Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
посылают к далёким планетам ради удовлетворения своего любопытства всё новые и новые шары.
— Нет. Мы пилигримы. Сначала мы использовали слово «чужеземцы». Это была ошибка, поэтому нас неверно понимали.
— Пилигримы? То есть, паломники?
— Пилигримы.
— Не хочешь же ты сказать, что Земля…
— Земля — это наша святыня. Последний шанс искупить свою примитивность. Шанс прикоснуться к тому, что вы зовёте душой, совестью, шанс увидеть разницу между добром и злом.
Я молча смотрел на постепенно темнеющего пузырника. Поверхность шара едва заметно шевелилась, вздрагивала, будто поддерживать сферическую форму стоило ей больших внутренних усилий (возможно, так оно и было: иначе шар бы сплющивался хоть немного силой гравитации).
— Но ты общаешься с остальными?
— Обрывочно. Случайно. Земля слишком далеко от нашего дома.
Я наклонился к инопланетянину:
— Скажи им, что не стоит так поступать.
— Зачем тогда существовать?
Совершенно растерявшись, я смотрел на него, не находя ответа. Да и есть ли вообще ответ на такой вопрос, универсальный ответ? Если бы я оказался в сказке (земной сказке), то испытывал бы только чувство сострадания, понимание. Однако передо мной был пришелец, и малая, глубокая часть моего сознания продолжала сомневаться в его искренности, в добрых намерениях. Но разве можно сейчас предаваться таким сомнениям? Нужно рассказать ему как можно больше про добро и зло — это мой долг. Может быть, часть этого рассказа станет известна другим пузырникам. Может быть, именно мне суждено перекинуть мостик понимания между нашими цивилизациями.
— Моё время.
Я вздрогнул:
— Что? Ты скоро лопнешь?
— Факты говорят, что осталась минута. Я постараюсь не создать проблемы, но прошу тебя отойти на десять и более метров.
— Да, конечно. Но слушай, нет ли способа предотвратить это? Я передам всё учёным, чтобы следующие…
— Много способов.
— Говори скорее!
— Нет. Мы не хотим.
— Не хотите?!
— Прошу тебя, отойди.
Я сделал шаг назад, всё ещё пытаясь найти убедительные слова. Затем ещё шаг, ещё — но слов не находилось. Вот между нами уже десять метров, может, немного больше. Пузырник совсем потемнел; поверхность его покрылась мелкой рябью.
— У меня больше нет обиды, — крикнул я и попытался улыбнуться.
— Я рад, — ответил пришелец.
* * *
Когда подъехал напарник, около старого пня, на глиняном пятаке, блестела сиреневая лужа, в которой искрились ярко-голубые крупинки.
— Что? — он вышел, отдуваясь. Щёки его были розовыми, спина — почти прямой. Чувствовался запах спирта. — Ааа, пузырь! Хлопанул, значит? При тебе?
Я кивнул. Напарник осклабился и покачал головой. Улыбка эта наверняка говорила о выпитом, безо всяких запахов.
— Это они портят ЛЭПы, понял?
Я молча подошёл к луже, наклонился, подобрал гильзы. Пахло бергамотом, эвкалиптом, канифольным дымом. Напарник, продолжая глупо улыбаться, посмотрел на гильзы:
— И что?
— А то, — я сунул гильзы ему в руку и пошёл к машине. «Какого лешего он напился?» — обернувшись, я хмуро посмотрел на неуклюжую толстозадую фигуру. Напарник ударил сапогом по гнилушке, засунул руки в карманы:
— Давай, надувайся обратно. Фууу, навонял. Слышь, — он посмотрел на меня своими маленькими блестящими глазами, — слышь, он тут всё провонял. Я тебе говорю, эта сволочь сожгла кабель!
Напарник шумно вдохнул и плюнул в лужицу, оставшуюся от пузырника. Я подошёл к нему, окликнул и, вкладывая вес тела, засадил крюком в левую щёку. Он рухнул в грязь. Не глядя более на него и не обращая внимания на его стоны, я вернулся к машине, сел за руль, захлопнул дверь, завёл двигатель. Рука болела. Снаружи закричал напарник. Я нажал на педаль. Серая стена елового леса побежала назад, машину качало и подбрасывало, сзади громыхали инструменты.
Об авторе
Дмитрий Александров — российский писатель-фантаст, определяющий свой жанр термином «Психологическая фантастика». Профессиональный переводчик японского языка, психолог, художник, путешественник.
Официальная публичная страница автора в сети Вконтакте:
https://vk.com/daf16
Электронная почта:
arehara@vk.com
Последние комментарии
14 часов 18 минут назад
1 день 37 минут назад
1 день 13 часов назад
1 день 20 часов назад
1 день 21 часов назад
1 день 22 часов назад