Кто же вы, Северус Снейп? (СИ) [Наталья Масальская Наталья Северина] (fb2) читать онлайн

========== ЧАСТЬ ПЕРВАЯ “НАЧАЛО” Глава 1 ==========

…Всегда есть тот, кому ты нужен,

Упрямый, гордый, полный боли,

Кто молча примет твою душу

В свои горячие ладони…

Всегда есть тот, кому ты нужен,

Кто так в тебя наивно верит,

Кто доверяет смело душу,

Кто ждать готов, любя у двери…

(Андрей Алейник)

Конец августа. Хогвартс.

Она стояла в коридоре у входа и дожидалась директора, который пожелал встретить ее сам. Скорее всего, это была личная просьба министра, поэтому Дамблдор так суетился. Нат тогда еще не знала, что от вездесущего директора Хогвартса ничего не скроется, и он, уже заинтересовавшись ею, предложил как раз освободившуюся должность преподавателя, чтобы иметь возможность, так сказать, в лабораторных условиях, изучать ее «таланты». Снейп в присущей ему манере стремительно проходил по коридору, отчего его мантия развевалась за спиной черным вихрем. Нат смотрела на него с интересом, невольно восхищаясь его порывистостью и силой, которые, как и его мантия, следовали за ним. Заметив ее взгляд, он так же резко остановился и уставился на нее своими черными проницательными глазами.

— Вы кого-то ждете? — его голос был именно того тембра, от которого эта любительница оперы сходила с ума: низкий, бархатный баритон.

«Ух ты», — подумала Нат про себя.

— Спасибо, за мной сейчас спустятся, — вежливо поблагодарила она за предложенную, как ей в первую минуту показалось, помощь.

— И кто именно за вами спустится? — продолжил Снейп уже с нескрываемым сарказмом, скорее всего, от созерцания ее костюма.

Нат действительно выглядела, наверное, странно. На ней был жокейский костюм, так как сюда она прискакала верхом.

— Местный лесничий живет на поляне недалеко от школы. Вам, скорее всего, туда, — вызывающе добавил он.

— Наверное, это трудно? — спросила Нат спокойно, но твердо.

— Что трудно? — не понял Снейп, отвлекаясь от наезда.

— Имея такое хорошее воспитание, прятать его под маской самодовольного петуха? — не повышая голоса, сказала она.

— Самодовольного петуха? — заводясь от возмущения, прошипел Снейп.

Его глаза вспыхнули огнем.

Натали, ничуть не смутившись, ответила ему спокойно и твердо:

— Основной моей мыслью, вообще-то, было: «Имея хорошее воспитание», — процитировала она саму себя, — Но, если вам угодно…

Если бы не вовремя появившийся в коридоре директор, их знакомство, скорее всего, закончилось бы потасовкой. Дамблдор вовремя окликнул ее, тем самым остановив профессора от порыва придушить ее на месте, для чего он уже сделал шаг в ее направлении.

— Мисс Валентайн, — директор протянул обе руки для приветствия и, заполучив ее руку, поднес к губам, — Наслышан о вас. Фадж мне все уши прожужжал, рассказывая о ваших талантах и той неоценимой помощи, которую вы оказываете Министерству.

Снейп презрительно усмехнулся, будто директор поведал о ней что-то неприличное.

— Я смотрю, с профессором Снейпом вы уже познакомились? — спросил он, явно с азартом взглянув на все еще взбешенного зельевара.

На секунду ей показалось, что директор в курсе произошедшего, словно наблюдал за ними из укрытия.

— Да, — мило улыбаясь, ответила Нат. — Мы как раз обсуждали с профессором важность хорошего воспитания.

Снейп вспыхнул, но под внимательным взглядом Дамблдора осекся. Делано извинившись за то, что не может задержаться и продолжить такой увлекательный разговор, он откланялся и так же стремительно удалился.

Дамблдор, учтиво указав в направлении широкой мраморной лестницы, повел ее в свой кабинет.

Кабинет директора.

Войдя в его кабинет, Нат принялась с интересом разглядывать все вокруг. Кабинет был очень светлый и, как ни странно, круглый.

«Хотя почему странно, ведь он, судя по всему, находится в одной из верхних башен замка», — рассуждала она.

На полках и стеллажах, расположенных вдоль стен, стояли всевозможные приборы, склянки с непонятным содержимым. Все время что-то жужжало и позвякивало, наполняя комнату какой-то приятной, но абсолютно непонятной музыкой. Директор, усевшись в свое массивное кресло, похожее на трон, внимательно наблюдал за ней, давая ей время удовлетворить свое любопытство. Когда Натали наконец перевела взгляд своих серых глаз на него, он вежливо указал на кресло, стоящее рядом со столом. Когда-то оно было великолепным: светлая обивка с цветочными мотивами, белоснежная резная спинка. Было видно, что им нещадно пользовались в течение многих лет, отчего оно утеряло свой лоск и выглядело как «залюбленное», из-за этого напомнило ей сильно облезлое чучело зайца, встречавшее посетителей в одном из музеев, в который она ходила, будучи еще ребенком, с мамой.

Она, несколько смутившись оттого, что заставила его ждать, присела на указанное место.

— Как вам Хогвартс? — вежливо поинтересовался Дамблдор.

— Я почти ничего еще не успела увидеть, но, если судить по внешнему облику, — великолепный образец средневековой готики. Прекрасный стиль, хотя видно, что его не раз достраивали. Со старинными замками так часто бывает: задумали одно, но с течением времени меняются хозяева, появляются новые веяния. Ничего не стоит на месте. Впрочем, замковый ансамбль впечатляет и смотрится очень гармонично и величественно в окружении местных ландшафтов.

— Любите архитектуру?

— Простите, по-моему, я много болтаю, — слегка смутилась она.

— Ну что вы, не смущайтесь, Министр говорил мне, что вы очень образованная женщина, способная поддержать разговор на любую тему. Думаю, детям очень повезет учиться у такого образованного педагога. Магловедение — это предмет, который можно вести по-разному, а вы, я вижу, человек интересующийся, ищущий и, главное, знающий.

— Вы мне льстите. Вы и министр Фадж.

— Вы, очевидно, добрались до нас верхом.

Директор внимательно разглядывал ее, отчего Нат снова смутилась.

— Да, милях в двадцати отсюда есть магловская деревушка. Собственно говоря, там я и взяла лошадь. Хотя сейчас понимаю, что нужно было воспользоваться Хогвартс-экспрессом, как вы и советовали. Видимо, здесь не приветствуется верховая езда, — вспомнив стычку с «Дартом Вейдером» местного разлива, задумчиво проговорила она.

— Ну что вы, моя дорогая, не нужно оправдываться. Я не всегда был стариком и в молодости тоже практиковался в верховой езде. Так что я вас отлично понимаю, — с каким-то даже азартом сказал Альбус. — Ну что ж, хватит на сегодня расспросов, думаю, вы устали с дороги и хотите поскорее добраться до своих комнат, — вставая, сказал он. — А вот и мистер Филч. Он проводит вас.

Дамблдор указал на вошедшего в кабинет пожилого облезлого мужчину, который в качестве приветствия одарил ее довольно мерзким оскалом.

***

Комнаты, выделенные ей для проживания в Хогвартсе, были очень уютными и элегантными. Их было две, классический стиль угадывался во всех чертах с присущими ему четкой геометрией и строгими формами. Просторная гостиная в теплых оливковых тонах. По всем законам жанра ковер в том же цвете, что и шелковые обои, дабы не нарушать целостность в пространстве. Высокие карнизы и плинтуса подчеркивали строгость и лаконичность. Двери из темного дерева перекликались с такого же цвета рамами, которыми были обрамлены два витражных окна. Визуально комната была поделена на две зоны: зона кабинета и зона отдыха, в которой стоял простой, но на вид очень удобный диван в паре с уютным «ушастым» креслом с высокой спинкой. Зона кабинета не отличалась от зоны отдыха: она представляла собой монументальный стол в окружении стеллажей со стеклянными дверцами и большого бархатного кресла.

Спальня была выполнена в черно-белых тонах, слегка разбавленных элементами из серебра. Достаточно строгая, по сравнению с мягкими тонами гостиной. Как ни странно, интерьер ей не показался «мужским», даже несмотря на обилие витиеватых элементов и мягких приглушенных тонов. По крайней мере, в гостиной. Но массивный зеркальный шкаф, стоящий рядом с большой двуспальной кроватью, наталкивал на мысли о молодом мужчине, которому были не чужды все прекрасные порывы молодости.

«Хотя, наверное, странно, это ведь школа».

Нат решила, что менять пока ничего не будет, разве что поубавила зеркал, разбавив их элементами из черного дерева. Она присела на край кровати и откинулась на спину, ощущая всем телом ее мягкость и удобство. Только сейчас она осознала, как устала. Столько случилось за этот день. Она чувствовала себя как выжатый лимон. На ужин она решила не идти и с чувством выполненного на сегодня долга одним движением завернулась в одеяло, как в кокон, и погрузилась в свои мысли.

Вспомнив встречу с местным «Дартом Вейдером», она улыбнулась.

«Завтра нужно обязательно извиниться, ну, или как-то загладить свою вину. Хотя почему свою? Это ведь он мне нагрубил. Завтра, все завтра», — закрывая глаза, подумала Натали и провалилась в сон.

Спала она как убитая. Сказались, видимо, усталость и нервозность прошлого дня да свежий воздух, которого здесь было в избытке. Сны ей не снились, поэтому она хорошо выспалась и была готова к новым свершениям. В расписании на текущую неделю ее уроки не значились — это было прекрасной возможностью составить учебный план. Предмет был необязательным к изучению, и, если признаться честно, особой практики преподавания у нее не было. Но новый опыт был ей интересен.

Вчера вечером она даже не умылась перед сном, что было для нее несвойственно. На этот раз Нат решила со всей ответственностью подойти к гигиеническим процедурам. Она наполнила теплую душистую ванну и погрузилась в ее пенное чрево, покоящееся на золоченых львиных лапах посреди большой и светлой ванной комнаты. Она испытывала неописуемое блаженство, расслабляя тело и отпуская свои мысли.

Нат высушила свои длинные волосы, благо с бытовой магией была знакома, что оказалось очень кстати, ведь никаких «фенов» в школе не было. Хотя чего она так удивляется — Англия считалась оплотом непоколебимых традиций волшебного мира и придерживалась весьма консервативных взглядов. Если в других странах магический и немагический миры пытались создать некий симбиоз, находя точки соприкосновения, то Англия придерживалась традиций, шедших из глубины веков.

Натали усмехнулась про себя:

«Зачем изобретать велосипед, если это уже кто-то сделал? Тем более игнорировать блага цивилизации, которые никоим образом не нарушали магического равновесия. Удобно, комфортно… Даже музыку не послушаешь», — вздохнула она.

Надев по случаю своего дебюта изумрудную шелковую юбку и белоснежную мужскую рубашку, повязав на талию широкий пояс, Натали осталась вполне довольной своим отражением в зеркале. Длинные юбки она носила нечасто, и в этом был определенный шик. Покрутившись перед зеркалом, как маленькая девочка, которая надела платье принцессы, она уже направилась к двери, как вдруг вспомнила про мантию. Такая же изумрудная бархатная мантия-плащ лежала на кровати. Нат накинула ее на одно плечо на манер гусарского ментика и застегнула на застежку в виде изумрудной змейки. Собрав волосы в небрежный пучок, она заколола его волшебной палочкой.

«Ах, как плутовка хороша, — рассматривая себя в зеркале, отрезюмировала она. — Ну, держись, Хогвартс».

Довольная собой, она направилась в большой зал на завтрак.

***

Войдя в массивные дубовые двери, Нат в первый раз увидела большой зал — он был прекрасен. Под сводчатым потолком парили сотни свечей, которые за ужином, видимо, зажигали, и тогда зал наполнялся особенным волшебством, отбрасывая блики на затейливую, витиеватую резьбу стен, от которых по залу расползаются причудливые тени. По потолку плыли легкие облака, а игривое солнце наполняло яркими красками и без того причудливое убранство помещения. На секунду отвлекшись от созерцания большого зала, она заметила, что немногочисленные ученики, поднявшиеся раньше остальных, замолкли и обернулись на нее, с явным интересом рассматривая и перешёптываясь. Не обращая внимания на любопытствующих, она прошествовала прямо к преподавательскому столу. Из сидевших за столом Натали знала только двоих: директора Дамблдора и профессора Снейпа — будь он неладен, — который с ног до головы обдал ее холодным, мрачным взглядом. Она направилась к директору, который встал, чтобы поприветствовать и показать ее место. Которое, как назло, оказалось возле мрачного профессора. Блин. И, судя по лицу Дамблдора, совсем не случайно.

— Ну надо же — соседи, — заметила она.

Вспомнив вчерашнее желание как-то сгладить неприятное ощущение от первой встречи, она попыталась завести непринужденный разговор.

— Продолжите учить меня хорошим манерам? — с сарказмом, не отвлекаясь от завтрака, спросил Снейп.

— Мерлин с вами. Вас, я думаю, уже поздно чему-то учить.

— Неужели я безнадежен?

— Ну что вы, просто вы уже большой мальчик. Поздновато манерам учить, как вы думаете? Хотя… И нюхля можно научить курить, нет ничего невозможного для человека с интеллектом.

Тут же сообразив, что ляпнула лишнее, Нат уткнулась взглядом в свою тарелку, понимая, что непринужденного разговора как-то не выходит. Всем телом она ощущала на себе лед от его взгляда, который расползался по телу легким ознобом.

«Черт, вот кто тебя все время тянет за язык? Да, и вправду сложно произвести во второй раз первое впечатление».

Она решила не испытывать больше судьбу, тем более что очередной их разговор зашел в тупик. Оставшееся время завтрака они провели в благоговейной тишине, которую нарушало лишь редкое позвякивание столовых приборов, проверяя на практике правдивость такой знакомой с детства поговорки: «Когда я ем, я глух и нем». Снейп закончил свой завтрак и, откланявшись, удалился, не забыв бросить презрительный взгляд в ее сторону.

Нат, разделавшись с овсянкой, поднялась со своего места с большим желанием поскорее добраться до своих апартаментов. Не то чтобы профессор выбил ее из колеи, просто Нат вдруг ощутила неожиданно подкравшиеся тоску и одиночество.

«Это просто из-за смены обстановки», — успокаивала она себя, но выходило не очень.

Такой упоительный приступ жалости к себе прервал директор:

— Мисс Валентайн, если вам будет что-нибудь нужно, вы всегда можете обратиться ко мне или к моему заместителю.

«Только не Снейп», — замерла она.

— К профессору Макгонагалл.

Минерва Макгонагалл, несмотря на почтительный возраст, была весьма привлекательной женщиной: огромные голубые глаза, тонкий нос, упрямые губы. Все в ней говорило о несгибаемом стержне, гибком уме и хладнокровии. Она подошла к ним, мило улыбаясь, и протянула Натали руку.

— Очень приятно познакомиться. Профессор Дамблдор сказал, что вы будете преподавать магловедение.

— Точно. Мне тоже очень приятно. — Нат протянула руку для ответного рукопожатия.

— Дорогая, если вам что-нибудь понадобится, вы всегда можете на меня рассчитывать.

— Спасибо за заботу, — немного смутилась Натали.

— Ну что вы, первый месяц — это всегда сложно. Каждый из нас проходил через это. Всегда приятно сознавать, что есть люди, готовые поддержать.

Натали улыбнулась ей:

— Вы читаете мои мысли.

— А на профессора Снейпа не обращайте внимания. Он не всегда бывает приятным собеседником. Вы скоро привыкнете.

В последующие пару дней во время трапезы в большом зале Натали старалась ограничиваться с профессором Снейпом лишь общими приветствиями и пожеланиями приятного аппетита. Ей было интересно наблюдать за ним. Если с остальными коллегами она быстро нашла общий язык и, по правде говоря, они оказались весьма приятными людьми, то мрачный профессор был несколько отчужден. Общался только по необходимости, и то словно делал одолжение. Единственный человек, с которым, как ей показалось, он чувствовал себя комфортно, был директор. Нат заметила, что при всем своем мерзком характере он никогда не повышал голос и откровенно не грубил. Снейп мог быть жестким, иногда даже жестоким, но никогда мерзким. Хотя его цинизм и сарказм иногда задевали сильнее оскорблений. Она вскоре поняла, о чем говорила Минерва. Он застегнут на бесконечное количество пуговиц, завернут в черный плащ — никак куча детских комплексов и отсюда ранимая душа. Кто же вы, мистер ледышка? Ей всегда были интересны неординарные, сложные люди. А здесь такой роскошный экземпляр в естественной среде обитания. Такого хищника и за усы подергать приятно.

========== Глава 2 Выбор правильного направления ==========

«Итак, учебный план. Давай подумаем, в каком ключе ты хочешь раскрыть свой предмет», — Нат задумалась, что именно она хочет дать детям, которые придут на ее уроки.

Изучив тенденцию преподавания магловедения до нее, она пришла к выводу, что предмет был скорее информационный. Он давал далеко не полное представление о предмете изучения: телефоны, автомобили, как устроен быт. Да, возможно, детям это было интересно, как было бы интересно наблюдать через стекло вольера за какими-нибудь человекообразными обезьянами в зоопарке. Никакой особой пользы под собой эта информация не подразумевала. Ей хотелось раскрыть свой предмет под другим углом. Видимо, сказались последние волнения магического мира, связанные с настойчивыми слухами о возрождении Темного лорда. И Натали решила, что мир маглов должен быть раскрыт более глубоко. Многовековая история религии, ведения войны, культуры и искусства — это то, что может быть полезным, интересным, а главное — дать важные знания о предмете. Хотя бы для того, чтобы дети понимали, с кем имеют дело. Многие волшебники считали маглов чем-то инородным, а некоторые, и в последнее время их становилось все больше, вообще врагами. Нат относилась к немагам прекрасно. Она родилась среди них, у нее были друзья-маглы. Магический мир пытался выставить их в каком-то неприглядном свете. Откуда такой страх, так тщательно завуалированный под снисходительное отношение? Она не очень хорошо была знакома с историей магического мира, разве только общая информация, полученная ей в школе. Нат все чаще приходила к выводу, что раньше, может быть, несколько десятков, а может быть — и сотен лет назад уже была война между маглами и магами. Война, о которой по каким-то причинам не говорят. Закончившаяся, скорее всего, не в пользу магов. Может быть, именно оттуда «ноги растут» у такого настойчивого стремления отдельно взятых личностей к насаждению открытой диктатуры с явно доминирующими признаками расизма и шовинизма. Альбус, будучи молодым, якшался с Геллертом Гриндевальдом. И они совместно разрабатывали план по порабощению маглов и захвату власти в магическом и немагическом мирах. Не из-за этого ли Темный лорд выбрал их врагами номер один, как когда-то фашисты евреев, как главное зло, которое не дает остальному миру развиваться и идти в светлое будущее? Не из-за этого ли маги так хорошо осведомлены о маглах, но не наоборот? Почему они скрываются, как «дети подземелий»? Почему при таком прорыве в последнее столетие магловской науки, культуры, освоении космоса, маги, живущие практически в средневековье, настойчиво изучают своих «врагов», не понимая, что никакие волшебные палочки не помогут им, если маглы действительно вступят в войну?

Вопросов было больше, чем ответов. Ей очень хотелось вместе со своими учениками проверить свою теорию и все-таки выяснить ПОЧЕМУ? Научить их принимать решения самостоятельно, пользоваться знаниями, накопленными маглами столетиями. Знаниями — не уступающими их собственным. Научиться уважать других людей, даже отличных от них. Особенно если ситуация сложится не лучшим для обоих миров образом. А может быть, и понять, что «худой мир лучше доброй войны». Нат не помнила автора этого выражения, известного каждому маглу, но, изучая историю, в которой было достаточно примеров военного противостояния стран и континентов, она была уверена в справедливости этих строк.

Завтрак, большой зал

— Говорят, вы на своих уроках ученикам сказки рассказываете? Вы, наверное, правы: детям нужно отдыхать. У них достаточно сложная основная программа, чтобы загружать их еще и на необязательных к изучению предметах.

— Ага, еще песенки пою, за ушком чешу, — невозмутимо отпарировала Нат, не поднимая на Снейпа глаз. И, слегка улыбнувшись, развернулась к нему, принимая вызов. — Профессор, я полагаю, вы знаете, кто такой Альберт Эйнштейн?

— Предположим.

Северус понял, что с наскока не получилось выбить ее из седла. Она неординарно мыслила и иногда ставила его в тупик, что было большой редкостью. Обычно он вызывал стойкую непереносимость у окружающих, и его колкие нападки покорно проглатывались оппонентами. Даже если ему оказывали сопротивление, оно было настолько слабым, что он сминал его, как листок пергамента. А тут попытка такого явного доминирования. И над кем… девочка. Снейп, как охотничий пес, взявший след, заволновался в предвкушении захватывающего обмена колкостями. Нат была достаточно умна, чтобы доставить ему такое удовольствие.

— Он говорил: «Если вы хотите, чтобы ваши дети были умными, читайте им сказки. Если вы хотите, чтобы они были еще умнее, читайте им больше сказок». Сказки не рассказывают о существовании драконов. Дети знают, что драконы существуют. Сказки рассказывают детям, что драконов можно победить.

— Неплохая попытка, мисс Валентайн. Что ж, полагаю, мне придется встать на защиту основных предметов, которые, попрошу заметить, не просто рассказывают, как вы выразились о том, что драконов можно победить, они дают знания, как это сделать. А это материя более тонкая, требующая более серьезного к себе отношения, — довольный удачно отбитой подачей, отпарировал Снейп.

«Ух, сладкий. Какой хищный профиль, какой нос, Мерлин, — она готова была любоваться им вечно, — А тонкие неприступные губы, а невыносимо строгий взгляд, замораживающий насмерть? Что же ты прячешь за всем этим великолепием?»

— Современная школа, профессор, учит, что главное — дать правильный ответ, при этом понимает ли ребенок сказанное, никому не интересно. К сожалению, современная школа воспитывает рабов. Иногда нужно отвлечься от главного для того, чтобы понять истину.

«Да, малышка, не в бровь, а в глаз. Умница».

Встреча с достойным оппонентом возбуждала сознание. Она смотрела на него своими хрустальными серыми глазами. Северус не раз ловил себя на мысли, что этот взгляд затягивает его в свой омут и он бывает не в силах прервать этот плен. Будто она нащупывает слабое место, гипнотизируя, как кобра перед смертельным броском. Натали была по-взрослому умна и по-детски непосредственна. Каждый раз, когда Снейп осмеливался затеять с ней разговор, он чувствовал себя укротителем, в очередной раз заходящим в клетку к свирепому хищнику. Никогда не зная, чем этот эксперимент закончится. Нервы щекотало не по-детски.

— Знать многое — не знать ничего, знать нужное — обладать истинным знанием, — Северус уверенно отбил ее подачу.

— А как вы поймете, то ли знание признали истинным? Здесь должно быть развито образное мышление. Именно накопленный опыт поколений, сложенный, как вы выразились, в сказки, может развить в человеке правильные ориентиры в жизни, — продолжала Нат.

— А почему вы считаете, что так называемые сказки с багажом целых поколений не окажутся чемоданом без ручки? И нести неудобно, и выбросить жалко. Может быть, важен свой собственный опыт, свои собственные ориентиры? Вы же понимаете, кем вы хотите быть в этой жизни, не опираясь на весь этот багаж, а лишь на свой собственный.

— Вы абсолютно правы, профессор. Но для того, чтобы ваш выбор был по-настоящему правильным и честным для себя, важно, чтобы вы были к нему психологически готовы. Именно эту готовность к важному шагу и дает нам эмоциональная устойчивость, критическое, особенно по отношению к себе, мышление. И умение справляться с проблемами. К примеру, мальчик очень умен, у него огромный потенциал, но слишком застенчив и оттого легко ведом. Под влиянием он выбирает не совсем правильную дорогу. Со временем он жалеет об этом, но выбор сделан. Кто виноват в этой ситуации? Его собственный опыт, который спасовал перед натиском силы, или общество, сломившее его? Каждый из нас делает свой выбор, в этом я с вами абсолютно согласна, но при этом знать, что драконов можно победить — важно.

— Знаете, есть такое выражение: человек, который часто цитирует мысли других, не имеет своих собственных, — он в очередной раз попытался обезоружить ее.

— Ну вот, как в наше время выражать свои мысли? Куда ни плюнь, обязательно попадешь в кого-нибудь великого, кто об этом уже обязательно что-то сказал.

— Тяжело быть первооткрывателем, когда все уже открыто? — уловил он ее мысль.

— Вот именно. А если полезешь в информационные источники, обязательно наткнешься на то, что и это уже сказано кем-то великим.

— Выход один — стать великим.

— Согласна с вами, коллега.

С этими словами Нат подняла кубок, наполненный тыквенным соком, отсалютовав ему, как будто он сказал тост.

— Что за сказки вы им рассказываете? — его голос был почти мягким.

Нат собрала уже целую коллекцию оттенков голоса профессора и назвала их в шутку «пятьдесят оттенков черного». Такого в ее коллекции еще не было, и она с благодарностью забрала его, надежно спрятав в памяти.

— Мифы и легенды Древней Греции. Завтра будем говорить о мифе «Персей и Андромеда».

— Как он победил Медузу Горгону и освободил прекрасную принцессу от страшного чудовища?

— Я смотрю, сказки и вам не чужды? — она была удивлена его осведомленностью в магловской культуре. Что, скорее всего, отразилось в ее восхищенном взгляде.

— Я знаю, что драконов можно победить.

Нат решила, пусть он одержит эту маленькую победу. Его гордый, но полный благодарности взгляд был призом куда большим, чем радость от победы, даже над таким сильным соперником.

— Было бы интересно послушать.

— Так приходите на урок.

Ее приглашение было лишено какого-то двойного смысла, который Снейп, в силу своей подозрительности, пытался найти во всем. Ему сейчас было так легко находиться с ней рядом, так естественно.

— Если получится, обязательно загляну. Я думаю, это будет весьма занимательно.

— Я буду рада, — она наградила его очаровательной улыбкой и встала из-за стола, за которым остались только они двое.

Он все еще грел в памяти ее улыбку, катая по небу, как дорогой коньяк, смакуя вкус, который разливался приятным теплом по телу, согревая душу. Ему нравилось ее послевкусие, и он заботливо припрятал ее только для себя.

Позже

Северус чувствовал невероятный подъем сил, который в простонародье зовется вдохновением. Поэтому погрузился в чрево своей лаборатории с таким особенным успокаивающим его запахом в попытке усовершенствовать зелье, к которому он периодически возвращался весь последний год — «магический плащ». Несмотря на то, что не очень сильные заклинания прекрасно им поглощались, не нанося урона хозяину, но вот действие его было слишком кратковременным. А так как зелье было в виде вязкой субстанции, его приходилось наносить непосредственно на кожу, что при непродолжительном времени действия в условиях боя приносило некоторые неудобства. Он пытался сделать зелье в более жидкой форме, чтобы использовать его в виде спрея, нанося непосредственно на одежду, и, конечно, увеличить время действия с двадцати минут до часа. Именно столько по времени длился среднестатистический бой, о чем Снейп знал не понаслышке. Неоднократно участвуя в них на стороне Темного лорда, будь он неладен, со своими замашками мирового диктатора. Не то чтобы Северус был трусом, отнюдь, он был готов пожертвовать своей жизнью, но не в набегах на магловские кварталы, рискуя получить рикошетом заклятие от своих разгоряченных от криков и запаха крови «коллег». Да и вообще, до окончательной победы над Темным лордом было еще далеко, и Северус, будучи «руками, ногами и пламенным мотором» всего этого мероприятия, которое замутил «ум, честь и совесть нашей эпохи», Альбус Дамблдор рисковать всем этим «комплектом», таким нужным в борьбе, не хотел. Да и, сказать по правде, аврорату пригодится его «плащ». Людей на их стороне с укреплением позиций Темного лорда будет все меньше, а это значит, что каждый человек будет на вес золота. Вот и будем это золото защищать кто как, а Северус Снейп своим «магическим плащом».

Нужно отметить, что Снейп не был хвастуном. Магический плащ — это была лишь маленькая толика того огромного взноса, который он делал в «котел» общего блага: в виде зелий для лечения ран, всевозможных эликсиров, восстанавливающих силы и здоровье соратников, ну и, конечно, непосредственно всем своим «суповым набором», который он так самоотверженно бросал в борьбу с ненавистным режимом.

Он услышал хлопок в гостиной, который возвестил о появлении домовика в его логове. Тот уже давно прислуживал мастеру Снейпу и поэтому знал: нарушать дзен хозяина и переступать порог святая святых — лаборатории — смерти подобно. Тут прижиганием ушей утюгом не отделаешься. Да и не успеешь, хозяин прибьет непростительным раньше. О запрете говорить, пока хозяин не разрешит, он тоже выучил как «Отче наш». Так что надрессированный Снейпом домовик мялся на пороге в ожидании, когда хозяин соблаговолит обратить на него свое внимание.

Северус оторвался от своего зелья только минут через десять, так как некоторые манипуляции требовали непрерывности процесса. Северус неспешно покинул свой бастион и, выйдя в коридор, строго уставился на эльфа. Тот с заискивающим поклоном передал ему просьбу директора о встрече. Снейп кивнул, домовик с облегчением выдохнул и с хлопком исчез. Северус был раздражен.

«Мантикора раздери, вот какого хрена именно сейчас. Ну вот что могло случиться за сегодняшнее утро?»

Он вернулся в лабораторию в попытке все же закончить хотя бы начальный этап приготовления своего усовершенствованного «магического плаща». Чтобы дать возможность зелью настояться, а себе (одна нога здесь, другая там) по-быстрому выяснить, что все-таки стряслось в нашем королевстве.

Коридоры школы уже заполнились ученическим морем, которое шумело десятками голосов, приводимое в бурлящее движение десятками пар ног, сливаясь в бурные потоки, заполняя все пространство вокруг. Снейп, шедший против этого стремительного течения, не боялся быть повергнутым в его пучину. Напротив, оно, поравнявшись с ним, на несколько секунд пугливо замедляло свой быстрый бег, осторожно обтекало со всех сторон, признавая его превосходство. Снейпу нравилась эта опасливая осмотрительность. Он выхватывал своим пристальным взглядом десятки пар глаз, мониторя, отслеживая, ничего не могло укрыться от его внимания. Северусу нравилось стремительное движение, он чувствовал приятное напряжение всего тела, разгоняющее кровь по скованным мышцам. Это было особенно приятно после нескольких часов, проведенных им в лаборатории, обдумывая по дороге, чем же на этот раз озадачит его Альбус. В свете последних событий поводов для встречи было достаточно. И резкая политика замалчивания и травли «наших» со стороны министерства магии, до набирающего прежнюю силу, и круг последователей Темного лорда. Северус, обладая аналитическим складом ума, постоянно мониторил ситуацию, стараясь прогнозировать события, чтобы быть на шаг впереди. Конечно, соперничать с непревзойденной чуйкой Дамблдора он пока не мог. Может быть, не так всеобъемлюще, как директор, но он прекрасно просчитывал ходы той и другой стороны, прогнозируя развитие событий и имея тем самым возможность не быть использованным «вслепую». А с чувством, с толком и правом вносить свои коррективы, быть полноправным игроком на этом воображаемом поле боя, который обязательно произойдет, и Снейп остро чувствовал, что довольно скоро. Дамблдор никогда до конца не посвящал его в свои планы. Он давал ему лишь ту информацию, которую считал нужной и достаточной, чтобы его лучший шпион, используя свои недюжинные аналитические способности, мог применить их в лучшем виде. Оставляя тем самым Снейпу место для маневра. Он вкладывал в мозг своего агента только концепцию, отдавая на откуп тактику решения задачи, которую Северус гибко подстраивал под сложившуюся ситуацию.

В сопровождении собственных мыслей Снейп довольно быстро добрался до кабинета директора. Пройдя мимо каменной горгульи, он поднялся по винтовой лестнице в кабинет. Альбус стоял у окна, вглядываясь куда-то в даль. Он ждал Северуса.

— Какой сегодня прекрасный осенний день. Есть в осени какая-то душевная грусть. Природа, увядая, увлекает за собой в какую-то дрему, в зимнюю спячку. Но напоследок одаривает таким буйством красок и надежд.

— Ты позвал меня для того, чтобы восхищаться прелестями осени? Альбус, я был занят. Скажи, что я не просто так проделал этот путь, — на лице Северуса играла скептическая ухмылка, которая возникает у молодых людей, которым чужда старческая сентиментальность.

— Северус, не брезгуй слезливой меланхолией старика. В моем возрасте ты будешь таким же, вот увидишь.

— Я не доживу, у меня работа вредная, — сыронизировал Снейп.

— Да брось, Северус, ты ведь молодой человек. Получать радость от жизни можно и на вредной работе, и в любом возрасте. Было бы желание. — он лукаво уставился на него поверх своих очков. — У меня же получается.

— Альбус, к чему весь этот разговор? — заметно посерьезнев, спросил Снейп.

Он чувствовал, что старик начинает опасно балансировать на границе дозволенного Северусом участия.

— Уж не по-отечески ли ты хочешь направить меня на путь истинный?

— Нет, Северус, я не стану этого делать, и совсем не потому, что ты не сможешь оценить моего рвения. Отнюдь. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо. И я знаю, на что способно твое отважное сердце и твоя страстная душа.

— Альбус, прошу тебя, не нужно нравоучений, даже если они так ловко замаскированы под личину добродетельной опеки. Я не нуждаюсь в ней.

— Я думаю, что в ней иногда нуждаются все, даже я.

Альбус смотрел на своего визави с добротой и сожалением. Сожалением о том, что и его, Северуса, он когда-то упустил так же, как Тома. Поступил жестоко, оттолкнув в очередной раз, пренебрегая частным ради общего. Сделав его частью такого совершенного, отлаженного, абсолютно бездушного, но такого необходимого механизма, призванного изменить ход истории. И он, Северус, недолюбленный и недолюбивший, не успевший осознать вещи такие простые, но вместе с тем такие важные для правильного «вызревания» души и сердца, сейчас, уже будучи взрослым, сильным мужчиной ощетинивался тысячами острых ядовитых шипов, стараясь закрыть ото всех свою ранимую душу при любых попытках участливого сочувствия. Альбус чувствовал, что стареет. И действительно откуда эта меланхолия?

— К чему весь этот осенне-мелодраматический треп? — Северус начал ощущать жалость к себе. Он не выносил этого чувства, стараясь двигаться только вперед, не оборачиваясь на прошлое в поисках детских обид и комплексов, с целью осознать, принять и простить. Он многое осознал, многое принял, но вот простить… никогда. Это «никогда» определяло в последнее время цель его существования. «Так что не лезьте ко мне в душу».

— Прости старика с его запоздалым сочувствием.

Выражение лица директора изменилось с меланхолически-задумчивого на деловито-рассудительный.

— Я заметил, что вы поладили с мисс Валентайн? Приятная девушка.

Северус всем телом ощущал, как Альбус мягко пытается подвести его к чему-то важному. Он напрягся в ожидании самой просьбы.

— Северус, я хотел попросить тебя.

При этих словах уголки губ зельевара дернулись в саркастической ухмылке, а по телу разлилось спокойствие от того, что, наконец, все встало на свои места. И он, Северус Снейп, лучший агент Дамблдора, опять на задании, а все эти сопливые рассуждения «если бы да кабы» — не про него. В душу начинает заползать мерзкое сочувствие к себе, проникая в самые сокровенные уголки, отравляя ее жалостью и сомнением, чего Северус никак не мог допустить. Многие годы тренировок, а сердце, как маленький ребенок, прельщённый конфеткой, рванулось к теплу и ласке. Затрепыхалось так некстати. «Фу, на место…» — и оно, начав успокаиваться, опять залезло в свой дальний темный уголок до следующего приступа всея любви Альбуса Дамблдора в надежде.

— Присмотри за ней.

— Это просьба Фаджа? — не без иронии поинтересовался Снейп.

— Нет, Северус, моя.

Альбус был сдержан и абсолютно серьезен. От того сентиментального старика не осталось и намека, разве что его невыносимо голубые внимательные глаза.

— А причину твоего интереса к ней я могу узнать? — Северус был удивлен просьбой. Он не то чтобы был против, просто опять недосказанность и секреты. «Достали все эти квесты».

— Я пока не знаю точно, что именно ищу. Я хочу, чтобы ты присмотрелся к ней: сделал выводы, дал оценку ее способностям. В общем, все, что ты сможешь о ней выяснить.

— А что, при поступлении на работу ты не завел на нее досье? Я думаю, там есть исчерпывающая информация. Зная тебя-то.

Снейп внимательно смотрел на Альбуса, считывая его реакцию, чтобы понять, что же действительно кроется за этой просьбой.

Альбус, как обычно, был выдержан, спокоен и непроницаем. В особо напряженные моменты он так ловко включал старческий маразм, что Северус обычно не выдерживал и капитулировал к себе расставлять все по полочкам в одиночестве.

— Меня интересует информация, которой нет в ее досье.

— Я так понимаю, это все?

— Абсолютно.

Альбус окончательно вернулся в реальность, и его тон стал спокойным, но не терпящим никаких возражений. Он внимательно смотрел на Снейпа, который, видимо, все-таки ожидал пояснений, но вся его поза говорила о том, что разговор окончен.

Северус вернулся к своему брошенному чаду, его вдохновение слегка померкло после всех попыток Альбуса прощупать его внутренний мир на предмет прежней твердости убеждений. Особо он не преуспел в усовершенствовании своего «плаща», но положительная динамика все же была. Северус старался не раздражаться. Вполне удовлетворенный результатом, он записал все нововведения в свой блокнот и аккуратно расставил все по своим местам, невольно размышляя о том, что же именно хочет получить от него Альбус.

«Ах, плутовка, старого развратника распалила ловко». Почему-то крутилась у него в голове фраза из какого-то памфлета на французского короля Людовика XV. Он улыбался.

«Ну, теперь точно придется идти на ее урок. Еще раз напомнишь себе, что драконов можно победить. Мне не помешает. Что-то в последнее время я начал сомневаться».

Комментарий к Глава 2 Выбор правильного направления

Достаточно много рассуждений. Просто всегда хотелось узнать, каким Снейп был в обыденной жизни. Начитанный, внимательный — и определенно очень умный. В любом случае комментируйте.

========== Глава 3 Изучаем своих врагов ==========

— Мистер Малфой. Слизерин на моем уроке, это честь для меня?

— Даже не сомневаюсь, — с презрением усмехнулся Драко.

— Что же вас сподвигло, могу я поинтересоваться? — спокойно спросила Нат, проигнорировав выпад в ее сторону.

— Хочу узнать о враге побольше, — самодовольно усмехнулся он, горделиво осмотрев присутствующих.

— Знать врага поближе — очень правильное решение, мистер Малфой. Хорошо знать врага — это половина успеха, если не больше. Его привычки, его слабости. Очень умно, — повторила Нат, размышляя. — А раз вы такой умный молодой человек, то не скажете ли мне две другие составляющие успешного противостояния врагам?

Малфой задумался:

— Умение владеть палочкой, — спустя минуту выплюнул он с вызовом.

— Умница, как это называется по-другому?

— Да как ни назови, кто сильнее — тот и прав, — ответил он, усмехнувшись.

— Это называется тактика, мистер Малфой. И да, тактика является одной из основополагающих сторон в деле ведения войны. Мы же сейчас о ней говорим?

С лица Малфоя слетела самодовольная ухмылка, уступив место оскалу ярости. Класс замер.

— Ну что вы, мистер Малфой, — продолжала она так же спокойно, но сейчас ее голос звучал угрожающе тихо. — Вы забываете о еще одном «ките», на котором держится такая точная наука, как ведение боевых действий. Может быть, вы поразите нас еще раз и назовете ее?

Нат подошла к нему, слегка наклонив голову. Малфой впился в ее глаза своим холодным яростным взглядом.

— Что, нет? — она в недоумении вскинула бровь. — Ничего, для людей вашего возраста это свойственно. Действие — вот ваша религия. Но вы, мистер Малфой, забываете о стратегии. Я вам поясню. Вот представьте.

Натали провела ладонью перед ним, как будто воссоздавая картину, которую хотела ему показать.

— Вы в магловском квартале. Это, конечно, карательная операция.Везде враги, и вас душат ненависть и решимость. Вы врываетесь в первый попавшийся дом и видите их, слабых, испуганных людишек. Что вы сделаете сначала? Вы, сильный маг с волшебной палочкой в руке. Кто вам указ? Наказать, причинить боль, им нет места в вашем «новом мире». Девчушку посмазливее изнасиловать. Вы можете все. Вы решаете. Может быть, сначала наказать, причинить боль, она недостойна, она другая. Вот здесь вступает стратегия, здесь должны включиться мозги. Так сначала боль, а потом насилие — или наоборот? Подумайте, мистер Малфой. От этого зависит конечный результат. Я не слышу ваших рассуждений, — Нат говорила все так же тихо, но холодно и жестко.

Малфой не отрываясь смотрел на нее, и его недавний сарказм и заносчивость сменились выражением ужаса в широко раскрытых глазах.

— Ну, что же вы молчите, рассуждайте. Не для этого ли вам дана голова? Не только чтобы шапку носить.

Весь класс сидел в напряженном молчании и внимательно смотрел на эту странную пару, которая пыталась выяснить, что же в первую очередь: насилие или пытки.

— Мистер Малфой, я уже начинаю терять терпение, давайте рассуждать вместе. Если вы сначала изнасилуете свою жертву, она, скорее всего, окажет вам неслабое сопротивление, инстинкт самосохранения никто не отменял. Это может быть весьма кстати, если вы, как мужчина сильный, любите подобные штуки, если вы готовы и достаточно хладнокровны. А потом наказывать снова и снова, и как финал — Авада.

При слове «Авада» Малфой невольно вздрогнул. Нат, как удав кролика, держала его в жестких тисках своего холодного взгляда.

— Есть еще варианты: если это первый раз, сопротивление жертвы может выбить вас из колеи, тогда лучше сначала Круциатус. Потом она будет как шелковая, готовая выполнить любой ваш каприз, мистер Малфо-о-й, — она намерено протянула его имя, — но она будет, как бревно, не очень интересно, правда? Но это, конечно, вам решать. И как финал — Авада кедавра, — она прошептала эти слова, как имя любовника. — Ведь они не достойны жить. Правда, мистер Малфой? — Нат коснулась его затылка ладонью и, наклонившись еще ближе к его лицу, практически шепотом подытожила: — Вот видите, мистер Малфой, как много зависит от стратегии.

Он тряхнул головой в попытке сбросить ее руку с затылка. Она, будто ничего не произошло, выпрямилась и пошла вдоль рядов подытожив вышесказанное.

— Итак, кто назовет мне три основные составляющие эффективного ведения боевых действий?

Белокурая когтевранка взметнула руку вверх и, встав, четко выдала:

— Знание поведения жертвы, тактика и стратегия.

— Умница, милая, пять очков Когтеврану. Как одним словом мы можем назвать «знание поведения жертвы»?

Класс молчал, но было слышно, как все задумались. Она дала несколько минут на раздумья и продолжила:

— Ну, хорошо, давайте оттолкнемся от обратного. Что нам дает изучение поведения жертвы? Какое преимущество?

— Хорошая ориентация на чужой территории, — послышалось чьё-то негромкое рассуждение с места.

— Правильно. — Нат указала рукой в сторону правильного ответа. — Еще.

— Можно напасть неожиданно, если знать расписание жертвы, — послышался чей-то нетерпеливый голос.

— Умница. Вы даже не представляете, как вы близки к цели. Подытожьте одним словом.

— Внезапность, — холодно и спокойно ответил Малфой.

— Вы даже не представляете, какой вы умница, десять очков Слизерину.

Малфой поднял на нее тяжелый, холодный взгляд, и она поняла, что не зря затронула сейчас эту тему. В глазах у нее было удовлетворение и мягкость.

«Упрямый мальчишка, придется повозиться», — подумала она с азартом.

— Мистер Малфой, вы, конечно, правы, — прекрасное владение палочкой сделает вас сильным соперником, но история не раз доказывала нам, что правильно выбранная стратегия иногда коренным образом меняет расклад сил. Мозги, да еще и умение ими пользоваться — это очень сильный союзник. Кто-то может назвать случай, ситуацию либо военный конфликт, раз уж мы затронули эту тему, при которых правильно выбранная стратегия превзошла численное преимущество и тактику врага?

В классе повисло напряженное молчание, все пытались вспомнить что-то подобное и кинуться в дальнейшие размышления.

— Я вам помогу. У меня есть прекрасный тому пример. В конце VI века до н.э. Персидская держава, завоевав большую часть Малой Азии, направила свою экспансию на территорию Эллады. Эллада — так называли Древнюю Грецию. Представители независимых греческих городов-государств собрались на совет в Коринфе, чтобы решить, как вместе отразить нашествие персов.

Спартанцы не хотели отправлять большое войско в Фермопилы, потому что собирались защищать только свои земли. В то время Фермопильский проход был единственным путем из Северной Греции в Южную. Несмотря на разногласия, совсем отказаться от участия в войне против Ксеркса спартанцы не могли, и потому отправили маленькое войско во главе с царем Леонидом. Леонид отобрал из граждан 300 воинов. Когда отряд выходил из Спарты, спартанское руководство просило: «Возьми, Леонид, хоть тысячу», на что он резонно заметил: «Чтобы победить, тысячи не хватит, чтобы умереть, довольно и трехсот». На западе от Фермопил поднимается обрывистая и высокая гора. На востоке проход подходит непосредственно к морю и болотам. Там была проезжая дорога двадцать метров шириной. Там была построена стена, представляющая собой невысокую баррикаду, выложенную из тяжёлых камней, где Греки разбили лагерь. Первые два дня греки успешно отражали атаки персов. Персы не могли развернуться в узком проходе и погибали массами в давке или будучи сброшенными с обрывистого берега.

Ксеркс не знал, что предпринять, и решил действовать хитростью. Он нанял местного жителя, который показал его войску обходной путь. Греки оказались в окружении. Большинство отрядов из объединённого греческого войска отступили и отправились по своим родным городам. Прикрывать отход остались только триста спартанцев царя Леонида. Ксеркс предложил Леониду сдаться. На что царь Леонид ответил лаконично: «Приди и возьми!» Он не рассчитывал на победу, но лишь на славную смерть. Спартанцы приняли бой. К тому времени у них уже были сломаны копья, и они разили врагов короткими мечами. К концу сражения у них не осталось даже оружия: оно затупилось, и тогда начался рукопашный бой. Все спартанцы погибли. В бою пал и сам царь Леонид.

Доблесть и мужество греков послужили примером для эллинов и оставили неизгладимое впечатление в войске персов, значительно понизив их боевой дух и поколебав уверенность в победе.

Впоследствии на этом месте поставили пустой саркофаг, украшенный статуей каменного льва. На нем было написано: “Из зверей я – сильнейший, из людей сильнее всех тот, кого стерегу я здесь в каменном гробе”.

Класс молчал. И не просто молчал, тишина была, как натянутая нить. Нат была довольна их реакцией.

— О чем, кроме хорошей стратегии, рассказал нам этот прекрасный урок истории?

— Героизм, — послышался высокий девичий голосок.

— Правильно, героизм. Еще.

— Смелость.

— Правильно, смелость. Еще.

Голоса на миг замолкли, и тишину разрезал звук звонка.

— Самопожертвование. Это тема нашего следующего урока. Домашнее задание я не задаю, надеюсь, у вас появилось много мыслей для размышления. До следующего урока. Мистер Малфой, я надеюсь, вы продолжите вместе с нами изучать своих врагов?

Малфой с непроницаемым лицом поднялся из-за стола и направился к выходу.

— Думаю, да…

Позже

Войдя в учительскую уже после начала совещания, Северус впервые пожалел, что опоздал. Макгонагалл метала молнии в Натали, пытаясь обвинить ее, как ему показалось, во всех смертных грехах разом. Та же стояла с прямой спиной и несгибаемой позицией, но при этом, в отличии от Минервы, была абсолютно спокойна.

— Вы в своем уме, вы учите их сражаться? Изучать врага? Что за бред? Они ведь дети, — не унималась Макгонагалл.

— Профессор, если вы обоснуете свои претензии, то я готова признать свои ошибки и сменить курс обучения.

Минерва уставилась на Натали своими голубыми глазами, пылающими от возмущения.

— Какие еще доводы вам нужны? Я, по-моему, достаточно хорошо обрисовала проблему. Или вы не слушаете меня?

— В чем состоит суть ваших претензий? — Нат была абсолютно спокойна, чем еще больше злила Макгонагалл. — Вы вменяете мне в вину то, что я открыто говорю о существовании выбора, и что от этого выбора будет зависеть их будущее? Я вас правильно понимаю? Грядет война, и, как бы вы ни хотели защитить их, у вас это, к сожалению, не получится. Они должны понимать, с чем столкнутся. Это все равно, что убегать от собаки: чем быстрее бежишь, тем быстрее догонит. Чем больше мы стараемся оградить их, считая еще детьми, тем слабее они становятся, а Он предлагает наиболее заманчивый и простой путь. Вам так не кажется?

— Альбус, скажи что-нибудь, — Минерва хватала воздух ртом от возмущения.

— Минерва, я абсолютно согласен… с мисс Валентайн. Честно говоря, меня очень порадовало то, что уроки, которые она преподносит детям, имеют очень глубокий и сейчас такой нужный для них смысл. Она права, дети выросли. Каждый из них так или иначе сделает в этой войне свой выбор. Научиться отличать правильное, но сложное от ложного простого — это, я думаю, самое важное в данный момент. А мисс Валентайн преподает свой урок интересно. Ты заметила, что за последний месяц учеников у нее прибавилось вдвое? Даже слизерин заинтересовался, а это дорогого стоит. Ведь все мы, я думаю, решили, что выбор свой они сделали по праву рождения. Прости, Северус. Но, значит, они тоже хотят что-то для себя понять. Значит, они хотят решить для себя – если они, как и их родители, на стороне Темного лорда — то это их осознанный выбор. И это не будет для них страшным разочарованием, а мы знаем, что такое может произойти.

Он мельком взглянул на Снейпа. Нат тоже обернулась к вошедшему профессору и, слегка смутившись, повернулась обратно. Минерва, видимо, закончила свою пламенную речь:

— Как знаешь, Альбус, ты здесь главный.

— Ты, как всегда, права, дорогая, — поставив ее на место, но сделав изящное па этим своим «дорогая», Альбус закончил прения и попросил всех расходиться.

— Неплохо. Вывести из себя Минерву Макгонагалл, — усмехнулся Снейп. — Я думал, что это только моя привилегия.

Он на минуту засомневался, стараясь придать лицу более серьезное выражение. Натали уже достаточно хорошо научилась считывать его эмоции и распознавать малейшие оттенки его голоса. Он нервничал.

— Вы хорошо держались, не каждый вынесет на себе праведный гнев профессора Макгонагалл.

— Знаете, Наполеон говорил про себя: «У меня гнев никогда не поднимается выше шеи». Вот у меня так же. — Нат улыбнулась ему и, попрощавшись, удалилась.

Снейп кивнул ей и быстро направился к себе, размышляя о превратностях судьбы. Сейчас, когда все так плохо, почему ему так хорошо?

========== Глава 4 Сон. Началось ==========

Сон был тревожный и даже пугающий. Проснувшись, Нат рывком села на кровати. Мокрые волосы прилипли ко лбу, ощущение тревоги не отпускало ее, несмотря на то, что она совсем не помнила, о чем он был, а тем более то, что ее могло так напугать. Нат тяжело дышала, сердце больно билось в груди, словно Чужой пытался проломить ребра изнутри и убраться подальше. Она откинулась обратно на подушки, чтобы прийти в себя. Скоро ей удалось и дыхание, и сердце пришли в норму, но ощущение тревоги не оставляло ее еще некоторое время. За окном ночь плавно переходила в хмурое утро и, судя по тому, что солнце даже и не думало подниматься из своей теплой постельки, было еще рано, но, как назло, сна ни в одном глазу.

«Вот вечно так: как рано вставать — так спится так сладко, глаза продрать не можешь. Как только с утра уроков нет — так встаешь чуть свет, и все тут, сон как рукой сняло».

Нат нехотя села на кровати. Опустив ноги на холодный пол, она заставила себя встать и поплелась в ванную привести себя в порядок.

Ополоснув лицо холодной водой и окончательно сбросив с себя тревоги ночи, она вернулась назад и подошла к окну. Серые тучи тяжело нависали, казалось, над самой крышей. Мелкий дождь наполнял воздух сыростью, от которой не укрыться даже под огромным зонтом. Уныние — вот ее спутница на сегодня, решила она. Мысль сейчас же забраться под теплое одеяло и хандрить весь день была ей приятна, но неожиданно прорезавшийся аппетит заставил ее все же одеться и направиться в большой зал на завтрак.

Проходя мимо слизеринского стола, она заметила одиноко сидящего Драко Малфоя.

«Ну надо же, наш белокурый принц — ранняя пташка»? — усмехнулась Нат про себя.

— Доброе утро, мистер Малфой. Тоже не спится? — спросила она с улыбкой.

— Есть немного, — вяло, словно хотел подчеркнуть свою независимость, ответил юноша.

— Можно мне присесть?

Драко поднял на нее глаза, стараясь держаться невозмутимо и, как обычно, слегка предвзято.

— Пожалуйста.

Нат села рядом и, взяв стоящую возле нее тарелку, наполнила ее овсянкой. В зале было всего несколько человек, все они были в коматозе от еще не до конца отпустившего их сна. Поэтому на одинокую парочку, мило беседующую за столом Слизерина, никто не обращал никакого внимания.

Драко с любопытством наблюдал за Натали: еще ни один преподаватель не снисходил до принятия пищи за факультетским столом, тем более за столом его факультета.

— Вы в последнее время грустите. Где ваши друзья?

— Вам показалось. С чего вы взяли, что я грущу? А друзья — спят, сонные тетери, — раздражённо произнес он.

— Ну что вы, мистер Малфой, сон — признак здоровья и крепких нервов.

— У вас со здоровьем проблемы или с нервами? — отпарировал Драко.

— Скорее с нервами. Сон, знаете ли, плохой приснился, — усмехнулась Нат, неторопливо поедая кашу. — У такого молодого человека, как вы, не должно быть проблем ни с тем, ни с другим. Я бы сказала, что вы что-то затеваете.

Нат прищурила глаза и посмотрела на него с притворным подозрением. Возможно, она немного переиграла, так как Драко дернулся, как от удара током, и взгляд его вспыхнул яростью.

— Ничего я не затеваю, — он отшатнулся от нее, как пойманный за руку воришка.

— Драко, — она произнесла его имя мягко, внимательно глядя ему в глаза, — я пошутила. Хотя, когда была в вашем возрасте, я постоянно что-то затевала. И мне частенько доставалось от учителей.

— Вам? — он, мгновенно забыв о подозрениях, уставился на нее. — Я думал, хулиганят только мальчишки?

— Ха, мальчишки… я все время придумывала какие-то совершенно безумные затеи, правда сказать, от всего сердца, не для того, чтобы учителей позлить. Тем не менее влетало не по-детски. Просто хулиганить в одиночку мне было скучно, и я привлекала к своим шалостям добрую половину своего факультета, — она усмехнулась, вспоминая те беззаботные деньки.

Драко с интересом наблюдал за ней. Кажется, такой переход к непринужденной беседе способствовал тому, что «мистер подозрительность» расслабился и стал прислушиваться.

— Какой у вас прекрасный возраст: все ново, все открытия впереди, жизнь удивляет на каждом шагу.

Драко усмехнулся, будто она говорила о чем-то совсем глупом, совсем детском.

— Мистер Малфой, вы усмехаетесь, как старый дед.

— Времена, наверное, изменились. Не до ребячеств, — нарочито серьезно продолжал он.

— Ну вы и нахал, — толкнув его плечом, улыбнулась Нат. — Я, вообще-то, не так намного вас старше.

Он лукаво посмотрел на нее.

— Неужели? — будто хотел вызвать новую вспышку ее гнева.

Она засмеялась и дотронулась до его руки:

— Приятно было поболтать, а еще приятнее, что у вас улучшилось настроение. Хорошего дня.

Нат встала из-за стола и направилась к выходу. Она уже почти дошла до двери, ведущей в коридор, как кто-то остановил ее, дотронувшись до плеча. Она подумала о Драко и, улыбаясь, обернулась. Перед ней стоял Снейп с подозрительно серьезным выражением лица. Все еще не отпуская улыбку с губ, она вопросительно приподняла бровь в немом вопросе: «Что надо?»

Когда она видела его в общественных местах, у нее, как у собаки Павлова, срабатывал инстинкт «молчать». Как, впрочем, у девяноста процентов находящихся в этот момент в школе людей.

«Ну надо же! Надрессировал, блин».

Нат ждала, когда он что-то скажет. Так сказать, обозначит свою позицию. Кто он сегодня: «плохой полицейский» или «хороший». Хотя надеяться не приходилось, выражение его лица было красноречивее любых слов. «Что, интересно, его так разозлило?»

— Решили поближе познакомиться с учениками? Что за новшество завтракать за столом факультета. Моего факультета.

— В чем, собственно, претензия? Что за столом факультета или вашего факультета? Извините, профессор, у нас уже давно нет феодальных княжеств. Еще скажите, что я что-то вынюхиваю? — она усмехнулась, пытаясь перевести все в шутку.

— Просто существуют определенные правила, которые вы считаете необязательным соблюдать. Мисс Валентайн, почему, где бы вы ни появились, вы пытаетесь нарушить все, что только можно? Неужели вам так сложно соблюдать хотя бы малейшие нормы приличия?

Ее усмешка, похоже, еще сильнее его взбесила: «Ух, какие мы ранимые». Хотя Нат понимала, что приступ его раздражения вызван отнюдь не тем, что она посмела позавтракать за столом его «священного» факультета.

— Нормы приличия? Это мне говорите вы, кто вообще отродясь норм приличия не касался. Они так и остались девственно нетронутыми где-то глубоко в вашей душе. Или что у вас там вместо нее?

— Почему вы все время пытаетесь вывести меня из себя? — вспыхнул Снейп.

— А с чего вы решили, что это только ваше священное право? Профессор, я не люблю есть одна, так что в следующий раз, чтобы не предъявлять мне необоснованных претензий, будьте добры, вставайте пораньше, и делов-то.

С чувством глубокого удовлетворения она развернулась и пошла к себе, не дав ему шанса что-то возразить.

Северус стоял и смотрел ей вслед. Нат определенно умела довести его до белого каления. Она явно не из пугливых.

«Какая кусачая… »

Снейпу это однозначно нравилось. Ему явно удалось разозлить ее, это было совсем не плохо. «Черт возьми, опять Драко».

========== Глава 5 ==========

Ноябрь. 2 часа ночи.

Натали сидела на своей кровати, обхватив колени руками, и смотрела в окно на то, как серебряная луна, выглядывая из мягкого пухового одеяла облаков, щедро разливает свой призрачно-печальный свет докуда хватало глаза. Деревья и башни замка отбрасывали причудливые тени, создавая вокруг совершенно другой, чуждо-таинственный мир. Сон все не приходил, как собственно говоря, часто в последнее время. Она думала о Снейпе, который все больше занимал ее мысли.

«Где он сейчас?»

Его незаурядность интриговала. Он то подпускал ее ближе, снисходя до беседы, то был холодно-отчужденным. Последние несколько дней она вообще не видела его.

«Сильно занят? Но чем? Проверкой ученических эссе? Составлением учебного плана? Смешно», — фыркнула она про себя.

«А не прогуляться ли нам с тобой по замку»?

В суматохе дня ей никак не удавалось полюбоваться его монументальным величием.

«Что скажешь?» — спрашивала она у своего внутреннего я.

«А то … » — вечно толкающий ее на какие-то приключения, отозвался внутренний голос.

Нат быстро надела уютный свитер и направилась к двери. Выйдя в коридор, она пошла ведомая своими чувствами, то есть куда попало. Ей иногда нравилось затеряться где-нибудь, а потом с приключениями искать обратный путь. Волнение от того, что она не владеет ситуацией возбуждало интерес и заставляло ее собраться, успокоиться, взять ситуацию в свои руки. Она отошла уже достаточно далеко, как шагнув на лестницу, вдруг, поняла, что та начала менять направление. А так как замок она знала плохо, к горлу подкатило волнение.

«В игру, моя дорогая», — с вызовом сказал внутренний голос.

«В игру», — согласилась она с предвкушением.

Мысль, что она правильно сделала, обувшись в теплые бурки, согревала. На нижних этажах она была лишь раз, да и то в чьем-то докучливом сопровождении, так что рассмотреть толком ничего не успела и соответственно дороги назад не помнила. Сейчас она с удовольствием рассматривала высокие каменные стены, сводчатые потолки, присущие готическому стилю, который вызывал в ней благоговейный трепет. Видимо от того, что он был присущ в основном соборным постройкам и таил в себе, как ей казалось, немало темных тайн средневекового папства.

Кстати, о темных тайнах. Услышав, где-то впереди, шорох шагов, она вжалась в ближайшую от нее темную нишу. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-то обнаружил ее здесь. Шаги стали ближе, и она взволнованно выдохнула в предвкушении новой авантюры. От ее задора не осталось и следа, когда она поняла, что шум, который привлек ее внимание, издает тот самый мрачный профессор зельеварения, о котором она только что вспоминала, сидя без сна в своей постели. Он сильно хромал и обхватил рукой живот, словно был ранен. Шел он довольно быстро: насколько ему позволяла хромота и неудобная поза.

Нат, не обращая внимания на то, что обнаружит себя, сделала пару шагов из своего укрытия и окликнула его:

— Профессор Снейп. Вам плохо? Что случилось?

Он резко обернулся, видимо, не ожидая в такое время встретить кого-то в коридоре и, несколько секунд помедлив, продолжил движение.

— Черт возьми, что вы здесь делаете мисс Валентайн? — с раздражением выдавил он.

Нат шла за ним, не отставая.

— Вам плохо, может мне позвать мадам Помфри?

Она пыталась привлечь его внимание.

— Идите спать, — в приказном тоне скомандовал Снейп.

— Я никуда не пойду. Вам плохо, я помогу.

Он что-то прорычал, не оборачиваясь.

Натали нагнала его и попыталась приобнять, чтобы помочь ему идти. Громко застонав, он выдавил:

— Вы убиваете меня, не прикасайтесь.

Она отдернула руки:

— Простите, я хотела помочь.

— Если хотите мне помочь дайте мне опереться на вас, — со злостью и раздражением прошипел он.

Нат покорно подошла, позволив ему опереться ей на плечо. Скорее всего, ему действительно было трудно идти, судя по тому, что он буквально всем телом навалился на нее.

— Ух, — она осторожно уперлась ладонью в его грудь, чтобы удержать.

Дойдя до двери и, позволив ей себя буквально вволочь в комнату, он оперся руками на стол так же тяжело, как только что опирался на ее плечи и практически скомандовал:

— А теперь убирайтесь спать.

— Я не уйду пока не помогу вам. Вы даже мантию снять не сможете.

Несмотря на его агрессию, она старалась говорить спокойно, видя его состояние.

— Я не нуждаюсь в ваших услугах, по-моему, я достаточно ясно дал вам это понять.

— Хорошо, тогда я позову мадам Помфри, это ее работа, и вы не посмеете вышвырнуть ее из своей комнаты.

Она сделала паузу, сосчитав до пяти…

— Не надо мадам Помфри, я сам в состоянии о себе позаботиться.

— Хорошо, тогда я разбужу директора, он должен знать, что один из его учителей ранен, — не унималась Нат, все же давая ему шанс все исправить, считая до пяти.

— Хорошо, черт вас подери. Только если вы еще раз откроете рот в этой комнате, я вышвырну вас вон.

Снейп зло посмотрел ей в глаза. Она совершенно спокойно поднесла пальцы ко рту, имитируя движение невидимого ключа запирающего рот на замок, и выжидающе уставилась на него.

— Хорошо, помогите мне снять одежду, — уже смирившись с ее присутствием, скомандовал он.

Нат, повинуясь его приказу молчать, безропотно принялась за застежку мантии. Избавившись от мантии, упавшей к его ногам, она принялась за сюртук. Как часто оценивая его костюм она отмечала для себя, что, несмотря на его несомненную элегантность, он всегда казался ей броней, за которой он скрывался от любопытных глаз. Расстегивая пуговицу за пуговицей, она думала, что этот процесс займет массу времени, но как оказалось пуговиц всего двенадцать и они сдались достаточно быстро и безболезненно. Уголки ее губ дернулись вверх под напором мыслей, и тут же она услышала его низкий раздраженный голос:

— Вы еще долго будете возиться? Не выводите меня из себя.

Она подняла на секунду глаза и поняла, что Снейп внимательно за ней наблюдает. И про себя отметила, что он, как и его сюртук выглядит наглухо застегнутым, чтобы скорее всего скрыть ранимую душу. Слишком уж он старался выглядеть недружелюбным. Ей понравилась эта мысль. “Нужно подумать над этим. Составить психологический портрет, кто же вы на самом деле, Северус Снейп?”

Закончив борьбу с пуговицами сюртука, она осторожно начала снимать его сначала с плеч, а потом зайдя за спину осторожно потянула вниз чтобы высвободить руки. Она замерла на секунду. Холодок пробежал по позвоночнику, поднимая волосы на затылке. Его спина была рассечена несколькими глубокими разрезами.

Вот почему он так взвыл, когда она обняла его за спину.

— Господи…

— Вы произнесли это вслух, — строго возмутился он, напоминая ей об условиях их маленькой сделки.

Она нервно сглотнула, руки предательски затряслись.

— Жалеете, что остались? — уже мягче, но с нотками металла в голосе спросил он.

— Нет, — тихо произнесла Нат, боясь снова нарушить перемирие своей болтовней.

И в правду она видела раны и пострашнее. Задрожала она от ощущения холода, почувствовав остатки темной магии. Она боялась сделать ему больно, но пыталась снять быстрее сюртук, так как кровь начала запекаться, и помедлив еще немного ей придется отдирать рубашку от его изувеченной спины силой. Сняв успешно один рукав, она подошла к нему чтобы снять второй. Для этого нужно было опустить его правую руку, которой он до сих пор держался за живот. Так как говорить ей было не позволено, она посмотрела ему в глаза, давая понять, что ей нужна его помощь.

— Сначала его нужно вправить, — коротко сказал Снейп.

Она нахмурила брови, показывая, что не поняла его.

— Плечо. Сначала его нужно вправить, — повторил он. — Боитесь?

Нат помотала головой.

— Вы когда-нибудь делали это? — стараясь скрыть беспокойство, уточнил Снейп.

— Выбора у вас все равно нет. Мы здесь вдвоем, а вправить самому себе плечо достаточно проблематично.

Натали снова нарушила перемирие, тут же получив новую порцию его недовольства.

— Я не просил так подробно комментировать, достаточно было просто кивнуть. Вы совершенно не можете сдерживаться?

— Кивнуть? Вы мне льстите профессор, — бурчала она себе под нос.

Отчасти, чтобы наказать его за несдержанность. С другой стороны, будто снимая с себя ответственность за последствия собственного непрофессионализма. Она любила медицину. Не раз помогала мадам Помфри в медицинском крыле. Да, и учась в университете, посещала открытые медицинские лекции. Но вот вправлять плечо ей как-то не приходилось. Она видела, конечно, как это делается. Но то теория, а тут у нее живой, волнующийся, человек. Конечно, ядовитый, как сколопендра, но это уже лирика. Натали очень остро чувствовала чужую боль, поэтому при всей ее любви к медицине, так и не решилась стать врачом.

«Так, без фанатизма, нужно просто вспомнить теорию, и успокоиться», — пыталась взять себя в руки Нат.

Северус слегка напрягся, видя, как она примеряется к его руке. Но отступать было действительно некуда. «Что ж сегодня за день».

— Подождите, — не выдержал он. Словно засомневался, что так уж проблематично вправить себе плечо. — Вы хотя бы теоретически знаете, что нужно делать?

— Теоретически, профессор, я даже знаю, как сделать трепанацию черепа, — она подняла на него глаза, — волнуетесь?

Нат осторожно опустила его руку вниз, подложив вторую в подмышечную впадину, чтобы зафиксировать сустав. Он сдавленно застонал, но видимо ее правильные действия слегка его успокоили. По крайней мере, он не сопротивлялся.

— Расслабьтесь, иначе с первого раза не вправлю и будет больно, — спокойно предупредила Нат, находясь на изготовке.

— Все равно будет больно, чего уж… — безразлично ответил он.

— Расслабьтесь.

Она слегка подняла и опустила его руку.

По его бледному лицу пробежала судорога, но он не издал ни звука. Она, глядя ему в глаза, резко дернула. Глухой щелчок… сдавленный стон… Он закрыл глаза, глубоко вдыхая и судорожно рвано выдыхая, пытаясь справиться с болью. Но сустав вошел куда нужно, и — «Слава, Мерлину», — выдохнула она, вторая попытка не понадобится.

Нат дала ему время справиться с эмоциями и начала стягивать второй рукав. От рубашки мало что осталось. Не теряя времени на пустое расстегивание пуговиц она, просто взявшись за ворот, с силой рванула ее в разные стороны. Пуговицы отлетели и, со звуком рассыпающегося гороха, покатились по полу. Времени на обмен любезностями не было. Она, осторожно держа его за здоровую руку, усадила на диван. Снейп выдохнул, так как стоять у него, видимо, больше не было сил.

— Что дальше? — спросила она в ожидании, когда он скажет ей, где у него хранятся зелья и настойки.

— В шкафу справа, на верхней полке. Вы способны найти необходимое, или мне по цветам обозначить? — не без сарказма спросил он.

— Ну, опускаться до цвета пузырьков я не буду, так что выберу на свое усмотрение, — подходя к указанному шкафу, размышляла она в слух.

— Гордецы, вы не способны попросить помощи, для того чтобы научиться, — прокомментировал он, видимо, пытаясь отомстить ей за плечо.

— Я всегда готова учиться, — спокойно ответила Нат, не отвлекаясь от поиска нужных склянок. — Вы не дали мне шанс проявить себя, заранее обвинив в незнании.

— Разве? — брошенный ранее вызов не позволил дать задний ход, так что ему пришлось смириться с ее выбором мазей для лечения.

— Ну, вот. То, что нужно.

Нат уверенно подошла к нему, намеренно закрывая выбранные мази и зелья, чтобы проучить. Она сложила их на стол позади него, расположив так, что даже обернувшись, он не увидит, что она выбрала.

— Вам нужно лечь, так будет удобнее, — она стараясь успокоить его, тем не менее тоном, не терпящим возражений. — Я помогу.

Не успел он опомниться, как Натали уложила его на бок, подложив под голову подушку и опустилась перед ним на колени.

На его груди с правой стороны был след от сильного удара, который, скорее всего, и выбил плечо. Она взяла первый пузырек. Северус успокоился и прикрыл глаза, когда по телу разлился легкий холодок от заживляющей, восстанавливающей мази. Она незаметно улыбнулась, когда поняла, что он одобрил ее выбор. Его израненная спина потребовала больше усилий. Сначала она наложила обезболивающее заклинание. Затем обеззараживающий состав, и, наконец, заживляющую мазь. Она густо брала ее из банки и аккуратно намазывала прямо на кровоточащие порезы. Хотя порезами их назвать трудно, это были рваные раны, скорее всего от плети или кнута.

«Но кто его мог так избить? Средневековье какое-то, — рассуждала она. — Судя по глубине, удары наносил мужчина, уж больно они глубокие. Ни одна женщина не сможет так ударить. Это ж как нужно ее разъярить. Хотя, этот, наверное, смог бы».

Низкий стон вырвал ее из раздумий. Она, скорее всего, слишком сильно надавила. Но Снейп промолчал, за что она была ему крайне благодарна и поэтому больше не отвлекалась на разные глупые мысли и с полной отдачей завершила этот не легкий процесс.

Завершив обработку, она села на пятки, чтобы видеть его лицо, так как запрет на «разговорчики в строю» не был снят, таким образом давая ему понять, что закончила. Встретившись с его усталым взглядом, она слегка покраснела от собственной бестактности и осторожно убрала прядь волос, упавшую ему на лицо. Одернув руку как от ожога, она вдруг засмущалась и, чтобы как-то прервать гнетущее молчание, спросила:

— Я еще что-то могу для вас сделать? — смиренно ожидая очередную гадость в свой адрес.

— Если вам не трудно снимите с меня сапоги, — Снейп сказал это таким уставшим голосом, что сердце ее невольно сжалось, и снова нахлынула волна жалости. Нат кивнула и стянула с его ног один за другим сапоги из драконьей кожи.

— Мисс Валентайн, я вас больше не задерживаю. Думаю, вы больше ничем не сможете мне помочь.

Она встала и направилась к куче хлама все еще лежавшей возле стола, которая раньше называлась его одеждой. Применив очищающее к мантии, она положила ее на кресло, стоящее рядом со столом. С сюртуком пришлось повозиться, а рубашка изначально пошла в расход. Она даже не стала заморачиваться и просто выбросила ее.

Закончив с его одеждой, она повернулась к лежащему на диване профессору. Он уже спал, тихо постанывая во сне. Нат подошла к нему ближе и опустилась на пол, скрестив ноги «по-турецки». Так она могла хорошо его рассмотреть.

Несмотря на гримасу боли, все еще не сходившую с его худого лица, оно было по-мужски красивым. Он был не лишен грации. Высокий рост, узкая спина, широкие плечи – выказывали сильное гибкое тело. Она вновь посмотрела на ужасные раны, которые уже начали затягиваться после ее своевременного лечения. Длинные изящные пальцы с аккуратными полукружьями ногтей. Несмотря на худобу – крепкие накачанные икры, изящные для мужчины щиколотки, переходящие в узкую ступню. Черные волосы, таинственно обрамляющие его бледное, утомленное лицо. Высокий открытый лоб, она провела рукой по лбу, легко касаясь его кожи, потом по носу с горбинкой, он был по-королевски аристократичен. Ей почему-то безумно нравился его нос.

«Фетиш какой-то», — улыбнулась она своему открытию.

Его губы. Она на секунду задумалась, любуясь красиво очерченными губами.

«Уголки рта приподняты вверх – это говорит о том, что человек, хочет всем нравиться, но внутренне не уверен в себе и нуждается в поддержке и одобрении. От чего и пытается скрыть свои истинные чувства и мысли под черной мантией и гадким характером», — подытожила она пришедшее на ум описание характера человека по форме губ, которое она вычитала в каком-то магловском журнале.

Ее внимание опять привлекли глубокие раны на спине. Она тщательно осмотрела их и, отбросив чувство жалости, попыталась понять, что же произошло.

Нат осторожно, чтобы не разбудить спящего профессора, провела пальцами над первым порезом. Он был расположен посередине спины.

«Почему он первый?» — задала она себе мысленно вопрос.

«Судя по тому, что мантия не повреждена, он ходил в место хорошо ему знакомое. Так как он снял мантию, значит он скорее всего ходил на встречу. Видимо, в доме есть прислуга».

«Поясни», — спорил с ней внутренний голос, который никогда ее особо не щадил. Особенно, когда для этого был такой шикарный повод…

«Ну, вот подумай, в школе он ходит в мантии. Эта та часть гардероба, которую необязательно снимать. Если его об этом попросил хозяин дома, то зачем он повернулся к нему спиной. Ведь такая просьба, скорее всего, насторожит любого, а уж тем более такого параноика, как Снейп. Значит мантию забрал дворецкий, скорее всего по просьбе хозяина».

Она задумалась на секунду, взвешивая все за и против.

«Ну, допустим», — согласилось Альтер эго.

«Он зашел в гостиную. Сначала они, скорее всего, просто беседовали. Снейп отворачивается на мгновение и… первый удар».

Нат закрыла глаза, и провела ладонью над тем шрамом, который обозначила, как первый. Вот она представила волшебную палочку в своей руке, из которой вырывается серебряное тело хлыста. Он со свистом соприкасается с тканью сюртука, разрывая его, как и находящуюся под ним рубашку, а затем нежную кожу. Достаточно глубоко, чтобы причинить невыносимую боль. Крик. Он устоял, но уже не повернулся к хозяину, скорее всего он не мог».

«Причина?» — сразу отпарировал внутренний голос.

«Причина»? — она задумалась на секунду.

«Хорошо, не останавливайся, причины потом. Дальше».

Она представила, как хлыст снова взвивается в воздухе очерчивая полукруг, и с силой обрушивается на профессора. Сдавленный стон-рык. Словно загнанный в смертельную ловушку зверь.

«Почему сдавленный?»

«Смотри – эти два пореза находятся приблизительно в одном месте и нанесены под одним углом. А следующий порез, — она практически коснулась уродливой дуги уже успевшей покрыться новой розовой кожей, — выглядит страшнее и глубже остальных, и нанесен под углом, задев по касательной первые два».

«Обоснуй», — не унимался внутренний голос.

«Нанесен под другим углом, с гораздо большей силой. Он – третий. После второго удара Снейп упал на колени, но при этом смог немного заглушить свой собственный крик. Хозяину это не понравилось. И он решил наказать гордеца».

Она на минуту представила, как гримаса злости пробежала по лицу бьющего человека. Занесенная рука напряглась, вкладывая всю ярость в движение хлыста. Он с силой рассек уже практически обнаженную спину до самых костей. Крик. Хозяин удовлетворен.

«Зачем четвертый удар, если хозяин удовлетворен?»

«Думаю, это урок. Если бы он ударил также сильно, то изрядно попортил бы нашего профессора. А судя по тому, что удар был нанесен с меньшей жестокостью, он скорее всего показательный».

«Хорошо, вопрос на засыпку, — не унималось Альтер эго, — удар в грудь. Не забыла, как вправляла ему плечо?»

Нат на минуту задумалась, пытаясь представить себе зачем понадобилось бить еще и в грудь и так униженного человека.

То, что это было наказание, не вызывало у нее сомнений. Все удары нанесены по спине. Если бы Снейп планировал как-то защищаться, он бы непременно попытался развернуться к обидчику лицом, чтобы попробовать защищаться руками или даже обезоружить нападавшего. Наш профессор хоть на вид и худоват, но видно, что очень силен.

«Да, грудь», — опять начала рассуждать Нат, — после наказания он повернулся к Хозяину, который направил ему в грудь палочку, чтобы просто причинить боль. Заклятие, судя по всему не очень сильное. Ну, да выбило сустав, оставило синяк с блюдце, но разрушительной силы никакой, по сравнению с последствиями ударов кнутом».

Нат снова задумалась, пытаясь понять, для чего был нужен этот удар. Она закрыла глаза. Вот она стоит напротив Снейпа с палочкой в руке. Направляет удар ему в грудь и…

«И он падает… » — осенило ее. Удар не ради удара, удар ради боли, которую испытает жертва, которая упадет на то месиво, из ошметков кожи, которое раньше было его спиной».

Нат была довольна собой. Она всегда была другой. Наверное, она вызывала страх у окружающих. Как и профессор, который спал сейчас на диване под действием сильного обезболивающего заклинания, все равно постанывая во сне. И по лицу его пробегала судорога от недавно испытанной боли.

— Это ничего, что тебя не понимают, — вспомнила она слова своего учителя, — не каждому дан такой дар или проклятье примерить на себя эмоции другого человека, даже пугающе отвратительные.

— Скорее проклятие, — слегка улыбнувшись, она подняла на него глаза.

Они прогуливались по парку, после осмотра места преступления, на которое он взял ее под свою ответственность. Очередная жертва очередного маньяка. Светило солнце, пели птицы и было вокруг такое ощущение защищенности и комфорта. Несмотря на увиденное, она была в порядке.

— Ты понимаешь, те улики… ты нашла их потому что ты так живо можешь шаг за шагом идти не просто по его следам и анализировать действия, ты становишься им на время. Думаешь, как он. Подмечаешь, то, что подмечал он.

Нат улыбалась ему. Ей были приятны его слова, она ценила его мнение. Хотя уже давно не прислушивалась ни к чьему, кроме своего. Она все о себе знала, по крайней мере то, что ей было по-настоящему важно. Они все шли по заросшей травой тропинке, которую так заботливо скрывали сосны создавая ощущение уединения.

От нахлынувших воспоминаний Нат расслабилась и вдруг осознала, что хочет спать. Она села в кресло, расположенное рядом с диваном, на котором спал ее пациент. Так как они находились в подземелье, она не могла определить сколько сейчас времени, и стала искать глазами часы. Они висели на стене над входом и показывали… О, Мерлин, четыре тридцать утра. Поразмыслив, что дорогу в свою спальню, скорее всего, ей придется искать не меньше часа, а веки предательски налились тяжестью, она решила спать здесь. Кресло, конечно, не лучшее место для сладкого сна. Но за неимением, как говорится… Воспользоваться его спальней она не решилась – проклянет. Да и поступок этот был, даже для нее, до одури бестактным. Заклятием она превратила кресло в небольшую кушетку и,пытаясь принять более или менее удобную для сна позу, скользнула в теплые объятия Морфея.

Утром, открыв глаза, она увидела профессора, который вполне уверенно сидел на том же диване, на котором она его оставила вчера, и изучающе смотрел на нее.

— Доброе утро, — сонно пробормотала она, попытаясь выглядеть дружелюбной.

Хотя не знала точно, запрет на разговоры все еще действовал или с восходом солнца профессор превратился в человека, а то рычащее животное поглотила ночь?

— Что вы до сих пор здесь делаете, мисс Валентайн? — спросил он с раздражением.

«А, нет, не поглотило», — слегка расстроилась она, но вслух произносить не стала.

— Мне повторить вопрос? Или вы уже достаточно проснулись, чтобы понимать меня?

— А что, кофе в постель не полагается? — сладко потянувшись, пропела она елейным голоском.

Все тело затекло от неудобной позы и настойчиво требовало его размять. Взглянув в строгое лицо Снейпа, вслух озвучивать свое желание она не решилась, даже в шутку.

«Убьет, как пить дать. И кто тебя здесь искать станет? Наверняка это место обходят стороной, нервно крестясь», — подумала она, но вслух сказала:

— Как вы себя чувствуете?

— Не плохо, — с напускным безразличием ответил он.

— Неплохо для такой порки?

В ее голосе слышались язвительные нотки. Она сразу же поняла, что ляпнула лишнее, но было поздно. Снейп задохнулся от вскипающей в его горле ярости. Чтобы как-то отвлечь его от неминуемой бури, Нат быстро встала и подошла к нему.

— Я посмотрю.

— Во-первых, — он шипел, опасно растягивая слова, — я не позволял вам здесь разговаривать. А, во-вторых, уже дал вам понять, что не нуждаюсь более в вашей помощи.

Она уняла дрожь в коленях и как ни в чем не бывало сказала:

— Вам нужно поесть. Не думаю, что хорошей идеей будет идти в большой зал.

— Я не голоден. Вы не слышите меня?

Нат повернулась, строго глядя ему в глаза:

— Я замолчу, но вам все еще нужна помощь. Давайте так: я обработаю ваши раны, накормлю вас завтраком и уйду. Честно.

— Вы что, пытаетесь торговаться со мной? — выплюнул он ей в лицо, презрительно сузив глаза.

— Соглашайтесь, торговаться я могу долго, больше времени потеряете, — она упрямо уставилась на него. — Сначала процедуры.

Снейп не успел ответить, как рубашка, накинутая на плечи, полетела на диван. Натали подошла к нему сзади, чтобы удобнее было осматривать результат своих ночных трудов. Шрамы на спине уже достаточно затянулись, чтобы не кровоточить.

— Рубашку только не рвите, — фыркнул он.

— Что за фантазии, профессор, держите себя в руках, — между делом пропела Нат.

Снейп попытался развернуться, но она не позволила, все еще проводя осмотр.

— Скажете какую-нибудь гадость, когда я буду осматривать ваше плечо, а сейчас сидите смирно.

Она редко повышала голос, но умела делать его таким, что возражения были неуместны. Северус вернулся в исходное положение. Нат видела, как напряглись мышцы на его спине, может быть от ее заносчивости, может быть от боли. Гадать она не стала и нанесла невербальное обезболивающее и успокаивающее.

— Ну, что там?

Снейп был все еще раздражен.

— Все совсем не плохо, — на распев ответила она, — думаю, жить будете.

И с этими словами она поменяла дислокацию, пересев на диван перед ним. Нат провела рукой от его плеча до огромного, ставшим за ночь фиолетово-желтым, синяка. Огладив ладонью его грудь, она подняла на него глаза, и совершенное серьезно спросила:

— Так что вы хотели мне сказать?

От ее рук по телу разливались тепло, и он, вдруг, поймал себя на мысли, что уже совсем не важно, что он хотел сказать. Просто хотелось и дальше ощущать это тепло.

«Как я устал, черт побери».

Он понимал, что эти мысли слабостью сквозят в его взгляде и от ее внимания, скорее всего, не скроются. Но он действительно устал. Все позже и контроль, и долг. Перед глазами все поплыло, он только почувствовал, как кто-то мягко поймал его голову и подложил под нее подушку. Северус провалился в темноту, мягкую, обволакивающую бездну без сновидений. Какое блаженство.

Очнувшись ото сна, он огляделся, в поисках Нат, но в комнате ее не было. На столе стоял завтрак. Раны были обработаны, а на спине красовалась свежая повязка. Он почувствовал, что действительно не прочь поесть. Было приятно осознать, что на пищу наложены согревающие чары.

«Вот же упрямая», — не удержался он.

Рядом с подносом лежал лист бумаги в котором сообщалось, что следующая обработка в девятнадцать ноль-ноль. Возражения не принимаются и в случае, если пациента не будет на месте в указанное время, поиски она начнет с кабинета директора.

«Нахалка» — вспыхнул Снейп, скорее по привычке, пытаясь убедить себя, что ему неприятна эта заносчивая выскочка.

Но она вызывала такое тепло и нежность, что он не стал вдаваться в размышления, просто проигнорировав их. Теплый обед делал свое дело, и, почувствовав прилив сил, он погрузился в работу в лаборатории.

19:00

Стук в дверь нарушил его уединение.

«Неужели опять эта пытка?» — процедил он сквозь зубы, вставая с места, чтобы впустить нахалку.

Нат была, как всегда, в прекрасном настроении. Ее «добрый вечер» был наполнен теплом. Что не могло его не раздражать. Вообще, Северус замечал за собой, что его раздражали особо счастливые люди. Ему казалось, что они не улыбаются, а в душе смеются над ним. Да, душевные раны, полученные в детстве, не проходят с годами, а прочно оседают в сознании уродливыми комплексами.

— Как сегодня наш пациент?

— О, Мерлин, избавьте меня от ваших комментариев, — фыркнул Снейп.

Нат заметила, что он не сильно то и сопротивляется, значит пребывает в хорошем настроении. Она встала у него за спиной и, проведя руками по его плечам, сняла накинутую рубашку. Ей нравилось чувствовать под своими ладонями его крепкие руки. Он с усмешкой фыркнул.

— Что-то не так? — спросила она.

— Рубашку можно было снять, не дотрагиваясь до меня, — ему нравилось дразнить ее, ставя в неловкое положение.

— Простите, но она надета на вас. Если бы она была накинута на вешалку, я дотронулась бы до вешалки, — она тут же обесценила его попытки выбить ее из равновесия.

— Вам нравится выводить меня из себя, да? — спросил он, снова заводясь.

— У вас это получается лучше, чем у меня. Если бы я молчала, это все равно выводило бы вас из себя. Просто вы не доверяете людям и от чего-то решили, что они плохо о вас думают.

— Может быть мы попробуем… молчать, — предложил он.

«Вот засранец», — усмехнулась Нат про себя.

Она обработала его спину, синяк почти сошел и она просто оставила его в покое.

— Думаю, завтра я еще помучаю вас своим присутствием и больше необходимости в обработке не будет. Потерпите, немного осталось.

— Спасибо за завтрак, — неожиданно сказал Северус.

— На здоровье, — Нат слегка опешила от такого резкого перехода к любезностям. — Знаете профессор, вы полны сюрпризов.

— Это есть… Ну, раз уж я так расщедрился на хорошие поступки, может быть чаю? Должен же я вас как-то отблагодарить за заботу.

Она выдохнула улыбку:

— Я так понимаю отказаться я не имею права, такой радушный прием скорее исключение для вас?

— Мисс Валентайн, не испытывайте мое терпение, — предостерег он.

Нат кивнула в знак согласия:

— Чай.

Она внимательно наблюдала за его движениями: они были четкими, выверенными и несомненно изящными. Он заваривал чай сам. Она почему-то даже не задумывалась над тем, что он может уметь готовить. Хотя, почему нет, он же зельевар. Чем не повар? Эта мысль заставила ее улыбнуться. Северус заметил ее улыбку и поднял на нее глаза.

— Удивлены, что я умею не только жаб препарировать?

— Признаться, да. Хотя это, наверное, от того, что я плохо вас знаю. Думаю, вас вообще мало кто знает.

— Я предпочитаю уединение.

— У вас большая библиотека, вы очень умный, начитанный, я бы даже сказала обладающий энциклопедическими знаниями человек, который любит уединение и не любит разговаривать? — Нат слегка улыбнулась, чтобы он не подумал, что она смеется над ним. То, что он очень раним, она поняла давно.

— Я думаю, это от того, что у меня в голове достаточно собственных мыслей.

— Знакомо.

Северус в очередной раз поднял на нее глаза.

— Я думал, вы любите общение. Быть в центре внимания. У вас, скорее всего, много друзей, прямо душа компании.

— Думаю это обманчивое впечатление. Я люблю уединение с собственными мыслями, почитать в тишине, потом поразмыслить над прочитанным, не это ли счастье? Так что, я могу вас понять.

Его губы подернулись едва заметной улыбкой.

Он разлил чай в чайные пары из тончайшего фарфора, и протянул одну ей. Она взяла из его рук чашку и вдохнув запах, услышала аромат корицы, мускатного ореха и гвоздики.

— Прекрасный напиток для долгих зимних вечеров.

Он улыбнулся ей. Было так приятно сидеть вот так, друг напротив друга, вдыхать аромат чая и молчать. Никогда и ни с кем ей не было так приятно молчать. Сам воздух был наполнен каким-то едва уловимым смыслом, слова были просто не нужны. Нат, вдруг, вспомнила недавно зародившуюся в ее голове идею, составить портрет человека, который сейчас сидел напротив нее и с интересом, как ей показалось, ее изучал.

— Что вы видите? — не громко, чтобы не спугнуть магию момента, спросила она.

— Вы же хотите спросить меня о шрамах на спине? — спросил он, вглядываясь в ее лицо.

— А можно?

— Нет.

— Хорошо, я не стану спрашивать вас о них, я буду рассказывать, согласны?

— Рассказывать? — Северус удивленно вскинул бровь.

Как ей нравилось, когда он так делал, Мерлин, даже сердце замирало на миг.

— Да, я буду рассказывать, а вы подтверждать, к примеру, молчанием, мои слова.

— А если вы окажетесь не правы, я должен буду возразить, исходя из вашей логики?

— Точно.

— Очередная сделка? Это начинает входить в привычку.

Нат улыбнулась его умозаключению.

— Что хочет узнать обо мне директор?

— Почему вы думаете, что он хочет что-то узнать о вас? — достаточно спокойно, но с любопытством спросил Снейп.

— Скорее всего, вам не очень приятно мое общество, тем не менее, вы терпите его. Вопрос зачем? Вы практически ни с кем не общаетесь. Учителей повергаете в благоговейный трепет, а учеников, вообще, в леденящий душу ужас. Единственный человек, с которым вы готовы общаться, и я думаю, вам это порой даже нравится, это Дамблдор. А тут я, со своим словесным поносом и гипертрофированным чувством долга. Если вы все же подпустили меня к себе, то скорее всего, чтобы что-то выяснить. А так как мое общество вам в тягость, делаете вы это, скорее всего, по просьбе директора. Который, в свою очередь, думает, что допрос в его кабинете даст меньше плодов, чем общение с молодым интересным профессором.

Он все так же спокойно сидел в своем кресле, изучающе глядя на нее.

— Вы считаете меня интересным? — в его глазах мелькнули лукавые огоньки.

— Я про ваши мозги, — со всей серьезностью ответила Натали.

— А-а, — ничуть не смутился он.

— Вы очень наблюдательны, логически мыслить могут очень немногие волшебники, а делать верные выводы вообще единицы. Скорее всего, это из-за вашего магловского происхождения. Впредь буду осторожнее.

Как бы ей ни хотелось остаться с ним еще хотя бы ненадолго, но злоупотреблять его гостеприимством она не хотела. Тем более, он так щедро одарил ее своим вниманием и даже, о Мерлин, снизошёл до беседы.

— Не стану вам мешать. Думаю, вы достаточно отблагодарили меня.

Она поднялась из кресла, в котором сидела, поставив чашку на стол.

— Вам не понравилось? — спросил он тихо, но настойчиво, когда она уже развернулась в направлении двери.

Обернувшись Нат посмотрела на него, словно уточняя вопрос.

— Чай. Вам он не понравился?

Нат посмотрела на чашку, которую только что поставила на стол и поняла, что лишь слегка пригубила прекрасный напиток. Ей стало неловко.

— Очень понравился, — она смотрела ему в глаза и была абсолютно откровенна с ним, — просто есть вещи… — она замешкалась, пытаясь как-то сформулировать свою мысль. — Дело не в чае, он правда прекрасен. Если вы захотите узнать почему, может быть, как-нибудь заглянете ко мне, ну, скажем на чай. Просто это долгая история, а я не хочу вас переутомлять. Поспите.

— Вы приглашаете меня на свидание?

Его игривый тон сбивал ее с толку, заставляя щеки заливаться краской. Что несомненно доставляло ему удовольствие.

— Ну, свидание, наверное, это громко сказано, но приятной беседой постараюсь вас развлечь. Я думаю, вы, если, конечно, захотите, можете быть очень интересным собеседником. Так что, если надумаете…

— Вы мне льстите, — улыбнулся Снейп.

— Боюсь, что я недооцениваю вас, — многозначительно произнесла Нат. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — голос его был мягким, обволакивая ее бархатом.

Может же быть обаяшкой, когда хочет, котяра… Сделав над собой усилие больше не оборачиваться, она вышла в коридор и направилась к себе.

Северус остался сидеть в кресле. Мысли роились у него в голове, как пчелы, не давая сосредоточится на чем-то одном. Расслабляя и убаюкивая его своим монотонным гудением. Как просто она сделала вывод о просьбе Альбуса.

«Надо же, старею», — усмехнулся он.

Он давно хотел применить к ней легилименцию, но ему было так приятно раскрывать ее самому. Он не хотел легких путей. Даже самому себе он не хотел признаваться в том, что ему нравилось ее общество. Иногда даже слегка сносило крышу от раздражения или… не важно.

На следующий день она пришла к нему вечером в обозначенное заранее время. Он не сопротивлялся ей, позволив провести все манипуляции. Нат с удовольствием увидела, что своевременное лечение дало свои плоды и на спине остались лишь тонкие светло розовые полоски, в которых трудно было узнать еще недавно широкие, рваные, кровоточащие раны. Они по праву заняли свое место в коллекции его «боевых наград», нужно полагать, перед Отечеством. Его спина тут и там была покрыта рубцами, одни уже застарелые, другие посвежее. Мужчину, конечно, украшают шрамы, но, черт возьми… мурашки пробежали у нее по спине от созерцания этого зрелища. Почему-то хотелось дотронуться губами до каждого загрубевшего излома, словно смывая из его памяти боль от их появления.

«Кто же вы, профессор?»

— Я думаю, что сегодняшней обработки будет вполне достаточно, все практически прошло. И, как вы мечтали, наконец-то, избавитесь от моего общества, — она лукаво смотрела ему в лицо.

— Я думал, не дождусь, — с деланым раздражением, отпарировал Снейп.

— Какой вы все-таки невыносимый тип.

— Какой есть, — безразлично ответил он.

— И в правду какой есть. Не меняйтесь, в этом есть свой шарм. Думаю, мне пора. Пока не накликала на себя какое-нибудь страшное проклятие.

— Спасибо.

— На здоровье. Не попадайте больше в такие переделки.

Нат вышла из дверей его апартаментов и направилась к себе.

Северус понимал, что она занимает все больше мыслей в его голове, тем самым внося беспорядок в его размеренное течение жизни, строго подчиненное долгу и борьбе, думать о которых сейчас категорически не хотелось. Хотя зря. Предплечье обожгла боль, резко выдернув его из раздумий. Он знал, что это значит. Схватившись за руку в попытке унять жжение, он выдохнул:

«Черт… какого дементора…опять…»

========== Глава 6 ==========

На следующий вечер.

«Маша-растеряша, — ворчала она на себя, — интересно, как ты будешь объяснять ему, что забыла у него свою палочку. Нат, палочку. Как голову не забыла, хотя ее, по-моему, тоже… И главное, как ты вчера этого не заметила?»

Она подошла к его двери и постучала:

«А в ответ тишина».

Время, конечно, было позднее, но она знала, что профессор часто не спит ночами, так что шла скорее на удачу. Тем более занятия у нее начинались с раннего утра и выбора все равно не было. Она недолго боролась с искушением проскользнуть в его логово. Еще лучше, если его нет дома. Нат хотела по-быстрому найти свою пропажу и убраться восвояси. Но соблазн увидеть его настоящим, без этого напускного льда и сарказма, точно пытаясь застать врасплох, взял верх. Она начала нащупывать его незащищенные места, на время выводя из коматоза, но это было лишь на время и лишь той уступкой, которую он ей позволял. Она налегла на ручку, дверь поддалась.

«Ну, не иначе судьба».

Нат осторожно заглянула в внутрь, пытаясь отыскать его взглядом, но чувства ее не обманули, комната была абсолютно пустой. Осторожно прикрыв за собой дверь, Нат вошла, пытаясь по-быстрому отыскать так нужный ей предмет. Но, поддавшись искушению, практически сразу забыла про него. Она подошла к его столу, к которому было запрещено подходить под страхом «страшной смерти». Вообще, его кабинет был святая святых, он держал его в ревностной неприкосновенности. Ей всегда было интересно, что же он там прячет? Может быть себя? По телу пробежал холодок от возможного разоблачения.

«Черт возьми, ты вторглась на чужую территорию, дорогуша. Если он тебя застукает, башку тебе откусит», — пытался призвать ее к благоразумию внутренний голос.

Кабинет был довольно аскетичный, как собственно и он сам: строгий, колкий, жесткий, никаких полутонов. И только она смутно догадывалась каким он бывает, если застать его врасплох пониманием, обезоружить откровением, или не испугавшись его порывистой жесткости, протянуть ему руку помощи. Будто маленькую награду он выдает ей по крупицам свою нежность, свою боль, свою безвозвратную потерю. А она бережно собирает их, чтобы сложить пазл под названием «Северус Снейп». Натали подошла к его столу и провела по нему кончиками пальцев, лаская его поверхность, как тело любовника. Прикрыв глаза, она представила, как Северус сидит здесь часами. Проверяет работы учеников, морщится произнося себе под нос: «сборище недоумков», вздыхает, откладывает, берет другую и читает внимательно, по-другому не может. Он дает им такое сокровище – знание, а они отмахиваются от него бездарными эссе. От чтения устают глаза, и он трет пальцами переносицу. Потом встает подходит к полкам с книгами, которые занимают практически все стены кабинета до самого потолка. Долго смотрит, шаря взглядом по корешкам, будто выбирает себе шлюху на ночь. Внимательно оглядывая и, прочитав название, прикрывает глаза, как бы советуясь с собой, какого именно знания он хочет сегодня. Услышав отклик в душе, берет книгу, лаская указательным пальцем корешок, оглаживая оттиск букв. Садится в кресло у стола. Сразу видно, что он проводит в нем большую часть времени, получая удовольствие или злясь на бездарность, но все же это то, что он любит, это расслабляет его, даря ощущение комфорта. Нат открывает глаза, изучающе смотрит на кресло и ласкает, проводя ладонью по его мягким бархатным подлокотникам и спинке. Будто Снейп и сейчас сидит в нем, и она ласкает его сильные руки. Улыбнувшись такому откровению, она подходит к книжным полкам, пытаясь, как и он, зацепиться взглядом за корешки книг, которые, как «ночные бабочки», напоказ выставляют свои неприлично притягательные переплеты, обещая незабываемое удовольствие. Она, погруженная в мысли, медленно идет вдоль полок, ведя пальцами по книгам. Взгляд останавливается на:

«Жюль Верн? — Нат выныривает из мыслей и с удивлением смотрит на довольно старый переплет. Протянув руку, она осторожно вытаскивает книгу из тисков соседок и, глядя на обложку, удивляется еще раз, — действительно Жюль Верн. Мистер Снейп, вы оказывается романтик и авантюрист».

Она с интересом стала выискивать книги, не относящиеся, как ей казалось, к основным интересам и занятиям профессора. И к своему огромному удивлению нашла приличную коллекцию истории и философии древней Греции и Рима: Сенека, Геродот, а также Шекспир, Ницше, Гегель, Сервантес, Тассо и еще много, много… Она улыбается тому, что узнала такую страшную тайну вечно хмурого и циничного профессора. Словно перефразируя выражение «скажи, что ты читаешь, и я скажу кто ты». Теперь она уже не была уверена, кто он на самом деле. Подойдя к креслу, она заметила на нем томик «Сонетов» Камоэнса. Затаив дыхание, Нат подняла книгу, которую он так и оставил раскрытой, видимо торопясь куда то; и начала читать, бережно заложив палец в том месте, где его так бестактно прервали, что он даже не успел заложить закладку:

Чего еще желать? Я с юных дней

Раздаривал любовь, но не всегда ли

Мне злобой и презреньем отвечали?

А вот и смерть — что требовать у ней?

Жизнь хочет жить — нет правила верней.

Страданья никого не убивали,

А там, превыше всей земной печали,

Прибежище нам есть от всех скорбей.

Но смерть не спросит о моем желанье:

Ни слез, ни горя нет в ее стране.

Все потерял я в горьком ожиданье,

Зато враждой пресытился вполне.

До смерти мне осталось лишь страданье.

Для этого ль пришлось родиться мне?

Холодок побежал по ее спине, заставив волосы на затылке зашевелиться. Она была уверена, что Снейп размышлял о них, поэтому и не заложил закладку.

Дверь хлопнула с такой силой, ей показалось, что сейчас обрушится потолок. И, невольно вжавшись в кресло, она увидела, как в кабинет влетел черный вихрь. Сказать, что он был зол, ничего не сказать. Он был в такой ярости, что от него по комнате расползался леденящий холод, который заполнив все вокруг, мгновенно заставил ее почувствовать оцепенение.

— Какого черта, — взревел он, обжигая ее лицо адским пламенем, полыхавшим в глубине его черных глаз.

От неожиданности Натали прикусила щеку и во рту разлился вкус крови. Глядя на Снейпа, она понимала, что произошло что-то очень плохое. Нат никогда еще не видела его таким взбешённым. Она понимала, это вызвано отнюдь не ее безрассудным поступком. Снейп стремительно подошел к ней и, больно схватив за запястье, рванул вверх c такой силой, что она врезалась в него. Свободной рукой он схватил ее за волосы, заставляя почти вплотную прижаться лицом к его лицу. Он иступлено зашипел и это шипение пугало ее больше, чем его рука больно сжимающая волосы на затылке:

— Что вы здесь делаете?

Нат не смела поднять на него глаза, ей казалось, что он ударит ее. Он беспощадно хлестал ее ядом слов, слетавших с его губ, так ,что она щурила глаза, как провинившаяся собака.

— Вы не слушаете меня? — ревел Снейп и, схватив ее за подбородок, заставил поднять на него глаза.

Нат вся сжалась в его руках, но глаза не отводила. Они были сейчас хрустально-серыми, от стоявших в них слез. Он задыхался. Его взгляд мелкими осколками стекла изранил ее лицо. Она не обращала внимания на то, что он все еще больно держит ее запястье, которое начало саднить. Но то, что она сейчас видела в его глазах было по-настоящему страшным. В них кроме ярости, душившей его, было безумие, отчаянное безумие мечущегося человека, запертого в горящем доме. То, что произошло, видимо, было настолько серьезным, что она понимала – он делает больно не ей – себе. Натали осторожно дотронулась до его запястья, пытаясь убрать его руку от своего лица. Это прикосновение вызвало новый всплеск его негодования. Северус сжал пальцами ее подбородок так, что ей казалось, что он содрал с него кожу.

— Не веди себя, как шлюха, — орал он. — Не смей прикасаться ко мне. Не смей… — с отчаяньем, постепенно занимавшим место ярости, прохрипел он. — Ты хочешь узнать кто такой Северус Снейп? Смотри.

Он рванул ее за волосы, заставляя встать на колени. Нат все еще смотрела ему в глаза. Она понимала, ее глаза – единственное, что связывает его сейчас с реальностью.

— Соси, — процедил он через сжатые в оскале зубы.

Она нервно сглотнула. Северус нравился ей. Даже больше, чем просто нравился, но она не могла… Так…

— Что не можешь…? А я могу…

Он с презрением оттолкнул ее. И пошатнувшись, буквально упал в кресло. Ей казалось, что он задыхается. Он хрипел и рвал на себе ворот сюртука, силясь освободиться. Нат пыталась заглянуть ему в лицо, чтобы понять, что случилось. Она положила руки на его нервно мечущиеся по вороту пальцы, пытаясь убрать их и помочь ему расстегнуть сюртук.

— Вон! — уже сорванным, но все таким же яростным голосом прохрипел Снейп ей в лицо.— Неужели ты не видишь кто я?

Его начал бить озноб. От напряжения, от осознания. Она продолжала молча гладить его руки, все еще пытаясь помочь ему расстегнуть воротник. Она осторожно взяла его запястье и потянула его руку на себя. Он был весь сделан из железа и пальцы, изломанные судорогой с побелевшими костяшками, не гнулись. Нат прильнула к ним губами, словно в сильный мороз хотела отогреть своим дыханием. Она, едва касаясь, покрывала его руки поцелуями, чувствуя, как напряжение начинает ослаблять свою хватку и отпускать его тело. Он затих все еще рвано дыша. Она слышала, как бьется его сердце и в такт ему в ее сознании пульсировало:

«Зато враждой пресытился вполне.

До смерти мне осталось лишь страданье.

Для этого ль пришлось родиться мне?»

Ей вдруг захотелось обнять его, оградить от всего мира, забрать себе и оберегать его нежность. Именно она вперемешку с отчаяньем сквозила в рваных ранах его души. Нат выпрямила спину и, осторожно привлекла к себе. Она прижимала его, как хрустальную статуэтку, которую можно сломать одним неверным движением, судорожно гладя его по волосам. Они были такие густыми и шелковистыми. Она сама начала успокаиваться от этого монотонного движения. Его дыхание успокоилось, лишь сердце все еще металось в груди раненой птицей. Нат знала, он жалеет о том, что сказал, что сделал. Только сейчас она поняла, что запястье нестерпимо ноет, а на подбородке скорее всего будет огромный синяк. Но она остановила руками цунами. Это было сейчас главное. Кто же вы, Северус Снейп?

— Прости, — выдохнул он.

— Не нужно говорить, — все еще прижимая его к себе, спокойно ответила Нат.

Она хотела отстраниться, но он не позволил. Он не мог сейчас смотреть ей в глаза. Нат не стала настаивать.

— Я знаю, что тебе больно, — она говорила совсем тихо, почти шепотом.

Не желая нарушать такое хрупкое равновесие, которое установилось сейчас между ними. Слегка отстранившись, она обхватила ладонью его щеку и начала осторожно касаться губами его лица. Его руки обвили ее талию, вжимаясь в нее. Это было больше, чем «прости».

— Все будет хорошо, — как мантру повторяла она, успокаивая скорее себя.

Северус внимательно посмотрел ей в глаза.

— Но не для меня.

Его голос был пустым. Она слышала столько оттенков голоса Северуса Снейпа, а тут ничего. Будто что-то опустошило его.

— Ты хочешь рассказать?

Он усмехнулся, словно она сказала что-то неприличное.

— Что тебе, девочка, рассказать? — голос его сорвался.

— Только, если ты хочешь, — она провела кончиками пальцев по его лицу. — Сколько боли…

— Боли? Час назад я насиловал пятнадцатилетнюю девочку, уже даже не помню после кого.

Его глаза казались мертвыми от этой пытки воспоминаниями.

— А потом я убил ее, что бы избавить… — он выплевывал эти слова ей в лицо, и пробегающая по лицу судорога изламывала его, делая безумным. — Мне нет прощения, — он устало уронил голову на ладони, закрывая лицо. — Я так устал, если ты бы только знала, как я устал…

— Тебе кажется, что в твоей жизни больше не будет света, но это не так, — она пыталась вывести его из этого черного безумия. — Я не знаю какие слова подобрать, чтобы облегчить твою боль. Но я знаю одно, Северус Снейп, вы не плохой человек.

Он злобно усмехнулся себе в ладони.

Нат снова провела рукой по его волосам и поцеловала в макушку. Она отняла его руки от лица и заглянула ему в глаза:

— Покажи мне.

Отчаяние разлилось в его глазах, как будто бы он разом растерял все кости, и его тело безвольно обмякло под грузом ее взгляда.

— Нет…ты…нет…

— Покажи. Тебе не нужно нести это одному, отдай мне половину.

— Никогда, — он осторожно прихватил ее подбородок вглядываясь в ее глаза, когда увидел красный след, оставленный его пальцами. — Больно?

Уже отчаявшись что-то изменить, Северус встал и направился к шкафу, в котором была аптечка. Взяв все необходимое, он присел на прежнее место, и приподняв ее лицо выше, стал аккуратно смазывать синяк.

— Где-то еще болит? — тихо спросил он не смея посмотреть ей в глаза.

Нат молча приподняла уже довольно сильно беспокоящее ее запястье.

— Черт, — чуть слышно выдохнул он.

Северус осматривал ее руку. Его изящные пальцы действовали на этот раз удивительно осторожно, в тоже время точно и уверено. Нат рассматривала его напряженное лицо; ловила его волнение, почти нежность. Она редко видела его таким. Нат рассматривала его волосы, они были густыми и смолено-черными, как грива непокорного скакуна. Он весь был соткан из противоречий. Не сказать, что он был красив, он был больше чем красив – он был невероятно харизматичен. Тонкое изящное тело, сильные руки, узкая прямая спина, широкие плечи, которые он гордо расправлял, несмотря ни на что.

— Мисс Валентайн, — не поднимая глаз от ее запястья, мягко проговорил он, — я бы сказал, что вы пялитесь на меня, — уголки его губ слегка дернулись вверх.

— Простите, — смутилась Натали.

— Это вы меня простите.

Снейп внимательно посмотрел на нее. Голос его был мягким, почти ласковым и точно спокойным. Он перевернул ее руку ладонью вверх и прижался к ней губами.

Она чуть не задохнулась от такой ласки.

«Господи… кто же ты все-таки, Северус Снейп?» — этот вопрос приятным теплом разливался по телу, вместе с нежностью его поцелуя.

========== Глава 7 Загадка ==========

Они молча шли по коридору. Каждый был занят собственными размышлениями, что совсем не мешало им чувствовать себя комфортно. Северус не в первый раз ловил себя на мысли, что с ней приятно молчать. В голове он снова прокручивал просьбу Дамблдора, присмотреться к ней. К чему все это, он пока понять не мог. Альбус, как всегда, не договаривал. Но Снейп привык доверять его чутью, поэтому отнесся к его просьбе со всей ответственностью. Профессор пытался привести к единому знаменателю разрозненные факты, полученные за несколько недель своих наблюдений, чтобы сделать выводы, которых от него ждет Альбус.

Прекрасно адаптируется к новым условиям, умна. И если принять во внимание то, что она оказывает «помощь» в переговорах с магловским министерством, получается не так проста наша юная мисс, как может показаться на первый взгляд. Политика – дело тонкое и грязное. И то, что она так мастерски маневрирует во всем этом дерьме, говорит о ее прекрасной приспособляемости, хладнокровии, умении манипулировать окружающими и не дюжих лидерских качествах. Опасная получается «штучка». Психологический портрет действительно получался, «ни стыда, ни совести». Что не вязалось с его личными ощущениями от спутницы. Она была действительно хладнокровная, но хладнокровие это было не циничным. Скорее это была высшая степень терпения, которое, стирая грани, переходит в понимание. Он помнил, как ее безрассудство пару раз заставило в полной мере ощутить на себе всю глубину его взрывного характера, и оба раза Нат повела себя достойно. Ее готовность прийти на помощь, несмотря на опасность. При ее болтливости и словом не обмолвиться об их маленьком секрете. А ведь она, скорее всего, догадывается о его, так сказать, «подработке». Он помнил прикосновения ее нежных губ к его рукам, когда она пыталась успокоить его после очередной вылазки Пожирателей. Веселая, открытая, хотя эти качества его всегда раздражали в людях, но именно Нат он почему-то их прощал. Наверное, это было связано с его стойким ощущением, что это лишь камуфляж, чтобы прикрыть ранимую душу и одиночество. А еще, видимо, она так выуживала нужную ей информацию, расслабляя оппонента и проникая в святая святых. У самого Снейпа для этого были совсем иные способы, но тут уж, как говорится… Натали всегда была окружена людьми, которым с ней было комфортно, но она не подпускала никого дальше дозволенного ей. Будто ее уже предавали. Что это за предательство? В любви? Разве ее можно предать? Она смотрит на тебя таким чистым взглядом, что сам невольно начинаешь верить в себя. Странное между прочим ощущение. Еще одно наблюдение не давало ему покоя: она избегает прикосновений. Даже случайных. Что это? Фобия? К нему она прикасалась и не раз. Значит дело в доверии? При всей кажущейся открытости она никогда не подходит к оппоненту близко, стараясь даже общаться на расстоянии вытянутой руки. Конечно, это может показаться притянутым за уши, но все же. Интуиции своей он доверял, не раз она выручала его «потрепанную тушку» из разных щекотливых ситуаций, которых было предостаточно в его плотном шпионском графике. Ответ крутился на языке, но он не решался подытожить. Слишком мерзкий вывод напрашивался. Поэтому снова и снова в его голове всплывали разрозненные факты, в надежде прийти к другому знаменателю. Его спутница, казалась, тоже ведет какую-то мыслительную борьбу. Северус решил, так сказать, опытным путем проверить свою догадку. Решение было спонтанным, он, конечно, потом корил себя за эту порывистость, которая так ему не свойственна, но…

Он вдруг повернулся к ней и, схватив за плечи, впечатал в темную нишу в стене, придавив всей своей массой. Взявшись одной рукой за затылок, он с силой потянул ее за волосы, заставляя запрокинуть голову так, чтобы она начала нервничать. Северус чувствовал на своих губах ее сбивающееся тихое дыхание, он провел щекой по ее щеке оглаживая, и прикусив мочку уха впился в нее взглядом. Как он хотел ошибиться, увидеть все что угодно, но только не это. Нат не паниковала, не пыталась его оттолкнуть или ударить, ее глаза были такими открытыми в глубине их хрустального сияния он увидел не покорность, нет, он увидел страх. Именно тот животный ужас, порождаемый насилием. Это определенный страх, его ни с чем не перепутать. Он возникает только у человека, столкнувшегося с подобным в жизни. Северус знал о нем не понаслышке, а по многим и многим актам этого самого насилия, от которого его выворачивало наизнанку. Как он ненавидел себя за это. Никакие другие бесчинства, которые сами по себе были отвратительны, не вызывали у него такое отторжение. Если все остальное можно было слабо, но все же «оправдать» борьбой за жизнь – либо ты, либо тебя, то здесь все совсем по-другому. Здесь ломается психика из простой прихоти ничем не оправданной и ничего не оправдывающей.

«Черт возьми».

Снейп нервно сглотнул желание, которое подчиняясь первобытным инстинктам подкатило к горлу и запульсировало в груди. К фестралу в задницу такие проверки. Он опустил руки и отпрянул назад, чувствуя, что попал в собственную ловушку. От необходимости что-то объяснять, его избавила, слава Мерлину, Минерва. Так рад ее видеть он не был ещё никогда.

— А, вот ты где. Северус, директор ищет тебя, — она перевела взгляд в сторону и заметила все еще стоящую впотьмах Натали.

— И Вас, кстати, тоже, — она на секунду остановилась, всматриваясь в ее бледное лицо.

— О, моя дорогая, вам плохо? — участливо поинтересовалась она.

— Нет, все в порядке, просто голова закружилась, — Натали сказала это почти спокойно, словно минуту назад ничего не произошло.

Северус, как нахулиганивший ребенок, не смог заставить себя поднять на нее глаза. А собственно, чего он еще ожидал?

— Голова закружилась? Это не очень хорошо, обязательно обратитесь к мадам Помфри, — назидательно, как может только профессор Макгонагал, порекомендовала она.

— Я думаю, все обойдется. Видимо, просто переутомление.

Нат вышла на свет и слегка улыбнулась, как подтверждение того, что волноваться не о чем.

— Ну, если все в порядке, нас ждут на совещании — подытожила Минерва, продолжив движение. — Вы же туда направляетесь?

Совещание, черт. У Северуса внутри закипело раздражение, вытеснившее все остальные мысли. Как он не любил планерки у директора. Целую вечность ему приходилось слушать бесконечные разговоры об улучшении учебного процесса и прочей ерунде. Если по молодости Снейп воспринимал все эти прения, как путь решения проблемных вопросов, то сейчас воспринимал, как неизбежное зло, с которым можно только смириться. Этакий неприятный бонус к его работе. В течение всего совещания он обычно сидел в самом дальнем и темном углу кабинета, погруженный в свои мысли. В ожидании благословенной фразы директора:

«Вопросы у кого-нибудь есть?»

Это был сигнал к началу освободительного движения.

В этот раз все было ровным счетом так же. Дамблдор объявил о некоторых корректировках, предложенных министерством магии в учебный план школы. Его коллеги начали активное обсуждение, что позволило ему понаблюдать за Нат. Она сидела в противоположном углу кабинета, закутавшись в собственные мысли и даже не делала, как обычно, вид, что внимательно слушает.

«Интересно, о чем она думает?»

«О да, действительно, о чем она еще может думать, как ни о твоей идиотской выходке? Черт возьми, откуда такое глупое ребячество? Ведь ты был практически уверен в том, как она отреагирует. Северус, зачем? И, да, она заметила твою бесславную капитуляцию», — тут же взвился внутренний голос.

Он не мог не думать о том, что обидел ее. Нат должна сейчас не просто обижаться на него, она должна его бояться.

Бояться. Обычно ему нравилось, вызывать подобные чувства у окружающих, но не в этот раз. Он не мог избавиться от ощущения грязи от своего поступка. И до неприличия хотелось сейчас ее обнять. Да чего уж, ее просто до неприличия хотелось. Хотелось ласками вымаливать прощение за свою медвежью утонченность. Увезти на край земли, и спрятав только для себя, до изнеможения вылюбливать каждый сантиметр ее пахнущего цветами тела.

«Мантикора раздери, и вроде не весна, чего ж так штырит-то?»

Погруженный в размышления, он не заметил, как все засуетились и стали вставать со своих мест. Снейп тоже с облегчением ощутил свободу от своих устремившихся куда-то не в то русло мыслей. Все еще сидя в кресле, он ждал, когда остальные выйдут, чтобы незамеченным скрыться в своих подземельях. Краем глаза он наблюдал за Нат. Она, видимо, выжидала по той же причине. Может быть, это и к лучшему? Уж слишком много места она начала занимать в его мыслях. Он не мог ей этого позволить. Пусть Дамблдор сам разбирается с ней или найдет ей другого няньку.

Но неприятное послевкусие от собственной бестактности не оставляло его, и Северус все же решил извиниться. И, вообще, разругаться мы всегда успеем. Он все еще не понимал в чем суть просьбы Альбуса, так что бесповоротно сжигать мосты было бы по меньшей мере не благоразумно. Он заметил, что кабинет опустел и Нат, порывисто встав, направилась к двери.

— Постойте… — начал он немного нервно.

Она обернулась.

— Пожалуйста, — стихая, он подошел к ней, но не очень близко, помня про ее личное пространство и о том, что он хочет извиниться, а не напугать ее еще больше.

Прежде, чем он смог выдавить из себя что-то членораздельное, Нат подошла к нему ближе и, как ему показалось, изучающе, будто увидела его лицо в первый раз, посмотрела. Начала она очень тихо, не глядя ему в глаза:

— И в пролет не брошусь,

и не выпью яда,

и курок не смогу над виском нажать.

Надо мною,

кроме твоего взгляда,

не властно лезвие ни одного ножа…

Когда музыка стихов смолкла, она провела кончиками пальцев ото лба по носу к губам, оставляя на коже ощущение сладкой боли. Он смотрел на нее не в силах пошевелиться, а когда Натали закончила, то спокойно посмотрела ему в глаза, и он понял, что она все уже сказала.

— Если вы хотите что-то со мной обсудить, имя автора будет паролем к двери. Всего хорошего.

И она вышла из учительской, оставив на его губах послевкусие от прикосновения. Опять взбаламутив его мысли, которые путем неимоверных усилий пришли в норму.

— В душ…

Позже

В голове все еще вертелись слова стихотворения – загадки, которое она ему оставила. Он его точно не слышал. Да и язык, на котором она произнесла их, был ему не знаком. Славянские корни, похож на болгарский. Он одно время был дружен с Игорем Каркаровым и часто слышал его, но это было не то. Странная магия, он понимал смысл сказанного на неизвестном ему языке. Было бы интересно узнать, как она это сделала. Может бытьэто ее собственное заклинание? Он усмехнулся своим мыслям:

«Ну надо же, пару часов назад собирался отказаться от задания Альбуса, а теперь, как маньяк, в нетерпении, ищешь ответ на ее загадку».

Северусу было интересно, что случалось с ним не так часто в последнее время. Его жизнь была однообразной, ничего непредсказуемого. Даже то, что он постоянно ею рисковал выработало в нем ощущение, что это просто неизбежное зло, некий побочный эффект. Работа учителя тоже не выходила за рамки обыденности. За многие годы преподавания он приобрел такую стойкую славу «ужаса подземелий», что непредсказуемые ситуации случались на его уроках только от сильного волнения некоторых особенно слабонервных индивидуумов или от нахлынувшего на профессора «вдохновения», от которого кровь у учеников стыла в жилах особенно художественно. Ну и, конечно, подпольный клуб по интересам – «очумелые сердца» с партийным вдохновителем Альбусом Дамблдором. А тут головоломка.

«Брошу все чуть позже», — ему нравилось искать решение, от которого не зависели чьи-то жизни. Работа мысли возбуждала однозначно. И, как хочет Альбус, ему удастся узнать о ней больше. Вроде, как и овцы сыты и волки делом заняты или как там? Не только же для того, чтобы он смог принести свои извинения, она дала ему шанс? Он взглянул на часы. Через десять минут у него должен был начаться урок. После он решил продолжить свои поиски истины и начать с кабинета директора. Конечно, можно было навести о ней справки в ее школе, но это заняло бы куда больше времени. И вообще, пользуясь случаем, он хотел еще раз поднять тему мисс Валентайн, а именно вопрос ЗАЧЕМ?

Занятия прошли предсказуемо: убого, скучно, бездарно, если не считать того, что Долгопупс порадовал, напортачив с ингредиентами для зелья от чесотки, и чуть не спалил класс. Ему нравилось вызывать такой ужас у учеников, это то малое, что он мог себе позволить, чтобы хоть как-то развлечься. Он направлялся в кабинет директора и в размышлениях не заметил, как подошел к каменной горгулье.

— Лакричные палочки, — произнес он еще один дурацкий пароль, который Дамблдор постоянно менял, разве что смысл оставался тем же – глупое пристрастие к сладкому.

— Северус, чем обязан? Хочешь что-то обсудить?

От старого интригана ничего не утаить, по крайней мере, в стенах школы. Создавалось ощущение, что он «под колпаком», хотя, наверное, это просто в последнее время обострившаяся паранойя.

— Да, я хотел уточнить некоторую информацию о моем последнем задании, касающееся некой известной нам особы.

— О мисс Валентайн я полагаю? Ну что ты, какое задание. Северус, ты молод. Я думаю, тебе приятно пообщаться с привлекательной, умной молодой женщиной, — он лукаво уставился на зельевара абсолютно невинными голубыми глазами.

— Ну, конечно, приятно пообщаться и заодно выяснить некоторые подробности ее личной жизни? — с сарказмом уточнил Снейп.

— Северус, расслабься, это может быть очень приятно.

Снейп вопросительно уставился на него.

— В каком смысле может быть приятно?

— Ты хотел меня о чем-то спросить? — совершенно спокойно поинтересовался директор, как будто не расслышал вопрос.

Северус терпеть не мог, когда Альбус включал «старого маразматика», но решил не поддаваться раздражению и продолжил совершенно спокойно.

— Ты сказал, что она училась в Шармбатоне. Но она, судя по всему, не француженка?

— И что же тебя натолкнуло на эту мысль? — Альбус продолжал отвечать вопросом на вопрос, похоже не собираясь вести диалог, пытаясь ограничиться соло профессора.

— Она иногда вставляет в разговор слова похожие скорее на болгарский или какой-то однокоренной с ним язык.

Снейп сделал вид, что не понял нежелание директора помогать ему. Он знал привычку Дамблдора вклиниваться в рассуждения и стал играть на его слабости.

— Знаешь, Северус, я думаю, что это русский, — совершенно спокойно сказал Альбус, — ты что-то выяснил или это просто любопытство?

— Думаю, я что-то нащупал. Просто мне нужно немного больше информации.

— Я удовлетворил твое любопытство или у тебя еще остались вопросы?

— Альбус, собственно говоря, что ты хочешь узнать? Я не вижу в ней ничего, что могло бы тебя заинтересовать. Ну, да она умна, даже очень, но я не думаю, что ее «великий» ум так привлек тебя.

Снейп, смотрел на Дамблдора в надежде, что тот прольет хоть какой-то свет на то, что он пытается выяснить.

— Альбус, я ищу на ощупь. У меня нет даже какой-то первичной информации, от которой я мог бы оттолкнуться. Не молчи, если ты что-то знаешь, я бы тоже хотел быть в курсе.

Дамблдор отошел к окну. Вглядываясь в даль, он говорил совсем тихо, будто рассуждал сам с собой:

— Я знаю ровным счетом столько же, сколько и ты, Северус. Я чувствую в ней нечто, что меня… — он задумался, — я не могу сказать пугает, но беспокоит.

Он повернулся к зельевару лицом.

— Я не хочу как-то повлиять на твое мнение, поэтому информация, которую я даю, столь скупа. Я не хочу показывать тебе путь, мне интересно твое мнение, не основанное на моих предположениях. Я мог что-то упустить. Северус, ты умный молодой человек. Я просто прошу тебя пообщаться с приятной девушкой, которая, я думаю, тебе нравится.

Он лукаво уставился на Северуса поверх очков половинок, чем вызвал саркастический смешок.

— Альбус, умоляю, не начинай.

— Я действительно просто хочу услышать твое мнение. Ты знаешь, как я ценю его.

Снейп понял, что разговор окончен.

Попрощавшись с Дамблдором, он пошел к себе. По пути пытаясь понять, что он только что услышал. Альбус говорит, что девчонка пугает его, но он не уверен. Не уверен в чем? Какой знак ставить — плюс или минус? И что конкретно его в ней так напугало?

«Ладно, главное, что я хотел узнать – я узнал. Она русская. Поэт скорее всего тоже, так что поиски заметно сузились, и время до встречи с ней заметно сократилось. Что же вы скрываете, мисс?»

С предвкушением, что он скоро об этом узнает, Снейп направился в свое логово, библиотека в котором была ничуть не хуже, чем в самом Хогвартсе. И в ней еще оставались книги, которые пока не удостоились внимания любопытного профессора.

На следующий день

«Мантикора подери, вместо того, чтобы спать, я отгадываю идиотские загадки глупой девчонки по просьбе выжившего из ума старика», — злился Снейп, чувствуя себя последним идиотом.

На столе рядом с ним красовалась внушительная гора из книг, которые пали под его натиском прошлой ночью, из-за чего он и уснул в кресле. Спина его нестерпимо ныла и настроение было мерзким. Скорее всего придется искать в Лондоне, в каком-нибудь магловском книжном магазине.

«Ну, вот, как меня Дракл дернул ввязаться во все это? Лондон. Терпеть не могу людей».

Он направился в ванную, затем немного размялся, спина перестала недовольно ныть и мысли начали успокаиваться. Поднявшись из своих подземелий на свет божий и, вдохнув свежего воздуха, щедро приправленного утренним солнцем, настроение его, нужно сказать, улучшилось. Позавтракав, он все же решил посетить книжный магазин. Если не вдаваться в подробности иногда не до конца понятных ему «поручений», которые с такой щедростью подбрасывали ему оба его «Хозяина», книжные магазины Снейп любил. Он решил, что в такой прекрасный выходной день не будет портить себе настроение рассуждениями о смысле бытия «двойного агента». Тем более выходные он обычно проводил в одиночестве, если конечно эти «заполошные», имея ввиду Альбуса и Тома, ничего не придумают «интересного» для своего ручного шпиона. Поэтому погрузиться в сладостный мир книг, чем не прекрасная идея. Нат на завтраке он не встретил,

«Спит, конечно. В отличии от меня».

Дойдя до зоны аппарации, он повернулся на каблуках и исчез в увлекающем его вихре.

В Лондоне он знал пару отличных книжных магазинов, на случай если ему приспичит почитать что-нибудь из магловских классиков. Некоторых он находил весьма занимательными.

Начать поход по книжным можно прямо у вокзала Kings Cross, где находится книжный магазин Housemans, и книжный гигант Waterstones, который разместился на шести этажах бывшего универмага Simpson на Piccadilly. Его ассортимент был впечатляющим и в нем точно есть отдел русской литературы. Именно с него он и решил начать свои поиски.

Выйдя из зоны аппарации недалеко от Piccadilly, он уверенным шагом направился по знакомой дороге. Улицы Британской столицы обычно были наполнены людским морем, которое многократно приумножалось, отражаясь в стеклянных витринах многочисленных магазинов и кафе, зазывно выпячивающих свои вывески. Этот живой организм постоянно находился в беспокойном движении, иногда даже бушуя, но сейчас в утренние часы на улицах был благостный для него штиль, иногда нарушаемый редкими велосипедистами. Самое неприятное в походах по городским кварталам было то, что ему приходилось переодеваться в магловскую одежду. Хотя, сказать по правде, было видно, что их мода, как и все к чему он прикасался, была им изучена и подчинена. На нем были черные джинсы, облегающая черная водолазка и классическое драповое, конечно черное, пальто. Выглядел он весьма элегантно даже для магла.

Войдя в двери магазина, он на минуту остановился, привыкая к звенящей тишине, умиротворенности и приятному запаху печатного слова. Пройдя в глубь зала, он отыскал глазами продавца, молодого человека с цветной татуировкой змеи во всю руку. Слегка передернувшись от этого зрелища, Северус задал свой вопрос, который звучал в стихотворной форме, не плохо выученной им за бессонную ночь в попытках справится скромными силами собственной библиотеки.

— А… я посмотрю по каталогу, — слегка замешкался юноша, — подождите минуточку.

Северус остался стоять посреди огромного зала со стеллажами, уставленными тысячами книг. Он поймал себя на мысли, что, если бы его жизнь не была так насыщена разными шпионскими штучками, если бы у него был выбор чем заниматься; в другой жизни, будучи пожилым, уважаемым магом, он бы очень хотел погрузиться в этот сладостный, упоительный мир книг. Завести свой собственный книжный магазинчик, пусть не такой большой. Оглядывая все эти нескончаемые полки, на которых хранилась мудрость веков, вздохи чужой любви, боль предательства, он слегка забылся. Молодой человек не заставил себя долго ждать, протягивая ему небольшую книгу в мягком переплете, прерывая такое мерное течение разомлевших мыслей.

— Это Маяковский, сэр, советский поэт. Может быть я чем-то еще могу быть вам полезным?

— Думаю, нет. Спасибо, — Северус был подчеркнуто вежливым.

— Касса там, — молодой человек указал рукой в глубь зала, — пойдемте я вас обслужу. Знаете ли, выходные, я пока здесь один.

Снейп деланно улыбнулся самыми уголками губ, пытаясь сохранить вежливость, при этом пресекая все попытки юноши продолжить разговор.

Рассчитавшись, Северус направился к выходу. Он благополучно добрался по уже просыпающимся улицам города до зоны аппарации и вернулся в стены родного, гудящего как улей, Хогвартса.

Спустившись к себе, он устроился со своей добычей в любимом кресле. Честно сказать, господин, хотя, какой, к фестралу, господин, – товарищ Маяковский – его впечатлил. Необычный ритм строк, почти физически осязаемые чувства и переживания, свойственные любовным порывам. Написанные словами, как ему показалось, не предназначенными для выражения этого чувства. Книжка сдалась через час с небольшим. Осталось только подняться на обед в большой зал и предъявить членский билет в их маленький «клуб по интересам», полученный им так скоро, что он мог собой гордиться.

К его большому разочарованию на обеде Нат тоже не было. Чувство его маленькой победы начинало остывать, а настроение портиться. Или наоборот, хотя какая разница. Тут Северус Снейп «стынет», а она где-то шатается. А потом будет обижаться, что он в плохом настроении. Тут уж как говорится, сама виновата. Спросить у присутствующих за обедом коллег об интересующей его особе он не решился, дабы не накликать подозрения на свою уже так прочно зарекомендовавшую себя сволочную натуру. Но тут, Дамблдор – красавчик, увидел его метания, скрытые, как обычно, под непроницаемым взглядом и выражением лица «не влезай, убьет», все же пошел на риск и как бы между делом пояснил, что молодая мисс на все выходные, так сказать, отлучилась.

«Твою жиж мать! Он ночами не спит – ее загадки разгадывает, а она…» — дальше последовала непередаваемая игра слов из лексикона Пожирателей смерти со всеми интимными подробностями.

Дамблдор, видимо зная своего немногословного коллегу не понаслышке, а по периодическим сеансам легилименции, заулыбался в бороду и поскорее отвернулся, типа, мол, вообще-то не мое дело. Снейп побушевал, побушевал, да и решил, что выходные испорчены.

Пойду пару студентов поймаю, заставлю отрабатывать со всеми вытекающими. И глаза у жуков не повыдерганы, да и котлы себя сами не помоют.

Но студенты, завидев своего «горячо любимого» преподавателя еще издалека и заподозрив у того плохое настроение, заблаговременно сворачивали с его пути, так сказать от греха подальше. Так что дошел наш профессор до своего логова, не встретив на своем пути ни одной живой души.

За неимением дел на остаток дня, Снейп погрузился в чрево своей лаборатории, тем более аппетиты его Хозяев – слава Мерлину, что бы он без них делал, не давали ему возможности сидеть сложа руки и предаваться унынию. Каждый составил увесистый список необходимых зелий, так что работой Снейп на ближайшие пару недель был обеспечен.

«Так что, мисс Валентайн, сами виноваты. Могли бы провести незабываемый вечер в приятной компании, а сейчас… А, собственно, что сейчас? Ты проводишь время со своими сушеными сверчками, а она… а она, скорее всего, с приятными молодыми людьми. Забодай тебя Мантикора».

Воскресенье прошло по заранее отработанной в субботу схеме. Ни за завтраком, ни за обедом Нат не было. Снейп злился, от чего выражение его лица было ужасающе спокойным. Хорошо знающие его коллеги, понимали,что страшнее Снейпа с таким выражением лица ничего быть не может, поэтому старались его избегать. Так что, польза от его добровольного затворничества, была осязаемой и составила по меньшей мере половину от всех заказанных ему зелий.

Вечером он направился в Хогсмид, где у него была назначена встреча. Хороший предлог выбраться из подземелий, тем более от котлов и ингредиентов голова шла кругом. Так что, приглашение его коллеги по Пожирателям пропустить по стаканчику было весьма кстати. И от дурных мыслей отвлечется и обстановку, так сказать, поразведает.

Подходя к выходу, он увидел Нат. Она стояла практически на том же самом месте, как в памятный день их первой встречи. От чего у него возникло непередаваемое чувство дежавю. Оно мерзким комом подкатило к горлу, вместе с досадой от испорченных выходных.

«А вот и наш ужас, летящий на крыльях ночи», — нервно сглотнула Натали.

Сделать вид, что не заметила его и по-быстрому «смыться», она уже не могла, так что единственное, что ей осталось, мило улыбаться и постараться выглядеть не сильно довольной.

Классическая шелковая юбка открывающая вид на длинные ноги с острыми коленями, расстёгнутая на безобразное количество пуговиц белая рубашка, намекающая на аппетитную грудь, высокие шпильки – весь ее вид в данную минуту его бесил.

«А ты, как дурак, все выходные провел с препарированными мышами, слизнями и котлами. А она, вон, довольно улыбается, как нашлявшаяся кошка».

Уже достаточно хорошо знающая своего славного профессора Натали не торопилась с приветствиями, выжидая его реакцию на нее. А тут еще Фадж, старый маразматик, куда-то запропастился. Если он еще помедлит, то судя по выражению лица Снейпа, найдет только ее изуродованное, бездыханное тело.

Его «добрый вечер» был окутан не доброй аурой и даже вызвал в ней мурашки с похолодением отдельных частей не прикрытого организма.

— Добрый, — пискнула она в попытке, на всякий случай, оправдаться за все грехи человечества разом.

— Приятно провели выходные? — лед его слов был на редкость колким и злым. Особенно учитывая его спокойный голос и абсолютно непроницаемое лицо. Не добрый знак, однозначно.

— Не так, как планировала, но пойдет.

Нат старалась не вдаваться в подробности, во избежание острых углов и вспышек его гнева, о которых знала не понаслышке.

— Решили прогуляться? — тщательно взвешивая слова, поинтересовалась она, — я надеялась вы разгадали мою загадку? — Натали подняла на него глаза, в которых постаралась выразить всю свою заинтересованность данным вопросом.

— Я думаю, сегодня не стоит мучать вас своим обществом, особенно после плодотворно проведенных вами выходных, — сарказм, с которым были сказаны эти слова, зашкаливал даже по шкале Северуса Снейпа.

Так что, ей разом пришлось осознать свою вину: степень, тяжесть, глубину…

— Я наказана?

В ее насмешливо-виноватом взгляде, было столько раскаянья, что он улыбнулся про себя.

— Готова отработать.

— Будете котлы драить, — Снейп был строг и невозмутим.

По ее телу пробежал холодок, несмотря на то, что она понимала, – он, скорее всего, шутит.

— Котлы? — с досадой переспросила Нат.

— А вы на что надеялись?

— Ну, я не знаю, в наручники и подчиняться, — она шла ва-банк, удивляясь своей безрассудной смелости.

Она так по нему соскучилась. Ей так хотелось раззадорить его. Скакать вокруг радостным щенком, пытаясь вылизать ему лицо. Но скоро поняла, что перешла границу дозволенного. Его брови полезли вверх, рот приоткрылся, она надеялась, что все-таки от удивления.

— Котлы так котлы, — она отвела от него глаза, потому что ситуация начала выходить из-под контроля, и улыбка предательски дергала за уголки губ. — Во сколько? — взяв себя в руки, спросила она.

— Завтра в восемь, — с абсолютно серьезным лицом и совершенно не серьезными глазами ответил Снейп.

На горизонте появился Фадж, хотя теперь мог бы и не торопиться. Северуса она нейтрализовала, и сейчас ей очень не хотелось, чтобы он подумал о ней, Мерлин знает что. Повода для этого, конечно, не было ни одного, но все же мы говорим о Снейпе. Кто знает, что творится в его странной голове. Выходя в двери, он все же обернулся на нее, слегка нахмурив брови.

«Похоже, пронесло», — подумала она, выдохнув.

Комментарий к Глава 7 Загадка

Попыталась добавить капельку юмора, надеюсь, получилось.

========== Глава 8 Осознание ==========

Понедельник. Она сидела на кровати в ожидании, когда организм, наконец, соблаговолит проснуться. Но он, видимо, хотел поваляться еще. Бухнувшись обратно в кровать, она зарылась с головой в одеяло, в слабой надежде не проспать хотя бы первый урок. Про завтрак речи не было. Но желудок подал голос, требуя соблюдения его священного права на прием пищи. Натали открыла глаза и, все еще лежа в коконе из одеяла, вспоминала вчерашние посиделки с Фаджем и магловским премьер-министром Фейджором, на переговоры с которым она, собственно, и потратила все свои выходные. Надо отметить, что прошли они успешно и после некоторого сопротивления, оппонент пошел на уступки. Фадж был определенно доволен. Тем более, пытаясь провести эти переговоры самостоятельно, он не добился сколько-нибудь ожидаемого результата. Видимо, не нашлось весомых аргументов в прениях с этим хитрым старым лисом. Поэтому он так неожиданно появился в школе в пятницу вечером и, дав на сборы десять минут, забрал ее с собой. Должно быть в качестве «тяжелой артиллерии».

По случаю этой маленькой победы Фадж закатил посиделки в Kaspar’s в Savoy. Устав от стряпни эльфов, Нат оторвалась по полной.

«Черт, последний бокал Кьянти был явно лишним. И Снейп тоже хорош, лучше бы с ним напилась», — сетовала она.

Натали усмехнулась, вспоминая их вечернюю встречу и свое безрассудное поведение.

«А ведь судя по всему, автора стиха он отгадал. Сегодня еще и отработка у него», — она усмехнулась про себя.

«И как ты умудрилась?» — встрепенулся внутренний голос со своей вечной ложкой дегтя.

«Было бы лучше, чтобы он выпотрошил меня взглядом?» — отмахнулась она.

По правде сказать, наш славный профессор тоже был занят воспоминаниями о вчерашнем вечере.

Ну, мисс Валентайн, посмотрим, как вы будете сегодня стараться. Он на секунду пожалел, что не согласился на ее предложение «в наручники и подчиняться». Вид ее прекрасного декольте не покидал его, и мысли становились более развязными. Быстро прогнав из головы этот образ, благо опыта было навалóм, он направился в душ. Холодный душ.

Северус всегда умел держать себя в руках и, несмотря ни на что, оставаться невозмутимым. Но в этот раз все было по-другому. Он старался отогнать романтические мысли, но чем сильнее он сопротивлялся, тем сильнее они затягивали его.

После водных процедур он направился на завтрак. Нат пришла с опозданием, он уже начал беспокоится. Она вошла в зал, явно еще не до конца проснувшись и, медленно проходя вдоль длинных рядов факультетских столов, остановилась возле – Дракл, его раздери, – Малфоя младшего.

«Что ей там медом что ли намазано? И сопляк оживился, явно был доволен ее вниманием. Нужно провести с ним разъяснительную беседу. Вот, какого Фестрала, тебя это касается, Северус? Ты на задании, вот и ешь спокойно. Чтобы тебя Мантикоры драли», — начинал заводиться Снейп.

Магический фон вокруг профессора, видимо, начал фонить, присутствующие за столом коллеги опасливо оглядываться. Лицо зельевара, как обычно, было нейтральным, но вот кисти рук, сжимающие столовые приборы, были напряжены до побелевших костяшек пальцев. Альбус чуть заметно улыбнулся в бороду. Старику было явно интересно наблюдать за ревнивцем, так сказать, в естественной среде обитания. Северусу в последнее время явно была нужна разрядка, иначе его ручной шпион сорвется и наделает дел. А тут такая возможность и Севу к себе еще больше привязать и девчонку заполучить. Она определенно к Северусу не равнодушна и явно посмелее нашего, на поверку такого застенчивого, «ужаса подземелий».

Натали прошла к преподавательскому столу, поздоровавшись, уселась на свое место и без прелюдий начала меланхолично орудовать столовыми приборами. Северус с одной стороны, Альбус с другой, с интересом наблюдали за ней, а заодно друг за другом. Ее обычная болтовня за столом с утра, доводившая Снейпа до «белого каления», исчезла без следа и это, как ни странно, бесило его еще больше.

«Значит мальчишка Малфой заслуживает пяти минут приветливого разговора, а ты только «общего» доброго утра. Котлами не отделаешься», — придумывая самые изощренные наказания, распалялся Снейп.

Нат, сидя рядом, всем телом ощущала идущее от него раздражение. Ей нравился его настрой. Самое главное, чтобы вечером не взбрыкнул. В этом деле чуть перегнёшь палку и бац – прошла любовь, завяли помидоры.

А она штурмовала неприступную крепость под названием «Северус Снейп» не только для того, чтобы составить психологический портрет человека, в которого была явно влюблена, а для того, чтобы он помог в ее вопросе, который доверить абы кому не могла. Конечно, был Дамблдор, собственно говоря, ради встречи с которым она и согласилась преподавать. Но позже, разведав ситуацию и сложив два да два, решила, что быть взятой в оборот хладнокровным вождем и быть использованной, как Снейп – по полной, она явно не хотела. А тут Мастер зельевар, маг очень сильный, таких она не встречала, даже Дамблдор не сильно превосходил его по мастерству. И то она предполагала, что скорее благодаря возрасту. Тем более вопрос был щекотливый, и Нат не знала, как директор отреагирует. Может быть она себе просто рисует проблему, а на самом деле все настолько банально, что он просто посмеется над ней.

«Вот почему, как башка с похмелья болит, так хочется решать вопросы вселенского масштаба, при этом в голову лезет одна ересь. Это, наверное, от того, что рот открывать не хочется. Вон Снейп сидит и радуется, что ты, наконец-то, заткнулась. Аж аура фонит не по-детски. Сейчас, как шарахнет невербальным, будешь знать, как заставлять его ревновать и к кому, к мальчишке», — снова подал голос «внутренний» пессимист.

«Да уж прям, к мальчишке. Ему, на минуточку, почти семнадцать. Можно сказать, уже мужчина. Ну, мужчинка и весьма, кстати, умный мужчинка», — все еще надеясь решить внутренний конфликт по-хорошему, возразила она.

«Вот только не начинай. Опять ты со своими игрищами. Снейп его размажет и не посмотрит на то, что сын друга. А Малфой старший, за сЫночку, пасть порвет и моргала выколет… Такой общественный резонанс явно не пойдет на пользу шпионской деятельности твоего принца. А там, глядишь, и здоровью урон. Сама же видела, какой его Хозяин бывает садюга. С ума сошла, это же мужчины. Мозги у них на раз отключаются, если кровь внезапно отхлынет куда-нибудь в район паха. И Снейп не исключение. Не зря же он так забаррикадировался за черными одеждами и мерзким характером, окружив себя нешуточной зоной отчуждения в надежде, что таких камикадзе, как ты, не найдется – нервы себе щекотать. Изображает из себя казнь египетскую, а сам…» — она видела его пару раз открытым перед собой, и поток похмельной ереси в раз прекратился, уступая место некоторому просветлению в мозгах от осознания себя дурой.

Вынырнув из раздумий, она поняла, что Снейп уже ушел. И явно в плохом настроении.

«А у тебя еще отработка у него», — в очередной раз усмехнулась она.

Ее почему-то возбуждала мысль об отработке у Северуса, которая представлялась ей игрой двух носорогов в брачный период. Если в итоге удастся не покалечится, будет просто превосходно.

«Ну уж такой малости, как отработка, он же не может тебя лишить?» — успокаивала она себя.

Решив, что ее вечернему рандеву с профессором ничего не грозит, Нат направилась в класс.

Уроки тянулись долго и болезненно. И почему вчера было так хорошо, а сегодня так плохо. На всех своих уроках Нат устроила самостоятельную работу, благо по расписанию у нее сегодня были пятые и шестые курсы. Детишки вполне взрослые и вполне, слава Мерлину, самостоятельные. Да и вид у училки был задумчиво-суровый, так что желающих пощекотать себе нервы не нашлось. И она с облегчением выдохнула, когда, освободившись от своих прямых обязанностей, направилась к себе. Как оказывается выгодно быть «мерзким типом», все благоговейно не связываются, предусмотрительно обходя стороной. Вот же Снейп, вот же сукин сын. Уважаю!

Вот что странно и выпила то вчера немного, и вечером была в порядке, даже Снейп не заметил ничего. Иначе не устоял бы, поиздевался. С чего так голова раскалывается? И тут ее начало терзать смутное сомнение, а не Альбус ли тут порылся… в мозгах. Расслабилась, недооценила противника, а тот без спроса в девственный мозг. Хотя, если был бы девственный, то не так бы было стыдно. Черт подери… осознание имело неприятное послевкусие и желания посвятить Снейпа в свою маленькую проблемку прибавилось.

Что интересно он мог там увидеть, и самое главное – что ищет? Никому, до сих пор, не удалось вскрыть ее защиту. Неужели Альбус настолько преуспел в легилименции, что незаметно скользнул в святая святых?

Было совсем не смешно, особенно от того, что она не понимала, зачем это Дамблдору. Придется форсировать события и взять быка за рога, так что, Мастер Снейп, нам сегодня предстоит серьезный разговор. А вот, как его начать, она не понимала. Потому как даже себе не могла сформулировать суть своей проблемы.

Ладно, вечером. Решать проблемы с такой головной болью – не вариант. Так что, спать. А там, как пойдет.

После сна головная боль почти прошла, а настроение улучшилось. В оставшиеся до встречи полчаса, она пыталась стать красивой. Все-таки на отработку идет, нельзя ударить в грязь лицом.

«Сейчас как заставит тебя действительно котлы драить, за ним не заржавеет. Откуда ты знаешь от чего он удовольствие получает. Может как раз от вида чужого непосильного труда, — она засмеялась, глядя на себя в зеркало. Ну все, вдох-выдох, пошла».

Вечер 20:00 Паника

Нат постучала в дверь. Сердце раненой птицей трепыхалось в груди. Видимо от того, что весь день она думала о своей отработке, как о свидании и теперь пожинала плоды своей легкомысленности.

Вдох-выдох, вдох-выдох, собралась.

— Войдите, — услышала она строгий голос за дверью.

«Вот те на, походу действительно котлы драить заставит, раз даже дверь открыть не удосужился. Бежать теперь поздно, иначе это будет выглядеть, как капитуляция. Собралась, вошла, котлы отдраила, удалилась. Вот такая маленькая, но независимая… кто?» — пока она размышляла над тем какое выражение лица подойдет для такого случая, дверь открылась. На пороге стоял Снейп, в недоумении глядя на нее.

— Вы еще долго под дверью стоять будете?

— Ой, простите, задумалась. Я с собой ничего не взяла, тряпку дадите? — почему-то вырвалось у нее.

— Тряпку дам.

Вид у него был серьезней некуда, но глаза светились теплым светом. От чего у нее затеплилась надежда, что возможно дело до котлов не дойдет.

— Так вы войдете или мы будем продолжать разговор на пороге?

Она виновато улыбнулась и зашла внутрь. В его апартаментах она была уже не раз. Но все как-то ночью и при каких-то нервирующих обстоятельствах. Только сейчас она рассмотрела их внимательно. Гостиная в пастельных тонах, казалась теплой и светлой. Диванчик, который она помнила еще по первому посещению, оказался весьма современным, обтянутый светлой рогожкой с разными милыми подушками. Светлая, в компании с цветом натурального дерева, мебель. Пара невысоких столиков в диванной зоне придавали интерьеру уюта. Зоны столовой не было, видимо ему хватало этих небольших столиков либо стола в кабинете. И вообще, он ведет уединенный образ жизни и скорее всего здесь не бывает много гостей. Ну, разве что Альбус. Вспомнив про директора, она снова испытала беспокойство, которое запульсировало вновь нарастающей болью в висках.

— Вы сегодня удивительно молчаливы, — привлек он ее внимание, напоминая о своем присутствии.

— Видимо, пытаюсь загладить свою вину, вот только не понимаю в чем она заключается. И как вам это удается?

— Долгие годы тренировок на учениках, — Северус говорил спокойно и строго.

— Так чем займемся?

— Я думал, ваше наказание мы обсудили еще вчера.

Он позволил себе улыбнуться, так как эта игра явно доставляла ему удовольствие. А еще потому, что она не видела выражения его лица.

— Неужели котлы?

Нат подняла на него глаза, в которых удивление боролось с разочарованием.

— Ну, есть еще пара коробок с жуками их нужно разобрать на ингредиенты. Да, могу предложить препарировать пару-тройку крыс. Вы все-таки учитель, предоставлю вам, в виде исключения, право выбора.

— Черт с вами, давайте котлы. Но попрошу заметить, так как моя вина не доказана эта, так называемая «отработка», будет добровольной помощью коллеге по школе.

Нат решительно сняла свою мантию, рассудив, что она будет только мешать. Оставшись в легком шелковом платье и, засучив рукава, она уставилась на него.

На его лице была совершенно обезоруживающая улыбка. Таким она Северуса никогда не видела. Хотелось только сказать, — «пожалуйста улыбайтесь чаще, вам так идет». Но она не посмела, вдруг спугнет это прекрасное видение.

— Пойдемте, напою вас для начала чаем.

Северус направился к дивану, предлагая ей сесть.

— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — поинтересовался он, не отвлекаясь от заваривания чая.

— Могу я поинтересоваться, с чего вы решили, что я хочу с вами о чем-то поговорить?

— Вы же сюда не на отработку пришли? Или я ошибаюсь?

Он игрался с ней, как кошка с мышкой, явно зная о ней что-то. Не ту ли информацию, которую предположительно выудил из нее Дамблдор? От этой мысли стало неприятно. И все ее хи-хи, ха-ха с профессором стали казаться лишь его хорошо спланированной игрой. Все вдруг встало на свои места, в корне меняя ситуацию. Ни о каком разговоре по душам она уже не думала. Интуиция у нее была развита превосходно, и она научилась ей доверять. Тем более, Нат и раньше предполагала что-то подобное, но ей казалось, что Снейп…

«А что Снейп? Что ты ему нравишься? Блестяще! Как он прекрасно отыграл свою роль. Дав заглотить наживку, всласть наигравшись. Думала с пушистым котиком играешь, а он матерым тигром оказался. Вот дура, черт возьми».

Пазл вдруг сложился, с грохотом захлопнув тяжелую дверь ловушки, в которую она так легко попала, ослепленная собственной самоуверенностью.

«Какая же ты дура. Душу перед ним выворачивала, думая, что он другой. А он, всего лишь, пытался вытащить из тебя информацию, которая была нужна Дамблдору. И, надо сказать, добился-таки успеха. Разве ты не на блюдечке ее сюда принесла? Как же глупо ты должно быть выглядишь в его глазах. Заигравшаяся девочка, которая думала, что владеет ситуацией. А еще, Нат, он уверен, что ты шлюха. Для него это ничего не значило, а вот ты… он же тебе тогда прямо сказал: «это поведение видимо норма для тебя». Он ведь так и думает. Какая мерзость…»

Ощущение предательства смешанного с чувством стыда удушливой волной прокатились по телу, парализуя. Она вдруг почувствовала, что задыхается. Нат знала эти симптомы и понимала, что последует за ними. Она порывисто встала и, неловко толкнув коленкой столик, чуть не пролила чай. Натали вдруг поняла, что Снейп смотрит на нее, скорее всего не понимая, что происходит. Или очень хорошо понимая, сейчас это уже не имело значения. Она секунду помедлила, судорожно перебирая в голове причины такого спешного ухода. От невыключенного утюга, до убежавшего молока. Ничего маломальски правдоподобного в голову не приходило, а тело уже начало предательски дрожать. Мышцы сковывало сильнейшее чувство тревоги. Давно у нее ничего подобного не было, она уже думала, что излечилась, но и в этом она тоже ошиблась. Ошиблась, ошиблась, ошиблась – каждым ударом сердца пульсировало в висках.

— Мне… Я совсем забыла, мне нужно уйти.

Нат смотрела на него чуть ли не с мольбой, чтобы он отпустил ее без допроса. Сначала Снейп наблюдал за ней с интересом, который стал стремительно перерастать в беспокойство. Она не хотела ничего объяснять и просто быстро направилась к двери. Вся эта грязь… воздуха не хватало, руки уже не просто дрожали, а тряслись, как при Паркинсоне.

Она почувствовала на плече его ладонь.

— Что происходит? — он резко развернул ее к себе лицом, практически впечатав в стену.

Паника разлилась по венам, как жидкий азот, сковывая настолько, что начало сводить мышцы шеи. В ее взгляде остался только ужас. Оцепенение подкатило к горлу, и она уже не могла говорить. Только в каком-то первобытном инстинкте ее руки, сжатые в кулаки, прижались к груди в порыве оттолкнуть, освободиться от этого невыносимого давления и его горячего дыхания. Она трепыхалась из последних сил, пытаясь вырваться. Но сил не было, и мозги начали отключаться. Кровь отхлынула от головы, покрывая лицо липким холодным потом. Губы посинели, перед глазами все поплыло, и она почувствовала, что земля уходит из-под ног.

Она не знала сколько прошло времени, пока она была в отключке. Приоткрыв глаза, она увидела перед собой расплывчатое черное пятно. Кто-то, схватив ее за затылок, пытался приподнять ее голову.

— Вот так, умница, давай, пей, лучше станет… Да что случилось, черт побери?

Он пытался зажать ей пальцами нос, чтобы она открыла рот, видимо, чтобы влить какое-то зелье. Так как кровь все еще не вернулась в голову, ее тело было подчинено только первобытным инстинктам, а самый сильный из них – инстинкт самосохранения. Нат отчаянно пыталась выбить пузырек из его рук. Через пару минут подобной возни ей все же это удалось. Натали почувствовала, что хватка ослабла и она свободна. Немедля ни минуты, она собрала все силы в кулак и выбежала в дверь. Тело еще не слушалось и долго идти она не могла. Нат завернула в ближайшую незапертую дверь и, выбрав угол потемнее, вжалась в него всем телом и замерла. Было ужасно темно, или у нее в глазах потемнело? Она не видела ровным счетом ничего. В ушах шумело, тело била крупная дрожь, которая не позволяла встать. Она глубоко вдохнула, медленно выдыхая через сжатые губы. Затем снова повторила процедуру и так до тех пор, пока оцепенение не начало отпускать ее тело.

Сколько просидела в темноте она не знала и, немного придя в себя, поднялась на ноги. Нужно идти к себе. Или нет? Снейп наверняка ищет ее. Натали еще немного помедлила, пытаясь принять решение куда же все-таки направиться. Наконец, решила все же идти к себе. Ну не убьет же он ее, в конце концов. Ей было невыносимо стыдно. И этот стыд парализовал ее. Как же глупо она выглядела, и ведь он тебе намекал, чтобы ты держалась от него подальше.

«Выходит, ты стала жертвой собственной беспечности и гордыни. Как теперь смотреть ему в глаза? Что он думает о тебе?»

Северус бегал по коридорам школы в надежде найти ее.

«Чертова девчонка, вот какого Дракла произошло? Как все уже достало. Поттер, Малфой, а теперь еще одна. Я взрослый человек, бегаю по школе за неуравновешенными подростками и за их взбалмошной училкой. Найду, убью, к Дракловой матери. Только бы найти», — он не на шутку волновался.

Чем интересно он мог так ее напугать? У нее был явный приступ панической атаки. При чем очень сильный. И с чего она так запаниковала? Никак старый интриган решил подтолкнуть развитие событий? И конечно, совершенно случайно, не удосужиться посвятить его в свои планы.

Северус понимал, что нужно рассказать Альбусу о случившемся, но его вечные секреты и недомолвки начали напрягать. Самое главное удостовериться, что Нат в безопасности.

========== Глава 9 ==========

Через неделю.

Северус работал в лаборатории. Она была для него тем местом, где он был абсолютно свободен. Здесь он — царь и бог. Мерное кипение жидкости в котле, медленное меланхоличное пламя огня, стук ножа по доске, мерно поднимающийся из котла пар – все это наполняло его душу спокойствием и даже счастьем. Здесь он был собой, никому не нужно было ничего объяснять, ни перед кем отчитываться, не помнить о долге, о данном им слове, отпустить себя. В последнее время Северус приходил сюда не для того, чтобы побыть наедине с собой, а для того чтобы с головой уйти в работу, которая как раз-таки помогала отогнать беспокоящие его мысли. Но плодотворной деятельности не получалось. Он снова и снова настраивался на нужный лад, но то ли сердце, то ли его рассудок в очередной раз давали сбой, и душа его наполнялась щемящей тоской. Такой беспросветной, что он никак не мог сосредоточиться, и то и дело тер руками виски, будто пытался заглушить головную боль, останавливая тем самым подкатывающий к горлу ком, и невыносимое, дикое, воющее на все лады, рвущее душу одиночество. Хотелось залить его алкоголем. Напиться до потери сознания, до такого похмелья, которому круциатус позавидует. В надежде на то, что оно отпустит хотя бы на время его сердце. Он не может любить ее. Нет и все! Он любит Лили, только Лили есть в его жизни.

«Ну, почему это так меня волнует, ну, почему? Мерлин, избавь меня… Неужели я не сделал достаточно для того чтобы… Мое сердце умерло вместе с ней. Я посвятил свою пустую выпотрошенную горечью любви и потери жизнь только одной цели – мщение».

Всегда, всегда, всегда – с каждым ударом сердца стучало в его висках.

«Мерлин, заглуши его стук, останови этот яд с такой скоростью разливающийся по венам: отравляющий душу, подступающий к мозгу, сковывающий горло, заставляющий забыть, как дышать».

«Черт!»— Снейп убрал ладони от лица.

Жидкость в котле стала грязно-серой и невыносимо запахло аммиаком. Он спешно потушил огонь под котлом, во избежание более разрушительных последствий от очередного испорченного зелья. Очистив одним движением палочки котел, Снейп направился в гостиную, прихватив с собой бутылку огневиски. Тяжело опустившись на диван, стал пить прямо из горлá, даже не чувствуя жжение напитка, которое заставляет хотя бы на время отпрянуть от бутылки, чтобы вздохнуть холодный успокаивающий горло воздух. Опорожнив разом почти треть, он откинулся на спинку дивана, пытаясь освободить разум от всего, кроме такой желанной для него сейчас черной звенящей пустоты. Что бы забыться в ней, хотя бы на время вымолить отдых для своего так некстати воскресшего сердца.

Кабинет директора. Следующий день.

— Северус, ты плохо выглядишь.

Альбус строго смотрел на него своими невыносимо-голубыми глазами.

“Ну, еще бы”.

Северус сглотнул очередной подступающий к горлу приступ тошноты. Даже три дозы антипохмельного не справились до конца с тем количеством огневиски, которое он вчера так щедро в себя влил.

“Как не сдох, Мантикора раздери. Сейчас еще Альбус со своим праведным участием. Лучше бы умер вчера”.

— Альбус, скажи, ты ведь предпринял какие-то шаги, для того чтобы подтолкнуть развитие событий с миссВалентайн? Возможно ты просто забыл поставить меня в известность? Конечно, совершенно случайно. — Северус не сдержано язвил.

То ли похмелье притупило чувство опасности, то ли не до конца переработанная организмом «лошадиная» доза алкоголя, до сих пор плескавшаяся в его крови и мозгах. Хотелось потребовать объяснений, хотя Северус знал, каким опасным может был Дамблдор в гневе.

— Дело в этом? Ты из-за этого так напился? Северус – это школа, я не думаю, что ты показываешь детям хороший пример. Я заменю сегодня твои уроки, а ты, будь добр, приведи себя в порядок. И я, надеюсь, впредь этого не повторится.

Альбус решительно встал из-за стола, полоснув холодной сталью взгляда сидевшего напротив зельевара. Но Северус, не смотря на гнетущую, давящую ауру директора, не пошевелился, в решительном ожидании ответа.

— Северус, не выводи меня из себя.

Взгляд директора изранил острыми осколками льда тело профессора. Напряжение стало шкалить и стекла шкафов, и предметы на полках опасно завибрировали. Воздух стал густым и оглушающе давил на барабанные перепонки. Какая-то внутренняя сила стала подниматься в Снейпе, заставляя выпрямить спину и не отводить от директора взгляд. Он знал, что это за сила. Северус старался держать ее на цепи в самых укромных уголках своего сознания. Но сейчас она, словно почуяв свободу, начала раскручивать внутри профессора тугую пружину ярости.

— Северус, — голос директора был еще напряженным, но уже более сдержанным. Он смотрел Снейпу в глаза, стараясь привлечь его внимание и вывести из опасного состояния.

— Северус, я попробовал применить к ней легилименцию вплоть до четвертого уровня, но даже это ни к чему не привело. Кроме, видимо, сильной головной боли на следующий день. Тебя это смутило? Что она плохо себя чувствовала? Мне стоило заняться этим самому, но по каким-то причинам она не верит мне. Я хотел, чтобы все было естественно. Вы подружились, и она начала доверять тебе. В конечном итоге, она пришла бы к тебе со своей проблемой. Ей была нужна помощь, она не знала кому можно открыться.

Снейп усмехнулся:

— А так ты вывернул ее душу наизнанку, и теперь она не просто не доверяет мне, она меня ненавидит. Считает, что я предал ее. И она права. Я бы на ее месте думал так же.

Тошнота с новой силой подкатила к горлу, сдавив его, лишая возможности дышать.

— Чем, кроме владения мощной окклюменцией, она интересует тебя? — сдавленно выдохнул Снейп, справившись с приступом. — Альбус, все вышло из-под контроля. Если тебе все еще интересна эта информация, доверься мне.

— Я думаю, что она обладает мощной темной магией. Причем корни ее магии очень древние, и я пока не понимаю с чем имею дело. И еще я уверен, что она не умеет ей толком пользоваться, а еще хуже – контролировать ее. Со временем, это может перерасти в настоящую проблему. И нельзя исключать вероятности, что Том, узнав о ней, захочет подчинить ее магию себе. Ты знаешь, каким убедительным он может быть.

Северус с изумлением смотрел на директора.

— И ты только сейчас решил мне все рассказать? Насколько она может быть опасной? И главное, насколько это опасно для нее самой?

— Именно это я и хотел выяснить, но судя по моим наблюдениям и ощущениям – опасной.

— Но я не почувствовал в ней ничего подобного, хотя провел с ней достаточно времени. Почему?

— Она влюблена в тебя, Северус. Неужели, ты этого не видишь? Ты подавляешь ее темные порывы. И я не сказал, что она исключительно темный маг. Натали в не меньшей степени владеет белой магией. Ты заметил, что она, к примеру, может лечить руками? Видимо, темная сторона ее натуры стала проявляться в ней после некоторых событий, произошедших с ней в школе.

Директор уставился на зельевара своим проницательным взглядом, словно передавая ему эстафетную палочку, тем самым давая ему возможность высказать свое мнение.

— Ты про насилие? Это был один из ее учителей? Мерзость, я надеялся, что ошибся.

Снейп опустил глаза, прожигая взглядом дыру на своих брюках, стараясь справиться с очередным приступом ярости, от ощущения собственного бессилия.

— Именно. Как ни прискорбно, но такое иногда случается. И она не владеет окклюменцией. Я думаю, это последствия психологической травмы щедро приправленной магией, которая заблокировала ее мозг от внешнего воздействия. Если научить ее пользоваться этим, она научится контролировать эту способность. Понимаешь, Северус, почему я поручил это тебе.

— Хорошо, я присмотрю за ней.

Мысли Снейпа стали приходить в равновесие, и темная сила снова вернулась в свой укромный угол, затаившись и выжидая следующего раза. А он будет и Северус об этом знал. Знал на сколько опасно обладая темными знаниями быть беспечным, и не контролировать их. Он много лет учился держать их в узде.

— Через неделю каникулы и мисс Валентайн собирается поехать домой. Ей будет полезно побыть в кругу близких и успокоиться. После каникул все будет представляться ей совсем в другом свете. Да и тебе, мой мальчик, не мешало бы взять себя в руки, — Альбус строго, но как-то по-отечески, посмотрел на Снейпа поверх своих очков половинок. — Пара недель ничего не решит. Думаю, нам всем нужно немного времени, чтобы прийти в себя.

Позже

Выпив еще одну дозу антипохмельного, Северус попытался заняться чем-нибудь полезным, раз уж Альбус расщедрился на вынужденный, но все-таки выходной. Например, почитать новый трактат о ядах – щедрый подарок Люциуса. Он давно положил на него глаз, но все как-то руки не доходили. Прочитав почти четверть, Северус поймал себя на мысли, что думает совершенно о другом. Он отложил книгу и направился в кабинет. Призвав домовика, Северус попросил принести ему молока и печенья, но немного подумав, решил, что его многострадальный желудок вряд ли выдержит сейчас молоко и попросил крепкий чай.

Легкий перекус и антипохмельное уменьшили «напуганность организма», и Снейп решил, что сегодня толку от него все равно не будет, решил поспать. Он долго лежал без сна, все прокручивая в голове разговор с Альбусом.

«Ей была нужна твоя помощь, а ты подвел ее. А ведь она не раз доказывала тебе свою преданность и прекрасное отношение. Даже не смотря на твой сволочной характер. И заметь, никому ни слова не сказала. А с ее болтливостью, это вообще подвиг. И ведь это не первый раз, когда ты отталкиваешь от себя дорогого человека. И давай не надо. Не лги хотя бы себе. Она нравится тебе, и поэтому ты лежишь, еще больше вымучивая свою совесть, ну, или что там у тебя вместо нее. Северус Снейп – «неприступная крепость» – мышь не проскочит, а тут такой удар пропустил, ” — злился он.

Ему почему-то до безумия хотелось сейчас обнять ее. Прижать к себе, защитить. То ли алкоголь, будь он неладен, все еще баламутил его сознание, то ли чувство вины, из-за собственной циничности оттолкнувшей единственного человека, с которым ему за целую пропасть лет было по-настоящему хорошо и спокойно. «Хорошо» и «спокойно», он вообще думал, что эти понятия исчезли из его лексикона и жизни.

«Сам виноват, а теперь спи. Позже решим, как быть с твоей раскрасавицей».

Утро наконец принесло облегчение. Северус выспался, что в последнее время случалось с ним редко. Похмелье, слава Мерлину, отпустило. И он снова был способен мыслить стратегически.

«И так, что мы имеем. Первое, Поттер, будь он неладен. Второе, Малфой, рога поотшибать, чтобы на чужое не зарился, малолетка дворянская. И, наконец, третье – Нат, присмотреть, искупить, отогреть. Ну, хотя бы первые два. Ощущение, что план на жизнь составляю. Доконают они меня, как пить дать».

Он нехотя поднялся с постели и направился в душ. Теплые струи воды, мягко льющиеся сверху, оказывали свое благотворное действие. Приводили в прекрасное расположение духа, смывая все невзгоды и усталость. Он вытерся пушистым белым полотенцем и, намотав его на бедра, вышел из ванной. Настроение было отличное, что редко бывало с ним в последнее время. А точнее в последние года четыре. Ему нравилось думать, что теперь он будет рядом с ней, и даже если его доверие безвозвратно утрачено, он будет охранять ее, а если она позволит, научит всему, что знает сам.

Первой частью плана был пункт – присмотреть. Северус решил для начала разведать обстановку, а уж на этом деле он собаку съел. Так что, вроде все как всегда, но ощущение теплоты от личной заинтересованности грело душу.

Северус поднялся на завтрак. Нат сидела за столом и мило болтала о чем-то с Сивиллой, они даже посмеивались. Его кольнуло в районе сердца, от осознания, что возможно смеются над ним.

«Чертовы детские комплексы», — раздраженно отмахнулся он.

Поздоровавшись с присутствующими, он сел на свое место. Нужно сказать, Нат была довольно консервативна: она не любила перемен. Садилась только на «свое» место, будь то совещание у директора, учительская или большой зал. Если возникала необходимость пересесть, это удручало ее. Любимая чашка, любимая ложка и так далее, а тут сама пересела и к кому – к Сивилле. Компания сомнительная. Значит с тобой сидеть не хочет, и он поставил минус в своем воображаемом дневнике наблюдения. Девушки вскоре удалились, и Северус спокойно позавтракал без необходимости следить за кем-то и делать выводы. Тем более после вчерашнего чая с печеньем, которые он съел за весь день, аппетит был зверский. Насытив, наконец, своего зверя, он направился на урок. А там его как раз ждет и задание номер один – Поттер, и задание номер два – Малфой.

Урок прошел как обычно, Поттер тупил и огрызался, Малфой цинично комментировал. Сидя в учительской с книгой в руке, Северус размышлял о вверенных ему подопечных: «Избранный», но не было в нем той тонкости, чтобы познать такую точную науку, как зельеварение. В отличие от Малфоя. Он, хоть теперь и не самый наш лучший друг, но со своей педантичностью и усердием мог бы добиться отличных результатов. Люциус не баловал мальчишку и если бы не семейные традиции, сделавшие его заложником чужих амбиций, из него мог бы получиться сильный маг. Два ровесника, но такие разные. Поттер – сирота, живший в нелюбви и одиночестве, предоставленный на растерзание собственным комплексам и страхам. И Малфой – мальчик, у которого есть все, но именно это «все» и убивает в нем себя самого. Давление со стороны семьи с постоянной необходимостью высоко нести ее гордое имя. Заранее выбранная дорога, друзья, привычки. И кто из них в более выгодном положении?»

Прервала мозговой штурм Нат, которая, очевидно, так же между уроками решила отсидеться в тишине учительской. На секунду она замерла на пороге, видимо, быстро решая, стоит ли остаться. Она все же сделала шаг вперед и, подойдя к столу, положила на него стопку самостоятельных работ. То, что в учительской помимо Снейпа был еще профессор Флитвик, так же занимающийся проверкой ученических эссе, видимо, дало ей ощущение безопасности.

Снейп опять открыл свой воображаемый дневник и поставил жирный минус.

«И того уже два, а ведь еще не вечер».

Усевшись за стол, она начала методично, читая одну за другой, проверять самостоятельные работы: что-то постоянно зачеркивая либо записывая комментарии на полях. Снейп, благо, что она сидела к нему практически спиной, под прикрытием верной книги, мог спокойно наблюдать за ней. Сначала ее спина и вся поза говорили о напряжении, которое вызывал конечно он. Но, чем больше она погружалась в мир контрольных работ, тем больше расслаблялась. Ему, надо сказать, было приятно находиться рядом с ней, ощущение уюта и даже защищенности не покидало его. Давно он не испытывал такие чувства в присутствии другого человеческого существа. Северус молча наслаждался ее близостью и даже думать сейчас не хотел о том, что нужно как-то налаживать мосты, если он и впрямь решил помочь ей.

— Хм, да поразительно… — Нат, скорее всего, говорила с собой, но он все же решил поддержать разговор, авось…

— И кто в этот раз? — его голос был обыденным и скорее говорил о его заинтересованности только из соображений вежливости.

Снейп внимательно следил за ее реакцией на его голос. Натали вздрогнула, и слегка помешкав, обернулась в пол оборота:

— А что, обычно это разные люди?

— Вы правы, обычно одни и те же. Просто вы ведете свой предмет не так давно и могли открыть собственных самородков. Как, к примеру, господин Долгопупс, который на третьем курсе открыл для себя травологию.

— Собственных самородков, интересно. Если человек способен чему-нибудь научиться – он учится, если нет, то никакая методика обучения не способна сделать из него гения. Хотя… — она задумалась.

— Сказанное можно смело отнести к половине учеников, — отпарировал Снейп.

— Ну, зато в пустую голову войдет больше знаний. Невилл же к третьему курсу все же понял, что его интересует. Наверное, главная задача учителя состоит именно в этом – заинтересовать хотя бы одного. А то, что в школе полно тех, кому не интересны наши с вами знания, это наша вина.

Флитвик, сидевший до этого в своих собственных мыслях, поднял голову, внимательно слушая разговор:

— Именно так мисс Валентайн, — вмешался он в разговор. — И вообще, чему может научить учитель? Только передать ученикам свой собственный опыт для того, чтобы в нужный момент они были вооружены знаниями необходимыми им в будущем. В их дальнейшей жизни.

— Это точно.

Нат явно нравилось, что их со Снейпом дуэт разбавил профессор заклинаний. Разговор пошел легче:

— Из человека, как из дерева, – либо икона, либо дубина. Все зависит от мастерства того, кто обрабатывает это дерево. Сначала это делают родители, потом учителя, лучшие из них могут научить их действительно важному и нужному. Но жизнь, не всегда дает нам учителей, которых мы ждем от нее. Иногда самые ужасные люди и события учат нас гораздо большему, чем любящие люди из лучших побуждений. Так что согласна с вами профессор на все сто. По-настоящему человека нельзя научить чему-то, можно только передать свой опыт.

— Поэтому мы с вами должны быть рядом, чтобы научить их отделять сложное, но правильное от условно простого, но ложного. Чем мы с вами коллеги здесь и занимаемся, — подытожил Флитвик.

— Так чем мы с вами здесь занимаемся?

В учительскую вошла Минерва, шлейфом за которой следовали уверенность и невозмутимость. Похоже она была в хорошем настроении, так что своими моральными качествами, в этот раз, никого придавить не пыталась.

— Рассуждаем о роли учителя в жизни каждого человека, — в меланхолично-язвительной манере прокомментировал Снейп.

Ему не нравилось, что в их разговор вклинился третий лишний и так ловко перехватил инициативу в свои маленькие ручонки.

— И что решили? — не унималась Минерва.

— Решили, что не слишком то мы им и нужны, — продолжал Снейп.

— Северус, мы говорили совершенно о другом. Вы, видимо, были так увлечены чтением, что не очень внимательно нас слушали.

— И в каком конкретно месте я вас, как вы выразились, не внимательно слушал?

— Очевидно, где речь шла о том, что хороший учитель не только дает знания по конкретному предмету, но и готовит учеников, к так сказать, большому плаванию – жизни. Это часть нашей работы самая важная, вы не находите?

Филиус был спокоен и невозмутим как всегда. Минерва, недолюбливающая Снейпа, пользуясь случаем, уже приготовилась отпустить какую-то колкость в сторону язвительного коллеги, но Нат прервала ее выпад.

— Приятно было пообщаться, но к сожалению, у меня урок.

Она поднялась со своего места и направилась к выходу.

Северус был недоволен. Его раздражала собственная несдержанность. И хотя задеть он хотел Флитвика, но по окончании разговора у него сложилось впечатление, что задел именно Натали.

Он покинул учительскую, которая стала слишком душной для него. Слишком душной и раздражающей. И направился к себе, так как следующий урок был у него только через час. Слушать душещипательные рассуждения о священной роли учителя в жизни каждого человека он не хотел, так что пользуясь случаем решил, наконец, окунуться с головой в «яды».

Делая отметку в своем дневнике, он на секунду помедлил, взвешивая все за и против:

«Да, она бы не вошла, если бы ты был здесь один – это, конечно, минус. Но не забывай, скорее всего она просто чувствует себя неловко в твоем присутствии, по некоторым, тебе прекрасно известным причинам. А во-вторых, она поддержала разговор, а это говорит о том, что она готова идти на компромисс. И еще, она почти обернулась к тебе, так что из всего вышеизложенного могу сделать вывод, что это уверенный плюс».

Северус чувствовал себя, заправским шулером, подтасовывая факты. Но ему очень хотелось надеяться, что не все потеряно и у него есть еще шанс. Хотя вдаваться в подробности для чего этот шанс ему был нужен, он не стал. Резонно рассудив, что время покажет.

========== Глава 10 Операция «snow white» ==========

«Утро, как карточный домик рушит все, что ночью казалось незыблемым и единственно верным. Солнечный свет, как прекрасный аромат хранящийся в прозрачном стекле, разрушает нежный шепот нашей души, трепет безумного сердца. Ночью мы живем душой, а днём умом, рациональным, расчетливым, не способным на безумные проявления нашего, подчас такого нерационального, сердца. Мы начинаем сожалеть о том, что были так неосмотрительно откровенны. Что если… Темнота будто черный саван прячет нас, пока мы, сбросив свои одежды вместе с броней наших душ, не боимся безумных признаний, хотим дотронуться душой души. Раствориться, воспарить, и лишь свет утра заставляет наши крылья зябко съёжиться; а вдруг… и мучительный стыд и сожаление, сожаление о единственно верном, единственно значимом еще так недавно. Все остальное в нашей жизни лишь ритуалы, большие и маленькие заложниками которых мы стали. По утрам – кофе, потом треп ни о чем, с кем-то неважным. Потом какие-то дела, больше для тела, так как они неплохо оплачиваются и накачиваются. Опять поели, опять поболтали ни о чем, и такая круговерть ритуальчиков в нашей жизни двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Почти Рексона, чтобы ни о чем не волноваться, не из-за чего не потеть. А душа? А что душа? Зато никто не плюнет, не сделает больно. Храним ее где-то в запасниках в девственной неприкосновенности, а потом удивляемся, что в пустую прожили свою жизнь: были не с теми, не там, и не для того. В теле без души, как в мире без Бога, в мире «пустого неба» – нет главного.

И высказывание: у вас нет души, но не волнуйтесь, этого не видно – стало девизом.

А у тебя есть душа, вот так вот. Назло? Вопреки? И болит чертовка, похлеще тела ноет. И ведь думаешь, удалить бы ее хирургическим путем, да тут видно, как с сердцем, вырастает подлюка заново и с новой силой начнет выкручивать все внутри. Запить? Заесть? Как заглушить, кто скажет? От язвы есть, от головы есть, а от «болезни души» я только одно знаю. Но тут, как говориться, то ли от душевных мук страдать, от ли похмелья опять же маяться. Может пуститься во все тяжкие? Пусть будет еще больнее, так больно, что эта боль убьет тебя в конце концов. А нет, не убьет. Тут как после анестезии, разболится так, что, как там в фильме «живые позавидуют мертвым» и черепушка такая, как метка черная в небе заблещет, возвещая о возрождении моей… бессмертной… Пусть тогда другие в панике бьются, переживают, а я с ней с обновленной в полную силу одарю кого-нибудь подостойнее. А там уж, как говориться, сам виноват, бежать быстрее нужно было. Тогда вариант один, договориться. Договориться по-хорошему, что подостойнее… Ну, давай, хорош маяться. Ну, да открылась, ну, да стыдно. Но, как говорится: «велик не тот, кто не падал, а тот, кто падал и вставал», как-то так, по-моему. Так что хорош валяться, заходясь в сопливом экстазе, вставай».

Нат нехотя потянулась. Разговорчики с собой «по душам» действовали на нее отрезвляюще. Все стало казаться не таким страшным, не таким стыдным.

«И вообще, тебе не кажется, что ты преувеличиваешь? Пошла уже вторая неделя, может хватит? Похандрила, пожалела себя и хорош. Мужчина, способный на поступки, обречен быть любимым, просто он пока об этом не знает. Ну, вот от этого и оттолкнись, переделывая свой изначальный вопрос в концепцию: Кем бы вы ни были, Северус Снейп», — пытался ободрить ее внутренний голос.

Воодушевленная, наконец, тем, что нашла точку опоры в готовности оттолкнуть землю и начать движение, которое всегда было для нее жизнью, она решила начать именно с сегодняшнего дня. Тем более сегодня был выходной, а через несколько дней в Хогвартсе будет Рождественский бал и соответственно каникулы. Нат решила, что лучшее лекарство от хандры – это смотаться на каникулы к Полу. Он был ее лучшим другом и вообще давно заманивал в гости. Раньше, когда она жила в Лондоне, они виделись часто, а теперь…

«В общем решено. И заодно разработка плана под названием… — она на секунду задумалась… — «snow white», кстати не плохо (запомнить!), главное, чтобы в «green grass» переделывать не пришлось, объявляю торжественно открытым».

Как-то не сильно торжественно получается.

Она подошла к бару, извлекла из него бутылку с янтарным напитком, плеснула себе в бокал и, отсалютовав себе со словами – «за удачное начало», залпом выпила.

Конечно, пить с утра – не комильфо, но уроков сегодня у нее не было, так что она не обязана была не перед кем отчитываться.

«Уеду раньше, похулиганим с Полом как обычно. Да и Севе на пользу разлука пойдет, она еще никого не оставляла равнодушной, а если оставит, значит просто друзья», — Нат старалась придать голосу уверенности.

Расклад, конечно, не очень, но Натали была уверена, что не ошиблась в своем упрямом Северусе.

«Просто все случилось слишком быстро он не осознал, не созрел, недооценил какое сокровище свалилось на его грешную голову», — она рассмеялась и направилась в ванную.

Следующий день закрутил обоих в вихре важных дел. Расписание уроков не совпадало вообще в течении всей недели. И те моменты, когда была свободна она, он был занят. Не получалось встретиться даже на приемах пищи в большом зале, не говоря уже об огромном здании школы, как будто бережно, но все же назло, скрывавшее их друг от друга. После беседы со своим Альтер эго Нат успокоилась, и ей невыносимо хотелось увидеть Северуса. Но по плану была недолгая разлука, так что она, как могла, занимала свои мысли подготовкой к урокам, чтением, прогулками, стараясь не искать с ним встреч. За время, прошедшее с их разрыва, если, конечно, это можно было так назвать, она поняла одно, как бы ни сложились их отношения в будущем, она все же хочет быть рядом с ним. Хочешь иметь друга – будь им. Она не злилась и не обижалась на него, считая произошедшее только своей виной. Северус честно предупреждал и не двусмысленно намекал на то, что он не тот человек… Но она в своей маниакальной заинтересованности им не заметила, как открыла ему сердце, душу, а этого она ни с кем себе не позволяла. Вообще Натали была очень замкнута и самое сокровенное до сих пор держала под семью печатями. Она понимала Северуса с его закрытостью и нелюдимостью.

Кабинет директора. Позже.

— Вы что-то хотели, моя дорогая?

Дамблдор находился в прекрасном расположении духа, впрочем, как обычно. В отличии от многих, он прекрасно умел держать себя в руках, используя даже настроение в своих целях.

— Да, я хотела попросить об одолжении.

Натали была вежлива, но нотки напряженности все еще звучали в ее голосе, помня о том вероломном вторжении в ее личную жизнь, которое сделало ее еще более осторожной в общении с директором.

— Я слушаю.

— Мне бы хотелось уехать немного раньше. Уроки в пятницу у меня заканчиваются в обед, я хотела бы уехать сразу после занятий. Если, конечно, это не проблема?

— Конечно, в пятницу вечером в школе Рождественский бал… — он внимательно посмотрел на нее поверх своих очков половинок, делая паузу, — но, я думаю, вам нужен отдых. Первые месяцы всегда самые трудные. Так что да, вы можете покинуть школу чуть раньше. Я надеюсь, вы хорошо отдохнете и приступите к своим обязанностям после каникул с удвоенной силой, — он улыбнулся ей.

— Я боюсь моей удвоенной силы профессор Макгонагалл не вынесет, — Нат усмехнулась и почувствовала, как начала расслабляться. «Вот же старый интриган».

— Не обижайтесь на нее мисс Валентайн. Все мы волнуемся за детей, все находимся в предчувствии скорой и уже неизбежной войны. Я думаю, она понимает, что вы думаете только о благе для учеников.

— Спасибо.

Она попрощалась с Дамблдором и с чувством выполненного долга, унося с собой послевкусие его пронзительного взгляда, направилась к себе.

========== Глава 11 Каникулы ==========

Наконец-то каникулы!!! Нат думала, что с момента окончания школы никогда больше не будет так радоваться чему-то. Ан нет, никогда не говори никогда. Каких-то три урока отделяют ее от встречи с Полом. А это не так много, если учесть, что она не виделась с ним практически с начала ее преподавания в Хогвартсе. Ну, да, они встречались пару раз в Лондонских барах, названия, которых Нат даже не запомнила, так как оба раза он, рассорившись со своей «великой любовью» самозабвенно заливал ее «жилетку» розовыми соплями. Так что можно сказать и не виделись.

На этот раз на его любовном фронте было все хорошо. Натали предусмотрительно навела справки, так сказать, чтобы не попасть очередной раз впросак.

Уроки прошли на одном дыхании. Видимо, окрыленная скорым отъездом, Нат была в невероятном ударе. Уроки были содержательными, побуждающими к размышлениям. Дети, заразившись ее радостью и оптимизмом, понесли их на следующий урок. А им, как раз, было зельеварение. Она усмехнулась про себя: “Считайте это моим подарком на Рождество, мистер Снейп”.

А что же наш мистер Снейп? Он и вправду был несколько озадачен такой продуктивностью на своем уроке. Вся партия выданных Нат подопечных совершала чудеса трудолюбия и внимательности.

Перед отъездом ей очень хотелось его увидеть. Но, как назло, расписание было против и, если Натали действительно хотела уехать сразу после своих уроков, шансы даже на случайную встречу были ничтожно малы.

Она собирала вещи, радуясь заклятию незримого расширения, которое было создано определенно женщиной. Потому как сначала ты предполагаешь взять с собой небольшую сумку. Но в процессе сборов оказывается, что твой багаж не влезает даже в два огромных чемодана и вообще все это напоминает всемирную миграцию цыган.

Она сидела на полу, сложив ноги по-турецки, обложенная тряпьем и судорожно пыталась как-то уменьшить свой багаж. На кой черт ей столько барахла она не знала, но при проведении тщательной сортировки лишней оказалась только пижама и то только потому, что она взяла две.

Запихнув все в небольшой кожаный рюкзачок, она бросила это неблагодарное занятие. Решив, что зато будет готова ко всему, а с Полом не понятно где окажешься. Один раз они до того напились, что, познакомившись с какими-то веселыми французами решили, что покататься сейчас где-нибудь в Куршавеле на лыжах самое оно. То, что утром она проснулась в отеле Куршевеля ее не сильно удивило, но то, что накануне вечером лихо рассекала по склонам на лыжах, было для нее откровением. Так как кататься на лыжах она сроду не умела, и вообще, горок боялась даже детских. Когда она попыталась предъявить вполне обоснованные претензии Полу, тот ответил, что идея была ее, а разумная аргументация, в пользу того, что у ребят свой частный самолет и вылететь можно прямо сейчас, оставила его без единого шанса достойно ей возразить. На вопрос, что она делала на горном склоне в лыжах, он сказал:

«Скажи спасибо, что от фристайла тебя оттащили силой, рискуя, между прочим, последним здоровьем».

Нат унялась, рассудив, что, судя по его рассказу, обязана ему по меньшей мере жизнью.

Воспоминания о их с Полом безрассудных приключениях еще больше подняли и без того радостное предвкушение встречи со старым другом. Она решила, что пора. Одевшись в удобные джинсы и пуховик, Нат направилась к выходу, по пути надеясь все же встретить свое «наказание», но… на нет, как говорится, и суда нет.

Дойдя до зоны аппарации она, унесённая ее вихрем, через миг оказалась на уже знакомой улочке недалеко от дома Пола. Легко закинув на плечо рюкзак, она зашагала по знакомой дороге в хорошо известном направлении.

***

Улицы зимнего Лондона дышали предвкушением Рождества. Витрины магазинов, расцвеченные на все лады переливающимися гирляндами с неизменными Сантой и его веселой оленьей птицей-тройкой, зазывали зайти внутрь еще не успевших завершить последние приготовления к любимому празднику горожан. Нат не оказалась исключением, ей очень нравилась эта предпраздничная суета. И вообще, подарок Полу она еще не купила, хотя определилась с ним уже давно. Несмотря на то, что ее друг обладал вполне себе приземленной профессией, романтиком он был неисправимым. И она решила подарить ему телескоп. Иногда летними ночами, валяясь на лужайке ее загородного дома, они, разглядывая яркие и такие загадочные звезды, пытались представить, как им там живется в безмерии космоса.

Зайдя в магазин, она тут же была увлечена бурным людским потоком, из которого, как из смертельного водоворота, не было никакого спасения, кроме как отдаться его воле, позволяя нести себя в нужном направлении. Найдя все необходимое она уже было направилась к выходу, но тут ей невыносимо захотелось купить что-то и для Северуса. Сомнения мучили ее недолго, и Нат решила, что купить что-то все равно хочет. Она всегда может отказаться от идеи отправлять свой подарок, который, как ей казалось, будет очередным ее необдуманным шагом, за который ей опять будет стыдно. Но сама мысль, что это только для него, была настолько интимной, что дарила почти возбуждение. Она не смогла себе отказать в удовольствии и направилась вдоль прилавков, отыскивая глазами то, не знаю, что, но она точно знала, что найдет. То, что подошло бы ее настроению, было слишком откровенным намеком, то что было не слишком – отдавало нафталином.

Натали уже начинала злиться на свою дурацкую затею, и тут ее осенило – книга! Вот только осталось решить какая именно. Что-то из магловской классики, наверное, слишком просто, из магических – слишком сложно, она не знала, что у него уже есть, а повторяться она точно не хотела. И тут в голову пришла отличная идея. Как насчет Маяковского? Подарок с намеком. А что, в последние две недели он делал недвусмысленные попытки возобновить общение. Все, конечно, под маской незыблемого равнодушия, но Северус был из тех людей, которых нужно читать между строк. А то, что она читала между строк, отчетливо говорило ей о том, что он волнуется и хочет все же вернуть так внезапно утраченное доверие. В этот раз все будет по-другому. Теперь все карты открыты, и они оба понимают who is who. Решено.

Нат направилась в книжный магазин, который был всего в квартале отсюда. Она вошла в дверь, которая предупредительно звякнула дверным колокольчиком, оповестив хозяина о новом клиенте. Она не без сожаления отмечала, что последнее время люди мало читают. Кроме нее в магазине был только кот, который скорее всего пообедав, сидел на прилавке, намывая лапой свою пушистую мордочку. У Натали было ощущение, что из суеты огромного мегаполиса она вдруг попала в какой-то совершенно другой мир. Со своим размеренным ритмом и особым запахом.

— Привет Томми, — она подошла к коту и почесала его за ушком.

На что пушистый подхалим вытянул свою бесстыжую морду и уютно замурчал.

— А, Натали, давненько не видел тебя в наших краях. Никак уезжала отдохнуть?

Из подсобки вышел милый старичок и с приветливой улыбкой, собравшей сеточку морщин в уголках глаз, какие возникают обычно от лукавого прищура, подошел к ней.

— Чем старый Карло может тебя порадовать сегодня?

— Я помню у вас было прижизненное подарочное издание стихов Маяковского. Вот оно меня и порадует.

— А, конечно, помню.

Он зашаркал вдоль полок, заставленных книгами до самого потолка, видимо припоминая куда именно его положил. Взявшись за лестницу, примощённую к стеллажу стал осторожно подниматься.

— Давайте я сама, скажите только где она лежит.

На что старый Карло строго посмотрел на нее своими, вылинявшими от долгой жизни водянисто-голубыми, глазами:

— Моя дорогая, уж не настолько я и стар, что бы не смог такой прелестной девочке доставить радость, — он лукаво подмигнул ей.

— Я не это имела ввиду, — слегка смутилась Нат, — может быть только вы и можете.

— Ну, такая красивая и умная барышня и трудности любви?

Он протянул ей небольшую книгу в красивом золоченом переплете.

— Да не сказать, что трудности.

Нат не могла сформулировать, что же именно у нее в любви. Заморозки?

Она листала лощеные страницы с красивыми иллюстрациями, в том числе рисунками самого Владимира Владимировича. С фотографиями любимых и дорогих для поэта людей, с которых смотрели на нее лица прошедшей эпохи: более открытые и, наверное, более чистые, без этого отпечатка технического прогресса, который делает глаза пустыми, а лица пластмассовыми.

— Да, именно то, что нужно, — приветливо улыбнувшись, Натали и отдала книгу Карло, чтобы он завернул ее.

— Он точно не устоит, перед такими женщинами мужчины не могут устоять, поверь мне. Я не всегда был стариком и многое повидал на своем веку. Приходи в следующий раз вместе с ним.

— А я думала, что большего оптимиста чем я нет.

— Такие женщины как ты, выбирают обычно очень сильных и поэтому очень сложных мужчин. Но, как я тебе сказал, он все равно не устоит.

— Такие, как я? — с любопытством поинтересовалась Нат. Несмотря на то, что знала, что ответит старик.

— Сильных. Ты очень сильная, и не каждый мужчина сможет приручить тебя. Хотя, думаю, что попробовать силенки хотят многие.

Он почему-то напомнил ей сейчас Дамблдора, со своей невероятной проницательностью, и лукавым прищуром таких мудрых глаз. Казалось, что он знает какую-то, только ему известную истину, а может быть ей просто очень хотелось так думать. Ведь сейчас Рождество.

— Спасибо. И за книгу… и за ваши слова.

— С Рождеством, милая!

— С Рождеством!

Она подарила ему нежную улыбку и вышла в шумную круговерть улицы.

*

Квартира Пола располагалась в замечательном районе, прямо-таки созданном для спокойной, комфортной жизни. Красивые особняки в георгианском стиле, щедро украшенные лепниной и летом утопающие в зелени, сейчас были покрыты пушистыми снежными шапками от чего создавалось впечатление, что ты попал в сказку так заботливо спрятанную Сантой от остальной суеты города. Аккуратно подстриженные небольшие палисадники, витиеватые кованые перила лестниц. Все это великолепие располагалось на красивой тихой улочке с магазинами, бутиками, ресторанчиками, в общем со всеми атрибутами благоустроенной, уютной жизни, как маленький оазис, зажатый в тисках огромного мегаполиса.

Натали поднялась по ступенькам, их было двенадцать. Дурацкая привычка с детства считать все подряд. Зачем ей нужен был этот хлам в голове она не знала, так как все эти бесконечные подсчеты проводились автоматически, на уровне безусловного рефлекса. Постучав серебряным молоточком в дверь, Нат застыла в предвкушении.

— Ну, наконец-то.

Она не успела опомниться, как оказалась в крепких объятиях. Пол схватил ее на руки и втащил в дом.

— Дурак, поставь на место, — Нат смеялась над вечными попытками друга схватить ее на руки.

Однажды она поинтересовалась откуда такая тяга. Пол пояснил, что она такая маленькая и хрупкая, что в нем просыпается первобытный мужчина-защитник и отсюда такое стремление всюду таскать ее на плече. Она, конечно, понимала, что это не так. И связано это, скорее всего, с тем, что Пол относился к ней как к младшей сестре, которую потерял так рано. И Нат досталась вся его нерастраченная братская любовь.

— Я уже решил, что ты передумала и не приедешь.

— Не дождёшься, — усмехнулась она, уже обретя твердую почву под ногами.

Натали обняла друга и уткнувшись носом в его грудь, вдыхала такой знакомый и такой родной запах.

— Я так соскучилась.

Она подняла на него глаза, любуясь его любимым лицом, в котором знала каждый изгиб, каждую морщинку.

— А как я соскучился, ты мне даже сниться начала, Сэм ревнует сил нет.

— Как у вас дела? Похоже все наладилось.

Нат интересовалась совершенно искренне, эти двое идеально подходили друг другу, в этом она была совершенно уверена. Она оглянулась вокруг.

— Кстати, где он?

— Он сильно извинялся, что не сможет побыть с нами на Рождество. У него какие-то семейные проблемы. Что-то с его старшим братом. Ну, ты же знаешь какой он скрытный. В общем, я не стал вдаваться в подробности. Но он шлет тебе тысячу приветов и обнимашки.

— Как у тебя?

— Все в порядке. Знаешь, никогда не думала, что окажусь по другую сторону баррикад. Тем более после моего хулиганского детства. Это определенно мне в наказание, — она засмеялась, присаживаясь на диван в гостиной, в которую они неспешно вошли, оживленно беседуя, словно боялись потерять хотя бы минуту такого драгоценного времени, которое обрели после долгой разлуки.

— Да брось, я не о твоей работе училкой. Хотя знаешь, я был несколько удивлен, если не сказать больше. Ты всегда крутилась в высших кругах, занималась искусством, политикой, а тут – бац все в корне поменяла, махнула черт знает куда. Какие-то секреты. Ты точно в какую-нибудь секту не угодила? Я пару раз даже порывался нанять частного детектива, чтобы он все выяснил. Но твое не омраченное сектантской ересью сознание, которое ты пару раз продемонстрировала мне при наших коротеньких встречах, успокоили меня. Скажи мне, что все хорошо.

— Так, а я о чем? Говорю же, все хорошо.

Натали накрыла его большую ладонь своей маленькой теплой ладошкой, мягко вглядываясь в его глаза, как будто проходила испытание на детекторе лжи и пыталась подкрепить свои слова визуальным контактом.

— Ладно, проехали. Ты же знаешь, если тебе будет нужна моя помощь я сделаю все и даже больше.

— Я знаю, — ответила Нат.

— А как на личном фронте? Там, наверное, полно молодых и неженатых профессоров?

— Да какой там. Не женатых до хрена, а вот с молодыми напряг. Так что я веду сугубо аскетичный образ жизни. Даже мое целомудрие под такой надежной защитой, что иногда хочется на время попасть в сексуальное рабство, — она засмеялась.

— Ух ты, но ведь всегда можно все бросить и вернуться к прежней жизни. Я бы сказал, вы что-то скрываете, мисс Валентайн.

Пол лукаво прищурился и Нат поняла, что он, как гончая взял след, и ей будет сложно запутать его, петляя, как заяц в поле. Да и нужно ли? Может быть вот оно решение – выговориться.

Видя сомнение, промелькнувшее на лице подруги, парень поднажал.

— Ладно, хорош ломаться. Колись. Иначе буду пытать тебя с пристрастием.

— С пристрастием? Заманчиво, — она улыбалась ему.

— Если не хочешь не рассказывай.

Пол сделал обиженное лицо, но он совсем не обижался, она об этом знала. Одной из самых хороших черт характера Пола была его тактичность. Он всегда знал, когда и как нужно с ней разговаривать, чтобы раскрыть ее. Пол знал о ней если не все, то почти все. Он был единственным человеком, которому Нат доверяла безраздельно. Как в банковской ячейке храня самые важные моменты своей жизни, зная, что этот банк самый надежный в мире, и валюта его никогда не обесценится.

— Не обижайся, но давай не сейчас. Вот так с дороги. Обещаю, что ты будешь первым, кто обо всем узнает.

— Конечно, малыш, — он провел кончиками пальцев по ее щеке. — И я понял, что это был камень в мой огород. С дороги не накормил, не напоил, спать не уложил. Вроде так было в той сказке про Бабу Ягу.

— Да, все верно.

— Понял вас, мэм, — он взял под козырек. — Пошли покажу, что я для тебя приготовил.

Он встал с дивана, увлекая ее за собой в столовую.

— Ого, да ты старался.

Она рассматривала красиво сервированный стол.

— Сомневалась?

— Нет.

— Чай, кофе?

— Чай… с молоком.

— Я помню…

Они еще долго болтали, смеялись, делясь друг с другом не только информацией, но главное нежностью, доверием, заботой.

Лежа в постели, она вспоминала вечер, наполненный весельем и домашним теплом, которого ей так не хватало в последнее время. А на сердце была тоска, которая так же настырно, как городские цветы, что пробиваются вопреки всему сквозь асфальт, прорастала даже в согретом любовью и весельем сердце.

“Северус…”

========== Глава 12 ==========

Даже то, что Северус был практически ежеминутно занят, не спасало его от невыносимого чувства одиночества внутри. Оно не давало ему спокойно существовать, постоянно напоминая о себе каким-то нестерпимым душевным зудом. Оба его хозяина имели планы на него, не давая передыха, поручая все новые и новые дела. Да еще Поттер остался в школе наканикулы. И, конечно, зная его неугомонную натуру, он непременно попадет в какой-нибудь переплет. Задолбало!!!

Северус вернулся к себе. Ужасно хотелось напиться, чтобы как следует отоспаться без этих постоянно терзающих его мыслей. Нат на Рождественском балу не было. Несмотря на то, что какая-то часть его хотела, чтобы она уехала и оставила, наконец, в покое его бедное сердце, он не мог не признать, что скучает по ней. Словно все, чем он жил и дышал, в мгновение ока исчезло, оставив после себя черную зияющую пустоту, которую не заполнить ничем. Он все же решил обойтись без алкоголя, помня последний неудачный опыт, ограничиться зельем сна без сновидений. Кто знает, что взбредет в голову Поттеру, Альбусу или Тому. Лучше оставаться в бдительной трезвости, так на всякий случай. Северус разом опустошил фиал с зельем и, накрывшись одеялом с головой, погрузился в сон.

***

На утро он чувствовал себя намного лучше. Было в воздухе что-то особенное, ни с чем не сравнимое ощущение чуда. Несмотря на то, что Рождество не принято было праздновать в его семье, как сказать по-правде, и дни рождения, и остальные праздники, но его волшебство проникало даже в душу такого скептика, как Снейп. Черные мысли ушли, и вместе со вчерашним днем были безжалостно съедены, где-то на границе дня и ночи, лангольерами без остатка. И стойкое ощущение, будто есть шанс начать сначала, с чистого листа не оставляло его. Какая-то наивная вера в светлое будущее. Так что настроение было сносным, мысли, которые вчера пугали, пришли в равновесие с его душой, и нарастающее человеколюбие грозило вылиться во что-то не свойственное его коварной натуре. Желание одарить Нат своим вниманием и подарком стало нестерпимым. Тем более, он готовый еще со вчерашнего дня, лежал и ждал своего часа. Чтобы как-то унять этот зуд, Северус отправился в душ. Выйдя из которого, обнаружил под кроватью аккуратно перевязанный шелковой лентой сверток.

“Чертов старик, опять его дурацкие подарки. Интересно, что на этот раз? Шерстяные носки или может быть очередная диванная подушка совершенно дикой расцветки?” — язвительно.

У Северуса скопилось достаточно большое их количество и несмотря на это, Альбус, каждый раз поражал воображение Снейпа ее цветом.

Он поднял подарок, заметив, что за ним примостились еще несколько. Снейп цинично рассуждал, делая ставки от кого какой, но в душе бальзамом разливалось тепло, которое Северус надежно прятал, как и все самое хорошее в себе, словно считал себя не достойным принимать такие дорогие дары, как любовь и внимание.

Классифицировав все подарки он с удивлением обнаружил еще один, автора которого не смог определить. Подняв с пола небольшой сверток, перемотанный черной бечёвкой, он почувствовал, как дернулось галопом сердце, срывая дыхание, а ладони вспотели, будто он держал в руках не аккуратно завернутый подарок, а бомбу с часовым механизмом, которая вот-вот рванет. Разум и сердце пожав друг другу руки согласились, что подарок от Натали, но его упрямство встало в позу, скорее всего, чтобы доставить хозяину удовольствие вдоволь «поломаться». Решив не испытывать судьбу, он потянул за конец бечёвки и, разоблачив анонима, понял и без открытки, что подарок от Нат. Томик стихов Маяковского в витиевато-золоченом переплете мог быть только от нее. А главное посыл. Северус не мог поверить в то, что вот так естественно и просто, она дает ему второй шанс, по крайней мере на общение. Шанс, на который он в свою очередь так и не осмелился, решая с утра судьбу своего подарка для Натали. Он с какой-то даже нежностью гладил ладонью обложку книги, проводя кончиками пальцев по узору, вьющемуся вдоль корешка. Будто боялся открыть ее, осквернить своими руками, считывая жадными глазами черные закорючки букв, срывая полог тайны с уже знакомых ему стихов. Он помнил и их щемящую тоску, и кричащее одиночество, и нетерпение, и жажду нежности «…ночью хочется звон свой спрятать в мягкое, в женское…» всплыло в памяти. Северус осторожно открыл книгу, изучая иллюстрации, весьма, кстати, занимательные. Фотографии, поразившие его своей чистотой и одухотворенностью. Вчитываясь в уже знакомые строчки и открывая для себя новые, он увлекся, не заметив, как пришло время обеда.

Вечер того же дня

Он быстро мял шагами заснеженные улицы Лондона, взрывая пушистый снег, выпавший за ночь, носками сапог. Снег переливался в свете фонарей, словно кто-то выстрелил из пушки золотым конфетти. Ощущение, словно ты попал внутрь стеклянного шара, которые обычно ставят на каминные полки зимой, с уютным маленьким домиком посреди занеженных холмиков, а взметающиеся вверх блестки превращают его на миг в чудо. Нужно сказать в его душу вместе с Рождественским духом заползало и человеколюбие, и нежность. Какая-то предрешенность его жизни, которую он сам для себя определил, отпускала его, соблазняя душу новыми надеждами. Видимо, в этом порыве, ну и, конечно, после томика стихов он решил, что хочет ее увидеть. И даже решился на очередной спонтанный шаг – все-таки доставить ей подарок, который он подготовил для нее. Конечно, Северус понимал, что это ставит под удар его репутацию холодного и циничного сноба. Но именно с Нат ему не хотелось всех этих наигрышей и условностей.

Следящие чары, предусмотрительно наложенные на нее после последнего разговора с Альбусом, делали свое дело. Отыскать ее в большом городе оказалось не сложно. Сердце сковывала щемящая боль, и грел томик стихов Камоэнса. Тот самый, который она обнаружила, впервые проникнув без спроса в его обитель. В этой небольшой книжке было много сокровенного для него, что понять сможет только она. Небольшие ремарки на полях, которые он делал, вчитываясь в эти, такие близкие ему строки. По сути, он дарил ей часть себя. Нат так хотела узнать кто же он на самом деле. И именно она заставила его задуматься над этим. А действительно, кто же он? Северус так долго играл чужие роли, примерял на себя чужие чувства, что в один прекрасный момент он вдруг осознал, что уже не помнит себя настоящего. Эта ложь, как вторая кожа, вросла в него так, что теперь ничем не отодрать. А она, вдруг, увидела его таким, каким он сам себя уже не помнил. Напомнила и о душе, и о сердце. Приняв, всецело не требуя ничего взамен.

Под сонм своих мыслей Северус довольно быстро добрался до нужного адреса. Он занял позицию под раскидистым деревом. Его крона, покрытая толстым слоем белого снега, была похожа на огромный раскрытый зонт, надежно скрывая его от ненужных взглядов. Оценив ситуацию, он понял, что окна дома были довольно высоко от земли и Снейп, покинув свое укрытие, поднялся по лестнице к двери.

В окне, которое было первым от крыльца и, скорее всего, располагалось в гостиной, горел свет. Он заглянул в него. Нат и ее приятель сидели на диване, было похоже, что они играли в какую-то игру. Они дурачились и смеялись. Северус почувствовал себя малолетним беспризорником, который одиноко слоняется по морозному городу, заглядывая в окна богатых домов, в надежде, что кто-то сжалится над ним и даст немного еды. Он смотрел на их беззаботное веселье и что-то злое больно кольнуло его в сердце. Он хотел ее только для себя, а она беззаботно кокетничает с этим смазливым мальчишкой, который так беспардонно хватает ее за руки, обнимает и вообще ведет себя… Северус чувствовал, что задыхается. Ему вдруг стало невыносимо жарко. Он захватил с карниза горсть снега и протер им лицо. Его злость стала таять, стекая по лицу мокрыми струйками. Разум сразу протрезвел, мысли стали приходить в норму. Он взял себя в руки, решив, что испытывать судьбу не стоит. Она имеет на это полное право. Северус положил сверток на крыльцо и постучал в дверь.

— Пол, кто там? — послышался голос Нат из гостиной.

— Не знаю, наверное, кто-то решил пошутить.

Пол собрался уже закрыть дверь, как обнаружил на крыльце пакет. Подняв его, он огляделся по сторонам, пытаясь понять, кто его принес.

— Слушай, тут кто-то под дверь сверток подкинул. Судя по обертке, подарок. Конечно, правильнее было отнести его в полицию, на предмет наличия взрывчатки, но я думаю, это какой-то престарелый и не женатый профессор из твоей чуднóй школы.

Пол зашел в гостиную, протягивая ей презент.

— Если хочешь я открою.

Он был совершенно серьезен, что совсем ее не удивило. В последнее время в новостях то и дело появлялись сюжеты о взрывах бомб и других беспорядках в людных местах города.

— Почему ты думаешь, что это мне? — совершенно резонно рассудила Нат.

— Ну, если мне, то только от какого-то тайного поклонника, — съехидничал Пол. — Доверяешь мне открыть?

Он уже потянул за конец шелковой ленты, которой был перетянут сверток, но Нат с несмелой улыбкой забрала его и, присев на край дивана, осторожно развернула подарок. Пол стоял у нее за спиной внимательно наблюдая за процессом. Увидев его содержимое, Нат буквально подскочила на ноги, точно ее прошил заряд тока. Сердце, как напуганный до смерти заяц, дрожало в груди, руки вспотели, а лицо залил предатель-румянец.

— Можно я побуду немного одна, ты не обидишься? — не поворачиваясь к молодому человеку чтобы, он не заметил ее волнение и пылающие щеки, она ушла в свою комнату.

— Конечно… — ей в след рассеяно ответил он.

Северус, который все это время стоял на крыльце, скрытый невидимыми чарами, был определенно доволен ее реакцией. Он улыбнулся самыми уголками губ и медленно спустился с крыльца. В первые за много лет его ничего не раздражало и не беспокоило. Он был в абсолютной гармонии с собой. Словно после долгого странствия, наполненного опасностями и тревогами он, наконец-то, вернулся домой. На душе было тепло, и надежда робко билась в груди вместе с сердцем, которое впервые за долгое время вновь впустило эту беспокойную соседку. Если вдаваться в подробности, его поступок был просто верхом легкомыслия. Что он мог ей предложить? У него не было будущего, он отказался от прошлого. Он как мотылёк, был только «сейчас». И он понимал, что скорее всего сгорит в этом безжалостном огне новой войны. Войны, которая когда-то представлялась ему, наивному мальчишке с израненной душой, одинокому и никому не нужному, верхом блаженства. Стать сильным и безжалостным, похоронить в ее огне все, что так терзало, так мучило, сжечь всех, кто делал больно. Но прошло совсем немного времени, и он понял, что по настоящему сильным человека делают совершенно другие чувства.

Он поднял ворот пальто, и зашагал по заснеженной улице к зоне аппарации.

========== Глава 13 Заявление о намерениях ==========

Натали так и не осмелилась открыть эту небольшую книгу, будто все еще хранившую тепло его рук. Она помнила эти щемящие сердце стихи. Да и воспоминания о том памятном вечере, когда она открыла для себя Камоэнса, она тоже отчетливо помнила. Нат улыбнулась. Она не знала, чем она заслужила такое его доверие, но на душе стало так тепло и уютно, что хотелось просто лежать вот так, и это казалось ей верхом блаженства. Она незаметно уснула под сонм своих мыслей.

Спала она беспокойно, копна ее каштановых волос разметалась по подушке, на лице выступила испарина, она беспокойно постанывала, мотая головой словно оглядывалась… «Вокруг темно. Она идет, по знакомой ей улице, и чувствует, кто-то идет за ней следом. Она не видит его, но точно знает кто это. Это тьма, которой наполнен сейчас воздух, от которой не скрыться ни за какими стенами. Тьма проникает в ее легкие с каждым вдохом, стоит перед ее глазами. От нее нет спасения. Будто сама чернота ночи, обрела уродливую форму, разливая своим взглядом по ее спине леденящий холод. Сердце, в ужасе начинает заходиться в груди. Она чувствует, что, если побежит, тьма сожмет свои железные тиски и раздавит ее. Поэтому старается идти как можно спокойнее. Что дается ей с трудом, от пульсирующего в ней ужаса, который начинает подниматься из груди сдавливая горло. Она хочет закричать, но изо рта вырывается лишь сдавленный хрип. Этот живой организм, эта тварь, почуяв ее панику, начинает обволакивать ее, как вязкая липкая субстанция, смыкаясь над ее головой, заползая в нос, в рот, она задыхается, теряя сознание…

Нат в ужасе проснулась от того, что она забыла, как дышать. Долю секунды она, судорожно вспоминала, как это делается, чувствуя, что от нехватки кислорода начинает кружиться голова. Но, вдруг, организм, точно очнувшись от оцепенения, запускает безусловный рефлекс, и она вдыхает полной грудью воздух через открытый рот, наполняя легкие до боли. Не успев выдохнуть она, вновь поддаваясь рефлексу судорожно вдыхает, от чего легкие начинают болеть, а горло першить.

Придя немного в себя, она старалась усилием воли сдержать поток воздуха, который напуганный организм рефлекторно пытался получить. Слегка отдышавшись, она провела трясущейся рукой по мокрому от пота лицу, убирая с него прилипшие пряди, пытаясь успокоить дыхание и безумное биение сердца, которое выламывало ребра изнутри, чтобы освободиться от давления взбесившихся легких. Нат закрыла лицо руками. Почему-то ужасно хотелось плакать. Внутри все дрожало. Она чувствовала себя маленькой и беспомощной. Снова этот сон, он мучил ее еще со школы, но потом стал сниться все реже и реже и в один прекрасный день она забыла о нем. Но вот, видимо, не навсегда.

“Бабуля”, — прошептала она, словно пыталась найти в ней защиту, но увы, бабули рядом не было.

Она даже не приходила ей во сне. Ба была единственным человеком способным ее успокоить.

Натали массировала виски кончиками пальцев, стараясь дышать глубоко, но справиться со слезами не получалось, и они предательски стояли на границе сознания, стремясь излиться ужасом ночи. Немного успокоившись, она опять легла в постель. За окном было совсем еще темно. Она и сама, не заметила, как на миг вновь провалилась в сон.

“Северус… Северус, пожалуйста… Северус ты мне нужен… ” — она проснулась от звука собственного голоса и почему-то испугалась.

Странно. Несмотря на то, что она о нем много думала, Северус ей никогда не снился. Тем более, она не звала его в таком отчаянии.

“Так, мать, видимо, острая стадия… Вот она какая – безумная тоска. Кому разлука на пользу, а кому лечиться нужно. Ладно, просто нужно принять кардинальные меры”.

Нат поднялась с постели, а за окном все еще было темно. Рваные черные тучи словно беженцы стремительно неслись по начавшему сереть небу, то и дело заслоняя собой круглый диск луны, который тоскливо наполнял все вокруг холодным светом, от чего в душу заползала какая-то безотчетная, гнетущая тревога.

Нат решила принять ванну. Полежав в теплой воде и полистав картинки в каком-то модном магловском журнале, она окончательно успокоилась. После такого «сверх легкого» чтива, она всегда была в хорошем настроении. Тупая улыбка на лице возвещала о том, что ее мозги промыли и высушили. Какое блаженство. Зомбирование однозначно, но именно этого результата она и ждала.

Иногда нужно давать мозгам отдыхать, иначе они покоя не дадут ни ногам, ни заднице – в общем, хороший способ, она всегда им пользовалась.

Нат вспомнила о серебряном гребне с изумрудной змейкой, которым бабушка расчесывала ее волосы во время приступов страха, после чего она спокойно засыпала. В последнее время она почему-то его не носила. Для нее это был своеобразный ритуал, приносящий успокоение. Как при приступе клаустрофобии, человеку дают подышать в бумажный пакет. Но Нат, вдруг, на секунду задумалась.

А может быть действительно дело в нем? Она всегда думала, что это просто фамильная реликвия, доставшаяся ей по наследству от прабабки, но может быть за этим действительно что-то кроется?

Нат достала его из сумки и заколола в волосы. Изумрудная змейка снова заблестела в шелке ее каштановых волос. Ей действительно стало немного лучше. Она оделась. Судя по звукам, доносившимся из кухни, Пол тоже уже проснулся и колдовал над завтраком.

— Доброе утро, — с милой улыбкой Нат подошла к нему и чмокнула в щеку.

— Ну, Нат, испортила весь сюрприз.

Пол так мило нахмурил брови и искривил рот, что ей стало смешно.

— И чем же позволь полюбопытствовать?

— Завтрак в постель. Я решил, что пока ты ждешь своего престарелого неженатого профессора на белом коне, я могу тебя этим порадовать. Все мои прекрасные порывы обесценила.

Его обиженное лицо было исполнено притворного трагизма.

Нат подошла к нему и, обняв за плечи, прошептала в самое ухо:

— Давай сделаем вид, что я еще сплю. Я пулей в постель, закрываю глазки и жду тебя вместе с твоими прекрасными порывами.

И она легко, на цыпочках, упорхнула обратно в свою спальню.

Пол не заставил себя долго ждать, и уже через десять минут они сидели по «турецки» в ее постели, завтракали и болтали. Таким беззаботным и комфортным ее быт мог сделать только Пол, тут даже домовые эльфы «отдыхают». Умел он вдохнуть тепло и заботу в простые, казалось бы, домашние ритуалы.

От пережитых волнений не осталось и следа, но вот мысль поподробнее узнать семейные тайны не отпускала ее. Сейчас, когда Пол залез в ванну, а это было для него действие почти сакральное и с чувством, толком, расстановкой могло продолжаться не менее полутора, а то и двух часов, Нат решила использовать это время, как говорится, на пользу дела. Увалившись обратно в поруганную завтраком постель, она начала методично сопоставлять все факты.

Взвесив все за и против, она решила, что только бабушка могла знать о том, что с ней происходит. Мать никогда особо ей не занималась, предоставляя ей самой решать свои проблемы. По правде говоря, она всегда была упрямым и самодостаточным ребенком, и по большому счету ей никто не был нужен. И все же, Нат по началу обижалась на нее, так как были в ее жизни моменты, с которыми, в силу возраста, ей было трудно справиться самостоятельно. От чего даже пару раз, будучи подростком, она задумывалась о суициде. Но позже, она поняла, что скорее всего любить человека, который не нуждается в опеке – тяжело. И на данный момент их отношения с матерью пришли в равновесие. Наверное, именно оттуда растут ноги ее строптивого характера с замашками домашнего диктатора, который пришелся не по зубам многим ее учителям и вообще окружающим ее людям. А вот бабулю свою она очень любила и уважала. Была в ней какая-то мудрость, не позволяющая заходить за пределы дозволенной Нат опеки. Бабушка была женщиной волевой, и любовь ее выражалась не в сентиментальной розовой мякоти и тотальной опеке, а в том, что она всегда позволяла Нат быть собой. Без прокрустова ложа «нормальности», как многие. Она умела справляться с ее приступами страха и гнева. Некоторые моменты настолько ее напугали когда-то, что отпечатались в мозгу, как египетские иероглифы на стенах пирамид.

Вспоминая сейчас свою семью, она ловила себя на мысли, что чем взрослее становилась, тем более четко осознавала, что в ней просыпался можно сказать зов крови, делающий ее частью какого-то большого целого, от чего ее жизнь начинала играть совершенно новыми красками.

«И так мы отвлеклись от темы. Бабуля.»

На самом деле, она знала про нее не так много. Только то, что родом она была с западной Украины, ее отец был репрессирован на почве принадлежности к буржуазному роду и какое-то время семья, оставшись без кормильца, очень нуждалась. Ее мать, была известной в своем краю знахаркой, отсюда ее умение «лечить руками». Умерла прабабка задолго до появления Нат на свет и это, пожалуй, все ее познания о «семейном древе».

Нат так вошла во вкус, перебирая в памяти приятные и не очень воспоминания о семье и вообще своей жизни до отъезда в школу, что и не заметила, как Пол, сияя словно новенький фунт, предстал перед ней во всея красе.

— А она все еще валяется в постели.

— Я с пользой для дела валяюсь, не надо мне тут нотации читать.

— Небось о своем профессоре мечтаешь? — его самодовольная улыбка говорила о крайней степени заинтересованности.

— И с чего же ты сделал такие выводы?

— Лицо больно довольное.

Она чувствовала, что сейчас будет «подсекать» и точно.

— Он правда престарелый? — Пол явно пытался поднять интересующую его тему.

— С чего ты это взял?

— Ты же сама сказала, что в твоей школе полно неженатых профессоров, но с молодыми напряг.

— Вот, как раз он – единственный молодой, — она улыбнулась.

— Расскажи о нем. Как он выглядит?

Нат на секунду задумалась и уже было открыла рот, но встретившись с ним взглядом от смущения, взявшегося так некстати, выдохнула лишь смущенную улыбку, да еще и покраснела.

— У-у, мать, смотрю у тебя все серьезно? — он оценивающе смотрел на нее, — ну, хоть как его зовут ты можешь мне сказать не краснея?

Его явно забавляло смущение, которое вызывали его вопросы. Он прямо нутром чувствовал, что подробности будут весьма пикантные.

— Его зовут Северус.

Нат пыталась говорить спокойно, но, когда она произнесла его имя, поняла, что сказала его почти шепотом. У Пола дернулись вверх уголки губ.

— Значит Северус? — он внимательно следил за ее реакцией.

“Неужели, когда я ухаживал за Сэмом, был таким же сентиментальным болваном?” — усмехнулся про себя Пол.

Он приготовился к штурму, вдруг ставшей косноязычной подруги, с решимостью получить все “интимные подробности”. Ему было очень интересно еще и потому, что он впервые видел ее такой. Пол не отличался моногамностью в отношениях до встречи с Сэмом. И Нат частенько подтрунивала над ним, из-за его совершенно идиотских поступков, в период бурных ухаживаний за очередным красавчиком.

— Северус… м-м, мощное имя, главное – редкое.

Он, как будто катал по небу ощущения от звучания этого странного имени. Имени ее мужчины. Словно искал отклик на него в своем теле. Ему понравилось его послевкусие.

А Нат, вдруг, поняла, что впервые произнесла его имя вслух. Было такое чувство, что она открыла ему какую-то страшную тайну, которую нельзя было говорить. Ощущения от разоблачения были двоякие: с одной стороны, внутри вдруг все задрожало от страха и смущения, а с другой – стало тепло и уютно от того, что она, будто заявила на него свои права. И теперь уже не сможет отказаться от своих чувств. Словно все, вдруг, стало реальным.

— Какой он? Нат, мне же интересно. Ни разу не видел тебя влюбленной, мне интересен этот редкий экземпляр.

Нат задумалась, вспоминая его черные, как смоль пахнущие травами волосы, его сильные руки, его невероятный, пугающий и одновременно такой пленительный взгляд, звук его низкого бархатного голоса. Она вдруг осознала, что ужасно соскучилась по нему. Сердце защемило и тысячи слов, которыми она, казалось, часами могла описывать своего Северуса, устремились кучей-малой пытаясь, как через узкий желобок песочных часов, вырваться через ее горло наружу. От чего членораздельно она смогла сформулировать лишь:

— Ему хочется отдаться…

— О как… Всегда поражался твоему умению в двух словах выразить суть. Однако! Видимо, действительно роскошный экземпляр.

— На самом деле, все сложно.

— Даже не сомневаюсь. Такая сильная баба как ты, могла выбрать себе мужика только с по-настоящему стальными яйцами. А они, обычно, полны сюрпризов.

— Да, уж. Зришь в корень, — она усмехнулась его выводу и чувство неловкости, которое по началу терзало ее – отступило. — Все, допрос окончен?

Нат решительно встала с постели, уже, по-моему, четвертый раз за утро. И Пол понял, что допрос действительно закончен. Настаивать он не стал, так как хорошо знал подругу. Перегнешь палку и «баста карапузики», из «раковины» ее потом уже ничем не выковыряешь. Пол решил выждать время, дать ей привыкнуть к новому статусу: «заявление о намерениях». После чего он все-таки хотел получить исчерпывающие подробности, хотя после короткого разговора уже стал сомневаться, что они будут сильно интимными. Нат он знал уже лет семь и никогда не видел ее такой растерянной, даже беззащитной. Ему очень хотелось хотя бы прикоснуться к этому большому, теплому и очень нежно хранимому ею секрету. Она всегда была частью его жизни, как в прочем и он ее. В свое время Натали много сделала для него, когда у него были проблемы с алкоголем и наркотой. Она вытащила его из такой ямы, что он до сих пор чувствовал себя обязанным ей. А сейчас у него появился такой прекрасный повод отблагодарить ее. Поддержать, а поддержка была ей явно нужна.

========== Глава 14 ==========

— Слушай, у меня для тебя есть еще один сюрприз. Конечно, видя твое меланхоличное состояние не знаю, насколько он придется тебе по душе, но все же, рискну его озвучить. Помниться мне в прошлом году ты очень хотела поехать в какую-нибудь самобытную страну. Ну, чтобы со своей, ни с чем не сравнимой культурой.

— Пол, я знаю значение слова самобытный. Не утруждайся так. Ощущение такое, что ты считаешь меня психически больной.

— Кстати, в психологии влюбленность, как раз и является разновидностью психического расстройства, — он с опаской смотрел на нее, ловя малейшую ее реакцию на его слова. И на руку она была шибко горячей, и обидеть ее он не хотел.

— Наверное, ты прав, я больна на всю голову. Наступаю уже во второй раз на те же грабли. Прям, колесо сансары… ничему жизнь не учит. Прости, продолжай.

— Не обижайся, просто я сужу по себе. Помнишь, во время цветочно-букетного периода с Сэмом, я вообще в амебу бесхребетную превратился. И ты все время издевалась надо мной напевая ту дурацкую песенку: «…потомок грозных королей, влюблен как пылкий дуралей…»

Нат начала подпевать ему. Они засмеялись, вспомнив его влюбленную придурковатость.

— В отместку, я тебе тоже придумаю какое-нибудь дурацкое прозвище. Честно говоря, я так долго ждал этого момента. Ах, как сладка, как коварна будет моя месть, — с ухмылкой змея искусителя, только что уболтавшего наивную Еву вкусить запретный плод, он потирал ручки в предвкушении.

— Я на твоем месте подумала бы сто раз. Тебе ведь еще жить и жить… — лицо ее было наиграно серьезным, с явными нотками предостережения в голосе.

— Ха…угрозы? Не имеешь права, мы живем в свободной стране, где каждый может свободно изъявлять собственное мнение.

— Ну, я-то не из свободной страны сюда приехала. У нас за наличие собственного мнения на Колыму отправляли, лес валить. Так что, на твоем месте, я бы повоздержалась, — она с ехидной улыбкой, прищурив глаза, выжидающе смотрела на него. Приготовившись отразить еще по меньшей мере дюжину его выпадов.

Пол поднял руки вверх в притворном желании сдаться на милость победителя.

— Ладно, ладно, сдаюсь. Я, как человек умный, уступлю воинствующей амазонке с явными признаками психического расстройства.

Не успел он договорить, как в него полетела диванная подушка, а за ней сразу же вторая. Пол виляя, как заяц в поле, скрылся за высокой спинкой дивана, ржал при этом, как лошадь.

— И кликуха классная, — издевался он из укрытия.

— Ну, все, прибью. Закопаю ночью в палисаднике. В твоей свободной стране никому в голову не придет подозревать меня. Прелестное создание, убитое горем…

— Прелестное создание… убитое горем…?

Он делал робкие попытки отвлечь ее внимание, пытаясь аккуратно выглянуть из засады, чтобы разведать обстановку в ставке противника. Но, как только его беловолосая макушка показалась над диванной спинкой, по ней сразу выстрелила «батарея Раевского» прицельным, какими-то мелкими мягкими тварями, примостившимися на каминной полке.

— Ай, Нат, ты же меня убьешь, — прикрывал он ладонью подбитый, кажется плюшевым зайцем, глаз.

— Тебя просто так не убьешь.

По ее лицу было видно, что сдаваться этот гордый Варяг не собирается и, пользуясь вынужденной заминкой в стане врага, высматривает, что бы еще такое применить в качестве карательного оружия униженных и оскорбленных, против засилья капиталистических выскочек, пытающихся навязывать не совсем «свободной стране» свое никчемное буржуазное мнение.

— Ах ты так, — Пол схватил из миски, стоящей на столе горсть попкорна, который остался со вчерашнего вечера, когда они пытались осилить какое-то унылое дерьмо, идущее по телевизору. И со всей дури метнул в ничего не подозревающую, но все же всегда на стреме Нат.

— А вот хрен вам…

Она с изяществом змеи увернулась от подлой атаки Пола и, извернувшись, зашла с тыла, схватив ничего не подозревающего парня за плечи, перевалив его через спинку на диван. Навалившись всем своим «бараньим» весом сверху, и обвив его бедра ногами, а у нее их метра два не меньше. Она схватила его за волосы, заставив задрать голову и обнажить шею. Нат, как свирепый хищник почуявший кровь, с рыком рванулась к незащищенной шее противника, и больно прикусила бешено пульсирующую, от испуга и гимнастического кульбита, сонную артерию Пола. На секунду она потеряла контроль и видимо слишком сильно сжав его волосы, услышала его протяжный вой. Придя, наконец, в себя, она резко отпустила свою, так славно пойманную добычу и встала с дивана, освобождая его от давления своего мелкого, но цепкого тельца.

— Ну, ты блин, даешь. Тебе в полиции работать надо, преступников по темным углам ловить, — он встал с дивана отряхивая и поправляя свою изрядно потрепанную тушку, со следами насилия на шее. — Вот, как после этого объяснить Сэму, что это ты меня завалила, а не какой нибудь пылкий мачо, где нибудь в клубном сортире? — осматривая в зеркале следы вандализма оставленные Нат.

— Прости, увлеклась…

Она пыталась выглядеть смущенной, виновато пялясь в пол, в надежде, что он не увидит искорки победы, которые светились в глубине ее серых глаз, от только что завоеванного ей трофея. Который стоял и пыхтел о сложности взаимоотношений в «голубиной семье».

— Ладно, перемирие, — он подошел к ней и, обхватив за талию, пристально посмотрел в глаза. — Ты же не собираешься в сопливом экстазе валяться все каникулы в постели. И ладно бы с объектом вожделения, а то одной.

— По-о-л, — она хлопнула его по груди ладонью, пытаясь вырваться из его сильных рук.

— Ладно, ладно… теперь точно все, — смеялся он, пытаясь справиться с ее возней в его крепких объятиях.

Позже

Нат примостила голову парню на колени. Они уютно расположились на диване, который совсем недавно был территорией ожесточенных боевых действий. Теперь же стал оплотом надежного мира, достигнутого путем неимоверных усилий и недюжинных дипломатических способностей с обеих сторон. Пострадавшие среди мирного населения были отмыты и обработаны, победители… а что победители? Их как известно не судят. Примирение сторон было в самом разгаре, когда они оживленно обсуждали будущую совместную поездку. Как оказалось, Пол уже все продумал: билеты были куплены, вещи собраны и отъезд планировался на утро.

========== Глава 15 Саиб Абулсара ==========

Солнце лениво выкатывалось из-за края неба. Пол, деловито, с книгой в руке и в наушниках, посапывал на соседнем сидении. Где-то в хвосте самолета заходился в плаче ребенок, видимо недовольный перепадами давления от набора высоты. Остальные пассажиры, казалось, заснули.

Нат всегда завораживал вид рассвета в облаках. Когда сидя в кресле самолета ты лицезришь эту красоту, чувствуя себя причастным к чему-то сакральному. Как будто проник в небесный храм и подсматриваешь, затаив дыхание, за работой Бога. На месте усидеть было сложно, ее распирало изнутри от предвкушения. Хотя от предвкушения чего, она пока четко сформулировать не могла. Пол, как всегда, учудил, (ну, конечно, в хорошем смысле слова), ввязавшись в очередную авантюру, на этот раз с раскопками в Египте. Работа предполагалась тяжелая, но до чертиков интересная. От нестерпимого зуда его ужасно хотелось растолкать, скача вокруг задорным щенком, но она сдержалась и, осторожно взяв у него из рук книгу, принялась читать с того места, где тот остановился, то есть с начала.

Только Нат погрузилась в сладостный мир древних ритуалов египетских жрецов, как весь самолет, в едином порыве, засуетился. Никак кормежка? Отрываться от мумификации ради сомнительной курицы, мяса или рыбы ей не хотелось, поэтому, когда услужливая стюардесса подошла к ней со своей тележкой, Нат помотала головой, с вежливым:

— Нет, спасибо.

Самолет снова замер, и даже малыш, который не оставлял попыток заявить свое весомое Я, замолк. И только двигатель, как огромный шмель, мерно гудел в тишине. Только отгремела тележка с едой, и самолет расслабившись после еды наконец-то смолк, как командир самолета оповестил пассажиров о скором прилете в аэропорт Каира, погода которого радовала теплом и солнцем.

Самолет снова, как суетливая многоножка, заерзал на сидениях не в силах потерпеть еще тридцать минут. Опять всполошился ребенок, вспомнив, видимо, о своей миссии на борту. Все дружно готовились к посадке.

Нат отложила практически дочитанную книгу, в таком тарараме сосредоточиться все равно было невозможно, и уставилась в иллюминатор на завораживающее зрелище города с высоты птичьего полета.

В аэропорту их встретил приветливый паренек-египтянин и повез в лагерь, который находился довольно далеко, к югу от города. Не привыкшей к жаре Натали дорога показалась тяжелой. К тому же местный ландшафт не отличался выразительностью: пустыня она и в Африке пустыня. От чего она маялась не только от жары, но и от скуки. Радостное предвкушение от поездки стремительно таяло, как и ее рассудок на солнцепеке.

«И это мы в машине сидим, а как на такой жаре работать?” — ворчала она.

Нат покосилась на Пола, трепавшегося о чем-то с водилой и начала его тихо ненавидеть. Особенно за то, что, по-видимому, жара не доставляла ему дискомфорта. “Вот же тварь теплолюбивая”.

Пару раз они останавливались в каких-то придорожных забегаловках, где Нат в основном пила воду, так как есть на такой жаре не могла. Зато Пол, как будто его год не кормили, трескал за обе щеки.

К вечеру, слава Мерлину, они наконец доехали до места. От жестких сидений открытого джипа задница отвалилась еще где-то по дороге, голова трещала от целого дня на солнцепеке, в общем настроение было мерзкое. Нат зло осмотрела исподлобья раскиданные на довольно большой территории палатки, одну из которых выделили для двух дебилов, которые приперлись из прохладного рождественского Лондона к черту на рога, для того чтобы лопатами помахать.

«Где этот гад, который меня сюда заманил?»

Она оглядывалась в поисках своего, теперь уже бывшего друга, который предусмотрительно куда-то слинял.

— Добрый вечер. Надеюсь, дорога не сильно вас утомила?

Нат резко развернулась на голос, будто этот кретин прищемил ей дверью хвост, и зло уставилась на подошедшего к ней мужчину. Он, видимо, понимал ее чувства и, улыбнувшись, протянул ей руку чтобы поприветствовать. Нат посмотрела в его черные глаза, которые на миг напомнили ей Снейпа, и она, словно ее обдали холодной водой, начала приходить в себя. Перед ней стоял красивый араб на вид лет сорока и вежливо ждал ее реакции на его протянутую руку.

— Саиб. Саиб Абулсара, я руковожу всем этим безобразием, — он повел рукой в сторону темнеющего горизонта, показывая свои владения.

— Натали. Натали Валентайн, что здесь делаю не знаю. И даже не могу объяснить собственно, кто я… здесь.

Рассудок, видимо, начал возвращаться в покинутое на время поездки тело и Нат, смутившись, всё-таки пожала незнакомцу руку. Рукопожатие было теплым и сильным. Она почувствовала энергию, которая, как ей показалось, на миг переплела их сомкнутые руки. Натали от неожиданности отдернула руку, однако сделала вид, что ничего не заметила.

— Как интересно, — он посмотрел на свою ладонь, словно почувствовал тоже самое.

А тут и Пол нарисовался, чтоб его Мантикоры драли.

— А, Саиб, — он потянул к нему обе руки и заключил в крепкие объятия с дружеским похлопыванием по спине.

— Как дела, чертяка?

— Все отлично.

— С Натали, я смотрю, вы уже познакомились?

Только сейчас Пол, наконец-то, обратил на нее свое внимание, протянув свободную от объятий друга руку, чтобы обнять и ее. Нат, конечно, все еще обижалась на него, но здраво рассудив, что выносить «сор из избы» при посторонних не прилично, нехотя прижалась к его плечу.

— Пойдемте, я покажу вам, где вы будете жить.

Саиб пошел первым, показывая их «приют дебилов», как окрестила его Нат по прибытии. Пол не выпускал ее из объятий.

— Малыш, ты чего?

Он чмокнул ее в кончик носа, как маленькую девочку с надутыми щечками. Кем она сейчас, собственно, и была. Она надулась еще больше, чтобы он осознал-таки всю глубину своей вины, но руку со своего плеча не убрала.

— Ты просто устала. Сейчас поспишь и тебе станет легче. Дорога всегда убивает.

Она с таким презрением посмотрела на него, вспоминая, как он всю дорогу трепался, дурачился и жрал как конь.

— Да ладно тебе. А то я начинаю тебя бояться, придушишь еще ночью. Малыш…

Выражение его лица стало такое виновато-просящее, что ей стало смешно и Нат рассмеялась, уткнувшись ему в грудь.

— Но это ничего не значит… — вдруг, спохватившись, строго сказала она, — я все еще на тебя злюсь.

— Хорошо, хорошо… отработаю, — он поднял руки вверх сдаваясь, а потом еще крепче обнял свою злюку.

Утро действительно принесло облегчение. Встав достаточно рано и пользуясь прохладой, которую оно дарило, Нат решила пройтись по лагерю.

Если вчера он показался ей угрюмым и безлюдным, то сегодня, при свете дня, все выглядело вполне привлекательно. Лагерь был похож на большой суетливый муравейник. Какие-то люди, проснувшись, копошились возле своих палаток, загорелые мальчишки, скорее всего из местных, сновали туда-сюда с ведрами, тюками и прочей ерундой. Высохшие на палящем солнце беззубые старики, или может просто плохо сохранившиеся мужчины, вели на веревках мулов и верблюдов. Кое-где даже попадались под ноги куры и собаки неизвестных пород. В общем, жизнь била ключом даже на этом, выжженном солнцем клочке земли.

— Натали, вы уже проснулись?

К ней приближался вчерашний красивый араб – Саиб, кажется. С неизменной белозубой улыбкой. Он, как и вчера, протянул ей руку, о чего Нат слегка помешкав, протянула ему лишь самые кончики пальцев и сразу же аккуратно извлекла их из его ладони. Признаться, сегодня никаких странных ощущений у нее не возникло.

«Значит показалось», — отмахнулась она.

— Проснулась, как и весь остальной лагерь, — она провела глазами по достаточно большой территории, на которой расположился палаточный городок.

— Просто вы вчера устали с дороги, я думал проспите до обеда, — он усмехнулся и ей показалось, что вчера вечером, от его взора не скрылось ее мерзкое настроение.

Не приятно. Подумает еще, что ты инфантильная дура.

— Расскажите, чем вы здесь занимаетесь? Пол не посвятил меня в детали, но сказал, что я буду в восторге.

— Но не от дороги? — Саиб с хитрым прищуром, она надеялась, что от солнца, смотрел на нее.

— Не от дороги, — согласилась она.

— Ну, если коротко, мы здесь уже почти шесть месяцев. Сначала в окрестностях мы обнаружили ритуальные захоронения животных, которые говорили о том, что где-то рядом должно быть захоронение и их высокопоставленного хозяина. В октябре, мы действительно наткнулись на него, но долго не могли проникнуть внутрь, поскольку входные отверстия были тщательно замурованы. Да и с препятствиями устроенными древними строителями пришлось повозиться. Так что, вы, можно сказать, прямо «к столу». Я думаю, что сегодня, в крайнем случае, завтра, мы проведем последние исследования и попадем, наконец, внутрь.

— Так вы еще не попали внутрь? — недопоняла Нат.

— Еще нет. Так что Пол действительно устроил для вас самый настоящий сюрприз, — Саиб опять многозначительно улыбнулся.

Нат стало слегка стыдно, за то, что так дулась вчера на Пола. Но отмахнувшись от розовой мякоти сожаления, она решила, что ничего – ему полезно.

— Признаться, я заинтригована.

— Ну, еще бы. Пол сказал, что вы интересуетесь историей. В частности, историей Древнего Египта?

— Да, и в частности Древнего Египта. Как, думаю, многие. Это ведь очень увлекательно. Прикасаться руками к истории, к ее тайнам. А уж у Египта их столько, что еще не на одно поколение хватит.

— Приятно слышать. Но на самом деле, сейчас не так много людей, интересуются историей. И еще меньше хотят прикоснуться к ней, как вы выразились, руками.

Они медленно шли по лагерю, увлеченно беседуя и оказались возле их «приюта дебилов». Конечно, Нат уже так не думала, но назвала так назвала.

— Пол, я так понимаю, еще дрыхнет? — он заглянул в палатку где на кровати, под тюлевым балдахином, мирно храпел Пол. — Совсем не меняется.

— Вы давно знакомы? — с интересом спросила Нат.

— Да уже лет семь.

— Странно, он никогда о вас не рассказывал.

— Зато о вас говорит постоянно, — приветливая улыбка совсем не сходила с его лица.

“Ну, прямо человек-праздник!” — подумала Натали.

— Как вы познакомились? Он не похож на рьяного любителя истории древнего Египта, и как раз относится к тому большинству, кто нехочет касаться истории руками, — она вопросительно смотрела не него.

— Мы были любовниками.

— О… ясно… — смутилась Натали, будто это она вынудила его сознаться в этом.

— Я работал тогда в Британском музее, как раз отвечал за экспозицию Древнего Египта.

— Почему уехали, не понравилось в Лондоне? — она хотела отвлечь его от неловкой темы. Хотя, глядя на него, понимала Пола.

— Почему не понравилось? Так получилось. Да и «работа в поле» привлекала меня всегда больше, чем бумажная волокита.

— Здесь я с вами абсолютно согласна.

— Пол сказал, что вы работаете учительницей. Это правда?

— Что, не похожа на зануду-училку? — усмехнулась она.

— Не похожи.

— Учителем, я работаю не так давно и тоже признаться «так получилось». По образованию я искусствовед. Так что странно, что мы с вами не встречались.

— Действительно странно. Пол вообще скрытный тип, не находите? — Саиб опять заулыбался во весь рот. Было видно, что тема Пола все еще будоражила его сознание. — Вы весьма тактичны.

Она приподняла брови, будто не поняла его.

— Вы не поинтересовались почему мы с Полом расстались.

— Я слишком хорошо его знаю, чтобы спрашивать о таких вещах.

— Но с его новым приятелем Сэмом у него, кажется, все серьезно? — он старался выглядеть незаинтересованным, но это ему не удалось.

— Вам лучше спросить у Пола.

— Все правильно, вы – отличный друг.

Он засуетился и собрался уходить, когда из палатки раздался голос виновника всего этого разговора, который соизволил проснуться.

— Саиб, Нат, вы уже на ногах… Саиб, а завтрак в постель здесь полагается?

— Вставай обормот, — засмеялся Саиб, — раньше надо было думать. — Простите, мне нужно проверить, как идут сборы оборудования, у нас сегодня важный день, — он дотронулся до ее руки и, кивнув, удалился.

— Что это с ним? — Пол сидел на кровати, протирая заспанные глаза. — Ты что-нибудь понимаешь?

— Я, да, а ты?

Она прошла мимо него к своей сумке, чтобы достать солнцезащитные очки.

— Эй, вы что, сговорились?

— Завтрак тебе я готовить не буду, — сделав серьезное и даже злое лицо, Нат направилась к выходу.

Пол сгреб ее в охапку, когда она, ничего не подозревая, проходила мимо и повалил в свою кровать. Он навалился на нее сверху, чтобы как следует придавить, зная о ее верткости и силе.

— А ну, колись, что вы затеваете? Дружить против меня договорились? — он притворно прищурился, делая вид, что рассержен.

— Кончай паясничать. Это не смешно. Она не удержалась и засмеялась, видя его дурацкое лицо.

Он понял, что Нат нейтрализовал и слегка отстранившись, чтобы ее было лучше видно, продолжил:

— И так…

— Что… и так? — все еще улыбалась она.

— Что за интриги вы плетете? Что-то уж больно быстро вы сьякшались Саибом. Нет, парень он классный, но вот твой хитрый вид меня напрягает.

— У тебя паранойя, — отстранив его, она встала. — Вставай уже. Ты же слышал, сегодня важный день. И я не хочу его пропустить из-за каких-то сопливых засонь.

— А что это сразу сопливых? — спросил он обиженно, вставая в постели.

========== Глава 16 Важный день ==========

Стук кувалды гулко раздавался в узком коридоре гробницы. Нат закрывала лицо платком, чтобы пыль, которой было заполнено все вокруг, не попадала в нос и в рот. Они с Полом стояли на достаточном расстоянии от места вскрытия последнего прохода, который подходил к самой погребальной камере, и практически ничего не видели от клубов пыли поднимающихся в воздух с каждым ударом. Сердце у нее бешено стучало в предвкушении. Было невероятно волнительно. Наконец стена поддалась и выпал первый массивный камень закрывающий проход. Все вокруг восторженно загалдели. На что Саиб поднял руку, останавливая общий гвалт. Мерные удары послышались снова, но уже совсем скоро проход был полностью открыт. Все собравшиеся радостно загалдели вновь. Раздались, сначала робкие одиночные похлопывания, которые скоро стали всеобщими, как и радость от такой долгой кропотливой работы, которая закончилась победой.

Через пару часов, проведенных в усыпальнице, как выяснилось, какого-то очень могущественного жреца, имени которого Нат не запомнила, она вышла на поверхность из прохладных темных подземелий, щуря глаза на нестерпимом африканском солнце. Но сейчас оно ее не беспокоило. Она была полна такого восторга и вся пропитана до самой макушки эмоциями, что ее, наверное, ничего сейчас не могло выбить из колеи. К ней подошел Саиб, который светился похлеще солнца, затмевая своей белозубой улыбкой все вокруг. Нат, сама от себя не ожидая, крепко обняла его, переполняемая восторгом и благодарностью за то, что он позволил и ей прикоснуться к такому невероятному событию.

— Ой, простите, просто, что-то нахлынуло человеколюбие. Видимо, от восторга, — она виновато улыбнулась.

— Понимаю, сам хочу сейчас обнять весь мир. Слушай, давай на ты. Если ты, конечно, не против.

— Конечно не против.

— Сегодня вечером, по случаю нашего открытия, устроим большой праздник.

— Здорово.

Он на секунду задумался. Нат почему-то была уверена, что он думает о Поле.

— Ты все еще не забыл его? — спросила она тихо, как будто боялась испугать.

— Нет…

Саиб смотрел куда-то в небо, и один Бог знает, что он там видел, в этой нестерпимой, звенящей, наполненном жареным солнцем вышине. Она подошла ближе и потрепала его по плечу.

— Я понимаю… — и тоже стала вглядываться в небо, словно именно там можно было найти ответы на ее такие непростые вопросы.

— Что, тоже трудности в любви? — он продолжал разговор, не поворачиваясь к ней. Видно тема была действительно сложная для него.

— Да, собственно говоря, любовь, по-моему, с односторонним движением. Так что трудно сказать, это трудности или просто моя буйная фантазия.

— Но ты его любишь?

Саиб посмотрел ей в глаза, от чего Нат немного смутилась, так как тема «ее любви», стала достоянием гласности совсем недавно, и она еще не привыкла, как выразился Пол, к новому статусу.

— Иногда мне кажется, что я знаю его всю жизнь. Словно он всегда был в ней, просто я почему-то не знала об этом. Я знаю его лучше, чем себя, я чувствую его, — она, вдруг, вся разволновалась от собственных слов, и по ее коже побежали мурашки. — Какая-то хрень сопливая… — Нат разозлилась на себя за чрезмерную откровенность с практически незнакомым человеком.

— Не нужно так… — Саиб сказал это так мягко, будто хотел показать ей, что понимает, как это сложно и волнительно. — Ты хорошо разбираешься в людях.

— С чего ты взял? — ей было приятно, что он сменил тему.

— Ты же сразу поняла кто я, кем прихожусь Полу и что к нему испытываю?

— Просто мы с тобой на одной волне, вот и весь секрет моих прорицательских способностей.

— Ты ведь маг? — он пристально посмотрел ей в глаза. Отчего Нат смутилась еще больше чем, когда разговор шел о Северусе.

— Прости? — ей показалось, что она ослышалась.

— Ты умеешь колдовать. Не смущайся, я тоже маг, — разговоры на нейтральную тему расслабили морщинки на его лице, которые при разговоре о Поле собирались в уголках его черных глаз и между бровями, от чего лицо опять стало казаться приветливо-открытым.

— Ты тоже маг? Хотя, да… я думала, что мне показалось. Вчера, когда ты мне руку пожал.

— Точно. Я сразу понял, что ты заметила.

— Кстати о «заметила». Что это была за энергия, которая оплетала наши руки? Я здоровалась за руку со многими магами, такое у меня в первый раз. У тебя есть какой-то секрет?

— Секрета нет. Ты знаешь, что нибудь об интуитивной магии? Может быть что-то слышала или читала?

— Никогда, в первый раз слышу.

— Знаешь многие считают, что интуитивная магия в широком понимании — это магическая энергия, которая применяется без особых знаний и умений со стороны начинающего мага, но это не так. Интуитивная магия — это очень древняя магия, о которой многие волшебники либо не знают, либо думают, что это лишь легенды. Интуитивных магов сейчас практически нет. Поэтому я так удивился, когда понял кто ты.

— Кто я? Ты же не хочешь сказать…

— Что ты интуитивный маг? Именно это я и хочу сказать.

— А по подробнее ты можешь мне рассказать, что это за магия такая?

Натали была вся во внимании и, хотя внутри у нее все дрожало от нетерпения, внешне она старалась выглядеть спокойной, чтобы не напугать своего собеседника. Наконец-то, кто-то может ответить на ее вопросы. Вопросы, которые так давно мучают ее, что она стала всерьез считать себя не вполне нормальной.

— У этого вида магии, как впрочем и любого другого, есть несколько уровней сложности. Первый — это превосходно развитая интуиция. Увидев человека даже несколько минут, ты практически безошибочно можешь определить, кто он и что из себя представляет. При этом тебе не обязательно общаться с ним, ты прекрасно читаешь по глазам и считываешь эмоции. Другими словами, общаясь с другими людьми или магами, не важно, ты считываешь их ментальный код. Есть и более сложные уровни, для которых нужны уже знания и умения. Вся суть такова, что у тебя, словно бы есть доступ в общую «копилку знаний», накопленную магическим сообществом за все время его существования. Будто ты — это код-ключ. Даже самые сложные и темные ритуалы, все это может быть твоим, при наличии необходимых знаний и умений. Но…

— Ну, конечно, обязательно есть это вечное «но»,— все это время Нат, не отводя глаз, внимательно его слушала, а сейчас саркастично усмехнулась, ожидая, когда Саиб озвучит цену за этот самый пресловутый доступ к «общей копилке знаний».

— Во-первых, для того, чтобы что-то получить нужно приложить усилия. Ну, а что ты удивляешься? — спросил Саиб, видя начинающий потухать азарт в ее глазах, — для этого просто нужно иметь определенные знания. Все, как всегда.

— Это, во-первых? — уже без особого оптимизма, поинтересовалась Нат, — значит есть и во-вторых? Причем я чувствую, что и в-третьих тоже.

— Всегда есть маленькие «но». Ты же большая девочка и должна это понимать. Когда ты учишь новый язык, он же тебе не во сне на «корочку» записывается. Ты же прилагаешь не большие для тебя, но все же усилия, при этом не жалуешься на наличие этого маленького «но»? Здесь тоже самое, — Саиб так славно вжился в роль учителя, наставляя ее на путь истинный, как маленькую девочку, которая была раздосадована тем, что за обещанную конфетку сначала нужно съесть суп.

— Ладно, я поняла: без труда, как говориться, не вытащишь и заклинание из копилки… Давай про второе «но»… — она, поразмыслив решила, что действительно ради обладания конфеткой, можно согласиться на маленькие уступки.

— Со вторым «но» все несколько сложнее… — он словно подбирал нужные слова. А Нат, уже смирившись, что за все нужно платить, ждала, когда араб озвучит приговор.

— Ну, давай уже не мнись, я поняла, что бесплатный сыр … — она усмехнулась.

— Второе «но», связано с тем, что не только ты можешь пользоваться доступом к копилке тайн, как ты их окрестила, но и темные силы могут пользоваться тобой. Всегда помни, что связь двухсторонняя. Если ты не научишься ими управлять, они научатся управлять тобой. Это, как пользоваться системой. Что бывает очень удобно, но нужно всегда помнить, в один прекрасный момент система может воспользоваться тобой.

— Хорошо, напугал… У меня вопрос, а если я не имею никакого понятия, как всем этим пользоваться, я как-то интуитивно… — она усмехнулась этому, вдруг ставшему таким популярным за последний час, слову. — могу пользоваться этими самыми «общими знаниями»? Например, наложенную другим магом защиту я могу обойти?

— Конечно, считав его код, его магия воспринимает тебя, как его. Ты даже можешь найти место, скрытое «обетом доверия», при условии, что знаешь хотя бы одного участника. Причем это должен быть необязательно хранитель тайны. По сути интуитивная магия — это своего рода прародительница магии. Изначально магия начиналась именно, как интуитивная и основывалась она на нумерологии, поэтому числа – это твоя религия. Это связано с определенным мозговым центром, если тебе интересно называется он – Сакральный тенáр, который отвечает за правильное структурирование заклинания. Другими словами, тебе не обязательно знать заклинания, главное, понимать, чего хочешь получить в конечном итоге. То есть, простому магу для того, чтобы создать новое заклинание нужно проделать довольно большую работу, не говоря уже об огромном опыте. Отработать слова заклинания, пассы волшебной палочкой, соединить их выстроить алгоритм их совместного действия путем проб и ошибок. У тебя все не так. У тебя в голове своего рода компьютер, со своим двоичным кодом. Который, как только ты подумала о том, что ты хочешь получить от заклинания, а он уже просчитал все возможные варианты и выдал единственно верный, ну, или порылся в так называемой «копилке тайн» и выудил, то что тебе нужно, но… Опять «но». Заклинание, которое твой тенáр нашел может оказаться очень сильным и магическая энергия, которая выплескивается через открытый канал может стать неуправляемой, поэтому здесь просто необходимы знания, которые помогут тебе контролировать процесс. Звучит не страшно, но это действительно очень опасно. Тебе нужен человек, который обладает серьезными познаниями в магических искусствах, особенно темных, чтобы помочь тебе справиться. Научить тебя пользоваться всем этим. Различные эмоциональные перегрузки могут нарушать равновесие, например, при неконтролируемом страхе, защищаясь, ты легко можешь убить.

— Скажи, ты часто пользуешься волшебной палочкой?

Нат задумалась. А ведь действительно, она часто ее либо где-то оставляла, либо вообще забывала дома, за что ее постоянно наказывали в школе. Поэтому она закалывала ей волосы, которые очень редко носила распущенными. И если другие думали, что это ее очередное нарушение правил, то она понимала, что это вынужденная необходимость.

— Ну… не очень.

— Не очень, то есть реже чем колдуешь?

— Ну, да. Собственно, если никто не видит я вообще ей не пользуюсь.

— Покажи мне ее, — Саиб протянул к ней руку.

Нат слегка замешкалась. Словно решала, стоит ли это делать.

— Вон она, у тебя в волосах, — он улыбнулся, видя ее недоверие.

Она осторожно вытянула палочку из волос, от чего тугой пучок, который она держала, раскрутившись юлой, рассыпался по плечам. Натали, с виноватой улыбкой, протянула ее Саибу, будто прося прощение за сомнения.

Он довольный собой повертел ее в руках, словно увидел именно то, что и предполагал.

— Ты знаешь из чего она сделана? Когда ты ее покупала, тебе ведь сказали об этом? — у него был такой важный вид, от которого Натали стало смешно.

— Черное дерево и… — она задумалась.

— И? И ничего, правда? У твоей волшебной палочки нет сердечника. А знаешь почему? Обычному магу он нужен чтобы аккумулировать его силу, увеличивая ее. У тебя эта сила имеет другое строение. Она изначально очень сильная и способна к «интеллектуальному обучению», к совершенствованию. Сердечник препятствует ее постоянно меняющемуся коду и поэтому он может не слушаться. Либо, если маг по-настоящему сильный, даже причинить вред, когда они входят в диссонанс друг с другом.

— Что, серьезно? — она смотрела на свою палочку, которую Саиб вернул ей и почему-то не сильно удивилась.

— У тебя, наверное, каша в голове. Это сложно осилить за раз.

— Нет, знаешь, наоборот, каша в голове у меня была до твоего рассказа, а сейчас все стало более или менее понятно, — она задумалась, продолжая пялиться на свою палочку.

— Кажется мы заболтались, нас уже ждут на празднике.

Саиб повернулся в сторону раздавшегося громкого хлопка, и в небе вдруг расцвел красный огненный цветок, который затем рассыпался сотней огненных искр, озарив собой, уже успевшее почернеть за время их разговора, небо. Нат вздрогнула от неожиданности, но ей не дал опомниться Пол, который подбежал к ним, и хватая ее в охапку, поволок смотреть салют.

— Ну, чего вы здесь трепитесь, праздник ведь. Саиб, дружище, что за меланхолия? Ты девочку мою с пути веселья и отдыха не сбивай. Она в отпуске. Помни об этом.

Праздник удался на славу. Кроме салюта, который озарял черное небо пустыни еще минут десять, были еще танцы, море выпивки и веселья. И Нат, уставшая и абсолютно счастливая, лежала у себя в кровати под тюлевым балдахином и никак не могла уснуть. Так много сегодня произошло, и ей казалось, что такое количество информации и эмоций взорвут ее изнутри. Она снова прокручивала их разговор с Саибом об интуитивной магии, и впервые чувствовала себя абсолютно спокойно. Будто наконец нашла недостающую часть себя, без которой ее, так оказывается тонко отлаженный организм, нормально функционировать просто не мог.

*

На следующий день Нат разбудила жара, которая уже во всю хозяйничала на их с Полом территории «приюта дебилов». Дело было скорее всего к обеду. Она нехотя встала с кровати; мышцы ног ныли от неожиданно свалившейся на них вчера нагрузки, в виде танцев, голова отказывалась соображать от выпитого. В общем, организм бойкотировал такой подъем и настойчиво требовал поваляться еще, но жара гнала ее на улицу, хотя какая, хрен, разница. Там было еще и палящее солнце, от которого не было спасения. Она все же нашла в себе силы встать с постели. Был у ее организма один недостаток: с похмелья есть хотелось нестерпимо. Прямо как Робин Бобин Барабек, только в женском обличье. Пол, конечно, еще спал, и никакая жара не была ему помехой.

“Вот же гад. Приспособленец хренов”, — Нат скривила лицо, выражая свое отношение к его пофигизму.

Она умылась уже почти горячей водой и поплелась на поиски пищи. Судя по суете на улице, от похмелья, кроме нее, никто не страдал. Да и завтрак уже давно закончился, а обед еще и не думал начинаться.

«Так, ладно, без паники, — рассуждала она, направляясь в сторону кухни. Ну, хоть что-то же должны были оставить».

С похмелья у нее не было приоритетов и вход шло все, что можно было переварить.

Доковыляв до столовой на не слушающихся ногах, она с радостью заметила аккуратно накрытые крышками несколько тарелок с кашей и бутербродами. Это сделали скорее всего для них с Полом, так как местные ели какую-то свою национальную пищу, которая, из-за обилия специй, ей не сильно понравилась. Потирая руки в предвкушении сытного завтрака, она уселась за стол и принялась подчищать оставленные для них запасы. Когда мозг включился, оповещая о том, что организм наконец-то сыт, Нат поняла, что съела все одна. И чтобы не попасть под голодную руку Пола, по-быстрому, оставила место преступления. Но Пол проснулся только к вечеру.

Саиб к этому времени уже увлек Натали осмотром и описью обнаруженных исторических ценностей. Она была так поглощена работой, что про нестабильное состояние организма с утра, напрочь забыла.

Если вчера, в общей суматохе она осмотрела усыпальницу лишь поверхностно, то сегодня сделала это с чувством, толком и расстановкой.

Погребальная камера представляла собой прямоугольное помещение длиной около десяти метров с севера на юг, шириной метра три и высотой примерно три метра, с подвалом в углу. По словам Саиба, постройка должна включать в себя еще минимум пять погребальных шахт, которые принадлежат женам и слугам умершего, которые будут открыты и изучены при дальнейших раскопках. Также археологи нашли две ложные двери, еще одна уловка древних строителей. Прожектора, которые принесли видимо утром, ярко освещали интерьер гробницы, делая его похожим на съемочную площадку какого-то исторического фильма. Они настолько выбивались из общего убранства усыпальницы, делая его неестественным. Но это было необходимое «зло», иначе не было бы возможности так подробно все изучить.

Гробницу украшали большие раскрашенные статуи, воздвигнутые в честь покойного и членов его семьи. Нанесенные при возведении и оформлении здания надписи раскрывали имена супруги и матери «хозяина». А бытовые сцены, которыми были щедро украшены стены помещения, рассказывали о их жизни. У Нат все внутри дрожало от волнения, которое приносило осознание того, что они сейчас вершат историю. Прикасаются к тайнам, которые ревностно хранили эти пески столько тысяч лет, и вот настал день, когда они станут достоянием человечества. Нат старалась действовать очень аккуратно, будто говоря о том, что она то точно сделает все, что от нее зависит, чтобы их история была рассказана с подобающим случаю уважением.

После ужина, который из-за обилия работы отложили на поздний вечер, они сидели с Саибом и Полом под черным африканским небом, на котором отсутствовали не только звезды, но и луна почему-то не удостоила их сегодня своим присутствием. Похоже тоже вчера салюта перебрала. Небо было настолько черным, что казалось бархатным.

— Как вам поездка? — определенно довольный происходящим, поинтересовался Саиб.

— Ты у Нат спроси, это по ее части. Ты же знаешь, как я люблю комфорт и ничегонеделанье на отдыхе.

— Тюлень, — засмеялась Натали.

— У меня работа нервная, если я отдыхаю, то отключаю мозг. А с вами, искатели приключений на свои вторые девяносто, это как-то проблематично.

— Мне все очень нравится. Прямо не отдых, а мечта…

— …идиота… — завершил Пол ее так вдохновенно начатый спич.

Нат в шутку хлопнула его ладонью по плечу: — По-о-л.

— Ай, не дерись? — потирая ушибленное место.

Она потянулась к нему, и Пол отстранился, ожидая ещё и оплеухи, но вместо этого Нат чмокнула его в щеку и, положив голову ему на плечо, сказала тихое: — Спасибо.

— А ведь чуть не убила меня, когда мы только приехали.

— Да ладно тебе сетовать-то, — вставая с его плеча, раздраженно прервала Натали его начинающееся нытье, в котором Полу не было равных. Он засмеялся и рукой вернул ее голову обратно на покинутое место.

— Все-все, честное слово.

— Вы как бабка с дедкой, — смеялся Саиб их «семейной разборке».

— Вот видишь, бабка, не позорь меня при людях.

Не успел он договорить, как Нат, развернувшись, повалила его с бревна, на котором они сидели, на спину. В мгновение ока она оседлала его, пришпорив бока своими массивными ботинками.

— Только не шею, — смеялся Пол, уже не удивляясь тому, что опять очутился «под ней».

— Малыш, тебе помощь не нужна? — Саиб обернулся в пол оборота и с улыбкой следил за их возней.

— Дружище, если ты думаешь, что она не справиться с нами двумя, ты ошибаешься. Я-то ладно — не велика потеря, но ты теперь «светило науки», крутой перец, — Пол смеялся, пытаясь не дать Нат опять укусить его за шею, что выходило не очень, так как она мертвой хваткой держала его запястья, пытаясь закинуть его руки за голову.

Саиб встал с бревна и, перехватив руки Пола, помог ей его обездвижить.

— Так не честно, — вопил, извиваясь Пол.

— Я подумал тебе нужна помощь, чтобы эта занудная выскочка наконец-то заткнулась.

Саиб внимательно смотрел Натали в глаза и она, не отрывая взгляда от его черных глаз, медленно наклонилась над бешено пульсирующей венкой на шее друга и похабно проведя по ней языком, прикоснулась губами. Пол замер и не зря, за губами последовали зубы. Она довольно сильно прикусила его. Пол заорал что было сил, как будто она клыками рвала его горло.

Нат отпрянула. На лице Саиба было такое вожделение, которое он не смог скрыть даже когда увидел, что она снова внимательно смотрит на него.

Их возня быстро закончилась примирением и желание спать стало валить ее с ног. Саиб сопровождал своих гостей в их «приют дебилов», как ни странно даже он начал называть их пристанище так и никак иначе. Внутри было темно и прохладно.

— Черт, я забыла камеру, — она внимательно посмотрела Саибу в глаза и вышла из палатки.

— Подожди Маша-растеряша, я помогу.

Пол направился к выходу, но Саиб перехватил его запястье и развернул к себе.

— Сама справиться, не переживай, она уже большая девочка.

***

Нат проснулась утром от пристального взгляда Пола, который сидел на краю ее кровати с озабоченно-страдальческим выражением лица в явном ожидании, когда она проснется.

От неожиданности она резко села на кровати всматриваясь в его лицо.

— Что-то случилось? — жмурилась она от яркого света.

— Осуждаешь? — коротко, без прелюдий спросил он.

— Вы уже большие мальчики, сами разберетесь. Кто я такая, чтобы тебя осуждать?

— Ты – мой самый близкий человек, — он все еще внимательно смотрел в ее глаза, словно пытался отыскать в них скрытое осуждение, которого так боялся.

Она мягко провела ладонью по его щеке, Пол будто ждал этого, но не надеялся, что достоин. Он накрыл ее руку своей и, перевернув ладонью вверх, поцеловал. Он на мгновенье замер, вдыхая ее такой успокаивающий запах. Нат медленно провела свободной рукой по его блондинистой макушке, и сердце ее вдруг пронзило ощущение предательства, которое расползалось в груди, принося щемящую боль. Не уйди она вчера, и он не мучился бы сейчас чувством вины.

— Прости меня, — она говорила совсем тихо, словно надеясь, что он не услышит ее, — если бы я не ушла…

— Нет, ты не виновата. Ты права, я этого хотел. Ненавижу себя за это, — он говорил, так, будто ему было больно признавать это.

— Ты стал сомневаться в своих чувствах к Сэму или…

— Нет, — он решительно прервал ее, не дав договорить, — просто я изменил ему, как мне теперь смотреть ему в глаза? — он поднял на нее тяжелый, полный мольбы взгляд, словно она точно знала, как помочь его горю.

— Чтобы не произошло, если ты уверен в том, что любишь его, никогда, слышишь, НИКОГДА не говори ему об этом. Она держала его за подбородок, всматриваясь в глаза, чтобы точно быть уверенной, что до него дошел смысл ее слов.

— Нат, ведь не только Саиб, я тоже хотел, чтобы ты оставила нас наедине, понимаешь?

— Я понимаю. Но, малыш, это жизнь, в ней бывает всякое и никогда нельзя ни от чего зарекаться. Самое главное, чтобы ты сделал правильные выводы. Ты теперь точно знаешь, что железобетонно любишь Сэма.

Помолчав, он пристально посмотрел ей в глаза.

— Скажи, ты бы смогла изменить своему Северусу?

Она на секунду смутилась, от чего Полу срочно пришлось объяснять суть вопроса.

— Не обижайся, просто чтобы понять, что любишь человека не нужны такие доказательства серьезности намерений. Правда? Я просто развратник, не способный на нормальные отношения.

— Это не так, — она с мягкой улыбкой потянула его к себе, и примостила его голову у себя на коленях.

Натали нежно гладила его шелковые волосы, запуская в них свои длинные пальцы, массируя ему голову. Она невольно задумалась над его словами: а действительно, смогла бы? Сама мысль была ей неприятна. И она, поморщившись, принялась разглядывать расслабившегося от массажа и уютно замурлыкавшего котяру, чувство вины которого, похоже, сошло на нет. Нат запустила пальцы в его волосы убирая их с лица, открывая высокий лоб. Она не раз смотрела на него и подмечала, что он как-то даже неприлично красив. Пронзительные голубые глаза, греческий профиль, правильной формы чувственные губы, мужской волевой подбородок. Она сравнила бы его с Аполлоном, но при всей его красоте, он никогда не нравился ей как мужчина, в отличии от харизматичного Северуса. Натали задумалась, невольно сравнивая этих двух, таких важных для нее и таких непохожих, мужчин. Северус, наверное, Вулкан: с его черной гривой волос, непокорный, жесткий, властный. Так же как Вулкан, он мог быть одновременно и благотворящим и разрушающим. Он был как океан – бездонным. На его поверхности мог быть ураган, но недра его души были полны и нежности, и сострадания, и непомерной глубины чувств, которые он так ревностно хранил под незыблемой толщей вод. А Пол – серебряный звенящий ручеек, бегущий по залитой солнцем лесной опушке. Он был такой же открытый, искренний, все отдавая другим. Ему не нужна была эта глубина, ему нечего было прятать. Особенно от тех, кого он любил. Он отдавал всю свою любовь без остатка.

— Пол ты мне ноги отлежал, котяра.

— Прости. Все встаю, — поднявшись с ее постели, он обернулся на секунду. — Слушай, что скажешь, если мы уберемся из этой дыры на пару дней раньше? Конечно, если ты не против.

— Я не против, все что нужно я уже увидела, — она беззаботно улыбнулась ему и Пол вышел из палатки, чтобы дать ей возможность привести себя в порядок.

Поменять билеты на другие даты не удалось, и все оставшиеся дни атмосфера в лагере была, мягко говоря, напряженной. Саиб, несмотря на понимание того, что Пол к нему не вернется, все равно чувствовал себя брошенным. Пол, маясь чувством вины перед ничего еще не подозревающим Сэмом, старался вовсе избегать «бывшего». А если они таки встречались, что было неизбежным в таких стесненных условиях кондоминиума, воздух становился наэлектризованным, только что не искрил. Нат, вообще чувствовала себя предательницей в квадрате, так как не помешала этому разврату произойти. От чего вообще не вылезала из подземелий, уйдя в работу с потрохами. Поэтому день отъезда воспринимался, измученными чувством вины душами, как праздник. И Пол собрав все вещи еще накануне, с довольным лицом сидел на чемоданах.

Нат пыталась найти Саиба, чтобы поблагодарить его за прекрасно проведенные каникулы. В своем вынужденном отшельничестве она так и не выяснила поподробнее об интуитивной магии. Но, в сложившейся ситуации, заводить так интересующий ее разговор было просто верхом неприличия. Нат искала казалось везде, но он как сквозь землю провалился. Уже отчаявшись, она повернула назад, как увидела его, одиноко сидящего на поваленном дереве, напоминающим скелет высохшего под безжалостным солнцем, животного. Натали не спеша подошла к нему, будто боялась напугать, как трепетную лань, застигнутую врасплох охотниками.

— Можно? — спросила она разрешения присесть рядом.

— Валяй, — безразлично, даже не поднимая на нее глаза, ответил Саиб.

— Да, начинали за здравие, а кончили за упокой, — вздохнула она, не зная, как вынудить его поговорить с ней.

Она была бы рада простому «до свидания». Уехать вот так, не попрощавшись и не поняв, что он не злится на нее, Нат не могла. Он делано улыбнулся одними уголками губ, все еще рассматривая носки своих походных ботинок:

— Да… — согласился он, — …за упокой…

— Саиб…

Он не дал ей закончить вымученное «прости» и поднял на нее глаза, которые были полны какой-то щенячьей тоской.

— Не думай, я ни в коем случае не виню тебя. Просто мне тяжело, понимаешь?

— Я понимаю, — она осторожно дотронулась до его руки. — Я хотела попрощаться, мы уже собрались, и машина уже подъехала, — теперь уже Нат искала ответы на своих пыльных кроссовках. — Я надеюсь, до свидания.

Она решительно встала, но Саиб поймал ее запястье и заставил посмотреть на него.

— Если, когда-нибудь, тебе нужна будет помощь, я к твоим услугам.

— Спасибо, — она улыбнулась ему и с облегчением поняла, что все не так плохо. — Будете в наших краях – милости просим, — уже насмешливо произнесла она.

Он дотронулся губами до ее руки: — Был рад знакомству, мисс Валентайн, — Саиб улыбнулся ей и его лицо, на миг, снова стало приветливо-открытым.

========== Глава 17 Возвращение ==========

Вокруг только до смерти пугающая темнота закручивала на ее горле тугой узел, не позволяющий дышать. Красные, как пылающие угли, глаза бросались на нее из непроглядной тьмы, раня снова и снова. Клинки зубов вонзались в ее горло и по нему, топя сознание, разливался отвратительный железистый привкус.

“Пожалуйста… мне больно… больно… ” — она кричала, не видя сквозь пелену слез, застилающих глаза.

Только темная расплывчатая тень нависала над ней. Чернота, тьма, безнадега, словно заявляла на нее свои права грубо и властно, оставляя после себя ее душу-крепость в руинах. Обессилев от невероятного напряжения, с которым ей давалось сопротивление, она пыталась найти в себе тот стержень, который удерживал все внутри, но руки безнадежно хватали воздух не находя никакой, хотя бы слабой, опоры. Когда ее метания немного стихли, Темнота вдруг стала осторожной, а ее объятия – почти нежными. Точно Она пыталась усыпить ее бдительность. Видимо, получив от нее то, ради чего так ломала – непротивление.

“Пожалуйста…пожалуйста… ” — шептала Нат, ослабев от крика и страха и проваливаясь, как в бездну, в нежность, которую дарила сейчас Тьма.

А на границе сознания маячила мысль: “она лжет, ей нельзя верить”, но сил не было и она вся обмякла, позволяя черной субстанции поглотить ее целиком.

“Неужели все…?” — она шевелила одними губами, будто у нее не осталось больше сил даже на несколько слов.

Отдавшись Тьме без остатка, Нат осознала, что та ее больше не пугала, а напротив, была желанна. Она лежала в крепких тисках с широко открытыми невидящими глазами, как загнанное в смертельные силки животное. Натали затихла, и пульс ее начал приходить в норму. Она мерно вдыхала прохладный воздух через приоткрытый рот, но это не приносило ей облегчение, напротив, ощущение безысходности высасывало последние крохи воли. Чаша слез вдруг переполнилась, и хрустальная капля стекла к виску, оставляя за собой мокрый след и запутавшись в волосах исчезла без следа, за ней тут же побежала другая. Вдруг она почувствовала, как чья-то теплая ладонь провела осторожно по ее лицу стирая с него остатки слез, которые, покинув свое прибежище проторили мокрую дорожку на ее, кажущемся безжизненным, лице.

Теперь, когда она немного стала приходить в себя, образы вокруг стали приобретать четкость. Пылающие красные глаза потухли и превратились в черные угли, за которыми стало вырисовываться бледное лицо в черном абрисе волос. И она поняла, что на нее смотрит Северус. Он крепко обнимал ее за плечи, прижимая к себе, видимо, чтобы успокоить. Она, все еще не понимая до конца, что происходит, сон это или явь, обхватив его свободной рукой, уткнулась ему в грудь, ища защиты. Вдыхая его такой знакомый запах. Все, что ее тревожило, вдруг отступило, уступая место спокойствию.

“Не уходи, пожалуйста, даже, если ты мне только снишься”, — Нат выдохнула эти слова слабым шепотом, полным мольбы. Он, задохнувшись, ничего не смог ей ответить, слова вдруг колом встали в горле, причиняя физическую боль.

Он просто сильнее вжал ее в себя, даря свою защиту. Расслабившись в его сильных руках, она практически сразу уснула и Северус, положив ее голову себе на колени, откинулся на спинку кровати, приготовившись охранять ее сон. Он рассматривал ее лицо, осторожно убирая пряди волос, выбившиеся во время ее агонии. И их шелк ласкал его пальцы, протекая сквозь них, как белый морской песок.

Женщины никогда не любили его. Он не помнил, чтобы у него, когда-нибудь после Лили, было желание так близко подпустить кого-то. Так впаяться в кого-то, до неразделимого МЫ. Видимо, он пугал тех немногих, которые осмелились подойти ближе других. Конечно, в основном это были шлюхи, и их любовь он покупал. Где-то внутри он успокаивал себя, что это по крайней мере честно. Заплатить за то, что ничего не чувствующий к нему человек позволит снять напряжение и не думать насколько это омерзительно. Он чувствовал ненависть внутри себя. Он был груб, будто сам того не желая, мстил каждой за то, что они не могли быть ЕЮ, его Лили. И каждый раз оскверняя свое тело, принадлежащее ЕЙ, он чувствовал налипающую на него грязь, которую не мог отмыть. Поэтому, каждый раз одеваясь после очередной «разрядки», он сглатывал комок, подступающий к горлу, который нес в себе разочарование и невыносимую боль одиночества. Просачиваясь в его сознание, она отравляла его медленным и весьма болезненным ядом, приближая его такую желанную, но мучительную смерть.

А сейчас, глядя на спящую Нат, он грел в сердце маленький теплый комок, в который свернулась еще не до конца освоившаяся в нем надежда. Он чувствовал, что был нужен ей. Северус даже не представлял себе до встречи с ней, что просто быть нужным — это такое счастье.

Нога, на которой лежала Натали, затекла и начала ныть. Он привстал, поддерживая аккуратно голову своей спящей красавицы, чтобы не побеспокоить ее сон, но она, видимо, испугавшись, что он сейчас покинет ее, застонала и притиснулась еще ближе, схватившись рукой за полу его сюртука. К фестралу ногу, пусть хоть отсохнет. Он прижал ее сильнее к себе, чтобы она чувствовала его железобетонную заботу и готовность охранять, как Пушок, кутая в руках свое сокровище, свой философский камень, свой личный рецепт бессмертия.

Позже

Нат вздрогнула и проснулась. Видимо, находясь во власти кошмара, она совершенно забыла о его присутствии. И сейчас, встретившись с ним глазами, от неожиданности отстранилась и в изумлении уставилась на него. Северус вглядывался в нее, будто искал признаки недавней паники и, не найдя их, решил сменить личину доброго полицейского на злого, чтобы у нее не возникло желание задавать ему не удобные вопросы. Например, как объяснить свое нахождение в ее постели. Его брови поползли вверх, скрывая напряженную работу мысли, а рот слегка скривился, то ли в виноватой улыбке, то ли в саркастической ухмылке, Нат не поняла. Почерк спросонья был неразборчив. Она сидела напротив, явно ожидая объяснений.

Ну вот, что он должен ей объяснить? Что по просьбе директора шпионил за ней. Услышав душераздирающий крик и заподозрив неладное, по-быстрому, без прелюдий, трансгрессировал в ее спальню? Так себе объяснения. Другие объяснения, предаваясь любованию спящей невинности, он придумать не успел.

И тут пригодилась его практически одеревеневшая нога, которую, пользуясь свободой, он попытался выпрямить, что было ошибкой, тысячи острых игл разом впились в его многострадальную конечность, причиняя нестерпимую боль. Морщась, он руками переместил ее в более удобное положение, растирая затекшие мышцы.

— Ладно, не важно, — не дождавшись его объяснений, Нат поднялась с постели.

Быстро накинув шелковый пеньюар на свою коротенькую кружевную ночнушку, она, как ни в чем не бывало, посмотрела на Снейпа. А в голове была одна мысль, которая доводила ее до тихой истерики:

“Слава, Мерлину, трусы вчера не сняла, фестрал его знает, сколько времени он тут находится”.

Длина ее ночной сорочки изначально была на грани приличия, а когда Нат спала, то задиралась вообще до неприличия, обнажая все, что только могла, подлюка такая. Нат, вообще-то спала голая, но сейчас она находилась, как ни как, в гостях. Хотя, конечно, Пол видел ее в разных компрометирующих видах, но то Пол – голубизна не опасная, а то Сев. Она деловито отвернулась, будто искала куда-то запропастившиеся тапочки, которых отродясь не носила. Приведя тем самым лицо в серьезный вид, все еще опасаясь нервно рассмеяться.

— Сначала чай… ну или кофе. Какой напиток вы предпочитаете в это время суток? — Нат насмешливо уставилась на него, в ожидании ответа хотя бы на этот ее вопрос.

Северус, слава Мерлину, обрел дар речи, попросив чай с молоком.

— Чудно, помниться мне вы неплохо готовите чай. Поможете?

— Вы не умеете заваривать чай? — включил он циника.

— Как я скучала по Вашему тонизирующему сарказму, — она сказала это мягко, с совершенно не обидной издевкой.

— Умею, просто я боюсь, что вы исчезнете так же неожиданно, как появились здесь. А как я сказала ранее, я соскучилась по вашему сарказму и мне не хотелось бы упускать возможность пообщаться с вами вне стен школы, которые, по-моему, действуют на вас угнетающе. Достаточно подробно для вас?

Он всегда поражался ее непосредственности. Натали не боялась говорить о своих чувствах. Что для Северуса было темой болезненной, так сказать тайной за семью печатями. В нем было столько искренности, но страх выглядеть слабым или смешным так пугал, что она начинала бродить внутри него превращая это дорогое вино в уксус. Горечь которого, выносили немногие.

Ну вот, что здесь возразишь? Он и впрямь подумывал смыться по-тихому, пока она отвлечется на чай, но после ее слов, это выглядело бы по меньшей мере неприличным.

Чертова девчонка. Не то чтобы Северусу не хотелось пообщаться с ней в непринужденной обстановке. Напротив, хотелось и даже очень. Просто он еще не привык к новому статусу «охранника-наседки» с личными мотивами. Он всегда был один. А тут Нат… Как она тогда сказала? Со словесным поносом и гипертрофированным чувством долга…? Да, действительно… лучше и не скажешь. И все равно, он ловил себя на мысли, что ему хорошо с ней, спокойно. Она будоражила его сознание, возбуждала его тело, и было это по-настоящему чем-то замечательным. Его демоны мирно дремали где-то глубоко в «злых щелях» его израненной души.

Они дошли до кухни и Северус в готовности помогать, как просила его спутница, смотрел на нееожидая приказаний. Нат улыбнулась, созерцая его в боевой готовности, и отодвинув стул, пригласила сесть.

— Морально поддерживать можно и сидя.

— Мне не трудно. Научил бы вас заваривать чай.

— Да, профессия несомненно накладывает свой отпечаток. Вы все время хотите меня чему-то научить.

— А разве это плохо – учиться?

— Учиться, нет. Но в вашем случае, это скорее недоверие. Вы же не знаете, что я умею, а чего нет. Вы не рассматриваете такой вариант, что искусству заваривания чая, я вас могу поучить? — Нат мельком взглянула на него, доставая все необходимое.

Через несколько минут она поставила перед ним чашку с чаем и с джокондовской улыбкой села напротив в ожидании вердикта. После такого ее смелого заявления, дегустация была весьма пристрастной. Отчего между ними на время повисло напряженное молчание. Северус не любил проигрывать, он был определенно доминантом во всем, но Нат тоже была не пальцем делана…

Он напоминал ей сейчас дегустатора вина. Серьезно подойдя к вопросу качества чая, чтобы оценить мастерство Натали. Поэтому он ответственно «катал по небу» ее напиток, весьма, кстати, не плохого качества: со сбалансированным вкусом и приятным ароматом. Практически все его ноты он с легкостью искусного зельевара узнал сразу, кроме одной, никак не поддающейся идентификации. Ей было определенно смешно, все эти его потуги, в попытке доказать ей свое превосходство. Но она, как паинька, ждала его вердикт. И о чудо, наконец-то…

— Весьма недурно, — он сказал это с таким серьезным видом, что у Нат от волнения похолодели руки. Вот он «ужас подземелий» в действии. Смертоносное, нужно сказать, оружие.

— Надеюсь хотя бы «удовлетворительно» я заслужила? — осторожно поинтересовалась она.

— Думаю, что заслужили «выше ожидаемого».

Северус все еще нагонял на нее ужас, своим коронным леденящим взглядом, видя, как она всерьез волнуется. Эта ее детскость, так забавляла его. Она была несомненно сильной женщиной, но так наивно волновалась в те моменты, когда волноваться, казалось бы, было не из-за чего.

— Жадина, — Нат рассмеялась и бросила в него салфеткой.

Он ловко поймал ее и положил рядом с собой. Только сейчас его взгляд немного потеплел, и губы тронула едва заметная снисходительная улыбка.

— Вы, как мой учитель по философии, он всегда нам говорил: на отлично – знает только Бог, на хорошо – я, ваш удел – удовлетворительно.

Зная Снейпа, с его педантичностью и зашкаливающим перфекционизмом, оценка была действительно достойная. Оба, удовлетворив свое тщеславие, премило беседуя, продолжили завтрак. Несмотря на то, что обстановка была более чем располагающая, он никак не мог начать так интересующий его разговор. А именно, что произошло утром? Натали казалась такой беззаботной, что ему хотелось еще посидеть вот так, без обсуждения происков темных сил. А что это были именно они, он нутром чуял.

========== Глава 18 Происки темных сил ==========

Северус был даже рад, когда его визави сама плавно подвела к теме утреннего происшествия.

— Так, как вы оказались в моей… — Нат слегка помедлила и выдала нейтральное – комнате?

— А, собственно, что вы сами помните об этом утре? Давайте начнем с этого. Не сочтите меня невеждой отвечающим вопросом на вопрос.

Он, расслабившись, откинулся на спинку дивана и, положив ногу на ногу, приготовился к долгому разговору.

— А что-то должна? — она была явно удивлена его заявлению.

— Если не помните, это не страшно. Есть другие способы узнать об этом.

— О чем, об этом? — все еще недоумевала Натали. — Может быть начнем сначала? О чем я должна помнить, вы можете мне пояснить?

— Натали… простите, мисс Валентайн, — Снейп запнулся, когда изо рта вырвалось ее имя.

Как часто, в своих фантазиях эротических и нет, он называл ее по имени, которое стало синонимом его нежности, от чего в груди появилось гадливое ощущение разоблачения. От неожиданности он забыл, что хотел сказать.

— Натали. Я думаю вне рабочих отношений, это вполне приемлемо.

— Хорошо, Натали. Тогда Северус, конечно, вне рабочих отношений, — добавил он, напустив побольше официоза, пытаясь таким образом замять собственную неловкость.

Она, честно говоря, этого хотела и боялась одновременно. Произносить его имя в слух было настолько интимно для нее, что, помня свои попытки с Полом, она кажется опять покраснела. “Да, что ж за черт”.

Нат встала и отошла к окну. Видеть его глаза она сейчас явно не могла.

“Смеется над тобой квашней. Когда пару раз он тебя прибить пытался, так не тушевалась, а тут от звука имени краснеешь, ну, капец, ты вообще даешь”.

Очередная удушливая волна залила румянцем стыда ее лицо, от чего срочно пришлось собирать остатки поплывших мозгов в кучу, рассказав по памяти пару стихов Пушкина. Только после этого она успокоилась.

— Мисс Валентайн, вы меня слышите?

— Простите, пытаюсь вспомнить, что же произошло утром, — выкрутилась Нат.

— И как, получается?

Да, Северус не помнил, чтобы когда-то вызывал такую реакцию у противоположного пола. Было волнительно. Но парень-кремень вида, конечно, не подавал. Что, признаться, тоже давалось ему с трудом. Краснеть, как барышня, он, слава Мерлину, не умел, но сердце таким галопом скакало в груди, что казалось выпрыгнет горлом.

— Пока не очень, — не поворачиваясь ответила Нат.

Наконец, она взяла себя в руки и повернулась к нему, присев на подоконник.

— Так, что случилось? — уже увереннее спросила она.

— Я думаю, вам приснился кошмар. Вы кричали во сне. У вас часто бывают кошмары?

— Как у любого человека, иногда.

— О чем они, вы можете мне поведать, если, конечно, это не что-то сугубо личное.

— А что, кошмары бывают не о сугубо личном? — удивилась Натали.

— Действительно. Я имел ввиду ничего компрометирующего.

Она словно задумалась, ее кошмар сугубо личный или все-таки плавно перетекающий в компрометирующий?

“Ладно, хорош комедию ломать. Ты давно собиралась с ним поговорить. Тебе ведь все еще нужен наставник. Так вот оно –говори. Чего рогом то уперлась, дурында”, — пыталась справится с вновь нарастающим волнением Нат.

— Мне этот сон лет с одиннадцати снится. Это еще в школе началось, — она говорила медленно, словно с трудом извлекала нужные воспоминания, которые, казалось, лежали на самой верхней, пыльной полке ее памяти.

— Всегда один, никогда не менялся или в нем есть какая-то динамика?

Его лицо сразу стало серьезным и глубокая морщинка между бровей снова заняла свое законное место. Северус весь подался вперед, и от той расслабленной позы и фривольных мыслей, которые владели им совсем недавно, не осталось и следа.

— Динамика? — Нат на секунду задумалась.

— Ну, развитие событий имеет место быть?

Он, как гончая почуявшая добычу, напрягся и занервничал в предвкушении.

— Я понимаю, что такое динамика. Просто вы не даете мне время подумать.

— Простите. Конечно, подумайте, не торопитесь.

Северус начинал раздражаться, будто почувствовал что-то в ее словах. Видимо, от привычек, приобретенных годами «играя» в шпионов не избавиться, выпив чашку чая в приятной компании. Они отпечатались в мозгу, на уровне подсознания.

— Прогресс… думаю, есть. Раньше мне снилось, что меня кто-то преследует в темноте и мне практически удается дойти до двери своей квартиры, но она заперта, а преследователь настигает меня, и я чувствую его дыхание за спиной. Я кричу, но голоса нет. Наверное, как обычно в кошмарах.

Нат старалась сделать непринужденное лицо, но походу рассказа стала ловить себя на том, что мышцы начинает предательски сводить.

— Он? Вы знаете, кто это? — Снейп внимательно смотрел на нее, желая уточнить детали.

— Это определенно мужчина, я не вижу его, он всегда у меня за спиной, просто чувствую мужскую энергию, но подсознательно я знаю кто это, — она стала говорить быстрее, будто стараясь проглотить конец предложения. Понимая, что Снейп сейчас начнет копаться в ее «грязном белье», чего ей очень не хотелось.

— И кто же это? — спросил он тихо и выжидающе уставился на нее, не настаивая, давая ей время подумать.

Нат порывисто встала и снова отвернулась к окну, на этот раз, чтобы подавить приступ паники. Она не хотела, чтобы он еще раз все это увидел.

Черт возьми, какое неприятное дежавю. Она старалась успокоиться, глубоко вдыхая прохладный воздух, поступающий в комнату через приоткрытое окно.

— Натали, — он корректно напомнил о своем присутствии, — вы не знаете кто это или вам неприятно об этом говорить? — его голос, избавившись от ноток цинизма, стал глубоким и бархатным.

— Скорее второе, — она все еще стояла к нему спиной.

Большое количество кислорода, поступившее за последние несколько минут в мозг, вместе с бархатом его голоса, расслабляюще дурманили сознание.

— Вы не хотите обсуждать это? Я не могу из вас все клещами тянуть, — несмотря на то, что Северус говорил строго, но не было в его голосе обычной бесцеремонности, будто он точно знал, что именно он тянул из нее клещами. — Натали, — он сказал это совсем тихо, от чего ее имя прозвучало почти ласково.

Нат обернулась. Словно ждала от него какого-то знака, который скажет ей, что ему можно доверять. Присев на край подоконника, она прикрыла глаза. Он подошел к ней:

— Ну, что случилось?

Северус стоял так близко, что она на миг задохнулась, почувствовав его запах. А в животе начал распускаться «огненный цветок» рассыпаясь мириадами искр, наполняя ее тело нестерпимым светом. Ему даже не нужно было применять легилименцию, чтобы понять, о чем она сейчас думает. Это сквозило и в ее тихом сбивающемся дыхании и в напряжении, которое читалось в каждом изгибе ее хрупкого тела. Северус не мог сейчас говорить, да что говорить, он дышать рядом с ней не мог. Воздух, наполненный ее дыханием, выжигал ему легкие. Как он хотел, чтобы она сейчас открыла глаза, чтобы читала его между строк, чтобы не испугалась его холодности… Казалось, сердце – загнанная безумной скачкой лошадь, рухнуло замертво, застряв в горле. В голове зашумело и неотвратимо захотелось выйти на улицу, чтобы морозный воздух охладил его лицо и сознание, вернув такое знакомое чувство тотального контроля – его надежного спутника, столько лет дарившего ему такое желанное сейчас хладнокровие.

Она с силой оттолкнула его. Будто почувствовала невероятное давление, от которого захотелось немедленно освободиться. Убежать, спрятаться, только не чувствовать этот нестерпимый, будоражащий коктейль из желания и ярости от того, что он делал происходящее невозможным. Ей так захотелось сделать ему больно. Так же мучительно больно, как он делал сейчас ей, своей близостью, своим бездействием, своей невыносимой нелюбовью.

— Трус.

Нат стремительно направилась к двери. Одна мысль сейчас была в ее выжженном беспощадным желанием мозгу – ПРОЧЬ. Уже практически дойдя до двери, она почувствовала, как Северус мягко поймал ее за руку. Нестерпимо захотелось плакать. Словно все, что сдерживало ее, вдруг разбилось о теплое прикосновение его руки. Она старалась освободиться из его хватки и продолжить спасительное движение на свежий морозный воздух, но он не отпускал. Она не хотела оборачиваться, все еще не до конца справившись со стоящими в глазах слезами. Поэтому бессильно дергала руку, в слабой надежде все же вырваться. Когда Натали перестала трепыхаться, он осторожно потянул ее на себя, заставляя повернуться. Она, как отчаявшаяся маленькая птичка, утомленная борьбой за свободу с жесткими прутьями клетки, безвольно отдавалась этому движению. Он развернул ее к себе и положил руки на ее хрупкие плечи:

— Ну, что ты, моя маленькая птичка… — Северус будто читал ее мысли. Но Нат уже не обращала на это никакого внимания, отчаявшись выглядеть благоразумно, как еще недавно себе обещала. Он осторожно откинул ее волосы назад, открывая лицо. Легко коснувшись кончиками пальцев ее щеки, он запустил руку в волосы, привлекая ее к себе, и Нат, как тряпичная кукла, управляемая опытным кукловодом, сделала шаг ему на встречу. Северус осторожно потянул за волосы, заставляя запрокинуть голову.

— Посмотри на меня, — выдохнул он. — Посмотри…

Нат осторожно приоткрыла ресницы. Он был так близко, так откровенно смотрел на нее своими невыносимо-черными глазами. Эти два пылающих опала, в которых разлились нежность и желание, заполнив до краев. Она была заворожена этим чудом, которое он показал ей, после такого долгого пути в темноте. Ей было уже все равно, что он может подумать, насколько это прилично и о прочей благопристойной ерунде. Она готова была пойти за ним, как за Вергилием, спускаясь на самый последний круг ада к замерзшему озеру Коцит, в котором навечно вмерз низвергнутый небесами прекраснейший из ангелов, что поддавшийся зовам плоти превратился в чудовище. Она сейчас сама превращалась в чудовище, отдаваясь своим страстям, повергающим ее на вечные муки вмерзнуть в него, врасти навечно, так, что уже ножом не отрежешь.

Ее губы приоткрылись, отдавая себя на откуп его нежности. Он мог, как дементор, высосать из нее душу, а мог наполнить ее до краев счастьем и светом.

Северус легко коснулся губами ее губ, словно проверяя выдержит ли его сердце такую муку. И срываясь за ней в совершенно осознанный выбор, скользнул в ее так гостеприимно приоткрытый рот, даря восторг и искупление.

Только пережив пустоту души, он так остро сейчас ощущал полноту жизни. Словно вместе с Нат в нее пришли да волнение, да тревога, но именно они наполняли ее смыслом. Его сердце, как старинный часовой механизм, сломанный беспощадным временем, что после починки снова пошел. Каждая, даже самая маленькая и, казалось бы, незначительная деталь была задействована в сложном механизме, приводя его в слаженное синхронное движение.

Как одно человеческое существо способно вместить в себя весь мир? Она – и ослепительный свет и непроглядная тьма, и безутешная боль и блаженное исцеление, и вселенская скорбь и безмерный восторг. Когда смотришь в ее глаза – видишь вселенную, которая оказывается так мала, чтобы поместиться в них, как и безмерна, чтобы заполнить их без остатка.

Хочется раствориться в ней, вдохнуть, разоблачить. Дыхание сбивается, по телу разливается жар. Он не в силах его унять. Его руки жаждут прикосновений, его губы хотят красть хрупкие крылья поцелуев с ее губ, рассыпать их нежность по ее звенящему жаждой любви и близости телу. Стирать границы срывая стоны, сливаясь до неразделимого “мы”.

Северус чувствовал, как под каждым прикосновением ее жадных губ плавится его кожа. Отслаиваясь сожалениями, не сбывшимися мечтами, болью потерь. Обнажаясь, оставляя после себя только нестерпимо нежную, тонкую, как в момент рождения. Внутри шевелилось что-то огромное, светлое, непомерное, расталкивая льды сомнения, поднимаясь, расправляя крылья, озаряя новым светом надежды его израненную болью потери и вины душу. Словно туда вернулся Бог и наводил свои порядки, возвращая на свои места все, что он, как маленький беспризорник, прятал в тайнике своего сердца: любимых людей, счастливые воспоминания… Пользоваться которыми он себе запрещал так долго, думая, что не достоин. И только она, ворвавшись в его «существование» уверенно и бесповоротно, приняла его всего без остатка, со всеми комплексами, гнусным характером, тоннами не растраченной любви, неисчерпаемыми запасами нежности, целым арсеналом преданности.

Распятый любовью, беззащитный, он весь оголенный нерв. Он наконец отпустил себя, будто занимая в счет будущих одолжений у судьбы эту муку. Северус знал, что непременно придется расплачиваться за этот крохотный лучик счастья, за эту слабость, причем дорогой ценой. Но он понимал, за что ему будет выставлен этот счет.

Ее нежность расплавляла его сознание. Никто и никогда не смотрел на него ТАК. Он будто боялся разрушить этот божественный огонь, бушующий сейчас в глубине ее серых глаз, и это ощущение абсолютной душевной наполненности, которое дарило ему каждое прикосновение ее нетерпеливых рук. Они выцеловывали, вымучивали друг друга не смея… сгорая дотла в этом только им принадлежащем раю, небеса которого горели адским пламенем.

Нат смотрела на него сейчас так открыто, даже если бы он нанес ей удар ножом в сердце, она приняла бы его с благодарностью, не закрывая глаз. А на устах, пока они могут шевелиться, было бы только «спасибо». «Спасибо, что прямо в сердце». Он вошел в нее, и она, выдохнув стон, прикрыла на миг глаза и из-под ресниц ее потекли слезы.

Они любили друг друга так, будто их никогда не предавали. Отдавая себя без остатка. Они были полны друг другом – с одним на двоих дыханием, одним бьющимся так восторженно и нервно сердцем. Точно огонь этой сладкой муки закалял в своем горниле их тела, очищая огнем, соединяя, вплавляя друг в друга, делая нерушимым целым.

Они лежали в темноте, Северус все еще не мог отпустить ее из плена своих рук, запуская пальцы в ее теплые, пахнущие цветами волосы. Дотрагиваясь до быстро бьющейся в агонии венке на шее, ощущая губами стремительное течение крови. Она запрокидывала голову открываясь ему навстречу. Он оглаживал своими ставшими такими чувствительными пальцами ее острые ключицы. Ласкал ее грудь, так удобно умещающуюся в его ладонях. Его руки скользнули под лопатки, и Нат выгнула спину, поддаваясь его порыву. Он накрыл губами ее сосок ощущая языком его твердость. Она застонала в ответ и еще больше выгнулась, запустив нервные пальцы в гриву его черных волос. Где-то в внизу живота снова стало зарождаться желание, будто ненасытный дикий зверь, проснувшийся после многолетней спячки, так жаждавший теперь ее тела. Его губы прижались к ее горячему животу, он вдыхал ее запах. Ее трепет от каждого его прикосновения сводил с ума. Он открывал для себя что-то новое, доселе неизведанное. Он мог пробуждать в ней такую палитру эмоций. Он ощущал себя причастным к музыке ее тела, этой гамме стонов, вздохов, которую рождали в ней его губы, его руки. Северус ощущал над ней власть: пьянящую, повергающую его на новые исследования этого запределья. Если до этого он только брал, то сейчас он ощутил непреодолимую жажду отдавать, усилить эту только для них сейчас понятную музыку.

Ощущение ее волос между пальцев, несдержанность слов, ласк… невыносимое желание, резкое и глубокое движение, приносящее восторг.

“Еще… пожалуйста… ” — шептала она, заводя еще больше. Ее покорность сводила с ума. Ее незащищенность, его власть над ней.

«Моя» — выдохнул он со стоном.

Положил руку ей на затылок, потянул за волосы, заставляя запрокинуть голову, он хотел смотреть в ее глаза. Хотел пить ее покорность, ее жажду нежности, ее любовь.

Ее руки нервно гладили его по спине, опускаясь ниже. Она взяла в плен его подтянутые мраморные ягодицы и сжимая их в нетерпении, задавала темп не в силах больше сдерживаться, задыхаясь в его ласках. Ее влажные, нетерпеливые губы были приоткрыты. Их стоны сводили с ума обоих. Нат прикрыла глаза, и тело ее изогнулось, с губ сорвался крик, а коготки оставили на его спине несколько пылающих дорожек. Голова закружилась. Балансируя на краю бездны, он вдруг сорвался в пропасть. Его тело, содрогнувшись, наполнилось таким нестерпимо ярким светом и теплом, будто он только что родился. И это акт рождения словно смыл с него все грехи и ошибки, освободив на мгновение его душу.

*

Северус приоткрыл глаза, щурясь от яркого солнца, вовсю уже хозяйничавшего в комнате. От чего в носу было щекотно и как-то особенно радостно, как в детстве. Он слегка поменял положение головы, чтобы отгородить от себя назойливое светило оконной рамой и посмотрел на Натали. Она лежала на боку, лицом к нему. Солнце золотило волоски на ее руках, от чего кожа казалась совершенно прозрачной, будто светилась изнутри. А нимб, так причудливо вспыхнувший над головой, делал ее волосы огненно-рыжими. Сердце, вдруг, на секунду сжалось. Проглотив подкатившее к горлу волнение, Северус прикрыл глаза и на веках, которые от яркого света были прозрачно-розовыми, отпечатался образ Лили. В нем не было сожаления или боли, которые преследовали его все эти годы. Будто он впервые почувствовал, что готов отпустить ее. Отпустить, в том самом сокровенном смысле этого слова, когда он признает права на нее за другим. Когда он принимает, без этого невыносимого отторжения, ее выбор. Ее право на этот выбор, на счастье, которое подарил ей не он. При этом Северус всем своим существом ощущал непередаваемое единение с ней, будто она вросла в него, став частью его души, частью его сердца, в котором он отвел ей огромное место, и оно только ее, ВСЕГДА.

Северус медленно открыл глаза, с ощущением, что прошла целая вечность. Но Нат, также тихо дышала в такт радостному дыханию утра. И лицо ее, расслабившись во сне, казалось совсем юным. Он еле заметно улыбнулся, вспоминая прошлую ночь. Восторженный свет утра, так щедро плеснувший золотую краску на все, чего касался взгляд, изменил до неузнаваемости комнату, которая еще вчера была свидетелем их страсти, их такой несдержанной нежности.

Он заштриховывал нервными, размашистыми штрихами вчерашних воспоминаний радостный утренний пейзаж. Ворошил их в памяти, будто снова пробуя на вкус.

Ее ласковые, нетерпеливые губы, дрожь ее нервных пальцев, удары заходящегося в экстазе сердца, отбивающего ритм пульсирующей венкой на шее. Желание овладеть ей стало будоражить сознание. Раньше он прекрасно справлялся с подобными фортелями, которые ему, периодически, особенно по утрам, подкидывало его тело, напоминая о том, что он молодой и здоровый мужчина. Сейчас оно на отрез отказывалось даже от мысли «само пройдет», когда рядом лежал такой прекрасный объект вожделения, способный подарить ему невообразимые удовольствия. Северус не то чтобы спорить с ним сейчас не мог, он поймал себя на мысли, что невыносимо хочет коснуться ее губ, которые были все еще едва заметно припухшими от вчерашней страсти. Он скользил взглядом по ее лицу. Ее ресницы напоминали сейчас сложенные крылья мотылька. Они едва заметно дрогнули, словно в набежавшем ветерке и приоткрылись. Ее сонный взгляд, притаившись под бархатом ресниц, был мягким и все еще отрешенным от грешного мира, который они покинули на те несколько часов сна, которые выторговали у своей страсти. Он затаил дыхание, будто перебирая в голове слова, которые, как ему казалось, нужно сейчас сказать. Чтобы она не подумала, что это было чем-то несерьезным для него. Он чувствовал ответственность за нее, за ее тело, адептом которого он стал, так самозабвенно вылюбливая каждый его сантиметр. Эта ответственность не пугала, напротив, мягко легла на его плечи, согревая приятной сейчас определенностью. Нат приподняла руку, которая лежала всю ночь, как верный сторож на его плече, огладила линию подбородка спустившись по шее к груди. И подавшись слегка вперед, коснулась теплыми ото сна губами его предплечья. Слегка потерлась носом, а потом, приподнявшись, положила голову ему на плечо, зарывшись лицом в его теплые волосы.

И даже тысячу раз понимая, что скорее всего случится так, что они будут вынуждены расстаться. Что их такому хрупкому счастью, суждено пройти испытания огнем и смертью. Что ревнивая стерва судьба не даст им шанса на будущее, но сейчас… сейчас, он был готов умереть за эту женщину, нежно выцеловывавшую его шею и плечи, расплавляющую его до состояния мягкого податливого воска, трансформируя его, вылепляя то совершенство, которое так упрямо видит в нем, снося все барьеры, сметая все условности, которые, как карточный домик рушатся под натиском ее такой безусловной веры в него. Уже не в силах сдерживать себя, он подался ей навстречу, покрывая поцелуями ее лицо.

========== Глава 19 Колючий ветер перемен ==========

Комментарий к Глава 19 Колючий ветер перемен

Всем доброго времени суток. В предупреждении напишу, что в главе есть чуток НЦы. Просто парнишка решил побаловаться в одиночестве.

Нат немного опоздала к началу традиционной приветственной речи Дамблдора. Чтобы не привлекать к себе внимание, она бесшумно проследовала к своему месту, которое единственное пустовало, так как остальные преподаватели, всвязи с началом нового учебного полугодия, находились за столом в полном боевом составе.

Дети были возбуждены больше обычного, видимо, соскучились друг по другу за время каникул. Они делились впечатлениями от проведенных праздников, не в силах дождаться окончания официальной части, от чего в большом зале стоял монотонный гул от сотни перешёптывающихся голосов. Учителя последние минуты наслаждались благоговейной расслабленностью. Нат села на свое место и слегка успокоилась. Альбус и так позволил ей уехать на каникулы раньше, так она еще и после их окончания умудрилась опоздать. Хотя, наверное, это не было таким уж страшным преступлением, но все же ей не хотелось начинать нарушать правила с самого первого дня. Более или менее утрамбовав все мысли в голове, она начала прислушиваться к речи директора, но к своему удивлению поняла, что, несмотря на то, что Дамблдор стоял за кафедрой, говорил не он. Чей-то восторженно-писклявый голосок рассуждал о прогрессе и контроле. Для Нат было неожиданно услышать эти два, противоположные по своему значению, слова в одной речи. Чтобы в общих чертах понять, что собственно происходит, она слегка наклонилась к Снейпу и спросила, как можно тише: — А, кто эта свиноматка в банте?

— Потрудитесь в следующий раз не опаздывать, чтобы не отвлекать более дисциплинированных коллег расспросами, — совершенно холодно ответил он.

Будто она двоечница, которая просит «сухаря» — отличника списать домашнее задание. Она презрительно сузила глаза, метнув в него уничижительный взгляд.

— Это, Долорес Амбридж, наш новый учитель ЗОТИ, — выдал он, сдобрив бархат своего голоса щедрой порцией сарказма.

Северус был явно раздражен, что, однако, читалось лишь в легкой скованности его движений.

— Да ладно, — она еще раз смерила странную даму в розовом недоверчивым взглядом. — Подожди, Долорес Амбридж, это же заместитель министра магии?

— Вам, мисс Валентайн, лучше знать. Вы же у нас в высших кругах вращаетесь, — он обернулся в пол-оборота и скривил губы в саркастической ухмылке.

Ничто, ни в его взгляде, ни в его голосе не выдавало нескольких безумных дней и ночей, что они провели вместе. Его губы еще недавно такие нетерпеливые и ласковые, сейчас гнулись в злой ухмылке. И несмотря на то, что она понимала, это лишь маска, которую он вынужден являть миру, в сердце точно воткнули тупую ржавую иглу.

“Ладно, я тоже умею в эту игру играть”.

Она отвернулась к Сивилле, которая, к слову, была рада ее вниманию и продолжила сбор интересующих ее сведений, которые та выдавала со свойственным ей словоблудием. И где только успела нахвататься? В разговорах с Сивиллой, Натали ощущала себя золотоискателем, тщательно просеивающим тонны песка и воды, в надежде найти маленький золотой самородок. Но все же, несмотря на сомнительность источника информации, Сивилла была ей полезна.

Она умудрялась собрать данные в огромном количестве за короткое время, и Нат оставалось их только отфильтровать. А обладая неплохими аналитическими способностями, делала она это достаточно быстро. А если сдобрить беседу бутылочкой хорошего эльфийского, так Сивилла сдавала всех направо и налево с таким вдохновением, что Павлику Морозову и не снилось. Скоро Нат поймала себя на мысли, что тарахтение Сивиллы начинает напрягать. Как, слава Мерлину, повизгивание плавно перешло в низкий баритон и Нат начала прислушиваться. Дамблдор закончил прерванную речь общими фразами, призвав учеников и учителей к слаженной работе, которая, в конечном итоге, должна принести плоды их общего блага.

Она возвращалась к себе по заполненным людьми коридорам школы.

“Вот какого Дементора, ты разобиделась. Он явно это заметил. Нат, ты ведь все прекрасно сознаешь. Да и требуется от тебя не так много: понимание и терпение. Хотя, да, о чем это я, терпение не входит в перечень твоих добродетелей, — отчитывал ее, со свойственной ему “доброжелательностью”, внутренний голос.

“Я научусь”.

“Я научусь…” — передразнивало, со старушечьим шамканьем, Альтер эго. — В общем так, взяла себя в руки. Ему только еще одного ярма на шее не хватает”.

— Мисс Валентайн.

Явно юношеский, срывающийся в хриплый бас, голос прервал ее откровения.

— Мистер Малфой, — она улыбнулась стоящему перед ней Драко. — Как дела? Хорошо отдохнули?

— Да, ездили с семьей на лыжах покататься.

— Дай угадаю, Куршавель?

— Точно. Бывали там?

— Приходилось, — улыбнулась она, невольно вспомнив свой, не совсем удачный, опыт катания на лыжах.

— Что не понравилось? — спросил Драко, уловив ее сарказм.

— Ну, не то что бы не понравилось. Просто я не большой любитель горных лыж.

— А, по-моему, это очень круто, — явно бахвалился парень.

— Круто, с этим не поспоришь. Но иногда круто – не означает нравиться, правда? Тебе нравится кататься на лыжах?

Он слегка нахмурился. Нат вечно выбивала его из привычной колеи, заставляя задуматься над теми вопросами, которые, до ее такого вероломного вторжения в незыблемые твердыни, его не беспокоили.

— Нравится, — с вызовом повторил он.

— Здорово, — она совершенно обезоруживающе улыбнулась ему, от чего змееныш слегка покраснел. — Я тебя обидела? — Нат смотрела ему в глаза, в которых читалось раздражение.

— Нет, — строго оборвал он.

— Драко, я не хотела тебя обидеть. Просто ты все еще живешь умом своих родителей, что абсолютно нормально для человека твоего возраста. Мне просто интересно узнать тебя самого.

Его взгляд слегка потеплел. Нат было интересно наблюдать за ним. Драко был интересным объектом наблюдения. С явным доминирующим влиянием семьи, но несмотря на это, пробивающимися собственными убеждениями. Ей было интересно раскрывать его, ставя перед вопросами, ответы на которые он считал очевидными. Он все еще немного нервничал, постоянно что-то вертя в кармане брюк.

— Мне пора, — он виновато улыбнулся.

— До встречи. Приятно было тебя увидеть.

Уходя, Драко обернулся, посмотрев ей в след то ли осуждающе, то ли виновато. А затем быстро зашагал в сторону факультетского общежития, все еще не вынимая руку из кармана, вертя и сжимая небольшую фигурку лыжника. Эту старинную елочную игрушку он купил специально для нее, в одном из антикварных магазинов в небольшом немецком городке, в который они зашли с матерью, присмотреть что-нибудь новенькое для Малфой-мэнора. Нарцисса любила привозить из путешествий какие-нибудь интересные безделушки для украшения своего родового гнездышка. Драко решительно извлек из кармана свой подарок и со злостью швырнул в приоткрытое окно.

“Дурак. Игрушку ей привез. Она бы посмеялась над тобой, — он злился на себя за эту чертову слабость. — И как Дракл тебя дернул, сделать это? Слава Мерлину, не опозорился, подарив ей этот старинный хлам”.

Его догнали Крэбб и Гойл.

— Эй, Драко, смотри сколько сладостей мы набрали с собой. Будешь?

Драко метнул свирепый взор в своих прихвостней, под которым они невольно съежились, решив, что Малфой сыт.

Драко лежал в своей постели, невольно раздумывая над ее вопросом. А ведь он действительно не очень любил горные лыжи. Да и лыжником был неважным, в отличие от отца, который казалось родился в лыжах. И поэтому все время цеплял его замечаниями по поводу его неповоротливости. Драко просто боялся гор, отсюда и его скованность, но сказать о своем страхе он не смел. Он не хотел, чтобы отец считал его трусом. Драко любил теннис. С ракеткой, которая была практически продолжением его руки, он чувствовал себя счастливым, порхая по полю, на котором ему не было равных. Но, к сожалению, в шкале ценностей Люциуса теннис не значился. А он так хотел быть достойным. Только вот чего именно?

Драко вспомнил ее невыносимо-глубокие серые глаза, ее улыбку, легкое прикосновение руки к его плечу. Он прикрыл глаза и, положив ладонь между крепко сведенных бедер, ощутил твердую плоть, которая зазывала немного подурачится и забыть обо всех тревожащих его мыслях. Тем более есть несколько прекрасных поводов для этого. Во-первых, все спят, а во-вторых, воспоминание о ее легком прикосновении разливало тепло и возбуждение по его молодому, бурлящему гормонами телу. Сладко закручивая тугую спираль желания где-то в паху, он даже знал где именно. Скользнув рукой за резинку просторных пижамных штанов, он раздвинул пошире ноги и сжал ладонью налитый желанием член. Юноша замер, будто заставляя его еще больше возбудиться. Плоть начала пульсировать в его хватке и только после этого, будто вымучивая себя, он медленно опустил сжатую руку вниз, открывая чувствительную головку. Он рвано выдохнул и, запрокинув голову, прикрыл на миг глаза. Драко не накладывал оглушающие чары. Ощущение от возможного разоблачения приятно будоражило тело, возбуждающе покалывая соски и низ живота, заводя еще сильнее. Его движения были сначала медленными и тягучими, будто он пытался контролировать себя, но потом отдаваясь желанию всецело, его фрикции стали рваными и частыми. Он буквально вцепился в подушку свободной рукой, беззвучно выскуливая в нее свое возбуждение. Его рот был приоткрыт, вены на руках и шее забугрились от напряжения. Драко выгнулся, упираясь затылком в подушку и протяжно полузадушено простонал. Оргазм затянул его в свой омут, унося на самый дальний край вселенной, где было невыносимо горячо и ярко. Он чувствовал, как теплое семя мягко стекает ему на руку. Посторгазменная слабость сладко закружила его сознание в мягком теплом вихре, погружая в сон, которому, как и желанию кончить, он с удовольствием отдался.

*

— Добрый день, — Нат развернулась к Северусу в пол-оборота, — все хорошо?

— Добрый день, — безразлично ответил Снейп.

Его голос казался уставшим, как впрочем, и он сам. Лицо его осунулось, он явно не брился пару дней, да, и в большом зале она его, как раз такое количество времени, не видела. Значит его не было в школе.

Она почувствовала волнение в груди, но вида не подала, поэтому совершенно спокойно сказала:

— А выглядите паршиво.

— Спасибо мисс Валентайн. Мне кажется, я не спрашивал Вашего мнения по этому поводу, — Снейп повернул к ней голову, смерив холодным взглядом. — Пароль, я полагаю, вы еще не сменили? — его голос был таким же ледяным, как и его взгляд.

— Да все как-то руки не дойдут.

Она не поворачивалась к нему. Боясь, что он заметит волнение в ее глазах, которые, в отличии от голоса, так и не научились ему лгать.

— Замечательно.

Он встал из-за стола и удалился, не произнеся больше ни слова.

Внутри у нее все горело от волнения, в которое он поверг ее своими неосторожными словами, даря призрачную надежду на то, что они возможно сегодня, а может быть и не сегодня, ну, все равно, когда-нибудь увидятся. У Натали дрожали руки, она силилась привести себя в более или менее соответствующий месту вид. Но заходившийся от волнения мозг, заставлял надпочечники выбрасывать в кровь такую дозу адреналина, что у нее видимо зрачки были расширены, как у наркомана и фонило по страшному. Даже коллеги начали оборачиваться в поисках источника возмущения. От чего ей спешно пришлось покинуть большой зал, даже не закончив обед.

«Вот ведь Снейп, вот ведь сукин сын. Обдал с ног до головы льдом и сарказмом, а ты аж вся поплыла. И как ему это удается? Так себя контролировать. А может это не контроль? Может ему просто все еще нужна была от тебя информация? И поэтому он… с тобой…» — она отмахнулась от надоедливой мысли.

«Ну и какую, по-твоему, информацию он добыл? Что ты не девственница? Вы же практически не разговаривали. Так, ладно, хорош доводить себя. Лучше приберись дома, а то придется краснеть перед своим шпионом за тот свинарник, который ты так и не разобрала после возвращения» — усмехнулась про себя Нат.

Приведя, наконец, мысли в порядок и немного успокоившись, она направилась к себе, готовить свое гнездышко к пришествию самогó – Великого и Ужасного… – Северуса Снейпа.

«Наконец-то, не прошло и двух месяцев…» — она засмеялась, ускорив шаг.

========== Глава 20 Вот тебе, бабушка, и Юрьев день ==========

Нат с остервенением надраивала все поверхности в своих апартаментах, не доверяя этот интимный процесс ни магии, ни домовикам. Направляя тем самым свою неуемную, умноженную на волнение переходящее в тихую истерику, энергию, в мирное русло. В противном случае это могло вылиться в нешуточный такой магический выброс, с возможными жертвами среди мирного населения. Но процесс затянулся, от чего цель всего этого мероприятия перестала казаться такой уж соблазнительной, а тотальная уборка приобрела масштаб стихийного бедствия. От чего рукодельница-истеричка пребывала в гнусном настроении и совершенно обессиленном состоянии.

“Ощущение, что мать в гости должна прийти”.

Только перед визитом этого беспощадного инквизитора, Нат так фанатично лезла из кожи в попытке доказать, что не такая уж она и свинья. И даже несмотря на то, что с тех самых злополучных визитов прошло, по меньшей мере, лет пять, но они так прочно въелись в ее сознание, что не вытравливались ничем, даже резвившемуся им назло пофигизму.

— Да к фестралу в задницу такие свидания. И вообще, кто тебе сказал, что это будет именно свидание? Получится как тогда, когда валялась у него на полу бледнея и синея. Королевна, блин. Он же не сказал зачем ему пароль. А ведь это Снейп, кто знает, что ему в голову взбредет. Сейчас придет придавить тебя своей доминирующей аурой, в лучших традициях. Короче, к Дракловой матери».

Она подошла к бару, выудила из его пузатого чрева бутылочку эльфийского и с чувством выполненного на сегодня долга направилась к Сивилле. Считая ее прекрасным партнером для ничего не значивших посиделок, единственной целью которых было расслабление и ни о чем не думанье.

Спонтанный девичник, который плавно перевалил за полночь, удался на славу. Одной бутылкой девочки не ограничились, перемывая кости всем и вся и смеясь до упаду. Давненько Натали так не расслаблялась. Настроение было превосходное, тараканы в голове мирно спали под мерное гудение выпускавших пар мозгов. А в желудке плескалось эльфийское вперемешку с портвейном, разливаясь по венам расслабляющим теплом. За вечер она выплеснула столько эмоций, что была благостно пуста, как та бутылка вина, которую она принесла в жертву дурному настроению. Радуясь тому, что ей удалось дойти до своих апартаментов никем не замеченной, она скользнула в дверь, лелея давно доводившую ее до экстаза мысль – увалиться спать.

“А вот тебе, бабушка, и Юрьев день”.

Несмотря на царивший в гостиной полумрак, ее зрение явственно вычленило темную фигуру на фоне дивана. Сердце в миг рванулось галопом, то ли от радостного волнения, то ли от испуга. Она не смогла сразу идентифицировать чувства, которые рождало в ее затуманенном алкоголем мозгу призрачное видение.

“Ну надо же, пришел. Неожиданно. Хорошо, что все-таки прибралась, спасибо мама. Хорошую дочку воспитала, чистоплотную. Еще бы по-быстрому, и желательно правдоподобно объяснить чего так «набралась», и жизнь вообще наладиться”.

Нат стояла, прислонившись спиной к двери, не решаясь пройти дальше в комнату. Она, по привычке, ждала сначала его реакцию, особенно на ее поздний приход.

Прямо, как в детстве. Бывало нашкодишь, придешь домой на два часа позже обещанного и стоишь возле двери мнёшься, виновато потупив взгляд. Ждешь. Если дома папа, то, скорее всего, обойдется строгим взглядом; а если мама – это уж как пить дать по жопе надает. И идешь потом спать, про себя ругая ее последними словами, за то унижение, которому она тебя подвергла, причем ни за что. Ведь еще совсем светло и завтра не в школу.

Да уж, прямо вечер памяти. Однако, профессор, умеете вы жути нагнать.

Снейп, между тем, медленно поднялся со своего места, от чего она заметно вздрогнула. Кончики пальцев закололо волнение, вызванное его молчанием и пониманием того, что он вот-вот дойдет до нее и ощутит чудный купаж ароматов от смешения стольких сортов алкоголя. С каждым его шагом волнение усиливалось, будто он испепелял ее взглядом блестящих в темноте глаз. Чем ближе он подходил, тем нестерпимее горело ее тело. Несмотря на свое шаткое положение, Нат твердо решила, ни при каких обстоятельствах, ни за что… Он подошел к ней совсем близко и, наклонившись к ее губам, одним движением проник в ее горячий, хранящий запах выпитого и отзвуки всех этих прожитых без него дней, рот. Отвоевав все это, даже не пытающееся сопротивляется ему великолепие, одним слитным движением языка. Она запустила руку в его волосы, их языки боролись и ласкали друг друга, пока в ногах не появилась слабость, а между ног не стало горячо и мокро. Подушечки ее пальцев стали такими чувствительными, ощущая шелк его волос, бархат кожи. Натали очерчивала ими контур его влажных от поцелуев губ, легко касалась его черных ресниц, будто ей мало было видеть его, ейнеобходимо было его трогать. Трогать так, чтобы память навеки сохранила ощущения от этих прикосновений в своих чертогах.

***

Она проснулась и, не открывая глаз, провела рукой рядом с собой по тому месту, где совсем недавно был Северус. Он ушел, и, видимо, давно, так как постель совсем остыла и казалась разоренной. Нат ощутила себя совершенно одинокой и покинутой. Как дом под снос, из которого съехали жильцы, увезя с собой все, даже воспоминания. Оставив только пустоту в одиноком бездушном остове, проглядывающем через пустые глазницы окон. Ощущение утраты нахлынуло на нее и чтобы доказать себе, что это был не сон, она повернулась на бок уткнулась носом в подушку, которая все еще хранила его запах. Он приятно пьянил ее и ощущение счастья снова накрыло ее с головой.

“А как же, не при каких обстоятельствах, никогда… Да, теперь я в полной мере понимаю значение слов — «Пришел, увидел, победил».

Вдаваться в подробности того, как она должна была себя вести вчера, если она считает себя порядочной девушкой, она не стала, так как заведомо знала, что спор будет проигран. Так что без душещипательных бесед с собой, она подошла к окну и раздернула шторы. Солнце ворвалось в комнату, наводя в ней свои порядки. Стены вспыхнули золотом, сотни солнечных зайчиков спрыгнули с хрустальной люстры и бросились в рассыпную. Частички пыли, взвившись в воздух, заискрились на солнце, наполняя комнату почти плотной волшебной субстанцией. Этот радостный поток света заставил ее прищуриться, улыбнуться и совершенно позабыть о терзавших ее мыслях.

“И, кстати, сегодня девятое января. У кого-то день рождения”.

А у нее как раз был припрятан для него подарок, который не терпелось вручить. Но так как мы говорим о Северусе Снейпе, человеке – незыблемой твердыне, она заранее навела справки, конечно, под грифом «совершенно секретно», о его отношении к подобным мероприятиям. И тут выяснилось, что наш мрачный зельевар терпеть не может веселье и шум (и кто бы мог подумать!). «Прямо, как Бастинда… а нет, она вроде воды боялась, но все равно». И как же так обрадовать человека, который радоваться не то чтобы не хочет, а запросто проклянет за попытки, так сказать, вежливого участия? До жути хотелось придумать что-нибудь этакое, чтобы ее колючий еж и удовольствие получил и, собственно, о его причине не догадался. Да, профессор, задали вы задачку. Но Нат не пугали трудности, наоборот подстегивали ее и без того буйную фантазию.

“Если сварганить чего-нибудь вкусненькое, и, так, совершенно невзначай, пригласить его к себе?” — размышляла она.

“Да, тонко… Я смотрю ты сегодня прямо поражаешь работой мысли. Совсем с ума сошла? Рот открыть не успеешь, чтобы оправдаться. Думай давай, не ленись”, — как обычно, язвил внутренний голос.

“А как насчет выманить его из Хогвартса и заполучить, так сказать, в личное пользование на весь вечер? Заманчиво”. — она задумалась, выстраивая в голове возможные варианты развития событий с наименьшими разрушительными последствиями.

Через четверть часа она придумала более или менее сносный план по выманиванию Снейпа из Хогвартса. Но, вот, как при этом объяснить наличие подарка, который, конечно же, совершенно случайно, окажется у нее с собой, Нат пока не представляла.

План был до ужаса прост, если бы не одно «но», которое могло разрушить весь прекрасный замысел. И этим «но», как ни странно, был сам профессор зельевар. Чтоб его… Человеком он был не то что бы не простым, а очень непростым. И его реакцию на провокацию, которую она решила устроить, до конца предвидеть не могла, опираясь только на опыт общения с обычными мужчинами. Нат лелеяла надежду, что в случае кризисной ситуации его организм запустит безусловный рефлекс, и дело таки выгорит, но сто процентной уверенности не было. Взвесив все за и против и оценив результативность замысла, как сорок на шестьдесят, и так, на всякий случай, придумав план «Б», она принялась продумывать детали.

Остальные невольные участники всего этого плана не казались ей такими уж слабыми звеньями, так что пусть призрачная, но надежда была. Главное – точно продумать детали и ввиду шаткости всей конструкции, усилить, так сказать, те ее элементы, которые казались ей наиболее надежными. И начать она решила с Сивиллы. Это звено при правильной мотивации вообще казалось незыблемым. Так что пятьдесят процентов успеха зависели именно от ее правильно сыгранной роли.

Спустившись в большой зал на завтрак, который, к слову, уже практически закончился и за столами сидели только те немногие, которые любят по выходным подольше поспать (к счастью, Северус к ним не относился). Да и Сивилла не подвела, было видно, что пришла она за несколько минут до Нат.

“Вот и славно. Никаких подозрений возникнуть не должно, — она, пытаясь скрыть свою заинтересованность, подошла к столу и, отвечая на приветственный жест подруги, села рядом с ней. — Вроде пока все по плану”, — радовалась она своим первым маленьким удачам.

После разговора с Сивиллой: вложив в ее голову нужную информацию и заметив блеск ставших такими внимательными глаз, который скрывал, не так уж тщательно замаскированный интерес, вызванный рассказом Нат, она сделала вывод, что бросила семена любопытства в благодатную почву и урожая не придется ждать долго. Сейчас был выход самогó – Великого и Ужасного. Главное, чтобы он был в школе. Иначе, даже зуд от секрета, прожигающего совесть Сивиллы насквозь, не спасет такой славный план Натали. В коридоре, двигаясь в направлении своих апартаментов, она встретила профессора Макгонагалл.

Прекрасно. По-быстрому выяснив, что Альбуса со вчерашнего дня нет в школе, — «отбыл, так сказать, по делам», Нат для приличия по сокрушалась, что не удастся увидеть директора, который был так ей сейчас нужен, направилась к себе.

Дел еще было много, но главное, основные тезисы ее плана начали работать в ничего не подозревающих головах. Главное, чтобы Сивилла не расплескала такую ценную информацию раньше времени не в те уши. Но резонно рассудив, что тарахтение Сивиллы выдерживают не многие, она волновалась не очень сильно. А зная своего милого шпиона, Нат понимала, что ему захочется узнать у своего болтливого осведомителя, о чем они так мило вчера трепались, щедро сдабривая беседу алкоголем. Ставка на его шпионское любопытство и подозрительность должна быть оправдана. Она была почти уверена.

***

Нат сидела за столиком в любимом ресторане, ковыряя вилкой скатерть. Она была поглощена своими мыслями, совершенно не отдавая отчет в своих действиях. Даже в очередной раз проходивший мимо официант, бросивший на нее укоризненный взгляд, не заставил Натали прийти в себя.

“Неужели план “Б”?” — волновалась она, лелея зыбкую надежду на успех, в легкомысленной попытке влиять на принятие решений человеком, повлиять на которого, казалось, вообще невозможно (если тебя, конечно, зовут не Альбус Дамблдор).

Получасовое ожидание уверенности не прибавляло, медленно, но уверенно превращая ее план в утопию.

“Собственно зачем это ему? Разумеется, если он окажется достаточно мудр и гибок, чтобы уступить зарвавшейся девчонке…” — но Нат была совершенно в этом не уверена.

Северус был настолько противоречив, что каждый раз, когда подходил к ней, Нат ощущала невероятный трепет. Кто он сегодня? Он мог быть холодным и даже жестоким. А мог быть настолько нежным и открытым, что она пугалась собственной порывистости, боясь ранить его. Эта его незащищенность, абсолютная душевная нагота будоражила ее. Заставляя испытывать первобытную, лишающую рассудка, жажду обладания. Она хотела заполучить его всего, со всеми потрохами, холодностью, жестокостью, неуверенностью, слабостью. Она словно хищник, однажды познавший вкус человеческого мяса, хотела рвать когтями его грудь, вгрызаясь в его розовую неприкрытую плоть, пытаясь добраться до того места, где в хрупком трепещущем сердце хранится его душа, как в недрах земли самое ценное из сокровищ. Его непостижимая душа, преломляющая свет жизни столькими гранями, что кажется и вечности не хватит разгадать ее священный код. Когда-то, казалось в прошлой жизни, она самонадеянно утверждала, что ревность – удел слабых и неуверенных. Лишь встретив Северуса, она поняла, что никто и никогда не может причинить такую боль, как любимый человек. Когда каждое неосторожное слово – острый нож, а сомнение – смертельный яд. Ты ненавидишь свою болезненную незащищенность перед ним, будто у тебя нет кожи.

Нат вдруг всем своим существом почувствовала его присутствие. Внутри все затрепетало в предвкушении, вырвав из поглотившей ее меланхолии.

“Ну теперь, Северус, только не тормози”.

Она попыталась сделать выражение своего отрешенного лица более осознанным. А внутри все горело, как вчера вечером, когда он надвигался на нее, как стотонный локомотив, под который она мгновением позже и попала.

— Северус?

Он стоял перед ней абсолютно спокойный и… он был в магловской одежде.

— Занятно, — Нат, с интересом, разглядывала его.

Узкие черные брюки, пиджак застегнут на одну пуговицу. Рубашка казалось хрустела накрахмаленной белизной, открывая в прорезь расстегнутого ворота шею, которая всегда была замотана до самого подбородка. А тут на тебе, прямо «piece of sex»: “видимо перестал тебя опасаться. А зря…”

Она всегда поражалась его способности выглядеть по-настоящему аристократично. И читалось это не только в одежде, но и в поведении. Его слегка заторможенных элегантных жестах, поворотах головы, осанке. Никак влияние Малфоя-старшего. Хотя, наверное, этому нельзя научиться под чьим-то влиянием, это либо есть, либо нет.

Нат приподняла брови, так как от такого количества мыслей в голове, не могла воспроизвести что-то членораздельное. Решив таким образом дать ему возможность самому объяснить причину своего «неожиданного» появления.

— Ты кого-то ждешь? Я могу присесть?

В его глазах читалась полная осведомленность, прикрытая простым желанием не ставить даму в неловкое положение. От чего выражение его лица было слегка насмешливым. Она была довольна его реакцией, так как пытаться обмануть Северуса Снейпа, конечно, она чокнутая, но не до такой же степени. Так что, та уступка, которую он ей делал, вполне ее устраивала. На большее надеяться она даже не смела.

— Пожалуйста, — Нат указала на стул, напротив.

Он сел. Наматывающий круги, вокруг странной мисс, официант, наконец, почувствовал – пора. И метнулся к столику с заискивающей улыбкой.

— Добрый вечер. Меня зовут Джеймс, я сегодня буду вашим официантом. Позвольте предложить Вам меню.

Он протянул его сначала даме, которая даже не подняла на него глаза, затем роскошному господину, которого она пол часа ждала, чуть всю скатерть на лоскуты не разодрала вилкой. Северус поднял на официанта тяжелый, холодный взгляд, под давлением которого тот в полной мере осознал себя ничтожеством с кучей потаенных комплексов. Нервно улыбнувшись, он метнулся в сторону, стараясь побыстрее прервать зрительный контакт.

— Зачем мальчика напугал? Вон, как рванул, наверное, штаны менять, — усмехнулась Нат.

Северус перевел на нее глаза, выражение которых еще не успел перезагрузить, и ей достался его легкий шлейф. Она притворно схватилась за сердце.

— Северус, умоляю. У меня слабое сердце, — она засмеялась. — Твои долгие годы тренировок на студентах не прошли зря. Мне страшно и стыдно, я надеюсь именно эти чувства ты хотел во мне вызвать?

Северус не поддался на ее легкомысленные заигрывания, видимо, придерживаясь той политики партии, которую выработал перед визитом.

— Да брось, — Нат перестала смеяться и чуть заметно улыбалась самыми уголками губ.

— И так…?

— Что, прямо сразу «и так…»? Между прочим, это хороший ресторан. Просто я иногда устаю от стряпни домовиков. Давай поужинаем, ты не против? Северус… Не пугай меня, пожалуйста. У меня руки похолодели. Достаточно.

Он протянул к ней руку и взял в плен кончики ее пальцев, которые действительно были ледяными. Он приподнял вверх бровь.

— Действительно. Неужели так страшно? — он внимательно смотрел ей в глаза.

— Я никогда не вру тебе.

— Прямо-таки никогда?

— Никогда, — Натали сказала это твердо, без каких-либо насмешливых ноток в голосе. Она хотела, чтобы он понял, что она говорила серьезно.

— Хорошо. Зачем я здесь? — Снейп все еще держал ее в тисках своего взгляда, который после ее признаний стал немного теплее. Тем не менее разговор подозрительно смахивал на допрос.

— Ну, во-первых, как я уже сказала, мне иногда надоедает стряпня эльфов. А во-вторых, я все же хотела с тобой поговорить. Думаю, в людном месте, нам ничего не помешает, — она неожиданно смутилась и опустила взгляд на скатерть, рассматривая следы вандализма, оставленные ее нервными руками, вооруженными вилкой.

«Да, до Снейпа тебе еще далеко: краснеешь, бледнеешь, забываешь слова, как плохая актриса».

Ее щеки тронул румянец стыда, который Северусу очень нравился. Можно сказать, что он вызывал неприличные желания, особенно желание продолжить вгонять ее в краску. Ее слабость, ее ранимость – возбуждали. Он был мастером выводить людей, на те эмоции, которые он хотел от них получить. Этакий приятный бонус его «зоны отчуждения». Это заменило ему подлинное общение, которого, несмотря на то, что он казался нелюдимым, ему не хватало. Ведь он – просто человек. Он знал, что за всей этой мишурой, за этой черной дымовой завесой, она видит подлинного Северуса Снейпа. Он вдруг понял почему она так напоминает ему Лили. Ведь Лили была единственным человеком, который знал его настоящим, каким он был в той, другой жизни. Его, до всех этих перемен и уродливых трансформаций. Она словно была его крестражем, хранившем подлинную часть его души. Будто помня о ней, он напоминал сам себе о собственном существовании. А сейчас Нат, она так же, как и Лили, смотрела прямо ему в душу, зная и понимая о нем все. Раз за разом, как и Лили, она напоминает ему о нем самом. О том, что он существует, о том, кто он. Да и о том, что драконов можно победить, чего уж…

— Так о чем ты хотела поговорить? — его голос был абсолютно спокойным и глубоким, с бархатными нотками, ласкающими ее слух.

Она читала нежность в его взгляде, не понимая, чем ее вызвала.

— О моих снах, о моих страхах. Если, конечно, ты не передумал? — выражение ее лица стало слегка виноватым, словно она принуждала его.

— Может, для начала, что-нибудь закажем? — его, такой внимательный взгляд, больше не цеплял ее тело колючками. Понимая, что им предстоит серьезный разговор, он решил для начала слегка разрядить обстановку.

Ужин проходил в штатном режиме. Разговор шел, как ни странно, на отвлеченные темы. О семье, учебе. Нат, расслабившись, рассказывала ему какие-то совершенно дурацкие истории из ее школьной жизни, которых было какое-то невероятное множество, от чего у нее самой, в процессе разговора, сложилось впечатление, что она все эти годы в школе не училась, а хулиганила. Она ловила внимание и недоумение в его глазах, но она знала, что вызвано оно не нелепостью ее рассказов, а совершенным незнанием, как на все это реагировать. Северус был другим и подростком, скорее всего, тоже. Ему, наверное, были просто непонятны и даже чужды все эти нелепые отвлечения от учебного процесса. Но он слушал, и она была благодарна ему за это внимание, так как все это веселье и непринужденность обстановки маскировали ее волнение и даже нервозность.

— Неужели ты не хулиганил в детстве? — спросила Нат, поддавшись радостной волне воспоминаний, которая притупила чувства опасности и благоразумия, от чего она находилась в некоторой эйфории и практически не контролировала тот словесный поток, который стихийно изливался из нее.

— Я всегда находил удовольствие в новых знаниях. Тех, что давала школа и мог добыть я сам, — Северус строго и слегка надменно посмотрел на нее, осаживая таким образом ее пыл и разнузданность, которые могли надавить на больную мозоль.

Она кажется поняла это и, смутившись, замолчала.

Понимая, что перегнул палку, он попытался все же разрядить обстановку, рассказав ей, как на третьем курсе увлекся чтением книг из запретной секции. Как под покровом ночи он приходил туда и, под страхом быть застуканным на месте, продолжал свое непростительное занятие. Нат улыбнулась и взгляд ее говорил о неподдельной заинтересованности. Ему было приятно это одобрение. Конечно, он понимал, что ее радостный светлый поток воспоминаний о детских шалостях не идет ни в какое сравнение с его маниакальным увлечением темной магией. О которой он, как бы невзначай, не упомянул, а Нат, видимо, не желая обидеть его, не стала вдаваться в подробности. Она смотрела на него и ловила себя на мысли, что сейчас он был совсем другим. Не похожим на того чопорного, жесткого, сосредоточенного профессора Снейпа, которого она встретила, приехав в Хогвартс. Она, вдруг, всем своим существом ощутила, как безмерно любит этого человека. До какой-то невыносимой звериной верности. От этого внезапного осознания волосы на затылке встали дыбом и снова похолодели ладони. Словно свет прожектора высветил на сцене ее жизни только его лицо, низвергая все остальное в тьму и тартар.

Он поднес к губам бокал с вином и на миг замер, будто пытался прочитать по глазам ее мысли.

— О чем ты думаешь? — спросил он.

— Ты не поверишь.

Северус сделал глоток.

— Попробуй, — он внимательно смотрел на нее, и мягкая улыбка играла на его губах.

— Знаешь, некоторые слова не нужно произносить вслух. Звук голоса разрушает их сокровенный смысл, вносит какую-то неестественность что ли. Словно обесценивает. У тебя бывает, ты что-то осознаешь, то, что в течении долгого времени не давало покоя, что-то по-настоящему важное. Но произнося эти слова в слух, ты, вдруг, понимаешь их жалкость и бессмысленность.

— Ну когда-нибудь, когда твой голос не будет таким громким и разрушительным, ты скажешь мне об этом? — Северус сказал это совсем тихо.

Ей вдруг стало страшно – он знает. И этот страх, будто нож мясника, обнажил перед ним ее душу. Ей стало холодно, у нее больше нет кожи.

========== Глава 21 (НЦа) ==========

Комментарий к Глава 21 (НЦа)

У нас наметилась очередная НЦа. Не кидайтесь помидорами!!! Не могла же Нат не поздравить своего сладкого Северуса. А в остальном, все идет своим чередом.

— Я всегда так хотела, чтобы мама любила меня. Любила безусловно, понимаешь. Не за что-то, а просто так. Любую: плохую, слабую… Всегда пыталась доказать ей, что я лучше всех: отлично училась, была первой во всем. Словно хотела купить ее любовь. Я была рада обманываться, каждый раз, когда она вспоминала обо мне. Позже, я просто перестала задавать вопросы, ответы на которые не хотела получать. И все пришло в равновесие. Она делает вид, что любит, а я делаю вид, что верю. Но в те моменты, когда я в ней действительно нуждалась, каждый раз она говорила: «ты сама виновата. Это твои проблемы». Я никогда ей не рассказывала об ЭТОМ. Я настолько боялась ее – «ты сама виновата». Все, что давало мне силы справиться со всем этим, пережить… Все это могло разбиться об эти неосторожные три слова. А ты даже не можешь себе представить, как безжалостно она говорила их, словно в одно движение сдирая кожу. Прошло столько лет, но даже сейчас говорю в слух, а горло сводит судорога. Будто тело сопротивляется, пытаясь сохранить в неприкосновенности ту железобетонную стену, которой я отгородилась ото всех, а особенно от себя. Но сейчас эти слова, это признание, будто вода подтачивает ее, разрушая. Потому что и ты… и твои… — ее губы вдруг напряглись и дрогнули, а глаза наполнились слезами.

Нат отвела взгляд, не желая показать ему свою слабость. Северус подошел к ней и, запустив руку в ее волосы, прижал ее голову к груди, в которой тяжело и глухо бухало сердце, так хорошо понимающее, что значит быть никому не нужным. Всем своим существом он чувствовал сейчас ее одиночество, ее боль. Как он хотел защитить ее от этих безжалостных спутников… и его вечных попутчиков. Он еще сильнее прижал ее к себе, будто показывая, что не обманет ее доверие. Сядет верным сторожем у ног, храня его. А еще он в который раз поймал себя на мысли, что ведь он тоже… Он такой же, как и тот Другой… Ему стало невыносимо тесно в своем теле, словно чувство вины заполнило его, как сосуд водой, до самых краев и он задыхается.

— Здесь не может быть твоей вины, — его голос был глухим, точно доносился откуда-то издалека. Будто его организм сопротивлялся его, такому неосторожному, признанию. — Насилие – это власть ничтожеств, умноженная на похоть.

Северус чувствовал, как его слова стотонными гирями легли на ее плечи, как Нат вся напряглась и задрожала под их тяжестью. Словно силясь сдержать всю ту боль, что она хранила в себе все эти годы, и теперь она, как бурная река, стремится прорвать уже подточенную признанием плотину и вырваться наружу, сметая все на пути своего яростного течения.

— Поверь, я понимаю, о чем говорю, — Снейп замолчал, и она почувствовала запах его вины.

Он, точно маньяк, в своем стремлении быть пойманным, быть понятым, как любой другой человек, только желания его умножены на безумие, которого он не осознает.

Натали подняла голову и посмотрела ему в глаза. Северус запнулся на вдохе, в очередной раз не смея озвучить свое покаяние. Слова, застряв, дрожали в ее глазах, переливаясь хрустальными гранями слез. Она дотронулась кончиками пальцев до его щеки, и он почувствовал, как под ними невыносимо горит его кожа. Из ее глаз потекли слезы, безжалостно обрывая что-то у него внутри. То, что невероятно тонкой нитью удерживало такое хрупкое равновесие. Возможно, это – маленький лучик надежды, который она дарила. Надежды на то, что для него еще не поздно, и свет еще не погас в его душе. Будто она может что-то изменить, залечить душевные раны, обнулить хронограф, безжалостно отсчитывающий его время.

— Я никогда не встречала такого человека как ты. Сильного, умного, так глубоко чувствующего. Я не знаю какие слова тебе сказать, чтобы как-то облегчить твою боль. Но я знаю одно, ты Северус Снейп – хороший человек. Я тебе уже говорила об этом и буду напоминать снова и снова, если ты вдруг начнешь забывать. Ты посвятил свою жизнь другим: всем тем, кто ненавидит тебя, обрекая себя быть изгоем. Но наступит момент, когда они увидят тебя настоящего. Конечная цель этого тяжелого пути станет достоянием тех слепцов, во имя которых ты его преодолел. Есть люди, которые бесконечно усиливают свет других, оставаясь в тени. А твоя совесть… Нет кары ужаснее той, что в сердце хранишь. Я, так же как и ты, бессильна перед этим беспощадным судьей. Этот крест каждый несет сам.

Он прижал ее к себе. Несмотря на то, что так и не осмелился рассказать ей… Северус чувствовал облегчение. Будто ненадолго освободился от мыслей, так долго терзавших его душу, уже смирившись с их постоянной ноющей болью.

Нат отстранилась и посмотрела ему в глаза:

— Именно Он преследует меня в моих кошмарах. И именно поэтому заперта дверь. И именно в это время что-то сломалось во мне. Я стала испытывать страшную ярость. Будто что-то вселяется в мое тело и я перестаю контролировать себя. А после с ужасом понимаю, что натворила. Иногда это бывает по-настоящему ужасно. Я хочу, если не покончить с этим, то хотя бы научиться контролировать. Ведь ты научишь меня? — она с мольбой и затаенной надеждой смотрела на него своими серыми внимательными глазами.

— Я научу, — он гладил ее волосы, пропуская их между пальцев.

— Прости меня за эту несдержанность, терпеть не могу плакать. Лет с пяти не плакала, а с тобой все время глаза на мокром месте. Какая-то хроническая сентиментальность.

Он едва заметно улыбался ей, проводя тыльной стороной пальцев по ее щеке, наслаждаясь ее близостью, тем ощущением тепла, которое она дарила ему. Разглядывая ее лицо. Узнавая в нем признаки волнения, по морщинке, которая собиралась между бровей в те моменты, когда она смущалась или злилась и во взгляде ее внимательных глаз. Ему нравилось видеть ее незащищенность. То как она смущается под его пристальным взглядом, как нервничает. Наконец, ее щеки расцвели румянцем и она не в силах больше выдерживать на себе его пристальный взгляд, вдруг, всполошилась и, как задорный вертлявый щенок, бросилась в сторону, выудив из прикроватной тумбочки небольшого размера коробку.

— Подарок. Совсем забыла зачем мы сюда пришли, — она торжественно, двумя руками, держала небольшую прямоугольную коробку. — Я надеюсь, тебе понравится.

Он медленно подошел, подозрительно оглядывая свою светящуюся щенячьим восторгом спутницу. Конечно, слово «подарок» неприятно скребнуло где-то внутри, вернув его снова в девятое января, но в целом Нат вела свою партию правильно, без раздражающих ноток назойливого участия. Поэтому отмахнувшись от легкого раздражения, он все же решил посмотреть, чем все закончится.

— Что это? — он опасливо поглядывал на деревянную шкатулку, будто она держала в руках гремучую змею.

— Посмотри.

Нат приоткрыла крышку с таким видом будто там находятся несметные пиратские сокровища. Ну, по крайней мере карта с красным крестиком, указывающим под каким конкретно камнем их искать.

Снейп с подозрением заглянул внутрь и с удивлением обнаружил несколько свитков пергамента, судя по виду довольно старых. По его лицу проскользнула легкая тень разочарования, словно он ожидал увидеть что-то более опасное для жизни и здоровья.

— Так что это?

— Ну так посмотри. Они не кусаются, — его утрированная подозрительность стала ее напрягать.

Он осторожно поднес руку к шкатулке и, секунду помедлив, запустил ее внутрь.

— Ам… — Нат прикрыла крышку, легонько прищемив ему пальцы.

Снейп вздрогнул, пытаясь освободиться.

— Прости, прости… Не выдержала. Просто у тебя такой напряженный вид, будто я хочу тебе руку отхватить, — в ее глазах было столько задорных бесят, словно это не они совсем недавно были полны горьких и мучительных слез. — Все, честно.

Северус в коронном извороте приподнял бровь, изобразив сарказм, в той крайней его степени, которая с легкостью переходит в гнев. Чуть помедлив, чтобы дать ей возможность в полной мере осознать свое недостойное взрослой образованной девушки поведение, он извлек из шкатулки несколько свитков и, поглощенный чтением, опустился в кресло, стоявшее возле широкой кровати. Натали не без удовольствия отмечала, что похоже с подарком она угадала. Через несколько минут Северус с недоумением посмотрел на нее:

— Где ты это взяла?

— Они показались мне весьма занятными. Надеюсь, я не переоценила их значимость?

— Да нет, напротив… Ты вообще понимаешь, что это? Я, конечно, не совсем уверен, мне нужно немного больше времени, но… — он просматривал полученные в пользование рукописи с явным интересом. — А на сколько правильный перевод? Кто его вообще делал?

Северус поднял на нее глаза и, отложив свое чтиво, строго спросил: — И все же, где ты это взяла? Даже для черного рынка, информация, хранящаяся на этих страницах, большая редкость, — он подозрительно нахмурил брови и прищурил глаза глядя на нее. — Натали…

— Я же тебе рассказывала, что ездила с Полом в Египет, на раскопки, которые проводились в гробнице какого-то влиятельного жреца. Я подумала…

— Ты подумала? — он с упреком смотрел на нее. — Ты, что их украла?

— Ну, почему сразу украла. Просто взяла без спроса, так вроде лучше звучит? — Нат подняла брови в попытке сыграть на его интересе к подобным артефактам, который с лихвой должен был пересилить неудобную правду о способе их получении. — Северус, что за приступ праведного гнева? На черном рынке ты небось не очень-то придираешься к происхождению интересующих тебя вещиц? Или я ошибаюсь?

— Что и у кого я покупаю на черном рынке – не твоего ума дело. А вот твое аморальное поведение меня волнует.

— Ой-ой. Слушай, давай проясним некоторые детали. Если бы эти свитки официально были внесены в опись, тогда да – это называется воровством. А вот, если каким-то чудесным образом они туда не попали, ну, скажем, затерялись, то это – просто взять без спроса. Такая постановка вопроса тебя устроит? Или мы и дальше будем препираться, обсуждая тяжесть и низость моего поступка? — она приподняла брови, довольная четкой аргументацией, в ожидании его вердикта.

«Никак опять сделка? Вот ведь засранка. И ведь не поспоришь».

Ему очень хотелось оставить свитки у себя и изучить поподробнее в более спокойной обстановке, так что ее аргументы в пользу «наших» с натяжкой, но удовлетворили его. Ценность полученных в пользование древних текстов в разы превысила доводы, вдруг, так неожиданно разыгравшегося актерского таланта его всегда такой тихой и не приметной совести.

— Мне придется серьезно заняться твоим поведением.

Он потянул ее за руку к себе и, обняв за талию, посмотрел в глаза.

— Ты поняла?

— Обещаю, что буду послушной ученицей.

Нат сказала это настолько двусмысленно, заставляя его напрочь забыть о таких желанных свитках египетского жреца, украденных лично для него и прочей ерунде. Будто весь мир, вдруг, сжался до размеров комнаты, в которой они находились, до рук, сомкнутых на ее талии. Он мог думать только о том, что до одури хочется коснуться сейчас ее так заманчиво приоткрытых, дурманящих его сознание губ. Внутри было необъяснимое волнение. Душа, как за волшебной дудочкой, неумолимо тянулась на звук ее голоса. Быть нежным, вверить ей самое дорогое, то что спрятано глубоко в его таком ранимом, хрупком сердце. На тончайших нитях паутины дрожащую хрустальную каплю росы, переливающуюся в свете совсем еще юного солнца. Когда даже мысленно не осмеливаешься перейти ту тонкую грань, за которой все перестает быть божественным светом и становиться словами: грубыми, разрушающими. Даже себе, даже шепотом он не позволял озвучить этот трепет, это совершенно безумное, болезненно сладкое томление. Когда перестаешь быть «ради» и становишься «вопреки». Он смотрел на нее, благодаря Мерлина за то, что она даже не подозревает какой властью обладает над ним.

— Пока ты не занялся моим перевоспитанием, думаю, что могу позволить себе еще разок воспользоваться своим совершенно аморальным, я бы даже сказала, хамским поведением.

Она села ему на колени и, обхватив теплыми ладонями его лицо, нежно коснулась его упрямых тонких губ.

— А если я скажу, что против? Ты предложишь мне очередную сделку? — он пронизывал ее своим цепким испытующим взглядом, не собираясь облегчать ей задачу, а в паху болезненно потяжелело.

— Разве я смею разочаровать вас, профессор? Если через десять минут вы сможете повторить свои слова, обещаю немедленно оставить вас в покое, — выдохнула она ему в губы.

Нат не дала ему опомниться и, запустив руку в его волосы, поцеловала, болезненно прикусив нижнюю губу, уверенно проникла в его тесный горячий рот. Ее возбуждающий напор, как хорошая порция огневиски, разливала по телу уютное тепло, заставляя уйти надоедливые мысли, оставив в голове только приятную пустоту. Он совершенно инстинктивно скользнул руками по ее плечам сжимая их, но у Нат были другие планы и, взяв за запястья, она положила его руки на подлокотники кресла, зафиксировав их широкой шелковой лентой в тех местах, которых касались ее тонкие пальцы. Северус строго посмотрел на нее. Его ущемленное самолюбие не позволяло сдаться так просто этой зарвавшейся выскочке, особенно после ее возмутительного заявления, переходящего все границы. Впрочем, как обычно. Только от ее слов и ласк его кожа стала такой чувствительной; каждое ее прикосновение, ее сбивающееся дыхание, каждое слово – скапливались тянущей сладкой болью в низу живота. Он чувствовал, как она уверенно вскрыла его хваленую защиту, расплавляя остатки сознания. Она целовала бесстыдно: проникая в его рот, облизывая его приоткрытые губы и, так обалденно приподнимаясь у него на коленях, терлась о его колом стоящий член. Сама изнемогая от этих ласк, рвано выдыхая, прикрывая от удовольствия глаза.

— Хочу тебя… — выдохнула она, покрывая поцелуями его лицо.

Прижимаясь губами к виску, опускаясь ниже, проводя кончиками пальцев по его великолепному носу, прижимаясь к уголкам тонких строгих губ, которые наконец забыли о своей неприступности и стали такими страстными, такими жадными. Ловя ее прикосновения, заставляя вновь потерять голову погружаясь в их теплое влажное нутро. И она поддавалась, задыхаясь в этих ласках, запуская нервные пальцы в его волосы, сжимая, оглаживая, зарываясь носом, жадно вдыхая…

— Если не коснусь твоей кожи, сойду с ума, — шептала она ему в самое ухо, проникая в него языком, прикусывая мочку, беспощадно теряя контроль.

Она торопливо расстегивала его рубашку. Те пуговицы, что отказались сдаться добровольно — отлетели на пол. Натали стремительно наклонилась к его шее, и накрыв губами бешено бьющуюся венку, ощутила какой-то невероятный прилив желания. Он откинул голову на высокую спинку кресла, подставляясь под ее ласки, и она, забывшись, прикусила его у основания шеи, больно втянув тонкую кожу в рот, обжигая, как раскаленное клеймо, оставив на нем свою метку. Северус шумно выдохнул. Она проводила ладонями по его груди, ловя между пальцами возбужденные соски: накрывая их губами, прикусывая, дразня языком. Всего так много: трение в паху, ее нетерпеливые, жадные губы, объятые огнем экстаза, ласковые, требовательные, дразнящие. Дурея и теряя контроль, он был уже не в силах сдерживаться, хотелось овладеть ей немедленно, резко, входя до упора. Хотел слышать ее желание, чтобы с ее припухших от поцелуев губ срывалось его имя, как доказательство, что она принадлежит только ему. Не отпускать из плена рук, ласкать, растворяясь в ней и кончать, долго и смачно, что бы оргазм складывал пополам его гибкое тело, вырывая изо рта хриплые стоны.

— Смотри на меня, — шепотом выдохнула Нат и съехав по его бедрам устроилась между его разведенных ног. В ее глазах был будоражащий коктейль из безумия и жажды. Она хотела видеть его глаза, видеть, как он теряет рассудок, слышать, как он стонет от ее прикосновений. Она медленно начала расстегивать пряжку ремня, не забывая легко, как бы невзначай, касаться его члена. Чем вызывала у него помутнение рассудка и какого –то остервенелого желания, чтобы она наконец ускорилась и освободила его от ставших такими тесными брюк. И начала ласкать: грубо, вызывающе, глубоко заглатывая его член. Желание неотвратимо уносило сознание, от чего каждое новое прикосновение горячей болезненной волной разливалось по телу.

— Или ты все еще не хочешь?

Каждое слово метко било в цель, заставляя напряженный ствол пульсировать от каждого ее слова — выстрела. Вжикнула ширинка и он запрокинул голову, когда ее рука уверенно проникла внутрь и скользнув вниз болезненно сжала напряженную, до волнистой кожи, мошонку.

— Хочу попробовать тебя на вкус Северус Снейп.

Нат едва ощутимо коснулась губами головки, проводя по кругу влажным языком, и подаваясь вперед, одним слитным движением впустила его воинственно вздымающийся член до предела, буквально вышибая из него долгий озвученный стон. Пройдясь ладонями по его узким бедрам и захватив ноги под коленями, она еще сильнее развела их в стороны и слегка приподняв положила на низкие витые подлокотники. Пол с Сэмом, видимо, частенько упражнялись на этом кресле в своих брачных играх. Подходило оно для этого идеально. Северус на секунду задохнулся от такого поворота событий, но решил подумать над этим позже, отдаваясь ласкающим его рукам, которые не дали ему опомниться. Она проводила языком по всей длине, обхватывая губами, вбирая полностью в свой нетерпеливый горячий рот. Оставляя влажный след на мошонке, проходя языком по промежности, доходя почти до звездочки ануса, заставляя его озвучивать каждое ее вероломное вторжение. Все эти ласки так возбуждали, было и хорошо, и стыдно одновременно, от чего в паху огнем горело и до какого-то безумия хотелось, чтобы ее шаловливый влажный язычок продвинулся еще чуть дальше, раз уж она все равно зашла так далеко. И Нат, словно читая его мысли, осторожно тронула твердым влажным языком плотно сжатую дырочку и, будто сама срываясь в этот кружащий голову водоворот, обвела нежное колечко мышц языком по кругу и скользнула внутрь. Он выгнулся от этой ласки, не сдержано простонав, погружаясь в какое-то теплое, мягкое марево, дурманящее, лишающее последних крох рассудка. Хотелось только загнанно, рвано дышать растворяясь в ней. И она не разочаровывала, проводя влажным языком от промежности до заветной дырочки, кружа ее в волшебном танце, проникая за грань. Ее руки ласкали член, прихватывали мошонку, сжимали проходили кончиками пальцев чуть касаясь, вызывая вздохи, полузадушенные поскуливания, которые, при особенно удачных манипуляциях, превращались в низкие гортанные стоны. Наигравшись, вылизав и намяв она вернулась к оставленному на волю ласковых рук члену и обхватив плотно губами медленно опустилась, полностью вбирая в себя. Она замерла на мгновение и приподнявшись снова опустилась, так, что ставшая невероятно чувствительной головка уперлась ей в горло. Ее движения стали рваными, нетерпеливыми, почти грубыми, каждый раз впуская глубоко, до предела. Именно так, как ему хотелось, окончательно срывая его с тормозов, заставляя желать только одного — кончить. Северус задыхался, прикусывая губы, не в силах сдержаться. Было невероятно ярко и кружилась голова, словно он был пьян. Тело буквально выгибалось от наслаждения, руки вцепились в подлокотники кресла до побелевших костяшек пальцев. Он вскидывал бедра, подаваясь ей навстречу, не в силах больше сдерживать накатывающий на него оргазм. Как беспощадный неотвратимый смерч, он скрутил все внутри, заставляя дрожащее от напряжения тело содрогаться, каждый раз, как пульсирующий член исторгает из себя семя… И время вдруг замирает, и тело становится невесомым, будто пылинки в солнечном свете: легким, напоенным какой-то невероятной негой, и посторгазменная слабость, как отбегающая от берега волна, буквально утаскивает его куда-то на самый край сознания.

Рассудок стал медленно возвращаться в оставленное тело, кожа перестала гореть и пульсировать от каждого прикосновения. Руки все еще были крепко стянуты шелковыми лентами. Нат осторожно помогла опустить обессиленные после невероятного напряжения ноги, волнующе-щекотно гладя по внутренней стороне бедер. Ее губы лениво и чувственно продолжали ласкать его, околдовывая объятое истомой тело, даря расслабленность и приятную опустошенность. Было невероятно хорошо.

Он почувствовал знакомую тяжесть на своих коленях, а на шее теплое расслабленное дыхание. Ее губы на этот раз были осторожными и ласковыми, едва касаясь его кожи, они расслабляли еще больше. Будто не желая отпускать из своего сладкого плена.

*

Последующие несколько недель прошли в попытках Нат научится контролировать свое сознание: приобретая азы знаний в окклюменции и легилименции. Дабы научится ставить надежный заслон темным силам, происки которых стали тревожить ее сознание уже не только по ночам, но и днем, не пойми откуда берущейся жесткостью и даже иногда агрессией. Понимая, что ее закрытость, это последствия психологической травмы, полученной ею в детстве, а детские травмы, как известно поддаются лечению с трудом, Северус вооружился терпением, раскрывая ее постепенно. А без абсолютного доверия с ее стороны, ни о каком прогрессе речи быть не могло. Так что уроки перемежались с разговорами «по душам». Натали начала оттаивать. А его сердце наполнялось звериной тоской каждый раз, когда занятия заканчивались и она, с совершенно невозмутимым видом, покидала класс. Северус злился. Злился прежде всего на себя, так как по прибытии в школу взял со своей страстной ученицы слово, что ни словом, ни намеком она не выдаст их «нежной дружбы», позволяя ему спокойно заниматься своим не легким шпионским ремеслом. Нат, как ни странно, слово сдержала. К тому же она оказалась прекрасной ученицей: послушной, дисциплинированной. От чего у Северуса периодически сводило горло и колом стояло в штанах, но уговор, как известно, дороже денег. Напряжение иногда шкалило, и профессор пускался во все тяжкие, начиная несдержанно язвить. В общем все как всегда, был ядовитый и злой, как Мантикора. Так что в школе никто ничего не заподозрил.

— Чтобы ты могла легко управлять своим щитом, закрывающим сознание, он должен быть гибким и легко трансформироваться по твоему желанию. Найди образ, которым тебе будет удобно управлять, — Снейп сидел верхом на стуле, напротив нее, в пустом классе зельеварения, — сосредоточься.

Нат видела, что он начал злиться, подкрепляя свои слова слегка скованными жестами, что было первым признаком раздражения.

— Я пытаюсь, — она старалась говорить спокойно, чтобы не возбуждать его лишний раз. Но помогало с трудом.

— Значит этих попыток недостаточно, мисс Валентайн, — он впился в нее испытующим взглядом. — Еще раз.

Северус направил на нее свою палочку, как шпагу, будто хотел проткнуть ее насквозь. Где-то в груди стало больно, будто ее прошила фантомная боль. Нат поморщилась и напряглась, словно пыталась что-то из себя исторгнуть. Понимая, что под давлением она не может ухватить суть действия и шумно выдохнув как тяжелоатлет, который таксосредоточено присел перед рывком и вдруг передумал.

— Черт возьми, что опять? — прошипел Снейп.

— Я не могу сосредоточиться, ты можешь не давить на меня?

— Я еще даже не начинал давить на вас, мисс Валентайн, — он наклонился к ней, презрительно сузив глаза.

Натали понимала причину его такого несдержанного поведения. В последнее время он не важно выглядел, его часто не было в школе. Видимо был завален поручениями не официального характера, от чего выглядел уставшим и злым. Понимая все это, ее благоразумие говорило, что нужно просто прекратить занятия и вернуться к ним в другой раз. Но природное упрямство не давало так не достойно капитулировать, перед «еще даже не начавшим давить» Снейпом. Она на миг закрыла глаза, стараясь успокоить дыхание, медленно провела ладонью от шеи вниз, словно снимая с себя ставшее выводить ее из себя напряжение, как накинутую ткань. Мысленно представляя ее себе, как тончайшую, непроницаемую вуаль. Она мягко пошла складками под ее рукой и упала к ногам. Нат открыла глаза.

— Легилименс.

Она почувствовала, как ее сознание наполнили быстро сменяющиеся, как кадры диафильма, цветные образы. А ощущение его присутствия, вызывало смущение. Будто посторонний вошел в твою комнату, а ты забыла убрать трусы с кровати. Она закрыла глаза и мысленно подняв упавшую вуаль, снова закуталась в нее. Ощущая себя совершенно разверстой сейчас перед ним.

— Ну, наконец-то, — его голос все еще был строгим, но в нем начали проскальзывать мягкие нотки, что говорило о том, что ему жаль.

Нат не хотела сейчас вникать в подробности смены его настроения. Ощущение какой-то липкой грязи не оставляло ее.

— Все я устала, пойду к себе.

Она даже не посмотрела на него, словно ей было неловко. И развернувшись направилась к двери. Не дойдя до нее несколько шагов, она вдруг обернулась.

— А у тебя это что? Подожди, я сама. Вода. Ты прячешь себя под толщей воды, — Нат даже не смотрела на него. Казалось, что она разговаривает с собой.

— Действительно вода, — его голос был абсолютно спокойным, будто это не он несколько минут назад нависал над ней разъяренным коршуном.

Она медленно шла по коридору, пытаясь справиться с эмоциями, которые оказались не вполне приятными. Несмотря на то, что учил ее Северус и доверяла она ему так же, как себе. Может быть из-за того, что в последнее время он был совершенно холодным и отрешенным с ней, а от нее требовал полной открытости и самоотдачи? Нат чувствовала себя совершенно беззащитной перед ним, особенно когда он злился и выходил из себя. Будто нарочно делая все, чтобы не подпустить ближе. И дело было даже не в обиде, нет. Она боялась, что произошло что-то серьезное, и ему грозит опасность. Именно из-за этого он не хочет, чтобы она была рядом, чтобы не подвергать риску. Для Нат это было невыносимо, и спросить она у него не смела. Северус, видимо, чувствовал ее смятение, и не давал ни малейшего повода начать этот разговор.

Чтобы отогнать от себя беспокоящие мысли, Нат решила прогуляться к Черному озеру. Глядя на воду, она всегда успокаивалась, вновь обретая душевное равновесие. Она понимала почему его щит — вода. Такая незыблемая стихия, которая вызывала у нее благоговейный трепет и даже преклонение. Так же, как впрочем и Северус. Она так скучала по нему. У нее было ощущение, что она очнулась от прекрасного, чувственного сна и теперь пытается разглядеть в совершенно холодном отрешенном человеке — мужчину, который так недавно задыхался в ее ласках. Будто принц, спасенный русалочкой, за любовь к которому она пожертвовала своим чудесным голосом, выменяв его на причиняющие страдание ноги, только чтобы быть с ним рядом. А он ее не помнит. Потому, что все, что он помнит о ней, это ее голос, которого больше нет. Ощущение какого-то совершенно обессиливающего душу опустошения навалилось на нее. Тело обмякло под его грузом, не находя в себе сил даже выпрямить спину.

«Как несмотря ни на что, это делает Северус?»

Нат стало стыдно за спонтанный приступ жалости к себе. Она выпрямила невероятно тяжелые плечи, словно к ним вместо крыльев, огромными ржавыми гвоздями, был прибит крест.

В сопровождении своих мыслей она не заметила, как подошла к берегу озера. Гладь его невозмутимых вод была сейчас, как мышьяковое зеркало.

“Прямо цвет настроения свинцово-серый”, — печально улыбнулась она и тут заметила чуть поодаль, возле кустов, одиноко сидящую фигуру.

Она не сразу его узнала, и ветки кустов заботливо прятали сидящего мужчину, и решившие опуститься на землю сумерки. Нат подошла ближе, хотя по ощущениям сразу поняла, что это Драко.

— Что, тоже цвет настроения — мышьяковое зеркало?

Он вопросительно посмотрел на нее: — Что за мышьяковое зеркало?

— Ты не знаешь химию, мой друг? — усаживаясь рядом с ним спросила она.

Малфой злобно отвернулся, потупив взгляд.

— Не обижайся, — она по-пацански толкнула его плечом, — я знаю, в Хогвартсе не преподают химию, признаться очень жаль. Хотя у вас прекрасный учитель зельеварения, чем не химия. Он не рассказывал?

— Нет, — буркнул Драко.

— Я тебя опять обидела или ты просто не хочешь разговаривать? Просто цвет моего настроения примерно такой же. Я наверное сейчас не лучший собеседник.

Нат уставилась в даль, почему-то очень хотелось туда, за горизонт. Будто если она убежит отсюда все наладится, и она забудет своего принца. Но только вдруг опять тяжестью налились плечи и страшной ноющей болью ноги.

«И куда ты такая убогонькая за горизонт? Сиди уж, вкушай теперь плоды жизни с ногами, но без голоса».

—Что, тоже неразделенная любовь?

Неожиданный вопрос заставил ее вернуться с неба на землю, и она с изумлением уставилась на Драко.

— Как ты угадал? Неужели у меня на лбу написано?

— И кто же этот счастливчик? — Драко будто не услышал ее вопрос.

Он так внимательно смотрел ей в глаза, что она смутилась. Его взгляд сейчас был такой же холодный и цепкий, как у Северуса. Нат подумала, что скорее всего парень решил, что она издевается над ним, но не успела открыть рот, чтобы прояснить ситуацию, как почувствовала мягкие настойчивые губы, не давшие ей проронить ни слова. Они, пользуясь ее ступором, как слепой щенок ищущий сосок матери, настойчиво ласкали, пытаясь языком проникнуть в ее рот. И тут он ткнулся особенно удачно и Нат, от неожиданности приоткрыв рот, впустила наглеца. Который мгновенно освоившись на чужой территории, начал нагло отвоевывать занятое пространство. Закручивая и пьяня ее мысли, в миг разомлевшие от позабытого, за эти два безжалостных месяца, удовольствия. Она не сразу сообразила, что произошло и лишь хруст сломанной ветки, вернул ее в реальность. В миг отпрянув, она увидела Снейпа. Он стоял в метрах десяти от них, видимо он искал ее, чтобы извиниться.

«И нашел, блин».

Нат стало так страшно, что она не могла даже пошевелиться, не то чтобы попытаться что-то сказать. Драко резко встал, то ли в попытке защитить даму сердца, то ли это была реакция на сильный испуг, что было роковой ошибкой. Если Северус до этого момента прибывал в не меньшем ступоре чем, так удачно застуканная им парочка, то сейчас он нашел чудную отдушину и обрушился страшным селевым потоком; несшим не только грязь и мусор, но и огромные бревна и тяжелые камни. Она будто не различала слов, все было, как во сне. Она видела негодование на лице Северуса и испуг, все же не до конца сломленного Драко. Который, как петушок, выпячивал грудь пытаясь, как она надеялась, защитить ее. И тут справившись с эмоциями она наконец пришла в себя, о чем тут же пожалела.

— А, вы… вы же преподаватель. Он мальчишка несовершеннолетний. Вы вообще соображаете, что творите? — гремел Снейп.

— Профессор, — Драко пытался вставить свои пять кнатов в разговор.

На что Снейп гневно огрызнулся: — Вон! Быстро в школу. С вами я разберусь позже.

От этих слов у Нат внутри что-то оборвалось и упало куда-то в пятки. Снейп, схватив Драко за мантию и пихнул его по направлению к выходу.

— Все хорошо, идите к себе, — она пыталась справиться с эмоциями, стараясь говорить спокойно, чтобы обернувшийся на нее Драко, наконец, покинул место преступления и перестал раздражать и так взбешенного профессора. Снейп буквально выхватил ее взгляд, когда Малфой, наконец, удалился.

— Встаньте. Или может быть предложите мне сесть рядом, и занять место вашего несостоявшегося любовника? — в его голосе было столько пренебрежительных нот, что Нат, до этого настраивающая себя на то, чтобы мирным путем уладить недоразумение, вспыхнула как спичка, и, встав на ноги, медленно подняла на него тяжелый взгляд, от которого зельевара передернуло.

— Профессор Снейп, попрошу вас убавить громкость вашего голоса. Я прекрасно вас слышу и попрошу вас выбирать выражения. Здесь не произошло ничего такого, что могло вызвать у вас такую реакцию. Это просто недоразумение и все.

— И все? Видимо для вас это всего лишь недоразумение, но это школа, мисс Валентайн, в которой есть свои правила, и сексуальная связь с учеником является одним из самых тяжких преступлений. Вы, конечно, не знаете об этом. Вы же не придерживаетесь правил.

Ей казалось, что своим взглядом он держит ее за горло. Ей нечем было дышать от переполнявшего ее возмущения.

— Связь? Вы в своем уме, вы хоть слышите, что вы несете? Или желание трахаться так затмевает ваше сознание, перекрывая напрочь ту его часть, что отвечает за рациональное мышление? Северус, это недоразумение, в десятый раз тебе говорю. Он мальчишка совсем, напридумывал себе. Решил, что влюблен. Разве можно его за это винить?

Нат подошла ближе и хотела коснуться его щеки, но он отпрянул от нее, а в его глазах вспыхнул огонь негодования.

— Не веди себя как шлюха, — прошипел он ей это в лицо.

Она выпрямилась от его слов, будто он дал ей пощечину. И лицо ее, и взгляд, стали непроницаемыми и холодными. Северус осекся и, помедлив, с силой толкнул ее к большому раскидистому дереву за ее спиной. Он больно схватил ее за плечи, впечатав в ствол, и прижался к ее губам холодными злыми губами, изломанными бурлящей в нем злостью. Нат, будто не замечала его; она стояла, выпрямив спину, также холодно глядя ему в глаза, и вдруг больно схватила за волосы на затылке:

— Я хочу, чтобы ты сказал, что хочешь меня.

Он не узнал ее голос, таким ледяным он был. Тряхнув головой, он высвободился из ее хватки и снова зло прильнул к совершенно холодным губам, будто хотел сломить ее сопротивление, но ни одна мышца не дрогнула в ее лице, он прикоснулся и тут же остыл…

— Я хочу, чтобы ты попросил, — ее взгляд был цепким и яростным, вызывая у него болезненный спазм в горле, будто вливая раскаленный свинец.

Он отпрянул.

— Вы бредите, мисс Валентайн, — зло выплюнул Снейп.

— Вы попросите, — абсолютно ровным тоном сказала она. Ее слова — словно пощечина, заставили гореть его лицо.

Нат оттолкнула его и ушла не оборачиваясь. А потом, вернувшись к себе, упала лицом в подушку и выплакала всю досаду и боль, которые испытывала стоя перед ним, там, у озера. Внутри все клокотало от возмущения и абсолютного бессилия. От того, что она не могла найти в себе силы противостоять ему, даже когда он был так невыносимо жесток. Его взгляд, каждое слово ранили так больно. А потом она просто вытерла слезы, впредь запретив себе плакать.

Северус все стоял на берегу, упершись пылающим лбом в холодный ствол дерева, который стал свидетелем этой отвратительной сцены. Совесть, как мышь, подтачивала и так никуда негодные, последнее время, нервы. Которые из стальных канатов превратились в истлевшую от сырости бечёвку. Темный Лорд завалил заказами. Еще, эти чертовы карательные рейды, будь они неладны. Альбус тоже, в последнее время, был «в ударе». Требуя все больше подтверждений верности и повиновения, словно испытывая его преданность. Все это не лучшим образом сказывалось на душевном состоянии Северуса, с его обострившейся паранойей. А тут Нат. Будто он боялся отпустить ее от себя далеко, при этом понимая, что именно далеко от него сейчас самое безопасное для нее место.

«Может, все к лучшему? Чем дальше она от Хогвартса, тем лучше. Хотя, по-моему, один раз мы это уже проходили. Ничего хорошего из этого не вышло. И помни, она все еще нуждается в тебе».

Проводя с ней достаточно много времени, Северус стал понимать опасения Дамблдора. Если Темный Лорд действительно узнает о ней… Может быть гори оно все огнем? Наплевать на Альбуса, и, пользуясь случаем, выслать ее на родину.

“Ты же, Северус, не в первый раз умираешь от любви. А это, между прочим, уже какая никакая, а стабильность. В твоей жизни ее как раз и не хватает”, — он брезгливо усмехнулся.

Снейп, как зверь, попавший в капкан, понимал, что придется отгрызть себе лапу. Ему придется чем-то пожертвовать.

“Так, все, много болтаешь. У тебя еще Драко на сладкое. Щенку в любом случае мозги вправить нужно”.

Взбучка, которую он устроил Драко была знатная. Перед глазами до сих пор было его бледное, злое лицо, с красными глазами и стиснутой, до напряжённых желваков челюстью. Он надеялся, что отбил у мальчишки охоту тискать девок по кустам. Тем более, если он так неумело это делает, что даже был застукан собственным деканом. Не достойное слизеринца поведение, однозначно. Отмахнувшись от Малфоя месяцем отработки у Хагрида: «Пусть навоз поубирает, враз мозги прочистятся». Он, наконец, уединился у себя и, отмахнувшись от надоедливых мыслей, плеснул в стакан огневиски и залпом выпил. Горло привычно обожгло, а по телу разлилось знакомое тепло.

«Чем не способ?», —подумал Снейп и налил еще.

*

Нат сидела в высоком кресле с закрытыми глазами. Было так хорошо. Тело было совершенно расслабленное и абсолютно невесомое, а мысли от обилия какого-то дурмана в воздухе путались и были настолько не четкими, словно кольца табачного дыма, медленно плывущие в пространстве, они превращались в призраков, растворяясь без следа… Снаружи фонило, но и это не особо раздражало ее.

— Слушай, что за дрянью ты окуриваешь комнату, так штырит? Хотя не отвечай, пофиг.

И Нат опять прикрыла глаза и погрузилась в расслабляющее, дымно-табачное марево. Она продолжала так сидеть, под мерное бухтение подруги. Из всего разговора до нее долетали лишь обрывки фраз, да и те имели такие призрачные формы, что ей никак не удавалось поймать их за хвост. Время и пространство спутались. Ее тело было, как тягучая, вязкая субстанция, стекающая между чьих-то сильных пальцев. В сознании, почему-то всплыла картина Сальвадора Дали… при чем тут Дали…?

— Черт, Сивилла, это же белладонна. И вы здесь?

Кто-то тронул ее за плечо, где-то далеко, почти за горизонтом. Иллюзии, своим вялым течением затягивали в какой-то коматоз, а разомлевшие мысли отказывались покидать свой призрачный мир, поэтому беспокоящему подергиванию она не придала никакого значения, отмахнувшись, как от надоедливой мухи.

— Мисс Валентайн, вы слышите меня?

Ее руки коснулись более настойчиво.

Нат открыла глаза, пытаясь навести фокус.

— Черт, это вы?

— Ну что вы, не нужно так официально, можно просто профессор.

— Остряк, — недовольно буркнула Нат и, повернув голову на бок, снова закрыла глаза.

Но вновь погрузиться в дурман ей не дали, больно взяв за запястье, поднимая на ноги.

— Сивилла, ради Мерлина, прикрывай уже свой «клуб путешественников», ты же видишь, что ей плохо.

— Ты ошибаешься, ей хорошо. Она сама мне сказала.

Сивилла, как огромная стрекоза, придурковато уставилась на него через свои очки-лупы.

— Так все, Чингачкук, туши свою дьявольскую трубку и живо открой окно. А ты вставай, пойдем домой.

Снейп поднял ее на ноги и, придерживая под руку, повел к двери.

— Отпусти, я не хочу с тобой…

— Я тоже, может быть, не горю особым желанием. Но, если я оставлю тебя здесь тебе будет плохо, поверь мне. Я отведу тебя в кровать, ты выспишься и будешь завтра меня благодарить.

Он старался вести ее по самыми безлюдными путями. Несмотря на поздний час, в коридорах можно было встретить кого угодно.

“Не школа, а проходной двор”, — ворчал он.

Нат пару раз пыталась вырвать руку, но Северус держал крепко. Дойдя наконец до ее апартаментов, он назвал бессменный пароль и по-быстрому раздев горе торчка, уложил в постель. Он побоялся оставить ее одну, так как в таком состоянии ей могло прийти в голову все, что угодно. И только дождавшись, когда она крепко уснет, Северус направился к себе, отчаянно борясь с искушением остаться, ведь предлог более чем веский.

Свет солнца бил точно в глаз. Нат поморщилась и попыталась повернуться на другой бок, но это было ошибкой: движение вызвало жуткую головную боль, на мгновенье парализовавшую ее.

“Черт…”

Она замерла дожидаясь, когда болезненная волна сойдет на нет и осторожно, чтобы не вызвать новый приступ, повернула голову к прикроватной тумбочке, на которой стоял будильник.

“Черт, черт, черт…”

Нат с ужасом думала, что придется вставать с постели, а так хотелось просто сдохнуть, без мук. Она положила ладони на лицо, закрывая глаза от слепящего солнца. Натали пыталась как-то привести себя в чувства, но получалось плохо. Во рту будто побывала стая Барсиков, а голова раскалывалась так, что даже мысль о малейшем движении вызывала боль.

«И ведь даже не пили вчера».

Она пыталась восстановить цепочку вчерашних событий, но память клинило на том месте, где они с Сивиллой решили попить чайку.

“Да, видимо крепковат чаек оказался”.

Нат снова перевела глаза на часы, которые были неумолимы, показывая, что она опаздывает на урок.

“Без паники, в аптечке должен быть аспирин. Тебе просто нужно дойти до стола”, — уговаривало альтер эго.

“Дойти до стола, легко сказать”, — с сомнением.

“Так, фу ныть, аспирин, душ и будешь в порядке”.

Нат, не торопясь, села на кровати. К головной боли добавилась еще и тошнота.

“Восхитительно”.

Она поморщилась от непередаваемых ощущений, продумывая наиболее короткий маршрут до спасительной таблетки. Но тут взгляд сфокусировался на пузырьке, стоявшем на тумбочке. На нем красивым почерком было выведено: «выпей меня». Идентификация автора не вызвала затруднений.

“Снейп, чтоб его Мантикоры драли. Острить изволите? Значит, это он меня вчера сюда доставил? И даже о здоровье моем позаботился. Ну, надо же”.

Она поднесла к губам фиал с зельем и залпом выпила.

“Надеюсь не отравить меня хотел? Хотя тоже выход. Будем надеяться он не долгую мучительную смерть припас для меня за вчерашнее безобразие. Из разряда «так не доставайся ж ты никому…» Да, уж представляю, что он с Малфоем сделал. Надеюсь, до кастрации дело не дошло”, — язвила она.

Нат опустила голову, прислушиваясь к ощущениям. Через некоторое время она почувствовала, что стало отпускать.

“Надо же, случилось чудо: друг спас жизнь друга, — ерничала она, радуясь, что головная боль начала затихать, а тошнота больше не беспокоила. — Да, вы гений профессор. Отсосала бы вам, но вы же гордый”.

«Я бы на твоем месте так не радовалась, принимая во внимание, что ты так его вчера взбесила, да еще и не помнишь добрую половину вечера. А он судя по всему, в курсе. Так что готовься к порции отрезвляющих издевок — «от профессора Снейпа с любовью», — тут же осадил ее внутренний голос.

“Между прочим, он мне, по меньшей мере, жизнь спас”, — пыталась возразить она.

«Да-да, видимо для того, чтобы еще раз испытать радость, назвав тебя шлюхой. Или забыла?»

Нат отмахнулась от назойливого Альтер эго и направилась в душ.

«Чудесное зелье. Нужно обязательно рецепт стрельнуть. Вдруг, опять какая напасть».

Позже

— Ради Мерлина, вы же все-таки девушка, где ваша женственность?

Его голос раздался откуда-то сзади, а отчетливые нотки раздражения, делающие его резким, не предвещали ничего хорошего. Видимо вид ее закинутых на соседний стул ног, вызвал у этого поборника правил изжогу.

— Знаете что, профессор, расходовать такой дорогой товар, как женственность, на мужчин, которые не умеют себя вести по-мужски слишком расточительно. Как вы считаете? — Нат, совершенно не смутившись, уставилась на него через плечо. Снейп медленно наклонился к ней. И пугающе тихо с агрессивными нотками в голосе проговорил прямо в ухо:

— Уберите ноги со стула.

— А, если нет. Придушите меня? — она, развернулась в пол-оборота и не отрываясь, вызывающе смотрела ему в глаза, в которых, от такого вопиющего безобразия, вспыхнуло адское пламя, готовое безжалостно сжечь, окончательно слетевшую с катушек, нахалку.

Его доминирующая аура тяжелым куполом накрыла ее. Но Нат была не из пугливых, а в памяти, как назло, всплыл вчерашний разговор на озере. Волна ее ярости мгновенно сделала воздух тугим и тяжелым, сдавливая пространство вокруг, разбивая его на атомы, разгоняя их до такой скорости, что воздух стал искриться и удушливая, раскаленная волна заполнила все пространство под куполом, выставленным Снейпом. В ее, ставших черными, глазах пылал огонь, прожигающий Снейпа насквозь, выжигая кислород в его легких.

— Перестаньте, — захрипел профессор, судорожно хватаясь за ворот сюртука, точно удавку, обвившуюся вокруг шеи.

Нат, будто опомнившись, резко отвела глаза и мелкие раскаленные частички, наполнившие пространство вокруг, на миг замерев, рассеялись пеплом. Воздух снова стал прохладным и прозрачным. Он в каком-то бессилии оперся рукой на стол, судорожно вдохнув. Она вылетела из-за стола и, только закрыв за собой дверь апартаментов, до которых добралась с какой-то неимоверной скоростью, выдохнула.

“Черт бы тебя побрал, идиотка, ты что творишь?”

От все еще душившей ее обиды и бесконечного чувства вины хотелось плакать. Все внутри дрожало, мысли путались и ощущение полного фиаско, тупым ржавым гвоздем, царапало сердце. Перед глазами до сих пор стоял задыхающийся Снейп. Хотелось волосы на голове рвать. К Дракловой матери, вылезти из этого окончательно свихнувшегося тела и убраться на край земли: в какой-нибудь вылинявший, продуваемый всеми ветрами, забытый Богом клочок земли, чтобы никто и никогда не нашел. Спрятаться в темной сырой пещере, одичать и вымереть, в конце концов, как мамонты.

Долго предаваться самобичеванию ей не позволили, кто-то с силой навалился на дверь в другой стороны и Нат, буквально отлетела от нее, мгновенно развернувшись лицом к, так скоро, настигнувшей ее судьбе. Она была уверена, что это Северус. То что он будет ее когтями рвать, она не сомневалась, поэтому расслабилась и закрыла глаза, решив принять смерть с поднятой головой. Очень хотелось, чтобы он убил ее быстро, хотя на его гуманность она даже не смела надеяться. Будоражащий коктейль из ненависти, ярости, бессилия и любви не вмещало её сознание, которое само начало искать где-то внутри кнопку самоуничтожения, потому что НЕНАВИСТЬ — это, то чувство, которое она не могла к нему испытывать. Эта «тварь» была в ней, это она пыталась придушить. Нат сама впустила ее, своей дурацкой обидой на него. Это она виновата, она опасна. Вот почему Снейп держится от нее подальше, он просто понял, кто она на самом деле.

Видя, что Натали не собирается ни сопротивляться, ни нападать, он медленно прикрыл за собой дверь, восстановив защитные чары. Внутри у нее все похолодело от ощущения какой-то абсолютной фатальности происходящего. Она заметно вздрогнула, когда вместо карающего меча ее коснулись его теплые пальцы. Они дотронулись до ее закрытых век, прошлись по переносице, очертили контур губ. Нат только тихо, рвано дышала, не смея даже пошевелиться. Тугая пружина, до диких, болезненных спазмов скрутившая все внутри, начала отпускать. Предрешенность, которую она сама для себя обозначила, державшая за глотку стала ослаблять свою смертельную хватку, словно согретая его терпением и возможно даже пониманием. Сознание стало проясняться и ощущение «света в конце тоннеля» стало дразнить душу надеждой на благополучный исход. Нат, на ощупь, схватилась нервными пальцами за его мантию и уткнулась, пылающим от волнения лицом, ему в грудь.

— Прости меня, пожалуйста, — тихо, почти умоляя…

Даже стоя сейчас так близко с ним, она чувствовала себя совершенно одинокой. Северус крепко обнял, словно читая ее мысли, и замер, ничего не говоря. В его совершенно простых действиях было столько глубины, в недрах которой таилось то неравнодушие, что смывает тревогу, наполняя осознанием силы. Они стояли словно боясь разомкнуть объятия, в тайне друг от друга наслаждаясь такой редкой в последнее время близостью, которая дарила ощущение возвращения в родовое лоно, в таинство происхождения, в первопричину бытия. Превращая их в энергию и свет, из которых когда-то родилась жизнь.

— Что ты с ним сделала? С тем подонком из твоей прежней школы, — его голос был совершенно спокойный.

Будто речь шла о чем-то совершенно обыденном. Словно несколько минут назад, не она пыталась причинить ему боль.

— Не нужно, пожалуйста, — прошептала Натали, не в силах сейчас что-то говорить, будто ответив она невольно проведет некую параллель между ними.

— Скажи, — настаивал он.

— Вскипятила ему кровь, — коротко бросила Нат.

— Он жив?

Она покачала головой, не в силах озвучить ужасную правду.

— Ты из-за этого школу поменяла?

Нат кивнула. Она уже не пыталась сопротивляться ему. А всплывшие в сознании страшные воспоминания, неизбежно поглощали остатки ее воли, с головой затягивая в черную безысходность. Она хотела отстраниться, будто эта омерзительная правда оттолкнет его, словно от прокажённой. Но он, уловив ее движение, лишь крепче сжал ее в своих руках.

— Северус, ты даже не можешь себе представить на сколько я ненавижу себя за то, что сегодня произошло.

— Я знаю.

Его голос был абсолютно спокойный. В нем было то понимание, которое позволяло ему быть сейчас снисходительным к ней. Словно он знал что-то такое, от чего хотел ее уберечь, хотя бы сейчас. Он запустил руку в ее волосы, немного расслабляя, скованное мучительным чувством вины, тело.

— Ты даже не представляешь себе, насколько хорошо я тебя понимаю. Сколько раз я сам находился в таком же положении, задыхаясь в собственном гневе, собственном бессилии, захлебываясь в этом душераздирающем раскаянье, но рядом со мной никого не было. Я понимаю, как тебе страшно.

Под тяжестью его признания, Нат буквально вжалась в него. Будто хотела показать, что не предаст, что она рядом, что любит. Отстранившись она посмотрела ему в глаза.

— Ты прав, мне очень страшно. Страшно потому, что я лучше умру, чем причиню тебе боль. Это невыносимо, не иметь в себе сил противостоять ЭТОМУ. Я даже не понимаю, что ЭТО? Но я обещаю тебе, что больше никогда не сделаю тебе больно. Ты слышишь, Северус? — она гладила его лицо, всматриваясь в глаза, словно боялась увидеть в них сомнение. — Никогда, ты слышишь?

В ней было сейчас столько незыблемой веры в собственные обещания, что он невольно улыбнулся. Накрыв ее руку своей ладонью, он прижал ее к губам. Прикосновение его теплых губ разливало по телу сладкую истому, заставляющую веки смежиться. И душа подалась ему навстречу, как бездомная собака, что тянется за ласкающей рукой. Она слышала его сбивающееся тихое дыхание, чувствовала напряженность ласковых губ, которые замерли в этом бесконечном поцелуе. Она затихла, не в силах прервать плен его нежности. Будто пыталась надышаться им, пропитаться, чтобы потом, оставшись в одиночестве, черпать из этих воспоминаний силы жить дальше. Не смея после того, что произошло назвать его «своим».

Северус чувствовал, что она словно пробудила в нем что-то давно позабытое. В те моменты, когда она была рядом, в его сердце вспыхивал огонь, как в старом очаге, который раньше казался лишь нарисованным выцветшими небрежными мазками на старой кирпичной стене. Как он старался не замечать этого, привычно подчиняя выдрессированное тело лишь долгу и смирению, подчиняя даже сердце своей воле, трансформируя его в неодушевленную материю, в напряженную до боли жилу. Чтобы оно помнило, как это больно — любить. Как это страшно прорастать корнями в другом человеке, не мысля жизни без него. Как страшно быть отвергнутым и ощущать, как тебя наполняет жгучая боль из разорванных вен-корней. Но самое ужасное, когда не остается даже ее, и ты понимаешь, что та пустота, которая приходит после — вот настоящий ад. Ад забвения, одиночества и такого страшного запоздалого раскаяния, которое уже ничего не исправит.

========== Глава 22 Альбус Дамблдор ==========

Нат подошла к каменной горгулье и, назвав новый пароль, не спеша поднялась по винтовой лестнице в кабинет Дамблдора. Ей было интересно, зачем он ее позвал? Между ними так и не сложилось доверительных отношений и ей даже казалось, что директор нарочно избегает ее. Впрочем, эти чувства были взаимными. Статус их взаимоотношений нельзя было назвать неприязнью, скорее пакт о ненападении. А тут, в такой час, да в личный кабинет пред ясны очи… Нат терялась в догадках. Она подошла вплотную к массивной дубовой двери и уже занесла руку для вежливого стука, как услышала в кабинете голоса, которые заставили ее прислушаться. Один, принадлежал хозяину кабинета, другой несомненно Снейпу. При других обстоятельствах Нат никогда бы не опустилась до подслушивания под дверью. Но Снейп… Она, затаив дыхание, вся превратилась в слух.

— Альбус, я прошу тебя. Ты же понимаешь, это опасно… — голос Снейпа был напряженным, но осторожным, даже она бы сказала, вкрадчивым. Он явно пытался в чем-то убедить визави.

— Северус, я думаю, что ты преувеличиваешь. В противном случае мы совсем утратим контроль.

Повисла напряженная пауза, которая ощущалась даже из позиции Нат, несмотря на то, что она не видела их лиц.

— Северус?

Голос Дамблдора был мягким, даже снисходительным. Видимо он настойчиво пытался убедить Снейпа в своей правоте. И делал это, как обычно, из позиции — существует два мнения: мое и не правильное. Судя по тому, что пауза затянулась Северус никак не мог принять то, о чем ему говорил директор. К горлу подкатило мерзкое ощущение предрешенности, даже какой-то загнанности, а в памяти всплыло «… и умер бедный раб у ног непобедимого владыки…». Она не доверяла Дамблдору именно из-за Снейпа. Альбус правил железной рукой. И несмотря на то, что он казался добродушным и справедливым, она знала — это не так. Нат не могла им не восхищаться. Его хладнокровием, выдержкой, умением довести начатое до конца, несмотря на возникающие трудности и количество жертв необходимое для достижения ЕГО цели. Но один изъян в нем, ее пугал. Он не был способен на любовь.

Любовь, которую он так маниакально проповедовал. Коснись вопрос слезы ребенка, у Альбуса не возникло бы сомнений. Она понимала, что для такого сильного лидера, этот изъян был скорее привилегией. Но Снейп… Нат знала, что и его он с легкостью пустит в расход при необходимости. Она не могла ему этого позволить. Именно поэтому у нее появлялось это примерзкое чувство ревности. Из желания защитить. Северус, несмотря на свою репутацию, на это невероятное количество острых углов, из которых, казалось, он состоял, ядовитых шипов, которые он выпускал при чувстве опасности, был другим. У него было то, чего был лишен Альбус, его сердце было способно на любовь. Любовь до самоотречения, до самопожертвования. При всей его холодности и язвительности он был способен на рабскую преданность. И сейчас она слышала ее в этом молчании за дверью. Чувствовала, как он ломает себя, как смиряет, подчиняя воле своего Хозяина. Раздражение начало разливаться по венам подступая к мозгу, сводя спазмом горло. Нат со злостью сжала кулаки, которые, от напряжения, мгновенно вспотели. Хотелось ворваться внутрь и потребовать объяснений. Вот только в чем? Натали глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Подавив ярость, она стала успокаиваться. Решив не испытывать судьбу, кто знает до чего она еще додумается, подслушивая под дверью. Она постучала. Голос Дамблдора прозвучал громко и уверенно, приглашая ее войти.

— Вы звали меня, директор? — пытаясь скрыть раздражение, она старалась чтобы ее голос звучал спокойно.

— Да, мисс Валентайн, я прошу прощение за то, что так поздно побеспокоил вас. Только сейчас освободился. Надеюсь вы еще не спали?

— Судя по-всему, дело не терпит отлагательства. Я вас слушаю.

Ее вежливый тон плавно перетекал в нейтрально-прохладный. Одна мысль терзала сейчас ее ощетинившийся мозг: «а, собственно, где Снейп»?

Нат была уверена, что ей не послышалось. Возможно из кабинета есть еще выход. Либо он просто ждет в соседней комнате. Зачем? Чтобы потом продолжить разговор? «Черт тебя подери, кончай рефлексировать. Значит так надо. Расслабься и подыграй».

Просьба Дамблдора смахивала на вербовку агента. Уголки губ Нат дернулись вверх в саркастической ухмылке, которую она едва сдержала. Тем не менее выслушала его речь до конца. Несмотря на то, что он периодически делал многозначительные паузы, видимо в расчете на ее честолюбие, которое, видимо, должно было ее заставить подытожить смысл его просьбы самой. Но Нат хотела насладиться его тирадой и услышать-таки саму просьбу, которая ей стала ясна после первой же его фразы:

— Вы, как человек вхожий в министерство…

По мере его речи голос директора стал постепенно меняться с учтивого до серьезно-делового. Ей нравилось, что он решил поговорить с ней без всех этих мелодраматических восторженных фраз, призванных воспламенить ее сердце праведным патриотическим огнем. Перейдя в конце концов к нелицеприятной сути самой просьбы.

Нат молча смотрела Дамблдору в глаза, чем видимо начала его раздражать. Так как весь его восторженный тон не произвел на нее никакого впечатления, и его просьба стала выглядеть, как прошение. Взгляд его и голос стали холодными и жесткими. Обнажая его и превращая из доброго волшебника в жесткого Каудильо*.

— А почему вы решили, что я вас поддержу? Вам не приходила в голову мысль, что министр Фадж уже завербовал меня, чтобы следить за вами? Раз уж вы так уверены в том, что я способна «художественный стук».

— Мне казалось, мисс Валентайн, что ваша позиция в отношении Темного Лорда вполне ясна. И ваш ум, ваши связи, ваше участие были бы неоценимы. Натали, я не нравлюсь вам, но наши симпатии сейчас, когда решается судьба нашего мира, наверное, несущественны. Я не прошу любить меня, я прошу мне верить.

— Верить? — она усмехнулась. — Вера — это материя тонкая, директор. Почему я должна вам верить? Потому, что вы обещаете победу над Темным Лордом? Вы правы, моя позиция в этом вопросе однозначна. Но, я не готова верить вам, пока вы не станете доверять мне. Я привыкла работать в связке, чувствовать партнера. А вы партнером, думаю, никогда не станете. Существуете вы и весь остальной мир. Который для вас, как шахматная доска, на которой ваши сторонники лишь фигуры, статус которых зависит от того, на каком этапе вашей игры вы ими пожертвуете. Чем ближе к финалу, тем выше ценность. Какой бы благородной не была ваша цель, я не хочу и не буду играть вслепую. Я хочу знать, за что я должна буду отдать, при необходимости конечно, свою жизнь. Я слишком хорошо вас чувствую: холодный расчет, сила; жесткость, часто переходящая в хладнокровие; честолюбие, граничащее с тоталитаризмом. Безумная жажда. Жажда власти: маниакальная, безграничная, абсолютная. Вы не перед чем не остановитесь, для вас нет авторитетов, запретов, за вами можно либо идти в слепую, либо доверять на столько…на сколько я не готова, простите. Я не шестнадцатилетний мальчик, смотрящий вам в рот. На каком ходу в вашей партии вы скинете эту фигуру?

— Вы действительно умны. Умны, хладнокровны, жестоки. Фадж не преувеличивал.

— Фадж? Не смешите меня. Снейп не преувеличивал?

— Как раз Северус дал вам иную оценку.

Альбус внимательно смотрел ей в глаза, ловя любую эмоцию, которая скажет ему об изменении ее статуса кво. Если бы сейчас перед ней стоял Северус, он бы узрел весь спектр ее эмоционального диапазона. Но, к счастью, Нат умела не хуже зельевара держать удар. Лишь ему она проигрывала, даже не начав сопротивляться.

— Вы, директор, обладаете всеми качествами настоящего лидера. Коим без сомнения являетесь. Но меня нельзя купить или запугать. Мне практически нечего терять, по крайней мере из того, что действительно важно для меня. Я пойду за вами либо на своих условиях, либо, если вам будет угодно, а точнее больше не угодно меня видеть, готова написать заявление по собственному желанию. Не люблю, знаете ли, ходить вокруг да около.

Альбус улыбнулся. Они обозначили свои позиции, показали зубы. Теперь была стадия принятия условий.

— Хотите знать, что сказал о вас профессор Снейп? — он явно пытался заставить ее нервничать.

— Пытаетесь торговаться? Не выйдет, — совершенно спокойно и даже холодно отрезала Нат, — условие не обсуждается. Директор, я не прошу вас раскрывать карты. Я хочу быть в курсе. И я не принадлежу вам, хотя мое слово нерушимо и в верности моей можете не сомневаться. Но верность моя принадлежит борьбе с ненавистным режимом, но не вам лично. Я знаю, что у вас есть козырь, которым вы обязательно воспользуетесь при случае. Помните, Фадж дал мне очень мягкую характеристику. Это не в коем случае не угроза. Просто хочу прояснить все детали заранее. Во избежание, так сказать, недоразумений.

— Я знаю, ваше слово, все равно что непреложный обет, — спокойно продолжал Дамблдор, — даже не стану просить вас заключать его. Вы же понимаете, я многим рискую, веря вам на слово. И несмотря на то, что ваша оценка была предельно жесткой, я не готов рисковать своими соратниками без крайней необходимости, — он посмотрел на нее поверх своих очков. Альбус явно был доволен, что смог убедить ее.

Возвращаясь по уже заснувшему замку к себе, Нат снова прокручивала в голове разговор с директором. Словно давая себе оценку: не перегнула ли палку, не была ли местами слишком мягкой. Все это соглашение, она ждала чего-то подобного. Нат понимала почему, когда она заговорила о козыре, Дамблдор улыбнулся. Сегодня он сделал пробную попытку. Так пустяк. Чтобы просто посмотреть, как она отреагирует. Натали понимала это совершенно отчетливо. Альбус знал, если он сможет привязать ее к Снейпу, получит ее с потрохами. Может быть она поступила слишком опрометчиво, согласившись шпионить для него. Но Нат определенно хотела быть ближе к Снейпу, быть в курсе.

“Надеюсь все эти твои шуры-муры не сделают из тебя самой козырь, которым он будет размахивать перед носом Снейпа”, — предостерегало Альтер эго.

“Я еще не дала окончательный ответ. Это был лишь договор о намерениях. Так что у меня есть еще время взвесить все за и против. Надеюсь”, — вздохнула она, подойдя к двери.

***

Нат лежала в постели, крутясь с бока на бок, словно никак не могла найти себе места. “Почему Снейп скрывался в другой комнате”?

Она понимала, что его просьба, обращенная к Дамблдору была как-то связана с ней. Снейп не хотел, чтобы она участвовала во всем этом. Но он молча проглотил и ответ директора, и ее согласие. Он явно ведет свою игру. И Альбусу она нужна, видимо, чтобы приструнить Снейпа. Конечно, Нат все понимала, но больше не хотела оставаться в стороне. Тем более ситуация все больше усугублялась. Северус все больше отдалялся, а она все больше теряла контроль над собой. Нат, конечно, понимала, что и эту часть Дамблдор прекрасно проработал. Дал заглотить крючок, а теперь дергает за ниточки. Забрав у нее Снейпа, он привязал ее к себе. Привязав ее к себе, он наденет на Северуса строгий ошейник. Все это было довольно мерзко. Но безвыходных ситуаций не бывает.

“Что ты там заливала про драконов…? А Альбус, молодец, сильный черт! А отстранился от нее Снейп именно понимая, что Альбус возьмет ее в оборот”.

“Причина?” — тут же вклинился внутренний голос.

“Ну, одной из причин, является его свобода действий, которую Альбус, видимо, хочет ограничить. Либо директор засомневался в его преданности и хочет дополнительно мотивировать своего лучшего шпиона”, — рассуждала она.

“Не забывай, есть и другой вариант развития событий. Разговор подстроен специально. И Снейп полноценный участник розыгрыша. «Альбус, пожалуйста…опасно…» и ты клюнула. Боль потери, а затем радость воссоединения, и ты готова плясать под его дудку. Разве не так? В этом случае первоначальной задачей Снейпа было не выуживание какой-то мифической информации, а ты сама. Да, уж, что ни говори, а при любом раскладе тобой попользуются по полной”, — не унимался голос в голове.

“А, если я откажусь”? — продолжала Нат, хотя заранее знала, что внутренний голос ошибается редко.

“Тогда он воспользуется козырем. Что собственно сегодня и продемонстрировал. Для этого он даже своего лучшего агента тебе в койку засунул. Он точно знал, что ты стоишь за дверью. Но все же, ты обозначила свою позицию, что тоже неплохо. Ты все еще не до конца осознаешь для чего нужна ему? Вся эта лирика про связи в министерствене стоит и ломаного гроша. Альбус проверяет тебя, прощупывает. Расслабься и получи удовольствие. Он прав. С укреплением позиции Темного Лорда и отстранённостью Снейпа, ты совсем потеряла над собой контроль. Воспользуйся этим перемирием”.

Всю следующую неделю, Нат старалась избегать и Дамблдора, и Снейпа. Она хотела выдержать паузу, чтобы привести мысли в порядок и выработать план действий. А также заставить своих новоиспеченных коллег обозначить свои позиции. Северус был подчеркнуто вежлив, и немногословен. Назначенные им занятия она несколько раз, под разными предлогами, переносила. Вида он не подавал, что чем-то встревожен, видимо тоже выдерживая паузу по Станиславскому. Альбус вел себя так, вроде и не было всего этого разговора. Все трое играли в игру «кто не выдержит первым».

Нат даже стала находить в этой дурацкой игре какое-то удовольствие. От чего стала замечать, что нервы ее стали приходить в норму, и кошмары стали мучать реже. Нат невольно вспомнила слова Саиба об эмоциональной нестабильности, которая позволяет Темной силе брать над ней верх.

В пятницу, после обеда, она решила покинуть замок. Конечно, сравнивать свои скромные охотничьи навыки с такими корифеями ловли на живца, она даже не смела. Но, попытаться заставить их понервничать, стоило. Во-первых, она хотела проверить свою теорию относительно Снейпа. Кто же он все-таки такой? А во-вторых, подтолкнуть к какому-либо развитию событий Альбуса. Да и, честно говоря, достало все. Ей хотелось уединения. Дойдя до зоны аппарации она, повернувшись на каблуках, унеслась подхваченная его вихрем. Конечно, предварительно сняв с себя чары слежения, которые Снейп периодически обновлял.

Уже через минуту Нат шла по заснеженному полю. Легкий морозец, присущий такому нестабильному месяцу, как март, покалывал ее щеки. А прохладный ветер, словно уносил все невзгоды, тяжелые мысли, даря восторг от вновь обретенной свободы. Она была уверена, что Северус не знает это место. Конечно, кроме чар слежения есть другие способы найти ее. Но для этого нужно время и по крайней мере до воскресенья она была предоставлена сама себе.

Натали подошла к высокой каменной ограде, которую причудливо оплетали иссохшие стебли плюща. Она с усилием навалилась на кованную калитку, которая за зиму кое-где покрылась ржавчиной. Та протяжно заскрипела, потревоженная незваным гостем. В глубине сада стоял небольшой особняк, в окружении когда-то прекрасного ландшафтного сада, сейчас пришедшего в запустение. И такого же поросшего высохшей осокой и кое-где подернутого льдом пруда. Нат видела в этом запустении своеобразный шик. Казалось, что это место находится в другом измерении. Этот старинный дом, окруженный высокой стеной, казался грозным часовым, бережно хранящим покой своих хозяев уже много веков. Нат поднялась по каменным ступеням, ногой отгребая в сторону палую листву вперемешку с еще не успевшим растаять снегом. Она повернула массивный ключ в замке, который тоже, казалось, не был готов к такому натиску, поэтому пару минут отчаянно сопротивлялся.

Наконец она попала в дом. Внутри было темно и сыро. Натали поплотнее закуталась в пуховик. Казалось, что в доме было гораздо холоднее чем на улице. Она развела огонь в камине: дрова весело затрещали, наполняя большой зал теплом и уютом. Пользоваться магией она не стала, ее могли отследить. Так что она навела маломальский порядок в общей комнате и в своей спальне. Ближе к полуночи она устроилась с бокалом вина в мягком кресле перед камином, который отбрасывал на паркетный пол причудливые тени. Языки пламени своими дикими неистовыми движениями напоминали сейчас находящихся под действием дурмана шаманов. Которые пьянея от собственных движений, стирали границы материального делая их прозрачными. Когда скрытая за ними потусторонняя реальность становится такой же осязаемой, словно приоткрывая окно в мир древних духов. Все это привносило в обстановку какую-то первобытность. Казалось, для полноты картины сейчас не хватает только туши барашка на вертеле. От мысли о барашке захотелось есть. Нат пошла на кухню и, открыв холодильник, долго смотрела в его ярко освещенное нутро. Поняв, что ничего не хочет, а голод скорее всего вызванный скукой зуд, она закрыла холодильник и подошла к окну, в которое было хорошо видно усыпанное звездами чёрное морозное небо. Нат знала эти симптомы: скука, безнадега, им можно было только отдаться. Лишь отдавшись сполна, позволив заполнить себя до краев, можно начать движение вверх. Сопротивление усугубляет ее, внося сумбур и нервозность. Лишь достав до ее дна, можно почувствовать тот миг, который, как начало бытия, несет в себе лишь тишину. Тишину в ее сакральном смысле. Полную, всепоглощающую бездну, позволяющую почувствовать миг зарождения мысли. Той первой мысли, которая обретая смысл и силу наполняет тебя вновь жизнью. Именно за этим она приехала, в этот оторванный от реальности, обломок ее собственного мира. Чтобы ничего сейчас не мешало ей насладиться этим умиранием, этим покоем. Который, в конечном итоге, должен стать новым началом, возрождением ее души.

*

Северус Снейп, овеваемый своей черной мантией, делающей его похожим на огромную летучую мышь, стремительно следовал по коридору школы в направлении кабинета директора. Глухой отзвук его шагов эхом разносился в пустом пространстве засыпающего Хогвартса. Отражаясь от каменных стен и потолка создавая ощущение, что дух старого замка следует рядом, желая составить ему компанию в столь поздний час. В последнее время, Дамблдор, вызывал его чаще. Его явно что-то беспокоило, но не настолько, чтобы посвятить в суть дела Северуса. Разговор, который зельевар затевал под любым предлогом в последний месяц, результата не дал. Натали все еще оставалась в школе. И похоже кроме Снейпа этот факт всех устраивал. А сейчас она вообще удалилась в неизвестном направлении, может быть ее уже схватили. «Нет, он бы точно знал». Темный Лорд в последнее время тоже был не в лучшем расположении духа. Заваливал заданиями и требовал все больше повиновения. Он потер плечо, шрам на котором только несколько дней, как перестал его беспокоить. Очередная награда за преданность. Нат без труда сняла чары слежения, так заботливо обновляемые им все время после просьбы директора присмотреться к ней. Настроение было премерзким. Еще Амбридж со своими душными придирками, постоянно взбрыкивающий Поттер, неуемная энергия которого не сулила ничего, кроме неприятностей. Снейп чувствовал, Альбус определенно что-то скрывает. Его полунамёки, этот разговор с Натали о вступлении в Орден Феникса, со всеми вытекающими. На все его просьбы выслать ее на Родину, подальше от Темного Лорда, Дамблдор отвечал отказом. Это выбивало из колеи больше всего. Во-первых, какого хрена она ему нужна? То, что она обладает силой, которая может быть использована против Ордена и ее самой, почему не спрятать ее? Северус не раз предлагал ему этот вариант. Даже готов был взять на себя все хлопоты с этим связанные. Но Альбус… он был явно против. Нат была нужна ему здесь. В самом для нее опасном месте. В последнее время обострившаяся паранойя, навалившаяся усталость не лучшим образом сказывались на его душевном состоянии. Его твердое намерение держаться от Натали подальше, чтобы не дать ей повода остаться в школе, не возымело никакого действия, да еще Альбус со своей идеей фикс. Снейп терялся в догадках, и только вскользь брошенная директором фраза не давала покоя «… ее время еще не пришло…». То есть она была изначально задействована в его плане? Интересно, как задолго до ее появления в Хогвартсе?

“Черт, черт, черт”, — выругался он в полголоса.

Натали определенно его волновала. А ведь он сделал многое, чтобы отстраниться от нее. А теперь ее согласие, которое путало Северусу все карты. Он понимал, что Нат связывает его по рукам.

“Ее время еще не пришло, что же это все-таки значит? … ее время еще не пришло…», — он повторял слова директора снова и снова, словно пытаясь, что-то вспомнить.

Но мозг словно никак не мог ухватиться за нужную мысль, снова и снова упуская что-то важное. Северус зарычал, словно стряхивая с губ эту доводившую его до белого каления фразу.

Каменная горгулья послушно отскочила в сторону, видя настрой посетителя и довольно резво подняла его в кабинет директора. Альбус смотрел в окно и был явно чем-то обеспокоен.

«Натали» — у Снейпа сердце провалилось куда-то вниз. — «Забодай тебя Монтикора, только не это».

— Северус, — голос директора был добродушно-рассеянным, с отчетливыми нотками волнения, что только усилило чувство тревоги, заставляя сердце Снейпа галопом скакать в груди. Он никак не мог взять себя в руки, от чего волновался еще сильнее.

— Мой мальчик, что-то случилось? — Альбус смотрел на Снейпа, выражение лица которого было мягко говоря напряженным.

— Просто усталость. Ты что-то хотел? — Снейп попытался взять себя в руки и довольно удачно. Сердце и мысли, повинуясь железной воле хозяина, стали приходить в норму.

— Ах да, конечно…

Альбус явно не мог начать разговор. Разговор, для которого позвал его к себе в кабинет в два часа ночи. И сейчас не убедительно разыгрывал старческую забывчивость. Это не сулило ничего хорошего. Северус слишком хорошо знал все эти признаки. От чего не смел произнести ни слова. Словно сам пытался оттянуть время, которое железными тисками сжимало сердце. Альбус медленно подошел к столу и, в задумчивости, стал ладонью полировать его поверхность, словно подбирал нужные слова. Лицо его было совершенно отсутствующим, но Северус знал, Альбус сильно напряжен.

— Ты наверное заметил, что агрессия со стороны министерства магии стала возрастать. Не пройдет и недели, как они придут сюда.

Альбус, конечно, хотел сказать «за мной», но зная, что Северус прекрасно читает его между строк, не стал произносить это в слух. Он помедлил и продолжил:

— Северус, что касается учебного процесса, я думаю Минерва справится, но в остальном… я прошу тебя…

— Ты хочешь попросить меня о чем-то конкретно? — Снейп внимательно смотрел директору в глаза.

— Да, я думаю Долорес не остановится на достигнутом и применит к ученикам более серьезные меры давления. Я прошу тебя, Северус, подыграй ей. Мне нужно чтобы ты был в курсе, для того, чтобы защитить учеников.

— Директор, я думаю…

— Северус, я знаю, что могу полностью на тебя положиться. Просто я не знаю на сколько долго может продлиться такое положение вещей. Мне будет гораздо спокойнее, если я все же озвучу свою просьбу. Прости сентиментального старика.

— Альбус, ты можешь быть спокоен за школу и учеников. Я сделаю все возможное.

Голос Северуса стал более спокойным, когда он понял, что его опасения на счет известной особы всего лишь его паранойя.

— И все же на сколько, по твоим прогнозам, это может затянуться?

— Я надеюсь, надолго Фаджа не хватит. Он не может вечно замалчивать правду. Как бы он ее не боялся.

— Чем ты займешься?

— У меня есть предположение, если оно подтвердится… Я нащупал что-то по-настоящему важное. Это может дать нам уверенность.

Дамблдор был взволнован, но как обычно его слова были лишь намеками, которые Северус потом складывал в предположения, а предположения в понимание. Так было всегда, Альбус не доверял никому. По крайней мере хранил информацию в разных головах. Общую картину видел только он. И даже Северусу, его лучшему агенту и самому близкому соратнику, он не доверял настолько, чтобы тот смог собрать все нити воедино. Северус, получив инструкции, направился к выходу и уже практически на пороге Альбус окликнул его:

— Северус, еще одна совсем небольшая просьба. Я знаю, тебе тяжело понять меня. Но, позаботься о мисс Валентайн. Она нуждается в тебе. Я не могу сказать больше. Пока, — он словно заранее пытался пресечь встречный вопрос Снейпа. — Северус, всему свое время, умей подождать.

Зельевару осталось только молча кивнуть и, оставшись при своих мыслях, покинуть, наконец, кабинет директора.

*

— Мистер Малфой. Давненько вас не было видно, — Нат улыбнулась ему, лицезрея его надменную рожу.

Драко был в дурном расположении духа, и она решила чем позволить этому котлу бурлить весь урок разбрызгивая яд, лучше дать ему прорваться перед его началом. Удастся избежать жертв. А видя настрой Драко, она была уверена — жертвы будут. Интересно, чем вызван такой приступ желчности? Его приспешники стояли позади босса и тоже явно были настроены решительно.

— Изучение вымирающих видов больше не входит в перечень интересующих меня дисциплин, — надменно выплюнул змееныш.

— Весьма амбициозное заявление, — ничуть не смутившись ответила Натали.

— Вы еще не слышали по-настоящему амбициозных заявлений, — Драко желчно усмехнулся.

— Так просветите меня. Вы же знаете, люблю быть в курсе. Тем более информация, которой вы обладаете, думаю весьма занимательная.

Она понимала, что Драко пытается вывести ее из себя. Для чего? Месяц назад пылко целовал на озере, а сейчас стоит, морду гнет. Никак случилось, что-то по-настоящему важное. И этот малолетний петушок в курсе. А что может случиться? А случится может к примеру, арест Дамблдора. Фадж в последнее время был настроен воинственно. И еще пара ключевых фигур, приближенных к министру, стали выказывать уж больно большое, для их общипанных куриных задниц, рвение. Амбридж лютует без особого прикрытия, ни как карт-бланш от Фаджа получила? Не этому ли радуется Драко? Нат, еще до просьбы директора, с появлением в школе Амбридж, начала мониторить ситуацию, чтобы так сказать быть в курсе и, если что, принять соответствующие меры. А меры Нат принять могла. Конечно, это достаточно дорого бы ей стоило, но престиж родной школы стоит куда больше. При крайней степени раздражения она запросто могла напасть первой, поэтому такие ходы продумывала заранее. На нее Корнелиус бочку особо не катил, видимо зная на что она способна в гневе. Да и информация на самого Фаджа, которой она обладала, могла вызвать большой такой скандальчик. Который Корнелиусу, особенно сейчас, при его таком шатком положении, был совсем ненужен. Видимо поэтому прежнего доверия не выказывал, да и утечки информации скорее всего боялся. «Ладно, пощиплем перышки этому петушку, авось чего сболтнет». Она с любопытством рассматривала Драко, пыл которого под непробиваемой улыбкой Нат стал меркнуть. Он заерзал и Натали подумала, «пора».

— Ну, раз ты все равно зашёл, я так понимаю по старой памяти, помоги мне.

Она направилась в сторону лаборантской махнув ему рукой, приглашая следовать за ней. Драко слегка смутился и, покосившись на своих прихвостней, медленно пошел следом. Те двинулись за ним, как пара телохранителей.

— Багаж здесь оставь, — кинула она Драко.

Ее голос был абсолютно серьезным и Драко повинуясь ее доминирующей ауре, поднятой вверх рукой заставил спутников вернуться на исходную точку.

— Какие они у тебя послушные: сидеть, лежать, место, — ухмыльнулась она. Усыпляя его бдительность. — Так ты решил больше не ходить на мои уроки? — Нат изучающе смотрела на него.

От той мягкой улыбчивой мисс не осталось и следа. Взгляд ее был полон презрения и доминирующей силы. Драко попытался приосаниться и принять более раскованную позу, показывая, что не сильно-то и боится. Но вышло не важно. Он заметно вздрогнул, когда Нат, взмахнув рукой, захлопнула за ним дверь.

— Да не бойся так. На озере ты был куда смелее.

Она медленно подошла к нему и, протянув руку, провела ладонью по его щеке. Малфой нервно сглотнул.

— Я запечатала дверь, расслабься наконец.

Губы Драко изогнулись в гримасе отчаянья, словно он хотел заплакать, но отстраниться он не посмел.

— Неужели Снейп так тебя наказал тогда? — Нат говорила тихо на выдохе, от чего мальчишка все сильнее напрягался.

— Да что он мне сделает, Снейп? Я сейчас сам кого хочешь накажу, — его голос дрожал то ли от злости, толи от страха, но Нат поняла, что дело не в директоре.

— Мм, да, ты крутой перец? — она подошла совсем близко, припечатав его к стене. Нат чувствовала, как под ее ладонями бешено бьется его сердце, как сбивается дыхание. — Так что с тобой тогда сделал профессор Снейп? — выдохнула она ему в шею.

— К черту Снейпа, к черту министра, мне теперь никто не указ. Я знаю то, чего не знает даже Дамблдор… он… Он наградит меня…

Драко занервничал и начал с силой трепыхаться, пытаясь освободиться из ее хватки. Наконец, ему это удалось, и он, отскочив в сторону, с совершенно безумным лицом прошипел ей:

— Вы все пожалеете… вы… грязнокровки.

— Чего ты так занервничал, а, Драко?

Нат шла прямо на него, и мальчишка в страхе попятился к двери. Через несколько шагов он уткнулся спиной в массивный дубовый стол, стоящий посреди кабинета. Пока малец не опомнился, она нагнала его и, схватив за волосы, развернула лицом к столу, с силой прижав его довольно сильное тело к прохладной поверхности.

— Если ты вдруг вздумаешь кому-нибудь рассказать о нашей милой беседе, я тебя на изнанку выверну, — Натали была сейчас похожа на Амбридж. Ее голос был спокойным и даже мягким, но действовал освежающе на, и без того похолодевшего от ужаса, Драко. — Ты веришь мне?

С этими словами она с силой рванула его за волосы, приподнимая его голову. И, наклонившись к самому лицу, прошипела:

— Ты все понял?

Драко, с совершенно обезумевшим взглядом, закивал головой не смея шевелиться. Нат резко выпустила добычу из своей хватки. Мальчишка, почувствовав свободу, резко рванулся к спасительной двери шаря за собой рукой, чтобы в очередной раз не попасть в ее силки. Тем не менее взгляд отвести не смел. Нашарив наконец ручку, он развернулся, чтобы открыть дверь, но она не поддалась. Он вновь повернулся к ней лицом и, прижавшись спиной к двери, выпрямился.

— Что, не получается? — с такой же усмешкой, как и при его появлении в классе, спросила Нат.

Драко молчал, и лишь его глаза настороженно всматривались в ее лицо, ловя малейшие признаки агрессии.

— Не бойся, мы же друзья. Я сейчас открою.

Она совершенно спокойно подошла к Драко и, взявшись за дверную ручку, повернула к нему голову.

— И еще. Если ты снова появишься в моем классе не для того, чтобы получить знания, я тебя так размажу, что с тобой ни один уважающий себя слизеринец здороваться не станет. Я, надеюсь, как мальчик умный, ты уловил мой посыл? Я очень надеюсь, мистер Малфой, что когда-нибудь вы начнете жить собственным умом. Я не шучу, когда говорю, что вы умный парень.

Натали налегла на ручку и Малфой практически вывалился из ее кабинета. Крэбб и Гойл смотрели на друга, не зная, как себя вести.

— Спасибо, мистер Малфой, вы мне очень помогли.

Она совершенно обезоруживающе улыбнулась и села за свой стол, чтобы подготовиться к уроку. Малфой, взяв себя в руки, вытолкнул своих горе телохранителей из класса и, наконец, удалился.

«…он наградит меня…он наградит…» снова и снова она мысленно повторяла слова, сказанные Драко. Словно хотела уловить какой-то скрытый смысл. Но начинающие стягиваться на урок ученики, прервали мыслительный процесс.

***

В оставшуюся, до экзаменов, неделю Нат проводила открытые уроки; готовила особо интересующихся учеников к экзаменам, занималась согласованием экзаменационных вопросов с приемной комиссией отдела образования. Приходя вечером к себе, она падала лицом в подушку не способная больше ни на что. Зато хандра постепенно отступила под натиском срочных дел. Ее уединение тоже давало плоды. Она нашла наконец точку опоры. И ее жизненный путь снова стал отображаться в сознании стройной матрицей. Стратегическое планирование было ее коньком. И ее зависимость от наличия плана хотя бы на пятилетку было жизненной необходимостью, в противном случае она теряла контроль. Дамблдор практически не появлялся на людях, как в прочем и Снейп, поэтому ее шпионская деятельность была пущена на самотек.

В один из вечеров она долго не могла уснуть, вертясь в постели. Голова была набита всякой учебной ерундой, от которой уже начинало тошнить. Но все попытки подумать о чем-то другом не находили отклика в мозгу, который плавно съезжал с темы не касающейся экзаменов. Но вдруг снова всплывшая в голове фраза Драко: «он меня наградит…», как за гвоздь зацепилась. И весь мощный мозговой ресурс, тут же был перенаправлен только на нее.

“Он, конечно, Темный Лорд — это несомненно. Теперь по поводу «наградит», что такое знает Драко, за что Темный Лорд его наградит? То, чего не знает, по его мнению, даже директор. Что такого можно знать одному? Какая-то информация о планах Ордена Феникса? Чушь, Альбус точно в курсе, при любом раскладе. О Снейпе? То, что он двойной агент? — она задумалась и сердце робко заволновалось при звуке любимого имени. Но Нат не дала себя затянуть в мелодраматические бредни, отмахнувшись от начинающего проявлять интерес к рассуждению сердца. — Драко мог иметь в виду то, что даже Альбус не имеет представления о том, что какая-то информация известна Темному Лорду. Да, нет, ерунда, — уже без былой уверенности подытожила Нат. — Черт возьми, неужели Снейп”?

Сердце снова затрепыхалось в груди, но теперь в его рваном ритме слышались отчетливые нотки беспокойства. Еще немного поразмыслив она все же пришла к мнению, что информация, которой обладает Драко не касается Снейпа. В противном случае его давно бы распяли, как предостережение другим. Не может же Темный Лорд хранить эту информацию так долго, не разобравшись с виновником? С его-то склонностью к насилию. Северуса она сегодня видела на обеде: жив, относительно здоров, в своем любимом мерзком настроении, так что вроде ничего подозрительного. Выводы, которые она сделала, были достаточно убедительными. Слегка успокоившись Нат повернулась на бок и закрыла глаза. Еще недавно такие возбужденные мысли вмиг разомлели и все больше расслабляющийся рассудок поволокло их куда-то за границу реальности. Тело уютно расслабилось в мягкой постели, как вдруг сознание выдало совершенно неожиданную фразу: «Двойной агент».

“Чтоб тебя…”

Она распахнула глаза, сон улетучился в мгновение ока. А с новой силой включившийся в рассуждения мозг выдал новую версию:

” А почему Темный Лорд должен был обязательно сразу произвести показательную казнь? Собственно, почему не воспользоваться провалившимся шпионом, как дезинформатором. Он ведь может вносить смуту и лжеинформацию в Орден Феникса. Почему нет? Черт, Северус”.

Вот сейчас Нат позволила взволнованному сердцу оторваться по-полной. Она смогла урезонить распоясавшийся орган только обещанием присмотреться, перепроверить, предупредить. Мысли вмиг наполнились до отказа Северусом, а поплывшее сознание никак не могло справиться с потоком воспоминаний, о том прекрасном времени, когда все еще было просто и понятно. Тоска вдруг взяла за горло, а тело стало безумно чувствительным.

“Да, твою ж мать”.

Она повернулась на бок укрывшись одеялом с головой.

На следующее утро Натали решила проверить сводившую ее всю ночь с ума теорию, что все-таки дело в Снейпе. И Темный Лорд пытается кардинальным образом сменить курс игры, затаив в рукаве джокера. Профессор за завтраком был как обычно отрешен, сосредоточен, признаков дружелюбия не подавал. Он лишь раз взглянул в ее сторону и то, ради осуждения слишком оживленной беседы с профессором заклинаний. Он практически сразу удалился овеваемый черным смерчем, который в свете последних событий казался духом его Господина, который все время незаметно следует за ним. Альбуса за завтраком не было. «И что это значит? Да, собственно ничего это не значит. Он может быть занят чем угодно. Вот это уж точно не показатель». Голова была пустая, как барабан. Она всю ночь то просыпалась, то вновь проваливалась в какое-то забытие. Мозги, вымученные бессонной ночью, отключились и видимо объявили забастовку. Мысленный процесс давался с трудом и сводился только к поддержанию естественных рефлексов и маломальских признаков воспитания. Которых тем не менее хватило, чтобы поддержать обычно такую интересную, но сейчас ужасно утомительную беседу с Флитвиком.

Разделавшись со своим визави, а попутно и с завтраком, она направилась в класс. Уроки начинались сегодня с самого утра, а близость экзаменов добавляла некоторую нервозность в процесс. Было ощущение, что это она сдает экзамены, а не ее ученики.

«Говорила, что плевать на чужое мнение, а сама из кожи вон лезешь, чтобы завоевать одобрение».

“Ой, ладно, все…” — отмахнулась она от доводивших ее мыслей и погрузилась с головой в рабочий процесс.

Все пять уроков прошли на одном дыхании, смазавшись в один. Нат потупившись сидела за столом в своем кабинете и казалось впала в анабиоз. С этим отвратительным ощущением полного паралича мысли. Вдруг, она кожей почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Подняв глаза, она увидела в проеме двери Дамблдора. Он стоял, опершись о косяк и внимательно наблюдал за ней. На его губах играла полуулыбка неясного содержания. Это же все-таки Альбус, выражение его лица и его мысли не обязательно были как-то связаны, если не сказать, что они чаще были ничем не связаны. Нат вежливо поприветствовала вошедшего директора, но из-за стола не поднялась.

— Вы чем-то расстроены, мисс Валентайн? — поинтересовался он.

— Да нет. Просто экзамены…

— Но ведь не вы их сдаете, — все так же мило продолжал Альбус.

— Ошибаетесь. Я, причем с каждым из них.

— Мне приятно, что я все же не ошибся. Ваша ответственность, преданность делу, которым вы занимаетесь, — уголки его губ еле заметно дернулись вверх.

«Ну, конечно. Уже небось забыла, что согласилась постукивать для него»?

Директор медленно прошел в класс, оглядывая его. Нат устроила в нем все так, как ей нравилось. По стенам висели портреты наиболее значимых в мире маглов личностей. От политиков до деятелей искусства. Было много военных. Слава на исторической сцене во все века достигалась, в основном, военными заслугами. А уже после была воспета поэтами и художниками в мирное время, как пример доблести или бесчестья. Уж кому какую роль уготовила судьба на этой сцене жизни. И такие общепризнанные корифеи своего дела: как Наполеон, Тамерлан, Александр — по праву заняли свое место на стене. Альбус остановился напротив портрета Адольфа Гитлера и, заложив руки за спину, начал говорить, словно сам с собой:

— Замечательные примеры гения и злодейства. Мира маглов или волшебного мира — это не так важно, по сравнению с тем опытом, теми знаниями, которые дают нам эти прекрасные образчики прошлого. Ведь это, наши общие корни. Мы можем осуждать этих людей, можем восхищаться ими, но все мы признаем их роль в мировой истории, и том наследии, которое они нам оставили. Влияние на общепринятые нормы морали, нравственности. Вопросы, так и оставшиеся без ответа, страшные раны, которые человечество до сих пор зализывает, оставляя уродливые рубцы, в назидание будущим поколениям.

Натали наблюдала со своего места за неспешными передвижениями директора по ее кабинету, и его комментариями-размышлениями, словно сделанными между прочим. Ей было интересно, о чем он сейчас по-настоящему думал. Не для того же он проделал этот путь, кстати впервые, чтобы поведать ей о хитросплетениях гения и злодейства в анналах мировой истории. Рассказывать о которых, была все-таки ее работа. Она знала, что каждое слово Альбуса, как очередная подсказка в сложном ребусе, при правильной интерпретации сложиться в конечном итоге в ответ. Ответ на вопрос, который совсем скоро, видимо, она начнет себе задавать. За прошедший год Натали научилась слушать его, а главное слышать. Вот и сейчас она понимала, что он составляет для нее очередную головоломку, поэтому старалась не упустить детали. Стараясь задавать, при необходимости, наводящие вопросы. Чем Нат и занялась, решив поддержать его размышлизмы на тему:

— Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. Этому учит вся мировая история. Как маглов, так и магов, вы правы никакой разницы нет. Человек, есть человек. Лишь не имеющий корысти может ходить по воде. Но у человечества, к сожалению, эта болезнь приобрела хроническую форму. В истории есть один единственный пример завоевания мира без ненависти и оружия. Портрета этой известной личности на этой стене нет. Но лишь ему удалось завоевать мир одной лишь любовью, — Нат словно нарочно подчеркнула исключительность «героя», зная, что Дамблдор жаждет Его славы.

Он, видимо, уловил ее посыл и чуть заметно улыбнулся. Но так, чтобы она увидела в этом едва заметном движении губ, снисходительное пренебрежение.

Нат встала наконец из-за своего стола и сделала несколько шагов по направлению к гостю. Тем самым показывая все же свое расположение. Несмотря на то, что воспользовалась случаем опустить его с небес на землю, как бы пафосно это не звучало. Ей не нравилось, когда Дамблдор пытался напялить на себя личину вселенской добродетели. Они оба знали кто они есть. И Нат подспудно требовала от него честности по крайней мере с ней.

Она молчала, ожидая его просьбы или приказа, но не последовало ни того ни другого. Альбус очень внимательно посмотрел на нее:

— А вы знаете, где ваши корни, мисс Валентайн?

Приведя ее в некоторое замешательство своим вопросом, от чего она не сразу нашлась, что ответить.

— Не буду вам мешать, своими расспросами. Я понимаю, первые по-настоящему важные экзамены в вашей жизни. Он улыбнулся ей и удалился, оставив ее наедине со своими мыслями. Нат понимала, не просто так он проделал этот путь до ее кабинета, чтобы просто поинтересоваться ее настроением перед предстоящими экзаменами и прочитать лекцию на тему: «гений и злодейство в мировой истории и культуре». И напоследок: “…где ваши корни?”

Что-то много в последнее время у нее возникало тем для размышлений. Неспроста все это. Может быть, это как-то связано? Хотя, как может быть связана тайна Драко и интерес Альбуса к ее «корням»? Какую-то параллель она провести пока не могла. Однако стойкое ощущение, что все не так просто, осталось.

*(вождь, политический лидер, осуществляющий личную диктатуру. Прим. автора)

========== Глава 23 И опять Сивилла ==========

Волнение, вызванное предстоящими экзаменами, вытеснило известие о неудавшемся аресте Дамблдора и его исчезновении. Несмотря на то, что эта новость не стала неожиданностью ни для Нат, ни для остального преподавательского состава, она все равно была, как обухом по голове. Все до последнего не верили, что Фадж все-таки осмелится на подобный шаг. Новоиспечённый директор школы чародейства и волшебства Долорес Амбридж, тут же по-хозяйски стала наводить в школе свои порядки, вызывая раздражение у преподавателей и отторжение у учеников. Сначала школа погрузилась словно в оцепенение, которое постепенно отпускало умы и учеников и учителей, вызывая защитную реакцию. Дети сбились в кучки, в желании противостоять новому режиму. Чем естественно усугубляли давление правящей верхушки. Проявления оппозиции жестоко подавлялись. А доносы, клевета и прочие прелести тоталитарного режима, так щедро сдобренные новой властью, не заставили себя ждать. Школа превратилась в чистилище для инакомыслящих, с полным отсутствием свободы. Порядок, который пыталась навести Амбридж, стал все больше вырождаться в хаос. И школа превратилась в бурлящий котел, который вот-вот взорвется.

Первый звоночек, говоривший о шаткости нового режима, оглушающе прогремел добровольным отбытием из школы братьев Уизли. С фейерверками, хлопушками и портативным болотом, вызвавшими беспрецедентные беспорядки среди учеников. Болото, к слову, еще долго мозолило глаза Амбридж, которая видимо не сталкивалась с таким открытым выражением протеста в министерских кабинетах, соответственно не имела достаточно опыта, чтобы справиться с ним самой. А преподаватели, тут же уйдя в глухую несознанку, долго любовались таким вопиющим случаем нарушения школьных правил. Который был и их, таким упоительным жестом протеста абсолютизму власти Амбридж.

Нат погрузилась в учебный процесс с головой, пытаясь абстрагироваться от творящегося вокруг безобразия. У Амбридж на нее была кишка тонка. А Нат, знавшая свою вспыльчивую натуру, старалась не вмешиваться без особой надобности, во избежании перехода к более кровопролитной фазе конфликта. В сложившейся ситуации были и плюсы: Снейп под видом сочувствия к новому режиму активно крутился возле Амбридж, не давая ей перейти черту дозволенного. Ей было приятно видеть его пусть и на расстоянии, и не по ее душеньку, но она умела радоваться малому. Он был на виду, здоров, занят делом, а мужчине это очень идет.

Общая беда сплотила коллектив. Натали много общалась с Минервой, которая в отсутствии Дамблдора взяла на себя бразды правления учебным процессом. Конечно, не привлекая лишнего внимания. С виду строгая и хищная на поверку оказалась достаточно приятным в общении человеком, особенно после того, как по какой-то неизвестной Нат причине, взяла над ней шефство перед предстоявшими экзаменами. Натали перестала чувствовать себя здесь изгоем, наконец, поняв фразу Альбуса «…первый год самый сложный…», которую он сказал ей в самом начале первого семестра, когда ее с головой накрыло волной сочувствия к себе. Несмотря на то, что большинством новый директор воспринимался, как зло, у него были свои последователи. Первым из которых был Аргус Филч, местный завхоз. Мечта которого о более строгом наказании учеников за провинности наконец-то нашла живой отклик. Большая часть слизеринцев примкнула к партии власти (кто бы сомневался). Так что уши и глаза были в прямом смысле слова везде, что заставляло всех противников нового режима быть более осмотрительными.

Лишь вернувшись в свои апартаменты Нат расслаблялась. Словно тяжелую броню снимая с себя напряжение и нервозность дня. Она плохо спала. Но снов своих не помнила. Вставая утром с постели, она чувствовала себя уставшей и совершенно разбитой. Но выхода не было, она одевалась и шла на уроки. В последнее время ее стал преследовать один и тот же сон. При чем это был не кошмар, нет. Вещие сны ей снились с детства, еще одна способность, которую Нат унаследовала от своей прабабки. Проблема была в том, что были они слишком аллегоричные и она тратила достаточно много времени на то, чтобы понять их истинный смысл. Нат, конечно, понимала, что то первое ощущение, которое она испытывала сразу после пробуждения обычно и становилось в конечном итоге ключом ко всему сну. Но она, почему-то, каждый раз упорно искала новые ключи, отметая первую версию, обычно из-за ее абсурдности. Нат окрестила сон — «избиение козлят». Он завораживал ее своими красками и ощущением силы. Она не чувствовала страха. Было ощущение, словно ты подсматриваешь в замочную скважину за чужой, не как не касающейся тебя жизнью. Но по пробуждении она понимала, что это ее обязательно коснётся, вот только каким образом, она пока понять не могла. Даже несмотря на то, что где-то на границе сознания начинала зарождаться совершенно не контролируемая тревога, говорившая о том, что это беда. При чем с кем-то близким ей. В суете дня чувство тревоги притуплялось, и она на время забывала о ней. В этом сне было что-то еще, Нат не помнила или не могла уловить этот момент, который подсознательно мучал ее. Он стал повторяться чаще, что говорило о том, что времени на разгадывание загадок осталось не так много.

Вскоре он пополнился новыми деталями. Появилось движение вверх. Она словно поднималась на лифте, выйдя их которого шла по длинному темному коридору. Такие бывают в гостиницах. Справа и слева были двери, но было настолько темно, что Нат не видела ни ручек, ни номерков на дверях. Потолок терялся где-то в сумраке, от чего помещение казалось безразмерным. И лишь одна дверь была тускло освещена словно светом луны: холодным и мертвым. Нат осторожно поворачивала ручку двери и оказывалась на знакомом берегу кроваво-красного озера, где разворачивалась знакомая сцена похищения козленка. Она стойко напоминала ей миф о Лаокооне. Когда старца, который предостерег троянцев брать дары от коварных греков, уволокла в море чудовищная змея, скручиваясь, как и в ее сне, кольцами вокруг тела несчастного козла. В мифе эта сцена была предостережением. Нат терялась в догадках. Предостережение — это факт, но о чем? На кону жизнь, но вот чья? Может быть ее?

Столько вопросов. Возможно все же дело в Северусе. И опасность грозит именно ему.

Нат лежала в постели, послевкусие ото сна отвратительным солоноватым привкусом крови разливалось по горлу. Ощущение тревоги заставляло ее нервничать, особенно от того, что она не понимала, что делать. Как вынудить Драко дать ей больше информации?

«Дамблдор, — осенило ее, — мы ведь сейчас вроде как союзники. Он должен знать, то что знает Драко».

Ей вообще казалось, что Альбус в курсе всего, что происходит в Хогвартсе. Может быть это его непревзойденная прозорливость, но ей все же казалось, что это как-то связано с самим зданием школы. Словно, как директор он невидимыми нитями связан с сознанием этого старинного замка. Как паук, сидящий в центре своей паутины прислушиваясь кто, где и по какому поводу дергает эти невидимые остальным нити. Если Драко узнал о чем-то в школе, значит Альбус точно в курсе. Но проблема была в том, что Дамблдор отбыл в неизвестном, по крайней мере ей, направлении. Ощущение какой-то безысходности острыми когтями страха скребло сознание.

Северус

Тоска моментально взяла за горло. Ощущение одиночества и невозможности защитить дорогого человека обнажила душу, заставив почувствовать себя совершенно слабой. Кончики пальцев стали чувствительными, возвращая на миг притупившиеся ощущения от прикосновений к его волосам, его коже… ее бессилие затягивало в груди тугой болезненный узел, от чего сердцу не хватало места, его рваный ритм на миг замирал и сознание от нехватки кислорода начинало плыть. Нат провела совершенно ослабленными руками по лицу, пытаясь привести себя в чувства. Несколько глубоких вдохов и выдохов расслабили ее, и она встала с постели, надела на себя теплый свитер, обулась и решительно вышла в коридор еще спящего замка.

*

Снейп, в последнее время плохо спал. Вот и сегодня он лег под утро, вымучивая себя в лаборатории, чтобы тело в бессилии провалилось в сон. В надежде, что сознание отключится и не станет мучить его воспоминаниями, трансформируя их в сводящие его с ума кошмары. Но рассудок не сдавался. Вот и сейчас Северус видел, как он идет в темноте практически на ощупь, шаря перед собой рукой, словно хочет нащупать что-то. Кожей чувствуя опасность. Он отчетливо ощущает, как кто-то внимательно наблюдает за ним в этой кромешной тьме. Но не его Снейп боится, а того, что это может быть человек, которого он хорошо знает. Тот, кому доверяет. Он вздрогнул и проснулся, не до конца еще понимая где он находится. Чувство опасности все еще владевшее его рассудком заставляло судорожно всматриваться в черноту, в поисках источника беспокойства. Глаза, привыкнув к темноте, ясно различили фигуру, тонувшую в матовой гулкой пустоте комнаты, созданной тусклым светом луны. Он на мгновение замер. Сердце задрожало в груди, словно от неожиданности позабыв свой привычный ритм, начав болезненно пульсировать.

Северус осторожно протянул руку и прикоснулся к ее раскиданным по подушке волосам. Захотелось, чтобы время на миг замедлило свой бег, дав ему возможность насладиться этим мгновением, прежде чем видение рассеется. Захотелось прижаться сзади к ее шее и поцеловать. Оглаживать ее плечи, спускаясь по предплечьям к ее груди накрыв ладонями ощутить ее возбуждение твердостью сосков. Сознание, находясь в дурмане еще не до конца отпустившего его сна, поддаваясь инстинкту начало рисовать замысловатые картины, на которые тело реагировало вполне предсказуемо. Он тряхнул головой, словно отбрасывая неуместные мысли. Осторожно поднявшись с кровати, он подошел к стоящему рядом шкафу и извлек из него шерстяное одеяло. Подойдя к ней Северус на миг замер, оглядывая ее гибкое свернувшееся почти клубком тело. Ее, несмотря на то, что она спала, изможденное лицо, шелк ее длинных волос, рассыпанный сзади на подушке, словно откинутый порывом ветра. Он накрыл ее одеялом. Наклонившись к ее шее Северус усилием воли подавил желание прижаться губами к нежной коже за ухом.

За окном забрезжил рассвет, проникая в комнату тусклым, холодным светом через узкое окно, расположенное высоко под каменным потолком. Хотелось стоять вот так не шевелясь, охраняя ее сон. Согретая одеялом, Нат слегка распрямилась, но лицо ее расслабившись все еще оставалось бледным. Он удалился в лабораторию, в надежде подавить волнение на обычно такой гладкой поверхности воды.

Снейп потерял счет времени и когда вернулся в оставленный без боя бастион обнаружил, что захватчик удалился. И лишь аккуратно сложенное шерстяное одеяло, лежащее на краю кровати, говорило о том, что это был не сон. Кровать казалась разоренной, абсолютно одинокой. Волнение с новой силой всколыхнуло незыблемую гладь его вод, тяжким стотонным валом подкатывая к мозгу. Он сглотнул, расслабляя сведенное судорогой горло. Покоряя бурю, усилием воли возвращая водной поверхности вид свинцово-серого зеркала. Выражение его лица застыло непроницаемой маской. Глубокая морщинка вновь залегла между бровями, линия губ опять стала неприступной, а взгляд холодным и цепким. Он рукой подхватил полу мантии и, взмахнув ей,резко развернулся на каблуках в направлении двери. Словно сметая сомнения, наполнившие на миг комнату и сознание.

Работа всегда отвлекала его. Не оставляя тоске даже маленькой щели, чтобы заползти в надрессированную упорными тренировками душу. Возвращаясь вечером по темным коридорам замка к себе, Снейп все же тешил где-то глубоко внутри надежду, что и сегодня его молчаливая спутница займет свое место с другой стороны его постели. Не обнаружив ни одной живой души в своем одиноком убежище, Северус даже улыбнулся своему спонтанному приступу коллективизма.

Он еще долго сидел за столом в кабинете, изучая записи в своем дневнике относительно усовершенствования «магического плаща». В исследованиях которого, достиг хороших результатов. Но все же что-то словно ускользало от него. Словно какое-то связующее звено, которое исправит наконец ту незначительную ошибку, которая мешает его «плащу» стать совершенным. Глаза устали от подрагивающего света свечи, одиноко освещающего исписанные забористым почерком страницы дневника. Северус потер переносицу, чтобы дать глазам отдых. Вдруг совершенно отчетливо почувствовал, что устал и поднявшись из кресла направился в спальню. На мгновенье он замер на пороге, шаря взглядом в потемках, точно хотел кого-то отыскать. Но все было, как всегда: темнота дрожала по углам, сливаясь с терявшимся где-то во мраке потолком, а узкое, слабо освещенное луной окно на самом верху, разливая тусклый свет на каменные стены, делало комнату еще более холодной. Северус сел на кровать упершись руками в края матраса. Он все медлил ложиться в постель, словно ждал ее. Но вот уже луна, достигнув пика начала свое плавное движение к утру, и он, отчаявшись, махнул рукой и лег прямо в одежде поверх покрывала, будто не совсем спать, будто просто прилег. Сон сразил его мгновенно, лишь его голова коснулась подушки.

Проснулся он, когда в крошечное окошко был виден ярко - голубой лоскут неба. Было уже утро. Северус сел на кровати пытаясь прийти в себя. Обнаружив, что укрыт одеялом, тем самым, которым в прошлую ночь он укрывал Нат. Ощущение какого-то совершенно необъяснимого тепла разлилось по венам. Она все же приходила.

*

Уже который вечер Северус устремлялся в свое жилище, в свой дом. Когда-то бывший лишь логовом одинокого зверя. Временным пристанищем между вечным противостоянием. Противостоянием судьбе, себе, ненавистному Хозяину. Местом, где он смирял себя, где он на миг обнажал душу, чтобы дать ей отдых, дать возможность сбросить тот тяжкий груз, налипающий на нее под бременем долга, службы. А сейчас у Них будто появилась тайна. Одна на двоих, которая сближала эти два одиночества точно магнит. Они словно таили ее друг от друга в душе боясь, что, озвучив ее, она перестанет связывать Их своими невидимыми нитями. За последние несколько месяцев, пытаясь отстраниться от Натали, он понял, что такое желанное для него одиночество не принесло с собой вожделенного покоя, а только пустоту, что тянула из него последние силы, наполняя жутковатым чувством потери. Нат словно заразила его каким-то вирусом. Ему стало мало тех желаний, которыми он жил раньше, словно искусив его однажды, она заставила его задуматься. Задуматься о многом, что до ее такого вероломного вторжения в его аскетичную жизнь не волновало его, оказавшуюся такой жадной до теплоты и нежности, душу.

Он под любым предлогом стремился домой. Пустота его жилища сейчас была особенно невыносима. Он ждал ее. Врал себе, смотрел на часы загоняя сердце до болезненной пульсации. Его пальцы ныли от желания дотронуться до кончиков ее волос, которые каждую ночь были небрежно раскиданы по подушке. Подушке, что негласно была Ее. Северус не смел спать на ней, словно боялся перебить ее аромат. Лишь ложась в свою одинокую постель, он брал ее и поднося к лицу, с вожделением вдыхал этот сводящий его с ума запах. Словно давал себе передышку в этом томительном ожидании. Ожидании ее прихода. Он много раз старался не уснуть, чтобы увидеть этот миг. Миг, когда она низвергает одиночество его спальни, наполняя собой. Наполняя Ими. Но каждый раз он проваливался в какое-то непонятное забытье, словно Нат не хотела, чтобы он видел ее, словно она так же, как он боялась разоблачения.

Северус понимал, что вся эта болезненность — это его ущемленное самолюбие. Попытка, несмотря ни на что, противостоять этой неизвестной доселе болезни. Вместо того, чтобы понять, что он любит ее, Северус сопротивлялся, боролся, брыкался. Не желая чувствовать себя побежденным. Все эти месяцы, что он превозмогал себя, смиряя, все это оборачивалось сейчас крахом. И эта болезненная уязвимость, это ощущение победы ее нежности над его эгоизмом, он считал лишь собственной слабостью. Будто у него вот-вот должны появиться силы противостоять ей. Но он снова спешил домой, и снова лежа в постели ждал ее.

Иногда, просыпаясь, Снейп долго вглядывался в ее силуэт, тускло освещенный уже покидающей небосвод луной. Его взгляд жадно ласкал изгиб ее длинной тонкой шеи переходящей в предплечье, линию талии, круто восходящую покатыми бедрами. Он прислушивался к ее тихому дыханию, дотрагивался до волос. И этих простых движений хватало, чтобы он чувствовал себя счастливым. Конечно, и этой простой истины он не смел признать. Все еще не признавая себя побежденным.

И в этот вечер Северус ждал ее, силясь не уснуть. Увидеть, наконец, как она сдается ему признавая его господство над ней. Словно хотел быть уверенным, что и она ждет вечера, ждет, чтобы разделить с ним эту тайну. Что и она больна этой болезнью. Что и она умирает от странного томления в груди от легкого прикосновения к его волосам. Он услышал слабый шорох открывающейся двери. Сердце, словно колокольным набатом, вмиг наполнило тишину комнаты своим тревожным стуком. Он закрыл глаза, пытаясь успокоить бурю налетевшую на зеркальную гладь его вод. Ритм сердца замедлился, но каждый удар все еще тяжело и больно, словно молотом о наковальню, отдавался в груди. Нат легла на этот раз рядом с ним. Свернувшись калачиком, словно пытаясь защититься от него. А может быть от себя? Такая простая и понятная истина, которую Северус так не хотел замечать все это время, что он тешил уязвленную гордыню. Но сейчас она словно заставила его прозреть. Словно он наконец разгадал шифр, который до этого момента был лишь пересечением затейливых линий на пергаменте. А сейчас он уже не может не видеть текста, что был написан все это время.

В груди словно ключом начали заводить механизм, скручивая до боли пружину нежности, словно наматывали жилу на кулак. Он вдруг осознал всю жалкость своих никчемных, совершенно эгоистичных потуг, чтобы доказать свое превосходство над ней. Нат победила. Победила просто тихо свернувшись клубочком у его ног. Ее покорность судьбе, ее честность с собой, ее непротивление этим, теперь кажущимся ему такими жалкими, условностям. Она не участвовала в системе, разменивая свою жизнь на чужие стандарты. От этого казалась совершенно другой, даже чуждой, в этом мире правил. Единственным призванием которых было оправдание, а чаще смирение, человеческой слабости и похоти. Только законы ее совести были властны над ней. Она была другой. Именно была, а не казалась. Все, что она делала и было ее постулатом. В ней не было наигранности, которая вызывает ощущение фальши. Она касалась его сердцем, пробуждая в нем бурю, но не ту бурю, что способна разрушить без остатка, а ту, после которой наступает просветление и осознание. Она не оставила ему шанса на слепоту, заставив прозреть. Он уже не мог не видеть, не слышать, не чувствовать всем своим существом ту нежность, что копилась в нем все эти долгие месяцы. Желание прикоснуться стало невыносимым. Северус положил руку ей на затылок, прижав к своей груди. Нат лишь поддалась этому движению, все еще крючась в позе зародыша. Лишь через несколько минут, когда пелена, что туманила его сознание немного рассеялась, он понял, что его пальцы свело судорогой и они буквально впились ей в голову. Северус резко разжал кисть и, переместив руку на спину между лопаток, снова, на этот раз осторожно, прижал к себе. Ее острые колени уперлись ему в живот, но не на долго. Нат распрямилась, словно оттаяла в его теплых руках и, обняв, прижалась к нему всем телом. Ощущение полнейшего счастья затопило сознание. Он уперся подбородком ей в макушку, вдыхая запах ее волос, понимая одно, если бы ему предстояло сейчас умереть, он умер бы совершенно счастливым.

Утро встретило его ярким солнцем. Потоку света, казалось, не было препятствием даже маленькое окно. Словно судьба не скупясь отмеряла ему щедрой рукой тепло и счастье. Но не успел он порадоваться солнечному дню, как предплечье обожгло огнем. Словно оплеухой его наивности. Горечь мгновенно вытеснила только что обретенную определенность. Северус прикрыл на миг глаза пытаясь справиться с сумятицей, воцарившейся в душе. Подавив сомнения и надев свою непроницаемую маску, он направился к ближайшей зоне аппарации.

Темный Лорд в последнее время был раздражителен, словно его что-то терзало. Но сейчас войдя в каминный зал Малфой-мэнора, Северус застал его в прекрасном расположении духа. Что сразу насторожило опытного шпиона. Он знал, что подобное настроение Хозяина не сулит ничего хорошего его оппозиции. Напялив на себя благоговейную улыбку, Северус подошел к Темному Лорду со сдержанным поклоном.

— Вы хотели видеть меня, Повелитель, — тон его был обходительно-мягким.

Тот обернулся на вошедшего зельевара и вперился в него своими кроваво-красными глазами. Это было неизменным ритуалом, Хозяин считывал своих слуг не доверяя никому, даже особо приближенным к которым относился и Снейп. Получив всю необходимую информацию, он заговорил. Его высокий с сипотцой голос гулко раскатился по пустой комнате:

— Здравствуй, Северус. У меня есть для тебя работа.

Он внимательно посмотрел Снейпу в глаза. От чего заискивающая улыбка на лице зельевара стала льстивой. Взгляд его обычно цепких, холодных глаз был мягким, даже успокаивающим. Хозяин снова влез в мысли стоящего перед ним слуги и еще раз убедившись, что его преданность не вызывает сомнений, продолжил:

— Северус, я хочу, чтобы ты нашел кое-кого для меня.

— Конечно, мой Господин, я сделаю все, что в моих силах, — с учтивым поклоном, призванным показать преданность, ответил Снейп.

— Знаешь, Северус, твоя преданность… она так подкупает. Как банка варенья, которую, несмотря на запрет так и тянет съесть. Если бы я не знал, насколько ты умен, мне бы она даже польстила.

— Мой Господин, я чем-то вызвал сомнения в моей верности? — с явным волнением в голосе спросил зельевар.

— В том то и дело, что нет. Это и подозрительно. То ли ты слишком умен, чтобы я мог заподозрить тебя в корысти, то ли слишком глуп, чтобы эту корысть иметь.

— Мой Господин, моя преданность Вам не является корыстью.

— То есть ты хочешь сказать, что ты глуп? — хозяин хищно усмехнулся и подойдя к Снейпу почти вплотную прошипел прямо в лицо: — Я так не думаю, мой скользкий друг. Преданность — такая редкая валюта, что под ее личиной развелось, в последнее время, слишком много фальшивок, причем отличного качества.

Он смотрел на оппонента испытующим взглядом. Словно хотел пошатнуть его уверенность в себе. Но Северус лишь освежил улыбку на своем непроницаемом лице и с поклоном отошел на шаг назад, словно обличенный опытным судьей ждал приговор, чтобы как-то загладить свою вину.

— Твоя преданность может быть примером другим. Твоя исполнительность, твоя отвага, твой ум… Ты знаешь, что я ценю это.

Снейп не разгибая спины застыл в полупоклоне, улыбнувшись самыми уголками губ:

— Вы можете не сомневаться во мне, Повелитель. Я исполню любую вашу волю. Вы ведь не раз испытывали меня, — мягкие нотки в его бархатном голосе обволакивали и пьянили, словно заставляя расслабиться и потерять бдительность.

— Я помню, мой хладнокровный друг.

От этой фразы Северуса слегка перекосило. И лишь все еще склоненная в полупоклоне поза скрывала лицо зельевара от пытливых глаз Хозяина. Северус помнил эту проверку на верность. Перед глазами до сих под стояло окровавленное и изможденное пытками лицо одного из слуг Темного Лорда, которого тот заподозрил в неверности. Несколько дней его пытали, перед тем как наконец-то убить. Северусу несколько недель казалось, что он никак не может смыть его кровь со своих рук. А еще его глаза, молящие о смерти, после того, как он уже не мог говорить. Они до сих пор снятся ему в кошмарах. Северус сглотнул. Одним движением остановив начинающееся волнение на поверхности водного зеркала. Он поднял глаза на Хозяина, ничего не отражалось в них, кроме преданности.

— Вот и хорошо.

Хозяин сложил пальцы домиком и развернувшись стал прохаживаться вдоль большого камина, который в теплое время года выглядел заброшенным. Зияющая чернота его чрева, была словно дверь в преисподнюю. Темный Лорд, видимо удовлетворившись результатом проверки, перешел наконец к делу.

— Это женщина. Славянские корни, — хозяин вновь повернулся к зельевару, внимательно гладя ему в глаза.

— Это вся информация, мой Лорд? Может быть есть какая-то особенность, которая подскажет мне, что это именно тот, кто Вас интересует?

— Это, с большой вероятностью, универсум.

— Универсум? — словно не расслышал Снейп. — Я думал, что универсумов сейчас не существует?

— Ты ошибся, мой эрудированный друг, — с чувством явного превосходства ответил Хозяин.

Темный Лорд так же внимательно смотрел на своего слугу кружа вокруг, как хищник, готовый напасть при малейшем намеке на панику. Тело Снейпа натянулось пружиной, каждый нерв, каждый мускул сейчас был направлен на то, чтобы сохранять видимость спокойствия. Оказавшись перед лицом зельевара, Хозяин снова впился в него жадными глазами. Снова прощупывая внутренний мир на незыблемость убеждений. Прервав зрительный контакт, он продолжил свое медленное плавное движение, которое было обманчивым. Он мог резко напасть и из его хватки уже было не вырваться. Северус много раз видел подобные выпады, да и сам пару раз был в этой самой смертельной хватке. И если бы не его выдающиеся способности в зельеварении и та преданность, что он каждый раз демонстрировал Хозяину, и его бы медленно и мучительно вывернули на изнанку. Северус перестал дышать, вся его поза говорила о почтении, но не об угодничестве. Хозяин требовал полного повиновения, но не терпел трусость.

— Вопросы?

Снова услышав голос Хозяина, Снейп едва заметно вздрогнул.

— Возможно географически можно сузить зону поиска. Если, мой Господин, Вы хотите получить результат, как можно скорее. Может быть человек, что дал сведения об объекте поиска, может рассказать больше?

— Она где-то рядом. Рядом со мной. Пока это вся информация. Я жду результатов. Не разочаруй меня, Северус. Было бы жалко потерять такого преданного слугу, как ты.

— Мой Господин.

Откланявшись Снейп покинул арену. Покинул живым, это радовало. Сбегая по мраморным ступеням родового поместья Малфоев, он ощущал боль в словно окаменевших от напряжения мышцах ног. Тем не менее двигался он, как обычно, стремительно. Хотелось быстрее покинуть Малфой-мэнор. Выйдя наконец на залитый солнечным светом двор, он вновь взял себя в руки, и движения его снова стали выверенными и осторожными. Хозяин мог наблюдать за ним через окно.

Только вернувшись в Хогвартс, он расслабился и, засев в тишине своего кабинета, стал раскладывать по полочкам полученную сегодня информацию. И так, что он хотел? Найти женщину, универсума, где-то в радиусе миллиона километров. Ну что же… Как всегда, просьба Хозяев порождала больше вопросов, чем давала ответов. Чем больше Снейп погружался в рассуждения, тем более настойчивое чувство тревоги отравляло сознание зельевара. Словно он знал, о ком идет речь. Сердце неприятно волновалось в груди. Он списывал все на волнение, вызванное призывом Хозяина. Словно играя с собой в поддавки, тасуя карты так, чтобы Ей ничего не грозило. Одна мысль, что она может попасть в лапы этого чудовища, вызывала тошноту. Он снова и снова вертел в голове слова, которые должны были помочь ему найти ту, что зачем-то была так нужна Тёмному Лорду. Как разноцветные стеклышки в калейдоскопе факты сменяли друг друга, но картинка не складывалась. И через некоторое время он понял, что ловит руками воздух. На языке вертелась какая-то фраза, услышанная им совсем недавно, но он никак не мог перевести ощущения в словесную форму. Северус закрыл лицо ладонями, давая себе отдых. В дверь постучали, прерывая его мозговой штурм.

— Войдите, — сказал Снейп немного рассеяно, словно забыл где находится.

Дверь открылась, на пороге появился Филч.

— Мистер Филч? Чем обязан? — слегка недоумевая.

— Профессор Снейп, директор срочно вызывает вас к себе, — еще не отдышавшись пропыхтел завхоз.

— Директор? — с воодушевлением начал Снейп и тут же осекся понимая, что речь идет об Амбридж. Он криво усмехнулся собственной рассеянности и направился к выходу. — А что собственно произошло?

Снейп быстро шел по коридору. Филчу приходилось практически бежать за ним, пытаясь на ходу перевести дыхание, и как можно более членораздельно обрисовать ситуацию. Дверь в кабинет Амбридж распахнулась, и перед глазами зельевара предстала уже знакомая картина выявление заговора инакомыслящих. Практически избиение младенцев, но Северус промолчал.

— Вы искали меня, директор?

— Ах да, Северус, вы принесли сыворотку правды? Хочет мистер Поттер или нет, но пришло время отвечать на вопросы.

— При всем моем уважении, вы потратили все мои запасы. Последний фиал ушёл на допрос мисс Чанг, — он внимательно посмотрел в глаза Поттера.

Помня по не совсем удачным сеансам легилименции о его симпатии к девушке. Сам находясь под действием этого наркотика, он не хотел ожесточать душу мальчика сомнением.

— Если вы не хотите отравить мистера Поттера, что было бы воспринято мной положительно, боюсь я ничем не могу помочь.

Северус уже развернулся, чтобы выйти, как вдруг услышал голос мальчишки.

— Они схватили Бродягу. Они держат его там, где оно спрятано, — Гарри, практически с мольбой, всматривался в черные глаза ненавистного им профессора в поисках помощи.

— Кого схватили, что спрятано? О чем он, Северус?

— Понятия не имею, — Снейп приподнял брови, показывая полную неосведомленность и невозмутимо покинул кабинет.

… схватили Бродягу… держат там, где оно спрятано… где оно спрятано… Слова мальчишки вытеснили из головы Снейпа все остальные мысли. Что спрятано? Речь, скорее всего, идет о пророчестве. Темный Лорд жаждет его заполучить. Он бросил все силы, чтобы найти его.

Ни как наша доблестная псина покинула свою конуру в поисках приключений?

Во всяком случае место не вызывало у Северуса сомнений. У Ордена Феникса осталось не так много сторонников, чтобы рисковать даже ненавистным Северусу блохастым псом.

Он уверенно мял шагами коридоры Хогвартса в направлении кабинета директора. Который был запечатан каменной горгульей, отказавшейся впустить самозванку. Но его, Северуса, она впустить должна. Единственный не поднадзорный министерству камин находился именно там. Другого, по крайней мере безопасного способа связаться с Орденом не было. Северус подошел к каменной горгулье и назвал последний пароль. Птица не шевелилась.

“Черт”, — выругался Снейп.

Взяв себя в руки, он попытался еще раз. Горгулья словно оценивающе смотрела прямо ему в глаза.

“Ладно”.

Северус уже развернулся, чтобы рискнуть покинуть Хогвартс через зону аппарации рядом с Хогсмидом, которую точно контролировали и министерство, и Темный Лорд, как услышал тяжелый скрежет поворачивающейся каменной лестницы. Обернувшись он увидел, что каменная горгулья повернулась вокруг своей оси предлагая гостю в распоряжение каменные ступени, уходящие с каждым поворотом ее огромного тела вверх. Он быстро ступил на ближайшую. Поднявшись в кабинет директора, он на миг замер перед тяжелой дубовой дверью. Словно боялся увидеть кабинет Альбуса пустым.

У Снейпа, в последнее время, появилось совершенно стойкое ощущение семьи. Даже будучи ребенком он не чувствовал себя частью стаи. Родители постоянно ссорились, мать была неизменно уставшей и грустной, а отец — его Северус ненавидел не меньше чем он его. Ему казалось, что он не просыхал. Доводя их с матерью, будто хотел отторгнуть из своей жизни. Он только сейчас стал понимать, что он видимо не мог принять того, что женщина, которую он выбрал была иной. И ребенок родился с изъяном. Напиваясь он уходил в свой мир, прячась от пугающей реальности. А сейчас Северус так явно ощущал себя частью чего-то важного, чего-то целого. Словно Альбус дал ему семью, сделал частью своего мира, своей стаи. Да, конечно, он понимал, что мир этот основан не на любви и привязанности, а на подчинении и долге. Но несмотря на свою жесткость Альбус был мудрым и терпеливым. Северус так рано осиротевший, был готов платить за это тепло дорогую цену.

Он отворил тяжелую дверь и вошел внутрь. Казалось ничего не изменилось, но ощущение пустоты и сиротливости заползло в сердце заставив его сжаться. Не позволяя этой отраве расползтись по телу ощущением потери, он быстро подошел к камину назвав адрес. В камине вспыхнуло зеленое пламя, но на другом конце никто не ответил. Может быть Сириус как всегда налакался, тщетно пытаясь справиться со скукой и дрыхнет где-нибудь в темном углу своей родовой тюрьмы. Он взял горсть летучего пороха и шагнув в камин четко произнес:

— Площадь Гриммо, 12.

Бросив горсть пороха себе под ноги, он исчез во взметнувшемся пламени.

*

Поиски «наших» затянулись. Члены «Ордена» сохраняя осторожность расползлись по своим норам, защищая их самыми надежными заклинаниями. Снейпу пришлось трансгрессировать в дом Уизли, так как некоторые адреса вызывали опасения. Северус решил не рисковать. Несмотря на то, что Артур Уизли работал в министерстве магии и точно был «под колпаком», но эта семья вызывала сейчас у него меньше всего опасений. Он аппарировал в деревню, находящуюся в нескольких десятках километров от их Норы, оставшееся расстояние Снейп преодолел по воздуху. Передав необходимые сведения, Северус поспешно вернулся в школу.

Выйдя из камина в кабинете Дамблдора, он направился к выходу. Желая поскорее покинуть кабинет директора, дабы не накликать на себя ненужные ему сейчас подозрения. Но взгляд его остановился на омуте памяти. Он вдруг вспомнил слова, которые не давали ему покоя уже несколько месяцев: «…ее время еще не пришло…». Альбус в силу возраста бережно хранил особенно важные воспоминания. Северус подошел к небольшому стеллажу, на котором хрустальным каскадом стояло огромное количество пузырьков, аккуратно надписанных по датам и смыслу. Он понимал, что не просто так Альбус дал ему в начале года задание «присмотреть», не посвящая в суть. При этом его настойчивость в желании узнать результат говорила о том, что и по прошествии времени задание не утратило актуальности. Значит здесь должно быть что-то, хотя бы косвенно проливающее свет на ту тайну, которую Альбус так и не раскрыл даже своему ближайшему соратнику. Северус шарил глазами по надписям в поисках нужной информации, но ничего даже отдаленно напоминающего ее имя, род занятий не нашел. Он уперся руками в колени опустив голову, пытаясь мыслить логически. Альбус не был беспечен, он не стал бы облегчать задачу незваному гостю, которым Снейп сейчас был. При всей кажущейся старческой придурковатости, Альбус был могущественным волшебником. Северус стал вчитываться в названия на фиалах: «Время имбирных пряников», «пристрастие к азартным играм», «день солнца и дождя».

— Белиберда. Это пароли.

Северус извлек из-под мантии волшебную палочку и произнес заклинание:

— Финита инкантатем…

Взмах. Ничего не произошло.

— Ну, конечно, болван. Неужели он станет таким простым заклинанием зачаровывать такую важную информацию?

Северус снова поднял палочку:

— Вердимилиус…

Сноп зеленых искр сорвался с кончика его палочки, ярко осветив фиалы с воспоминаниями. Ничего.

— Мутацио скулус… репарифарго… Каждый раз взметаясь вверх палочка профессора в бессилии опускалась.

Северус начинал отчаиваться. Он прислонился спиной к стене и закрыл глаза, пытаясь освободить сознание. Правильнее всего было покинуть кабинет директора пока его не хватились, но он понимал, что каменная горгулья, в следующий раз, может не быть такой благосклонной к нему. Попробовав еще пару заклинаний, он совсем отчаялся и дойдя практически до лестницы, вдруг остановился. — “…свет можно найти даже в самые темные времена…” Вдруг всплыла одна из любимых фраз директора. Северус поспешно вернулся на оставленную позицию и направив палочку на стеллаж с фиалами уверенно произнёс:

— Люмос салем.

Ослепительный солнечный луч вырвался из кончика его палочки, осветив все содержимое заветного стеллажа и на мгновение ослепив самого Снейпа. Когда свет, наконец, погас и зрение вернулось к Северусу, он стал внимательно вглядываться в надписи на пузырьках. И о чудо, буквы стали меняться местами и просто изменялись на совершенно другие. Надписи встали на свои места, позволив упрямцу удовлетворить свое любопытство. Но и после проделанных манипуляций Северус ни на шаг не приблизился к разгадке. Но один флакон, после более тщательной сортировки, все-таки вызвал любопытство терпеливого гостя. «Сивилла». Надпись была сделана совсем недавно. Если бы речь шла о том ее пророчестве, что разрушила жизнь Снейпа, надпись была бы достаточно старой и потертой. Прошло, как никак семнадцать лет. Он осторожно взял заинтересовавший его фиал и вылил содержимое в омут памяти.

Вынырнув из чужих воспоминаний Северус стек по стене на пол, в бессилии уронив голову на колени. В голове гудело, словно в трансформаторной будке. Мышцы охватила абсолютно не контролируемая слабость. Ему казалось, что его тело покинули абсолютно все чувства, что он слепо смотрит в темноту. Придя в себя, он поднялся на ноги и медленно вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

За окнами замка давно хозяйничала ночь, а в его душе — тоска. Захотелось высунуться в открытое окно и заорать что было сил. Словно исторгнуть из себя то бессилие, что она порождала. Но он сдержался, облокотившись о резную каменную раму, он судорожно вдыхал прохладный ночной воздух, который понемногу стал возвращать присутствие духа.

Он вернулся к себе глубоко за полночь. Нат тихо спала на своей половине кровати. Северус подошел к ней и сел рядом. После услышанного сегодня что-то изменилось в нем. Будто он впервые ее увидел. Он вглядывался в ее черты рисуя несмелыми штрихами предопределенности лицо собственной смерти. Он понял, почему Альбус так настойчиво хотел, чтобы она осталась в школе. Хозяин все равно найдет ее, а без защиты, что дает ей Хогвартс и сам Дамблдор, сделать это будет куда проще. Северус осторожно убрал с ее лица выбившуюся прядь. Невыносимо захотелось убить ее. Мысль, что она будет принадлежать другому была невыносима. Сжать руки на ее тонкой шее. И все. Снова ни будет ничего, снова его жизнь рассыплется пеплом в руках. Не будет этого мучительного томления в груди, заставляющее его всем телом ощущать дыхание жизни. Какая-то совершенно неукротимая волна ярости поднялась изнутри, заставляя вытеснить спонтанное чувство слабости, на миг завладевшее его сознанием. Он никому не позволит причинить ей боль, заставить забыть его. Это осознание словно переполнило его, заставив глаза мгновенно увлажниться размывая контуры комнаты. С того страшного Хэллоуина, шестнадцать лет назад, как бы не было больно, он больше не позволял себе этой слабости. И вот сейчас эти слезы. Они дрожат в его глазах преломляя мир вокруг совершенно другими гранями. Слезы — как памятник его гордыне. Он понимал, не даром отскочила каменная горгулья, Альбус знал, что он обязательно сунет свой длинный нос в его воспоминания. Не даром им, так небрежно была брошена эта фраза, сводившая его с ума долгие месяцы: «…ее время, еще не пришло…». Северус понимал, что следующим приказом директора будет приказ убить ее, как только Темный Лорд узнает о пророчестве и станет ее искать. Словно при сильном приступе тошноты рот мгновенно заполнился слюной, а тело покрылось холодным липким потом, от вновь накатившего бессилия. Он судорожно сглатывал, чувствуя, как кружится голова. Все же поборов чувство тревоги, он лег рядом с ней, крепко прижав к себе ее хрупкое тело. Словно пытался защитить. Защитить, даже от себя. Он почувствовал, как она осторожно взяла его за руку заставляя обнять крепче. Теплое прикосновение ее руки заставило отступить все тревоги, наполняя его тело светом. Он зарылся носом в ее волосы. И позволил той нежности, что закружила его мысли, унести себя куда-то далеко. Туда, где нет тревог. Туда, где они одни и нет еще мира за пределами их тел.

========== Глава 24 Кольцо ==========

К концу учебного года все стало потихоньку налаживаться. Наконец-то закончились нервирующие всех экзамены. Дамблдор был восстановлен в должности, ко всеобщему ликованию. Конечно, события этому предшествовавшие нельзя было назвать радостными. Людей, не верящих в то, что Темный Лорд вернулся, к концу года практически не осталось. Даже те, кто упрямо сопротивлялся, все же приняли нейтралитет в ожидании чем все закончится. Без сомнения, ими руководствовал страх, а не здравый смысл. Тем не менее их сложно было обвинить в трусости. Даже те, кто был уверен в его возрождении, пребывали в состоянии затаенного страха. Который, как гнойный нарыв, прорвался ожесточенной схваткой в министерстве. Явив своим неутешительным итогом то, чего все так боялись, пряча свой животный ужас внутри себя весь этот год. Словно боясь материализовать свои потаенные кошмары. Те же, кто прибывал в слепом отрицании, прозрели. В том числе и министр Фадж, который был вынужден публично признать свои ошибки.

Он, наконец, оставил школу в покое. У него появилось море новых хлопот, включая собственную карьеру, которая висела на волоске общественного мнения, и было отнюдь не на стороне непрозорливого министра. Долорес Амбридж была с треском выдворена из Хогвартса ко всеобщей радости его обитателей, забрав с собой так и не прижившиеся порядки. Совместные ночевки, которые они все так же «таили» друг от друга, вошли в привычку. Спальня Снейпа превратилась с своего рода свободную зону. Конечно, под грифом «совершенно секретно». Они будто боялись нарушить образовавшееся равновесие. В течении дня они словно избегали друг друга, боясь разоблачения. У каждого из них были свои причины. Нат стала лучше спать, видимо, объятия любимого человека успокаивали ее. А Северус решил, что на этот раз он никому не позволит причинить боль женщине, ставшей частью его самого. Единственный, кто знает, что ее ищет Темный Лорд — он. А у него есть еще время чтобы понять, как ее защитить. Он решил не предаваться меланхолии. Только теперь он понял, как это страшно знать сколько тебе отмерено. С другой стороны, именно ощущение конца, давало ему осознание того, что в мире есть вещи сильнее смерти. Словно сознавая скоротечность времени, он понял, как расточительно тратить его на пустые сомнения.

Учебный год закончился. Ученики разъехались по домам. Он сидел в своем любимом кресле, расслабившись за чтением. Летом Северус тоже уезжал из Хогвартса в ненавистный им дом родителей в Паучьем тупике. Поттер не нуждался в его опеке, защищенный самым сильным оберегом, каким только Лили могла его защитить — опекой родственников. Так что Снейп с головой погружался в шпионские игры. Которые, к слову, становились все более опасными и сложными. В этом году Северус медлил с отъездом. Он ждал, когда из школы уедет Нат. Только убедившись, что она благополучно покинула страну, он сможет чувствовать себя спокойно. Поэтому под любыми предлогами он оставался в Хогвартсе. Но у нее были какие-то дела, и она все никак не трогалась с места.

Хлопок в гостиной возвестил о прибытие домовика. Никак Альбус вернулся из своего загадочного путешествия? Только он мог прислать за ним. Северус посмотрел поверх книги на появившегося в его кабинете эльфа. По его выпученным от ужаса глазам он понял, что случилось что-то серьезное. В груди томительно заныло.

— Что случилось?

— Мастер Снейп, директор зовет вас, он ранен, сэр.

Северус незамедлительно подняться из кресла и практически бегом поспешил в кабинет директора. Влетев в тяжелую дубовую дверь, он застыл на месте, как вкопанный. Дамблдор беспомощно сидел на одной из ступеней кабинета опершись на руку. Вторую руку он в бессилии прижимал к груди. Лицо его было серым, а черные круги под глазами говорили о том, как он слаб.

— Альбус, что случилось? — придя в себя через секунду, он подбежал к Дамблдору.

— Мне нужна твоя помощь, Северус, — просипел директор, словно что-то сдавливало его грудь.

— Скажи мне, что случилось?

— Это проклятие, Северус… Кольцо… — выдохнул он, превозмогая боль.

Словно вложив в эти слова последние силы, он повалился на бок. Снейп подхватил его и аккуратно, при помощи магии, перенес в спальню. Уложив в постель, он взял его за правую руку, на безымянный палец которой, было надето кольцо. Волшебная палочка скользнула из-под мантии Северусу в ладонь, и он прикоснулся ей к перстню. Уши наполнил оглушающий инфразвук. Словно резкий удар по ушам исполинских ладоней на время дезориентировавший профессора. Снейп выронил палочку, закрыв руками уши. Давление, которое создавал невероятно высокий звук, тяжело давило на барабанные перепонки. Казалось, они вот-вот лопнут. Северус зажмурил глаза, опустил голову к коленям, рот его был широко открыт словно в неозвученном крике. Казалось, что прошла вечность, прежде чем он пришел в себя. Он провел палочкой над кольцом:

— Остендере сиам идентитатем* — густой бархат его голоса, монотонно раскатился по спальне.

Он медленно водил палочкой по часовой стрелке над черным камнем венчающим кольцо. Над ним вспыхнули три светящиеся точки. На мгновение застыв в воздухе, они словно стали притягиваться друг к другу, наконец слившись в центре, вспыхнули на мгновенье ослепительным черным светом и медленно опустились обратно в кольцо. Северус поднял палочку:

— Иванесед субсистере**.

Северус провел палочкой от лица Дамблдора к его груди, а затем к руке, на которой было надето злополучное кольцо. Словно он пытался собрать разлившееся по венам директора зло, чтобы направить его обратно в перстень.

— Иванесед субсистере.

Повторял он каждый раз, как его волшебная палочка, достигнув кольца поднималась к голове Дамблдора за новой порцией яда. Наконец, вены на лице и руках Альбуса стали серо голубыми, а дыхание более глубоким и спокойным. Северус осторожно тронул директора за плечо, словно пытался разбудить. Веки на изможденном лице дрогнули и слегка открылись.

— Альбус, ты слышишь меня? — Северус всматривался в его глаза. — Альбус… — он все еще держал его за плечо, ожидая, когда к тому вернется сознание.

— Северус, — директор попытался приподняться, но в бессилии повалился снова в подушки.— Северус… кольцо… — прохрипел он.

Зельевар, удерживал его за плечо, не позволяя ему встать.

— Альбус я приостановил действие проклятия. Успокойся. Но этого недостаточно. Мне нужна моя лаборатория. Кольцо нужно снять, но это не так просто.

— Делай, что считаешь нужным, — на лбу у Дамблдора выступили капли пота. Видимо даже разговор давался ему с трудом.

Северус снова тронул плечо директора, не на долго возвращая его в сознание.

— Альбус, тебе нужно Золотое зелье. На него у меня уйдет дня три. Ты слышишь? — Снейп сжал его плечо сильнее, видя, что сознание стало меркнуть в глазах директора.

Альбус словно на миг стряхнул с себя забытие.

— Я понял, Северус.

— Альбус, не снимай кольцо сам. Это опасно. Я вернусь через два часа, когда первая стадия приготовления зелья завершится. Дождись меня. Пожалуйста.

Дамблдор прикрыл на миг глаза, показывая тем самым; он понял, что сказал ему Снейп.

Вернувшись в кабинет директора через два часа с четвертью Снейп застал Дамблдора в той же позе, что и оставил. Он лежал неподвижно и казалось, что не дышал. Его изможденное лицо было белое, как полотно. Северус осторожно подошел к его постели и слегка склонился к лицу, прислушиваясь к его дыханию.

— Я еще жив, — Альбус открыл глаза.

— Я рад. Как ты себя чувствуешь? Лучше?

— Намного. Все благодаря твоему профессионализму, Северус.

— Вот только я не понимаю, для чего он понадобился, — резонно заключил Снейп.

— Не суди меня строго, Северус. Помни о том, что у всех у нас есть свои слабости. Даже у меня.

— Альбус, что за ребячество? Для такого могущественного волшебника, как ты, это звучит по меньшей мере несерьезно.

Северус злился, открыто упрекая беспечного старика, который сейчас внимательно вглядывался в глаза зельевара, ища в них хотя бы каплю понимания. Но Дамблдор знал, что он слишком долго натаскивал Снейпа на хладнокровие и жесткость, чтобы сейчас наивно требовать от него сочувствия. Конечно, он понимал, что это лишь маска, которая скрывает порывистость и болезненную незащищенность. Понимал, как ему тяжело, имея такое горячее сердце держать его в клетке долга. Альбус сглотнул, словно хотел побороть внезапный приступ внутренней слабости. На это он точно не имел права. Снейп все смотрел в его голубые внимательные глаза. Он молчал, словно ждал, когда Альбус возьмет себя в руки. Зельевар присел на край кровати.

— Альбус, даже сделав все возможное и даже невозможное, я не смогу побороть проклятье до конца. Оно все равно возьмет верх. Я могу лишь отсрочить неизбежное, — голос Северуса перестал быть обличающим, в нем послышались нотки тревоги и сочувствия.

— Сколько? — Альбус внимательно смотрел Снейпу в глаза. Голос его стал спокойным и твердым.

— Может быть год. Проклятие очень сильно, — он смолк, словно давая Альбусу время свыкнуться с этой мыслью. — Что это за кольцо? — Снейп попытался вызвать директора на диалог. — Альбус. Кольцо не просто прокляли. Для того, чтобы сделать проклятье необратимым были убиты три человека, души которых послужили для многократного увеличения мощи, вложенного в него проклятия. Этот треугольник дает защиту темной силе, что спрятана в кольце. Защиту, что ни я, ни ты не сможем снять.

— В кольце воскрешающий камень, — Альбус явно был взволнован. Словно он пытался найти в себе силы и все же объяснить причину своего абсолютно безрассудного поступка. — Когда то, очень давно, я сделал ужасную вещь. Конечно, за свою долгую жизнь я сделал много не очень хороших и даже может быть ужасных вещей. Но именно ее я не могу себе простить. Это была всего лишь бравада упрямого мальчишки, возомнившего о себе, Мерлин знает что. Эта бесшабашность стоила жизни дорогому для меня человеку. Северус, ты, наверное, один из немногих кто может по-настоящему понять меня.

По лицу Северуса пробежала судорога, мгновенно сдавив горло. В памяти всплыл тот страшный октябрьский вечер в Годриковой впадине. Он медленно идет по коридору, словно пытаясь отсрочить неизбежное. На лестнице лежит тело ненавистного Поттера, отравившего его жизнь, лишившего его будущего. Но он не чувствует удовлетворение от поражения врага, только нарастающую в груди тревогу. Она словно снежный ком, неумолимо погребает под собой едва теплящуюся в душе надежду. Северус уже знает, что увидит зайдя в детскую, но обезумевшее сознание изо всех сил цепляется за призрачную надежду.

Альбус, он обещал… он смог… смог…

Каждый шаг гулко отдается пульсацией в висках. Еще три метра, два, один… он отчаянно представляет себе ее лицо: ее живое улыбающееся лицо. Пусть не ему, все равно. Ему будет достаточно только знать, что Лили жива, что она просто есть.

“Мерлин, пожалуйста… “

Дверь, порог, в комнате полнейший бардак, но он не видит его. Он не слышит плачущего напуганного ребенка, сидящего в кроватке. Глаза мгновенно выхватывают ее тело, неестественно распростёртое на полу. Ее пустые невидящие глаза. Его прошивает нестерпимая боль, словно от выстрела. Тело становится непомерно тяжелым и бесформенным, ноги подкашиваются. В охватившем его бессилии он глухо падает на колени рядом с ней. В горло словно воткнули кол. Не осталось ничего, кроме вытеснившего все отчаянья. Сознание, словно обезумевший ювелир, выгранивает бессилие в крики, которые застревают в горле не давая дышать. Боль, заполнив его до краев, исторгается, наконец, из сведенного судорогой горла. И он слышит крик: дьявольский, противоестественный, крик смертельно раненного зверя. И словно чья-то властная рука, беспощадно, одним яростным движением, вырывает из груди еще живое сердце. В горле появляется отвратительный металлический вкус. Он зовет смерть, но она не так милосердна к нему. Она стоит на краю той страшной комнаты, наслаждаясь его агонией.

Северус закрыл глаза, не желая, чтобы Альбус увидел в них отражающееся безумие. Он медленно встал и отошел к окну, долго всматриваясь в темноту, пока не понял, что смотрит в себя. Повернувшись лицом к директору, он присел на подоконник.

— Северус, ты самый верный человек, которого только могла послать мне судьба. Это непросьба о прощении, нет. Северус, если бы не ты…

— Альбус, не надо, прошу тебя, — Снейпу хотелось поскорее закончить этот, по-настоящему тяжелый для него разговор.

— Ты никогда не думал, что если бы у тебя была возможность…?

— Альбус, откуда в тебе эта наивная вера в чудо? Разве она не присуща исключительно молодости?

Северус был несдержан. Его собственные демоны сейчас настойчиво требовали расплаты.

— Молодость. Ей всегда кажется, что у нее в запасе полно времени и что «набело» еще не поздно. Но она, к сожалению, не знает, что «набело», не всегда измеряется временем.

К сожалению, Северус понимал, о чем говорит директор. И это чувство вины, не оставляющее права на искупление, все еще слышалось в его усталом голосе.

— Не отталкивай тех, кто дорог тебе, Северус. Не уповай на неумолимое время. Оно все равно обманет. Если ты не нашел его сейчас, не надейся, что оно появиться в будущем. В этом призрачном эфемерном будущем. Прошлое — это всего лишь наша память, будущее — только фантазия, а живем мы только сейчас. Поверь сентиментальному старику, наивно верящему в чудо.

*

В последующие три дня Северус не вылезал из лаборатории. Исключением были только визиты к Дамблдору, чтобы осведомиться о его самочувствии, которое уверенно улучшалось после своевременно начатого лечения. Золотое зелье, которое было призвано не дать темной силе окончательно завладеть телом и сознанием носителя, должно было на несколько минут заключить зло в кольце, чтобы успеть снять его с руки директора. В противном случае проклятие моментально убьет его, при попытке избавиться от кольца. Контрзаклятие, что ежедневно накладывал на директора Снейп, было очень сильным, но и оно не могло слишком долго сдерживать проклятие, которое сейчас отравляло Дамблдора медленно, но верно. Именно поэтому Северус торопился сварить зелье. Он не спал уже трое суток, но ясности ума не утратил. Его привычка, выработанная постоянно мучащими его кошмарами, не спать по несколько дней подряд, сейчас была очень даже кстати. Он работал в школьной лаборатории, не решившись воспользоваться собственной. Он не хотел что-либо объяснять Нат. Ну, по крайней мере это была официальная версия. На самом деле он не мог сейчас ее видеть. Все эти воспоминания и слова Альбуса, слегка выбили его из равновесия. Зная, что Нат за стеной ему сложно будет сосредоточиться. Она слишком волновала его. Еще Альбус со своими нравоучениями, чувствительно надавил на больную мозоль. Все это он знал. И что нельзя отталкивать дорогих людей, и что у него нет времени. Но что, собственно говоря, это меняет? Да, ничего. Он не мог сейчас позволить волноваться свинцовой глади его водного зеркала. Игра стала слишком сложной. Темный Лорд требовал беспрекословного подчинения. Его ошибка будет стоить жизни не только ему. Но и Натали, которую он поклялся себе защитить. Защитить, как не смог защитить Лили. Да и вся сложная, выверенная до мельчайших деталей игра Альбуса полетит к чертям, рассыпавшись, как карточный домик.

«Так что возьми себя в руки и не отвлекайся», — злился на себя Снейп.

В основном на то, что никак не мог побороть волнение, которое не отпускало его с того самого дня, как он услышал чертово пророчество. Сознание мгновенно выдало замусоленные до тошноты строки.

«Вселенная переродится на востоке, объединив в себе силу рода.

Лишь заключивший с ней союз получит доступ к силе.

Когда умрет друг, ставший врагом

и любимый человек, добровольно принявший судьбу,

вступит она в свои права».

Мурашки пробежали по его телу. Он тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться на зелье, которое мерно кипело в котле. Его цвет завораживал даже видавшего виды зельевара. В котле меланхолично побулькивало жидкое золото. Переливаясь от платинового до ярко медного и сверкая, словно было наполнено огнем изнутри.

Готово.

Северус погасил спиртовку под котлом, чтобы дать зелью остыть. У него появился час свободного времени, который он решил потратить на визит к Альбусу. Он был у него только утром, нужно проверить, как держится контрзаклятие. Мощь заклятия, заключенная в кольце, была поистине сокрушительной. Поэтому, предосторожность не помешает.

Его шаги гулко отдавались в пустом коридоре. Было непривычно видеть Хогвартс опустевшим. Он конечно понимал, что они с Альбусом не одни в замке. Но сейчас было именно такое ощущение.

Сердце вдруг на секунду сжалось:

«А что, если Нат, не дождавшись его, покинула школу?» — он отмахнулся от этой мысли, решив, что все равно ничего сейчас сделать не сможет.

Ему нужно проверить Альбуса, через пару часов он напоит его зельем, на которое потратил почти три дня. И при благополучном исходе можно будет отдаться настойчиво стучащемуся в душу беспокойству.

Северус четко назвал новый «летний» пароль. Альбус сменил старый, так как не хотел, чтобы кто-то, кроме Снейпа, знал, что он находится в школе. Ему не нужны были ни ненужная суета вокруг собственной персоны, ни глупые вопросы. Так что Северус был единственным человеком, имевшим, так сказать, доступ к «телу». Которое по прошествии трех дней стало выглядеть и, сдавалось ему, чувствовать себя неплохо. По крайней мере повелительные нотки появившиеся в голосе четко говорили о том, что Альбус, наконец пришел в себя, избавившись от глупостей, приведших его к столь печальным последствиям.

— Я же просил тебя не вставать с постели хотя бы несколько дней. Альбус, мне кажется твое легкомыслие и так сыграло с тобой злую шутку, чтобы продолжать так же настойчиво рисковать и дальше.

Та назидательность, которую Северус хотел вложить в свои слова тем не менее была неубедительна. В его голосе были явные нотки волнения, на что Альбус только улыбнулся.

— Я серьезно, — он понизил голос и предостерегающе посмотрел на директора.

— Я знаю, Северус, прости. Просто я уже забыл, как это приятно, когда кто-то так о тебе беспокоится. Я лягу в постель.

Директор встал из-за стола, убрав в выдвижной ящик свитки пергамента, которые видимо изучал до прихода Снейпа со своими нравоучениями. Он послушно направился в спальню и лег поверх одеяла. Северус, с саркастической ухмылкой, наблюдал за всем этим театральным действом. Конечно, он понимал, что как только выйдет за дверь, Альбус снова уединится в кабинете. С другой стороны, у него осталось не так много времени, чтобы слушаться, даже из уважения, наставления скользких, язвительных подчиненных, даже если делают они их из самых благих побуждений. Северус сел рядом с больным и, вооружившись верной палочкой, начал свой неспешный обряд. Вдруг его сознание прошила шальная мысль.

А что если друг, ставший врагом, это Альбус?

Он же понимал, что как только он поймет, что Темному Лорду известно о пророчестве, ему при любом раскладе выгодно будет убить ее. Вот тебе и друг, ставший врагом. Но его беспокоило не осознание того, что Альбус может навредить Ей. А тот короткий промежуток времени, что остался ему, Северусу. А там, глядишь, придет и его время. Год. Двенадцать месяцев. Триста шестьдесят пять дней. Дней — отсчет которых уже начался. Он вздрогнул, когда Альбус взял его за запястье.

— Ты плохо выглядишь, Северус. Тебе нужно отдохнуть.

Он смотрел в черный омут его все еще отрешенного взгляда. Губы зельевара слегка подернулись улыбкой, заменившей необходимость что-то ответить.

— Вот снимем кольцо и высплюсь.

Снейп хлопнул себя по коленям и решительно поднялся с постели.

— Я вернусь через пару часов, когда зелье настоится. Я думаю уже сегодня ты избавишься от этой гадости, — он посмотрел на руку директора, безымянный палец которой, все еще венчал перстень с черным камнем.

*

— Ты готов? — Северус смотрел в глаза Дамблдору, ожидая, когда тот соберется. — Сделать это нужно очень быстро. Оно может сопротивляется. Ты же понимаешь это?

— Да, Северус, я понимаю, — уверенно ответил директор.

— Начали?

Дамблдор кивнул и Снейп, который давно был на изготовке, держа директора за правую руку, подвинул ближе к нему кубок с зельем, который все это время стоял на столе между ними.

Дамблдор поднес зелье к губам и на секунду замер, глядя зельевару в глаза, словно запуская обратный отсчет и, увидев в глазах Снейпа полную готовность, залпом осушил кубок. Как только директор оторвал чашу от губ, Северус рванул кольцо, но сдаваться оно действительно не собиралось. Смятение промелькнуло в глазах зельевара, но быстро взяв себя в руки, он потянул снова. Кабинет наполнил звук похожий на монотонный писк огромного комара.

— Альбус, отпусти его, — Северус пытался завладеть вниманием директора, который словно отрешился от происходящего. — Альбус! — Северус уже кричал, пытаясь перекричать гул, который становился все громче наполняя собой кабинет.

Время неумолимо иссякало, оставляя все меньше шансов снять злополучное кольцо.

— Отпусти, это ты держишь его. Оно обманывает тебя, Альбус.

Воздух стал надрывно свистеть, словно они находились в центре смерча. Голос профессора тонул во все нарастающем гуле. Он вскочил со стула и потянувшись через стол, обхватил ладонями лицо Дамблдора. Выхватив наконец его взгляд, он прокричал:

— Альбус, мертвых не воскресить заклятиями. Ты слышишь?

Гул и свист мгновенно стихли, оставляя в ушах лишь звенящую тишину. Северус, не отводя взгляд от директора, одним движением снял кольцо. Не веря в свою удачу, он замер на секунду, глядя на перстень. Опомнившись, он брезгливо швырнул его на стол. Теперь уже Альбус не медлил, он одним ударом рассек его мечом Годрика Гриффиндора, который все это время лежал наготове. Проклятие, словно живой организм, черным смерчем взметнулось из разрубленного Дамблдором кольца. Словно на миг разверзлась земля, наполнив комнату голосами ада. Через мгновение все стихло.

Мужчины посмотрели друг на друга и, выдохнув, словно в бессилии, оба опустили глаза. Первым опомнился Дамблдор.

— Спасибо, Северус. Я обязан тебе, — он с благодарностью смотрел на Снейпа.

— Надеюсь, впредь ты будешь более осмотрительным.

Зельевар устало опустился обратно на стул. Было видно, как напряжение, сковавшее его тело, стало медленно отпускать его.

— Альбус, ведь это не простое проклятие? — Снейп испытующе смотрел на директора, в надежде получить ответы на свои вопросы. — Это что-то другое. Оно словно живое, словно наделено сознанием. Я бы даже сказал, что… — он сощурил глаза, словно пытался что-то припомнить.

— Ты прав, Северус. Это не простое проклятие. И эти три жизни, которые были принесены в жертву кольцу, были сделаны не случайно. Они не просто усиливали проклятие в кольце. Они защищали кое-что более ужасное, что содержал перстень.

Альбус посмотрел на зельевара, взгляд которого был напряженный и словно отрешенный, будто он судорожно перебирал в памяти все, что бы маломальски объясняло произошедшее сегодня. Дамблдор на секунду смолк, давая профессору шанс прийти в себя и попытаться сделать вывод самому. Северус, снова сфокусировал взгляд на Дамблдоре и, нахмурив брови, словно догадка, которая пришла в его голову была полнейшим абсурдом, то ли ответил то ли спросил:

— Это крестраж…?!

Альбус молча наблюдал за тем, как теория, секунду назад казавшаяся Снейпу абсурдом, начинает овладевать его сознанием, наполняя его уверенностью в собственной правоте. Взгляд его прояснился, а лицо расслабилось словно на него только что снизошло озарение. Он с абсолютной уверенностью посмотрел на директора, словно ждал подтверждения своей страшной теории.

— Верно, Северус. Это действительно крестраж, — Альбус говорил спокойно и уверено.

— Ты хочешь сказать, что Темный Лорд создал крестраж? — словно все еще не веря собственным догадкам, переспросил Снейп.

— И не один.

Профессор поднял глаза на вставшего с места директора и проводил его обеспокоенным взглядом до окна.

Дамблдор смотрел в даль и молчал, заложив руки за спину. Кисть его правой руки, с которой десять минут назад Северус снял перстень, была черной, словно обгорела в сильном огне. Снейп не мог оторвать от нее взгляд. Такое страшное напоминание о человеческой слабости. Он понимал, эта жажда не иссякает со временем. Жажда искупления. Она не признает возрастов, преподнося болезненные уроки человеческому тщеславию.

— У меня осталось не так много времени, верно? Сколько ты даешь мне, год? — он обернулся на все еще не отрывающего от него взгляда зельевара и цинично усмехнулся.

Снейпу показалось, что он увидел в его глазах страх, который тот пытался замаскировать под личиной презрения. Презрения его прогнозам и смерти, что он пророчил. Альбус опустил глаза, словно осознал собственную бестактность.

— Видимо, к этому нужно привыкнуть. Знаешь, когда ты живешь так долго, а я прожил долгую жизнь, начинаешь воспринимать ее как должное. Кажется, что всегда так будет. И вдруг время, которое всегда казалось чем-то обыденным, вдруг становится бесценным даром. Мы тратим его на разные глупости, боимся всего, что, как нам кажется, ослабляет нас. Боимся трепета нашего сердца, голоса нашей души. Мы часто отталкиваем от себя людей, которые, как нам кажется, делают нас незащищенными. Потому, что дороги нам. Мы боимся этой болезненной уязвимости. Ты был прав, я, где-то в глубине души, не хотел отдавать камень. Когда-то я думал, что ОНА тянет меня назад. Мешает мне добиться того, чего я по-настоящему хочу. Она говорила мне такие вещи, в которых я сам боялся себе признаться. Словно моя совесть, Она обличала меня. Но делала это из любви ко мне. Потому, что видела меня сердцем. Я понял это, когда ее не стало. Я пришел к тому, о чем она говорила, путем проб и ошибок. Иногда ужасных ошибок. Потому, что все еще наивно сопротивлялся себе. Знаешь, многое из того, чего я так страстно желал, я не задумываясь отдал бы за то, чтобы снова увидеть ее. Даже ненадолго. Для того чтобы сказать, что люблю ее. Нам кажется, что любовь — это слабость. Но это не так. Любовь — это сложно. Глаза любящего человека видят нас такими, какие мы есть на самом деле. Не оставляя места фальши или иллюзиям. Они заставляют нас заглянуть в собственную душу, чтобы понять, кто же мы? Обнажая нас, разоблачая. Заставляют увидеть истину, которую не все бывают готовы увидеть, а тем более принять. В каждом из нас столько мусора. Иногда и жизни не хватит докопаться до себя, — Альбус словно разговаривал с собой, пристально всматриваясь в даль, словно уже видел свой горизонт. Горизонт, за который ему так скоро предстоит уйти.

Слушая директора Северус думал о том, что так хорошо понимает, о чем тот говорит: и страх, и одиночество, и любовь, и надежда. Если раньше смерть представлялась ему чертой, забвением за которой ничего нет, то сейчас это была вечность дарящая бессмертие. Свет, о котором часто говорит Альбус, что есть внутри каждого из нас. У него внутри он тоже есть. Он стал чувствовать его, когда Нат появилась в школе, думая, что это она его источник. Он только сейчас понял, что она и есть этот свет. Это не тот свет, что, мазнув по поверхности исчезает без следа, а тот, что проникает внутрь, согревая душу. Тот свет, что он пронесет через эту черту с собой. Он больше не был один. И тогда, когда дотрагивался кончиками пальцев до ее раскиданных по подушке волос. И когда спешил под разными предлогами домой. Дом, ему казалось, что это слово означает кров, и только сейчас он понял, что оно означает место, где тебя ждут. А его ждали. Он знал. Единственное чего ему сейчас хотелось, так это домой. Упасть на колени и прижавшись к ее животу вдыхать будоражащий его запах. Запах его женщины, который словно прохладная вода усталого путника, наполняет его жизнью. Словно размышляя о смерти, он заново учился жить.

— Иди. Не трать время на сентиментального старика с его исповедью. Все потом. Ты сегодня и так сделал больше, чем было возможно. Северус, помни, любовь не может быть слабостью. Любовь — это сила способная победить смерть. Не прячь ее внутри себя, поделись ей, и ты поймешь, что это, наверное, единственная вещь в мире, которую чем больше отдаешь, тем больше у тебя остается. Не смотри на меня так. Твой взгляд становится таким растерянным, только когда ты думаешь о ней. Знаешь почему ты так боишься ее? Она заставляет тебя хотеть жить. Северус, это не нравоучения, нет. Я так прошу у тебя прощение. Ну, иди же, — Альбус махнул рукой и отвернулся к окну.

Он не хотел, чтобы Северус увидел сейчас волнение и растерянность в его заблестевших глазах.

*

Казалось, желание, что копилось все это время в его теле: на кончиках пальцев, в строгих тонких губах, в повороте плеч, в каждом вздохе вздымающем его грудь, все оно стекалось теперь по каким-то только им вéдомым каналам, разливаясь по телу нестерпимой ноющей болью, сжимающей грудь. Опускаясь ниже, наполняя горячим, тягучим, болезненно-сладким желанием низ живота. Которому он был не в силах противостоять, сгорая в его нестерпимом огне.

— Ты делаешь мне больно… делаешь больно, — шептал он, покрывая поцелуями ее лицо, ее лоб, нос спускаясь вновь к губам погружаясь в них увлеченный каким-то невероятным водоворотом эмоций, наполнявших сейчас его сердце и душу. Гладя нервными пальцами плечи, сжимая их до боли словно желая растворить ее в себе. Чтобы никто не мог скользить по ее лицу, ее телу даже взглядом, воруя принадлежащее только ему, ему одному. Одному ли? И с новой силой он вжимал ее в себя.

— Я знаю. Мне тоже больно. Больно от твоей близости, твоего дыхания, твоего нетерпения. Когда я касаюсь тебя, меня накрывает ощущение потери, конца… что время уже запущено и оно рано или поздно кончится. И нестерпимо хочется плакать; то ли от безумной нежности которой горит мое тело, то ли от ощущения, что эта мука закончится, и ты покинешь меня. Будешь дарить себя другим: ученикам, коллегам, Альбусу… Тому. Хочу умереть в твоих объятьях.

Нат смотрела ему в глаза, покрывая поцелуями его руки, которые были так нетерпеливы в своем желании владеть ей сейчас безраздельно. Она хотела договорить. Натали не могла сказать люблю, не желая его обязывать к чему-то. Только не это. Он и так со всех сторон связан: обетами, обещаниями, клятвами. Только не она, она никогда не посмеет стреножить его.

— Ну что ты, я не хочу слышать слово смерть от тебя. Я так часто слышу его от других, так часто вижу ее глаза, что она перестала трогать меня. Иногда мне кажется, что я жду ее, жажду скользнуть в ее теплые объятия, пресытившись этими потугами, называемыми борьбой за жизнь. Но я не хочу, чтобы ее имя касалось твоих губ. Не смей…

Северус легко касался губами ее шеи. Она запустила руку в гриву его черных волос, будто боясь, что он отстраниться и прекратит свое пьянящее занятие.

— Мы все убиваем тех, кого любим,

Кто трус поцелуем,

кто смелый ножом…*** — Нат выдыхала эти строки, как снайпер, между ударами сердца.

— Черт возьми, я трус с замашками маньяка.

Она почувствовала, как Северус улыбнулся, не отрываясь от ее шеи и миллионы острых игл, которые так мучительно ныли в ее груди сомнениями, жаждой его нежности, вдруг уступили место счастью и абсолютному спокойствию. Она улыбалась своему маньяку, который настойчиво опускался ниже, продолжая свой завоевательский поход, собирая новые жертвы на ее благодарном теле.

Комментарий к Глава 24 Кольцо

* Заклинание, призванное показать, что за проклятие наложено на жертву. Прим. автора.

** Заклинание заключающее проклятие в определенный предмет. Прим. автора.

*** Стихотворение О. Уайльда.

========== Глава 25 ==========

Конец июля в Лондоне выдался жарким. Но уехать, не повидав Пола, она не могла. Тем более в их отношениях образовалось какое-то странное, очень беспокоящее ее затишье. Лишь пара телефонных звонков, это все чем он удосужил ее после их возвращения из Египта. А в последнее время его телефон вообще был вне зоны действия… Что естественно подливало масла в огонь ее беспокойству. Нат постучала в дверь серебряным молоточком, ожидая быть заключенной в крепкие радостные объятия. Но ей ответила лишь тишина. Странно.

Она звонила ему на работу, Мардж ответила, что у него выходной. Его телефон и телефон Сэма были отключены.

“Ну Нат, он вроде как взрослый мальчик. Кто знает какие у него могут быть планы на выходные. Дело-то молодое”, — успокаивал внутренний голос.

Но даже собственные доводы казались ей неубедительными. Где-то в глубине души противно скреблось беспокойство. Нат медленно, словно в задумчивости, спустилась по ступеням. Их по-прежнему было двенадцать. Она решила, что заранее предаваться панике не стоит. Пол действительно взрослый парень. Может быть они с Сэмом решили уединиться на пару дней. Тем более погода так и гнала из города куда-нибудь поближе к воде.

До поезда оставалось целых пять часов и Нат решила прогуляться. Выбор ее пал на Риджентс-парк, который находился в непосредственной близости от вокзала, с которого начинался ее летний отпуск. И наличие там водоема было очень кстати. Ее путь домой пролегал через Париж, ради встречи с единственной подругой юности. Милен, жила по соседству с бабушкой Нат, в бытность ее учебы в Шармбатоне. Правила проживания в этой европейской школе не исключали отлучки на выходные и праздники, в отличии от строгого и чопорного Хогвартса. Милен была обычной девушкой-маглом, поэтому была далека от противостояния света и тьмы, и имя Волан-де-Морт ей ровным счетом ничего не говорило. Что делало Милу легким и непринужденным собеседником. А сейчас хотелось именно легкости и непринужденности. Просто поболтать. Без обсуждения новых статей в «Ежедневном Пророке»: о карательных операциях Пожирателей, с непременными колдофото с места событий и ужасающими подробностями очевидцев. Или обсуждения новых грандиозных планов «Орденцев». Хотелось просто, по-бабски, обсудить какую-нибудь чушь. Узнать, в конце концов, как у нее дела. Они не виделись уже года три точно. В общем вспомнить, что у людей есть нормальная жизнь. Посиделки с друзьями за бутылочкой вина, ленивые выходные, когда можно поваляться в теплой постельке и расслабиться. От последних событий, произошедших в школе, у Нат были не в порядке нервы. Хотелось хотя бы на время окунуться в беззаботную, может быть даже местами скучную, нормальную жизнь. Снова почувствовать себя частью тупого стада. Когда за тебя уже все решено. И главная твоя задача не пропустить какую-нибудь крутую распродажу. Иначе, как отсталое от жизни чмо, будешь ходить с старой коллекции. Какая прелесть. Какое это все-таки благо, неведение.

До парка Нат решила доехать на метро. Она спустилась в его прохладное чрево, в попытке немного охладиться. Но даже там, казалось, хозяйничает какой-то африканский суховей. Было легче разве что от движения воздуха, создаваемого поездами, а в остальном все та же духота и жар. Она села в нужный поезд, устроившись у окна. Бóльшая часть пути, конечно, проходила под землей и смотреть было не на что, кроме длинных кабельных галерей, которые, словно вены этого подземного чудовища, тянулись вдоль всего пути. Один раз поезд все же вынырнул на поверхность, и она увидела в окно плавящийся на нестерпимом солнце город, погрузившийся в звенящее знойное марево. В вагоне было всего несколько пассажиров. Они были погружены в телефоны. Как интересно, казалось люди совсем перестали обращать друг на друга внимание. Каждый был погружен в себя, даже подъезжая к своей остановке, они не отрывали глаз от экранов, находя дорогу к выходу на ощупь. Раньше Нат этого не замечала. Но прожив год в Хогвартсе, без телефона и интернета, она стала понимать, что гаджеты не просто вызывают сильнейшую зависимость, они крадут наши жизни. Своего рода наркотик, с которого крайне сложно слезть. Отказавшись от благ цивилизации, она поняла, что у нее появилась куча времени на общение, чтение, прогулки, самопознание, шпионские игры, профессоров с мерзким характером. И это намного интереснее чем та чушь, что мы каждый божий день читаем и смотрим в интернете, создающая в нас устойчивое впечатление, что мы живем. Она смотрела на тех, кто еще не прозрел, с какой-то даже жалостью. Может Волан-де-Морт прав, чем не стадо рабов? Тут приятный женский голос, прервав ее рефлексию, объявил нужную остановку. Нат покинула вагон.

Поднявшись по эскалатору на поверхность, она поняла, что в метро все же было терпимо. Прожаренный воздух источал запах расплавленного асфальта. От чего казалось еще жарче. На выцветшем под изнуряющим солнцем небе не было ни облачка. Даже птицы, казалось отсиживались где-то в тени.

Короткими перебежками Нат добралась до цветущего оазиса, что расположился по берегам Риджентс-канала, сосредоточившего в себе жизнь города. По воде плавали лебеди, утки и даже пеликаны. По берегам в тени раскидистых многовековых деревьев прогуливались парочки. Тут и там расположившиеся на пикнике люди оживленно беседовали и смеялись. Рядом носились их дети, играя в мяч на фоне цветущей благодатной природы. Красота. Почти идиллическая, пасторальная картина умиротворяла, словно выведенная умелой рукой мастера, погружая в эстетический экстаз. Заставляя ее глупо улыбаться себе, окружающим, природе, небу и даже жаре, что загнала ее сюда.

Устроившись в тени раскидистого старого дуба, корни которого бугрясь над поверхностью словно пораженные артритом руки старика, спускались прямо к воде, она достала книгу. Тот самый томик стихов Камоэнса, который до сих пор так и не решилась прочитать. Сначала, это был почти благоговейный трепет перед дарителем, который она никак не могла унять. Затем расшалившиеся нервы, а потом она поняла, что боится узнать, что написано там, на ее полях. Словно Нат боялась узнать причину, которая хворью поразила здоровое молодое тело Снейпа, отравила его душу. Как красивая, берущая за душу песня на непонятном тебе языке. Иногда не хочется знать ее смысл, который своей обыденностью может разрушить тот образ, что рисовал в воображении прекрасный голос, и посылающая по коже табуны мурашек музыка. Но сейчас, когда она узнала его достаточно хорошо. Когда из загадочного профессора он превратился для нее в по-настоящему родного человека. Когда она слилась с ним воедино настолько, что это единение невозможно разрушить ничем, Нат смело открыла потертую голубую обложку, в поисках того Северуса, которого она возможно еще не знала. Натали с жадностью выискивала строки, написанные красивым забористым почерком. Словно хотела впитать его всего, без остатка. Точно хотела, чтобы и его боль, его переживания влились в поток ее воспоминаний, становясь ее собственными. Чтобы найти отзыв в своей душе, понять почему. Будто это сделает ее ближе к нему. И она поймет наконец, как унять его неизбывную боль, его тоску, его сомнения.

“Любовь — это боль. Она судья и палач. Мы идем на эту гибель добровольно. Хотя знаем, что скорее всего сгорим в ее беспощадном огне, но сердце так хочет этого огня, так жаждет этой муки.

Свет, мне кажется, он погас внутри меня. Остался лишь свет маяка. Ее свет… моя память…”

“Любовь — это свет. Будет ли это свет одинокой луны или яркого солнца. Но без этого света жизнь погружается в непроглядный мрак, где можно легко сбиться с ориентиров, потерять себя навсегда”.

Нат словно мысленно разговаривала с ним. Делая свои записи рядом с его.

Не пролистав и половины, она увидела за этими, полными боли и робкой надежды, словами — женщину. Женщину, которую он видимо сильно любил. Нет, которую он сильно любит. Нат словно всегда знала, что за всей его холодностью и отчуждением есть своя история. Много раз лежа в постели без сна, она думала о том, что же сделало его таким? Страх? Отчаяние? Нет, они парализуют, а он действует. Через боль, но он идет к своей цели. Значит это — любовь. Только она способна побуждать. Кто она, эта женщина? Где она сейчас? Ей казалось, что ее уже нет в живых. Такой человек, как Снейп, умеет сдерживать свои порывы. Возможно ее убили. Эта мысль заставила ее похолодеть.

“Конечно, двойной агент”.

Она много раз спрашивала себя, кто добровольно пойдет на такой риск? Она думала, что Альбус чем-то держит его. Но сейчас поняла, не только он. Том тоже причастен. Видимо он имеет какое-то отношение к гибели его возлюбленной. Это месть.

“Как же нужно любить? Ведь каждый его день может стать последним”.

Комок встал в горле от осознания того, что не она дает ему силы жить. И не она дает ему мужество каждый день умирать. Захотелось плакать. Словно она — эта неизвестная ей женщина, крадет ее Северуса. Он только ее, она не позволит…

“Не смей. Ты слышишь? Не смей. Ты не имеешь на это никакого права. Ты будешь рядом каждый день, что он идет на смерть ради Нее. И ты будешь держать его за руку”, — две жгучие злые слезы скатились по щекам. Она решительно смахнула их. — “Ты будешь рядом, столько, сколько он позволит тебе. Он нуждается в тебе. Он хотел, чтобы ты прочла. Он поделился с тобой. Ты будешь давать ему силы, которые ему нужны чтобы умереть за нее. Это твоя цена. Цена, которую ты заплатишь за любовь к нему”.

“Любовь — не знает гордости, ее отдают: без страха, без сожаления, без остатка. Любовь — это больно”.

Нат записала эти слова и решительно захлопнула книгу. Она откинулась на ствол дерева, глядя в небо и вдыхая запах пруда. Словно искала в этих безмолвных свидетелях ее отчаяния, поддержку. Стараясь успокоить глупое сердце, которое ничего не хотело понимать. Ни с кем не хотело делить ее принца. Она решительно открыла книгу и перечеркнув только что написанную фразу, написала: “любовь — это свет”, и поставила уверенную точку.

“Ух ты. Время неумолимо”.

Она поднялась на ноги и направилась на вокзал. До поезда оставалось всего два часа.

Комментарий к Глава 25

В истории начинают появляются слова, названия мест и обрядов, которые в последующем повествовании обязательно будут раскрываться. Несмотря на то, что я далека от волшебных миров, драконов и магов, тем не менее я не стала опираться на чей-то опыт, а попробовала создать свой собственный мир. На сколько хорошо у меня получилось, конечно, можете сказать только вы, мои дорогие читатели. Оставляйте отзывы, обязательно обсудим.

========== Глава 26 Наследие ==========

В этой главе я постаралась передать речь эльфов - домовиков, так что ошибки в произношении, это задумка автора.

И еще, у нас наметилась очередная НЦа. Сразу скажу, она здесь не просто так, дальше будет понятно почему.

Нат беспокойно прислушивалась к шорохам, которые издавали стены древнего замка и его обитатели. Спальня тонула в густой бархатной темноте, которую нарушало лишь нервное подрагивание свечи, освещающей страницы ее книги, в которую она уже битый час пялилась невидящими глазами. Всем телом она ощущала волнение. Болезненное томление в груди. Ей постоянно слышались какие-то звуки, которые заставляли еще больше напрягать ее и без того тонкий слух. Скрежет, скрип, позвякивание наполняли комнату тихой мелодией, словно замок пытался разговаривать с ней. Натали уже не раз ловила себя на мысли, что Хогвартс — это не просто старинный замок, населенный душами умерших в нем, и ныне здравствующих людей. У него были разум и воля. Она все отчетливее ощущала это, долгое время находясь под его защитой. Словно он присматривался к ней, решая, стоит ли доверять этой смертной такую великую тайну. Прислушиваясь к его не очень понятному, но в последнее время все более настойчивому, голосу, она словно погрузилась на миг в какой-то совершенно не контролируемый транс, позволяя сознанию плыть на его теплых волнах, под мерное тиканье настенных часов, которые словно шептали ей слова колыбельной, что пела в детстве ее бабушка…

Теплые мягкие волны вдруг исчезли, и она оказалась в холодной гулкой пустоте. Словно чья-то сильная рука, резко вырвала ее из марева сна. Нат села в кровати. Сердце пойманным зверем рвалось из груди. Она стала прислушиваться к шепоту замка, но он молчал. Зато в груди нервно билась тревога, переходящая в болезненное напряжение. Она закрыла лицо руками, чтобы унять боль в груди. Поднялась с кровати, обула ноги в меховые бурки.

Натали жила в подземелье Северуса. Здесь было все необходимое для его удобства: лаборатория, склад ингредиентов и обширная библиотека, занимающая отдельную комнату, которая была в трое больше той, что располагалась в его кабинете. Она не возражала. Северус позволил разделить его быт, быть рядом с ним, большего она не просила. Тусклый свет пробивающийся из окна под потолком, оставил размытый грязный след на полу. Словно повинуясь луне, она прошла по этой дорожке до входной двери и на миг замерла, почувствовав опасный ледяной холод, который словно сквозняк заползал в щель под дверью. Но в нем было что-то еще. Словно биение угасающей жизни. Она рванула дверь. На пороге лежал Северус.

“О Господи, Северус, милый…”

Она потянула его за плечо, перевернув на спину. Мертвенная бледность покрывала его и без того бледное изможденное лицо. Нат, дрожа всем телом от исходившего от него холода, наклонилась, прислушиваясь к едва различимому дыханию. Она заметно вздрогнула, когда из его горла вырвался стон полный боли и отчаянья.

“Сейчас, любимый, сейчас… Все будет хорошо. Я помогу. Все будет хорошо”, — словно уговаривая его.

Дрожащими от волнения руками Нат убрала с его лица мокрые пряди. Она пыталась привести его в чувства, слегка похлопывая по щекам. Но сознание его не прояснялось, а гримаса боли, пробегающая по его бледному лицу, ясно говорила о болезненных ощущениях, терзавших его.

“Сейчас…сейчас…”

Она взмахнула руками. Поднявшийся вихрь подхватил распростертое на полу тело и, подчиняясь ее воле, плавно понес профессора в спальню, которая уже погрузилась в гулкий серый сумрак. Свет луны плавно переместился на каменные стены, разрезая комнату пополам. Словно свет фонаря, что, скрипя и постанывая в колючих порывах ветра, тускло освещает промерзшую дорогу одинокому путнику. Точно вместе с этим странным светом в комнату вползало отчаянье. Одним движением руки, она зажгла погасшую свечу, и та заиграла на каменных стенах спальни возвращая в нее тепло. Она аккуратно положила свою бесценную ношу в уже остывшую постель и присев на край пыталась принять очень трудное для себя решение: что делать? Северус тихо стонал и на лице его была печать страдания. Нат никак не могла привести его в чувства…

“Черт” — в отчаянии.

Скорее всего ей придется попросить помощи у Дамблдора. Но внутренний голос настойчиво требовал отказаться от этой глупой затеи.

«Ему нужна помощь, а я не знаю, чем помочь”, — спорила с ним Нат.

Северус с силой сжал руку, в которую она вложила свою ладонь, чтобы он чувствовал, что она рядом. Он закричал и выгнув спину уперся затылком в подушку. Сердце снова бешено заколотилось в груди, настоятельно требуя принять решение. Она гладила Северуса по лицу и груди, шепча ему слова утешения.

“Ты, конечно, рядом, но толку от этого ноль. Черт возьми, Нат, ты даже помочь ему ничем не можешь. Кроме своего: ш-ш-ш-ш… Так спокойно, возьми себя в руки и подумай, что ты реально можешь сделать?»

Она положила ладони, которыми только что пыталась унять его боль, на колени и, прикрыв глаза, глубоко вдохнула.

“Гребень, как я могла забыть”.

Нат вскочила с кровати и выбежала в коридор.

В последний месяц она не расставалась с Северусом надолго, обнаружив, что больше не нуждалась в защите своего верного оберега. Ее кошмары, бесконтрольная агрессия, неуверенность— ушли. Казалось, что она наконец обрела то спокойствие и душевное равновесие, к которому так долго и безуспешно стремилась. Нат бежала по темному, давно уснувшему замку, стараясь преодолеть расстояние до своих апартаментов как можно быстрее, опасаясь на долго оставлять Северуса одного. Добежав до двери, она на секунду оперлась о косяк в попытке отдышаться. Распахнув дверь, Нат бегом направилась к прикроватной тумбочке, в выдвижном ящике которой и находилась нужная ей сейчас вещь. Она лихорадочно шарила дрожащими от волнения руками, пытаясь нащупать гребень. Выудив, наконец, его из тумбочки, она рванула назад, даже не запечатав дверь. То и дело переходя по дороге на быстрый шаг, чтобы перевести загнанное дыхание, и ослабить нарастающую боль в груди от неожиданной физической нагрузки. Не дойдя до двери несколько метров, она услышала крик: страшный, со скрытой в нем мольбой и отчаянием. Сердце болезненно сжалось, а руки и спина вмиг покрылись холодным потом. Не теряя времени, она вбежала в спальню запечатав дверь кроме обычной защиты еще и оглушающим заклинанием. Натали не хотела, чтобы через полчаса сюда сбежалась вся школа.

Она села на кровать рядом с Северусом и положила его голову себе на колени. Нат начала медленно расчесывать его волосы, плотно обхватив свободной рукой его искаженное судорогой лицо. Северус стал стонать жалобнее и чаще. Он жмурил глаза, словно видел что-то страшное или пытался перетерпеть сильную боль. Его лицо на миг расслаблялось, но через секунду он снова корчился в судорогах, хватая воздух ртом. Вены на его шее вздулись, лицо стало багровым и словно прорвав плотину из горла вырвался вопль. Ужасающий, потусторонний рев. Словно он пытался исторгнуть что-то из себя. От неожиданности Нат подскочила на месте. Но, быстро придя в себя, продолжила свое неспешное занятие.

Следующие тридцать мучительных долгих минут, он извивался в ее руках, цеплялся мертвой хваткой в простыни, которые трещали под напором его страха и боли. Северус покрылся холодным потом, стекающим с его волос по охваченному агонией лицу. Собирался в надгрудинной выемке, блестел на безволосой груди. Он рвано поверхностно дышал, пытаясь справиться с тем, что, видимо, видел там, под дрожащими и жмурящимися от боли тонкими веками, под которыми тревожно метались его слепые глаза. Он словно смотрел в себя, видя собственных демонов. Тех, что так надежно прятал в «злых щелях»* своей израненной души. Сделав ее своим персональным адом, под тяжестью вины, о которой она лишь догадывалась.

Через полчаса его агония стала стихать и в один момент Северус вдруг раскрыл глаза и вопросительно уставился на нее. Его лицо стало удивлённо-растерянным. Он осторожно дотронулся кончиками пальцев до ее щеки:

— Мама…?!

Нат растерянно смотрела на него, пытаясь понять, как ей реагировать. Видя немую мольбу в его глазах, мольбу о нежности, о защите, она осторожно закрепила гребень в его волосах. Освободившейся рукой провела по его осунувшемуся, за эти долгие минуты агонии, лицу.

— Да, мой любимый мальчик. Мой сынок, — она ласкала его лицо проникая пальцами в мокрые, растрепанные волосы. — Я здесь любимый, я с тобой. Я не позволю обидеть тебя. Ты слышишь, сыночек. Мой нежный Северус.

Его лицо расслабилось, словно сознание потянулось в след ласкающим словам, которые баюкали и нежили его в своих теплых объятиях. Он не отрываясь смотрел на нее:

— Почему ты не любила меня? Почему ты оставила меня одного? — его голос был совсем тихим. Но в нем не было ни обиды, ни упрека.

Нат улыбнулась ему, пытаясь скрыть стоявшие в ее глазах слезы.

— Ну что ты, милый. Я всегда любила тебя. Разве тебя можно не любить? Просто жизнь была нелегкой, я иногда забывала о тебе. Забывала обнять своего мальчика. Своего Северуса. Но это не значит, что я не любила тебя. Всегда. Ты слышишь? Всегда, я с тобой, любимый. Вот здесь, — и она положила ладонь ему на грудь, как раз в то место, где с надеждой на любовь, билось его сердце.

Казалось, что Северус, слава Мерлину, уснул. Дыхание его стало спокойным, но все еще поверхностным. По лицу нет-нет да пробегала судорога, говоря о том, что это лишь временное затишье. Она, пользуясь минутой тишины, решила вернуться к терзающему ее весь последний месяц, вопросу. Нат решительно извлекла из своей прикроватной тумбочки заранее приготовленный клинок. Его отполированное до зеркального блеска тонкое, острое лезвие заиграло в свете свечи, завораживая рисунком древних рун, струящимся по несокрушимому булату. Извлекла из тайника серебряную чашу и длинную деревянную палочку, с заостренным кончиком, испещрённые древними заклинаниями на непонятном ей языке. На секунду она вдруг задумалась о сигнальных нитях защиты, которыми, она была уверена, опутана вся школа. Видимо Альбус, как директор имеет доступ к этому, казалось, живому организму. Она понимала, что, если проведет ритуал в школе, он точно будет об этом знать. А в ее планы это не входило. Нат стала перебирать в голове возможные варианты их перемещения из школы в ее домик с садом. Он был зачарован и найти его, после ее последнего усиления защиты, никому не удастся. Вариант с трансгрессией и каминной сетью отпали сразу. Фестралы, метлы, тоже плохой вариант. Северус без сознания и рисковать его здоровьем, если вдруг во время очередного приступа он сверзнется с большой высоты, она не хотела. Ее размышления прервал хлопок в гостиной. Сначала она подумала, что ей показалось, но нет перед ней, сверкая отблесками свечей в огромных зеленых глазах, стояла ее домовуха Минки.

— Минки приветствует мисс. Минки прислал замок. Он сказал, мисс нужна помощь Минки.

— Замок? — недопоняла Нат, — ты хотела сказать директор Дамблдор?

— Нет мисс, Минки прислал замок. Он сказал мисс нужна помощь.

— Хорошо, хорошо, — Нат прервала очередной виток объяснений. — Поясни, что значитМинки прислал замок? Разве домовики подчиняются не директору?

— Домовики много столетий служат замку. Директора меняются и пока они есть глава школы, домовики формально подчиняться им. Но… — Минки многозначительно помолчала, видимо пытаясь усилить впечатления от следующей фразы.

«Да, за прошедший год я разбаловала эльфиху. Северус прав. Я слишком много ей позволяю», — беззлобно отметила про себя Натали.

— Все эльфы подчиняются старому замку. И он сказал Лонни, что Минки служить только молодой мисс. Минки больше не подчиняться директору, — она торжествующе закончила свой пламенный рассказ, оставив у Нат еще больше вопросов чем до его начала.

— Кто это Лонни?

— Лонни — самая старшая и уважаемая домовуха Хогвартса. Все остальные домовые эльфы подчиняться Лонни.

“Отлично. Один вопрос прояснили”.

Нат думала, как бы так задать свой следующий вопрос, чтобы Минки не пустилась на второй заход объяснений по поводу связи эльфов с замком.

— Скажи, если ты, Минки, подчиняешься только мне, директор Дамблдор может узнать тайну, которую я попрошу Минки сохранить в секрете?

“Уф, вроде сформулировала предельно просто.”

— Нет, Минки подчиняется только молодой мисс.

— Хорошо. А Лонни Минки может рассказать о секрете, что я попрошу сохранить для меня в тайне?

— Нет. Минки подчиняется только замку и молодой мисс.

— То есть ты хочешь сказать, что Минки больше не подчиняется Лонни? — все не унималась Нат, пытаясь выяснить все возможные варианты развития событий, чтобы принять окончательное решение.

— Минки подчиняться Лонни, подчиняться замку и подчиняться молодой мисс. Но Лонни не может спрашивать Минки о том, о чем мисс Валентайн не велела говорить, — уверенно завершила свою речь домовуха, поведя огромными ушами в знак того, что была довольна, как справилась со своей трудной задачей.

— Хорошо Минки. То есть, если я доверю тебе тайну об этом никто не узнает?

— Об этом знает замок, — повторила все с тем же терпением эльфиха.

— А так как директор имеет доступ к памяти замка, то, что происходит в этой комнате сейчас, станет ему известно?

— Пока Минки служить молодой мисс, все, что мисс говорить Минки или показывать, никто не видеть. Это волшебство эльфов. Мы можем закрывать невидимым шатром все, что хочет скрыть Хозяин.

— То есть, я правильно поняла, как только ты здесь появилась все, что происходит в этой комнате, инкогнито?

— Именно так, — торжествующе светилась Минки.

Так, а если я совершу обряд в присутствии Минки, то и Северуса тревожить не придется. Неизвестно, как он перенесет любое, даже самое бережное перемещение.

— Скажи, если ты останешься здесь, и накроешь своим чудесным невидимым шатром комнату, ты сможешь скрыть следы любого, даже сильного обряда?

— Конечно. Эльфы только с виду хрупкие. Минки может сдержать внутри выбросы от любой, даже самый сильный магия.

— Даже темной? — медленно произнесла Нат, внимательно ловя реакцию домовухи на ее слова.

Глаза эльфа еще больше расширились, а уши напряженно заострились. Видя ошеломление на лице Минки, Нат поспешила объяснить:

— Видишь ли Минки. Я хочу дать мастеру Снейпу защиту своего Рода. А без крови данный обряд не совершить. Просто обряды с использованием крови очень сильные и относятся из-за этой специфической составляющей к Темным.

Минки посмотрела на спящего Северуса и кивнула в немом согласии прикрыть тыл на случай несанкционированного вторжения директорского длинного носа в секретики ее Хозяйки.

После выяснения всех возможных последствий проведения ритуала в Хогвартсе, Нат принялась к подготовке собственно самого темного действа, которое в мельчайших подробностях изучила и спланировала еще летом. Разложив все необходимые для проведения ритуала предметы на полированной поверхности, она достала книгу. Ту, что ей отдала бабуля. Открыв на нужной странице, она принялась читать текст на древнеславянском. И если сначала слова давались с трудом, то через несколько минут Нат словно влилась сознанием в эту полноводную реку из слов, что нараспев читала в начинающей сереть предрассветной мгле.

Ритуал был призван защитить кровью своего Рода безмерно дорогого ей человека. Защиту, которую она дарила ему, являлась чем-то вроде ритуала братания. Но кроме того, что она давала ему свою преданность, вместе в ней в его вены вливалась ее кровь, с памятью тысячелетий. Доступ к копилке знаний. Это то малое, что она могла ему дать. Нат не могла позволить, чтобы кто-то: Том или Альбус, еще хотя бы раз посмели причинить ему боль. Нат уверенно провела острым лезвием клинка по ладони, и та мгновенно наполнилась алой жидкостью, которая свободно стекала в серебряный кубок. Заклинания, на котором засветились белым. Видимо вбирая силу могучих предков древнего Рода, представителем которого она являлась. Приподняв голову любимого, она напоила его из кубка. Каждая вена на его изможденном теле засветилась, как и слова заклинаний на кубке, из которого струилась ее сила в его ослабленное тело.

Все вроде шло неплохо, никаких неожиданностей не было. Домовуха, внимательно следившая за таинством, тем не менее не была сколько нибудь удивлена происходящим. И скоро Нат про нее совсем забыла полностью поглощенная силой и красотой ритуала. Надрезав все тем же булатным ножом ладонь Северуса, она наполнила кубок его кровью. Надписи вспыхнули на нем красным. Нат поднесла кубок к губам, сделав глоток. Во рту разлился вязкий, соленый вкус крови, который словно начал наполнять ее изнутри, вливаясь в русло ее собственного кровеносного потока. Он пьянил, дурманил ее голову. Мысли стали путаться, вызывая четкие сложные видения, которые яркими вспышками освещали ее отключившееся от внешнего мира сознание. Она хотела разглядеть хоть одно, из этой череды мелькающих отрывков, но не могла сфокусироваться достаточно хорошо, чтобы выхватить их на такой скорости. Нат решила расслабиться и позволить его воспоминаниям влиться в нее. Интересный эффект, о нем не было написано ни слова, в той умной книжке, которую она казалось хорошо изучила.

«Ну, да ладно», — пронеслось в ее голове, — «позже разберемся, что со всем этим делать».

Нат расслабилась, позволяя потоку чужих воспоминаний, мыслей, переживаний плавно вливаться в полноводную реку ее собственных. Тело наполняло тепло и свет.

Она пришла в себя, казалось через несколько мгновений, но судя по тому, что комнату заливал солнечный свет, было уже утро. Натали встала с пола, на котором лежала видимо последние часа три и обернулась на все еще глубоко спящего Северуса. Он казался умиротворенным. Лицо его все еще было утомленным, но дыхание спокойным и глубоким. Она встала на ноги и принялась за последнюю стадию ритуала — оберег.

Нат взяла кубок с их смешанной кровью и обмакнув тонкую деревянную палочку, похожую на стилус, начала выводить на тонкой коже за ухом крепко спящего мужчины сакральный рисунок. Она выбрала оберегом Око Бога Рода или Алатырь, это самый мощный славянский амулет защиты от зла. Несмотря на то, что его основное назначение исцелять людей и усиливать здоровье, при этом он способен быть надёжным щитом, оберегающим своего владельца от всех проявлений зла и чёрной магии. Нат долго подбирала оберег для любимого, проведя в рассуждениях и раздумьях несколько долгих недель. Пока отчетливо не поняла, что это то, что доктор прописал. В преданиях ее древнего Рода сказано, что Алатырь — священный камень, когда-то упавший с небес, еще до существования всего живого на земле, объединял миры небесные и земные, и высечены были на нем, законы мироздания. Великие боги отдыхают на этом камне и набираются сил от растущего на нем Древа Жизни, горящего Живого Огня и вытекающей из-под него Животворящей Воды. Это то, что было нужно ее Северусу. Набираться сил от мощных природных стихий. Дорисовав рисунок, она осталась вполне удовлетворенной, любуясь на творение своих рук. Только так, а не иначе наносится оберег на кожу дорогого человека. Символ представлял собой восьмиконечную звезду в центре круга с точкой посередине. Одно из его значений — это центр мироздания, Око бога Рода.

Только закончив работу над амулетом, она вспомнила о Минки, которая по-прежнему сидела на стуле, специально поставленном для нее Нат.

— Ну что, Минки, как думаешь, получилось? — весело спросила она.

— Обряд прошел прекрасно, даже лучше, чем Минки когда-нибудь видела. Единение будет очень удачным.

— То-то же, — торжествующе подытожила Натали.

— Да, Минки, магический шатер ведь был над комнатой в течении всего ритуала? — на всякий случай еще раз поинтересовалась она.

— Да, Хозяйка. Минки не подведет.

— Я больше тебя не задерживаю, можешь идти.

Домовуха отвесила поклон и с хлопком исчезла.

Нат подошла к своему герою и посмотрела на то место, где только что красовался кровавый рисунок призванный оберегать ее принца, и дарить ему силу. Он побледнел, а через минуту и вовсе исчез, сверкнув на прощанье ярким белым светом.

“Как интересно. Когда в кубке была моя кровь, заклинания светились белым, а когда Северуса-красным. Татуировка тоже засветилась белым. Наверное, моя сила признала в нем Хозяина?”

Все было логично и объяснимо, наверное, открыв ему дорогу к защите Рода она и сама прильнула на миг к ее живительному источнику. Натали почувствовала, что устала. Растянувшись рядом с любимым и, осторожно положив голову на его плечо, она провалилась в сон.

*

Ее разбудил протяжный стон. Нат резко села на кровати, не понимая где она. Казалось, что она заснула минуту назад. Голова загудела. Она резко обернулась к Северусу, он беспокойно метался во сне. Нат положила ладонь на его мокрый лоб. Он весь горел.

“Черт возьми, — внутри все оборвалось. — Может быть я неправильно провела ритуал? Может быть что-то забыла?”

Но нет, перебирая в памяти все его этапы, Нат пришла к выводу, что все было сделано правильно. И Минки подтвердила, а она то точно зна… Минки, конечно.

Нат позвала эльфа. Через секунду уставшая от бессонной ночи, но все такая же услужливая, она предстала пред испуганными очами Хозяйки на которой лица не было.

— Хозяйка звать Минки.

— Да, Минки. Мне нужна твоя помощь. Мастер Снейп, у него жар. Он весь горит. Я не знаю, что делать. Может быть я неправильно что-то сделала при проведении обряда?

— Хозяйка правильно провести обряд. Обряд единения подразумевать чистку крови от темной магии. Кровь Хозяйки сильнее крови Хозяина и должна сначала признать его.

— Ну, слава Мерлину. Я уж думала, что навредила ему.

— Хозяйка не может навредить выбранному мужчине, после проведения обряда.

— Да, я знаю… просто думала, что сделала что-то не так.

— Хозяйка не могла сделать что-то не так. Магия Хозяйки очень сильная, она помочь ей справиться.

— А, ну да, копилка знаний. И как я о ней забыла, — Нат успокоилась и с готовностью сестры милосердия принялась облегчать стадию очистки от скверны своего любимого.

— Минки, останься, мне нужен твой шатер.

— После проведения обряда Хозяйке не нужна помощь Минки чтобы накрыть комнату невидимый шатер. Сила Хозяйки после проведения ритуала стала намного сильнее. Хозяйка способна сама защитить свой дом.

Нат уже открыла рот, чтобы расспросить домовуху о том, насколько более мощной стала ее сила, как комнату пронзил крик. Северус тяжело дышал и перевалившись на бок чуть не упал с кровати. Она подскочила к нему, удержав на самом краю. Но через секунду Нат поняла откуда эти отчаянные попытки. Его вывернуло. По-другому сказать было сложно. Он не успел отдышаться и глотнуть воздуха, как его снова вывернуло.

— Минки, тащи какую-нибудь тару.

— Тару? — таращила на нее непонимающие глаза эльфиха.

— Таз, ведро… что-нибудь… — Нат в нетерпении трясла протянутую к ней свободную руку, требуя незамедлительного исполнения приказа.

Минки на мгновение исчезла и практически тут же появилась с большим тазом в руках. Вчерашний ужин, видимо, был весьма скромным и через десять минут его рвало практически одной желчью.

Через час жар сменился ознобом. И Нат, надев ему на ноги теплые носки и укутав пуховым одеялом, обнимала и нежно гладила по спине своего страдальца между приступами рвоты. К вечеру они стали реже, примерно каждые полчаса. Она также, с готовностью всеми возможными способами облегчить его страдания, перехватывала его правой рукой поперек груди. Поддерживая таким образом его ослабшее тело. Левой рукой она собирала его волосы на затылке, чтобы они не падали на лицо и не мешали процессу.

Часам к двенадцати ночи ей стало казаться, что у нее тоже сводит спазмами желудок и тошнит. Страшно хотелось спать, но долг не позволял ей пустить на самотёк такое важное дело, как очищение от скверны ее любимого Северуса. Слава Мерлину, Минки не оставляла ее одну надолго. Появляясь в их апартаментах, даже без призыва, каждый час. Она меняла, как выразилась Нат «тару», приносила ей чай с печеньем, к которым она так ни разу не притронулась. Она забыла обо всем: есть, пить, мыться — все это было сейчас несущественным. Она была рядом с любимым. Меняла мокрую постель, обтирала ему лоб между приступами, закутывала в теплое пуховое одеяло и свою нежность, чтобы согреть его тело и душу. Северус несколько раз, казалось приходил в сознание. Если можно так назвать состояние, в котором он находился. Что-то между бредом и полусном. Натали не думала, что он что-то понимает. Его глаза в каком-то бессилии и волнении начинали шарить по комнате, а потом он снова проваливался в забытье.

Нат не помнила, когда желание спать взяло верх и она просто провалилась в черную бездну без сновидений.

Когда она проснулась было уже утро. Судя по тусклому серому свету, лениво освещающему высокий каменный потолок их спальни, на улице было пасмурно и довольно мерзко. Но все равно безумно хотелось выйти на свежий воздух. Ей начинало казаться, что этот ужас никогда не кончится, и Северус так и не поправится. Но Нат взяла себя в руки и направилась с ванную. Ужасно хотелось умыться. Тем более Северус спокойно спал и кажется рвота отступила. Выйдя из ванной и найдя любимого на том же месте в той же позе, она подсела рядом с ним на краешек кровати и стала гладить его волосы. Они слиплись сосульками и были в совершенном беспорядке, но все же это были Его волосы. В гостиной с хлопком появилась Минки.

— Хозяйка желает завтракать? — спросила в полголоса эльфиха.

— А почему ты не спрашиваешь хочет ли Хозяин поесть? Мне кажется, что он уже почистился.

Она с недоверием покосилась на спящего Снейпа, будто боялась сглазить. Но вроде пронесло, он даже бровью не повел, продолжая глубоко и спокойно дышать во сне.

— Я думаю, когда Северус проснется, мы вместе поедим. А сейчас, можешь идти. Я думаю, что сама справлюсь.

Минки с хлопком исчезла, оставив ее в тишине наполненной дыханием ее самого ценного сокровища, мирно сопевшего во сне. В душе бальзамом разливалась уверенность, что она поступила правильно, проведя ритуал. Все самое страшное уже позади. Им нужно немного отдохнуть. Все скоро войдет в привычное русло, и они забудут весь ужас последних двух суток.

А Северус, надеюсь, вообще никогда не узнает о произошедшем. Он ведь гордый. Помощь не принимает.

Нат несколько раз просыпалась, но сразу же снова проваливалась в сон, который казалось не хотел отпускать ее сознание. Осматривая Сева, она подмечала, что он каждый раз лежал в разных позах. Это говорило ей о том, что его состояние улучшается.

Она проснулась от того, что Северус, лежа на боку, внимательно на нее смотрел.

— Привет, — как ни в чем не бывало сказала она сонно.

— Привет, — его голос был тихим и глухим, а глаза блестели от слабости. — Чувствую себя разбитым, как старое корыто, — пытался пошутить он.

— Не напрягайся. У тебя был ужасный жар. Ты несколько дней в бреду валялся.

— То-то горло болит. Нужно выпить бодроперцовое.

— Все уже сделано. Не волнуйся.

Северус попытался приподняться, но покачнулся и лег обратно в кровать.

— Ух, чего слабость-то такая.

— Говорю же, у тебя несколько дней был жар. Подожди, я помогу.

Она подошла к нему и взяв за руку осторожно помогла подняться.

— Нат, давай я сам.

Видимо, волнение в голосе, было вызвано тем, что место, которое он намеревался посетить, с дамами не ходят.

— Не волнуйся, я только до двери провожу. Дальше сам и не уговаривай.

Снейп укоризненно уставился на нее. Нат усмехнулась, видя его недоумение.

— Пошли уже, зельевар с тонкой душевной организацией.

Доведя его до двери в ванную, она прислонила его к косяку и совершенно серьезно спросила:

— Дальше точно сам сможешь?

— Перестань издеваться, — фыркнул Северус и тут же пожалел об этом.

Принять вертикальное положение без помощи дверного косяка было не так легко, как он думал. Пошатнувшись он снова оперся о косяк.

— Так, ладно, мистер я — сам — все — сделаю.

Нат обхватила его за талию и осторожно повела в ванную. Где он опять засуетился, пытаясь идти самостоятельно.

— Северус, милый, не глупи. Ты же стоять не можешь. Ну, хорошо, — она помогла ему опереться одной рукой о стену. “А второй вполне справиться со своей проблемой”.

Когда со всеми деликатными вопросами наконец было покончено, она уговорила его принять теплую душистую ванную, с лечебными зельями и травами для восстановления сил. Нат вымыла его свалявшиеся волосы, нанесла на них питательный бальзам, ополоснула теплой водой. И с чувством выполненного долга завернула свое благоухающее чудо в призванное из спальни огромное махровое полотенце. И при помощи магии перенесла в уже перестеленную Минки постельку.

— Спасибо, Минки.

— Что-нибудь еще Минки может сделать для Хозяйки?

— Принеси нам поесть. Мастеру Снейпу куриный бульон, а мне все равно. На твое усмотрение. И еще, Минки, — Нат вышла с эльфом в гостиную и наклонившись практически к ее лицу, сказала:

— Хозяин не знает, что я провела ритуал. Пусть так и остается. Ты поняла меня?

— Минки все понять.

Эльфиха с хлопком исчезла, а Натали вернулась к своему сладкому Северусу. Чистенькому, вкусно пахнущему, завернутому в кокон из белого пушистого полотенца. Так и хотелось развернуть этот подарок немедленно и съесть. Она спрятала свои плотоядные мысли за благопристойным выражением лица и уселась рядом.

— Лучше?

— Намного. Спасибо. Судя по всему, у тебя были тяжелые деньки. Я ничего не помню.

— Помнить нечего. Ты весь горел и метался в бреду. Пожалуйста, не хочу все это снова вспоминать. Давай не о болезнях, а? Я, правда очень испугалась.

Нат провела теплой ладонью по его бледному осунувшемуся лицу.

— Не пугай меня так, умоляю.

Она прижалась к нему, обнимая свое начинающее выздоравливать сокровище. Покопавшись в слоях ткани и докопавшись, наконец, до его нежной кожи, Нат прижалась губами к тому месту, где длинная шея переходила в плечо. Под тонкой кожей, нервно билась венка, отсчитывающая его пульс. Глядя на которую, она будто снова ощутила вкус его крови. Который, начал дурманить сознание. Она прижалась к нему и почувствовала болезненно-сладкое томление с головой затягивающее в свой плен. Будто тысячи невидимых нитей возникли в месте соприкосновения их тел, оплетая. И энергия потекла по ним, сводя с ума. Будто их тела врастали друг в друга. Словно сама магия брала свое начало в этом сакральном единении. Ее губы пересохли от желания коснуться его кожи. Тонкие пальцы впились в его плечи, чтобы не дать этому будоражащему потоку энергии прерваться хотя бы на миг. Где-то далеко, на границе практически отключившегося сознания, она понимала, что сейчас не время. Он очень слаб. Но руки не слушались голоса разума. Ее горячее дыхание обжигало его тонкую кожу, заставляя ее задыхаться в собственной нежности, в непреодолимой жажде обладания. Нат чувствовала рваный нервный ритм его сердца, которое, казалось, колокольным набатом отдавался у нее в висках, оглушая. Нат ощущала возбуждённое подрагивание его живота. Резко выдохнув ему в шею, она отстранилась. Понимая, что еще несколько секунд и…

Он слаб. Точка.

Кое-как приведя мысли в порядок, она совершенно ехидно улыбнулась ему.

— Бульончик?

В это время в гостиной прозвучал хлопок, говоривший о том, что завтрак, ну, или обед… а, не важно, подан.

Северус внимательно смотрел на нее, не произнося ни слова. Его лицо было все так же болезненно-бледным, но в глубине его черных глаз горели огоньки желания.

«Возможно и он почувствовал тоже самое», — отметила Нат про себя.

— Я сейчас, никуда не уходи.

Она чувствовала невероятный подъем сил. От того, что все плохое, похоже, осталось позади. Хотелось шутить и смеяться. Хотя она помнила, что с Северусом нужно веселиться аккуратнее. Тем более сейчас, когда он стал намного сильнее магически. Интересно, а как узнать на сколько сильнее? Нужно на досуге об этом подумать. А сейчас хотя бы узнать какой сегодня день недели.

— Минки, какое сейчас число? Двадцать пятое? — между делом спросила Нат. Укладывая на поднос все необходимое.

— Двадцать седьмое, — ответила домовуха.

Нат на секунду оторвалась от сервировки и удивленно посмотрела на Минки.

— Как двадцать седьмое? Мы, что, трое суток спали?

— После такой сложный обряд, что провела Хозяйка, энергия должна восстановиться. И магия должна принять новый Хозяин, — Минки почти шептала, помня запрет на разглашение тайны.

— Ясно, — неуверенно протянула Нат, вернувшись к своему занятию и все еще находясь под впечатлением от услышанного.

Разглядывая принесенный эльфом завтрак.

“Ну, допустим завтрак», — она решила воздержаться от расспросов о времени суток. — Неужели я поправилась?” — усмехнулась она про себя, оглядывая свое диетическое меню. Тарелка овсянки, овощи и фрукты.

— Решила меня на правильное питание посадить?

— Хозяину и Хозяйке не нужно сейчас принимать тяжелый пища, пока магия не стабилизироваться.

— При таком питании она только через месяц стабилизируется.

— Это не так. Магия сама излечит тело, сейчас нужна пища, которая не будет мешать ее свободной циркуляции, пока не завершился процесс единения.

— А как хотелось большой, жирный кусок мяса, — вздохнула она. — Ну, тут уж, как скажешь. Пусть циркулирует свободно.

Она взяла поднос едой и направилась в спальню.

— Да, Минки, я не хочу, чтобы ты появлялась в спальне без разрешения. Гостиная, возможно, в редких случаях, кабинет, конечно с разрешения Хозяина, но не спальня.

— Минки сделает так, как скажет Хозяйка, — с поклоном ответила домовуха.

Нат, придвинув небольшой столик к кровати, поставила на него все то великолепие, что принесла Минки: большая чашка бульона, тарелка овсянки, фрукты, овощи и какая-то мутная красная бурда. Недоверчиво понюхав содержимое стакана, она констатировала:

— Морс… клюквенный.

Она вздернула вверх брови и поджала губы, выражая недоумение по поводу вкусов Минки.

— Ну, как говориться, чем Бог послал.

И перевела взгляд на Северуса. Ему, видимо, набор продуктов тоже показался странным. Он скептически изогнул бровь, мысленно соглашаясь с Нат и указав пальцем на чашку с бульоном спросил:

— Это, видимо, мне?

— Думаю, да. Должно быть Минки, очень волнуется за твой желудок. Я, кстати, тоже, — легкие нотки недоумения в ее взгляде, сменились твердостью и не подкупностью. — Тебя покормить? — совершенно серьезно спросила Нат.

— Думаю с ложкой я справлюсь, — саркастически ухмыльнувшись.

— А, ну да, мистер я-никогда-не-прошу-помощи.

Северус обдал ее коронным ледяным взглядом, ясно говорившим ей, что пора бы прекращать паясничать.

Или забыла, что не котика против шерстки гладишь?.

— Ой, ладно, только не начинай.

Она вскинула руки вверх, сдаваясь.

Натали взяла ложку примеряясь к овсянке, вместо которой все еще хотелось жаренный кусок мяса. Она почувствовала, как он осторожно прикоснулся к ее щеке. Подняв голову, она встретилась с его чарующими черными глазами, которые были полны нежности и любви. Любви, она не ошиблась. И пусть в его книге будет написано что угодно, пусть он никогда не сможет ей этого сказать, но его глаза были сейчас красноречивее любых слов. Он притянул ее к себе и легко коснулся губами ее щеки, уголка губ, подбородка…

— Северус, пожалуйста. Мы же договорились, — выдохнула Нат и прикрыла глаза от удовольствия, которое начинало кружить голову. — Милый, я не смогу остановиться, а ты еще…

Он не дал ей договорить, накрыв ее мягкие губы своими. В голове зашумело, все завертелось, стало так ярко. Он обхватил ее лицо ладонями и целовал, целовал не в силах оторваться. Целовал, словно пытался достать до предела, до той зыбкой грани, за которой больше нет условностей. Будто мир исчез. Исчез вместе с оболочкой из тел. И они, повинуясь лишь законам мироздания умирают от любви в этом невыносимо-ярком горячем танце. Как маленькая птичка, что поет с шипом в груди свою упоительную песню, не думая о смерти. Пока не оборвется дыхание, пока не иссякнет жизнь. Отдавая все до последнего предела.

Нат чувствовала между своих ног его тонкое сильное тело. Упершись руками в его грудь, она откидывала свои длинные волосы, которые тяжелым каштановым каскадом рассыпались по спине. Она выгибалась, приподнимаясь, снова опускалась, проезжалась в нетерпении по лобку. Высекая из него стоны, заставляя его пальцы с силой сжимать ее бедра, требуя повторения. Она откинула голову назад, когда клитор мучительно запульсировал, отправляя нестерпимые волны удовольствия по всему телу. Вторя этой мучительной пульсации, ее движения стали еще яростнее, словно она не хотела отпускать удовольствие, заставляющее ее озвучивать каждое жаркое проникновение. Хватка на бедрах стала болезненной. Его тело изогнулось и словно повинуясь этому бесконтрольному движению он резко сел и, обхватив ее руками, прижал к себе. Словно в одиночку не сможет справиться с дрожью охваченного жаром страсти тела. Она чувствовала расслабляющую пульсацию изливающегося внутри нее партнера.

Сознание возвращалось медленно. Он немного ослабил объятия, видимо тоже приходя в себя. Его губы, словно робкие крылья мотылька дразнили ее, едва касаясь шеи, скул, подбородка, нежа ее в легком шлейфе только что испытанного блаженства, в котором прибывало разомлевшее тело. Наконец их глаза встретились. Его взгляд был мягким, полным нежности и какой-то тихой, но настойчивой жажды. Словно все еще цеплялся за последние всполохи ускользающего удовольствия, не желая отпускать.

— Не говори ничего. Ни какие слова не смогут выразить того, как мне сейчас хорошо, — она шептала, ласкаясь щекой к его щеке, как ластящаяся к ногам хозяина кошка.

Нат закрывала глаза от того невероятного ощущения близости, которое дарили эти простые, казалось бы лишенные сексуальности, прикосновения. Через несколько минут она поняла, что ее руки ласкают его грудь, а губы перешли в наступление и целуют все, до чего могут дотянуться. Она зарылась носом в его волосы и словно вдохнула наркотик. Ее сознание снова поплыло, закручивая в ярком водовороте желания. Желания утолить эту, казалось неизбывную, жажду. Его запах всегда будоражил ее, но сейчас он лишал ее рассудка. Когда отключаются все другие инстинкты кроме одного… Она откидывала голову, чтобы он мог сполна насладиться, выцеловыванием ее длинной шеи. Его руки проходились по ее спине, оглаживали бедра, то и дело вжимая ее в свой готовый к новым свершениям ствол. В этих прикосновениях было что-то еще, кроме сумасшедшей горячки, охватившей их. Словно Нат чувствовала не только отклик своего тела на его прикосновения. Также остро она чувствовала то, что в нем пробуждали ее собственные. Объятое наслаждением тело, казалось горело в огне, в котором хотелось сгореть дотла, чтобы утолить, наконец, эту неуемную жажду. Он резко перевернул ее на спину и приподнявшись на локтях посмотрел ей в глаза. Словно хотел увидеть блаженство, которое дарил ей. Не отрывая взгляда от ее горящих глаз, он медленно вошёл в нее и замер. Ноздри ее тонкого носа затрепетали, а спина слегка прогнулась, чтобы впустить его глубже. Ее стон. Его взгляд.

— Пожалуйста, двигайся… — взмолилась она, сгорая от нетерпения и сжала руками его мраморные ягодицы, направляя его.

Северус приподнялся и снова вошел, резко до предела и снова замер глядя в глаза, каждый раз вынуждая просить его двигаться. И она просила, она умоляла его. И ее шепот, смешанный со стонами, пьянил, заставляя его озвучивать свой восторг. И наконец срываясь на галоп, он закинул ее ноги себе на плечи, с силой вгоняя в мягкий матрас, складывая пополам ее гибкое податливое тело. Они, словно два сообщающихся сосуда, энергия которых соприкасалась, вливаясь на время в один поток, разбегаясь на миг и снова с жадностью сливаясь воедино, наполняя до предела. Ближайшие полчаса комната, наглухо запечатанная ее магией, была наполнена сладкими стонами, поскуливанием, частым нетерпеливым дыханием, задыхающихся в пылу своей страсти любовников.

К тому времени, когда страсть наконец отпустила изможденные любовью тела, спальня погрузилась в сумрак. Но этих двоих, запертых в этой странной комнате, вмещающей в себе все, что им было необходимо на протяжении уже суток, не интересовала смена дня и ночи. Она означала лишь, что можно слегка отдохнуть перед новым приступом нежности, которую они никак не могли сдержать сегодня. Пользуясь затишьем, что подарила им ночь и их напоенная на время страсть, они все же решили поесть и помыться. Хотя, еще валялись в перевернутой вверх дном постели, продолжая сладко нежится в объятиях друг друга.

— Северус, тебе нужно поесть, — прошептала она его шее, в который раз пытаясь поймать губами его острый кадык.

— Боишься, что у меня на тебя пороху не хватит? Не так я стар, как меня малюют, — с язвительной усмешкой сказал он.

— Ну что ты, милый, просто боюсь за свое душевное равновесие, если ты не дай, Мерлин, неожиданно скопытишься подо мной.

— Ты права, умереть от страсти не так стыдно, а от голода, как-то не комильфо.

Северус приподнялся на локте и оглядел столик, на котором уже несколько часов стояла так и не тронутая еда, которая уже давно остыла и являла собой жалкое зрелище. Он поморщился и позвал Минки. Хлопок в гостиной говорил о ее появлении.

— Она не войдет сюда. Я ей запретила.

— Какая ты предусмотрительная. Значит заранее спланировала издеваться над старым больным человеком?

— Сомневался в моем коварстве? — ехидно парировала Нат.

— В твоем, никогда. Видимо сам теряю хватку.

— Ладно прибедняться-то. Ну что старый, больной профессор, мы есть, наконец, будем?

— Я только за. Сказать по правде ты меня вымотала.

На что Нат презрительно сузила глаза и, накинув шелковый халатик, вышла в гостиную.

Минки мялась на месте, строго выполняя приказ Хозяйки — «в спальню ни ногой». Она обрадовалась, что ее присутствие наконец заметили. И прижав уши, в знак подчинения, склонила голову перед вошедшей в комнату Нат.

— Приветствую тебя Хозяйка Древнего Рода…

— Мы с тобой, о чем договорились? — резко прервала ее Нат, — о конфиденциальности? Минки если тебе не понятно это слово, я объясню.

— Минки понятно слово. Минки больше не станет…

— Довольно, — снова прервала ее Натали. — Давай обговорим все еще раз, — она строго посмотрела в глаза напуганного эльфа, — ты называешь меня Хозяйка, а профессора Снейпа —Хозяин. Тебе это понятно?

— Минки все сделать, как приказывает Хозяйка, — она низко склонилась в поклоне, выражая полную покорность, и стояла так пока Нат не позволила ей выпрямится.

— Убери из спальни всю посуду и принеси нам с профессором…— не успела Нат договорить, как из спальни вышел Северус завязывая пояс на своем халате.

— Бульон я не буду. Лучше сразу убейте.

— Я как раз говорила о стейке с кровью и бутылочке Кьянти. Ты как, со мной?

— Да-а, — от неожиданности неуверенно протянул он. — Что-то часто я в последнее время с тобой соглашаюсь, ты не находишь? Еще перестанешь меня опасаться.

— Боишься за свою репутацию, о Великий и Ужасный, — Нат подошла к нему и чмокнула в щеку.

— Возможно. Не так легко она мне далась. Приходиться поддерживать имидж Ужаса подземелий. Тем более, чтобы держать в узде весь мой серпентарий руку нужно иметь железную. Все эти родовитые малолетки постоянно на стреме, все время прощупывают слабые места.

— Брось. Они тебя очень уважают и боятся. Я не думаю, что твоему имиджу хоть что-то грозит, если ты иногда позволишь себе расслабиться хотя бы дома. А я…— она имитировала движение невидимого ключа, закрывающего ее рот на замок, — могила.

— Мне придется тебя наказать, если ты, не дай Мерлин, кому-нибудь проговоришься, что я просто человек.

Он обнял Нат за талию и наклонился к ее лицу так близко, что их носы соприкасались, а щеку согревало чуть сбивающееся, дыхание.

— Северус, стейк с кровью… давай все же поедим. Я начинаю переживать за наше здоровье.

Слава Мерлину, в этот момент появилась Минки с подносом еды. От которого пахло так восхитительно, что Северус оторвавшись от Нат, потянул носом запах, который пробуждал зверский аппетит.

— Стейк, так стейк.

Он взял ее за руку и увлек за собой к столу. Галантно отодвинул перед дамой небольшое бархатное кресло, помогая ей сесть. Сам он сел напротив и улыбнулся.

Стол был сервирован по всем законам этикета. Северус, знавший, что его спутница любит есть руками, понимал, что такие изыски исключительно, чтобы потешить его самолюбие.

— Неужели не будет закинутых на стул ног и жирных от сока рук?

— Только если ты попросишь. Ты же знаешь, не могу тебе отказать, — съехидничала она.

— Ешь как хочешь, меня это уже почти не раздражает. Иногда выглядит очень сексуально, — совершенно спокойно, но с легкой иронией ответил Снейп.

— Слово «сексуально», звучит сегодня как-то угрожающе, ты не находишь? — ловко орудуя ножом и вилкой проговорила Нат, отправляя кусок сочного стейка себе в рот.

— Хочешь сказать, что у меня есть шанс привить тебе хорошие манеры? — зацепился Северус, отпив рубиновый нектар из красивого стеклянного фужера, похожего на кубок.

— Хорошее вино, — оценил он.

— Мое любимое, — ответила Натали внимательно наблюдая за ним.

Могла ли она подумать еще полгода назад, что Северус такой ценитель хороших вин и любитель жаренного мяса. Такой жаркий любовник: нежный, страстный, изобретательный. Нат открыто любовалась им, потягивая вино из своего фужера. Она была почти уверена, что у него не было до нее серьезных отношений. Раньше он казался ей одиноким волком: самодостаточным, сильным, которому никто не был нужен. Но теперь она видела, что вырос он из маленького сиротливого щенка так жаждущего обрести свою стаю. Но его так часто предавали, что он точно панцирем оброс цинизмом, ехидством, щедро сдобренным болезненной ранимостью, как и страхом быть отвергнутым. Да что уж говорить, все наши взрослые комплексы родом из детства. Нат помнила его слова, обращенные к матери. Видимо, она была единственным по-настоящему близким ему человеком. Но даже она оставила его. Похоже она умерла. Нат как-то не интересовалась историей его семьи, считая эту тему очень личной. Полагая, что, если он захочет, сам расскажет. Пожалуй и “Пожиратели” родом из его комплексов. Сильная сплоченная стая с мощным вожаком.

“Представляю, как он хотел быть частью чего-то по-настоящему значимого. С его-то умом, честолюбием, желанием проявить себя. Какой это был для него удар, когда он все понял. Эта женщина… — она на секунду задумалась, будто силилась что-то вспомнить, — Лили, — выдала память. — Наверное, она была по-настоящему близка ему”.

“И так, Лили”, — попробовала она на вкус ее имя.

Нат даже не чувствовала к ней ревности. Очевидно из-за того, что ее память впитала воспоминания Северуса, поэтому они не могли быть неприятными.

“Хорошо, пусть будет Лили. Разберемся. Зачем же он поперся к Дамблдору? Не из-за угрызений же совести. Нет. Северус при всей его хитровые… хитрости и расчетливости не был ни трусом, ни тем более предателем».

Больше всего ее поражало в Северусе то, что он был способен на беззаветную преданность. Этой чести, конечно, удостаивались немногие, но те, кому посчастливилось могли быть уверены, он свою жизнь отдаст…

«Дело не в раскаянье, нет. Видимо все-таки Лили. Северус не ценил свою жизнь, так как ценил жизни близких ему людей. Чем бессовестно пользовался Альбус. Но все же, если он пошел к нему, значит не мог больше хранить верность своему прежнему Хозяину, — при слове Хозяин ее слегка передернуло. — И что же это значит? А значит это, что Темный Лорд либо убил, либо угрожал расправой это самой Лили. И что бы защитить ее он пошел к его главному и самому сильному врагу, Альбусу Дамблдору. А этот, конечно, своего не упустит. Раз два и двойной агент готов. Сильный, преданный. Черт бы тебя побрал Альбус Дамблдор вместе с Лордом. Что-то не вяжется. Если Лили все же убили, почему Снейп остался в игре? Думаю, это месть. Подожди. Зачем тогда ему Альбус. Ведь судя по тому, что он не выполнил свою часть сделки, Северус запросто мог действовать сам. А тут такая преданность даже после ее смерти. Тебе не кажется это странным? — вклинился в рассуждения внутренний голос.

“Может быть он хочет отомстить обоим?” — предположила Нат.

“Брось. Не похоже это на коварный план мести по крайней мере в отношении Альбуса. Он слушается его беспрекословно. С нашим новым миссией нянчится как… Подожди, Поттер. Ну, конечно, Слизнорт же показывал тебе свою коллекцию, как он сказал звали его родителей… Точно, Джеймс и Лили. Гарри ее сын. Сын его Лили, которого он охраняет по приказу Дамблдора. Да уж, Альбус. Что по части мозги запудрить, он мастак”, — Нат подняла глаза на Северуса, который внимательно все это время наблюдал за ней.

— Ну, наконец-то. Я думал ты про меня совсем забыла.

— Прости. Просто мозги, видимо, на место вставать начали, вот и попер мыслительный процесс, не остановишь.

— Ну, пока он окончательно не завладел тобой, рискну составить ему конкуренцию.

Он медленно отставил свой бокал в сторону и не спеша, уверенно поднялся из-за стола. Легкой добычей она никогда не была. Заставляя его, каждый раз, включать все свои охотничьи навыки. Северус знал, этот трофей нужно еще завоевать. Он опустился на пол у ее ног и, отведя полы ее шёлкового халатика в стороны, поцеловал острое колено. Он не отрывал от нее взгляд, чтобы увидеть, как она сдается ему. Как будет таять под натиском его нежности. Его легких поцелуев, под взглядом черных, затягивающих в свой смертельный омут, глаз. Что может быть приятнее? Разведя ее ноги в стороны он со знанием дела стал касаться губами, проходиться влажным языком, едва касаясь чувствительной кожи внутренней стороны ее бедер. Он прекрасно знал, что тактика, выбранная им, не оставит ей ни малейшего шанса на сопротивление, поэтому не торопился. Получая ни с чем не сравнимое удовольствие, сломить ее гордыню медленно. Тем слаще будет приз в конце. Нат была уже не в силах бороться с желанием. Между ног стало горячо и мокро. Хотелось, чтобы он коснулся своим бесстыжим язычком и там. Широко вылизав, подразнив бусинку клитора. Его глаза сейчас были, как расплавленный горький шоколад: горячие, вязкие, затягивающие в свой смертельный омут, из которого нет спасения. Северус сам был, как шоколад: твердым, но хрупким, сладковато-горьким на вкус, с нотками терпких специй и трав, с капелькой сливочной нежности, вызывающей восторг.

— О-о, мой хороший… мой сладкий… мой Северус…

Каждое его неторопливое прикосновение, такое умелое, такое отточенное, рождало в ней целую палитру стонов и полузадушенных поскуливаний. Он легко касался, дразнил ее.

— Ммм…

Ее красноречие иссякло вместе с сопротивлением.

Оно без сожаления расплавилось под напором его умелого языка. Насладившись ее сладкой агонией, он обхватил ее рукой за талию и водрузил на стол. Смахнув с него свободной рукой все, что могло помешать им насладиться близостью. Он наклонился к ней и прошептал:

— Хочу, чтобы ты позволила мне все, — прикусив зубами мочку уха. –Ты мне веришь? — выдохнул он.

— Тебе, безгранично.

Ее пальцы находились в плену его теплых, шелковых волос. Северус на мгновение посмотрел в ее серые хрустальные глаза, которые от нахлынувшей страсти безнадежно поплыли. Красноречивее любых слов говоря ему, что она отдаст ему все и даже больше.Северус медленно положил ее спиной на прохладную поверхность стола.

— Закрой глаза, — выдохнул он, пустив табун мурашек по ее, и без того горящему в огне желания, телу. Он прошелся ладонью от шеи через солнечное сплетение и положил ладонь на трепещущий в предвкушении живот. Два пальца прошлись по расщелине полной скопившегося тягучего желания, которое тут же вспыхнуло яркой вспышкой от этого легкого прикосновения. Нат застонала и выгнулась, не в силах сдержать поток эмоций. Он спустился чуть ниже и его пальцы проникли в нее, вызвав новую волну ее стонов. Было классно и стыдно. Стыдно от того, что она не может сдержаться. От того, что она распростерта перед ним и нéкуда спрятаться от его потрясающих и ужасно стыдных ласк. Но совсем скоро, это смущение отошло на второй план, стало абсолютно не существенным. Он словно открывал в ее теле такие места, которые, до его такого смелого вторжения, были ей самой не известны. Нат расслабилась, сдаваясь на милость его умелых рук. Северус положил ее длинные ноги себе на плечи и легко касался губами ее тонких щиколоток, в купе с неторопливыми, но уверенными проникновениями его пальцев, вызывая помутнение рассудка и безумную жажду. Его пальцы скользнули ниже и осторожно потрогали плотно сжатое колечко мышц. Она на мгновенье напряглась, а затем с шумно выдохнула:

— Хочу тебя.

Осторожно раздвинув тугие мышцы, его пальцы проникли в нее. Он прислушивался к ее реакции, не желая причинить боль. Пальцы войдя до конца, вызвали стон. От новых ощущений ее тело напряглось и задрожало, требуя продолжения. Северус наклонился и поцеловал ее живот, вдохнул ее запах, словно, не решаясь… Нат положила руку ему на голову, проникая в волосы длинными нервными пальцами.

— Все что захочешь… — выдохнула она.

Он медленно вошел в нее, глядя в глаза, в которых остались только безумие и жажда. Она не может сдержаться и кричит. Желание дурманит голову, но он нежен и внимателен. Он позволяет ей привыкнуть к болезненно-сладкой наполненности. Нат слегка подалась ему навстречу, показывая, что уже можно двигаться. И он двигается, двигается, двигается, сначала аккуратно, поддерживая ее разведенные, согнутые в коленях ноги, на своих руках. Приподнимая ее поясницу над столом, и проникая длинными плавными толчками. Измученное наслаждением тело требует разрядки. Он начинает двигаться быстрее, словно задыхаясь в этой гонке, запрокидывая голову, озвучивая свои нетерпеливые проникновения. Клитор мучительно запульсировал, наливаясь жаром. Заставляя ее спину выгнуться, упираясь затылком в твердую поверхность стола. Озвучивая каждый импульс, прошивающий удовольствием ее тело. Оно становится невесомым, растворяясь в наслаждении, уносящим ее куда-то на самый край сознания, превращая ее в нестерпимый свет, в пыль, в пустоту… Его низкий сдавленный стон раскатился по комнате, отдаваясь пульсацией в ее теле. Хватка на бедрах ослабевает, и он буквально валится на нее сверху, обессилив от испытанного удовольствия.

Комментарий к Глава 26 Наследие

* В «Божественной комедии» Данте, находились в восьмом круге ада.

========== Глава 27 ==========

Начало учебного года выдалось на редкость солнечным и теплым. Всего несколько часов оставалось до приезда маленьких захватчиков, которые наполнят все вокруг своей неуемной энергией. Сейчас Хогвартс выглядел опустевшим. Несмотря на отличное настроение, ей ужасно хотелось побыть одной. Погрузиться в собственные мысли, подумать над тем, что случилось с ними в последнюю неделю лета. Они с Северусом были так поглощены друг другом, что Нат невольно стала ощущать нехватку личного пространства. Она решила, что неплохо бы немного отдохнуть друг от друга. Северус видимо думал о том же, так как немедля оккупировал свою лабораторию и, с горящими от нетерпения глазами, принялся колдовать над очередным зельем. Поскольку эта священная территория была под строгим запретом на проникновение извне, у Натали появилась куча времени на себя. Вплоть до праздничного ужина в честь начала нового учебного года.

Она накинула на плечи легкую кофту и выйдя на улицу через парадные двери, направилась к Черному озеру. Найдя укромное место в зарослях еще изумрудно-зеленой растительности, Нат села на поваленное дерево, нагретое по летнему теплым солнцем. Она смотрела вдаль, разглядывая верхушки высоких деревьев, растущих по берегам. Легкий ветерок морочил их зеленые макушки, наполняя округу все еще задорным, но с уже отчетливыми нотками грусти, шелестом. Совсем скоро они оденутся в золото и пурпур, который, словно румянец чахоточного, возвестит о их скором конце. Но сейчас было еще лето и они весело глядели на свое отражение в водной глади озера. А легкая рябь, от набегающего ветерка, мгновенно смазывала картину, и по поверхности воды ослепительными бликами начинало играть солнце, заставляя Нат щуриться.

Вода всегда пугала ее, но в тоже время была ужасно притягательна. Она так и не научилась толком плавать, боясь открытых водоемов. Словно боялась доверить себя такой величественной, властной стихии. Ее пугало даже не то, что она поглотит ее без остатка, а то, что она хотела этого на каком-то совершенно неконтролируемом, подсознательном уровне. Ее тянуло слиться с этим разумным существом, стать его частью. И сейчас она едва сдерживала желание зайти в воду. Ощутить ее манящую и одновременно пугающую мощь. Желание стало настолько сильным, что она медленно поднялась на ноги и сняв с себя одежду сделала шаг вперед. Земля была холодной, не успевая прогреться после уже по-осеннему холодных ночей. Но она словно не замечала этого, зачарованная видом воды. Подгоняемая ветерком она робко набегала на пологий земляной берег. Нат сделала еще шаг, кончиками пальцев ощутив ее прохладное шелковое касание. Отбегая, вода словно манила ее за собой. Зайдя по пояс, она провела руками вокруг себя. Словно говоря о почтении и добрых намереньях. Она легла на спину. Над водой осталось только ее лицо. Тело сразу же расслабилось, даря ощущение легкости. Уши наполнило странное многоголосие. И если сначала оно было похоже на невнятный монотонный шум, то через несколько минут она стала различать отдельные звуки. Некоторые были низкими и протяжными, другие высокими и короткими. Больше похожими на свист или щелчки. Она невольно прислушивалась к этой волнующей мелодии и скоро ее резкость, и прерывистость ушли на второй план. Словно эта пугающая еще недавно стихия, приветствовала свою гостью, признавая в ней равную себе. Она спокойно вдыхала воздух, наполняя грудь. Но сейчас в этом совершенно естественном действии было что-то еще. Она чувствовала малейшие движения этого мощного организма, окружающего ее. Каждый раз делая вдох Нат чувствовала, как вместе с ее грудной клеткой вздымается толща воды. Словно слившись с ней воедино, она растворилась в ее несокрушимой мощи и теперь они единое целое. Она почувствовала, как начала погружаться под воду. Но ни одна мышца не дрогнула в ее расслабленном теле. Позволяя увлечь себя. Словно лоно, когда-то давшее жизнь всему живому, принимало сейчас свое заблудшее дитя в свои любящие сильные объятия, чтобы напитать своей мощью ее тело.

Нат пришла в себя, жмурясь на ярком солнце, плавно покачиваясь на ласковых волнах. Но что-то еще наполняло окружающую идиллию. Едва уловимое чувство тревоги. Она перевернулась на живот и посмотрела в сторону берега. Солнце никак не давало ей сфокусировать взгляд, то и дело ослепляя бликами в воде. Ей показалось, что на берегу кто-то стоит, но кроме размытого темного контура Нат ничего не видела. Она зажмурила глаза, давая им возможность привыкнуть к ослепительному солнечному свету. Зрение вернулось к ней, казалось, через мгновение, но берег уже опустел. Она развернулась к суше и через несколько секунд оказалась на ее твердой поверхности. Одежда была на месте. Да и ученики еще не приехали, чтобы так подшутить. Натали, оглядываясь по сторонам подошла к кучке вещей, все так же лежащих на краю поваленного дерева и начала быстро одеваться. Неприятное ощущение ушло на второй план, когда, натягивая кофту, она заметила на правой руке светящиеся символы. Они словно браслет, опоясывали ее тонкое запястье. Но стоило ей до конца натянуть рукав и приподнять его для того, чтобы внимательнее рассмотреть их, символы исчезли.

Странно. Если это последствия ритуала, наверное, она должна была заметить их сразу. Хотя, наверное, слишком много произошло за эти несколько дней. Не мудрено, что Нат чего-то не помнила.

Нат направилась в сторону замка, который выглядел грозно и величественно. Пронзая острыми шпилями своих многочисленных башен, небо, словно копья исполинских воинов, стоящих на страже покоя своих обитателей.

***

К вечеру погода испортилась. Пошел мелкий дождь. Небо затянули серые тучи, которые бывают, когда дождь зарядил надолго. К тому времени, когда приехали ученики заметно стемнело, а на дорогах образовались лужи. Кареты, запряженные фестралами подпрыгивали на кочках, проваливаясь в воду, разбрызгивая ее по сторонам. Добавляя к ухабам и неровностям дороги еще и слякоть. Ученики ежились под прохладным ветром, который принесла с собой непогода. Не помогала даже крыша кареты, призванная защитить от ненастья.

Хогвартс встречал своих детей теплом и уютом. Большой зал тонул в свете сотен свечей, паривших в воздухе. От чего даже серое дождливое небо, так правдоподобно отображенное волшебным потолком, не казалось таким уж унылым. Ученики рассаживались по местам. Гул десятков голосов наполнял уютом стены старого замка, еще недавно казавшиеся холодными и бездушными. Преподаватели полным составом собравшиеся за столом, оживленно беседовали. Но вот началась процедура распределения по факультетам. Хогвартс принимал с свою семью еще несколько десятков сыновей и дочерей, которые напуганные и озябшие мялись возле профессора Макгонагал, с опаской озираясь по сторонам в ожидании вердикта. Такую картину Нат наблюдала уже второй год и прекрасно понимала их чувства.

Как их примет школа? Станет ли она для них домом?

Она сама была в таком же положении всего год назад. А сейчас ощущала себя частью этой большой семьи. Распределяющая шляпа, как положено, исполнила свою напутственную песню и факультеты получили, наконец, своих новых учеников, радостно приветствуя пополнение. Новоиспеченные студенты расселись по своим местам и наконец пришла очередь директора школы. Дамблдор встал за кафедрой, с которой начиналась его речь в начале каждого года. Он поприветствовал собравшихся в большом зале учеников и преподавателей, пожелав удачи и упорства в достижении целей. Несомненно, имея в виду учебный процесс, но каждый, естественно, сделал для себя собственные выводы. Конечно же он предостерег от посещения Запретного леса. А также напомнил о правилах поведения в школе.

— И, наконец, изменения в преподавательском составе произошедшие в этом учебном году. Зельеварение будет преподавать профессор Слизнорт, решивший снова вернуться на свой пост, к моему большому удовольствию. А профессор Снейп, займет пост преподавателя защиты от Темных искусств.

По залу пробежал робкий шепоток и кое-где послышались одиночные хлопки. За исключением слизеринцев, которые стоя приветствовали новое назначение своего декана. Но вот аплодисменты, наконец, смолкли и праздничный ужин начался. На столе появились всевозможные блюда, от их совершенно потрясающего аромата и разнообразия, глаза разбегались. И ученики, утомленные долгой дорогой, с аппетитом накинулись на предлагаемое угощение. Зазвенели столовые приборы, бокалы наполнялись тыквенным соком. Нат, пораженная последними словами директора об изменениях в преподавательском составе, не поднимая глаз смотрела в свою пустую тарелку.

Северус старался незаметно проследить за ее реакцией на слова директора. О своем назначении он узнал практически перед новым учебным годом. Да и не считал эту информацию поводом для обсуждения с кем-либо, кроме директора. Игра, затеянная Альбусом усложнилась до предела, и Северус отчетливо понимал, что развязка не за горами. Дамблдор до последнего тянул с его назначением. Но вот видимо пришло время и его основного козыря открыто вступить в игру. Они шли к этому долгие годы и сейчас пришло время действовать решительно. Теперь даже Северус не брался предсказать, чем все это для него обернется. Зная о наложенном на должность проклятии и пророчестве, которое оставляет ему не так много шансов благополучно пережить этот год. Но у него было дело, которое Северус поклялся себе завершить во что бы не стало. Он знал, времени осталось не так много, поэтому использовать его необходимо с пользой. Он должен научить ее блокировать злонамеренные действия, научить пользоваться собственной силой. Защищаться, если потребуется даже от него. А для этого она должна полностью и безоговорочно доверять ему. Натаскивание на доверие началось и Северус внимательно мониторил ее состояние. Вдруг кубок с ненавистным им тыквенным соком буквально взорвался перед ним, залив скатерть желто-оранжевой вязкой жижей. Северус вздрогнул от неожиданности. Но не успел он вынуть свою волшебную палочку, для того чтобы устранить последствия этого безобразия, как бурая лужа словно ртуть стала собираться в огромную каплю и будто маленький смерч начала закручиваться в длинную острую пику. Вытянувшись на полметра вверх, она заледенела, а секундой позже рассыпалась ледяной крупкой на стол перед ним.

— Северус, что ты делаешь? — Минерва предостерегающе смотрела на него наблюдая загадочные манипуляции с содержимым его бокала. — Я понимаю, что ты не любишь тыквенный сок, но мог бы просто не пить.

— Спасибо, Минерва, в следующий раз так и сделаю, — отмахнулся он, все еще незаметно наблюдая за неподвижно сидящей Нат.

Ему хотелось, чтобы она посмотрела на него. Дабы убедиться, что с ней все хорошо. Хотя ее реакция отчетливо говорила об обратном. То, что все это тыквенно-ледовое шоу ее рук дело, Снейп не сомневался.

Но отмахнувшись от секундной слабости, он принялся за ужин. Правда, как и Натали, ему кусок в горло не лез.

Нат так ничего и не съела и покинув ужин первой, уединилась в своих апартаментах.

Теплые струи воды барабанили по ее плечам, смывая беспокойство и раздражение. Она стояла так уже казалось час, не открывая глаз, стараясь очистить сознание от беспокоящих мыслей. Наконец ей это удалось, и Нат погрузилась в совершенно упоительное блаженство. Она открыла глаза и на миг замерла: вода, нарушая законы гравитации, завивалась в витиеватые узоры, наполняя пространство своим неспешным танцем. Несмотря на то, что, представшая перед ее глазами картина выбивалась из разряда обыденного, она ничуть не пугала. Наоборот, Нат с любопытством дотрагивалась до закручивающихся спиралью водных струй, и они словно вовлекали ее в свой танец. Оплетая ее тонкое тело, скользя по нему, лаская. Увлечённая действом она не заметила, как с шорохом открылась дверь душевой кабины и сквозь клубы пара, которыми было наполнено все вокруг, она увидела чей-то нечеткий силуэт. И то беспокойство, что она испытала на озере, мгновенно наполнило ее сознание. Тонкие струи воды тотчас превратившись в острые ледяные пики, устремились на опасность, которую являло расплывчатое видение, застывшее в проеме.

— Черт возьми, что ты делаешь?

Северус едва успел прикрыть дверь. Иначе его тело пронзили бы сотни тонких ледяных игл. Которые тотчас же рассыпались, встретившись с сопротивлением каленого стекла. Нат прижалась спиной к стене не успев осознать, что произошло.

— Не подходи, — предупредила она, все еще не до конца справившись с волнением и тревогой. От чего пар клубившийся между ними тотчас замерз тончайшим ледяным кружевом, преграждая ему путь.

— Ну, не дури.

Он легко разрушил препятствие рукой и, подойдя ближе, выключил воду. Так, на всякий случай. Ее магия явно была не стабильна. Северус вошел в кабинку все еще наполненную водой и паром и обнял ее. Она не отвечала ему, но и не сопротивлялась. Он призвал полотенце, которое висело на двери и принялся вытирать ее. Наслаждаясь, заодно, видом ее обнаженного тела. Завершив этот нелегкий процесс, начинающий будоражить его мысли, он подхватил ее на руки и отнес в постель, уложив поверх покрывала. Северус смотрел ей в глаза, надеясь на разговор, но она молчала. Еще недавно такое твердое решение не посвящать ее в подробности его шпионской деятельности, которые могут быть опасны для нее, сейчас казались излишней жесткостью по отношению к человеку, безмерно любимому им. И чувство вины начало осторожно покалывать его сознание.

— Наверное, я должен объяснить, — начал он.

— Ничего ты не должен, — Нат дотронулась до его щеки, —ты слышишь? Не хочу, чтобы ты оправдывался. Я верю тебе и этого вполне достаточно. Я знаю, что как только придет время, ты расскажешь мне, — она провела ладонью по его щеке. — Ты красивый, — в задумчивости, словно любуясь им. — Мой мальчик, мой Северус…

— Ты говоришь, как … — Северус пристально посмотрел на нее. Словно увидел то, что до этого момента не замечал в ней.

— Как кто? Как твоя мама?

Она посмотрела ему в глаза. Ее слова словно задели что-то глубоко внутри. Самую тонкую струну его души. И нежный звук, извлеченный нечаянным словом, наполнил его грудь. Тесня все остальные чувства, подкатывая стремительной волной к горлу. Взгляд его стал рассеянным, будто он погрузился в себя.

— Да, как… мама… — голос был неуверенным, словно он впервые произносил это слово вслух.

— Она, наверное, очень любила тебя?

— Я не знаю. Мне иногда казалось, что я мешал ей. Она чаще всего была печальна. И мне всегда казалось, что эта печаль вызвана моим присутствием в ее жизни. Словно я привязывал ее к этому дому, к этому не просыхающему, никчемному мужу, моему папаше.

— Это не правда. Она была печальна не поэтому. Она хотела для тебя другой доли.

— Она рассказывала мне о Хогвартсе. Словно это было самое замечательное место на земле. Я так ждал, когда, наконец, уеду туда, — Северус чуть заметно улыбнулся, видимо вспоминая то время, полное надежд на будущее, которое казалось ему светлым и безоблачным.

— Ну, вот видишь. Она просто знала, что и этого лучика света скоро не останется в ее жизни. Дело не в том, что она не любила тебя. Дело в том, что любила и очень. А твой, как ты выразился папаша… Северус, он дал тебе жизнь, умей быть за это благодарным. Может быть он больше ничего не сделал в жизни, но поверь мне, я благодарна ему. Отпусти его.

Ее взгляд скользил по его лицу, а голос был мягким, даже убаюкивающим. Северус поймал себя на мысли, что он действительно готов отпустить. Отпустить ту обиду, которую так лелеял в душе все эти годы. Возможно даже из-за того, что других воспоминаний об отце у него не было. Его обида, была своеобразной памятью о нем. О человеке, что не стал ему другом, учителем, защитником. Памятью о том, как он этого хотел. Как он всегда хотел любви. А эта девочка, что лежит напротив и нежно гладит его лицо, она дает ее. И не просто дает. Она не боится. Ее любовь словно дыхание. Любовь — которая способна искупить его отравленную кровь. Он притянул ее к себе и обнял. Крепко, желая всю ее закутать в свои объятия, в свою нежность, в свою любовь, о которой не смел ей сказать. И не отпускать, никогда, забрать ее себе, ну разве он не заслужил. Он поцеловал ее в висок, запустив руку в ее мокрые волосы. Хотелось невесомо касаться ее лица. Чтобы каждое прикосновение говорило отчетливее его несмелого голоса.

— Где ты тогда был?

Нат не видела его глаз и так было даже лучше. Глядя ему в глаза, она бы не посмела задать свой вопрос.

— Ты о чем? — все еще обнимая ее, спросил Северус.

Он прекрасно понимал, о чем речь, но не хотел произносить это проклятое имя в ее присутствии.

— Что он сделал? — Нат словно прочитала его мысли. —Скажи мне. Я хочу ненавидеть его так же сильно, как люблю тебя.

Северус отстранился и внимательно посмотрел ей в глаза. Взгляд его еще недавно такой мягкий, стал холодным, а голос отдавал металлом.

— Тебе не нужно задумываться об этом. Тем более кого-то ненавидеть. Я не позволю причинить тебе вред. Ни ему, ни кому-то другому. Ты меня слышишь? — он строго смотрел ей в глаза, требуя подчинения.

— Ты хоть представляешь, на сколько это страшно не знать где ты? Что происходит. Умирать от беспокойства, каждый раз прося Бога чтобы ты вернулся: любой, больной, слабый… любой, ты слышишь? Я вылечу, я выхожу, только вернись живой. Ты прав. Ты не обязан мне ничего говорить. Просто, если ты думаешь, что неведение –это благо для меня, ты ошибаешься. Эти долгие часы, что я не знаю где ты, становятся адом. Я медленно выгораю в этом страшном ожидании. В ожидании неизвестности. Я знаю, ты не должен…ты не можешь… просто мне больно… но, это не важно, — она обняла его, прижав к себе с такой силой, что ее пальцы, даже через толстую ткань сюртука до боли впились в его тело. — Прости меня, — выдохнула она. — Я больше не спрошу. Никогда.

Северус обнимал ее, понимая, что не может ей сказать. Он не хотел. Он не смел произносить это вслух. Словно он может заразить ее этой черной чумой, этой грязью.

Нат прижалась к его груди и больше не произнесла ни слова. Он словно в задумчивости гладил ее мокрые волосы. Северус знал, что жесток с ней, что она неправильно понимает причину его молчания. Но он знал, так лучше для нее. Он поклялся защитить ее, и сделает для этого все, даже будет жестоким. Хозяин был страшно недоволен им. За три месяца он не узнал никакой информации, касательно последнего задания. Его оправдания были, видимо, недостаточно убедительными. И Северус даже знал почему. Темный Лорд лишился нескольких крестражей и срочно искал средства усилить собственную магическую силу.

Северус не помнил, как добрался до Хогвартса. Заклинание, которым проклял его Темный Лорд поразило его рассудок. Оно впитывалось медленно, как смертельный яд. В этом, наверное, и была шутка Хозяина, чтобы от сдох медленно, мучительно и в одиночестве. Он помнил, как практически дошел до своей двери. И словно провалился между временем и пространством.

Он будто и сейчас всем телом ощущал тот холодный, липкий, молочно-белый туман, что заполнял все вокруг. Северус шел по невидимой тропинке вперед, постоянно озираясь кругом в поисках опасности, которой было пропитано пространство. Он не понимал сколько времени находился здесь: минуту, час, день… Но вот впереди словно замаячил огонь. Северус, сбитый с ориентиров, в этом странном месте, где непонятно где верх, где низ и есть ли что-то впереди, ускорил шаг. Возможно там кто-то есть. Кто-то, кто поможет ему понять где он. Но вот огонь словно раздвоился. Возможно двоилось у него в глазах. Подойдя ближе, Северус увидел, что это не огонь, а два огромных красных глаза с вертикальными прорезями зрачков. Едва он смог понять, что это опасность, как словно из невидимого рта метнулся длинный змеиный язык. Опутавший его тело по рукам и ногам, обернувшись удавкой вокруг шеи. Словно тысячи игл разом впились в него, и по венам побежал огонь, выжигая его изнутри. Сознание наполнили образы. Лили — ее мертвые холодные глаза, смотрят на него с укоризной. Он хочет что-то сказать ей, но голоса нет. А боль, что вместе с огнем разлилась по телу высасывает последние крохи воли. Девочка, что он убил: она смотрит на него и словно кому-то показывает на него пальцем. Он так силится объяснить ей, что он спас… спас ее от унижения. Но изо рта вырывается лишь хриплый стон. Нестерпимо горит черная метка. Боль туманит разум. Терпеть нет сил. Мгновение, и он лежит на земле. Туман все еще стелется поземкой. Северус чувствует запах земли. Тело не слушается. Сил подняться нет, и он покорный судьбе распростёрт лицом вниз неизвестно где. Боль, сковавшая его, словно отпускает на миг, и он судорожно начинает думать, что делать. Не успело его сознание вернуться, как новая волна боли пронзает тело. Словно насаженный на огромный крюк для мяса его подвешивают в воздухе, как тушу свиньи на рынке. Рассудок вновь ослабевает, но где-то на границе почти отключившегося сознания он понимает, что из него утекает сила, а с ней и жизнь.

Северус приходит в себя в кромешной тьме. Он пытается подняться. Тело дрожит от слабости, но ему все же удается встать на четвереньки. Он слепо шарит рукой перед собой, словно ища опору, но рука хватает лишь холодный, плотный туман. Который кажется сплетенным из миллионов тончайших невесомых нитей, подрагивающих от каждого его движения. Спустя, казалось, вечность ему все же удается подняться на ноги, и он делает нерешительный шаг вперед. Тело напряглось, словно опасаясь новой боли. Он, хромая и шаря перед собой рукой, медленно идет вперед. Но через несколько шагов замирает. Почувствовав кого-то, стоящего перед ним.

— Северус.

Голос был высоким и чистым, как хрусталь. Он гулко разносится в этом странном пространстве.

— Мама…

Сердце в груди болезненно заныло. По лицу пробежала судорога. Северус попытался напрячь зрение, вглядываясь в темноту.

— Мама, — позвал он, вытянув перед собой руку.

— Я здесь, — отозвался голос и до его руки кто-то дотронулся. — Я здесь. Посмотри же на меня.

Рука коснулась его лица, а щеку тронуло холодное дыхание. И тут Северус понял, что вокруг нет никакой темноты. Просто он ослеп. Тело напряглось и в ужасе задрожало, а изо рта вырвался вопль: протяжный, мучительный. Он словно попавшая в силки птица метался, силясь открыть ослепшие глаза.

— Ну что ты, мой мальчик. Мой Северус.

Холодные руки обхватили охваченное паникой лицо. Ласковый голос дарил покой. Он все еще часто рвано дышал, но тело больше не дрожало, отдаваясь ласкающим рукам. Хотелось упасть на колени и вжаться в нее ища защиты. Нежные руки гладили его по голове. Страх и паника отступили. Руки исчезли.

— Мама, где ты? Почему ты оставила меня? Мама…

Чувство страшной опустошенности овладело им. Словно на миг обретя ориентир он тут же потерял его. В бессилии он упал на колени, закрыв лицо руками.

— Пожалуйста. Дай мне еще немного времени. Я должен уберечь ее. Дай мне увидеть свет моего солнца еще раз. И я вернусь к тебе. Я не задержусь ни на миг. Я сам тебе руки вымою: за все мои грехи ты воздашь мне сполна боли и мучений, выжигая мою душу медленно и мучительно.

Северус отнял ладони от невидящих глаз и уставился в темноту. Через некоторое время перед его глазами стало вырисовываться расплывчатое пятно. Оно не пугало. Напротив, вызывало интерес. Он стал щурится и наконец увидел перед собой белого волка. Нет. Это определенно была волчица. С огромными, словно человеческими глазами. Она внимательно смотрела на него, точно ждала, когда он придет в себя. Как только волчица удостоверилась, что он видит ее, она развернулась и побежала вперед. Северус с трудом встал на ноги и пошел за своим странным провожатым.

Волчица постоянно останавливалась, не позволяя Северусу отстать. Примерно через час, а может быть через день они пришли к дереву. Странное зрелище.

Казалось посреди молочной гулкой пустоты вырос островок, на котором возвышалось одно единственное дерево. Оно было высокое, раскидистое, похожее на дуб. С плодами, напоминающими яблоки. Проведя в этом странном месте достаточно времени, Северус уже ничему не удивлялся. Волчица остановилась и села, глядя на спутника. Северус почувствовал нестерпимый голод. Подойдя к дереву, он сорвал один из плодов, который действительно был похож на яблоко. Кроваво-красное, сочное яблоко. Посмотрев на волчицу, он откусил кусочек. Животворящий сок наполнил его рот, даря силы. Он стал жадно откусывать от плода, пытаясь утолить свою жажду. Но не успел он съесть и половину, как невыносимая боль прошила тело. Скручивая внутренности в узел. Яблоко выпало из его руки и покатилось по земле. Он упал на четвереньки, схватившись одной рукой за живот. Тело задрожало, голову наполнил шум. Северус поверхностно часто дышал. Ему казалось, что внутри у него что-то есть. Словно огромный червь, скрутившись кольцами у него в животе медленно поднимался по сведенному судорогой горлу наружу. Он хотел исторгнуть его из себя, но сил не хватало. Он судорожно вдыхал и снова силился избавиться от паразита, захватившего его тело. Изо рта показалась его уродливая голова. Извиваясь и шипя, он выползал наружу, перекрывая Северусу кислород. Но вот, наконец, последние сантиметры этого, казалось бесконечного существа, покинули его тело, и Северус жадно втянул в себя прохладный туман.

Он сел на пятки пытаясь разглядеть то, что с таким трудом исторг из себя. На земле лежал толи огромный червь, толи змея, покрытая человеческой кожей, только сморщенной, словно стариковской. Прожигая его насквозь своими красными, ненавидящими глазами. Тонкие щели ее носа злобно раздувались. Существо поднялось над землей, словно кобра, которая готовится к смертельному броску. Северус, будто завороженный, не мог отвести от нее взгляд. Бросок. Он зажмурил глаза, а когда открыл их, голова змеи безжизненно болталась в пасти волчицы. Струйка крови стекала на распростертое на земле тело. Она была настолько нереально-алой, в этом черно-белом пространстве, что Северус не мог оторвать от нее глаз. Волчица брезгливо мотнула головой, отшвырнув безобразное существо подальше и уставилась на Северуса, своими абсолютно человеческими глазами. Они затягивали его в свой плен. Через секунду не осталось ничего, кроме их серого холодного сияния.

Северус вздрогнул и проснулся. За окнами забрезжил рассвет, подернув горизонт уже просветлевшего неба тонкой розовой полоской. Нат спала, уткнувшись ему в плечо. Видимо его тревожное пробуждение разбудило и ее. Она приподняла голову, настороженно глядя на него. Северус нервно сглотнул, смотря в ее хрустальные серые глаза, которые словно возвращали его в только что пережитое безумие.

Комментарий к Глава 27

Всем доброго дня. Настал момент дать некоторые пояснения касательно новых терминов, которые, как я писала ранее, будут встречаться в нашей истории.

Тонкий мир, или мир духов.

Моя героиня, представительница древнего славянского рода. Конечно, она смутно об этом догадывается (пока!). В славянской мифологии, нет такого понятия, как рай и ад. Как нет понятия абсолютного зла и абсолютного добра. Я взяла это за основу (только это, во всем остальном лишь моя фантазия) Подземный мир, мир духов, в моей истории делится на три уровня. Тонкий мир, как раз его первый уровень, куда попадают души умерших либо находящихся в переходном состоянии людей.

Чтобы не забивать вам голову всей сложной структурой подземного мира, остальные пояснения буду давать по-ходу повествования. Надеюсь, достаточно доходчиво. Если нет, обещаю дать более развернутый комментарий.

========== Глава 28 Хогвартс ==========

Северус работал в лаборатории. Ну, как работал, пытался. Из головы никак не шли странные воспоминания, которые поначалу показались лишь игрой его воспаленного воображения. Но чем больше он об этом думал, тем больше убеждался в том, что это не так. Те несколько дней, что он, как сказала Нат метался в бреду, его душа была в месте, о котором Северус лишь слышал.

Проклятие Темного Лорда должно было убить его тело, навсегда поработить душу, питаясь его отчаянием и болью в персонально созданном для него аду. Его душа определенно была в Тонком мире. Но Нат, как ей удалось вывести его оттуда? Видимо она начала обретать силу. Как Универсум она должна обладать властью не только над четырьмя стихиями земли, но и способностью путешествовать между мирами. Но она не просто пошла за ним. Она знала дорогу назад. Она не просто вывела его из этого страшного места, но дала ему прикоснуться к Дереву Жизни. На это способны только поистине могущественные маги.

Северус не думал, что Нат до конца осознавала, что делает. Она не просто Универсум. Она что-то еще. Это определенно. То, что она имеет какое-то отношение к одному из пяти бессмертных, он был почти уверен. Задрав рукав рубашки, он посмотрел на черную метку, которая стала едва различимой на его бледной коже. Значит связь с Темным Лордом носит лишь информационный характер. Сейчас Хозяин не способен питаться его магией, как раньше. Он вновь вспомнил то уродливое существо, от которого с таким трудом избавился, там за гранью.

«Ее любовь способна исцелить отравленную кровь… — вспомнил он собственные слова. — Если связь настолько ослабла, значит Волан-де-Морт не знает, что он жив. А как мы можем использовать данную информацию? Черт возьми».

Впервые за долгое время у него появилась возможность бросить все и исчезнуть раз и навсегда вместе с Нат. Они могли бы начать все сначала. У них могла быть совершенно другая, нормальная жизнь. Без постоянного риска, без лжи. Оставить поле боя Альбусу и Тому, пусть сами разбираются. Но Северус знал, что Хозяин будет искать ее. Его силы слабеют. Альбус не просто знает о крестражах. Два он уже уничтожил и определенно не собирается останавливаться на достигнутом. И Том, вынужденный, как паразит питаться силой своих последователей, скоро перейдет на отчаянные меры. Выход был только один. Уничтожить его. А значит рано он решил выйти на пенсию. Ему еще предстоит побороться. Он громко выдохнул и одернув рукав, закрыв Черную метку, как напоминание о его обетах.

Последние три месяца Северус маниакально искал хотя бы какие-то упоминания об Универсумах. После того, как получил задание от Повелителя найти ее. Информация ему была просто необходима для того, чтобы понять, как помочь Нат контролировать свою магию, которая в последнее время начала активно набирать силу. Ну и, конечно, защитить ее от Темного Лорда, эта задача была для него первостепенной.

Источников, которые могли дать ему хотя бы какие-то полезные сведения было не много. Если не сказать, что их почти не было. Большинство упоминаний об Универсумах сводилось скорее к мифам и легендам, чем к реальным фактам. Северус знал, ему нужна помощь. Альбуса, по очевидным причинам, он не хотел посвящать в подробности своего интереса к данному вопросу. Поэтому в голову пришло только одно имя, Надежда. Так звали бабушку Нат. Несмотря на то, что она была маглом, у Северуса сложилось стойкое ощущение, что не так она проста, как может показаться на первый взгляд. Он летом встречался с ней. Даже провел в ее обществе несколько дней, перед тем, как они с Натали отбыли в Англию. Он присматривался к ней, прислушивался к тому, что она говорила и пришел к выводу, что Надежда не просто в курсе того, что Нат Универсум. Она должна точно знать, что она есть. Он не хотел раньше времени посвящать Натали в свои планы. Ее магия сейчас была крайне нестабильной. Поэтому лишние волнения ей были ни к чему. Именно поэтому он хотел встретиться с ее бабушкой, так сказать тет-а-тет. Только примет ли она его, вот в чем вопрос? Но это не единственная проблема, которая не давала Северусу покоя. Язык. Он не знал русского языка. Когда Нат была рядом, он, каким-то образом, понимал сказанное. Видимо еще одна не изученная особенность этого «редкого вида». Но в этот раз он решил посетить ее отчий дом один и поэтому сомневался смогут ли они пообщаться вдвоем. Вопрос был щекотливый, он не хотел лишних свидетелей. Ну, если, конечно, до него вообще снизойдут.

“Ну, как говорится, кто не рискует тот не пьет шампанское”.

Попытаться в любом случае стоило. Северус хлопнул себя по коленям и бодро поднялся из-за стола. По дороге в свои апартаменты он обдумывал детали всего спонтанного отъезда. Что он скажет Нат? Нужно ли предупредить Альбуса? Так, на всякий случай. Хотя, наверное, не стоит. Провести директора будет сложно, даже такому опытному шпиону, как он. Все равно, что-то да заподозрит. Так что действовать будем инкогнито. Завтра пятница, а это значит, что вечером сразу можно и отбыть. Хотя, наверное, прибыть в чужой дом без приглашения, на ночь глядя, это не совсем то впечатление, которое он хотел произвести. Он точно не хотел ее пугать. Наоборот, ему просто необходимо было заручиться ее доверием. Судя по всему, бабка — кремень. Так просто она ему ничего не скажет. И хотя времени на любезности оставалось все меньше, тем не менее он решил не спешить. Так что лучше всего нанести свой визит в субботу днем. Решено.

*

Натали чувствовала, что что-то происходит. Северус вел себя странно. Он словно затаился, как хищник перед прыжком. Она сейчас постоянно ловила на себе его настороженный, даже оценивающий взгляд. Словно он что-то решал для себя. Что-то касающееся ее. Она, дав ему слово больше не лезть с расспросами пока он не сочтет нужным поделиться с ней, молчала. Но напряжение, которое он вызывал в ней стало понемногу выходить из-под контроля.

— Пойду погуляю, — с едва скрываемым раздражением сказала она.

Увидев, что Северус, как обычно в последнюю неделю вернувшись домой, после короткого «Привет» забурился в свой кабинет, забаррикадировавшись за внушительной горой книг. Нат встала из кресла, в котором только что читала, ожидая его прихода, в надежде провести вместе вечер, которая сейчас безнадежно таяла под его холодным взглядом. Ощущение было такое, что он наказывал ее за что-то. Только вот она никак не могла понять за что. От чего злилась еще сильнее. Она направилась к двери, прихватив с собой плащ. На улице было пасмурно и довольно мерзко. Но уж лучше, чем психовать в натянутой, как струна тишине.

Она взрывала носками ботинок сухие листья, которые казалось еще недавно так задорно шелестели на верхушках деревьев, а сейчас шуршали под ногами устилая холодную, мокрую землю своими маленькими трупиками. Природа готовилась к спячке, в которую хотелось погрузиться и Нат. Северус стал невыносимым, как старый зануда. Он все чаще молчал. Правда, когда снисходил до общения, которое ограничивалось какими-то общими фразами, он был с ней обходителен. Если можно назвать обходительностью ту наигранную мягкость, с которой скорее всего обращаются со своими буйными пациентами врачи психиатры, чтобы не вызвать внезапный всплеск их нездоровой агрессии. Словно боялся вывести ее из какого-то внутреннего равновесия.

Может быть его так напугало тогда ледовое шоу в душе? Но она же извинилась. И вообще, если он думает, что напряжение, которое исходит от него ее успокоит, он ошибается. Нат боролась с раздражением, которое казалось поглотило ее с головой. Она знала, что лучше выругаться где-нибудь в одиночестве, чем не выдержать и пригвоздить Северуса своей бесконтрольной магией к стенке. Она усмехнулась, представив себе картину распятия Северуса на стене. В одном она была права, ее магия была не подконтрольна ей. И вытворить она могла, что угодно. Тем более обстановка была не из приятных. Нужно поговорить с ним. Либо ей придется попросить помощи у Альбуса. От этой мысли ее передернуло. Но если Северус и дальше будет упрямится, другого выхода у нее не останется. Позволить своей магии навредить Северусу она не могла. Поэтому тут все средства хороши. Только источник сомнительный, ну тут уж ничего не поделаешь. Она неторопливо прогуливалась по берегу Черного озера.

Беседа с собой развеивала мрачные мысли. Напряжение отступило, и она поняла, что замерзла.

Вернувшись домой, она обнаружила, что Северус так и не покидал кабинет. Дверь по-прежнему была закрыта, что говорило о его крайней занятости. Нат знала, что в кабинет, когда он работает, входить нельзя. Если только он сам позовет. Поэтому у него не было причин закрывать дверь. Но в последнее время она была постоянно закрыта. Значит он не хочет, чтобы она знала, чем он занят. Значит не доверяет. Она не ошибается, он избегает ее.

*

Северус в задумчивости сидел за столом обложенный кучей книг, которые, тем не менее были для него в большинстве своем бесполезны. Он потер пальцами переносицу, давая глазам отдых. Северус видел, что Нат раздражена и им необходимо объясниться. Но только что он мог ей сказать? Когда сам не до конца понимал, что происходит. Она Универсум, это факт. Сильнейший маг, обладающий силой четырех стихий. Она способна путешествовать между мирами, и даже прекрасно ориентироваться в Тонком мире, спускаться в который могут далеко не все, даже по-настоящему могущественные волшебники. Ее магия была совсем иной. Она вобрала в себя тысячелетия. Эти знания, как ощущение собственной силы сейчас циркулируют в ней. И Нат рано или поздно научится пользоваться всем этим богатством.

Но, волчица. Он знал, что каждая душа, спустившаяся в Тонкий мир, предстает в своем истинном обличии. Волчица, это не тотем, не оккультный символ, которым она усиливает свою магию. Волчица — это знак прародительницы Рода. Знак одной из пяти Бессмертных. Волк так же всегда являлся проводником душ. Нат не просто может спускаться в Тонкий мир. Она там Хозяйка. Поэтому она позволила ему прикоснуться к Дереву Жизни. Только Бессмертные способны на это. Голова шла кругом. Он знал, что волк, имеет двоякий смысл, вмещающий в себя как свет и добро, так и тьму и коварство. А это значит, что времени на познание азов силы осталось совсем мало. И если ее магия еще не успеет окрепнуть, Темный Лорд сможет качнуть чашу весов, перетянув на свою сторону, пользуясь ее нестабильностью. Кто же она?

Северус услышал, как закрылась дверь. Нат обычно была очень тихой. Он иногда пугался, когда она совершенно бесшумно подходила к нему, заставая врасплох. Но сейчас она хлопнула дверью. Она раздражена. И еще она вызывает его на разговор. Разговор, к которому он еще не был готов. Поэтому он подождал еще некоторое время и, только поняв, что она легла в постель, покинул наконец свое убежище.

Нат уже спала. Он лег в кровать прижавшись к ней сзади. Северус чувствовал, как напряжение последних дней уходит, и тело наполняет свет и тепло. Он зарылся носом в ее волосывдыхая их запах. Он пьянил, унося мысли куда-то далеко. Туда где нет тревог и сомнений. Светит солнце и есть только они двое. Нестерпимо захотелось овладеть ей. Он словно чувствовал, что теряет ее. Хотелось подтвердить их МЫ немедленно. Но он лишь прижимал ее к себе и судорожно вдыхал ее запах. Будто не мог надышаться ей.

Свет утра проникал в спальню тусклой полоской света под потолком. Он открыл глаза. Нат так и спала в его объятиях всю ночь, держа его за руку, словно так же, как и он боялась отпустить, на этой зыбкой грани надежды. Надежды на то, что хрупкое чувство, что сейчас есть между ними не разобьется в безжалостных тисках обстоятельств. И они смогут сохранить себя, чтобы раствориться друг в друге познавая вечность.

*

Она стояла на тротуаре неподалеку от дома Пола. Осталось только перейти узкую дорогу, что отделяла ее от крыльца с причудливым витиеватым узором перил. Но что-то словно удерживало ее от того, чтобы преодолеть эти несколько метров и наконец обнять друга, по которому уже отчаянно скучала. Прямо перед ступенями стоял мужчина, словно хотел подняться по лестнице, но отчего-то медлил. Он располагался к ней спиной, и Нат не видела его лица. Возможно ему была нужна помощь, может быть он хотел уточнить адрес, но Нат не шевелилась. Она глядела на этого человека со смесью тревоги и любопытства. Было ощущение, что все краски мира вылиняли, а мужчина был настолько четким и ярким, что казался почти нереальным. Его волосы тяжелой антрацитовой волной закрывали спину доходя до пояса. Даже длинный сюртук не мог скрыть сильного тела, узкие брюки очерчивали рельефные икроножные мышцы, от чего складывалось впечатление, что перед ней стоит древнегреческий атлет, обряженный в странный костюм, казавшийся инородным на его великолепно сложенном теле. Коричневые, крокодильей кожи, остроносые туфли выбивались из этого образа казавшегося старомодным, но при этом не нарушали целостности ансамбля. Все оттенки любопытства собрались сейчас в ее глазах. Мужчина не шевелился, точно окаменел. Но вот он, словно в замедленной съемке, стал разворачиваться к ней, будто почувствовал на себе ее взгляд. Нат ощутила, как словно откуда-то из глубины по позвоночнику, цепляясь острыми когтями поползла тревога, покрывая холодными мурашками ее тело. Любопытство, еще недавно царившее в ее взгляде, сменилось замешательством. С одной стороны, ей ужасно хотелось увидеть его лицо, которое на каком-то подсознательном уровне притягивало ее. Но чувство тревоги, которое вызывал пришедший в движение Колосс, стало накрывать ее холодной волной, настойчиво требуя, бежать. Ноги словно приросли к земле. Она рванулась сильнее, словно пытаясь разорвать путы, связывающие ее с этим странным человеком. На секунду все вокруг погрузилось во тьму, а затем ослепительный свет лезвием ножа полоснул по глазам.

Нат села в постели, не понимая где находится. Желание бежать все еще не отпускало ее сознание и она, откинув край одеяла, опустила ноги на пол. Только ощутив ступнями его холод, она словно вернулась в реальность. Свет солнца заливал спальню даже через крошечное окошко под самым потолком. Она была одна. У Северуса возникли какие-то срочные дела. Опять. Она даже не слышала, когда он ушел. Послевкусие у сна было отвратительным, как похмелье. Сердце все еще часто билось в груди, отдаваясь слабостью в дрожащих мышцах. Понемногу она начала приходить в себя, но тревога, как старая заезженная пластинка, никак не отпускала.

В попытке избавиться от назойливого мотива, Нат отправилась прогуляться. Выйдя в коридор она на секунду задумалась куда пойти. В Большой зал на завтрак идти не хотелось. Нат категорически не хотела сейчас видеть людей. Она чувствовала непреодолимое желание спрятаться ото всех. Перебирая всевозможные варианты времяпрепровождения, она вдруг отчетливо поняла, что бежит не от людей, а от себя. Но это все равно, что бежать от собственной тени. В лучшем случае она прямо за спиной, а в худшем на шаг впереди. В бессилии она прижалась пылающим лбом к каменной стене замка. Благо в подземелья редко кто спускался по собственной воле. Так что ее одиночеству практически ничего не грозило. Разве какой-нибудь залетный слизеринец пройдет мимо обиталища их декана. Что тоже вряд ли. Они, конечно, не из робкого десятка, но в последнее время лишний раз попадаться на глаза Снейпу, и они не хотели. И Нат даже понимала почему. Ей тоже иной раз хотелось спрятаться от него, чтобы не чувствовать на себе его холодный отчужденный взгляд. Натали прикрыла глаза словно хотела отключить все чувства, погружаясь в темноту словно вакуум, лишенный эмоций. Она почувствовала, как «колея», по которой она все это время двигалась, ограничивая ее условностями вдруг исчезла, и сознание стало безмерным, как космос. Ощущение загнанности ушло и пьянящее чувство свободы наполнило ее. Открыв глаза, она увидела, что пространство вокруг словно опутано множеством тончайших нитей. Они плотным слоем покрывали стены, пол, потолок. Одни были красными, их было больше, другие — белые. Она с любопытством дотронулась до белой нити и ее сознание наполнили сложные цветные образы. Нат отдернула руку, и картинка на миг смазалась в сплошную серую линию и оборвалась, словно кончилась пленка. Дотронувшись до красной, она услышала монотонный, невероятно высокий звук. Точно кто-то, словно струну, тронул тонкое лезвие пилы.

«Сигнальные нити замка», — догадалась Нат.

Она с интересом разглядывала переплетение этих нитей пока не заметила, что две из них подходят к ее правому запястью. Она подняла руку, точно хотела стряхнуть, но несмотря на то, что нити были не толще человеческого волоса, гибко изогнувшись они последовали за ее рукой.

— Что это? — спросила она в пустоту.

Словно точно знала, что там за неведомой гранью кто-то есть. Видимо тот, кто в самый нужный момент прислал ей помощь.

— Я могу увидеть тебя? — ее голос был высокий и невероятно чистый, наполняя собой пространство вокруг, словно не встречая сопротивление воздуха. — Я слышу тебя…

— Каким ты хочешь, чтобы я стал для тебя?

Она не слышала голоса того, кто ответил ей, словно ответ родился в ее голове.

— Я хочу увидеть тебя таким каким ты сам себя представляешь, — ответила Нат также не произнося ни слова. Словно она проникла в сознание старого замка, который оказался столь любезен, что позволил ей заговорить с ним.

— Эти нити, — Нат подняла запястье, за которым последовали два дрожащих волоска.

Их движение, словно танец тончайших травинок в воде, было меланхоличным и изящным. Словно они жили по каким-то своим правилам двигаясь в этом странном пространстве, над которым были не властны земные законы.

— Что это значит?

— Это значит, что теперь мы связаны. И если ты захочешь, то можешь попросить, например, моей помощи.

— Как в тот раз, когда я проводила обряд? — поинтересовалась Нат, желая узнать с чего вдруг старый замок счел необходимым вмешаться.

— Как в тот раз, — подтвердил голос.

— Знаешь, есть такая сказка «Красавица и чудовище». В ней, когда красавица попала во дворец Чудовища, оно, чтобы не напугать гостью, тоже говорило с ней из укрытия. Отчего у нее создавалось впечатление, что разговаривает сам замок.

Из-за поворота вышел получеловек полулев. Высокого роста с львиной головой и завитыми спиралью, огромными черными рогами. Точь-в-точь, как в сказке. Он подошёл к ней и склонил голову в поклоне.

— Так лучше? — поинтересовался он.

— Да… — Нат в задумчивости протянула руку проведя ей по мягкой щеке и бородке, подчеркивающей и без того массивный подбородок представшего перед ней существа.

На ощупь он был вполне себе реальный. Хотя она понимала, что дух скорее всего не может быть настолько осязаем.

— Почему я могу дотронуться до тебя? Ты же, на сколько я понимаю, призрак? — она вдруг смутилась, словно сказала какую-то глупость.

Львиная голова усмехнулась, оскалив острые белые зубы.

— Просто ты, как бы тебе сказать… в моей голове.

— Скажи, Альбус так же проникает в твое сознание? — позабыв о недавнем смущении спросила Нат.

— Нет. С Дамблдором, как директором Хогвартса, я связан магическим контрактом, как впрочем и со всеми предыдущими директорами. Он может узнать обо всем, что происходит в школе. Но он не имеет доступ к моей памяти. Только если это грозит самой школе или кому-нибудь из ее учеников, или учителей.

— Ты так узнал о том, что Снейпу была нужна помощь?

— Помощь была нужна тебе, не Снейпу. Кстати, несмотря на его мерзкий характер, он чуть ли не единственный, кто вызывает у меня заслуженное уважение. Видишь ли, как дух, существующий на свете уже добрую тысячу лет, меня сложно чем-то удивить, тем более заинтересовать. Я, как это не ужасно звучит, питаюсь эмоциями своих обитателей. А его эмоции глубокие и сложные. Знаешь, они как хорошее выдержанное вино. Просто было бы жаль их лишиться. О, нет, нет… я не причиню вреда, — он словно заметил промелькнувшее в глазах Нат беспокойство, — просто я существую, пока меня наполняют теперь уже чужие воспоминания. И ты права, я могу принять любую форму. Только пожелай.

— Получается, что именно таким я помню чудовище из той сказки? И именно поэтому я могу до тебя дотронуться. Потому, что я именно так себе это представляю? Я сама создаю тебя? — она улыбнулась, когда львиная морда окрасилась в синий цвет, а затем в зеленый.

— Прекрати. Ты слишком быстро все схватываешь.

Лев снова продемонстрировал белозубый оскал. Который начал таять, превратившись в улыбку Чеширского кота. Затем она стала прозрачной и исчезла совсем.

— Считаешь, что так я выгляжу лучше? — спросил голос.

— Ну, по крайней мере честнее. Может быть когда-нибудь ты предстанешь передо мной в том образе, который ты при жизни каждый день видел в зеркале.

Нат все еще смотрела на то место, где исчезла улыбка созданного ей Чудовища.

— Возможно. Ты даже не можешь себе представить, как этого хочу я сам. Но из моей памяти словно нарочно удалили этот фрагмент.

— Ты не помнишь, как выглядел при жизни? — недопоняла Нат.

— Так вот и я, о чем, — печально вздохнул голос.

— И ты не знаешь почему? В смысле, не знаешь почему не помнишь? — поправилась она.

— Проникнуть в мою память не так просто. За исключением сегодняшнего дня, это произошло лишь один раз.

— И кто это сделал?

— Именно удаляя эту информацию тот человек, видимо, удалил и часть моих собственных воспоминаний.

— Раз твоя память такая закрытая зона, почему я удостоилась такой чести проникнуть в нее? Если ты говоришь, что лишь однажды в нее проник чужак, почему я?

— Ты хорошая девочка. В тебе столько жизни, столько вопросов… — голос словно пытался увести разговор в сторону. — Давай отложим их на другой раз, хорошо?

— На другой раз? А, как я смогу связаться с тобой?

Но пространство уже наполнилось воздухом. Все органы чувств разом включились, внося сумбур в сознание, а тело испытало ни с чем несравнимое чувство от снова действующей на него гравитации. Нат несколько минут стояла на месте пытаясь привыкнуть к давящей на тело и мозги вселенной.

Ладно. Теперь можно и позавтракать.

В выходные ученики могли позволить себе подольше поспать и поэтому Большой зал, к этому часу, был похож на огромный суетливый муравейник. Проходя к своему месту, она поймала на себе взгляд Малфоя младшего. Он видимо все еще злясь на нее, всем своим видом выказывал презрение, которое, при ближайшем рассмотрении подозрительно граничило с настороженностью.

«Вот и правильно», — Нат была довольна его реакцией. — Помнит, чертяка».

— Привет.

За спиной раздался подозрительно знакомый голос.

“Черт возьми, только не это”.

Чего Нат сейчас не хотелось так это пустой болтовни с Сивиллой. Но нацепив на себя выражение вполне себе сносного дружелюбия она развернулась к подруге.

— И тебе не хворать.

Увидев ее придурковатый, из-за толстых стекол очков, но абсолютно искренний взгляд, Нат вдруг осеклась, почувствовав, как собственная снисходительность фальшью повисла в воздухе между ними. Она словно на секунду вернулась в первое сентября, когда, совершенно искренне глядя на присутствующих в Большом зале коллег, признала их семьей. Ее губы растянулись в совершенно искренней улыбке. Невольно вспомнился милый львиный оскал замка. И она вдруг поняла для себя, она не одна. Это она сама нарисовала эту страшную предрешенность, которая в последние недели тяжким грузом давит ей на плечи. Но у нее есть семья. Северус, он просто отлучился по делам. В этом нет ничего страшного. Это осознание словно тугую душную пелену сняла с ее души, наполнив сердце теплом. Она совершенно искренне обняла подругу за плечи, от чего у той слегка отвисла челюсть.

— Пойдем? — Нат на секунду поймала на себе насмешливый взгляд Малфоя, который тут же слетел с его надменного лица, когда перед ним на столе опрокинулись все кубки с тыквенным соком, залив ему штаны. Он, как ошпаренный, вскочил с места и метнув в нее разъяренный взгляд быстро ретировался.

Завтрак плавно перетек в меланхолично-дымный, разноцветный, как лоскутная юбка цыганки, мирок Сивиллы. Они уютно устроились в мягких креслах попивая чай и беседуя. Разговаривала в основном подруга, Нат сидела в кресле и ловила себя на мысли, что ей в первые за эти несколько недель хорошо и спокойно. Даже монотонная болтовня Сивиллы не раздражала, как обычно, а наоборот вносила размеренность, словно убаюкивая. Позволяя мыслям неторопливо проплывать в сознании.

Но вот словно на их пути встретился водоворот, который закружил не успевшую проскочить мысль в своем танце. Снова и снова заставляя ее возвращаться к ней. Из головы никак не шло то, что замок не помнит себя. Как должно быть страшно так зависеть от чужих воспоминаний, когда не имеешь собственных. Словно живешь взаймы. Кто мог с ним так поступить? А главное за что? Какую информацию он мог знать, что человек лишил его имени и лица? Нат вдруг вспомнила книгу, что читала в самолете по дороге в Египет. Эти воспоминания невольно заставили ее подумать о Поле. Она вновь вспомнила крыльцо, белую дверь с серебряным молоточком, в которую так и не постучала в своем странном сне. Мысль, сделав лирическое отступление, снова вернулась к прерванным рассуждениям. В древнем Египте, если человека посмертно лишали имени — это было самое страшное наказание из всех возможных. Ведь он был обречен на вечное скитание между мирами и его душа лишена не только возможности упокоения, но и перерождения в новой жизни.

Конечно, Хогвартс находился далеко от Египта, но лишение имени было страшным наказанием и здесь. Что же такое совершил этот бедолага, что накликал на себя такую беду. И почему она? Если он не брешет, что она вторая, кого он так близко подпустил к себе. Значит на это была очень веская причина. А вот какая именно Нат и предстояло узнать.

Она понимала, что доверять безымянной душе не стоит, но что-то было в его зверином оскале, что не позволяло ей просто отмахнуться от него, сославшись на опасность. И глаза его не лгали. Нат отчетливо видела в них надежду. Вот только на нее ли его надежда? Именно это она и решила выяснить. Наклевывающееся «дело», махом вывело ее из недавней меланхолии. Все внутри забурлило от вопросов, которые настойчиво требовали ответов.

— Слушай, а ты не знаешь, кто построил этот замок? — спросила она Сивиллу, но тут же осеклась поняв, что прервала ее на полуслове.

Неловкость мгновенно повисла в образовавшейся тишине. Нат надела на лицо самую обезоруживающую улыбку, на которую она была способна и попыталась замять собственную бестактность.

— Ой, Сив, это интересно, просто иногда диву даюсь, куда деваются мои манеры?

— Да ладно. Ты права. Он был скучный тип. И история такая же. Просто… — она на миг замолчала и Нат поняла почему.

То ощущение семьи, что давал Хогвартс и Дамблдор в том числе, тем не менее лишал их личной жизни. Нат только сейчас поняла, что ни один из профессоров, да и директоров, о которых она знала, не были женаты. Словно давая им кров, он лишал их частного, личного, индивидуального… наверное, Сивилла рассказывала о тех немногих отношениях, которые у нее вообще были.

— Сив, ты красотка, — совершенно искренне сказала Нат.

Подруга замялась, словно, неловко отмахиваясь от только что услышанной похвалы, но видимо фраза настолько растрогала ее, что она не сдержала улыбку, от чего засмущалась еще больше.

— Замок был построен давно, более тысячи лет назад. И кто был его первым строителем скорее всего можно прочесть в книге «История Хогвартса». Я, честно говоря, не сильна в истории.

Смена темы привела эмоции Сивиллы в порядок. От чего и Натали почувствовала облегчение.

— Значит библиотека? — подытожила все вышесказанное Нат.

— Думаю да. Она даст тебе больше информации чем я. Извини.

— Ну что ты. Беседа была отличной, спасибо.

Нат засуетилась, желая немедленно заполучить книгу, в которой должны быть ответы на ее вопросы. Сивилла, видя, что Нат засобиралась, не стала настаивать на том, чтобы она осталась еще. Хотя очень этого хотела. Разговор о ее пылком увлечении всколыхнул приятные, почти стершиеся из памяти воспоминания. Настойчиво требуя продолжения. Словно они делали их чуточку ярче, возвращая на миг в прошлое.

Нат с таким рвением взялась за новое дело, что, покидая дупло Сивиллы чуть не навернулась, спускаясь по приставной лестнице вниз. Но на этом, слава Мерлину ее приключения закончились, и она добралась до библиотеки целой и невредимой.

Оккупировав уголок поукромнее, и заполучив сокровище в виде внушительного тома по истории Хогвартса, она с упоением погрузилась в чтение. Когда Нат была чем-то увлечена, время не имело для нее особого значения. Она забывала обо всем. Вот и сейчас пропустив обед и ужин она, не чувствуя ни голода, ни жажды сражалась со страницами книги, которые таяли на глазах и к концу дня она перевернула, наконец, последнюю и выдохнула. Теперь Нат знала о школе если не все, то многое. Тем не менее тех сведений, что она так хотела в ней найти, не обнаружила. Но теперь она точно знала, что Хогвартс перестраивали трижды. Это если не считать незначительных переделок. Все три имени архитекторов были известны, никакого секрета в них не было.

Может быть Хог решил так проверить ее намерения?

А с другой стороны, зачем ему это? Он и так в курсе всего, что происходит в этих стенах. И то, что она портит глаза, читая при свете свечей, ему тоже известно.

«Значит ты неправильно изначально поставила задачу, раз решение дало не тот результат, что был нужен. В чем ты ошиблась? Ладно, давай рассуждать. Это, дух Хогвартса. Значит, это душа его создателя. А их, как известно, было три и их имена всем известны», — повторила она про себя, словно вызубренный урок, вывод, что сделала после прочтения книги.

Пришли к тому с чего начинали. Либо книга не та, либо вопрос изначально неправильно задала. Нат запустила пальцы в волосы подперев голову, которая от полученных сегодня знаний была, как чугун. Она словно переела информации, голова отказывалась соображать, требуя отдыха. Натали встала из-за стола, который в последние двенадцать часов был ей домом, и направилась к себе. Раскладывать все по полочкам.

Все, баиньки. Утро вечера мудренее.

Комментарий к Глава 28 Хогвартс

Сюжет начинает набирать обороты. Начали появляться новые действующие лица, которые сыграют в истории не последнюю роль.

========== Глава 29 В поисках первоначал ==========

Все выходные Нат таскалась в библиотеку в поисках ответов. Чем видимо раздражала мадам Пинс, привыкшую в эти дни к тишине. Чудаков, которые хотят воспользоваться библиотекой в выходные было не много. Нат с раннего утра до поздней ночи гоняла библиотекаршу, как домового эльфа, требуя ту или иную интересующую ее книгу. Ирма, как амнистии ждала вечера, когда сможет наконец закрыть библиотеку и выпроводить эту охочую до знаний эксплуататоршу. Познания которой, о небезызвестной школе, росли в геометрической прогрессии. Правда не на шаг, не приблизив ее к разгадке.

«Ну, по крайней мере, могу теперь вести историю магии вместо мистера Бинса. Вдруг он все же соберется на покой», — ерничала она.

Уже без особого энтузиазма перелистывая очередной скучный труд очередного зануды-историка, она стала ловить себя на мысли, что пора бы как-то облегчить процесс добычи знаний. Она уронила голову на открытую книгу и, безвольно свесив руки, погрузилась в размышления. Информация — это неиссякаемый источник, который содержится не только в книгах.

Конечно!

Словно Архимед только что погрузивший свое бренное тело в ванную, она резко выпрямилась, разве, что «эврика» не крикнула.

“Да, Нат, оторванность от мира явно не идет тебе на пользу. Интернет. Быстро и по существу”.

Она наспех сгребла со стола книги в небрежную стопку, и всучив их оторопевшей миссис Пинс, практически бегом покинула библиотеку. Залетев домой, она схватила сумку и плащ и рванула обратно к двери.

— И куда это ты так ломанулась?

Нат обернулась на голос. В гостиной, вальяжно расположившись в кресле, сидел Северус, потягивая кофе из изящной фарфоровой чашечки. Его неторопливые движения диссонировали с нервно мнущейся на пороге Натали, единственным желанием которой было поскорее добраться до Лондона.

— Я? Когда ты вернулся…? — но не дав ему открыть рот, чтобы ответить, махнула рукой. — Вечером. Страшно спешу.

И вылетела в коридор, захлопнув за собой дверь.

— Однако, — изящно изогнув бровь и еще больше отведя мизинец в сторону, растеряно подытожил Северус. —Вечером, так вечером.

Нат только сейчас поняла, как соскучилась по этому многолюдному, загазованному, суетливому городу. Она чувствовала, как соскучилась по этой разномастной толпе. Ее стремительное движение не препятствовало тому, чтобы внимательно разглядывать спешащих ей навстречу прохожих. Пресытившись форменной одеждой, она жадно выхватывала из толпы интересно одетых людей. Сделав вывод, что весь ее гардероб безнадежно устарел, как, наверное, и она. Словно обломок какой-нибудь вымершей цивилизации. Проходя мимо очередного модного магазина, она сделала резкий разворот и решительно вошла внутрь, поддавшись обычной бабской слабости прикупить чего-нибудь новенькое.

В магазине было еще несколько таких же искательниц приключений, как и она, которые со знанием дела перелистывали вешалки с товаром, как страницы модной книги. К ней подошла улыбчивая девушка, судя по форменному платку, повязанному вокруг шеи, продавец-консультант.

— Добрый вечер. Я могу Вам чем-нибудь помочь?

— Думаю, да. Мне нужно что-то более… удобное.

Нат слегка смутилась, ее длинная юбка делала ее похожей на жительницу захолустного пригорода, приехавшую в город прикупить модные обновки. Девушка смерила ее опытным взглядом, на ее приветливом лице ни отразилось ни одной эмоции, которые могли заставить Нат почувствовать себя неловко.

— У Вас, я думаю, тридцать-тридцать два? — вежливо поинтересовалась она.

— Если с прошлого года ничего не изменилось, то да.

Нат уже адаптировалась к новой обстановке и чувствовала себя вполне комфортно. Через тридцать минут с небольшим, Натали довольная покинула магазин, одетая по последней моде. Она влилась в толпу, чувствуя себя теперь по праву ее частью, и совсем скоро добралась до интернет-кафе. Заполучив в безраздельное пользование, по крайней мере до закрытия, компьютер, она принялась за поиски.

Работа пошла ладно, но все так же безрезультатно. Конечно, в интернете нельзя было найти прямые указания на интересующее ее сооружение тысячелетней давности, но у нее были имена, даты, географическое положение и огромный опыт работы с поисковыми системами.

За несколько часов поисков лишь одна статья вызвала у нее интерес. Даже не статья, а аннотация к книге. Книга называлась «Душа Мастера» и судя по краткому содержанию относилась именно к той теме, что ее интересовала. Поиски книги в свободном доступе ничего не дали. Ее можно было только заказать. Доставка от двух недель. Рассудив, что за две недели она с ума сойдет от неразрешенной задачки, Нат решила прогуляться до Карло. Тем более дорога займет минут тридцать не более. По сравнению с двумя неделями, вообще ни о чем. Она поднялась из-за столика и, рассчитавшись за потраченные ресурсы и чашечку кофе, вышла на улицу.

За время проведенное в кафе заметно стемнело. Зажглись уличные фонари, стало ощутимо холоднее. Свет фар многочисленных машин шарил под ногами у прохожих. Нат приподняла ворот широкой джинсовой куртки и зашагала вперед. Ноги, обутые в высокие кожаные кроссовки, легко пружинили по мостовой доставляя ни с чем несравнимое удовольствие от прогулки. Дорога заняла действительно тридцать минут, и не теряя более ни секунды она открыла стеклянную дверь.

В магазинчике было все, как всегда. Дверной колокольчик предупредил о новом клиенте. А пушистый подхалим Том, вальяжно вытянувшись на стойке, встречал покупателей утробным мурчанием. Было тихо и пахло типографской краской. Но не так сильно, как в других книжных магазинах. У Карло основной ассортимент состоял в основном из раритетных изданий. Но новинки тоже исправно поселялись на полках его магазина. Лучшие из которых получали постоянную прописку, плавно переходя в разряд раритетных. За дверью, ведущей в общий зал послышались шаркающие шаги. Нат почувствовала, как слегка заволновалась. Словно перед встречей со старым другом, которого сто лет не видела.

Когда из-за двери показалось его морщинистое лицо, она неожиданно для себя рванулась ему навстречу и обняла. Чуть не задушив его в своих объятиях.

— А, Натали, я тоже очень рад тебя видеть. Он похлопывал ее по спине своей мягкой старческой ладонью.

— Ой, простите. Что-то в последнее время прямо беда с манерами. Какая-то хроническая несдержанность, — Нат виновато улыбалась, глядя в его водянисто-голубые лукавые глаза.

— Ну что ты, не извиняйся. Я рад, что ты зашла. Ты хотела просто поздороваться или ищешь что-нибудь интересное? — Карло внимательно смотрел на нее с едва заметным хитрым прищуром. Словно знал зачем она явилась.

Нат выдохнула смущенную улыбку:

— Что-то не так?

— Ты изменилась, — старик все еще внимательно разглядывал ее. — Как твой кавалер? Я вижу, сдался?

— Неужели у меня на лбу написано? — ерничала Нат, отведя глаза в сторону, что бы он не увидел в них еще чего-нибудь.

— Ты вся светишься. И явно счастлива. Это действительно написано, но не на лбу. Так зачем ты пришла?

— Все, как всегда. Позарез нужна одна занимательная книжонка. Э-э… — Нат вынула из кармана куртки салфетку, на которой было написано название интересующей ее книги. — «Душа мастера». Я знаю, книга скорее всего не представляет никакой художественной ценности, но я подумала, чем черт не шутит, у Карло есть все и даже больше…

Она уставилась на него словно в ожидании приговора. Нервный зуд от желания утолить информационный голод не давал ей покоя. Нат понимала, что если у Карло книги не окажется, она будет колесить по городу пока не найдет то, что ей нужно. Она никогда не умела потерпеть, а особенно сейчас, когда загадка была такой сложной и интригующей. Позволяющая ей проявить все свои недюжие аналитические способности.

— Позволь полюбопытствовать, с чего такой интерес к второсортной литературе. У тебя всегда был великолепный вкус. Что-то случилось?

Карло шаркал вдоль стеллажей осматривая свои владения в поисках нужного экземпляра. Он словно медлил, ожидая сначала ее ответа.

— Ну, я люблю искусство… Прикладное зодчество, древние постройки…

Нат был не понятен допрос перед покупкой. То есть, если она неправильно ответит на вопрос книгу ей не продадут?

— Эта книга не о зодчих и не о древних строителях.

Старик повернулся к ней. В его глазах больше не было задорных огоньков, взгляд его был цепким и серьезным. Нат, хотела отшутиться, но тут же осеклась и замолчала, вопросительно глядя на него.

— А о чем она? Прочитав аннотацию, я думала она о каком-то крутом строителе, который совершенствовал свой шедевр всю свою жизнь.

— Он действительно совершенствовал свой шедевр всю свою жизнь и даже после смерти не перестал этого делать. Только он был не строителем и не зодчим, как ты выразилась. Он был ученым. Где ты выискала эту книгу? Мало того, что написана она очень специфическим языком, да еще и на шедевр явно не тянет.

— Карло, что с вами? У этой книги, что есть несколько уровней защиты от нежелательных читателей? На сколько еще вопросов мне нужно будет ответить? — Нат недоумевала, но старалась держать себя в руках. Книга ей была позарез нужна, особенно после такого неожиданного допроса с пристрастием.

— Ты ведь не отступишься, если я не продам тебе ее? — уже мягче спросил Карло.

— Конечно нет. Я вообще не понимаю всей этой суеты с ней. Что может быть опасного в чтении книг?

— Не скажи. Книга — это мощный источник информации. Мыслей, переживаний автора, которые он вкладывает тебе в голову. Эта книга не опасна. Просто она может вызвать в тебе не те эмоции и переживания, которые должны быть в этой прелестной умной головке.

Карло протянул ей небольшую книгу в твердом переплете. Его взгляд снова стал мягким. Она, не веря в то, что все-таки заполучила ее, осторожно, но крепко приняла книгу из рук старика.

— Пойдем, упрямая, рассчитаю тебя.

Он зашаркал вдоль полок к кассовому аппарату, который казалось находился здесь еще с Первой мировой войны.

Интересно, сколько старику лет? Сто двадцать не меньше.

Нат протянула деньги, Карло нажал на какую-то кнопку, ящик для денег со звоном выкатился и, поглотив причитающееся ему «угощение» звякнув, закатился обратно.

— На сколько мне известно у тебя летом был день рождения? В июле, кажется.

— Точно, — Нат мило улыбнулась, пытаясь сгладить неловкость от, как ей показалось, слишком резких слов в адрес старика.

Но Карло казался умиротворенным и вполне себе довольным жизнью.

— Я хочу подарить тебе еще одну книгу. Ты же любишь читать, — он протянул ей сверток перевязанный красивой шелковой лентой. — Видишь, я готовился, — усмехнулся он.

Нат приняла подарок.

— Спасибо, Карло… — начала было она, смущаясь.

Но старик дотронулся до ее запястья и внимательно посмотрел в глаза.

— Твоя жажда знаний неиссякаема — это не плохо. Совсем скоро ты поймешь откуда она.

Старик как всегда выражался намеками, но Нат не стала опять ввязываться в полемику, у нее сегодня не хватает для этого ни такта, ни терпения. Так что еще раз поблагодарив Карло за книгу, добытую ей практически в бою и за подарок, она покинула магазин.

В Хогвартс Нат вернулась далеко за полночь. Осторожно преодолев все преграды и запоры она проскользнула в подземелье, в надежде оккупировать библиотеку Северуса и наконец узнать, что за такие страшные тайны хранят страницы этой книги, что Карло даже не хотел ей ее продавать. Она практически бесшумно скользнула в дверь и крадучись, на цыпочках направилась в библиотеку.

— Время, между прочим, два часа ночи, — тишину комнаты разрезал строгий холодный голос.

Нат от неожиданности подпрыгнула на месте, выронив свои, с таким трудом завоеванные трофеи, на пол. Тут же присев на корточки, она начала собирать свое богатство.

— Черт возьми, ты меня напугал. Почему ты до сих пор не спишь? — слегка срывающимся от только что пережитого испуга, голосом, проворчала Нат.

— Ты знаешь, я хотел задать тебе тот же вопрос, — ехидно заметил Снейп.

— Я… гуляла.

Нат пыталась побыстрее отделаться от него. И выпрямившись медленно, бочком стала пробираться к вожделенной библиотеке.

— Гуляла? До двух ночи? И что это ты там прячешь? С таким видом, будто кого-то только что убила за эти… книги?

Северус поднялся с дивана, на котором, как в засаде ждал ее возвращения и направился к ней. Нат медленно, не отрывая от него глаз, спрятала книги за спину.

— Будь хорошей девочкой, покажи мне, что ты там прячешь? — его голос был таким вкрадчивым, что пустил табун мурашек по ее спине.

— Это мое, — твердо заявила Нат и отступила от него на шаг, стиснув зубы.

— У, злая какая. Еще небось кусаешься?

Северус явно заигрывал с ней, но вот его голос был таким опасно-холодным, что она не могла сдержать охватившую ее дрожь.

— Северус, ты пугаешь меня, прекрати сейчас же.

Нат, не отводя взгляд, отступила еще на шаг, словно боялась, что он может напасть.

— Боишься? И правильно. Мне придется тебя наказать. Чтобы впредь было неповадно гулять по ночам.

Он резко подхватил ее на руки и в один прыжок повалил на диван, навалившись сверху. Нат от неожиданности взвизгнула, обхватив его руками за плечи. Но книг не выпустила.

— Будешь умолять или сразу сдашься? — взгляд его был таким плотоядным, что вызвал у нее невольную улыбку. — Ах ты еще и смеёшься?

Он уткнулся ей в шею и, зарычав, прикусил нежную кожу. Нат завизжала.

— С ума сошла? Сейчас сюда сбежится пол школы, — Северус предостерегающе посмотрел на нее.

— Ну как, создаю антураж. Ты — негодяй, я — невинная жертва, — соблазнительно прошептала Нат.

— Да? А я думал наоборот, — совершенно искренне удивился Северус.

— Ах, ты…

Но он не стал дожидаться, когда Нат подберет подходящие эпитеты и закрыл ей рот страстным поцелуем. Ее книги, с таким трудом добытые ей в неравной борьбе, беспорядочно полетели вниз, с глухим звуком ударяясь об пол. Все, что еще минуту назад казалось ей таким важным, сейчас не имело никакого значения. Он отстранился и посмотрел на нее. Его чарующие черные глаза были так близко, разливая жар по ее телу, они затягивали в свой плен. Теперь уже она тянется к нему за поцелуем. Нежно обхватывает ладонями его лицо, запускает пальцы в его густые волосы. Забытое чувство стремительно возвращалось нестерпимым желанием. Северус пришел в себя первым.

— Подожди, — прошептал он нежно, — я отнесу тебя в постель. Хочу видеть тебя всю.

Каждое его слово заставляло дрожать от нетерпения ее тело.

— Я не дотяну до кровати, — выдохнула ему в шею Нат.

— Даже не надейся, что так быстро от меня отделаешься.

Он поцеловал ее в висок и, подхватив на руки, понес в постель.

Комментарий к Глава 29 В поисках первоначал

В повествовании то и дело появляются упоминания о сотовых телефонах и Интернете, для тех, кто не обратил внимание на примечания к работе, напоминаю, действие происходит в наши дни.

========== Глава 30 Загадка «Души мастера» ==========

— Не хочу вставать, — уткнувшись лицом в подушку капризничала Нат. — Скажи, что я заболела.

— Так, все, заканчивай концерт.

Северус сидел на кровати, натягивая сапоги из драконьей кожи. Нат прижалась сзади к его спине и начала массировать его плечи, прохаживаться теплыми ладонями по рукам, спускаясь к груди.

Северус утробно заурчал, как кот, тая под ее ласками:

— Все, малыш, — он с трудом вынырнул из неги, в которую погружали ее нежные руки. — У меня сегодня еще четыре урока. Представляешь, что я в таком состоянии сделаю с маленькими спиногрызами? Ты же не хочешь кровопролитья?

— Во сколько ты сегодня заканчиваешь? — выдохнула Нат, продолжая гладить его плечи и целовать шею.

— В Четыре тридцать.

— Значит в четыре сорок ты будешь дома? Задержишься хоть на минуту начну без тебя, — вкрадчиво прошептала она ему на ухо.

Он развернулся к ней.

— Интересно было бы на это посмотреть, — чмокнув ее в нос, он поднялся с кровати. — Пора. Иначе я опоздаю, — явно жалея, что сегодня не воскресенье.

Северус действительно спешил домой. Даже отпустил учеников с последнего урока прямо со звонком. Что было на него явно не похоже.

— Мм, четыре тридцать пять. Ты бежал?

Нат, довольно улыбаясь, сидела с ногами в кресле и оценивающе смотрела на запыхавшегося Северуса.

— Боялся, что начнешь без меня. Вдруг пропущу что-нибудь интересное.

— Вот это правильно. Надеюсь, единственной твоей хозяйкой сегодня буду я? — с явным вызовом уточнила Нат.

Он присел на корточки перед ней и надел на шею серебряный кулон на тонкой длинной цепочке.

— Что это? — Нат перевернула кулон, чтобы лучше его рассмотреть и вопросительно уставилась на Снейпа.

— Расскажу, потом.

— Так не честно. Ты ничего мне не рассказываешь. Но от меня требуешь откровенности, — она укоризненно смотрела на него, требуя ответа.

— Не злись, пожалуйста, — Северус обхватил руками ее маленькие изящные ладошки, словно хотел заверить в своей искренности. — Я требую от тебя откровенности не для того, чтобы контролировать. Я просто должен знать все, чтобы… — он чуть помедлил, словно последняя фраза далась ему с трудом, — защитить тебя.

— Ну что ты, милый. Кому я нужна? — усмехнулась она.

— Ты многого не знаешь.

— Ну конечно, я многого не знаю. Ты же не разговариваешь со мной.

— Потерпи немного. Ты мне веришь?

Он поцеловал ее руки, которые все еще грел между своих сложенных ладоней.

— Конечно верю. Только, пожалуйста, не молчи. Твое молчание убивает.

— Обещаю, — он привлек ее к себе и стал покрывать ее лицо невесомыми поцелуями. — Что Северус Снейп может сделать для своей Хозяйки? — спросил он, не отрываясь от процесса.

В гостиной с хлопком появилась Минки с подносом еды. Она замялась на пороге видя, что побеспокоила Хозяев. Северус оторвался от любимого лица и обернулся на звук.

— Минки, накрой на стол, — совершенно спокойно попросила Нат. — А ты, — обратилась она к Северусу, — не отвлекайся.

— Слушаюсь, моя Госпожа, — пропыхтел он ей в висок.

Минки, краснея до самых кончиков ушей, явно торопилась покинуть апартаменты. Северус воспринял команду Нат буквально и перешел к активным действиям. Явно не обращая внимание на присутствие домовика. Его руки безошибочно находили самые чувствительные места на ее теле, делая его податливым, как воск. Она запрокидывала голову и прикрывала глаза от удовольствия. Ее тихие стоны были сладкими и тягучими, как мед. Минки наконец разделалась с сервировкой стола, которой Хозяин уделял большое значение и с хлопком исчезла.

Нат не выдержала и засмеялась:

— Ты полнейший обормот, Северус Снейп. Зачем засмущал ее?

Северус опустил голову, его плечи слегка вздрагивали. Он явно смеялся.

— Небольшой мастер-класс, — он совершенно открыто улыбался и выглядел действительно, как нашкодивший мальчишка.

— О, сэнсэй, ты позволяешь нам, грешным, прикоснуться к прекрасному. Увидеть путь просветления…

Он не дал ей договорить, закинув на плечо, как трофей и понес к столу.

— Вот сейчас покормлю тебя и покажу… путь просветления. И думаю не раз, — многозначительно прибавил он, похабно улыбаясь.

— Не много ли ты на себя берешь, о мудрейший. Не надорвешься ли? — съехидничала Нат.

Часам к двенадцати разделавшись с ужином и Северусом, сладко посапывающим после трех неслабых таких мастер-классов, она выскользнула из кровати и на цыпочках пробралась в библиотеку. Где со вчерашнего дня заботливо припрятала свою добычу. Выудив ее из тайника, она уютно устроилась в бархатном кресле и с невероятным трепетом открыла, наконец, первую страницу.

Часа через два Нат, откинув голову на высокую спинку кресла, думала о том, что Карло явно преуменьшил сложность литературного стиля автора. Помимо каких-то совершенно диких формул, которыми пестрела чуть не каждая страница, основной текст вообще смахивал на бред сумасшедшего.

Она закрыла глаза, пытаясь избавиться от отвратительного послевкусия от прочитанного. Книга была небольшой, но за два часа она осилила, по-другому сказать нельзя, только пятьдесят страниц. И явно с ужасом думала об остальных трёхстах. Несмотря на то, что она уделила тексту достаточно времени, не торопясь проглотить все целиком, как обычно. Иной раз даже повторно возвращаясь к особенно непонятным местам, но даже после этого в голове не осталось ни строчки из того, что она только что прочла.

“Да-а… еба…тый Мастер оказался, что и говорить”, — Нат в недоумении вскинула брови. Спрятав книгу обратно в тайник, она поплелась спать.

Утром она злилась. Злилась от того, что категорически не хотела еще раз читать этот бред. Но Нат росла в семье, где было не принято бросать книги недочитанными. Так что она готовилась ко второму раунду Нат против «Мастера», оценивая результативность этого поединка явно не в свою пользу. Но Натали не привыкла сдаваться. Поэтому весь день пыталась психологически настроитьсебя на чтение. От чего вечером была раздраженная и злая. Нарычав на Снейпа, она уединилась в библиотеке и извлекла из тайника ненавистную книгу. Нат долго держала ее на коленях, никак не решаясь открыть. Но время поджимало, уже хотелось спать. Да и чувство вины перед незаслуженно облаянным Северусом, не давало ей покоя. Нат пыталась договориться с собой по-хорошему. Чтобы впредь не раздражаться по пустякам она решила, что будет читать в день по тридцать страниц. Десять дней — это не так много. Хотя, если посмотреть с другой стороны — десять дней психологического ада.

“Не забывай, ты сама этого хотела. Сейчас не время отступать. Возможно, прочитав больше, ты уловишь наконец суть, и дело пойдет быстрее”.

Но и через тридцать страниц, и даже через девяносто легче не стало. Единственное, чего ей удалось добиться, так это не раздражаться. Решив для себя, что это только ее проблема и никого она касаться не должна. Поэтому, как бы «Мастер» каждый вечер не выкручивал ей мозги, ни сексуальная жизнь, не аппетит Северуса не пострадали. Понежившись и расслабившись в объятиях любимого, она каждую ночь выскальзывала из кровати и шла в библиотеку, кипя от раздражения и гнева, проводила там долгие часы с чертовым «Мастером».

Гребаная книга помимо словесной белиберды была еще щедро сдобрена рисунками долбанного гения. Хотя Нат даже радовалась их количеству. Ведь это означало, что на этих страницах не было текста, который она переваривала с большим трудом. В последнее время она стала замечать, что у нее все чаще стала болеть голова. То ли от невероятного количества чужих шизофренических абстракций, занимавших ее сознание, то ли от того, что вот уже несколько дней ложилась спать далеко за полночь, да еще в прескверном настроении. Никогда еще чтение не было для Нат такой пыткой. Каждый раз, как она брала в руки книгу «Мастера», ее голова словно наполнялась битым стеклом, принося нестерпимую боль.

Но вот настал день икс, непрочитанными остались последние тридцать страниц. Несмотря на скорое избавление, она чувствовала мерзкий привкус поражения. Неужели книга таки одолела ее. Неужели у нее не хватило мозгов разгадать пусть заковыристый, но всего лишь ребус. Хотя, Мастер явно был сумасшедший и не факт, что в этой книге вообще есть какой-то смысл.

Она чувствовала, что каждый раз упускает что-то важное. Словно тончайшей белой нитью проходящее по всему тексту. Что-то едва заметное, как едва уловимый запах пробуждения, что появляется в воздухе, когда зима еще не ослабила свою хватку, но весна уже заявляет свои робкие права. Когда ты где-то подсознательно чувствуешь, что солнце светит чуть ярче, птицы поют чуть громче, а в душе распускается сирень. И хочется бежать, бежать, вдыхая полной грудью, чтобы ветер играл в твоих волосах. И душа, запертая в этом тленном теле, рвется на свободу, словно пойманная в клетку птица. Хочется взмахнуть руками и взлететь высоко-высоко, словно тебе мало, словно ты хочешь объять весь мир.

Нат понимала, у нее все уже есть. И там, где-то глубоко на границе сознания она уже все поняла, но страх оторваться от земли, преодолев наконец земное притяжение, не позволяет ей проникнуть в то единственное, что ей нужно знать о душе Мастера.

Она закрыла глаза словно цепляясь за ту тоненькую нить, что появилась в ее ладони, через столько дней болезненных поисков. Но вот она растаяла, как последний луч уходящего солнца. И сознание снова наполнила тьма. Натали решила взять тайм аут и привести мысли в порядок. Испытав это секундное озарение, больше не хотелось утомительного чтения, теперь она жаждала осознания. И сейчас она точно знала, что оно придет. Просто нужно немного подождать.

Так и не открыв сегодня книгу, Нат вышла из библиотеки, решив лечь спать пораньше. Она устроилась в теплой постели и, подперев ладонью голову, начала разглядывать видевшего уже десятый сон Северуса.

Он изменился. Цвет лица улучшился, волосы стали выглядеть ухоженными, а еще заметно отросли, обрамляя мягкой угольно-черной волной его лицо, доходя почти до лопаток. Конечно все это можно было объяснить правильным, а главное регулярным питанием. Водными процедурами, с обязательными целебными травами, которые Северус любил. Ну, что тут скажешь, зельевар. Но изменения были не только внешние. Исчезло то внутреннее напряжение, делавшее его болезненно раздражительным, даже желчным. Его взгляд перестал цеплять колючками. Словно он обрел душевное равновесие. Конечно, эти изменения заметила, наверное, только Нат, которая проводила с ним достаточно много времени. Общение с коллегами осталось на уровне служебного.

Она осторожно, чтобы не разбудить, перевернула его левую руку запястьем вверх. Метка, которая раньше была черной и казалась объемной, сейчас стала едва различима на его молочно-белой коже. Она знала, дело не в хорошем питании и гигиенических процедурах. Ритуал делает свое дело, дает ему защиту. Как и обереги, что она нанесла на его кожу.

Нат наклонилась и провела кончиками пальцев за правым ухом, где была первая метка. Она засветилась под ее пальцами белым. Восьмиконечная звезда с точкой посередине. Опустившись ниже к солнечному сплетению засветилась еще одна, причудливое переплетение ломаных тонких линий: Одолень — трава. Огненный Знак, означающий соитие силы и мощи трех великих богов, позволял разрушать абсолютно любое зло, его сила очищает Тело, Разум и Душу человека. Этот оберег больше никому не позволит подчинить себе Северуса. Нат еще раз провела кончиками пальцев по его запястью, опустилась ниже по ладони к тонким пальцам, они дрогнули и Северус, рефлекторно отдернув руку, повернулся на бок. Она замерла на миг, чтобы не разбудить его окончательно. Как только его дыхание снова стало спокойным и глубоким, она положила голову на подушку и, придвинувшись к нему поближе, обняла. Она тут же провалилась в сон. Сон, наполненный человеком без лица, который стал сниться ей с завидным постоянством. Даже безумный Мастер не мог настолько занять ее сознание, чтобы не оставить лазейку для странного ночного гостя. Который все так же не хотел открыться ей, и вскоре Нат свыклась с его присутствием в ее жизни, как с вредной привычкой. Волнение, которое она ощущала каждый раз, когда видела стоящего к ней спиной незнакомца, сменилось любопытством.

Нат протянула руку, чтобы коснуться антрацитовой волны закрывающей его спину до пояса. Ей хотелось почувствовать ее холодный шелк между своих пальцев. Эта мысль, как навязчивая идея овладела сознанием, притупляя чувство страха. Она коснулась его волос самыми кончиками пальцев. На ощупь они были гладкими и холодными, словно касаешься влажных камней, по которым сбегает прохладный горный ручей. Но, как только ее пальцы погрузились в его волосы, они как живые стали обтекать словно черная вязкая субстанция ее руку поднимаясь все выше. Когда она, наконец, поняла, что что-то не так, ее рука выше запястья была покрыта вязкой, словно смола, массой. Нат в испуге отдернула руку, но не смогла освободиться. Она начала в панике изо всех сил тянуть руку. Черная дрянь запузырилась, словно вскипела. Но это были не пузырьки, это были головы бесчисленного количества змей, что, извиваясь и шипя, ползли по ее руке вверх. Нат закричала, в ужасе дергая руку уже не обращая внимание на опасно раздувающих свои капюшоны гадов. Их стало так много, что все вокруг погрузилось во тьму. Тот опасный мрак, в котором она боялась остаться навсегда. Нат уже не могла кричать, казалось тьма поглотила ее полностью, проникая в нос, горло… она лишь сдавленно хрипела, теряя сознание.

На секунду ей показалось, что она умерла и видит свет в конце темного туннеля. Но через пару секунд окончательно придя в себя, она поняла, что это утреннее солнце так ярко освещает высокий потолок их спальни.

— Все прошло. Ты в безопасности, успокойся.

Северус обнимал ее, прижимая к груди. Он говорил мягко, пытаясь скрыть волнение, заставляющее его голос сбиваться. Ей ужасно хотелось плакать. Нат вцепилась в него дрожащими руками и вжала со всей силы в свое обессилившее от страха тело, так, что он мог сосчитать удары ее сердца, почувствовать, как вздрагивает ее грудь.

— Не отпускай, пожалуйста, — умоляла она, обмякнув в его объятиях.

— Никогда. Ты слышишь, НИКОГДА.

Его голос предательски срывался, словно он чувствовал, что его уверенность утекает, как песок сквозь пальцы, обнажая его страхи. Словно он сейчас в той страшной комнате обнимает бездыханное тело Лили, которую не смог спасти. Обреченность мерзким комом подкатила к горлу не давая дышать. Он крепко сжимал ее в своих руках, стараясь успокоиться, чтобы Нат не увидела его замешательства. Его страха.

— Скажи мне, что ты видела? — уже спокойнее спросил Северус, когда страсти слегка улеглись и они уже не цеплялись друг за друга, в этой болезненной уязвимости.

— Мужчину. Того, что преследует меня всю мою жизнь. Только теперь он не сзади, он прямо передо мной. Северус, мне страшно, — она с тревогой вглядывалась в его глаза.

Он обнял ее:

— Это всего лишь сон. Я с тобой.

Нат отстранилась, заглядывая ему в лицо:

— Ты веришь в это или просто пытаешься меня успокоить. Северус, я не маленькая девочка. Я пойму. Ты ведь что-то знаешь? Ты все время что-то читаешь в библиотеке. Скажи мне, умоляю, — она смотрела на него в ожидании ответа.

— Послушай, то что я скажу тебе… возможно тебе сложно будет понять это сразу, — он чуть помедлил, словно собираясь с мыслями. — Ты не просто волшебница. Нат ты маг, обладающий по истине огромной силой.

— Интуитивный маг, я знаю, — ответила она, чтобы избавить его от лишних объяснений.

— Кто тебе сказал об этом? — Северус слегка нахмурил брови.

— Саиб. Друг Пола, к которому мы ездили в Египет. Свитки, помнишь? — пыталась объяснить Натали.

— Нат, кто бы что тебе не говорил, он ошибается. Ты никакой не интуитивный маг. Ты Универсум.

— Универсум? — переспросила она.

Его ответ был для нее неожиданностью. Она хотела подробностей.

— Если ты перестанешь меня перебивать, я попытаюсь объяснить тебе.

Он строго посмотрел на нее. Нат прикусила язычок и приготовилась слушать.

— Универсумы — это маги, обладающие властью над стихиями земли. Их четыре, думаю ты в курсе. Вода, огонь, земля и воздух. Это четыре первоэлемента, из которых было создано все остальное. Есть и пятая — это эфир. Считается, что эфир — это квинтэссенция остальных четырех стихий и является началом всего сущего. Другими словами — это дух. Эти элементы составляют не только неживую природу, но все живое, включая человека. Ты можешь не просто управлять этими стихиями, ты можешь переводить их из одного состояния в другое, смешивать, создавая новое. Ломать время и пространство, пересекать границы миров, рождать магию из ничего. Ты и есть — магия в чистом виде. Ты прародительница одного из пяти Великих Родов, что дали остальные ответвления на могучем древе Магии. Весь магический мир берет свое начало от этих пяти Бессмертных, что создали его.

Нат дернулась, чтобы что-то спросить, но предостерегающий взгляд Северуса не позволил ей снова прервать его.

— У тебя много вопросов, но позволь мне закончить.

Нат молча кивнула.

— В прошлые выходные я был у твоей бабушки.

При этих словах Нат подалась вперед, но, вспомнив предостережение, отпрянула назад.

— Видишь ли, источников, которые бы дали мне всю необходимую информацию о Универсумах сейчас найти очень сложно. Даже для меня, — Северус изящно изогнул бровь, показывая, что знания — это то, что не зазорно добывать из любого источника. — Она поведала мне одну интересную историю. Сначала Бессмертных было четверо, по четырем стихиям земли: Бáрок — огонь, Мóгул — вода, Тáтен — воздух и Хатóн — земля. Они были полубогами, населяя могущественными магами мир. Но вскоре алчность начала одолевать их, и они захотели большего. Началась кровопролитная война. Чтобы вернуть в мир равновесие Магия создала еще одного Бессмертного — женщину, что подобно эфиру объединяла в себе все четыре стихии. Она должна была принести мир и порядок. Ее символом была Белая Волчица. Как женщина-волчица, она могла выбрать себе лишь одного спутника жизни. От этого брака должен был произойти самый могущественный волшебник во всех мирах и соответственно самый сильный род объединяющий под своей властью все пять стихий и все известные миры. Волчица могла вступить в свои права лишь выбрав спутника и разделив с ним могущество. Поэтому все бессмертные и их могучие отпрыски начали искать этого союза. Сын Бáрока, Нагирий был главой одного из самых опасных черных племен — Нáгов. Человеческие жертвоприношения, бесконечные войны и так далее. Нагирий обезумел от жажды власти и решил во что бы то ни стало заполучить Волчицу. Он заключил сделку с Темной силой и получил от нее оружие, выкованное из сердца Мисерабилиса — его верного слуги, что истязал души грешников в подземном царстве, правителем которого и являлся. Говорили, что его сердце сделано из самого несокрушимого металла во всех мирах — вулканума. Небольшой серебристый клинок с изумрудной змеей на рукояти — знаком Нагирия. Это единственное оружие, которым можно было сокрушить Бессмертных. Одного за другим Нагирий убил всех. Встретившись наконец с Рогнедой, так звали Волчицу, он обезумел от любви. И даже смог убедить в ее искренности саму Рогнеду. Она провела ритуал, но, видимо что-то заподозрив, прервала его не закончив. Обезумевший Нагирий стал силой склонять ее к тому, чтобы она закончила обряд и Рогнеда, напуганная его яростью, согласилась. Попросив у него ночь, чтобы собраться с мыслями и успокоиться. В отпущенное ей время Рогнеда провела другой ритуал. С помощью клинка Всевластия, который она хитростью стащила у Нагирия во время ужина, она заключила свою силу и часть силы Нагирия, что стала ей доступна после проведения ритуала, в крови своего Рода, до того времени, пока на земле не появится новый Универсум, либо маг настолько сильный, чтобы получить доступ к ее могуществу. Ее сила признала тебя. Она является твоей прямой родственницей. Поэтому ты росла в семье маглов. Взамен она отдала всю магическую силу твоей семьи, чтобы Нагирий не смог добраться до нее. Видишь ли, женщина может переродиться только в женщину. А как я сказал женщина — Универсум — это исключение.

Нат вскинула вверх руки, требуя права на вопросы.

— Хорошо, я слушаю.

— Это тебе бабуля рассказала? — она не могла поверить в то, что Ба рассказала это не ей, а Северусу. — Ты пытал ее?

— Нет. Она рассказала только то, что касается твоей пра-пра-пра… — ответил Северус.

— Ладно, откуда такая уверенность, что она сказала правду? Она же магл.

— Тот кулон, что я дал тебе недавно. Он принадлежал Рогнеде. Это символ ее власти. Он тут же признал тебя. А твоя бабушка, она не просто магл. Все женщины в твоей семье были заложницами ритуала, что провела Рогнеда. Они были лишены магических сил. Но…ясновидение, отменные способности к врачеванию и зельеварению, это то, что не могла сдержать даже подавленная магия. А твоя бабушка, она твой магический опекун, который был дан тебе сразу после твоего рождения. Она должна защищать тебя пока ты не вступишь в права наследия.

— Права наследия? — не удержалась Нат, — и когда же я вступлю в эти самые права наследия?

— Ты не внимательно слушаешь. Я же сказал, лишь выбрав мужчину и заключив с ним магический союз, другими словами брак, ты сможешь вступить в права.

— Скажи, тот случай в школе… — он замялся, видимо не зная, как задать вопрос, чтобы не показаться циничным. Но Нат уловила суть и кивнула, в знак то, что поняла, о чем речь.

— Ты сказала, что бабушка увезла тебя во Францию, и ты доучивалась в Шармбатоне. Почему ты не осталась в школе? Ведь учитель умер? Неужели только плохие воспоминания?

— А что же ты не задал этот вопрос ей? Северус, мне едва исполнилось одиннадцать. Я была напугана. Если не сказать сломлена.

Она потупила взгляд. Северус почувствовал неловкость. Он и вправду задавал этот вопрос ее бабушке, но она не ответила на него.

— Прости, мне не нужно было настаивать.

Он дотронулся до ее руки, чтобы привлечь ее внимание. Нат подняла на него глаза, в них была боль. “Все еще боль… Черт, возьми”.

— Ты хочешь продолжить? — Северус заглядывал ей в глаза, пытаясь понять готова ли она продолжить разговор или пора замолчать.

— Со мной все в порядке, — уже увереннее произнесла Нат. — И все же, почему она сказала это тебе?

Он внимательно смотрел на нее, словно решая стоит говорить ей или нет.

— Северус…

Его молчание стало ее беспокоить: — Пожалуйста, не молчи.

— Есть пророчество. Оно касается тебя:

— «Вселенная переродится на востоке —

Объединив в себе силу рода.

Лишь заключивший с ней союз

получит доступ к силе”.

Вторую часть пророчества Северус сознательно опустил, решив, что она касается только его. Он знал, что, почувствовав опасность, которая грозит ему, Нат способна на все что угодно. В общем может наломать дров. А с ее нестабильной магией, это будет только на руку Темному Лорду.

— Вселенная, что это?

— В переводе Универсум означает Вселенная. Так как вмещает в себя все стихии вселенной и способность изменять ее законы. Нет ни одного мира, ни одного закона мироздания, ни одной стихии, что не подвластна тебе.

Нат цинично усмехнулась:

— Северус, ты уверен в том, что говоришь? Ты столько времени молчал, а теперь, тарам —Универсум.

— Я знаю, все это сложно. Я долгое время искал информацию. Я тысячу раз все перепроверил.

— Верю, — Нат нервно усмехнулась.

— Не волнуйся, ты не одна. Я рядом. Я помогу тебе. Слышишь?

— Может быть поедим? — Спросил он, чуть помедлив, видя ее замешательство.

— Да, думаю нужно поесть, — растеряно ответила Нат, все еще обдумывая его слова. Совершенно не принимая их на свой счет. “Универсум, она не может им быть. Она просто Нат”.

Она не понимала, что ест, делая это скорее по инерции. Из головы все не шли слова Северуса.

— Почему ты вспомнил о том случае в школе? — вдруг спросила Нат.

— Я думаю, это как-то связано. Ты сказала, что именно в этот момент начала испытывать неконтролируемую ярость и именно в это время что-то внутри тебя сломалось. Кровь Нагирия все еще в тебе. Не забывай обряд Рогнеда почти провела. Он может провоцировать тебя на агрессию, вызывать страх, чувство одиночества. Тогда тебя будет проще переманить на свою сторону. Ты не стабильна. Именно поэтому тебе сейчас нужно быть предельно осторожной. Я прошу тебя, пообещай мне, если вдруг что-то вызовет твои опасения, ты расскажешь мне.

Северус протянул через стол руку и накрыл ее ладонь, привлекая ее внимание.

— Еще один магический опекун, — цинично усмехнулась Нат, видя его готовность защищать ее до последней капли крови.

Внутри все дрожало. Ей хотелось убежать, спрятаться. Она не Универсум, она никто. Словно ей хотелось вырваться из этого тела и убраться куда-нибудь подальше, где ее никто не найдет. Даже Северус. Она почувствовала, как его присутствие давит на нее, как ей хочется избавиться от его участливого взгляда, от руки что держит ее ладонь. Оттолкнуть, сделать больно… Она чувствовала, что задыхается.

— Ты не против, если я сегодня переночую у себя? — вставая из-за стола, сказала Нат.

Ее повелительные нотки и стремительное, нервное движение не дали ему возможности возразить ей, и он растеряно кивнул.

Комментарий к Глава 30 Загадка «Души мастера»

Жду отзывы. Готова обсудить героев, сюжет и все, что возможно осталось непонятным.

========== Глава 31 Бегство ==========

Нат просто сжигал внутренний зуд. Хотелось какой-то бурной деятельности, в противном случае нервозность может и до греха довести. Она пыталась прибраться у себя дома, тем более за несколько месяцев, что она появлялась здесь только набегами, все горизонтальные поверхности покрылись толстым слоем пыли. Но и уборка подходила к концу, так что она судорожно соображала куда бросить оставшиеся силы, чтобы только не думать о бессмертных, белых волках и происках темных сил, чтоб им пусто было.

Пол. Точно. За всеми этими событиями она как-то совсем забыла про Пола. Преотлично. И время детское, всего-то восемь часов. По крайней мере уж точно дома должен быть.

Нат по-быстрому собралась и вышла в коридор. На секунду она остановилась, решая стоит ли поставить Северуса в известность о своих перемещениях. Но быстро решив, что выслушать еще одну нотацию по поводу того, что ей нужно быть сейчас крайне осторожной, она не хотела. Да и в душе поселилось непонятно откуда взявшееся мерзкое чувство мести. Она, конечно, понимала, что это бесчеловечно заставлять его волноваться. Но она словно хотела причинить ему боль. За то смятение, то чувство обреченности, что он поселил в ее душе своим рассказом. Она быстро направилась к парадным дверям и, вприпрыжку сбежав по мраморной лестнице, наконец очутилась на улице. Прохладный воздух успокаивал ее нервы и она, подставив лицо ветру, постояла так немного. Но помня, что хочет испариться из этого места незамеченной, она поспешила к зоне аппарации возле Хогсмида.

Не успела она дойти до ворот замка, как ее голову посетила шальная идея, а что, если трансгрессировать прямо из Хогвартса. Они же с замком вроде друзья. Да и силенки свои проверит. Если Северус не преувеличивал, то должно без проблем получиться. Она повернулась на каблуках и почувствовала, как натянулись и, затрещав, стали рваться нити защитных заклинаний. В воздух взметнулось красное пламя и, поглотив, унесло ее по нужному ей адресу, оставив после себя лишь выжженный клочок земли. Когда в вихре показалась знакомая улица, она с силой рванула следящую нить, чтобы ее нельзя было найти. На тот случай, если вдруг Дамблдор захочет воспользоваться своим директорским правом, проследить за ней.

Ну, вот. А то нельзя в Хогвартсе трансгрессировать.

Она чувствовала эйфорию. От того, что свободно нарушала правила. От того, что сделала всем назло. Она знала, что внутри просыпалось чудовище, разбуженное ее страхом. Снова. Нат понимала, что нужно взять себя в руки. Северус прав. Нужно быть осторожной, но она словно не могла бороться с охватившей ее горячкой. Будто она видит очередной безумный сон, не в силах отличить реальность от вымысла. Она опять бежала от себя и снова не могла оторваться. Отмахнувшись от беспокоящих мыслей, она быстро зашагала по мокрой мостовой к дому Пола. Остановившись на миг на том самом месте, где видела длинноволосого мужчину из своего сна, она посмотрела на белую дверь с серебряным молоточком. Мерзкий ком подкатил к горлу. Нат словно на миг пришла в себя, но тут же, отбросив секундное сомнение, перешла через узкую дорогу и поднялась по ступенькам. Она остановилась возле двери, не решаясь постучать. Несмотря на то, что в гостиной горел свет, что означало что Пол дома, она словно не чувствовала себя желанной в этом доме. На нее свалилось вдруг такое одиночество, словно она стала чужая везде и даже для себя самой. Словно не только она хочет исторгнуть из себя свою природу, но и весь остальной мир не хочет ее принимать. Она взялась за молоточек, руки предательски задрожали, но Нат, поборов смятенье, все же постучала в дверь. Уставившись на носки своих новых кроссовок, она словно ждала приговора. Но вот дверь открылась и, подняв глаза, Нат на секунду замерла. В проеме двери стоял Саиб. Он так же как и Нат, похоже, был удивлен и растерян. С минуту они молча смотрели друг на друга, Натали пришла в себя первой:

— А… привет… Пол дома? Можно я войду?

Саиб пытался улыбнуться, но фальшивая улыбка лишь неестественно скривила его рот, от чего его замешательство стало еще заметнее.

— Привет, — неуверенно ответил он. — Мы тебя не ждали. Ты входи, конечно. Просто… — он обернулся в глубь помещения, словно искал поддержку, и, повернувшись, скорчил еще одну кривую улыбку.

Из гостиной доносились голоса и звуки музыки. Она вскинула вверх брови, не понимая причину по которой она не может войти. Саиб, наконец, отошел в сторону, пропуская незваную гостью. Нат прошла внутрь.

Да, давно она не видела, чтобы Пол закатывал вечеринки. В гостиной был полумрак, играла музыка. Гулянка похоже была в самом разгаре. Разгоряченные гости уже достаточно выпили, чтобы чувствовать себя как дома. Кто-то танцевал, другие, сидя на диване, выпивали. Дамы громко смеялись, а кавалеры распускали руки. Внутренняя нервозность Нат сменилась раздражением от созерцания этой идиллической картины попойки, которая была присуща этому дому в те времена, когда Пол сильно выпивал и кололся. Нат приложила к избавлению от этой, в прямом смысле слова, пагубной зависимости своего друга немалые усилия, чтобы теперь спокойно наблюдать все это безобразие. Саиб видимо уловил настроение гостьи, так как тихо мялся в сторонке, все же пытаясь что-то объяснить:

— Знаешь, мне дали заказ на книгу и уже выплатили гонорар… мы решили…

Нат медленно обернулась на голос, в ее глазах полыхала ярость, губы скривила судорога. Саиб заткнулся на полуслове, нервно сглотнув.

— Где он? — ее голос отдавал металлом. — Я спрашиваю, где он?

Саиб опомнился не сразу и, засуетившись, стал показывать наверх. Туда где были спальни. Он видимо пытался подкрепить жесты словами, но лишь беззвучно открывал рот. Она полоснула его по лицу свирепым взглядом и уверенно пошла к лестнице, ведущей на второй этаж. Поднявшись, Нат стала толкать все двери, что попадались на ее пути. Потревоженные ее вторжением парочки начали суетиться. Кто-то не обращал внимание, кто-то, видимо те, что были более или менее трезвыми, пытались прикрыться. Сзади семенил Саиб, все еще пытаясь что-то мямлить ей под руку. Наконец на ее пути осталась лишь одна дверь — это была ее спальня. Нат остановилась перед ней на секунду, после чего с силой толкнула. Так глухо ударилась о стену. Как и в других комнатах на постели возилась парочка. Молодые люди, видимо, были настолько пьяны, что только прикрывали руками глаза, пытаясь защититься от слепящего света, проникающего в комнату из коридора. Ее зрение выхватило из темноты лицо Пола, все внутри словно рухнуло куда-то вниз. На секунду она даже растерялась. Словно отказывалась верить своим глазам. Хотя точно знала, что увидит именно это. Нат стояла так с минуту, пока Саиб не сделал робкую попытку увести ее, чтобы ребята могли одеться. Его прикосновение словно вывело ее из оцепенения, она резко развернулась и, схватив его за запястье, пригвоздила к стенке. Приблизившись к его лицу так близко, что они могли разделить дыхание, она опасно прошипела:

— Если через десять минут в этом доме останется хотя бы один человек я тебе кадык вырву и вытащу в образовавшуюся дыру твой поганый язык. Тебе понятно или повторить?

Саиб не шевелился, выпучив на нее глаза. Тем не менее не поторопился выполнить ее приказ. Он перевел взгляд на Пола и только после того, как тот кивнул, араб, аккуратно высвободившись из ее хватки, поспешил вниз. Мальчик, что был с Полом в постели тоже видимо протрезвел и быстро засобирался. Не дожидаясь угроз в свой адрес, он боком выскользнул в дверь. Проходя мимо Нат он повернулся к ней лицом и двигался очень медленно, словно боялся, что она нападет на него. Преодолев опасный участок, он бросился бегом по лестнице, не удосужившись даже надеть трусы. Пол сидел на кровати, закрыв лицо руками. Она с минуту смотрела на его напряженную фигуру и наконец, когда шаги и голоса стихли, медленно подошла. Нат стояла напротив и молчала. Первым не выдержал Пол. Он наконец убрал руки от лица и посмотрел на нее. Зрачки расширены, глаза блестят как у больного, как много ей говорили эти симптомы.

— Нат…

Но вместо крика или слез, она резко наотмашь ударила его по лицу. Из разбитого носа тут же потянулась красная струйка крови. Пол на миг замер и, помедлив несколько секунд, снова поднял на нее глаза. Правда в этот раз уже ничего не пытался объяснить. Как только их глаза встретились последовал новый удар. Кровь брызнула на белые измятые простыни. У Нат все внутри клокотало от ярости. Снова взгляд, и снова удар. И так до тех пор, пока, не поднимая на нее глаз, он не уткнулся макушкой ей в живот.

— Я знаю… — его голос срывался от слез и волнения.

Он обнял ее за талию, вжимаясь еще сильнее. Он не отпускал ее, даже когда, схватив его за волосы, она попыталась поднять его голову.

— Не надо, пожалуйста… Нат… — заикаясь от волнения, просил Пол.

И лишь сильнее наклонил голову стараясь не заляпать ее одежду кровью, что текла из его разбитого носа. Она все еще не могла говорить, вцепившись рукой в его волосы. Тело ее дрожало, но после того, как она «выпустила пар», стало успокаиваться и через несколько минут она ослабила хватку на волосах.

Натали начала почти спокойно:

— Я слушаю.

— Я…я не знаю… что сказать, — Пол все еще слегка заикался, но старался говорить спокойно.

— Хорошо. Что здесь делает Саиб? — ее голос был таким же жестким, как скованное яростью тело.

— Мы хотели сказать… Саиб сказал, что сам тебе…

— Как долго? — Нат не давала ему договорить, перебивая следующим вопросом. От чего Пол начинал волноваться сильнее и снова стал заикаться.

— Н-несколько месяцев.

— А как же работа?

Пол молчал.

— Я спрашиваю, как же твоя работа? — членораздельно повторила Нат.

— У меня ее больше нет.

Ощущение полнейшего бессилия накрыло с головой, и руки ее безвольно опустились.

— Зачем? Пол, зачем? — ее голос стал бесцветным и совершенно чужим.

Пол поднял на нее глаза и осторожно взял руку, беспомощно свисающую вдоль тела. Он прикасался губами к каждому ее пальцу, словно хоть как-то пытался загладить свою вину.

И только шептал:

— Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста…

Нат встала на колени, чтобы заглянуть ему в глаза, в которых было только отчаянье. Пол предпочел бы получить еще дюжину ударов в лицо, только не этот ее взгляд. Внутри все дрожало от омерзения к себе и чертовой слабости, что привела его к таким печальным последствиям.

— Я даже не могу попросить у тебя помощи, как в прошлый раз.

Он свесил голову так низко, что Нат могла видеть его затылок. Она дотронулась до его волос и запустив пальцы провела вниз к макушке открывая его шею. Его волосы скользили между ее пальцев щекоча завитушками ладонь. И тут она увидела что-то странное, прямо по краю роста волос на затылке: едва различимый рисунок. Она раздвинула волосы обеими руками и увидела тату. Голова козла в пентаграмме. Бессилие мгновенно сменилось страхом, а страх — отчаянием. Ее сон. Вот, что за козла уволакивает змея. Но этот сон снится ей с марта.

Черт побери, неужели с этого времени он находится под чарами?

Нат почувствовала себя безумно виноватой. Ну, почему она ни разу не навестила его за все это время? Почему, приехав к нему летом, она не стала искать его более настойчиво?

— Я помогу тебе. Но…

Пол поднял на нее глаза, внимательно слушая.

— Если ты хоть раз возразишь мне…

Он поднес ее руку к губам и поцеловал.

— Собирайся, — скомандовала Нат и Пол, немедля, начал подбирать вещи в беспорядке разбросанные по комнате.

Мерлин, метка. Он найдет нас.

Нат отчаянно перебирала в голове возможные варианты развития событий, но все сводилось к тому, что ей придется оставить Пола здесь и вернуться позже с планом.

Да, домик с садом. Он зачарован так, что никто не найдет. Только сколько Пол протянет без помощи? Метка медленно сожжет его. Он принадлежит Хозяину.

И Нат даже подозревала кому именно.

— Делай то, что я скажу, — быстро проговорила Натали, услышав шаги на лестнице.

Она толкнула Пола, который стоял перед ней с кучей вещей в руках, обратно на кровать и накрыла его одеялом.

— А, Саиб, хорошо, что ты пришел. Полу плохо. Ты не принесешь аспирин, он должен быть на кухне в аптечке.

Саиб в изумлении оглядывал лежащего в кровати Пола со следами насилия на лице, после чего перевел укоризненный взгляд на Нат.

— Думаю аспирином тут не обойдешься. Пойду принесу лед.

Только стихли на лестнице его шаги, Нат рванула одеяло и схватила ошарашенного Пола за руку.

— Вставай, чего разлегся.

Пол, путаясь ногами в одеяле, после непродолжительной возни наконец поднялся. Нат не стала что-то объяснять по поводу трансгрессии, все равно к такому сложно быть готовым, тем более маглу и, повернувшись на пятках, увлекла друга с собой. Предварительно разорвав связь метки с Хозяином, чтобы тот не смог их отследить.

Нат сидела на полу, злобно уставившись перед собой.

— Ну прости, мне что-то плохо стало. Что это было?

Нат подняла руку вверх, прерывая извинения Пола. Она закрыла лицо ладонями ее плечи судорожно подрагивали.

— Ну, пожалуйста… ну не плачь. Можно ведь постирать. Я же не нарочно, — продолжал убиваться Пол.

Нат убрала руки от лица, и он увидел, что она совсем не плачет, а ржет, как лошадь, особенно когда к ее поначалу беззвучному смеху добавился звук. Пол нервно усмехнулся и все еще не веря в то, что вроде пронесло, тоже засмеялся.

— Придурок, ты облевал мне новые джинсы, — Нат все еще тряслась от хохота.

— Ну я же правда не нарочно, — Пол виновато потупил взгляд.

— Ладно, обормот, проехали. С тебя новые штаны.

— Заметано, — обрадовался парень.

— Пойду посмотрю, может быть в холодильнике что-нибудь завалялось.

Нат поднялась с пола и пошла на кухню, вытирая по дороге полотенцем свои многострадальные джинсы.

Сварганив из того, что она нашла в холодильнике какой-никакой ужин, они, наконец, наелись и легли спать. Пол всю ночь метался во сне и стонал. Нат знала, что Хозяин ищет его. Но сигнальная нить была ей оборвана, так что он не найдет их местоположение, тем не менее метка все еще была на месте. И Нат знала, что рано или поздно она убьет Пола. Ее срочно нужно было убрать. Помимо метки, на запястьях и шее Пола были ошейник и наручники, нанесенные на кожу специальными символами. Его Хозяин был сильным магом. И это обстоятельство не оставляло ей времени на раздумья.

На следующую ночь Нат решила все-таки предпринять некоторые шаги, чтобы ослабить действие метки. Она провела рукой от яремной впадины к груди и тотчас на ее теле засветился, а потом и проявился ритуальный клинок. Она взяла его в руку и приведя по ладони сделала надрез. Собрав немного крови в приготовленный ей кубок, она взяла палочку и принялась старательно выводить символы на груди друга. Оберег от ментального воздействия. Он должен был прервать любую связь с Хозяином. Она, конечно, знала, что теперь его ждет смерть. Долгая, мучительная смерть. Оберег на какое-то время задержит проклятие в метке, но ненадолго. Ей срочно был нужен Северус.

Ее не было в школе уже три дня и повезло, что ее выкрутасы пришлись на выходные. Но завтра после обеда у нее были уроки. И Нат терзали смутные сомнения. Она, навозившись с Полом и выпустив пар, пришла наконец в себя. Но теперь появилась другая проблема и по серьезнее — Северус.

“Он тебя убьет. Вот зачем было до всего этого доводить? Не умеешь держать себя в руках, значит пожинай плоды собственной беспечности”.

Несмотря на то, что она старалась не падать духом, внутри все сжималось от мысли, что ей придется предстать пред его черные гневные очи. Пол в очередной раз простонал во сне, убедив Нат в том, что жизнь и потрепанное ей же здоровье друга, куда важнее мук ее совести.

*

— Мне нужно вернуться в школу. У меня сегодня уроки. Ты побудешь один?

Они сидели в гостиной на диване и поедали приготовленный ею на завтрак омлет с небольшого приставного столика.

— Без проблем. А ты не можешь взять отпуск?

— Отпуск? По уходу за друзьями-алкоголиками? Как ты думаешь, это будет выглядеть посреди учебного года? Через пару недель будут небольшие каникулы, тогда будет и отпуск.

— Прости. Я эгоист… я знаю, — Пол виновато посмотрел на нее.

Она придвинулась к нему ближе:

— Ты прости меня. Я ведь тоже виновата в том, что произошло.

— Нат, — он прервал ее покаяние и, взяв за руку, заставил посмотреть ему в глаза. — Я подвел тебя. Уже во второй раз. Если бы ты знала, как я ненавижу себя за собственную слабость. Я даже не могу объяснить, как все это допустил.

Она тоже не могла ему объяснить, как все это произошло. Нат было его безмерно жаль. Она только теперь поняла, что и в первый раз, это был именно Саиб. Видимо он помешан на Поле, а тот не питает желаемой страсти к арабу и ему приходится силой держать его рядом с собой. Именно поэтому Пол пьет. Он не выдерживает такого сильного магического воздействия на рассудок.

“Черт бы тебя побрал, Саиб. И чего тебе не трахалось с кем-нибудь другим”, — Нат вздохнула.

— Я знаю, как расстроил тебя, — видимо он принял ее вздох на свой счет и поспешил обнять. — Ты когда-нибудь сможешь простить меня? — Пол чуть помедлил — Опять.

— Я не обижаюсь на тебя. Но ты прав, мне очень больно. Больно от того, что ты разрушаешь свою жизнь. Ты дорог мне. Ты единственный мой родной человек. Я хочу для тебя только лучшего, из-за этого так злюсь.

При этих словах Нат невольно посмотрела на следы собственной несдержанности, которые за эти три дня стали желто-фиолетовыми.

— Прости меня за… — она показала пальцем на его синяки.

— Нужно было ногами бить. Знаешь, до того, как ты появилась на пороге спальни тем вечером, я был словно во сне. Будто все это происходило не со мной. Я работу потерял, — Пол опустил голову, разглядывая свои колени. — Черт возьми, так стыдно.

Он закрыл лицо ладонями. Нат встала и обхватила руками его голову, прижав к себе. Он отнял руки от лица и обнял ее за талию. Они не шевелились, каждый был погружен в собственные мысли. Каждый винил в произошедшем себя.

— Мне нужно идти. Веди себя хорошо, — она поцеловала его в макушку и, проверив следящие чары, вышла на улицу.

Нат не хотела, чтобы Пол видел, как она трансгрессирует, легенда должна быть правдоподобной. Поэтому она вышла за калитку, предварительно помахав ему рукой, и только после этого, повернувшись на каблуках, исчезла в увлекающем ее вихре.

Решив в этот раз не шалить, она появилась в зоне аппарации недалеко от Хогсмида и пешком направилась в Хогвартс. По дороге Нат обдумывала, что скажет Северусу. Не один из придуманных вариантов не казался ей убедительным. Она прямо чувствовала гнев, который обрушит на нее Снейп.

“И будет прав. Он к тебе со всей душой, а ты морду кирпичом и свалила в неизвестном направлении. Еще и брешь в защите замка не хилую пробила. Вот смеху-то, наверное, было, когда ему Дамблдор об этом сказал”.

Она прямо видела испуганный взгляд Северуса. Почувствовав, как при этом похолодели ее ладони.

“А почему ты думаешь, что он к директору побежал?” — возразила она назойливому альтер-эго.

“Ха, конечно, побежал. Тут их сокровище из-под носа смылось в неизвестном направлении”, — не отставал внутренний голос.

“Дура ты, Натали Валентайн. Я бы даже сказала, идиотка”, — она нервно выдохнула и ссутулила плечи.

Порция ободряющих шуток не удалась, оставив на душе лишь мерзкое чувство вины. Больше она не пыталась развлекать себя беседами с собой по душам и брела, понурив голову до самого Хогвартса.

Подходя к своему классу, она увидела стоящего неподалеку Снейпа. Он видимо ждал ее. Нат остановилась в нескольких шагах от него не в силах подойти ближе. Он молча смотрел на нее, не приближаясь. Как она хотела, чтобы он наорал на нее. Даже ударил, но только не молчал. Нат чувствовала, как лицо заливает краска. Как невыносимо горят под его взглядом уши. Она не смела поднять на него глаза, продолжая стоять с опущенной головой, как нашкодившая ученица. Он развернулся и пошел прочь. Внутри у нее оборвалась тоненькая нить, что удерживала внутри слабую надежду на то, что он все-таки поймет ее абсолютно бессовестный поступок. Но…

“Так тебе и надо…могла и по морде тапком получить”, — упрекала она себя.

“Да уж лучше …тапком, чем так”.

Прозвенел звонок и ей не оставалось ничего другого, как войти, наконец, в класс. Отвратительное чувство стыда, в которое так умело окунул ее Северус, не покидало ее до конца уроков. Она всегда восхищалась его способностью вызывать у людей именно те эмоции, что он хотел. И сегодня Нат сполна ощутила на себе действие его таланта. Ее гордыня настойчиво требовала убраться поскорее из школы и не видеть больше Снейпа, но здравый смысл настаивал на том, чтобы, не смотря на ужасные ощущения все же поговорить с ним.

“Не забывай, Полу нужна помощь. А ты хоть маг, как оказалось сильный, но… теория без практики суха… тра-та-та. Ноль ты без палочки со всей твоей могучей силой и целой кучей психованных родственников, что наделили тебя таким богатством”, — она ругала себя всю дорогу до подземелий, словно пыталась срочно развить в себе пофигизм. Зная, что Северус оторветсяпо-полной.

Дойдя до двери она остановилась и занеся руку для стука замерла.

— Я думал, ты и сегодня будешь ночевать у себя, — прозвучал за спиной холодный, щедро приправленный нотками цинизма, голос.

Нат опустила руку и, чуть помедлив, повернулась. Она уверенно подняла на него глаза. Приготовившись к взбучке, которая, судя по взгляду Снейпа, должна быть отменной. Нат старалась глубоко дышать, не позволяя краске залить лицо и виновато опустить голову.

«Решила умереть с высоко поднятой головой? Что ж похвально. Посмотрим насколько тебя хватит», — подливало масло в огонь Альтер эго.

Северус подошел к ней и, взявшись двумя пальцами за подбородок, приподнял ее лицо. Она, повинуясь, подняла на него глаза, стараясь, чтобы взгляд ее был открытым. Ей не хотелось ему врать, что-то придумывать в свое оправдание. Он был прав, она вела себя, как маленькая несмышленая девочка. Так чего сейчас строить из себя взрослую обиженную женщину.

— Надеюсь ты успокоилась? — его взгляд стал мягким. Северус привлек ее к себе и обнял, уткнувшись подбородком ей в макушку. — Выпороть бы тебя, — совершенно беззлобно сказал он.

Нат уткнулась лицом ему в грудь и заплакала. Словно весь страх быть отвергнутой, одиночество, все это текло сейчас по ее по щекам, обжигая. Она всхлипывала, сильнее прижимая его к себе.

— Ну все, хватит. Ты мне мантию испачкаешь.

Она невольно засмеялась и, отстранившись, посмотрела на него.

— Ты хоть представляешь, как я переживал? Я с тобой поседею. Не бережешь ты меня, — притворно вздохнул он.

— Прости меня. Я маленькая, взбалмошная, глупая девчонка.

— Мне нравится ход твоих мыслей. Продолжай.

— Северус, я люблю тебя. Ты слышишь? Люблю. Чтобы в свете последних событий это ни значило. Я хочу, чтобы ты знал об этом. Мне не нужно ничего взамен. Мне важно чтобы ты просто знал. Северус, я испугалась. Испугалась, что ты теперь отвернешься от меня. Все отвернутся. Я не понимаю… не хочу понимать.

— Я знал, что будет сложно. Поэтому тянул с разговором. Иногда неведение — это благо.

Он картинно изогнул бровь, напоминая о ее нетерпении и упреках. И снова обнял, увидев, что опять вогнал ее в краску.

— Все? Мир?

Нат закивала.

Поужинав и, наконец, отделавшись от чувства вины, Нат стала думать, как подвести разговор к Полу. Она начала волноваться. Пол был один уже достаточно давно и ей натерпелось попасть в домик с садом.

— Северус, я хотела тебя попросить, — начала она без прелюдий, на которые уже не было времени. — Помнишь, я рассказывала тебе о моем друге, Поле. В общем с ним приключилась беда. Я не знаю, что делать. Мне нужна твоя помощь. Не думай, что я только из-за этого вернулась.

— Ну, конечно, не только из-за этого, у тебя же сегодня были уроки, — начал язвить Снейп.

Она видела, он действительно раздражен. Даже несмотря на то, что пытался замаскировать раздражение за очередной циничной шуткой. Нат протянула руку через стол, взяв в плен кончики его пальцев, желая привлечь его внимание.

— Северус. Пожалуйста.

— Что я могу сделать? — прервал он.

— На нем метка Хозяина. Я оборвала следящие нити. Нанесла оберег, защищающий его от ментального воздействия, но я не знаю, как убрать саму метку. И еще на его запястьях и шее наручники и ошейник.

Северус поднял на нее глаза впервые после того, как она озвучила свою просьбу.

— Наручники и ошейник? — словно не расслышав переспросил Снейп.

— Да.

В груди затрепетало пойманной птицей сердце. Не ожидая ничего хорошего после его вопроса.

— Что это значит? — обеспокоено спросила Нат.

— Это значит, что его Хозяин связан обетом с более сильным магом, которому в жертву обещан твой друг. В случае, если он не выполнит свою часть сделки.

— То есть я напрасно оборвала его связь с Хозяином?

— Нет, такая связь носит насильственный характер. Если я не ошибаюсь, твой друг — магл. Его душа в любом случае не выдержит, он сам того не понимая будет разрушать себя пока не умрет. Все это только дело времени. Убьет его заклятие после разрыва связи с Хозяином или магия, что он не в силах выдержать, все одно — смерть. По крайней мере сейчас он при памяти, как я понимаю?

Нат кивнула.

Северус встал из-за стола и направился в кабинет, через несколько минут он вышел оттуда с небольшим свертком в руках.

— Ну что же, веди к своему другу. Посмотрим, что я смогу сделать.

Нат подошла к нему и с благодарностью обняла.

— Спасибо.

— Отблагодаришь позже, — ехидно заметил Северус.

— Всенепременно, — Нат сияла, как новенький фунт, тем не менее стараясь держать себя в руках.

Они вышли к зоне аппарации и через несколько минут были в ее домике с садом. Была уже глубокая ночь и когда они вошли в дом, Пол спал, все так же постанывая во сне. Войдя в спальню Северус подошел к постели и, направив на спящего молодого человека палочку, при помощи магии углубил его сон.

— Что у него с лицом? — поинтересовался он.

— Упал, — Нат постаралась ответить, как можно более непринужденно.

— Что, на лицо? — не унимался Северус.

— Да откуда я знаю. Может быть подрался.

— Ну, упал, так упал, — подытожил Снейп, раскладывая на прикроватной тумбочке то, что захватил с собой: несколько фиалов с какими-то зельями, небольшая книга и какая-то сушеная бурда.

По-моему, сушёная печень Хвостороги.

— Это печень Хвостороги? — Нат заглядывала ему через плечо, пытаясь разглядеть разложенные на тумбочке предметы.

— Не трогай, — предостерег он.

— Прости, — она отпрянула назад.

Северус тут же осекся, вспомнив обещание научить ее всему, что знает сам.

— Иди сюда, — он повернулся к ней и протянул руку, чтобы она подошла ближе. — Для начала нужно понять, что за заклятие наложено на человека. Ты, наверное, знаешь, как это сделать?

— Да, просто я это немного по-другому делаю, — виновато улыбнулась Нат.

— Не важно как, главное понять с чем имеешь дело. Есть несколько заклинаний, которые способны задержать распространение проклятия. Но все они лишь временная мера. Для того, чтобы полностью снять заклятие иногда требуется убить Хозяина. Но это крайний случай, — поспешил он объяснить, заметив тень ужаса в ее серых глазах.

Северус словно вел урок. Объяснял подробно и интересно. Она внимательно слушала его и попутно любовалась. Нат видела насколько то, что он сейчас делал увлекает его. Движения его были выверены, каждое действие было тщательно подготовлено. Без спешки, без лишних движений.

— Ну, вот, — проведя все необходимые манипуляции, подытожил Снейп, — он проспит до утра спокойно. Я сварю еще зелье, оно приостановит действие заклятия. А тем временем нужно выяснить кому его Хозяин заложил душу твоего друга. И главный вопрос, зачем? Он мог пользоваться им до тех пор, пока ему не надоест или не погибнет, — Северус разговаривал с ней, все еще тщательно осматривая тело Пола.

— Что это? — он указал на светящуюся тату в области солнечного сплетения.

— Это моя. Я не рассказывала, он не в первый раз попадает под влияние, как выяснилось несколько дней назад, одного и того же человека. Вернее, мага. В первый раз было так же, он начал пить, колоться, в общем все могло закончится плохо. Я сделала ему оберег, который исключал любое воздействие на него, кроме моего.

— То есть ты стала его Хозяином? — уточнил Северус.

— Нет. Воздействие подразумевает защиту от проникновения извне. До тех пор, пока я не позволю, — Нат вдруг запнулась, словно что-то вспомнила. — Точно, в Египте. Ведь именно я позволила Саибу… — она подняла изумленный взгляд на Северуса. — Это я виновата, — упавшим голосом подытожила Нат.

— Ты сделала это специально? — спросил зельевар, видя, как осознание своей вины погребает под собой ее уверенность в себе.

— Конечно нет, — вспыхнула она.

— Тогда перестань терзать себя и давай думать, как помочь твоему другу. Нам в любом в случае необходимо найти Повелителя его Хозяина, которому его заложили.

— Получается, он заложил его душу взамен покровительства более сильного мага, который исключит возможность моего контроля?

— Получается так. Пол теперь раб своего Хозяина. А это не очень хорошо.

— А если мы не сможем найти Повелителя, или Хозяин откажется освободить его?

— Он умрет, — спокойно закончил Северус.

— Зачем ты так?

— Зачем задавать вопросы, ответы на которые знаешь? — справедливо заметил Снейп.

— Ты прав… как всегда.

— Я полагаю друга своего ты одного не оставишь? Здесь есть еще одна спальня? Что-то я устал.

— Конечно. С большой удобной кроватью, — многозначительно прибавила Нат.

В глубине души благодаря его за такое не свойственное ему человеколюбие. Видимо его действительно напугало ее бегство. Теперь она была уверена, что это было именно оно.

========== Глава 32 ==========

— Умей подождать, чтобы получить желаемое, — назидательно произнес низкий мужской голос.

— Мне надоело ждать. Я жду уже четыре месяца, — Темный Лорд был раздражен. Ему было непонятно, это вынужденное бездействие. — У меня достаточно людей, чтобы она уже через час была здесь. Я не понимаю, чего мы выжидаем. Дамблдор уничтожил уже два крестража и активно, в отличии от нас, ищет остальные. Так что, это просто вопрос времени. Которое мы, по твоей милости, тратим на непонятное в данной ситуации стратегическое планирование, — его высокий с сипотцой голос сейчас звучал резко, раскатываясь эхом по большой комнате служащей кабинетом Темного Лорда в Малфой-мэноре.

Он встал из кресла, в котором пребывал последние полчаса и стал раздраженно мерить шагами комнату.

— То, что у тебя почти не осталось времени, это только твоя вина. У тебя было все, чтобы стать самым сильным волшебником за последние пять сотен лет, но нет, ты же решил по-своему. Мне мало силы. Мне подавай бессмертие. И расколол душу на семь частей. Семь, ты только вслушайся. Неужели ты не понимаешь, то, что один человек спрятал, другой всегда может найти. Или тебе не известна эта простая истина?

— Не дави на меня. Мое могущество не должно закончится вместе с моей жизнью. Я хочу жить вечно. И в отличии от тебя, я из плоти и крови с целой армией преданных мне людей правлю бал, а ты лишь отражение в зеркале. Достаточно надоедливое отражение.

Несмотря на самоуверенность, последнюю фразу он предусмотрительно произнес едва слышно, бросив на своего визави высокомерный взгляд через плечо.

— Весьма амбициозное заявление, — спокойно, но твердо произнес голос. — Всегда найдется тот, кто поставит под сомнение твое превосходство. Вот поэтому всегда нужно уметь мыслить стратегически. И иметь терпение. А еще, не смей со мной так разговаривать, — голос стал предостерегающе холодным.

Лорд, инстинктивно повинуясь повелительным нотам чужого голоса, слегка осекся и перестал нервно расхаживать по комнате, вернувшись в высокое кресло. Он не хотел, чтобы собеседник заметил его смятение, поэтому начал без прелюдий:

— И что же ты предлагаешь?

— Мы с тобой предприняли достаточно шагов для того, чтобы она сама пришла к нам. И заметь, она придет с готовностью к диалогу. Зачем угрозы? Я уже говорил, что силой тут ничего не добьешься. Она сама должна принять решение, а наша задача помочь ей принять именно то решение, которое выгодно нам. И каждый получит то, что хочет.

— Хорошо. Что требуется от меня? Кроме, конечно, ангельского терпения? — уже более рассудительно спросил Лорд.

Он внимательно смотрел в отражение большого зеркала, что висело на стене кабинета в резной старинной раме.

— На сколько я понимаю наша рыбка захватила наживку. Нужно лишь подождать, когда она поглубже заглотит крючок и можно смело подсекать, — довольно пробасил голос.

— Смело подсекать, — словно в раздумье повторил Лорд последние слова. — Ты считаешь, что этот никчемный мальчишка так дорог ей?

— Я не считаю, я знаю это. И она скоро поймет, что метку ей ни за что не снять.

— Ты же сказал, что она обладает поистине могущественной силой,— с сомнением переспросил Том.

— Силой, да. Но душа ее приятеля заложена, и она не знает кому. Для того чтобы понять, как помочь парню ей просто необходимо прийти к тебе, друг мой. Она будет торговаться. Здесь главное не продешевить. Ее сила нестабильна и не составит большого труда качнуть чашу весов в свою сторону. Она сама с радостью отдаст нам все.

— Как хорошо, что у меня нет друзей. Столько проблем, — с презрением подытожил Том.

Он встал из кресла и отошел к окну. На несколько мгновений он замер, всматриваясь в унылый пейзаж.

— Мантикоре в жо…у друзей… и осень, — он брезгливо поежился и развернувшись спиной к окну позвал Хвоста.

— Мне нужен тот араб, как его? Саиб кажется, — раздраженно бросил он.

Хвост в заискивающем поклоне попятился к двери.

— Да мой Лорд. Через десять минут он будет в вашем кабинете, мой Лорд.

— Не нужно в мой кабинет. Я поговорю с ним в кабинете Люциуса.

Когда дверь за слугой закрылась, Том на секунду мысленно вернулся к недавнему разговору. На всякий случай мельком взглянув в зеркало, в котором сейчас отражался только он сам.

— Еще поучать меня будет. Позер, — буркнул он себе под нос и вышел в длинный коридор.

Преодолев лестничный пролет, ведущий на второй этаж, он оказался перед дверью ведущей в кабинет хозяина поместья. Как и все остальное убранство замка все в нем было помпезным, говоря о богатстве и древности рода Хозяев. В дальнем углу комнаты горел камин, предусмотрительно разожженный услужливым слугой. Лорд не без удовольствия отмечал эту рабскую преданность своих последователей. Он чувствовал себя намного увереннее чем десять минут назад. Удовлетворенный положением дел, Темный Лорд занял высокое бархатное кресло с витиеватой резьбой высокой спинки и мягкими покатыми подлокотниками, погрузившись в свои мысли. Через несколько минут в дверь негромко постучали.

— Войдите, — прозвучал его высокий голос.

Дверь осторожно приоткрылась и в нее заглянул тот самый араб, за которым он посылал Хвоста.

— Не помешаю, мой Господин? — нерешительно спросил визитер.

— Входи, — коротко отрезал Лорд, жестом приказывая подойти ближе.

Мужчина несмело прошел в глубь кабинета и встал напротив кресла, в котором расположился Лорд. Он словно опомнившись поспешил приклонить колено и замер в полупоклоне.

— Вы посылали за мной мой Господин?

— Да, Саиб. Помнится, я дал тебе простое задание, в обмен на услугу о которой ты просил меня. Но сдается мне, что ты не выполнил свою часть сделки? Ты упустил девчонку.

— Мой Лорд, — начал оправдываться араб. — Она каким-то образом все поняла. Я ничего не успел сделать. Но я найду ее, Хозяин. Не сомневайтесь. Не дольше чем через месяц она будет стоять перед Вами, мой Господин.

— Поправь меня, если я не прав, но ведь ты сам пришел ко мне с просьбой. Я бы даже сказал с мольбой. И я, милостивый Темный Лорд, выполнил ее. А вот ты Саиб, как оказалось всего навсего трепло.

— Нет, мой Господин. Я все сделаю, чтобы найти девчонку. Дайте мне шанс все исправить.

Саиб с опаской смотрел в красные глаза, ожидая получить как минимум Круциатус, за свой промах. Он нервно сглотнул видя, как Лорд, явно с интересом, разглядывает его коленопреклонённую позу, словно что-то решая для себя.

— Ты ведь понимаешь, Саиб, что я должен тебя наказать за твой явный промах, — медленно произнес он, пустив волну холодного пота по телу склоненного в поклоне араба.

— Я понимаю, мой Господин, — не поднимая головы, ответил араб.

— Посмотри на меня, — приказал Хозяин.

И Саиб нерешительно поднял голову. В руке Волан-де-Морта была волшебная палочка, которую он наставил на слугу.

— Саспендиум, — скомандовал Лорд и из конца волшебной палочки вырвалось лассо. Он мгновенно накинул петлю на шею не успевшему опомниться арабу и резко рванув на себя, затянул. Саиб не устоял и, упав на четвереньки, захрипел. Взяв веревку у основания петли, Лорд подтянул задыхающегося мужчину практически к своему змееподобному лицу и зашипел, опасно растягивая слова:

— Если через месяц я не увижу ее, ты пожалеешь, что родился на свет. Ты веришь мне, мой ненадежный друг?

Глаза араба, как и его лицо, налились кровью. Не имея возможности говорить, он, что есть мочи закивал в знак согласия. Удавка исчезла с его шеи, и он громко втянул воздух открытым ртом. Все еще стоя на четвереньках перед Господином, он держался одной рукой за шею, продолжая со свистом втягивать воздух. Наконец немного отдышавшись, он торопливо поднялся на ноги и, не поднимая головы, попятился к двери.

— У тебя месяц, — строго напомнил Лорд, как не в чем не бывало вертя в руках волшебную палочку.

— Да, мой Господин, — просипел он еле слышно, до предела напрягая травмированные удавкой связки.

Том оставшись в одиночестве чувствовал удовлетворение. Ощущение собственной власти определенно тонизировало.

— Мы еще посмотрим, кто из нас способен на стратегическое планирование, — удовлетворенно подытожил он.

*

Комната тонула в полумраке, освещенная только светом нескольких свечей стоявших на прикроватной тумбочке в небольшом серебряном подносе. Их подрагивающее пламя отбрасывало на стены комнаты причудливые тени, от чего она казалась живой.

— Почему свечи? — не без иронии спросил Пол. — Решила изолировать меня и от цивилизации?

— Я думаю, что это совсем не плохо, иногда уйти от цивилизации и вернутся к первоистокам. Откатиться, так сказать, к заводским настройкам. Как ты думаешь? Появляется куча времени, чтобы понять кто ты на самом деле и решить куда двигаться дальше.

Нат лукаво уставилась на него грея в руках небольшой серебряный кубок, который принесла с собой.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она присев на край кровати. — Я принесла тебе лекарство.

Она протянула ему чашу наполненную зельем, что сварил для него Северус.

— Опять эта мерзкая бурда? — Пол с плохо скрываемым отвращением взял из рук подруги чашу и, взглянув на содержимое, сморщился. — По-моему, ты хочешь меня отравить, — с недоверием заключил он.

— Перестань капризничать. Давай, раз и готово, — уговаривала его Нат. — Ну, а ты как хотел? Любишь кататься…

— Ладно, ладно…

Пол поднес кубок к губам и одним махом опрокинул содержимое себе в рот. Он глубоко задышал, пытаясь подавить рвотный позыв. Справившись наконец с рефлексами, он протянул пустой фужер Нат.

— Господи, Пол, ты как маленький, — снисходительно прокомментировала она его спектакль.

— Сама бы попробовала, — недовольно пробурчал Пол, для пущего эффекта картинно надув губы.

— Ой, ладно, иди сюда, мой маленький обиженный мальчик.

Она обняла его за шею. Его кожа была прохладной и влажной, что явно говорило о его нестабильном состоянии. Отпрянув Нат посмотрела ему в глаза:

— Сейчас станет лучше, — она провела рукой по его волосам. — Все пройдет, я обещаю тебе.

Пол поймал ее руку и поднес к губам.

— Спасибо, что не бросила меня там одного, — его губы коснулись ее теплой ладони.

— Одного? А как же Саиб? И вообще, с чего ты вдруг решил возобновить отношения? И как же Сэм? Ты же умирал от любви.

— Даже не знаю, что тебе сказать, — он опустил глаза, рассматривая свои руки. — Знаешь, Саиб, как наваждение. Бац и ты потерял голову. А потом приходишь в себя, а уже поздняк метаться. Все, что было тебе дорого находится в глубокой… кхм, ну вообщем ты сама понимаешь. И главное, когда ты успел все это натворить?

Пол непроизвольно пожал плечами.

— Ладно, — подытожила Нат, — давай спать. Тебе нужно отдохнуть.

Она встала с кровати и, прихватив с собой пустой кубок, направилась к двери.

— Нат, — окликнул ее Пол, — прости меня.

— Малыш, мне не за что тебя прощать. И поверь, я сделаю все чтобы ты поправился.

Она вышла в коридор, прикрыв за собой дверь.

Северус уже ждал ее в спальне. Он сидел в кресле, просматривая какие-то бумаги.

— Привет, — войдя в комнату поздоровалась Нат и закрыла дверь на ключ.

— Зачем ты закрываешь дверь на ключ? — спросил он.

— Дурацкая магловская привычка, видимо так я чувствую себя более защищенной, — усмехнулась она, вертя на пальце тот самый ключ.

Швырнув его на невысокий столик, Нат села в кресло напротив.

— Знаешь, я думаю тебе нужно сократить визиты к больному до минимума. Мне не нравится, что ты находишься здесь, — уже серьезно сказала Натали.

— Я вам мешаю? — скептически спросил Северус.

— Я серьезно. Я не хочу, чтобы он увидел тебя или услышал твой голос. Помни, на нем метка Хозяина. Мы не знаем кому заложена его душа. Я не хочу ставить тебя под удар. Мы должны быть осторожны, — при этих словах Нат вся подалась вперед, чтобы он понял, что она не шутит.

— Думаю, ты права. Я уже думал об этом, но я не хочу оставлять тебя здесь одну. Мы можем ночевать в школе. Я могу осматривать его после того, как наш пациент заснет. Так ты сможешь побыть с ним наедине до моего появления.

Северус почувствовал, как последняя фраза неприятно царапнула сердце. Но он не подал вида. Нат определенно волнуется и устала. Не хватает еще его глупой подозрительности. Она подошла к нему и, опустившись на пол, положила голову ему на колени.

— Мы ведь справимся? — спросила она в надежде.

— Мы справимся, — уверенно сказал он.

Северус знал, Нат хочет услышать от него именно этот ответ. Хотя конечно понимает, что утверждать так однозначно было бы слишком самоуверенно. Северус медленно, словно в задумчивости, гладил ее по голове, ловя себя на мысли, что ему сейчас хорошо. Все так правильно. Неужели таймер уже запущен и ему осталось совсем мало времени наслаждаться своим нечаянным счастьем, отдавливающим ему ноги. Он чувствовал себя здесь абсолютно защищенным. Казалось, что за пределами этого старинного особняка ничего нет. Только непроглядный космос, в котором словно обломок исчезнувшего мира плывет в невесомости этот странный дом. Словно они единственные выжившие после апокалипсиса, пытающиеся создать свой новый мир. Он мягко улыбнулся глядя, как пламя свечи причудливо освещает ее волосы.

— Что ты читал? — ее мелодичный голос прервал его размышления.

— Пытаюсь найти заклинание, которое позволит найти его Хозяина и прервать связь. Хотя я думаю и для тебя не секрет, что его Хозяин тот парень, Саиб. Ты говорила, что вы ездили к нему на каникулы, и я так понимаю именно он поведал тебе об интуитивной магии?

— Да, — подтвердила Нат, не поднимая головы с его коленей.

— А почему вы поехали именно к нему? — вдруг спросил Снейп. — Я так понимаю изначально это в твои планы не входило?

— Нет.

Нат подняла голову и села на пятки.

— Пол сказал, это сюрприз. Они ведь не общались с ним много лет. Я, честно признаться, даже не знала о его существовании.

— То есть мы можем предположить, что он специально заманил вас к себе? — продолжал размышления Снейп.

— Ну, по крайней мере, этого нельзя исключать. Из чего можно сделать вывод, что он нарочно позвал нас на эти чертовы раскопки. А значит у него изначально был умысел, — Натали подняла на него глаза словно ждала, что он опровергнет ее опасное предположение.

— Я думаю, что ты права. А это значит… — он внимательно посмотрел на нее и замолчал.

— А это значит, что Нагирий нашел меня, — резюмировала Нат. — Но он бездействует. Почему?

— По какой-то причине не может? — рассуждал он вместе с ней.

— И если мы поймем по какой, сможем выстроить алгоритм дальнейших действий и понять, как помочь Полу, — в ее глазах засветились лучики надежды. — Я знаю, что мы должны сделать.

Нат поднялась на ноги. Опершись руками о его колени наклонилась и поцеловала его потрясающий нос. На ее лице было выражение полнейшего торжества мысли, что немедленно привело ее в возбуждение. Он много раз видел такое выражение ее красивого лица, когда ее начинала снедать жажда действия.

— Что ты надумала? — спокойно спросил Северус, чтобы как-то охладить ее пыл.

— Бабуля! — торжествующе заявила Нат.

Она забралась к нему на колени, глаза ее горели от возбуждения. Только что пришедшая на ум догадка, занимала все ее сознание, и она словно охотничья собака взявшая след, заволновалась в предвкушении.

— Ну смотри, в одиннадцать лет, тот кретин, мой учитель. Недавно Саиб. Теперь Пол.

Она смотрела на Северуса, словно этот беспорядочный набор слов и имен должен был объяснить ему все. Он в недоумении вскинул брови, требуя объяснений. Нат начала активно жестикулировать, словно это поможет ему скорее вникнуть в суть.

— Ну вот смотри, в одиннадцать лет он в первый раз появился в моей жизни. То, что случилось в этот период я думаю не нуждается в подробном описании, — она вопросительно вздернула бровь. Не дождавшись дополнительных вопросов сразу перешла к выводам. — Моя магия стала не стабильной. Не забывай, я убила этого человека, пусть и в состоянии полнейшего аффекта. Гнев, страх, одиночество, разлад с собой — все это явилось неутешительным итогом этих событий. Сны, они стали мне сниться именно в это время. Всегда один и тот же мужчина, что преследует меня в темноте. Но, он не нападает. Он пугает меня до смерти, но не нападает. Я практически ни с кем не общалась в это время. Да и сейчас не сказать, что у меня полно друзей. Он изолирует меня. Вопрос для чего? Я думаю, что он хочет именно того, чтобы моя магия так и оставалась нестабильной, чтобы в нужный момент с легкостью перетянуть меня на темную сторону силы. Сейчас Пол. Почему он так долго ждал? Значит что-то произошло. Вопрос, что именно? Возможно боится упустить время. Ты сказал, что я сама должна выбрать себе мужчину. Он торопится. И в моих снах он стоит передо мной. Впервые за долгое время. Он не просто нашел меня. Он что-то активно предпринимает. Словно это означает встречу. Но ты сказал, что Рогнеда убила его. А он не сумев перетянуть ее на свою сторону, не выполнил контракт с Тьмой, и она забрала его душу. Конечно! — ее лицо просияло, будто на нее снизошло озарение. — Ему нужно тело. И видимо определенное тело, так как он мог бы вселиться в кого угодно, но он ждет. И нервничает. Нам нужно опять к бабуле. У меня есть к ней вопросы, — Нат словно успокоилась, приведя свои выводы к единому знаменателю и уставилась на Северуса, который внимательно слушал ее.

— Я думаю, ты права. А это значит, что именно Саиб Хозяин души Пола. Но вот заложена его душа либо Лорду, либо Нагирию, либо… — он поднял на нее глаза и Нат ответила за него:

— Либо Тьме.

— Да, либо Малуму. И это в корне меняет дело. Ты же понимаешь, что забрать его душу из Тенебриса не получится, если только… — он на секунду замолчал, словно решая говорить ей или нет. Но резонно рассудив, что если она так быстро догадалась обо всем остальном, то с легкостью поймет и это. А если Северус ей солжет сейчас, то она перестанет ему доверять и будет действовать сама.

— Если только сам Нагирий откажется от сделки.

— Подожди, если Нагирий заложил его душу, как ты сказал? Малуму? Это типа Сатана?

Северус кивнул.

— Нагирий сам сейчас находится в уязвимом состоянии, без тела. Я не думаю, что он станет так рисковать. Он ведь хочет торговаться, а если он не сможет выполнить свою часть сделки я, как Рогнеда, могу убить его и заключить силу Рода до следующего Универсума. Ведь так? Если… — Нат словно спорила с собой. — Если только душа Пола не стала своего рода залогом, что Нагирий в этот раз выполнит контракт.

Несмотря на неутешительный итог, к которому она пришла, присутствие духа не покинуло ее, а в глазах была все та же решимость.

— У тебя завтра уроки во сколько заканчиваются? — спросила Натали.

— В обед, — ответил Северус, все еще внимательно разглядывая ее сосредоточенное лицо.

— Чудно, у меня тоже, — она вдруг осеклась и подняла на него глаза. — Ой, прости, я даже не спросила. Поедешь со мной?

— Конечно, — Северус привлек ее к себе и обнял. — Пожалуйста, пообещай мне кое-что, — он отстранился и посмотрел ей в глаза. — Пообещай не предпринимать ничего без моего ведома. Нат, — он серьезно посмотрел на нее, пытаясь скрыть охватившее его беспокойство. — Ты не справишься одна. Да и ни к чему тебе действовать одной. У тебя есть я. У меня есть опыт, — весомо заметил Северус.

— Да опыт есть, — согласилась Нат. — Я обещаю. Только не волнуйся так.

— Я определенно старею.

— Не переживай. Ты выглядишь вполне убедительно. Просто не забывай, я чувствую твой эмоциональный фон, — она улыбнулась ему и нервное напряжение, только что владевшее их сознанием, отступило. — Знаешь, у меня появилась еще одна мысль.

Северус вопросительно посмотрел на нее. Нат, улыбнувшись, наклонилась к его губам и поцеловала.

— Или это можно было не озвучивать? — ехидно уточнила она.

— Озвучивай все, — выдохнул он ей в висок.

*

Уроки тянулись долго. Словно Нагирий и тут приложил свою руку замедлив бег времени, в попытке отсрочить такой необходимый ей визит домой. Который, она надеялась, должен пролить свет на некоторые, не до конца понятные ей вопросы. Те умозаключения, к которым они пришли вчера, не отпускали ее. Нат все еще перебирала их в сознании, все больше убеждаясь в их правоте. Все это время Нагирий чего-то ждал. А сейчас перешел к активным действиям. Значит произошло что-то важное, ей срочно нужно было узнать, что именно. А еще ее насторожило одно событие, произошедшее пару дней назад. В понедельник к ней подошёл Драко с очень странной просьбой. Он просил дать ему разрешение снова посещать ее уроки. То слюной брызгал, что все мы из грязи в нее и вернемся, а тут люблю, скучаю.

И опять всплыло это легкое, но настойчивое ощущение, что Северус озвучил ей не все пророчество.

“Держу пари, наш Герой утаил некоторые детали, которые, как он считает, не предназначены для женских ушей”.

Нат чувствовала, что там есть продолжение, и оно ей не понравится. Во что бы то не стало она решила выяснить детали. Да и Драко лучше держать ближе к себе. Как говорится держи друзей близко, а врагов еще ближе.

«Что, интересно, сопляку нужно? Черт возьми, обложили как волка», — совершенно без задней мысли бурчала Нат.

Вспомнив рассказ Северуса о Белой Волчице, стало еще смешнее.

«И с чего это Драко так суетиться»?

— Ты все мечтаешь? — вырвал ее из рассуждений знакомый строгий голос.

— Конечно, о прекрасном принце и белом платье, — Нат ехидно улыбнулась обескураженному Снейпу.

— Все ёрничаешь? — не остался тот в долгу, прерывая поток ее острословия.

— Ну что теперь в гроб ложиться и помирать что ли? Ну, Сев, ну в самом деле. Расслабься, — успокаивала она.

— Не смей так шутить, — он ткнул в ее сторону указательным пальцем, предостерегая от очередных попыток каламбурить.

— Ладно, ладно… — пробубнила Нат, скорчив у него за спиной рожу.

— Через полчаса у зоны аппарации, — сказал Северус и быстро вышел в коридор.

Впервые за долгое время Нат по-настоящему волновалась перед визитом домой. Она ловила себя на мысли, что не берется утверждать, что знает свою бабушку. Ту, что растила ее. Ту, что научила ее всему, что Нат умела. Ей казалось, что она пытается восстановить не только рухнувший мир, но и привязанности. С теми людьми, которых, казалось, знает всю свою жизнь. Конечно она понимала, что бабушка, как и Северус пыталась защитить ее от переживаний. Но все равно не могла этого простить. И в глубине ее растерянной души поселилось маленькое такое недоверие. Нат понимала, что в самый ответственный момент оно и сыграет важную роль, поэтому не хотела прятать свою тревогу, делая вид что все хорошо. Она хотела изжить из себя эту неуверенность, чтобы не оставить Нагирию не одного шанса. Натали натянула на себя пуховик и шапку и вышла в коридор. Не успела она подняться из подземелий, как навстречу ей попался Драко.

— Мистер Малфой. Ищите своего декана? — спросила она пытаясь выглядеть непринужденно.

— Да, хотел передать ему просьбу отца, — смутился мальчишка.

— Я тоже искала его, но увы не нашла. Так что, может быть нам повезет в другой раз, — она приветливо улыбнулась и быстро пошла прочь.

— Мисс Валентайн. С вами хотел встретиться мой отец, — выпалил Драко.

Нат обернулась и уставилась на него.

— Твой отец хотел со мной встретиться? — недопоняла она.

— Да, ему кажется, что я стал недостаточно времени уделять учебе. Собственно, с деканом он хотел поговорить поэтому же поводу, — мальчишка виновато потупил взгляд.

— Мистер Малфой, это, конечно, похвально, что ваш батюшка взялся за ваше воспитание. Но думаю ему ни к чему тратить кучу времени на разговоры со мной, тем более профессор Снейп передаст мне его опасения, если сочтет необходимым. Так что не переживайте.

— Вы не понимаете, — выпалил он, увидев, что она развернулась, чтобы уйти. — Он как-то узнал о том инциденте. У вас в кабинете.

Его голос был взволнованный, словно ему необходимо было устроить эту встречу. Нат снова развернулась к нему, решив прощупать получше.

— Мистер Малфой, — сказала она предостерегающе, — насколько я помню мы договорились с вами, что данный инцидент останется между нами.

— Чертов Гойл проболтался дома, что я оскорбил вас и это дошло до отца. Он был взбешен, — голос Драко был почти умоляющим.

— Мистер Малфой, я считаю тот инцидент исчерпанным и не вижу необходимости во встрече. Обсуждение вашего поведения и успехов в учебе с вашим деканом будет вполне достаточным для меня. Как я и сказала раньше.

— Мисс Валентайн. Профессор… — крикнул ей в след Драко.

— Мистер Малфой, еще слово, и я накажу вас, — угрожающе понизив голос оборвала мальчишку Нат.

Она видела, как побледнело его и без того бледное лицо, но не дав ему возможности снова вцепиться ей в уши быстрым шагом направилась на выход.

— Я жду тебя уже двадцать минут. Ты там чай что ли пила? — Северус был раздражен. Видимо продрог, стоя на холодном пронизывающем до костей ветру.

— Чай. С твоим, между прочим, студентом, — уверено отмахнулась Нат от его нападок.

— И с кем же, позволь узнать?

— С мистером Малфоем младшим.

— С Драко? — переспросил Снейп.

— Именно с ним, голубчиком. Чуть не в глотку мне вцепился. Так мол и так, батюшка мой родимый учебой моей интересоваться начал, да узнал, что не слишком я прилежен в это самой учебе. Встретиться де с вами хочет, в глаза ваши ясные посмотреть, осведомиться нет ли нареканий у меня к сыну его беспутному, — ёрничала Нат.

— Люциус хочет встретится? — недопонял Снейп.

— Именно так. Я ему сказала, что вполне доверяю твоему мнению и, если ты посчитаешь нужным, поставишь меня в известность относительно Драко. Но похоже его не сильно вдохновили мои слова. Я думаю, что за всем этим интересом к учебе сына есть какой-то скрытый мотив. И мне кажется я даже знаю какой.

— И какой же? — не без интереса спросил Северус.

— Люциус — Пожиратель смерти и верный слуга твоего Хозяина, — от ее слов Северуса слегка передернуло, но он быстро взял себя в руки, — а из этого следует, что-либо Темный Лорд тоже ищет меня, как и наш знакомец Нагирий. Либо…

— Либо они делают это совместно, — закончил Снейп.

— Да, — согласилась с ним Нат. — Я попросить тебя хотела. Если Драко или скорее Люциус подойдут к тебе с подобной просьбой, подыграй мне. Я чувствую, что за этим скрывается не только прощупывание почвы, но и что-то еще. Не хочу сразу раскрывать карты.

— Хорошо. Попробую пощупать Люция сам. Мне тоже стало интересно, что у него на уме. Но думаю, ты права. Он хочет поразведать обстановку и скорее всего узнать, что известно тебе, — рассуждал Снейп.

— Ладно, все это лирика, нам пора. Готов? — спросила Нат и протянула ему руку.

Через несколько минут они шли по знакомой улице города ее детства. Так часто она не бывала дома даже в юности. А сейчас, за два месяца уже второй приезд. Нигде в мире у нее не было такого ощущения дома, как здесь. Несмотря на нечастые визиты, Нат любила свой город. С его каналами и разводными мостами, прелестью белых ночей и свежим ветром с Финского залива. Он был ей безмерно дорог. В душе был невероятный трепет перед его величием и тихая грусть от того, что это свидание скоро закончится.

Они быстро шли вдоль канала по каменной мостовой. Им на встречу спешили люди, но это была не Лондонская толпа, безликая и безучастная. Здесь каждый человек проходивший мимо словно безмолвно приветствовал ее, говоря:

«Мы с тобой одной крови, ты и я».

Она с удивлением поняла, несмотря на то, что мир ее рухнул, погребя под своими осколками все, что она знала и любила, это не коснулось ее дома.

«Действительно место силы», — заключила Нат, радуясь тому, что появился пусть и сомнительный, но все же повод вернуться сюда.

Они завернули во двор высокого старинного дома, что скрывал в своей утробе тихий Питерский дворик, как маленький секрет, не предназначенный для посторонних глаз. Проникнув в этот тенистый оазис, они быстро подошли к нужному подъезду оказались, наконец, на широкой гранитной лестнице, обрамленной массивными дубовыми перилами, пережиток дореволюционного прошлого. Лестница плавно уходила вверх, и они не спеша поднялись по ступеням к нужной двери. Нат, слегка помедлив, постучала. Волнение нахлынуло на нее, как неотвратимый девятый вал, погребая под собой ее спокойствие и решимость. Она нервно замялась у двери, слыша приближающиеся шаги.

— Бабуля!!!

Нат сгребла в свои объятия оторопевшую женщину, которая первые несколько секунд похоже вообще не понимала, что происходит. Но, опомнившись, ответила таким же жарким приветствием.

— Таша, неужели это ты? И опять без предупреждения.

Она строго посмотрела на чопорно стоящего в стороне Северуса который ждал, когда страсти, наконец, улягутся и их пригласят войти.

— Я бы что-нибудь приготовила, ну так же нельзя, — выговаривала Ба беззлобно, пропуская гостей в дом.

Через несколько минут все сидели в гостиной за столом, накрытым белой с шелковым орнаментом скатертью, а Надежда суетилась с чашками накрывая на стол.

— Ба, давай я помогу.

Нат решительно встала и перехватила из рук бабушки чайные пары, которые опасно позвякивали в ее трясущихся от волнения руках. Она расставила их на столе. Попутно улыбнувшись Северусу, заметив его напряжение.

— Сидите. Вы с дороги устали. Я быстро.

Надежда убежала на кухню, в которой уже призывно свистел чайник. Несколько минут что-то открывалось, закрывалось, пару раз упали какие-то столовые приборы и, наконец, все стихло. Нат улыбалась, слушая всю эту, такую знакомую ей суету.

— Очень гостеприимный дом, — резюмировал Северус, который видимо был в очередной раз не готов к визиту к ее бабушке. — Нужно было предупредить ее, — смутился он.

— Да, брось. Она же русская бабушка. Единственной причиной, по которой, она считает, что ее нужно было предупредить перед визитом, так это, чтобы она успела напечь тонну пирогов, приготовить два первых и три вторых. Это же бабуля. Тут домовые эльфы рядом не стояли. И принимая во внимание все вышесказанное мы бы отсюда неделю не уехали. Потому что в дверь бы пройти не смогли. И пришлось бы нам, как Винни Пуху ждать, когда похудеем, — весело подытожила Нат, глядя на растерявшегося Снейпа. — Шутка. Расслабься.

Он не успел ничего ответить, в дверь с огромным подносом в руках вошла Надежда.

— А вот и я.

Она поставила на стол дымящийся чайник и бесконечные тарелки с бутербродами, какими-то нарезками, конфетами и прочими гастрономическими изысками, названия которых Северус не знал. Наконец, Надежда села за стол, и немного успокоилась. Он не привык к такой домашней суете и не знал, как реагировать. Ощущая себя в этот момент малолетним беспризорником без роду и племени. Оглядывая плотно заставленный стол, он изящно изогнул бровь, видимо мысленно соглашаясь с Нат:

«Слава Мерлину, что без предупреждения».

В течении следующего часа Надежда расспросила их казалось обо всем, о чем только могла. И впихнула в них даже то, что казалось не за что не войдет. И Северус откинулся на спинку стула не в силах больше ни есть ни говорить. Ужасно захотелось спать. Организм вполне ожидаемоотреагировал на более чем плотный ужин и нервозность последних пары часов. Но ему нравилось посещать дом Нат. Ему было приятно внимание и забота ее бабушки. Он ловил себя на мысли, что это ему начинает нравиться. Приятно быть кому-то не безразличным. Когда интересуются не из пустой вежливости твоими делами, здоровьем. Он, расслабившись, наблюдал за женщинами, которые беседовали о чем-то своем, непонятном ему. Вспоминая какие-то сюжеты из прошлого. Они смеялись, то перебивая друг друга, то дополняя. Было видно, что они соскучились и их воспоминаниям, казалось, не было конца. Наконец наговорившись и удовлетворив взаимное любопытство, они плавно перешли к сути их визита.

— Вы ведь не просто приехали повидать меня? — начала Надежда.

— Ну что ты, конечно в первую очередь хотели навестить тебя. Северус вообще только о тебе и говорит.

Нат посмотрела на своего спутника, застигнутого врасплох таким явным переводом стрелок. Он слегка подался вперед, с готовностью поддержать беседу.

— Да, я рассказал Нат о нашем последнем разговоре.

— И что же тебе известно? — Обратилась Ба к Натали.

— Дальше сказок дело не пошло. Так что я в курсе Рогнеды, Нагирия, Белых волков и Темных сил.

Нат пыталась казаться несерьезной, но внутри была точно натянутая струна. Она не хотела показывать свое волнение и уязвимость даже самым близким людям. Но бабушка слишком хорошо ее знала, чтобы сразу это почувствовать.

— Страх перед неизведанным, это не слабость, — она положила свою руку на ее ледяную ладонь. — Я понимаю тебе сейчас тяжело. Все, что ты знала в одночасье исчезло и тебе больше не на что опереться. Но я хочу, чтобы ты помнила, у тебя есть я. И у тебя есть Северус, — Ба многозначительно посмотрела на него, видя в его глазах все ту же готовность быть с ней до конца, что и во время его последнего визита к ней. — Что ты хочешь спросить?

Нат, словно все это время надеялась, что все эти сказки по Универсумов просто дурацкий розыгрыш. Поэтому молчала, пытаясь собраться с духом, чтобы задать те вопросы с которыми она приехала сюда. Ведь это бы означало, что обратного пути нет. И она принимает правила игры.

— Нагирий, — неспешно начала Нат, — он знает, где я. Но словно чего-то ждет. Мы думаем, что это как-то связано с его контрактом с Тьмой.

Она посмотрела на Северуса словно искала в нем поддержку. Видя его одобрительный взгляд, она продолжила уже увереннее:

— На сколько я поняла, Рогнеда убила его и согласно контракту с Тьмой его душа навечно была заточена в Тенебрисе. Он, имея огромную силу, мог бы получить любое тело, но он видимо не может. Тебе что-нибудь известно об этом?

— Ты всегда была сильна в анализе. Ты все поняла правильно. Он действительно бестелесен. Это одно из последствий ритуала, что провела Рогнеда.

— В таком случае, как он собирается провести обряд, если у него нет тела? Или я чего-то не понимаю и это не принципиально?

— Принципиально. Обряд единения подразумевает передачу силы и узаконения брака. А это своего рода — брачная ночь, — улыбнулась Надежда. — Ну, ночь, это, конечно, условно. Единение иногда длится неделю.

— Тогда я вообще ничего не понимаю. В таком случае он должен найти человека, который согласится провести вместо него обряд, а потом добровольно отдаст ему силу? — недоумевала Нат.

— Возможно, при проведении обряда, когда души путешествуют по мирам, он планирует вселиться в чужое тело, пока его покинула душа и оно уязвимо.

— А как же бедолага, что согласиться на все эти риски? — все еще недоумевала Нат.

— Не нужно сбрасывать со счетов тот факт, что душа Нагирия заложена Тьме. И не исключено, что он хочет произвести обмен. Его душа на душу этого бедолаги, — вступил в разговор Северус.

— Я думаю, что вы тоже не можете ответить однозначно на этот вопрос? — спросил он Надежду, которая подтвердила его слова.

— Нагирий при жизни был могущественным магом. Сложно предположить, что он задумал и на что до сих пор способен. Но прежде чем получить доступ к силе он должен будет убить прежнего твоего избранника. У Волчицы может быть только один спутник.

Несмотря на то, что речь шла об опасности, грозившей ее внучке, Надежда была исполнена решимости. Перед ними сидела уже не та растерянная бабуля, которая волнуется, застигнутая врасплох незваными гостями, а сильная женщина, которая никому не позволит причинить боль любимым ей людям.

Нат задумалась на мгновенье.

— Ты должна знать. Я уже провела ритуал. Он не сможет найти Соединого. О нем не знает никто, кроме меня и человека, что провел обряд.

Нат с изумлением смотрела на бабушку, не веря своим ушам.

— В каком смысле ты провела ритуал? А я где была в это время? — нервно усмехнулась она. — В глубоком нокауте? И что-то я не помню недельную брачную ночь, — Нат явно начала заводиться.

— После того случая в школе, — Надежда мельком посмотрела на Северуса, словно ей было неловко говорить при нем. Но видя, что Нат ничуть не смутилась, продолжила: — Это определенно был Нагирий. Ему необходимо было изолировать тебя и обозлить, что у него прекрасно получилось. Я испугалась, что он может предпринять что-нибудь еще и провела обряд.

Бабушка пыталась оправдаться, чувствуя, что ее слова не возымели должного действия на Нат и вызвали у нее только раздражение.

— Пойми я увезла тебя, желая спрятать. Но твои приступы совершенно не контролируемой агрессии стали учащаться, мне тяжело было справляться с ними. Я была напугана.

— Но ты сказала, что кроме тебя о том, что обряд уже проведен знает еще кто-то? А это уже двое. И при нынешнем раскладе это до фига. Кто этот человек? — Нат явно начала давить на Надежду, пытаясь вытащить из нее все детали. В ее взгляде появилась холодная сталь. И бабушка, заметив это, старалась не поддаваться ей и говорила все так же спокойно.

— Я дала непреложный обет. Я не могу сказать даже тебе кто твой Соединый и назвать имя человека, что провел обряд.

Голос ее стал под стать Нат, холодным и жестким. Северус видя, что домашние посиделки плавно перерастают в противостояние характеров, аккуратно вклинился в разговор.

— Каким образом Нагирий может узнать, что обряд уже проведен? — голос его был сдержанным, успокаивая своей невозмутимостью разгоряченных женщин.

— Дай мне руку, — обратилась бабушка к Нат.

Она провела кончиками пальцев по тыльной стороне ее ладони на запястье и на безымянном пальце высветились непонятные символы. Нат с изумлением смотрела на свою руку не веря глазам. Браслет она видела, выйдя из воды после купания, но кольцо. Она подняла растерянный взгляд на бабушку.

— Ты хочешь сказать, что если я вдруг встречу мужчину своей мечты, мне придется дать ему от ворот поворот, так как я уже замужем? — недоумевала Нат.

— Если ты встретишь, как ты выразилась мужчину своей мечты, шаман, что провел ритуал Единения сможет его откорректировать. Видишь ли, — Надежда слегка повысила голос, чтобы остановить попытку Натали в очередной раз перебить ее. — Этот обряд очень сложный. И ты должна добровольно согласиться на него. В противном случае он будет недействительным. В тот раз за тебя решила я, как твой магический опекун. Тот мальчик, который на данный момент является твоим Соединым, тоже не в курсе этого. Так было нужно и не смей перебивать меня. Будь немного терпеливее. Если обряд будет проводить Хранитель, обойдется без жертв. Но, если Нагирий найдет мальчишку раньше, то ему будет проще убить его, чем тратить время на поиски еще и Хранителя. В любом случае, ты выиграешь время. Нат, послушай меня, — начала бабуля, видя растерянность и нетерпение что сжигали девушку, — та сила, что течет в тебе, она поможет справиться со всем. Тебе кажется, что ты со всех сторон ограничена. Но это не так. Ты носитель по истине огромной силы, и она подскажет тебе как быть. Просто доверься ей. Твоя растерянность, нервозность на руку только Нагирию. Не делай ему одолжение. Ты не одна, — она посмотрела на внимательно слушающего их Северуса.

— Он заложил душу моего друга. Боюсь, что Тьме, — растеряно сказала Нат. — Мы, собственно, из-за этого и приехали. Мы не знаем, что делать. Нам нужна любая информация, которая поможет спасти Пола.

Она посмотрела на Северуса. На миг ей показалось, что она ошибается, говоря НАМ. Но взгляд его был все такой же внимательный, и она немного успокоилась.

— Он, скорее всего, заставит меня прийти к нему и вот тогда-то мне и понадобится любая информация. Я должна знать все его слабые места, чтобы мне было, что предложить взамен души друга. И желательно не недельную брачную ночь, — безрадостно подытожила Натали.

Бабушка молчала. Она присела к ней поближе и обняла за плечи.

— Прости, я не знала. Он хочет заставить тебя нервничать, чтобы ты сделала ошибку. Тебе сейчас, как никогда, нужна выдержка.

Она посмотрела на Снейпа словно ища в нем поддержку.

— Я не позволю ему причинить ей вред, — уверено сказал тот в ответ на ее вопрошающий взгляд. Северус, как и Надежда сел рядом с Нат и взял ее за руку.

— Я обещал тебе, что сделаю все возможное и даже не возможное, чтобы защитить тебя. Мы справимся.

Его голос был таким уверенным, что тут же рассеял ее сомнения и Нат придвинулась ближе.

========== Глава 33 Лорд Малфой собственной персоной ==========

Комментарий к Глава 33 Лорд Малфой собственной персоной

У нас опять наметилась НЦа. Не только удовольствия ради, а по делу. Совсем скоро станет ясно в чем, собственно, это дело заключалось.

Нат сидела в кровати напротив Снейпа сложив ноги по-турецки и пыталась классифицировать полученную информацию:

— И так, что мы имеем. Во-первых, у нас, если верить бабуле, есть в запасе время, чтобы обмозговать план. Что очень даже неплохо в сложившейся ситуации. Во-вторых, если твой бывший Хозяин тоже в деле, нам просто необходимо узнать за чью команду он играет. Если принять во внимание его болезненное тщеславие, скорее всего за себя. Либо мы чего-то не знаем о Нагирии, и он предложил ему выгодную сделку. А о чем это говорит? А все о том же, нам нужно выяснить что у Лорда на уме. Что же мы имеем в-третьих? А в-третьих, у нас Пол, с которым по-прежнему ничего не понятно. И как не крути, а все дороги ведут к Темному Лорду, чтоб его…

Она поджала губы и на секунду замолчала, словно искала в своем перечне какой-то изъян. Северус знал эту ее горячку, которая говорила о том, что вся эта бравада и нарочитая жажда действия маскирует страх, выжигающий ее изнутри. Страх, который она не может подавить. Ему захотелось спрятать ее в своих объятиях. Закрыть от всего мира. Защитить от этой болезненной уязвимости, которую она так отчаянно пыталась скрыть даже от него. Он знал, что нет ничего страшнее одиночества, на которое сейчас так планомерно толкает ее Нагирий. Он видел, что, поменяв полюса земли, выбив почву у нее из-под ног, всеми этими разговорами об Универсумах, о силе, об ответственности, которая свалилась на ее голову так внезапно, она стала чувствовать себя одинокой даже с близкими людьми.

Нат подняла на него глаза и заметив некоторую отрешенность, удивленно приподняла брови:

— Что-то не так?

Она всеми силами старалась не показать ему насколько боялась того, о чем сейчас так увлеченно рассуждала. Но она знала, что Северус давно уже принял решение вернуться к Темному Лорду. Она не хотела больше тайн. Пусть страшная, но правда. Нат больше не хотела сходить с ума, гадая где он. Она намеренно выводила его на этот разговор, чтобы он знал, она все понимает. И поддержит при любом раскладе.

— Посмотри на меня, — Северус говорил тихо, глядя ей в прямо в глаза. Словно хотел вложить в свои слова какой-то более глубокий смысл.

Нат невольно улыбнулась, показывая, что не совсем поняла его.

— Посмотри на меня, — снова сказал он.

— Я смотрю.

— Ты смотришь, но не видишь. Я хочу, чтобы ты увидела меня.

Нат начала нервничать, словно на экзамене ей задали дополнительный вопрос, который она, как назло не выучила. Она смущенно улыбнулась. Будто кроме этой нелепой улыбки ей нечего было ему сказать. Чувствуя, как Северус мгновенно пробил ее оборону, страх и тревога снова стали давить на нее всем своим весом, сокрушая ее решимость.

— Северус, чего ты хочешь? У меня нет ни настроения, ни желания разгадывать шарады.

Он сел к ней ближе, так чтобы легко мог дотронуться до ее. Нат с интересом наблюдала за ним.

— Чего ты хочешь? — уже мягче спросила она.

— Чтобы ты наконец перестала мне сопротивляться. Чтобы поняла, что я с тобой. ВСЕГДА. Ты, слышишь? — он обхватил своими теплыми ладонями ее лицо. — Ты думаешь, что ответственность лежит только на тебе. Но это не так. Я с тобой. Чтобы не случилось. Просто не отталкивай меня, прошу. Ты пытаешься отгородиться ото всех, боясь подставить под удар, как Пола. Но если ты не перестанешь отгораживаться от всего мира, Нагирий добьется своего. Если мы не можем доверять друг другу, кому же мы вообще можем доверять?

— Я доверяю тебе. И не просто доверяю. Ты единственная правда в моей жизни. Словно меня не было до тебя. Просто… — она замолчала на миг, не зная как правильно сформулировать следующую фразу, чтобы он понял ее правильно. — Я боюсь за тебя. Я не боюсь Нагирия, не боюсь Лорда, даже смерти я не боюсь. Но я боюсь, что в моей жизни не будет тебя, — Нат провела рукой по его щеке, всматриваясь в любимое лицо. — Я всегда считала себя сильной, и только сейчас я осознала свою абсолютную незащищенность. Ты моя Ахиллесова пята. Я понимаю, что не смогу спрятать тебя в какой-нибудь недосягаемой пещере, где-нибудь на задворках вселенной, в которой тебя никто не найдет. Я знаю, о чем ты думаешь вот уже несколько недель? Ты решил вернуться к своей шпионской деятельности.

— Ты ведь понимаешь, что это необходимо? — невозмутимо и так же спокойно сказал Снейп.

— К моему ужасу, да, — согласилась с ним Нат. — Как ты собираешься это сделать? — она осторожно убрала его руку от своего лица и перевернув ладонью вверх прижалась губами.

— Сначала пощупаю Люциуса. Потом Лорда, если не получится с налета, предложу ему сделку.

— Меня? — Нат ехидно фыркнула ему в ладонь, которую продолжала покрывать невесомыми поцелуями.

— Конечно. Он знает где ты, знает кто ты. Я не думаю, что для него будет сложно захватить тебя при желании. Хотя теперь я понимаю Альбуса, пока ты в Хогвартсе ты защищена так, как ни в одном другом месте на земле. И все равно — это лишь вопрос времени. Которое, я могу потянуть. Давая ему ощущение контроля над ситуацией. А это значит, что пора мне вернуть утраченное доверие. Чтобы быть на шаг впереди, нам нужен свой человек в ставке Лорда. Ты мне доверяешь?

Натали оторвалась наконец от выцеловывания его руки и уставилась на него своими невозможными хрустальными глазами, которые подернулись такой знакомой ему поволокой.

— Безгранично.

Северус мягко и определенно с вызовом улыбнулся, словно мысли его были уже где-то далеко, заманивая ее в плен своих глубоких, словно черная бездна, глаз. Они оплели друг друга ногами, придвинувшись так близко, что можно было разделить дыхание.

— Закрой глаза, — выдохнул он.

И так беспокоящий ее разговор, сотней острых иголочек-вопросов впивающихся в ее мозг, вдруг ушел на задний план. Она, повинуясь его воле, опустила веки. И почувствовала, как на ее глаза легла тончайшая, но абсолютно непроницаемая повязка. Сердце пустилось галопом, в предвкушении. Северус точно застыл на мгновение. Нат не видела его, но судя по тому, что он не шевелился, она понимала, он разглядывает ее. Сердце забилось сильнее, а по коже прокатилась горячая удушливая волна. Она словно чувствовала, как по ней скользит его взгляд. Он провел большим пальцем по ее слегка приоткрытым губам. Еле сдерживая желание скользнуть чуть дальше, в ее приоткрытый рот, ощутить влажность и нетерпеливость ее языка. По его телу словно прокатилась волна жара, отдаваясь в паху напряжением, едва контролируемой ноющей болью, заставляя его член наливаясь желанием больно упираться в шов брюк. Она всегда чувствовала, чего он хочет. Сейчас он хотел — разделять и властвовать. Всего и сразу. Ее непротивления, сладких стонов, вырванных его нежностью из ее приоткрытых губ. Отклика ее покорного, горящего в огне желания тела на каждое его, даже самое невесомое, прикосновение. Он легонько толкнул ее на спину все еще оставаясь между ее разведенных, обвивающих его тело ног. Северус провел руками от острых коленей до слегка подрагивающих в предвкушении бедер. Задирая еще выше и так разлетевшиеся в стороны полы ее шелкового пеньюара, которые ложились мягкими складками над его руками. Развязав пояс он, наконец, убрал мешающую ему насладиться созерцанием ее красивого тела преграду. Аккуратно опустив ладони межу ее ног, дотронулся через тонкое кружево белья до самого чувствительного места в ее таком отзывчивом теле. Нат, словно вспомнив о стыде непроизвольно свела ноги. Но он легко поборол ее сопротивление. Наклонившись стал касаться губами внутренней стороны ее бедер, не забывая касаться, как бы невзначай, своим внушительным носом такой абсолютно не поддающейся контролю эрогенной зоны. От чего она прогибалась в спине и сладко постанывала, как награда за его старания. Ее нервные руки уже не пытались оттолкнуть бессовестного захватчика, а напротив проникнув длинными пальцами в его волосы, бессознательно направляли его движения. Но вот наигравшись и вызвав целую палитру ее стонов, он скользнул пальцами за тонкую резинку ее кружевных трусиков и потянул на себя этот, теперь уже мешающий ему, кусок ткани. Она покорно даже с некоторым нетерпением приподняла попку, помогая ему справиться с еще недавно такой ненадежной, но все же преградой, призванной охранять ее целомудрие. Которое сейчас пало под натиском его умелых ласк и бесконечной нежности, что расплавила бы даже пояс верности будь на ней таковой. Она чувствовала его горячее дыхание внизу живота. Предвкушение от поцелуя обжигало то место, к которому через секунду прикасались его губы. Невозможность видеть, до предела обострила другие органы чувств. И она безошибочно могла определить куда он поцелует ее в следующий раз, за мгновенье до самого поцелуя. От чего ее тело горело от этих многочисленных меток, словно от прикосновения раскаленного металла. Это болезненно-сладкое томление собиралось между ее все еще разведенных ног. Заставляя ее тело гореть в этом бесконечном желании. Казалось, что он сам изнывал от этой муки. Из последних сил сдерживая себя. В нетерпении вжимаясь в нее своим колом стоящим членом, все еще находящемся в плену плотной ткани брюк, до боли сжимая ее плечи. Его рваные выдохи, низкие нетерпеливые стоны, посылали толпы мурашек по ее телу. К сочащейся от возбуждения ложбинке, напряженным до боли соскам, выгибая его словно от разрядов тока. Она не в силах больше ждать резко перевернула его на спину. И устроившись на его бедрах начала оглаживать его плотные мышцы живота, грудь, ловя между пальцев горошины сосков. Дотрагиваясь до них губами, обводя влажным языком. Она снова отпрянула, продолжая гладить его кожу, словно открывала в этом простом движении какое-то совершенно новое ощущение. Она чувствовала каждый изгиб, каждый рельефный скол его тела. Впав от этих монотонных движений словно в экстаз.

Она открыла глаза и увидела руки в нетерпении ласкающие нежную кожу. Прошло несколько мгновений пока она не поняла, что это не ее руки. Они определенно принадлежали мужчине, ласкающему нежную кожу совсем юного мальчика. Она ничуть не смутилась, напротив сознание словно отключилось, вливаясь в чужое безумие, вызванное непреодолимой жаждой обладания. Чужие руки в нетерпении откидывали длинные черные пряди с тонкой шеи, открывая для себя новые места для ласк. Проходились по лопаткам, опускались к узким мальчишеским бедрам, оглаживали крепкие круглые ягодицы, раскрывая для себя совсем еще не опытного любовника. В порыве обуявшей ее страсти она видимо больно впилась Северусу в бока и протяжный стон мгновенно вернул ее в реальность.

Все еще ощущая послевкусие чужой жажды, так круто замешанной на ее собственном еле сдерживаемом желании, она рванула пуговицу на преграждающих путь ее наслаждению брюках. Через мгновение, запустив внутрь руку, она обхватила напряженный до вздувшихся венок ствол. Он рвано выдохнул, запрокинув голову. Нат словно видела его. Видела его агонию, его жажду, которая словно силовое поле переливалось перед ее глазами красными всполохами. Она провела рукой по всей длине, открывая головку. Его хриплый стон словно сорвал последние тормоза. И она, схватившись за пояс брюк с силой потянула их с его узких бедер. Освободив, наконец, из плена ткани, не оставив ему шанса на сопротивление. Она наклонилась к нему и заменила руку губами. Слизывая с головки солоноватую капельку, обводя по кругу влажным языком, впуская подрагивающий от возбуждения член на всю глубину. Вспоминая чужие руки, ласкающие ее мальчика. Ревность смешиваясь с безумным желанием заставляла ее почти до боли всасывать его член, оттягивая мошонку, высекая из него низкие несдержанные стоны. Заставляя его в пылу страсти подаваться ей на встречу, желая проникнуть глубже. Она жадно царапала его бедра коротко остриженными ногтями, нетерпеливо выстанывая свою страсть.

— Нет, — охрипшим голосом почти выкрикнул он, — вместе…

Нат с трудом оторвалась от своего сводящего ее с ума занятия и поддалась увлекающим ее на спину рукам. Она чувствовала дрожь его тела, как он осторожно входит в нее. Давая ей время насладиться его медленными тягучими движениями. Опасно балансируя на зыбкой грани, он оттягивал миг наслаждения, дожидаясь, пока его достигнет и она. Вместе скользнуть в этот вышибающий душу водоворот, уносящий на самый край их вселенной, чтобы превратиться в пыль, в ослепительный свет, раствориться друг в друге без остатка.

Северус осторожно развязал узел на затылке, выпутывая шелковую повязку из ее волос. Не забывая едва заметно касаться губами ее лица, словно пытаясь продлить только что испытанное наслаждение. Ее взгляд был мягким, все еще отрешенным, прячась под бархатом ресниц от слепящего света. Нат чуть заметно улыбалась своему ласковому мучителю. Они еще долго нежили друг друга в объятиях, не в силах отпустить.

*

— А, он?

— А что он? Сказал, что я влюбленная идиотка и увел меня чуть не силой.

Сивилла засмеялась. Ее пронзительный смех, как крик чайки, раскатился по пустому коридору.

— Да, Снейп может, — фыркнула Нат.

— Нет, на самом деле я благодарна ему. Тот тип действительно оказался тем еще подлецом. Если бы не Северус… — Сивилла замолчала на полуслове, подчиняясь поднятой вверх руке подруги, призывающей сохранять тишину.

— Прости, Сив. Увидимся позже.

— Конечно, — слегка растерянно протянула подруга и направилась к себе, лишь на миг бросив взгляд на то, что привлекло внимание Натали.

Возле закрытой двери ее класса стоял высокий, хорошо одетый блондин, которого Сивилла, как и Нат, сразу узнала.

— Мистер Малфой, я полагаю?

Нат остановилась в двух шагах от ожидающего ее блондинчика. Она видела его впервые. Но то, что слышала дало ей вполне правдоподобное представление о его персоне. Богатство и спесь били ключом.

— Да, действительно. Мы ведь с вами не знакомы?

Его тон был сдержанный, полностью следуя всем правилам делового общения. Такое «официальное» давление на свою, совсем не официальную, персону заставило ее чуть заметно улыбнуться. Тем более, что Нат точно знала зачем он здесь. Приняв более или менее подобающий случаю вид, и подавив в себе еще один зарождающийся смешок, она выпрямила спину. Лицо ее стало серьезным и внимательным, все в ней говорило о желании как можно быстрее достигнуть продуктивного сотрудничества.

Нат, в «прошлой жизни», часто вела переговоры на Высшем уровне и умела делать тон настолько официально-жестким, что некоторые не подготовленные индивидуумы попросту теряли нить разговора от нахлынувшего беспокойства. Есть более красноречиво описывающее ситуацию слово, но она проглотила его вместе со смешком. Конечно, она могла бы пустить и сейчас в ход свои навыки, но резонно рассудив, что хочет произвести впечатление скорее женщины со средними умственными способностями, да еще и прощупать так важно выпячивающего перед ней грудь индюка на предмет его заинтересованности, она слегка выдохнула:

— Я чем-то могу Вам помочь?

— Да, мисс Валентайн. Я Люциус Малфой. Отец Драко. Он протянул ей свою руку для приветствия, но Нат не шевелилась.

— Простите, мистер Малфой. Но я не терплю прикосновений. Фобия, знаете ли, — она скривила губы в подобии улыбки.

— О, фобии, у такой прелестной молодой мисс, — он хищно улыбнулся, показывая ряд белоснежных зубов.

— Вы хотели только поздороваться или у вас ко мне какое-то дело? — поинтересовалась Нат открывая дверь в кабинет. — Может быть мы пройдем в класс. Там, я думаю, будет удобнее продолжить разговор.

Она отошла в сторону пропуская визави вперед и зайдя следом прикрыла дверь.

— Я слушаю вас внимательно.

Она села за преподавательский стол, предлагая ему сесть напротив.

— Это, как раз место вашего сына. К моему большому, не побоюсь этого слова, удивлению, он попросил разрешения снова посещать мои уроки.

— Признаться, это я настоял. Думаю, Драко будет не лишним получить дополнительные знания. Как вы считаете?

Малфой правильно вел диалог, стараясь войти в доверие, чтобы вывести разговор в более личную плоскость. Признаться, его голос ее очаровал: низкий, раскатистый, глубокий. Он мастерски им пользовался, видимо, зная о его очаровании. Словно размазывая масло по горячему тосту, он обволакивал, проникая за грань. Нат улыбнулась, про себя сделав вывод, что приятно удивлена. Такой холеный хитрый лис.

“Ну, что же, так даже интересней”.

— Видимо получше изучить врага? — безапелляционно выдала она, метко (одним щелчком) выбив Малфоя из седла.

“Ну, а ты как хотел, красавчик”?

Нат внимательно наблюдала за его реакцией. Он достаточно быстро справился с эмоциями. Если бы не многолетний опыт, она вообще не заметила бы изменений на его красивом лице.

“Умничка какой. А глаз-то дернулся”.

Малфой притворно вспыхнул:

— Неужели такое мог сказать Драко? — он, словно не веря своим ушам, сузил глаза. Видимо желая показать, как можно больше своего неодобрения. — Я ему всыплю дома, чтобы впредь неповадно было. Нет, вы не подумайте, у нас не практикуются физические наказания, но это уже выходит за все рамки.

— Ну, что вы, он же ребенок. У него пока еще нет собственного мнения.

От неожиданности Малфой словно подавился следующей обличительной фразой и на мгновение замер, уставившись на нее. Как бы Нат не было забавно ставить его в такое, выражаясь литературным языком неловкое положение, но задача у нее сегодня была другая и она поспешила успокоить обалдевшего папашу.

— Ну, а что вы хотите. Все эти статьи «Еженедельном пророке»… Дети любят противостояние общественному мнению. Считая, что это повысит их авторитет в глазах сверстников. Просто ваш мальчик — бунтарь.

Ей нравилось наблюдать, как напряжение отпускает его тело, возвращая присутствие духа. Он ей сейчас напоминал Снейпа с его едва заметной скованностью в те минуты, когда он был взволнован или раздражен.

— И не говорите. Я вижу, что не зря пришел к вам, мисс Валентайн. Я серьезно поговорю с сыном. Надеюсь, между нами больше не возникнет повода для такого неприятного разговора. Лорды Малфои всегда гордились блестящим образованием и строгим воспитанием своих отпрысков, — он положил обе руки на стол, показывая, что разговор окончен.

— О, мистер Малфой, вы очень чуткий отец. Драко с вами повезло, — Натали выглядела практически потрясенной.

Лорд Малфой порывисто встал и снова протянул ей руку. Но, тут же опомнившись виновато отдернул.

— Простите, я помню, фобия, — улыбнулся он, снова превратившись в холёного хитрого лиса.

Нат словно не слышала его, рассматривая перстень на руке, которой он опирался на трость.

— Что-то не так?

— Нет, ну что вы. Было приятно познакомиться, мистер Малфой.

Мужчина направился к двери, но не дойдя до нее несколько шагов развернулся, словно что-то вспомнил.

— Мисс Валентайн, директор Дамблдор и министр Фадж весьма лестно отзывались о вас. Ваше прекрасное образование, работа с министерством магии и лично министром. Как я уже сказал, Малфои старинный род, знакомством с которым могут похвастать все чем-нибудь значимые персоны магического мира. Простите за такую длинную вступительную речь. Просто мне не хотелось бы чтобы мое предложение прозвучало вызывающе. Собственно, речь о приеме в честь дня рождения миссис Малфой. Он будет проходить в Малфой-мэноре в последнее воскресенье месяца. Я бы счел за честь, если бы вы согласились присутствовать на нем.

«А вот и подсечка. А я уже забеспокоилась», — улыбнулась про себя Нат.

— Мистер Малфой, мне конечно очень лестна ваша высокая оценка моих весьма скромных заслуг, но все же я считаю не приличным принять приглашение на семейный праздник, не будучи представленной хозяйке дома. Как вы считаете? — вежливо парировала Натали.

— Вы абсолютно правы. Я планировал представить Вас миссис Малфой, в будущую субботу. Скажем приглашением отобедать в узком семейном кругу. Как вы на это смотрите?

Люциус был настроен решительно. Да и Нат решила, что отказаться она всегда успеет.

— Будущие выходные у меня, к сожалению, уже заняты.

— Может быть через неделю? — не унимался Люциус.

— Думаю, что загадывать так далеко по меньшей мере не благоразумно. Мне было бы неприятно приняв ваше щедрое предложение, нарушить данное слово, из-за каких-нибудь независящих от меня причин.

— Давайте поступим следующим образом, — предложил он. — В будущий вторник я приеду с решением попечительского совета относительно некоторых изменений в хозяйственных делах школы, и мы еще раз вернемся к нашему разговору.

— Думаю, что это было бы просто прекрасно, — она картинно улыбнулась, однако лицо ее было абсолютно лишено каких-либо эмоций.

Малфой наконец отбыл, а Нат принялась прокручивать в голове только что состоявшийся между ними разговор. Не найдя ничего, что бы четко указывало на какие-то события, кроме конечно его горячего желания добиться ее приезда в его родовое гнездышко. Это может быть простым желанием выманить ее из Хогвартса. Северус прав, школа отлично защищена. Вот только не был Малфой похож на человека следующий четко разработанному плану. Скорее это была попытка прозондировать почву. Так сказать, заявление о намерениях. Конечно из этого визита могло следовать многое. Например, Лорд все-таки решил сыграть соло. Или напротив рвет зад, чтобы выслужиться перед Нагирием, который определенно ему что-то обещал. Причем то, за что стоит рвать этот самый зад.

“Зачем Нагирию Том”?

Этот вопрос, который возник у нее не так давно, все больше занимал ее сознание. Она чувствовала, что ответ именно на него даст ключ ко всей игре Нагирия. Как ни крути, а ей позарез нужно было увидеть Хога. Конечно, она понимала, что это риск, но риск оправданный. Ведь ему определенно что-то от нее нужно. В противном случае он мог просто по-тихому «сливать» Хозяину информацию. Натали все же решила дождаться вечера, чтобы связаться с Мастером.

Целый день прошел в какой-то суматохе и накладках. Видимо Нат так ждала окончания уроков, что ее внутренняя нервозность сыграла с ней злую шутку. И то, что в обычный день она бы просто проигнорировала, сегодня казалась ей карой небесной.

На сдвоенном уроке у третьего курса она планировала заняться проверкой эссе пятого, пока ученики пишут самостоятельную работу, которую давно запланировала. Но вместо этого ей пришлось устроить устный опрос из-за некоторых хитровыделанных товарищей, которые пришли на контрольную с повязками на правой руке объяснив, это несчастным случаем на зельях. Их довольные рожи не оставили ей возможности проигнорировать такой вопиющий вызов ее терпению, даже летящие к черту планы на свободное время. Надо сказать, Нат поквиталась за потраченное впустую время и оторвалась на нарушителях по полной. Кроме «тролля» по контрольной, они покинули класс с весьма объемной домашней работой и были загружены на выходные по самые гланды. Пятый курс был в ударе. Дети так активно работали на паре, заваливая ее вопросами, что концу дня ей казалось, что язык у нее просто отвалится. А за ужином еще Сивилла, будь она неладна, вцепилась в уши, как вампир в глотку и пока не высосала ей весь мозг до капли, не отпустила.

К себе она шла уставшая, да еще с целой стопкой эссе, которые так и не проверила. О Хоге думать не хотелось, о Северусе тем более. Хотелось просто упасть лицом в подушку и уснуть. Убедившись, что за ней нет «хвоста», она проскользнула в дверь. Северус с чашечкой кофе сидел в глубоком кресле и что-то читал. Он поднял на нее глаза, быстро оценив ситуацию ехидно поинтересовался:

— Устала?

Нат зарычала, словно предостерегая его от дальнейших вопросов и молча сняла туфли.

— Понял. Горячая ванна? Мне всегда помогает, когда я хочу кого-нибудь убить.

Отложив книгу, он направился набирать ей ванну. Вернувшись через несколько минут и застав ее раздевающейся, он оживленно поинтересовался: —Помочь?

И не дожидаясь ответа начал расстёгивать пуговицы на ее рубашке. Нат молча наблюдала за его действиями, которые быстро вывели ее из меланхолии.

— Северус, что ты делаешь? — смущенно выдавила она.

— А на что это похоже? Помогаю тебе раздеться. Конечно, есть опасения пасть смертью храбрых. Но если все же ты не убьешь меня своим свирепым взглядом, у меня есть шанс спасти прекрасную принцессу из пасти злого огнедышащего дракона.

— Да ты и впрямь дурачок, кто же с голыми руками на злого огнедышащего дракона ходит? — издевательским тоном поинтересовалась Нат, запустив пятерню ему в волосы в то время как он, стоя на коленях, расстёгивал пуговицы на ее джинсах.

— У меня есть тайное оружие, — Северус поднял на нее совершенно серьезный взгляд.

От чего Нат не выдержав улыбнулась:

— Интересно какое?

— О, это древняя магия, — менторским тоном начал он. — Теплая ванна и ласковое слово.

Он был так серьезен, что Нат стало еще смешнее.

Северус, разделавшись наконец с ее одеждой, поднялся на ноги и оглядел стоящую перед ним обнаженную нимфу.

— Ты знаешь, есть еще одно очень действенное заклятие, «магия ласковых рук» называется.

— Не боишься, что дракон тебе их по локти откусит? — предостерегающе уточнила Нат.

— А я думал — ты принцесса.

— Это мой драконий камуфляж, а иначе как бы я такого красивого мальчика заполучила?

— Вот так всегда, думал завоевал прекрасную принцессу, а она оказалась злым огнедышащим драконом. И мучайся теперь всю жизнь, — притворно вздохнул он.

— Ну что, мученик, принцеску свою мыть идешь?

Он подхватил ее на руки и понес в ванную.

— Да ты не расстраивайся. В сложившейся ситуации можно найти и положительные стороны. Например, я всегда смогу тебя защитить. Какой еще дурак с драконом связываться станет? — Нат совершенно невинно смотрела на него, наматывая блестящую черную прядь себе на пальчик.

Древняя магия действительно работала. И она закутанная в привлеченный Северусом белый пушистый халат сидела в теплой постельке, в то время, как Северус расчесывал ее длинные волосы.

— Ты знаешь, у моего народа есть поверье, что, когда ты расчесываешь волосы чужого человека можно навести порчу или проклясть его. Так как волосы являются прекрасным проводником для магии. Поэтому у колдунов и ведьм они обычно очень длинные. Доверяя тебе расчесывать свои волосы, практически я доверяю тебе свою жизнь.

— Скажу тебе больше. Не только у твоего народа такое отношение к волосам.

— Северус, твои волосы заметно изменились. Они сильно отросли и стали просто великолепными, густыми и блестящими.

— Я думаю — это связано с тем, что я сейчас пользуюсь полным объемом своей магии. Раньше большая ее часть уходила на подпитку Темного Лорда, — пояснил он, продолжая аккуратно водить расческой по ее волосам.

Нат слегка развернулась к нему:

— Часть твоей силы отходила Темному Лорду?

— Не вертись, иначе сделаю больно, — предостерег ее Северус. — Да, видишь ли темная метка у каждого Пожирателя смерти — это своего рода канал по которому циркулирует магия. Просто канал этот работает в одном направлении, в обратном он настроен только на передачу сигналов. Например, вызов Хозяина.

Северус так легко рассуждал об этом, что Нат невольно поежилась.

— И ты так легко об этом говоришь? Значит сейчас связь прервана, и он больше не может питаться твоей магией? — на всякий случай уточнила она.

— Получается, что так.

Не дожидаясь следующего вопроса, на который категорически не хотела отвечать, она решила сменить тему:

— Ко мне сегодня заходил Малфой старший.

— Да что ты, — Северус на миг замер, что говорило о хорошо замаскированном беспокойстве.

Через секунду расческа снова медленно поползла по ее волосам. — Чего он хотел? — совершенно спокойно спросил он.

— Меня. Он хочет, чтобы я была гостем на дне рождения его супруги.

— С чего это вдруг?

— Ну, вроде как я вхожа в кабинет министра, а он, племенной Лорд и не имел чести.

— И что ты ответила?

— Согласилась, — Нат развернулась к нему лицом.

— В каком смысле, согласилась? — не понял он.

— В прямом, — совершенно спокойно ответила Нат. — Мы, конечно, можем долго ходить вокруг да около, но ты не думаешь, что проще дать им поверить, что я играю по их правилам? Да и до дня рождения еще три недели. А это время, которое они будут уверены, что я никуда не денусь. Зачем заставлять таких почтенных господ нервничать?

— И что ты будешь делать через три недели?

— Там видно будет.

— Ты с ума сошла? В каком смысле видно будет? — он швырнул расческу на тумбочку. Взгляд стал ледяным, от чего лицо приняло выражение непроницаемой маски, а между бровей залегла глубокая складка.

Руки у Натали непроизвольно похолодели. Зная Снейпа достаточно хорошо и видя каким, он бывает чутким и нежным, она все равно никак не могла привыкнуть к его гневу. Ей казалось, что в такие минуты в него вселяется демон. От чего испытывала непередаваемое волнение.

— Эй, — она протянула к нему руку, чтобы немного успокоить, но он резко перехватил ее запястье.

— Я не шучу. Мы же договорились, ты все обсуждаешь со мной, — его голос отдавал металлом, а рука больно сжимала ее запястье.

— Я и обсуждаю. Только мы договорились о том, что МЫ все обсуждаем друг с другом, — спокойно, но жестко напомнила Нат. — Давай так. Он хочет, чтобы я покинула школу. В которой защищена, как ты сказал, лучше, чем в любом другом месте на земле. Но, Северус, это школа и не думай, что Лорда это остановит. Зачем лишние жертвы? Ты, как человек умный понимаешь, Альбусу проще будет меня убить. Ты же из-за этого передал мне не полный текст предсказания?

Северус нахмурил брови, словно впервые слышит подобный вздор.

— Ладно, сейчас не об этом. Если бы я слишком упорно отказывалась, это вызвало бы подозрение. Если, как я предполагаю, Лорд решил разработать план Б, он обязательно попытается выяснить, что я знаю. А это значит, мы можем помешать Нагирию осуществить его план. Пока не знаю, как, но Люциус не был похож на человека с конкретным заданием.

Северус все это время слушал ее опустив голову. Она знала, он взбешён.

— Милый, ну не молчи.

Нат провела ладонью по его волосам, глядя, как он пытается обуздать эмоции. Наконец Северус поднял голову и посмотрел на нее.

— Нат, ты, конечно, хорошо рассуждаешь, но ты не знаешь этих людей. Не знаешь на что они способны. Тебе кажется, что это очередные переговоры, когда на кон поставлен собственный авторитет. Это не то же самое, что мериться связями в кабинетах. Темный лорд опасен.

— Милый, я знаю. Но мы не можем окопаться в школе надеясь, что они просто забудут о нас. И не забывай про Пола. Он долго не протянет.

— Я знаю, что ты права, но я не могу рисковать тобой, пока…

Он обнял ее и долго не отпускал, словно что-то обдумывал.

— Северус. Не молчи, пожалуйста, — ее голос звучал растеряно.

— Ты права, чем сильнее ты будешь сопротивляться, тем сильнее он будет нервничать. Я думаю, что настало время мне навестить Лорда Малфоя.

Снейп выглядел уверенно, чмокнув Натали в лоб, он положил ее голову себе на грудь, перебирая пальцами все еще слегка влажные волосы.

— Ты же не собираешься сделать это завтра? — аккуратно поинтересовалась Нат, чтобы не вызвать очередной приступ егоправедного гнева.

— Конечно нет. Думаю, через пару-тройку дней будет в самый раз.

— И как ты объяснишь свой приход? Соскучился?

— Почему нет, — в его голосе слышался задор, который заставил ее вспомнить перстень на руке Люциуса, принадлежащий мужчине из ее видения. Тому, что так самозабвенно ласкал обнаженное тело ее принца. У осознания было неприятное послевкусие. И если еще несколько минут назад она боялась за жизнь любимого, то теперь серьезно опасалась за его задницу.

“Да, ревность пренеприятнейшая штука”.

После всех треволнений дня Нат, выскользнув из теплых объятий любимого, все же пришла в библиотеку, чтобы увидеть Мастера. Устроившись в высоком бархатном кресле, она закрыла глаза, чтобы вспомнить то состояние, которое предшествовало ее проникновению за грань. Но ничего не происходило. То ли мысли никак не хотели угомониться, продолжая роиться как пчелы у нее в голове, то ли все еще мучившая ее ревность к холеному блондину, как червь подтачивала и без того истончившиеся до предела нервы.

Усталость и раздражение вдруг захватили ее сознание и Нат, сложив руки на коленях, сидела неподвижно уставившись в одну точку. И только в этот момент она поняла, что мысли ушли, и ее голова благостно пуста. Она прикрыла веки и тут же сознание стало бескрайним, как космос. Сила тяготения отпустила, а пространство вокруг стало словно разряженным. Натали осторожно открыла глаза. Переливаясь белым и красным, все вокруг было покрыто тончайшими нитями. Она приподняла запястье ей только сейчас пришло в голову, то что Хогвартс сам дал ей сигнальные нити на случай, если она захочет связаться с ним. Она улыбнулась собственной глупости и оглянулась в поисках того, ради кого покинула теплую постель.

— Ты здесь? — спросила она в пустоту. — Хог… — она замолчала, прислушиваясь к тишине.

— Хог. А что, мне нравится.

Перед ней возник знакомый рогатый образ, ничуть не изменившийся с ее последнего визита.

— Прости, наверное, слишком бесцеремонно с моей стороны.

— Нет, что ты. Мне правда нравится. И знаешь, это выход из моего положения, — чудовище показало свой белозубый оскал, и его смех оглушающе пророкотал в пустом помещении.

Как и в прошлый раз комната, в которой они находились, была лишена какой-либо обстановки. Только кресло, в котором так и продолжала сидеть Нат. Видимо воспроизведя контуры кабинета у нее не хватило фантазии обставить его по своему вкусу. Нат на секунду отвлеклась от разговора с интересом наблюдая, как перед ней возникло еще одно кресло. Было оно гораздо больше и мощнее ее собственного. На невысоком столике, стоящем на медвежьей шкуре, как раз между креслами, дымились две кружки кофе, наполняющие комнату своим восхитительным ароматом.

— Прости — отвлеклась, но так думаю, будет приятнее вести беседу. Хотя, наверное, кофе лишний, — немного смутилась она.

— О, ну что ты. Мне так давно не предлагали чашечку хорошего кофе. А аромат… Спасибо, чувствую себя вполне светским львом.

Нат улыбнулась:

— У тебя хорошее чувство юмора. С тобой легко. Было бы интересно пообщаться с тобой при жизни.

— Ну, раз мы ведем светскую беседу развлеку свою красавицу одной занятной историей.

Львиная морда тут же приняла благовоспитанное выражение, а изящно отведенный в сторону палец мохнатой лапы, что держала хрупкую чашечку кофе, добавил образу аристократичности.

— Был в школе один профессор, как мне сначала показалось охочий до прелестей молодых мальчиков. Напоит чаем и поехали. Сначала я было возмутился, и как законопослушный член общины хотел воспользоваться правом предупредить директора о вопиющем случае нарушения дисциплины. Но вот незадача, случая было всего три. Ну согласитесь, моя дорогая, для маньяка право дело жидковато. Да и дальше раздевания дело не заходило. Разденет, огладит всего и все. По началу я подумал, что, прости за такие подробности, наш профессор несостоятелен, как мужчина. Но пару раз я лицезрел его в «деле» и аплодируя стоя забрал свои слова назад.

— Он что-то искал? — не выдержала Нат. Будто услышала в его рассказе подтверждение собственной догадке. — Ты можешь показать мне его.

— Знаешь, я солидарен с Северусом. Ты смотришь, но не видишь. Твоя импульсивность мешает тебе докопаться до сути. Ты слишком торопишься, упуская важное. Иногда нужно просто остановиться и подумать. Ты знаешь, что означает выражение — «чемодан с двойным дном»?

— Конечно. Что за вопрос?

— Тебе понравился мой рассказ?

— Северуса этот маньяк тоже лапал? — серьезно спросила Нат.

— О, ну что ты. Это был просто аперитив, для аппетита.

— Я могу тебя попросить об одолжении? — она была абсолютно серьезной, от чего львиная морда прихотливо изогнула бровь и стала ужасно походить на Снейпа. Нат рассмеялась. — И все же. Я знаю, что душа лишенная имени не свободна. Все эти беседы могут быть лишь ловушкой для глупой девочки. Но я в любом случае помогу тебе. Я выясню твое имя. Ты ведь из-за этого ведешь все эти великосветские беседы? У меня в любом случае нет выбора, но я готова рискнуть и довериться тебе. Хотя почти уверена, что знаю кому принадлежит твоя душа. И я обещаю, что отвечу на твои вопросы. Но мне нужно время.

Мастер внимательно слушал ее. После отставил, наконец, чашку.

— Какую конкретно информацию ты хочешь скрыть?

— Северус, — уверенно ответила Нат.

— Я почему-то не сомневался. Что ты хочешь от меня?

— Отдай мне воспоминания, которые могут навредить ему. И еще, сейчас малейшее подозрение может дорого стоить. Я хочу, чтобы ты позволил мне убрать сигнальные нити и нити памяти из его подземелий. Я сама буду защищать свой дом. Да, мне нужен проход между моими апартаментами и его. Ни одна живая и не живая душа не должна знать, что мы вместе, — она внимательно смотрела ему в глаза в ожидании ответа, от которого напрямую зависели ее дальнейшие действия.

— Хорошо. У тебя будет время.

Хог встал из кресла и протянув свою когтистую лапу привлек несколько белых нитей и резко оборвал их. Они словно живые продолжали меланхолично извиваться в его ладони. Он протянул ей весь пучок и Нат, не отводя взгляд от Мастера, приняла его дар.

— Я обещаю, — Нат положила правую руку на сердце, а затем оборвала следящие нити, обвивающие ее запястье и тут же почувствовала тяжесть, словно тело налилось свинцом.

========== Глава 34 Метка ==========

— Ты что ревнуешь? — иронически поинтересовался Снейп.

— Я? — Нат отмахнулась от него и продолжила разливать чай. Вдруг она остановилась и, повернувшись к нему лицом, совершенно серьезно произнесла: — Ревную. Ужасно ревную. Не хочу, чтобы до тебя дотрагивался кто-то, кроме меня. Тем более этот похотливый кобель Малфой.

— И с чего такая уверенность, что этот, как ты выразилась похотливый кобель до меня дотрагивался? — все с тем же скепсисом в голосе продолжил Северус, неторопливо помешивая в чашке сахар.

— Я видела.

Нат понимала, что разговор довольно глупый, но ничего с собой поделать не могла. Ревность разъедала душу словно ржа. Она не могла не думать об этом и ей казалось, что, если они поговорят, все пройдет. Но лишь затеяв этот глупый разговор она поняла, что сделала это совершенно напрасно. И теперь она выглядит, как глупая ревнивая идиотка. А Северус, а что Северус, он взрослый человек, чтобы самому решать с кем ему спать. И вообще, все это дела давно минувших дней и уж точно ее не касаются. Натали мяла в руках салфетку словно пытаясь замять собственную бестактность, но Северус явно хотел подробностей.

— Так что ты видела?

Он отхлебнул чай и, поставив чашку на блюдце, вцепился в нее своим испытующим взглядом. Нат подняла на него глаза, в надежде, что он не станет настаивать, но Северус только в коронном извороте поднял бровь ожидая ответа.

— Просто видение.

Нат пыталась изо всех сил сделать голос, как можно более спокойным, но он предательски срывался от волнения, и она поняла, что фокус не удался, ей придется объяснить причину своих претензий. Северус молча наблюдал за ней. Она встала из-за стола и подошла к нему. Опустившись возле него на колени, Нат провела ладонью по его щеке.

— Просто глупая ревность. Прости. Несу всякую чушь.

— У меня складывается ощущение, что ты что-то мне не договариваешь, — Северус заговорщически сузил глаза. — Или я ошибаюсь?

Почувствовав слабину, он стал давить настойчивее.

— Ну перестань, я же извинилась. Ты еще допрос с пристрастием мне устрой, — усмехнувшись она встала, чтобы сесть на место, но он схватил ее за руку, не давая уйти.

— И все-таки я хочу выслушать полную версию твоих ведений.

У нее внутри словно что-то заклинило и чувство ярости, смешанное с не отпускающей ее ревностью, стало стремительно подниматься к горлу. Она наклонилась к нему и прихватила двумя пальцами за подбородок, глядя в глаза.

— Хотя ты знаешь, я его даже понимаю. Если бы у меня был член, я бы трахала тебя так, что ты даже сидеть не мог.

Северус напрягся. Он видел, что Нат раздражена. И не просто раздражена, ее голос резал воздух, заставляя его ладони похолодеть.

— А что, я же Универсум, что не смогу обмануть природу? — она зло усмехнулась и вывернув свою руку из его хватки перехватила его за запястье, резко заломив руку назад, завалила животом на стол. Нат крепко держала его руку за спиной, чтобы он не мог двигаться и, наклонившись к самому уху, исступленно прошептала.

— Давай попробуем. Ты хочешь знать, что я видела? Я покажу.

Ударив ногой по внутренней стороне его сапог, она заставила его развести ноги в стороны. И прижавшись сзади медленно накрутила его волосы на кулак, с силой рванула на себя, заставляя его прогнуться в спине.

— Нат прекрати, — голос его срывался от боли и замешательства, поэтому прозвучал он скорее жалко, чем предостерегающе.

Она лишь выше задрала за спину его руку, вызвав сильную боль. Северус застонал, пытаясь приглушить стон и не дать ей нового повода для агрессии. Она вдруг резко отпустила его и отпрянула.

— Господи, — Нат громко и часто дышала.

Она буквально упала на пол, обхватив руками согнутые колени. Практически через мгновение Северус опустился рядом и обнял ее. Нат дрожала всем телом и, уронив голову на колени, заплакала.

— Все прошло, успокойся.

Он не выпускал ее из своих объятий, чтобы она чувствовала, что он рядом. Рука болела, вызывая дрожь в надорванных мышцах, но он старался не придавать этому значения. А Нат лишь причитала, умоляя простить ее. Через несколько минут ему все же удалось ее успокоить, и он осторожно заглянул ей в лицо. Оно было мокрым от слез и абсолютно несчастным. Она все же нашла в себе силы, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Прости меня, пожалуйста. Пожалуйста, прости.

Натали крепко обхватила обеими руками его руку, словно боялась, что он уйдет.

— Посмотри на меня.

Нат подняла на него глаза и уже не смела отвести.

— Расскажи мне, что ты видела. Пожалуйста, — добавил он, чтобы она чувствовала его поддержку.

Его взгляд был внимательным, но мягким. Нат слегка расслабилась.

— Мне Хог показал. Как Люциус и… тебе там лет шестнадцать не больше.

— Подожди, кто это Хог? — уточнил Снейп.

— Хог, — она набрала в грудь побольше воздуха. —Хогвартс. Ну, вернее его дух.

— Дух Хогвартса?

— Да, — как можно белее спокойно сказала Нат, понимая, что все это звучит глупо.

— Хорошо, допустим. И давно ты с ним общаешься? — не без скепсиса уточнил Северус.

— Может быть месяц, может меньше.

— Месяц? И ты молчала. Нат, что за беспечность? — вспыхнул он. — Ты себя слышишь?

Она себя слышала. И почему-то ей тоже казалось, что она сваляла дурака. Нужно было ему сразу рассказать. Но у Северуса было от нее столько тайн, что ей тоже хотелось поиграть в независимость. И только теперь Нат поняла, что это действительно было глупо. Она в очередной раз попыталась справиться с волнением охватившем ее, но встретившись с его пристальным взглядом только рвано выдохнула.

— Нат. Я слушаю.

— Я знаю, что это звучит глупо.

На что Снейп только усмехнулся, видимо поддерживая предыдущего оратора.

— Это дух замка. Я была расстроена и каким-то образом попала… — она на секунду замолчала, пыталась как-то назвать то место, где встретила Хога: — в параллельный мир? Я не знаю, как называется это место. В общем суть в том, что он не знает своего имени, соответственно его душа находится в рабстве. Я знаю, — Нат вскинула руку останавливая новую волну его нотаций, — это глупо и все такое. Но, пожалуйста, выслушай меня. Он практически сразу обозначил свои позиции. Да он не свободен, но он готов помочь за сущий пустяк. Он хочет, чтобы я освободила его. А это значит, что мне нужно узнать его имя. И еще, зачем лишать человека имени? Сомнительное рабство, если оно не приносит выгоды Хозяину. Значит он что-то знает. То, что его Хозяин хочет сохранить в секрете.

Она с воодушевлением посмотрела на Снейпа выражение лица которого было по прежнему скептическим.

— Сев, ну подумай. Ведь его Хозяин наверняка Нагирий. Значит Хог знает что-то, что может нам помочь его одолеть.

— Либо это сам Нагирий, и он морочит тебе голову, — сделал вывод Северус. — Или такое развитие событий не приходило в твою строптивую голову?

— Я думаю, что Нагирий хочет выбить меня из колеи.

— И ему это удается, правда, — все еще не унимался Северус. — Нат, послушай меня. Нагирий бестелесный дух и вполне возможно — это именно он пудрит тебе мозги. И весьма, кстати, результативно. Но я сейчас не об этом. Ты забываешь, о чем мы с тобой договорились. Ты не одна. И мы обсуждаем каждый наш ход. Все зашло слишком далеко. Твои выкрутасы делают нас уязвимыми. Чего он добился, показав тебе это, как ты выразилась видение? — Снейп вскинул брови. — Правильно, вспышку твоей ревности. Разве не так? О чем тебе это должно сказать? О том, что ему нельзя верить.

— Подожди, но нам нужны союзники. Даже такие, на первый взгляд, сомнительные. Ему от меня что-то нужно. А именно имя. Его имя. Это даст ему свободу. Да, его Хозяин скорее всего Нагирий, но он что-то хочет мне сказать. Он отчетливо дал это понять.

— Что же именно?

Северус поднялся с пола, увлекая за собой Нат. Он сел обратно в кресло и устроил ее у себя на коленях.

— Северус прав, ты смотришь, но не видишь… Точно, — ее словно осенила догадка, которая сложила наконец пазл, — чемодан с двойным дном. Он спросил меня, ты знаешь, что такое чемодан с двойным дном? Я видела лишь часть видения. Просто его нужно досмотреть до конца. Он видимо не может в открытую что-то показать мне. Да еще эта дурацкая история о профессоре, который мальчиков лапал.

— Мальчиков лапал? В каком смысле? — не понял Снейп.

— А вот в том то и подвох. Он сказал, что думал, что тот извращенец, а потом поразмыслив и сопоставив факты решил, что тут кроется что-то другое.

— И что же? — Северус похоже заинтересовался информацией, что дал Хог. И Нат стала чувствовать себя более уверенно.

— Для этого нужно досмотреть видение. Если он не обманул, там за «вторым дном» спрятана информация, которую он и хотел мне показать.

Нат торжествующе смотрела на Северуса, ожидая от него одобрения. Он молчал, и Нат знала почему.

— Милый, я виновата. Не буду врать, мне неприятно думать обо всем этом. Но это лишь ревность. Ты там был такой красивый, совсем юный. И этот… Все нормально. Как оказалось, я просто жуткая собственница, — она смущенно улыбалась, пытаясь как-то сгладить ситуацию.

— Что для этого нужно? — уже спокойно уточнил Снейп.

— Завяжи мне глаза, как в прошлый раз. Это, видимо, дает мне возможность отключиться от внешнего мира и сфокусироваться. И немного тишины не помешает.

— Хорошо. Я принесу повязку.

Он встал из-за стола, усадив ее на свое место, направился в спальню за повязкой. Через мгновение он вернулся и опустился перед ней на одно колено, держа повязку в руках:

— Готова?

Нат кивнула и на глаза тут же легла черная непроницаемая ткань.

— Ты хочешь, чтобы я держал тебя за руку? — в его голосе были нотки волнения.

Она покачала головой и начала искать в сознании нужное ей видение, пытаясь по памяти воспроизвести его начало.

Все вокруг погрузилось в тишину, лишь настенные часы мерно отсчитывали секунды. Через несколько мгновений эти равномерные щелчки смазались в один протяжный стон. Она снова увидела, как мужские руки ласкают тело юного мальчика. Они прохаживались по его нежной коже в нетерпении. Откидывали темные волосы с тонкой шеи. Она невольно любовалась представшим перед ней зрелищем. Через мгновение руки стали изменяться. Вместо рук молодого мужчины Нат увидела руки мужчины более зрелого. Ему точно было не меньше пятидесяти. И тело, что они оглаживали, словно тоже изменилось. Оно было более смуглым и заметно крупнее. Если руки молодого мужчины ласкали страстно, нетерпеливо, наслаждаясь скольжением по шелковистой коже, то пожилой, казалось, что-то искал. Словно какой-то знак, или изъян. И вновь картинка изменилась. Руки были прежними, но вот мальчик явно был другой. Она вспомнила, что Хог говорил о трех случаях. Она продолжала смотреть и действительно еще через некоторое время картинка плавно изменилась. Руки словно стали старше и тело было белым и очень красивым. Руки оглаживали юношу начиная от шеи. Волосы у него были темными и короткими. Ладони спустились чуть ниже, скользнув под лопатки, и дальше по позвоночнику до поясницы. Сухо огладив спину, они скользнули ниже. Ей на миг показалось, что на ягодицах руки задержались неестественно долго, словно человек получал наслаждение от своих действий. Ей казалось, что его дыхание стало заметно тяжелее, но в этом она не могла его винить. Юноша был прекрасен, а его пятая точка более чем аппетитной. Наконец удовлетворившись, руки скользнули ниже по стройным крепким бедрам. И остановились под коленями, долго наглаживая нежную кожу. Она хотела рассмотреть, что именно привлекло таинственного профессора, но была слишком далеко и никак не могла рассмотреть это. Натали протянула руку и через мгновение уже ее рука скользит по нежной коже, ощущая насколько она шелковистая, Нат показалось, что она даже чувствует слегка пряный запах молодого тела. Наклонившись ближе, она увидела словно какой-то рисунок. Прищурившись, чтобы лучше рассмотреть, она увидела родимое пятно очень странной, даже неестественной формы. Животное, козел, такой же как у Пола, но без пентаграммы. Нат потянула за повязку и яркий свет ударил в глаза. Она зажмурилась, пережидая, когда пройдет чувствительность. В голове зашумело, словно видение резко прервалось, а собственное сознание еще не вернулось, оставив на миг в голове лишь пустоту. Через пару минут все пришло в норму, и она открыла глаза.

— Ну, что ты видела? — в нетерпении спросил Снейп.

— Юношу, у него под коленкой метка — голова козла. Такая же как У Пола, но без пентаграммы. Юноши было действительно три, как и сказал Хог. Но руки, это были руки не Малфоя. Намного старше. И он сказал, что тем маньяком был один из профессоров. Сначала это были руки зрелого мужчины, но с последним мальчиком они стали словно старше лет на двадцать, может быть больше. Значит эти воспоминания из разных временных отрезков. Хог видимо сам ищет какую-нибудь зацепку, чтобы разгадать собственную тайну. Северус, я знаю, он не соврал. Первое воспоминание, да, видимо по приказу Нагирия, но другие — «чемодан с двойный дном». Он спрятал их там для меня. Чтобы я увидела.

— Хорошо, думаю настало время мне прогуляться до Люциуса.

Северус встал с пола и стал мерить комнату шагами, видимо размышляя.

— Нет, милый, думаю, мне стоит посетить его Светлость, — спокойно сказала Нат, наблюдая за его движениями.

Он резко обернулся к ней:

— Даже не думай, — предостерегающе сказал он, подняв руку, чтобы прервать поток ее бреда. — По гостям хожу я и точка.

— Не кипятись, пожалуйста, — начала Нат, видя абсолютное нежелание мужчины выслушивать ее до конца. — Пожалуйста. Дай мне минуту, я объясню.

— Я не желаю…

Но его откинуло на диван с такой силой, что тот сдвинулся с места и, проехав несколько сантиметров по полу, собрал под собой тяжелой складкой ковер.

Северус застыл на миг и Нат считая, что более удачного случая закончить речь не представиться, как не в чем не бывало продолжила:

— Ну, подумай, зачем Нагирий показал мне вас и Люциусом. Больно сделать хотел. И сделал, — она приподняла брови намекая на недавний инцидент. — Зачем он показал мне тебя, если он о нас не знает? — она снова на секунду замолчала, чтобы начинающий приходить в себя Северус прочувствовал ее слова. — Он о нас знает. И сейчас гораздо выгоднее для него схватить тебя, а не меня, — она вскинула руки, останавливая порыв Северуса вклиниться в разговор. — Знаю, ты против. Но давай успокоимся и попробуем просто порассуждать, хорошо? Если пойду я, и он меня схватит, чего он в конечном итоге добьется? Да ничего. Помнишь, что сказала бабуля? Я сама должна выбрать себе спутника. И Нагирий это знает. Поэтому и поработил душу Пола, чтобы он мог мной манипулировать. Чтобы ему было проще сломить мое сопротивление. А если он схватит еще и тебя, я останусь совершенно одна и уж точно приду к нему для того, чтобы поторговаться. Я уверена, он ждет именно этого.

— Хорошо, — Северус весь подался вперед, в попытке перехватить инициативу в свои руки, — зачем тогда ему показывать тебе, что ему все известно? Ты не задумывалась? А я тебе объясню. Ему нужно, чтобы пришла именно ты. А мы не все о нем знаем. Может быть он провел обряд и заполучил тело? Для того, чтобы выяснить это мне и нужно пообщаться с Люцием.

Нат молчала, видимо переваривала полученную информацию. Северус не торопился, он знал, что она упрямее барана и простое давление ничего не даст кроме того, что она обязательно сделает назло.

— Ты прав, — спокойно сказала она. И Северус слегка расслабился.

— Но, никакого Малфой-мэнора. Туда приглашена я. А ты сможешь поговорить с ним в будущий вторник. Он, по каким-то делам попечительского совета, приедет к Альбусу. Северус, я знаю, что ты сильный маг, ты можешь за себя постоять, но пойми…

Она подошла к нему и села рядом, взяв его за руку:

— Ты свет моей жизни. Я умираю каждую ночь, потому что не могу быть с тобой и во сне. Но, каждое утро я воскресаю вновь, когда встает мое солнце. Если Нагирий схватит тебя, я навсегда останусь в ночи. Он об этом знает. Но он не знает на сколько сильно я люблю тебя. Мне все равно, что было до меня. Люциус, другие, ты взрослый человек и имеешь право на прошлое. Даже та рыжеволосая женщина, которую ты так любишь.

Нат не смотрела ему в глаза, она боялась, что увидит в них, то с чем ей будет уже не справиться.

— Какая женщина? Лили? Но откуда ты…

— Господин Камоэнс поведал. Помнишь его? — она посмотрела на него. — Северус, я знаю, что возможно ты никогда не сможешь любить меня так, как ее, но…

Он не дал ей договорить, приложив палец к ее губам, призывая к молчанию:

— О чем бы не поведал тебе господин Камоэнс, ты не знаешь главного. Я люблю тебя. Ты слышишь? Находясь там в пристанище душ, я молил Всевышнего только об одном. Чтобы он позволил мне увидеть свет моего солнца еще раз. Чтобы дал мне еще немного времени, и я смог защитить тебя. Потому, что ты моя жизнь, ты — свет моего солнца. Мне все равно, что станет со мной. Но я никому не позволю обидеть тебя, — он поднес ее руку к губам и поцеловал. Ты права, все что показывает тебе Хог и то, о чем поведал господин Камоэнс —это мое прошлое. Прошлое, в котором не было тебя. И лишь сейчас я понимаю, что живу. Люциус, он был старшим товарищем, другом… в пятнадцать у меня умерла мать, я остался совсем один. Я знаю, что такое одиночество. Поэтому я могу понять твое отчаянье. Я так хотел семьи. Я так хотел быть кому-то нужным. Лили отвернулась от меня, и в этом виноват был только я. Я ненавидел себя, лишившись по собственной глупости самого дорогого и близкого человека. А Люциус, он был рядом. Мне льстило его внимание. Меня, грязного оборвыша, они приняли в свою сильную стаю. Я готов был им руки лизать. Не то, что…

Он замолчал, потупив взгляд. Нат держала его за руку, не решаясь, что-то сказать. Северус наконец справился с эмоциями и посмотрел на нее.

— Я никогда, никому не позволю причинить тебе вред Натали Валентайн. Я буду хранить тебя, как самое ценное из сокровищ. Я буду с тобой до конца своих дней. Даже если ты разлюбишь меня, помни, я все еще люблю тебя.

Ее глаза наполнились слезами, губы подрагивали, но эти слезы не смущали, напротив, они словно были свидетелями этого непростого для обоих признания. Признания в любви и верности до конца. Словно все, что так болезненно ныло внутри сомнениями наконец прорвалось наружу и это было уже не остановить. Она прижала его к себе.

— Даже если ты разлюбишь меня Северус Снейп, помни, я все еще люблю тебя, — словно эхо повторила она его слова.

Все чувства, что она хранила внутри себя, в такой хрупкой надежде на то, что когда-нибудь она сможет ему сказать о них, словно бурный поток вырвались из ее груди, сметая все на своем пути. Ей казалось, что их тела прошивает нестерпимый белый свет. Который, словно две половинки одного целого, впаивал их друг в друга. Их руки притянуло словно магнитом, а по телу словно по бикфордову шнуру побежал огонь, выжигая на коже замысловатый рисунок. Они на миг отпрянули друг от друга на сколько это могли им позволить сомкнутые намертво руки. От запястья до самого локтя появились светящиеся наручи, витиеватый узор света побежал от предплечья к плечу и потерялся за тканью ее футболки, выбегая из-под горловины, поднимаясь по шее, уходя по линии подбородка к виску и наконец закончившись над бровью.

Они с изумлением смотрели друг на друга, и лишь когда огненный рисунок прекратил свой стремительный бег по их телам, они смогли разомкнуть руки.

— Что это? — первой не выдержала Нат и, вскочив на ноги, принялась снимать с себя одежду.

Северус еще несколько секунд сидел на месте, но опомнившись последовал ее примеру. Через пару минут они стояли друг перед другом абсолютно обнаженные, любуясь замысловатой рунической вязью на своих телах. Кроме рун, в рисунок были вплетены какие-то сакральные рисунки. Некоторые она видела в той книге, что летом дала ей бабуля. Зрелище было действительно ошеломляющее. Все тело было покрыто светящимся орнаментом из рун и символов. Начиная от лодыжек, они тянулись вверх по ноге полностью закрывая одно бедро, половину живота, всю грудь, поднимаясь по шее к лицу, покрывая подбородок, часть щеки, скулу, уходя тонкой вязью через висок и заканчиваясь над бровью. Рисунки были идентичны, по крайней мере на первый взгляд. Только зеркально противоположны. Если у Нат была покрыта правая часть тела, то у Северуса — левая.

— Ничего не хочешь мне объяснить? — в коронном извороте приподнял бровь Снейп.

Нат понимала, видимо, настало время рассказать об обряде, что она провела летом. Она несколько секунд медлила, собираясь с силами, от чего бровь Северуса поползла еще выше.

— Помнишь, летом тебе было плохо? Я сказала, что у тебя был жар и ты метался в бреду, — неуверенно начала Нат, виновато заглядывая ему в глаза.

— Допустим, — строго ответил он.

— Жар — это только часть истории. Я нашла тебя на пороге. Ты не дошел до двери метров пять. Мне Хог помог, он разбудил меня, заставив открыть чертову дверь. Я пыталась привести тебя в чувства, но у меня не получилось. Северус, ты умирал. Я чувствовала, как из тебя утекает жизнь. Летом, когда я гостила у бабушки, она дала мне книгу с заклинаниями и обрядами. Я всегда ужасно волновалась за тебя, когда тебя долго не было. Я знала, что Темный Лорд — жестокий ублюдок и мучит тебя. Я просто хотела тебя защитить. Ритуал должен был просто дать тебе защиту моего Рода. Пожалуйста, Северус, — она сжала его ладонь, останавливая его попытку что-то спросить, — не перебивай, пожалуйста, я и сама собьюсь. Я нашла подходящий обряд, что-то вроде обряда братания. Я даю тебе свою защиту, давая выпить моей крови. Пью твою, как знак моей преданности. Ну, и пара оберегов от воздействия из вне. Вот и все. Северус, я знаю, я не имела права решать за тебя, но ты умирал. Ты кричал от боли, я не знала, что мне делать. Я же не могла просто позволить тебе умереть? Я приняла решение. Да, я провела обряд. И поверь мне, я не жалею об этом, — твердо заявила она.

— И что же это был за обряд? — Северус ехидно улыбался, чего она никак от него не ожидала.

— Обряд единения, — не уверено произнесла Нат.

— Единения? — усмехнувшись уточнил он. — Почему ты решила, что это сродни обряда братания?

— Из всех обрядов, только он давал тебе максимальную защиту.

— Нат, — он провел рукой по рунической вязи на ее щеке, от его прикосновения рисунок вспыхнул еще ярче, — обряд братания не возможен между представителями разных полов. Ты не знала? А обряд Единения — это брачный обряд.

Северусу видимо доставляло удовольствие созерцать ее изумленно-смущенное выражение лица. Нат испуганно смотрела на него, не зная, что сказать.

— А это уже насилие над личностью, ты понимаешь? — притворно строго сказал он.

— Если для того, чтобы спасти тебе жизнь мне еще раз придется изнасиловать твою личность, я не на секунду не задумаюсь, — упрямо ответила Нат.

— Иди ко мне.

Он заключил ее в свои крепкие объятия. Было приятно чувствовать его так близко. Вдыхать его сводящий ее с ума древесно-пряный запах.

— Знаешь, что это значит? — спросил он куда-то в ее макушку. — У меня есть полное право на недельную брачную ночь.

Он посмотрел на нее, коварно улыбаясь. Нат мучительно покраснела и от смущения уткнулась ему в грудь.

— А рисунок теперь всегда будет так ярко светиться? — уточнила она, не поднимая головы, так как никак не могла справиться со смущением.

— Думаю магия хочет, чтобы мы подтвердили свой союз не только клятвами, — Северус подхватил двумя пальцами ее за подбородок и заставил посмотреть на него. — Никогда не перестану любоваться твоими пылающими щечками.

Он видел, Нат была смущена и напугана, и этот будоражащий коктейль мгновенно воспламенил его тело. Рисунок засветился сильнее, он не удержался и поцеловал ее. И тут же погрузился в сводящий с ума водоворот красок, словно мир набирая скорость стал стремительно вращаться вокруг них. Заставляя их тела светиться нестерпимым светом, который в конце концов поглотил их, унося далеко, на самый край их вселенной.

========== Глава 35 Принятие в дом ==========

— Интересно, рисунок будет еще долго светиться? У меня в понедельник уроки с самого утра, — беспокоилась Нат.

— Думаю, пока не завершится обряд единения, — спокойно ответил Северус и повернулся на бок лицом к ней, с любопытством разглядывая.

— А если оно будет проходить действительно неделю, как сказала бабуля? — Нат подняла брови, осаждая его энтузиазм.

— Ну, так как в первый раз нас не отпускало дня четыре, в этот раз должно ограничится двумя-тремя. Мы просто подтверждаем свои намерения. Магия и в первый раз признала наш союз, значит гон не будет таким сумасшедшим и долгим, как в прошлый раз, — он лукаво улыбнулся ей.

— Северус, я серьезно.

Он потянулся к ней и, перевернувшись, прижал своим телом к кровати.

— Может быть просто усерднее стараться нужно?

Выражение его лица было таким вызывающе – несерьезным, что Нат фыркнув попыталась отстраниться.

— Подожди. А почему именно сегодня? — ее словно посетила новая догадка и она настойчиво ждала от Северуса пояснений, но он был занят более приятным занятием и категорически не хотел отрываться от выцеловывания ее шеи.

— Северус, — Нат запустила руки ему в волосы увлекаемая его ласками.

— Ммм? — промычал он ей в плечо.

— Что произошло сегодня, кроме принесения клятв в верности? — выдохнула она ему в макушку.

Северус на секунду замер, а потом поднялся на локтях и посмотрел ей в глаза.

— Вступление в наследие, — ошеломленно выдавил он. — Вот, Надежда, вот шпионка, блин.

Его словно посетила совершенно невозможная догадка и от былой страсти не осталось и следа. Он озадаченно смотрел на нее.

— И? — в нетерпении спросила Нат.

— И… это значит, что тебе сегодня двадцать семь. И ты вступила в наследие. Надежда сказала мне, что ты начнешь обретать силу в день своего двадцатисемилетия.

— Подожди, подожди, давай проясним некоторые детали. Мне двадцать семь будет в конце июля. Это как бы ничего?

— Так я и говорю, ай да Надежда. Похоже она скрыла подлинную дату твоего рождения. И благодаря ей у нас появилось целых восемь месяцев в запасе. Вот почему Нагирий не торопится. Рано. Он планомерно готовит почву к продуктивному диалогу.

— Поэтому не случится ничего страшного, если я наведаюсь в Малфой-мэнор, чтобы покалякать по душам с Люциусом, — уверено подытожил Снейп.

— Черта с два. Никуда ты не пойдешь. Если будет нужно, я заставлю тебя вечно светиться. Привяжу к кровати и будешь сидеть в ней, как светлячок в банке.

— Ух, как бесчеловечно, — пытался пристыдить ее Северус.

— Ты даже не можешь себе представить на какую бесчеловечность я способна, если с тобой что-нибудь случиться. Я сотру с лица земли все живое. Выжгу ее дотла, превращу в мертвую пустыню, если на этой земле больше не будет тебя. Я разорву душу Нагирия, вместе с Темным Лордом на тысячу кусочков и развею на огненном ветру.

Ее челюсти так крепко сжались, что он видел, как на скулах напряглись желваки. А в глазах была ледяная ярость и безумие, невольно пустившая холодную волну по его позвоночнику. Он в замешательстве замер, не посмев отшутиться. В ней что-то едва заметно изменилось. Словно появилась уверенность в своих силах. Появилась еле уловимая мощь и стать, не позволяющая ему быть к ней снисходительным. Он осторожно привлек ее к себе и обнял. Он чувствовал, как сердце тяжело бухает в груди, отдаваясь пульсацией в висках.

— Ну, что ты, не нужно так волноваться.

— Ты не понимаешь, я серьезно. Волчица не может жить без спутника. Теперь ты моя Вселенная. Лишь тебя видят мои глаза. Она невесомо коснулась кончиками пальцев его щеки, в ее серых глазах отражались блики солнца, которое настойчиво проникало в крошечное окно под самым потолком.

— Люблю тебя, Северус Снейп. Она накрыла своими губами, его тонкие упрямые губы. Провела по верхней губе языком, скользнув внутрь, и мир снова закачался и ушёл из-под ног.

*

Уже на следующее утро символы плотно покрывающие их тела перестали светиться и стали едва заметными, к большой радости Нат. Но лишь стоило им коснуться друг друга, как сакральный узор вспыхивал вновь. Северус лежал в постели и с интересом сверял символы на ее обнаженном теле с книгой, что Нат дала бабуля.

— Ты знаешь, если верить этой книге, а у нас нет никаких причин ей не доверять, символы настолько защищают наши тела от любого воздействия, что даже Авада нам, что слону дробина. Ни ментальное воздействие, ни одно оружие, ни одно, даже самое сильное заклинание не способно причинить вреда.

— Северус, перестань.

Она слегка вздрагивала от щекотки, в том месте, где Снейп касался ее рукой, чтобы символы засветились сильнее, и он смог их прочесть.

— Ты, как карту мира меня изучаешь. Проваляемся так еще пару дней, и ты заявишь, что теперь я для тебя прочитанная книга, — Нат засмеялась и отстранилась, когда Северус особенно щекотно провел кончиками пальцев по ее ребрам.

— Подожди, — она рывком села на кровати уставившись вперед, словно старалась не упустить осенившую ее мысль. Книга съехала с ее живота на кровать и Северус повернулся на бок внимательно глядя на нее.

— Книга. Ну, конечно. Тело, как прочитанная книга, а почему книга не может быть чьим-то телом? — Нат развернулась к нему лицом и, активно помогая себе руками, начала объяснять суть своего прозрения. — Помнишь, я тебе сказала, что Хог не помнит своего имени. Я решила ему помочь выяснить его. Сначала я изучила практически все, что было в библиотеке самого Хогвартса. Не найдя ничего даже отдаленно подходящего, я обратилась к помощи интернета. Это такое электронное хранилище всевозможной информации у маглов, — по ходу объяснила она.

Северус надменно ухмыльнулся, явно намекая, что не так он непроходимо глуп в вопросах, касающихся маглов, как она могла подумать. Натали упреждающе посмотрела на него. Не желая терять время, она встала с кровати и быстрым шагом направилась в библиотеку, чтобы принести книгу, не прекращая своего рассказа:

— Так вот, в интернете я нашла одну занимательную аннотацию, к старинной книге, — почти кричала она из библиотеки, что бы Северус ее слышал. — Я наведалась в один книжный магазинчик, который как раз специализируется на подобных изданиях и нашла ее. Она называется «Душа Мастера».

Нат показалась в дверном проеме и на мгновение остановившись продемонстрировала свое сокровище. Затем она на цыпочках впорхнула обратно в теплую постельку, к Северусу под бочек. Он все так же внимательно смотрел на нее, в ожидании, когда она закончит свое повествование.

— Признаться, чтение этой самой книжицы стоило мне доброй половины нервных клеток, которые как известно не восстанавливаются и многих мучительных часов в твоей библиотеке. Но… — она подняла указательный палец вверх показывая, что финал близок. — Теперь я, кажется, знаю, как систематизировать все эти бредни, чтобы в конце концов понять, что же нам хотел поведать Мастер, — Натали торжествующе смотрела на Северуса.

— И что же нам хотел поведать Мастер? — уточнил Снейп.

Тут пыл Нат слегка померк, и она опустила руку с книгой на постель.

— Ой, ладно, только не делай такое лицо, — с раздражением сказала она, видя его снисходительную улыбку.

— Какое лицо? — с едва скрываемой издевкой переспросил он.

— Вселенского терпения к чужому скудоумию.

— Показывай, что ты там нарыла? — Северус протянул к ней руку. Нат решив, что долго ломаться не стоит и придвинулась поближе.

— Смотри. Вот эти формулы и бессвязный текст, они словно бредни шизофреника. Если принять формулы, как указание конкретного места на теле, мы сможем составить карту. А текст, я думаю, это указание, где мы можем найти подлинные чертежи школы. Я знаю, что всех тайн Хогвартса не знает даже директор, но, если следовать указаниям Мастера, мы их найдем. Дело за малым, перевести все эти бредни на человеческий диалект и дело сделано.

Она смотрела на Северуса, который с интересом перелистывал страницы переданной ему книги. Его несерьезный взгляд стал внимательным, а затем сосредоточенным. Ее снедала жажда действия. Судя по тому, что Северус заинтересовался книгой, Нат чувствовала, что разгадка близка.

Через час они сидели на полу в гостиной, весь центр которой занимали аккуратно разложенные страницы, безжалостно вырванные из книги для удобства изучения.

— Смотри, еще одна формула, — она протянула руку к странице и переложила ее справа от себя туда, где были сосредоточены все страницы с формулами.

— Так подожди, это я думаю не отсюда, — Северус переложил очередную страницу, — вот теперь по смыслу, смотри.

Нат пробежалась глазами по тексту и ободрительно кивнула.

— Действительно. Когда я читала ее в первый раз, думала у меня голова взорвется, а теперь даже интересно. Ты знаешь, что ты гений? — она наклонилась к нему и чмокнула в щеку.

— Думаю, что ты и без меня скоро разгадала бы загадку, просто я оказался в нужном месте, и в нужное время натолкнул тебя на нужную мысль.

— Не прибедняйся, — ехидно заметила Натали, созерцая его торжествующий вид.

Северус криво улыбнулся, художественно приподняв бровь, останавливая ее начинающее граничить на грани фола славословие.

— Да брось, тебе же нравится разгадывать загадки. Почему так сложно это признать. Ты умный, эрудированный…

— Хорошо, — поднял он руки вверх, сдаваясь, — признаю, мне нравится разгадывать загадки. Довольна?

— Довольна. Просто у меня складывается впечатление, что ты мне одолжение делаешь.

— Что боишься, что будешь мне обязана? — с притворной подозрительностью спросил Северус.

— Кто знает, что у вас на уме, профессор?

— Тогда я требую предоплату, — он поднялся на ноги увлекая ее за собой.

— И чего же именно? — с театральной наигранностью поинтересовалась Нат.

— Ну, не знаю, — он похабно рассматривал ее практически обнаженное тело, сиротливо прикрытое лишь его футболкой, — может быть бифштекс и бутылочка хорошего красного вина? — подытожил он через минуту.

— Северус, — она хлопнула его ладошкой по груди и засмеялась.

class="book">Уже через десять минут Минки суетилась с сервировкой стола. Запах хорошего мяса, возбуждал аппетит. Нат нравилось, что они нашли способ разгадать загадку души Мастера. И возможно у них появится сильный союзник, который прольет, наконец, свет на то, как им одолеть Нагирия и вызволить душу Пола из заточения. Впервые за долгое время она чувствовала себя уверенно и спокойно. Рядом был любимый мужчина, будущее представлялось светлым и безоблачным. И хотя мир ее рухнул, и она ровным счетом ничего не знала даже о себе, она была уверена в одном, она не одна. Это единственная правда, которая была для нее сейчас важна. Оборвав все контакты с Хогом, она стала чувствовать себя намного увереннее. Она знала, ее дом надежно защищен. Сигнальные заклинания, так же, как и охранные она плела сама. Северус даже не догадывался, что их апартаменты, сейчас, защищены так, как ни одно место на земле. За исключением, конечно ее домика с садом, в котором сейчас жил Пол. Правда они были не на земле, но Северусу это было знать не обязательно.

— Я хотела завтра проведать Пола, если ты не против? — она поднесла бокал к губам и сделала несколько глотков. — Нужно убедиться, что он принимает зелье.

— Как вы познакомились? Не похоже, чтобы у вас были общие интересы, — поинтересовался Снейп.

— Ну, говорят же, противоположности притягиваются, — улыбнулась Нат. — И не так уж мы не похожи, как может показаться на первый взгляд. Мы встретились в тот момент, когда каждому из нас было очень плохо и мы нуждались в поддержке. Мы можно сказать утоляли боль друг друга. Он только, что потерял сестру. Она погибла в автокатастрофе. Он винил в этом себя. И хотя все вокруг убеждали его в обратном, я знаю, что он не смог простить себя.

— Почему он считал себя виноватым в ее смерти?

Северус отложил приборы и внимательно ее слушал. Было видно, что он интересуется не из праздного любопытства или чтобы поддержать беседу.

— Пол, он очень хороший нейрохирург. Я знаю, по нему не скажешь. Он, наверное, больше похож на какую-нибудь офисную крысу, но на самом деле он очень умный, надежный, в общем настоящий друг.

Нат видела, что Северусу не очень понравилась ее характеристика черт характера друга, но он старался не подавать вида. И она бы действительно ничего не заметила, если бы не знала его так хорошо.

— Его сестру привезли в его отделение, с тяжелой травмой головы после аварии. Ни один хирург не давал ей ни одного шанса. Речь скорее шла о банальном поддержании жизненно важных функций, пока родственники будут решать вопрос об отключении ее от системы жизнеобеспечения. А так как Пол был ее единственный родственник, он естественно решил, что она должна бороться. Он сам взялся оперировать ее, хотя по этическим соображениям это запрещено. Его все отговаривали, но они просто не знают Пола. Если есть хотя бы призрачная надежда, он никогда не сдастся. Она умерла во время операции. И я знаю, что он не сможет этого себе простить никогда. Он начал пить и колоться. Наверное, я была тогда единственным человеком, который, как и он не захотел отступить. Было сложно, временами даже казалось, что этот ад не закончится никогда, но мы выстояли. Наверное, пройдя через такие испытания нельзя остаться чужими. Мы с ним ближе чем брат и сестра. Мы готовы друг для друга на все и даже больше.

Северус молчал. Видимо рассказ задел в нем, что-то личное. Он плыл сейчас на волнах своей памяти, в задумчивости разглядывая рубиновую жидкость в своем бокале.

— Расскажи мне о вас с Лили, — тихо попросила Нат. Абсолютно не настаивая, так как понимала, что эта тема болезненная для него.

Он оторвался от созерцания того, как свет преломляясь в хрустальных гранях бокала наполнял напиток светом, заставляя его переливаться от темно-пурпурного, до золотисто -рубинового.

— Что ты хочешь услышать? — словно устало спросил он.

— Я знаю, Пол не нравится тебе, потому, что ты думаешь, что между нами было, а может быть и остается что-то кроме дружбы. Я не могу тебя винить за это. Но ты знаешь главное, он дорог мне, и для тебя этого достаточно, чтобы ты нашел в себе силы помогать ему. Так же и Лили. Господин Камоэнс был более чем красноречив на ее счет. И все же за всеми этими горькими строками кроется что-то большее чем даже любовь. Я не думаю, что между вами что-то было, она была и остается для тебя больше чем возлюбленная. Но у меня складывается устойчивое впечатление, что ты не смерть ее оплакиваешь. Ты сгораешь в огне своей вины перед ней. Может быть, если ты поделишься со мной, я возьму половину себе, и твоя ноша станет легче?

— Как-то ты сказала, что каждый должен нести свой крест сам.

Северус сделал глоток и наконец поставил бокал на стол. Нат выжидающе смотрела на него. Она знала, что этот разговор так же необходим для него. Он просто не решался начать. Словно боялся показаться ей слабым.

— Мы познакомились, когда нам обоим было по десять. Ее семья жила неподалеку. Мы часто виделись. Почти сразу подружились. Она так же, как и я, была волшебницей. Это по-настоящему сблизило нас. Однако, когда мы приехали в Хогвартс, наши пути разошлись. Она попала на Гриффиндор, я на Слизерин. Знаешь, факультет привносит свои изменения в твою жизнь, хочешь ты этого или нет. Новые друзья, новые интересы. Конечно мы общались, но прежней близости уже не было. Лишь встретив тебя, я понял природу своей любви к ней. Она словно хранила частичку моей души. Ту, что не была запятнана неисправимыми ошибками, лживыми обетами и прочей грязью. Словно она напоминала мне, что я есть. И что в моей душе еще теплится свет.

Нат протянула через стол руку и накрыла его ладонь. Она хотела, чтобы Северус чувствовал ее поддержку.

— А потом Он убил ее. И не осталось ничего, словно весь мир погрузился во тьму. Единственным оправданием моего существования была лишь моя месть, — голос его стал жестким и холодным.

Лишь встретившись с ним глазами, Нат почувствовала, как воспоминания начинают ослаблять свою хватку, и он начинает успокаиваться.

— Месть — это страшная вещь. Она выжигает душу, порабощает волю. Ослепляет, подчиняя себе жизнь. Оставляя после себя лишь выжженную пустыню.

Она и раньше догадывалась обо всем, что он только что рассказал ей. Но ей было важно, чтобы он сам услышал себя.

— Поэтому такая преданность Дамблдору? — спросила она.

— Я дал слово, — коротко ответил Северус.

— Раз, два и двойной агент готов, — Нат словно разговаривала с собой, повторив еле слышно свои собственные слова. — Но, ты охраняешь ее сына. И я так понимаю по просьбе директора. Зачем? Кроме того, что он избранный?

— Я думаю, что он крестраж, который Темный лорд создал случайно. В ту ночь… — Северус замолчал.

И она видела насколько живы в его памяти эти воспоминания.

— Крестраж? Насколько я понимаю крестраж, это вместилище части души?

— Именно, — подтвердил Снейп.

— То есть Лорд создал крестраж расколов свою душу?

— Точно, — Северус был немногословен.

Она понимала почему. Скорее всего разговор зашел на территорию, ограниченную лишь узким кругом избранных, если не только двоих. Но Нат не собиралась просто так позволить Северусу съехать с темы.

— Нат, эта информация не для чужих ушей. Я не могу обсуждать ее с тобой, — пытался выкрутиться Северус из щекотливой ситуации.

— Я знаю, но ты можешь мне все-таки рассказать об этих самых крестражах. Я поясню свою мысль чуть позже. Но уверяю тебя это не праздное любопытство. Кажется, я знаю, что предложить Лорду.

Северус смотрел на нее со смесью любопытства и настороженности.

— На сколько я знаю, он создал семь крестражей. Два из которых Альбус уже уничтожил, — все же продолжил Снейп.

— А Поттер, как обладатель равной с ним части его души, равен ему и по магическим способностям? Что означает, что он единственный, кто может его убить.

Она подняла на него глаза, ожидая подтверждения своей догадки. Но Северус молчал, ожидая обещанных пояснений. Он и так сказал больше чем хотел.

— Я могу предложить ему его душу. Целую и невредимую.

— Как ты себе это представляешь? — прервал наконец молчание Северус.

— Воссоединю все части его души воедино, — пояснила Нат.

— А те две части, что уничтожил Альбус? — напомнил он.

— Ну, что я могу сказать, придется смотаться за ними в Тонкий мир. Я уверена, что смогу их найти. Думаю, что Нагирий обещал ему такое желанное им бессмертие. Но, я почти уверена, что та метка, которую я видела в своем видении принадлежит именно Тому Реддлу. А если так, то Нагирий обманывает его. И как только Том станет достаточно уязвим, он нанесет удар.

Северус внимательно слушал ее, и Нат даже показалось, что в его взгляде больше не было привычного цинизма. Он сейчас был абсолютно серьезен и видимо взвешивал все за и против.

— Думаю, ты права. Как ты планируешь действовать дальше?

Нат немного обалдела от такого доверия, но постаралась не показать вида, боясь, что он опомнится и опять уйдет в глухую оборону.

— Мы можем предложить ему сделку. Его душа взамен отказа от сотрудничества с Нагирием. Если Том будет достаточно силен, Нагирий не справится с ним.

— И, если Том будет достаточно силен, он разожжет войну, и тогда маглам и грязнокровкам не поздоровится, — сделал он не утешительный вывод.

— Согласна, план сырой. Но, мы что-нибудь придумаем. До конца месяца по-прежнему три недели. А у нас с тобой под боком еще одна весьма интересная загадка, — Нат кивнула в сторону разложенных по полу страниц книги. — Предлагаю завершить трапезу и продолжить поиски истины.

Остаток обеда прошел в праздных разговорах, которые признаться были сейчас очень кстати, так как расслабляли. Мясо было доедено, вино выпито и наша парочка снова пересела на пол и сосредоточила свои умственные способности на решении загадки души Мастера. Еще через несколько часов им удалось систематизировать все записи и разбить их на четыре части. С формулами было сложнее, и они пока просто не принимали их во внимание.

Каждая из частей относилась к определенному времени года. И представляла собой весьма витиеватую оду. Аллегоричность данного произведения превосходила даже начитанность и скрупулёзность Северуса, который казалось находится в какой-то прострации от неимоверного количества словесного бреда.

— Так, стоп. У меня сейчас голова лопнет. Мне нужно отдохнуть.

Он поднялся на ноги, мышцы, которых от многочасового сидения на полу затекли и начали дрожать от слабости. Он прошелся по комнате взад-вперед. Нат уже привыкшая к шизофреническим абстракциям Мастера, осталась на полу и пытаясь как-то перевести полученные знания на человеческий язык.

— Послушай, кажется у меня что-то начало получаться:

«Когда весна взойдет на трон моего сердца,

Лучами света право на престол свой огласит.

И прорастет корнями глубоко за твердь,

Там, где полуночная тьма, качает на руках детей своих».

— Похоже на стихи.

Нат подняла глаза на Северуса, который внимательно ее слушал. Он тут же направился к ней и, опустившись на колени, стал искать глазами только что озвученные строки.

— Если сложить предложения из четырех времен года, получится вполне себе сносное четверостишье. А если принять во внимание, что Мастер в свое время был ученым, то один раз поняв систему, мы сможем прочитать весь текст.

Работа закипела с новой силой и через полчаса на листе пергамента было выписано еще одно четверостишие - подсказка.

— Главное понять, что он всем этим хотел сказать.

Снейп поднял с пола лист пергамента с уже известными двумя подсказками, пытаясь понять их смысл. Нат придвинулась ближе, чтобы лучше видеть получившийся текст.

— Я думаю, что мы должны оттолкнуться от того, что мы ищем. А именно тело-карту. И если предположить, что речь идет именно о теле, как таковом, то строки «на трон моего сердца», скорее всего к его сердцу и имеет отношение.

— Трон, — повторил Северус, словно что-то пытался вспомнить.

— Кабинет Альбуса, — сказали они хором.

— Точно. Скорее всего там есть какой-то вход, который приведет нас в подземелье, в котором «тьма качает на руках детей своих», — подытожил он. — Дело за малым, дождаться, когда Альбус куда-нибудь уедет и проникнуть в его кабинет.

Они до темноты перекраивали текст Мастера, чтобы выудить из него все, что можно было использовать, как подсказку. И, наконец, к полуночи им были известны все подсказки, указывающие местоположение всех четырех тайников.

========== Глава 36 ==========

Нат сонно перевернулась на живот и, не открывая глаз, пошарила рядом с собой рукой. Не обнаружив Северуса, она открыла один глаз и, приподняв голову, посмотрела на стоящие на прикроватной тумбочке часы.

— Семь утра, черт, и куда же ты делся в такую рань? — пробормотала она себе под нос, прислушиваясь к звукам, в надежде, что он пошел в душ или может быть колдует в лаборатории.

Но нет, в доме была полнейшая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Она закрыла глаза, и ее голова безвольно рухнула обратно в подушку. Полежав еще минут пять в попытке не отпустить сон, она поняла, что он уже давно уступил место, пока еще едва различимому, беспокойству. А тиканье часов начало становиться навязчивым.

“Ох, милый, надеюсь ты с Альбусом. Прощупываешь почву на предмет его отлучки из Хогвартса”.

Она усмехнулась собственным мыслям:

Дожили, Дамблдор — безопасная компания.

Нат перевернулась на спину и открыла глаза. Минут пять она смотрела в серый мрачный потолок, и наконец, справившись с эмоциями, села на кровати. Она опустила ноги на пол, чувствуя, как холод начал медленно подниматься по ним вверх заставляя все тело покрыться гусиной кожей. Не дав себе шансов запрыгнуть обратно под одеяло, она вприпрыжку побежала в ванную. И лишь погрузившись в ее горячее ароматное чрево, наконец, расслабилась. Да, жизнь в подземелье иногда была испытанием. Особенно зимой. Отогревшись, размякнув и похоже даже разбухнув за тот час, что пыталась заставить себя променять тропический оазис ванной на среднюю полосу гостиной, она наконец, обутая в теплые меховые бурки и шерстяной свитер, покинула свое прибежище.

За те полгода, что она жила с Северусом в подземелье, Нат поняла одну вещь: никогда не зарекайся. Она очень быстро полюбила теплые тапочки, которые сроду не носила, как и теплые свитера, которые сейчас стали ее лучшими друзьями. После водных процедур и часовых размышлений на тему доверия, она решила попробовать определить местоположение еще одного тайника. Усевшись на диван и сложив ноги по-турецки, она взяла в руки вчерашние записи, которые так и остались лежать на столике в гостиной. Еще раз пробежав глазами по первой подсказке и убедившись в том, что они правильно определили вход в первый тайник, Натали принялась за следующую. Она сосредоточено прочитала ее, потом еще разок, стараясь внимательно вчитываться в каждую строчку, чтобы не пропустить что-нибудь важное. После того, как прочитала подсказку в третий раз и ничего из прочитанного не поняла, она отложила пергамент в сторону. Волнение не давало сосредоточится ни на чем кроме мыслей о том, где сейчас может находится Северус. А мысли лезли всякие: от Малфоя старшего, до Лорда с Нагирием за компанию. Путем неимоверных усилий ей удалось, в конце концов, урезонить взбесившееся воображение убедив себя в том, что, если бы Северус не был очень умен, крайне осторожен и чертовски силен магически, он бы и года не протянул в роли двойного агента. Доводы показались ей вполне убедительными. На силу очистив сознание от всего лишнего, она вновь погрузилась с головой в аллюзии Мастера.

Вторая подсказка показалась ей сложнее первой. Она была агрессивной, словно написанной в порыве какой-то горячки. Казалось, что первая и вторая части стиха вообще не дружат друг с другом, даже несмотря на то, что были просто близнецами ритмически.

«Осень-ржа и балов чахлых

Листья в кружевах напасти

Закружились в смерти плясках.»

Она никак не могла понять, на что намекает автор. Ну, осень, ну, листья… Но вот вторая половина показалась ей более информативной:

Всполохами красной краски

В черном чреве страшной пасти,

Огнедышащей бурлящей,

Тонкой шеей, уходящей… в память?

Порассуждав над словами всполохи, черном чреве и бурлящей она пришла к заключению, что речь, возможно, идет о большом камине. Потом она попыталась завязать все это со словом бурлящей и пришла, наконец, к окончательному выводу, что это не просто камин, скорее всего очаг в кухне. Ощущение от маленькой победы затмило то волнение, которое владело ее сознанием совсем недавно, от чего она практически забыла о Северусе. Нат поднялась на ноги и, все еще держа в руках листок пергамента с ее набросками, позвала Минки.

Через пару секунд домовуха уже мялась у двери в ожидании указаний.

— Доброе утро, Минки, — начала Нат, — у меня появилась пара вопросов к Лонни, я бы хотела встретиться с ней. Ты можешь передать ей мою просьбу?

Она внимательно смотрела в глаза эльфу пытаясь понять, не выходит ли ее просьба за рамки приличия принятые у домовых эльфов. Минки навострила уши, словно собака, что услышала упреждающий свисток, а глаза ее еще больше округлились.

— Минки, если это проблема или ты по какой-то причине не можешь… — начала успокаивать ее Нат.

Но домовуха, наконец, вышла из ступора:

— Минки спросит Лонни.

В ее глазах было столько преданности, что Нат стало неловко.

— Я надеюсь, это не будет проблемой? Мне не хочется, чтобы Лонни на тебя злилась.

— Проблемы не будет. Лонни сама решит встретиться или нет.

Выражение лица Минки стало торжествующим. Видимо та просьба, которую только что озвучила Нат, поднимала ее авторитет не только в глазах самой Нат, но и в глазах Лонни. Ведь ей доверили такое важное поручение. Нат решила, что все правильно, пусть насладится моментом. А то все на стол накрывать, да посуду убирать — тоска.

Минки удалилась, а Нат решила подняться в Большой зал на завтрак. Приведя себя в порядок, она переместилась в свои апартаменты через специальный энергетический портал, который, настроила сразу после разрыва связей с Хогом, чтобы скрыть от любопытных глаз их с Северусом «близкие контакты». Проходил он по изнанке нашего мира, а точнее между нашей реальностью и параллельной. Как раз в том месте, где они соприкасаются друг с другом, образуя своеобразную свободную зону. Нат делала такие штуки и в детстве, но они так пугали окружающих, что она сама стала бояться себя, не желая вызвать еще больше отторжения и страха, перестала ими пользоваться. Нат так силилась быть как все, быть «нормальной», что в конце концов отринула себя, став как эта самая «изнанка», чужой для всех. Ей нравилось, что Северус не боится ее, не пытается, как другие, подогнать под общие шаблоны. Что она может быть собой. Второе ответвление портала было настроено на домик с садом, в котором сейчас находился Пол. Она знала, портал был отлично защищен, и она не боялась проникновения извне какой-нибудь абракадабры. Тем более граница эта находилась в таком хрупком месте, в которое кроме нее, никто не мог проникнуть, не разрушив материю его создающую. По крайней мере она на это надеялась. Выйдя из двери своих апартаментов, она чуть не лицом к лицу столкнулась с Сивиллой, которая явно направлялась к ней. Еще раз похвалив себя за благоразумие, она, как ни в чем не бывало, улыбнулась подруге:

— Привет.

Нат действительно была рада ее видеть. В последнее время она проводила время практически только с Северусом, не считая конечно уроков, но это было совсем другое. Так что непринужденное общение было для нее сейчас не лишним. Иначе она чувствовала, что еще немного и у нее будет нервный срыв. А так пугать своего милого узурпатора Нат точно не хотела, тем более зная, какой она может быть премерзкой тварью.

— Куда направляешься?

Забросила «удочку» Сивилла, разглядывая ее словно в лупу, своими огромными зелеными глазами. Нат всегда слегка обескураживал ее пристальный немигающий взгляд.

— Хотела позавтракать. А ты?

— Как раз туда иду, — обрадовалась Сив слегка расслабившись, будто правильно ответила на вопрос экзаменатора.

Нат порой недоумевала, что при всей своей открытости и по большей части незлобливости характера, люди ее побаивались. Она часто ловила на себе настороженные взгляды. Может быть они чувствовали, что она здесь «чужак».

— Так чего же мы ждем?

Нат взяла подругу под руку, и они медленно пошли в сторону столовой.

Сив, как всегда была просто кладезем полезной информации. Не успели они дойти до Большого зала, а Нат уже была в курсе всех последних сплетен. Казалось, Сивилла знает буквально все, что происходит в стенах школы.

“Интересно откуда? Она же практически никогда, не покидала свое «гнездо». Ну, если не считать редкие походы в Большой зал и еще ее постоянные «закладки».

Нат всегда удивлялась, как их не находили ученики? А еще больше удивлялась тому, как о них помнила сама Сивилла, которая исправно свои тайники опустошала.

“Ни как она и впрямь ясновидящая»? А действительно”?

Нат не помнила, чтобы слышала от нее что-то, хотя бы отдаленно похожее на предсказание или видела ее погруженной в транс. Нет, Сивилла была совсем не плохая. А легкость ее характера была вообще, лучшей ее чертой. Но интересно, зачем ее держит Альбус? Он вряд ли придерживается принципа, хороший человек — это профессия. А ведь он держит ее здесь уже много лет. Значит Сивилла ему по-прежнему полезна и продолжает регулярно озвучивать свои прозрения».

Они зашли в Большой зал, который в эти утренние часы гудел, как улей. Студенты постоянно сновали туда-сюда, будто никак не могли решить, чего же они больше хотят поесть, пообщаться или встретившись с друзьями поскорее убраться отсюда, чтобы заняться чем-нибудь более достойным. Они прошли вдоль длинных столов и заняли свои места за преподавательским столом.

— Ты говорила, что твоя бабушка была знаменитой прорицательницей? — Нат заинтересованно смотрела на подругу, которая от смущения уронила мимо тарелки ломтик бекона.

— Прабабушка, — уточнила она. — К ней обращались все сильные мира сего. Ее мнение очень ценили, а пророчества она делала только тем, кому сама хотела. Со мной все не так. Она конечно говорила мне, что у меня сильный дар, но я думаю, как любящая бабушка она слегка преувеличивала, — Сив виновато улыбнулась, поджав губы. Быстро подхватив вилкой бекон, бросила его себе в тарелку.

— Если бы у тебя не было того дара, о котором тебе говорила прабабка, Дамблдор не держал бы тебя столько лет в школе, — Нат утвердительно подняла брови. — И говорят, что именно ты произнесла то пророчество об Избранном.

На секунду ей показалось, что глаза Сивиллы подернулись слезами, но она решила, что ошиблась. Ее глаза за толстыми стеклами очков всегда казались ей влажными, но сейчас к первичным признакам добавился и чуть подрагивающий подбородок, и напряженно изогнутые губы. Нат даже испугалась на секунду, что она ее чем-то обидела. Но нет, схватив Натали за запястье и чуть не выбив из ее руки вилку, Сивилла разразилась благодарностью. Кое как справившись со славословием подруги, она как бы невзначай поинтересовалась, может ли она его повторить? Но Сив тут же, словно потеряв интерес к разговору, принялась скрипеть ножом по тарелке, пытаясь нарезать злополучный бекон. И так же неожиданно прекратив издеваться над нервной системой присутствующих сказала, что не помнит его. И возможно, именно поэтому считает себя бездарностью.

Уверенность Нат в том, что ей удастся выудить из нее полный текст пророчества, что частично поведал ей Снейп, стремительно таяла. А ведь она была уверена, что его произнесла именно Сивилла.

— А как о них узнает Альбус? — не выдержала она.

— Он — Великий человек, — восторженно произнесла Сивилла.

“Ой, ну конечно. Никак Хога за ниточки дергает. Может и мне подергать”?

Конечно, это означало новые тайны. Но ведь то, о чем Северус не узнает, его вряд ли расстроит. Можно, конечно применить легилименцию к Сивилле, но копание в мозгах у пылкой пьющей натуры заведомо вызывало в Нат стойкую непереносимость.

***

Натали вернулась в подземелье ближе к полудню, в прекрасном настроении. Придя к выводу, что нужно чаще выбираться на люди. Северус по-видимому тоже был дома. По крайней мере из лаборатории доносились звуки, присущие процессу приготовления зелий. Это было совсем неплохо. По крайней мере он использовал лабораторию по назначению, а не как убежище, чтобы отсидеться.

Она спустилась по ступенькам, ведущим в храм зелий и подойдя вплотную к двери, прислушалась. Только что нож закончил ритмично стучать по доске, затем в одно движение с нее смахнули содержимое в котел, который тут же громко забурлив так же неожиданно затих, словно под ним погасили спиртовку. Даже из-за плотно закрытой двери слышался пряный запах сухих трав. Через несколько минут она поймала себя на мысли, что внутри образовалась полнейшая тишина. И едва она успела отпрянуть на безопасное для подозрений расстояние, как дверь распахнулась. Она вытянулась от неожиданности.

— У меня, наконец, получилось.

Глаза у Снейпа взволнованно горели. Он схватил не успевшую опомниться Нат за запястье и поволок к столу. Она, помня об угрозе нарушения периметра, невольно сопротивлялась ему. Но Северус был так возбужден, что она все же поддалась его порыву и прошла, оглядываясь по сторонам, к большому столу на котором все еще дымился котел.

В лаборатории пахло сухими травами и прелой корой, а еще чем-то сладковатым, какой-то органикой. Лаборатория блестела чистотой. Все приборы стояли на местах и даже несмотря на то, что он буквально за минуту до ее вторжения выключил спиртовку, на столе был порядок. Ингредиенты были сложены в банки. Нож аккуратно лежал на доске, на столе не было ни соринки. Она знала какой Северус педант, но тем не менее каждый раз искренне этому удивлялась.

Он подошел к только что сваренному зелью и резко развернулся к ней.

— Помнишь, ты как-то сказала мне, что зельеварение — это не совсем твой предмет. Что те рамки, которыми он ограничен, делают его неинтересным для тебя. Признаться честно, меня тогда посмешило твое заявление о приготовлении интуитивных зелий, но… — он поднял указательный палец вверх придавая сказанному весомости… — это «магический плащ» — зелье, которое я пытался усовершенствовать в течении последнего года. Но никак не мог найти именно ту пропорцию, которая сделает его идеальным. Сегодня я решил воспользоваться твоим советом и довериться своему чутью. И, вуаля! — он указал на дымящийся на столе котел, в котором все еще вяло побулькивало только что сваренное зелье.

— Здорово, — ее голос прозвучал как-то заторможено на фоне снейповского задора. — Я рада, что все-таки смогла внести разумный хаос в твою упорядоченность. Пусть косвенно, но все же поучаствовала в чем-то для тебя важном. А как ты понял, что получил именно тот результат, на который рассчитывал? Судя по всему, ты пять минут назад погасил спиртовку, — Нат внимательно смотрела на него.

Северус словно пришел в себя, слегка нахмурив брови. Голос его зазвучал более спокойно:

— Это уже повторная партия, — пояснил он.

— Ты что, всю ночь работал? — удивилась Нат. Понимая, что это прекрасная возможность выяснить, где он пропадал все утро. Но задор Северуса стремительно гас. И она почувствовала, как он едва заметно напрягся.

— Прости, это не мое дело. Я могу уйти, если тебе нужно еще поработать.

Она не хотела ставить его в неловкое положение, тем более зная, что он скорее всего просто не может сказать где был. Неужели ей действительно хотелось настолько доверять ему, что впервые за последние несколько месяцев она не стала настаивать. Наверное, Нат просто привыкла видеть его нежным и заботливым, принимая его уступки, как должное. Видимо она стала забывать о том, что влюбилась в мужчину сильного и жесткого. Забыла, как ей нравилось терять самообладание под холодным взглядом его черных глаз. Воспринимать как маленькую победу, каждое робкое прикосновение, от которого на миг останавливалось сердце. Северус с интересом наблюдал за ней. Похоже пытаясь понять, о чем она сейчас думает.

— Ты уже поела?

Ее слегка выбила из колеи резкая смена темы, и Натали начала машинально что-то мямлить про то, что они с Сивиллой только что вернулись с завтрака. Но подняв на него глаза, снова увидела его пристальный опасный взгляд, мгновенно заставивший ее сердце остановиться. Он взял ее за плечи и, наклонившись, прошептал в самое ухо.

— Покормишь меня? Умираю с голода, — пустив табун мурашек по ее спине.

— Для тебя все, что угодно, — выдохнула она.

Он улыбнулся, видя ее поплывший взгляд, и провел кончиками пальцев по ее щеке.

— Позову Минки.

Через пять минут они поднялись в гостиную. Северус, как обычно, придирчиво оглядел сервированный домовиком стол. Нат всегда было смешно наблюдать его иногда излишнюю церемонность. Откуда в нем было столько аристократической чопорности? Он словно маленький принц, выращенный семьей рыбака, вспомнивший кто он. Тут она заметила обеспокоенный взгляд Минки, про которую уже забыла.

— Ты что-то хотела сказать? — спросила Нат, усаживаясь на отодвинутый Северусом стул.

Домовуха еще сильнее заерзала на месте не решаясь открыть рот. Все время косясь на Снейпа.

— Ты можешь говорить совершенно открыто. У меня нет секретов от Хозяина.

— Лонни сказала, если Хозяйка хочет поговорить, Лонни будет ждать ее в полночь.

— Хорошо, я буду. Передай ей, пожалуйста.

Получив ответ, Минки с хлопком исчезла.

— Лонни будет ждать в полночь? Что ты опять задумала? — не без сарказма сощурил глаза Северус, укладывая шелковую салфетку себе на колени.

— Если бы ты уделял мне больше времени, то знал, что я кажется нащупала местоположение следующего тайника, — поддела его Нат, театрально подхватив вилкой лист салата и отправив его в рот.

Вторая половина дня прошла в поисках ответов на оставшиеся две загадки Мастера. В которых, к большому удовольствию Нат, Северус принимал активное участие. Она конечно понимала, что это для него что-то вроде хобби. Но, если разобраться, какая разница. Они были вместе, здоровы, бодры и определенно счастливы. Когда еще выпадет такая возможность — вот так посидеть вдвоем за разгадыванием головоломки. Тем более, несмотря на браваду Натали по поводу дня рождения миссис Малфой, она с замиранием сердца смотрела на календарь, отмечая, как стремительно утекают дни, словно песок в песочных часах. Оставляя все меньше времени на подготовку, в которую входила и разгадка души Мастера. Ей хотелось иметь на руках как можно больше козырей. Что собственно говоря неудивительно. Северус, видимо, тоже пользуясь случаем обдумывал план. По крайней мере она постоянно ловила его отсутствующий взгляд. И тут она не могла с ним не согласиться, все решит расклад козырей, которые они сейчас так тщательно собирают.

— Вот послушай:

«Вместо принцессы — скорбь и тьма,

вместо надежды — отчаянье,

Бал свой прощальный проводит зима

Бросив на плаху — раскаянье.»

— «Скорбь» и «тьма», «отчаянье», «раскаянье» все это как-то связано либо с тюрьмой, либо с каким-то заточением, удержанием. Но Хогвартс школа, здесь вряд ли есть подобное место. И еще эта принцесса. Обычно в сказках, их держат в высокой башне.

— Ты ошибаешься, — Северус посмотрел на нее поверх свитка, который изучал последние полчаса, — ты ведь сказала, что изучала Историю Хогвартса.

Он внимательно смотрел на нее своим цепким взглядом, в котором снисходительное к чужой глупости терпение, тут же заставляло ее почувствовать себя пустоголовой тупицей. Да уж, что ни говори, а почувствовать себя ничтожеством Северус заставлял мастерски.

— Видимо, эти места я пропускала. Они ведь не относились к интересующему меня вопросу.

Нат попыталась не дать ему возможности зацепиться за тему. Северус молча выжидал, все также скептически глядя на нее.

— Ну хорошо, просвети меня, не разумную, — с сарказмом выдала Нат, пытаясь скрыть раздражение, которое начинало опасно граничить с обидой.

Северус едва заметно улыбнулся, видя ее уязвленное самолюбие.

— Башня Темноты. Она находится сразу за северной башней, в самой дальней части замка. В свое время, когда в Хогвартсе были разрешены более суровые наказания для учеников, там было что-то вроде карцера. Туда отправляли особо нерадивых студентов, так сказать на перевоспитание.

— Ужас какой, — Нат брезгливо искривила губы. — Значит мы знаем, благодаря твоим прекрасным знаниям истории школы, где находится третья подсказка? — бросила она с издевкой. — А что у тебя?

— А у меня полное фиаско. Я не понимаю, о чем речь, — он положил руку со свитком на колено и устало посмотрел на нее. — Может быть отдохнем?

— Можно мне посмотреть? Ты же не оставишь меня без возможности отыграться, — намекала она на недавний урок истории.

Северус медленно встал из своего кресла и подошел к ней. Нат протянула руки, но не для того, чтобы взять из его руки пергамент с подсказкой. Она взяла его за бедра и притянула к себе, заставив приблизиться еще на полшага. Она уткнулась ему в пах и, закрыв глаза, вдохнула. Нат почувствовала, как он мгновенно напрягся. Она была уверена, это не смущение. В памяти всплыл его холодный настойчивый взгляд, и сердце снова, сделав гимнастический кульбит, задрожало в груди. Ей хотелось вновь почувствовать его опасность. Увидеть его другим. Она терлась носом, дотрагивалась губами до шершавой ткани его брюк. И это препятствие еще больше распаляло ее желание. Она провела по напряженному члену рукой, сжав его на секунду. Чувствуя каждое чуть заметное движение его тела. Напряжение мышц, сбивающееся тихое дыхание, которое он старался успокоить. Словно накурившись какой-то дряни, она дурела от собственных движений, от его запаха. От этого невероятного трения, от ощущения напряженной плоти под ладонью. Она вспомнила, как год назад, обнаружив ее у себя в логове, он поставил ее на колени, как больно сжимал ее волосы, как опасно шипел ей в лицо. Эти воспоминания, как наркотик растекались по венам срывая тормоза. Его пальцы проникли в ее волосы, плавно переместились на подбородок, коснулись щеки, пройдясь по ширинке дотронулись до пуговицы на брюках. Она на миг перестала дышать выжидая, когда он перейдет черту, когда отдаться своим демонам без остатка. Он снова запустил пальцы в ее волосы. Нат чуть отпрянула и, проведя рукой по члену, остановилась на пуговице штанов. Она чувствовала, как он замер, вкладывая в движение ее руки всю свою волю. Расстегнув все пуговицы на его брюках, Нат опять уткнулась ему в пах. Она хотела вдыхать его, словно хотела удостовериться, что он принадлежит ей. Втянув носом горьковато - пряный запах, она почувствовала, как он вздрогнул. Ей нравилось быть сейчас перед ним совершенно открытой. Словно преступать порог дозволенного, заново открывая для себя своего Северуса.

Оставив в покое его пах, руки Нат смяли рубашку, выпростав ее из брюк, нырнули под нее, огладив живот и бока. Она запустила ладони под ремень его штанов и потянула их вниз: лаская мраморно-белые узкие бедра, оглаживая упругие ягодицы; чувствуя, с каким трудом он сдерживает срывающееся дыхание, как, волнуясь, напрягает кисти рук, беспощадно комкая несчастный пергамент, так и оставшийся в его руке. Как внимательно смотрит за каждым ее неспешным движением, в надежде, что она наконец захлопнет ловушку и насладится по праву своим трофеем.

Нат дотронулась кончиком языка до пупка, провела им по темной дорожке волос вниз. Где подрагивал от возбуждения его член, упираясь ей в шею.

Она была разной: страстной, покладистой, ненасытной, но какой бы она не была, она всегда удивляла его. Каждый раз заставая врасплох. Он думал, что никогда больше не сможет испытать такое вожделение, такую неконтролируемую жажду, срывающую тормоза, как в их первый раз. Но он ошибся, и эта ошибка горела сейчас в каждой клеточке его тела стыдом и желанием, пульсировала в груди, отдаваясь в висках. Стекала горячим маслом вниз живота, заставляя желать только одного, чтобы ее влажные губы, наконец, плотно обхватили его член, заставляя его, потеряв рассудок, шептать пересохшими губами ее имя.

Нат провела влажным языком от головки до основания, заставляя его шумно выдохнуть.

========== Глава 37 Лонни ==========

Нат лежала на кровати в полной боевой готовности и, закрыв глаза, предавалась рефлексии, вызванной предстоящей встречей с предводительницей домовых эльфов Хогвартса. В спальне царил полумрак, который разбавлял лишь холодный, молочно-белый свет луны, проникающий из крошечного окошка под потолком. Полночь стремительно приближалась и Нат, которая еще несколько часов назад не могла дождаться ее прихода, сейчас была вся во власти беспокойства. Особенно из-за того, что не спросила у Минки, как попасть на кухню. После урока истории, который преподал ей Снейп, она не решилась расспрашивать его. Не хотела, чтобы ее снова потыкали носом в собственное невежество. Тем более его не было дома. Опять какие-то дела. Но по ее собственным ощущением — это снова был Альбус. Хотя сейчас ей не хотелось вдаваться подробности их отношений.

Ее размышления прервал хлопок в гостиной. Слава Мерлину, похоже Минки пришла, чтобы сопроводить ее на запланированную встречу. Нат, выйдя на звук, остановилась в дверном проеме и, щуря глаза, пыталась разглядеть пришельца. Силуэт домовика тонул во мраке гостиной, и лишь блестевшие в темноте огромные глаза, делали ее присутствие реальным.

— Если Хозяйка готова, Лонни ждет ее, — сказала Минки. Сделав шаг ей навстречу и выйдя, наконец, из сумрака, она протянула Нат свою маленькую ручку.

— Думаю готова, — бодро, стараясь скрыть волнение, ответила Нат. Дотронувшись до руки эльфа, она почувствовала, как пространство вокруг сжалось, втянув в себя путешественников словно огромный пылесос. Через секунду они стояли посреди огромного, слабо освещенного помещения. Запах свежей выпечки смешивался здесь с пряным ароматом специй и запахом пригоревшего жира. Немного оглядевшись Нат поняла, что оно ей напоминает Большой зал. Так же, как и в Большом зале, ровно на тех же местах, стояли ряды точной копии факультетских столов. Она теперь поняла, как блюда в мгновение ока, будто из неоткуда, появляются на столах. Их сначала накрывают здесь, а потом при помощи какой-то специальной эльфийской магии, перемещают наверх. Видимо, Большой зал находился как раз над кухней. Разглядывая помещение, Нат на миг забыла зачем явилась. Только встретившись глазами с терпеливо ожидающей ее Минки, она пришла, наконец, в себя.

— Ой, прости Минки. Кажется, я засмотрелась. Это ведь кухня? Правильно я понимаю? — на всякий случай уточнила Нат.

— Да, Хозяйка сейчас находиться на кухне Хогвартса, — так же терпеливо объяснила домовуха.

— Как здорово все здесь устроено, — продолжала восхищаться Нат, оглядывая помещение. — Да, прости, веди меня к Лонни.

Эльф, что все это время не без гордости слушавшая восхищения Нат кухней, протянула вперед руку и указала на край одного из столов за которым сидела, видимо Лонни.

Тот конец кухни, где ждала ее Лонни, был ярко освещен полыхавшим в очаге огнем. Она так же, как и Минки терпеливо ждала, когда гостья удовлетворит свое любопытство, и наконец обратит на нее внимание. Нат не стала слишком злоупотреблять терпением хозяев и направилась в сопровождении своего эльфа к сидящей за столом Лонни.

— Доброй ночи, Бессмертная. Здоровья и процветания твоему Роду, — сказала Лонни, встав и низко склонив голову перед Нат.

От чего Натали стало не по себе. Но справившись со смущением, она решила не лезть со своим уставом в чужую кухню, и также слегка склонив голову, с почтением поприветствовала хозяйку этого царства готовки.

— Приветствую тебя, глава клана домовых эльфов Хогвартса. Здоровья и терпения твоей общине.

Покончив с официальной частью Лонни рукой указала на скамью, на которой только что сидела. И Нат, опустившись на указанное место, с удивлением заметила, что Лонни так и осталась стоять. Быстро сообразив, что Лонни скорее всего стоит в иерархии взаимоотношений Бессмертных и домовиков намного ниже Нат и не имеет права сидеть в ее присутствии, вежливо указала на место напротив.

— Прошу тебя, Лонни, глава клана эльфов Хогвартса, присядь рядом со мной. Я хочу задать тебе пару вопросов.

Лонни видимо смутила ее просьба и она, прижав огромные уши, настороженно смотрела на Нат, все так же, не двигаясь с места.

— Я хочу, чтобы ты села рядом со мной, — более настойчиво попросила Нат.

На этот раз Лонни не посмела ослушаться ее и осторожно забралась на скамью. Только сейчас, когда они разобрались с вопросомдоверия, Нат внимательно ее рассмотрела. Лонни практически ничем не отличалась от остальных домовиков, которых она когда-либо видела. Но было в ее взгляде то, что все же отличало ее от остальных. В нем было уважение и достоинство, которое говорило о ее высоком статусе. Одежда на ней была чистой и опрятной. Поверх белой рубашки была надета красная жилетка с эмблемой Хогвартса. А медальон, что висел у нее на шее в виде каких-то перекрещенных символов, скорее всего указывал на ее статус. Лонни едва заметно дала какие-то указания Минки, которая все это время мялась рядом с Нат, и та тут же исчезла. Буквально через минуту она появилась с большим подносом в руках, ловко поставив на стол перед ними чашки с чаем и огромное блюдо с пирожными. Все пространство вокруг тут же наполнилось ароматом свежей выпечки, и Нат почувствовала, как расслабилась. Она снова посмотрела на камин, поленья в котором задорно потрескивали, придавая беседе уюта.

— Я хотела попросить тебя Лонни: могу ли я осмотреть кухню так, чтобы здесь никого не было, — начала она мягко, опасаясь, что Лонни соскочит и опять начнет кланяться.

Лонни, конечно, не вскочила, но по вытянувшемуся от удивления лицу домовика Нат поняла, что без объяснений не получится.

— Видишь ли, Лонни, я думаю, что здесь находится вещь, которая мне очень нужна. Я хочу поискать ее, вот и все. В свою очередь обещаю, что оставлю твою кухню в первоначальном виде.

Она внимательно смотрела в лицо домовика, которое, к радости Нат, обрело свое обычное выражение и чуть помедлив Лонни ответила:

— Домовики отдыхают с полуночи до рассвета. Бессмертная может осмотреть кухню в любой день.

— Да, мне нужно чтобы погасили очаг. Это принципиально, — уточнила Нат, заметив, что Лонни напряглась.

— Погасить очаг нельзя. Очаг никогда не гаснет, — несмело ответила Эльфиха.

— Что, вообще никогда? — удивилась Нат.

Лонни растерянно покачала головой.

— Хорошо. Это моя просьба, — твердо сказала Нат, глядя на Лонни.

Та, насторожилась и помедлив минуту, уверенно ответила:

— Очаг будет погашен, в любой день, когда решит Бессмертная.

— Лонни, я не хочу нарушать режим работы твоих подопечных. В какое время можно погасить очаг, чтобы успеть разжечь его до начала работы? Мне бы не хотелось, чтобы обитатели Хогвартса остались без завтрака. Например, завтра.

Лонни кивнула:

— В полночь очаг будет погашен, но через два часа его необходимо разжечь вновь.

— Спасибо, Лонни. Я не забуду твоей услуги. Значит завтра в полночь я могу осмотреть кухню, очаг будет погашен и никого здесь не будет, — на всякий случай Нат еще раз пробежалась по основным пунктам их соглашения, во избежание нестыковок.

Лонни утвердительно кивнула, и Нат, еще раз поблагодарив ее за гостеприимство и понимание, направилась к стоящей в стороне Минки, чтобы вернуться в подземелье.

По пути она невольно продолжала разглядывать помещение, в которое завтра должна будет вернуться, чтобы попытаться отыскать тайник Мастера. Тут ей показалось, что на стене рядом с высоким стеклянным шкафом висит большая картина. Нат подошла ближе и, машинально взмахнув рукой, сделала свет факела над ней ярче.

Действительно, на серой каменной стене, в витиеватой золоченой раме, висела внушительного размера картина. Но не само ее наличие на кухне вызвало удивление Натали, а скорее ее сюжет. Это была пляска смерти. Странный выбор для кухни, что не говори. Лонни, которая заметила интерес Нат, подошла ближе.

— Как долго эта картина находится здесь? — поинтересовалась гостья.

— Много столетий, — ответила домовуха.

— Почему такая тема? Я думала, на кухне было бы уместнее разместить натюрморт, ну, или на крайний случай пейзаж. Но это…

— Моя бабушка рассказывала мне, а ей в свою очередь рассказывала ее бабушка, что картину сослал сюда один из основателей школы, Салазар Слизерин. Говорят, что он страшно боялся смерти, поэтому и приказал убрать ее подальше, — со знанием вопроса пояснила Лонни.

— Очень интересно.

Несмотря на предрассудки, вызванные ее сюжетом, Нат не могла оторвать от картины взгляд. Она показывала не просто банальных традиционных старух с косами в капюшонах, а колоритных и очень зловещих монстров, высоко пролетающих над землей на крыльях летучей мыши с нереально огромными перепонками. Любой современный фильм ужасов просто отдыхает по сравнению с мертвецами, с остатками плоти на костях, танцующих с весело улыбающимися скелетами. Сюжеты про торжественные танцы скелетов, перемежались темой погони мертвецов за живыми гражданами, которых они пытались завлечь в свои массовые хороводы.

— Жуть какая. Почему ее просто было не сжечь, раз уж он такой мнительный?

Нат все еще находилась под действием картины, не понимая до конца какие чувства она в ней вызывала: страх, отвращение или интерес?

— Говорят, что картина была подарена ему каким-то могущественным колдуном и на нее наложено заклятие. Ее нельзя уничтожить. Ее все боялись и в конце концов отправили сюда, чтобы не видеть.

— А кто-то пробовал снять заклятие с картины?

— Думаю, нет, — совершенно спокойно ответила Лонни. — Сначала боялись, а теперь похоже все про нее забыли.

— Ясно. Пусть так и остается.

Натали удовлетворив, наконец, свое любопытство повернулась лицом к Лонни и Минки, которая так и не отходила от нее чтобы доставить домой:

— Еще раз спасибо за понимание и содействие. До завтра.

Она взяла Минки за руку и пространство, снова стиснув в своих крепких объятиях, доставило ее назад, в подземелье. Нат стояла посреди ярко освещенной гостиной, из кресла ей навстречу поднялся Северус.

***

Нат в общих чертах рассказала ему о своей встрече с Лонни. Конечно, не забыла упомянуть и о так заинтересовавшей ее картине. Но как бы ей не хотелось пуститься в обсуждение предстоящего предприятия, сон навалился на нее всей тяжестью и нервозностью прошедшего дня. И она даже не заметила, как уснула прямо на диване, положив голову ему на колени.

На следующий день, в предвкушении их ночной вылазки, Нат пребывала в состоянии какого-то нервного возбуждения. От чего ее душевные порывы преобладали над трезвым рассудком. А в таком состоянии она легко впадала в крайности, и, если сейчас Нат вся светилась щенячьим восторгом, это не говорило, что через пять минут она не обрушится на окружающих с упреками. Она знала, Северус с трудом переносит все эти ее восторженные состояния и решила избавить его на время от своего общества и прогуляться. Свежий воздух должен был проветрить мозги, которые ей очень пригодятся вечером, когда понадобится холодный трезвый рассудок, способный к аналитическому мышлению.

Северус, вальяжно расположившись в любимом кресле, читал «Ежедневный пророк», на приставном столике стояла маленькая фарфоровая чашечка кофе, наполнявшая гостиную своим чарующим уютным ароматом. Которую он периодически брал двумя пальцами за тонкую витую ручку и изящно, отведя в сторону мизинец, делал глоток. Несмотря на умиротворение, которое буквально исходило от него, она знала, он напряжен. В последнее время он был очень сосредоточен. Видимо был чем-то занят, и эта ее спонтанная прогулка просто давала ему возможность уйти из дома, не прибегая к очередной лжи.

Нат оделась потеплее и покинув школу через главные ворота, уже через десять минут медленно шла вдоль Черного озера, глядя себе под ноги и о чем-то напряженно думала. Но если бы кто-то сейчас спросил ее, о чем конкретно, она бы едва ли смогла ответить. В голове проносились какие-то размытые образы, ничего конкретного. Словно она непременно хотела чем-то заполнить пространство, чтобы только не думать о том, что в последнее время ее действительно беспокоило.

На небе стали собираться тучи и ветер стал заметно холоднее, в воздухе запахло морозом. Но домой она возвращаться не хотела. У Северуса с Дамблдором опять появились от нее секреты. Они снова команда. Это не было уязвленным самолюбием, нет. Нат чувствовала, что происходит что-то действительно серьезное. То, чем Северус пока не готов с ней поделиться. И почему-то в голове снова всплыл этот чертов день рождения миссис Малфой. Она готова была обманываться и дальше, но где-то на периферии сознания она знала точно, он планирует свое возвращение к Лорду.

Нат вздохнула и снова посмотрела на небо, которое стало угрожающе чернеть. Солнце все еще не сдавалось, пытаясь отстоять свои позиции. Оно словно пыталось вырваться из плотного окружения массивных черных туч, прокалывая их наполненные снегом бока пиками своих острых золотых лучей. Но буквально через несколько минут лучи стали бледнеть пока не исчезли совсем. Нат закуталась в теплый пуховик, под который так и норовил забраться ставший порывистым ветер. Но также, как и солнце, она решила не сдаваться.

Натали пошла по узкой тропинке вдоль берега, который густо ощетинился высохшим тростником, угрожающе шелестевшим при каждом порыве ветра, пригибая к земле свои длинные пожелтевшие стебли. Сначала ей показалось, что она услышала чей-то голос. Но потом махнув рукой решила, что это просто ветер в предвкушении бури воет на все лады. Но нет, сделав еще несколько шагов, голоса стали звучать более отчетливо. Она не видела говоривших, но точно могла сказать, что голоса были мужские. Она остановилась, пытаясь понять откуда они доносятся, но оглядевшись по сторонам, так никого и не заметила. Она сделала еще несколько шагов вперед. Голоса стали громче, значит люди разговаривают впереди, совсем рядом с ней. Нат нервно сглотнула. Сердце быстро и болезненно забилось в груди, заставляя вспотеть ее ладони. Тропинка была совсем узкой, и она не могла обойти неожиданно возникшее препятствие. Конечно, это могли быть жители Хогсмида, которых, так же как и ее, застала в дороге непогода. Но она почему-то знала, что это не так. И впереди опасность. До Хогвартса было достаточно далеко. Она знала, что вышла из-под его защиты. Вариантов спасения было не так много; либо она продолжает стоять на месте, надеясь, что мужчины не пойдут в ее сторону, либо попытаться как-то обойти их. Только сказать было проще, чем сделать. С одной стороны, тропинка почти вплотную подходила к воде, а с другой густые заросли иссохшей ежевики, колючей проволокой покрывали весь берег докуда хватало глаза. Выход один, вернуться назад и поискать обход. Но природное любопытство перевесило чувство самосохранения, которое посылало не двусмысленные сигналы в мозг: «Беги! Спасайся пока не поздно». Нат сделав еще пару шагов вперед прижалась всем телом к росшему практически у самой воды старому дубу. Она даже не почувствовала его холодный шершавый ствол, вся превратившись в слух и пытаясь отделить человеческую речь от свиста ветра.

— … у сопляка ничего не выйдет. Он такой же гнилой, как и его папаша. Кишка у него тонка. По мне так нет ничего лучше инкарцеро*, надежнее. Я думаю, если мы приведем мальчишку Поттера, Хозяин наградит нас. Что скажешь, Дрейк?

Голос первого был шепелявый, словно у него не хватало передних зубов. Он на секунду замолчал и тут же в разговор вступил второй. Как назвал его первый, Дрейк. Он показался ей более мужественным. У него был прокуренный глухой бас, точно у боцмана пиратского корабля.

— Думаю наградит.

Мужчины в голос загоготали, словно пытались перекричать друг друга и ветер.

— Мы не пробовали еще с западной стороны. Чем Гадес не шутит, — опять засмеялся Первый, и Дрейк раскатистым басом поддержал друга.

Послышался шелест приближающихся шагов, и Нат, осторожно перехватив необъятный ствол, переместилась левее. Так, чтобы он надежно закрыл ее от приближающихся мужчин.

Она стояла почти на носочках, рискуя промочить ноги. Стараясь не обращать внимание на невыносимую боль в кистях рук, которые до побелевших от напряжения костяшек впились в толстые борозды коры, в попытке сохранить равновесие и не свалиться в воду. Она все же пыталась разглядеть проходящих мимо мужчин. Один был невысокого роста в грязной, изрядно поношенной одежде. Он семенил рядом с высоким широкоплечим, заискивающе заглядывая ему в лицо, скорее всего Дрейком, вальяжно опирающимся на толстую сучковатую палку, выполняющую роль трости. На вид мужчинам было не больше сорока. И выглядели они скорее, как охотники за наживой, чем как слуги Темного Лорда. А это значило, что охота в разгаре. И не на нее. Что было с одной стороны приятно, а с другой наталкивало на не совсем порядочную мысль. А почему бы не обменять мальчишку Поттера на Пола. Мысль конечно была дикой, но после последнего посещения друга не казалась такой уж нереальной. Пол стал выглядеть заметно хуже. Не помогало даже зелье, что исправно варил ему Северус. Он совсем осунулся и все больше спал. Видимо у него не было сил.

Несмотря на абсурдность, мысль обмена Поттера на Пола все больше захватывала ее сознание. Она тряхнула головой, будто хотела избавиться от нее, как от надоедливой мухи, но она не отпускала.

«Черт возьми, ты же не отдашь в руки этого садиста, ребенка»? — Нат провела ладонями по лицу словно пыталась смыть с себя эти позорные мысли. — «Так ладно, что кроме желания немедленно отдать мальчишку в лапы Лорда мы знаем? Думай, это куда полезнее тех глупостей, которыми ты засоряешь свою голову последнее время. Подожди, но ведь если они ищут Поттера, значит, как ты и предполагала Наитемнейшество ведет свою игру. По крайней мере, он все еще не оставил попытки самостоятельно завоевать мир. А это, как бы неприятно не звучало, обнадеживает. Значит мне есть, что ему предложить. И собственно Поттера не обязательно убивать. Согласна, план не идеален, но… Черт, возьми», — недовольно пробурчала она себе под нос, когда с неба крупными хлопьями повалил снег. — «Супер, еще и вымокну. Ладно, пора закругляться. Иначе к вечеру ты вместо поисков клада, будешь валяться в постели с температурой».

Нат поежилась, обхватив себя руками, чтобы хоть как-то защититься от вездесущего ветра и быстро направилась в сторону школы.

***

Когда явился Северус, Нат допивала уже вторую чашку горячего чая с лимоном, в попытке отогреться после прогулки и не заболеть. Он молча посмотрел на нее и, даже не останавливаясь, направился в кабинет. Недобрый знак. Выбитый из колеи Снейп был тем ещё зарядом тротила в человеческом эквиваленте, зона поражения могла быть поистине впечатляющей. Поэтому она так и осталась сидеть, как ни в чем не бывало, на диване. И терпеливо ждать, когда запал его выгорит и он снова станет безопасен для употребления. А употребить его хотелось. Тем более до полуночи оставалась еще куча времени. Нат решила остаться в гостиной, чтобы не пропустить момент, когда он покинет свое убежище.

Она проснулась, когда все вокруг погрузилось в густую непроглядную тьму. Сердце пустилось галопом, и она, рывком сев на диване, начала щурить глаза, пытаясь разглядеть часы, что висели на стене у входа.

Неужели проспала? Да уж, хищница, блин. И мужика упустила и на поиски клада проспала.

Видимо она настолько продрогла на прогулке, что не заметила, как уснула. Нат встала с дивана и взяв со стола бронзовый подсвечник, зажгла свечу. Одинокий огонек тускло осветил пространство впереди. Но свет был настолько слабый, что ей пришлось почти вплотную подойти к часам, чтобы хоть что-то разглядеть. Они показывали без пяти одиннадцать.

— Уф! — выдохнула Нат и, вернувшись к дивану, с размаху уселась на него. Откинув голову на его широкую спинку, она закрыла глаза.

Натали терпеть не могла так просыпаться. Ей было необходимо поваляться в кровати минут пятнадцать, а лучше двадцать перед тем, как она окончательно откроет глаза и соизволит вылезти из постели. Северус, который вставал, как солдат по команде «подъем», все время недоумевал по этому поводу. Он безрезультатно пытался отучить ее от этой пагубной, по его мнению, привычки. Когда голова наконец перестала гудеть от резкого пробуждения, она открыла глаза, уставившись в потолок. Все утонуло в этой непроницаемой темноте. Казалось, что вокруг нет ничего, кроме черной беспросветной бездны. Но тут зашелестела, открываясь, дверь.

— Люмос.

Свет озарил все вокруг и пространство, снова обретя очертания, сжалось, поймав ее с ловушку стен.

— Проснулась? — Северус сел рядом с Нат и так же, как она запрокинул голову на широкую спинку дивана. — Не передумала? — спросил он бесцветно, куда-то в потолок.

— Нет, — туда же ответила она.

Комментарий к Глава 37 Лонни

*(связывающее заклятие, прим. автора.)

========== Глава 38 Нора ==========

Они стояли посреди большого помещения, стены которого, выложенные серым камнем, были тускло освещены.

— Да уж, придется добавить света, — Снейп взмахнул волшебной палочкой и факелы, закрепленные в металлических держателях на стенах, ярко вспыхнули. — Так-то лучше. С чего начнем? — он обернулся к своей спутнице.

Нат разглядывала кухню в которой была только вчера, со смесью растерянности и любопытства. Казалось, что все было точно так же, но что-то едва уловимо изменилось. Огромный очаг, который вчера ярко полыхал, угрожающе потрескивая поленьями, потух. Именно он наполнял помещение теплом и жизнью. Сейчас же в кухне было сыро, холодно и вместо запаха свежей выпечки пахло плесенью и отсыревшей сажей.

— Пойдем, я покажу тебе картину. Ту, о которой рассказывала вчера.

Натали направилась к высокому шкафу, в стеклянных дверях которого плясал, отраженный от ярко горящих факелов, огонь, от чего казалось, что он весь объят пламенем. За ним и пряталась наша «красавица». Они постояли молча несколько минут, всматриваясь в полотно.

— Жуть какая, — наконец выдал Снейп, — говоришь, на картину наложено заклятие и ее нельзя уничтожить? — он посмотрел на спутницу, которая не отрываясь разглядывала полотно, совершенно не реагируя на него. — Нат.

— Ой, прости. Странная вещь. Словно в омут затягивает. Да, Лонни сказала, что много веков назад, эту картину подарил одному из основателей школы, какой-то могущественный маг.

Они снова переглянулись, словно сверяясь, что думают об одном и том же.

— Ладно, что с тайником? Откуда думаешь начать?

Северус развернулся к ней, показывая, что в первую очередь они пришли за этим. Картиной можно заняться позже. Она протянула ему пергамент с ее записями.

— В подсказке говорится об очаге. Другой возможности его обыскать может не представиться. Так что предлагаю начать с него.

Они подошли к огромной, зияющей в темноте пасти камина, в которой с легкостью бы поместились в полный рост человек пять-шесть. Его портал был выполнен довольно грубо из того же серого камня, что и стены с широкой полкой над очагом, отделяющей его от сужающегося к потолку дымохода. Они внимательно рассматривали грубую кладку в надежде найти что-то, хоть отдаленно напоминающее рычаг, ручку, вынимающийся камень, клеймо… но ни чего подобного на первый взгляд там не было. На второй, тоже. Задора слегка поубавилось. Работа оказалась гораздо труднее и муторнее, чем она себе рисовала.

«Всполохами красной краски

в черном чреве страшной пасти:

огнедышащей, бурлящей,

тонкой шеей уходящей… в память».

Еще раз прочитала она по памяти подсказку и, подойдя вплотную к очагу, заглянула внутрь. От него все еще шло тепло и пахло сырым углем.

— Я думаю, раз в подсказке есть слова о дымоходе, стоит его осмотреть.

— С ума сошла? Ты вся перемажешься, — неодобрительно сказал Северус.

— Я не прошу тебя туда лезть. Мне просто нужно, чтобы ты меня подсадил, — она обернулась, подняв вверх брови, в ожидании помощи.

— Хорошо, давай полезу я, — натянуто предложил Снейп.

— Я знаю, что от тебя там будет больше толку чем от меня, но я хочу кое-что проверить. Просто подними меня, — настаивала Нат.

Он все еще неодобрительно смотрел на нее, не двигаясь с места:

— Что именно, можно узнать?

— Хочу попробовать поискать на другом энергетическом уровне. Выйти за пределы нашей реальности. Так, я думаю, у нас будет больше шансов что-то обнаружить, — пояснила Нат, внимательно глядя на него в поисках хоть крупицы одобрения. — Послушай, через полтора часа нам нужно будет покинуть кухню, иначе весь Хогвартс останется без завтрака. Может перестанем пререкаться и попробуем все-таки поискать тайник? Пожалуйста, Северус, обещаю быть очень осторожной.

Он все еще скептически гнул брови. Ему чертовски не нравился ее план, но в одном Нат была несомненно права, у них в запасе не так много времени, чтобы тратить его на сомнения.

— Хорошо, — наконец выдавил он, — но при малейшей опасности ты выходишь или даешь мне знать.

Нат поспешила кивнуть. Иначе он испепелил бы ее своим цепким испытующим взглядом. Северус заклятием поднял ее вверх, пока она не поставила ногу на железную ржавую скобу, выполняющую роль ступеньки, видимо для удобства работы трубочистов. Она только сейчас задумалась над тем, как именно чистят этот исполинский очаг. В его дымоходе прямоугольном и довольно широком, они могли бы поместиться вдвоем. Похоже, его недавно чистили, так как сквозь не такой толстый слой сажи, как она представляла изначально, проглядывали почерневшие от постоянного жара камни, из которых был выложен дымоход. Того света, что исходил из кончика волшебной палочки Северуса с каждым ее шагом становилось все меньше. И она достала из кармана припасенный заранее магловский фонарик. Она щелкнула кнопкой, и яркий желтый свет тут же очертил правильный круг, осветив большую часть находящейся перед ней стены.

Со светом все вокруг стало выглядеть куда более приветливо. Она медленно водила фонариком, ловя в круг света все новые участки стены, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, что может намекнуть ей на подсказку. Но камни были на редкость гладкими ни тебе скола, ни клейма фирмы изготовителя. А ведь ему, наверное, тоже тысяча лет, что и самой школе.

— Что там? — прервал ее поиски нетерпеливый голос Снейпа.

— Пока глухо, — крикнула она. — Сейчас попробую посмотреть внимательнее. Пожалуйста, дай мне немного времени. Не разговаривай со мной. Мне нужно сосредоточиться.

Нат закрыла глаза и в мгновенье очистила сознание от всего, что могло ей помешать.

«Похоже, это стало входить у тебя в привычку», — усмехнулась она, ловя себя на мысли, что ей так легко и хорошо, как в детстве. Когда она уходила в свой мир, пока «добрые» люди не объяснили ей, что это не нормально.

Нат медленно открыла глаза. Все стены дымохода были опутаны темно бордовыми нитями. Она приложила ладонь к стене перед собой и, прикрыв глаза, прислушалась.

Нити чуть слышно гудели, словно находились под напряжением. Это были нити защиты от проникновения и пожара. Что не мудрено. Вдруг кто-то, кроме Санты конечно, решит проникнуть в школу таким экзотическим путем. Она еще несколько минут всматривалась в переплетенье нитей, чтобы найти хоть что-то, непонимающее нить памяти. Но ничего подобного и в помине не было. Нат уже почувствовала горьковатый вкус неудачи, как метрах в трех над головой заметила что-то еле заметно выбивается из этого монотонного бордового плетения. Она, прищурившись, поднялась еще на ступеньку вверх. И точно, на расстоянии вытянутой руки слегка подрагивала, выбиваясь, словно выдернутая из бордового свитера, одинокая светлая нить. Она поднялась еще на ступеньку, чтобы дотянуться до нее. Нат удивилась, как она вообще могла ее заметить. Нить была не толще человеческого волоса, слегка подрагивающего в этом удивительном пространстве. Она осторожно коснулась ее самым кончиком пальца. От этого прикосновения нить словно вздрогнула и вжалась обратно в плотный слой своих бордовых подружек.

— Я кажется что-то нашла, — сказала она достаточно громко, чтобы Северус мог ее услышать. — Я отлучусь ненадолго, не теряй.

— Что значит отлучусь? — резко и определенно взволнованно крикнул ей Снейп. — Ни куда без меня не ходи, Нат. Пожалуйста. Подожди меня.

Она почувствовала, как пространство вокруг угрожающе напряглось. Нити больше не двигались свободно, словно водоросли под водой. Они натянулись и натужно загудели. Нат выставила ему навстречу руку.

— Пожалуйста, осторожнее. Иначе они воспримут тебя как угрозу.

Возня в дымоходе прекратилась и нити перестали напряженно гудеть. Нат почувствовала, как пространство вокруг пришло в едва заметное движение, будто она находилась в огромном сгустке желе. До ее колена дотронулись. Нат протянула руку, помогая спутнику подняться. Когда Северус поравнялся с ней и, наконец, расположился так, чтобы им обоим было удобно, он заглянул ей в лицо и замер. Ему вдруг стало не по себе, словно это была не его Натали, а что-то чужое. Но буквально через секунду неприятное ощущение ушло так же стремительно, как появилось, уступив место любопытству. Глаза ее были широко раскрыты, а их радужка преломляла мягкий свет, казалось лившийся прямо изнутри, множеством бриллиантовых граней, словно глаза огромного насекомого. И в каждой из них отражалось его лицо. Ему показалось, что он даже слышит их едва различимое звучание. Словно свет, пробегая по этим хрустальным граням, издавал едва слышное металлическое шелестение. Точно ветер вдалеке перебирает тонкие металлические трубочки китайских колокольчиков, заставляя их издавать невероятно мелодичный чарующий звук. Нат улыбнулась ему, все еще ожидая, когда он наконец даст ей свою руку.

— Ну, что ты замер? — ее голос был чистым, наполняя собой пространство.

Лишь сейчас Северус заметил причудливое переплетение бордовых нитей, оплетающих все вокруг, словно сеть кровеносных сосудов, нарисованная в магловском учебнике анатомии, который он изучал в юности, чтобы создавать заклинания, наносящие максимальный урон противнику. При ведении уличных боев, это было очень даже кстати. Это, конечно, было задолго до того, как он одумавшись вернулся к Дамблдору, за долго до смерти Лили, до его преподавания в школе. В совершенно чужой, кажущейся ему теперь далекой и нереальной жизни. Он протянул руку, чтобы дотронулся кончиками пальцев до странного сплетения нитей, которые были точно живыми. Едва заметно подрагивая, словно реагировали на посторонних, вторгшихся на их территорию.

— Ты идешь?

Он увидел, что Нат стоит возле отверстия в боковой стене дымохода, похожего на большую нору. Совсем, как в Алисе в стране чудес. Именно зазеркальем все здесь и казалось. Несмотря на то, что отверстие показалось ему не больше метра в диаметре, проникнув внутрь он понял, что вполне комфортно передвигается в полный рост. Тоннель был темным, но все, что было нужно он прекрасно видел. Словно это странное пространство обладало лишь тем набором чувств, который был им сейчас необходим. И это были речь и визуальное восприятие. Все остальное казалось здесь просто не существовало. Ни холода, ни тепла, ни каких-то посторонних звуков. Здесь не было даже запахов, что странно, ведь они были в дымоходе. НИЧЕГО. Теперь он точно знал, что значит это слово. Он только сейчас понял, что сам рисует себе какое-то подобие подземного хода. На самом деле, стоило ему расслабиться, как пространство вокруг них стало бескрайним.

— Где мы? — Северус вздрогнул, от звука собственного голоса, словно не ожидал его услышать.

— Мы внутри чужого воспоминания, — казалось звук ее голоса шел отовсюду сразу.

Северус стал понемногу привыкать к новым ощущениям, поэтому перестал делать длинные паузы между словами и продолжил, как ни в чем не бывало:

— Почему здесь все так странно?

Нат обернулась на него и, слегка замедлив шаг, дождалась, когда он нагонит ее и пошла рядом.

— Нить памяти почти стерлась. Чтобы восстановить ее полностью нужно много энергии. Но, если тебя это сильно смущает я могу сделать пространство более привычным, — она чуть заметно дотронулась до кончиков его пальцев.

— Ты восстанавливаешь чужую нить памяти? — недопонял он. — Как это?

— Это сложно объяснить. Я связываю воедино то, что осталось, чтобы понять куда двигаться.

— Понять куда двигаться? Ты при этом еще и понимаешь где мы? — неуверенно спросил Снейп.

— Конечно. Между прочим, подземный ход создавал ты. Видимо тебе привычнее, когда есть хоть какие-то ориентиры, — с усмешкой сказала Нат.

— Как это? — смущенно спросил Снейп, понимая, что он сейчас похож на неразумного ребенка, который достает мать своими бестолковыми вопросами.

— Ты увидел проход похожий на нору и решил, что мы попали в какой-то подземный ход. Ты заменяешь утерянные участки чужой памяти, пытаясь подстроить пространство под себя. Просто подумай, о чем-нибудь, — Нат подняла на него глаза.

Через мгновение повсюду появились лужицы совершенно дикого кислотно-зеленой цвета.

— Высокохудожественная абстракция, — усмехнулась она и снова посмотрела на Снейпа.

На лице Северуса появилось какое-то испуганно-удивленное выражение, когда он разглядывал творение памяти своей, словно получил не совсем то, что планировал. Нат приподняла брови, ожидая объяснений.

— Черт, почему в голову пришло именно это? — словно оправдывался он.

— Я прямо заинтригована, — не унималась Нат. — И что же это за шедевр абстракционизма?

— Мне было лет шестнадцать. Люциус тогда пригласил меня на выходные в Малфой-мэнор и накурил какой-то дрянью. Меня рвало, но мне казалось это ужасно забавным. И да, я видел это именно так.

Они продолжали идти вперед, но теперь их путешествие стало интересней. Так как приходилось обходить или перепрыгивать эти неоновые лужицы, воссозданные памятью Снейпа.

Даже несмотря на неловкую правду, которую он ей поведал, ему было здесь легко, словно нет этих лет, что грузом ответственности и долга давят ему на плечи в наземном мире и можно рассказывать не совсем удобные истории, которые раскрывают страшную правду о том, что он всего лишь человек. И у него тоже есть, как и у всех, дурацкие истории, которыми стыдно, но очень забавно делиться.

Картинка впереди изменилась лужицы исчезли, над проходом до самой земли неопрятной бахромой свисали словно корни огромного дерева. Она провела рукой отодвигая их в сторону, и они тут же рассыпались пеплом, медленно кружась в пространстве, словно чаинки в чашке чая.

— Мы почти на месте, — уверено сказала Нат, указав пальцем на дверь впереди.

Все снова изменилось. Если раньше Северусу казалось, что кругом бескрайний космос, это было странно, но все же он ощущал ткань пространства, то сейчас вокруг было — НИЧТО. Словно выеденная молью времени чужая память, от которой остались лишь несколько крошечных островков воспоминаний. И эта дверь, перед которой они сейчас стояли, была одним из них.

Дверь была старой, синяя краска кое-где облупилась, а латунная ручка изрядно потемнела. Но над дверью горел фонарь, который еще раз показывал насколько избирательна людская память. Глубже всего в нее врезаются детали, которые кажутся нам несущественными.

Нат тем временем налегла на ручку, и дверь со скрипом открылась. За ней была все та же непроницаемая пустота. Помедлив еще несколько секунд и убедившись, что им ничего не угрожает, Нат с силой толкнула дверь. Она, глухо ударившись о несуществующую стену, завибрировала от удара. Посреди сумрачного пространства, в луче непонятно откуда льющегося тусклого молочно — белого света, стоял деревянный ящик. Нат уже сделала шаг в его направлении, но Северус взял ее за плечо, заставив остановиться. Он подошел к коробке и присел на корточки, словно решая не слишком ли это безответственно, брать ее даже не проверив. Он опустил вниз руку и в его ладонь скользнула волшебная палочка.

— Нет, — услышал он тревожный голос Нат за спиной.

Он едва различимо повернул голову на звук ее голоса, даже не повернул, а скорее — прислушался.

— Магия окончательно разрушит ткань памяти, и мы больше не сможем найти его.

Северус убрал палочку обратно в рукав мантии и взял коробку в руки. Он поднялся и направился обратно к двери. Подойдя ближе, он поднял на Нат глаза, как бы спрашивая: «Что дальше, раз уж ты такой эксперт»?

Она почувствовала его уязвленность. Северус был из тех людей, кто все держал под контролем, а тут он вынужден верить на слово какой-то девчонке. Она протянула руки, чтобы взять коробку, но он не отдал ее, оставляя за собой ответственность хотя бы за ее безопасную доставку. Нат чуть заметно улыбнулась и, развернувшись, пошла в обратном направлении.

За все время пути они не произнесли больше ни слова. Кроме непроницаемой молочно-серой пустоты больше ничего на их пути не встретилось. Ни неоновых луж, ни разлетающихся пеплом корней, ни огромных земляных туннелей. Он заметил, что в руках Натали больше нет той белой нити, которую она держала, когда они шли туда. Он конечно хотел спросить ее, как она находит дорогу назад, но решил не нарушать вакуума, который так расслабляюще, даже гипнотически действовал на все органы его чувств. Через несколько минут Северусу показалось, что пространство сузилось, и он увидел выход из норы, в которую они залезли в начале своего пути.

Он только сейчас ощутил страх, а вместе с ним какое-то странное томление. Через мгновение ему показалось, что все органы чувств разом включились, заставляя его испытывать все то, что он, по-хорошему, должен был испытать там, в этом странном туннеле. Он остановился на скобяной лестнице, закрыв лицо рукой, реально опасаясь, что может закричать от того винегрета чувств и эмоций, что как клубок змей сплелись у него внутри, выворачивая его на изнанку.

Северус почувствовал, как его обняли ее руки. Прижали к себе, словно боялись, что то, что он сейчас чувствует может разорвать ему грудь.

Через минуту он стал приходить в себя и обнял ее одной рукой в ответ. Другой он держал их на узкой скобяной лестнице в дымоходе очага в кухне Хогвартса. Это последовательное, осознанное ощущение себя в конкретном месте, в конкретное время совершенно вернуло ему самообладание.

— Давай побыстрее уберёмся отсюда, — предложил он своей спутнице, которая выглядела и похоже чувствовала себя на много лучше, чем он.

***

— Почему тайник находился в таком необычном месте, словно был сделан специально для тебя? Тебе не показалось это странным?

Северус сидел в своем любимом кресле и, откинувшись на его спинку, продолжал машинально вертеть в руках деревянную шкатулку, которую они нашли в дымоходе на кухне, будто это помогало ему думать. После всех проверок, которым подверг находку Снейп, ее содержимое оказалось вполне безопасным, несмотря на место, где это богатство было спрятано. Кроме чертежей, какой-то металлической хренотени и небольшого свитка с записями, сделанными на неизвестном языке, больше в нем ничего не было.

Нат сидела с ногами в кресле напротив и слепо смотрела перед собой. Казалось, что она не слушает его, но через минуту она перевела на него вполне осмысленный взгляд:

— Может быть ты и прав. Но, мне никак не дает покоя, эта картина в кухне. Знаешь, пляски смерти были популярны скорее в пятнадцатом веке, но не в десятом, когда замок был построен. Толчком к развитию этой темы в искусстве была пандемия чумы, выкосившая пол Европы в середине XIV века. Либо Мастер по каким-то причинам внес изменения в свою головоломку позже, — она сделала небольшую паузу и Северус поймал себя на мысли, что у нее манера вести диалог совсем, как у Альбуса.

— Либо ее туда внес тот, кому было выгодно, чтобы она оставалась не разгаданной, — закончил за нее Северус.

— Именно, — согласилась Нат. — А если это так, то эти чертежи — подделка, — она многозначительно посмотрела на Северуса. — Мы либо что-то изначально упустили, пытаясь найти подсказки, либо дело не в книге. Подумай, зачем Нагирию оставлять подобные подсказки, которые могут ему помешать воплотить свой план? Не из спортивного же интереса. Значит есть причина. И нам всего-то на всего нужно выяснить какая, — упавшим голосом подытожила Натали. — Знаешь, я как-то стала уставать от всех этих психологических тестов.

— Хорошо, давай пока не будем думать о том, что наша находка породила больше вопросов, чем дала ответов. Давай сосредоточимся на другом: что будет, если мы, воспользовавшись неправильной картой, составим неправильное имя? По сути, ничего. Душа нашего общего знакомца просто останется в плену и все. Но! Если отталкиваться от твоих слов, он зачем-то оставил Мастеру лазейку, чтобы сбежать. Хорошо, давай порассуждаем, о последствиях применения неправильного имени. Чем его имя может быть еще? — рассуждал Северус.

Нат на секунду задумалась, напряженно перебирая в голове возможные варианты:

— Ты знаешь, мне приходит в голову только один вариант, это — пароль. Маглы ставят такие на свои компьютеры, чтобы защитить от посторонних хранящуюся в них информацию.

Северус внимательно смотрел на нее, словно пытался анализировать только что полученную информацию:

— От чего пароль?

Нат подняла вверх брови, показывая собеседнику, что это лишь ее предположения. Они еще с минуту смотрели друг на друга, переваривая новую информацию.

— Маглы ставят этот пароль, чтобы защитить что-то от чужаков? — еще раз уточнил Северус.

— Можно и по-другому поставить вопрос. Пароль нужен чтобы куда-то попасть, — объяснила она.

— Если так, то это скорее похоже на портал, тебе не кажется?

Снейп был обеспокоен, несмотря на то, что казалось, что их размышления развивались в правильном направлении. Но слишком много они рождали побочных вопросов и версий. Все стало слишком запутываться, чтобы продолжать воспринимать разгадку этого ребуса, как обычную гимнастику для ума. И те выводы, что они сделали, стали казаться ему более чем серьезными.

“Интересно, Альбус в курсе? Не может такого быть, чтобы Дамблдор при всей своей прозорливости, любовью к мелким деталям и, как сказала Нат, неуемной жаждой власти, не заинтересовался подобной загадкой”.

Северусу это говорило лишь об одном: Альбус посвятил его в далеко не все подробности своего грандиозного плана.

“Что он скрывает? И как собирается действовать дальше? Силы его на исходе”.

Холодок пробежал у Северуса по спине. Все, что он знал о плане Дамблдора стало казаться ему лишь верхушкой огромного айсберга.

— Подожди, ты сказал портал? — переспросила Нат.

Северус прервал размышления и поднял на нее глаза.

— В истории есть случай… Короче, есть не подтвержденная версия, что Александр Македонский, перед началом своего завоевательного похода, заключил сделку с Дьяволом. Вечная слава, в обмен на душу. В общем, все как всегда. Когда Александр завоевал полмира и, наконец, решил уйти на покой, его сразила неизвестная болезнь. Основной версией историков было то, что его отравили. Но дело не в этом. Александр, как человек действительно очень умный и смелый, решил разорвать контракт, так сказать, в одностороннем порядке. Попросту отказаться от своей части сделки, но так как мы говорим о Дьяволе, а шутки с ним плохи, Александр решил его обмануть. Он построил портал, через который планировал сбежать из преисподней, когда придет его время. Он бы так и сделал, но Дьявол узнал о его планах и поставил у выхода из портала стражника, который и не дал Александру выбраться наружу. Я все это к чему: Лонни сказала, что картина была подарена одному из основателей школы, а именно Салазару Слизерину, который страшно боялся смерти, каким-то могущественным магом. На нее наложено заклятие и ее нельзя уничтожить. А если это, как мы предположили, портал, зачем его оставлять? По идее, Нагирию наоборот нужно его уничтожить. Если предположить, что в обмен на какую-то услугу, а я уверена, что это бессмертие, Слизерин заложил свою душу. А потом испугался, и как Александр решил предусмотреть черный ход? Исходя из всего этого, картина больше похожа на черную метку, а не на портал.

— Черную метку? Это, как у пиратов что ли? — уточнил Северус, которого пока видимо не убедили доводы Натали.

Она опустила ноги на пол и вся подалась вперед: глаза ее блестели от азарта, движения стали скованными, а жесты нервными, будто она сдерживала себя, чтобы не превратить своей рассказ в кашу из-за спешки. От чего говорила медленно и тихо:

— Да, смотри. Слизерин заключает сделку с Нагирием, бессмертие — в обмен на душу. Но что-то происходит. Возможно Нагирий где-то наколол его, может быть Слизерин просто испугался, может быть возомнил себя равным Нагирию и решил, что сможет его одолеть. Неважно. Но он заявил о разрыве отношений. И тогда Нагирий присылает ему картину, как напоминание, о бренности человеческого тела. А мы помним, что он боялся смерти. Слизерин поосекся и затаился. Я думаю, мысль о портале у него могла возникнуть. Раз он решил соскочить. И я, кажется, знаю, где он построил свой портал.

Она просияла от посетившей ее догадки и подойдя к креслу, на котором сидел Снейп, опустилась на пол у его ног, словно это поможет ей стать более убедительной. Нат хотела, чтобы он прочувствовал ее слова. Она была уверена, что права.

— Тайная комната, — сказала наконец она.

Лицо Северуса вытянулось от неожиданности.Натали положила руки ему на колени, словно пытаясь остановить начинавшее зарождаться в нем недоверие.

— Ну, подумай, зачем одному из основателей школы, в секрете от всех, — она особо подчеркнула это слово, — строить тайное убежище? Которое, кроме него или его наследников никто не может открыть? — она немного помолчала, чтобы Северус принял информацию и перестал скептически ухмыляться.

— Тогда, по твоей логике, василиск — это его стражник?

До Северуса словно начал доходить смысл сказанного ей, и у него возникло пренеприятнейшее ощущение, что она права.

— Ты хочешь сказать, что, когда Слизерин решил смыться от Нагирия, тот поставил своего верного стражника и навечно запер его душу в этой комнате? А три года назад Поттер, убив василиска, освободил его дух из тюрьмы? Но, это значит только одно Мастер — это и есть Салазар Слизерин.

— Да, — уверено подытожила Нат. — Нет смысла продолжать поиски подсказок, если только их действительно сделал сам Слизерин, и они могут помочь справиться с Нигирием.

— Но василиск слушался Слизерина. Не похоже, что он стражник, — засомневался Северус в только что озвученной им версии.

— Слушался. В пределах комнаты, — не успокаивалась Нат, продолжая сыпать на собеседника новые факты. — И не забывай, Темный Лорд — его наследник. Возможно, именно он должен будет заплатить по его счетам.

В комнате повисла тишина. Каждый пытался еще раз проанализировать только что выстроенную версию, для того, чтобы решить в каком направлении двигаться дальше. А главное понять, что эта информация им дает? Кроме имени Мастера.

Нат считала, что Хог обманывает, и он прекрасно помнит свое имя. Это скорее всего было уловкой, чтобы заинтересовать ее загадкой и заставить собрать воедино содержимое всех четырех тайников. Вопрос зачем?

Северуса мучил главный вопрос, какая во всем этом роль Дамблдора. У него было стойкое ощущение, что директор просто позволяет им чувствовать себя на шаг впереди. Ощущение складывалось такое, что Северус, как наивный мальчишка Поттер, всего лишь подопытный кролик Альбуса. И он так же, как Избранного натаскивает его на доверие, а попутно делает его своим главным оружием в борьбе. Вот только с кем?

========== ЧАСТЬ ВТОРАЯ “ПРОТИВОСТОЯНИЕ” Глава 39 Побочный эффект ==========

«Чем шире открываешь объятия, тем легче тебя распять».

Фридрих Ницше

ЧАСТЬ ВТОРАЯ “ПРОТИВОСТОЯНИЕ”

Глава 39 Побочный эффект

Несмотря на поздний «отбой», проснулась она рано. В комнату с улицы проникал тусклый свет, который тут же растворялся в царящем вокруг полумраке. Он был таким плотным, что казалось его можно есть ложкой. Последние несколько недель ее мучила бессонница, и Нат стала ловить себя на мысли, что ночь, она как хороший следователь, умеет расположить к беседе: ловко усыпляя бдительность вовремя оказанной любезностью, вроде сигареты или же чашечки кофе и вот они уже все стоят перед тобой — твои страхи. Словно призраки жмутся по углам, ловко призванные в качестве свидетелей. Все они, в ожидании своей очереди. Конечно, она понимала, все, что ей по-настоящему нужно, это время, но именно его у нее сейчас не было. Полу было хуже, миссис Малфой вот-вот станет на год старше, Северус намерен вернуться в игру. Ах да, ей перестал сниться Нагирий. И, если еще месяц назад данный факт ее бы обрадовал, сейчас все выглядело, как затишье перед бурей. Все это словно наслаиваясь друг на друга превращалось в огромный снежный ком, который казалось вот-вот раздавит ее. Еще эти слова, что Северус сказал ей вчера, после того, как они вернулись после своей ночной вылазки: «словно этот тайник сделали специально для тебя». Воспаленное сознание сразу переключилось на новую тему.

А ведь он чертовски прав.

А это означало, пока она не поймет, что это такое, надо бы ларчик припрятать. Непонятно, что в конечном итоге задумал Мастер. Да еще этот свиток на неизвестном языке. Его точно нельзя отдавать. Конечно, это наверное, было эгоистично по отношению к Северусу, но у них с Дамблдором, в последнее время появилось слишком много общих дел. Она не хотела, чтобы он, как обычно, воспользовался преданностью Снейпа в своих целях. Нат была уверена, Северус не до конца понимает, что задумал директор, слепо веря ему. А шкатулка — определенно страховка.

Она тихонько откинула край одеяла и, сев на кровати, опустила ноги на ледяной пол. Подхватив в руки меховые бурки, она бесшумно выскользнула в гостиную. Движение приятно разгоняло по телу кровь. Аккуратно прикрыв за собой дверь, она обулась и, обхватив себя руками в попытке согреться, подошла к столику.

Ларчик стоял на том же месте, где они оставили его вчера. Нат взяла его в руки и с каким-то странным недоверием посмотрела, как на уродца из кунсткамеры, смотреть на которого также неприятно, как и невозможно оторвать от него взгляд. По периметру ларца были вырезаны надписи, на том же неизвестном языке, что и надписи на свитке. Они опоясывали его по краю одним сплошным текстом ни разу не прерываясь. И почему-то напомнили ей гравировку, сделанную на внутренней стороне кольца, что Владимир Маяковский подарил своей возлюбленной Лиле Юрьевне Брик, сложенной из ее инициалов: ЛЮБ, которые образовывали бесконечное ЛЮБЛЮБЛЮБЛЮБ… Может быть и этот текст сливаясь в одно сплошное слово, что-то защищает внутри коробки? Мысль возникла совершенно спонтанно, но тем не менее не показалась абсурдной. Еще раз убедив ее в том, что пока она не поймет, что это такое, ларчику лучше будет там, где его никто не найдет. Особенно Альбус с его запутанной игрой и не понятными мотивами.

Осторожно открыв коробку, Нат вытряхнула на стол ее содержимое: несколько довольно старых строительных чертежей и пожелтевший от времени пергамент. Края его были истрепаны, да и сам он выглядел не лучшим образом. Заломы, по которым он был сложен, кое-где просвечивали насквозь. Язык, на котором был написан текст, будто был смутно ей знаком. Он смахивал на арамейский, но было в нем что-то неправильное, что ли. Будто скрытое только от случайного взгляда. Вглядываясь в письмена, она никак не могла понять, что именно. У нее складывалось отчетливое ощущение, что вся суть именно в нем. Нат решила позже заняться переводом и проведя ладонью над столом рядом с коробкой, словно медленно снимая полог невидимости, стала вырисовываться ее точная копия. Тоже самое она проделала со свитком и чертежами. Конечно, такой опытный шпион, как Снейп, быстро распознает любую, даже самую искусную подделку. Но она решила, что к тому времени либо она разгадает текст, либо…

“Да, фестралу в задницу. Знаешь в чем твоя проблема? Ты слишком много думаешь”, — отмахнулась она от не нужных сейчас сомнений.

Она окинула внимательным взглядом оригинал и копию, убедившись, что они идентичны, аккуратно разложила все по местам и набросала пару строк на лежащем тут же на столе куске пергамента. Подхватив шкатулку подмышку, она скрылась в портале, решив спрятать ее в домике с садом. Заодно можно навестить Пола. Конечно, еще совсем рано, но она была уверена, он будет ей рад. Тем более со всеми этими поисками сокровищ она не видела его уже два дня.

***

— Привет, — Нат улыбалась ему, сидя на краю кровати и перебирая пальцами его мягкие светлые локоны.

— Привет, — сонно пробормотал он в ответ, щуря глаза от света.

— У меня появилось время, и я решила, почему бы нам не позавтракать вместе. Что скажешь? Приготовлю тебе что-нибудь вкусненькое.

Она смотрела на него с готовностью выполнить любой каприз:

— Знаю, знаю, ты еще не проснулся, — она улыбнулась ему и, наклонившись, чмокнула в щеку. — Даю на сборы пол часа и жду тебя в столовой.

Нат, как пружинка, буквально подпрыгнула на месте и, развернувшись, стремительно вышла из его комнаты.

Пол нахмурил брови. Ее отчаянная жизнерадостность, казалась ему плясками у постели смертельно больного и отдавала безнадегой. Тем не менее он не мог ее винить за это. Он часто видел подобное в больнице: родственники безнадежных пациентов, не желая омрачать их последние дни, из-за всех сил старались сохранить у них ощущение спокойствия и оптимизма. Но на самом деле это были усталость и отчаянье. Он испытал все это, когда умирала его сестра. Тогда он впервые почувствовал себя по-настоящему слабым, даже беспомощным, словно песчинка на огромном песчаном пляже, предоставленная на волю ветра и волны. Он прикрыл глаза, пытаясь справиться с чувством необоримой слабости, которая словно железными тисками сжимала его сердце. Наконец, справившись с эмоциями, он с трудом встал с постели и направился в душ.

Стоя под упругими колкими струями воды Пол чувствовал, как она смывает с него остатки сил. Хотелось съехать по стенке вниз и усесться задницей на мокрый пол душевой. Постоянно прибавляя температуру воды, он чувствовал, как мерзнет. Пол распахнул дверь и плотный горячий пар клубами вырвался из нее, мгновенно наполнив собой небольшое пространство ванной. Он протянул руку к полотенцу и, наспех обтираясь на ходу, вышел в прохладный воздух комнаты. Он бросил мокрое полотенце на постель и стал рыться в шкафу в поисках одежды подобающей случаю. Через десять минут он спустился в столовую, в которой уже был накрыт стол.

— Аппетитно выглядит.

Он сел за стол напротив Нат и, натянув на лицо беспечное выражение, взялся за приборы.

— Как твои дела? Что нового в мире? — он мельком бросал на нее взгляд, размазывая масло по теплому тосту. — Кажется, что я нахожусь в каком-то информационном вакууме, — голос его был слегка насмешливым, тем не менее вся его непринужденность давалась ему с таким трудом, что не могла скрыть его беспокойства.

— Все как всегда: скандалы, интриги, расследования.

Несмотря на то, что соскучилась по нему, Нат чувствовала, как тяжело давалось ей каждое слово, с каким напряжением натягивалась между ними тишина. И тем не менее она казалась более естественной, чем выдавленные силой слова, которые, как мертвые птицы, падали на стол между ними. Ей казалось, все, что она делает в последнее время, пахнет разрушением. Как демон, что ядовитым поцелуем убил единственную, которую любил. Может быть и ее любовь — яд. Она протянула ему через стол руку, и он немедля вложил в ее раскрытую ладонь, свою.

— Все плохо, да? — спросил он, чуть помедлив.

Нат застыла на мгновенье, а затем отложив вилку на стол, медленно подняла на него глаза. На его лице было выражение какого-то беспомощного любопытства, словно он понимал, что ничего хорошего не услышит в ответ, но неведение причиняло ему куда большую боль.

— Все ведь совсем не так, как в прошлый раз? Пожалуйста, не молчи. Мы же договорились, что рассказываем друг другу все.

Он осторожно сжал кончики ее пальцев, что все еще держал в своей руке, словно пытался вывести ее из ступора.

— Я ничего не скрываю от тебя, просто не знаю, как сказать. Если бы я была на твоем месте, весь этот рассказ показался бы мне бредом сумасшедшего, — она виновато смотрела на него, словно оправдываясь.

— Давай, ты мне все расскажешь, а я сам решу бред это или не бред. Хорошо?

Натали кивнула.

— Я уверена, что Саиб наложил на тебя заклятие, которое поработило твою душу, — начала она без прелюдий, на которые уже действительно не было ни времени, ни желания. Наблюдая за тем, как от неожиданности медленно вытягивается его лицо.

Пол еще несколько минут сидел молча, а затем словно пришел в себя.

— Значит Саиб? Ты уверена? Хотя не отвечай, думаю я сам уже давно это понял.

Он в задумчивости вертел в свободной руке вилку.

— Значит и в прошлый раз это был Саиб? — его лицо словно озарилось только что пришедшим к нему осознанием. И он в изумлении поднял на нее глаза.

— Да, — она говорила спокойно, но старалась не вдаваться в подробности, избегая всего, что может выйти за рамки его понимания.

— Но в прошлый раз все было по-другому. Что изменилось сейчас?

— На тебе метка Хозяина.

Пол сощурил глаза, словно не расслышал, что она только что сказала:

— Метка Хозяина? Что это? — спросил он и весь подался вперед, так что его запястья с силой уперлись в край стола.

— Он не просто сделал тебя своим. Он заложил твою душу своему Хозяину, чтобы никто не смог снять с тебя его метку, — она вглядывалась в его глаза, ища признаки паники, но он молчал и кажется наоборот стал успокаиваться после ее слов.

— Пол, милый, все это очень сложно понять. Но поверь мне, я сделаю все, чтобы снять с тебя эту чертову метку.

Теперь она начинала нервничать.

— Подожди, как я понимаю, чтобы снять метку ты должна найти его Хозяина? И?

Он был как-то даже подозрительно спокоен. Словно вся эта история не касалась его лично.

— Саиб — колдун, причем очень сильный и очень темный. Я, забрав тебя сюда, разорвала связь между вами. Он не сможет тебя найти. Но это запустило процесс разрушения быстрее, чем бы убила тебя сама ваша связь.

Она видела на его лице все вопросы, которые он хотел ей задать. Вопросы, на которые у нее, к сожалению, не было ответов. Нат осторожно взяла его за руку.

— Я знаю, ты еще о многом хочешь меня спросить, но поверь мне, все это скоро кончится, и ты поправишься. И тогда мы обсудим все, я обещаю. Все, что я пока не могу тебе рассказать. И еще, пожалуйста, пей лекарство, что я приношу тебе. Это очень важно. Оно ослабляет действие метки.

— Хорошо, — Пол поднес ее руку к губам и поцеловал.

Что ее больше всего восхищало в Поле, это терпение и такт. Те качества, которых была лишена она сама.

***

Вернувшись в Хогвартс, она почувствовала, что ей стало легче. Но это в любом случае не снимало с нее ответственности за поиски Хозяина, которым, она была уверена, был Нагирий.

Ну что же, думаю пора нам познакомится.

Она взглянула на календарь, висевший на стене ее кабинета, отметив, что до субботы осталось всего три дня. Но теперь ее этот факт не пугал. Напротив, в ней появилась какая-то уверенность в том, что она делает все правильно. Впервые за несколько недель, она чувствовала себя превосходно. Словно след из хлебных крошек потерявшийся на время, снова отчетливо прослеживался.

В класс стали стягиваться ученики и она, прервав на время размышления, вернулась к своим прямым обязанностям.

Ребята, переговариваясь, проходили вдоль проходов и рассаживались на свои места. Доставали из своих сумок все необходимое для урока, болтали с друзьями. Наконец, прозвенел звонок и в классе воцарилась тишина.

— Добрый день, — произнесла она уверенным голосом, — тема сегодняшнего урока: «Компьютер. История создания, основные функции».

В классе послышалось шуршание перьев. Все, кроме господина Малфоя были заняты написанием новой темы. А слизеринский наглец, без какого-либо стеснения, продолжал достаточно громко что-то обсуждать с соседом по парте.

— Мистер Малфой, может быть вы нам расскажете об основных принципах работы компьютера?

Услышав свою фамилию змееныш, наконец, перестал разговаривать и повернулся к учителю.

— Что нет? Тогда прошу вас соблюдать тишину, иначе мне придётся оставить вас после уроков.

Она строго смотрела на Драко, который сложил руки на парту, пытаясь изобразить внимание.

— Или может быть вы поведаете всем нам, что так горячо обсуждали с господином Тревором?

Драко опустил глаза, явно не собираясь ни о чем таком рассказывать.

— Ну, вот и замечательно, значит продолжим.

Нат на секунду показалось, что она становится похожа на Снейпа, в его язвительно-предвзятой манере общения с учениками. Да, уж, с кем поведешься…

— Кто-то может сказать, что такое компьютер? И собственно пояснить нам в чем заключается его основная функция?

Несмотря на то, что, по ее сведениям, маглорожденных среди присутствующих не было, в воздух взлетели сразу несколько рук. И Нат проходясь по рядам спрашивала учеников, отвечала на вопросы. Незаметно наблюдая за белокурым принцем. Вид у которого был отсутствующий, тем не менее ходу урока он больше не мешал.

«О чем, интересно, задумался змеёныш»? — подумала она в очередной раз проходя мимо.

После окончания урока, он долго копался в своей сумке, видимо дожидаясь, когда все ученики покинут класс. Пара гриффиндорок долго дописывали что-то в своих конспектах и Малфой поглядывал на них, зло сверкая глазами. Но вот наконец класс опустел, и он, закинув сумку на плечо, подошел к учительскому столу.

Нат все это время незаметно наблюдавшая за ним, вида тем не менее не подала, что заметила его интерес к ее персоне. И когда Драко возник перед ее столом, она, оторвав взгляд от журнала, в котором последние пять минут старательно делала записи, спросила: -Вы что-то хотели, мистер Малфой?

— Мисс Валентайн, — начал он неуверенно.

— Я тебя слушаю, говори, — сказала она уже более настойчиво, не понимая откуда в Драко взялась вдруг эта, не свойственная ему, застенчивость.

— Отец просил передать вам вот это.

Он протянул ей конверт из дорогой бумаги скреплённый сургучной печатью, видимо с гербом рода Малфоев. В котором, как она полагала, ее приглашают на ужин по случаю дня рождения миссис Малфой.

— Он, к сожалению, занят. Отбыл по делам министерства. И просил меня извиниться за него.

— Что это? — она вопросительно уставилась на Драко, не спеша брать послание.

— Это приглашение на ужин по случаю празднования дня рождения моей матушки, — сказал он, скорее всего заранее заученный текст.

Руки его дрожали от волнения, от чего уголок конверта, что он держал в руке, слегка подрагивал. Нат осторожно взялась двумя пальцами за этот дрожащий уголок и Драко, наконец, с облегчением отпустил его.

— Это все? — спросила она холодно, видя, что мальчишка не собирается уходить.

— Нет, — Драко снова занервничал. Он опустил глаза словно пытался собраться с мыслями и снова посмотрел на неё уже более уверенно: — Да, мисс Валентайн.

— Мистер Малфой, ближе к делу. Если вы всю свою речь будете сопровождать витиеватыми оборотами и совершенно непонятными мне переживаниями, мы с вами не скоро управимся. А у меня через десять минут урок.

Она взглянула на часы, опоясывающие ее тонкое запястье, и снова перевела вопросительный взгляд на Драко.

— Простите. Меня просили доставить ещё одно послание.

Он испуганно посмотрел на неё и Нат даже показалось, что он побледнел.

— И что же за послание? — в нетерпении спросила Нат, ожидая, когда этот тормоз соберётся и перестанет валять дурака.

— Он сказал, что вы сами поймете.

Драко снова с испугом посмотрел на неё. В надежде, что она действительно поймёт, о чем собственно речь, и он, наконец, сможет покинуть ее класс.

— Он? — непонимающе спросила Нат, слегка нахмурив брови. — Кто он?

— Я не знаю.

Смятение на лице слизеринца сменилось ужасом. И он, поправив сумку, что висела на его плече, медленно развернулся в сторону двери и неуверенно направился к выходу, возле которого еще раз мельком взглянул на нее, и вышел из класса прикрыв за собой дверь.

Нат в задумчивости вертела конверт в руках, перехватывая его за уголки, и думала о том, что только что услышала. А что она собственно говоря услышала? Драко был действительно напуган, когда передавал ей второе послание. Это может значить, что отправитель вызвал в нем по меньшей мере страх. Но в его глазах был не страх, а скорее всего ужас. Это либо Лорд собственной персоной, либо… Нат почувствовала, как по позвоночнику медленно пополз холод, приподнимая волосы на затылке.

Это наверняка Нагирий. Зачем Лорду такие спецэффекты, если приглашения, что она все ещё держала в руке достаточно, чтобы она пришла. А если это тот, о ком я думаю, как он может связаться со мной? И что хочет сказать? Конечно начнёт торговаться. Поэтому и хочет увидеть ее за несколько дней до официального мероприятия, чтобы дать ей время, подумать над его предложением.

Нат медленно опустилась на стул, все ещё слепо глядя перед собой, и напряжённо думая:

«Так, давай без суеты. Нагирий бестелесный дух и значит место, где произойдёт встреча, должно быть особенным. Так ещё раз».

Она подняла руки и, стряхнув их в воздухе, зажмурилась, словно пыталась стряхнуть ненужные мысли, которые могли увести ее в сторону от рассуждений.

«Мальчишка принёс послания. Первое в конверте, — она опустила глаза на конверт, что все ещё был у неё в руке, словно хотела ещё раз убедиться в его существовании. — И сам Драко передал устно второе послание. Сам Драко…, — снова повторила она и лицо ее просияло. — Конечно, сам Драко. Он и есть послание. Он и есть место встречи».

Меланхолия и смятение, ещё недавно владевшие ее мыслями, в миг уступили место уверенности и жажде действия. Она порывисто встала из-за стола, но тут же села обратно, так как дверь в ее класс распахнулась и в него стали стекаться ученики пришедшие на следующий урок. Поборов где-то глубоко внутри досаду, она натянула на лицо едва различимую улыбку и, поприветствовав учеников, встала из-за стола.

С последнего урока она отпустила студентов чуть раньше, чтобы успеть перехватить Малфоя возле класса, а не бегать по всей школе в его поисках. Нат заранее посмотрела расписание, последний урок у ее белокурого принца был — зельеварение. Она подошла к открытой двери в класс. Слизнорт прохаживался между учениками и делал, в основном, замечания. Судя по всему, урок шёл к концу. Наконец, ученики, разлив свои зелья по флаконам, стали подходить к преподавательскому столу. И группами по два три человека потянулись из класса. Через несколько минут в своём обычном сопровождении вышел и Драко. Высокомерие на его лице сменилось испугом, когда он заметил ее в нескольких шагах от входа. Быстро, не отрывая от неё глаз, он что-то сказал своим спутникам и они, мельком бросив на неё встревоженный беглый взгляд, направились за остальными студентами.

Когда коридор, наконец, опустел она подошла к нему.

— Драко, я хотела задать тебе ещё пару вопросов.

Нат старалась выглядеть дружелюбно и голос ее был мягким и обволакивающим. Тем не менее Малфой смотрел на неё все с тем же недоверием.

— Я сказал все, что знаю.

Он стал медленно отступать назад, когда она приблизилась к нему достаточно близко.

— Мистер Малфой. Драко, не нужно так волноваться. Я просто хотела передать с вами ответ.

Он неуверенно кивнул.

— Ну, вот и хорошо. Может быть мы зайдём в класс?

Нат показала на пустующий кабинет, рядом с классом зельеварения. Открыв дверь, она отошла в сторону, пропуская его вперёд. Драко все ещё мялся у стены, но показавшиеся в коридоре ученики, спешившие на урок к Слизнорту, заставили его все же неуверенно последовать за ней. Она закрыла за собой дверь.

— Мы же не хотим, чтобы нас кто-то услышал?

Драко кивнул, опасливо глядя на неё в ожидании ответного послания. Натали подошла ближе и положила руки ему на плечи. Он недоуменно смотрел на неё, но не сдвинулся с места. Через мгновение земля, качнувшись, ушла из-под его ног, а ее серые глаза поглотили его сознание, погружая словно в дурман.

Нат почувствовала, как он расслабился под ее ладонями и задышал ровно и спокойно. Она провела рукой от шеи по груди и засверкав на солнце металлом материализовался ритуальный клинок. Драко слепо смотрел перед собой и Нат, не теряя времени, сделала небольшой надрез на его шее. Пылинки, что секунду назад меланхолично кружились в лучах солнечного света, проникающего в класс из двух небольших окон, замерли, стало абсолютно тихо. Точно они погрузились в вакуум. Красная струйка крови, что секундой ранее потекла из пореза на шее тут же замерла, и медленно, словно перематывая назад пленку, втянулась обратно. Она слегка наклонила его голову на бок и, обхватив губами неглубокий порез, втянула в рот его кровь.

Стоило ей только ощутить ее солоноватый вкус на языке, как сознание тут же заполнили образы, пролетающие перед ее глазами, как деревья в окне машины, что летит по дороге на бешеной скорости:

” Завтрак в большом зале, перед ним стоит тарелка омлета и тост. Кто-то окликнул его, он повернул голову и через мгновение лицо Пэнси Паркинсон растаяло, как дым… “

“Он идёт по коридору школы, она слышит смех, прерывающийся, вибрирующий, наконец он смазывается в один сплошной безэмоциональный стон, уносящийся в даль, как проезжающий на скорости болид… “

“Он в Малфой-миноре, в объятиях матери, она с затаенной тоской смотрит ему в глаза и улыбается… “

“Он идёт по слабо освещенному коридору, увешанному старинными гобеленами и останавливается перед дверью… “

Нат вдруг почувствовала неприятный привкус дежавю. Это та самая дверь из ее сна. Она осторожно повернула витую покрытую патиной ручку и увидела небольшую квадратную комнату без окон, больше похожую на одиночную камеру: четыре бетонных стены и такие же пол и потолок. Посередине комнаты стоял один единственный стул на котором, спиной к двери, сидел человек из ее сна. Его длинные, иссиня-чёрные волосы тяжелой волной свисали за спинкой стула, полностью скрывая ее. Нат чувствовала, как у нее в груди задрожало сердце. Мужчина встал и медленно развернулся к ней. Ее сердце сделало немыслимый, болезненный скачок, перехватив дыхание так, что внезапно ослабли и задрожали мышцы ног. Ещё секунда и она увидела его лицо: его ярко-синие глаза, обрамлённые черными бархатными ресницами, смотрели прямо на неё. Страх и неуверенность постепенно уступили место любопытству, и она прошла дальше в комнату, наполненную все той же плотной подвижной субстанцией, которая говорила ей о том, что она за гранью реального мира и законы вселенной здесь не действуют. Натали чувствовала малейшее его движение в ней. Как, наклоняя голову, его волосы, рассыпаясь по плечам, тихо трутся друг о друга, словно высохшая на лугу трава от легкого дуновения ветра.

— Я знал, что ты примешь мое приглашение, Рада, — его голос был низким и густым, вызывая вибрацию у нее в легких. Он подошел ближе и дотронулся до ее лица: — Ра-да, — произнес он на выдохе, наклонившись к ее щеке, и на миг прикрыл глаза.

Нат внимательно наблюдала за ним. Она больше не нервничала и сердце ее билось спокойно.

— Ты, конечно, хочешь знать зачем я позвал тебя? — его голос снова раскатившись коротким эхом, почти сразу словно впитался стены.

Он подошел к стулу в центре комнаты и, взявшись руками за его высокую деревянную спинку, жестом предложил ей сесть. Она не шелохнулась, продолжая внимательно наблюдать за ним.

— Хорошо. С приличиями покончено, теперь я думаю можно перейти к делу. Я конечно не поинтересовался, как твои дела, но думаю ты не станешь отвечать на мои вопросы. Поэтому, если мы опустим все эти великосветские премудрости сохраним друг другу массу времени. Твой друг, Пол, кажется… До меня дошли слухи, что он не здоров. И ты с ног сбилась в поисках лекарства, — он внимательно посмотрел ей в глаза, видимо почувствовал, как при звуке имени друга понеслось вскачь ее сердце. — Да-а-а…

Он прикрыл глаза наслаждаясь ее волнением. Нат быстро взяла себя в руки и успокоила распоясавшийся орган.

— Всегда удивлялся твоей привязанности к этим смертным, Рада. Но это не мое дело. У всех нас свои слабости. Я хочу предложить тебе сделку, — он изобразил на лице брезгливость, — прости, — сразу же поправился он, — две тысячи лет в Тенебрисе и вот ты уже забыл о манерах. Сделка — отвратное слово, у него привкус монет, что дети суют себе в рот. Давай назовем его — обмен. Я хочу обменять душу твоего друга на свою собственную.

Он посмотрел на нее со странным равнодушием.

— Что скажешь? Я думаю, это равноценный обмен.

Он резко развернулся и стал прохаживаться по комнате, напоминая ей тигра в клетке.

— Ты, конечно, хочешь спросить меня, что будет, если ты откажешься от сделки?

Он снова повернулся к Нат, продолжая разыгрывать комедию, словно старательно прятал за всем этим внешним спокойствием, истинные чувства.

— Так вот, я тебе не советую даже спрашивать об этом.

Он в одно движение, как разъяренный хищник, оказался возле нее и схватив за ворот рубашки подтянул прямо к своему лицу. Его глаза, еще несколько минут назад казавшиеся ей потрясающе красивыми, сейчас блестели металлом, и она чувствовала холод, что исходит от него.

— Ты слышишь меня, Рогнеда? — его голос стал ледяным, прошивая ее тело болезненной волной. — Ты заставила меня провести две тысячи лет в Тенебрисе, не думай, что во мне осталась хоть капля жалости.

Комната вдруг стала зеркальной и Нагирий, на мгновение растерявшись, посмотрел на руку, в которой секунду назад был мальчишка. Он поворачивался кругом, глядя на умноженное в десятки раз собственное отражение и куда бы он не направился всюду натыкался на свою новую копию. Он кружил на месте, как одноногий пират вокруг своей деревянной ноги, и губы его гнулись в зверином оскале, искажая до неузнаваемости его красивое лицо.

— Рогнеда, — закричал он, подняв голову к потолку, который так же, как и пол были зеркальными.

От его обходительности не осталось и следа. Его голос загремел в пространстве и зеркала, преобразившие комнату в бесконечный лабиринт, завибрировали.

— Ты начинаешь обретать силу Рогнеда. Это хорошо, у тебя не так много времени, чтобы подумать над моим предложением. Ра-а-д-а-а…

Он зарычал в бессильной злобе и этот рев, как рев хтонического чудовища разрывающего земную твердь, волной раскатился в пространстве. Зеркала мгновенно превратились в крошку и через секунду вылетели из стен, наполнив пространство вокруг зеркальной пылью.

Натали отпрянула от Драко, который пришел в себя. Он вопросительно и испуганно смотрел на нее, видимо не понимая, что происходит.

Она опомнилась первая:

— Мистер Мал-фой. Вы слышите меня? Я спрашиваю, вам плохо?

Она щелкала пальцами прямо перед его носом, пытаясь привлечь внимание. Наконец он пришел в себя.

— Что…что происходит?

Его губы скривила нелепая испуганная ухмылка и он попятился к выходу. Нашарив ручку двери, он выскочил в коридор.

Нат стояла посреди пустого класса пытаясь прийти в чувства. И так, позиции обозначены. Пора в игру.

Комментарий к ЧАСТЬ ВТОРАЯ “ПРОТИВОСТОЯНИЕ” Глава 39 Побочный эффект

Дорогие друзья, мы завершили первую часть нашей истории. Вторая часть будет насыщена событиями, которые оставят от канона “рожки да ножки”, если кто-то еще надеется на встречу с Избранным на страницах моей истории, пора оставить эту надежду. История будет развиваться по собственному сюжету. Поэтому набираем в грудь по больше воздуха…

Есть вопросы — пишите, с удовольствием отвечу.

========== Глава 40 ==========

Внимание! У нас опять наметилась НЦа.

Она бежала по коридорам школы, периодически переходя на быстрый шаг, чтобы идущие на встречу ученики и коллеги не оборачивались на нее в недоумении. Ей хотелось быстрее попасть в домик с садом, чтобы немедленно перейти к расшифровке свитка. Который сейчас, после того, как они с Нагирием наконец обозначили свои позиции, казался ей важнейшей задачей. Она не хотела вслепую участвовать во всем этом договоре, который, как ни крути, все-таки был сделкой и скорее всего содержал достаточно подводных камней, судя по реакции Нагирия на ее сопротивление.

Спортивная злость после встречи с достойным противником не позволяла Нат сидеть сложа руки и она, забежав в гостиную и убедившись, что Северуса нет дома, исчезла в портале.

Через минуту Натали уже шла по выложенной булыжником дорожке, пересекающей укрытый снегом сад. Он был, как и потолок Большого зала Хогвартса — зачарован. И погода в нем была такой же, какую она видела в этот день за окном. Конечно, здесь всегда могло быть лето, но она не любила предопределенность, оставляя случайности шанс ее удивить.

Вот и сейчас, проходя по дорожке через сад, она любовалась невероятно крупными хлопьями снега: они словно мягкие, невесомые куски ваты медленно подрагивали в совершенно неподвижном воздухе, никак не желая достичь земли. Подставив ладошку, она поймала в нее несколько белых пуховых клочьев, которые тут же растаяли, стоило им коснуться ее руки. Нат отряхнула мокрую ладонь и проворно поднялась на крыльцо. Открыв тяжелую дубовую дверь, она оказалась внутри.

В доме было совсем тихо и царил полумрак. Пол, скорее всего, спал. Она не стала терять времени на его поиски и сразу направилась в библиотеку. Вытащив из тайника ларчик, она поставила его на небольшой приставной столик рядом с широким кожаным креслом и устроилась в нем, сложив ноги по-турецки. Нат достала из шкатулки свиток и принялась внимательно его изучать. Она пробежалась глазами по смутно знакомым ей буквам, но никак не могла зацепиться за хоть какую-то подсказку, которая даст ей ключ к расшифровке всего текста.

— То не дождешься, то за день второй раз пришла. Видимо мои дела действительно плохи.

Пол стоял перед ней, словно возникнув из ниоткуда и внимательно на нее смотрел.

— Черт возьми, — она схватилась за сердце, которое от испуга провалилось куда-то вниз.

— Да, я все еще жив, — совершенно спокойно сказал он.

— Дурак, — раздраженно ответила Нат, сердито глядя на друга.

— Прости, черный врачебный юмор, — ответил он ей с насмешкой в голосе, внимательно разглядывая свиток у нее в руке. — Что читаешь?

— Да вот, нашла занятную вещицу, не могу понять на каком языке она написана. Что-то смутно знакомое, но, как назло, ни одной зацепки.

Пол, не отрывая глаз от свитка, присел на широкий подлокотник кресла рядом с Нат.

— Ты права. Действительно, что-то до боли знакомое, — заинтересованно протянул он, — вот здесь, посмотри. Этот символ обозначает душу.

Он ткнул пальцем в пергамент, на крошечное стилизованное изображение змеи.

Нат подняла на него глаза: — Почему ты думаешь, что этот символ означает душу? — спросила она.

— Ну, насколько мне известно в древнегреческой мифологии змея была одним из символов души, так же, как бабочка. И не забывай, я врач. Это символ здоровья и жизни. У некоторых народов змея, вообще, является символом сил, породивших жизнь. А змея, кусающая себя за хвост — символ вечности, — с важным видом закончил он.

— Для человека, который не любит прикасаться к истории руками, ты как-то подозрительно сведущ в ее вопросах.

Нат с притворным подозрением посмотрела на друга. Честно говоря, Пол удивил ее. Она никогда не думала, что он настолько силен в вопросах символики. А потом вдруг поняла, что это, скорее всего, в нем говорит кровь Саиба.

— Поразительные знания для бывшего врача, — немного с ревностью сказала Нат.

— Ну, не все же тебе удивлять меня. Глядишь и я на что сгожусь, — он чмокнул ее в щеку, и совершенно беспечная улыбка озарила его исхудавшее лицо. Словно ненадолго возвращая их в то время, когда они вот так сидели в его гостиной и рассуждали на разные волнующие их темы, которые не затрагивали будущего мира, и от их решения не зависели ничьи жизни.

Нат обхватила его голову рукой и поцеловала в макушку:

— Ты умница. Я никогда в этом не сомневалась. Но знаешь, этот символ может обозначать не только душу. Но и быть символом конкретного человека. Было в древности такое очень кровожадное племя — Наги. Змея, была символом его предводителя. И это говорит о том, что пока все не расшифруем, мы ни в чем не можем быть уверены.

Она вздохнула и посмотрела на друга, который казалось даже преобразился, разгадывая вместе с ней эту загадку.

— Что это за свиток? — спросил он Нат, которая с нежностью смотрела на него.

— Скажем так, если я прочитаю, что здесь написано, я, возможно, смогу помочь тебе. Смогу найти человека, которому заложена твоя душа и освободить ее.

Она с отвращением снова посмотрела на символ змеи в правом нижнем углу пергамента, и сердце ее на миг сжалось.

— Ты боишься? — спросил Пол увидев ее замешательство.

— Нет. Просто хочется поскорее покончить со всем этим. Чтобы ты снова был здоров и в безопасности.

Она потрепала его светлые вихры.

— Страшно, когда не знаешь диагноз. Но когда он поставлен, ты начинаешь действовать. И отметая все неправильные варианты лечения медленно приближаешься к единственно верному, — спокойно и даже слегка назидательно сказал Пол.

— Ты прав, малыш.

Она еще раз чмокнула его в щеку и встала из кресла.

Пол молча наблюдал за тем, как она пару раз прошла взад-вперед по комнате разминая затекшие ноги, а затем начала складывать бумаги обратно в ларчик.

— Нат.

Он поймал ее запястье.

— Малыш, уже поздно, мне нужно идти. У меня завтра уроки с самого утра.

«И Северус, скорее всего, в скверном настроении. И это действительно проблема», — подумала она про себя, в очередной раз взглянув на часы над дверью.

— Нет, я не о том. Оставь мне его. Я здесь с ума схожу от скуки. Я помогу тебе. Тем более я чувствую, что мне просто нужно немного больше времени, и я найду разгадку. Пожалуйста, — добавил он, видя на лице подруги некоторое недоверие.

— Пол, милый, этот свиток очень важен для меня. Для нас, — она обхватила ладонями его лицо и, помедлив несколько секунд, наконец ответила: — Хорошо. Но прошу тебя…

— Обещаю, — Пол приложил два пальца к груди, и взгляд его стал таким возвышенно-патетическим, что Нат невольно засмеялась.

— Прости. Просто пока это единственная ниточка.

Она протянула ему пергамент. Пол взял его поверх ее ладони и, перевернув тыльной стороной вверх, прижался к ней губами: — Я жизни не пожалею…

— Какой ты все-таки обормот. Хотя бы просто не потеряй, — снисходительно сказала она.

И Пол поднявшись на ноги, взял под козырек.

— Слушаюсь, товарищ генерал — отчеканил он.

— Дай мне руку.

Она протянула ему свою. Пол, слегка смутившись, вложил в нее свою ладонь. Нат коснулась его запястья и на нем тут же появилась тонкая красная нить.

— Что решила сигнализацию на меня поставить? — ехидно усмехнулся он, глядя на свой новый браслет.

Нат подняла на него упреждающий взгляд, и парень вскинул руки вверх, показывая, что спектакль окончен.

— Ты прав, это действительно сигнализация. Если тебе что-то будет угрожать, станет хуже, просто соскучишься, нужно просто потянуть за вот этот конец, и я услышу тебя, где бы я не находился.

Она подняла свою руку на запястье которой была точно такая же красная нить.

— Малыш, все будет хорошо. Но все слишком усложнилось, и я не могу позволить тебе находиться здесь без возможности связаться со мной. Только не в два часа ночи, ты знаешь, как опасно для здоровья меня будить.

Она упреждающе наставила на него указательный палец, как пистолет, подчеркнуто строго глядя на него.

— Иди уже, командирша. Я еще тут посижу, а то все бока уже на кровати отлежал.

Нат поцеловала его в губы:

— Я люблю тебя. Спокойной ночи, — сказала она уже мягко.

— Спокойной ночи, — Пол махнул ей рукой и погрузился в чтение свитка.

***

Нат осторожно проскользнула внутрь, тихонько прикрыв за собой дверь. Сердце напуганным зайцем дрожало в груди. В гостиной было абсолютно темно и тихо. Было слышно только тиканье часов над дверью. Она осторожно сняла обувь и, нашарив рукой вешалку, накинула на нее сверху свою мокрую мантию. Она отчетливо чувствовала на себе взгляд Северуса, но не подавая вида, беззвучно направилась в спальню.

— Час ночи, — услышала она его ледяной голос у себя за спиной.

И несмотря на то, что она ждала, что Северус вот-вот обнаружит себя, все равно оказалась не готовой и от неожиданности выронила из рук юбку, которую только что сняла.

Нат повернулась к нему и увидела в тусклом свете луны, проникающем через крошечное окошко под самым потолком, его строгое лицо. Он выглядел таким неприступным в своём чёрном официальном костюме, казавшимся броней. Застегнутый на это неимоверное количество пуговиц, завёрнутый в свою чёртову мантию, от чего казался черным гранитным обелиском, воздвигнутым собственному тщеславию. От этих мыслей по ее телу прокатилась тугая горячая волна, которая стала собираться внизу живота нестерпимы безудержным желанием. Она вдруг почувствовала, как соскучилась по нему. Как до какой-то звериной жажды захотелось прижаться к его неприступным холодным губам, напряженным нервным рукам, даже если он сейчас не ответит на ее прикосновения. Ей не хотелось сейчас условностей. Никаких признаний, его нежности, как неотъемлемой часть этой вечной игры. Она просто хотела получить его; со всем его дерьмом, страхами, скверным характером, с его непостижимой душой, с его нежностью… Хотела испытать эту эйфорию, что чувствует хищник, вонзив клыки в только что пойманную жертву,ощущая вкус ее теплой крови. Просто заявить: «МОЁ».

Она молча расстегивала пуговицы на его сюртуке, сняв его, бросила на пол вместе с мантией, совершенно не обращая внимание на то замешательство, в которое повергла его своим неожиданным напором. Одним нетерпеливым движением стянула шелковый черный шарф с его шеи. И наконец расстегнула рубашку, рывком вытащив ее из брюк, провела ладонями по его груди, снимая ее с плеч. Поднялась на цыпочки и прижалась к его губам. Они были напряженными, все еще подрагивая от возмущения. Нат не выходила за рамки той гордой неприступности, которую он сейчас изображал. Она провела языком по его все еще упрямо сомкнутым губам, прижавшись своими она раздвинула их языком, но он не впустил ее. Если бы она была более настойчивой у нее бы без проблем получилось, но она не хотела настаивать. Его немое сопротивление ей нравилось. Он имел на него право, так же, как и она — право заполучить его. Натали покрывала легкими поцелуями его лицо: щеки, скулы, нос, линию подбородка, ощущая, как он слегка колется, видимо он не брился утром. Его шея, она прижалась губами к пульсирующей венке, предвкушая вкус крови, что с такой скоростью несется по ней. Но не стала задерживаться надолго, рассудив, что оставит ее на «сладкое». Она чувствовала, как напряглись и заиграли его мышцы под ее губами и ладонями. Она знала, гордость не позволит ему перейти в наступление, ведь это будет означать, что он принял правила ее игры и сдался. Нет, он будет играть роль «мистера ледышки» до конца. Она ощутимо толкнула его к кровати, и чтобы движение было более эффективным тут же, сделав шаг вперед, навалилась всем телом, чтобы он не смог устоять на ногах. Он действительно не удержался, но не лег, а сел на кровати. Выражение недоумения сменилось предостережением на его непроницаемом лице. Это несколько диссонировало с его эрекцией, но он продолжал играть по своим правилам. Наверное, только Снейп мог сидеть с широко разведенными ногами, с колом стоящим членом и настолько правдоподобно изображать недотрогу. Это мгновенно подбросило дров в топку ее страсти и она, рванувшись к его шее, низко зарычала. Северус почувствовал, как от этого звука сотня болезненных мурашек волной прокатилась по его коже словно в него разом впились тысячи мелких, острых осколков. Соски до боли напряглись, но ни один мускул не дрогнул на его лице, только руки, которыми он упирался в матрас, онемели от напряжения. Она словно не обратила на это внимание, положив теплые ладони ему на грудь и дотронувшись острым языком до его, ставшего темно-бордовым соска, очертила круг. Он с трудом сдержал сбивающееся дыхание, но когда она положила ладонь ему на пах и сжала напряженную плоть, он все же прикрыл на мгновенье глаза. Таким нестерпимым желанием прошило его тело. Нат без тени стеснения расстегнула пуговицы на его брюках и запустила руку в узкий плен штанов. Он снова прикрыл глаза теперь уже совершенно произвольно. Толкнув его на спину, она быстро управилась со штанами. Почему-то он вдруг почувствовал мучительное смущение: не страх, а именно смущение. На коже будто жглись и царапались искорки бенгальского огня, с новой силой распаляя все внутри. Его непротивление словно обостряло чувства до предела, болезненно покалывало соски и заставляло все гореть между широко разведенных ног. Он ощутил тяжесть у себя на бедрах, которая быстро переместилась вперед и, упершись на руки, она наклонилась к его лицу. И снова прикосновение ее настойчивых губ. Такого сильного желания сдаться он не испытывал никогда. Оно спазмом сводило горло, поэтому, когда ее юркий язычок прошелся между чуть приоткрытых губ, он сам удивился, как запросто он проник внутрь. Северус шумно выдохнул и мгновенно, будто после пощечины, пришел в себя. Нат снова не обратила на это внимание, но он знал, она уже поставила себе галочку. Он стиснул зубы так, что напряглись мышцы челюсти. Натали провела языком от уха по шее до плеча. Влажные участки кожи, которых касалось ее нетерпеливое дыхание охлаждались, заставляя напрягаться мышцы над коленями, которые он непроизвольно сжимал, словно все еще наивно пытался контролировать уже безраздельно овладевшее им возбуждение. Она пощекотала кончиком языка его напряженный сосок и тут же довольно больно прикусила зубами. Он не выдержал и простонал.

«Черт возьми, Северус, ты скулишь, как шлюха», — прорычал он про себя, будто пытаясь сохранять ясность ума. Хотя уже давно хотелось забыться в ее ласках, поверхностно рвано дыша, утопая в ее напоре и нежности. Ее губы снова завладели его соском, но теперь уже без укусов.

«А зря. Было здорово», — подумал он.

Нат прочертила влажную дорожку к животу. Он пытался собрать в кучу поплывшие мозги, проводя статистику ее действий, но, когда она провела языком по его члену, они тут же потерялись на просторах отключившегося сознания. Северус закатил глаза и погрузился словно в теплую ванную в ощущения, которые дарили прикосновения ее языка и губ.

Из его горла вырывался стон, когда в очередной раз его головка уперлась ей в горло, которое упруго сжалось и снова расслабилось, позволяя ему проникнуть еще чуть глубже, а язык извивался по стволу, как змея. Он чувствовал, как поджались яйца, а головка стала такой чувствительной, что ему хотелось только одного, чтобы она ускорилась. Он комкал простыни руками, натягивая их, словно пытаясь управлять ей, глядя через полузакрытые веки, как ее голова плавно опускается и поднимается в районе его паха. Кто там что говорил про льющийся огонь и горящую воду…? Нат вдруг поднялась, оставив в нем чувство странной опустошенности. Сознание резко вернулось, он чуть не задохнулся от моментально нагнавшей его реальности, которая выдернула его из мира ярких красок, что в своем стремительном кружении довели его уже почти до финала. Нат снова наклонилась к его лицу, и Северус почувствовал на ее губах свой запах, который поверг его в какое-то бесконтрольное возбуждение, и он принялся слизывать свои метки с ее губ. Когда Нат попыталась подняться, он по инерции приподнялся за ней, не желая отпускать. Она поддалась ему и снова завоевала его рот, обхватив при этом рукой его член, направив его между своих разведенных ног. Он беспрепятственно, как по маслу, скользнул внутрь.

Нат наклонилась к его уху и прошептала:

— Люблю, когда он внутри. Большой и твердый, хочется тереться о него и скулить, как течная сука, умоляя не кончать еще хотя бы несколько минут, что бы насладиться… — ее слова смешивались со стонами, это буквально срывало тормоза, разливая нестерпимую боль в груди, которая словно светом переполняла его готовое взорваться тело.

Она наконец перестала сдерживаться и прибавила темп, сгорая в этой гонке, задыхаясь от стонов. Северус схватил ее за бедра и стал буквально насаживать на член до упора, задевая что-то у нее внутри, вызывая болезненную пульсацию, которая, как круги по воде, посылала волны удовольствия по ее чувствительному, дрожащему от удовольствия, телу. Он уже не играл, дав волю эмоциям. Его несдержанные стоны смешивались с ее криками, наполняя комнату завораживающей музыкой. Она запрокидывала голову, царапала его грудь…

«Как течная сука…» — стучало у него в висках, пропуская разряд тока по напряженным до предела мышцам.

Он резко сел, схватив ее за задницу, с силой вжимая ее в себя, будто хотел пронзить насквозь.

— Говори, — приказал он, уже не контролируя тот словесный бред, что вперемешку с хриплыми вздохами срывался с его открытых, пересохших губ.

— Двигайся, — шептала она на выдохе, — хочу чувствовать тебя внутри, тереться о твой чертов член. Хочу видеть твою агонию. Хочу почувствовать, как ты кончишь.

Практически в унисон ей он закатил глаза и, запрокинув голову назад, издал свой победный рык.

***

— Ты не ответила на мой вопрос, — он покрывал ее плечи и спину легкими невесомыми поцелуями, и голос его был преисполнен нежности. — Конечно, ты ушла от ответа самым прекрасным способом, но все же… Где ты пропадала целый день?

Он наконец оторвался от ее расслабленного, пребывающего в сладкой истоме, тела. Повернувшись на бок и подперев голову рукой, он уставился на неё своими невероятными чёрными глазами, в которых до сих пор плясали тёплые огоньки, только что испытанного наслаждения.

Нат медленно повернула к нему голову.

— Я же тебе записку оставила, — полусонным голосом ответила она, мягко глядя на него сквозь прикрытые ресницы.

— Судя по тому, что я встал в семь часов и она уже лежала на столе, ушла ты на много раньше. И с чего бы это тебе навещать друга в такую рань? — он сощурил глаза, внимательно глядя на неё.

Нат села в постели и, наклонившись к его лицу, поцеловала в щеку:

— Ну что за допрос с пристрастием? Мне не спалось. Ты же знаешь, я волнуюсь за него. Мне показалось это отличной идеей вместе позавтракать. Только не говори мне, что ты ревнуешь, — она, с насмешливой улыбкой, посмотрела на него.

— Но не до часу же ночи? — никак не унимался Снейп.

— Ты меня в чем-то подозреваешь? — теперь уже она щурила глаза, пристально глядя на него, в ожидании ответа, пытаясь отвлечь его от неудобной темы.

— Ни в чем я тебя не подозреваю, просто волнуюсь. Ты же понимаешь, какое сейчас трудное и опасное время.

— Ну не злись. Записку же я тебе написала, — Нат обезоруживающе посмотрела на Северуса.

И ему ничего не оставалось, как мягко улыбнувшись, примирительно поцеловать ее.

— Я прошу тебя. Я тебя заклинаю, говори обо всем, что происходит мне. Ты не одна. Я с тобой, ВСЕГДА, ты слышишь?

Он с той же затаенной нежностью смотрел на нее, понимая, что конечно дело не только в друге. Он ловил малейшие изменения на ее красивом лице, мягко освещённом тусклым светом Луны, лениво льющимся сквозь окно под потолком.

— Нат, — он коснулся ладонью ее щеки, — обещаю, что не стану злиться, — его голос завораживал ее своим густым бархатным тембром, расслабляя.

Она обняла его, не в силах сейчас смотреть ему в глаза, потому что понимала, не злиться у него не получится.

— Я встречалась сегодня с Нагирием, — она замолчала, ощущая, как Северус мгновенно напрягся, как окаменели под ее руками его плечи.

Он схватил ее за руки и в одно движение отстранился от неё, в бессильном гневе глядя в ее серые напуганные глаза.

— Ты, что? — его лицо морщилось в приступе какого-то беспомощного негодования. — И когда, интересно, ты собиралась мне сказать об этом?

Сердце дрожало у неё в груди. Нат чувствовала, как под его тяжелым взглядом, она теряет ещё недавно такую непоколебимую уверенность в себе.

— Вот именно поэтому я тебе ничего не сказала.

Она пыталась отвести от него взгляд, но он больно и настойчиво поворачивал ее лицом к себе.

— Ты обещал не злиться, — дрожащим от волнения голосом пыталась возразить Нат. — Северус, пожалуйста, перестань. Я вполне могу позаботится о себе. Если ты хочешь, чтобы я всем с тобой делилась, просто верь мне. Верь в меня. Я знаю, это сложно, но ты не сможешь уберечь меня от всего на свете. Если ты действительно хочешь меня защитить, ты должен научить меня бороться, — она уверенно смотрела на него и голос ее больше не дрожал.

Северус отвёл на секунду взгляд, а затем снова посмотрел на неё.

— Однажды я уже потерял дорогого мне человека. Я никому не позволю причинить вред тебе. Никогда, ты слышишь? — его голос был жестким и непреклонным, но какая-то затаенная тоска в его взгляде делала его сейчас совершенно беззащитным. — Потерять тебя, означало бы для меня потерять весь мир. Лишь тебя видят мои глаза, — выдохнул он почти с отчаянием.

Он прижал ее к себе и в комнате повисла тишина. Напряженная, болезненная, осмысленная… Тишина, в которой сейчас рождалось доверие, без которого было уже не обойтись.

— Что произошло? — его голос был совершенно спокойным, но руки все еще крепко прижимали ее к себе.

— Он хочет произвести обмен. Душу Пола на его собственную.

Судя по молчанию Снейпа, он не был удивлен.

— Ты думаешь, что Хозяин, все-таки он? — Северус наконец отстранился и посмотрел на нее.

— Да. Вот только знаешь, что меня смущает? Мы думали, ему нужно определенное тело и какое-то особое стечение обстоятельств, чтобы его заполучить. А теперь получается, что он по каким-то, пока непонятным нам причинам, собственно не может покинуть Тенебрис. Самый главный вопрос почему? И еще, как он может быть Хозяином души Пола, если сам является плененной душой? — она вопросительно смотрела на него. — Северус?

— Я думаю, — коротко отрезал он.

И Нат послушно смолкла.

— Получается, он не может быть его Хозяином, — Северус говорил медленно, словно рассуждал вслух, слепо глядя перед собой. — Нет, не он его Хозяин.

Он медленно перевел взгляд на Нат, словно хотел проверить на ней свою догадку: — Он его обратный билет, — коротко сказал он.

— Что значит, обратный билет? — неуверенно спросила Нат.

— Тенебрис не может покинуть ни одна душа, если за нее не заплатят выкуп — другую душу.

Он внимательно смотрел на нее, следя за ее реакцией, но Нат несмотря на нервозность, что слегка сковывала ее движения, держалась отлично.

«Может быть она действительно сильнее, чем он думает»? — Северус еще раз, мельком, взглянул на нее.

— Получается, его Хозяин либо сам Саиб, что сомнительно, либо Лорд, либо… — она на секунду замолчала, потупив взгляд, но практически сразу взяла себя в руки и продолжила. — …либо сам Малум.

— Да. И я знаю, как освободить его.

Нат, подняла на него глаза и с надеждой уставилась в ожидании ответа.

— Его душу, как и любую другую, можно обменять. Но, если мы не знаем точно кто Хозяин, его может освободить сам Саиб. Но для этого он должен добровольно пойти на обмен.

— Ты думаешь, он пойдет на это? — скептически усмехнулась Нат.

— Если он так любит его… Попробовать стоит. — Северус говорил спокойно и твердо, чем невольно заражал ее своей уверенностью.

— Ты прав, попробовать стоит. Пол правильно говорит: страшно, когда не знаешь диагноз. Когда его поставили, перебирая все возможные пути решения проблемы мы уверенно приближаемся к единственно верному. У нас все получится.

Она с надеждой смотрела на него. И Северус обнял ее и поцеловал в макушку.

— Конечно получится. Даже не сомневайся.

— Как произошла эта встреча? — вдруг спросил он после некоторого молчания.

— Драко, — коротко ответила Нат, — он принес послание. И… — она замялась, не зная, как рассказать о том, что произошло дальше, но Северус осторожно провел рукой по ее щеке, возвращая в реальность.

— Кровь? — спросил он.

Она кивнула.

— Нат, не нужно так пугаться и сразу подводить черту. Кровь — это очень сильная, подвластная лишь очень сильным магам материя. Она может открывать каналы между магами и высшими силами на тонком, ментальном уровне. Это облегчает связи и контакты. А то, что он выбрал Драко, скорее говорит о том, что он не хочет угрожать тебе и эта сделка важна для него, — Северус говорил спокойно, глядя ей в глаза.

— Почему Драко — показатель его открытости? — спросила Нат по ходу его повествования.

— Ну подумай, он мог выбрать кого-то другого, например, Люциуса, который тоже вхож в школу, но выбрал именно мальчишку, который, я уверен, был напуган до смерти. Держу пари, Драко — девственник. А это значит, что его кровь чиста и энергетически очень сильная. Он видимо хотел сделать тебе подарок, — не без циничной усмешки закончил свою речь Снейп.

— Подарок? — недопоняла Нат. — В каком смысле подарок?

— Для таких магов как ты, нужен совсем другой уровень пополнения энергии. Кровь для тебя, это не только восполнение энергии, но и информация. Бессмертные всегда держали у себя так называемый гарем, в котором содержали девственников. Кровь может выступать катализатором энергии огромной силы, вбирающей части души и энергии человека. Но кровь эта должна отдаваться добровольно. Поэтому, создавая свои гаремы Высшие проводили специальный ритуал, подчиняя себе тело и душу человека. И человек этот должен добровольно согласится на обряд.

— Ты шутишь, кто добровольно согласится стать пожизненным донором? Да еще и девственником, — прибавила она возмущенно.

— Ты не понимаешь. После проведения обряда раб пользуется частью силы Хозяина, так же, как и Хозяин его силой. И если Хозяин хочет, он может заниматься любовью с рабом, но кроме него к нему не смеет прикасаться больше никто. Иначе раба убьют. Его буквально выпьют другие более низшие маги или демоны, которым его отдаст Хозяин, как нечистого.

На губах Северуса играла едва уловимая усмешка, когда он наблюдал за тем, как Нат внимательно слушала его.

— Ужас какой, — Натали повела плечами, словно хотела избавится от охватившего ее потрясения. — Откуда ты столько знаешь о Черной магии? — спросила она не без сарказма.

— Во-первых, кровь не относится исключительно к Темной магии. Во-вторых, обряд Единения, что ты провела летом, это тот же обряд на крови. И восполнение энергии в паре происходит также, как с гаремными мальчиками: во время занятий сексом и восполнения сил и энергии кровью обоих супругов.

Во время обряда единения символы власти очень редко разделяются магией поровну. Это ты наделила меня такой же силой какой обладаешь сама. Ты сделала меня своей половиной, равной себе. И восполнение силы и энергии кровью, это также нормально как секс, который кстати тоже обладает в таких парах несколько иным смыслом, чем простое удовольствие. Моя кровь, восполняет твой рисунок силы, а твоя — мой.

— Поэтому, когда я касаюсь тебя у меня рвет башню и единственное чего я хочу, это пить твою кровь, лаская тебя? — усмехнулась Нат.

— Да. Мы обязательно совместим процессы. Как только ты перестанешь наклеивать ярлыки, — он ухмыльнулся, наблюдая ее уязвленное самолюбие.

— Иди ко мне.

Северус осторожно взял ее за руку и заставил сесть ближе к нему. Он взял с прикроватной тумбочки небольшой обоюдоострый клинок и провел им по своему запястью, сделав не большой, но глубокий разрез. Оно тут же окрасилось красным. Он поднял руку выше, чтобы ей было удобнее, и призывно посмотрел в ее растерянные глаза.

— Не бойся, — прошептал он, пустив табун мурашек по ее спине.

Нат несмело наклонилась к его руке и осторожно обхватила губами кровоточащую рану. Лишь только его кровь коснулась ее губ, она почувствовала разрывающий грудь восторг. Ее переполняла лихорадочная энергия. Она словно была набита ею под завязку. Кончики пальцев рук и ног казалось раскалились и из них, разрывая плоть, устремляются лучи света. Даже отпрянув от него, она чувствовала внутри невероятную силу. Казалось, что одним движением пальца она сможет поднять кровать, на которой они сидели.

— Посмотри.

Он поднялся с постели и протянул ей руку. Нат последовала за ним в гостиную и, посмотрев в большое зеркало, висевшее возле входа, чуть не потеряла дар речи: вся ее кожа светились, как в момент их единения, но теперь это был не половинчатый рисунок, вязью древних рун и сакральных рисунков была покрыта вся ее кожа.

— Мерлин …

Северус подошел к ней сзади и аккуратно убрав копну ее каштановых волос за спину, поцеловал в шею. От прикосновения его губ сакральные символы вспыхнули еще ярче. Она повернулась к нему и провела пальцами по его виску и щеке, а затем прижалась к чуть приоткрытым губам. Он подхватил ее на руки и отнес обратно в постель.

— То есть, если Драко захочет… — начала она деловито, сидя по-турецки на кровати. Рисунки на ее теле все еще слабо светились, привлекая Северуса, который водил своими тонкими изящными пальцами по вьющимся символам, пытаясь повторить их сложный витиеватый орнамент.

— Нет, Драко уже впустил тебя. Если этого захочешь ты, — безапелляционно выдал Снейп, проводя кончиком пальца от ее груди к животу и уставился на нее своими горящими то ли от ревности, то ли возбуждения, глазами.

— А ты этого хочешь? — прошептала она ему в ухо, — ты мой супруг и, если встанет вопрос делать из Драко нашего… она особо выделила это слово, — … гаремного мальчика, это решение мы будем принимать вместе.

Ее будоражил этот разговор, как и пальцы Снейпа, очерчивающие мельчайшие изгибы ее, начинающего возбуждаться, тела. И между словами, что выдыхала томным нетерпеливым шёпотом, она принялась вылизывать его ухо и прикусывать в порыве зарождающейся страсти нежную мочку. Судя по заметно потяжелевшему дыханию, Северусу вряд ли не нравилась ее игра.

— Мы можем заниматься сексом втроем, — продолжала она волнительно шептать ему.

Он вдруг схватил ее за плечи и, отстранившись, строго посмотрел ей в глаза:

— Ты принадлежишь только мне, — категорично заявил он, испепеляя ее своим горящим взглядом.

— Ты такой сладкий, когда ревнуешь, — провокационно улыбалась Нат.

— Ты принадлежишь мне, — строго, не обращая внимание на ее издевки, повторил Северус.

— А я думала, ты принадлежишь мне, — с вызовом ответила Нат, уже совершенно серьезно.

И в глазах ее осталось лишь вожделение. Она стремительно оседлала его и, наклонившись к губам, настойчиво поцеловала.

— Подожди, — прошептала она, почувствовав его руку у себя между ног, — я тоже хочу поделиться с тобой своей силой.

Она сделала на шее небольшой разрез, тем же клинком, которым совсем недавно воспользовался Снейп и наклонила голову набок, давая ему больше доступа к тонкой, красной струйке крови, которая уже побежала по ее тонкой шее. Одновременно с губами, обхватившими ранку на ее шее, он проник в нее и это двойное удовольствие буквально сводило с ума.

========== Глава 41 Входящий за предел (Ultra) ==========

На следующее утро Нат пребывала в какой-то слабо контролируемой эйфории.

— Думаю, пяти литров моей крови вряд ли хватит на подпитку этого энерджайзера, — ворчал Северус, наблюдая ее щенячий восторг и снова погрузился в чтение «Пророка».

— Так что на счет Драко? — поинтересовалась Нат, пытаясь вернуться к прерванной вчера теме. Она уселась в кресло напротив и взяла с приставного столика чашечку кофе, что сварил для нее Северус.

Газета медленно поползла вниз, открывая его недовольное лицо, предостерегающее ее от очередной попытки вызвать его ревность. Нат стыдливо закусила нижнюю губу, но взгляд не отвела.

— Если серьезно… — он еще раз предостерегающе посмотрел на нее и, наконец, отложил газету в сторону, понимая, что так просто она от него не отстанет.

«А если женщина чего-то хочет, лучше ей это дать, иначе… и до греха не далеко».

— … я рассмотрел бы этот вариант. Если нам действительно предстоит прогулка в Тенебрис, нам будет необходимо много энергии.

— Ты сможешь провести обряд? — деловито поинтересовалась Нат, сделав глоток из фарфоровой чашечки.

— Конечно. Он не очень сложный. Но я бы на твоем месте лучше задумался об осложнениях, которые он может вызвать, — он многозначительно посмотрел на нее.

— Какие осложнения? — неуверенно спросила Нат и, поставив чашку на блюдце, вся превратилась в слух.

— Во-первых, он должен будет жить с нами. Конечно, не прямо в нашей спальне, — на всякий случай пояснил он, — но все же.

— Мои апартаменты, — тут же нашлась она, — между ними энергетический портал, так что можно сказать с нами.

— А как ты объяснишь это директору? — Снейп изящно изогнул бровь.

— А, ну да… директор… Придется его убить, — чуть помедлив, совершенно серьезно выдала Натали, но заметив очередной строгий взгляд, поспешила оправдаться. — Шутка.

На что Северус ответил лишь пренебрежительной ухмылкой.

— Ладно, с директором как-нибудь разберемся. Что еще? — не унималась Нат, видя по лицу Снейпа, что он только начал.

— Люциус, — многозначительно добавил он.

— А что Люциус?

— Драко, его единственный сын, что с одной стороны делает его очень сильным рабом, а с другой лишает сильный древний род наследника, — он вскинул брови, выжидая, что она скажет на это.

— Люциус сможет это заметить? — Нат словно искала лазейку. Ее взгляд стал внимательным и цепким.

— Конечно. Его энергетический и магический фон изменяется. И Люций, как сильный маг, сразу это заметит.

— Но… — начала она… — с другой стороны, это может быть нам на руку.

Северус вопросительно посмотрел на нее.

— Ну, если Драко будет принадлежать нам, Люциус вряд ли будет действовать против сына.

— Твое коварство не знает границ. Учись ты в Хогвартсе, точно бы на Слизерин попала, — сказал Северус, отдавая должное ее расчетливости и невозмутимости.

Несмотря на то, что она так не любила Альбуса, именно его она сейчас напоминала. В такие моменты, в ней появлялась та же решительность и непреклонность.

— Я думаю, что смогу скрыть его увеличившийся магический потенциал, если тебе не нужно, чтобы об этом узнал Лорд.

От той светящейся восторгом девочки не осталось и следа. Перед ним сидела женщина необычайной красоты, заставляющая его, одним своим взглядом, невольно выпрямить спину. Он вглядывался в ее черты и ловил себя на мысли, что совсем ее не знает. Его вдруг охватило волнение, словно перед неизвестностью, которая так же безгранично притягательна, как и пугает возможной опасностью.

***

— Мне пора.

Северус медленно поднялся из кресла, которое с облегчением скрипнуло, и наклонившись к ней, чмокнул в щеку.

— Хорошего дня, — прошептал он ей в губы.

И развернувшись направился к выходу, захватив по пути свою мантию, что лежала на спинке дивана.

— Северус, — окликнула Нат, — я думаю нам нужно постараться найти остальные тайники.

— Я тоже об этом думал. Давай поговорим позже, я правда опаздываю.

Она кивнула, и Снейп вышел за дверь.

Нат, откинувшись на высокую спинку кресла, еще несколько минут анализировала их недавний разговор. Какое-то странное едва различимое сомнение царапалось где-то на периферии сознания. Она никак не могла избавиться от него. Решив, что с этой мыслью нужно переспать, она встала из кресла и пошла переодеваться. Через полчаса у нее тоже начинались уроки.

Шестого курса сегодня в ее расписании не было, а значит и возможности понаблюдать за ее белокурым принцем и, наконец, понять откуда взялось это настойчивое сомнение. Возможно от того, что мальчишка должен будет занять достаточно большое место в их с Северусом жизни, то ли от того, что она не меньше чем Снейп ревновала к нему. Решив не делать поспешных выводов, она исчезла в портале и уже через несколько минут шла по заполненным школьниками коридорам школы, направляясь в свой класс.

— Мисс Валентайн. Профессор.

Услышала она за спиной до боли знакомый голос. Обернувшись, она увидела Драко. Как ни странно, на этот раз одного.

— Ни как опять послание, мистер Малфой? — с иронией поинтересовалась Нат.

Драко слегка напрягся, но в этот раз без прелюдий протянул ей обычный магловский конверт. Нат в недоумении вскинула брови, глядя на послание в его руке.

— Он сказал, вы захотите прочесть его, — неуверенно произнес змееныш, — я забыл вчера отдать.

— Опять он? И кто этот Он на этот раз? — она вопросительно смотрела на мальчишку.

Драко опустил протянутую руку, в которой держал конверт и немного растеряно начал:

— Его зовут Саиб. Он просил доставить послание инкогнито, сказал вопрос жизни и смерти.

Драко снова протянул ей письмо в надежде, что на этот раз она примет его, но Нат ловко схватила его за затылок и, наклонив его голову к себе, прошептала в самое ухо: — А знаете, мистер Малфой, что делали с гонцами, которые принесли дурные вести? — она с ехидной улыбкой посмотрела в его испуганные глаза, — Сажали на кол.

На что Драко нервно сглотнул.

— Надеюсь ваши вести будут хорошими.

Она наконец отпрянула и, взяв из его руки конверт, решительно надорвала край, от чего мальчишка слегка вздрогнул, тем не менее не пытался уйти, как в прошлый раз. Нат пробежала глазами по нескольким строчкам, написанным каллиграфическим почерком на обычном тетрадном листе и снова подняла взгляд на слизеринца.

— Вы, кстати, знаете, как это на кол? — шутливым тоном поинтересовалась Нат. Чем окончательно смутила мальчишку. — Когда в следующий раз вы принесете мне очередное послание, я вам обязательно расскажу, а сейчас извините меня великодушно, опаздываю.

И проворно направилась дальше, оставив позади обалдевшего Малфоя.

***

Северус с раздражением закрыл дверь в кабинет, все еще стряхивая с мантии остатки зелья против прыщей, оставшиеся тут и там, несмотря на два очищающих.

— Недоумки! Как можно было так уделать класс, даже несмотря на то, что ни одного взрывоопасного ингредиента в нем сроду не было? Видимо будет особо одаренный курс, — брюзжал Снейп и уже развернулся, чтобы наконец покинуть этот оскверненный храм науки, как чуть не налетел на домовика, который мялся у него за его спиной.

— Черт возьми, — выругался он. И раздражение с новой силой захватило его сознание, —чего тебе?

— Директор Дамблдор вызывает вас, мастер Снейп, — оробело промямлил эльф, прижимая свои огромные уши к затылку и сверкая в опускающихся на школу сумерках желтыми глазами.

Северус натянуто кивнул, и домовик с хлопком исчез. Вечер переставал быть томным. Еще больше раздражаясь предстоящему разговору с Альбусом, тему которого предвидел, он быстро пошел в сторону директорского кабинета, оглашая быстрыми нервными шагами пустой коридор школы.

Преодолев несколько поворотов и лестничных маршей, он оказался напротив каменной горгульи ведущей в кабинет директора, посещение которого требовало от него, в последнее время, особого терпения и такта. Все эти не до конца понятные просьбы и приказы доводили опытного шпиона до мигрени. Альбус и раньше не был с ним до конца откровенен, но сейчас игра была на грани фола. Северус чувствовал себя эквилибристом, что идет по натянутому через пропасть канату, как всегда без страховки, а сейчас еще и с завязанными глазами. Любой его неверный шаг может положить конец всему, к чему они так долго шли. Северус подавил волнение и, надев на лицо непроницаемую маску, быстро назвал пароль. Он поднялся по винтовой лестнице наверх и без прелюдий толкнул тяжелую дубовую дверь. За столом Дамблдора не было. Быстро окинув кабинет взглядом, он обнаружил его стоящим возле большого стрельчатого окна, в задумчивости смотрящего в даль.

«Не хороший признак, однозначно», — подумал Северус, который прекрасно знал своего наставника.

— Вы вызывали мня, директор, — начал он подчеркнуто вежливо и официально, сразу определив границы, в которых он готов общаться.

Дамблдор медленно развернулся к нему, на лице его была едва заметная улыбка.

— Да, мой мальчик, — начал он мягко.

Сразу же смяв попытку Северуса доминировать в этой партии.

— Я хотел спросить, что ты решил на счет дня рождения миссис Малфой? — он так же спокойно наблюдал за оппонентом, который, несмотря на внешнее спокойствие, вел тяжелую внутреннюю борьбу, давая Северусу время справиться с эмоциями.

— Я намерен вернуться в игру, — безапелляционно выдал Снейп и поднял на директора холодный решительный взгляд, напоминая ему о границе дозволенного им участия.

— Как ты намерен это сделать? — Альбус, как всегда, был беспощаден.

— Что-нибудь придумаю. Я разговаривал с Люциусом, высказал пару тройку соображений, которые заинтересовали Лорда.

— И то, о чем я просил тебя сказать, тоже? — он настойчиво смотрел на зельевара, вынуждая его продолжать разговор.

— Да, — коротко отрезал он, глядя на директора своим напряженно - пронизывающим взглядом. — Альбус, я думаю, что…

— Рано, Северус, — коротко и твердо прервал его директор, — нужно, чтобы Том безоговорочно верил тебе. Игра скоро усложнится до предела и сложно станет держать ситуацию под контролем.

— Я не отпущу ее одну, — решительно возразил Снейп и порывисто отошел к окну, словно не мог больше выносить на себе этот давящий взгляд. Он знал, что его могли убить, но смириться с мыслью, что Нат пойдет туда одна было невыносимо.

— Он не тронет ее. Нагирий ему не позволит. Да и Натали уже набирает силу, и если сейчас она действует скорее по наитию, то буквально через месяц вступит в полную силу. Нагирий знает это, — Альбус старался говорить спокойнее, но повелительные нотки делали его голос жестким и назидательным.

— Как я узнаю, что пришло время? — со смирением спросил Снейп, немного помедлив, стараясь подавить нервную дрожь и поднял глаза на Альбуса.

— Ты поймешь, мой мальчик, ты сразу все поймешь. Уже скоро.

Он с сочувствием наблюдал, как снова разбередил только начавшие зарубцовываться раны в сердце этого сильного, умного, молодого мужчины, которые снова начали кровоточить. Он знал, какую причиняет ему боль, но он шел к этому моменту так долго, что у него не осталось права на жалость.

Не говоря ни слова, Снейп откланялся и стремительно вышел из кабинета директора в обычном для себя состоянии бессильного негодования, которое надоедливым послевкусием сопровождало почти каждую беседу с директором последний месяц. Он пытался подавить его до того, как начнет испытывать жалость к себе, с которой могла справиться лишь внушительная порция огневиски. А терять контроль вообще не входило в его планы. Тем более сейчас.

Северус решил уединиться в школьной лаборатории и привести мысли в порядок, поколдовав над каким-нибудь не сложным зельем из списка Поппи, который она составила для него еще неделю назад. Но на полпути вдруг понял, что он хочет увидеть Ее, словно время побежало для него болезненно быстро. Он чувствовал, как оно пронизывает беспокойством его тело. Снейп решительно развернулся на каблуках и уже спокойнее направился домой. С каждым шагом, который приближал его к Нат он чувствовал, как отступает это гнетущее его ощущение собственной слабости. Как сердце наполняет уверенность, вытесняя все, что еще пять минут назад сковывало его

железными тисками, причиняя нестерпимую боль.

***

Он словно черная тень проскользнул в дверь, бесшумно прикрыв ее за собой. В гостиной царил полумрак, но даже в нем Северус различал в кресле ее силуэт. Взмахом руки он зажег все свечи, что были в гостиной, которые мгновенно наполнили пространство своим теплым мягким светом, отбрасывая причудливые тени на стены и играя бликами на ее слепо смотрящем куда-то перед собой лице. Северус медленно подошел к ней и сел в кресло напротив, положив руки на подлокотники.

Нат сидела с ногами в кресле, обхватив колени руками и зажав между пальцами уголок конверта, который вяло свисал вниз, как приспущенное знамя. Он осторожно взял его и пробежался глазами по записке, что была в нем:

— Что это?

Нат подняла на него глаза и совершенно спокойно ответила:

— Ты был прав. Это от Саиба.

Его брови взлетели вверх, а губы чуть напряглись:

— Так вроде это совсем не плохо? — тихо спросил он, словно старался не нарушить то уединение, в котором находилась Нат до его прихода. — Что думаешь с этим делать?

— Ничего, — устало ответила она и, встав с кресла, прошла мимо него в кабинет. Северус проводил ее взглядом до стола, с которого она что-то взяла и вернулась назад.

— А еще вот это.

Она протянула ему небольшую книгу в твердом, довольно старом переплете.

— Что это? — неуверенно спросил он, переводя взгляд с нее на книгу.

— Карло, — ответила Нат и снова села в кресло, положив ногу на ногу, внимательно глядя на него.

— Карло? — переспросил Северус и еще раз взглянул на книгу. На обложке, как ни странно не было ни названия, ни автора. На ней не было вообще ничего.

— Помнишь, я рассказывала тебе, что у меня есть любимый книжный магазинчик. Он совсем не большой, но в нем есть все, что мне бывает нужно. И Душа мастера тоже оттуда. В последний раз я была там именно в поисках этой книги. Карло, сначала не хотел мне ее продавать, мы даже чуть не поссорились из-за этого, но потом он вдруг успокоился и даже сделал мне подарок, как он объяснил, на прошедший день рождения. Разгадывая Душу мастера, я совсем забыла про него, а сегодня, чтобы скоротать время, стала рыться в твоей библиотеке и нечаянно нашла его.

— И что в ней? — спросил Северус, предчувствуя неладное.

— Легенда. Или сказка… Я не знаю. В ней кроме самого текста ничего нет: ни названия, ни жанра, ни автора, вообще ничего.

— И о чем же эта легенда? — уже настойчивее спросил Северус и подался вперед.

— Она гласит о том, что жил был один очень могущественный Бессмертный. Я бы назвала его Богом-отцом, но это богохульство. Назовем его — Создатель. Звали его Регул. И было у него, как водится, два сына, — говорила Нат нарочито беспечно, словно пыталась скрыть волнение, которое вызывала в ней эта история, — старшего звали Дигнас, младшего-Малум. И вот, как это обычно бывает, мальчишки не поделили царство своего отца. Каждый хотел урвать кусок пожирнее. И тогда отец, своей властной рукой сам поделил между ними владения, которые достанутся им, когда предстоит ему покинуть этот мир. Старшему достался подлунный мир, а младшему, как ты, наверное, уже догадался — подземный.

Решил Малум, что это несправедливо, и пошел к отцу договариваться. В общем, по причине вспыльчивости его характера, они не смогли договориться по-хорошему. И Регул, видя коварство и вероломство своего отпрыска, решил обезопасить свои владения от распрей. Он заточил своего строптивого сына в его подземном царстве, наделив поистине огромной силой. С единственной, но существенной оговоркой: он теряет силы, если проникнет в надземный мир. Но, как это обычно бывает, Малум оставил для себя лазейку: он может во всем своем могуществе предстать перед обалдевшие очи брата своего Дигнаса, если между двумя мирами открыть энергетический портал. Портал этот такой силы, что его не сможет открыть сам Малум, и даже если они вместе с братом захотят провернуть это дельце у них ничего не выйдет. Один должен повелевать временем и пространством, а другой должен быть «входящий за грань». Два мага равные по силе. Этот портал должен разорвать не только время, но саму материю сущего. Чтобы удержать его стабильным и нужны эти два мага: Альфа и Ультра. Альфу Нагирий нашел сразу, ей была Рогнеда. А Ультру ему, по-видимому, найти не удалось. Этим и воспользовалась Рогнеда, заперев его в Тенебрисе. Вот только знаешь, что не дает мне покоя во всей этой истории? Почему Малум наказал Нагирия? Ни как он возомнил о себе Бог знает что и решил что-то стащить с общего стола? И еще один вопрос никак не дает мне покоя, — она внимательно посмотрела на Северуса, который все так же ошеломленно смотрел на нее, — я, кажется, поняла, почему Хог показал мне тогда тебя с Малфоем. Он ведь сказал, что хотел скрыть это от Хозяина, но ты знаешь, я думаю, что он хотел показать мне именно тебя.

Северус вопросительно смотрел на нее и, казалось, что был еще больше озадачен.

— Я думаю, что Люциус изначально был в курсе. Ведь именно он привел тебя к Лорду? Именно он был твоим покровителем и наставником?

Нат внимательно смотрела на Северуса, ловя любое изменение в его напряженном лице. То, что он молчал, давало ей уверенность продолжать:

— Возможно об этом пророчестве уже тогда знал Лорд. Но зная хитрость и коварство Малфоя можно предположить, что он не сказал Лорду, что нашел Ультру, выжидая, как все это обернется для него. Возможно он что-то знает, о соглашение между Томом и Нагирием, либо чует, что они пытаются друг друга надуть. От чего выжидает. Я думаю, поэтому Драко так неожиданно заделался письмоносцем. Ведь ты был прав, послание мог принести сам Люциус. Видимо, он хочет пристроить мальчишку в самое безопасное, на данный момент, место. Вот тебе и наследник древнего рода.

— Но я ушел, после того как… — Северус снова замолчал. Нат знала, о чем он.

— Вот именно. Малфой знал, что ты — Ультра. И собственно, ни куда бы ты не делся. Просто при наступлении благоприятных для него условий он знал, как тебя найти. А то, что ты не под боком у Темного лорда, делало тайну Люциуса еще более ценной. Но… все-таки ты в игре. Я долго не могла понять, чем он привязал тебя.

— Кто? — не выдержал Северус.

— Тот, кому было выгодно оставить тебя в игре.

Она многозначительно посмотрела на Снейпа, которого начали раздражать ее паузы. Он нервничал, и она знала почему. Всего полгода назад из-под ее ног так же беспощадно выбили почву. Но она знала, она возвращает ему жизнь, да цена ее была непомерной.

— Это Дамблдор, — отрезала Нат. — Ну подумай, Дамблдор обещал тебе защитить Лили и ее семью и вдруг в последний момент он отказывается становиться Хранителем тайны. И им становится Питер Петигрю.

Она положила руку на его ладонь, видя, что он хочет возразить.

class="book">— Милый, я понимаю, это лишь мои домыслы, но, пожалуйста, выслушай меня до конца, прежде, чем сделать собственные выводы.

Она смотрела в его черные глаза, в которых плясали язычки пламени отраженных свечей, мерцая оттенками эмоций, что сейчас владели им: смятение, беззащитность, надежда.

— У Джеймса Поттера за два дня до нападения он забирает, вроде как на изучение, мантию невидимку, лишая их даже призрачной надежды сбежать. Он позволил их убить, потому что ему нужен был ты. Он убил этим двух зайцев: чувством вины за ее смерть, он привязал к себе тебя, а еще в безраздельное пользование получил Избранного, в воспитании патриотических качеств которого ему уже никто не мог бы помешать.

Казалось Северус не слушает ее, напряженно пялясь в одну точку. Но она знала, он не просто слушает ее, он ее слышит.

— Это говорит о том, что Альбусу что-то нужно. Он преследует какую-то цель. С Избранным все более или менее ясно. С помощью Поттера он в курсе всего, что связано с Томом. Да и он единственный, кто может его убить. Есть что-то, что занимает его мысли уже много лет, что-то, что не дает ему покоя. Ведь даже Тома он приволок в школу, отыскав его в магловском приюте. Альбус всегда отличался умом и сообразительностью и не мог не заметить его тяги к темной стороне. Он словно всю жизнь подчищает за ним, чтобы дать ему возможность исполнить свое предназначение. Хагрид, которого обвинили в том, что он открыл Тайную комнату. Ведь он знал, что тот не виновен, но ничего не сделал. За то потом, взяв его «под свое крыло», приобрел верного слугу. И ты, Северус, он срезает ножом куски твоей собственной плоти, и кормит ими тебя с руки.

Нат почувствовала, как Северус потянул руку из ее ладони и немедля, рывком села к нему на колени, прижав к себе. Когда он наконец перестал биться в ее объятиях, она начала гладить его теплые непокорные волосы, пытаясь успокоить дрожь его тела и сердца, заполняющего своим неистовым стуком их небольшую гостиную.

— Я знаю, как больно, — шептала она, покрывая его макушку торопливыми поцелуями, — все пройдет, сейчас все пройдет.

========== Глава 42 Рокировка ==========

— Ты убил ее, — лицо Снейпа болезненно морщилось, — скажи мне… скажи мне, старик, — его голос срывался на иступленное шипение. — Она стала тебе не нужна. Она выполнила свою миссию.

Он вперил в Альбуса холодный яростный взгляд. С трудом переводя дыхание, он сжимал кулаки в приступе болезненной решимости.

— Отвечай, — закричал он, — ты обязан мне.

Альбус поднял на визави холодный уверенный взгляд.

— Что ты хочешь услышать? Что я словно опытная акушерка немного помогал при рождении нашего Нового мира? В котором будет место каждому.

Он порывисто очертил длинным костлявым пальцем в воздухе полукруг, словно хотел показать всех тех, кому найдется место в его Новом мире.

— Мира, который построен на костях тех, кто был верен тебе? — негодовал Снейп. Его голос срывался от волнения.

— Что-то я не припомню, чтобы раньше ты был так болезненно чистоплотен, — строго предостерег Альбус. — Мир всегда строился на костях и ты, мой друг, как никто другой знаешь об этом. Мир всегда приносили на копья и штыках. И даже мир Ее Бога, что Он завоевал одной лишь любовью. Последователи выстлали дорогу в Его рай костями не только несогласных, но и самых верных его последователей: крестовые походы, инквизиция, пролили столько крови, что настоящим агрессорам и не снилось. И делали они это во имя любви, которую Он проповедовал. Миром правят личности, не идеи, Северус. Иногда приходится выбирать. И я до сих пор не сомневаюсь в своем выборе, — его властный бескомпромиссный тон слегка осадили Снейпа.

Видя, что Северус готов слушать, Альбус продолжил уже спокойнее: — Мы шли к этому столько долгих лет, неужели мы сейчас остановимся? Сейчас, когда мы дошли почти до финала?

Он смотрел на зельевара, выжидая его реакции и судя по тому, что Северус наконец разжал кулаки, он слушал.

— Северус? — Дамблдор вопросительно смотрел на мужчину.

— Ты отнял у меня жизнь, — начал Снейп жестко. — Ты отнял все, что мне было дорого, сделав смыслом моего существования месть.

Он поднял тяжелый взгляд на директора.

— Ничего не изменилось. Кроме того, что ты предполагаешь, что я повинен в смерти Лили.

Альбус пытался воззвать к здравому смыслу зельевара, но тот лишь снова сжал кулаки.

— Хватит, — обрубил он, — я слишком долго слепо верил тебе. Слишком долго ты пользовался моим доверием. Я не позволю тебе сделать это снова.

— Северус, послушай… — директор сделал шаг ему на встречу, но столкнувшись с его предостерегающим взглядом остановился, — дай мне возможность объяснить. Я прошу лишь это.

Северус молчал, и Дамблдор продолжил:

— Все, чем мы занимались последние шестнадцать лет, все это было правдой. Да, я не посвящал тебя в какие-то тонкости моего плана, но лишь из-за сложности твоей роли в нем.

Дамблдор снова сделал попытку приблизится к Снейпу, но тот отступил на шаг, сохраняя прежнюю дистанцию.

— Как я понимаю, основная твоя претензия заключается в том, что ты предполагаешь… — он сделал акцент на последнее слово, — …что я, каким-то образом, причастен к смерти Поттеров? Северус, как я уже сказал, это лишь твои предположения. Я не обязан был становится Хранителем их тайны. Они решили, что справятся с этим сами. Да, это было роковой ошибкой, но от них никто не застрахован, правда, друг мой? Нечаянно подслушанное пророчество, или не слишком настойчиво предложенная помощь… — он многозначительно посмотрел на Снейпа, лицо которого лишь презрительно искривилось, — Северус, каждый из нас получит по заслугам и час моей расплаты не за горами. Я не прошу тебя понять меня, но лишь довести начатое до конца. Во имя всех тех, кто пожертвовал собой на этом пути.

— Всех тех, кто выстелил путь в Твой рай своими костями? — презрительно сказал Снейп.

— Я знаю, тебе больно. Но, как я уже сказал в начале нашего разговора, ты еще не настолько силен, чтобы справиться самому. Чтобы защитить Ее.

Северус почувствовал, как слова директора разбудили чудовище у него внутри. Чудовище, которое он так старательно держал на цепи. И сейчас оно поднималось по сведенному судорогой горлу. Его верхняя губа подрагивала от напряжения обнажая зубы, от чего казалось, что он скалится.

— Не смей, — он иступлено зашипел, ткнув в сторону Дамблдора пальцем, — не смей даже говорить о ней.

В его лице была та отчаянная свирепость, что бывает у сторожевой собаки предано защищающей хозяина даже под дулом наставленного на нее пистолета.

— Северус, тебе нужна помощь, — настаивал Альбус, призывая его к здравомыслию.

— Я однажды уже принял от тебя помощь. Она слишком дорого мне обошлась, — выплюнул он, все еще подрагивая от гнева.

— Северус, пожалуйста, давай успокоимся и поговорим, наконец, как цивилизованные люди. Я прошу тебя, — настойчиво сказал Альбус, прерывая попытку Снейпа снова напасть. — Прошу. — он смотрел в глаза зельевара, своими невыносимо-голубыми, проницательными глазами.

— Ты хочешь, чтобы я довел начатое до конца? — все еще с раздражением, но уже спокойнее спросил Снейп.

— Да, — ответил Дамблдор.

— Я подумаю, — коротко ответил зельевар и, взмахнув полами своей мантии, стремительно вышел из кабинета директора.

Оставшись один, Альбус размышлял над их разговором. Он конечно понимал, что это Она открыла ему глаза. Самое неприятное было то, что ей понадобилось для этого всего полтора года. И сейчас его такой совершенный план висит на волоске. Конечно, он предвидел такое развитие событий, но думал, что перед решающим разговором со Снейпом, он успеет поговорить сначала с Ней. Он знал, Натали единственная, кто может сейчас гарантировать благополучное завершение его плана, она единственная, кто сможет убедить Северуса. А ему было нужно не просто его согласие, которое он даст, Альбус был в этом уверен, ему была нужна его безоговорочная преданность. Слишком много зависит от того, как отыграет свою партию именно Снейп.

Он стоял возле окна и, как обычно в последний месяц, всматривался в даль: как на горизонте, подернутые молочной дымкой, возвышались горы, словно могучие спины древних чудовищ. Альбус будто пытался наглядеться на величественную красоту этих монументальных исполинов, которым плевать на все тщетные потуги смертных доказать свое превосходство друг перед другом, с единственной целью, чтобы короткая вспышка нашей жизни оставила пусть недолгий, но яркий свет. И все то, чем мы жили, чем были полны наши сердца: наша любовь, трепет наших бесстрашных сердец, все это оставило свой след. Ибо каждый из нас — вселенная. Сейчас перед лицом Темных сил, что как никогда пытаются завладеть миром, перед неотвратимостью его собственной судьбы, он чувствовал, что добрался до самой вершины той грандиозной цитадели, что методично создавал все эти годы, укрепляя ее фундамент костями отыгравших свою роль сторонников и поверженных врагов. Сейчас он стоит на самой ее вершине и впереди у него только мрачная бездна. Он исполнил свое предназначение. Ему больше нечего просить у нового дня.

***

Весь следующий день Нат не могла избавиться от едва заметного, но настойчивого беспокойства, из-за так неосмотрительно высказанных предположений на счет игры Альбуса. Оно, как мотив глупой песенки, неотступно преследовало ее заставляя снова и снова задумываться над тем, правильно ли она поступила. В правоте своих суждений она была абсолютно уверена, иначе не посмела бы так ранить его. Но даже это не ослабляло невыносимой ноющей боли внутри, которая словно вытягивала из нее последние силы. Она не могла поступить иначе. Все шло к тому, что Снейп при любом раскладе узнал бы правду и не простил бы ей молчания.

Она, как нашкодивший подросток, тихо вошла в слабо освещенную гостиную, готовая к любому развитию событий. Оглядевшись она заметила Северуса, сидящим в своем любимом кресле, откинув голову на его высокую спинку. Казалось, что он спит. Но она знала, это не так. Вся небольшая комната была пропитана беспокойством, и ее сомнения с новой силой затянули внутри болезненный узел. Нат понимала, им нужно поговорить. По крайней мере попытаться.

— Привет.

Она подошла к нему. Его лицо казалось утомленным. Между бровей залегла глубокая морщинка, заставляя линию бровей изогнуться в каком-то казалось болезненном напряжении. Она так хотела защитить его от боли и сомнений, которых было и так предостаточно в его жизни, но сейчас, именно она была виновата в его смятении. Как можно сделать выбор между правдой и мнимым спокойствием любимого человека, которое разрушает его жизнь. Разрушает, словно капли воды, подтачивающие камень. Хотелось всего его спрятать в своих нежных объятиях, заслонить от всего мира, забрать только себе.

— Все хорошо? — неуверенно спросила она, видя, что он не реагирует.

Северус медленно открыл глаза. Взгляд его, притаившись за черным бархатом ресниц, был слегка отрешенным.

— Привет, — бесцветно протянул он.

— Если я мешаю, могу пока побыть у себя.

Нат нервно дернула указательным пальцем в сторону входной двери. Северус покачал головой и протянул ей руку. Она неуверенно вложила в нее свою ладонь. Он потянул ее на себя вынуждая сесть ему на колени, что она с удовольствием сделала.

— Прости меня, — вдруг совсем тихо сказала Нат.

— За что? — Северус не отводил от нее глаз.

— Я причинила тебе боль. Я заставила тебя усомниться во всем, что было для тебя важным.

— Это не твоя вина, а моя глупость.

— Нет. Нет, это не так.

Нат обхватила его лицо ладонями и стала всматриваться в его черные глаза, словно хотела, чтобы он услышал ее.

— То, что тебя использовали не говорит о том, что ты глуп. Это говорит лишь о том, что ты доверял человеку больше, чем он того заслуживал.

— Иди ко мне.

Он прижал ее к себе и Нат почувствовала, словно с души упал тяжелый камень, не дававший ей дышать. Она обхватила его голову руками, прижимая к себе. Ее губы торопливо касались его волос, скул, тронули горбинку носа, и достигнув чуть приоткрытых губ замерли. Она отстранилась словно хотела посмотреть не вызвала ли она его недовольство и виновато улыбнулась, заметив его внимательный взгляд.

— Что ты собираешься ответить на это? — Северус повернул голову в сторону приставного столика, на котором все еще лежал простой магловский конверт с запиской от Саиба.

— Ничего не буду.

Она выпрямилась и откинула назад тяжелую волну, рассыпавшихся в порыве нежности, волос.

— Слишком много людей за последние несколько дней пытаются со мной договориться. День рождения миссис Малфой послезавтра, если ему есть, что мне предложить, сделает это на приеме. Если, конечно, будет допущен.

— А если нет? — поинтересовался Северус.

Ему нравился ход ее мыслей. Она правильно рассуждала, не поддаваясь горячке, которая может испортить все дело.

— Значит пусть пытается связаться со мной по-другому. Если он готов идти на компромисс, он найдет как это сделать, если нет, то я не вижу смысла во встрече. Пусть понервничает. Я не хочу, чтобы он был уверен, что я стану играть по его правилам.

— Думаю, ты абсолютно права.

Он словно стал приходить в себя, после такого трудного разговора с Альбусом, о котором, казалось, начал жалеть. Такая горячность была несвойственная ему. Столько лет выдержка определяла его жизнь, а сейчас он, как вспыльчивый подросток, выплеснул на директора всю свою обиду, весь свой страх, что мучил его последние полгода, с тех пор, как он узнал о пророчестве. Может быть Альбус был прав и теперь, когда ему есть ради кого жить, так сложно стало оставаться беспристрастным.

Сейчас, когда она так близко, так ощутимо отдавливает ему колени, вся его неуверенность исчезла, уступив место решимости. Они вместе – это главное. С остальным они справятся, или нет, но тогда это уже не будет иметь для них значения. Он чувствовал, что готов принять свою судьбу.

— Что на счет Карло? Ты чувствуешь в нем угрозу?

— Нет, напротив. Он в нужную минуту всегда оказывался рядом. Просто я никогда не придавала этому значения. Он каким-то непостижимым образом всегда знал, что волнует меня в данный момент больше всего. Точно… — она подняла на него глаза, — …мысли мои читает. И еще… — словно только что вспомнила она, — раньше он жил в Париже, когда я в школе училась. Я постоянно таскалась к нему, потому что у него всегда было то, что мне нужно. А после того, как я уехала, может быть через год, переехал и он. Я ведь тогда думала, что совершенно случайно набрела на его магазин. Но сейчас понимаю, что все не так просто, как показалось мне тогда.

— И как он объяснил свой переезд? — спросил Северус.

— Сказал, что старый приятель, который до этого смотрел за его магазином умер, и ему срочно пришлось приехать, чтобы уладить дела.

Северус с какой-то затаенной тоской и нежностью смотрел на нее, проводя тыльной стороной пальцев по ее щеке: — Все будет хорошо. Мы обязательно выясним кто такой Карло и, что он знает обо всей этой ситуации. Возможно у нас появится сильный союзник.

— Что тебя тревожит? — спросила она, видя его подавленность. — Ты разговаривал с Альбусом?

— Да, — коротко ответил он, явно не желая вдаваться в подробности.

— Если не хочешь не рассказывай, — спокойно ответила она. — Но, если когда-нибудь ты все же захочешь рассказать мне…

— Я думаю, он нашел остальные тайники, — неожиданно продолжил Снейп.

— Óн сказал тебе?

— Намекнул.

— И что ты обо всем об этом думаешь? — вкрадчиво спросила Нат, пытаясь не казаться слишком настойчивой.

— Ты права, ему что-то нужно. Вопрос в том, на сколько дорого это обойдется мне в этот раз.

Нат почувствовала идущее от него раздражение.

— Разговор был не из приятных, я, полагаю?

Северус скептически изогнул бровь и уголок рта.

— Понятно, — протянула Нат, пытаясь отвести глаза в сторону. Понимая, что внесла семя раздора в самый неподходящий момент.

— Что ты собираешься делать? — все же спросила она.

— То же, что и последние шестнадцать лет, — довольно бодро ответил Снейп. — Думаю, что в свете последних событий, нам нужно плотно заняться свитком.

— Альбус даже не намекнул, что было в других тайниках? — спросила Нат.

— Нет. Но ясно дал понять, что это определенно поможет в игре с Нагирием.

— Как ты думаешь, что ему нужно? — не унималась она, чувствуя, что именно ради этой просьбы и были все усилия Альбуса на ее счет. Интересно, когда он все это спланировал? И что он знает о пророчестве?

— Он сказал тебе чего хочет? — непроизвольно настаивала она.

— Нет. Он сказал, что поможет, но… — губы Снейпа дернулись в саркастической ухмылке, — …все имеет свою цену.

— Все, как всегда, — Нат опустила глаза на свои колени.

— На этот раз, я не стану действовать в слепую. Он знает об этом. И, черт возьми, если это поможет нам выстоять, я готов заплатить любую цену. Он подхватил пальцами ее подбородок и приподнял так, чтобы видеть ее глаза: — Ты веришь мне? — решительно спросил он.

— Всегда, — с болезненной-решимостью ответила Нат. — Я с тобой до конца. Наступит он завтра или через тысячу лет, не важно. Я буду рядом столько, сколько ты позволишь мне, — она обхватила его лицо руками, всматриваясь в его невероятные черные глаза: — Ты слышишь? — почти шепотом закончила она.

— Ай, — Нат одернула руку, уставившись на запястье, на котором проявилась тонкая красная нить.

— Что? — обеспокоено спросил Снейп.

— Пол, — коротко ответила она.

— В смысле Пол? — переспросил зельевар.

— В прямом. Ты ведь хотел расшифровать свиток, ему, по-моему, это удалось. По крайней мере я на это надеюсь.

— Ты повязала ему охранную нить?

— Да.

— Подожди, ты что оставила ему свиток?

— А ты что, думаешь, он удерет с ним к Темному Лорду? — Нат состряпала изумлённое лицо.

— Ты рассказала ему? — продолжал допытываться зельевар.

— Только то, что он сможет понять.

— И что же по-твоему он сможет понять? — Северус настойчиво продолжая свой допрос.

— То, что Саиб заложил его душу своему Хозяину и, чтобы снять заклятие нам нужно расшифровать свиток. — стараясь не раздражаться, пояснила Нат.

— И как он на это отреагировал?

— Как ни странно, с пониманием.

— Ну что же. Думаю, раз он в курсе, нам уже нет резона прятаться. Пойдем вместе.

Северус встал из кресла, увлекая Нат за собой, и направился к порталу.

Уже через несколько минут они сидели в библиотеке, выслушивая восторженный рассказ Пола о том, как он, путем неимоверных усилий, справился с загадкой.

— И что же ты думаешь это было? — обратился он к Нат. — Ты думала это арамейский. Признаться честно, я тоже поначалу так подумал. Но… — он торжествующе поднял в верх указательный палец, — это латынь.

Он уставился на присутствующих, словно ждал аплодисментов. Если Нат, привыкшая к восторженно-импульсивной манере общения Пола, спокойно ждала окончания его захватывающего рассказа, то у Северуса на лице была маска вселенского терпения к чужому скудоумию.

Заметив это Пол слегка осекся, сведя брови на переносице: — Что-то не так? — спросил он Нат. Словно Северус был глухонемой.

— Все нормально, милый, он просто устал.

И повернулась к Северусу всем своим видом показывая, чтобы он сделал лицо попроще.

Она знала, Пол не уймется пока не вызовет восторг публики, как бы это не было трудно. Он же не знал, что завоевать даже элементарно внимание Северуса не так-то просто, а восторг — это вообще из области фантастики.

— Ты сказал латынь? Но как?

Нат попыталась переключить внимание Пола со Снейпа на себя, иначе они так и не дойдут до сути.

— Загадка Леонардо, — торжествующе выдал парень.

Нат смотрела на него с некоторым недоумением.

— Ну, вы что, Леонардо.

Он посмотрел на Снейпа, который обдал его своим коронным ледяным взглядом, заставив того спешно отвернуться обратно к Нат: — Ну, малыш…

— Ты имеешь виду то, как Леонардо да Винчи зашифровывал свои записи? — неуверенно спросила она.

— Бинго, — обрадовался Пол. — Только все было не так просто. Мне понадобилось не одно зеркало, а два, сложенные углом, вот так.

Он сложил ладони практически правильным прямым углом, торжествующе оглядывая слушателей. Со стороны могло показаться, что он рассказывает, какую рыбу поймал на выходных. Ну, по крайней мере, какие у нее были глаза. От этой мысли Нат стало смешно, а взгляд на мрачно глядевшего на ее друга Северуса вырвал из ее рта неуместный, в данной ситуации, смешок. Правда, она тут же успокоилась, поймав на себе предостерегающий взгляд Северуса и недоумевающий Пола.

— Все так просто? — попыталась она сгладить неловкость от своего поведения.

— Я бы не сказал, что это было так просто, — надулся Пол.

Нат встала из кресла и подошла к нему.

— Ты, молодец.

Оперевшись на его руку, она приподнялась на носочки и чмокнула парня в щеку, чувствуя прожигающий спину взгляд Северуса.

«Да, сложновато, когда они вместе», — подумала она, осторожно опустившись на пятки.

Вернувшись в свое кресло, она стараясь не смотреть на Снейпа, который продолжал все так же осуждающе смотреть на нее.

— Ну, и где перевод? — выжидающе уставилась на друга Нат.

— Перевод? Ты что, я только начал переводить. Вообще-то это не так просто, но я нашел ключ, ведь это самое главное. Теперь перевод у нас в кармане.

Пол старался выглядеть все так же непринужденно, но стремительно гаснувший интерес во взгляде Нат, слегка выбил его из колеи. А Северус, который со вздохом встал из кресла и, взяв со стола свиток, начал вчитываться в содержимое, вообще поверг его в смятение. Пол беззвучно открывал рот, как выброшенная на берег рыба, поворачиваясь то к Натали, то к Снейпу, которые, присев на диван со свитком и его зеркалами, что-то тихо обсуждали. Совершенно растерянный Пол стоял посреди комнаты, чувство обиды неприятно царапало грудь. Нат не отрывая глаз от пергамента и продолжая что-то обсуждать с мрачным брюнетом, протянула в его сторону руку, приглашая присоединиться к ним. Пол, еще немного подув для приличия губы, подошел к ней и она, обняв его за талию, вынудила присесть на подлокотник дивана рядом с ней.

Через пару минут он уже забыл о своей обиде, горячо обсуждая перевод свитка, к плохо скрываемому раздражению Снейпа. Минут через двадцать Северус уже ядовито цедил через зубы, осаживая слишком рьяное желание Пола внести свои замечания в перевод. Нат обняла зельевара за плечи, пытаясь слегка смягчить его раздражение, но даже ее аргументы в пользу того, что в его жилах течет кровь Саиба, который является специалистам в подобных вопросах, урезонила его лишь на время. Совсем скоро он снова стал несдержанно язвить, от чего Пол не желающий уступать своих лидирующих позиций, начал бурно жестикулировать и чуть ли не кричать. Чем громче говорил Пол, тем тише и ядовитее становился голос Снейпа. Нат в конце концов начало выводить из себя их глупое соперничество, и чтобы избежать кровопролития, она решила оставить мужчин одних. Рассудив, что латынь она все равно не знает, а ее присутствие только подливает масла в огонь их противостояния.

Возмущенно бурча себе под нос что-то из разряда:

«Да пусть хоть поубивают друг друга».

Она пошла в спальню и, не раздеваясь, легла на край кровати, одним резким движением завернувшись в одеяло точно в кокон. Постепенно звуки ночи, что наполняли дом своей странной мелодией: доносившиеся из библиотеки голоса мужчин, ветер за окном, раскачивающий макушки вековых елей, смазались в один протяжный монотонный шум, вытесняя гнетущее ее раздражение. Сознание беспощадно поплыло, увлекая ее в беспокойный странный сон, который о чем-то настойчиво предупреждал ее последние пару недель.

Из окна под самым потолком на кровать лился кроваво-красный свет, преображая комнату, словно смотришь на нее сквозь красную стекляшку. А мрачный потолок, теряющийся в непроглядной тьме, делал ее похожей на глубокий колодец. Нат казалось, что она даже ощущала его пробирающую до костей сырость, которая буквально налипала на нее. Через мгновенье она поняла, это не свет. Комнату-колодец стремительно наполняла кроваво-красная жижа. Закручиваясь воронкой, она подхватила ее словно невесомый листок, увлекая за собой и Нат, захлебываясь, не в силах бороться со стихией, стала тянуть руки пытаясь схватиться за что-нибудь. Наконец под руки попалось что-то твердое и холодное. В ужасе она увидела, что это прутья решетки на окне. Она, что есть сил, стала трясти ее, но та не поддавалась. Кровавая вода уже заполнила комнату практически до самого потолка и Нат, оставив на время решетку, вынырнула на поверхность. Под потолком остались не затопленными лишь несколько сантиметров. Она, не теряя времени, до боли наполнила легкие воздухом и снова погрузилась в кровавую жижу, пытаясь избавиться от решетки. Сердце болезненно пульсировало в груди, от нехватки кислорода перед глазами все поплыло, что-то с силой откинуло ее назад, и она очнулась.

— Вставай и возрадуйся, соня.

Услышала она чрезмерно громкий и раздражающе радостный голос Пола, который, видимо, был настроен решительно, настойчиво откинув край покрывала, которым она была укрыта.

— Пол, отвали, — огрызнулась Нат. Не открывая глаз, она шарила рукой пытаясь нащупать покрывало, чтобы снова завернуться в него, словно пыталась защититься от чего-то.

— Вставай, уже. Мы с Севом расшифровали свиток.

— Вы с Севом?

От такого неожиданного поворота она тут же проснулась и, щуря глаза от яркого света, пыталась навести фокус на сидевшего рядом с ней Пола.

— И где же Сев сейчас? — не без иронии спросила она.

— На кухне, варит кофе.

И действительно, она только сейчас почувствовала божественный запах свежесваренного кофе, который побуждал ее вставать с постели и с сомнамбулической покорностью идти по следу чарующего аромата. Что ни говори, кофе Северус варил отменный.

Нат довольно бодро встала с кровати и вместе с Полом направилась на кухню.

— Привет, — она подошла к Северусу сзади и, обняв за плечи, прижалась щекой к его спине: — Словно сто лет тебя не видела.

Он осторожно развернулся в ее объятиях и прижал груди.

— Я тоже по тебе скучал.

Пол стоял на пороге привалившись к косяку и с интересом наблюдал за разворачивающейся картиной.

— Кофе? — тихо спросил Северус и, поцеловав ее в макушку, отстранился, чтобы разлить божественный напиток по чашкам.

— Кофе, — с улыбкой ответила она, чувствуя в груди трепет от его близости.

— Я приготовлю завтрак. Как на счет омлета с овощами? — предложила Нат.

— Прекрасно, — ответил Северус позвякивая чашками.

Нат направилась к холодильнику достать все необходимое.

— А мне, пожалуй, тосты и йогурт.

Она обернулась на Пола, про которого совсем забыла, заметив предостерегающий взгляд Снейпа, адресованный ее непутевому другу. Пол же, как ни в чем не бывало, подошел к ней и подставил руки, с готовностью помочь.

Она передала ему овощи:

— Помой, пожалуйста, — попросила она, чувствуя, как от взгляда Снейпа воздух в кухне становится наэлектризованным.

Пола, похоже, ничуть не смущала сложившаяся ситуация. Напротив, он активно заводил Северуса, своей суетой вокруг Нат.

— Что ты делаешь? — чуть слышно спросила она, когда Северус вышел.

— А он как хотел? Такую женщину, как ты, сначала заслужить нужно. Тем более ревность, отвратное чувство, от нее нужно избавляться сразу, пока она не перешла хроническую форму.

Он положил ей на доску вымытые помидоры.

— А ты не боишься, что он тебя проклянет? — совершенно спокойно поинтересовалась Нат, и выбрав самый большой томат, принялась нарезать его дольками.

— Проклянет? — напрягся Пол.

— Ну конечно, он ведь колдун, — она с легкой усмешкой наблюдала за тем, как вытянулось его самоуверенное лицо.

— Кто колдун? — с недоумением переспросил Пол.

— Северус. Да брось, по нему же видно. И это, кстати он тебе лекарство варит, — подливала масло в огонь Нат, видя, как ее друг занервничал.

Она смахнула с доски овощи в сковороду, и они весело зашкворчали разбрызгивая во все стороны мелкие капли жира.

— Я просто подумал, что он гот, — неуверенно рассуждал Пол.

— Гот? — усмехнулась Нат, помешивая деревянной лопаткой мерно пофыркивающие в масле томаты.

— И вообще, предупреждать надо.

Он нарочито поспешно отошел от подруги и сел на дальний, от нее, край стола. Нат залила содержимое сковороды взбитыми яйцами и убавив огонь, закрыла крышкой. В этот момент в кухню вошел Северус со свитком в руке и сел на противоположную от Пола сторону стола, явно выразив свое к нему отношение.

— Ну вот, пять минут и завтрак готов.

Нат, вытирая руки полотенцем, повернулась к мужчинам: — Вы мне расскажите, о чем говорится в свитке или мне придется вас пытать? — шутливо спросила она, пытаясь разрядить обстановку.

— Конечно, — начал Северус, осадив своим ледяным взглядом Пола, который дернулся было ответить.

========== Глава 43 ==========

Внимание! У нас наметилась групповушка. Несмотря на то, что «по делу», все же, не могу не предупредить.

«Самое худшее — когда нужно ждать, и ты ничего не можешь сделать.

От этого можно сойти с ума».

Эрих Мария Ремарк

Настал день икс. Всю прошлую ночь она не могла уснуть, думая о словах пророчества, что накануне перевели Северус с Полом. Нагирия можно уничтожить и для этого есть два вполне себе действенных способа. Первый заключался в том, чтобы позволить ему обрести телесную форму и убить Клинком Всевластия, как когда-то это сделала Рогнеда. Второй, и более, как ей казалось, безопасный — это запереть его навечно в темницах Мисерабилиса, в которых его душа находилась последние две тысячи лет. Не так долго учитывая, что он бессмертен. Да и пообвыкся он там. Зачем ему все эти заморочки с мировым господством, в конце–то концов. Одни проблемы и только. Хотя, судя по всему, темницы эти были местом далеко не таким приятным, чтобы провести там даже пару дней. Недаром Нагирий так взъерепенился, когда она попыталась пренебречь его предложением об обмене. Еще одна вещь терзала ее — это цена, которую придется заплатить за несанкционированное проникновение на не подвластную ей территорию. «Преодолеть себя». Насколько она поняла из свитка, царство Мисерабилиса было не просто местом, где терзают души самых страшных грешников. Его темницы — это своего рода клетка собственного страха и греха. Демоны которого терзают постояльца раз за разом воспроизводя, в самой извращенной форме, его самые ужасные кошмары. А уж коллекция ее кошмаров была на редкость объемной и пугающей.

В сознание тяжелой удушливой волной всплыл сон, в котором их с Северусом спальню наполняет кровавая жижа и решетки на окнах, что преграждают ей путь на свободу. Неужели он предсказывает исход ее путешествия? Неужели она не сможет выбраться из его мрачных казематов? Не сможет преодолеть себя?

Нат не позволила ощущению предопределенности завладеть таким сейчас уязвимым сознанием и поднялась с постели. Судя по солнечному свету, истово льющемуся из небольшого окошка под потолком, время приближалось к обеду. Она направилась на поиски Северуса. Он скорее всего закрылся у себя в лаборатории и колдует над очередным шедевром, в попытке справиться с волнением перед предстоящей вечеринкой. Она вошла в гостиную, в которой было абсолютно тихо и достаточно мрачно. Свет проникающий из открытой двери спальни растворялся в серых сумерках, делая из более плотными и белесыми. Нат взмахнула рукой, и комната наполнилась мягким желтым светом. Пламя множества свечей заиграло на серых унылых стенах, преображая помещение до неузнаваемости. Она подошла к приставному столику рядом с креслом Северуса и взяла в руки записку, которую нашла под дверью своих апартаментов после их возвращения. В ее отсутствие заходил Люциус, с очередной порцией извинений и напоминанием времени начала торжества. К записке был приложен небольшой серебряный кулон, видимо, порт-ключ, настроенный на нужный адрес.

За ее спиной зашуршала открываясь дверь, отвлекая ее от беспокоящих мыслей. Она обернулась на вошедшего в гостиную Северуса. По выражению лица которого было видно, что он, так же как Нат, пребывает в легкой прострации от предстоящей вечеринки.

— Привет. Проснулась? — спросил Снейп, мельком взглянув на часы, которые показывали одиннадцать.

— Судя по состоянию еще даже не ложилась, — проворчала она в ответ и положила порт-ключ обратно, на приставной столик.

— Нервничаешь?

Он подошел к ней и обнял за талию, подхватив ее подбородок двумя пальцами, заставил поднять голову и посмотреть на него:

— Все будет хорошо. Помни, я все время буду рядом.

— Как ни странно, именно это меня больше всего и смущает.

Она попыталась отвести глаза, но Северус настойчиво продолжал держать ее за подбородок. Он изогнул в недоумении бровь, и Нат пришлось объяснять свои опасения.

— То, что ты будешь рядом определенно замечательно, — попыталась она смягчить свои слова. — Но, Сев, может быть, я все же пойду одна?

Она положила ладонь ему на грудь видя, что он пытается возразить ей.

— Ну подумай, на вечере могут возникнуть форс-мажорные обстоятельства, и мне, скорее всего, придется импровизировать. У меня будут связаны руки. Северус, пожалуйста, подумай еще раз. Я все же считаю, что тебе не нужно туда идти, — она старалась говорить спокойно и уверенно, но судя по скептическому выражению лица Снейпа, он не разделял ее опасения.

— Мы ведь уже договорились, что одна ты туда не пойдешь, — он приподнял брови напоминая ей еще раз об основных пунктах их соглашения касательно вечера, — и я не намерен торговаться, — он строго прервал ее, видя, что Нат открыла рот пытаясь снова возразить.

Северус конечно понимал, о чем шла речь, когда она говорила о «связанных руках», но старался засунуть эту мысль подальше, чтобы Нат случайно не почуяла слабину в его обороне, и не начала давить более настойчиво. На приеме будет Темный Лорд, он не за что не позволит ей находится рядом с ним без защиты.

— Ну хорошо, — вдруг совершенно спокойно согласилась она, уткнувшись лбом ему в грудь. — Я знаю, ты волнуешься. Только давай договоримся о специальных знаках, и ты пообещаешь мне беспрекословно им подчиняться.

Она строго посмотрела ему в глаза, и Северусу ничего не осталось, как согласится.

Договорившись о специальных сигналах, которых было всего два: первый говорил о том, что все под контролем, а второй собственно «опасность», они сели наконец на диван и слегка расслабились. У Нат появилась надежда, что Северус будет держать себя в руках, давая ей относительную свободу действий. И не появится перед глазами ошарашенной публики, как чертик из табакерки, с палочкой наперевес при малейшей сомнительной ситуации. А созданием таких ситуаций она и хотела заняться на торжестве, лишая тем самым Лорда со свитой преимущества игры на своей территории.

— У меня через час назначена встреча, — он поднял глаза на часы над входной дверью. — Я не думаю, что она затянется надолго.

Он смотрел на нее, убирая указательным пальцем выбившуюся на лицо прядь волос. Она знала, все, о чем он мог сейчас думать, так это о дне рождения миссис Малфой. И так будет до тех пор, пока они оба не окажутся в безопасности. Нат была почти уверена в том, что и предстоящая через час встреча самым непосредственным образом касается этого события.

— Не волнуйся, пока тебя не будет приведу себя в порядок.

Она лениво потянулась к нему и прижалась губами к уголку рта. Отстранившись она мягко улыбнулась.

— Ты уже решила, что подаришь виновнице торжества?

Он словно хотел перевести разговор в более безопасное и менее нервирующее русло.

— Да.

Она соскочила с дивана и скрылась за дверью спальни, оставляя у Северуса легкое раздражение от собственной несдержанности. Буквально через минуту Нат выпорхнула обратно и, беспардонно взгромоздившись ему на колени, показала маленькую обтянутую шелком коробочку. Осторожно приоткрыв крышку, она продемонстрировала ему небольшую нефритовую заколку в виде свернувшейся кольцами змейки с высоко поднятой круглой головой. Он оценивающе окинул взглядом презент.

— Красиво, — равнодушно выдал он.

— А то! Надеюсь она лучше тебя разбирается в драгоценностях, — заключила Нат и аккуратно закрыла коробочку.

— Что-то старинное? — спросил он.

— Три тысячи лет. Достаточно старинная для Нарциссы?

— И кому она принадлежала при жизни? — Северус подозрительно сощурил глаза. — Уж не из гробницы ли египетского жреца она переехала сюда?

Нат картинно вскинула брови и отвернулась. Он заставил ее снова посмотреть ему в глаза и скептически изогнул бровь.

— И много еще «неучтенки» ты привезла?

— Только это, честно.

Она состряпала серьезное лицо глядя на него. Он криво усмехнулся и, подхватив ее за талию, поднялся на ноги.

— Мне пора. Веди себя хорошо, — строго наказал он, наставив на нее палец.

— Всенепременно.

Она чмокнула его в нос, и Северус ушел.

Нат опустилась в его кресло. Весь ее игривый настрой улетучился, как только за Северусом закрылась дверь. Она вернулась к своим размышлениям. И больше всего ей сейчас хотелось пообщаться с директором. Перед встречей с Нагирием она хотела понимать, на какую помощь при необходимости она может рассчитывать. Нат никак не могла заставить себя спросить у Снейпа общался ли он с директором после их последнего разговора. Все еще чувствуя себя виноватой в том, что так беспардонно влезла со своим уставом в чужие взаимоотношения. Но она была почти уверена, что Дамблдору нужна именно она. Нат терялась в догадках по какой именно причине, но решила больше не откладывать этот разговор. Не теряя времени, на пустые сомнения, она позвала Минки.

— Я хочу говорить с директором, — твердо сказала она, глядя в глаза напуганному ее просьбой эльфу, — предупреди его.

— Минки не может появляться в апартаментах директора, — неуверенно пропищала домовуха.

Нат полоснула эльфа стальным взглядом, заставив ее съежиться, и плотно прижать к затылку заостренные уши, выкатив на нее свои огромные, как теннисные мячики, глаза. Нат чувствовала не раздражение нет, она чувствовала решимость, которая не позволяла ей сейчас пуститься в объяснения с эльфом, касательно ее приказа.

— Я жду, — строго повторила она.

Минки с хлопком исчезла. Нат пытаясь расслабить скованное болезненным волнением тело, прикрыла глаза. Буквально через минуту перед ней с хлопком вновь предстала Минки.

— Директор ждет.

Нат уверенно поднялась из кресла и не обращая внимания на оробевшего эльфа стремительно вышла из апартаментов.

Подойдя к каменной горгулье, Нат взмахом руки заставила птицу отскочить в сторону. Поднявшись по ступеням вверх и, уверенно открыв тяжелую дубовую дверь, она увидела Дамблдора, сидящего за своим столом. Нат медленно, глубоко вдохнула, успокаивая внутреннее волнение. Альбус поднялся из-за стола и, указав ей на место посетителя, что находилось по левую руку от него, снова опустился на свое кресло-трон. Он молча смотрел на нее вынуждая заговорить первой. Нат проигнорировала приглашение сесть, и упершись руками в край стола подалась вперед, заставляя его чувствовать себя неуверенно. Альбус поднялся с места и показал в сторону своих апартаментов, приглашая следовать за ним.

— Думаю, в гостиной нам будет удобнее.

Она молча направилась за ним, довольная тем, что директор согласился разговаривать на равных. Они прошли по небольшому, слабо освещенному коридору к приоткрытой двери. Он распахнул ее, приглашая гостью войти.

— Присаживайтесь, мисс Валентайн, — спокойно сказал он, на этот раз позволив ей самой выбрать место.

Нат, окинув взглядом обстановку, выбрала одно из кресел в центре комнаты, располагавшееся справа от цветастого дивана. Альбус последовав ее примеру, занял кресло напротив. Стоило ему откинуться на его удобную мягкую спинку, как стены комнаты, словно превратившись в огромный мыльный пузырь, лопнули, ослепив на миг находящихся в ней людей. Через мгновенье изображение словно начало проявляться, возвращая пространству краски. Они сидели в окружении раскидистых,точно ивы, деревьев, склонивших свои тонкие гибкие ветви почти до самой земли. С них гирляндами свисали белые, похожие на орхидеи, цветы, закрывавшие легким белоснежным пологом сидевших в их тени людей, создавая ощущение уюта и уединенности. Свет, льющийся казалось отовсюду, был такой ослепительно-белый, что и листья на деревьях и трава под их босыми ногами, казались сотканными из его тончайшего белого кружева, едва заметно подрагивающего в теплом дыхании ветра, который теребил цветочные гирлянды, наполняя воздух вокруг сладким медовым ароматом. Альбус несколько минут не мог оторваться от созерцания творившейся вокруг красоты, наконец, удовлетворив любопытство, повернулся к Натали.

— Хотелось бы и мне иметь такую же не запятнанную душу, мисс Валентайн. Но думаю, что не ради любования прекрасным мы оказались в этом месте? — начал он. — Думаю, нет необходимости ходить вокруг да около пытаясь поразить друг друга витиеватостью слога?

— Вы совершенно правы, директор. Сейчас, когда мы, наконец, обозначили свои позиции, поговорим начистоту?

Она, расслабившись, сидела в своем кресле, откинув голову на его высокую спинку.

— У меня есть к вам просьба, мисс Валентайн. Это не в коем случае не приказ, и вы совершенно не обязаны выполнять ее, но прежде чем принять какое-то решение прошу, выслушайте меня.

*

Нат лежала в теплой душистой ванной. Тело буквально утопало в охватившем ее удовольствии, заставляя наконец расслабится и отпустить так беспокоящие ее мысли. Она услышала слабый скрип открывающейся двери и, открыв глаза, увидела перед собой Северуса. Он, не говоря ни слова, присел на корточки возле нее и опустил ладонь в воду. Она молча смотрела на него. Его расслабленное лицо, чуть отрешенный взгляд, меланхоличное движение рукой, создающее по поверхности воды едва заметное волнение, все это вызывало совершенно не контролируемую, сейчас, нежность.

— Иди ко мне, — прошептала она, перехватывая его тонкое запястье, призывно глядя в глаза.

Она щелчком пальцев избавилась от его одежды, которая несуразной кучей осталась лежать на полу. Перешагнув бортик ванной, он сел напротив, и Нат обвила его тело ногами, заставляя сесть ближе. Северус хотел по привычке что-то съязвить, но видя еле сдерживаемое желание разлившееся в ее потемневших глазах, воздержался от комментариев. Он последовал ее примеру и, обвив ее ногами, вплотную подвинулся к ней. Она провела кончиками пальцев очерчивая его немного утомленное, сосредоточенное лицо. Словно надеялась, что сможет противостоять этому наваждению, а затем, наклонившись к его губам, буквально смяла их своими, напористо толкнувшись языком в его приоткрытый рот. Северус почувствовал непреодолимое желание, мгновенно завладевшее его сознанием. Он стал ласкать ее губы прикусывая, обводя влажным языком, снова погружался в ее горячий рот, теряя самообладание. Она запустила руки в его волосы не позволяя отпрянуть от нее. Он вжимал ее в свой пах, положив руку ей на поясницу. Эти неспешные покачивающие движения, становились все более несдержанными, и вода с шелестом начала выплескиваться на каменный пол. Она наклонилась к его шее и, проведя языком по тонкой молочно-белой коже, втянула ее в рот. Сильно прикусив, она прильнула к образовавшейся ранке. Тело ее задрожало, а руки крепко обвили его голову, пока нетерпеливый язычок вылизывал ранку. Насытившись она отпрянула и, надрезав свое запястье, протянула ему руку. Он обхватил ее своей ладонью, поймав губами побежавшую по руке красную струйку. Его охватила безумная, бесконтрольная жажда. Он весь напрягся, переполняемый энергией и светом, проникающими в него, вместе с ее кровью. Казалось она вот -вот прорвет тонкую оболочку кожи и разорвет его дрожащее, ставшее таким хрупким тело. Отпрянув, он посмотрел на нее, его взгляд был все еще расфокусированным, но буквально через несколько секунд Северус начал приходить в себя, чувствуя, как его челюсть плавно, но неотвратимо отвисает вниз. Вода вокруг, словно кипела, а на ее поверхности плясали язычки синего пламени. Ее глаза были абсолютно черными, а в шелке каштановых волос торчали два черных, завитых спиралью рога. Золотая руническая вязь покрывающая обнаженное тело Нат переплеталась, словно врастая, в витиеватую кроваво-красную, дополнявшую ее рисунок силы. Те же не знакомые ему символы украшали ее рога и вырисовывали перевернутый треугольник на лбу.*

Она смотрела на него, словно ждала, когда овладевшее им замешательство отступит. Северус не успел что-то сказать, как в комнату вошли две темнокожие рабыни, словно изящные статуэтки из эбенового дерева.**

Одна несла в руках полотенца, другая небольшую амфору, в такт ее мягким неспешным шагам, чуть покачивалась ее округлая высокая грудь. Северус только сейчас понял, что они находятся в огромном помещении, выложенном гладким черным мрамором. Отполированные до зеркального блеска стены отражали непонятно откуда льющийся свет. Пока он отвлекся на осмотр достопримечательностей, девушки подошли к краю бассейна и одна из них словно объятия распахнула навстречу выходящей из воды Нат большое черное полотенце. Обернув им ее обнаженное тело, она начала осторожно вытирать ее. Вторая девушка, опустившись на пол, изредка поднимала взгляд своих миндалевидных оливковых глаз на Северуса, ожидая, когда он захочет покинуть купальню. Воздух наполнился пленительным ароматом сандала и туберозы, которым темнокожая красавица покрывала изящное тело его возлюбленной. Тонкие шоколадные пальцы, чувственно и нежно скользили по ее, казавшемуся белоснежным, телу. Северусом вдруг овладело какое-то остервенелое желание, смешанное с захлестнувшей его ревностью. Он двинулся к мраморным ступеням, выходившим из бассейна. До этого сидевшая без движения девушка изящно поднялась на ноги и, так же, как для Нат, раскрыла перед ним полотенце. Оно было теплым и мягким, руки девушки действовали осторожно и неспешно. Ступни грел оказавшийся очень теплым пол, расслабляя его. Обтерев мужчину, мулатка налила из принесенной ей амфоры немного масла и, разогрев его в ладонях, начала умащать им его стройное тело. Ее нежные руки прошлись по его груди, огладили плечи. Она встала на колени скользя тонкими, блестящими от масла, пальцами по животу и чуть напряженным бедрам.

— Если ты захочешь, она будет ласкать тебя не только руками.

Мягкий голос Нат вернул его из блаженства, в которое погружали руки темнокожей рабыни. Не успел Северус обернуться на нее, как девушка дотронулась кончиком языка до его члена. Он вздрогнул, пытаясь отстраниться от ставшими настойчивыми касаний, но Нат, подойдя сзади, положила руки ему на предплечья и стала покрывать его спину нежными поцелуями; оглаживая руки, бедра, сжимая упругие ягодицы. Дурманя его сознание, погружая словно в транс этими легкими неспешными движениями. Эбеновая красавица продолжала ласкать языком его член и мошонку. Все это повергало его в какой-то совершенно неконтролируемый экстаз. Девушка потянула мужчину вниз, заставляя сесть на пол. Он повиновался, опустившись на теплый гладкий пол. Рабыня наклонилась к его лицу, осторожно коснувшись его губ. Он взволнованно смотрел на нее словно, не веря, что все это происходит на самом деле. Нат села слева лицом к нему и заменила осторожные губы рабыни своими. В то время, как девушка вернулась к его, оставленному на время, члену. Он смотрел Нат в глаза тяжело дыша через приоткрытый рот, стараясь не потерять контроль от прикосновений языка и губ незнакомки. Нат обхватила ладонью его лицо и, наклонившись, накрыла его губы своими. Северус словно задохнулся на мгновенье. Ее поцелуй будоражил сильнее губ мулатки плотно обхватившей головку его члена. В него словно вливалась невероятная сила, как жидкий огонь наполняя рот, стекая в горло, наполняя до отказа. Он ощущал ее магию, всполохами силы ласкающую его разомлевшее тело. Вторая девушка опустилась на пол между ног Северуса и разведя его колени в стороны стала вылизывать мошонку. В то время, как ее подруга слоя на четвереньках ласкала его член, проводя своим розовым языком по стволу, глубоко заглатывая, приподнявшись посасывая головку. Он поверхностно рвано дышал в губы Натали, которая отпрянув на секунду снова погружалась в его горячий рот.

При всех невероятных ощущениях, что дарили ему девушки, он чувствовал лишь сильное возбуждение, равномерно тлеющее, словно угли. И только когда его касались губы Нат, тело его вспыхивало огнем, выгибая в безудержном наслаждении. Он смотрел ей в глаза чувствуя, как беспощадно сгорает в их неистовом черном пламени. Она оседлала его, лаская ладонями шею и плечи. Одна из девушек подошла сзади, и осторожно потянув его за плечи, положила спиной на теплый мраморный пол. Натали уперлась одной рукой в его грудь, а другой обхватила член, помогая ему проникнуть в нее. Он выгнулся, упираясь затылком в мраморный пол. Не в силах сдержать стон, который вытеснила тугая горячая волна, прошивающая сумасшедшим восторгом его тело. Девушка, что уложила его на пол, встала на четвереньки над его головой и наклонившись к лицу, стала вылизывать его тонкие губы, которые с каждым неспешным движением Нат приоткрывались, выдыхая очередной стон. Он не видел ее, не в силах открыть глаза, но чувствовал каждое неспешное проникновение. Как опустившись до предела она снова приподнимается, медленно сладко, словно вытягивая из него душу. Ее стоны, смешиваясь с его собственными и горячим тихим дыханием наложницы, заставляли его терять связь с реальностью, позволяя девушкам всецело владеть его, дрожащим от удовольствия, телом. Мулатка подалась чуть вперед, коснувшись губами его подбородка, опустилась к шее, еще чуть вперед, к груди. Она нависала над ним так, что ее упругая шоколадная грудь находилась в нескольких сантиметрах от его приоткрытых губ. Он чуть приподнял голову, поймав губами ее твердый, почти черный сосок. От нее пьяняще пахло сандалом. Уже совершенно не контролируя себя, он прикусил ее сосок. Тело девушки вздрогнуло, но она не посмела отстраниться. Через мгновенье его рот наполнила ее горячая солоноватая кровь, заставляя светиться витиеватый рисунок на его теле. Он выпустил, наконец, изо рта ее грудь, и она послушно отстранилась, сев на пятки. Он только сейчас увидел, что вторая девушка стояла на коленях позади Нат и ласкала своими изящными руками ее грудь. По ее гибкой эбеновой шее стекала тонкая струйка крови, которую Нат ловко слизывала, оставляя на миг в покое ее чувственные темные губы. Северус снова почувствовал обжигающую его ревность. Он порывисто сел, положив руку на изогнутую в пояснице спину Нат, заставив впустить его до предела. Девушка тут же отстранилась, оставив в покое ее соски, которые только что ласкала, зажимая между своих тонких пальцев. Он переместил ладонь между лопаток, заставляя ее выгнуть спину, открывая до предела, выласканую эбеновой рабыней, грудь. Он неспешно вжимал ее в себя, лаская твердые чувствительные соски: кружа их языком, накрывая губами, прикусывая в едва сдерживаемом экстазе, заставляя светиться силовой узор на ее коже, наполняя купальню своей не контролируемой сейчас магией, которая расходясь красными всполохами в стороны, нежно ласкала тело любовника.

Комментарий к Глава 43

* Треугольник, обращенный вершиной вниз, имеет символику женского начала, матки, воды, холода, природы, тела. Символизирует Великую Мать как родительницу.

**Эбеновое дерево — чёрная древесина некоторых тропических деревьев рода Хурма.

========== Глава 44 День рождения миссис Малфой (часть 1) ==========

Он пытался открыть глаза, но солнце так истово разливало свой свет, что мир вокруг превратился в яркое белое пятно, из которого в такт шуму набегающей волны проявлялась, а потом снова исчезала за стеной света ее грудь с темными ареолами сосков, плавно покачивающаяся в такт ее меланхоличным движениям. Легкий ветерок, наполненный свежестью моря и пряным ароматом сандала, играл с ее волосами, которые яркими рыжими всполохами появлялись перед его лицом, мягко щекоча щеки и повергая в еще большее блаженство. Прикосновения стали более настойчивыми. Слегка прищипнув щеку, его заставили открыть глаза беспощадно выдергивая его из неги, в которую повергали ее неторопливые движения и мягкий шелк волос.

— Малыш, — шептала она ему на ухо, — малыш, я опоздаю. Милый, ну что ты.

— Что? — все еще находясь во власти сна, глухо спросил Северус.

Он резко открыл глаза, пытаясь навести фокус на сидевшую рядом с ним Нат.

— В каком смысле, опаздываешь? — еще раз уточнил Северус, пытаясь припомнить куда они сегодня собирались.

Осознание обухом ударило по голове, приведя его наконец в чувства.

— Подожди, мы же договорились, что идем вместе, — недовольно пробурчал он, сев на кровати и пытаясь сосредоточиться на происходящем.

— Ты просил тебя разбудить. Я бужу тебя уже полчаса. Я не знаю, чем ты занимался на своей недолгой … — она прочертила в воздухе невидимые кавычки… — встрече, однако дрыхнешь словно вагон угля разгрузил, — едко сказала Нат, поправляя на плечах меховое манто. — Не торопись, я не думаю, что ты пропустишь что-нибудь интересное, если минут на пятнадцать задержишься. Дорогу, я думаю, ты не забыл? — усмехнулась Нат и исчезла за дверью, оставив Северуса приходить в себя под тяжестью так резко навалившейся реальности.

Пользоваться порт-ключом она не стала, твердо решив действовать по своему сценарию. Памяти Снейпа было достаточно чтобы не промахнуться мимо поместья Малфоев. Высокие кованые ворота, преграждающие ей путь, без проблем пропустили ее. Она бодрым шагом шла по заснеженной дорожке к дому. Из-за рано опустившихся на землю сумерек рассмотреть что-то вокруг было практически нельзя, но чем ближе она подходила к дому, тем светлее становилась дорога, щедро освещенная, казалось сотней смотревших на нее окон.

Вспорхнув по широким каменным ступеням ко входу, она вдруг замерла, вспомнив, что не предусмотрела того, что гости скорее всего трансгрессировали сразу в бальный зал. Но не успело волнение завладеть ей, как дверь распахнулась, и услужливый швейцар в красной ливрее с вежливым поклоном пригласил ее войти. Как она и предполагала, кроме нескольких слуг спешащих с какими-то поручениями и пары домовых эльфов внизу никого не было. Тот же швейцар, с вежливой улыбкой, принял снятое ей манто и указал рукой в направлении мраморной лестницы, белоснежным полукругом уходящей на второй этаж, откуда доносились многочисленные голоса и звуки музыки. Поднимаясь по ступеням, Нат впервые за сегодняшний вечер почувствовала волнение. Даже не волнение, а напряжение, под натиском которого стремительно таяла еще недавно такая непоколебимая уверенность в том, что она делает. Словно весь этот месяц напряженного ожидания вдруг накрыл ее тугой душной волной сомнения. И теперь она глубоко и нервно вдыхала прохладный воздух, чтобы побороть это отвратительное чувство безотчетной слабости, заставляющий мелко дрожать ее колени, скрытые под струящимся легким шелком вечернего платья. Впервые за несколько недель она почувствовала сожаление от того, что Северуса не было рядом. Она остановилась перед широко раскрытыми дверями в ярко освещенный, полный народу зал. Нат поняла, единственное чего она сейчас хочет, так это скользнуть вдоль стеночки, прячась за спинами стоящих неподалеку людей, чтобы скрыться в каком-нибудь темном углу, как она обычно делала на совещаниях в учительской. Но зычно раскатившийся по залу голос хозяина выдернул ее из мыслей о постыдном бегстве, заставив снова расправить плечи и натянуть на поплывшее лицо непроницаемую маску (и где только нахваталась).

— Мисс Валентайн.

Люциус шел к ней, вытянув вперед для приветствия сразу обе руки, от чего у Нат по лицу пробежала чуть заметная брезгливая судорога. Малфой видимо уловил эту мимолетную гримасу и сразу опустил руки:

— Простите великодушно, запамятовал. Фобия.

Он нервно, как ей показалось, замялся от невозможности действовать по этикету, не зная куда деть опущенные вдоль тела руки. Спасла положение виновница торжества, вовремя показавшаяся из-за спины мужа.

— Мисс Валентайн, наслышана о вас. Наконец я могу познакомиться с вами лично. Нарцисса.

Она неуверенно протянула руку для приветствия и Нат ничего не оставалось делать, как коротко пожать ее протянутую ладонь.

— Натали, — с милой улыбкой представилась Нат, — я не могла пропустить такое событие. Тем более министр не раз рассказывал мне, что приемов, лучше, чем в Малфой-мэноре, не устраивает никто. Да и повод более чем приятный, чтобы познакомится со столь уважаемым семейством поближе. Позвольте мне преподнести скромный дар в честь вашего дня рождения.

Она протянула в раскрытой ладони небольшую отделанную шелком коробочку.

Нарцисса осторожно приняла из ее руки подарок и притворно ахнула, когда, приподняв крышку, заглянула внутрь.

— Мерлин, какая красота.

Нат внимательно наблюдала за ней, вместе с тем пытаясь понять, что ее чуть заметно напрягало во время всего разговора. Пока не поняла, что с тех пор, как Люциус продефилировал к ней через весь зал в протянутыми руками, в этом самом зале воцарилась по истине гробовая тишина, в которой казался оглушающим шелест подолов платьев некоторых нетерпеливых дам, да тиканье карманных часов их кавалеров. Нат подняла глаза, увидев, что все без исключения взоры направлены на нее. И даже слуги, только что плавно курсировавшие между гостями с подносами в руках, испуганно замерли на месте, видимо не понимая, что происходит. Нат нервно улыбнулась. Но тут взяла себя в руки.

— Вы позволите мне осмотреться? — обратилась она к хозяйке сегодняшнего вечера.

— Конечно, я вам все покажу, — с энтузиазмом гида переводчика отозвалась Нарцисса, но гостья осадила ее пыл.

— Не стоит так беспокоиться. У вас сегодня полно забот и без меня. Занимайтесь гостями. А я немного переведу дух и осмотрюсь. Я надеюсь, мы с вами сегодня еще не раз пообщаемся.

Нат расплылась в очередной улыбке и уверенно направилась в глубь зала, краем глаза заметив вопросительно-испуганный взгляд именинницы, мельком брошенный в сторону мужа.

Бальный зал Малфой-мэнора был залит светом сотен свечей, паривших под высоким, отделанном лепниной потолком. Покрытые изысканными барельефами стены были украшены невероятным количеством живых цветов, наполняющими воздух в зале своим чарующим тонким ароматом. Перенося ее на время из холодной зимы, в теплое благоухающее лето. Она увлеченно рассматривала барельефы и картины в массивных золоченых рамах, щедро украшающих стены старинного дворца. Все еще ощущая на себе взгляды десятков пар глаз, следящих за каждым ее передвижением. Решив, что это лучший способ разрядить атмосферу до начала основного события вечера, которым был отнюдь не день рождения хозяйки.

Через некоторое время зал снова наполнился гулом голосов, плавно вливающихся в переливы вновь заигравшей музыки. И она поняла, что можно расслабиться и получить наконец удовольствие. Она выхватила взглядом ближайшего официанта с подносом и, взяв бокал шампанского, направилась в дальний конец зала, который еще не успела осмотреть. Уединившись в тени небольшой ниши, она обернулась на гостей, пытаясь понять кто из них, кто, и какое развитие событий можно сегодня ожидать. То, что большинство, если не все, гости были Пожирателями смерти с супругами или с любовницами, не вызывало сомнений. А наличие в зале большого количества дам, определенно расслабляло. Хотя она, конечно, понимала, что именно этого эффекта и хотел добиться Лорд. То, что первая часть представления пройдет под его знаменем, она тоже не сомневалась. Пара человек была ей знакома по работе в министерстве, остальные присутствующие вызывали простой интерес. Она невольно переключилась на разглядывание туалетов присутствующих здесь дам. Оторванность от внешнего мира и постоянное нахождение среди людей, одетых в форменную одежду, заставляло ее выхватывать глазами хорошо, а иногда просто дорого, но в любом случае разнообразно, одетых людей. Женщины шелестели шелками и переливались бриллиантами, которые огнем горели на их шеях и запястьях, преломляя свет сотни парящих под потолком свечей.

Не успела она погрузиться в совершенно не имеющие никакого отношения к делу раздумья, как бархатный голос хозяина вновь застал ее врасплох. На этот раз он был без сопровождения. Нат лишь пару минут назад видела Нарциссу беседующую о чем-то с несколькими дамами, видимо хорошо ей знакомыми, так как их беседа несколько раз переходила на заливистый смех. Обычно так не ведут себя в приличном обществе с малознакомыми людьми.

— Как вам нравится Малфой-мэнор? — утробно промурлыкал Люциус, пытаясь привлечь ее внимание не только к своему великолепному дому, но как ей показалось и к своей, ничуть не уступающей ему в роскоши, персоне. — Вы не воспользовались порт-ключом. Я, не застал вас дома и был вынужден сунуть его вместе с запиской под дверь. Ребячество, я понимаю. Но мне не хотелось, чтобы вы испытывали неудобств по пути сюда.

— Я получила ваше послание, — с едва заметной улыбкой ответила Нат, — просто хотела посмотреть на ваш дом снаружи. Я слышала, что он построен несколько столетий назад и представляет собой прекрасный образчик барокко, с его изысканным дворцово-парковым ансамблем. Но ранние сумерки, к сожалению, помешали мне насладиться всем его совершенством. Зато интерьер меня впечатлил однозначно.

— Я вынужден настаивать, чтобы следующий ваш визит проходил в светлое время суток. И от меня, как от гида, вы, я надеюсь, не откажетесь.

Она почувствовала в его голосе легкий укор, но вида не подала.

— В следующий раз? — переспросила Натали, внимательно глядя ему в глаза, — уж не хотите ли вы мне предложить дружить домами? — не без иронии спросила она.

— Почему нет, — Малфой двусмысленно смотрел на девушку, заставив ее гадать, чем вызвано это предложение. Тем, что он хочет извлечь какую-то личную выгоду, или уверен, что после сегодняшней встречи она станет постоянным гостем в его доме.

«Уж не в Пожиратели ли смерти они решили ее торжественно сегодня принять»?

Ей стало смешно, и чтобы скрыть улыбку, которая предательски дергала за уголки губ против ее воли, она отвернулась, словно привлечённая чьим-то смехом. Однако от Люциуса не укрылся ее сарказм. Повернувшись буквально через секунду, она увидела на его лице плохо скрываемый упрек.

— Я чем-то рассмешил вас?

— Нет, простите, просто вспомнила кое-что, — попыталась оправдаться она, чувствуя, что делает это совершенно напрасно, так как весь этот разговор, главной целью которого было не испортить впечатление хотя бы в самом начале переговоров, выглядел, как дурацкий брачный танец павлинов, призванный поразить самку богатством оперения перед случкой. Правда делал он это красиво: непринужденная поза, чуть отставленная в сторону нога, говорящая о его полной расслабленности и контроле за ситуацией. То, как он будто небрежно, подносил к губам бокал с кроваво-красным напитком, заставляя ее смотреть не только ему в глаза, но и постоянно переводить взгляд на красиво очерченные губы.

«Интересно, Северуса он так же соблазнял»?

Вопрос вызвал неприятное волнение в груди, заставляющее ее терять контроль. Чего сегодня было нельзя допустить. Но ревность удушливой волной уже подкатила к горлу.

— Что бы вы еще порекомендовали мне посмотреть в вашем доме? — невозмутимо спросила она, пытаясь побороть приступ недоверия. Понимая, что он либо поведет ее к Лорду, либо попытается сначала переговорить с ней сам. Но демонстрация оперения явно закончилась, и Нат уверенно смотрела в глаза оппоненту, которого похоже ничуть не смутил ее вопрос.

— Здесь много красивых комнат. Пойдемте, я думаю, нужно начать с голубой гостиной.

Он легко взял ее под локоть и повел к дверям на противоположной стороне от входа.

Пройдя через длинный увешанный старинными гобеленами коридор, который она помнила еще с визита к Нагирию, они попали в слабо освещенную гостиную. Напротив, входа ярко горел камин, который был единственным источником света в помещении, что придавало интерьеру загадочности, а жадный треск полыхающих в очаге поленьев наполнял комнату какой-то первобытной музыкой.

— Люмо… — начал Люциус, но она положила ладонь ему на руку, в которой была волшебная палочка, заставляя опустить ее вниз.

— Не надо, пожалуйста. Пусть останется так, — тихо попросила Нат, глядя ему в глаза.

А затем подошла ближе к камину и уставилась на переливающееся от светло — желтого до медно — красного, пламя, которое с аппетитом пожирало сухое дерево, громко потрескивающее в его неумолимом жаре.

— Присаживайтесь, — мягко пророкотал Малфой, который стоял чуть сзади, держась руками за спинку изящного кресла, только что придвинутого для нее. Она отчетливо чувствовала его взгляд на своей открытой, до самого копчика, спине.

— Спасибо.

Нат мельком взглянула на него, и тут же опустилась в предложенное им кресло.

— Люблю треск огня, его безудержность, его ненасытность, — чуть задумчиво сказала она, продолжая смотреть на пламя в камине.

— Что вы думаете о Драко? — тихо спросил Люциус, словно пытался влиться своим тягучим бархатным тембром в неистовый треск поленьев.

— Я не заметила на его шее ошейника, а вы? — спросила Нат, даже не повернувшись к собеседнику.

Она не старалась вести диалог, давая Малфою возможность обозначить свою позицию. Он вдруг опустился перед ней на колени, заставляя ее перевести на него взгляд.

— Я отдам вам своего сына, — все так же тихо сказал он, вглядываясь в ее почерневшие глаза.

— Своего сына? Может быть я хочу получить в качестве раба, его отца.

Она с вызовом смотрела на него. Люциус чуть смутился, такому заявлению, и пока он в замешательстве обдумывал ответ, она любовалась серым, плотным словно туман коконом его силы, что нервно пульсировал вокруг его коленопреклонённого тела. Стоило ему поднять на нее глаза, чтобы наконец озвучить свой ответ, как Нат резко наклонилась к его щеке и, больно схватив за волосы, втянула ноздрями густую пепельную дымку. Малфой покачнулся, взгляд его холодных серых глаз мгновенно погас, и он повалился набок, неловко сдвигая с места пустое кресло. Окинув распростертое на полу тело, Нат подняла глаза к выходу, обнаружив в проеме двери человека. Высокая бледная фигура, облаченная в длинный черный балахон, была абсолютно лысой и босой. Красные глаза, с вертикальными прорезями зрачков, с интересом наблюдали за происходящим у камина.

— Кажется я съела чужой десерт, — произнесла она медленно, ничуть не смутившись взгляда незнакомца.

— Кажется, Люциус, наконец, поплатился за свою несдержанность, — его сиплый высокий голос мгновенно поглотил голодный треск огня. Он медленно подошел к распростертому на полу слуге и, брезгливо отодвинув его тело босой ногой, сел в пустующее кресло.

— Кажется мы не были представлены друг другу?

Он перевел взгляд на Нат.

— Лорд Волан-де-Морт, — свирепое дыхание пламени снова поглотило его высокий сиплый голос, оставив ей лишь внимательный взгляд его красных, как пытающие угли, глаз.

— Он же Том Реддл, он же Темный Лорд, он же Тот-кого-нельзя-называть.

Она смотрела ему в глаза, нащупывая ту границу терпения, которую он позволит ей сегодня.

— Темным Лордом, меня называют только мои последователи. Признаться, я был бы рад, если бы вы захотели присоединиться ко мне.

— И что же вы можете приложить мне из того, что еще не успел Дамблдор.

— Дамблдор, — презрительно усмехнулся собеседник, — он продает тоже дерьмо, заворачивая его в красивую упаковку.

Нат наблюдала за сидящим рядом с ней человеком. Всполохи его силы были рваными и бесцветными, как истрепавшееся на ветру старое выцветшее знамя. Не понятно каким оно было изначально, но она понимала, что невероятно мощным и непроглядно черным.

— Чего вы хотите от меня? — спокойно спросила она, — хотя, видя вашу магическую силу, думаю, что знаю ответ.

Стоило ей произнести эти слова, как всполохи его магии приобрели угрожающе темный окрас, почернев по краям и так же, как огонь в камине, стали выбрасывать высоко вверх свои неистовые красные всполохи, которые, растворяясь в воздухе, начинали натягивать над их головами тяжелый непроницаемый купол.

— Не нужно так волноваться, — сказала Нат совершенно спокойно. Но теперь она не отрываясь смотрела ему в глаза. — Я просто хочу понять, чего вы от меня хотите. Вы же за этим меня позвали?

Его магия слегка успокоилась, приобретя ровный серый оттенок с рваными черными, словно подпалёнными краями.

— Я хочу получить вашу силу, — коротко сказал он, вцепившись в нее своими ставшими абсолютно холодными бесстрастными глазами.

Нат почувствовала, как Северус, который появился на пороге комнаты сразу же после появления Темного Лорда, подошел ближе. Его мощную магию не мог до конца сдержать даже артефакт из обсидиана, нацеленный на удержание магических выбросов любой силы, чтобы скрыть подлинный магический потенциал колдуна. Она чувствовала, как магия, вырываясь из-под его контроля, пыталась заключить ее в защитный кокон. От чего диалог с Лордом стал приобретать угрожающий оборот. Да и она не могла быть абсолютно уверенной, что Лорд не чувствует присутствие постороннего в комнате. Она напряженно выставила левую ладонь, которая была скрыта от Тома подлокотником кресла, показывая Северусу, что все под контролем. Молясь про себя, чтобы у него совершенно не снесло крышу, и он вспомнил условия, на которых здесь находится. Но лишь стоило ее ладони застыть в напряженном останавливающем жесте, как мощный кокон силы отступил, и магия начала приходить в норму, позволяя Нат продолжить. На всякий случай она не опускала выставленную ладонь, чтобы Северус понимал, все что происходит сейчас находится под полным ее контролем.

— Тот магл… — брезгливо выплюнул Лорд, продолжая вести диалог, — кажется его душа находится в рабстве? Или я ошибаюсь?

Его насмешливо-пренебрежительный тон, стал раздражать Нат, но лицо ее оставалось все таким же нейтральным.

— Хотите предложить мне выкупить его душу? — бесстрастно уточнила она, — или это просто светская беседа, призванная убить время перед выносом основного блюда?

Нат несколько раз пыталась заглянуть под длинную плотную ткань рукавов, чтобы найти там знак хозяина, но они закрывали его руки по самые запястья, поэтому она не давала раздражению взять верх. Лорд смотрел на свою голую ступню, которой едва заметно раскачивал тело распростертого перед ним на полу Малфоя, поставив ногу ему на бедро.

— Знаете, чем слуги лучше друзей? — он поднял на нее саркастический взгляд, который мгновенно стал ледяным, — их не жалко пустить в расход. И он с силой толкнул ногой беззащитное тело слуги, и оно, грузно перевалившись через руку, распласталось на животе. Лорд вытянулся в кресле, положив скрещенные ноги Малфою на ягодицы.

— Наконец-то Люциус нашел свое место, — ощерился Лорд, показывая свои острые, как у хищника, зубы. — Надеюсь ваш друг будет таким же покорным.

— Если вы сможете продемонстрировать мне знак хозяина, мы продолжим разговор, если нет… — Нат внимательно посмотрела на него, сканируя его реакцию… — если нет, тогда мне лучше поговорить с Нагирием. Думаю, он сможет предложить мне что-то более осязаемое, чем пустая болтовня о мировом господстве.

Не успела она договорить фразу, как тяжелый купол сплетенный из встрепенувшихся вверх всполохов его силы, накрыл Нат, сжимая ее тело словно в тисках. Северус отреагировал мгновенно, ринувшись обратно к сидевшей у камина паре, но не успел он приблизится и на пару шагов, как плотная энергетическая волна буквально смела его, отшвырнув к стене. И он, словно попав в смертельный водоворот потерял равновесие, но раньше, чем успел приложиться о стену, был пойман в мощный силовой кокон и завис в метре от пола, приходя в себя. Когда Северус открыл глаза он увидел Темного Лорда, вся правая часть его лица и шеи бела покрыта красной рунической вязью, явно означавшей, что он уже вступил в какие-то взаимоотношения с Нагирием и пользовался частью его силы. Он размахнулся красным огненным мечом, что держал обеими руками и с силой рубанул по тому месту, где секунду назад стояла Нат. Меч с диким скрежетом прошелся по камню, расплескивая по сторонам словно сгустки раскаленной магмы, разрушив часть боковой стены гостиной вместе с камином. Обломки штукатурки с грохотом обрушились на пол, поднимая клубы пыли, которые освещенные силовым мечом Лорда и всполохами еще сильнее разгоревшегося в камине огня, окрасились в ярко оранжевый.

Нат стояла, казалось, спокойно. По крайней мере ни каких колюще–режущих предметов в ее руках не наблюдалось. Однако, силовой рисунок на ее теле не просто светился, он горел огнем изнутри, словно истово пытался вырваться наружу через ее, кажущуюся совсем тонкой, кожу. Она развела руки в стороны, притягивая к себе весь огонь и свет, что были в этой большой, но слабо освещенной комнате. Она словно разгоняла атомы из которых состоял воздух вокруг до невероятной скорости, от чего тот начал искриться. И эти светящиеся частицы, которые появлялись из всего, что обладало даже слабым намеком на свет, начали набирать скорость собираясь в ее руках в яркий белый сгусток света, похожий на внушительных размеров снежный комок, который через секунду разорвал пространство мощной ударной волной, разрушающей все на своем пути. Том не устоял и рухнул на пол к ее ногам. Тело Люциуса отшвырнуло к противоположной стене, крепко приложив о нее головой. Через минуту его блондинистая макушка окрасилась кровью.

Северус с силой рванулся из кокона, что все еще удерживал его от вступления в противоборство, но не смог разорвать ее защиты. Лорд снова вскочил на ноги, и в его руках блеснули два вращающихся с сумасшедшей скоростью, точно циркулярные пилы, диска, рассыпающие вокруг брызги искр, словно они резали твердый металл, а не пустое пространство. Снейп закрыл на секунду глаза и, сконцентрировавшись, одним движением разорвал наконец силовую ловушку, в которой пребывал последние пять минут. Но стоило его ногам коснуться пола, как пространство упруго сжавшись поглотило Лорда и Нат, и на миг в разрушенной до основания гостиной, наступила звенящая тишина. Северус не сразу сообразил, что произошло, но панике больше решил не предаваться. Он медленно подошел к тому месту, где секунду назад стояли дерущиеся и, опустившись на колени, закрыл глаза. Сознание моментально стало бескрайним, а тело необычайно легким. Он открыл глаза и увидел нити памяти и защиты в которые были вплетены мощные серебряные нити силовой ловушки, видимо призванные не позволить Нат преодолеть пространство и переместиться на другой энергетический уровень. Он только сейчас заметил дыру в ее плотном серебристом плетении, которую и разорвала ударная волна от сгустка света. Она не хотела убить Тома, она хотела пробить брешь в мощном плетении приготовленной для нее западни. Что ей явно удалось. Он еще раз глубоко вдохнул, преодолевая очередной приступ паники. Решив для себя, что она на много сильнее, чем он себе представляет и, выхватив взглядом нить памяти, отличную от остальных, спокойно взял ее в руки и снова прикрыл глаза, привыкая к стремительно проносящимся перед глазами картинкам, в желании найти нужное воспоминание.

Наконец, он увидел, как Нат с Лордом затянуло в образовавшуюся дыру в защите, и Северус больше не теряя ни секунды, направился по только что увиденному пути. Преодолев вход, он понял, что нить памяти слишком тонкая, она задрожала, безвольно обвисая в его ладони и через мгновение начала рассыпаться. Нат восстанавливала нити памяти словно снова сплетая их в воспоминания, но Северус не понимал, как это сделать. С ужасом наблюдая, как последние тонкие волокна чужой памяти разлетаются, соскальзывая с его ладони вниз. Он словно опомнившись стал ловить последний невесомый волосок и, прижав ладонь ко лбу, с силой зажмурился, словно пытаясь применить сейчас окклюменцию. Он еще несколько секунд стоял зажмурившись, пока все вокруг не наполнил запах спелой «Антоновки» и прелой листвы.

Северус открыл глаза и увидел осенний сад. Вокруг, горя золотом, стояли раскидистые яблони с широкими изогнутыми стволами, и словно раскинутыми в стороны руками-ветвями. Под ногами шелестела палая листва, покрывая землю пурпурно-желтым плотным ковром, от которого и исходил этот гнилостно-пряный запах. Он в изумлении огляделся вокруг, будто все еще не веря в то, что у него получилось и принялся искать глазами Нат. Он увидел ее на другом конце сада, она медленно шла, взрывая носками туфель листву, чуть склонившись в бок, словно с кем-то разговаривала. Широкие стволы яблонь и все еще густая шевелюра их золотых крон, будто нарочно скрывала ее спутника. Северус медленно стал отступать в бок, чтобы разглядеть его. Но деревья росли так часто и хаотично, что ему мало что удалось увидеть. Он не торопился, видя, что ей не грозит опасность, даже несмотря на то, что не видел с кем она беседует. Он все так же медленно продолжал пятиться назад, поворачивая голову и пригибаясь пока наконец не увидел того, кто шел с ней рядом. Нат встала на одно колено перед маленьким мальчиком. На вид ему было не больше десяти, он что-то положил ей в руку, и она, сжав кулак, улыбнулась ему. Стоило ладони сомкнуться над даром, преподнесенным мальчиком, как пространство с силой сжалось, наваливаясь на него своей тяжестью. Его нагнала сила тяготения, заставляя опереться о единственную стену, что осталась целой в еще совсем недавно прекрасной комнате. Он поднял глаза и увидел Нат, она сидела на бедрах распростертого на полу Тома, плавно покачиваясь. У Северуса в горле застрял комок, не позволяющий ему дышать, и жар его негодования раскаленной удушливой волной стал медленно и болезненно подниматься по сведенному горлу. Он подошел к не замечающей его парочке, опустившись на колени, чтобы разглядеть, что происходит. Нат низко наклонилась над Томом, ее длинные каштановые волосы свисали ей на лицо, закрывая происходящее от любопытных глаз Снейпа. Он осторожно убрал прядь волос, будто отодвигая тяжелый занавес, и тут же ошарашено отпрянул, напуганный представшим перед ним зрелищем.

========== Глава 44 День рождения миссис Малфой (часть 2) ==========

Нат была мертвенно бледной, вместо глаз на ее лице словно вырылись ямы двух бездонных могил. Они слепо уставились перед собой и лишь ее чуть припухшие кроваво-красные губы, словно завороженные двигались, что-то беззвучно шепча. Из приоткрытого рта Лорда к ее груди был направлен столб яркого света, вокруг которого, словно планеты вокруг солнца, крутились шесть разноцветных, разнокалиберных камней. Они по очереди вспыхивали, тут же потухая. Когда все камни по очереди вспыхнули и погасли, они слились воедино, проникнув вместе со столбом света ей в грудь. Северус боялся пошевелиться, не до конца понимая, что происходит, но прервать процесс он не посмел. То, что он только что увидел, напоминало ему однажды вычитанное им в одной очень старой «темной» книге, в библиотеке Люциуса, заклятие «излом судьбы». Связано оно было, на сколько он мог припомнить, с тем, что один человек берет на себя ответственность за то, что ломает линию предопределенности, данную при рождении каждого человека, судьбу. Он так же помнил, что совершить данный обряд смог лишь один маг, накликав на себя гнев Богов, которые считали своей прерогативой вмешиваться в течение человеческих судеб. Северус невольно повел плечами, словно от холода, поежившись от волны болезненных мурашек, вонзившихся словно тысяча тонких ржавых игл в его кожу, заставляя ее болезненно напрячься. Ему хотелось схватить ее на руки и, закинув на плечо, убраться наконец из этого опасного места, но он знал, обряд нельзя прерывать.

В этот момент возле дальней стены зашевелился приходящий в себя Люциус и Снейп невольно переключил внимание на приятеля, который, болезненно морщась от боли, дотрагивался кончиками длинных аристократических пальцев до кровоточащей раны на макушке. Опустив выпачканные кровью пальцы, он напряженно уставился на приходящую в себя Натали.

Она одним движением откинула копну каштановых волос за спину, встретившись взглядом с не сводящим с нее глаз Северусом. Не дав смущению от откровенной позы, в которой находилась завладеть ей, она совершенно невозмутимо поднялась с бедер Темного Лорда, отряхнув покрытое цементной пылью платье.

— Кто-нибудь скажет мне, что здесь произошло? — нетерпеливый голос хозяина поместья отложил на время объяснения, и, пользуясь случаем, Нат обернулась к поднявшемуся на ноги Малфою.

— А… — она показала пальцем в сторону Тома и Северуса и только сейчас сообразила, что Люциус не видит Снейпа, который все еще был скрыт невидимыми чарами.

— Я не помню… что-то бумцкнуло, посыпалась штукатурка… и я очнулась на полу, как похоже и все в этой комнате.

Нат не отводила глаз от все еще лежащего на полу Тома.

— Что с ним? — обратилась она к Малфою, который уже ковылял в ее сторону. Лорд зашевелился, что придало заметного ускорения Люциусу, который поспешил опуститься перед патроном на колени. Он подложил ладонь ему под голову и, чуть приподняв ее от пола, спросил:

— Мой господин, что с вами?

Лорд снова замер. Нат чуть наклонившись над его распростертой на полу фигурой со знанием дела произнесла:

— Похоже сдох. И, по-моему, уже начал вонять, — онаморщила свой тонкий носик, принюхиваясь.

Люциус обескуражено посмотрел на нее и резко приложил ухо к груди хозяина. Том, не шевелясь под навалившимся на него Малфоем, распахнул свои красные, горящие презрением глаза.

— Ха, вот, я всегда говорила, доброе слово и кошке приятно.

Малфой резко поднялся со впалой груди хозяина и, увидев его горящий гневом взгляд, запричитал:

— О, мой Лорд, слава Мерлину. Слава Мерлину…

Он вскочил на ноги, помогая господину принять более презентабельный вид. Наконец ему удалось поднять хозяина на ноги, и он одним движением поднял с пола, засыпанное, толстым слоем строительной пыли, кресло. Ловко перевернув его на кривые ножки, придвинул его Тому.

— Прошу вас, мой Лорд, — с заискивающим поклоном предложил Люц.

— Что там с праздником, Люциус? — сипло протянул Том, переведя, наконец, взгляд своих красных глаз с Нат на Малфоя.

— Мой Лорд…? — недопонял Люциус.

— С праздником… у твоей супруги сегодня день рождения, или я ошибаюсь? — с издевкой переспросил он.

Люциус медленно выпрямился, лицо его обескуражено вытянулось, словно после пощечины. Он с трудом сдерживая досаду от столь явного и любимого всеми вождями «посол вон», вымучено задрал голову и медленно, но величественно направился в сторону двери, от которой осталась лишь огромная дыра в стене.

Лорд сидел в кресле, слепо уставившись на слабо мерцающие, едва теплящимся в них огнем угли, рассыпанные между наваленными на полу кусками штукатурки. От камина мало что осталось: черные, изъеденные огнем поленья в беспорядке разметало по комнате, и ледяной ветер порывами врывающийся в здоровенную брешь в стене, сдувал пепел с их, покрытой седой патиной, боков.

— Чертов холод, — поежился Том.

Он перевел взгляд своих красных глаз на Нат, которая так же молча разглядывала царящий вокруг беспорядок.

— По-моему сейчас будут выносить торт, — оживившись сказал он, услышав, как музыканты заиграли happy birthday, — хотите торт? — Совершенно обыденно спросил он.

— Очень. С белым кремом, — мечтательно протянула Нат.

Том встал из своего кресла и, подняв согнутую в локте руку, предложил своей спутнице себя в качестве сопровождающего. Нат, ни секунды не думая, положила свою ладонь на его локоть, и они чинно направились в бальный зал.

Когда все тосты были произнесены, гости после сытного застолья разбились на компании по интересам. Мужчины, по традиции, удалились в сигарную комнату, чтобы пропустить еще по стаканчику и поговорить на сугубо мужские темы, не предназначенные для нежных женских ушек, а дамы уединились на половине хозяйки поместья и занялись пустой болтовней, которую Нат обычно с трудом переносила. Поэтому, не привлекая к себе внимания, она спустилась на первый этаж и, повернув от лестницы налево, прошла по коридору до высокой двухстворчатой двери, через прозрачное стекло, богато украшенное витиеватым растительным декором, был виден маленький оазис зимнего сада. Она налегла на покрытую патиной золоченую ручку, приоткрыв дверь. В нос сразу ударил древесно-медовый аромат с явными доминирующими нотами белых лилий и жасмина. Стены, выполненные из тончайшего стекла, были зачарованы, и так же, как и в самом саду, за окнами было теплое благоухающее лето. Нат неспешно шла по дорожке вдоль цветущих экзотических цветов, поражающих ее своим цветом и формой, мимо лимонных деревьев увешанных продолговатыми ярко –желтыми плодами. Запахи перемешиваясь друг с другом благоухали так густо, что у нее закружилась голова от их концентрированного пьянящего аромата в воздухе.

Совсем рядом слышался шум льющейся воды, видимо, где-то неподалеку был фонтан или искусственный водопад. Преодолев густые, поднимающиеся до сводчатой стеклянной крыши насыщенно-фиолетовые заросли клематиса, она увидела скрытый от любопытствующих глаз небольшой каменный фонтан. На усыпанной белой мраморной крошкой площадке, стояли две кованные скамьи. Она села на ту, что была дальше от входа, под ниспадающей гирляндой фуксий и уставилась на витую хрустальную струю, вытекающую из фонтана в небольшую каменную чашу, в которой плавали потрясающие розовые лотосы. Поборов нервозность последних часов, тело ее расслабилось, и на нее тут же навалилась усталость. Она пыталась расставить по полочкам все, что произошло сегодня вечером, но шум льющейся воды и пьянящий аромат цветов, уносил мысли далеко отсюда, не позволяя ей сосредоточиться.

— Неужели, этот самодовольный петух Люциус настолько тебя утомил, что ты решила спрятаться?

Услышала она рядом с собой до боли знакомый голос. Мельком взглянув на его обладателя, что занял соседнюю скамейку, Нат вернулась к созерцанию меланхолично плавающих в фонтане лотосов. Немного помолчав, он снова заговорил, прерывая гнетущую тишину нарушаемую лишь шелестом воды.

— Ты не ответила на мою записку. Маленький засранец не передал ее тебе? — не смотря на позерство, Натали явно чувствовала его напряжение. Тем не менее не спешила отвечать, выжидая, когда он прекратит паясничать.

— Перестань. Я знаю, ты должна ненавидеть меня, но…

Нат наконец подняла на него глаза, обдав с ног до головы презрительным взглядом, словно показывая, что она абсолютно согласна с его оценкой происходящего.

— Прошу, выслушай меня.

Он вперил в нее свои черные, блестевшие в солнечном свете, глаза, явно намереваясь добиться желаемого любой ценой. Она почувствовала, как небольшую площадку у фонтана накрыл тугой невидимый купол, скрывая их от посторонних глаз и ушей. Не смотря на презрение, сквозившее во всем ее виде, она все же не отвела глаза от араба, давая ему возможность договорить.

— Я не хотел, чтобы все так обернулось. Я лишь хотел быть с ним, понимаешь? Эти семь лет… я думал, что смогу забыть. Но я не смог. Неужели бы ты не попробовала…

— Я бы себе правую руку отрубила, оборвала она. Саиб, не надо всех этих разговоров в пользу бедных. Если ты хочешь предложить помощь, говори, если нет проваливай, — отмахнулась она и снова уставилась на лотосы.

— Я вообще не за этим тебя нашел, — чуть помедлив, сказал он. Теперь его голос зазвучал предостерегающе холодно, — с тобой кое-кто хочет пообщаться.

Он встал со скамейки, терпеливо ожидая, когда она последует за ним.

— Ясно. А что Лорду он теперь не доверяет, раз прислал раба попроще? — презрительно усмехнулась Нат, глядя на его служебное рвение.

— Оскорблять не обязательно, — презрительно выплюнул Саиб. — И я ему не раб.

— Ты еще скажи, что партнер, — усмехнулась она, — не обольщайся Саиб, он раздавит тебя, как клопа, как только ты перестанешь быть ему полезен.

Не намереваясь больше терпеть ее оскорбления, он медленно направился к выходу и Нат ничего не оставалось, как последовать за ним следом.

Они вышли в душный, ярко освещенный холл. До ее ушей донесся гомон голосов и звон посуды, значит гости еще не разошлись. Поднявшись на второй этаж по той же мраморной лестнице, они миновали двери в бальный зал и очутились в узком увешанном картинами и старинными гобеленами коридоре. Со старинных портретов в массивных золоченых рамах за ними пристально следили чьи-то глаза. У нее не было не малейшего желания разглядывать любопытствующий предков старинного рода. В коридоре и без них было достаточно мрачно, если не сказать пугающе не уютно. Ей казалось, что коридор никогда не закончится. Нат чувствовала, как волнение удушливой жаркой волной накрывает ее. Она медленно и глубоко дышала, всеми силами стараясь подавить его. Араб шел в нескольких шагах впереди, видимо показывая ей таким образом свое презрение. Северуса рядом не было, наверное, он считал самым опасным существом на этом приеме Тома.

«Вот пусть так и остается, — думала она, пытаясь совладать с нервами.

— Давно ты служишь ему? — спросила она холодно, пытаясь отвлечься беседой. — Я так понимаю, поездка в Египет была не случайной?

— Мне казалось тебя не интересуют мои доводы, как ты их назвала, в пользу бедных… — он не обернулся и говорил с явным пренебрежением, видимо чувствуя ее неуверенность. — У тебя была возможность выслушать меня, но ты решила, что справишься сама.

— Судя по той брехне, что я слышу, я не много потеряла, — огрызнулась Нат.

Саиб на секунду замедлил шаг, она видела, как ее слова заставили его напрячься, но он так и не повернулся, продолжив движение. Она понимала, что больше на ее провокации он поддаваться не будет, как и отвечать на вопросы.

Остаток пути они прошли молча. Через несколько минут они подошли к уже знакомой ей высокой синей двери. Саиб нажал на витую ручку, пропуская спутницу вперед.

Помещение, в котором оказалась Нат, заметно отличалась от того, что она видела в прошлый раз. Оно было похоже на какое-то древнее святилище, ярко освещенное висевшими вдоль каменных стен факелами. В центре находился огромный прямоугольный камень, похожий на алтарь. Из тени на нее вышел человек, в набедренной повязке из шкуры барса, высоких кожаных то ли сандалиях, то ли сапогах, на манер чулка облегающих его рельефные икры. На голове у него была голова видимо того же барса, чья шкура пошла на повязку на его массивных бедрах.

— Ух, прямо первобытный охотник, — не удержалась она от сарказма.

Тем не менее его крепкое покрытое бронзовым загаром тело, смотрелось в этом странном одеянии куда более естественно, чем облаченное в современный костюм.

— Рада, Рада, когда-нибудь твое чувство юмора сыграет с тобой злую шутку, — менторским тоном протянул он, снисходительно глядя ей в глаза. — Ты подумала над моим предложением?

— Мне нужны гарантии, что как только я освобожу тебя из Тенебриса, ты не кинешь меня, — она старалась держать себя в руках, говорить спокойно, чтобы не дать Нагирию шанса нащупать уязвимое место.

— Кинешь… — усмехнулся он. — Я думал, что «кинешь» — это по твоей части. Разве не так?

Нат не ответила. Она пристально смотрела на него, пытаясь понять к чему весь этот балаган. В прошлый раз куда более безобидная фраза заставила его слететь с катушек. Нат пыталась понять, чего он добивается. Почему так уверен в себе. Она всеми силами старалась сохранять спокойствие и не допускать беспокоящие ее мысли. Нагирий, конечно, не сможет прочесть их, но вот ее эмоциональный фон он считывал безошибочно.

— Почему ты молчишь, Рогнеда? — спросил он совсем тихо и, взявшись за подбородок двумя пальцами, заставил ее поднять на него глаза. — Пытаешься, как обычно, все контролировать?

Его ярко - васильковые глаза буквально вцепились в нее. Она знала, он пытается пробить ее защиту. Ее тело было абсолютно расслабленным, она была уверена, что ему не удастся подавить ее, поэтому лишний раз старалась не поддаваться панике. Тем более сейчас, когда она не понимала, чем вызвана вся его бравада.

— Я помогу тебе принять верное решение.

Он перевел взгляд на Саиба, который все еще стоял у двери. Тот, видимо уловив какой-то невидимый сигнал от Хозяина, прошел в глубь комнаты и, нагнувшись, что-то рывком поднял с пола. Когда он вышел из тени и повернулся к ним лицом, Нат показалось, что ее с головы до ног окатили ведром ледяной воды. В руках Саиба крепко связанный силовыми веревками замер Северус. Они пульсировали в свете факелов, точно кем-то вывернутая наружу сеть кровеносных сосудов опутавшая его тонкое тело. Она знала, что при любой попытке освободить его они словно раскаленные до бела металлические струны вопьются в его плоть. Нат вытянулась, чуть заметно вдыхая воздух, словно пыталась таким образом вытеснить болезненный страх, который делал тело ватным.

— У тебя красивый, сильный мужчина, — со знанием дела сказал Нагирий, обходя пленника кругом. — Только вот знаешь, что я обнаружил? Какой-то идиот, снабдил его артефактом, который практически блокирует всю его мощную силу.

Он поднял руку Снейпа, демонстрируя Нат его правое запястье, на котором был надет браслет из обсидиана. Она почувствовала, как попала в собственную ловушку. Северус был прав, она зарвавшаяся самоуверенная девочка, которая не понимает в какую игру ввязалась. Она молчала, стараясь не смотреть Северусу в глаза, иначе вся ее хваленая выдержка полетит к чертям собачьим, и она упустит может быть единственный шанс на благополучный исход. Она знала, Нагирий даже при огромном желании не сможет причинить вред ее Северусу, она позаботилась об этом, но она чувствовала на себе его взгляд и понимала, что, если все сложится удачно и они таки сумеют выбраться из этой переделки, он отходит ее палкой. Эта мысль почему-то развеселила ее, и она невольно улыбнулась.

— Тебе кажется смешной сложившаяся ситуация? — раздраженно спросил Нагирий, увидев ее ухмылку. Он отпустил Северуса и медленно направился к ней.

— К чему все эти ухищрения? Почему не играть по правилам, Рада? — Нагирий угрожающе понизил голос, который казалось вибрировал у нее в легких. — Если бы ты сразу приняла мое предложение мы обошлись бы без всех этих жертв, — нарочито поучительно говорил он. На его лице была какая-то болезненно–пренебрежительная гримаса убийцы поневоле.

— Ты вынуждаешь меня, – он поднял на нее глаза, в которых холодной сталью блеснуло презрение. — Ты же знаешь, короткий путь в Тенебрис?

Он больно держал ее подбородок, не позволяя отвести взгляд. — Ж-е-р-т-в-а… — выдохнул он ей в губы, — я и жертвенник припас.

Он отпрянул от нее и одним стремительным движением вытащил из ножен, висевших вдоль массивного бедра меч, который словно молния блеснул в свете факелов.

— Готова? — злорадно оскалился он. Резко развернувшись на пятках, он со свистом рассек мечом воздух, а затем тонкую плоть. Вместе с этим звуком внутри у нее что-то оборвалось и стотонной тяжестью ухнуло вниз, образуя внутри страшную пустоту. Ее ужас подкатил к горлу нестерпимой тошнотой, и рот мгновенно наполнился слюной, в которой стал вязнуть так и не озвученный крик. Казалось ее смятение длилось вечность. Открыв глаза, она увидела, как тело с глухим ударом повалилось на жертвенник заливая его кровью, в свете факелов казавшейся черной. Лишь через мгновенье Нат увидела, как Северус, не удержавшись на ногах под весом упавшего араба, съехал по алтарю на пол. Она мгновенно рванула к Снейпу и только поняв, что он в порядке, наклонилась к Саибу.

— Господи, Саиб…

Нат судорожно прикрывала своей узкой ладонью широкую рану на шее, тщетно пытаясь остановить кровь, которая шипя и булькая вырывалась вперемешку с воздухом из его рассеченного горла.

— Все будет хорошо… все будет хорошо… — в какой-то болезненной уязвимости шептала он сквозь слезы.

— Ты ошибаешься, Рада, хорошо уже не будет. Он сдохнет, а тело его сгниет.

Она услышала, как позади нее с металлическим лязгом меч снова вошел в ножны.

— Это будет лишь малым наказанием за его предательство. Он предал меня, тебя, даже себя он умудрился предать.

Нагирий брезгливо смотрел на склоненную над арабом Нат.

— Он не стоит твоих слез. Собаке — собачья смерть.

Нат не слушала его, стараясь не отводить глаз от напуганного, хватающего последние глотки воздуха, Саиба. Он чуть дернул рукой словно в попытке не отпустить, и она взяла его за руку:

— Я здесь… я здесь, с тобой — шептала она, низко склонившись над ним.

Нат почувствовала, как он протолкнул ей в ладонь что-то гладкое и твердое.

— Скажи ему… скажи, что я …

Нат наклонилась к самым его губам, чтобы разобрать еле слышный шепот. Она резко отпрянула, когда из глотки вырвался короткий свистящий звук, выпустив последнюю крошечную порцию воздуха из его легких, и наступила гнетущая тишина. Даже Нагирий больше ничего не говорил. Взгляд Саиба, еще недавно такой живой, такой осознанный, мгновенно потух. И даже пламя факелов отражаясь в их мертвом стекле не могло даже на мгновенье вдохнуть в них снова жизнь. Она упала на колени судорожно хватая воздух, пытаясь подавить рвущиеся наружу рыдания. Жгучие слезы текли по ее казалось бескровному лицу и вместе с рыданиями, что все еще теснили ее грудь, по сведенному горлу стала подниматься ярость. Она не мигая смотрела на Нагирия, который, чуть склонив голову на бок, с надменной улыбкой наблюдал за происходящим. По ее лицу пробежала судорога заставив скривиться в оскале ее губы. Нат одним резким движением разорвала путы, связывающие Северуса, и схватила его за воротник:

— Найди Карло, — выкрикнула она и одним резким движением вытолкнула его в открывшийся на мгновенье портал.

Комментарий к Глава 44 День рождения миссис Малфой (часть 2)

Спасибо всем, кто остается со мной и моими героями.

Всем, кто переживает и ждет.

История стала развиваться стремительно и возможно не так, как многие ожидали.

========== Глава 45 Карло ==========

Стянутое веревками тело затекло так, что, когда портал доставил его в родное подземелье, Северус не удержался на ногах и, рухнув на пол, чуть не разбил лицо. Лишь уперев ладони в каменный пол и попытавшись подняться на ноги, он понял, что это не просто онемение, это какое-то непреодолимое бессилие, которое завладело им стоило руке Нат разжаться и исчезнуть в миг закрывшемся портале. Северус безвольно сел прямо на полу, слепо уставившись куда-то перед собой. Он никак не мог взять себя в руки, чтобы понять, что делать дальше. Мысли кучей малой лезли в голову, одна абсурднее другой. Он провел ладонями по волосам, словно пытаясь стряхнуть их с себя.

— Чтоб тебя, я так и знал… — бессилие перешло в стадию злости на себя, и Северус поднялся на ноги, чертыхаясь себе под нос. Но стоило бессильной злобе вылиться наружу, как он почувствовал, что стал успокаиваться, приходя в себя.

“Карло. Она хотела, чтобы я нашел Карло”, — он рассуждал в слух, пытаясь заполнить образовавшуюся внутри пустоту, чтобы не позволить отчаянию занять освободившееся место.

Резонно рассудив, что в час ночи вряд ли найдет Карло, особенно учитывая тот факт, что дорогу к нему знал весьма условно. Поборов привычное желание поделиться с Альбусом, он направился в спальню и долго лежал в кровати без сна, тупо уставившись в потолок, пока сон не свалил его.

Стоило только первому тусклому лучу солнца пробиться через крошечное окно под высоким каменным потолком, как беспокоящие мысли, словно вражеская армия, стоящая на границе осаждаемого города, ринулись в расслабленное несколькими часами сна, сознание. Он сразу же поднялся с постели и направился в душ.

Выйдя из ванной, он поднял глаза на часы, которые показывали:

“Мать твою, уже девять”, — удивился он тому, что несмотря на беспокойство, проспал так долго, чего не позволял себе даже в выходные.

Он наскоро оделся и направился к выходу.

“Итак Карло”.

Северус подхватил с вешалки теплую шерстяную мантию и вышел в дверь.

Он знал, что магазинчик Карло находится рядом с квартирой Пола. Памяти Нат должно быть достаточно, чтобы найти его. Главное, как говорится, расслабиться и получить удовольствие.

Северус осторожно открыл дверь. Дверной колокольчик предупредительно звякнул. Внутри было тихо, он слышал лишь утробное урчание огромного рыжего кота, вытянувшегося на стойке, перебирающего пушистой лапой в воздухе от удовольствия. Он даже не повернул свою наглую морду на вошедшего. Северус закрыл дверь и огляделся.

“Здесь есть кто-нибудь? — спросил он достаточно громко. — Добрый день”.

Он подошел к коту и, все еще прислушиваясь к звукам вокруг, провел по пушистому рыжему боку ладонью.

— Что, здоровяк, я так понимаю ты и есть Карло? — Северус с иронией взглянул на кота, который перевернулся на спину подставляя под его ласки свой мягкий живот.

В подсобке послышались шаркающие шаги и через минуту перед Снейпом предстал древнего вида старик.

— Вы сказали Карло? — с мягкой улыбкой, собравшей лучики морщинок вокруг глаз, спросил он.

— Да, я ищу Карло. Натали мне говорила, как примерно вас найти.

— Натали. Пойдемте со мной, молодой человек.

Он ловко открыл шпингалет, закрывающий небольшую боковую дверцу, справа от кассы, впуская незнакомца.

— А вы, я так полагаю, ее возлюбленный? — все с тем же прищуром поинтересовался Карло.

— Ах, да, простите, Северус Снейп.

Он протянул старику руку.

— Я знаю кто вы, — многозначительно добавил старик, отвечая на приветствие.

А затем, повернувшись к нему спиной, зашаркал к двери, из которой несколькими минутами ранее появился.

Он повел спутника через мрачный коридор в небольшую комнату, которую освещал только свет, проникающий с улицы через небольшое, занавешенное тонким ситцем, окно. Старик уселся в массивное кожаное кресло, которое, судя по виду, служило ему уже не один десяток лет, предложив Северусу кресло напротив.

— Я знаю зачем вы здесь, — начал он спокойно, видя, что пришелец замешкался.

— И так Нат прислала вас ко мне? Значит с ней что-то случилось, раз она не смогла прийти сама?

— Я не знаю, — выдохнул Северус, шаря взглядом по комнате, словно хотел зацепиться за что-нибудь, только бы не смотреть старику в глаза.

— Вы любите ее мистер Снейп? — совершенно спокойно спросил Карло.

Северус в недоумении поднял на него глаза. Словно тот спросил что-то неуместное.

— Само собой, — ответил он пытаясь отвязаться от испытующего взгляда старика.

— Само собой — это не ответ на мой вопрос, — не унимался Карло. — Само собой, отвечают на предложенные к чаю сливки. А на тот вопрос, который задал я отвечают «да» или «нет».

Северус чувствовал, как все внутри напряглось, то ли от возмущения, то ли от вновь захлестнувшей его ноющей боли, вызванной ощущением пустоты от того, что ее нет сейчас рядом.

— Да, — сказал он совсем тихо, прислушиваясь к пульсирующей боли в груди, разглядывая свои переплетенные пальцы.

Он почувствовал, что от этого короткого слова стало заметно легче и болезненная пульсация, загоняющая его сердце уже много часов, стала успокаиваться, снова становясь биением.

— Знаете почему любовь делает нас такими уязвимыми? — спросил старик.

И Северус в изумлении уставился на него, вспомнив, как совсем недавно об этом говорил Альбус.

— Мы боимся за любимых людей, болезненно, отчаянно. Но я хочу вам вот что сказать: Нат, несмотря на ее болтливость, строптивость и кажущуюся бесшабашность, очень сильный, цельный и, как ни странно, очень скрытный человек. Я думаю, вы не знаете о ней и половины.

— Вы можете мне рассказать? — Северус подался вперед, вперив взгляд в сидевшего напротив старика.

— Я знаю, у вас много вопросов. Я постараюсь ответить на них. Но для начала объясните мне, что случилось?

— Ее… ее схватил Нагирий, — Северус непроизвольно вздохнул, словно слова дались ему с большим трудом.

— Ах, Нагирий. Все никак не уймется? — покачал головой Карло, и сердце Северуса снова вернулось к болезненной пульсации.

— Натали сказала, что я должен вас найти. Она что-то оставила для меня? Может быть что-то передала на случай…

Старик тяжело поднялся из кресла и зашаркал в сторону массивного деревянного шкафа. Повернув в замочке маленький бронзовый ключик, он достал из него небольшой сверток. Северус не отрываясь наблюдал за его действиями, и когда Карло вернулся к своему креслу, с нетерпением принял из его рук пакет, завернутый в коричневую оберточную бумагу, крепко перетянутую бечевкой.

— Значит она знала…

— Мистер Снейп, Нат кажется ветреной и своенравной, но на самом деле она стратег, каких мало. Поверьте мне, все, что случилось недавно, все это она предусмотрела заранее, а значит при кажущейся опасности она, скорее всего, обезопасила себя и вас по максимуму. Как она вас вытащила?

— Выбросила в портал, — пояснил Снейп.

Карло улыбнулся.

— Вы знаете, что там? — спросил Северус, указывая взглядом на сверток.

— Нет, она оставила его вам, — ответил старик.

— Интересная вещица, — Карло кивнул в сторону браслета из обсидиана на запястье Снейпа. — Вы знаете, что это?

— Это древний артефакт, скрывающий от окружающих истинный потенциал моей магии.

— Верно, — довольно промурлыкал старик. — А еще он подчиняет магию колдуна, человеку надевшему его. В портал говорите выбросила? Не обижайтесь на нее, мистер Снейп. Она просто хотела максимально вас обезопасить. Вы ведь на ее месте поступили бы так же? Она просто убрала из уравнения слабое звено. Вывела вас из-под удара, развязав тем самым себе руки. Как вы думаете, где она сейчас? — спросил Карло.

— В Тенебрисе. Собственно, Нагирий этого и хотел, чтобы она отправилась туда, — недовольно пробурчал Северус.

— Вот именно. Вы же были с ней в Тенебрисе? В ее дворце, в нижнем мире? — все так же раздражающе спокойно спросил старик.

Северус стал чувствовать себя нерадивым студентом, не выучившим урок.

— К чему весь этот разговор? Вы хотите мне сказать, что ей ничего не угрожает и я зря волнуюсь? — раздраженно спросил он.

— Я этого не сказал.

— Значит она все-таки в опасности? Вы сказали, что я был с ней в ее дворце, что это значит?

— Она провела обряд, — пояснил старик, глядя на Северуса, своими вылинявшими водянисто-голубыми внимательными глазами.

— Какой обряд? — недопонял Снейп.

— Она замкнула круг на вас, — все так же, не отрывая от него глаз, сказал старик.

— Какой круг? — медленно, словно боясь того, что может услышать в ответ, протянул Снейп.

— Круг своей жизни.

Карло был так спокоен, что Северус ещё сильнее начал нервничать.

— Расскажите мне, — приказал он.

— Вы — ее жизнь в прямом смысле слова. И если вас, не дай Мерлин, убьют… — он сделал короткую паузу, во время которой Северус почувствовал, как взмокла его спина и руки. Ему невыносимо хотелось заткнуть старику рот, чтобы не слышать его неотвратимый, как сама смерть голос. — … она умрет в то же мгновение. Но… если умрет она, вы получите в безраздельное пользование всю ее силу, все ее способности.

Северусу показалось, что внутри у него что-то оборвалось. Он слепо уставился перед собой и ни чувствовал буквальным счетом НИЧЕГО. А через мгновение легкая дрожь стала сотрясать его тело, и жизнь всей своей массой навалилась на него, пытаясь раздавить, разрывая ему легкие. Кровь с такой силой ударила в голову, что казалось сердце, как тяжелый молот, болезненно бухает в затылке. Он перевёл взгляд на Карло, который великодушно дал ему время принять его слова, молча глядя на Снейпа. Казалось, старик не понимает, что говорит. Выражение его лица было совершенно расслабленным и даже добродушная улыбка чуть трогала его измятые, точно пергамент, тонкие губы.

— Никогда не были смыслом чьей-то жизни? — мягко спросил старик. — Знаешь почему тебе страшно?

— Не смей… — зарычал Снейп, лицо его болезненно морщилось, а в глазах словно битые стекла блестели слезы… — не смей…

— Тебе страшно, потому, что твоё существование определяет смерть, а ее — жизнь, — твёрдо и властно сказал Карло и губы его брезгливо изогнулись.

— Ты не понимаешь, старик, — Северус в бессилии повесил голову, которая казалась ему никчемной стопудовой гирей. — Ты не знаешь… пророчество…

— Нет, друг мой, это ты не знаешь. Ты все время идёшь за кем-то, предопределяя своё существование, подчиняя его чьё-то воле. Веди за собой. Она дала тебе эту возможность. Ты и есть сама жизнь. И кончится она, только если этого захочешь ты сам.

Северус поднял на старика тяжелый, словно после жестокого похмелья взгляд, в котором за время их разговора начало проклевываться ещё такое хрупкое понимание.

— Не бойся, мальчик… — Карло положил свою морщинистую руку ему на макушку, и эта, казавшаяся неизбывной боль и тяжесть словно стали уходить, как после дождя небо непременно начинает очищаться от туч и снова выходит солнце, принося с собой тепло и надежду.

— Я спросить хотел, — голос Северуса был подавленным и слабым, — клинок Всевластия, как его найти?

Зельевар поднял глаза на Карло, в надежде, что и на этот вопрос он знает ответ.

— Он всегда был у неё, — спокойно ответил старик, — ее гребень, — пояснил он, увидев непонимающий взгляд мужчины.

— Но сейчас у неё его нет, — с беспокойством в голосе сказал Северус.

— Нет, — спокойно ответил старик, — потому, что он у тебя.

Снейп вытаращился на него:

— Вы ошибаетесь, у меня его нет, — уверено ответил он.

На что Карло беззлобно улыбнулся:

— Я же сказал, ты смысл ее жизни, и она защитила тебя так, как никого во всех подвластных ей мирах.

Карло забавляло недоумение на лице Снейпа, но он решил больше не испытывать его терпение и продолжил:

— Клинок Всевластия нельзя уничтожить, но можно трансформировать, чтобы спрятать.

— Например в гребень, — вклинился в нетерпении Снейп, раздражаясь на поучительный тон Карло.

На что старик осекся и предостерегающе посмотрел на торопыгу. Снейп недовольно поджал губы и замолчал. Несколько секунд помедлив старик продолжил.

— Ты совершенно прав. Она трансформировала его ещё раз, когда поняла, что это.

— И во что же она его трансформировала? — снова в нетерпении вклинился Северус, подгоняя старика. И тут же осекся, заметив недовольство на его морщинистом лице. — Прости, — буркнул он, торопливо.

— Неужели ты ничего не помнишь? — спросил совершенно серьезно Карло.

Северус в недоумении вперился в него, не понимая к чему эти квесты.

— Черт возьми, у меня нет времени на дурацкие шарады, — прорычал он в ответ.

— А я думал, что ты хочешь получить ответы, — совершенно спокойно сказал старик.

Северус снова замолчал, пытаясь справиться с раздражением, которое вызывал старик со своими назидательными разговорами за жизнь.

— Она вплела его в сакральные рисунки силы на твоем теле.

Северус оторопело посмотрел на старика.

— Но, как? Чтобы вплести в руническую вязь вулканум, его нужно расплавить, чтобы он слился с рисунком, а расплавить его можно только в огненных реках Тенебриса, — Северус все еще недоумевая смотрел на старика.

— Да, без бестий здесь не обошлось, — задумчиво улыбнулся старик, словно вспомнил что-то приятное.

— Каких еще бестий?

— О, мой мальчик, встречу с огненными бестиями мужчины обычно отчетливо помнят, — снова усмехнулся он. — Кровь этих созданий — жидкий огонь. А воспламеняется она, только во время … — старик замялся, все так же насмешливо глядя на Северуса, рот которого презрительно скривился. — Так что вспоминай, ты должен помнить путешествие в ее дворец и соитие с по крайней мере одной огненной бестией.

Северус с раздражением прикрыл глаза, вспомнив тот невероятный, эротический эпизод, который отнес все-таки к категории сна, из-за его совершеннейшей абсурдности.

— Вспомнил? — язвительно поинтересовался старик, видя болезненное осознание в его глазах, — надеюсь, я удовлетворил твое любопытство?

— Подожди. Ее дворец? — спросил Снейп.

— Да, ее дворец в нижнем мире. Она же все-таки дочь Малума. Она белая волчица —проводник душ в трех нижних мирах. Единственное место, где она не может появляется — это темницы Мисерабилиса.

— Почему? — Северус заволновался, чувствуя неладное.

— Заключив душу Нагирия в темницу, Рогнеда оставила там и часть своей души. Ту, что после проведения ритуала стала подвластна ему.

— Что будет, если она попадет туда?

— Вы должны понимать, мистер Снейп, что темницы — это лишь название. У этого места нет ни каменных стен, ни решеток на окнах, но те грешники, что не смогли принять себя блуждают в их тьме вечно, заключенные в клетку собственного страха. Вы внимательно читали легенду, что я подарил ей? Если да, вы знаете, что пленив душу Нагирия, Рада вернула его Малуму, но обряд заставил ее воспользоваться силой, что она не могла контролировать, силы Тьмы, силы ее отца. И чтобы покинуть Тенебрис, она оставила часть своей души там. Именно она пытается воссоединиться с ней во время ее приступов, в моменты, когда она особенно уязвима. Именно она поглощает ее, именно от нее она бежит всю свою жизнь. Если она сможет принять себя, подчинить и воссоединить свою душу, она станет обладать поистине великой силой. Сейчас она пользуется лишь небольшой ее частью. Еще, мистер Снейп, — он вложил ему в руку фиал, в котором меланхолично двигался, словно пойманный в стеклянный сосуд, луч света. Он медленно извивался, чуть заметно пульсируя.

— Это то, о чем я думаю? — Северус с опаской взглянул на старика.

Тот улыбнулся в ответ.

— На самом деле я перед ней в долгу. Я не сказал вам, когда Рогнеда заключила душу Нагирия в темницу, она захватила с собой еще одну душу, чтобы расплатиться на выходе. Есть условие: душа должна быть чистой. Ей было не просто отыскать таковую в непроглядной тьме и боли, что царят там. Но она не смогла пожертвовать чистой душой и расплатилась частью своей. Из раскаленного пепла Тенебриса она создала мое тело и вдохнула в него спасенную ей душу. На протяжении всех этих тысячелетий я охранял ее семью, ожидая рождения Бессмертной.

— Я, конечно, еще надеюсь покоптить небо Лондона, но, если случится так, что мне нужно будет вернуть долг… я достаточно пожил, мистер Снейп. Это то малое, что я могу сделать для нее.

***

Северус мял шагами заснеженные улицы Лондона, направляясь к ближайшей зоне аппарации. Крепко прижимая к груди переданный Карло пакет. Он спешил снова оказаться в родных подземельях, чтобы поскорее посмотреть, что в нем. Он надеялся, что это прольет свет на то, где ее искать. Не смотря на уверения Карло, что она «тот еще стратег», Северуса не покидало чувство беспокойства. Даже, если она так хорошо знает место, куда направилась в поисках прóклятой души Нагирия, старик сказал, что темницы Мисерабилиса опасное место даже для нее. Та часть ее души, темная часть. Было непонятно, как она справится. Он видел на что способна даже недолгая ее атака, что будет, если она завладеет ей полностью?

Повернувшись на каблуках, он через мгновение оказался в стенах родного Хогвартса. На сей раз трансгрессировав прямо в свои апартаменты, рассудив, что об этом кроме Альбуса вряд ли кто-то узнает. Небрежно бросив мантию на спинку дивана, он уселся в любимое кресло и развернул, наконец, пакет.

Внутри была небольшая прямоугольная коробка, в которой, на сколько он мог судить, находилось содержимое остальных трех тайников Мастера. Снейп вытряхнул все на небольшой передвижной столик рассматривая более детально. Помимо старых строительных чертежей, свитков с записями на зашифрованной латыни, у него в руках оказались три странного вида небольших металлических предмета. Северус вспомнил, что и в том тайнике, что они нашли в дымоходе, тоже был такой предмет. Тогда они не поняли, что это, но сейчас, когда у него в руках оказались остальные части, сомнений не было, это элементы одной головоломки. Еще один вопрос терзал его, после того, как он увидел содержимое пакета, что оставила для него Нат. Во-первых, Карло был прав, она предвидела такое развитие событий. Но самое главное она встречалась с Альбусом и ничего об этом не сказала. Раз содержимое всех тайников теперь было у него, это означало лишь одно, они пришли к какому-то соглашению.

========== Глава 46 Ключ ==========

Северус недолго боролся с искушением наведаться в кабинет директора и уже через несколько минут звук его нетерпеливых шагов гулко разносился в сводчатых коридорах замка. У студентов сегодня была вылазка в Хогсмид, так что на его пути попалась только облезлая кошка Филча, миссис Норрис, проводившая его подозрительным взглядом до ближайшего поворота. Дойдя до каменной горгульи, он назвал новый пароль и через минуту настойчиво стучал в массивную дубовую дверь.

— Войдите, — услышал он голос Альбуса.

Северус решительно распахнул дверь и, не дожидаясь приглашения, прошел к массивному столу в центре, за которым в замешательстве застыл директор.

— Северус, вообще-то, я занят, — в недоумении сказал он, видя напор визитера.

— Надеюсь, что ты найдешь несколько минут в своем плотном графике, чтобы пообщаться со старым соратником, — настаивал Северус.

— Хорошо, я слушаю тебя, — он отложил перо и строго уставился на Снейпа, который уперся ладонями в край его стола.

— Я хочу задать тебе несколько вопросов, — все с тем же нетерпением сказал Снейп, прикидывая какую цену ему придется заплатить за ответы. — Ты отдал Натали содержимое трех тайников Мастера, я хочу знать на каких условиях?

У него не было возможности вести игру более тонко, да и честно признаться желания особого тоже. Альбус задолжал ему, и Снейп чувствовал, что вправе требовать ответы.

— Северус, что случилось? — озабочено спросил Дамблдор.

— Перестань, хватит шарад. Ты с самого начала знал, что все это опасная авантюра, тем не менее отправил ее туда, — чувство вины, от того, что не смог защитить Нат, вырывалась из его рта лавиной обвинений на Альбуса. Однако они не приносили ему желаемого облегчения.

— Северус, успокойся и объясни, наконец, что случилось?

— Она у Нагирия, — выдохнул он, низко свесив голову.

— Присядь, — Дамблдор показал на стул для посетителей слева от стола.

— Черт возьми, я не хочу сидеть. Мне нужно знать, о чем ты попросил ее, — он поднял голову, решительно глядя на директора.

— Северус, это касается только ее и меня. Тебе не кажется, что ты переходишь все границы? — холодно ответил Дамблдор, осаживая пыл Снейпа.

— Давай попробуем еще раз, видимо, ты недопонял меня, — Снейп вперил яростный взгляд в директора, цедя сквозь зубы.

— Я и в первый раз тебя хорошо расслышал. Не забывайся. Расскажи мне, что случилось на приеме? — Альбус говорил спокойно и уверенно, приводя Снейпа в чувства.

— Я же сказал…

— Все, что ты сказал, больше похоже на истерику, чем на конструктивный диалог, ты не находишь? Что с тобой происходит? Я конечно понимаю, что ты беспокоишься за нее, но даже это тебя не оправдывает, — Альбус внимательно смотрел на Снейпа, который продолжал стоять, опершись о край стола с низко опущенной головой. — Северус?

Снейп медленно поднял на него глаза, в которых было и презрение, и решительность, и даже так не свойственный ему пофигизм, но все же больше — страх. Альбус знал, как Северус сейчас болезненно уязвим. Он, как и в прошлый раз пришел к нему за помощью, в которой теперь был совсем не уверен. Но он стоит здесь и смотрит ему в глаза, снова готовый на все.

— Пойдем со мной.

Альбус встал со своего места и направился в сторону своих апартаментов.

Северус был здесь не раз, но только в спальне, когда лечил его от проклятия кольца Мраксов. На этот раз Дамблдор привел его в просторную светлую гостиную и предложил на выбор одно из цветастых кресел в центре.

— Северус, прости меня, — начал Альбус, когда устроившись в высоких мягких креслах, они немного успокоились, — я знаю насколько не просто тебе было прийти ко мне сегодня. Опять. И даже понимая твое волнение, я не могу понять твоей болезненной горячности, — он поднял на собеседника внимательный взгляд, заметив в лице Снейпа проскользнувшую неуверенность. — Давай поговорим начистоту. Я волнуюсь за тебя, мой мальчик. Если раньше я оправдывал твое поведение переживаниями за известную особу, то сейчас вижу, что тебя гложет что-то еще. Северус, не молчи, ты можешь довериться мне.

Альбус оставался невозмутимым, даже заметив саркастическую ухмылку, которой одарил его Снейп. Наступила тишина, он знал Северусу нужно время, чтобы принять решение. Ему не к кому больше идти.

Ждать пришлось недолго и через несколько минут тишину наполнил глубокий бархат его голоса:

— Пророчество. Почему ты не сказал мне о пророчестве?

— Я так понимаю речь идет о том пророчестве, в котором говориться об универсуме? — уточнил Альбус скорее для того, чтобы слегка разрядить обстановку.

Северус скептически изогнул бровь показывая, что уже вполне владеет собой и не нуждается в лирических отступлениях.

— Что конкретно тебя интересует, ведь судя по вопросу ты, как минимум, в курсе?

— Альбус, зная тебя, могу предположить, что ты точно в курсе событий о которых идет речь, — Северус подался вперед. — Может быть есть еще пророчество, о котором я не знаю?

— Ты можешь задать вопрос прямо? Я не понимаю тебя.

— Есть ли какая-то вероятность, что пророк ошибся? — тихо закончил Снейп.

— Это исключено, мальчик мой, — видя, как в приступе какой-то безотчетной слабости, Северус прикрыл глаза.

— Я должен найти ее. Друг — ставший врагом, уже заплатил по счетам. Теперь моя очередь. Скажи мне, как собрать ключ? Ведьэти кусочки головоломки он и есть? Альбус, у меня нет времени. Я уверен, что ты изучал свитки не один год. У меня только на перевод уйдет по меньшей мере сутки, даже при наличии помощника, — он невольно передернулся, вспомнив недавний опыт общения с весьма назойливым типом, к которому ему точно не хотелось обращаться за помощью.

Хотя, конечно, он понимал, что дело не в его раздражающей настырности, а в том, что Пол был напоминанием о ней. Боль причиняло все, что напоминало ему о ее отсутствии.

— Натали что-то говорила о тайной комнате. Что это, вроде черного хода из Тенебриса, который предусмотрительно сделал Слизерин, на случай, если он вдруг передумает, или Нагирий вздумает его надуть.

— Все верно. Слизерин действительно предусмотрел для себя пути отхода, на всякий случай. Перед тем, как исчезнуть, он сделал четыре тайника, в каждом из которых спрятал свитки с описанием части обряда, чтобы можно было воссоединить ключ.

Только имея ключ можно понять, как найти дверь. И в этом я могу тебе помочь.

— О чем ты попросил ее? — спросил Северус уже спокойнее.

— Из-за моей ужасной ошибки в темницах Мисерабилиса оказалась невинная душа. Все эти годы я пытался вернуть ее, но у меня не вышло. Я не смог найти четвертый тайник. Салазар все правильно рассчитал. До тех пор, пока не возродится Бессмертный, он в относительной безопасности. Мисс Валентайн, общаясь с ним, впитала часть его воспоминаний, которые и позволили ей сплести ветхие нити его памяти, чтобы найти тайник.

— Что за душа?

— Моя сестра, — Альбус на секунду замолчал, а затем, словно взяв себя в руки, продолжил: — То проклятье, что случайно попало в нее, из разряда очень темных. Видишь ли, я тоже был молод и честолюбив. Вместе с моим, как мне тогда казалось другом, мы были во власти идей по совершенствованию нашего мира. Со временем я понял всю ошибочность наших помыслов, но было поздно. Чтобы не дать ему воплотить задуманное в жизнь, я решил его убить. Но вся сложность заключалась в том, что молодость — это обязательно крайности, она не признает полумер. Ослепленные грандиозностью наших планов, мы принесли друг другу клятву верности до смерти и единственное, что могли сделать друг другу, так это ранить. Мы понимали, что до конца своих дней останемся непримиримыми врагами. До конца своих дней он будет пытаться воплотить наши, когда-то общие идеи в жизнь, а я всю свою жизнь буду пытаться ему помешать. Изучая Темные обряды, я нашел заклятие, способное разрушить обряд. Оно порабощало душу человека и навсегда заключало ее в темницу Мисерабилиса. Но заклятие отскочило и попало в мою сестру, которая каким-то неведомым мне образом оказалась рядом. У проклятия нет обратной силы. Я перепробовал все: изучал разные магические практики, перенимал опыт у самых сильных колдунов и однажды, в каком-то старинном фолианте я вычитал пророчество о Бессмертном, который переродится через две тысячи лет, чтобы вернуть всем семи мирам порядок. Я стал искать знаки, упоминания, все, чтобы мне указало на него. Я потратил пятьдесят долгих лет, чтобы понять кто она. А позже я узнал о том, кто ты. Я думал, что Натали сразу придет ко мне. Я знал, что она напугана, что у нее было много вопросов, но она оказалась далеко не наивной. Я не мог позволить пустить все мои старания на самотек. Поэтому я попросил тебя приглядывать за ней. Я знал, от судьбы не уйти. В противном случае, я не смог бы удержать ее возле себя.

— И тем самым ты привязал ее ко мне, а меня к себе. И все, вроде как, при деле и в зоне видимости, — брезгливо прокомментировал Северус, разглядывая свои переплетенные пальцы.

— Она в любом случае пошла бы туда. Северус, она Бессмертна, — Альбус заглядывал Снейпу в глаза, пытаясь воззвать к его здравому смыслу.

— Да, ты все прекрасно продумал, но только ты не учел человеческий фактор, — он наконец поднял глаза на директора.

— О чем ты? — неуверенно переспросил Дамблдор.

— Ты ведь знаешь, что означает уроборос?

— Конечно, это змея, кусающая свой хвост, символ вечности, символизирует преображение элементов в философский камень… — он вдруг замолчал. — Ты же не хочешь сказать, что она…

— Она замкнула круг на мне и я должен, как можно скорее, найти ее. То пророчество… ведь любимый человек, добровольно принявший судьбу — я?

— Северус…

— У меня не так много времени, ты поможешь мне? — уверенно спросил Снейп.

— Конечно, — ответил Дамблдор, — Ты принес все необходимое?

Северус достал из-под мантии небольшой сверток и положил его на журнальный столик возле кресла.

Альбус со знанием дела выбирал из большого количества свитков лежащих сейчас на столе те, что относились к ритуалу, и через полчаса они были готовы начать.

Сам ритуал занял не больше десяти минут. Части головоломки, под монотонный голос Альбуса, раскались добела перетекая друг в друга, пока на столе вместо кучки несуразных металлических деталей не заблестел в свете свечей, внушительный вычурно-витиеватый ключ.

— Однако. Какой интересно будет дверь? — со скепсисом в голосе рассуждал Снейп, разглядывая результат их совместных трудов. — Что дальше?

— Где вход в Тайную комнату ты знаешь, — ответил директор явно считающий, что его помощь на этом заканчивается.

— Как я пойму, что нашел дверь? Я не думаю, что на ней есть табличка-указатель.

— Тебе есть у кого спросить, — совершенно спокойно ответил Дамблдор, который откинувшись на высокую спинку кресла, наблюдал за натянутым, как струна Северусом.

— Когда я найду дверь, мне что-то еще нужно знать?

— Северус, не волнуйся. Оказавшись там, ты все поймешь. Ты — Ультра и способен заглядывать за грань возможного. Тенебрис — это тоже заполненное чужими воспоминаниями и чужой волей пространство. Просто доверяй себе и все будет хорошо. В царстве Мисерабилиса нет ужасных тварей и решеток на окнах, но то, что ты там встретишь намного страшнее. Твоими спутниками станут твои самые жуткие страхи, они будут преследовать тебя, путать, заставят потерять рассудок, вселив в тебя отчаяние. Ты способен заглянуть за предел, способен отличить морок видения от реальности, просто помни зачем ты там.

— Пожелай удачи, — Северус явно нервничал, но ощущение того, что теперь он понимает, что должен делать, вселяло уверенность.

— Удачи, — уверенно произнес Альбус, оставшись сидеть в своем кресле и провожая Снейпа взглядом.

Комментарий к Глава 46 Ключ

В истории появилось новое слово, которое будет иметь особое значение в дальнейшем повествовании. Поэтому даю краткую его характеристику. Уроборос, Змей кусающий себя за хвост помимо прочего, являлся символом вечности и/или бесконечности. Был олицетворением вселенной, рая, воды, земли и звёзд — всех существующих элементов.

========== Глава 47 По ту сторону судьбы ==========

Комментарий к Глава 47 По ту сторону судьбы

Помните, что Нат, так же как Северус спустились в Тенебрис (а точнее в Темницы Мисерабилиса). Поэтому история становится все напряженнее и драматичнее. Часть событий проходит в сознании героев. Смогут ли они преодолеть себя, чтобы исполнить предназначение?

Когда Северус покинул кабинет директора, красный морозный закат уже пожирал остатки дня. Он на секунду замедлил шаг, вглядываясь в пламенеющее на горизонте небо, как напоминание о месте, куда он собрался идти.

Коридор второго этажа был полон вернувшихся с увеселительной прогулки студентов, которые пребывали в совершенно разнузданном состоянии, громко переговариваясь и смеясь на всю округу. Северус подавил поднимающееся в груди раздражение, пытаясь не обращать внимание на распоясавшихся учеников, которые, завидев своего «горячо любимого» преподавателя, осмотрительно убавляли громкость.

Вход в Тайную комнату находился в том же женском туалете второго этажа, с докучливым привидением на борту и был открыт для всех посвященных, даже несмотря на ужасающие события четырехлетней давности, когда геройское поведение Избранного избавило мир от одного из крестражей Темного Лорда и гадкой ползучей твари за компанию.

Преодолев последнее препятствие в виде полупрозрачной назойливой плаксы, он подошел к круглой стойке с умывальниками и, отыскав кран с обвивающей его змеей, прошипел:

«Откройся».

Монументальная конструкция дрогнула и, придя в движение, начала распадаться на сегменты, открывая ему путь в подземелье. Когда проход до конца открылся, Северус с опаской посмотрел вниз. Тоннель уходил глубоко в непроглядную темноту, но времени на переживания у него не было, так что выругавшись себе под нос, он прыгнул в неизвестность.

Скатившись по теряющемуся во тьме длинному желобу, он оказался в небольшом, слабо освещенном помещении. Круглая металлическая дверь с изображением двух змей с изумрудными глазами, говорила ему о том, что он на правильном пути. Прошипев очередной пароль, Северус увидел, как змеи скользнув по кругу начали по очереди отщелкивать тяжелые замки. Все помещение словно вздрогнуло, когда массивная дверь, придя в движение, открыла ему проход в длинный мрачный коридор. Северус решительно шагнул вперед. С обеих сторон на него смотрели огромные, раздувающие свои внушительные капюшоны, каменные кобры, а видневшаяся в просвет между ними исполинская статуя основателя его факультета, явно говорила, что он почти на месте.

Вспомнив слова Альбуса, что ему есть у кого спросить о нахождении двери, Северус прикрыл глаза, пытаясь преодолеть границы реальности. Он напрягся, силясь очистить сознание, но надрессированное тело слушаться отказывалось, он выдохнул через сжатые губы, пытаясь подавить подступивший к горлу приступ тошноты. Успокоив бурю на обычно такой спокойной поверхности водного зеркала, Северус повторил попытку.

«Это все равно, что поставить барьер на сознании, нужно просто расслабиться, — повторял он. — Расслабься, наконец, Ультра ты или где?»

Он в бессилии опустился на ступени ведущие к подножию статуи и, обхватив руками голову, уткнулся лбом в колени.

— А я уж думал кишка у нашего профессора тонка, но нет, хорошую я себе смену воспитал.

От неожиданности Северус вздрогнул всем телом, услышав приятный тенор, принадлежавший молодому светловолосому мужчине, сидевшему на ступеньке рядом с ним.

— Чего пришел-то? Говори уже или будешь продолжать таращиться? — мужчина прекратил, наконец, словесный поток и Северус перевел, казалось остановившееся, дыхание.

— Ты Салазар Слизерин? — спросил он, невольно косясь на огромную статую справа.

— Ни малейшего сходства, правда? Одни бездари, — вполне серьезно сокрушался мужчина, повернув голову к собственному изваянию.

— Мне казалось, что ты должен быть старше, нет? — неуверенно спросил Снейп.

— А вот грубить не надо, — мужчина предупредительно ткнул в сторону Северуса длинным тонким пальцем.

— Да я собственно и не собирался, — огрызнулся Северус.

— Да ладно, проехали. Сейчас вроде так говорят? Ты же знаешь где ты? — спросил мужчина.

— Если не ошибаюсь, я в твоих воспоминаниях, — ответил Снейп. — Я думал, что здесь все будет оплетено нитями защиты и памяти.

— Это место содержит только мою память, а защита ему не нужна, то что скрывают эти стены можно найти лишь, перейдя на другой энергетический уровень, а это сделать могут очень немногие, если не сказать единицы. Ты собрал ключ, не так ли? — лицо мужчины стало серьезным. Его глаза цвета хорошего выдержанного виски испытующе уставились на Снейпа.

Северус достал из кармана внушительных размеров ключ и продемонстрировал его собеседнику.

— Если бы я ответственно исполнял свои обязанности, ты долго не смог бы найти нужную тебе дверь. Но ты мой единственный шанс на спасение. Я покажу ее тебе, — мужчина поднялся на ноги и, сделав несколько шагов, обернулся на поднявшегося за ним вслед Северуса. — Ты точно знаешь, что делаешь?

Северус кивнул. Слизерин подошел к своей статуе и, помедлив пару секунд, провел рукой перед собой, словно пытался нащупать невидимую стену.

Срывая полог невидимости перед ними появился огромный каменный массив с широким горизонтальным входом. Разглядывая образовавшийся грот, Северус мысленно примерял к нему витиеватый ключ, что последние несколько минут вертел в кармане брюк.

Он вопросительно уставился на стоящего рядом с ним мужчину, желая получить хоть какие-нибудь объяснения.

— Знаешь в чем твоя проблема? — начал тот.

Северус мгновенно скривился от неприятно резанувшей слух фразы.

— Ты постоянно себя ограничиваешь. Отпусти себя. Ты же Ультра. Как ты собираешься найти ее в Тенебрисе, если даже здесь буксуешь? — назидательно начал Слизерин. — И не смотри на меня волком. Слушай. Ты — Ультра, человек, который может заглянуть за грань. Ты можешь, откинув все условности, увидеть истину. Ты же должен понимать, что моя память может нарисовать тебе любую картину. Не смотри на то, что я тебе показываю, смотри на то, что ты хочешь увидеть.

Северус посмотрел внимательнее и действительно, гора и грот в ней пропали. Сейчас перед ним была обыкновенная кирпичная стена с небольшой деревянной дверью.

— Помни, то место куда ты идешь будет рисовать картины и позамысловатее моих, но ты способен видеть больше, чем тебе захотят показать. Не бойся и доверяй своему чутью, — назидательно проговорил заметно посерьезневший Слизерин.

Северус извлек ключ из кармана брюк и решительно направился к двери. Ключ беспрепятственно повернулся в замочной скважине, и замок с щелчком открылся. Снейп обернулся на стоящего позади него мужчину.

— Спасибо.

— Сделай для меня кое-что: убей его. У тебя для этого все есть, — он многозначительно посмотрел на Снейпа и чуть заметно улыбнулся.

— Даже не сомневайся, — с уверенностью ответил Снейп и решительно открыл дверь.

***

Холодный, молочно — белый туман, стелившийся плотным ковром под ногами, говорил о том, что она в Тонком мире. Ее массивные покрытые густой белой шерстью лапы тяжело ступали по поверхности погружаясь в него почти на треть. Пейзаж вокруг являл собой унылое зрелище, до куда хватало взгляда была лишь густая белая мгла. Но ей не нужны были ориентиры, она как акула, медленно плывущая в темных беспросветных водах в поисках пищи, боковой линией чувствовала все, что творится вокруг. Не обращая внимания на едва заметные подрагивающие в воздухе нити чужой памяти, которые и создавали этот странный туман, она двигалась вперед, к порталу, который доставит ее в Нижний мир, в котором и находились Темницы Мисерабилиса.

Она опустила голову и прикрыла глаза, прислушиваясь к едва различимым голосам вокруг.

… — а он все плачет, плачет… я не могу оставить его … я чувствую тепло его руки, он держит… — надрывно всхлипывал женский голос, — … отпустил… я хочу, чтобы он отпустил… я не могу больше слышать его плач…

… — я всего лишь уснул, уснул, я уснул… а — а — а … — раздавалось нытье, будто кто-то взял высокую ноту, которая бесконечно звучит в пространстве вокруг, не меняя своей чистоты, заставляя съежится от этого тупого ни чего не выражающего звука, будто воя несчастного идиота.

— … я ничего не вижу…

Волчица помотала головой словно стряхивая с шерсти воду и голоса мгновенно смолкли. Она почувствовала, что кто-то стоит прямо перед ней. Открыв глаза, она увидела женщину, ее длинные рыжие волосы покрывали голые плечи и руки до локтей. Она была босая в одной ночной рубашке и пристально смотрела на нее своими изумрудно-зелеными глазами. Нат ее сразу узнала. Женщина преследовала ее с того момента, как она прочитала господина Камоэнса прошлым летом. Она присутствовала незримой тенью в их Северусом постели, касалась вместе с ней его губ, дрожала в каждом темном углу их спальни, когда Нат долго не могла уснуть. А теперь она стоит перед ней и обличающее смотрит. Нат знала, что сама призвала ее, нужно просто идти дальше, но она никак не могла сделать шаг, словно чувство вины стопудовыми гирями сковало ее ноги. Наконец она взяла себя в руки, и как только ее массивное белое тело пришло в движение, образ женщины дрогнул в потревоженном пространстве и развеялся дымкой.

До прохода осталось совсем немного.

Вдалеке показался высокий земляной холм, поросший низкими, кривыми, точно уродцы из цирка, деревьями. Их длинные корявые корни, тут и там выбивались из обсыпающегося склона, свисая лохмотьями до самой земли. Волчица подошла к тому месту, где корни так плотно сплелись друг с другом, что были похожи на большой брачный клубок змей. Она словно принюхалась, а затем сунула нос в самый центр. Корни извиваясь, как настоящие змеи, начали медленно расплетаться, открывая перед ней огромную дыру. Она вошла внутрь, слыша за спиной, как шурша и поскрипывая закрывается за ней проход. На несколько секунд внутри воцарилась непроглядная, без конца и края, тьма. Волчица спокойно шла вперед, пока вдалеке не забрезжил свет. Пространство стало осязаемым, вытягиваясь в длинный темный туннель.

Вспышка ослепительного белого света ударила ей в глаза, превращая картинку вокруг в одно большое белое пятно. Она щурилась, пытаясь сфокусировать взгляд. Наконец, словно на белой фотобумаге, опущенной в проявитель, изображение начало медленно появляться перед ее глазами. Она стояла на огромном белом, от спелых одуванчиков, поле. В воздухе витал аромат нагретых на солнце яблок и меда, наполняя ее ощущением какого-то совершенно детского счастья. Она шла вперед, и невесомые белые парашютики, гонимые теплым ветром, летели ей в лицо, застревая в длинных каштановых волосах.

Вдруг с горизонта потянуло жаром и свет стал стремительно меркнуть, погружая все вокруг в тень, словно на небо стремительно наползала черная снеговая туча. Невесомые белые парашютики, словно перелетая какую-то невидимую черту, превращались в серые хлопья пепла. Она замедлила шаг, всматриваясь в даль. Горизонт зарделся красным, и на его фоне она увидела огромную черную гору, протыкающую пламенеющее небо острой, словно пика, вершиной, из которой, как из жерла огнедышащего вулкана вырывалась лава, быстро спускаясь по склонам широкими огненными реками, собираясь у подножья в пылающие озера. Ее счастье стремительно сменилось тревогой, но Нат продолжала идти вперед. Земля под ее босыми ногами от нестерпимого жара начала трескаться, и из этих страшных трещин стал подниматься черный дым, будто выжженную землю покидала душа, а уши наполнил монотонный звук, словно гудение гигантского улья. Рассеиваясь черный дым превращался в мелкий, как пыль, туман, наполняя все вокруг. Пытаясь хоть что-то рассмотреть, она приложила ладонь ко лбу защищая глаза. Нат показалось, что впереди она заметила чью-то фигуру и ускорила шаг. Подойдя ближе, она увидела стоящую к ней спиной женщину. Тугая болезненная безысходность сдавила тисками горло. Она все же нашла в себе силы и, протянув руку к ее плечу, развернула незнакомку к себе.

На мгновенье Нат застыла. На нее словно смотрело ее собственное отражение. Только лицо незнакомки было совершенно лишено эмоций. Женщина была такой же монументальной и пугающей, как Черная скала на пылающем горизонте. Взмахнув рукой, она словно смерчем начала закручивать над головой раскаленный ветер воспламеняя его, и вот уже через секунду Нат увидела, как этот огонь воспламенил небо. Красные неистовые всполохи стали отражаться в холодных черных глазах незнакомки. Ее мантия сотканная, казалось, из черного дыма вырывающегося из страшных трещин в земле, стала закручиваться у ее ног, образуя что-то вроде снежного кома, который начал расти, вытягиваясь в страшную сизую фигуру гигантской собаки. Как только ее очертания проявились на столько, что Нат была готова увидеть, как собака оскалит свою ужасную пасть, передние лапы стали вытягиваться вдоль огромного туловища, а задние, точно вставая с корточек, поднимать над землей ее огромное тело. Нат поняла, что она превращается в человека: огромного, пугающего, словно голем, возрождающийся к жизни желанием стоявшей рядом женщины. Нат чувствовала оцепенение, превратившее ее мышцы в камень, пока дым, что соткал этого огромного Черного человека не обрисовал каждую черточку на его лице.

Они молча шли вперед. Через мгновение Натали почувствовала, что ее спутница исчезла, но Черный человек продолжал идти чуть позади, обволакивая ее, как сама тьма, невидимым черным саваном. Она знала, что нужно обернуться и спросить куда они идут, но она никак не могла заставить себя. Дело было даже не в страхе, что человек набросится на нее, а в том, что он окажется кем-то знакомым, тем, кого она так боится увидеть. Они все шли и шли, а башня все отдалялась и отдалялась, пока она не поняла, что они стоят на месте. Нат медленно выдохнула через сложенные в трубочку губы и развернулась к незнакомцу. Темнота, создавшая его, стала словно грязь под напором ее взгляда стекать с него. И через несколько мгновений перед ней стоял молодой мужчина. Его голубые глаза с завитыми кверху черными ресницами, делающими его взгляд наивным, как у ребенка, изучающе смотрели на нее.

— Ну, иди ко мне, — он уже сидел в высоком бархатном кресле и похлопывал себя по колену, словно подзывая собаку. Его мягкая улыбка сводила судорогой ее горло, не давая вздохнуть. — Ну, же, я знаю, ты тоже этого хочешь.

В большое окно справа от нее проникал яркий солнечный свет, щекоча своими теплыми лучами бока стеклянных фиалов и склянок, стоящих на столе рядом с креслом, пуская по каменным стенам разноцветных солнечных зайчиков. Все это буйство красок и света, льдом и страхом сковывало ее тело.

— Ну, иди… — шептал он, протягивая к ней руку, — ты же знаешь, тебе ни за что не открыть дверь.

Ощущение необоримой слабости сковывало ее тело, заливая в глотку жидкий азот. Нат понимала, если она не сделает над собой усилие, как всегда окажется на этом столе… Но темнота и отчаяние уже заползали в нее через нос и рот заполняя до предела, и она провалилась в черное липкое бессилие…

Его нетерпеливое сбивающееся дыхание опаляло ее губы, он словно сдерживал себя из последних сил, пытаясь договориться со своими демонами, чтобы они дали ему сил не иссушить ее своей страстью сразу, оставить хоть что-нибудь на потом. Она лежала спиной на теплом, нагретом солнцем столе и чувствовала, как он нависает над ней. Нат с силой оттолкнула мужчину, уперевшись руками ему в грудь, и рывком села.

— Нет. Ты слышишь, не смей касаться меня. Больше никогда.

Он растерянно смотрел на нее, но через мгновение его лицо снова стало насмешливо-невозмутимым:

— Ну что ты. Ты же знаешь, как я люблю тебя, — он попытался приблизиться, но Нат выставила вперед руку, останавливая его.

— Ну, успокойся, выпей-ка лучше чаю.

В его руке оказалась чашка с чаем, из которой все еще шел пар.

— Я не хочу, — Нат швырнула чашку в окно, оно задрожало, словно удар пустил волну по зеркальной глади воды и через мгновение зеркало разбилось, погружая комнату в мутный серый мрак. Над головой скрипя и постанывая, словно на промозглом ветру, покачивалась одинокая лампочка на изогнутом черном проводе. Которая выхватывала из царящего вокруг полумрака его высокую худую фигуру.

— У тебя больше нет власти надо мной, — Нат схватила его за грудки и с силой оттолкнула во тьму. Тело мужчины вспыхнуло и этот живой факел еще несколько секунд, натянувшись струной, ярко освещал густое темное пространство, наполняя его своими раздирающими душу криками. А затем, повалившись на бок, затих. Ветер подхватил горстку пепла, что осталась лежать на полу и развеяла по треснувшей от нестерпимого жара земле. Она стояла ровно на том же месте, где встретила женщину и, приведя чувства в порядок, снова посмотрела на Черную башню на горизонте.

Нат прижала руку к груди, где в пространственном кармане лежал фиал с пойманным солнечным лучом. Доставать его было опасно, это слишком ценное сокровище на этой выжженной страданиями земле, но иначе она не найдет дорогу. И Нат, запустив руку внутрь, извлекла два фиала: один ей дал Альбус, тонкий светящийся лучик чужой души светился и подрагивал внутри. Она убрала его обратно и оставила тот, что дал ей Саиб.

— Сначала Пол.

Она сжала теплый, словно нагретый на солнце, пузырек в ладони и огляделась. Вдалеке она увидела, петляющую вдоль невысокой каменной насыпи, тропу. Убрав фиал обратно «в тайник», Нат решительно направилась в сторону дороги.

***

Пол разметался во сне, пытаясь прервать его холодный влажный плен, на мгновение он словно бы затих, и только его слепые глаза метались в отчаянии под тонкой кожей век.

— …милая, нет… прошу тебя… я помогу, я обещаю… Нет…

Пол закричал и резко сел на кровати, прижимая руку к мокрой от пота груди. Он дышал через приоткрытый рот и никак не мог справится с тем ужасом, который снова и снова мучил его во снах. Его сестра, его Бекки. Он снова был в той операционной, и снова ломаная нить ее жизни вытягивается на аппарате ИВЛ в тонкую длинную черту смерти. И этот страшный звук раз за разом прошивает его сердце чувством обреченности.

Пол повалился обратно в подушки, сил не было даже просто лежать с открытыми глазами, чтобы безысходность снова не затянула его в свой плен. Но веки тут же налились свинцом и этот звук, словно монотонный голос гипнотизера снова затягивал в его кошмар. Пол закрыл глаза, не в силах больше сопротивляться, проваливаясь в густое черное отчаянье.

***

Нат шла почти в непроглядной темноте, ей не нужны были ориентиры, она слышала едва различимое биение его жизни. Она понимала, что, если помедлить еще Пола будет не спасти и ускорила шаг. Наконец биение заняло все пространство вокруг нее, и Нат открыла глаза. Справа от нее на сером бетонном лежал Пол. Он едва различимо дышал через приоткрытый рот, а на его лицо уже наползала белая маска смерти.

— Пол, милый, — позвала Нат.

Но парень даже не шевельнулся.

— Пол, это я — Нат, пожалуйста, очнись, — умоляюще звала она.

Она знала, что в Темницах Мисерабилиса нет ни решёток, ни стен, единственное, что не пускало ее к другу — была клетка его вины и эту преграду мог преодолеть только он сам. Она продолжала звать его, пытаясь привести в чувства, но Пол не реагировал. Нат в отчаянье села на пол, обхватив голову руками.

Неужели слишком поздно, и она так и не сможет вытащить друга из этого страшного места?

Она решительно поднялась на ноги и откупорила фиал, что минутой ранее вытащила из пространственного кармана на груди. Ослепительный луч света проскользнул внутрь, осветив мертвенно бледное тело друга безжизненно распростертое на грязном каменном полу. Затем он собрался в высокую светящуюся фигуру, которая подойдя к Полу, опустилась рядом с ним на колени.

— Пол. Пол очнись, — его сотканная из яркого света рука гладила парня по щеке, но тот не шевелился. Он бросил в сторону Нат тревожный взгляд.

— Он не реагирует. Думаю, что он умирает. У него больше не осталось сил.

— Саиб, пожалуйста, сделай что-нибудь. Умоляю, — в отчаянии прошептала Нат. — Ты же знаешь, я не могу войти к нему, — она запустила руки в свои длинные волосы, крепко сжав их у корней, словно хотела вырвать. Ее лицо болезненно морщилось в этом мучительном ожидании.

Саиб сел на пятки и на секунду прикрыл глаза, словно хотел собраться с мыслями. В районе его груди вспыхнула яркая белая точка, которая стала медленно подниматься вверх, притягивая весь свет, что наполнял его призрачную фигуру. Когда он поднялся к голове араба, его тело было едва различимо на фоне плотного сумрака, наполняющего все вокруг.

— Нет, Саиб, — Нат выставила вперед руку, словно хотела остановить его. — Ты не можешь отдать ему свою искру. Без нее ты превратишься в одну из заблудших душ, наполняющих темные просторы Темниц. Без права на прощение и перерождение, — в глазах Нат стояли слезы. Как бы не переживала она за Пола, никто не заслуживал вечного забвения в темноте.

— Мы найдем другой способ, — она взяла в руки кулон Рогнеды, но Саиб остановил ее:

— Ты же знаешь, если призовешь ее Нагирий сразу тебя найдет и ты станешь уязвима. Ты должна быть готовой, чтобы принять свою темную сторону. Это не делается в суете. Ты же понимаешь.

Голос Саиба был спокойным и уверенным. Да Нат и сама понимала, что это плохая мысль.

— Дай мне руку, — уже спокойнее попросила она.

Саиб вложил едва различимую ладонь в ее, и на его запястье засветился тонкий браслет.

— Что это? — поднимая руку спросил он.

— Это нить памяти, — пояснила Нат.

— Нат, милая, через минуту я стану ничем, и уже не буду помнить кто я, кем был… — с жутковатым сарказмом усмехнулся араб.

— Я буду помнить тебя. Я обещаю, что найду тебя. Слышишь, — Нат смотрела, как Саиб, вернувшись к телу Пола, наклонился над ним и сгусток света все еще пульсирующий в его едва различимом теле коснулся Пола вместе с поцелуем араба, словно Саиб вдохнул в него собственную жизнь.

По щеке Нат стекла жгучая слеза, скрутив все внутри в тугой болезненный узел.

Грудь Пола чуть заметно вздрогнула, и он судорожно вдохнул.

— Пол, Пол… — Нат стала громко звать друга, боясь, что он снова провалится в забытие. Но его грудь, слабо подрагивая, стала едва различимо подниматься и через минуту парень открыл глаза.

Она с трудом подняла его на ноги. Несмотря на усилия Саиба, все могло рассыпаться прахом, если срочно не вывести Пола из этого ужасного места. Она придерживала тяжело навалившегося на нее друга, стараясь двигаться быстрее в этом жутковатом темном пространстве. Наконец впереди показалась слабо освещенная дверь. Нат, потянув за круглую латунную ручку, открыла ее. В образовавшуюся щель ворвался ослепительный свет. Нат, взглянув в глаза едва державшемуся на ногах Полу, вытолкнула его в белоснежное свечение, когда оно окончательно поглотило его стройную фигуру, она решительно захлопнула дверь.

Теперь, когда Пол был в безопасности, Нат чувствовала себя гораздо увереннее.

========== Глава 48 ==========

Нат казалось, что она провела здесь уже несколько дней, но Арианы не было и следа. Она уже стала думать, что Дамблдор ошибся, решив, что его сестра попала именно в Темницы Мисерабилиса. Ее взгляд снова выхватил Черную гору на горизонте. Она понимала, идти нужно именно туда, но ее словно что-то останавливало, будто она пыталась отсрочить неизбежное.

Она вышла с узкой тропинки, петляющей между черных, словно обугленных скал, на открытую местность. Вдалеке она увидела уже знакомую ей женскую фигуру. Нат знала, что все еще находится в Темницах, и пока она не примет себя, будет каждый раз встречать эту сотканную из огня и пепла женщину.

Нат направилась вперед, невольно думая о том, какой новый кошмар припасла для нее незнакомка.

Женщина стояла прямо перед ней и через мгновение Нат показалось, что ее черные глаза, как два мрачных тоннеля затягивают ее в свой плен. Она была не в силах остановить это движение в бездну, которая уже настойчиво всматривалась в нее, проникая внутрь… затягивая словно в черную дыру. Нат казалось, что она ощущает во рту привкус ее тлена.

Она снова была в спальне-колодце, который наполнялся кроваво-красной субстанцией, и снова не могла справиться с бурным потоком, который стремительно приближал ее к решетке на маленьком окне под самым потолком. Она сознавала, что ей не выбраться из Темниц Мисерабилиса, где все еще была заключена Темная часть ее души. Она не отпустит.

Нат схватилась руками за прутья решетки. Вдруг вдалеке она увидела свет, он стремительно приближался, мерцая и петляя в царящих вокруг сумерках. Через мгновенье он занял все пространство, которое она видела в узкий проем окна. Натали замерла на мгновенье, перестав сопротивляться бурному потоку, который казалось тоже замедлил свой стремительное движение словно подчинялся этому странному свету за окном. Свет стал более плотным собравшись в невысокую фигуру женщины.

— Ба, Ба — это ты? — Нат просунула к ней руку через решетку.

— Конечно я, кто же еще. Я ведь всегда была рядом, когда ты нуждалась во мне. Разве я могла бросить тебя одну сейчас.

— Я не могу. У меня не получается. Я старалась, — Нат в каком–то всепоглощающем бессилии уставилась на бабушку.

— Это я виновата, я взвалила на тебя непосильную ношу, заставив тебя пройти весь путь одной и практически наощупь. Но я знала, что так ты будешь готова в нужный момент.

— Но я оказалась не готова, — растерянно ответила Нат.

— Ты не права, у тебя всегда есть выбор: ты можешь вернуться, ведь ты вызволила душу друга. Но ты не сможешь прятаться вечно. Тебе придется дать ему отпор.

— Но я не знаю, что мне делать? — сокрушенно сказала Нат, повесив голову, не в силах сейчас смотреть бабуле в глаза.

— Бояться, ненавидеть — это нормально. Тебя всегда пугала твоя темная сторона, но пойми, даже если в твоей душе есть ненависть — утоли ее, не позволяй ей пустить корни в твоем сердце, пряча ее за маской лживого терпения, иначе не заметишь, как кроме нее не останется больше ничего.

— Что мне делать?

— Помни, Нагирию нужна его сила, которую при помощи обряда забрала Рогнеда. Она заключила ее в кулон, что сейчас висит у тебя на шее. Лишь получив свою силу, он сможет вернуть свое тело, лишь когда он вернет свое тело ты сможешь убить его. Но помни, когда он получит свою силу, ты станешь уязвима, ведь часть твоей души принадлежит ему. Я не сомневаюсь, ты примешь верное решение, но ты должна принять его сама, здесь я не могу помочь тебе.

— Получается, что, лишь дав ему обрести прежнее могущество, можно его одолеть? — обескуражено переспросила Натали.

— Все верно, — подтвердила Ба уверенно.

— Но, это невозможно, — обреченно произнесла Нат.

— Почему? Рогнеда одолела его одна, а у тебя есть Северус. Пойми границы твоей силы находятся там, где ты провела их. Ты всю жизнь бежала от себя. Пришло время остановиться, — Ба дотронулась своей светящейся ладонью до руки внучки и фигура ее начала стремительно меркнуть в царящем вокруг мороке.

Нат чувствовала, как волнение и неуверенность поднимаются вместе с кровавой жижей по ее подбородку, подступают к губам. Тусклое пятно света, оставшееся от Ба, тут же растворилось в кроваво-красной жиже, отразившись напоследок от серебряного кулона на шее. Нат снова осталась одна в холодной липкой безысходности. Она расслабилась, позволяя страху и неуверенности наполнить себя, медленно опускаясь на самое дно комнаты-колодца. Еще не успели ее ноги коснуться дна, как Нат почувствовала облегчение. Все чувства ушли и она, мягко опустившись на кровать, закрыла глаза.

***

— Нат, Нат, ну что ты. Очнись, пожалуйста…

Натали приоткрыла глаза и увидела сидящего рядом с ней на земле Северуса.

Заметив, что она пришла в сознание, он с облегчением выдохнул:

— Гадес подери, ты меня напугала.

Он помог ей сесть, все еще внимательно глядя ей в глаза, видимо, пытаясь найти признаки недавней слабости.

— Как ты нашел меня?

— Ты иногда просто поражаешь меня своим невежеством. Мы ведь связаны. Я чувствую тебя, где бы ты не пряталась от меня, — он художественно изогнул бровь, видимо это движение означало порицание.

Нат улыбнулась:

— Приятно, что даже здесь ты не теряешь присутствие духа.

— Я Темному Лорду служил, помнишь? А там присутствие духа закалялось, как сталь: огнем и кровью.

— Ну да, ну да… — Нат быстро поднялась на ноги, воодушевленная присутствием рядом Северуса.

— Каков план? — спросил зельевар, стоило ему убедится в том, что Нат ничего не грозит.

— План? — нарочито-задумчиво спросила она.

Его брови снова взметнулись вверх. И Нат, не дожидаясь очередных его острот, приподнялась на цыпочки и поцеловала в уголок гнущегося в саркастической ухмылке рта. Северус почувствовал, как у него сладко заныло под ложечкой, заставляя на мгновение забыть, где они находятся.

— И все-таки, что с планом? — спросил он уже мягче.

— Убьем его и валим отсюда, — ехидно.

— На счет валим, все понятно, а вот на счет «убьем его», можно поподробнее? — Северус внимательно смотрел на Нат, пресекая ее попытки острить.

— Нам нужно дождаться момента, когда он вернет себе тело и тогда нужно будет действовать быстро, — пояснила Нат, видя по выражению лица Снейпа, что эта идея, так же как изначально и у нее, вызвала его недоумение.

— Ты хочешь сказать, что мы должны дождаться…

— Да, ты правильно понял, — прервала Нат его совершенно очевидную реакцию на план.

— Что-то мне твой план не очень нравится, — с некоторым недоумением ответил Снейп.

— А уж как он не нравится мне… — в полголоса ответила Нат. — И тем не менее, придерживаемся его.

— Я могу спросить почему или ты все уже решила? Все дело в клинке Всевластия?

— Да, как ты, наверное, догадываешься уничтожить им его душу нельзя. Так что придется дождаться, когда он обретет плоть и подойти на расстояние удара, — пытаясь сохранить видимость спокойствия, язвила Нат. — Ты же был у Карло? — она внимательно смотрела ему в глаза, на что Снейп коротко кивнул.

— Знаешь, как его найти? — спросил он, оглядываясь вокруг.

— Я думаю, он скоро сам нас найдет. У меня есть то, что ему нужно, — она непроизвольно дотронулась до медальона на шее.

— Мы же в Темницах Мисерабилиса? — на всякий случай уточнил Снейп. Желая скорее разорвать напряжение, что повисло между ними.

— О да, поверь мне, мы в Темницах, — Нат окинула взглядом бескрайние просторы выжженной земли, с одиноко торчащими чахлыми крючковатыми деревцами, да будто обугленными в нестерпимом жаре каменными насыпями. — Думаю, нам туда, — указала она на Черную гору на горизонте.

Некоторое время путники шли молча. Каждый прокручивал в голове план и возможные варианты развития событий. Каждый готовился принять судьбу.

Узкое ущелье, петляющее между высоких каменных насыпей, больше похожее на высохшее русло одной из огненных рек, что Нат видела на горизонте, стало сужаться и каменная гряда, становясь все выше, плавно переходила в невысокий горный хребет. Через несколько минут они вышли на небольшое плато. Справа, у подножия высокой скалы, почти вертикально уходящей высоко в пламенеющее небо, виднелся прямоугольный проход.

— Думаю мы на месте, — сказал Снейп, глядя на чернеющий грот. Вспомнив точно такой же, что показал ему Слизерин в Тайной комнате.

— Думаю, ты прав, — согласилась Нат, оглядывая предполагаемое место сражения.

Она могла лишь гадать, каким будет этот поединок: славной войнушкой в лучших традициях апокалипсиса или «тихое» единоборство, в их воспалённом Мисерабилисом сознании. Но все равно старалась найти наиболее выгодную позицию для атаки, или обороны — это уж как пойдет.

Нат бросила беглый взгляд на Снейпа, который похоже тоже готовился к тому, о чем имел довольно смутное представление.

Она все время прокручивала в голове разные вопросы, которые хотела задать ему, чтобы как-то разрядить обстановку, но не могла произнести ни слова. Внутри все было заковано словно в тяжелую броню, и она не могла выдавить из себя ни звука.

Только Нат собралась с духом и, повернувшись к Северусу открыла рот, как из черной пасти грота показалось уже знакомое ей чудовище с львиной головой.

— Не хотел тебя пугать, Рада. Решил предстать перед тобой в каком — нибудь нейтральном облике. Мы же не хотим кровопролития? — он продемонстрировал свой белозубый оскал.

Его тягучая властная пластика — хищника перед прыжком, мгновенно заставила их насторожиться. Северус незаметно взял Нат под локоть и начал медленно отступать назад, попытаясь увести ее в сторону от находящегося слишком близко Нагирия. И Нат, не отрывая взгляд от угрожающе белеющего оскала чудовища, невольно следовала за ним.

— Тебе не удастся спрятать ее от меня. Вы на моей территории, не забыли? Поэтому предлагаю не отнимать друг у друга время, тем более я провел его здесь и так достаточно, — Нагирий говорил демонстративно-пренебрежительно, явно получая удовольствие от разговора. Было видно, как замешательство соперников преображалось в нем в воодушевление и уверенность.

— Повторюсь мне не нужны жертвы, я хочу лишь получить свое. Не дури Рада, в твоем распоряжении больше нет кроликов в рукаве, — в его голосе слышалось нескрываемое удовольствие.

Нат не шевелилась, пристально глядя визави в глаза, ожидая, когда он сделает ход. Но он тоже не спешил что-то предпринимать, видя решительный настрой соперников.

— Хорошо, — он поднял руки вверх, видимо делая широкий жест, уступая даме, — я помогу тебе. Я вижу твоя решимость слегка померкла.

Нагирий развернулся в полкорпуса ко входу в пещеру, из которой недавно появился и стал делать пассы руками, словно привлекая к себе что-то. Через мгновение из черной пасти грота показалось бесчувственное тело Драко, плывущее по воздуху. Поравнявшись с Нагирием, оноплавно опустилось на потрескавшуюся землю у его ног.

Нат почувствовала, как напрягся стоящий рядом с ней Северус.

— Ты освободила душу друга, но я знаю, ты не позволишь погибнуть ребенку. Так что давай по-хорошему, ты отдаешь мне медальон и забираешь мальчишку. Ну, либо я убью его и все равно получу медальон, — он вскинул брови вверх, видимо довольный собственной аргументацией, которая должна убедить упрямую девчонку.

— Дашь мне время подумать, — спокойно спросила Нат, глядя Нагирию в глаза.

— Что, опять? — его губы скривила высокомерная ухмылка, — ты же не думаешь, что я позволю тебе снова обмануть меня?

— Мне нужно всего лишь несколько минут, — ее голос, призванный усыпить бдительность соперника, на этот раз, звучал в самой обволакивающе — мягкой вариации. Она, не мигая, смотрела в глаза Нагирию, который казалось сканировал ее на предмет чистоты намерений. Нат нравилась его осмотрительность, значит он все же ее боится и у них есть шанс его одолеть. И желательно без жертв, в этом она была с ним согласна. Она мельком взглянула на распростертого на земле Драко, когда Нагирий, удовлетворившись увиденным, коротко кивнул.

Натали повернулась к Северусу, который точно так же, как только что Нагирий, вцепился в нее взглядом.

— Я отвлеку его, — Нат мягко положила ладонь на грудь Снейпа, видя, что он не собирается слушать ее, — дай мне минуту, пожалуйста, — она говорила практически одними губами, вглядываясь Северусу в глаза. Он слегка расслабился, все же давая ей возможность высказаться.

— Ему нужна я, вернее мой медальон. Помнишь, что я сказала тебе, мы сможем уничтожить его только тогда, когда он обретет тело. Мне придется отдать ему медальон. И помни о Драко, его душа останется здесь навечно, если мы не убьем Нагирия.

— Я вообще не понимаю, каким боком здесь завязан Драко? — прошипел ей в ответ Снейп. — Он просто блефует.

— Нет, милый, Драко сын Темного Лорда. Все это долгая история, на которую сейчас нет времени, просто поверь мне. Я вывела Тома из игры, думая, что Нагирию больше некого будет использовать, о Драко я узнала в самый последний момент. Северус, он не шутит.

— Черт возьми, почему мне кажется, что мы все время действуем постфактум, пытаясь на ходу прикрыть дыры, которых в нашем плане до хрена? — он с раздражением опустил голову, уставившись на носки своих сапог из драконьей кожи, пытаясь утрамбовать только что полученную информацию.

В его глазах блестел металл, когда он снова взглянул на Нат.

— Придерживаемся плана? — уточнила она.

Северус ничего не ответил. Его молчание было красноречивее любых слов, и Нат повернулась к Нагирию, который последние несколько минут с неподдельным интересом наблюдал за ними.

— Хорошо, я отдам тебе медальон, отпусти мальчика, — ответила Нат, сделав несколько шагов в сторону от Северуса.

— Нет, ты отдаешь мне медальон, а потом забираешь мальчишку, — пояснил Нагирий, наблюдая за ее передвижениями.

Нат на секунду замерла, и Северус почувствовал озноб, который вместе с волнением медленно поднимался по позвоночнику, покрывая болезненными мурашками его тело. Он понимал, она пытается увести Нагирия подальше от мальчишки. Так же, как и то, что выбраться из этой переделки втроем им скорее всего не удастся. Он желал лишь одного, чтобы в этот раз судьба сделала правильный выбор.

Тем временем Нат удалось завладеть вниманием Нагирия и как только он сделал шаг ей навстречу, упустив Драко из вида, она, молниеносно создав огромный огненный шар, метнула его в расслабившегося соперника. Тот повернулся к оставленной им без внимания жертве, но Северус времени не терял и заклятием переместил Малфоя-младшего в безопасное место в расщелину между скал. Казалось, что все действие заняло не больше десяти секунд, но, когда он повернулся обратно к Нагирию и Нат то увидел, как пламя мгновенно поглотило мужчину. Нагирий одним движением руки сбил его и, притянув мальчишку обратно к себе, схватил его за горло и Драко, как тряпичная кукла, грузно обвис в его хватке. В руке Нагирия блеснул клинок, он приставил его к беззащитному горлу юноши, тонкая струйка крови тут же побежала по его шее и, затерявшись за воротом рубашки, окрасила его в красный.

— Хорошо, оставь Драко в покое, пусть они с Северусом уйдут, и мы решим вопрос между собой. Ты же этого хочешь? — Нат говорила уверенно, пытаясь переключить его внимание на себя.

— Нет, — прогремел голос Нагирия, устроив небольшой камнепад, — ты отдашь кулон ему, — он посмотрел на стоящего справа от него Северуса. — Мне надоели твои фокусы, Рогнеда.

Нат не двигалась с места, решая, как поступить, и Нагирий провел острым кончиком клинка по шее Драко до груди, оставив глубокий порез, щедро окрасив рубашку новой порцией крови.

— Хорошо, я отдаю медальон.

Нат медленно направилась в сторону Снейпа и, протянув ему кулон, сказала одними губами:

— Обещай, что убьешь.

И отступила от него на несколько шагов.

Северус никак не мог оторвать от нее глаз, казалось, что он видит ее в последний раз. Но, все же взяв себя в руки, он едва заметно кивнул ей в ответ и направился к Нагирию, который торжествующе дожидался, когда наконец получит то, чего так жаждал последние две тысячи лет.

Он взял из рук Северуса кулон и, небрежно бросив тело Драко на землю, обхватил свободной рукой Снейпа поперек груди, прижимая к себе словно щит.

— Теперь отдай то, что принадлежит мне по праву. Рада не играй со мной. Ты же знаешь — это бесполезно. Я раздроблю ему все кости и брошу подыхать здесь. Зачем лишние жертвы, ведь я изначально хотел их избежать, — назидательно сказал он.

— Хорошо.

Она расслабилась и прикрыла глаза. Вокруг ее тела словно собрался густой рой светлячков. Светящиеся точки белого света, которых становилось все больше, стали двигаться стремительно пока не слились в один светящийся кокон, который на мгновение поглотил ее хрупкую фигуру.

Северус словно пришёл в себя от болезненной волны света, прошившей ему грудь, поняв, что она отдала свою душу. Ее тело замертво рухнуло на землю.

— Не-е-е-т… — Северус в отчаянье упал на колени, когда получив желаемое, Нагирий разжал руки.

Казалось присутствие духа покинуло его, он чувствовал только слабость в дрожащих мышцах и нестерпимый шум в голове словно сознание покинуло его, оставив после себе лишь помехи от резко оборвавшейся пленки.

Тяжело опираясь на руки, пытаясь прийти в себя, Северус повернул голову к ненавистному Нагирию и только сейчас заметил, что его тело, объятое пламенем, трансформируется в какую-то безобразную тварь. Прошло не больше минуты и перед ними возник огромный огненный змей-дракон. Из ноздрей на его узкой змееподобной голове валил черный дым, а заканчивалось длинное, покоящееся на четырех массивных ногах тело, остроконечным, похожим на стрелу, хвостом. Стоило Снейпу подумать:

“Слава Мерлину без крыльев”.

Как за его спиной возникли два огненных крыла. Сделав пару мощных взмахов, он добрался до Драко и, схватив огромными лапами, впился острыми когтями в беззащитное тело юноши.

Северус тяжело оперся на руки и, опустив голову, всем своим существом ощущал, как чудовище внутри него, цепляясь острыми когтями ненависти, взбиралось в верх по позвоночнику, покрывая его тело холодными болезненными мурашками, словно заковывая его в панцирь. В нем вскипал гнев, он стучал в висках, как второе сердце. Татуировка свернутой в кольцо змеи на его предплечье вспыхнула и, выжигая кожу, начала стремительно раскручиваться, словно готовилась к броску. Он поднял глаза на приземлившегося неподалеку Нагирия, ненависть вспыхнула с новой силой, сведя горло и, заставив его тело нестерпимо светится, вытягиваясь в длинное гибкое тело огромной змеи. Спустя совсем немного времени перед глазами оторопевшего Нагирия, который, заполучив тело Драко, принял наконец свое человечье обличие, красовалась огромная огненная змея, сверкая металлической чешуей, отражающей яростные отблески пламенеющего над ними неба.

========== Глава 49 Поединок ==========

Это странное, всеобъемлющее ощущение силы мгновенно зажгло Северуса, заполнив до краев. Он упруго изогнул сильное подвижное тело, устремив его на врага, который, не теряя времени принял прежнюю трансформу — змееподобного дракона. Нагирий выдохнул столб пламени, которое, облизав гибкое тело уробороса, растворилось в нем, пробегая огненными бликами по металлической чешуе. Через мгновение он скручивался на шее соперника тугими кольцами, заставляя того упираться всеми четырьмя массивными лапами в атакующего его Змéя, пытаясь увернуться, чтобы уроборос не смог вонзить свои смертоносные металлические клыки в его сердце. Медные когти змея-дракона, высекая искры, со скрежетом и лязгом скользили по несокрушимой чешуе Змéя. Нагирию, наконец, удалось сбросить его с себя, отшвырнув на черные скалы. Не успел он перевести дух, как увидел, что уроборос — точно пущенная из лука стрела, снова стремительно ринулся в атаку. Тяжеловесный дракон удивительно ловко увернулся от удара, но длинные клыки Змéя все же чиркнули по его длинной изогнутой шее, оставив неглубокий длинный порез. Уроборос остановился неподалеку, внимательно глядя на соперника, меланхолично скручивая кольцами парящее в воздухе массивное тело.

— Клинок Всевластия, — взревел Нагирий, снова вызывая камнепад. — Этого не может быть, Малум сказал, что вернул его себе, — в его синих глазах отразилось смятение. Он чувствовал, как из небольшого пореза на шее вместе с каплями крови утекает его сила. — Мы можем договориться. Разделим вселенную поровну, никто не сможет нам противостоять. Мы подчиним себе все известные миры, только ты и я.

— У меня другое предложение. Ты оставляешь тело мальчишки, возвращаешь Нат ее душу, и я подумаю над тем, чтобы просто оставить тебя и дальше гнить в Темницах Мисерабилиса. В противном случае я сожру твою душу, растворив ее в вечности. Соглашайся — это лучшее для тебя предложение.

Не успел Северус договорить, как дракон, вспыхнув, стал снова трансформироваться. Вместо одной головы на его теле выросли три. Каждая, извиваясь на длинной тонкой шее, выдыхала клубы черного дыма. Тело его стало в два раза крупнее, теперь больше напоминая дракона.

Северус молниеносно пронесся мимо одной из голов и, вонзив в нее длинные клыки, оторвал. Она с глухим стуком упала на землю, покатившись под ноги хозяину. Разорванная шея засветилась и на месте только что оторванной головы появилась новая, выпустив столп огня в противника.

Из мертвой головы, что лежала на земле, скручиваясь кольцами и опасно раздувая капюшон, возникла огромная змея.

Уроборос, отпружинив, снова устремился на врага, но змея под его ногами, выпрыгнув вверх, впилась длинными клыками в тело Змéя, заставляя его отпрянуть.

— Тебе не одолеть меня, мальчишка, — ревел Нагирий, сотрясая землю под ногами.

Северус извернулся и оторвал дракону еще одну голову, но она, так же как первая, упав на землю, трансформировалась в еще одну огромную змею.

Северус на мгновение остановился, решая, как быть. Он закрыл глаза, пытаясь очистить сознание от клокотавшей в его груди ненависти. Как только он расслабился, почувствовал мощный поток силы, что циркулировала внутри, как кровь по кровеносным сосудам. Его тело засветилось, и мощная ударная волна прокатилась по ущелью, заставляя разверзнуться землю под ногами, поглотив стражников Нагирия, похоронив их под огромными валунами, с грохотом упавшими с отвесных скал.

Взмахнув огромными крыльями, дракон полетел прочь, но уроборос не отставал. Он чувствовал в себе мощь всех четырех стихий, которые помогали ему не только стремительно нести по воздуху огромное тело, но наполняли его невероятной силой и уверенностью в победе.

Нагирий летел к огромной Черной горе на горизонте. Свист его могучих крыльев наполнял округу натужным гудением.

Северус понимал, что он пытается добраться до своего Хозяина и получить защиту, поэтому не дожидаясь более благополучного момента, раскалил воздух вокруг до золотого свечения и, закрутив его огромным смерчем, поймал Нагирия в его центр. Пламя не могло причинить значительный ущерб огненному демону, но он сбил его на землю, что позволило уроборосу нагнать его.

Он снова рванулся в атаку, пытаясь извернуться так, чтобы вырвать клыками из груди дракона сердце, но Нагирий, лихо орудуя всеми тремя змееподобными головами, защищался от смертоносного удара уробороса.

Драконья шкура была слишком толстой и Северусу никак не удавалось нанести удар такой силы, чтобы одним махом разорвать ее. А те раны, что получалось нанести, тут же затягивались. Единственной возможностью убить его, было заставить принять свой человеческий облик. Дракон снова поднялся в воздух, где чувствовал себя увереннее. Северус ощущал странную связь с огненным демоном. Сначала он подумал, что это часть души Натали, но потом понял, что она видимо успела провести обряд и подчинить себе Драко. Но так как мальчишка был несовершеннолетним, сделать она это могла лишь, подчинив себе его отца — Люциуса. Он никак не мог понять, что произошло в каминном зале Малфой-мэнора в день рождения Нарциссы. Ее действия тогда показались Северусу спонтанными…

Но, черт возьми, значит она все это предвидела уже тогда…

А так как он обладал сейчас ее силой, он также обладал властью и над ее рабами. У Северуса появилась уверенность в успешном исходе, теперь у него был план действий. Ему нужно было заставить Нагирия трансформироваться обратно в человека. Мероприятие, конечно, опасное и Нагирий, как пойманный в смертельную ловушку зверь, был сейчас крайне опасен, но попытаться однозначно стоило. Он, снова упруго изогнув огромное тело, пошел в атаку. Дракон опасно лязгал огромными пастями и орудовал острым, как пика хвостом. Нагирий действительно был сильным соперником, но остаться должен только один из них.

Вода, конечно, она станет тем элементом неожиданности, который так сейчас был ему нужен.

«Она собьет огненные крылья дракона, и заставит его спуститься на землю. Вот только где взять воду в выжженном в нестерпимом жáре Нижнем мире?» — Северус прокручивал в голове возможные способы доставить воду в Тенебрис.

Однозначно нужен портал. Он был уверен, стихия воды так же подвластна ему, как и другие, просто у него пока не было возможности это проверить.

Ему был нужен не просто проход, он должен разорвать ткань времени и бытия трех Нижних миров, что в принципе никто никогда не делал. В голове крутилось что-то о портале в огненные миры, о котором он как-то вычитал в одном древнем фолианте в библиотеке Малфой-мэнора. Это была всего лишь легенда, но, как говорится, чем Гадес не шутит?

Уроборос снова ринулся в бой, тяжеловесное тело было удивительно маневренным, даря ни с чем несравнимое удовольствие от полета. Ему снова удалось ранить Нагирия, но, как и раньше — не глубоко. Дракон, ударив своим длинным заостренным хвостом, откинул Змея в расщелину между черных скал, которые изогнувшись правильным полукругом образовали ровное закрытое со всех сторон ущелье. Северус кубарем прокатившись по земле, ненадолго вернул себе человеческий облик. Судя по быстро приближающемуся шуму огненных крыльев, Нагирий был уже совсем рядом. Нужно было что-то решать. Северус уперся руками в землю и, только увидев браслет на запястье, вспомнил, что говорилось в легенде о проходе через огненные миры.

Конечно — обсидиан. Именно с его помощью по легенде можно открыть портал в огненное измерение.

Северус не теряя времени встал во весь рост и, подняв руку, увенчанную браслетом, выкрикнул в пламенеющее небо:

— Patefacio sursum («раскройся» прим. автора).

Тугая энергетическая волна ушла высоко в небо, растворившись в его пламени. Натужный свист исполинских крыльев послышался у него за спиной, обдавая жаром тело. Дракон шумно втянул ноздрями воздух. Северус едва успел перевалиться в расщелину между двух огромных валунов, как над его головой с диким воем ударил столб пламени, осыпая камни вокруг огненным ливнем.

Снейп слышал, что дракон приземлился совсем рядом, как он скребет медными когтями по разбросанным под ногами камням. Как огромные головы снова втягивают воздух готовясь сжечь единственное живое существо, проникшее на эту мертвую землю. Северус зажмурился, на секунду ему показалось, что наступила полнейшая тишина, но вот в ушах зазвенел тонкий монотонный звук похожий на настойчивый свист, он становился все громче и наконец с неба, воя и гремя, обрушился многотонный шквал воды, беспомощно расплющив на земле тело дракона, как застигнутую сильным ливнем бабочку. Крылья его погасли, а остывающее под холодными струями воды тело, шипя, выпускало высоко в небо клубы серого пара. На земле лежал Нагирий, принявший свой человеческий облик.

Северус не стал дожидаться, когда тот придет в себя и, мощно отпружинив, бросился на врага, снова трансформируясь на лету в огромного змея. Он обвился кольцами вокруг, на миг потерявшего контроль Нагирия, и вонзил свои острые длинные клыки ему в сердце.

Дикий рев огласил все вокруг, тело Нагирия неестественно изогнулось, и он шумно длинно выдохнул. Уроборос вытащил из груди демона лезвия клыков и посмотрел ему в глаза. В них отразилась вся палитра чувств, что успел испытать Нагирий в эти короткие мгновения атаки: и злость, и ярость, и ненависть, и потрясение, и удивление, и разочарование, и страх…

Крупные капли воды, все еще падающие с неба, с шипением впитывались в раскаленную почву, заставляя ее словно последний вздох испускать серые клубы пара. Северус поднялся на ноги, в остекленевших глазах Нагирия застыло потрясение. Он словно стал усыхать, и кожа его бесформенно обвисла, облегая находящийся под ней скелет. Через несколько мгновений вместо мощного тела Нагирия, на земле осталось лежать тонкое худое тело Драко. Он не шевелился и признаков жизни не подавал. Северус быстро опустился рядом с ним на землю и посмотрел в мертвенно бледное лицо.

— Драко, — он встряхнул юношу за плечи, но лишь его голова беспомощно завалилась назад. Через разорванную рубашку на его груди виднелись две страшные раны. Северус разрезал ногтем большого пальца свое запястье и приложил его к приоткрытым губам Драко.

Если Нат действительно успела провести ритуал, должно сработать. Он должен вместе с кровью Хозяина впитать и часть его силы. Если нет — его ждет забвение. От этой мысли Северусу стало не по себе.

Вот почему Люциус так стремился пристроить мальчишку к Нат.

Он снова посмотрел на бледное лицо юноши. Ничего не происходило, казалось, что он умер. Но буквально через несколько мгновений на его лице и шее вспыхнула руническая вязь. Раны на груди начали затягиваться и исчезли совсем будто их и не было, только разорванная в двух местах рубашка, окрашенная его кровью, напоминала о них. Его грудь дрогнула и стала несмело вздыматься. Драко открыл глаза и вопросительно уставился на Снейпа.

— Профессор?

***

Было ощущение, что он уже целую вечность бредет в непроглядном тумане, глаза казалось ослепли от монотонной белой мглы. Он закрыл их. Было приятно сознавать, что ни зрение, ни слух не были ему нужны чтобы прекрасно ориентироваться в этом странном месте. Сила, мощно циркулирующая внутри, расходилась тугими всполохами на многие мили вокруг, возвещая обитателей этих унылых мест о присутствии уробороса — Властителя Вечности. За всеми этими переполнявшими его ощущениями Северус ясно чувствовал едва заметное биение силы Нат, словно незримой нитью связывающее их. Он следовал за ним, пытаясь отыскать ее в непроглядной мгле.

Вдруг он почувствовал щемящую боль, словно кто-то сжал его сердце невидимыми тисками. Нить, что связывала их натянулась и завибрировала. А может быть это завибрировало его сердце, почувствовав, что она совсем близко.

— Нат… — Северус подбежал к сидящей над крутым обрывом женщине и схватил в свои объятия. — Я нашел тебя, нашел, — шептал он, прижимаясь к ее спине. Чуть успокоившись, он выпустил ее из своей хватки.

— Пойдем, — он поднялся на ноги и протянул Нат руку.

Но она не шевелилась, все так же внимательно глядя ему в глаза.

— Ну что ты, пойдем, я выведу нас, — он присел рядом с ней на корточки, коснувшись ладонью ее щеки, — малыш, пойдем, — с каким-то едва различимым смятением позвал он.

— Ты — мой герой, — улыбка дернула уголки губ, мгновенно озарив ее серые глаза, — я всегда об этом знала, — она провела руками по его волосам, открывая его встревоженное лицо.

— Пойдем, не дури… Нат, — он схватил ее за плечи, словно пытался привести в чувства, — но смятение, едва заметно проскользнувшее в его глазах, говорило о том, что до него стал доходить весь ужас произошедшего.

— Нат, послушай… — нервно начал он, — пророчество…

— Я знаю о пророчестве, так же как о том, что ты спустился сюда, чтобы пожертвовать собой. Вся ирония заключается в том, что я тоже… Северус, послушай, — Нат осторожно взяла его за плечи, останавливая волну его негодования, — я знаю и о пророчестве, и о том, что только один из нас останется жив. Магия разделила силу поровну, но Северус, ты же понимаешь, что Рогнеда провела ритуал и ее душа впитала не только часть силы Нагирия, она сделала доступной для него свою собственную. Да, магия не подтвердила их союз, но для этого — то ему и нужен был Ультра, чтобы обойти такую мелочь, как магический закон, открыть проход туда, куда никому больше не пройти. Именно поэтому ему нужно было чтобы в Тенебрис спустились мы двое. Поверь мне, я не раз думала о том, как нам выбраться отсюда обоим. Ты же понимаешь, если бы ему противостояла я, он бы просто подчинил себе мою силу и убил обоих. Я провела обряд, — она приложила ладонь к его губам, не давая возразить, — ты получаешь все: силу, бессмертие, и возможность покончить, наконец, с Нагирием. А у меня, не забывай, остается возможность перерождения. Мы обязательно встретимся, просто нужно немного подождать, — при этих словах ей стало так страшно, что внутри все оборвалось, а по спине побежал озноб, но в ее глазах проскользнуло лишь едва заметное сожаление.

— Черта с два.

Он вскочил на ноги и, наклонившись к ней, рванул ее вверх, поднимая на руки. От этого движения Нат на мгновение задохнулась, словно где-то внутри болезненно натянулась и натужно загудев, с высоким оглушающим лязгом оборвалась тонкая струна, погружая ее из одного кошмара в другой, более темный и глубокий.

Она открыла глаза лежа на холодном бетонном полу. Вокруг было абсолютно темно, лишь едва различимый свет, который все еще теплился в ее груди тускло освещал пространство на несколько метров вокруг. Нат почувствовала оцепенение. Но послышавшийся где-то впереди слабый шорох привел ее в чувства.

— Северус, это ты? — спросила она в пустоту.

Заскрипело старое кресло, точно кто-то тяжело подался вперед. Словно отвечая на ее вопрос тусклый свет выхватил возникшее из сумрака лицо. У Нат перехватило дыхание в предчувствии чего-то неизбежного. Но буквально через секунду она морщила брови, не веря своим глазам, всматриваясь в лицо незнакомца, который разделял вместе с ней густой черный морок, казавшийся живым.

— Бабуля, — с недоверием протянула Нат. — Бабуля!

Натали резко села и, не теряя времени, подползла поближе к сидящей в кресле качалке Ба. Она обхватила ее за шею и прикрыла глаза.

— Как я рада видеть тебя, — шептала она ей на ухо, вдыхая ее такой знакомый запах. — Но что ты здесь делаешь? — словно приходя в себя с подозрением спросила Нат и, отпрянув, вопросительно уставилась на нее.

— Помнишь, когда вы с Северусом приезжали ко мне, я сказала, что я твой магический опекун? — начала она мягко, поглаживая ее по голове, как в детстве.

— Конечно, — неуверенно ответила Натали, не совсем понимая куда она клонит. — Но на сколько я понимаю, моим опекуном ты была до моего вступление в наследие, разве не так? Я еще раз спрашиваю, что ты здесь делаешь?

— Я, так же как и ты, изменила ритуал и остаюсь твоим опекуном до тех пор, пока ты не родишь ребенка. Поэтому, я пришла тебе сказать, что тебе нечего здесь делать.

На лицо Натали медленно наползало осознание, железными тисками сжимая сердце.

— Нет, ты слышишь… это только мое решение, я не позволю тебе… — она схватила Ба за кофту, крича ей в лицо, словно это прозвучит более убедительно.

— Таша, ну не нужно так… не нужно так, — Надежда пыталась отцепить намертво сжатые на ее кофте пальцы Натали, и обратить на себя внимание. Но девушка только сильнее сжимала сведенные судорогой пальцы и в каком-то безумии трясла головой. Лицо ее болезненно морщилось, а в глазах словно битые стекла блестели слезы.

— Нет, я не оставлю тебя здесь, — все еще болезненно цеплялась за нее Нат.

— Послушай меня, — Надежда обняла ее за плечи, прижав к себе, — ты выполнила свою миссию, позволь мне исполнить мою, — она посмотрела в лицо внучке, — твой контракт уже разорван Северусом, когда он отказался оставить тебя.

— Если бы он не отказался послушаться меня… ?

— Он все сделал правильно. Я никуда не ухожу, милая, ты всегда можешь найти меня здесь, — и Ба приложила ладонь девушке к груди, как раз в то место, где болезненно пульсировало ее сердце, все еще сопротивляясь неизбежному.

— Будь умничкой, иди. Он ждет тебя.

— Ба…

— Не цепляйся за прошлое, иди вперед. Если ты захочешь увидеться, ты знаешь, как меня найти.

Комната стала стремительно вытягиваться в длинный узкий тоннель, а силуэт бабули на бешеной скорости — удаляться. Нат почувствовала, что теряет равновесие и через мгновенье с размаху приложилась спиной о стену. Казалось, что от удара у нее раскололся череп и сломался позвоночник. Она чувствовала, как расходятся сломанные кости, пропуская наружу нестерпимо яркий свет, который, казалось резал ее пополам. Нат зажмурилась от слепящего света и ощущения невероятного давления, с которым он вырывался наружу.

Через несколько мгновений размытое белое пятно стало собираться в небольшой прямоугольник окна под самым потолком. На груди у нее лежало что–то тяжелое, не давая ей вздохнуть, пока она не поняла, что это голова Северуса.

— Какой ты все-таки настойчивый, не дал мне пару веков отдохнуть в забвении, — с притворным сожалением выдохнула Нат.

— Я тебе дам забвение. В могилу меня вгонишь своими выкрутасами.

Северус приподнял голову, словно не верил своим ушам, желая убедиться, что это не глюки. Он прижал ее к груди с такой силой, что ей на миг показалось, что у них одно на двоих сердце, которое уступая место волнению пустило по телу волну беспредельной нежности. Она запустила пальцы в копну его шелковых волос.

Впервые за долгое время они были по-настоящему вдвоем. Она прижимала его к себе все еще не веря, что не понятно чем заслужила это счастье быть с ним рядом, разделить с ним вечность… как и там, в Долине Теней, она чувствовала, как слезы жгут глаза, но сейчас это была не рвущая душу скорбь, это была нежность, которая просто не помещалась внутри, настойчиво изливаясь слезами, требуя новых прикосновений.

Комментарий к Глава 49 Поединок

Ну вот, друзья, и подошла к концу наша история. Я благодарю всех, кто прошел весь путь с моими героями. Кто переживал, кто ждал продолжения. Моей бете за поддержку, за споры и веру в то, что все получится.

========== ЭПИЛОГ ==========

Комментарий к ЭПИЛОГ

Эпилог для тех, кто хочет узнать чуть больше. Я хотела коротенько пояснить некоторые моменты моей истории, которым, возможно, уделила недостаточно времени в конце.

Например, о чем договорились Темный лорд и Нат на приеме по случаю ДР миссис Малфой, нашла ли Натали душу Саиба в Долине Теней в Тенебрисе.

I

Слово, данное недавно почившему Альбусу, заставило ее еще раз смотаться в Тенебрис, конечно под пристальным контролем сопровождавшего ее Северуса, но это было даже приятно.

Сейчас, когда душа его любимой сестры обрела заслуженный покой, а Избранный, наконец, одолел Лорда Волан-де-Морта, Альбус пребывал в благостном расположении духа.

Они с Северусом шли по прохладной от росы траве, между гибких точно ивы, деревьев, склонивших свои тонкие длинные ветви почти до самой земли. Гирлянды белоснежных цветов, раскачивающихся в теплом дыхании ветра, наполняли воздух вокруг запахом жасмина и роз.

— Знаешь, она отвела меня в это место, когда я рассказал ей о сестре, — Альбус оглядывал творившееся вокруг великолепие.

— Она создала это место для тебя? – спросил Снейп.

— Очень великодушно с ее стороны, ты не находишь? И это при всей ее нелюбви ко мне, — Альбус усмехнулся. — Думаю, она сделала это для тебя, Северус, чтобы мы могли беседовать, как и раньше.

— Думаешь? — с привычным ему сарказмом спросил зельевар.

— Почему ты не сказал мне, что любимый человек добровольно принявший судьбу — не я? Ведь ты знал, — спросил Снейп, чуть помедлив.

— То место, куда ты должен был отправиться, требовало мобилизации всех твоих душевных и физических сил, а что еще может так стимулировать, как ни скорый конец. Ведь именно это заставило тебя забыть сомнения и с готовностью ринуться на ее поиски. Самопожертвование — это не просто хороший поступок. Это самая светлая сила, на которую способна наша душа в моменты особого подъёма. Это то, что делает нас равным Богу. Когда ты совершенно осознанно принимаешь решение отдать то, что для тебя важнее всего.

II

— Ты специально выбрала самый «причесанный» из подвластных тебе миров?

Они сидели на высоком обрыве, глядя в даль. Белые перистые облака, как стадо белоснежных овец, толпились на небе, а подойдя ближе к краю, они словно падали вниз, сливаясь с великолепным водопадом. Микроскопические капли воды, наполняющие воздух вокруг, переливались на свету, и превращаясь в плотный жемчужный туман, застилали широкое ущелье под их ногами. От чего казалось, что они сидят на самом краю земли.

— Как тебе, кстати, «Последняя битва»? — поинтересовался мужчина, — Эпичненько?

— Да, совсем не плохо. Прыжок веры, от человека, который никогда никому не верил. Признайся честно, в голове промелькнула мысль, что я тебя кину? — язвительно поинтересовалась она, внимательно глядя на партнера.

— Признаться, был момент… — ответил он спокойно продолжая смотреть в даль. — Но ты умеешь быть убедительной.

— Красиво у тебя здесь, — задумчиво произнесла девушка, — спокойно.

— Красиво, спокойно, тихо… какое скотство, даже проклясть никого, — раздосадовано.

— Да брось, зато одни чистокровные, ни об этом ли ты мечтал? — она смотрела с улыбкой на спутника, красивое лицо которого все еще было нарочито раздраженным. — У тебя волосы, Том, — она провела ладонью по его коротким темным волосам. От ее прикосновения он вздрогнул и образ обиженного юноши вмиг рассыпался.

— Да, я тоже по ним скучал, — он запустил руку в шелковые волны иссиня-черных волос. — Знаешь, это, наверное, было единственным неудобством в мою бытность Лордом Волан-де-Мортом.

Нат, улыбаясь, рассматривала сидящего рядом с ней мужчину. На вид ему было не больше тридцати, гибкий, сильный, красивый. Он снова отвел взгляд, всматриваясь в даль, слишком напряженно, слишком нервно.

— Как тебя зовут сейчас?

— А ты что, как воевода дозором обходишь владения свои? — словно не расслышав ее вопроса.

— Ну, нельзя же вас вечно оставлять без присмотра, — улыбнулась она. — Ну и как ее зовут?

Мужчина обдал спутницу с ног до головы презрительным взглядом.

— Ты, о чем?

— Сроду не поверю, что ты не нашел себе пару для «батальных сцен». С твоей-то неугомонной натурой.

— Они все меня обожают, — высокомерно выдал он. На этот раз с вызовом глядя в ее хрустально-серые глаза.

— Я уверена в этом. Илоны, народ законопослушный. Им была нужна нотка сумасбродства.

Лицо Тома скривилось, точно от зубной боли.

— Нотка сумасбродства? — с презрением переспросил он. — Ну, спасибо, что хоть не самодурства.

Он снова отвернулся и уставился в даль, туда, где стая птиц пересекала, наполненный пушистыми облаками, горизонт. Их спины, отражая свет двух светил, казались перламутровыми.

— Знаешь, иногда полезно вносить разумный хаос в чью-то размеренную жизнь. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.

Том повернул в ней голову.

— Кстати, как поживает Северус? Надеюсь счастлив? — снисходительно поинтересовался он. — Наш пострел везде поспел. Вот ведь скользкий гад. А ведь я мог составить ему конкуренцию, — протянул он с сожалением.

— Уверена, что я не в твоем вкусе.

— Эх, твою бы силу и стратегические мышление, да мой, способный на артхаусное извращение, мозг. Мы бы перетряхнули всю эту замшелую вселенную, — протянул он мечтательно.

Сзади послышался легкий шелест травы. Они одновременно обернулись. Перед ними стоял высокий стройный юноша. Его длинные платиновые волосы были собраны в высокий хвост, а шелковая туника оставляла неприкрытыми только узкие босые ступни.

— Господин, все готово, — почтительно произнес он, с легким поклоном.

Том слишком рьяно вскочил на ноги, но тут же, поймав на себе ее внимательный взгляд, церемонно расправил плечи и неспешно направился к дому. Нат, отстав от него на несколько шагов, поравнялась с идущим чуть поодаль юношей.

— Как тебя зовут?

— Илло, — приветливо улыбнулся юноша.

— Эй, — Том, услышав их разговор, развернулся и впился недовольным взглядом в спутницу, — это называется вторжение в личное пространство.

Он кивнул юноше в сторону дома:

— Марш в дом.

И тот с совершенно испуганным видом почти бегом направился к белоснежному, словно вырезанному из огромного куска мрамора дворцу.

— Никак памятник воздвиг своему тщеславию, — усмехнулась она, лицезря этот монументальный шедевр, теряющийся высоко в облаках.

— Я думаю он похож на огромную надгробную плиту, — рассуждал Том, любуясь своим дворцом, — Знаешь, напоминаю себе иногда о бренности всего сущего.

— Ну да, приятно так шутить будучи бессмертным, да?

— Это напоминает мне о времени, — его лицо расслабилось, но взгляд остался сосредоточенным.

— Именно поэтому ты — лучшее, что с ними произошло. Их эволюция остановилась. Они как травоядные, что живут в вольере без хищников. Их раса вырождается и скоро кто-нибудь более сильный поглотит их мир. И только ты, кто знает о скоротечности времени за пределом их прекрасного мира, кто знает о тлене, что пожирает другие миры, может запустить цепь событий, чтобы привести их к процветанию. Тот юноша, он прекрасен, — она тронула Тома за плечо. — Мне пора, — чуть помедлив.

— Даже не останешься на чай? — жеманно.

— Мне правда пора.

Рядом открылся портал, она уже была в его золотом пламени.

— Том Марволо Реддл.

Она обернулась.

— Ты спрашивала, как меня зовут.

— Очень рада познакомиться, Том Марволо Реддл, — Нат улыбнулась ему на прощание и исчезла с последними всполохами золотого огня.

III

Они зашли в двери книжного магазинчика, дверной звонок мелодично возвестил о новых посетителях. Через несколько минут из подсобки послышались шаги, дверь открылась и на пороге появился высокий стройный брюнет. Он встретил посетителей белоснежной улыбкой, озарившей его красивое лицо.

— Добрый день, я чем-то могу вам помочь? — вежливо поинтересовался мужчина.

— Саиб? — удивление, тревога, недоверие и все оттенки любопытства собрались сейчас в широко открытых глазах Пола.

— Простите? Меня зовут Алекс, — мужчина перевел взгляд с Нат, которая подошла к прилавку, на Пола, который с абсолютно дурацким видом застыл в дверях.

— Алекс? — осекся Пол. Он наконец закрыл за собой дверь и медленно вошел внутрь. — Простите, просто вы ужасно похожи на одного моего старого друга.

Пол посмотрел на Нат, которая стояла в стороне и с бесцеремонным любопытством наблюдала за разворачивающейся сценой. Она подошла к прилавку:

— Я хотела забрать заказ, — вежливо, — я вам звонила утром.

— Ах да, мисс Валентайн, верно?

— Точно.

— Минуточку, — мужчина скрылся за дверью.

— Не хочешь объяснить, что здесь происходит? Это Саиб, я не мог ошибиться, — Пол вопросительно уставился на Нат.

— Это действительно Саиб, но он не помнит ни чего из своей прошлой жизни.

— Из своей прошлой жизни? — распалялся Пол, — можно с этого места поподробнее.

— Можно, но не сейчас.

Нат обернулась к появившемуся из подсобки Алексу.

***

Он отдал тебе свою искру, — начала Нат, стоило им выйти на улицу.

— Что за искру?

— Искра — это память нашего рода. То, что делает нас частью чего-то целого. Фиксирует нас в памяти тысячелетий. Без нее мы лишь заблудшие души, потерявшиеся в темноте.

— Что за татуировка у него на запястье? Я ее не помню.

— Это не татуировка. Это своего рода родимое пятно, браслет памяти, который не позволит ему потеряться в бесконечности. С его помощью он сможет раз за разом перерождаться в этом мире и как только браслет весь покроется символами каждой из его реинкарнаций, к нему снова вернется его искра.

— То есть, он вспомнит кто он? — уточнил Пол.

— Да. Но до тех пор — его искра ты. Вы, как бы это сказать, две половинки одного целого. Каждый раз возрождаясь вы будете искать друг друга в этом мире и лишь обретя друг друга вы сможете обрести себя.