Рождество – семейный праздник (СИ) [wild-white-werewolf] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Рождество уже не просто приближалось, а буквально танцевало на кончике носа, но вот наступившая уже календарная зима в этот раз никак не хотела радовать сторибрукцев снегом. Голые деревья зябко тянули свои ветви в хмурое небо, лужи подернулись ледяной корочкой, то и дело заставляя оскальзываться, а промозглый ветер забирался под одежду и нещадно кусал лицо, стоило высунуться за порог дома. Ворчун без устали бухтел, ругая совсем не зимний в этом году декабрь, снова заболевший Чихун не прекращал чихать, делая это в два раза чаще обычного, а горячие, да и горячительные напитки в трактире у бабушки раскупались быстрее, чем когда-либо прежде.

И все же Сторибрук готовился к Рождеству. Уже после Сочельника на площади установили и нарядили огромную ель, деревья были опутаны гирляндами, а все жители украшали дома, закупались подарками, и, кажется, не собирались поддаваться унынию.

Ну, или почти все.

– Родная, ты в порядке?

Эмма вздрогнула, удивленно заморгала, переводя взгляд на Киллиана:

– Да, а что?

Мужчина улыбнулся, но улыбка не затронула его глаза.

– Ты уже десять минут рассматриваешь эту витрину.

– Да? Оу…

Она покрепче сжала его руку, чувствуя, как тот поглаживает ее ладонь большим пальцем.

Витрина, про которую они говорили, была одной из многих украшенных к Рождеству витрин в веренице магазинов на главной улице Сторибрука. За стеклом в сугробах искусственного снега притаился целый городок с маленькими домиками, в окнах которых горел свет, с крохотными человечками, что занимались своими предрождественскими игрушечными делами, с нарядной мерцающей елкой в центре и паровозиком с кучей вагонов, что без устали бегал по железной дороге, время от времени издавая тихий свист.

Эмма покачала головой, выше поднимая воротник теплого пальто, и потянула мужчину за собой:

– Все нормально, пойдем быстрее. Родители ждут, а нам еще надо купить вино к ужину.

Кажется, ее деланно бодрый голос его нисколько не обманул – в синих глазах явственно читалось сомнение.

– Ты точно не хочешь поговорить?

– Я просто задумалась. Все хорошо, правда. Пойдем, не то опоздаем.

Она отводила взгляд и ему это совсем не нравилось. Не нравился этот ломкий голос и затравленный взгляд маленькой одинокой девочки, который он надеялся никогда больше не увидеть.

– Пойдем, – кивнул он покорно.

Сидя в «жуке» по дороге на семейный ужин в их первый совместный Сочельник Киллиан молчал, не зная, как поговорить с любимой. Казалось, Эмма старательно игнорировала приближающийся праздник, до которого оставалось чуть больше суток. Соседние дома щеголяли нарядными венками на дверях, яркой иллюминацией и всякими обязательными атрибутами вроде надувных Санта Клаусов, сверкающих оленей и улыбающихся во весь рот пластиковых снеговиков, а их дом был единственным во всем городе, что еще не был украшен к Рождеству. И, хотя мужчина догадывался о причинах такого поведения, он смиренно принимал ее выбор.

Весь вечер Эмма была молчалива и почти не притронулась к запеченной с овощами индейке, а когда Мэри Маргарет завела разговор по поводу завтрашнего празднования, то, вскочив из-за стола и пробормотав извинения и какую-то нелепицу насчет срочных дел в участке, поспешно убежала. Киллиан нашел ее в «жуке» – ссутулившуюся, печальную. Он сел рядом, бросил ее забытое пальто на заднее сиденье; потянувшись, завел двигатель оставленным в замке зажигания ключом и сразу добавил мощности печке. Заметив в выходящих на дорогу окнах встревоженные лица Дэвида, Мэри Маргарет, Генри, Реджины и предугадывая шквал звонков и сообщений, выключил сотовый.

Все разговоры подождут.

Чуть помедлив, Киллиан накрыл бессильно лежащие на коленях узкие прохладные ладони своей рукой, легонько сжал, молчаливо принимая и разделяя ее боль.

– Поедем домой, родная?

Она заговорила поздно вечером, когда, приняв душ и переодевшись в теплую пижаму, забралась под одеяло и прижалась к его груди – сильнее, чем обычно.

– Знаешь, я в основном встречала Рождество в детских домах. Мне было шесть, когда меня удочерили – как раз незадолго до праздника. Помню, как я впервые наряжала елку и так гордилась этим. Вместе с приемной матерью и отцом мы развешивали игрушки, и они приподнимали меня, когда я не могла дотянуться до верхних ветвей. Мне даже подарки не были нужны, я была счастлива от самого духа Рождества – сияния гирлянды, запаха свежевыпеченного печенья, треска поленьев в камине, на котором висел мой личный новенький рождественский носок… Меня отправили спать в собственную комнату с розовыми обоями и звездочками на потолке, и я постаралась побыстрее уснуть, ожидая Санту. Я знала, что к плохим детям Санта не приходит, и я не была хорошей – в этот год мне приходилось и обманывать, и воровать, – но я искренне обещала, что исправлюсь и стану лучше.

Эмма вздохнула глубоко и как-то судорожно, сжимая в кулаке краешек одеяла.

– Наверное, я все же была слишком плохой и не заслужила подарка. В ту ночь Санту я так и не дождалась. Я проснулась под утро от криков и грохота. Мой приемный отец – я даже не помню, как его звали… Оказалось, он был наркоманом, но лечился и держался несколько лет, а в ту ночь встретил старых дружков и сорвался, и это наложилось на выпитый чуть ранее алкоголь. Он был совершенно невменяем, крушил комнату, разбил телевизор, уронил и растоптал елку, потом выбежал на улицу, где напал на прохожего. Соседи вызвали полицию, и час спустя меня увезли обратно в детский дом.

Эмма говорила ровным голосом, и, кажется, не замечала, как слезы бегут по щекам, пятная его футболку. Киллиан молчал, потрясенный до глубины души, и лишь обнимал ее бережно, надеясь утешить ту маленькую испуганную девочку, чьи мечты и веру в чудо так жестоко разрушили.

– В разные годы я по-разному встречала Рожество – в приюте, на улице, в приемной семье, в тюрьме, в дешевом отеле… Мне казалось, я почти забыла это, но в этот раз все вернулось. Оно внутри меня, где-то глубоко. Это… ощущение, что если я хоть на миг позволю себе быть счастливой, если я снова поверю в рождественское чудо, что-то плохое обязательно случится.

Ее голос упал почти до шепота, так, что ему пришлось изо всех сил напрячь слух, чтобы услышать ее слова:

– Я никогда прежде не была так счастлива, как сейчас, с тобой. И страх вернулся.

– Родная…

Он был готов отдать все, что у него есть, заплатить любую цену, только бы помочь ей забыть, стереть из памяти тот кошмар, что ей пришлось пережить.

Его маленькая потерянная девочка…

Киллиан осторожно коснулся кончиками пальцев ее щеки, вытирая слезы, и Эмма повторила его жест, с удивлением ощутив влагу.

– Прости меня, Киллиан. Мне порой кажется, что я сломана, что меня уже не починить, как не удалось бы склеить те растоптанные игрушки.

Мужчина прижал ее к себе, коснулся губами макушки, зарываясь носом в разметавшиеся светлые волосы.

– Я люблю тебя, Эмма, – шепнул он. – Я всегда буду с тобой рядом, и когда-нибудь ты снова поверишь в чудо. Обещаю.

Она всхлипнула, уткнувшись куда-то ему подмышку, и он тихонько запел колыбельную, баюкая ее в объятьях до тех пор, пока Эмма не уснула.

Эмма позвонила ему на следующий день после полудня.

– Занят?

– Не очень. Что случилось, Свон? – мужчина невольно напрягся, услышав ее взволнованный голос.

– Можешь подойти ко мне в участок?

– Через пятнадцать минут буду.

Пальто он застегивал уже на ходу.

Эмма ждала на крыльце, нервно теребя край длинного теплого шарфа. В воздухе робко кружились первые легкие снежинки – казалось, они примеряются, еще в воздухе подыскивая себе место, куда лучше опуститься.

– Что случилось? – оказавшись рядом, Киллиан окинул ее взглядом, обнял, с тревогой вглядываясь в ее лицо, отмечая сияющий взгляд, порозовевшие от холода щеки. Она обняла его в ответ, прижалась к груди, чуть потерлась щекой:

– Знаешь, я наконец-то поняла…

– Что? – его сердце тревожно сжалось, но женщина отстранилась немного и неожиданно улыбнулась – впервые за последнее время по-настоящему искренне, мягко коснулась его лица, стирая капельки растаявших снежинок:

– Я поняла, что это глупо – всю жизнь цепляться за прошлое, каким бы оно ни было, ведь гораздо важнее настоящее и будущее.

Киллиан замер и, кажется, даже дышать перестал.

– Я больше не сирота, не та потерянная девочка. У меня есть Генри, родители… У меня есть ты.

Приподнявшись на носочках, Эмма прижалась губами к его губам, и мужчина с радостью ответил на ее поцелуй, чувствуя, как напряжение последних дней постепенно покидает их.

– Я весь твой, – шепнул он, прижавшись лбом к ее лбу, обтянутому смешной вязаной шапочкой, и улыбаясь так глупо и так счастливо.

– Я люблю тебя, Киллиан, – прошептала она в ответ, и тихие слова растопили последние льдинки несказанных слов, что еще оставались между ними.

Он рассмеялся во весь голос, обнял ее крепче, приподнял, кружа, и радостный смех любимой прозвучал для него музыкой. Задыхаясь от счастья, они держали друг друга в объятьях.

– А теперь пойдем, – она потянула его за руку к припаркованному поблизости «жуку».

– С тобой хоть на край света, Свон.

Хоть на край света, хоть за край.

– Нам гораздо ближе, – Эмма улыбнулась, лукаво прищурившись. – Думаю, пора создавать новые общие счастливые воспоминания.

Они приехали домой почти три часа спустя, устроив настоящий набег на магазины. К крыше «жука» была привязана усыпанная снегом пушистая елка, а багажник и заднее сиденье были под завязку заставлены коробками и пакетами с рождественскими украшениями и продуктами. Короткий телефонный звонок – и четверть часа спустя в дверь постучали родители с маленьким Нилом в переносной люльке. Едва стряхнув с одежды быстро тающий снег, Мэри Маргарет притянула и стиснула дочь в объятьях:

– Эмма, родная, мы так волновались.

– Я знаю, мам, прости. – Эмма смущенно прижалась к ней в ответ, уткнулась носом, вдыхая ставший таким родным запах. – Теперь все хорошо, обещаю.

Дэвид обнял их обеих, поцеловал каждую в макушку.

– Ну что, устроим Рождество?

Входная дверь снова распахнулась, впуская усыпанных снегом Генри и Реджину с пакетами в руках.

– О, обнимашки? А мы чуть не опоздали! – весело возмутился парень.

Эмма рассмеялась, обнимая сына. Она была счастлива в окружении самых близких для нее людей.

Завертелась предпраздничная круговерть. Мужчины устанавливали елку, Мэри Маргарет и Реджина хозяйничали на кухне, Эмма и Генри разбирали украшения, планируя, что и куда разместить. Они разматывали гирлянды, хрустя первой порцией еще теплых имбирных пряников, когда с улицы раздался грохот.

– Кто-то уже петарды взрывает, – добродушно улыбнулся Дэвид, потянувшись за очередной печенькой, но раздавшийся следом громкий крик моментально стер улыбки с их лиц. Наперегонки они бросились наружу и замерли на крыльце.

Улицы были заполнены… чем-то? Или кем-то? В темноте на свежевыпавшем белом снегу двигались небольшие, странной формы силуэты, подсвеченные пятнами раскаленного металла. Реджина взмахнула рукой, создавая в воздухе святящийся шар, позволяющий разглядеть среди падающих хлопьев снега убегающего с воплями случайного прохожего, а еще самых странных существ, которых Эмма когда-либо видела.

Да и не только она, как оказалось.

– Это… что? – первым поинтересовался Генри, переводя удивленный взгляд с одной своей мамы на другую, а потом, не дождавшись ответа, на остальных взрослых.

Те лишь пожали плечами.

– Уж явно не рождественские эльфы, – пробормотала Эмма, тоскливо подумав, что, похоже, им всем не суждено встретить Рождество как полагается.

Маленькие, чуть крупнее кулака уродливые твари были укутаны в странные одежды и носили на головах конические колпаки. Их было немногим более десятка, но казалось, что вдвое больше – так шустро они передвигались, то невнятно попискивая, то издавая противные скрипы. И каждый монстрик в своех ручках – или лапках? – держал или внушительных размеров сковороду с пылающими углями, или не менее впечатляющие раскаленные крюки.

– Твоя родня? – немного растерянно хмыкнул Дэвид, подтолкнув Киллиана локтем. Тот с видимым отвращением разглядывал странных уродцев.

– Ну да. Троюродные племянники со стороны приемной бабушки.

Эмма нервно рассмеялась и шагнула вперед, создавая в ладонях силовые шары. Реджина последовала за ней, создавая собственный огненный сгусток:

– Прости, пират, придется нам избавиться от твоих племянников.

Ярко вспыхнув, шары полетели в скопления существ, – один, второй!.. Все ожидали воплей сгинувших тварей, но, когда вспышки рассеялись, а глаза снова привыкли к полутьме, они с удивлением обнаружили, что уродцы и не вздумали пропадать, лишь крюки да сковороды раскалились сильнее, а раздавшиеся скрипы уж очень сильно напомнили издевательский смех.

– Что за?..

Коротко переглянувшись, женщины создали еще по одному, уже более мощному сгустку. Взмах, – и шар, объединив в полете их магию и увеличившись втрое, врезался в самого крупного монстрика. Остальные порскнули в разные стороны, Генри издал радостный вопль, но упавшее было существо резво вскочило на ноги и, потрясая сковородой и корча отвратительные рожицы, бросилось наутек вслед за сородичами, быстро скрывшись в снежной пелене. Издалека раздался громкий женский визг и Киллиан едва слышно выругался.

– И что нам теперь делать?

Плач проснувшегося в одиночестве Нила заставил всех вздрогнуть и поспешить в дом. Мэри Маргарет взяла на руки сына, успокаивая, остальные поспешно разбирали верхнюю одежду, шапки и шарфы.

– Эмма, я поищу у себя информацию о том, что ЭТО такое и попробую связаться с Голдом, – подхватив свое пальто, отрывисто сказала Реджина и, не дождавшись ответа, исчезла в клубах дыма.

Мэри Маргарет опустила притихшего сына назад в люльку, торопливо натягивая протянутый мужем берет и укутываясь шарфом:

– Генри, присмотришь за малышом?

Парень вздохнул:

– Снова все веселье без меня, да?

– Это не шутки, Генри, – путаясь в молнии собственной куртки, Эмма чуть нахмурилась. – Мы пока не знаем, кто это и как с ними справится. Сейчас ты нужнее здесь.

– Я знаю.

– Хорошо, – несмотря на серьезность ситуации, Дэвид невольно улыбнулся тону внука, одновременно помогая жене надеть пальто. – Бутылочка и памперсы в сумке. Надеемся, мы быстро.

Киллиан сбежал по ступеням со второго этажа, сжимая привычную саблю, остановился рядом с Эммой:

– Вы к себе за оружием? – поинтересовался он у замерших на пороге Прекрасных.

– Да. Оценим ситуацию в городе и, если будет нужно, позовем гномов, – кивнула Мэри Маргарет. И, уже выбегая на улицу, крикнула, – Генри, не забудь выключить духовку и достать печенье!

– Реджина, наконец-то! Узнала что-нибудь? – Звонок мобильного Эмма приняла с ощутимым облегчением и сразу включила громкую связь, не сомневаясь, что женщина нашла управу на этих странных существ. – Надеюсь, что да, потому что справится с ними не получается вообще никак!

Это было горькой правдой. Снующие по городу мелкие твари пакостили из всех сил, а любимым их развлечением оказалось толпой окружить случайных прохожих, сбить их с ног и вывалять во все растущих сугробах. А тут еще и снег, что сыпал с неба точно пух из распоротой подушки, путал следы, значительно ухудшая видимость и не позволяя толком ничего рассмотреть уже на расстоянии тридцати футов.

Магия их не брала. Совсем. Эмма спешно припоминала известные заклинания, пробовала перенести их, пыталась использовать магию разных стихий, но тщетно – встретив отпор, монстрики отпускали жертву и, дробно стуча копытцами, пускались врассыпную, заливаясь своим смехом-скрипом и сразу теряясь в густой снежной пелене. Оружие Киллиана и Дэвида – сабля и меч, – тоже оказались бесполезны, моментально раскаляясь докрасна и обжигая ладони, стоило коснуться мастерски подставленных крюков и сковород. Стрелы Мэри Маргарет разили без промаха, но металлические наконечники плавились и стекали на землю точно восковые, застывая в снегу безобразными кляксами, а тонкие древки вспыхивали и рассыпались легким сероватым пеплом. Кирки гномов едва не постигла та же участь – у той, что принадлежала Ворчуну, дочерна обуглилась рукоять, ее спасло только немедленное забрасывание огромным количеством снега.

– Да, кажется, – голос Реджины звучал деловито. – Это шуликуны – мелкие вредоносные демоны, обычно обитающие в Европе, а точнее, на Русском Севере.

– Как их сюда занесло? – Киллиан изумленно приподнял бровь.

– А я почем знаю? – отрезала Реджина. – Шуликуны вылезают на землю из воды – из речной проруби или болота. Пакостливы, но могут и утопить человека в той же проруби, откуда сами появились. Живут в реке и обычно сами исчезают накануне Крещения.

– Это что же, нам их еще ни один день гонять придется? – Эмма старалась не поддаваться панике, но получалось из рук вон плохо.

– О них мало что известно. Вроде как там от них избавлялись крестным знамением, или же устраивали езду на лошадях по льду на реке и вокруг населенного пункта, чтобы, цитирую: «давить шуликунов». Сейчас попробую еще поискать

Телефон запищал, жалуясь на прерванную связь. Они переглянулись – Эмма, Киллиан, Дэвид, Мэри Маргарет…

– Сразу пойдем коней искать, или осенить крестом попробуем? – высказал Киллиан общее сомнение.

– Попробуем, – неуверенно протянула Эмма.

Первая попытка провалилась с треском. Вторая – тоже. То ли они делали что-то не так, то ли Истинной Веры у них было маловато, но существ – шуликунов, – нисколько не испугали крестные знамения. Все так же скрипя и попискивая, демонята заливались издевательским смехом и корчили рожицы, наглея на глазах. Особенно доставалось Киллиану – те твари, что держали при себе раскаленные крюки, дерзко помахивали ими в воздухе, заставляя мужчину стискивать зубы от ярости за собственную беспомощность.

– Ну что, попробуем по совету Реджины «давить шуликунов»? – Дэвид опустил сложенные щепотью пальцы, признавая поражение после очередного неудачного знамения.

Эмма кивнула и, сосредоточившись, перенесла их в конюшню, отчаянно надеясь, что их план сработает.

Коней было трое. Точнее, два жеребца и кобыла. Эмма замерла чуть в стороне, дожидаясь, пока Киллиан и родители оседлают их.

– Не волнуйся, Свон, ты поедешь со мной, – правильно истолковал мужчина ее растерянный взгляд.

– А он выдержит? – с сомнением поинтересовалась Эмма, глядя в умные печальные глаза темного жеребца, нервно перебирающего копытами шириной с блюдце. – Я привыкла иметь дело только с лошадиными силами под капотом авто.

Киллиан невольно хохотнул, под уздцы выводя жеребца из стойла:

– Выдержит, не бойся.

Мэри Маргарет и Дэвид, тихо переговариваясь, последовали за ним на безопасном расстоянии.

Эмма распахнула дверь, впуская в тепло конюшни поток холодного воздуха, щедро сдобренного густо летящим снегом. Жеребец пугливо замотал головой, зафыркал, отступая.

– Тише, мальчик, тише.

Киллиан умело успокоил нервного жеребца и снова потянул его за собой, выводя на улицу. Остановился, дожидаясь чету Прекрасных и ободряюще махнул рукой, подзывая замершую в нескольких шагах от него Эмму:

– Подойди, поздоровайся с ним.

Эмма нерешительно приблизилась, протянула руку, касаясь бархатистого носа жеребца. Тот шумно и влажно обнюхал ее ладонь, чуть толкнулся, и женщина уже смелее провела пальцами по тянущейся вдоль лошадиного носа узкой белой полоске. Улыбнулась, ловя взгляд Киллиана:

– Ну что, вперед в очередной раз спасать Сторибрук?

Знакомые писки и скрипы раздались неожиданно близко, а секунду спустя и сами шуликуны показались из-за снежной завесы. Размахивая крюками и сковородами и отчаянно кривляясь, они подступали все ближе, жеребец Киллиана испуганно заржал, мотая головой и отступая, а жеребец Дэвида и кобыла Мэри Маргарет вторили ему.

– Как они нас нашли? – Киллиан отчаянно пытался удержать своего коня, но шуликуны зашумели громче, все сильнее пугая животных. Эмма сгоряча сотворила в ладонях огненный сгусток, надеясь хоть ненадолго отпугнуть демонят, и в этот момент вконец испуганный жеребец заржал, заметался, лошади Прекрасных забились рядом в истерике и, вскинувшись и вырвав уздечки из рук, в несколько великолепных скачков животные скрылись из вида.

– Нет!

Эмма закричала от отчаяния, осознавая, что она натворила, метнула один, другой, третий огненный шары, но проклятые твари, издевательски скрипя, шустро отскочили в сторону, пропуская два сгустка мимо, а третий приняв в моментально раскалившуюся добела сковородку. Женщина в отчаянии опустила руки, чувствуя, как Киллиан и родители подходят ближе к ней, занимая круговую оборону.

– Я все испортила, – Эмма судорожно пыталась понять, что делать дальше. Перенестись? Остаться? Но шуликуны явно не оставят в покое Сторибрук, и, кто знает, что они натворят за эти дни. И где теперь найти убежавших лошадей – их возможно единственное спасение?

– Перестань, Свон, – Киллиан метким пинком отправил слишком близко оказавшегося к ним монстрика и, зашипев, сунул моментально обуглившийся мысок ботинка в снег. – Лошади были слишком испуганы.

Дэвид хмыкнул, соглашаясь:

– Повезло еще, что мы не успели сесть верхом, иначе сбросили бы они нас, как пить дать!

Эмма кусала губы, сжимала кулаки, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не скатиться в отчаяние, что и так уже казалось беспросветным. Впервые она не могла решить проблему ни с помощью силы, ни с помощью магии.

– Пожалуйста, хоть кто-нибудь… – шептала она чуть слышно, вкладывая в мольбу кажущуюся бесполезной Силу. – Пожалуйста.

Яростное, раскатистое точно гром ржание пронеслось над заснеженной землей, и Эмма вздрогнула, невольно ухватившись за крюк Киллиана в поиске поддержки. И замерла, глядя во все глаза, когда из снежной пелены вышел ОН.

Казалось, сама ночь соткалась в этого великолепного жеребца. Черная лоснящаяся шкура отливала багряным, точно просвечиваясь пламенем изнутри, сотканные из огня хвост и грива развевались на ветру, а раскаленные, точно угли, копыта заставляли снег с шипением испаряться.

– Кто это? – прошептала Мэри Маргарет, завороженная дикой грацией и невероятным изяществом чудесного коня.

Демонята с писками и воплями кинулись врассыпную, толкая друг друга в попытке оказаться как можно дальше, но Эмма едва это заметила, выпустив крюк из плотно сжатого кулака и делая шаг навстречу жеребцу.

– Погоди, Свон, – Киллиан коснулся ее плеча, удерживая, не в силах, впрочем, сам отвести взгляд от великолепного коня. – Мы не знаем, кто это. Вдруг он опасен.

Эмма легонько улыбнулась, на мгновение накрывая лежащую на ее плече руку мужчины своей рукой.

– Все будет хорошо. Я это знаю.

И такая непоколебимая уверенность прозвучала в ее голосе, что Киллиан, кивнув, покорно отступил.

– Здравствуй, – прошептала Эмма, подходя ближе и протягивая жеребцу раскрытую ладонь. В его глазах сияли отблески пламени, отражающееся теперь и в ее зрачках, исходящее от него ощущение Силы внушало необъяснимое доверие, и женщина, отчего-то совсем не боясь обжечься, коснулась переносицы чудесного коня, вздрогнув от странного чувства, пронзившего ее тело до кончиков пальцев. – Здравствуй, Амистр.

Жеребец качнул головой, ни дать, ни взять, здороваясь с ней, легонько фыркнул в лицо, раздувая выбившиеся из-под шапки пряди волос, и Эмма провела ладонями по морде коня, забираясь пальцами в упавшую длинную пламенную челку. Это было странно – пропускать меж пальцев огненные пряди, что казались такими теплыми, и одновременно такими осязаемо-невесомыми.

– Ты поможешь нам?

Жеребец снова заржал, встряхнул гривой и ударил копытом, высекая искры из лежащего под ногами камня. На Амистре не было ни седла, ни узды, и это нисколько не удивляло – кто бы смог обуздать ночь и пламя? Эмме казалось, что ей руководит кто-то – или что-то, – но это не пугало, а, наоборот, вселяло уверенность, позволяя действовать, словно бы подчиняясь древним, как мир, инстинктам. Она вцепилась в роскошную огненную гриву жеребца, в мгновение ока оказавшись на его широкой спине, и рассмеялась своим недавним страхам. Шуликуны? Вот эти мелкие пакостники пугали ее до трясущихся рук?

– Свон? – Реджина появилась в клубах дыма, и ее взгляд заметался с чудесного жеребца на оседлавшую его Эмму, а после – на замерших в нескольких шагах от нее совершенно ошеломленных Прекрасных и Крюка.

Эмма приникла к гриве коня, на секунду зарываясь лицом в теплое пламя, обхватила его за шею, чувствуя охватывающее ее яростное ликование.

– Мы справимся, – крикнула она, и, словно бы подтверждая ее слова, жеребец вскинулся на дыбы и, громогласно заржав, бросился вперед, туда, где терялись, заметаемые снегом, следы демонят.

Это была безумная скачка. Амистр промчался вокруг города, точно заключая его в кольцо, а потом поскакал по улицам Сторибрука, и шуликуны, истошно скрипя, бросались наутек. Эмма создавала в ладонях огненные сгустки и, смешавшись с пламенем гривы жеребца, они обжигали демонят, заставляя тех бежать что есть мочи.

– Прочь! Прочь из нашего города! – кричала Эмма, поддавшись сумасшедшему азарту, кипевшему в ее жилах, и Амистр послушно гнал перед собой этих существ, направляясь к едва затянувшейся тонким льдом реке. Всех, всех до единого!

Припорошенный свежевыпавшим снегом лед зашипел под раскаленными копытами чудесного коня, и он остановился на берегу, шумно дыша и переступая ногами. Им больше ничего не надо было делать – обезумевшие от ужаса демонята, спотыкаясь и падая, изо всех сил стремились к округлой, кажущейся черной полынье, толкаясь за право первыми сигануть в стылую воду. Эмма провожала их взглядом, чувствуя, как горячка погони постепенно оставляет ее. Вот Амистр заржал коротко и сердито, и последние шуликуны, в панике поскрипывая, что есть духу припустили к воде. Всплеск, – и лишь цепочки округлых следов от копытцев тварей да темный провал полыньи напоминали о том, что сейчас произошло.

Эмма соскользнула с широкой спины жеребца, скатившись вдоль округлого бока, чувствуя, как ноги подрагивают от несущегося по венам вместе с кровью адреналина. Амистр всхрапнул, осторожно повернулся, и женщина обняла жеребца за голову, закрыла глаза, прижимаясь лбом к его широкому лбу.

– Спасибо тебе, Амистр, – прошептала она. – Ты даже не представляешь, как был нужен.

Жеребец шумно выдохнул ей в лицо, его дыхание напоминало тепло костра, и Эмма, поняв, тихо рассмеялась:

– Ну, конечно же, ты представляешь, правда? Поэтому и пришел ко мне.

Она в последний раз зарылась руками в огненную гриву, пропуская языки теплого пламени сквозь пальцы, провела ладонью по изящно выгнутой шее.

– Спасибо, – шепнула она снова. – Если вдруг тебе понадобится помощь, можешь всегда обратиться ко мне.

Жеребец мотнул головой, покосившись на нее налитым пламенем глазом, весело заржал, так, что эхо заметалось между деревьями, и, взвившись на дыбы, широким наметом помчался прочь, выбивая копытами искры из прибрежных камней.

– Спасибо! – крикнула Эмма вслед, видя, как исчезает в заснеженной ночи пламя ее спасителя.

Слабость накатила, прижимая ее к земле, словно с исчезновением Амистра женщину покинули силы. Собрав волю в кулак, она прикрыла глаза, растворяясь в дымке телепортации.

Ее ждали дома. Все.

– Свон! – Киллиан бросился вперед, обнимая и прижимая к себе любимую, удерживая ее на ногах. Мигом оценив ее состояние, мужчина осторожно подвел ее к дивану, помогая опуститься. – Как ты, родная?

Эмма потянула его за собой, усаживая рядом, прижалась виском к его плечу, чувствуя себя в безопасности в кольце крепких рук. Ее родные были рядом, все – Киллиан, Генри, родители, Реджина, малыш Нил в люльке… Женщина устало улыбнулась:

– Все в порядке. Амистр помог прогнать всех до единого шуликунов. Кажется, они до жути его боялись. А потом он ушел.

– А кто это вообще? – не сдержался Генри. – Откуда он взялся? И почему помог? И откуда ты вообще узнала, кто он?

– Могу только догадываться, – Эмма неловко пожала плечами. – Я была напугана, растеряна, отчаянно молила о помощи, и, кажется, моя магия сама призвала его.

– Ох, Эмма… – Мэри Маргарет осторожно обняла дочь. – Ты выглядишь такой усталой.

– Это не важно, как остальные? Что с жителями города? Что с лошадьми?

Реджина терпеливо вздохнула, не удержавшись от того, чтобы не закатить глаза:

– Не волнуйся, все живы и здоровы, а лошадей мы почти сразу нашли, успокоили и привели в порядок, теперь они в конюшне.

Киллиан мягко сжал ее плечо:

– Душа моя, ты снова спасла всех. А теперь тебе пора отдохнуть.

Эмма обвела сонным взглядом гостиную с одинокой елью у окна, с кучей полуразобранных коробок, с мотками гирлянд в углу, с остатками печенья на тарелке… Неужели это было еще… недавно?

– Сколько сейчас времени? – спохватилась она, понимая, что не имеет об этом ни малейшего представления.

– Уже четверть часа после полуночи, – Генри взглянул на наручные часы. – Счастливого Рождества, мам. И тебя, мам. И вас…

– С Рождеством, – зазвучали вразнобой поздравления.

– С Рождеством, Свон, – Реджина улыбнулась неожиданно тепло. – Ты молодец.

– С Рождеством, – шепнул Киллиан.

Эмма широко зевнула, запоздало прикрывая рот ладонью. Глаза слипались – приходилось каждый раз заново вспоминать, как открыть тяжелые веки.

Все поспешно засобирались по домам.

– Увидимся завтра, – махнули на прощанье родители, крепко держа люльку-переноску с безмятежно посапывающим Нилом, и плотно закрыли за собой дверь.

– Пока, мам! – Генри коснулся плеча Реджины и они вместе исчезли в клубах телепортации.

Киллиан нежно погладил Эмму по щеке:

– Ты как, доберешься до спальни сама, или тебя туда унести?

– С твоей помощью…

Пять минут, чтобы, цепляясь за мужчину, подняться на второй этаж, посетить ванну и туалет, скинуть грязную одежду и, натянув пижаму, уснуть, едва коснувшись головой подушки.

Наутро Эмма еще какое-то время лежала, зажмурившись. Она не помнила, что ей снилось, но это точно было что-то хорошее, светлое и очень приятное. Постепенно просыпаясь, она пошарила рукой рядом, но не обнаружила Киллиана. Пришлось открывать глаза.

В комнате царил полумрак из-за плотно задернутых штор, дверь тоже оказалась прикрыта. Эмма широко зевнула, потянулась за мобильным, проверяя, который сейчас час.

Ого! А она разоспалась не на шутку! Не удивительно, что просыпающийся ни свет ни заря Киллиан давно уже был на ногах.

Шаркая комнатными тапочками, Эмма толкнула дверь. И глубоко, недоверчиво вдохнула, ощутив знакомый сладковатый запах сдобной выпечки. Сон как рукой сняло. В мгновение ока Эмма сбежала по лестнице и замерла на последней ступени.

Они все были здесь, в гостиной, обернувшись на ее появление – Киллиан, Генри, Мэри Маргарет, Дэвид с Нилом на руках, Реджина…

– Вы… – растерянно протянула Эмма и осеклась, переводя взгляд с улыбающихся родных на изменившуюся до неузнаваемости гостиную. Футы блестящей мишуры, десятки разноцветных шариков, множество свечей и рождественских фигурок, и сияющая тысячью крохотных огоньков наряженная елка с грудой подарков в пестрой фольге придавали комнате почти сказочный облик.

Киллиан шагнул к ней, глядя в глаза и улыбаясь, взял за руку, поднес к губам, мягко целуя.

– Мы не могли допустить, чтобы ты снова осталась без праздника. Надеюсь, ты не обидишься на наше самоуправство?

Эмма медленно покачала головой, заморгала, чувствуя, как пощипывают уголки глаз непрошеные слезы.

– Вы сделали это… для меня?

– Ну конечно для тебя, Эмма! – Мэри Маргарет ласково улыбнулась дочери.

– Конечно для тебя, мам, – Генри закатил глаза, будто удивляясь ее непонятливости. – Рождество ведь семейный праздник, верно?

Реджина молча посмотрела на нее своим фирменным-«мисс-Свон»-взглядом, тихонько фыркнула, приподнимая уголки умело подкрашенных губ в улыбке, и в этот момент Эмма наконец поверила, что это – правда.

У нее есть семья.

Она больше не одинока.

Счастье – такое огромное и искрящееся, словно тысяча солнц – наполнило ее изнутри, согревая до кончиков пальцев, и, не в силах сдержаться, Эмма с радостным писком бросилась в объятья Киллиана. Мужчина, чуть пошатнувшись от неожиданности, притянул ее к себе, крутанул, зарываясь лицом в ее спутанные после сна волосы:

– С Рождеством, любимая, – шепнул он.

Эмма высвободила одну руку, протянув ее к остальным, и Мэри Маргарет, а за ней и Дэвид, прижимающий к груди удивленно крутящего головой Нила, шагнули к ним, присоединяясь в объятьях. Реджина было сделала шаг назад, взмахнув ладонями в притворном ужасе, но Генри тут же решительно взял ее за руку, потянув за собой:

– Рождество – семейный праздник, – напомнил он строго, и секунду спустя Реджину , смеясь, втянули в круг, наполненный искренней любовью.

– Все, хватит, хватит, – смущенная Реджина вырвалась первой. – Надо проверить индейку в духовке.

Они разомкнули объятья, и Киллиан потянул Эмму к елке.

– Откроешь свои подарки сейчас, или подождешь немного?

Эмма, резко остановившись, охнула:

– Подарки, точно!..

И, крепко зажмурившись, крутанула в воздухе ладонью. Несколько секунд спустя со второго этажа слетели несколько ярко упакованных коробок, и, подлетев каждый к своему получателю, они толкнулись в спешно подставленные руки.

– Спасибо, мам! – Генри уже успел сорвать фольгу со своего подарка и теперь с любопытством рассматривал новые наушники.

– Спасибо! – крикнула из кухни Реджина.

Родители, поблагодарив, сели на диван и зашелестели своими коробочками.

– Эмма, – Киллиан растерянно протянул руку, подхватывая собственный зависший в воздухе сверток.

– Что? – она, улыбаясь, уткнулась головой в плечо мужчины. – То, что я до последнего не хотела отмечать Рождество вовсе не значит, что я не позаботилась о подарках.

И добавила тише:

– Надеюсь, тебе понравится…

– Не сомневаюсь. Это ведь подарок от тебя.

Они отошли к окну и Киллиан, скрывая охватившую его дрожь, чуть неловко вскрыл упаковку.

– Свон, ты… – мужчина держал темно-синий вязаный свитер, поглаживая его кончиками пальцев осторожно, словно боясь, что тот исчезнет. – Ты сама его связала? – благоговейно выдохнул он, внимательно присмотревшись к узору аккуратно переплетенных нитей.

Она кивнула, от волнения теребя манжету своей пижамной рубашки.

– Да, – тихо ответила она. – Меня научили вязать в одном из приютов. Тогда это здорово успокаивало. Я долго думала, что тебе подарить, хотела сделать нечто особенное…

– Эй, – Киллиан заключил ее в объятья. – Он просто потрясающий. Когда только успела?

Эмма тихо рассмеялась:

– Оказывается, если не приходится хоть какое-то время бороться с нашествием темных сил, работа шерифа оставляет достаточно свободного времени.

– Ты просто чудо, знаешь об этом? – Киллиан мягко отстранился, натянул свитер прямо поверх футболки. Улыбнулся, погладив ладонью рукав. – Мягкий такой. Спасибо.

– Пожалуйста, – Эмма невольно залюбовалась тем, как свитер подчеркнул цвет глаз и фигуру мужчины. – Пойдем к остальным?

Киллиан слегка выпятил нижнюю губу и изогнул брови в притворной обиде, но его глаза смеялись:

– А мой подарок открыть не хочешь?

Эмма на мгновение растерялась.

– Подарок? Конечно, хочу!

Киллиан вытянул из-под груды свертков небольшую коробку в серебристой фольге и женщина, отчего-то волнуясь, потянула зеленую ленту, развязывая пышный бант.

Маленькая, покрытая лаком деревянная шкатулка была украшена искусной резьбой. Эмма робко коснулась вырезанных на крышке друг напротив друга лебедя и такой знакомый крюк, проследила кончиком пальца изящный узор из переплетенных бобовых стеблей…

– Даже будучи капитаном и проводя большую часть своей жизни в море, мне не все время приходилось стоять у штурвала, – Киллиан, мягко улыбаясь, смотрел на притихшую женщину. – Пришлось подыскать себе хобби.

– Она прекрасна, – прошептала Эмма, поглаживая шкатулку осторожно, словно свернувшегося в ладони котенка. – Она напоминает мне…

– Открой ее.

Эмма послушно откинула крышку, и крупная золотая монета заблестела в ее руке, поймав отсвет елочной гирлянды.

– Помнишь наше первое приключение сразу после знакомства в Зачарованном лесу? – спросил Киллиан, смущаясь.

– Конечно!

Эмма бы никогда не смогла забыть этого – как они нашли «единственного выжившего», как она поймала его на лжи, и, угрожая, узнала правду, как вызвалась сопровождать пирата в логово великана, как он подхватил ее на стебле, когда она едва не сорвалась, как промыл и перевязал ее ладонь… Эмма невольно вспыхнула, вспоминая пронзительный взгляд синих глаз и то, как мужчина сделал это, потянув зубами свободный край собственного шарфа.

Киллиан лукаво улыбнулся, уловив ход мыслей любимой.

– Я тогда прихватил одну монету. Не сдержался. А потом так и не смог потратить ее, хотя не раз порывался сделать это.

– Все это время она была с тобой? – Эмма не могла не спросить, хотя и без того знала ответ. Конечно, монета была у него – женщина помнила, как он играл с ней у костра в Нетландии в ту ночь накануне их первого поцелуя, когда ей приснился тот самый сон.

– Да, – Киллиан кивнул, протянул руку, касаясь ладонью ее щеки. – Пусть наша встреча не стала любовью с первого взгляда, но ты заставила меня почувствовать то, о чем я почти забыл.

Эмма порывисто вздохнула, подалась вперед, прижимаясь к груди мужчины, обнимая его и чувствуя, как он обнимает ее в ответ.

– Эй, сладкая парочка, индейка готова! – Реджина выглянула из кухни, помахивая здоровенной двузубой вилкой. Эмма, терпеливо вздохнув, посмотрела на нее, перевела взгляд на склонившегося над лопочущим Нилом Генри, на все еще сидящих на диване родителей – Мэри Маргарет смотрела на них с умилением, с каким люди обычно смотрят на котят, а лицо Дэвида выражало бесконечное смирение. Эмма вновь уткнулась лбом в плечо Киллиана, пряча улыбку, пробормотала чуть слышно:

– Пойдем, пока кое-кто не потерял терпение.

– Пойдем, – согласился Киллиан, целуя ее в висок и не торопясь, впрочем, разрывать объятия. – Счастливого Рождества, родная.

– Счастливого Рождества. Самого-самого счастливого…

И, прижимаясь к любимому, Эмма подумала, что пусть ее жизнь нельзя назвать спокойной и размеренной, пусть неприятности были, да и наверняка еще будут, но пока рядом с ней ее родные и близкие, они смогут справиться с любыми испытаниями, что бы ни готовила им судьба.