Give me back my life (СИ) [ONEHuman] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Я сидела за деревянным столом, сжимая под ним ладошки в кулаки. По телу бежали мурашки, струйка пота стекала по спине. От страха и ужаса, я вздрагивала при каждом слове, произнесенным судьей.

Я старалась держаться. Действительно пыталась. Но боль прожигала меня насквозь, разъедала внутренности. Казалось, я ощущала ее физически, хотя на самом деле ничего со мной не было.

Встав со стула, я приблизилась к другому столу. Рядом со мной оказался и Крис. Он был непоколебим, холоден и отстранен. В любимых глазах плескалась злость, и направлена она была. Я буквально ощущала всю его ненависть.

Мне хотелось, чтобы это было сном. Самым жутким из всех моих кошмаров. А потом меня разбудил муж, погладил по щеке, успокоил, и я заснула уже спокойным сном в его объятьях.

Но этого не происходило.

Потому что это была сраная реальность. Ебаная правда, а не вымысел. И я действительно ставила свою подпись в отведенной графе на свидетельстве о расторжении брака.

Я больше не могла дышать. Легкие сперло, воздух резко закончился, и я готова была рухнуть в обморок. Прямо там, в зале суда.

Хотя, наверное эту историю стоит начать не с этого. Прежде — разложу по полкам последовательность событий.

***

Двумя месяцами ранее

С того момента, когда Крис вышел на

сцену с песней, сделав мне предложение, прошло уже 2 с маленьким года. Мы объявили обо всем друзьям и близким сразу, после возвращения из тура. Почти все они были счастливы. Даже Люция скакала от радости, а отец наконец-то начал называть меня моим именем. Нужно было лишь выйти замуж.

Церемония состоялась в Лондоне, как это ни странно. Нас венчали в часовне. Вокруг были лишь близкие, друзья. Никого лишнего, чье имя мне не известно. Все как мне хотелось. Прошло 2 года, но я попрежнему с трепетом вспоминала все, что происходило в тот день, разглядывая фото.

Как и полагалось любой невесте, на мне было красивое белое платье в пол с длинным шлейфом и кружевами сверху. Оно было полупрозрачным, но по своему необычным, элегантным. И очень красивым. Это было платье моей мамы.

Вообще, за неделю до свадьбы, родители поведали мне очень многое из того, что было мне неизвестно. Мне отдали множество альбомов с фотографиями Катарины Стивенсон — так ее звали. Моя мама была обладательницей светло-русых волос, огромных глаз темно-темно серого цвета и потрясающего голоса. Она была очень популярна в середине 90-х. Разгульная жизнь звезды, а потом «любовь до гроба». Она по глупости залетела от отца, а затем исчезла. Долгое время ее не могли найти, пока, по счастливой или нет, случайности, она не встретилась с папой снова. Ребенком, что сидел на ее руках, была я. И для того, чтобы забрать себе надо мной полную опеку, Катарина стала суррогатной матерью для отца и Люции. В следствие чего умерла, рожая Эм.

А это платье… в нем она собиралась идти за папу замуж. Еще до беременности. Именно поэтому — раз не она, так я. Ее непутёвое отребье. Я очень хотела выйти замуж за любимого человека в платье, которое принадлежало маме. Люция, конечно, пыталась меня отговорить, ведь оно так долго висело в пыльном шкафу на чердаке. Но я настояла на своем. Меня вообще из семьи никто переспорить не мог, кроме папеньки, с которым мы чаще ругались. Так что ей и не стоило лезть.

Я все равно сделала по-своему.

Перелистывая страницы нашего свадебного альбома, я с улыбкой вспоминала каждый миг счастья. Я смотрела на свои фото, на наши общие, сделанные в Гайд-парке. Ради Криса его даже специально закрыли. Почему-то там, среди зелени, на фоне огромного фонтана и глубокого озера, я выглядела совсем иначе. На губах играла улыбка, в глазах плескалось безграничное счастье. А еще я отлично помнила, каким взглядом смотрел на меня новоиспеченный супруг в тот день. И как медленно он стягивал с меня это платье, наслаждаясь каждой минутой, в первую брачную ночь.

Да, именно этих моментов мне стало не хватать.

По прошествии двух лет наша жизнь почти не поменялась. В наших отношениях так же было море страсти и любви. Мы любили друг друга при любой возможности, но от ссор это, как ни крути, не застраховывало. Особенно в последнее время мы стали очень много ругаться.

Криса постоянно не было дома. Но говорю я это не в упрек ему. Нет. Он занимался тем, что ему действительно нравилось. Муж все равно все свободное время уделял мне. Да и я чаще гастролировала с ним, чем была дома. И вот на этой почве мы стали ругаться.

Он хотел, чтобы я шла к своей давней мечте. Чтобы писала песни и выступала уже сама. Только вот он не задумывался, что если и я стану исполнительницей, да еще с таким пиаром, который он мне «организовал»… мы бы даже не виделись с ним.

Нахер мне это было надо?!

Я хотела быть с мужем и наша семья, маленькая, но всё-таки семья, была мне дороже. Потому-то мы и ссорились. Ссорились и трахались, как кролики. Конечно, первое постепенно стало преобладать. И эту проблему надо было решить.

Что же касается остальных…

Ну что. Спустя месяц после нашей с Фальвертом свадьбы я вновь оказалась в старой часовне. Только теперь уже в роли свидетельницы. На свадьбе Шейна и Кэм. А еще через год — Джоша и Радуги. Как-то так. Кэм, кстати, уже вынашивала Солтлейку ребеночка. И поэтому я просто не могла позволить себе набрать ее номер и пожаловаться на свои проблемы. Не хотела накручивать беременную подружку.

Что же до другой мамочки…

Моя младшая сестра родила маленького мальчика за пару дней до нашего венчания. Его назвали Гарри. И мой маленький племяш был точной копией Джоша.

О, знали бы вы, как я паниковала на этот счет. Да, говорила, что меня вообще не волнует, чей этот ребенок — Криса или Джоша. Но, увидев малыша, испытала столько облегчения. Сейчас даже вообразить страшно, во что бы все это вылилось, будь Гарри сыном Фальверта.

С сестрой мы так и не стали общаться. Я души не чаяла в мальчишке, но вот в общении с его матерью переступить через себя не смогла. Как раньше бы уже все равно не стало. Привет, как дела, пока. Вот и все. Да и после объявления о помолвке, ее желание контактировать со мной вообще отпало.

Из Джоша вышел отличный папочка. Лучший из всех. Заботливый и любящий, но не позволяющий ребенку сесть ему на шею. Лютер тоже очень полюбила Гарри. Давала ему всю ту любовь, которую не давала родная мать. Удивительно, да? Взбалмошная лесбиянка стала отличной мамой и любящей женой.

В общем, жизнь постепенно устраивалась у всех. Со временем, мои друзья-тусовщики, которых я втягивала в разные авантюры и которые были за любой кипишь, стали совсем другими. Семейными, одомашненными. Да и я тоже менялась. Перестала пропадать на работе и старалась все свободное от нее время отдавать Крису.

А что касается детей…

Ну да, предсказуемо, что нас уже многие спрашивали об этом. Но либо я, либо муж ловко уходили от этой темы. Да, мне было 28, ему уже почти 31. И, по сути, задуматься стоило, ведь постепенно мой взгляд на появление ребенка поменялся. Но за два года эту тему мы так и не трогали. Кажется, ни он, ни я еще не были готовы к этому морально. Морально, но не физически. При таком количестве секса скорое появление наследника было весьма ожидаемо. Поэтому я очень тщательно следила за приемом таблеток. Но и это мне не особо-то и помогло.

Со стуком закрыв крышку ноутбука, я упала назад на мягкие подушки. Чувствовала себя паршивей некуда. Во-первых, утром мы с Крисом снова поругались. Уже даже и не помню из-за чего, важно — я обиделась.

Во-вторых, физическое мое состояние тоже оставляло желать лучшего. Утром даже пришлось отменить встречу с заказчиком, так как я просто не смогла встать с кровати. Меня выворачивало весь день и только под вечер, когда уже было просто нечем, меня прекратило тошнить. Я даже хотела мужу позвонить, но вовремя передумала. Гордость важнее.

В общем, паршивый денек выдался. Потому и пересматривала фотографии со свадьбы. Всегда успокаивало. За этим я и не заметила, как к дому подъехала машина Криса, щелкнула входная дверь. Обернулась лишь когда на меня попала тонкая полоска света.

Посильнее завернувшись в плед на нашей постели, я притворилась спящей и лишь по звукам понимала, где находится муж. Судя по тому, что большая тень все-таки перекрыла свет из коридора — он замер в проеме. Думала — постоит и уйдет. Но это было вообще не в стиле Криса. Он даже и с места не двинулся. Точнее, не двигался пару минут. Потом дверь щелкнула, в комнате снова стало тихо и темно.

Я думала, что ушел. Но кровать позади меня прогнулась, мужчина прижался каменным прессом к моей спине. Нас отделяли друг от друга только колючий плед и тонкая ткань моей-его футболки. Любимый запах миндаля и ментола ударил в нос, снося крышу.

— Не притворяйся. Все равно же не спишь, — прошептал на ухо Фальверт, захватывая мочку губами и осторожно прикусывая.

— Да, не сплю, — тихо отозвалась я, все еще не открывая глаз и не поворачиваясь к мужу.

Сил не было. Даже на то, чтобы злиться на него. Хотя должна бы, правда не помнила, за что. Но должна.

Теперь все понимают, как плохо мне было? Да? Шикарно!

Крис не стал ждать, осознав, что сама на контакт я не пойду. Одним плавным движением руки он перевернул мое тело, завернутое в кокон, на другой бок и положил руку на щеку, нежно поглаживая. И вот тут в нос ударил еще и терпкий запах одеколона. И меня понесло…

Резко вскочив с кровати, я понеслась в ванную, прямиком к «белому другу». Это происходило под пораженный и непонимающий взгляд мужа. Пока меня выворачивало, он стоял в проеме и терпеливо ждал окончания.

Когда тошнить перестало, я встала с колен и подошла к раковине, начала умывать рот. В это время Крис стоял за спиной и наблюдал за мной. Наши взгляды случайно пересеклись в зеркале. И его взгляд был как никогда серьезен, поза напряжена.

— Когда последний раз у тебя были месячные? — в упор спросил он, когда я выключила воду.

И правда… ох, блять, нет. Цикл задерживался уже на пару недель. И вот тогда мое сердце тоже ухнуло в пятки. А что если…?

Судя по реакции Криса, он подумал о том же. Потому и напрягся. Из-за того-то я и соврала ему, объявив, что они кончились недавно. Пока он был в туре.

Ох, надо было сразу к врачу идти. Но я-то решила — а похрен, нет у меня никакой беременности.

Пока умывала рот, муж подошел ко мне сзади. Его руки обвились вокруг моей талии, а теплые губы припали к шее.

— Прости меня, Чар, — тихо прошептал он.

Я выпрямилась и откинулась назад, прижимаясь спиной к груди Криса и позволяя делать со мной все, что хочет. Мужчина довольно урчал, покусывая кожу на шее и оголенном плече, а затем зализывая ранки. Я прикрыла глаза, наслаждаясь этим. Что-что, но он всегда знал, как мне помочь. И как успокоить.

— Надо было приехать раньше, — ворчал Фальверт. — Почему ты не сказала, что плохо себя чувствуешь?

— Хм, — тихо простонала, когда руки мужа стали заползать под футболку и медленно подниматься к груди. — Потому что злилась…

— Упертая девчонка, — тихо прошипел он, разворачивая меня к себе и припадая к губам.

Я понимала к чему все идет, но тошнота снова стала подкатывать к горлу. Поэтому, с горем пополам, пришлось оттолкнуть Криса и прикрыть рот рукой.

— О, я смотрю, тебе совсем плохо. Надо было позвонить, — заключил мужчина. Мне не осталось ничего, кроме как кивнуть. — Ладно, иди ко мне.

Фальверт тут же подхватил меня на руки и вынес из ванной. Зайдя в нашу спальню, он аккуратно опустил меня на мягкие подушки и включил торшер у кровати, чтобы в комнате был хоть какой-то свет. Оказавшись на мягкой поверхности, я переползла на свою половину и завернулась в одеяло.

— Так, я сейчас принесу тебе чай, а ты пока побудь тут.

— Нет, — запротестовала я, как маленький ребёнок.

Во-первых, не хотелось, чтобы меня опять вывернуло. А, во-вторых, я не могла его отпустить. Хотела, чтобы муж со мной остался.

— Побудь со мной, пожалуйста.

Я глядела на него глазами кота в сапогах из Шрека. И он никогда не мог мне отказать. Губы Криса расплылись в улыбке. Он кивнул, снял с себя верхнюю одежду и залез ко мне под одеяло. Пристроив голову на плече мужа, я провалилась в сон, предчувствуя что-то.

Правда, хорошее было это «что-то» или плохое — не разобрала.

***

— Чарли, не капризничай. Давай. Иди, поешь, а я скоро вернусь, — уговаривал муж, склонившись надо мной.

Мы сидели на кухне. Крис собирался в студию, а я отказывалась есть просто потому что надо. Не хотела, чтобы он уезжал.

— Давай, детка, я скоро вернусь.

Чмокнув меня в щеку, Фальверт ушел. Затем раздался шум мотора, и я глядела в окно, как уезжала его машина.

Теперь мы окончательно перебрались загород и жили в его красивом доме. Сначала сделали небольшой ремонт, чтоб дом уже походил на семейный. А после продали квартиры — его и мою. Я очень любила Криса и считала, что запасная недвижимость мне ни к чему. Он был со мной солидарен.

Порой мне конечно очень хотелось топнуть ногой, швырнуть чашку в стену и сказать: «Все, я ухожу!». Но эта мысль улетучивалась так же быстро. Жизнь без него казалась мне нереальной.

Как только ворота за машиной закрылись, я тут же отправилась обратно к холодильнику в поисках пропитания. Правда, на что ни смотрела — тошнота подкатывала к горлу. В итоге решила ограничиться зеленым чаем и печеньками, которые купила незнамо зачем. А заодно написала сообщение Фальверту с просьбой купить мне мороженого.

Бедняга. Он наверняка уже с моими заскоками на стенку лез. Мне даже было его немного жалко…

С горем пополам написав свое «Хорошо», муж отключился. Я тоже выключила телефон и стала анализировать ситуацию. Ну а что если все действительно получилось так, как я предложила? Что если я действительно… вынашивала маленького малыша? И потому меня вечно тошнило.

Но я ведь исправно пила таблетки…

Ладно.

Решила не гадать. Схватила телефон и с одного звонка записалась на прием к своему гинекологу на вечер следующего дня. Я решила, что это отличное время, ведь Крис должен был как раз быть в студии и записывать очередной трек. Конечно, я хотела пойти с ним, но решила, что смогу смахнуть все на свое состояние.

Печеньки в тарелке исчезли за пару минут. Я ведь и не думала, что настолько голодна. А чай у меня все еще оставался.

Я решила, что сидеть одной на кухне не особо-то и здорово. Потому встала и отправилась туда, где мне всегда было хорошо. Несмотря ни на что.

Раньше в этом доме была лишь одна пустая комната. Огромная комната, на которую у хозяина вообще не хватило фантазии. А после свадьбы мы вдвоем пришли к мнению, что тут можно обуродавать что-то напоминающее то, что было там, в квартире. Там и я, и Крис могли посвящать себя музыке.

Эта комната была моим любимым местом.

Там было просто огромное количество гитар, которыми пользовался когда-либо Крис. И мне можно было брать любую из них. Еще в одном месте были расположены барабаны, на которых Фальверт иногда что-то «выстукивал». А в противоположным углу — пианино. Я тоже умела на нем играть. Мой «друг» классе этак в 9-м научил. А еще там была полка, точнее несколько, на которых Крис расставил все свои награды. У него уже было множество премий, пару Грэмми. А незадолго до этого он получил еще одну.

О, этот вечер я вспоминала исключено с улыбкой. Муж чуть ли не силком заставил идти туда с ним. Вообще, мы часто ходили с ним куда-то гулять и так далее. Только мы. Но что касается всяких светских тусовок, балов и прочего, куда его звали… нет, мне не хотелось их посещать. И Фальверт соглашался со мной, даже почти не сопротивлялся и шел один, если вообще шел. Но туда заставил пойти. И не просто так, потому что одну из наград он получил как раз за песню, которую мы записывали вместе. Не первая написанная вместе или исполненная, но единственная, которую я решилась записать с ним. Та, которую крутили по радио около полугода почти постоянно. И та, где был мой голос.

Награда за нее занимала почетное место на полке. В самом центре. У нее я всегда замирала и улыбалась. Фальверт почти силком вытащил меня на сцену в тот вечер. Буквально.

И вот после этого он уже таскал меня за собой повсюду, на каждый прием. И мне не осталось ничего, кроме как смириться со своей участью.

Бросив еще один взгляд на золотую надпись на статуэтке с гравировкой: «Крис & Чарли Фальверт

Rewrite the stars», я развернулась и подошла к пианино. Этот инструмент просто сводил меня с ума. Я умела играть на нем, но не так чисто, как мне того хотелось. А вот Крис делал это очень красиво. Постепенно в его композиции помимо гитары стало входить пианино, скрипка. Он стал больше экспериментировать со звуком.

Карьера Криса достигла своего пика на тот момент. Он сам говорил, что такой популярностью не пользовался еще никогда. Муж стал чаще записывать свои треки. Они стали длинными и очень искренними. Не все конечно, лишь большая часть. По моей просьбе он оставил еще что-то, способное раскачать толпу. Это привлекало все больше и больше молодежи. Поэтому Криса все чаще не бывало дома.

И это пугало меня в совокупности с той херней, которая со мной творилась. Потому что тогда ребенок нам не был нужен вот ну прям совсем.

Неожиданно, в дверь раздался звонок. Я напряглась. Кто это мог вообще быть, да еще в такой день? Точно не Крис. И никто из моих друзей, потому что просто некому.

Даже Тома это насторожило. Обычно он лишь удостаивал гостей поднятием своей тушки с дивана, но тогда он подлетел к двери и стал ее царапать. Я напряглась еще сильнее. Распахнула дверь, а на пороге стоял Винсент — продюсер мужа.

— Винс? — удивилась я.

— Нет, приведение, — съязвил мужчина. — Пустишь?

Опешив от таких фразочек, я растерялась и машинально подвинулась, впуская Винса. Его поведение было очень странным.

Мы виделись не так часто и только в присутствии мужа, но он мне даже немного нравился. Во всяком случае, свою работу он выполнял хорошо и реально старался заботиться о Крисе, если это так вообще можно было назвать.

Не разуваясь, продюсер мужа вошел в холл, а оттуда направился прямиком в гостиную. Джек подлетел к нему, но мужчина грубо прогнал пса и уселся на диван. Я пошла за ним и села напротив.

— У меня есть предложение к тебе, Чарли, — будничным тоном выдал он.

— Какое предложение? — я изумлеенно выгнула бровь.

— Все предельно просто, — Винс скрестил руки на груди и ухмыльнулся. — Я даю тебе три миллиона — ты сваливаешь от Фальверта.

Пару секунд я сидела без движения. Что это вообще… что за… у меня не было слов.

— Что за…?!

— Ну же, Чар. Ты ведь гораздо умнее, чем кажешься, — подбодрил Винс, ехидно улыбаясь. — Рано или поздно вы все равно разойдётесь. Но к этому моменту уже оба наверняка изрядно помотаете друг другу нервишки, да и детишек заведете. А я даю тебя шанс, — он протянул свои руки ко мне и накрыл мою ладошку, не позволяя убрать ее со стола, — шанс соскочить с этого крючка. С Крисом уже бесполезно говорить. Он тот еще дебил — серьезно втрескался в тебя. Но ты-то умная девушка. И от него избавишься, да и на лапку кругленькую сумму получишь. А потом живи себе, как жила. Припеваюче.

— Ты… — мне нужно было несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, сжать кулаки и просто постараться не убить его. — Ты совсем спятил, заявляться в наш дом с вот такими вот предложениями?!

— Ой, да ладно тебе, маленькая. Сейчас начнешь нести чушь о какой-то безграничной любви. И, будто бы, ты с ним не из-за денег.

— Да, именно это я и буду нести. Какого черта ты вообще лезешь в нашу жизнь?! Крис не маленький мальчик. И мы сами разберемся со своим проблемами, ссорами, детьми и прочим. Поэтому, будь добр, подбери своего говно и проваливай отсюда, — серьезным тоном сказала ему.

Сжав зубы, я выжидающее глядела на него, указываю пальцем на входную дверь. Даже встала, чтобы не накинуться на урода и не выцарапать ему глаза. Винс же глядел на меня исподлобья своими черными, дьявольскими глазами, а ехидная улыбка не сходила с его губ.

Я уже начала терять самообладание, когда он не двигался с места, но очень вовремя позади меня раздался громкий хлопок входной двери. Я увидела панику в глазах Винса. Он думал, это Крис. Так-то, мерзавец. На самом же деле пришел Джек. Он также буравил его взглядом, видимо поняв, что что-то не так. И появление двухметрового охранника стало куда более веской причиной, чтобы откланяться.

Урод встал и направился к двери, но замер возле меня.

— Я добьюсь своего, так или иначе. Но в таком случае ты понесешь куда больший ущерб. Мое предложение действует до вечера.

Я встала со стула и уже даже готова была плюнуть ему в лицо. Слава богу, Джек опередил меня. Он схватил Винса за локоть и вытащил за дверь. Охранник оставался на крыльце до тех пор, пока продюсер мужа не выехал за территорию.

Когда он вернулся, я сидела на месте. Мне нужно было чуть переварить то, что случилось. Винс — человек, которому Крис верил больше всего. И он предложил мне деньги в обмен на то, что я уйду от мужа. Что за…? Как он…?

Слов не было. У меня просто не хватило выражений на то, чтобы хоть мысленно выразить свое возмущение. Зачем ему это?! Что стоит за всем этим? И почему вдруг такой удар в спину с его стороны?! Неужели он действительно надеялся, что я уйду от Фальверта за жалкие несколько миллионов. Я никогда бы не бросила его просто так, ни за какие деньги мира.

Да, я никогда не нравилась Винсенту. Он всегда недолюбливал меня. Но я не обращала внимания, ведь с ним работал муж, а не я. Да и дело свое он знал хорошо.

Но такое… Зачем?! Для чего?! Чем я так ему мешалась?!

Я сидела в шоке, глядя куда-то перед собой. Джек понимал это и пытался меня как-то… утешить что ли. По всему дому, за исключением спален и ванных комнат, стояли камеры. Он наверняка все слышал.

— Спокойно, Чар. Ты же понимаешь, что он ничего не сможет сделать?

— Да, конечно. Ты прав, — как можно спокойнее ответила ему, сдерживая себя. — Спасибо, что пришел.

Джек кивнул и удалился. А я задумалась. Нет, тут должен был быть план Б. Винс был слишком умным, чтобы делать ставку на то, что я соглашусь. Нет, он был хитрее. Жаль только я не решилась предпринять что-то сразу.

***

Весь день я опять провела в постели. Меня тошнило от всего. Стоило почувствовать запах чего-то и все. Я бежала в ванную так быстро, как могла. От камер никогда так не бегала, как к унитазу в тот день. Мой организм отвергал любую еду. Поэтому сил тоже не было.

Я спала, глотала какие-то таблетки от отравления, смотрела тупые мелодрамы. Только бы не думать о Винсе. И в какой-то момент у меня даже получилось.

Крис вернулся домой, когда я спала. Меня разбудило рычание мотора. Оказалось, что на улице уже стемнело. Фильм, под который я уснула, кончился. А потом отрубился и телек. Плотнее закутываясь в плед, я лежала с закрытыми глазками и опять ждала, пока придет муж.

Когда дверь спальни открылась, я услышала его чертыхание. Да, хреновая из меня домохозяйка. Не готовлю, иногда только убираюсь. В тот день вообще спала и валялась только. Ужас! Как бедный Крис только терпел меня? Не представляю.

Крис зашел, но не шевелился. Я решила не притворствовать, как днем ранее. Перевернулась на другой бок и помахала ему ручкой, слабо улыбаясь.

— Приветик, — хриплым, заспанным голосом поприветствовала его.

— Ну, привет, — с улыбкой ответил муж, засовывая руки в карманы и медленной походкой направляясь ко мне. Фальверт сел на краешек кровати и накрыл своей большой ладонью мою. — Как ты тут, маленькая?

— Еще хуже, чем вчера. Таблетки никакие не помогают, — пожаловалась я, внимательно глядя на него.

— Может тебя к врачу отвезти?

— Не надо, я уже записалась. Завтра сама схожу, — отмахнулась от него. — Как на студии?

— На студии… все отлично, — ответил муж, стягивая футболку с джинсами, натягивая спортивки и забираясь ко мне под одеяло, позволяя уютно устроиться на своей груди. — Прости, что так долго.

— Ничего.

— Я привез тебе мороженое, — с улыбкой рассказал Крис.

— Ммм, — застонала я, утыкаясь ему в грудь. — Пожалуйста, не говори о еде. Меня тошнит даже от упоминания.

— Правда? — с какой-то странной ухмылкой на губах удивился он, переворачиваясь на бок и нависая надо мной. — Тогда о чем же мне говорить или… что сделать?

Ладонь мужа легла на мою промежность. Он накрыл весь бугорок, прикрытый трусиками. Я тихо охнула от наглости этого человека и того, как приятно вдруг стало. В глазах Криса плескался озорной огонёк. Сначала он просто гладил лобок, затем спустился чуть ниже и надавил на клитор сквозь тонкую кружевную ткань. Затем зажал между пальцев комок нервов и потянул вверх, выкручивая.

Я вцепляясь в руку Фальверт, ногтями впиваясь в загорелую кожу. Господи, как приятно.

— Крис, не надо, — еле выдавила из себя.

— Почему это? — язвительно поинтересовался муж, теперь уже просто поглаживая меня между ног.

— Нет, ты давай, кончено. Только вперед. Особенно, если тебе охото трахать полено.

— Хм… дайка пораскинуть мозгами, — Фальверт задумчиво потер подбородок. — Мне конечно не особо хочется. Но я все же обязан выполнять супружеский долг.

После этих слов он одним резким движение отодвинул кромку трусиков и ввел в меня два пальца сразу.

— Крис, ну хватит. Пожалуйста.

— Ладно, — он выдернул руку и спокойно лег рядом, обиженно надув губы. — Как хочешь.

Несколько минут мы лежали в темноте, таращась в потолок. Не шевелясь и не касаясь друг друга. В конце-концов, я не сдержалась. Приподнялась и сама потянула к его губам. Осторожно поцеловала, без всяких намеков. Просто поцелуй. Муж недолго сопротивлялся. Он приподнялся так, чтобы мне было удобнее, положил большую ладонь на щеку. Холодный металл кольца иногда соприкасался с разгоряченной кожей, и я вздрагивала. Но продолжала целовать любимого мужчину. Отстранилась, когда воздуха перестало хватать, заглядывая в красивые синие глаза. Я видела их даже в темноте.

— Ты же вроде сказала «нет»? — нахмурился муж, не сдерживая улыбки.

— Сказала. Но я же не намекаю на секс, — согласилась, обводя татуировки на его груди.

— Ты-то может и не намекаешь. Но мой организм воспринимает все совсем иначе, — ответил Крис, проводя ребром ладони по бугру, внушительно выпирающему через штаны.

— Это потому что ты — ненасытный извращенец, — ткнула ему в грудь пальчиком, так же улыбаясь.

— Не спорю, — кивнул муж. — Но, кажется, за это ты меня и любишь.

— Да, люблю, — согласилась с ним, снова припадая к любимым губам. — За это и многое другое…

***

Избежать секса мне так и не удалось. Да и не хотелось. Рядом с ним мне стало гораздо лучше. С Крисом всегда было лучше.

Он был сильно измотан, когда вернулся домой, и быстро уснул. Я же ворочалась, закрывала глаза, дремала, а потом снова просыпалась. От тревожных мыслей. О себе и о Винсе. Даже не знаю, что волновало меня больше. Наверное, стоило рассказать обо всем Крису. Но я не решилась. Подумала, что сделаю это на следующий день, ведь рушить идиллию совсем не хотелось…

Дура. Надо было сразу все сказать. Но я не стала. И сама обрекла нас на то, что произошло после.

========== Часть 2 ==========

Комментарий к Часть 2

Добрый вечерок. Глава крошечная, но все же. Мне нужно немного еще расписаться, потом уже вернусь в обычный ритм)))

Приятного прочтения))))

Ошибки подправлю позже…

Утром Крис снова уехал. Он записывал песню. А значит следующие часов 5-7 его точно дома не должно было быть. Даже не знаю, расстроило это меня или обрадовало.

С одной стороны, я не хотела быть в одиночестве. Наедине со своими паршивыми мыслями. В большей степени о вчерашней встрече с Винсом. Я действительно переживала. Все это… было слишком странно. И он был явно не из тех, кто просто остановится.

Морально, я готовилась к каким-то последствиям. Правда, совсем не ожидала, что они настигнут меня так быстро. Но об этом позже.

Мне стало немного лучше. Я даже смогла встать с постели и немного поесть. Тошнить перестало, только мутило. И то, недолго. Впервые за два дня залезла проверить почту. Там все было завалено письмами от заказчиков, каких-то агентств, Дарена и других сотрудников. На то, чтобы прочитать это, мне потребовалось около полутора часа. А ведь потом нужно было ответить.

Слава богу, меня прервал Джек. Он тихо вошел в дом. Мужчина подкрался сзади и хотел напугать, но я услышала его раньше.

— Не вздумай, Джек, — осекла его, допечатывая ответ Дарену.

Закончив, отправила, захлопнула крышку ноутбука и повернулась к нему.

— Никогда не получается! — легонько притопнув ногой, возмутился он.

Я улыбнулась Джеку и встала, подходя к кофе-машине.

— Будешь кофе?

— За ним и пришел, — ответил охранник.

Я услышала, как чиркнул стул по кафелю. Джек уселся за стол, а я достала чашку и поставила наливаться кофе только ему. Мне он точно был не нужен.

— Как чувствуешь себя? — поинтересовался мужчина.

— Уже лучше. Сил почти нет, но я хотя бы могу ровно стоять.

— Что это было?

— Да не знаю, — ответила, поставив чашку перед Джеком. Потом села обратно на свое место напротив. — Может… отравление?

— А может…? — Джек три раза постучал по чашке, явно намекая на особое положение.

— А может и так, — не скрыла от него. Эта тема тоже меня беспокоила. И единственным, кому я могла пожаловаться, оказался именно этот мужчина.

— Охренеть, — шокированный охранник чуть ли не подавился своим кофе.

— Подожди, еще ничего не известно. Может реально отравление. А я навыдумывала себе, — притормозила его. — Кстати, сможешь, пожалуйста, вечером отвезти меня к врачу? Не думаю, что сейчас удачный момент садиться за руль.

— Да-да, хорошо. Тебе ко скольки? — торопился Джек. Он явно опешил от моих заявлений, но я не могла точно сказать — что это значило. Он был рад, расстроен. Или просто шокирован.

— К шести, — спокойно ответила.

А потом внезапно в голове всплыл разговор с Винсом. И напоминание о том, что всюду стоят камеры. По записям с них Джек как раз и заметил Винсента. Я решила озаботиться этим заранее.

— Слушай… на счет вчерашнего. Могу попросить тебя кое-о-чем?

— Да, — кивнул мужчина, допивая кофе.

— Пожалуйста… перекачай записи вчерашнего разговора на флэшку. А с сервера удали. Не надо, чтобы Крис узнал об этом. Пока что.

— Ты ему так и не сказала?!

— Нет. Еще нет. Но я все расскажу, вечером, — пообещала ему.

— Почему нельзя было сделать это вчера?! Или ты думаешь над его предложением?

— Что? Ты совсем из ума выжил?! Конечно же нет!

Блин, неужели действительно можно было подумать, что я размышляла над этим?! Конечно же нет! Я любила Криса. И все это знали, все мои друзья. Джек был, к слову, одним из них.

— Все-все, ладно. Извини, — мужчина поднял вверх руки, в жесте «сдаюсь». — Просто… это странно. Почему не рассказать? И зачем перекачивать запись с сервера?

— Потому что, Джек. Может он… не знаю. Пожалуйста, просто перекачай запись и ничего не говори Крису, — я видела в глазах мужчины сомнения на счет моей просьбы. Накрыв его ладонь своей крошечной, попросила еще раз. — Пожалуйста. Ради меня, Джек.

Он таранил меня взглядом несколько секунд и все же сдался.

— Ладно, — мужчина кивнул и встал. — Собирайся к 5-ти часам. В городе перекрыли дорогу, можем попасть в пробку.

— Спасибо, — поблагодарила, и он ушел.

***

В городе действительно перекрыли дорогу, но мы все успели. Даже приехали с запасом. Джек остался в машине, а я пошла к врачу. В той клинике все подписывали договор о неразглашении, так что я могла спокойно провериться, не беспокоясь об утечке информации.

Мой гинеколог уже ждала, когда я вошла в ее кабинет.

— Добрый вечер, Чарли, — поздоровалась женщина. Ей было где-то за 40, но выглядела она гораздо моложе. Стильно одетая, в белом халате, миссис Флеминг всегда была приветлива. Не знаю, от того ли это, кем был мой муж. Но меня это как-то даже и не волновало, — Присаживайтесь, — сказала она, указывая на стул.

— Спасибо, что согласились принять, — поблагодарила ее.

— Вы вовремя позвонили. Так. Что беспокоит?

— Мне нездоровится последние дня три. Тошнота, слабость. Это точно не отправление. А еще… задержка недели две.

— Тест делали? — сведя брови, уточнила врач.

Я качнула головой.

— Ладно. Значит сначала проведем процедуру, дождемся результата и, если что, сделаем узи.

Мне выдали пластиковую баночку и послали в туалет. Проведя все необходимые процедуры, я сидела на стуле, задержав дыхание. Нужно было подождать, пока тест покажет результат. А ждать пять минут. Я сидела вся дёрганная, кусая губы и теребя обручальные кольца.

— Не волнуйтесь так, — подбодрила миссис Флеминг. — Давайте обсудим. Последние время вы следили за приемом таблеток, не пропускали?

— Да. Я последние два года особенно тщательно за ними следила.

— Ладно. А принимали какие-то препараты… антигрибковые, антидепрессанты, антибиотики?

— Нет, я не… — и тут в голове щёлкнуло. — Да принимала. Я заболела в прошлом месяце и мне выписали капли в нос. Они были с антибиотиком.

Твою мать, как же я могла забыть. Тупица. Но мне было так плохо. У меня началась мигрень из-за заложенного носа, и я готова была на все, чтобы это прекратить. Помогли мне только те капли. И я напрочь забыла о том, что это влияет на таблетки. Просто напрочь.

А Крис через несколько дней вернулся из тура. Мы настолько скучали друг по другу, что я просто забыла.

— Черт, — я закрыла лицо руками. — Как же я могла забыть…

— Спокойно. Такое тоже случается. К тому же, это еще ничего не значит.

— Я надеюсь… очень, — выдохнула, еле сдерживая себя от разочарованного стона. Хотелось прибить саму себя. Идиотка, как так можно было?!

— Пока ждем результата, хочу спросить. Почему вы так против детей? — женщина свела брови. Опять.

— Я не против. Просто… сейчас не самый удачный момент.

— А что сказал ваш муж?

— Он не знает. Но, думаю, Крис со мной солидарен, — зачем-то поделилась с врачом.

— Что ж. Ладно, — не стала расспрашивать дальше. И в этот момент прозвенел установленный на 5 минут будильник.

Женщина взяла в руки тест, внимательно глядя на результат. Я занервничала. Казалось, мир просто перестал вращаться в тот момент. Задержала дыхание, готовясь к ответу. Миссис Флеминг почему-то долго тянула. А потом отдала палочку с плюсиком на ней.

— Вы беременны, миссис Фальверт.

========== Часть 3 ==========

Все время, что мы ехали обратно домой, я не сказала ни слова. Джек пытался что-то спросить, разузнать, но я не реагировала. Видимо, в конечном итоге он понял, в чем дело.

Я испытывала смешанные чувства. Корила себя за эту глупую ошибку, понимала, что это все сейчас совсем некстати. Боялась, до жути боялась реакции Криса. Но… даже немного радовалась. Я забеременела от мужа, любимого человека. Наша семья должна была увеличиться в размерах. И пусть было дико трудно свыкнуться с мыслью, что во мне развивается малыш, еще одна крошечная жизнь… это приносило мне счастье.

Срок был 4 недели. Я вынашивала ребенка уже почти месяц. А причиной моего состояния был токсикоз.

Теперь дело оставалось за малым. Рассказать мужу. Объяснить, как так случилось. И поведать о том, что во мне теперь жил малыш — часть его и часть меня.

Последнее пугало меня. Я не знала, как он отреагирует. Мы не обсуждали тему детей. Никогда за время брака. Видимо, телепатически понимали, что сейчас это не нужно. Нам было замечательно и вдвоем, несмотря на вечные ссоры, склоки. Я знала, что он очень любил меня. Достаточно ли сильны чувства Криса, чтобы воспринять это… адекватно, хотя бы.

В дороге я все думала, как рассказать. Подбирала слова, аргументы, придумывала объяснения. И, в итоге, уснула.

Пробудилась от мерзкого писка открывающихся ворот. Машина въезжала на территорию дома. На парковке я увидела автомобиль Криса, а на кухне горел свет. Я решила, что тянуть не стану. Не имело смысла.

Попрощавшись с Джеком, на трясущихся ногах вошла в дом. Он все понял без слов. И лишь обнял, поддерживая. Мужчина действительно поддержал меня.

Сняв обувь в прихожей, я пошла дальше босиком. Минуя гостиную, попала на кухню. Крис сидел за столом, покручивая в руке бокал виски. У него был серьезный вид, каменное лицо, а перед ним лежала какая-то папка.

В голове мелькнула мысль: что-то случилось. Однозначно, что-то жуткое, потому что настолько хмурым я мужа еще не видела никогда.

— Привет, — робко поздоровалась.

Он не ответил. Даже внимания не обратил.

Я решила приблизиться еще немного и уже остановилась у противоположного края стола.

— Все нормально…?

Он горько усмехнулся, подняв на меня взгляд затуманенных, печальных глаз. Они были темно-темно синими, если не черными. Муж был в ярости.

— Да, все здорово, — выплюнул он, а потом кинул мне папку. — Взгляни-ка.

Я замялась. Озноб прошиб меня насквозь. Страх сковал все тело. Я действительно боялась, что случилось что-то настолько отвратительное.

Аккуратно приоткрыв папку, я невольно ахнул от ужаса. Там лежали фотографии. Какие-то снимки жуткого качества, словно их сделали, сидя в кустах. Точнее сказать, на дереве. На них была наша спальня, акцент был сделан на кровати. Включен ночник. И фотография со спины девушки, с татуировкой, как у меня. Она сидела обнаженная и трахалась с каким-то мужиком, чье лицо было скрыто. Но это явно был не Крис. Лицо девушки тоже оказалось скрыто, но татуировка во всю спину показывала… что это я.

С раскрытым ртом я рассматривала их. Картинку за картинкой. Где было четко отображено, как девушка скачет на чьем-то пенисе. Но это было не я!

— Что за…? — я перевела взгляд на мужа. И все стало ясно.

Это подкинутый компромат, где, якобы, я изменила ему с кем-то другим. Но это не могло быть правдой. Я бы никогда не изменила мужу. На фотках была не я… но Крис этого не понимал. Его заверили, что это моя фигура. Мои фото. Я изменила ему с кем-то! И слепо повелся, потому и пил.

— Крис, где ты это взял?

— Какая разница?! Птичка принесла в клювике, — жестко ответил он, еле сдерживая ярость.

— Но это не я! Клянусь тебе, это какая-то подстава. Это не мои снимки! — быстро начала уговаривать его.

Фальверт вскочил, бросая стакан и разбивая его об пол. Жидкость разлилась по плитке. Вместе с осколками. Муж сжимал кулаки, явно готовый убить меня. Он не верил.

— Прекрати лгать! Хочешь сказать, и татуировка не твоя?! Вот эта, нарисованная во всю спину! Или может это не наша спальня? Или в углу, на тайм-коде, стоит не тот день, когда я был в туре?! — орал он, срываясь.

— Пожалуйста, Крис. Неужели ты действительно веришь, что я могла изменить тебе?! Я люблю тебя, мы женаты! Это чья-то тупая шутка, тебя пытаются развести, как мальчишку! Я даже знаю, кто.

— Отличная шутка! В виде фотографий, где точно ты скачешь на члене какого-то уебка! — снова отвечал он.

Винс.

Это он все это провернул. Пока меня не было дома. А на фото была не я. Это моя сестра. Эмма. Похожая внешне, затемнившая и обстригшая свои волосы, чтобы походить на меня. Разрисовавшая свою спину, копируя мою тату. Эта дрянь мстила мне. Мстила, разрушая брак.

Они вдвоем убедили Криса в том, что это я. И он верил. Верил им, а не мне!

По моим щекам текли слезы. Я взглядом умоляла его не вестись. Но было поздно. Все, что испытывал возлюбленный ко мне — слепую ненависть. Он метался по кухне, рвал на себе волосы. Даже разбил несколько тарелок. Все это сопровождалось грохотом, на который впоследствии прибежал Джек. Охранник замер в проходе, ошарашенный этой картиной.

Но ни я, ни Крис не обратили на него внимания. Он рвал и метал, мне же хотелось кричать от боли и беспомощности. Это казалось жутким сном, от которого я должна была скорее проснуться. Но этого не случалось. Весь ад моей жизни только начинался.

Перестав беситься, муж обошел стол. Он смотрел на меня сверху вниз, с нескрываемым презрением и яростью во взгляде. На секунду мне показалось, что сейчас он ударит. И когда Фальверт поднял руку, чтобы провести по волосам — отшатнулась. Теперь в синих омутах плескалась еще боль и ничем не скрываемая печаль.

И, тем не менее, он произнес.

— Я тебе верил. Я тебя любил. А ты оказалась жадной потаскухой.Сейчас же собирай свое дерьмо и проваливай нахрен из моего дома!

Он ушел. За ним хлопнула входная дверь. А меня словно пырнули ножом в спину.

Захлёбываясь уже неконтролируемым потоком слез, я опустила на пол в немом крике, зажав голову. Как же было больно. Словно из меня вырывали все-все внутренности. Меня резали без ножа.

Господи, как же больно. Невероятно. Так, как не было еще никогда за все гребаные 28 лет!

Через несколько минут моей спины коснулись чьи-то руки. Это был Джек. Он заставил меня встать. Хотел успокоить, но я не дала. Не подпустила его к себе. Было слишком больно. Я оттолкнула человека, который искренне хотел помочь.

Через полчаса меня уже не было. На своей машине я гнала прочь от этого дома, борясь с рыданиями, криками. Испытывая неимоверную боль, которую не могла описать словами. Никак. Сбегая. От любимого мужчины, который поверил кому-то, но не мне. Я даже не смогла ему ничего сказать. А если бы и сказал — он не поверил. Ему тщательно промыли мозги.

Дышать не хотелось. Не хотелось жить. Я гнала по шоссе с невероятной скоростью. А потом меня вдруг пронзила боль. Рвотный порыв рвался наружу. И я съехала на обочину.

Меня вырвало.

Малыш. Я забыла о нем. Даже не сказала. Господи.

— Прости, маленький, прости, — шептала, обнимая свой живот. Вокруг никого не было. Я присела где-то на каменном блоке.

Слезы полились рекой. Я кричала, содрогалась от рыданий. Было так больно. И плохо.

***

В тот вечер моя жизнь опять поделилась на до и после.

Я остановилась в каком-то мотеле на пару дней. Идти было некуда. С друзьями я точно была не в состоянии контактировать. Поэтому решила спрятаться там. А через несколько дней мне на почту пришло письмо из лондонского суда. Повестка.

Крис подал документы на развод.

На этом кончилась наша история любви. Я поняла, что надеяться не на что. Он больше не любил. И не собирался останавливаться. Но я почему-то продолжала верить. Думала, что все можно будет поменять, исправить.

Зря. Я была просто идиоткой.

И в итоге потеряла то совсем немного, что заставляло верить…

========== Часть 4 ==========

Прошло 2 года

— Rockabye, don’t bother cry

Angels surround you, just dry eye — допела севшим, почти надломленным голосом, практически теряя контроль.

«Терпи, Чарли, терпи.» — говорила себе.

Подняв вверх руку, сжимавшую микрофон, опустила голову и на несколько секунд скрыла за копной волос лицо. И щеки, по которым скатились две одинокие слезинки. А затем, снова натягивая улыбку до ушей, крикнула:

— Спасибо, Бостон.

Публика зааплодировала, завизжала и под их гул я убегала со сцены. Не уходила — именно бежала. По пути сталкивалась с членами команды, которые произносили какие-то поздравления, хвалили. Но я их не слушала. Мне нужно было уйти, скрыться, спрятаться. Взять все под контроль.

Залетев в гримерку, захлопнула дверь, заперла ее на замок и кинулась к столу. Обшарила каждый угол, сумку. Мне нужно было выпить. Хотя бы глоток. Один глоток. Но ничего не было.

— Черт. Черт, черт, черт, черт, черт!

Пнула стул. Он отлетел куда-то в сторону и упал со стуком. Запустив руки в волосы, тянула за них, пытаясь совладать с собой. Успокоиться. Вернуться. А потом оперлась о стол и подняла глаза. Передо мной было огромное зеркало. Но в нем я видела, словно, не свое отражение. Это было не оно. На меня смотрела какая-то девушка. Побитая, с красной пеленой, застилавшей глаза. Она была темной, будто бы тонула в своей тьме, своей личной боли.

И так было. В реальности. Свое истинное отражение я не видела уже очень давно. Ровно два года. Когда потеряла их обоих.

Кого их?

Людей, которых любила больше всех на свете. Потому что именно в тот день, двумя годами ранее, я… я потеряла своего ребенка. Своего Кроху. Часть меня и единственного мужчины, которого любила.

***

Мне трудно восстановить хронологический порядок событий. Потому что почти все время было для меня, как в тумане. Жаль только, что главного я забыть была не в силах.

Я говорила, что повестка в суд пришла мне через несколько дней. И прежде чем что-то рассказывать, я проясню детали. Мы женились в Лондоне. Значит и заявление должны были подать в суд там. А дальше решать — как разводиться. В Англии закон — хотите развестись без суда — живите два года раздельно. Но Крис не хотел ждать. Он жаждал развода.

Удивительно. Как всего одно фото, одно неверное решение может так изменить жизнь двух людей. Трех, точнее. Он так и не поверил мне, не дал объяснить. Не желал видеть. Вернул мне мою же собаку. На этом кончилась наша любовь. Теперь в нем жила ненависть ко мне, а во мне — обида и злость.

Крис заплатил всем, кому только можно, чтобы нам развели через суд. А это было возможно только в случае, если один из супругов признает свою вину.

Дальше — судебные разбирательства. Они длились больше 2-х месяцев. Вспомнили даже брачный договор, который заставил подписать нас Винсент.

«В случае измены одного из супругов, второму переходит все совместно нажитое имущество. Так же, в случае измены мисс Чарли Вестман, 90% ее акций в компании «West inc» переходит ее супругу, мистеру Крису Фальверту. В случае измены мистера Криса Фальверта, 80% дома в пригороде Лос-Анджелеса, штат Калифорния, США, принадлежит мисс Чарли Вестман.»

Думаю, никто из нас, до суда, даже и не вспоминал об этой формальности. А когда вспомнили — очень пожалели, что пошли на все это. Это заставило меня действительно испугаться, потому что 30% акций уже не принадлежали мне. Ими владел Дарен и еще несколько инвесторов. А так он хотел забрать больше половины от моих. То есть, по сути, я осталась совсем без дохода. Все-таки, с этих акций я бы не смогла получать сильно много.

Но даже это не волновало меня так сильно, как сам развод. Эти два месяца были худшими за всю жизнь. Самыми худшими.

В памяти всплывали некоторые из слушаний, после которых что-то происходило. Сам процесс всегда был одинаков. Ничто не менялось.

— Миссис Фальверт, встаньте, — каждый раз требовал судья.

Я вставала со своего места, сдерживая комок, подкатывающийся к горлу. Фамилия мужа, моя все сохранившаяся до самого развода фамилия, больно кольнула. В самое сердце. Ведь совсем скоро она вновь стала Вестман. Я снова забрала фамилию своего отца.

Села за большой деревянной стол, внимательно смотря на судью и ощущая тяжелый взгляд любимого человека на себе, снова сдерживая всхлипы и слезы.

— Миссис Фальверт, Вы клянетесь говорить лишь правду и понимаете, что несете уголовную ответственность за дачу ложных показаний?

— Да, Сэр, — я кивнула, нервно теребя обручальное кольцо на левой руке.

— В чем причина Вашего развода с мистером Фальвертом?

На долю секунды обернулась на супруга, как бы задавая немой вопрос, которого мужчина не понял. А ведь я искала поддержки. Надеялась, что он наконец поверит мне, увидит, что я все еще люблю его. Догадается, что я не лгу, что никогда не предавала его. Но в глазах все-еще-супруга была лишь уверенность в правильности своего решения и арктический холод. Поэтому я повернулась к судье обратно и ответила дрогнувшим голосом.

— Измена. Моя.

— Кто является инициатором развода?

— Он, — еще более хрипло ответила я, еле удерживаясь.

— Миссис Фальверт, признаете ли Вы свою неверность мужу?

— Нет.

По залу суда прошлась волна удивленных «ахов». За моей спиной сидело огромное количество людей. Близкие, друзья, а еще те, кто был совершенно не известен ни мне, ни, наверняка, Крису. Все, пожалуй, даже самые близкие друзья, вроде Камиллы и Шейна, сидевших в первом ряду, были уверены во моей измене. Да, я была ветреной в юности. Но это прошло. Прошло. Однако они не могли так просто в это поверить. И это ранило меня еще сильнее. Причиняло еще больше боли. Я осталась одна. Совсем одна со всем этим дерьмом. Ни поддержки, ни друзей. Ни даже денег. Этот развод стоял мне прежней жизни.

— Миссис Фальверт, у меня в руках конверт, в котором лежат фото, доказывающие Вашу неверность мужу. Поэтому, я повторяю вопрос. Признаетесь ли Вы в измене своему законному супругу, мистеру Крису Фальверту?

— Нет, Ваша Честь, — еще уверенней повторила я.

— Хорошо, Вы свободны.

На выходе из здания суда меня в тот день атаковали репортеры. Охраны у меня не было, так как этим всегда обеспечивал муж. Искать нового телохранителя времени не было — да и денег тоже -, а потому рядом был лишь адвокат — низкорослый мужчина лет 50-ти, не способный защитить меня. Я потерялась среди вспышек фотокамер, голосов, вопрос обо мне и муже. Все это мелькало вокруг, голова кружилась. Автоматически, я искала глазами в толпе Криса. И ведь он действительно был там. Стоял чуть поодаль у своей машины. Его сжатые кулаки свидетельствовали о ярости, бившей у него через край. И почему-то точно знала, что направлена она была не на меня. В какой-то момент он даже сделал шаг навстречу. Почти дошел до собравшейся толпы, но Винсент остановил его. Из-за гула я не слышала, что он ему сказал. Но это заставило мужа вернуться назад.

Теперь гнев его был направлен на продюсера. Он буквально испепелял того глазами. Но воздержался от конфликта. Это все не улизнуло и от меня. Я внимательно наблюдала за супругом, понимая, что шансов спасти наш брак уже не было. С каждым разом убеждалась, что проще было бы сказать «да» на дурацкий вопрос. Не цепляться за него.

В какой-то момент, кто-то из толпы вокруг схватил меня за руку. Желудок тут же сжался, меня затошнило. Закрыв рот рукой, я постаралась как можно быстрее пробраться сквозь толпу и добежать до большой резной двери из красного дерева, ведущей в здание суда. «Пираньи» неслись за мной до входа, делая новые кадры. Схватившись за ручку, я забежала в здание. Долетела до женского туалета, где меня вывернуло сразу же.

Токсикоз. От этой хрени мне уже ничто не помогало. Ни таблетки, ни другие средства, которые выписал врач. Это сводило с ума. И чем больше я нервничала, тем больше протестовал малыш и тем чаще меня тошнило.

— Прости, маленький. Прости, — шептала, поглаживая себя по чуть-чуть округлившемуся животику.

Мне было все сложнее скрывать свои формы. Малышу было уже около 3-х месяцев. Живот рос. И теперь я могла скрыть его только за счет объемных кофт. С рубашками и любимыми топами пришлось распрощаться. Как и с каблуками. И, хотя для этого срок еще был маловат, мне все равно стало неудобно в туфлях. Их сменили удобные кеды.

Через несколько дней мне позвонила Кэм. Она вдруг захотела о чем-то поговорить. А я просто больше не могла сидеть в той обшарпанной комнате дешевого мотеля. На большее у меня не хватало денег. Последние средства ушли на адвоката. Оставались совсем крохи. Поэтому пришлось экономить и частично распродавать вещи, которые покупала себе сама.

Но, идя на эту встречу, я не ожидала того, чем она закончилась.

Не думаю, что стоит в подробностях все описывать. Скажу только, что Камилла четко расставила границы. Больше она не была рада мне, как прежде. Она вела себя отстраненно, холодно. Делая вид, что не была моей лучшей подружкой с самого детства.

Маринерс уже родила малыша. Как выяснилось, это был мальчик. Но никто не сказал мне этого. Я не знала его имени, даты рождения. Ничего. Камилла вычеркнула меня из своей жизни одновременно с Крисом. Я стала ей никем. А про ребенка узнала от Шейна.

Возможно, это все сделала беременность и помутнение сознания, но мне казалось, что Солтлейк верил. Он верил мне, сомневался в правоте Фальверта. Так же, как Радуга и Джош. Просто мне не верила Кэм. А Шейн выбрал сторону возлюбленной, не желая делать из этого конфликт. А Джош выбрал брата. А Лютер осталась на нейтральной стороне, просто не лезла.

Камилла уговаривала меня сознаться. Говорила, что развод не принесёт мне денег. Не верила в то, что это все ложь и чья-то подстава. Она словно была не самой собой. Кэм открыто презирала меня.

Когда я отказалась, в очередной раз, она психанула. Обозвала меня продажной сукой, встала и ушла.

Я бы хотела сказать, что за 2 месяца мне стало плевать. Очень хотела. Но не могла. Где-то в глубине моей души жила надежда. На то, что это не взаправду. Что Крис поверит. Или Камилла. Что они оба любят меня. И хотя бы попытаются немного разобраться, прежде чем на слово верить уроду-Винсу. Но нет. Они глупо велись на его уловку. Верили. Два моих самых любимых человека.

Лучшая подруга отказалась от меня, как и все друзья. Муж слепо ненавидел. Семья отвернулась, даже малявка-Энди.

И тогда меня очень четко настигло осознание. Я одна. Это все. Больше не осталось в мире людей, которые бы любили меня, как раньше. Для которых я не была лживой сукой, продавшейся шлюхой.

Наступил конец моей прошлой жизни. И от этой мысли сердце сжималось в груди от боли. Душу рвало на части. По моим щекам стекали слезы, и единственная причина, по которой я сдерживала крики, это людное место. Маринерс встретилась со мной в какой-то закусочной.

Хотя и это было не надолго.

Я встала, желая поскорее скрыться в мотеле. А потом резко упала. Живот завязался в узел. Господи, как же больно. Настолько больно, что я начала кричать. На это сбежались посетители, официанты. Отдаленно я слышала обрывки фраз: «скорая, кровь».

Меня отвезли в больницу. По дороге я потеряла сознание, а очнулась в палате под капельницей.

Я потеряла своего малыша. Своего кроху.

И сразу поняла, что та боль, которую я испытала из-за разборок с Кэм — была каплей в море. Это больнее. Страшнее. Настолько больно, что невозможно дышать, больше не хотелось жить.

В больнице я провела около недели. Мне вводили успокоительное, поддерживали состояние, наблюдали. Я же днями пялилась в одну точку на стене и спала. Из-за моего состояния пришлось перенести слушание, но мне и на это было плевать.

Я потеряла. Единственное, что связывало меня со старой жизнью, любимым мужем. Самое ценное, что когда-либо у меня было. Мое крошечное сокровище.

И больше мне жить не хотелось. Не хотелось цепляться за прошлое. Если бы не Крис, это развод и вечный стресс, он был бы жив. Он был бы жив! Но Фальверт испоганил мою жизнь.

Поэтому я сняла с пальца обручальные кольца. Те самые, которые связывали нас. Два обруча из черного золота с красивым синим камнем — такого же цвета, как его глаза — вызывали отвращение.

Я убрала их в маленький карман своей сумки, чтобы забыть, а через неделю нас развели. Я признала все, в чем меня винили.

***

Прошло два года. Два! А я продолжала задыхаться. Задыхаться в этот день, когда потеряла кроху! Боль разъедала меня изнутри, переворачивала все существо, убивала. Это было невозможно терпеть. И я погибала с каждой секундой каждого нового дня.

Больше не жила — существовала. Теперь моим занятием была музыка. Как и мечтала, я стала певицей. За год я стала одной из самых популярных и обсуждаемых артисток. Что не удивительно с таким пиаром.

Но это не приносило радости. Или счастья. Это убивало. Там я просто находила способ забыться… хоть на долю секунду забыть о том, что убивает день за днем.

========== Часть 5 ==========

Первые месяцы после развода были самыми жуткими. Как и первый год моей новой жизни.

На протяжении восьми недель я не могла вылезти из постели. Возвращаться в Анджелес не хотела, поэтому на это время отдала Тома Дарену и Алексу. Они были, пожалуй, единственными, кто не отверг меня. Да и для них эта ситуация, в принципе, не имела значения. Дарен был мне близок, он меня знал. И видел, что случилось, когда я влюбилась в Криса. Он все понимал. Знал, что это наглая, пустая ложь. Но не лез ко мне и во всю эту историю, за что я ему была благодарна.

Иногда, мне звонил и Джек. Когда все это кончилось, мы договорились, что он избавится от записей и больше никому не расскажет о том, что видел и знал. Ни о Винсе, ни о ребенке. Я сожгла мосты с прошлым. Почти сожгла.

Эти два месяца я почти не вставала. Снимала какую-то крошечную квартирку в грязном, вонючем районе, где меня бы точно никто не стал искать. И на что мне хватало денег.

Я спала, плакала, думала. Не знала, что дальше делать. Ведь… у меня больше не было семьи. Мужа. Друзей. Идти было некуда. Денег тоже не было, как и работы.

Жила пока что на деньги, которые давно начала откладывать. Не знаю, зачем, но у меня всегда была заначка. Наличные, которые я прятала в тайниках по всей квартире. В нашем… в доме бывшего мужа я ничего не ныкала. Деньги лежали в одном месте, муж о них знал. Вот и все. На них и выживала.

Но имеющаяся сумма была слишком мала, чтобы прожить на нее хотя бы год. Максимум — шесть месяцев и это если бы я начала экономить на всем. И я начала. Покупала только самые дешевые полуфабрикаты, мало расходовала воду, ходила в старых вещах.

Квартира стала моим убежищем, жизнь — личным адом. Я переживала свое горе. Старалась.

Каждый день заставляла себя открыть глаза, увидеть грязный потолок с облезшей штукатуркой и понять — это все правда. И тогда меня охватывала то ли необузданная ярость, то ли дикая боль. А может и все сразу. Теперь я ненавидела Криса. Он стал предателем. Он не услышал, не поверил, отвернулся. А потом из-за него же я потеряла ребенка.

Такое стерпеть было трудно, почти невозможно. Но нужно. Нужно, чтобы продолжать существовать.

Утром через два месяца я залезла в интернет впервые за все это время. Как ни странно, газетёнки продолжали обмусоливать тему нашего развода. Это моментально вывело меня.

Но я заставила себя встать и разобрать все, что у меня было. Коробки, наставленные друг на друга в узком коридорчике квартиры.

Тогда-то я и нашла кое-что.

Одну интересную визитку. Помнится, как-то, после очередного концерта Криса, где мы выступали вместе на нашу годовщину свадьбы, ко мне подошел мужчина. Протянул визитку и назвался продюсером. Очень известным продюсером. Он сказал звонить, если надумаю записывать альбом.

Музыка была последним делом, которым я хотела тогда заниматься. Но понимала — из всех сфер, которые только можно было выбрать, только там я могла ужиться. Еле-еле сводя концы с концами, я нуждалась в работе. И заработке. Больше сидеть без дела было невозможно.

Но перед тем, как связаться с тем продюсером, я позвонила адвокату бывшего мужа. Надо было полностью обрубить все края и для этого не хватало одной детали.

***

Связавшись в Ривером, я надеялась, что мы быстро уладим вопрос. Мне нужно было продать остаток своих акций фирмы. За них можно было получить небольшую сумму и вложить ее во что-то. Но важно было не это. Я бы смогла с головой уйти в другую сферу.

Но возникла проблема. Неожиданно, Крис захотел со мной встретится. Это стало шоком, ведь два месяца назад он горел желанием убить. Его адвокат передал сообщение, где Фальверт просил о встречи.

Я не хотела. Видит бог, не хотела его видеть! Наступила моя очередь ненавидеть. И эта злость застилала глаза, перекрывала всю мою сраную любовь к нему. Но, несмотря на это, я отчего-то согласилась. В конце-концов, мне нужно было продать акции. Если бы он мне отказал, пришлось бы идти по другим инвесторам. У которых нет тех денег, которых действительно стояли акции фирмы.

Поэтому, пришлось согласиться. Хотел меня увидеть — пускай. Даже неплохо. Пусть бы он увидел меня такой, какой я стала. Страшной, в старой потертой одежде. С нестрижеными волосами, без макияжа. Строптивая, злая, печальная. Я мечтала, чтобы его съедала совесть.

Ответила Риверу, что согласна встретиться. Но сообщила, что попрежнему живу в Лондоне. И если Крис хочет меня увидеть - пусть прилетает.

Через пару дней мне пришло сообщение. С адресом и точным временем. Зная все-таки родной город как пять своих пальцев, я примерно определила, что точка находится за городом. Где-то на перекрёстке двух шоссе. Пустынное место, где почти никого никогда нет.

А главное — далеко от моего пристанища.

Друзья от меня отвернулись, но всё-таки оставалось множество знакомых. И я знала адреса тех, кому было абсолютно поебать на мои отношения с бывшим. Их можно было попросить, они бы сделали это без лишних вопросов. Один из таких знакомых жил в паре кварталов от меня. Мы вместе сидели на уроках биологии в школе. У него я одолжила машину и впервые выбралась куда-то дальше продуктового магазина.

Через час уже сидела на ярко-красном диванчике в какой-то забегаловке напротив бывшего мужа…

***

— И так, — заключила она, складывая руки на груди и откидываясь на спинку приторно-красного дивана. — Говори. Ты ведь хотел что-то обсудить — я пришла.

Мы сидели в какой-то забегаловке на перекрёстке двух дорог где-то за городом. Как иронично. Я не видел Чар с того дня, когда нас развели — где-то месяц. Может быть и больше.

Она изменилась. Выглядела совсем иначе. На девчонке было мешковатое черное худи, потертые джинсы в обтяжку и кеды, которые обычно продают в дешевых магазинах. Но дело было даже не в одежде. Ее лицо изменилось. Раньше розовые щёчки стали впалыми, кожа бледной. Под глазами снова появились черные синяки, а сами они потухли. Блестящие глазки Ф… Вестман больше не светились. Они были блеклыми, словно безжизненными. Серьезно, я едва ли мог узнать в ней свою бывшую жену.

Подавшись вперед, я сложил руки на столе между нами, сцепил пальцы в замок. Подавляя эмоции, просыпавшиеся во мне рядом с ней, начал разговор.

— Адвокат сказал, что ты пытаешься продать свои акции. Зачем?

— Какое тебе дело? — нахмурившись, спросила Чарли. — Акции, которые ты не отобрал, попрежнему принадлежат мне. Делаю с ними, что хочу.

— Если продаешь, значит, тебе нужны деньги, — заключил.

— Да ты просто капитан Очевидность, — с раздражением ответила она.

— Очень нужны. Для чего?

— Хм, дай подумать? — она стала потирать подбородок. — Для чего же мне могут пригодиться деньги? Не знаю. Может быть… на еду, нормальное съемное жилище без крыс и тараканов, одежду, — Чарли выплюнула это мне в лицо с такой злостью и обидой в голосе.

Она злилась на меня, была просто в бешенстве. И в то же время готова была заплакать прямо там. Но держалась. Не хотела показывать мне свою слабость, как делала это раньше.

Я раздражался не меньше. Упертая девица. Как только может женщина быть настолько несносной. Хотя странный вопрос, если учесть, что разговор шел о Чарли.

Передо мной сидела та же самая девушка, а точнее женщина, которую я повстречал четырьмя годами ранее. Злая, раздражающаяся от любого моего действия. Она ненавидела меня, в ней не осталось ничего, что пробудилось за время нашего брака. И все-таки, я видел, что своей строптивостью она прикрывает боль, обиду, разочарование.

«Конечно, сучка. Что еще ты можешь испытывать? Дохода нет, денег нет. И любовничек, наверняка, съебался, увидев, кем ты стала».

Да, наверное, я бы очень расстроился на ее месте.

Больше я не верил. Не поддавался на пустые уловки, не обращал внимания на глазки, в которых скапливались слезы, которые я обычно снимал поцелуями, успокаивая девочку. И не замечал ее жуткой худобы, словно девушка стала анорексичкой. Не видел ее впалых щек и торчащих наружу костей, прикрытых худи, потому что за ней никто не следил, и она, мать твою, перестала есть. И абсолютно, абсолютно игнорировал тот факт, что одежды на ней в сумме стоила от силы двадцать баксов. Дешевые шмотки, затертые до дыр, торчащих ниток и отходящей подошвы, потому что на большее ей просто не хватало… Сука!

Ну почему, почему я блять был так сильно привязан к этой твари?! Так сильно, что мне хотелось просто сгрести ее в охапку, утащить оттуда, привезти домой, отмыть, одеть и заставить питаться до отвалу, пока не наберет килограммов десять. И это все приходило в мою голову даже зная, что она сделала.

— Ты так и не ответила на мой вопрос. Зачем продаешь акции? Тебе ведь с них капает доход, у тебя есть образование и та нычка. Продай, в конце-концов, свои дизайнерские шмотки, электронику. Кольца. Я за них неплохо отвалил. Узнают чьи — заработаешь в разы больше.

Сука, как же я пожалел о сказанных словах. В ту же секунду, пожалел.

Чарли словно ударили током, полоснули в челюсть, не знаю. Она замерла. Почти не дышала. Сидела с округленными глазами и безотрывно глядела на меня, будто бы играя в гляделки. В них я видел боль. Впервые, со дня расхода, когда я объявил ей обо всем, я увидел боль. Пронзающую, душераздирающую, которая убивала дрянную сучку изнутри. Я это видел. И понимал, что она не может так хорошо это изображать.

На секунду у меня мелькнула мысль. Та, которая не давала мне покоя каждый раз в зале суда.

«Придурок, очнись. Это же Чарли. Она искренняя, она добрая. И совсем не такая, какой показывала себя другим. Она твоя».

Но ее слова полностью развеяли все.

— Я обдумаю твое предложение, спасибо, что подсказал про кольца. Воспользуюсь. Но я пришла не для того, чтобы обсудить свой гениальный бизнес план. Ты будешь покупать акции или нет?

Жестокий, твердый голос. Сука. Она все-таки отличная актриса, недооценил ее. Эта дрянь снова пыталась играть на мне.

Это выбесило. Разозлило. Я вскипел и быстро встал.

— Завтра здесь, в то же время. Ривер подготовит бумаги.

***

Произнеся это, Крис встал и ушел. Входная дверь забегаловки захлопнулась за ним с такой силой, что мне стало страшно за это кафе.

На самом деле нет. Это было совершенно не то, что меня заботило. Просто я… цеплялась за любую мысль. Только бы не думать о нем, его словах и том, какая я дура, раз пришла.

Эти слова про кольца и вещи… ладно, плевать на вещи. Кольца. Я не снимала их и до самого развода. Хранила при себе. И да, мысль избавиться от последнего вещественного доказательства того, что мне довелось так сильно любить, посещали каждую ночь. Каждый раз, когда я вскакивала от очередного кошмара, металась по постели в надежде, что все это сон. Я порывалась их продать, выкинуть, избавиться. Но не могла.

В тот день я взяла их собой, чтобы вернуть Крису. Надеялась, что это освободит меня. Но не сделала. После его слов я решила — не избавлюсь. Оставлю себе, как напоминание о глупейшей ошибке, которую допустила, выйдя замуж за этого человека. Который смог так просто поверить кому-то.

На этом кончилась моя старая жизнь. Началась новая.

========== Часть 6 ==========

Комментарий к Часть 6

Всем доброй ночки. Простите, пожалуйста, за долгую задержку. Больше постараюсь так не делать)

Успешно продав акции, я выручила за них некоторую сумму. Впрочем, она не была важна. Главное — я перекрыла все пути, все дороги. С тех пор больше ничто не связывало меня с Крисом.

Начать жить по-новому я решила в Нью-Йорке. Да, никогда не любила этот город. Он шумный, грязный, никогда не спит. Но, казалось, это то, что мне было нужно после дождливого Лондона и солнечного Лос-Анджелеса. Здесь было лишь одно место, что напоминало о нем, но я успешно загоняла воспоминания в дальний угол подсознания.

По приезду в этот город, продолжающий удивлять своими высокими зданиями, нескончаемым шумом, многомиллионным потоком людей на улицах, я решила сразу действовать. Связалась как раз с тем самым продюсером, чью визитку нашла в коробках. Калеб Фаннинг — так его звали.

Выяснилось, что тот, кто дал мне визитку — был его представителем. Калеб же оказался тихим свидетелем развития событий.

Когда впервые встретились, я немного опешила. Ей богу, это был не мужчина. А просто какой-то мальчик лет двадцати двух или около того. Сначала это казалось шуткой. Но когда мы начали общаться, поняла, что нифига. Этот мальчишка действительно был достаточно успешным продюсером.

Калеб держался уверенно всю встречу. Говорил по делу, не забегал вперед и спокойно раскладывал мне по полочкам свои планы. Я даже и не думала долго. Это все выглядело реальным и возможным к реализации. К тому же, терять мне было уже нечего. Я все потеряла и так. Потому и решила рискнуть.

И уже два года мы работали вместе. Я стала известной почти сразу, заработок пришел быстро. Альбом, тур, тишина, альбом, тур, тишина. И так по кругу. В этот поток действий превратилась моя жизнь. Калеб стал почти другом. Мы общались. Он пытался поддерживать меня и старался терпеть, не срываться.

Ему было двадцать шесть. Мне - почти тридцать. И именно этот парнишка поддерживал меня на всех этапах моего жалкого существования.

Впрочем, и это не помогало.

Потому что этот тупой ритм жизни завел меня в тупик. У меня была затяжная депрессия длиною в вечность. Я продолжала просыпаться по утрам и смотреть в потолок теперь уже в новомодной квартире в Нью-Йорке и понимать — это реальность. Потом заставляла себя встать. И все дни проходили как в тумане. Занималась какой-то ерундой, ходила на приемы, в зал, на фотосессии. Или ездила на студию. Изводила себя так, чтобы не обращать внимания на давящую тишину холодной квартиры.

Мои проблемы со сном, которые были у меня до Криса, но ушли во время брака, начались снова. Даже обострились. Я не могла спать, просыпалась от кошмаров каждую ночь. Мой мозг рождал какие-то странные, страшные картинки, о которых я и не задумывалась. А в главных ролях были все те, кто благополучно покинули мою жизнь.

Засыпать становилось все сложнее. Мой организм тупо отказывался это делать. Я понимала, что истощена. Что нужно спать. Но ни черта не выходило. Если все же вырубалась, то вскакивала уже через час или полтора. Калеб все посылал меня к врачу, но я боялась того, что он может мне сказать, и сопротивлялась. Глотала снотворное, уже не способное заставить меня спать больше двух часов в сутки.

В это превратилась моя жизнь. Бесконечный ад. Депрессию. Отсутствие сна, необъяснимое ничем. И одиночество. То, с чем мне редко приходилось сталкиваться до этого, ведь, так или иначе, у меня всегда была мнимая поддержка бывшей лучшей подружки. Теперь этого не было. И я осталась совсем одна.

Будто сойдя с ума, я считала дни. Отсчет шел с того дня, когда бывший муж бросил меня. Каждая памятная дата наших отношений обходилась истерикой, тихо рвущейся наружу. Я больше не плакала. Не могла. В такие дни я запиралась в квартире, гостиничном номере или еще где-то — не важно. Эти сутки я не спала, не плакала. Лежала, сидела и вспоминала. Все, до последней мелочи, восстанавливая день из прошлого в памяти. Таких было уже двенадцать.

Двенадцать… больше десятка дат, которые я могла вспоминать с улыбкой, но на деле это все отдавалось невыносимой болью в груди.

Это была моя слабость. И знал о том лишь Калеб. Он все знал.

С окружающими я была другой. Противной дрянью, сучкой, которая использовала все доступные и недоступные ресурсы, чтобы прорваться. Холодная, стойкая, с маской уверенности и широкой улыбкой на лице. Меня видели наслаждающейся жизнью. На деле же я просто существовала, не представляя себя в завтрашнем дне.

И так продолжалось два года, пока жизнь снова не свела меня с теми, кто из нее благополучно ушел.

***

Настойчивый стук дверь и трель звонка оторвали меня от разглядывания чисто белого потолка. Я встала и отправилась открывать, заведомо зная, кто пришел. Лишь один человек так делал.

— Калеб, — тихо поприветствовала его, распахнув дверь.

— А ты ждала кого-то другого? — съязвил он, заходя в квартиру.

Заперев дверь, я отправилась за ним в гостиную, где мужчина уже удобненько расположился на диване. Еще бы. Он знал мое убежище как свои пять пальцев. Пожалуй, только он тут и бывал.

— Ты выдумал мне очередной тур, концерт, фотосессию? Встречу с президентом?

— Почти, — кивнул мужчина.

Для пояснения. Калеб был не только моим продюсером, но и арт-директором. Он оставил других восходящих звезд, чтобы быть со мной.

— И что же это тогда?

— Интервью. С Алисой.

Ну ясно, женщина, которая больше всех этих чудиков любит высасывать всю правду из человека. Которая готовится, находит информацию, которую вот ну вообще никак нельзя было отыскать. А поскольку моя карьера была только на старте — я занималась музыкой лишь два года — то наверное не нужно объяснять, о чем пойдут ее вопросы. Самое забавное, что ее интервью длится около двух часов. Эта женщина наверняка собиралась высосать из меня всю информацию о браке, разводе и прочем.

Но выбора Калеб мне благополучно не предоставил…

***

— Камера, поехали.

— Добрый день, дорогие друзья. Рада всех приветствовать на нашей программе. И сегодня у нас в гостях невероятная девушка — певица, прославившаяся сначала детскими выходками и браком с одним из известнейших певцом, и только недавно вскрывшимся необычайным талантом. Чарли Вестман! — громко объявляет ведущая.

Конечно. Как же меня могли не ткунть в брак. Но я спокойно сдерживаю все, натягиваю на лицо улыбку и выхожу из-за ширмы.

Прохожу вперед, помахав рукой залу, дохожу до белого дивана, на котором сидит ухоженная блондинка — Алиса — и сажусь с противоположного конца.

— Привет, Чарли. Спасибо большое, что пришла к нам сегодня.

— Вам спасибо, что позвали, — изображая радость, отвечаю ей.

— Так, ну что. Нам с тобой сегодня предстоит длинное интервью. Мы к нему тщательно подготовились, так что, надеюсь, тебе понравится.

Я кивнула Алисе, складывая руки на спинке дивана. Не хотела я там быть. Ну не хотела. Мечтала оказаться дома, укутавшись в плед перед теликом с банкой мороженого в руках. И все. Но нет. Меня притащили на это интервью, которое в день выхода посмотрят миллионы человек. А все почему? А потому что прославила меня изначально не музыка, а брак. Люди, который все еще фанатеют от этого, посмотрят его обязательно несколько раз, от начала до конца. А таких ведь было немало. В каждой соцсети, в любом паблике про меня или Фальверта можно найти публикацию, «посвященную этой паре». Они только и делают, что ищут какие-то

намеки то в моих, то в его словах на наше примирение.

Господи, как же меня это заебало.

Все дошло до того, что я просто не могла открыть никакую соцсеть или тупо залезть в Интернет. Желтые газеты, фан-аккуанты — все пестрело фотографиями двухлетней давности, обсуждением меня и его. Это стало невыносимо для меня. Однако, как говорил Калеб, отлично для моей карьеры. Чем больше они пестрели, тем больше слушали мои песни. И тем лучше разлетались билеты на концерты.

Недавно кончился мой мини-тур по стране. И первым был назван город, где я закончу. Это был Нью-Йорк. Тот самый стадион, та самая сцена, где… я впервые пела перед такой толпой народу. Это тоже многие перемывали. И поэтому как раз туда билеты разлетелись месяца за три до концерта. После него еще около двух недель вся моя лента в Инстаграм пестрела видео-сравнениями. Песня четырехлетней давности против моей новой, самой честной из всего альбома. Ее я пела, еле сдерживая слезы, стараясь не разрыдаться. Она была о боли, которая расплющила, раздавила меня за этот год после развода. И точно также, была посвящена Фальверту.

— Итак. Давай тогда начнем не с жести. Расскажи о своем детстве.

— О детстве… — ну хоть кто-то начал не с бывшего мужа, уже не плохо. — Я родилась в Англии. До двух лет жила с мамой. Но потом она умерла, рожая мою, получается, сводную сестру. И меня забрал к себе отец — Ричард.

— Так, а почему сводная? Потому что везде говорится что Эмма — это дочь Ричарда и его жены…

— Люции, да, — киваю, и начинаю объяснять. — Там мутная история, на самом деле. Нигде об этом не говорится, я не давала никаких комментариев по поводу одной вещи. Меня очень часто сравнивают с певицей, которая была популярна как раз тридцать лет назад — Катариной Стивенсон.

— Да, я позже хотела завести эту тему.

— Ну вот. В общем, это моя мама.

— Так, интересное начало. И что было дальше?

— В общем, у нее были отношения… с Ричардом, потом она забеременела мной и рассталась с отцом. Он обо мне не слухом-не духом. Она ушла в тень, а потом все это как-то вскрылось и, как рассказывал отец, он пытался взять себе опеку надо мной, уже будучи женатым на Люции, потому что они не могли завести ребенка. В итоге, они пришли к сделке, что мама вынашивает им ребенка, как суррогат, взамен получает всю опеку надо мной, и они расходятся, как в море корабли. Но, — я сглотнула, потому что эта тема тяжела для меня, — мама умерла, рожая Эм. И я осталась с отцом. А потом у них самих родился Энди.

— Это печально, но давай продолжим…

***

Через час мне предложили сделать перерыв, так и не дойдя до момента, который всех интересовал. Я отправилась в импровизированную гримерку, чтобы посидеть в тишине и немного передохнуть. Взяла себе мерзкий автоматный кофе, чтобы хоть как-то прийти в форму. Села на кресло и достала мобильник, чтобы просмотреть почту.

— Расслабляешься?

За моем спиной раздался знакомый до боли, родной голос предателя, которого я до сих пор не могла отпустить…

========== Часть 7 ==========

Комментарий к Часть 7

Всем привет. Простите меня, пожалуйста, за задержку главы. Просто был легкий творческий кризис. Постараюсь, больше такого не повторять. Но, надеюсь, что мои 7 страниц текста загладят вину)

Но хочу кое-что пояснить. В этой главе по поведению Крис может показаться надменный придурком или подростком с бушующими гормонами и тд. Короче, неприятным. Простите за это. Просто сейчас вот мне захотелось выразить одного человека из своей жизни через него. Человека, который прячет истинную сущность и боль за маской высокомерия. Крис обязательно станет таким же, как раньше. Ну, почти.

Кстати. Сейчас уже наверное поздновато об этом напоминать, но я скажу. 5 октября 2020 года я выложила на КФ первую главу своего фанфика. Истории Криса и Чарли стукнул годик)))) не знаю почему, но мне это показалось довольно радостным событием.

В общем. Спасибо всем большое, что ждете, читаете, оставляете отзывы. Для меня это очень важно, честное слово.

Всех люблю, приятного прочтения🔥

Не соображая ничего, я подскочила с кресла и резко обернулась. Хорошо еще, что стаканчик с кофе стоял на столике и не упал.

Затуманенными глазами я глядела на человека в противоположном углу маленькой комнаты. Легкие сперло, у меня словно выбили почву из-под ног. Я… я не могла дышать. Словно кто-то нарочно сжимал моего горло, не давая глотнуть воздуха.

Это он. Это был он.

Крис стоял напротив меня. И это была наша первая встреча за два года. Первая. Хотя я надеялась больше не встречать его никогда.

Мужчина увеличился в размерах. Значительно. Теперь он был не хуже всех его гигантских охранников. Плечи стали шире, грудь массивнее. Он явно подкачался за это время. На губах играла ядовитая ухмылка. Он улыбался, пока я смотрела на него в ужасе, боясь вымолвить слово.

«Господи, нет. Прошу, не надо. Я не готова».

Не готова… я бы вряд ли вообще когда-нибудь смогла бы к этому подготовиться. Но это произошло. Мы снова встретились. В этой дурацкой крошечной гримерке. И я не могла дышать от страха, ужаса.

— Что ты тут делаешь? — сглотнув, тихо прошептала, механически прячась от него за креслом.

— Ну же, дорогая. Что это за обращение? Неужто, ты совсем не рада меня видеть? — все еще с ухмылкой продолжал Фальверт.

— Что ты тут забыл, Крис? — немного жестче спросила, чуть-чуть подобравшись.

— Я приехал на интервью, — уже без доли шутки заявил он.

Что?

Какого хера? Нет! Что все это значит!

— В смысле…?

— Ах да, прости. Это должно было поразить тебя на самом шоу. Так что, будь добра, притворись, что удивлена.

С этими словами, высокомерно подняв голову, он вышел. Дверь гримерки хлопнула. Я стояла, держась за спинку кресла и переводя дыхание. Казалось, что я сейчас просто потеряю сознание. Это было наяву, не во сне. Не очередной кошмар. Крис. Он стоял напротив меня пять секунд назад, буравил взглядом все таких же синих глаз. И да, продолжал вести себя высокомерно.

Я даже на миг забыла, что являюсь «предателем» для него.

Было больно. И мерзко. Ноги подкашивались, в глазах темнело. Думала, сейчас упаду. И это произошло бы.

Но меня поддержали кресло и Калеб, неожиданно влетевший в маленькую комнату. Он успел поймать меня.

— Стоять! — грозно и, при том, тихо сказал он.

Мужчина был выше на голову. Ему вообще не составило труда перетащить мое худощавое тело в сторону и усадить в это же самое кресло. Я откинулась на спинку и накрыл глаза ладонями.

— Черт! — тихо прошептала, сдерживая себя.

— Приходи в норму. Давай, — уже немного спокойнее велел директор, присаживаясь на корточки и поглаживая меня по коленке. Для него это было обыденным. — Сколько спала сегодня?

— Один час, двенадцать минут, — тихо ответила.

Калеб знало бессоннице, даже кошмарах. Но не знал их истинную причину. И тогда, видимо, тоже не понял, почему я на ровном месте падать начала. Пока не понял.

— А максимальное за месяц?

— Это максимальное.

— Блять. Чарли, я не шучу. Сходи к врачу, — потирая переносицу, уставшим голосом сказал мужчина.

— Калеб, — немного осадила его. — Я в норме, честно.

— В норме? Ты в норме?! — воскликнул он, уже рассержено. — Скажи это не мне. А своим кошмарам, приступам, сну, если вдруг нагрянет. Теперь вот еще с обмороками можешь поделиться.

Калеб. Если бы он только знал…

Я уже была у врача. Все, что смог психотерапевт — выписать мне таблеточки, пожать плечами и сказать: «Отпустите прошлое. Что было, то прошло».

Да, прошло. Но отпустить я не могла. Ни его, ни Кроху. Мое прошлое — все, что у меня было. Это то немногое, что осталось от меня. Меня прежней, настоящей. Живой.

— Ладно. Потом еще поговорим. Возвращайся на площадку через пять минут.

Калеб ушел, а я осталась. На площадку. Продолжать записывать сраное интервью. Где должен был появиться он.

Боже. Нужно было встать и уйти. Уехать. И плевать, что я бы сорвала съемки или выглядела слабой в его глазах. Насрать.

Но я этого не сделала. Я выпрямилась, немного подкрасила глаза, выкинула кофе и вышла из гримерки. Нацепив на лицо очаровательную улыбку, словно у меня все потрясающе, и я ни о чем не догадываюсь. Но другие уже все знали. Люди на площадке смотрели на меня косо. Конечно, они ведь его уже видели. Наверняка кто-то и перепихнуться успел.

А я… я была объектом их насмешек и перешёптываний. Пешкой, благодаря которой это шоу войдёт в топы. Так же, как и песни из нового альбома Фальверта.

Ну и пофиг. На все. Нужно просто выдержать это, а потом отправиться домой. Засесть и не вылазить дня три.

Просто выдержать. Ага, конечно.

Спокойно просидеть час, а то и полтора рядом с человеком, которого любила, а потом возненавидела. С человеком, от которого была беременна. И из-за которого этот ребенок умер.

Давай. Это не трудно, Чарли. Проще-простого.

Вздохнув, я вышла на ярко-освещенную площадку, где была до этого. Там уже стоял большой диван и кресло. Не соврал….

Пройдя вперед, я опустилась на краешек дивана, где была до этого. Ведущая тоже пришла почти сразу и опустилась в кресло. Единственное свободное место, которое оставалось, было рядом со мной.

Блять…

Съёмки начались снова. Опять запустили камеру, Алиса подобралась.

— И так, после небольшого перерыва, мы продолжаем. Готова, Чарли?

— Да, — с приторной, фальшивой до жути улыбкой ответила я.

— Что ж. Надеюсь, ты понимаешь, о чем дальше пойдут наши беседы.

— Да. Похоже, моя радость тому, что про развод ты не спрашивала, была преждевременной, — пошутила, той же широченной улыбкой прикрывая страх перед тем, что меня ожидало. Пряча от посторонних свой ужас, сковывавший все тело.

— Ну уж прости, — рассмеялась Алиса. — Правда, я бы хотела поговорить не про развод, а в принципе про брак и ваши отношения. Общаешься сейчас с Крисом? Контактируете как-то?

Меня передернуло. Я вздрогнула от его имени. От этого вопроса. И от ощущения тяжело взгляда мужчины на себе. Он прожигал мою спину, буравил дыру меж лопаток.

И, все-таки, нельзя было забывать, где я. Зачем я тут. И что все только начинается.

Собравшись, отрицательно помотала головой и поджала губы, чтобы изобразить какую-то расслабленность на своем лице. Будто мне все равно. Я отпустила.

— А когда виделись в последний раз?

— Два года назад, когда нас разводили.

— Что ж…. Я думаю, что в таком случае вам есть что обсудить. И у тебя обязательно будет такая возможность, только позже. А сейчас давай попробуем восстановить порядок происходящего. Только… — она сделала вид, что запнулась, — кажется, для этого нам не хватает еще одного звена. Скажи, Чарли… готова ли ты встретиться со своим прошлым? — Алиса обратилась ко мне и посмотрела так, словно это действительно было важно. Будто мое мнение, мой ответ мог изменить сценарий.

Я пожала плечами. Мол — мне все равно. Но это была лишь маска. На деле же я тряслась, как осиновый лист. И все время разминала палец, с которого два года назад сняла обручальные кольца.

Алиса посмотрела на меня с пониманием. Конечно. Она по взгляду, по моим глазам поняла, что нет. Нет, черт возьми. Я не была готова! Но таков сценарий. Не я его выбирала.

— Что ж. Тогда встречаем. У нас в гостях известный певец, а так же теперь бизнесмен и, судя по всему, один из центральных персонаж в истории жизни Чарли Вестман. Крис Фальверт!

Под бурные аплодисменты зала, он вышел из-за кулис. Я не оборачивалась, не смотрела на Фальверта. Все это я понимала по звукам, визгам зрителей, сидевших в зале. А еще по тяжелому взгляду, по его запаху, шагам. Он был все ближе и ближе, а мое сердце просто уходило в пятки. Пульс учащался, мне становилось все труднее дышать.

А потом… мягкая поверхность дивана промялась с противоположного конца. В нос ударил знакомый, такой любимый и, одновременно, ненавистный запах ментола, миндаля и отвратительно парфюма, за который он явно переплатил.

Съёжившись, я пододвинулась чуть ближе к подлокотнику, будто мне это поможет. Потом чуть расправила плечи. Но продолжала смотреть на Алису, огромный экран позади себя или куда угодно. Только не на него.

— Привет, Крис.

— Здравствуй, Алиса. Давно не виделись.

Ведущая протянула ему свою элегантную ручку с красными ноготками. И я лишь отдаленно видела гигантскую мужскую ладонь, сжавшую ее. Ладонь, все с теми же татуировками. Ладонь, на тыльной стороне которой, ближе к большому пальцу, было написано две буквы. «Ch». Точно такая же была и у меня. В том же месте, но на другой руке.

«Идиотка, не смотри туда! Не смотри. Отвернись!»

Отвернулась. Молчала, сжав губы в трубочку. За кулисами напротив меня был Калеб. Он накрыл своей ладонью глаза и, видимо, матерился. Пока что — тихо. Он все понял. Понял, что этот канал и шоу просто решили хайпануть на нашей истории. А еще понял, каково было мне. Сидеть рядом, слышать его голос, чувствовать и вдыхать запах, как личный наркотик. И вспоминать.

Все, что было….

Знаете, а ведь это даже иронично. Ведь именно в той студии, именно к этой женщине мы впервые пришли на интервью вместе. Мы тогда только недавно вернулись из Англии. Поехали туда сразу после тура на пару недель, где и рассказали все родне. И вот вернулись в Анджелес, пожили дома какое-то время, не вылезая из постели, а тут — хопа. Криса позвали на интервью. И он предложил поехать с ним. Я согласилась.

Около полутора часа они беседовали с Алисой, он отвечал на вопросы и не переставал посматривать на меня. Я тоже не отводила взгляда, не могла. И чем больше я стояла за кулисами, чем больше смотрела на Фальверта, тем шире становилась моя улыбка и тем быстрее приходило осознание. Как же сильно я его любила. И все больше понимала, что происходящее — реально. Он сделал мне предложение. И я согласилась! Этот мужчина хотел провести со мной всю свою жизнь.

А потом Алиса завела тему концерта в Майями. Многие понимали, что Крис хотел сказать своей последней песней, но мы ничего не подтверждали. И тогда он встал с этого самого дивана, направился ко мне и вытащил на площадку. Сжимая мою ладошку в своей, он рассказывал про песню, про тур. И про предложение.

И вот… прошло четыре года. Мы в разводе, сидели на том же самом диване, открыто ненавидя друг друга. А вечной любовью тут и не пахло.

«От любви до ненависти один шаг».

Невольно, я усмехнулась этой фразе. Как раз в тот момент, когда Алиса обратилась к нам обоим.

— Много было разговоров о том, с чего все началось. И все-таки, сможете сейчас рассказать, как вы познакомились?

***

Мы просидели так час.

Каждая минутка, каждая секунда рядом с ним казалась пыткой. Душу рвало на части, сердце разбивалось в клочья. И так все время, по кругу. Я отчаянно старалась скрыть дрожь в голосе, когда приходилось отвечать. Крис же прятался за сарказмом, шуточками и маской равнодушия. Его это не трогало. Он хотел это показать. Но явно не мне. Остальным. Я знала его, понимала его. И ненавидела. Ненавидела всей душой. Потому что страдала из-за него. И он тоже страдал.

И чем больше задавала вопросов Алиса, чем сложнее они были, тем хуже было нам обоим. Я все чаще переводила умоляющий взгляд на Калеба, телепатически упрашивая прервать это. И он хотел. Я видела, что он хотел. Но не мог. Калеб не мог сделать с этим ни-че-го.

— Чарли. У тебя уже есть два альбома. Шикарнейших альбома, честно. Мне лично они очень нравятся.

Я фальшиво улыбнулась женщине.

«Не льсти мне, просто закончи это!»

— Спасибо, — умилившись, ответила я.

— Но. Песня есть там одна, смысл которой интересует всех твоих фанатов. И меня тоже, правда. Догадываешься, о чем я?

— My happy ending?

Моя самая популярная, самая личная песня. С каждым разом я все больше жалела, что записала ее. Она была о Крисе. По факту, они все были с ним связаны. Но именно в этой все было кристально чисто, каждому было понятно, о ком песня. И главное, что я чувствовала. Миллионы вопросов сыпались на этот счет со всех сторон. Особенно, после какого-то благотворительного концерта, который транслировали по телеку. Там я выступала впервые именно с этой песней. И надо же было концерту состояться именно в тот самый сраный день, когда мы поругались. Когда Крис захотел развестись.

То была первая дата. Прошел ровно год и я просто не знала, как это вынести. Но сидеть в четырех стенах мне было невыносимо. Поэтому, не сказав ничего Калебу про свою ситуацию, отправилась на сраный концерт. Думала, нахождение в толпе с другими артистами поможет, успокоит. Но ни хера.

Я стояла за кулисами и наносила легкий макияж на лицо, дабы скрыть жуткие синяки под глазами. До моего выхода было около получаса, передо мной был один артист. Но я не знала кто. Да меня это в принципе и не заботило. Все, что я хотела — справиться, пережить чертов день. И хоть как-то продолжать жить дальше. Успокаивала себя тем, что «расставания для меня не впервой», «многие и не через такое проходят» и так далее. Правда, чем больше успокаивала, тем сильнее убеждалась, что метод самовнушения — фигня. Не помогало.

А потом услышала голос. Его голос. Крис выступал передо мной.

Меня передернуло от этого. По телу побежали мурашки. Сердце сжалось до крошечных размеров, не было возможности дышать. Как и каждый раз.

Да, я ненавидела его. Как может только женщина ненавидеть бывшего мужа — ненавидела. Но голос… его голос. Как же я по нему скучала.

Не сдержалась. Я не выдержала и через крошечную щель подсматривала за ним. За плавными движениями, длинными пальцами, касающихся струн гитары. А когда он запел… это все. Землю выбили из-под ног. Потому что это была та самая песня из Майями. Та, с которой начался наш брак. Самые лучшие два года моей жизни.

Сука, как же символично. Петь о том, что олицетворяло начало, в день, когда всему пришел конец.

Песня кончилась, и я скрылась где-то, подавляя приступ истерики, стараясь не закричать от боли, которая пробирала насквозь.

Потом наступила моя очередь. И я впервые порадовалась, что песни моего первого альбома были в стиле рок. Музыка, для которой хриплый голос, крики не в тему были обычным делом. Под ритм, заводящий толпу, я пела и пыталась избавиться от боли.

Последней в списке стояла как раз та песня, про которую спросила Алиса. My happy ending. Она добила меня. Ослабила. Больше терпеть я не могла и концовку исполняла дрожащим, хриплым голосом со слезами, стекавшими по щекам.

А поскольку весь концерт транслировался, мою истерику, мою слабость увидел почти весь мир.

Поэтому, эту саму песню так часто связывают с Крисом Фальвертом. Именно поэтому о ней и спросила Алиса.

— Чарли? — позвала ведущая. — Ты с нами?

— Да, прости. Задумалась, — отозвалась ей в ответ. Слева от меня раздался смешок, но я его игнорировала.

— Ничего, — женщина понимающе улыбнулась. — Эту песню часто ассоциируют с Крисом из-за благотворительного концерта, где ты ее исполняла. Понимаешь, о чем я?

— Понимаю, — со вздохом ответила.

— Что произошло в тот день? — уже серьезнее спросила Алиса.

— Да, кстати. Что же произошло? Почему даже спустя год или сколько там прошло я до сих пор вижу об этом ролики в своих фан-аккаунтах? — донесся надменный голос Фальверта. Придурок.

— Не знаю. Попробуй спросить у тех, кто это публикует, — грубо ответила Крису, первый раз за все время повернув голову в его сторону.

Господи… его глаза. Они снились мне каждую чертову ночь, если мне удавалось уснуть. Его выражение лица. Эта надменная ухмылка.

Сердце пропустило удар, и я отвернулась от него, не способная больше видеть Криса.

«Осталось чуть-чуть» — успокаивала себя.

— И все же, ты не ответила на вопрос. Почему в слезах? И причем тут я? — немного опешивший от моей неожиданной для него резкости, пристал Крис.

Все. Точка предела была пройдена.

Я опять повернулась к нему, смотрела в синие омуты и больше не отворачивалась. Это как наркотик, никотин, не знаю. Все равно что заядлому курильщику, пытающемуся бросить, сделать одну затяжку, вдохнуть табачный дым. И все. Хочется еще и еще. Больше ты это не контролируешь и, в итоге… срываешься. Как сделала и я. Только вместо никотина был он.

— А ты догадайся. Пораскинь мозгами, — еще более дерзко ответила Крису.

— Мы что, играем в угадайки? — возмутился Фальверт. Из фазы «зазнавшийся придурок» мы перешли к «грубому придурку». Оборона ослабла.

«Так-то, идиот».

— Хотя… я понял тебя.

Когда он ответил, я уже сидела лицом к Алисе, подпирая голову кулаком.

— Аллилуйя, — с сарказмом отозвалась в ответ.

— Сколько сарказма в голосе, — язвил он.

— Кто бы говорил, — злость во мне постепенно закипала. — Годы идут, а ты все не меняешься.

— Словно у тебя что-то переменилось. Попрежнему не умеешь прятать эмоции.

«Заткнись. Иначе я сейчас просто выцарапаю тебе глазёнки».

— Так, ребята. Брейк, — нервно усмехнувшись, прервала нас Алиса. - Нам тут Третья Мировая ни к чему, — теперь ее глазки бегали от меня к нему и обратно. Действительно думала, что мы будем драться не на жизнь, а на смерть. — Так что произошло-то? Почему на этих, мне кажется, одних из самых популярных кадрах в сети, у тебя слезы из глаз идут?

Твою мать. Ну ладно. Интервью же честное, так? Ну вот вам, наслаждайтесь, юные девчонки, что до стих пор верили в хэппи-энд нашей истории любви.

— В тот день, когда проходил этот концерт, был ровно год, как он… мы решили развестись.

— Даже так? — у Алисы глаза на лоб полезли. Потом она обратилась к Фальверту. — Ты про это подумал?

— Да, — он кивнул. Я снова повернула голову к нему и смотрела на сосредоточенное лицо мужчины. Сжатые губы, стиснутые челюсти. Фу. Крис таращился куда-то в стену, а потом выдал. — Я помню тот день. Мне тоже было… не по себе.

Я не отреагировала на это. Не по себе…. Забавно. Даже учитывая, что он сам был в этом виноват.

Дальше ведущая задавала еще несколько вопросов, на которые мы поочередно отвечали. Обстановка накалилась до предела.

На самом деле, мне было больно. Очень. Он рядом — но не мой. И я тоже больше не была его. Потому что он испортил все. Он не верил. И в нашем браке не было банального доверия друг другу, раз Фальверт так легко повелся на махинацию того, кого считал другом. Он выбрал его, не меня. А потом погиб малыш. И эти воспоминания… про песню, концерт. Только сделали хуже, ведь тогда не только кончилось наше счастье. Именно в тот день, я узнала, что жду малыша. Моего кроху.

Все это потоком врезалось в меня. И порезало еще сильнее, чем было до. Мне хотелось кричать. Рвать на себе волосы, стереть память. Сделать что угодно, только бы этого больше не чувствовать. Ни-ко-гда!

Интервью кончилось. И когда камеру остановили, я мигом вскочила, распрощалась с Алисой и полетела навстречу Калебу. Он заключил меня в объятия без лишних вопросов. Он знал. Знал, что был нужен мне, и оказался рядом.

Дальше я уже ничего не соображала. Только смутно понимала, что мужчина вел меня до машины, бережно придерживая. Потом он довел меня до квартиры, открыл дверь. И мы распрощались. Директор уехал домой. Туда, где его ждала любимая красавица-подруга.

Я же зашла в свой дом. Свое убежище. Где смогла выпить, дать волю эмоциям. Тихо поорать в подушку. Где опять уснула часов в пять утра. И мне снова и снова снились два темно-синих омута. Холодные и, одновременно, полные боли.

========== Часть 8 ==========

— Почему ты не хочешь строить музыкальную карьеру? Я могу помочь, только попроси, — снова заиграла заевшая пластинка.

— Все, что я сейчас хочу, это быть рядом с тобой. И чтобы все это не кончалось, — тихо прошептала, утыкаясь носиком ему в грудь и прикрывая глаза.

День был долгим. К тому же, за окном уже рассветало. А днем нужно было еще на самолет. Домой.

Спустя два месяца этого тура, — лучших месяца, — мы возвращались домой. Но это не то, о чем я думала. В моей голове все еще прокручивались события вечера. Песня. Его вопрос. И мой ответ. И маленькое колечко на моем пальце.

— Я не шучу, Чарли. Ответь. Дело ведь не только в каких-то детских обидах на отца. Тебе же нравится, я видел это. Ты выходишь к толпе и делишься с ними всем, что чувствуешь. Так почему бы не начать свою карьеру?

— Крис, пожалуйста. Дай насладиться моментом, — приподнявшись, я заглянула в его глаза и широко улыбнулась. Мужчина заулыбался мне в ответ, прижимая к себе еще крепче. — Я еще никогда не была так счастлива, как сейчас, — честно поведала ему.

— Может, тебе просто очень хотелось замуж? — с усмешкой спросил он.

— Может быть, — весело отозвалась я, прикрывая глаза снова. — Все может быть.

— Ну, если это действительно причина твоего счастья, то был рад угодить, — съязвил он.

Мы тихо лежали на кровати, обнявшись. Первые лучи пробивались сквозь окна, падали на лицо Криса и позволяли мне видеть его еще лучше, разглядывать. И я действительно чувствовала себя очень и очень счастливой. И причина была не в песне или кольце на моем пальце. А в Крисе. Благодаря ему я лежала и улыбалась без повода.

Приподнявшись на локтях, я чуть-чуть подалась вперед и поцеловала его. Это не разжигало какой-либо страсти, или не было намеком на еще один раунд нашего секс-марафона. Я просто хотела отблагодарить его. За этот вечер, за эмоции.

— Я люблю тебя, — тихо выдохнула, отстраняясь.

— Я тебя тоже, детка, — ответил Крис.

Резко сев на кровати, я от безысходности накрыла лицо руками.

— Твою мать, да что же это.

Это был не стон, не крик, а просто вой. Дикий вой. Уже около месяца. Один. И тот же. Сон! Одна и та же картинка. Как мы лежим на кровати, после секса в тот день, когда он сделал мне предложение. И обрывается этот кошмар на его словах. Каждый гребаный раз!

Мне хотелось плакать. Просто плакать в голос от своей беспомощности. И я так больше не могла. Это все травило меня изнутри, прожигало, разъедало. Отбирало силы. К тому же, теперь я спала не более пятидесяти семи минут в сутки. В сутки! При том что норма человека — восемь часов. Или хотя бы шесть.

Как я продолжала жить — не знал никто. И никто не понимал. Потому что, в теории, мой организм уже должен был сдать и послать всех нахер. Но пока что нахер слал меня здоровый сон.

Потерев глаза запотевшими ладошками, я повернула голову к панорамному окну, от пола до потолка. Класс. Еще и дождь шел на улице.

Еле заставив себя свесить худые тонкие ноги, по сути являющиеся просто костями, обтянутыми кожей, с кровати, я поднялась. И зашагала в сторону кухни, где на холодильнике, прикрепленный магнитиками, висел мой график. Его я вела уже долгое время. Записывала туда каждое утро, сколько проспала в сумме, а замеряла с помощью часов.

— Идешь на рекорд, Чар, — прошептала тихо, вписываю туда «43 минуты».

Иногда сон у меня отсутствовал сутками. Я не спала дня два или три. Но эти дни я не учитывала. Мой рекорд по длине сна, который я установила за этот месяц — 36 минут.

Тело ломило, голова трещала. Но что-то все равно не позволяло мне уснуть. А из-за этого сна у меня и вовсе отпадало желание даже пытаться поспать.

Боль. Больно, учитывая, что все это не просто сон, а воспоминание. Откуда оно взялось, почему появилось лишь сейчас — я не имела никакого понятия. Знала лишь, что это связано с появлением Криса.

Господи. Как же я теперь жалела о том, что пошла на интервью вообще. О том что психанула в состоянии аффекта не настолько сильно, чтобы послать все к хуям, пойти к Калебу и сказать: «Уходим отсюда». И, вообще, что мы оказались в одной сфере. Сфере сраного шоу-бизнеса, где другим насрать на ваши чувства. Им нужна сенсация, история, скандал.

В общем, вот так обстояли мои дела. Из-за шоу популярность нашей «парочки» возросла до небес. Теперь мне регулярно приходили приглашения на совместные шоу с Крисом, в соцсетях все пестрело видео-нарезками с интервью, а мой новый альбом снова попал в топы различных чартов. Таков принцип черного пиара.

Добравшись до ванной, я посмотрела на себя в зеркало. Девушка, отражавшаяся в нем напоминала призрака, мертвеца. Кого угодно, но не живого человека. Кожа бледная, глаза настолько красные, что серый цвет едва ли проглядывается, под ними синяки черного цвета, такие, словно меня кулаками били именно в это место. Губы были сухие, искусанные до кровавых отметин.

Конечно, пора было бы уже и привыкнуть видеть себя такой по утрам. Но я попрежнему не узнавала собственное отражение. Возможно, подсознательно пыталась найти в той девушке то, что давно утратила. Себя.

Я погибала. Не физически. А морально. Я умирала каждый день, по капле из меня уходила жизнь каждый раз, когда обрывался этот сон.

Месяц, второй. Третий.

Это было невыносимо. Словно персональная пытка, которую избрало собственное подсознание. Я уже не понимала, что конкретно казалось мне адом раньше. Также, как и не понимала, что заставило меня остаться на том интервью, досидеть до конца. Я лишь знала, что… моя жизнь целиком и полностью зависела от него. Крис управлял ею. И мое подсознания, мои сны радостно подчинялись этому, раз за разом высасывая из меня все, что осталось…

***

Ночь. Было уже где-то три, может чуть больше. Небо было темным, практически черным. В Нью-Йорке разглядеть на нем звезды едва ли можно было где-то на окраине. А через окно я тем более не могла их увидеть.

Прижавшись лбом к холодному стеклу, я опять сидела на подоконнике. Молчала. И лишь пустыми глазами глядела на опустевшие улицы внизу.

Это был мой предел. Это все. Больше терпеть, сопротивляться, как-то бороться с разумом я не могла. Поэтому, одно за другим, в памяти всплывали воспоминания. То, что я так долго и упорно загоняла далеко-далеко. Моменты. Какие-то простые кадры всплывали в голове. Я так отчетливо, так… хорошо помнила все, словно с тех пор не прошло почти четыре года. Словно это было пару дней тому назад.

Но лучше всех в моей памяти отпечатался тот миг, когда мы впервые встретились. Точнее, нет. Технически, не впервые. Просто… с того момента и началась наша история. Я прекрасно помню, как стояла на балконе, в очередной раз втягивая табачный дым. И впервые увидела его. Высокий, невероятно красивый. Похожий на Джоша почти как две капли воды. Вернее, мне так показалось. Я помнила все до мельчайшей детальки. Особенно, пронзительный взгляд глубоких, красивых синих глаз.

Он вел себя, как настоящий придурок. Был в обществе подруги моей сестры. Той мерзкой рыжей девки. И все же… наверное, именно в тот момент я поняла, что его роль в моей жизни не будет последней. Еще я вспомнила, как он выбесил меня в тот же день, только чуть позже. После моего разговора с Кэм.

Камила.

Господи, как же я скучала по ней. Как и с Крисом — скучала и ненавидела. Потому что если бы не она, мой малыш был бы жив. Если бы только она не вмешалась. Я верила, что наш брак еще можно было спасти. Ребенок — был моей последней надеждой. Но она испортила это.

И все же…

Я тосковала по ней. Так сильно. По ее улыбке, по красивым глазам. Она была единственным человеком, который всегда понимал меня и поддерживал. Моя лучшая подружка. Та, которая преодолела со мной все. Почти все. Любое свое испытание в жизни я проходила, зная, что за моей спиной, пусть и морально, стоит Камила Маринерс.

А потом это исчезло. Она больше не была со мной. Не поддержала, а бросила. Самым подлым образом метнулась на сторону Криса. Как и все они. Как и все, кому верила, кому я доверяла, черт их подери!

И все же… по ним я скучала. Мое сердце обливалось кровью при мысли о том, что все люди, с которыми прошли мои лучшие годы, ушли. Остались в прошлом и не желали возвращаться. Это боль съедала изнутри не меньше, чем потеря Крохи или предательство мужа. Почти вся моя жизнь прошла рядом с теми, кто так быстро смог от меня отказаться. Так… просто. Люди, которых я считала своей семьей. Те, благодаря которым я стала тем, кем была. Они… с такой легкостью захлопнули двери, что…

Господи… я просто… не знала, как дышать.

И весь этот поток, все это в ту ночь нахлынуло на меня. Мысли, воспоминания. Все это отдавалось дикой болью в сердце, если от него вообще еще хоть что-то осталось. Было такое ощущение, что в мое тело разом вонзались тысячи острых клинков. И я чувствовала себя так же, как и два года назад. В тот самый миг, когда всё оборвалось. Не когда потеряла Кроху, а когда поставила подпись на чертовой бумажке. Когда осознание всего пришло ко мне.

Все, чего я хотела, это упасть на колени и умолять, чтобы это прекратилось.

Да, люди проходят и не через такое. У миллионов ситуация бывает в разы хуже моей. И они проходят, выживают. И я понимала это. Но бороться просто не-мог-ла. И терпеть больше не могла.

Наверное поэтому… впервые за два с лишним года по моей щеке стекла слеза. Маленькая соленая капля холодила кожу. Она катилась вниз по впалой щеке, обходила губы и, в итоге, упала на тонкую ладонь. За ней полетела вторая, третья. И я уже не держала их. Слезы текли из глаз, но я не шевелилась, не стирала их. И не издавала ни звука.

Это слабость. И безысходность. Я сдалась и больше не хотела бороться. Не старалась отпустить прошлое и оно вновь возвращалось ко мне.

Именно в такие моменты люди обычно совершают глупости, о которых после жалеют. Я не стала исключением. Но если, обычно, кто-то кончает с собой или предпринимает попытку, не находя более смысла жить, то я сделала другое.

Дрожащими пальцами я включила мобильник и набрала на экране заученный наизусть номер. Не задумываясь о последствиях или еще чем-то, поднесла мобильный к уху и стала ждать. Но даже гудки не шли. На том конце провода было так тихо, что я слышала стук своего сердца. Оно медленно пропускало удары, и только когда раздался мерзкий сигнал автоответчика, поняла, что не дышала.

— Здравствуйте, это Камила. Оставьте сообщение, и я перезвоню вам позже, — прозвучал на том конце родной голос. Веселый голос.

Раздался второй сигнал, я выдохнула в трубку… и начала говорить.

— Привет, Камила, — тихо произнесла. — Наверное, ты уже давно сменила номер и не получишь сообщение. Может быть, оно и к лучшему, потому что… ты вряд ли захочешь услышать меня. Гнусную предательницу, испоганившую жизнь твоему близкому другу, — сквозь слезы, истерически усмехнулась я, поджимая губы. — Надеюсь, у тебя все хорошо. Ты счастлива с Шейном, у вас маленький домик на берегу моря с кучей детворы, как ты всегда мечтала. Возможно, мое сообщение никак не покоробит тебя, возможно, и разозлит, учитывая обстоятельства нашей последней встречи. Но, беда в том, что я… не знаю, как мне жить дальше.

На последней фразе, я еле сдержала истерику и поток слез, уже готовый вырваться наружу. Закатив глаза к потолку и закрыв их, я сделала глубокий вдох. Попыталась успокоить себя.

— Кэмми, я… я скучаю. Очень скучаю. По тебе и Шейну. Джошу и Люттер. Джо и Энди. И мне так больно. Больно осознавать, что, возможно, мы больше никогда не встретимся. Ведь вы предали меня. Вы все отвернулись, когда я так в вас нуждалась. И, наверное, я вас понимаю, ведь… сама поступила так однажды и не жалела. Ни разу не жалела.

Словно сквозь слой воды я слышала свой голос и вспоминала тот вечер, когда вскрылось предательство Эммы. Ведь ночью я впервые… переспала с Крисом. Утром мы уже во второй раз проснулись в одной кровати после длительной пьянки. Но именно той ночью я позволила себе расслабиться, отпустить. И сделать, что хотела.

— Но ты же знала, что я бы никогда так не сделала. Мне казалось, что ты понимала меня. Осознавала, насколько сильно его любила. И я бы никогда в жизни не поступила так с человеком, за которого вышла, от которого забе… — осекла себя, до крови прикусив губу. — Хотя, не важно. Я звоню тебе лишь за тем, что бы сказать — я верила тебе. Верила и любила. Была рядом, каждый раз, когда тебе было плохо. Как и ты. Ты тоже поддерживала меня, несмотря ни на что. За исключением одного раза. И коль уж на то пошло, скажу. Именно сейчас, в эту самую секунду, я задыхаюсь, — медленно втянула воздух, сдерживая истерику. — Вся моя боль поглощает меня, накрывает с головой так, что хочется кричать в голос. И мне так хочется, чтобы ты была рядом… жаль, что этому не суждено произойти.

Сбросив вызов, я выкинула телефон куда-то в сторону, накрыла лицо руками и разревелась в голос, больше не способная сдерживать себя. Сообщение было ошибкой. Я не должна была звонить, вообще даже набирать этот номер. Возвращаться к человеку, который предал. Снова показывать то, что не видел никто. Ей. Бывшей подруге, из-за которой погиб Кроха.

Тем не менее я сделала это. Плакала наверное еще около двадцати минут. Затем подобрала сопли, встала с подоконника и подобрала телефон и включила. Экран был цел, но на него пришло сообщение.

«Данный номер не активен.»

Оно и к лучшему. Все было к лучшему.

Расправив плечи, я отправилась в спальню, легла на кровать и проспала где-то до рассвета. Впервые за три месяца продолжительность моего сна превысила отметку в 3 часа. А поднявшись утром, я поняла — это все не имеет никакого значения.

Я стала сильнее. И на этот раз загнала чертовы воспоминания еще дальше, еще глубже. Чтобы снова выпустить это наружу, нужно было очень постараться.

========== Часть 9 ==========

В стремительном темпе пролетел еще один месяц. Новый этап моей новой жизни. Этап, когда я старалась не уходить в себя, жила поверхностно. Изматывала тело так, чтобы не оставалось сил копаться в душе. Я пыталась ни о чем не думать. И точно знала, что мне удалось усмирить воспоминания, на время, но остановить эту боль, что жила во мне. Во всяком случае, в вопросе мужа.

Теперь каждый день был насыщен. Только проснувшись, я сразу же поднималась с постели, а не лежала, таращась в потолок. Снова начала бегать, как раньше. До брака. Выходила на улицу сразу, как только открывала глаза и не важно — будь то 5 утра или 9. Поняла, что мне очень не хватало Тома для пробежек. Вообще, в принципе не хватало этой упертой, наглой тушки. Ему бы понравилось в Нью-Йорке. Там по улицам гуляло множество собак, площадки рядом. И климат чуть прохладнее — не то, что в жарком Лос-Анджелесе.

После пробежки я собиралась и сразу куда-то ехала. На очередные съемки, в студию, фотосессию или еще куда-то. Мой график был забит целиком. Настолько, что я снова забывала есть. Порой, Калеб отлавливал меня за шкирку, чтобы усадить за стол и накормить хоть чем-то.

В общем, жизнь шла полным ходом. И я впервые в полной мере ощутила как сложна и, в тоже время, как интересна работа артиста, если углубиться в детали. На самом деле, после своего… позорного голосового сообщения, я действительно ощутила, что как-то освободилась. Почувствовала себя… вновь живой. Это странно, но иначе описать это у меня не вышло. Впервые за два года я вдохнула свежего воздуха и очень… очень хотела удержаться на плаву. Работа была моим спасательным кругом. И благодаря ей я не уходила глубоко в себя, свои мысли и чувства.

За этот месяц я успела поучаствовать в куче фотосессий, сходить на разные развлекательные шоу, посетить несколько приемов и записать около 4-х треков. Половину из этих песен мы успели выпустить, и они даже очень неплохо зашли аудитории. Вообще, мы планировали выпустить новый альбом. Кажется, уже второй за полгода. Но этот должен был стать отличным от других. В нем был бы один единственный трек о любви, чувствах и прочей шелухе, которая сидела глубоко во мне. Мне хотелось предстать перед публикой в другом обличии.

Я хотела показать им, какой была до свадьбы и брака.

Эти 4-е трека были… бунтарскими. Молодежный рок. Веселый, энергичный. Много гитары и ударных. Но это не главное. В них я стремилась показать публике и напомнить себе о своей истинной натуре. «Вскрыть ларчик» и продемонстрировать собственный бунтарский характер. Юношеский максимализм, упертость и полное отсутствие тормоза. Такой я была в 17 лет, в 20. И даже в 25 хранила это в себе. Такой была та Чарли — не замужняя. Без Криса, брака, развода, нервных срывов и явных проблем с психикой. Мне очень хотелось возродить ту девушку. И представить ее миру.

И… я усиленно работала в том направлении. Именно тогда пришло время для выхода той Чарли на сцену.

Правда… в одно утро Калебу пришлось рассказать мне то, что в последствии вновь перевернуло все с ног на голову. И, черт его подери, превратило мою жизнь в какую-то… Санту-Барбару чистой воды. Снова!

***

Мы сидели в студии с парнем по имени Финеас. Он был звукачом. И я снова и снова убеждалась, насколько хорош был в своем деле, слушая через большие наушники уже целиковый, обработанный и доведенный до идеала 5-й трек из нового альбома. Наша совместная работа с одной рэпершей. Она необычная. Но интересная. Игривая и взрывная. Именно такая, какой мне хотелось ее видеть. Особенно в этом треке мне нравилось, как звучал мой голос. При этом, там просто был правильно раскидан звук. Что еще раз показывало на профессионализм Финеаса, даже несмотря на то, что парень все еще доучивался в колледже.

Правда, нашу идиллию благополучно разорвал Калеб — гад такой. Он прошел в крошечную комнатку и тут же завалился в кресло рядом со мной.

— Тебе пришло приглашение, — будничным тоном сообщил он.

Я отвлеклась от прослушивания трека и повернулась к директору.

— Куда?

— Благотворительный бал в честь открытия одного фонда.

— Какого фонда?

— Помощь детям-сиротам. Оливии Далас, — с серьезном видом сообщил Калеб.

Оливия Даллас… это была артистка, популярность которой пошла в гору совсем недавно. Она совершила такой резкий скачок, что ее имя звучало на каждом углу. И в большей части ей поспособствовали отношения… с кем? Правильно! С Крисом.

Не так давно какие-то фотки слили в сеть. И все. Теперь статьи про Оливию и Фальверта мелькали везде. И, конечно же, никто не упускал возможности пройтись и по мне. Разумеется! Господи, словно можно было рассчитывать хоть на что-то еще.

Блять, порой мне казалось, что наш развод был самой громкой темой десятилетия. Хотя, казалось бы, ну с чего! Мы же не Бейонсе и Джей Зи, правда? Он не Майкл Джексон, я вообще не была медийной персоной. И тут такое. Сначала о самом разводе кричали много месяцев, потом я стала певицей — тоже кричали. Обрабатывали и анализировали все мои тексты. Потом это шоу сраное. И теперь Оливия. И заголовки еще такие: «Крис Фальверт справился с тяжелым разводом, а вот его бывшая супруга до сих пор одна» и т. д.

А самое забавное, что я сама в этот фонд несколькими неделями ранее, до того, как вскрылись их «отношения», перевела не маленькую сумму. Я часто занималась благотворительностью, но анонимно. Там же почему-то решила не скрывать своего имени, выписала чек на круглую сумму. А потом… в сеть попали совместные фото учредителя фонда и собственно, моего бывшего мужа. В честь которого, судя по всему, и открыли этот фонд.

И все-таки… даже несмотря на то, что морально смогла как-то воспарить духом… я избегала всех статей. Я не хотела их смотреть. Потому что боялась снова увидеть его. И другую женщину в его объятьях. Все это мы уже проходили. Двумя годами ранее…

— Удивительно, — все, что я ответила на слова Калеба, фыркнув, и отвернулась.

— Ты должна туда пойти, — настоятельно продолжил он.

— Зачем?! Ради новой волны хайпа. Тебе что, и так мало? — воскликнула я и подскочила, а только потом обернулась на звукача, который еще не успел привыкнуть к моим истерикам и смотрел немного удивленно.

— Финеас, сходи-ка, попей кофе, — твердо попросил его Калеб и паренек не осушался. — Сядь, Чарли.

Я опустилась обратно в кресло, закидывая ногу на ногу.

— Слушай. Я все понимаю. Ты не хочешь его видеть. И из-за него ты впала еще большую депрессию на три месяца. Черт подери, Чарли, да я бы насильно запер тебя дома и не пускал туда.

— Ну так не пускай! Даже напрягаться не придется, я ведь все равно не пойду.

— Я понимаю. Но мне звонил его продюсер.

— Винс?! — снова воскликнула, только теперь немного перепугано. Что он опять задумал?

— Нет. С Винсентом они распрощались еще… месяца 4 назад. Поговаривают, тот ушел с жутким скандалом.

Эта информация удивила меня. Крис распрощался с Винсентом. Да как же так?! Нет, быть не может! И это не сарказм. Мне правда трудно было поверить, что Фальверт отказался от услуг того, кто, собственно, и разрушил наш брак. И сделал это 4 месяца назад. Когда мы попали на то шоу.

Все это… было более, чем странно.

— Так и… что?

Раздражение вмиг отступило. Теперь было как-то боязно и неприятно. Отчего, почему — хер его знает. Но мое седьмое чувство уже наводило панику и предсказывало, что ничем хорошим это не кончится, что бы не сказал мне Калеб. Однако, я пыталась не показывать этого, и держалась как могла, все еще оставаясь в «оборонительной» позе.

— У них есть какое-то предложение, которое Крис хочет обсудить с тобой лично. На этом приеме.

— Какое предложение?

— Он не сказал, — парень пожал плечами, внимательно изучая меня взглядом.

Видимо, по моему взгляду, мимике или тому, как я нервно теребила цепочку на шее, он понял, что я испугалась. Все это вгоняло в ступор. Прием, новая девушка, предложение, встреча… из этого всего совсем нельзя было понять, что задумал Фальверт. Абсолютно. Но паника все равно накрывала с головой, хоть до меня пока что просто донесли информацию. Я ведь могла и не идти. Уговаривай — не уговаривай, а выбор оставался за мной.

Ощущая, что мне очень нужно остаться одной, я ушла, ничего не ответив Калебу.

***

Вечером я снова вышла на пробежку. Приходилось делать это всегда в капюшоне, потому что даже на улице меня узнавали. Но тогда это не беспокоило от слова совсем.

Я все думала над словами Калеба. Похоже, новый продюсер Криса действительно смог заинтересовать его. Фаннинг в свои 26 был успешнее многих продюсеров, как мне казалось, из-за особого хода мыслей. Он думал иначе, строил планы иначе. И это давало свои плоды, судя по тому, что имели и я, и он.

И чтобы как-то заинтриговать его, заинтересовать чем-то нужно было сказать нечто неимоверное. Поэтому, я решила… что стоит послушаться.

Добежав до какой-то лавки в центре парка, я оперлась о нее, достала телефон и набрала номер Калеба.

— Я пойду, — ответила севшим, запыхавшимся голосом, как только он поднял трубку.

Черт возьми, зачем я только это сделала?

========== Часть 10 ==========

Комментарий к Часть 10

И так, всем салютик!

Ребят, спасибо большое вам, что ждете и читаете. Правда, очень ценю вас и люблю.

Эта глава получилась… не такой чувственной, как были остальные - во всяком случае, для меня. Но мое вдохновение решило послать меня на три веселых буквы. Пришлось импровизировать. Но, надеюсь, оно ко мне вернется в скором времени и процесс пойдет быстрее. Для новых читателей, кто только присоединился, поясню - это нормально в моем случае. Вы привыкнете)

Приятного прочтения.

— Так не хочу возвращаться, — тихо простонала я, удобнее устраиваясь у мужа на коленях и пристраивая голову ему на плечо.

— Я тоже, маленькая, — согласился Крис, целуя меня в висок и прижимая к себе за талию. — Но выбора у нас нет, придется ехать домой.

— Домой… будем дальше жить в твоей квартире?

— Во-первых, не в моей, а в нашей. А, во-вторых, мне кажется, что целесообразней будет продать ее вместе с твоей и переехать в дом. Что думаешь?

— Хм… да. Так, наверное, будет разумнее всего, — согласилась сним. А потом вдруг выдала то, что продолжало крутиться у меня в голове уже несколько дней. И чем ближе был наш отъезд домой, тем сильнее это меня нервировало. — А тебе не кажется… что у нас все как-то быстро происходит?

— Серьезно, Чар?! Тебя все еще это парит? — удивленно воскликнул Крис, сводя брови. Я немного замешкалась и кивнула. — Эй, ну не надо. У нас же все хорошо, маленькая. А быстро-не быстро — не важно. Ты сомневаешься в правильности своего решения выйти за меня?

— Нет, совсем нет, — искренне ответила я. — Просто…

— Послушай, — обратился муж, приподнимая мое лицо за подбородок, и заглядывая в глаза так, словно пытался увидеть, что творится у меня в душе. — Я решил для себя все еще в ту ночь, когда впервые сказал тебе, что люблю. Вынашивал идею еще месяц. И чем дольше мы были вместе, тем больше я убеждался в правильности своего решения. Я хочу провести с тобой всю свою жизнь, потому что ты, Чарли — лучшее, что со мной когда-либо случалось. Да, возможно, мы будем часто ругаться; я буду продолжать бесить тебя, а ты мотать нервы мне. Но это нормально. Мы сможем все преодолеть. И ни это, ни что-то еще никогда не сможет задавить мою

любовь к тебе.

Закончив свой монолог, мужчина подался вперед, чтобы поцеловать меня в носик. Я дернулась и поцелуй вышел в губы. И больше в тот вечер друг от друга мы не смогли оторваться.

Резко проснувшись, я быстро села и еще пару минут оглядывалась вокруг, стараясь понять, где нахожусь. Потом протянула руку к светильнику и включила его. Телефон, лежавший на тумбочке, показывал время.

3:57 утра.

— Блять, нет. Нет, нет, нет! — запаниковала я.

А запаниковала, потому что проспала всего 1 час 21 минуту. Так мало.

История повторилась.

Больше ночью я так и не уснула. Закрывала глаза, возвращалась в постель каждый раз, когда чувствовала, что вырубаюсь. Но стоило головой коснуться подушки… и все. Сон как рукой снимало.

Снова.

Снова я наступила на те же грабли, снова вляпалась в это говно. Снова видела его во снах. Очередном воспоминании, которое подкидывал мой мозг. Такое впечатление, что все события нашей жизни были записаны, сохранены у меня где-то в подкорке и просто какой-то садист в моей голове ставил пластинку в проигрывателе, дабы сделать по-больнее.

В новом сне мы уже женаты. В тот вечер мы были… в Париже, кажется. Наш медовый месяц. Мы вообще много где были, но, кажется, завершился наш отпуск именно во Франции. Потому что я очень хотела туда съездить. С ним.

И вот я вспоминала эти слова. С горькой усмешкой на губах. «Мы сможем все преодолеть». «Ничто не сможет задавить мою любовь к тебе». Ага, конечно. Все это были лишь слова. Пустые фразы мужчины, который, даже не смотря на свой возраст, на все пережитое, будто бы… продолжал верить в сказки. А я, как наивная идиотка, верила в них вместе с ним.

И что в итоге?

В итоге все, что осталось во мне, это ненависть и пустота. У меня никого не было. Он все отобрал и жил счастливо, а я задыхалась. Каждый день! И не важно, пыталась я загонять воспоминания, чувства или еще что-то в угол, жить счастливо, писать другую музыку. Счастливой от этого я не становилась. А если и становилась, то этой крупицы вряд ли бы хватило на то, чтобы заглушить всю боль, что до сих пор сидела. Она не ушла. Никуда не делась. И побороть это, справиться с ней я не-мог-ла!

До самого утра я скиталась по квартире, шныряла по комнате, сидела, лежала. И когда прозвенел будильник, я сама его выключила. Пора было подниматься. У меня был самолет в час дня до Лос-Анджелеса.

Я специально летела на день раньше, чтобы прогуляться по городу. Встретиться с Дареном и Алексом, может быть, заскочить к Джеку.

***

Когда самолет сел, в Анджелесе было лишь 3 часа дня. В аэропорту меня встретил один из охранников, которого послал Калеб. И я мысленно поблагодарила его, потому что иначе, мне пришлось бы, как раньше, бежать от камер и многочисленных фанаток, которые, каким-то невообразимым способом, вычислили меня в толпе пассажиров 1-го класса. Мужчина встретил меня на самом выходе из самолета и провел через запасные ходы, чтобы не сталкиваться ни с кем.

Сидя на заднем сидении автомобиля, я смотрела в окно. Все улицы такого большого города были мне знакомы. Ну, почти все. Во всяком случае, дорогу от аэропорта до центра я знала наизусть. Много раз ездила по ней, когда провожала или встречала кого-то из бывших друзей, брата, мужа.

Лос-Анджелес — шумный, потрясающий город с теплым климатом, пальмами, растущими повсюду, солнцем даже зимой. Он был незримым свидетелем моего счастья. Ведь, по сути, вся основная наша история любви, да и в принципе история моего становления произошла именно здесь. Вернуться сюда было сродни ощущению вернуться в родной дом. Но все равно… это причиняло мне боль.

Я всматривалась в каждую улочку, каждый парк, где мы гуляли. Потом мы остановились на светофоре около моего старого дома, и я глазами выискивала окна моей квартиры. Разглядывала свой подъезд, то место, где очень часто в моих снах того времени мы сталкивались с Крисом. Да и просто рассматривала дорожки, где раньше бегала с Томом.

Ничего не изменилось. Переменилась лишь я.

***

Остановившись в одном из престижных отелей в центре, я быстро приняла душ и отправила сообщение Дарену. Он работал все там же. Все в той же компании, которая когда-то принадлежала мне. Странно, но Крис не продал ее. Не избавился и не утопил. Мое детище жило, им руководил Дарен. И это все не могло не радовать меня. Хоть что-то не пало из-за нашего развода.

Мой бывший помощник и нынешний друг быстро отписался, что ему осталось совсем немного, и мы можем пересечься у офиса. Я кинула смайлик — согласилась. Быстро смыла с себя пот после перелета, нахлынувшие в миг воспоминания, которые начинали душить все больше и больше.

И стала выбирать одежду, в которой меня не разоблачат на улице и дадут хотя бы немного провести время с близким человеком.

Вспомнив наставления бывшего мужа и его умение сливаться с толпой, я натянула простые джинсы, мешковатую футболку и сверху широкую толстовку. На голову — кепку и очки. Хоть в чем-то он помог.

Да, конспиратор из меня, конечно, получился так себе, но не страшно. Переживу.

Выйдя из номера, я сообщила одному из еще прибывших охранников, куда собралась. Самый взрослый мужчина из этой толпы был главным по части ответственности за мою безопасность. Он отправил со мной паренька по имени Майлз. Его я вообще увидела впервые, но особого внимания не обратила. Так, только быстренько пробежалась по нему глазами, чтобы запомнить хотя бы выражение лица нового охранника.

Майлз довез меня до офиса. Мы обменялись номерами, чтобы я смогла позвонить ему позже и сообщить, откуда меня забрать. Захлопнув дверь большой «неприметной» черной машины, я направилась к дверям офиса. Здания, в которое раньше входила каждый день.

Вообще-то, покидая отель, я решила, что этот вечер проведу с кайфом. В компании одного из тех немногих людей, кто запомнил меня прежней и все еще беспокоился обо мне. В компании старого друга, Дарена. И плевать, что моя жизнь катилась по пизде уже третий год. И что мне некому было тупо рассказать обо всем, что беспокоило. О том дерьме, в котором жила. Не хотела я это обсуждать, а хотела впервые отпустить это и просто расслабиться. Забыться.

Но чем ближе я подходила к офису, тем сильнее волнение и горечь подкатывались к горлу. Тем страшнее мне было. И больнее. Потому что я вспоминала дни, когда он забирал меня с работы. До брака и во время.

Я шла по выложенной из плитки широкой площадке, где шныряли люди, и, как во сне видела эти моменты. Как бежала к нему в объятья после долгой разлуки. Или как еле-еле передвигала ноги, неся в руках туфли. Доходила до мужа и просто утыкалась ему носом в грудь, ощущая, как он обнимает, целует в макушку. Тело наполнялось теплом, я вдыхала любимый запах и, будто, оживала. Рядом с ним, заключенная в кольцо сильных рук.

От этих воспоминаний сердце снова сжималось. Снова тело покрывалось мурашками. И новая порция горечи и боли сковывала тело, заставляла остановиться.

Я отошла в сторону и присела на скамейку, обнимая сама себя за плечи. Закусила губу и зажмурила глаза, отчаянно стараясь сдерживать слезы.

А потом, словно сквозь пелену, услышала этот голос. Его голос. Он доносился справа от меня, совсем тихо. И, ей богу, я искренне не понимаю, как могла вообще что-то услышать. Ведь вокруг было полно людей, рядом шумели мимо проезжающие машины. И все равно! Все равно я уловила эти нотки, этот тембр. Я услышала.

Слов было не разобрать, я по прежнему смотрела куда-то вниз, вперед и не поворачивала головы в ту сторону, откуда доносился звук. Но точно знала — это Крис. А потом я ощутила на себе тяжелый, серьёзный взгляд. Во мне прожигали дыру и всем понятно, кто.

Не знаю, как я все это чувствовала. Не знаю. Но по моему телу проходил озноб, меня потряхивало. Комок, подкатывающийся к горлу, становился все больше. Мое тело реагировало незамедлительно. Я вся напряглась и сжалась, мысленно умоляя Криса идти дальше по своим делам.

Это длилось минуту, две. Меня по прежнему прожигали насквозь, а я продолжала игнорировать это. Но чем дольше это длилось, тем реже мое сердце пропускало удары. Я затаила дыхание. Все волоски на теле наэлектризовались.

Но напряжение нарушил звонок телефона в кармане. Я вытащила его. Дарен.

«Господи, я люблю тебя, милый» — подумала про друга и быстро ответила.

— Я уже на месте, Дарен.

— Понял. Это ты в большой куртке и кепке, на скамейке?

Я подняла голову и действительно увидела бывшего помощника. Он стоял у входа в здание.

Встав со скамейки, я быстро сбросила вызов и направилась к нему. Ощущение «опасности» исчезло, я расслабилась. И теперь уже бежала навстречу другу с искренней улыбкой на губах. Когда добежала, Дарен обнял меня крепко тепло. По медвежьи. Поднял от земли и немного покружил, показывая, что действительно был рад встречи. Я обнимала его в ответ за шею и прижимала все крепче.

Боже, как же мне его не хватало. Друга. Именно Дарена, который понял меня, поверил и поддержал. Мы не виделись со дня моего развода, ведь до этого я не возвращалась в Анджелес, а он не приезжал в Нью-Йорк. Мы только созванивались и иногда общались по видеосвязи. Но это не то. Оказалось, что совсем не то. На самом деле, я даже и не осознавала, как же мне не хватало этого паренька. Такого высокого и сильного. Явно повзрослевшего не только внешне, но и морально.

Мне было так хорошо в его объятиях, так хорошо с ним, что сама и не заметила, как на глазах выступили слезы.

— Эй, ну ты чего? — тепло и по-доброму спросил Дарен, стирая слезы с моих щек.

— Ничего, я просто… не думала, что так сильно соскучилась по тебе.

— Я тоже рад тебя видеть, Чарли, — парировал паренек, улыбаясь. — Клевый прикид, кстати, — заценил Дарен, оглядывая меня с ног до головы.

— Да, я выгляжу глупо. Но у меня нет другого выхода, — ответила, закатив глаза и стирая остатки влаги.

— Ах точно, ты ж у нас теперь знаменитость! — пошутил он.

— Эй, ну хватит.

Я пихнула Дарена в плечо и рассмеялась. Искренне. Тело наполнялось тёплом, мне было хорошо и весело.

Черт возьми, как же мне этого недоставало!

Комментарий к Часть 10

Надеюсь, вы оценили мою идейку с вставками в виде воспоминаний Чарли об их совместной жизни с Крисом. Потому что мне захотелось немного разбавить нашу стекольную драму и рассказать о том периоде, когда они были счастливы.

Так же, те, кто ждал Дарена и Тома - надеюсь вы оценили появление первого. Теперь он будет мелькать почаще. И, в скором времени, «черная бестия» тоже станет центральным персонажем. Во всяком случае, таков план.

Ну и если еще остались те, кто ждет главы от Криса, СКОРЕЕ ВСЕГО, следующая будет именно от его лица. Если не целиком со всеми его страданиями, то хотя бы кусочек.

Это так, маленький спойлер.

Спасибо вам большое, что читаете. Всех люблю❤️

========== Часть 11. Крис ==========

Комментарий к Часть 11. Крис

Кто-то просил главу от Криса? Милости просим!

На самом деле, мне действительно сложно было писать именно от его лица, потому что его сложнее понять и раскрыть правильно. Но, надеюсь, у меня это получилось.

Всем приятного прочтения)

Порой нам, людям, свойственно делать то, что не поддается объяснению. Зачастую, это происходит в тот момент, когда ты находишься в абсолютном дерьме. Погряз в нем и не представляешь, что делать. И, возможно, если смотреть на вещи под таким ракурсом, все можно было объяснить в моей жизни. Все без исключения.

Например, вот вопрос. Какого хуя я не просто позвал, а придумал особые пути, как выманить бывшую жену на благотворительный бал, официальным организатором которого являлась моя новая «девушка»? Все просто. Я в говне и не могу это объяснить.

Какого лешего, зная, что до нашей встречи осталось меньше суток, я решил заняться, почти, мазохизмом? Почему, вместо того, чтобы нажраться и натрахаться до потери пульса перед этим и больше ничего не чувствовать, я решил травить самого себя? Схватил рандомный ключ от тачки и погнал в офис, который раньше принадлежал ей?

Ответ тот же.

На самом деле, этот мазохизм стал для меня в порядке вещей. И за два с половиной года я уж научился терпеть. Смирился с тем, что любое мое действие, любой мой шаг, любой мой выбор… блять, все в моей жизни было связано с ней. С Чарли. Мое прошлое никак не хотело отпускать. Да я и сам, если честно, не стремился его забыть.

От бывшей жены — единственной женщины, которую я смог полюбить, — у меня осталась фирма, дом, где даже спустя столько времени каждый угол был пропитан ею, и воспоминания. Уйма. После развода, любая женщина, что проходила через мою постель, внешне была похожа на нее. А Оливия… Чарли и мисс Далас были похожи, словно две капли воды. Различался лишь возраст и цвет глаз.

Господи. Когда только познакомились с Лив, я был немного выпивший. Увидев ее, вообще решил, что спятил. Подумал, что мне что-то подлили в стакан. Потом мелькнула мысль, что она какая-нибудь дочь Чарли, существование которой она скрыла от меня. Но быстро отмел эти мысли. Навряд ли бы она родила в десять лет. Но, если серьезно, сходство было поразительно. Те же острые черты лица, вздернутый нос, пухлые розовые губы. Большие глаза.

Черт возьми.

Это была чертова шутка судьбы надо мной. Будто меня прокляли и в «подарок» специально послали девчонку на тринадцать лет моложе, которую внешне было очень сложно отличить от моей бывшей женушки.

Чертова сучка. Из-за нее я стал патологически помешан на этих девочках. Юных глупышках, которые всерьез думали, что вся та иллюзия отношений, которую я создавал, реальна. Что они особенные для меня.

Но ни одна! Ни одна не знала о моих подводных камнях. Тех, что так стремительно тянули на дно, и я уже не пытался спастись, бороться, как это было в первый год.

Если бы о моей жизни писали книгу, то я лично уделил бы этому периоду отдельные пару глав. Да и вообще все можно было писать, основываясь на событиях моего брака, а потом — развода.

За четыре с половиной года до этого я женился на женщине. Красивой, умной, упертой до жести! И которую любил я тоже… до жести. Чарли Вестман поделила мою жизнь на «до» и «после». И, как бы это банально ни звучало, с ней мое существование обрело смысл. Я стал действительно жить. И чем дольше мы были вместе, тем ярче я это понимал. Тем лучше мне было.

После брака мы отправились в медовый месяц в города, где я был миллионы раз. Но увидел их по настоящему лишь тогда. С ней. Этот период я не забуду никогда и ни за что. Я чувствовал себя сраным сопливым подростком, нашедшим первую любовь. И два года, сколько бы мы ни ругались, какие бы истерики не устраивала Чарли, это ощущение не уходило.

А потом мне открыли глаза. Все это было фальшью. Чертовым представлением. Тварь так артистично играла свою роль, что я не верил до последнего. Не мог поверить.

Но это получилось в тот день, когда мы подписали бумагу о разводе. И тот момент снится мне каждую чертову ночь. Тощее тело, скрытое под рубашкой, которая была на два размера больше ее самой. Твердый, уверенный голос, которым она отвечал «да» на все обвинения. И тоненькая рука, на которой, в отличии от предыдущих слушаний, больше не было колец. Пальцы, сжимавшие ручку, которой она ставила подпись на бумагах. Я видел это. И больше ни на секунду не сомневался в правильности своего решения. Тварь заслужила.

После этого бухал еще месяц. Может, полтора. Сначала просто сидел в баре с виски до утра. Затем стал трахать все, что движется. А после переключился на блондинок с волосами до плеч. Меня пытались вытащить. Винс, Джош. Его милая супруга, да и все друзья бывшей женушки. Но они ничего не могли сделать. Ничего…

Я оживал ночью. Напивался в хлам и думал, что так легче. Делал все, только бы не видеть сны с ней, ее лицом. Не слышать ее голос, который звучал и звучал в моей голове без конца.

Но потом все это стало настигать меня и днем. Я сидел в своей новой, купленной на скорую руку квартире, просто потому что не мог жить в собственном доме. И приводить никого туда не хотел. В стенах нового жилища я сходил с ума. Лез на стенку от того, как хуево было. Чарли была всюду. Куда ни гляну — все связывало с ней.

Сучка превращала мою жизнь в ад. Она была как мой личный сорт наркоты. И чем меньше я его получал, тем хуже мне было.

Два с лишним месяца я рвал на себе волосы, метался по квартире, сходил с ума. Представления не имел, что с этим делать. Никакого. И ни алкоголь, ни секс посреди дня уже не помогали. Воспоминания, ее образ всплывали в голове снова и снова. В самый неподходящий момент, во время секса с женщиной, я мысленно сравнивал их. Пил и думал — а что делает она? Так же глушит боль в сигаретах, бутылке, связях с кем-то? Или счастливо поживает с любовником?

О, стоило только подумать о ком-то еще рядом с ней и гнев невиданной силы пробуждал меня, нагревал кровь в жилах. Я материл ее, ненавидел! И все равно… все равно образ Чарли вечно стоял перед моими глазами. С виду холодная, уверенная, а внутри, как будто, убитая. Раздавленная.

И единственная вещь, которая заставила меня остановиться, хоть немного прийти в себя — наша встреча. Я был в ахуе, когда позвонил мой адвокат и сообщил о планах Чарли. Но понял, что непременно должен встретиться с ней.

После этого и завязал с бухлом каждый день. Начал работать снова. Выдавливал из себя все, что мог. И привык. Пил через день или два, был аккуратнее с телками вокруг. Научился контролировать гнев, эмоции, не отвлекался на извечный образ перед глазами. Все это настигало лишь в какие-то особенные, памятные даты.

Именно тогда, в эти дни я не хотел видеть никого. Ни единого человека рядом. Сначала меня пытались опять поддерживать, но я открыто слал их нахуй и, как мальчишка, прятался в собственном доме. И это трудно признать, но да, я именно скрывался там. Мне было легче переносить это, находясь там, где мы праздновали событие или где оно даже происходило. Восстанавливать в памяти этот спектакль, цирк, где я был никем иным, как клоуном. Марионеткой. А Чарли умело манипулировала мной ради каких-то целей. Бабла или еще чего-то. Может, славы. Она ведь неплохо раскрутилась на нашем браке, а про развод я вообще молчу.

И все же… я продолжал сходить с ума из-за нее. Поганая тварь, лживая сука. Предательница. Она слишком глубоко сидела во мне. И мое сердце продолжало пропускать удары, стоило услышать ее песни по радио, увидеть отрывок какого-то интервью или еще чего-то. Я зависел от нее настолько, что пришел на интервью Алисы, только бы вновь увидеть, услышать. Почувствовать этот запах. Ее запах.

Винс, с которым я проработал почти все время, что длилась моя карьера, засирал ее на чем свет стоит. Называл шлюхой. Я терпел это до. Но когда он повторил оскорбление в адрес моей бывшей жены сразу после того ебаного интервью… я выгнал его к хуям. Отказался от его услуг и выпихал из тачки. Настолько эта дрянь выскребла мне все мозги. Я жил без нее. Существовал. Но мыслями всегда возвращался к ней. Сука.

После того интервью моя крыша стала ехать еще быстрее. Я трахался со всеми подряд. Менял женщин через раз. Озаботился поисками той, что будет столь красива, раскрепощена. Будет отвечать мне колкостями на колкость.

Поэтому, когда выйдя из огромного здания, я увидел темный силуэт на лавке — чуть не выронил мобильник из руки. В нем что-то снова и снова повторяла Оливия. А я как идиот таращился вперед. Чарли я узнал сразу. Зацепился за нее взглядом и не отпускал. Чуть, погодя, сучка, видимо услышала мой голос. Она напряглась, вытянулась. Ее ноги подрагивали, и она еле сдерживалась, чтобы не повернуть голову ко мне. Испугалась. Очень испугалась. И, судя по всему, ощущала, что я смотрю на нее. Чувствовала, блять, мое присутствие рядом.

На Вестман была дурацкая одежда. Темная. Неприметная. Самое то, чтобы никто ее не узнал. Никто, кроме меня.

Словно больной озабоченный сталкер я реально стоял и пялился на нее с минуту, может даже больше. Потом затрезвонил ее мобильник. Это наверняка был Дарен. Еще в офисе слышал, как он разговаривал с ней.

Моментально придя в чувство, я резко развернулся и направился куда-то вдоль здания, дабы забрать машину. Там стоял Джек, которого я на всякий случай взял с собой. Новость о том, что Чар вернулась в Лос-Анджелес встряхнула и без того оживленный город. А значит суки-папарацци могли и за мной ходить по пятам.

Увидев меня, он живо оторвался от капота машины, открыл дверь, затем захлопнул за мной и уселся за руль.

Мысли в голове не давали покоя. В прошлый раз мы виделись только на том интервью. Я пришел в ее гримерку на том сраном перерыве. И с минуту стоял у стены, просто наблюдая за ней, прежде чем показать себя. Еще более худая, подавленная. Грустная. Истощенная не только внешне, но и внутри, хотя — с хера ли? Одна из самых знаменитых артисток и все равно страдает. И все же… я все равно тупо таращился, даже дыхание затаил, чтобы просто рассмотреть. В памяти раз за разом всплывали моменты, когда она была моей. И, как ни крути, притворяться так натурально, как делала она, было нельзя. Вот и в машине также. Раз за разом, картинки мелькали перед глазами с молниеносной скоростью. Эта отрава снова проникала в меня. Я снова вспоминал. Снова думал о чертовой Чарли и уже просто не мог отвлечься ни на что. Даже не вспомнил ни о чем, что сказала Лив. Ни о чем.

— Сэр, могу я отлучиться сегодня вечером? На посту останется Хан, — прервал мои раздумья Джек. Я молчал. Молчал, чтобы сдержать херовый поток злости. Не знаю, откуда оно бралось, но желание задушить водителя становилось во мне все сильнее. И прежде чем сказать хоть что-то, пришлось сжать кулаки.

— Можешь, — с трудом выдавил из себя, даже не задумываясь. А потом добавил. — Отвези меня в дом.

Джек поколебался, но кивнул. Еще бы. Только он один из всех придурков-охранников способен был догадаться, зачем. Ни одному остолопу и в голову не приходило, что туда я добирался исключительно для того, чтобы хоть как-то прийти в себя. Занимался, как уже говорил, ебаным мазохизмом. Но Джек и не пытался остановить меня. Я слишком много плачу ему, чтобы он пытался хоть как-то ослушаться.

***

Попав в дом, за которым ежедневно ухаживала все та же домоправительница, что была нанята бывшей, я тут же отправился на кухню. Телефон разрывал от звонков Оливии, но я открыто слал все это нахуй, роясь в полках. Нужно было найти выпивку. Быстро.

В конечном итоге бутылка бурбона оказалась в моих руках. Быстро налив себе один стакан, я осушил его и наполнил второй. Теперь уже направился в гостиную и уселся на диван.

И только потом в моей башке мелькнула мысль. Чарли в городе, встречается с Дареном. А с любимой работы отпросился и Джек. Ну разумеется! Ебаный засранец отправился к ней.

Осознав это, я невольно хмыкнул.

Первая бутылка кончилась быстро. Вторая — тоже. Утром я очнулся в спальне, куда часто заходил, но никогда там не спал. Сюда не заходила домработница и все кругом было покрыто пылью. Комната оставалась в том же состоянии, в каком оставила ее моя бывшая жёнушка. Твою мать, два с половиной года прошло. А на комоде все еще лежали ее серьги, на статуэтке в виде головы какого-то урода все еще висели браслеты, которые она так любила. На кресле в углу валялась моя футболка с «AC/DC». Она носила ее в те дни.

Из-за ненависти к этой дряни я готов был все разнести к хуям. Но только не там. Не в спальне, где мы проводили вместе каждую ночь. Почти. Не там, где я искренне признался суке в любви. Где каждая поверхность была «помечена».

Я продолжал существовать, двигался вперед и старался как угодно, кем угодно заполнить в душе пустоту, которую она оставила. Но этот дом, эта спальня была местом моей слабости. Здесь я бухал и просыпался на полу, где, вроде как, совсем недавно, занимался сексом с женщиной, которую любил.

И насрать, что, вероятно, на этой огромной кровати она изменяла мне. Что там ее трахал какой-то уебок. Плевать.

Моих воспоминаний было больше.

Телефон трезвонил на полу, когда я очухался. Там было около сотни пропущенных от Лив, которая знать-не знал об этом доме.

Она наверняка звонила из-за чертового приема. Это был мой фонд. В честь него благотворительный бал. Но, по легенде, которую мой пиар-менеджер скормил прессе, учредителем являлась Оливия. И, вроде как, можно было на это представление забить и не являться. А потом я вспомнил о важном деле к своей бывшей женушке. И отправился на выход их дома, параллельно перезванивая девице. Тем вечером мне предстоял бой. Но. С Чарли или с самим собой — было еще не известно.

========== Часть 12 ==========

Телефон трезвонил на тумбочке, вибрировал, вырывая из толи сна, толи дремоты. Мобильник уже подползал к краю и готов был свалиться на пол, но я вовремя его поймала и, не открывая глаз, ответила на вызов, кутаясь по-сильнее в одеяло.

— Ммм, алло? — прохрипела в трубку.

— Сладких снов, любовь моя, — весело пропел в трубку Калеб.

— Иди к черту, — еле произнося слова, ответила ему.

— Уже пришел.

Где-то из глубины номера я услышал, как щелкнула входная дверь. Калеб скинул звонок и, видимо, бесцеремонно вторгся в мою временную обитель. Я же только еще плотнее завернулась в мягкое одеяло. «Вставать ради него точно не буду» — подумала и перевернулась на другой бок, чтобы лежать спиной к единственному входу в спальню.

По ковру зашуршали чьи-то ботинки. Калеб вошел в комнату и остановился в полуметре от кровати.

— Подъем, Чарли. Проспишь все самое интересное, — весело отозвался мужчина.

— Ммм, — я накрыла одеялом лицо и недовольно простонала, человеческим, понятным языком выражая, как я рада его приходу!

Парень хмыкнул, затем прошел дальше и распахнул шторы. Яркий солнечный свет пробился в комнату, моментально осветив ее. Я снова недовольно простонала, еле-еле поднимая руку и показывая Калебу средний палец.

— Господи, как давно я ждал этого дня. Прийти с утра и отомстить тебе за все мои страдания, — довольный, как кот, ответил продюсер, точно улыбаясь.

— Объясните мне, — прохрипела, переворачиваясь на живот, отрывая лицо от подушки и потягиваясь. — Почему вам, мужикам, так нравится приходить с утра и портить всю идиллию?

Сквозь приоткрытые веки, я с трудом, но различала черты лица Калеба. Он сначала заулыбался, потом нахмурился, а после растянул губы в улыбке еще шире.

— Бог ты мой, неужели я застал саму Чарли Вестман с похмельной головой утром?

— Бляяяять, — протянула, аккуратно отбрасывая одеяло и стараясь подняться так, чтобы солнце не светило мне в глаза. — Я что, уже и выпить немного с друзьями не могу?

Шаркая и прикрывая лицо от света, я направилась в ванную, чтобы расчесаться или, хотя бы, умыть лицо. Когда подошла к зеркалу, оттуда на меня смотрело какое-то чудище. Растрепанное, с синяками под глазами и костями наружу. Тощая, побитая. Недовольная жизнью. Ну или просто я. Настоящая.

— А у тебя есть друзья? — донеслось из спальни мне вслед.

— Ну мне же надо с кем-то пить! — ответила Калебу и включила воду, чтобы умыть лицо.

— Аааа. Но, если я правильно помню, таких людей называют собутыльниками, — язвил мужчина, теперь уже стоя в дверном проеме.

— Я не бухаю с абы кем. С тобой же не пила.

Вытерев лицо махровым полотенцем, я схватилась за щетку и принялась чистить зубы. Калеб наблюдал за мной. Таранил взглядом. Но не тяжелым, а веселым, насмешливым немного. Он явно был в хорошем расположении духа.

— А что сделало тебя таким счастливым в это чудное утро? — спросила, сплевывая пену в раковину и умывая рот.

— Несколько вещей. Поделиться?

— Давай, — согласилась, вытирая руки и возвращаясь в спальню. Подошла к раскрытому чемодану, чтобы достать оттуда джинсы, майку и толстовку. — Только сначала — отвернись.

Калеб шел за мной и сделал так, как я попросила. Сняв с себя пижамные шорты и футболку, быстренько натянула чистое нижнее белье.

— Ты очень худая. Это плохо, — вдруг произнес мужчина. Он мельком смотрел на меня через зеркало.

— Имей совесть, Фаннинг. У тебя невеста есть! — возмутилась и быстро швырнула в него подушкой, на что Калеб рассмеялся. А потом сказала серьезно, — Я знаю, что у меня проблема. И стараюсь это исправить.

— Тебе нужно к врачу, Чарли.

— Пиво дешевле психолога, — прекрасно понимая, на что намекает продюсер, ответила я и попыталась уйти от темы. — Так что за новости?

Фаннинг повернулся и с довольной улыбкой начал рассказывать.

— Ну, во-первых, я, возможно, знаю причину, по которой продюсер твоего бывшего мужа попросил приехать нас сюда.

— И почему же?

— Не думаю, что тебе стоит знать. Главное, что теперь я хотя бы немного понимаю, чего предстоит ожидать.

— Вот как? Значит, не стоит знать, да?! — возмущенно воскликнула я, разводя руками. — Тогда может мне вообще не стоит туда ходить? Поступлю, как хотела. Прогуляюсь еще немного по городу, а вечером благополучно улечу в Нью-Йорк.

— Чарли, — предупреждающе произнес Калеб. От его улыбки не осталось и следа. — Не начинай.

— О нет, я буду! А иначе зачем ты мне все это рассказал?

— Возможно, — протянул мужчина, присел в кресло в углу и снова расплылся в улыбке, — чтобы позлить тебя.

— Какой же ты засранец!

Я схватила другую подушку и снова хотела запульнуть в него, но Фаннинг предостерегающе поднял палец вверх.

— Кинешь, и я ничего не расскажу.

Топнув ногой, я опустила свое орудие и села на край кровати, ожидая ответа.

— Я слушаю.

— Кажется, впервые в жизни, — язвил мужчина, раздражая меня все сильнее.

— Я брошу ее, Калеб, — показательно замахнулась, а он изобразил страх на лице и рассмеялся.

— Ладно, ладно. Не злись, — успокаивал Фаннинг. — Один из моих источников сказал, что… Крис и его продюсер хотят предложить совместную работу. С мисс Оливией Даллас.

— Ты прикалываешься…? — с округленными глазами я сидела и таращилась на того, кто с трудом терпел меня, и просто поверить не могла своим ушам. — Умоляю, скажи, что это очередная твоя тупая шутка.

Калеб отрицательно покачал головой, поджимая губы.

Пригнувшись к коленям, я сложила ладошки на лбу, тем самым закрывая свое лицо. И просто не могла поверить… не могла поверить, что после всего, что было: после этой короткой, но бурной истории любви, после всего, что мы прошли вместе, после, в конце-концов, нашего брака, окончившегося скандалом, он… Крис хотел уговорить меня на совместную работу с его новой подружкой. Девушкой, которая, по рассказам Джека, присоединившегося к нам накануне вечером, была как две капли воды похожа на меня.

«Да он рехнулся! Гаденыш! Да на что он надеялся?! Что я соглашусь? Ни за что на свете! Во-первых, потому что меня попросили. Во-вторых, она его девушка. Хотя… так будет выглядеть, словно я все еще завишу от него. Будто мне причиняет боль сам факт, что его новая подружка очень похожа на меня. А мне не причиняет. Блять, бесполезно врать самой себе! Разумеется причиняет. Как и все, что связано с Фальвертом. Этот город, страна, места, любой мой шаг, любая песня - все связано с Крисом. И абсолютно все причиняет боль, которую я пытаюсь задавить в себе вот уже два с половиной года подряд!»

Мысли смешались в кучу. В одно сплошное месиво. Меня кидало из стороны в сторону, от темы к теме. Я сначала удивилась, потом разозлилась, потом оскорбилась, затем мне стало грустно, после — больно, а дальше я снова разозлилась, понимая, что это лучшее мое состояние. Но решила подумать.

— Твой источник достаточно достоверен, чтобы утверждать такое?

— Скажем так, он достаточно приближен к твоему бывшему мужу, чтобы знать о его планах. Тем более, таких грандиозных, как заставить бывшую жену записать трек с новой девушкой. Но, это еще может быть не конец предложения.

— В каком смысле?

— В прямом. Вероятнее всего, есть еще что-то, о чем мой источник не рассказал.

— И? Ты смог узнать, что за вторая часть?

— Смог, — Калеб кивнул. — Но сейчас тебе не расскажу. Пусть лучше он сам. Надо же сохранить интригу для вечера.

— Фаннинг, не юли. Говори, что за предложение, — попыталась надавить на него, поднимаясь. Мужчина тоже встал, оправил свое поло, в котором пришел, и спокойным голосом ответил.

— Не буду. Предоставлю это твоему бывшему возлюбленному. И, после этого, сообщу вторую новость, что была на повестке дня. Вижу, ты сейчас не в том состоянии, чтобы воспринять ее адекватно.

С этими словами Калеб ушел. За ним захлопнулась дверь. Я же показала два средних пальца в том направлении, куда направился мой продюсер. Засранец! Ненавидела, когда он так делал. Недоговаривал и уходил, заставляя сидеть, гадать. Мучаться в своих мыслях до отведенного момента. Но в тот день это было в двойне подло. Я, сама того даже не признавая, была на взводе. Боялась идти на чертов прием. И дело было даже не в том, что нужно было надеть платье и выйти в нем на публику. А в том, что он будет там. До трясучки я боялась лишь собственной реакции на бывшего мужа, которого должна была сопровождать его дама. Новая дама. На месте которой раньше была я.

***

Через полчаса после ухода Калеба в мой номер поочередно влетали стилисты, парикмахеры, визажисты и прочий народ, пытающийся сделать из меня принцессу. Или хотя бы приличную девушку. Все кругом суетились, вертелись. Я раздражалась все сильнее, но очень, очень старалась сдерживать себя при ни в чем неповинных людях. Что было вдвойне сложнее, ведь возились они со мной добрых часов 5-6.

Однако, в конечном итоге, когда все эти люди толпой вышли из моего номера, я чуть расслабилась, посмотрела на себя в зеркало и… не узнала собственного отражения.

На мне было платье-мини из черного бархата с атласными лентами на поясе. Оно выглядело прилично. Не слишком короткое, с приличным декольте и не особо большим вырезом на спине. Но мне очень нравилось, как я выглядела в нем. Оно каким-то образом перекрывало мою худобу, этого было не заметно. Я была просто стройная, с длинными ногами и тонкими руками. Волосы мне подстригли, высветлили и выпрямили. Мне не хотелось укладывать их в какую-то прическу. Это делало мой образ простым, не вульгарным. Но мне нравилось.

Раздражал только излишне яркий цвет помады, совершенно не вписывающийся в эту картину.

Схватив со стола салфетку, я вернулась к зеркалу и принялась стирать помаду, алого цвета. Как можно было только до такого додуматься?!

В этот момент в дверь постучали. Это точно был не Калеб, ведь он не церемонился. Но, когда дверь открылась сразу после стука, я поняла, кто это был. Молли — невеста Фаннинга.

Милая и скромная девочка. Молодая, она только заканчивала университет. Мне нравилась Молли. Добрая, немного застенчивая и милая. Мы достаточно редко пересекались, но всегда общались, если виделись. Еще в ее копилку добавляло бонусы то, что она совершенно не ревновала ко мне Калеба. Просто знала, что у нас скорее отношения отца/ребенка, даже учитывая то, что я старше.

— Привет, Чарли, — с улыбкой поздоровалась девочка, проходя в номер и двигаясь в спальню.

— Привет-привет, — ответила я, всеми силами стараясь стереть эту излишне яркую помаду со своих губ.

— Ух ты! Отпадно выглядишь, — воскликнула девушка.

— Спасибо. Ты тоже особенно красивая сегодня, — с улыбкой и по-настоящему искренне ответила ей.

Молли была брюнеткой. Темно-каштановые волосы красиво спадали на ее плечи, а белое, незамысловатое, но элегантное платье в пол идеально подчеркивало изгибы ее тела. И выделяло еще кое-что….

— Молли, ты…? — напрямую, несколько шокированная, спросила ее, указывая на округлый животик.

И девушка кивнула.

— О мой бог! — воскликнула я, прикрывая рот руками, забив на многочисленные салфетки в руке. — Так вот от чего Калеб был такой счастливый! Это так здорово!

Радуясь за своего продюсера, я не сдержалась и с объятиями прыгнула на Молли. Она рассмеялась и обняла меня в ответ. Хоть у кого-то все хорошо.

========== Часть 13 ==========

На двух больших машинах мы, вместе с охраной, добрались до места, обозначенного организатором бала. Для того, чтобы попасть в какой-то особый павильон, где должен был пройти праздник, нужно было выехать за город и преодолеть еще километров 15-20.

Короче говоря, до места мы добрались почти за полтора часа. Что поделать — пробки.

Друг за другом, два черных джипа объехали по кругу клумбу с большим фонтаном и остановились у самого входа. Точнее, у начала дорожки, ведущей ко входу в сам павильон. А сначала надо было попозировать перед фотографами.

Из первой машины вылез Калеб и подал руку Молли, вытаскивая ее. Я сидела во втором внедорожнике. Здесь был лишь охранник, который косился на меня через зеркало заднего вида, намекая на то, что пора выходить. Но я не обращала на него внимания. Две секунды. Всего две секунды мне нужно было, чтобы собраться с духом. Потому что я не знала, что меня ждет.

Вздохнув, я сама распахнула дверь автомобиля и вышла на дорожку, выложенную плиткой. Аккуратные каблуки тихо отстукивали ритм, пока я направлялась к своему продюсеру, нервно теребя в руке аккуратный черный клатч. Отовсюду доносились какие-то визги, щелчки. Меня ослепляли вспышки камер, и я все равно продолжала двигаться к Калебу.

Когда я оказалась рядом, Фаннинг предложил мне свой локоть. В итоге, мы следовали ко входу в павильон втроем. Под одну руку он держал Молли, под другую — меня.

Минуя толпу папарацци, не перестававших щелкать своими дурацкими камерами, мы наконец-то попали в небольшой холл, куда не было доступа для этих пираний. Дальше — огромный зал. Он был заполнен гостями, по бокам располагались длинные столы с бокалами и различными закусками, а чуть дальше, напротив импровизированной сцены — круглые столики, между которыми шныряли официанты.

Павильон был полон народу. Персоны из различных каст, индустрий. Бизнесмены, актеры, художники, артисты, блогеры, даже политики кое-где. И куда не глянь — везде знакомая физиономия. И не потому что о них всех говорили в интернете, нет. Все это были люди, с которыми знакомил меня Крис. Его друзья или просто те, с кем он пересекался и иногда общался на всяких приемах и прочей ерундистике. Меня представляли им как его жену, и лишь с некоторыми я знакомилась сама — во время нашего брака или уже когда начала строить карьеру. Но большинство все еще помнили меня как Чарли Фальверт и от этого было тошно. Мое, и без того, не сильное желание туда идти отпало вовсе. Наоборот — захотелось отыскать черный выход и по-тихому смыться с этой тусовки всех самых распрекрасных жертвователей фонда Оливии Даллас.

В моей голове начал рисоваться план, как уйти. Но я его не реализовала. Почему — не знаю. Что-то сидело во мне такое, что не позволяло развернуться и уйти. Тогда мне казалось, что это банальное любопытство. Пришлось переступить через себя, чтобы узнать, зачем же меня все-таки позвали на этот «пир». Но даже несмотря на принятое решение остаться, меня передергивало. По телу проходил озноб, а любое приветствие со стороны этих людей, вызывало отвращение. Чтобы остаться, мне нужно было выпить.

Сообщив о своем желании продюсеру, я отпустила его и ушла к одному из официантов с подносом. Взяв бокал шампанского, я быстро осушила его. Потом взяла второй и уже с ним в руке ходила дальше, в поисках хоть кого-то, не вызывающего отвращение.

— Бог ты мой, какие люди! — воскликнул кто-то сзади, но так, чтобы услышала только я.

Этот голос был мне знаком. Отдаленно, но знаком. Поэтому мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, кто это. И только когда догадка всплыла в сознании, я резко обернулась.

Передо мной стоял уже не мальчик. А полноценный мужчина. Высокий, сильный, статный.Облаченный в чисто черный костюм и такую же рубашку, без галстука, он выглядел как вполне себе состоявшийся молодой человек. И только глаза — такие красивые, родные и любимые. Два омута, в которые я с искренней любовью смотрела при каждой встрече на протяжении восемнадцати лет. Принадлежащие мальчику, который всегда сжимал меня в своих объятьях и искал поддержки, пусть, по сути, мы и не были родней в полной мере.

— Энди, — выдохнула, сама не понимая, что испытываю.

Губы парня растянулись в искренней широкой улыбке. Такое впечатление, что он был… счастлив меня видеть. Действительно счастлив. И, будто в доказательство этому, он, как раньше, заключил меня в свои медвежьи объятья. Только теперь я банально утыкалась ему в плечо носом, потому что младший братец стал выше меня на целую голову.

На пару мгновений это действие привело меня в ступор. Ведь мы совсем не общались. За это время он ни разу не звонил мне. И не отвечал на сообщения, которые я отправляла ему два с лишним года назад, когда искала хоть в ком-то поддержки. А потом сдалась. Просто поддалась порыву чувств и обняла любимого братца в ответ, ощущая, как предательские слезы подступают к глазам.

Я так скучала по нему. Несмотря ни на что. Очень скучала. Ведь он же мой братец, мой малявка. Я растила его, практически, провела с ним все его детство. И любила больше всех на свете, ведь он был моей семьей. Энди не сказал ничего, даже когда перед свадьбой родители рассказали всю правду о моем рождении. Он и не отреагировал никак на то, что если бы мама не встретила отца и не пошла на эту сделку, то мы могли просто-напросто не знать о существовании друг друга.

Мне было плевать на все. Главное — я вновь ощущала себя хоть чуточку живой в его объятьях.

Брат прижимал меня к себе крепко-крепко и не отпускал наверное минуты две. И только потом я сама отстранилась, когда поняла, что наше поведение привлекает внимание.

— Чарли. Я думал, что мне померещилось, когда увидел тебя. Ты так… изменилась.

— Это я-то?! Вы себя, юноша, в зеркало видели? Взрослый статный мужчина, а я помню тебя карапузом в памперсах, — с ехидством ответила ему.

Энди осторожно пихнул меня в плечо, улыбаясь в ответ. Но потом он резко нахмурился и посерьезнел.

— Что ты здесь делаешь?

— Веришь, сама не знаю. Продюсер Криса заявил, что хочет что-то обсудить. А мой почти заставил меня сюда прийти, — честно созналась ему.

— Странно. Зачем ему это надо? — брат нахмурился еще сильнее.

— Я прилетела, чтобы выяснить.

— Ну да, логично, — он закатил глаза, щелкая языком и осматриваясь по сторонам.

От Энди невозможно было глаз отвести. Серьезно. Высокий, по-мужски красивый, он выглядел не хуже всех этих бизнесменов. Да и внутри он тоже посерьёзнел. Это было очень трудно не заметить. Особенно мне.

— Чарли, я… , — неожиданно начал он. — Слушай. Я знаю, что мы не общались. И я не поддерживал тебя после вашего… — брат замялся, не решаясь произнести это вслух. — Но тогда мне запретили родители. Изъяли телефон и прочее. И ты не отвечала на звонки. А потом просто исчезла.

Так вот оно что….

Дело было в родителях. Конечно. В них я не сомневалась — они бы мне не поверили никогда. Но совсем упустила возможность того, что и Энди могли запретить со мной общаться. К тому же, после развода я не отвечала никому. Ни на звонки, ни на сообщения. Только Дарену и Джеку. Все. Вероятно, брат звонил мне с чужих номеров. А я не брала трубку и просто игнорировала!

Ударив себя по лбу, я закрыла лицо. Дура! Какая же я была дура. Идиотка, обиженная на весь мир.

— Малыш, прости. Я думала, что ты решил, как все. Поверил Крису. Поэтому не отвечал.

— Эй, Чарли, — Энди снова аккуратно обнял меня за плечи. — Я бы не отвернулся от тебя, даже если бы это все было правдой. Ты моя сестра. Которая растила и помогала. Я стал тем, кем являюсь, благодаря тебе.

— Прости меня, — тихо прошептала, утыкаясь ему в плечо и стараясь не разреветься.

— Не плачь, а то тушь растечется, — весело сказал мелкий.

Я невольно усмехнулась, опять прижимая пальцы к уголкам глаз.

Обнимая любимого брата, я почему-то ощутила, как освобождаюсь. Будто еще один камень упал с души. Брат не предавал меня. По сути, это я предала его. Потому что исчезла, не оставив и номера. Мне было стыдно и, одновременно, хорошо. Ведь самый близкий и любимый человек возвратился в мою жизнь. И, обнимая его, я частично обретала себя.

В этих объятьях я вновь чувствовала себя живой. На душе становилось тепло. Впервые за все это время.

Положив голову на плечо Энди, я на секунду открыла глаза. И мгновенно выцепила в толпе уже знакомую фигуру, черты лица. Крис. Он стоял в нескольких метрах, окруженный кем-то. Артистами, бизнесменами и прочими. Его под руку держала блондинка в ярко-зеленом платье, явно стоящим немало.

«Оливия» — возникла догадка в голове.

И впрямь. Она. Почти такая же, как на фотках в интернете.

Девушка увлеченно участвовала в беседе с другими гостями. Чего нельзя было сказать про Фальверта. Его долгий, надменный, изучающий взгляд был направлен точно на нас с братом. На меня….

========== Часть 14 ==========

Комментарий к Часть 14

Доброй ночи, мои хорошие.

Глава небольшая, уж простите, но все интересное я решила оставить на потом.

Спасибо, что читаете и ждете. Люблю вас.

Кстати. Я снова начала переписывать работу Assistant - да, да опять! Три главы уже доступны к прочтению. Попытаюсь вести две работы сразу - надеюсь, получится.

Приятного прочтения и сладких снова:)

Время летело быстро.

Я бы сказала — очень быстро.

Целый час я провела в компании брата. Он рассказал о том, что случилось с ним за эти два года. И я еще сильнее ощутила эту… горечь от того, что меня не было рядом.

Энди говорил обо всем. Оказалось, что он закончил школу и решил идти по моим стопам. Не в смысле в дизайн. Нет. Мой брат, которому совсем скоро должно было исполниться двадцать лет прошел против отца. Папочка прочил ему, — как и мне, — карьеру юриста. Но окончив школу, мелкий сразу же уехал от родителей. Перебрался в Америку. И помог ему в этом… Крис. Он поддержал, помог с деньгами и жильем. Помог адаптироваться в новой стране, климате, часовом поясе. И помог развиться. Мелкий поступил в университет. На музыкального продюсера. И стал заниматься музыкой, как хотел с тех пор, как нашел мой старый блокнот.

Чем дольше он говорил, тем больше повергал меня в шок.

И больше всего удивляли не поступки отца, нет. Это было ожидаемо, что он не поддержит единственного сына в желании стать музыкантом, не поможет с деньгами при переезде в другую страну. Перестанет общаться.

Этого стоило ожидать.

Ричард решил не терпеть, как со мной. Он сразу оборвал все связи. И общалась с Энди только Люция.

Больше всего меня поразило то, что Крис ему помог. Крис! После всего этого кошмара. Несмотря на всю ненависть ко мне, он поддержал. Не бросил парня, который сильно влиял на нас обоих. Парня, который проводил в его доме все каникулы, а летом оставался на месяц, если не больше.

Фальверт, чтоб его!

Это все объясняло причину, по которой Энди тоже пришел на тот «маскарад». Они были друзьями.

И эта информация еще сильнее полоснула по моему израненному сердцу. Почему-то, причинило лишь боль.

Я думала об этом. Думала, даже когда все гости расселись за свои столики. Думала и совсем не слушала ведущего, что-то вещавшего со сцены. Калеб даже несколько раз одергивал меня, приводя в чувство. Мое поведение беспокоило даже Молли, пусть она и молчала.

Наш столик находился не очень далеко от сцены. В правом ряду. А в самом центре, за круглым столом восседали те, кто был приближен Крису. И Энди был среди них. Они даже о чем-то перешептывались и, время от времени, я ловила на себе взгляд бывшего мужа. Изучающий, пронизывающий. Вызывающий мурашки по всему телу.

Господи. Я начинала ненавидеть свое тело за такую реакцию на него.

«Расслабься Чарли. У тебя будет еще несколько часов в самолете и море времени дома, чтобы подумать об этом. В данный момент твоя задача — расслабиться и морально собраться. Возьми себя в руки, дура» — мысленно наставляла сама себя.

Попытавшись отбросить лишние мысли и тревоги, я вздохнула и кивнула продюсеру, показывая, что я в норме. Ложь. Он это знал, но нотации читать не стал. Не тот момент.

Еще час мы сидели на своих местах. Сначала какой-то красивый и весь из себя популярный мужик, — не помню его имени, — вещал о деятельности фонда, затем что-то говорила Оливия. Потом выступали еще несколько человек. Нудно, долго и абсолютно бесполезно. Ведь всем этим людям было глубоко плевать. Их пригласили для красоты и каждый это понимал.

Ожидание сводило меня с ума. Я все ждала и ждала какого-то знака, что скоро это кончится. Я ждала встречи с Крисом. И теперь уже не из-за своего любопытства. Я просто хотела выслушать, отказать и уйти. Затем забрать Тома и улететь домой, в свой Нью-Йорк. Сил ждать больше не было, терпение заканчивалось с каждой секундой. Меня немного потряхивало от раздраженности, я сжимала под столом салфетку и разрывала ее на мелкие кусочки. Не помогали ни алкоголь, ни какие-то слова Калеба, которые просто проскакивали мимо ушей. Я пыталась взять себя в руки, но ни черта не получалось.

Потом, в какой-то момент, который я упустила из виду, на сцену вышла какая-то группа людей с инструментами. Заиграла музыка. Почти все гости поднялись с места и направились на танцпол. За ними последовали и Калеб с Молли. А мне не хотелось. Я лишь встала из-за стола, отыскала еще один бокал шампанского и стояла наблюдала.

Мужчины и женщины кружились в танце. Все по-разному. Кто-то неуклюже, кто-то красиво. Некоторые же просто покачивались в ритм, сжимая друг друга в объятьях. Завораживающее зрелище.

Наблюдение немного отвлекло меня. Я почти смогла расслабиться. Просто глядя на эту толпу. Даже на секунду меня затянуло зрелище настолько, что я не реагировала ни на что вокруг. И от этого дернулась, когда чья-то рука легла на мое плечо.

Хотелось обернуться. Но мне не дали. Подкравшийся сзади мужчина не позволил это сделать. И от этого я напряглась еще больше, ведь только один человек во всем мире мог так сделать.

— Наслаждаешься зрелищем? — прозвучало насмешливо над ухом. Горячие дыхание мужчины опалило кожу, заставив содрогнуться всем телом.

Это он. Стоял всего в каких-то жалких сантиметрах от меня. И от этого сердце пропустило несколько ударов. Дыхание стало прерывистым, все внутри сжалось.

«Черт возьми, да что такое!»

Сделав еще один глоток шампанского, я мрачно ответила:

— Коротаю время.

— Так не терпится пообщаться? — новый шепот, новый табун мурашек по коже.

— Так не терпится уехать домой, — буркнула в ответ и наконец повернулась к нему лицом.

Фальверт стоял совсем близко, почти вплотную. Я уже говорила, что он стал мощнее и, как будто, выше. Но только в таком положении смогла почувствовать это в полной мере. Потому что, стоя рядом, я ощущала себя еще меньше, чем раньше.

Мы не двигались. Просто молча смотрели друг другу в глаза. И были в относительно равных позициях, ведь тогда никто не был застигнут врасплох. Ни я, ни он.

— Ну так? Скажешь, что хотел обсудить или продолжишь томить?

— Не злись. Для тебя ведь старался, — с насмешкой ответил мужчина.

— Да? Это в каком моменте?

— Дал тебе время выпить, — серьезно ответил он, а затем поманил за собой. — Идем.

Оставив бокал, я направилась за мужчиной. Видно, увидев это, нас нагнал и Калеб, попросив Молли оставаться на месте.

Девушка направила немного тревожный и, в тоже время, ободряющий взгляд на меня. Она знала. Она знала и о нашем громком разводе, — кто ж мог не знать, — и об изначальной цели этой поездки. Видимо, она, как девушка, понимала меня. Видела больше, чем Калеб, и хотела поддержать. Я лишь легонько кивнула ей в знак благодарности. И пошла дальше под немного удивленные и заинтересованные взгляды других гостей.

Фаннинг нагнал нас, когда мы уже почти скрылись в узком коридоре, ведущем прочь из главного зала. Подобно своей милой невесте, он тоже постарался меня ободрить. И легонько сжал мою ладонь.

Да. Их поддержка была мне нужна. Хотя бы присутствие. Потому что, как ни старалась, угомонить бешеное сердцебиение никак не выходило. Я нервничала, переживала. Не знала, чего ждать, на что рассчитывать. Ком стоял в горле.

Пройдя чуть вперед, Фальверт свернул вправо, сделал пару шагов и остановился у двери. Одной из нескольких. Приложив какую-то карточку к замку, он распахнул ее и вошел. Мы последовали за ним и оказались в какой-то комнате.

В помещении горел тусклый свет от нескольких светильников. Вдоль трех стен стояли шкафы, четвертая же была полностью застеклена. В самом ее центре была дверь, ведущая, по всей видимости, на балкон. В центре комнаты стояли два длинных дивана из коричневой кожи, между ними — кофейный столик. На одном из этих диванов вальяжно развалился молодой мужчина. Лет тридцати пяти, не больше. Со стильной стрижкой, в дорогом костюме и сигаретой в зубах.

Когда мы вошли, он повернул голову. И сразу же прошелся оценивающим взглядом по мне. А потом деловито усмехнулся. Я решила не реагировать, прошла вперед и опустилась на диван. Рядом присел Калеб, а напротив него, рядом с тем мужиком — Крис.

Я подсознательно ждала скорого прихода Оливии. Но этого не произошло.

Первым диалог начал мой продюсер, прерывая давящую тишину.

— В чем причина вашего приглашения?

— Мы хотим обсудить сотрудничество, — в тон отозвался брюнет с сигаретой, — видимо, продюсер Фальверта, — подаваясь вперед.

— Какого рода сотрудничество?

— Запись совместного альбома, — подал голос Крис.

— Что? — воскликнула я, шокированная его словами.

========== Часть 15 ==========

Комментарий к Часть 15

Ребят, доброй ночи.

Спасибо вам всем большое что ждете и оставляете свои отзывы. Очень приятно!

Всех люблю:)

— Это шутка? — не менее удивленный, но чуть более спокойный Калеб обратился к двум мужчинам напротив.

— А что вас так удивляет, мистер Фаннинг? — с неприкрытой насмешкой уточнил новый продюсер Фальверта, начинавший меня уже порядком бесить. — Это стандартная практика. Один артист предлагает совместный проект другому. Вполне обычное событие.

— Раз это предложение, то наш ответ — нет, — жестко произнес Калеб, тоном выделяя последнее слово. Он будто мои мысли читал.

Я попрежнему сидела в шоке. Но уже не показывала этого. Буря бушевала внутри меня. И останавливаться не хотела.

Я старалась держаться. Но это было трудно. Ком в горле опять начал душить, руки дрожали, а говорить было невозможно.

Откинувшись на спинку дивана, я словно наблюдала за развернувшейся ситуацией так, будто меня там не было. Я просто посторонний зритель. И меня это не касалось.

Однако потом я вновь ощутила на себе взгляд Криса. И теперь уже не стремилась отвести глаз. Он смотрел на меня. Мы будто в гляделки играли, пока спорили два продюсера — мой и его. На секунду я перестала слушать их диалог. Вообще. Не могла различить ни слова. Я просто смотрела в темные-темные глаза бывшего мужа, будто задавая немой вопрос: «Зачем?!».

И он понял. Он действительно все понял. И, скорее всего, решил объяснить. Но для этого нам надо было остаться наедине, а этого я боялась больше всего.

— Разрешите нам поговорить, — громко произнес Крис, отвлекая Калеба и, как выяснилось, Нейта от интереснейшей беседы. — Наедине.

Продюсер Фалтверта хмыкнул, но, поняв, что тот не шутит, поднялся и важным видом пошел на выход. Я зажмурилась, понимая, что выбора нет, выхода тоже. Калеб продолжал сидеть на месте и для того, чтобы узнать всю суть сказанного за эти несколько минут, надо было открыть глаза и аккуратно попросить Фаннинга выйти.

Переступая через себя, я перестала жмуриться, повернулась к Калебу и аккуратно сжала его руку. За что я любила этого парня — ему не надо было все объяснять и раскладывать по полкам. Продюсер понимал меня без слов. Однако там хотел поспорить, но вовремя остановился. Видимо, что-то такое он увидел на моем лице, что подействовало лучше всяких аргументов.

Мужчина встал и вышел вслед за Нейтом.

Мы остались вдвоем….

Мне стало страшно, больно и… не знаю. Множество чувств бушевали во мне и куда деться — не знала. Я старалась взять себя в руки, расслабиться, сосредоточить все внимание на Крисе, будто он — клиент и я заключаю с ним сделку. Этому я научилась, занимаясь дизайном. Но ни черта не выходило.

Сердце в груди колотилось с такой скоростью, что в ушах почти звенело. Ноги подрагивали, меня бросало то в жар, то в холод.

Но я старалась этого, хотя бы, не показать. Поэтому сложила ногу на ногу и внимательно смотрела на бывшего мужа, не отводя взгляда. Он таращился в ответ.

Повисла тишина. Каждый из нас ждал, пока другой что-то скажет. Но ни я, ни он не решались начать этот диалог. И чем дольше длилось молчание, тем быстрее ком подкатывался к горлу, а пальцы на руках тряслись, как бы я их не скрещивала, не складывала.

— Зачем? — полушепотом все-таки спросила я, потому что ждать было невыносимо.

Крис напрягся и тряхнул головой. Похоже, мой вопрос вырвал его из каких-то мыслей или воспоминаний. Мужчина уселся в «хорошо отрепетированную» позу, так же, как и я, закидывая ногу на ногу, и снова стал прежним. Тем засранцем, которого я наблюдала весь вечер.

— Есть причина, — серьезно ответил он.

— Какая? — чуть жёстче и чуть громче уточнила.

— Это не важно.

«Придурок!» — хотелось прошипеть ему в лицо, встать и уйти.

— В таком случае, для меня в этом нет выгоды. Ответ моего продюсера ты слышал.

С этими словами я встала и направилась к выходу, но… остановилась. Нет. Что-то в этом было. И я хотело узнать — что. Я ведь не просто так сидела на приеме два часа.

— А на что ты надеялся, когда предлагал мне это? Серьезно решил, что я соглашусь? — резко развернувшись на сто восемьдесят, градусов спросила его.

— Для тебя это отличный пиар. Записать целый альбом с бывшим мужем. Вот это ход! — Фальверт изобразил восторг. — Все фанатки нашей парочки будут в восторге.

— Перебьются, — закатив глаза, ответила ему.

Снова разворачиваясь, я действительно пошла к выходу. Надо было валить. Крис игрался со мной, в этом не было сомнений. Бывший муж выводил меня на злость и наслаждался этим. Поэтому, чтобы не доставлять ему уж слишком много удовольствия, я решила уйти.

До двери оставалось несколько шагов. Я почти коснулась ручки, даже протянула к ней кисть. Но Фальверт решил — черта с два.

В один миг длинные, теплые пальцы сомкнулись на моем запястье. Меня дернули и я оказалась, почти, в объятьях Криса. За талию, он действительно прижимал меня к себе. Так близко, что я упиралась грудью в его.

У меня сперло дыхание. Воздух моментально вышел из легких. На смену ему пришел родной любимый запах миндаля, ментола и табака. Этот яд заполнял меня, пробирался под кожу. У меня зазвенело в ушах, ноги застыли на месте.

Я застыла, не в силах шевельнуться в его стальных объятьях. Не могла даже дернуться. Просто стояла и смотрела в его красивые синие глаза, которые посветлели всего на секундочку. Зрачки Фальверта вновь приобрели тот цвет, каким он был раньше. А затем снова потемнели. Теперь уже явно не от злости, ненависти или чего-то еще. Это взгляд я знала хорошо. Лучше, чем какой-то другой.

Возбуждение. От этого глаза Криса округлились, потемнели. Его грудная клетка начала вздыматься сильнее, дыхание участилось. Ровно, как и у меня, на секундочку. Всего на миг.

Пока он не произнес:

— Я хочу избавиться от тебя. В своих мыслях и памяти.

Эти слова привели меня в чувство. Я оттолкнула Криса и отошла назад, прижавшись к стене. Находясь в состоянии некоторого… черт возьми, не знаю, как это обозвать, я долго воспринимала его слова.

И лишь когда смысл стал мне чуть-чуть более понятен, я вытянулась и спросила:

— Каким образом?

— Слишком много не досказанного. Много вранья. У нас есть последняя возможность выложить все это дерьмо, прежде чем разойтись и забыть друг о друге, — со всей важностью произнес он. — Брось, Чар. Тебя ведь тоже заебало все это. Взгляни на себя. От тебя скоро останутся одни кости!

Не поднимая глаз, таращась в одну точку на полу, я слушала его. Просто слушала. Не обдумывала, не поддавалась эмоциям. Лишь воспринимала информацию, делая поскорее смыться.

И все же, перед побегом, решила уточнить:

— Ты считаешь, что… если мы запишем альбом, то сможем спокойно изложить в музыке все… это?

На секундочку я посмотрела на него. И Фальверт кивнул, не отводя взгляда. Уверенно, стойкого, изучающего взгляда.

Пришло время бежать. Нужно было уйти.

— Мне надо подумать, — бросила ему на прощание и вылетела за дверь.

***

Следующие несколько часов прошли почти в тумане.

Я попрощалась с Энди, мы обменялись номерами. И после этого в компании Калеба и Молли быстро ретировалась. В отеле мы быстро переоделись, собрали вещи и отправились в аэропорт. По пути забрали Тома — моего мальчика.

Затем аэропорт. Регистрация. И самолет.

За все время я не проронила и слова. В исключение идут только краткие переброски фразами с Фаннингом.

Однако, в самолете и аэропорту у меня было море времени, чтобы подумать. И я решила — он был прав. Как и я, Фальверт становился искренним лишь в музыке. И через нее мы сможем обсудить все, через что прошли. Я почему-то верила, что это поможет мне вновь стать собой.

Поэтому, выйдя из аэропорта, я сразу набрала выученный тысячу лет назад номер и ответила:

— Я согласна.

========== Часть 16 ==========

Комментарий к Часть 16

Добрый день, ребята! Спасибо, что дождались. Простите, пожалуйста, за длительное отсутствие)

Прошло полтора месяца после того злополучного приема. И моя жизнь снова превращалась в ад.

Все это время мы работали над моим собственным альбомом. Но процесс шел долго и изнурительно. На запись одного трека у нас уходил день. Все потому, что я вечно отрывалась от дела, останавливала запись и жутко уставала. Да, альбом получался веселым и заводным, как планировалось изначально. Только вот мне он таким веселым не казался.

Работа двигалась медленно. Но еще хуже было ожидание. Ведь сразу после выхода этого альбома мы должны были записывать второй. С Крисом. И я очень боялась этого дня.

После моего звонка мы не общались. Детали регулировал Калеб. Он договаривался обо всех мелочах, вкратце пересказывая все мне. И совершенно не скрывал своего отвращения и негодования. Много-много раз Фаннинг спрашивал — зачем?

А я не отвечала.

Потому что сама не могла найти ответа на этот вопрос. И аргумент, что это поможет мне освободиться, уже не работал. Мой мозг просто не мог найти в этом логики.

Что же до того, что происходило со мной за пределами студии….

Моя жизнь опять катилась по наклонной. Только теперь мучительно медленно. Я снова просыпалась от кошмаров посреди ночи и не могла спать дальше. Сон медленно сокращался, а мысли вырывались наружу. И в эти моменты, когда не было возможности выйти гулять, со мной рядом был Том. Каждый раз, вскакивая, я будила и его. Пес перебирался ко мне, залезал под одеяло и прижимался как можно ближе. Похоже, в знак поддержки.

Пес с удовольствием теперь жил в Нью-Йорке. Мы часто гуляли с другими собаками или играли в парке. А еще много бегали. Ему это нравилось. Но дикий восторг у него вызвал снег.

В Лос-Анджелесе это явление не частое. Даже зимой снега там было почти не найти. А в Нью-Йорке он выпал уже в конце ноября. Мой старенький пес с удовольствием бегал всюду и носом зарывался в сугробы.

Что касается Энди… мы снова начали общаться. Переписывались каждый день, созванивались. Он рассказывал как дела у него, я говорила про свои обычные будни. Круг познаний моего братишки в области музыки расширились до неузнаваемости. И ему реально был интересен процесс записи моих треков. Или просто моя жизнь.

В такие моменты я все больше и больше осознавала, как мне не хватало Энди. С его безграничным позитивом, морем энергии и неподдельным интересом ко всему. Мне не хватало брата, не хватало поддержки и простых разговоров обо всем на свете. С его возвращением в мою жизнь это явное чувство одиночества уходило. И возвращалось лишь ночью, под покровом темноты, когда меня снова окутывали клубы сизого дыма.

Ко мне вернулась старая привычка. Курение. Начала курить я в пятнадцать и с тех пор не бросала. До самого нашего развода с Фальвертом. А после той встречи начала опять. И мне, наверное, даже становилось чуть лучше в душе. Но этого было слишком мало, чтобы заглушить все мои чувства.

Боль, которую я ощущала раньше, больше не чувствовалась так явно. Теперь меня вечно захватывала тоска, печаль. Поэтому больше я не могла лить слезы. Ни одна капля не упала с момента нашей встречи, что делало ситуацию еще хуже.

Вот так и шли дела.

Я занималась делами днем, пыталась работать, общалась с братом, начала больше контактировать с Молли и смеялась над возмущениями Калеба, которого беременная невеста гоняла по ночам за всякими вкусностями. А ночью… а ночью снова тонула. Ощущала, как медленно, но верно, меня опять заглатывают эти кошмары, эта боль. Казалось, еще немного — и я сорвусь.

***

Близился конец декабря. И второе по счету Рождество, которое я должна была встретить в гордом одиночестве дома.

Одним вечером я допоздна сидела в гостиной с бокалом вина и сигаретой в зубах, рассматривая фото. Свои фото.

За две недели до этого я поучаствовала в фотосессии.

Чтобы соответствовать тематики альбома, я хотела создать что-то взбалмошное, бунтарское. И мне в голову пришла идея, которую я давно хотела воплотить в жизнь. Фотосессия. В ванной. Голышом, — практически, — в кольцах и цепях. Я сидела в черной ванной и позировала для камеры, стараясь выдать нечто интимное, сексуальное, провокационное.

Да, меня часто слушали подростки. Но и не только они. Я понимала, что эти фото чересчур провокационные… но раньше я бы сделала это, не задумываясь. Так что мешало тогда? Ничего.

Из стопки фотографий я выбирала ту, которую можно использовать в качестве обложки альбома. И остановилась на нескольких вариантах, решая, что из этого лучше подойдет.

На первой меня фотографировали со спины. Открывался вид на небезызвестную всему миру татуировку. Оголенную спину ничто не прикрывало. И, опубликуй я это фото, люди смогли бы впервые рассмотреть тату целиком.

А на второй я уже лежала в самой ваной. Закинув руку и ногу на бортик, положив на него голову. Это фото было менее провокационным, там оказалось меньше оголенных участков кожи. Но там также очень явно виднелись мои татуировки, цепи, кольца и браслеты. А главное — вниз я свешивала правую руку. Ту, на которой раньше носила обручальное кольцо. А тогда его там не было, что подчеркивало мою индивидуальность, отказ от всяких связей с бывшим мужем.

Подумав немного, я решила остановиться на втором варианте. Мне она нравилась больше.

Захлопнув крышку ноутбука, откинулась на спинку дивана и, затянувшись, прикрыла глаза. За окном стояла глубокая ночь. Полная темнота. С улицы пробивался свет фонарей, а через приоткрытую створку доносились голоса. Подростки. У них начались каникулы и теперь почти каждый вечер они гуляли допоздна, веселились, исследуя центр города.

Я слушала их смех, ничем не прикрытую радостью и веселье. Это пробуждало во мне воспоминания, связанные с забытыми временами…

***

10 лет назад. Канун Рождества

— Энди… малыш, не обижайся. Но я не могу.

— Я не обижаюсь, Чарли, — донесся детский, но уже строгий голос с другого конца трубки. — Ты ведь приедешь хотя бы после праздников?

— Конечно! — воскликнула, прижимая телефон к уху одной рукой. — Прилечу сразу, как только смогу. И тогда мы устроим настоящее веселье. Будем кататься в снегу весь день, лепить снеговика на зло отцу. Согласен?

— Согласен, — со вздохом, немного печально отозвался братишка. — Я надеялся, что хоть ты спасешь меня от этого общества снобов.

— Прости, милый, но мне тоже не особо хочется туда. Только если ради ссоры с отцом, но прилюдно — это не по моей части.

— Я догадался, — ответил ребенок. — Тогда, в качестве искупления, ты должна сводить меня на каток.

Вот хитрый! Моя школа.

— Жук! Ладно, так уж и быть, свожу, — изобразив печаль в голосе, ответила ему.

— Вот и порешили! — с усмешкой ответил мелкий. — С наступающим, Чарли.

— И тебя, малыш, — спокойно ответила, растягивая губы в улыбке.

Звонок оборвался. Довольно вздохнув, я кинула телефон в другой конец большой кровати. И невольно вздрогнула, когда спины коснулись холодные пальцы. Я медленно повернула голову в сторону того, кто меня гладил.

Мужчина со светлыми волосами и красивыми голубыми глазами растянулся в довольной улыбке. Не охваченный страстью, он выглядел довольно милым.

Его звали Дрейк, кажется.

Мы тусовались в его квартире вторые или третье сутки. Не вылезали из постели никуда. Только делали перерывы на то, чтобы заказать еду и употребить в пищу. А еще сходить в душ.

Я не знала о нем ничего. Ни фамилии, ни номера телефона. Ни адреса квартиры, где провела с ним все это время. Мы познакомились случайно за пару дней до этого на пьянке в общаге. Мне нужно было расслабиться, ему тоже. Мы нашли выход вместе.

Все эти несколько дней я не брала трубку совсем. Ответила лишь на короткий звонок брата, который снова остался один на Рождество. Точнее, без меня, но, к сожалению, не в гордом одиночестве.

— Почему ты не хочешь поехать домой? Рождество — семейный праздник, — спокойным голосом спросил Дрейк.

Я легла обратно, перевернулась на живот и пристроила подбородок на его груди.

— Только не для меня, — с улыбкой ответила ему.

— Почему?

— Хм… сложные взаимоотношения с отцом. Праздник обещает быть веселым, не хочу портить его поездкой к родителям.

— Вот как…? И какие же у тебя планы на выходные? — самодовольно улыбаясь, вопросил Дрейк.

— Они есть. Я собираюсь устроить нечто грандиозное! — весело прошептала я.

— Да ты что! А я случайно не вхожу в твои планы?

— Прости, малыш, но тебе там места нет, — улыбаясь, я приподнялась, подалась вперед и снова поцеловала мужчину.

Мы провели в постели еще целый вечер и ночь. А на утро следующего дня я исчезла. Да, было весело. Но у меня действительно были планы на эти праздничные дни. И менять их ради него я не собиралась.

Довольная, я вернулась в кампус. Ни черта не изменилось за эти несколько дней, что меня там не было. Все те же спящие люди на полу, все тот же неприятный запах и всюду раскиданы красные стаканчики.

Пробираясь к своей комнате, я невольно морщила нос. Запах был ужасен.

Конечно, не мне их осуждать. В конце-концов, мне тоже предстояла пьянка. Но не с какими-то левыми людьми неизвестно где.

Добравшись до комнаты, я быстро отварила дверь. Там уже стоял мой небольшой собранный чемодан. На тумбочке лежали билеты на самолет.

Я улетала в Нью-Йорк. Город ночных огней и новогоднего настроения. Гигантских небоскребов и нескончаемого потока машин.

Там меня уже ждали те, кому я действительно была дорога. И кто был дорог мне. Мои друзья. Лучшие из всех, что были в этом мире.

Камила и Джош. Мы должны были встретить это Рождество вместе. Весело, чтобы точно так же провести и этот год. Нью-Йорк должен был полыхнуть, и мы с Кэм были готовы помочь ему в этом. А Джош стремился помешать нам. Вот и сошлись. Два дебила и адекват.

Та Рождественская ночь была чуть ли не лучшей в моей жизни. Мы тусили до утра, пили, веселились, гуляли. Рассказывали смешные истории, запасы которых, казалось, не иссякнут никогда.

***

Вспомнив те дни, я невольно усмехнулась. Казалось, что это было не со мной. В другом мире, в другой вселенной. Как же мне хотелось вернуться в то время. Когда я была свободна, довольна жизнью. Делала что хочу и с кем хочу.

Но то время прошло, наступило новое. Как бы печально это не звучало….

========== Часть 17 ==========

Ночь длилась бесконечно долго. А уснуть мне удалось всего лишь на час и то, после нескольких таблеток мощнейшего снотворного.

Утром настроение было, как обычно, отвратительным. Все действия я выполняла на автомате. Выгуляла собаку, вернулась, сходила в душ, заварила себе кофе, перекусила и, чмокнув Тома, вышла из дома. Я отправилась на студию. Там меня уже ждал Калеб. Мы должны были утрясти последние мелочи, после чего отправить новый альбом в сеть.

Город уже шумел. Всюду гудели машины, шныряли люди. Витрины небольших магазинчиков сияли яркими огоньками, много где стояли елочки, а с картинок во всех проходящих мимо таращился Санта. В городе царила рождественская атмосфера. Только вот я этого не ощущала.

Праздничного настроения не было совсем. Из-за усталости, опустошения, одиночества. И наверное осознания банальной вещи. Все эти люди, все ребята, с которыми я работала… они уже тщательно спланировали, как проведут праздники. И даже если почти все время они планировали тусоваться, то в один из них они отправятся к своим семьям. Мамам, папам, друзьям. А у меня такой возможности не было….

Их всех ждали дома, в то время как меня даже некому было ждать. Да и место, которое я бы смогла назвать домом, как такового у меня тоже не было. Пристанище, убежище — да. Дом — нет.

Я стояла на перекрёстке, ожидая нужного сигнала светофора, когда поняла это.

— К черту. Люди живут и ты проживешь, — успокаивала себя.

Конечно. Таких одиночек, как я, в мире пруд-пруди. Они смогли. И я смогла бы.

В салоне автомобиля тихо играло радио. И в какой-то момент диктор произнес мое собственное имя. Я прибавила громкость и стала слушать его пустую болтовню.

— Кстати, продюсер Чарли заявил, что совсем на днях они выпускают новый альбом. И, честно говоря, я в предвкушении. Очень люблю эту девушку, ее музыку. Есть в ней что-то. И совершенно не согласна с теми, кто говорит, что вся эта популярность и крутость Чарли только благодаря ее бывшему мужу. Ребят, давайте будем реалистами. Не он ее породил, не он присвоил ей такие данные, такой голос.

— На самом деле, я полностью согласен с тобой, Кармен. Последний раз я видел мисс Вестман… лет пять назад. И у нее уже тогда были все данные, чтобы стать успешной певицей. Крис только немного подтолкнул ее, — услышала я знакомый голос. Нет, правда. Очень знакомый. Только не могла вспомнить, чей.

— Дэкс, а как ты считаешь….

Точно, Декстер! Старый друг Фальверта, с которым мы познакомились на концерте в Майами.

Мы с ним очень редко пересекались. Обычно, когда мы с бывшим мужем организовывали какие-то семейные праздники, он всегда был либо в туре, либо на морях с очередной длинноногой красоткой. Крис виделся с ним раз в несколько месяцев, когда они ходили в бар. Я же последний раз видела Дэкса, кажется, на нашей свадьбе.

Правда, ходили слухи уже после нашего развода, что между Фальвертом и Миллом произошел какой-то конфликт и больше они не общались. Тогда я не обратила на это внимания. Но вспомнив об этой ситуации поняла, что это странно. Крис и Декстер дружили с колледжа. А тут вдруг раз — и конфликт. Никакой дружбы.

Хотя, возможно это все были лишь слухи.

Но, тем не менее, я даже обрадовалась, услышав голос этого парня. Да, мы не общались очень уж много. Но я часто влезала в их разговор с Фальвертом по видео-чату. И мне нравилось общаться с Дэксом.

Погрузившись в мысли я и не заметила, как Милл и ведущая перестали трепаться. Теперь там играла моя песня. Последняя из выпущенных. И, признаюсь, звучала она классно. И я там была другой. Юной, счастливой. Свободной.

***

Спустя полчаса я уже припарковалась напротив студии. Но стоило покинуть салон, как в глаза бросилась одна машина. Большой черный внедорожник. Вполне в стиле человека, которого в данный момент мне хотелось видеть меньше всего.

Почему-то мне сперло дыхание. Сердце на секунду екнуло. Казалось, оно стучало так громко, что этот звук слушали все люди шнырявшие мимо.

«- Ну нет, такого быть не может. Он должен был прилететь после Рождества» — успокаивала я себя.

Это не помогало. Комок все равно подкатывался к горлу, все внутри скручивалось от странного предчувствия.

Посильнее укутываясь в куртку, я поставила машину на сигнализацию и направилась с студию. Как и везде, там уже все было украшено, вокруг царила праздничная атмосфера, которая начинала меня бесить.

Но что-то было не так. За стойкой не было администратора. Девочка, обычно приветствовавшая всех входящих натянутой улыбкой, куда-то упорхнула. Это напрягло еще сильнее.

На ходу развязывая шарф и стягивая куртку, я направилась в комнату, где уже должен был сидеть Калеб. Но лишь открыв дверь, застыла в проеме.

На меня смотрели сразу три пары глаз. Я глядела лишь в одни. Темно-синие, потемневшие, когда я вошла. Те, которые снились мне по ночам.

Их обладатель, — мой самый худший кошмар, — открыто таращился на меня. Я на него. Мы испепеляли друг друга взглядами, не обращая внимания на окружающих.

— Вы долго, — недовольно протянул Нейт, отвлекая.

Я очень быстро переключила все внимание на него, и, скрещивая руки на груди, ответила.

— Я приехала вовремя, даже на несколько минут раньше, — ответила ему, демонстративно опуская взгляд на часы. — А почему вы не сказали, что приедете? Я бы тогда точно сегодня осталась дома.

На мое высказывание Нейт усмехнулся, а Крис и Калеб смотрели недовольно. Впрочем, первого я старалась игнорировать и переводить все внимание на своего продюсера.

— Ничего объяснить не хочешь? — возмутилась я, еще сильнее приваливаясь к дверному косяку.

— Я бы объяснил. Только перед этим тебе надо будет научиться отвечать на звонки.

— Беззвучный, не услышала, — я пожала плечами и, пройдя вперед, села рядом с Фаннингом. — Ну так что? Чем обязаны столь ранним визитом? Работа начинается только после Рождества.

— Нет. Мы договаривались, что начнем запись совместного альбома сразу после выхода твоего личного. Если я не ошибаюсь, его слили в сеть еще ночью, так что… ничто не мешает нам заняться делом, — весело, до отвратного беззаботно, язвил бывший муж. Его губы расплывались в улыбке по мере того, как вытягивалось мое лицо.

— Ты же вроде хотел еще какие-то детали доработать? — уточнила, поворачиваясь к Калебу.

— Да. Но нам оставалось только выбрать фото для обложки, с этим ты разобралась. Так что альбом вышел еще ночью. Опять же — если бы брала трубку, ты бы знала.

— Очаровательно, — прошипела я в ответ, устало потирая переносицу.

Жалела, что приехала. И что так торопилась закончить альбом.

Но работа есть работа, а психоанализ и долгожданное освобождение — то, что мне было необходимо.

Поэтому я не стала противиться, отговариваться или делать что-то еще, дабы отсрочить начало работы. Именно поэтому два продюсера хлопнули по рукам и стали активно обсуждать, с чего начать. Я же сидела неподвижно и рассматривала Криса, сидевшего напротив.

Он делал вид, что ему очень интересна беседа Калеба и Нейта. Но периодически он тоже бросал взгляды на меня.

Так начался еще один новый этап в моей жизни. Пришло время расставить все точки над «и».

========== Часть 18 ==========

Комментарий к Часть 18

Доброй ночки всем, кто еще остался!

Простите, пожалуйста, за долгую задержку. И еще раз извинюсь за запоздалое поздравление, но все же…

С Наступившим 2022 Годом всех вас! Счастья, улыбки, печенек!

Я пока что пытаюсь поймать хотя бы настроение каникул и праздника, но что-то идет не так. Мне грустненько, печальненько. Хочется лежать, спать и смотреть Гарри Поттера. Все. Надеюсь, у вас не так же.

Желаю всем хорошего настроения и приятного прочтения. Заранее извиняюсь за ошибки, в ближайшие дни все исправлю. Спасибо вам всем большое за терпение🔥❤️

— Да почему? Ты только мои тексты критикуешь, а сам нихрена не пишешь! — взорвалась я.

Мы с Крисом сидели в одной из комнат огромного гостиничного номера. И он опять критиковал мой текст, говорил,что это не то. И «в этот альбом такое не подходит». Тоже мне, эксперт.

— Я тоже пишу кое-что, — спокойно сказал мужчина, вальяжно развалившийся на диване. — А этот текст не годится, потому что… Чарли, суть альбома в другом.

— Да?! — снова возмущалась я, падая на диван напротив. — И в чем же? Может расскажешь о своей задумке? Ну же, поделись секретом. Так работать будет куда проще.

Фальверт ухмыльнулся. Опять! Казалось, он получает удовольствие. Наслаждается моим бешенством. Черт подери, как же он меня раздражал! Мы работали вместе всего пару недель, а он уже задолбал. А альбомы записываются несколько месяцев. И как, прикажете, его терпеть?! Господи, он достал меня. И Крис прекрасно знал об этом. Знал и радовался непонятно чему. Мне хотелось взять какую-нибудь вазу потяжелее и запустить ему в голову, дабы стереть эту ехидную ухмылку с его лица.

Делая глоток бренди, Крис подался вперед. Он сложил руки на коленях, чтобы поведать мне свою «тайну».

— У нас есть история, милая моя. Ты должна пережить ее заново и рассказать о своих чувствах в те времена, а не сейчас. Пройди через себя, окунись в воспоминания, слетай в Лондон — плевать. Делай что хочешь, но выдай искренние чувства.

— Ты хочешь альбом, наполненный песнями о том, как ты меня бесил?!

Крис хмыкнул, а затем опять посмотрел на меня. На его губах играла улыбка, а в глазах плескалась серьезность и… печаль. Мне вдруг показалось, что его кольнули мои слова. Если это так, то он заслужил. Однозначно.

— Чарли, очнись. Куда делись все слова, что ты говорила мне? А? — ёрничал мужчина. — Давай. Напиши об этом. Ты недооцениваешь свою фантазию. И если хотя бы капля этих слов о любви и верности, что ты наговорила мне за два года, правда — у тебя несомненно все получится.

— Да пошел ты!

Психанув, я снова вскочила, схватила со столика кипу листов, исчерканных вдоль и поперек, и ушла. Выйдя из комнаты, я попала в другую. Там сидели Калеб и Нейт, о чем-то переговаривались. Но их голоса стихли, стоило мне с силой распахнуть дверь. В бешенстве, я на них не обратила никакого внимания. Просто запихала листки в сумку, что стояла в углу комнаты, и наконец-то покинула номер.

Только стоя в лифте успокоилась. Прислонилась лбом к холодной стене, немного приходя в чувство.

Он меня достал. Конкретно вымотал нервы. Я будто на эмоциональных качелях снова оказалась. То все нормально, мы можем сидеть в тишине и игнорировать друг друга, а потом раз — и его несет. Он что-то критикует, ухмыляется. А я злюсь и все. Ничего кроме злости не чувствую. Она прожигает меня насквозь, выворачивает наизнанку так, что мой мозг просто отключается.

Черт подери этого гада! Мне уже казалось он организовал эту историю с альбомом только ради того, чтобы меня позлить. И от этого бесилась еще сильнее. А Крис ловил кайф, его ничто не заботило.

Мало того, что приходилось его терпеть, так еще и папарацци эти мерзкие присосались ко мне. Желтые газетенки заподозрили неладное, стоило Фальверту задержаться в Нью-Йорке дольше трех дней. Они каким-то образом раздобыли адрес его гостиницы. И нет бы только за ним следить. Эти пираньи теперь гонялись и за мной. Еле ушла от них с Томом утром.

Все. Теперь я не могла ни на студию съездить, потому что работать дико не хотелось из-за него, ни из дома выйти без, как минимум, «аварийного флакончика». А все ради чего? Ради альбома, который должен был освободить меня от этого придурка. Воспоминаний, ставших кошмарами, и всего прочего. То есть, говоря коротко, полностью изменить мою жизнь.

Боже… мне уже с трудом верилось, что это была хорошая идея. Я жалела, что согласилась. И совсем не представляла, как выдержать его несколько месяцев.

Радовало одно. Рождество. Праздники начинались через два дня. И Фальверт должен был улететь домой в Лос-Анджелес утром следующего дня. Хоть что-то хорошее. У меня появился шанс отдохнуть от него.

Домой каждый раз я приходила вымотанная эмоционально, уставшая хрен знает от чего. И обессилено падала на диван, прикрывая глаза.

Боже, он меня утомлял. Он меня раздражал! Крис выкачивал из меня все силы, вызывал лишь злость. И это чувство просто заставляло кипеть кровь в моих жилах.

Порой, в тот самый момент, когда сил сдерживать мысли у меня уже не было, я задавалось вопросом — «За что любила его?». Этот человек невыносим! Он придурок, портящий жизнь всем, кто ему не угодил. Он не умел доверять, вел себя, как мальчишка, даже в свои тридцать с хреном. И игрался со мной. Снова, черт возьми, игрался! Манипулировал мной, моими чувствами и эмоциями. Как тогда, пять лет назад. Только тогда за моей спиной не стояла жизнь с ним, любовь, брак, развод и потерянный ребенок….

А потом эти мысли отступали. Потому что я знала, за что полюбила его. То, что он демонстрировал мне — это маска. Та самая его часть, которую показывал всем. Но полюбила я не такого Криса. Я полюбила его другую сторону. Открытого, честного, заботливого. Да, до сих пор имеющего проблемы с доверием к людям, собственника. Но это не мешало мне любить его. Крис был сильнее меня характером. Когда я сомневалась — он брал и делал так, как лучше для нас обоих. Тот Фальверт умел заботиться, любить. Но эта его сторона открывалась не всем. Я бы даже сказала — он открыл ее лишь мне и никому больше.

Того Криса я любила. Но сейчас он был другим. Этот злобный придурок. Он ненавидел меня, потому что все еще верил в ложь Винса. В ту самую ложь, что разрушила наш брак. Фальверт изменился за эти почти три года. И сейчас он показывал всему миру свою темную сторону, но еще хуже он становился со мной. И это не то же самое, что было пять лет назад. Тогда он специально раздражал меня, чтобы вывести на эмоции и добиться желаемого. Сейчас он меня ненавидел. А я ненавидела в ответ.

Забавно, да.

Гребаная ирония судьбы.

Не так давно я наспех схватила в кофейне газету. Схватила, потому что там на первой полосе красовалось мое фото. Оно было из коллекции, откуда я выбирала обложку для альбома.

Признаю, не сдержалась, и опубликовала в соцсети весь фотосет. Он просто мне нравился.

Под фотографией красовался заголовок: «Прошла любовь…». Банально, как день. Но я решила прочитать. И почему-то текст именно этой статьи из огромного числа запомнился мне лучше всего.

«Кажется, все, кто хоть чуть-чуть интересуется миром шоу-бизнеса, знает кто такие Чарли Вестман и Крис Фальверт. Безусловно, каждый слышал об их разводе, который поразил весь мир вот уже два с половиной года назад. Этого не ожидал никто. Потому что не было со стороны пары никаких намеков ни на ссоры, ни на расставание. На всех телешоу они улыбались, папарацци регулярно ловили супружескую пару на прогулках, отдыхе. Чарли следовала за своим мужем даже на гастролях (в то время мисс Вестман еще не начала свою карьеру певицы). На самом верху вы можете увидеть фото женщины сейчас. Признаться, по моему мнению она сильно поменялась за весь этот период. Чарли часто исполняла свои песни на концертах мужа. И тогда они были наполнены добротой и любовью. Я бы сказала, что она легко могла отнестись к поп-исполнителям. Но сейчас музыка девушки стала более грубой. Чарли Вестман почти погрузилась в панк-рок, а ее песни полны боли, рассказов о тяжелой жизни. Инсайдеры часто говорят о проблемах со сном и питанием, с которыми девушка борется.

Кроме того, необходимо отметить ее изменения в общении с бывшим мужем. Если отношения, которые демонстрировала пара, будучи в браке, правда, то при хорошем раскладе, они вполне могли остаться хорошими друзьями. Но любой может сделать вывод о том, что дружеские взаимоотношения у Чарли и Криса не сохранились. Для примера мы рассмотрим их общение на шоу Алисы, которое вышло в сеть несколько месяцев назад. Там Чарли подтвердила, что не видела бывшего мужа с момента развода. А все оставшееся время интервью она была сильно напряжена. И причиной тому явно был Крис. Лишь в конце они стали иногда высказывать что-то друг другу. Комментарии были довольно язвительны, причем, с обеих сторон.

Вот так. Пара, которую все считали идеальным примером настоящей любви, распалась. И теперь Крис и Чарли стали истинными врагами. А почему — ответ не может дать никто. Ни один из бывших супругов не комментировал и никогда не отвечал на вопросы о причине распада их брака» — вот что писала о нашей паре юная журналистка по имени Сьюзи Паркер.

От настоящей любви до врагов. Такую динамику приписала нам мисс Паркер. И она была права. Так и было.

В этом ирония и заключалась.

Первый раз в жизни я полюбила так сильно, что готова была быть с ним хоть вечность. Где угодно, когда угодно. Но нам не суждено было быть вместе столько, сколько мне того хотелось. В меня швырнули мои же чувства, раздавили и растоптали.

И все, что мне осталось, это давиться горечью, продолжать умирать внутри от нестерпимой боли и тоски. Врать себе и остальным, что со временем это пройдет. И понимать, что нихрена.

Такое само не проходит….

***

В ночь перед Рождеством мне не хотелось сидеть дома. Действительно не хотелось. Крис улетел утром того дня. И я ощутила некоторую свободу, облегчение и, одновременно, разочарование. Он улетел домой. К друзьям, близким. К людям, которые мне тоже раньше были дороги, а потом в один момент — раз, и отвернулись от меня. Остались с ним, уйдя по-английски. Практически, молча.

Чтобы не думать о нем, о них, я решила заниматься делом. Работать. Фальверту ведь нужны были мои настоящие чувства. И я собиралась выдать все. До последней капли. Уж лучше ощущать пустоту, чем мучаться от воспоминаний.

Но в канун главного праздника для всей страны мне совсем не хотелось снова углубляться куда-то, падать. И решила писать о том, что испытываю сейчас. Писать правду.

Текст выливался на бумагу сам собой. Я просто представляла его лицо, потом выдергивала из клубка чувств что-то одно, и, отстукивая возможный ритм песни по подоконнику, записывала. Да, это получалось интересно. И для полноты картины можно было снова уйти в подобие рока, а не попсу. Например, добавить помимо гитары еще барабаны. И пианино, для разнообразия. Мелодия складывалась в моей голове, как пазл. И я бы даже попробовала ее наиграть хотя бы на гитаре, но, увы, в моем убежище не было никаких инструментов. Я не хотела играть дома. Ведь стены квартиры видели слишком много моей слабости и боли. Здесь сосредоточиться я бы точно не смогла.

Но решение проблемы все же было. Студия. Там всегда оставались инструменты для таких вот случаев. А в канун Рождества я бы вряд ли с кем-то пересеклась.

Решив, что идея почти гениальна, я наскоро натянула джинсы, толстовку, куртку и прочую верхнюю одежду. Просто так решила взять с собой Тома. Старичку не помешало бы развеяться. Пес с удовольствием отправился со мной.

Мы спустились вниз, сели в машину. Пока двигатель грелся, я искала в сумке запасной ключ от студии. Ее владельцы знали о моей привычке иногда заявляться туда ночью. Мы были в дружеских отношениях, и они не побоялись доверить мне ключи.

Том удобно устроился на пассажирском месте. Я улыбнулась, почесала его за ушком, и мы тронулись.

Преодолев расстояние за чуть большее, чем обычно, время, я мягко остановилась на парковке. Да, никого не было. И мы спокойно попали в студию звукозаписи.

Тома распирало от впечатлений. Он с любопытством обнюхивал все вокруг. Но когда мы вошли в маленькую комнатку, где я обычно записывала треки, угомонился. Пес спокойной лег на полу у моих ног в маленькой звукоизолированной комнате и задремал. Я же села на невысокий табурет, взяла акустическую гитару и настроила под себя.

Мотив песни все еще звучал у меня в голове. Я попыталась его наиграть, потом кое-что изменила и получила мелодию. Короткую, подходящую лишь для начала, но это было уже что-то.

Решила наложить текст на музыку и, вытащив свои листки из сумки, настроилась.

— I still burn for you, like the sun burns in the sky. I still burn for you, ooh-ooh, — пела я громко, не страшась того, что кто-то это услышит сейчас. — I still burn for you, my whole life I’ve been on fire. I still burn for you, ooh-ooh…{?}[отрывок из песни «Flames» — Avril Lavigne & MOD SON]

Я открыла глаза, пропев последнюю строчку. Да, получилось красиво. Мне даже нравилось. Клянусь, если бы Крис не пропустил и этот текст, я бы лично выпихнула его в окно. Давно хотела, а тут бы повод подвернулся.

Но спросить его о чем-то, что касается этой песни, я даже не успела. Потому что с другой стороны от меня, возле двери, что вела в комнату и которую я опрометчиво оставила открытой, раздались хлопки. Эдакие аплодисменты.

Услышав их, я резко дернулась и подняла голову. Моя собака же оказалась шустрее. Том уже встал и почти бежал к тому, кто застукал нас «на месте преступления». К Крису. Своему обожаемому бывшему хозяину. Как ни странно, тот тоже был рад видеть пса. Он с улыбкой погладил его по голове и позволил лизнуть свою противную физиономию. Только после того, как их ритуал приветствия был завершен, и Том вернулся на свое место, Фальверт выпрямился.

Он смотрел на меня. Серьезно, твердо и изучающе. Я глядела в ответ. Только смущенно и удивленно. Не ожидала увидеть его здесь. Да что он там забыл, черт возьми?! Этот ужасный человек должен был быть в Лос-Анджелесе, за несколько сотен миль от меня.

— Красиво, — задумчиво протянул Фальверт, подпирая собой дверной косяк. — Покажешь текст?

========== Часть 19 ==========

— Что ты здесь делаешь? — зло отчеканила я, немного придя в себя.

— Знаешь, хотел задать тот же самый вопрос, — ответил он спокойно и даже… с улыбкой.

— Ты ведь должен быть в Лос-Анджелесе и закупаться подарками на Рождество для своих друзей, разве нет?

— Нет, не должен, — ответил мужчина. — Все мои друзья празднуют в кругу семьи, а Оливию вызвали что-то вести завтра. Поэтому я решил остаться здесь на праздники. Встречать Рождество в пустой квартире не очень приятно, согласись.

Боже мой… как же мне хотелось стукнуть этого урода по башке гитарой, которую все еще сжимала в руках. И не важно, к чему он говорил последнюю фразу. Может хотел подразнить в своей обычной манере, хотя сейчас он был, на удивление, спокоен и слишком расслаблен для этого. А, вполне вероятно, даже не догадывался, что я лучше него все это понимаю. Потому что последние три года именно так и справляю Рождество. Одна, в пустой квартире. Со старым фильмом по телеку и шампанским в руке с самого утра и до поздней ночи.

В тот момент мне было плевать, что имел ввиду Крис. Потому что по его вине не могла не согласиться с этим! Из-за него я понимала — что это такое.

Поджав губы, я испепеляла мужчину взглядом. Ненавижу.

— Ну так что, не хочешь показать мне текст своей песни? — снова спросил Фальверт, обворожительно улыбаясь.

Мразь. Провались под землю, долбаный притворщик.

— Нет, — отрезала я.

Поставив гитару на место и схватив свои листы, запихнула их в сумку и быстрее пошла на выход. Щелкнула пальцами, проходя мимо Тома, заставляя его встать и идти следом.

Злость бушевала во мне настолько сильно, что я пихнула Криса плечом, проходя мимо. Глупо, по-детски. Но гнев распирал меня во все стороны, и я не сдержалась. Мне показалось, что Фальверт даже хмыкнул. Но решила идти дальше и игнорировать. Однако, ничего не вышло.

Бывший муж ловко схватил меня за локоть, останавливая. Я недовольно глянула на него. Мужчина лишь улыбнулся и вытянул второй руку, опираясь на противоположную стену и преграждая мне проход.

— Отпусти, — зло прошипела я, дергая рукой.

— А не то что? — он игриво изогнул бровь.

— Оставь меня в покое.

— Не оставлю. Нам еще работать вместе, забыла? — уже серьезнее произнес мужчина, сильнее сжимая мой локоть.

— Нет. К сожалению, не забыла. А теперь дай мне уйти. Мы договаривались о перерыве на праздники. Так что вали в Лос-Анджелес, а меня отпусти.

— Не отпущу, — хрипло ответил он.

Я только тогда поняла, что его лицо находится в нескольких дюймах от меня. Горячее дыхание опаляло губы, а темно-синие глаза упрямо смотрели в мои. Я в страхе отшатнулась от него и, выпутавшись из стальной хватки, сделала несколько шагов назад. Крис выжидающе глядел на меня. Его губы снова растягивались в ухмылке. Ядовитой и мерзкой. Присущей новому Крису, который жутко меня бесил. Но с ним я хотя бы понимала суть игры. А когда он был расслаблен и спокоен — это обескураживало.

— Чего ты хочешь от меня в данный момент? — собравшись, сново спросила его, не скрывая злости.

Я не собиралась просто так сдаваться.

— М, даже не знаю, — он снова язвил, пожимая плечами. Одно не изменилось в нем — резкая смена настроения. — Может, я хочу поговорить о нас? В конце концов, нам ведь есть что обсудить, верно, Чарли?

— Нет! Мы все высказали друг другу два года назад. А даже если и нет, то сейчас в этом нет совершенно никакого смысла, так что, будь добр — уйди с дороги!

Я говорила зло и громко. И врала. Безбожно врала, потому что нет — мы ничего не обсудили тогда. По сути, настоящую причину развода знала только я. А Крисом умело манипулировали слова бывшего продюсера и инсталляции моей младшей сестренки.

Несмотря на мой тон, Фальверт, будто, не слышал. Он продолжал ухмыляться, не двигаясь с места ни на шаг. Я серьезно смотрела в его глаза. Он отвечал тем же. Каждый из нас показывал всем своим видом, что сдавать не намерен. Мы как два барана — упирались до последнего.

— Ладно. Я шучу, угомонись. Просто покажи мне гребаный текст, Чарли, — поднимая руки вверх.

— Я не дам. Он не дописан и…

— Мы работаем вместе! — взорвался он. — Не нужно быть такой упертой. Ты согласилась сама. Я не заставлял. Так что, коль сказала да, будь добра — работай вместе.

Я цокнула языком, отворачивая голову. Конечно он прав. Я согласилась сама. И с текстом Фальверт вполне мог помочь, ведь он занимался музыкой уже много лет. Но черт подери… я не знаю. Я находилась в той стадии, когда не было понятно ничего.

Повернув голову обратно, я вновь взглянула на бывшего мужа. Потом психанула и вытащила из сумки потрепанный, перечеркнутый лист бумаги с парой строк, и кинула на стул, где совсем недавно сидела.

— Вот. Доволен?!

— Вполне, — ухмыльнулся Крис, подходя к стулу и забирая листок.

Крис быстро пробежался по нему глазами. И его выражение лица постепенно менялось. Сначала исчезла ухмылка, затем он нахмурил брови. А потом перевел взгляд на меня.

— Давно написала? — уточнил он.

— Пару часов назад, — я подала плечами, подходя ближе. — Ты получил что хотел. Теперь верни.

Я вытянула руку, чтобы получить назад свой листок. Но Фальверт разумеется меня не послушал. Он снова опустил туда глаза, и, больше не поднимая головы, пошел к выходу.

— Счастливого Рождества, Чарли, — проговорил мужчина, уходя.

— Эй, нет! Стой! — крикнула вслед, выбегая за ним.

Подцепив Тома, я пошла за бывшим мужем.

— Верни мне текст. Я его не дописала.

— Я сам. Мне есть, что предложить, — заключил серьезным тоном мужчина.

— Отдай! Это моя песня!

— Ладно. Если тебя что-то не устраивает, пошли допишем ее вместе.

Не дожидаясь ничего, Крис развернулся, схватил меня за запястье и потащил обратно. Вернувшись в звукоизолированную комнату записи, он взял в руки гитару и сначала усадил на стул меня, а потом уселся напротив.

— Сможешь снова сыграть? — спросил Фальверт, протягивая мне гитару. Я скрестила руки на груди. — Давай, Чарли, не будь такой упёртой.

Вздохнув, взяла в руки инструмент. И повторила тот кусочек, который пела до его прихода. Но под конец услышала, как Крис повторил этот мотив на барабанах. Негромко, чтобы не перебивать. Но слышно. А когда закончился мой парт, он начал петь сам. Тоже не особо громко, просто пробуя.

— Up in flames, up in flames

Light a match and put it to my name

Up in flames, I still burn for you, ooh-ooh…

Боже… я вдруг осознала, что давно не слышала, как он поет. Вживую. За две недели совместной работы мы так и не добрались до студии, чтобы записать хоть что-то. А все его новые песни, которые крутили по радио… он был сам на себя не похож. Это был не Крис. Просто схожий тембр голоса и все. Но в песнях был совсем не он. А сейчас, когда он снова запел, я увидела в нем того, за кого выходила замуж. Искреннего музыканта, отдающего все свои эмоции в песню. Он сочинял на ходу. Не думал. А просто пел.

Я… очень давно не слышала, как он поет. И успела забыть, как здорово он это делает. Всегда любила его слушать, несмотря ни на что. И сейчас, на секунду прикрыв глаза, я наслаждалась его голосом. Таким красивым. И таким любимым… раньше. Сейчас было плевать на все.

Пару минут назад меня переполнял гнев, а сейчас я спокойно слушала.

— Talk about you all the time, I am your narcissist

Well if we burn it down, you’ll be my arsonist — пел Крис.

Подхватив, я заиграла дальше. Свою мелодию. И вместе с ним начала петь строки.

В один миг я услышала, как два наших голоса слились в один. Мы не договаривались. Просто пели вместе. И все. Было так страшно слышать это снова. В глубине души я боялась, что больше этого никогда не произойдет.

Но нас прервали. Громкие хлопки донесли от входа. Я резко дернулась и повернула голову. Это был Нейт. Ядовито ухмыляясь, он аплодировал. Громко, с длинной паузой.

— Воу. Теперь мне больше верится, что вы когда-то были женаты по-настоящему, а не ругались всю жизнь как малые дети в песочнице, — осознав, что сумел привлечь внимание, произнес продюсер. — Очень интересно придумано, кстати. Попробуйте в следующий раз написать что-то не ночью и когда звукач будет на месте, ладно?

— Пошел к черту, Нейт, — совсем не добро отозвался Крис.

Продюсер поднял руки вверх в жесте «сдаюсь». В комнате повисла неловкая тишина. Осознав, что время сваливать, я встала, взяла сумку и текст, собаку. А потом направилась на выход, коротко прощаясь. Вот так закончился этот вечер. Но не ночь. Потому что я снова не смогла сомкнуть глаз…

========== Часть 20 ==========

Комментарий к Часть 20

Ребят, приветик всем.

Простите, пожалуйста, что главы выходят так редко. Просто у меня совсем исчезло вдохновение и нет никаких идей для этой работы. Не переживайте, я обязательно допишу ее до конца. Просто сейчас главы могут выходить с некоторой задержкой.

Спасибо большое, что ждете. Очень люблю всех вас❤️🐥✨

— Да, Энди? — прохрипела я, поднимая трубку.

На улице стояла темень, еще даже не рассвело. А я уже встала. Ворочалась половину ночи, спала прерывисто. В общем, все как всегда. Вернувшись домой после прогулки с Томом, я пошла на кухню заносить время в свой график, но позвонил брат.

— Я тебя разбудил? — раздался уверенный, басистый голос с той стороны.

— Да нет, не то что бы, — записывая сегодняшнюю дату, а в соседней строфе «2:47» на листе, ответила я. — Что случилось?

— Просто хотел узнать, на каком этаже ты живешь.

— На шестнадцатом, — автоматически ответила, а потом спохватилась. — Стой, что? Зачем тебе это?

— На улицу выгляни, — игриво произнес братишка.

Я моментально бросила все и подбежала к окну. В самом низу я разглядела силуэт мужчины в короткой куртке и с ярко-красным шарфом. Он смотрел на меня. И когда на лицо парня попал свет от фар мимо проезжающей машины, смогла разглядеть лицо Энди.

— Что за…? Что ты тут делаешь?!

— Прилетел поздравить любимую сестру с Рождеством, — ехидничает мелкий. Даже с высоты я вижу его улыбку. — Ну так что? Впустишь меня?

— Конечно, заходи. Код я тебе сейчас скину.

Сбросив вызов, я быстро отправила братцу сообщение с кодом от двери. Только потом спохватилась и начала метаться по квартире туда-сюда, собирая раскиданные вещи. Том смотрел на меня с непониманием. Довольный после завтрака пес нежился на диване, но его вдруг заинтересовали мои действия. Распихав по ящичкам чистые вещи, я начала складывать в одну стопку листки с текстами. В гостиной за эту ночь их набралось очень много. После той встречи с Фальвертом в студии никак не могла остановиться.

Когда все лишнее было почти убрано, в дверь раздался звонок. Сломя голову, понеслась открывать и, только увидев Энди на пороге, сразу крепко обняла его.

— Эй, тише! Ты меня задушишь, — шутливо возмущался брат, сжимая в ответ.

— Я мщу, — шепчу ему на ухо.

Раньше брат всегда так сильно обнимал меня. Сжимал до удушения и хруста в костях. И, несмотря на боль в теле, я всегда наслаждалась этими моментами. Он снова был со мной после долгой или не особо разлуки.

Отстранившись от Энди, я чуть шагнула в сторону, пропуская его в квартиру. Братец с улыбкой вошел внутрь, снял куртку, ботинки и прошел вперед. На входе в гостиную он снова остановился. Том был тому причиной. Старичок соизволил встать с дивана и радостно помчался к Энди. Пес даже встал на задние лапы, чтобы поцеловать парня. И лишь спустя минут пять, когда все лицо брата было в слюнях, вернулся на место.

Энди чихнул пару раз, вытер лицо рукавом водолазки и пошел вперед. Сделав несколько шагов, брат замер в центре гостиной. Он обвел ее взглядом и обернулся ко мне.

— Это пародия на палату в псих-больнице? — он вопросительно изогнул бровь.

Я потупилась от такого вопроса.

— Нет… а с чего ты так решил?

— Чистые стены, ни единой рамки на стеллаже, комоде или еще где-то, — рассуждал паренек вслух. — Ты кто, женщина?

Я усмехнулась и постаралась выдавить улыбку. Он был прав. Ни на стенах, ни где-либо еще во всей квартире не было ни одного снимка или какой-то побрякушки для красоты. Мое убежище вообще было почти пустым и неуютным. Только мебель и какие-то мои личные вещи подавали крошечный намек на жизнь.

— Чарли, брось. Ты же дизайнер! А твоя квартира выглядит почти… безжизненной, — заключил брат.

— Во-первых, я больше не дизайнер. А, во-вторых, меня все устраивает.

Я снова попыталась улыбнуться и скрылась на кухне.

— Ты голодный? — крикнула оттуда мелкому.

— Очень! — ответил Энди, заходя ко мне.

— Ладно. Тогда попробуем отыскать продукты.

— Нужна помощь?

— Нет. Думаю, вспомню, как готовить омлет, — я пожала плечами и открыла дверцу холодильника.

— Что это? — спросил меня брат.

Я выпрямилась, повернулась и увидела в его руках тот самый лист с графиком. Забыла его спрятать. Обычно, ко мне никто не заходил. Ни в гости, ничего. Просто некому. А если приезжал Калеб, то прятать чертов лист не было необходимости. Он знал все. И именно Фаннинг заставил меня вести записи.

Судорожно переводя взгляд с брата на листок в его руках, я думала, что ответить. Соврать, чтобы не беспокоить, или сказать правду, что его сестра — психичка с пищевым расстройством, нестабильной нервной системой и почти полным отсутствием сна. Но отвечать не потребовалась. Видимо, сложив два и два, Энди сделал свой вывод и пришел к единственному верному ответу.

— Это ты столько спишь? В сутки?

Я сжала губы и кивнула, делая равнодушный вид. Развернувшись, пошла к плите и выложила на столешницу яйца и молоко, которые все это время держала в руках.

— Ты чем-то болеешь? Это ненормально, Чарли.

— Успокойся, пожалуйста. Я просто… стараюсь работать как можно больше.

— Да, конечно, — со злость ответил брат.

Я хмыкнула, услышав эти нотки в его голосе. Господи, малявка Энди вырос. Настолько, что мне аж смешно стало от его сурового тона. Он такой взрослый, что иногда не верится. Даже три года назад он не был таким.

— Что тебя развеселило? — чуть смягчаясь, но все равно недовольно, спросил парень.

Я сложила губы в трубочку и нахмурила брови, пародируя его выражение лица.

— Ты такой серьезный.

Брат цокнул языком и нахмурился еще сильнее. Я замешивала смесь для омлета, украдкой поглядывала на него и все равно видела, как губы Энди тоже растягиваются в улыбке. Вылив всю смесь на горячую сковороду, я повернулась к нему.

— Ну так что, чем обязана таким визитом?

— Ты не рада меня видеть? — весело поинтересовался братишка, усаживая за барную стойку на высокий стул.

— Нет, что ты. Конечно рада. Просто… это было неожиданно.

— Ну… я очень хочу обратно сблизиться с тобой, Чарли. Мне до сих пор стыдно за то, что мы прекратили общение после вашего развода с Крисом. А когда он сказал, что у тебя никого почти не осталось, и ты в праздники будешь сидеть одна в этой… — Энди обернулся через, еще раз окидывая взглядом все вокруг, — совершенно неуютной квартире, решил все бросить, и прилетел.

— Надо же, какой самостоятельный, — язвила я с улыбкой. — Больше не надо тебя тайком перевозить из одной страны в другую, чтоб родители не прибили.

— Да, точно, — рассмеялся брат.

Заварив нам по чашке чая, я переложила на тарелку омлет и поставила еду перед братом. Он посмотрел на меня с искренней улыбкой.

— Надеюсь, не отравлюсь, — пошутил он и отделил кусочек. — Ты не хочешь есть?

— Нет. Я успела позавтракать, не переживай.

Да. Это ложь. Абсолютная. Но я не хотела беспокоить брата еще и этим. Мне совершенно не лезла в рот никакая еда. Я просто не могла пересилить себя. После приезда Криса мои проблемы с психикой усугубились. Если раньше я могла есть хотя бы два раза в день, то сейчас весь мой рацион ограничивался одной небольшой порцией в сутки. Чаще всего, чем-то покупным. Я знала, что надо идти к врачу, потому что это не нормально. Калеб посылал меня туда и раньше, но я отказывалась. О моем нынешнем состоянии он еще не знал, потому что все эти недели тоже был занят. Работой, беременной невестой. Никто не пилил меня, не контролировал. Не заставлял поесть насильно. И поэтому я перекусывала чем-то на бегу, когда чувствовала, что вот-вот упаду в обморок.

Да, мне нужен был врач. Психотерапевт. Необходим. Но я никак не могла заставить себя пойти к нему. Ведь чтобы разобраться, надо вывернуть все мои проблемы наружу. А я не хотела проходить это снова. Хватает и моих снов, которые называю кошмарами. Я балансировала на грани. Снова. Как и каждый раз, когда Крис вторгался в мою жизнь. Только сейчас вырваться не могла, ведь он не собирался уходить.

— Слушай… — прерывая тишину начал брат, вырывая меня из мыслей. — Ты знаешь, что Крис сейчас тоже здесь, в Нью-Йорке?

Я невольно хмыкнула. Неужели бывший муженек не поведал своему другу о наших гениальных планах.

— Знаю. И я так понимаю, он не рассказал тебе, зачем он здесь, верно?

— Это как-то связано с тобой? — брат нахмурился.

— Конечно. Ни один человек в здравом уме зимой не поедет из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк.

— Так, я понял, — протянул Энди. — Расскажешь?

— На том приеме, где мы встретились, он предложил записать совместный альбом. Якобы, чтобы отпустить друг друга. Я согласилась, хотя сейчас мне кажется, что это было худшее мое решение за всю жизнь.

— Ты… шутишь, да? — с недоумением спросил братишка. На его лице отобразился явный шок. Он замер с вилкой в руке, так и не донеся кусочек омлета до рта.

— Если бы все это было шуткой, я была бы рада, — печально вздохнув, ответила ему.

Возможно, Энди не понял. Но говоря «все», я имела ввиду вообще все! Вплоть до брака. Да, эти два года были лучшими в моей жизни. Но сейчас я ненавидела те мгновения счастья, прожитые с Крисом. Потому что они являлись во снах каждую ночь. Горя было гораздо больше, чем счастья. Я потеряла саму себя. Забыла, какой была. Потеряла почти всех друзей. И к черту всю приобретенную популярность. К черту! Я хотела все то назад. Хотела себя прежнюю — да, загнанную работой. Но живую, веселую, способную радоваться жизни, есть и спать по ночам.

Эти три года я умирала. И с новым появлением Криса ощущала, что мой предел все ближе и ближе. Рано или поздно я сорвусь. И тогда один Дьявол знает, что произойдет.

Снова откинув печальные мысли, я вздохнула и посмотрела на брата. Он был со мной сейчас. И это не чертов сон, а реальность. У меня вновь появилась семья, ведь именно он всегда и был ею. Мой малявка Энди.

***

На протяжении всего этого дня я пыталась отвлечься. От мыслей, проблем. Забыть кто я, что со мной происходит. И просто побыть с любимым братишкой.

После завтрака мы с ним пошли гулять по городу. И оба наслаждались новыми видами и красотами Нью-Йорка, ведь раньше я никогда не ходила по нему просто прогуляться. Этот день стал одним из лучших за последние три года. Впервые я ощущала, как в душе появляется… теплота. Впервые за это время во мне вспыхнуло что-то, что приносило счастье. И я хваталась за это чувство. Хотелось почувствовать больше.

Мы с Энди тусовались вместе в самом оживленном городе Америки. Бродили по улицам, делали сотни фотографий, веселились. Болтали, шутили.

Мне было хорошо. Очень хорошо. До тех пор, пока в толпе я случайно не увидела эти красивые, темно-синие глаза. Только потом выяснилось, что это был действительно он. Но я узнала эти глаза в большой толпе сразу. Моментально.

Я увидела Криса издалека. Он шел по улице, разговаривая с кем-то по телефону. В теплой куртке, с шапкой на голове. Его было практически невозможно узнать. От одного взгляда на него все мое настроение кануло в лету. Я напряглась и уже почти не слушала, о чем весело рассказывает брат.

Терроризируя взглядом приближающуюся фигуру, я не услышала, как Энди начал звать меня. Не дождавшись ответа, брат обернулся и тоже увидел Фальверта. Мужчина был уже достаточно недалеко от нас. И тогда мелкий… черт его подери, он позвал его. Громко крикнул имя мужчины, привлекая его внимание. Тогда Крис обернулся, увидел нас, а потом сфокусировал взгляд на мне.

Кровь застыла в венах, сердце заколотилось с бешеной скоростью.

Нет! Мне не хотелось его видеть сегодня. Впервые за три года мне было по-настоящему хорошо. Но все испортил один лишь взгляд в эти синие, дьявольские глаза, ставшие моим личным проклятьем.

Господи, как же я ненавидела его!

========== Часть 21 ==========

Комментарий к Часть 21

Ребятки, дорогие мои. Простите, пожалуйста, за долгие задержки. Моя муза к этому фанфику, похоже, уехала на другой конец вселенной. Не переживайте, эту работу я обязательно доведу до конца. Вам нужно просто немного подождать.

Люблю вас❤

p.s. Остались здесь еще те, кто хотел хоть кусочек от лица Криса?)

Без особого труда распознав мою реакцию, Крис ухмыльнулся. Самовлюблённый придурок. Он снова делал вид, что это так.

Фальверт направился в нашу сторону, пробираясь через толпу людей. Я хмурилась и в панике уже начала искать причину, куда смотаться. Но Энди улыбался ему открыто, по-доброму, словно Крис был его лучшим другом. А такое поведения брата не оставляло мне выбора, кроме как замереть и ждать конца. Не могла же я его бросить.

— Крис, — весело протянул маленький засранец, обнимая Фальверта.

— И тебе привет, мелкий, — улыбаясь не менее широко, ответил бывший муж.

Постояв две секунды, он поднял взгляд и посмотрел на меня. Я же делала вид, что совершенного его не замечаю. Совсем. Абсолютно не замечаю….

— Чарли, — поздоровался со мной мужчина, отстраняясь от Энди.

— Крис, — я кивнула в ответ.

Брат переводил взгляд с меня на Фальверта. Похоже, теперь он тоже ощущал неловкость данной ситуации.

Напряжение летало в воздухе. Я вертела головой из стороны в сторону, делая вид, что мне все равно. Но на деле душа рвалась на части. Да, я привыкла к нему на студии. Но мы работали. И тогда он вел себя, как самый настоящий придурок. Холодный, серьезный придурок. А сейчас… сейчас он по-настоящему был рад увидеть моего брата. Обнимал его с теплотой, будто тоже был ему близким родственником. Броня спала, наружу вылез настоящий Фальверт. Такой, каким я его знала раньше и все еще помнила.

В тот момент я осознала, что больше не боюсь его присутствия. Страх во мне пробуждают его истинные, настоящие чувства и эмоции, которые Крис умело прячет за спесью. Но именно в этом была сама цель создания нашего альбома. Вытащить все искреннее на поверхность. Похоже, так судьба или что-то еще решило окончательно добить меня. Уничтожить изнутри. Раздавить.

А я хотела бороться. Бороться дальше, чтобы по итогу выгнать Криса из своей жизни, мыслей, снов. Стать нормальной, все еще молодой девушкой, а не психичкой.

Господи… Я готова была молиться кому угодно, только бы пережить эти несколько месяцев бок о бок с ним и не свихнуться.

***

Решив взять ситуацию в свои руки, Крис перебросился парой фраз с моим братом, а затем ушел. Мы с Энди еще долго бродили по городу, почти до самой ночи. А потом он уехал. Не в Ло-Анджелес, а в отель. Да, это казалось странным, ведь он легко мог остаться и у меня. Но настаивать я не стала. Не хотелось, чтобы мелкий увидел еще и то, что происходит со мной по ночам.

Ближе к двенадцати, я оказалась дома. Пес, с которым периодически гуляла нанятая девушка, если у меня вдруг не получалось, как сегодня, уставший валялся на диване. Его хватило лишь на то, чтобы выйти в прихожую, показать мне свою морду и ухлестать обратно. Ну хоть один из нас жил припеваючи.

Том спал. А я слонялась по пустой квартире, снова не находя себе места. Как и каждую ночь все эти три года. И ни приезд брата, ни что-то еще не могло повлиять на меня. Моя боль все продолжала и продолжала пульсировать, сжирать меня изнутри. Ничего не изменилось. Воспоминания так и оставались кошмарами, а долгий глубокий сон был сродни матерному слову или злой шутке.

Мои ноги ныли, глаза слипались. Но стоило только прилечь на мягкую подушку, я проваливалась в другую реальность. Просыпалась через двадцать минут в холодном поту, явно ощущая, как с каждой секундой отделяется часть моей души, хотя там и делить нечего.

***

Крис

Я сидел на первом этаже в баре. Как и каждый вечер. За все время пребывания в Нью-Йорке я не был здесь или в каком-то другом баре лишь единожды. Под Рождество, когда встретил Чарли в студии. После той встречи я решил не церемониться и уже сразу купил несколько бутылок крепкого алкоголя.

Когда она ушла, единственным моим желанием было надраться так, чтобы больше не просыпаться. И не видеть ее глаз. Не слышать голос. Не думать о ней больше никогда! Черт все подери, я готов был убивать каждого на своем пути. Нейта особенно. За то что он ворвался, прервал все своим чертовым ехидством, когда я только-только усмирил девицу. Потому что в тот вечер я впервые за последние три года увидел ее настоящие эмоции. Сомнения в том, что они искренние, не было. Потому что Чарли может врать кому угодно, когда угодно. Но не мне и не в своих песнях. Она всегда поет о том, что чувствует. В такие моменты слой брони Чарли Вестман толщиной хоть в тысячи дюймов падает. Всегда. В своих песнях она не может врать, не умеет. И за это мне хотелось придушить ее тоже. С особой жестокостью.

За те года, что прошли с момента нашего развода, я четко вбил себе одну мысль. Вестман — продажная мразь, которая какими-то чарами влюбила меня в себя. Я ненавидел ее. Считал все, что она говорила мне два года подряд, ложью. И тут вылилось это. Капля искренности. Крошечная часть, которая проявилась впервые за время нашей совместной работы. Но все мои убеждения полетели прахом. Черта с два, это не правда. То, в чем так упорно убеждал меня Винс — вранье. Но не это. Не эмоции Чарли, нет. Хоть доля правды в них была. И этого с лихвой хватило, чтобы поселить в моей башке миллиарды сомнений.

Я думал, думал, думал… вечно думал обо всем. Какого хрена? Идея всей этой хрени была не в популярности или заработке. Нет. Я, черт возьми, забыть ее хотел! Выкинуть лживую суку из башки и сохранить лишь воспоминания о двух лучших годах в моей жизни. Но эта дрянь не отпускала. С каждым днем она зарывалась все глубже и глубже под кожу. Раньше я мог хоть иногда забывать о ней. Не думать о предательнице. А сейчас она крутилась в башке постоянно. Старые воспоминания, новые моменты. Ее образ, имя, голос. Все это поселилось в моей башке. И я никак не мог избавиться от этого говна.

— Чертова Чарли! — прохрипел, сжимая в руке бокал с виски практически до хруста.

Сегодня… сегодня я не готов был ее встретить. Нихрена подобного. Просто вышел пройтись по городу. И сначала в толпе различил ее голос, а потом поднял голову и увидел глаза. Она тоже нашла меня без труда. Мы как два магнита. Всегда ощущали присутствие друг друга. Она безошибочно нашла меня в толпе и смотрела, не отпускала. До тех пор, пока я не дошел до них с Энди. Я знал, что мальчишка в городе. Мы договорились о встрече на завтра. Но пересеклись днем, и сейчас в баре я сидел не просто так, а ждал его.

Энди стал мне одним из самых близких друзей за последние несколько лет. Был почти братом. Мы породнились, когда я женился на Чарли, и остались вместе, когда она исчезла. Мелкий не верил в слова Винса, считал, что его сестра-пигалица не способна на измену. И все равно оставался со мной. Возможно, он просто искал поддержки в моемлице, потому что Вестман исчезла после нашего развода. Просто испарилась. И оставила его, неверно записав в список «предателей». Сейчас, когда они вновь стали общаться, Энди «работал на два фронта». Общался и со мной, и с Чар. Хер знает зачем. Но спрашивать я не решался. Меня это не волновало, но вот Вестман нервничала.

Когда мы встретились в парке, она делала вид, что ей плевать. И черт его знает, что было в голове у этой девчонки. Мне казалось, ее сейчас вырвет просто от одного моего присутствия. Да, актерское — точно не ее.

— Значит, город поменялся, а привычки остались? — донесся откуда-то из-за спины веселый голос. Энди было совершенно не сложно узнать.

— Типа того, — ответил, когда мальчишка опустился на стул рядом.

Я глянул на него всего на секунду. Парень с тем же цветом глаз, только чуть темнее, смотрел на меня в упор. А потом устало вздохнул, опуская взгляд на барную карту.

— Надраться хочется?

— Мг, — Энди кивнул, поджимая губы.

Блять, сумасшествие какое-то. Ну почему в каждом жесте, в каждом слове друга я вечно вижу его старшую сестру? Я понимаю — она фактически растила его. Вечно была рядом, таскала за собой, заботилась. Но, черт, не могут же они быть настолько схожими. Или я просто больной. Конченый психопат.

— Бери виски, он тут неплохой, — посоветовал я, делая глоток из своего бокала.

Паренек снова пожал плечами, быстро сделал заказ и через минуту перед ним стоял тот же напиток, что и у меня.

— Ты хотел о чем-то поговорить или просто выпить за мой счет?

— Я живу в этом отеле. И мне просто нужна была компания. Не все же пьют в одиночестве, как некоторые, — одним глотком осушая стакан и сразу заказывая второй, пояснил малец.

— Что? Неужели любимая сестренка уже сводит в психушку? — с какой-то ехидной усмешкой спросил я, на самом деле ожидая ответа на вопрос.

— Она скорее сама с ума сходит, а я так — просто пытаюсь принять этот факт, — ответил Энди с ничем не прикрытой грустью в голосе.

Вот теперь дернулся и я. Во мне боролись две стороны. Первая твердила, что насрать на Чарли и ее проблемы, которые не заметить очень сложно. Сука заслужила. А вторая отчаянно желала хотя бы узнать, что с ней происходит. Потому что в новой Чарли с большим трудом можно было узнать девушку, на которой я когда-то был женат. Она стала тощей, как палка. Вечно с жуткими синяками под глазами, появляющимися под вечер, когда стирался тональный крем, будто не спит неделями. В серых глазах, ставших моим личным проклятием, не было того огонька, который вечно завораживал. Она стала тусклой, уставшей… несчастной. И если раньше я списывал это на очередной спектакль, разыгрываемый специально для меня, то после слов Энди насторожился.

— Не поделишься? Может, мне стоит ее опасаться?

Тут же мелкий вскинул голову вверх. И теперь он смотрел на меня с какой-то злобой во взгляде. Конечно, такое было не впервой. Разговоры о Чарли вечно доводили его до такой кондиции. Но сейчас мне реально показалось, что он ударит меня. И, надо признать, будет совершенно прав.

Но потом Энди выдохнул, осушил второй стакан и тихо ответил, стараясь взять себя в руки:

— Тебе нечего бояться, это уж точно. Жизнь Чарли катится по пизде, поэтому если за кого и надо опасаться, то это за нее.

В следующую секунду он скинул пару баксов на стойку, развернулся и бросив коротко «Хорошего вчера», ушел. А мне вдруг резко захотелось врезать самому себе. Я отлично понимал, в каком Энди состоянии. Он хотел выговориться. И, так уж сложилось, что недоверчивому парнишке было больше некому выговориться, кроме меня. Состояние Чарли беспокоило его. Сказать по правде, не помню, когда видел его таким в последний раз. А я снова нацепил маску тупого придурка и стал швыряться ядовитыми фразами в адрес бывшей женушки. Блять. Надо было просто заткнуться и слушать. Чтобы хоть знать, что творится с ней.

Да, черт все подери, меня она беспокоила. Я с трудом смотрел на нее и молчал. Так и хотел, несмотря ни на что, усадить девицу за стол и заставить есть все самое жирное, что существует в мире. Только бы она ела. Потому что смотреть на ее тощий скелет, обтянутый кожей и скрытый под толстовками и рубашками, было невыносимо даже для меня.

— Сука, — прорычал, вставая.

Как и мелкий, оставил чаевые на стойке и убрался в свой номер. Огромные хоромы, где я чувствовал себя не лучше, чем в крошечной клетушке размером метр на метр. Доплелся до спальни, упал на кровать и довольно быстро для самого себя отрубился — действовало опьянение.

Но, даже несмотря на алкоголь в крови, серые бездонные глаза преследовали меня вечно.

========== Часть 22 ==========

Прошло наверное около недели. Каждый день в Нью-Йорке утром шел снег. К полудню все успокаивалось, и многие люди выбирались на улицу, наслаждаясь настоящей зимой.

Я часто путешествовал по миру в разные времена года. Но настоящую зиму в этом городе застал впервые. На праздники я всегда возвращался в Лос-Анджелес или Лондон. И распорядок не менялся из года в год до появления Чарли в моей жизни: днем сплю, а ночью выбираюсь к многочисленным знакомым на их отвязные тусовки. С Вестман все изменилось. И без улыбки те два Рождества, что мы встретили вместе, вспоминать было невозможно. Я помнил все до малейших деталей. Каждый подарок, каждый чертов день, каждую эмоцию на ее лице. Мы не сидели дома все праздники, а срывались куда-то.

В первый раз Рождество отмечали дома, в компании близких. С ее друзьями и моими. Прекрасно помню, как она улыбалась до ушей, глядя на нашу компанию. Но было ли это очередной фальшью? Я не знал. Вестман в очередной раз перевернула все мое понимание и восприятие мира. До приезда в Нью-Йорк был уверен, что да. Она была мелочной лгуньей, так прекрасно игравшей свою роль. Но сейчас… сомневался. Не мог отличить правду ото лжи. Чарли была такой счастливой, когда на следующий день мы вдвоем сорвались в Аспен кататься на лыжах и сноубордах. И очень трудно поверить, что это все было поддельным.

На следующий год мы уже оказались в доме моего братишки — Джоша. Отмечали той же компанией, убрав оттуда Энди, Джека и Дарена. Все дни до самого Нового Года провели в Сан-Франциско. А затем уехали на острова под палящее солнце, где валялись без дела еще около недели. Плавали, гуляли, отдыхали. И я прекрасно видел, как светились глаза Чарли. Все время. Этот огонек не гас никогда.

Сейчас же я был совершенно один. Впервые на Рождественские выходные я не нашел себе компанию или какое-нибудь занятие, да еще и оказался в другом, совсем непривычном городе. Остался наедине со своими мыслями, которые сжирали меня день за днем. И если до сегодняшнего дня я мог подавить это простым разговором с Энди, то сейчас такого не было. Мелкий вернулся в Анджелес вчера. Поэтому я совсем не знал, куда деваться.

Я валялся на кровати, размышляя об этом, когда в дверь постучали. Затем из холла стали доноситься голоса, а потом в спальню вошел Джек с коробкой в руках. Это была посылка, содержимое которой я и так знал.

Охранник оставил коробку на тумбочке и тихо удалился. Я же бросился открывать небольшую посылку. Ждал ее слишком долго.

Пару дней назад попросил домработницу, которая все так же жила и убиралась в моем старом доме, выслать мне это.

Вскрыв коробку, обнаружил стопку листов бумаги, исписанных вдоль и поперек аккуратным каллиграфическим почерком. То, что на них написано, уже давно знал наизусть. Это были дневники, бумаги Чарли, на которых она записывала внезапно возникающие в ее голове тексты для песен. Когда мы жили вместе, она часто могла просто сорваться с места, взять лист и начать записывать. Потом бросала их где не попадя, а я собирал и складывал в верхний ящик прикроватной тумбочки.

Эти записи стали моим очередным проклятием. Я обнаружил их около трех-четырех месяцев назад. И с тех пор перечитывал почти каждую ночь, проснувшись в холодном поту. Травил сам себя.

Мне казалось, что я хорошо знал жену. И каждый раз понимал, когда она злилась или была расстроена, пусть Чарли и старалась это скрыть. Но в этих текстах… здесь она излагала свои мысли. То, чем Вестман не хотела делиться со мной. А просыпаясь по ночам в том доме, я перечитывал записи с ядовитой усмешкой. Был уверен, что она подстраивала и это.

Но вытащив смятые, потрепанные листы, я взглянул на них иначе. Попытался вчитаться, вдуматься, какое значение имели ее фразы. Они напоминали загадку, ответ к которой лежал на поверхности. Раньше я бездумно давал его один и тот же. А сейчас вдумывался, вчитывался. Пытался понять Чарли. Меня почему-то не отпускало чувство, что я мыслил неправильно, рассуждал не о том. И сейчас хотелось разгадать Чарли Вестман, чтобы хоть что-то прояснить.

Зачем я попросил отправить мне эти чертовы бумаги за тысячи километров от дома? Не знаю. Черт побери, я уже ничего не знал. Возможно, мною просто руководило желание… действительно понять Чарли. Осознать, о чем она думала, когда мы были вместе. Хотелось прояснить в башке хоть что-то.

За последние пару недель я увидел в ней много нового. Она не походила на человека. Чарли была словно зомби, и не только внешне. Что-то убивало ее изнутри. Грызло, мучило. И какой бы хорошей актрисой она ни была, подстроить настолько безжизненный взгляд невозможно. Это никак не вязалось с той правдой, которую я знал. Правдой, из-за которой мы развелись.

С момента приезда я все чаще задавался одним единственным вопросом — а действительно ли все было именно так, как рассказал мне бывший продюсер?

***

Спустя несколько дней

Чарли

Прошло около пары дней после Нового Года. Еще один год… одиночества и бессилия. Он обещал стать таким же, как предыдущие два. Пустым и совершенно бессмысленным.

Когда приехал Энди, я будто снова начала оживать. Выходила из дома чаще, просто чтобы погулять. Спала чуть больше обычного примерно на сорок минут. Для кого малость, но для меня это было настоящим прогрессом. Но главное — братишка отвлекал меня от мыслей о Крисе. Днем, во всяком случае. Мы часто виделись, гуляли, зависали у меня дома за просмотром тупых фильмов. И много разговаривали о том, о сем. Похоже, нами обоими руководило желание наверстать упущенное. Воспоминания и чертовы мысли добирались до меня лишь по ночам.

Но братишка уехал почти неделю назад. И жизнь вновь возвращалась в привычное русло. Днем я пыталась работать, дабы отвлечься от ненужных мыслишек. А ночью просыпалась в холодном поту, стараясь восстановить дыхание. Я уже не понимала работу собственного мозга и организма. Были периоды, когда это уходило. Сон стабилизировался. И когда я уже считала, что это — все, конец страданий, кошмары настигали с новой силой. Теперь мой разум переворачивал каждое воспоминание.

Я начала потихоньку есть, пока брат был здесь. Даже набрала какой-никакой вес. А сейчас это все уходило. Тошнота подкатывалась к горлу при одном упоминании о пище, а масса тела постепенно уменьшалась. И сейчас это впервые беспокоило меня. Кажется, нужно было, чтобы кто-то близкий ткнул меня носом в проблемы, как минимум, с желудком, прежде чем я обратила внимание на это. Раньше было все равно. Я и не замечала, что вес неприлично мал, не обращала внимания на торчащие кости. Но сейчас… это состояние пугало. Что-что, а анорексия мне была совсем не к месту.

Здравая мысль — пойти к врачу. Но я была бы не Чарли Вестман, если бы так просто согласилась на это. Нет. Стоило лишь подумать о том, что меня отправят к психиатру, который станет расспрашивать обо всем, ворошить пчелиный улей моих воспоминаний, самых лучших воспоминаний, как я сразу съеживалась. Решила, что поход к врачу — крайняя мера. Проблему можно решить иначе, осталось лишь придумать, как.

Я как раз собиралась заняться этим в среду вечером, но меня прервали. Удобно устроившись на диване, с ноутбуком на коленях и бокалом виски в руке, листала сайты, читала что-то. Пыталась найти способ, как выйти из такого состояния. И вдруг в дверь раздался звонок. Время было позднее — около десяти часов вечера. Обычно, в такое время Калеб уже нежился в кроватке со своей невестушкой, поэтому этот визит насторожил меня. Я застыла на месте, размышляя, кто мог прийти в такой час. Но потом незваный гость позвонил еще раз и еще.

У двери я увидела Тома, вилявшего хвостом из стороны в сторону с необыкновенно радостной мордой. Высунув язык, пес будто улыбался. Он поскуливал, явно намекая мне, что неплохо бы и открыть. Из-за такой реакции собаки, в голове всплыла догадка, кто стоит за дверью. Самая ужасная из всех возможных догадка.

Медленно поворачивая щеколду, я нажала на ручку и приоткрыла дверь, придерживая пса, который так и рвался наружу. Сначала было пусто. А затем я увидела огромную мужскую фигуру. Того, кого ждала меньше всего. Я не ожидала обнаружить его здесь. Даже нет. Я не хотела этого, я боялась. Но страх, к сожалению, воплотился в реальность.

— Крис? — удивленно и, одновременно, раздраженно воскликнула я.

— Привет, — сухо отозвался Фальверт. Похоже, ему тоже было несколько нервно стоять под моей дверью. Но он был тут, значит что-то его сюда привело, верно?

— Что тебе нужно? — прислоняясь спиной к дверному косяку и перекрывая путь мужчине в свою обитель, я скрестила руки на груди, внимательно изучая его.

На Крисе была довольно толстая куртка, джинсы и обычные кеды. Совсем неприметные вещи, благодаря которым можно было затеряться в толпе. И лишь сейчас я обратила внимание на картонную коробку в почтовой упаковке, которую мужчина сжимал в руках.

— Есть разговор, — твердо оповестил Фальверт. А потом сказал чуть мягче, осознавая, что я не намерена впускать его в квартиру: — Я принес тебе кое-что. Но отдам только если согласишься поговорить.

Нахмурившись, я долго изучала его лицо. Желваки выступали на нем так явно, что понять силу гнева этого мужчины было не трудно. Я хорошо его знала. Настолько, что без труда определяла эмоции, которые бушевали у Криса внутри.

— Что там? — снова опустив взгляд на коробку, спросила.

— Впусти — узнаешь. Не будь упертой, Чар.

В моей голове вспыхнула гениальная идея — воспротивиться его совету, психануть и с хлопком закрыть дверь. Но потом я осознала, что это не поможет. Если Фальверт действительно хочет о чем-то поговорить со мной — он это сделает. Любыми способами. Но если впущу его сейчас, то совсем скоро узнаю, что лежит в коробке.

Я размышляла о том, чтобы впустить Криса в квартиру или выгнать к чертовой матери долго. Минуту, может быть и больше, прежде чем отойти в сторону и жестом позволить мужчине войти.

И боги, помогите мне….

========== Часть 23 ==========

— Миленько, — оценивающим голосом оповещает Крис, плюхаясь на диван. Туда, где сидела я минутой ранее.

Я подавляю вздох. Сил злиться на него уже нет, но и отвечать я не намерена. Подхожу к столику и захлопываю крышку ноутбука, пока Фальверт не успел ничего прочитать. Потом забираю свой стакан с виски и иду к барной стойке, чтобы налить еще.

— Будешь? — спрашиваю ради приличия, указывая на початую бутылку Блэк Лейбла. Крис кивает.

Разливаю алкоголь по стаканам, закидываю немного льда и возвращаюсь к мужчине. Сажусь напротив и по столику отправляю ему бокал.

— Зачем ты пришел? — спрашиваю прямо, чтобы поскорее выпроводить его из квартиры.

Присутствие Криса давит на меня. Сильнее, чем где-либо еще. Странно видеть его здесь, в моей квартире. Моем тайном убежище. Фальверт разваливается на диване, словно готовясь к длинному диалогу. А я мысленно молюсь, чтобы он поскорее ушел. Мне и без него было плохо. Не хочу. Не могу его здесь видеть. Боже, надо было просто захлопнуть дверь.

— Я понимаю, что тебе хочется поскорее выставить меня, но не надейся сильно, — словно читая мысли, выдает Крис.

— Зачем ты пришел? — повторяю еще раз, игнорируя слова мужчины. Бесполезно реагировать, только разозлюсь. А с ним любое проявление моей злости — это слабость.

— Что бы отдать тебе это, — Крис кидает коробку, с которой пришел, и она падает мне на колени.

Отставляю стакан с виски на столик, перед этим сделав большой глоток. Янтарная жидкость обжигает горло и попадает прямиком в желудок, даря, хоть не надолго, блаженное спокойствие. Пару секунд рассматриваю картонную коробку размером с кирпич. На ней какие-то надписи, наклейки. Сверху остались кусочки скотча с эмблемами почтовой компании. Но она вскрыта, значит Фальверт уже просматривал содержимое. Я хмурюсь, но все равно открываю коробку. Внутри лежат какие-то бумаги, свернутые в трубку и перевязанные лентой. Разворачиваю их и еле подавляю удивленный вздох.

Это тексты. Мои тексты, которые возникали в моей голове абсолютно внезапно на протяжении двух лет нашего брака. Я записывала их везде, на каждом листе, что попадался под руку, а потом забывала о них. А он — нет. Смотрю на свернутые бумаги и понимаю, что Крис собирал их. Складывал их, хранил где-то каждый листок с записями, фразами, парами рифмованных строк или несколькими полноценными абзацами. Да, это копии. Всего лишь чертовы копии, но на них очень четко виден мой почерк.

— Ты хранил это? — спрашиваю с нотками недоверия в голосе, подняв взгляд на Криса. Он едва заметно кивает. — Зачем?

— Пытался понять, о чем ты думала, — спокойно отвечает он.

Я не понимаю, что значит его фраза. Как понять? И для чего? Зачем было хранить все это столько лет?

Взгляд снова упал на листы.

All you have to do

Is stay a minute

Just take your time

The clock is ticking, so stay

All you have to is wait a second

Your hands on mine

The clock is ticking, so stay{?}[Zedd & Alessia Cara — Stay]

Так было написано на одном из них. Размашистая надпись, качающиеся из стороны в сторону буквы. Я помню это. Накидала пару строк на листе, когда Крис уезжал из дома в очередной тур. Правда, сейчас… эти слова приобрели совершенно иной смысл. Наверное, именно это я хотела сказать ему три года назад. Попросить остаться хоть на секундочку и дать шанс объяснить. Поговорить. Просто поговорить.

Черт… В эту секунду мне хотелось, чтобы Крис убрался. Ушел. Именно сейчас. Потому что гребаные слезы подступали к глазам. Воспоминания о тех днях всплывали в голове яркими вспышками. Снова и снова.

Не смей реветь, Чарли. Не вздумай. Не при нем. Фальверт больше никогда не увидит моих слез.

Стараясь гнать мысли прочь, перевернула лист. На другом клочке бумаги были другие записи. И на следующем. Вся эта стопка была исписана моим почерком. И я помнила каждый раз, когда делала их. Воспоминания накрывали с головой и потом я уже не замечала Криса. Забыла о нем и обо всем прочем. Была лишь я и те моменты, которые заново оживали в сознании.

Крис

Многим моим поступкам, особенно в последние пять лет, нет объяснения. Это один из них. Я не знаю, зачем пришел к Чарли. Нет ответа на этот вопрос. Я весь чертов день заново перечитывал ее тексты, анализировал, разбирал. И все время пытался понять ее. Почему так, в какой момент она сделала ту или иную запись. О чем она думала. Но все было бестолку. Этот пазл никак не складывался в моей голове.

Этим вечером я не спускался в бар. В моей крови не было ни грамма алкоголя. Какие-то неведомые силы просто потянули меня к ней. И я приехал. Вытряс адрес из ее полусонного продюсера и просто приехал. Хотя трогать ни в чем неповинного мальчишку не было смысла, потому что, как выяснилось, Джек и без того знал, где живет Чарли. Он не сказал этого, но я все понял в тот момент, когда охранник с опаской и неодобрением взглянул на меня. Знал, что они все еще дружат. И мой собственный водитель пытался защитить Вестман от меня. Но не вышло. Я все равно оказался здесь.

Сначала, я хотел просто поговорить. Черт, просто поговорить. Но как только копии записей оказались у Чарли, и она начала их читать, все слова испарились. Оригиналы оставил у себя — не знаю почему. Впрочем, это ни на что и не влияло. Я сидел молча и просто смотрел. Следил за мимикой лица бывшей жены и…

Не могу описать то, что творилось у меня внутри. Я просто впитывал, как губка, каждую черточку ее лица. Каждую эмоцию, что отражалась на нем, пусть она и пыталась ее подавлять. Мы сидели в полной тишине, но казалось, что Чар не замечает меня. Она с головой ушла в воспоминания. На ее губах то мелькала улыбка, то гасла. Перечитывая каждую запись, она реагировала по разному. Для Чарли не существовало ничего, кроме этих листов. А для меня — ничего, кроме нее.

Сам и не заметил, как задержал дыхание, глядя на нее. На чистые, искренние эмоции, что отражались в глазах моей бывшей жены. И здесь я понимал, как же много она скрывала, как же много всего подавляла, прячась за своей злостью. Сам того не осознавая, именно это я хотел получить за счет того альбома. Ее эмоции — чистые, не наигранные. Настоящие. Я хотел увидеть ту Чарли, которую знал. Которую когда-то смог по-настоящему полюбить. Но все оказалось куда проще.

Мне показалось, что сердце перестало биться в тот момент, когда по ее щеке скатилась слеза. Маленькая, еле заметная капля потекла вниз по впалой щеке, прошлась по подбородку и упала на лист. За ней полетела еще одна. И еще. Чарли плакала беззвучно, почти не дышала. Похоже, она не замечала слез на своих щеках. Но их видел я. Впервые за три чертовых года она открылась. Она заплакала при мне. И в этот момент все внутренности болезненно сжались.

Я вспомнил, как мысленно молил ее на последнем слушанье в зале суда пролить хоть слезинку. Одну единственную слезинку. Мне хватило бы этого. Хватило, чтобы прекратить весь этот цирк, взять ее на руки и увезти домой. И пусть она бы там била меня, кричала, ненавидела. А я бы извинялся миллионы раз. Но мы бы избежали этого ада. Эти три адских года прошли бы мимо нас. И однажды… я бы получил прощение за то, что не поверил ей. За то, что бросил. За все, что успел натворить. Чарли осталась бы со мной. И больше ничто и никогда не затуманило мой рассудок, не позволило мне предать ее.

Но этого не случилось. Она не всплакнула тогда. Но плакала сейчас. И я не знаю, как. Почему. Но видел, что ей больно. Она мучилась все эти годы не меньше меня. Чарли страдала. Страдала, черт все подери. И эта мысль убивает меня.

Я в деталях помнил тот день, когда Винс принес мне доказательства ее неверности, ее измены. Злость захлестнула меня с головой. Я не думал, не соображал. И мне понадобилось три года, чтобы наконец услышать и вспомнить все, что тогда говорила мне Чарли.

Пожалуйста, Крис. Неужели ты действительно веришь, что я могла изменить тебе?! Я люблю тебя…

…тебя пытаются развести, как мальчишку! Я даже знаю, кто.

Она говорила мне. Открытым текстом говорила, что это не она. Не ее фотографии. Но из-за злости, из-за своей слепой ярости я не понимал ничего. Не слышал и не воспринимал. Чарли молила поверить. А я этого не сделал.

Я понял только сейчас. И суть тех сказанных ею слов пришла ко мне только сейчас. У меня нет доказательств того, что девушка на фото — не Чарли. Весомых нет. Но я вижу ее! Я знаю ее и понимаю. И только сейчас… сейчас, черт возьми, начинаю верить. Просто хочу поговорить и понять, что произошло.

Прихожу в себя, только когда ощущаю влагу на щеках. Это слезы. Мои. Последний раз плакал почти двадцать лет назад, когда не стало моей мамы. А сейчас я понимаю, что потерял жену. Единственную любимую мною девушку. И, возможно, если она не захочет говорить, не захочет прощать… потерял навсегда.

Встаю, проводя запястьем по щеке и стирая влагу. Чарли сидит всего в нескольких шагах от меня. Но они даются мне с трудом. Сокращая расстояние между нами, я понимаю, что придется преодолеть пропасть, чтобы вернуть ее. Но выбор у меня не велик, потому что без нее жить я больше не намерен.

Подхожу к девушке и усаживаюсь на корточки возле ее ног. Чарли не видит меня. Но по ее щекам все еще текут слезы. Поднимаю руку и стираю их, касаясь холодной, впалой щеки. Ее кожа бледная. Почти мертвецкого цвета. Сама она — худая. Очень. Настолько, что сердце сжимается. Я тому виной. Из-за меня эта девушка стала лишь отдаленно похожа на мою Чарли, а в ее глазах плещется столько боли…

От прикосновения, Чарли дергается и поднимает голову. Я смотрю в ее глубокие, серые глаза и понимаю, что тону в них. Боже, сколько раз они мне снились. Я называл их собственным проклятьем. А сейчас боюсь, что больше никогда не смогу увидеть. Чарли смотрит на меня и не понимает, что происходит. Касаюсь ее щеки ладонью и она… трется об нее, словно кошка. Закрывает глаза и наслаждается теплом моей кожи. Она не злится. И не отстраняется. Но на ее лице отражается боль. Слезы продолжают течь из глаз, но Чарли больше не пытается их сдержать.

— Прости меня, — сдавленно шепчу. Настолько тихо, что боюсь, вдруг она не услышит. Но Чарли слышит. Она открывает глаза и смотрит с непониманием, однако в них есть и что-то, похожее на… надежду. Поэтому я повторяю: — Прости.

Осторожно беру ее за руку и тяну вниз, сжимая в своих объятьях. Прижимаю к груди и боюсь, что она попытается вырваться. Но Чарли не делает ничего. Она просто молча сидит на моих коленях и лишь потом… обнимает в ответ. Прижимается ближе. Жадно вдыхает мой запах. Ей страшно. Страшно доверять мне; страшно, что это лишь шутка или насмешки ее разума. Она боится, что все это исчезнет в один миг. Так же, как и я.

Утыкаюсь носом в изгиб шеи и жадно вбираю в легкие ее запах. Ментола, виски и самой Чарли. Это мой собственный сорт чертовой наркоты. Я морально погибал без нее эти три года. Самых отвратительных, адских три года. Но сейчас получаю свою «дозу» в полном объеме, ощущаю, как тепло разливается внутри. Будто оказываюсь дома. Она — мой дом.

— Я никогда не изменяла тебе, — тихо, совсем тихо всхлипывает она. Я чувствую, как хрупкое тело Чарли дрожит под моими пальцами. — Это Винс. Он все устроил.

— Я знаю, слышишь? Я знаю, — аккуратно поглаживаю девушку по спине. — Прости меня, Чарли. Умоляю, прости. Прости, что не поверил. Я предал тебя, милая. И готов потратить всю жизнь, чтобы добиться твоего прощения.

— Не надо, — снова всхлип, только еще тише. — Пожалуйста, не надо. Я не могу. Я не хочу….

Мое сердце перестало биться. Она не хочет меня простить. И имеет все основания на это. Мне самому хочется удушиться от осознания, сколько боли я причинил ей. Но я не могу сдаться. Не могу больше жить без нее.

Хочу сказать, что все исправлю. Что постараюсь. Но слова застревают в глотке, когда она произносит едва слышно:

— Я была беременна, Крис. Узнала в тот день. И потом не пришла на одно из слушаний, потому что…

Снова всхлип. И я заканчиваю фразу сам. Потому что потеряла ребенка.

Если ад существует, то вот он. Мой персональный ад.

В голове лишь одна мысль. У меня мог быть ребенок. Ребенок…. Чарли носила в себе нашу совместную плоть и кровь. Моего ребенка! Но он умер. Умер из-за меня. Я убил своего сына или дочь. Его нет из-за меня и только из-за меня. Сам даже того и не зная, потому что я — эгоистичный ублюдок. Подлая тварь, предавшая собственную жену.

Я выпал из реальности. Выпал из сознания. Пришел в себя, лишь когда Чарли заерзала. Она попыталась вырваться из моих объятий. Она хотела уйти, снова хотела сбежать, закрыться от меня. Это отрезвило, привело в чувство. И вместо того, чтобы отпустить, сжал ее еще крепче.

— Мы все исправим, слышишь? Мы с тобой. Вместе, Чарли, — шептал, прижимая ее к себе. — Я обещаю.

Девушка слушала меня и успокаивалась. Не вырывалась, а расслаблялась. Она хотела этого. Хотела быть со мной. Хотела все исправить. Чарли не желала уходить, а я не мог отпустить.

Мы просидели на полу долго. Час, а может и два. Мои ноги затекли, руки обмякли. Но я все еще держал девушку в объятьях и раскачивал вперед-назад, убаюкивая. И она уснула. Засопела в моих объятьях, обдавая шею теплым дыханием. Лишь тогда я смог встать.

Чарли не проснулась, ни когда я поднимался, перекладывая ее поудобнее. Ни когда нес в спальню. В коридоре была лишь одна дверь, поэтому я и решил, что она ведет туда, куда мне нужно. И не ошибся. Уложил ее хрупкое, невесомое тело на мягкую простынь и стянул домашние штаны, оставив Чар в одной футболке и нижнем белье. Выпрямившись, провел по ее щеке и хотел отойти, чтобы снять одежду с себя и написать Джеку. Но вокруг моего запястья вдруг сомкнулись ее тонкие пальцы.

— Не уходи. Пожалуйста, не оставляй меня.

Ее голос был тихим и хриплым. Чарли почти умоляла меня об этом.

— Не уйду, — пообещал, целуя бывшую жену в макушку и забираясь на кровать рядом.

Аккуратно снял с себя футболку и откинул ее в сторону. Напечатал сообщение Джеку, выключил телефон и, прижав Чарли к себе, осторожно укрыл нас одеялом.

Той ночью я не спал. Да и не планировал. Рассматривал Чарли при свете луны. Думал. Или просто боялся, что если усну, она снова исчезнет и испарится. Она прошла слишком много. И все по моей вине. Я осознавал, что мне нет прощенья. И если она не сможет простить меня никогда, это будет правильно. Но молился… молился о том, что Чарли сможет дать мне еще один шанс. Шанс, который я больше не упущу.

Я верну ее. Верну в свою жизнь. И исправлю все, что сделал.

Комментарий к Часть 23

Девочки, я плачу. Вот все, что я могу сказать.

========== Эпилог ==========

Солнечные лучи пробивались сквозь окно и падали на мою подушку. Я лежала молча, не шевелясь. Старалась дышать равномерно, чтобы не выдать себя.

Я не спала уже час, может и два. Проснулась на рассвете и больше не смогла закрыть глаза.

Большая рука обвивала мою талию, словно плющ, а мужская грудь прижималась к спине. Сутки назад такая картина была невообразимой. Я даже не допускала подобных мыслей в своей голове. Но сейчас Крис спокойно спал рядом, прижимая меня к себе так крепко, будто боялся отпустить.

Мыслей в голове было море. Они крутились в странном водовороте так быстро, что я не могла собрать их в кучу. И меня накрывало чувство дежавю. Пять лет назад, когда наши отношения перетекали из просто секса в романтические, я с трудом могла сказать, что испытываю. Ситуация повторялась.

Той ночью я спала не долго, но так крепко. Я уже и забыла, какого это — проснуться со светлыми мыслями, без кошмаров и похмелья.

Надо было собрать себя в кучу. Встать или сделать что-то еще. Возможно, растолкать Криса и выгнать его на хрен из своей кровати. Но, видит небо, я не могла так сделать. Впервые за три года у меня не было ощущения, как будто я несу за собой груз, весом в тонну. На душе было тепло, спокойно. Может быть причина этому заключалась в мужчине, который тихо сопел, обнимая меня сзади и обдавая кожу на шее своим дыханием. А может и в нашем вчерашнем разговоре. Вчера вечером я впервые рассказала хоть кому-то, что произошло со мной за эти три года. Черт его знает.

Мне не хотелось вставать. Вылезать из кровати и уходить. Потому что тогда нам пришлось бы снова разговаривать и что-то решать. А я не хотела. Единственным желанием было оставаться на месте, ощущать его руки на себе, чувствовать тепло его тела. И все же надо было что-то делать. Обсуждать снова. Разговаривать, решать.

Боже. Я не хочу. Умоляю, сотрите эти три года из моей памяти. Я не хочу о них помнить. Оборачиваться назад, ощущать эту боль. Верните меня домой. В Лос-Анджелес, где я каждое утро просыпалась в объятьях мужа. И не было у нас этих заморочек.

Ситуация была крайне непонятной. Мысли путались. И чувства тоже. Здравый смысл кричал, что Криса нельзя прощать. Он причинил слишком много боли и, как ни крути, она не исчезнет по щелчку пальцев. Но сейчас, в данную чертову минуту, я действительно была готова простить ему все-все-все на свете.

У меня уже голова трещала от внутренней дилеммы. Задушите меня подушкой.

Мне хотелось застонать от отчаяния и непонимания, что делать дальше. Любовь — мука. И это ужасно. Клянусь, я бы закричала, потому что от мыслей трещала голова. И Крис был единственным фактором, который меня останавливал.

Я заворочалась на матрасе. И в тот же миг ощутила, как рука Криса сжимает меня еще крепче, притягивая к себе вплотную.

— Не надо притворятся, Чарли, — прохрипел мужчина мне на ухо. Я вздрогнула. — И прекращай так много думать. Поспи еще немного. Если хочешь поговорить — сделаем это потом.

Я нервно втянула воздух носом. Черт. Зачем ты заговорил, Крис? Ты мог поспать еще немного, а я бы чуть-чуть повалялась в твоих объятьях.

Но Крис не умел читать мысли. И слава богу, но все же…. Иногда это было серьезным упущением, потому как иначе он бы знал, что лучше молчать. Мне так хотелось отсрочить момент подъема. И я бы правда с удовольствием осталась в этой кровати, в его объятьях, но… не могла. Нам нужно было поговорить. И именно сейчас, потому что чем дольше будем откладывать, тем быстрее я буду сходить с ума от непонимания, неизвестности.

Хватка Фальверта на моей талии была крепкой. Я бы даже сказала — очень крепкой. Но когда я вновь заворочалась и предприняла попытку выбраться, он колебался всего пару секунд, прежде чем выпустить меня. Я отползла на некоторое расстояние, села, подогнув под себя ноги и теперь смотрела на него. Выражения лица Криса было хмурым, брови сведены на переносице. Но глаза… черт подери, его глаза сияли. И я не шучу. Они почти искрились, хотя еще вчера вечером, до нашего разговора, казались потухшими и почти безжизненными. В них плескалась надежда и решимость. Он знал, что разговора не избежать. Но хотел остаться со мной. И от осознания этого пульс участился.

«Возьми себя в руки, тряпка. Его слова и взгляды еще ни хрена не значат» — мысленно отругала себя и тяжело вздохнула.

— Крис, я… — начала говорить, но не смогла закончить фразу. Что «я»? Я не знала, что сказать. Не знала, что и думать! Мои мысли превратились в густую кашу.

Все, что мне оставалось, это смотреть на него. Потому что все было таким непонятным. На секунду я даже допустила мысль, что это очередная тупая шутка моего подсознания. Новый кошмар и новый вид боли. И совсем скоро я проснусь с этим давящим ощущением в груди и вряд ли смогу сдержать слезы.

— Говори, Чар, — прошептал Крис, неожиданно накрывая своей ладонью мою и переплетая наши пальцы. — Не бойся.

— Я не боюсь, я просто… не знаю, что сказать. У меня каша в голове и только. Каша из сомнений и непонимания.

Мужчина замер, а потом вдруг кивнул. Будто он испытывал то же самое. Кажется, мы делили одни и те же чувства на двоих.

Рушить легче, чем строить. В этот момент я поняла значение данной фразы в полном объеме. Мы с такой легкостью разрушили наши отношения, — мы оба приложили силы к этому. А сейчас сидели и, глядя друг на друга, не могли представить, как это исправлять. Да и стоит ли…?

— У меня много мыслей в голове. Я просто не представляю, что теперь делать. Пробовать исправить все, что натворили, а может просто….

Я хотела сказать, что возможно нам просто стоит отпустить друг друга. От одной мысли у меня снова защемило сердце. Я не хочу его отпускать, не могу позволить снова уйти. Но Крис, кажется, разделял мои чувства. Он понял, что к чему, и не позволил мне договорить. Резко дернув за руку, Крис снова повалил меня на кровать и, пока я была дезориентирована, подмял под себя, перекрывая все пути к отступлению.

— Не смей даже думать об этом, слышишь? — наклонившись, прошептал Крис. На удивление, в его голосе не было угрозы или злости. — Мы все исправим, Чарли. Вместе. Но я больше не смогу без тебя. Эти три года казались мне адом, поэтому больше я тебя не отпущу.

Он говорил спокойно. Тихо. Он не требовал, но он убеждал меня. В тот миг я верила. И понимала его. Для Криса это время было таким же ужасным, как и для меня. Мы не могли друг без друга. И оба страдали. Каждый по своему, но по одной и той же причине.

Крис наклонился и провел кончиком носа по моей шее, вдыхая мой запах. Я положила руки на его плечи и осторожно провела вниз по его груди. Мы оба шумно дышали. Этот момент казался выдуманным, нереальным. Потому что мы снова могли касаться друг друга, разговаривать, а не плеваться ядом. Между нами не стояло барьера из лжи, предательства и ненависти. И впервые за три года я действительно ощущала себя живой, настоящей. Я чувствовала себя прежней.

Крис поднимался все выше, провел кончиком носа по моей челюсти, а затем сделал то же самое языком. Он покрывал поцелуями мои щеки, лоб и нос. А потом сорвался. И его губы коснулись моих. Аккуратно, нежно. Он словно боялся, что я оттолкну его. В ответ я лишь обвила руками его шею, притягивая ближе к себе и заставляя углубить поцелуй. Каждый из нас вкладывал туда свои чувства, эмоции, желания. Мы отчаянно хотели раствориться друг в друге. Но когда рука Криса опустилась на мой живот, и он повел ее ниже, я отстранилась.

— Давай не будем так быстро? Нам нужно… — нервно сглотнула, заглядывая в его глаза. — Мы должны попробовать начать все сначала. По-нормальному, Крис.

Не знаю, что он увидел в моих глазах. Но это заставило его убрать руку и широко улыбнуться. Он кивнул.

— Хорошо. Давай попробуем.

***

В тот день жизнь снова поменялась. Мы вернулись в жизни друг друга и готовы были быть вместе, строить что-то заново. Правда, медленно делать это, как предлагала я, у нас не вышло. Мы пытались, честно. Хотели, как все, нормальные люди сходить в ресторан и поужинать. Устроить что-то вроде первого свидания. Не поверите, но я даже добровольно надела платье для этого. Правда… кажется именно из-за него в ресторан мы не попали. Крис заехал забрать меня вечером. Но как только я открыла дверь, мы замерли, переглянулись и уже через пару секунд лежали на кровати, целуясь, как два ненормальных подростка, дорвавшихся друг до друга.

Вообщем, да. Похоже, строить отношения по-нормальному — это не про нас. Ну и пусть.

Мы все также работали в Нью-Йорке над альбомом. Он вышел спустя месяц или два после нашего примирения. На тот момент Крис уже шесть недель жил в моей квартире. Ужас, верно? Я тоже иногда не верила, когда с утра пораньше обнаруживала его на кухне, матерившим кофемашину, что этот мужчина реален. Но все же, да. Мы снова торопили события, но это было не важно. Потому что мы любили друг друга и хотели быть вместе. К тому же, воссоединение шло нам обоим на пользу. Крис перестал пить, почти не курил и каждый вечер оставался дома, чтобы провести время со мной. А я… я становилась собой. Сон нормализировался и уже спустя месяц я могла спать, как убитая, восемь часов подряд. Так же, под наблюдением Фальверта я снова набрала массу. Пока что только пару кило, но это было лишь началом. Иногда мне казалось, что для Криса задача накормить меня стала чертовой идеей фикс. Шок-контент, он готовил! И я не шучу. Нет, конечно раньше он был способен сделать что-то типа яичницы или вроде того. Но вообразите себе уровень моего удивления, когда однажды утром на кухне я обнаружила стопку панкейков. Ну, правда вдобавок шла засратая кухня, которую он чуть не спалил к чертям, но все же! Мой холодильник и полки были набиты всеми продуктами мира — и покупала их не я. Крис был похож на озабоченного, но зато у меня под боком всегда могло оказаться что-то вкусное.

Правда, эти изменения замечали не только мы. Спустя неделю после нашего примирения, я поймала на себе недоверчивый взгляд Калеба. Но он молчал. И следил за нами всю неделю, пока однажды не ввалился в квартиру в субботу утром. Меня Крис растолкать не смог, поэтому ему пришлось открывать дверь самому. Представьте себе картину: ошарашенный Калеб, который уже готовился отчитывать меня, а получил перед собой полуголого Криса, удивленного не меньше. Кому как, а мне этот эпизод казался забавнее, чем встреча мужа и любовника при тех же обстоятельствах. Конечно, потом пришлось объяснять все Калебу. Боже, надо было видеть, каким взглядом Калеб терроризировал Криса. Он ему не доверял, потому что именно Фаннинг все три года наблюдал мою депрессию. Правда, Фальверт тоже на такие взгляды не скупился. В какой-то момент я даже решила, что они убьют друг друга, но нет. Обошлось сердитым зырканьем, и на том спасибо.

Через пару дней о своей осведомленности заявил и Найт. Правда, не думаю, что ему растрепал Калеб. Что-то подсказывает, будто у продюсера состоялась довольно конструктивная беседа с Крисом. А то, что Найт перестал излишне долго смотреть на мои ноги или ненароком таращиться на мой зад, служило доказательством. Но я даже не стала это комментировать. Просто теперь ехидно ухмылялась каждый раз, когда сталкивалась с продюсером Фальверта.

Что говорить о Джеке? Мне кажется, он все понял еще в тот вечер, когда привез Криса ко мне. Поэтому как такового удивления на его лице не было. Но я думаю, что он был рад. Во всяком случае, мы теперь беспрепятственно могли видеться хоть каждый день, а это плюс. Но сколько же было ехидство в его глазах, когда Крис потребовал предоставить ту самую запись с камер из дома. Как оказалось, он ее сохранил. Сначала, это разозлило меня. Но когда Фальверт подал в суд на своего бывшего продюсера Винсента и решил применить эту запись, я где-то очень-очень-очень глубоко в душе благодарила Джека. Но вслух не произнесла этого, чтобы не радовать его эго.

Работа потекла куда быстрее. Мы старались много времени проводить на студии и теперь тратили на работу больше времени, чем на споры. Достижение, скажу я вам.

***

Наш альбом… не знаю, что исказать про него. Просто спустя сутки после его выхода под окнами моей квартиры дежурили толпы СМИ, а показаться где-нибудь на улице стало невозможно, потому что вокруг моментально собиралась толпа людей. Альбом сделал бум. Он выстрелил так стремительно, что почти все чарты были забиты его треками. Это случилось либо потому, что он настолько хороший, либо из-за нас с Крисом. Мне хотелось верить, что первое.

Спустя пару недель нас уже отправили в тур. Не по стране, а по миру. Куча городов, перелетов, концертов, людей. Бесконечный водоворот. Но мне это нравилось. Я выходила на сцену, видела тысячи людей и понимала, что они искренне хотят услышать мою музыку. Нашу с Крисом музыку.

Возобновление отношений мы не афишировали. И пытались тщательно скрыть. Но слухи и фотографии разлетались моментально по всем соцсетям. Однако прямых доказательств не было, поэтому у нас получалось отнекиваться.

Ну а изменилось все, — по старой доброй традиции, — в последний концерт тура.

***

Тур длился почти полгода. Под конец лично мои силы были на исходе. И Криса тоже. Как, собственно, у всей группы, которая ехала с нами. Никто уже даже не предпринимал попыток покинуть гостиницу. Во-первых, из-за толпы людей под окнами. Иногда мне казалось, что их собиралось миллионы. Ей богу, за все пять с лишним лет, когда я как-никак попала в эту чертову сферу шоу-бизнеса, еще нигде меня не преследовали такие толпы.

Мы с Крисом выдохлись окончательно. Концерты и весь тур высосал все силы из нас обоих. После концертов мы почти не разговаривали, просто действовали на основе своих желаний и по четкому плану. Убраться с площадки, попасть в номер, раздеться, принять душ, спать. Обсуждения оставались на следующее утро.

Господи, я сбилась со счета, сколько стран и поясов мы поменяли. Бесчисленное множество. Иногда перед концертом я даже записывала название города на своей ладони, чтобы банально не перепутать. Слухов о нашем с Крисом воссоединении ползло все больше, количество фанатов не уменьшалось. Усталость накапливалась. И я никогда еще не желала окончания тура настолько сильно.

Что до наших отношений… все становилось на свои места. Ну, почти. Капля за каплей мы восстанавливали то, что так быстро рухнуло в один миг. Не говорили о прошлом, но жили настоящим. Наслаждались обществом друг друга, учились заново жить вместе и общаться. Каждый сделал свои выводы. Поэтому ссор, которые были вполне привычными во время брака, почти не было. А если и случались такие моменты, мы быстро мирились. Не только с помощью секса — хоть и не без него, но и с помощью разговоров.

Последний концерт тура был в Лондоне. И это… отдавалось чем-то неприятным в груди. Воспоминания о детстве и безбашенной юности, как ни странно, ушли. В голове остались лишь моменты моей слабости. Потому что тут мы разводились. Именно в этом городе я провела несколько месяцев после расхода в обшарпанной квартире с плесенью. И именно здесь я потеряла малыша. Только эти воспоминания все еще жили в моей голове. От них сердце сжималось и уходило в пятки. Я искренне старалась бороться с собой, не возвращаться мыслями в то время и не показывать своей слабости, но получалось хреново. Единственным, что выдергивало из этих жутких воспоминаний, был Крис. Кажется, он целиком и полностью разделял мои чувства. И старался поддержать. Он пытался отвлечь меня разговорами, сексом, просмотрами фильмов. Да чем угодно. Иногда это помогало. Но в его взглядах я почему-то всегда видела вину. Крис винил себя за все произошедшее. И похоже, это чувство душило его, когда я все же рассказала в подробностях, что делала в Лондоне после нашего расхода, пока он пускался во все тяжкие в Лос-Анджелесе.

Чувства и горечь убивали нас обоих. И все это было связано именно с этим городом. Поэтому желание убраться отсюда стало еще сильнее, чем просто завершить тур. И когда на концерте вечером у нас осталась всего одна песня, меня уже потряхивало от нетерпения. Вылет был почти сразу после него. Нужно было просто дотерпеть. Так что к концу я уже давила свое нетерпение крепким неразбавленным виски. Помогало и для голоса, и для нервов. Крис делал то же самое. Мне даже в какой-то момент показалось, что он пьян. Но я ошиблась. Надеюсь.

— Ну что, ребят. Завершающая композиция. Последняя песня на этом концерте и вообще в нашем туре, — раззадоривая толпу, кричал Крис со сцены. Я же мысленно проговаривала все слова в голове.

Эта песня называлась «Flames». Та самая, которую мы написали в канун рождества в студии. Крис говорил, что именно после нее его мозги начали вставать на место. Именно эта композиция посеяла сомнения в словах Винса. Я ему верила. Поэтому эта песня теперь имела для нас очень большое значение.

Мы исполняли ее уже миллионы раз. Но смысла она не теряла. Наоборот, обостряла чувства. На последнем концерте в Париже или, может быть, в Берлине, я еле сдержалась. Очень хотела поцеловать его именно в тот момент, когда по сценарию мы должны были подойти друг к другу. В глазах Криса я видела то же самое желание. Но он осторожно отодвинул меня от себя, намекая на толпу зрителей. Кажется, в тот момент он соображал куда лучше меня.

Свет погас. Первая нота и на второй счет уже вступала я. На меня направили прожектор, ослепляющий своим светом, так что пришлось закрыть глаза.

I still burn for you

Like the sun burns in the sky

I still burn for you, ooh-ooh

I still burn for you,

My whole life I’ve been on fire

I still burn for you, ooh-ooh

Дальше снова загорается свет, он освещает всю сцену. И сразу вместе с ударными и электрогитарой вступает Крис.

Up in flames, up in flames

Light a match and put it to my name

Up in flames, I still burn for you, ooh-ooh

Every time I think I had enough of this (Hey)

I get more addicted, yeah, I’m so obsessed (Ooh, yeah)

Talk about you all the time, I am your narcissist

Well if we burn it down, you’ll be my arsonist

Пока он поет, я медленно перемещаюсь по сцене, руками подбадривая толпу. Все вокруг вертится, по моему лбу, шее, спине струится третий слой пота. И мне уже плевать на все. Постановку, свет, людей. Есть музыка и голос мужчины, которого я люблю до безумия.

[Charlie & Chris]

I still burn for you, like the sun burns in the sky

I still burn for you, ooh-ooh (Burn for you, burn for you)

I still burn for you, my whole life I’ve been on fire

I still burn for you, ooh-ooh

I’m so strung out on you, I might relapse (I might relapse)

I’m dyin’ for a taste, please God don’t let this last (Please God don’t let this last)

And you’ve been burnin’ all of the leaves on palm trees

I’m left with nothing more than ashes

Fallin’ to the ground like snowflakes

I almost wish we never happened

I still burn for you, like the sun burns in the sky

I still burn for you, ooh-ooh (Burn for you)

I still burn for you (Burn for you, burn for you), my whole life I’ve been on fire

I still burn for you, ooh-ooh (Burn for you)

Up in flames, up in flames

Light a match and put it to my name

Up in flames, I still burn for you, ooh-ooh

Up in flames, up in flames

Light a match and put it to my name

Up in flames, I still burn for you, ooh-ooh

Исполняя эти куплеты вместе, мы бегали по чертовой сцене, прыгали, заряжая толпу петь вместе с нами. И они кричали во весь голос, исполняя нашу песню. Я была немного пьяна, но от эмоций голова кружилась. Перед глазами все мелькало и единственное, что я видела четко, это Крис. Когда настал мой куплет, я медленно стала подходить к нему. Мы замерли в самом центре сцены. Он глубоко дышал. Мы глядели друг другу в глаза, не отрываясь.

Подняв микрофон, я допевала последний куплет.

Up in flames, up in flames

Light a match and put it to my name

Up in flames, I still burn for you, ooh-ooh.

Музыка стихла, а я и не заметила, потому что в ту же секунду Крис прижал меня к себе и поцеловал. Дико, яростно. Он мечтал об этом весь чертов концерт, как и я. Мы сплетались в одном поцелуе, где-то рядом гудела, визжала толпа людей, которые ждали этого момента.

А нам было плевать. Мы снова были вместе, снова рядом и это единственное, что имело значение в данный момент.

***

Дальше события текли сами собой.

Крис вернул меня домой. Мы избавились от моего убежища в Нью-Йорке и вернулись в старый дом. Моему счастью не было предела. Я даже и не думала, что так хочу вернуться туда. Но это случилось. Несколько месяцев мы делали в нем ремонт своими руками, забыв о работе и проблемах, которые потом тоже придется разгребать. Калеб и Молли с их малышом тоже перебрались Анджелес и поселились за городом в получасе езды от нас. Теперь я могла спокойно работать здесь, рядом с любимым человеком. Мы с Фаннингом нашли новую студию, решили проблемы со старой и застраховали права на мои песни. Все было в норме.

Эти несколько месяцев, в которые мы занимались ремонтом, были потрясающими. Я вновь чувствовала себя счастливой. Снова стала собой. Прежней Чарли. Я скучала по ней. Покончив с ремонтом, мы снова решили пожениться. Тихо, мирно, никому не сказав. Лас-Вегас был потрясающим решением. Закрытая церемония, где были только мы и священник в костюме Элвиса. Потом мы отправились в казино и потратили дофига денег, а еще чуть не попали в полицию и разгромили половину номера в гостинице. Но нам было так весело, что я ни о чем не жалела. Ни капли. Я снова чувствовала себя собой. Простой веселой девушкой, которая иногда может быть совсем несерьезной, вести себя как подросток, даже если мне тридцать, а парню рядом со мной — на три года больше.

Вернувшись домой спустя неделю, я нечаянно услышала разговор Криса по телефону с кем-то. И после нескольких фраз поняла, что это была Кэм.

Камилла… О ней я старалась не думать все это время. Как и о других свои «друзьях». Да, было бы странно простить Криса, но не простить их, однако… Пусть это и не оправдание, но Криса ввели в заблуждение. А они четко осознавали, что делают. И добровольно встали на его сторону. Они предали меня, как и он — спору нет. Но Криса простить я смогла, а их у меня получится на вряд ли. Так что когда муж спросил меня, хочу ли я встретиться с Кэм и остальными, ответ был один — нет.

И он меня понял. Сказал, что сам старался не общаться с ними эти три года. Они предали меня, встали на его сторону, а Крис все равно держал некоторую обиду на них за это. Поэтому если они и общались с ним, то никогда не появлялись в нашем доме. Единственные люди, которые вернулись из моей прошлой жизни были Джо и сын Стивса. Ребята помнили меня, как оказалось. Ну, Джо так точно. А с мелким пришлось знакомиться заново. Джо приезжала к нам на пару недель в гости и я не могла нарадоваться, когда виделась с ней. Похоже, обеспечивая мне встречи с малышкой, Камилла пыталась загладить вину. Хоть за это я была ей благодарна.

Мы впервые увиделись с бывшей подружкой и Шейном на школьной линейке. Джозефин умоляла меня прийти туда со слезами на глазах. И я просто не смогла отказаться. Мы стояли на расстоянии друг от друга. И Кэм старалась не смотреть на меня, однако порой я ловила на себе ее взгляды. полные отчаяния и вины. Солтлейк был смелее. Он даже предпринял попытку поговорить со мной, но разговор был до того неловкий, что мы быстро закончили его и разошлись. Вечером я усиленно старалась не заплакать после этой встречи, и Крису пришлось меня успокаивать.

Но потом стало легче. Решения я не изменила. Просто прошла этот этап и уверенно двигалась дальше. Тоже самое касалось и Джоша. Его я видела лишь мельком в окно, когда он привозил своего сына к нам домой. А Радуга… что ж. Из всех друзей она была одной, кто рискнул приехать и поговорить со мной, не оставляя выбора. Как всегда, напористая Лютер. Она говорила долго и много. Рассказывала, что тщетно пыталась убедить Джоша поверить мне. И всех остальных тоже. Но Стивс был зол и разочарован, потому что в голове провел параллель между мной и моей сестрицей. Так что он не слушал Радугу. Спустя два часа после ее приезда мы уже крепко обнимались и обе ревели. Пожалуй, Лютер была единственным человеком, которому я смогла поверить. И я простила ее.

Со временем, Радуга смогла немного растопить мое сердце по отношению к Джошу. И с ним мы иногда могли тоже перекидываться парой слов. Беседы с ним о погоде были весьма увлекательны.

Через год после того тура жизнь наладилась окончательно. Мы с Крисом продолжали счастливо жить вместе. Фальверт не сказал мне, но от Джоша я нечаянно выяснила, что он намерен засадить в тюрьму Винсента вместе с Эммой. Что ж. Туда им и дорога. Вообщем, все шло своим чередом. Меня это мало заботило. Не потому что я отпустила ситуацию и перестала злиться. Просто в тот момент я уже была беременна. Да, снова. И я была счастлива. Крис скакал чуть ли не до потолка, когда узнал.

Я верила, что теперь у нас все будет хорошо. Потому что после всего этого мы заслужили, черт возьми, это счастье.