Шесть тайных желаний Тома Риддла (СИ) [theoremI] (fb2) читать онлайн

Волдеморту порой казалось, что в его сознание кто-то проникает. Это случалось редко, в основном в моменты сильной ярости, когда перед глазами появлялась пелена — тогда даже природная окклюменция давала сбой. И все же это странное ощущение чужого присутствия нельзя было оставить без внимания, так как появлялось оно с тревожащей регулярностью. В последнее время чаще, словно и он — Волдеморт, — и весь мир двигались в поезде, набирающем скорость по направлению к обрыву. Из-за пустоголовых Пожирателей приступы гнева случались чаще, а тот, кто попадал в его сознание, перестал стесняться и внаглую пользовался этим.

Конечно, у Волдеморта были предположения о личности таинственного гостя, ведь он давно подозревал — их связь двусторонняя. Правда, не рассчитывал, что Поттер об этом догадается тоже.

Осознание, что его ослабленным состоянием окклюментных щитов пользуется бестолковый бесталанный мальчишка, заставляло злиться перманентно. На благо защите разума это, конечно же, не шло.

Понимая, чем это может ему грозить, Волдеморт укреплял щиты, параллельно пытаясь Поттера отыскать.

Нечасто, но случались моменты, когда ему удавалось проникать в сознание мальчишки и оставаться незамеченным. Каждый раз время пребывания в чужой голове увеличивалось, словно разум Волдеморта, обживаясь, пускал корни и закреплялся там. Он видел его глазами, чувствовал то же, что и Поттер, постепенно спектр ощущений становился больше, распространился на обоняние и осязание. И Волдеморт знал: лишь вопрос времени, когда удастся подчинить себе тело врага.

Не имело смысла теперь высматривать каждую деталь окружения, пытаясь вычислить, где находятся Поттер и его друзья, и раз за разом посылать по наводкам бестолковых егерей.

Волдеморт умел ждать.

Чувство приближающейся победы сделало его спокойнее, потому в его собственное сознание проникнуть теперь стало невозможно — что, к слову, Поттера волновало. У Волдеморта же с этим не было проблем: он много времени проводил в голове мальчишки, мягко пытаясь подчинить его себе.

Единственным минусом оказались чувства Поттера. Волдеморт, с появлением крестражей, перестал ощущать столько. Смятение, воодушевление, смущение, страх, радость — все эмоции от самых незначительных до бьющих обухом по голове, все приходилось проживать вместе с парнем. И хотя его терзания касались и важных вещей, вроде размышлений о скором проигрыше, случались и приземленные душевные метания. Поттер испытывал сомнения, ревность, угрызения совести — все это копилось неприятной тяжестью в груди, заставляя и Волдеморта ощущать дискомфорт.

Но гораздо интереснее стало, когда Поттер и его грязнокровная подружка остались вдвоем.

Во-первых, теперь Волдеморт практически в любое время мог попасть в сознание мальчишки беспрепятственно — тот был так увлечен переживаниями, что не замечал проникновений. Во-вторых, его раздражающая, разъедающая душу ревность куда-то исчезла, сменившись чем-то более приятным.

Поттер мог подолгу наблюдать за подругой, и Волдеморт был вынужден заниматься тем же. И пусть сначала он делал это неохотно, больше внимания уделяя попыткам завладеть чужим телом, после тоже с интересом за ней следил — то ли чувства Поттера усиливались, влияя и на Волдеморта, то ли просто от скуки. Он ощущал, как прежнее отвращение под гнетом чужой симпатии постепенно вымывается.

Сквозь призму восприятия Поттера он словно наполнялся чувствами. Адская смесь из исчезающих отвращения, презрения и поднимающегося вожделения закручивалась в ураган, напитывающий каждую клеточку тела.

Их сознания, обретя в лице грязнокровки общую цель, сливались активнее. И Волдеморт понимал, что это — шанс, которым нужно воспользоваться. Словно змей-искуситель подталкивал Поттера к девчонке, внушал ему идеи, подкидывал образы, не замечая, что и сам постепенно проникается ими.

Кровь в молодом теле вскипала, повинуясь двойной силе возбуждения. Мысли Поттера были целиком и полностью посвящены Грейнджер — Волдеморт очень этому способствовал. Вошел в некий азарт и распалился сам, подталкивая мальчишку к активным действиям.

Граница между их сознаниями медленно рушилась. Поттер сдавался своим чувствам и постепенно проигрывал в битве за разум, даже не подозревая об этом.

Проникнув в очередной раз в его сознание, Волдеморт привычно обнаружил Поттера рассматривающим Грейнджер: девчонка, сгорбившись над столом, читала в слабом свете лампы; желтые огни вырисовывали на бледной коже причудливые блики, выделяя заострившиеся скулы и подчеркивая темные круги под глазами.

Образ Грейнджер, мягко говоря, во вкус Волдеморта не вписывался. Ему не нравилась ее излишняя худоба, пушистые волосы, дурацкая одежда — все это раньше вызвало бы в нем скорее раздражение, чем вожделение.

Однако желание Поттера, вкупе с фантазиями, делали свое дело.

Взгляд Поттера скользнул по аккуратному носику, зацепился за острые ключицы, длинные ловкие пальцы, вернулся к закушенной губе. Волдеморт не сразу заметил сбившееся дыхание мальчишки — лишь обратив внимание на мерно вздымающуюся грудь Грейнджер, понял, что сердце Поттера колотится как ненормальное. Ему — им — было тесно в брюках, а к щекам приливал жар.

Ненавязчивая мелодия, доносящаяся из радио, разрезала плотный от напряжения воздух.

Волдеморт ощущал, что Поттеру не хватает малейшего толчка. Перед глазами заплясали, как в калейдоскопе, живые образы молодого податливого тела под сильными мужскими руками; ее раскрасневшаяся влажная кожа, приоткрытый рот, бьющаяся на шее жилка.

Ощущение напряжения в паху стало практически нестерпимым.

— Гермиона?

Девчонка вздрогнула и вскинула испуганный взгляд на Поттера, который и сам, кажется, был в ужасе от того, что заговорил с ней.

— Да?

Она быстро взяла себя в руки, в отличие от мальчишки. Волдеморт чувствовал, что тот готов сдать назад, отмахнуться.

Призвал образы стонущей под ним девушки, сжимающейся вокруг его члена; запах секса и ощущение горячей кожи под пальцами.

— Потанцуем?

Кто это сказал — Поттер или же он сам, Волдеморт уже не был уверен; их сознания, две прямые линии, твердо двигались в одном направлении, переплетаясь.

Грейнджер послала ему полуулыбку и кивнула.

Поттер поднялся, протягивая руку ладонью вверх, терпеливо дождался, пока девчонка прикроет книгу, а после проводил ее к центру импровизированного танцпола.

Волдеморт ощутил, что обладает влиянием на тело Поттера, когда вместо первоначальной идеи оставаться с девчонкой на расстоянии вытянутых рук, притянул ее к себе. Грейнджер сначала напряженно замерла, но быстро расслабилась. Положила голову ему на плечо, крепко обняв за талию.

Поттер — или Волдеморт, или оба — зарылся носом в ее волосы, вдыхая ее неповторимый дразнящий аромат, и прикрыл веки, отдаваясь лишь ощущениям.

Горячая — настолько, что ее прикосновения плавили его через одежду. Что заставляло все чувства и эмоции бурлить и пульсировать, лавой растекаться под кожей.

Волдеморт, огладив ее спину, ощутил под ладонью все острые позвонки и ребра. Запустил руку в волосы, мягко массируя затылок. Грейнджер судорожно выдохнула, зарываясь носом в изгиб его шеи и чуть не мурча от удовольствия.

Тугой горячий узел внизу живота уже начинал доставлять дискомфорт, но Волдеморт не решался торопиться.

Второй рукой поглаживал ее спину, изредка опуская ладонь чуть ниже.

Сознание Поттера наблюдало за сценой отстраненно, будто не веря в происходящее, сомневаясь в собственной решимости. Приходилось действовать осторожно и для того, чтобы разум мальчишки не взбунтовался и не заметил чужого присутствия.

Волдеморт ласкающим движением на пробу коснулся полоски голой кожи под задравшейся на спине рубашкой. Не встретив сопротивления со стороны Грейнджер, решительно нырнул под ткань — нестерпимо тянуло прикоснуться к разгоряченной коже.

— Гермиона, — прошептал практически ей в губы, мягко сжимая пальцами шею.

Грейнджер подняла на него затуманенный взгляд. По расширившимся зрачкам и сбившемуся дыханию Волдеморт понял, что она возбуждена не меньше, чем он. Пальцы в обманчивой ласке скользнули по ее щеке, чтобы мгновение спустя нырнуть в волосы и остаться на затылке. Он невесомо поцеловал ее в уголок губ, прошелся до другого края, как бы оставляя путь к отступлению.

Грейнджер положила ладони на его грудь в жалкой попытке оттолкнуть. Волдеморт немного отстранился, предоставляя ей иллюзию свободы, и посмотрел вопросительно.

— Гарри, мы не должны…

— Почему?

— Просто мы… — она запнулась. Абсурдность ситуации зашкаливала. Рука Поттера так и оставалась под задравшейся рубашкой, кончики пальцев поглаживали кожу поясницы, периодически забираясь под резинку белья. Он все еще придерживал ее голову, не давая возможности отпрянуть. Его пах плотно прижимался к низу живота, так что она не могла не почувствовать силу его — их — желания. — И Рон…

— Плевать на него, — рыкнули и Поттер, и Волдеморт одновременно. — Иди ко мне.

Он притянул ее к себе, впиваясь в губы поцелуем. Грейнджер вновь попыталась оттолкнуть его, но, быстро осознав, что победы в этой неравной битве ей не одержать, сдалась. Расслабила губы и чуть приоткрыла их, позволяя Волдеморту большее.

Его ладонь переместилась с поясницы к застежке на ее магловских брюках. Он шумно выдохнул, получив долгожданный доступ к телу. Магией заставил пуговицы на ее рубашке выскользнуть из петлиц, пальцы нырнули под чашку лифчика, мягко сжимая упругое полушарие, и Грейнджер сдавленно застонала в его губы.

Осознание того, что она так быстро сдалась своим желаниям, опьяняло Волдеморта. Наслаждение проникало в каждую клеточку его — Поттера — тела, вызывая мощный вихрь ощущений, которых он давно не испытывал. Он больше не удерживал Грейнджер — в этом не было смысла: она сама тянулась к нему, но действовала нерешительно. Догадавшись, что ее опыт, скорее всего, ограничен лишь развлечениями с собой, Волдеморт направил ее мечущуюся по спине и плечам руку на пах и сжал его.

Мягко подтолкнул ее в сторону двухъярусной железной кровати, с трудом удерживаясь от того, чтобы не трансфигурировать ее в более удобную мебель. Грейнджер разорвала поцелуй и явно собиралась снова что-то возразить, но Волдеморт не дал этого сделать, прикоснувшись указательным пальцем к ее губам.

Стащив рубашку, отбросил ее в сторону и потянулся к застежке лифчика — та не с первого раза поддалась его манипуляциям. Как только ненужная ткань оказалась на полу, он наклонился и обхватил губами напряженный сосок. Гермиона запрокинула голову и непроизвольно сжала бедра, стараясь таким образом сдержать нахлынувшее возбуждение. Волдеморт мысленно усмехнулся, прекрасно понимая, что рано или поздно его плавные ненавязчивые движения окончательно накроют сознание Грейнджер ядовитым маревом.

Отстранившись, снял футболку, что за это короткое время стала ненавистной, и притянул Гермиону к себе. На контрасте с прохладным воздухом внутри палатки ее кожа казалась просто обжигающей. Желание буквально переполняло его, подталкивая к грубым и резким действиям. Это состояние чем-то напомнило Волдеморту момент его самой первой близости, но нисколько не удивило — он был уверен, что Поттер ранее такого не испытывал, потому эмоции и имеют столь яркий окрас.

Подхватив Грейнджер под бедра, он уложил ее на кровать и навис сверху. Не удержался от того, чтобы пробежаться взглядом по молодому подтянутому телу. С трудом справляясь с диким желанием взять ее прямо сейчас, Волдеморт огладил ладонью тонкую талию и скользнул пальцами к кромке белья. Удовлетворенно отметив, что Грейнджер замерла под его касаниями, наклонился и прикоснулся губами к животу. Пальцы обхватили пояс брюк и аккуратно потянули ткань вниз, оголяя бедра.

Гермиона приподнялась, помогая расправиться с мешающей одеждой, и вслед за брюками на пол полетело нижнее белье. Оставшись обнаженной, она напряглась, хотела было прикрыться руками, но в итоге опустила их обратно на кровать и взволнованно посмотрела в его глаза. Она словно желала продолжения и одновременно боялась его. Но Волдеморт не собирался спешить — впервые за долгое время он хотел услышать стоны от подаренного им удовольствия, а не боли. Потому ласково и терпеливо провел ладонями по телу, согревая его своим горячим дыханием и поцелуями. Гермиона буквально таяла в его руках, но стоило коснуться внутренней части бедер, как она вновь сжалась и, распахнув глаза, напряженно посмотрела на него.

— Не бойся, — шепнул Волдеморт ей на ухо, касаясь пальцами складочек.

Гермиона ослабила хватку на его плечах и выгнулась, подаваясь навстречу движениям. Он с жадностью ловил каждую эмоцию, что отражалась на ее лице, кружа пальцами вокруг самой чувствительной точки ее тела. Тихие стоны, тяжелое дыхание, громкий стук сердца и потрескивание огня в созданном с помощью магии камине сливались в одну мелодию, во много раз усиливая и так уже нестерпимое возбуждение.

В следующий момент он ощутил, как Поттер попытался вытолкнуть его из сознания — видимо, решил сыграть на эффекте неожиданности и копил силы для одного сокрушительного удара. Шрам на лбу пронзило болью, и Волдеморт, резко оттолкнувшись руками от кровати, оказался на коленях. Надавил ладонями на виски, мысленно помещая Поттера обратно в клетку. Он старался в деталях визуализировать этот процесс, зная, что воспроизводимыми в сознании образами сможет достичь большего эффекта. И вот дверь заперта, ключ отброшен в сторону, а откуда-то снаружи донесся тихий встревоженный голос:

— Гарри, что с тобой? — Теплые ладони обхватили его лицо.

Волдеморт улыбнулся, мягко отстранил ее руки, не открывая глаз, и опрокинул Гермиону обратно на постель.

— Все отлично, — прошептал, покрывая ее скулу поцелуями. — Не думай ни о чем. Больше нас никто не побеспокоит.

Грейнджер собиралась спросить что-то еще, но Волдеморт увлек ее в поцелуй, не дав полноценно проанализировать произошедшее. Взял ее руку, опустил на ремень, подталкивая таким образом к действиям. Грейнджер, с трудом расправившись с пряжкой, потянула молнию на ширинке вниз. Волдеморт шумно выдохнул, стоило давлению ткани немного уменьшиться. Опираясь на локоть, он нетерпеливо стянул брюки и белье чуть ниже бедер и, положив ладонь Гермионы на напряженный член, сжал его. Она сначала растерялась, но после быстро перехватила инициативу, двигая рукой так, как ему нравилось.

Помимо приятных эмоций Волдеморт чувствовал злость, но шла она не от него, а потому доставляла особое наслаждение. Сходящий с ума от возбуждения и бессилия Поттер и ублажающая его Грейнджер прекрасно дополняли друг друга. Поттер метался по вымышленной клетке, не зная, что именно ему делать в данной ситуации: пустить все на самотек и наслаждаться близостью, не имея при этом контроля, или бороться за свое сознание дальше. Глядя на эту картину и ощущая все более уверенные ласки Гермионы, Волдеморт уже готов был кончить, но не мог позволить празднику завершиться так быстро.

Разорвав поцелуй, вернул ладонь Гермионы обратно на свое плечо и провел пальцами по половым губам, собирая влагу. Удовлетворенно отметил раскрасневшиеся щеки и поплывший от вожделения взгляд. Она была готова, а от его терпения уже ничего не осталось. Не давая Грейнджер опомниться, Волдеморт толкнулся в нее. Ее пальцы тут же впились в плечи, но он продолжал двигаться вверх, подавляя желание действовать грубо. Ощутив преграду, сделал движение назад, а после — решительно вперед. Гермиона замычала от дискомфорта, а ее хватка стала еще крепче; она почти причиняла боль.

Волдеморт немного отстранился и прижал большой палец к клитору, не прекращая плавных движений бедрами. С каждым его толчком глаза Гермионы все сильнее закатывались от удовольствия. Болезненные стоны превращались в удовлетворенные, а крепкая хватка на плечах — в поглаживания.

Рука сама собой потянулась к ее волосам, намотала их на кулак — Волдеморт больше не мог себя сдерживать. Возможно, он делал все слишком грубо. Возможно, сжимал ее нежное тело руками слишком сильно. Возможно, целовал ее шею слишком жадно, оставляя красные следы. Но все это не имело никакого значения для него, это волновало лишь Поттера, который, наконец смирившись с положением, следил за происходящим, пытаясь разобраться в своих эмоциях: возбуждение, ярость, стыд — целый коктейль. Волдеморт упивался этими чувствами.

Гермиона кричала, охваченная наслаждением, а Поттер ни на мгновение не отрывал взгляда, жадно запоминая каждую секунду. Наблюдал за тем, как Грейнджер выгибается в оргазме, как размыкаются ее губы и из груди вырывается стон. Она гладила его тело, влажными беспорядочными поцелуями осыпала его лицо.

Сделав еще несколько резких толчков, Волдеморт излился в нее.

Слегка отстранившись, навис над Гермионой, внимательно следя за меняющимися эмоциями. Она открыла глаза, рассматривая его в ответ. Мечтательная расслабленная улыбка медленно сползла с ее лица, брови нахмурились, а губы вновь приоткрылись. Судорожно выдохнув, она наконец произнесла:

— Гарри, твои глаза…

— Что не так с моими глазами, милая? — поинтересовался Волдеморт, склонив голову к плечу.

— Они красные, — прошептала Гермиона, и на ее лице отразились ужас и понимание.

========== Одна забытая страница (Том Риддл/Джинни Уизли) ==========

Комментарий к Одна забытая страница (Том Риддл/Джинни Уизли) Автор: unknown_sweetness

Пейринг: Том Риддл/Джинни Уизли

Заданный кинк: связывание

Она аппарировала на кухню Норы вечером. Миссис Уизли как раз занималась приготовлением ужина для супруга, который должен был вот-вот вернуться с работы, когда услышала тихий хлопок. Молли подняла глаза, вокруг которых за последнее время ещё шире расползлась паутинка морщин. Увидев дочь, женщина поджала губы и покачала головой. Джинни стояла посреди комнаты с чемоданом в руках и виновато-упрямым выражением на лице.

— Опять? — тяжело вздохнула Молли, вытирая руки о передник и отворачиваясь.

Джинни закатила глаза и промолчала.

Это действительно было «опять». Если точнее — третий раз за последние семь месяцев. Раньше, правда, вместо чемодана она приносила с собой небольшую сумку с наспех собранными вещами, которую даже не успевала разложить — Гарри появлялся максимум на следующий день и уводил уже не сопротивляющуюся жену домой.

Но в этот раз всё было серьёзнее: в руках чемодан, на безымянном пальце — там, где должно быть кольцо — ничего.

— Я ушла от него, — Джинни упрямо вздёрнула подбородок.

— Ещё помиритесь… — ответила Молли, не глядя на дочь и помешивая лопаткой жаркое в сковороде.

— Мама… — хотела возразить девушка, но та перебила:

— Отнеси вещи в свою старую комнату, — она бросила взгляд на фамильные часы, на которых стрелка с именем Артура Уизли переместилась на отметку «в пути». — В спальне Билла, где ты останавливалась в прошлый раз, отец опять поставил какую-то магловскую рухлядь с работы. Его уже даже могила не исправит — была бы возможность, выселил бы нас из Норы и заставил жить в этих ужасных муравейниках в Лондоне…

Улыбнувшись привычным причитаниям мамы, Джинни оставила её одну. Она взмахнула над чемоданом палочкой, мысленно произнося «Локомотор», и направилась по лестнице на самый верхний этаж, где под чердаком располагалась её старая крохотная комнатка.

Зайдя в неё, девушка первым делом распахнула окна, выпуская затхлый воздух наружу, и заклинанием очистила помещение от пыли. Присев на постель, растерянно огляделась. Всё было точно так, как она помнила — маленькая кровать у косого окна, шкаф по левую сторону и письменный стол, заставленный коробками, напротив. Словно она и не уезжала из отчего дома, будто ничего и не изменилось. Кроме неё самой.

Джинни тяжело вздохнула и откинулась на покрывало, буравя взглядом белый потолок. В груди до сих пор назойливо царапались сожаление и чувство вины. Но не перед мамой или Гарри — она до сих пор была уверена в своём решении уйти. Была уверена ещё вчера, когда надрывала горло, бросая мужу в лицо свою боль от несбывшихся надежд и разочарований. В нём, в семейной жизни, в себе самой. И последнее, наверное, жалило сильнее всего. Ей ведь так хотелось поверить в эту красивую, идеальную жизнь — жена национального героя, свой собственный особняк, семейные вечера с друзьями и званые ужины, бесконечные интервью для модных журналов… идеальная сказка, в которую она не вписывалась. Никогда не вписывалась.

С самых малых лет Джинни была белой вороной — выросшая среди братьев, она была слишком громкой, слишком своевольной, дерзкой, не такой, как все. Как ни пыталась Молли вшить в её упрямый характер покладистость, мягкость, женственность, Джинни с грацией взрывопотама топтала чужие ожидания и нормы. Внутри неё словно горел огонь — дикий, необузданный, непримиримый. Наверное, поэтому у неё почти не было подруг — лишь Полумна и Гермиона. Но первая в принципе могла наладить контакт с кем угодно, хоть с фестралами, и потому их дружба была скорее случайностью, а вот со второй их свели обстоятельства в лице её семьи и войны. Другие девушки ещё в школе начали обходить Уизли стороной — для них она была слишком странной, непонятной, неправильной. Её не интересовали девчачьи разговоры и увлечения, и поэтому она легче находила общий язык с парнями (пусть и не всегда в переносном смысле).

Да, младшая Уизли никогда не была обделена мужским вниманием. И если поначалу ей это льстило (даже слизеринцы неоднократно засматривались на «рыженькую с Гриффиндора»), то потом надоело. Каждый из них, даже самый отъявленный с виду мачо, оказывался слабым и неуверенным в себе придурком. Никто не мог усмирить огонь внутри Джинни.

Наверное, поэтому она влюбилась в Гарри. Он не был нарочито маскулинным, а в отношениях и вовсе чувствовал себя слепым щенком, но имелась в нём та искорка, которая заставляла сердце девушки биться чаще. Стоило им остаться наедине и пройти через стадию неловкости, как из неопытного мальчишки Гарри становился непреклонным и страстным любовником. Странная порочность, властность, жестокость — от этого буквально поджимались пальцы на ногах, а бельё стремительно намокало. Он мог быть груб, не терпел неповиновения и любил крепко фиксировать партнёршу, заставляя ту добровольно подчиняться и подставляться под жёсткие ласки.

Словом, в его омуте водились такие черти, что Джинни готова была им поклоняться.

Но это продолжалось только до финальной битвы. В тот день, когда Гарри умер и воскрес, когда закончилась война, он изменился. Долгое время Джинни не могла понять, что именно произошло, почему он стал таким инертным и обыденным. Куда делись его искра и страсть. И лишь недавно, спустя несколько лет брака, он рассказал, что в тот день вместо него на поле битвы умер крестраж — частица души Тёмного Лорда. И как бы страшно Джинни ни было это признавать, кажется, именно та часть тьмы, спрятанная за зелёными глазами Гарри, привлекала её непокорную натуру.

С тех пор всё пошло наперекосяк. В отношениях появился разлад — Гарри успокоился, остепенился, мечтал о детях и стабильности, а Джинни всё так же продолжала гореть, правда, в рутине и скуке её огонь, скорее, слабо тлел и сжигал нутро неудовлетворённостью. Поэтому она ушла, чтобы не потерять себя окончательно.

Джинни поднялась с кровати и подошла к открытому окну. Сумерки густым туманом покрыли бескрайние поля. Папа, скорее всего, пришёл с работы, и они с мамой наверняка сейчас сидят на кухне, ужинают и осуждают свою непутёвую дочь. Джинни поморщилась — спускаться к ним не было никакого желания. Вместо этого она подошла к своему столу и провела пальцами по большой закрытой коробке, что стояла прямо на нём. Не зная, чем себя ещё занять, девушка сняла крышку и достала из коробки свои старые тетради, учебники, мантии и другие школьные принадлежности. Щемящая ностальгия захватила Джинни, и, улыбнувшись, она села на стул и принялась рассматривать свои сокровища.

Здесь была вся её школьная жизнь! Все подержанные учебники, дневники, поломанные перья, любовные записки с последних курсов и даже тетрадки с первых. Она схватила самую нижнюю, датированную тысяча девятьсот девяносто вторым годом — её первым годом обучения в Хогвартсе. Если честно, она плохо его помнила, и не без причины. В воспоминаниях хранились только ощущения. В тот год ей казалось, что она была самым одиноким, несчастным и маленьким человеком во всём мире. Насмешки однокурсников, отсутствие близких рядом, страх перед началом чего-то нового… неудивительно, что он так легко завладел её доверием и заставил совершить страшное.

Джинни поёжилась то ли от холодного сквозняка, тянущегося из открытого окна, то ли от замелькавших образов. Странно. Она уже очень давно не вспоминала его; заперла в своём подсознании так далеко, насколько это было возможно. Том Марволо Риддл… её самая большая ошибка и самое большое разочарование. Человек, который стал ей самым близким другом, а потом безжалостно использовал, предал и попытался убить. Пусть она и была маленькой тогда и почти ничего не запомнила, потому что находилась длительное время под внушением, боль от предательства не утихала долгие годы.

Девушка тряхнула головой, коря себя за нахлынувшие мысли. И правда — с чего она опять вдруг погрузилась в воспоминания? Ей понадобилось несколько лет, чтобы перестать винить себя и начать жить дальше. Не хватало ещё в моменты личных переживаний накручивать себя из-за ошибок прошлого. Пытаясь отвлечься, она открыла тетрадь, которую держала всё это время в руках. Обычная рабочая тетрадка по заклинаниям, ничего особенного. Джинни бездумно листала старые конспекты, как вдруг наткнулась на какой-то лист, аккуратно сложенный вдвое. Он был явно не из этой тетради — пожелтевший пергамент казался старым и чужеродным на фоне белых страниц. Она задумчиво нахмурилась и раскрыла его.

Пусто.

Лишь странное покалывание на кончиках пальцев и смутное волнение не дали ей положить его обратно.

«Бред какой-то…» — подумала девушка, опуская пергамент на столешницу. Это было словно наваждение. Джинни закусила губу и, ведомая непонятным предчувствием, взяла перо и баночку с почти засохшими чернилами. Капнув в неё каплю воды, появившуюся на кончике волшебной палочки, она обмакнула кончик пера, а после — вывела на пергаменте несколько слов.

Джинни Поттер — неудачница.

Слова застыли на пергаменте на мгновение, а затем их словно затянуло внутрь. Совсем как… мысль не успела оформиться до конца — на листке появилась надпись.

Привет, малышка Джинни. Я скучал.

Джинни резко вскочила с места, опрокидывая стул и чувствуя, как внутри поднимается паника. Сердце бешено заколотилось в груди, а дыхание то и дело сбивалось на хрипы.

Это листок из дневника! Как он здесь оказался?! Гарри уничтожил его! Ведь так? Неужели много лет назад она каким-то образом в момент помутнения вырвала из него страницу и спрятала в случайную тетрадь? Что теперь делать?

Первым и самым разумным желанием было срочно связаться с Гарри и рассказать об этом. И Джинни уже почти занесла палочку, чтобы вызвать Патронус, когда внутри что-то царапнулось. Маленькая, но настойчивая мысль — неужели ей опять придётся пройти через это? Чувствовать липкие сочувствующие взгляды, за которыми скрывается осуждение, ведь это именно она открыла Тайную комнату и натравила Василиска на студентов. Конечно, тогда никто ей ничего не сказал — что взять с маленькой глупой девочки? Но она знала: они все считали её виноватой. Она сама себя таковой считала. А что же теперь — окажется, что её вина не закончилась? Ведь, получается, она вновь всех подвела, вырвав долбаный листок из дневника и тем самым не дав уничтожить крестраж!

Ей вдруг овладело едкое чувство стыда, а злость поднялась по шее холодным ознобом. Позвать Гарри — значит признаться в очередной ошибке, которых и так было слишком много в её жизни. Что он скажет ей? Неужели она вновь позволит ему упасть в этот ад бесконечной борьбы? Да и к тому же она давно не маленькая наивная девочка — ей двадцать, она прошла войну и стала куда сильнее. Она сможет решить эту проблему сама. Она справится.

Медленно выдохнув и подойдя обратно к столу, Джинни посмотрела на пергамент, который уже снова был чист. На секунду ей даже захотелось поверить, что злосчастная надпись ей привиделась, но тяжёлая аура, исходившая от листа на столе, не могла быть игрой воображения. Сжав палочку вспотевшей рукой, она села на стул и вновь взяла перо. Капля чернил упала на листок, и пока девушка судорожно пыталась придумать, что написать, вместо того чтобы исчезнуть, клякса начала разрастаться и светиться. Джинни успела лишь испуганно ахнуть, после чего её затянуло куда-то в темноту.

Зрение вернулось к ней не сразу. Вначале она не видела ничего, только чувствовала. Ей казалось, будто она застыла в густой вязкой темноте, которая словно ощупывала её, изучала. Это не было неприятно, но сковавший тело ужас не давал расслабиться, то и дело вызывая неконтролируемую дрожь. Джинни не знала, сколько это продолжалось, но затем по тьме прошло колебание, как будто она… усмехнулась? Глаза девушки уловили размытые цвета, которые с каждой секундой обретали форму. Спустя мгновение Джинни обнаружила себя стоящей в центре незнакомого помещения.

Это, определённо, было не похоже на её комнату. На подземелье Василиска тоже — самая обычная комната, не очень большая, довольно уютная: несколько свечей под потолком освещали книжный шкаф, рядом находился камин, глубокое кресло, чуть дальше дубовый письменный стол с какими-то свитками на нём. Помещение не казалось знакомым, и Джинни растерянно пыталась найти хоть какую-то подсказку, чтобы понять, где находится.

Краем глаза она заметила движение в левом углу и резко развернулась, вскидывая по инерции руку, но та оказалась пуста — палочки не было. Тень в углу хмыкнула, а затем словно колыхнулась, и из неё на свет выступил… Мерлин…

— Ты! — выдохнула Джинни, чувствуя, что от страха подгибаются колени.

Том Риддл стоял прямо перед ней, почти такой же, каким она запомнила его в детстве. Разве что эта версия казалась удивительным образом более взрослой. Перед ней находился уже не подросток времён Хогвартса — молодой мужчина примерно её возраста. Забыв на секунду о страхе, она склонила голову набок, рассматривая того и непонимающе хмурясь.

— Здравствуй, малышка Джинни, — его губы растянулись в холодной улыбке, а глаза насмешливо следили за ошарашенным выражением на лице девушки.

— Почему ты выглядишь таким… — она сделала неопределённый жест рукой, пытаясь подобрать слова.

— Взрослым? — спросил Том, улыбаясь шире. — Ты тоже уже не ребёнок, Джинни Уизли. Или правильнее будет сказать — Поттер?

Он сделал шаг вперёд, но Джинни отступила, озираясь по сторонам. Том цокнул языком и остановился.

— Всё такая же недоверчивая, — он покачал головой.

Джинни зло вскинулась.

— С чего мне тебе доверять? Ты пытался меня убить!

Странным образом страх, который девушка испытывала вначале, куда-то исчез, сменившись злой обидой и неуместным волнением, что настигало Джинни и раньше в компании Тома. Он будто оказывал на неё какое-то особое влияние, отравляя своим присутствием и затуманивая разум.

Мужчина поднял руки, словно признавая ошибку.

— Каюсь, это было довольно грубо, — его бровь лукаво изогнулась. — Обещаю больше так не делать.

Джинни неверяще рассмеялась.

— Вот так просто? Слово Тёмного Лорда?

Риддл скривился на эту неприкрытую насмешку, но сдержался.

— Слово… Тёмного Лорда.

Джинни немного расслабилась и отошла к книжному шкафу, не отводя взгляд от мужчины. Нет, конечно, она не настолько наивна, чтобы поверить ему, но в данный момент ничего не могла противопоставить — у неё не было палочки и она до сих пор не понимала, где оказалось, а главное — как отсюда выбраться. Поэтому вместо открытой борьбы, которую она, вероятно, сразу проиграет, решила вступить в диалог и попробовать выпытать ответы.

Том словно почувствовал настрой девушки, поэтому, скрестив руки за спиной, прошёл к противоположному концу комнаты и остановился рядом с письменным столом. Какое-то время он молчал, разглядывая Джинни из-под полуопущенных ресниц, та же, в свою очередь, буравила его прямым взглядом в ответ. Риддл действительно смотрелся взрослее — стал выше, шире в плечах, из-под закатанных рукавов белой рубашки виднелись сильные руки с выступающими венами, а на лице проглядывала лёгкая щетина. Он был… красив. Но уже не той юношеской красотой, которая одурачила маленькую Джинни на первом курсе, а настоящей мужской — той, от которой невольно перехватывало дыхание.

Молчаливое противостояние накаляло атмосферу вокруг, а может, это было игрой воображения, но Джинни буквально чувствовала, как густеет воздух, забираясь ей в лёгкие и вызывая дрожь.

— Что это за место? Почему я здесь? Почему ты выглядишь иначе? — вопросы посыпались один за другим — она уже не могла сдерживаться.

Том усмехнулся и закусил губу.

— Это место из моих воспоминаний. Ты оказалась здесь, потому что я этого захотел. И внешность моя, к слову, тоже такая, потому что я того пожелал.

— Но как это возможно? — Джинни нахмурилась. — Ты ведь всего лишь крестраж из дневника, а значит, должен был остаться таким же, как в момент создания!

Мужчина раздражённо сверкнул глазами и насмешливо поднял бровь.

— Много ли ты знаешь о магии крестражей, девчонка? — прошипел он. — Может, я и был когда-то всего лишь крестражем из дневника, — передразнил он её, — но теперь я единственный крестраж, а значит, единственное воплощение Тёмного Лорда. Пусть и не полноценная, но всё же его душа. И я могу делать всё что захочу.

Джинни презрительно сощурилась и ехидно оскалилась.

— Много ли ты можешь сделать, Том? — ответила в тон ему. — Ты проиграл. Гарри уничтожил тебя, и теперь ты не больше, чем долбаная страница, меньше, чем забытое воспоминание! Ты жалкий, слабый…

Она не успела закончить. Том в одно мгновение оказался рядом и толкнул Джинни к книжным полкам. Сильная рука сжалась на её горле, почти перекрыв кислород. Мужчина приблизил своё искажённое злобой лицо и прошептал.

— Осторожнее со словами, малышка. Уж где-где, а на своей долбаной странице я могу делать всё что угодно.

Последнее прозвучало как угроза или даже обещание, и Джинни вдруг осознала, в какую опасную ситуацию попала. Но несмотря на ужас, сковавший тело, она не могла сдержать рвущуюся наружу язвительность.

— И что же ты сделаешь? — она вызывающе усмехнулась. — Одурачить меня у тебя больше не выйдет. Я знаю, кто ты такой, Том Риддл. Что ты такое. Можешь сразу убить, но вряд ли у тебя хватит на это сил. В прошлый раз тебе понадобились месяцы, чтобы овладеть мной. Я ведь права?

Она по его лицу видела, что попала в цель. Он стоял так близко, что она чувствовала его дыхание на своей коже. Том повёл носом рядом с её волосами, словно принюхивающееся животное. От двусмысленности положения Джинни окатил жар, что расползся по лицу и шее.

— Овладеть тобой… — медленно повторил он, усмехаясь. — Ты права — у меня не хватит сил, чтобы заставить тебя подчиниться. Но мне это и не нужно.

Он слегка отстранился и убрал руку с её шеи. Джинни машинально подняла свою и дотронулась до пылающего участка кожи, которой касались его пальцы. Она смотрела на мужчину снизу вверх, совершенно утратив понимание и контроль над происходящим. Том казался задумчивым, сканируя её внимательным взглядом. Затем он словно зацепился мыслью за что-то нужное, его бровь удивлённо взметнулась вверх, а губы расплылись в хитрой улыбке.

— Ведь, кажется, ты и сама не против подчинения. Ай-ай-ай, малышка Джинни выросла и стала испорченной девочкой.

Та моментально вспыхнула, но упрямо вздёрнула подбородок.

— Что ты несёшь? Я не понимаю…

Том рассмеялся. Его низкий бархатистый голос вибрацией прошёлся по загривку; Джинни чувствовала, что её в чём-то уличили, но пока не понимала, в чём именно. Риддл вновь приблизился к ней, упираясь рукой в шкаф и нависая сверху. Она едва различила его шёпот из-за оглушительного биения сердца в своей груди.

— Маленькая, бедная малышка… Никто её не понимает, никто не в силах усмирить её острую жажду… Неужели за все эти годы твой муж так и не понял, какая дикая кобылка ему досталась? И чтобы её приручить, нужны крепкие вожжи и сильные руки… — его губы почти коснулись поалевшей ушной раковины. — Я вижу тебя насквозь, девочка. Твоя… порочность впечатляет.

Перед глазами поплыло от волнения и нахлынувшего стыда. Джинни резко вскинула руку, намереваясь влепить пощёчину своему личному дьяволу, но та застыла в воздухе, а затем что-то жёсткое притянуло кисть к шкафу позади головы. Она испуганно посмотрела наверх и увидела верёвку, туго обвязавшуюся вокруг запястья.

— Что… — выдохнула она в ужасе, а затем почувствовала, что всё её тело оплетается жгутом. Вторую руку притянуло к полкам с другой стороны, затем виток прошёл по шее и чуть ниже груди, натягиваясь так сильно, что стало тяжело дышать. Верёвка скользнула по животу, бёдрам и обвилась вокруг них несколько раз, заставляя ноги разъехаться чуть шире.

Том отошёл от неё на пару шагов, критично оглядывая получившуюся картину. Взгляд мужчины потемнел, а по нижней губе скользнул влажный язык. Джинни беспомощно дёрнулась в путах, чувствуя, как паника накрывает с головой, а вместе с ней что-то ещё, тёмное, опасное, заставляющее судорожно хватать ртом воздух.

— Ты когда-нибудь слышала о сибари? Это техника боевого связывания ходзё-дзюцу, с которой я познакомился во времена странствий в Японии. — Увидев проблеск удивления в глазах напротив, он улыбнулся. — Неужели твой Поттер с Дамблдором не смогли раскопать эту часть моей биографии? Впрочем, немудрено.

Он щёлкнул пальцами, и верёвки пришли в движение — они словно управляли девушкой, вынуждая сделать несколько шагов и опуститься перед Томом на колени.

— Сибари ошибочно воспринимают исключительно магловским средством обездвиживания, однако существует целый раздел магии, позволяющий овладеть этим искусством. Как ты можешь заметить, я его подробно изучил.

Джинни вскинула злой взгляд на Тома. Ей было невыносимо унизительно стоять перед ним на коленях без возможности пошевелиться, однако имелось что-то ещё, от чего глаза девушки лихорадочно блестели, а на щеках расползался яркий румянец. Том довольно хмыкнул, а затем присел перед ней на корточки. Рукой потянулся к её лицу и нежно заправил рыжую прядь за ухо. А после несильно, но ощутимо шлёпнул по щеке, отчего Джинни мотнула головой и ахнула. На глазах выступили злые слёзы, а внизу живота закрутился горячий узел.

— Ублюдок… — прошипела девушка, вновь пытаясь пошевелить руками, но жгуты держали крепко.

— Дикая малышка… непокорная… — он склонил голову набок, любуясь смятением на лице пленницы.

Затем он взмахнул рукой, и верёвки вновь пришли в движение, правда, в этот раз они просто обвивались вокруг её тела, но с такой скоростью и натяжением, что лёгкое платье, в котором Джинни прибыла сегодня в Нору, рвалось на куски, а тело занимало странную неудобную позу.

Руки стянуло за спиной узлами, которые поднимались от запястий до локтей, и верёвка потащила тело вверх, вынуждая Джинни приподняться на коленях и податься чуть вперёд, прогибаясь в пояснице. Другой виток прошёл под шеей, фиксируя голову и слегка придушивая, если пытаться опустить подбородок. Узлы оплели обнажившуюся грудь и живот, а также прошлись по бёдрам и ступням, заставляя те разъехаться в стороны. Не имея возможности пошевелиться, Джинни почувствовала себя ужасно беспомощной, но хуже всего было, что её тело реагировало совершенно непозволительным образом — ей стало жарко, нет, даже горячо, голова пошла кругом от нахлынувших эмоций, из глаз брызнули слёзы, а изо рта вырвался отчаянный всхлип.

— Ну-ну, Джинни, — Риддл покачал головой, вставая перед её лицом так, что его пах оказался прямо напротив глаз. Джинни судорожно выдохнула, уставившись на заметно выпирающую область на штанах мужчины.

Она медленно подняла взгляд и столкнулась с совершенно тёмными глазами Тома, в которых горел знакомый плотоядный огонь. Именно его она видела раньше за зелёными радужками Гарри, когда крестраж всё ещё был в нём. Джинни невольно сглотнула и почувствовала, как горячий узел в животе словно увеличился в размерах. Ей вдруг захотелось свести колени вместе и потереть бёдрами друг о друга, чтобы унять томление, но это было невозможно. Верёвки туго фиксировали и раздражали нежную кожу, заставляя девушку теряться в ощущениях натяжения, лёгкой боли и возбуждения.

Том смотрел на неё свысока, его грудь часто вздымалась, а взгляд скользил по обнажённой коже, видневшейся из-за лоскутов порванного платья. Он потянулсяк плечу Джинни и провёл по жёсткой верёвке, что впилась в плоть. Пальцами слегка сдвинул жгут и шумно выдохнул, глядя на оставшийся на коже красноватый след от переплетения волокон.

— Скоро вся твоя белоснежная кожа покроется этим узором… — прошептал мужчина. Он дотронулся до лица Джинни, стирая пальцем влагу на щеках. — Ты вся горишь… я помогу тебе усмирить этот огонь.

Она тихо заскулила.

— Не надо, Том, прошу…

Риддл едва заметно улыбнулся и обошёл девушку, останавливаясь за спиной. Он опустился рядом с ней на колени и провёл рукой по изгибу позвоночника, задерживаясь в самом низу.

— Не надо — что? — он скользнул ладонью ещё ниже и дотронулся пальцами до белья, которое, к её ужасу, уже было насквозь влажным. — Смотри-ка, — поднёс пальцы к её лицу, и Джинни увидела стекающую густую прозрачную каплю, — твоё тело гораздо честнее тебя. Ты течёшь.

Тихие слова звучали оглушающе. Джинни дёрнулась в путах, и от этого движения верёвка на шее перекрыла кислород. Глаза против воли закатились, а из горла вырвался едва слышный стон.

— Маленькая, порочная малышка… — Том вернул руку на выставленную напоказ промежность и сдвинул бельё вбок. Пальцами собрал смазку на половых губах и скользнул внутрь с тихим хлюпающим звуком. — Послушай, как они легко входят. Жаль, что ты не видишь, как жадно втягиваешь мои пальцы.

Она не смогла ответить. Вместо этого вновь застонала, чувствуя, как горячо становится внутри. Его длинные пальцы легко скользили между складок, врывались внутрь и задевали самые чувствительные места. Джинни разрывали противоречия — с одной стороны, она понимала, что не должна наслаждаться этой пыткой, но с другой… едва сдерживала себя, чтобы не начать подмахивать бёдрами в ответ. Это было сильнее неё — жажда подчиниться, получить больше, признать чужую власть над собой.

Том же читал её словно открытую книгу. Он видел внутри её сердца червоточину, на которую обратил внимание ещё много лет назад. Можно принудить человека убить другого, но его невозможно заставить захотеть этого на самом деле. Джинни Уизли хотела, по-настоящему, всем своим существом, и ему нужно было лишь слегка подтолкнуть её. Стоило приоткрыть эту дверь, освободить демонов, что таятся в душе совсем уже не невинного ребёнка, а молодой женщины, которая отчаянно ищет свободы в том, чтобы быть побеждённой. Чтобы кто-то достойный оказался сильнее её оков и выпустил всю тьму наружу.

Свободной рукой Том потянулся к груди Джинни и грубо ухватил за сосок, сжимая его между пальцами. Резкая боль вперемешку с наслаждением пронзили тело девушки, и рассудок окончательно покинул её, уступая место примитивной жажде.

— Мерлин… — выдохнула она, сжимаясь вокруг его пальцев.

— Нет, — возразил мужчина, сгибая их под нужным углом и долбя чувствительный бугорок внутри. — Не так…

Джинни то ли всхлипнула, то ли застонала и закусила губу, прокусывая её до крови. Она чувствовала, что оргазм вот-вот накроет её, и поджала пальцы на ногах.

— Том!

Риддл усмехнулся, резко вытащил пальцы и звонко шлёпнул девушку по обнажённой заднице. Джинни разочарованно заскулила, чувствуя пустоту там, где неудовлетворённо пульсировала мокрая плоть. Нестерпимо и жарко. Ей нужно было дотронуться до себя, хотя бы свести ноги, но верёвки крепко удерживали её на месте. Она в отчаянии дёрнулась и зашипела от усилившегося натяжения.

— Пожалуйста, Том… — прошептала она, облизывая губы и чувствуя стыд от своей несдержанности.

— О чём ты просишь теперь?

Джинни не могла увидеть его лица — он стоял прямо за её спиной. Но его голос — этот чарующий голос — был хриплым и низким от возбуждения. На секунду она почувствовала мстительное удовлетворение от того, что не одна изнывает от желания. Действуя на инстинктах, она сильнее прогнулась в пояснице и даже слегка вильнула задницей, раскрываясь для мужчины ещё больше. Тот издал грудной рык и положил руку ей на поясницу. Обведя округлые формы, большим пальцем скользнул в ложбинку и надавил на анальное отверстие. Джинни задрожала в ответ. Это было не то, о чём она просила, и ей вновь стало страшно.

— Нет… — выдохнула она, внутренне сжимаясь.

— Нет? — повторил Том и сильнее надавил пальцем, проникая внутрь тугих мышц.

Джинни выругалась, чувствуя дискомфорт и жжение, но вырваться не смогла. Она не могла контролировать ни действия мужчины, ни свою реакцию на них. Это было невозможно страшно, но так удивительно правильно, и ей не оставалось ничего другого, кроме как расслабиться и подставиться сильнее, уменьшая сопротивление мышц.

— Хорошая девочка, вот так… — мужчина медленно трахал пальцем её задницу, второй рукой освобождая уже пульсирующий член из брюк. — А теперь попроси меня.

Джинни прикусила щёку, чувствуя металлический привкус. Это была последняя стена внутри неё, которая рушилась с каждой секундой нарастающего жара.

— Ну же, Джинни, я знаю, ты хочешь… Подчинись…

— Пожалуйста, Том… — выдохнула девушка. — Овладей… мной…

А в следующую секунду он вошёл в неё. С каждым сильным толчком удовольствие вновь закручивалось волнами внизу живота. Том двигался размашисто и уверенно, не торопясь увеличивать скорость. Одной рукой он сжимал бедро девушки, вонзаясь в нежную кожу ногтями, пальцы же второй вновь принялись дразнить колечко сфинктера. Он проник в неё на одну фалангу, и Джинни почувствовала, что внутри неё сейчас взорвётся космос. Она громко застонала и качнулась на верёвках, насаживаясь глубже на член и пальцы.

Том замедлился и ещё раз потянул за жгуты, вынуждая девушку повторить это движение. Джинни зашипела от пронзившей тело боли, которая совершенно безумным и правильным образом сочеталась с удовольствием. Горло сдавило петлёй, отчего она почувствовала лёгкое головокружение. Вновь подалась назад, соприкасаясь с телом мужчины со звонким шлепком.

— Вот так… — прошептал Том, позволяя ей трахать себя самой. — Послушная девочка…

Джинни издала гортанный стон и начала быстрее раскачиваться на верёвках, чувствуя нарастающее удовольствие и натяжение. Она ощущала себя такой наполненной — его членом, пальцами, его властью. Ей захотелось, чтобы он был везде, чтобы не осталось ни одного отверстия, которое не принадлежало бы ему. Словно почувствовав это, Том потянулся свободной рукой к её лицу и надавил пальцами на губы, вынуждая открыть рот. Джинни послушно приняла пальцы, облизывая их и втягивая. Это стало последней каплей — она мелко задрожала, электрические разряды пронзили каждое нервное окончание, в глазах потемнело, и её накрыл самый яркий оргазм в жизни.

Том сделал ещё пару фрикций и излился в девушку с тихим стоном. Затем хватка его пальцев исчезла, как и опутывающие тело верёвки. Джинни рухнула на пол, содрогаясь от отголосков пережитого удовольствия.

Огонь внутри девушки погас, оставив после себя лишь ошеломляющее блаженство и удовлетворение. Впервые в жизни ей было так спокойно и хорошо. Её уже не волновали ни проблемы с Гарри, ни личные тревоги, ни выживший крестраж в лице Тома Риддла, ни собственная судьба. Она слабо улыбнулась и прикрыла глаза.

Том, уже вновь собранный и аккуратный, сел перед ней на корточки и провёл ладонью по лицу. Маленькая наивная девочка… такая страстная и покорная… она снова впустила его в свою жизнь, но в этот раз позволила зайти куда дальше — в самое сердце, полное тайных и порочных желаний. Теперь она никуда от него не денется.

— Отдыхай, малышка Джинни, — он мягко улыбнулся. — Пусть тебе приснятся самые сладкие сны…

Молли и Артур заканчивали ужинать, когда на кухню вошла их дочь. Миссис Уизли плавно вращала палочкой, заставляя грязную посуду кружиться под струями горячей воды в раковине. Женщина подняла глаза и нахмурилась, глядя на Джинни — та стояла в дверном проёме со странным загадочным выражением на лице. Из девушки словно исчезла её привычная угловатость и дёрганность. Она плавно и грациозно прошла к столу и подцепила с блюда запечённую куриную ножку. Откусив большой кусок, она блаженно закрыла глаза и замычала от удовольствия. Артур кинул удивлённый взгляд на Молли и улыбнулся — давно он не видел дочку такой… расслабленной и довольной. Он пододвинул стул рядом с собой, и та опустилась на него, накладывая в тарелку еду.

— Всё в порядке, милая? — настороженно спросила мать, не совсем понимая странное поведение дочери. Та больше не выглядела потерянной и расстроенной, какой прибыла в Нору. Наоборот — её лицо светилось, она открыто улыбалась родителям.

— Да, мама, — Джинни вскинула на неё глаза, в которых блеснули черти. — Всё просто замечательно.

========== Кошка в тихом омуте (Том Риддл/Минерва МакГонагалл) ==========

Комментарий к Кошка в тихом омуте (Том Риддл/Минерва МакГонагалл) Автор: Irish.Cream11

Пейринг: Том Риддл/Минерва МакГонагалл

Заданный кинк: удушение

Сизый дым висел в помещении такой плотной завесью, будто шифон; казалось, протяни руку, и пальцы запутаются в полупрозрачных слоях реальности. Только на секунду те колыхнулись, когда дверь мягко хлопнула за спиной Тома, притянутая доводчиком — никаких лишних взглядов с улицы не должно проникнуть в Белую Виверну, эту обитель пороков и место, где проворачивают темные, сомнительные с точки зрения закона дельца. Торговля: волшебные существа, магические наркотики или люди — кто-то продавал свои услуги, кто-то и вовсе тело. Том же был здесь за другим. Его интересовал подпольный рынок артефактов. По крайней мере, один конкретный, о котором он услышал вчера в «Горбин и Берк», лавке, куда устроился работать после школы.

Том надвинул капюшон поглубже и прошел вперед. Ботинки на массивной рельефной подошве переступили через чье-то валяющееся на полу тело. Пьяный или мертвый? Абсолютно без разницы. Дым забирался в ноздри, а рот наполнялся тягучей слюной. Но Том не позволил себе привычно достать сигареты — не время расслабляться, сначала дело, а потом и все остальное.

Он прошел по залу, вычленяя знакомые и полузнакомые черты. Наверняка и местные обитатели его узнали бы, если бы видели лицо всегда приветливого продавца, а не просто высокую фигуру, закутанную в черную мантию, такую длинную, что стелилась следом. Впрочем, здесь никого не удивляла маскировка собственной личности.

— Привет, Кривой Жмыр, — Том небрежно прислонился к барной стойке спиной, облокачиваясь в деланно расслабленной позе рядом с ведьмой, что крутила перед собой бокал огневиски.

— Как узнал? — пробасила та хриплым прокуренным мужским голосом и надвинула остроконечную шляпу поглубже.

— Если не считать твоей любви к американскому пойлу, то кольца с котиками все же стоит снимать. Особенно когда они такие приметные. — Том кивнул на серебряного, почерневшего от времени кота, который был изображен с чьей-то откушенной головой в зубах.

— Глаз-алмаз, Реддл, — Жмыр отсалютовал бокалом и уничтожил жидкость, опрокинув ту в себя. — Что на этот раз? Работы ищешь аль развлечений?

— Не то и не другое. Слышал, у тебя есть одна вещица, которую я бы хотел… в свою коллекцию. Машина Луллия.

Ведьма-Жмыр цокнул языком и окинул его уже более заинтересованным взглядом.

— Я понимаю, зачем она ему, но тебе… — выдал задумчиво. — Ты не похож на философа, размышляющего о тонкостях души.

— Тебе какое дело? — опасно улыбнулся Том. Он знал, что вот такой блеск его глаз, в тот момент, когда внутри, в груди, поднимается огонь, чрезвычайно пугает собеседников. — И кому «ему»? Кто-то уже интересовался твоим испанским артефактом?

Жмыр лишь пожал плечами. Подумав пару секунд, все же сообщил:

— Ты опоздал. Я продал его буквально за минуту до того, как ты вошел в бар.

— Кто?! — склонившись вперед, Том сильно сжал пальцы на чужом предплечье.

— Ты же понимаешь, конфиденциальность, дела так не делаются…

Жмыр поморщился и попытался отнять руку, но Том держал крепко, как бы случайно вдавив тонкую палочку, которая скрывалась в рукаве лже-ведьмы, в мягкую плоть. Но не это сыграло решающую роль — скупщик встретился с Томом глазами и, видимо, что-то разглядел в глубине. Пламя, которое вот-вот вырвется наружу, а его давление на хлипкий лед ментального барьера заставило испарину выступить на бледном низком лбу ведьмы. Скривившись, Жмыр кивнул в сторону выхода, и Том проследил за его взглядом: в двери выскользнул человек, закутанный в мантию ничуть не меньше самого Тома, высокий и худой. Моментально потеряв всякий интерес к собеседнику, Том отпустил чужую руку и резво устремился вперед, за фигурой, небрежно прокладывая себе путь в толпе. Люди отскакивали с его дороги, будто он был во много раз тяжелее, массивным айсбергом, лишь десятая доля которого видна над поверхностью.

Влажный лондонский воздух после смрада воровского притона казался хрустальным, прозрачным до невозможности, потому Том легко разглядел черную мантию, мелькнувшую у угла, даже в сумеречной полутьме. Устремился следом, выскочил в Лютный. Несмотря на то что шаг его был широким — привлекать к себе излишнее внимание бегом не стоило, — человек, которого он преследовал, почти не приближался. Двигался он так же быстро, но не стремительной, сносящей все на своем пути тяжестью, как Том, а куда более изящно, летящей походкой. Ускорился, будто чувствовал опасность, хотя лишь раз повернул голову вбок — недостаточно, чтобы заметить погоню. Том не сумел разглядеть лица за капюшоном, но нырнул рукой в карман и сжал палочку. Напасть сейчас? В Лютном это вряд ли привлечет внимание, но не хотелось так рисковать, если кто-то его узнает. Хотя ради артефакта Луллия можно было и пойти на риск. Машина, которая умеет разделять, а главное — соединять душу с телом, это ли не то, что требуется владельцу уже двух крестражей? Это ли не путь к вечной жизни?

Том, сосредоточенно нахмурившись, развернул антиаппарационный барьер — сложно без артефактов, но теперь противник не уйдет! Он протолкался мимо группы ведьм, сквозь которую тот легко просочился, с кошачьей грацией нырнув меж грузных тел. Женщины охали и своими возмущенными повизгиваниями оттягивали драгоценное внимание, пока Том прорывался за ним. Людей было слишком много, они сбивали его. Поднял палочку, чтобы кинуть следящее заклятие, но прицелиться невозможно, особенно на ходу. Человек легко лавировал в потоке, двигаясь то вправо, то влево, словно прекрасно умел избавляться от преследования, знал все обманные маневры и финты.

Сердце гулко билось в груди, а адреналин погони наполнил кровь, заставляя плескаться и шуметь в ушах. Зрение словно обострилось в разы, делая картинку перед глазами резкой и контрастной. Несмотря на черно-белые сумеречные краски вокруг, мир взорвался цветом и наполнился объемом, теряя свою привычную плоскость и скучность. Кончики пальцев захватил знакомый зуд, утолить который могла лишь чужая плоть, горячая и такая мягкая, проминающаяся под подушечками.

Чертыхнувшись сквозь зубы, Том ускорился еще, почти срываясь на бег — вот впереди маячит проход в Косой переулок, а там, при не до конца погасшем свете дня, и думать нечего о нападении. Его последний шанс — догнать как раз перед этой грязной подворотней.

Он влетел в низкую арку лишь парой секунд позже, выхватывая палочку, и замер. Обвел озадаченным взглядом голые обшарпанные стены из темно-серого кирпича, мокрую газету, которую теребил ветер, заплеванный булыжник мостовой. Человек, за кем он гнался, будто сквозь землю провалился. Совершенно никакой фигуры в черной мантии.

В следующую секунду заклятие ощутимо ударило в спину, заставив пошатнуться. Если бы не поглощающий энергию амулет, который всегда висел на шее, Том бы сейчас валялся на камнях мостовой оглушенный, но в результате лишь повернулся и вскинул щит.

Противник оказался умел и ловок, двигался кошачьими шагами, элегантно уворачиваясь от атак. Но Том был мощнее. Несколькими прицельными проклятьями отогнал его в глухой тупик, сдвигая все дальше и дальше градом вспышек, который обрушивался с легко порхающей палочки. Щит мага трещал под напором. Сейчас, еще несколько секунд, и лопнет. Торжествующая улыбка расплылась на губах Тома, когда он понял, что почти добился своего; тягучее возбуждение волной поднималось, щекотало ребра изнутри и сжимало горло сладостным предвкушением. Он вскинул палочку выше, собираясь наотмашь ударить оглушающим по открывшемуся на долю секунды противнику… А в следующий момент понял, что опустить руку не может. Что-то крепко захватило ее, оплело, сковывая движения.

Он поднял взгляд, только чтобы увидеть, как гибкие черные щупальца, выросшие прямо из кирпичей стены и будто ставшие их продолжением, обвили его запястье. Палочка со звонким стуком упала на камни, когда путы пережали сухожилие. Он бесполезно рванулся вперед, успел вскинуть вторую руку и беспалочковой магией оттолкнуть от себя фигуру в капюшоне, дабы выиграть время. Однако противник, вместо того чтобы ожидаемо упасть, сделал шаг назад и чуть присел, принимая устойчивую позу, лишь капюшон слетел с его головы. А миг спустя и вторую руку захватила черная лента, выскочившая из кирпичей. Том бросил наполненный злостью взгляд на обездвиженную конечность, затем перевел его на своего визави, а брови против воли поползли вверх.

— Минерва, вот так сюрприз, — процедил он, оглядывая девушку перед собой. Свою бывшую сокурсницу.

Теперь образ сложился полностью — и грация этой худой фигуры, и умелая трансфигурация. Ее волосы были привычно собраны в строгий пучок, из которого после схватки выбились черные локоны и сейчас обрамляли вытянутое лицо, а вечно сердитый взгляд красивых голубых глаз мог пригвоздить кого угодно к стене не хуже трансфигурированных пут.

— Реддл, — бросила она. — Ты меня тоже удивил. Всегда подозревала, что что-то в тебе не так, и ты оправдал мои ожидания. Погоня, нападение…

— В Лютном переулке опасно, — криво усмехнулся он. Держать лицо и изображать примерного мальчика уже не имело смысла, когда маска с треском развалилась и обрушилась на мостовую битым фарфором. — Особенно гулять одной молодой девушке вроде тебя. Неужели Дамблдор совсем о тебе не беспокоится, что послал в подобное место?

По тому, как возмущенно блеснули ее глаза, он понял, что попал в цель, и она действительно забрала у скупщика машину Луллия по приказу старика. Минерва лишь чуть двинула палочкой, и еще одна лента обвилась вокруг его горла. Том поморщился, когда давление стало заметным, но почти не почувствовал неприятных ощущений — все скрадывала дымка адреналина.

— Я прекрасно умею за себя постоять, — парировала она. Скривилась презрительно. — Чего не скажешь о тебе. Я рассчитывала на большее.

Голова начинала кружиться, а лента все сильнее сдавливала шею. Жар боя не утихал, трансформируясь во что-то темное и тягучее, а каждое движение в попытках ослабить давление затягивало путы все туже. Том облизнул губы, глядя на соперницу исподлобья, сквозь завесу упавших на лицо волос.

— Развяжи меня, и я покажу тебе, на что способен, — процедил он с трудом и нахально усмехнулся. — Может, даже без палочки.

— У меня другое предложение, — Минерва была уже так близко, но ее силуэт растворялся в черном тумане, поверх которого плыли красные пятна. Кончик ее палочки прошелся по его щеке, а прикосновение на контрасте утекающего сознания показалось особенно острым. Легкие горели от нехватки кислорода. — Я бы тебе еще и рот заткнула, а то больно много болтаешь.

Лишь едва заметный пасс пальцами, и в следующий миг ленты упали с его тела, а Том одним движением рванулся вперед. Чуть покачнулся, но расчет был точным, и палочка Минервы оказалась в его ладони. Девушка отшатнулась, а в ее глазах промелькнуло непонимание. Том вцепился одной рукой в кирпичи стены, стараясь удержать равновесие, пока благословенный кислород наполнял часто вздымающуюся грудь. Они замерли друг напротив друга — он не нападал, пытаясь восстановить дыхание, она явно просчитывала следующий шаг. Чертова слабость заставляла колени подгибаться, а концентрацию — ускользать.

Наконец решившись, Минерва ринулась вперед — она явно пришла к тому же выводу, что и Том: драться он сейчас не способен. В тот же момент он перехватил ее палочку и протянул рукоятью вперед хозяйке. Та замерла от неожиданности.

— Предлагаю перемирие, МакГонагалл, — произнес неспешно и веско, скользя по ней взглядом. Своего можно достичь и другими способами, а не биться с девчонкой до потери пульса. Том всегда гордился собственным красноречием и обаянием, и пришло время пустить их в ход. — Я не собирался на тебя нападать, принял… за другого. Мои извинения.

Она смотрела на него с максимальным недоверием, но медленно протянула руку за своим оружием. Когда ее пальцы почти коснулись древка, он поднял то чуть выше, не давая захватить, но и не убирая далеко.

— С одним условием. Ты позволишь мне загладить свою вину и купить тебе выпивку.

— Я не пью, — презрительно бросила она, прожигая его взглядом, в котором доверия не было ничуть.

Ну конечно, примерная и правильная девочка. В голове Тома сам собой начал разворачиваться новый план. Такие чопорные отличницы вроде нее, никогда не берущие в рот ни капли, увлеченные лишь отметками в табеле и составлением собственного идеального образа, ничуть не разбираются в человеческих взаимоотношениях, не умеют различать правду и ложь — то, чем всегда свободно манипулировал он сам. Она должна стать такой легкой мишенью — очаровать, увлечь, обдурить, забрать артефакт. Проще простого.

— Я настаиваю, — произнес он, а на губы против воли наползла дьявольская усмешка. — Заодно и прослежу, чтобы ты выбралась отсюда в целости и сохранности. Я не враг тебе, видишь, отдаю твою палочку. Стал бы я это делать, если бы имел недобрые намерения? Заодно поболтаем, мы с тобой со школы не виделись.

Минерва наконец выхватила свое оружие из его пальцев, приблизившись для этого почти вплотную, как Том и хотел. Обвела недавнего противника подозрительным взглядом, размышляя. Наконец, неуверенно кивнула:

— Хорошо. Сливочного пива выпить, наверно, можно. Тем более за твой счет.

Палочка с земли прыгнула в его ладонь, когда они вместе прошли на выход из грязного тупика, не поворачиваясь друг к другу спиной.

Кончик сигареты вспыхнул теплым оранжевым огоньком, а горький дым наконец наполнил легкие дразнящей тяжестью. Голова же, напротив, прояснялась с каждым глотком ядовитого никотина. Горячий воздух приятно щекотал горло, расслабляя и лаская нервные окончания своим почти неощутимым давлением. Том с искренним наслаждением на лице откинулся назад, на жесткую спинку деревянной лавки. Дырявый Котел — слишком скучно и кормят непритязательно, но Минерва явно выбрала это место из-за большого количества людей. Что угодно, лишь бы чувствовала себя спокойно.

— Травишься этой дрянью? — она поморщилась и махнула рукой перед носом, отгоняя дым.

— Знаешь, МакГонагалл, из тебя бы вышел прекрасный преподаватель. Твою страсть к наведению порядка нужно использовать на полную.

— Спасибо, мне и в Департаменте Магического Правопорядка неплохо. И платят больше.

Девушка явно не поняла подкола. Том пару секунд смотрел на нее из-под опущенных ресниц, пока она сверлила раздраженным взглядом сигарету в его пальцах, затем протянул вторую руку и заправил выбившийся из пучка локон ей за ухо, мимолетно коснувшись кожи.

— Тоже тебе идет. Вот так лучше, теперь выглядишь соответственно своему статусу. Разве что строгих очков не хватает.

Она вздрогнула и вскинула на него большие глаза, судорожно вздохнув. Такая прямолинейная, такая напряженная. Он не помнил, чтобы она с кем-то встречалась в школе, хотя не сказать, что обращал много внимания на гриффиндорскую старосту, однако предпочитал быть в курсе всех слухов. Наверняка еще девственница; конечно, вряд ли кто осмеливался подставиться под этот суровый взгляд и тяжелую руку квиддичного загонщика. Слишком боятся люди отказа, уронить свой образ в чужих глазах.

Том же никогда не страдал подобными сантиментами, а предпочитал брать себе все, что покажется ему интересным, не обращая внимания на преграды или сопротивление. И сейчас, глядя на хрупкую фигурку, укутанную мешковатой мантией, где в кармане наверняка скрывалась та большая ценность, которой он жаждал, он размышлял только о том, что задача обещала стать занимательной. И приятной, куда приятнее обхаживания мерзкой старушки Хепзибы ради тех артефактов, что пытался стрясти с нее Берк.

Том молча затянулся еще раз, не сводя с девушки пристального взгляда. Тот нервировал собеседников, он знал. Она передернула плечами и отвернулась, явно чувствуя себя неловко, но он хотел не этого.

— Еще играешь в квиддич?

Людям всегда приятно говорить о себе, стоит лишь изобразить заинтересованность. И сейчас Минерва постепенно расслаблялась от его наводящих вопросов, рассказывала о своем хобби, ни капли не замечая, что Том о себе не говорил ничего, лишь подливал ей пива. Он придвигался все ближе, невзначай дотрагиваясь до ее плеча при разговоре. Намеренно коснулся ее пальцев, передавая бокал, и ощутил, как она вздрогнула — и он в этот момент тоже, но не от физического напряжения, а от возбужденного ожидания скорой победы. И с удовольствием отметил, как она задерживает дыхание и как алеют ее щеки. Когда он накрыл ее ладонь своей, она не отдернула руку, только облизнула губы быстро мелькнувшим язычком. Ее зрачки в полутьме казались ненормально расширенными, затягивающими черными омутами.

— Здесь так много людей, — обвел взглядом бар, поглаживая хрупкое запястье большим пальцем. — Как насчет того, чтобы взять бутылочку вина и посидеть где-нибудь в тихом месте только вдвоем? Например, наверху?

Она долго смотрела в его глаза, будто выискивала там что-то, в глубине прозрачной холодной воды. Перевела взгляд на его губы и наконец кивнула.

— Хорошо, То… Том.

На его памяти она впервые назвала его по имени. Сочтя это прекрасным знаком, он махнул бармену и попросил счет.

Дверь комнаты хлопнула позади, отсекая от них шум оставшейся внизу таверны. Не мешкая, Том захватил девушку за плечи и притянул к себе, прижимая спиной к груди. Она напряглась было, но мышцы расслабились, когда он шепнул на ухо, почти касаясь губами полупрозрачной раковины:

— Ты всегда была такой красивой, или я оказался слепым?

Она мягко развернулась в захвате, а тонкие пальчики вцепились в мантию на его груди. Поцеловала сама, порывисто впившись в его губы, с неожиданным напором. Которым, впрочем, Том тут же воспользовался — перехватил инициативу, скользнул языком в рот, впитывая нежный сливочный вкус. В его руках она казалась такой тонкой, хотя и не уступала ему в росте. В голове зашумело уже не только от выпивки и никотина; кровь текла по венам густым и приторным медом, концентрируясь тяжестью внизу.

Несомненно, он получит удовольствие от этой задачи, в двойном объеме. Трахнет их с Дамблдором во всех смыслах. Подталкивая девушку перед собой, он двинулся к кровати. Коготки прошлись по шее, обжигая оголенные нервы, и он не сдержал громкого выдоха от ярких ощущений. Потянул ворот ее мантии в сторону, коснулся губами изгиба шеи, пробуя на вкус. Минерва запрокинула голову, наслаждаясь прикосновениями, а ее пальцы сильней сжались на его плечах, впиваясь в плоть до боли. Он в ответ втянул в рот ее кожу, не контролируя свой напор.

— Тебе нравится так, да, Том? Сильно, крепко, наслаждаясь яркостью?

— Я люблю темные краски, — усмехнулся он; голос звучал непривычно низко. — Выпивать все удовольствия до дна и идти до конца.

— Тогда я знаю, что тебе нужно.

Минерва толкнула его на кровать. Том вскинул бровь и улыбнулся одобрительно. Определенно, у него получилось погрузить девушку в свою тьму и настроить на нужную волну. Это ли не истинное удовольствие, видеть, как примерная отличница прогибается под его тяжестью, принимая правила игры?

— Иди ко мне. — Он окинул ее наглым взглядом снизу вверх, оценивая стройную фигурку, что виднелась из-под распахнувшейся мантии, — та оказалась затянута в черное, брюки облегали длинные ноги, а покатые бедра переходили в узкую талию.

А в следующий момент почувствовал, как что-то тянет руку. Недоуменно обернулся и заметил уже знакомую темную ленту, которая цеплялась за его запястье и тащила назад. Вскинул непонимающий взгляд на Минерву и увидел нацеленную на него палочку и задорную усмешку. Вторая лента обвилась и вокруг другой руки, которая дернулась было к оружию.

— Что… что ты делаешь? — выдохнул он, пока трансфигурированные путы прижимали его к матрасу, притягивая кисти наверх, к металлическим прутьям изголовья кровати, а он мог только смотреть на это шокированно.

— Я видела, как тебе нравится, Том. Ты любишь острые ощущения, предпочитаешь контролировать все вокруг. Но в тот момент, когда ты контроль теряешь… Ты испытываешь истинное удовольствие от появившейся свободы, свободы от собственных рамок.

— Я не испытываю никакого ощущения свободы, когда связан, — он попытался вырвать руку, скинув путы беспалочковым заклятием, но Минерва уже явно предусмотрела все его фокусы, и лента на этот раз не поддалась. — Убери эту дрянь!

— О, а я думаю, что ты на самом деле не хочешь, чтобы я это убирала, — ее глаза масляно блеснули в темноте, а она шагнула вперед и забралась на кровать, садясь на его бедра. Мантия осталась где-то позади, и теперь он лицезрел на себе стройный девичий силуэт, затянутый в черное. И как он не заметил на ней корсета раньше? — Я видела, как ты реагировал во время нашего боя. Когда моя лента обвилась вокруг твоей шеи… Тебе это понравилось, признай! Может, у тебя даже привстал, пока я тебя душила?

Определенно, он в ней ошибся, как никогда еще не ошибался в людях. Ни черта она не девственница! Он думал об этом, когда она вела палочкой по его рубашке, а та расстегивалась под движением; кончик чертил прямую по голой коже, ровно по вертикальной линии на мышцах живота, а из-под него распространялся щекочущий холод. Наклонившись вперед, лизнула ухо, а шею захлестнула контрастная горячая дрожь, побежала вниз мурашками. В штанах становилось тесно.

— Ты ошибаешься. Я предпочитаю быть сверху, — возразил Том. Голос предавал и звучал странно низко.

— А я думаю иначе. В тебе говорит сила привычных устоев. Однако собственный организм не обманешь.

Она двинула бедрами, и он едва удержался, чтобы не застонать от мучительного давления. Соскользнув вбок, ловко согнула ноги, а голые ступни прошлись по выпуклости на брюках, которая стала уже внушительной. Прижимая и заставляя желать большего. Одновременно еще одна лента обвила его шею.

— Мне остановиться? — лукаво поинтересовалась Минерва, пока ее нога то нажимала сильнее, то отпускала, вырывая разочарованный вздох. — Или ты хочешь большего?

Том молчал, но когда она дотянулась до его брюк рукой и дразняще прошлась по ширинке, захватывая и сминая, мотнул головой, капитулируя.

— Продолжай.

Шею сдавило, а кожа горела под впивающейся в нее лентой, чесалась и буквально умоляла сделать что угодно, лишь бы избавиться от напряжения. Одновременно ловкие пальчики расстегнули брюки, высвобождая член из слоев ткани, прошлись по головке, обводя ее легким щекочущим жестом. Хотелось максимально усилить ощущения, но в руки вдавливались крепкие путы, сковывая движения, и было совершенно невозможно выполнить то, чего он жаждал больше всего. Впиться в нежную плоть, погрузившись до упора, ощутить вокруг себя приятную влажность.

Лента врезалась в шею, приковывая к постели намертво, заставляя бороться за каждый глоток кислорода. Оставляя только возможность наблюдать, как Минерва игриво обводит пальцами его член, дразня, но не давая желаемой силы. От недостатка воздуха все окружение расплывалось, вычерчивая из полутьмы только девушку рядом. Он почти зарычал от разочарования, когда она наклонилась вперед и втянула в рот кожу на его животе. Прикусила подвздошную кость. Ощущения от ее действий сливались с головокружением и казались еще ярче, а по коже бегали мурашки предвкушения. Потеря контроля над ситуацией заставляла одновременно дрожать и выгибаться от неожиданности каждого ее движения, желая привычной определенности, но и затягивала в это падение, где все было не подвластно его воле. Член мучительно пульсировал от напряжения, требуя уделить себе внимание. Когда его наконец коснулся влажный ротик, Том застонал, выпуская из груди последний кислород.

Одежда с тихим шелестом покинула их обоих, улетев куда-то на пол по мановению волшебной палочки. Минерва ловко перевернулась, а ее попка оказалась над его лицом. Он непонимающе моргнул, и она обернулась, на секунду выпустив его член изо рта.

— Хочешь удовольствия, придется постараться и самому, Том, — ехидно вскинула бровь. — Или лучший студент чего-то не умеет? Нужно использовать такой острый язык по назначению.

— Заткнись и продолжай, — он с облегчением втянул в себя воздух, когда лента на шее чуть ослабилась, давая иллюзорную свободу, и впился губами во влажные складки. Чуть солоноватые на вкус, но сочные и такие манящие. Толкнулся внутрь языком, хотя в сознании горело лишь одно желание — ворваться в них членом, раздвигая плоть и заполняя собой. Впрочем, и тому досталось ласки, а умелый язычок обводил головку, словно вылизывал оголенные нервы. Минерва всосала его член в рот жадным движением, и он подался навстречу, желая как можно больше усилить ощущения, ощутить давление на свод нёба и толкнуться еще глубже. Ее рука тем временем перебирала яички, заставляя их поджиматься.

Он едва мог концентрироваться на собственных действиях, жадно впиваясь в горячую плоть и обводя языком клитор, и ощущал, как каждое его движение отзывается зеркальным наслаждением внизу. Она поддерживала темп, плотно смыкая губы при скольжении по стволу, а он непроизвольно проводил языком по набухшим складкам в такт тому, как порхал ее, дразня головку и заставляя поджимать пальцы на ногах в нестерпимом желании большего.

Девушка приподнялась с него, вновь разворачиваясь. Он облизнул влагу, оставшуюся на губах, и встретился с ее горящим взглядом. Скользнул вниз по черному корсету, единственному оставшемуся на ней предмету одежды, на контрасте с которым кожа белела еще ярче. Она мерцала в свете свечей, но сильнее блестел его член — розовая головка то скрывалась в кулаке, то вновь появлялась между большим и указательным пальцем. Том залюбовался этим зрелищем на фоне стройных ног, разведенных в разные стороны, и застонал возмущенно, когда она убрала руку, оставляя лишь холодный воздух. Но тут же свела бедра, сжимая напряженный ствол, медленно двинулась вверх и вниз. Трение поддерживало возбуждение, но не давало желаемой силы, и он пытался податься ей навстречу каждый раз, как член соскальзывал на горячую и тонкую кожу между ее ног.

Наконец Минерве надоело его дразнить и она приподнялась. Он дышал тяжело, наблюдая, как она медленно садится сверху, пока напряжение скручивало все сильнее. Хотелось войти быстро, до упора, раздвинув упругие стенки, но девушка будто издевалась над нетерпением, написанным на его лице. Приятное тепло обволакивало, постепенно поглощая в себя.

Она начала двигаться. Ленты впивались в руки, не давая схватить белые бедра, притянуть сильнее, и Тому оставалось только пожирать глазами изящные изгибы. Это было ужасно незнакомо — обычно именно он задавал темп, делал все так, как нравится самому. Но сейчас был вынужден ловить ощущения и впиваться в них всем вниманием, вбирая в себя каждое движение, малейшее трение. Хотелось большего, чуть быстрее, еще немного… Но контроля не было никакого, лишь проходящие по твердой плоти влажное скольжение, которое дразнило и тянуло вверх. Раздражение от физического ограничения перемешивалось с чем-то терпким, выбивающим остатки мыслей из головы и заменяющим на единственную потребность. Он не чувствовал себя собой, а сломанные границы захлестывало волнами удовольствия и желания освободиться полностью от собственных оков. Он обхватил пальцами ленты, вцепляясь в них до боли. Наслаждение было таким ярким и острым, сжигало нервы неукротимым пламенем. Минерва двигалась все быстрее, а ощущение чего-то ускользающего, но почти давшегося в руки, сжимало все нутро в предвкушении.

Она изящно выгнулась, лаская слух несдержанным стоном, и этого оказалось достаточно, чтобы наконец достигнуть пика. Все тело скрутило, пронзая дрожью и выворачивая наизнанку, даже свет перед глазами на мгновенье будто бы сменился полной тьмой. Такой же, что расслаблялась внутри.

Когда он пришел в себя, ленты с рук уже пропали. Перевел взгляд на девушку, которая поправляла на себе мантию, вновь укутанная в слои одеяния.

— Оказывается, тебе просто нужна твердая рука, Реддл, — усмехнулась она. — Жду сову, когда захочешь познакомиться с мистером Кошачьим Хвостиком.

— Кто это? — лениво спросил Том. В голове не было ни одной мысли. Наверно, Минерва оказалась права — потеря контроля опьянила и выжала досуха, оставляя лишь растворяющую все слабость и полное удовлетворение.

— Моя плетка. И она совсем не мягкая, — усмехнулась девушка и растворилась в дверях.

Том только вздохнул и бросил взгляд на валяющуюся в стороне одежду, из которой торчала белая рукоять палочки. Ко второму раунду погони за артефактом он был пока не готов.

========== Дрянная лошадка (Том Риддл/Андромеда Тонкс) ==========

Комментарий к Дрянная лошадка (Том Риддл/Андромеда Тонкс) Автор: Вишенка_на_пироге

Пейринг: Том Риддл/Андромеда Тонкс

Заданный кинк: управляемый оргазм

— Меди, солнышко, а в дальний угол мы могли бы поставить тот очаровательный резной буфет, который ты приглядела в прошлый поход на Косую аллею…

Андромеда безучастно кривила губы, пока смотрела в окно сквозь жилистый силуэт своего новоявленного супруга. Благо каждая из девочек Блэк всегда рождалась с совершенно очаровательной и неизменной улыбкой, красиво приклеенной к идеальному овалу лица. Тонкс вот уже несколько минут напролет без умолку тараторил какую-то бессмысленную чушь про обустройство их «маленького рая». Маггл прыгнул выше головы — невзрачный паренек из Пуффендуя поймал в закинутые наудачу сети упавшую звезду. Да уж… Птичье гнездо, пожалуй, было бы самым подходящим определением для тесной несуразной халупы, которую Тед гордо именовал домом. Оставалось надеяться, что хуже жила лишь недавно обвенчавшаяся чета Уизли. Вечно кудахтавшая о сопливых младенцах Молли Пруэтт, вне всякого сомнения, исполнила давнюю мечту. Наивная дурочка.

— И у нас хватит средств, чтобы купить тот милый французский сервиз с зачарованными ягодами земляники! — восторженно мечтал Тед Тонкс. — Помнишь, ты как-то говорила, что ваш домашний разбился…

«О, Тедди, только не это!».

-

Андромеда на мгновенье отвернула голову в сторону и незаметно прикрыла глаза, утонув в волнующем воспоминании…

— Мой Лорд! — Андромеда едва успела подавить рвущийся наружу вскрик, когда поддерживающий ее под обнаженные ягодицы мужчина грубо толкнулся вперед бедрами, до саднящих лопаток вдавливая аристократичную спину в фасад резного буфета из красного дерева.

Костяной фарфоровый сервиз их покойной прабабки — храни Господь ее черствую душу — предательски задрожал. Но ей было все равно. Даже если дорогая мамочка нечаянно зайдет в комнату и округлит свой маленький ротик в возмущенное «о». Прямо как сама Андромеда сейчас. Толчок — в ушах слышен звон от полетевшего к дракклу стекла — гортанный стон — Лорд вскинул ее вверх, а кончиком языка тягуче потрогал раскаленную горошину между разведенных бедер — змеиное шипение — Андромеда отпустила себя, глубоко впившись ногтями в покрытые липким потом и ее струящимися соками крутые плечи. Удивленный вздох Блэк — он вновь подстроил ее под себя. Толчок — старинные чашки и креманки разлетаются вдребезги — дорогая матушка будет очень недовольна, ведь простое Репаро не действовало в подобных случаях. К черту! Длинные пальцы, которые еще недавно для услады слуха быстро перебирали клавиши рояля в гостиной, углубились в его короткие влажные пряди, блестевшие в лучах закатного солнца. Лорд, словно мифический Василиск Салазара, изгибался и изворачивался, в очередной раз пристроившись ртом у входа в распаленное желанием лоно. Глубже… Она высоко запрокинула голову с текущим по лбу потом и в диком порыве начала душить милорда изо всех сил сжимаемыми в волнах страсти бедрами, пока сложенный в упругую трубочку язык ритмично втягивал нежную женскую плоть в себя, с наслаждением причмокивая, а затем порывисто всасывая, не давая ни единой капельки упасть мимо.

Мерлин, как же хорошо… Еще чуть-чуть и…

-

— Меда? — из томительной неги ее вырвал озадаченный голос Теда.

Андромеда едва не вскрикнула от досады. Салазар! Оставьте же ее наконец в покое! Поднявшийся внутри гнев все же выплеснулся наружу — сжимаемая в руках чашка с чаем раскололось на десятки острых осколков, которые больно вгрызлись в нежные аристократические ладони. По молочной коже потекли багряные ручейки, смешавшись с янтарной жидкостью.Какой удивительный оттенок! Господину бы понравилось.

Снова Он. Ей срочно нужно к Лорду. Пусть накажет — она могла снести любые пытки, с благодарностью после принимая его в себя, заглатывая целиком, позволяя члену свободно скользить по влажным от слез и слюны губам. Она будет покорно стоять на коленях со связанными запястьями сзади и ждать… Андромеда станет умолять Лорда наказать ее так, как он любил: свистящей и извивающейся, словно змея, плетью. О, как Блэк боялась и одновременно желала ощутить ее болезненное жало на тонкой коже. Они иногда забавлялись на конюшне, когда Друэлла разрешала милорду преподать Меде пару уроков верховой езды. Ее обожаемая Пандора, пятнистая двухлетка, позже долго возмущенно брыкалась и никак не давалась удивленным конюхам в руки. Профессора в Хогвартсе могли бы гордиться, какая прилежная и послушная ученица вышла из средней сестры Блэк. Солома больно колола изнеженную кожу, жеребцы в стойле вставали на дыбы, а Лорд сжимал в ладони рукоять хлыста. Она с детства слыла неукротимой девчонкой, нарушавшей все известные правила. И никто не мог справиться с нею. Только Он. Лишь Лорду позволялось укрощать ее…

-

— Повернись к стене, Андромеда! — звучало властно, жестко, бескомпромиссно. — Прогнись в пояснице так, чтобы я видел твои ладони!

Она повиновалась, нарочито медленно играя юбкой отшитой во Франции амазонки, собирая ту гармошкой за края. Лорд, изобразив деланно скучающий вид, с потемневшими от желания глазами наблюдал, как благородная девица Блэк упирается вытянутыми руками в вертикальную деревянную балку. Как она ловким движением пальцев освобождает себя от юбки, а после, дав ему вдоволь налюбоваться на ажурные чулки с игривыми зелеными бантиками на окантовке, начинает тереться ногами друг о друга, заставляя намокшие кружевные трусики медленно сползать вниз. Андромеда завлекательно покачивала упругими бедрами и с лукавой улыбкой выглядывала из-за округлого плечика, прекрасно зная, что сейчас произойдет. Свист плети — жгут обжигающе ударил по ягодицам, вырывая из груди стон боли, смешанной с наслаждением.

— Разве я разрешал тебе кричать? Отвечай! — и снова в воздухе раздался щелчок хлыста.

— Нет! — поспешно выдохнула Андромеда.

— Ты же Блэк, Меди, где твои манеры? — притворно-ласковый тон голоса обволакивал и туманил разум, заставляя ее еще более увлажниться.

— Мой Лорд, я клянусь быть вашей самой преданной рабыней, — дыхание сбилось, превращаясь в рваные вздохи.

Через секунду она ощутила, как Воландеморт провел сложенным вдвое жгутом по бархатистой коже на внутренней стороне бедра, принуждая ее сильнее раскрыться… А в следующий миг Андромеда снова громко застонала, почувствовав влажный язык, проникающий меж розовых складок. Лорд на мгновенье отстранился, накрыв лоно ладонью. Непристойные хлюпающие звуки тотчас заполнили помещение, а Андромеда, прикусывая до крови нижнюю губу, мычала и отчаянно сдерживала застревающие в горле стоны. Лорд пока не наградил ее милостью иметь право голоса.

— Моя покорная девочка… Теперь ты будешь выполнять мои приказы, — бархатисто и сладко шептал на ухо, пока язык круговыми движениями очерчивал раковину.

Андромеда готова была слушать мелодию его баритона вечно. Но Лорд не любил ждать. Рука с резким шлепком опустилась на мгновенно порозовевшую ягодицу, а затуманенное негой лицо исказилось кривой гримасой боли.

— Отвечай! Ты будешь повиноваться мне?! — теперь в голосе Лорда звучала неприкрытая ярость, подкрепленная еще одним болезненным шлепком.

Громкий стон Андромеды напугал и без того нервничавших лошадей, заставил ноздри кобыл широко раздуваться, а самих скакунов беспомощно метаться в стойле. Непрекращающийся звук шлепков, смешанный с женскими всхлипами, откатывался от стен конюшни.

— Не смей уворачиваться, Андромеда! — стальной рык приказывал повиноваться.

Наконец, когда ягодицы Андромеды пылали алым, Лорд остановился, подушечками пальцев бегло проходясь по розовой коже. Воландеморт с удовлетворением любовался на плод своей работы, а после, захватив рукой подбородок упрямой Блэк, повернул фарфоровое лицо с влажными от невыплаканных слез глазами к себе.

— Моя прекрасная Меда… — пальцы медленно стерли влагу на нежной коже. — Ты заслуживаешь прощения, не так ли? — едва слышно шептал Лорд. — Смотри мне в глаза, Меда. Внимательно.

Он отстранился от нее, чтобы наклониться за хлыстом, свернувшимся змеей у ног. Не разрывая зрительного контакта с Андромедой, Лорд плавно опустился на корточки и потянулся к тому ладонью. Когда плеть оказалась в руках, глаза Воландеморта победно запылали багрянцем, а на всегда бледном лице с впалыми щеками заиграла улыбка. Зверя, хищника, самого Дьявола. Он с наслаждением ловил испуг, расплескавшийся в глазах Блэк.

— Потерпи, Меди. Обещаю, тебе понравится. Лорд Воландеморт всегда выполняет свои обещания.

Медленно расправив хлыст в руках, он поднес его кончик ко рту и, высунув язык, принялся играть с ним, прикусывая зубами и всасывая, отчего плеть обильно увлажнилась слюной. Все это время он смотрел Блэк в глаза. Улыбаясь. И обещая новую порцию боли.

— Кажется, моя девочка успела высохнуть, — Лорд убрал плеть от своего лица и, возвышаясь над Андромедой, провел двумя пальцами по складкам — смазка более не выделялась. — И как же нам теперь это исправить? — Воландеморт в притворной задумчивости наклонил голову вбок. — Думаю, это поможет, — снова приблизил хлыст к глазам. — Оближи его, Андромеда.

Он приказывал — она повиновалась. Андромеда высунула кончик языка и столь же медленно, как и он, повела по причинившей ей столько мучений черной коже. Еще раз и еще.

— Хорошая девочка, — похвалил Воландеморт и в ту же секунду просунул один палец внутрь, раздвигая стенки влагалища.

Андромеда в сладкой неге прикрыла глаза. Откуда он все это знал? Как можно одновременно уметь дарить столько наслаждения и причинять столько боли? И в этот же миг ее веки резко распахнулись, потому что Лорд заменил палец кончиком хлыста.

— Сожми бедра, Меди. Сильно. Будто это мой член. Вот так. Покажи, насколько ты хочешь меня, моя непокорная ведьма.

Андромеда насаживалась на хлыст, а Лорд старательно помогал ей ладонью. Движения становились все резче, хлюпающие звуки все отчетливее, а воздух вокруг них все горячее. Воландеморт рывком вытащил покрытый смазкой кончик жгута и с жадностью облизал его.

— Попробуй себя, Андромеда. Ты так хороша на вкус, — игра продолжалась.

Лорд поднял Блэк к себе под руки и накрыл рот губами, облизав ее зубы языком с остатками ее соков. А затем, не выдержав, он укусил ее и отстранился. Оба тяжело дышали.

— Удивительный вкус. Чистая кровь…

-

— Меда! Да у тебя кровь! Меда!

Тед испуганно тряс супругу за плечи.

— А? — только и смогла вымолвить миссис Тонкс.

Тед поспешно достал свою палочку и быстро залечил кровоточащую ранку, пока Андромеда с отрешенностью в глазах смотрела на затягивающиеся порезы на собственной ладони.

— Меда, прошу. Скажи, о чем ты все время думаешь? — муж заглядывал ей в глаза, будто умоляя поделиться душевной болью.

Но что она должна ответить ему? Андромеда — урожденная Блэк. Ничто и никто не смог бы выбить это из нее. Она впитала в себя дух предков, почитавших правила, с молоком матери, а в роду не принято делиться с кем бы то ни было собственными переживаниями. Что ты хотел бы услышать, Тед? Что я сбежала из дома и вышла за тебя замуж только из-за желания насолить сестре? И ему... Им обоим.

Мать всегда говорила Андромеде не засовывать свой любопытный нос туда, куда не следовало. Хоть когда-то Друэлла оказалась права.

-

В тот день Андромеда гуляла в саду и, услышав странные звуки, доносившиеся из оранжереи, решила проверить, что там происходило. Ей следовало бы сообщить эльфам или Бэлле, но вот незадача, ведь именно последняя и была причиной ее подозрений. Держа палочку наготове, Андромеда тихонько пробралась сквозь заросли тропических пальм и свисающих в воздухе корней орхидей, затаилась за большим керамическим кашпо и аккуратно выглянула из-за его края. Чтобы в следующий миг потерять дар речи.

О, нет! Невозможно! Там, в окружении ядовитых лиан, прямо на деревянном столе для пересадки растений, ее старшая сестра извивалась и рычала, как дикое животное. В объятиях Воландеморта. В горле скопился ком слез, а в помещении стало нечем дышать. Казалось, что весь свет забрали из этого мира. Ее предали. Сговорились за спиной и воткнули нож в сердце. Хуже быть не могло, но... Тут Андромеда сквозь пелену слез увидела взгляд черных, прямо как у нее самой, глаз. Скрестив ноги за спиной у Лорда, пока он стремительно насаживал ее на себя, Бэлла, хищно облизнувшись, с превосходством победителя взирала на растерянную и униженную Андромеду...

-

— Я думаю о том, как мне с тобой повезло, — Андромеда, стыдно признаться, сама не знала, правду она сейчас говорила или нет.

Тед являлся олицетворением всего, что ее семья с таким упоением презирала. Но у Тонкса было одно качество, которое она, с недавних пор, научилась ценить в людях. Он всегда говорил правду. Даже во вред себе. И если поначалу она считала это признаком слабоумия, то позже поняла, что, похоже, наконец делала первые шаги в такой сложной науке, как постижение помыслов другого человека.

Но еще слишком часто саднила старая рана. Помимо неоспоримых достоинств, к Тонксу прилагался главный недостаток: он не был Лордом. С его очаровательной токсичной гнилью, попробовав раз которую, уже не сможешь оторваться от отравленного кубка. Слишком много вещей в ее недолгой жизни стали ассоциироваться с Лордом.

Даже сейчас, тайком от Теда, при котором было стыдно курить, затягиваясь на покрывале в спальне сигаретой, она представляла, как Лорд вихрем налетит на их скромный домик и утащит за собой. Она могла бы вернуться в семью которую, невзирая на все минусы, так любила и которой ей не хватало. Родители бы простили. Да, со скандалом, но мать, несмотря на холодность и манеры, все же испытывала что-то, напоминающее искренность, к своей непутевой дочери. Но она не вернется. Ведь Андромеда была Блэк, а Блэки всегда шли до конца.

Но вот короткий взгляд в сторону окна и... Лорд... Он стоял здесь, все время, наблюдая и читая сквозь туманное подсознание о ее мучениях.

Андромеда, не отдавая себе отчета, медленно потянула к нему руку, страшась, что ночной кошмар мог оказаться лишь иллюзией больного воображения. О, чудо! Лорд резко отбросил ее ладонь в сторону. Значит, он правда здесь.

— Я считал тебя умной девочкой, Меда. А ты так разочаровала меня. Твоя сестра оказалась куда сообразительней, — он ласково начал поглаживать ее по щеке обтянутой кожаной перчаткой ладонью.

— Бэлла коварна! — выкрикнула Андромеда.

Лорд ответил на мучавший ее вопрос. Конечно, в их связи виновата лишь Бэлла.

— А ты? Использовать беднягу Теда, это странное недоразумение природы, наделенное магией. Ты поступаешь хорошо?

— Я не использую его, — слишком поспешно начала оправдываться Андромеда.

— Конечно, Меди. Он сам дает собой пользоваться. В обмен на то, что пользуется тобой. Той, которая всегда принадлежала мне.

— Принадлежала? Но ведь... — почему Лорд говорил об их отношениях в прошедшем времени?

— Ты замужняя дама, Меда. Как я могу толкнуть тебя в еще большую пропасть? — но ведь милорд ни в чем не был виноват... Или был?

— Но я ваша! Милорд, всегда и теперь... И буду вашей, обещаю!

— Меди, что мне до твоих обещаний... Ты обещала Теду хранить верность ему. До конца своих дней.

— Я умерла в тот день, когда вышла замуж за Тонкса!

— Ах, Меди... Бедная Меди. Значит, ты хочешь, чтобы я остался?

— Да...

— Ты должна говорить «Да, мой Лорд», — Воландеморт провел пальцем по ее пересохшим губам.

— Да, мой Лорд, — Андромеда уже не контролировала себя, потянувшись губами к его, но...

— Хорошо. — он достал из кармана мантии черную ткань. — Надень это на глаза, Андромеда.

— Повинуюсь, мой Лорд, — она взяла из рук Воландеморта темный отрез и обмотала вокруг головы, закрывая веки.

— А теперь раздень меня, — прошептал тихий голос.

Внутри у нее все затрепетало, ведь она никогда не видела его обнаженным. И не увидит, но от самого осознания, что он будет стоять перед ней полностью нагой, бросало в дрожь.

Она медленно потянулась ладонью к нему, примеряясь к пространству около себя. Андромеда плавно поводила рукой по воздуху, а затем быстро попыталась схватить Лорда за ворот, но ничего не поймала. Ответом ей послужил короткий издевательский смешок.

— Попробуй еще раз. Я обещаю поддаваться.

Вскоре ее пальцы принялись блуждать по шелковой мантии, неспешно скользнули сначала по плечам, затем спустились к груди и, наконец задержавшись внизу живота, с силой сжали проступающий через тонкую ткань член. Андромеда методично принялась водить рукой вверх и вниз, довольно улыбаясь, как ей казалось, прямо Лорду в лицо.

— Ты веселишься, Меда? — он резко отстранил ее руку.

— Нет, мой Лорд, — серьезно ответила Тонкс и в ту же секунду громко расхохоталась.

— Почему ты всегда такая несговорчивая? Нравится, когда я причиняю тебе боль? — Воландеморт грубо сжал ее пальцами за щеки.

— Д-да, мой Лорд, — с придыханием ответила Андромеда.

Ей было все равно, что он собирался с ней сделать. Главное, что находился рядом, в этом Мерлином забытом жилище. А что же сейчас делал Тонкс? Неважно.

Лорд с силой тряхнул ее и сорвал повязку с глаз. Не дав опомниться, впился хищным поцелуем. Пустил в ход зубы, сминая нежную кожу губ в кровь. А она отвечала порывисто, подаваясь вперед. Со всей страстностью, на какую была способна, вжималась в каменное тело.

— Ты слишком многое себе позволяешь, Меди. Ты уже не Блэк, чтобы повелительно командовать. Ты променяла наследие на бесчестие.

Лорд толкнул ее на кровать и навалился сверху. Мантия, к досаде Андромеды, по-прежнему скрывала желанное тело.

— Что это за тряпки, Меда? Почему ты носишь такую дешевку? — он с треском разорвал ткань полосатого хлопкового платья, заставляя маленькие пуговицы, идущие змейкой спереди по всей длине, рассыпаться по деревянному полу.

— Какое изысканное белье, Меди, — Воландеморт, не касаясь вмиг затрепетавшей плоти, медленно провел ладонью сверху вниз вдоль вышитого тонким французским кружевом корсета и положил руку на колотившееся изо всех сил сердечко. — Неужели этот грязнокровка достоин подобной милости? — Лорд наклонился к губам Андромеды и опалил их горячим дыханием, дразняще опускаясь все ниже.

Кровь в венах нагревалась, пока он плавно кружил вдоль линии подбородка и шеи, наконец зарылся в ложбинке и зубами освободил молочные бугорки от плотно обхватившего их корсета. Андромеда изогнулась дугой, как только Лорд языком обвел ореолу соска, а затем вобрал его в рот, долго посасывая и не желая отпускать. Руки его прижимали Андромеду к кровати за запястья, а ведь она так хотела в конце концов содрать к дракклу мантию с него и прочертить когтями огненные дорожки по спине.

Все плыло перед глазами. Она жадно ловила ртом воздух, пока милорд, приспустив с нее трусики, принялся увлажнять складки языком, круговыми движениями обводя узкие стенки влагалища. Андромеда благодарно заерзала под его настойчивыми ласками, тщетно пытаясь вырваться из плена рук. С каждой секундой действия Лорда становились все быстрее, он с упоением погружал язык глубже и глубже. Но вот замедлился и отстранил голову, с горящими глазами глядя на недовольное лицо Андромеды через широко разведенные в стороны ноги. Игриво высунул кончик языка и лизнул им гладкий лобок, заставив Андромеду с шумом вобрать ртом воздух. А затем, ярко сверкнув глазами, повел языком вниз по выделившейся смазке и двинулся... Мерлин! Он пальцами натянул кожу вокруг анального отверстия, принуждая ее раскрыться еще сильнее. Лорд тонкой струйкой воздуха подул в запретную дырочку, а затем его язык погрузился внутрь.

— Мой Лорд! — содрогнувшись в приступе неизведанных ощущений, выкрикнула Андромеда.

Язык Лорда то углублялся, то выходил к краю, дразнил, потом он снова вводил его внутрь. Вскоре он неспешно начал растягивать ее пальцем. Одним, затем, более туго, добавил второй.

— Милорд... — в этот раз в голосе Андромеды сквозило беспокойство, но оно быстро потонуло в стоне наслаждения, когда язык Лорда нашел упругую горошину и принялся ласкать ее.

— Ты кончишь лишь тогда, когда я тебе разрешу, Меди, — будто сквозь толщу воды услышала Тонкс, плывущая на волне наслаждения.

Андромеда не сразу поняла, что теперь лежала лицом вниз, а осознала это, когда почувствовала член Лорда, то стучащий по ягодицам, то игриво проскальзывающий между ними. Неужели?..

— Встань на колени, Меди. Ты теперь уподобилась животному и заслуживаешь, чтобы тебя взяли так, — Воландеморт вытянулся рядом и, просунув ладонь между ягодицами Андромеды, приподнял их. — Ну же! — больно укусил ее за плечо.

Андромеда неловко оперлась на локти, страшась неизведанной боли и одновременно предвкушая новые, незнакомые ощущения.

Через мгновенье, постаравшись раздвинуться как можно шире, она шумно и долго выдохнула, потому что приняла в себя член Лорда. Туго и тесно. Как никогда ранее. Он обвел языком ушную раковину и шепотом повторил:

— Помни... Ты не кончишь... Пока я не разрешу...

И уже в следующую секунду Андромеда всхлипнула, ибо Лорд резко, одним рывком вошел до конца. Он, опираясь по бокам на ладони, принялся плавно и ритмично выгибаться, выбрав средний ритм, и увлекал за собой Андромеду.

— Похотливая намокшая сучка, — прорычал Лорд, покусывая сонную артерию. — Ты хочешь кончить?

Он резко вышел и, повалившись на спину, рванул Андромеду на себя, обвив ее ноги своими и разведя их так широко, как было возможно. Затем принялся двумя пальцами гладить половые губы. Нарочито медленно, принуждая Андромеду ерзать и...

— Милорд... Прошу... Я не выдержу больше... — она задыхалась.

— Ты хочешь, чтобы я взял тебя спереди? Или же мне отыметь тебя сзади? Скажи, Меди...

— Я... Я не знаю...

— Зато знаю я, — прозвучал жесткий ответ.

Лорд подхватил ее под бедра и, не давая опомниться, насадил на член, переместив ладонь на лобок и погрузив пальцы внутрь. Андромеда закинула голову, что-то бессвязно хныча.

— Зачем ограничиваться выбором, не так ли, Меди?

Лорд принялся массировать большим пальцем половые губы, а Андромеда в такт ему начала плавно крутить бедрами, выводя на его члене восьмерку. Лорд дал ей время приноровиться, но вскоре ему надоели ее размеренные покачивания. Воландеморт перешел на ускоряющиеся с каждой секундой фрикции. Она обхватила свои скачущие вверх груди, пропустив затвердевшие и будто наэлектризованные соски между пальцами.

— Мой Лорд! — сил сдерживать подступающую разрядку более не было. — Умоляю!

— Терпение... Меди... — сам Воландеморт уже был близок...

— Прошу! — жар в голосе, смешанный с ее мольбами, ласкал слух Лорда.

— Давай! — на выдохе, совершив заключительный резкий толчок, отдавшийся громким криком Андромеды, Лорд, с исказившей лицо гримасой полного удовлетворения, наконец позволил волнам оргазма накрыть их.

Андромеда, отдав Лорду все, в бессилии, с влажными спутавшимися волосами, упала рядом. Дыхание было прерывистым, мыслить связно не хотелось. Она наконец ощутила свободу. И все же... Сквозь затянутые туманной дымкой веки лениво потянула ладонь к лицу Лорда, чтобы мягко коснуться обожаемого профиля и...

— Я люблю тебя, Меди. Ты потрясающая. Я самый счастливый волшебник в этом проклятом мире.

Андромеду прошиб холодный пот. Экстаз унесся в небытие. Почему рядом с ней Тонкс? Где Лорд?

— Ты всегда такая горячая... Ты уникальна, Меди, — рука Теда мягко перебирала прядки ее густых волос.

— Тед, я сплю? — глаза, наполненные огненной страстью, потухли.

— Если это так, то я хотел бы, чтоб наш сон не заканчивался никогда, — Тонкс притянул уставившуюся пустыми глазами в потолок Андромеду к себе и накрыл их одеялом.

========== Неудачный побег (Том Риддл/Беллатриса Лестрейндж) ==========

Комментарий к Неудачный побег (Том Риддл/Беллатриса Лестрейндж) Автор: ArMoro

Пейринг: Том Риддл/Беллатриса Лестрейндж

Заданный кинк: даб-кон (Вынужденное согласие)

Холод каменной плитки обжигал колени — плотная ткань платья не могла его остановить. Но даже если бы Беллатрисе позволили подняться на ноги, леденящий душу страх никуда бы не ушёл. Она буквально чувствовала, как длинные костлявые пальцы смерти сомкнулись на шее, слегка царапая чувствительную кожу. Одно движение, и учащённый от страха пульс станет последним, что она услышит. Но Белла прекрасно знала, освобождение её души от тела в планы Тёмного Лорда не входило — рука смерти ослабит хватку ровно в тот момент, когда изнеможённый организм откажется от борьбы за жизненно необходимый глоток воздуха.

— Ты ведь знаешь, почему я позвал тебя, Белла, — произнёс Волдеморт, раскачивая на указательном пальце изящную подвеску в виде ящерицы. — Я жду объяснений.

Эта подвеска должна была стать её спасением — порталом, который поможет вырваться на свободу, начать новую жизнь в другом мире, в другой стране, где нет его. Белле ужасно хотелось вдохнуть полной грудью, не оборачиваясь с немым вопросом: «Правильно ли она дышит?». Временами ей казалось, что тень Тёмного Лорда, нависающая над ней, следит даже за этим. Поэтому предстоящее получение метки вызывало лишь негативные эмоции и сердце замирало от страха, а не предвкушения, всякий раз, когда с губ Волдеморта слетало её имя.

— Я не понимаю, что сделала не так, повелитель, — не поднимая взгляда, ответила она.

Очередная игра, но в этот раз на кону стояло слишком многое — доверие Тёмного Лорда, заработанное с огромным трудом. И Белла была обязана сделать всё, чтобы его не потерять. Правда обошлась бы ей очень дорого, ложь же являлась единственным шансом на спасение. О том, что будет, если эта самая ложь вскроется, она даже не хотела думать.

Услышав тяжёлый вздох, который обычно не предвещал ничего хорошего, Белла сжала пальцами подол платья, ожидая грубого вторжения в свой разум. Она прекрасно помнила, как одна из девушек разодрала кожу на ладонях в кровь, пытаясь противостоять легилименции, а потому надеялась, что грубая ткань спасёт её от такой участи. Вот только, если Тёмный Лорд докопается до истины, это всё уже не будет иметь никакого значения.

— Не вынуждай меня делать то, чего я изначально не хотел, — заговорил он с ноткой разочарования в голосе. — Я ждал от тебя внятное объяснение, зачем тебе вдруг понадобился портал во Францию. Даже был готов войти в твоё положение… возможно, найти какой-то компромисс… — Усмехнулся так, будто вспомнил ошибку прошлого, которая заставляет злиться на себя и в то же время вызывает смех своей очевидностью.

— Ведь считал тебя одним из самых преданных своих последователей. А теперь твоё поведение вынуждает меня изменить планы, заставляет думать, что я всё это время ошибался на твой счёт. — Очередной вздох, в этот раз наполненный разочарованием. — А я так не люблю ошибаться, Белла.

Его слова заставили Беллу на мгновение задуматься, не раскрыть ли все карты прямо сейчас, пока ещё не было слишком поздно. Но она сразу же откинула эти мысли в сторону и, посмотрев в глаза Волдеморта, с ноткой обиды произнесла:

— Но я не заказывала портал во Францию, повелитель. — Словно само предположение о её побеге являлось оскорблением. — Для чего он мне?

— Это я и хочу узнать, — тихо ответил он и щёлкнул пальцами. Подвеска с ящерицей, вспыхнув чёрным пламенем, за секунды превратилась в пепел.

Проследив за этой картиной, Белла тяжело сглотнула и, отпустив ткань платья, положила ладони на колени.

— Вероятно, кто-то решил избавиться от меня таким образом, — задумчиво произнесла, не отрывая взгляда от руки Тёмного Лорда. — На последнем собрании вы говорили, что хотите ввести меня в ближний круг. Уверена, есть те, кто против этого решения. — Слегка наклонила голову в сторону и растянула губы в кривой улыбке, будто принимала решение, кого пытать первым, дабы добраться до предателя.

Белле нравилось примерять на себя такой образ. Она настолько свыклась с ним, что ей самой временами казалось, будто безумие и садизм были неотъемлемой частью её жизни с самого рождения.

— Подойди, — короткий приказ, и она поспешила подчиниться — с покорным видом дошла до трона и, остановившись в шаге от него, опустила взгляд в пол. — Руку.

Её сердце пропустило удар, а по телу пробежала дрожь, которую Белла с трудом подавила. Прямо сейчас она была готова молиться даже магловским богам, лишь бы оказаться как можно дальше отсюда. Тёмный Лорд желал ввести её в ближний круг — другого варианта развития событий она не видела. И с одной стороны, происходящее должно было вызвать радость, ведь у неё получилось избежать наказания, но с другой стороны, оно могло являться этим самым наказанием. Если Тёмный Лорд лично пытал тех, кто помог ей заказать портал, то одному Мерлину известно, как долго и извращённо она будет мучиться, отвечая за своё предательство.

— Руку, — недовольно повторил Волдеморт, протянув раскрытую ладонь. — Или ты от радости забыла, как шевелить конечностями? — Недовольство быстро сменилось весельем. — А может, вовсе не от радости, Белла?

— Я… — Белла подняла взгляд, качая головой, и глубоко вздохнула. — Это большая честь для меня, повелитель. Я просто не ожидала, что это произойдёт именно сейчас. — Она снова склонила голову, вкладывать кисть в его руку.

Кончик волшебной палочки обжёг предплечье. Чернила медленно растекались по коже, обретая форму черепа. Смерть наконец убрала пальцы с шеи, но только для того, чтобы надеть на неё ошейник, сотканный из тьмы. Белла буквально слышала её тихий скрипучий смех, наблюдая за тем, как змея извивается на руке, пытаясь принять более комфортное положение.

— У тебя есть ровно две недели, чтобы найти того, кто решил ввести меня в заблуждение, — произнёс Волдеморт, нежно обведя контур черепа большим пальцем. — Но я мог бы помочь тебе справиться с этой задачей гораздо быстрее. — Перевёл взгляд на Беллу, продолжая удерживать её за руку.

— Каким образом? — настороженно спросила она, подавляя желание вырваться из хватки — предплечье пекло так, что хотелось подставить его под холодную струю воды как можно скорее. Вряд ли это помогло бы избавиться от неприятных ощущений, но в ванной комнате родного поместья, вдали от Тёмного Лорда, было бы куда спокойней.

— Это неважно. Сейчас я хочу немного развлечься. — Волдеморт же окончание вечера видел совершенно иначе. — Помнится, ты говорила, что готова ради меня на всё.

Он наконец-то отпустил руку, и Белла сразу же прижала её к груди и аккуратно огладила метку кончиками пальцев.

— Что вы хотите, чтобы я для вас сделала, повелитель? — не разрывая зрительный контакт, спросила она.

Настроение Волдеморта с момента начала их встречи заметно улучшилось, а это не предвещало ничего хорошего. Ему явно хотелось развлечься, и всё бы ничего, если бы это развлечение не было за её счёт.

Не спеша с ответом, он прошёлся по её фигуре задумчивым взглядом; тень улыбки едва коснулась уголков его губ.

— Помогла снять напряжение, — сказал то, что Белла уже была готова услышать.

Возможно, пару лет назад она обрадовалась бы такому предложению, но не сейчас. Тогда за пеленой очарования она не видела всю картину целиком, у неё не было возможности мыслить ясно. Она грезила Тёмным Лордом, а точнее, его образом, что был проработан до мелочей. Его образ — изящная обёртка, своей красотой притягивающая всеобщее внимание, не дающая шансов остаться равнодушным. И лучше бы Белла продолжала смотреть на неё со стороны, лучше бы она никогда не знала, что скрывается за ней.

— Ты ведь со мной искренна, Белла? — голос Волдеморта вырвал её из оцепенения. Она заторможенно кивнула в ответ. — Значит, те взгляды, которыми ты одаривала меня, точно не были игрой. Поэтому думаю, выполнение этого задания принесёт тебе не меньше удовольствия.

Белла не понимала, почему он решил оказать ей такое внимание именно сейчас. Очередная проверка? Или банальное желание развеять скуку? Она мысленно усмехнулась: в случае Тёмного Лорда одно другому не мешало.

— Конечно, милорд, — сладким голосом пропела и игриво улыбнулась. Приблизившись, положила ладони на его колени и провела путь вверх, мысленно стараясь вернуться в прошлое, где она была бы безмерно рада этой близости.

Но тут Волдеморт остановил её руки, покачав головой.

— Для начала я хочу, чтобы ты разделась.

— Как прикажете, — прошептала она, бросив на него томный взгляд из-под полуопущенных ресниц, и отстранилась.

Сделала пару шагов назад, чтобы предоставить лучший обзор, и завела руки за спину. С лёгкостью подцепив шнурок пальцами, потянула его вниз. Шнуровка расстегнулась с тихим шелестом, но этот звук казался Белле оглушительным на фоне мрачной тишины тронного зала. Она никогда не раздевалась перед Рудольфусом — тот не отличался терпением, а потому зачастую расправлялся с её одеждой за считанные секунды с помощью магии.

Воспоминание о нём неприятно царапнуло сознание. Она давно перестала испытывать к Рудольфусу тёплые чувства и, вероятно, именно по этой причине вспомнила о своём замужестве только сейчас. Хотя могла попробовать отказать Волдеморту в близости, опираясь на этот факт, но в таком случае ей бы пришлось признать, что все эти полные обожания взгляды были насквозь пропитаны ложью. А этого она допустить не могла.

Стянула рукава, стараясь ограничить контакт ткани с меткой, которая всё ещё горела огнём. Платье упало на пол, и она аккуратно переступила через него. Холод тронного зала практически не ощущался — он не мог составить конкуренцию тому, что творилось у Беллы в душе. Не осталось ни единого шанса на побег, и это понимание покрыло толстой коркой льда все чувства, превращая её в безвольную куклу. Зато теперь у неё есть возможность стать самой лучшей игрушкой коллекции Тёмного Лорда, пристальный взгляд которого заставлял нервничать.

Беллу очень смущало то, что Волдеморт смотрел только в её глаза. Он не прервал зрительный контакт даже тогда, когда бюстгальтер был отброшен в сторону. Словно его совершенно не интересовало её тело, а возбуждали лишь эмоции, которые она тщательно пыталась скрыть.

Ступив на каменный пол, Белла поёжилась. На ней не осталось ничего, приказ был исполнен. Тёмный Лорд, удовлетворённо кивнув, похлопал рукой по ноге, подталкивая к дальнейшим действиям. Приблизившись к нему на носочках, Белла ощутила поток тепла и немного расслабилась. Опустилась на колени, повиновавшись жесту, и наконец отвела взгляд. Ей было гораздо проще смотреть на пряжку ремня — не создавалось ощущения, словно тебя выворачивают наизнанку, наслаждаясь твоей подавленностью, покорностью и бессилием.

Отбросив все мысли в сторону, Белла плавно прошлась щекой по бедру Волдеморта и, подцепив зубами краешек ремня, вытянула его из застёжки. Ласково провела ладонями по мужским бёдрам, пряжка звонко щёлкнула под её пальцами. Хотелось как можно скорее расправиться с заданием и отправиться домой зализывать раны уязвлённой гордости, но торопиться не стоило — Тёмный Лорд явно ожидал от неё полной отдачи.

Руки переместились на рубашку, Белла аккуратно вытянула её из брюк и подалась вперёд. Чувствительные от холода соски соприкоснулись с грубой тканью брюк, отчего по телу прошлась дрожь. Но отнюдь не возбуждение перенимало бразды правления её телом, а скорее, огонёк азарта, загоревшийся где-то внутри. Появилось отчаянное желание свести Волдеморта с ума, переиграть его, вызвать его изумление, если это вообще возможно.

Белла прикоснулась губами к плоскому животу, чувствуя, как напрягаются его мышцы. На лице появился слабый намёк на улыбку. Казалось, она окончательно смирилась со своим положением и приняла новые правила игры. Всё её существо пребывало в экстазе от одной мысли, что Тёмный Лорд напрочь потеряет контроль, отдаваясь безумию, принимая её уверенные ласки, пока она сама даже на шаг не приблизится к границе забвения. Но он вновь нарушил планы, резко обхватив её рукой за подбородок.

Как только их взгляды столкнулись, он выдержал небольшую паузу и с усмешкой сказал:

— Не вижу обожания в твоих глазах.

И в этот момент игра закончилась — кукла была сломана. Белле ужасно хотелось вновь ощутить, как пальцы смерти смыкаются на её шее, но не ради игры, а ради её завершения. Теперь это единственный способ получить долгожданную свободу, избавиться от всех своих масок, забыть о семейном долге, расстаться с постоянным чувством страха, сбежать от него.

— Может, сейчас, когда твоё тело оголено, ты оголишь для меня и душу, — погладив её скулу кончиками пальцев, задумчиво произнёс Волдеморт.

— Ответь. — Резкий переход на приказной тон. — Почему ты хотела сбежать?

— Потому что боюсь вас, — едва шевеля губами, ответила Белла, продолжая смотреть в голубые глаза, на дне которых тлел алый огонь.

— Страх уместен, когда ты точно знаешь, что делаешь то, за чем следует наказание.

Белла покачала головой, прикрыв веки.

— Ошибиться можно и не осознанно, — более уверенно произнесла она. — Я боюсь разочаровать вас. Боюсь того, что последует за вашим разочарованием.

— Допустим, — согласился Волдеморт, откинувшись на спинку трона и убрав руку от лица Беллы. — Хотя в твоём случае я не считаю это веской причиной, учитывая то, что у тебя есть семья, к которой ты так привязана.

Семья. Беллу корёжило от одного этого слова с самого детства. Она ненавидела родителей, которые считали, будто у них есть какое-то право распоряжаться её жизнью только потому, что они ей эту жизнь подарили. Ненавидела мужа, который не раз подставлял её перед Тёмным Лордом, совершая глупые ошибки. Но никому об этом не было известно, ведь Белла умело скрывала свою ненависть — навык, развитый ещё в школьные годы.

— Если вы говорите о Рудольфусе, то мы с ним уже давно не близки. Раньше он мне действительно был дорог, но каждая его ошибка, каждое ваше наказание рушили его образ в моих глазах. — Она замолчала, пытаясь подобрать слова, и вернула внимание Волдеморту.

— Я просто не могу смотреть на то, как он становится жалким рядом с вами. — Улыбнулась, осознав, что какие-то привычки останутся с ней навечно. Упоминание величия Тёмного Лорда никогда не было лишним.

— Поэтому я совершенно не получаю удовольствия от этого брака, но изменить ситуацию не могу. Развод невозможен. Семья мне этого не позволит. Вполне вероятно, и вы будете против. Поэтому я нашла единственный возможный выход, — закончила говорить, и зал погрузился в тишину.

Волдеморт молча смотрел на неё несколько секунд, его пальцы отстукивали какую-то мелодию по подлокотнику. Вслушавшись, Белла узнала похоронный марш — Фредерик Шопен был магом, поэтому его фортепианные сонаты она учила с особым рвением.

— Допустим, — наконец произнёс Волдеморт. — Допустим, я позволю тебе развестись с ним. Считай, что это награда за выполненное задание.

Белла нахмурилась, не понимая, о чём идёт речь.

— Я приказал тебе найти человека, который вводил меня в заблуждение. И вот с моей помощью ты его нашла, — с улыбкой пояснил он. — Но так как этот человек — ты, то вместе с наградой полагается и наказание.

Импровизированный похоронный марш прекратился, и она перевела напряжённый взгляд на мужскую руку, сжимающую волшебную палочку. Теперь, когда смерть могла буквально через секунду распахнуть свои объятия, Белле уже не так сильно хотелось в них бросаться.

— Секс со мной всё ещё является для тебя наказанием, Белла?

— Он и не был для меня наказанием, повелитель, — быстро ответила она и судорожно вздохнула, не понимая, как её сердце всё ещё продолжает работать после таких эмоциональных перепадов.

— Да? — наигранно удивился Волдеморт. — Странно… А мне казалось иначе. — Демонстративно убрал палочку в карман мантии и, подавшись вперёд, погладил Беллу по щеке. — Ну, тогда отложим это на потом.

Она какое-то время вглядывалась в его глаза, желая узнать, правильно ли всё поняла. После чего неуверенно щёлкнула пальцами, призывая к себе оставшиеся на полу вещи.

Волдеморт недовольно цыкнул и махнул рукой. Платье, бельё, туфли и чулки повторили судьбу подвески с ящерицей.

— Я про наказание.

Белла облизала пересохшие губы в нервном жесте, не зная, радоваться ей такому раскладу или нет. Секс, учитывая особенности характера Тёмного Лорда, мог также стать и своеобразной пыткой. С другой стороны, он же давал шанс избежать отложенного наказания — вдруг Белле удастся заполучить прощение, доставив удовольствие своему господину. Этот шанс был ничтожным — Волдеморт никогда не прощал ошибки, — но он всё же был, и она не могла им не воспользоваться.

Слегка повернула голову в сторону; мужская ладонь скользнула по щеке, а большой палец остановился на губах. И, наверное, впервые за весь вечер взгляд Волдеморта оторвался от глаз Беллы и устремился вниз. Жёсткая подушечка пальца скользнула по нижней губе, заставляя ту приоткрыться, и Белла ощутила языком вкус его кожи: пряно-солоноватый, от которого в животе начало растекаться жидкое пламя — такое же, что согревало предплечье с меткой.

Белла закрыла глаза. Хотелось сконцентрироваться на этих ощущениях, но мысли о будущем не давали этого сделать. То, что Волдеморт позволил ей развестись, ещё не означало, что он поможет уладить все возможные конфликты с семьёй. Да и о грядущем наказании сложно было забыть. Каким оно будет? И когда придёт в исполнение? А что, если оно последует сразу после того, как Волдеморт получит удовольствия от близости с ней?

— Ты слишком много думаешь, — холодный голос вернул в реальность. — И явно не о том. Иди ко мне.

Он резко убрал руку от её лица и похлопал по бедру в приглашающем жесте. Белла повиновалась и, оказавшись на его коленях лицом к нему, замерла. Её одолевали абсолютно разные по своей природе эмоции. Буквально недавно она ожидала долгих пыток за свой неудачный побег, а теперь обнажённая сидела на коленях Тёмного Лорда, собираясь отдаться страсти — страсти, которая пока не очень-то хотела принимать её в свои объятия.

Это больше напоминало сон. Возможно, пытки всё же были, а потому сознание пыталось уберечь её, создав новый вариант развития событий. Белла неуверенно прикоснулась рукой к лицу Волдеморта, желая убедиться в том, что он реален. Пальцы нежно огладили острую скулу, нырнули в тёмные короткие волосы и остановились на затылке, мягко массируя его. Другая рука опустилась на его плечо и слегка сжала ткань рубашки.

Тяжёлый вздох — терпению Тёмного Лорда пришёл конец. Он переместил ладони с подлокотников на бёдра Беллы и грубо провёл по ним, поднимаясь вверх. Обхватил ягодицы и прижал к паху. Белла, почувствовав его возбуждение, окончательно убедилась в реальности происходящего. И это осознание пугало и одновременно заставляло томиться в странном предвкушении.

Волдеморт подался вперёд, втягивая её в поцелуй. Он продемонстрировал, как именно нужно узнавать друг друга: щекотал её язык своим, чуть прищипывал её губы, но не кусал безумно. Горячая ладонь огладила внутреннюю поверхность бёдер. Указательный палец, скользнув в её тело, медленно вырисовывал воронку вдоль чувствительных стенок.

Даже сквозь лавину внутреннего сопротивления Белла начинала откликаться; от низа живота по телу пробегали острые сладкие судороги. В голову наконец прокралась мысль — каков же он в сексе? И именно в этот момент Волдеморт остановился.

— Вот видишь, не так уж сложно превратить в правду твою ложь, — прошептал он, задев её ушко дыханием, и отстранился.

— Совсем не сложно, если она когда-то была правдой, — парировала Белла, глядя на его самодовольную ухмылку. — Когда-то я действительно желала вас.

Волдеморт, никак не прокомментировав её ответ, поднялся с трона. Она обхватила ногами его торс, а руками — шею, готовясь к трансгрессии, которая не заставила себя долго ждать. Неприятное перемещение, и её опустили на пол. Пятки защекотал густой ворс ковра, и она непроизвольно вздрогнула от смены ощущений.

— И что же изменилось? Вспомнила о том, что у тебя есть муж?

Волдеморт коснулся пальцами её подбородка, и Белла, сама того не ожидая, оттолкнула его руку и тут же об этом пожалела: её запястье перехватили, вжимая в себя. Она ощутила прохладу ткани, тепло его кожи и стук сердца — мощные, глухие удары, напрочь опровергающие теорию о его бессердечности.

— Узнала вас лучше, — тихо ответила и, не выдержавпоследовавшей тишины, спросила: — Раз вы видели, что интересны мне, то почему не пожелали меня тогда? Почему именно сейчас?

Ладонь Волдеморта удивительно нежно скользнула по её спине и затылку, сгребая свободно лежащие волосы в горсть. Он её почти не удерживал, но там, где пальцы касались шеи, кожу пронзало болезненно-сладкими разрядами. Странная властная ласка длиной в миг, а потом тяжесть руки на прядях сменилась лёгкостью. По телу пробежал холодок — Волдеморт шагнул назад.

— Гораздо приятнее заполучить тебя, когда ты не смотришь на меня сквозь призму всеобщего обожания. Когда ты, как ты сама выразилась, знаешь меня лучше, — пояснил он и замер, ожидая её действий. Словно позволял ей решить, остаться или уйти.

Белла прекрасно знала, выбора у неё нет. Он хотел заполучить её, но так, чтобы она сама шагнула к нему в объятия. Ведомая не только чувством страха, но и желанием.

Мгновение — невероятное, мучительно долгое — она просто смотрела на него. А потом, сократив ничтожное расстояние, потянулась к его губам, и он ответил. Прижал к себе с такой силой, что она едва могла дышать. Его руки то замирали на несколько мгновений, то опять принималась скользить по её телу. Белла и представить не могла, что он может целовать так неистово, страстно и так нежно. Наверное, именно эта странная, даже пугающая нежность от Тёмного Лорда заставила её полностью потеряться в том, что она чувствовала.

Она поняла, её влечение никуда не ушло — оно просто было задавлено оковами брака, безразличным отношением самого Волдеморта и страхом потерять себя, окунувшись в бездну его безумия. Но он — пусть и довольно жестокими методами — помог ей избавиться от всех этих ограничений, открыться своим истинным желаниям, поверить в то, что её ложь всё это время была правдой, в которую она не хотела верить.

Голова кружилась. Белле было сладко. От сметающей всё на своём пути силы, с которой её буквально швырнули на рядом стоящую кровать. От жёсткого захвата, от его желания, упирающегося в её бедро. От жадных поцелуев, от скольжения ладоней по разгорячённой коже, заставляющих дыхание сбиваться ещё сильнее.

Белла медленно развела ноги, сгибая в коленях и позволяя Волдеморту почувствовать себя. Подчиняться и одновременно ощущать свою власть — это её определённо заводило.

Контраст горячего дыхания и стремительно тающей под ней прохлады возбуждал не меньше. Она вздрогнула, когда Волдеморт скользнул телом по телу. По обнажённой коже — шёлком рубашки, коленом — между бёдер. Издевательски-ласково коснулся ключиц языком, чтобы спустя миг ожечь коротким укусом.

Белла застонала и выгнулась — на сколько ей позволили. Его губы сомкнулись на напряжённом соске, а пальцы — на запястьях, поднимая их к изголовью кровати. Её сердце билось рваными ударами, через раз. Грудь высоко вздымалась, и тогда сосок вжимался в его рот, заставляя Беллу выгибаться и ещё сильнее тянуться к Волдеморту.

— Марволо, — прошептала она, вспомнив его настоящее имя — так родители обращались к Волдеморту в её детстве.

И дёрнулась, как от удара, когда столкнулась с его взглядом — от голубого цвета в глазах практически ничего не осталось, всю радужку проглотил бордовый огонь.

— Повтори. — Негромкий приказ.

— Марволо, — гораздо тише выдохнула она, мысленно ругая себя за несдержанность.

Волдеморт буквально прочитал имя с её губ и протянул:

— В твоём исполнении оно звучит не так плохо.

Белла улыбнулась и подцепила пальцами первую пуговицу на его рубашке.

— Это значит, мне можно так к вам обращаться?

Усмехнувшись, он покачал головой и переместил её руки на ремень. Она подчинилась, хотя ей безумно хотелось рвануть с него рубашку и прижаться покрепче — телом к телу, обнажённой коже к коже. Расстегнув брюки, Белла снова потянулась за поцелуем и выпила судорожный выдох Тёмного Лорда до дна, скользнув ладонью по его желанию. Поёрзав от нетерпения, обвила руками сильные плечи и шире развела бёдра.

— Можно, — неожиданно произнёс Волдеморт, рождая странную вибрацию в каждой частице её тела, заставляя дуреть ещё больше.

Одно движение бёдер, и Беллу выгнуло дугой в кольце его рук. Перед её глазами расплывалась багровая пелена — важным в пошатнувшемся мире остался только Тёмный Лорд. Она наконец-то могла дотрагиваться до него губами, языком, руками именно так, как и представляла себе в самых безумных эротических снах. Тёрлась всем телом, словно большая кошка, пробовала на вкус и замирала от восхищения, чтобы с новой силой наброситься на него.

Но и Волдеморт был захвачен этим сладким безумием не меньше её. Он стискивал Беллу, прижимая к себе так, будто хотел слепить из них одного человека, цеплялся, как утопающий за спасательный круг, и ласкал, как самую бесценную вещь на свете.

Её дыхание перехватывало от сильных движений, от сладостной боли и наслаждения. Оно накатывало волнами, одна за другой, и волны эти с шипением бились о раскалённые скалы там, где соединялись их тела. Медленно, когда она лежала под ним на спине, и сумасшедше, отчаянно, остро, когда Волдеморт поставил её на колени. Он сменил не одну позу, вертел Беллу, как куклу, заставлял просить его, и она умоляла, забыв о гордости, забыв о грядущем наказании, забыв обо всём.

Волдеморт был нужен ей, как воздух, как сама жизнь. Он и был её жизнью в эти минуты — результат слияния магии, которая искрила вокруг них, создавая ещё большее напряжение. Белла с радостью позволяла ему делать всё, что он только пожелает. Разве может быть что-то неправильное между двумя частями одного целого?

Безумие закончилось не скоро. Из груди рвалось его имя. Перед глазами темнело от выжигающего смерча чувств и эмоций, от сжимающих бёдра пальцев, от мощной пульсации внутри, растекающейся по телу сладкими судорогами, от его стона, прокатившегося по комнате.

Белла вздрогнула от болезненно-сладких ощущений, когда Волдеморт её освободил, но тут же снова оказалась в его объятиях. Так просто было лежать рядом с ним, слышать стук его сердца, и так страшно было повернуться, чтобы увидеть в глазах характерное для него безразличие. Наверное, она бы так и не решилась, если бы не его жест. Волдеморт пропустил между пальцами прядь кудрявых волос, опустил её на грудь, задев всё ещё чувствительный сосок, и приподнялся на локте.

— Что? — хрипло спросила Белла, посмотрев в его голубые глаза — огонь в них наконец утих.

— Отправляйся домой, — сухо бросил он, поднимаясь с кровати, и, стянув рубашку через голову, направился к двери.

Белла недовольно поджала губы. Она желала ещё немного полежать с закрытыми глазами, растворяясь в послевкусии ошеломительной близости, но, видимо, Тёмному Лорду уже надоела её компания. Белла с трудом приняла сидячее положение и потянулась, чувствуя приятную боль в мышцах. И только она собралась попросить хоть какую-то одежду, ведь её была сожжена дотла, как услышала:

— Можешь взять мою мантию. — Волдеморт, не оборачиваясь, махнул рукой в сторону лежащей на ковре мантии. Волшебная палочка, вылетев из кармана, аккуратно легла в его ладонь. — У тебя есть двадцать минут на то, чтобы отправиться домой, собрать необходимые вещи и вернуться ко мне. Теперь ты будешь жить здесь.

Дверь спальни закрылась с тихим хлопком, и одновременно с ней захлопнулась клетка, из которой у Беллы уже никогда не будет возможности выбраться. Побег не удался.

========== Еиналеж (Том Риддл/Лили Эванс) ==========

Комментарий к Еиналеж (Том Риддл/Лили Эванс) Автор: TheoremI

Пейринг: Том Риддл/Лили Эванс

Заданный кинк: секс перед зеркалом

Взгляд его лениво скользил по украшенному гирляндами и мишурой залу и внезапно запнулся на рыжей девчонке — та, сделав глоток шампанского, смешно поморщила носик. Неудачно попыталась спрятать выражение лица за бокалом, а после, осмотревшись вокруг, потянулась к спелой ягоде клубники. Волдеморт наблюдал за тем, как розовые губы обхватывают плод; брызнувший сок стекает по пальцам к ладони, и девушка быстрым движением пробегает по коже языком, слизывая влагу.

Он не мог припомнить, встречал ли ее раньше. Возможно, ее папаша был достаточно заботливым и в число Пожирателей Смерти не входил, а потому максимально долго оберегал ее от выхода в свет. Волдеморт склонил голову к плечу, внимательнее присматриваясь — симпатичная, юная, яркая. Он бы наверняка не пропустил это создание — она буквально притягивала внимание, контрастируя с пастельными тонами интерьера, сияя ярче волшебных огней и выделяясь из огромной толпы. На первый взгляд казалось, что девушка недавно закончила Хогвартс. Этот рождественский прием в министерстве, по всей вероятности, является для нее первым.

Тогда как сам Волдеморт не мог и не хотел считать, каким по счету является его Рождество.

Прищурился, гадая, в какой из отделов ее могли принять. Его люди в этой структуре были почти всюду, а свободных мест, куда можно устроиться без связей, — дефицит. И всех, за кого могли поручиться, Волдеморт хорошо знал. По всему выходит, она трудится или в отделе, связанном с маглами, или же, что менее приятно, служит стажером в аврорате.

Аврорский центр — единственное, что Волдеморту захватить никак не удавалось. Ни силой и штурмом, ни планомерно изнутри.

Облегающее, словное вторая кожа, платье девушки подчеркивало каждый изгиб фигуры, которая, надо признать, казалась идеальной — на вкус Волдеморта. Стройная, можно сказать, сочная, она так и манила к себе, как самая спелая ягода клубники. Волдеморт отметил и подтянутость форм, что подталкивало к выводу: она все же служит в аврорате.

Выбранным объектом наблюдения Волдеморт остался вполне доволен. Его всегда привлекали яркие блестящие вещи, а эта девушка казалась именно такой — она буквально от рыжих волос до носков лакированных туфель сияла, притягивая взгляды многих в этом зале. Такая юная, сама, скорее всего, не осознавала, как влияет на окружающих и еще вряд ли умела использовать это в своих целях, не догадывалась, что не один и не два мужчины желали бы провести с ней время или хотя бы познакомиться.

Волдеморт, впрочем, хотел лишь всех их обойти. Помимо всего остального, девчонка пробуждала древние, как мир, инстинкты охотника. Это было не совсем ее заслугой — скорее, заслугой эволюции, не притупившей эти первобытные потребности, желание в очередной раз доказать всем и вся, кто здесь лидер.

Щелкнув пальцами, он призвал два бокала левитировать за ним и неспешно направился в сторону девушки. Людское море тут же расступалось перед ним, как вода перед Моисеем. И такие же благоговеющие взгляды он ловил на себе от посвященных.

— Позвольте угостить вас шампанским, — произнес он, останавливаясь перед объектом наблюдения.

Девчонка смущенно улыбнулась и потянула руку.

— Благодарю.

Она обхватила длинную хрустальную ножку пальцами и тут же сделала глоток, снова забавно поморщив носик и опять неудачно попытавшись скрыть выражение лица.

— Марволо, — представился Волдеморт, протягивая руку ладонью вверх.

— Лили, — отозвалась девушка.

Вложила горячую сухую ладонь в его руку, мягко сжимая, и втянула носом воздух, когда мужчина коснулся нежной кожи губами.

— Очень приятно, — произнес Волдеморт. — Это ваш первый прием? — поинтересовался он.

Лили удивленно приподняла брови, а за зелеными — теперь он мог рассмотреть и это — радужками вспыхнул огонек.

— Да. Как вы догадались?

— Я прожил достаточное количество лет, чтобы уметь определять такие вещи, — усмехнувшись, ответил Волдеморт. Тоже сделал глоток шампанского, которое, несомненно, было эльфийским — только эти создания делают его настолько кислым, и с трудом удержался от того, чтобы поморщиться. — Но больше всего вас выдает отсутствие спутников — обычно ко второму году заводится достаточно знакомств и не приходится скучать в одиночестве.

Выражение лица Лили на мгновение исказилось — она словно потухла, но быстро взяла себя в руки.

— Моя компания… на дежурстве, — произнесла она, тем самым подтверждая его теорию о ее роде деятельности.

Он нахмурился, стараясь припомнить, не видел ли он ее… вне стен министерства.

И он понял, что не ошибся, когда опустил взгляд на неприкрытое тканью платья плечо — там виднелась едва заметная белая полоска заживающей раны. Он лично оставил этот порез на ее коже, правда, в тот момент намеревался замешкавшегося аврора убить. И сейчас не жалел о том, что промахнулся — девчонка казалась занятной.

Волдеморт сумел увлечь Лили ничего не значащим разговором, с удовольствием отмечая разочарованные лица мужчин, рассчитывающих, судя по всему, познакомиться с ней. Она же так нервничала, что, очевидно, не особенно следила за количеством выпитого алкоголя. Но компания и шампанское помогли ей расслабиться, а именно этого Волдеморт и добивался.

Он забылся, когда она зашлась звонким смехом, вибрации которого прошили тело. Наблюдая за тем, как живо меняются ее эмоции, за ее плавными движениями, слушая ее голос, Волдеморт постепенно отходил от намерения просто провести с ней время и обойти всех в этом зале. Медленно, но верно в нем росло желание продолжить вечер в куда более интимной обстановке.

— Я могу пригласить вас на танец? — поинтересовался Волдеморт и, впрочем, не дожидаясь ответа, щелкнул пальцами — бокал из ее руки испарился.

Сделал приглашающий жест.

— Ваше владение невербальными чарами впечатляет, — изумленно проговорила Лили.

Ему уже не в первый раз показалось, что она флиртует — это было несколько разочаровывающе, так как грозило быстрой победой. С другой стороны, открывало перспективы иного рода.

Маленькая ладонь скользнула в его руку, которая на фоне казалась просто огромной. Девушка послушно проследовала к площадке с танцующими парами. И выпитый алкоголь, судя по всему, не дал ей обратить внимание на расступающихся с их пути людей и взгляды, которые те на нее бросали: сочувствующие или завистливые. Волдеморт, как и Лили, тоже их игнорировал, сосредоточившись на прикосновении. Она сжимала его руку, словно боялась потеряться в толпе, тут же смыкающейся за их спинами. Любой из этих людей объяснил бы, что идти за ним куда опаснее, чем затеряться среди них. Но Лили этого не знала и продолжала цепляться за него, а Волдеморт ощущал ее мягкую нежную кожу под пальцами, увлекая за собой.

Когда они оказались в самом центре зала, Лили остановилась на приличном расстоянии от Волдеморта. Тот не торопился дистанцию сокращать — спугнуть девчонку не хотелось.

— Сколько вам лет? — поинтересовался он, и это был первый личный вопрос за вечер.

Рассматривая ее лицо на таком близком расстоянии, он осознал, насколько она молода. Макияж и укладка добавляли ей лет, но вблизи была хорошо видна упругость и свежесть кожи, не тронутой морщинами.

— Девятнадцать, — ответила Лили.

Встречный вопрос не прозвучал, и Волдеморт решил, что девушка уже сделала определенные выводы.

Да, даже наличие крестражей не уберегло его от старения. И пусть в свои пыльные пятьдесят он выглядел хорошо, все равно ненамного моложе реального возраста. Но, если это не волновало ее, то Волдеморта и вовсе тревожило в последнюю очередь.

Сейчас же его мысли занимало ее тело, все же придвинувшееся к нему, ощущение скользящей тонкой ткани платья под кончиками пальцев, которыми он неосознанно выводил узоры.

Ладонь Лили, покоившаяся на его плече, сжалась крепче во время очередного поворота — тонкие пальчики впились в ткань пиджака, и Волдеморт от неожиданности резко вдохнул. Легкие мгновенно наполнились ее сладковатым ароматом — таинственным и завораживающим. Девушка влекла к себе, притягивала, словно магнит. Ею хотелось обладать.

Пульс Лили заходился под его пальцами. Его собственное сердце тоже забилось чаще и легче, активно разгоняя горячую кровь по организму, к конечностям — словно хищник, он был готов схватить свою добычу.

Их взгляды столкнулись, и это оказалось интимнее, чем любые прикосновения. Ее дыхание сбилось, а зрачки — расширились, начиная поглощать радужку. Розовый язычок пробежал по полноватым губам, увлажняя их и приковывая к себе внимание Волдеморта.

Напряжение, взявшее их в кокон, теперь можно было потрогать руками. Волны жара, исходившего от тел, заполнили и без того маленькое пространство, разделяющее их.

— Я бы хотела выйти на воздух, — хрипло произнесла Лили, слегка отстраняясь и задирая подбородок; значит, это не было игрой воображения — она чувствовала то же, что и он.

Ее щеки раскраснелись, а пара прядей рыжих волос прилипла к вискам. В ярких, как и вся она, зеленых глазах, цвет которых не могли скрыть даже расширившиеся зрачки, горели искры, манившие к себе как мотыльков — свет.

— Выйдем, — произнес Волдеморт.

Они двинулись в сторону выхода в сад, и Волдеморт, скользнув взглядом по голым рукам спутницы, снял пиджак и накинул его на ее плечи. Он мог воспользоваться согревающими чарами и, если бы не желал оказаться с этой девушкой в постели, непременно так и поступил бы.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Лили.

Волдеморт, опустив ладонь между ее лопаток, мягко направлял к выходу. Ощущал, как она напряжена. Лили, теперь он заметил и это, словно намеренно не смотрела по сторонам, будто опасаясь столкнуться взглядами с кем-то.

Он же чувствовал себя победителем, прекрасно понимая, как закончится вечер.

Оказавшись на улице, Лили оторвалась от его ладони, предпочитая выбирать направление сама. Она уверенно шагала между розовых кустов, припорошенных снежинками, а Волдеморт следовал за ней. Они двигались в полном молчании, лишь хруст снега под ногами разбавлял звенящую напряженную тишину. Это больше походило на погоню за добычей, которая, впрочем, не слишком стремилась сбежать. Лили остановилась, дойдя до возвышенности с белоснежными глиняными колоннами и заборчиком. С этого укромного места открывался вид на весь сад — не было ничего удивительного, что девушке-аврору известно о таком уголке.

Лили оперлась ладонями на ограду, устремив взгляд в сторону светящегося огнями министерства. Сюда почти не доходили ни шум толпы, ни музыка.

Предпочитая не тратить времени на расшаркивания, Волдеморт, остановившись сзади, властно развернул Лили к себе. Опустил ладонь на ее затылок и поцеловал.

Она сначала замерла, очевидно растерявшись от такого напора, а после, вздрогнув, попыталась оттолкнуть.

— Что вы делаете? — испуганно спросила она, упершись руками в его грудь.

Волдеморт закатил глаза.

— Лили, давайте не будем устраивать сцен, — произнес он. — Мы ведь оба этого хотим. Иначе не оказались бы здесь.

Он не дал ей высказаться, вновь опуская губы на ее и чуть сильнее надавливая на затылок. Он ясно ощущал ее сомнения и не упустил момент, когда она сдалась. Лили ответила на поцелуй, вызывая у Волдеморта самодовольную улыбку. Стоило ли пытаться сопротивляться, если теперь так самозабвенно поддавалась на его ласки?

Пиджак лужицей скользнул к их ногам, когда Лили, подняв руки, запустила пальцы в его волосы, слегка царапая кожу. Она прижималась к Волдеморту всем телом, ластилась, как кошка, распаляясь сама и зажигая его. Ее сладковатые губы и прикосновения пьянили не хуже эльфийского шампанского.

Он опустил ладонь на ее грудь, мягко сжимая, и скользнул поцелуем к шее, к бьющейся жилке. Лили, запрокинув голову назад, застонала.

Он трансгрессировал не прерывая поцелуя, и Лили вскрикнула от неожиданности, отстраняясь. По ее лицу он понял, что она собирается возмутиться, но не оставил шансов это сделать — толкнул ее к стене и, смяв ткань платья, приподнял девушку за бедра, заставляя обнять его за талию ногами.

— Ох, Марволо, — протянула девушка, поднимая голову и упираясь затылком в стену.

Очертив дразняще пальцами кромку белья, лишь слегка ныряя под ткань, Волдеморт поднял руки к застежке платья, и девушка захныкала. Расправился с молнией и стянул ткань через голову, разрушая идеальную прическу. Растрепанные рыжие волосы разметались по плечам и груди, и мужчина, собрав их в кулак, слегка потянул вниз, заставляя Лили запрокинуть голову. Опустив губы на сосок, провел по чувствительной коже языком, очерчивая ореол, и слегка сдавил.

Лили снова застонала, извиваясь под его руками и не зная, куда деть свои. Она касалась его везде, куда могла дотянуться — то проводила по плечам, то запускала в волосы. Сквозь тонкую ткань рубашки прикосновения плавили своим жаром. Волдеморт огладил изгиб ее талии, скользнул к животу… снова остановился у границы белья.

Неторопливо провел пальцами ниже, избегая чувствительного участка, и Лили, замершая в предвкушении прикосновения, издала разочарованный возглас.

Насытившись ее мучениями сполна, Волдеморт опустил Лили, позволяя той действовать самостоятельно, и она тут же потянулась к его рубашке. Достав ее из брюк, нырнула ладонями под ткань, и сладко победно застонала.

Они медленно двигались в сторону спальни, не прерывая поцелуя, пока пальчики Лили быстро вытаскивали пуговицы из петлиц. Стянула рубашку с его плеч и, не удержавшись, провела ладонями по разгоряченной коже. Потянулась к пряжке брюк, огладив член через ткань. Волдеморт бесконтрольно зарычал, ощутив давление пальчиков на своей плоти.

Оказавшись в спальне, остановился перед зеркалом. Мягко надавил на плечи девушки, заставляя ее опуститься на колени.

Она, наконец расправившись с застежкой, стянула ткань брюк и боксеров вниз. Шумно вдохнула, когда приподнятый член оказался перед ее лицом.

Опустив руку на ствол, огладила его по всей длине, а после, проведя большим пальцем по головке, размазала смазку. Ладонями ласково скользнула по внутренней стороне бедер, плавными круговыми движениями поднимаясь кверху. Пальчики нежно коснулись яичек, а после — скользнули выше. Волдеморт вздрогнул и издал еле слышный стон, когда каскадом прикосновений она снова пробежалась по шву, яичкам, стволу и назад.

Он, собрав ее волосы, намотал на руку, направляя девушку. Влажными мягкими губами Лили нежно обхватила головку, так же как ранее ягоду клубники. Повела головой из стороны в сторону, насаживаясь. Взгляд Волдеморта остановился на отражении. Вид Лили, вбирающей его в себя, ласкающей его член губами и языком, дарил еще большее удовольствие. Ее ладошка идеально скользила по всей длине, помогая горячему рту.

Ощутив, что возбужден в достаточно степени, он потянул ее за волосы, и Лили, мокро причмокнув, отстранилась. Подняла голову, заглядывая ему в глаза. Почти полностью обнаженная на коленях перед ним, с влажными губами и слюной, растянувшейся от члена до ее рта, она выглядела в крайней степени развратно.

— Встань, — приказал он, и девушка послушно поднялась.

Повернув ее к зеркалу, Волдеморт слегка надавил на поясницу, и Лили отзывчиво прогнулась. Он подхватил белье большими пальцами, стягивая его вниз и наблюдая за ее завороженным выражением лица в отражении.

Положив одну ладонь на живот Лили, пальцами очертил дорожку от пупка к лобку, а после — к влажным складкам. Второй рукой смял полную грудь, зажимая напряженный сосок.

— Какая ты мокрая, — шепнул ей на ухо, скользнув от клитора к промежности и вводя один палец.

Ноги Лили подогнулись, и она слегка подалась назад.

Он раздвинул складки, двигаясь то вверх, к чувствительному центру, то возвращаясь ко входу. Внимательно наблюдал в отражении, как его пальцы скрываются в ней, а Лили, подмахивая бедрами, насаживается сверху. Все вокруг словно померкло, оставляя подсвеченной лишь эту картину.

— Пожалуйста, — то ли прошептала, то ли проскулила Лили — ее голос доносился как из-под толщи воды. — Пожалуйста, войди в меня.

Он наслаждался ее мольбой, как самым сладким звуком, и искаженным истомой и желанием выражением лица.

С влажным звуком достал из нее пальцы, заставил шире раздвинуть ноги и еще прогнуться в пояснице.

Сделал размашистый жест, входя в девушку и выбивая из ее груди низкий протяжный стон. Он двинулся назад, почти полностью выходя из ее плоти, а после резко толкнулся вперед. И еще, и еще…

Лили, вцепившись в его руку, взглядом прикипела к зеркалу, в котором отражались оба. Усилив хватку, она подтянула его ладонь к лицу и вобрала в рот два пальца, которыми он ранее трахал ее. Горячий язычок пробежался по фалангам, полностью слизывая влагу.

Волдеморт, обхватив ее через грудь, прижал к себе, с силой вколачиваясь и наслаждаясь приглушенными стонами.

— Нравится? — хрипло спросил он, опалив дыханием ее ухо. Лили заторможено кивнула. — Есть ощущение, что тебя трахают сразу несколько мужчин? Хотела бы этого? — продолжал шептать Волдеморт. — Никогда бы ни с кем не поделился своей добычей, — произнес, делая особенно резкое движение. — Ни с кем, кроме себя самого.

Он прищелкнул пальцами, и прямо из зеркальной поверхности вышел еще один мужчина — точь-в-точь как он сам.

Затуманенный взгляд Лили метнулся от появившейся фигуры к отражению, в котором теперь были трое.

Точная копия Волдеморта остановилась рядом с девушкой. Двойник властно обхватил подбородок Лили, поворачивая лицо на себя, и, отодвинув мужскую руку, поцеловал, не давая девушке опомниться.

Двойник не отпустил пальцы Волдеморта — напротив, он их переплел сжимая. Вторая его ладонь легла сначала на талию девушки, а после — скользнула к Волдеморту. Обжигающе холодное прикосновение вызвало мурашки на коже.

Пока Волдеморт продолжал трахать Лили, почти полностью откинувшуюся на его плечо, второй мужчина ласкал его сосок, не прерывая поцелуя с девушкой. Разлившийся в воздухе запах секса дразнил рецепторы. Ощущения сводили с ума: горячая влажная плоть, крепко обхватывающая член, и ласки, которые дарил двойник, заставляли разрываться разум на тысячи осколков.

Волдеморт вышел из Лили и направился в сторону кровати. Девушка и клон следовали за ним.

Отражение, опустившись на мягкую поверхность и раздвинув ноги, сделало приглашающий жест. Лили послушно стала на колени, прогибаясь в пояснице и призывно раскрываясь для Волдеморта.

Она вобрала член двойника в рот, и Волдеморт, пристроившись сзади, вошел в нее. Открывающаяся картина доставляла отдельное удовольствие. Его член скрывался в ней, а член копии — во рту Лили.

В отражении Волдеморт заметил приоткрывшиеся влажные губы двойника. Затем его внимание привлек дернувшийся кадык, а после взгляд скользнул по выступающим ключицам и груди с редкими темными волосками. Идеальный — именно так он описал бы этого мужчину. Как и к Лили, к нему хотелось прикоснуться, дотронуться, оставить на нем свой след.

В какой-то момент они встретились взглядами в зеркале. Волдеморт медленно повернул голову к сидящему перед ним отражению. Оно склонилось вперед и поманило к себе; их влажные губы и горячие языки столкнулись.

Волдеморт запустил пальцы в волосы мужчине, слегка царапая кожу — так, как любит он. И двойник в точности повторил его действия. Тонкие упругие губы впивались в его, пока ладонь очерчивала подбородок и скулы такого знакомого лица.

Нечто внутри распалялось, закипало и бурлило, грозясь излиться настоящей лавой; взорваться, снести остальные чувства.

Отстранившись от копии, Волдеморт потянул Лили за волосы, вынуждая ту прекратить свои действия, и повернув ее к себе, втянул в поцелуй. Ладонью крепко обхватил член отражения и застонал, услышав вырвавшийся из груди того рык; хватка на его волосах усилилась. Он сделал несколько движений рукой, наслаждаясь ощущением идеальной твердой плоти под пальцами, и почувствовал, как член дернулся, а после — на ладонь брызнула теплая вязкая жидкость.

Сделал сильный толчок и кончил сам.

Он прищелкнул пальцами, и его копия исчезла. Подтолкнул Лили к кровати и опустился без сил вслед за ней.

-

Он упустил момент, в который девчонка сбежала. Это могло случиться как ночью, когда он уснул, так и под утро, но факт оставался фактом — он потерял бдительность.

Благо, она просто ушла.

Испугалась ли того, что с ней произошло, или просто одумалась — значения не имело.

Он не собирался ее искать намеренно, ему было достаточно того, что уже случилось.

Только когда спустя пару месяцев он, листая «Пророк», наткнулся взглядом на знакомое лицо, почувствовал, как в нем закипает гнев.

С третьей полосы радостно улыбаясь, на него смотрела новоиспеченная миссис Поттер, бывшая Эванс. Маглорожденная.