Маша, Машенька, Машуня… или Любовь вопреки [Вета Маркова] (fb2) читать онлайн

Вета Маркова Маша, Машенька, Машуня… или Любовь вопреки

Пролог

Мы сидели в кафе зала прилета аэропорта Пулково, ждали, когда прилетят наши взрослые дети… Сегодня они возвращались из поездки на Байкал. Это их первое самостоятельное путешествие. Мы готовились выпустить птенцов из гнезда, учились дышать, когда детей нет рядом. Нам с Артуром это давалось тяжело. Мы очень сильно привязаны к своим детям и на это есть своя причина, но об этом потом.

Им уже по двадцать два, но путешествовали мы всегда все вместе. Всегда вместе, всегда рядом, да и дети против не были. Сейчас они были не просто нашими детьми, они были нашими друзьями.

Самолет задерживался на два часа из-за погодных условий в аэропорту вылета. Такое бывает. Артур предложил это время скоротать в кафе, до дома все-равно доехать не успеем.

Муж пошел сделать заказ, а я сидела за столиком и рассматривала своего мужчину влюбленными глазами. В кафе звучала одна из любимых мелодий:

А ты весь поседел,

С мужчинами бывает,

Но с искоркой глядят

Усталые глаза…, — пела Ирина Круг.

Этот год у нас особенный, юбилейный. Мы вместе прожили четверть века, серебряная свадьба. В сентябре, на годовщину свадьбы, муж сделал мне подарок и пригласил в романтическое путешествие. Мы едем отдыхать на две недели в Италию, в Венецию. Только он и я. Я люблю его! Люблю!!! Люблю до сих пор… Люблю вопреки… все эти двадцать пять лет!

Артур мило разговаривал с юной девушкой за барной стойкой, улыбался ей. Вот зараза! Ну не может мой мужчина не флиртовать с прекрасной половиной человечества. У него это в крови. В этом он весь. И все бабы таяли, и тают до сих пор, от его обворожительной улыбки, таяли, не взирая ни на его и ни на свой возраст… Я сама тоже не была исключением…

Ему скоро шестьдесят, а он до сих пор чертовски красив. Высокий, статный, никакой дряблости в теле, все подтянуто и натренировано, даже седина не говорит о его возрасте, лишь деликатно подчеркивает его зрелость. Глаза остались такими же игривыми, в них до сих пор прыгали веселые чертики, когда он смотрел на меня, но теперь я не боялась утонуть в этой черной бездне и тонула в них до сих пор регулярным постоянством…

— Машуня… О чем задумалась моя любимая жена? — бархатный голос мужа приглушенно прозвучал над самым ухом, невесомо прикоснувшись к нему дыханием, от чего по спине пробежала приятная дрожь, и вернул меня в кафе. На столике передо мной уже стояла чашечка моего любимого кофе и кусочек тортика «Красный бархат».

Я улыбнулась любимому, поняв, что основательно задумалась.

— О нас… Наблюдала как ты флиртуешь с бедной девочкой, как ее щеки заливаются румянцем… Вспомнила себя в двадцать два… Что ты творишь, муж? — я нахмурила бровки и попыталась это сказать серьезно, но Артур понял, что я шучу.

— Машка, ты ревнуешь?

— Конечное, дорогой… Ревную…

Он взял мою руку и поцеловал мои пальчики, не отрывая взгляда своих пленительных глаз, лаская своим взглядом в каждую клеточку моего тела.

— Машенька, я люблю только тебя, тебя и наших деток, и ты это знаешь.

— Знаю, но сердце иногда останавливается, глядя на тебя…, — я внимательно смотрела на мужа, скользила по нему взглядом, ища то, что меня больше всего возбуждает в нем…

— Машка, не смотри на меня так, моя девочка. Не буди во мне зверя. Иначе срочно придется снимать номер в гостинице, — засмеялся Артур.

Я смотрела на мужа, а в голове снова звучало стихотворение Юлии Друниной:

Ты — рядом, и все прекрасно:

И дождь, и холодный ветер.

Спасибо тебе, мой ясный,

За то, что ты есть на свете.

Спасибо за эти губы,

Спасибо за руки эти.

Спасибо тебе, мой любый,

За то, что ты есть на свете.

Ты — рядом, а ведь могли бы

Друг друга совсем не встретить.

Единственный мой, спасибо

За то, что ты есть на свете!

Я отвела глаза в сторону, улыбнулась мужу и своим воспоминаниям.

Глава 1. Моя любовь

На маленькой, затерянной планете

Среди мерцанья сказочных светил

Они мечту творили, словно дети

Она любила, он ее любил.

И не было иных чудес на свете —

Весь мир им вдохновение дарил

Пусть остаются счастливы как дети

Те, кто любовь как золото хранил.

М. Рубцова

"…

из табакерки"

Ура!!! Пятница!!! Впереди два выходных дня.

Перекусив в студенческом кафе, я, взяв лекции, пошла в читальный зал. На часах — три. До закрытия читального зала целых пять часов. Этого времени мне хватит проработать почти все вопросы к зачету по детским инфекционным болезням.

Сегодня обязательно нужно разобрать все легкие вопросы, оставив более сложные на следующую неделю. Зачет в пятницу, сдаем зав. кафедрой. Старичок классно читает лекции, но очень требователен к ответам студентов на зачетах и экзаменах. Сам курс для меня не сложный и очень интересный. С преподом нашей группе повезло. Савченко — душка, он так шикарно рассказывал на семинарах, что я практически все запоминала с занятий. Сейчас самое важное — все систематизировать.

Взяв у библиотекарши Мариночки учебник и пару методичек, я уже направилась к столу, но Маринка остановила меня:

— Здесь тобой о-о-чень интересовались…

— Кто? — я, пытаясь понять кто это может быть, окинула взглядом сидящих в зале.

— Узнаешь позже. Его здесь нет, — она перехватила мой взгляд, — он сейчас у заведующей, — загадочно улыбнулась Мариночка.

— Значит, мужчина?

— Ага, молодой и потрясно красивый, — утвердительно ответила библиотекарша, закатывая от восхищения глазки.

От загадочной улыбки Маринки мне стало немного не по себе. Во-первых, не люблю сюрпризы. Они не всегда приятные. Во-вторых, я старалась не общаться с представителями противоположного пола. Почти совсем. Во всяком случае, старалась ограничивать такое общение только деловыми рамками.

Однокурсники меня не очень интересовали. У них на уме только одно… пошлые шуточки, да прижималки-обнималки… Мне это не нравилось. Хотелось чего-то особенного, возвышенного, красивого и романтичного. К тому же мне нравились мужчины постарше. Вернее, как нравились, мой разум говорил, что с ними интереснее. Мамуля говорила, что я еще ребенок и для таких отношений нужно повзрослеть. Возможно и так. Но взрослеть я не спешила…

Себе пообещала, что в институте я замуж не пойду и отвлекаться на мужчин во время учебы не буду. Пока получалось. Все свободное от занятий в институте время, я проводила с учебниками в читальном зале или с клубочками в «своей норке» (очень любила вязать и это у меня неплохо получалось, вязание успокаивало нервы и приводило в порядок мысли). Мои соседки по общаге, девчонки — подружки Ксю и Лелик, называли меня буквоедкой и «старушкой», пророчили мне остаться старой девой. По мне лучше это, чем бездумный ранний брак или одной с ребенком на руках. А может быть я еще не встретила того, единственного?

Разложив на столе учебник, методички и тетради, я углубилась в инфекционные болезни и ушла в мир букв и картинок, потеряв связь с реальностью.

За годы учебы я научилась абстрагироваться от окружающей действительности и ничего не замечать вокруг во время занятий. У меня выработалась своя система подготовки к экзаменам и зачетам, с карандашом, таблицами и схемами (понятными только мне), цитатами и сносками. Мои записи ни один раз помогали не только мне, но и выручали моих однокурсников.

Вот и сегодня я настолько увлеклась, что не заметила, как за соседний стол присел молодой человек. От его неожиданного «Привет!» я вздрогнула… и вернулась из мира детских инфекций в читальный зал библиотеки общежития.

— Привет, — повторил владелец бархатного голоса, смотря на меня потрясающими глазами почти черного цвета, в которых светились веселые искорки.

Первая мысль «послать к черту» была задушена на корню. Нельзя хамить первому встречному, это верх невоспитанности, хотя и очень хотелось. Вторая — «Я пропала!!!» — заставила сердце биться чаще. Я, как завороженная, уставилась на него.

Сказать, что он был хорош собой, ничего не сказать. Он был чертовски привлекательным (какая-то смесь славянской и кавказской крови), правильные черты лица, темные, почти черные, глаза, густые черные брови, четко очерченные губы, в которых затаилась легкая ухмылка, темно-каштановые густые волосы с легкой волной, идеальная модельная стрижка… «Боже, не сойти бы с ума… Ален Делон отдыхает», — пронеслось у меня в голове. Какая-то гремучая смесь мужской красоты, харизмы и уверенности в своей неотразимости (это чувствовалось по манере подать себя). Такой внешности могли бы позавидовать сами олимпийские боги. «Я пропала!..», — прозвучало в голове уже громче!!! Я понимала, что попадаю под его чары. Попыталась отвести в сторону взгляд, но не смогла. Там и сидела, и таращилась на него…

— Добрый день, — тихо ответила я и слегка улыбнулась в ответ.

— Вас зовут Мария Александровна. Вы студентка четвертого курса, живете в общежитии. Я ведь не ошибся? — начал он разговор, внимательно изучая меня, а я как завороженная смотрела на него, не в силах отвести глаз и произнести хоть какой-то звук, лишь утвердительно кивнула в ответ, и он продолжил. — Прекрасно учитесь, чертовски симпатичны, в компаниях с мужчинами не замечены, из чего можно сделать вывод: либо — есть горький опыт, либо — еще никто не разбудил. Все верно? — в его голосе звучали шутливые нотки.

Я, хотя и не сразу, но все-же нашла в себе силы заговорить.

— Очень неожиданно. Это новый способ знакомиться? Или мое досье нужно для чего-то другого? — попыталась я пошутить в ответ. — Что еще Вам известно о моей скромной персоне?

— Могу добавить фамилию. Хотя она с Вами проживет вместе не долго…

— К счастью, ее я еще помню… и менять пока не собираюсь.

— Посмотрим… Что еще? Круг Ваших подруг ограничен девчонками из группы, да двумя соседками по комнате. Последние подходящие стервы, особенно Ксения.

— Шикарная характеристика… Вам все это зачем? И что это значит для меня? — я пыталась спуститься с небес на землю.

На небеса меня занесло обаяние собеседника, и это «минус». Облака — не моя стихия… Я предпочитала твердую почву под ногами. Мозг начинал бунтовать.

Мы открыто смотрели друг на друга. Он — улыбаясь, я — несколько смущенно… Он вторгся в мое личное пространство под названием «Одиночество» и это меня напрягало.

— Давай сбежим отсюда вместе, — он перешел на «ты», как будто знал меня давно. — Все знать невозможно, к тому же зачет у тебя только в пятницу. Времени на подготовку еще много…

Сбежать вместе мне никогда не предлагали. Меня действительно иногда посещала мысль куда-нибудь сбежать. Я устала сидеть в обнимку с книгами, наблюдать со стороны, как развлекаются другие, слушать рассказы подруг о кавалерах, но… сейчас я хотела сбежать не с ним, а от него… Внутренний голос призывал к здравомыслию… Я колебалась, медлила с ответом под натиском его обворожительных глаз. Но! мужская рука решительно захлопнула мои тетради и учебники.

— Мариночка, возьмите книги, пожалуйста, на сегодня все, — попросил он подошедшую Марину, — и Машины тоже.

Он кивнул в сторону моих учебников, хотя я еще согласия не дала. Марина протянула мне мой студенческий, а он взял мои тетради и подал мне руку:

— Идем же, смелее… Ну!..

Это прозвучало настойчиво. Я посмотрела на него. О эти глаза!.. Завораживающие и подчиняющие себе. Наверное, поэтому я, словно в трансе, внутренне улыбнувшись, вложив свою руку в его раскрытую ладонь, встала и молча направилась к выходу из читального зала. «Была-не-была, что я теряю? Нужно же хоть иногда отдыхать», — решила я.

В дверях я замедлила шаг, через плечо оглянулась на своего похитителя. Он был значительно выше меня, широкие плечи, узкие бедра. Внутренний голос проворковал что-то не членораздельное. «Какой мужчина… Шикарен…», — подумала я.

Мы поднялись на второй этаж общежития. Мозг не переставал бунтовать, сердце бешено колотилось в груди. В этот момент я даже представить себе не могла, во что выльется эта встреча…

— Пять минут на сборы хватит?

— Угу, — отозвалась я.

Отдав мне тетради, он остался ждать меня на лестничной площадке, проводив взглядом до дверей комнаты.

В комнате творился легкий кавардак. Мои соседки собирались в гости и вели бурные обсуждения «в чем пойти» и «что взять с собой».

Я молча напялила модные брючки, с завышенной талией, легкий джемперок, поправила макияж, добавила немного парфюма. Взглянула на себя в зеркало. Нет!!!.. Джемпер заменила на белую блузку с красивыми гипюровыми вставками, последний писк моды (да, я такая, все лучшие модели со страниц журналов мои, спасибо мамуле и бабушке Зине). Сапожки на шпильке да куртка — все, я готова. «Рядом с ним придется носить высокий каблук», — промелькнула мысль. Рост у меня «метр с кепкой», как говорил мой папа, чуть ниже среднего, зато симпатичная, стройная, умная.

— Пока, — сказала я соседкам, — ключи взяла. Когда буду, не знаю… Надеюсь, сегодня…

И вышла за дверь, оставив их в полном недоумении. Так я с ними еще не разговаривала. И откуда во мне столько решительности появилось в этот момент, обычно я отчитывалась куда и с кем ухожу.

Он стоял, опираясь о перила, и оценивающе смотрел на меня. Прищур его глаз сказал о сложившейся картинке: я явно ему нравилась, в черной бездне его глаз светилось неприкрытое восхищение.

Сердце снова предательски застучало, здравый Разум завопил: «Что ты делаешь!!!». И лишь мое маленькое скромное Я тихо прошептало: «Вперед! Смелее! Все будет хорошо!»

Я улыбнулась похитителю и тихо произнесла:

— Я готова к побегу…

Он улыбнулся в ответ и также тихо ответил:

— Тогда пошли…

Хотя я и была очарована похитителем, но мой строгий Разум примечал все: с первых секунд общения он подметил достойное воспитание и внутреннюю интеллигентность. Это была не напыщенная, как у юнцов, а какая-то природная галантность. Именно о таком мужчине я мечтала в девичьих грезах, именно такого хотела видеть рядом.

Он шел на ступеньку впереди, готовый в любой момент поймать свою спутницу, вежливо открыл дверь, пропустил вперед… Сказка! «Пусть эта сказка будет со мной хотя бы один вечер!..», — подумала я.

— Поехали в кафешку, а потом погуляем где-нибудь, — предложил он.

Я согласно кивнула в ответ. В голове роились мысли. Сознание основательно раздвоилось на две половинки: благоразумный Разум и шаловливое Я. И теперь каждая из половинок пыталась переубедить оппонента: Разум хотел вернуться «в норку» общаги и не высовываться оттуда, ведь окружающий мир может быть небезопасен для юной леди, а шаловливое Я — успокаивало, вдохновляло, подбадривало и требовало продолжения…

Мы перешли на другую сторону улицы, он поймал такси, назвал адрес следования — ресторан «Нева». Ого!!! Разум встрепенулся с новой силой: «В кошельке не густо… До стипендии еще далеко… Чем собираешься расплачиваться?» и запаниковал вновь; шаловливое Я впало в некий ступор и погрузилось в молчание, но ненадолго, опомнившись, резюмировало: «Где наша не пропадала. Сбежать всегда успеем».

Он сидел рядом, держал меня за руку и легонечко перебирал мои пальчики, аккуратно поглаживая их, изредка поглядывая на меня (я это чувствовала). Прикосновение было приятным и нежным, от чего мое сердце билось еще сильнее. Немного не доехав до ресторана, водитель предложил нам пройтись, впереди был ремонт трамвайных путей. Терять время на объезд ему не хотелось, мы были не против такой прогулки.

Он вышел из машины, распахнул дверь с моей стороны и услужливо подал мне руку.

Кавалеров у меня было достаточно… Я умела с ними обходиться… Но ни один из них не вызывал во мне такого смятения… Чушь какая-то! Что со мною происходит? Такое чувство было для меня новым и неведомым. Мое сердце никогда так не стучало, как бешеное, от прикосновения мужской руки, и не замирало, пропуская удары, под мужским взглядом.

У ресторана я остановилась и посмотрела на похитителя. «С кем я иду в ресторан? Кто он? Как его зовут?», — мелькнуло в моей голове. И тут же тихо прозвучал ответ: «Я… иду в ресторан… с незнакомым мужчиной!!! Докатилась, детка…», — резюмировал мой Разум.

— И что произошло? — на меня смотрели черные, как ночь, глаза… в которых я беспомощно тонула.

— Извините, но … у меня возникло ряд вопросов, вернее два. Можно? — я почему-то спросила разрешение их задать.

— Конечно, спрашивай, — он улыбался, глядя на меня.

— Я не знаю имени того, с кем я иду в ресторан. Вы считаете это нормально?

— Не совсем конечно, — его правая бровь вопросительно изогнулась, мой вопрос удивил его, он явно был уверен в обратном. — Но это можно исправить. Его зовут Артур Ваграмович Баграмян, — он как-то особенно сладко произнес свое имя полностью, невольно намекая на то, что я его должна знать, но оно мне ни о чем не говорило. — Но для тебя — Артур, так будет правильно. Теперь мы знакомы. Можно идти дальше? Или будет второй вопрос?

— Второй вопрос банален, как сама жизнь. У студентки стипендия только на следующей неделе. В ресторане, боюсь, ей хватит только на кофе. Может лучше в кафешку?

— Нет, в ресторан! Я приглашаю и … не принимаю отказа, — Артур решительно распахнул двери ресторана и легонько подтолкнул меня внутрь.

Утонуть в "Неве"

Зал был почти пустой, еще не время было для наплыва пятничных посетителей. Мы подошли к столику в конце зала. Артур Ваграмович отодвинул мой стул, помог мне удобно устроиться. Официант принес меню и застыл в ожидании заказа.

— Студентка голодная, как, впрочем, и я, и нас нужно накормить… Мы будет… — он внимательно посмотрел на меня.

Его полушутливая-полусерьезная манера общения мне нравилась. Я прекрасно понимала, он старается снять лишнее напряжение у спутницы, то есть у меня.

— Студентка не очень голодная, — я машинально посмотрела на часы, было около шести. — Поэтому студентка будет овощной салатик, стейк из говядины и стакан апельсинового сока.

— Стейк без гарнира? — удивленно спросил он.

— Гарнир не поместится, — парировала я.

— О'кей! Но можно мне внести небольшую корректировку в заказ? Я неплохо знаю местную кухню.

Я утвердительно кивнула. Мне стало интересно, какую корректировку внесет Артур Ваграмович. Он сделал заказ: салат «Герцогиня», мясо по-французски с ананасом, коктейль «Блю Кюрасао». При этом он на что-то еще указал официанту в меню, но не озвучил это.

— Может по фужеру вина?

— Нет.

— Шампанского?

— Нет…

— Тогда это весь заказ, — обратился он к мальчику-официанту. Парнишка удалился, а Артур серьезно спросил:

— Вино совсем не пьешь или только сегодня?

— Совсем, — честно ответила я.

— Совсем — совсем? — удивленно переспросил он.

— Да.

— А как же Новый Год? День рождения? — его то ли что-то развеселило в моем ответе, то ли он просто долго не мог быть серьезным.

— Только фужер шампанского.

— А пробовала что-нибудь?

— Пробовала. Эффект не понравился, — отшутилась я.

Он был немного удивлен. Я действительно не пила спиртные напитки, моему организму они не понравились с момента их знакомства. Мы сидели молча и смотрели друг на друга. Только наши взгляды были немного разные: у него открытый, задумчиво-изучающий, а у меня — застенчивый. Лишь изредка, украдкой поднимая глаза, я пыталась найти в нем то, что меня больше всего привлекало и завораживало. Глаза, правильные черты его лица, или эта чертовски сексуальная эспаньолка? Мне не очень нравилась растительность на мужском лице, даже если очень ухоженная, я предпочитала гладко выбритые лица, но такой вариант … мне почему-то понравился. Было в этом что-то особенно притягательное.

Заказ принесли быстро. Теперь можно было перекусить, все обдумать и, если получится, то немного расслабиться. Находясь в ресторане, я успела немного успокоиться. Мысли разместились по полочкам, все встало на свои места. Но надолго ли?

Мы просто перебрасывались короткими фразами, но Артуру Ваграмовичу этого хватило, чтобы заметить перемену во мне. Мой Разум и мое шаловливое Я достигли равновесия; я успокоилась, что явно не входило в планы похитителя моего спокойствия. Он постоянно пытался немного вывести меня из зоны комфорта. Наверное, ему больше нравилось, когда по моим щекам бегал румянец застенчивости, и я начинала зависать при ответе на каждый его вопрос.

Артур Ваграмович взял коктейль, попробовал, подозвал официанта, что-то тихо спросил и попросил заменить. Официант, извинившись за ошибку, пошел ее исправлять. Мой спутник взял второй коктейль, к нему у похитителя претензий не было. Мне принесли замену. В этой манипуляции с коктейлями я ничего не поняла и решила уточнить сей момент у похитителя, но после ресторана, если не забуду, конечное.

Мило беседуя мы еще немного посидели. В ресторане было тепло и уютно. Уходить не хотелось, но… Но время неумолимо двигалось вперед. И мы покинули этот гостеприимный зал.

Прогулка

Улица встретила нас далеко не ласковым ветром, но за годы учебы я привыкла к питерской погоде. И ветер меня не пугал.

— Ловим такси? Ветер сегодня холодный.

— Давайте немного погуляем, — предложила я.

Называла я его Артуром Ваграмовичем и на Вы. Мне так почему-то было комфортнее, хотя ему это не очень нравилось. Он был старше меня лет на восемь — десять, наверное. К тому же я не знала Кто он, Где и Кем работает? Многие вопросы, интересующие меня, требовали ответа, и переходить на «ты» я не спешила.

— Тогда пошли на Большую Пушкарскую.

— А почему не по Большому?

— Здесь тротуары узкие и народу много, все толкаются, снуют туда-сюда. А хочется тишины и уединения, — объяснил свой выбор он.

Вот чего-чего, а уединения мне уже не хотелось. В моей голове снова был кавардак и смятение. И чем дальше, тем сложнее мне приходилось. Ну и вечер!!! К такому я готова не была.

— Уговорили. Но там дальше… — пытаясь справиться с внутренним волнением, ответила я.

— А мы торопимся? Если устанешь или замерзнешь, поймаем такси.

Было понятно, этот мужчина все решения принимал самостоятельно и у него на все было объяснение. Он был уверен в правильности своего выбора.

Мужчины с таким характером мне нравились, но в реальной жизни я таких еще не встречала, может поэтому и была одна. Вернее, встречала только одного и им был мой папочка, самый любимый мужчина на свете.

Первые дни апреля… Снег почти весь растаял. Лишь кое-где были талые лужицы, которые под порывами холодного ветра покрывали тротуар ледяной коркой. Скользко…

Мы шли медленно. Он сначала поддерживал меня под локоть, а потом, после очередного моего скольжения, приобнял за талию. Я хотела убрать его руку, но … моя попытка была задушена на корню. Его властная рука лишь крепче прижала меня. С этим мужчиной просто не будет, я не умела подчиняться, но здесь … пришлось подчиниться.

— Очень хочется упасть? — полюбопытствовал мой похититель.

— Не очень, — робко отозвалась я.

— Тогда не сопротивляйся. Так надежнее. Если что, падать будем вместе. Падать вместе — веселее, — пошутил он.

Мы разговаривали про институт, преподавателей, сессии… С ним было легко и просто, он интересно рассказывал и умел слушать. Из разговора я уяснила, что мы коллеги. Артур (мысленно я перешла уже на Артура, почему-то моему мозгу хотелось именно так) закончил первый мед, работал в Куйбышевке, прошел все ступени от студента до аспиранта, сейчас учился в нашей аспирантуре, писал кандидатскую.

О себе он рассказывал мало, а расспрашивать было не в моих правилах. «Всему свое время», — подумала я.

Я поинтересовалась рестораном:

— А что с коктейлем было не так?

— Все так. Просто этот коктейль имеет два варианта исполнения. Он может быть, как безалкогольным, так и с дополнением водки и ликера. Официант неправильно понял заказ и принес разные коктейли. Хорошо еще алкогольный попался мне. Я попросил исправить ошибку, — в его глазах прыгали веселые чертики.

Так мы дошли до набережной Большой Невки.

Здесь ветер был особенно хорош!!! Вот он — Питер!!! Артур остановился, повернул меня к себе и … набросил на мою голову капюшон.

— Так будет теплее…

— Но так я ничего не буду слышать, — попыталась возразить я.

— Сейчас перейдем на Выборскую сторону, такого сильного ветра там нет, и я все верну на место.

Мне было приятно, впервые мужчина не просто провожал и развлекал меня, но еще и заботился обо мне. На мосту Артур остановился, взялся за перила, так, что я попала в окружение его рук и, закрывая меня от ветра, произнес:

— Нева, как рубашка, на город надета,

Большие притоки — ее рукава,

Вода, словно шелк серебристого цвета,

Прекрасны чугунных оград кружева.

— И, как ожерелья, из рук ювелира,

Висят над водою красавцы — мосты, — продолжила я.

— Ты можешь объехать, коль хочешь, полмира —

Нигде не найдешь ты такой красоты, — закончил он. — Любишь поэзию?

— Да, — призналась я.

Мы ускорили шаг, быстренько перебрались на Выборский берег. Спрятавшись за домами от ветра, Артур, как и обещал, снял с моей головы капюшон. Ветер тут же заиграл с освободившимися локонами моих волос, Артур провел рукой по их волнам и немного подался вперед. Его губы манили к себе и это меня пугало. Я сделала маленький шаг назад и отвернула лицо. Я догадалась, что он улыбнулся.

— Очень устала? — заботливо спросил он.

— Нет.

— Тогда пошли в Сампсониевский сад?

Я была не против, и мы повернули в сторону Сампсониевского собора.

На удивление мне было приятно с ним, как ни с кем другим раньше. Расставаться не хотелось, хотя понимала, судя по времени наш вечер близился к завершению. Стоя на пересечении дорожек сада и решая куда пойти, Артур привлек меня к себе, попытался обнять, но я умело поставила между нами руки. Он улыбнулся, но объятия не ослабил и не отпустил, наклонился и тихо прошептал:

— Поцеловать, я понимаю, нельзя?..

— Нет, — уверенно ответила я.

— Жаль, — в его голосе зазвучали неподдельные нотки разочарования. — А если очень хочется… И если быть более настойчивым…

Он наклонился ко мне. Я отвернула голову в сторону, его дыхание обожгло мне щеку, а он прошептал мне на ушко:

— Я подожду… Я умею ждать, но … недолго…, — и снова он шутил. Или нет?

Я посмотрела на него, наши взгляды встретились. В его глазах жила нежность… Но, от этого сейчас мне легче не было.

— Я просто немного тебя отогрею… Замерзла?

— Не очень. Только руки…

Руки действительно замерзли. Уходя из общаги, я забыла прихватить перчатки. Артур взял мои руки в свои горячие ладони и попытался вдохнуть в них жизнь… Стоять было еще холоднее… Но ради этих мгновений, я готова была замерзнуть совсем. Да и он не очень хотел отпускать меня…

Мы вышли на Лесной проспект, прогулялись до сада Александра Матросова (кто бы знал, что этот скверик так называется, но эта «ходячая энциклопедия» неплохо знал, наверное, все уголки Ленинграда), вышли на Кантемировскую.

Мне было хорошо и спокойно рядом с этим мужчиной. Мы подходили к общаге… У стадиона Артур остановился, приподняв меня за талию, водрузил на поребрик… Так стоять было удобнее, сократилась разница в росте. А разница в росте была приличная, я на высоких шпильках была не выше его плеча, даже голову на плечо не положишь…

— Ну вот, подросла…

Он снова попытался покрепче обнять меня. Я уткнулась лбом ему в плечо и вдохнула полной грудью аромат его дорогого парфюма с хвойными нотками, вперемешку с трудно уловимым, не будоражащим обоняние, запахом дорогих сигарет. Какой пьянящий и притягательный аромат. Как хорошо… Мне захотелось закрыть глаза и остаться так стоять вечно…

— Мария, — он нарушил молчание. Он что-то хотел сказать или спросить, но не решился.

— Да, Артур Ваграмович, — я подняла на него глаза.

— Устала?

— Немного.

— Я не хочу тебя отпускать…

— И? — я смотрела на него, в его глаза, и тонула в них, как в бездне. Было немного страшно утонуть совсем или потерять голову.

Мимо проходила группа парней из общаги, кто-то громко бросил:

— Вау, недотрога с кавалером!

— Кто-нибудь пообломает… потом сговорчивее будет…

Я хорошо знала обладателей этих голосов. Каждый из них в свое время пытался ухаживать за мной, или просто хотели затащить в постель, но это теперь уже не имело значения. Они громко заржали. Мне было неприятно. Артур едва ощутимо коснулся губами моей щеки, обжег ее дыханием. В этом прикосновении было что-то необычное, по-мальчишечьи робкое, и одновременно уверенное по-мужски. Почему он не воспользовался моей оплошностью? Ведь секунду назад я отвлеклась и на сто процентов пропустила бы поцелуй.

— Извини, но … я не могу отпустить тебя просто так, без платы за …, — он не успел договорить.

— …за ужин? — поспешила уточнить я.

Мне почему-то сделалось очень обидно. «И этот туда же…»

— Нет. За прекрасный вечер, — ответил он.

— Значит за ужин будет другой счет? — с неподдельной горечью спросила я.

— Нет. Не нужно пытаться меня обидеть. Я не беру с женщин плату за еду и кров, — он немного отстранился.

— Извините, — я положила руку ему на грудь, как бы пытаясь его удержать. — Извините, я не хотела… Вас обидеть…

Он уперся лбом в мой лоб, я понимала, сейчас должен последовать поцелуй.

— Нет… Не сейчас… Не здесь… — вновь я попыталась предотвратить неизбежное. — Мне и так в общаге разговоров хватит… На кухню не войдешь…

Артур внимательно смотрел на меня, молча выслушал мой детский лепет, улыбнулся своей восхитительной улыбкой и поцеловал … мне руку, которую не выпускал из своей руки, каждый пальчик, не отрывая от меня взгляда своих черных пленительных глаз и о чем-то загадочно думая.

— Артур Ваграмович, можно я пойду? Уже поздно…

— Можно… Замерзла?

— Да, — честно ответила я, — и устала.

— Хорошо, — он поставил меня на тротуар, прижал к себе еще раз и тихо отпустил. — Пойдем, я доведу тебя до дверей.

— Может я одна дойду?

— Нет! Зачем скрывать то, что будет очевидно в ближайшее время!

Я не поняла его последней фразы, но … решила не заморачиваться… У дверей общежития мы остановились. Он снова взял меня за руки.

— Спасибо за вечер. Было чудесно!

— Вам спасибо. Вытащили меня из норы, накормили, просветили, обогрели…, — мы улыбнулись друг другу.

— Я завтра зайду за тобой часов в одиннадцать. Сходим куда-нибудь. Допустим в музей… Ты не против? Ты же любишь ходить в музеи?

Я молчала. Откуда он это знает? Действительно, я люблю музеи, театры, выставки…

— Я могу отказаться? — неожиданно для себя, спросила я.

Мои внутренние голоса встрепенулись и завопили наперебой: «Дура!», «Ты что делаешь!», «Спятила!». Мои два внутренних голоса могли вопили за десятерых, если вопили в унисон.

— Нет. Я же не спрашиваю, пойдешь ли ты? Я просто приглашаю тебя… на свидание… Завтра в одиннадцать. Ты можешь сказать «нет» только в одном случае. Если тебе неприятна моя компания. Но по сегодняшнему вечеру я этого не заметил. Отсюда делаю вывод, что свидание состоится. В одиннадцать не рано для субботнего утра?

— Нет, не рано. У меня привычка вставать намного раньше. До этого времени я многое успею сотворить…

Он засмеялся.

— Тогда до завтра, творительница.

— До завтра.

К общаге подходила группа девчонок и я поспешила проскользнуть внутрь (меньше глаз — меньше разговоров), оставив похитителя снаружи.

Быстро поднявшись на второй этаж и войдя в комнату, не включая свет, я подошла к окну. На той стороне улицы Артур ловил такси. Сердце то замирало, то бешено стучало от счастья. У меня сегодня многое было в первый раз… Обычно я всегда владела ситуацией, никогда не было внутреннего трепета, не было замирания сердца, не было ожидания чуда… А сегодня…

Все предыдущие встречи были похожи одна на другую. Познакомились, погуляли, пообщались. Кавалер поприставал пару вечеров, возможно даже поцеловались пару раз, расстались… Все мои кавалеры не очень-то умели ухаживать, они только учились этому, учились вместе со мной, учились на мне, а я была не склонна к обыденности. Было что-то в этих встречах такое, что меня отталкивало, возможно, неопытность, наглость, пошлость… Что-то мне в этих чувства не нравилось…

А сегодня… все… не так…

Мало того, что он, чертовски красив и появился как черт из табакерки, так он еще старше меня, значит и опытнее. И самое главное, что Артура отличало от других — терпение и такт… В его объятиях не было пошлости… Не было наглости… Я прекрасно видела, как внутри он борется с самим собой.

Что ему нужно? Для чего это встреча? Если он интересовался моею персоной заранее, значит встреча не случайна. Что это значит? Будет ли продолжение?

Я сняла куртку, сапожки… Ноги гудели… Так долго на шпильках я давно не ходила… Поставила чайник и заварила ароматный травяной чай. Хотелось о многом подумать. Шикарно, что не было девчонок, они, наверное, остались ночевать у своей знакомой. Если мне повезет, то пробудут там до воскресения.

Поставив чашку чая на тумбочку, я устроилась со своими клубочками на кровати и погрузилась в размышления о себе, …о нем, …о нас и к чему все это может привести…

Русский музей и не только…

Субботнее утро было ранним! Спала этой ночью я плохо. Мозг долго не мог переварить то, что на него свалилось накануне. Затем долго распихивал все по только ему ведомым полочкам. А когда успокоился и уснул, наступило утро…

Гимнастика и контрастный душ сделали свое дело. В тело вернулась бодрость. Можно было работать. Разобравшись с делами домашними, я посмотрела на часы. Не было еще и десяти, с Артуром мы договорились встретиться в одиннадцать. Впереди целый час, который можно посвятить учебе. Не хотелось ее незаслуженно задвигать на второй план, как я это сделала вчера.

Пробежав по списку вопросов к зачету, я уверенно обвела три. Ответы на них я знала. Внимательно просмотрю лечение по этим вопросам перед экзаменом. В остатке еще семь: ботулизм, бруцеллез, геморрагическая лихорадка, бешенство, клещевой энцефалит и клещевой боррелёз, малярия, сибирская язва. Это не так много на неделю. Еще не плохо бы повторить иммунопрофилактику и схему лечения основных заболеваний. Виктор Павлович на последнем занятии делал акцент именно на этом: лечение основных заболеваний знать на зубок, у редких — знать симптоматику и пути передачи инфекции, инкубационный период. Набросала небольшой план и засела в обнимку с учебником. Работалось легко и я совсем потеряла ход времени…

В дверь постучали. Проходя мимо зеркала, посмотрела и подмигнула отражению — хороша… Я любила свое отражение! Оно всегда свежее, молодое и жизнерадостное!

Открыла дверь. На пороге стоят Артур Ваграмович. Было уже начало двенадцатого.

— Привет! Студентка забыла? Или студентка передумала?

— Добрый день! — я приветливо улыбнулась ему. — Студентка не забыла и не передумала. Студентка учила… Проходите.

Я пропустила Артура в комнату. Он, переступив порог, протянул букет нежно-розовых роз. Я, приняв букет, уткнулась лицом в еще не совсем раскрывшиеся бутоны и вдохнула их тонкий аромат. Боже, это первый букет, подаренный мне мужчиной просто так…

— Мне нужно 5-10 минут. Хорошо? — справившись с секундным волнением произнесла я, ставя цветы в вазу.

Артур кивнул, бегло осмотрел комнату, расстегнул куртку.

— Мой угол дальний правый. Располагайтесь. Я постараюсь быстро…

Я взяла приготовленное платье и нырнула за шторку. Руки предательски дрожали, молния не застегивалась. Ну, почему в его присутствии так бешено стучало сердце? Я вдохнула-выдохнула, пытаясь справиться с волнением и немного успокоиться. То, что в комнате находился этот мужчина, меня несколько выводило из состояния равновесия. Наконец молния подчинилась мне.

— Говорить со мною можешь? Или мне лучше помолчать?

— Могу, конечное, — ответила я из своего убежища.

— У студентки ошибка в назначении лечения при малярии. Корректировку внести можно?

— Можно, но лучше в блокнот, лежит на тумбочке. А в чем ошибка?

— Профессор Виноградов рекомендует другую схему лечения, и он прав. В учебнике немного устаревшая информация, но эта схема лечения есть в его методичке.

— На лекции нам вообще ничего про лечение не говорили, методичку я еще не смотрела, — парировала я, поправляя заколку на волосах. — Вот…, — я вышла из своего уголка-гардеробной. Артур, наклонившись над столом, что-то писал в моем блокноте.

Он поднял глаза от записи, улыбнулся мне и присел на спинку кровати. Он был явно доволен увиденным. Блокнотик остался лежать открытым на столе. Я заглянула. Почерк моего кавалера ровный, мелкий, витиеватый и совсем не похож на подчерк врача. Почерк многое может сказать о характере владельца, потом попытаюсь проанализировать. Кроме схемы лечения было еще кое-что…

До того как мы чашу судьбы изопьем,

Выпьем, милая, чашу иную вдвоем.

Может статься, что сделать глотка перед смертью

Не позволит нам небо в безумье своем.

— Омар Хайям, Рубаи, — подытожила я.

— Читала? — удивленно спросил он.

— Да. Мне нравятся восточные мудрецы, — я закрыла блокнот и вместе с тетрадями убрала на тумбочку.

Артур поймал мою руку и привлек к себе. Увернуться не получилось, только успела выставить вперед руки, так что прижать и поцеловать меня стало проблематично. Ох, уж эти мужчины!

— Значит вот так?

— А как иначе? С представителями мужского населения планеты приходится всегда быть на чеку.

— Зачем? И поцеловать снова нельзя?

— Нет…

— Нельзя всем? Или только мне? И почему нельзя?

Его манера спрашивать открыто, обо всем, без доли стеснения, меня снова вывела из состояния равновесия. На щеках предательски появился румянец смущения. Я понимала, что к этому мне нужно как-то привыкнуть. Но как? Для Артура нет запретных тем как в силу возраста, так и в силу профессии.

— Нельзя! Всем! Потому что!..

— Так вот почему тебя зовут «недотрогой»?

— И не только…

— Я знаю. Еще «куколкой». А что обиднее?

— Не задумывалась… Артур Ваграмович, может отпустите?

— Нет. Зачем? Мне так приятно, — он изучающе смотрел на меня, его руки крепко обхватывали мою талию, я была в его власти. — Или тебя что-то не устраивает?

Меня такая близость не только не устраивала, она меня пугала. Артур прижал меня к себе так, что я ощутила реакцию не только своего тела, которое предательски переставало мне подчиняться и все трепетало, но и его. Я чувствовала его возбуждерие. Я понимала, что в очередной раз краснею… Он это видел и его это развлекало.

— Ну, как сказать, чтобы не обидеть, — замялась я под его пристальным взглядом.

Он рассмеялся, немного ослабив объятия, но не отпустил. Он играл со мной. Играл, как кошка с мышкой. Я сразу попыталась освободиться, но единственное, что мне удалось, немного отодвинуться.

— Что-то не так?.. — проговорил он задумчиво и заглянул мне в глаза, как будто искал в них ответ на поставленный вопрос.

— Что именно?

— Еще не понял. Ладно, потом разберемся. Если готова, пошли, — и отпустил меня.

— Пойдемте.

Я облегченно выдохнула. Я свободна. Хотя уже точно понимала, что ненадолго. Да и свободы уже не очень хотелось. Тело предательски стремилось к неизведанному. Артур подал мне пальто. Я одела шляпку. Но он сначала хотел как-то поправить ее, но потом совсем снял, убрал заколку, волосы каскадом упали на плечи.

— Мне так больше нравится, да и будет удобнее. Можно? Мы сегодня на машине. Обещаю, морозить не буду. А если я обещаю, то держу слово, — в его голосе появились нотки еще непонятные мне.

— Хорошо. Пусть будет так, — согласилась я.

Мы вышли из комнаты. Он взял меня за руку, точно обозначая кто хозяин положения. Выйдя из общежития, я выдохнула.

— Нам направо и через дорогу, — Артур придерживал меня под руку. — Машина на райкомовской стоянке.

Артур Ваграмович подвел меня к красавице иномарке. Открыл дверь, помог сесть в машину, предложил отрегулировать сидение под новую хозяйку.

— Удобно?

— Да.

Устроив меня, Артур обошел машину и сел за руль.

— Сначала в кафе, затем в Русский музей. Там открылась новая экспозиция. Была?

— Там еще нет…

Он повернулся ко мне, явно хотел поцеловать, это было видно по импульсивному движению в мою сторону, но передумал. А зря. Сейчас, после эпизода в комнате, я была готова уступить ему.

Я улыбнулась. Внутри зародилось новое чувство: мне очень хотелось, чтобы он был рядом, хотелось прикосновения… его рук, … его глаз, … его губ.

Недалеко от Русского музея мы зашли в кафе.

— Что будет милая студентка?

— Горячий шоколад.

— И …

— И все! — подытожила я.

— Ты точно ничего не хочешь? — уточнил Артур, вопросительно посмотрев на меня.

— Точно. Только чашечку горячего шоколада.

Он сделал заказ и сел на диванчик рядом со мной. Поскольку диванчик был не очень большой, а Артур сел по-барски, как бы я не пыталась отодвинуться, мое бедро было тесно прижато к его. Через ткань одежды я чувствовала тепло его тела.

Рядом с ним меня охватывали дрожь и волнение, и унять их было не так просто. Меня это смущало, но это нисколько не смущало его, только веселило, похоже он этого и желал. Он посмотрел на меня, улыбнулся своей восхитительной улыбкой и с удовольствием продолжал пить свой кофе, а я пыталась выпить чашку горячего шоколада, борясь со своими тараканами и нервными клетками…

Мое тело быстро отозвалось на это прикосновение, щеки застенчиво запылали, по телу пробежала дрожь… Все остальное время в кафе я пыталась хоть как-то успокоиться, все мысли были заняты только этим. А он молча наблюдал за мной, улыбался, и при этом пил кофе нарочито медленно.

В Русском музеи Артур попросил организовать экскурсию по новой экспозиции «Русские портретисты». К нам подошла дама-экскурсовод. И мы на ближайший час погрузились в мир прекрасного. Она рассказывала нам о работах прославленных живописцев Репина, Сурикова, Венецианова… Я внимательно слушала, мне было очень интересно. Все было бы прекрасно, но … Артур держал меня за талию подчеркнуто деликатно, но твердо. Я чувствовала тепло его руки. И это меня постоянно отвлекало и не давало сосредоточиться. Иногда он задавал экскурсоводу вопросы, она отвечала ему. А я? мне? Мне нравилось все: картины, музей, Артур и его рука…

Когда экскурсия по экспозиции закончилась, Артур поинтересовался не устала ли я (не «интересно», не «понравилось», аименно «устала»). Меня покоряла его забота…

— Нет, — ответила я.

— Тогда пойдем в мои любимые залы. Там я смогу рассказать все сам.

Это были залы с работами Левитана, Серова, Шишкина, Поленова и Крамского. Мы медленно переходили от картины к картине, от художника к художнику, а этот кладезь знаний не замолкал ни на минуту. Он придерживал меня за талию, у картин аккуратно прижимал к себе и тихо ворковал мне на ушко. Я была на седьмом небе!!! И оттуда спускаться я уже не хотела!

Рассказав о крайней картине в последнем зале, Артур прошептал: «Я устал… На сегодня экскурсия закончена…». И нежно прикоснулся губами к моей щеке. Очень подходящее место и прекрасный расчёт. Я посмотрела на него возмущенно, но глаза уже говорили о другом.

Мы покинули гостеприимный дворец искусства, в котором пробыли очень долго, и направились к машине.

— Куда теперь?

В ответ я пожала плечами и спросила:

— А куда бы Вы хотели?

— О!!! Тебе лучше пока не знать, куда бы хотел я, — смеясь, многозначительно ответил он.

У меня на щеках появился предательский румянец смущения, фантазия у меня была неукротимой. Мой румянец его явно развлекал, он поймал и понял запретные для моего мозга темы и умело этим пользовался. А меня это бесило… Ноги гудели, но мысль о замкнутом пространстве пугала. Я боялась остаться с Артуром наедине…

— Давайте погуляем где-нибудь, — предложила я.

Он согласился. Приобнял меня за талию и увлек в сторону Михайловского сада. Мне показалось, что он догадывается о моем страхе.

Мы гуляли по аллеям, разговаривали ни о чем, он читал стихи, я иногда составляла ему компанию. В основном говорил он, а я пыталась впитывать все, что он говорил. Мне было так … хорошо…

Найдя укромный уголок у павильона Росси, Артур водрузил меня на поребрик. Похоже это было его новым развлечением, ставить меня на что-нибудь, тем самым сокращая разницу в росте. Нежно придерживал меня одной рукой за талию, а другой нежно приподнял мой подбородок и посмотрел в мои глаза, которые я постоянно пыталась опустить вниз. Посмотрел внимательно, нежно, как будто хотел разглядеть то, что скрыто в них от посторонних глаз. Предательский румянец заиграл с новой силой. Я краснела под его взглядом и не могла с этим ничего поделать.

— А как зовут тебя родители? — поинтересовался Артур.

— Мамуля — доченька или Машуля, Машенька, а папа — Маруся. А что?

— А как мне тебя называть? Все самое лучшее уже разобрали…

— Включите фантазию. Я люблю свое имя, люблю все его производные, поэтому большой разницы нет, как называют. Разница только в интонации, которую в это вкладывают.

Он улыбался, не отводя ни на секунду от меня взгляд своих глубоких черных глаз.

— А можно еще вопрос?

— Да.

— Да — это разрешение? — в его глазах запрыгали веселые чертики.

— Нет, то есть «да» — это разрешение на второй вопрос и ни на что другое, — уточнила я, понимая, что запуталась.

Он снова играл со мной. Я была той маленькой мышкой, которую загоняли в угол, тихонько цепляли коготком и отпускали, лишь для того, чтобы потом нежно зализывать ранку… Его это веселило, но и я против уже не была. Я желала таких отношений… я жаждала большего…

Он молча смотрел на меня, как будто сомневался спрашивать или нет…

— Так вопроса не будет? — вернула я Артура на землю.

— Будет, но позднее. Пойдем в машину, — предложил он и опустил меня на землю. — Я буду звать тебя Машуня.

Мне это понравилось, и я улыбнулась в ответ.

— Пойдемте…

Было около шести часов. Становилось прохладно. Апрельское солнышко не очень баловало питерцев.

Мы доехали до общежития. Расставаться, как и вчера, не хотелось. Немного посидели в машине. Поболтали. Артур был шикарным собеседником. Он знал много прикольных историй, рассказывал очень интересно, много шутил. С ним было легко и непринужденно, но я чувствовала себя немного скованно. Еще сложнее было с его попытками поцеловать меня. Можно выкрутиться в первый вечер, ну — во-второй. А дальше? Прекрасно зная свой робкий характер, я боялась, что не справлюсь в один «прекрасный момент» ни с собой, ни с таким опытным кавалером.

Это с легкостью объясняло и мой внутренний трепет, и мое смущение, и мое желание быть рядом с Артуром. После очередной попытки Артура поцеловать меня, я твердо решила, что нужно ретироваться в общагу, ведь силы противиться не только ему, но и моему внутреннему желанию, покидали меня.

Нужно было взять тайм-аут. Хотя бы на несколько дней. Мне нужно было разобраться со своими зарождающимися чувствами, немного укротить их. Сейчас я уже понимала — мне очень нравится этот мужчина. Я хочу быть с ним. Понимала и принимала это.

— Спасибо за прекрасно проведенный выходной. Я пойду? — робко сказала я.

— Машунь, я тебя чем-то обидел? или напугал? Может еще немного посидим?

— Нет, Артур Ваграмович. Все было прекрасно, но мне действительно пора.

— Хорошо. Пошли, — как-то очень печально сказал он.

— Да я сама дорогу знаю.

— Ну, уж нет!!! — возмутился Артур.

Он вылез из машины, обошел ее, открыл мою дверцу и подал руку. Как все это мне нравилось!.. «Сказка, ну продлись еще немного» — мысленно молила я.

Артур провел меня до общежития, а дальше я не разрешила…

— До завтра?

— К сожалению, нет, Артур Ваграмович. Следующая неделя у меня сложная, мне нужно время на подготовку. Может быть в выходные.

— А если я до выходных не доживу? Или передумаю? Или уведут? Не боишься на столь длительный срок оставлять мужчину свободным?

— Если передумаете — это Ваше право. Уведут — не уведут, на это я повлиять, даже находясь рядом, не смогу. Привязать Вас к себе я не смогу, даже если очень сильно захочу. Опыта не хватит. Да и никого привязывать не собираюсь и не буду. Насильно мил не будешь…

— Машунь, ты точно не можешь? Или не хочешь? — уточнил он.

— Артур Ваграмович, я действительно не могу. У меня один зачет по курсу и два зачета по темам. Я не хочу портить свою зачетку. Поверьте, я очень много на нее работала, и в одночасье махнуть рукой на учебу не могу и не хочу. Мне учеба не дается легко, к сожалению.

— Хорошо. Верю. А если просто выпить по чашечке кофе где-нибудь в кафе? Допустим, во вторник. У тебя занятия в Куйбышевке до часа. Я не ошибаюсь?

— Нет, не ошибаетесь, — я уже перестала удивляться его познанием меня, поэтому и осведомленность Артура моим расписанием меня не удивила. — Но, потом у нас лекция в три часа в институте в семерке. Здесь только бегом. Какое кафе!!!

— Тогда так: после занятий в Куйбышевке я тебя украду. Посидим немного в кафешке. А к трем — отвезу в институт. Идет? Пожалуйста…, — его глаза молили о согласии.

Я медлила с ответом…

— Маша, Машенька, Машуня… Я еще никогда так никого не просил… Машунь, что скажешь?

— Хорошо, почти уговорили. Я согласна, но с одним условием. Я не хочу, чтобы нас видели вместе, хотя бы еще какое-то время, — попросила я и пояснила. — Не люблю, когда начинают обсуждать за спиной и читать нравоучения…

— Без проблем. Тогда до вторника?

— До вторника, — и я протянула Артуру руку. Он легонечко сжал мои пальчики и поднес их к губам, но потом не удержался, привлек к себе и поцеловал в щечку. Я не стала отстраняться от этого поцелуя.

Подружки

Я недолго была в одиночестве. В дверь постучали. Это были девчонки из группы. Я совсем забыла, что мы собирались посидеть сегодня у меня. Мои мегеры отсутствовали и была возможность спокойно без посторонних ушей поговорить о делах наших девичьих.

Я поставила чайник. Мы часто гуляли вместе: я, Оленька, Светик, Марина, Виолетта и Лара. Мы вместе были с самого первого курса, секретов у нас друг от друга практически не было. Сегодня они гуляли без меня и их очень интересовала причина моего отсутствия.

— Ну, и где тебя носило?

— Что происходит?

— И главное, с кем!?…

Я молчала, только улыбалась, наливая чай в кружки и выкладывая пирожные на блюдо. Я точно знала: счастье любит тишину.

— Почему сразу "С кем"? — спросила я.

— Марусь, что за тайны Мадридского двора? Во-первых, стоит стойких запах дорогого мужского парфюма, и этот запах исходит от твоей одежды. Смею предположить, если конечное ты не перепутала флаконы, с этим мужчиной ты вместе провела несколько часов, — я интуитивно наклонила голову к своему плечу, на котором недавно лежала его рука, вдохнула аромат его туалетной воды и улыбнулась, а Лариска продолжала. — Во-вторых, я собственными глазами видела, как ты у общаги вчера стояла с симпатичным брюнетом. Да еще с кем!!!! — подытожила она.

Значит она видела, тогда отпираться глупо.

— Да и букет роз стоит на твоей тумбочке, — заметила Светик.

— Как давно ты познакомилась с Артуром…, Артуром Ваграмовичем? — спросила Оля.

— А вы его откуда знаете? — в ответ спросила я.

Девчонки дружно засмеялись.

— Рассказывай…

Рассказывать особо не хотелось, но обидеть девчонок я тоже не могла.

— Девчонки, просветите идиотку: кто такой Артур Ваграмович Баграмян?

Нависла тишина. Девчонки смотрели на меня, я на них. Они молчали. Маринка опомнилась первой.

— Это тот, с кем ты вчера вечером стояла у общаги у всех на виду… И, по всей видимости, с кем шлялась сегодня…

— Как его зовут я уже знаю, просветил. Я не знаю, кто он и откуда его знаете вы?.. И откуда он знает меня? — поинтересовалась я.

— Это аспирант кафедры хирургии. Клевый малый… Специализируется по нейрохирургии… Говорят, очень перспективный.

— Пока мы учились на нервных, он постоянно заглядывал к нам в группу. Иногда подсказывал при обходах.

— Да он не отходил практически от нас.

Наперебой девчонки рассказали немало милых эпизодов. Но почему я его не заметила? Где я была в это время?

— Допустим. Но, у меня сложилось впечатление, вернее он уверен в том, что я видела и знаю его…

— Еще бы!!! Впервые вы встретились в первый день занятий на кафедре нервных болезней. Напряги память… Ты, в свойственной тебе манере, заходя в учебный класс в дверях столкнулась с молодым врачом, не позволила ему выйти из кабинета первым, еще и повозмущалась, что мужчины совсем обнаглели, — пояснила Ольга. — Бедолага даже не нашелся, что сказать в ответ. Только оценил взглядом и улыбнулся.

— А еще ты во время очередного обхода что-то отвечала преподавателю, но немного замешкалась с ответом. Артур Ваграмович, решив, что ты не знаешь, подсказал. На что услышал в свой адрес бурю критики и предложение поумничать на твоем месте. Препод потом долго смеялся над ним в курилке, — рассказала Лара.

— Боже, как неудобно, — я закрыла лицо руками. — И как я могла его не увидеть и не запомнить?

Девчонки рассказывали, а я этого не помнила, хотя, что-то такое вроде бы имело место. Но почему я не заметила Артура в феврале???

— А Артур в курилке сказал, что его так еще никто не отшивал.

— Как его вообще можно не заметить??? — удивилась Ветка. — У меня, от одного взгляда на него, коленки подкашиваются.

— …и ножки самопроизвольно раздвигаются, — рассмеялись девчонки.

— Что еще знаете? — спросила я.

— Питерец, живет с бабушкой. Про родителей ничего не слышала… Но кто-то из них медик, он говорил в курилке, что у них династия, он уже третье поколение, дед у него какой-то известный ученый, физиолог или микробиолог, вроде бы, — добавила Лара.

— С ним в курилке всегда весело было. Такой шутник…

— Не женат. Женат не был. На данный момент ни с кем из студенток не замечен, — добавила Виолетта. — Но теперь эта информация, по всей видимости, устарелая…

Все засмеялись.

— Надо понимать, ты теперь с ним? — спросила Марина.

— Не знаю. Возможно… — задумчиво ответила я.

Любить немножко — это не по мне…

Мне в омут с головой и без остатка,

Гореть свечою, плакать при луне,

За чувствами не видеть недостатков.

Мне так, чтоб было раз и навсегда,

(Ведь в этом мире просто все разрушить),

Чтоб чувства пронести через года,

И верности при этом не нарушить.

Чтоб облик всюду видеть… и во сне

Рука в руке… и взгляд касался взгляда…

Любить немножко — это не по мне…

Мне так, чтоб до конца… все время рядом.

— Да, подруга, ты влипла. Он типичный армянин. Холеный, самовлюбленный ловелас. Да и вообще, южные мужчины — сложные мужчины. Ревнивые, темпераментные, любвеобильные бабники, вместе с тем, заботливые, нежные и ласковые. Но если они полюбят — это дорогого стоит… А если так … Смотри, Машка, аккуратно… С головой не окунайся в ледяную воду. Я бы не рискнула, — задумчиво произнесла Маринка.

Мы пили чай. Потом обсуждали подготовку к зачету. Я пообещала завтра к обеду подготовить ответы на основные вопросы и отдать тетрадь в массы до вечера понедельника. У нас был уговор, тетрадь я давала с легкостью, но не более чем на сутки.

Разошлись около полуночи. Марина как всегда осталась ночевать у меня.

На утро Маринка завела будильник пораньше, чтобы успеть на электричку. Она жила в пригороде. В общаге оставалась только на одну ночь в неделю, чтобы погулять вместе с нами. Дома ее ждала больная мама.

Уходя, Марина пожелала мне хорошего воскресения и еще раз попросила быть осторожной. Она была единственной моей подругой, которой я рассказывала всегда больше, чем остальным, она старше меня на пять лет, уже побывала замужем, разведена. Вчера, на сон грядущий, я ей рассказала про знакомство с Артуром. Она поведала мне, что Артур интересовался моею персоной еще в феврале. Это несколько прояснило ситуацию, откуда у него такие познания о моей серенькой жизни. Решили в понедельник по-тихому поговорить с Каринкой, она армянка, если что-то о нем знает, может расскажет.

Милые минуты

В воскресенье я пыталась успокоиться и сосредоточиться на учебе. Но ничего у меня не получалось!!! Мысли снова возвращались и возвращались к Артуру. Как бы я ни старалась, но не думать о нем я не могла. Это было выше моих способностей!..

Сказать, что он мне понравился — ничего не сказать! Он умудрился за эти два дня занять все потаенные уголки моего Разума. Меня очаровывало в нем все: улыбка, шутки, умение найти нужную тему для беседы, умение быть тактичным и его способность быть тактично настойчивым. Хотя именно последнее настораживало меня больше всего. Трезвый Разум мне твердил: «он состоявшийся мужчина, он умеет обходиться с женщинами, ты не заметишь, когда он …, остановись сейчас. Зачем тебе нужна эта боль». Мой Разум все чаще говорил словами мамули. Я понимала, что они правы, понимала, но уже не принимала их доводов. Шаловливое Я было другого мнения, ему хотелось нового и неизведанного, оно снова и снова подталкивало меня вперед. Шаловливое Я не замечало минусов, оно было просто очаровано Артуром. Оно брало верх над Разумом.

В понедельник я расспросила у Каринки все, что ей известно об Артуре. Каринэ немного помялась, сказав, что это, конечное, чужая жизнь, но … когда Артуру было двенадцать лет родители развелись и мать переехала в Ленинград, к своему отцу. Вместе с ними переехала его армянская бабушка. Вроде бы отец изменил, а мама не смогла простить измену или что-то в этом роде. Мать работала врачом-невропатологом, как специалист — ценилась. Мамы не стало несколько лет назад. Сейчас Артур живет с бабушкой. Но никто из них с армянской диаспорой в Ленинграде не общается. Про отца Карина ничего не знала.

— А почему ты спросила? Он тобою тоже недавно интересовался у меня. Очень подробно расспрашивал кто ты есть и что из себя представляешь, — поинтересовалась Каринка. — Вы что?.. встречаетесь?..

— Карин, если честно, мы знакомы с пятницы. Вернее, я с ним с пятницы, а он со мною, по всей видимости, познакомился намного раньше, — я улыбнулась. — Могу сказать только одно: он суперский… Что будет дальше — время покажет… Так далеко вперед я даже мечтать боюсь.

— Маша, от отца ему в подарок досталась харизма, темперамент, самолюбие и гордость, это есть у всех наших мужчин, за редким исключением. А еще любовь к женщинам, притом ко всем красивым и сразу. Это большой минус. Поэтому я не хочу мужа-армянина, не хочу, как мама, терпеть загулы мужа. Если Артура мама смогла воспитать как нормального мужика, а не как маменькиного сыночка, если научила ценить женщину, то это шикарно, если нет … хлебнешь по полной. Думай сама!.. Могу пожелать только удачи!..

К сожалению, думать я могла уже плохо. Мне хватило этого короткого времени с Артуром, чтобы потерять голову. Сейчас я хотела только одного — быть рядом с ним. Хотела и… боялась этого одновременно! Но желание было сильнее страха…

С вечера понедельника я начала жить ожиданием встречи…

Занятия закончились, но Артур не появился. Я все утро его высматривала в отделении. Даже девочки поинтересовались, почему я сегодня такая рассеянная.

Я последней вышла из учебной комнаты и медленно направилась к выходу. На выходе из отделения ко мне подошла медсестричка и тихо сообщила, что Артур Ваграмович ждет меня на автостоянке. Поблагодарив ее, сказав девчонкам, что мне нужно задержаться, пообещав не опаздывать на лекцию, я пулей вылетела из больницы… Сердце бешено стучало — Артур молодчина, он выполнил мою просьбу…

Он стоял у распахнутой дверцы своей серебристой Ауди. Мне хотелось броситься к нему на шею… Но… подходя, я немного замедлила шаг и постаралась успокоить сбившееся дыхание.

— Привет, — еле слышно поздоровалась я, сердце бешено колотилось в груди.

— Привет. Я боялся, что ты не придешь.

— А я, что Вы забудете…

— Такую как ты забудешь!.. — засмеялся он.

Мы стояли и смотрели друг на друга. Я окончательно потеряла связь с реальностью и как зачарованная смотрела на Артура.

— Отомри, Машенька. Поехали в кафе? — Артур очень аккуратно поцеловал меня в щечку, невесомо прикоснувшись губами к моей щеке, будто боясь чего-то. Со стороны это, наверное, смотрелось забавно…

Недалеко от Куйбышевки мы заехали в кафе. Взяли по чашечки горячего шоколада и пончики. Все проглотили молча… Мы просто смотрели друг на друга.

Он заговорил первый:

— Машунь, я скучал. Давай договоримся…

— О чем, Артур Ваграмович? — я застенчиво подняла на него глаза и замерла, боясь отвести свой взгляд.

— О чем? О том, что будем встречаться не только в выходные. Машунь, я ждал этой встречи как юнец… Такого со мной давно не было. А ты разве не ждала встречи? — он внимательно смотрел на меня, видя, что я замешкалась с ответом, продолжил. — Только не говори «нет». Врать не красиво. Твои глаза уже сказали намного больше, чем ты хочешь сказать.

Врать действительно не хотелось, и я ответила:

— Ждала… и ужасно нервничала, не видя Вас в отделении.

— Я был в операционной. Машунь, мы знакомы меньше недели, — продолжил он, — а я место себе не находил все эти дни. Без встреч с тобой я не смогу нормально работать.

Горе сердцу, которое льда холодней,

Не пылает любовью, не знает о ней.

А для сердца влюбленного — день, проведенный

Без возлюбленной, — самый пропащий из дней!

— И что Вы предлагаете? Учиться-то я когда должна?

— Я предлагаю — жить! И радоваться каждой встрече! И ничего не откладывать на потом… С учебой помогу…

То, Что Бог нам однажды отмерил, друзья,

Увеличить нельзя и уменьшить нельзя.

Постараемся с толком истратить наличность,

На чужое не зарясь, взаймы не прося.

— И снова Омар Хайям. Вы его Рубаи все наизусть выучили?

— Нет, не все, но достаточно… Время, Машунь! Поехали, а то опоздаешь.

Мы вышли из кафе. Он помог мне сесть в машину, довез до института. На прощание тихонечко и очень нежно поцеловал, на этот раз он коснулся моих губ.

— Я выполнил твою просьбу. Теперь выполни мою, пожалуйста. Подари мне вечер пятницы. В пятницу мы можем сходить в театр. Что лучше балет «Щелкунчик» или рок-опера «Юнона и Авось»?

— Для меня и балет, и опера будет открытием. Еще не знаю, что лучше. На Ваш выбор.

— Тогда до пятницы.

— До пятницы! — улыбнулась я в ответ.

После этой встречи я немного успокоилась. Я ему нравилась, это было видно, я чувствовала это. Как было приятно находится рядом с ним, как были приятны его прикосновения, осознание того, что ты не одна.

Мысли снова и снова возвращались к Артуру, к моим чувствам, к моим желаниям…

Мариинка

Ни разу в жизни я так не ждала пятницу, как эту. Впервые мне хотелось подогнать время. В институте неделя прошла успешно. Зачеты все сданы и можно, хотя бы вечер, не думать об учебе.

Около шести вечера в комнату постучалась девчонка и попросила меня спуститься к вахтерше. От тети Маши я узнала, что мне на сборы дают полчаса, будут ждать в машине.

— И все? — удивилась я.

— А что еще тебе надо? Дочка, если бы меня такой кавалер пригласил, я бы и пяти минут не собиралась, — посмеялась тетя Маша.

Я убежала собираться. Было уже достаточно тепло для короткой кожаной курточки и я решила ее обновить. В театр я одела новенькое абрикосового цвета платье с воздушной юбкой солнцеклеш, которое недавно связала; оно очень деликатно подчеркивало все прелести моей фигуры, очень красиво лежало на бедрах, обрисовывало мою немаленькую грудь и подчеркивало узкую талию. Даже девчонки сказали, что это «отпад» и «последний писк».

— Куда это ты так нарядилась? — поинтересовалась Ксю.

— Сегодня в театр. Я заслужила, — и, накинув на ходу курточку, я, избегая лишних расспросов, ретировалась за дверь.

Артур прогуливался по тротуару.

— Привет, моя красавица. Придется усилить охрану, — он оценивающе смотрел на меня.

Я улыбнулась в ответ:

— Добрый вечер. Куда мы едем?

— Мы поедем в знаменитую Мариинку на «Щелкунчика». Машунь, извини, я не успел тебя предупредить. У нас сегодня коллективный поход.

— Что? — возмутилась я. — Коллективный? с кем? а если я откажусь?

— Ты — что? откажешься? Машуня!.. Меня потрясает твоя нелогичность… То есть со мной ты в театр соглашаешься идти, а если к нам присоединяются мои друзья — ты отказываешься? И где здесь логика? Или она у тебя своя, неведомая для окружающих?

— Наверное. Не нравится?

— Безумно нравится! Сегодня я тебя познакомлю с моим лучшим другом и его женой.

«Ага, друг женат. Это уже легче…», — пронеслось у меня в голове и я немного успокоилась.

Мариинка была великолепна, балет бесподобен. Я была потрясена, восхищена, хотя и старалась казаться спокойной, но внутри бушевали страсти и восторг.

Друзья Артура, Макс и Лена, оказались очень приятными ребятами. После театра заехали к ним на чай. Мило посидели до полуночи.

— Извините, ребята, мы поехали. С вами хорошо, но мне еще Золушку домой до часу ночи нужно отвезти, а то в терем не пустят, — пошутил Артур.

Ребята посмеялись, предложив переночевать у них на свободном диване. После такого предложения у меня перехватило дыхание. Артур вовремя сообразил, что этого делать не стоит, пообещав остаться в следующий раз.

В машине он поинтересовался:

— Что тебя так шокировало в предложении ребят? Мы часто остаемся друг у друга, если засиживаемся допоздна.

Он испытывающе смотрел на меня, я не торопилась с ответом, и Артур продолжил:

— Было бы классно. Мы бы с Максом сейчас пропустили по-маленькой коньячка, посидели бы еще, поболтали, а потом завалились бы спать. А утром я отвез бы тебя в общагу.

— Размечтались…

— Хоть помечтать! Здесь поцеловать нельзя, а я о великом…

Он обиделся. Или сделал вид, что обиделся. Ехали молча, я смотрела в боковое окно, но краешком глаз видела, что он посматривает на меня украдкой. Я улыбалась своим мыслям, Артуру, вечернему городу. Как же с ним хорошо!!!

К общаге подъехали без пятнадцати час и у нас было еще минут десять.

— Что молчишь? О чем думаешь? Какие планы на субботу?

— Если честно, то собиралась на кафедру детской оперативки с утра, готовиться к зачету. А о чем думаю, не скажу.

— Когда зачет?

— В среду.

— Я утром за тобой заеду и помогу подготовиться. Хорошо?

— Прекрасно!

Он проводил меня до входа в общежитие, но поцеловать даже не попытался. А я так этого ждала… Он просто очень внимательно и как-то задумчиво посмотрел в мои глаза на прощание.

— Тогда до завтра! Часов в десять буду.

В прозекторской

В десять часов я была готова грызть гранит науки и уже собиралась взять куртку, как в дверь постучали. Я приоткрыла дверь и тихо сказала:

— Уже иду.

Помахав девчонкам и пожелав им удачного дня, удалилась на встречу с наукой и Артуром. Посмотрю, может заниматься рядом с ним мне будет спокойнее, и я не буду витать в облаках от его присутствия.

Мы поднялись на кафедру, но не в студенческие кабинеты, а в кабинеты для аспирантов и ординаторов, там были совсем другие условия и совсем другие препараты. Расположились в небольшом кабинете и меня начали проверять, учить, готовить к зачету. Артуру легко удавалось нащупать слабые места в моих познаниях, но нащупав, он объяснял все подробно, рисуя в моей тетради схемы и тут же все показывая на препарате. Скальпелем и пинцетом он орудовал виртуозно. Все движения были отточены.

Я наблюдала за ним и мне нравилось то, что я видела. Заниматься с ним рядом было действительно проще. Я, хотя и отвлекалась, но ненадолго, не успевая улететь в облака. Он постоянно что-то спрашивал, приходилось быть всегда начеку, готовой к ответу. Очень хотелось показать Артуру свои знания в хирургии.

— Артур Ваграмович, а сколько времени Вы проводили здесь в студенчестве?

— Не помню, Машуня… Очень много… В то время у меня не стало мамы… Дома находиться не мог. Сейчас понимаю, что вел себя как эгоист. Спрятавшись здесь от своей боли, я оставил Шушу один-на-один с ее. Ведь она потеряла так же дорого и близкого ей человека. Натэлла для нее была и дочерью, и подругой. Потом, когда боль немного улеглась, привычка уже сформировалась. Хирургия — это мое все!!!

— Это заметно.

— Ты тоже умница. Я столько на четвертом курсе не знал, — похвалил меня Артур.

На кафедре мы проработали около трех часов. Я очень устала, но мы повторили почти все.

Артур сказал, что это беспроигрышный зачет, но, когда узнал кому сдает наша группа, помрачнел, хотя ничего мне не сказал. Добавил только одно: «Не расстраивайся если не сдашь с первого раза. Я что-нибудь придумаю».

На улице было тепло, светило весеннее солнышко. Я подставила его лучикам свое лицо для весеннего поцелуя.

— Куда поедем? Я голодный, — он снова держал меня за талию, снова я была в плену его глаз, его рук, но даже в мыслях теперь не сопротивлялась этому.

— Я тоже, — отозвалась я.

— Тогда поедем в «Неву». Там и покушаем, и отдохнем, а потом где-нибудь погуляем, — предложил он.

— Поехали, — согласилась я.

Субботний вечер

После ресторана отправились гулять в Летний сад.

Я уже стала привыкать, что он держит меня за талию, реагировала только тогда, когда его рука сползала чуть ниже или поднималась чуть выше, поправляя её. Артура это веселило.

— Машунь, а почему я не могу обнять тебя так, как я хочу? Мы же не дети. Мы два взрослых человека и каждый из нас знает, что хотим мы одного и того же.

— А откуда Вы знаете, что мы хотим одного и того же. Чего хочу я, я знаю. А чего же хотите Вы?

Я понемногу училась разговаривать с ним, не краснея по поводу и без. А вот обуздать свое тело у меня еще не получалось. При каждом прикосновении руки Артура меня бросало то в жар, то в дрожь, я боялась, что это очень заметно и старалась держаться хоть на каком-то расстоянии, понимая, что это выглядит глупо…

— Чего хочу я? Быть с тобою рядом, дышать одним воздухом с тобой, ложиться спать и просыпаться в одной постели с тобой. Смотреть в твои голубые глаза утром, днем и вечером, всегда-всегда, а потом и в глаза наших детей… А разве ты этого не хочешь? — он внимательно смотрел на меня, а я тонула в омуте его глаз и молчала. — Только не говори: «Нет».

— Почему, Артур Ваграмович? Вы мне даже выбора не даете.

— Потому что твои глаза уже сказали: «Да». Глаза врать не умеют. Особенно такие… Или я не прав?

— Допустим Вы правы, Артур Ваграмович! И?

— И прекрати называть меня Артур Ваграмович! Для тебя я — Артур. Неужели это так сложно?

— Сложно…

— Что?

Он резко повернул меня к себе и поцеловал. Поцелуй был настойчивым. Это был наш первый такой поцелуй. Это был его поцелуй! Он завладел моими губами, требовательно раздвинул их языком, проникая внутрь и начиная медленно исследовать, не давая мне возможности отстраниться. Я поняла, что земля уходит из-под ног, что я попадаю в какой-то водоворот. Меня это напугало. И при первой возможности я отвернула лицо. Так меня еще никто не целовал, я даже представить себе не могла, что такое возможно.

— Машуня, что я делаю не так? Ты может объяснишь? Или я включу воображение, и тогда неизвестно куда нас это приведет.

— Не могу, — ответила я тихо, опуская вниз глаза и боясь посмотреть на него. — Включайте свое воображение, если Вам это так необходимо.

Я обреченно вздохнула.

— Машуня, ты феномен… Я впервые встретил женщину, которая отказывается от моих поцелуев и не хочет со мной в постель. Что прикажешь думать?

Я молчала. Как я могла сказать ему «хочу» через неделю после знакомства. Хотеть-то я уже хотела… А вот сказать и сделать не могла. Да и зачем? Сладок только запретный плод. Легкая добыча не приносит много радости, только насыщение. Я хотела быть для него желанной, единственной, а не доступной. Но как это сделать?

— Не хочешь со мной разговаривать, не надо. Значит будем гулять молча. Или ты скажешь мне сама или я буду настойчиво искать ответ.

Второй вариант меня вполне устраивал, пусть ищет, главное, чтобы ему это не надоело и, чтобы настойчив он был постепенно, не очень быстро. После легкой словесной перепалки мы продолжили путешествие по дорожкам сада. Артур снова обнимал меня за талию. Но мои губы запомнили его поцелуй, и им это явно понравилось.

К вечеру солнышко спряталось и стал накрапывать дождик. Мы пошли к машине.

— Артур Ваграмович, отвезите меня сегодня на Гражданский, я обещала дяде приехать сегодня к ним на вечерок.

— Поехали, моя золотая рыбка. Все, что захочешь — все к твоим ногам.

Подъехав к дому дяди, Артур припарковался почти напротив подъезда. Дождик не переставал, он то усиливался, то становился тише. Я хотела выйти из машины.

— Сиди, Машунь. Я сейчас зонт достану.

Вылезать без зонта ему тоже не хотелось. Поскольку зонт лежал на заднем сидении и достать не удавалось, мешала спинка, Артур ее опустил почти горизонтально. Зонт он, конечное, достал. Но у него зародилась идея «икс». Он еще поколдовал над кнопочками регулировки сидений и наклоненными оказались обе спинки.

— И что я раньше не догадался…

Он освободил меня от ремня безопасности и привлек к себе. Но … совсем удобно не было, мешал подлокотник, да и я пыталась избежать таких контактов, и Артур откинулся на спинку своего кресла.

— Машуль, ты играешь с судьбой…

— Судьба, Артур Ваграмович, это не дело случая, а результат выбора. С нею ни играть, ни заигрывать не получится.

— Ясно! Сегодня ты не настроена, от слова «совсем». Как, впрочем, и раньше. И как долго мне терпеть все это?

В голосе звучали ледяные нотки. Меня это испугало больше, чем страстное желание Артура обладать моими губами. Внутренний голос тут же дал о себе знать. «Дура! Пусть целует сколько хочет. И ему хорошо. И тебе приятно». Но время было упущено. Я постаралась хоть как-то исправить ситуацию и дотронулась до его руки.

— Извините, но я так не могу. Может чуть позднее, не сейчас.

Он посмотрел на меня, но взгляд был холодный. Артур нежно провел рукой по волнам моих волос, прикоснулся к щеке. От такого прикосновения его руки мое сердце замерло, пропуская удар. Этот контраст холода глаз и нежности рук меня пугал. «А он может быть разным, притом одномоментно», — отметило Я.

— Хорошо. Я постараюсь потерпеть еще немного, — он, немного наклонился надо мной, словно был не уверен в искренности моих слов, и пытался найти подтверждение в моих глазах, а в моих глазах кроме страха и смятения ничего не было. — Иногда просто изумляешься точностью высказываний восточных мудрецов:

Нищим дервишем ставши — достигнешь всего.

Сердце в кровь изорвавши — достигнешь всего.

Прочь, пустые мечты о великих свершеньях!

Лишь с собой совладавши — достигнешь высот!

Он выровнял спинки сидений. Посмотрел на меня уже нежно, он совладал с собой.

— Артур, можно я пойду?

Я его первый раз назвала по имени. И произошло это как-то само-собой, очень легко. Ему явно понравилось, что он на сей раз Артур, и он смилостивился над птичкой, решив выпустить ее на свободу:

— Хорошо. Но завтра часа за полтора — два до отъезда позвони, я тебя заберу. Только, пожалуйста, позвони.

— Звонить не буду. К часу можете подъезжать, я не против. Буду готова, но ждать не буду. Хорошо?

— Хорошо, моя красавица. Меня ждать не нужно. Приеду обязательно, — он так нежно посмотрел на меня, что первая мысль была — поцеловать, но я ее задвинула обратно.

Он вышел из машины, раскрыл зонт и лишь потом открыл мне дверцу.

— Я пакет с халатом оставлю до завтра в машине. Можно?

— Естественно, Машунь.

Тротуар представлял из себя одну большую лужу.

— Держи зонт, — Артур подал мне зонт и подхватил меня на руки.

«Вот это мужчина», — восхищенно произнесло внутреннее Я.

У подъезда Артур бережно поставил меня на ступеньку. Обхватил за талию.

— Сколько в обхвате, березка?

— 50–52. И не такая уж березка…

— Ого! — он бережно прижал меня к себе, но поцеловать уже не пытался.

Прощаясь у подъезда, Артур тихо прошептал на ушко: «До завтра, Машуня. В час я буду ждать тебя на стоянке».

Прогулка по Павловску

Как и обещала, в час я вышла из подъезда. Артур уже ждал на стоянке. На сегодня у нас была запланирована поездка в Павловск, прогулка по паркам с его друзьями и их детьми.

В Павловске я уже была. Но его парки — это особый мир гармонии природы и искусства. Я не могла отказаться посетить их вновь, особенно в компании Артура. Я училась дышать с ним одним воздухом. Училась жить его интересами. Пыталась понять, что я значу для него: минутное увлечение, которое забудут, как только достигнут цели? Или нечто большее? На словах получалось большее, но я боялась в это поверить…

В Павловский парк мы вошли со стороны старинного вокзала и прошлись по аллее Молодого жениха — потрясающее ощущение идти в окружении высоких, стройных деревьев, рядом с чертовски привлекательным мужчиной, чья рука уверенно покоится на твоей талии, и ощущать на себе взгляды окружающих.

С Константином и Ритой, так звали его друзей, Артур договорился встретиться у павильона Круглый зал. Нас заметили издалека, вернее заметили Артура, и навстречу к нему, наперегонки, побежали два малыша лет четырех. Они налетели вихрем, Артур подхватил их на руки и закружил.

— Привет, дети! Познакомьтесь, это тетя Маша. Машунь, а это Степка и Стешка. Но кто из них — кто, я сейчас не различу, — посмеялся Артур.

Дети действительно были очень похожи, в одинаковых комбинизончиках и шапочках, с выбившимися из-под них белобрысыми челками. Но мне показалось, что девочка немного младше своего брата, скорее всего погодки.

Малыши уютно устроились на руках у Артура и мило щебетали ему что-то наперебой, выдавая все семейные секреты. Было видно, дети души не чаяли в дяде Артуре. Так мы и подошли к их родителям.

— Привет. А, ну-ка, слезаем с дяди Артура и марш играть.

— Привет! — Артур бережно опустил на землю свою драгоценную ношу. — Вы чем их кормите, растут не по дням, а по часам. Вымахали как!

Артур поздоровался с Костей, поцеловал Риту в щечку дежурным поцелуем и представил меня.

Это была очень приятная пара. Он среднего роста, коренастый, с очень приятной улыбкой, она была немногим ниже своего мужа, внешне очень красивая блондинка, с короткой модной стрижкой и безукоризненным макияжем. Вот только глаза у Риты мне показались холодными, какими-то бесчувственными, а улыбка какой-то искусственной.

Костя на наше знакомство отреагировал первым:

— Свершилось чудо!!! У Артура появилась дама сердца!

— И что немаловажно, он нас с ней познакомил. А что это значит?

— Это значит, мы скоро погуляет… Да?

— Погуляете, но вот когда? Я и сам не знаю, — отшутился Артур. — Дама сердца еще не готова и молчит.

— Самое главное — надежда есть. Уже проще жить, — засмеялся Костя.

Мы пошли по аллее, мужчины разговаривали о работе. Дети, щебеча, бегали вокруг нас. Отношения между мужем и женой мне показались натянутыми, ну во всяком случае не безоблачными. Увидев белок, малыши с мамой пошли их кормить.

— Колись Костя, что у вас произошло на этот раз? Ведь неслучайно ты меня срочно вытащил в Павловск, несмотря на все мои возражения.

Ага, значит я права. Артур тоже это заметил или, возможно, знал.

— Все осточертело, Артур!!! Надоели ее истерики, обиды на пустом месте. После работы домой идти не хочется, если бы не дети… работал бы круглосуточно и даже без выходных.

— Настолько все плохо? Совсем-совсем?

— Да, уже подумываю развестись. Вот только дети… Но проблема не одна. Вторая проблема — квартира. Реально понимаю, что моя двушка маловата для нашей семьи, может в этом причина ссор. Есть вариант — переехать к теще, у нее большая трешка. Но что мы выиграем? Ни-че-го! Была одна пила, будет — две…

— Поменяйтесь квартирами. Без переоформления документов. Просто поменяйтесь, теща в твою, вы — в тещину.

— Я предлагал. Они против, притом обе. Пытаются найти размен: две на одну четырех — пятикомнатную.

— Зачем?

— А кто их знает… Я против. Не хочу терять родительскую квартиру. Очень хочу сохранить ее для сына, как просила моя мама, но меня никто не спрашивает. Теща, вообще, заявила, что я свое дело уже сделал.

— Ясно, — недовольно произнес Артур. — И что дальше думаешь делать?

— Не знаю… Хотел услышать твой совет, и я его услышал, спасибо.

— Надо понимать, есть и третья проблема?

— Есть. Позвоночная грыжа, уже большая, в атипичном месте. Терапия не помогает. Размер увеличивается. Нужна операция. Доверю только тебе. Ты точно сделаешь максимально возможное. Вот теперь все!

— Костик, это называется — все лучшее другу. Грыжа на месте перелома?

— Да…

— Говорил же!.. Никто слушать не хотел, что этим кончится… В среду, в пять, жду в Куйбышевке, со всеми анализами, снимками и т. д., и т. п. Все так, как я люблю. И не говори, что не можешь. Эту проблему нужно решать первой. А все остальное подождет, — сказал, словно подвел черту, Артур. — Жена знает об этой проблеме?

— Да. Но ее это мало заботит. «Сделай укол и будет легче», вот и весь ее сказ.

— Не кисни, дружище. У тебя есть пусть и не самое главное, но очень важное в этом бренном мире: хорошая работа и крыша над головой. Притом, своя крыша! В наше время ее терять нельзя. В довесок к этому здоровые дети, которым ты нужен, и нужен здоровым! Они любят тебя, любят просто так, потому что ты их папа. Все остальное — вещи второстепенные. И твоя Рита — тоже. Отношение к ней у меня за это время не поменялось. Уж извини, дружище. Хотя я и должен сказать ей спасибо. И ты знаешь за что…

Мы тихонечко брели по аллее, Рита с детьми шла по тропинке вдоль берега пруда. Слушая разговор двух друзей, я думала о нас. Сможем ли мы сохранить то, что имеем? И что мы имеем? Ведь, навряд ли Костя и Рита не любили друг друга на пороге начала их семейной жизни. Или любил только Костя? Ведь любящая жена никогда не стала бы так наплевательски относиться к здоровью мужа. Или что-то произошло такое, после чего стало наплевать?

Подбежала Стеша и попросилась к дяде Артуру на ручки, сказав, что устала. Артур не заставил себя просить дважды. Малышка, взлетев в воздухе, устроилась у него на руках, положив голову ему на плечо, обняла его за шею. А как он будет относиться к своим детям? К нашим детям?

— Я даже ребенка на руки взять не могу.

— После операции сможешь…

Подошла Рита, она была чем-то недовольна. Степан плелся следом и шмыгал носом.

— Все, пожаловался на тещу? Или на меня?

— Я ни на кого не жаловался, — ответил жене Костя.

— Рита, ты о проблемах со здоровьем Кости знаешь?

— Знаю. С такими проблемами многие живут и не ноют, — резко ответила Рита.

— Вот оно как!.. А страха нет, что его в один прекрасный момент парализует? Нет? Ты же врач, Рита, и должна понимать всю сложность ситуации. В среду он обязан приехать ко мне. В среду. Если не приедет — виновата будешь ты. Как любящая и заботливая жена, которой ты себя считаешь, ты давно обязана была сама позвонить мне и все рассказать. А ты палец о палец не ударила, — отчитал ее Артур.

Взгляд Артура метал молнии и огненные стрелы, а Рита на него смотрела, как-то особенно, с каким-то ехидным прищуром. Что между ними было? Или есть?

— Дети устали, им пора обедать и спать. К нам зайдете? — то ли пригласила, то ли просто из вежливости спросила Рита, Костя молчал.

— Нет, ребята, как-нибудь в другой раз. Мы лучше по парку с Машенькой погуляем, — ответил Артур, одной рукой держа меня за талию, на другой восседала Стеша.

Мы провели ребят до выхода из парка. Все это время Стешу Артур нес на руках. При прощании он что-то шепнул Рите на ушко, было видно, ей это не понравилось, но она промолчала. Просто как-то зло на него посмотрела.

— До среды, Костик. Я тебя жду. И учти, тянуть нельзя! Пока малыши!!!

Мы попрощались и вернулись в парк и еще какое-то время бродили по его многочисленным аллеям, наслаждаясь просыпающейся природой и весенним солнцем, почти не разговаривая. Каждый думал о чем-то своем. Я думала о нем. А он явно не обо мне. Очень грустными были его глаза и какими-то растерянными. О чем ты думаешь, мой милый? Что тебя заставило мысленно покинуть меня? Я шла рядом и украдкой наблюдала за ним.

Мы подошли к верхней площадке большой каменной лестницы. Мраморные львы, античные вазы, как это торжественно и красиво. Вниз, к набережной реки Славянки, вели массивные каменные ступени. Когда-то по этой лестнице гости, приехавшие на бал, поднимались во дворец.

Артур сделал шаг вперед и остановился. Посмотрел на меня, улыбнулся:

— Машуня, здесь шестьдесят четыре ступеньки. Я считал. На каждой ступеньке, поочередно произносим прилагательные характеризующие друг друга. Мы же уже достаточно хорошо познакомились, ведь так?

— Допустим. Но пополам — это тридцать два прилагательных, — я задумалась, посмотрела на Артура, и честно призналась. — Я столько не назову…

— Не знаешь, что сказать — целуешь. Идет?

Я засомневалась,хотя понимала, что это единственный способ вернуть его ко мне, и согласилась:

— Давайте попробуем. Но! Игра прекращается на третьем поцелуе.

— Идет! Я первый. Милая, — быстро произнес он и сделал шаг.

Мне ничего не оставалось как продолжить, и я сделала свой шаг:

— Галантный — Обворожительная — Добрый — Нежная — Ласковый — Красивая — Внимательный — Умная — Талантливый — Скромная — Симпатичный — Приветливая — Обаятельный.

Артур улыбнулся, задумался и продолжил:

— Смелая — Надежный — Практичная — Романтичный — Изысканная — Заботливый — Тактичная — Дружелюбный — Дерзкая — Чуткий — Утонченная — Отзывчивый — Деликатная.

На сей раз замолчала я, немного подумала и добавила:

— Властный — Соблазнительная — Обольстительный — Впечатлительная — Сильный — Загадочная — Рассудительный — Рисковая — Веселый — Стеснительная.

Он молча смотрел на меня:

— Я жду поцелуя…

Но я, явно не оправдав его надежд, продолжила:

— Требовательный — Яркая — Самоуверенный.

Теперь молчал он, а я смотрела на него и улыбалась:

— Мои характеристики закончились? — подтрунивала я.

Он немного подался вперед и поцеловал меня, нежно прикоснувшись к моим губам.

— Я не думал, что это так сложно, — он подхватил меня на руки. Я тихонечко ойкнула. Мне не очень хотелось лететь вниз, даже вместе с ним. — Держись, а то уроню, — посмеялся он.

Я обняла его за шею. Он легко спустился вниз по лестнице со своей ношей, но внизу опускать меня не торопился, продолжая держать на руках, улыбаясь, смотря мне в глаза.

— А можно вернуть меня на землю обетованную?

— Тебе не нравится?

— Нравится, — не стала отрицать я, — но, когда есть твердая почва под ногами, я чувствую себя увереннее.

Он опустил меня, но не отпустил, а вновь поцеловал, поцелуй был немного дольше предыдущего.

— Сладкая.

— Исполнительный, а еще терпеливый, воспитанный, аккуратный, щедрый, сдержанный, настойчивый, ответственный, — продолжила я.

— Впечатлительная, способная, застенчивая, трудолюбивая, любимая — он поцеловал меня еще раз, но уже более настойчиво, и я, как умела, ответила на этот поцелуй.

— Я признаю твою победу. Я проиграл.

— Артур, скажите честно, Вы же подыграли мне…

— А это теперь не имеет значение, Машенька.

Зачет — незачет

В среду зачет по детской оперативной хирургии я не сдала, как и все остальные студентки нашей группы. Но только мне было предложено сдать его индивидуально, чтобы не портить зачетку. Как можно индивидуально сдать зачет этому козлу говорили многие. Это знало не одно поколение студенток. В нашем институте он работал не так давно, лет пять-шесть, наверное. Ранее он работал в первом меде. Там что-то произошло и его попросили уволиться по собственному. Надо будет спросить у Артура Ваграмовича, может он знает?

После зачета я бесилась, злилась. Не сдать оперативку, которая мне так нравилась, которую я знала лучше, чем любая девчонка на потоке, да ладно девчонка… Он поставил зачет Олежику, который сосуды от нервов отличить не может, не то что рассказать, какие слои нужно пройти, чтобы добраться до почечной лоханки. Но, реви — не реви, ничего не поделаешь. Придется идти и пересдавать.

Вечером заехал Артур, узнать результат зачета. Соседок не было. Мы сидели на моей кровати. Я еще всхлипывала, он меня пытался успокоить.

— Не реви, малышка. Придется пересдавать. Попробуем подготовиться к зачету еще раз. Хотя, что там готовиться… Со сдачей не торопись. Я что-нибудь придумаю. Дай мне время и верь мне…

Было горько и обидно за несданный зачет. Но как меня успокаивал Артур!.. Я согласна еще раз что-нибудь не сдать, лишь бы он так же меня успокаивал. Моя голова покоилась у него на груди, он нежно поглаживал мои волосы, а я слушала как стучит его сердце…

Потом мы пили чай с пирожными, принесенными Артуром. Я немного успокоилась. На прощание он нежно поцеловал меня в щечку и тихо прошептал на ушко: «Ты — только моя!!!».

В пятницу у нас была лекция по оперативке. По каким-то причинам лекцию читал Козёл, вернее Игорь Павлович Ко'зел, но студентки его звали Козёл и заслуженно.

После лекции я поспешила из лекционного зала, но незаметно прошмыгнуть мимо препода мне не удалось. Игорь Павлович окликнул меня на лестнице и, нагло улыбаясь, сообщил, что ждать меня будет в воскресение на кафедре с десяти утра до восьми вечера. Если меня смущает солнце, то он готов задержать до полуночи. Наглец! Так как была названа моя фамилия, то все поняли кого он приглашает на аудиенцию. Мальчишки заржали: «Влипла недотрога», многие девчонки облегченно выдохнули (обычно он выбирал одну «жертву»), девчонки из группы смотрели кто на меня, кто в сторону.

У меня пробежала дрожь. На глаза навернулись слезы. Через их пелену я увидела Артура. Увидела, как он посмотрел на меня, заметила и его взгляд в сторону Козела. Артур обнял меня, прижал к себе, как бы пытаясь защитить… В голове мелькнуло: только не это? Я не хочу, чтобы он это слышал!

Артур заглянул мне в глаза, поцеловал в щечку, по которой бежала слезинка.

— Почему ты не сказала, что к тебе у него «особый подход»?

— Не знаю. А чтобы это поменяло?

— «Не знаю», — передразнил он. — Не плачь, я обещаю что-нибудь придумать… Но, ему зачет ты сдавать не будешь. Не то, что вечером, но даже днем. Успокойся, пожалуйста, он не стоит твоих слез, — он костяшкой пальца смахнул еще одну слезинку.

— Да ладно, прорвемся, — ответила я, шмыгая носом и смахивая другую. Он обнимал меня на виду у всех. Я уже не знала, как ко всему этому относиться…

— Поехали куда-нибудь? — предложил он.

— У меня еще семинар по политологии.

— Ведет Вера Ивановна?

— Да…

— Тогда сейчас отпросимся. Пошли, — и он, сбегая по лестнице вниз, увлек меня за собой.

Я уже смирилась с тем, что с этим мужчиной лучше не спорить — бесполезно, нервно и затратно — и особо не перечила ему в мелочах.

Мы спустились на третий этаж. Он попросил меня подождать и, как залог, отдал ключи от машины, водрузил на меня свою шляпу, сдвинув ее немного набок, чмокнул в щечку и постучался в кабинет к Вере Ивановне. В кабинете он пробыл не долго. Вышел мой милый с масляной улыбкой. В дверях стояла улыбающаяся Вера. Я поздоровалась.

— Ах, вот эта… — протянула она. — Без ножа режешь, Артурчик, с кем же я семинар проводить буду? Ну, да ладно, идите уже, идите…

Мы выбежали на улицу.

— Что ты ей сказал? — стоя на пеньке, снимая халат и одевая курточку, спросила я (я стала привыкать к тому, что он меня вечно куда-нибудь ставил: поребрик, ступенька, пенек, лишь бы повыше).

— Не важно…

— Ну, что? — не унималась я.

— Правду!

— Какую? — я была уверена, что его правда могла отличаться от моей, поэтому и хотела узнать, что он сказал Вере.

Он снял меня с пенечка, и мы пошли по аллее к машине. Артур держал меня за талию. Теперь это меня не смущало.

— Сказал, что женюсь на тебе.

— Что??? — я, опешив от такого заявления, остановилась, даже дыхание перехватило.

— Ты чего остановилась? Сказал, что женюсь. Я же не соврал. Я действительно женюсь на тебе. Но ты же сейчас не хочешь, значит я подожду.

Он чмокнул меня в щечку и увлек к машине.

— Сейчас мы заедем в Куйбышевку. Мне нужно посмотреть одного больного. Сегодня была сложная операция. И меня что-то смущает и тревожит. Что? Не знаю, не спрашивай. Седьмое чувство. Просто, что-то тревожит… и я должен понять, что…

— Тогда поехали.

Мы приехали в Куйбышевку, поднялись в отделение 1-ой хирургии. Здесь я уже пересекалась с некоторыми хирургами, кое-кто из среднего персонала мне тоже был знаком. К тому же заведующий отделением вел у нас курс общей хирургии и должен будет принимать зачет, а возможно и экзамен.

Предложив мне чей-то халатик, я пакет по привычке оставила в машине, и взяв историю болезни пациента на сестринском посту, уточнив вклеены ли результаты последних анализов в историю, Артур предложил мне расположиться на диванчике в холле. Здесь находиться с ним было безопасно, в больнице он не позволял себе вольностей, особенно в общественном месте, одним словом, вел себя прилично, хотя изредка бросал такие взгляды, что я сразу чувствовала себя раздетой. Но к этому я уже стала постепенно привыкать…

Он просмотрел историю болезни, протянул ее мне и, явно раздраженно, спросил:

— Что здесь не так? Что-то не так. Но что? Чувствую, но не вижу. Смотри только внимательно…

Я взяла историю болезни и, не торопясь, стала просматривать ее, не надеясь что-либо увидеть:

«Иванов, 42 года, рост, вес, жалобы …, анализы …, операция, ход операции, анализы…» Старалась смотреть внимательно, так, как нас учили работать с историями болезни пациентов. Что? Я вернулась к анализам крови до операции (дата, время, формула), во время операции (дата, время, формула), сразу после (дата, время, формула), последние (дата, время, формула). Что за чертовщина?

— Артур Ваграмович, посмотрите на формулу крови. В анамнезе есть проблемы со свертываемостью крови у мамы, но я не увидела расширенного анализа на свертываемость у него… Формула крови сразу после операции лучше, чем спустя шесть часов. Кровь говорит — о кровопотере… Если взять во внимание маму, то …? — я задумалась, он внимательно смотрел на меня.

— Где-то есть кровотечение, может быть небольшое, но оно есть… Может, пропустили какой-то сосуд? Не прижгли? Боже, как ты это увидела? Ты мое спасение!

Он чмокнул меня в щечку и попросил подождать его в ординаторской, медсестру на посту — попросил позаботиться обо мне. И… быстро удалился … к больному, по дороге позвав попавшего под руку дежурного врача.

В ординаторскую мне не хотелось, там, наверное, Ирочка (Ирина Ивановна), мрачная и надменная. Немного посидев в холле, я пошла на пост к Леночке узнать, может нужно что-нибудь помочь. Хоть какую-то пользу принесу.

— Помоги разобрать анализы. Запарилась я совсем. Сегодня поступивших много, уколы — капельницы — новые назначения, да еще послеоперационные. Целый день на ногах. Я одна на двух постах, Павловна сегодня не вышла. У нее давление. А у меня токсикоз! будь он неладен! — измученно произнесла она.

Я улыбнулась и приняла приглашение Леночки.

Время шло медленно. Я подклеила все анализы, пообщалась с пациентом, которому очень хотелось с кем-нибудь поговорить.

В отделение зашел Николай Николаевич, заведующий отделением (студенты его звали Ник Ником). У него сегодня было ночное дежурство.

— И что здесь делает студентка? Разве мы договаривались?

Он очень часто на свои дежурства приглашал любознательных студентов. С ним дежурить было одно удовольствие, он многое разрешал и многое объяснял во время дежурства.

— Добрый вечер. Нет. Я жду Артура Ваграмовича. Он где-то пропал с пациентом Ивановым. Скорее всего на повторной… — предположила я.

— Артура Ваграмовича? Что так? Уже давно?

— Уже около часа…

Ник Ник улыбнулся. Это был добрый старичок, он любил свое отделение, персонал и студентов, все отвечали ему тем же.

— На вопрос ты, конечное, не ответила. Ну, да ладно! Леночка, если истории болезни свободны, занесите мне в кабинет. Сейчас гляну, что здесь творится и что за повторная операция в моем отделении.

— Сейчас, Николай Николаевич, — отозвалась Леночка.

— Пойдем со мной. Поможешь. Все равно прохлаждаешься в ожидании, — позвал меня Ник Ник. — Чайку попьешь со стариком.

В кабинете Ник Ник заварил чай, налил мне и себе.

— Чай душистый на травах. Такого ни в одном отделении нет. Значит, ждешь Артура Ваграмовича… Ну-ну, — многозначительно протянул он.

Леночка принесла истории болезни.

— Ну-с, начнем. С кем, говоришь, возится доктор Баграмян, с Ивановым? Это которому он операцию сегодня делал?

Я кивнула.

— Что здесь не так, Артур Ваграмович не сказал?

— Окончательную версию он не сказал. Но мы предположили… — и я рассказала Ник Нику то, что сказала Артуру, и, что предположил он.

— Хорошо, — у старика засветились глаза. — И кто ему ассистировал? Так и знал! Нет, наверное, нужно распрощаться. Пусть идет в поликлинику, там можно меньше накосячить. Учу-учу и все без толку, — ворчал старик.

Я медленно допивала чай.

— Что призадумалась? На-ко, вот тебе историю болезни и, пожалуй, еще две вот эти, — добавил Ник Ник. — Твоя задача, барышня, посмотреть внимательно, и дать заключение, чтобы Вы, милая, назначили, отменили или оставили все, как есть. Все действия обосновать.

Я взяла истории. Просмотрев первую отложила ее в сторону, глаз ни за что не зацепился. Подумаю еще…

Вторая история: Литовченко, 48 лет, анамнез, ход операции, анализы…, назначения. Я задумалась над назначением…

— Не совсем поняла, зачем мы улучшаем свертываемость крови таким препаратом, да еще в такой дозировке. 48 лет… Женщина еще не старая. О климаксе в анамнезе ничего не сказано, цикл и его периодичность — нам не известен. После операции прошло четыре дня. Если бы было внутреннее кровотечение, уже давно узнали бы. Я бы у пациентки вначале уточнила эти вопросы, прежде, чем повышать свертываемость… Да и препарат можно помягче выбрать, кровь не плохая.

Ник Ник одобрительно кивнул, но промолчал.

Я взяла следующую историю болезни: Сидоров, 32 года, заболевание, анамнез, поступил по скорой, анализы, операция срочная, лечение… Стабильная гипертония? А до операции? А лечение?

Я поделилась своими сомнениями с Ник Ником.

— Молодец!.. А к отложенной вернемся? Чего отложила то?

— Вернемся, конечное, — я вернулась к отложенной истории и просмотрела ее еще раз. — У Шведовой на завтра назначена плановая операция. Но ЭКГ месячной давности, в анамнезе порок сердца, анализы не очень, а свежей ЭКГ нет. Можно было бы предположить, что назначили на утро, но и в назначениях нет. До операции нужно обязательно сделать ЭКГ, а еще лучше УЗИ сердца. Пациентка возрастная… Не хочется получить сюрприз на операционном столе…

В кабинет заглянула Ирина Ивановна, молодой хирург, в отделении работает около года, но ошибок делает много. Ник Ник постоянно ее учит.

— Ирочка, добрый вечер, возьмите истории и отнесите их на пост, коль заглянули. И … Шведова Ваша больная? — Ирочка утвердительно кивнула. — Назначьте ей УЗИ сердца и ЭКГ, завтра с утречка, до операции, дабы избежать «сюрпризов» во время плановой. Их и так последнее время хватает. И что Вы там сегодня на пару с Артуром Ваграмовичем накосячили с пациентом Ивановым? Почему Баграмян на повторную пошел?

Ирочка, пожала плечами, взяла истории и, поджав губки, молча удалилась.

— Обиделась. Не умеет признавать ошибки. Плохо. Поэтому и не учится на них… И Артур хорош, знает, что ей доверять нельзя. Почему не проверил? Доверился. А теперь сам страдает, переделывает, человека мучает… Не хорошо. Зачетка с собой?

— Да. Но у нас зачет через неделю…

— Зачетку тащи!.. Через неделю… — проворчал, улыбаясь, Ник Ник.

Я удалилась в ординаторскую за зачеткой. Артура еще не было. Посмотрела на часы. Должен уже подойти. Не на веки вечные же ушел он на повторную. Я вернулась к Ник Нику, протянула зачетку. Он открыл, стал внимательно смотреть. Зачетка была моей гордостью, основная масса оценок «отлично».

— А вот зачет по оперативке не сдала? Кому сдавала?

Я ответила. Старик нахмурился.

— Ему не сдашь. Нужно к заведующему идти. А так хорошая зачетка. А почему к нам в СНО не ходишь? Или что-то другое выбрала?

— Пока еще окончательно не выбрала. Но, хожу в СНО по судебной медицине.

— Вот как? Грязная работа. Когда у вас зачет?

— 29 апреля, в мой день рождения.

— Вот подарок ко дню рождения от старика, — он поставил зачет. — И экзамен я тоже у вас буду принимать. За экзамен тебе «отлично», досрочно, ты сегодня человеку жизнь спасла. Умница! А говорят студент не тот пошел. Тот!!! Но, мало таких… — рассуждал Ник Ник, заполняя мою зачетку.

В кабинет зашел Артур, он был явно чем-то расстроен, или недоволен. Ник Ник это заметил.

— Обошлось?

— Да. Сто раз спросил: «Все прижгла?» — «Да, все» — «Не кровит?» — «Не кровит». Ну, почему, Николай Николаевич, никому нельзя доверять? — возмущался Артур.

— По одной простой причине, Артур Ваграмович. Она женщина. У нее и так со знаниями не все в порядке, а рядом с тобой у нее мозг вообще не работает, отключается.

— И Вы туда же… Скучаешь? — спросил он у меня, сев рядом.

Я затаила дыхание, сел он очень близко.

— Я не дал… Вот зачет сдала и экзамен заодно… — ответил за меня Ник Ник. — Пытался склонить к хирургии. Пока не получилось.

— В семье одного хирурга хватит, — выпалил Артур.

— Одного… хватит… На свадьбу не забудьте старика пригласить, — Ник Ник явно был доволен.

— Обязательно. Пойдем, — Артур, вставая, протянул мне руку. Я вложила в его открытую ладонь свою. Глаза его светились, но было видно, что он устал…

В дверях Ник Ник окликнул Артура.

— Что не так с Ивановым, она подсказала? — кивнул он в мою сторону.

— Она.

— Молодец девчонка. Попроси Григорьевну, халатик пусть подберет для Машеньки. У себя в шкафчике приголубь… А то встречаетесь на лестнице, как сироты.

Это даже для Артура было новостью. Когда старик нас видел вместе? И было то всего пару раз.

— Давай, ты отвезешь меня в общагу… Тебе нужно отдохнуть. Ты устал…

Я уже постепенно переходила на «ты», что очень нравилось Артуру.

— Сейчас решим…

По дороге в ординаторскую нам повстречалась сестра-хозяйка.

— Григорьевна, организуйте, пожалуйста, новенький халатик для Марии Александровны и повесьте его в мой шкафчик. А то она у нас частым гостем теперь будет, а ходит, как оборванка, в чужом, — попросил Артур.

— Сейчас, Артур Ваграмович, сейчас.

Мы вышли на улицу. На ступеньках Артур остановился:

— Извини меня.

— За что? — недоумевая спросила я.

— За испорченный пятничный вечер… Вместо того, чтобы развлекать тебя после трудной недели, я затащил тебя на работу и заставил так долго ждать.

— Глупости, зато я с пользой провела время. И Ник Ник предложил мне приходить в отделение тогда, когда захочу или будет что-то нужно.

— Ну, это я уже слышал… Но, уговор, никакой хирургии в будущем…

— Хорошо, — пообещала я.

— Как бы ты меня не успокаивала, вечер испорчен. Планы были другие. Поехали хотя бы в кафе, а потом отвезу в общагу. Ко мне домой ты же не поедешь?

— К Вам не поеду, а в кафе — поехали.

В кафешке выпили по чашечке кофе с мороженым, обсудили планы на выходные.

Откровение

Девчонки уехали достаточно рано, часов в восемь. Я приготовила салатик, испекла шарлотку. Суп и котлетки у нас еще были. На сегодня и завтра хватит, если, конечное, мои красавицы не заявятся с курсантами. Тогда точно ничего не останется, эти господа еще те проглоты. Не кормят их там, что ли?

Немного прибрала в комнате, отпарила платье и села заниматься. Время летело удивительно быстро. Хорошо, хоть за это время научилась не думать об Артуре каждую минуту. Не успела оглянуться — уже одиннадцать. Артур должен был прийти с минуты на минуты.

Только я успела переодеться, пришел Артур. Он пунктуален, как всегда.

— Привет. Машуня, нужна твоя помощь и женская интуиция. У нас очень важная задача.

— Что нужно на сей раз? Кого спасаем? — пошутила я.

— У Андрюхи жену выписывают из роддома. Нужно помочь бедолаге приготовить комнату к приезду хозяина, да вещи в роддом собрать. Анжела подготовить все не успела, родила на месяц раньше срока. А в Питере у них никого нет, только друзья и знакомые, типа меня, которые в этом ничего не понимают. Поможем? Заодно еще с одним другом познакомлю.

— Я, вообще-то, в этом тоже еще ничего не понимаю, но попробую.

— Тогда поехали. Не понимать будем вместе.

Уходя, я черканула девчонкам записку: «Ушла гулять. Буду поздно или завтра после обеда. Еда в холодильнике. Мать».

Андрею помогли, потом погуляли по парку, зашли в кафе на чашку кофе.

Было уже около семи вечера, когда подъехали к общаге. Сидеть в машине было не в кайф. Решили сходить на разведку, узнать, кто у меня в комнате, а дальше — по ситуации.

Нас ждал сюрприз… Девчонок не было. На столе ждала записка, написанная в продолжении моей утренней: «Будем завтра во второй половине дня. Не скучай. Дети».

Артур рассмеялся, прочитав оба послания:

— Какие у вас высокие отношения: «мать», «дети». Почему так?

— Все очень просто. Мать, то есть я, убираю и готовлю. Дети, то есть они, поглощают и мусорят. Иногда устраивают истерики. Все просто…

Это еще больше развеселило Артура:

— Да ты кладезь, моя милая: готовишь, убираешь, учишься, да еще само очарование!!! Студентка, комсомолка и просто красавица!!! Мне изрядно повезло…

Он хотел обнять меня, но я выскользнула из его объятия, чем немного раздосадовала Артура.

— Чай будите?

— Буду, — охотно согласился он.

Я накрывала на стол, а он сидел на моей кровати и наблюдал.

— К сожалению, накормить не смогу, дети съели все, осталось только это, — и я поставила на стол шарлотку.

— Откуда шарлотка?

— Из духовки вестимо.

— Творение рук твоих?

— Да.

— Второе «да» за день… так и до … недалеко, — подтрунивал Артур.

— Но, Артур Ваграмович, это ничего не значит… Вы же специально задаете мне такие вопросы, ловите меня как рыбак рыбку на удочку, — возмутилась я, почему-то снова перейдя на «Вы».

— … золотую рыбку, — уточнил он.

Мы пили чай, он уплетал шарлотку.

— Еще кусочек?

— Не откажусь. Вкусно. Люблю вкусно поесть.

Я была на седьмом небе от удавшейся шарлотки и от того, что девчонки были на очередной диете.

— Ты все так вкусно готовишь? Или только шарлотку?

Я решила этот вопрос оставить без ответа.

— Что молчишь? О чем задумалась? На вопросы старших принято отвечать, — шутливо, но вместе с тем настойчиво, произнес Артур.

— Почти все. Одним словом, муж голодным не будет, — выдала я.

— Принимается. Значит голодная смерть мне не грозит.

Мне нравилось, что он ассоциировал себя в роли моего мужа, но настораживало то, что он это решил для себя. А мое мнение спрашивать не нужно? Хотя, что его спрашивать, я ведь против не буду.

Я убрала все со стола, помыла чашки, тем самым скрывая следы пребывания гостя. Когда я управилась с уборкой, Артур позвал меня. Он читал лекции и явно нашел в них что-то не то… Я поздно сообразила, что это всего лишь уловка. Я даже не поняла, как это произошло. Я оказалась у него на коленях. Он надежно обхватил запястья моих рук и соединил их за спиной.

— Вот так-то будет лучше. Сиди тихо. Разговор будет серьезный, — он, улыбаясь, смотрел на меня своими красивыми, черными, как ночь, глазами, а я тонула в них и даже уже не сопротивлялась.

Я смотрела молча, от страха широко открыв глаза. Сердце бешено колотилось. Первой мыслью было вырваться, убежать, во всяком случае попытаться это сделать. Но что-то внутреннее, неведомое мне, приказало не дергаться… Мой Разум затихарился, а шаловливое Я было в предвкушении продолжения.

Видя мой страх, ощущая мое напряжение, но не ослабляя рук, Артур ласково прошептал:

— Милая, что происходит? Какую игру ты затеяла? — в его голосе появились неведомые для меня нотки, я боялась пошевелиться. — Сейчас ничего сверхъестественного не происходит. Поцеловать тебя лишний раз нельзя. Прижать к себе — нет. У нас глаза становятся не меньше блюдца. Я уже о другом молчу!.. Ты из какого века, госпожа моя? — он замолчал и просто смотрел на меня.

Я вся сжалась в комок, боясь пошевелиться, боясь отвести от него взгляд. Я смотрела на него как кролик смотрит на удава, готовая ко всему.

— Почему? Ты боишься меня? Ты действительно недотрога или это какая-то защитная реакция, неведомая мне?

И эти вопросы остались без ответа. Он немного ослабил свою руку, и я, как бабочка из открытой ладони, сразу выпорхнула из его объятий.

Повисла неловкая пауза. Я присела на край тумбочки. Он остался на кровати. Мы молчали и смотрели друг на друга, но теперь на расстоянии, хотя и на небезопасном. Ему можно было просто протянуть руку. Каждый из нас думал о чем-то своем.

Во мне бушевали двое. Разум орал, что это провокация, что я девушка, я не должна уступать первому встречному. В этом с Разумом я была согласна. Шаловливое Я было уверено, что я не права, он мужчина опытный, и своими «недотрожками» я могу оттолкнуть его. Я знала, чего хочу, но очень боялась себе в этом признаться. Мы не так давно познакомились, но я была уверена, что хочу быть именно с ним. Я постоянно боролась со страхом сделать что-то не так, боролась со страхом потерять его. Нехватка опыта общения с мужчинами сильно сказывалась. Предложи он сейчас быть его, скажи, что любит меня, что я нужна ему, и я бы согласилась… Согласилась на все… Но, он молча смотрел на меня.

Было очень тихо… Только часики на полке отсчитывали время, минуту за минутой… Тик-так, тик-так, тик-так…

Артур встал, подошел ко мне, обнял. Я не тронулась с места, просто замерла, внутренние голоса замерли тоже, спрятавшись каждый в свою норку. Я уткнулась лбом ему в грудь.

— Маша, Машенька, Машуня, — ласково произнес он. — Я ничего, Машунь, не понимаю. Что происходит? Я — достаточно опытный мужчина, но я не понимаю, что у нас происходит. Почему происходит именно так? Ты первая женщина, которую я не понял сразу. Давай попробуем начать все с самого начала. И начнем теперь с вопросов. Я буду задавать тебе вопросы, а ты на них отвечать так, как считаешь нужным. «Да», «нет», «не знаю», «не уверена». Я принимаю любые ответы, но только честные. Но, я должен разобраться во всем сам и… сейчас. Договорились? — его голос звучал ласково, но одновременно требовательно и четко, подчеркивая каждое слово.

Я согласно кивнула. Он приподнял мою голову за подбородок и заглянул в мои глаза. Это было как-то очень интимно, что ли, мне показалось, что он раздел меня изнутри, проник в каждую клеточку моего мозга. Я согласна была на все, лишь бы быть с ним рядом. Здравый смысл и мамины предостережения давно покинули мою девичью голову или где-то заблудились в ней.

— Итак, с начала так с начала, — сказал он и присел на спинку кровати, поставил меня, как куклу, перед собой.

Это меня уже не испугало, но тело предательски напряглось. Одной рукой он обнял меня за талию и слегка прижал к себе, другой придерживал подбородок, не давая опустить голову. Я готова была заплакать.

— Постарайся не отводить взгляд. Иначе, я что-нибудь упущу, — попросил он.

— Хорошо. Только сложные вопросы не задавайте, а то провалю экзамен, — мое внутреннее Я взяло верх и начало дерзить. — А что Вы хотите понять? Что не так?

И он ответил:

— Машенька, я, имея немалый опытом общения с женщинами, не могу понять, что делать и как поступить с молодой и дерзкой. Ты — очень симпатичная девчонка, к которой меня тянет с неимоверной силой. Было бы все просто если бы не было этого притяжения или хотя бы, я мог его обуздать. Или если бы эта молодая и дерзкая мне была бы безразлична. Да — да, нет — ну и не надо… сама дура, есть другие. С тобой я так не хочу… У меня не получается… У меня на тебя другие планы. Где-то что-то зацепило… впервые. Зацепило еще во время нашей случайной встречи в дверях учебного кабинета… Давай только честно. Твои ответы не повлияют на наши отношения, во всяком случае на мои чувства к тебе. Ты боишься меня? — задал он свой первый вопрос.

Я молчала. Я просто застыла и слегка опустила глаза. Я не знала, что ему ответить. Как объяснить мой страх этому мужчине, как сказать ему, что я боюсь всех мужчин, не только его, что до него дальше поцелуев у меня никогда ни с кем не заходило. Да и поцелуями то, что было, назвать сложно, так… нечто напоминающее его поцелуй. Можно было бы соврать, но врать ему не хотелось. Нельзя начинать что-то важное со лжи. Я просто молчала…

— Ты обещала отвечать честно. Твой ответ?

— Немного.

— Неожиданно. Но ответ принят. Тогда вопрос второй: ты боишься всех мужчин или только меня?

Если сказать, что вопрос огорошил меня, то это ничего не сказать. Как метко он задает нужные вопросы. Я попыталась справиться с волнением. Его взгляд изменился. В нем засветились искорки тепла. В голосе пропали льдинки. Мне стало теплее.

— Всех, в данном конкретном случае — Вас, — ответила я.

Я уже сама пыталась не отводить взгляд, а смотреть на него открыто, хотя это удавалось мне с трудом. Для себя я решила идти ва-банк, даже если мои честные ответы поставят точку в наших отношениях.

— Тебе сейчас чуть больше двадцати, ведь так? — спросил Артур.

— Скоро будет двадцать два. А что?

— Ничего. Размышляю вслух. Живешь в общежитии четыре года, свободна и неконтролируема мамой. Делай что хочешь, сама себе хозяйка. С парнями практически не общаешься. Почему? Хотя с большим удовольствием бегаешь с девчонками на дискотеки, — он замолчал и задумчиво смотрел на меня.

Я немного свыклась с мыслью пленницы, но все же импульсивно сделала попытку немного отодвинуться, меня несколько настораживало столь откровенное прикосновение наших тел. Он это не одобрил, прижал еще сильнее. Я замерла, забыв сделать выход. В черной бездне его глаз запрыгали веселые чертики. Взгляд стал теплый и нежный.

— Машунь, а у тебя были отношения с мужчинами?

Артур голосом подчеркнул последнее слово. Что он имел ввиду? Я догадалась, как и понимала то, что я горю, щеки вспыхнули и я уже с этим не справлялась… Я снова молчала…но старалась не отводить взгляд. Если я отвечу честно, он поверит или нет? Оттолкну? Или?

— Ответь, — голос звучал ласково, даже как-то умоляюще. — Смелее…

— Смотря какие, — тихо произнесла я.

— Хорошо. Тогда вопрос в лоб, сама напросилась: секс был?

— … Нет, — тихо выдохнула я и опустила глаза.

Артур замер. Я уже пылала вся, не только щеки, но и каждая клеточка моего тела. И я даже не знала от чего — от стыда или от радости, что все это скоро закончится… Он немного наклонился вперед, я машинально уткнулась ему в плечо, ища пощады.

— Ты девственница? — тихо переспросил он, приподняв мою голову и заглянув в глаза. На меня смотрели внимательным и, одновременно, таким нежным взглядом его черные глаза. Этот мужчина не верил! Я в этом даже не сомневалась… В нашей группе я была одна такая дура!.. Все или вышли замуж, или получилось то, что получилось… Даже, Каринка, наша милая Каринка, знала, что это такое.

Я утвердительно кивнула, мои глаза наполнились слезами, которые тихо покидали уголки глаз… Мне было дискомфортно, это была моя маленькая тайна, которую я собиралась открыть только мужу.

— Та — дам…, — выдохнул он, взгляд его изменился, теперь он смотрел на меня серьезно и как-то растерянно, вдруг глаза его засияли и в них вновь запрыгали веселые чертики. — Машенька, моя милая Машенька. Не ожидал, что судьба подарит мне джек-пот! Так вот, что происходит… Ты — моя… девочка… Даже мечтать не мог о таком… Получить то, что не достанется никому — сорт особого удовольствия. И это мне подарит моя жена. Извини, извини если напугал тебя своей настойчивостью. Я постараюсь загладить свою вину, — уже шептал он, осыпая мое лицо поцелуями, — только не надо слез. Тихо, успокойся, Машенька, пожалуйста, не плачь. У нас все будет хорошо. Ты — моя девочка. Я не причиню тебе боль, поверь, я умею любить. Я буду очень нежен с тобой.

Теперь Артур обнимал меня бережно, его прикосновения были робкими и воздушными. Он практически не держал меня, но я не хотела ничего другого. Я хотела быть с ним рядом. Рядом и больше ничего…

Я впервые сама посмотрела на него открыто. Я жаждала поцелуя… Я ждала награду за честность… И он поцеловал меня. Это был настоящий поцелуй! Сначала ласковый и нежный, потом настойчивый, он завладел моими губами, языком аккуратно раздвинул мои губы и … я провалилась … Мне было необычайно хорошо… Так меня еще никто никогда не целовал. Мои губы сами ответили на его поцелуй… Мир закружился вокруг нас… Я потерялась во времени, в пространстве… Он взял меня на руки и расположился на моей кровати в куче маленьких подушечек, увлекая меня за собой, немного вдавив меня в их пуховое облако. Я ойкнула. Поцелуй прервался… Артур смотрел на меня внимательно и нежно. Я обнаружила, что мои руки обвивают его шею, захотела убрать их. Но Артур нежно погладил меня по щеке.

— Не двигайся. Ведь тебе, ведь нам, — тут же исправился он, — хорошо.

— Вам, наверное, не очень удобно.

— Сейчас речь о НАС, а не обо мне. Больше не существует меня и тебя, есть только МЫ, — он внимательно смотрел на меня.

Я пыталась понять ход его мыслей. Пыталась предугадать, что произойдет дальше? Поцелуй это начало или конец? Но мысли, опьяненные поцелуем и всем происходящим, еще путались и не хотели выстраиваться в логическую цепочку.

— Остался последний вопрос: что я должен сделать, чтобы мы были на — ТЫ и я был бы для тебя Артуром? И только Артуром…

А действительно, почему я зову его до сих пор по имени отчеству? Почему не просто по имени. Возраст? Положение? Что? Я молчала, не зная, что ответить.

— Твой ответ моя смелая девочка…

— Я постараюсь исправиться… со временем…, если оно будет…

— Время будет. У нас будет много времени. У нас впереди вся жизнь…

Он прикоснулся к моим губам, я ответила и на это прикосновение. Но это был другой поцелуй. Он был не только ласковым, но и каким-то обещающим… «Почему его поцелуи разные?» — промелькнуло в моем сознании. Я вновь куда-то проваливалась…

— Моя милая девочка, мое солнышко, мое счастье и моя боль… Этот путь мы пройдем вместе… Я открою тебя и, поверь мне, тебе это понравится… Ты только верь мне и ничего не бойся… Вначале ты должна просто привыкнуть ко мне, должна научиться не бояться меня, научиться доверять мне. Без твоего согласия ничего не произойдет. Это я тебе обещаю!

Я понимала и не понимала, о чем он говорит… Я смотрела ему в глаза и молча слушала. Для себя я уже решила, кто будет моим первым мужчиной, но очень хотелось, чтобы это было не сейчас и не здесь…

В дверь постучали. И это вернуло нас в реальность…

Дверь открывать мы не стали, но остаток вечера провели за милыми разговорами в объятиях друг друга. Я училась обнимать его.

— Марусь, мне пора. Уже одиннадцать. Завтра мы сможем встретиться только вечером. У меня дневное дежурство. Я заеду за тобой часов в шесть. Где-нибудь погуляем пару часиков. Хорошо?

— Хорошо, — прошептала я.

Мне очень не хотелось, чтобы он уходил, но оставить его я не имела морального права. Он встал, подошел к двери, накинул куртку. Я стояла рядом и просто улыбалась. Артур поцеловал меня на прощание и попросил не провожать:

— У тебя такой масленый вид, малышка. Лучше завари себе чай. И тихонечко посиди в норке. Успокойся, а еще лучше поспи.

Он чмокнул меня в щечку и ушел… Я осталась стоять, прислонившись к двери спиной, пыталась успокоить свое сердце… Моя большая тайна, которую я бережно хранила для будущего мужа, открыта. Как моей тайной воспользуется тот, кто ее узнал и сумел свести меня с ума.

"Все решает послевкусие. Во всем.

Все зависит от того, что почувствуешь после.

После общения, после поцелуя, после ссоры, после кофе, после взгляда.

Это "после" во многом является определяющим".

Мое «после» божественно сладкое. А какое оно у Артура?

Артур Ваграмович … или Артур

Утром я позвонила мамуле. У нас был обязательный воскресный созвон. Если в общаге телефон не работал, то приходилось ехать на переговорный. Сегодня пришлось ехать. Впервые я этому обрадовалась. Это был повод пройтись пешком и все обдумать, мешать никто не будет.

Дома было все хорошо. Мамуля интересовалась, приеду ли я на майские праздники. А я впервые не знала, что сказать. Во-первых, до майских нужно сдать три зачета. Во-вторых, я впервые не хотела уезжать … и причиной этому был Артур… Со всем этим я должна разобраться до майских праздников и, возможно, тогда поеду к родителям.

Про Артура мамуле я ничего не сказала. Хотя она поняла, что я что-то не договариваю. Материнское сердце не обманешь. А что я могла ей рассказать? Что в одночасье я умудрилась нарушить все три ее табу: не влюбляться с первого взгляда в мужчину, мужчина не должен быть старше меня более чем на четыре — пять лет, и он должен быть славянином, на уроженцев юга был полный запрет, как и на иностранцев. Зачем ее расстраивать раньше времени. Лучше я сама сначала во всем разберусь, а потом расскажу ей все! Или не расскажу. Это уже по ситуации.

Ксю и Лелик приехали после обеда. Время они провели великолепно, обещали в следующий раз меня обязательно взять с собой и познакомить с этой компанией. Меня ни о чем не расспрашивали, и это «плюс». Иначе пришлось бы врать, а это «минус».

На ужин мы решили приготовить плов. Так как его приготовление требовало постоянного присутствия на кухне (иначе можно обнаружить пустую кастрюлю), в душ я пошла первой, а потом ушли девчонки…

Был уже седьмой час. Я была готова к прогулке. Но … Артура не было. Неужели он не придет?.. Неужели все, сказка закончилась? Я в нее только поверила. Неужели он…

Я стояла на кухне и, охраняя плов, болтала с Виолой и Светкой. Мы обсуждали лекции по педиатрии, вдруг девчонки замолчали и уставились на дверь. Я не успела обернуться, на мою талию легла знакомая рука, а щечка была обожжена прикосновением его губ… Артур… Резко обернувшись, я попала в его объятия… Девчонки захихикали…

— Привет! Еще долго?

— Привет! — выдохнула я, — уже готово, почти…

— Ждала? — тихо-тихо спросил он.

«Да», — ответили мои глаза.

На кухню зашел Бондарь, аспирант, живший с женой у нас на этаже. Он по-дружески поздоровался с Артуром. Было видно, что они знакомы уже давно.

— Каким чертом занесло тебя в эти трущобы?

— Я же не спрашиваю, каким тебя?

— У меня жена здесь живет…

— И у меня, но будущая, — пошутил (или нет?) Артур.

Его самоуверенности можно было позавидовать.

— Пошли, — я протянула Артуру ключ от комнаты, сама взяла казанок.

— Пока, — сказал Артур всем присутствующим. — К тебе зайду чуть позже, — обратился он к Игорю.

В комнате об обнял и поцеловал меня.

— Вот теперь, здравствуй, Машенька!

— Привет. Вы прямо с дежурства? — поинтересовалась я.

— Да, — ответил Артур, уже успев снять куртку и пройдя в комнату. — А что?

— Значит голодный. Сейчас покормлю и пойдем, куда скажете.

— А где твои соседки?

— В душе, скоро появятся…

— Тогда корми быстрее, — Артур привлек меня к себе.

— Я про плов, а не про себя, — парировала я, уворачиваясь от поцелуя. — Я не съедобная, местами даже ядовитая.

— Ну, это как посмотреть… Яд женщины для меня не страшен, у меня есть противоядие.

Я положила плов, достала из холодильника салат. Мы мило поужинали. Налили по чашечке кофе.

— И куда сегодня я смогу тебя похитить? Куда пойдем? Или поедем? Я на машине…

— Как скажите, Артур Ваграмович…

Это произошло самопроизвольно — Артур Ваграмович… Не могла я его называть Артуром, сама не знаю почему. Возможно мне просто очень нравилось произносить его имя в сочетании с отчеством, в этом для меня было что-то завораживающее. Ему это не понравилось.

Поставив чашку с кофе и присев на спинку кровати, он притянул меня, хотя я не особо сопротивлялась, и достаточно сильно прижал к себе, почти впечатал в свое тело. Я сразу поняла свою ошибку…

— Так… Я же просил. Придется воспитывать… Скажи мне, как меня зовут?

— Ар-тур, — промурлыкала я, и тут же быстро добавила, — Ваграмович…

Он еще сильнее прижал меня. Я ощутила все, что он хотел… Он достиг своей цели. Внизу живота стали завязываться тугие узлы. Я моментально покраснела. Увенчал он все это поцелуем… и каким…

— Так как меня зовут? — тихо спросил он.

— Все, Артур. Зовут — Ар-тур. Отпусти, пожалуйста, я все поняла. Я больше так не буду, — взмолилась я, но от блаженства даже глаза открыть не смогла.

Мне уже было не до игры, которую сама и затеяла. У меня перехватило дыхание, еще немного и я не смогу самостоятельно стоять. А еще я прекрасно понимала, что с минуты на минуту могут прийти девчонки, а они таких сцен видеть не должны, хотя бы еще какое-то время.

— Учти, каждый раз за Вы и Ваграмовича, я буду наказывать именно так или почти так…на что фантазии хватит, — улыбаясь сказал Артур.

Он ослабил руки. Но я не выскользнула из объятия, как это делала раньше, а сама обняла его и промурлыкала:

— Поцелуй меня еще…

Он не удивился и поцеловал, только очень нежно. За этим поцелуем и застали нас девчонки.

При их появлении, Артур привстал, поздоровался.

— Знакомить, Машунь, не надо. Мы знакомы, — пояснил он мне. — Если готова, то пошли.

Я муркнула в ответ и пошла менять домашнюю футболку на джемпер.

— Тепло не одевайся. Мы на машине…

— Хорошо, — отозвалась я.

Сказав девчонкам, что вернусь до полуночи и что в холодильнике есть вкусный салатик, я удалилась, оставив своих соседок наедине с вопросами, которые они обрушат на меня позднее.

Мы поехали на стрелку Васильевского. Поставили машину на стоянку. Немного прогулялись, но дождик заставил нас спрятаться в машине. Устроившись на заднем сидении, мы болтали и периодически целовались… Вернее целовались, а в перерыве болтали… Это было самое любимое занятие у нас последние два часа…

Болтали почти ни о чем. Артур расспрашивал про учебу, он теперь контролировал мои успехи, смеялся, что у его жены обязательно должен быть красный диплом, ведь она у его самая умная. Мне это безумно нравилось.

— Артур, извини, забыла спросить, как дела у Кости?

— Не важно, все сложнее, чем я думал. Если ничего не делать, как настаивает его женушка, то это дело случая и когда этот случай произойдет одному Богу известно — и грозит это полной парализацией ниже пояса, то есть инвалидностью. Если учесть, что дети маленькие, а жена дура, то этот случай может произойти очень быстро. Поэтому она и с разменом квартиры торопит, ей и детям хорошая жилплощадь, Косте — угол в доме инвалидов. Она за ним ухаживать не будет, даже не скрывает это… Честно говорит, что с инвалидом жить не будет, ей нужен здоровый мужик…

— А если операция?

— Если операция, то вариантов исхода два. В одном случае, если не сможем сделать идеально и что-то пойдет не по плану — и это худший вариант — частичное нарушение иннервации, возможна импотенция. В другом случае — все идет по плану, и мы справляемся с данной ситуацией. На выходе получаем здорового и полноценного Костю. Мне последний вариант нравится больше, ему тоже…

— Ты — друг, друг не должен подвести.

— Самое противное, он считает также … Буду стараться.

— Когда операция?

— Неделе через две-три. Сейчас сдаст анализы по новой, договорюсь обобследовании в Склифе. У них оборудование есть шикарное, навороченное. Мне нужна полная и достоверная картина. Вслепую лезть не хочу, не тот случай.

Из этого вечера я выяснила одно: с ним хорошо, комфортно и надежно…

К двенадцати он привез меня в общагу. Мы договорились встретиться в среду. Если Артур не сможет, то в пятницу. У меня на неделе был зачет по молекулярной фармакологии, и я хотела сдать его с первого раза и на «отлично».

Целоваться уже не было сил. Он провел меня до комнаты. На прощание нежно поцеловал меня, но… мы расстались на неделю…

Разговор с Ириной

Я училась целыми вечера, уже точно зная, что выходные у меня заняты.

В четверг готовила ужин. На кухне была только я, когда зашла Ирина, жена Бондаря. Она была с огромным животом. Бедная, как она вообще все это носит перед собой. По-человечески ее было очень жаль. Чувствовала она себя не очень. Поэтому последнее время на кухне готовил Игорь.

Она разговор завела первой. Спросила, правда ли, что я сейчас встречаюсь с Баграмяном. Я подтвердила.

— Он классный. Дорожи им… Если у вас все получится, он будет великолепным мужем и отцом.

— Не знаю, Ирин. Я даже боюсь думать о будущем…

Но на кухню зашли, и она перевела разговор на другую тему…

— А можно блинчик? — попросила она.

— Конечное можно, сейчас дожарю и тебе занесу. На Игоря принести?

— Нет. Он сегодня в ночь…

— Тогда минут через десять зайду.

— Мне только два и не очень поджаристых. Больше нельзя, — улыбнулась она.

— С чем?

— Маша, мне сказали, что у тебя есть мед домашний. Полей медом, пожалуйста. Вместе чаю попьем, поболтаем. Чайник я сейчас поставлю, — сказала Ирина и удалилась. Она явно хотела, чтобы я к ней зашла.

Я дожарила блины и отнесла их в комнату. Взяла тарелочку, отложила несколько блинчиков, налила в креманку мед и сказала девчонкам, что, если понадоблюсь, то я в 28-ой. Этим очень удивила девчонок, ведь Ирина не общалась ни с кем из студенток, порой даже не замечала нас…

С Ирой мы просидели целый вечер. Она многое рассказала про Артура. Она, оказывается, училась с ним с одной группе, дружили с первого курса. Рассказала, что он живет с бабушкой, теткой отца.

— Милейшая женщина, если сможешь ей понравиться, будешь как сыр в масле кататься. Шуша давно мечтает, чтобы у Артура появилась жена.

Ирина была знакома и с мамой Артура. В студенчестве они часто всей группой зависали у него дома. Рассказала, что мама Артура скоропостижно умерла, когда они учились на пятом курсе, как он переживал, как хотел бросить институт, а потом собрался и «вытащил свой красный» диплом, как в память о матери закончил ординатуру и поступил в аспирантуру. Потому, что так хотела мама. Я узнала, какой он чудесный доктор и прекрасный друг.

А еще Ирина предложила, если, мало ли нам понадобится, у них есть ключи от 27-ой комнаты. Мы можем ею пользоваться, когда сочтем нужным.

Долгожданная суббота

Артур на неделе уезжал к профессору в Москву на консультацию по диссертации. Должен был приехать в пятницу утром, но вечером у меня не появился. Я немного нервничала. На субботу мы договаривались сходить еще раз в прозекторскую, повторить все перед пересдачей.

Настроение с утра в субботу было паршивое. Тревога вперемешку с недоумением поглотили меня. Где он? Почему не пришел вчера. Девчонки с утра затеяли уборку. Я сидела на кровати с поднятыми ногами, чтобы не мешать им, слушала их нравоучения и молила Бога о том, чтобы Артур поскорее появился. Сидела, слушала и ругала себя за то, что влюбилась с первого взгляда… И теперь страдаю… и не могу сосредоточиться на учебе. Дура!..

— Ты что себе вообразила, ты ему нужна? Он завидный жених. Богат, красив, перспективен. За ним пол Куйбышевки бегают, — читала нравоучения Ксю.

— Да ты заморыш рядом с ним, — вторила ей Ольга.

Себя я заморышем не считала, даже рядом с Артуром. Красотой меня Бог не обделил, одни синие глаза четко очерченные густыми черными и длинными ресницами чего стоят, их можно даже не красить; фигурой тоже не обделена, узкая талия, округлые бедра на зависть подругам, грудь вообще мое достояние. Вот только ростом маловата. Ну и что? Мал золотник, да дорог. В целом смотрелось все очень гармонично. Во всяком случае мне вслед оборачивались, восторженные взгляды на себе ловила. Значит было на что посмотреть… Но спорить по мелочам с девчонками я не хотела. Всю их критику моей фигуры я всегда списывала на зависть.

— Он даже на Настю (это их подруга, умница, раскрасавица, краснодипломница) не клюнул.

— А она красавица, ни чета тебе, да и мама у нее во где работает… (мама работала заведующей канцелярией у ректора института, лично знала всю профессору и была незаменимым человеком для своих).

Насчет их Насти ничего сказать не могу. Действительно миленькая крашеная блондинка, но, на мой взгляд, красота у нее была не естественная, кукольная какая-то.

— Девчонки, вас, что так заботит? Моя судьба, моя невинность или моя репутация?

— Дура! Да он просто попользуется тобой и бросит…

— Он же мной попользуется, меня бросит, не вами и не вас… С ним, с собой, я как-нибудь сама разберусь… Это меня должно больше беспокоить.

— Ты где и как его подцепила? — вдруг сменив гнев на милость, спросила Ольга.

— В читальном зале… И не я его, а он меня, — уточнила я.

— Где?

— У нас в читалке…

Но когда они узнали, что мы знакомы меньше месяца, у них открылось второе дыхание. Лучше бы я молчала…

— Да ты его совсем не знаешь!..

— Да у него баб было больше, чем у нас тараканов во всей общаге!

— Ты ведешь себя, как последняя идиотка!

Они еще много чего говорили, в выражениях тоже не особо стеснялись… Я прекрасно понимала, что в чем-то они правы. Я просто потеряла голову… Да, я этого и не отрицала. Но, когда я видела Артура, мой мозг переставал соображать и уходил в подполье, а сердце таяло под его нежным взглядом. Мое сердечко очень любило ласку. А ласки было предостаточно… Он умел ласкать даже взглядом и даже на расстоянии…

От нравоучений меня спас мой рыцарь. Постучав в дверь, Артур не дожидаясь разрешения, зашел в комнату.

— Привет, девчонки! Ну, что, красавица готова грызть гранит науки?

— Готова! Привет! — я спрыгнула с кровати чуть не разлив ведро воды, подошла к Артуру и подставила ему щечку для поцелуя, хотя готова была повиснуть у него на шее. Поцеловал он, конечное, не только в щечку, губкам тоже немного досталось.

— Тогда жду тебя за дверью. Собирайся… Пойду с Игорем пообщаюсь.

Он вышел. Я быстренько оделась, собрала все необходимое и направилась к двери.

— Ты куда? — преградила мне путь Ксю.

— Сказал же, грызть гранит науки. Готовиться к пересдаче. Вечером, наверное, к дяде, хотя еще не знаю.

Я отодвинула ее и вышла на свободу…

Мы приехали на кафедру. Сегодня мы были не одни, с нами были еще знакомые Артура. Они все учились в 1-ом меде, но специализацию проходили у нас, у нас была лучшая база по детской оперативке. Занимались мы все вместе. Ребята отрабатывали ход операции. У меня была задача все это озвучивать. Послойно и на латыни. Часа через два заглянул зав. кафедрой. Доброжелательно поздоровавшись с ребятами, обратил внимание на меня.

— Посторонним здесь не место. Студенты у нас занимаются этажом ниже.

— Извините, Лев Борисович, это не посторонняя, — Лев Борисович удивленно посмотрел на Артура, а тот пояснил. — Это моя (милый немножко замялся, посмотрев на меня, и закончил фразу) жена, почти.

— Не знал, что Артур Ваграмович успел обзавестись семьей. Удивлен…

— Я Вам потом все объясню. Но сейчас у нас нарисовалась небольшая проблемка: из-за предвзятого отношения к Маше преподавателя кафедры, она не можем получить зачет. Она реально прекрасно владеет материалом. Мы ее погоняли по всему курсу. Она отвечает без запинки. Если хотите, можете проверить…

Лев Борисович посмотрел на меня, на Артура, на ребят, те утвердительно кивнули.

— Это Вы сейчас озвучивали ход операции?

— Да.

— Кто преподаватель?

— Козел. К зачету я готова, — тихо отозвалась я.

— Хотя, мог бы и не спрашивать… В конце апреля зачет будете сдавать мне. Готовьтесь. Легко не будет, сразу говорю. Дату сдачи передам через новоиспеченного мужа, — он улыбнулся и вышел.

Ребята засмеялись:

— Ну, Артур, и шутки у тебя.

— Почему шутки. Я действительно хочу жениться. На Маше. Только с датой определиться не можем. У нас то диссертации, конференции, операции, то зачеты, экзамены, сессии. И амбиции, капризы, желания.

Он уже обнимал меня:

— Борисовичу ты сдашь. Можешь не сомневаться. Он с виду такой грозный. На самом деле нормальный, адекватный препод. Сдавать пойдем вместе. Я должен быть уверен в твоей безопасности.

— Прекрати шутить про свадьбу, — обиженно сказала я.

— Это не шутка. А ты против?

— А ты не предлагал, — укоризненно сказала я.

— Исправлюсь, — пообещал он.

И снова маленькая перепалка. Я училась управлять своими эмоциями, училась доносить свои мысли до любимого. Я постепенно выходила из зоны его магического влияния и меня это радовало. Уходила тупая влюбленность, когда ты ничего не понимаешь и боишься что-либо поменять. Приходила любовь, возвращалась уверенность в себя, появлялась вера в человека, которого любишь.

Мы пробыли на кафедре еще немного. Ребята пытались отработать подход к органу до автоматизма. Их усердию можно было позавидовать. Мне тоже нравилась хирургия, но я пообещала Артуру, что в операционной я буду только гостем. А может зря пообещала?..

В гостях… или…

Машина остановилась, мотор заглох. Я уже не спрашивала Артура, куда мы едем, полностью доверяя ему выбор места прогулки. Не спросила и сегодня. А зря!

— Приехали. Пойдем…

— И куда ты меня привез? — поинтересовалась я.

Это был внутренний дворик среди жилых домов, где-то в районе Лиговского проспекта.

— Домой. Или ты предпочитаешь гулять и в такую погоду?

На улице был сильный ветер с залива и шел дождь. Гулять в такую погоду не хотелось, в такую погоду обычно мы ходили в кафе или музей. Но не сегодня…

— Пойдем, Машунь. Не дрейфь, милая. Я обещаю вести себя прилично. Познакомлю тебя с бабушкой. Она давно спрашивает, где я пропадаю вечерами и в выходные.

Артур наклонился и поцеловал меня. Я не двинулась с места. Он смотрел на меня умоляющим взглядом. У меня не нашлось сил отказать ему. Что мне оставалось делать? И я … пошла… к нему в гости…

Мы поднялись на четвертый этаж. Он открыл дверь квартиры своим ключом, включил свет, помог снять верхнюю одежду. Прихожая была маленькая, но очень уютная. Все было на своих местах.

— Шуша, мы дома! — сказал Артур входя в гостиную.

Нам никто не ответил. Дома никого не было.

— Проходи, располагайся. Ты — дома! Сейчас устрою небольшую экскурсию.

Он обнял меня за талию и включил иллюминацию. Мы находились в большой зале визуально разделенном на две зоны: столовая и гостиная.

— Пойдем, дорогая, смелее!

Мне не было страшно, но чувствовала я себя не очень…уверенно. Вернее, страшно было!!! Страшно поселилось внутри меня с начала апреля, с появлением в моей жизни Артура. И боялась я … именно его. Боялась его открытости, откровенности и порывистой напористости. Ему казалось «все легко и просто». А мне?.. Он видел будущее, у него были планы. А у меня? До встречи с ним — да, у меня тоже были планы, я представляла свое будущее. А сейчас мои планы и мое будущее имели разные оттенки «если». Все мое зависело от Артура: кем я буду в его будущем? в его планах? Он всем говорил, что хочет жениться на мне, но мне он об этом не говорил… Предложение выйти замуж за него не поступало. Почему?

Поняв мой ступор по-своему, он подхватил меня на руки.

— Не хочешь идти добровольно, отнесу на руках. Куда нести, моя принцесса? В ванную? Или сразу в спальню?

В его глазах прыгали чертики. Он улыбался. Я седьмым чувством понимала — шутит. Но сердце замерло от страха. На глаза навернулись непрошенные слезки.

— Отпусти меня, — робко прошептала я.

Он опустил, но не отпустил меня. Приподнял мою голову за подбородок, заглянул в мои глаза, поцеловал каждую выкатившуюся слезинку.

— Дурешка… Что тебя так напугало… Я же обещал… Пошутил… Шутка не удалась… Извини… Машуня, что ты… Моя милая девочка…

Он бережно прижал меня к себе. В его объятиях было тепло и уютно, но мое и так быстро стучащее сердце набирало обороты.

— Девочка моя, начнем с начала… Пошли мыть руки.

Мы зашли в ванную. Здесь было светло и чисто, как в операционной, но в отличии от нее — дорого. Впервые видела ванную комнату с окном в пол. Ванная, унитаз, биде, шкафчики, полочки — все выполнено в едином стиле, все сияло чистотой.

— Это наша ванная комната, — Артур включил воду и пока я мыла руки, он достал полотенчико и протянул его мне…

Держа меня за талию, будто боясь, что я убегу, Артур продолжил обход квартиры.

— Это моя холостятская берлога, — открыл он следующую дверь и пропустил меня вперед.

Комната была небольшой. Я бы сказала мужской. Пара тренажёров, софа, письменный стол, книжный шкаф. Ничего лишнего. Но, на мое удивление, уютная и аккуратная, совсем не похожая на «холостятскую берлогу».

— Здесь особо смотреть нечего. Пошли дальше…

И он увлек меня за собой.

— Прямо кухня, направо от нее — комната Шуши, так зовут нашу бабушку, налево — гостевой санузел. Как-то так…

Я заметила, что мы прошли мимо одних закрытых дверей, но Артур их никак не прокомментировал. Зато он распахнул следующие. Это был кабинет или библиотека. Большой письменный стол, книжные шкафы, справа от входа небольшой круглый журнальный столик, рядом с ним два дивана, один из них диван-канапе причудливой формы, и кресло. На стене над письменным столом висел портрет известного ученого-физиолога, так вот чей он внук. Неожиданно.

— Вот здесь ты меня и подождешь. Располагайся, осматривайся… Я в душ, буквально минут на десять, а то я только сегодня приехал. Прямо с поезда к тебе, домой только сумку забросил. На столе моя кандидатская, можешь посмотреть, если интересно…

Он вышел, оставив дверь открытой. Я осмотрела комнату: книжные шкафы из массивного дерева заполнены книгами, есть старинные издания, много медицинской литературы, но немало и художественной: классика, русская и зарубежная, собрания сочинений Пушкина, Льва Толстого, Тургенева, Скотта, Дюма, подарочные издания, отдельные известные произведения. Встречались фамилии незнакомых для меня авторов — Рыбаков, Кони, Фицджеральд. Целый шкаф занимала поэзия. Среди книг встречались и любовные романы, и легкие детективы, и фантастика.

Я медленно проходила от шкафа к шкафу, рассматривая корочки книг. Боже, какая роскошь!.. Об этом можно только мечтать. У меня дома книг практически не было, только то, что изучается в школе. Мама считала, что это пустая трата денег, если интересно — можно взять в библиотеке.

На полках с книгами стояли и фотографии в рамочках. Но мое внимание привлекли семейные фото на стене над бюро. С фото смотрели очень счастливые люди. Мои глаза остановились на потрясающе красивой молодой женщине с милым карапузом на руках, на втором фото в этой же рамке — тот же карапуз, но на руках у мужчины. Это был Артур и его родители. Он похож на отца, хотя в чертах лица есть что-то мамино.

За этими размышлениями и застал меня Артур, он был уже в светлых джинсах и белой футболке, которая красиво обрисовывала его сильное тело.

— Здесь мне годик. Мы с родителями на отдыхе в Анапе.

— У тебя очень красивая мама.

— Да, мама была потрясающе красивой женщиной. Но, так и осталась одна, не смогла или не захотела найти другого. Всю жизнь любила только его…, — он кивнул в сторону фото отца.

— Они расстались?

— Да. Я не очень люблю об этом говорить. Но, тебе скажу только одно: мама не смогла простить измену. Нелепую, случайную, но измену… Мне тогда было двенадцать… Я не слышал скандалов и ссор. Мама собрала наши вещи и сказала, что мы уезжаем в Ленинград. К ее отцу. Уже много позже объяснила причину. С нами переехала и Шуша, бабушка не представляла свою жизнь без меня и мамы… Больше родители не встречались. Оба гордые! Отец звонил, писал, но не приезжал. Его я увидел только на похоронах мамы… Как-то так… — было видно, что ему тяжело дались эти воспоминания.

— Извини…

— Мне сейчас их очень не хватает. Не хватает маминой мудрости и папиной решительности…

А мне … мне очень-очень хотелось приласкать и утешить его. В эту минуту я видела перед собой мальчишку, который не знает, что ему делать дальше, куда повернуть, направо или налево. Он знает, что должен сделать какой-то шаг, очень важный шаг, но боится ошибиться.

И я обняла его сама, приподнялась на цыпочки и прикоснулась губами к его губам. И это был мой первый самостоятельный шаг навстречу… Он ответил на мой поцелуй, ответил нежно и как-то робко.

Хлопнула входная дверь…

— Артурчик, ты дома?

— Дома, ба, МЫ дома, — ответил Артур.

Мы вышли из библиотеки навстречу бабушке.

— Вот и славненько… что вы дома. Сейчас и чайку попьем. Я сегодня пирожков напекла.

— Бабуль, это моя Машенька, — представил он меня.

— Очень приятно, Машенька. А я бабушка, бабуля или Шуша. Как назовешь, дочка, так и правильно. Артур, ты чем так девчонку напугал? — видя мое состояние, спросила Шуша.

— Бабуль, это ее естественное состояние рядом со мной. Сейчас оттает, ты же пришла…

— Значит, скромная. Ты девчонку чаем напоил?

— Нет… не успел…

— Ну, и болван, — сказала бабуля. — Относи пакеты на кухню и ставь чайник, мой взрослый оболтус. Ты, Машенька, не стесняйся. Живем мы просто, хотя и роскошно вокруг. Но это все его деда заслуга. Великий был человек, а Натэлла в память об отце ничего менять не стала. Артурчик сам потом расскажет.

Мы с Шушей остановились в гостиной. Это была невысокого роста, старенькая, совсем седая, но очень элегантная женщина с улыбающимися глазами. Она смотрела на меня изучающе, она рассматривала меня. А мне хотелось спрятаться за Артура, который скрылся в кухне.

— Пойдем, девочка. Артурчик кухню тебе, естественно, не показал. Я сейчас все покажу.

Мы прошли на кухню. Артур разбирал пакеты и одновременно пытался что-нибудь достать к чаю. Бабуля зашла на минутку к себе и вышла к нам уже без бижутерии, но в том же костюме.

— Вы, наверное, голодные? Я сегодня чудесный супчик с фрикадельками сварила. Сейчас пообедаем, а потом попьем чаю или кофе в кабинете. Кыш отсюда, молодежь. Я накрываю на стол, — скомандовала бабушка.

Мы удалились в зал и расположились на диване. Я вжалась в угол дивана, а Артур по-хозяйски развалился, положив голову мне на колени. Я запустила руку в его густые волосы и нежно их перебирала.

— Так классно! Ты не представляешь, как я мечтал об этом!!! Ты не представляешь…

— О чем мечтал?

— О том, что приведу тебя к себе! Что познакомлю тебя с Шушей! И ты ей понравишься. Она самый дорогой для меня человек…

— А кто она для семьи? …родственница? — почему-то спросила я.

— Да. Это младшая сестра моего деда, моя бабушка. Во время войны она потеряла ребенка, погиб муж, а у дедушки и бабушки было трое детей, бабуле тяжело было с ними справляться, к тому же она только что переболела тифом и была очень слаба. Так Шуша стала нянькой для их детей, и помощницей по хозяйству. Когда папа женился, то она стала моей нянькой и бабушкой (бабушки уже не было на этом свете), а также помощницей и лучшей подругой моей мамы.

Я еще что-то хотела спросить, но Шуша позвала нас обедать. Суп был отменным. Я давно с таким аппетитом не ела.

— Спасибо, — съев тарелку супа, сказала я.

— Что значит — спасибо? Еще второе.

— Нет, спасибо.

— Ба, она ест как цыпленок, привыкай, — пришел на выручку Артур.

Я застенчиво улыбнулась.

— Артурчик, не смущай девочку. Твоя мама тоже была едоком не ахти. Но это ей не помешало родить богатыря.

— Шуша, нам богатыря не нужно… Только маленькую красавицу-дочку…

— Это, как Бог распорядится, — закрыла тему бабуля, глядя на мой румянец. — Какой ты бестактный, мой мальчик. Вогнал девочку в краску, вон как щечки зарумянились.

— Это тоже ее естественное состояние. Привыкай Шуша. Она даже без повода краснеть умеет, — уточнил Артур.

Кофе мы пили в библиотеке.

Только сейчас я поняла, что смущало меня — по всей квартире, в каждой комнате, на полу лежала хотя бы одна подушечка. Интересно для чего? Или для кого?

Пока Шуша колдовала над журнальным столиком, мы смотрели черновики диссертации Артура.

— Кофе подан, дети мои.

Мы отвлеклись от нашего занятия и подошли к столу.

— Присаживайся, Машенька, — Шуша заметила мое замешательство в выборе места. — Садись девочка там, куда подсказывает сердце.

И я выбрала кресло напротив входа, сама не знаю почему. Бабушка и внук переглянулись.

— Я заняла чье-то место? — робко спросила я и хотела уже встать.

— Нет, моя милая, сиди. Мы просто с бабушкой поспорили. И я проиграл.

Мы пили кофе, разговаривали и вдруг… в комнату вошла, вернее вплыла, огромная черная кошка.

— Кто это? Это мейн кун? Настоящий мейн кун? — у меня от удивления глаза стали огромные. Я обожала кошек. Это единственное животное, перед которым я преклонялась.

— Да, это мейн кун. Это наша Лизабэт. Но, пожалуйста, Марусь, аккуратнее. Она — дама строптивая. Оцарапать может, — предостерег меня Артур.

— Не учи ученого. Оцарапает — окажешь первую помощь, — буркнула я, а сама, затаив дыхание, не отводя от Лизабэт взгляда, смотря ей на лапки, медленно опустилась перед ней на колени.

Кошка остановилась в метре от меня, вальяжно уселась и заводила своими усищами. Немного подумав, кошка подошла ко мне и потерлась о мою руку, протянутую навстречу к ней.

— Ба! — Артур восхищённо смотрел на бабушку, — что происходит? Лизабэт, ты что-то попутала!

Я, погладив кошку, села в кресло. Лизабэт окинула взглядом своих восхитительных кошачьих глаз хозяина и прыгнула ко мне на коленки. Немного потопталась, свернулась клубочком и громко заурчала. Артура это явно веселило.

— Лизабэт, ты нарушила правило. А как же я? Милая, ты колдунья. Ты околдовала мою кошку.

— Нет, Артур, я — кошка, мы просто поняли друг друга, — спокойно ответила я, почесывая Лизабэт за ушком.

— 2:0, внучок! — рассмеялась бабушка.

«Весело живут, значит дружно», — мелькнуло у меня в голове.

Шуша немного рассказала о своей семье. Было уже около пяти часов, когда Шуша сказала, что вынуждена нас оставить. Она с подругой сегодня идет в театр.

— Театр для бабушки — это святое, — сказал Артур, когда бабуля вышла из комнаты.

— Хорошо у вас.

— У нас, любовь моя, у нас, — поправил меня Артур.

Он взял со стола коробочку и опустился передо мною на колено. Я смотрела на него, как завороженная.

— Маша, Машенька, Машуня, я люблю тебя. Я не представляю свою жизнь без тебя и… будь моей женой, — робко и нежно попросил Артур. — Я обязуюсь любить и оберегать тебя всю жизнь.

Я смотрела на колечко в коробочке, на Артура, мои глаза заволокла пелена, но это были слезы радости. Лизабэт, поняв, что она здесь лишняя, ретировалась на подушку. Я взяла из рук Артура колечко — это было золотое колечко с двумя рубинами в виде двух целующихся сердечек, и примерила его на свой пальчик. Он даже с размером угадал. Я подняла глаза на Артура, посмотрела на него прямо и открыто.

— Я согласна…

Артур подхватил меня на руки и закружил по комнате.

В дверях появилась Шуша:

— Дети, я ушла.

— Ба, она согласна, — он опустил меня и теперь просто крепко обнимал.

— Я счастлива, дети мои! Только берегите друг друга! Цените, уважайте, и никогда, слышите, никогда не пускайте в свои чувства ревность, — Шуша улыбалась. — И ты сегодня проиграл, внучок!!! 3:0!!! Так я еще не выигрывала… С тебя, Артурчик, дача на майских!

Шуша ушла, а мы устроились на диванчике рядом.

— Артур, у меня есть несколько вопросов, — шутливо промурлыкала я, уютно устроившись в его объятиях.

— Спрашивай, — его бархатный голос обволакивал меня.

— Что за спор с бабушкой? Что такое: 1:0, 2:0, 3:0?

— А это, — засмеялся Артур. — 1:0 — я не верил бабушке, что настоящая хозяйка выберет именно это кресло (он кивнул в сторону кресла, на которое села я), это кресло очень любила Натэлла; мама говорила, что хозяйка всегда должна видеть входную дверь, контролируя дом. 2:0 — я утверждал, что Лизабэт никогда не подпустит к себе незнакомого ей человека. 3:0 — я сомневался, что ты примешь мое предложение, а Шуша была в этом уверена. Проиграв с таким разгромным счетом, я теперь обязан помочь бабушке убрать дачу после зимы. Ты мне поможешь?

— Помогу, — отозвалась я.

— Еще вопросы, любимая?

— Да. В гостиной стоит пианино. Кто играет?

— Шуша и я. Шуша хорошо играет и поет, я немного, но зато еще играю на гитаре.

— А почему я гитару не видела?

— Ты ее не заметила, она в моей комнате.

— Милый, может поедем?

— А ты не хочешь остаться?

— Артур, я не готова. Потерпи еще немного, любимый, — попросила я. — Ты ведь не так давно стал Артуром.

Я первый раз назвала его «любимый». Он поцеловал меня, усадив к себе на колени. Теперь он приучал меня к себе так.

Зачет

Я была на седьмом небе от счастья. Я сдала этот зачет!!! Сдавала Козелу, но Лев Борисович присутствовал на зачете. Козел сидел с недовольной миной. Я без запинки ответила не только на вопросы в билете, но и на вопросы Льва Борисовича.

— Молодчина! Отличное знание предмета, — он взял зачетку, поставил зачет.

Экзамен мы тоже будем сдавать ему. Он посмотрел на уже поставленный экзамен по общей хирургии.

— Знание по предмету такое же? — спросил Лев Борисович.

— Николай Николаевич, требовательный. Я стараюсь.

— Свадьба когда? Тоже в хирургию пойдешь?

Козел буркнул под нос «Могла бы сказать…»

— На хирургию запрет, Артур не разрешает. С датой свадьбы не определились. Летом или осенью. Время еще есть.

— На держи. Это подарок, авансом! Беги, он заждался.

— Спасибо, — и я вылетела за дверь.

Артур нервно прогуливался по коридору кафедры.

— Что?

Я повисла у него на шеи и поцеловала любимого.

— «Отлично».

— Умница ты моя!

А дальше была серия, как мы называли «вопрос с пристрастием» поцелуями.

— Мое милое солнышко, а когда у тебя день рождение? — поцелуй.

— Послезавтра, — поцелуй.

— А почему, красавица, я узнаю это от кого-то? Спасибо Ник Нику, просветил, — поцелуй.

— Ты не спрашивал, — поцелуй.

— А должен был? — поцелуй.

— Наверное, — поцелуй.

— Коль так, без подарка останешься, — поцелуй.

— Почему? Теперь ты знаешь, — я надула губки, Артур чмокнул меня в носик.

— Теперь знаю. К сожалению, у меня послезавтра суточное дежурство, — уже серьезно ответил Артур. — Поменяться не успею. У тебя занятия в среду во сколько заканчиваются?

Мы вышли на улицу.

— В три.

— И твои планы на вечер?

— В кабак пойду, напьюсь в одиночестве, — пошутила я.

— Нет!!! У тебя тоже ночное дежурство, — шуткой на шутку ответил он, в глазах прыгали веселые чертики, он явно что-то уже задумал.

— Нет уж, увольте… Если серьезно, мы с девчонками собираемся посидеть у меня, а потом на дискач в общагу. Давно не ходила! Оторвусь по полной… Ты же не против?

— О, Всевышний! Со мной считаются! А я уж решил, что просто ставят в известность…

— Могу и просто поставить в известность, не спрашивая. Пока что я свободная девочка. Что хочу, то ворочу!..

— Ты, моя маленькая разбойница, хочешь заставить меня ревновать? Не стоит… Боюсь, это может плохо закончиться, — голос у Артура изменился.

Может я переборщила? Но, ведь не пробуя, не узнаешь границу, за которую переходить нельзя. И я сделала шаг назад.

— Артур, что произошло? Что я не так сделала?

— Все так… Просто сам дурак. Включил воображение, всего лишь представил, как ты танцуешь с другим, и понял, что для меня это невообразимо больно.

— Милый мой дурачок… Мне не нужен никто, кроме тебя.

— А если я смогу поменяться дежурством. Мне одно дежурство должны. Я вам не помешаю?

— Ты? Нам? Артур, ты о чем? Ты давно уже стал своим для моих подруг. Девчонки будут в восторге! Моих соседок не будет. Будут только девчонки из группы…

— Вот и славненько… А Карина будет? — неожиданно для меня спросил он.

— Да. А почему тебя интересует Каринка? — я немного напряглась.

— Да так. Для нас это не имеет значения. Но, учти, в четверг мы идем в ресторан. День рождения моей принцессы должно быть в ресторане. И, Марусь, можешь пригласить двух девчонок, если хочешь.

Я немного подумала и решила, что приглашу Карину и Катюшу.

— Почему такой выбор?

— Не знаю. Эти девчонки более независимые от обстоятельств, что ли. Катюша не ищет кавалеров. Ее вполне устроит просто хороший вечер. А Каринке нравится Денис. А он твой друг и будет не плохо, если ты его пригласишь с нами в ресторан. Просто хочется сделать подруге приятное… Ты пригласишь Дениса? Каринку родители очень хотят выдать замуж за кого-то… А она терпеть его не может…

— Продуманный выбор. Умничка! Дэну тоже Каринка нравится, между прочим. Поможем друзьям.

Мой День

Компания у меня на днюхе собиралась приличная: семь девчонок из группы, и Андрей, кавалер Лары. Может еще кто заглянет. Общага ведь!

Когда собрались все приглашенные и расселись за столом, в дверь постучали. Кто бы это мог быть? Пошла открывать…

О, чудо!!! Артур!!! Это был лучший подарок на день рождения!!!

Он пришел не один, с ним Денис и Игорь.

— Ну теперь все в сборе, милая? — спросил Артур, усаживаясь за стол и целуя меня в щечку.

— Да.

— Тогда начинаем!..

Такого дня рождения у меня еще не было. Шумно, весело, с шутками, тостами. Потом появилась гитары и зазвучали песни. Когда в открытое окно ворвалась музыка с дискотеки, решили сходить потанцевать.

Из комнаты мы выходили последними. Я немного решила убрать со стола, чтобы потом можно было попить чаю. Артур мне помогал.

— Машунь, а я ведь забыл подарить подарок.

— Подарок?! Ты — самый дорогой для меня подарок, — я обняла его и поцеловала.

— Я решил, добавить к колечку еще кулончик, — Артур застегнул цепочку на моей шеи.

— Спасибо!!!

Он поцеловал меня так, как это умел только он. Утолив свой голод поцелуем, он улыбнулся и добавил:

— Вот теперь все! Пошли. Нас ждут…

С Артуром мы были знакомы почти месяц, вместе ходили в театры, кино, рестораны, кафе, в гости, но мы ни разу еще не ходили на дискотеку и ни разу не танцевали…

Нас уже ждали. Сегодня в общаге играла живая музыка, выступал наш студенческий ансамбль. Артур прекрасно танцевал. Он вообще не отходил от меня ни на шаг.

Вдруг к микрофону подошел Денис, о чем-то пошептался с ребятами, взял микрофон, и все услышали: «У нас сегодня есть именинница: студентка, красавица, отличница и просто замечательный человек! Машенька, с днем рождения! И это наш подарок тебе!». Я осталась стоять у сцены, рядом стояла Каринка и Игорь (в отсутствии Артура он был моим телохранителем, как шутил Артур). Зазвучала потрясающая песня, мальчишки пели на два голоса:

Девочка моя, ты мой ясный свет,

Я искал тебя очень много лет.

В дождь или в грозу, и в холодный день,

Я искал тебя, я бродил как тень.

И ночкой ясною ты приоткроешь дверь,

Любить прекрасную мне суждено теперь.

На небе две звезды зажгутся для двоих,

Их отражения блеснут в глазах твоих.

Созвучие баритона и тенора. Как хорошо были поставлены голоса. В проигрыше Артур в микрофон произнес:

— Иди ко мне, Машенька…

Игорь подал мне руку и помог подняться на сцену. Дальше Артур уже пел только для меня. Это было незабываемого!

После дискотеки мы пили чай, девчонки вскоре разошлись. У меня остались Артур, Катюша, Каринка, Денис и Игорь.

— Ребята, завтра я приглашаю вас продолжить этот шикарный праздник в ресторане «Нева». Столик я уже заказал. Надеюсь, все смогут?

Ребята приняли приглашение. Вернее, девчонки приняли приглашение. Друзья Артура были посвящены в его планы.

Денис пообещал развезти всех по домам. Каринка, прощаясь со мной, шепнула: «Спасибо, а то не знала, как с ним познакомиться» — «Он тоже не знал, как к тебе подступиться». Мы засмеялись.

Ресторан и не только…

Ребята уехали. Артур помог убрать комнату и помыть посуду. Было уже три часа ночи, когда мы со всем этим управились. Завтра, то есть уже сегодня, занятий у меня не было и можно было отдыхать, у Артура был рабочий день, который начинался в восемь. Он не поехал домой, остался ночевать в общаге, пообещав вести себя тихо на соседней кровати.

Утром он уехал рано и должен был, как только освободится, заехать за мной, предложив прихватить сразу вещи для дачи.

Дома Шуша основательно готовилась к поездке на дачу. Завтра мы собирались на первую дачную вылазку, нужно было расконсервировать дачу после зимы, убрать домик и сад, подготовить грядки к посадке. Обычно Шуша с мая по сентябрь жила там. У нее в дачном поселке было много бабушек-подружек, скучать было некогда. Артур приезжал к ней только в выходные дни.

— Шуша, мы дома, — хором сказали мы.

— Прекрасно, детки. Быстро мыть руки. У меня пирожки почти готовы, еще пару минут…

Я немного помедлила, стесняясь пройти вперед. Артур, оставив пакеты в прихожей, легонько подтолкнул меня.

— Смелее, любовь моя, ты здесь уже была. Для тебя здесь все знакомо. Бабушку ты знаешь. Что еще тебя напугало? Пошли мыть руки.

Я послушно пошла в ванную. Здесь кое-что поменялось: уже висело два комплекта полотенец, на полочке появился еще один банный халат, туалетные принадлежности Артура были аккуратно составлены на одну сторону.

— Что смотришь, милая? Я готовился. Все ждет свою хозяйку.

Я улыбнулась.

— Артур, мне нужно переодеться, а еще прогладить платье. В пакете оно, наверное, помялось.

— Хорошо! Сейчас Маша. Пошли.

Он приобнял меня за плечи, и мы вышли из ванной.

— Ба! Ты сделала то, что я просил?

— Да, Артурчик, — отозвалась Шуша из кухни.

— Тогда нам туда, — он, взяв пакеты, указал на приоткрытую дверь в комнату.

Это была спальня. Спальня его мамы.

— Проходи, Маруся. Это наша спальня, — сказал Артур, нежно обнимая меня.

Я вопросительно посмотрела на Артура.

— Ну, хорошо, сначала просто твоя. Но, потом, наша!

Здесь было светло, уютно и, как и везде, очень чисто. Большая кровать с высоким резным изголовьем, прикроватные тумбочки, туалетный столик с зеркалом в резной раме, второе зеркало, в такой же раме было во весь рост и передвижное, на колесиках, большой шкаф, комод, красивые светильники над кроватью и туалетным столиком, в этом же стиле выполнена люстра, под ногами мягкий ковер. Кровать застелена светлым покрывалом, на окнах трехслойные шторы. Все продумано, стильно, шикарно.

— Артур, я только фото Натэллы не убрала. Не знала, убирать или нет. Реши сам, — сказала подошедшая к нам Шуша.

— Спасибо, ба. Я очень благодарен тебе. Ты у меня лучшая бабуля на свете.

Я стояла посреди комнаты и не знала, что я должна делать, как себя вести дальше.

— Милая, — Артур обнял и нежно поцеловал меня, — тебе нравится?

— Да. Но может…, — в моем голосе звучала неуверенность. Я сомневалась, имею ли я право находиться здесь.

— Любимая Маша, милая моя девочка, маму не вернешь. Я уже привык, что ее нет рядом. Хотя, очень хочется ее обнять и уткнуться в ее ладони. Но, я уверен, она была бы счастлива сейчас, глядя на нас… Жаль только, что в этой спальне она была одинока, — он помолчал и тихо добавил. — Я сделаю все, чтобы ты была счастлива здесь. Я люблю тебя.

Он целовал меня, нежно прижимая к себе, его руки настойчиво и нежно скользили по моей спине. Я слышала, как стучит его сердце. Мне тоже очень хотелось, чтобы он был счастлив со мной. Он аккуратно приподнял меня, прижав меня к себе, и, сделав шаг в сторону, оперся о комод и поставил меня перед собой. Я вся напряглась, машинально ища повод отодвинуться от него. Я еще не могла привыкнуть к нему, ведь когда он находился рядом, я ощущала его каждой клеточкой своего тела, и каждая клеточка отзывалась на его прикосновения, начиная трепетать.

— Привыкай, любимая, к ласкам в этой комнате. Расслабься, милая. Обещаю, ничего нового сейчас не произойдет. Все, как всегда, только поцелуй. Отпусти свое тело и мысли. Ты моя! Любимая! Единственная! Я не обижу тебя!

Он осыпал меня нежными поцелуями, шептал что-то нежно на ушко, пока я не успокоилась и не стала отвечать на его поцелуи, обняв его за шею.

— Артур, во-первых, бабушка звала нас пить чай, во-вторых, мне нужно переодеться, — прошептала я, переводя дыхание.

— Так что тебе мешает? — и он ловко расстегнул верхнюю пуговицу блузки у меня на спине.

— Артур! Марш отсюда. Я сама! — я была полна неподдельного возмущения.

— Хорошо, хорошо. Сама, так сама. Я только хотел помочь, — засмеялся Артур. — Жду на кухне.

Он удалился. Я немного успокоилась, привела себя в порядок, одела спортивный костюм и пошла на кухню пить чай с пирожками.

— Артур, наливай чай, Машенька присаживайся сюда, детка. Машенька, а ты какие пирожки любишь? Вот здесь с творогом, яблоками, а на этом блюде с мясом, треугольные — с капустой.

— Марусь, сахара две ложки? — улыбаясь, спросил Артур.

— Одну, Артур. Сахар вреден, — ответила я. Он прекрасно уже знал, что я не люблю сладкий чай, но постоянно подтрунивал надо мною.

— Машунь, все это бред, и ты это знаешь.

— А вдруг нет?

Мы снова шутили. Не знаю почему, но мне здесь было уютно и спокойно, как дома. А рядом с Шушей еще и безопасно. Шуша — образцовая бабушка.

Выпив чашку чая с тремя пирожками, я спросила:

— Бабуля, а где я могу прогладить платье. В пакете оно немного помялось.

— Сейчас, доченька, покажу, — засуетилась Шуша, — пошли в мои владения.

Она отвела меня в маленькую комнатку, рядом с гостевым санузлом.

— Вот здесь у меня гладильня: утюг, гладильная доска, сушилка, корзина с невыглаженным бельем. Все можно найти здесь. А сейчас неси свое платье.

Я принесла платье, Шуша посмотрела на него, пощупала ткань. Это был тонкий шелк.

— Давай, Машенька, я его сама поглажу. Утюгу не очень доверяю, старый уже. Сама то я к нему приноровилась, а ты можешь не справиться с первого раза.

Я засомневалась, но потом решила довериться бабушке.

Пока я прихорашивалась в своей новой спальне, ко мне заглянула Шуша.

— Внученька, с днем рождения! Будь счастлива. Хотелось бы добавить — с Артуром. Но это ты должна решить сама.

Она протянула мне небольшую бархатную коробочку. Я открыла ее. О, Боже! Комплект из кулона, сережек и перстня — тигровый глаз в серебре. Это была частная работа ювелира, в магазине такое не купишь.

— Бабушка, спасибо. Красота какая!..

— Носи дочка, пусть глаз тигра оберегает твое женское счастье.

К семи часам мы были готовы. Шуша придирчиво нас оглядела. Ей очень понравилось, что я дополнила свой наряд ее подарком, который как нельзя кстати подошел к моему платью.

За нами заехал Дэн. Сегодня он «дежурный по лимонаду», ему завтра на сутки.

— Машенька, я постелила тебе в спальне. Возвращайтесь сюда, не в общежитие. Договорились? Артур, веди себя хорошо. И пообещай бабушке, что лишнего не примешь на грудь, а то мне перед Машенькой будет стыдно, — напутствовала нас бабушка.

Мы пообещали вести себя хорошо и вернуться домой.

В ресторане все было чудесно. Музыка, друзья, любимый!!! Что еще нужно для девичьего сердца.

Артур весь вечер не отходил от меня ни на шаг. Он наблюдал как на меня смотрят другие мужчины, какими глазами смотрят его друзья. Для него я была его бриллиантом, и всем своим поведением он показывал, что это его алмаз и огранку он будет делать сам. Я любовалась им, я хотела принадлежать только ему одному вся, без остатка, но из головы не уходила мысль, она навязчиво засела там: «Он очень ревнив, легко с ним не будет, справлюсь ли я с его ревностью».

Разошлись мы около полуночи. Катюша с Игорем пошли пешком, это их район, им до дома недалеко, а нас довезли до дома Денис с Каринкой.

В лифте я поняла, что мой господин все же немного перебрал, и пожалела, что пообещала Шуше переночевать у них. Обнимал Артур меня все настойчивее, появилась некая развязность, поцелуи становились все более страстными. Хотя я и таяла в его руках, но мой Разум настойчиво твердил: «Только не сегодня, держись, нужно устоять…».

В гостиной горел ночной свет, заботливо оставленный Шушей. С порога Артур попытался направить меня в сторону спальни.

— Нам туда, — настойчиво промурлыкал он.

— Нет, дорогой, вначале мыть руки и чистить зубы…

— Договорились. Туалет не помешает… Ты — сюда, а я в гостевой. Но руки будем мыть вместе.

Он не говорил, сегодня он мурлыкал, то ли из-за выпитого, то ли из-за предвкушения. Но я не была склонна к его ласкам, у меня все сжалось внутри, немного поколачивало от напряжения и хотелось только одного — скорее бы это все закончилось.

Руки помыли, зубы почистили, умылись холодной водой. Артуру пришлось умываться ледяной водой, я ему отключила горячую, посмеявшись, что она закончилась. Мне нужно было чтобы он хоть немного протрезвел, иначе я не справлюсь с ним. Но не смотря на все мои усилия, он становился все более и более настойчив. Дверь в спальню манила его…

— Артур, нет!!! Не сейчас!

— Почему? Ну, что ты милая? Ночью раньше, ночью позже. Я не могу так больше. Я хочу тебя… сейчас… Ну, же… Ты же моя умница… — настойчиво уговаривал он.

— Нет!!! Ты обещал другое. Или ты не держишь обещаний? Твое слово ничего не значит? — на несколько секунд мои слова остановили его, но только на несколько секунд.

— И что я теперь должен делать? — он осыпал меня поцелуями, но это было в каких-то одному ему известных рамках. — Пойдем в спальню. Ну, Машенька, пожалуйста, сжалься надо мною… Я хочу тебя… Хочу сейчас… Тебе будет хорошо…

— А что должна делать я? Почему со мною никто не хочет считаться? Почему меня никто не спрашивает, хочу ли этого я, здесь, сейчас? Потому, что мое Я — слабое звено? — я уже не отвечала на его поцелуи, не принимала его игру, старалась не распылять и так пылающий костер желания Артура, но когда он открыто и твердо положил руку на мою грудь и слегка сжал ее, я не выдержала. — Артур! Или сейчас мы расстаемся до утра, пожелав друг другу «Спокойной ночи» и разойдясь по своим спальням, или я ухожу одна, в ночь, и это уже будет насовсем. Ты не настолько пьян, чтобы не давать отчет всему происходящему. Твой выбор, Артур?

Он оторопело посмотрел на меня, но руку сразу убрал на талию. Это означало только одно — он еще неплохосоображает. То ли в моем голосе прозвучали неведомые для него нотки, то ли он не ожидал такое услышать от меня, но мои слова попали в цель. Он немного расслабил руки, заглянул мне в глаза, пытаясь понять насколько я серьёзно это сказала.

— Твой выбор, любимый? Или … или … Третьего варианта не будет.

— Я слишком люблю тебя, чтобы потерять. Спокойной ночи. Но спать я буду здесь, — он показал на диван в гостиной.

— Не дури! А, впрочем, делай как знаешь, не маленький мальчик.

Поцеловав его в щеку, я шмыгнула в спальню, закрыв изнутри дверь на ключ, прислонилась к ней спиной.

Сердце бешено колотилось. Боже, как мне было страшно! Страшно не первого опыта, не первой ночи с мужчиной, нет! Страшно, что уступлю, не смогу настоять на своем. И тогда… тогда он поймет, что на меня немножко можно надавить, найдет как, он умный мальчик, и все всегда будет так, как этого хочет он. А так быть не должно! Сегодня у меня получилось настоять на своем. Я — молодец! Я справилась. Что будет дальше, покажет утро…

Я расстелила кровать. Постельное белье пахло свежестью и манило меня к себе. Спать очень сильно хотелось, сказывалось нервное напряжение последнего часа. Но, нужно было еще немного подождать. Нужно позаботиться об Артуре, посмотреть, как он устроился на диване.

Я переоделась, накинула халат, сняла макияж, посмотрелась в зеркало. А потом обратила свой взор на фото Натэллы (фотография так и осталась стоять на туалетном столике). Я мысленно обратилась к этой незнакомой для меня, но такой родной для Артура, женщины: «Вы осуждаете меня? Но я такая, какая я есть, какой меня воспитала мама. И … я люблю Вашего сына. Люблю, возможно, больше всех на свете. Я хочу его сделать счастливым. Хочу быть рядом с ним. Хочу идти с ним по жизни рука об руку, преодолевая все тяготы и разделяя радости. Но я должна быть уверена, что он меня любит, ценит и уважает. Помогите мне, Натэлла… Помогите понять его… Подскажите как…».

Прошло достаточно времени, чтобы Артур погрузился в крепкий сон. Подошла к двери, прислушалась, за дверью было тихо. Аккуратно повернула ключ, приоткрыла дверь. Артур лежал на диване, тихо посапывал. Прихватив из спальни подушку и плед, пошла спасать любимого от ночной прохлады.

Артур, естественно, устроился на диване, как был, не раздеваясь. Тихо-тихо, как мышка, стараясь не прикасаться к его телу, развязала галстук, расстегнула верхние пуговицы рубашки, ослабила ремень, расстегнула пуговицу на поясе брюк. Ну, все, этого довольно! Сделала все, как учила мама. Аккуратно приподняла его голову и подложила подушку, заботливо укрыла пледом.

Боже, как я его люблю. Не удержалась, наклонилась и поцеловала, нежно дотронувшись до его губ. Артур что-то промурлыкал и улыбнулся во сне, обнял подушку. «Спи, любимый. Пусть тебе снятся сладкие сны. А утром поговорим обо всем серьезно», — мысленно сказала я.

Идя в комнату, обратила внимание на лучик света из спальни бабушки, немного помедлив, решила удостовериться, что у нее все нормально. С ней я столкнулась в дверях ее комнаты.

— Шуша (так я ее назвала впервые, даже не знаю почему, просто вырвалось), не спится? — шепотом спросила я.

— Хотела посмотреть, как устроился бедолага.

— Теперь уже хорошо. Я с ним поделилась подушкой и пледом. Из шкафа взяла, можно было?

— Конечное, Машенька. Он лег, не раздеваясь?

— Да. Галстук сняла, рубашку расстегнула и ремень освободила. Так ему будет комфортнее. К утру проснется, разденется.

— Спасибо, милая. Хорошая жена из тебя получится. Заботливая. С такой Артур не пропадет. Я уже хотела выйти, помочь тебе угомонить мужчину, но потом решила, что вы должны сами со всем научиться разбираться. С самого начала сами. Это правильнее.

— Спасибо, Шуша, вы мудрая бабушка. В доме не должно быть коалиций, тогда и мир будет. Я очень люблю Артура. Сейчас ему не легко, я это знаю… Но ничего поделать не могу. Я еще не готова … быть его женщиной, … его женой.

— Все будет хорошо девочка. Он все понимает. Артур изменился за последний месяц, изменился в лучшую сторону. Стал уравновешеннее, заботливее, домашним каким-то. И в этом есть твоя заслуга. Спокойной ночи, детка! Ложись спать и ничего не бойся. И извини, за Артура извини…

— Что Вы, Шуша. Вашей вины в его поведении нет. Он просто привык к доступности женщин, а я не такая. Все хорошо. Спокойной ночи, бабушка!

Я вернулась в спальню, но уже не стала запирать дверь. Просто прикрыла ее. Я была уверена, что Артур сделает правильные выводы.

Утро

Утро было добрым и ласковым. Светило солнышко. Я распахнула окно, впустив в комнату утреннюю прохладу и шум просыпающегося города. В квартире стояла тишина. Накинув халатик, я приоткрыла дверь. Диван был пуст. Охранник видно перебрался в свою комнату.

Я проскользнула в ванную, забралась под душ. Струя воды смыла с меня утреннюю негу, пробудила каждую клеточку моего тела. Душ, махровое полотенце, фен и я готова к новому дню. Я внимательно посмотрела на себя в зеркало. Не хватает кудряшек, но я не взяла плойку. Придется довольствоваться заколкой. Я подняла волосы, заколола их, обнажив тонкую шею. Так будет лучше, решила я. Все, вперед, покорять любимого!

До сих пор никого. Спят все, что ли? Но, я спать больше не хотела, одевшись и заправив кровать, направилась на кухню. Вскипятила чайник, налила себе кофе.

Мне нравились утренние минуты одиночества. Можно собрать все свои мысли, поговорить с внутренним Я. Мечтательно глядя в окно, думая о чем-то своей, я не услышала, как вошел Артур. Он тихо подошел и нежно поцеловал мою обнаженную шею. По спине пробежали приятные мурашки.

— Доброе утро, любимая, — нежно промурлыкал он.

— Доброе утро, Артур, — не поворачивая головы, отозвалась я.

— Спасибо тебе.

— За что? — несколько удивилась я.

— За ласку, заботу и … терпение.

Я не совсем поняла ту интонацию, с которой он все это произнес и оглянулась на него. Он смотрел на меня внимательно и задумчиво, в глазах не прыгали веселые чертики.

— Кофе будешь? Или лучше чай?

— Спасибо, лучше кофе. Сделаю сам, сиди. И … извини меня. Я был не прав.

Я обняла его и притянула к себе, подставляя губки для утреннего поцелуя. Я люблю его!!! Люблю таким, каков он есть!!! Со всеми его достоинствами и недостатками!..

Он поцеловал меня, но поцелуй был осторожным. Мне хотелось другого. Что произошло? Обида? Разочарование? Что?..

— Что-то произошло пока я спала?

— А ты умеешь быть…, — он замолчал, стараясь подобрать слово.

— Какой?

— Какой? Убедительной. Не ожидал. Надеялся, что уступишь. Надежда не оправдалась.

— Извини, если не оправдала твои надежды, — я попыталась в эти слова вложить всю свою любовь и нежность.

— Но я же люблю тебя!!!

— Артур, я тоже люблю тебя. Но тебе не кажется, что любовь и …, — я запнулась, поняла, что не смогу назвать вещи своими именами, покраснела, и продолжила, — немного разные вещи. Или я что-то не понимаю в этом?

Артур заметил мое смущение, улыбнулся.

— Все ты понимаешь, Машуня. И откуда в тебе столько мудрости, юная леди?

— Боюсь, общение с тобой, делает меня мудрой быстрее, чем я бы этого хотела. А где Шуша?

— Наверное, ушла за свежей булкой.

Теперь он поцеловал меня так, как целовал всегда, нежно и страстно, как бы ставя точку. Это было подтверждением того, что вчера я все сделала правильно. Хотя что-то изменилось в его прикосновениях. Но, что? Этого я еще не поняла.

Выпив кофе, мы, в ожидании Шуши, перебрались в гостиную (вернее меня туда отнесли). В его объятиях было уютно, хотелось крикнуть: «Остановись мгновение, ты прекрасно!».

Дача

По дороге на дачу мы молчали, хотя утром помирились, но осталось какое-то невидимое напряжение, осталось что-то еще невыясненное и недоговоренное. Каждый переживал и думал о своем. Разговаривала только Шуша. Артур ей односложно отвечал.

Мы съехали на проселочную дорогу и заехали на территорию дачного поселка. Дома стояли в основном двухэтажные. Это были дачи светил науки и известных в Питере людей. Жили они своим обособленным мирком. Машина остановилась у ворот.

— Приехали, милые дамы.

— Спасибо, Артурчик. Разгружай все на террасу. Потом разберем, — скомандовала Шуша и, обратившись ко мне, добавила, — пойдем, милая, покажу наши владения.

Я сама вышла из машины. Артур не успел открыть мне дверь. Или не захотел успеть?

— Пойдем, Машенька, в дом. Пусть мужчина сам справляется с воротами, машиной и коробками.

Я шла следом за бабушкой к дому по садовой дорожке, вымощенной шлифованным камнем.

— Маша, у вас все в порядке? Вы помирились?

— Да, бабушка. А почему Вы спросили?

— Молчали всю дорогу. Притом на пару. Обычно воркуете. Артур извинился?

— Да, извинился. Но внутри у меня что-то не так, бабушка. Может подсознательно ищу ошибку в себе и не нахожу? Может в нем что-то заметила и еще не поняла, что именно. Есть внутренний дискомфорт. Нужно, наверное, время, чтобы во всем разобраться. Сейчас в работу окунусь, обычно помогает, все встает на свои места…

— Хорошо, Машенька. Тогда ты, милая, займешься уборкой дома. Здесь чисто, просто нужно смахнуть зимнюю пыль, снять чехлы с мебели, намыть окна. До обеда нужно убрать кухню. Обед я приготовила дома и привезла уже все готовое, нужно будет только разогреть. А ужин приготовим вместе.

Она открыла дверь в дом. И мы попали в просторную гостиную.

— Вот и наш домик. Сейчас, Машенька, я тебе его покажу.

Бабушка показывала мне комнаты, одномоментно распахивая окна и двери, впуская в дом майский ветерок и лучики весеннего солнца. Шуша рассказывала про дедушку и бабушку Артура, про их дочь Наталью, про то, как она вышла замуж против воли родителей и уехала с мужем в Армению, про то как она была счастлива с мужем, но ни словом не обмолвилась об их разрыве, про Артура.

А я слушала и не слышала. В моей голове жил только Артур. Я не должна его потерять! Я хочу быть с ним. Но, утром, целуясь и обнимаясь с Артуром, я заметила перемену в нем… Я не поняла, что изменилось, но что-то изменилось… Что произошло? Осознание? Чего? Отдаление? Боже, дай мне силы понять его, прошу тебя!..

Шуша показала мне второй этаж. Здесь было четыре спальни, две достаточно большие, две поменьше, и большой лестничный холл.

— Машенька, спальня на первом этаже, хозяйская, пусть она будет ваша. А я перееду на второй этаж.

— Нет, что Вы, — возмутилась я. — Мы молодые и бегать по лестницам для нас дело привычное, да и спальни нам нужно две. К тому же, Вы собираетесь здесь жить все лето, а мы только набегами, в свободное от работы время. Пусть спальня на первом этаже будет Вашей, как это было раньше. Не нужно ничего менять.

Мы спускались по лестнице. Артур стоял на террасе, опираясь о перила, курил, терпеливо ждал, когда мы закончим обход владений.

— Сад покажу после обеда, или Артур покажет. А сейчас за дело.

Шуша выдала мне инвентарь и увела Артура с собой. Ему сегодня предстояла не только трудотерапия, но и воспитательно-назидательное нравоучение Шуши. Бабушку очень обеспокоили наши отношения, и она явно не хотела, чтобы они закончились.

Я принялась за уборку. Что-что, а убирать меня моя бабушка учила с детства. Мне, глупенькой, казалось, что готовит меня бабушка в домработницы. С возрастом поняла — в хозяйки. Бабуля, всегда приговаривала «женщина должна уметь все и убрать, и приготовить, и починить, и новой сшить-связать, в жизни все может пригодиться; мы не знаем, что будет нужнее — голова или руки».

Протерла потолок, стены, вымыла окна и перешла к полу. На террасе раздались шаги.

— Александрина, — послышался мужской голос.

Я вышла узнать кто и кого ищет. На пороге стоял пожилой мужчина лет семидесяти (наверное, это и есть Афанасий Григорьевич, наш садовник и по совместительству, как говорил Артур, кавалер Шуши, полковник в отставке), статный такой, подтянутый.

— Здравствуйте, — поздоровалась я, — Вы Шушу ищите? — он утвердительно кивнул. — Они с Артуром в саду.

— Здравствуй, дочка, — он с интересом рассматривал меня. — А ты та самая Машенька?

— Да, Маша. А какая «та самая»? — поинтересовалась я.

— Которая свела с ума Артура. Шуша очень переживает за внука. Он у нее единственное, что держит ее на этой земле. Пойду посмотрю, чем они там занимаются. Не прощаюсь, еще увидимся, дочка.

«Значит с ума свела, а я думала — показалось», — проснулось шаловливое Я.

Я вернулась к уборке пола, но мысли вернулись к Артуру. Я поняла, что очень хочу его увидеть. Почему он еще не пришел посмотреть, чем я здесь занимаюсь?

Из сада раздались голоса, Шуша разговаривала с садовником. Она ему что-то рассказывала, что и как нужно сделать, как она это видит.

— Артур, ты куда намылился? Оставь девчонку в покое, пусть она разберется в себе.

— Ба, я только утолю жажду, — отозвался Артур.

— Милый внучек, знаю я вашу мужскую жажду. И что ты творишь, тоже догадываюсь. По стопам отца пошел? Приручаешь? Не забывай, для Натэллы я была подругой, она мне многое рассказывала в холодные одинокие ночи.

— Бабуля! Ты хочешь моей погибели? Я что-то не понял, сейчас ты защищаешь Машу?

— А ее есть от чего или кого защищать?

— Нет, — отозвался Артур.

— Смотри у меня. Чтобы ни одной слезинки на ее глазах я не видела. Иди уже…

Через несколько секунд я уже была в его объятиях. Милый, как же я соскучилась по нему. Он подхватил меня на руки, осыпая поцелуями, затем поцелуй стал жадным. Утолив жажду, он отпустил меня, но мои руки обвивали его шею. Я не хотела отпускать его.

— Я скучала по тебе. Где ты пропадал?

— Работал под руководством бабушки и слушал ее назидательные речи. Я тоже скучал, но мне запрещено к тебе подходить. Спасибо Григорьевичу, спас своим приходом.

Он осмотрел кухню. Она блистала в лучах солнца.

— Я знал, что ты у меня умница. К обеду все готово. А то бабуля волновалась, вдруг ты не успеешь или что-то упустишь…

— Может, что-то и сделала не так, как хотела бы Шуша, но я старалась, — честно призналась я.

Пришла бабушка, посмотрела, улыбнулась, было видно — осталась довольна.

— Коль кухня блестит, можно и подкрепиться. Идите погуляйте, а я обед разогрею.

Обедали вчетвером. Шуша привезла с собой первое, второе, салат и пирожки. Царский стол, одним словом. Этому у Шиши я должна буду научиться, решила я. После обеда Шуша с Григорьевичем остались на кухне, а мы поднялись на второй этаж выбирать спальни мне и Артуру. На этом настояла Шуша.

Мне выбрали большую спальню с окнами на юго-восток, Артур для своего величества выбрал вторую большую спальню. Наши комнаты соединялись общей лоджией. Это Артуру нравилось больше всего. Осмотревшись сначала в одной, потом в другой спальне, мы пошли побродить по саду. Бродили недолго, нужно было закончить уборку.

Ужин готовили мужчины. Нас ждал шашлык, домашнее вино (меня компот), свежие овощи.

За день все устали. Шуша ушла спать, а мы с Артуром разместились на лоджии в кресле-качалке и наблюдали за звездами, завернувшись в один плед.

На майские праздники я всегда ездила домой. Так было заведено с первого курса. Я и родные очень скучали. Сейчас решила сообщить Артуру о моем скором и вынужденном отъезде.

— Артур, я должна уехать домой.

— Домой? — рассеянно спросил Артур, не сразу поняв о каком доме я говорю. — Когда? Надолго?

— Да. К родителям. Но ненадолго. Рассчитываю на неделю. Не больше…

— Маша, я не хочу тебя отпускать, — он немного помолчал, подумал и предложил. — Поехали вместе. На машине быстрее, заедем в Михайловское. Я там не был, ты экскурсию организуешь.

— Ты сошел с ума. После нашего совместного появления меня не отпустят в институт, а тебя на порог могут не пусть…

— Так гостеприимно примут? Почему?

— Все сложно Артур. У меня строгие родители. Я нарушила все запреты родителей встречаясь с тобой…

— Запреты? Какие? — удивился Артур. — Машунь, ты же взрослая, ты сама должна делать свой выбор.

— А Карина? Она тоже взрослая, тоже имеет право сделать выбор…

— Карина? Карина — армянка, ее семья живет по законам своего народа.

— Вот как? Наша семья тоже живет по своим законам.

— Допускаю. Так какие запреты ты нарушила? — Артур очень внимательно смотрел на меня.

— С первого взгляда влюбилась в мужчину, который намного старше меня, да еще и национальность, как бы сказать помягче, подкачала. Кстати, Артур, а сколько тебе лет?

— Тридцать четыре, в июне исполнится.

— Нет слов. Меня четвертуют… Благословения не будет…

— Машуня, ты это серьезно? — не поверил Артур.

— Да, мой милый, вполне серьезно, мне не до шуток.

— Тогда едим с Каринкой и Дэном… Это мое последнее слово.

— Даже без выбора?..

— Хорошо. Хочешь выбор, вот тебе выбор, — вспылил Артур. — Или мы едем вчетвером, или идем в ЗАГС, расписываемся и едем вдвоем… Жду твое решение. Сейчас. Твой ответ, любимая?

— Едем вчетвером. С ребятами договариваешься сам.

Спать разошлись глубокой ночью. Я долго не могла уснуть, думала, что ждет меня дома. А если мама не разрешит приехать с друзьями. Не должна, но… Одно успокаивало, Артур не спасовал… Он уверенно и твердо хочет добиться своего, он борется за наше общее будущее.

Теперь мне предстоит позвонить домой…

Звонок маме

Поездка к родителям состоится, но в этом году все по-другому. У меня сданы все нужные зачеты, досрочно сданы два экзамена. Я могла бы уехать домой уже сегодня. Но…, мне так не хотелось уезжать от Артура, да и он не хотел отпускать меня одну. Поскольку съездить нужно обязательно, меня там очень ждут и скучают, и Артур хочет поехать со мной, то я решила сначала узнать у родителей не будут ли они против приезда такой компании.

Приехать мы собирались на четыре дня. Четыре дня счастья находится рядом с любимым. Утром. Днем. Вечером. Меня это так успокаивало.

Сегодня я пришла на переговорный позвонить мамуле.

— Привет, мамуль!

— Привет, доча. Как дела? Как зачеты? Все сдала?

— Да, мамуленька, все. А у вас как дела?

— У нас все хорошо. Ты когда домой приедешь?

— Мамуль, я как-раз хотела об этом поговорить. У меня последнее занятие седьмого, но двенадцатого мне нужно уже быть в институте.

— Ой, как мало всего пару денечков.

— Мало. Но это, мамуль, лучше, чем ничего. Мамочка, а можно я с друзьями приеду? Они хотят в Михайловское съездить.

— Можно конечное. Только сможет ли вас папуля отвезти, ведь работы сейчас в огороде много.

— Мамуль, мы на машине.

— А… Ну, тогда приезжайте. И сколько вас будет?

По голосу было заметно, как насторожилась мамуля, ища подвох.

— Нас четверо, включая меня, — ответила я.

Мамуля немного подумала и спросила:

— Доча, ты приезжаешь показать нам своего кавалера?

— Нет, мамуль. Что ты, — поспешила успокоить ее я.

Докатилась!!! Я вру маме!!! Но, это ложь во имя спасения. Если я скажу мамуле — «Да», она сразу скажет — «Нет. Вначале познакомимся на нейтральной территории, потом приедете в гости». В этом все мои родители, вернее, моя мама. У нее все должно быть в рамках приличия.

— Мамуленька, как только я найду того, с кем я захочу связать свою судьбу, ты узнаешь первой.

— Я уже в этом сомневаюсь. Да, Машенька, здесь Сережка в отпуск приехал. О тебе спрашивал. Было бы хорошо, если бы вы встретились, может помиритесь, — с надеждой в голосе сказала мама.

Мамуле очень нравился Сережка. Это моя первая любовь. Мы все детство провели вместе, в одной деревне. С ним меня отпускали на мои первые танцы. Родители доверяли ему. Отцы наши дружили. О нашей свадьбе давно поговаривали, ждали моего совершеннолетия. Но, после армии, Сережка уехал «за большими деньгами на Север», не появлялся несколько лет. Я за это время выросла, поступила в институт и поменяла свое мнение о Сережке.

— Нет, мама. Возврата к прошлому не будет. В одну реку дважды не войдешь… Любит, не любит. Сам виноват. Нужно было думать, когда я еще глупенькой было. А сейчас я выросла и поумнела. Он не моего поля ягода. Переболела и забыла.

— Но, доченька…

— Мама, хватит о нем, — перебила ее я, не дав ей договорить. — Лучше давай о нас…

— А что о нас?

— Мамуль, мы приедем сразу в деревню. Чтобы не вызывать лишних пересудов у соседей в городе. Хорошо? Приедем во второй половине дня. Нужно будет комнату для мальчишек и кровать нам с Каринкой.

— Значит мальчишек двое?

— Да, мамуль, — засмеялась я. — Ну, как мальчишек. Два молодых врача, оба хирурга.

Я помолчала и добавила:

— Один из них кавалер Каринки, а другой ее родственник.

— Ой, что-то ты мне не договариваешь доча. Сердцем чувствую, не договариваешь, — мамуля сказала это так, словно просила открыться, честно признаться, кто эти ребята, но… я не смогла этого сделать.

— Мамуль, не переживай. Все хорошо. Я большая девочка. Я знаю, что делаю. Я люблю тебя, мамочка. Время заканчивается. Больше перезванивать не буду. До встречи.

В трубке запиликало… Я специально не стала опускать еще одну пятнашку. Я боялась услышать отказ. А так приедем, а дальше по обстоятельствам…

Ой, мамочка, мамочка. Сколько я передумала прежде, чем позвонить тебе. Правильно ли я поступаю? Нет ли? Я очень уважала и любила вас, ценила ваше мнение. Раньше я была уверена, что, если вы скажите «нет», я откажусь, не пойду наперекор вашему слову. А теперь уверена в обратном, смогу ослушаться. Я не откажусь от Артура.

Если вас не познакомить с Артуром заранее, то он не сможет вас чем-то очаровать. А он столько сил приложит, чтобы очаровать, если узнает, что без вашего благословения замуж не пойду. И ведь я уверена, что очарует! Но, вот кого? Это он должен решить сам. У нас в семье три равнозначные фигуры: мама, папа и бабушка. Нужно очаровать хотя бы одного из них…

Каринка с Дэном с большим удовольствием согласились. Им сейчас лишь бы вместе. Все равно где, с кем и когда. Да и городок Дэну мой знаком. Он оказывается у нас практику после пятого курса проходил, знаком с другом нашей семьи, Борисом Михайловичем. Удивительно, как мы с Дэном не пересеклись у нас в больнице… Хотя что здесь удивительного. Я и Артура, сталкиваясь с ним нос к носу, не заметила.

У Артура была уверенность, что родители не будут против нашего брака. Но сейчас мы решили съездить инкогнито, не раскрывая родителям ничего.

Поездка на Псковщину

Мы повернули на проселочную дорогу, вот она березовая аллея. Эти березки мои ровесницы, их посадили в день моего рождения. Здесь мне все знакомое и родное, здесь я знала каждый кустик, каждую тропинку. И вдруг меня окатило волной паники! Артур это заметил. Да и не заметить это было сложно. Я в одну секунду замолчала и перестала реагировать на их разговоры.

— Далеко еще? — спросил он.

— Около полутора километров. Сейчас будет небольшой лесок, вернее окраина большого, а за ним моя деревенька, — задумчиво ответила я. — Остановимся в лесу?

— Как скажешь, моя принцесса…

Я прекрасно понимала, мне нужно справиться с волнением сейчас, на берегу, чтобы дома никто не заметил этого волнения. Иначе мои прозорливые родные сразу догадаются, что что-то не так…

Мы въехали в бор.

— Вот сейчас, Артур, налево. Стоп! У нас привал. Хватит целоваться, — пошутила я над нашими пассажирами.

— Кто бы говорил, — возмутился Дэн. — От Луги до Пскова вы то чем занимались, господа?

— Ну, мы только от Луги до Пскова, а вы — всю оставшуюся дорогу, — подколол их Артур.

Мы вышли из машины.

— Какая красота, — восхитилась Каринка мило потягиваясь. — Ой, смотрите, беседка. А с дороги ее не видно…

— Да, можете разместиться здесь, только под ноги смотрите, это живой лес, а мы с Артуром немного пройдемся. Я должна успокоиться. Что-то страшно… Впервые буду обманывать родных.

— Иногда и ложь нужна, если она во имя спасения. К тому же, ты не будешь врать, ты только не все скажешь, — попыталась успокоить меня подруга.

Она сочувственно смотрела на меня. Ей, если у них с Дэном все сложится, тоже предстоит такой же трудный разговор. У ее родителей также другие планы на будущее дочери. Но почему родители считают, что лучше знают, что нужно их детям?

Мы пошли по тропинке к березкам. Они стояли хороводом на лесной опушке, дальше было поле и речка. Мое поле и моя речка! Я пыталась вдохнуть родной воздух полной грудью, но волнение не уходило. Застряло где-то внутри меня.

— Шикарно. Вот почему ты такая красивая. Ты впитала эту красоту еще в детстве.

Я остановилась и обхватила себя за плечи. От страха и растерянности (что я делаю?!) мне хотелось плакать. Артур подошел сзади, взял меня в кольцо своих заботливых рук, слегка прижал к себе, поцеловал в макушку, зарылся лицом в мои распущенные волосы.

— Любимая! Как хорошо, когда ты рядом.

Помолчал немного, а потом добавил:

— Знаешь, милая, когда я был маленький, да и потом… когда были какие-то трудности, но мама была рядом, она всегда мне повторяла притчу: «Лисенок, — сказал лисенок лисенку, — ты помни, пожалуйста, что, если тебе тяжело, плохо, грустно, страшно, если ты устал — ты просто протяни лапу. И я протяну тебе свою, где бы ты ни был, даже если там — другие звезды или все ходят на головах. Потому что печаль одного лисенка, разделенная на двух лисят — это ведь совсем не страшно. А когда тебя держит за лапу другая лапа — какая разница, что там еще есть в мире?». Лисенок, все будет хорошо, ведь мы же вместе. У нас ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО. Верь мне.

— Тебя мама звала лисенком?

— Маленького — да, а потом только когда было тяжело…

После его слов мне действительно стало спокойнее, легче что ли. Тревожность уходила.

— Нужно ехать. Сейчас бабуля одна. С ней будет немного проще. Успеешь осмотреться. Родители приедут ближе к восьми. Мама работает.

Я повернула голову, подставляя губы для поцелуя. Артур не заставил себя долго ждать. Поцелуй был нежным.

— Запомнил поцелуй? Это надолго. Следующий только во время прогулки, — пошутила я.

— Я уже понял. Главное не умереть без дозы, — рассмеялся Артур.

— Поехали. Я готова.

Мы въехали в деревню.

— Теперь, Артур, следующий дом налево. Вот тот, зелененький. К дому сразу поворачивай. Там машину на лужайки у дома и поставим.

Артур четко припарковался посреди двора. Мальчишки вышли из машины и открыли нам дверцы: Артур Каринке, Дэн — мне.

На пороге дома появилась бабушка. Я подбежала к ней, поцеловала и обняла ее, как я соскучилась. Затем представила своих друзей — Каринка, Денис и … Артур.

— Мы погостим у Вас немного. Можно? — спросил разрешения Артур.

— Конечное, сынок. Проходите. Мой дом всегда открыт для друзей моих сыновей, а тем более для друзей внучат.

Мы прошли в дом.

— Маша, покажи ребятам, где они могут отдохнуть с дороги. Да и Кариночку проведи в нашу спальню. Сейчас на стол соберу, перекусите с дороги немного. А поужинаете вместе с родителями.

Я показала ребятам комнату, посмеялась, что мы с Каринкой за дверью с окошком. Но у нас охрана — бабушка. Оставив ребят отдыхать, пошла к бабуле помочь накрыть на стол.

— Внученька, замуж то когда? — поинтересовалась бабушка.

— Бабуль, я только приехала, а ты меня уже замуж выдаешь, — засмеялась я.

— Нет, девонька, мужа своего будущего ты привезла показать или нас ему. Мама знает?

— Бабуль, ну, что ты?

— Так кто из них сама скажешь?

Бабуля была уверена в своей догадке. У меня зарделись щеки.

— Симпатичный, обходительный, видно, что нравишься ему. Глаз с тебя не сводит, это вас и выдает… Папа не заметит, маму не обманешь.

— Бабуля, ты о ком? — я засомневалась, что бабушка говорит именно о том мужчине.

— Как о ком? Вот о нем, — улыбнулась бабушка и кивнула в сторону зала. В кухню зашел Артур.

— Может чем-то помочь? — спросил он. — Машунь, водички можно?

— Может квасу? У меня свой, домашний, — предложила бабушка.

— Не откажусь, — ответил он.

— Машенька, принеси квас гостю. В летней, ну, ты знаешь где, дочка. Да, возьми кувшинчик, налей сразу, чтобы еще раз не ходить.

Я поняла, бабуля специально отправляет меня из кухни. Сейчас будет Артура расспрашивать. Пропал, мой милый!!! А я его даже не предупредила, что бабуля очень наблюдательная у меня. А может это даже к лучшему. Она мудрая женщина! Все поймет. Да и требования к избраннику у нее другие: трудолюбивый, хозяйственный, заботливый.

Я медленно наполнила кувшин и пошла выручать любимого. На кухне была идиллия. Артур резал хлеб и что-то рассказывал бабушке.

Я налила квас в стакан и подала его Артуру.

— Ладно детки, поворкуйте пока. Но при родителях, ни-ни. Сынок, ты меня понял?

— Да, бабуль. Все понял.

Бабуля вышла в коридор.

— Ну у тебя и бабуля… Ей понадобилось только посмотреть на нас. Такое чувство, что у нас на лбу что-то написано.

— А что ты должен понять? Что сказала бабушка? — поинтересовалась я.

— Машенька, это наша с бабушкой тайна. Главное, я все понял, — ускользнул от ответа Артур.

Мы пошли к сладкой парочке.

— Ну, как у вас дела? — поинтересовался Дэн.

— Бабушка нас раскрыла.

— Лихо. Что теперь?

— Дэн, это вторая Шуша. Все классно! Но, зато про родителей сказала — они, желательно, ничего не должны узнать в этот приезд. Ребята, я первый раз чувствую себя … вроде и не мальчишка, а не по себе как-то… — засмеялся Артур. — Марусь, а мама у тебя такая же прозорливая?

— Почти, — хмыкнула я. — И потуши огонь в глазах, бабушка сказала, что тебя глаза выдали.

— Как это сделать? Я не знаю, где расположен рубильник, — Артур уже шутил.

— Ребятки, кушать, — позвала бабуля.

После легкого перекуса и живительной влаги в виде чашки кофе, бабуля повела нас на экскурсию в огород. Бабуля любила наш деревенский домик, свой огород и сад. Здесь все было ухожено, росло и благоухало ее стараниями. Мы, конечное, ей помогали, но руководила всеми процессами она. Мне бабуля всегда приговаривала: «Все в доме от жены зависит: и уют, и покой, и достаток».

— Бабуль, может грядки вскопать нужно? — спросил Дэн, увидев некопаную грядку и лопату, воткнутую в землю.

— Надо сынки. Это я с утра копала, а потом колено разболелось. Вот и отложила до вечера. Сашенька приедет, перекопает.

Но, Артур уже взялся за лопату, а Дэн сбегал за второй, бабуля подсказала ему, где ее взять. Нам бабуля рассказала, что и где уже посадила, а что еще нужно посадить. Ребята быстро расправились с грядкой. Я разровняла ее поверхность, раздавила большие комочки земли в руке. От нее шел родной, с детства так хорошо знакомый запах. Я — дома! Я всегда была здесь счастлива. Задумалась… Окунулась в воспоминания, вернулась в детство, туда, где нет взрослых забот, где все просто и понятно.

— Милая, пойдем, — Артур протягивал мне руку.

Бабушка и сладкая парочка пошли к дому. Мы были одни. Я подала ему руку.

— Пойдем. Твое первое впечатление?

— Здесь рай земной. Бабушка, как и Шуша, мудрая, деликатная. А что у нее с ногами? Она обмолвилась, что колено болит.

— Ревматоидный артрит. Уже давно.

— Понятно. Марусь, улыбнись, пожалуйста. Я тебя люблю! Ты будешь моей женой! Посмотри на безымянный пальчик — это должно придать тебе силы, — он аккуратно приобнял меня за талию.

Мальчишки, сидели в зале, тихонечко играя на гитаре Андрейки, а мы хлопотали на кухне, готовя ужин. Подъехала машина.

— Ну, вот и наши, — сказала бабуля. — Беги. Встречай. И ни-ни.

Я выбежала на улицу и попала в объятия папули и мамули. Они скучали по мне. За все время моей учебы они так и не привыкли к моему долгому отсутствию дома.

Папуля пошутил:

— В Питере попроще машины не было?

— Приехали на той, что под руку первой попалась, — отшутилась я. — А где Андрейка?

— К выступлению готовится, сегодня главный прогон, — вдруг голос у папы изменился. — Ну, знакомь…

Я обернулась. В дверях, опираясь о дверной косяк, стоял Артур.

— Здравствуйте, — он поздоровался первым, подходя к родителям. — Извините, что приехали без приглашения такой компанией. Но, отказать сестре не мог, а отпустить одну не имел права.

Я представила родителей и Артура. На его представлении предательски дрогнул голос. Только бы мамуля не заметила… Я выжидательно посмотрела на родителей. Вроде бы отреагировали нормально.

— Вы машину немного сдвиньте. Я рядом припаркуюсь. В тесноте — не в обиде, — попросил папа.

— Сейчас, — Артур заглянул в машину. — Марусь, а ключи где?

— Были на тумбочке в комнате.

— Принеси, пожалуйста, — попросил он.

Я пошла за ключами, мамуля вошла в дом следом за мной, а вот мужчины остались на улице. Когда я вынесла ключи, они разговаривали … о машине. Артур что-то увлеченно рассказывал, а папа внимательно слушал.

За ужином мама с папой расспрашивали гостей про Питер, про работу, учебу. Папуля попросил ребят помочь ему завтра с выносом пчел. Первое знакомство прошло успешно. По домашнему обычаю после ужина мужчины продолжили разговор на улице за сигареткой, а женская половина занялась уборкой со стола. За мытьем посуды разговор лился легко. Мамуля расспрашивала Каринку о ее семье. Каринка, будучи достаточно открытой девчонкой, все рассказывала. Когда речь зашла об отношениях с Денисом, Каринка задумалась и честно призналась:

— У нас все не просто, тетя Нина. Вся сложность из-за национальности и отношения к ней в моей семье. Я из армянской семьи. Мои родители настроены выдать меня замуж только за армянина. Уже и жених есть. Видела один раз года три назад. Ждут, когда я закончу учебу. А я люблю Дениса и никого другого не хочу видеть рядом, — она помолчала и продолжила. — Было бы немного проще, если бы у нас с Денисом было, где жить. Но он в Ленинграде живет в общаге. А я не представляю даже, как я впишусь туда, ведь я ничего не умею: ни готовить, ни убрать-выстирать-выгладить. Родители всегда говорили, что мне это будет не нужно, каждый должен заниматься своим делом. У нас дома есть кухарка и домработница. Так что у нас все неоднозначно и неизвестно.

— Да, девочка, не просто это, — задумчиво подтвердила мама. — Мы вот Маше тоже жениха найти не можем. Девчонке уже двадцать два, а еще даже не просватана. Машуль, здесь Сережка приехал, приходил, интересовался о тебе. Семья хорошая, не бедствует, да и он работящий. Может помиритесь? Что вы не поделили? Поженитесь, детки пойдут, а потом стерпится — слюбится, — опять мама вернулась к разговору о Сережке.

— Не пара он ей, — пробурчала бабушка.

— Пара — не пара, не нам, мама, решать. Раньше ведь встречались, — отреагировала на бурчание бабушки мама.

— Мамуль, бабушка права. Что было, того не вернешь. Да и не очень хочется. Все прошло, перегорело, стало пеплом.

— Но ведь любила, хвостиком бегала, — напомнила мама.

— Да, бегала. Я. А должен — Он. Была первая влюбленность. Он никогда меня не любил, так возился со мной. Если бы он отца моего не побаивался, еще неизвестно, чем бы все это закончилось… Теперь, мамуля, я выросла и ни за ним, ни за кем другим бегать не буду…

— В девках останешься, — мама внимательно посмотрела на меня.

— Не останусь. Найдется кто-нибудь и для меня… Вон, Каринке за Дэна замуж нельзя, вот и займусь Дэном, приголублю, — посмеялась я. — Чем не жених? Вот и встретятся два одиночества.

Каринка шутку поняла и пришла на помощь:

— А я к вам в гости буду приходить. И дети у нас будут общие.

Мы засмеялись. Зашли мальчишки, и мы обратили нашу веселость на них.

— Денис, возьмёшь меня замуж? А то мама беспокоится, что я одна останусь.

— Это как запасной аэродром? Если Каринка меня бросит? — подхватил шутку Дэн. Артуру это не очень понравилось.

— Маруся, мы пришли пить чай, — проговорил Артур, в голосе моего сладкого ревнивца звучали ледяные нотки.

— Сейчас организую, — я достала чашечки, конфеты, печенье. — Артур тебе что? Чай?.. Или все-таки кофе?

— Кофе, Марусь, — Артур изменил тон на более миролюбивый.

— Как всегда «1+1» и, как всегда, без молока?

— Как всегда кофе, «1+1», без молока, — уже нежно ответил Артур.

Я улыбнулась ему. Я самую малость расслабилась и… ляп. Маму наш разговор сразу насторожил. Она хлопотала у стола и смотрела, как я наливаю кофе Артуру, Денису, как я смотрю на одного, на другого. Я поймала ее недовольный взгляд и улыбнулась ей.

Перед сном мы с мамулей немного посидели на свежем воздухе и поговорили по душам. Я расспросила про Андрейку и концерт завтра. Мне тоже хотелось на сцену родного ДК.

— Маша, откуда ты знаешь этих ребят?

— Каринка учится со мной в одной группе. Мы дружим. А ребята работают в Куйбышевке, мы там учимся почти каждый день. Вот и встречаемся постоянно в отделении, иногда все вместе в кафешку ходим, — почти честно сказала я.

— Отсюда и знание «как всегда кофе, «1+1», без молока»?

— Да… Пойдем спать, мамуль. Поздно уже.

На следующее утро я проснулась рано. Я дома! Как хорошо. Бабуля уже встала. Кровать аккуратно заправлена и украшена горой красивых подушек.

Каринка мило посапывала и улыбалась во сне. Хо-ро-шо как! Все еще спят. Люблю раннее утро, на кухне хлопочет только бабушка, может быть еще папа пьет чай. Легко поднявшись с кровати, одев спортивный костюм, пошла на кухню. Но, меня ждал сюрприз. На кухне бабушка была с Артуром.

— Доброе утро! — промурлыкал он. Было видно, как ему хочется подойти и обнять меня. Мне тоже очень хотелось прижаться к любимому, но…

— Доброе утро всем. Бабуль, на завтрак блинчики?

— Да, внученька. Решила побаловать тоненькими, как ты любишь.

— Марусь, бабуля так классно их переворачивает. Я попробовал, но увы — руки явно не оттуда.

— Оттуда, но для другого. Со скальпелем среди нас тебе нет равных. Хотя с блинчиками — нет большого секрета, — улыбнулась я.

— Ты тоже так умеешь? — не веря мне спросил Артур.

— Да.

— Бабуля, пусть хвастунишка покажет.

Бабуля, улыбаясь, уступила мне место у плиты. Я проверила готовность блина к полету, легонько подвигав сковородку, и … оп-ля. Блинчик сделал сальто в воздухе и аккуратно устроился по центру сковороды.

— Обалдеть, — это все, что смог сказать Артур.

— Бабуль, а где все?

— Папуля на улице, скорее всего в мастерской. Мамуля еще спит, как и все остальные. Идите умывайтесь.

— Бабуль, а можно я на улице умоюсь, чтобы здесь болото не разводить, — попросил Артур.

— Конечно, сынок. Машенька, идите к летней бочке. Там вода чистая, только вчера из колодца накачали. Но, учтите, — обратилась она к Артуру, — вода очень студеная. Маша, полотенчико принеси банное из комода, чтобы мимо мамы не ходить.

Я сходила за полотенцем, вернулась, а они уже о чем-то серьезно разговаривали.

— Маша, встань-ка у дверей в зал, чтобы мама неожиданно для нас не вышла. А мы пока пошепчемся немного. За закрытой дверью не слышно будет. Значит, любите друг друга?

Я кивнула. Артур ответил:

— Да, больше жизни.

— Но, вы же не знаете друг друга толком?

Я решила не отвечать на вопросы. Бабушку больше интересовали ответы Артура. Ей я сама все честно потом расскажу.

— Бабуль, мне кажется, я ее знаю всю жизнь…

— Когда планируете свадьбу или без нее? Как сейчас модно…

— Свадьбу? Осенью. В сентябре, в период бабьего лета (у меня от этих слов Артура глаза округлились, мы вообще о свадьбе еще не говорили). Будет еще тепло, но не будет летнего зноя и летних забот, все друзья вернутся из летних отпусков. В конце июня подадим заявление, а потом через два месяца свадьбу сыграем.

— А если благословения родителей не получите?

— Значит без него придется. Обидно, конечное. Очень хочется, чтобы Маруся была счастливой невестой. Но, с благословением или без него, Маша будет моей женой этой осенью.

— Сынок, а возраст невесты тебя не смущает?

— Бабуля, Вы хотите сказать, что я староват для Маруси? Возможно. Разница большая, не отрицаю. Но, моя опытность, знание жизни, профессия и крепкая почва под ногами будет компенсацией.

— А ее учеба?

— Закончит институт, ординатуру по той специализации, которую выберет, будет работать там, где посчитает нужным. Захочет учиться дальше — будет учиться. Создам все условия.

— А тебя внученька ничего не смущает? Что молчишь?

— Меня, бабушка, ничего не смущает. Я просто… — я не успела договорить. — Мама проснулась.

— Хорошо, потом Артур договорим. У меня, к тебе сынок, остались вопросы. А сейчас, марш умываться. Блинчики остынут, — улыбаясь, скомандовала бабушка.

Артур вытащил из машины туалетные принадлежности, и мы пошли к летнему душу. Я попробовала пальчиками воду, холодная, я бы сказала ледяная. Он решил умыться до пояса. Я смотрела на его обнаженный торс, как завороженная, по нему можно анатомию мышц изучать, никакой анатомический атлас не нужен. Он поймал мой взгляд, улыбнулся:

— Нравится?

— Да…, — я не смогла скрыть своего восхищения.

— Вот и прекрасно. Поливай, только аккуратно, вода действительно холодная. Вдруг сердце остановится, за кого тогда замуж пойдешь?

Я аккуратно поливала из кувшина, пропуская воду через свою руку. Он тщательно смыл с себя пену, осталось немного на спине.

— Еще вот здесь, — и я аккуратно провела рукой по его спине, смывая остатки пены.

Артур замер.

— Что произошло? Что ты молчишь? Артур, скажи хоть что-нибудь.

— Люблю! Люблю тебя! И ничто не заставит меня отказаться от тебя. А бабушка у тебя классная!

— Как и твоя.

В окне показался Дэн.

— Доброе утро. Я к вам хочу.

— Ныряй через окошко. У нас сегодня Маруся Мойдодыром работает. Сейчас и тебя умоет, полотенце только захвати.

Дэн легко выпрыгнул из окна. Я помогла ему умыться. Артур тоже пытался «помочь», окатив Дэна холодной водой. Как итог, были мокрые все, в том числе и я.

— Умылись? — папа стоял у калитки из сада и наблюдал за нашей возней, улыбался. Хорошо, что было все почти прилично.

— Извините, мы немного пошалили, — извинился Артур.

— Молодежь, — задумчиво произнес папа. — Идите, переодевайтесь. Бабушка ждет завтракать.

Но просто успокоиться мы не могли. Выплеснув остаток воды из ковшика на Артура, я спровоцировала действия Дэна. Он пришел другу на помощь. Одной рукой обхватил меня за талию и оторвал от земли.

— Артур, а она даже легче Каринки. Повезло кому-то. Всю жизнь на руках можно будет таскать.

Я пыталась сопротивляться, но это было бесполезно. Дэн перекинул меня через плечо, так и доставил на кухню. Мамуля уже встала и помогала бабушке накрывать на стол.

— Бесценный груз прибыл. А теперь, красавица, колись, где моя спящая царевна спрятана?

Я показала Денису на дверь нашей спальни.

— Все, пошел будить.

— Переоденься сначала, ты весь мокрый, — посмеялась я.

— Вот и пожалуюсь, как ее лучшая подруга, окатила ее жениха холодной водой. Пусть знает…

Мамуля молча наблюдала за нами, но улыбалась. Артур терпеливо ждал своей очередина капельку внимания.

— Марусь, поможешь мне? — он открыл дверь в их комнату, приглашая меня войти. И я, не задумываясь, вошла.

— Машка, у нас прокол за проколом, не находишь? Может, расскажем?

— Не знаю. Я боюсь. Давай оставим все, как есть. Как бы стежка не вилась, куда-нибудь да выведет. А что я должна тебе помочь?

— Ничего, я скучаю, — ответил Артур.

— Переодевайся. Мокрый весь. Простудишься.

Мне безумно хотелось подойти и прижаться к нему.

— Что, совесть мучает?

— Нисколько, — улыбнулась в ответ я.

Я открыла шкаф в поиске сухой одежды для себя. Пока я решала проблемы своего гардероба, Артур успел переодеться. Я поменяла мокрую футболку на сухую. Взяла нашу одежду и вынесла в сад на просушку, даже не подумав, что это еще один прокол, мы переодевались в одной комнате.

Потом был вкусный завтрак.

До обеда мальчишки были заняты с папой. А мы колдовали над праздничным столом. По случаю праздника к ужину должны приехать гости. Я возилась с тортиком. Решила испечь самый незамысловатый «Полет», бисквитные коржи, заварной крем и шоколадная глазурь. Каринка готовила салатики под маминым чутким руководством.

— Доченька, — говорила она Каринке, — а как же ты мужа кормить собираешься?

— Не знаю. У меня и мама готовить не умеет.

— А Денис согласен голодать? Или? — мама не закончила свой вопрос, боясь обидеть бедную девочку.

— Он знает. Обещал научить жарить хотя бы яичницу, — отшутилась Каринка.

— А вы к нам летом приезжайте. Я тебя научу самым незамысловатым блюдам. Муж точно будет сыт, — поддержала разговор бабушка. — Все мы когда-то не умели готовить, но научились, кто-то раньше, кто-то позже.

— Спасибо за приглашение. Я к Маше переселюсь, она у Вас тоже все умеет.

Так за женскими разговорами мы провели полдня, салаты были почти готовы, оставалось только заправить, торт испечен и украшен. Заходила бабушка Варя, наша соседка и родственница, принесла свежих карасей.

— Караси в сметане!!! Это писк, я пошла чистить, — подпрыгнула я. — Пошли, Карин, буду учить рыбу чистить, — позвала я подругу.

Расположившись на свежем воздухе, я чистила карасиков и объясняла подруге, что из них можно приготовить.

— Маша, ты чисти всю. Что-то на ужин пожарим, остальных солью пересыплю и в лед уберу. С собой возьмете, дома пожаришь, — предложила мимоходом бабуля.

Мужчины справились со своей сложной задачей. Вынесли домики с пчелками. Сад сразу ожил, наполнившись жужжанием пчел. Наши мальчики подошли к нам. Каринка промурлыкала Денису, что ее учат готовить, и может быть она даже чему-нибудь научится. Денис нежно обнимал свою избранницу. Артур молча смотрел, как я разделываю рыбу.

— Ловко справляешься. Даже засмотрелся, — задумчиво произнес милый.

— К ужину пожарю в сметане.

— У Александра Васильевича болит спина. Есть снимки, но в городской квартире. Посмотреть бы…

— Хорошо. У меня есть предложение. Сегодня в три часа в городском ДК праздничный концерт, поехали. Я покажу мой маленький городок и городской дом, там все и посмотрим.

— Родители поедут?

— Да. Во-первых, они выступают в самодеятельности, а во-вторых, у братишки сегодня дебют в составе ансамбля. Такое я не хочу пропустить.

Ребята приняли мое предложение.

До концерта был еще целый час. Родители поехали в ДК, обещали занять нам места в зрительном зале. Мы сначала должны были съездить домой, нужно было кое-что взять для мамы, да и снимки посмотреть.

Спина у папы болела давно. Если сделал снимки, значит прихватило основательно. Поскольку папа ни к хирургу, ни к невропатологу еще не обращался, лечение ему никто не назначал. Пришлось это сделать Артуру. Заехали в аптеку, купили лекарство.

В городском ДК, как всегда, было много народу. Я провела друзей в зал и на секундочку сбежала за кулисы. Там было проведено детство, отрочество, юность. Я занималась здесь хореографией, пела в детском хоре, выступая на этой сцене, меня здесь принимали в комсомол и вручали паспорт. У меня здесь, за кулисами, было много родственников и знакомых, с которыми хотелось увидеться и переброситься хотя бы парой фраз.

Когда вернулась в зал, то заметила перемену. Артур сидел с надутой моськой. Ребята объяснили причину изменений, просто кто-то неудачно пошутил над моим исчезновением, а у Артура разыгралась его ревнивая фантазия.

— Я здесь, я рядом и в течении полутора часов никуда не исчезну, — пообещала я и тихо добавила. — Ты ревнуешь, мой милый ревнивец? Не ревнуй, не надо, нет причин для ревности. Я буду верной женой.

Он взял меня за руку, так мы и просидели весь концерт рука в руке.

В деревню мы приехали первыми. Родители немного задержались в городе. Нужно было быстро накрыть на стол. Попросила ребят помочь. До приезда родителей мы почти со всем управились.

Гости у нас всегда были одни и те же: две семейные пары врачей, с ними дружил еще мой дедушка, и два папиных двоюродных брата с женами и детьми. Все свои, но стол накрывался всегда разносольный, так любил дедушка, так заведено было у бабушки.

Все было готово и, пока гости еще не приехали, мы решили прогуляться по лесу.

— Мамуль, гости приедут, вы нас не ждите, садитесь за стол. Только места нам рядом оставьте, а то нам скучно будет, — попросила я.

— Хорошо, идите, только не долго.

Ушли гулять по бору, обещали прийти через полчаса. Прогуляли почти целый час. Я рассказывала, что для меня значит этот лес, рассказывала про любовь к деду, про свое детство. Время пролетело быстро. Артур не выпускал меня из своих крепких объятий. Денис подкалывал его и нежно нацеловывал Каринку.

Вернувшись домой, обнаружили, что места оставлены как-то не очень удобно. Три свободных места были рядом, а одно по соседству с бабушкой и Андреем, на другом конце стола. Мой господин такое вынести не мог. Он быстренько попросил Андрейку поменяться с ним местами.

— Я тоже хочу к бабушке, — сказал Артур.

Все восприняли это как шутку. Пришлось Андрею перейти на свободное место, оставленное Артуру. Было видно, что маме это перемещение не очень понравилось.

Застолье было шумное и веселое. Перед чаем как всегда перекур. В нашем доме любили музыку, все праздники проходили с песнями под баян, гармошку, гитару. Появились гитары и сегодня. Был маленький домашний экспромт. Потом дядя Миша взял гармошку, и все перешли на улицу.

Когда бабуля позвала пить чай, дядя Боря (так я звала давнего друга семьи) спросил:

— Марья, а сегодня торт будет?

— Конечное, дядя Боря. Я же дома, значит торт будет.

— Ну, так неси его сюда. А то кормят мясом, да салатами.

Это очень удивило Артура, он даже не старался скрыть это удивление. Все прошли в дом, а мне пришлось задержаться.

— Привет, красавица. Нужно поговорить, — услышала я за спиной.

Я осталась, решив, что Артур ушел и не увидит этого разговора. Сережка привык добиваться своего, если он решил поговорить, лучше это сделать сейчас.

Сережка был слегка навеселе. Но делать было нечего, я показала рукой на уличный столик под вишней. Он по-хозяйски сел на скамью. Я встала под деревом, по другую сторону стола, на достаточно безопасном расстоянии для меня.

— Привет, Сереж. Говорить нам с тобой особо не о чем.

— Как это? Я вернулся, тебя нет. Кто дал разрешение уехать? — разговаривал он со мной всегда в надменно-циничной манере.

— Во-первых, уехал ты, сказав, что с местной шелухой тебе не интересно. Напомнить кого ты назвал местной шелухой?

— Это была шутка, а ты была еще несовершеннолетней.

— Шутка была очень обидная, не находишь? Во-вторых, ты сюда не приезжал три года. Да и потом не искал со мной встречи. Я права?

— Допустим. Манька, теперь ты выросла, я приехал и нашел тебя. Иди и целуй меня за это.

— Нет. За это время я не только выросла, но и поумнела. Больше нет той наивной девчонки, которая бегала за тобой. Нет, и больше не будет.

— Замуж вышла? Или просто с хахалем приехала? Ты смотри, Мань, я рыльце то ему начищу.

— Замуж не вышла. Приехала с друзьями. Его ты и пальцем не тронешь.

— Сегодня в полночь у наших сосен. Не придешь, голову оторву.

То, что за нами наблюдает Артур, я заметила давно. Взглядом попросила не подходить.

— Не приду.

Прощай. С тобой нас связывало много,

Но разошлась уж в стороны дорога,

Не обессудь, не обижайся и прости,

Но нам теперь совсем не по пути…

Я хотела пройти в дом, но Сережка попытался преградить дорогу. За его спиной прозвучало:

— Маруся, у нас проблема?

— Нет, Артур, проблемы нет. Молодой человек уже уходит. Удачи, Сережа.

Для Сергея это было неожиданностью, с которой он достойно справиться не смог. Он резко повернулся и увидел перед собой глыбу. На фоне Артура, Сергей казался таким щупленьким и жалким. Я уверенно сделала шаг навстречу любимому и попала в его объятия. В этот момент мне стало все равно, что подумают другие, важно было одно — что подумает Артур.

— Все хорошо, малышка, все хорошо. Я рядом, — тихо прошептал он и добавил. — Пошли Машуль, гости требуют тортик.

И мы ушли в дом, оставив Сережку одного. На наше отсутствие никто не обратил внимание, кроме мамы, папы и бабушки. Они видели с кем я осталась.

Я принесла торт, он очень быстро разошелся по тарелочкам. Пока я резала и раскладывала гостям тортик, Артур налил нам кофе. Милый, съев свой кусочек, отобрал у меня, шепнув на ушко, что мне «вредно, плюс один сантиметр в талии, а толстая невеста будет плохо смотреться в свадебном наряде». Я улыбнулась и шепнула в ответ: «Обещаю иногда баловать сладеньким».

На следующее утро мы уехали в Михайловское. Мы — свободны. Не нужно оглядываться по сторонам. Мы отрывались по полной, целовались всласть, нас с Каринкой носили на руках. Мы гуляли по дальним дорожкам парка, по пушкинским дорожкам. Из Михайловского мы приехали только к ужину, усталые и голодные.

— Мы решили, что вы у Пушкина на ночь остались, — встретил нас с улыбкой папа.

— Нет, Александр Васильевич, мы решили вернуться домой, — ответил Артур. — Как спина после укола?

— Хорошо. Давайте ужинать. Женщины меня одного отказались кормить, а кушать хочется.

— После ужина второй сделаю.

Стол уже был накрыт. Действительно, ждали только нас. Бабуля потушила в печке кролика в сметане. Мальчишки влюбились «в этого кроля до последнего кусочка». Очень вкусно! Бабуля пояснила, что весь секрет в печке. В духовке так не получится, хотя я знала секрет приготовления кролика и в духовке.

После ужина все разбрелись кто куда. Бабушка ушла во двор, сладкая парочка удалилась в комнату мальчишек спасать Каринкины ножки, папа с Артуром ушли на перекур на улицу, а мы с мамулей убирали со стола.

— Скажи-ка, доча, мне вот что. Какие у вас отношения с Артуром?

— С Артуром? Дружеские. Я же сказала, он брат моей подруги.

— Это я уже слышала, но это дежурная, так сказать, версия. А жизненная? Кто он? Кавалер? Любимый? Любовник?

Я опешила. Что разговор с мамой будет — догадывалась. Но что такой — не предполагала.

— А что мамуль? — ответила я вопросом на вопрос, пытаясь оттянуть время ответа и понять ее версию.

— Маша, ты уже взрослая и прекрасно поняла, о чем я спросила и что хочу услышать в ответ.

— Надеюсь, что поняла, — поспешила успокоить мамулю я, но ответа на ее вопросы не последовало.

— К тебе он не ровно душит, и как бы Артур не пытался скрыть это от окружающих, получается плохо. Глазами он тебя уже всю поглотил. Да и вчерашняя сцена с Сергеем тому подтверждение. (Значит мама все видела). Стоя с отцом на террасе он не сводил с тебя глаз, пока ты разговаривала с Сережей. Как только Сергей сделал движение в твою сторону, Артур просто вылетел на улицу. Но это не самое страшное. Страшнее, что для тебя он тоже не просто знакомый мужчина. Ты любишь его?

Я хотела ответить, но мама прервала меня на полуслове.

— Подожди, сначала выслушай меня. Зачем ты ему? Поиграть? Я не верю в их любовь. Посмотри на местных медиков, выходцев с Кавказа. Все как один, даже исключения нет. Жена дома с детьми, они с любовницами развлекаются. Хотя бы взять Билала. Ты так же хочешь? Лучше русского Ивана — мужа не найдешь. Чем тебе Сережка не пара? Красивый, работящий, тебя любит…

— Ты спросила, кто для меня Артур? — прервала я мамин монолог, меня задел ее возврат к вопросу о Сережке. — Любимый. И это взаимно, — ответила я, решив не врать.

— Как давно вы вместе?

— Чуть больше месяца.

— И ты считаешь, что это идеальный вариант, другие не рассматриваются. А ничего, что он старше тебя лет так на семь? восемь?

— На двенадцать, мамуль, на двенадцать. Меня это не смущает.

— А вот меня очень даже смущает. Отец меня старше на шесть и это очень много. По молодости ничего, а сейчас…

— Мамуленька, среди тысяч идеальных тел, фигур и внешности, мы сходим с ума лишь от тех, кого выбирает сердце. Я прекрасно знаю, что ты сейчас хочешь сказать. Но, услышь меня, пожалуйста… Я люблю его! Люблю каждой клеточкой своего сердца. Он дорог мне. Мы хотим быть вместе, и мы будем вместе…

— Даже если мы с отцом скажем «НЕТ»?

— Даже… Но, неужели вы лишите меня счастья видеть вас на нашей свадьбе? Неужели мне не помогут одеть свадебное платье и не поправят фату самые дорогие и заботливые руки на свете, руки, которые меня, маленькую, подбрасывали вверх и качали в колыбельке? Твои руки, мама. Неужели папа не вложит руку своей любимой дочери в руку ее избранника? Ведь я выросла, мамочка. Выросла и имею право на свой выбор, на свое женское счастье.

На глаза навернулись слезы. Я не знала, что еще я могу сказать в нашу защиту и в свое оправдание.

— Не ожидала от любимой дочери такой выходки. Вроде воспитывала в строгости. Даже не знаю, что и сказать. Пожалуй, только то, что жизнь не всегда будет сказкой. Убедись в том, что ты собираешься выходить замуж за человека, который заставит тебя смеяться в моменты, когда ты злишься. Тогда все неприятности будут переноситься легче. И еще, самое главное в отношениях — когда тебя берегут. БЕРЕГУТ… от ссор, от измен, от предательства, от плохих слов, от всего того, что может причинить тебе боль. Просто рядом должен быть мужчина, в чьих руках ты будешь чувствовать себя драгоценностью, которую боятся потерять. Подумай, такой ли человек Артур… Будешь ли сиять в его оправе? И только если твое сердце говорит: «Да», только тогда дочка, слышишь, только тогда, выходи за него замуж.

Я поцеловала маму. Я ее очень любила и ее советы всегда считала бесценными.

— Колечко и кулончик он подарил? — уже ласково поинтересовалась мама.

— Да.

— Красивый комплект. Натуральный рубин. Дорого. На день рождения?

— И да, и нет.

— Это как понимать? Он сделал тебе предложение?

— Да, — честно ответила я.

— А ты?

— Как видишь, приняла его.

— Почему мне не сказала.

— Не знаю. Побоялась…

— А сейчас не боишься? — строго спросила мама.

— Нет. Я дала согласие выйди за него замуж. Это мой выбор. Я этого хочу, — твердо сказала я.

Мама еще что-то хотела спросить или сказать, но пришли Артур и папа.

— Похоже дамы нас не ждали, — сказал папуля.

— Ждали, папуль, — ответила я папе, но посмотрела на Артура. Он все увидел в моих глазах.

— Ребята, завтра во сколько поедите? — спросила бабушка, заходя на кухню и прерывая наше неловкое молчание.

— Часов в восемь, — ответил Артур, — а что, бабуль?

— Думаю, что вам с собой собрать. Все возьмете?

— Конечное.

— Вы о чем? — их разговор даже папу озадачил.

— Саш, надо бы кролика Маруси с собой дать. Она его там потушит, — ответила бабуля. — Завтра с утра, свеженького.

— Хорошо, мам, сделаю, — ответил папа, но вопрос у него остался.

Мы с мамулей окончательно навели порядок на кухне.

Артур все это время стоял, опираясь о дверной косяк, наблюдая за нами. Как только понял, что с уборкой покончено, предложил:

— Марусь, сладкую парочку перед сном выгуляем? А то они засиделись на одном месте.

— У Карины ноги устали после Михайловского. А вообще-то, зови, — отозвалась я, — идти не сможет, Дэн отнесет.

— Отец будет не в восторге от твоего выбора, — сказала мама после того, как Артур удалился к ребятам.

— Я догадываюсь. А ты?

— Я? Моя милая девочка, друг на друга так могут смотреть только любящие люди. А он тебя любит… это заметно. Мое благословение вы получите… Папу постараюсь переубедить… Но ты сама еще раз все взвесь, стоит ли торопиться под венец. Выйти замуж не напасть, потом лишь бы не пропасть.

— Спасибо. А папа еще не догадался?

— Вроде бы, нет. Вопросы еще не задавал. А что происходит с бабушкой?

Ответить я не успела, пришли ребята и мы пошли на вечернюю прогулку перед сном. Сегодня мы пошли к речке… Уезжать не хотелось…

Спустившись под горку, мы немного расслабились и дали волю чувствам. Можно было поцеловаться. Артур рядом, нас никто не видит, и я могла повиснуть у него на шее. Ребята ушли вперед, мы остались одни.

— В Питере ты переезжаешь ко мне.

— Нет, Артур. Сессию я сдам в общаге. Иначе готовиться будет неудобно.

— Значит я переезжаю к тебе.

— На соседнюю кровать, пожалуйста.

Он заглянул мне в глаза. Его взгляд был серьезным.

— Что сказала мама?

— Она догадалась. Не довольна, но обещала подумать.

— Значит ты сдаешь сессию, мы возвращаемся сюда вдвоем и официально объявляем о помолвке и дне свадьбы. И даже если папа будет не доволен, ему придется принять это как должное. Хотя, у тебя нормальный отец. Строгий, но с такой красавицей дочерью другим быть нельзя. Мы с ним разговаривали на веранде, когда к тебе подошел Сергей. Я думал, он его убьет на расстоянии одним взглядом. Я понял одно, быть отцом красавицы дочери тяжкий крест.

Пятничные посиделки

Очень хотелось погулять по парку и подышать свободой, но, увы, резко похолодало, ветряно и льет дождь. Не зря говорят, цветет черемуха к похолоданию. Скоро должен приехать Артур, что-то он предложит по спасению нашего пятничного вечера. Мы не виделись целую вечность, точнее неделю, а еще точнее со вторника, как вернулись от моих родителей. Артур отрабатывал дежурства и возился с диссертацией, исправляя замечания и устраняя недочеты. Уже поджимали сроки. Я планово выходила на сессию. Попыталась сдать дифзачет досрочно, но — увы! — придется сдавать вместе со всеми. Но я на досрочную сдачу и не рассчитывала, мне предложили, я попробовала…

В комнате было прохладно, отопление уже отключили. Я, укутавшись в вязаный плед, сидела на кровати и читала «Унесённые ветром»:

«Я подумаю обо всем этом завтра, в Таре. Тогда я смогу. Завтра я найду способ вернуть Ретта. Ведь завтра уже будет другой день».

Раздался до боли родной стук, дверь отворилась.

— Привет! Мы идем в гости, на чай, — с порога заявил Артур, ставя на стол тортик.

Я сидела, смотрела на него и даже не сдвинулась с места.

— Не понял, кто-то не скучал и «привет» даже не скажет? И не поцелует?

— Привет, — отозвалась я.

Он подошел ко мне, присел рядом, обнял и поцеловал.

— Мерзнешь?

— Да. А куда идем?

— Здесь недалеко. Можно даже не одеваться, так сойдет. К Бондарятам… Или переоденешься?

— Переоденусь. Я быстро.

Пришлось вылезать из своей норки и откладывать книжку.

— Я думал, она учит, а девушка читает любовный роман. Машунь, тебе нашего любовного романа мало?

Я хихикнула. Он взял книжку, открыл ее наугад и прочитал:

«— Не прижимайте меня к себе так крепко, капитан Батлер. Все на нас смотрят.

— А если бы никто не смотрел, тогда бы вы не стали возражать?». О, как нам это знакомо… Правда ведь, Машуня?

Я одела джинсы, рубашку, набросила меховую кроличью жилетку.

— Так сойдет?

— Конечное. Но, сначала я отогрею тебя дома. Иди сюда, моя маленькая разбойница, — позвал Артур и протянул ко мне руку.

Я немного помедлила, но все-таки подошла и села к нему на колени. Мы укрылись пледом и принялись, в перерыве между поцелуями, рассказывать друг другу новости прошедшей недели.

За этим занятием нас и застали девчонки, они вчера вернулись из Белоруссии. Мы, как всегда без лишних объяснений, встали и ушли в гости.

У ребят мы просидели целый вечер. Мальчишки, балуясь коньяком, говорили о работе. Мы с Ириной говорили о ее беременности, об их отношениях и еще о многом другом. Посмотрев на часы, решила напомнить любимому, что время близится к полуночи и кому-то пора домой.

— Вот так и живу, как бездомная собака, — посмеялся Артур. — Интересно, Машенька, а как я должен добраться до дома?

— Милый мой, ножками, на метро.

— Я, вообще-то, приехал на машине. И, если ты заметила, пил коньяк, так что за руль нельзя, машину я здесь не оставлю. Вывод? Вывод прост. Моя милая, я остаюсь ночевать у тебя.

Я молча смотрела на Артура, соображая, что сказать и что мне теперь делать. Первой рассмеялась Ирина:

— Артур, прекрати над ней издеваться. Она недавно перестала тебя бояться и научилась называть по имени. Ее поблагодарить надо, а ты… прикалываешься над ней.

Игорь молча встал, достал из тумбочки ключ и протянул Артуру.

— На, держи, дружище, завтра утром вернешь. Я разделяю твою боль, но помочь могу только этим…

— Спасибо, ребята, я верил в силу нашей дружбы.

Я помогла Ирине убрать со стола, пока эти два обормотика курили у окна.

— Маш, там нет ни постельного белья, ни подушек, ни одеяла. Мы кровати используем лишь для того, чтобы посидеть. Матрасы просто заправлены покрывалом. Замерзните.

Артур услышал наш разговор и не смог промолчать:

— Ирина, ты, о чем? Постельное белье мне не нужно. А Машка у себя ночевать будет. Она умрет от страха до утра, если останется в одной комнате со мной.

Я не поняла, говорил он это шутя или серьезно, но мне сделалось обидно. Я готова была расплакаться. Ирина это заметила и тихо шепнула: «Тебе помочь?», я кивнула.

Мы вышли из комнаты.

— Ты действительно его боишься?

— Ир, не боюсь, но есть одно «но». Я не хочу, чтобы первый раз был таким: общага, чужая постель и полная неопределенное.

— Не совсем поняла, это у тебя будет вообще впервые?

— Да.

— Артурчик знает.

— Знает.

— Тогда не дрейф. Он не тронет тебя здесь. У него тоже есть свои пунктики. Пойдем к тебе. Возьмем пару подушек и одеяло или плед. А то холодно ночью. Не бойся, Машка, он хороший, да и любит тебя. Я его хорошо знаю. Он раньше таким не был. Вообще-то, он нетерпелив, привык брать все и сразу. А сейчас его терпению и самообладанию можно позавидовать.

Мы пришли ко мне, я взяла пару подушек и свой плед.

— Ирин, нам этого хватит?

— Пожалуй, еще вот эту прихватим… — добавила она еще одну подушку в общую кучу, тем самым окончательно озадачив моих девчонок и обеспечив мне спокойное возвращение утром. Для них — я ночую у Ирины!

Мы вернулись в комнату к мальчишкам. Они о чем-то серьезно беседовали. Увидев нас, замолчали. Артур поменялся в лице, глядя на подушки и плед.

— Можете идти в свою опочивальню. Я устала, — сказала Ира.

Артур взял ключ с тумбочки, подушки у меня и молча вышел из комнаты. Я вышла следом, пожелав ребятам спокойной ночи. Что произошло? Что я опять сделала не так?

Он открыл ключом дверь. Пропустив меня вперед, закрыл дверь ногой, бросил подушки на кровать.

— Зачем ты это сделала? — резко спросил Артур.

— Что я сделала? Что я опять сделала не так? — голос дрогнул, набежали слезки.

— Милая, все так, — сменил гнев на милость Артур, — все так! Но моя милая девочка, я люблю тебя, и не хочу, чтобы все было здесь и так…

— Я тоже не хочу…

Он улыбнулся, обнял меня и нежно поцеловал.

— Тогда будем заниматься тем же, чем всегда… Прошу, моя красавица, — он указал на кровать. — Будем привыкать друг к другу.

Он сел на кровать и протянул мне руку.

— Ну, иди же, моя смелая девочка. Обещаю, не смотря на выпитый коньяк, я не перейду грань дозволенного.

Я подошла, запустила руку в его волосы и села к нему на колени. Как я его любила! Артур, не отпуская от себя мое тело и не прекращая поцелуи, уютно расположил нас в подушках и укрыл пледом. Он продолжил приручение моего тела и открытие для меня самой новых ощущений. Мы мило ворковали, но как только мой мозг чувствовал неведомые доселе сигналы, то сразу начинал реагировать.

— Ну, что теперь? Маруська, до запретного плода еще далеко. Я всего лишь положил свою руку к тебе на бедро и заметь, даже не на обнаженное. Ты чего замерла? Я же обещал, что ничего сверхъестественного не произойдет.

Да, я замерла, даже дышать перестала.

— Отомри, я уже убрал руку. Машунь, а можно вопрос. Один единственный вопрос. Если ты так реагируешь на мои прикосновения через одежду, что будет если я тебя раздену? Я даже боюсь представить…

— Я тоже…

— А давай попробуем, — он встал, стянул с себя джемпер и вытащил ремень.

Своим обнаженным торсом он меня уже не удивил, поэтому мое состояние не поменялось, хотя мои глаза зачарованно уставились на дорожку волос внизу живота, уходящую в брюки, внутренне я побаивалась продолжения.

— Стало жарко, а тебе? — Артур внимательно смотрел на меня, наблюдая за моей реакцией.

— Мне нет, — ответила я, но меховушку сняла.

Было действительно жарко. Мы немного помолчали. Он вновь поцеловал меня, подождал, когда я успокоюсь, и продолжил свои ласки. Спустя некоторое время я обнаружила, что блузка предательски выскользнула из джинсов и часть моей спины обнажена. Первая мысль была — поправить, но, я все же решила оставить все как есть, чтобы не привлекать внимание моего страстного мучителя. При очередном движении вверх, его рука все-таки нырнула под блузку. Это было так… была такая химия… От этого прикосновения внизу живота разлилась огненная лава, и я не смогла сдержать стон наслаждения. Здесь замер и Артур. Он убрал руку, немного отпрянул от меня.

— Солнышко, все нормально? Ты жива? — он аккуратно поцеловал меня, лишь слегка дотронувшись губами до моих губ. — Поймала волну возбуждения? Прекрасно, остальное потом. Давай-ка лучше спать, а то я сойду с ума…

Подождав, пока мое дыхание станет более спокойным, Артур продолжил:

— Марусь, извини, я не думал, что ты так среагируешь. Правда. Но, согласись, ведь тебе понравилось?..

О, да! Мне понравилось! Еще как! Я уже давно была готова на большие «подвиги». Я не боялась и доверяла Артуру. Я готова была стать его, хотела этого. Но теперь медлил он, говоря, что любит изучать все медленно и основательно. Меня это несколько разочаровывало…

Он лежал рядом, откинувшись на подушку.

Я устроилась у него на плече. Поцеловав меня на ночь и пожелав «спокойной ночи», Артур не угомонился:

— Последние две экзекуции, уж извини.

— Ну, что еще, — взмолилась я.

— Во-первых, нужно ослабить ремень и расстегнуть пуговицу на джинсах.

Я замерла.

— Отомри, не трогаю я тебя. А во-вторых, — его рука скользнула под мою блузку и с легкостью нащупала застежку бюстгальтера, — в таком скафандре спать нельзя. Даже иногда, это я тебе как врач и как любящий мужчина говорю. Вот теперь все. Спать.

Это была первая ночь в объятиях мужчины, любимого и самого желанного для меня.

Выходные у Артура

Утром меня разбудил легкий стук в дверь. Артур аккуратно встал, стараясь не потревожить меня. Дверь приоткрылась.

— Мы еще спим, — тихо сказал Артур.

— Вы завтракать с нами будете или отдельно? — это был Игорь. — И вы вообще здесь живы, мыши?

— Мыши живы, — отозвалась я. — Завтракать будем с вами. А что на завтрак?

— Прекрасно, Машка. Мы хотим блинов. Иринка сказала, что они у тебя очень вкусные.

— Эксплуатация детского труда запрещена, — посмеялся Артур. — Сейчас мы проснемся основательно, минут через пятнадцать придем, — и закрыл дверь.

— Доброе утро, — потягиваясь, сказала я.

— Привет, мое солнышко. Ну, как ты, жива? Лучики расправила? — он присел на край кровати, наклонился и поцеловал меня.

— Лучики расправила, — я обвила руками его шею. — А почему я не должна быть жива?

— От страха. Сколько раз сердечко вчера остановилось?

— Не считала, — шутя, обиделась я.

— Глупышка моя. Я тебя люблю и не обижу, если бы ты любила меня также, то давно бы сказала «да».

— Я тебя люблю также, но пока — «нет».

— Вот так всегда, — и Артур, поцеловав меня еще раз, встал, одел джемпер и протянул мне меховушку. — Одевай, в комнате холодно.

Я привела себя в порядок, одела меховушку. Он все это время стоял, опираясь о спинку кровати, и смотрел на меня.

— Машуль, поехали сегодня ко мне. Шуша на даче. В холодильнике ничего нет. Вернее, есть, но сырые продукты. А я кушать хочу… Приготовишь что-нибудь…

Я прекрасно знала, что Артур умеет готовить, во всяком случае это всего лишь предлог затащить меня к себе домой.

— Милый, а в чем настоящая причина? Ты прекрасно можешь что-нибудь приготовить сам. Я же знаю…

— Машуль, я не могу без тебя. Мне до среды нужно представить статью, а я не могу работать… Когда тебя нет рядом, меня навязчиво гложет одна мысль: где и с кем ты. Поедешь?

— Артур, только сегодня и только на день.

— Да, милая, да. Сейчас завтракаем, едем домой, там работаем до пяти. А потом у нас билеты в театр. Сегодня у нас «Дон Педро» в театре Музыкальной комедии на Невском с Михаилом Светиным в главной роли, все как ты просила. После спектакля обязуюсь вернуть в общагу. А завтра доедем до Шуши, она нас ждет.

— Хорошо, почти уговорил. А сейчас быстро жарить блинчики. Ребята голодают.

Позавтракав, мы ещё немного пообщались с ребятами. Перед нашим уходом Ирина, неожиданно попросила присмотреть за Игорем.

— Он должен, вообще-то, жить у родителей, но мало ли. Присмотрите за ним, а то на радостях «ножки наобмывается», а мне потом жить здесь.

Мы пообещали присмотреть…

Одна в общаге

Неделю мы опять не виделись.

Во вторник была операция у Костика. Все прошло удачно. Осталось дело за малым: нужен хороший уход и забота, а вот этого у него не было. Артур договорился с Ник Ником держать Костика в отделении максимально долго, недели три можно продержать. А дальше? «Дальше будет потом…», — так сказал Артур.

В среду пересеклись в нашей кафешке у Куйбышевки. Отчитались друг другу: зачет сдан, статья передана редактору. Выпили по чашечке кофе с пончиками и разбежались: я в общагу, он на дежурство.

В четверг, во время занятий, я сходила к Костику в гости. Он лежал в отдельной палате. Выглядел не очень.

— Добрый день. Как самочувствие? — поинтересовалась я.

— Добрый, если не шутите. Пришли посочувствовать?

— Нет, — я постаралась спрятать улыбку, мне очень хотелось ему помочь. — Пришла узнать о самочувствии и немного развеять Ваше одиночество в данном заведении. Сегодня день плановых операций, мальчишки смогут зайти только во второй половине дня.

— А Вы неплохо осведомлены о работе отделения.

— Я у Ник Ника работаю внештатным доктором для «капризных» пациентов, — пошутила я. — Настроение поднимаю.

Костя молчал, просто смотрел на меня как-то пристально и изучающе.

— Вы не боитесь, что Артур ревновать будет? Он ревнивый, — вдруг нарушил молчание он.

— Что ревнив — знаю. Боюсь ли — нет. Ревновать к пациенту, к лежачему пациенту, да притом к своему другу, это по меньшей мере глупо. Артур умный мужчина. И давайте на Ты. Может так будет проще?

— А с Артуром на Ты давно?

— Не очень. Сам виноват, как представился, так и называла. Согласитесь, после «Артур Ваграмович Баграмян» сказать «Ты» очень сложно, — я снова улыбнулась Косте.

Он ответил на мою улыбку своей обворожительной.

Разговор постепенно налаживался. Костя даже пытался шутить, на прощание попросил заходить почаще. Я пообещала зайти завтра.

— Маша, извини меня за некую резкость в начале разговора… Думал, Рита прислала.

Я улыбнулась и ничего не ответила.

С Артуром я не виделась, посоветоваться не могла. На следующий день, зная ревнивый характер моего будущего супруга, решила не рисковать и позвать с собой кого-нибудь из девчонок. Ничего не рассказывая о личной жизни Кости, просто сказала, что это друг Артура, а значит и мой, ему сейчас тяжело, но одна ходить к нему я не хочу. Отозвалась на мою просьбу Маринка.

Костя очень обрадовался нашему приходу, по жизни очень жизнерадостный и подвижный (со слов Артура), он скучал в этих стенах, особенно в таком состоянии. Мы постарались его развлечь. Оказалось, Костя и Марина знакомы, они пересекались в больнице, ее мама часто там лежала. Марина спросила о его жене. И Костя как-то уклончиво ответил, что «жена то ли есть, то ли нет, а вот дети есть определенно». Уходя, я обещала зайти на следующей неделе, а он вдруг ответил:

— Конечно, Машенька заходите, вместе с Артуром. И Вы, Марина, заходите. С Вами я быстрее пойду на поправку.

С Маринкой мы, конечное, его последнюю фразу перетерли, как и фразу о жене. Подруга решила помочь хорошему человеку, но сделать это так, чтобы он не изменил жене, если он женат. А если не женат, то его дети для нее проблемой не будут. Я промолчала, ничего ей не рассказала. Это была чужая тайна, чужая жизнь. И сейчас, сидя в общаге, думая обо всем этом, ждала Артура.

Я должна ему все рассказать. Он знает Костю, знает, что у последнего произошло дома перед операцией. Почему Костя сказал, что «жена у него то ли есть, то ли нет»?

Но Артур вечером не пришел. Ирина в роддоме, Игорь, наверное, у родителей. Девчонки ушли на дискотеку. А я сидела в общаге одна и скучала…

И снова суббота

Утром я проснулась с головной болью. Сказалась тревожная ночь и какие-то кошмарные сны. Через силу налила себе чай и позавтракала, выпила таблетку и снова легла в постель. Но теперь в обнимку с книгой.

Где Артур? Почему его нет? А может у него есть другая? Более сговорчивая? Мне хотелось плакать, но таблетка начала действовать, и я провалилась в сон.

Проснулась от привычного и такого родного запаха туалетной воды и прикосновения губ.

— Артур, милый. Почему тебя так долго не было? Я думала, сойду с ума.

Я обхватила его за шею.

— Машенька, вот если бы ты переехала ко мне, то знала бы точно, где находится твой будущий муж. Давай собирайся, одевайся и поедем ко мне. Хотя бы на выходные. Ты неважно выглядишь. У тебя все нормально?

— Все, голова только болит.

— Таблетку выпила?

— Да. Артур, мне нужно кое-что тебе рассказать, — я попыталась сесть.

— Марусь, что ты ходила в гости к Костику, я знаю. Мне об этом рассказало человек десять. Зашел к Костику, он подтвердил, сказал, что мне бояться нечего, у меня будет классная жена! Я даже знаю, что вчера ты к нему заходила с подругой. А почему ты не пошла второй раз одна?

— Я видела Костю только один раз. Знала, что это твой друг. Но, я не знала, как ты к этому отнесешься. Вдруг тебе не понравится, что я общаюсь с твоим другом наедине. Поэтому и взяла с собой Маринку. Только я не поняла, почему Костя сказал, что у него жена «то ли есть, то ли нет»?

— Он подал на развод. Там сложная история… Дома, за чашкой кофе расскажу. Ему сейчас действительно сложно, но … Марине будет еще сложнее… Она пообещала его навещать каждый день. Может предупредишь подругу?

— Нет, Артур. Я не буду ничего говорить. На свете ничего просто так не происходит, никто просто так не встречается, никто просто так не уходит. Нам все предначертано свыше. У каждого своя дорога. Я не просила Марину идти со мной. Я попросила девчонок, чтобы кто-нибудь сходил со мной. Она сама отозвалась. Когда нужна будет помощь, если будет нужна, я помогу…

— Жестко, но правильно. Тебе заварить чаю? Или поедем домой?

— Поедем домой.

Я взяла тетради, необходимую одежду и … попросила обнять меня, только так, как всегда. Мне очень хотелось ощутить его рядом каждой клеточкой своего тела. Я скучала, без него мне не хватало воздуха. Он выполнил мою просьбу. Уходя, я черканула записку девчонкам.

На лестнице мы встретились с Игорем. Он шел с сумкой на выход.

— До метро подбросить?

— Нет! Спасибо … Ирка тебе ключи отдала? — спросил Игорь у меня.

— Да, Игорь, спасибо. Как она?

— Родила, — радостно сказал он. — Пацан, 4,500. Живы, но под наблюдением и он, и она, роды сложные были. Говорил же ей, что нужно делать кесарево…

— Все будет хорошо!!! Привет Ирине!!! Ты к родителям?

— Да. Поеду бабушку обрадую…

Мы попрощались, Игорь направился в сторону метро, а мы к машине.

— А как дела на самом деле? Что-то Игорь мрачноват.

— Нормально. Ирка почти сутки мучилась с капельницами. Вчера около пяти вечера родила. Но, умничка!!! Сама!!! Ну, а молодой папаша на радостях… Вот взял шефство, увез к себе домой, там мы с ним до глубокой ночи обмывали ножки… Я, как видишь, ничего, а он еще не протрезвел…

— Где это ты с ним встретился?

— На пороге вашей общаги. Просто Ирка просила его пьяного в общагу не пускать, товарищ он у нас ненадежный…

— А ты?

Он ничего не ответил, только спросил:

— Про какие ключи говорил Игорь?

— От их двух комнат. Мало ли тебя нужно будет приютить…

Он улыбнулся и поцеловал меня.

— Какие вы у нас молодцы, девчонки!..

По дороге мы заскочили к Костику. У него мы застали Маришку. Она была немного смущена нашим появлением, но Костя посмеялся, что у него шикарные друзья и он чувствует, что уже бежит на поправку, при этом, пока мы находились в палате, Костик не выпускал Маринкину руку и нежно перебирал ее пальчики. Задерживаться мы не стали, решив, пусть развлекаются сами.

Дома меня тоже ждал сюрприз. Прежде, чем готовить обед, пришлось наводить порядок после вчерашнего кутежа. Артур, чтобы не мешался под ногами на кухне, был отправлен наводить порядок в других комнатах.

Вечером был поход на концерт Игоря Талькова. Поход был коллективный, с Максом и Леной. После концерта поехали к нам. Просидели допоздна, в завершении вечера мальчишки играли на пианино в четыре руки. Дети, одним словом. Ребята ушли домой часа в три. Артур проводил меня до дверей в спальню.

— Спокойной ночи, милый.

— Может пригласишь? — спросил он, я отрицательно покачала головой. — «Кто не стучится — тому не открывают. Кто не пробует — тот не получает», — процитировал Артур восточную мудрость. — Это я так, на всякий случай, просто уточнил. Нет, так нет. Спокойной ночи, любимая. Утром разбужу.

Утром я проснулась первой, умылась, заварила кофе. На его аромат пришел заспанный Артур. Позавтракав, собрались на дачу к Шуше. Выходя из квартиры, Артур снял связку ключей с красивым брелоком в виде сердца.

— Возьми. Это были мамины. Я хочу, чтобы у тебя были ключи от нашей квартиры.

Не подслушанный разговор

Все-таки я сдалась, во вторник и среду, я ночевала у Артура, вернее пока одна в своей спальне, но все-же в одной квартире с ним. Он был прав, под одной крышей комфортнее. Но оставаться одной в квартире не очень хотелось, поэтому во время его дежурства я жила в общаге.

Сегодня договорились, что он заедет за мной после работы.

Артур где-то задерживался, и я решила позвонить дяде, узнать, как у них дела. Из-за «обилия» Артура, времени было все меньше, только «на чашку чая и быстренько поболтать», как говорил дядя.

Телефон в общаге был занят, но очереди не было. Я решила подождать того, кто быстрее, Артура или телефон. Ждать пришлось недолго. И первым был Артур. Я его не увидела, но, к сожалению, услышала…

— Привет, Артурчик! О, какие розы… Как мило. Это мне?

— Привет. Нет, не тебе…

Ее голос звучал нарочито громко, как будто она старалась привлечь к себе чье-то внимание (а может действительно хотела, чтобы ее услышали). Обладательницей голоса была мисс общежития Катюша, красавица и любительница бурных романов и любовных скандалов. Его голос звучал приглушенно, он явно не хотел привлекать к себе внимание.

Мой слух напрягся, тело почему-то перестало меня слушаться, я не могла сделать ни одного движения. Просто замерла рядом с телефоном, как пригвожденная…

— Обидно. Я думала, ты решил сам вернуться, без принуждения, — проворковала Катюша.

— Я не меняю своих решений и планов. И ты это знаешь, — твердо сказал Артур.

— Ой ли… А к нам какими судьбами? Решил пройтись по малолеткам?

— Не по малолетка. Но тебя это уже не касается. Кать, давай разойдемся миром, без истерик.

— Ты же знаешь, истерика — мое хобби, это моя слабость и моя сила. Без нее не получится, — сладко пела Катюша.

— Чего ты добиваешься?

— Ночи с тобой. Еще одной ночи и все! Я еще помню запах твоего тела, как будто это было вчера, и он мне приятен, он меня возбуждает. Но, это будет только тогда, когда скажу я!

— Повторения не будет никогда. Это прошлое. Прошлое вернуть нельзя, — без ноты сочувствия сказал Артур.

— А ведь у нас мог бы быть славный малыш, — произнесла Катя, а мне в сердце вонзили нож.

— Мог. Но здесь ключевая фраза «мог бы быть». Во-первых, ты сама сделала выбор. Во-вторых, а был ли он, малыш? Ты не обращалась к гинекологу, телефон которого я тебе дал. А, в-третьих, я бы признал малыша, но не его мать, — ответил Артур и нож провернули на 180˚.

— Вот как! Почему? — истерично засмеялась она.

— Все женщины делятся на две категории: на одних женятся, а другими — пользуются. Твоя категория — вторая. И это твой выбор. А теперь отойди, я спешу.

— Беги, беги!!! Интересно, как она тебя встретит сегодня?

— Что?

— Если не дура, то наш разговор она услышала, ну, а если дура… значит дура… — подвела итог Катерина, нож резко выдернули, обнажив рану.

— Нет!!! — резко прервал ее Артур.

Я стояла в шаге от телефона и не знала, что делать. В глазах стояли слезы… внутри все замерло… Моя сердечная рана кровоточила. Я понимала, что не могу сдвинуться с места… Почему? Зачем он так? Ведь обещал же быть честным…

Артур подлетел ко мне. Прижал к себе и тихо прошептал:

— Тихо-тихо, Машуня. Идем в комнату, не нужно чтобы кто-то видел твоих слез…

Я не помню, как мы зашли в комнату. Слезы текли ручьем. Он пытался меня успокоить… Мы долго стояли посреди комнаты. Реветь я перестала, внутри была пустота. Теперь мне было знакомо чувство, когда тебя предал любимый. Теперь я понимала Натэллу и принимала ее выбор. Но у нас немного другая история… Я не жена… И их роман был в прошлом… К прошлому ревновать глупо… В прошлом Артуа не было меня. Я это понимала, но от этого легче почему-то не было.

— Машунь, солнышко мое, любовь моя, послушай, пожалуйста. Все мы совершаем ошибки, большие или маленькие. От ошибок никто не застрахован. Катя моя большая ошибка. Да — было. Да — виноват, что не рассказал сам. Но их было так много, она одна из тех, кого на утро мужчина не вспоминает. И ее бы я не вспомнил, если бы через пару недель не позвонила и не сказала, что залетела. Да и был ли залет. Может просто хотела развести, — он помолчал и продолжил. — Я взрослый, здоровый,темпераментный… Ты же повстречалась мне так поздно… Глупо, милая, думать, что в мои тридцать три у меня не было женщин…

Для меня это не было открытием. Мне бабуля всегда говорила, что мужчина может изменять, только будучи мужем, до свадьбы он тренируется. Но мозг не хотел с этим мириться. Я не хотела делить Артура с его прошлым. Он должен быть только моим. И больше ни чьим. Да, глупо. Да, ревную. Да, больно. И Артур это должен знать! Он должен понять, как мне больно сейчас, чтобы потом не было больно нам…

Он протянул мне очередной стакан воды. Я понемногу приходила в себя. Артур поставил розы в вазу, заварил травяной чай, принес две чашки, сел на стул и усадил меня к себе на колени.

— Машунь, я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Меня тоже предавали и мне изменяли. Но, в данный момент времени мы это уже не можем это изменить. Ты услышала то, что я не хотел тебе говорить, оберегая тебя от моего прошлого и боясь твоей реакции. Но произошло то, что произошло. И с этим как-то нужно жить дальше.

Я положила ему голову на плечо. Я сильная, умная, а значит должна быть мудрой. Мудрость приходит с годами, но и мне не шестнадцать. Пора взрослеть.

Он мне что-то рассказывал. Но я думала о своем: чего я добьюсь, устраивая сейчас истерику? Ничего! Я его потеряю. Без него я уже не смогу. Его никто не сможет заменить, от слова «совсем-никогда». Я люблю его! В этом я была уверена! Да и он … любит меня… Ведь сделал же предложение. Столько времени возится со мной. Доступных женщин в наше время много. Ни для коллекции же. А вдруг? Стоп!!! Не туда, милые мысли, не туда…

Я постаралась вернуться в комнату.

— Машунь, ты меня слушаешь?

— Да, — отозвалась я, хотя, если честно, ничего не слышала, но Артуру это знать не обязательно. — Поцелуй меня, — неожиданно для самой себя попросила я.

И он поцеловал, нежно, бережно…

— Сейчас девчонки должны прийти? — спросил Артур, глядя на часы.

— Да, уже поздно…

— Тогда пошли в нашу «берложку». Ключи у тебя?

— В шкатулке.

Он взял ключи от комнат Бондарей. Они с малышом пока жили у родителей Игоря, но окончательно не решив будут-ли жить там или вернуться в общагу, комнаты не сдавали. Мы иногда за хозяйством приглядывали, когда на улице был дождь, а в комнате — девчонки.

— Ну, и вид у тебя, милая, — он включил свет, — в люди не выпустишь.

— Сам виноват…

— Виноват… Извинился…

Он смочил два ватных диска настоем чая и приложил к моим глазам.

— Держи так. А я чашки помою.

Он давно мыл у нас чашки, а девчонки привыкли к его появлению, когда «его никто не ждет».

— Ладно… Пошли в 28-ю.

— Машунь, тебе не кажется, что пятница — не наш день? У нас почти все пятницы ненормальные.

— Нет, не кажется. Пятница — наш день, — буркнула я в ответ, — мы в этот день познакомились.

— Ладно… Тогда продолжим выяснение отношений…

Я сидела на диване, обхватив руками колени и положив на них голову. Он сел рядом, приобнял за плечи.

— Милая, ты со мной?

— С тобой, — буркнула я.

— Машунь, давай перевернем страницу…

— …и начнем с чистого листа? Ты думаешь так можно сделать? А что сделать с пустотой, которая появилась внутри? — я пыталась говорить спокойно, но внутри все кричало и бушевало.

— Милая, так можно и нужно сделать. Мы в начале нашего пути. Ведь мы еще только открываем друг друга, — Артур говорил спокойно, размеренно, не оправдываясь и не заискивая передо мной, а меня это раздражало.

— Я уже боюсь дальше открывать тебя, — обреченно произнесла я.

— Что за нотки сарказма в голосе?

— Извини, Артур.

Разговор не клеился, такое было впервые со дня нашего знакомства. Тяжело было и мне, и ему. Артур поцеловал меня, но я не ответила на поцелуй. Я просто разрешила себя поцеловать. Он насторожился.

— Моя милая девочка, мне может уйти?

Я молчала. Он резко встал, распахнул окно, закурил. Комната быстро наполнилась ночной свежестью и запахом его сигарет. Курил молча…

— Неужели ты позволишь разрушить наше счастье какой-то с. и? Неужели ты даже не попытаешься…? Мы же любим друг друга, Машка! Мы созданы друг для друга! Маша!..

Я молчала.

Он остановился посреди комнаты и явно не знал, что делать.

— Еще раз спрашиваю: мне уйти? — как-то настойчиво и холодно прозвучал его голос.

— Нет! — тихо, но твердо отозвалась я.

Встала и подошло к Артуру. Я сделала первый шаг. Он неподвижно стоял и молча смотрел на меня. Я взяла его руки, положила к себе на талию и прижалась к нему. Он не двигался.

— Поцелуй меня, — попросила я.

Он поцеловал, но как-то не так, холодно или равнодушно, что ли.

— Пожалуй, ты прав. Нужно перевернуть страницу, но не начать с чистого листа, а продолжить писать нашу историю с чистой страницы. Я люблю тебя (это я произнесла впервые). Я хочу быть с тобой, хочу быть твоей женой и не хочу тебя ни с кем делить. Даже с твоим прошлым.

— Значит, мир?

— У нас не было войны, Артур.

— А что было?

— Легкая междоусобица. Знаешь, когда на Древнюю Русь нападали вороги, князья объединялись и побеждали врага. В единстве сила. Придется и нам объединиться, а с мелочами разберемся потом…

— Ничего себе, легкая междоусобица. Чуть с ума не сошел, поняв, что могу потерять. Я люблю тебя, Машуня! Ты лучшая из всех женщин! И ты — моя!..

— С одной поправкой…

— Ну, это-то я исправлю, — он взял меня на руки и отнес на диван.

— Нет! Не сейчас…

— Конечное, не сейчас, любимая. Немного позже. Хотя, знаешь, терпеть все сложнее и сложнее. Я ведь в монахи записываться не собирался, — рассмеялся он.

Я улыбнулась в ответ, представив Артура в рясе.

— Вот, ты уже улыбаешься и на щечках появился румянец. Я постараюсь больше не огорчать тебя. Хотя бы в этом… Здесь сюрпризов больше не будет!

— Вот поэтому я и не люблю сюрпризы. Они не всегда приятные.

— Но без них иногда скучно.

— Возможно…

Он не дал договорить мне, прикрыв мой рот поцелуем. Поцелуй был долгий, нежный и всепоглощающий. Как мне нравились именно такие его поцелуи, от них у меня подкашивались ноги, замирало сердце и кружилась голова. Он устроился рядом со мной на диване. Наши тела соприкасались, хотя я и попыталась максимально отодвинуться от него.

Он прервал поцелуй и лег на спину. Было заметно, что ему сложно справиться с волной возбуждения. Воспользовавшись передышкой, я устроилась у него на плече и положила руку ему на грудь, туда, где бьется его сердце и считала его ритмичные удары.

— Нам нужно съездить на дачу, Шуша будет ждать. Ты ведь со мной?

— Да, — уверенно ответила я, — а можно я уйду к себе. Нужно хоть немного поспать…

— А что тебе мешает поспать здесь?

— Ты…, не мешаешь… но…

— Я обещаю вести себя как мышь… тихо-тихо…

— Большой серый мышь… иногда намеревающийся совершить набег…

— Марусь, прекрати! Иначе набега не избежать.

— Только попробуй, — с иронией в голосе возмутилась я.

Мы устроились рядышком на одной подушке и под одним пледом. Он нежно обнимал меня. Сегодня был тяжелый день. Первое серьезное выяснение отношений. Мы открыли друг друга с другой стороны, в других обстоятельствах. Мы с этим справились. Можно двигаться дальше.

За это время я научилась доверять Артуру, слова Артура не расходились с делом. Он надежный… И я провалилась в сон…

Проснулась от стойкого запаха кофе. Светило солнце.

— Доброе утро. Выспалась?

— Да. Я даже не слышала, как ты встал, — сладко потянулась я.

— Это хорошо. Значит научилась доверять, — он подошел и, присев на край дивана, нежно поцеловал меня. Я обвила руками его шею.

— А ты? — я посмотрела в его глаза, глаза были красные. — Что? Не спал совсем?

— Немножко, — слукавил он. — С такой уснешь…

Солнце. Пляж. Любимый.

Июнь в этом году стоял теплый. Погода великолепная. Так и хочется на пляж. Впереди остался один экзамен. На подготовку почти две недели благодаря досрочно сданным в мае. Я практически перебралась к Артуру. Мне нравилось готовить ему завтрак и ждать его домой после работы.

По пятницам встречались с друзьями. Несколько раз Каринка с Дэном, а иногда и одна, когда Артур был на ночном дежурстве, оставались ночевать у нас. Они прошли точку невозврата. Каринка училась готовить. Уже могла приготовить ужин самостоятельно, без изысков, но все же. Дэн ей помогал во всем. На практику она записалась в Самару, у Дэна в это время был отпуск. Он решил познакомить ее со своими родителями.

Катюшка с Игорем ходили по ресторанам и дискотекам, развлекались и были довольны друг другом, но без обязательств.

Костю выписали из больницы. Сейчас он собирался в санаторий. С Ритой не встречался, но и детей не видел. Пока Костя лежал в больнице, Рита с детьми переехала к маме. В больнице ни разу не появилась. Даже с Артуром разговаривать отказалась, единственно прокомментировала развод: «Детей получит в обмен на машину и дачу». Больше ничего пояснять не стала. Артур нашел для Кости неплохого адвоката по бракоразводным процессам. Костя хочет, чтобы дети жили с ним, он уверен, что справится со своими малышами один. Ну, или с помощью Маринки. Марина была не против.

На выходные мы ездили на дачу. Шуша всегда ждала нашего приезда. Бабушка четко чувствовала наше настроение. Как бы мы не договаривались, что при бабуле никакого выяснения отношений, она считывала всю информацию с наших лиц, наших глаз, наших жестов.

Эта неделя у Артура была сложной. Два ночных дежурства. Вчера сложная пятичасовая операция. Была заметна недельная усталость, в голосе появилась легкая раздражительность. Решили немного отдохнуть до встречи с Шушей, заскочив до дачи на пляж. Очень хотелось немного понежиться на солнышке на берегу Финского залива. У Артура было одно укромное местечко, куда мы и направились.

Этот уголок пляжа был скрыт от посторонних глаз. Мы расположились на песке. Немного погревшись на солнышке, Артур пошел купаться. Он хорошо плавал. Я наблюдала за ним с берега.

— Иди ко мне, — позвал Артур.

Я вошла в воду, она ласкала кожу прохладой. По телу побежали мураши, пришлось быстро окунуться. Все, кожа привыкла к воде. Артур подплыл ко мне, взял за руку:

— Пойдем? Поплаваем вместе?

— Нет. Я не люблю воду.

— Я же рядом, — Артур проскользил по воде и наши тела соприкоснулись. Я попыталась справиться с этой химией. Артур это заметил и поцеловал меня.

— А так? — он крепко прижал меня к себе. Так было еще сложнее. Меня накрывала волна возбуждения от прикосновения к его коже. Дыхание участилось, с этим справиться я уже не могла. Я не знала, как со всем этим справляется Артур, но я со своим телом договариваться не умела.

— Не надо, — попросила я. Артур отпустил.

— Маша, Машенька, Машуня, как мне с тобою сложно и интересно одновременно.

Я вышла на берег, легла на песок, пытаясь успокоиться. Но Артур этого явно не хотел. Он вышел следом и разместился рядом, прижавшись ко мне мокрым телом.

— Артур…

— Да, милая, что не так?

— Не надо так, — настойчиво попросила я.

— Машуня, я тебя люблю. Я ничего не делаю. Только целую и обнимаю. Все, как всегда. Отключи воображение и выключи мозг. Научись глубоко дышать, это помогает. Перестань меня бояться.

Я лежала на спине и молчала, Артур приподнялся на локте и, наклонившись надо мною, поцеловал меня, но специально или невзначай (с его слов), наклонился очень низко. Своим телом он вжал меня в песок. Паника в моих глазах загорелась от искры. Я затаила дыхание, а Артуру это понравилось. Он не спешил освободить меня от своего тела.

— Дорогая, ты жива? — смеясь спросил он. — Ты главное дыши, а то мозг отключится от кислородного голодания.

Ему было смешно, мне не очень. До сих пор я старалась избегать таких интимных прикосновений, одномоментно я попыталась справиться со своими ощущениями и тараканами, тараканов было больше. Сколько можно бояться мужчину, с которым собираюсь связать свою судьбу. Нужно научиться доверять ему. Набралась смелости, обняла и поцеловала его в ответ. Ему это понравилось. Он устроился поудобнее, попытался слегка раздвинуть мои бедра, продолжая ласкать и целовать меня.

Насытившись, он лег на спину рядом.

— Машунь, а ты умница. Люблю тебя.

Позагорав еще немного, смыв с себя пляжный песок, мы поехали к Шуше.

Подарок для любимого

В день рождения я впервые разбудила моего милого в его спальне. Обычно я к нему не заходила. Спальни у нас были неприкосновенной территорией, границу которых без разрешения хозяина пересекать не разрешалось. Это был негласный закон совместного проживания. Вернее, Артур иногда заглядывал ко мне, когда мы куда-нибудь собирались, посмотреть, как я выгляжу или забрать свои вещи из шкафа, я — нет.

— Доброе утро, любимый, с днем рождения, — я приземлилась на край его кровати и поцеловала заспанного именинника. — Уже 6.20. Вставай, опоздаешь на работу.

— Марусь, это сон? Или явь? Ущипни меня.

Я легонько ущипнула и снова поцеловала.

— Явь. Доброе утро, любимая. Как ты докатилась до такого, моя смелая девочка? Такой подарок…

— Какой подарок? — не поняла я.

— Как какой? Ты переступила порог моей холостятской спальни в мой день рождения. Разве это не подарок? Это знак!

— Вставай, именинник, тебя ждут великие дела и горячий завтрак от бабушки. А это мой маленький подарок.

Я открыла коробочку. В ней лежали запонки и зажим для галстука. Комплект был выполнен в тон моим украшениям с тигровым глазом (спасибо Каринке, помогла с ювелиром, ее дядя все сделал). Артур обалдело смотрел на меня.

— Машунь, спасибо, милая! Неожиданно. Ты — самый лучший мой подарок! Люблю тебя, моя девочка!

Был для Артура и еще один подарок: торт для именинника. Мой любимый «Трухлявый пень» я испекла вчера. Но это секрет до вечера.

Утром я помогала Шуше, потом съездила в институт, сдала экзамен. Каринке было разрешено приехать пораньше, помочь накрыть на стол. Подруга пыталась научиться всему, решив стать хорошей хозяйкой. Училась она не только у меня, но и у Шуши, хотя бабушка и не понимала, зачем это нужно девочке с такими родителями и с таким женихом. Бабушку никто не просветил о намерении Каринки ослушаться родителей и выйти замуж за другого.

Гостей было много. Как рассказала Шуша, друзей всегда было девять (Артур, Макс, Костя, Алексей, Андрей, Матвей, Артем, Илья, Никита) с момента поступления в институт, затем в этой компании появился Бондарь, став сначала кавалером, а затем мужем Ирины. Все они приходили в гости во время учебы, отмечали у них все праздники. Все они пришли на помощь, когда не стало Натэллы. Теперь к ним присоединились Дэн и Игорь.

Они всегда вместе, но друг с другом общались не все. Артур являлся их связующим звеном. Многие друзья женились. Так компания увеличилась почти вдвое. На день рождения были приглашены друзья со своими женами. Каринка была исключением из правил. Она была «удочеренная сестра», как смеялся Артур.

Пока Артур принимал душ, я переоделась, приготовила все для него. Я постепенно примеряла на себя роль заботливой жены. Пока удавалось, Шуша была довольна, не говоря об Артуре.

Гости собрались к шести. С некоторыми я еще знакома не была: Матвей, Артем и Илья. Не все были с женами. За последний год ряды жен поредели. Без жены был Костя и Алексей, «развод никто не отменял» — ответил Алексей на вопрос Шуши про его половинку. Игорь и Андрей тоже были без жен, но по другим причинам, у них были малыши, которые требовали присутствия мам дома. Так что из дам были, кроме нас с Кариной, Лена, Оля, Люба, Аня и Саша.

Были поздравления, тосты, разговоры о работе, семьях, детях. Звучала музыка. Со слов собравшихся, Артур был самый лучший, самый надежный, самый ответственный и так далее. И все это с частичкой самый. Я смотрела на Артура и понимала, он действительно был душой этой компании, к нему тянулись люди на работе, он круглые сутки был готов прийти на помощь, подставить другу плечо. Мне это нравилось и меня это пугало…

Потом ответное слово взял Артур, поблагодарил за поздравления, за то, что пришли все. Пожелал друзьям удачи, любви, процветания и благополучия их семьям. И сделал объявление о нашей помолвке, пригласил всех на свадьбу, которая состоится в первой декаде сентября (число и время пообещал сообщить позднее).

Я старалась сама следить за всем, старалась быть хозяйкой, но милая Шуша, конечное, всегда была начеку и ненавязчиво приходила на помощь.

Оставив мужчин с их разговорами, мы, своей женской компанией, устроились в гостиной на диванах. Знакома я была только с Леной и Каринкой. Шуша всех знала хорошо, она и вела разговор. Все пожалели, что распалось две семьи. Про Алексея с Яной практически ничего не говорили. А вот про Костю с Ритой я узнала много нового, вернее про Риту. Теперь я понимала, почему отношение Артура к Рите столь негативное.

Девчонки рассказывали смешные истории из жизни моего будущего мужа, просвещая меня. Мальчишки иногда прерывали наш разговор приглашая потанцевать. Иногда подсаживались к нам и что-нибудь рассказывали сами.

Часов в девять бабушка предложила попить чаю с тортиком.

Я накрыла стол для чая, но на приставном столике оставила бутерброды и спиртное для мужчин (так попросил Артур). Они явно еще расходиться не собирались.

Стол был накрыт, бабушка и Артур разливали гостям чай. Пока Артур занимался распределением чашек, я вынесла торт.

— С днем рождения, любимый.

Мой «Трухлявый пень» действительно был пнем, залитым шоколадной глазурью и украшенный ягодками лесной земляники (спасибо Шуше, привезла с дачи). Мой милый потерял дар речи. Торт получился великолепным, ребятам очень понравился.

Разошлись уже за полночь. У нас остался на ночь только Костя, он ушел спать в комнату Артура. Артур к концу вечера стал сдавать позиции. Количество выпитого и суточное дежурство с пятничными внеплановыми операциями сделали свое дело. И он очень тихо куда-то исчез, пока мы с Шушей наводили порядок.

Поскольку был разговор, что он будет охранять меня на диване в гостиной, мы с бабушкой решили, что он именно там. Но…

— И где наш именинник? — спросила Шуша, когда я вышла из ванной.

— Не знаю, есть одно предположение, — ответила я и открыла дверь в свою спальню, там меня ждал сюрприз. — Похоже, спать мне сегодня на коврике, — посмеялась я.

— Может в библиотеке постелить или ко мне дочка пойдешь?

— Нет, бабушка, спасибо. Мое сокровище, как-нибудь помещусь рядом. До утра он будет спать крепко. А утром будет уже трезвый.

— На этот раз хоть разделся…

— Почти исправился… — улыбнулась я.

Шуша ушла к себе, а я попыталась найти место на нашей большой кровати… Артур тихо посапывал, изображая звезду. Его рука покоилась на моей подушке. Мне ничего не оставалось, как лечь в его объятия. Он даже не почувствовал моего присутствия рядом.

Конец невинности

Утром я проснулась от пристального взгляда. Приоткрыла глаза, Артур смотрел на меня внимательно и задумчиво.

— Доброе утро, — прошептала я.

— Доброе утро. Ты решила сделать мне еще один подарок, любимая? — улыбаясь, нежно промурлыкал он.

— Какой? — спросонья не сразу поняла я.

Но, когда поняла, улыбнулась, сопротивляться не хотелось. Я решила пойти ва-банк. Это должно было когда-нибудь произойти, почему бы не сейчас? Мы обручены, о свадьбе объявлено… Мы любим друг друга. Днем раньше, днем позже — какая разница.

— Сказав свое «Да», — он наклонился и поцеловал меня. Я ответила на поцелуй, обвив руками его шею. Он немного помедлил и продолжил осторожные ласки.

Страшно мне уже не было. Я вспомнила слова Артура: «Отпусти свое тело. Не закрывай его на замок. Пусть каждая клеточка будет свободна. Разреши ей летать». Он ласкал меня так, как никогда еще. Его рука скользнула вверх по бедру и наткнулась на трусики. С ними он легко и умело разобрался. Затем была снята и маечка. Его прикосновения обжигали мою кожу.

Все было ново, немного пугало меня, но я старалась не подпускать этот страх близко. «Все будет хорошо. Ты справишься», — успокаивала я себя.

— Машунь, милая, посмотри на меня, — я подняла на него томные от ласки и возбуждения глаза. — Милая, ты точно говоришь «да»? Это твое последнее слово? Потом возврата назад не будет, — он говорил тихо и очень ласково.

— Да, Артур, да, любимый, — чуть слышно произнесла я.

— Я люблю тебя, моя смелая девочка. Может быть немного больно. Я постараюсь, чтобы этого не было, но обещать не могу. Только расслабься и доверься мне.

И он продолжил ласки. Мое тело охотно отзывалось на них. Я полностью доверилась любимому мужчине. Он научил меня не бояться его, научил отвечать на его поцелуи и ласки, научит и всему остальному. Я всецело принадлежала ему… Я хотела этого… Я сама сделала свой выбор…

Разум иногда пытался образумить меня, но шаловливое Я приказало ему заткнуться, как только рука Артура скользнула вверх по внутренней поверхности бедра и его палец проник внутрь нежно раздвигая плоть… Я была согласна на все, лишь бы это не прекращалось. Сознание ушло в аут!..

— Солнышко, ты жива? Машенька, мурлыкни мне.

— Мур-р-р, — отозвалась я.

— Слава Богу, я испугался, — рассмеялся он. — Машунь, на бочок поворачиваемся, замри.

Мы перекатились на бок, он вышел из меня, я замерла и через полузакрытые ресницы наблюдала за Артуром, он потянулся к тумбочке, открыл ее и достал салфетку. Я открыла глаза, немного не понимая, что происходит.

— Все хорошо, моя милая, немного крови… Сейчас все пройдет. Люблю тебя, моя девочка.

Он снова поцеловал меня. Я отозвалась на поцелуй, но его поцелуй не был глубоким, он был легким, как прикосновение ветерка.

— Девочка моя, тише. На сегодня все, продолжения не будет. Ты самая шикарная женщина на свете… Ты моя, только моя, — он улыбался. — Спасибо тебе за этот бесценный подарок.

Он отнес меня в ванную, пустил теплую воду. С ним было прекрасно. Мое стеснение куда-то улетучилось. Теперь я была его женщина, но так и осталась его девочкой.

Мы вместе приняли душ. Он вытер мое тело полотенцем, накинул на свои плечи халат, меня он просто завернул в мой и отнес в спальню.

— Все, моя милая девочка, я вернул тебя на место, — он бережно опустил меня на кровать и поцеловал. — Одевайся, я пошел заваривать нам кофе. Жду тебя на кухне. Если что-то нужно, спрашивай…

Он вышел и прикрыл за собой дверь. Я полежала еще минут пять, пытаясь понять, что я натворила. Ладно, что натворила, то натворила, что теперь жалеть… Натворенное мною было очень приятным, ради такого можно натворить еще. Прислушалась к своему телу… Мне нравилось все, даже та легкая боль внизу живота.

Я одела бирюзовый брючный костюм и вышла из своей спальни, вернее теперь нашей спальни, наружу. На кухне хозяйничал Артур.

— Где Шуша и Костя?

— Милая, они ушли часов в восемь, куда — не знаю, я боялся пошевелиться, лежа рядом с тобой. Вдруг ты исчезнешь? Машунь, а почему ты вчера легла спать со мной?

— Артур, границу спальни нарушил ты. Я пришла спать, а там подарок в твоем лице и даже без упаковки. Шуша предлагала мне переночевать у нее в комнате, но… Я люблю тебя, Артур, и это мой выбор.

Я подошла и обняла его, встала на цыпочки и поцеловала.

— Машка, прекрати, я живой мужчина и очень голодный до женщины, которая, такая манящая и любимая, находится рядом.

Кофе закипел, он наполнил этим святым чудодейственным напитком две чашечки.

— Пошли в библиотеку, — предложил он.

Мы пили кофе с тортиком в библиотеке.

— Марусь, ты вчера нас вырубила этим шедевром. Если бы бабушка не подтвердила, что ты весь четверг над ним колдовала, ни я, ни ребята, не поверили бы. Шикарно!!! Ты у меня лучшая!

— Спасибо, милый, я очень старалась тебя удивить и безумно счастлива, что это получилось.

— Машенька, ты как себя чувствуешь? Все нормально?

— Все нормально, мой милый. А как я должна себя чувствовать после такого? — я вопросительно посмотрела на Артура. — Я нормальная женщина, со мной произошло ровно то, что происходит с другими. Или ты жалеешь о случившемся? — попыталась возмутиться я.

— Марусь, мне очень стыдно, но я ни капельки не жалею, — зассмеялся Артур. — Если все нормально, тогда может пойдем прогуляемся по Питеру. Ты идешь так?

Я встала и покрутилась вокруг собственной оси.

— Нормально?

— Очень даже, — оценил Артур. — Моя милая, пять минут, и я буду готов.

Он ушел к себе и вышел одетым в серые брюки и белую рубашку с длинными, но на два оборота подвернутыми, рукавами и с расстёгнутыми верхними пуговицами ворота. В этом было что-то завораживающее и возбуждающее меня. Я залюбовалась моим мужчиной.

— Машунь, паспорт возьми, он у тебя с собой или в общаге?

— С собой. А зачем он мне?

— Может пригодиться, — улыбнулся Артур, поцеловал меня в щечку и взял ключи от машины.

— Ты говорил, что мы пойдем погуляем?..

— И обязательно погуляем.

Пока я прихорашивалась и обувала туфельки, Артур куда-то позвонил, что-то взял на кухне в двух подарочных пакетах, и, мурлыкая что-то себе под нос, пришел ко мне.

Наш первый день

Мы остановились на набережной Красного Флота, Артур уточнил про паспорт еще раз и подвел меня к массивной двери старинного здания. Поскольку я немного отвлеклась на солнышко, небо и парусник, то не заметила вывески у входа. Лишь внутри я поняла, где мы.

Это был лучший Дворец бракосочетания в Ленинграде. Артур подошел к девушке и сказал, что нам к Илье Борисовичу, он нас ждет. Девушка показала, где нам найти начальство.

— Здравствуйте, Артур Ваграмович. Долго я ждал Вас у себя в гостях, — нам навстречу поднялся не молодой, но очень приятный мужчина. — Лет так пять, наверное?

— Да, где-то так. Как здоровье, Илья Борисович?

— Спасибо. Все нормально. А это, надо понимать. Ваша избранница?

— Да. Она самая.

— Тогда ваши паспорта молодые люди, — он взял наши паспорта, посмотрел их внимательно, добродушно ухмыльнулся, посмотрев на меня, и по селектору позвал помощницу.

— Вам побыстрее?

— Нет, — ответил Артур, — мы не торопимся. Хотелось бы в сентябре, в субботу, в идеале восьмого. Если нет, то рассмотрим другие варианты.

— Да Вы не привередливы, обычно просят побыстрее. Сейчас посмотрим, — Илья Борисович посмотрел книгу регистрации и предложил. — Восьмого сентября, сиреневый зал, в двенадцать часов ноль-ноль минут, с выстрелом пушек на Петропавловке, так сказать. Как вам?

— Великолепно.

— Тогда заполняем документы. Леночка, помоги молодым людям.

Леночка взяла наши паспорта, записала данные, попросила назвать фамилии после заключения брака. Артур назвал свою и мою будущую. Прозвучало необычно: Баграмян Мария Александровна. Я улыбнулась. Илья Борисович заметил, что говорит только Артур и посмеялся:

— А невеста, вообще-то, разговаривать умеет?

— Разговаривает, еще как, но у нее страх всего нового. В следующий приход уже будет все нормально. «Да» скажет сама, — посмеялся Артур.

— Боюсь, в следующий приход даже Вы вести себя будете по-другому. Веселость пропадет точно, — хихикнула Леночка.

Заполнив все заявления, получив разъяснения и пояснения, мы были официально объявлены женихом и невестой. Артур поблагодарил Илью Борисовича и Леночку. На ступеньках Дворца мой милый романтик поцеловал меня:

— Спасибо, любимая. Сегодня я самый счастливый человек на свете! — видя, что я еще не пришла в себя, добавил. — Машунь, можно дышать. Милая нельзя быть такой трусихой, ты же моя смелая девочка. Пошли… или поехали? Куда?

— Куда-нибудь…

— Все так плохо?

— Нет. Все так хо-ро-шо!!! — я подставил ему лицо для поцелуя.

— А поехали в Петергоф. Только по воде. Машину на набережной оставим.

Я вопросительно посмотрела на него. Артур без машины, это что-то новенькое.

— Машунь, я хочу весь день держать тебя в своих объятиях и не отпускать. За рулем это проблематично. Поехали?

Я согласилась. Оставив машину на стоянке, мы сели на метеор, устроились у окошка и отправились … бродить по аллеям Петергофа, радоваться солнцу, брызгам, воздуху, жизни…

Петергоф, Петергоф,

Монплезир и журчанье фонтанов,

Роскошь царских дворцов,

Слуг и челяди разных санов.

И аллеи, и сад,

И литая скульптура Самсона,

После войн и утрат,

Грот таинственный царского склона.

Там мы провели целый день, но, как бы ни было хорошо бродить по аллеям Нижнего парка Петергофа, скрываться в тени его вековых деревьев от летнего солнца, нужно было возвращаться в Ленинград, к его гранитным набережным и раскаленному асфальту. Дома нас заждалась бабушка.

— Мы дома, — открыв дверь, сообщили мы.

— Наконец-то, уже собиралась вас разыскивать с милицией, — отозвалась Шуша. — И где вы пропадали, голодные и усталые дети?

— Мы не только голодные и усталые, еще и раненые, — Артур рассматривал мои свежие мозоли. — Но самое главное, бабуля, счастливые.

— Ранен кто? Машенька?

— Конечное, Маруся. Моя стеснительная девочка, обула туфельки на шпильке, целый день отходила, стерла ноги в кровь и молчит. Хоть бы пискнула!.. потрясающая моя женщина.

— Лечи. А я ужин разогрею.

Бабушка, улыбаясь, ушла на кухню готовить ужин, а мы расположились в гостиной и занялись лечением моих ран. В воскресенье нужно было отвезти Шушу на дачу, я обещала прополоть грядки, теперь Артур сомневался, что это возможно.

— Марусь, тебе что, не больно? — вдруг спросил Артур, обрабатывая мои мозоли антисептиком и заклеивая их пластырем. — Я бы уже от болевого шока умер, а ты молчишь и даже не морщишься.

— Немного больно. Но терпеть можно. Все? Я хочу переодеться.

— Иди… Отпускаю.

Я пошла в спальню, достала летний сарафанчик и только сняла костюм, дверь отворилась и вошел Артур.

— Ой, — пискнула я и укрылась за дверью шкафа.

— Извини, дорогая, я думал уже можно входить без стука. Или с утра что-то изменилось?

— Ничего не изменилось, но переодеваться на глазах мужчины, даже своего, я еще не привыкла, — парировала я.

— Привыкай, — Артур подошел ближе, привлек меня к себе, поцеловал.

— Артур, нас ждет бабушка.

— Ждет, но ты же не одета.

— В этом виноват только ты, — я поцеловала его в ответ и легонько оттолкнула от себя, надела сарафан, поправила волосы, — вот теперь пошли.

Он лежал поперек кровати и никуда идти не собирался.

— Иди сюда, — позвал он, заманчиво похлопав по кровати. На его зов пришла Лизабэт. — Лизи, я не тебя звал, у меня теперь другая госпожа, а ты — пушистая предательница, и тебе здесь не место.

— Лизабэт, умница, она прекрасно знает, что ей можно поваляться на кровати. Мы с нею вместе спим.

— Ну, милая, теперь ты будешь спать со мною. Лизи будет спать на своей подушке, — Артур встал, поправил покрывало, погладил Лизи и пригласил меня на выход.

— Артур, так что еще у вас произошло? Ты что-то хотел сказать, но переключился на Машенькины израненные ножки.

Артур достал бутылку шампанского, три фужера.

— После вчерашнего голова болит или повод есть?

— Ба, ты же знаешь, я не пью без повода. Тем более тебе не предлагаю. Мы были на набережной Красного флота. Восьмого сентября в двенадцать. Приглашаем!

— Какие вы молодцы! Поздравляю Вас, детки! Будьте счастливы. Артур, цени девочку, береги ее. Лучше ты не найдешь, а потерять сможешь. Тебе, Машенька, ничего не скажу, ты — его Ангел, попрошу только одно — оставайся такой же чистой и нежной. И… Артур, отцу позвонить надо…

— Нет… — Артур как-то немного напрягся весь, по лицу пробежала тень недовольства.

— Артур, он давно искупил свою вину. Не отталкивай его сейчас, он уже не молод и одинок. А тебе его помощь сейчас будет нужна. Впереди огромный труд. Ты даже не представляешь, как изматывает подготовка к свадьбе. Вы же не хотите, чтобы у вас было как у всех? У вас же должно быть — АХ!!! Я ведь права?

— Да, Шуша, ты как всегда права. Но… насчет звонка отцу я подумаю и ничего не обещаю.

Я видела, как заволновалась Шуша, как задрожала ее рука, и чисто машинально накрыла ее дрожащую руку своей ладошкой.

— Артур, чего замер? Открывай уже, — посмеялась Шуша. — Что призадумался внучек?

— Да, смотрю на своих женщин и понимаю — у вас перевес, — он открыл бутылку шампанского и наполнил игристым вином фужеры.

— Я люблю тебя и во всем буду тебя поддерживать, но только если ты прав, милый.

После ужина мы сидели в гостиной. Шуша рассказывала мне об отце Артура, Артур сидел за пианино, пытался музицировать. Чем дольше рассказывала Шуша, тем больше злился Артур. Его переживания и эмоции выдавала музыка. Я так больше не могла. Хотя мне было очень интересно, что рассказывала бабушка, но Артур для меня был дороже. Я встала, подошла к нему, положила руки на его плечи. Он интуитивно выпрямился. Я обняла его.

— Милый… Я люблю тебя, люблю, люблю очень сильно! — шептала я ему на ушко. — Сыграй что-нибудь для меня…

Из-под его пальцев полилась совсем другая музыка. Он заиграл «Вальс цветов» Шопена. Закончив играть, он поцеловал меня и усадил к себе на колени.

— Сейчас разучим «Мурку».

— Пойдем лучше спать. Я в душ, чур, первая.

— Хорошо, я пока пойду, Шушу успокою.

Я сидела перед зеркалом и любовалась своим отражением, когда зашел Артур.

— Я пришел пожелать тебе спокойной ночи, любимая.

— И все? — удивилась я, Артур промолчал в ответ. Поскольку в мои планы не входило теперь спать в одиночестве, я решила прояснить ситуацию. — Милый, ты не хочешь остаться на ночь в нашей спальне и разделить со мной постель?

— В нашей спальне? Хочу, но…

— Артур, не существует никаких «НО», — меня начинало возмущать его молчание и недосказанность, очень не хотелось начинать семейную жизнь со слез в одиночестве. — Очень прошу продолжи свое «но…», заверши мысль, чтобы я ее поняла.

Я подошла к нему и положила руки ему на грудь, заглянула в его глаза. Он смотрел на меня пристально, пытаясь уловить мое внутреннее настроение. Затем обнял меня за талию и тихо сказал:

— Машуль, я не смогу просто спать с тобой, я хочу … обладать тобой. Ты же прекрасно знаешь…

— Причина только в этом, милый?

— Конечное, мой ангел, только в этом.

— Тогда может мы просто поболтаем в твоей комнате, и ты расскажешь про своего отца. Я хочу узнать твою Правду.

— Если тебе этого действительно хочется, пойдем.

Я не стала одеваться, просто завернулась в плед и с ногами забралась на диван Артура. Он открыл окно, закурил.

— Машуль, а ЧТО ты хочешь услышать? Шуша уже все рассказала.

— Милый, это взгляд женщины. Она обрисовала ситуацию, так как она ее видела, со своей стороны. Я не верю, чтобы женщина, любящая жена, не смогла простить измену. Было что-то еще… И это что-то знаешь ты… Ведь я права?

Артур молча курил, выпуская дым колечками.

— Да, милая, ты права. У этой истории есть и другая правда: да, мама в один вечер приняла решение, собрала вещи, и мы уехали, но отец… Он даже не пытался ее остановить. Он не просил у нее прощение. Мама переживала не сам факт измены, она обвиняла его в предательстве. И, когда я был достаточно взрослым, чтобы все это понять, она рассказала то, что увидела в Ереване. Я это знаю только со слов мамы, отца я об этом не спрашивал, просто не было случая. Шуша говорит, Натэлла не смогла простить измену. Нет, Натэлла не смогла простить предательство… Измену мама простила.

Он молча докурил сигарету, подошел ко мне и, устроившись рядом, обнял меня.

— Машуль, а в чем разница между изменой и предательством на твой взгляд?

Я задумалась и ответила:

— Измена — это явление чисто физиологическое и это может быть только со стороны мужчины. Предательство — это вещь духовная. Это когда разлюбил, но продолжаешь притворяться и врать… Или если изменил, но не признал эту ошибку… Как-то так, наверное…

— Маша, а почему ты сказала, что изменить могут только мужчины? А женщины?

— Артур, если женщина любит, она никогда не изменит, у нее нет такой потребности в мужчине. Вернее, есть, но женщина может долго ждать своего мужчину, даже не смотря на темперамент. А мужчина обычно не отказывается от легкой добычи. Это простая физиология и ничего больше. А дальше все зависит от воспитания и восприятия жизни.

— Мудро… Натали мне как-то так и объяснила… Вот поэтому меня раздражает, когда Шуша начинает оправдывать отца. Ему нужно было просто попросить у Натэллы прощение сразу, остановить ее, или потом переехать самому в Ленинград. Он этого не сделал… А помощь — да, он всегда нам оказывал хорошую финансовую помощь. Мы с мамой никогда ни в чем не нуждались. Машина, свободные финансы, возможность содержать Шушу, дачу, квартиру… Мама сначала отказывалась, но потом передумала… Она это называла щедрой платой за одиночество, — он немного помолчал, а потом спросил. — Марусь, а ты ревнивая?

— Артур, а что такое ревность? Только в твоем понимании…

— Ревность? Желание обладать любимой единолично, не деля ее ни с кем… Разве нет?

— А мне кажется, что ревность — это эгоистический страх. Страх, что тебя бросят, отвернутся, уйдут к другому. Это неуверенность, боязнь потерять. И ты, Артур, очень ревнив. И меня это настораживает. Чего ты боишься? Я никуда от тебя не денусь, это я обещаю. Только не ревнуй, милый… не будь эгоистом. Научись мне доверять.

— Постараюсь, Марусь, хотя это почти невозможно.

Он поцеловал меня, сначала поцелуй был нежный, а потом… он перерос в бурю эмоций, фейерверк чувств…

— Машунь, пойдем в спальню, я больше так не могу…

— Да, мой милый. Я должна пойти сама? — спросила я.

— Нет, я сам в состоянии тебя туда доставить, моя милая девочка…

Утром я проснулась рано. Артур тихо посапывал рядом, обнимая меня. Я повернулась к нему и поцеловала любимого, Артур приоткрыл глаза.

— Доброе утро.

— Привет, Артур. Продолжим? — я поцеловала милого более откровенно, пытаясь разбудить в нем страсть, он отозвался на мой поцелуй.

— Машуня, да ты ненасытная, моя девочка. Ну как я смогу тебя не ревновать?

— Дурачок, мне никто другой не нужен, — но добавить что-либо еще я уже не могла. Мое сознание и тело было поглощено волной наслаждения, поцелуями и ласками Артура…

— Машунь, кто в душ первый?

— Ты, а я немного поваляюсь и с тебя чашка кофе за мою сговорчивость, — промурлыкала я.

— Хорошо, моя девочка. Для Шуши это будет маленький шок.

— Что будет для Шуши маленьким шоком? Твой выход из этой спальни? Или чашечка кофе в постель?

— Даже не знаю, что будет большим шоком.

— Ну, иди уже…

Артур ушел, а я лежала и думала о нашем ночном разговоре. Он мне не все рассказал. Вернее, решил рассказывать не все, только дал понять, что отец предал Натэллу… Но в чем было предательство? Пусть это останется их семейной тайной. Для себя из ночного разговора я сделала определенные выводы.

Я сидела в кровати и пила утренний кофе. Вылезать из норки явно не хотелось.

— Солнышко, я с понедельника в отпуске. Твои планы на эти десять дней счастья?

— Артур, нам нужно сообщить твоему отцу и моим родителям…

— Моему отцу…

— Да, мой милый, это нужно сделать, даже если ты этого не хочешь. Он должен узнать первым и именно от тебя.

— Маша, но я …

— Артур, есть слово НАДО!!! Ведь наше счастье, наша свадьба, благодаря ему тоже.

— Он здесь причем? — не понял Артур.

— Он твой отец, любимый. Без его участия не было бы тебя, — я улыбнулась Артуру.

— Вставай лежебока… Нужно отвезти бабушку на дачу, а потом еще успеть перевезти твои вещи из общаги и подготовиться к поездке…

— Куда?

— Как куда? Ты же не собираешься сообщать новость родителям по телефону? Мы на неделю едем к твоим, я официально попрошу твоей руки у отца. Все, как положено. Я не думаю, что он откажет.

Поставив пустую чашечку на прикроватную тумбочку, я потянулась и вылезла из-под одеяла.

— Машуня, ты грациозная кошка. В тебе столько кошачьей грации, — Артур подошел сзади и обнял меня, не давая одеться.

— Я знаю, милый, кошки все одинаковы. Пойдем, а то уже перед Шушей неудобно.

Завтракая на кухне, Шуша изучающе смотрел на меня.

— Ба, в Марусе что-то изменилось? Ты ее так изучаешь.

— И да, и нет, Артурчик. Наша милая девочка расцветет к свадьбе. Только не увлекайтесь особо, бутон не должен раскрыться полностью, а вы привыкнуть друг к другу.

Мы посмотрели на Шушу, потом друг на друга. А она добавила:

— И еще помните, как бы не было трудно, завтра снова взойдет солнце! И начнется новый день!

Первый вечер

Я не стала звонить родителям и сообщать о нашем приезде. Мамулю я предупреждала, что приеду через пару дней после последнего экзамена. Я знала точно, что ехать нужно вначале в городской дом. Сейчас у бабушки много дачников и разговора наедине с родителями там не получится. А хотелось побыть именно с ними и именно родителям первым рассказать о предстоящей свадьбе.

Приехали мы до прихода папы с работы, успели перевести дух после дороги, выпить по чашечке кофе. Мы допивали кофе на террасе, когда пришел папа.

— Добрый вечер, с приездом, — поздоровался с нами папа, пожав руку Артуру, принял меня в объятия, — привет, Маруська. Надо понимать сессия сдана успешно? Теперь практика? У нас?

— Сессия сдана на отлично. Стипендия повышенная. Теперь практика. В Питере, в Куйбышевке, в кардиологии, домой на недельку, как-то так, если вкратце. Подробно расскажу, когда придет мама. Я мамуле уже позвонила, она обещала не задерживаться.

— Надо понимать, сегодня к бабушке мы не поедем?

— Да, папуль, сегодня, наверное, не получится. Там снова море народа? Все «покладочные» места заняты?

— Как всегда, Марусь, твой крестный постарался. Полный дом народу, а помощников нет. Хорошо, хоть готовят сами, а не бабушка. А к нам ненадолго значит?

— Да, к сожалению. В следующую среду у Машуни начинается практика. Поедем или в понедельник после обеда, или во вторник, но рано утром. Отдыхать привезу в августе, — пояснил Артур.

Говорил он спокойно, было видно, что он давно все решил, а сейчас просто это озвучивал. А я все-же волновалась, поэтому и не успевала вставить слово, у меня из-за волнения всегда немного заторможенная реакция на происходящее.

— В этот раз вы без группы поддержки? Сестрёнку куда дели?

— Каринка уехала на практику в Саратов. В Питере оставляют только лучших студентов, таких как Маруся, — ответил Артур.

«Жди, оставили бы меня в Питере. Точно знаю Артур лично ходил к заведующей кардиологии и договаривался о моей практике», — я улыбнулась своим мыслям.

— Марусь, а ты чего молчишь? Воды в рот набрала? — поинтересовался папа.

— Нет, устала с дороги. Укачало немного, — ответила я, но Артура мой ответ очень удивил.

— Всё, каквсегда. Когда же ты научишься ездить спокойно, без укачиваний? Ладно, приходи в чувства. Да, нужно на ужин что-нибудь придумать. Артур, давайте навес над машиной натянем, чтобы сильно не грелась, а то на солнцепеке стоит. В деревне Вы ее в гараж загоняйте, я ключи Вам дам.

Оставив мужчин, я пошла готовить ужин. Что у нас тут есть? Открыла холодильник, не густо. Родители летом жили в деревне, в городской дом привозили только готовый обед на день-два. На ужин решила отварить картошку, сделать свиную поджарку с луком, овощной салатик.

Картошка мирно булькала в кастрюльке, свининка шкворчала на сковороде, заготовка из лука покоилась на разделочной доске. Осталось сходить в огород за зеленью и заправить салат. Ужин почти готов.

В дверях столкнулась с Андрейкой, он вихрем влетел в дом. Пятнадцатилетняя деточка перерос меня на целую голову, я безумно любила своего братика.

— Привет, сестренка. Ты домой надолго?

— На неделю. А ты откуда взялся?

— С репетиции. Сейчас Миша с Любой придут. Что вкусненькое готовишь?

Он быстренько заглянул в кастрюльки с проверкой, а я пошла в огород. Миша с Любашей, хоть и близкие родственники, но гости не запланированные. На мое удивление ни Артура, ни папы, ни машины не было. Куда уехали?

Было все приготовлено, мы с Андрейкой расположились в гамаке. Он рассказывал, как сдал экзамены, рассказывал про школу, выпускной, друзей и свои планы на ближайшее будущее. Подъехала машина, я интуитивно подошла к Артуру за порцией ласки, забыв, что папа если и догадывается, но еще ничего не знает. Да, забыла. Что теперь? Папа промолчал, просто слегка мне подмигнул.

— Ну, что произошло у моей половинки в мое отсутствие? — спросил Артур, останавливая меня на ступеньках террасы. — Ты себя плохо чувствуешь?

— Нет. Уже нет. А что? — повернулась я к Артуру и попала в его объятия. Мои руки быстро нашли свое место у него на плечах.

— Тебя действительно укачивает в машине? Почему ничего не сказала?

— Да. Есть немного. Нестыковку сенсорных систем еще никто не отменял.

— Все верно, — посмеялся он. — А вот и мама… и гости…

Мы пошли навстречу к мамуле держась за руки.

— Приехали? Как дорога? — мы обнялись с мамочкой.

Она явно была не очень довольна, увидев Артура, но очень рада, увидев меня. Мамуля, мамуля, как я люблю тебя, милая, но придется смириться с присутствием Артура рядом со мной…

— Все нормально, мамуль, уже оклемалась. Ужин готов, можно к столу. Мы тоже голодные.

— Молодец, хозяюшка. Ребята, — обратилась она к Мише и Любаше, — вас даже накормят.

Мы прошли в дом, где уже был накрыт стол. Папуля посмотрел на маму:

— У нас за столом всегда дружно стучат ложками, но Ниночка, может по маленькой пропустим сегодня для лучшего аппетита?

Мамуля согласилась, хотела встать, но Артур опередил:

— У нас все есть, одну секунду. Машунь, посуду для взрослого населения организуй.

Я достала фужеры и коньячные рюмки, а он принес вино и коньяк.

— И за что пьем? — поинтересовалась Любаша, глядя на меня. Она о чем-то догадалась.

Я улыбнулась в ответ, но промолчала. Артур практически не притронулся к еде, сделал всего глоток коньяка, он явно немного нервничал, хотя и старался это скрыть от окружающих. Я аккуратно вложила свою ладонь в его, посмотрела на него, глазами попросила наклониться ко мне и тихо прошептала:

— Лисенок, я с тобой. Все хорошо. Мы вместе.

Он улыбнулся мне и … попросил минуту внимания. Все посмотрели на него, а мы с мамой встретились взглядами. Артур встал и обратился к моим родителям.

— Спасибо Вам за дочь, за эту чудесную девчонку, которую я встретил этой зимой. Встретил и понял, что терять я ее не хочу… Чтобы мы были счастливы вместе необходимо Ваше согласие. Александр Васильевич, Нина Алексеевна, я прошу у нас руки Вашей дочери и родительского благословения.

Я стояла рядом с Артуром, прислонившись щекой к его плечу и держа его за руку.

Выждав несколько секунд, которые нам с Артуром показались вечностью, папа произнес:

— Неожиданно, но… ожидаемо. Береги ее Артур. Она наше сокровище. Люби ее и цени…

Мама смахнула слезу, но ничего не сказала. С чувствами не справилась.

— Мамуля, папуля и мои милые родственники, это не все новости. Мы с Артуром приглашаем вас на нашу свадьбу, которая состоится восьмого сентября сего года… Как-то так… Извините, но заявление уже подано…

— Марусь, а если бы я … не дал согласие?

— Папочка, я ведь твоя дочь, у меня твой характер. Во-первых, я была уверена, что ты благословишь нас, а во-вторых, я девочка с сильным характером и привыкла добиваться всего сама. У меня есть человек, чье благословение я получила еще в мае, так уж получилось.

— Мама!? — хором произнесли родители.

— Да, бабушка, — подтвердил Артур. — Она первая все узнала, минут через десять, как мы переступили порог ее дома. И в мае благословила нас, вот сейчас придется отчитаться… и покаяться…

— Артур!?.. Что??.. Извините, — я вылетела из-за стола, оглянулась на Артура, который замер с вопросом на лице, не понимая, что произошло. — Что смотришь, пойдем со мной, — скомандовала я.

Я не знала, кто в меня вселился и чем мне это может грозить, но что сделано, то сделано. Я влетела в свою комнату. Артур зашел за мной следом, плотно закрыл дверь.

— Что произошло, Марусь? Какая муха укусила мою девочку? — он явно пытался увильнуть от расспроса.

— О чем ты разговаривал с бабушкой??? Что ты ей обещал???

— Мария, Маша, Машенька, — он хотел обнять меня, но я сделала шаг в сторону, не давая прикоснуться к себе, — милая, что за шум на пустом месте?

Я хотела еще что-то ему сказать, но забыла, что комната маленькая и идти мне не куда. Артур прижал меня к себе и закрыл мой рот требовательным поцелуем. И сделал очень правильно, иначе я наговорила бы что-нибудь лишнее. Поцелуй был нежный, глубокий и продолжительный, от которого у меня перехватило дыхание. С поцелуем я успокоилась…

— Так что ты обещал бабушке? — спросила я уже спокойно.

— Не трогать тебя до свадьбы.

— Поэтому и заявление подали в тот же день?

— Нет, не поэтому. Заявление подали потому, что я тебя люблю!!! И боюсь тебя потерять. И закончим разборки птичьих полетов на сегодня, — резко сказал Артур и тихо и мягко добавил. — Мы все выяснили. Мы успокоились, улыбнулись и выходим к родителям.

Он приоткрыл дверь, но мне очень хотелось, чтобы он меня еще поцеловал. И он поцеловал… В чем-чем, но в поцелуях он никогда мне не отказывал. Это была наша первая ссора как жениха и невесты…

Мы вошли в гостиную. Домашние, только что о чем-то бурно разговаривавшие, замолчали и уставились на нас.

— Вот и мы, извините за прерванный ужин. Но Маша предпочитает выяснять все на берегу, — извинился за нас двоих Артур и добавил. — Женщина есть женщина: организм сложный, механизм неуправляемый, действия непредсказуемые.

Присутствующие улыбались, мужчины проглотили смешок.

— Ничего страшного. Не знал, что Маруся такая взрывоопасная. Мне казалось она у нас очень тихая и спокойная девочка, — посмеялся папа.

— Мне тоже так казалось, — ответил Артур, — но, увы. Мне досталась классная девчонка, с такой скучно не будет. Ее следующий шаг предугадать невозможно, от слова «совсем».

— Да, Артур, с Машей легко не будет. Но знаю точно, хозяйка тебе досталась хорошая, — вставила мама.

— Вот здесь полностью с Вами согласен, Нина Алексеевна, готовит потрясающе. С голоду точно не умрем.

Чай пили на террасе. Был теплый июньский вечер. В беседе за чаем вернулись к нашей свадьбе.

— По свадьбе уже все продумали?

— Мы только в субботу подали заявление. Еще ничего не думали. Я еще даже отцу не сообщил…

— Почему? — удивился папа.

— Родители расстались, когда я был ребенком. Мы с мамой жили в Питере, отец в Ереване. С ним я увиделся через одиннадцать лет, на похоронах мамы. Осталась обида за ее одиночество. Ради Машуни, я постараюсь с этим справиться. Приедем домой, позвоню в Ереван и поговорю с отцом.

Моя добрая и нежная мама с трудом приняла нашу новость. Не ожидала она, что я ее ослушаюсь. Во время телефонных разговоров после нашего приезда в мае мамуля мне ничего не говорила и ни о чем не спрашивала. Все-таки теплилась у нее надежда, что мой Разум возьмет верх. Но этого не случилось.

Папуля, на мое удивление, воспринял новость спокойно. Хотя, он догадался только, когда я подошла к Артуру и прильнула к нему у машины. До этого момента он ничего не замечал. Мамуля пыталась ему намекнуть, его подготовить, но … намек был не понят.

Мы с Артуром, проводив Мишу с Любой, устроились на свежем воздухе, в гамаке… Вечер был теплый, в дом заходить не хотелось. Сегодня мне не хватило внимания любимого (вначале дорога, потом постоянно на виду у родителей) и очень хотелось восполнить данный пробел.

Я мило расположилась в объятиях Артура и слушала как стучит его сердце, он играл прядями моих волос.

— Машунь, что сегодня было? Я не совсем понял твое поведение. Объяснишь?

— Не знаю. Не люблю неизвестность и неопределенность, не терплю, когда что-то делают за моей спиной. Да и нервы дали о себе знать. Извини.

— Милая, тебя что-то еще тревожит?

— Вроде, остальное все в норме. А что?

— Маша, я мужчина, я гордый мужчина. Сегодня я переступил через свое «Я». Сделал это ради нашего будущего. Больше так не поступай. Давай учиться управлять своими эмоциями, хотя бы, когда мы не одни.

Я молчала. А что я могла сказать? Я действительно поступила не красиво, я не права, мне стыдно. Я извинилась…

— Машунь, а ответь-ка мне на такой вопрос: какой у тебя день цикла?

Я почувствовала, что краснею. На такую тему я была не готова разговаривать с Артуром. Делить с ним постель это одно, а разговаривать — совсем другое.

— Двадцать шестой, а что?

— Уточняю… Мы ведь не планируем сейчас появления на свет Артуровны? Не так ли?

— Не планируем…

В мыслях промелькнуло «Почему Артуровны?», но развивать эту тему я не хотела и поэтому промолчала.

— Дома я тебя познакомлю с одним чудо-доктором…

— Давай к этому вопросу вернемся после отпуска. Не хочу сейчас ни о чем думать и так страшно. Впервые считаю дни.

— Машуня, на сегодняшний день было все нормально. Милая, я давно вырос из подросткового возраста и отвечаю за то, что творю. Залета нет.

— Будем считать, ты меня успокоил, — я подставила губки для поцелуя. Он прав, я действительно очень волновалась.

На террасу вышла мама.

— Идите домой. Или вы решили на ночь на улице остаться?

— Сейчас придем, — отозвалась я.

Неделя отдыха

Сегодня я, как всегда, проснулась рано и уже собиралась выскользнуть из-под одеяла, но услышав разговор родителей, решила не нарушать их идиллию.

— Саша, что ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь?

— А ты уверена, что хочешь услышать то, что я тебе скажу? За ночь мое мнение не поменялось. Не сердись, жена, я действительно одобряю выбор дочери.

— Конечное, я всегда у вас была злым гением. Ты всегда стоял на Машкиной стороне. Она была права, когда выбрала мединститут; она была права, когда не поступив, год выносила горшки в больнице. Ты ее поддержал, когда она рассталась с Сережкой. Потом, поступив в институт, предложила Саше остаться друзьями. Ладно Сережка, но Саша чем вам не угодил? “Ей с ним не интересно…” — передразнила нас мама.

— Нина, прекрати. Во-первых, мы в доме не одни, ребята могут услышать, Маруська поймет, а вот Артур?.. Во-вторых, что толку от этого разговора, решение детьми уже принято. И мы на их решение даже повлиять не смогли бы своим отказом.

— Самостоятельно наша девочка не могла принять такого решения.

Разговоры за завтраком в доме считались обычным делом. Впереди рабочий день, родители часто обменивались мнениями именно утром. Папа не любил вечернее выяснение отношений, всегда говорил, что утро вечера мудренее.

— Нина, Маруся очень любит тебя, очень любит нас. Мы должны найти силы переступить через свое “хочу” и сделать шаг навстречу ее выбору. Это ее выбор, ей с ним жить. Во всяком случае, если выбор будет неудачным, винить она будет только себя. Займись приготовлением к свадьбе, помоги дочери с нарядом. Мой тебе совет. Наша дочь должна быть самой красивой невестой.

Подождав еще пару минут, я вышла к родителям.

— Доброе утро, — я подошла и поцеловала сначала мамулю, потом папу.

— Доброе утро, что не спиться? — спросил папуля. — Мы вроде тихо разговаривали, разбудить не должны были.

— Спится сладко, но привычка, папуль. Ты же знаешь, я ранняя пташка.

— А Артур? Тоже встает рано или любитель поспать? — поинтересовалась мама.

— И он тоже встает рано, — ответила я, но из деликатности к родителям добавила, — вроде бы. Я помешала вашему разговору?

— Что ты, дочка, нет. Сегодня постараюсь связаться с областной базой, может есть что-нибудь шикарное для молодой невесты. Сейчас с этим сложно. Импорта практически нет, да и размер у тебя … оставляет желать лучшего, — посмеялась мамуля. — В Детском мире для невест не продают. Если что-то понравится, посмотрим, может перешить можно. Бабушка Зина поможет. Артуру тоже ничего не покупали?

— Нет. Мы еще ничего не делали. Вот недельку отдохнем, тогда…

— Машенька, ваши планы на эту неделю? Может поделишься?

— Сейчас к бабуле. Потом приедем, уберу летнюю. Там воздух свежий… А дальше? Дальше пройдемся по друзьям, знакомым, родственникам. Нужно подумать, кого будем приглашать на свадьбу с нашей стороны, милые родители.

— На сколько человек планируете?

— 100–120, меньше не получится… Свадьба будет молодежной. У Артура все друзья с женами. Уже сорок человек… Мои подружки. Коллеги. Куча родственников…

— А финансово потянем? — этот вопрос мама адресовала не мне, скорее папе.

— Посмотрим, — задумчиво произнес он.

— Доброе утро, всем!!! Привет, Машуня, — проворковал любимый мне в ушко, положив руки мне на талию. Я, не поворачиваясь к нему, обвила руками его шею. — Финансово потяну, если нужно будет гостей разместить в гостинице, не вопрос. На трое суток организую.

— Артур, у нас есть возможность. Мы готовились к свадьбе дочери. Не обязательно все расходы брать на себя, — попыталась возразить мама.

— Нет, Нина Алексеевна. Свадьба — это дело жениха. Ваша задача — невеста, она должна быть неотразима. Хотя эту красоту сложно испортить, — он поцеловал меня в щечку.

— Марусь, идите умывайтесь. Вода у летнего душа уже ждет тебя. Плескайтесь, — сказал папа.

— Спасибо, папочка. Пошли, — позвала я Артура. — Сейчас буду работать Мойдодыром.

Родители ушли на работу, а мы, разбудив Андрейку и позавтракав, поехали к бабушке. Артур хорошо запомнил дорогу. При въезде в лес — налево — привал.

— Пойдем на полянку, — предложил Артур.

— Пошли. Что-то не так?

— Все так, Машуня, все так. Мне здесь очень нравится. Воздух, тишина, пенье птиц. Уголок Рая на земле.

Мы пошли к березкам. Я показала Артуру полянку ароматной лесной земляники. Побродили по опушке, пособирали землянику и от души накормили друг друга ароматной спелой ягодкой. Насладились романтикой одиночества вдвоем и поехали к бабушке.

Бабуля нас уже ждала. Андрейка нас опередил, для его мопеда был более короткий путь до деревни, и предупредил, что мы должны приехать. Бабушка сидела на скамеечке под вишней, устало сложив руки на коленях, и уже ждала нас.

Артур остановил машину посреди двора, открыл мою дверь и, пока я вылезала из машины, он уже успел обнять мою бабулю. Она вся расцвела, разговаривая с ним. Я подошла и поцеловала её.

— Пойдемте в дом. Сейчас кофе попьете, чай не предлагаю, все равно откажитесь. Я пироги с капустой состряпала, будете?

— О, пироги бабушек — дело святое, конечное, я буду, Маруся тоже, — за нас двоих ответил Артур.

— Бабуля, а где все? — спросила я, не увидев бабушкиных гостей.

— На пляж уехали. Будут только к вечеру. Так что дома мы втроем и Андрейка. Но этот ненадолго. Андрейка — человек-ветер, сейчас есть, сейчас нет.

Бабуля накормила нас пирожками. Мы рассказали ей про свадьбу и родителей. Она обрадовалась, сказала, что мы молодцы и что учеба учебой, но с детьми тянуть не следует. Потом Артур ей помогал в теплице возиться с помидорами, а я прополола цветники в саду. Пообедали, пообещали ей приехать к ужину пораньше и помочь полить огород.

Весь день на ногах. Я старалась успеть как можно больше. Мама работает, бабушка старенькая, помощи им ждать неоткуда. Даже я, которую здесь так любят и ждут, и на помощь которой рассчитывают, приехала на одну неделю. Вот и старалась загладить вину. В городском доме убрала не только свою летнюю комнату, но и весь дом. Мамуле здесь убираться было некогда, хватало огорода, да дома в деревне. В деревне, пока Артур под бабушкиным руководством, поливал огород, я прополола несколько грядок. К вечеру я просто падала от усталости.

В городе, приехав от бабушки, я приняла вечерний душ, но прохлада не смыла усталость. Да еще начал болеть низ живота. После душа уселась в кресло-качалку, заботливо выставленное папой на террасу, поджала ноги и уснула в ожидании Артура.

Проснулась утром в своей постели рядом с любимым.

— Доброе утро, солнышко. Отдохнула?

Я утвердительно кивнула, промурлыкала «доброе утро» и поцеловала Артура. Я действительно выспалась, но тело предательски напомнило о вчерашнем дне.

— Марусь, ты всегда так работаешь?

— Дома — да, теперь. До отъезда в Питер эта работа была нормой. Уставала меньше, да и домашние хлопоты обычно распределяла по дням. А сейчас всего неделя. Хочется успеть как можно больше. А что? Тебе скучно?

— Я люблю тебя. Очень не хочу, чтобы ты так уставала. Давай, ты утром будешь озвучивать весь список своих грандиозных планов… Может хоть чем-то помогу.

Я поцеловала его, мне было приятно это услышать от любимого.

— Хорошо. Вот сейчас я пойду умываться, — пошутила я, — и готовить нам завтрак.

— Значит умываться я тебя отнесу, — предложил, смеясь, Артур, — а позавтракать можно у бабушки.

К завтраку мы успевали приехать в деревню и завтракали с мамой и папой у бабушки. Гости так рано не просыпались. Затем до наступления полуденного зноя помогали бабушке в огороде. Огород у бабули был большой, сажала она всего много, поэтому и работы там всегда хватало, только вот желающих работать особо не было. Артур смеялся, что из него за неделю может получится неплохой сельский житель. Второй приезд был по вечерам, на ужин и полив огорода (это теперь была наша обязанность). Все остальное время мы развлекались.

Вечером Артур поинтересовался почему я не знакомлю его со своими подругами, он же меня с друзьями познакомил.

— У меня их просто нет. Есть одноклассницы, с которыми мы учились вместе в школе. Но близких подруг нет.

— Как? Почему? Маш, ты серьезно?

— Да, серьезно. Мамуля всегда говорила, что лучшая подружка — это подушка. Она точно никого не уведет и никому ничего не расскажет. Есть друзья. Я всегда предпочитала играть и дружить с мальчишками. Но ты же будешь ревновать…

— Обещаю, ревновать не буду. Знакомь. Машунь, если ты выросла в компании мальчишек, что же с первых минут так терялась при общении со мной?

— Милый, ты другое дело, с самых первых минут… Завтра познакомлю.

Мои друзья

Друзья у меня были. Вернее, как друзья, друг. Молодой мужчина, который был моим телохранителем, когда это было нужно; старшим товарищем, когда я работала в больнице и проходила практику; старшим братом, когда нужен был совет мужчины; собеседником, когда было скучно. Это был Билал Магомедович, местный хирург. С ним было душевно, весело, прикольно и безопасно. Хотя, почему безопасно, объяснить не могу. Возможно потому, что была наивной глупой девчонкой, когда познакомилась с ним в больнице, да и угрозы от него, как от мужчины, я никогда не чувствовала, руки он не распускал, поцеловать не пытался.

Вторым был его друг, Константин, местный гинеколог. Костя мне часто составлял компанию на танцплощадке. В отличии от Билала, он был любителем потанцевать. Оба они были женаты, хотя ловеласы еще те. Бывали они и в гостях у моих родителей, но вместе с женами.

В четверг, как и обещала Артуру, я решила познакомить любимого с Билалом и Костей. Мы подъехали к поликлинике в аккурат к концу приема. По Магомедовичу можно было сверять часы. Он лихо сбежал по ступенькам поликлиники, высокий, чертовски привлекательный, не случайно все молоденькие медсестры сходили от него с ума.

— Билал Магомедович, — окликнула я и пошла к нему на встречу.

Артур остался у машины и наблюдал за нашей встречей со стороны.

Билал оглянулся, узнал, быстро подошел, чмокнул в щечку.

— Привет, сестренка. В нашем полку прибыло. Ура!!! Сессия сдана. Теперь практика. Надеюсь у нас?

— Привет. Все также бегом? Нет, практика в Питере. Здесь на недельку.

Из поликлиники вышел Костя, присоединился к нам.

— Машка, ты все хорошеешь. Убийственная девчонка. Где твои кавалеры? Почему не вижу толпы? Даю срок неделю, или кавалеры, или сам приударю. Я сейчас свободный, — посмеялся Константин (он развелся с женой и сейчас был свободен на радость местным дамам).

— Мы для нее старики, — сказал с грустинкой в голосе Магомедович.

— Сейчас с кавалером познакомлю, — к нам подошел Артур. — Это мой будущий муж, Артур Ваграмович. Кстати, Билал Магомедович, вы с ним выпускники одного вуза, только он постарше Вас лет так на … несколько.

Билал немного опешил, подсчитывая в уме возраст моего избранника.

— Машка, а что так можно было?

— Как? — ответила я вопросом на вопрос.

Я действительно не поняла, что можно было.

— Просто я решил, что разница в восемь наших лет это много для серьезных ухаживаний, — посмеялся Билал.

— Как видите — нет. Как говорил древний философ Ошо: «Кто не стучится — тому не открывают. Кто не пробует — тот не получает», — ответила я.

Артур улыбнулся и покрепче прижал меня к себе.

— Я рад за тебя, сестренка. Ты попала в надежные руки.

Мы засмеялись, постояли и поговорили еще немного, договорились о встрече вечером у Билала дома.

Роза нас встретила гостеприимно, но как всегда диковато: накрыла на стол и ушла к себе. Больше к нам уже не вышла.

— Вот так и живу. Завтракаю и ужинаю в гордом одиночестве. Сын живёт в Дагестане у ее матери. Они считают, что Роза должна принадлежать только мне и не разрываться между мужем и сыном. Понимаю, что чушь, но… Так и не получается приучить ее жить, как нормальные люди. Воспитание, наверное, вбивали, — пожаловался Билал.

Мы мило сидели, болтали про медицину, про работу, немного про жизнь. Мужчины пили коньяк, для меня Билал сделал свежевыжатый гранатовый сок. Уже после полуночи Костя ушел к себе. Артурчик расположился на моих коленочках немного подремать, за руль садиться в таком состоянии было нельзя. Билал придвинул ко мне кресло поближе, и мы тихонечко продолжили наш разговор. Он мне рассказал все новости нашего городка и больницы. Потом я рассказала ему свои новости. Немного посекретничали.

— За тебя сестренка, — он поднял бокал, — однако тебе будет тяжело с Артуром. Он…, — Билал ухмыльнулся, но не сказал какой, — как, впрочем, и я, и такой же ревнивый.

— Я знаю Билал, но чему быть, того не миновать. На свадьбу приедешь?

— А пригласишь?

— Приглашаю.

— Приеду. Обязательно. Как родители отнеслись к твоему выбору?

— По-разному… А что?

— А если бы я сделал такое предложение?

— Отказали бы. Но, дело даже не в Вас. Дело во времени, во мне, в нем (я кивнула на спящего Артура), во всем сразу, наверное. Короче, выбора у родителей не было. Мы их просто перед фактом поставили: заявление подано, мы уже живем вместе, хотите принимайте все как есть, хотите нет.

— От тебя, сестренка, я такого не ожидал. Ты же мамина дочка, без ее разрешения ни шагу дома не делала.

— Была. Да… Сейчас — нет. Повзрослела. Возможно поумнела.

— Что, милая, поедем домой, — проснувшись, предложил Артур.

— Если в состоянии — поехали, а то Магомедовичу завтра на работу.

— А нам с тобою в огород, — посмеялся он.

После вечера с друзьями решили этой же компанией в субботу сходить на местную дискотеку, развлечься самим и посмотреть на молодежь.

Дискотека в летнее время проводилась в городском парке на открытой танцплощадке. Когда я приезжала домой, туда ходила обязательно: среда, пятница, суббота и воскресенье. Знакомых было много и скучно мне никогда не было. Да и провожатые всегда находились.

Перед дискотекой можно было покататься на аттракционах: лодочках, различных каруселях или в клетке. Карусели я не очень любила, голова кружилась, а вот покачаться на качелях-лодочках или сделать сальто в клетке — это всегда «за», лишь бы было с кем.

Придя в парк, я предложила Артуру пройти испытание любимыми аттракционами. Он очень удивился и, конечное, согласился. Билал и Костя остались внизу, а мы пошли в «клетку». Для меня это был экстрим — я была на шпильках и в широком воздушном платье, после первого оборота на 360 градусов, платье было «на ушах», как сказала бы мама. Но Артур на это не обратил внимание, а я тем более.

На танцплощадке были знакомые девчонки, были бывшие одноклассницы. Я просто не успевала танцевать и общаться со всеми. Артур находился всегда рядом, он или держал меня за руку, или за талию. Курить выходил только с Костей, оставив меня под охраной Билала. Но все медленные танцы были только его, так близко находиться со мной не разрешалось даже друзьям. А танцевал он великолепно. Наша пара привлекла внимание бабушек-старушек, сидящих у танцплощадки, и обсуждающих молодежь.

Артур, как обещал, ни к кому из друзей не ревновал. Вернее, старался делать вид, что не ревнует, получалось не очень, но он старался… Отдохнули (вернее расслабились) на все сто. Домой притащились около двух часов, усталые и счастливые.

Начало

Во вторник мы вернулись домой. Как бы ни было хорошо у родителей в родном для меня доме, но в нашем с Артуром было не хуже. Во всяком случае спокойнее. Маленький отпуск закончился. С его окончанием у нас начиналось напряженное время — работа, подготовка к свадьбе, нужно было все продумать, успеть, ничего не забыть и не упустить…

После первого трудового дня и шикарного ужина, мы расположились в гостиной, смотрели фильм, рассказывали друг другу новости прошедшего дня и делились планами на завтра. Новостей было много. И вот сейчас, коротая вечерок вместе, мы пытались отойти от работы, поставив жирную точку. Нужно будет как-то научиться делить время на работу и семью. Прикольно… У меня, вернее у нас, будет семья: он и я. Что нас ждет впереди? Мы такие разные, но оба с сильными характерами. Вместе получается гремучая смесь. Если не научимся слышать и принимать друг друга такими, как есть, ссор и конфликтов не избежать.

— Артур, ты позвонил отцу?

— Нет, Маруся, не позвонил…

— Милый, ты же обещал. Позвони, не откладывай, пожалуйста.

— Хорошо, сейчас, — недовольно ответил Артур, но встал, взял телефон и вернулся ко мне.

Набрал номер… по памяти. Трубку на том конце провода взяли не сразу. Он заговорил по-армянски, для меня это было новостью, не думала, что Артур хорошо знает армянский.

– Բարի երեկո, հայր. Ինչպես է ձեր առողջությունը?¹ — выслушав ответ отца, Артур перешел на русский: — Извини, отец, давай продолжим по-русски. Я не один и не очень хочу показаться невоспитанным, — посмеялся милый.

На том конце были очень рады звонку Артура, бедолага не мог даже вставить слово.

— У нас все хорошо… Даже очень… Шуша сейчас на даче… Я вообще звоню по делу… По-хорошему… Я женюсь. Я нашел ту, которую долго искал. День свадьбы назначен. Ты приедешь? … Да, мы будем рады тебя видеть… От помощи не откажемся и будем очень признательны, если лучший ресторатор Армении займется работой по организации именно этой части торжества… Выбрали, ресторан «Нева», вернее, другие варианты не рассматривали, предложишь другой — рассмотрим… Зовут избранницу? Мария… Да, в будущем врач… Студентка…

Они еще долго разговаривали, а я молча наблюдала за Артуром. Он постепенно оттаивал и к концу разговора его голос звучал мягко и заботливо. Отец расспросил обо всем, во всяком случае мне так показалось, и пообещал приехать, как только сможет.

Артур положил телефонную трубку. Задумчиво посмотрел на меня:

— Спасибо, Маша, если бы не ты… я не решился бы позвонить. Это у нас был первый разговор со дня похорон мамы. И… сейчас понимаю, как я не прав. Ведь мама любила его до последнего вздоха. Она не могла любить плохого человека, тем более выйти замуж за недостойного, родить от него, жить счастливо… и, даже после разрыва, Натэлла о нем говорила только хорошее. Я, наверное, эгоист, вел себя, как мальчишка…

Я села к нему на колени, обняла и нежно поцеловала. Я любила его, мне очень хотелось помочь ему, особенно, когда ему было тяжело…

— Мой милый… У тебя есть возможность все исправить. Да, времени назад не вернешь, но исправить свои ошибки мы можем. Отец все понимает. Он по-отцовски любит и гордится тобой.

— Машунь, мне с тобою хорошо и спокойно, только не меняйся, пожалуйста, будь такой всегда.

— Попробую…

— Да, Машунь, совсем забыл. Во-первых, сегодня звонил Шуше, она ждет нас в пятницу вечером. Очень скучает и хочет узнать, как мы съездили. Во всех подробностях…

— В ночных тоже? — пошутила я.

— Нет милая, давай без таких подробностей. Боюсь у Шуши сердце не выдержит, — ответил на мою шутку Артур, — и, во-вторых, в пятницу из санатория приедет Костик. Он просил его встретить и приютить на оставшиеся две недели до развода. Он бы хотел на это время взять малышей к себе. Я подумал, что им удобнее будет на даче у Шуши, чем с нами в городской квартире. Как ты на это смотришь?

— Положительно. Как на это посмотрит Шуша? Ты ей уже сказал?

— Да, милая. Она только «за». Она вообще не ровно дышит к Костику, иногда мне кажется, что это он ее внук, а не я.

— Ты опять ревнуешь??? Ты неисправимый эгоист…

— Немного… Отношение к Косте у Шуши изменилось после его неудачной и скоропалительной женитьбы. Она очень переживает за него. Тогда, милая, завтра после работы, заберем малышей. Риты я позвонил, она не против, очень устала с детьми. Даже не спросила, где Костя, что с ним и на сколько я забираю детей. Я предложил свою помощь с детьми, она очень быстро согласилась…

— Хорошо. Я тогда после работы пройдусь по магазинам, куплю продукты и приготовлю ужин. А ты съездишь за детьми.

— Машунь, поехали со мной. Не хочу с Ритой один-на-один встречаться.

— Хорошо. Тогда придется заехать на рынок по дороге.

— Прекрасно. А утром с малышами справишься? Они рано встают. Костя приедет в 6.20. Я его встречу, оставим на день здесь, а вечером отвезем на дачу. Машуль, пойдем, прогуляемся перед сном.

— Пошли…

Так у нас появилась новая привычка. Мы старались гулять вместе каждый день, хотя бы немного…

Дети, Рита и еще одна страница из прошлого

После работы поехали в Павловск. По дороге заехали в детский мир за подарками детворе и на рынок за фруктами и овощами.

Выйдя из машины, Артур обнял меня и попросил ничему не удивляться, ни на что не реагировать, предупредил, что увидеть можно разное. Даже он не знает, что может выкинуть Рита.

Артур набрал в домофоне номер квартиры. Рита ответила, сказав, что дети в песочнице, вещи она собирает и Артур может подняться за вещами. Замок щелкнул и открылся. Артур открыл входную дверь, но остановился в замешательстве.

— Что-то не так? — спросила я.

— Да. Мне это не нравится. Почему дети гуляют одни? Где бабушка? Что придумала Рита? А, ну-ка, подержи дверь, чтобы не пришлось набирать еще раз, я сейчас схожу за малышами.

Он ушел в сторону детской площадки и через пару минут вернулся со Степой и Стешой. Эти два очаровательных ребенка были изрядно чумазые.

— Пойдемте-ка домой. Сейчас мы умоемся, переоденемся и поедем ко мне в гости. Поедете со мной? — ворковал Артур с малышами.

— А мама? — спросили дети хором.

— А маму мы оставим дома, пусть она хорошенько отдохнет. Ведь мамы тоже иногда устают, — ответил Артур. — Вы немного поживете у меня и тети Маши, договорились.

Малыши согласились. Стешка обнимала ногу Артура и украдкой поглядывала на меня. Степа взял меня за руку и повел домой. Поднялись на их этаж, позвонили в дверной звонок.

— Ну, Артурчик, где ты пропал? Я заждалась, — ворковала Рита, открывая дверь.

Одета Рита была явно только для мужчины, вернее для Артура, в легкое кружевное белье, прозрачный пеньюар лишь немного прикрывал прелести женского тела. Она явно не ожидала увидеть такую компанию.

— Соблазнительно, — сквозь зубы процедил Артур. — Для кого вырядилась?

— Для тебя, — откровенно ответила она. — Я же не знала, что ты со своим ребенком в мой детский сад заявишься…

— Не льсти себе. Ты меня даже в таком виде не возбуждаешь. Вещи детей где?

— У них в комнате. Я не думала, что ты серьезно решил их забрать к себе. Вы что, не знаете, чем заняться вдвоем? Или надоело учить ребенка всему, решил позволить ей поиграть в куклы?

Рита открыто кокетничала с Артуром, не обращая внимания ни на меня, ни на детей.

— Чем заняться вдвоем мы знаем, не расстраивайся. Рассчитывала, что это повод затащить меня к себе в постель? Ты не исправима, Рита. И… прекрати пить… Женщину это не красит.

— Не учи меня жить. Себя вспомни. И где мой муж? Он мне денег не дает, я жить как должна?

— Тебе деньги зачем? Дети продуктами обеспечены, одеждой тоже.

— Так это ты о них так заботишься? А я то думаю, кто это благотворительностью занимается? — ядовито ухмыльнулась Рита.

Пока Артур разговаривал с Ритой в прихожей, Степа со Стешей провели меня в ванную, и мы умыли их милые личики и ручки. Осталось переодеться во все чистое…

— Пошли соберем ваши вещи. Покажете мне, где они у вас? — спросила я.

Малыши провели меня в детскую. В квартире был полный кавардак, в детской творился такой же. Степа спросил нужно ли брать с собой игрушки.

— Все мы брать не будем, но самые любимые возьмите, — предложил Артур. — Машунь, помоги детям, ты в этом лучше меня разбираешься.

Он стоял и смотрел на меня, на малышей, молча, задумчиво, как-то отрешенно.

— Рита, одежда где? Приди помоги собрать необходимое, — грозно рявкнул Артур, я даже вздрогнула.

— Я неодета. Их одежда в шкафу. Сами поищите…

Она даже не вышла… Мне пришлось самой собирать детям одежду, вещи были мятые, некоторые не очень чистые. Я не знала, что мне делать… Хотелось разреветься…

— Степочка, а когда дождик, вы в чем гуляете? — спросила я.

— В курточках и сапожках. Они в прихожей.

— Покажи дяде Артуру. Мы их тоже возьмем с собой, а то вдруг дождик. Вы же любите бегать под дождиком по лужам?

— Да, — ответила Стеша и протянула мне куклу. — Возьми. Будешь со мной играть.

— Хорошо, Стешенька, обязательно поиграем, милая. Возьми еще игрушечку, с которой ты спишь и Степину тоже, — попросила я малышку. Она принесла мне зайку и мишку.

— Артур, мы упаковались. А вы?

У нас получилась увесистая сумка. Плюшевых игрушек дети взяли на руки.

— Мы тоже, — отозвался Артур, — Машунь, я взял кроссовки и сапожки. Что еще?

— Не знаю, вроде все… Поехали. Бегом прощаться с мамой, — предложила я детям. Они побежали в спальню к Рите.

— Маш, я ее убью. Бедные дети. И Костя…

— Давай об этом потом, — остановила Артура я.

Дети выбежали из спальни и обхватили дядю Артура.

— Мы готовы. Пошли, — верещала Стеша.

— Рита, мы уходим, скажешь нам на прощание что-нибудь?

Она вышла в прихожую. Лицо было заплаканное.

— Не реви. Во всем виновата сама. У тебя прекрасный муж… был, и дети, а сейчас ты их теряешь, — сказал Артур, взял в одну руку сумку, в другую — руку Степана.

Стеша протянула руки ко мне:

— Хочу на ручки.

Я взяла Стефанию на руки и посмотрела на Риту, мне ее по-женски было жалко. Что у них с Костей пошло не так? Что дало толчок к разрыву?

— Рита, возьмите себя в руки. Еще не поздно и можно все вернуть, если не всех, то хотя бы уважение к себе…

— Посмотрю, дорогуша, на тебя, когда родишь двоих, — зло ответила она.

Я села с детьми на заднее сиденье, Стеша забралась ко мне на коленки. Сначала сидела тихо, а потом заплакала. У малышки текли крокодильи слезки.

— Стешенька, что случилось? Почему ты плачешь? — пыталась я хоть как-то понять и успокоить Стешку.

Степан молчал, Стеша ревела. Потом Степа произнес:

— Она постоянно плачет. По папе скучает. Мама сказала, что папа нас не любит, он нас бросил, мы ему не нужны.

— Что вы, милые. Папа очень вас любит и скучает. Он просто немного заболел, дядя Артур его вылечил и завтра папа будет с вами. Я вам это обещаю, — успокаивала я малышей, целуя Стешку.

Дома я удалилась на кухню, нужно было накормить детей, да и нам покушать не помешает. Артур развлекал малышей как умел, а получалось у него неплохо. Я любовалась ими, поглядывая на них из кухни.

После ужина приготовили сразу две ванные. Стешка была рада, ей досталась «белая комнатка», а Степан пошел с дядей Артуром в «голубую». Какие они были классные, хотя и чужие… Спать пришлось их положить в гостиной, я боялась, что гостевую комнату слышно из спальни не будет. А если они чего-то испугаются? Артур согласился с моими доводами.

Малыши уснули. Нам не спалось и мы, с чашечной вечернего чая, устроились в кабинете.

— Машуль, ты как? справилась с эмоциями после увиденного?

— Справилась. Но… не могу понять одного: что должно было произойти, чтобы прошла любовь? Ведь у них двое малышей. И что общего у тебя и Риты? Ведь она не просто жена друга? Что означала ее фраза «Себя вспомни»? Она что-то хотела сказать, но под твоим грозным взглядом замолчала… Расскажи сам, она ведь все-равно расскажет… Найдет возможность. Обиженная и загнанная в угол женщина — коварная женщина. Если хочешь, конечное, я не настаиваю.

Артур молчал. Было видно, что у него борются два желания, рассказать или нет. Было что-то, что он вспоминать не хотел. Или не хотел рассказывать?

— Не хочешь — не говори, милый. Это твое право. И… извини…

Я хотела встать с кресла, но он остановил меня.

— Подожди, Марусь. Присядь рядом. Действительно, есть что рассказать. Пусть это буду я, чем кто-либо другой. Не хочу больше таких сюрпризов, как с Катей. Но это долгий разговор…

Я устроилась на диване, он лег, положил голову мне на колени и начал свой рассказ:

— Уход мамы я переживал болезненно. В начале ходил потерянный, а потом … Потом начал пить, чтобы хоть как-то заглушить боль утраты. Тебе, наверное, кто-нибудь уже говорил, что я чуть не бросил институт… Пил по-черному, каждый день, до отключки. В начале ходил в институт по привычке, а потом ходить вообще перестал. Дома практически не появлялся, только переодеться и проспаться… Шуша не знала, что со мною делать… Парни пытались ей помочь и как-то поддержать меня, но спиртное и женщины, которых было много, делали свое дело, — Артур замолчал.

Я запустила руку в его волосы, пытаясь снять напряжение.

Немного подумав, он продолжил:

«Так вот, Рита. Она единственная девчонка из группы, которая могла поддержать меня за стаканом. После одного такого застолья я и очутился у нее на съемной квартире. Как там оказался — не знаю, не вспомнил. Очнулся и услышал разговор. Хотел позвать Риту (голос ее я слышал отчетливо), но что-то меня остановило. Кроме ее голоса слышал еще один, незнакомый, басовитый, мужской.

— Я все продумала, ты ничего не теряешь. Сам подумай, денег у тебя нет, жить нам негде. Я беременна, а это лишние расходы. А так, пересплю или не пересплю с Артуром, это будет зависеть от выпитого им, скажу, что залетела. Он у нас очень ответственный, женится обязательно, еще потерпим пару месяцев, а потом организуем несчастный случай…

— Ты уверена, что все получится? Учти — сидеть не хочу. И еще учти — мне ребенок не нужен… Если ребенок, даже мой, то это без меня. У него ведь еще бабка есть…

— Наследник — он. Она просто прислуга в доме. После свадьбы сразу пропишусь к нему в квартиру. Бабку потом выгоню…

— А что за несчастный случай ты придумала, мой гений зла?

— Упал пьяный с лестницы, перепутал таблетки, да мало ли что может произойти. Ведь ты мне поможешь?.. — Ответа я не слышал, но по доносившимся звукам, догадался. — Все, иди. Встретимся через неделю, я сама тебя найду.

Мой полупьяный мозг начал бешено работать. Впервые мне было больно не только за себя, но и за Шушу. Даже больше за нее. Это, наверное, и разбудило мой мозг, заставило думать. Еще не все пропил. Что я делаю? Я понимал, Рита не должна узнать, что я это слышал. Нужно было найти силы — встать и уйти, но тело не слушалось. Еще немного полежал, собрался с силами, сел на диване.

Пришла Рита, заворковала, предложила поваляться еще немного, а то вчера вечер прошел в пустую. Я, оказывается, обещал бурный секс. Значит секса не было, меня это немного успокоило. Тихонько оттолкнул Риту, встал. Она нервно захихикала, сказала, что туалет в прихожей, кухня рядом, стакан живительной влаги на столе.

Но я ушел, тихо, не прощаясь.

С трудом нашел силы добраться до дома. Шуша встретила укоризненным взглядом, но молча. Забрался в ванну и долго смывал с себя все: алкоголь, грязь, усталость, злость. С прояснением сознания возвращался смысл жизни, в памяти всплывали последние слова мамы: «Ты мужчина. Ты должен быть сильным. Я всегда буду рядом, даже если меня нет. Лисенок, я буду наблюдать за тобой». С воспоминаниями о маме возвратилась боль. Возвратилось желание выпить и заглушить эту боль. Но теперь я отчетливо понимал, что делать это нельзя!.. Понимал и другое, я с этой ситуацией один не справлюсь…

Потом был трудный разговор с Шушей, мужской разговор с Афанасием Григорьевичем, который пришел ей на помощь. Ему то я и рассказал все, и то, чем жил последние месяцы, и то, что услышал у Риты. Он обещал помочь и помог: он увез меня сначала на дачу. Там целые две недели чистил мою печень и мой мозг, чтобы не осталось и следов от запоя. Потом в городскую квартиру, обложив меня учебниками и заставив готовиться к сессии. Мне не разрешалось ни с кем ни встречаться, ни даже общаться по телефону. Для всех — я болел… Тяжело болел…

Как он договорился и с кем о моем допуске на сессию, я не знаю. Но на сессию я вышел, минуя зачетную неделю, а саму сессию я закрывал с деканом. Анатолий Семенович (он был однокурсником моей мамы и считал себя обязанным мне помочь) был посвящен в мои проблемы. Не во все, конечное. Он присутствовал на всех моих экзаменах. Сессию я сдал успешно, хотя и с опозданием. Оставшиеся дни каникул провел с Григорьевичем на даче. Он гонял меня понескольку километров на лыжах и до изнеможения на тренажерах.

Так что к началу следующего семестра пить уже не хотелось, а всю пустоту и злость я научился прятать в учебниках и спорте. Дальше учился с остервенением, поэтому и диплом красный, и ординатура, и аспирантура, и работа над кандидатской.

После каникул узнал, что Рита вышла замуж за Костика и они ждут пополнение. Костя любил ее с первого курса, а она не обращала на него никакого внимания и открыто смеялась над ним. Молодой муж носился с ней, как с расписной торбой. Я, конечное, сказал Косте о том, что это не его ребенок. Он ответил, что знает, это ошибка ее молодости и не повод к печали. Вот как-то так… Остальное ты уже знаешь.

Да, вот еще, первого ребенка Рита потеряла. Во всяком случае так она всем сказала. Как, не знаю, не спрашивал. А эти двое должны быть Костика».

Артур закончил свой рассказ, немного помолчал. Молчала и я, пытаясь переварить и проглотить все услышанное. Затем он резко, как освободившаяся от груза пружина, сел и увлек меня в свои объятия.

— Я люблю тебя, Машуня, — он смотрел в мои глаза, а я тонула в его. — Пойдем спать милая, уже поздно. Дети просыпаются рано. А мне вставать уже через пару часов и ехать встречать бедолагу-отца.

— Пойдем.

Во сколько уехал Артур, я не слышала. Разбудила меня Стеша. Малышка проснулась, испугалась, не сумев понять где она, и заплакала. Я вышла в гостиную, взяла ее на руки, попыталась успокоить. Опыт общения с детьми был большой, дома меня привлекали на роль няньки лет с десяти. На моих руках росли все мои племянники и племянницы, особенно летом, когда взрослые все заняты огородами, сенокосом, заготовками, поэтому со Стешей я быстро нашла общий язык.

Чтобы не разбудить Степу, мы ушли умывать наши носики в «беленькую комнатку». Я причесала Стефанию, заплела ее красивые, густые волосы в четыре косички и соорудила из них два фонарика, украсив ее и так милое личико двумя красивыми бантиками. Стеша щебетала, сидя на стуле, пока я умывалась.

Потом мы тихонечко, чтобы не мешать Степке сладко спать, ушли на кухню. Стешка была очаровательным ребенком, очень разговорчивой и сообразительной девочкой. Мы приготовили с ней завтрак: поставили в духовку запеканку. Стеше не терпелось попробовать «эту вкусняшу». Она сидела и смотрела в стекло духовки, наблюдая за ее приготовлением. Кусочек готовой запеканки я положила на тарелочку, полила ягодным соусом, налила в кружку клубничный кисель. Стешка терпеливо сидела и дула на свой кусочек запеканки.

Был уже восьмой час. Проснулся Степан. Пришлось умывать Степана, он хоть и был на год старше сестры, но самостоятельности в нем было меньше, чем у Стефании. Мы справились с умыванием милого мальчишки, с его одеждой, и втроем пошли завтракать.

Чтобы нас никто не отвлекал от завтрака (малыши реагировали на каждый шорох от входной двери, они с утра уже успели потерять дядю Артура и ждали его появления), я закрыла дверь на кухню. Я слышала, как приехал Артур, но дети кушали, и я не вышла в гостиную. Малыши скушали все и очень быстро.

Позавтракав, они побежали в гостиную и увидели папу. Как они были рады этой встрече. Малыши просто прилипли к Костику. Косте нельзя еще было поднимать ничего тяжелого, поэтому Артур решил все объяснить детям сам, не дожидаясь, когда это сделает папа Костя. Артур показал малышам шрам на спине у папы, оставшийся после операции, все объяснил детям, что можно папе, а что нельзя, и попросил их следить за папочкой, чтобы он ничего не нарушал. Дети пообещали дяде Артуру за всем внимательно следить. Костя выглядел довольно свежо, от болезненной бледности не осталось и следа.

Мы уехали на работу, оставив счастливого папу со своими птенчиками, пообещав не задерживаться и вечером отвезти их на дачу к Шуше. Более радостных личиков я еще не видела: дядя Артур вернул малышам их любимого папу. Папа их любит и никому их не отдаст…

Звонок

— Привет, мамуль. Как у вас дела, как папуля?

— Все хорошо. У вас что нового? Платье купила?

Мы с мамулей созванивались часто, почти каждый день, обсуждали подготовку к свадьбе, все покупки. Артур в будущей теще души не чаял, иногда мог с ней по телефону разговаривать дольше меня.

Из этого звонка я узнала, что мамуля приезжает утром в пятницу, и несколько дней она будет с нами, поможет мне с покупками. Этот вопрос с повестки дня был снят. Значит все дни, что она будет с нами, нужно перепланировать. Но это мы сделаем вместе с любимым. Сейчас займусь работой Артура. Он просил прочитать его работу на предмет правки, но вникнуть мне не удалось…

Снова зазвонил телефон. Кто на этот раз? Я уже стала привыкать к тому, что у нас была не квартира, а дом советов. Побыть здесь в одиночестве было невозможно, от слова «совсем». Каждый вечер звонила Шуша, мамуля, звонили друзья Артура, их жены, звонили не только Артуру, и не только по делу, но и мне, и просто поболтать. С бабушкой я сегодня уже пообщалась, мамуле позвонила. Кто еще обделен нашим вниманием на сегодня? Я взяла трубку:

— Добрый вечер.

На том конце провода заговорили по-армянски, из всего сказанного я поняла только одно слово «Артур».

— Извините, армянский язык я еще не выучила. Артура сейчас нет дома. Если Вы повторите на русском языке, я ему обязательно все передам.

— Извините. По привычке на армянском. Вы Мария? — голос был очень приятный, армянский акцент очень нежно ласкал слух.

— Да, Маша.

— Мария, передайте Артуру, я прилетаю завтра. Он сможет меня встретить?

— Артур обязательно Вас встретит. Ваграм Ашотович, во сколько прилетает Ваш самолет?

— В Пулково должен приземлиться в 15.40, рейс 148-А.

— Хорошо, я все передам Артуру. Он Вас обязательно встретит.

— Спасибо, Мария. До встречи.

Я попрощалась с Ваграмом Ашотовичем и положила трубку, постояла, подумала. Так в один вечер я узнала, что приезжают и мама, и папа с интервалом в несколько часов, и перезвонила Артуру. Он ждал звонка отца уже неделю. Этот звонок немного нарушил наши планы. Мы завтра собирались проехать по магазинам, купить кое-что для Шуши, встретиться с ведущей свадьбы. Придется сделать это одной. А на следующий вечер мне придется развлекать сразу двоих родителей. Артур в пятницу дежурит в ночь.

Ваграм Ашотович

В обед мы с Артуром почти не виделись. Он, как только закончил операцию, забежал ко мне в отделение чмокнуть в щечку и уехал домой, потом у него была договоренность с ювелиром, нужно было завезти к нему обручальные кольца и сделать на них гравировку наших имен, потом сразу в аэропорт, встречать отца.

Я после работы должна встретиться с Маринкой и с ее знакомой, которая будет вести нашу свадьбу.

Встретились в кафе. Маринка познакомила меня с Викой. Я рассказала, что мы хотели бы видеть, немного рассказала про гостей, договорились встретиться через неделю. Вика обещала принести наброски сценария. Обязательное условие Вики — жених должен быть на следующей встрече.

Вика ушла, а мы с Мариной заказали по чашечке кофе и пирожные. Я давно не виделась с подругой и хотелось о многом поговорить.

Я рассказала подруге про поездку с Артуром на Псковщину. Она расспросила про нашу семейную жизнь. Сама рассказала про их отношения с Костей. Оказывается, они все это время встречались. Маринка ездила к нему в санаторий, сейчас практику она проходила в больнице, где работали Костя и Рита. Риту на работе недолюбливали за резкость и грубость, последнее время Рита часто приходила на работу с перегаром. Костю Маришка видела последний раз в понедельник вечером. Временно решили не встречаться до Костиного развода, так попросил адвокат, объяснив, что так будет проще оставить детей отцу, скомпрометировав мать (Рита встречалась со многими, без особого разбора, открыто).

Я попыталась поговорить с Мариной немного о другом.

— Мариш, извини, это конечное не мое дело, но…, как твоя подруга и как человек, который познакомил тебя с Костей, я просто обязана тебя предупредить. Артур очень переживает за исход операции, его настораживает заторможенное восстановление чувствительности у Кости. Скорее всего это осложнено более ранней сильной травмой. Может случиться так что Костя …, — я немного замялась, подбирая слова и понимая, что сказать мне это нелегко и я начинаю краснеть.

— Маш, не смущайся. Если ты о его способностях, как мужчины, то там все нормально. Мы уже опробовали, — улыбнулась Марина, — здесь подводных камней нет. Ты еще о чем-то хотела сказать?

— Да, Мариш, еще о малышах. Ты их уже видела? Костя их очень любит.

— Да, что любит — знаю. Я думаю, что смогу с ними подружиться. У нас с мужем детей не было, врачи сказали, что проблема во мне, а потом он изменил, любовница залетела. Мы быстро развелись, так хотел он. Я дальше обследоваться не стала, решив, что больше замуж ни ногой.

— А сейчас ты изменила свое мнение?

— Изменила. Если сделает предложение — пойду и даже вприпрыжку, — засмеялась Маринка. — Адвокат говорит, что у Кости большой шанс оставить детей у себя.

— А ты этого хочешь?

— Машка, я хочу того, чего хочет Костя. После смерти мамы, у меня никого не останется, я буду совсем одна. У мамули онкология, четвертая степень, осталось недолго, я это знаю, как знаю и то, что чудес не бывает. С этим я живу уже почти год. Для меня сейчас Костя и его дети — свет в окошке.

— Рита обещала отдать детей, в обмен на дачу и машину. Нелепый размен…но…

— Я в курсе. Костя говорил. Он согласен. Машка, нам ничего не надо. У меня есть квартира и дача. Нам этого хватит. Все остальное купим. А малыши? — Маринка немного задумалась. — Они так похожи друг на друга, но ни капельки не похожи на Костю.

— У Стефании его глаза, такие же огромные и говорящие. Она такая болтушка, мне за выходные все мозги вынесла своими детскими фантазиями. Целую субботу шила ее куклам платья. Прямо как в детстве побывала. А Степан молчаливый, очень обидчивый. Он больше похож на Риту и не только внешне.

— Костя говорит, у него Ритин характер.

Обсудив все наши новости, мы договорились встретиться как-нибудь в выходные у нас на даче.

Я пришла домой, из прихожей, как всегда, громко сказала:

— Я дома.

Но в ответ отозвалась тишина. Обе ванные комнаты были заняты, шумела вода. Я прошла на кухню, нужно приготовить ужин. Артур появился первым. Пока любимый утолял свой голод, нацеловывая меня, я вкратце рассказала о нашей встрече с Викторией. Артур показал гравировку на кольцах. У нас с внутренней стороны выгравированы имена друг друга. Потом я рассказала про Костю и Маринку. Артур обрадовался:

— Значит, я не зря в операционной корпел над его позвоночником. А мне он ничего не сказал, не похвастался, что уже попробовал открыть мир женщины заново.

— Ну, может его что-то не устроило, или не захотел говорить про Марину, — предположила я.

— Все может быть. Но прием у него на следующей неделе. Вот тогда и спрошу у пациента, если друг молчит, — посмеялся Артур.

В этот самый момент и зашел Ваграм Ашотович.

— Здравствуйте, — сказала я и поняла, что мои щеки начинает покрывать румянец смущения.

— Добрый день. Знакомь сын, что застыл.

Артур познакомил, но было какое-то напряжение между отцом и сыном. Что это? старые обиды или что-то новое, вспыхнувшее недавно?

Я украдкой рассматривала Ваграма Ашотовича. Это был статный мужчина, седина припорошила его голову, но это не говорило о его старости, а скорее подчеркивало его зрелость. Мелкие морщинки от угла глаз лучиками устремились на висок. Если не знать, что Артур его сын и отцу уже перевалила за пятьдесят, можно было бы предположить, что это два брата, просто один значительно старше. Глаза такие же красивые и глубокие, но взгляд холодный, расчетливый.

Ваграм Ашотович изучал меня открыто. Под его взглядом я краснела, как когда-то под взглядом его сына, но от этого взгляда мне было зябко. Я поежилась и продолжила готовить ужин, Артур помогал мне, одновременно разговаривая с отцом и отвечая на телефонные звонки.

Телефон затрещал в очередной раз. Артур взял трубку, поговорив пару минут со звонившим, протянул трубку мне. Это была Каринка и подруга была чем-то явно расстроена. Я перешла на аппарат в кабинете, попросив Артура посмотреть за мясом и пообещав освободиться побыстрее. В кабинете у нас стоял новомодный аппарат, на котором можно было отключить все остальные точки в доме, все «тайные» разговоры не для посторонних ушей велись именно с него.

— Привет, подруга, что стряслось.

— Машка, я пропала, — было понятно, что Каринка очень волнуется и готова разрыдаться в трубку.

— Где Дэн? — поинтересовалась я.

— Рядом.

Что Денис находился рядом было уже хорошо, значит не поссорились.

— Карина, дай ему трубочку. А сама попытайся взять себя в руки.

— Привет, Маруська. У вас там как дела? — раздался веселый голос Дэна.

— У нас нормально, движемся к свадьбе семимильными шагами. Сегодня приехал папа из Еревана. А вы мне мешаете с ним знакомиться и спасибо вам за это, а то уже мило превратилась в подкопченное создание под его взглядом. Завтра приезжает моя мамуля. Вы примеряете на себя роль свидетелей? Она вас ждет, — пошутила я. — А что стряслось у моей подруги? Она два слова сказать не может. Ты то объяснить можешь?

— Я могу. Ничего не стряслось. Мои родители довольны, ее нет. Мы не подумали, что могут быть знакомые у армянских родственников на столь большом расстоянии. Спалились быстро. Каринкин папа позвонил главному, попросил отметить практику без отработки и отправить студентку домой на неделю раньше. Каринэ боится, что ее ждет свадьба, но жених буду не я.

— Ясно. Как твои родители?

— Мои. Адекватно. Обещали помочь с квартирой в Ленинграде. Пока будем снимать. В течение года будет своя. Этот Ангел не могла не очаровать мою мама своим «я ничего не умею, но всему научусь» и пожарила картошку с шикарной корочкой. Папа сказал, что это лучшая картошка в его жизни. Ты научила?

— Я. С вами все ясно. Сейчас Артура подключу, может что-нибудь придумаем… Не падайте духом. Каришку поцелуй. И верьте только в хорошее. Без согласия в наше время замуж не выдают, не средние века.

Я вернулась на кухню. Артур вопрошающе смотрел на меня: что?

— Явка раскрыта. Ребята возвращаются немного раньше окончания практики. Родители Карины узнали, негодуют. Карина ревет. Дэн спокоен. Это вкратце, — я заглянула в духовку, курица была готова. — Давайте ужинать. Иначе я сейчас умру от голода.

— Понятно. Мне стоит подключиться, иначе им не справиться. Каринка не ты, до сердца мамы самостоятельно не достучится. Хотя я их не очень хорошо знаю. Мама с их семьей не общалась. Шуша знает Каринкину маму, может, чем поможет.

Мы посмеялись, что придется в один день сыграть две фиктивные свадьбы и поменяться невестами, тогда всех все устроит.

— Боюсь, твою будущую тещу это теперь не устроит. Дэн не сможет ворковать с ней часами по телефону, — посмеялась я.

Папа молча наблюдал за нами, а потом попросил ему все объяснить, что Артур и сделал. Ваграма Ашотовича это развеселило. Он, оказывается, был знаком с отцом Карины; они даже дружили, когда вместе приехали покорять Питер. Вместе встретили своих избранниц, но отец женился на своей Натэлле, а Марсель не смог ослушаться родителей и женился на матери Каринки, хотя и любил совсем другую девчонку, с которой даже после свадьбы встречался какое-то время. Этого мы не знали, не знала и Каринка.

Поскольку сладкая парочка были свидетелями, то не пустить Карину на свадьбу, да еще к Артуру, ее родители не могли. А дальше Ваграм Ашотович обещал помочь молодежи.

За ужином отец пристально наблюдал за мной. Меня это раздражало, но пришлось нацепить мину смирения и просто мило улыбаться.

За чашкой вечернего чая (мы с Артуром перешли на вечерний чай — нам вечером хотелось бодрости после рабочего дня, а помочь нам мог только этот тонизирующий напиток), сидя в объятиях Артура в библиотеке, я пыталась успокоиться и смириться с присутствием отца в нашей квартире. Артур что-то мурлыкал мне на ушко, но потом заметив мои рассеянные ответы решил выяснить причину основательно:

— Машунь, что произошло на этот раз? У нас что-то не так?

— Все так, мой милый, но… Взгляд твоего отца у меня выбивает твердую почву из-под ног. Я к твоему-то взгляду еле привыкла, — улыбнулась я ему.

— Только это?

— Да. А в остальном «все хорошо, все хорошо», — промурлыкала я и поцеловала Артура.

Зашел Ваграм Ашотович. Пришло время вопросов. Ваграма Ашотовича интересовало все: кто я, чем живу, чем увлекаюсь, кто мои родители. Артур пытался мне помогать с ответами на вопросы отца. Но Ваграм Ашотович настоятельно просил сына не влезать в наш разговор.

Во время разговора я немного успокоилась, хотя некоторые его вопросы меня ставили в тупик. Но мой милый ревностно охранял мое спокойствие и каждый неудобный для меня вопрос пресекался на корню.

Отца нисколько не удивило, что мы ушли вместе в душ и в спальню, позднее я узнала, что во время их свадьбы с Натэллой, молодожены уже знали о скором пополнении.

Приезд мамули

Я не слышала, как встал и уехал Артур. Проснулась от звонка будильника. Приняла душ, набросила халатик и побрела на кухню готовить завтрак. Сегодня на завтрак у меня был омлет с сосисками. Пока взбивались яйца и разогревалась духовка, заварила кофе.

— Доброе утро, Маша, — это прозвучала для меня очень неожиданно, я вздрогнула и резко обернулась на голос.

— Доброе утро, Ваграм Ашотович. Кофе?

— Не откажусь.

Я налила кофе в чашечку и подала Ваграму Ашотовичу.

— Сахар, — я поставила на стол сахарницу. — Если хотите, сделаю горячие бутерброды. Завтрак будет чуть позднее.

— Спасибо, Маша, не стоит. Я подожду завтрак. А Вы всегда так рано встаете?

— Встаем всегда так, даже в выходной, ну, может на полчаса позднее. Если, конечное, пришли не утром.

Отец улыбнулся.

— И завтрак всегда готовите?

— Завтрак обычно Шуша готовит. Она кухню мне не доверяет. Но когда ее нет — хозяйничаю я. Что-то не так?

— Нет, все прекрасно. Должен же я знать на ком женится мой сын, — уточнил он и улыбнулся мне.

Сегодня он меня уже так не рассматривал и в разговоре был более приятным. Я застенчиво улыбнулась в ответ.

— Маша, вчера Артур всячески препятствовал нашему разговору, оберегая Вас от неудобных вопросов. Но, можно я задам Вам те вопросы, ответы на которые я хотел бы услышать.

— Попробуйте… Ваграм Ашотович, если Вам удобнее, то можно на «ты». А то мне очень хочется отвечать за нас двоих.

— Хорошо, Маша. Как родители отнеслись к выбору дочери?

— Нормально. Мамулю немного смущает разница в возрасте. Но, Артуру сложно отказать…

— Ты тоже отказать не смогла?

На этот вопрос я решила не отвечать. Не услышав ответа, Ваграм Ашотович продолжил:

— Артур сказал, что вы познакомились в феврале, сразу поняли, что созданы друг для друга. Так почему заявление подали только в июле?

Я улыбнулась. Что сказать отцу? Что ему сказал Артур? Выдавать милого не хотелось, и я уклончиво ответила:

— Вы же с Натэллой тоже не сразу поженились…

— Да… — в его голосе появилась нотка грусти. Неужели он до сих пор ее любит? Или это просто приятное воспоминание о молодости?

В прихожей открылась дверь, я выключила духовку и пошла встречать маму.

Мамуля была довольна, что ее встретил Артур. Смирившись с моим выбором, она нашла в Артуре больше плюсов, чем я. Теперь она говорила, что у нее будет самый лучший зять. Она даже спокойно отнеслась к тому, что я ее не предупредила о приезде отца Артура.

— Мамуля, привет, милая! — я обняла мамочку. — Как доехала? Хоть немного поспала в дороге?

— Да, в машине у Артура, пока от Витебского вокзала ехали… Соседи по купе шумные достались.

Мамуля осмотрела гостиную.

— Ничего себе апартаменты. Не повезло тебе, доча, такую квартиру убирать придется, — пошутила мамуля и обратилась к Артуру, — Артур, вот эти две сумки на кухню. Там продукты нашего хозяйства, бабуля прислала, у вас здесь такого не купишь.

— А эту, Нина Алексеевна, к Вам в комнату? Я правильно понимаю?

— Да.

— Пойдем, мамуль, покажу ванную.

Мы зашли в ванную комнату. Я предложила мамуле принять душ.

— Спасибо, Машенька. Позднее. Ну, как армянский папа?

— Не знаю, что сказать. Вчера было вообще сложно. Сегодня, вроде бы, лучше. Пытаюсь разговаривать. Артур на него похож.

— Понятно, попала под их очарование. Ладно, разберемся… В обиду дочку, хотя и такую непослушную, не дам.

Мамуля умылась, я показала ей гостевую спальню. По дороге рассказала новости, немного просветила о квартире и ее габаритах, пообещав сделать экскурсию по квартире после завтрака. Когда мамуля была готова, пошли на кухню. Мужчины нас уже ждали.

Ваграм Ашотович решил поухаживать за всеми. Артур посмеялся, что папа в своем репертуаре — он не может упустить возможность понравиться женщине. Он сказал это очень тихо мне на ушко, но отец по всей видимости догадался. Посмотрел строго и что-то сказал сыну на армянском. Артур переводить это мне не стал.

После завтрака пили кофе в библиотеке. С фотогалереей маму знакомил Ваграм Ашотович, а мы оставили их на несколько минут, удалившись к нам в спальню.

Впереди нас ждал тяжелый день. Мамуля приехала всего на несколько дней, как она сказала «помочь Машеньке выбрать свадебное платье». Но я понимала, что это была одна из причин. Мамуле очень хотелось увидеть, где я теперь живу и так ли здесь хорошо.

Платье выбрали быстро. Мы поехали сразу в салон для новобрачных в Гостином. Там ранее я насмотрела платье с облегающим лифом, расшитым бисером и жемчугом, с многоярусной юбкой. Очень модное и очень дорогое, нужно было только подогнать по фигуре. Так что, можно было свободно проводить оставшиеся дни в свое удовольствие. Артур к шести часам уехал на дежурство, я осталась дома с родителями.

Вечером Ваграм Ашотович развлекал нас с мамулей, рассказывая о Натэлле, о своей семье. Он ни словом не обмолвился, что они расстались и были одиннадцать лет, до ее ухода, в разводе. О ней он говорил с трепетом и неподдельной нежностью, было понятно, что он ее любит до сих пор.

В субботу было решено съездить на дачу, познакомить Шушу с мамой и отвезти ей любимого племянника, с которым она так давно не виделась.

Выходные у Шуши

Мы приехали к бабуле ближе к обеду. Ваграм Ашотович называл мамулю Нинэль. Она это сносила молча, хотя сказать, что ей это совсем не нравилось было нельзя. Меня он называл очень аккуратно Марией при Артуре, и Машей, когда Артура рядом не было.

Шуша меня встретила в объятия, она соскучилась, очень была рада, что мы приехали. С большим удовольствием показывала мамуле свой огород, цветники и сад. С ними ходил и Ваграм Ашотович, бабуля держала его под руку. Было видно, как им хотелось поговорить и как многое хотелось рассказать.

Мы возились с детьми и Костей. На пару проверили Костину спину, Артур остался доволен. Костя попросил съездить за Мариной. Ему было неудобно перед Шушей, если Мариша приедет к нему, а так — Марина моя подруга. Я позвонила Маринке, и подруга согласилась. Мальчишки уехали за ней, а я развлекала малышей в отсутствии их папы.

Я играли с детьми в мячик, когда к нам подошел Ваграм Ашотович.

— Куда делись Артур и Костя?

— Сейчас приедут. Поехали за моей подругой.

— Ты считаешь, что подруга уместна, если в окружении нет молодых холостых мужчин?

— Моя подруга уместна. Она нужна здесь, — уклончиво ответила я, помогая Степану справиться со шнурками.

— С малышами хорошо обходишься.

Мы стояли на дорожке сада и разговаривали о детях, увидев, что подъехал Артур, отец ушел в дом.

Эту сцену и видел Артур, когда подъехал к дому. Он быстро вышел из машины и подошел ко мне, было заметно, что Артуру не очень понравилось увиденное.

— Машунь, что произошло?

— Все хорошо, мой милый. Мы просто разговаривали с твоим отцом, — я уткнулась ему в грудь лбом. — Я очень устала, меня все начинает раздражать. А что?

— Это нервы, любовь моя, — он обнял меня, поцеловал в макушку и, заглянув в мои глаза, спросил. — Так, о чем вы говорили с отцом?

— Возможно и нервы. Ваграм Ашотович интересовался появлением детей у нас. Я не планировала это ни с кем обсуждать. Но, поскольку он настойчиво интересовался, пришлось ответить, — я подняла глаза на Артура. Он внимательно смотрел на меня, но льдинок в его взгляде уже не было.

— Понятно… И?

— Что — и? Сказала, что не ждем, не планируем в ближайшее время, но дети — это цветы жизни.

— И что отец?

— Сказал, что Шуша не ошиблась и я достойна их мальчика.

— Вот как!? Вообще-то, их мнения никто не спрашивал.

— Артур, не надо так, во-первых, не место и не время, во-вторых, будь снисходителен к старшим. Они тебя любят и о тебе беспокоятся. Что касается меня — все нормально. Я сама справлюсь с мелкими трудностями. Хорошо?

— Хорошо, милая.

Ребята стояли и молча наблюдали за нами со стороны.

Из-за угла дома вынырнула Стешка и с визгом «дядя Артур» понеслась навстречу своему любимчику. Артур подхватил малышку на руки, и изображая Стешкой самолетик, закружил малышку, увлекая всех нас вперед.

Костя обнял нас с Маринкой за талии, и мы медленно пошли к дому.

— Что, Машка, так все сложно?

— Ага. За каким мне эта свадьба сдалась? Нужно было по-тихому расписаться. Устала уже… Да еще куча родственников…

Маринка с Костей смеялись. Артур отпустил Стешку и вернулся к нам.

— Возвращай…

— Возвращаю, — и Костя убрал свою руку с моей талии.

— Я решил остаться здесь на ночь. Поместимся? — а потом на ушко совсем тихо добавил. — Еще одну ночь без секса выдержим?

Я улыбнулась в ответ:

— Поместимся, но лучше уточни у бабушки.

Дежурным по ужину был Ваграм Ашотович. Костя с малышами и Марина поехали на пляж, Артур объяснил, где можно скрыться от посторонних глаз. Мы с Артуром сидели на террасе в окружении мамы и Шуши. Старшее поколение учило нас как вести себя на свадьбе: что можно, что нельзя, как надо. Меня поразило терпение Артура, несмотря на то, что он не верил ни в какие приметы, слушал молча и внимательно.

Нашу беседу прервал Ваграм Ашотович. Он попросил помочь ему на кухне: «Пойдем-ка, Мария, поможешь мне немного». Моя помощь ему была, конечное, не нужна. Просто у будущего свекра остались ко мне вопросы, а ему вечно кто-нибудь мешал их задать.

Мы готовили овощной салат с курицей и блинами. Ваграм Ашотович попросил испечь несколько блинчиков из пресного теста для салата, объяснил какое тесто должно быть. А когда я стала печь, попросил продемонстрировать «полет блина», о котором ему уже успел рассказать Артур. Я показала. Он решил попробовать — у него не получилось. Он, будучи эмоциональным мужчиной, что-то произнес по-армянски, явно что-то не лицеприятное. Через пару секунд на пороге уже стоят Артур, вид у него был надо сказать не очень:

— Что здесь происходит? Маруся, потрудись объяснить.

Глаза Артура метали молнии и огненные стрелы ревности. Мне было смешно. Мой будущий муж ревновал меня к своему отцу?..

Я отдала сковородку Ваграму Ашотовичу, предложив потренировать без меня и пообещав вернуться через несколько минут, повернулась к Артуру:

— Мой милый, жду тебя на втором этаже у нас в комнате.

И пулей поднялась наверх. Мне этих секунд хватило собраться с мыслями. Артур зашел, закрыл за собой дверь:

— И?

— Мой милый, что это такое? Давай решим все здесь и сейчас: я уже устала от твоей ревности. Вначале я думала, ревнует потому что нравлюсь, потом, когда соглашусь выйти замуж, ревновать не будет. Согласилась. Ревность осталась с нами. Стала успокаивать себя: заявление не подано, непонятки с родителями, нервничает, боится потерять. Ладно. О'кей! Заявление подано, живем вместе. Что теперь? Какое оправдание твоему поведению я должна придумать теперь? Это переходит все границы. Ты понимаешь, что ты ревнуешь ко всем? На работе я ни с кем не могу спокойно разговаривать, с родственниками я не могу обняться, не могу повиснуть на шее у одноклассников… Я ничего не могу. Осталось только одно: одеть паранджу и сесть дома… Это мое будущее?

— В армянских семьях паранджу не носят, — улыбнулся Артур.

— Я в курсе. Я буду первой! Я устала это терпеть. Мне это надоело, — я говорила достаточно громко, понимала, что меня могут слышать на первом этаже, но ничего не могла с собой поделать.

Артур подошел ко мне, обнял, заглянул в мои глаза:

— Машунь, — голос его звучал тихо и нежно, — а нельзя было просто объяснить, что ты учишь отца переворачивать блины?

— Нет, — я уже понимала, что вспылила, но в этом весь мой характер.

Мое олимпийское спокойствие девочки улетучилось бесследно, появилась взрывоопасность женщины. С этим нужно что-то делать…

Артур поцеловал меня, увлек на кровать, вжав меня своим телом в мягкую перину, и произнес:

— Да пойми же ты, я тебя не только к мужчинам ревную, но даже к ветру, который играет в твоих волосах. Я люблю тебя!!! И ничего не могу поделать со своей ревностью, как и ты со своей вспыльчивостью…

— Ее раньше у меня не было…

— Мы поменялись милая. Я раньше тоже не знал, что такое ревность. Со всем этим нужно как-то мириться и работать над своими ошибками, — Артур посмотрел на меня, поцеловал еще раз. — Милая, я тебя не раздавил?

— Прямо как каток лягушку… Зато какой мужчина!

Артур засмеялся. Мне не хотелось, чтобы он уходил, мне было хорошо… Но было уже неприличным, так долго выяснять отношения.

Мы спустились на первый этаж. Ваграм Ашотович смотрел на нас улыбаясь:

— Ну, у вас и характеры…

— Да, мы такие, — ответил Артур и ушел на террасу, оставив меня на кухне с отцом.

Последняя неделя свободы

На свадьбу были приглашены все одногруппники Артура, не только парни, но и девчонки. Их группа была очень дружной и даже по истечении столького времени после окончания института, они достаточно тесно общались и были в курсе событий друг друга. У них было заведено на свадьбах гулять в полном составе. Артур был последним холостым из группы, поэтому традицию решил не нарушать. Была одна проблема: Костя и Рита. В августе они официально развелись. На работе они пересекались, все было дипломатично, в рамках приличия. Рита последнее время не пила, во всяком случае, так говорили. Дети жили и с ней, и с ним, по очереди, как договорятся, хотя по решению суда с Костей. Но на свадьбе будет Маришка. Рита о ее существовании в жизни Кости еще не знала. Как, впрочем, и все остальные, в тайну ребят были посвящены только мы с Артуром. Будут и дети, их не с кем оставить. Ритина мама отказалась сидеть с внуками. Дети Марину хорошо знали, она с ними летом часто встречалась, ходили вместе на пляж, Марина играла со Стешей, каталась на каруселях со Степой, учила их плавать. Маринка детям нравилась, они льнули к ней, когда были вместе. Что можно ожидать от Риты, когда она узнает о другой женщине рядом с ее, хотя и бывшим, мужем? Справится ли Костя со своими женщинами? В Маринке я не сомневалась, она умная и мудрая, хотя и молодая, своего мужчину она не упустит и в обиду себя и его не даст. Я была уверена, что она сделает это очень деликатно. А вот Рита? Что можно ожидать от нее?

Дэн с Каринкой репетировали роль свидетелей. Если на первый день были приглашены ведущие и роль ребят сведена до минимума, то второй день полностью ложился на их плечи. Они уверяли нас, что готовы.

Мы же недели за две до свадьбы полностью потеряли покой и сон. Нервы были на пределе. За неделю до свадьбы решили привести себя в порядок. Уехали на дачу в пятницу, отключили телефон и ушли в свой мир. С собою взяли только диссертацию Артура. Любовь и работа сделали свое: за двое суток мы отдохнули на всю катушку, выспались, насытились друг другом и поработали. Даже Шуша сказала, что мы посвежели и глаза снова светятся нежностью и любовью, а это так необходимо для молодоженов.

Но, на последней неделе нас ждало еще одно испытание: Шуша не разрешила нам спать вместе и свела наше общение наедине до минимума. Артур был переселен в ее комнату и спал теперь под контролем бабушки, так как она не доверяла Артуру в этом вопросе, от слова «совсем». Ваграм Ашотович подшучивал над Артуром, говорил, что Шуша знает свое дело, на свадьбе будем желать друг друга, как первый раз. Они с Натэллой, оказывается, это тоже проходили. Не знаю, как это выдерживал Артур, но даже мне было тяжело. За два месяца я привыкла засыпать и просыпаться в его объятиях.

К концу недели старания Шуши действительно дали свои плоды. Мы были голодными друг другом. Виделись редко, только за завтраком и ужином, иногда днем в кафешке, дома рядом с нами всегда находилась или Шуша, или отец, в четверг приехали мои родители и надзор усилился. Так что к утру субботы мы хотели быть вместе настолько сильно, что даже если бы сценарий свадьбы пошел в трам-тарары, мы бы этого не заметили.

Наш день

Наступило утро. Встала легко. Струйки воды смыли остаток сна, вернулась реальность. С ее возвращением вернулся мандраж. Я ничего не могла поделать. Когда рядом находился Артур я ничего не боялась, мир был прекрасен и светило солнце, даже если было пасмурно и лил дождь. Но если его рядом не было — земля уходила из-под ног и бушевали бури. Я ничего поделать не могла. В таком состоянии мне нужно было продержаться до десяти часов, то есть еще четыре часа. Они пролетят быстро, в этом я была уверена, за заботами и приготовлениями, последними хлопотами и боязнью чего-либо забыть, ничего не упустить из вида.

В ванную зашла мамуля:

— Доброе утро, Машенька. Выспалась?

— Не знаю, мамуль. Я не уверена, что вообще спала, — задумчиво произнесла я и честно призналась. — Боюсь.

— Доча, ты чего? Все же хорошо, жених красавец, сама выбирала, — мамуля обняла меня, прижала к себе. — Бояться нечего. Я понимаю, не знала бы вкус мужчины, можно было бы испугаться, а сейчас что? Вы жили вместе. Все знаешь. Ничего не поменяется…

— Мамуль, пусть Артур на секундочку зайдет. Мне спокойнее будет. Он знает, как меня успокоить, — попросила я.

Не знаю, исполнила бы мама мою просьбу или нет, но дверь в ванную распахнулась, на пороге стоял Артур.

— Извините Нина Алексеевна, одну секунду, Вы ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знаете. Только, пожалуйста, Шуше не говорите, — взмолился жених.

Мамуля выскользнула из ванной, Артур щелкнул замком. Мы остались одни. Я повисла у него на шее. Нам были не нужны поцелуи, нам нужно было просто знать, что мы рядом, вместе, навсегда. Но, поцелуй, конечное, был, наш… особенный…

— Машунь, все будет хорошо. Я обещаю. Не бойся, я никуда не денусь, — посмеялся он, узнав, что я не спала всю ночь и мне страшно, потом уже без шутки добавил. — Представляешь, сам волнуюсь. Отец сказал, что все волнуются, это нормально.

Он взял полотенце и ушел принимать душ на свою половину квартиры. Я, немного постояв для приличия, вышла из ванной.

Дальше было спокойнее. Пришла тетя Тая, мама девчонки из группы, сделала укладку, помогла сделать макияж.

— Все должно быть очень нежно. Она — бутон на этом празднике жизни.

Руки у тети Таи золотые, получилось обворожительно.

Потом пришли девчонки. В квартиру были приглашены только самые близкие — Карина, Марина, Вета и Оля, остальные подойдут во Дворец. Девчонки сновали по двум половинкам квартиры, уже успели познакомиться с родственниками и холостыми друзьями Артура, и приносили мне новости с другой половинки. Мне не разрешалось выходить даже из спальни.

Когда всё и все были готовы, мамуля попросила всех выйти из спальни. Со мной остались только мамуля и бабушка. Мамуля помогла одеть платье, сама приколола фату. Мне разрешили посмотреться в зеркало.

— Ну, как, Машенька?

— Хороша, — подтвердила я мамины ожидания, я себе понравилась. — Спасибо, мамуля, мне все нравится.

Мама и бабушка улыбались. Постучался и зашел папа, подошел и нежно обнял меня.

— Красавица моя. Мы готовы? — он очень нежно смотрел на маму.

— Да, Саша, мы готовы. Там тоже все готовы?

Папа утвердительно кивнул и предложил взять его под руку.

Волновалась ли я? Да, но было видно, что волновался и папа. Мы вышли на всеобщее обозрение. Если мои немногочисленные приглашенные все побывали у меня, то со стороны жениха ко мне заходила только Шуша, остальным было запрещено даже приближаться к моей половине “под страхом четвертования”, как говорила бабушка. Но наряд невесты не видел никто, даже Шуша!

Раздались возгласы восхищения. Подошел Артур. Куда делась его уверенность? Выглядел сегодня он не лучше меня. Как-то очень тихо, что на него было не похоже. Папа соединил наши руки и поцеловал меня, и обнял Артура. Мы были готовы…

Как только рука Артура дотронулась до моего локотка, я успокоилась. Все! Теперь мне не страшно. И плевать, что впереди торжественная церемония во Дворце бракосочетания, что впереди целый напряженный день свадьбы. Он рядом, значит бояться мне нечего!!! Я впервые смело и открыто посмотрела на всех его родственников.

Остальное было как в тумане: все очень торжественно, очень красиво. Мы были счастливы и не сводили друг с друга глаз. Мой милый совершенно успокоился лишь только тогда, когда услышал мое согласие стать его женой и одел обручальное кольцо на мой пальчик. «Попалась птичка!», — тихо промурлыкал он. Со спокойствием к Артуру вернулась его уверенность и жизнерадостность.

В ресторане тоже было все отрепетировано. Ведущие знали свое дело, не зря было потрачено столько времени, сил и средств. Под строгим взглядом Ваграма Ашотовича официанты просто летали. Оказывается, директор данного ресторана был его старым, еще со студенческих лет, другом, поэтому и Артур был частым гостем именно этого заведения. Естественно обслуживание нашего банкетного зала было на высоте.

На свадьбу приехал Билал. Мамуля боялась реакции Артура, уже зная его характер (узнать его она успела). Но мои мальчики встретились как два давних друга. Билал ворвался в банкетный зал как горный ветер, легко, порывисто, так ходить мог только он. Его букет (Билал не успел во Дворец, поэтому приехал сразу в ресторан) и слова поздравления очаровали всех, но насторожили мою маму. Он извинился за опоздание, передал привет от Розы и поздравил:

— Артур, поздравляю. Среди всех роз мира ты сорвал самую шикарную. Так пусть же завянут все розы в этом букете, а вот эта (он показал на розу в центре, она была самая большая, кроваво-алая и выступающая над поверхностью нежно-розового огромного букета) не завянет никогда. Береги и храни ее. Теперь я жалею, что не сорвал этот бутон сам.

По залу прошел ропот и смех. Я посмотрела на Артура, он улыбался, ни один мускул не дрогнул на его лице. А Билал продолжил:

— А ты, сестренка, знай, где бы я ни был, я всегда рядом и всегда приду к тебе на помощь. Ты вышла замуж, но друзьями мы быть не перестали. Артур это знает. Я — безопасный друг.

Он поцеловал мне руку, но потом через секундное замешательство, коснулся губами моей щеки. К шикарному букету, который занял почетное место на нашем столе, прилагалась еще и небольшая коробочка. Это был единственный из многочисленных подарков, который мы открыли с Артуром сразу: красиво упакованные купюры, перевязанные золотой цепочкой — браслетом с подвеской в виде сердечка и ключика. Да, Билал угадал, теперь мое сердце было закрыто на ключик ото всех, оно принадлежало только Артуру.

К вечеру Рита поднабралась, мы с Артуром напряглись, как-бы она не закатила скандал или не сказала чего-нибудь лишнего. Билал пришел на выручку, он заметил нашу тревожность, уточнил, что случилось, получил на ушко объяснения, обещал все уладить и утром нам позвонить. Через какое-то время Билал и Рита исчезли.

Самый шикарный день был позади. Мы собирались покинуть гостей и уехать домой в сопровождении свидетелей. Осталось передать букет и подвязку невесты. Вся неопределившаяся молодежь ждала этого момента.

Артур встал передо мною на колено, аккуратно и медленно, даже слишком, что парни начали свистеть, приподнял край моего платья, прошелся пальчиками по моей ножке вверх, явно оттягивая этот момент. У меня предательски мелькнула мысль: как хорошо, что мы уже жили вместе, иначе я этого не выдержала и упала бы в обморок. А так только покраснела и затаила дыхание. От его нежного прикосновения я начинала таять, Артур это понял и остался довольный содеянным. Милый с легкостью снял подвязку. Я выдохнула.

Нам нужно было чтобы хоть что-то поймали свидетели. Решили бросать одновременно. Да! мы все подстроили. Но это было не важно: и букет, и подвязка достались свидетелям. Каринке букет прилетел прямо в руки, а Дэн за подвязкой подпрыгнул выше всех. Ребята были счастливы, на пике эмоций Дэн даже поцеловал Каринку. Но мы с Артуром посмотрели на маму Карины, она явно не разделяла радость дочери. Хорошо, что Карина ночевать сегодня домой не поедет. Для всех свидетели ночуют у нас.

Мы попрощались с гостями, пожелали хорошего вечера и уехали домой.

Было жаль снимать этот шикарный наряд, который был предназначен лишь на один день. Артур сегодня раздевал меня нарочито медленно… Теперь мы были мужем и женой. Но послевкусие первой супружеской ночи было особым, в нем уже присутствовали другие нотки…

Утром нас разбудил трезвоном дверной звонок часов в десять. Пришли Каринка и Денис. Подруге нужно было переодеться. Платье для второго дня хранилось у нас. Одеваться пришлось быстро. Нам нужно еще добраться до дачи, на дорогу требовалось время. Гости собирались к двум.

Готовая к продолжению нашего праздника, я вышла из спальни. От бессонной ночи и вчерашнего кошмарного дня не осталось и следа. Я нравилась не только себе, но и моему мужу. Артур не скрывал своего восторга. Глаза светились нежностью и любовью.

Выходя из квартиры Артур остановился, по лицу пробежала тень сомнения.

— Машунь, у меня к тебе большая просьба, — он держал меня за плечи и не решался что-то сказать, таким растерянным я его еще не видела.

— Какая, Артур?

Он внимательно смотрел в мои глаза и молчал, я не выдержала первой:

— Артур, милый, что? — я встала на цыпочки и поцеловала мужа. — Что произошло, лисенок? Что пошло не так?

— Машунь, все так, милая, все так, но … я понимаю, что сейчас может быть не время, у нас сегодня праздник, нас ждут гости, но … давай заедем к маме.

Он смотрел на меня с такой нежностью и надеждой, но в его глазах наравне с этим было столько боли и тоски. Я не смогла ему отказать.

— Конечно, Артур, поехали.

Я подошла к многочисленным букетам, расставленными вчера с такой заботой по вазам, выбрала самый нежный из белых роз.

— Поехали, я готова.

Дэна с Каринкоймы попросили передать родителям, что мы скоро приедем, и захватить от метро Билала, он уже сообщил, что он жив, здоров и готов праздновать дальше.

Утро было пасмурным, небо заволокло тучками и от вчерашней прекрасной и солнечной погоды не осталось и следа. Упали первые капли дождя. Артур заботливо открыл зонт.

«Наталья Николаевна Тихомирова-Баграмян». Море цветов, все очень ухожено. У меня создалось впечатление, что человека не стало недавно, обычно с годами мы, к сожалению, забываем о последнем пристанище любимых людей.

— Добрый день, мама, — тихо произнес Артур. Я положила букет роз. Артур стоял рядом крепко держа меня за талию. Какое-то время стояли молча, каждый думал о своем.

— Странно, откуда столько цветов? Я всегда прошу смотрителя следить за букетами. Букет свежих цветов у мамы есть всегда. Она очень любила цветы. Но…

— Не думала, что можно было так…

— Как, милая?

— Двойная фамилия.

— Я был бы против. Никогда не понимал маму. Это какая-то неуверенность в муже, получается, недоверие ему, — Артур прижал меня сильнее, как будто испугался, что я могу исчезнуть, но его голос становился спокойнее, ко мне возвращался мой Артур. — А вот и Тимофеевич. Сейчас все узнаем.

По дорожке шел мужчина, мы пошли ему навстречу, он поздоровался с Артуром и с интересом посмотрел на меня.

— Это моя молодая жена. Откуда столько цветов у мамы?

— Уже полтора месяце к ней приходит один и тот же мужчина. Каждый раз приносит букет свежих цветов, так что цветы не успевают вянуть. Приходит часто и сидит подолгу, как будто ему не куда идти.

Мы втроем стояли на боковой аллейке, мужчины разговаривали.

— А вот, кстати, и он, — кивнул собеседник в сторону входа.

Мы обернулись. Это был Ваграм Ашотович. Артур напрягся, по лицу пробежала уже знакомая мне тень ревности.

— Артур, — я взяла мужа за руку, — не надо. Это его женщина…

Артур посмотрел на меня, взгляд смягчился:

— Ты права…

Отец не заметил нас, подошел к могиле, положил букет, это был букет белых астр, опустился на колено и склонил голову.

Прошло несколько минут. Ваграм Ашотович стоял без движения, склонив голову перед могилой любимой. Мы с Артуром переглянулись и решили подойти к отцу, подойдя, мы положи руки ему на плечи. Ваграм Ашотович обернулся, медленно встал.

— Доброе утро, отец.

— Доброе, не ожидал вас здесь сегодня увидеть.

— Я знакомил маму со своей женой.

— А я пришел рассказать любимой о свадьбе нашего сына.

Они даже сейчас пытались что-то доказать друг другу. Артур был напряжен, весь натянут как струна, я это чувствовала по его руке, которая лежала на моей талии.

— Мужчины, а вам не кажется, что Наталья Николаевна любила вас одинаково, но разною любовью: одного — как мужа, другого — как сына. И ваша любовь, и ваша привязанность к ней тоже разная. К чему эти молнии и стрелы во взглядах. Ее нет, но она вас видит и ей больно на это смотреть, подумайте над этим, пожалуйста, — робко сказала я, мне очень хотелось мира в моем, теперь уже моем, доме.

Мужчины посмотрели на меня, а я смотрела на образ Натэллы и просила её помочь найти ключик к сердцам ее мужчин, помочь достойно справиться с тяжелым наследием полного непримирения между ними.

На затянутом тучками небе появился разрыв и лучик солнца, скользнув вниз, осветил образ Натэллы. Она «улыбнулась» мне.

— Артур, — прервал молчание отец, — не совершай моих ошибок, сын. Научись не ревновать Машу. Будь просто горд, что у тебя такая жена. Прогони ревность. Не превращай вашу семейную жизнь в ад. Машенька (так он назвал меня впервые) такого не заслуживает.

Отец обнял нас двоих одновременно.

— Пойдем, пап. Нас ждут гости.

Ваграма Ашотовича ждало такси, ему еще нужно было куда-то заехать, что-то привезти к столу. Нас он в такие подробности не посвящал.

Разговор отца и сына

Сегодня был первый вечер, как разъехались все гости. Мы наслаждались тишиной и покоем.

Я ушла в спальню, мужчины остались в гостиной, у них был мужской разговор, мне не хотелось стеснять их своим присутствием. Через полузакрытую дверь разговор был слышен, и я стала невольным слушателем.

— Сын, неужели ты до сих пор считаешь, что я не пытался вернуть Натэллу или вернуться к ней? Да, в Ереване я решил, что это женская блажь. Вернувшись в Кисловодск, увидев пустую квартиру, осознал, что натворил. Но, было поздно! Догадался, что уехала в Ленинград, к отцу. Дозвониться не смог. Телефон предательски молчал. Ехать было бесполезно, отец меня ненавидел со дня знакомства. Потом, месяца через два, на связь вышла Шуша. Рассказала, как их встретил Николай Иванович. Поведала о том, что ей, как и Натэлле, запрещено общаться со мной под страхом выселения и окончательного изгнания… Старик был совсем слаб. Ему тогда было чуть больше семидесяти, но война, ранения, голод, изнурительная работа на благо страны, разрыв с любимой дочерью и безвременный уход жены сделали свое дело. Через год его не стало. Я узнал номер домашнего телефона (его к этому времени поменяли). Звонил часто, но общался только с Шушей, Натэлла разговаривать со мною отказывалась. Приезд ничего не дал. Видел жену и тебя только издали. С тобой общаться было запрещено, если нарушу данное слово Натэлла обещала поменять фамилию себе и тебе на ее девичью. Я допустить такого не мог. Ты — мой сын, сын должен носить фамилию отца. Ты должен был быть Баграмян, я так хотел… С трудом уговорил Натэллу не отказываться от финансовой помощи, догадывался, что вам очень тяжело. С годами общение с Натэллой стало более тесное, встречи — более частыми. Мне разрешено было приезжать в Ленинград. Но Натэллу мог видеть или в ресторане, или в театре. Тебя видел только издали. Так мама пыталась оградить тебя от влияния армянского воспитания. Она постоянно повторяла, что у нее растет русский мальчик с русским характером, но армянской фамилией. Она всеми силами старалась привить тебе уважение к женщине и семье. Вижу, у нее это получилось.

Отец замолчал.

— Как бы мама не старалась, но армянская кипучая кровь во мне никуда не делась, отец.

— И это вижу. Отсюда и ревность, и обилие женщин… Артур, только не смей изменять жене, даже случайно, даже в мыслях… Иначе закончится все так же плачевно. У Марии сильный и волевой характер, она нежная и страстная, доверчивая и властная, и очень внимательная. Как в ней все это уживается… Такие, Артур, не прощают мужчинам даже мелкие промахи.

— Догадываюсь, отец. Но мне никто другой не нужен. Я так долго ее искал.

— Ладно, сын. Пошли спать. Поздно уже. Тебе завтра на работу, а Маше в институт…

Мне тоже кроме Артура не нужен был НИКТО!!!

Глава 2. Моя боль

Характеры…

Два года беззаботной семейной жизни. Мы были счастливы. Мы любили и были любимы!.. Нас окружали любящие и заботливые родные. Шуша оградила меня от всех домашних дел.

Артур за эти два года защитил кандидатскую диссертацию, много работал, часто оперировал не только в Питере, но и в Москве. Планировал работу над докторской.

Я занималась учебой, Артуром, собой, иногда помогая по дому. Меня это не очень устраивало (мой Разум протестовал, а шаловливое Я кайфовало, «Живи в свое удовольствие, пока есть возможность» — ворковало оно). Но меня никто особо не спрашивал, чего хочу я и что мне сейчас важно. Артур считал, что он лучше знает, что важнее. Я молчала и позволяла ему так считать.

Как-то, разговаривая с мамулей откровенно сказала, что мне все это не очень нравится. На что сразу получила ответ: «Я, доча, тебя предупреждала. Теперь не жалуйся. Если честно, ты как сыр в масле катаешься, с тебя Артур пылинки сдувает, а ты жалуешься, что ничего делать не дают. Он молодец, он заботится о тебе».

Каждую свободную минуту мы проводили с Артуром вместе. Мы все также любили друг друга, все также хотели друг друга, все также не могли надышаться друг другом. Хотя были и недомолвки, и мелкие ссоры, но все это мы преодолевали с легкостью. Хотя, как с легкостью, я не любила ссоры и старалась их предугадать, уступить Артуру, а если уж поссорились, то Артуру нужно было просто приласкать меня, и я уступала. Ну, не могло мое тело и мой мозг противиться его ласкам… Оно таяло сразу, стоило только Артуру прикоснуться ко мне, приласкать, и все…

Артур, действительно, безмерно любил меня и баловал. Я была его принцессой, его девочкой, его драгоценностью. Я не слышала слова «нет», он исполнял любой мой каприз. Мама даже несколько раз делала замечание, говоря, что мужа нужно не только слушать, но и слышать, что он говорит, а иногда и слушаться. Но… это было сказано не для меня… Даже услышав это, я этого, к сожалению, не поняла…

Да, все это время я жила в сказке, которую хотела продлить хотя бы еще немного в начале нашего знакомства. Теперь появилась уверенность, что сказка останется со мною навсегда. Вернее, я буду жить в сказке всегда…

За эти два года я повзрослела, как смеялась мамуля «оперилась», четко знала, чего хочу и как этого можно достичь. Все чаще, возможно из-за периодического отсутствия Артура рядом, возможно в силу характера, принимала решения самостоятельно, иногда даже не ставя мужа в известность. Потом, спустя какое-то время, он узнавал об этом уже как о свершившемся факте и вынужден был принять это, как само собой разумеющееся. Артуру это не нравилось, но я особого внимания на это не обращала. Он же открыто не возражал.

Во время учебы на пятом и шестом курсах Артур всегда помогал мне, готовил и к зачетам, и к сессиям, объяснял непонятное. А если был уверен, что мне это не нужно, включал свои связи. В институте все знали, чья я жена… С такой фамилией не перепутаешь.

В этом году я закончила институт с красным дипломом и решила поступать в ординатуру, точнее это было наше обоюдное решение. Спорили лишь из-за направления — куда мне пойти. Конфликт разгорелся на ровном месте.

— Машунь, когда пойдем подавать документы в ординатуру? — неожиданно спросил Артур после вечернего чая. — Тебя там уже ждут…

— Артур, я еще не решила со специализацией.

— То есть? Это же очевидно, милая. Ты, как и я, будешь специализироваться по неврологии. С одной лишь разницей, я — нейрохирург, ты будешь врачом-неврологом. У нас будет великолепный тандем. Ты что-то имеешь против?

— Да. Почему ты все решил сам? Меня спросить не хочешь — чего хочу я? Или по привычке? Как всегда?

Я не знаю, почему это меня начало выводить из себя, но мой тон был раздраженным. Я последнюю неделю вообще была какой-то раздражительной, нервной и заводилась с пол-оборота. Вернее, как не знала, догадывалась…

Артур, действительно, часто принимал решения самостоятельно, не посоветовавшись со мной. Но я никогда ему не говорила, что мне это не нравится. Да и его решения всегда были взвешенные и правильные.

— Хорошо. Мария, а чего хочешь ты? Запрет на хирургию, кардиологию и судебную медицину остается в силе, — парировал Артур.

Он точно знал, между какими направлениями я выбирала, и исключил их из возможного списка. Ранее он объяснил мне свой запрет аргументированно: хирургия — он жалел мои ножки, стоять в операционной по нескольку часов очень тяжело, после операции даже у него, такого сильного и здорового, болели ноги и разваливалась спина, а я такая хрупкая; кардиология — большой процент летального исхода, да и больные обычно очень грузные, а я хрупкая, ранимая и впечатлительная; судебная медицина вообще работа грязная, особенно в настоящее время, вызовы на убийства, трупы, грязь, обилие мужчин рядом. «Я этого не переживу, Машка. Как я буду работать, не видя тебя рядом и зная, что тебя окружают одни мужики», — говорил мне Артур.

Я посмотрела на него. Он явно был доволен собой. Присев на край стола, он улыбался и ждал свою … жертву. Он привык, что все наши ссоры заканчивались, как только я попадала в его объятия, в них мой мозг сопротивляться не мог до сих пор, тело сразу таяло, мне хотелось только одного — моего мужчину. Но не сейчас! Я сдаваться не собиралась. На кону — мое будущее, моя работа!!! Этим я размениваться не хотела. Пусть не ждет.

— Иди ко мне, моя милая несговорчивая жена, — Артур нежно проворковал и протянул ко мне руку, уверенный в том, что я порхну к нему в объятия.

Я резко встала и выпалила:

— Знаешь, милый, я сама в состоянии выбрать себе специализацию, без твоей помощи, — и направилась к двери.

— Мария! Вернись! — резко приказал Артур, когда я взялась за дверную ручку.

Голос был холодный и отрезвляющий, он мгновенно привел меня в чувства. «Ну, это уже слишком. Даже родители со мной таким тоном не разговаривали, мужу такое — не позволю», — мелькнуло в моей упрямой голове. С чего бы это я так встрепенулась?

— А не пойти ли тебе к …, — я не стала заканчивать фразу и вышла за дверь библиотеки, аккуратно, но резко закрыв ее.

Было тяжело, я не привыкла к ссорам с мужем. Я очень любила его, дорожила каждым мгновением рядом с ним, но так распоряжаться собой я не могла позволить даже любимому мужу.

Ваграм Ашотович смотрел в гостиной телевизор. Я подошла и плюхнулась на соседний диван. Шел какой-то фильм. Но, я просто смотрела перед собой.

— Что, дочка, поссорились? Пытаешься отстоять свою точку зрения?

— Нет. Скорее — место под солнцем… — расстроенно ответила я.

— Маша, а ты не переборщила?

— Уже не знаю. Но специализацию буду выбирать сама.

Я встала и ушла в спальню, пожелав Ваграму Ашотовичу спокойной ночи. Читать не могла. Не было желания, наверное, впервые… Что-то Артур не идет… Обиделся? Может пойти помириться? Нет!.. Пойти самой — это значит признать его правоту. Но, он же не прав… В этом я была уверена.

Кроме нашей ссоры, меня еще кое-что тревожило. Ну, как тревожило, скорее всего заботило… Впервые, за два года семейной жизни, у меня была задержка. Уже почти месяц. Что это? Просто сбой цикла из-за нервотрепки на ГОСах? Или… долгожданная беременность? Завтра постараюсь связаться с Костей.

Вся женская половина нашей большой компании наблюдалась у Кости. Он вел все беременности, часто принимал роды, да и со всеми проблемами девчонки ходили именно к нему. Внимательный, очень деликатный, тактичный и хорошо знающий свое дело доктор. Был единственный минус, как говорили девчонки: аборты он делал, только поставив в известность мужей.

Артур же мне не разрешил наблюдаться у Кости и познакомил с Мариной Михайловной. Хорошая врач, но весной она уволилась и вместо нее вел прием теперь ее сын. К нему я идти не собиралась, мне он внешне был неприятен, показался скользким и нагловатым. Лучше к Костику, этому я доверяю.

Вот только Артур… Как мой любимый муженек поведет себя узнав, что я, не поставив его в известность, поменяла доктора?..

Я слышала сквозь сон, как пришел Артур, но … не смогла проснуться. Последнее время я постоянно хотела спать. Артур лег рядом, но не обнял и не поцеловал меня на ночь, как прежде. Мой мозг обиделся еще больше.

Утром, по привычке, приготовила завтрак, собрала Артуру с собой обед, но дорогой был не многословен. Уходя лишь сказал: «Маша, тебя ждут в институте». Я, окончательно решив настоять на своем, ответила: «Подождут. У меня сейчас другие заботы (хотя и не сказала какие). Еще есть неделя для подачи документов. Успею».

Он промолчал и ушел, даже не поинтересовался, какие у меня другие заботы, и не поцеловал на прощание.

Немного послонявшись по квартире, собравшись с мыслями, я позвонила Костику.

— Добрый день, Константин Михайлович, — ответила я на его знакомое «да».

— Привет, Марусь. Что это ты ко мне так официально? — по голосу было понятно, Костя рад моему звонку и расплылся в улыбке, обаятельный Кот. — Неужели и ты снизошла до меня, как до доктора?

— Ага. Правда, мой звонок, Костя, конфиденциальный. Артур категорически против, чтобы до меня дотрагивались гинекологи-мужчины, — пошутила я, Костя засмеялся в ответ, а я продолжила. — Но вопросы возникли и решить их надо. Когда я смогу к тебе подъехать?

— Марусь, у меня прием сегодня до двух. К концу приема подъезжайте, а там решим…

— Спасибо, Костик, ты настоящий друг. Привет Маринке. До встречи, — и я, повесив трубку, с облегчением выдохнула.

В дверях библиотеки стоял Ваграм Ашотович. Я была уверена, что он слышал мой разговор.

— Маша, у тебя проблемы?

— Нет. Будем надеяться, что это не проблема.

— А Костик это кто?

— Костик — это друг Артура, Вы его знаете, и по совместительству личный врач женской половины нашей большой и дружной компании, — честно ответила я. — Только Артур об этом звонке знать не должен.

— Понятно. Тогда почему Артур об этом не должен узнать?

— Мне категорически запрещено посещать гинекологов — мужчин. И, вообще, мне можно обращаться только к тем врачам, которых рекомендует Артур.

— Это почему? — отец был очень удивлен.

Он обычно умело скрывал свои эмоции, но сейчас это ему не удалось.

— Это Вы у сына спросите.

— Дочка, а можно я с тобой съезжу? Я просто подожду тебя в сквере или в машине. Зачем тебе толкаться в городском транспорте?

Конечное, ехать со свекром я не очень хотела, но тащиться в Павловск на электричке в такую жару мне не хотелось еще больше, и я согласилась.

За эти два года у нас с Ваграмом Ашотовичем сложились очень интересные отношения. Вернее, интересные отношения с Ваграмом Ашотовичем сложились с первой нашей встречи. Я сразу попала под его обаяние, под обаяние его глаз и его обволакивающего, мягко укутывающего голоса с самых первых минут, как только он вошел в нашу кухню и попросил Артура нас познакомить.

Разговоры с Ваграмом Ашотовичем всегда были предельно откровенные и честные. В первый вечер Артур меня охранял от вопросов отца. Но на следующее утро мне пришлось с ним общаться одной. Его интересовало все, но вопросы он задавал деликатно и ответа на них не требовал. Мне самой хотелось ответить ему.

Как-то на даче у Шуши, Ваграм Ашотович, наблюдая как я вожусь с детьми Кости, заметил:

— С малышами хорошо обходишься. Рождение детей не пугает?

— Нет. Дети наше будущее.

— Значит ли это, что появление запланировано?

— Если Вас интересует — беременна ли я, ответ — нет. Планируем ли — пока нет. Мне нужно закончить институт. Когда потом — время покажет. Я ответила на Ваш вопрос? — я внимательно тогда смотрела на Ваграма Ашотовича, а он на меня. Потом он неожиданно сделал шаг вперед, взял меня за плечи, заглянул в глаза и сказал:

— Спасибо, Маша, за откровенность. Пожалуй, тетя права, у Артура будет прекрасная жена, знающая себе и мужу цену.

Ваграм Ашотович с самых первых дней знакомил меня со своими секретами кулинарного искусства, а готовил он сногсшибательно. Мы однажды готовили с ним овощной салат, он поделился рецептом соуса для этого салата.

— Это мой фирменный соус, семейный. Его готовят только в моих ресторанах Еревана. Теперь этот рецепт знаешь ты.

— Спасибо. Соус божественный. Но Шуша таким соусом никогда салаты не заправляет.

— Она не знает этот рецепт. Он появился после их отъезда.

Когда мы были одни, он меня часто называл дочкой, а я старалась обходиться без имени отчества. Он мне нравился. Я с уверенностью могла сказать, что у меня самый лучший свекор на свете.

Во всех наших мелких ссорах с Артуром он, как и Шуша, придерживался нейтралитета, но потом очень деликатно, чтобы не обидеть сына, переходил на мою сторону.

К двум часам мы подъехали к поликлинике, прогулялись по ее коридорам и нашли кабинет Константина Михайловича. Было начало третьего. Официальный прием закончился. Я тихонечко постучала.

— Входи трусиха, — раздалось из-за двери.

Я открыла дверь, вошла внутрь. В кабинете был Костя, Маринка и еще одна женщина.

— А где муж? — почти хором спросили Марина и Костя.

— Я без него. Он не знает.

Костя нахмурился:

— Маш, я утром решил, что ты пошутила про конфиденциальность встречи. Если честно, то я не очень хочу попасть под горячую руку твоего благоверного.

— Костя, я не одна, я с папой. Ваграм Ашотович в курсе. К тому же я не думаю, что … Вернее, мне кажется, что все нормально.

— Ладно, я пойду развлеку твоего родственника, — предложила Марина и вышла из кабинета.

Костя заполнил карту, Татьяна Викторовна предложила мне пройти к креслу. Костя решил без разрешения Артура на его жену не смотреть и заблаговременно договорился с заведующей отделением.

Осмотр прошел нормально. Все было хорошо. Никакой задержки не было! Мне выписали кучу направлений и сказали, что ждут меня через две-три недели для постановки на учет.

— Костя, это точно?

— Без сомнений, Машка. Береги себя. Теперь ты отвечаешь не только за себя, но и за карапузика.

Последнюю фразу Костя произнес в дверях и Ваграм Ашотович все хорошо слышал. По его улыбки было видно — он доволен.

— Константин, у Марии все нормально?

— Да, конечное, берегите теперь Маруську. Маш, если начнется утренний токсикоз, то сначала полстакана минералки, а потом, минут через десять-пятнадцать, еда. И никаких нервов. Сейчас тебе это противопоказано… Нервное напряжение может спровоцировать токсикоз, нам это не нужно.

Мы вышли из поликлиники. И без того обходительный Ваграм Ашотович, стал еще более обходительным. Дома мне было разрешено появляться на кухне только для приема пищи.

Вечером позвонил Артур и сообщил, что остается на ночное дежурство. Я расстроилась. Мне так хотелось с ним поделиться новостью, но… не по телефону же.

Всю неделю милый избегал встречи со мной. Сложилось впечатление, что он решил меня наказать. Я тоже решила наказать мужа и не рассказала ему о беременности. Отец тоже молчал, соблюдая нейтралитет. А я всю неделю спала при каждом удобном случае. Какая-то беременная спячка, но токсикоза не было.

Наступил крайний срок подачи документов в ординатуру. Так как Артура просить не было смысла, он четко дал понять на какой профиль нужно подать документы, я пошла в институт одна.

Поднялась на третий этаж административного корпуса. Постучалась в дверь кабинета декана, затем приоткрыла ее:

— Можно? Добрый день.

За столом сидел декан. Он был один. С ним мы были знакомы еще во времена моего незамужнего студенчества, а впоследствии общались и благодаря Артуру.

— Добрый день, проходите. Очень рад, что Вы не передумали.

— Даже и не думала передумывать. Просто не могу определиться с направлением.

— Вот как? А Артур Ваграмович сказал, что Вы будете специализироваться по неврологии.

— Что решил Артур Ваграмович, я знаю. Но, это не мое. Понимаете?.. Я другое хочу.

Я решила пойти ва-банк и все рассказать декану, ведь не поступать совсем, я не хотела, а занять чужое место я не имела права, но, если подам документы на ту специализацию, что хочу, нарушу слово данное когда-то мужу.

— Так. Давайте по порядку. И куда же хотите Вы? — декан откинулся на спинку своего кресла и приготовился меня слушать.

— Мне всегда нравилась хирургия. Но, Артур категорически против, как против и кардиологии, и с его доводами я отчасти согласна. Специализации по судебной медицине в нашем институте нет. Уходить в другой институт я не хочу. Здесь родные стены…

— А почему не хотите специализироваться по неврологии? — поинтересовался декан.

— Я не хочу, чтобы меня сравнивали с мамой. Она была прекрасным специалистом, хороший специалист Артур. Я не хочу пользоваться этой фамилией в начале карьерной лестницы. Хочу что-то другое, что-то свое, где не звучала фамилия Баграмян, и не могу определиться…

— А давайте пойдем на новую специализацию. Это молодая ветвь, за ней будущее. У нас она первый год.

— И что это? — заинтересовалась я.

— Это новое направление, как я уже сказал, функциональная диагностика. Сейчас это и ультразвуковое исследование, и компьютерная томография, и куча всего другого в перспективе, что еще только зарождается в медицине. Поверьте, это очень интересно. Я не думаю, что впоследствии могут возникнуть проблемы с аспирантурой. Здесь широкое поле деятельности для молодых, перспективных и амбициозных. Мария Александровна, Вы же одна из лучших студенток выпуска. Кто, как не Вы. Дерзайте!!!

Я задумалась. А чем я рискую, ссора с мужем и так есть. Была не была.

— А давайте. Во всяком случае, я ничего не теряю. Врач-узист нужен будет в любой больнице и поликлинике.

— Ну, что Вы, Мария… — он внимательно посмотрел на меня, а потом вдруг неожиданно спросил. — С мужем поссорились?

— Да, — честно ответила я.

— У него сложный характер. Знаю. Любовь Вам в помощь.

Я написала заявление и подала документы, он сказал какой экзамен меня ждет и когда, и что список на зачисление будет висеть в конце августа. Прощаясь с деканом попросила, если это будет возможным, не говорить мужу на какую специализацию подала документы. Что Артур будет интересоваться у декана, поданы ли мною документы, была уверена на все сто. Декан пообещал сохранить все в тайне.

Эти три недели были кошмарными. Артур всячески делал вид, что меня не замечает. Я переживала. Начался токсикоз, который я всячески скрывала от Артура. Ваграм Ашотович уехал на месяц в Ереван. Я осталась наедине с мужем, до сих пор любимым и желанным, но сейчас таким холодным и неприступным. Хотя получалось, что с ним, что без него. Одна. Даже Лизабэт жила на даче с бабушкой.

Я тихонечко плакала в одиночестве. Одно радовало, что нас теперь двое и было с кем поговорить. Когда никого не было рядом — я разговаривала с малышом, называя его Артуровичем. Разговаривая с малышом, представляла, как к нему будет относиться Артур. Он так мило относился ко всем детям друзей, что не верилось в другое отношение к своему ребенку. Несколько раз пыталась сказать Артуру о беременности, но он постоянно был занят и просил не мешать.

На выходные ездили к Шуше. Она пыталась повлиять на Артура, говорила, что он мало обращает внимания на жену, но он злился и становилось только хуже. Он стал чаще брать ночные дежурства, я ужасно боялась появления другой женщины в его, вернее нашей, жизни. Пыталась поговорить с Артуром хоть на какую-то тему, но он даже в одной комнате со мной находиться не желал. Сразу вставал и уходил или делал вид, что очень занят. Спать ложился намного позднее меня, я к этому времени обычно уже засыпала. Хорошо хоть спал рядом, меня это немного успокаивало и согревало.

Я готовилась к вступительному экзамену. Готовилась с каким-то внутренним остервенением, понимая, что хочу доказать Артуру на что я способна сама. Хотя, что можно доказать с такой фамилией. Меня знала почти вся профессура института. Я даже ГОСы сдавала по-особенному. Вопросы задавали только те члены комиссии, которые знали мои знания и были уверены, что я отвечу на все их вопросы. Остальные мило замолкали, как только видели фамилию студентки. Вступительный экзамен я сдала успешно, уверенно ответив на все вопросы экзаменаторов.

Сегодня должны были вывесить списки. С легкостью поднялась на третий этаж административного здания института, подошла к стенду. Вот он список нашего направления. Всего пятнадцать человек. Пробежала глазами по списку, ни одной знакомой фамилии. Господи!!! Только три девчонки в нашей группе. Первая мысль, что посетила мою бедную голову — он меня убьет!!! Что я наделала… На глазах проступили слезы.

С Артуром мы и так уже не общались больше месяца, а теперь… Я даже боялась представить, что может произойти теперь. Как я скажу моему ревнивцу, что буду учиться в группе, где одни парни. Черт, угораздило же подать документы на это направление, уж действительно лучше бы шла на неврологию.

Рядом стояли парни. «Смотри у нас в группе только две девчонки. — Им придется с нами не сладко. — Зато нам с ними весело…». Они смеялись, конечное, им весело… В моей голове роились мысли: пойти к декану и забрать документы, сказать, что передумала, или попробовать поговорить откровенно с мужем. Все ему рассказать, попросить прощения и вместе найти выход из этой ситуации. «Больше никогда не буду настаивать на своем. Он всегда прав…» — решила я.

Вдруг за спиной услышала знакомый и до боли родной голос, мне показалось, что я даже дышать перестала:

— У вас в группе три девчонки. Баграмян тоже она. Это моя красавица-жена.

Артур обнял меня и поцеловал в щечку.

— Поздравляю, любимая. Ну и настырная же ты. Кто тебя надоумил подавать документы на это направление? — в глазах искрились смешинки. Он был доволен.

— Декан, — честно призналась я.

— Ладно, мир. Поздравляю! Ты поселилась в Куйбышевке официально еще на три года. Пошли?

— Пошли.

Мы быстро спустились по лестнице, подошли к машине, Артур снова обнимал меня за талию, а я вспомнила:

— Ой, мне сегодня на прием. Совсем забыла.

— На какой прием?

— К Костику. Он нас ждет к трем?

— Нас двоих, — насторожился Артур.

— Нет, нас троих, — улыбнулась я в ответ.

Артур опешил… Он просто стоял и смотрел на меня. А я не понимала, он рад или нет.

— Марусь, и ты молчала? Ты все это время молчала??? Когда ты узнала, что будет малыш? — глаза мужа искрились, в них бегали веселые лучики.

— На следующий день после нашей ссоры, — тихо ответила я. — Я хотела тебе сказать, но ты был занят или не хотел со мною разговаривать, — я смотрела на мужа, в моих глазах стояли слезы.

— Извини, милая. Машка, я болван!!!

Он смахнул выкатившуюся слезинку с моей щеки, обнял и поцеловал меня нашим фирменным всепоглощающим поцелуем. Это длилось вечно.

— Марусь, ты меня простишь? — неожиданно спросил он.

— Возможно, — улыбнулась я.

Ну, конечное, я его уже давно простила.

К Костику мы пришли без опоздания, он поздоровался с Артуром, посмеялся над его недоверием. Я смотрела на мужа и понимала, что у него что-то произошло. Мы, вроде-бы, помирились, всю дорогу до Павловска совершенно спокойно разговаривали, но он был другим. Но каким? Что не так?

Костя посмотрел анализы и, пока заполнял карту и разговаривал с Артуром, Татьяна Викторовна осмотрела меня и позвала Костю:

— Константин Михайлович, посмотрите сами, мы или ошиблись со сроком или…

— Извини, Артур, но я в первую очередь врач, как и ты. Если тебе так будет спокойнее, пошли вместе. Машенька, ты же не будешь против? — спросил Костик, подходя ко мне и натягивая перчатки.

Я вся напряглась и вжалась в кресло:

— Против чего?

— Против присутствия твоего мужа рядом?

— Нет, конечное, — отозвалась я, изрядно краснея.

Они подошли вместе. Костя посмотрел на меня:

— Машка, я врач. Смотри на меня, как на врача. Другом буду вечером, — он улыбнулся своей обворожительной улыбкой.

Артур взял меня за руку.

— Успокойся, лисенок. Я рядом.

Я просто замерла и ждала приговора.

— Маш, со сроком не могла ошибиться?

— Нет. А что? Он должен быть больше или меньше?

— Больше и как минимум на три-четыре недели.

— Нет, Константин Михайлович, точно нет. А что не так?

— Все так. Все хорошо. Но нужно сделать УЗИ, чтобы снять все сомнения, или подождать, когда будут отчетливо слышны сердцебиения. Одевайся, Машенька, — Костя как-то загадочно и вместе с тем озабоченно улыбался.

Артур протянул мне руку, помогая слезть с кресла, и о чем-то напряженно думая. Первым сообразил Артур:

— Костя, многоплодие?

— Предположительно — да. Есть в роду?

— Да. У отца был брат близнец. У тетки тоже двойня.

Я была в шоке и молчала. Нависло гробовое молчание. Мужчины смотрели на меня. Меня это стало раздражать:

— Что уставились. Сейчас все нормально? — я этот вопрос адресовала Костику, он в ответ утвердительно кивнул. — Прекрасно. Значит все нормально. Будим решать проблемы по мере их поступления.

— Маш, и не страшно? — спросил Костя.

— Не страшно что? Что их будет двое? Или рожать?

Костик засмеялся, Артур улыбнулся. А я продолжила:

— Бояться нужно было раньше. Когда с мужчиной в одну кровать легла. А теперь-то что? Теперь буду расхлебывать, — и я горько улыбнулась.

Подошла к озадаченному Артуру и поцеловала его, нежно прикоснувшись губами к его щеке:

— Пошли, папочка. Костя, я же могу быть свободна? Или еще что-нибудь нужно?

— Ничего Машунь. Направления у тебя есть. Встречаемся через … — он задумался и добавил, — давай недели через две. Артур, попытайтесь УЗИ сделать. Я направление выписал. Хочу знать, где они прикрепились. Маш, у нас с тобой все будет впервые: у тебя — беременность, а у меня — многоплодная…

Костя проводил нас до выхода.

По дороге домой Артур был очень серьезен и сосредоточен. А я? А я была счастлива. Я была уверена, что все будет хорошо.

Четыре месяца пролетели незаметно, хотя и не безоблачно.

В институте все было прекрасно. Группа подобралась великолепная, все толковые, ответственные, знающие зачем здесь собрались.

Поскольку все быстро узнали, что я жду пополнение, да еще какое, меня оберегали все мальчишки-одногруппники. То домой отвезут, то с занятий отпустят, то дадут возможность поспать на паре.

Дома Шуша с Ваграмом Ашотовичем пылинки сдували. Первенец, да еще не один. На УЗИ подтвердилась двойня, вероятнее всего разнополые.

Чувствовала я себя неплохо для молодой мамаши, токсикоз был, но прошел через месяц, и не очень сильный. Один «минус» — я постоянно хотела есть и спать, что мне и позволяли делать. Костик ничего плохого в этом не видел. Было решено, что доходить я должна до тридцати восьми недель, а дальше по показаниям.

Все было хорошо, кроме…

С Артуром все было как нельзя хуже. Нет, мы не ссорились. После примирения вроде все наладилось, но ненадолго… Муж, конечное, был внимателен ко мне, нацеловывал милые пяточки, то здесь, то там проступающие у меня на животе, разговаривал с малышами, пел им колыбельные, говорил, что у него самая лучшая, самая нежная и самая любимая жена. Но только говорил… Мне хотелось внимания, мужского внимания, а я его не получала… До меня он пальцем даже не дотрагивался. Ни тебе ласк, ни страстных поцелуев… А я даже не могла ни с кем поговорить: с Шушей — он ее любимый племянник, с отцом — стыдно как-то, с мамой — «я же тебя предупреждала» и ведь предупреждала… А с подружками — зачем? Только лишние пересуды да сплетни.

Как были правы подружки. Как пророчески звучали теперь их слова: «Смотри, Машка… любвеобильный… ловелас… хлебнешь по полной…».

Мне не хватает твоих глаз

Таких глубоких, чистых, ясных,

Твоих манящих, сладких губ,

Таких горячих и прекрасных.

Мне не хватает твоих рук,

Которые ласкают тело,

Как будто солнце по утру

Блуждает лучиком несмело.

Мое маленькое Я пыталось меня успокоить: "Он любит тебя. Он заботится о тебе, как о хрустальной вазе. Ты мама его детей. Он боится до тебя дотронуться". Только мое сердце, мое израненное сердечко знало, как мне больно от этого "боится дотронуться". Я не умела жить без Артура. Без него мне нечем было дышать… Без омута его черных глаз, все чаще всплывал на поверхность мой Разум и злорадствовал: "Что? Тебе говорили, не прислушалась… Теперь мучайся!.. Ты будешь сидеть с детьми, а он развлекаться… Ты же этого мужчину хотела! Получила… Нравится перспектива?"

На ноябрьские приезжала мамуля. Но она в Артуре видела только хорошее, восхищалась его заботой и вниманием, меня называла капризной девчонкой. Я не смогла ей все рассказать, да и рассказывать особо было нечего… Это моя боль и мой крест.

Все чаще я сидела одна в обнимки с книжкой и ревела. А любимого не было рядом… Я ревела…

Однажды выходя из Куйбышевки домой одна, Артур остался на очередное ночное дежурство, я встретила Билала. Он тоже направлялся домой и предложил подвезти, я не отказалась.

Он уже больше года, как переехал в Питер и работал в нашем отделении. Они с Артуром как-то быстро сдружились с первой встречи, оба любили хирургию, жили работой. В один из наших приездов к моим родителям Артур предложил Билалу переехать в Питер, в отделении как раз освободилось место хирурга. Билал с легкостью согласился, сказав, что сам уже подыскивал себе место в северной столице.

Билал снимал квартиру недалеко от нас, часто приходил в гости. Это был мой самый лучший друг. С ним я могла посекретничать о многом. Но последние месяца два мы виделись только в Куйбышевке, там не до секретных разговоров.

— Марусь, а у вас с Артуром все в порядке? Это, конечное, сестренка не мое дело, но все же?

Я ничего не могла сказать, я просто разревелась. Он, включив поворотник, остановил машину у тротуара, и я ему все рассказала, вылила на друга ведро накопившихся помоев, рассказала все как есть, без прикрас и без утайки.

— Сестренка, а почему ты молчала? Мне почему ничего не сказала сразу?

— Магомедович, а зачем? У меня сейчас самая важная задача — родить здоровых малышей. Что дальше — решу потом. Одна, или вместе с Артуром, но выращу этих малышей, — сказала я, немного успокоившись.

— Нет, Маша, ты не права. Родить здоровых малышей — это важная задача. А вот отдаление с мужем — это проблема. Нельзя эту проблему оставлять на потом. Помни одно — чтобы не случилось, я твой друг. Звони в любое время суток, по любому поводу. Притом, живу я рядом.

Он смотрел на меня внимательно. Я была благодарна Билалу за заботу, но очень боялась, что Артур будет ревновать. Проблем и без ревности хватало. После этого разговора Билал стал у нас бывать чаще, да и провожал меня до дома теперь чаще он, чем кто-либо другой. Он как будто не мог доверить меня никому…

Наступил новый год. В новогоднюю ночь Артур дежурил. Он последнее время часто брал ночные дежурства, говоря, что деньги дома лишними не будут, хотя я в это не особо верила. В средствах мы стеснены не были. Но выяснять не хотелось. Билал уехал к своим в Дагестан. Шуша ушла в этот вечер к знакомым. Ваграм Ашотович был на работе, он не мог в такой день поручить управление рестораном никому. Я была одна… Да и праздновать ничего не хотелось.

Я устала от беременности, от постоянно разваливающейся спины, от своего отражения в зеркале. Беременность красила не всех, меня она точно не красила. Живот был неимоверных размеров… Обуться сама не могла, одеваться тоже было сложно. Чтобы выйти на улицу постоянно приходилось дергать Артура, но он редко бывал дома.

В январе я перестала ходить на занятия. Было очень тяжело сидеть, сильно отекали ноги. Малыши явно готовились к появлению на свет раньше срока.

Плохое предчувствие

Было уже тридцать шесть недель. Костик настаивал на госпитализации и стимуляции родов, я боялась, Артур выторговал еще неделю, пообещав не отходить от меня ни на шаг. В понедельник я должна буду лечь в больницу к Костику. Сегодня среда. Есть еще время.

Я уже приготовила одежду для новорожденных, два одинаковых белых комплекта, два одинаковых конверта. Мы знали, что у нас будет дочь и сын, но с именами еще не определились.

— Артур, ты куда? — я сидела с книжкой в гостиной, когда Артур направился в прихожую, хотя только что хотели вместе посмотреть фильм. Он явно куда-то собрался, а ведь обещал домашним побыть сегодня со мной.

— Маша, мне срочно нужно в отделение, — ответил муж и отвел глаза в сторону, предварительно с кем-то поговорив по телефону из библиотеки, и разговор явно был не деловым.

Я понимала — врет, но на выяснение отношений у меня не было ни сил, ни желания. Восемь месяцев беременности съели все мои силы, малыши развивались хорошо, но их было двое. Было все в норме. Опасение у Кости вызывало только мое самочувствие и моя апатия ко всему. Я безумно любила Артура, не представляла свою жизнь без него, а он, по всей видимости, нашел мне замену… Было горько и обидно, отсюда и апатия, и частые слезы. Домашние все это списывали на беременность.

— Артур, я плохо себя чувствую, тянет внизу живота. Шуша ушла в театр, ты же сказал, что сегодня будешь дома. Я боюсь оставаться одна. Останься, пожалуйста, или можно я поеду с тобой в Куйбышевку, — молила я.

Конечное, от меня не укрылся тот факт, как напрягся Артур, после моей просьбы поехать с ним.

— Что ты, милая, за пару часов ничего не случится. Шуша уже скоро вернется. К тому же, Костя в понедельник осмотрел тебя, все же было хорошо. Не хватало тебе еще на ночные дежурства со мною таскаться. Что скажут в отделении? Отдыхай, — он подошел, поцеловал меня в щечку дежурным поцелуем и ушел.

Раньше его никогда не волновало кто и что скажет. А теперь… Думать об этом не хотелось.

Я осталась одна. О том, что плохо себя чувствую, я не шутила и ни коем образом этим не пыталась удержать мужа. Как-то по-особому болел низ живота, хотя малыши брыкались как обычно, весело и сильно.

Костику звонить не хотелось, решила немного подождать, может все обойдется. Лежа на диван, разговаривала со своими карапузами, но после очередного усиливающегося приступа боли, от которого меня согнуло пополам, взяла телефонную трубку и набрала номер Кости, к телефону подошла Маринка:

— Мариш, привет, Костя дома?

Подруга поняла по голосу, что что-то произошло, позвала Костю, он быстро взял трубку:

— Машка, что? — взволнованно спросил Костик.

— Костя, адская боль внизу живота. Я не могу терпеть… Мне вызывать скорую?

— В машину и в Куйбышевку. Где Артур? Я же ему все сказал, что нужно делать…

— Его нет дома, он уехал, — я уже ревела, Костя это понял. — Я одна дома. Я боюсь…

— Машунь, успокойся и не бойся. Паника нам не нужна. Звони Ашотовичу и Билалу. Они рядом живут. Я выезжаю… Сейчас попытаюсь дозвониться до Артура… Тебе нужно в Куйбышевку. Мы с Мариной будем ждать тебя там.

Следующий звонок Билалу:

— Магомедович, у меня скорее всего преждевременные начались, адски больно. Я одна… Приезжай…

— Машка, держись. Дверь открой. Лечу!!!

В довершении — Ваграму Ашотовичу. Собрав волю в кулак и прикусив губу, постаралась говорить спокойно, чтобы не напугать его:

— Добрый вечер! Артур уехал в больницу. Я дома одна. Мне очень плохо. Нужно ехать в больницу… (но резкая боль с новой силой пронзила все тело, и я вскрикнула «ой, мамочка!» в телефонную трубку).

— Держись дочка, сейчас прибегу.

Попыталась походить, боль не унималась ни на секунду, понимала, что это схватки идущие одна за другой, практически без перерыва, или мне просто казалось, что перерыва между ними не было. Кромешный ад какой-то…

— Карапузики, ну что вы удумали, вам еще рано, — я пыталась договориться со своими малышами, которых любила больше всего на свете.

Услышала шорох в прихожей, сделала пару шагов в ее направлении. Дверь открылась, в квартиру влетели Билал, за ним Ваграм Ашотович. «Хорошо, что вместе», — это последнее. что мелькнуло в моей голове. Поняла, что падаю, но меня подхватили сильные руки Магомедовича.

Дальше помню плохо. Сознание периодически то уходило, то возвращалось. Боли уже не было илия не чувствовала ее. Последнее, что помню: операционная — Билал — Костик и его слова: «Машенька, все будет хорошо. Доверься нам».

Я им верила и доверилась полностью. Теперь моя жизнь и жизнь моих детей была в руках моих друзей и моих врачей одновременно. Но глаза искали любимого, искали его и не находили. Артур… Где мой любимый Артур? Почему его нет рядом? Неужели…

Провал…

Тяжелое возращение…

Какие тяжелые веки. Хочу открыть глаза и понимаю, что сил нет. Решила полежать еще и прислушаться к телу.

Что со мной? Где я? Догадалась. В больнице. Интересно сколько прошло времени? Где мои детки? Сознание спутанное. Ничего не могу вспомнить. Почему я здесь? Почему так тихо? Почему я ничего не слышу? Нет, слышу… Голоса, один из них до боли родной… Я слышала голос любимого. Я слышала его голос, но не могла откликнуться. Я понимала и не понимала, что он говорит… Я изо всех сил старалась вернуться, зацепиться хоть за что-нибудь…

— Маша, Машенька, Машуня… Мой любимый лисенок… — шепчет родной голос где-то совсем рядом, и я пытаюсь ухватиться за него, за этот до боли родной голос. Ухватиться и вернуться… Господи, я хочу к нему…

Но я слышу и другой голос…

— Ты понимаешь, что! ты натворил… Она тебе этого никогда не простит… Как ты будешь вымаливать ее прощение? И этот человек еще обвинял меня!.. Ты говорил, что я предал Натэллу. Нет, Артур, я ее любил. Да, иногда изменял, но об этом никто не знал, особенно она. И в день ее приезда не было измены, был деловой ужин на четыре персоны в гостиничном номере. А ты?.. Вот это и есть предательство… Она вынашивала твоих детей, а ты нагло ходил налево, да притом у нее под носом, да так, что вся округа знала… О чем думал, сын?..

— Отец, мне и так тошно…

— Тошно ему…

Сквозь пелену понимала, что кто-то зашел еще. Попыталась приоткрыть глаза. В дверях, через туман в глазах, увидела женщину. Вроде бы это была врач из нашей хирургии, летом устроилась в отделение.

— Вам здесь нечего делать, — Ваграм Ашотович преградил ей вход.

Мой мозг пытался встрепенуться, но сил явно было еще мало.

— Но она же мне не соперница… Я пришла поддержать Артура… Артур…

— Пошла вон, — рявкнул муж.

Дама ретировалась за дверь.

— И ты хочешь на нее променять свою Машку? Машуню? которую ты боготворил до встречи с этой… Ты спятил, сын!

— Отец, оставь меня, пожалуйста… Ни на кого я Марусю менять не собираюсь. Да, запутался. Сам разберусь… Извини… Иди домой, успокой домашних. Я останусь здесь. Денисович сказал, что сегодня она должна прийти в себя. Я вам сразу позвоню…

Отец ушел. Артур остался. Он подошел к кровати. Я чувствовала, как он поправил прядь моих волос, как прикоснулся губами к моему лицу, положил свою руку мне на запястье, посчитал пульс.

— Машуня, милая Машуня. Вернись ко мне, лисенок. Ты нам нужна… Маша… Машенька… Машуня… Умоляю… Вернись… Я не смогу жить без тебя…

Я собрала все свои оставшиеся силы, попыталась приоткрыть глаза. Он заметил это еле уловимое движение.

— Машенька, если ты со мной, если ты меня слышишь, пошевели хотя бы пальчиком, — молил Артур.

Я с трудом подвигала пальцами руки, которую он держал.

— Машенька, девочка моя. Молодчина… Люблю тебя… Только тебя и наших малышей. Ты самое дорогое, что у меня есть.

Дверь в палату открылась, пришел врач. Это был реаниматолог, Илья Денисович. Поняла, я это время была в надежных руках… Благодаря ему я задержалась на этом свете. Он своих пациентов туда не отпускал, боролся за каждого до последнего…

— Добрый день. Ну, как? Мария, проснулись? Молодец. Я же обещал вернуть Марию — получите. А то: «что происходит, почему не просыпается». Артур Ваграмович каждый должен делать свое дело… Я же не лезу к Вам со своими советами во время Ваших операций…

Доктор осмотрел меня, поколдовал с капельницей.

— Ну вот. Теперь так. Маша, Вы заставили здесь всех поволноваться. Но молодчина, справились, выкарабкались. Сегодня никого к Вам не пускаем, кроме мужа. Кто у нас там еще в списке?

— Константин вечером подойдет…и Билал…

— Эти не в счет. Больше никого. Артур Ваграмович это в первую очередь к вам относится. Ей нужен покой. А послезавтра, если динамика будет хорошей, а она будет(!) хорошей, покажем маме малышей, и переведем ее в родильное отделение, — он внимательно смотрел на меня.

Я попыталась улыбнуться.

— Вот, молодец, Машенька. Не успела открыть глазки, уже улыбается. Люблю таких пациентов. Отдыхайте, — он похлопал меня по руке и ушел.

Я, слегка приоткрыв веки, попыталась посмотреть на Артура. Очень хотелось, чтобы он меня обнял и поцеловал.

Ах, да, между нами что-то произошло. Что? Мозг не готов был еще вернуть меня в реальность. Хотелось спать…

Артур держал мою руку, целовал мои пальчики. Как я скучала по нему все это время…

— Машенька, я люблю тебя. Ты — моя милая девочка, только моя. Я готов к любому наказанию, только не прогоняй, я не смогу без тебя, я не смогу без вас, — он уткнулся в мою ладонь. Я чувствовала его влажное лицо, он плакал…

Пришла медсестра, сделала укол. Я снова провалилась в сон.

Когда проснулась, поняла, что мне уже лучше. Глаза открылись свободно. Даже силы что-либо говорить появились, во всяком случае мне так казалось. Артур был рядом. Он все еще держал меня за руку.

— Привет, — громко сказала я. Вернее мне казалось, что произнесла я это громко, но услышала только шепот. Голос тоже был не мой звонкий, а чей-то чужой, совсем тихий, с хрипотцой из-за пересохших связок.

Артур смотрел на меня.

— Привет, моя милая. С возвращением.

— Что с детьми?

— Машуня, с малышами все хорошо. У нас дочь и сын. Спасибо тебе за них.

— Сколько я здесь?

— Сегодня пятые сутки.

— Это была кома?

— Нет. Денисович тебя отправил в медикаментозный сон. Ты была очень слаба. Он боялся, что восстановление пойдет очень сложно, поэтому решил тебе немного помочь.

Он очень аккуратно поправил мои волосы, погладил по щеке. Поцеловал.

— Не пугай меня так больше, Машуня. Мне без тебя плохо, — он смотрел на меня. В его глазах поселились боль, страх, одиночество. В моей голове промелькнуло: «Плохо? Мне тоже было плохо без тебя…».

Дверь палаты распахнулась. Артур резко повернулся, готовый сорваться с места. Это был Костя.

— Привет, Маруська. Мне уже сказали, что наша спящая царевна проснулась. Это сегодня самая главная новость реанимации. Умница! А то мы с Билалом так старались, а ты решила завалиться в спячку. Как самочувствие?

— Еще не поняла, — тихо отозвалась я.

Говорить было немного больно.

— Сейчас посмотрим, что тут у нас, — он откинул одеяло, не обращая никакого внимания на Артура. — А тут у нас все хорошо. Без сюрпризов. Вот и великолепно. Еще дня два лежа. Потом потихонечку будем вставать. Ты меня хорошо понимаешь?

Я кивнула.

— Тогда объясняю. Марусь, девчонку ты родила сама, каким чудом не знаю, но сама. Хотя точно знаю, что была уже без сознания. Во всяком случае, мы с Билалом так решили. На мальчишку сил не хватило. Пришлось экстренно делать кесарево. Так что извини, дорогая, шов на животе есть. Постарались сделать аккуратно. Шов поперечный, не стали портить белую линию. Дочка постаралась выпрыгнуть быстро, поэтому на промежности тоже пришлось наложить швы. Сидеть нельзя, только присаживаться. Да, что тебе объяснять, ты сама все знаешь. Все швы через пару дней сниму. Молодец, Маруська, ты у меня молодец!!!

Костя был доволен своей работой. Я тоже. Они спасли меня и моих малышей.

— Маринка тебе привет передает.

— Спасибо, Костик. Ей тоже привет. Я ее очень хочу видеть.

— Как врача или как подругу?

— И так, и так.

— Спи. Вижу, глаза закрываются.

— Спать не хочу. Смотреть на свет еще немного больно. Расскажи еще что-нибудь.

— Это тебе пусть Билал рассказывает. Он первый тебя увидел. Он и Ваграм Ашотович.

— Я знаю. Это последнее, что я помню. А потом только обрывки фраз всплывают и темнота, пугающая темнота.

— Заставила ты нас всех поволноваться…

Костик еще немного посидел. Предложил Артуру отдохнуть, муж отказался, сказав, что теперь у него есть второе дыхание, есть ради чего жить. Мужчины еще о чем-то говорили, но я снова провалилась в сон.

Проснулась от голоса Билала:

— Привет, сестренка. Все дрыхнешь?

— Нет, ты разбудил, — прошептала я. Он наклонился и поцеловал меня в щечку.

— Артур, ну-ка, марш на кушетку. И спать. Я ее не съем. Давай, дружище, давай. Твое безрассудное геройство никому не нужно. Особенно теперь.

Отправив Артура на кушетку, Билал подсел ко мне. Его глаза светились.

— Машка, ты не представляешь, как ты меня напугала. Я про Ваграма Ашотовича вообще молчу. Открываем дверь, вижу бледный колобок, который вскрикивает и медленно оседает. Едва успел поймать. Пока нес до дивана, отошли воды. Скорая приехала очень быстро. Минут через пять после нашего прихода. Дочку ты родила на каталке в Куйбышевке, а сына в операционной. Костя с Маринкой молодцы. Оба классные врачи. Как она орудует с новорожденными! Загляденье! Детки славненькие, в вашу дочурку я влюбился. Мальчишка на тебя похож. Ты их еще не видела?

— Нет. Обещали скоро показать.

— Может поспишь?

— Билал, я не хочу спать. Я уже выспалась. Посиди со мной еще.

— Конечное, я никуда не ухожу. Артур пусть поспит немного. Он с того дня из твоей палаты не выходит. Только к детям, да в туалет. Маша, это, конечное, не мое дело, но он, действительно, очень испугался за тебя.

Я улыбнулась и тихонечко сжала его руку, которой он держал мою. Он взял мою руку и поцеловал ее, глядя в мои глаза и не отводя взгляд.

— Чтобы у тебя не произошло, я всегда буду рядом, Маша.

Голос его немного дрогнул, я посмотрела на Билала. Что за чертовщина, в его глазах, всегда таких веселых и игривых, тоже поселилась боль и грусть.

— Спасибо, Билал.

Он еще мне что-то рассказывал и гладил мою руку, я уснула под его рассказ.

Следующее мое пробуждение было ночью. За окном было темно. Артур стоял у окна.

— Артур, — тихо позвала я.

Муж обернулся, увидел, что я открыла глаза, подошел, наклонился, нежно поцеловал меня.

— Да, милая, я здесь.

Он сел на стул, рядом с кроватью. Взял мою руку. Смотрел он на меня не отрываясь.

— Спи, милая, сейчас два часа. Тебе нужно набираться сил.

— Мне холодно без тебя и одиноко. Обними меня, пожалуйста, — попросила я.

Он аккуратно прилег рядом и обнял меня. Я вдохнула родной запах, как мне его не хватало все эти шесть месяцев. «Артур, Артур, как ты мог так со мною поступить», — мне показалось, что я это подумала, оказалось сказала.

— Прости меня, Машуня, прости любимая. Я только сейчас понял, что не смогу без тебя. Не потому, что появились дети. Просто без тебя я не живу. Последние полгода мне казалось, что ничего не происходит. Ты же рядом. И только когда тебя рядом не стало, я понял, что без тебя я даже дышать не могу. Прости, любимая. Это было первый и последний раз. Такого больше не повторится. Прости, если, конечное, сможешь…

Он прижал меня к себе, я слышала биение его сердца, его дыхание, и мне было хорошо и спокойно. Я снова таяла в его объятиях. Я вновь провалилась в сон.

Утром я уже проснулась более бодрой, жизнь возвращалась ко мне.

С утра заглянул Билал, он сегодня был после ночного дежурства, немного усталый, но глаза светились, когда он смотрел на меня. Он отпустил Артура на завтрак и чашку кофе. Милый вернулся быстро. У меня сложилось впечатление, что Артур боялся меня оставлять даже на пару минут и даже с Билалом. Или особенно с Билалом? В моей палате всегда кто-нибудь был. В основном это был Артур.

— Спасибо, Билал, — муж подошел ко мне. — Сегодня будем кушать кашку. Сейчас девчонки только кровь возьмут.

— А она у меня еще есть? — пошутила я.

— Сестренка, мы в тебя ее столько влили, что точно есть, — улыбнулся Билал. — Ладно, ребята, я пошел домой. Вечером прийти, подменить тебя?

Артур отрицательно покачал головой:

— Нет, Билал, спасибо. Я лучше с Машуней.

— Как знаешь…

Билал, поцеловав меня, вышел из палаты. Я перевела взгляд на Артура. Он внимательно смотрел на меня.

— Машенька, а он тебя любит.

— А ты? — я пристально посмотрела на мужа, пытаясь понять, любит ли он еще меня. Что осталось от того чистого и нежного чувства? Почему так произошло?

— Люблю, Машуня, люблю!!!

Пришла медсестра, взяла кровь из вены, поставила очередную капельницу.

— Артур, я хочу кушать.

— Сейчас Машенька, отец должен приехать. Он все и привезет.

Ваграм Ашотович не заставил себя долго ждать. На завтрак приехала теплая кашка и кисель, заботливо приготовленные Шушей или мамулей. Мне уже рассказали, что мамуля приехала сразу после родов, сейчас проживает в нашей квартире. Артур домой не ходит, его Шуша пообещала четвертовать. Так что живет он здесь, в моей палате.

В реанимацию никого не пускали, но каким образом ко мне ходил Ваграм Ашотович, это осталось тайной. Отец был очень доволен моим внешним видом. На обед пообещал привезти куриный бульончик и запеканку.

Был обход, Денисовичу все очень понравилось, сказал, что я завалялась в его отделении и пообещал выпустить меня из реанимации на свободу, но завтра.

Весь день Артур не отходил от меня, медсестра ему принесла обед в палату. Мой обед был доставлен из дома Ваграмом Ашотовичем.

Настал день покинуть палату интенсивной терапии.

— Машенька, Вы прекрасный пациент, но к себе больше не приглашаю, только как специалиста, — улыбнулся Илья Денисович.

Не знаю уж каким образом, но Артур договорился перевести меня в наше хирургическое отделение, вместо родильного, куда по логике должны были перевести. Он объяснял это только тем, что в хирургическое можно приходить родственникам. А детей он и в хирургию принесет.

Меня не интересовало, как он это сделал, меня интересовал только результат.

В родных пенатах

После переезда, муж постарался меня неплохо устроить. Это была vip-палата. Со своим душем, санузлом, телевизором и кушеткой.

Мне понравилось в палате, но больше всего мне хотелось в душ. Хотелось смыть с себя все…

— Ура, Машунька, — Артур поцеловал меня, — мы почти дома. Теперь у меня есть своя кровать (он кивнул на вторую кровать). Сейчас Ник Ник в гости придет. Костик сегодня с Маринкой приедет. Маришка должна осмотреть малышей и доставить их к нам.

— А ты их видел?

— Конечное, я к ним несколько раз в день хожу. Мне кажется, они меня уже узнают.

— Счастливый, — ответила я, на глаза навернулись слезы.

— Машенька, нет, не плакать. Тебе нельзя волноваться, — он нежно обнял и поцеловал меня.

В коридоре послышался шум. Артур поспешно вышел из палаты. В палату зашел Ник Ник.

— Машенька, ты очаровательна. Детки чудесные. Остальное все уладим. Теперь я твой лечащий врач. Решили, так будет удобнее. С родильным отделением договориться не смогли. Заведующая встала в позу — никаких посещений, общая палата, на общих основаниях. Она просто с Ваграмовичем раньше не сталкивалась. Как же… Сейчас… Артур это не потерпит. У Баграмян должно быть все самое лучшее: врачи, палаты, лечение. Сходил к главному, тот разрешил. Ты же наша девочка. Сейчас Константин Михайлович придет, он хотел какое-то назначение сделать и осмотреть тебя. Пусть посмотрит. Он толковый гинеколог.

В палату вошел Артур. Ник Ник обернулся и ехидно спросил:

— Разобрались. Надеюсь, все!? Если не сможешь разобраться — заявления на стол, оба, не смотря на твои заслуги и регалии; такого бардака в своем отделении не потерплю, — так резко Ник Ник с Артуром еще не разговаривал, во всяком случае при мне.

Ник Ник ушел, а Артур не спешил подходить ко мне. Почему?

— Артур, — позвала я.

— Да, любимая? — отозвался он, но ко мне не подошел, остался стоять у окна, поглаживая скулу рукой.

— Поправь подушку, пожалуйста. Мне не совсем удобно, — попросила я.

Должна же я как-то привлечь к себе его внимание. Артур сразу откликнулся на мою просьбу, подошел и заботливо поправил подушку. На его щеке сиял след от пощёчины, оставленный «заботливой» рукой любовницы.

Я не смогла сдержать улыбки, пусть знает, что я заметила:

— Красавиц! И за что так пострадал?

— Машуня, начинаешь дерзить? Люблю тебя, моя девочка, — он наклонился и поцеловал меня в носик. — Я тебе не надоел?

— Хочешь уйти?

— Нет, — быстро, как будто чего-то испугавшись, ответил он. — Просто, если устала, то я посижу в сторонке и почитаю.

Ответить я не успела. Пришли Костя с Маринкой. Костя осмотрел меня:

— Машунь, швы сегодня снимем.

— Костя, давай сначала Машке малышей принесем. Швы подождут.

Я была полностью согласна с Маринкой.

— Ребята, пять минут. Дайте мне пять минут, я душ приму, уже два дня не мылся, — взмолился Артур.

Маринка захихикала:

— Иди чистюля, но только быстро. Мне малышей еще осмотреть надо.

Артур исчез в душе. Мы остались втроем. Марина рассказывала мне про моих малышей. Они сразу были вне опасности. Девчонка запищала сразу, как только появилась на свет. Мальчишку пришлось легонько отшлепать. Вес хороший, как при рождении, так и сейчас. Кушают хорошо.

— Такие беспроблемный малыши… Как только вес наберут, выпишем их домой, — сказала Маринка.

— Жаль, что не мое молоко кушают, — на глаза предательски навернулись слезы и дрогнул голос, — я так мечтала во время беременности, как мои малыши будут…

— Отставить болото. Радуйся, что жива и будешь радоваться, глядя, как они растут и развиваются. Если бы Билал не успел или сама позвонила бы чуть позднее, могли бы не успеть тебя спасти, — ответила Маринка.

— Мариш, не пугай Машку. Все хорошо, Маш, я бы тебя спас, даже через полчаса.

Из душа вышел Артур, посвежевший, переодевшийся в чистую футболку.

— Уже почти человек… Все я готов.

— Пошли Костик, поможешь мне ценный груз принести.

Они ушли за нашими малышами. Артур сел на край кровати. Он ласково смотрел на меня, лаская, окутывая меня своим взглядом. А я лежала и думала, смогу ли когда-нибудь полностью его простить. Что просто так не отпущу, в этом я была уверена. А вот хватит ли сил удержать и простить?

Пришел Ваграм Ашотович с моим обедом. Было решено меня быстро покормить, чтобы ничего не остыло. Оказывается, дедушка внуков тоже еще не видел. Пока Артур кормил меня, деда смотрел в окно. Суп-пюре с сухариками я успела съесть, на второе была паровая котлета с цветной капустой, тоже было съедено мною. Как меня вкусно кормили. Точно знала суп-пюре творение рук Ваграма Ашотовича, только он мог превратить этот суп в божественную пищу. Кисель я выпить не успела, оставила на потом. Пришли мои маленькие крошки на заботливых руках Марины и Костика.

— А вот и мы! Давайте знакомиться, — улыбнулась Маринка и положила рядом со мной на кровать маленькие туго спеленатые кулечки.

Я смотрела на эти милые личики, а по щекам текли слезы безумного счастья! А ведь мы с ними могли никогда не увидеться… Я аккуратно наклонилась и поцеловала их носики.

— Мои маленькие, привет, — тихо проговорила я, — я ваша мама. Будем знакомы. Вы помните мой голос? Мы с вами разговаривали каждый день и долгими одинокими вечерами.

— Машунь… — взмолился Артур.

Я аккуратно дотронулась до их носиков и щёчек. Маленькими мои малыши были, но худенькими не были.

— Маришка, и сколько весят мои карапузики.

— Девочка — два кило шестьсот пятьдесят, мальчик — два восемьсот. Хороший вес, Маш. Машуль, им сейчас кушать пора. Покормите?

— Конечное…

Я не сводила глаз с моих крошек. Боже, как они хороши.

— Родители, кто из них, кто, разобрались? — спросил Костя.

— Я — да, а ты, Артур? — спросила я.

— Сейчас глаза откроют, определю, — ответил муж.

Услышав папин голос, малыши смешно заводили носиками и нахмурили бровки.

— Маленькие мои, посмотрите на маму, я тоже хочу увидеть ваши глазки.

Марина протянула мне бутылочку со смесью, вторую — Артуру. Мы начали кормить малышей одновременно. Я знала, что ближе ко мне лежала Наталия, наша маленькая Натали. Как только капельки смеси попали в ее ротик, она открыла глазки и уставилась на меня. Сынишку Артур взял на руки. Взял так умело, что я даже засмотрелась на него. Он перехватил мой взгляд и улыбнулся в ответ. Я перевела взгляд на свою девочку.

— Привет, доча, я твоя мама. Ваграм Ашотович, подойдите ко мне, — позвала я.

Отец так и стоял у окна, забытый всеми. Он подошел и остановился у меня за спиной.

— Что Маша?

— Познакомьтесь, это Ваша внучка, Наталия Артуровна. Девчонка с красивыми армянскими глазами, как у дедушки.

Я посмотрела на Ваграма Ашотовича, глаза у деда блестели от слез. Натали нахмурила свой лобик, она усердно кушала смесь и водила глазенками из стороны в сторону.

— А у Артура маленький Тимур Артурович. Да, Артур? С именами я не ошиблась?

— Да, любимая, все правильно. Тимур и Натали.

Мы посмотрели друг на друга, я вновь слегка улыбнулась мужу.

— Артур, повернись немного. Я сынишку не вижу.

Артур повернулся.

— А что на него смотреть. Спит, как всегда. Соня. То ли дело Натали, она у нас девочка-глазастик.

Мы еще немного поворковали над нашими малышами и Марина, забирая детей, пообещала завтра принести на подольше. У нее завтра ночное дежурство, так что, если мы будем хорошо себя вести, то получим клад часов в семь вечера и на пару часов.

Артур с Мариной понесли детей в родильное отделение, а Костя занялся мной, нужно было снять швы. Он сделал это аккуратно и не больно.

— Можно потихонечку вставать, но только когда рядом Артур. Даже в туалет, только с Артуром. Маша, это я серьезно… Первое время может сильно кружиться голова.

Они возились со мной, как с маленьким ребенком, забыв, что я сама врач и сама все знаю. Я обещала вести себя прилично.

Пришли ребята и деда, он был горд тем, что увидел внуков первым. Теперь ему будет, что рассказать дамам дома. Ему не терпелось поделиться с ними. Я черканула записку со списком вещей, которые мне нужно принести, и Ваграм Ашотович поехал домой.

— Спасибо, Марин. А у вас когда пополнение?

Маринка перехватила мой взгляд:

— А что, уже заметно?

— Визуально — нет, но я увидела. Недель 10–12?

— Чуть больше, — отозвался Костя. — Глазастая ты, Машка. Ребята, вы решили время до выписки провести в этой палате?

— Да. А что?

— Ничего, Артур. Машеньке здесь будет комфортно?

— Я справлюсь… — отозвался мой муж.

Все мы знали, что говорим об одном и том же. Просто никто не хотел называть эту причину своим именем. А имя у нее — любовница.

Самым частым гостем моей палаты был Билал. Он оберегал мой покой в отделении, когда Артур был на операции или делал обход. Даму сердца, нет, скорее даму тела моего муженька (его сердце сейчас принадлежало если не мне, то нашим крохам определенно) Ник Ник отправил в отпуск после ее попытки пройти ко мне и поговорить по душам.

Гостей в моей палате всегда было много. Ник Ник смеялся, что в отделении такой бардак может устроить только семейка Баграмян. Кто-то из медсестер сделал шутливую табличку «Палата № 6. Семейная». Теперь, кто искал нашу палату, находили ее сразу.

Каждый день приходили Ваграм Ашотович и мамуля. Мамуля приехала, чтобы помочь мне с малышами первое время. Сейчас я старалась ее уговорить поехать домой.

«В больнице я проваляюсь еще недели две-три. Потом Артур возьмет отпуск. Мамуль, мы справимся вдвоем. А потом мне нужна будет помощь, может тогда сможешь приехать», — просила я. Она, хотя и с трудом, но согласилась.

Но как мне хотелось, чтобы мамуля была рядом сейчас, хотелось упасть в ее объятия и все рассказать, про меня, про Артура, про его измену и мою боль. Но этого делать было нельзя. Сначала я должна во всем разобраться сама, разобраться со своими чувствами, со своей любовью и со своей болью… Сама!..

Два раза в неделю приходили мои одногруппники. Они рассказывали новости, приносили мне лекции, я академку брать не собиралась, решила попробовать догнать и подчистить хвосты. Артур был «за» и помогал с учебой.

Все знакомые, что работали в Куйбышевке, заходили узнать, как я здесь поживаю. У нас в палате побывали все друзья Артура, теперь это были наши общие друзья. Приходилось всегда выглядеть хорошо. Повышенное внимание к моей персоне мне нравилось. Артур тоже сиял. Все старались нам помочь справиться с трудностями.

Как бы не был виноват Артур, но старался он больше всех. Старался предугадать все мои желания. Я снова была в его магии. Но было одно отличие. Мне казалось, он снова боялся до меня дотронуться, целовал, но очень нежно, обнимал аккуратно. Не было той уверенности и армянской страсти, которая сводила меня с ума. Не хотелось думать, что ее он приберегает для другой…

День открытий

Мы с малышами задержались в больнице, как я и предполагала, еще на три недели. Нас выписывали домой, когда малышам исполнился месяц. Малыши были маленькие, но хорошо набрали вес. Весили они почти семь кило на двоих. За это время я тоже окрепла. Если честно, то и в больнице мы задержались из-за меня. Очень часто мучило головокружение. С этим боролся Артур и неврологи Куйбышевки.

А я занималась малышами. За это время я научилась справляться с двумя малышами одномоментно. Они последнюю неделю практически жили с нами, в свое отделение уходили на папиных руках только на ночь.

Накануне выписки Артур попросил отпустить его домой на несколько часов. Он доверял Шуше и отцу, но хотел проконтролировать все сам. Я догадывалась, что он хочет сделать мне сюрприз. Надеялась, что приятный. Хотя, мог бы и не отпрашиваться, я его в больнице не держала.

Малыши до вечера в этот день были заняты в своем отделении разными процедурами, с утра мы с Артуром их покормили, теперь увидим только после пяти часов. Артур сделал утренний обход, оформил отпуск в отделе кадров на месяц и считал себя свободным до пяти.

Оставить меня одну, хотя и в родном отделении, он не мог (или не хотел?). Поэтому приглядывать за мною Артур оставил, как всегда, Билала и Ваграма Ашотовича.

Артур улетел домой. Мы с отцом сидели в палате и пили чай. Меня очень тревожил сон, который я несколько раз видела во время комы. Скорее это было какое-то видение… Я видела Натэллу, и она со мною разговаривала… Иногда очень ласково, иногда нет… Не могу сказать, что мне это было приятно… Меня интересовали некоторые детали этого видения, о них я и собиралась поговорить со свекром.

— Ваграм Ашотович, я очень хочу с Вами поговорить на одну деликатную тему, — начала я, свекор напрягся.

— Да, Маша. На какую?

— Ваграм Ашотович, мне очень важно знать, что у Вас произошло с Натэллой?

Он посмотрел на меня, на его лице застыл немой вопрос. И я продолжила:

— Я понимаю, Вам это трудно вспоминать. Но все же, — он молча смотрел на меня, выжидая, и мне пришлось закончить. — Во время комы мне несколько раз навязчиво снился один и тот же сон. Мне снилась Натэлла. Она разговаривала со мной. Она просила назвать девочку Натали, это имя малышке должно принести счастье. Поэтому и Наталия Артуровна. Потом она просила простить Артура, объясняя это тем, что Артур предал тело, а его отец — душу. Когда предают душу — это больнее…

Я посмотрела на отца, на его смуглом лице стала заметна бледность, он смотрел в окно, как будто что-то хотел там рассмотреть.

— Ваграм Ашотович, извините, Вам плохо?

— Нет, Маша. Все нормально, просто не ожидал такого разговора. Думал темой разговора будет Артур. Значит я предал душу? А я думал, что спасал ее жизнь. Мария, теперь ты женщина, прошедшая не только через любовь, но, к сожалению, и через измену мужа. Я все расскажу. Только не суди строго…

— Не мне Вас судить, — я аккуратно прикоснулась к его руке.

Ваграм Ашотович внимательно посмотрел на меня.

— Хочешь услышать правду из первых уст? Слушай, дочка. Этого Артур тебе рассказать не сможет, он этого не знал, не замечал. Был еще маленьким. А у Шуши своя правда… С чего начать? — он задумался, а потом медленно, каждое слово ему давалось тяжело, продолжил. — Наверное, с самого начала. Все у нас было хорошо. Мы любили друг другу. Родился Артур. Своим рождением этот богатырь чуть не угробил свою маму. После родов Натэлла очень долго восстанавливалась, поэтому у нас и поселилась Шуша. Она взяла на себя все заботы по хозяйству, оберегала Натэллу, ухаживала за Артуром. Все было хорошо… Пока моей любимой жене, спустя десять лет, не ударило в голову родить второго. Как я ни старался отговорить ее и избежать этого, она забеременела. Еще на ранних сроках врач сказал, что беременность многоплодная и Наталья не сможет выносить детей в силу особенностей ее организма. Нужно делать аборт… Я не знаю подробностей и не смогу объяснить сейчас почему, никогда не был силен в медицине и ее терминологии. Она ревела, переживала, но уступила настойчивым советам врача и моим еще более настойчивым уговорам… Прошло месяца четыре со времени операции… Мне пришлось уехал в Ереван… В то время я уже пытался открыть сеть своих кафе в Кисловодске и Ереване. Я не преследовал свою идею, как говорила Натэлла… Нет… Я делал это только для нее и для сына, для их благополучия. Для себя — я мог бы всю свою жизнь проработать поваром и был бы счастлив, свою профессию я любил… В Ереване были назначены деловые встречи. Конечное, что могла увидеть Натэлла приехав ко мне в тот злополучный вечер: два мужчины… две женщины… гостиница… вечер… стол… на столе выпивка и закуска… Она вспылила… Хлопнула дверью. Но, клянусь, это не было свиданием… Да, я не пошел за ней. Но, Артур не знал характер своей мамы. С ним она всегда была нежная и любящая. Со мной — она была разной, характер у нее был взрывной… Я знал, она должна остыть… Решил, через два дня приеду в Кисловодск и все объясню. Ее убедить и успокоить можно было только лаской. Она любила мои руки… Думал, приеду, приласкаю, все объясню, во всем спокойно разберемся… Приехал и … увидел пустую квартиру. На столе записка: «Не ищи. Ты теперь свободен. Развлекайся»… Было горько, больно и обидно… Наступила пустота… Артур говорит, я не пытался их вернуть. Пытался…, но, увы, моя любимая женщина была непреклонна… Если бы я не любил Натэллу, женился бы на другой, вокруг всегда вилось много красивых, свободных, доступных. Но я любил ее, любил, люблю и буду любить… Вот такая печальная история нашей любви, дочка.

Ваграм Ашотович замолчал. Молчала и я. Я не знала, что сказать. Пазл не складывался. Где здесь предательство? Предательство в чем? Что называла предательством Натэлла? Или это был просто сон и игра моего больного воображения? Что она рассказывала Артуру? Вопросов было больше, чем ответов.

— Извините, Ваграм Ашотович. Я думала, что мне это хоть немного поможет, но я еще больше запуталась.

Он впервые обнял меня, по-отцовски, нежно, как дочь. Меня в детстве так обнимал папа, когда мне было больно. Я уткнулась в его плечо, по щекам потекли слезы.

— Мария, только не плач. Артур убьет меня, если узнает, что я довел тебя до слез.

— Смело можете сказать, что виновник моих слез он сам. Я не знаю, что мне делать, как мне поступить… Я люблю его… Но мне ужасно больно… Как жить с этой болью…дальше…я еще не знаю. Я так люблю его руки, его губы, но сейчас каждое его прикосновение вызывает боль, но и без них я не могу… Без него меня не существует… Душа мертва… Только оболочка…

— Машенька, я даже не знаю, что тебе сказать, дочка, что посоветовать. Не было бы детей и не будь Артур моим сыном, посоветовал бы пожить отдельно. А так… Знай одно, вас я не брошу. Ни тебя, ни малышей. Попытайтесь поговорить с Артуром… поговорить честно и откровенно. В разговоре рождается истина…

Мы еще долго стояли молча и смотрели в окно.

— Что-то Билал задерживается, он должен сменить меня в этой палате, — отец посмотрел на меня. — Иди, дочка, умойся. Заплаканная вся. Никто не должен видеть твоих слез. Особенно здесь.

Я сходила, умылась. А потом отец бросил такую фразу:

— Я не знаю, почему Артур так доверяет Билалу. Про ваши отношения уже вся больница говорит.

— Про наши? — удивилась я. — Ваграм Ашотович, больница может говорить только про отношения Билала ко мне, но не про наши.

— Билал тебя любит. И он это не скрывает. Билал, так же, как и Артур, не уходил из больницы с момента твоего поступления и до перевода в это отделение. Артуру тяжело на это смотреть.

— Теперь пусть смотрит. Раньше Билал себя так не вел и никогда себе этого бы не позволил. Это великое чудо, что он оказался рядом. Я обязана ему жизнью и не только своей. Да и Артур тоже. Хотя… — я не стала продолжать свои мысли, оставила их при себе.

Для себя решила, пусть Артур знает, что на свете есть мужчины, которые меня любят и мною восхищаются. Хочется ревновать, теперь пусть ревнует. Захочет уйти — пусть уходит.

Вскоре пришел Билал, как всегда веселый, улыбающийся. Ходячий позитивчик. Поздоровался с Ваграмом Ашотовичем, поцеловал меня в щечку.

— Что, сестренка, завтра домой? Сбежишь от меня? Буду скучать.

— Ты будешь приходить к нам в гости. И помогать мне с малышами. Можешь даже каждый день. Я всегда рада тебя видеть. Ты мой Ангел-Хранитель.

Ваграм Ашотович ушел. Мы остались одни.

— Билал, я хочу кофе. Мне же уже можно. Ведь можно?

— Можно, Машенька. Сейчас принесу, — он вышел из палаты и через пять минут у меня в руках была чашка ароматного горячего кофе.

Мы сидели и пили кофе с моим любимым горьким шоколадом. Как всегда, с Билалом было весело и спокойно. Он рассказывал про Дагестан, про своих сыновей. Он ездил домой на новогодние праздники. Очень хотел забрать семью в Питер, но Роза отказалась ехать. Родня настаивала, чтобы он вернулся домой. Пока решили оставить все как есть.

— Билал, мне сказали, что ты после моей операции сутки не отходил от постели, а потом неделю жил в больнице. Это правда?

Он улыбнулся, глаза покрылись грустью:

— Да, Маша.

— Почему? Зачем?

— Я же сказал тебе, что всегда буду рядом. Вот и был рядом. Первые сутки сидел у твоей постели и молил Аллаха, чтобы он не лишил меня радости видеть твои голубые глаза. Он услышал мои молитвы, кризис миновал. Затем я боялся оставить тебя с Артуром, вдруг он уйдет, а тебе станет хуже. Потом боялся, что в палату могут зайти те, кто не должен туда заходить. Да и нужно было отпускать Артура в родильное отделение покормить малышей. Ночью уходил в хирургию на несколько часов поспать и умыться, — Билал замолчал, а потом спросил. — Я ответил на твои вопросы?

— Не на все… Билал, я не могу понять, зачем тебе это нужно? — я пыталась подвести разговор к какому-то итогу, я хотела услышать, что я для него значу. Не спрашивать же самой?

— Машка, я корю себя за то, что восемь лет назад послушался Бориса Михайловича и не попытался завоевать твое сердце. Когда приехал в ваш городок, увидел, сколько молодых и достаточно доступных женщин вокруг. Жену не искал, и так внимания хватало. Ты понравилась сразу, с первой нашей мимолетной встречи. Ведь не зря говорят, случайных встреч не бывает, все встречи предначертаны свыше. Ты, работая в детском отделении санитарочкой, постоянно прибегала в хирургию. Вначале решил, что, как и многие другие, прибегаешь ради нас. В отделении тогда, кроме меня, еще работал Антон, тоже молодой и холостой. Но потом понял, что ошибаюсь. С нами ты общалась, как и со всеми остальными «привет-пока», а прибегала к Борису Михайловичу. Он тебя приглашал на сложные перевязки и плановые операции, просто посмотреть. Веселая, интересная, общительная, безумно красивая и недоступная, как кукла на витрине магазина. Познакомился поближе, понял, с тобой интересно просто поговорить. Ты, несмотря на свою юность, могла поддержать любой разговор, знала много, интересно рассказывала, но ты не принимала или не понимала ухаживаний и намеков мужчины. В силу опыта догадался — невинная девчонка, еще ничего в жизни не познавшая. Здесь еще шеф пальчиком погрозил, сказав: «Машку не трогать». Поэтому и был все это время просто другом, старался им быть, — помолчал и продолжил. — После второго курса, когда ты проходила практику в нашей больнице, решил пойти ва-банк, все рассказать тебе, в надежде, может увидишь во мне не только друга, но еще и мужчину. Тебе уже было двадцать, в душе надеялся, что ты повзрослела. Но пришлось срочно уехать домой. Отец вызвал телеграммой, я даже не знал причины срочного отъезда. Оказалось, у Розы умер отец и я обязан был срочно на ней жениться. Мы были сосватаны еще в детстве. От этого обычая меня мог спасти только брак и возврат слова, но я совсем об этом забыл, как, впрочем, и о существовании Розы. Вернулся уже с женой. Но ты не смогла уйти из моего сердца. Вернее, я не смог справиться с теми чувствами, что были к тебе, поэтому, не смотря на женитьбу, остался тебе другом. Когда увидел Артура рядом с тобой, понял сразу — вы любите друг друга. Вернее, ты точно любишь. Твое сердце для меня оказалось закрыто. Но вычеркнуть тебя из своего сердца не смог, поэтому попытался подружиться с твоим мужем. У нас оказалось много общего, в том числе и хирургия. Наблюдая за вами во время редких встреч, увидел перемену в ваших отношениях. Ты стала более независимой, он иногда хмурился, глядя на тебя, хотя и смеялся: «Ни во что мужа не ставит». Я догадывался, что ему это не нравится, догадывался, что терпение может лопнуть и тогда произойдет беда… Кто-то из вас может сделать непоправимую ошибку. Почему не сказал тебе? Не знаю. Возможно потому, что сам не видел в твоем поведении ничего плохого. Решил просто быть рядом и оберегать тебя, как могу. Очень обрадовался, когда Артур предложил место хирурга в их отделении. Согласился сразу. Переехал в Питер и снял квартиру недалеко от вас, — Билал помолчал и добавил. — Если решишь уйти от Артура, то ты уйдешь ко мне.

Я опешила от такого заявления Билала.

— Билал, а меня никто спрашивать не будет? Ты, как и Артур, не даешь мне выбора?

— Машенька, какой выбор, дорогая. У тебя двое грудных деток. Тебе нужен мужчина, который будет любить не только тебя, но и заботиться о малышах.

Было видно, что он волнуется. Впервые видела тень нерешительности и волнения на лице Билала.

— Билал, тебе это зачем? — я смотрела на него и не верила своим ушам.

— Машенька, ты должна знать лишь одно: у тебя есть я, а мне важно чтобы ты была жива, и чтобы у тебя все было хорошо. Я люблю тебя, люблю и все. Детей люблю тоже, потому, что они родились у меня на руках. Они сначала почувствовали мои руки, а не руки твоего мужа и их отца. Он появился только на следующее утро. Его не было в тот вечер в Куйбышевке, — он смотрел на меня, взгляд был полон нежности и заботы, так Билал пытался заглушить ту боль, которую доставляли мне его слова.

— Я догадывалась, — обреченно ответила я.

Мы стояли у окна, по моим щекам текли слезы.

— Билал, извини, я очень ценю твое отношение ко мне, но люблю я его… Не знаю, что будет дальше… Не знаю, смогу ли до конца простить Артура… Но, он мой муж и отец моих детей… Ты женат… Пойми на развалинах двух семей, мы не сможем построить новую и счастливую…

— Маша, смогли бы, если бы ты этого захотела хоть немного, хоть самую малость, — он подошел и подал мне стакан воды. — Успокаивайся… Сейчас Артур придет… Он меня убьет, если увидит твои слезы…

— Может убить себя… Он виновник моих слез. Он и никто другой…

Артур зашел так тихо, что я вздрогнула, после это слов:

— Кого я должен убить?

Я повернулась на его голос, Билал так и остался стоять рядом со мной и глядя в окно, даже не шелохнулся.

Артур подошел, обнял меня, прижал к себе.

— Машенька, не надо, милая. Пойдем, умоемся. Тебе нельзя нервничать. Малыши это чувствуют.

— Что-то раньше ты об этом не думал, — вдруг сказал Билал. — Ладно, пошел я. Сами справитесь!? — не то потребовал, не то спросил он.

Билал уже улыбался, но я видела, что это была маска, в его глазах застыла боль.

— Справимся. Спасибо Билал, — сказал Артур. — Ты домой?

Билал кивнул и, больше не произнеся ни слова, быстро вышел из палаты.

— Машуня, милая, пойдем в душ. Я принес чистую одежду. Нужно быстренько собраться и успеть забрать малышей до кормления, а то опять увидим только сонного Тимура.

Артур нежно смотрел на меня. Он теперь снова пытался предугадать мои желания.

— Хорошо, — ответила я и безропотно пошла в душ.

Вода помогла мне справиться с нервным напряжением, немного успокоиться и привести мысли в порядок. Я не имела право давать повод для разговоров в больнице. У нас все хорошо. Билал… А что Билал? Это его личное дело. Он любит меня как брат. Он заботиться обо мне, как о сестре. Вернее, я его люблю как брата и ценю его заботу обо мне. Об этой любви должен знать только Артур. Артур… А вот с ним нужно поговорить сегодня, на сон грядущий. О чем? Обо всем. От этого разговора будет зависеть уйду ли я домой с Артуром. Или… приму предложение Билала…

Я вышла из душа посвежевшая и умиротворенная на сколько это было возможно. Артур стоял у окна, я тихо подошла к нему и уткнулась лбом в его широкую спину. Он вздрогнул, не ожидал.

— Извини. Напугала? Что, папочка, пойдем к нашим малышам? — я попыталась заглянуть в его глаза.

За три недели после моего возвращения в глазах Артура поселилась надежда. И чем чаще я на него смотрела, тем она ярче светилась в его глазах.

— Задумался. Пойдем, милая, — он провел ладонью по моим волосам, аккуратно поправляя локоны, запечатлел на моих губах свой аккуратный поцелуй. — Моя сладкая девочка.

По больнице мы ходили или под руку, или он держал меня, как и раньше, за талию, и всегда улыбаясь.

Разговор на берегу…

Уже было одиннадцать часов. Последнее вечернее кормление наших малышей. Сегодня я кормила Тимура, а Артур — дочурку. Было прикольно смотреть, как папочка воркует с этой маленькой куклой:

— Моя милая девочка, ну давай еще немного покушаем. Ну, один глоточек, за мамочку. Натали, моя маленькая Натали, — он поцеловал ее в носик и смотрел на реакцию малютки. — Завтра мы пойдем домой. Тебя ждет шикарная постель и самая лучшая в мире карета. Ты моя черноглазая принцесса.

А я смотрела на сопящего сынишку, уже давно съевшего свою смесь и сладко спавшего на моих руках, любовалась этим личиком. И думала: «Сыночек, мой маленький сыночек. Спишь, мой защитник? Спи, расти, набирайся сил. Ты мое сокровище, ты моя надежда и опора. Ты моя жизнь».

Артур подошел и обнял меня свободной рукой.

— Машунь, укладываем малышей спать и идем к себе? — он смотрел внимательно и нежно, стараясь прочитать все мои желания в моих глазах.

Я знаю, что в моих глазах он видел укор, как бы я не старалась это скрыть.

— Машенька, моя милая Машенька… — он поцеловал меня в висок и уткнулся в мои волосы.

— Да, пусть спят. Завтра заберем сразу домой илипридем покормить утром?

— Придем покормить утром и принесем им одежду. Я привез. Сейчас проверишь, все ли собрал.

Мы положили малышей, немного постояли рядом с кроваткой, убедились, что малыши крепко спят, и пошли к себе. Артур, как и раньше, держал меня за талию, которая уже наметилась, держал крепко, боясь отпустить. Я уже привыкла к косым и осуждающим взглядам. Многие осуждали Артура и жалели меня. Но были и такие, кто говорил, что я полная дура… Но, это было их личное мнение. Меня оно не интересовало… У меня оно было свое…

В палате Артур предложил:

— По чашечки чая или сразу спать?

Мы пытались вернуться к традиции вечерней чашечки чая, так незаслуженно забытой в начале моей беременности.

— Можно и чай. Вообще-то, я хотела поговорить с тобой. Здесь, сейчас, на нейтральной территории.

После этой моей фразы Артур напрягся. Даже скрыть это не сумел, или не пытался.

— Разговор на берегу… — тихо и обреченно произнес он. — Хорошо. Тогда сейчас принесу чай.

Он ушел за чаем в ординаторскую, а я пыталась мысленно выстроить нить разговора. Было бы проще, если бы я так не таяла от его взгляда и от прикосновения его рук. Но, даже после всего, что произошло, его магическое влияние на меня было велико.

— А вот и чай, милая.

Он поставил чашки с чаем на прикроватную тумбочку, достал мою любимую шоколадку. Я стояла у окна и молча смотрела на него. Он подошел ко мне, попытался обнять меня.

— Нет, Артур, подожди. Я понимаю, что разговор будет не из приятных для тебя, но и для меня он тоже будет не из легких. В твоих объятиях я не смогу сосредоточиться. Но, согласись, он должен состояться сейчас, здесь, чтобы не нести этот сор домой. Я не хочу выяснять отношения ни рядом с малышами, ни… — я запнулась, хотелось сказать в нашей спальне, но будет ли она теперь нашей? и добавила, — ни в присутствии кого-то еще.

— Хорошо. Говори. Я готов услышать любой твой вердикт, любой приговор, — он сказал это тихо, голос слегка дрогнул.

Стоять у окна было прохладно, и я села на кровать, поджав ноги и обхватив их руками. Он остался стоять у окна и всматриваться в темноту улицы.

— Артур, ты можешь мне объяснить, что у нас произошло? Что пошло не так? Чем она оказалась лучше меня?

Таких вопросов он явно не ожидал. Он ожидал обвинений. К ним он был готов. Я же хотела разобраться и попытаться склеить то, что осталось от нашей любви, если было еще что склеивать…

Он помолчал, подумал и ответил:

— Машенька, я не знаю, как это получилось. Все началось с твоего выпускного вечера. Вы с девчонками веселись в ресторане. Вы были такими молодыми, красивыми и счастливыми. Мальчишки, вчерашние ваши однокурсники, как коршуны кружили вокруг вас. Я понимал, вы прощаетесь со студенчеством, вспоминал себя, впереди взрослая жизнь и ответственная работа, но… Дэн с Костей смеялись, что наши девочки пошли в разнос. А я замер и думал, смогу ли пережить измену жены. Хотя ты вела себя приличнее остальных и об измене можно было и не думать, на нее не было ни каких намеков… На один из танцев, вы уже изрядно набрались и танцевали просто все вместе, я, устав подпирать колонну, пригласил какую-то девчонку. Потанцевали, и меня посетила другая мысль, что я тебе не интересен. Ты даже не заметила, что меня не было рядом… Я не знаю, почему об этом тогда подумал. Пришли домой. Все встало на свои места. Со мной снова была моя нежная и любящая жена, моя Машенька. А потом твой бунт с ординатурой. Ты дулась, я бесился… В один из вечеров, после работы зашел в кафешку, заказал коньяк, а дальше… появилась она… Почему не смог остановиться? Не знаю… До сих пор не понимаю… Ненавидел себя, пытался вернуться к тебе, обрадовался, что ты поступила. Думал, вот она удача. Теперь мир, мне никто, кроме жены, не нужен. Новость о беременности, да еще какой, вернули меня к тебе. Но… ненадолго… Дальше токсикоз, капризы, мои командировки, ребята из группы рядом с тобой… Я бесился, ты капризничала… Она постоянно крутилась рядом, не давая прохода… Все это как снежный ком… Короче, я не выдержал испытания. Я…

Он замолчал, стоял у окна, сильно сжимая подоконник, так, что побелели костяшки пальцев, потупив взгляд. Смотрел куда-то вниз… Я тоже молчала. Я ждала ответа на мой последний вопрос. После долгого молчания, которое мне показалось вечностью, он дал ответ и на него:

— Она ничем не лучше тебя. Она хуже, но просто приласкала и выслушала, когда я нуждался в этой чертовой женской ласке и внимании, которого тогда не мог получить от тебя. Во всех отношениях хуже. Ты единственная женщина, с которой мне действительно хорошо… Мне плохо без тебя, Машуня. Без тебя я не смогу… Я знаю, что виноват, знаю, что простить меня невозможно. Но согласен быть просто рядом с тобой… в одной квартире… Только дай мне шанс… Не прогоняй меня…

— Артур, как долго вы встречались?

Он молчал, потом тихо ответил:

— Не знаю Маша, последние два-три месяца часто.

У меня текли слезы.

— Как у тебя хватило наглости афишировать это на работе? Ведь это же не только твоя работа, но и моя. Я бы все-равно узнала… А теперь как я должна ходить по больнице?

— Я не афишировал эти отношения. Для меня это был всего лишь секс на стороне. Она знала, что я никогда не уйду из семьи, никогда не брошу ни тебя, ни детей. Она проболталась своей подруге, построила в своем курином мозгу воздушные замки. Может специально сказала… Не знаю, не выяснял… Догадывались некоторые, конечно же. Все узнали, когда ты поступила в больницу. Костя приехал одномоментно со скорой, с порога заявил, что это жена Баграмяна, срочно нужна родовая операционная, анестезиолог и именно Денисович, попросил немедленно сообщить мне в отделение. Меня в отделении не было. Дежурил Ник Ник. Он догадался, где меня искать и куда звонить. Я не знал, что она отключила телефон… Поэтому и появился так поздно… Узнал только утром, когда пришел на работу. Открыв дверь отделения понял, что что-то произошло, смотрят все как-то странно и отводят взгляд. Первым, кто попался из врачей, был Игорь. Я протянул руку, приветствуя давнего друга, а он мне в ответ выпалил: «С предателями не здороваюсь… Как ты мог так поступить с Машкой? Как ты мог променять ее на эту шлюху?». Я опешил. В дверях кабинета показался Ник Ник, сухо пригласил к себе. От него я и узнал, что произошло. Дальше как в кошмарном сне: халат — реанимация — Костя — Билал рядом с тобой — ты — Денисович, который приказал мне заткнуться и не указывать… Мир рушился вокруг меня, земля уходила из-под ног… Второй раз в жизни я стоял у постели любимой женщины и не мог повлиять на исход. Я не хотел терять тебя… Не имел права… Но сделать ничего не мог… Спустя какое-то время, когда хоть немного стал соображать, Костя сказал, что дети в родильном отделении, они вне опасности, с ними все хорошо. С ними Марина. Побрел в родильное. Маринка разрешила их увидеть. Я смотрел на наших малюток и понимал, какой я… подлец, кого я мог потерять из-за легкомысленного увлечения. В этом виноват был только я… Мне разрешили приходить и кормить малышей. Бегал на каждое кормление, разговаривал с ними. Передавал им привет от их мамочки. Приходя к тебе, передавал привет от малышей, рассказывал тебе какие они хорошенькие и как хорошо кушают. Первые сутки у твоей постели сидели вместе с Билалом, держали тебя за руки и каждый молился своему Богу, потом, когда Денисович сказал, что кризис миновал, Билал ушел в коридор. Дальше, я находился в палате, он в коридоре рядом с дверью, охраняя твой покой. Денисович вначале возмущался «это же реанимация!», потом махнул рукой, сказав: «Делайте, что хотите, лишь бы выкарабкалась» и погрузил тебя в медикаментозный сон.

— А она зачем приходила? Убедиться, жива ли еще? И как скоро освободиться законное место в твоей постели? — съязвила я.

Артур опешил:

— Она не приходила…

— Приходила. Перед тем как я окончательно проснулась точно была…

Артур неотрывно смотрел на меня.

— Машенька, любимая, это был единственный раз. Но она не переступала порог палаты.

— Я знаю. Спасибо отцу.

— Машенька, я люблю тебя! Люблю тебя и наших деток! Милая моя… моя девочка! — Артур подошел, опустился передо мной на колени и уткнулся лицом в мои руки.

До сегодняшнего вечера мы были милы друг с другом, вернее я была мила с Артуром, когда кто-то был рядом. Поэтому он был рад многочисленным гостям моей палаты. В их присутствии я улыбалась ему. А что дальше?

— Как будем жить дальше? Как я должна буду отпускать тебя на работу? — я пристально смотрела на него.

Во мне боролись два чувства: ненависть и любовь.

— Машенька, милая, ну пожалуйста…, — он уже молил о пощаде, — ради малышей, дай мне шанс. Я не могу больше…

— Моя мама знает?

— Не думаю. Она приехала на второй день после родов. Не думаю, чтобы Шуша или отец рассказали…

— Значит, догадалась, что что-то не так в наших отношениях… На прощание как-то странно посмотрела и сказала: «Я тебя предупреждала, они одним миром мазаны. Нет нормальных мужиков среди них. Смотри, второй раз не вляпайся. А с ним еще не раз слезинка упадет», — я помолчала и в довершении спросила. — Так упадет?

На мои глаза снова навернулись слезы.

— Нет, Машенька, нет, только не это. Не нужно слез, пожалуйста. Только не плач, милая.

Я встала и подошла к окну. Стояла и смотрела в ночную пустоту города. Артур подошел следом, обнял, как-то неуверенно прижался к моей спине:

— Не надо плакать, Машунь. Я больше никогда не сделаю тебе больно. Теперь я точно знаю, что ты значишь для меня и в чем разница между любовью и сексом.

Я повернулась к Артуру, посмотрела в его глаза, уткнулась лбом ему в грудь и обхватила его руками, стараясь прижаться к нему, почувствовать его тело. Я так скучала по нему. Он быстро понял, как я хочу встать, но боялся спугнуть меня, вдруг не угадал. Я снова подняла на него глаза полные слез.

— Я дам тебе последний шанс, Артур. Ты получишь этот шанс лишь только потому, что у нас есть дети, дети, сотворенные в любви, но, если ты этот шанс упустишь, я уйду. Уйду навсегда. И уйду к тому, кто будет меня любить, беречь и уважать. Уверена, он справится и с твоей женой, и с твоими детьми не хуже тебя.

Артур уже успев заключить меня в свое коварное объятие, вдруг замер, одной рукой продолжая прижимать к себе, другой слегка приподнял за подбородок мое лицо и заглянул в мои глаза:

— Милая, нет. Я не отдам тебя ни Билалу, никому-то другому. Я люблю тебя, моя девочка. Ты только моя девочка, — он поцеловал меня.

Поцелуй был нежным и робким. Я не сразу смогла ответить на него. «Я попытаюсь его простить ради наших крошек, ради нас самих», — решила я.

— Давай спать моя милая. Завтра будет тяжелый день. Завтра мы едем домой. Все вместе.

Артур поднял меня на руки и отнес в кровать. Сам устроился рядом на стуле. Он последнее время очень часто спал сидя…

Домой

Наступил долгожданный день выписки. После долгого ночного разговора мы не выспались, но были готовы начать все с чистой страницы.

Артур был оптимистом, ему дали шанс, он весь светился от счастья. Я знала, что мне придется не легко. Я буду вынуждена переступить через свое Я, но я готова была к этому. Артур бегал и оформлял документы, я не торопясь собирала вещи, даже точно не зная, хочу ли домой. Просто точно знала, что хочу быть рядом с моими малышами.

Первый, кто пришел в этот день в «семейную» палату, был Билал.

— Что решили? Дашь ему шанс? — смотрел он внимательно, как-то особенно нежно. За последний месяц черты его лица для меня уже стали родными.

— Да, он получит этот шанс… ради детей, пусть попробует. Может, действительно, оступился, нельзя четвертовать и вычеркнуть сразу. Попробуем еще раз. Умом пониманию — надо, душа молчит… Но, и уйти от него не могу… Люблю. Ненавижу… и люблю… Не знаю, как правильно… Пусто внутри… Знаю одно, есть только одно, ради чего нужно бороться до конца. Это — семья. Я попробую выиграть этот бой ради наших малышей…

Он стремительно подошел, неожиданно для меня, обнял и крепко прижал к себе, я застыла в его объятиях и слушала, как часто бьется его сердце. Билал наклонился и завладел моими губами в требовательном поцелуе, не дав возможность мне отвернуть лицо. Это был далеко не поцелуй друга, это был поцелуй мужчины, который хочет большего, чем просто дружба. Я не смогла найти в себе силы ни прервать этот поцелуй, ни ответить на него, хотя и безучастной уже не была. Он это заметил.

— Это чтобы ты знала, что любима и желанна, — улыбнулся Билал, делая шаг назад и отходя на безопасное для нас двоих расстояние.

— Спасибо, — единственное, что смогла сказать я.

— Я приду в гости, но не обещаю, что скоро. Мои страсти тоже должны улечься. Если что-то пойдет не так, звони, приеду сразу. Я очень хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Я люблю тебя, Машка. Люблю!

Я не успела ответить, да и что отвечать. В палату влетел Артур. Интересно, он слышал последнюю фразу, сказанную Билалом?

— Здорово, Билал. Украду свою жену, ее подписи необходимы в документах. Пойдем, милая, — он положил руку мне на талию. — Спасибо тебе, Билал. За нее спасибо. Но извини, уступить не готов. Я тоже ее люблю (значит слышал), наверное, даже сильнее, чем любил раньше.

— Береги ее, Артур, и знай, я терпеливо буду ждать, когда ты нарушишь данное мне обещание.

Они внимательно смотрели друг на друга, как бы мерились взглядами.

— Милые мужчины, здесь еще есть я. Или мужчины гор привыкли все решать, не спрашивая мнение женщины? И что за обещание дал мой муж моему лучшему другу?

Мои вопросы повисли в воздухе и остались без ответов. Мои мужчины посмотрели на меня и улыбнулись, но улыбнулись они только мне. Мне показалось, что теперь они перестали быть друзьями, они стали соперниками. Дай Бог, чтобы это мне показалось.

— Пошли подписывать документы, Артур.

Теперь мужа я редко называла «дорогой» и никогда «любимый», чаще по имени. Это он еще должен будет заслужить заново. Мы втроем вышли из палаты. Я взяла их под руки, тем самым озадачив медсестер на посту. Точно знала, обсуждают и ждут развязки, решила, пусть помучаются. И сделала я это правильно, главное вовремя, хотя и не знала, что сегодня из отпуска вышла наша любовница.

В тот момент, когда мы втроем шли по коридору отделения под ручку, весело беседуя о чем-то, она вышла из ординаторской и замерла, как вкопанная. Я украдкой посмотрела на мужа, ни один мускул на его лице не дрогнул, он не отвел от меня взгляда, не глянул в ее сторону. Будем считать, что первое испытание он выдержал.

В родильном отделении нас уже ждали. Сегодня не было плановой выписки, сегодня был только наш день. Заведующая и Марина вынесли нам наше «сокровище в квадрате».

— Артур Ваграмович, получите и распишитесь. Вот Вам ваши Баграмяны. Растите здоровенькими. Машенька, жду Вас еще раз. Мы так и не успели с Вами познакомиться, — улыбаясь, провожала нас заведующая.

— Я подумаю над Вашим предложением, Марина Львовна, — улыбнулась в ответ я и посмотрела на Артура, — но несколько позднее. Сначала разберемся с этими.

После такого моего заявления, мне показалось Артур немного побледнел.

— Не дрейфь, не тебе же рожать. Со второй попытки лучше получится, — пошутила я.

Все засмеялись, Артур только обреченно улыбнулся. Маришка обещала приехать завтра. Артуру, явно не хватало рук, он держал малышей и очень хотел обнять и меня. Пришлось прийти на помощь, заглянув в туго спеленатые конвертики, я поцеловала мужа.

Подоспел Билал, все уладив с нашим общим недоразумением под названием любовница. Подал мне руку на ступеньках, открыл дверцу машины, помог сесть, взял одного малыша у Артура. Артур бережно передал мне свою ручную ношу. Я заглянула внутрь — Тимур, мой милый синеглазый мальчик.

Артур сел в машину с другой стороны, взял Натали у Билала.

— Поехали отец, все пассажиры на местах.

Я оглянулась и помахала рукой Билалу. Он одиноко остался стоять на ступеньках больницы.

Все!!! Теперь домой…

Дома и стены помогают

Дома нас ждала Шуша, бабушка, которую я не видела с момента ее ухода в театр месяц назад.

— Мы дома, — сказали мы шёпотом, заходя в квартиру.

Артур, не выпуская из рук малышей, не раздеваясь прошел в спальню, положил их на кровать, и лишь потом вернулся в прихожую, помог мне раздеться.

— Пойдем любимая, они ждут нас.

Он обнял меня, и мы прошли в спальню к нашим карапузикам.

Шуша уже хозяйничала, бабушка развернула наших малышей. Тимур спал, Натали, насупив бровки, смотрела по сторонам, готовая заплакать.

— Привет, бабуля, — я обняла Шушу. — Как тебе наше квадратное сокровище?

— Чудесные, Машенька.

Бабушка любовалась ими, она их видела впервые, в больницу она не приезжала. Ваграм Ашотович, шутил, что Шуша отказалась ехать в больницу, боясь убить Артура при свидетелях.

Вчера Артур впервые был дома и виделся с Шушей. Но на мой вопрос: «Как там бабушка?», отвечать отказался, махнул рукой и добавил: «Лучше тебе не знать».

— Маленькие, но ничего, Машенька, вырастим.

Я аккуратно переложила свою двойню в кроватки, убрала конверты и только после этого осмотрела комнату. Заметила небольшую перестановку. Артур умудрился уместить в спальне не только две кроватки, но и пеленальный столик. На стене над будуарным столиком появились два шикарных фото, в одинаковых рамках. На одном: мы в день нашей свадьбы, безумно счастливые и красивые, сияние наших глаз даже фото спрятать не смогло. Глаза светились любовью. Я давно хотела увеличить именно это свадебное фото, но сначала руки не доходили, а потом уже не видела смысла. На втором: мы после вручения мне диплома, я в кольце рук Артура, смотрим прямо в объектив, всем показывая мой диплом, такие счастливые.

Я засмотрелась на фото. В голове сразу зароились воспоминания. Первая фотография сделана на ступеньках Дворца бракосочетания. Артур, тогда целуя меня, прошептал: “Все! Сюда больше ни ногой! Переворачиваем страницу, моя милая жена”. Он впервые назвал меня женой. Я утвердительно кивнула в ответ. Фотограф окликнул нас и сфоткал «на удачу», как он сказал, и это был один из самых замечательных снимков. Второе… Я понимала, что мое лицо расплывается в улыбке и я не могу отвести глаз от этих фотографий.

Муж подошел ко мне, прижался к моей спине и обхватил меня своими сильными и такими нежными руками, как на втором фото:

— Машунь, может не совсем удобно, но как-то так. У меня по-другому не поместилось.

— Все хорошо, Артур. Все хорошо. До кормления полчаса. Смесь сможешь сам развести или мне помочь?

— Покажи первый раз или просто объясни. Ты в душ хотела?

— Нет, хотела принять ванную. Душ мне в больнице надоел. Очень хочется смыть с себя больничный запах. Пойдем, покажу как разводить смесь.

Шуша была рядом, смотрела на малышей, но явно слушала нас. Интересно, что за разговор состоялся между бабушкой и внуком вчера?

— Маша, а кто из них, кто? — спросила бабушка. — А то, все в беленьком, как ангелочки. Одинаково маленькие.

Первым поспешил ответить Артур:

— Бабуль, как глаза откроют, сразу узнаешь: голубоглазый — Тимур, кареглазая — Натали.

— Я с Машенькой разговариваю, не с тобой, — бабуля резко задвинула Артура. Он потупил взгляд. Мне его стало жалко.

— Бабуль, здесь доча, здесь сыночек, — пояснила я бабушке. — Артур, у них разные не только глаза, но и носики, бровки, присмотрись. Они вообще не похожи друг на друга.

Я старалась сказать это Артуру нежно. Внутренний голос мне подсказывал, что нельзя его отталкивать совсем. Прощать нельзя, но и отталкивать тоже нельзя. Только в моих силах привязать его сейчас к себе. Только мне это подвластно, он должен знать, что нужен здесь и сейчас.

И осенью он бы никуда не ушел, если бы мне хватило терпения и мудрости. И летом все было бы по-другому, если бы сразу сказала, что беременна, а не дулась на него и не пыталась доказать мужу свою правоту и самостоятельность. А так: у меня была беременная спячка, а у него сложилось впечатление, что разлюбила.

Бабуля уже открыто наблюдала за нами.

— Пошли разводить смесь, папочка, — позвала я Артура.

— Пошли. Нам для этого что нужно?

— Кипяток, смесь и бутылочки.

Мы вышли из спальни, он украдкой поцеловал меня в щечку. Я посмотрела на него и задумалась, а почему только в щечку? Но это выяснение я решила отложить на потом.

Я показала папочке, как разводится смесь для его деток. Вторую бутылочку Артур развел сам. Поставили бутылочки в термосики, чтобы не остыли, и принесли в спальню. Над малышами теперь стояло уже двое, к Шуше добавился Ваграм Ашотович, о чем-то тихо беседуя по-армянски. Носики спали. Я посмотрела на часы.

— Если честно, я бы пообедала, — сказала я, понимая, что это единственный способ всех выпроводить из нашей спальни.

Шуша и Ваграм Ашотович ушли на кухню готовить обед. А я упала поперек кровать, Артур остался стоять у кроваток малышей, не решаясь подойти ко мне.

— Хорошо дома… Как я мечтала сюда вернуться…

Я не хотела звать его, мне было очень важно, чтобы он сам принял это решение.

— Можно? — как-то неуверенно спросил он.

— Можно. С каких это пор мой муж стал спрашивать разрешения нырнуть к жене в кровать? Мы же вчера решили начать все с чистой страницы. Или мы это не решали? Мне приснилось? Или ты передумал? Сомневаешься?

— Машуня, прекрати… Да, вчера договорились, тебе не приснилось, я ни капельки не сомневаюсь… — скороговоркой ответил Артур и быстро приземлился рядом, наклонился надо мной. — И поцеловать можно?

— Можно, Артур, и нужно. Если, конечное,… — я не успела договорить…

Его губы, мягкие, теплые и такие нежные, накрыли мои в поцелуе, сначала осторожно, потом все смелее и настойчивее.

Первой проснулась Натали, вторя сестре, заверещал и Тимур.

— Нужно, папочка, быстрее соображать. Теперь в свое удовольствие не поваляешься, — я поцеловала мужа в небритую щеку и пошла к малышам.

— Ну, что капризничаете? Мама рядом. Сейчас будем менять пеленки и кушать. Кто первый? Тот, кто громче кричит. А громче кричит Натали. Правильно, доча. Кричи громче. Не бери пример с мамы. Она у тебя деликатно молчит, вот и получает… — я не стала договаривать, что получает мама, малышка замолчала и смотрела на меня своими глазищами. — Пойдем-ка, помоем свою сладкую попочку, моя милая девочка. Пусть мужчины еще немного подождут.

Я возилась с дочуркой, Артур взял на руки сына, бережно носил его на руках, что-то нашептывая на ушко. Мальчишка на удивление молчал. Я пошла в ванную, прихватив полотенце. Подмыла Натали, которой явно понравились водные процедуры, запеленала ее.

— Все, одна готова. Папочка, корми Натусика. А я теперь с Тимурчиком поворкую.

Я взяла сынишку у Артура, положила в кроватку и начала ворковать над ним.

— Что мой милый мальчик, дождался своей очереди? Молодец! Девочку нужно пропускать вперед. Пусть шишки наваривает. Ты, мой мальчик, лучше в сторонке подожди, посмотри, чем дело кончится. Фу-фу-фу, какой сюрприз для мамы. Пошли мыться мамино драгоценное сокровище.

Помыв сынишку, запеленала его, присела на кровать кормить Тимура. Натали к этому времени уже успела расправиться со смесью и рассматривала Артура. Он улыбался дочери, стоя рядом с комодом и опираясь на него пятой точкой. Я рассмеялась:

— Ты ее сразу к покорности приучаешь? Не стоит…

Артур ничего не сказал, только улыбнулся, то ли мне, то ли дочери, то ли нам обеим…

— Сына не спи, ешь давай, — я потрепала сынишку за нос. — Вот соня какой. Все проспишь. Если бы твой папа так спал, ты бы на свет не появился… Хотя…тогда бы твой папа не блыкался, где не попадя…

Тимур доел все, но уже во сне. Подержав малышей еще несколько минут на руках, положили в кроватки. Стояли и смотрели на наших зайчиков.

— Я люблю тебя, Машуня. Спасибо за деток. И, извини меня. Только будь со мною рядом.

Я подняла на него глаза, он наклонился и поцеловал меня. Я ответила на поцелуй. В дверь тихонечко постучали.

— Идите обедать. Шуша накрыла на стол.

— Сейчас отец. Пойдем Машунь?

Он обнимал меня, мне уходить из спальни и выскальзывать из его объятий не хотелось. Артур, угадав мое желание, взял меня на руки и понес на кухню.

Шуша с Артуром не просто не разговаривала, она его вообще не замечала. Вначале я думала, что бабуля это из солидарности со мной, оказалось — нет. Когда Артур приехал домой, бабуля предложила ему собрать чемодан и удалиться навсегда. Поэтому и промолчал Артур, не рассказал мне про бабушку, боясь, что решение бабушки подтолкнет и меня к этому.

Улучив время перед кормлением, прилегла на кровать. Артур появился через пару минут.

— Можно? — он теперь почему-то всегда спрашивал разрешения.

— Артур, а без «можно» можно? Иди сюда… — позвала я.

Точно знала, он хочет того же, чего хочу я.

— Машунь, ты хотела принять ванну, — напомнил он мне, устраиваясь рядом.

— Я помню. А другие предложения есть? — я внимательно смотрела на мужа.

— Есть. Ты такая бледненькая. Давай между кормлениями погуляем? Сегодня погода хорошая. Солнышко выглянуло.

— Давай, — с легкостью согласилась я. — Нам еще малышей искупать нужно вечером. Справишься? Я, честно говоря, боюсь.

— Если ты будешь рядом, справлюсь.

Он лежал рядом, опираясь на локти и перебирал пряди моих волос.

— Маша, Машенька, Машуня, — он произнес это так, как говорил раньше, с той же интонацией, а мое сердце предательски остановилось, пропуская удар.

Как я истосковалась то моему Артуру, тому Артуру, которого я так полюбила той весной.

— Артур… — я не знала, как ему сказать, как передать мои страхи и нужно ли это ему говорить.

— Да, любовь моя…

Заверещал Тимур. Мы засмеялись. Все, время потеряно… Проснулся наш малыш пораньше. Он — любитель гулять до кормления, в отличие от сестры. Та, по всей видимости, гулять предпочитала на сытый желудок.

Я постелила Королю чистую пеленку на нашу кровать и принесла сынишку к нам.

— Наш Голубоглазый Король.

— Машунь, ему без пеленок очень нравится.

— Тебе же без одежды тоже нравится? — посмеялась я.

Легкий намек мужу на наши ночные похождения, и он рядом. Сигнал к действию понят и принят. Это уже хорошо. Артур пересел на мою сторону, прижавшись к моей спине, и уткнулся в мои волосы. Мы наблюдали за сынишкой, ворковали над ним.

— Артур, приготовишь смесь? Или это сделать мне?

— Одну секунду, уже бегу, — отозвался Артур, обжог поцелуем мою обнаженную шею и что-то промурлыкал на ушко.

Папочка побежал готовить смесь, а мы с Тимуром пошли мыть сладкую попочку и готовиться к приему пищи. Папочка успел быстрее. Мы еще только пеленались, а бутылочки уже прибыли. Натали пришлось будить. Кареглазая Принцесса просыпалась сухой. Я решила спасти пеленку и подложила под ее сладкую попочку пеленку братика.

— Добрый день, мой Ангелочек, моя экономная девочка, — я ворковала над дочуркой.

Артур стоял рядом и кормил Тимура. Какими глазами он смотрел на малышей… В этом взгляде было столько трепетной любви, нежности, заботы… Ах, Артур — Артур, что ты наделал. Зачем? Как сейчас нам было бы хорошо… Стоп!.. — остановила я себя. А почему было бы… У нас все должно получиться… Нужно только верить!..

Тимур, съев свою порцию, уже спал в своей кроватке, а Натали явно спать не хотела. Я держала дочурку на руках, а она была чем-то недовольна, морщила свой носик, хмурила бровки.

Подошел Артур и обнял нас двоих, заключив в кольцо своих сильных рук. Как только в поле зрения Натали попало папино лицо, бровки хмуриться перестали.

— Что не спишь? — обратился он к дочке, она смотрела на него не отрываясь, как будто понимала, о чем он говорит. — Машунь, давай я ее подержу. Она у меня быстро засыпает, — предложил Артур.

— А потом ты будешь ездить с работы, чтобы уложить ее спать? Пусть сразу привыкает, что папа не всегда будет рядом.

— Маша, я всегда буду рядом.

Артур взял Натали на руки. Магия его рук сработала, и доча уже через пару минут спала в своей кроватке.

— Машунь, пошли погуляем? Ты одевайся, только потеплее, а я Шушу предупрежу.

Артур ушел к Шуше. А я была счастлива. Вот он, мой Артур, способный, как и раньше, принять решение.

Мы вышли на улицу. Он направился к стоянке.

— Мы же вышли погулять?

— Поехали. Или ты предпочитаешь гулять во внутреннем дворике?

— Поехали, — согласилась я. — Куда?

— А с каких пор моя жена спрашивает «куда»?

Он улыбнулся, глаза светились. А мое сердце переставало стучать…Что же ты сердечко замираешь, не хочешь дать ему второй шанс? Или просто чего-то боишься?

Я постаралась улыбнуться и поцеловала Артура. Несмотря ни на что, я любила своего мужа, но … появился страх будущего, появилась неуверенность в правильности принятого мною решения. А что, если я ошиблась и у нас ничего не получится?..

— Поехали. Во времени мы ограничены…

Привез меня Артур в Летний сад. Как мы любили здесь гулять раньше…

— Машунь, я люблю тебя! Давай…, — он водрузил меня на поребрик и обнял.

Я перебила мужа, не дав ему договорить:

— Давай попробуем не вспоминать, что произошло. Постарайся просто заботиться о детях и обо мне. Помни только одно — еще одну измену я не прощу. Тогда ты потеряешь нас навсегда. Не прощу даже мимолетного увлечения. Обманывать не пытайся. Я хорошо усвоила урок… Обман почувствую сразу, — я смотрела на него, пытаясь достучаться до каждого уголка его сердца. — Или ты сравниваешь нас?

— Нет, — ответил он сразу, в голосе не прозвучало и нотки сомнения. — Нет, не сравнивал никогда. Зачем? Рядом с моей женой все проигрывают. Временный элемент никогда не сравнивают с постоянным. Ты у меня самая лучшая.

Он поцеловал меня. Поцеловал нежно и осторожно. Он решил вернуться к самому началу. Я уже была не против. Мы, как в самом начале наших отношений, гуляли по парку, целовались, читали стихи. На часах Артура сработал будильник.

— Что это? — удивилась я.

— Минут через двадцать проснется Артурович. Нам пора домой…

— Тогда поехали…

Дома была тишина. Малыши еще спали. Шуша с отцом сидели в гостиной.

— Мы дома, — шёпотом, но вместе, сказали мы.

— Прекрасно, а то я уже стала волноваться. Чем кормить не знаю. Перепеленать боюсь, руки-то уже старые.

Мы только успели раздеться и приземлились на диван в зале, как заверещали малыши.

— Мы здесь, мы рядом, — проговорил Артур, склоняясь над кроваткой верещавшего Тимура.

— Артур, руки у тебя холодные. Мы с улицы, простудить можем, разверни его и подложи сухой край пеленки. Это мальчишку на немного отвлечет. Сейчас я переоденусь и возьму Тимурчика.

Я сняла свитер. Артур ворковал с сынишкой, тот молчал. Одеть домашний джемперок я не успела.

— Учись, сына, женщина любит ласку и нежность. От прикосновения твоих рук женщина должна таять, — Артур подошел и обнял меня. Его руки коснулись обнаженных участков моей спины, мое дыхание сбилось, я поняла, мой мозг отзывается на прикосновение когда-то самых любимых рук…

Я обвила руками его шею:

— Артур, прекрати, дети голодные, иди готовь смесь, — и нежно добавила, — давай ласки оставим на вечер.

Этим я дала надежду мужу… на совместную ночь…

Сегодня у нас еще было купание малышей, с которым мы с Артуром справились с успехом. Благодаря немного разным характерам малышей все получилось почти идеально. Было решено еще один пеленальный столик поставить в ванной, чтобы не носить малышей, закутанных в полотенчико. Сейчас во всей квартире тепло, но отключат отопление и в гостиной будет прохладно.

Я возилась в спальне, пытаясь все разложить так, чтобы было удобно и аккуратно. Увлеченная своим занятием, я не услышала, как зашел Артур. На мои плечи нежно легли его ласковые руки.

— Машенька, ванная готова и ждет тебя. Пойдем?

Я посмотрела на мужа.

— Ты хочешь составить мне компанию? — спросила я.

— Машунь, хочу… Но можно не сегодня… Сегодня я не выдержу… — он осыпал поцелуями мою шею, — сегодня я тебя только отнесу туда.

— Я еще не все убрала…

— Потом. Все потом…

Он взял меня на руки, отнес в ванную. Ванная благоухала лавандой. Он поставил меня на пол и стал, как и раньше, раздевать медленно и аккуратно, как в первый раз, не переставая целовать и не выпуская из своих объятий.

Я растворялась в нем, я любила его, но предательские воспоминания мешали полностью раствориться в муже. Они периодически пытались напомнить мне о недавнем прошлом… Это было больно…

— Машунь, ты со мной? Или что-то произошло? Я…

Я не дала ему договорить, поцеловав. У него не должно быть сомнений, что он все делает правильно. Сомнения только оттолкнут. Я этого не хотела. Уверенность Артура должна мне помочь. Между поцелуями я прошептала:

— Все так, Артур…

Он поднял меня на руки и опустил в ванную, погрузив в воздушную пену.

— Отдыхай. Пойду, проверю наших кнопочек…

Он ушел, а я погрузилась в раздумья… Чем больше я думала, тем больше возникало вопросов, на которые я не могла дать однозначного ответа.

Один из них: смогу ли я удержать Артура? Сможем ли склеить то, что разрушили, совершая ошибку за ошибкой? То, что в случившемся виноваты были оба, я была уверена. Я зациклилась на себе, на своих амбициях. Выпускница — краснодипломница, врач, которому открыты все дороги: ординатура, поликлиники и больницы Питера. Я с легкостью смогла бы найти себе работу. Фамилия мужа открывала еще больше дверей. В медицинских кругах его знали и уважали. Ища свое место на небосводе медицины, я забыла о любимом. Последнее время многие решения принимала самостоятельно, не советуясь с мужем. О, да!.. Я искала свое место под солнцем и право принимать решения самостоятельно. Стремилась жить по своим правилам, забыв, что семья — это двое, это он и она. Я забыла, что он очень ценил свою значимость в семье, свое решение, свое слово. Он привык, что мужчина должен решать все сам, что мужчина принимает решение и несет за него ответственность. Он ответственен за семью. Его так учила мама, его готовили с детства к ответственности за семью. А ведь действительно, с самого начала доверившись и поверив Артуру, я ни за что не отвечала и все было идеально. Да, все важные для нас решения он принимал сам, делал все, чтобы нам было комфортно, уютно, надежно. Но ведь и я не была против… Он просчитывал все ходы наперед. Он просто предугадывал все мои «хочу». Я сама оттолкнула его. По стечению обстоятельств рядом оказалась та, что пригрела, приголубила, возможно выслушала…

Второе, что меня мучило: что она значила для Артура. Действительно ли он увлекся только ее телом? Действительно ли только секс, как сказал Артур, был их связующим звеном? Или она успела завладеть и его мыслями? Это я смогу понять немного позднее. Обязана… На сегодня его мозг занят только детьми и мной, детьми то — точно. Сможет ли он устоять перед ее чарами, когда выйдет на работу? Ведь они продолжат работать в одном отделении. Она, как мне показалось, от него отрекаться не собиралась. Смогу ли я переключить его внимание на себя?.. Раньше нам в постели было хорошо. Ему было хорошо… В этом я уверена. Если бы не оттолкнула в период беременной спячки, может и не посмотрел бы на сторону… А так, мне ничего не хотелось, он решил, что разлюбила. Потом, узнав, что будет двойня, боялся дотронуться… А я молчала, не предлагала, не настаивала…

Третье, что меня волновало: Билал. То, что я действительно значу для него, я уже знала. Как и многие в Куйбышевке и не только. Именно его имела ввиду моя прозорливая мамочка. Чью сторону он займет? Ведь он может помочь как Артуру, так и любовнице, если будет преследовать свою цель. Насколько сильно он одержим этой целью? На это я повлиять не смогу… Возвращаться к этому разговору глупо… Не будь это Билал, я бы дала отставку в резкой форме. Но с Билалом я так поступить не могу. Я ему была благодарна за свою спасенную жизнь и жизнь малышей. Он мой друг. Возможно…

В ванную тихо вошел Артур и прервал ход моих мыслей.

— Милая, ты спишь?

— Нет. Впала в блаженство. А что? — я открыла глаза и посмотрела на мужа.

— Мамуля на проводе. Ты с ней сейчас поговоришь или перезвонишь потом?

— Сейчас…

Артур протянул мне телефонную трубку.

— Привет, мамуль.

Сначала мамочка расспрашивала все в подробностях про малышей, затем как устроились дома, как я себя чувствую, а потом вдруг спросила:

— Ты простила ему измену?

— Какую измену? Кто тебе об этом сказал?

— Никто. Находясь у твоей постели, он не просто был любящим мужем, он замаливал свои грехи… Я это почувствовала.

— Хорошо замаливал? — попыталась пошутить я.

— Правдоподобно. Со стороны было видно, что раскаивается от чистого сердца.

— Тогда — простила. Если бы ты не сказала, я и не узнала бы, — соврала я.

— Не ври мне, дочь. Смотри Машенька, единожды оступившись, может оступится и еще раз. Если решила остаться с мужем, попытайся простить. Без него ты дышать не сможешь, сложно это. Таких, как он, забыть и вычеркнуть из сердца невозможно. А какие отношения у тебя с Билалом?

— С Магомедовичем? Нормальные, чисто дружеские. А что?

— Не могу понять, что он делал у твоей постели все это время?

— Мамуль, он же врач. Лечил…

— Маша, твой муж тоже врач, если ты помнишь. Он сам что, не мог лечить? Или Билал лечил другие раны?

— Мамуля… Прекрати. Билал наш друг и больше ничего…

— Хорошо, что он для тебя только друг. Я уж испугалась, что…

Я попыталась закончить разговор с любимой мамулей, иначе она может очень далеко зайти… Ничего не зная, просто наблюдая со стороны, все увидела моя мамочка, все почувствовала и поняла все правильно.

— Мамуль, люблю тебя. Привет всем домашним. Мне пора из ванной выныривать. А то время кормления на подходе, Артур один с кнопиками не справится…

Мы завершили разговор с мамулей. Интересно, Артур слушал наш разговор или нет?.. Раньше он никогда этого не делал, а сейчас…

Вылезать из ванной не хотелось. Мозг вернулся к разговору с мамой. Ведь ничего не знает, просто смотрит. Смотрит и видит все! Еще одно зацепило меня в разговоре с мамой. Она сказала, что таких как Артур забыть и вычеркнуть невозможно. Каких «таких как Артур»? Что имела в виду мамуля? Почему она так оберегала меня именно от таких мужчин? Откуда она знает, что без него дышать будет сложно… что забыть не смогу… Почему всегда говорила, «если до твоего тела хоть раз такой мужчина дотронется, никогда не забудешь, другого не захочешь. Больно будет. Не хочу тебе такого». Этот разговор состоялся, когда я с Билалом познакомилась. Но я тогда посмеялась мамуле, что у меня все нормально, он не претендует на мое тело. А оказалось, претендовал… Неужели и это видела мамуля?..

Я спустила воду и включила душ. Пришел Артур, мешая мне продолжить мои размышления…

— Машунь, я посижу здесь. Малыши еще спят, а Шуша…, — он почему-то не стал договаривать.

Было понятно, что Шуша контролирует каждый его шаг. Особенно телефонные звонки.

— От Шуши прячешься? А я думала по мне соскучился, — я игриво надула губки, но в душе… вновь заскреблись кошки.

Стояла под струей воды, пытаясь смыть с себя все воспоминания. Я ненавидела мужа, ненавидела и любила одновременно. Ненавидела за предательство. Он предал. Предал в тот момент, когда во мне зарождалась новая жизнь, две жизни.

Сейчас Артур стоял и не отрываясь смотрел на меня, а мне хотелось заорать на него и выгнать из ванной. Но знала — нельзя! Если хочу быть вместе с ним, если хочу, чтобы он был только моим — нельзя! Если оттолкну, даже если не уйдет, моим уже не будет, только моим. А он мне нужен как воздух, без него дышать не могу, дыхание перехватывает, воздуха не хватает, вдоха нет. Ненавижу себя за это… Его ненавижу… и люблю…

Я выключила душ. Артур заботливо накинул на мои плечи полотенце.

— Машунь, как ты хороша и заманчива, — он смотрел на меня, поглощая каждую клеточку моего тела взглядом.

— Ага, особенно с растяжками и шрамом на животе, — а про себя еще добавила «и ранами на сердце, глубокими и кровоточащими».

— Растяжками? Машунь, они почти не заметны. Очень аппетитный животик. Шовчик очень аккуратный. Молодцы ребята. Я бы по белой линии разрезал, — он провел ребром ладони по предполагаемой линии разреза, — быстрее и проще. А Костя в такой ситуации еще об эстетики думал. Билал мастерски зашил, еще пару месяцев и ничего видно не будет. К тому же этот шовчик буду видеть только я.

Я внимательно посмотрела на Артура, запустила руку в его волосы.

— Муж, у тебя появилась седина…, и ты немного похудел. Или просто осунулся?

— Я знаю, Машенька, заметил. В этом сам виноват…

Он поцеловал меня, не дав продолжить разговор.

Уже очень хотелось спать, глаза слипались. Но нужно было еще покормить малюток. После кормления, уложив детей спать в надежде, что до утра, упали на кровать, не в состоянии чем-либо занимать…

Пробуждение

Утром я проснулась в объятиях мужа, он так и не выпустил меня из своих объятий ночью, словно боялся отпустить и потерять. Малыши еще спали. Было около шести. Хотела тихонечко встать.

— Лежи, они ведь спят, — прошептал Артур, — я не в состоянии открыть глаза.

— Спи. Я же тебя не бужу.

— Мне одному плохо, не уходи, — он прижал меня к себе еще крепче. — Ты не представляешь, Машунь, какая ты сладкая и желанная.

Но здесь проснулись маленькие Баграмянчики, пришлось вставать и Артуру тоже…

Справившись с первым утренним кормлением, я не собиралась вставать с постели. У меня на наше утро были другие планы. Ко мне чуть позже присоединился и Артур, успев поставить стираться детскую одежду.

— Машунь, ты спишь? — он произнес это чуть слышно, если бы я успела уснуть, то точно не услышала бы, но я не спала и ждала, вернется ли он в спальню.

— Нет. Тебя жду. Без тебя не спится…

Он нырнул ко мне под одеяло. У нас снова было одно одеяло на двоих. А ведь во время беременности мы спали под разными. Артур говорил, что он боится меня заморозить. И появилось оно действительно где-то месяца за три до рождения малышей.

— Я уже рядом. Вернись ко мне, пожалуйста, Машка.

Артур поцеловал меня в щечку. Я подставила губки. Я знала, что душевная рана не зажила и болеть она будет еще долго, но … тело предательски хотело близости. Я любила Артура и не собиралась ждать чего-то. Мои руки обвили его шею. За нашу пусть и не очень долгую, но счастливую семейную жизнь, я хорошо изучила все его эрогенные зоны. Этими знаниями я сейчас и попыталась воспользоваться.

Артур немного отодвинулся, заглянул с мои глаза, в его голосе появилась до боли знакомая хрипотца:

— Любимая, ты точно этого хочешь?

— Да. Хочу. Именно этого и именно сейчас. До вечера я не доживу, а если и доживу, то буду усталая и сонная… У нас есть время пока спят дети…

— Машуня, моялюбимая Машуня…

Мы истосковались друг по другу, чувства были обострены, а с учетом израненных душ, обострены до предела. Такой химии, идиллии и понимания у нас, наверное, еще не было никогда. Мы наслаждались друг другом, пытаясь утолить жажду. Утолив ее, мы лежали рядом, тесно прижавшись телами.

— Милая, все нормально? Я тебя не раздавил? — он задал мне те же вопросы, как и прежде, я улыбнулась в ответ. — Я люблю тебя, — ворковал Артур, продолжая целовать меня, но поцелуи уже были нежные, успокаивающие. — Я ужасно боялся, что ты не пустишь меня на порог спальни, как предрекала Шуша. И был готов спать в гостиной.

— Была такая мысль. Но как говорит моя бабушка: «Ругайтесь, миритесь, но вместе ложитесь! Хоть боком, хоть задом, но главное — рядом». (Артур тихонечко хихикнул). Я не хочу тебя терять… Ты дорог мне, как воспоминание о чистой любви и первом сексе, — я хихикнула и посмотрела на него.

Он принял мою шутку, хотя веселых чертиков в его глазах я не увидела:

— Прекрати, Марусь. Мне и так…

— Милый, а если бы так… — я попыталась подобрать нужное слово и, подобрав, продолжила, — оступилась я? Что бы ты сделал?

— Машенька, если бы ты это спросила раньше, я бы ответил — указал бы на дверь. Сейчас не знаю… Я очень надеюсь, что мне не нужно будет принимать … решать … что делать, — он заглянул мне в глаза, я улыбалась.

— Поцелуй меня, — попросила я.

Мы еще немного понежились в кровати и пошли умываться. В ванной я провела рукой по его заросшей щетиной скуле. Пока мы были в больнице Артур почти не брился, так немного приводил в порядок свою растительность, говорил, что не до этого. Но, до больницы, еще с осени он отрастил недельную щетину, которая полностью скрывала его скулы, и ухаживал за ней, я ничего не имела против, хотя раньше было лучше.

— Артур, это новая мода?

— Машунь, а тебе не нравится?

— Не то, чтобы нет, если привести в идеальный порядок, потянет. Но мой Артур был чертовски сексуален со своей эспаньолкой… Возможно, именно ее я и полюбила с первого взгляда…

Я ушла одеваться, затем на кухню, а когда вернулась в спальню, меня ждал сюрприз: мой чертовски сексуальный мужчина. Я даже тихонечко взвизгнула от удовольствия и повисла у него на шеи.

— Мой, только мой…

Встреча в кафешке

Всю первую неделю дома мы подстраивались под график жизни наших малышей, пытаясь распределить обязанности. Артур оберегал меня, стараясь дать возможность отдохнуть еще и днем. Ночью, когда оба карапузика просыпались, а просыпались они ночью всегда вместе, Артур вставал вместе со мной. Как итог, усталость одна на двоих.

Масла в огонь подливала Шуша. Постоянно ворчащая на Артура, она игнорировала его просьбы, даже самые маленькие. Мой муж, не привыкший к такому отношению бабушки, стал сдавать, появилась раздражительность. Пока она касалась только Шуши, но это пока… Нужно было что-то делать. Решила как-нибудь поговорить с Шушей сама, но в моем присутствии она Артуру ничего не говорила…

Мы старались каждый день гулять где-нибудь вдвоем, объездили все наши скверы и парки.

Сегодня, после дневного кормления, Артур остался в спальне с Баграмянчиками, он им пел колыбельную (теперь они засыпали под папину колыбельную), а я пошла на кухню, помыла бутылочки, приготовила малышам попить и смесь для следующего кормления (нужно будет только налить кипяченой воды). Теперь можно пойти погулять.

Вернулась в спальню, карапузики уже спали, спал и их папочка. Я присела на край кровати. Как он осунулся, немного похудел, виски припорошила седина…

— Я люблю тебя, мой милый!.. Люблю… — тихо сказала я.

Артур открыл глаза:

— За что? — спросил он.

— Вопреки, — ответила я и, наклонившись над ним поцеловала, и тут же попала в кольцо его ласковых рук. — Извини, я тебя разбудила. Спи, милый.

— Я не спал. Просто лежал с закрытыми глазами. Мне кажется, я давно уже разучился спать…

— Артур, ты мне нужен… живой и здоровый… Я без тебя с ними (я кивнула в сторону детских кроваток, в которых сладко посапывали наши детки) не справлюсь. Я даже искупать их одна не могу.

Я лежала у него на груди и слушала биение его сердца, он играл с прядью моих волос, накручивая, как и раньше, ее на палец.

— Артур, о чем ты думаешь?

— О нас, — задумчиво сказал он.

— Что ты о нас думаешь?

— Я боюсь тебя потерять… Ты нужна мне как глоток свежего воздуха, как капля воды во время летнего зноя… Я люблю тебя, Машуня.

Я подняла голову, оторвав ее от груди Артура, и заглянула в его черные глаза. О, как я любила эти глаза, как я хотела утонуть в этой черной бездне.

— Я знаю, милый… Я стараюсь в это поверить вновь… Но очень боюсь обжечься … Помоги мне. Мне хорошо с тобой.

— Машунь, пойдем в кафешку, сегодня на улице холодный ветер, погулять не получится.

— В нашу?

— Поехали в нашу, — в глазах Артура появились светлячки. Они теперь всегда появлялись, когда я соглашалась с его предложением. — Одевайся, а я отпрошусь у Шуши.

— Ба, мы пойдем погуляем. Малыши спят, — услышала я через неплотно закрытую дверь.

— Артур, это твои малыши. Сам научись с ними справляться. Маша погулять может и одна… Тебе не кажется, что она устала от твоего постоянного присутствия рядом. Ей сейчас тебя вообще видеть не хочется.

Если бы я не была раздета, я бы вылетела в гостиную, но … выйти я не могла, но от слов Шуши обалдела. С каких это пор бабушка стала распоряжаться еще и мной, моими чувствами. С какой это стати она знает, чего мне хочется, а чего нет.

Артур понуро вернулся в спальню.

— Нам отказано… Вернее мне, — тихо сказал он.

— Я слышала. Значит перебьемся, — ответила я, одевая джемпер и застегивая джинсы, подошла и обняла мужа.

У меня появилась другая, немного нелепая идея: очень хотелось закрыть на ключ дверь комнаты изнутри и увлечь мужа в постель средь бела дня. Но к нам зашел Ваграм Ашотович:

— Идите, я справлюсь. Они, обычно хорошо себя ведут. В крайнем случае в коляске покатаю.

Отец улыбался. Он, хоть и соблюдал нейтралитет, но всеми силами пытался помочь сыну. Сегодня он впервые открыто встал на нашу сторону, противопоставив себя Шуше.

Мы быстро удалились, времени много не бывает…

Мы были в нашем любимом кафе. Здесь я не была полгода. Одна по кафешкам я не ходила, а с Артуром… не приходилось…

Мы разместились за нашим любимым маленьким круглым столиком в глубине зала. Артур заказал горячий шоколад и пончики. Мы пили горячий шоколад и кормили друг друга пончиками, а потом просто сидели и наслаждались друг другом. Он держал меня за руки, периодически нацеловывая пальчики. Мы вспоминали нашу поездку в Саратов к родителям Дэна после пятого курса. Поездка была веселой, романтичной. Вспоминали ночи у костра, песни под гитару, круиз на теплоходе в компании Дэна, Каринки, Маринки и Костика.

Мы были поглощены нашим разговором и воспоминаниями, я не отрываясь смотрела на Артура, хотя и ощущала на себе чей-то тяжелый, холодный взгляд, который сверлил мне спину и замораживал все внутри, но повернуть голову не захотела, а может просто не решалась, заранее боясь увиденного. Лучше бы и не поворачивала…

— Упс… — я это сказала очень тихо, но Артур услышал.

— Милая, что-то не так? — заботливо спросил он.

— Наблюдают, за нами уже давно наблюдают…

— Машуня, мне глубоко наплевать. Пусть… — ответил Артур, но все-таки посмотрел кто, проследив за моим взглядом.

Как изменилось выражение его лица, взгляд наполнился леденящим холодом, даже я почувствовала этот холод, но это были секунды. Когда он посмотрел на меня, глаза мужа снова были нежными, теплыми и игривыми…

Мы уже давно допили свой горячий шоколад, но уходить не спешили, продолжая сидеть и смотреть друг на друга, не обращая внимания на окружающих. Или муж обращал? Нет, Артур не изменился ни по отношению ко мне, ни в поведении, в этом я ошибиться не могла. Сейчас я всегда была в полной готовности и чувствовала все перепады его настроения. Заиграла мелодия будильника на часах Артура. Мы рассмеялись:

— Пора! Свидание окончено, милая. Поехали, а то Баграмянчики съедят деда.

Он протянул мне руку, помогая встать из-за стола, и мы, смеясь, вышли из зала. На улице он попросил секундочку подождать, забежал в цветочный магазин и вышел с букетом роз.

— Люблю тебя, Машуня.

Я уткнулась в букет, вдыхая его аромат, а Артур обнял меня, слегка прижав к себе. Я видела, что она смотрит на нас через оконное стекло, провожает презрительным взглядом.

В машине я все же нарушила данное себе обещание ничего о ней не спрашивать:

— Артур, это случайная встреча? Или вы здесь бывали вместе?

— Маша, мы вместе нигде не бывали, поверь мне. Только на работе и у нее дома… Ты мне веришь?

— Верю, — с легкостью ответила я.

Дома было тихо. Дети еще не проснулись, Ваграм Ашотович дремал на нашей кровати, услышав нас он открыл глаза.

— Я здесь прилег. Боялся, что из гостиной не услышу, — как-то оправдываясь, сказал он, вставая с нашего семейного ложа.

Мы улыбнулись.

— Спасибо, отец.

Подруга

К Баграмянчикам каждый день приходил массажист. Наши карапузики очень любили эту процедуру, практически никогда не плакали. Раз в неделю приходила врач. Малыши радовали нас как своим развитием, так и своим поведением. На втором месяце жизни они были прекрасными карапузами.

К Артуру постепенно возвращалась уверенность в себе. Я старалась ему помогать в этом. Мне рядом нужен был мужчина сильный, уверенный в себе и готовый взять весь груз ответственности за принятое решение на себя.

Сегодня у нас была Марина, она приходила к нам раз в неделю обязательно, наш милый неонатолог следил за нашим развитием и ростом, хотя мы и переросли временные границы ее специализации.

— Ребята, да вы молодцы, пытаетесь даже головки свои приподнять. Наточка посильнее, Тимур потом догонит, он просто лентяй и соня. Даже придраться не к чему.

Малыши трескали смесь у нас на руках. Натали как обычно пыталась рассмотреть окружающий мир, Тимурчик доедал уже сопя и видя сны. Мы прекрасно понимали, что они еще маленькие, но нам казалось, что нас они узнают и все понимают. Уж руки-то наши они знали точно. Маринка прикалывалась над нами:

— Конечное-конечное, милые родители, ваши дети самые лучшие, — смеялась она. — А если серьезно, Баграмяны, мы скучаем без вас, поехали на выходные к нам. Давайте вспомним наши веселую традиции проводить хотя бы одни выходные вместе. Степка со Стешкой тоже соскучились (дети жили с Костей и Мариной). Да и вы отдохнете от четырех стен, развеетесь немного.

— Марин, как вы себе это представляете? — поинтересовался Артур.

— Просто, нужно быть проще. Хотите с нами в трешке, мы вам комнату уступим, хотите у Кости в двушке. Квартиры ведь в соседних домах. Вы побудите одни, только вы и ваши малыши… Вечером посидим у нас. Соглашайтесь, ребята…

— Спасибо, Мариш, мы подумаем. Заодно может к любимому врачу на прием наведаюсь, если муж разрешит, а то вопросики накопились. Артур, сделай нам кофе, пожалуйста, — попросила я.

Артур положил свою принцессу в кровать и ушел делать кофе.

— Маша, как у вас дела?

— Нормально. Второй медовый месяц. Пытаемся начать с самого начала. Полный романти'к не получается, домашние немного мешают, — ответила я, — гуляем в парках, иногда заскакиваем в магазины, на днях были в нашей кафешке.

— Значит не врет. И то хорошо. Уже вся Куйбышевка знает, что Баграмяны идиоты, пытаются изображать влюбленную пару.

— Плевать Марин. Мне уже плевать. Как ни странно, пусть я буду последней дурой, но я люблю его и ничего с этим поделать не могу. Да и не хочу… Я пообещала дать ему второй шанс. Я этот шанс дала: дала право ухаживать, заботиться не только о детях, но и обо мне. Стараюсь отвечать тем же, несмотря на внутреннюю боль. Мне хорошо с ним… Даже в постели осталось также сладко…

— Молодцы… Может действительно только оступился…

— Посмотрим. Он знает, что права на ошибку у него нет. Если что не так, я уйду. Есть куда…

— К Билалу?

— Да… — тихо ответила я.

— Но, Машка, это же шило на мыло, — удивилась Маринка.

— Ага, Марина, я знаю. Может поэтому и дала второй шанс Артуру. Мужа люблю, дети его. А там…, большой и жирный знак вопроса… Говорит сладко… Во всяком случае, если будет изменять, определенно не будет больно.

— Приходил?

— В квартиру нет. На улице с нами гулял… Звонит часто. Разговаривает иногда со мной, иногда с Артуром. Так, дежурный разговор.

— В общении?

— Нормально. Со мною внимателен, с Артуром сдержан. Я неплохо знаю Билала. Он человек слова. Но в данной ситуации… Все будет зависеть от Артура. Боюсь, что руку помощи Билал Артуру теперь не протянет. Главное, чтобы подножку не подставил. У вас как дела?

Марина показала руку с обручальным кольцом.

— На днях расписались. Это мы с вами и хотим отпраздновать, — улыбнулась Марина.

— Поздравляю. Тогда точно будем…

Заглянул Артур:

— Кофе подано, милые девочки.

— Идем, Артур, спасибо.

В Павловск мы поехали. Решили пожить у Костика в квартире, чтобы не стеснять друзей. Мы впервые были одни целых три дня и четыре ночи.

Устали? И да, и нет. Дома мы занимались только милыми Баграмянчиками. Здесь пришлось еще заниматься приготовлением пропитания себе, стиркой и глажкой пеленок. Зато рядом не было ворчащей Шуши.

Субботний вечер провели у ребят. Мило посидели, пообщались. Меня поразило то, что Артур выпил только фужер сухого вина, отказавшись от коньяка, который считал напитком Богов.

— Милый, я справлюсь с детьми, — шепнула я Артуру на ушко.

— Я не хочу, — ответил он.

Меня это немного озадачило и удивило. Потом, придя к себе, я постаралась вернуться к этому разговору.

— Артур, так в чем причина твоего «не хочу»?

— Машуль, мне кажется, что пить мне совсем нельзя. Ничего хорошего со спиртным в моей жизни ни происходит, — он помолчал, а потом продолжил. — Сочетание «алкоголь и женщина» всегда у меня негативно. Вспомни? Даже твой день рождение, еще до свадьбы, твой выпускной… Не говоря уже обо всем остальном. Больше я не готов рисковать.

Он подошел ко мне, обнял, дети уже покушали и спали, и мы могли принадлежать себе. Я смотрела на мужа и думала о своем. Артур заглянул в мои глаза и начал аккуратно и трепетно меня раздевать.

— И вообще, любовь моя, секс на трезвую голову интереснее, красочнее и разнообразнее, не находишь?

— Нахожу, — игриво отозвалась я, расстегивая ремень на брюках мужа.

Именно здесь мы рискнули принять совместный душ, который так любили, открыв дверь в ванную, чтобы слышать наших кнопочек, готовые в любой момент покинуть водное пристанище.

Мы пытались вернуться к нашей жизни, к нашим отношениям, к нашим привычкам, хотя все это теперь и было с поправками.

Шла последняя неделя отпуска Артура. Нужно было решить вопрос с моей ординатурой. Проблема была в малышах. Нужно было съездить в деканат и на кафедру. А если мы не успеем к кормлению, как тогда? Конечное, Артур мог бы все устроить сам, но… он даже боялся мне это предложить, зная мое стремление к самостоятельности. Про Шушу мы даже не говорили, точно зная ее ответ. Я об этом обмолвилась с Маринкой. Она предложила в среду после ночного дежурства заехать к нам и посидеть до обеда с нашими Баграмянчиками.

В среду мы были отпущены в институт утрясать мои проблемы.

Сначала в деканат. Там нашли полную поддержку декана, разбросали график сдачи хвостов на более позднее время, некоторые предметы перенесли на следующий год.

Потом решили заехать в Куйбышевку, поговорить с преподавателями, с некоторыми я даже знакома не была. Тоже все нормально.

Я пообщалась с одногруппниками, они пообещали заскочить в гости и занести все лекции, которых у меня не было. Пока общалась с ребятами, краем глаза наблюдала за мужем, он стоял в сторонке, но был натянут как струна. Мой милый ревнивец. Значит все осталось как прежде. Хуже было бы другое…

Решили заскочить в родное отделение, хоть на пять минут. Завтра Артуру выходить после отпуска на работу. Нужно хотя бы график посмотреть.

Ник Ник сказал, что скучает, после нашей выписки в отделении непривычно тихо. Артур посмотрел график дежурства. В этом месяце у него было только два дневных. Зато первая плановая уже завтра, ассистентом у Билала. Его это устроило.

Пока разговаривали в холле на выходе из отделения с Игорем, влетел Билал. Поздоровался с Артуром, а меня все-таки, немного помешкав, поцеловал в щечку. Артур улыбнулся, но ничего не сказал.

Любовница несколько раз проходила мимо, но одарена взглядом Артура не была, только моим и то уничтожающим, сверху вниз.

Дома была тишина, до кормления было еще полчаса. Но наши карапузики уже не спали, принимали воздушные ванны у нас на кровати под контролем Марины.

— Привет мои солнышки. Вы здесь не очень замучали тетю Марину?

— Они у вас славные. Вот лежим разговариваем. Я даже поспать немного успела. Вы все успели?

— Ага, спасибо Мариш. Даже в отделение заскочили. Есть предметы, на которые придется походить. Один курс начнется со второй недели апреля, там десять занятий, посещение обязательно, т. к. курс организован на базе военно-медицинской академии. Буду просить у мамули, чтобы приехала. А все остальное — решаемо. Как Шуша? — уже тихо спросила я.

— Кошмар. Как вы еще не развелись? У меня сложилось впечатление, что и инициатором развода Ваграма и Натэллы была тоже она. С ее слов, все мужики только и смотрят под чужие юбки.

— Мне, Марина, это тоже показалось… Во всяком случае, сопоставив рассказ Ваграма Ашотовича, Шуши и Артура, пазл не сошелся. Значит кто-то из них или не все сказал, или соврал. И почему-то я склонна поверить мужчинам.

Но пришел Артур с питанием для карапузиков, и мы прервали наш разговор. Для себя решила при первом же удобном случае поговорить с Шушей.

Разговор с Шушей

Теперь малыши раз в день обязательно гуляли на улице. Все зависело от погоды, если было холодно, то гуляли после второго кормления. С нами утром гулял дедушка. Если было тепло, то выходили погулять и вечером, встречая папу с работы.

В этот день была солнечная погода, я вышла с малышами на вечернюю прогулку, в надежде, что через полчаса приедет Артур и домой мы вернемся вместе. Шуша помогла нам выйти на улицу и ушла на рынок. Но прошло полчаса, час, а Артура не было. Вернуться домой одной было проблематично, так как наше двухместное «такси» в лифт не влезало, вернее впихнуть можно было, но очень сложно, это мы делали, когда в коляске не было малышей. Поднять малышей на руках, а весили мы уже не мало, на пару десять килограмм с одеждой, я тоже не могла. В квартире никого не было, дверь мне никто не откроет…

Куда пропал наш папочка? Сердце сжималось от страха и боли. Неужели снова измена?..

Я стояла у подъезда. Мои крошки уже проснулись и могли начать возмущаться с минуты на минуты, а что мне делать я не могла придумать.

— Привет, сестренка. Я сегодня решил заскочить проведать малышей.

Это был Билал, он, как всегда, поцеловал меня в щечку и заглянул в мои глаза.

— Что за слезы? Что произошло?

— Домой не подняться? Нам уже кушать пора.

— Это не проблема. Я уже здесь. Сейчас поднимемся. Как вы обычно это делаете?

— Артур всегда оставался с малышами и ждал, когда я подниму коляску и спущусь за ним. Сейчас давай коляску оставим в подъезде в надежде, что ее не свиснут сразу и поднимем малышей. Я боюсь, что они начнут кричать и требовать покушать. Тогда ты будешь съеден маленькими голодными Баграмянчиками.

Билал засмеялся, но быть съеденным не захотел, сказав, что может еще пригодиться живым. Мы поднялись в квартиру, положили милый груз на кровать. Пока я переодевалась и раздевала малышей, Билал поднял коляску.

Он помог мне справиться с кормлением. Мы находились в спальне. Билал лежал на кровати и ворковал с Натали, которая рассматривала своими армянскими глазками чужого дядю. Тимур начинал дремать, я его тихонечко покачивала на руках и разговаривала с Магомедовичем.

Я ему уже успела рассказать все домашние новости, пожаловаться на Шушу, на то, что она пытается вбить клинья в наши и без того не простые отношения с Артуром. От Билала я узнала, что Артур на операции, операция внеплановая, сложная, черепно-мозговая травма после аварии, и операция уже длилась более четырех часов. При Билале Артур звонил домой и говорил, что возможно не сможет приехать вовремя. Со мной Артур не разговаривал, значит говорил или с отцом, или с бабушкой. Отец, обычно, сразу мне передавал содержание звонков. Бабушка, помогая мне выйти на прогулку, не сказала, что Артур не приедет домой вовремя. Кто из них накосячил? Это забывчивость? Или холодный расчет?

Щелкнул дверной замок. Пришла Шуша.

— Как же ты справилась без Артура? Может он не особо и нужен? — поинтересовалась Шуша, заглядывая в спальню.

Но тут же осеклась и немного опешила, увидев Билала, лежащего на кровати и воркующего с Натали. Я решила не раскрывать перед ней карты своих знаний. Пусть немного помучается.

— Справилась, — сухо ответила я.

Билал поздоровался с Шушей. Наличие Билала в нашей спальне Шуше не понравилось. Она холодно поздоровалась в ответ и вышла.

Я положила Тимурчика в кровать, следом за ним была отправлена в кровать и Натали. Натали засыпать не очень хотела и мне пришлось ее немного покачать. Я стояла рядом с кроваткой. Билал подошел и положил руку мне на плечи.

— Тебе тяжело Машенька, — тихо сказал он.

В голосе звучала забота. Я догадалась, что речь идет не о физической тяжести. Он прав, мне было тяжело, но и с ним мне легче бы не было… Я повернулась к нему и попала в его объятия, предупреждающе положила руки ему на грудь.

— Да, Билал, ты прав, мне тяжело. Но я сильная и я справлюсь. Очень прошу, не нужно делать то, что ты хотел сделать сейчас. От этого мне легче не будет, — я подняла глаза на Билала.

— Извини, сестрёнка. Больше не буду.

Малыши уснули. Теперь можно было выпить по чашечке кофе с Билалом.

— Пошли в библиотеку. Сейчас напою кофе. А может покормить ужином?

— Нет, ужин точно — нет. А от кофе не откажусь. Маша, может мне лучше уйти?

— Не бери в голову. Позвони лучше в отделение, пока я завариваю кофе, узнай, закончилась операция или нет.

Сидя в библиотеке, мы разговаривали о работе. Билал делился новостями с конференции хирургов, на которую он недавно ездил в Москву. Я рассказала про учебу, поведав, что теперь буду появляться в отделении чаще и на законных основаниях. На пороге появился Артур. Было видно — устал, еле на ногах стоит.

— Ага, попались, — глаза сияли.

— Вот теперь с чистой совестью передаю в руки мужа. Я пошел. Сами справитесь?

— Справимся. Спасибо, Билал, — ответил Артур.

— Билал, может все-таки поужинаешь с нами? — спросила я.

— Нет, Маша, спасибо.

Я провела Билала. На прощание он пообещал поговорить с Артуром обо всем сам.

Я зашла к мужу в ванную, он умывался.

— Милая, ведь ничего же не случится, если мы сегодня не искупаем малышей. Я очень устал.

— Ничего не случится. Я знаю. Как прошла операция?

— Нормально. Будем надеяться, что мы сделали все возможное и невозможное. Ты меня покормишь?

— Конечное, мой муж. Пойдем. Я тоже не ужинала. Билал ужинать отказался, а одной не хотелось. Шуша теперь и на меня дуется. Она не ожидала увидеть Билала у нас в гостях, да еще лежащего на нашей кровати и воркующего с Натали. Кстати, девица строила глазки чужому дяде.

— Какое безобразие. Придется поговорить с дочерью. Что она себе позволяет, — рассмеялся Артур.

Он обнял меня, нежно прижав к себе, и добавил:

— Вся в маму пошла. Что делал Билал в нашей спальне? — спросил, улыбаясь, муж, продолжая обнимать меня.

Я понимала, что он шутит, но также поняла, что это его немного озадачило.

— Он помог мне справиться с нашими малышами. Мы с ними гуляли на улице, а подняться домой самостоятельно не могли.

— Я же звонил домой и просил бабушку передать тебе, что возможно задержусь.

— Артур, я знаю, Билал сказал о звонке, но бабушка мне не передавала. Она, даже провожая нас на прогулку, ничего не сказала и ушла на рынок.

Он хотел пойти к Шуше, но я его остановила.

— Не нужно. Потом. Вначале ужин, милый. Остальное все потом.

Мы поужинали. Я сразу приготовила смесь на последнее кормление. Завтра у Артура выходной. Нужно будет дать мужу возможность выспаться.

Разговор с Шушей назрел давно, но я его все откладывала. Не хотелось ссориться с бабушкой. Сегодня поведение Шуши задело спокойствие и безопасность моих детей. Дальше терпеть я уже не могла. Пошла к ней. Шуша читала бульварную прессу.

— Бабуля, а почему Вы не сказали, что Артур задерживается на работе? Он же позвонил и просил предупредить меня.

— Артур? Для меня Артура больше не существует, как и Ваграма. Я не простила предательство Ваграму, не прощу и Артуру. Мужчина должен отвечать за свои поступки.

Я в какой-то степени была согласно с ней. Но в отличии от Натэллы, я всеми силами хотела сохранить семью. А может и Натэлла хотела? Я не была готова потерять мужа, это я знала точно.

— Шуша, возможно я не права и потом пожалею о своем решении, но… я люблю Артура. И что касается его вины, он виноват только передо мной и ни перед кем больше. Казнить или помиловать в этой ситуации решаю я, и только я! Ради детей, семьи и любви, я дала Артуру второй шанс. Не нужно нам мешать… Пожалуйста… Нам и так сейчас не просто…

Я помолчала, глядя на Шушу, бабушка тоже молчала, сидела, поджав губки, и добавила:

— Шуша, я очень уважаю и ценю Вашу помощь, очень благодарна за ту заботу, которой Вы окружили меня, приняв в этом доме. Но… если мы расстанемся с Артуром, я не останусь с Вами. Мы с детьми уйдем. Поверьте, мне есть куда уйти. И в том доме Вам места не будет. Фокус с Натэллой Вам повторить не удастся.

Я развернулась и вышла из ее комнаты… Мне было жалко бабушку. За это время я успела ее полюбить, но любовь к мужу была сильнее.

— Где ты была?

— Разговаривала с Шушей. Постаралась разъяснить политику «партии и правительства».

— В отношении меня?

— И в отношении тебя тоже.

— Зачем? Я сам знаю, что она права.

— Права? Да! Она права. Но в этой ситуации только я имею право решать, что делать, лишь только потому, что это касается меня и моих детей. Не она… Я не разрешу Шуше распоряжаться судьбой нашей семьи…

— А кто для тебя семья, Машуня?

И я не задумываясь ответила:

— Мы и наши дети, а остальные — родственники, друзья, знакомые.

Мамуля

С понедельника начинались занятия на базе академии. Туда удобнее только на своем авто, практически по прямой максимум двадцать минут; если ехать общественным транспортом, то с двумя пересадками почти полтора часа. Терять на дорогу три часа я была не готова. Пришлось достать с полки права и сесть за руль машины, в очередной раз убедившись в том, что муж всегда прав. Это он настоял, чтобы я закончила автошколу и получила права.

Сегодня ждали приезд моей мамули. Она обещала помочь с малышами в течение двух недель. Артур поехал встречать тещу. Как-то мама встретится с зятем? Она не знала, что у нас произошло, но моя прозорливая мамуля, уезжая, точно знала, что в нашей семье что-то не так. В телефонных разговорах со мной к этой теме она не возвращалась, догадывалась, что правду не скажу.

На эти две недели Ваграм Ашотович уступил свою комнату моей мамочки, теперь я навела там свой порядок. Сам Ваграм Ашотович с нами в квартире не жил, только когда я его просила, оставался на ночь. С Шушей он не ладил. Было между ними что-то, что знали только они одни. Но отец был всегда рядом, мне нужно было только позвонить.

Маленькие Баграмянчики доедали свой первый завтрак, когда приехали Артур с моей мамочкой. Как я по ней скучала. Но с появления ее на пороге нашей спальни поняла, приехала она не ко мне — она приехала к внукам. Мамуля долго смотрела на малышей, улыбалась, а потом, посмотрев на нас, произнесла:

— Не богатыри, но хороши. Красивая смесь папы и мамы. Кареглазая блондинка и голубоглазый брюнет. Ну и смесь вы сотворили. Хотя от вас только такого и можно ожидать. Вы же как приличные люди не умеете…

Мамуля была довольна. Это было видно.

В конце первой недели занятий препод решил задержать всех на пару часов. Улучив момент, я позвонила домой, предупредила Артура, что задерживаюсь. Он сегодня был отсыпной после ночного дежурства, поэтому я могла себе это позволить. Но когда я зашла в учебную комнату, встретила оценивающий взгляд преподавателя:

— Мария Александровна, Вы торопитесь домой?

Я не знала, что ответить. Домой я торопилась всегда. Туда, еще до рождения малышей, меня тянуло словно магнитом, сейчас сила магнита усилилась ровно на возведенное в квадрат. Но, вдруг преподу это не понравится. Решила промолчать.

Ему мое молчание явно пришлось не по вкусу:

— Вас очень где-то ждут? — задал он следующий вопрос, явно настаивая на ответе.

— Да. Меня ждут дома два двухмесячных малыша, — ответила я на его второй вопрос.

— Извините, так Вы и есть жена Баграмяна? Я думал, просто однофамилица. Слышал, что у него родилась двойня.

— Вы знаете моего мужа? — поинтересовалась я.

— Нет. Лично не знаком, но наслышан о его операциях. Я был знаком с его мамой. Неожиданно, что жена не хирург и не невролог, — ответил он.

— Мы предпочитаем всех удивлять своей непосредственностью, — парировала я.

— Если торопись, я Вас не задерживаю.

— Нет, спасибо, я останусь. Сегодня малыши в надежных руках. Они дома со своим папой.

С этим преподавателем нас потом не однократно будет сводить судьба в разных ситуациях, ему в последствии я буду благодарна за спасенную жизнь Артура. Сейчас мы просто познакомились. После этого разговора он стал выделять меня из окружения группы, меня это не напрягало. Мальчишки не обижались, они точно знали, что я, если будет нужно, приду им на помощь.

Мы с мамулей сидели в библиотеке, отдыхали после тяжелого дня. Артур задерживался на операции. Шуша ушла в театр. Ваграм Ашотович уехал домой. Это был первый вечер, когда мы были с мамулей одни, и нам никто не мешал спокойно обо всем поговорить.

— Машенька, так что у вас с Артуром произошло, расскажешь?

— Зачем, мамуль? Расстраивать тебя я не хочу. Жаловаться — не люблю. Точно знаю, что ты мне скажешь. Что было, то прошло. Живем дальше, сейчас все хорошо, — я смотрела на мамочку, пытаясь оставшуюся боль спрятать в улыбку.

— Хорошо. А вот Шуша другого мнения, — вдруг сказала мама.

— Это, мамуля, мнение Шуши.

— Маша, я твоя мама и я должна знать правду. Вот когда твоя дочь будет взрослой, ты поймешь, почему я так говорю.

Мама настаивала на откровенном разговоре. Я очень хорошо знала свою мамочку, если она решила узнать правду, то лучше рассказать самой, чем она это узнает от кого-то еще. Особенно такую правду!.. Но что ей рассказать, насколько выложить горькую правду, я еще не решила. Решила пойти от обратного:

— Мамуль, был небольшой конфликт, небольшое недопонимание между супругами. Теперь все улажено.

— То есть все-таки, я была права, Артуру было что замаливать у постели жены?

— Да. Как видишь, справился не плохо. А что тебе говорила Шуша?

— Сказала, что он, как когда-то Ваграм, изменил жене. Нет ему прощения. И теперь он пытается связать тебя по рукам и ногам, не давая ни капли свободы. Боится, что ты уйдешь.

Я ухмыльнулась.

— Неожиданная трактовка события Шушей. Как видишь, руки и ноги у меня свободны, не связаны, да и связать меня очень сложно, — я улыбнулась. — Мамуль, я расскажу, только, извини, без подробностей. Домысливать не надо, договорились?

Об этом мамулю можно было не просить. Она умела хранить тайну, умела остановиться и больше не спрашивать. У меня была самая лучшая мама на свете. Мамуля кивнула в знак согласия.

— Да, Артур изменил. Я, возможно, об этом не узнала бы, если бы не родила именно в ту ночь. Изменял ли он раньше, не узнавала, не интересно, — я врала и говорила правду одновременно. — Знаю, что больше не будет, иначе потеряет всех троих. Простила ли я? Скорее «да», чем «нет». Ты же знаешь, я отходчивая и обиду долго не держу. В случившемся отчасти виновата сама, нельзя отталкивать мужа, особенно такого, несмотря ни на что. Сначала убедила в том, что без него не могу дышать, а потом все делала сама, даже не советуясь с ним. У него немного другой менталитет, чем у нашего папы. Я это не учла. Поэтому и говорю, что в случившемся есть и моя вина.

— Машенька, я правильно поняла, ты дала мужу шанс, но другого у него не будет?

— Да, мамуля, ты все поняла правильно. А что?

— А если все разыграется по плохому сценарию? Если будут еще измены?

— Я с детьми уйду от него.

— Маша, но куда? Как ты собираешься справляться с двумя детьми?

— Мамуль, я надеюсь, что он достаточно дорожит и мною, и детьми, поэтому справляться без него мне будет не нужно. Ну, а если такое случиться, то вся надежда на друга. Хочется верить, что слова друга были не просто словами. Он поможет…

— Друг — это…, — мамуля замолчала на какое-то время, внимательно глядя на меня и ожидая, что я продолжу ею не законченную фразу, но я молчала, потупя взор, и мамуля закончила сама, — … Билал?

— Да, — подтвердила я ее догадку.

— Доча, а ты понимаешь, что с ним может произойти тоже самое?

— Да. С одной лишь разницей, Артура я безумно люблю сама. А Билалу я позволю любить меня, любить и заботиться о моих детях. Только очень тебя прошу, о нашем разговоре ни Артур, ни Билал не должны знать. В нашем треугольнике нам не нужен четвертый угол. Мы выяснили все при выписке из больницы. Я дала Артуру второй шанс, Билал об этом знает. Билал любит меня, об этом знает Артур. Артур и Билал что-то пообещали друг другу, об этом знаю я. У нас получился равносторонний треугольник. Равновесие шаткое, но это равновесие. И это очень важно.

— Маша, но Билал же женат.

— Я в курсе, мамуль, — улыбнулась я. — Я не собираюсь за него замуж. Он мой друг и он это знает.

Больше мамуля к этому разговору со мной не возвращалась. Но это не значило, что она не поговорит с Артуром.

Меня уже давно интересовала фраза мамули, брошенная когда-то ею в разговоре о мужчинах: «если до твоего тела хоть раз такой мужчина дотронется, никогда не забудешь, другого не захочешь». Откуда такая уверенность? Не из жизненного ли опыта. Мамуля часто рассказывала мне о своих кавалерах, об их встрече с папой, но был период, про который она не говорила никогда. Это годы ее студенчества. Она всегда просто бросала мне «Студенческие годы веселые» и уходила от этой темы.

— Мамуль, а можно откровенность за откровенность?

— Какую, Машенька?

— Мамуль, ты всегда оберегала меня от общения с южными мужчинами, почему? И что означает твое предупреждение «такого никогда не забудешь и другого не захочешь»?

— Почему ты об этом спросила?

— Мамочка, просто прекрасно понимаю, что это, наверное, жизненный опыт… Вдруг дочурку придется от таких ограждать? — улыбнулась я.

— Придется… Ей будет проще, у нее у самой будет южная кровь, хоть и несколько разбавленная, — улыбнулась в ответ мамуля. — Но коль спросила, отвечу. Давно это было. Были студентами. Он был старше меня. Влюбилась, все завертелось. Ухаживать они умеют. Обходительности и нежности им не занимать. Встречались больше года. Потом Рустам уехал на каникулы и вернулся с женой… Как когда-то Билал, помнишь? Я ждала ребенка. Он обещал не бросать меня, но я не рискнула рожать. Сделала аборт. С ним рассталась. После института уехала в районный центр, там встретила твоего папу. Он очень меня любит и ценит. Но Рустама забыть не смогла. Не смогла забыть и вычеркнуть из воспоминаний ни его рук, ни его глаз, ни его губ. Помню до сих пор, хотя и прошло почти тридцать лет. Поэтому и оберегала тебя, но уберечь не смогла…

— Спасибо, мамуля. Я люблю Артура… несмотря ни на что… вопреки…

Приехав в один из дней после занятий, увидела озадаченного мужа.

— Милый, кто виноват в твоем смурном взгляде? Дай-ка, угадаю. Любимая теща насолила? — посмеялась я.

Артур с мамулей любили поболтать о разном, часто затрагивались темы, на которые их взгляды были разными, тогда завязывался спор. Но всегда был просто спор. А сейчас… Артур, помог мне раздеться, заботливо снял сапожки, нежно поцеловал и прошептал:

— Машка, я боюсь твою маму.

Я немного опешила и вопросительно посмотрела на мужа:

— Мою маму? Боишься? Что произошло, милый?

Он снова стал милым и любимым, но когда я злилась, он был Артуром или Ваграмовичем.

— Откуда она все знает?

— Знает что? — спросила я.

— Про… — Артур запнулся, мы никогда не возвращались к событиям января, переступив порог нашей квартиры, мы перевернули горькую страницу и постарались начать все заново, поэтому и случившемуся у нас не было определения. — Про мою измену, — закончил Артур.

— И как она узнала? Что ты ей сказал?

— Я не умею врать твоей мамы. Рассказал, как есть, почти все. Пообещала убить, но не сразу, пообещала долгую и мучительную смерть.

— Это уже хорошо. Мог бы и не рассказывать. Я же промолчала.

Артур смотрел на меня во все глаза, было видно — он мне не верит.

— Милый, а кто тебе сказал, что мама все знает?

— Мама спросила, что у нас произошло зимой? Почему рядом с тобою в реанимации, кроме меня, находился еще и Билал? Почему я так оберегаю тебя ото всех? Здесь зашла бабушка, и сказала: «За все Артур нужно нести ответ. Вот теперь и отвечай…». И я…

— И ты, мой милый, повелся…, — я внимательно смотрела на него.

— Да… Я решил, что ты уже все рассказала, поэтому и вопросы у нее такие.

— Я с трудом представляю, что теперь должна сделать я, чтобы тебя спасти от праведного гнева моей мамы, — я встала на цыпочки и поцеловала мужа. — Дурачок ты мой, хотя и седеющий. Где сейчас мама?

— В гостиной, кино смотрит. Дети спят.

— Пошли, сейчас разберемся.

Мамуля смотрела кино, на нас не обратила внимание. Это плохой знак. Значит, еще злится и не только на Артура. Но, ничего, она у меня отходчивая, как и я.

Я помыла руки, вышла из ванной обняла маму.

— Мамуль, вы обедали?

— Да. Твой муж меня таким обедом накормил… Лучше бы не спрашивала. Да и ты хороша…

— Я тебя предупреждала. Ты меня не послушала. Почему? Тебе тоже Шуша что-то наговорила? Шуша у нас великий манипулятор. Если мы когда-нибудь разведемся, в этом виновата будет Шуша. Но она знает, что я не останусь жить с ней. Я уйду. А Артура и Ваграма она не признает… Или делает искусно вид, что не признает? В мае она уедет на дачу. Будет немного проще. Будем справляться сами.

— Тяжело будет дочка…

— Знаю. Без нее тяжело, но и с нею… Ладно, разберемся. Кормите меня. А то сейчас мои крохи съедят голодную маму.

— Машуня, я суп разогрел. Жду на кухне, — позвал Артур.

— Иду, милый.

— Как ты так можешь, Маша? А внутри то, что происходит?

— Внутри? Пока его нет рядом — все темно, тихо и очень страшно. Страшно, что не сможем сохранить то, что имеем. Разумом понимаю, он изменил, он меня предал. Но… когда он прикасается ко мне — в животе летают бабочки, и я улетаю в аут. Все хорошо, мамуль. Все будет хорошо, — тихо, на ушко мамуле, сказала я и ушла на зов мужа.

Эпилог

Как неумолимо быстро летит время. Еще недавно мне было двадцать два, и я готовилась пойти под венец с любимым и самым желанным. Кажется, только вчера родились наши дети, сделали первые шаги, сказали первое слово, а сегодня…

А сейчас… У нас выросло два прекрасных ребенка. Нашим детям по двадцать два года, и они ищут свое место под солнцем. Оба студенты престижных вузов. Говорят, если Бог хочет отблагодарить женщину, он посылает ей дочь, а если защитить — сына. Меня он отблагодарил и защитил одновременно, послав мне двойню. Было за что благодарить, наверное, и от чего защищать, тоже.

Сегодня мы с любимым встретили наших взрослых деток в аэропорту Пулково. Они вернулись из своего первого самостоятельного путешествия. Они всегда вместе. Наши маленькие птенчики, такие родные, такие похожие и непохожие друг на друга, с момента зачатия не расстаются ни на секунду.

Я сидела на заднем сидении нашего авто и наблюдала за Натали, рассказывающей все новости путешествия любимому папочке. Эта девчонка видела и слышала только отца, до ее сердца, мозга, разума мог достучаться только он.

Артур уверенно вел машину и слушал любимую девочку, улыбался.

Тимур молча сидел рядом со мной, посматривал на меня, иногда от удивления поднимая брови от услышанного в рассказе сестры, но сестре не перечил и не пытался ее исправить, точно зная, что это бессмысленно. Сын был моим другом. Он постоянно был рядом, вечерами любил посидеть со мной в библиотеке и рассказать новости дня. Я могла только ему сказать что-нибудь по секрету, точно зная, что об этом ни Артур, ни Натали, никто либо другой не узнают.

Эти два сокровища были совершенно разные, как внешне, так и по характеру.

Синеглазый брюнет, высокий, стройный, внешне похожий на Артура, по характеру был спокойный, уравновешенный, немногословный. Мальчик рос послушным, любознательным, много читал, прилежно учился, закончил школу с золотой медалью, поступил в мединститут на бюджетное отделение. В институте учился легко, мы надеялись, что он достойно продолжит наше дело и возглавит в будущем наш медицинский центр «Семейный доктор», один из лучших центров в Питере. На вопросы преподавателей «сын или однофамилец», старался избежать однозначного ответа. Знал, что врать не красиво, а прикрываться знаменитой фамилией родителей не любил.

А вот кареглазая блондинка, хоть и была внешне похожа на меня, изящная, стройная, на первый взгляд нежная, но это на первый взгляд. Характер у Натусика был аховый. Это была упрямая, заводная, бесшабашная девчонка, не умолкающая ни на секунду. Школу без «троек» закончила только благодаря Тимуру, в институт поступила только благодаря Ваграму Ашотовичу и только на платное отделение. Все сессии, хоть и закрывала вовремя, но очень часто выезжала на нашей фамилии и дедушкином спонсорстве. Контроль над учебой дочери мы потеряли с момента поступления ее в институт. Пошла она по стопам деда и готовилась стать ресторатором. После окончания второго курса Ваграм Ашотович подарил внучке небольшое кафе. За два года Натали поменяла внутреннее убранство, команду, меню и увеличила доход почти в три раза. Выросла из Наташеньки в Наталию Артуровну.

Застенчивый Тимур с девушками был обходителен, внимателен, но дышал ровно. Хотя в институте девчонка была, они учились вместе с первого курса. Встречаясь с сыном на территории института или больницы, и я, и Артур часто видели его вкомпании этой застенчивой красавицы. На вопросы о подружке Тимурчик отмалчивался, о своей подруге не рассказывал, знакомить с нею не спешил.

Совсем другое — Натали. Она с рождения была кокеткой до мозга костей, виртуозно крутила любимым папочкой, дедушками, дядей Андреем и дядей Билалом (который в ней души не чаял с момента ее рождения, а уж после гибели дочери и подавно), одноклассниками и многочисленными друзьями Тимура. Но был один молодой человек, в присутствии которого Натали становилась другой, очень тихой, застенчивой, кроткой какой-то, исчезала ее капризность и бойкость. Этим молодым человеком был Арчи, старший сын Билала.

Впервые они встретились, когда Натусику было двенадцать, а шестнадцатилетний Арчи переехал жить к отцу в Питер. После трагической гибели Розы, дочери и младшего сына под снежной лавиной, Билал забрал Арчи к себе. Мальчишка часто проводил время у нас. Арчи был первой влюбленностью Натали, которая постепенно переросла в ее первую любовь.

Уже позднее, заметив тайное увлечение дочери Арчи, я попыталась с ней поговорить, объяснить, что кавказские мужчины очень красивы, обходительны, но вместе с тем ревнивы и любвеобильны, их любвеобильность направлена на всех женщин, не только на любимую. Мне очень не хотелось, чтобы моя дочь столкнулась с болью измены. На что моя взрослеющая девочка ответила: «Ты же как-то с папой живешь. И очень даже неплохо. Уже двадцать лет вместе». Что я могла на это ответить своей дочери? Не рассказывать же юной девушке обо всем, с чем пришлось мне столкнуться. Во-первых, я не хотела, чтобы она поменяла свое отношение к отцу, а во-вторых, это были наши проблемы с Артуром и детей они не касались.

А столкнуться пришлось ни единожды. Кроме той измены, что предшествовала рождению наших крошек, были и другие. Их было немного, но ведь были же.

Детям было шесть лет, когда Артур увлекся своей студенткой. Я узнала об этом случайно.

Был июнь. Время летней сессии. Приняла зачет у группы и освободилась немного раньше, чем планировала. Артур уже давно отзвонился и сказал, что свободен и ждет только меня. Сегодня мы собирались сходить в ресторан. На мой звонок муж не ответил, перезванивать я не стала, пришла к мужу на кафедру и увидела его целующимся с милой девчонкой. Но это был мой муж и уступать его я никому не собиралась.

— Извините, что помешала. Артур Ваграмович, Вам придется съездить на дачу и привезти детей домой. Я всех вас жду в воскресенье, Ваграма Ашотовича тоже, — выпалила я. — Да, еще, сегодня ресторан отменяется, вечером на ужин прошу не опаздывать и жду объяснений об увиденном мною.

Я резко развернулась и вышла из кабинета, не обернулась даже на его брошенное вслед:

— Машенька…

Быстро сбежала вниз, села в свое авто и уехала домой, приказав себе не реветь. Решила, что муж не должен видеть мою слабость.

Вечером был серьезный разговор. Он извинялся, просил прощение, но извинить и простить я готова не была и попросила уехать к детям на дачу, сказав, что жду их всех в воскресенье к вечеру, добавив, что Шушу можно не привозить.

Но разговора в воскресенье не случилось…

Шуша узнала об измене Артура, случайно услышав его разговор с Ваграмом Ашотовичем, и в субботу вечером съязвила внуку:

— Сиди-сиди, внучек. Опять в дерьмо наступил, теперь пытаешься отмыться? Пока ты здесь с мыслями собираешься, оправдание себе ищешь, Билал время зря терять не будет, вечерком приголубит твою Машеньку. Уйдет она от тебя. И правильно сделает… Я бы еще и с детьми видеться не разрешила, как это сделала Натэлла…

Это было последней каплей. Артур психанул и решил вернуться домой в субботу.

Шел сильный дождь. При подъезде к Питеру, им навстречу выскочила газель, чтобы избежать лобового столкновения, Артур вывернул руль и принял весь удар на себя. Ваграм Ашотович отделался легкими ушибами и парой сломанных ребер, дети не пострадали совсем (они сидели в детских креслах), а Артуру досталось по полной.

Мне позвонила Марина, сказала, что Артур попал в аварию, что он в военно-медицинской академии. Для меня начался кромешный ад.

Я шесть часов простояла под дверью операционной, пока шла операция. Потом четыре дня Артур был в коме. Я просто сидела рядом и молилась, чтобы муж выжил. Рядом всегда находился Билал. Он был моей опорой. Он снова терпеливо ждал, успокаивая меня и вытирал мои слезы. Артур долго восстанавливался, я все это время была рядом. Мы это преодолели. Перевернули страницу и продолжили писать историю нашей семьи.

И снова были годы идиллии и любви. Мы снова были счастливы, росли дети. Время неумолимо шло вперед, нас навсегда покинула Шуша. Мы любили бабушку, какой-бы упрямой и капризной она не была.

Был и третий раз. Дети уже были подростками. Они закончили девять классов и отдыхали у моих родителей. Артур уехал на международную конференцию в Берлин. Вмести с ним, в одной делегации, была молодая ординатор. Перед отъездом ничего не предвещало измены, скорее это было одно из случайных легких увлечений мужа. У меня не было сомнений, что такие увлечения были, но я старалась этого не замечать. К чему лишние переживания, ведь он со мной, такой же нежный и внимательный. Об этой связи я бы тоже не узнала. Но, к сожалению, узнала…

Молодая женщина забыла, что она была подписана в инстаграме на мою страничку, а я — на ее обновления, она может даже и не знала, что это мой ник. Мне нравилась ее манера ведения новостной строки о новинках в сфере фармакологии и косметологии. Только благодаря соцсетям я и узнала об измене Артура. Просматривая обновления, увидела фотку и подпись к ней: «Какой шикарный мужчина! Жаль, что возвращаемся в Питер. Там он не будет моим…». На фото постель, она с чуть прикрытой грудью, на втором плане, спящий мужчина. Без сомнения, это был мой муж. Артуру было чуть за пятьдесят, но он все еще был чертовски привлекательным. Студентки пускали слюнку, глядя на этого мужчину. Его я узнала бы из миллиона других мужчин.

Как я устала… Сидела в кабинете, смотрела на фото, думала, что теперь делать, по щекам текли слезы. Зашел Билал. Ему не нужно было ничего объяснять, он всегда безошибочно считывал мое настроение. Взял из моих рук айфон, внимательно посмотрел на экран, на меня.

— Св. ь!.. Маша, что будешь прощать в очередной раз? Не устала?

— Билал, а что остается делать? Мне уже не двадцать пять, и даже не тридцать пять. Дети взрослеют. Как я им все это объясню, Билал? Натали без Артура меня сведет с ума. Ты же знаешь мою девочку. Это не управляемый подросток… С ней может только Артур справиться, она только к его доводам прислушивается.

Я стояла у окна, погруженная в свои мысли и не заметила, как Билал закрыл дверь на ключ. Он подошел и прижал к себе, как когда-то давным-давно, обнял и поцеловал. Я чертыхнулась…

— Билал, мы на работе…

— Маша, дверь я закрыл. Мы в безопасности. Сюда никто не войдет. Но если рабочий кабинет напрягает, тогда поехали ко мне?

— Нет…

— Тогда на нейтральной территории. Отключим телефоны и пропадем на два дня в каком-нибудь пансионате, — он смотрел на меня внимательно и выжидающе. — Маша, ну поехали. Неужели я за столько лет терпеливого ожидания и преданной дружбы не заслужил хотя бы капельку твоей …, твоего внимания.

Я догадалась, что он хотел сказать. Хотел… и не рискнул. Но я не знала, что ответить. Я не хотела изменять Артуру, но и оставлять это все так, как есть, я тоже не хотела. В голове мелькнула фраза, прочитанная недавно где-то на просторах интернета: «Самое главное, что должно быть в каждой женщине — это чувство собственного достоинства. Даже если любишь мужчину, себя любить нужно еще сильнее». Дурацкая фраза, но в ней что-то меня зацепило и подтолкнуло вперед. И я молча согласилась.

Билал забронировал два одноместных номера в отеле на побережье Финского залива, выбрал самый дальний пансионат. Мы приехали каждый на своей машине. Оплатили каждый свой номер. Номера были по-соседству, но с общей лоджией.

Мы вместе провели день на пляже, вечер в ресторане и ночь в номере у Билала. Билал действительно любил меня, но, к сожалению, я не могла ответить ему тем же. С ним я просто утолила жажду одиночества, немного отомстила мужу.

Самое обидное было то, что он проигрывал Артуру, проигрывал … в постели… Меня муж за нашу семейную жизнь избаловал хорошим сексом, в котором я была на первом месте, я была центром нашей вселенной, вначале я, а потом его удовольствие, он чувствовал меня, чувствовал каждую клеточку моего тела. От прикосновения его рук у меня начинали в животе летать бабочки. От его ласк я сходила с ума. Даже спустя столько лет нашей семейной жизни страсть не угасла, мы все также наслаждались друг другом… С Билалом такого не произошло, хотя и… было неплохо… Возможно, причина была во мне. Я не смогла отпустить свою женщину…, она всецело принадлежала только Артуру…

Билалу в эту ночь принадлежало только тело, которое я позволило ласкать и любить…

Когда утром включила телефон, увидела кучу пропущенных звонков. Звонила мамуля, дети, любимый братик, знакомые. Но больше всего звонков было от Артура. Ему придется это как-то объяснять… Придется сказать, что забыла зарядить телефон.

Я вернулась домой вечером. С Билалом договорились, что это будет нашей маленькой тайной, о которой никто никогда не узнает. Он сказал, что эта тайна ему будет греть душу и заставлять жить тело. На прощание сделали фото, просто два бокала в наших переплетенных руках. Я прекрасно знала, Артур узнает руку Билала.

До возвращения Артура, я успела приготовить ужин и распечатать две фотографии: факт его измены и моей шалости. Мой милый, я снова должна играть с тобой ва-банк.

Артур еще из аэропорта позвонил и сообщил, что прилетел и спешит домой. Появился на пороге немного усталый от перелета, но такой нежный и желанный. После ужина, сидя в библиотеке за чашечкой чая, Артур рассказывал о поездке, о конференции. Я слушала его, но думала о своем. С чего начать? Что сказать мужу? Но потом собралась с мыслями и сказала, что знаю еще кое-что о его поездке, и положила перед ним на столе два фото. Одно из них перевернула и открыла сразу, на втором — оставила свою руку, как бы запрещая его открывать. Он молча уставился на открытое фото.

— Милый, как я должна на это реагировать? Ты решил, что я уже должна привыкнуть к боли от твоих измен? А сам не хочешь испытать такую же боль? Никогда не думал, что я могу изменить тебе? Или уже нет той былой ревности? Привык, что я всегда смиренно жду дома? — я немного заигрывала с ним. Он молчал, крутя фото в руках.

— Маша, я не знаю, что сказать. Я не знаю, как это произошло. Я не помню этой ночи. Знаю одно, я люблю тебя, только тебя. Я не смогу без тебя и без детей.

— Допустим. А как тебе такое фото? Переверни вторую фотографию.

Я убрала руку. Он перевернул и увидел наше с Билалом фото. Я была права. Он сразу узнал руки, держащие бокалы. По его лицу пробежала тень, я чувствовала, как он весь напрягся и замер.

— Он меня успокаивал. Пока в ресторане и пока так. В следующий раз я разрешу ему зайти дальше. И чем больше измен будет у тебя, тем быстрее достигнет своей цели Билал. Как тебе такой поворот?

Я впервые увидела смену эмоций на его лице: от страха и отчаяния, через злость и ненависть, до любви и надежды. Он обнял меня, крепко прижав к себе, и поцеловал нашим фирменным поцелуем, от которого у меня до сих пор подкашивались ноги.

— Машуня, я не отдам тебя Билалу. Никогда… Даже если ты мне изменишь с ним, не отдам…

Он взял меня на руки и отнес в спальню…

Именно в этот год зародилась любовь у Натусика. За лето ребята хорошо отдохнули, выросли, Натали округлилась, сформировалась как девушка. Забирая ее от мамули, Артур сказал:

— Ну все, держитесь одноклассники. Как я теперь буду спать ночами?

Я посмеялась:

— Как и все папы девчонок…

Приехал после отдыха в Дагестане и Арчи. Ребята не виделись с майских праздников, почти четыре месяца. Наши в июне сдавали экзамены, потом сразу уехали на Псковщину. Арчи после сессии уехал в Самару на практику, а оттуда на отдых к деду в Дагестан.

Перед началом учебного года, на вечер пригласили Билала, решили посидеть вместе, отметить окончание отпусков и летних каникул. Когда пришел Билал, Натали, как всегда, повисла у него на шеи, но увидев Арчи, скромно сказала «Привет» и ушла в свою комнату.

Арчи за лето возмужал, еще вытянулся. Он мне все больше напоминал молодого Билала, только в отличии от отца, глаза у парня были всегда задумчивые, с грустинкой.

За ужином доча сидела тихой мышкой, постоянно опуская глаза в тарелку и почти ничего не ела. Она стеснялась Арчи. Как я ее понимала, когда-то и я так же стеснялась ее отца. Арчи тоже поглядывал на Натали с интересом. Было заметно, девчонка его чем-то зацепила, приковала к себе его внимание.

У Натали зазвонил телефон, подружки звали прогуляться на улицу, а она… не хотела уходить и как отказать девчонкам еще не придумала, да и Тимур звал сестру.

— Натали, Арчи на прогулку возьмите, а то ему скучно с нами будет, — сказал Билал и обратился к сыну. — Иди, поохраняй Наташку. Может с ее подружками познакомишься.

Натали бросила в трубку «Сейчас выйдем» и пошла к себе одеваться.

Парни уже ждали Наташку в прихожей, а девочка все не выходила. Пошла выручать дочурку. Зайдя в комнату, обнаружила почти плачущую Натали. Извечный женский вопрос: «Что одеть?».

— Лисенок, если ты хочешь одеться для Арчи, то вот это.

Я показала на белую короткую юбочку и воздушную блузку.

— Если для одноклассников, тогда джинсы и футболку.

— Мамуля, можно я обую твои белые босоножки?

Конечное, я разрешила. Дети ушли. Я зашла к мужчинам в библиотеку, они посмотрели на меня:

— Все, Билал, пропал твой Арчи…

— Ну, ваша Натали давно пропала, — посмеялся в ответ Билал.

С тех пор наши дети встречались часто, при каждом удобном случае.

Арчи бережно охранял Натали от многочисленных поклонников, ходил с ней в кино, театр, вечерние тусовки в кафе, всегда провожал до дома и передавал Артуру из рук в руки, как самое драгоценное.

Билал воспитывал сына в строгости, «пока не встанешь твердо на ноги, никакой женитьбы», вот молодежь и ждала терпеливо своего часа уже несколько лет.

А мы готовились к свадьбе, просили Наташеньку не торопиться и вначале закончить институт. Выбором дочери Артур был доволен. Я знала, что мой муж прав.

Жизнь продолжалась в наших детях. Пусть они будут счастливы…

Notes

[

←1

]

Добрый вечер, отец. Как твое здоровье? (арм.)