про что, паскуда?!! Про то, как “Свобода” Комбата повязала?! А знаешь ты, урод, что на эти деньги Шквал Кирюху выкупил?! Из-под бугровой пули его вытащил, в последний день принес кирюхин долг!! Коттедж… Нет, я с ним больше не могу… все на пол, быстро, я вынесу эту дверь!

Никто не успел ему помешать, Дельфин вскинул гранатомет и начал стрелять в сторону двери.

Мы повалились на пол как попало. По стенам зарикошетили осколки, потом раздался взрыв, дверь вынесло наружу…

… Я продрала глаза и села, подтянув колени. Мой фонарь разбился, но вокруг было светло. Потому что над тем местом, где лежал Эколог, в воздухе плавала «Ночная звезда». Крутилась, завораживающе переливалась, шевелила своими длинными пульсирующими лучиками.

И глядя на нее, казалось, что все мы внезапно попали в сказку. В светлую детскую сказку, где всегда побеждает добро…

***

… Горел костер.

Обычный сталкерский костер, если посчитать обычным в Зоне, чтовокруг костра кружком сидели сталкер, бандит и химера. Первые двое часто прикладывались к бутылке, передавая ее друг другу, балагурили и провозглашали тосты в честь химеры, которая слушала, но зорко сканировала ночь.

Мы со Шквалом тоже приложились, но быстро отошли, потому что наемнику со вспоротым осколками бедром хотелось лечь. Я сунула ему под бок артефакт «Душа», вколола пару ампул антибиотика с обезболивающим, уложила его на свой спальный коврик, а его голову - на свои колени. Потом меня под действием спиртного и пережитого разобрало на горячие нравоучения. Из той серии, что предавать друзей нельзя и подло, что никакого Кирюху я не знаю, а вот иметь дела с наемниками больше не желаю и не буду. И как только доберемся мы на Янов, я уйду на Пустоши и буду там общаться лишь с кровососами и псевдособаками, так как гнилые люди меня уже достали! Химерку вот свою возьму, и больше никого что б!

Шквал слушал, слушал, потом протянул руку и накрыл своей рукой мою, сжав крепко и недвусмысленно.

Меня тут же накрыло жаром, как из «жарки».

Он чуть улыбнулся, закрыл глаза и начал засыпать.

А я сидела, боясь пошевелиться, и думала, едва-едва не плача: какие ж мне, к чертям псевдособачьим, кровососы, если я не могу даже руку из его руки выдернуть?..

========== Часть 5. СУДЬБА ==========

Одно удовольствие смотреть, как крутится по комнате этот вихрь из золотистых локонов, вылетающей из шкафа одежды, проворных рук, хватающихся то за смартфон, то за утюг, то за расческу, то за блузку. Сколько у дочери энергии, и вся она – фонтаном наружу! Не попасть бы под раздачу, потому стою у косяка, пытаясь создать видимость, что ситуацию контролирую.

- Алиса Антоновна, - говорю по возможности строго, - чтобы мы не искали тебя по всему городу после полуночи! Помнишь ведь, что завтра утром тебе снова отбывать на учебу, а курсовая работа у тебя не написана от слова совсем!

- Ага, ага! – подлетает эта «лиска-алиска», обхватывает меня руками за шею и шепчет заговорчески:

- Если чуток задержусь, то обязательно отзвонюсь, мамочка!

- А папа всё слышит! – доносится голос из дальней комнаты. – Папа услышит даже из центра пространственной аномалии! На то он и папа!

Эта хитрюга понеслась умащивать и папу, а я, качая головой и усмехаясь, стала собирать в кучки последствия дочкиного «выброса». Какие же всё-таки мы разные, я-то всегда была девочкой скромной, домашней, книжной, добропорядочной и аккуратной до тошноты. О чем не устаю дочке повторять.

Унеслась дочурка на вечеринку, а я за наши шкафы принялась. Всё-таки, мероприятие вечером предстоит ответственное, и я буду не я, если не упакую Антона в ту белоснежную с искрой сорочку, галстук «атташе» и брюки от кутюр.

Зашла в его комнату, превращенную в помесь склада с мастерской, или, по весёлому определению Алиски, «дурдома с зоопарком», напоминаю про вечерний «выход в свет». Антон кривится, словно зуб заныл, но я снова и снова уверяю его, что это «точно надо», «абсолютно надо» и даже «надо обязательно». Он только мужественно сопит в ответ. Я смеюсь:

- За столько лет не научился правильно застегивать маску нормального человека!

- А толку-то от маски, когда все равно торчат хвост и уши, а по паркету скребут когти, - бурчит он.

Я подхожу вплотную, приподнимаю его лицо за подбородок и беру его в ладони. Про когти и хвосты не знаю, а вот глаза не изменились, глаза все те же - пронзительные, как лезвия кинжалов.

Глаза наёмника Шквала.

Хозяйка раута – сестра юбиляра – выходит извиниться, что брат чуть задерживается: «дела!» Я знаю их «дела» - врач делает укол. Разносится шампанское в узких тоненьких бокалах с золотым ободком, я улыбаюсь мысленно: бокалы – мой подарок, очень приятно, что понравились. Стоим с гостями кружком; я слушаю, как Антон неторопливо и деловито рассказывает народу про свой страйкбольный клуб, где надо бы расширить полигон, добавить муляжей и новые лабиринты, вот заказал третье чучело кровососа, а «аномалия» «фантом» искрит и выдает себя, зараза!.. Народ интересуется, какой доход приносит дело, чем нужно подсобить. Фотограф нужен, говорит Антон, помимо самих пострелушек клиент старается устроить фотосессию, тем более, что муляжи химеры и кровососа – попадание на все сто. Особенно на этих фотосессиях иностранцы помешаны, так что идея сама в руки просится.

Наконец к гостям выходит юбиляр. Торжественная часть в разгаре. А у Антона не лицо, а маска, натянутая в такой гримасе, что кожа чуть не лопается: «Все, поздравляй, и мы уходим!»

И тут я вижу, как юбиляр поднимается с места и движется туда, где мы стоим, неся в огромном кулаке хрупкий бокал с шампанским – тем самым жестом, каким Чудовище из сказки держало бы цветочек. Подходит к нам.

- С днем рожденья тебя, Юрий Михайлыч! Здоровья, удачи, счастья простого человеческого! Рада повидаться с тобой снова.

- Благодарю, Судьба! И я тебя люблю.

А сам смотрит на Антона.

Тот смотрит на него.

Молчат.

Заклятые друзья.

Полковник Юрий Титаренко. Сталкер Комбат.

Майор Антон Таппер. Наёмник Шквал.

Взгляд медведя.

Взгляд волка.

Эх, если б не бокал в моей руке, который в данной точке пространства и поставить некуда, как врезала бы я обоим под дых ребрами ладоней – да так, чтобы шампанское расплескалось, чтоб они лбами друг в друга треснулись!

- Вы хоть попрощайтесь по-человечески! – тихо рычу я.

Ловлю молнию косого взгляда Антона.

Да. Ты не знал. Это тебе к шампанскому десертом. Горькой вишенкой.

Я подняла бокал, чокнулась с обоими и ушла, оставив их наедине.

Еще успела услышать за спиной:

- Ради неё позвал? - один.

- Ради неё пришел? - другой.

Когда я обернулась от фуршетного стола спустя пару минут, их в зале уже не было. А за закрытой дверью кабинета зашевелился лучик света…

Я прошла через весь зал на лоджию. За столами было весело. Данила Ваффин, которого когда-то звали Вафля, а теперь - Данила Мастер, восхвалял свое любимое детище - вездеход-трансформер и предлагал всем покататься по Крещатику. Народ, похоже, вовсю записывался в очередь.

На лоджии было сумеречно и прохладно. Внизу лежал прекрасный ночной город, усыпанный самоцветами огней, я облокотилась на подоконник, с наслаждением вдыхая сырой осенний ветер. Окна квартиры Комбата смотрели на северо-запад. Как типично…

Из комнаты выглянул зять юбиляра.

- Всё нормально? Принести тебе что-нибудь?

- Да. Сигарет.

Он быстро обернулся, доставил пепельницу, сигареты и большой бокал вина. Мы закурили.

- Все думаю, как они там…

- Спасибо тебе! От всей души! Он очень этого хотел.

Я кивнула. Не он один. Не обязательно быть контролёром для того, чтоб видеть, что творится в душах дорогих тебе людей.

Зятя позвали поиграть гостям на гитаре. Я на секунду придержала его просьбой:

- Сыграй что-нибудь из “старого”, Иволга!

Он знал, что я хочу послушать. И первой заиграл её.

“Неповторимую и легендарную…”

…Ветер летел в лицо из черного пространства ночи. Ветер с северо-запада. Норд-вест… И не укрыться от него, не скрыться. Я вся пропитана им, пронизана, просвечена. И в каждой клеточке моей, и в каждой вакуоли – его внедрившееся семя, его зародыш, нерв, который и зовет, и тянет как канатом. Я словно птица с холодным ветром в мокром оперенье. Мне нет покоя. И нигде не будет.

Упасть с балкона в этот влажный воздушный океан, улететь обратно в Зону, в мир, где защемило мою душу!.. Этот мир постоянно зовет меня, как голос Монолита, пронизывает как радар, звучит как резонанс, и он необходим мне, как воздух для дыханья, этот страшный мир - стылый воздух Зоны, вонь гнилья и ржавого металла, запах крови, запах мертвечины, болотные миазмы, дым костров, тухлость нечищеной одежды и немытой плоти, холод и сырость развалин, липкость страха, особый тошнотворный запах смерти, витающей на каждом миллиметре Зоны. То, от чего ушли мы, с чем мы распрощались, из чего мы вырвались. Чтобы жить… Чтоб Жить!

…И без чего жить невозможно, потому что мы уже стали частью этого.

Все эти годы я старалась жить «нормальным человеком». У меня было ради чего это делать. Я растила дочь, любила мужа, писала книги. Я знала, что обязана бороться с этим Зовом беспощадно, как с наркотической зависимостью.

И хорошо ведь вроде получалось!

Но Главное осталось несвершенным. Ночами, в снах, и днями, когда ветер с запахом далекой Зоны бил в лицо, вот это Главное, как обожженный нерв, тянуло, ныло, мучало непрестанно.

Сердце Зоны.

Тайна Зоны.

Сокровенное Чудо Зоны.

Монолит…

Заветное желание…

На лоджию выходит Антон, становится рядом, прижимается горячим плечом. Ему больше некуда пойти, чтобы скрыть смятое лицо. Видит возле меня пепельницу.

- Последнее время ты много куришь.

Я киваю.

Протягиваю ему пачку.

- Ты тоже.

И он кивает.

Когда докуривает, протягиваю ему свой бокал с недопитым вином, и он допивает.

У нас давно всё на двоих: еда, постель, дела, чувства, мысли, цели, радость, боль. Самый родной, бесценный мой человек, понимающий меня всегда без слов, по умолчанью.

Я чувствую его руку в моих волосах, поворачиваюсь и обнимаю его, желая принять в себя все его тепло, его силу, его запах. Он тоже крепко прижимает меня к себе, и мы стоим так бесконечно.

Антон, мой Шквал, всегда так понимающий меня, как свое сердце…

… сейчас меня не понимает.

Это прощание.

***

Рано утром, пока Антон еще спит, я варю кофе и бужу Алису.

Вызываю нам такси.

Оставляю Антону записку о том, что еду вместе с дочкой, погощу денек-другой.

Едем на вокзал, я провожаю дочку, мы делаем селфи на прощание.

Заезжаю в гараж, переодеваюсь, беру давно заготовленный рюкзак. И снова на вокзал.

Ожидая “северную” электричку, опускаю письмо для мужа в почтовый ящик. Зная Антона, мне нужно форы хотя бы два-три дня.

Я еду.

Мелькают потускневшие названия станций над опустелыми перронами.

Кордон…

Вышки блокпоста…

Заросшие тропинки…

Проржавленные знаки радиационного аларма…

Я иду, Монолит!..

***

… Я представляла конечную цель своего пути - 4-й блок - совсем иначе. По описаниям. Дверь сбоку, длинные проходы по этажам, подвальные сырые коридоры. Аномалии. Перестрелка с таинственным отрядом Хранителей - теми “монолитовцами”, что остались на ЧАЭС после отключения Радара…

А передо мной была дыра.

Словно какой-то великан пробил коробку здания копьем почти насквозь.

К моему приходу.

Черный тоннель, в глубине которого мелькало голубое сияние.

Я подходила медленно, словно хотела прожить этот путь за отдельную жизнь. Под ногами хрустели осколки плит, под ветром тоннеля дышала арматура с нанизанными на нее кусками оплавленных панелей, качались обрывки кабелей, шевелилась пыльная мгла в глубине конструкций изуродованных стен.

Он приближался – огромная стена изумительно красивого голубого света. Это был чистый свет, живущий сам по себе, вовсе не кристалл и не глыба чего-то материального, светящегося изнутри. Иногда внутри этого потока света пробегали волны, создавая впечатление игры отблесков на стеклянных гранях – но и только.

Чем ближе я подходила, тем сильнее захватывало дух от этой красоты. Наконец, я замедлила шаги и остановилась. Запрокинула голову, созерцая Монолит.

- Твой путь окончен, человек! – раздался низкий Голос, заполнивший собой всё пространство. – Я исполню то, что ты пожелаешь. Скажи свое заветное желание!

- У меня его нет, - ответила я и улыбнулась. – Я пришла сюда не за этим.

Монолит молчал.

Я огляделась по сторонам, скинула с плеча ремень АК и села на землю перед Монолитом.

- Что же ты хочешь, человек? – наконец произнес Голос.

- Я пришла, чтобы спросить тебя: а что ты хочешь, Монолит? Какое твоё заветное желание?

Монолит все также истекал светом. Он был настолько прекрасен, что его можно было созерцать вечно. Стены мрачного тоннеля совершенно терялись в голубом сиянии.

- Никто еще не задавал мне такой вопрос, - произнес Голос. – Люди, приходящие сюда, говорили только о своих желаниях.

- Не сомневаюсь! – воскликнула я. – Но я его задала. У тебя должны быть какое-то желание и какая-то цель в этом мире, отличные от желаний и стремлений тех, кто сюда шел, доходил или не доходил. Потому, как если и ты хочешь денег, власти и бессмертия, то я не знаю, достоин ли этот мир Чуда вообще.

- Да, обычно люди желали именно это.

- Обычно? Значит, был все-таки кто-то, пожелавший иное? Воскресить близкого человека? Изменить прошлое?..

- Тот человек попросил дать счастье всем людям, живущим на планете.

- Ой, что-то мне подсказывает, что это желание ты не исполнил…

- Я спросил того человека: «Что такое счастье, чтобы его дать всем?»

- И?.. И?!

- Он не смог ответить, хотя очень старался.

Я хлопнула себя по коленям.

- Вот именно! И ведь ты тоже пытаешься сделать это – дать людям счастье! Каждому и даром! Но как тебе понять нас и наше счастье?.. Мы отправляем к тебе Рябчиков, ты посылаешь нам Тимонов, мы убиваем Тимонов и снова посылаем к тебе Рябчиков… Скажи же, Монолит, своё заветное желание! Такое, которое могла бы исполнить я, человек.

Голубое сияние, прекрасное, как летнее небо в раннем детстве, заполонило собой вселенную. Я поняла, что всегда хотела именно этого! Служить великим целям Монолита! Любоваться им, быть рядом с ним, быть его частью…

- Стой, Монолит!

Сторонний голос вклинился в эту гармонию моего восхищения Исполнителем Желаний. Уже чужой и еще знакомый. Я обернулась, пытаясь разглядеть сквозь голубые всполохи в глазах того, кто тут пытается мешать. Увидела только силуэт на фоне светлой арки выхода из тоннеля. Силуэт быстро приближался.

- Ты не заберешь ее, Монолит. Она принадлежит мне.

- Это ее желание, человек! – ответил Голос.

- Нет, Монолит, она еще не произнесла свое желание! Только спросила твое. Но, если ты этого хочешь, давай проверим – ее ли то желание, которое ты предлагаешь за него считать.

И я увидела… нет, я очутилась полностью в том дне, когда впервые проснулась рядом со Шквалом. Когда осознала и его, и себя в это утро первого нашего дня. Какую я испытала тогда радость – чувство, редчайшее в Зоне, как артефакт «Ночная звезда»! Радость так близко видеть эти глаза, лучащиеся улыбкой, трогать кончиками пальцев крылья носа, контур губ, щетину подбородка, родинку на скуле. Радость чувствовать ласкающую мои волосы руку и по-кошачьи млеть от удовольствия. Потом он задает этот вопрос: «Тебя не напрягает, что я… кто я…», и я отвечаю снова: «То, что может меня напрячь – в тебе или в ком-либо другом – я уже озвучила вчера». – «Только это?» - «Только это.»

И я увидела еще… и снова оказалась там – на нашем венчании в полуразрушенной церкви на болотах. Идея, целиком принадлежащая Антону, против которой я не решилась возражать, хоть до конца не понимала, что им движет. То место, и правда, было необычное – во-первых, внутри радиации не было ни на миллирентген, хотя все стены и кровля были в щелях, а снаружи фонило как обычно, во-вторых, внутрь никогда не заходили ни бюреры, ни снорки, ни кровососы, ни псевдопсы. Точнее, на крыльце следы иногда обнаруживались, а вот внутри – ни разу. Венчал нас Доктор, который когда-то, еще до Зоны, оказывается, был священником. По крайней мере, это хорошо объясняло его вселенскую доброту и личное мужество, с которым Доктор приходил на помощь страждущим. Что я запомнила с того события? Эйфорию от слов, что теперь никто не сможет разлучить нас с Антоном. И еще - множество горячих острых солнечных лучей, льющихся из дыр на ветхой крыше…

И еще я увидела Антона, дочку и себя в кабинке колеса обозрения, где отважная пятилетняя Алиска, которой сам черт всегда был не брат (в маму - утверждал Антон, в папу - парировала я), цепляется за поручни и обозревает мир, визжа, как свиристель, не замечая, как мы целуемся, подавшись за ее спину…

Видения погасли. Я снова была внутри саркофага, перед сияющей стеною Монолита.

А между мной и Монолитом в защитном комбинезоне «Сева», со старым рюкзаком и винторезом стоял Антон. Офицер спецназа, добровольно пошедший на мутации, чтобы спасти из аномалии обречённых людей, сумевший отбить у Зоны город Лиманск, сейчас стоял перед сердцем Зоны лицом к лицу, сражаясь за свою любимую.

- Монолит, - сказал Антон, увидев, что я подошла и встала сзади, сжав рукой его плечо. – Давай по правилам. Я пришел. У меня есть заветное желание. Я здесь впервые, так что желание мое законное. И я хочу, чтобы ты его исполнил.

- Скажи свое желание, человек, - ответил Голос.

- Желаю, чтобы ты оставил ее душу, ее сердце, ее мысли. Отпустил нас из Зоны и дал по-человечески дожить в мире людей. Исполни же мое желание, Монолит!

***

И стало… так.

Разве что Антон забыл про мои сны.

Во снах снова и снова приходит ко мне Монолит.

Наверное, потому что человеку невозможно жить без веры в Чудо.