Солдаты льда [Дэвид Чарльз Кук] (fb2) читать онлайн

Дэвид Кук Солдаты льда Перевод с английского А.Б. Белоголова

Пролог 

Это был плохой день для охоты. Старый  Волчье Ухо знал, что она будет безуспешной. Солнце было уже слишком ярким и стояло слишком высоко, а стая была слишком далеко от неровной темноты леса. На этом плоском снежном поле между лесом и ледопадом у подножия ледника не было никакой дичи. Охотник знал все это еще до того, как он запрокинул морду, чтобы принюхаться к холодному, стерильному запаху сосны и льда.

В воздухе не было ни малейшего покалывающего тепла оленьего мускуса или кроличьего помета, только намек на новорожденных мышей, похороненных глубоко под снегом. Седой сталкер обдумал идею выкопать их, но крошечные кусочки не стоили усилий. Кроме того, Волчье Ухо был со стаей и должен был поддерживать репутацию старого гнолла — как охотника. Поэтому вместо того, чтобы копать, Волчье Ухо с рычанием плюнул в снег, чтобы избавиться от стойкого запаха.

— Больше никакой охоты. Идем назад, в деревню, — рявкнул Волчье Ухо, свирепо глядя на трех сопровождающих его щенков, не сводя с них своего единственного, пристального глаза. Двое из трех зверенышей должным образом склонили головы, подчиняясь решению старого ищейки. Третий, однако, вызывающе посмотрел в ответ. Этот был немного выше старого охотника, так как старший гнолл был сутулым и согбенным.

— Я вернусь в лагерь только с добычей.  Претендент презрительно ухмыльнулся, черноватые губы его волчьей морды изогнулись, обнажив грязно-желтые клыки, нависавшие над нижними деснами. Младший гнолл слегка выдвинул свои обмотанные тряпками ноги вперед по взбитому снегу, чтобы заявить о своем вызове.

Волосы на шее старого Волчьего Уха встали дыбом от этого движения, а его здоровое ухо дернулось под грубыми, засаленными тряпками, которыми была обернута его голова. Старый гнолл уловил предупреждающий рык, зарождающийся в глубине горла. Поскольку Волчье Ухо безошибочно следил своим здоровым глазом за выскочкой, он неожиданно замахнулся копьем, чтобы нанести удар, как школьный учитель, бьющий мальчика палкой. Внезапность жесткого удара с разворота оставила младшего гнолла беззащитным, а древко копья нанесло сокрушительный удар рядом с ухом, где, к счастью, толстый спутанный шарф смягчил удар. Даже с этой защитой детеныш все еще шатался, его зрение колебалось.

Прежде чем ошеломленный гнолл смог твердо встать на скользкую землю, Волчье Ухо почти небрежно нанес еще один рубящий удар по колену. Детеныш, как срубленное дерево, рухнул в сугроб позади него, расколов ледяную корку и барахтаясь в рыхлом снегу под ней. Старый Волчье Ухо подошел к нему и быстрым ударом прижал острие копья к груди противника, чувствуя, как острие пронзает все слои кожи и меха, и щенок перестал барахтаться. Привлекая его внимание, старый охотник прорычал: — Я возглавляю эту стаю. Не бросай мне вызов, щенок. Пока Волчье Ухо говорил, он удостоверился, что знает, где находятся два других детеныша.

— Ты лидер, Волчье Ухо, — пробормотал молодой гнолл, отворачивая морду. Зимний пар густыми облаками поднимался из его морды, а пасть была немного приоткрыта, показывая пурпурно-красный язык.

Удовлетворенный, старый охотник убрал свое копье и повернулся, чтобы свирепо посмотреть на двух других юнцов. Они стояли там, горя желанием понаблюдать за дракой, в то время как ветер трепал их засаленные обмотки из ткани и шкур. Взятая у какого-то несчастного путешественника некогда богатая одежда, которую они носили, была изодрана в лохмотья, вся в пятнах и украшена кисточками из меха животных и кусочками кости.

Волчье Ухо зарычал на них на всякий случай, если у них возникли какие-нибудь идеи. Старый гнолл ненавидел работать с детенышами, потому что они слишком стремились произвести впечатление на самок стаи. Немного тяжелой работы сослужило бы им хорошую службу.

— Молодежь хочет убивать, — саркастически прорычал Волчье Ухо. — Тогда мы поохотимся на высоком льду. С этими словами он протянул свое копье на север.

Стая посмотрела на огромную ледяную стену, на которую указывал Волчье Ухо. Это был передний край ледника, который закрывал северную оконечность их долины — обрушившаяся стена покрытого каменной коркой льда, которая была там еще до прихода гноллов. Разрушенная стена, находившаяся менее чем в полумиле отсюда, была примерно в три раза выше самых высоких деревьев у ее подножия. Серо-черные бесплодные вершины гор окружали ледник с обеих сторон.

— Идем на самый верх. Оттуда мы заметим нашу добычу, — с мрачным ликованием произнес Волчье Ухо. На вершине стены не было никакой дичи, но подъем и холод могли бы немного ослабить пыл молодых охотников. Если бы они были умными, они бы наблюдали за Волчьим Ухом, и учились бы выживать на льду. В противном случае — что ж, что бы ни случилось, они это заслужили. Никто в стае не станет  оплакивать слабаков.

В течение часа, пока группа карабкалась по рыхлой морене на угловатую поверхность льда, Волчье Ухо со злорадной гордостью наблюдал за борьбой молодых охотников. Подъем был для них тяжелым испытанием, и их руки быстро покрылись замерзшей кровью от порезов зазубренными камнями. — Лезь! Волчье Ухо лаял всякий раз, когда кто-то из них отставал, особенно самый высокий, и они старательно карабкались в ответ на рычания старого гнолла, решив не показывать своей боли. Волчье Ухо надеялся, что подъем причинит им боль, потому что боль научит их гораздо большему, чем мог бы опытный охотник.

Когда они приблизились к вершине, где край представлял собой зазубренный барьер из выступающих пластин, выдавленных безжалостным давлением ледника, Волчье Ухо направил их к расщелине в стене. Это была старая тропа по дну узкой расщелины, которая постепенно сужалась к вершине ледяного поля. Идти здесь было легче, и стая быстро продвигалась к вершине. Наконец, старый охотник объявил привал и с удивлением наблюдал, как его подопечные, окровавленные и измученные, повисли на своих луках. Над ними, и вокруг них ледник стонал и скрипел, как протестующий дух, расстроенный их присутствием.

Скрежещущий визг прокатился по узким стенам каньона, взбудоражив группу. Старый Волчье Ухо никогда не слышал ничего подобного. Это не был раскатистый гром лавины. Вместо этого он напомнил гноллу весенний лед, ломающийся на реке, когда льдины скрежещут и смещаются друг относительно друга, но здесь, наверху, это было невозможно, потому что рек не было, и лед никогда не двигался. Заинтересованный, старый гнолл жестом пригласил остальных следовать за ним.

Они не прошли и пяти шагов, как визг перерос в вопль. Трещина отозвалась пронзительным скрежетом, когда кристаллическое подножие ледника начало дрожать. Лед, нависающий над краем вершины, падал дрожащими кусками и каскадом летел вниз, разбиваясь о стены, жаля гноллов замерзшими осколками.

А затем внезапно в поле зрения появился источник шума, мчащийся вниз по расщелине прямо к ним. Лавина, как вслепую сначала подумал Волчье Ухо, но он понял, что это была не лавина, даже когда она появилась в поле зрения. Это была волна из твердого льда, которая текла, как вода по руслу ручья, разбиваясь о снежные глыбы и разбрызгиваясь по краям расщелины. Сосульки брызнули, как пена, в надвигающемся потоке.

— Бежим! — рявкнул старый охотник; страх, наконец, раскрыл сострадание, которое Волчье Ухо действительно испытывал к детенышам. Его призывы вряд ли были нужны. Юнцы уже карабкались, в спешке отбрасывая луки и копья в сторону.

Волчье Ухо был не так быстр, и прежде чем он успел развернуться, стремительный поток захлестнул его. Лед обтекал его тело, как вода, и понес его, барахтающегося и задыхающегося, вместе с течением.

Самый высокий из детенышей вырвался вперед, делая огромные шаги своими длинными ногами. Позади него двое других тщетно пытались не отстать, толкая друг друга в панике. Раздался глухой удар и крик, когда поток подмял пару под себя. Поняв, что ему не убежать от белого потока, выживший детеныш отчаянно прыгнул на выступающий шельфовый лед. Он был почти вне досягаемости, и его сильные пальцы нашли крошащуюся опору на разваливающемся льду. Подстегиваемый ужасом, юнец взвился над краем, вспенивающийся лед брызнул на него, когда поток пронесся мимо.

Тяжело дыша, и лежа на животе, гнолл выглянул за край и увидел, как замерзшее тело Волчьего Уха стекает вниз по расщелине, пока оно не исчезло за ледяным водопадом, когда причудливая река устремилась в долину внизу.

Глава первая

— Кружку эля, Джаэль, — заказала маленькая черноволосая женщина, войдя в дверь и плюхнувшись на жесткую скамью у большого стола на козлах в центре общего пространства пивной.

— Да, Мартина, — эхом отозвалась хозяйка. Ее длинные платиновые локоны блестели в свете, льющемся из открытой двери.

— Нет, подожди. Лучше приготовь чай, — крикнула молодая женщина из-за стола. Она вытащила нож из ножен и начала вертеть его в руках, лениво тыкая кончиком в столешницу.

Хозяйка кивнула и вздохнула. — Тогда чай. Дерево постукивало по металлу, когда она зачерпнула ковшом воды из котелка, висевшего над огнем. — Итак, что тебя беспокоит, дорогая? — ласково спросила хозяйка, оглядываясь на другую женщину.

— Эх, Джаэль, откуда ты знаешь, что я расстроена? — выпалила Мартина.

Хозяйка гостиницы неторопливо подошла, и с громким стуком поставила на стол дымящуюся кружку. — Во-первых, ты не пробыла здесь и минуты, а уже достала свой нож. Если бы ты потратила на охоту столько же времени, сколько на то, чтобы резать мебель этим ножом, ты могла бы быть опасна. Мартина внезапно осознала маленькое лезвие в своей руке и линии, которые она рассеянно выводила на безукоризненной столешнице.

— Прости.

— Это всего лишь стол в таверне. Бывало и похуже. Пожилая женщина развеяла опасения Мартины, ободряюще похлопав ее по плечу. — Так что же тебя беспокоит?

— Просто Джазрак хочет меня видеть.

— По делу Арфиста, да?

Мартина чуть не вздрогнула, пока не вспомнила, что все в этой долине, казалось, знали о делах друг друга, даже о таких секретных делах, как то, что касалось Арфистов. — Так, я полагаю, — согласилась она. — Он был моим спонсором, поручился за меня, а я все еще не полноправный член, ты же знаешь. Правда, я говорю больше, чем следовало, — поняла женщина, произнося эти слова.

— Ах, я тоже, но это помогает все объяснить. Джаэль криво улыбнулась, что мог сделать только тот, кто слышал бесчисленные секреты. — И не волнуйся. Он любитель домашнего очага, домосед. Он, вероятно, хочет, чтобы ты сделала для него кое-какую работу, пока он витает вокруг Эльминстера.

— Может быть, — неуверенно согласилась Мартина, беря кружку. — Но в его сообщении говорилось, что у него есть для меня важные новости.

— Хм. С волшебниками важно все, — усмехнулась хозяйка, поворачиваясь, чтобы заняться огнем.

Джазрак ждал Мартину на тропинке, ведущей к мельнице. Он выглядел старым, но не настолько, чтобы походить на дедушку, и она не была такой уж юной по сравнению с ним. Волшебник встретил ее широким поклоном, скорее показным, чем вежливым, его умудренная опытом голова склонилась так, что острый кончик козлиной бородки цвета соли с перцем коснулся его груди. Богатая бархатная ткань его одеяния, непрактичного одеяния, учитывая деревенскую обстановку, зашуршала, когда он выпрямился во весь свой худой, властный рост.

— Приветствую вас, Мастер Джазрак, — сказала Мартина с нервной учтивостью школьницы и слегка покачнулась, сделав реверанс, которого никто от нее не ожидал. В ее штанах из оленьей кожи и меховой накидке такие тонкости все равно терялись. — У вас есть новости для меня?

— Действительно, есть отличная новость. Пойдем, прогуляемся, — предложил он и больше ничего не сказал. Волшебник ловко направил ее по тропинке, явно наслаждаясь атмосферой дразнящей таинственности, которую он создавал. Мартина прикусила губу и последовала за ним, поскольку другого выбора не было. Она знала, что Джазрак был рожден для чрезмерного драматизма. Это было единственное, чему она научилась за те несколько лет, что знала его. Он мог бы стать актером, если бы его магический талант остался нераскрытым.

Хотя ее распирало от любопытства, Мартина последовала за пожилым мужчиной в выцветший коричневый лес. Позади них был Шедоудейл — скопление домов с соломенными крышами, сгрудившихся вокруг грязного перекрестка. Изогнутый шпиль Башни Ашаба возвышался над остальными строениями и был едва виден сквозь ветви деревьев. Джазрак шел впереди на полшага. Мартина подняла голову, чтобы посмотреть на него, темная челка коротко подстриженных волос упала ей на лоб.

— Мартина, моя дорогая, я, кажется, знаю, что ты только и делаешь, что играешь в посыльного с тех пор, как присоединилась к Арфистам. Охотница ощетинилась от снисходительности в его тоне. — Конечно, ты была занята. На самом деле, некоторые задавались вопросом, не нуждаешься ли ты в отдыхе. Четыре месяца похода по дикой местности — это более чем достаточно без постоялых дворов, без бань — полагаю, даже без кровати.

— «Отдохнуть? Мне не нужен отдых, что я сделала не так?» — задумалась Мартина. В ее глазах вспыхнула тревога, хотя она и старалась сохранить спокойное выражение лица.

Джазрак не заметил никакой реакции или, по крайней мере, не обратил внимания. Пробормотав искаженную фразу, он сделал пантомимический жест вдоль тропинки, взмахнув бархатным рукавом. Легкое дуновение ветра в голых верхушках деревьев внезапно превратилось в дугу и закружилось вниз по его команде, сдувая мертвую листву в лес, пока листья не зацепились острыми углами за берег близлежащего мельничного ручья.

Мартина едва взглянула на оборванные листья, когда они закружились прочь, невольно барабаня пальцами по бедру, ожидая продолжения от своего спутника. Она привыкла к маленьким магическим проявлениям Джазрака. Она со страхом угадывала его следующие слова — похвалу за хорошо выполненную работу, предположение, что ей нужно больше времени или больше руководства, затем предложение миссии, соответствующей ее талантам. Несомненно, это была бы еще одна посылка для доставки или Арфист, которого можно было бы сопровождать на миссии, и все это для того, чтобы она могла наблюдать и учиться. Еще немного таких заданий, как эти, и ее наверняка продвинут  вперед. Еще немного терпения и выдержки — вот и все, что ей было нужно. Во всем этом Джазрак желал добра; волшебник великодушно следил за ее карьерой до сих пор. Мысли Мартины бешено метались в поисках сценария, который, как она была уверена, последует дальше.

Волшебник прервал ее размышления. — В любом случае, я хочу сказать тебе, как я доволен — все довольны — твоими усилиями. В тебе, кажется, есть… ну, это, содержание подлинного Арфиста. Редкая штучка. Так что, если ты хочешь отдохнуть месяц или два, ты это заслужила. Он посмотрел на нее сверху вниз самым утешительным взглядом, на который было способно его худое, изрезанное морщинами лицо.

Мартина остановилась и уже собиралась выразить не очень тщательно сформулированный протест, когда Джазрак продолжил. — Или, — сказал он очень медленно, уголки его рта приподнялись в легкой улыбке, — ты могла бы взять на себя еще одну миссию — сольную работу, шанс для тебя по-настоящему проявить свой характер. Тебе интересно? Медленно вдохнув бодрящий осенний воздух, Джазрак сделал паузу, а затем добавил: — Это может стать большим прорывом, которого ты так долго ждала, шансом доказать, что ты действительно полноценный Арфист. Волшебник ждал какой-нибудь реакции от своей протеже.

На мгновение Мартина замолчала, удивленная предложением Джазрака. Ручей и шуршащие листья звучали мягким фоном для их прогулки, подчеркиваемые шумом и поскрипыванием старого водяного колеса, приводящего в движение жернова на мельнице поблизости.

— Мне не нужен отдых! — выпалила хрупкая странница, ее альт нетерпеливо повысился. — Расскажите мне об этой миссии.

Джазрак самодовольно улыбнулся ответу своей протеже. — Ты хоть представляешь, насколько мы, Арфисты, разбросаны в последнее время?

Ответом Мартины был насмешливый взгляд.

Он поймал ее руку и своими острыми, костлявыми пальцами нежно перечислил литанию. — Уотердип, Импилтур, Тэй, Чулт, боги знают, где еще что-то. Кажется, что в каждой далекой стране есть какая-то проблема, требующая решения. Теперь что-то происходит на севере, за Дамарой. Произошло какое-то извержение, и мы хотим, чтобы ты провела расследование.

— Какие-то неприятности в Дамаре?

— Я сказал извержение, моя дорогая. К северу от Дамары, на Большом Леднике. Ледяной вулкан. Джазрак слегка поежился от осеннего холода и повернул обратно к домам и полям Шедоудейла. Мартина шла в ногу с ним.

— Ледяной вулкан? Вы дразните меня. Идея звучала слишком невероятно, чтобы в нее можно было поверить, даже от волшебника.

— Тебе следовало бы знать меня лучше, Мартина, — упрекнул волшебник, наклонив голову так, что его козлиная бородка, казалось, указывала на нее. — Это дело для Арфиста, и я говорю серьезно.

Мартина вспыхнула.

— Как я уже сказал, мы имеем дело с ледяным вулканом. Иногда это случается, моя дорогая, — трещина в стенах между мирами. Эльминстер и я отслеживали это дело. Это похоже на вход в пара-стихийный уровень льда.

— Что?

— Прости,  — сказал Волшебник. — Ох.

— Если это вход в другой... гм... уровень. Ты знаешь о стихийных силах земли, воздуха, огня и воды. Возможно, ты не осознаешь этого, но есть и другие, такие как «пара», «квази», и кто знает, какие другие стихийные уровни, не такие сильные или важные, и лед — один из них.

Мартина жадно слушала. Она слышала о существовании уровней и знала о четырех элементах, но остальное было для нее в новинку. Она поспешила остаться рядом с ним, отбрасывая ногой листья, которые уже нанесло ветром обратно на тропинку.

— В любом случае, иногда барьер между нашим миром и одним из этих уровней ослабевает, пока не откроется дыра, выплескивающая элементарную материю в наш мир, — продолжил увлеченный Джазрак. Научные исследования были его мясом и сыром, и он мог быстро забыть, что другие не разделяют его энтузиазма.  — Гейзеры и вулканы могут указывать на уровни пара и магмы. Юрпайд из Импилтура, я думаю, даже теоретизирует, что радуги и грозы с молниями берут свое начало в...

— Я поняла идею. Чего я не понимаю, так почему это так важно, — Мартина хотела вернуть разговор к своей миссии. — Звучит так, как, будто вы уже все знаете.

— Ах, да. Что ж, видишь ли, опасность существует.

Ее шею покалывало от возбуждения. — Что?

Тропинка достигла края полей, которые граничили с Шедоудейлом. С запада поднимался холодный ветер, гнавший гущу плоских серых облаков над Олд Скул —  бесплодной гранитной горой, возвышавшейся над деревней. Волшебник поднял глаза и покачал головой, возможно, из-за перспективы надвигающейся плохой погоды. — Иногда некоторые вещи пересекают границу и входят в наш мир. Если это только один или два из этих природных существ, это не сильно нас беспокоит, но если разлом расширится, это может оказаться опасным. Тебе следует подняться туда и запечатать этот разлом.

Мартина не смогла удержаться от шутки. — Предположим, я заложу его кирпичом? Джазрак снова обратил свое внимание на нее с раздраженным хмурым видом. — Очень смешно. Собственно говоря, вот чем я занимался последние несколько недель — я готовил печати-заглушки. Теперь, когда я закончил, тебе пора расставить их по нужным местам. Холодный север — не мое любимое место.

— Так это мой большой прорыв, да? — сделала вывод женщина, поправляя челку, чтобы придать ей нужный оттенок сардонической беспечности.

— Если все пойдет хорошо, — ответил Джазрак с подчеркнутым акцентом. Мартина поняла, что ее легкомыслие было потрачено впустую на лишенного чувства юмора волшебника, и приняла серьезное выражение лица. Тем не менее, ее прежняя нервозность прошла, и она почувствовала необходимость как-то отпраздновать это событие. Обняв пожилого мужчину за талию, она потащила его в сторону городка, прежде чем он смог сопротивляться. — Я обещаю не подвести вас. Пойдемте. Похоже, сейчас пойдет снег. Вы можете угостить меня элем в «Олд Скул» и провозгласить тост за мой успех.

— За это мне придется угостить тебя полным ведром эля, мой нетерпеливый юный новик, — запротестовал Джазрак, позволив увлечь себя за ней. Последние летние певчие птицы громко кричали о приближающейся буре, когда они вдвоем поспешили через поля в теплую гостиницу с соломенной крышей.

За кружками пряного эля, который согревал холод, Джазрак подробно описал миссию. Он говорил тихо, потому что в пивной было еще несколько человек, и дела Арфиста их не касались. Из кармана он достал пять камней, отполированных и гладких. Они сверкали, как лед, с голубым огнем в сердцевине. — Опалы с юга, — объяснил волшебник, заметив интерес Мартины. — Тебе нужно будет расставить их вокруг разлома вот так. Я предполагаю, что это будет кратер. Джазрак разложил четыре камня по кругу, ловко обводя острия звезды своими тонкими пальцами, оставив одну точку пустой. — На абсолютно равном расстоянии друг от друга. Не волнуйся, камни будут светиться, когда окажутся в нужном положении. Он подтолкнул пятый камень на место, и внезапно перед глазами Мартины вспыхнули пять точек голубого свечения.

— И это все?

Волшебник сломал кольцо прежде, чем свечение на столе смогло привлечь внимание Джаэль или жителя долины со свекольным лицом, который сидел у огня. — Не совсем. Он достал еще один камень из отдельного мешочка. — Это главный камень. Прикоснись им к каждому камню, когда будешь класть его на место. Он активирует заглушку.

— Хорошо, — кивнула Мартина, забирая камень из его пальцев. Он был похож на тускло-красный уголек с ямками, а не на мощный магический артефакт.

— Будь осторожна. Держи его отдельно от других. Ты же не хочешь, чтобы во время путешествия случайно сработала заглушка. — Это опасно? Женщина посмотрела на камень с новым уважением и предусмотрительно положила его обратно на стол.

Джазрак покачал головой, складывая опалы в мешочек. — Не очень, но несчастный случай разрушил бы всю мою работу. Эти слова напомнили Мартине, что Джазрак, по крайней мере, считал ее путешествие важным.

— Еще кое-что. Красный камень — это контрольная точка. Ты должна вернуть его, чтобы я мог произнести завершающие заклинания. Будь осторожна, не ударяй им слишком сильно. Он не так прочен, как, кажется. Если камень разобьется, после того, как заглушка будет активирована, она сломается. Так что будь осторожна и принеси его с собой назад. Поняла?

Мартина кивнула. Когда она взяла мешочек с опалами, камни тихо звякнули в ее руке. — Звучат достаточно чисто, — добавила она, чтобы скрыть внезапный приступ нервозности. Это ее первая важная миссия… Она казалась достаточно простой, но Мартина не могла не волноваться — справится ли она с ней.

Джазрак улыбнулся через стол, его козлиная бородка придавала ему веселый дьявольский вид. — Хорошо. А теперь я хочу, чтобы ты оставалась со мной на связи, пока будешь там.

— Как?

— Я волшебник, моя дорогая, помнишь? — усмехнулся пожилой мужчина, позволив тону снисхождения вернуться в его голос. Он откинулся на спинку стула. — Я воспользуюсь своим хрустальным шаром. Я не могу слышать тебя или говорить с тобой, но я буду видеть тебя через него.

Мартина не была уверена, что ей нравится идея о том, что Джазрак будет проверять ее. Она поспешно сделала глоток эля, чтобы скрыть гримасу.

— Я не собираюсь шпионить за тобой. Если ты напишешь письмо, то  его можно будет прочитать  через мой шарик. Возьми вот это. Мне нужен объект, на котором можно сосредоточиться, что-то, по которому можно будет отследить тебя. Из еще более глубокого кармана Джазрак извлек маленький кинжал. — Я знаю твою любовь к ножам. Все, что тебе нужно сделать, это приколоть твое письмо этим кинжалом. Таким образом, я смогу найти его с помощью хрустального шара. В конце концов, я должен знать, что я ищу.

Все еще сомневаясь, Мартина взяла нож и повертела его в руках. Это был декоративный нож с резной костяной ручкой и красным гранатом, вставленным в рукоять, но лезвие было коротким, что вряд ли было практично. — «Типичный выбор волшебника», — подумала она несколько презрительно. — Если вы настаиваете.

Ее спонсор проигнорировал нежелание в ее голосе. — Тогда дело в шляпе. Как скоро ты сможешь быть готова? — спросил он, поставив локти на стол и наклонившись вперед так, что кончик его козлиной бородки коснулся сжатых пальцев.

Мартина повертела нож в руках, позволяя свету от огня в трактире играть на лезвии. — День или два, я думаю. Самое большее, три. Это зависит от того, сколько времени мне потребуется, чтобы достать припасы. Астрифи в хорошей форме, и она готова к путешествию. Действительно, ее лошади надоело стоять в конюшне.

— Превосходно. Чем меньше времени будет потрачено впустую, тем лучше. Выпьем за безопасное путешествие и успешную миссию, моя дорогая. Подняв кружку, Джазрак произнес тост за ее успех.

На следующий день Мартина, страдая от легкого похмелья, принялась за подготовку к отъезду. Шедоудейл не был большим городом и даже не пограничным поселком, где толпились торговцы снаряжением.  Поэтому ей потребовалась только большая часть дня, чтобы собрать все необходимое:  муку, соль, вяленое мясо, сухофрукты, лепешки, сахар, сало, наконечники для стрел, масло, дополнительные тетивы, иголки, нитки и прочее. Особенно ей хотелось найти мыло, поскольку у нее не было желания обходиться без роскоши, которую может предложить ванна, даже в каком-нибудь ледниковом озере. К вечеру, когда она вытянула ноги перед огнем в «Олд Скул», почувствовала облегчение, закончив торговаться с единственным торговцем деревни, вспыльчивым Вергундом. Ее статус Арфистки, о котором, казалось, знали все в городке, не произвел на него особого впечатления, и каждая покупка была битвой. Однако ее запасы наконец-то были полны, даже мыло, и завтра они с Астрифи могли отправиться в путь. Осторожно потягивая эль, она играла маленьким ножом Джазрака, игриво отражающим огонь от лезвия.

— Значит, ты покидаешь нас завтра? —  спросила Джаэль, ее волосы были кровавого цвета охотничьей луны в пылающем свете очага. Держа котелок в одной руке, она предложила новый половник эля. — Старый Вергунд сказал мне, что ты была у него дома, покупала припасы.

Мартина кивнула, допивая остатки из своей кружки. Трактирщица плеснула еще одну порцию в кружку Мартины. — Это за счет заведения.

— Что ж, спасибо тебе, Джаэль,  — внезапно взволнованная добротой хозяйки, сказала Мартина, что было лучшим, на что она была способна.

— Пусть это будет благословением путешественнику. Пусть колесо Тайморы повернется в твою пользу.

— И пусть ваш дом познает радость улыбки Лииры, — ответила Мартина. Она неохотно подняла свою кружку за Джаэль, не желая устраивать еще одну ночь тостов.

— Достаточно справедливо. Выпьем за дам удачи и радости. Она подняла половник, чтобы соответствовать тосту Мартины. Осушив его большим глотком, она вытерла пену с подбородка и с добрым выражением посмотрела на молодую женщину, все еще растянувшуюся в кресле. — Я прослежу, чтобы мальчик-конюх накормил Астрифи и приготовил ее утром. Тебе лучше отдохнуть до завтра.

— Спасибо тебе, Джаэль. Когда Мартина заговорила, хозяйка уже отходила. Снова предоставленная самой себе, Мартина снова устроилась в маленьком, освещенном камином, коконе, окружавшем ее кресло. Лезвие ножа снова блеснуло на свету, как-то менее игриво, чем раньше.

Хотя она жила в гостинице всего несколько недель, Мартина не ожидала, что прощание будет таким болезненным. В конце концов, кроме Джаэль и Джазрака, здесь было мало людей, которых она действительно знала. Она демонстративно избегала большинства жителей Долин с присущим Арфистке инстинктом скрытности. Теперь, слегка навеселе и приятно уставшая, она почувствовала острый укол сожаления при мысли о том, что ей придется покинуть сонную маленькую деревушку. Текущая река, ободранные зимой деревья, даже потрескавшиеся, бесплодные склоны Олд Скул казались какими-то домашними и успокаивающими. — «Я могла бы жить здесь так же хорошо, как и в любом другом месте», — лениво подумала Арфистка, но она знала, что пока не готова где-либо обосноваться. — Я вернусь, — сказала она себе, прежде чем осушить свою кружку и отправиться в постель.

Наступил рассвет, и Мартина почувствовала себя плохо отдохнувшей и встревоженной. — «Путешествия всегда так со мной поступают», — раздраженно подумала она, выбираясь из постели. Она никогда не могла крепко спать в ночь перед поездкой, всегда просыпалась в часы, отмеченные только темнотой, всегда взволнованная надеждами и напряжением жажды странствий.

Пронзительный крик Астрифи со двора конюшни заставил вялую кровь рейнджера всколыхнуться. Пришло время стряхнуть с себя оцепенение цивилизации и вернуться в дикие места, где ей действительно было место.

Быстро умывшись холодной водой, что почти сошло за душ, и, повозившись со своей дорожной одеждой, Мартина спустилась по истертым деревянным ступенькам во двор. Бледное утреннее солнце омывало булыжники мостовой; освещение еще не достигло полной насыщенности дня.

Мартина была встречена резким визгом, похожим на птичий, который перешел в ржание. — Астрифи, не дергайся! — крикнула она, когда ее лошадь встала на дыбы, запрокинув голову так, что грозила перекинуть мальчика-конюха, цеплявшегося за ее недоуздок, через забор двора. Астрифи была не обычным скакуном, а гиппогрифом, с передними конечностями огромной птицы и задними — крепкой лошади, и парой крыльев с золотым оперением. Существо щелкнуло клювом своей орлиной головы, игриво угрожая сломать руку конюха, как сухую щепку. Мальчик задрожал, чуть не выронив веревку от ужаса, не будучи в состоянии отличить игривость гиппогрифа от голода.

Арфиста поспешно взяла поводья, и мальчик юркнул в безопасное место за дверью конюшни. — Астрифи, остановись! — скомандовала Мартина, сопровождая свои слова быстрым свистом сокольничего, когда гиппогриф снова встала на дыбы. Резкий рывок заставил существо опуститься, его передние когти заскребли по камню, в то время как задние копыта выбивали раздраженную дробь. Оно повернуло свою покрытую перьями голову, чтобы одним мигающим глазом уставиться на Мартину, а затем неодобрительно щелкнуло, пока она не протянула руку и успокаивающе не погладила перья массивных крыльев. Длинный лошадиный хвост щелкнул по задним лапам, словно указывая, где почесать еще.

— Хорошая девочка, Астрифи, — мягко сказала Арфистка, автоматически проводя руками по ремням седла, проверяя их крепление, убеждаясь, что ее рюкзаки и седельные сумки надежно закреплены. Высоко над лесами не было места, где можно было бы найти запасную подпругу. Крылья с золотыми шипами взмахнули в воздухе с легким свистом, поднявшим вихрь пыли и соломы. Седло чуть не соскользнуло, когда могучие трапециевидные мышцы летающего зверя напряглись под кожаным сиденьем, но ремни держали его крепко. Удовлетворенная, Мартина бросила мальчику монетку. К этому времени он уже достаточно пришел в себя, чтобы рискнуть выйти из-за двери. Мартина вывела Астрифи на дорогу и легко вскочила в седло. Мальчик-конюх подбежал к забору, чтобы посмотреть, как пара пустилась рысью, затем поскакала галопом по дороге, пока, наконец, гиппогриф, мощно взмахнув огромными крыльями, не оторвался от земли и не поплыл прочь над верхушками леса с коричневой листвой.

Весь день они летели на восток, паря над лесом; побережье Лунного Моря едва просматривалось на севере. С самыми короткими остановками для отдыха они продвигались на следующий день и в последующие, пока на четвертый день не миновали населенные стервятниками шпили Хиллсфара, затем еще три, чтобы пройти мимо улиц Малмастера, спускающихся по горным склонам, и дальше на восток, где лодки могли пересекать Лунное Море к скалистым берегам Вааса. Здесь Мартина направила Астрифи на север и повела гиппогрифа над бурными водами Лунного Моря, пока они не увидели северное побережье, где остановились на отдых в деревне рыбаков, слишком бедных, чтобы с подозрением относиться к такой странной путешествующей паре.

После нескольких дней рыбной диеты, в то время как Астрифи получила заслуженный отдых, пара возобновила свой путь на север, следуя вдоль троп вверх по перевалам, петляющим через горы, которые изолировали север. Они пролетели над северными районами Вааса, где люди считали всех незнакомцев Дамарскими шпионами, и дальше, к равнинам Дамары, где жители деревни шепотом говорили о ее, якобы, Ваасанской внешности. Помня об этой враждебности и подозрениях, Мартина задавала мало вопросов, когда останавливалась в деревнях, выдавая себя за торгового агента, ищущего новые рынки сбыта, для своего работодателя.

С помощью этой уловки Мартина миновала Дамару и, наконец, обнаружила, что летит над заснеженным гребнем изолированной долины, последней перед стенами самого Великого Ледника. Долина называлась Самек, и где-то там была деревня гномов —  по крайней мере, так утверждал словоохотливый колонист, живший дальше к югу. — Это последний форпост перед дикими землями, — поклялся он. — Может быть, они смогут провести вас к леднику, хотя это не более упрямая группа, чем все эти маленькие люди. У них нет никакой торговли, и они вообще не терпят никакой продукции от посторонних, особенно от больших людей.

Это мрачное предсказание пришло на ум, когда Арфистка направила Астрифи в плавный спуск, который перенес бы их над сердцем долины. В самом широком месте Самек была не более нескольких миль в поперечнике, заостренная, как узкая щель, на север и юг. Стороны долины были окружены горами, уже глубоко покрытыми снегом, безлесные вершины были покрыты пятнами замерзшей белизны. Высокие сосны, одетые в тусклую зелень зимы, окаймляли их склоны, суровое однообразие нарушалось на возвышенностях потрескавшимися выступами обрушившихся скал. Природные соборы богов — вот как Мартина представляла себе эти впечатляющие горные вершины.

Они снизились над долиной, и Мартина отвела свое внимание от вершин, чтобы осмотреть леса и луга внизу, высматривая деревню. Поскольку долина была населена гномами, она не ожидала увидеть дома, амбары или лоскутные узоры полей. Маленький народец строил свои города не так, как люди, она знала это по опыту. Они любили прятать свои жилища в корнях деревьев, на склонах холмов или среди камышей вдоль реки. Тем не менее, она надеялась заметить след дыма или извилистую тропу, по которой она могла бы пойти.

Во время своих первых двух проходов над долиной Мартина заметила извилистые следы нескольких охотничьих троп, горные ручьи, превратившиеся в ледяные водопады, и покрытые пучками травы снежные поля замерзших болот, но никаких признаков деревни. На третьем проходе, когда Астрифи вошла в поворот, который накренил седло под головокружительным углом, Мартина заметила струйку дыма, поднимающуюся сквозь густо растущие деревья. Коротко свистнув и сильно натянув поводья, рейнджер развернула гиппогрифа широкой петлей, которая понеслась прямо к дыму. Черно-зеленые ветви мелькали под ее ногами, когда она заставляла Астрифи спускаться все ниже, пока копыта ее лошади не стали цепляться за ветви самых высоких сосен. Мартина напряглась в седле, чтобы заглянуть через бок гиппогрифа, в то время как его крылья поднимались и опускались в мощных взмахах. Держась прямо, они приблизились к столбу дыма, который был их ориентиром.

Пролетая довольно быстро, они пронеслись над небольшой поляной и прямо сквозь поднимающийся столб дыма. Мартина сразу же отметила, что в нем ощущается привкус дерева. Резко развернувшись в седле, она мельком увидела хижину и мужчину с топором в руке, смотрящего вверх. Не задумываясь о последствиях, она натянула поводья и крикнула: — Вниз, Астрифи! Садимся.

Гиппогриф устремился к ближайшей поляне — ровному лугу вдоль берега ручья. Существо на скорости ударилось о снег, подпрыгнув так, что рейнджер вздрогнула в седле, и окутало их бурей белого снега. Мартина, не теряя времени, отстегнулась и спрыгнула на землю, по-кошачьи ступая и готовая ко всему, ее меч уже был в ее руке. — Стой, Астрифи, — скомандовала она, оставив гиппогрифа без присмотра на случай, если рядом случится что-то опасное. Могучий скакун удовлетворенно расправил крылья, и, казалось, понимающе защебетал в ответ.

Как только Мартина оказалась в лесу, снег оказался гораздо глубже, чем она ожидала, и она с большим трудом пробиралась через тяжелые сугробы. К тому времени, когда Арфистка достигла поляны, которую она заметила с воздуха, она тяжело дышала и была мокрой от пота. Она не пыталась разведать свою цель, а смело шагнула сквозь завесу подлеска и встала на виду у дровосека. С первого взгляда она догадалась, что владелец хижины чувствует себя в лесу как дома, как и она сама —  человек, который предпочел жить в глуши, и поэтому она положилась на обычное гостеприимство таких людей.

Мужчина стоял возле пня, на котором он колол дрова. С одной стороны от него была аккуратно сложена стопка ожидающих своего часа чурбаков, а с другой — беспорядочная куча дров. Позади него была небольшая хижина, построенная из цельных сосновых бревен. Покосившаяся каменная труба прилепилась к одной стороне дома, а небольшой сарай, который выглядел как комбинация склада и входа в дом, выступал с фасада. В прочных стенах было одно маленькое окно, плотно закрытое ставнями. Двор вокруг хижины был завален заснеженными кучами хвороста, и она могла только догадываться, что это были наполовину законченные проекты каждого жителя пограничья.

Несмотря на холод, на мужчине не было ни пальто, ни перчаток, а его шерстяная шапочка с кисточками была сдвинута далеко на затылок. Его волосы были темно-серыми и короткими, небрежно подстриженными так, что они падали на уши. На его тяжелом рабочем халате виднелись темные пятна пота.

Когда Мартина вышла из леса, он поднял свой топор в одной руке, и она отметила, что он держал его так, как это сделал бы воин, а не лесоруб. Он был крупным мужчиной и старше Мартины. Она предположила, что ему лет сорок или, возможно, пятьдесят — ровесник ее отца, по крайней мере, судя по его седеющим каштановым волосам и слегка скованной манере двигаться. Нос у него был кривой, как, будто его когда-то сломали, а на подбородке росла густая щетина — вид человека, у которого было мало гостей. Выражение его лица не выражало ни удивления, ни эмоций, кроме настороженности, которая наполнила его глаза.

— Приветствую, — сказал он с той же гостеприимной осторожностью, которую проявила и она. Голос незнакомца был глубоким, и когда он заговорил, по его лицу пролегли изможденные морщины, как, будто его обветренные щеки не привыкли произносить слова. — Я Вильхейм, сын Балта. Он остановился, не сообщив больше ничего о себе, хотя его резкий акцент был похож на тот, который она слышала на южном побережье Чессентиана.

— Мое почтение вам, сэр, — почтительно произнесла Мартина, стараясь не подходить ближе. — Я проделала долгий путь, чтобы увидеть гномов этой долины. Вы знаете о них?

Мужчина небрежно взмахнул топором и вонзил его в пень. Резкий звук удара глухим эхом разнесся по заснеженному лесу. Он слегка развел руки, как бы показывая, что он безоружен, хотя Мартина заметила, что он не отходил от топора на расстояние вытянутой руки. Снова воцарилось долгое молчание, которое, казалось, никто из них не стремился заполнить.

— Гномов, да? — наконец он произнес нараспев. — Ты пришла сюда, чтобы поговорить с гномами. Это ты летала над головой, верно, мисс...?

— Мартина. Из Сембии. Она переминалась с ноги на ногу, чтобы не замерзли ноги. — Я надеюсь, что гномы проведут меня к Великому Леднику.

Обветренное лицо мужчины почти расплылось в улыбке от удовольствия от какой-то личной шутки, а затем к его стоическому лицу вернулось самообладание. — Простите меня, я забыл о своих манерах, — быстро сказал лесник извиняющимся голосом. — Я боюсь, что вы проделали долгий путь напрасно, Мартина из Сембии. Вани не дружелюбны к незнакомцам.

— Кто такие эти Вани?

— Гм, гномы из долины Самек. Он говорил напряженным тоном, неловко поднимая с земли свое пальто — тяжелую парку из меха и кожи, и отряхивая налипший на нее снег.

Но Мартина сделала шаг вперед, чтобы настаивать на своем требовании. — Я все же хотела бы попробовать. Вы можете провести меня к ним?

Он остановился и внезапно пристально посмотрел на Мартину, глядя на нее и дальше, в серый лес, будто ища кого-то еще, кто мог сопровождать ее. Его взгляд был поразительно острым и напряженным, гораздо больше, чем она ожидала от обычного жителя пограничья, и это заставило Мартину задуматься — правильно ли она поступила, показавшись так внезапно. Этот простой лесник оказался не таким, как она ожидала, и это заставляло ее нервничать.

— Ты одна? — спросил он.

— Да. А вы? Она почувствовала, как ее рука бессознательно потянулась к мечу, который теперь болтался у нее на бедре.

Вильхейм переводил взгляд с неба на Мартину, пока, наконец, не пошел на компромисс и не уставился на деревья позади нее. Он осторожно потер густую щетину на щеке. — Один? Да… Я один. Мартине показалось, что она уловила нотку печали в его голосе.

Мужчина спокойно встретил ее взгляд. Озноб заставил ее ноги задрожать, и она внезапно осознала, насколько было холодно, когда сухой ветерок закружил между ними кусочки льда.

— Ты замерзнешь здесь сегодня ночью, — резко сказал лесник, и улыбка, наконец, появилась на его лице. — Я могу предложить тебе горячую еду и место для ночлега. Пожалуйста, оставайся, хотя, возможно, ты сочтешь меня неважным поваром. Твои поиски Вани, возможно, лучше всего провести завтра, когда будет больше времени.

Мартина приняла неожиданное гостеприимство Вильхейма Балтсона за чистую монету. Она почувствовала в этом мужчине элементарную порядочность. Это была не просто интуиция, но и доверие к простым жителям пограничья. Посетителей здесь было слишком мало, чтобы их можно было оскорбить или прогнать. Мартина воспользовалась случаем, благодарная за предложенное тепло и уют.

— Вы очень добры, Мастер Вильхейм. Как только я позабочусь о своем гиппогрифе, я с радостью приму предложение, и яуверена, что смогу улучшить меню блюдами из вяленого мяса и бисквита.

— Я бы не был так уверен, — предупредил Вильхейм, вытаскивая топор из пня, чтобы отнести его в дом. — Разбирайся со своим животным и заходи внутрь, когда будешь готова. Я немного приведу это место в порядок.

Мартина поплелась обратно по снегу, чтобы забрать Астрифи. Гиппогриф сидел на корточках в окровавленном снегу, разрывая тушу оленя, заставляя рейнджера ждать, пока прием пищи не будет закончен. Наконец она смогла благополучно сесть на гиппогрифа и долететь до хижины. Быстро соорудив постель из сосновых веток для Астрифи, она постучала в дверь хижины.

— Войдите, — отозвался Вильхейм с другой стороны.

Держа одну руку поближе к мечу, на всякий случай, она открыла дверь, и на нее мгновенно обрушился поток горячего пара. По сравнению с холодной сухостью снаружи, хижина была похожа на тропики, и после нескольких дней пребывания в снегу это было благословением.

— Заходи скорее и закрой дверь, а то придется нарубить еще дров, — упрекнул ее хозяин от камина. Он уже разливал булькающее рагу в две толстые деревянные миски. — Садись за стол. Пожалуйста.

Мартина не нуждалась в дополнительных уговорах и пододвинула один из двух шатких стульев, которые увидела. Вся хижина представляла собой единственную, скудно обставленную комнату — один шаткий стол, два стула, кровать, заваленная одеялами, и сундук. На вешалке у двери висел хорошо отполированный, помятый нагрудник, а также потрепанный боевой шлем, несколько копий и плащ Вильхейма. Грубо выделанный медвежий ковер на гладком деревянном полу перед камином свидетельствовал о мастерстве хозяина дома в обращении с луком и мечом. Эти два вида оружия висели над бревенчатой каминной полкой, оба незатейливые, но хорошо сделанные. Помимо этих воинственных штрихов, остальная обстановка хижины была чисто функциональной — кастрюли и сковородки, лампы, посуда и тому подобное. Над головой поцарапанные деревянные стропила были небрежно украшены кожаными мешками, подвешенными к колышкам, а в одном случае — кинжалом с изогнутой рукоятью, воткнутым в дерево. Над стропилами в мерцающем свете мерцала паутина. Была еще одна дверь, которая, как без труда догадалась Мартина, вела в пристроенную уборную.

Едва она устроилась, как хозяин быстро поставил на стол миски с горячим рагу, большие коричневые ломти хлеба и горшочек со свежим сыром. Аромат жира, жареного лука и соленой оленины опровергал угрозу плохого приготовления. После того, как Вильхейм придвинул другой стул и пробормотал молитву, Мартина принялась за еду с удвоенной силой. Она жадно ела, в то время как Вильхейм, молча, наблюдал.

После того, как оба отодвинули свои миски, а Мартина горячо поблагодарила хозяина, разговор постепенно перешел на новости внешнего мира. Они говорили о пустяках — кто и где правил, и какие новые чудеса возникли. Его особенно интересовало, как обстоят дела у местных конфессий, и, хотя она не была очень религиозной, она рассказала ему то, что знала. По мере продолжения разговора Мартина стала называть его «Вил», а он, в свою очередь, умудрился исключить формальное «из Сембии» из ее имени.

И все же на протяжении всего их разговора Вил почти ничего не рассказывал о себе. Как она и предполагала, он был из Чессентиана и жил в долине около трех лет. Он объяснил, что поселился здесь ради уединения, и это была такая же веская причина, как и многие, о которых она слышала.

Она рассказала немного больше о себе. Не было упомянуто ни о ее роли среди Арфистов, ни о ее нынешней миссии. Было неразумно небрежно афишировать свою приверженность. Ее хозяин, казалось, был доволен тем, что позволил ей сохранить ее секреты.

Наконец Арфистка затронула тему гномов.

— Я их знаю, — признал Вильхейм. — Я был их соседом уже три года — но, по их оценке, это совсем недолго. Они достаточно хорошие соседи, но по-своему.  Вил сделал паузу и прикусил губу, пытаясь подобрать правильные слова. — Они предпочитают уединение.

— Как вы думаете, я могла бы встретиться с ними? Мартина старалась, чтобы ее голос звучал не слишком нетерпеливо. Бессознательно ее пальцы начали играть со столовым ножом, вращая его взад-вперед. — Или вы могли бы проводить меня к Великому Леднику?

Вил откинулся назад, обдумывая вопрос молодой женщины. — Лучше тебе сначала попробовать, поговорить с Вани. Обычно я держусь подальше от страны ледников. Завтра я отведу тебя к ним, и ты сможешь спросить сама.

Глава вторая

Пробуждение медленно приходило к Мартине на следующее утро. Утонувшая в глубине пуховой кровати Вильхейма, которую она заняла по его настоянию, пока он спал на полу, Мартина не испытывала ни малейшего желания вставать. Арфистка лежала, уставившись вверх, в полумрак, прислушиваясь к унылому, холодному ветру, который стонал за окном. Постепенно смутные очертания стропил и черная округлость подвешенного окорока оленины обрели над ней очертания, освещенные угасающими отблесками камина, в котором прошлым вечером пылал огонь.

В котором часу она проснулась и как долго пролежала так, Мартина сказать не могла. Бодрствование и сон сливались воедино, одно приходило, другое уходило, в повторяющихся циклах. Наконец смутные очертания над головой посветлели и наполнились, когда восточное солнце поднялось над далеким хребтом и послало свои лучи сквозь щели между планками оконных ставней, сопровождаемые звоном кастрюль, когда Вильхейм готовил завтрак.

Вздохнув, Мартина выбралась из постели и ощупью пробралась сквозь потертую попону — еще одна вещь, на которой настоял ее хозяин прошлой ночью. Мгновенно холодный воздух закружился вокруг ее голых ног, напоминая ей о том, где она стояла. Она плотнее прижала к себе тунику, чтобы согреться. — Доброе утро, — крикнул Вил, наливая воду из бочки в старый выщербленный котел.

— И тебе доброе утро, и спасибо за постель. Какая-нибудь женщина когда-нибудь говорила тебе, что ты храпишь? Мартина весело подразнила его, роясь в своей одежде в ногах кровати. Найдя теплые леггинсы, которые она искала, Мартина задернула занавеску, чтобы одеться.

— Ты первая, — крикнул Вил через импровизированную стену. — Чай из шиповника или горячее козье молоко?

Козье молоко звучало отвратительно. — Чай... — начала Мартина, но внезапно осознала значение слов этого человека. — Подожди... я первая, кто сказал тебе, что ты храпишь? Конечно, ты надо мной издеваешься. Даже когда она это сказала, Мартина поняла, что это не ее дело. — «Черт», — упрекнула она себя. — «Я действительно засунула ногу себе в рот».

С другой стороны занавески послышалось покашливание. — Я имел в виду, что ты первая, хм, женщина, которая сказала мне это. Хотя договоренности всегда были… ну... почти как прошлым вечером…

На этот раз Мартина вспомнила, что нужно подумать, и решила больше не задавать никаких вопросов. Она была удивлена, что ее хозяин не обиделся, тем более что мужчина, казалось, был одержим решительной пуританской жилкой. Возможно, он пытался убедить ее в своих собственных намерениях.

— Ну, ты немного храпишь, — солгала она, надеясь, что это положит конец теме. Она расправила свою тунику и вышла в поле его зрения.

Вил только что закончил вешать котелок на крючок над огнем и, прислонившись к каминной полке, осторожно ворошил угли кочергой. Маленький вихрь тлеющих углей поднялся там, где Вил стряхнул пепел. — Ты готова к завтраку?

— Мм-хм. Здесь чудесно пахнет. Она не преувеличивала; воздух был насыщен ароматом фруктов и трав. Она убрала занавеску, чтобы освободить место для них обоих за маленьким столиком.

— Вяленая оленина, свежий сыр, сыворотка, ягодный джем и сухарики; чай или молоко, что тебе больше нравится. У меня есть шанс наверстать упущенное за скудный стол, который я накрыл вчера вечером. Он приготовил для них простую еду, развернув обернутые тканью пакеты с мягким свежим сыром и сухим печеньем, а затем баночки с густым джемом и прозрачной сывороткой. Завершающим жестом он поставил кусок мраморного мяса в центр маленького столика так, что одна ножка опасно закачалась под его весом.

— Действительно, хорошая еда! Мартина просто разинула рот. Придвинув два стула, она подождала, пока он произнесет благословение, а затем принялась за дело. Она с жадностью съела куски твердого хлеба, намазанные козьим сыром с маслом и красным джемом и посыпанные ломтиками оленины. Даже свежее козье молоко, вкус которого поначалу показался ей сомнительным, было приятно освежающим после того, как в пути она пила только холодную воду и березовый чай.

Через некоторое время, когда в тишине стало очевидно, что Вил был никудышным собеседником, Мартина спросила: — Тебя знают гномы?

— Мы... хорошие соседи, как я сказал прошлым вечером. Вил отрезал еще один кусок оленины. — Я уважаю их обычаи, и они терпят меня. Позади него вновь разожженный огонь издал хлопающий звук, когда вспыхнул сгусток смолы. — Когда я впервые приехал сюда, я целый год не видел ни одного гнома. Я думаю, они надеялись, что я уйду. Только после того, как я построил хижину, кто-то из Вани пришел сюда.

— Три года назад?

Он кивнул, допивая чай. — Не волнуйся, тебе не придется ждать так долго. Если мы пойдем после завтрака, они все еще должны быть на совете, когда мы доберемся до их места. Если повезет, ты встретишься с ними  сегодня.

Это вполне устраивало Мартину. Она поспешно покончила с завтраком, но ей пришлось подождать, пока Вил закончит кушать. После того, как она помогла ему вымыть посуду и убрать со стола, Мартина натянула верхнюю одежду и встала у двери, ожидая. — Ты когда-нибудь ходила на лыжах? — спросил ее хозяин, зашнуровывая пальто, не желая, чтобы его торопили.

— Да. Дважды... — «И первый раз это было, когда мне было десять», — подумала Мартина.

— Хорошо. Пора идти.

Снаружи, в утренней тени, отбрасываемой горами, Мартина, по доброму совету Вила, привязала к ногам неуклюжие доски и отправилась за ним по снежным кочкам, пошатываясь, едва удерживаясь палками. Маршрут, по которому он следовал, вел через скованный льдом мир, чередующихся света и тьмы. Там, где солнечный свет мог проникать сквозь ветви леса, он превращал мягкие, покрытые снегом очертания деревьев и корней в ослепительно белое царство. В других местах глубокие тени быстро смыкались и погружали пейзаж во тьму.

Воздух был насыщен ароматом сосен. Кожу Мартины покалывало от холода. Деревья нависали над идущей парой. Их, одетые в белое, ветви смыкались так, что нижние ветви были скрыты от солнечного света, оставляя их лохматыми мертвыми палками, иногда усеянными игольчатыми гроздьями. Огромные стволы раскачивались на ветру, наполняя лес приглушенными, хлопающими и поскрипывающими звуками. Зимние птицы делились секретами друг с другом и предупреждали о проходящих незнакомцах.

После того, как они продвигались в течение часа или около того, судя по восходу солнца над восточным хребтом, и Мартина была покрыта мелким потом, несмотря на холод, они вышли на узкую тропинку, которая петляла вокруг узловатых корней и прокладывала туннель сквозь изогнутые заросли ежевики. Тропинка явно предназначалась для существ гораздо меньших размеров, чем даже миниатюрная Мартина. Они с Вилом пригибались, подпрыгивали и прокладывали себе путь сквозь заросли, пока, наконец, Вил не отодвинул в сторону последнюю колючую ветку и легко не выскользнул на небольшую поляну у подножия крутого холма. Склон холма представлял собой нагромождение гранитных уступов и деревьев, ненадежно цепляющихся за склоны, все покрытые снегом. Тропа, по которой они шли, вела к самому основанию холма, а затем исчезала, по крайней мере, так показалось Мартине на первый взгляд. На самом деле, тропинка заканчивалась хитро замаскированной аркой, по форме соответствующей выступающим камням, обрамлявшим ее. В глубине проема виднелась пара приземистых деревянных дверей из выветренной серой сосны, искусно украшенных виноградными лозами и камнями, так что их затененная поверхность имитировала летний склон холма. Обе двери были почти такими же широкими, как и высокими.

Кончиком своей палки Вил постучал в припорошенную снегом дверь. Звук глухо отразился от склона холма. Не прошло и мгновения, как Мартина услышала приглушенный скрежет изнутри холма. Со скрипом деревянных петель, дверь распахнулись внутрь, выпустив струйку пара. Слабое восточное солнце проникало сквозь узкую щель и оставляло тонкую линию на полированных половицах за ней, намекая на снежные следы, портящие идеальную гладкость деревянного пола. Скрип прекратился, когда в щель выглянуло смутное лицо, внимательно разглядывающее посетителей.

Явно удовлетворенный, привратник коротко кивнул. — Добро пожаловать, Вильхейм, друг Вани, — прохрипел ломкий голос, когда гном широко распахнул дверь.

— Приветствую тебя, Тикканен. Мы пришли, чтобы встретиться с советом. Старейшины на заседании? Вил поклонился, насколько это было возможно в его толстом зимнем пальто, и Мартина последовала его примеру.

Объектом их любезности был маленький человечек, ростом не выше пояса Вила, коренастого телосложения, закутанный в толстый кремовый плащ, который закрывал его до самого подбородка. Несмотря на его коренастое телосложение, Мартина знала, что маленький человечек на самом деле был худощав для своего вида. Воздушные пряди длинной белой бороды выбивались из-под воротника и колыхались на ветру, как облачка. Лицо гнома казалось древним, напомнив Мартине сморщенное яблоко. Слезящиеся красные глаза привратника были едва заметны за его выпуклым носом, ярко выраженной характеристикой его расы. Нос Тикканена был испещрен тонкими красными прожилками и покрыт пигментными пятнами.

— Совет заседает сегодня, это правда. Старый гном прочистил горло, а затем указал на Мартину. — Прежде чем ты войдешь, Вильхейм, будешь ли ты свидетельствовать за свою спутницу, поклянешься ли, что она будет соблюдать законы и обычаи Вани, что она не принесет зла в наш дом, не несет на себе клейма кровной мести и не несет на себе проклятия?

Взгляды Мартины и Вила на мгновение встретились. Она не была уверена, что именно он скажет. После небольшого колебания он ответил: — Я клянусь в этом честью великого Торма.

Бог верности казался подходящим выбором для такой клятвы, как решила Мартина, чувствуя облегчение.

— Тогда входите, Мастер Вил и ваша спутница. Гном с серьезным кивком отступил в сторону, и двое посетителей протопали в маленькую прихожую с сосновым полом. Вилу пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о низкие балки. В кои-то веки Мартина была благодарна судьбе за то, что она была невысокого роста. Позади них старый гном осторожно закрыл наружные двери, чтобы не впускать холод. В тусклом свете свечи пара расстегнула крепления на своих лыжах. Тикканен напряженно ждал у внутренних дверей.

— Они все такие официальные? — прошептала Мартина, присев на корточки, чтобы развязать запорошенные снегом завязки лыж.

— Тикканен следует старым обычаям, — прошептал Вил в ответ. — И он не глухой. Мартина прикусила губу и больше ничего не сказала.

— Оставьте свои вещи на мое попечение, — проинструктировал гном, когда они были готовы. — Совет примет вас при первой же удобной возможности. Он распахнул внутренние двери, на которых были нарисованы свирепого вида барсуки. Вил наклонился, чтобы пройти через низкий порог, и Мартина последовала за ним, пригнув голову. За дверью холл был достаточно высок, чтобы они оба могли легко встать в полный рост, хотя голова ее спутника почти доставала до потолка. Старый Тикканен закрыл за ними двери, прогоняя оставшийся холод.

Здесь, внутри лабиринта гномов, зал был наполнен светом от пары настенных бра, в которых находились резные палочки, светящиеся магическим светом. Пока Тикканен защелкивал дверные засовы, люди отряхивали снег со своих гетр. В конце концов, древний привратник прошаркал мимо, чтобы провести их по коридору в самое сердце подземного лабиринта.

Это был первый визит Мартины в дом маленького народа. Она никогда не была внутри жилищ ни гномов, ни карликов, поэтому была очарована каждой деталью. Она ожидала увидеть каменную кладку и сырой мох, как в подземелье или погребе, или деревянные балки, как в шахте, но не яркие деревянные панели, которые покрывали стены, потолки и полы. Далеко не промозглый и темный, дом был светлым и теплым, с воздушностью, которая понравилась Мартине, потому, что она никогда не любила тесные покои.

Их путь пролегал через еще один ряд дверей. Они были покрыты замысловатой резьбой со стилизованными узорами в виде птиц, деревьев и вплетенных виноградных лоз. Эта третья дверь запечатала влажное тепло лабиринта, и за ней они почувствовали насыщенные ароматы сосны, лака, тмина и духовых шкафов для выпечки. Как и прежде, путь продолжал освещаться магическими бра. Их маршрут петлял все глубже, мимо перекрестков и других дверей, украшенных искусством резчиков, пока, наконец, Тикканен не ввел их в маленькую комнату, несомненно, большую по стандартам гномов. В центре одной из стен находилась дверь, украшенная медными медальонами.

— Совет находится внутри. Вы должны дождаться, пока они не позовут вас, — объяснил привратник перед уходом. Очевидно, привыкший к такому порядку, Вил устроился на одной из скамеек с высокой спинкой у стены. Вырезанное для гномов сиденье было не более чем скамеечкой для ног долговязого человека. — Садись, — предложил Вильхейм.

— Я думаю, я постою. Мартина не могла смотреть на этого человека, не испытывая желания рассмеяться — он пытался сохранить достоинство, в то время как его колени были подтянуты практически к подбородку. — Это может быть долгое ожидание, — предупредил ее спутник.

Мартина вернула себе самообладание, изобразив большой интерес к пустой комнате. — Я слишком долго была неподвижна.

Вил был прав. Ожидание быстро стало бесконечным. Заскучав, Мартина, в конце концов, неловко присела на другую скамью, лениво поигрывая маленьким серебряным ножом, который дал ей Джазрак. — Как ты думаешь, почему они так долго? — пробормотала она.

— Они гномы, — холодно ответил Вил. Думая, что он задремал, Мартина вздрогнула, услышав мужской голос. Лезвие выскользнуло у нее из пальцев и с дрожащим стуком воткнулось в пол рядом с ногой. — У Вани есть свое собственное чувство времени. Тебе лучше привыкнуть к этому. Я никогда не видел, чтобы их что-то торопило, — сонно пробормотал он.

— У них не может быть так много дел. Это всего лишь маленькая долина.

— У Вани есть свое собственное представление о том, что важно, — прокомментировал Вил, ведя праздную болтовню и переставляя ноги в более удобное положение. — Они важные. И эта долина важная. Я сомневаюсь, что есть что-то еще таково. Конечно, мы с тобой занимаем низкое место в их приоритетах. Старейшины, вероятно, внутри, пьют березовый чай, пытаясь определить справедливую цену за случайно убитого гуся или что-то в этом роде. Это правильный способ делать что-то, что касается их самих.

Ничто из этого не звучало особенно обнадеживающе. Мартину раздражало, что она остановилась так близко к своей цели, хотя она знала, что несколько часов, даже день или два, мало что изменят. — «Это все та же старая я, желающая, чтобы все прошло просто идеально», — напомнила она себе. — «Мне просто нужно расслабиться». Пытаясь удержать эту мысль в голове, она откинулась на спинку сиденья. Время тянулось все дальше и дальше, хотя скуку время от времени нарушали визиты проходящих мимо гномов. Некоторые даже останавливались достаточно надолго, чтобы неловко поприветствовать Вила. Они говорили с таким сильным акцентом, их «р» сильно раскатывался, а гласные так резко вырывались, что Мартине было почти невозможно их понять, но у Вила, по-видимому, не было никаких проблем. Он внимательно отзывался каждому по имени, время от времени спрашивая о здоровье жены или ребенка.

Несколько раз Мартина мельком видела маленьких домохозяек-гномов со светло-каштановыми волосами, собранными в пучок. Две из них заглянули в комнату, чтобы взглянуть на человеческую женщину. Бросив короткий взгляд, они скрылись из виду, чтобы посплетничать и покудахтать шепотом. Мартина решила не мешать их женской игре и держала глаза почти закрытыми, притворяясь спящей. Если бы они не были такими низкорослыми и широкоплечими, решила Мартина, они везде были бы похожи на домохозяек. Здесь они одевались в красные и синие платья и вышитые белые фартуки: в других странах одежда могла быть другой, но любопытство к сплетням оставалось неизменным.

Иногда дети, более честные в своем любопытстве, сопровождали женщин. Они долго стояли и смотрели после того, как их матери в смущении отошли. Мартина заметила, что Вил не привлекал такого внимания. Возможно, он был знакомым гостем и поэтому не заслуживал внимания. — Я, должно быть, довольно необычная, а?  — наконец сказала она Вилу. Она начинала уставать от того, что другие наблюдают за ней.

Мужчина зевнул и кивнул. — Ну, — наконец, решился он, — они видели людей до меня, в основном, но ты первая человеческая женщина и, по их стандартам, не особенно похожая на леди.

— Я благодарю тебя!

— Я имел в виду женственность в их глазах. Сражаться — это мужская работа среди Вани. Женщины воспитывают детей и управляют домом. Мужчины охотятся, занимаются сельским хозяйством и имеют дело с чужаками. Ты другая. Ты не соответствуешь их ожиданиям.

— «Тогда совет ждет большой сюрприз. Боги знают, что они могли бы подумать, если бы узнали, что я еще и Арфистка». Эта мысль вызвала озорную усмешку на ее лице.

— Я думаю, они уже это знают, — прокомментировал Вил, в очередной раз, разминая затекшие ноги.

Наконец окованная медью дверь совета распахнулась. В дверном проеме стояли два гнома в синих одеждах, подпоясанных поясами, вышитыми красным и зеленым. Оба были молодыми гномами, едва ли старшими, как отметила Мартина. У первого были коротко подстриженные вьющиеся черные волосы и контрастная густая борода. Другой выглядел немного моложе, и у него было больше живота, его лицо также не выглядело обветренным. Его волосы и борода были черными, длинными и заплетенными в косы, кончики косичек на подбородке почти касались груди.

Вил поднялся навстречу гномам. — Приветствую тебя, Джука Тункело, — сказал он худощавому. — И тебя, Тури Тункело.

— Приветствую тебя, — коротко стриженный Джука ответил с резкостью, которая препятствовала дальнейшему разговору. — Совет приглашает вас войти. Следуя за гномами в зал, Мартина гадала, было ли последнее сказано с неодобрением или это было просто окрашено его суровым акцентом.

Зал совета представлял собой небольшой амфитеатр квадратной формы с более высоким потолком, чем в другой комнате. Просторная высота была необходима для размещения трех ярусов скамеек с трех сторон зала. Несколько гномов, все старые, морщинистые джентльмены, сидели на сиденьях в самых разных позах. Один, сгорбленный от старости, опирался на сучковатую трость, пока его длинная белая борода не коснулась пола. Другой, казалось, дремал, его лысая голова сонно покачивалась, когда он прислонился спиной к следующему ярусу. Другие сидели, сбившись в небольшие кучки, серьезные бородатые человечки, потягивающие чай из чашек. Судя по их бородам, ни один из них, не считая двух привратников, по мнению Мартины, не был меньше чем прадедушкой. В то же время она знала, что внешность обманчива, поскольку продолжительность жизни гномов составляла двести или более лет. Насколько она знала, это могли быть пра-пра-пра-дедушки.

В самом центре скамей, в кресле с очевидным авторитетом, сидел необычно одетый старейшина. В то время как остальные носили штаны и куртки изо льна и шерсти, старый гном на высоком сиденье был одет в тунику из оленьей кожи длиной до колен. Само по себе это не было чем-то необычным; Мартина отметила, что несколько других гномов носили изделия из оленьей кожи. Примечательным было то, что туника старейшины была украшена железными амулетами, которые свисали с кожаных ремешков, их было так много, что гном звенел и гремел при каждом движении. Амулеты, которые, казалось, были в основном грубыми символами и пиктограммами, покачивались на его крепкой груди, иногда запутываясь в его курчавой белой бороде. Его густые серебристые волосы были тщательно покрыты шапочкой из бересты, скорее декоративной, чем функциональной. Судя по его одежде и положению стула, Мартина решила, что гном — священник лабиринта, хотя какого бога, она сказать не могла.

Когда два человека достигли центра зала, белобородый священник поднялся на ноги, возраст и официальность делали его движения скованными. Его амулеты покачивались на концах ремешков, и их резкое позвякивание сигнализировало остальной аудитории о тишине.

— Совет Вани приветствует Вильхейма, сына Балта, и его спутницу.

— Милостив совет, мудрый Сумало, — ответил Вил. — Как мило, что вы так щедро тратите свое время, — добавила Мартина. Взгляд Вила, замеченный краем глаза, сказал ей, что она сказала правильные слова.

Жрец-гном слегка кивнул в знак одобрения. — Мы предоставляем вам право — изложить ваше дело. В этот момент раздалось несколько приглушенных ворчаний, хотя Сумало, возможно, слабослышащий, не обратил на них никакого внимания. — Пусть Гаэрдал Железная Рука дарует нам глаза, чтобы видеть сквозь ложь, уши, чтобы слышать правду, и языки, чтобы говорить с мудростью. Священник взял с сиденья рядом с собой березовый жезл. Прижав его к губам, он пробормотал фразу, непонятную Мартине. Сумало протянул жезл к людям. Вил поколебался, затем взял его и легонько поцеловал дерево. — Прости меня, Терм, — прошептал он.

Не испытывая никаких религиозных побуждений, Мартина взяла жезл и совершила ритуал, чтобы удовлетворить аудиторию. — Пусть ваш бог ведет меня, — взмолилась она, решив, что спросить не повредит, прежде чем передать жезл обратно священнику.

— Связь теперь установлена, — произнес Сумало, высоко подняв жезл. — Пусть пришелец говорит.

До этого момента, когда лица всех гномов были обращены к ней, Мартина не ожидала, что окажется в центре такого внимания. Рейнджер никогда не была из тех, кто встает перед толпой и говорит; на самом деле, она всегда предпочитала уединение в лесу. Теперь она почувствовала, как покраснело ее лицо; ей показалось, что холодный кулак сдавил низ ее живота. Речь, которую она репетировала в своей голове все утро, испарилась из ее памяти. — Э-э-э, старейшины, — заикаясь, начала она, — я Мартина из Сембии, охотница по профессии. Я пришла к вам с простой просьбой. Я направляюсь к Великому Леднику и была бы благодарна... э-э… надеясь, что кто-нибудь из вас сможет быть моим гидом. Все это было как бы выпалено, когда она торопливо изложила значительно сокращенную версию того, что намеревалась сказать.

Закончив свою речь, Мартина подождала какой-нибудь реакции. Гномы на скамейках тоже ждали, не привыкшие к такой краткости. Наконец, после долгого, неловкого молчания, Арфистка почувствовала себя вынужденной сказать: — Это действительно все, о чем я пришла просить.

С медленным пониманием советники ожили, подняв волну ропота. Через несколько мгновений они углубились в свою дискуссию, казалось, забыв о людях, стоящих перед ними. Мартина с недоумением наблюдала за серьезностью, с которой старейшины отнеслись к ее простой просьбе, и за громогласностью их дебатов.

— Гномы… Я же тебе говорил, — прошептал Вил через плечо рейнджера так, чтобы слышала только она. — Никогда не бывает простого ответа. Всегда должны быть дебаты.

— Вы знаете, что сейчас зима? — потребовал один из младших старейшин.

— Скоро, — поправила она.

Первый вопрос открыл шлюзы для других, и Мартина оказалась осажденной со всех сторон. Она не могла понять многие из их вопросов, задаваемых с сильным гномьим акцентом, и часто вынуждена была в отчаянии обращаться к Вильхейму за переводом. При каждом ответе она делала все возможное, чтобы вежливо и тщательно подбирать слова.

— Как вы планируете добраться до Великого Ледника? Вы волшебник? Этот вопрос вызвал тревожный гул в совете.

— Нет, у меня есть гиппогриф по имени Астрифи. Мы могли бы отправиться на нем. — Какие у вас дела на леднике?

— Мои собственные дела, добрый сэр.

— Зачем вы пришли сюда?

— По правде говоря, не больше, чем я сказала — чтобы нанять проводника. Мартина не представляла — сколько прошло времени, и на сколько вопросов она ответила, когда глухой стук священника березовой палкой по полу, прервал допрос. — Хватит разговоров, — объявил Сумало. — Братья, мы будем голосовать. Стоя в центре зала, Мартина размышляла, должна ли она сесть или выйти из комнаты. Она посмотрела на Вила, но он только пожал плечами, показывая, что он так, же озадачен, как и она. Бормоча, старые гномы откинулись на свои места, склонив седые головы. Медленно, один за другим и в произвольном порядке, каждый поднял голову и посмотрел на священника. Сначала Мартина подумала, что это была какая-то мысленная речь, пока, наконец, она не начала замечать почти незаметные жесты, которые делал каждый из них. Наконец гномы закончили и снова посмотрели на нее. Поднявшись во весь свой невысокий рост, Сумало заговорил. — Наш ответ вам таков: возвращайтесь весной, госпожа Мартина из Сембии, когда погода будет благоприятной для путешествий. Сейчас время домашнего очага, время отдыха для нашего народа. Уходить далеко от тепла очага — плохая примета. Весна — это время для начала путешествий, когда удача будет на вашей стороне. Сейчас идите и возвращайтесь, когда по кленам потечет сок. Пусть ваши боги мудро направляют вас.

Плечи Мартины удрученно поникли. Изо всех сил сдерживая горечь, она каким-то образом сумела обрести самообладание, чтобы заговорить. — Я благодарю совет за то, что он выслушал меня, но я не могу дожидаться весны. Я должна сейчас же добраться до ледника. Арфистка слегка поклонилась всем собравшимся.

После того, как Вил попрощался, они ушли. За дверями совета их встретил Тикканен и проводил обратно к внешним дверям. Как только они укутались и надели лыжи, отправились через лес. Мартина ускорила шаг, пока, наконец, измученные, они не добрались до одинокой хижины лесника.

Оказавшись внутри, Вил развел очаг, пока Мартина выбиралась из своего громоздкого снаряжения. Освободившись от его веса, она рухнула на один из стульев с жесткой спинкой, измученная и обескураженная.

— Что ты теперь будешь делать? — спросил Вил, добавляя кусочки трута в огонь.

Женщина покорно покачала головой, ее короткая, потная челка прилипла ко лбу. — Отправлюсь к Великому Леднику, конечно. У меня есть работа, которую нужно сделать. Со стонущим вздохом она подумала о том, как сильно она рассчитывала на помощь гномов для выполнения своей миссии. Теперь, без знающего гида, шансов на быстрый успех почти не было. То же самое можно было сказать и о потерянной возможности произвести впечатление на других Арфистов своей эффективностью.

Ее пальцы коснулись ножа Джазрака, и затем он оказался в ее руке. Взвесив кинжал на ладони, она подумала о том, чтобы написать Джазраку за советом, но быстро отказалась от этой идеи. Не раздумывая, она легко повертела лезвие между пальцами и вонзила его острием в столешницу, где оно и застряло, дрожа.

Вил неодобрительно заурчал.

Мартина быстро вложила клинок обратно в ножны. — Прости. Нервная привычка. Если ты примешь меня в качестве гостя еще на одну ночь, утром я уйду. Она провела рукой по столу, чтобы разгладить порез.

— Конечно. Вил встал во весь рост. — Значит, ты твердо решила отправиться на север?

Арфистка кивнула.

Вил повесил кастрюлю с водой на крюк над камином и покачал ее над пламенем. — Если ты пожелаешь, я мог бы проводить тебя, — предложил он почти небрежно.

— Ты? — спросила Мартина, понимая, как это звучит, даже когда она говорила. — Я имею в виду, я знаю, что ты мог бы, но разве ты не...

— Слишком стар?

— Слишком занят?

Вил усмехнулся. От него это звучало странно. — Зимой почти ничего не остается, кроме как рубить дрова и охотиться здесь, а я могу охотиться и на леднике. Я признаю, что знаю о севере меньше, чем гномы. Старый воин сидел у камина и все еще умудрялся быть выше Мартины на ее стуле. — Но я знаю больше, чем ты.

— Ты не обязан этого делать.

— Я хочу помочь.

Как раз в тот момент, когда Мартина  собиралась выразить очередной протест,  она пересмотрела предложение Вила. В его глазах нельзя было не заметить искренности.

— Как скоро ты сможешь отправиться? Вопрос был осторожным, рассчитанным на то, чтобы все еще дать ему повод сказать «нет», но Мартина могла только вспомнить старый совет Джазрака о союзниках, что никто никогда не помогает без веской причины. Какова была причина Вильхейма? Она задавалась вопросом, согласился бы старый волшебник позволить ему сопровождать ее.

— Как только ты будешь готова.

— Завтра?

— Серьезно? Настала очередь Вила кивнуть.

— Тогда завтра, — согласилась Мартина, все еще не очень довольная своим выбором.

Следующее утро застало их пару в воздухе, когда Астрифи трудилась под двойным весом двух всадников. Вил сидел позади седла Мартины, бескровными пальцами вцепившись в изогнутую спинку седла. Хотя на этой высоте дул пронизывающий ветер, это было нечто большее, чем холод, заставлявший его дрожать. Даже с веревкой, обвязанной вокруг его талии, мужчина явно не чувствовал себя в безопасности. Мартина попыталась отвлечь его, но из-за воющего ветра и сильной качки гиппогрифа, общаться можно было только криком. Через несколько минут Мартина поняла, что ей нужно замолчать, иначе она потеряет голос.

Тем не менее, способность лесничего ориентироваться с воздуха произвела впечатление на рейнджера, учитывая, что обычные ориентиры, казалось, преображались с высоты тысячи футов. По указанию Вила Астрифи держала прямой курс к низкому ущелью в горах на севере. В отличие от перевала в южной части долины, который представлял собой гладкое, открытое снежное поле, простиравшееся над линией леса, северный перевал выделялся темно-зеленым цветом, поскольку деревья поднимались до самого верха и переваливали через гребень хребта.

Слева и справа от ущелья горы спускались вниз, как слабые плечи, пока не соединились с изгибом перевала. Под ними Вил указал на реку, которая текла с перевала — бурлящую белую ленту, прорезавшую зелень леса. Это, как крикнул он, был их путь, пока они не пересекли северный хребет.

Постепенно, поднимаясь все выше с каждым взмахом крыльев Астрифи, они перевалили через хребет, пересекая населенные гномами леса юга в сторону холодного и дикого севера. За хребтом лежала другая долина, окруженная горами. Она тянулась, как узкий палец, на север, пока внезапно не обрывалась, усеченная по всей длине сверкающей стеной, которая на таком расстоянии, казалось, вытекала из-под горных вершин, как застывшая патока. В лучах утреннего солнца далекий ледниковый покров выглядел как бриллиант, оправленный в серебро. Многочисленные грани стены сверкали и переливались, маня их вперед.

— Удивительно! Мартина откинулась назад и закричала так, чтобы Вил мог услышать. Арфистка никогда раньше не видела такой огромной ледяной стены. Похожий на драгоценный камень ледник возвышался над ложем темной, задумчивой зелени, девственным лесом, который, казалось, сжимался перед наступлением льда. Ледник возвышался даже над самыми высокими деревьями, а затем тянулся в горы, пока все не исчезло за запутанным горизонтом гладких ледяных рек и скал.

— Куда теперь? — крикнул Вил.

Мартина поняла, что на самом деле не знает, что ищет. Джазрак долго объяснял ей о своем разломе стихий, но волшебник никогда по-настоящему не говорил ей, что искать. Он сказал, что это было на леднике, но это было все. Тогда Мартина не представляла, каким огромным может быть ледник. Тем не менее, она не могла признаться, что не знает, что делать после того, как затащила своего хозяина приюта так далеко в пустыню.

— Когда мы доберемся туда, поищем какое-нибудь возмущение, что-нибудь необычное на леднике. Хотя ее ответ казался безошибочным, она была благодарна, что крик эффективно скрыл любые сомнения в ее голосе.

— Как долго?

— Что?

— Сколько времени потребуется твоему скакуну, чтобы доставить нас туда?

— Час, может быть, меньше, — ответила Арфистка, осматривая дно долины, пытаясь оценить расстояние до ледяной стены. Именно тогда ей показалось, что она заметила что-то внизу. — Что это там внизу? Привыкшая путешествовать в одиночку, Мартина потянула Астрифи в быстрый спуск, заставив Вила отчаянно вцепиться в ее талию. — Держись, — запоздало вспомнила она, чтобы предостеречь Вила.

— Посмотри туда, — попросила она, указывая на небольшую поляну, когда они снова выровнялись. — Что это?

Вил напрягся, его глаза слезились от холода, пока он не разглядел, что привлекло ее внимание. Это была тонкая струйка дыма, поднимавшаяся с края поляны. Когда они подлетели ближе, он разглядел скопление длинных узких хижин в тени деревьев.

— Гноллы, это их долина. Они — причина, по которой Вани не пришли бы сюда.

— Гномы испугались? В вопросе Мартины не было насмешки.

— Каждый уважает долину другого народа. Обычно никаких проблем не возникает. Кроме того, лучше не ворошить осиное гнездо. Пока он говорил, три фигуры метнулись из хижин в темное укрытие леса. — Лучше всего лететь выше. Они искусны в обращении с луком.

Будь она одна, Мартина опустилась бы так низко, как только бы осмелилась, чтобы лучше рассмотреть. Вместо этого она вняла предупреждению Вила и подняла Астрифи обратно наверх.

— И много их там?

— Гноллов? Это небольшое племя, но их больше, чем Вани... достаточно, чтобы представлять угрозу.

Ответ Вила прозвучал зловеще. Хотя было больше вопросов, которые она могла бы задать о навыках гноллов, их охотничьих привычках и даже их тотемах, Мартина погрузилась в молчание — холод и крики одолевали ее горло. О таких существах можно было многое узнать из таких вещей, как тотемы, как она лениво размышляла. Возьмите тотем медведя, это означает, что племя уважает силу и основательность, что в целом было хорошим знаком, даже у таких диких существ, как гноллы. С другой стороны, если бы тотемом был, скажем, ледяной червь, это не было бы хорошим знаком. Племена, которые выбирали подобные тотемы, слишком часто были жестокими и ненасытными, как их бог.

Учитывая близость ледника, она не удивилась бы, если бы эта группа выбрала последнее. Близость льда, вероятно, приводила к внезапной смерти. Тяжелая жизнь породила суровых богов.

Рывок за одежду напомнил Мартине о ее долге. — Вон! — Вил прокричал ей в ухо, чтобы быть услышанным сквозь шум ветра. — Вон там! Осторожно ослабив хватку, он указал на крутящийся столб льда — струю замерзших кристаллов, которая вздымалась и била струями, как нерегулярные морские штормы, бьющиеся о скалистый берег. Ледяной столб поднимался вверх, пока не расширился, как какой-нибудь разбухший овощ, и Мартине мгновенно пришла на ум цветная капуста.

— Видишь это? Это то, что нужно? Вил снова закричал, не уверенный, услышала ли она его.

— Должно быть. Это, конечно, необычно, — крикнула она в ответ. Мартина не сомневалась, что именно это должно быть ее целью. Что еще, кроме гейзера из инея, могло бы обозначить разлом, подобный тому, о котором говорил Джазрак? Теперь она поняла, почему волшебник не потрудился описать это явление. С возродившейся уверенностью в том, что она сможет быстро покончить с этим делом, Мартина направила гиппогрифа по широкой дуге, которая должна была унести их к выбросу.

Когда им оставалось пролететь меньше мили, воздух вокруг них изменился, температура резко упала со свирепой внезапностью. Пронизывающий до костей холод атаковал каждый дюйм обнаженной кожи, проникая даже сквозь слои меха, который до сих пор сохранял им тепло. Астрифи раскачивалась и изо всех сил боролась с усиливающимися порывами бешеного ветра.

Теперь троица была достаточно близко, чтобы смутно разглядеть сквозь завихрения раскаленного ветром льда звездообразную трещину, грубо вздымающуюся вверх потрескавшимися глыбами. Основная ледяная струя, поскольку теперь было очевидно, что там была небольшая группа меньших фумарол, пульсировала от загадочного  прилива, который выталкивал ее ледяной поток из центра трещины и направлял его вниз по одному из зазубренных рукавов. Чем плотнее становился зазор, тем выше поднимался шлейф по мере увеличения давления, пока оно не уменьшалось. Даже молния не могла бы вызвать большего грома, когда гейзер вырывался над разломом, выбрасывая куски ледяного покрова, видимые даже на расстоянии.

Вил что-то крикнул, но большая часть слов была потеряна: — ...так близко!

Мартина яростно покачала головой, услышав то, что, как она догадалась, он сказал. — Нужно ближе. Чем меньше времени будем на земле, тем лучше. Она хрипло прокричала свое объяснение, хотя вряд ли Вил мог слышать лучше, чем она. Твердой командой она подталкивала гиппогрифа, чьи обычно проницательные глаза теперь сверкали огнем — все ближе и ближе. — Мы быстро приблизимся и…

Оглушительный грохот ревущего потока поглотил остальные ее слова. Взмахи крыльев Астрифи замедлились, на мгновение, отправив их в незапланированное пикирование. Позади нее вес Вила переместился, угрожая лишить гиппогрифа равновесия. Выпустив поводья из одной руки, Мартина откинула руку назад и придвинула ускользающего лесника обратно к седлу. Усилие обожгло ее горло ледяными вздохами и вызвало приступ мучительного кашля. Ледяной огонь опалил ее легкие, рот наполнился пастообразной слюной.

Судорожные вздохи лишили ее возможности управлять скакуном, и к тому времени, когда Мартина пришла в себя, было слишком поздно. Неконтролируемая Астрифи запаниковала и нырнула под летящий лед, пытаясь вырулить из расщелины, источника ее ужаса. Как раз в тот момент, когда гиппогриф вошел в крутой вираж, гейзер выбросил еще один содрогающийся взрыв.

Огромные заостренные крылья были почти полностью расправлены против набегающей силы ветра, ловя его, как раздутые паруса яхты, подпрыгивающей под океанским бризом. Отчаянно чувствуя опасность, Мартина изо всех сил подставила свое хрупкое тело порывам ветра, как моряк на той же яхте прислонился бы к опрокидывающемуся корпусу в качестве противовеса. Понимая необходимость ее движения, Вилнаклонился вместе с ней. На какое-то опасное мгновение они удержали равновесие, дуга идеальной параболы повисла между расколотой белой землей и бурлящим небом. — Мы справимся, — крикнула Мартина.

А потом все было кончено. Голос Астрифи, ржущий визг боли, разрушил всю надежду Мартины. Хриплый крик едва заглушил тошнотворный хлопающий звук, когда самое верхнее крыло гиппогрифа смялось, изгибаясь назад над Мартиной и Вилом под углом в направлении, которые оно никогда не должно было принимать. Воображаемая парабола разрушилась, когда порывистый ветер, казалось, полностью перевернул искалеченного гиппогрифа.

Приостановленное время сменилось кружащимся пятном снега и неба, когда гиппогриф завалился с небес. Зверь отчаянно бил по воздуху оставшимся крылом, другое бесполезно хлопало при каждом взмахе, перья царапали лицо Арфистки, когда она пыталась направить своего взбешенного скакуна вниз. Позади нее Вил мог только цепляться за любую точку, которую мог найти, не раз обнаруживая, что беспомощно подвешен на единственной страховочной веревке вокруг его талии.

Отпустив ставшие бесполезными поводья, Мартина рванулась в сторону, распластавшись о нерасправленное крыло гиппогрифа, когда падение выровняло существо. Мучительный крик от боли, которую она причинила скакуну, эхом отдался в ушах женщины, но огромное крыло откликнулось и попыталось снова расправиться. Этого времени едва хватило, потому что земля, сплошь покрытая ледяными шипами и неровными гребнями, стремительно приближалась к ним. Не было никакой надежды замедлить их бешеное скольжение, да и шансов удержаться на месте почти не было. Когда ледяное посадочное поле приблизилось, Мартина поняла, что это означает смерть ее храброго скакуна и почти наверняка его всадников.

— Отвяжись! — закричала она, одной рукой в толстой перчатке нащупывая свой нож. — Освободись от веревки и прыгай! С зазубренными осколками льда, которые лежали внизу, это был не такой уж большой шанс, но он был их единственный.

Мартина услышала резкий звенящий звук позади себя, и стремительно падающий гиппогриф покачнулся, когда его груз внезапно переместился. Арфистке показалось, что она услышала человеческий вой, а затем он затерялся в порыве ветра.

Рука рейнджера в перчатке сомкнулась на рукояти чего-то, на что она могла только надеяться, что это был ее нож, и слепым взмахом она перерезала удерживающие седло ремни. Половина ее тела, внезапно освободившись от пут, качнулась вверх, как будто потеряла весь вес. Мгновенно она потеряла свою позицию, и крыло гиппогрифа сложилось, ударив по ней с силой, которая почти выбила клинок у нее из рук. Отбив перья одной рукой, Мартина яростно полоснула по последнему ремню. Продолжая пилить кожу, она отлетела от обреченного скакуна, и в то же мгновение последний ремень поддался. Она слетела с крупа гиппогрифа, ее ноги как-то подвернулись как раз в тот момент, когда крылья Астрифи треснули, ударившись о ледяной покров. Рев, наполнивший ледник, сменился визгом, хлопаньем, мясистым скрежетом, когда гиппогриф оставил кровавый след на грязном белом снегу.

Однако Мартина ничего этого не видела, потому что в тот момент, когда Астрифи ударилась, она тщетно крутилась в воздухе, пытаясь приземлиться на ноги. Затем внезапно белизна обрушилась на нее, разрывая и колотя, когда она пробилась сквозь замерзшую корку и погрузилась в иглообразный снег под ней.

Глава третья

Следующее воспоминание Мартины было о темноте, благословенной темноте, которая заглушала бушующий огонь, исходящий откуда-то изнутри ее тела. Она всплыла обратно в легкий кокон, куда ее швырнули, и попыталась определить источник боли, который во сне ускользал от ее понимания. Тем не менее, огонь становился все сильнее, и с ним пришло осознание. Боль накрыла ее, как осенние листья накапливаются на земле, медленно распространяясь по всему телу, но в первую очередь в ногах — пугающее сочетание оголенных, разорванных нервов и холодного, успокаивающего онемения. «Здесь и сейчас» пробивалось сквозь мучительную дымку, открывая вид на странный, фантасмагорический мир, преувеличенный и наклоненный. Оттенки белого, вспененного красного и розового превратились в углы цвета слоновой кости, все забрызганные кровью.

— «Не слоновая кость», — поправила себя Мартина. — «Лед… Я наполовину погребена во льду, окрашенном кровью». Багровые пятна привлекли ее внимание, явившись громким призывом предупредить ее об опасности ее состояния — устойчивом оледенении конечностей, если она не начнет двигаться, и как можно скорее. Барахтаясь в разбитом снегу, Мартина повернулась, чтобы осмотреть собственное тело, убедиться, что оно цело, только для того, чтобы постоянный огонь уступил место колющей боли. Темнота вернулась, угрожая поглотить тусклый свет ее мира. Мартина сдерживала это состояние, сосредоточившись на себе, на своей миссии.

Используя странную ясность, которую приносили мучения, Мартина вела себя дальше, стремясь узнать, что случилось с ее телом. Судя по тому, как болел ее бок, одно или несколько ребер, вероятно, были сломаны. Однажды она уже испытывала такую боль, и женщина знала, что сможет это пережить. В других местах было больше порезов, чем она могла предположить. Кровь стекала по кристаллам льда на ее лбу и затуманивала зрение в одном глазу. Протянув руку, чтобы стереть теплое пятно, Арфистка обнаружила, что ее рука сильно пульсирует. Она с абсолютной ясностью помнила, как ударилась плечом о снег.

После этой боли Мартина осторожно провела мысленную инвентаризацию остального своего тела. Хотя каждое движение вызывало жгучую боль, пронизывающую ее кости, казалось, что ничего не сломано, кроме, возможно, ребер. Покрытые льдом черно-красные царапины покрывали ее некогда прочную зимнюю экипировку, но в целом женщина была довольна, что у нее не было больших порезов или опасных ран, по крайней мере, насколько она могла судить. Она лихорадочно вспоминала камни Джазрака, как, будто они тоже были частью ее тела. Быстрое похлопывание убедило ее, что они тоже сохранились целыми.

Удовлетворенная тем, что она окровавлена, но в рабочем состоянии, Мартина неуклюже выбралась из траншеи, вырытой ее телом. Она должна найти Астрифи и Вильхейма. К своему облегчению, она обнаружила, что на поверхности ледника воющий ветер значительно ослаб, хотя громоподобные раскаты из трещины все еще сотрясали кристаллическую почву. Казалось, что на каждые четыре шага, которые она делала, земля внезапно вздымалась и дрожала в ответ на сильное смещение разлома.

Найти Астрифи не составило труда. Тело гиппогрифа было распластано по леднику, пятна его крови тянулись за зверем, как за санями. Астрифи ударилась о верхушку ледяной шапки, аккуратно срезав ее: вырванные перья  украшали кровавые борозды там, где скользило животное, и Мартина могла ясно видеть длинные царапины там, где зверь цеплялся за лед в своем смертельном скольжении. Гиппогриф лежал у подножия другого холма, его могучие крылья были разорваны и пробиты зазубренными осколками льда. Орлиная голова зверя была вывернута под невозможным углом. Ниже шеи левая половина покрытой перьями грудной клетки животного была вдавлена; сквозь остатки пушистой шкуры просвечивали белые углы костей и тканей. От крови и внутренностей, вывалившихся на снег, частично удерживаемых спутанными ремнями седла, поднимался пар.

Мартина внезапно почувствовала, как сильный холод пронизывает ее тело насквозь. Она рухнула на лед, охваченная сильной дрожью, и слезы смешались с кровью в ее глазах. Дышать можно было только резкими порывами, которые втягивали завихрения ледяного воздуха. Ее горло горело при каждом судорожном вдохе.

Даже после того, как припадок прошел, Мартина долгое время не могла пошевелиться. Холодное основание, на котором она лежала, гладко-скользкое и красное, высасывало ее энергию, из-за чего ей было труднее, чем раньше, прийти в себя. — «Вот было бы здорово просто поспать здесь с Астрифи…» Эта мысль коварно прошептала эту идею у нее в голове. Конечно, она могла бы просто полежать здесь и немного отдохнуть, прежде чем делать что-нибудь еще…

Мартина выругалась, когда поняла, что происходит. Это была определенно творческая клятва, приправленная солью морского волка и горькими ссылками на гейзеры. Мысль о том, что Джазрак может подумать о ее не совсем женственном языке, заставила Мартину еще больше оценить ее ругательства. Это очень помогло. Прежде чем она осознала это, она поднялась на ноги, неуверенно пошатываясь, осматривая место крушения в поисках Вила.

При отсутствии снегоступов, ее ноги иногда прорывали снежную корку в тех местах, где поверхность была обманчивым слоем старого снега. Каждый раз, когда это случалось, ледник, казалось, пытался проглотить ее целиком. С трудом выбираясь из очередного снежного болота, она сардонически подумала о том, как ей повезло, что она находится здесь на гладком ледяном поле, а не в лабиринте трещин, которые они видели с воздуха.

Арфистка нашла Вила примерно в сотне ярдов от трупа гиппогрифа. Удача благоволила Вилу больше, чем Мартине, обеспечив ему мягкую посадку на подветренном склоне покрытого коркой тороса. Судя по утоптанному следу в снегу, лесник ударился о вершину тороса, а затем соскользнул и остановился у подножия. Там он и лежал, все еще распростертый и неподвижный. Поспешив к нему так быстро, как только могла, Мартина с облегчением услышала сдавленный вздох, когда перевернула его тело.

— Ты в порядке? — потребовала она, начиная осматривать его на предмет сломанных костей.

— Я... Вил вздрогнул, когда ее руки коснулись его бедра. — Со мной все в порядке. Он с трудом поднялся на ноги. — А как насчет тебя?

Мартина стоически пожала плечами. — Я теперь пешеход. А так — хорошо.

— А гиппогриф?

— Мертв. Ветер унес боль в ее словах.

Вил не выразил никаких соболезнований. — Мы должны собрать наши припасы и уходить, — резко сказал он, начиная двигаться по снегу.

— Я должна закончить свою миссию.

Мужчина повернулся к Мартине, ветер хлестал его по морщинистому лицу. — Твою миссию? Что же это за Девять Преисподних, черт возьми? Его голос яростно дрогнул. — Когда тебе нужен был проводник, я доверился тебе, а теперь, после того, как ты чуть не убила меня, ты хочешь идти дальше. Ты уже убила свою лошадь. Разве этого недостаточно?

— Я не...

— Тогда почему, черт возьми, ты подлетела так близко?

— Я рискнула, ладно? И это была не лошадь, это была Астрифи, мой гиппогриф. Астрифи мертва, а я этого не хотела! — крикнула в ответ Мартина, дрожа от холода и ярости. Ветер подхватил слезы, набежавшие на ее глаза, и разнес их по щекам. Сдерживая свои слова, Мартина вслепую проковыляла мимо мужчины. — Отправляйся домой, если хочешь. Я остаюсь здесь.

Арфистка проклинала Вила, проклинала лед, проклинала себя. Конечно, этот человек был прав. Ей не следовало подталкивать Астрифи так близко к разлому. Ее стремление быстро закончить миссию означало, что теперь все пропало…  почти. Все, что она могла сделать, это попытаться продолжить, даже если это означало рисковать собственной жизнью. Натянув капюшон парки, она спрятала лицо от холода.

Снег хрустел от неуклонного преследования Вила. — Прости, что я так вышел из себя, — прокричал он сквозь порывы ветра.

Арфистка кивнула в знак горького согласия.   — Мы не можем здесь оставаться.

— Я должна, — она не прерывала своих коротких, борющихся шагов.

— Неужели твоя миссия настолько важна?

— Да, для меня.

— Ты можешь умереть здесь.

— Я не умру, — это были слова ложной уверенности, как с горечью подумала она.

— В любом случае, что ты здесь делаешь? Этот человек не собирался уступать. — Что ты скрываешь?

— Ничего! Это мое личное дело, вот и все.  Мартина осторожно отступила от мужчины, поскольку его тон становился все более требовательным.

Лесник остановил ее, положив руку в варежке ей на рукав. Подозрение воина отразилось на его лице. — Кто ты такая? Кто-то, кого я должен бояться? Отточенные слова прорвали оборону вежливого доверия между ними. Напряженность его тела и рука, зависшая рядом с мечом, были признаками его нервного состояния.

— Ты думаешь, я злая ведьма? Ее собственное тело напряглось в борьбе, чтобы соответствовать его телу, как собака и кошка, оценивающие друг друга.

— Я не знаю. Скажи мне иначе.

Оставшись вдвоем в мире арктической белизны, Мартина поняла, что правда — ее единственная защита.

— Я Арфистка, — заявила она ровным, холодным тоном, который соответствовал их обстановке. — Ну, вроде того, во всяком случае. Я пришла сюда, чтобы закрыть эту трещину. И она медленно указала на бедлам  наверху.

— Арфистка? — с сомнением повторил Вил, хотя его тело несколько расслабилось.

— Да. Знаешь ли, это агенты добра и...

— Я знаю, кто такие Арфисты. Я просто не ожидал встретить его здесь.

Мартина становилась все более вспыльчивой, раскрыв свою тайну только для того, чтобы быть встреченной сомнениями. — Я  не выбирала, чтобы прийти сюда. Меня послали. Она похлопала себя руками, чтобы согреться. — Я должна закрыть эту штуку, пока не случилось что-то неприятное.

Вил отвел взгляд. — О, глаза Торма, — тихо выругался он. — Арфистка. Убрав руки с оружия, он повернулся к ней лицом. — Почему ты ничего не сказала? Я был готов убить тебя.

— Не волнуйся. Я бы тебе не позволила, — сказала она, направляясь к Астрифи. — Предполагается, что Арфисты держат свою деятельность в секрете. Вот, почему я тебе ничего не сказала. Теперь, когда ты все знаешь, ты поможешь мне?

Вил пристроился рядом с ней, его подозрения рассеялись, и они вдвоем поплелись к трупу гиппогрифа, тихо прислушиваясь к звукам ледника, когда он трескался и грохотал у них под ногами. Тело гиппогрифа уже остыло, а окровавленная туша начала замерзать. Лед и перья затрещали, когда два человека приступили к мрачному делу восстановления своих припасов.

То, что они нашли, не обещало ничего хорошего: несколько одеял, заледеневших от крови, и немного еды, которая не была разбросана при крушении. — Этого недостаточно, — объявил Вил. — Нам нужно больше еды. Он вытащил свой нож для снятия шкуры с толстым лезвием и указал на тушу Астрифи. — Это должно быть сделано. Ты можешь продолжать наблюдать.

Здесь, наверху, не на что было смотреть, кроме колючего снега, но Мартина с благодарностью приняла оправдание Вила не помогать ему, когда лесник с холодной практичностью, соответствующей ситуации, нарезал полоски с бедра Астрифи. Окровавленное мясо шлепалось на снег, когда он разрезал тушу. Наконец, закончив работу, Вил насадил мясо на стрелы и воткнул их в снег, оставив мясо сохнуть на ветру.

— Все еще недостаточно, — пробормотал он, отворачиваясь от кровавой работы.

— Как же так? — выдохнула Мартина с того места, где она прижалась к грунту, как будто лед хранил тепло.

— Мы вдвоем не сможем прожить на той пище, какая у нас есть. По крайней мере, не здесь, наверху, во льдах. Один из нас смог бы, но на двоих не хватит. Один из нас должен вернуться за припасами.

Арфистка бросила дрожащий взгляд на утяжеленные мясом колышки. — И?

Лесник уже загружал припасами одну из спасенных седельных сумок. — Поскольку ты не хочешь уходить, я должен это сделать. Я возьму немного еды и буду искать все, что смогу по дороге.

Ледник закачался у них под ногами, когда гейзер выбросил еще один из своих массивных шлейфов. Мартина посмотрела на небо, зная, что скоро на них обрушится шквал ледяных кристаллов, слишком больших, чтобы быть снегом, но слишком маленьких, чтобы быть градом. Она плотнее натянула на плечи одно из закоченевших одеял и принялась долбить кинжалом мерзлый грунт.

Теперь настала очередь Мартины быть подозрительной, когда она посмотрела на лесника. — И почему я должна поверить, что ты вернешься?

Вильхейм фыркнул, забавляясь чем-то, чего Мартина не понимала. Арфистка вообще не могла судить о его реакции. Его рот был плотно сжат, а глаза блуждали вдалеке. Наконец он заговорил почти совершенно монотонно, бессознательно ударяя по ладони кулаком в рукавице. У него был вид человека, дающего показания на следствии.

— Я... был... паладином Торма.

Мартина моргнула, настолько ошеломленная этим признанием, что оно вытеснило из ее головы даже мысли о холоде, затем подождала, пока Вильхейм продолжит. Он подождал, возможно, ожидая большей реакции, и двое уставились друг на друга, в то время, как  ветер свистел над ледяной равниной.

— Ты был паладином Торма? — наконец эхом отозвалась Мартина, глубоко, вонзая свой кинжал в лед.

Его ответ был яростным, наполненным страстью, чтобы она не могла усомниться в его словах. — Да… Торма Истинного, Торма Храброго, Торма Залога Клятвы… Мы... они… храним его веру в доверии…

Мартина быстро вспомнила все, что она знала о паладинах, что было в основном слухами и мнениями. Те немногие, кого она встречала, были упрямыми, самодовольными и неприятными воинами, которые, как предполагалось, были сурово добродетельными, озаряемыми только славой своего бога.

— Паладин? Все эти дела и разговоры о чести, правде, добре, очищении от зла?

Вил расплылся в искренней улыбке, позабавленный ее описанием. — Что-то вроде этого. Нас учили держать свое слово. Но это уже не имеет значения. Я больше не паладин.

Эти слова вызвали у Мартины внезапное беспокойство. Что побудило Вильхейма впасть в немилость? У нее перехватило дыхание в ожидании какого-нибудь зловещего откровения, ее взгляд метнулся от окровавленного ножа, который держал Вильхейм, к побелевшим, как лед останкам Астрифи. — Значит, я должна доверять тебе, потому что ты больше не паладин? — она выдохнула, слова образовали в воздухе ледяные кристаллы.

— Однажды я проснулся, а моего бога со мной не было. Я не грешил, если это то, о чем ты думаешь. Мужчина тщательно вычистил свой нож и вложил его в ножны, защищаясь от ее непоколебимого взгляда. — Это было в Смутное Время. Однажды утром я проснулся, а Торма там больше не было. До того дня я всегда чувствовал цель Торма во всем. В тот день это чувство исчезло. Торм исчез, как и многие другие боги.

Мартина лишь несколько смутно помнила Смутное Время. Она была молода и еще не вступила в авантюрную жизнь. Для нее боги и их потрясения казались далекими по сравнению с Джайлзом, сыном префекта, который жил чуть дальше по переулку.

— Однако Торм вернулся. Ты все еще мог бы быть паладином.

Вил говорил тихо, но звучно, его голос нес силу через замерзшую пропасть. — Жизнь никогда не бывает простой. Когда Торм оставил меня, я внезапно впервые в жизни оказался сам по себе, и мне это понравилось. Ты не сможешь понять, какую свободу я почувствовал.

— И теперь ты хочешь, чтобы я тебе доверяла? Мартина задумалась. Возможно, это была приподнятая бровь или странное выражение ее лица, которое побудило Вила заговорить. — Я даю тебе слово, что вернусь. Я все еще честный человек, Мартина из Сембии. Целая жизнь тренировок не испаряется в одночасье.  Мужчина поднялся с твердой решимостью, взвалив на плечо седельную сумку, чтобы идти. — Кроме того, у нас нет выбора. Ты не уйдешь, а двое не могут оставаться. Я найду тебя здесь через четыре дня. Береги себя и удачи в твоей миссии, Арфистка.

Мартина понимала, что может запротестовать. Она могла бы стоять на этом леднике и спорить, пока они оба не замерзнут, но время, потраченное на обмен секретами, уже пробрало ее до костей, и она знала, что бывший паладин был прав. Выбора не было. — Счастливого пути, — предложила она. — Через четыре дня ты найдешь меня здесь.

Слова практически растворились на ветру, и бывший паладин наклонился вперед, поворачиваясь навстречу шторму, чтобы начать свое путешествие. Арфистка не стала тратить время, наблюдая, как он уходит, а вместо этого занялась сбором припасов, большую часть которых он оставил ей. Пока она работала, лед снова вздыбился, на этот раз с силой швырнув ее на землю. Еще три толчка, каждый почти такой же сильный, произошли, прежде чем Мартина направилась к краю разлома.

Поход составил более мили, и женщина хорошо справилась с ним, благодаря снегоступам, которые пережили крушение, — чудо, за которое Мартина поблагодарила Тимору, владычицу удачи. Снег здесь был глубже и мягче, в основном это была свежая пудра из бурлящего фонтана, который создавал собственное массивное облако над головой. Сквозь облако свет полуденного солнца преломлялся в миллион сверкающих пылинок кружащегося серебристого инея. Она обнаружила, что прямой взгляд на него обжигал ей глаза, но, по крайней мере, это отвлекало ее от яркого света заснеженного грунта, который в противном случае мог бы ослепить ее.

Когда она приблизилась к расщелине, толчки и рев усилились, как, будто какой-то могучий великан пытался разорвать свои замороженные цепи. Разлом сдвинул кору ледника вверх и наружу, образовав похожий на гребень конус. Не зная, насколько близко ей нужно быть, чтобы «заглушки» сработали, Арфистка решила взобраться на край, чтобы быть уверенной в успехе. Кроме того, зайдя так далеко, она должна была удовлетворить свое любопытство. Без сомнения, рассудила она, Джазрак был бы признателен ей за описание разрыва очевидцем.

Основание склона представляло собой неровную массу ледяной осыпи. Теперь, подойдя ближе, Мартина наблюдала, как с каждым всплеском огромные ледяные глыбы переваливались через сломанный край трещины, некоторые падали обратно внутрь, в то время как другие скатывались вниз по склону. Перекатываясь и разбиваясь, эти арктические валуны врезались в другие, расположенные ниже, с острыми гранями и трещинами, которые иногда вызывали другие сдвиги и оползни в неустойчивой массе. Опасаясь риска, Арфистка проявляла особую осторожность, пробираясь по замерзшей осыпи, помня, что лавина может обрушиться на нее в любой момент. Свист парализующего ветра заглушался скрежещущими ударами, которые доносились из-за края и повторялись по всему склону.

Наконец, оказавшись над осыпью, женщина продолжила свой подъем, теперь уже с помощью кинжала, потому что здесь грунт была ничем иным, как гладким, продуваемым всеми ветрами льдом. Она медленно  вырубала точки опоры на наклонном склоне, все время, высматривая возможную опасность впереди. От работы она вспотела, а пальцы рук онемели даже сквозь кожаные перчатки и толстые варежки. Зажатые в ледяные тиски, пальцы ее ног казались почти такими же холодными. Ее бок пульсировал, а плечо протестовало при каждом повороте, пока она не усомнилась в мудрости всей миссии. — Я не могу сдаться, — яростно набросилась она на себя. — Я уже так близко к месту моего назначения.

Наконец в поле зрения появилась неровная поверхность самого верха, и Мартина с облегчением вскарабкалась на нее. Каждый дюйм ее тела горел, внутри и снаружи. Ее горло было обожжено пронизывающим холодом, мышцы болели, как в огне, а пальцы скрючились от особого жара, который бывает при обморожении. Затем рев и дрожь раздались снова, усиленные треском льда неподалеку, и все это заставило измученную женщину продолжить движение.

Три шага, и Мартина достигла внутреннего края. Там она остановилась, ошеломленная гротескным пейзажем внизу. С воздуха она видела только, как разлом распространился подобно звездообразной трещине длиной в полмили или около того, но теперь, вблизи, она могла видеть дно каньона. Дно каньона невероятно текло, как вода — нет, решила она, скорее как желатин или неразведенный заварной крем. Поверхность покрылась рябью плавных волн, которые блестели от сверкающей твердости льда. Там, где волны разбивались о стены каньона, как вода, брызги мгновенно становились жесткими, выбрасывая в воздух град и иней. Водяной лед пузырился и клубился, его перистые струи, сначала небольшие, но постепенно увеличивающиеся по скорости и высоте покрывали стены разлома.

Мартина заподозрила, что образуется еще одна струя, и поспешно достала из своей сумки первый из камней, которые дал ей Джазрак. Помня свои краткие инструкции, она обращалась с ним, пока не зажглись внутренние огни, а затем надежно закопала в снег подальше от края. Не годится, чтобы камень упал в яму, как решила она.

Еще один мучительный час ковыляния, и Мартина оказалась на своей второй позиции. С камнем в руке она медленно двигалась вдоль гребня, пока камень не начал светиться в ее руке. Она быстро установила его. При таком темпе, как она предположила,  навряд ли хватит светового  дня, чтобы закончить задание.

По пути к третьей точке Мартина заметила движение среди ледяных глыб на осыпном склоне внизу. Сначала она приняла это за простое смещение валунов, пока не увидела еще одну вспышку. Она едва видела ее — бело-голубую фигуру на фоне льда. Она была маленькой и невероятно быстрой, потому что, прежде чем она успела сделать хотя бы шаг ближе, фигура снова исчезла. Охотница могла поклясться, что у нее были руки и ноги, как у какого-то маленького существа. Осторожность и любопытство требовали, чтобы она выследила его, но Арфистка отвергла эту идею, поскольку это задержало бы ее миссию. Все, на что она осмелилась, — это короткая пауза, но после нескольких минут бездействия Арфистка продолжила движение, прежде чем застыла на месте.

Это был всего лишь кусок льда или сбитый ветром своенравный снежный орел, как решила Мартина, проходя мимо этой точки ее наблюдения. Она слишком устала, чтобы приписать это чему-то еще. Тем не менее, она оставалась бдительной всю дорогу до следующей точки установки «заглушки», настолько, что почти проигнорировала камень, когда он начал светиться в ее руке.

Когда третий камень был закопан на самом высоком конце трещины, Арфистка начала спуск вдоль противоположного края пузырящегося разлома, широко обойдя трещину, которая образовывала следующую точку звезды. В конце концов, осыпавшаяся трещина сузилась почти до нуля. Перепрыгнув уменьшившийся промежуток, Арфистка вслепую пересекла ровное место с камнем в руке, выискивая место стыка, которое заставило бы его светиться. С каждым последующим камнем она все более отчаивалась — требовалось все больше времени, чтобы найти точку, где бы все силы уравновешивались. Как раз в тот момент, когда она начала задаваться вопросом, не промахнулась ли она мимо цели, сверкающий опал загорелся своим внутренним огнем. Благодарно опустившись на колени, Арфистка закопала камень. Внутри нее сломанное ребро пульсировало так же сильно, как и всегда, но ее разум был сейчас слишком притуплен болью, чтобы даже замечать что-либо.

Сверкающее оранжевое зимнее солнце, едва видневшееся над горными вершинами на противоположной стороне ледника, напомнило Мартине о необходимости спешить. Темнота наступит быстро, как только солнце скроется за вершинами, а Мартине еще нужно было поставить один камень и разбить лагерь. Надежды выбраться с ледника сегодня не было, поэтому Арфистка хотела выкопать себе убежище до наступления темноты.

С тяжело вздымающейся от долгого спринта грудью Мартина достигла своей последней цели — самой южной оконечности расщелины. До края ледника оставалось всего несколько сотен ярдов. Пот просачивался из-под капюшона ее парки, образуя гребни кислого инея на бровях. Матерчатая маска, закрывавшая большую часть ее щек и рта, была покрыта льдом, который с каждой минутой становился все толще. Холодные, дрожащие руки вытряхнули из мешочка последний камень. Сердцевина опала слабо сверкала в лучах заходящего солнца. Держа его в сложенных чашечкой ладонях, как драгоценное дитя, Мартина передвигалась, как зомби, в поисках места упокоения камня. Она бормотала проклятия надвигающейся ночи, но поднявшийся вечерний ветер уносил каждый вздох, срывавшийся с ее губ, так что она не слышала собственного голоса. Последние лучи уходящего солнечного света исчезли в тенях гор, забрав с собой любое подобие тепла, которое обещал свет. Низкий рев гейзеров звучал как гром в леденящем воздухе. Высоко над головой парящая пена искрилась в лучах заходящего солнца, пока сверкающие кристаллы не стали похожи на спускающиеся в темноте звезды. Подхваченный ветром иней налетал все гуще, каждая снежинка кусалась все сильнее.

Она не знала — какое расстояние прошла, когда камень внезапно наполнился светом. Измученная и замерзшая, Арфистка сначала стояла, молча наблюдая за этим, не понимая значения бело-голубого огня, который она сжимала в ладонях. Только постепенно до нее дошло, что это все, что нужно — конец ее задания. Через несколько мгновений она поставит «заглушку» и оправдает доверие Джазрака. Она была уверена, что волшебник наблюдал за ней, чувствуя какую-то рябь в космическом море, которая ознаменовала заживление этой великой раны на земле.

— Я благодарю богов! — прохрипела она потрескавшимися губами, опускаясь на колени и с чрезмерной осторожностью выкапывая гнездо для камня. Обеими руками в толстых рукавицах она осторожно опустила камень на приготовленное ложе. На мгновение она остановилась, чтобы полюбоваться тем, как камень светился и пульсировал в своей колыбели.

— Камень-уголек, — внезапно пробормотала она. — Я должна прикоснуться к нему камнем-угольком! В своем облегчении и восхищении камнем она почти забыла о последнем шаге. Ее пальцы слишком окоченели, чтобы справиться с завязками на маленьком мешочке, она потянула за шнурки зубами, пока горлышко мешочка не стало достаточно широким, чтобы вытряхнуть камень. К ужасу Мартины, похожий на уголек камень шлепнулся ей на ладонь, ненадежно повис там, а затем упал и ударился о светящийся опал с таким громким треском, что она была уверена, что оба камня разбились вдребезги. Арфистка в отчаянии сорвала с себя варежки и разгребла снег, чтобы подобрать упавший камень-ключ.

Как только она обхватила его пальцами, светящийся опал вспыхнул ярким белым огнем. Сжимая ключ, Мартина бросилась прочь от вспышки, ее зрение было ослеплено. Пламя от камня распространялось наружу, как огромный взорвавшийся фонарь, пока Арфистка, все еще распростертая на снегу, не прикрыла глаза рукой, но все еще не могла заслониться от яркого света.

Затем форма света изменилась, хотя и не его интенсивность. Рассеянный свет, который выжег все тени на снегу, втягивался сам по себе, затягиваясь и сворачиваясь в блестящее ледяно-голубое щупальце. Как будто опираясь на ветер, оно растягивалось и напрягалось по дуге, которая стремилась к разлому, а затем, с шипящим ревом, луч, как огненная ракета какого-то волшебника, понесся по дуге, прямо в сердце разлома. Треск отозвался эхом — нет, на него отозвались, как поняла Мартина, четыре других сильных треска. Бело-голубые полосы, похожие на падающие звезды, возвращающиеся ввысь, поднимались из четырех других точек, каждая из которых устремлялась к одной точке встречи в небе. Пять сияющих дуг столкнулись над центром каньона в сверкающем снопе искр. Мартина взвизгнула и вскочила, чтобы убежать, но только для того, чтобы отшатнуться назад, запутавшись в своих ногах, и растянуться на снегу.

— Черт возьми, Джазрак, ты мог бы предупредить меня! — с благоговением воскликнула Арфистка.

Повернувшись, она сморгнула ослепительные огни, которые висели на внутренней стороне ее век, и посмотрела на купол, натянутый над каньоном — пять горящих синих лучей, которые светились, вися в воздухе. Пульсирующие волны света расходились от интенсивно светящихся стволов только для того, чтобы разбиться, как волны, о разлом. Вечерняя тьма поднималась и опускалась с каждым импульсом, и в момент самого яркого сияния Мартина могла видеть центр каньона, всего за несколько минут до того, как бурлящая яма разразится все расширяющимися волнами. Округлые, твердеющие формы замерзших волн напомнили ей капли железа, которые падали в студеные лужи из кузницы ее отца, когда она была маленькой. Она лежала там, впитывая свет, ощущая волшебное чудо всего этого.

— «Что сделал Джазрак, чтобы создать эти пять камней», — размышляла она, когда мир затрещал от усиливающегося рева.

По мере того как пульсации становились все длиннее, скрежещущая басовая нота нарушила спокойствие, и озаренный молниями воздух наполнился озоновым ароматом катастрофы. Новые толчки, более сильные, чем те, к которым привыкла Мартина, прокатились по льду, вызвав прокатывающуюся волну леденящих душу воплей. Как будто в этот момент все призраки и все потерянные души, когда-либо поглощенные замерзшей пустошью, завыли от своих мучений. Какофония сопровождалась глубоким раскатом грома, который потряс женщину до кончиков пальцев ног. От края по снегу тянулись трещины, похожие на полосы молний, зигзагообразные облачка снега очерчивали свои безумные  траектории.

— Будь ты проклят, Джазрак! Мартина взвыла, больше не забавляясь. Край кратера внезапно с треском  отломился и соскользнул в каньон, подняв стену снега, когда воздух устремился вперед, чтобы заполнить брешь, образовавшуюся в результате обвала. Трещины, похожие на пальцы, побежали ближе к Мартине, и рейнджер не стала ждать, чтобы увидеть, в какой опасности она находится, а с трудом поднялась на ноги и побежала.

Позади нее щелкающие, рвущиеся трещины быстро расходились веером, приближаясь, как, будто пытаясь поймать ее пятки своими замерзшими челюстями. Раз, другой Мартина запнулась, когда жестокая боль в ребрах, почти забытая с утра, отозвалась спазмами, и сковала мышцы и нервы болью. Ее горло больше не горело, потому что оно было слишком пересохшим, чтобы дышать, слишком пересохшим, чтобы сплевывать. Страх гнал ее вперед, к безопасному краю ледника, где ее единственным планом было вслепую броситься в темную пустоту за ним.

Когда она преодолела не более трети расстояния, острые трещины настигли ее. Трещины пронеслись между ее ног и понеслись впереди нее, достигая стены ледника. Твердое ледяное поле превратилось в мозаику, которая внезапно начала разрушаться, каждый фрагмент наклонялся, реагируя на безумный порыв ледника вернуть то, что украл разлом. Подземные толчки, от которых Мартина тщетно спасалась, выбили  из-под нее почву, разбрасывая осколки вокруг. — Нет, клянусь Тиморой, только не снова! Мартина взвыла, когда земля ушла у нее из-под ног. Как моряк, выброшенный за борт, она беспомощно скользнула в бурлящее ледяное море и поехала вниз, в его грубую тьму: — Ну, не дважды за один день! Это нечестно!

А потом были холод и темнота.

Глава четвертая

Женщине приснились скребущие звуки, будто ногти скрежещут по камню, зубы хрустят костями, лед застывает в ее венах, да, она слышала скребущие звуки. — «Это звук свежей земли, которую бросают в мою могилу, стук каждого нового броска. Мне нужно кричать. Я должна кричать и дать им знать, что я все еще живая».

Но для этого нужно так много усилий.

— Копай, копай, копай, — нараспев произнес тоненький голосок.

— «Это исходит не из моего горла», — мечтательно заключила женщина. — «Слишком сухо... у меня слишком пересохло в горле».

— Копай, копай, копай, — снова сказал голос. Он прозвучал, как голос капризного ребенка. — Просто потому, что он так сказал. Он копает? Нет, ох. Вот, почему он взял меня с собой — чтобы заставить копать. Он начинает дуться, в то время, как Я — Умный «Айси-Уайт»  … и я копаю.

— Ой! Резкий укол пронзил оцепенение Мартины. — Ой.

Боль заставила ее сосредоточиться. Мартина лежала на боку, придавленная массой льда и снега. Она могла смутно видеть ледяное поле, возможно, основание оползня, которое резко выделялось на фоне угасающего голубого свечения, освещавшего ночь — последнего света магии Джазрака. Оползень, по-видимому, закончился на дне разлома, теперь твердом и неподвижном. Стены каньона провалились внутрь, оставив широкую чашу на месте зазубренного шрама разлома. Отдаленный грохот все еще отдавался эхом по снегу, предупреждая, что еще не все успокоилось.

Удар повторился, на этот раз не такой резкий, но все еще болезненный. — Достаньте... меня… заберите отсюда. Слова дались ей с большим трудом. Слой инея, осевший на ее щеках, потрескался, когда она заговорила.

— Лед говорит! — пропищал голос. Царапанье возобновилось, быстрее и ближе. Внезапно острые когти царапнули щеку Арфистки и резко смахнули снег, покрывавший ее. Боль разрушила летаргию, которую лед сковывал вокруг нее. Арфистка боролась с окружающим гробом изо льда и выпрямилась, движение сопровождалось скрежещущим звуком трескающегося снега.

— Ау-у-ук!

— Что... Крик невольно вырвался у Мартины, когда она обнаружила, что находится лицом к лицу с ледяным существом. Оно не могло быть выше ее бедер, хотя сейчас нависало над ней, стоя на глыбе льда, прижимающей ее ноги. Его кожа была жемчужной и гладкой, с бело-голубым отливом, но с твердыми углами и острыми краями, похожими на расколотый лед. Голова была широкой и плоской, глаза блестели под острыми, как бритва, бровями.

Существо отскочило назад, на мгновение, испугавшись так же, как и она. — Только не лед! Нет, нет, нет. Это не лед.

Арфистка проверила свои ноги, пытаясь освободиться. Глыба, которая удерживала ее ноги, покачивалась, но при первом, же толчке существо рванулось вперед, схватив ее за шею одной когтистой рукой. Его хватка была холодной и сильной, его пальцы костляво щелкнули друг о друга, когда он сжал ее горло. — Нет, нет! Теперь ты принадлежишь «Айси-Уайту». Мой приз — мой и только мой, — лепетало существо, его зеркально-острое лицо исказилось от ликования. Похожий на льдинку коготь покачивался в паре от ее выдоха. Внезапно существо испуганно взвизгнуло и отдернуло руку. — Ты горишь, от тебя идет пар! — изумленно защебетало оно, яростно облизывая палец, на который только что подышала Мартина. — Я покажу тебя Вресару, когда он придет, — хитро продолжило оно. — Тогда, черт возьми, я перестану копать.

Прыгая, как обезьяна, существо схватило Арфистку за плечо своими холодными когтями и оттащило ее от ледяных обломков, все время, заботясь о том, чтобы избежать пара от ее дыхания. Его когти впились в ее мех, и из-под них потекла кровь, но Мартина слишком устала, чтобы сопротивляться. Все, что она могла сделать — только слабо оттолкнуть последние куски ледяной корки.

— Теперь ты не будешь сопротивляться, горячая, или «Айси-Уайт» убьет тебя и полакомится твоим холодным мясом, — хихикнуло существо возле ее уха, прежде чем отпустить ее. Его дыхание было леденящим, без намека на тепло — ни в его духе, ни в теле.

Рейнджер не ответила, да и существу было все равно. Пружинистыми прыжками он перепрыгивал с глыбы на глыбу, перепрыгивая через оползень, но никогда не отходил далеко от того места, где лежала Арфистка. Мартина оставалась неподвижной, наблюдая и собираясь с силами. — «Я еще слишком слаба, чтобы убежать», — подсчитала Мартина, отметив проворную скорость существа, когда оно пересекало предательский лабиринт оползней. Она чувствовала настороженность, но не страх, поскольку существо, казалось, не собиралось сразу же убивать ее.

Действительно, на мгновение оно, казалось, забыло о ней, карабкаясь по оползню, тычась туда, принюхиваясь, все время, бормоча что-то себе под нос. Присматриваясь к своему странному похитителю, рейнджер попыталась сопоставить это существо со всеми демонами, которых она когда-либо видела или о которых слышала. Со своими маленькими размерами и мерцающей кожей он был похож на злобного эльфа, вылепленного изо льда. В его форме отсутствовали плавные изгибы, каждый сустав был увенчан маленькими сверкающими выступами. Ничто в этом не соответствовало ни ее опыту, ни рассказам, которые она слышала. Знания о ледниках не были ее сильной стороной.

Пока странное существо скакало в призрачном свете угасающей магии, Мартина осторожно ощупала снег в поисках своего снаряжения, в результате поисков были найдены ее меч и сумка, но не более того. Камешек-уголек Джазрака также был на месте, как с облегчением отметила она, вместе с его кинжалом. Она подумала о том, чтобы воткнуть его в снег в надежде, что Джазрак в этот самый момент может быть у своего хрустального шара, но не смогла. Обратиться к нему за помощью сейчас означало признать свою собственную неудачу, и она все еще надеялась на успех. Все, что ей было нужно — это немного времени, чтобы уйти.

— Кто ты? — окликнула она озорное существо. Этот вопрос был отчасти уловкой, а отчасти любопытством.

— Ты говоришь — ты снова говоришь! Скользя и подпрыгивая, ледяной эльф покатился вниз по склону и приземлился недалеко от ее ног. За ним с грохотом обрушился поток сбитого льда и снега.

— Кто ты? — повторила она.

— Я? Я? Существо прыгало в ликовании, все время, ухмыляясь с холодной, ложной скромностью. — «Горячее дыхание», тебя  захватил «Айси-Уайт», Умный «Айси-Уайт», Быстрый...

— Величайший из... Это был тонкий трюк, но Мартина рассчитывала на простодушное тщеславие твари, чтобы закончить фразу.

— Да, да. Величайший из детей Орила, величайший из мефитов. Я — умный воин, захватил тебя в плен. Вресар будет очень впечатлен мной.

Орил, мефит, Вресар… Мартина ухватилась за три подсказки, даже когда кивнула с притворным благоговением. Орил была Ледяной Девой, богиней холода, и предположительно ей поклонялись жители крайнего севера, хотя Арфистка никогда не видела ни одного из этих так называемых ледяных жрецов. О мефитах она знала еще меньше, как о каком-то типе стихийного беса или исчадия ада. Тем не менее, этого было достаточно, чтобы подтвердить ее подозрения. Придвинувшись ближе к своему мечу, она все равно спросила.

— Здесь твой дом, не так ли?

Мефит остановился и огляделся по сторонам, мотая головой из стороны в сторону в нервных тиках. — Дом? О, нет. О, нет. Это место слишком теплое. Но Вресар нашел путь и захотел исследовать его. Потащил меня с собой, да, он это сделал. Заставил меня идти.

Ее догадка была верна; что-то прошло через разлом. Но сколько их, и насколько они опасны? Ей нужно было узнать это — не опоздала ли вся ее работа по закупорке разлома. — Вресар?

— Вресар — злыдень, командует мной повсюду, думает, что может указывать «Айси-Уайту», что ему делать, но теперь посмотрим, кто поймал «Горячее Дыхание». Теперь Вресар просто... Взгляд мефита скользнул вверх, глядя на что-то позади Мартины, и когда он это сделал, смелые слова в его горле застряли в чахлом бульканье. — Вресар очень умен и спокоен, — заключил «Айси-Уайт» писклявым шепотом.

Мефит едва успел заговорить, как Мартина, к которой вернулись ее боевые чувства, отодвинулась в сторону, чтобы видеть и мефита, и то,куда он смотрел, прижимаясь спиной к перевернутой ледяной глыбе

Возвышаясь над ними обоими, на добрых два фута выше, чем пятифутовая фигура Мартины, стояла переросшая версия мефита, который пленил ее. У существа была такая же блестящая, как броня, шкура, плавно ниспадающая по телу и переходящая в острые окончания. Ледяной панцирь делал существо похожим на насекомое, хотя оно и стояло как человек. Внешний вид еще больше усиливался тем фактом, что его тело было чрезмерно тонким и удлиненным, но эта худоба делала угрожающе мощными твердые полосы мышц, которые вздувались, как шланги, по всему телу. Мартина представила, что такого эффекта можно было бы добиться, если бы у нормального существа были удалены все мягкие части, не оставив ничего, кроме твердых масс.

Голова существа была треугольной, сужающейся к подбородку — в бороду, состоящую из сосулек. Колючий гребень его лба был покрыт такой же коркой, скрывающей глубокие впадины глаз. Рот, маленький и аккуратный, расположенный под двумя узкими щелями, которые были его носом, был жадно разинут, обнажив внушительный ряд похожих на шипы зубов.

— Что это? — прожужжало существо на одном быстром выдохе. Оно уставилось на Мартину, повернув голову на практически несуществующей шее: — Что ты нашел?

— Вресар, я поймал его, — похвастался мефит с пронзительным визгом. Ледяной постреленок прыгнул вперед, чтобы продемонстрировать свое завоевание, оставаясь вне досягаемости Мартины. — Он дышит дымом и паром, достаточно горячим, чтобы обжечь меня, но я поймал его. С этими словами мефит триумфально заплясал, размахивая длинными когтями над головой. — Я поймал «Горячее Дыхание»! Я!

— Простофиля! Это человек! Жужжащее рычание существа разнеслось в холодном воздухе, как скрежет точильного камня. Плавно потянувшись на своих угловатых ногах, существо сошло со склона и встало перед Арфисткой, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, разглядывая ее. — Тебя нашел этот малыш?

Мартина медленно кивнула, изо всех сил стараясь встретиться взглядом с существом. Ее прежняя уверенность быстро таяла. Одно дело быть смелым пленником маленького, глупого мефита, но плавная сила и зло этого существа опасно повышали ставки. — «Тебе следовало бы попытаться связаться с Джазраком», — мысленно прошептала маленькая ее часть. Мартина сомневалась, что ее сила или скорость когда-либо могли бы сравниться с силой этого существа.

— Ты сделала это, человек? Существо смотрело прямо на нее своим ледяным лицом, пока его ледяное дыхание, более холодное, чем ледяные ветры, не обожгло ее кожу.

Мартина прикусила внутреннюю сторону губы. Молчание было ее единственным планом действия, хотя она понятия не имела, как может отреагировать существо. Возможно, он нашел ответ в ее глазах, или, возможно, он увидел ее решимость, потому что демон отступил. — Ты видишь, что случилось, человек? Существо перевело взгляд на запутанное дно разлома, перемещающееся и колеблющееся в последнем свете магии. Сапфировый огонь исчез с неба, хотя, казалось, он все еще оттенял цвет звезд, когда они омывали ледник слабым светом.

— Ты поймала меня в ловушку! — пронзительно закричало существо, и его голос зазвенел по краям чаши. Казалось, сотня демонов стояла среди далеких руин, вторя его словам. — Ты закрыла мою дверь!

В мгновение ока он прыгнул на Мартину, оседлав ее. Когтистые руки прижались к ее парке. Его седое лицо нависло над ней, тонкие губы растянулись в угрожающей улыбке. — Что ты сделала?

— Ничего. Это был отчаянный всплеск бравады. Она напрягла свое тело для удара.

— Йиз, — промурлыкал он, сильнее прижимая к ней свои когти. — Ты и твои друзья сделали это, а теперь скажи мне, как снова открыть путь.

— «Друзья?» — задумалась она.

— Нет. Только ее решимость не провалить свою миссию придавала ее голосу вызов.

— Нет? — взвизгнуло чудовище. — Ты бросаешь вызов Вресару, одному из великих элементалей? Моего брата, ожидающего прохода, не остановить твоей маленькой хитростью. Я сам научусь открывать вход. В ярости существо подняло одну когтистую руку, чтобы нанести удар. Мартина, готовая к своему последнему отчаянному поступку, сомкнула руку на рукояти своего меча. — Я легко не умру, —  сказала она себе яростно.

— Вресар, «Горячее Дыхание» — мой пленник! Мой! — завизжал мефит со своего насеста на склоне. — Ты не можешь убить его! В бессильной ярости постреленок забросал более крупное существо пригоршнями льда.

— Проклятый мефит! — взревел демон, отбивая снаряды. Когда его когти, наконец, удалились от ее ребер, Мартина воспользовалась тем, что он отвлекся, и попыталась выдернуть свой меч, покрытый льдом. Прежде чем она успела высвободить клинок, элементаль схватил своего маленького мучителя и снова повернулся к Арфистке, раскачивая мефита за его тощую шею. Темный демон, освещенный последними вспышками синего света, дрожал и подергивался, когда его мерзкие страсти боролись внутри него. Мефит беспомощно извивался в удушающей хватке огромного существа.

Голова монстра наклонилась влево, затем вправо. Наконец остановившись, изможденный монстр с любопытством посмотрел на мефита, который теперь почти обмяк. Злой огонек блеснул в глазах ледяной бороды, и бесчувственным жестом монстр швырнул мефита к ногам Мартины

Маленький ледяной чертенок слабо шлепнулся на грунт, хватая ртом воздух, и Мартина воспользовалась возможностью отползти назад, увеличив расстояние между ней и ее похитителями.

— «Айси-Уайт», я забыл о твоей великой мощи, раз ты захватил в плен такого могущественного человека, — насмехался Вресар, присевши на корточки, как паук, перед мефитом, глядя поверх него на Мартину. — Да, конечно, глупо думать, что этот человек достаточно силен, чтобы закрыть разрыв. Должны быть другие люди, которые сделали это, и я найду их. Оставь свой приз себе, Мефит. Заставь его рассказать тебе о других.

— Я сделаю это, Вресар. Длинные когти разрезали воздух, когда существо бочком приблизилось к Мартине, пока не смогло дотянуться и засунуть кончики когтей ей под подбородок. — Моя «Горячая Кровь» заговорит. Она расскажет мне все.

Мартина ударила его ногой, но она была слишком неуклюжей и медленной, чтобы поймать проворное существо, которое отскочило в сторону. — Видишь, Вресар, она уже боится меня, — радостно хихикнул мефит. Он подпрыгнул поближе, внимательно наблюдая за Мартиной. — Она знает, что я заставлю ее говорить.

— Тогда сделай это, вредитель, пока я охочусь!

Совершив извилистый прыжок, элементаль исчез в ночи так же внезапно, как и появился. Грохот расшатывающегося льда, падающего со склона, эхом отразил его отступление.

Мартина напряглась, ожидая, когда стихнут последние звуки. Завывающий ветер и отдаленный грохот из разлома быстро отделили их от остального мира. Человек и мефит столкнулись друг с другом на дне заснеженного мира.

— С чего бы мне начать? — существо напротив нее захихикало, почти забыв о ее присутствии. — С пальца? С носа? С пореза здесь… или там? С каждым вопросом он помечал свои намерения на снегу.

Готовясь к прыжку, Мартина сделала глубокий вдох, который мефит ошибочно принял за страх. Она знала, что пришло время нанести удар. Ее пальцы впились в снег, пока снова не сжали рукоять меча.

— Как...

Вопрос был прерван пронзительным криком Мартины, проревевшим так, словно хотел разбудить ее затекшие мышцы. Снег вырвался наружу, когда она выдернула меч по дикой, рубящей дуге. Ее ноги были слишком негнущимися, руки слишком слабыми, когда она, пошатываясь, поднялась на ноги и дико бросилась к мефиту.

Рейнджер знала, что если бы только она была быстрее, не замерзла и не устала, она могла бы поймать существо в тот краткий миг, когда оно застыло от удивления. Но ее ноги подогнулись при необходимости двигаться, ее рука слишком медленно повела мечом по дуге. Когда клинок был еще в замахе, мефит выбросил вперед когтистую руку. Мартина услышала, как рвется кожа, когда когти скользнули по плечу ее руки с мечом. Огонь и лед смешались, когда кровь хлынула из порезов на ее обнаженную кожу. Теперь ее крики наполнила боль.

Мефит не стал дожидаться, пока меч завершит свою испорченную дугу, а бросился вперед, чтобы встретить ее атаку. Его колючие лапы злобно полоснули ее по ногам и оставили распростертой на снегу. Прыгнув ей на спину, бесенок обхватил ее своими крепкими руками, как борец. Одной рукой он вывернул ее кровоточащее плечо, вызвав приступы боли, в то время как другая рука обхватила ее шею и стянула капюшон, обнажив мягкую плоть. Она чувствовала его горькое дыхание, слышала, как щелкают его зубы, когда он пытался разорвать ей горло.

Мартина корчилась и билась, отчаянно пытаясь дотянуться до меча, который снова оказался вне пределов досягаемости. Как дикая кобыла, она брыкалась и перекатывалась, швыряя чертенка, оставаясь на спине, на неровном льду.

— Отпусти, черт возьми! — бушевала она, но бесенок цеплялся с упрямой решимостью. Каждый раскатистый удар приносил Арфистке все большую оцепенелую боль, в лучшем случае мешая маленькому монстру укусить ее. Но, казалось, каждый выпад не приближал ее меч ближе.

— «Я же не безоружна», — внезапно подумала она. Повернувшись, она посмотрела прямо в лицо бесу. Его крошечные челюсти щелкнули, яростно сверкнув хрустальными зубами. Хватая ртом воздух, Арфистка как можно теплее подула в ледяные глаза мефита.

— Горишь! — взвизгнул бес. Его смертельная хватка ослабла, когда он схватился за свое ошпаренное лицо, и в мгновение ока Мартина сжала нож Джазрака.

— Горишь, Горячая Кровь! Ты горишь! — завизжало существо ей в ухо.

Мартина высвободила свою окровавленную руку и потянулась, чтобы схватить существо за лоб. Растяжение мышц вызвало вспышку боли, которую она заставила себя игнорировать. Она где-то  потеряла рукавицу, и теперь ледяные выступы мефита впивались ей в руку. Тяжело дыша, она дернулась еще раз, одновременно откидывая голову беса назад. Вслепую она ткнула кинжалом через плечо. Он ударился обо что-то твердое, задержался, а затем вонзился еще глубже. Мефит завизжал ей в ухо — достаточное доказательство того, что она попала в цель. Со всей силой, на которую она была способна, Мартина сдвинула лезвие в сторону, чувствуя, как оно скользит, с резкими остановками, что-то прорезая. Внезапно лезвие вырвалось на свободу, и ее рука взметнулась, как у пьяного бойца.

Крик все еще звенел у нее в ушах, почти перекрывая придушенное бульканье, которое пришло ему на смену. Прозрачная кровь, холоднее ледяной воды, потекла по ее плечу, когда руки беса бешено замахали. Мартина отшвырнула существо от себя и развернулась, чтобы нанести смертельный удар. Но он был уже излишним, потому что мефит уже лежал на льду, его голова свесилась, а тело вздымалось рефлекторными рывками. Удар кинжала задел его чуть ниже того, что выглядело как ухо, и рассек шею по всей длине, выпустив поток серебристо-белой крови.

Мартина не стала ждать, пока существо умрет. Она уже чувствовала, что нетвердо стоит на ногах, а ее раны покрывались пропитанным кровью инеем. Тупо сосредоточившись, она распотрошила свою сумку, сначала позаботившись о том, чтобы положить в карман камень-ключ Джазрака, затем приложила кусочек кожи на изодранное плечо. Быстрый осмотр не принес ей облегчения, потому что ее раны были кровоточащими и глубокими. Она подняла свою варежку и осторожно надела ее на поцарапанную руку.

— Я не могу здесь ждать. Вресар может вернуться. Разговор помогал ей сосредоточиться. Она посмотрела в темноту на беспорядочную осыпь. Где-то там, наверху, была стена ледника и долина за ней. Забрав свой меч и немногочисленные найденные пожитки, женщина начала подниматься.

Два шага вверх, один назад; два шага вверх, один назад… Так ей казалось на протяжении всего долгого подъема, валуны насмешливо прогибались у нее под ногами, вызывая оползни, которые угрожали утащить ее обратно на дно осыпи. Лед делал ее опору предательской. Ветер заморозил ее руки, превратив их в когти. Она вонзала свой меч в лед, как ледоруб, выбивая острием опоры для ног, загоняя лезвие как можно глубже. Синий свет магии исчез, оставив только слабый звездный свет, указывающий путь. Не раз она чуть не проваливалась в темные впадины, думая, что это твердая почва.

Сколько времени ей потребовалось, чтобы достичь вершины, и как она этого достигла, Мартина даже сказать не смогла бы. После какого-то момента у нее не осталось воспоминаний о деталях восхождения, только необходимость карабкаться и продолжать двигаться. Измученная рейнджер даже не осознавала, что преодолела самое трудное, пока не обнаружила, что бредет, пошатываясь, по потрескавшейся ледяной равнине. Здесь, наверху, со всеми ночными звездами, которые вели ее, Мартина, могла видеть едва заметные изменения там, где замерзшая стена оседала на дно долины, обеспечивая безопасность. Именно она это сделала.

— По крайней мере, я смогу умереть в лесу, — мрачно подумала она.

На краю большого ската Мартина услышала голоса. Она тупо застыла на месте, не в силах думать об укрытии или безопасности, и сосредоточилась на голосах. Они были гортанными и резкими, не похожими на шипящее гудение Вресара. Их было несколько — целая группа, хотя она не могла сказать, сколько именно. Оцепенев, она медленно приблизилась к источнику.

Затем она увидела их, не более чем в двадцати футах под собой. Там было шесть, может быть, семь гноллов, пробиравшихся вверх по склону, хорошо вооруженных и покрытых густой шерстью. Они были все еще слишком далеко, чтобы разобрать их слова, но Мартина могла только предположить, что именно происшедшие события привели их сюда. Вресара с ними не было, и она сомневалась, что они вообще знали о нем.

Возможно, это было слепое истощение, которое натолкнуло ее на эту идею, или, возможно, это была необходимость выжить. Хотя Арфистка знала, что может спрятаться и позволить им пройти мимо, но вместо этого она смело ступила на тропинку — или настолько смело, насколько ее дрожащие мышцы могли поддержать ее, и подняла руки над головой в универсальном знаке капитуляции.

Глава пятая

Мгновение гноллы стояли, разинув рты, глядя на нависшее над ними видение, их оружие болталось по бокам. Вожак откинул капюшон парки и с подозрением понюхал воздух, его блестящая морда задрожала, чтобы уловить ночные запахи. Его черные губы изогнулись, обнажив пожелтевшие клыки, когда он выкрикивал приказы остальным. В согласованном порыве хлопающих мехов и лязгающего оружия они набросились на своего пленника с поразительной поспешностью.

Пятеро людей-собак действовали быстро, чтобы завладеть своей добычей. Мартина была так слаба, и измучена усталостью, что практически упала в их объятия. Она знала, что сдаваться было рискованно, но если это сработает, это, по крайней мере, поможет ей убраться со льда. Она отрицала для себя возможность того, что они просто могут убить ее.

Под командованием лидера группа с жестокой эффективностью лишила ее оружия, даже найдя симпатичный маленький нож Джазрака, прежде чем связать ее запястья запасной тетивой. Ее разорванное плечо ужасно болело, но, по крайней мере, они не убили ее сразу.

— Что нам с ней делать? — наконец, взвизгнул самый маленький гнолл в группе. Мех на его шкуре был непоношенным, бежевым и пушистым. Мартина предположила, что он был едва ли старше детеныша.

— Убить ее. Рычание исходило от коренастого самца, длинный выступ его морды был едва виден под капюшоном.

Вожак стаи, откинув капюшон и обозревая ледник, раздраженно дернул отвисшим ухом. — Сейчас никаких убийств, — рявкнул он хриплым шепотом. — Позже вернемся в лагерь. Мы поделимся мясом с нашими женщинами. Острый палец ткнул Арфистку в бок, словно проверяя толщину ее жира. — Или, может быть, мы съедим все это сами. Группа разразилась кашляющим смехом, одобрительно топая своими заснеженными ногами.

Было ясно, что ее похитители не понимали, что их пленница понимает каждое слово их гортанного языка — это были знания, полученные ею за годы работы охотницей. И она не собиралась им этого говорить. Возможно, это было единственное преимущество, которое она могла получить, так что пока лучше было скрывать свои знания. Изо всех сил стараясь прикинуться дурочкой, Мартина подождала, пока утихнут последние смешки.

— А огни на высоком льду? — спросил коротышка, кивнув в сторону гребня. — Мы подойдем ближе?

Тот, что был с непокрытой головой, его тонкий белый мех развевался на ветру, покачал головой из стороны в сторону. — Мы пришли охотиться, а не смотреть на разноцветные огни. Сейчас у нас хорошее дело. Мы уходим. Против решения старого гнолла не было никаких споров, и Мартина могла сказать, что он этого и не ожидал.

Группа быстро спустилась, их острое ночное зрение позволяло им легко передвигаться в темноте. Мартина, чьи связанные руки мешали ей сохранять равновесие, не видя тропинки в темноте, спотыкаясь, шла вперед, стараясь не отставать. Ни один из гиеноподобных людей ни разу не замедлил шага и не проявил беспокойства за борющегося с движением человека. Каждое скольжение и падение вознаграждалось резким рывком или толчком, чтобы вернуть ее на прежний курс, огонь в плече возобновился.

Даже при их головокружительном темпе сквозь звездную ночь Мартина пыталась замечать их путь. Это было внимание к деталям, рожденное привычкой. Изгибы сугроба, повороты их тропы, даже скрежещущие сдвиги осыпающегося снега под ее ногами были подобны островкам реальности в кошмарном море льда. Осыпь, на которой они находились, не была свежей. Она могла сказать это по тому, как ветер лепил снежные глыбы, и по покрытым жесткой коркой сугробам, которые гнездились во впадинах. У подножия, где склон сужался, тропинка пересекала ледяную ленту, которая привела рейнджера в замешательство. Даже в звездном свете она сияла кристальной чистотой, отражая ночь в гладкой ряби на своей поверхности. Она должна была быть неровной и потрескавшейся, каким бывает лед, когда он нагревается и замерзает, но она могла представить эту ленту только в виде текущей реки.

Она также заметила, что во льду было что-то такое, что пугало гноллов. Их быстрый шаг прервался, когда они приблизились к его краю, и перешли его почти осторожно. Глаза самых близких к ней людей были полны страха, они постоянно переводили взгляд друг на друга, словно ожидая какой-то скрытой опасности. Как только они сошли со льда, напряжение спало так же быстро, как и возникло.

По лающему зову вожака стая бросилась через заснеженную морену у подножия ледника. Они последовали по извилистой морене прямо в лес, двигаясь по хорошо утоптанной тропе, которая прорезала снег глубиной по пояс.

В темноте, скрываемой ветвями, у Мартины не было возможности что-либо увидеть, и поэтому она не имела четкого представления о том, где они находились, когда стая, наконец, обогнула густые заросли и вырвалась на мерцающую поляну. Пять темных арок примитивных длинных домов приютились на опушке леса. Воздух наполнился запахом соснового дыма и горелого мяса.

— Харрруу! — взвыл вожак стаи, прежде чем выйти на поляну. Глубокий горловой вой смешался с эхом. Удовлетворенная, стая поспешила по утоптанному снегу, мимо холодных кострищ и занесенных снегом куч дров к самому большому из длинных домов — арке из гнутого дерева, обтянутой берестой и кожей, которая хлопала на ветру, словно приветствуя охотников призрачными аплодисментами.

Вожак распахнул дверь из толстой шкуры и рявкнул Мартине, чтобы она заходила внутрь. Она споткнулась о порог, и гнолл толкнул ее, ошибочно приняв падение за нерешительность. Внутренняя занавеска была отдернута в сторону, высвобождая густой поток влажных запахов — смесь кожи, крови, дыма, плоти, березы и пота. Приглушенное рычание, вырвавшееся из множества глоток, приветствовало ее появление.

Домик был наполнен теплыми желтыми отблесками огня, которые заставили Мартину моргнуть. Длинный зал был задрапирован мехами и шкурами. Работа была выполнена небрежно. Покрытия не всегда совпадали, оставляя открытым каркас из плетеных веток, которые образовывали арку длинного дома. Черепа и рога лося свисали с арки в качестве жутких украшений, рядом с черными от сажи полосками вяленого мяса. Общее впечатление было похоже на заплесневелый подвал. Рейнджер могла догадаться, что остальная часть конструкции домика состоит из слоя сосновых веток для изоляции, покрытых внешней оболочкой, которую она уже видела.

— «Это место — трутница, ожидающая искры», — эта мысль нервно пришла в усталый разум Арфиста. Возможно, это было вызвано источником свечения — длинной траншеей для костра, вырытой в дальнем конце хижины и заполненной до краев тлеющими углями.

Огонь осветил клубок пушистых тел, покрывавших пол — ковер, который отодвинулся перед порывом зимнего воздуха, сопровождавшим ее появление. Рыжевато-коричневые пятнистые руки с любопытством вытянулись, а морды поднялись, чтобы принюхаться к новому запаху, который внезапно донесся до них. Уши дернулись; мясистые губы скривились, обнажив острые, как иглы, клыки.

Сразу за распростертой массой, в дальнем конце хижины, стояла высокая скамья —  единственный узнаваемый предмет мебели в этом месте. Деревянный верх скамьи был завален лосиными шкурами и накидками, сшитыми из шкурок бесчисленных соболей. Глубоко в ее центре сидел здоровенный гнолл. Он дремал сидя, завернувшись в мантию, пока она не спала с его плеч, как осыпь на склоне горы. Даже во сне его огромные размеры и пассивное доминирование над остальной частью стаи не оставляли сомнений в том, что он был вождем.

— Вперед, — проворчал ее охранник. Команда побудила другого гнолла из ее охранников выйти вперед и проложить путь через стаю, что напомнило Мартине о собаках или волках, спящих кучками, чтобы согреться, когда она осторожно прошла через узкий проход.

В отличие от группы, которая нашла ее, большинство гноллов в зале были почти голыми, их зимнее снаряжение свисало с арок у входа. Приличиям служили только простые набедренные повязки и украшения из кости, дерева и перьев. Каждый был покрыт потускневшим белым мехом, испещренным пятнами от красного до черного.

— Что это? — хор перешептывающихся голосов пронесся по тесному строению.

— Человек.

— К неприятностям.

— Мы убьем его?

— И съедим его.

— Слишком жилистый.

— Что это вы мне привели? — возвысился один голос над всеми остальными, говоря с предполагаемой властностью. Шепот лишь слегка утих.

— Сегодня вечером мы нашли новую дичь, Хакк, — похвастался старый гнолл, грубо подталкивая Мартину вперед. Боль пронзила раненое плечо Арфистки, проникая сквозь ее ледяное оцепенение. Со сдавленным стоном женщина потеряла равновесие и растянулась на земляном полу, прямо перед выкопанным очагом. Приземление вызвало еще один жгучий укол боли, от которого она вспотела, почти корчась перед углями.

— Мы поймали его на высоком льду, Хакк, — продолжил старик. — Он творил ужасную магию, но я и мои товарищи по стае поймали его. Он продолжил рассказывать историю об их великой победе, скорее фантастическую, чем реальную. В ней Мартина превратилась в могущественного демона, способного заставить содрогнуться весь ледник. Ложь гнолла была осязаемо, очевидна, когда он расхаживал с важным видом, исполняя роль рассказчика. Мартина с удивлением отметила восторженное одобрение сбившейся в кучу стаи. Мартина была не в том положении или состоянии, чтобы возражать. Когда боль, наконец, ослабла, она с трудом встала на колени, что было немалым достижением с ее все еще связанными руками.

Как раз в тот момент, когда могущественная волшебница собиралась выполнить свою магию в последний раз — в энергичном пересказе старика, вмешался тот, кого звали Хакк. — Хватит! Ты храбрый вожак охотников, Брокка. У тебя будет отборное мясо.  Пожав плечами, Хакк встал, позволив мантии упасть на пол. Золотистый мех с втертым в него жиром был гладко приклеен к твердым мышцам гнолла. Небрежным движением вождь перепрыгнул через яму для костра, приземлившись на корточки прямо перед Арфисткой.

Мартина отметила, что Хакк не лишен своей доли тщеславия. Это могло бы быть полезно.

— Возможно, его нужно откормить. Вождь ткнул пальцем в Мартину, вновь вызвав дрожащую боль в ее плече. Инстинктивно она отшатнулась назад, но сильные руки за спиной снова толкнули ее вперед.

— Убей меня, и ты не узнаешь, насколько опасен высокий лед, — выпалила Мартина на смеси гнолльского и торгового наречий.

Глаза вождя вспыхнули, и глубокое рычание предупредило ее о последовавшем жестоком ударе слева. Мартина едва успела отпрянуть и откатиться от удара, но кулак гнолла  все еще злобно сверкал у ее виска. Ее зрение затуманилось на один глаз, и потребовалось больше силы воли, чем она думала, чтобы снова встретиться лицом к лицу с вождем. Сейчас она не смеет проявлять слабость. Она должна была разыграть эту ситуацию до конца.

— На льду есть кто-то еще. Слова дались ей с трудом, когда она моргнула, полуслепая и дрожащая.

— Ты будешь говорить только тогда, когда я скажу! — разбушевался вождь, но его лицо выдавало любопытство.

Арфистка глубоко вздохнула, а затем промокнула связанными руками струйку крови, просачивающуюся в уголок ее глаза.

— Какие другие? Говори, человек, или я убью тебя. Горячее, жирное дыхание гнолла обдавало ее кожу паром.

— Если ты убьешь меня, ты никогда не узнаешь, — прошептала она. Она услышала, как он зарычал, увидела, как когтистая рука отдернулась, и попыталась сглотнуть, но во рту у нее пересохло.

— Подумай над словами человека, прежде чем ударишь ее снова, Хакк. Голос доносился из самой глубины вигвама, из глубины оленьих рогов, скелетов и мехов. Он был ясным и авторитетным, но не слишком громким.

Рука вождя оставалась неподвижной. — Я не просил твоего совета, «Ворд Мейкер».

Темнота зашуршала, и из ее периметра появился говорящий. Когда существо приблизилось, его черты проступили из мрака. По первому впечатлению Мартины оно было похоже на скелетообразную пародию на живое существо, даже на себе подобных. Он казался истощенным, с впалой мордой и костлявыми впадинами вместо глаз. Горчично-коричневая кожа туго обтягивала твердые выступы, в то время как клочья меха свисали тягучими комками с его длинной челюсти. В отличие от остальных в хижине, незнакомец был одет теплее. Рваные уши торчали из прорех в грязном шарфе, обернутом вокруг его головы. Похожие на бинты повязки покрывали его руки, обвиваясь до самых когтистых кончиков пальцев. Кожаные ремни, поблескивающие красным оттенком в свете костра, перекрещивались и наматывались друг на друга, чтобы удерживать лохмотья на месте. Там, где ремни пересекали тыльную сторону рук гнолла, они блестели  серебром шипов. Широкие темно-коричневые поперечные ремни охватывали его костлявую грудь. Каждый ремень был украшен металлическими заклепками и вышивкой бисером в виде грубых рисунков птиц, волков и других символов, которые Арфистка не смогла идентифицировать. Они колыхались в колеблющемся свете хижины, как живые существа. На его худые плечи был наброшен грязный плащ из медвежьей шкуры. Несоответствие его одежды выделяло его из толпы зверей.

Гнолл почти нерешительно вышел вперед, на свет. Как и в случае с Мартиной, стая расступилась перед ним, отступая с каждым его шагом.

На краю ямы для костра, недалеко от того места, где стоял Хакк, претендент остановился. Его черные губы растянулись на длинной морде в жестокой улыбке. С такого расстояния Арфистка могла видеть, что половина его подтянутого лица была покрыта татуировкой. Два пурпурно-черных шрама расходились от одного глаза —  первый клином прорезал линию спутанных волос, другой тянулся по всей длине морды.

Взмахом одной длинной руки новоприбывший сбросил с себя тяжелый плащ из медвежьей шкуры. Он с глухим стуком упал на землю позади него.

— Возможно, ты не захочешь слушать мой совет, но труп не скажет — ни правды, ни лжи.

— Это ложь о другом существе на льду, могучий вождь. Мы рассказали тебе правду о том, что произошло. Больше на льду никого нет. Брокка подошел ближе к Хакку, перегнувшись через плечо, чтобы прошипеть эти слова.

Вождь воспринял это как намек. — Ты сомневаешься в словах Брокка, «Ворд Мейкер»?

— Я уверен, что Брокка видел то, что он видел.

— «Умно», — подумала Мартина. Его ответ уклонился от вызова вождя. Что еще лучше, ей начинало казаться, что «Ворд Мейкер» хочет заполучить ее живой. Колесо Тиморы, казалось, поворачивалось обратно в ее пользу.

— Значит, она ничего не знает и бесполезна для нас. Мы убьем ее ради мяса.

Арфистка видела, что ее шансы снова изменились, и отказалась хранить молчание о своей собственной судьбе. — Брокка не видел существо смерти… дьявола. Дьявол охотится на всех нас.

Едва она закончила эти слова, как вождь откинул голову назад и разразился хором лающих воплей, которые звучали как смех. Стая хранила молчание всего мгновение, прежде чем молодые псы начали насмешливо тявкать. Шутка росла по мере того, как они с диким восторгом барабанили по земляному полу.

— Это наша долина. Сюда не приходит никто, кто не боится «Паленого Меха». Пусть этот дьявол придет, если он не боится нашей мощи. Хвастовство Хакка вызвало разрозненные возгласы одобрения, когда барабанный бой в вигваме затих. Затем он снова повернулся лицом к Мартине. — Что касается тебя, то ты будешь мясом в наших котлах. Вождь вытащил из ножен изогнутый костяной нож.

— Стыдно убивать такую добычу, Хакк, Убийца Лосей, — сказал тот, кого звали «Ворд Мейкер», кивая в сторону женщины. Уже приготовившись к смертельному удару, Мартина напряглась еще больше, гадая, что же задумал гнолл.

— Я не боюсь, нехватки мяса для нашего племени, — продолжил «Ворд Мейкер» так тихо, что почти шептал. — Ты великий охотник и выведешь нас на хорошую дичь. Тебе не нужно убивать этого тощего человечка ради наших котлов. Позволь ей жить, и мы заберем у нее человеческие секреты.

Хакк покачал головой. — Люди слабы. Они ничему нас не учат. Она будет просто еще одним ртом, который нужно кормить.

— Но подумай о славе, которую ты приобрел бы, имея в своем вигваме пленника-человека. Во всех племенах с уважением повторяли бы твое имя у своих костров.

Вождь сделал паузу и бросил лукавый взгляд на того, кого называли «Ворд Мейкером». К этому времени в вигваме воцарилась тишина, поскольку их аудитория постепенно осознала, что что-то происходит. — Какой другой вождь мог бы соперничать с тобой? — продолжал настаивать «Ворд Мейкер». — Человек — это хорошее предзнаменование. Брокка сказал, что лед перестал двигаться, когда он нашел ее. У нее могут быть великие способности. Его длинный язык жадно облизывался, пока вождь расхаживал перед кострищем, обдумывая слова «Ворд Мейкера». Сцена закружилась перед Мартиной, пока  она ждала развязки. Потеря крови, усталость и грубый скрежет перенапряженных нервов одолевали Арфистку. Только страх удерживал ее в сознании. Сцена вокруг нее расплывалась, пока она не увидела только Убийцу Лосей и «Ворд Мейкера», стоящих перед светящейся ямой.

Вождь перестал расхаживать и занял свое место на деревянном помосте. Мартина резко вернулась к полному сознанию. — Я сделал выбор! — Хакк громко залаял на стаю. Насторожив уши, чтобы прислушаться, гноллы прекратили свой приглушенный лай и сосредоточили свое внимание на помосте.

— Брокка, ты храбрый охотник. Ты приносишь племени много мяса. При этих словах старый гнолл широко улыбнулся остальным членам стаи. Похвала от вождя, вероятно, привела к улучшению статуса, лучшему мясу, лучшим самкам, как предположила Мартина.

Однако вождь еще не закончил говорить. Рейнджер снова напряглась, полностью ожидая, что он вынесет ей суровый приговор. — Пусть племя знает, что я предлагаю три прекрасных одеяния и первое мясо нашей следующей добычи за человека. Согласен ли мой брат-охотник?

Мартине не хватало мастерства, чтобы точно прочитать эмоции Брокка, и она могла только догадываться, что гнолл был удивлен. Тем не менее, учитывая только что оказанную честь, гнолл был не в том положении, чтобы отказаться. — Убийца Лосей добр. Он дает мне больше одежд, чем стоит человек. Очевидно, старый гнолл знал, как играть в эту игру.

— Хорошо, — промолвил вождь. Это заявление положило конец тому небольшому торгу, который там шел. Холодными желтыми глазами он смерил свою новую собственность, все еще распростертую на полу. — «Ворд Мейкер»! — взревел он.

— Я здесь, Убийца Лосей.

— Я утверждаю эту самку в мой гарем. Я не буду есть человека, до тех пор, пока она мне не понравится. Принесет ли это мне честь?

— О, человеческая женщина среди твоих жен; да в каждом вигваме будут говорить об этом.

— «Среди жен?» Была ли она слабой, или нет, но эти слова наэлектризовали Мартину. Она должна стать одной из жен этого грубого гнолла? Она уже собиралась вскочить на ноги, чтобы выразить протест против такого соглашения, когда холодный взгляд «Ворд Мейкера» остановил ее. Взгляд был ясным — в нем не было ни похоти, ни доброты, а скорее предостерегающее предупреждение держаться подальше от чего-то, чего она не понимала. Арфистка осела обратно на землю, дрожа от гнева, который быстро превратился в сильную дрожь, когда ее ослабевшее тело, наконец, потеряло контроль.

— Эй, «Ворд Мейкер», произнеси нужные слова, чтобы завершить мое заявление. Голос вождя прозвенел глубоко по вигваму, вызвав возбужденный гул собравшегося племени.

Тощий «Ворд Мейкер» резко кивнул и повернулся к стае. — Услышьте слова слуги нашего бога Гореллика. Хакк — Убийца Лосей забрал человеческую самку. Взять ее — значит бросить ему вызов. Ранить ее — это повод для кровной мести. Эта самка утверждена. Гореллик одобряет это. Эти слова были произнесены как старая формула, знакомая и легкая в произнесении.

Сначала ответ племени прозвучал как  низкое ворчание хриплых голосов, наполненных недовольством. Однако слух Арфистки оказался неверным, поскольку рычание быстро превратилось в ритмичное пение. Стук лап, шлепающих по земле, становился все выше и выше. Хотя сопровождающие слова были искажены скоплением голосов и незнакомых фраз, Мартина безошибочно уловила звуки брачного пения.

— «Я только что вышла замуж!» —  внезапно поняла она.

Осознание этого ошеломило ее как самим поступком, так и поспешностью, с которой он был совершен. Замуж за гнолла! К счастью, слабость и страх вытеснили любые мысли о том, в чем могут заключаться ее новые обязанности, оставив только смутное осознание безнадежности ее положения. Чернота заволокла ее взор, оставив только двоих — вождя и шамана, перед ней в свете костра.

— «Ворд Мейкер»! — рявкнул ее новый муж, перекрывая нарастающий хор. — Самка не должна умереть. Исцели ее или будешь страдать от последствий.

Другой гнолл инстинктивно ощетинился при этой команде, слегка скривив губы, обнажая желтые клыки. Затем, так же быстро, к «Ворд Мейкеру» вернулось самообладание. — Я сделаю это, — проворчал он, кивнув в сторону вождя.

— Отведи ее в дом духов.

Кто-то схватил Мартину под мышки, разорвав полузамерзшую повязку на ее плече. Сквозь кристаллы сочилась свежая кровь. Мартина попыталась встать, но ноги подкосились, когда новая волна боли пронзила ее тело. Она едва чувствовала землю под ногами, когда, пошатываясь, брела вперед, наполовину волочась за своими похитителями.

Даже пронизывающий холод снаружи мало смог оживить Арфистку. Утрамбованный снег хрустел, когда похитители вели ее через поляну, дергая ее вверх каждый раз, когда она спотыкалась о неровную землю. В тусклом свете поздно взошедшей луны они подошли к маленькой хижине из кожи и бересты — круглой серой фигуре на фоне более темной границы деревьев. Через мгновение она оказалась внутри ее парного тепла. С не по-джентльменски грациозным движением похитители опустили ее на кучу засаленных мехов. Мартине искусанные блохами шкурки показались пухом.

— Уходите сейчас же, — рявкнул голос шамана. Раздался шорох закрывающегося полога, и последний из холодных порывов закончился, рейнджер уже скользила в темноту и облегчение, когда жестокая боль рывком вернула ее к бодрствованию. Раскрыв глаза, она уставилась в звериное лицо «Ворд Мейкера», когда он присел над ней на корточки. В одной когтистой руке он держал нож, в другой — окровавленные полоски одежды. Раздался резкий рвущийся звук и еще больше боли, когда он срезал замерзшие лоскутки с ее парки.

В считанные мгновения ее руки, плечи и пальцы ног горели как в огне, когда тепло хижины проникло в ее обмороженную кожу. Мышцы Мартины неудержимо дрожали. Гнолл уперся костлявым коленом ей в живот и прорычал: — Лежи спокойно, человек. Я не позволю тебе умереть. В этих словах было больше угрозы, чем обещания.

Наконец шаман закончил освобождать свою пациентку от одежды, оставив открытым ее порезанное плечо. Острым когтем он соскреб замерзшую кровь и грязь с каждой царапины, выпуская новые струйки крови, которые стекали по ее коже. С каждой царапиной рейнджер чувствовала горячие струи боли. Наконец шаман сел ей на торс, чтобы прижать ее к земле. Мартина стиснула зубы в тщетной попытке удержаться от крика. От реального мира не осталось ничего, кроме ухмыляющегося лица гнолла и ее собственной агонии, пока, наконец, боль не стала настолько сильной, что больше не имела значения.

Наконец гнолл остановился, и спазмы утихли. Рейнджер смутно видела, как он держит незнакомый амулет, обводя им ее раны. — Кости срастаются. Кожа зарастает. Шаман повторял свою монотонную молитву снова и снова, потирая одной рукой ее раненое плечо.

Почти сразу же боль в ранах Мартины приобрела новое измерение. Вялость перенапряженных нервов трансформировалась по мере того, как новые боли вызывали тревогу. Сухожилия и мышцы напряглись под покалывающим огнем, исходящим от ладони гнолла. Вся ее рука судорожно дернулась, когда странные сигналы пробудили ее дремлющие мышцы. Не прекращая молитвы, шаман провел рукой по телу женщины, позволяя силе своего заклинания проникнуть внутрь. Глубоко в груди Мартина почувствовала, как ее ребра сжались, а затем погрузились в успокаивающее оцепенение. Обмороженный огонь разгорелся в ее конечностях.

Затем внезапно боль, вся она, старая и новая, внезапно прекратилась. Отсутствие каких-либо чувств было почти таким же мучительным, как и сама боль. Мартина смутно  осознала, что лежит мокрая от пота, ее челюсти сжаты так сильно, что она подумала, что они заперты на замок.

Все было закончено. «Ворд Мейкер» убрал руку и закончил молитву последним суровым благословением, затем ощупал Мартину, разглядывая дело своих рук. — Гореллик благоволил мне, чужак, — заметил шаман, убирая свой амулет. — Он явил свое благословение человеку и позволил нам обоим жить. Твои раны зажили.

Мартина едва слышала гнолла, настолько она ошеломлена была пустотой, сменившей ее боль. — Поблагодари его, —  сказал тихий голос внутри нее.

— Спасибо, спасибо вам, — прерывисто пробормотала Арфистка. На языке, которым она редко пользовалась, ее слова прозвучали жестко. Холод, сражения и исцеление истощили ее до такой степени, что даже речь давалась с огромным трудом. Она попыталась поднять руку, но ее мышцы были вялыми и беспомощными после перенесенного испытания.

«Ворд Мейкер» заметил ее усилия и фыркнул, вставая и набрасывая грязную мантию на свои острые плечи. — Я иду рассказать Убийце Лосей о своем успехе. Я оставляю тебя здесь несвязанной. Если ты попытаешься сбежать, ты только замерзнешь в снегу, — не сказав больше ни слова, он проскользнул мимо дверных створок и вышел в ночь.

— «Это точное предсказание, даже если бы я могла выбраться наружу», — подумала Арфистка, — «но я не беспомощна. Если бы только я могла передать сообщение Джазраку... письмо. Он мог бы прозреть и увидеть его, даже без кинжала».

Эта слабая надежда удерживала Мартину от краха, пока она медленно собирала простые материалы для выполнения этой задачи. Наполовину обгоревшая палочка, вытащенная из небольшого очага в вигваме, стала ручкой, завиток бересты — ее бумагой.

Приготовившись писать, Мартина сделала паузу. — «Я слишком остро реагирую. Я прошла через худшее», — упрекнула она себя. — «Если я сейчас позову на помощь, это будет признаком слабости. Я должна доказать Джазраку, что могу быть Арфистом. Я могу это сделать. Я знаю, что могу».

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоить руку, рейнджер медленно нацарапала печатные буквы на внутренней стороне коры.

«Пролом запечатан. В гостях у гноллов. Сбегу. Не волнуйтесь. Не ранена. M».

 Закончив, рейнджер посмотрела на сообщение с затуманенной уверенностью усталости. — Я смогу это сделать. Все, что мне нужно, это нож Джазрака, — сказала она себе, аккуратно сворачивая кору в трубочку и пряча ее с глаз долой.

Не обращая внимания на блох и вшей, Мартина завернулась в меха и легла на спину, ожидая, когда ее сморит сон. Над головой свистящие порывы ветра сотрясали плетеный каркас хижины, пока ожерелья, свисающие с ее перекладин, не начали мягко вибрировать, рассказывая свои истории. Как раз в тот момент, когда она собиралась погрузиться в сон, она услышала шипящий вопль откуда-то из холодной ночи. Это был холодный голос, который сотрясал небо своей дьявольской яростью, и Мартина поняла, что на леднике охотилось какое-то существо.

Успокаивающий сон так и не пришел.

Глава шестая

Мартина снова проснулась, когда дневной свет просочился сквозь щели в дверях хижины. Женщина не почувствовала ни малейшего облегчения, которое обычно приносил отдых, только расплывчатую дымку страха и замешательства. Она даже не могла вспомнить — спала ли она. Возможно, спала, но только для того, чтобы страдать от снов, ничем не отличающихся от ее страхов наяву.

Благодаря магическому исцелению и тому небольшому отдыху, который она, возможно, украла, рейнджер действительно почувствовала себя немного сильнее, хотя еще не полностью пришла в себя. Мартина осторожно коснулась все еще незаживших ран на своем плече. Порезы беса были меньше, покрыты коркой и без инфекции, но кожа все еще была жесткой, и каждое движение рисковало открыть раны. Очевидно, повреждения были больше, чем могло исправить одно заклинание гнолла.

— Пока никаких сражений, — решила она, — по крайней мере, в течение нескольких дней. Онапечально улыбнулась. Во всяком случае, вряд ли в этом возникнет какая-либо необходимость. Будучи безоружной и противостоящей целому племени, ее шансы на побег казались действительно призрачными.

Размышления рейнджера были прерваны резким шорохом дверного полога. Яркий солнечный свет озарил хижину, когда тощий «Ворд Мейкер» наклонился, чтобы пройти через дверной проем. Ветер кружил пепел от угасающего очага, делая воздух еще более плотным.

Гнолл придержал полог двери одной долговязой рукой, выпуская скудное тепло из маленького домика. Он все еще был одет так, как женщина смутно помнила его прошлым вечером. Повязки, намотанные на его руки и ноги, были не бинтами, как она тогда подумала, а обертками, сделанными из лоскутов ткани и кожи, наложенными поверх оленьей шкуры. Ремешки стягивали обмотки, как чулки с подвязками крест-накрест, напоминая Мартине об обедневшем придворном, которого она однажды встретила в Селгаунте. Клочки меха и ткани свободно свисали из-под ремней. При свете Мартина могла видеть, что ремни были заострены там, где они пересекали тыльную сторону рук гнолла и наматывались на его пальцы. Это был орнамент, доведенный до варварского уровня, потому что ногти, поблескивающие серебром, казались невероятно острыми. Она вспомнила его обнаженную грудь прошлым вечером; сегодня она была прикрыта крашеной кожаной рубашкой, набитой блочными узорами, которые повторяли блестящий узор на его ремнях. Вчерашний плащ из медвежьей шкуры свободно свисал с одного плеча.

— Хорошо. Ты проснулась, человек, — проворчал гнолл. Мартина была слишком ошеломлена, чтобы сделать что-то большее, чем дико уставиться на него.

— Вставай. Хакк хочет тебя видеть.

Команда вернула ее в настоящее. — Чтобы убить меня? — осторожно спросила Арфистка. За все годы, проведенные на разных границах, Мартина никогда не слышала о том, чтобы гноллы брали пленных.

— Нет, — резко ответил гнолл, пристально глядя на нее своими глубоко запавшими глазами. — У меня есть вопросы. Если ты будешь мертвой, трудно будет получить ответы.

— «Но не исключено», — мысленно добавила Мартина, заметив безошибочную угрозу в тоне шамана. Возможно, она не могла сказать, когда гнолл был доволен или недоверчив, но угрозы были достаточно ясны.

— А теперь вставай, человек. Хакк ждет.

— У меня есть имя, гнолл. Я — Мартина… Мартина из Сембии. Тот факт, что гнолл предпочел ее живой, придал рейнджеру смелости, по крайней мере, достаточной, чтобы изобразить гордость.

— Марг-тин. Гнолл исказил звучащие по-иностранному слоги ее имени. — Легче называть тебя человеком. Я Крот… Крот — «Ворд Мейкер», то есть создатель слов. Делай, что я говорю, и ты можешь жить.

— Да… «Ворд Мейкер». Это имя означает, что ты... Арфистка поискала нужное слово. Ее владение грубым языком гноллов было только посредственным, и далеко не беглым.

— Вещатель Гореллика, — нетерпеливо закончил Крот. На случай, если человек не понял, он вытащил амулет, и помахал им перед Мартиной. Это была грубо вырезанная голова животного, похожего на гиену, которую рейнджер однажды видела на равнинах к югу от Внутреннего Моря. С нее свисали фетиши из перьев и костей, не оставлявшие сомнений в том, что Гореллик был богом гноллов.

— А теперь иди, — потребовал гнолл, убирая иконку в сторону.

Мартина, пошатываясь, поднялась на ноги, плотнее запахивая меховой халат, в котором она спала, вокруг своей изорванной парки. Слабый зимний солнечный свет почти не согревал воздух, и у нее не было никакого желания еще раз подвергать свои заживающие раны обморожению.

Шаман осторожно отодвинулся в сторону, когда Мартина вышла наружу. Щурясь от отраженного льдом солнечного света, она оглядела деревню гноллов. Это было скудное скопление грубых хижин, расположенных широким кругом по краю примерно круглой поляны. Всего было  пять хижин. Ближайшая хижина была типичной для всех остальных — построенных из старых, жестких шкур и полосок белой коры, прикрепленных к простой изогнутой раме. На длинные борта был насыпан снег в попытке обеспечить некоторую изоляцию. Из дыры в крыше вился дым. По какой-то прихоти воздуха, дым поднимался к редким ветвям берез и скапливался там жирной пеленой, которая превращала сверкающую синеву неба в плоскую дымку.

Пронзительные крики отвлекли взгляд Мартины от хижины. Маленькая фигурка метнулась из-за угла другой хижины, а затем резко остановилась, увидев ее. Сразу же за ней по пятам последовал другой гнолл. Второй прыгнул на первого сзади, и они, кувыркаясь, покатились по взбитому снегу. Это были молодые гноллы, и Мартина не была уверена, называть ли их щенками или детенышами, и они повсюду играли как дети, хотя и гораздо грубее. Мохнатые мордочки кусали друг друга в притворной битве; затем тот, что был внизу, схватил кусок льда и разбил его о челюсть своего товарища по играм. Детеныш гнолла со скулящим воем отлетел назад, схватившись за морду, а другой бросился на него сверху, прижимая колени к груди своей жертвы. Победитель триумфально залаял и зарычал, а затем отскочил в сторону.

Это напомнило Мартине о том, как раньше боролись ее братья, хотя, может быть, и без укусов. Эта мысль пришла в голову так естественно, что Арфистке пришлось заставить себя вспомнить, что они не одно и то же. Это были ее похитители, и даже не люди.

Крот подтолкнул ее к самому большому из вигвамов. Домик вождя внешне ничем не отличался от других, лишь был немного выше и длиннее. Его главной отличительной чертой была арка из раскрашенных черепов, которая висела над входом. Невидимые ночью, ярко-полосатые и пятнистые лица теперь смотрели на Мартину сверху вниз. Они состояли из всевозможных существ. Некоторых, таких как лось, медведь и грифон, она могла опознать. Другие были загадкой, хотя рейнджер предположила, что, по крайней мере, два маленьких черепа принадлежали гномам.

Внутри вигвам был освещен очагом, тусклый свет которого заставлял висящие кости мерцать и танцевать. Многочисленные гноллы, заполнившие вигвам прошлым вечером, отсутствовали.   Без сомнения, они ушли на дневную работу. Крот толкал Мартину по прохладному земляному полу, пока она снова не встала перед помостом вождя.

На дальней стороне очага, в небольшом промежутке между окруженной камнями ямой и деревянным помостом, было аккуратно разложено снаряжение Мартины. Ее длинный меч, кожаный рюкзак и несколько колбасок из Шедоудейла были свидетельством того немногого, что ей удалось спасти с ледника. Не обращая внимания на вождя, который свирепо смотрел на нее со своего грубого трона, рейнджер нетерпеливо осмотрела снаряжение, пока не заметила блеск кинжала Джазрака цвета слоновой кости. Прямо рядом с ним покоился тускло-черный камень — ключ   активации заглушки. Настроение Арфистки поднялось одновременно от облегчения и страха. Внезапная паника из-за того, что она могла потерять камень-ключ, сменилась осознанием того, что теперь он был частью добычи Хакка.

— Жена, это весь твой каамак? Губы Хакка скривились в усмешке, когда он заговорил. В его словах не было никаких эмоций.

— Каамак? Это был термин, которого рейнджер никогда не слышала.

— Каамак! — громко повторил Хакк, тыча острым пальцем в ее имущество, лежащее перед ним.

— «Снаряжение? Магия? Имущество?» Мартина отчаянно размышляла, пытаясь осмыслить слова гнолла. Она осторожно покачала головой в непонимании, стараясь не спровоцировать еще одну вспышку гнева.

Вмешался Крот, его голос мягко скрипнул у нее за спиной. — Каамак... плата жены... подарки супругу.

— Приданое? — выпалила Мартина по Сембиански, пораженная предположением, что брак имеет какое-то отношение к ее желаниям.

— Да, при-даное, — удовлетворенно ответил Крот, снова испытывая трудности с иностранными формами Сембианского языка.

Мартина вытаращила на него глаза, слишком пораженная, чтобы попытаться что-либо ответить. Вождь вел себя так, как, будто она согласилась на эту свадьбу, как, будто она не была пленницей! — «Надеюсь, он не ожидает, что у меня будут еще и козы», — подумала она

— Это твой каамак? — взревел Хакк, теперь уже взбешенный ее наглостью.

— Отвечай, женщина, — прошипел Крот. — Будь уважительна к своей паре.

— Да, это мои вещи, — ошеломленно ответила она.

Хакк удовлетворенно улыбнулся и проигнорировал ее. Он поднял длинный меч, который она выиграла у капитана Пиратских Островов, и воткнул его в землю, чтобы проверить лезвие. — Меч хорош. Я забираю его.

Мартина ощетинилась. Победа, принесшая  этот меч, стоила ей уродливого шрама на спине. Возможно, заметив ее реакцию, Крот предостерегающе подтолкнул ее к молчанию.

Размахивая мечом, Хакк откусил одну из колбасок Джаэль, но тут, же выплюнул ее в огонь с рвотным рычанием. — Это мясо испорчено! — произнес он, швыряя оставшиеся колбаски в огонь. Угли шипели и разбрызгивались, когда жир сочился из оболочек.

— Это были хорошие колбаски, копченные и приправленные специями, ты, засиженный мухами идиот, — пробормотала Мартина себе под нос, не в силах сдержать гнев. На этот раз толчок от Крота был значительно сильнее.

— Крот, я отдаю тебе кинжал, — экспансивно предложил Хакк, осмотрев нож Джазрака. Легким броском вождь перебросил его через костер, чтобы он приземлился острием вперед в грязь.

— Убийца Лосей великодушен, — ответил «Ворд Мейкер». — Я расскажу о твоей щедрости Гореллику.

Пока Крот был занят формальностями, рейнджер жадно разглядывала кинжал, не пытаясь выказать слишком большого интереса. Кинжал был ее главной надеждой. Если бы она только могла поместить его вместе со своей нацарапанной мольбой о помощи, тогда Джазрак мог бы узнать о ее бедственном положении через свой хрустальный шар. Да, он может прямо сейчас присматриваться к кинжалу, но если он не найдет от нее письма, волшебник, вероятно, сдастся.

— Что это? — потребовал Хакк грубым тоном. В своих сжатых пальцах он держал покрытый ямками камень-ключ магической заглушки разлома.

— Это... это пустяки. Просто камень. Занятая ножом, Мартина была застигнута врасплох. Она внутренне содрогнулась от своего запинающегося ответа, который прозвучал неубедительно даже для нее самой. Она могла только надеяться, что гноллы разбирались в ее эмоциях не лучше, чем она в их.

— «Отбрось его в сторону», — мысленно убеждала она гнолла, — «просто забудь о нем».

Хакк, скривив губы, уставился на простой камень, и на мгновение Мартина понадеялась, что она не ошиблась.

— Крот, почему человек приходит сюда собирать камни? Шаман позади нее втянул воздух между клыками, явно без ответа. Наконец, он сказал: — Может быть, она такая же, как малыши, гномы. Они придают большое значение камням, вырытым из земли.

— Поскольку человек пришел сюда за этим камнем, то, что ты говоришь, должно быть правдой. Я сохраню его. С этими словами Хакк бросил камень среди мехов своего возвышения.

Мартина поморщилась. Крот явно ошибся в своих предположениях, но, тем не менее, это хорошо.

— Это просто... сувенир, — Мартина запнулась на слове и, наконец, перешла на Сембианский язык. — Я имею в виду, взяла что-нибудь на память о Вожде, Убийце Лосей. Камень ничего не стоит. Я имею в виду, разве я похожа на шахтера? Шагнув вперед с притворной беспомощностью, рейнджер надеялась, возможно, тщетно, что она сможет убедить вождя, разыгрывая собственное невежество. В конце концов, в глазах ищейки она была всего лишь человеком, к тому же женщиной.

Хакк позволил одному уху отвиснуть, когда наклонил голову, чтобы прислушаться. Однако прежде чем гнолл успел сказать хоть слово, Крот заговорил подозрительным тоном.

— Брокка сказал, что у человека была великая магическая сила, Хакк... что она разбила высокий ледник. По другую сторону очага вождь понимающе хмыкнул, пристально глядя на Мартину. — Я забираю этот камень. Удрученная, Мартина поняла, что переоценила свои силы и недооценила гноллов, в частности Крота. Изможденный шаман не знал, зачем Арфистке понадобился камень, но он правильно понял ее желание сохранить его. — «Не показывай разочарования», — упрекнула она себя. — «Не показывай виду, что они правы».

— Моей силе не нужны камни, «Ворд Мейкер». Ее слова были тихим хвастовством, но она произнесла их с уверенностью, потому что это была правда. Все, что ей действительно было нужно — это ее меч, и тогда Крот и Хакк узнают, насколько свирепым противником она является.

Жесткий взгляд Крота сказал ей, что гнолл услышал и понял ее слова. Она заметила, что он держал одну лапу поближе к своему кинжалу на поясе. Она слегка улыбнулась, ровно настолько, чтобы показать, что ей приятно нервировать его.

— Убери мою пару, «Ворд Мейкер». У нее больше нет каамака. Отведи ее обратно в свой вигвам и узнай ее секреты, — проворчал Хакк с другого конца очага, где он оставался, не обращая внимания на обмен репликами. Подавив скучающий зевок, вождь, почесал блох, кишевших на его покрытой золотистым мехом шкуре, и лениво взобрался обратно на свою платформу.

Подтолкнув ее в спину, Крот вытолкнул Мартину на холодный дневной свет. Пара женщин-гноллов, разделывающих кролика на окровавленном снегу, пристально посмотрели на Мартину.  Их ножи сверкали слишком вызывающе — как ей показалось.

— В чем значение этого камня? — потребовал шаман, подталкивая женщину мимо тлеющих остатков костра.

— Это просто сувенир. Мартина храбро пыталась придерживаться своей истории. Шаман хотел получить ответы, а она не собиралась их давать. Пока это остается правдой, он сохранит ей жизнь — решила Мартина.

— Ты ведь жена.

— Это мой талисман на удачу, — сказала она с веселым вызовом.

— Еще одна ложь, — парировал шаман тоном, в котором не было и проблеска юмора.

— А вот это достаточно верно, — устало парировала она. — Если бы все было удачно, меня бы здесь не было.

— Так что это за камень? На этот раз вопрос прозвучал скорее как рычание, и Мартина поняла, что ей лучше звучать убедительнее. Единственная проблема заключалась в том, что она слишком устала и боялась придумать что-нибудь умное.

— Я не знаю, — снова солгала она. — Мне заплатили за его доставку. Крот нахмурил свои костлявые брови, обдумывая ее заявление. — Еще одна ложь, — наконец сказал он обвиняющим тоном. — Паленый  Мех — единственные люди в здешней  округе. Ты пришла не для того, чтобы торговать с нами. Камень и рассказ Брокка об огнях на высоком льду — эти два события связаны.

Мартина не стала утруждать себя попытками опровергнуть его вывод. По тому, как «Ворд Мейкер» опровергал каждую историю, было ясно, что она была слишком потрясена усталостью, чтобы убедительно лгать. В отчаянии рейнджер предпочла хранить молчание и позволила провести себя через поляну.

Крот больше не задавал вопросов, и на мгновение Мартина понадеялась, что он смягчился. Затем, как только они достигли маленького домика, который был ее кельей, шаман резко остановился. Быстрым движением он обхватил своими грубыми пальцами шею Мартины. Она забилась в его сильных объятиях, почти задыхаясь.

— Человеческая женщина, — прорычал гнолл методично мрачными словами, — если ты не скажешь правду к сегодняшнему вечеру, я привяжу тебя снаружи голой. Тогда ты заговоришь или замерзнешь.

Извиваясь в его хватке, рейнджер, наконец, вдохнула холодный воздух. — Ты исцеляешь меня, а потом убьешь? —  бросила она вызов. — Нет, Крот. Я нужна тебе живой. Мертвой я тебе не нужна.

Крот со смехом опустил руку. — Ты мне нравишься, человек, в тебе много... ммм... гнева, сильных чувств для женщины. Это хорошо. В нашем племени самки должны быть готовы сражаться, чтобы претендовать на самцов. Детеныши, которых ты родишь Хакку, будут сильными и умными. Смех, смешанный с хриплыми смешками, сопровождал его заявление. Высокий шаман наклонился, чтобы отодвинуть полог на двери вигвама.

Мартина побледнела. Не зная обычаев гноллов, она не могла не заметить иронии в тонком голосе Крота. Мысль о том, что она родит отродье такого монстра, как Хакк, потрясла ее до глубины души.

Все еще посмеиваясь, Крот втолкнул ее в дверной проем домика. Спотыкаясь в темноте, она без сил рухнула на меха. Она слабо слышала, как березовый свиток, ее письмо Джазраку, потрескивает под слоями ее меховой постели, и вспомнила нож, который Хакк отдал Кроту. Перевернувшись, она увидела блеск рукояти слоновой кости, торчащей из края поперечных ремней Крота.

Отчаянные планы проносились в ее голове. Худой шаман явно не был бойцом, но прямо сейчас рейнджер сомневалась, что у нее хватит сил одолеть его. Хитрость была ее единственным шансом, если бы она только могла ясно мыслить.

— Кто ты такая? — потребовал Крот, прерывая ее мысли.

— Я говорила тебе, Мартина из Сембии.

Шаман сунул палку в угли костра, ровно настолько, чтобы кончик тлел, и Мартина почувствовала, что допрос вот-вот начнется всерьез.

— Почему ты здесь? Гнолл пошевелил угли палкой.

Правда, в какой-то степени, казалась ей лучшим ответом. — Я разбилась неподалеку.

Крот приподнял одно ухо, хотя Мартина не знала, от интереса или скептицизма. — Расскажи об этом Кроту.

— Шторм сбил моего гиппогрифа. И снова ей пришлось прибегнуть к Сембианскому языку, не зная, как гноллы называют гиппогрифа.

— Шторм на высоком льду?

Мартина догадалась, что он имел в виду гейзер разрыва, который с подножия ледника, должно быть, выглядел как бурлящий грозовой фронт. Она кивнула.

Крот вытащил палку из огня и подул на уголек на ее конце, пока он не разгорелся оранжево-красным свечением. — Ты шпионишь для малышей, верно?

— Малышей? Мартина отпрянула назад, стараясь держаться как можно дальше от гнолла.

Крот улыбнулся, его черные губы растянулись, обнажив желтые, потрескавшиеся клыки и розоватые десны. — Маленькие люди в южной долине. Они послали тебя сюда шпионить за нами.

— Нет, — ответила она, подчеркнув это покачиванием головы. — Я даже не знала, что вы здесь живете!

Фыркнув, гнолл сунул палку обратно в огонь, заставив Мартину задуматься, насколько искренней была его угроза. — Мой народ живет здесь со времен Арка, вождя до Хакка, Убийцы Лосей. Теперь маленькие люди захватывают наши охотничьи угодья.

Заявление шамана не имело никакого смысла. Судя по тому, что она видела в лабиринте Вани, гномы жили там столетия или больше, строя и ухаживая за своим домом. Она предположила, что ни один вождь гноллов не мог иметь такую продолжительность жизни.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что они забирают ваши охотничьи угодья? Конечно, они были там первыми. Ее часть Арфиста, та часть, которая всегда жаждала информации, заговорила сейчас.

— Это наше право, потому что они нам  нужны, — был резкий ответ шамана.

— Долина принадлежит вам, потому что она вам нужна?

Длинный язык Крота облизнул губы. — Это право ррачк-киах.

— Ррачк-киах?

Гнолл подыскал объяснение, поскольку неожиданно проникся к ней интересом, казалось, что он хотел объяснить, оправдать обычаи своего племени. Возможно, она пробудила в нем страсть, часть того, что принесло ему титул «Ворд Мейкера».

— То, что мы видим, то и принадлежит, — продолжил шаман. — Мои боги дали моему народу все в этом мире. Все, что мы видим, принадлежит гноллам. Так что малыши просто крадут наши охотничьи угодья.

— Это... довольно смелое заявление. Мартина тщательно подбирала слова, стараясь не допустить, чтобы в них проскользнул сарказм, несмотря на высокомерный эгоизм убеждений гнолла.

— Это правильно. Иначе, зачем бы богам создавать мир? — провозгласил «Ворд Мейкер».

Серия криков снаружи прервала всякую необходимость отвечать. Уши Крота дернулись, когда он подошел к дверному пологу и выглянул наружу. Женщина приготовилась броситься на него, пока он был отвлечен, но прежде чем она успела что-либо предпринять, шаман выхватил нож. Непроизвольно дикое рычание вырвалось из его горла

Хор лающих воплей снаружи усилился. Человек-собака внезапно развернулся, направил нож в ее сторону и рявкнул: — Стой! — прежде чем исчезнуть за дверью. Это был не рейнджер, что вызвало реакцию Крота, а что-то снаружи.

Мартина на мгновение остолбенела, но только на мгновение. Вскочив на ноги, она поспешно собрала все, что смогла найти, что могло пригодиться в ее побеге: сумку, острую палку, даже несколько безделушек со стен. Завернув их в тугой сверток, она остановилась у двери вигвама, чтобы прислушаться, прежде чем рискнуть выйти наружу.

Что бы ни происходило, судя по шуму, это было важно. По смешанному хору лающих криков Мартина предположила, что все племя вышло на улицу. Слова были неясны, но волнение было очевидным.

— «Это мой шанс», — подумала Арфистка, низко пригибаясь у входа. — «Если повезет, я смогу пробраться в лес незамеченной».

Слегка отодвинув створку двери, Мартина увидела собравшуюся толпу, повернувшуюся к ней спиной. Множество гноллов, некоторые в одежде, другие с обнаженной кожей на холоде, собрались в центре поляны, их внимание было приковано к чему-то, чего Арфистка не могла видеть. Собрание возбудило ее любопытство, но далеко не так сильно, как возможность сбежать. Схватив свой сверток, она проскользнула в отверстие и осторожно двинулась вдоль передней части вигвама, двигаясь тихо в надежде избежать внимания. Ее дыхание вырывалось напряженными рывками, и каждый хруст шагов заставлял ее вздрагивать, хотя было мало шансов, чтобы ее услышали из-за шума, производимого гноллами, который звучал как боевые кличи и боевая тревога. —  «Неужели Вильхейм вернулся с гномами? Или это Джазрак»? Мартина сделала паузу, в ней зародилась надежда, что кто-нибудь, возможно, идет ее спасать.

Пока она стояла, нетерпеливо вздыхая, яростные боевые кличи гноллов сменились паническим воем, и сплоченная масса тел внезапно взорвалась, когда гноллы повернулись и бросились врассыпную, оттеснив тех, кто был сзади, стоящими впереди. Самки подхватили своих детенышей и побежали под укрытие домиков. Опоздавшие бросились за оружием, сложенным у дверей вигвамов. Сквозь узкий промежуток в толпе Мартина увидела Убийцу Лосей, мускулистого и почти голого, который приказывал своим воинам образовать колеблющуюся дугу копий против того, что приближалось.

Затем Мартина увидела незваного гостя и поняла причину паники гноллов. Это был ее мучитель, существо из разлома, белое, как лед, как кость, двигающееся со щелкающей жесткостью, когда оно кралось к центру деревни. Его голова моталась из стороны в сторону, покрытый льдом лоб скрывал глаза, которые скользили по гноллам. Маленький, скрежещущий рот угрожающе щелкал, в то время как его длинные руки раскачивались взад и вперед, тонкие когти оставляли борозды в твердом снегу. Увидев злодея, Мартина побледнела и тут же забыла об осторожности. Полагаясь на суматоху, вызванную появлением существа, она крепко сжала свой сверток и выбежала из укрытия вигвама в щель, отделявшую его от сумрака леса. Мимо пронесся гнолл, заставив рейнджера, бешено вильнуть, но существо, казалось, не обратило на нее внимания.

— «Я сделала это!» — подумала она, когда деревья приблизились.

В ту секунду, когда ей пришла в голову эта мысль, женщина поняла, что это было опрометчиво. Прежде чем она сделала еще два шага, грубая рука схватила ее. — Ха! — прорычал грубый голос, когда когтистые пальцы впились в ее нежное плечо. Ее рука дернулась в спазме боли, и сверток выпал из ее рук. Брыкаясь и вырываясь, она попыталась вырваться из рук гнолла, но его хватка не ослабевала. С яростным поворотом ее развернули лицом к ее захватчику.

— Я так и подумал, что ты можешь попытаться сбежать, — проворчал Крот, крепко держа ее, его амулеты звенели, когда она извивалась. — Кайрик тебя побери!  Мартина попыталась пнуть его, но гнолл легко уклонился от этого движения.

— Варка, уведи человека, — рявкнул шаман воину, спешащему мимо с мечом и щитом в руках. Варка, низенькое, шелудивое создание, по-волчьи ухмыльнулся и резким тычком меча заставил Мартину повиноваться. Поняв, что ее шанс сбежать упущен, она угрюмо притворилась сдающейся, все еще надеясь на шанс вырваться на свободу еще раз.

— Женщина, что это за существо? — прохрипел Крот, когда они поспешили туда, где воины Хакка неловко столкнулись с незваным гостем. До сих пор ни гноллы, ни демон не делали ничего большего, чем сердито смотреть друг на друга.

— Я не знаю. Это — то самое существо, которое захватило меня на леднике. Ее близкий побег и неудача сломили сопротивление Арфистки.

Крот начал говорить что-то еще, но его слова были заглушены теплым жужжанием, когда демон заговорил.

— Теплые штучки, — медленно бубнил демон, оглядывая их всех, говоря так, как, будто они не имели значения. — Много теплых штучек. Хорошо. Вы будете моими рабами. Я ваш хозяин.

Для ушей Мартины это утверждение было бы нелепым, если бы не монотонная уверенность, с которой говорило существо. Это было нечто не от мира сего, и не было надежного способа сказать, на что оно способно. Рядом с ней Крот с рычащим шипением втянул холодный воздух.

На племя опустилась жуткая тишина. Мартина ожидала возмущения или, по крайней мере, еще большей дикой суматохи, которая возвестила о прибытии дьявола, но вместо этого гноллы, казалось, онемели. Воины, стоявшие полукругом вокруг демона, дрогнули. Мартина посчитала это трусостью, пока не поняла, чего они ждут. Взгляды воинов, да и всей толпы, обратились к их вождю Хакку —  Убийце Лосей.

— Чего же вы ждете? Твое племя может убить его, — Арфистка обнаружила, что убеждает «Ворд Мейкера». Хотя она все еще была пленницей гноллов, она боялась дьявола больше, чем гноллов.

— Спокойно, — прошептал Крот. — Существо бросает вызов Убийце Лосей. Он должен сражаться, чтобы остаться вождем.

— Что? Против этой штуки? Что это за вызов такой? Не в силах сдержать свое недоверие, Мартина кивнула в сторону элементаля.

— Тихо! Это то, как всегда делается.

Мартине показалось, что демон был так же смущен, как и она, внезапным молчанием гноллов, потому что он раскачивался из стороны в сторону, свирепо поглядывая то в одну, то в другую сторону, ожидая нападения. Монотонный гул его голоса стал выше, возможно, от удовольствия, когда он снова заговорил. — Никакой битвы? Хорошие рабы...

— «Паленый Мех» — не рабы, — наконец прорычал Хакк. Еще до того, как первое слабое эхо отразилось от густого леса, вождь прыгнул вперед, двумя руками взмахнув сучковатой дубиной над головой.

Хрясь! Оглушительный треск дерева, ударившегося о кость, разрушил чары, царившие над толпой. Элементаль пошатнулся от удара, розовато-прозрачная кровь сочилась из трещины в гладком панцире его ноги. Племя взревело, одобряя нападение Хакка, и вождь нанес еще один удар, пока существо все еще шаталось. Гнолл побежал прямо на демона, его дубина была направлена в грудь скелета, как таран, бьющий в городские ворота.

Как раз перед тем, как деревянная дубинка попала в цель, дьявол дернулся вбок и позволил вождю проскочить мимо. Мелькнули длинные, похожие на сосульки когти, и внезапно грязно-белый снег был забрызган красным. Хакк пошатнулся, а затем упал на колени, вцепившись пальцами в бок в тщетной попытке остановить поток крови. Массивная грудь гнолла поднималась и опускалась в отчаянных судорогах. Он выронил дубину и, упрямо пошатываясь, поднялся на ноги с мечом в руке.

Демон, казалось, никуда не спешил. Он насмешливо  помахал своими окровавленными когтями, разбрызгивая маленькие капли крови на зрителей. Гноллы беспокойно переминались с ноги на ногу, но никто не сделал попытки вмешаться. Рука Крота, крепко лежавшая на плече Мартины, удерживала ее от бегства.

— Я убью тебя, — прохрипел Хакк, продвигаясь вперед, теперь более осторожно, завоевав новое уважение к своему врагу.

Естественно бронированный демон ответил пронзительным жужжанием, которое Мартина приняла за смех. Это был болезненный и бессердечный юмор, который дьявол подчеркивал щелканьем своей сверкающей челюсти. — Тогда иди и убей меня, — нараспев произнес он.

Хакка было не так-то легко раззадорить, и они закружились друг вокруг друга. Племя образовало кольцо, окружающее дуэлянтов, впереди были воины  с копьями и мечами наготове. Крот вытолкнул Мартину, которую он все еще крепко держал, на передний план. Сам шаман перебирал пальцами свои амулеты, его губы беззвучно шевелились. Мартине стало интересно — была ли это молитва, и если да, то о чем молился шаман.

Внезапно демон пошатнулся, когда его раненая нога подогнулась под ним. Одна когтистая рука упала на снег, когда он восстановил равновесие, и в это короткое мгновение Хакк прыгнул вперед с диким воем.

Размытым движением демон нанес удар, и Мартина мгновенно поняла, что его очевидная слабость была ловушкой. Когда покрытое золотистым мехом тело вождя нырнуло под намеренно неуклюжий взмах демона, Хакк самоуверенно оставил свой бок незащищенным. Как раз в тот момент, когда меч Хакка взметнулся вверх, чтобы нанести смертельный удар, голова демона опустилась вниз, нанося удар быстрее, чем Мартина могла себе представить. Сдавленный крик Хакка смешался с чавкающим хрустом, когда острые, как бритва, зубы дьявола сомкнулись на шее гнолла. Удар Убийцы Лосей так и не был завершен — нервы, связывающие мысль с действием, были разорваны. Пара рухнула на снег. А воздух наполнился жужжащим ревом, когда демон набросился на судорожно дергающегося гнолла, как терьер на крысу. Кровь забрызгала снег. Гноллы отпрянули от ужасной сцены, расширяя круг вокруг кровавой бойни.

Конец наступал с мучительной медлительностью. Несмотря на то, что судороги давно прекратились, существо все еще склонялось над телом, свирепо вгрызаясь в шею гнолла. Племя застыло в шокированном удивлении, первые вопли страха раздались по краям толпы. Мартина могла только беспомощно смотреть, не веря своим глазам, внезапно испугавшись того, как легко будет выделить ее из толпы. Она осторожно попыталась отодвинуться назад, чтобы скрыться за телами гноллов. Шаман заметил ее движение, и, казалось, заговорщически кивнул. В любом случае, хотя он и не позволил ей выскользнуть, гнолл оттащил ее на шаг назад в толпу.

Словно по сигналу, от передних гноллов донесся вой. Боль и страх, стоящие за их голосами, были безошибочны. В центре дуэльной площадки, среди пропитанного багрянцем снега, дьявол поднялся во весь рост. Красные полосы покрывали броню цвета слоновой кости на его теле, и кровь блестела на его дрожащем остром подбородке. Одна, похожая на кость рука, протянулась над его головой, и в этих когтях была зажата оторванная голова Хакка — Убийцы Лосей, его мертвые глаза, казалось, смотрели на его племя.

— Теплые штучки! — пронзительно крикнуло существо ошеломленным гноллам, разворачиваясь лицом ко всем. — Теперь я ваш вождь. Вы — мои рабы!

Гноллы колебались, разрываясь между страхом и своими собственными традициями. Те, кто был ближе всего к шаману, обратились к нему за советом, но у «Ворд Мейкера» не было ответа.

Пока они колебались, демон швырнул еще теплую голову в собравшихся воинов и прыгнул на ближайшего гнолла. Схватив перепуганного члена стаи своими длинными когтями, демон пронзительно закричал: — Я твой хозяин! Вресар — твой хозяин! Каждое заявление сопровождалось жестокой встряской.

— Т-Т-Ты... наш… вождь, — пробормотал гнолл, заикаясь. Постепенно песнопение подхватили те, кто был поблизости, пока оно не переросло в исполненный страха хор подтверждения.

Вресар легким движением отшвырнул дрожащего гнолла в сторону и торжествующе повернулся, чтобы осмотреть своих новых подданных. Внезапно он остановился и начал прокладывать себе путь через быстро расступающееся море гноллов.

Мартина внезапно почувствовала на себе обжигающий взгляд глаз дьявола. Его отвратительный голос загудел у нее в ушах.

— Человек, ты здесь! Ты должна прийти к  моему новому трону!

Глава седьмая

Пронизывающий ветер сковал конечности Мартины, когда она стояла перед возвышением великого Вресара, нового вождя «Паленого Меха». С его завоеванием дьявол завладел вигвамом Убийцы Лосей и быстро обнаружил, что жилье ему не по вкусу. Навалив кучу дров и корзин у входа, Вресар восседал на троне со спинкой, сделанном из досок, положенных между двумя табуретками.  Этот грубый помост пришелся демону гораздо больше по вкусу, поскольку находился в безопасном отдалении от раскаленного очага в дальнем конце вигвама. Меха и мантии «Убийцы Лосей» были выброшены, и их охотно расхватали члены племени, решившие извлечь что-нибудь из возникшего хаоса. Вместо богатых медвежьих шкур платформа была покрыта кучей слежавшегося грязного снега, выкопанного на поляне. Дверная створка, ранее тщательно закрытая от враждебного внешнего мира, теперь была распахнута настежь, чтобы впустить резкий ветерок.

Теперь гноллы не бездельничали полуголыми на палящей жаре, как это было прошлым вечером. Члены племени, находившиеся в вигваме, тесно прижались друг к другу как можно дальше от входа, пытаясь сохранить драгоценное тепло тлеющего очага.

Это было тепло, которого рейнджер не чувствовала с того места, где она стояла на голой земле между троном Вресара и сгрудившимися гноллами. С тех пор, как Вресар захватил вигвам, он держал ее рядом со своим грубым троном. Не более чем в трех шагах позади нее Крот присел на корточки, ожидая слов нового вождя.

Сидя на вершине покрытого льдом и снегом помоста, Вресар не обращал внимания на страдания своих подданных. Демон не испытывал никакого дискомфорта, явно наслаждаясь ледяным ветром, который врывался в открытый дверной проем. Мартина подозревала, что он наслаждался не только холодом, поскольку, казалось, намеренно затягивал каждое действие, чтобы замучить всех собравшихся леденящим холодом.

— Где моя дань? Что, у вашего вождя ничего не было? Ты! — промурлыкал Вресар, тыча пальцем в Крота. — Ты ждешь, и ждешь, как эннчи, ожидающий, чтобы вырвать надежду из обреченной души.

Мартина задрожала от холодного страха. Она не знала, что такое эннчи или обреченная душа, но вместе они звучали не очень хорошо.

Крот, должно быть, тоже так думал, потому что его ответ не заставил себя ждать. — Это вигвам Хакка. То, чем он владел, находится здесь. Шаман указал на разложенные перед Вресаром вещи на земляном полу. Стоя прямо за множеством предметов, Мартина чувствовала себя так, словно ее тоже представили как собственность.

Арфистка затаила дыхание, когда Вресар лениво провел когтистой лапой по лучшим из вещей Хакка, остановившись, чтобы коснуться необычного камня, который покоился среди помятых нагрудников, костяных ожерелий и деревянной резьбы. Мартина беспокоилась о том, что одно резкое прикосновение пальца дьявола может сделать с печатью Джазрака. В конце концов, волшебник предупредил ее, что камень хрупок. Один сильный удар, и все ее усилия закрыть трещину могут закончиться неудачей.

Демон ткнул резьбу когтистым пальцем. — Фа! — презрительно прошипел он. — Это просто игрушки. В них нет силы.

Мартина вздрогнула от облегчения. — «Спасибо Тиморе за небольшую удачу», — мысленно похвалила она.

— Человек, я снова встретил тебя, — пробубнил Вресар леденящим душу тоном, и наклонился к ней, не покидая своего места.

Как маленький ребенок, ожидающий взбучки, Мартина едва заметно кивнула головой вверх-вниз. По правде говоря, женщина держала себя в руках, чтобы не дать своему телу рухнуть в нервном спазме. Не было смысла отрицать что-то столь очевидное. Это существо было умным и проницательным, не таким, как тот малыш, которого она убила. Не было никакой надежды обмануть его, заставив поверить, что она не была на леднике.

— Ты убила «Айси-Уайта»?

— «Как я должна ответить? Этот бес знает, что я сделала. Что это даст, если я скажу правду? Или это попытка обманом заставить меня солгать?» Мартина почувствовала, как паника захлестнула ее кровь. Глубоко вздохнув, она заставила свое тело, но не разум, успокоиться.

— Он хотел играть слишком грубо. Арфистка надеялась, что ее слова прозвучали так же жестко и цинично, как она думала. Едва подавляемый страх не давал ей возможности точно оценить тон собственных слов.

Вигвам наполнился дрожащим жужжанием дьявола.

— «О, боги, я надеюсь, что это смех, иначе я умру». Арфистка чувствовала, как ее нервы заставляют ее начать дрожать. Напряжение последних нескольких дней сделало их дьявольски трудными для контроля.

Позади нее в ужасе столпились гноллы, способные понять настроение демона не больше, чем она сама.

Наконец жужжание стихло. Демон обратил на нее свои блестящие глаза, сверкающие из-под затененных бровей.

— Ты закрыла мой проход?

Несмотря на сухость в горле, Мартина попыталась сглотнуть, прежде чем ответить. — Нет. Какой проход?

— Опять ты лжешь! — прогремело существо, спрыгивая с помоста. Ударом ноги он отправил вещи Хакка в полет. Мартина прикусила губу и постаралась, чтобы глаза не выдали ее интереса, когда камень Джазрака покатился по полу и остановился у стены вигвама.

Резкими, угловатыми шагами существо двигалось вокруг нее, с каждым шагом приближаясь к ней, пока Мартина не почувствовала ледяное дыхание на своей шее. — Я хочу, чтобы проход был открыт, — прошептал Вресар, постоянно кружа вокруг нее. — Здесь холодно и пусто — мило. Открой проход, и я сделаю тебя своим генералом. Открой проход, и я передам тебе армию «Айси-Уайтов». Ты будешь править теплыми землями для меня. Я сделаю тебя могущественной, человек.

Вресар остановился позади нее. Холодные когти мягко сомкнулись на плечах Арфистки, резкий щелчок его клыков прозвучал рядом с ее ухом. — Как мне открыть проход?

— «Я Арфист. Я не могу предать оказанное мне доверие. Я не должна предавать это доверие», — Мартина ухватилась за эти мысли, сосредоточив свой разум на своем долге, когда она готовила свое тело к смерти. Она наверняка последует в ту минуту, когда она откажет Вресару. Все, что ей нужно было сделать, это сказать — «Ты не можешь», и дьявол пришел бы в ярость, и она была бы мертва. Она понимала это инстинктивно. Несколько быстрых слов, немного боли, а затем свобода от этого ужаса. Это была бы настоящая смерть Арфиста.

— Я, я не знаю. Это были неправильные слова, сказанные еще до того, как она осознала, что говорит. Она хотела отказать Вресару, лишить дьявола всякой надежды, но страх пересилил ее. Ее собственная смерть была слишком близка, чтобы она могла быть храброй.

— Его можно открыть снова! Так должно быть! Дьявольское существо зашипело в отчаянии. — Как? Кончики его когтей вонзились ей в плечи.

— Я не знаю, — выдохнула Мартина, ее колени начали подгибаться, когда боль от незаживающих ран вспыхнула под когтями существа.

Щелчком когтистого пальца Вресар прорезал красную линию на ее щеке. — Скажи мне, или я отрежу еще.

Жгучая боль от пореза вызвала у нее на глазах горькие слезы. Если бы она не пострадала ранее, это было бы пустяком, но теперь порез добавил гораздо больше, чем следовало, к ее списку болей. — Мне никогда не говорили. Рейнджер едва могла выдохнуть эти слова.

— Напрасно! Вресар швырнул потрясенную женщину на землю, как тряпичную куклу. Мартина вцепилась в холодную землю, испытывая облегчение от того, что все еще жива, ее тело ослабело от допроса.

Вресар сердито повернулся к Кроту. Шаман все еще сидел на корточках в самом авангарде своего народа, пристально наблюдая за допросом. Его глаза впитывали каждую деталь, в то время как разум подсчитывал сильные и слабые стороны нового вождя племени.

— Было ли у нее что-нибудь, когда ты нашел ее, шаман?

— Только это, — Крот указал на кожаный рюкзак Мартины, испачканный грязью, и меч. — Это не имеет никакой ценности.

— «Какого черта», — подумала Мартина сквозь туман боли. Ее меч был сделан из прекрасной магической стали. Ей пришлось сражаться за него с пиратским лордом. С того места, где она лежала, Арфистка ожидала, что «Ворд Мейкер» укажет на камень, но он так не сделал. — «Возможно, он забыл о камне», — с надеждой подумала она. — «Я все еще могу вернуть его. Взять камень, сбежать и вернуться к Джазраку — это все, что мне нужно сделать».

Дьявол схватил ее рюкзак и встряхнул его, и когда ничего не выпало, он разорвал кожаную сумку когтями и зубами, все время, рыча от нечленораздельной ярости. Куски разорванной кожи дождем посыпались на голую землю. Металлические пряжки зазвенели, когда Вресар швырнул их через весь вигвам.

— Здесь нет ключа. Где ее другие  вещи?  Колючий демон шагнул обратно к Кроту, конвульсивно сжимая когти. Увидев, что ледяное тело с иглообразными зубами приближается к ним, гноллы попятились назад.

— А как насчет малышей? Может быть,  он есть у них, — пролаял дрожащий голос глубоко в толпе. Это предложение было быстро подхвачено другими гноллами в вигваме. Вера или истина имели мало общего с их согласием; все, что имело значение, — это отвлечь дьявола.

— Малыши? Объясни, шаман.

— Гномы, великий вождь. Они живут на юге, за пределами наших земель.

— Их земля теплая или холодная?

Вопрос ошеломил гнолла. — Такой же снег, как и здесь, но в их долине нет такого высокого льда.

— Значит, теплая, — подсчитал Вресар, его ледяные брови звякнули, когда они сошлись. — И они помогали человеку?

— Возможно. Не обладая лучшими знаниями, «Ворд Мейкер» не собирался связывать себя теми или иными обязательствами. Мартине не понравилось, как прозвучали эти вопросы, и она проклинала себя за беспомощность.

— Эти гномы могущественны?

Крот недоуменно пожал плечами в ответ на вопрос Вресара. — Я не знаю. Они маленькие люди и не совершают набегов на нашу землю. Некоторые думают, что они выращивают только какие-то травы и не знают, как охотиться.

— Тогда они слабые.

Крот решительно покачал головой. — Истории «Паленого Меха» говорят, что маленький народ силен в магии. Если эти истории правдивы, то они очень сильны.

Вресар захихикал, его смех был подобен трескающимся сосулькам. — Я сам и есть магия. Я могущественен. Маленькие снежные люди — ничто, как дрянной миф, как «Айси-Уайт». Если это все, что у них есть, их будет легко уничтожить. Мы нападем на них. Демон свирепо посмотрел на гноллов, сгрудившихся у кострища, ожидая, что кто-нибудь выскажется против его плана. Взгляд ледяного существа был жестоким вызовом, который никто из людей-собак не осмелился принять, и их молчание означало их согласие.

— «Это всего лишь хвастовство»,— подумала Мартина, услышав заявление Вресара. Это было бы плохо — позволить дьяволу уйти из разлома. Нападение на гномов Вани стало бы еще одним черным пятном против нее в глазах Арфистов. Если только одно из этих существ смогло создать такой хаос, как поняла Мартина, она никогда не позволила бы ордам сородичей Вресара войти в этот мир. Пока демон разглагольствовал о своих угрозах и планах, Арфистка украдкой скользила по полу, крошечными шажками приближаясь к драгоценному камню Джазрака.

Уши Крота вспыхнули от заявления Вресара, его глаза внезапно потемнели. Встав во весь рост, пока он почти не посмотрел демону в глаза, шаман в одиночку принял вызов, брошенный словами Вресара. — Вождь, мы — одно племя. Если мы будем сражаться с народом снега, многие из наших воинов погибнут, даже если ты поведешь нас. У маленького народа крепкие дома, вырытые в грунте, как логова лисы. В старых песнях их называли свирепыми, как барсук.

— Кто есть барсук? Точка зрения шамана не интересовала потустороннее существо.

— Демон леса, — объяснил Крот. — Барсук маленький, но никого не боится, даже медведей. Говорят, что в жилах южных гномов течет барсучья кровь.

— Ни одно существо не сражается более яростно, чем Вресар, — прошипел демон.

Крот все еще не был готов смягчиться. — А если Брокку убьют, кто возьмет его пару и найдет дичь для его детенышей? Или Варку? Или Раздвоенное Ухо? Нападем на маленький народ, и многие жены будут оплакивать своих мертвых воинов.

— Это дело женщин, — беззаботно пробубнил дьявол.

Мартина застыла, когда элементаль повернулся, чтобы занять свое место на помосте. Она могла, только молча молиться, чтобы он не заметил, что она подползла полпути к стене, а если и заметил, то не придал этому значения.

— Великий вождь, нашим воинам потребуется много времени, чтобы напасть на людей снега, — поспешно настаивал «Ворд Мейкер», пытаясь еще раз отговорить дьявола от его плана. Мартина почти поверила, что гнолл пытается отвлечь внимание дьявола. Если это было так, то он неплохо преуспел, потому что элементаль развернулся, его ледяные суставы щелкали при движении.

Крот шагнул вперед, чтобы встретиться лицом к лицу с демоном. Хотя гнолл был худым и высоким, демон был еще выше и худее. Кости и рога, свисавшие с арок, перепутались с похожими на волосы шипами на его голове.

— У нас суровая зима, — настаивал Крот. — В наших домах мало еды. Наши воины должны охотиться, чтобы кормить наших детенышей, иначе они умрут с голоду. Мы должны дождаться, пока не растает снег.

Вресар повернулся к шаману и прошипел: — Ждать? Нет... лед делает воина сильным. Все пойдут сражаться сейчас.

— Но как насчет самок?

— Они тоже будут сражаться или умрут с голоду. Всех самок в бой! Юнцы должны  сражаться всеми с ними! — яростно прожужжал демон сквозь стиснутые, похожие на иглы зубы. — Дай женщинам мечи, а юнцам ножи. Все пойдут. Весь «Паленый Мех» должен сражаться!

По собравшимся гноллам пробежал ропот. Голоса повышались как от нетерпения, так и от страха. Хотя Мартине и не хотелось признавать это, она была впечатлена тем, что шаман стоял на своем, отказываясь уступать дьяволу. Они все еще были отвлечены, и она медленно двинулась вперед.

— Ты погубишь наше племя, — предсказал Крот. Он схватился за икону, которая висела у него на шее. — Это не завещание... Слова Крота закончились щелчком его челюсти, когда элементаль взмахнул одной долговязой рукой в хлестком ударе слева. Голова шамана мотнулась в сторону, когда он отшатнулся назад на три шага, прежде чем его ноги наполовину подогнулись, и он упал на одно колено.

Существо не продолжало атаку, а стояло, наблюдая за гноллом. — Я вождь, а не бесенок идолов, как ты, шаман. Ты бросаешь мне вызов?

Губы Крота раздвинулись, обнажая его боевые клыки, и шаман напрягся для атаки. Как и все остальные в вигваме, Мартина была уверена, что кровопролитие неизбежно. Приплюснутые уши «Ворд Мейкера» нетерпеливо дернулись. Низкое рычание вырвалось из его горла, когда шерсть на шее встала дыбом.

Вигвам ожил с волнообразным жужжанием. — Нападай на меня, — насмехался демон тихим шепотом. Говоря это, существо оставляло длинные борозды в земляном полу.

Затем момент прошел, и Крот медленно опустил голову в знак покорности.

— Хорошо, — выдохнул Вресар, не прилагая никаких усилий, чтобы скрыть свое разочарование. — Больше никаких проблем. Он отвернулся от гнолла и встал над распростертой Арфисткой. — Ты тоже не убежишь, — сказал он, заметив ее движения, затем пнул ее в бок, чтобы подчеркнуть это. Ее тело рухнуло в грязь, оставив Мартину хвататься за ребра, в то время как ее дыхание вырывалось резкими рывками.

— «Горячее Дыхание», у тебя есть друзья в этой долине маленьких людей? Семья? Ты готова увидеть, как они умрут? Демон присел на корточки рядом с ней, по-совиному наклонив голову, чтобы встретить ее полный слез взгляд.

— Я там никого не знаю, — выдохнула Мартина.

Демон криво ухмыльнулся, опускаясь на колени рядом с ней. — Возможно, ты снова лжешь. Скажи мне, где ключ, или я поведу туда своих людей и убью их всех.

— Здесь нет ключа.

— Ключ всегда есть. У каждой двери есть ключ, — настаивал дьявол, — и ты знаешь, где он находится. Скажи мне. Подумай о своих друзьях, гномах. Я убью их, если ты мне не скажешь.

— У меня нет ключа. Это, по крайней мере, не было ложью.

— Итак, ключ есть! Где он?

Мартина вздрогнула от своей ошибки. Она только что устранила одну неопределенность для дьявола. Если бы она сказала Вресару правду — чего она не могла — существо убило бы ее. Если бы она сопротивлялась, он мог бы так же легко убить ее в ярости.

— Я никогда тебе не скажу, — с горечью поклялась она. Она приготовилась к новому удару.

— О, да, ты сделаешь это, человек, — успокаивающе промурлыкал Вресар. Казалось, что дьявол внезапно потерял к ней интерес. — Шаман, забери моего человека.

Когда ее выводили из вигвама, Арфистка не смогла удержаться от задумчивого взгляда на камень. Рейнджер остановилась в тот момент, когда заметила, что Крот наблюдает за ней, но к тому времени было уже слишком поздно. Шаман уже принял это к сведению. Если он не знал этого сейчас, рейнджер была уверена, что Крот быстро во всем разберется.

Снаружи «Ворд Мейкер» подтолкнул ее к маленькому вигваму. Мартина была так измучена, что едва заметила, когда они прибыли в ее грубую тюрьму. Оказавшись внутри, женщина рухнула на меха, готовая погрузиться в сон. Однако у Крота были другие идеи. Твердым прикосновением он прижал свою руку к ее боку, ища сломанное ребро.

— Что ты делаешь? Ее слова были невнятными, сбивчивыми.

— Исцеляю тебя. Шаман помахал примитивной иконкой над ее боком. — Ты не должна умирать, когда эта тварь задает тебе вопросы. Теперь Арфистка была по-настоящему сбита с толку. Было ли это проявлением доброты или жестоким желанием продлить ее страдания?

— Почему?

Не останавливаясь, гнолл объяснил. — Ты из теплых земель, где живут люди, и много чего знаешь о них. Ты не должна умереть, прежде чем не научишь меня этим вещам. Оставайся неподвижной. Крот не стал дожидаться ее ответа, а начал повторять слова своего заклинания, того же самого, которое он использовал раньше на ее раненом плече. И снова тепло пронизало ее от его рук, перетекая в ее тело. Глубоко внутри ее тело дернулось в ответ. Внезапно сильная боль пронзила ее ребра. Она корчилась в агонии, но гнолл яростно прижал ее к земле. Мартина прикусила губу, решив не кричать.

Почти так же быстро, как  боль пришла, она  исчезла, оставив ее чувствовать себя сильнее и энергичнее, чем раньше. Изнеможение, охватившее ее, исчезло,  будто она отдыхала целый день или даже больше.

Крот осторожно повесил иконку обратно на шею. — Теперь научи меня, человек, — настаивал он, сидя, скрестив ноги, на противоположной стороне хижины.

— Научить тебя чему? Мартина села, настороженно глядя на гнолла и, в то же время, озадаченная.

Из кожаного мешочка гнолл достал сверток бересты. — Научи меня символам, — потребовал он, бросая ей свиток. — Ты сделала это, что это значит?

Мартина поняла, что это было, как только Крот достал его. Это было письмо, которое она в отчаянии написала Джазраку. Теперь не могло быть никаких сомнений в том, что оно осталось непрочитанным.

— Что это? — требовательно спросил «Ворд Мейкер».

— Это называется «писать», — объяснила Мартина. Почти при любых других обстоятельствах Мартина не поверила бы, обнаружив кого-то, совершенно не разбирающегося в письме. Многие люди во всех Королевствах не умели читать, но, по крайней мере, они знали буквы и слова. Шаман, по-видимому, даже не понимал, что это такое.

— Это как говорить на бумаге, — продолжила она. Ее объяснение не могло поставить под угрозу ее миссию, и она не могла поверить, что обучение гнолла письменности  будет угрожать кому-либо —  ни ей самой, ни гномам Самека. Но это могло бы дать ей союзника в племени, союзника, который может оказаться полезным позже. Более того, она увидела возможность, что, вероятно, ей все-таки удастся отправить сообщение Джазраку. Все, что ей нужно было сделать, это обманом заставить Крота воспользоваться ножом с костяной ручкой.

Развернув хрупкий лист бересты, она начала урок. Медленно и осторожно она играла роль наставницы, роль, для которой она не особенно подходила. Потребовалось больше словесного мастерства и терпения, чем у нее было, чтобы объяснить тайны письма.

К счастью для нее, титул «Ворд Мейкер» — «Создатель Слов»   в точности соответствовал Кроту. На нее произвели впечатление быстрый ум гнолла и его  потрясающая память. Он мог наблюдать, как она делает штрихи букв кусочком угля и повторял их в совершенстве.

Мартина решила рискнуть. Подтолкнув гладкую расщепленную дощечку перед гноллом, она сказала: — Вырежи то, что я тебе покажу. Затем ты сможешь практиковаться самостоятельно.

Мартина понимала, что это азартная игра, и старалась не показывать своего рвения —  ее сердце подпрыгнуло, когда Крот вытащил нож Джазрака и держал его наготове, чтобы резать.

— Хорошо. Скопируй это, — сказала Мартина, разглаживая кусок кожи. Она аккуратно нарисовала символы ровным рядом, чтобы Крот мог скопировать. — Все это разные буквы, с которыми ты сможешь практиковать позже. Просто сделай их в таком порядке.

С великодушной улыбкой она протянула кожу Кроту. Аккуратными печатными буквами было написано: «ЗАХВАЧЕНА ГНОЛЛАМИ. М».

— Ты должна научить меня большему, — настаивал шаман, не собираясь останавливаться.

Мартина покачала головой. — Ты должен практиковаться — как молодой волчонок, который учится стрелять из лука. Тогда я научу тебя большему. Весь успех ее плана зависел от шамана, вырезавшего для нее послание. И пока он этим занимается, она может планировать свой побег.

— Я буду практиковаться, — неохотно сказал шаман, сворачивая кожу. — Помни, ты не должна умирать, раз наш новый вождь будет задавать тебе вопросы. Мартина была уверена, что услышала нотку отвращения в словах шамана, когда он сказал «новый вождь».

— Я не собираюсь умирать, «Ворд Мейкер», — заверила она его, когда гнолл покинул хижину.

Мартина плюхнулась обратно на кишащие блохами меха, когда напряжение покинуло ее тело. — Хвала Тиморе! — выдохнула она. Она сделала это. Она обманом заставила «Ворд Мейкера» — Создателя Слов отправить свое сообщение. Это было нелегко. Теперь она могла только надеяться, что Джазрак заглянет в свой хрустальный шар в нужное время и поймет, что он увидел. Слишком многое все еще зависело от удачи, чтобы она могла чувствовать себя в безопасности.

— «Я должна поскорее сбежать, или я буду мертва», — откровенно подумала она.

Глава восьмая

Мартина была благодарна Кроту за ту бодрость, которую обеспечило его заклинание. Это был первый раз, когда ее голова прояснилась с тех пор, как тот, кого звали Брокка, притащил ее с ледника. Ей нужна была ясная голова, если она собирается сбежать. Рейнджер осторожно заглянула в щель в дверном занавесе, и посмотрела на белую поляну за ней. Сразу же рядом с входом была нога охранника, покрытая густым мехом. Нога была под странным углом, и рейнджер предположила, что гноллу было скучно, и он опирался на свое копье. Она отодвинулась от входа, стараясь не выдать, что подглядывала. Охранник был бы проблемой, хотя тот факт, что ему, вероятно, было скучно, мог бы помочь.

— «Первое, что нужно сделать, это собрать все необходимое для выживания... все, что может помочь мне остаться в живых, когда я уйду», — подумала она. — «Если я не смогу выжить в снегу, нет смысла даже пытаться сбежать. Все, что я смогу наскрести в этом домике, придется взять».

Арфистка принялась обыскивать берестяную хижину так тихо, как только могла. Она откладывала в сторону все потенциально полезное, по возможности пряча это под мехами своего матраса. Их было очень мало, но, все же, это было лучше, чем совсем ничего. К тому времени, как она закончила, ее запас состоял из нескольких острых костей, длинной палки, которую она смогла заострить, кожаного мешочка с трутом, ковша из тыквы, который она смогла бы использовать в качестве горшочка.  И еще кишащих блохами, но теплых мехов, на которых она сидела. Осторожно, чтобы не обрушить на себя вигвам, рейнджер развязала некоторые крепления, которыми был скреплен каркас хижины. Веревки были сделаны из крепких сухожилий. Зажатые между руками, они могли бы стать грубой, но эффективной удавкой.

Довольная своей удачей, Мартина тщательно свернула и связала предметы в узелок. Ее находки дали больше, чем она ожидала — грубое оружие, огонь и укрытие. Оставались только еда и оружие получше, но, будучи пленницей, женщина сомневалась, что сможет заполучить их в свои руки.

Оставался еще вопрос с охранником снаружи, и с остальными членами племени, как только она пройдет мимо него. Если бы у нее был нож, как рассуждала она, то она могла бы прорубить себе путь через заднюю часть вигвама, но несколько экспериментов показали, что стена была слишком прочной, чтобы она могла прорубить ее своими грубыми костяными инструментами. Если она собиралась выйти, то это следовало сделать только через переднюю дверь.

С ее острой палкой в руке и спасательным комплектом Мартине ничего не оставалось, как прижаться к двери и ждать. Она подождала, пока ее очаг, в котором не хватало дров, угас, превратившись в красноватую подстилку из углей, которая согревала хижину, но давала мало света. Она ждала, пока солнце двигалось по небу, пока оно медленно не уступило место горным теням, которые предшествовали ночи. Она ждала, пока магическая энергия не покинула ее нервы, а желудок не начал сжиматься от голода.

Наконец, она позволила себе задремать, доверившись своим чувствам, которые разбудят ее при любой возможности.

Возможно, инстинкты подвели ее, или, возможно, ничего не произошло, потому что следующее, что она осознала, был слабый утренний свет, просачивающийся сквозь щель полога. Она услышала голоса, кричащие снаружи. Когда она разогнулась, чтобы заглянуть в щель, то обнаружила, что ее ноги затекли от сидения всю ночь в неудобной позе.

На другой стороне поляны главный вигвам  был столицей ада. Гноллы вывалились из длинного дома, расталкивая друг друга плечами в дикой попытке спастись от чего-то внутри. Их крики, лай, и завывания быстро насторожили остальную часть деревни. Из каждой хижины, ближней и дальней, выбегали воины, хватали копья и бежали навстречу суматохе. Стражник у ее хижины заколебался, разрываясь между противоречивыми обязанностями стража и воина. Неуверенные шаги гнолла по направлению к сутолоке вселили в Мартину надежду, и она тихонько сунула свой сверток под мышку, готовясь броситься на свободу.

Прежде чем охранник смог принять решение, мохнатая фигура вылетела из дверного проема большого вигвама и врезалась в спины самых медленных спринтеров. С грохотом вслед за ней появился Вресар, едва протиснувшись в узкий дверной проем. Его грудь была испещрена жутким розоватым пятном, багровевшим на серебристой белизне, как свежий шрам.

— Где этот щенок, который поджег меня? Длинными холодными руками Вресар пробирался сквозь перепуганных гноллов, хватая тех, кто был ближе всего к нему, только для того, чтобы отбросить их в сторону, как только убеждался, что они не были его добычей. Даже на расстоянии между двумя хижинами Мартина могла видеть, как ледяной лоб дьявола дрожит и подергивается от ярости. Внезапно он рванулся вперед и с торжествующим криком кого-то поймал. — А-а-а! Ты  попытался убить меня? Кто сказал тебе это сделать?

Элементаль поднял в воздух извивающегося гнолла, судя по его размерам, он был чуть старше детеныша. Леденящие душу когти Вресара крепко обхватили шею гнолла, но дьявол проявил садистскую осторожность, чтобы не сжать свою добычу так сильно, чтобы она перестала сопротивляться.

— Ты обжег меня. Сейчас ты замерзнешь. Это я тебя наказываю...

— Повелитель «Паленого Меха», по нашему обычаю, вождь не убивает воинов, — смело перебил его Крот, «Ворд Мейкер», почти крича, чтобы его услышали сквозь шум. Стоя в темном дверном проеме главного вигвама, шаман только что появился на сцене. Как человек, привыкший нести бремя племенной памяти, «Ворд Мейкер» говорил с абсолютной уверенностью традициям. Его слова заставили собравшихся воинов замолчать, поскольку они с нетерпением ожидали исхода.

Вресар оглянулся из-за плеча и пронзил шамана гневным взглядом. — Какое мне дело до твоих обычаев? — прохрипел он.

Гнолл щелкнул клыками от удивления, что кто-то, даже такое чуждое существо, как элементаль, может задавать такой вопрос. — Это то, что делает нас «Паленым Мехом», — ответил он тоном, полным ужаса и изумления. — Великий вождь, без законов, без правильных способов ведения дел мы были бы не более чем... чем лесными волками. Старые обычаи сделали тебя вождем. Если обычай не соблюдается, то ты не будешь нашим вождем.

— Страх делает меня вождем, — злобно прорычал Вресар. Рывки пойманного гнолла становились все слабее и слабее.  — Какое мне дело до обычаев вашего слабого племени? Вы мои рабы. Это жалкое существо пыталось убить меня, и я, как его хозяин, могу убить его, если захочу.

То ли из храбрости, то ли по глупости, Крот шагнул вперед и встал прямо перед вождем. — Только если будет дуэль. Это правильный путь. Он говорил тихим голосом, который ветер едва доносил до Мартины. — Это был несчастный случай. Детеныш не хотел проливать на тебя свой суп. Сохрани ему жизнь, и он с желанием умрет за тебя в бою.

Демон сделал паузу, словно обдумывая слова Крота, хотя на расстоянии Мартина не могла прочитать никакого выражения на лице существа. «Ворд Мейкер» отступил на шаг назад, пытаясь ослабить напряжение сцены.

— Ты прав, «Ворд Мейкер». Щенок умрет, но не по своему желанию. Элементаль сильнее сжал свою руку. Молодой гнолл содрогнулся в едином конвульсивном спазме, когда его гортань и позвонки были раздавлены серией густых, мясистых хлопающих звуков, которые эхом разнеслись по тихой поляне. Мартина слышала этот звук раньше, много лет назад в портовом городе Вестгейт, когда толпа повесила двух подозреваемых в воровстве. Как и у тех повешенных, судорожная борьба гнолла длилась дольше, чем его жизнь, мышцы дергались еще долго после того, как разум перестал их контролировать.

Как будто мертвое тело было не более чем грязной тряпкой, Вресар отбросил труп. — Мой раб не будет косоруким, — промурлыкал он. Из всех воинов, женщин и детенышей, собравшихся перед длинным вигвамом, элементаль проигнорировал их всех, кроме одного — Крота, который все еще стоял прямо перед существом. «Ворд Мейкер» застыл от возмущения.

Мартина могла прочитать в приплюснутых ушах и скривленных губах гнолла предостережения собаки, готового к драке. Она была так сосредоточена на конфронтации, что для нее стало неожиданностью, когда она внезапно заметила, что осталась одна. Ее охрана исчезла, очевидно, присоединившись к зрителям, которые окружили противостоящую пару. Рейнджер больше не нуждалась в подсказках. Схватив свой сверток, она протиснулась в дверь и сразу же побежала в лес. Однажды уже потерпев неудачу из-за того, что была слишком осторожна, теперь она решила действовать смело и довериться колесу Тиморы. Судя по его вращению, она либо доберется до цели, либо снова попадет в плен.

— «Ворд Мейкер!» Пронзительный крик элементаля заставил сердце Арфистки упасть, потому что в этот момент она была уверена, что ее бегство обнаружено. Паника заставила ее увеличить скорость.

— «Я должна добраться до леса раньше них. Там я буду в безопасности». Мартина знала, что ее навыки рейнджера сослужат ей хорошую службу в лесу. Лес стал бы ее союзником. Она знала, как передвигаться, не оставляя четкого следа, как прятаться в затененных пространствах между деревьями.

— «Ворд Мейкер!» Вресар снова пронзительно завыл, его жужжание было похоже на бешено вращающийся точильный камень. — Не бросай мне вызов!

Пробежав последний участок открытой местности, Мартина вздохнула с облегчением, потому что позади нее драма разыгралась не так, как она опасалась. Зрители все еще будут наблюдать, ее охранник все еще далеко от своего поста, и ее побег все еще может оставаться незамеченным.

Позади нее раздался гул голосов, ни один из которых Мартина не могла ясно расслышать, а затем язвительный гул Вресара снова прорезал шум. — Меня не интересуют твои советы или твои обычаи, «Ворд Мейкер». Убирайся с моих глаз, пока я не убил и тебя тоже. Спрячься в своей хижине, слабак. Не приходи больше сюда!

Приказ элементаля дал Мартине очень мало времени. Если Крот пойдет в хижину, он наверняка обнаружит ее побег. Тем не менее, на самом краю поляны Арфистка намеренно отклонилась от своего курса. Укрытие в зарослях манило ее, но женщина сопротивлялась, пробираясь сквозь нетронутый снег. Прямо впереди было то, что она искала, — хорошо проторенная тропа, петлявшая по лесу. Ее план, быстро сформировавшийся, состоял в том, чтобы следовать по тропе, пока она не окажется достаточно далеко от деревни, а затем отправиться своей дорогой. Если повезет, она замаскирует свой собственный путь  отступления среди следов ее захватчиков.

У входа в сосновый лес она остановилась, чтобы оглядеться в поисках преследователей. Успех зависел от скрытости, и если ее побег обнаружили, рейнджер хотела знать, что сейчас в ее поле зрения нет гноллов. Она не стала дожидаться криков преследования, а свернув на тропу, окунулась в желанный мрак зимнего леса. Тропа почти мгновенно скрыла лагерь из виду, огибая высокие сосны, березовые заросли и голые ветки ягодных кустов прошлого лета.

Температура была ледяной, еще более холодной из-за сильных ветров, которые кружились среди деревьев. Однако она приветствовала ветер, потому что мелкий снег, который он нес с собой, быстро разносило по тропе, затрудняя обнаружение ее следов. Без оружия, еды или надлежащего снаряжения Мартина нуждалась в любом возможном преимуществе. Несмотря на то, что снег был довольно хорошо утрамбован, идти по тропе без лыж или снегоступов было трудно. Прошло совсем немного времени, прежде чем она забыла о холоде. Пот впитывался в плотную ткань ее одежды, где замерзал, заставляя ее ноги и руки потрескивать при каждом шаге.

Пройдя полмили по тропе, а может быть, и больше, рейнджер услышала первые звуки тревоги. Серия лающих завываний, похожих на то, как шакалы созывают стаю на охоту, разнеслась по лесу. В тишине леса голоса гноллов можно было безошибочно отличить от уханья сов или даже случайного крика одинокого волка.

— «Может быть, они не сразу найдут след», — думала Мартина на бегу. Нет, принятие желаемого за действительное приводит к гибели людей — напомнили ей инстинкты воина. — «Они достаточно скоро найдут мой след. Пришло время сойти с тропы».

Помня об этом, Мартина оставалась на тропе, пока не обогнула гранитный выступ, один из многих, отмечавших нижние склоны окружающих гор. Выветренные камни поднимались из волнистого снега серией шпилей, наклонялись и спадали, образуя неровные террасы. Вокруг основания росло несколько деревьев, оставляя открытое всем ветрам место, где снег таял и замерзал с каждым солнечным днем, пока не превратился в твердую корку колеблемого ветром льда.

Это было идеальное место, так как она не оставила бы следов на твердом голом льду, поэтому Мартина свернула с тропы и перелезла через скалу, стараясь избегать участков снега, прилипших к потрескавшемуся камню. Проскользнув через расщелину в шпилях, она вышла на заднюю сторону обнажения. Там она и стала ждать, скорчившись с подветренной стороны камня, защищенная от гонимого ветром снега, прислушиваясь к жестоким крикам воронов, на которые отвечало хихиканье синиц. Ее пальцы уже замерзли, а ноги онемели в меховых сапогах, но ее терпение, наконец, было вознаграждено, когда она услышала лающие голоса гноллов неподалеку. Охотники шли по следу.

Она окунулась в глубокий снег, на этот раз, направляясь обратно, к деревне гноллов. Мартина прекрасно понимала, что ей не обязательно покидать скалы. Она знала, что ей не нужно возвращаться. Она могла бы повернуть на юг и направиться к перевалу в долину Самек. И все же она пробиралась через сугробы, обвивавшие сосновые стволы, всегда стараясь держаться в глубине леса, подальше от любых троп.

Долг заставил ее вернуться.

Камень-ключ Джазрака все еще был в деревне, у стены в главном вигваме, и ей необходимо вернуться и забрать его. — «Это мой долг как Арфиста», — подумала она. — «Это то, что сказал бы мне Джазрак, или Хелбен, или любой другой. Я никогда не стану настоящим Арфистом, если буду бояться возвратиться. Я потерплю неудачу, и они все это узнают. Я должна вернуться».

Это была часть плана, как убеждала она себя. — «Сначала я выманиваю гноллов из их деревни, затем проскальзываю за ними, беру камень и убегаю. Они никогда не найдут меня, потому что я буду позади них. Разве это не блестящий план?» Мартина не знала, не могла знать, пока ее план либо не увенчается успехом, либо не провалится.

Используя солнце и несколько отмеченных ею ориентиров, Мартина медленно пошла назад. Голоса гноллов становились все громче, пока она не убедилась, что они были совсем рядом с ее левым флангом. Охотница укрылась в чаще, пока гноллы не прошли и голоса не стихли дальше по тропе.

Когда их отрывистые команды стали не более чем слабым эхом, Мартина повернула обратно на тропу. Это был риск. Там мог быть отставший гнолл, или даже вторая поисковая группа, но ей нужно было двигаться быстрее. Прокладывание тропы по глубокому снегу изматывало ее, и это было состояние, которым она не могла рисковать, особенно без еды. С истощением приходила неконтролируемая дрожь, затем обморожение, коллапс и похожая на сон смерть, когда холод одолевал ее. На всякий случай она нашла крепкий сук. Если его держать двумя руками, он превратится в настоящую дубинку — самое грубое из видов оружия, но оружие и, следовательно, полезное.

Пробираясь по тропе и читая следы своих преследователей, Мартина уловила какое-то движение слева от себя. Как только она смогла сфокусировать зрение на этом месте, фигура исчезла, оставив только проблеск дородной, сутуловатой тени. Гнолл? Она не могла быть уверена. Это мог быть медведь или даже изменение тени, когда облака закрыли солнце. Подняв свою дубинку, бесшумно пробираясь от тени к тени, рейнджер медленно приблизилась к тому месту, где она заметила непонятную фигуру.

Десять футов и несколько мгновений спустя из-за ствола дерева внезапно вышел гнолл с обнаженным мечом, не обращающий на нее внимания. Мощным ударом с разворота Мартина ударила своей дубиной существо по голове  сбоку, и была вознаграждена металлическим звоном дерева, сломавшегося о шлем. Ее дубинка раскололась от силы удара, который  отразился по ее рукам. Гнолл упал, как подкошенный.

Мартина вскочила на его тело, сомневаясь, что убила своего врага. Онемевшими руками она пошарила в снегу, чтобы поднять оброненный им меч. Отступив в сторону, она прижала лезвие к горлу гнолла как раз в тот момент, когда существо начало двигаться.

— Что… что случилось? — гнолл застонал, и Арфистка мгновенно узнала этот голос. По какой-то капризной прихоти леди Тиморы перед ней распростерся «Ворд Мейкер». Струйка крови пропитала мех, который торчал из-под его шлема, но рана не казалась серьезной.

— Лежи на спине, руки вверх, ладони вместе, — приказала Мартина, все время мрачно улыбаясь этому внезапному изменению их положения. Шаман неуверенно подчинился, и она быстро связала его запястья частью сухожилий, которые нашла в хижине. — Ни звука, — приказала она затем, все еще держа меч у его горла.

Крот повиновался, у него была достаточно ясная голова, чтобы осознать опасность своего положения. Она начала обыскивать его в поисках другого оружия. — Почему ты здесь? — спросил шаман шепотом. При наличии лезвия у его яремной вены, он старался не потревожить своего похитителя.

— Камень… тот, что был в моем рюкзаке. Мне он нужен. Он все еще в хижине?

Его ответом был сдавленный смех. Прежде чем она смогла спросить, что было такого смешного, ее руки похлопали по твердому комку в одном из мешочков шамана. Она быстро открыла его и вытащила знакомый красноватый уголек, который был камнем Джазрака. В том же мешочке она обнаружила нож волшебника с костяной рукояткой.

— Я знал, что тебе это нужно, поэтому взял с собой, — объяснил Крот, ухмыляясь. — Я прав? Это камень, из-за которого ты вернулась? Это то, к чему стремится Вресар, верно? Проход к его дому?

— Вставай, — резко приказала она, игнорируя его вопросы. Обнаружение камня и ножа устранило  несколько шагов ее плана, но теперь это поставило ее перед новой проблемой. Она не могла оставить «Ворд Мейкера». Шаман уже слишком о многом правильно догадался. Вресар почти наверняка узнал бы правду от гнолла. Мартина также не могла заставить себя убить шамана теперь, когда она поймала его. Практическое решение было слишком хладнокровным, чтобы она могла его переварить.

— «Нравится мне это или нет, но я сама попала в плен», — уныло подумала она.

— Давай, двигайся, — рявкнула рейнджер, взбешенная ситуацией, собой и своим вездесущим чувством правильного и неправильного. Она еще раз развернула направление движения, на этот раз в сторону долины Самек. Таскание с собой Крота в качестве пленника не улучшило ее шансов благополучно добраться до гномов. Она сомневалась, что он будет представлять большую ценность в качестве заложника, и были все шансы, что гнолл предаст ее при первой возможности.

С шаманом во главе они снова пошли по следу гноллов, двигаясь в том же направлении, что и раньше. Это был хороший план. Конечно, любой следопыт был бы сбит с толку, хотя существовал значительный риск, что они могут столкнуться с возвращающимися гноллами. Знание этих вещей ничуть не успокоило ее нервы, которые были такими же напряженными, как у кролика.

Они добрались до гранитного выступа, отмечавшего место, откуда она начала движение назад к деревне. Опустившись на колени, Мартина осмотрела часть тропы, по которой не проходила. С некоторым облегчением она заметила, что следы охотничьей группы продолжались дальше. — «Они не заметили мой обратный путь», — подумала она, довольная собой, хотя и знала, что они могут вернуться в любой момент.

Снова сойдя с тропы, Арфистка повела своего пленника по льду и камням, поднимая темных воронов с их мест. Как и прежде, она использовала твердые поверхности гранита и льда, чтобы скрыть их след, хотя на этот раз она не вернулась к деревне, а вместо этого направилась на юг, к темной седловине хребта, которая была перевалом в долину Самек.

Спустившись со скалистых уступов, Мартина углубилась в самое темное сердце леса. Острием меча она заставляла Крота пробираться через сугробы, которые иногда доходили ему намного выше колен. Теперь их след было не скрыть, если ее преследователи каким-то образом найдут его. Скорость была важнее всего, и гонка была направлена против холода и изнеможения не меньше, чем тех, кто охотился за ней.

Лес здесь был из девственной сосны, которую рубят в других местах ради длинных прямых бревен. Арфистка сомневалась, что какой-либо топор когда-либо касался большей части этого леса, потому что деревья были невероятно высокими и без веток, за исключением нескольких  игольчатых сучьев  у вершины. Тускло-зеленый полог был покрыт снегом, превращая лесную подстилку в вечный полумрак.

Их движение было нелегким. Снег варьировался от мелкого до глубокого, оседая вокруг стволов. Часто заросли ежевики преграждали путь, а в нескольких местах на их пути были крутые овраги. Массивные завалы, где во время шторма упало несколько деревьев, создавали непроходимые заросли, которые можно было только обойти. Повсюду вокруг этих завалов вырванные с корнем сосны опасно нависали над своими соседями. Лес мягко отзывался на скрип стволов и унылое шипение ветра. Вороны каркали о движении посторонних, и резкие голоса птиц далеко разносились по безмолвному лесу.

Хотя Мартина родилась на природе и хорошо знала ее, этот лес отличался от других, с которыми она была знакома. Бесконечные сосновые заросли не были похожи на дубовые и вязовые леса в Сембии и Долинах. Лес здесь был высоким, глухим и холодным.

Чувство темной настороженности покалывало затылок Мартины, и она знала, что это был дух леса. Другие люди, горожане и фермеры, никогда не чувствовали этого. Это чувство — это знание, которое только истинные лесники знают по тому, как ветер шелестит листьями, в каком направлении течет вода или даже по тому, как кролик оставляет свои следы. Дух этого леса был недоброжелательным и неумолимым. Он был едва терпимым к незваным гостям. Мартина не чувствовала в этих лесах такого тепла, как в лесах ее родины.

Измученная, Арфистка, наконец, остановилась, прислонившись к стволу дерева, обливаясь потом на холоде. Крот сидел на корточках, его челюсть отвисла, язык свисал, когда он тяжело дышал облаками инея, почти такой же измученный, как она, и довольный отдыхом.

— Тебе не нужно угрожать мне мечом. Я не сбегу, — наконец прорычал шаман, стряхивая снег со своих грязных повязок.

Мартине показалось, что она услышала нотки горького раздражения в его голосе. — Почему не сбежишь? — спросила она с сомнением.

— Я не могу вернуться.

— Почему? Казалось, это все, что она смогла сказать. Губы Крота скривились в усмешке. — Вресар изгнал меня. Если я вернусь, я умру.

— Я слышала, как он выгнал тебя из своего вигвама. Это не изгнание, — Мартина ткнула мечом в сугроб, вырезая маленькие дырочки рядом с гноллом.

— Вигвам и племя едины.

— Почему он не убил тебя? Он убил Хакка и того другого гнолла.

Крот повел ухом в ответ на ее слова. — Ты видела это, человек? Я живу, потому что даже Вресар боится богов. Крот позвенел амулетом, который висел у него на шее. — Убей меня, и ты разгневаешь Гореллика, бога моего народа.

Для Мартины этого разговора было достаточно. Ей не понравилась скрытая угроза в словах шамана, и поэтому грубым толчком ноги она поставила гнолла на ноги.

В течение следующего часа женщина брела молча. Ей потребовались все усилия, чтобы сосредоточиться на дороге, и у нее не было никакого желания говорить обожженным холодом горлом. С наступлением сумерек идти по тропинке стало еще труднее, густые тени скрывали резкие ухабы и ямы. Мышцы ее ног больше не болели, они онемели от непрекращающейся боли. Пот пропитал ее одежду. Несмотря на усиливающийся ночной холод, она вела их дальше при лунном свете. Лунный свет был почти эвфемизмом, серебряная Селуна была только чуть больше четверти полной фазы и едва пробивалась сквозь ветви с черными иглами. Серебряные реки бежали между деревьями, прерываемые черными порогами голых скал и обнажившегося мха.

Мартина понятия не имела, сколько часов или дней прошло с тех пор, как она, наконец, остановила их марш. Крот, тоже измученный, неподвижно стоял среди тускло освещенных деревьев. — Если мы остановимся, то замерзнем, — мрачно предупредил он.

Замораживание показалось Мартине почти привлекательным, но гнолл был прав. Они нуждались в защите от ночного холода.

— Мы выроем укрытие, — сказала она, указывая на большой сугроб у подножия утеса. Она начала пригоршнями зачерпывать снег. Крот не сопротивлялся и не спорил, но, молча, поднял свои связанные руки, чтобы она освободила их.

За короткое время они вдвоем вырыли туннель, скорее, подходящей в качестве гробницы для ледяной королевы, и Мартина чувствовала, что им едва хватает места, чтобы лечь. — Здесь мы спим, — объяснила женщина, снова связывая запястья гнолла. У нее не было достаточно веревки, чтобы связать его лодыжки, поэтому она могла полагаться только на здравый смысл и доверие. — Если ты убежишь, то замерзнешь на холоде. Если ты убьешь меня, ты замерзнешь здесь. Понимаешь?

«Ворд Мейкер» кивнул. — А если ты убьешь меня, человек, то замерзнешь ты. Этой ночью мы нужны друг другу.

Мартина кивнула, ее ноющие плечи кричали даже от этого легкого поворота головы. С помощью трута и ножа Джазрака Мартина разожгла крошечный костер у входа, который едва согревал их

Ужин состоял изо мха и нежной коры — лучшего, что смогла собрать рейнджер на снегу. Обычно она не беспокоилась по этому поводу, но из-за плена она умирала с голоду. Крот не был в таком отчаянии и поэтому только наблюдал, как она ест.

— Давай внутрь, — сказала Мартина после неаппетитной трапезы. Когда гнолл протиснулся через вход, Мартина бросила последний взгляд в небо. Слезы Селуны —  облачко звездных пылинок, свисавших с полумесяца маслянистой луны, пробивались сквозь редкие ветви продуваемых ветром сосен вдоль скалы. Небо было ясным и безоблачным. Ночные птицы, притаившиеся в покрытых льдом лесах, взывали к любому слушающему уху, рассказывая друг другу о своей мощи и мудрости. Что-то, ветерок или маленький зверек, шмыгнуло за гранью света. Ночной лес возбуждал ее. Даже здесь это был мир, который она понимала и любила больше, чем робкие города и деревни, которые она поклялась защищать как Арфист.

Ворчание Крота испортило настроение. Выведенная из задумчивости, Арфистка оцепенело, заползла внутрь, стараясь держать меч наготове. Теперь пришло время, когда у нее не было другого выбора, кроме как довериться шаману. Доверие по необходимости давалось нелегко.

В почти полной темноте «Ворд Мейкер» крутился и извивался на своей грубой постели поближе к покрытой льдом стене, дистанцируясь от пространства Мартины. Несмотря на это, они двое — женщина и гнолл, все еще были крепко прижаты друг к другу. Мартина положила обнаженный меч вдоль стены, на всякий случай. Только усталость могла дать ей хоть какой-то отдых этой ночью.

Когда она лежала в темноте, холод земли проникал сквозь слои ее кожаной парки, в ее пропитанную потом меховую подкладку, сквозь порванную и испачканную одежду, сквозь кожу, пока не добрался до мышц и костей. Мартина почувствовала, как он пробежал по ее телу. Холод хотел убить ее, подкрасться к теплу внутри нее и впитывать его в снег, пока от нее не останется покрытая льдом оболочка. В почти полной темноте эти мысли овладели женщиной. Она столько же ночевала в лесу, сколько жила в закрытом помещении, но никогда не могла припомнить такой враждебной ночи.

— Боги, я замерзаю, — тихо пробормотала она.

— Я тоже, — неожиданно ответил ее спутник из темноты.

Неуверенно пара придвинулась ближе друг к другу. Ни один из них не хотел быть ближе к другому, но они нуждались в тепле друг друга. Наконец, их тела прижались друг к другу. Гнолл вонял, и там, где его мех пробивался, он царапал ее, но контакт сдерживал холод. Наконец Арфистка погрузилась в смутное подобие сна.

Когда стены пещеры начали светиться осенним золотом, Мартина сначала отнеслась к этому как к очередному сну наяву. Свет сохранялся, пока она, наконец, не поняла, что это не фантазия. Протиснувшись через узкий вход, она с благодарностью вдохнула полную грудь чистого утреннего воздуха. Привыкнув к логову, она забыла, насколько густой, вонючей и влажной была снежная пещера, пока не оказалась за ее пределами.

Снаружи было невероятно светло, такая яркость возникает, когда вся влага в воздухе вымерзает, позволяя солнечным лучам беспрепятственно падать на покрытую льдом землю, где солнечный свет отражается обратно и на короткое мгновение пересекается, усиливая блики. Таким утром кажется, что весь мир восстал из океана света.

Подобрав свой меч, Арфистка потянула «Ворд Мейкера» за сапог, пока гнолл, наконец, не проснулся. Она ожидала, что шаман проснется быстро и настороженно, что соответствовало репутации диких гноллов, но Крот, похоже, был ужасным лентяем. Только после изрядного количества рычания она смогла вывести гнолла на улицу.

— Зачем вставать? В пещере было тепло, — проворчал шаман, подавляя зевок.

— Я хочу пересечь перевал до полудня. Как только мы окажемся в долине Самек, мы сможем найти ферму или что-то в этом роде. Мартина уже готовила свой узел в дорогу.

— А что будет со мной? Маленькие люди не очень дружелюбны. Говоря это, Крот поднял свои запястья вверх, прося, чтобы их развязали. Поймав подозрительный взгляд в ее глазах, он добавил со злым рычанием: — Запястья болят, хотя я и так мог бы убить тебя в пещере.

Мартина вытащила нож с костяной ручкой и рассеянно погладила лезвие, обдумывая просьбу гнолла. — Клянись, шаман. Я освобождаю тебя, и ты идешь со мной. Никаких фокусов.

— Так ты отдаешь меня маленькому народу? — фыркнул он.

— Ты мой пленник. Вани не причинят тебе вреда.

— Твоя клятва, человек?

— Клянусь кровью моей семьи.

— Хорошо. Я даю тебе свою клятву, человек, но только до тех пор, пока мы не достигнем твоей долины.

— Только если ты поклянешься Горелликом, своим богом. Мартина прикусила губу.

Крот нахмурился. Мартина все лучше разбиралась в выражениях лиц гноллов.

— Гореллик видит все и знает, что Крот дает свое слово. Мы будем путешествовать в мире, Мартина из Сембии.

— Хвала Меликки, — добавила Мартина, прося в своем сердце благословения Владычицы Леса. Это могло означать все, а могло и ничего не значить, но Мартина инстинктивно верила, что клятва «Ворд Мейкера» имеет ценность. Теперь, когда она у нее была, Арфистка с некоторой уверенностью разрезала путы.

И они без промедления начали дневной марш. Нетренированному глазумогло показаться, что они идут по большей части так же, как и вчера — те же серые сосны, та же ослепительная белизна, те же скалы, те же ручьи, но опытному глазу Мартины были видны важные различия. Постепенно сосны уже не росли так высоко, а в ручьях журчало меньше воды — оба явных признака того, что они начали подъем на перевал. Снег тоже был глубже. Крот пробирался через сугробы по пояс — сугробы, гладкие вершины которых достигали груди низкорослой рейнджер. Стрекот дятлов эхом разносился по лесу, в то время как крики воронов становились все реже. Над головой,  над ближайшим лугом, кружил орел,  терпеливо поджидая сурка или полевую мышь.

К середине утра надежда Мартины возродилась. Не было никаких сомнений, что сегодня они преодолеют хребет. В худшем случае пройдет еще один, возможно, два дня, прежде чем они доберутся до лабиринта Вани. Перспектива отдыха и горячей еды вернула ей иссякающую энергию.

Охотница ждала, нетерпеливо притопывая ногами, пока Крот перебирался через поваленное дерево, перекинутое через замерзший ручей. Как раз, когда гнолл был на полпути, из зарослей, окаймлявших дальний берег, вышли шесть маленьких теней. Их копья были наготове, луки натянуты. Безоружный и незащищенный, Крот застыл на бревенчатом мосту, его морда вспыхнула, а уши напряглись, готовясь к бою.

Шесть маленьких теней были низкорослыми и коренастыми — гномы Вани. На их лицах заиграли ухмылки от успешной засады.

— Не трогайте его! — крикнула Мартина, когда они запрыгнули на скользкое бревно. — Он мой пленник!

Глава девятая

— Стойте! Не причиняйте ему вреда! — раздался басовитый голос Вила из леса.

Мартина вздрогнула с неопределенным облегчением. — «Неужели я спасена? Могу ли я перестать бороться и уснуть?» Ее измученный разум был слишком одурманен, чтобы делать что-то большее, чем смутно представлять себе реальность происходящего. Она боролась с внезапным приливом усталости, который пришел вместе с попыткой понять это.

Арфистка тупо оглядела своих спасителей, уставившись на них, как на миражи. Ей показалось, что она узнала воинственный взгляд Джука Тункело, хотя ей было трудно разглядеть его достаточно ясно. Вокруг ее глаз образовалась ледяная корка, а зрачки горели от длительного времени, проведенного на сверкающем снегу. Расплывчатые лица гномов выглядели не  более чем толстые чулки с черными щетинистыми бородами и очками из бересты с прорезями, которые закрывали глаза от яркого снега.

— Четыре дня… Я же говорил тебе, Мартина. Заросли зашуршали и затрещали, когда Вил прошел через центр линии гномов Вани. Увидев ее, он резко остановился. — Клянусь Тормом, что случилось?

— Лавина… Вресар... гноллы… холод. Отрывистые слова были ей понятны, ее воспоминания заполняли промежутки между ними. Вид ее спасителей избавил ее от инстинктивного страха, который не давал ей покоя последние несколько дней. Внезапно, после нескольких дней тяжелых испытаний, женщина почувствовала усталость, сырость, замерзание, жажду, голод и многое другое, что ее оцепеневший разум не мог постичь. — Я... жива, — прохрипела она, покачиваясь.

— Не причиняйте вреда Кроту. Я дала ему слово. Как будто ее воля удерживала ее на ногах достаточно долго, чтобы сказать это, ноги подкосились под ней, и сознание соскользнуло в сон.

Глубоко в сердцевине тела Мартины возникло слабое ощущение, что она летит, возможно, поднимаясь на уровни своих предков, как ошеломленно подумала она. Это внезапно закончилось глухим стуком. Приземление вызвало тупую волну боли, которая распространилась по всему ее телу, превращая серую дымку в мутную и беспокойную тьму.

Это был теплый, влажный ликер, крепкий на основе тмина и пьянящего алкоголя, который оживил ее. Вильхейм Балтсон, небритый четыре дня, склонился над ней на колени, осторожно вливая ей в губы наперсток спиртного. Любопытные лица гномов столпились позади него, но Крота нигде не было видно. Она попыталась подняться, чтобы найти гнолла, но твердая рука мужчины прижала ее к земле.

— Выпей еще, — посоветовал он, поднося маленькую чашечку к ее губам. Мартина зашипела, а затем позволила теплу потечь по ее обожженному холодом горлу. За первым последовал еще один наперсток. Алкогольное тепло заглушило боль, которую она чувствовала: — Где «Ворд Мейкер?» — прошептала она.

— Гнолл? Он невредим. Поверь мне на слово. Не волнуйся.

Мартина не волновалась. Она знала, что Вил держит свое слово.

— За мной охотится Вресар. Мартина удивилась самой себе, не забыв предупредить их о своих преследователях.

Вил кивнул. — Тогда нам пора идти. Выпей еще немного. Он вложил чашку в ее дрожащие пальцы, а затем повернулся к гномам позади него. — Мастер Джука, эта женщина не умеет ходить на лыжах. Ты можешь соорудить для нее салазки? Она говорит, что приближаются другие гноллы.

Мартина хотела исправить ошибку Вила, сказать ему, что Вресар не был гноллом, но слова не складывались. Вскоре лес зазвенел от ударов топоров по дереву.

Как только салазки были сделаны, Вил помог Мартине взобраться на них, и укутал ее сухими одеялами, все время, хлопоча над ее ранами. — «Должно быть, я представляю собой жалкое зрелище», —  решила Мартина, судя по беспокойству Вила.

Когда она устраивалась в своей постели, в поле ее зрения появился Крот. Дородный гном с густыми бровями, по имени Оджакангас, тянул шамана за веревку, которая связывала его запястья. Вани дали Кроту пару снегоступов, но в остальном они не проявили к нему, ни малейшей доброты, которую получила она.

— Шевелись, человек-собака, — пророкотал охранник, вытаскивая усталого гнолла на тропу. Гном действовал без жестокости или доброты, только с деловым хладнокровием. «Ворд Мейкер» немного пошатнулся, когда последовал за ним, но держался твердо. Его гордость была свирепой, и далеко не сломленной.

— Обращайтесь с ним хорошо, Вани, — яростно прохрипела Мартина, когда гном и пленник проходили мимо. — Он спас мне жизнь.

Гном презрительно посмотрел на человека, но страсть в ее глазах отпугнула его. Получив указание, он жестом послал гнолла вперед, и они скрылись из виду.

Вскоре после этого Мартина почувствовала, как салазки сдвинулись с места, буксируемые Вилом и парой гномов. Укутанная и пристегнутая, она могла только  подбадривать себя, когда группа отправилась домой.

В другое время такая поездка была бы слишком грубой и неудобной для сна, но сейчас было не такое время. Ритмичный шорох лыж по снегу, озноб в ее конечностях и монотонный парад зеленых сосновых ветвей над головой убаюкали Арфистку. У нее были воспоминания о пробуждении несколько раз, хотя каждого было едва достаточно, чтобы приподнять завесу, которая лежала на ее сознании. В эти краткие моменты просветления было мало примечательного — стук дятла, сверлящего сосну, болезненный солнечный свет, когда они пересекали замерзший луг. Был краткий момент интереса, когда они проезжали мимо усадьбы Вани. В своем нынешнем состоянии Мартина никогда бы даже не заметила ее, если бы двое из их компании не ушли туда. Ферма представляла собой миниатюрный лабиринт, спрятанный на пригорке. Его единственным внешним признаком была маленькая дверь в кургане, скрытая в зарослях берез. После кратких прощаний и выпивки поход начался снова.

После этого только последняя тряская остановка нарушила ее сон без сновидений. Как в тумане, она осознала едва знакомую обстановку хижины Вила: тесаные бревенчатые стены, запах древесного дыма и очертания дерева, которое изогнулось над крышей хижины. Привязанная к салазкам Арфистка могла только нетерпеливо ждать, пока Вил расстегнет шнуровку. Крот все еще был с ними, связанный, но невредимый, и хотя гордость гнолла была определенно уязвлена, Мартина сомневалась, что гнолл ожидал чего-то большего.

— Вил, есть ли какое-нибудь место, где его можно поселить? Мартина не была уверена, что необходимо обращаться с шаманом как с пленником, но она также была не совсем готова рискнуть. Прошлая ночь в снежной пещере была вопросом выживания; теперь ситуация была немного иной.

Бывший паладин нахмурился, развязывая последнюю шнуровку и размышляя. — Где-нибудь, да, но не в моем доме. Гномам Вани придется забрать его.

Теперь настала очередь Мартины нахмуриться, поскольку она размышляла о мудрости передачи своего пленника гномам. — Откуда ты знаешь, что он будет в безопасности? — тихо спросила она.

— Они не звери, женщина, — пророкотал Вил. — Если он не будет их провоцировать, Вани не причинят ему вреда. Тебе придется довериться им в этом.

Арфистка не была так уверена насчет гномов, но она знала, что она не в том состоянии, чтобы нести ответственность за пленника. — Хорошо, это должно сработать, — сказала она, кивнув, прежде чем повернуться к остальным. — Мастер Оджакангас, ваши люди возьмут этого пленника и будут охранять его? Вы можете видеть, что я не в той форме, чтобы сделать это.

Широкоплечий гном кивнул. — Этого следовало ожидать, — последовал его немногословный ответ.

— Ты сказала, что со мной будут хорошо обращаться, человек, — прошипел Крот, взбешенный тем, что его выдали его врагам. Оджакангас дернул веревку, привязанную к запястьям Крота, предупреждая его, чтобы он молчал.

— Я сказала, что тебе не причинят вреда. Ты все еще мой пленник, «Ворд Мейкер». Арфистка слишком устала, чтобы спорить по этому поводу. Кроту просто придется смириться с тем, что бы ни случилось. — Я благодарю вас, мастер Оджакангас. Охраняйте его хорошенько.

Лишенные возможности убить своего врага, гномы, в частности Джука, взялись за дело связывания Крота с таким удовольствием, что Мартина забеспокоилась об их намерениях. Тем не менее, казалось, не было никаких попыток серьезно издеваться над пленником, и она больше ничего не сказала, наблюдая, как гномы уходят.

Как только Вани ушли, Мартина повернулась и вошла в хижину. Ее тело пульсировало; пальцы и лицо горели, когда тепло хижины проникало в ее покрытую инеем кожу. Ее ноги налились свинцом и онемели — верные признаки приближающегося обморожения. Едва сделав четыре шага внутрь хижины, она рухнула перед камином и неэлегантно  принялась стаскивать сапоги. Когда она, наконец, закончила, сразу придвинула ноги так близко к раскаленным углям, как только осмелилась. Чуть приподнявшись, она сбросила свою импровизированную накидку и порылась в останках своей парки, снимая пропитанную потом одежду.

— Слава богам, мы вернулись! — сказала рейнджер, когда Вил вошел в дверь.

— Действительно, спасибо Торму, — устало согласился Вил. Он достал трут для углей и быстро добился небольшого, желанного пламени из тлеющих углей. Когда огонь разгорелся, он сел у закопченного каменного очага, где осторожно снял сапоги.

— Тепло… Я никогда не думала, что почувствую его снова, — простонала Мартина, лежа с ледяными ногами почти в огне. Крошечные завитки пара начали подниматься от ее влажных шерстяных носков. Ее подошвы уже начали зудеть и гореть по мере того, как обморожение медленно уходило с пальцев ног. Однако даже эта боль не смогла удержать ее в сознании.

Несказанное время спустя женщина вынырнула из забытья, окруженная поразительным теплом толстого одеяла. После одеяла мерцание огня и гложущая боль голода были вещами, которые она острее всего осознавала.

— «Я сплю», — подумала она, глядя на поцарапанные балки над кроватью. Потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что она снова лежит в постели Вила, глубоко закутанная в одеяла и выцветшую накидку из гусиного пуха. Ее хозяин сидел за своим шатким столом и строгал кусок дерева. — О, боги, — выдохнула она, когда тупая боль сознания пронзила каждый мускул ее тела. — Как долго я спала?

— Всю ночь и большую часть дня, — сказал здоровяк, откладывая свою работу.

Мартина откинулась на перину.

— Голодная?

— Да! — выпалила она. Она умирала с голоду.

Вил принес большую миску бульона и осторожно поставил ее ей на колени, затем остался нависать над ней, чтобы посмотреть, не нужна ли ей помощь в еде. Хотя ложка дрожала в ее руке, Мартина медленно и обдуманно зачерпнула несколько капель бульона и жадно проглотила его, решив, что ее не будут кормить как ребенка. Суп был жирным и пересоленным, но, тем не менее, насыщенным, с пронизывающим вкусом копченой оленины. Куски мяса, жира и частички пепла кружились в мутной жидкости, и все это было восхитительно на вкус.

Только позже, после того, как она помылась и переоделась, Мартина, наконец, снова начала чувствовать себя человеком. В снаряжении, которое она хранила в хижине Вила, была чистая одежда, и, быстро осмотрев свою рваную парку, она решила, что лучше всего ее сжечь. Дыры в коже было невозможно залатать, и она увидела черные пятнышки, движущиеся в меховой отделке, в чем не было сомнения. Бывший паладин отыскал пальто, чтобы заменить ее одежду. Оно было более чем великовато, но пригодно для использования с некоторыми изменениями.

С листом бумаги и своим набором для письма Арфистка села за стол. Наконец-то, после стольких дней, она сможет составить правильное письмо Джазраку. Так много всего произошло, и так много нужно было объяснить, что женщина не знала, с чего начать, и не знала, что именно ей следует написать. Крушение… элементаль… ее захватили гноллы… — «Работу, которая должна была быть простой, я определенно испорчу», — с сожалением подумала она. Мартина решила действовать осмотрительно:

«Джазрак! Ваши печати сработали нормально, и ваш камень-ключ у меня. Разлом закрыт, у меня была стычка с несколькими гноллами, и мне грустно сообщать, что Астрифи мертва. Если вы получили какое-либо из моих предыдущих сообщений, пожалуйста, не волнуйтесь, потому что теперь я в безопасности… Я нахожусь в долине Самек. Здесь есть лесник, который приютил меня. Я вернусь в Шедоудейл, как только очистятся перевалы, не беспокойтесь обо мне. Я в порядке. С нетерпением жду встречи с вами. Скажите Джаэль, что я скучаю по ее элю. Мартина».

— «Этого достаточно», — подумала рейнджер, осторожно промокая чернила. Взяв нож с костяной ручкой, она положила его на угол страницы. Она не совсем была  уверена, как долго оставлять письмо лежать таким образом — по крайней мере, день, как она предположила. — Ничего, если я оставлю это на столе? — спросила она своего хозяина.

Вил пожал плечами. — Нормально. Нас все равно здесь не будет.

— Что?

Вил хлопнул себя ладонью по лбу. — Прости. Я почти забыл. Сегодня вечером гномы празднуют благополучное возвращение поисковой группы.

— И они пригласили нас? — с сомнением спросила Мартина. — В конце концов, мы были причиной всех их неприятностей. Кроме того, я думала, что они не любят чужаков. Она все еще чувствовала усталость, и мысль о нескольких часах общения с гномами уже давала ей о себе знать началом головной боли.

— Я же говорил тебе, что они всегда были хорошими соседями, — ответил Вил, ухмыляясь. — Кроме того, они любят вечеринки. Они используют любой предлог, чтобы организовать их.

Мартина посмотрела на грубое уличное снаряжение, которое было на ней надето. — Я меня нет одежды для чего-то подобного.

— Я уверен, все это поймут, — возразил Вил. — Кроме того, они варят очень вкусный крепкий сидр. Тебе, наверное, не помешало бы немного выпить после твоего испытания.

Мартине пришлось признать, что это был пункт, с которым она не могла спорить, и поэтому, чувствуя себя ошеломленной неожиданным приглашением, женщина, в конце концов, согласилась пойти.

Два часа спустя Мартина оказалась в вестибюле лабиринта, окруженная звуками гулянки. Плаксивая музыка хардрейнджеров — странных скрипок с дополнительными струнами, которые гудели, как волынки и шарманка, эхом отражались от гладких деревянных стен. Гномы смеялись и хихикали, спеша в зал совета, приспособленный под танцевальный зал. Их толстые круглые лица казались достаточно праздничными, но Арфистке показалось, что их веселье было наигранным.

Шум достиг своего пика у входа в зал совета, который и без того был забит битком. Белобородые музыканты пиликали  и кланялись, сидя на грубом столе, сделанном из нескольких бочек и досок. По пробкам, вбитым в бочки под ними, свободно истекал крепкий сидр. Парочки яростно танцевали на полу, в то время как свободные девушки хихикали и перешептывались, наблюдая за молодыми кавалерами из тени арок. Четырехсотлетние жители колонии сидели на передних скамьях, тупо кивая в такт гудению струн хардрейнджеров, их пальцы, покрытые старческими пятнами, подрагивали в такт мелодии. Женатые мужчины сидели, сгрудившись вокруг кранов с сидром, воздух над их головами был густым от трубочного дыма. Позади них, на более высоких сиденьях, их приземистые жены смотрели на танцоров, вспоминая о мелодиях, под которые они когда  когда-то кружились на танцполе.

Только воинственные фигуры, притаившиеся у дальних стен, опровергали причину празднования. Там был и Джука, все такой же чопорный и мрачный, даже вне службы. Вокруг него собрались несколько других членов спасательной группы — молодые воины, которые наслаждались героическим образом своих старших. Мартина заметила, что застенчивый Тури отдалился от своего брата. Он тихо сидел в углу, теребя руками подол своего одеяния.

Прежде чем она смогла продвинуться дальше в комнату, женщина была отодвинута в сторону группой девочек-гномов. Маленькие девочки ворковали и суетились вокруг нее, праздничный дух зала придавал им смелости преодолеть свою врожденную застенчивость. Мартина обнаружила, что на нее обрушился шквал вопросов. Неужели все человеческие женщины одеваются так же, как она? Они танцуют? Неужели они все носят мечи и ругаются, как батраки? Какие у них мужчины? Это продолжалось и продолжалось, пока у рейнджера не закружилась голова.

Арфистка с облегчением увидел Вила, держащего в одной руке кружку и возвышающегося на добрых два фута над толпой курящих Вани. Прорвавшись сквозь строй своих инквизиторов, чтобы пробиться к Вилу, Мартина проигнорировала взгляды мужчин Вани, когда она вторглась в их клику.

— А, вот и ты, Мартина, — весело прокомментировал мужчина. — Выпьем?

— Абсолютно, — с облегчением ответила Мартина. — Если мне придется отвечать еще на какие-нибудь вопросы, у меня не останется никаких секретов.

Вил поднял свою кружку и ухмыльнулся. — Я видел, что ты там оказалась в ловушке.

Старики вокруг них хмуро смотрели на Арфистку, хотя ничего не говорили, так как она не привыкла к их обычаям. Мартина заметила их реакцию. Сделав быстрый глоток, она подняла свою кружку. — Вы, Вани, делаете прекрасный сидр, — сказала она. — Это лучшее, что я когда-либо пробовала. Слова были недалеки от истины, потому что сидр был явно сладким, но, в, то, же время, достаточно кислым, чтобы не задерживаться во рту. Она уже почувствовала сильный удар, который он нес в себе.

Гномы рядом с ней кивнули в знак вежливого признания. Очевидно, успокоенные ее комплиментом, они вернулись к серьезному делу общения. Мартина несколько минут, молча, слушала, затем постепенно начала задавать свои собственные краткие вопросы. Видя, что она получила признание в кругу старейшин, Вил отошел, чтобы пообщаться с пирующими.

Разговор Мартины был ограничен растущей интенсивностью мелодий скрипачей. Музыканты легко переходили от вальсов к польке, щедро разбавляя их шотландками, хорнпайпами, барабанами и яростными джигами. С каждым раундом темп ускорялся, пока, наконец, половицы не задрожали от оглушительных прыжков танцоров. Мартина перестала пытаться перекричать шум и смаковала свой сидр, позволяя теплу напитка заглушить боль, заботы и напряжение дня. Заметив Вила, держащего свою кружку, Арфистка наполнила свою кружку, и присоединилась к нему — слегка пошатываясь, когда шла.

— Хочешь потанцевать? — спросила она.

— Что? Борода Вила подпрыгнула, а челюсть отвисла от удивления.

— Я спросила, не хочешь ли ты  потанцевать? — повторила Мартина, на этот раз более громко.

— Я?

— Конечно, ты! Остальные немного коротковаты, даже для меня. Почувствовав изобилие напитка, Арфистка ухмыльнулась и рывком подняла мужчину на ноги.

— Я не очень хороший танцор, — неуклюже запротестовал Вил.

— О, да ладно. Не надо портить мне настроение. Мне все равно, даже если ты один из тех одноногих фазанов, которые бродят по лесу. Выпей, — приказала она, допивая остатки сидра. Скрипачи запустили барабан.

— Мне никогда не удается двигаться в ногу!

Она вытащила его на пол, игнорируя его мольбы. Танцоры-гномы весело освободили пространство для гигантской пары. — Просто наблюдай за ними.

Прежде чем он успел вникнуть в ее совет, она схватила его за руки и закружила их в быстром ритме танца. Храбрый Вил изо всех сил старался не отставать, его лицо выражало агонию сосредоточенности, когда он смотрел на ее ноги и пытался соответствовать вихревым шагам. Как следствие, он всегда опаздывал, по крайней мере, на полшага и вечно делал беспорядочные шаги, чтобы восстановить ритм.

Они закружились и врезались в маленькие парочки вокруг них, как в кегли в кегельбане в таверне. Очевидное удовольствие Мартины и взволнованные извинения Вила только добавили веселья другим танцорам.

Мелодия закончилась, но для Мартины прошло слишком много времени с тех пор, как она отдавалась таким простым удовольствиям. Скрипачи, возможно, почувствовав ее настроение, заиграли зажигательную польку, которая снова закружила пару по танцполу. Вопреки себе, Вилу удалось обрести достаточную уверенность в своих простых шагах, чтобы оторвать взгляд от ее ног и время от времени улыбаться, хотя его голова все еще отсчитывала ритм музыкантов.

Сверкая каблуками, они головокружительно закружились по полу, Мартина вела Вила шалящими шагами. С их миниатюрной мебелью и соответствующими людьми, лабиринт превратился в детский кукольный домик. Они пронеслись мимо высохших «мухоморов», изображающих из себя торжественных древних, мимо дам, одетых как высушенные куклы, девушек, мимо воинов, выстроившихся вдоль стен, как боевые куклы, мимо ухаживающих влюбленных, которые дразнили друг друга, как дети. На мгновение все заботы Мартины испарились вместе с парящей музыкой. Смычки на скрипке заиграли быстрее, когда она сбросила мантию формальной сдержанности.

Когда полька внезапно остановилась, Арфистка, тяжело дыша, рухнула на своего партнера. Его грудь сильно поднималась и опускалась, слегка вздымаясь от их поворотов. Она позволила себе насладиться резким запахом его пота и почувствовать грубые мышцы его груди.

Сидя на бочке, ведущий скрипач расправил шею, затем перекинул свою длинную белую бороду через плечо и положил скрипку на сгиб руки. Пока другие скрипачи отдыхали, старый гном извлек из своего инструмента первые ноющие аккорды скорбной мелодии. Постепенно крошечные танцоры, мужья-воины и их жены, полные надежд влюбленные и обезьянничающие дети, столпились в центре зала. Мартина держала Вила на полу, когда начался танец, ее голова все еще была прижата к нему. Танцоры мягко покачивались на полу, два человека в центре, как живое майское дерево на весеннем празднике. Бессознательно руки Вила сомкнулись вокруг нее.

Мелодия скрипача, казалось, вызывала беспокойство сообщества, гудящие струны хардрейнджеров зловеще грохотали о какой-то будущей судьбе. Пьющие на скамейках замолчали, когда смычок музыканта запел голосом зимнего ветра и безлунной ночи

Музыка витала в воздухе даже после того, как смолкла последняя нота, и все затаили дыхание, смакуя воспоминание о скорбной мелодии. Наконец другие танцоры медленно остановились, но по-прежнему никто не произносил, ни слова, боясь разрушить чары. Вил и Мартина оставались в своих объятиях, не подозревая, как тесно они прижимаются друг к другу. Лишь постепенно жизнь возвращалась на вечеринку. Затем, с явной неохотой, Мартина выскользнула из объятий Вила и позволила увести себя с пола.

— Танцы, безусловно, пробуждают жажду. Слова Вила были натянутыми, когда он выбирал путь к бочкам.

— Маленький скрипач был очень хорош, — сказала Мартина с такой же неловкостью, пытаясь расправить свою помятую одежду.

— Это Реко, их бард, — объяснил бывший паладин. — За триста сорок семь лет у него было много времени для практики.

На мгновение Мартина опешила, пока не вспомнила, что большинство гномов прожили более трех столетий или даже больше. Эта мысль внезапно заставила ее задуматься — сколько лет этому лабиринту. Как давно Вани заняли эту долину?

Ее вопросы так и не были заданы, потому что в этот момент в зал ворвался пухлый юноша. В своем порыве гном пронесся сквозь толпу, как маленький валун, напугав одну из скамеек, полную выпивох, так, что они чуть не упали на пол. Болтовня в зале внезапно прекратилась, хотя никто не пошевелился, опасаясь того, что они могли услышать.

— Отец мертв! — выпалил юноша-гном, его глаза расширились, а голос прерывался от слез. — На нашу ферму напали гноллы. Худни… Отец... все мертвы!

Глава десятая

Гуляки погрузились в тишину. Топот танцоров прекратился, и затихающий гул струн скрипки эхом разнесся по деревянным залам. Сплетники прекратили свою болтовню. Кружки перестали звенеть. Древние гномы, наполовину оглохшие, напрягали слух, чтобы расслышать следующее слово, не уверенные в том, что уже было сказано.

— Брат Бури, что случилось? — тихо спросил старейшина Сумало своим тонким, хриплым голосом. Старый священник пробился сквозь ошеломленных гномов, чтобы добраться до дрожащего юноши. Сумало старался говорить спокойно и успокаивающе, чтобы ужас мальчика не посеял панику среди гуляк.

— Это были гноллы, — выпалил Бури, его толстые щеки задрожали, когда он попытался взять себя в руки. — Мы с отцом как раз заканчивали работу, мы собирались пойти на танцы, и я зашел внутрь, а потом отец крикнул, что идут гноллы, а потом он закричал. А потом они выломали входную дверь, и я... я... Он запинался, голос молодого гнома сорвался, подхваченный слезами, которые стекали по его жидкой бородке.

Сумало сжал плечи юноши, придавая ему уверенности. — И?

— Я сбежал через запасной выход… но отец этого не сделал.

К этому времени мужчины Вани собрались поближе, чтобы послушать рассказ. Те, кто был в возрасте воина, жались ближе всех и слушали наиболее внимательно. Мартина, оттесненная толпой маленьких воинов, заметила Джуку, Тури и Оджакангаса в первых рядах.

Джука повернул юношу от Сумало лицом к себе. — Бури, сколько там было людей-собак? Хотя Джука говорил тихо, в его голосе не было мягкости. Его глаза были решительными и яркими.

— Я не знаю.

— Подумай. Подумай хорошенько. Мы должны знать их количество. Подумай о здешнем лабиринте! Сколько их там было?

— Десять... может быть, больше. Я не уверен! Однако с ними было большое белое существо — оно выломало дверь. Округлое тело юноши задрожало, как будто собиралось растаять в руках Джуки.

— Это Вресар! Мартина проглотила имя, но воины все равно его услышали.

— Хватит, Джука, — твердо сказал Сумало, освобождая мальчика из рук лесника. — Бури, тебе достались трудные времена. Оставайся здесь со своими кузенами и отдыхай. Кара… Хейкко… вы возьмете мальчика к себе? Священник подвел юношу к золотоволосому воину и его дородной жене. На их лицах отразилось беспокойство, они обняли юношу и увели его с собой.

Удовлетворенный тем, что о юном гноме позаботились, Сумало поспешно повернулся к Арфистке, его коренастое тело напряглось от неудовольствия. — Вы что-то знаете об этом?

Мартина кивнула.

— Джука, Тури... приведите остальных. Сейчас у нас должен быть совет. Госпожа Мартина, вы будете присутствовать. Решение старейшины Сумало было быстрым и точным, и никто, даже Мартина, не подумал усомниться в его авторитете, когда седобородый старый священник направился в зал совета. — Реко, сыграй что-нибудь успокаивающее, — мимоходом посоветовал он барду. Старый скрипач кивнул и приложил смычок к струнам. Когда Мартина оставила Вила в танцевальном зале, она услышала за спиной звуки нежной колыбельной.

Хриплый диссонанс дебатов начался еще до того, как группа гномов, предшествовавших Мартине, поднялась на ярусы в зале совета. Протиснувшись сквозь зрителей, столпившихся у двери, человеческая женщина достигла края ярусов на этаже совета. Все взгляды были устремлены на нее, любопытные и настороженные, но спорщики, ни разу не остановились, чтобы отметить ее присутствие.

Сумало, сквозь гул возбужденных голосов, наконец, добился того, чтобы его голос был услышан, стуча жезлом спикера.

— Говорите на общем языке! — хрипло рявкнул священник группе старейшин, говоривших на таком древнем диалекте, что Мартина едва могла их понять. — Посторонние должны понимать наши слова! Недовольный вздох пробежал по гномам Вани, но они выполнили его команду.

Старейшина Сумало быстро продолжил, прежде чем столпотворение могло начаться заново. — Вопрос, стоящий перед советом, заключается в том — что теперь делать с гноллами. Этот человек, госпожа Мартина, недавно была их пленницей. Я прошу ее сейчас рассказать нам, что она видела.

Его железные амулеты зазвенели, когда священник вразвалку вышел вперед, чтобы вручить Мартине жезл спикера. Уважая их традиции, она поцеловала гладкое дерево, прежде чем начать свой рассказ.

Зал был битком набит гномами, причем белобородые сидели на нижних ярусах, в то время как фермеры и лесорубы заполняли верхние скамьи. Мартина повернулась к ним лицом, остро нервничая из-за того, что выступала перед ними.

— «С чего мне начать?» — подумала она, и у нее закружилась голова. — «Должна ли я рассказать им о разломе?» Это была миссия Арфистов, и, в конце концов, они и их работа должны быть секретными. Это был освященный веками принцип — чем меньше сказано, тем лучше.

Рейнджер решила избегать любых упоминаний о деталях своего задания. Пересказ начался с событий ее пленения. Аудитория Мартины подалась вперед, поглощенная деталями. Арфистка сделала все возможное, чтобы оценить численность и мастерство гноллов. Она подчеркнула действия «Ворд Мейкера», указав, что отсутствие Крота лишило племя их целителя.

Головы покачнулись, когда она напомнила им о пленнике. Голоса с сильным акцентом мрачно бормотали, но никто не поднялся, чтобы прервать ее. Сумало бесстрастно слушал, кивая головой, в то время, как Джука ерзал и нервно теребил свой меч. Тури, насторожив ухо, чтобы уловить каждое слово, внимательно наклонился вперед на своей деревянной скамье.

Спокойствие сменилось бурей, когда она описала прибытие Вресара. Вскочив на ноги, Джука Тункело ухватился за ее откровение. — Дьявол — порождение стихий? Откуда он взялся, человек? О чем вы нам не рассказали? Хор перешептываний, даже с белобородых передних рядов, поддержал его вопрос.

Мартина была почти готова. В подобных ситуациях рейнджер знала, что у нее мало навыков, чтобы придумать убедительную ложь. Подняв жезл спикера в тщетной попытке сохранить тишину, она объяснила: — Он пришел из разлома в леднике.

— Разлом? Что это значит? — спросил древний гном с дырявыми зубами в первом ряду.

Мартина почувствовала, как завеса тайны выскальзывает из ее рук. — Это проход между мирами, между нашим миром и царством льда.

Это объяснение вызвало дискуссию о том, правильно ли совет ее расслышал. Дискуссии перешли в жаркий шепот, когда гномы сбились в маленькие кучки, каждый старался высказать свое мнение, не повышая голос слишком громко. Только Сумало в центральном кресле понимающе кивнул.

— Царство льда? Откуда вы это знаете? — потребовал Джука. Мартина надеялась, что еще немного правды удовлетворит любопытство гномов. — Потому что это то, что мне сказали. Меня послали закрыть его.

— Отправили? Это слово прокатилось по ее аудитории, когда они ухватились за его значение.

— Госпожа Мартина, вы сказали, что вас послали. Кто вас послал? Теперь даже Сумало, до сих пор молчавший, присоединился к допросу. Кожистое старое лицо священника сморщилось от беспокойства.

Мартина смирилась с тем, что должна сказать всю правду. — Меня послали Арфисты. Я Арфист.

В нескольких предыдущих случаях, когда она раскрывала свою принадлежность, люди реагировали одним из двух способов. Наиболее распространенным было чувство подавленного благоговения. Об Арфистах ходили легенды, большинство из которых изображали агентов таинственными и могущественными. Мартина подозревала, что барды Арфистов, которых было немало, распространяли подобные истории намеренно, поскольку хорошая репутация была эффективным инструментом. Другой реакцией, не столь распространенной, был страх — страх перед злодеем. Те же самые рассказы проясняли судьбу врагов Арфиста.

Гномы не испытывали ни благоговейного трепета, ни страха. Вместо этого в комнате воцарилась полная тишина. Старые гномы вопросительно склонили головы набок, гадая, не упустили ли они чего-то важного. Некоторые из гномов, более молодые, тупо кивнули головами, изображая житейскую мудрость.

— А кто такие Арфисты, госпожа Мартина? Сумало обратился с вопросом в интересах всего совета.

Теперь настала очередь Мартины быть ошарашенной. Ей никогда не приходило в голову, что Вани не знают об Арфистах. В ее мире каждый имел хоть какое-то представление об Арфистах и их кодексе. У какого-нибудь крестьянина могло сложиться ложное впечатление, но, по крайней мере, он слышал о них. Эти гномы понятия не имели.

Мартина задумалась, как объяснить, чтобы это не прозвучало зловеще или высокомерно. У нее было мало времени, чтобы обдумать свой ответ. Сделав глубокий вдох, она сделала все, что в ее силах. — Мы, я имею в виду, Арфисты существуют уже несколько сотен лет...

— Я живу здесь уже несколько сотен лет, а вы не выглядите так, будто пробыли здесь столько же, сколько я, — перебил ее один из старейших в группе, находившейся перед ней. Окружающие его хихикнули, а старый гном постучал тростью в ответ на собственную шутку.

Мартина вспыхнула. — Я имею в виду, что так долго существует группа, а не я. Мы стараемся сохранить мир.

— Вас послали сюда, чтобы править нами?  — спросил большеносый Оджакангас, его голос был полон замешательства.

— Нет... нет, дело совсем не в этом. Рейнджер вскинула руки в знак своих добрых намерений.

— Вас послали разобраться с гноллами? Вы поэтому пришли? — спросил Джука, прежде чем она смогла продолжить.

— Нет, вы неправильно меня поняли, — поспешно ответила Мартина, поворачиваясь лицом к Джуке. — Как я уже объясняла, меня послали сюда, чтобы закрыть разлом. Я даже не знала о гноллах. Гноллы не представляют угрозы миру на земле.

Джука снова встал со своего места, его лицо за черной бородой было мрачным. — Гноллы напали на нас. Разве это не угроза миру?

— Ваш покой, да, но... Рейнджер заерзала, чувствуя себя ужасно неловко перед советом.

— Потому что вашим землям ничто не угрожает, ты имеешь в виду, человек, — саркастически сказал Джука.

— «О, боги, все идет не так, как надо», — мысленно простонала Мартина. Она отважно попыталась еще раз объяснить.

— Это не о ваших и не о моих землях. Просто они, ну, гноллы. Даже если бы они напали на Шедоудейл, это не было бы проблемой Арфистов. Люди сами должны решать такие дела. Арфисты не могут делать все для всех. Нас не так уж много. Мартина чувствовала себя незащищенной в центре зала, болезненно ощущая свои руки, когда крутила жезл спикера. Была причина, по которой она выбрала роль рейнджера, рожденного в лесу, а не общительного  барда, как многие другие Арфисты.

Джука не сдавался. — Так что теперь, когда вы взбудоражили гноллов, Арфист, это не ваша проблема, — обвинил он ее, и его лицо почти исказилось в усмешке: — Мы не просили вас приходить сюда, Арфист. Вани не хотят быть пешками в ваших интригах. Мы решили жить здесь, чтобы быть подальше от таких больших людей, как вы.

По залу пробежал одобрительный гул. Слова Джуки задели жилу негодования, пробежавшую по младшим Вани. Воспользовавшись моментом, он повернулся лицом к своим товарищам.

— Арфист говорит, что это наша проблема! Очень хорошо, тогда я говорю, что мы должны сражаться с гноллами. Мы должны изгнать их из нашей долины! — настаивал лесник. Его нетерпеливая аудитория, чьи не покрытые морщинами лица сияли от желания проявить себя в бою, начала ритмично хлопать в знак согласия

Первобытная волна угрожала подавить любые возможные дебаты. В конце концов, Сумало был вынужден слезть со своего высокого сиденья, и отобрал у Мартины жезл спикера.

— Молчать! Всем молчать! Сумало стукнул своим жезлом по деревянному полу, его железные амулеты подпрыгивали при каждом ударе — стук-бряк, стук-бряк. Ритм повторился несколько раз, пока неугомонные младшие гномы на верхних ярусах, наконец, не успокоились. — Я держу жезл спикера, и мы все еще в зале совета, — отчитал их священник, его морщинистое лицо исказилось от вспышки гнева

— Вани, подумайте о своих женах, детях, любимых! — прогремел Сумало, теперь его голос был сильным. С жезлом в руке он прошелся по залу совета, не сводя глаз с шумного верхнего яруса. — Война — это нелегкая вещь. Это не похоже на охоту на оленя или даже на борьбу с барсуком, когда он врывается в лабиринт. Здесь много гноллов, и они тоже готовы сражаться, они не уйдут просто потому, что мы убьем нескольких из них.

Старейшина сделал паузу, поглаживая свою белую бороду и оглядывая зал совета. Он выставил жезл спикера перед собой, как посох, предупреждая любые помехи. Наконец он начал снова: — Наш лабиринт крепок, и зима — наш друг. Мы не должны отказываться от наших лучших сил. Мы можем подождать здесь. Эти люди-собаки ослабеют и замерзнут еще до наступления весны.

— Пусть они замерзнут, пока мы остаемся в тепле, — одобрительно отозвались голоса старших гномов.

Мартина понимала, что эта логика была здравой. Лабиринт был лучшим достоянием Вани, подземной крепостью, которую гноллам было бы трудно разрушить. Однако, изучая лица членов совета,  было не похоже, что доводы священника были убедительными. Призыв Джуки к славе и действию был непреодолим для многих. По сравнению с этим призывом, совет Сумало о терпении и хитрости казался слабым и трусливым.

Дебаты продолжались, и Мартина сопротивлялась всякому желанию поспешить со своим советом, даже когда выдвигались самые диковинные требования. Ей было ясно, что Вани не были воинственным народом. Многие из них, особенно молодые, понятия не имели о том, на что будет похожа полномасштабная война против гноллов. Сравнивая два лагеря — «Вани» и «Паленый Мех», рейнджер могла сказать, что гномы уступали им в жестокости, не говоря уже о численности. Однако, будучи уже отставленной фракцией Джуки, Мартина знала, что ее слова не будут иметь большого веса.

Наконец жезл спикера перешел к Джуке. Совет замолчал, когда символ власти оказался в его руках, ожидая, что он скажет. Сидя, склонив голову, молодой воин заговорил спокойным, слегка гнусавым голосом. Он сформулировал свои слова с удивительным хладнокровием, не произнеся тирад, которые озаботили бы Арфистку.

 — Братья Вани, как лидер вашего совета и голос Великого Мастера, выслушайте решение совета. По законам последнего верховного короля, будет война.

Коллективный вздох вырвался из горла женщин в комнате. Матери крепко прижимали своих детей. Некоторые напевали колыбельные, чтобы успокоить своих младенцев, которые чувствовали, что что-то не так, несмотря на их нежный возраст. Жены искали своих мужей, и когда они встречались, то не произносили ни слова. Молодые женщины побледнели, когда подумали о своих кавалерах. Мартина видела в их глазах страх за своих близких. Старый Реко пригладил бороду и заиграл заунывную мелодию.

Мартина наклонилась и прошептала Вилу: — Я думаю, мне лучше повидаться с Кротом. Она не чувствовала себя настолько желанной гостьей, чтобы оставаться с Вани в данный момент. Семьям нужно было побыть вместе, а она только мешала бы. Она также осознавала, что с момента своего прибытия пренебрегает «Ворд Мейкером». Вопреки всякой логике, она чувствовала, что многим обязана Кроту.

— Хорошая идея, — согласился Вил. — Я пойду с тобой. Они встали и, быстро остановившись, чтобы поклониться Сумало, вышли.

За пределами зала совета в коридорах было прохладно, так как все тепло лабиринта хранилось в закрытых помещениях. — «Почему я должна заботиться о гнолле?» — подумала Мартина, пока они шли по длинному коридору. Она не сказала Вилу о своем беспокойстве по поводу того, что оставила Крота на попечение Вани. Несколько молодых гномов в совете выглядели достаточно вспыльчивыми, чтобы решиться на линчевание. Учитывая накал страстей в лабиринте, не потребуется много усилий, чтобы склонить других гномов к созданию опасной толпы.

— «Если это случится», — подумала она, — «я не знаю, что я могла бы сделать, чтобы остановить это. Все равно, я должна быть там».

Вил вел ее по коридорам, вниз по лестницам и за повороты, постепенно уводя в более холодные районы лабиринта. В этих отдаленных уголках находились загоны для животных, погреба для корнеплодов и кладовые, спрятанные далеко от ярко освещенных залов центра лабиринта.

Наконец они добрались до хлевов. Туннели здесь были старыми и без настилов, с земляными потолками, поддерживаемыми толстыми балками. В воздухе стоял застоявшийся запах конюшни, хотя холодный ветерок обеспечивал некоторую вентиляцию. В коридоре эхом отдавалось кудахтанье кур и, время от времени блеяние козы. Единственная магическая свеча, воткнутая в земляную стену, ровно мерцала. Загоны и их обитатели отбрасывали неестественно резкие тени, которые по кругу расходились от единственного источника света.

— «Ворд Мейкер?» — позвала Мартина.

Из темноты донеслось гортанное рычание.  Вынув магическую деревянную свечу, Арфистка осветила небольшой загон с голой землей, покрытый соломой. Толстые деревянные доски служили прутьями клетки, разделяя ее обзор на вертикальные полосы темноты.

— «Ворд Мейкер?» — она позвала снова.

— Я здесь, женщина. Мартина услышала шорох в темноте, в глубине клетки, а затем черная фигура выползла вперед в тонкий оранжевый свет магической свечи. Крот появился из мрака, согнувшись почти вдвое, так как потолок был слишком низким, чтобы он мог стоять. Гнолл сверкнул своими длинными клыками, увидев Арфистку, но Мартина не могла догадаться, было ли это проявлением ярости илиоблегчения.

— Ты обещала мне безопасность, человек, — прорычал шаман. Он был обнажен по пояс, его перекрещенные ремни и повязки на руках исчезли. Гномы забрали его амулеты, ожерелья и все знаки его бога,  чтобы помешать шаману — призвать бога Гореллика. Единственными символами должности шамана, которые остались, были татуировки с толстыми шрамами вокруг его глаза. — Ты жив.

— Это загон для животных!

— «Ворд Мейкер», я не обещала тебе комфорт. Я не помню, чтобы ты беспокоился обо мне там, в своей деревне. Крот присел на корточки: — Я исцелил тебя и спас от голодного Хакка.

Мартина воткнула световую палочку в землю. — Выдав меня за него замуж!

Ее вспышка гнева заставила Вила вскинуть голову. До сих пор он слушал лишь с легким интересом, не обращая внимания на жалобы гнолла. — Замуж? — спросил он на торговом языке.

— Я сделал это, чтобы Убийца Лосей не убил женщину. Мартина не могла видеть ухмылку на лице Вила, но она ясно слышала, как он сказал: — Клянусь Тормом, Госпожа Убийцы Лосей!

Быстрый удар локтем по ребрам положил конец его игривому настроению. — Этого... с тебя будет достаточно! — предупредила она.

— Зачем ты пришла сюда? — спросил Крот.

— Чтобы закрыть разлом. Ты же знаешь это, — ответила Арфистка, переминаясь с ноги на ногу и пытаясь угадать, к чему клонит шаман.

Крот покачал своей облезлой головой. — Нет, человек. Почему ты пришла сюда, в загон? Ты охраняешь меня?

— Я пришла посмотреть, все ли с тобой в порядке, я многим тебе обязана.

— Обязана мне? Почему?

Для Мартины это было очевидно. — Потому что ты спас мою...

— Я сам знаю, что я сделал, — прорычал шаман в недоумении. — Как ты обязана?

— Доброта за доброту, — ответила Мартина, в равной степени озадаченная тем, что шаман не понял этого простого понятия «МОЮ».

Дальнейшие объяснения были прерваны шумом, эхом, разнесшимся по коридору. — Я пойду, посмотрю, что происходит, — вызвался Вил. Когда Мартина положила руку ему на плечо, бывший паладин добавил: — Не волнуйся. Попытаюсь отговорить их от чего-нибудь опрометчивого, если это то, что они задумали. Он поспешил по коридору, пригибаясь под низкими балками на ходу.

— Что происходит, человек? Малыши пришли за мной?

— Нет, не это. Мартина надеялась, что это правда, но ее голосу, как и сердцу, не хватало силы убеждения.

— Ты думаешь, малыши пришли, чтобы убить меня.

— Нет, — неумело солгала женщина.

Крот покачнулся с лающим, отрывистым кашлем. — Я твой враг, человек, но ты тоже боишься маленьких людей, да? Шаман прижался к перекладинам. Он по-волчьи оскалился, так что его длинные клыки тускло, блеснули в немигающем свете. — Отпусти меня, человек, или дай мне меч, чтобы сразиться с ними.

Мартина отошла от клетки, шокированная этим предложением. — Нет!

Пальцы шамана сомкнулись на толстых перекладинах. — Почему? У тебя есть честь. Ты же знаешь, что Паленый Мех лучше, благороднее, чем маленькие люди.

— Лучше? Это неправда!

— Я бы убил только за свободу; малыши убивают ради крови. Теперь, кто лучше?

— Они не такие, как ты! Они не угрожают съесть тебя или женить тебя, чтобы произвести впечатление на племя. Вани напуганы и разгневаны. Ваши люди напали на них сегодня и убили фермера. Он не сделал ничего, что могло бы навредить вашему народу. Арфистка обнаружила, что бросилась на защиту гномов, которых всего несколько мгновений назад она боялась.

— Я просто не хочу, чтобы они наделали глупостей, — добавила Арфистка. Одним пальцем она нервно выводила узоры на грязи: — Я дала слово, что ты будешь в безопасности.

Сухой смешок промурлыкал в горле гнолла: — Мой народ, ваш народ все одинаковы, — прошептал Крот, скользнув в темноту. Всего через мгновение он вернулся из тени и бросил что-то через доски клетки. Мартина вздрогнула и отпрянула назад. Крот снова разразился сухим смехом. — Посмотри на это. Он не кусается. Это сделал Хакк.

Мартина осторожно взяла маленький предмет, который, как ни странно, был одновременно гладким, и шершавым на ощупь. На свету он сверкнул пшенично-золотым цветом. Она увидела, что предмет был сделан из пучков соломы, скрученных и сплетенных в грубую куклу.

— Хакк делает это для своих детенышей. Голос гнолла был хриплым шепотом. — Мой народ, твой народ, кто отличается? Кукла была искусно изготовлена из обрезков кожи и ткани. Голова была украшена двумя цветными пятнышками вместо глаз, а два пучка меха придавали ей волчьи уши. Волосы были тонким слоем грязи. Мартина могла представить, как Хакк тщательно перемешивает слюну и грязь, пока консистенция не станет нужной. В одной узловатой руке кукла держала каменную чешуйку, которая выглядела почти как меч. Соломенная коса образовала пояс, еще один клочок меха — набедренную повязку.

Глядя на грубую игрушку, Мартина вспомнила кукол, которых ее собственный отец делал ей на день рождения — с любовью вырезанных из куска дерева, а затем одетых в маленькие платьица, сшитые ее матерью. В своем сознании она увидела образ Хакка, корчащегося под окровавленными челюстями Вресара. Комок застрял у нее в горле, а слезы затуманили зрение. Взбешенная отсутствием контроля над собственными эмоциями, она отшвырнула куклу в темноту. — Нет! На тебе проклятие Кайрика! Ты не такой! Ты не такой, как гномы, и они не такие, как ты!

Словно в подтверждение своих слов, Мартина вскочила на ноги и, торопливо идя по коридору, услышала мрачный смешок Крота, который снова пополз в темноту.

Мартине потребовалось немного времени, чтобы вернуться в главный зал — ее природное чувство направления сослужило ей хорошую службу. Другие гномы ушли, и в зале было почти темно, но Вил остался, сидя на корточках на полу и серьезно беседуя с Сумало. Они встали при ее приближении и пожелали спокойной ночи еще до того, как она присоединилась к ним.

— Сюда, — сказал Вил, ведя ее по коридору к двери. — Сумало устроил так, чтобы мы остались здесь на ночь, на что я согласился. Было бы не очень хорошей идеей возвращаться в мою хижину сегодня вечером, если гноллы вот-вот... Он толкнул дверь и подождал, пока она нырнет в короткий портал, прежде чем последовать за ней внутрь.

Комната была узкой и без окон, как маленькая камера, вызывающая клаустрофобию. В ней стояли кровать, стол и стулья, все размерами для гномов, но все они были отодвинуты к задней стене и сложены друг на друга, чтобы освободить как можно больше места на полу. Пол был покрыт двумя аккуратными холмиками толстого постельного белья.

— В лабиринте не так много комнат человеческого размера, — объяснил Вил, протискиваясь мимо Мартины, — и Сумало не хотел, чтобы мы спали в коридорах на случай, если их придется использовать в чрезвычайной ситуации. Надеюсь, ты не возражаешь.

— Все в порядке. Почти так же хорошо, как в твоей хижине. Мартина стянула сапоги и заявила права на одну из постелей. По сравнению со снежной пещерой, в которой она спала несколько ночей назад, эта была определенно просторной. Кроме того, она не могла не отметить, что компания была намного лучше.

Внезапно раздался громкий, похожий на раскат грома хлопок, за которым в воздухе повис едкий запах озона.

Вил вскочил на ноги, практически опрокинув Мартину, когда она поднялась, пораженная взрывом. Пара быстро бросилась к своему оружию.

С их клинками, мерцающими в магическом свете, они развернулись к источнику беспорядка. В дверном проеме клубилось облако сернистого дыма. Когда дым начал рассеиваться, худощавый мужчина, элегантно одетый в дорожный плащ, камзол с прорезями и шерстяные бриджи, вышел из клубящегося дыма, смахивая его завитки со своей тонкой козлиной бородки. В другой руке незнакомец нес большую сумку из поношенной кожи.

— Мартина, моя дорогая, — сказал незнакомец легким, знакомым голосом, — убери свой меч. На тебя не нападают.

— Джазрак? — выпалила женщина, практически выронив при этом свой клинок. Вил стоял рядом с ней, его меч неуверенно покачивался.

Волшебник небрежно прошелся по комнате, окидывая маленькие покои пренебрежительным взглядом. Немигающие светочи придавали серебристо-черным волосам театральный оттенок. — Совершенно верно, моя дорогая Мартина. Это было чертовски трудно — выследить тебя. А теперь, могу я поставить свою сумку сюда? — высокий волшебник продолжил, водружая свой багаж. Вил в замешательстве опустил кончик своего меча на пол.

— Что, что вы имеете в виду, разыскать меня? Мартина запнулась. — Что вы здесь делаете, Джазрак?

— Я прочитал твое письмо, — спокойно ответил волшебник, бросая свою сумку на заставленную мебелью кровать. Ремни расстегнулись, сумка открылась с легким шипением, похожим на вдох. — И тот любопытный кусочек резьбы, который ты заставила сделать того гнолла. Это была умная затея с твоей стороны. Но, как я уже сказал, тебя трудно выследить. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, где именно ты находишься.

Говоря это, Джазрак запустил руку в сумку, пока его рука не исчезла полностью до плеча. Он достал толстую пачку свитков, аккуратно перевязанных бечевкой. Отложив их в сторону, он снова полез в сумку и порылся в поисках чего-то еще. Сбитый с толку, Вил наблюдал, как незваный гость снова засовывает руку в  сумку.

У Мартины не было терпения наблюдать эту намеренно тупую тактику, которой придерживался ее наставник. — Джазрак, я повторяю, какого черта вы здесь делаете?

Волшебник прекратил распаковывать вещи и уставился на женщину с притворной обидой, его изогнутые брови поднялись еще выше. — Ну, Мартина, я пришел узнать, какой беспорядок ты здесь устроила.

Глава одиннадцатая

— «О, боги, я обречена!» — подумала Мартина, прислонившись к одной из обшитых панелями стен. В то же время краска отхлынула от ее лица, сделав ее смертельно бледной. Мысль о том, что Джазраку нужно проверить ее, внушала ей ужасный трепет перед гневом Арфистов.

— «С чего мне начать? Как мне объяснить, что произошло?» Мартина не видела никакого простого способа рассказать о своих злоключениях, который не поставил бы под сомнение ее суждения. Ложь была немыслима. Женщина знала, что на самом деле она ничего не могла сделать, чтобы предотвратить неудовольствие Джазрака, и попытка скрыть любую из своих ошибок только усугубила бы ситуацию. Знание того, что от правды никуда не деться, тоже не помогло ей. Страх перед ее начальством был привит слишком глубоко, чтобы его игнорировать.

— Извините меня, — резко сказал Вил, ударяя плашмя мечом  по стене. Громкий треск был верным признаком привлечения внимания. — Что, черт возьми, происходит? Воин посмотрел на Мартину в ожидании ответа, все это время, наблюдая, за незнакомцем краем глаза.

Краска вернулась на щеки Мартины и расцвела в полный румянец, когда она внезапно вспомнила, что Вил был зрителем ее унижения. — Э-э, Вильхейм, это Джазрак, маг из Саэрлуна. Джазрак, это Вильхейм Балтсон. Это тот, о ком я упоминала в письме.

Волшебник перестал распаковывать вещи, что было удачно, потому, что кровать была почти завалена мебелью, свитками, свертками, обувью и даже парой толстых мантий. Прижав одну руку к груди, старший Арфист слегка поклонился Вилу, наклонив кончик своей козлиной бородки к полу. — Приветствую вас, Вильхейм Балтсон. Ваш дом чрезвычайно хорошо построен. Волшебник посмотрел на меч, который Вил все еще сжимал в руке.

— Приветствую вас, Джазрак, но я должен объяснить, что это не мой дом, — ответил Вил, ухмыляясь ошибке. — Я не настолько хороший плотник. Вы в логове гномов.

— Действительно? Я никогда раньше не был внутри такого. Лицо Джазрака просветлело, когда он с новым интересом оглядел стены. — Неудивительно, что меня смутил маленький размер.

— Вы же не собираетесь здесь оставаться, не так ли? — рискнула Мартина. Она указала на кровать, заваленную вещами, гора которых уже в два раза превышала маленький саквояж волшебника.

— Я пришел поговорить с тобой, — легко ответил Джазрак, избегая ее вопроса. Его серые глаза были темными впадинами, окаймленными глубокими складками, острый нос казался яркой изюминкой. Мартина не могла угадать мысли своего наставника за его скрытым выражением лица и поэтому заполнила эту пустоту знаний страшными фантазиями.

Джазрак развеял ее страхи, пожав плечами. — Ну, я полагаю, я должен объяснить кое-что ради Мастера Балтсона. Взмахнув своим плащом, маг сел на край кровати. Стопка свитков за его спиной зловеще покачивалась.

— Я Арфист, и эта юная леди тоже Арфист. Джазрак сделал паузу, ожидая какой-нибудь реакции.

Была только тишина. Ни судорожного вздоха, ни выражения недоверия.

— Она мне сказала, — спокойно ответил Вил.

Джазрак выглядел удрученным тем, что его драматическое заявление было испорчено. Скосив один глаз в сторону Мартины, он продолжил: — Ну, обычно мы не должны раскрывать это, но я являюсь причиной, по которой Мартина здесь. Я отправил ее на задание...

— Я знаю. Чтобы закрыть разлом. Вежливое вмешательство Вила в очередной раз сорвало театральность волшебника. Теперь Джазрак уставился обоими глазами на Мартину, не замечая озорной ухмылки бывшего паладина.

— Ну, в любом случае, — холодно продолжил Джазрак, — поскольку я некоторое время ничего не слышал от своей протеже, а затем получил два тревожных сообщения, я подумал, что будет лучше, если я приду посмотреть, все ли в порядке. Мы, Арфисты, занимаемся подобными вещами, — бесцеремонно добавил он. — Это так.

Джазрак попытался завязать светскую беседу, переставляя свитки позади себя. — Я не думаю, что вы знаете, как это может быть хлопотно — следить друг за другом. Вы кажетесь более независимым типом. Вам, наверное, никогда не приходилось беспокоиться ни о ком другом, а?

Мартина прикусила губу; она знала, что Вил когда-то был паладином. Она мало что знала о паладинах, но она знала, что их жизни были посвящены служению другим. Вил лишь криво улыбнулся. — О, у меня было несколько обязанностей в моей жизни.

— Действительно! Тогда вы действительно понимаете, как это бывает. Я пришел посмотреть, все ли в порядке, — тут маг многозначительно замялся, — и обсудить с Мартиной дела Арфиста. Он сделал широкую паузу, разведя руками в очевидном намеке. Когда Вил не пошевелился, Джазрак прочистил горло. — Дело Арфиста. Частное дело Арфиста.

— Я понимаю, — ответил Вил с притворной наивностью. — Вы хотите, чтобы я вышел?

Женщина понимала, что Вил насмехался над Джазраком, хотя и не могла догадаться почему. Вероятно, это было как-то связано с традиционным соперничеством между паладинами и волшебниками. Она никогда не знала, чтобы эти две группы хорошо ладили. Паладины были болезненно благородны и подозревали мотивы большинства магов; что, естественно, раздражало магов. — «Если бы я была волшебницей, меня бы это тоже раздражало», — подумала она. К счастью, в этом случае Джазрак даже не заметил насмешливого тона воина. Возможно, он предположил, что Вил просто тупица. Мартина достаточно пообщалась с воином, чтобы знать, что это неправда.

Однако пришло время вмешаться, на всякий случай, если Вил выйдет из-под контроля.

— Джазрак, это не может подождать до завтра? — взмолилась Мартина, устало оттолкнувшись от стены, к которой прислонилась. — Эти последние несколько дней были действительно тяжелыми для меня. К завтрашнему дню ничего не изменится.

Глаза мага прищурились от ее предложения. — Я думаю, нам следует поговорить сейчас. Я хотел бы знать все, что произошло. Его тон был самоуверенным.

— Я пойду, посмотрю, как дела у Вани, — любезно вызвался воин. — Я вернусь примерно через час. Вил вложил свой меч в ножны и быстро удалился.

Хотя она не хотела, чтобы воин присутствовал при, наверняка, неприятном разговоре, Мартина все еще не могла избавиться от чувства, что ее бросили. Она напряженно ждала, когда волшебник заговорит. Без ножа в руке ее пальцы нервно сплетались и сжимались.

Джазрак хладнокровно стряхнул невидимую пыль со своей одежды, прежде чем посмотреть на Мартину. Маска приветливости, которую он сохранял с тех пор, как прибыл, исчезла.

— А теперь расскажи мне, что здесь происходит, — спокойно потребовал он. — Сначала я прочитал это умное маленькое сообщение «Захвачена гноллами». Затем, после нескольких дней молчания, ты внезапно сообщаешь, что все в порядке, но твой скакун мертв. В любом случае, что происходит?

Мартина попыталась сглотнуть, затем кротко предложила: — Я закрыла разлом, и ваш камень-ключ у меня.

— Что ж, это приятно слышать, хотя я уже знал о разломе. И Эльминстер, и я заметили изменение баланса в здешней ситуации. Что я хочу знать, так это остальное. Джазрак уставился на нее, ожидая ее ответа.

Мартина внезапно вспомнила молитву Леди Тиморе, которую она выучила, когда была маленькой. К сожалению, воспоминание пришло слишком поздно, чтобы она могла им воспользоваться.

— Астрифи умерла на леднике, — пробормотала Мартина. Ее голос дрогнул, когда она подумала о мертвом гиппогрифе, лежащем  на льду.

— Детали, Мартина, всегда детали. Итак, как умер зверь?

— «О, боги, что мне ему сказать? Что я подвела Астрифи слишком близко к гейзеру? Или мне следует опустить эту часть?»

— Астрифи попала в шторм у разлома, и ее сдуло с неба. Гиппогриф разбился, когда мы упали. Я подумала, что важно подобраться как можно ближе к разлому, чтобы все сделать быстро. Мартина поймала себя на том, что заламывает руки, чувствуя себя ученицей, повторяющей свои уроки.

— Хммм, — было единственным комментарием Джазрака. — Что случилось потом?

Женщина избегала непоколебимого взгляда волшебника, вместо этого глядя на текстуру дерева на голых стенах. — Затем я закрыла разлом, как вы мне показали. И тут что-то схватило меня. Мартина поспешила закончить последнюю часть, тщетно надеясь, что Вил не заметит этого.

— Что-то? — многозначительно спросил старший Арфист.

— Это было существо изо льда и холода. Он назвал себя Вресар, — объяснила Мартина. — С ним было еще одно существо. Я думаю, это мефит. Я убила его.

— Хммм. На этот раз пауза была более продолжительной, и глубокой. — Какой-то элементаль, без сомнения, — пробормотал волшебник себе под нос. — И ты тоже убила это существо или отправила его туда, откуда оно пришло, как тебе было приказано?

— Я не могла отправить его обратно, Джазрак. Разлом был уже закрыт. Чувствуя разочарование из-за невозможности задать вопрос и необходимости оправдываться в своих действиях, женщина осторожно расстегнула верхние завязки блузки и распахнула ее, обнажив плечо. Багровые незажившие шрамы, похожие на молнии, были выгравированы на ее коже. — Вот что малыш сделал со мной. Я разбилась, наполовину замерзла и сломала пару ребер. Я не могла с ним бороться. Только благодаря удаче Тиморы я все еще жива. По крайней мере, я закрыла для вас ваш разлом. И, — добавила она, застегивая блузку и яростно роясь в сумочке, — я вернула ваш проклятый камень! Разве этого недостаточно? Сдерживая свои слова, чтобы окончательно не потерять самообладание, она швырнула камень на голый участок кровати.

Джазрак покачал головой. — Мне жаль, Мартина, — сказал он, хотя в его голосе не было особого сожаления. — Мне жаль, моя дорогая, если это неприятно для тебя, но если ты хочешь быть настоящим Арфистом, то ты должна понимать, что абсолютного минимума недостаточно. Это существо — Вресар, не так ли? С ним следовало разобраться. Тебе следовало позвать на помощь.

— У меня не было возможности, — запротестовала она. — Я была захвачена гноллами. В своем нервном состоянии она начала расхаживать по маленькой комнате, как кошка в клетке.

— Ты смогла передать мне сообщение, молодая женщина, — напомнил ей волшебник. — Ты могла бы добавить только одно слово: «Помогите».

— Разве «Захвачена гноллами» было недостаточно ясно? Это было все, о чем я могла думать в то время.

Джазрак схватил ее за руку, когда она проходила мимо. — Ты должна быть Арфистом. Я не могу бегать каждый раз, когда у тебя возникают небольшие проблемы. Ты должна быть в состоянии позаботиться о себе.

— Вы только что сказали, что я должна была позвать на помощь. Непоследовательность волшебника сводила ее с ума.

— Чтобы разобраться с этим Вресаром, а не с гноллами. В конце концов, ты все-таки сбежала от них. Так что же произошло? И, пожалуйста, упоминай детали.

— Я сбежала от Вресара, но я была ранена и я замерзла. Когда я наткнулась на гноллов, я решила, что лучше всего сдаться им. Она поймала себя на том, что снова переплетает пальцы.

— Мудрый выбор.

— Мне удалось убедить их не убивать меня, — продолжила женщина, хотя решила не касаться вопросов своего брака.

Джазрак потеребил бороду. — Итак, ты обманом заставила одного из них написать это сообщение...

— Да, их шамана Крота, «Ворд Мейкера». Теперь он мой пленник.

— Шаман гноллов, пленник… очень интересно. Волшебник задумчиво постучал пальцем по своему острому носу. — Так как же тебе удалось сбежать?

Мартина почувствовала, как напряглись ее плечи. — Существо Вресар сошло с ледника и, вроде как, захватило племя.

— Как это вроде?

Мартина глубоко вздохнула. — Он убил вождя и занял его место. Это по закону гноллов. Но потом он захотел, чтобы я снова открыла для него проход. Я знала, что не должна этого делать, поэтому сбежала, как только смогла.

Волшебник нахмурился так, что его прекрасная козлиная бородка резко дернулась в ее сторону. — Так теперь он возглавляет этих гноллов? Я предполагал, что ты обладаешь здравым смыслом и можешь отличить истинную опасность от неудобства, — сказал он с режущей холодностью. — Это плохо. В твоем втором письме ничего не говорилось об элементале, не так ли?

Мартина отвернулась. — Нет, не говорилось, — призналась она.

— Почему нет, Мартина?

Она знала, что сейчас будет самое болезненное. — Я боялась, — прошептала она, снова поворачиваясь к нему лицом. — Я действительно хотела преуспеть, чтобы все получилось. Я не хотела, чтобы вы думали, что что-то пошло не так. Кроме того, это всего лишь одно существо, и оно не может вернуться, потому что камень-ключ теперь у вас.

— Это никогда не бывает так просто, Мартина, — отрезал Джазрак. — Мы не можем оставить все, как теперь есть.

— Почему не можем? Разве не вы всегда говорили мне, что Арфисты не могут вмешиваться во все дела? Рейнджер откинула с глаз черную челку. — Это как раз та ситуация, о которой вы мне рассказывали. Вресар не угрожает безопасности Долин или даже Центральных Земель. Это местная проблема, и мы не вмешиваемся в местные проблемы, по крайней мере, так вы мне говорили.

Джазрак выпрямился, скрестив руки на груди, так что возвышался над ней. — Это больше не местное дело, Мартина. Ты не понимаешь, — категорично сказал он. — Ты вовлечена в него, а это значит, что вовлечены Арфисты. Мы не впускали этого Вресара в наш мир, но из-за тебя это существо представляет угрозу безопасности для всех, кто здесь живет. Этим гномам, например. Верно, ты закрыла разлом, но что в этом хорошего, если результаты все равно уничтожат всех поблизости?

— Думаю, не так уж многих, — застенчиво ответила рейнджер.

— Тебе не следовало пытаться что-то скрывать. Грудь Джазрака вздохнула. — Проще говоря, это поставило под угрозу твою карьеру. Да, ты справилась с заданием, но не очень хорошо. Мало того, я поручился за тебя перед остальными, а теперь ты выставляешь меня дураком. Он раздраженно ткнул в ее сторону длинным пальцем. — Теперь у нас нет выбора. Мы должны уладить этот беспорядок, и, упаси нас боги, надеяться, что больше никаких неприятностей не будет.

Чувствуя себя несчастной и униженной, Мартина опустилась на подстилку посреди пола. — Я имею в виду, что есть еще проблемы, — простонала она, закрыв лицо руками. — Гноллы напали на гномов, и теперь гномы Вани собираются с ними воевать.

— Замечательно! — воскликнул Джазрак, его голос был полон сарказма. — Ну, тогда, моя дорогая, нам лучше заняться делом. Полагая, что обсуждать больше нечего, волшебник начал перебирать свои распакованные пожитки. — Я бы хотел поговорить с этим шаманом. Это можно устроить?

Не поднимая глаз, Мартина тупо кивнула. — Может быть, кто-нибудь Вил или Тури сможет показать вам дорогу.

— Вил, это как? — пробормотал Джазрак.

— Он не мой любовник, если вы об этом подумали, — возмущенно сказала Мартина, ее спина напряглась. — Вил спас мне жизнь и с тех пор позволяет мне оставаться с ним.

— Действительно.

— Джазрак, не будьте таким педантом. Женщина была слишком зла, чтобы быть вежливой.

— Ты права. Я веду себя грубо, — ответил Джазрак. — Что он за человек?

Мартина обдумала вопрос, прежде чем высказать свое мнение. — Заслуживающий доверия... порядочный… Он говорит, что был паладином Торма.

— Был? А что случилось?

— Что-то о том, что его бог оставил его. Это было во времена Смуты.

— Хммм... да, это имело бы смысл. Джазрак брезгливо поправил свой камзол, направляясь к двери. — Так, возьми один из тех стульев, — проинструктировал он, указывая на мебель, сваленную в кучу на кровати. — Если мы все собираемся остаться в одной комнате, нам лучше убрать эту кровать.

Мартина оцепенело, принялась за работу. К тому времени, когда Вил вернулся, столы и стулья были аккуратно расставлены у стены коридора за пределами комнаты. Постельное белье и стеганые одеяла были разделены на три части. Две постели были разложены на полу, в то время как маленькая кровать гнома была приготовлена для третьего. Вил воспринял эти новые условия спокойно.

То немногое, что оставалось от ночи, троица проспала: двое мужчин спали на полу, а Мартина свернулась калачиком на кровати. Это ложе ей отдали не из галантности — оба мужчины были слишком высоки, чтобы уместиться на короткой кровати. Даже для Мартины этот сон вряд ли был успокоительным. Хотя ее рост составлял всего пять футов, он все равно был почти на два фута выше роста среднего гнома. Только свернувшись калачиком, как котенок, она смогла уместиться на кровати.

К утру у рейнджера начались судороги от шеи до основания позвоночника. Потягиваясь, она слышала, как кости в ее спине хрустят при каждом движении, но она была благодарна за то, что смогла встать прямо. Она с завистью наблюдала, как Джазрак зашнуровывает свою чистую льняную рубашку, отделанную шахматным кружевом. Запах выстиранной в городе одежды был безошибочно узнаваем после того, как ей неделями приходилось стирать свою одежду в холодных ручьях или вообще не стирать.

Поймав ее взгляд, волшебник кивнул в сторону кучи ткани рядом со своей сумкой. — Я подумал, что тебе это может понадобиться, — сказал он с обманчивой небрежностью.

Охваченная любопытством, Мартина отправилась на разведку. — Джазрак, откуда вы могли знать? — воскликнула она. Сначала она подняла стеганый халат, затем пару шерстяных бриджей, затем льняные блузки и, наконец, длинное плотное платье. — Да ведь это моя собственная одежда! Где вы... Она внезапно замолчала, и ее глаза сузились. — Вы шпионили за мной, не так ли? Каким-то образом, с помощью этого вашего хрустального шара, вы наблюдали за мной.

Джазрак только рассмеялся, в то время как Вил посмотрел на них обоих в сонном замешательстве.

— Сколько же нужно подглядывать, чтобы догадаться, что тебе понадобится одежда? — невинно спросил волшебник. — Я только спросил Джаэль, не оставила ли ты что-нибудь в гостинице, что я мог бы тебе принести.

— О, — просияла женщина, ее лицо покраснело. — Не могли бы вы оба, пожалуйста, отвернуться, чтобы я могла переодеться? Пока они стояли лицом к двери, Мартина не торопилась выбирать наряд. После стольких дней чистая, правильно сидящая одежда была почти в новинку; она была полна решимости наслаждаться — этим переодеванием в нее.

— Все готово, — наконец крикнула Мартина. Увидев ее, Вил удивленно вскинул голову. — Это, э-э, функционально для сражения? — спросил он, явно подозревая о ее выборе, но, и, ошеломленный ее внешним видом. После стольких дней ношения одних и тех же заляпанных камзолов Мартина намеренно выбрала плотно скроенную одежду, которая облегала ее фигуру, но при этом сохраняла тепло.

— Со мной все будет в порядке, Вил. Ты просто не привык к женской одежде. Она улыбнулась реакции бывшего паладина, втайне польщенная. — Тем не менее, спасибо тебе за беспокойство. Импульсивно она наклонилась и быстро поцеловала его в щеку, чем привела мужчину в замешательство. — Теперь нам лучше представить Джазрака нашим хозяевам.

Поиск их хозяев не занял много времени. Сразу за дверью Мартина увидела две пары глаз, которые смотрели вверх при ее появлении. Круглый Тури и его худощавый брат Джука сидели в коридоре на двух стульях, которые Мартина вынесла из комнаты накануне вечером. Блестящие черные косы Тури свободно раскачивались, когда он смотрел на них. Раздался топот ног, когда пара встала, чтобы поприветствовать их.

— Мастера Джука и Тури, — сказал Вильхейм, ныряя в дверь и выходя в коридор. — Я хочу, чтобы вы познакомились с Джазраком из...

— Маг Саэрлуна, — представился волшебник, выходя из комнаты. Два гнома удивленно заморгали, увидев среди них еще одного человека.

— Я прошу прощения за то, что явился без предупреждения, но час был поздний, когда я прибыл прошлой ночью, — сказал Джазрак с сильным гномьим акцентом, демонстрируя свое знакомство с малой расой. Он низко поклонился гномам, его кружевной рукав почти коснулся пола. — Я прошу вашей терпимости и гостеприимства и надеюсь, что смогу отплатить вам любой услугой, которая в моих силах.

Джука и Тури открыто уставились на волшебника, пока лесник Джука, наконец, не пробормотал: — Мастер Вил, вы... э-э... ручаетесь за этого человека?

Вил прикусил щеку, обдумывая просьбу, не особенно стремясь доверить свое слово кому-то, неизвестному ему.

— Я буду образцом поведения, — заверил их Джазрак. С немалой неохотой Вильхейм кивнул. Гномы казались удовлетворенными.

— Я так понимаю, что здесь содержится пленник — гнолл, — не робея, сказал Джазрак. — Я был бы признателен, если бы мог его увидеть. Кто-нибудь может показать мне дорогу?

Стоя позади волшебника, Мартина могла только поражаться тому, как быстро волшебник почувствовал себя как дома. — Я знаю дорогу, Джазрак, — предложила она, но волшебник покачал головой.

— Было бы лучше, если бы ты поразмыслила над своими действиями до настоящего момента, моя дорогая, — прошептал волшебник. — Я думаю, что одна из вещей, в которых ты нуждаешься, — это больше времени для размышлений. С этими словами волшебник убедил Тури выступить в качестве его проводника.

Пухлый гном, мастер магических иллюзий по профессии, был заинтригован возможностью поговорить с волшебником-человеком, и они вдвоем исчезли в коридоре, поглощенные беседой.

— Я приглашаю вас, мастер Вильхейм, встретиться с советом по вопросам, которые касаются как вас, так и нас, — хрипло объявил Джука, как только к нему вернулось самообладание. — У вас есть дом в нашей долине, так что это правильно, чтобы вы присоединились к нам. Из приглашения Джуки было ясно, что оно распространяется только на Вила. Воин вряд ли смог бы отказаться, и вскоре он и гном тоже ушли, оставив Мартину одну. Расстроенная, она вернулась в комнату.

Дзинь!!

Стальной шлем срикошетил от стойки кровати и покатился по полу, отброшенный резким ударом ее ноги в жесткой обуви.

— Черт бы побрал этого человека! За грохочущим лязгом все еще вращающегося шлема последовала ругань. — Наглость, несусветная наглость! Мартина разразилась потоком ругательств, вспоминая самые отборные оскорбления, которым она научилась за годы, проведенные на берегах Внутреннего Моря. К счастью, волшебник не присутствовал при этом, чтобы услышать, как она проклинает его происхождение, его остроумие и особенно его мастерство.

— «Это так на него похоже», — подумала Мартина. Если и было что-то, что беспокоило ее больше всего среди множества раздражающих качеств Джазрака — его снисходительности, его самодовольства, его превосходства, — так это непревзойденная способность Джазрака выдвигаться на первый план в любой ситуации. Он был эгоистичным, властным, даже ребячливым, но больше всего Джазрак обладал талантом превращать даже самое обыденное действие в тайну, которая очаровывала других, даже когда приводила ее в бешенство.

— Волшебники! — возмущалась она, как будто это объясняло все, что беспокоило ее в поведении Джазрака.

Сидя в навязанном созерцании, Мартина сомневалась, что усваивает тот урок, который Джазрак хотел ей преподать. Вместо этого, все, о чем она могла думать, было то, как близка она была много лет назад к тому, чтобы стать любовницей своего наставника. Тогда она была значительно моложе, и Джазрак казался вежливым и лихим. Казалось, он побывал во всех экзотических местах, которые она мечтала увидеть, попробовал на вкус, потрогал и увидел то, что юный рейнджер могла только вообразить. Она была по уши влюблена в него. Теперь эта мысль приводила ее в ужас.

И все же, Мартине пришлось признать в этом человеке определенную элементарную порядочность. Какой бы наивной она ни была, волшебник всегда относился к ней по-джентльменски. Он никогда не использовал ее в своих интересах и всегда честно говорил ей, что, по его мнению, лучше для ее карьеры. Хотя его манеры приводили ее в бешенство, волшебник всегда заботился о ней.

Чем дольше она сидела, тем более странные повороты принимали ее рассуждения. Ее гнев на Джазрака превратился в гнев на саму себя. Она подвела его, несмотря на то, что выполнила задание. Волшебник имел право сердиться на нее.

Ее размышления были прерваны отдаленным ревущим шумом, который глухо разнесся по коридорам. Это был странный звук, один из тех звуков, которые Мартине, несомненно, были знакомы, но она не могла его определить. Она игнорировала его, пока он не повторился снова, доказывая, что это не было просто странным происшествием. Она вышла в коридор, чтобы разобраться.

Ревущая нота зазвучала снова, постепенно затихая, как плачущий ребенок. Она звучала так, будто охотник зовет своих собак, как охотничий…

— Рог! — внезапно выпалила Мартина. — Кто-то снаружи сигналит в рог. Схватив свое снаряжение из комнаты, она побежала по деревянному коридору, пытаясь запомнить дорогу к главному залу. Как раз в тот момент, когда она начала думать, что заблудилась, рейнджер завернула за угол и чуть не споткнулась о Джуку, бросившегося в ее сторону. Инстинктивно они оба отскочили назад, оба потянулись к своим клинкам, прежде чем точно осознали, что происходит. За гномом поспешал Вил, возвышаясь над остальными гномами совета.

Свирепое выражение исчезло с бородатого лица Джуки, когда он узнал человека. — Все к южным дверям! Быстро! Не дожидаясь ответа, Джука пронесся мимо Мартины по коридору.

Арфистка ухватилась за возможность последовать за ним, прежде чем кто-либо успел возразить против ее присутствия. Она знала, что не должна быть частью этого собрания совета, но предположила, что его слова опровергли это ограничение.

Ведомые Джукой, Мартиной и Вилом, гномы поспешили по коридорам, освещенным холодным светом, и прошли через двери, такие низкие, что даже Мартине, едва ли высокой по человеческим меркам, пришлось пригнуть голову. Другие гномы, которых они встретили, пораженные этой странной компанией, выкрикивали вопросы, когда они проходили мимо. Мартина не могла разобрать торопливых ответов. Старейшина Сумало вскоре отстал, его ноги выдавали его возраст. Пока они бежали, к ним присоединились еще люди Вани с копьями и короткими мечами в руках.

Наконец они высыпали в большое фойе у южного входа в лабиринт. Проход был построен без учета людей, и Мартина обнаружила, что стоять прямо невозможно. Низкий потолок заставлял ее чувствовать себя неуютно. Она заметила, что Вил был вынужден скорчиться на полу.

Сумало, сопровождаемый Тури, протиснулся сквозь толпу, чтобы присоединиться к Джуке, шедшему впереди группы. Оглянувшись, Мартина увидела красочную вспышку камзола Джазрака. — Джазрак! — крикнула она, пытаясь дать волшебнику понять, что она здесь.

Изнутри выход из убежища представлял собой элегантное произведение простоты, состоящее из плотно подогнанных панелей из полированной сосны, когда-то светлой, но теперь золотисто-коричневой с возрастом. Глядя на трещины в дверных косяках и истертые половицы, Мартина решила, что они находятся в одной из самых старых частей лабиринта.

К этому времени полдюжины гномов выстроились в неровную линию в ответ на выкрикиваемые Джукой команды. Их оружие представляло собой разномастный набор из того, что было под рукой. Мартина заметила мечи, копья и топоры, а один гном даже размахивал ножом для разделки мяса, оживленно болтая с таким сильным акцентом, что Арфистка не могла его разобрать. Резкие команды Джуки выстроили их в грубую шеренгу, которая заблокировала дверь. Любопытных детей, которые последовали за группой, загнали обратно за линию на случай, если возникнет какая-то опасность.

Пока гномы организовывались, Мартина проскользнула вперед, чтобы воспользоваться возможностью осмотреть поверхность. Опустившись на колени, она приоткрыла маленький глазок в двери. Ослепительный свет ворвался через квадратное отверстие и разлился по истертому полу, отражаясь от золотистой сосны и освещая всю комнату. Морозный сквозняк сопровождал солнечный луч, словно насмехаясь над ее теплом.

— Человек, убирайся оттуда! — рявкнул Джука. Помня, что она всего лишь гостья, но все еще испытывающая любопытство, Мартина начала закрывать створку, но не отрывала глаз от глазка. Прищурившись, чтобы разглядеть что-нибудь отчетливо, она увидела залитый солнцем снег. Морозная утренняя дымка висела над ягодными кустами на краю луга.

Мартина слышала, как ворчание Джуки с каждой секундой становилось все громче, и уже собиралась сдаться, когда заметила движение среди веток. — Джука, посмотри туда, — нетерпеливо прошептала она, отступая в сторону. — У той вырванной с корнем сосны.

Гном прижал глаз к щели. — Я не понимаю, ты имеешь в виду большую белую штуку?

Рейнджер кивнула. — Это Вресар.

Скрипучий рог протрубил снова, звуча громче через отверстие. Рядом с  элементалем стоял гнолл, трубивший в изогнутый рог. Зимний ветер трепал рваную одежду гнолла.

— Он пришел сюда за тобой! — Джука обвинил Мартину, когда старейшина Сумало вышел вперед, чтобы посмотреть.

— Не за мной, — ответила Мартина, покачав головой. — Я никогда не пользовалась этим входом. Возможно…

Джука хмыкнул, не желая перекладывать вину на других. — Ты привела их в эту долину, — настаивал он.

Арфист не могла этого отрицать. Обвинение напомнило ей о словах Джазрака прошлой ночью. Решая одну проблему для Арфистов, она создала другую, и решать ее было в такой же степени ее долгом.

— Мы должны услышать, что скажет Вресар, — сказала женщина, когда Джука не стал отдавать приказ открыть вход.

Суровый маленький человечек фыркнул. — Не о чем говорить. Мы просто убьем его, когда он подойдет ближе

Первой реакцией Мартины на предложение гнома было то, что это решит проблему, и в тот момент, когда слова опережают мысль, она почти согласилась вслух. Однако за этим последовали другие мысли, и она отшатнулась от того, что чуть не сделала.

— Нет, Джука. Женщина говорит мудро. Мы должны выслушать это существо, — неодобрительно сказал старейшина Сумало. — Хейкко, открой дверь.

Златобородый воин кивнул и выдернул массивный засов двери. Мартина, Джука и Сумало отступили в ряды гномов, когда дверь распахнулась внутрь, выпустив дождь ледяных осколков с насыпи над головой. Затвердевший снег осыпался на деревянный пол и лежал там, потрескивая под ногами. Тепло разлилось по коридору, развевая длинные бороды маленьких воинов, приготовившихся к атаке.

На другом конце снежного поля, на опушке леса стоял элементаль, сгорбившись и неподвижно. Позади него, группами по два-три человека, в дымке среди ежевики и деревьев, Мартина увидела призраки воинов Паленого Меха. Как и элементаль, они не двигались.

— Люди грязи! — прохрипел элементаль со своим особым жужжащим акцентом. — Я Вресар, принц льда и повелитель Паленого Меха. Кто будет говорить от имени маленького грязного народа?

Без колебаний старейшина Сумало вышел из шеренги ополченцев и направился к дверному проему. — Я старейшина Сумало. Я говорю от имени Вани. Обычно тонкий голос старого гнома властно разнесся по поляне.

Покрытый льдом лоб элементаля вспыхнул в солнечном свете, и он склонил голову набок, чтобы рассмотреть маленькую фигурку, стоящую перед ним. — Су-ма-ло, — с трудом произнесло существо, выговаривая мягкие слоги своими жесткими губами. — Су-ма-ло, — повторил он, шагая по снегу. — Выходи, и мы поговорим.

— Следите за любыми признаками коварства, — тихо сказал священник Джуке. Воин кивнул, затем жестом подозвал нескольких копейщиков к краю двери, откуда им открывался хороший обзор.

Старый жрец пробрался по занесенной снегом тропинке к центру небольшого поля между лабиринтом и лесом, где уже стоял элементаль. Едва они встретились, как элементаль указал на вход. — Пусть женщина тоже идет, — пронзительно пропищал он. Мартина поняла, что его ледяной палец направлен на нее. Джука мрачно посмотрел на нее, подозревая связь между женщиной и дьяволом.

Отстегнув свой меч, Мартина присоединилась к Сумало на замерзшем лугу. Вдали от укрытия дверей ветер обдувал ее щеки и проникал сквозь легкую одежду, которая на ней была.

— Спикер Вани, послушай меня, — сказал Вресар, когда подошла Мартина. — Отдай мне женщину и камень, который она украла, и я оставлю вас в покое. Она была супругой Хакка, а теперь она моя. Она украла камень у Хакка.

Сумало уставился на возвышающегося элементаля. — В земле гораздо больше камней, чем у Вани. Я не знаю, какой камень вы имеете в виду.

— Женщина знает это! Спроси ее, — прошипел Вресар, его голос потрескивал  морозом. Существо присело на корточки, пока его угловатое лицо не оказалось на одном уровне с лицом старого священника.

Уставшие вены на шее Сумало прочертили иссиня-черные линии, когда священник напрягся. Его глаза сузились, гном повернулся к Арфистке. — Что он имеет в виду, Мартина из Сембии?

— Это был камень, который я нашла на леднике, — солгала Арфистка. — Сейчас у меня его нет. Последний раз я видела его в вигваме вождя. Внезапно она почувствовала благодарность за холод, за то, что ее дрожь скрывала дрожьстраха.

— Ложь! Я знаю, что это ключ! Вот, почему ты украла его, человек! Элементаль почти потянулся к ней, затем сдержался, возможно, опасаясь линии наконечников копий позади нее.

Мартина задрожала. — «Черт! Это существо все знает! Я была слишком заметной. Я не могу позволить ему завладеть камнем». — У меня его нет, — яростно повторила она.

Вресар изменил свою тактику. — Мои рабы говорят, что «Люди грязи» ненавидят «Паленый Мех». И, что я должен повести их на войну против вас. Но я, Вресар, не хочу войны. И вы не хотите войны. Я даю тебе этот шанс заключить мир, Су-ма-ло. Не поддавайся обману этого человека. У нее есть камень. Отдай мне ее и камень. Ледяное лицо существа потрескивало в ожидании.

— Эта женщина — наша гостья. Я не буду нарушать законы нашего племени.

— Она лжет! Острые когти Вресара сверкнули на солнце. — Она украла камень. Она должна быть наказана!

— Твой закон — не наш закон, существо, — огрызнулся Сумало, его гнев возрастал с каждой угрозой. — Мы не начинали эту войну. Вы вторглись в нашу долину.

Элементаль выпрямился. — Мы не видим ни тотемов, ни заявок на территорию, — сказал Вресар с усмешкой.

— Наши дома — вот наши заявки, — ответил Сумало. — Ты убил старого Хадни! Это твое преступление, а не Вани. Демон загудел в пародии на смех, его игольчатый рот растянулся в извращенном подобии улыбки. — Когда все вы будете мертвы, я приведу сюда своего брата, чтобы он здесь позабавился. Больше никаких разговоров! Я буду убивать ваших людей. Потом мы снова поговорим.

Элементаль повернулся и зашагал обратно к лесу, и ожидающим его гноллам. На опушке леса он остановился и оглянулся. — Люди грязи, помните, кто начал эту войну! С этими словами ветер окутал бледное существо плащом из снега, закружив его и скрыв из виду.

— Закройте двери, — прохрипел Сумало, когда они вошли в лабиринт. Клубы его дыхания висели в воздухе, как холодные чары. Мартина протянула руку, чтобы помочь старому гному идти, но он не обратил на нее никакого внимания. Когда они добрались до фойе, остальные быстро принялись закрывать широкие деревянные двери. Створки встретились с громким стуком, и засов с грохотом встал на место.

Сумало указал на ближайших к двери гномов. — Оставайтесь здесь и охраняйте. По трое других будут охранять скалы и восточные входы. Вани, вооружайтесь и готовьтесь к войне!

Глава двенадцатая

Грохот тяжелых шагов раздавался сквозь толстые, засыпанные землей стены убежища, когда воины Вани поспешили выполнить приказ своего жреца. Фермеры и охотники также приступили к своим новым обязанностям.

— Арфист, подождите, — распорядился Сумало, используя тот же командный тон, который он использовал с гномами. Мартина, Вил и Джазрак замедлили шаг, пока священник с Джукой не присоединились к ним.

— Что все это значит, Арфист? Что это за камень, которого хочет получить это существо? Обычно чуткий священник строго посмотрел на нее, совсем как ее отец-кузнец, когда застал ее за игрой с мечами, которые он сделал.

Чувствуя, что она попала в еще одну паутину, охотница объяснила. — Это ключ к разлому, который я закрыла. Если бы это существо завладело им, оно могло бы сломать заглушку и снова открыть разлом, через который оно проникло в наш мир.

— И этот камень у тебя?

Сейчас, когда Джазрак был рядом, Мартина едва ли могла избежать правды.

Если бы она стала отрицать существование камня, волшебник наверняка возразил бы ей. — Да. Я солгала Вресару.

Лицо Сумало исказилось от гнева. — У тебя есть камень, который ему нужен? Разве ты не слышала это существо? Оно будет убивать Вани из-за твоего камня, но ты отказываешься отдать его? Ты не имеешь права подставлять нас, человек. Отдай мне этот камень, и я положу этому конец.

— Нет… она не может этого сделать, — сказал Джазрак, выходя вперед, чтобы поддержать своего товарища — Арфиста. Он поправил свой плащ и твердо встал рядом с ней. — Если это существо откроет разлом, как вы думаете, оно пойдет домой и оставит вас в покое? Нет. Вместо этого придет еще больше таких же дьяволов, и что тогда вы будете делать? Сможете ли вы победить десять, двадцать, сотню ему подобных?

— Так вы говорите, что мы должны сражаться?

— Вы уже выбрали этот путь прошлой ночью, — огрызнулась Мартина. Лицо Сумало покраснело, и он решил проигнорировать нелогичность своих аргументов. — Мы выбирали, а не вы. Вы не Вани. У вас нет права выбирать за нас!

— Старейшина Сумало, — еще раз огрызнулась Мартина, ее терпение было почти на исходе. — Вы слышали, как существо говорило о своих братьях. Если он получит камень, это будет смертью Вани. Пока у нас есть камень, существо сражается в одиночку.

— Не один, а с гноллами, — прорычал Джука.

Женщина повернулась к нему. — Вы охотник, Мастер Джука. В каком случае ваши шансы выше? Против одного медведя или трех?

Гном выругался себе под нос. — Одного, — неохотно ответил он.

В первый раз подал голос Вил: — Арфисты правы. Его голос был ровным и спокойным, что резко контрастировало с растущими страстями с обеих сторон. — Они поступили плохо, но они правы. Сейчас не время спорить между собой. Мы должны действовать как единое целое, иначе мы все проиграем.

Стоя так прямо, как ему позволял низкий потолок зала, Вил встал между двумя группами. — Джука, — сказал бывший паладин тоном, в котором не было ни уговоров, ни диктата, — сейчас мы должны действовать  вместе. Что вы рекомендуете?

— Организовать рейд, — сердито сказал Джука. — Атаковать их первыми, прежде чем они нападут на нас. Рядом с ним Сумало кивнул в знак согласия.

— Но ваша сила в вашем убежище, — запротестовал Джазрак. Вани нечего бояться в своих домах!

— А что вы скажете, старейшина Сумало? Вил прервал его, прежде чем страсти снова вышли из-под контроля.

— Я согласен с Джукой. Мы должны атаковать!

— Мартина?

— Я тоже согласна. Давайте ударим по ним, прежде чем они нападут на нас, и быстро покончим с этим.

— Мужчины, я думаю, мы пришли к согласию, — сказал Вил, кладя руки на плечи Джуки и Мартины. — Мы поможем вам в этом, Мастер Джука, если вы примете нас.

— Тогда встретимся у восточных ворот, — сказал Джука несколько угрюмым голосом. — Мы возьмем их след оттуда. Определившись с планом действий, две группы разделились. Сумало и Джука отправились организовывать своих людей, в то время как три человека направились в свою комнату. Всю дорогу туда Джазрак спорил против мудрости рейда и своей роли в нем. По его словам, он не был подготовлен, у него нет нужных заклинаний, им нужно больше информации, у него нет боевого снаряжения… Литания продолжалась и продолжалась, пока Мартина не убедилась, что Джазрак ищет какой-нибудь предлог, чтобы отступить.

В их комнате волшебник, которому нечего было готовить, ждал снаружи, пока двое других готовились к битве. Действуя быстро, они надели доспехи, которые каждый принес из хижины Вила. На Мартине была эластичная кольчужная туника, искусно сотканная эльфами при свете полной луны, по крайней мере, так утверждал торговец, продавший ее ей. Каковы бы ни были обстоятельства его создания, костюм хорошо служил ей в течение многих лет, чему способствовали тщательные заплатки и тонкий блеск масла. Когда она натянула его, металл показался холодным как кость даже сквозь одежду, которая была под ним. Открытый шлем плотно прилегал к ее меховой шапке, поэтому она, в конце концов, решила отложить шлем в сторону. Она скучала по легкому прикосновению своего меча, который она окрестила Морским Псом, но оружие, которое она позаимствовала у Вида, было достаточно прочным. У нее еще были лук и колчан, которые она перекинула через плечо. — Готов? — спросила она, наконец.

— Ты можешь помочь мне с этой застежкой, — проворчал Вил. Воин почти закончил застегивать свой старый потрепанный нагрудник, последнюю часть своих доспехов, непревзойденную коллекцию из кожи, цепей и металлических пластин. Это был старый костюм, и он хорошо подходил владельцу, доспехи с годами приспосабливались к его телу. Крупный мужчина двигался в нем легко, и без иногда раздражающих скрипов и лязга плохо сделанной пластинчатой кольчуги. Меч и кинжал были в его руках, и он кивнул, что готов идти.

Джазрак ждал в холле. Позаимствовав одно из старых одеял, он завернулся в него так, что его лицо едва выглядывало через небольшую щель наверху. — Я все еще думаю, что нам нужно больше информации, — пожаловался волшебник, даже когда они начали двигаться по коридору.

Как только все трое приблизились к восточным воротам, фантастическая фигура, с головы до ног закованная в железный костюм с торчащими шипами, неторопливо вышла из-за угла и чуть не врезалась в Мартину. Арфистка с трудом узнала мрачного Джуку под причудливыми доспехами. Черная борода гнома была перевязана лентами и заправлена за шею, чтобы не зацепляться за шипы, торчащие из его нагрудника. Его доспехи состояли из трех кусков черного железа, соединенных на груди в соответствии с изгибом мышц.  Железо, изогнутое по   формам, покрывало его руки, бедра и икры.

Само по себе это сделало бы доспехи более чем пригодными для войны, но пластины Джуки были утыканы толстыми, ржавеющими железными шипами, которые выглядели так, будто их протыкали изнутри, так, что острые кончики опасно колебались при каждом движении владельца. Костюм состоял из перчаток, утыканных гвоздями, рук, покрытых шипами, и даже металлического шлема с полной лицевой маской из кованого железа, осторожно зажатой под мышкой. Маска шлема щеголяла чертами гладкой анонимности, с едва заметными очертаниями рта, носа и подбородка. Все это было покрыто острыми, как иглы, концами, которые выступали на ровную длину вокруг черепа, как маска какого-то странного сектанта.

— Что это? Вопрос, полный недоверия, невольно сорвался с губ Мартины.

— Это, человек, мой костюм для борьбы с барсуком, — гордо сказал Джука, почти ударяя колючим кулаком по своей колючей груди.

— Что? Она опустилась на колени, чтобы получше рассмотреть.

— Мой костюм для борьбы с барсуком, — последовал свирепый ответ. — Иногда барсуки забираются в наш лабиринт, и нам приходится их убивать.

— В этом костюме?

— Это старая традиция Вани, Мартина, — пояснил Вил, подходя сзади. — Вани загоняют барсука или росомаху в угол, обычно загоняя их в комнату. Затем один из воинов входит и пытается убить его. По обычаю, удачливый боец вооружен только ножом и этим снаряжением. Мужчина кивнул в сторону доспехов Джуки.

— Вам повезло?

— Это большая честь — убить барсука, — фыркнул Джука. — Я уже убил двух барсуков.

— Именно так их мужчины становятся настоящими воинами, — отметил Вил.

— Но почему такой костюм? — спросила Мартина, осторожно дотрагиваясь до одного из шипов.

— Барсукам не нравятся шипы, человек. Это дает бойцу хороший шанс.

— Шанс? Против барсука?

Джука уставился на нее так, словно она усомнилась в его мужественности. — Ты когда-нибудь дралась с барсуком, женщина? Не делай...

— Вани называют его «туккавааскиво» — маленький подлец, — быстро вмешался Вил. — С этими животными шутки плохи. Я видел, как росомаха сражалась с медведем в двадцать или более, раз больше ее и побеждала, — добавил мужчина.

Гном глубокомысленно кивнул. — Медведь убегает там, где барсук поворачивается и сражается. Вани тоже дерутся, как барсуки. Подойдя к восточным воротам, он оборвал разговор.

В холодном зале гномы собрались в непринужденные компании. Ополченцы разомкнули ряды в ту минуту, когда Джука и остальные вошли в зал, и осадили «остроконечного» гнома вопросами, требованиями и предложениями. В тесном помещении Вил и Джазрак возвышались над сгрудившимися вокруг них гномами. Маленькие воины ощетинились разнообразным оружием, в основном короткими копьями. Короткие мечи, рукояти которых были изрядно потерты от использования, висели в некрашеных ножнах многих других. Под бесформенными слоями их грязно-белых парок угадывалась броня. Среди них покачивались доспехи, шлемы-горшки, ермолки и другие удивительно неуместные головные уборы. В воздухе пахло гномьим потом, маслом и выдохшимся пивом, последнее, без сомнения, было выпито для подкрепления сил перед отправлением в путь.

Когда все голоса заговорили одновременно, Мартина изо всех сил старалась прислушаться, но шум представлял собой смесь криков с таким сильным акцентом, что Арфистка потеряла всякую надежду на понимание.

Наконец Джука, который должен был выполнять функции командира рейда, установил порядок. Организовавшись в отделения, гномы стояли в напряженном ожидании, пока Джука общался со своими избранными капитанами.

— Я не думала, что у гномов так много воинов, — сказала Мартина Вилу. В маленьком зале собралось около сорока Вани. — Они не воины, — мягко ответил Вил. — Ты не можешь считать большинство этих парней воинами. Большинство из них — фермеры. Есть несколько охотников, которые хорошо знают долину, но таких бойцов, как Джука, очень мало.

Вышеупомянутый гном, стоявший среди своих капитанов, кивнул в сторону людей. — Люди тоже с нами. Мастер Вил, которого вы знаете. Женщина тоже может пользоваться мечом. Послышался удивленный ропот со стороны некоторых более традиционных фермеров. — Худой человек — волшебник... по крайней мере, он так утверждает.

Мартине показалось, что представление Джуки было несколько натянутым, будто он не желал признавать их мастерство. Однако, наконец, гном добавил: — Они знают, как сражаться, братья, и каждый меч поможет нам. Они пойдут со мной. Таким образом, они не смогут заблудиться. Слабый смешок вырвался у гномов на их счет.

— Старейшина Сумало уже не так молод, как когда-то, — продолжил Джука, — поэтому у нас не будет священника. Если ваши братья пострадают, вам придется вернуть их в лабиринт для исцеления. Сумало будет готов для этого. Мой брат Тури и волшебник-человек — наши единственные маги.

— Тури хороший маг? — прошептала Мартина Вилу.

Воин пожал плечами. — Достаточно хороший, если вам нужны иллюзии, фокусы света и тени, фантомы и тому подобное. Лучше приготовься к выходу, — добавил Вил, едва заметно кивнув в сторону Джазрака. — Ему нужны лыжи? Джука уже выводил своих болтающих товарищей на улицу, когда Вил снял лыжи с колышков.

— Вовсе нет, — весело ответил Джазрак, услышав вопрос.

Притопывая обутыми в лыжи ногами, чтобы согреться от холода, гномы нетерпеливо ждали людей снаружи. В утренней прохладе их морозное дыхание застревало в бородах и усах, покрывая их белоснежной глазурью. Ожидающие гномы говорили мало, их взгляды были мрачно устремлены на лес. В их старых глазах не было страха, только решимость выполнить стоящую перед ними миссию.

Джука дал сигнал выдвигаться. Наружные двери раздвинулись. — Идем! — рявкнул Джука, едва дождавшись людей. Опытные лыжники, Вани задали быстрый темп,  следуя по следу гнома, идущего впереди. Мартина была удивлена тем, как быстро коротконогие люди могли нестись по снегу, пока они с Вилом старались не отставать. Только Джазрак двигался без длинных досок, вместо этого дрейфуя по поверхности снега, удерживаемый волшебным образом в воздухе, плывя рядом с Мартиной и Вилом.

— Я думал, что такую магию можно использовать только на короткое время, — пророкотал бывший паладин. — Мы, вероятно, будем идти весь день.

Волшебник проигнорировал явное раздражение Вила. — Это верно для заклинаний, да, но структура полета гораздо полезнее. Чтобы продемонстрировать это, волшебник сделал движение мимо воина на лыжах, медленно поднимаясь, пока его ноги не оказались на одном уровне с головой мужчины в шлеме.

Совершенно не впечатленный, Вил проворчал: — Я видел летающих волшебников раньше. Лучники называют их летающими подушечками для булавок. Мартина усмехнулась, потому что волшебники, как правило, были довольно бесполезны как бойцы. Именно их заклинания, а не боевая доблесть делали их могущественными.

Должным образом отчитанный, Джазрак продолжил скольжение по снегу, поднимая на ходу тонкое облако ледяных кристаллов. Поравнявшись со своим спутником на лыжах, Мартина не могла не заметить сардоническую улыбку на губах Вила.

После получаса безостановочного движения Джука прошептал команду остановиться. От лютого холода у Мартины пересохло в горле, и она была благодарна за малейшую передышку в их походе. Она хотела сплюнуть, но во рту пересохло от сухого зимнего воздуха. Ее бока горели, а ноги, казалось, были готовы подогнуться, напоминая ей о том, как мало у нее было опыта движения на лыжах. Зная, что гном остановил колонну не только ради нее, Мартина каким-то образом удержалась, чтобы не рухнуть в изнеможенную кучу. Вместо этого она медленно обнажила свой меч, приглушив пальцами  скрежет там, где лезвие задевало металлическую кромку ножен. Лезвие меча задело и порезало ее палец. Она проигнорировала острый укол, когда несколько капель крови скатились по ее пальцу и шлепнулись, накладываясь друг на друга, на снег. Белые кристаллы растаяли, а затем растеклись в розовую ареолу у ее ног.

Джука тщательно отдавал приказы —  сформировать поисковую линию. Его инструкции были просты — гном понимал, что не может ожидать ничего слишком сложного от своего ополчения. Они должны были выстроиться веером в линию. Если они что-то увидят, то должны замереть и оставаться скрытыми, а затем подать сигнал тем, кто находится слева и справа от них, которые передадут сигнал по цепочке. — И, самое главное, — когда гном сказал это, он многозначительно посмотрел на трех человек, — никто не должен действовать самостоятельно. Никто не должен бросаться в атаку, а ждать, пока не будет дана команда. Чтобы быть уверенным, что они поняли, Джука приказал своим воинам повторить инструкции. Только когда он был полностью удовлетворен тем, что все фермеры и плотники поняли, Джука начал расставлять гномов по местам.

— Ты знаешь, где находятся гноллы? — тихо спросила Мартина Джуку, как только все получили его инструкции. Она задавалась вопросом, был ли гном посвящен в какую-то информацию, возможно, принесенную разведчиком или дальним фермером.

Джука покачал головой из стороны в сторону, затем указал на северо-запад. — Никаких сообщений, но дом Хадни находится в той стороне. Между нами и  его фермой есть защищенное место и пресная вода. Вот где я бы разбил лагерь, если бы был на месте гноллов. Сначала мы поищем там.

Поисковая партия образовала длинную неправильную дугу вдоль кромки леса. Мартина держала Джазрака слева от себя, а Джука занял позицию справа от нее, образовав центр линии. Вил был где-то дальше справа, скрытый из виду белыми, как бумага, стволами берез. За ним был Тури. Мартина догадалась, что Джука был осторожен, держа своих самых способных бойцов под рукой. Таким образом, он мог быстро менять направление, когда враг будет замечен.

Гном помахал лыжными палками в обе стороны; Мартина послушно передала этот сигнал дальше по линии. Осторожно, словно ожидая увидеть гнолла за каждым деревом, разведывательная шеренга вошла в лес, как загонщики на королевской охоте.

Пробравшись через заросшую чащобой опушку леса, что было нелегко на лыжах, Арфистка огляделась в поисках своих фланкеров. Джазрак был рядом с ней, примерно в десяти футах от земли, легко скользя по последней стене ежевики, через которую она только что пробралась. Будучи более опытным лыжником, Джука уже значительно опередил ее. — Черт возьми! — прошипела Мартина себе под нос, неуклюже барахтаясь на лыжах, твердо решив не показывать это Джуке.

Теперь движение стало значительно сложнее, чем раньше. Не было никакой лыжни, проторенной другими, по которой она могла бы следовать. Поиски не продвигались по каким-либо легким путям, таким как охотничьи тропы, поэтому ее маршруту постоянно мешали заросли и тупики, которые вынуждали их медленно обходить. Что еще хуже, где-то за последние день или два кратковременная оттепель превратила то, что было мягкой пудрой, в глазированный пласт льда, который скользил под ее лыжами, как смазанный жиром поросенок. То одна, то другая лыжа неожиданно устремлялась вперед только для того, чтобы пробить корку и полностью исчезнуть в мягком снегу под ней. Прошло совсем немного времени, как она вспотела.

В конце концов, заросли поредели, и лесная подстилка стала более открытой по мере того, как поисковики углублялись в древний лес. Держась своей позиции, Мартина продолжила осматривать лес впереди в поисках признаков их врага.

Поисковики двигались в течение нескольких часов,  в основном, со смертельной медлительностью. Иногда переплетенные сосновые ветви сменялись голыми осинами, и Мартина могла видеть солнце, висящее над самой высокой вершиной горной стены, заставляя лед и голые скалы ослепительно блестеть. Потоки подхваченного ветром снега срывались с неровных склонов и заставляли далекое небо сверкать, как волшебный звездный дождь. Такие проблески были краткими, потому что, как только они прошли прогалины, лес снова сомкнулся вокруг них.

В другой день дикая красота зимнего леса, несомненно, привела бы рейнджера в восторг. Однако сегодня такого удовольствия не было. Мартина была слишком сосредоточена на темных пространствах, которые скрывались между скрипящими деревьями. Птичьи крики, кроличьи следы, поваленные ветром деревья и пятна крови от добычи рыси — все это приобретало, а затем теряло зловещий смысл. Жуткое молчание других искателей нервировало ее.

Прозвучавший шепотом сигнал остановил линию. Пока все остальные ждали, Джука бесшумно исчез в конце их цепи, чтобы разобраться. Мартина была впечатлена скрытностью гнома.

Ей быстро стало трудно оставаться неподвижной. Любопытство и сильный холод заставляли ее продолжать движение.

Наконец маленькая фигурка вернулась. Гном проехал на лыжах мимо своей позиции, чтобы посовещаться с ней. — Мы нашли следы, ведущие на северо-запад. Передай сообщение по цепи. Больше никаких объяснений не требовалось.

С этого момента лыжники двигались с еще большей скрытностью. Хотя долина, безусловно, была хорошо известна гномам, теперь они, по сути, вступали в неизвестный регион, населенный скрытыми ужасами. В то время, как все они утром были спокойны, хотя и мрачны, сейчас они были напряжены. Джука двигался на лыжах с мечом и палками в руках — техника, которой Мартина не была готова овладеть.

Только когда солнце начало свой долгий спуск к верхушкам деревьев на западе, поисковики остановились. Короткое слово пробежало по линии. — Мы нашли их, женщина. Пойдем, — Джука скользнул к ней, чтобы сказать это. С этими словами он углубился в лес. Арфистка подала знак волшебнику позади нее. Она подождала ровно столько, чтобы Джазрак подтвердил ее жесты, прежде чем покинуть позицию и пойти по следу Джуки.

Темп теперь стал необычайно медленным, поскольку их командир осматривал каждый дюйм в поисках признаков врага. Вслед за ней двигались тени остальных, мелькая среди сосен, зарослей и снежных кочек. Эти фермеры были лучше, чем она думала, двигаясь так, будто они выслеживали нервных белок.

Постепенно поисковики сошлись к месту, где Джука лежал животом на снегу у основания большого сугроба. Поиски были закончены, и наступило время нанести удар. Джука тихо отдавал ряд команд, иногда рисуя более подробные инструкции на снегу. Уставшие воины, поджав губы и напрягшись, прислушались, а затем украдкой двинулись вниз по склону; каждый достал свое оружие и направился в лес на назначенный ему пост. Джука положил руку на плечо Мартины, давая знак ей и Вилу оставаться рядом.

— Что я должен делать? — прошептал Джазрак рядом с ней.

— Разве вы не знаете? — прошипела в ответ Мартина, удивленная вопросом. Она предполагала, что волшебник, будучи старше ее и искусный в магии, естественно, был опытен в такого рода делах. Выражение неуверенности в его глазах говорило об обратном.

— Я ненавижу драки, — объяснил он. — Я никогда не был хорош в битвах. Исследования и учеба — вот мои сильные стороны.

Мартина сдержала проклятие, тем более что Джазрак был ее начальником, но она, конечно, хотела бы, чтобы он сказал это раньше. — Тогда отойдите и будьте готовы, — отрезала она, не в силах скрыть нотку презрения в своем голосе. Волшебник напрягся, но, возможно, понимая свое место, принял ее приказ.

Когда воины Джуки заняли позиции, Мартина ожидала, что командир немедленно бросится через сугроб в бой. Вместо этого Джука ждал и прислушивался к любым звукам их врагов. Через несколько минут, когда не было никаких признаков того, что его наступающие воины  обнаружены, он отстегнул лыжи, воткнул их вертикально в снег, а затем заскользил вверх по склону. Вил и Мартина быстро последовали его примеру.

На вершине сугроба троица заняла позицию под прикрытием тонкой поросли молодой березы, пробившейся сквозь снег. Они лежали сбоку от нескольких других гномов, присевших на корточки в снегу. Из-за гребня донеслись рычащие голоса.

Гном протянул руку и прорезал небольшую щель в сугробе, чтобы можно было посмотреть, не выдавая себя. — Вот они, — прошептал он. — Эти скоты.

В чаше сугробов приютился лагерь гноллов. Маленькие палатки из темной кожи были разбросаны по земле. Быстро подсчитав, Арфистка поняла, что их было около двадцати. Вдоль основания большого сугроба — напротив них — были проложены туннели, ведущие в снежные пещеры, подобные той, которую делили она и Крот. В лагере находилось около пятнадцати гноллов, закутанных в меха и тряпки, большинство из них сидели на корточках вокруг большого костра в центре поляны. С привычкой, рожденной в бою, Мартина заметила трех часовых, не особенно внимательных, расставленных на большом расстоянии по краям лагеря. Казалось, они больше беспокоились о своих замерзших ногах и пальцах, чем о темном лесе за сугробами.

Осторожно троица скользнула назад чуть ниже вершины сугроба. — Вы видели какие-нибудь признаки Вресара? — тихо спросила рейнджер у двух других, задаваясь вопросом, не пропустила ли она существо. И гном, и человек покачали головами. Отсутствие существа было одновременно разочарованием и облегчением. Мартина надеялась, что они поймают элементаля здесь и покончат со всем этим, но, в, то, же время, когда демон ушел, их шансы были намного выше.

— Каков план? — спросил Вил.

— Мы превосходим их числом, — отметил Джука. — По моему сигналу мы нападем на них со всех сторон. Убьем всех и уничтожим лагерь. Те, кто сейчас не в лагере, могут замерзнуть или умереть с голоду.

— Не очень-то хороший план, — прокомментировала Мартина.

— Мы не армия. Все должно быть просто. — Он прав, Мартина, — согласился Вил.

Мартина выглянула из-за гребня. — Мы должны придержать часть наших сил, на случай, если появится Вресар. Гном покачал головой, шипы его брони дрогнули, когда он это сделал. — Нет. Мы не можем ослабить атаку, а других воинов, все равно, было бы недостаточно против этого существа. Если монстр появится, мы и ваш волшебник сразимся с ним.

Арфистке не понравилась расплывчатость идеи, но, поразмыслив, она поняла, что Джука был прав. Даже всего рейдового отряда может оказаться недостаточно против элементаля. Она обнажила меч, чтобы показать, что готова.

Джука посмотрел по обе стороны линии, подавая сигнал своим воинам приготовиться. Когда безмолвный сигнал передался от гнома к гному, их лидер надел свой  шлем с шипами. Его свирепые глаза сияли из-за причудливой гладкости черной маски.

С громким боевым кличем гном вскочил на ноги и бросился на ничего не подозревающих гноллов, с ужасающей самоотверженностью пробираясь по пояс в снегу. Его товарищи-гномы подхватили сигнал и бросились на врага, прыгая и перепрыгивая через сугробы так быстро, как только могли нести их короткие ноги. Некоторые крутили мечами над головами, в то время как другие колотили клинками по деревянным щитам. Воздух был наполнен ужасным грохотом, замысловатым призывом жажды крови, сопровождаемым смертоносным гулом и лязгом стали.

Ничего не подозревающие гноллы в замешательстве застыли возле кострища, их дикие глаза смотрели с шоком. Один быстро пришел в себя, отделившись от своих ошеломленных собратьев, чтобы отчаянно карабкаться за воткнутым в снег мечом. Остальные сидели, уставившись, не в силах пошевелиться в течение решающего мгновения, когда гномы обрушились на них.

Почти так же удивленная, как и гноллы, Мартина вскочила на ноги всего через несколько мгновений после того, как Джука возглавил атаку, но даже с ее более длинными ногами она не могла поспевать за разъяренным гномом. Затем внезапно Мартина упала, когда ее ноги наткнулись на участок скрытого льда, и она крепко ударилась о землю.

Ближайший часовой гноллов застыл в изумлении. Когда он, наконец, осознал ситуацию, все, что он мог сделать, это тщетно швырнуть пригоршню снега, прежде чем попытаться убежать. Прыгнув вниз по склону с необычайной скоростью, Джука взмахнул мечом над головой и со всей силы ударил убегающего гнолла по шее. Мясистый звук лезвия, рассекающего мышцы и кости, перекрыл кровожадный гул его собратьев. Свежая кровь хлынула по дуге, когда удар аккуратно отсек шею гнолла, его покрытая чесоткой голова мягко шлепнулась в снег. Обезглавленное тело гнолла, пошатываясь, сделало два безжизненных шага вперед, руки судорожно дергались в воздухе. Затем, хотя его ноги больше не двигались, инерция швырнула тело вперед, разбрызгивая теплую кровь по нетронутому снегу.

Второй гнолл, покрытый боевыми шрамами ветеран, отличавшийся отрубленным ухом, не собирался сдаваться так легко. С хитрой энергией он бросился на ближайшего атакующего гнома и вонзил свои клыки в руку Вани с мечом. Воин взвизгнул, его клинок выскользнул из рук, и гнолл безжалостно отшвырнул его в сторону и бросился за оружием. Оказавшись на мгновение вне досягаемости своих врагов, гнолл напрягся, готовясь к бою, лохмотья, которые он носил, дико развевались вокруг него.

И все же, даже когда гнолл сражался,  приняв боевую стойку, Вани рубили его собратьев. Едва сбавив шаг, Джука пронзительно выкрикнул серию приказов, которые его товарищи-гномы быстро выполнили. Кольцо быстро сомкнулось вокруг гноллов, оказавшихся в ловушке, у кострища, отрезанные от своего оружия. Когда они двинулись вперед, гномы  отступили, в то время как их братья, зашедшие с тыла, ударили гноллов сзади. Один за другим гноллы падали перед превосходящими силами Вани, пока не осталась лишь небольшая кучка, окруженная мертвыми и слепо мечущимися ранеными.

Сковав основные силы, Мартина и Вил оказались лицом к лицу с ветераном. Он был быстр и хитер, постоянно поворачиваясь, чтобы помериться силами то с одним, то с другим. Лицо существа было искажено, его черные губы растянулись в тугой, как у скелета, гримасе. Мартина слышала, как его дыхание стало хриплым, а ноги подкашивались от усталости, но первобытный блеск в глазах гнолла свидетельствовал о его решимости не сдаваться. Танец между охотником и добычей, постоянно меняющий роли между гноллом и человеком, медленно приближался к своему неизбежному завершению.

Пыхтя от усилий пробиться сквозь снег, Вил проворчал: — Я, должно быть, старею. Я больше не могу так продолжать. Тем не менее, он снова сделал выпад, и острие его клинка вонзилось в бок гнолла. Существо взмахнуло мечом в безуспешной попытке парировать удар, и в это мгновение Мартина рубанула по бреши, которую существо оставило в своей защите. Ее клинок попал зверю в живот. С яростью, движимый болью, гнолл парировал второй выпад Вила со злобным лязгом металла и развернулся лицом к Арфистке, отбросив ее назад безумной серией ударов. Когда она, спотыкаясь, вышла за пределы досягаемости, существо, пошатываясь, остановилось. Женщина и зверь стояли, уставившись друг на друга, оба слишком сосредоточенные на своем враге, чтобы чувствовать страх.

Конец противостоянию положил гнолл. Диким прыжком он бросился к Мартине. Завывающий крик гнолла разнесся по лесу, когда ветер сочувственно покачал ветвями. Длинный меч сделал яростный взмах.

Одним грациозным движением Мартина упала плашмя, одновременно делая выпад вверх. Кончик ее меча зацепил атакующего гнолла чуть выше грудины и рубанул вниз. Теплая кровь брызнула ей в лицо, когда гнолл рухнул мимо нее, чтобы умереть, корчась, на земле.

Мартина не теряла времени даром и уже двигалась, чтобы присоединиться к основной битве. Осталось пятеро гноллов, свирепо смотрящих на своих врагов, которые столпились вокруг них со всех сторон.

Находясь в первых рядах гномов, Джука подобрал топор из-под развороченной палатки и, щелкнув запястьем, метнул его, вращающимся движением, в гущу гноллов. Сразу за этим он ворвался в их ряды с окровавленным мечом в руке. Ближайший гнолл вскинул свои мохнатые руки вверх. Это мог быть не более чем детеныш, едва обученный бою и безнадежно уступающий в силе. Одного стремительного выпада Джуки было достаточно, чтобы вонзить его клинок мимо бесполезно защищающихся рук в живот гнолла. Существо, пошатываясь, упало на колени с выражением испуганного изумления на своей вытянутой морде. Джука яростно высвободил лезвие, вскрыв рану, чтобы завершить атаку, его глаза уже остановились на другом гнолле.

Натиск их лидера освободил других воинов Вани от колебаний. С общим порывом группа набросилась на гноллов в потоке ярости. Безнадежно ошеломленные, существа пошатнулись под натиском Вани, тщетно пытаясь вырваться, даже когда они падали с воем агонизирующего ужаса. Сверкнул хор клинков, сначала серебряных, затем окровавленных, когда гномы вслепую рубили своих врагов даже после того, как звери были давно мертвы.

Мартина отвернулась, испытывая отвращение к этому зрелищу. До сих пор Вани казались свирепым, но, тем не менее, сострадательным народом. Теперь, обезумев от жажды крови, они действовали с необузданной жестокостью. Отголоски вопроса Крота о том, кто лучше, гнолл или Вани, заполнили ее мысли. Эти слова заставили Мартину подумать о том, что шаман оказался удивительно точным провидцем.

— Берегись! Рука Вила с силой оттолкнула Мартину в сторону. Раздался громкий удар примерно в том месте, где она стояла. Древко копья вибрировало в снегу рядом с ней. Ее боевые инстинкты ожили, и Мартина двигалась так быстро, как только могла, в разбитом сугробе.

— Убейте их! Убейте маленьких людей! — раздался пронзительный  жужжащий голос у них за спиной.

Развернувшись, Мартина в ужасе посмотрела на снежный гребень. Там, в окружении других гноллов, возвышаясь над ними всеми, был Вресар, жестоко поблескивающий серебром в послеполуденном свете. Джазрака, который должен был наблюдать с гребня, нигде не было видно.

— Ловушка сработала, мои рабы! Убейте их… всех, кроме женщины! Она должна жить, чтобы отдать мне камень!

Глава тринадцатая

— Вон там... их еще больше! Вил переключил внимание Мартины на западную сторону снеговой чаши. Арфистка отвлеклась, когда еще одно копье описало дугу над их головами и вонзилось в сугроб позади них. — Черт бы побрал их паршивые шкуры! Похоже на военный отряд! — выругался бывший паладин.

Из леса в том направлении, куда указывал Вил, донесся лай. Из-за деревьев показалась длинная шеренга одетых в меха, обутых в снегоступы гноллов, окутанных вихрем белого снега. Тявкая и воя, звери атаковали неровными волнами, некоторые сбивались с шага, чтобы пустить в ход стальные копья. Когда шестифутовые дротики со свистом рассекли холодный воздух, мучительный визг доказал, что один из них попал в цель. Внезапно воздух наполнился стрелами, которые молниеносно полетели в плотно сбившихся гномов. Один крик превратился в хор, когда целая дюжина Вани попала под стрелы с железными наконечниками.

— Джука, отступаем, сейчас же! — взревел Вил, сложив руки рупором у рта. Гномы уже осознали опасность и начали в замешательстве отступать. Страх и паника теперь стали их врагами в такой же степени, как и сами гноллы.

— Сюда! Соблюдайте порядок и не паникуйте! Мартина поймала себя на том, что зовет убегающих гномов. Она увидела, что ловушка захлопнулась не полностью. На востоке в рядах гноллов была брешь. Некоторая удача была на их стороне, так как гноллы удержали свои позиции на гребне, либо в замешательстве, либо потому, что они были довольны уже тем, что просто прогнали гномов. Поскольку Вресар визжал от ярости на своих собственных воинов, это была не та возможность, которая, вероятно, продлится долго.

— Ты, ты и ты — в кусты и смотрите во все стороны, чтобы они не обошли нас с фланга, — рявкнула Арфиста, хватая трех ближайших гномов и подталкивая их к бреши. Маленькие человечки барахтались в снегу, так как их лыжи были сняты перед атакой. — Остальные, отступайте вон туда.

Вил добавил свой голос к ее командам; и под руководством двух человек, Вани бешено помчались к лесу. Это было едва ли вовремя, потому что элементаль, наконец, вынудил гноллов идти вперед.

— Джука! — снова крикнул Вил. Лидер Вани все еще оставался в центре лагеря, пытаясь утащить за собой раненого гнома. Видя, что здравый смысл не собирается побеждать страсть, Вил бросился обратно в лагерь, схватил гнома за шиворот и толкнул его к остальным. С маниакальным рывком мужчина перекинул раненого гнома через плечо и побежал за Джукой.

Седовласый гнолл бросился вперед от остальной части своей стаи, приближаясь к обремененному ношей бывшему паладину, но к тому времени Мартина уже сняла свой лук. Оперенная стрела вылетела из ее пальцев и пронзила плечо зверя. Взвизгнув от боли, он повалился на землю, давая Вилу время, необходимое ему, чтобы добраться до безопасного места. Несколько гноллов, рванувшись вперед, метнули свои копья. Одно отскочило от пластинчатой брони мужчины, но он продолжал бежать. Мартина быстро выпустила залп метких выстрелов, которые, хотя и причинили мало вреда, замедлили продвижение гноллов.

Преодолев последний сугроб дикими прыжками, Джука и Вил присоединились к остальным. Без колебаний, Джука выкрикнул быструю серию приказов.

— Ты знаешь дорогу, — крикнула Мартина командиру гномов. — Ты веди остальных. Вил и я будем прикрывать вас. Удивительно, но Джука не стал спорить, а позволил себе оказаться в объятиях Оджакангаса, которому удалось подхватить свои лыжи. Вил отказался от предложенных ему лыж, и Мартина сделала то же самое. Из тех гномов, которым удалось спастись, менее чем у половины были лыжи. Те, кто это сделал, попытались встать на лыжи вдвоем, неловко балансируя при каждом шаге. Вил передал раненого гнома одному из них. — Где был ваш волшебник во время сражения? — сердито потребовал Джука, когда они отправились в путь.

Мартина ничего не сказала, пробираясь по пояс в снегу, стараясь не отставать от гномов. Сквозь свое хриплое дыхание Арфистка напрягалась, чтобы расслышать звуки погони. Она услышала смешанные крики гноллов, некоторые были похожи на волков, идущих по следу, другие лаяли и ссорились, когда существа принялись грабить мертвых. Поверх всего этого Мартина отчетливо услышала пронзительный голос Вресара. Погоня продолжалась, и только она сама и Вил должны были действовать в качестве арьергарда.

Мартина заняла позицию за парой стволов деревьев, которые образовывали V-образную форму — хорошее укрытие для стрельбы из лука. Воткнув стрелы в снег вокруг себя, она ждала, пока Вил оставался рядом, держа меч наготове.

Первые три гнолла, преодолевшие гребень, получили по две стрелы каждый. Мартина отметила, что пять из шести попаданий были удачными, и две ее мишени взвизгнули и шлепнулись в снег. Третий гнолл не сделал ни того, ни другого, потому что стрелы пригвоздили его к стволу дерева. Там он и повис, издавая булькающие звуки, в то время как его руки слабо раскачивались, как у сломанной марионетки.

— Слева от тебя!— Вил прошипел ей на ухо.

Еще одна стрела просвистела между ее пальцами, устремляясь к тени, которая метнулась по залитому солнцем участку. Мартина не видела, куда попала стрела, но вой из леса подтвердил точность ее прицеливания.

— Еще кто-нибудь? — потребовала она, полагаясь на Вила, как на своего наблюдателя. — Пока никого, — прошептал он в ответ.

Они ждали, стараясь не вздрагивать от каждой тени, и могли слышать, как гноллы выкрикивали грубые оскорбления в адрес гномов, хотя больше никто из людей-собак не показывался.

— Как ты думаешь, что они планируют делать? — спросила рейнджер.

— Они напуганы. Какое-то время они будут выкрикивать оскорбления, а потом набросятся на нас.

Мартина кивнула. — Это то, о чем и я думаю.

— Что ты предлагаешь?

— Думаю, что время двигаться, — предложила она.

— Верно, — сказал мужчина. — Дай мне несколько этих стрел. Не задаваясь вопросом зачем, она схватила горсть из своего колчана и передала их бывшему паладину. — Прикрой меня, — сказал Вил. Воин с трудом поднялся на ноги и, согнувшись пополам, побежал к упавшему стволу дерева, и исчез за ним в неистовом прыжке.

В Мартине начала подниматься паника, беспричинный страх, что ее бросили. Когда мужчина не появился, она нервно заерзала и прошипела: — Вил! В ответ — ничего. Крики гноллов становились все яростнее. — Вил! — повторила она чуть громче.

Черноволосая голова Вила высунулась из-за бревна. — Тихо! Брось мне лук, я тебя прикрою.

Сняв стрелу, Арфистка метнула лук, как копье. Бросок был коротким, и на какое-то пугающее мгновение она подумала, что он застрянет между ними, но изгиб лука действовал как полоз саней, и он заскользил по снегу, пока не оказался в пределах досягаемости Вила.

Внезапно лес зазвенел от жужжащей ярости Вресара, которому вторил хор завываний гноллов.

Мартина ждала сигнала мужчины, и когда он последовал, бросилась бежать вслепую. — Быстро, сюда! — приказал Вил, толкая ее дальше в лес почти сразу же, как она перелетела через ствол. Слепо повинуясь, она побежала дальше, чтобы броситься на берег замерзшего ручья. — Готова! — выдохнула она.

Лук снова пересек брешь. Поймав его до того, как он врезался в кусты на дальней стороне, рейнджер немного продвинулась вниз по склону, пока не оказалась позади их первоначальной позиции. Она увидела движущиеся фигуры и, не дожидаясь выяснения, что это такое, сделала серию быстрых выстрелов. Хор визгов и смущенных криков донесся с общего направления движения гноллов. Затем тени преследователей, снова рассеялись по лесу.

Двигаясь от укрытия к укрытию, им, наконец, удалось увеличить дистанцию между собой и преследователями. Не былоникаких сомнений, что гноллы все еще были в погоне — звук их свирепых голосов был достаточным доказательством этого, но существа больше не могли рисковать  двигаться открыто, благодаря язвительным предупреждениям Вила и Мартины.

Оба человека тяжело дышали и промокли от пота, в то время как их одежда стала липкой от сосновой смолы, находящейся на стволах деревьев. Однако ни один из них не чувствовал усталости, будучи слишком занятым погоней.

Настала очередь Мартины двигаться перекатами. Она метнулась через частично тенистую поляну, переходя от тени к тени в попытке остаться незамеченной. Ее усилия почти сошли на «нет», когда высокая фигура вышла из тени ствола дерева прямо перед ней. Это был гнолл, но его внимание было сосредоточено чуть в сторону от нее. Мартина застыла в тени скального выступа, как кролик, пойманный на открытом месте. Существо двигалось медленно, его собачья голова была низко опущена, а тело сгорблено с безошибочной грацией охотника. В одной лапе он держал похожий на тесак меч; в другой — маленький щит, наполовину готовый к бою.

— «Обходят с фланга!» Рейнджер мгновенно оценила ситуацию, и действительно, быстрый осмотр того, что она могла видеть поблизости, сказал Арфистке, что зверь был не один. Тусклые, неуклюжие фигуры крались по заснеженному лесу с обеих сторон, едва различимые, но достаточно близко, чтобы отреагировать на тревогу. Отступив еще дальше в тень скалы, она подала знак Вилу оставаться на месте. Они не могли рисковать промахнуться или вызвать крик  боли, что могло бы насторожить других гноллов. Человека-собаку, находящегося  перед ней, придется убирать вручную. Мартина, молча, обнажила свой меч и стала ждать преследователя.

Женщина дышала лишь немного быстрее, чем крался гнолл, ожидая, когда он сократит расстояние между ними. Она не только наблюдала за ним, но и настороженно следила за его собратьями. Когда, наконец, он подошел достаточно близко, чтобы его можно было достать одним прыжком, Арфистка подняла свой меч, только чтобы удержаться от последнего выпада, который сократил бы разрыв. Она не беспокоилась о том, что потеряет свое преимущество над ним, а только о том, сможет ли она повалить его до того, как поднимется тревога. Она должна была дождаться подходящего момента, момента, когда зверь сможет умереть незаметно для своих товарищей.

Возможность представилась, когда гнолл прошел по одной стороне сугроба, образованного изгородью из высокой сухой травы. С завалом с одной стороны и выступом скалы с другой, лучшей возможности не было. Затаив дыхание, Мартина подождала, пока гнолл не проскочит мимо нее, а затем пробежала последние несколько шагов, чтобы прыгнуть гноллу на спину. Одним движением она вонзила меч в его нижнюю часть спины — под ребра и вверх, к сердцу существа, в то же время, схватив переднюю часть его шлема. Ее пальцы сомкнулись на металле, и она яростно рванула шлем вниз. Наклонившийся следопыт рухнул головой в снег, с мордой, прижатой к груди. Они провалились сквозь замерзшую корку, где тревожный вой гнолла был заглушен густой пылью снега. Мартина всем весом навалилась на спину зверя, вдавливая его морду в снег, в то время как она снова и снова наносила удары своим мечом. Существо брыкалось и извивалось, захлебываясь снегом, когда пыталось закричать, но она цеплялась, прижимаясь ближе, пока не вдохнула животную вонь гнолла.

Наконец существо перестало корчиться, хотя Арфистка нанесла последний удар, чтобы быть уверенной. Оставаясь в согнутом положении, она высматривала признаки каких-либо спасателей гнолла, поворачивая головой из стороны в сторону, как загнанный в угол горный лев, но никого не появлялось. Сугроб скрыл ее от глаз остальных. Ползком, продвигаясь вперед, она достигла места, где снежный холм сужался книзу. Оттуда она могла видеть, как преследователи то появлялись, то исчезали из виду, все еще сосредоточенные на своей цели. Она нарушила их цепь, чего они до сих пор не заметили. Жестами она дала Вилу понять, что сделала, а затем, не обращая внимания на холод, проползла на животе через брешь. Вил последовал ее примеру, стараясь, чтобы его не заметили.

Несколько минут они прятались, как полевые мыши, пока не убедилась, что поблизости нет оторвавшихся гноллов, которые могли бы их обнаружить. Со вздохом облегчения Арфистка села, умирающий свет дня озарил ее, будто она вынырнула из какого-то глубокого, темного мира.

На мгновение, освободившись от своих преследователей, пара максимально использовала эту возможность, пробежав по снегу так быстро, как только могла. Они падали со склонов, наполовину потеряв контроль, и скользили по замерзшим участкам между деревьями.

— Куда делся Джука? Мартина тяжело дышала, когда они, наконец, замедлили шаг вдоль берега ручья.

Вил согнулся пополам, его плечи вздымались. — Вероятно... устремились... по реке, — выдохнул он между глубокими вдохами. Там идти должно быть легче.

— В какую сторону? — спросила Мартина, пошатываясь, чтобы не упасть. Она держала руки, обхватив бока, чтобы они не лопнули от боли.

— Туда. Вил не показал, а просто пустился спотыкающейся трусцой. Набрав полную грудь сырого воздуха, Мартина последовала за ним. Догадка Вила оказалась верной, и двум группам не потребовалось много времени, чтобы соединиться на замерзших травяных кочках, отмечавших край речных лугов.

Мартина заметила, что с Джукой было не более двенадцати гномов… двенадцать из сорока, тех, кто вышел утром. Вероятно, в лесу было несколько отставших, но не было никаких сомнений, что многие Вани пали в лагере гноллов. Двенадцать гномов, усталых и подавленных, стояли среди кочек с тем же унылым безразличием, какое бывает у нищих, потерявших всякую надежду.

— Тури с вами? Или этот волшебник? — это были первые вопросы Джуки; первый был задан нетерпеливо, второй — мрачно, с оттенком угрозы.

Оба человека покачали головами. К его чести, гном воспринял новость хорошо, не выказав ни малейшего гнева или страха, которые он, несомненно, должен был испытывать. Другие новости быстро распространились, и весть о преследовании гноллов вдохнула новую жизнь в уставший отряд Вани. Они налегли на лыжи в отчаянной гонке к лабиринту.

При каждом коротком перерыве гномы напрягали слух, прислушиваясь к звукам преследования. Их усилия не остались без награды. С лесистого хребта вдоль реки доносились переклички гноллов — следопытов, когда они брали след. Их намерения были ясны всем в группе. Это знание придало еще больше сил маленьким поселенцам, с которыми Мартина не могла сравниться.

Арфистка изо всех сил старалась не отставать, не обращая внимания на боль в боках, когда она тащилась по ровным отпечаткам их лыж. Ее пальцы на руках и ногах онемели от холода, который неуклонно лишал ее энергии. Только сильная рука Вила, которая иногда поднимала ее по крутым склонам, а иногда вела через полузамерзшие ручьи, позволяла ей не отставать от группы.

К сумеркам группа подошла к своему последнему этапу, когда выжившие участники рейда приблизились к восточным воротам. Рычащий вой, раздавшийся в зловеще тихом лесу, сказал им, что гноллы, разгоряченные жаждой охоты, были совсем рядом. Пронзительный лай перемежался глухим стуком металла о дерево и лязгом бьющихся щитов. В лесу Арфистка мельком заметила темные движущиеся фигуры, неуклюже пробирающиеся через сугробы. Через равные промежутки времени существа поднимали морды, чтобы посмотреть на заходящее солнце.

Запыхавшаяся группа, наконец, продралась сквозь последние заросли, забыв о всякой осторожности и тишине, и устремилась к склону холма, в котором находились ворота. Человек и гном барахтались на знакомой земле, каждый черпал резервы из глубины души. Впереди измученной и подавленной группы Джука приветствовал тех, кто был внутри, задыхающимся криком, его голос дрожал от одышки.

Гном Вани, шедший впереди Мартины, взвизгнул от боли и резко осел на снег. Из его плеча торчало оперенное древко. Мартина услышала свист еще одной стрелы, пролетевшей совсем рядом с ее ухом. Быстрый взгляд назад показал высокого, оборванного лучника, неуклюже накладывающего очередную стрелу руками в рукавицах, его волчьи уши встрепенулись от возбуждения.

— Лучники! — хрипло и предупредительно прокричала женщина. Вряд ли в этом была необходимость; еще одна стрела вонзилась в снег рядом с покачивающейся шеренгой отступающих гномов.

Впереди осторожно приоткрылась дверь, и гномы испуганно выглянули наружу, встревоженные обрушившимися на них криками и завываниями. Отрывистые команды Джуки побудили их к большей скорости, его голос был резким и хриплым.

Мартина просунула руку под мышку упавшего гнома. — Помоги мне, Вил! Здоровяк схватил другую руку, и они подняли гнома. Бородатый воин подавил крик, когда торчащая стрела изогнулась у него в плече. Два человека протащили гнома через последние несколько ярдов. Рука Вила со щитом, высоко поднятая в качестве экрана, чтобы защитить их от лучника — гнолла, дернулась, когда смертоносная стрела пронзила его деревянную поверхность и вышла с обратной стороны.

Дверь открылась ровно настолько широко, чтобы троица смогла проскользнуть внутрь, поскользнувшись на полированном деревянном полу. Повернув голову, Мартина увидела шеренгу примерно из двадцати гноллов, уже растянувшихся вдоль кромки леса. Внезапный стук стрел о деревянные ворота свидетельствовал, о присутствии более чем одного лучника.

Мартина зубами стащила свои покрытые коркой льда варежки, в то время как толпа Вани навалилась плечами на двери. Вид захлопывающихся ворот и ускользающих шансов заставил гноллов броситься в атаку с дикой самоотверженностью. Створки двери сошлись как раз в тот момент, когда первое из огромных чудовищ с глухим стуком ударилось о тяжелое дерево. Расстроенный хор звериных воплей донесся из-за ворот, а затем давление возросло, в то время как внутри Вани,  хрипя, боролись с их напором.

Постепенно Вани стали уступать большей силе гноллов, давящих снаружи.

— Берегись! — закричал Вил, когда металл заскрежетал по дереву и в щель вонзился меч. Бывший паладин подскочил к порталу и всей своей массой обрушился на раздвигающиеся створки. — Мартина — засов! Помоги им! — крикнул он, мотнув головой в сторону трех старых Вани, которые изо всех сил пытались поднять тяжелую деревянную перекладину над головами и установить ее, чтобы запереть ворота. Арфистка быстро оценила ситуацию и приступила к выполнению задачи. С рывком она просунула плечо под перекладину. Маленькие ручки Вани двигались у нее за спиной, царапая по раненому плечу, пока боль не стала похожа на огонь. С громким стуком засов вошел в металлические скобы.

Дверь дрожала и сотрясалась от ударов гноллов, но держалась крепко. Все внутри, казалось, вздохнули с облегчением. Рядом с Мартиной Вил прислонился спиной к воротам в своей мокрой одежде, с его бороды стекали капли тающего льда и пота. Ее собственные черные волосы промокли от пота. Ее руки дрожали, когда она пыталась успокоить их, а дыхание стало неровным. За ее спиной ворота продолжали трястись, когда гноллы тщетно пытались разбить их.

По всему залу Вани, оцепеневшие от облегчения, пробирались сквозь путаницу брошенных лыж и мечей, чтобы рухнуть в тихих, темных углах зала. Сумало склонился над раненым, его руки были в крови самых тяжелых раненых. Пара старых дев в черных платьях руководила работой команды женщин, которые сновали за Сумало с ведрами горячей воды и льняными бинтами. Горячая вода и кровь растекались по блестящему полу, розовыми струйками просачиваясь сквозь щели между досками.

— Вил, — настойчиво сказала Мартина, — мы пока не можем позволить себе отдыхать. Отказываясь сдаваться изнеможению, Арфистка подобрала под себя дрожащие ноги и зашагала среди измученных гномов, призывая их к действию: — Вставайте! Давайте, не лежите просто так! Вы еще не в безопасности. Возьмите свое оружие. Ворча, гномы поднялись и, пошатываясь, принялись собирать свое снаряжение. Вил с трудом поднялся на ноги и поручил тем, кто был в состоянии, укрепить дверь. Они бегом отправились на поиски балок, молотков и гвоздей, чтобы укрепить ее.

— Где твой чертов друг-волшебник, женщина? — крикнул Джука, дергая Мартину за рукав. — Он убил моего брата!

Взбешенная тоном гнома, Мартина вырвалась из его хватки, почти пронзив руку шипами нагрудника гнома. — Отпусти меня! Я не видела Джазрака, и он не убивал твоего брата!

— Он даже не посылал волшебных огней, вот, — поклялся Джука, его выдающийся нос пылал красным, а глаза были дикими от страсти. — Тури еще не вернулся. Никто даже не видел, как он добрался до леса. Твой друг должен был предупредить нас о  Вресаре. Он был в тылу.

— Я не видела его, ты... ты глупый маленький карлик! — взорвалась Арфистка. Страх и дневная усталость превратили ее раздражение на гнома в ярость, пока ей не пришлось наброситься на него.

— Мартина, Джука! Сейчас не время для этого! — прогремел Вил, протискиваясь между ними. — Мастер Джука, направляйте своих людей. Они будут слушать вас лучше, чем меня. Отделенный от Арфистки бывшим паладином, гном сердито зарычал и поспешил прочь.

— Что касается тебя, Мартина, отойди, — сказал Вил, хватая ее за плечи и направляя к внутренним дверям. Она яростно задрожала в его объятиях. — Тури все еще где-то там. Джука очень беспокоится о нем.

— Черт бы его побрал! — сплюнула женщина, все еще не полностью контролируя себя. — Я имею в виду, черт бы все это побрал. Он прав. Где был Джазрак, когда он был нам нужен? Вопрос повис без ответа.

— Тебе нужен отдых, — сказал Вил. — Кажется, здесь все под контролем. Иди, немного поспи. Я предупрежу тебя, если что-нибудь случится. Я останусь здесь.

— Иди! На этот раз слова Вила не были предложением. — Твое пребывание здесь только провоцирует Джуку. Дай ему время остыть. Убирайся с его глаз долой.

— А как насчет Джазрака?

— Если ты имеешь в виду его поиски, забудь об этом. Мы не можем рисковать, потеряв кого-то еще. Он где-то сам по себе, совсем как Тури. Вил не стал дожидаться ее согласия, а провел женщину коротким путем по коридору, направляясь в сторону их комнаты.

В конце концов, Мартина обнаружила, что стоит одна за пределами маленькой гостевой комнаты. Хотя это был не ее выбор, отдых прямо сейчас был хорошей идеей. Открыв дверь, она наклонила голову и переступила порог. Внутри магические свечи были накрыты, и только самый слабый свет просачивался сквозь колпаки.

— Привет, Мартина, — сказал Джазрак, его меланхоличный голос тихо прошептал из мрака.

Мартина в шоке захлопнула дверь. — Джазрак, где, во имя ада Кайрика, вы были? Что вы здесь делаете? Мартина сжала дверную ручку, в ярости увидев волшебника, скорчившегося на кровати перед ней.

Джазрак посмотрел на нее. Его некогда властный взгляд затерялся в серых впадинах глаз. Царственно ухоженная козлиная бородка и идеальная прическа были в беспорядке; к его седеющим волосам и бороде прилипли кусочки сосновых иголок. Полосы пота и сосновой смолы покрывали его лицо. В испачканной и лишь наполовину зашнурованной одежде Джазрак больше походил на пьяницу, чем на гордого Арфиста, которого она знала.

— Кто-нибудь знает, что вы здесь? — зашипела женщина, прислонившись спиной к двери.

— Нет. Я использовал заклинание, чтобы попасть внутрь, — пробормотал маг. Мартина медленно пересекла комнату, все еще двигаясь как охотница. — Джука хочет вашу шкуру. Я не уверена, что виню его, — сказала она. — Что же там произошло? Гноллы подошли  к нам сзади — прямо оттуда, где вы должны были быть.

С болезненным выражением волшебник откинулся назад и посмотрел в потолок, избегая неумолимого взгляда Мартины.

— Я... запаниковал.

— Что вы имеете в виду, как вы запаниковали? — закричала она, не веря своим ушам. Она понимала, что должна быть более веская причина. Джазрак был могущественным Арфистом, волшебником. Он не мог запаниковать.

— Я имею в виду, что я запаниковал, вот и все! Я сбежал! Джазрак взревел в ответ, обрушивая всю свою ненависть к себе на Мартину. — Когда я увидел, что они приближаются, я ничего не мог сделать! Я боялся… боялся Вресара, смерти и всего такого, поэтому я забыл обо всем и убежал. Теперь ты понимаешь? Это достаточно ясно для тебя? Неужели в вашем мире никто никогда не убегал — или все они славно умерли?

— Вы убежали? Как вы могли? Вы Арфист... — Я не хотел умирать! ... и Арфисты не убегают! Они просто никогда никому не рассказывают!

Последнее заявление Джазрака заставило Мартину замолчать. Они уставилась друг на друга через комнату. Каждый дрожал от страсти, изо всех сил пытаясь сдержать внутреннюю ярость.

Наконец Джазрак заговорил, его голос был умоляющим шепотом. — Мартина, я мог бы быть здесь уже через день после разлома ледника, со своими готовыми заклинаниями. Как ты думаешь, почему я послал тебя сюда?

Она яростно замотала головой, словно отказывая ему в каком-либо понимании.

— Я не воин, — продолжил мужчина с ноткой печали в голосе. — Я даже не боевой волшебник. Я потратил свои годы на чтение свитков и создание магических артефактов, таких как камни, которые ты использовала. Я не сражаюсь. Поэтому, когда что-то нужно сделать, я создаю необходимое устройство, а затем посылаю кого-то, вроде тебя, рискнуть.

— Вы... вы делаете это, а потом у вас хватает наглости прийти сюда и читать мне лекцию о том, что должен делать настоящий Арфист? Мартина импульсивно шагнула вперед и сильно ударила Джазрака по лицу. Даже когда она сделала это, она съежилась от ужаса при осознании того, что она сделала. — О, боги, — выдохнула она. Затаенное уважение смешивалось со знанием того, что волшебник все еще может сломать ее карьеру.

Немного властного огня вернулось к волшебнику, когда он выпрямился на краю кровати. — И все же я был прав. Ты это знаешь. Его гордость исчезла, когда энергия, чтобы удержать ее, покинула его. Он больше не был Джазраком, ее наставником, или Джазраком, Арфистом, а просто Джазраком, истощенным и ущербным. Гнев внутри Мартины остыл вместе с ее прежним испуганным уважением.

— Как я уже говорила, Джука хочет вашу шкуру. Голос рейнджера больше не был сердитым, он был холодным и ровным. — Много гномов погибло в той засаде.

— Я знаю. Я просто не знаю, что делать.

В тишине каждый искал ответ. Наконец Мартина протянула руку. — Камень все еще у вас? Дайте его мне. Его глаза нахмурились в озадаченном подозрении, Джазрак колебался. Затем, вытащив из-под кровати кожаный мешочек, он достал камень-ключ и вложил его ей в руку. Камень ничем не отличался от того, каким он был раньше. Он все также был изрыт ямками и прожилками от собственного внутреннего огня.

Женщина направилась к двери. — Оставайтесь здесь, пока я не приду за вами.

Выйдя, рейнджер поспешила по коридорам, надеясь, что сможет запомнить дорогу. Наконец она добралась до холодной секции с земляным полом, в которой находились загоны для животных. Опустившись на колени рядом с клеткой, она заметила куклу Хакка, все еще лежащую в грязи там, где она ее бросила. Она осторожно стряхнула ее и просунула обратно сквозь прутья.

— «Ворд Мейкер»?

— Я слушаю тебя, человек, — эхом отозвался глухой голос шамана с другой стороны.

— Твой народ хочет войны с Вани? — спросила она.

— Спроси нового вождя Паленого Меха, — с горечью ответил Крот.

— Демоны преисподней используют Вресара! Я имею в виду ваше племя… Заключили бы они мир?

— Наше племя не ссорится с маленьким народом. Мартина услышала возню в соломе, а затем человек-собака выскользнул на свет.

— Если я дам тебе шанс, сможешь ли ты убедить свой народ — твое племя — заключить мир? Мартина присела на корточки, чтобы заглянуть Кроту в глаза.

— Чего ты хочешь, женщина? — прорычал гнолл.

— Ты сделаешь это?

— Моя цена — моя свобода, — заявил шаман.

— Только если они согласятся, — возразила Мартина. — Ну?

Крот облизал свои челюсти. — Я постараюсь. Они могут не послушать меня.

— Достаточно, хорошо. Теперь снова сдвинься назад. Несмотря на обещание гнолла, Арфистка не доверяла ему полностью. Пока Крот присел у дальней стены загона, Мартина перерезала веревки, которыми была закрыта дверь. Как только дверь открылась, она подала ему знак выйти, а затем последовала за сутулым гноллом по коридорам.

Они прошли по коридорам без окон в комнату, где ждал Джазрак. Крот скалил клыки на женщин-гномов, мимо которых они проходили по пути, наслаждаясь тем, как они в ужасе прижимались к стенам коридора.

— Джазрак, вы мне нужны, — позвала Мартина через дверь. — Сейчас, — добавила она, когда волшебник ответил не сразу.

Дверь с грохотом распахнулась, и волшебник-Арфист вышел, приводя в порядок свою растрепанную одежду в слабой попытке вернуть себе хоть каплю достоинства. Он остановился, держа руки поверх камзола, когда увидел Крота. — Что он здесь делает?

— У меня есть идея, — вот и все, что сказала Мартина. Она все еще злилась на волшебника, ей было неудобно даже разговаривать с ним. Но больше всего она не могла смириться с мыслью, что он может критиковать то, что она намеревалась сделать. — Вы сказали, что Арфисты должны все исправить. Что ж, я собираюсь кое-что исправить. Она жестом пригласила Крота и Джазрака пройти по коридору.

— Куда мы направляемся? — спросил Джазрак, пристраиваясь рядом с ней.

— В зал совета. Я предполагаю, что именно там Сумало и остальные — строят планы.

Когда они приблизились к залу совета, мрачный тон голосов внутри подтвердил догадку Мартины. Войдя во внешнюю комнату, где проходили танцы, все трое прошли сквозь молчаливую толпу. Жены членов совета и несколько старших детей-гномов столпились у дверей совета, пытаясь уловить хоть слово из того, что говорилось внутри. Вокруг них кружили дети поменьше, которые на самом деле не понимали, что произошло, но почувствовали важность происходящего по реакции старших.

Теперь сама Арфистка могла слышать мрачную литанию, которая эхом отдавалась изнутри.

— Берл?

— Он ранен, но он вернулся.

— А Хейкко?

— Я думаю, он упал в лагере гноллов.

— Это семнадцать. — Оджакангас?

— Он помогает охранять южные ворота.

Мартина протиснулась в толпу, блокирующую дверь, Крот и Джазрак последовали за ней. Волна тревоги прокатилась по толпе, и гномы расступились перед ними, как вода. Женщины со страхом смотрели на Крота, но выражение их лиц сменилось враждебными гримасами, когда они увидели Джазрака. Рассказы о его роли в кровавом побоище, без сомнения, были среди слухов, которые передавались из уст в уста.

Суматоха у двери предупредила тех, кто находился внутри, об их прибытии. Зал, всегда прежде заполненный старейшинами, был наполовину пуст, особенно верхние ярусы. Присутствующие сидели рядом со стулом Сумало, где священник тщательно делал пометки на свитке из бересты. Вся работа прекратилась в тот момент, когда Мартина провела Крота в зал.

— Что они здесь делают? — спросил Джука у Сумало, будто священник имел какое-то отношение к приходу Мартины. Священник отложил перо в сторону. — Арфисты, вас сюда не звали, — строго сказал он, — и вам здесь не рады. Именно из-за вас и ваших интриг я должен добавить эти имена в список погибших. Белобородые гномы, сидящие вокруг священника, громко заворчали в знак согласия

— Это из-за него! — обвиняюще воскликнул Джука, заметив Джазрака, — гном спрыгнул со скамьи и встал, уперев руки в бока. — Где ты был во время битвы, волшебник? Где была твоя магия? Мой брат и друзья погибли из-за...

— Старейшина Сумало, я прошу разрешения высказаться, — попросила Мартина, пытаясь предотвратить превращение собрания в перебранку.

... — из-за тебя, ты трусливый...

— Старейшина Сумало, пожалуйста! — настаивала Мартина.

Стук! Жезл спикера ударил по пустой скамье. — Джука Тункело! Подождите минутку! Сила слов Сумало заставила гнома замолчать, хотя он оставался прикованным к месту, свирепо глядя на Джазрака.

— Мартина из Сембии, что ты хочешь нам сказать? Мартина ткнула Крота, и гнолл неуклюже отодвинулся в сторону. Губы шамана скривились в легком подобии клыкастой улыбки, когда он прислушался к перебранке между своими врагами.

— У меня есть план, как остановить боевые действия и вывести Вресара из долины, — начала женщина, выходя в центр зала.

— Что это, человек? — усмехнулся Джука. — Ты и твой храбрый волшебник собираетесь сами убить этого дьявола?

Мартина резко повернулась лицом к воинственному гному. — Нет… Я собираюсь отдать ему вот это. Она вытащила из кармана камень Джазрака и подняла его, чтобы гномы могли его увидеть. — Это камень, который хотел получить Вресар.

— Мартина, ты не можешь! — в тревоге выпалил Джазрак, шагнув вперед, чтобы попытаться забрать камень.

Рейнджер отдернула руку. — Я могу и сделаю это, Джазрак. Арфисты обязаны решать проблемы, а не позволять другим делать это за них.

— Но этот Вресар снова откроет проход! Что тогда будет с этими людьми?

Сумало и остальные беспокойно заерзали, когда услышали эту новость.

— Я сказала, что у меня есть план. Джазрак, у вас есть заклинание, которое может быстро вернуть вас в Шедоудейл? — настаивала Мартина. Она видела, что совет колеблется, и ей нужно было быстро высказать свою точку зрения.

— Я могу телепортироваться с помощью вот этого, — ответил волшебник, многозначительно постукивая по кольцу на своем пальце.

Женщина внутренне вздохнула с облегчением, потому что ее идея зависела от магических способностей волшебника. — Тогда мой план таков, — объявила она, поворачиваясь к совету. — Вресар хочет получить камень. Как только существо получит его, оно направится к леднику. Элементаль не интересуется ни вами, Вани, ни вашим лабиринтом. Я отдам ему камень, и тогда он уйдет.

Джука фыркнул. — А как насчет гноллов? — А разлом? — добавил Джазрак.

У Мартины был готов ответ. — Вот, почему я взяла с собой «Ворд Мейкера». Он говорит, что заставит гноллов заключить мир.

— Я попытаюсь, человек, — прорычал Крот, — в обмен за мою свободу.

Мартина вздрогнула от поправки гнолла. Ее план был достаточно рискованным; ей не нужно было, чтобы шаман заставил его звучать еще хуже.

Старейшина Сумало пошевелился на своем стуле, его железные амулеты звякнули. — Как сказал волшебник, это существо по имени Вресар вновь откроет этот проход, и тогда их будет еще больше.

Мартина колебалась. Пришло время, когда ей, наконец, пришлось поступиться своей гордостью. Указывая на волшебника, она объяснила: — Вот тогда подключится он. Джазрак использует свое кольцо, чтобы получить помощь от других Арфистов, потому что эта работа слишком велика для меня. Мы воспользуемся шансом, чтобы подкрепление прибыло вовремя.

— Он? Этот трус? — усмехнулся Джука. Он повернулся спиной и с отвращением забрался обратно на свою скамейку.

— Да, он. У Мартины не было выбора, кроме как броситься на защиту Джазрака. — Он просто отправится домой и получит помощь. Вам не придется полагаться на него в бою. И ему даже не обязательно возвращаться. Мартина знала, что эти слова, должно быть, задели Джазрака, но когда она посмотрела на него, на его лице не было никаких признаков какой-либо реакции.

Старейшины задумчиво погладили свои седые бороды. — А если Вресар убьет тебя и заберет это... эту вещь? — потребовал Джука, все еще ища недостатки в ее плане.

Рейнджер тоже был готова к этому вопросу. — Я планирую спрятать его до нашей встречи. Таким образом, он не сможет просто убить меня и забрать камень.

Сумало повернулся к Джуке и сказал: — Если женщина будет убита, ее план все же может быть реализован. После этого она будет не нужна. Мартина об этом не подумала. Думать об этом сейчас было едва ли утешительно. Она заметила, что Джука мрачно улыбается.

Теперь настала очередь Джуки поглаживать свою бороду, он откинулся на спинку скамьи и задумался. Остальные члены совета с нетерпением ждали, когда он объявит о своем решении. Очевидно, что слово Джуки, одного из немногих воинов Вани, имело большой вес.

Наконец гном наклонился вперед, положив свои маленькие ручки на маленькие колени. — Поскольку женщина хочет рискнуть, я думаю, что мы позволим ей. Пусть Арфисты решают свои проблемы. Мы ничем не рискуем.

— «За исключением еще сотни существ, подобных Вресару, если мы потерпим неудачу», — мрачно подумала Мартина.

Глава четырнадцатая

Вернувшись в свои крошечные покои после еще нескольких часов планирования с гномами, Мартина закончила обсуждать детали с Джазраком. Женщина была переполнена подробностями — наиболее вероятные места, где можно найти гноллов, где спрятать камень, даже через какие ворота она выйдет. Вил слушал с интересом, ничего не говоря все время, пока она излагала план. Он сидел на краю кровати, все еще в доспехах, его волосы были жесткими от высохшего пота. Полосы коричнево-красной крови так и оставались на его одежде.

— Могу я посмотреть это? — спросил бывший паладин, указывая на камень.

Мартина пожала плечами и передала его Вилу. — Это то, чего он хочет, да?

Она кивнула.

Вил поднес его к свету, поворачивая, как ювелир, ищущий изъян в бриллианте. — Он кажется ужасно маленьким, чтобы стоить стольких жизней. Он осторожно вернул камень Арфистке. — Но так всегда бывает.

— С этим камнем Вресар и ему подобные, могли бы захватить весь север, — зловеще сказал Джазрак.

— Я иду с тобой, — объявил воин. Он встал и застегнул свою перевязь, будто вопрос был уже решен.

— Нет, — запротестовала Мартина. — Это мой план, Вил. Я не могу позволить тебе так рисковать.

— Но я нужен тебе. Его голос был полон самоуверенности.

Мартина медленно загорелась. Она уже признала, что ей понадобится помощь, чтобы победить Вресара, но это не означало, что она сама не могла бы справиться. — Я могу постоять за себя, спасибо тебе, Вильхейм Балтсон.

— Я знаю, что ты можешь, но ты не должна идти одна. Тебе понадобится кто-нибудь, чтобы присмотреть за гноллом, пока ты будешь говорить, на случай, если он что-нибудь предпримет. Вил поправил ремни на своем шлеме.

— В этом есть смысл, Мартина, — заметил Джазрак, хотя Мартина не могла не считать совет волшебника подозрительным в таких вопросах.

— Ты собираешься настаивать на этом, не так ли? Чувствуя, что победа не за ней, рейнджер неуклюже поднялась с пола, вес ее брони затруднял движение.

Вил утвердительно кивнул и запрокинул подбородок, чтобы закончить застегивать ремни шлема. — Назови это моим старым «я» паладина. Тебе нужна помощь, и я обязан ее оказать, — слова прозвучали немного сдавленно, когда он возился с ремешком.

— Ты уверен, что ты все еще не паладин? — спросила она с притворным подозрением.

Вил покачал шлем на голове, проверяя надежность застежек. — Я ничего не могу с этим поделать, если я все еще думаю как один из них.

— Хорошо. Это твой выбор. Но я не несу за тебя ответственность, — смягчилась Мартина, повесив на плечо свой лук.

— Не волнуйся. Я могу сам о себе позаботиться.

Внутренне Мартина испытала облегчение от возможности иметь его компанию. Никто из Вани не мог бы пойти с ними, так что остались только она и Вил.

Вооружившись и экипировавшись, пара распрощалась с волшебником. Джазрак остался в комнате, слишком подавленный, чтобы встретиться с гномами в одиночку. — Джазрак, не уходите, пока я не вернусь, — попросила Мартина, когда они направились к двери.

— Я знаю — просто чтобы убедиться, что все прошло по плану, — устало заключил волшебник, закрывая дверь.

Было неудобно отдавать магу приказы, как ребенку, но Мартина прекрасно понимала, что это ее обязанность. Неудобно это или нет, но она не могла допустить никаких ошибок.

Связанный и охраняемый, Крот ждал их в холле. Гномы откуда-то достали его рваные повязки для рук. Увидев, какими грязными они были, Мартина удивилась, что гномы их не сожгли. Даже скрещенные ремни с шипами были возвращены.

— Развяжите его, — приказала женщина, когда один из охранников передал амулеты шаману.

— Вы можете сделать это снаружи, — ответил гном.

Это было не важно, поэтому Мартина оставила это без внимания. Гномы шли впереди. Коридоры лабиринта были пусты и тихи, в них почему-то отсутствовала обычная суета повседневной жизни.

Рейнджер подавила огромный зевок. — Когда ты в последний раз спала? — спросил Вил.

— Я даже не знаю. Сейчас день или ночь? Отрезанная от круговорота света и тьмы внутри норы без окон, рейнджер потеряла всякое представление о времени. Было ли тихо, потому что была ночь? Разве гномов это вообще волнует?

— Уже почти рассвело, — сказал их проводник. Гном привел их в ту часть лабиринта, которую Мартина никогда раньше не видела. — «Насколько велика эта берлога?» — задумалась она. Она слышала об огромных подземных комплексах в диких районах Центральных Земель, но они почти всегда были населены падшими орками и им подобными. Может быть, гномы были еще большими любителями подземного обитания, чем она когда-либо подозревала?

Их прибытие к маленькой двери в конце длинного коридора положило конец этим размышлениям. В самом конце была вырезана небольшая ниша, и здесь два гнома охраняли портал. Часовые виновато вскочили на ноги, убирая шашечную доску с глаз долой и крепко сжимая свои короткие копья. Они нервно оглядывали прибывших.

— Это вход со стороны утеса, — объяснил гид, кивнув в сторону маленькой двери. Она была не более четырех футов в высоту, и вдвое меньше в ширину, и была сделана из тяжелых балок, окованных железом. Набор двойных засовов был прочно закреплен в мощных кронштейнах сверху и снизу. Все в этом конце коридора было черным и гладко отполированным прикосновениями на протяжении многих лет.

Их лыжи висели рядом с дверью на колышках. Гном быстро передал их Мартине и Вилу. Лыж для гнолла не было, но Арфистка уже договорилась о паре снегоступов. В холле было слишком тесно, чтобы они могли надеть свое снаряжение, поэтому Мартина жестом велела открыть дверь, в то время как губы Вила шевелились в безмолвной молитве.

— «В душе он все еще паладин», — внезапно поняла Мартина. Трое гномов уперлись плечами в верхнюю перекладину, и покрытый шрамами черный засов заскрежетал, скользнув в сторону. Затем они вытащили нижний засов из кронштейнов. Когда они повернули железную задвижку, ворота со свинцовым стуком распахнулись внутрь, открывая небольшой квадрат предрассветного утра, заключенный в рамку из толстого снега —  короткий туннелеобразный проход на поверхность.

— Должно быть, им не часто пользуются, — заметила Мартина, вглядываясь в пятно света в конце. Гномы обратили внимание на ее слова, но никак не прокомментировали.

— Это запасной выход… путь к отступлению. Давайте наденем лыжи снаружи, — предложил Вил.

Согнувшись почти вдвое, они втроем наполовину прошли, наполовину выползли по четырем ступенькам на поверхность. Название «Клиффсайд» было выбрано удачно, потому, что ворота вывели их на небольшой выступ утеса, возвышающийся над рекой. В предрассветном сумраке Мартина могла видеть, что склон быстро понижался и густо зарос молодыми березками, которые закрепились на его крутых склонах. Внизу, за пределами тусклого света, она услышала скрип и стон речного льда, в то время как за ними с глухим стуком закрылись ворота, за которыми последовал грохот засовов, когда их задвинули на место.

Вытащив свой нож с костяной ручкой, Мартина разрезала путы шамана. Гнолл нетерпеливо размял запястья и потер их, чтобы восстановить кровообращение в руках. Обладая превосходным ночным зрением, гнолл обшаривал желтыми глазами лес, в то время как его черный нос морщился, выискивая запахи, которые люди никогда не смогли бы различить.

— Надень это, — приказала рейнджер, сунув снегоступы в руки Кроту. Вил держал свой меч наготове, пока Мартина пристегивала лыжи; затем она сделала то же самое для него. Лед тихо потрескивал у них под ногами, когда группа прокладывала путь по тропе. Лыжи с шипением рассекали снег, скрежеща по твердым кускам льда, которые вздымались, как волны на замерзшем море.

Тропа петляла вдоль речного утеса, несколько раз сворачивая, прежде чем, наконец, достигла ровной местности на значительном удалении от лабиринта.

Добравшись до ровного места, Мартина подала знак молчаливой группе остановиться. — Подождите здесь, — прошептала она, как будто вокруг были гноллы. — Я должна спрятать камень. Она скользнула в сторону, в наполненный морозом сумрак леса.

— Сними снегоступы и сядь, — приказал бывший паладин, указывая на гнолла своим мечом. Когда шаман повиновался, Вил приготовился к долгому ожиданию.

Они провели, казалось, целый час в тишине, прислушиваясь к охотничьим крикам сов вдоль реки, последним звукам перед наступлением дневной тишины. Однажды они услышали лающий кашель, который насторожил их обоих, но затем желтый блеск глаз показал, что это рысь, раздраженная их присутствием. Гнолл зарычал и оскалил зубы на дикую кошку, чтобы заставить ее убежать в лес. Это было так близко к разговору, как только могли человек и гнолл.

Скольжение лыж возвестило о возвращении Мартины. Она ничего не сказала о том, где была, полагая, что лучше всего, если только она знает, где спрятан камень. Вил был рад снова начать двигаться и избавиться от холода, который просочился в его тело. Рассветное солнце поднималось над восточными горами, но его лучи создавали только яркие блики и длинные тени, не принося никакого тепла.

— Так, где же нам найти Вресара? — спросил Вил, когда они огибали заснеженные края замерзшего пруда —  продолжения реки с низкими берегами. Горный туман, влага, замерзающая в воздухе, висела на деревьях вдоль кромки берега.

— Сначала мы проверим их лагерь, — ответила Мартина. — Я не думаю, что у них было время подойти ближе к лабиринту. Гномы не видели никаких признаков серьезной активности — ни дыма от костров, ни чего-либо еще. Мое лучшее предположение, что они все еще в лагере, на который мы совершили налет.

Заговорил Крот. — Они там не останутся.

— Почему нет? — потребовала Мартина.

—  Там многие погибли. Эта земля — паавак — место обитания злых духов. Даже Вресар не может заставить моих людей остаться. Мартина доверяла словам шамана, потому что в них был смысл. Места смерти, особенно поля сражений, всегда были опасны, и не только потому, что мертвые могли снова ходить. Всегда существовал риск быть одержимым мстительным духом, все еще обитающим в таких районах.

— Хорошо, тогда мы предположим, что Вресар находится где-то между своим старым лагерем и лабиринтом. Со всеми этими гноллами лагерь будет нетрудно найти.

Внимательно вглядываясь в снег, Мартина углубилась в лес, следуя по тропинке, которая должна была образовать петлю вокруг восточной стороны лабиринта. Раньше, чем она ожидала, они обнаружили на разбитом снегу следы, оставленные несколькими существами, все более или менее следовавшими в одном направлении.

— Определенно гноллы, — прошептала рейнджер после краткого осмотра следов. — Их около двадцати. Видишь снег на отпечатках? Этим следам не может быть больше нескольких часов.

— Как насчет элементаля? — спросил Вил.

Мартина покачала головой. — Его следов здесь нет. Пошли. Женщине не нравилось стоять на месте. Гноллы могут быть где угодно. Возможно, они сделали петлю назад, или может быть, остановились прямо за следующим гребнем. В неуверенности поиска был какой-то трепет, который заставлял ее хотеть продолжать двигаться, особенно когда добыча была такой же хитрой и опасной, как гноллы.

— Будь готов, шаман, — добавила она. — На случай, если мы их найдем. Гнолл зарычал в ответ. Мартина не была уверена, что это означало. «Ворд Мейкер» заверил ее, что он сможет устроить им переговоры. Она предпочла бы использовать белый флаг, предполагая, что такие вещи универсальны, но гноллы, по словам шамана, не поняли бы значения этого жеста. Таким образом, она оказалась вынужденной полагаться на шамана больше, чем ей хотелось. Она была еще счастливее оттого, что Вил был рядом, на случай, если Крот решит предать ее доверие.

Тропа огибала несколько стволов деревьев и разветвлялась — несколько одиноких следов вели в лес, но основная тропа держала устойчивый курс, поворачивая к гребню, который возвышался над восточными воротами. Хребет был образован горным отрогом, который заставлял реку делать широкую петлю и образовывал небольшой утес, на котором располагался лабиринт. Высокая оконечность хребта, на востоке, заканчивалась серией гранитных выступов, которые торчали из снега, как обнаженные позвонки горного хребта. Гноллу, поднявшемуся на вершину скалы, были бы хорошо видны восточные и южные ворота лабиринта Вани. Сделав разумное предположение, Мартина решила, что лагерь находится где-то сразу под гребнем.

Откуда-то спереди донесся скорбный протест ворона.

После этого наступила полная тишина. Не было слышно ни звуков лесных животных, добывающих себе пищу на завтрак, ни каких-либо птичьих криков. Не говоря ни слова, Мартина просигналила об осторожности. Вил вытащил свой меч и приставил его вплотную к спине гнолла, убедившись, что шаман видит его движение. Арфистка держала свое оружие в ножнах. Она хотела вести переговоры и не могла позволить себе никаких недоразумений, которые могли бы привести к битве.

Рейнджер незаметно повела их дальше, используя все свои лесные навыки, чтобы избежать любого шума. Она вздрагивала при каждом шорохе снегоступов Крота. Вскоре они услышали резкие голоса за деревьями, а затем увидели свою цель.

Это был новый лагерь, как и надеялась Мартина. Хотя снег был вытоптан приходом и уходом племени, было поставлено всего несколько грубых палаток. Гноллы сбились в небольшие группы, закутавшись в меха, их оружие было воткнуто в снег рядом с ними. Некоторые предпринимали вялые попытки нарубить дров, но костры пока не дымили. Должно быть, это была холодная и тяжелая ночь для гноллов, как подумала она. Гноллы выглядели измученными, что, вероятно, объясняло отсутствие наблюдателей по периметру лагеря.

Мартина кивком головы послала Крота вперед. — Помни, мы пришли поговорить, а не драться. Ты умрешь первым, если предашь нас, — прошептала она. Уши гнолла дернулись — единственный признак того, что он услышал ее.

Выйдя из-за деревьев, Крот высоко поднял руки. Несколько лиц взглянули в его сторону, и те, кто увидел его, подняли тревогу, вызвавсуматоху, которая прокатилась по лагерю.

— Братья Паленого Меха! — крикнул Крот, его голос был резким на фоне утреннего холода.

По маленьким стаям воинов прокатился рычащий лай.

— Братья Паленого Меха, я привел с собой людей. Они пришли поговорить с вождем Паленого Меха. Я призываю вождя Паленого Меха выйти вперед и говорить от имени своего племени. Крот скрестил руки на груди, выглядя настолько царственно и гордо, насколько позволяло его худое, изможденное тело.

Гноллы колебались в нерешительности. Некоторые сделали несколько шагов вперед, но нерешительно остановились, когда остальная часть стаи попятилась. Их глаза осматривали лес со всех сторон в поисках ловушки. Мечи и копья были осторожно извлечены из снега. Было очевидно, что они не приветствовали шамана, но, ни один его соплеменник не действовал достаточно смело, чтобы склонить чашу весов в ту или иную сторону. Они были сбиты с толку, так как двух человек было недостаточно для нападения, но не было и никаких признаков засады. И все же концепция разговора была им чужда.

— Варка, — обратился Крот к маленькому гноллу в центре лагеря, — твой вождь здесь? Где тот, кого зовут Вресар?

Сверкая глазами, Варка указал на дальний конец лагеря. Крот заметил какое-то шевеление возле самой дальней палатки. Движение определило замаскированную форму элементаля, откинувшегося на снежную насыпь. — Я здесь, предатель, — прогудел он свинцовым жужжанием. — Тебе здесь не рады.

— Я привел людей поговорить, — прокричал Крот через весь лагерь.

— Людей... больше чем один? Я вижу женщину. А кто другой? Элементаль поднялся со снега и медленно двинулся вперед своей походкой на негнущихся ногах. Гноллы отступили в сторону, а затем последовали за своим вождем, более смелые и воинственные позади демона.

— Он не имеет значения, — ответил Крот.

Мартина шагнула вперед шамана. — Я пришла, чтобы положить конец этой битве, Вресар. Ветер унес дрожь в ее голосе.

— Прекратить битву? Почему? Существо склонило голову набок, как, будто ему было любопытно. — Это весело. Я убью вас всех, а потом приведу своих братьев.

Арфистка глубоко вздохнула. — Нет, ты этого не сделаешь. У тебя нет камня.

Вресар придвинулся ближе. Позади Мартины Вил выскользнул из лыж, готовясь к тому, что может произойти дальше.

— Когда ты умрешь, я заберу камень. Это просто.

— Если ты убьешь меня, ты никогда его не получишь. Я спрятала его.

Вресар остановился при ее словах, его похожие на льдинки лицевые выступы изогнулись в раздумье. Затем его измученное лицо, казалось, просветлело. — Я заставлю тебя сказать мне, где он находится.

Мартина ожидала этого. Она надеялась, что ее голос звучал так же твердо, как и ее убежденность. — Это не сработает...

И снова лицо элементаля исказилось, когда он обдумывал ее слова. Его когти постукивали друг о друга, как замороженные колокольчики. — Зачем ты пришла? — промурлыкал он.

Плечи Мартины обмякли, когда каждый напряженный мускул в ее теле расслабился. — Заключить сделку — мир в обмен на камень.

— Мир?

— Оставь Вани в покое, и я скажу тебе, где камень.

— Почему?

Этот вопрос тоже был ожидаемым, и он имел решающее значение. Элементаль должен был поверить и принять ее ответ. Мартина уже продумала несколько ответов, но теперь казалось, что подойдет только правда.

— Потому что я не хочу, чтобы они умирали. Это не их борьба, и я не должна была их впутывать.

— Ты ничего не выбирала, человек. Я сражаюсь с ними, потому что хочу этого, — сказал Вресар с усмешкой.

— Тогда не о чем говорить. Сражайся, и ты никогда не получишь камень, тварь. Арфистка повернулась, чтобы уйти. Она сделала знак Вилу и Кроту следовать за ней. Гнолл тупо посмотрел на нее, но Вил кивнул и тоже повернулся, чтобы уйти.

— Подожди, человек, — рявкнул Вресар, прежде чем они сделали два шага. — Возможно, мы сможем достичь соглашения.

Все еще отвернувшись, Мартина улыбнулась. Ее блеф сработал.

— Что, например?

— Мои рабы не будут нападать на маленький народ. С его чужеродным гулким голосом у Мартины не было возможности оценить глубину искренности элементаля.

— Откуда мне знать, что я могу доверять тебе? — спросила она, поворачиваясь назад.

— Я Вресар. На этот раз она могла слышать шок существа от того, что рейнджер усомнилась в его словах.

— И что? Мартина поймала взгляд Вила, как бы предупреждающий ее не заходить слишком далеко.

— Клятва принцу льда! — выплюнул он, разочарованный ее отказом.

— Так ты клянешься?

— Да, — ядовито ответил он. — Теперь, человек, есть одна вещь, которую я хочу.

— Что?

Элементаль указал на «Ворд Мейкера». — Оставь мне предателя.

У Мартины не было готового ответа на этот неожиданный поворот событий. Быстрый взгляд на шамана подсказал ей его мнение — уши гнолла были прижаты назад в боевой реакции. Позади него Вил почти незаметно покачал головой из стороны в сторону.

— Он живое существо, — прошипел бывший паладин. — Ты не можешь обменять его жизнь.

Арфистка собралась с духом, чтобы встретиться лицом к лицу с элементалем, ее глаза сфокусировались на его покрытом ледяной вуалью лице. Крошечный ротик существа нетерпеливо приоткрылся, пока оно ждало ее ответа. Она медленно покачала головой. — Крот — мой пленник. Он не является частью моей сделки. Он остается со мной. Ей все еще нужен был шаман, чтобы заключить мир с гноллами, как только все это будет сделано.

— Он мой! Он — из племени Паленого Меха, а я — его вождь! — пронзительно закричал Вресар. Он попытался бросаться вперед, растопырив когти…

— Камень! Нет, если тебе нужен камень! — закричала Мартина, когда Крот отпрыгнул назад, чтобы избежать ледяной хватки элементаля.

Вресар внезапно остановился, озадаченный ее словами.

— Причинишь ему вред, и сделка расторгнута, — объявила Мартина. Ее меч оказался в ее руке, будто он волшебным образом выскочил из ножен.

Вил шагнул вперед, чтобы обойти Мартину с фланга, а Крот оказался между ними. Позади Вресара собравшиеся гноллы ощетинились, ожидая слова своего вождя. Поляна была затянута облаками от их горячего дыхания.

Вресар жадно посмотрел на троих, стоявших перед ним. Его когтистые руки медленно согнулись. Наконец он откинул свое тело назад, пока не оказался в охотничьей позе. — Ты можешь забрать его, человек. Он ничего не стоит. Элементаль отступил назад и повернул свою сверкающую голову, чтобы обратиться к остальным членам племени. — Пусть он уходит на этот раз, но если вы снова увидите предателя, убейте его.

Несколько нетерпеливых воплей жажды крови вырвалось из стаи, но большинство хранило молчание, будто оценивая ценность своего вождя по сравнению с их шаманом.

Вресар снова повернулся к Мартине, и под его пристальным взглядом она внезапно почувствовала холод. — Итак, человек, где камень? Арфистка дрожала так сильно, что не была уверена, что сможет устоять на ногах. — На большом острове в реке. Ты найдешь проложенный путь, который приведет тебя к нему. Все трое перестали дышать, ожидая, попытается ли Вресар убить их  прямо сейчас.

Крошечный ротик приоткрылся в легчайшей улыбке, словно почувствовав их страхи. — Уходите, люди, — промурлыкал элементаль. Он указывал на утоптанную тропу, пролегающую через лагерь. — Идите по короткому пути. Никто не причинит вам вреда.

Мартина не стала дожидаться второго предложения, но и не позволила своим страхам заставить себя бежать, осторожно пробираясь через лагерь, ее взгляд постоянно переходил от врага к врагу. Когда они проходили, каждый гнолл слегка отступал в сторону, хотя ни один из них не был покорным. Шерсть на их шеях встала дыбом, уши прижались, и из глоток людей-собак вырывались рычания. Сначала Мартине показалось, что они были направлены на нее, но потом она поняла, что большая часть их внимания была направлена на Крота, который двигался сразу за ней. Шаман шел прямо и во весь рост, ни разу даже не взглянув на тех, кто угрожал ему. Он источал, казалось, почти ледяное спокойствие посреди их животной ненависти.

Как только все трое вошли в лес, они пристегнули лыжи и снегоступы. Единственным, кто заговорил, был Крот. — Я пойду с вами, пока Вресар не покинет мой народ, — прорычал он, — но я свободен.

Мартина покачала головой. — Нет, мы договорились не так. Ты будешь свободен, когда заключишь мир со своим племенем.

Крот сплюнул. — Когда я попытаюсь, ты сказала! Я не могу пытаться сейчас. Они убьют меня.

Мартина покачала головой. — Найди способ, если хочешь обрести свободу. Ее голос был тверд. Вил, обнажив меч, осторожно прижал его к спине гнолла.

Размеренный марш через лагерь превратился в поспешное бегство теперь, когда они скрылись из виду гноллов. Тропа была хорошо проторена, но сильно разбита. Лыжники натыкались и скользили по затоптанным следам своих врагов. В слежавшемся снегу Кроту было нетрудно поспевать за ними, когда они торопливо пробирались сквозь плотно заросшие деревьями склоны.

Карканье воронов предупредило их о том, что что-то случилось. Прежде чем лыжники успели замедлить шаг, c ряда столбов на тропе прямо перед ними с визгом сорвалась стая черных фигур. Несколько отважных птиц остались на месте, не желая отказываться от своих мясистых призов. Вороны клевали ряд бескровных голов, насаженных на концы грубо заостренных кольев. Это были маленькие головы, меньше, чем у человека.

— О, боги! — выругалась Мартина. Она просто не могла смотреть на это.

— Заявка на землю. Мы — Паленый Мех помечаем нашу территорию головами наших врагов. В голосе Крота звучала неистовая гордость.

— Мы? Сейчас ты наш пленник, «Ворд Мейкер», — огрызнулась Мартина.

Пока они препирались, Вил опустился на колени, чтобы осмотреть ужасное зрелище. Он остановился перед одной из  голов посередине. — Это Тури, — тихо сказал Вил.

Мартина заставила себя посмотреть. Птицы проделали основательную работу. Глазницы головы были пусты, и большая часть лица исчезла, за исключением нескольких замороженных кусочков плоти и окровавленных ниточек бороды. — Откуда ты можешь знать? — быстро спросила она, пытаясь сдержать свой гнев.

Мужчина ответил с болью в голосе. Он нежно коснулся бусин, вплетенных в бородку маленького личика. — По косичкам Тури, — объяснил он.

— Маленький народец будет помнить, что нельзя нападать на Паленый Мех, — предсказал Крот, когда они снова отправились в путь.

Глава пятнадцатая

Ошеломленная тем, что она увидела, Мартина толкнула шамана обратно на тропу. Крот предупреждающе зарычал, когда она протиснулась мимо, чтобы возобновить лидерство. — Будь осторожна, человек. Когда-нибудь я не буду твоим пленником. Арфистка быстро выхватила свой меч и, повернувшись, позволила лезвию блеснуть на солнце. Она ничего не сказала, но вложила оружие в ножны и надела лыжи, задавая быстрый темп. После мили петляющего по лесу пути даже Вил, лыжник лучше Мартины, тяжело дышал.

Прямо впереди тропа вырывалась из леса и все ныряла и ныряла вниз по крутому склону к чистым лугам у заболоченного ручья. Как раз в тот момент, когда Мартина собиралась съехать c края, Вил резко остановился. — Давай отдохнем здесь хоть минутку, — настоятельно предложил он. Яростно настроенный соответствовать темпу Арфистки, Крот выдыхал дрожащие клубы пара от напряжения.

Мартина стояла на краю спуска, расстроенная задержкой. Чем дольше она стояла, тем меньше раздражалась, когда наконец почувствовала эффект своего темпа. Пот от напряжения быстро остывал на резком ветру, который поднимался по склону, отводя тепло от ее разгоряченной кожи.

— «Успокойся», — убеждала она себя. — «Ты не можешь изнурять себя здесь. Еще слишком многое предстоит сделать».

Пока она стояла, собираясь с силами, Вил прищурил глаза, чтобы осмотреть склон в поисках наилучшего пути вниз. — Это странно, — внезапно пробормотал он. — Что ты об этом думаешь?

Рукой в перчатке воин указал на густое серовато-белое облако, которое опустилось над лабиринтом менее чем в миле впереди. Извивающиеся ответвления снега поднимались вверх по спиралям ветра только для того, чтобы упасть обратно на землю. Это было похоже на бурю, только что спустившуюся  с гор, но в остальных местах небо было ясным. На глазах у них серая масса закружилась и распространилась, поглотив соседние деревья в своих белых глубинах.

— Кажется, все это распространяется по кругу, — с чувством ужаса отметила Арфистка.

— У твоего друга есть какая-нибудь погодная магия в его распоряжении?  Вопрос застал женщину врасплох.

— У Джазрака? Я не знаю.

— Это точно неестественно.

Крот фыркнул. — Бури — это порождение холода.

— Вресар! Ты же не думаешь...?

Вил кивнул, плотно сжав губы под покрытыми коркой льда усами. — Вресар — элементаль. Он просто мог бы вызвать такую бурю, как эта.

— Двигаемся! Мартина бросилась вниз по крутому склону. Камни и деревья проносились мимо, когда она летела по обледенелому снегу. Арфистка катилась на лыжах почти вслепую, едва удерживаясь на ногах. Внезапно склон закончился, и Арфистка скатилась на ровный луг, все еще стоя на ногах. Резко остановившись, она едва увернулась от Вила, когда мужчина пронесся мимо. Прямо за ним шел Крот. Мартина быстро выхватила свой меч и двинулась к шаману.

— Я должен пойти с вами или замерзну, — прорычал человек-собака, пытаясь встать ниже ее. — Если ты убьешь меня сейчас, от Паленого Меха не будет мира.

Арфистка едва расслышала его угрозу. Схватив его за руку, она подтолкнула его к Вилу, а затем направилась через замерзшее болото. Ругаясь, гнолл медлил, пока Вил не подтолкнул его к шаркающему спринту —  самому быстрому темпу, который мог поддерживать гнолл.

Лес перед ними резко изменился. Вздымающаяся серо-белая стена поглощала лес дерево за деревом. Кружащийся вихрь, казалось, протягивал похожие на облака руки и обнимал каждое дерево, прежде чем утащить свою жертву в свои темные глубины.

Они остановились, не зная, стоит ли им нырять в кружащуюся массу. Граница между солнечным светом и бурей была четко различимой. — Как ты думаешь, что происходит внутри? — спросил Вил.

Мартина вглядывалась во мрак, откинув толстый капюшон своей парки и поправляя боевой шлем. Шторм, обрушившийся на них, представлял собой серую стену, которая поглотила лес всего в нескольких футах от них. — Я не знаю, — прокричала она сквозь вой ветра, — но мне это не нравится. Этот ублюдок Вресар что-то замышляет.

— Если мы войдем туда, нам придется двигаться вслепую.

— Так что же нам делать? Просто стоять здесь? — раздраженно спросила Арфистка. — Помоги мне связать его. Она кивнула на Крота. Безоружный, Крот мог только подчиниться. Вил использовал кусок веревки в качестве поводка, чтобы не дать гноллу исчезнуть, как только они окажутся внутри штормового облака. Гнолл повернулся к воину с горькой улыбкой. — Вресар планирует атаку. В конце концов, моим людям, возможно, будет тепло сегодня ночью в вашем лабиринте.

— Нет, если я смогу упредить это, — пообещал Вил. — А если они это сделают, где же ты сам будешь спать, изгой?

Гнолл зарычал на эти слова, но последовал за Мартиной, когда она переступила черту между солнечным светом и бурей.

Пронизывающая метель жадно поглотила всех троих, заключив их в свои объятия. Едва они прошли десять футов, как весь солнечный свет исчез, оставив только жгучий белый блеск, в котором все растворилось. Густой лес исчез и сменился отдельными стволами, которые исчезали по мере того, как группа проходила мимо.

За свой ограниченный опыт общения с зимой Мартина никогда раньше не попадала в снежную бурю, тем более вызванную магической силой. Почти мгновенно она отшатнулась назад, подгоняемая жгучим порывом ветра. Подхваченный ветром снег хлестал ее по лицу до тех пор, пока ей не пришлось сжать глаза до щелочек, и слезы, которые образовались, едва начали стекать по ее щекам, прежде чем замерзали. Толчок Вила, согнувшегося пополам от шторма, заставил ее двигаться вперед.

— Что теперь? — крикнула она, и ветер сорвал ее слова с губ.

Вил придвинулся ближе, увлекая шамана за собой, и прижался своим закрытым шлемом лбом к ее лбу. — Продолжаем двигаться вперед. Следи за всем, что покажется знакомым, — посоветовал он, лед и снег потрескивали на его бороде, когда он шевелил губами. Несмотря на то, что он кричал ей в лицо, она едва могла расслышать его из-за рева. Она махнула рукой в знак понимания и снова стала перебирать ногами.

— «Но в каком направлении?» Она уже понятия не имела, погружается ли она глубже внутрь или возвращается к внешнему краю снежной бури. Тропа почти исчезла, оставив только сводящие с ума следы, которые, казалось, никогда не вели в тех направлениях, которые ожидала рейнджер. Наконец она заметила дерево, которое показалось ей знакомым. Трудно было быть уверенным, потому что, казалось, во время бури все изменилось. Она решила направиться к сосне, которую, как ей показалось, она узнала. Оттуда она нацелилась на слабые очертания другого дерева не более чем в десяти футах впереди.

Устремленная к своей цели, Мартина наткнулась на кочку, лежащую поперек ее пути. Как только она это сделала, ее лыжи резко остановились, и рейнджер рухнула вперед на насыпь.

Она ударилась обо что-то твердое, а не о мягкий снег. — «Должно быть, это бревно», — подумала она, пока не увидела красный лед под летящим снегом. — Вил! — закричала она, лихорадочно соскребая снежный налет. Под ним, уже остывший и начинающий бледнеть, был гном. Его шлем был расколот, лицо разбито мощным ударом, который не оставил ему надежды на выживание.

— Кто... кто он? — запинаясь, спросила Арфистка.

— Я не знаю. Один из гномов из вчерашнего рейда?

Мартина сняла варежку и прижала ладонь к щеке гнома. — Нет. Он все еще немного теплый, — крикнула она. — Разведчик, наверное. А что с остальными?

Внезапно на ветру раздался навязчивый вой. Гнолл? Мартина не могла сказать. Рейнджер быстро взглянула на «Ворд Мейкера», чтобы убедиться, что человек-собака не ответит. Выражение лица Крота было пустым.

Она решила направиться в сторону звуков. Любая цель была предпочтительнее бесцельного блуждания. — Оставь гнома здесь. Он мертв, — крикнула рейнджер, с трудом поднимаясь на ноги против ветра. Вил задержался на несколько мгновений, бормоча короткую молитву. Она не стала ждать и бросилась вперед.

С каждым деревом, которое вырисовывалось из снежной дымки, с каждым бугорком и тупиком, Мартина ожидала столкнуться с рычащим натиском воинов — гноллов. Не было никакого способа определить, был ли враг близко или далеко, или вообще присутствовал, хотя Арфистка уже была уверена, что Вресар не отправил людей по кратчайшему пути.

Это была удача, удачный поворот колеса Тиморы, который вел их сквозь воющий шторм. Они не встретили ни одного гнолла, хотя и Вил, и Мартина, казалось, видели зверей в любом предмете. Внезапно деревья исчезли, и следы стали более четкими — хорошо прорезанными бороздками в затвердевшем насте. Им пришлось пройти по ним совсем немного, прежде чем они подошли к тяжелым дверям восточных ворот. Их стук в деревянные ворота был едва слышен за воем бури.

Распахнулся глазок, обрамляя пару усталых, налитых кровью глаз. — Мы вернулись! — крикнула Мартина. — Впустите нас! С другой стороны загремели тяжелые засовы, и ворота осторожно приоткрылись. Арфистка распахнула потрескавшиеся створки и поспешила внутрь. Вил загнал Крота внутрь и сам прошел через дверь так быстро, как только мог.

Двое маленьких охранников, старый Тикканен и еще один, стояли напряженные и нерешительные, когда вошла троица. — Закройте эти двери! — рявкнула Арфистка. — Снаружи гноллы.

Слезящиеся глаза старого привратника расширились. — Невозможно! — яростно ответил он. — Луски вернулся бы, чтобы предупредить нас о гноллах.

— Закрой двери, черт возьми! — потребовала рейнджер, скидывая лыжи. Яростность ее команды привела их в движение. — Тот, кого ты назвал Луски — ты отправил его на улицу?

— Не я. Совет отправил его в качестве разведчика.

Мартина выругалась, топая ногами, чтобы согреть их. Вил уже снял лыжи. Он усадил гнолла на маленькую скамейку, чтобы снять со зверя снегоступы. Он оторвался от своей работы. — Ваш разведчик мертв, Тикканен.

Эта новость воодушевила гномов. Ворота быстро захлопнулись и были заблокированы засовами.

— Нужно  сказать старейшине Сумало, — взволнованно сказал Тикканен, как только работа была закончена. Оставив своего спутника наблюдать в глазок на бурю, древний гном заковылял по коридору так быстро, как только могли нести его короткие ноги, чтобы предупредить остальных.

— Вил,— устало сказала Мартина, опускаясь на одну из маленьких скамеек, — ты можешь отвести Крота в его камеру?

Воин кивнул и поднял шамана, который обиженно поднялся. — Встретимся здесь?

Закрыв глаза, она кивнула, затем слушала, как бывший паладин уводит их пленника. Ее разум уже куда-то плыл.

Прошло двадцать минут и ее короткий сон был прерван — фойе восточных ворот было переполнено гномами. Джука стоял в первых рядах в своих  доспехах с шипами. Выжившие после предыдущего рейда гномы нервно слонялись вокруг. Сумало держался сзади, его амулеты позвякивали беззвучным ритмом.

— Вы уверены насчет гноллов, люди? — потребовал Джука, отходя от глазка. — Я не вижу ничего, кроме шторма снаружи.

— А шторм не кажется тебе странным? — спросила Арфистка.

— Сейчас зима. Штормы здесь налетают быстро.

— Нет, Джука, — вмешался Вил. — Этот шторм неестественный. — А что насчет Луски? — добавила Мартина.

— Брат Джука, — взволнованно крикнул охранник у двери, — там что-то движется!

Крррак!

Ворота взорвались внезапным крещендо шума. Визжащий дождь острых деревянных обломков образовал ударную волну взрыва, отлетев от разбитых дверей со всей яростью ураганного ветра. Зазубренное дерево разорвало одежду и плоть, запуталось в волосах Мартины и разорвало ее кожу. Удар отбросил хрупкую женщину к боковой стене, повредив ее здоровое плечо.

Поднявшись на ноги, Арфистка обнажила меч и быстро оценила ситуацию. Визжащий гном, спотыкаясь, прошел мимо, половина его румяного лица была разбита деревом. Воздух наполнили другие крики. В задней части зала рейнджер едва могла разглядеть Джуку среди суматохи, отброшенной назад силой взрыва. Вил растянулся на скамейке напротив нее, испуганный, но, по-видимому, он был в порядке. Гномы между ними оказались в замешательстве.

Сами ворота висели в дверном проеме наполовину разрушенными, расколотые доски поддерживались тяжелым деревянным брусом, который криво лежал в портале, частично перекрывая проем. Холодный воздух со свистом врывался в щели, одна из которых была достаточно большой, чтобы хорошо видеть сквозь нее. За ней, в жутком золотом свете бури, стоял элементаль, его гладкое тело сияло тем же беловатым золотом, что и грунт. На его зверином лице было выражение глубокого удовлетворения, когда он поднял перед собой руки. Серебристо-белая энергия вспыхнула между  кончиками его пальцев, быстро превращаясь в затвердевший шар светящегося льда. Существо откинуло назад свою клинообразную голову с криком триумфа, кровавый вой подхватили гноллы, которых Мартина теперь видела сгрудившимися позади него. Вой эхом разнесся по залу.

Элементаль намеренно снова обратил свое внимание на ворота, подняв ледяную сферу, которая парила между его руками.

— Ложитесь все! — проревела Мартина самым громким голосом, на какой была способна, в то же мгновение, переводя слова в действие. Арфистка едва успела распластаться на полу, как из рук элементаля вырвался второй взрыв. Ледяной шар врезался в частично разрушенные ворота, как камень из катапульты, и взорвался градом ледяных, похожих на иглы осколков. Этот второй взрыв был сильнее первого, так как сломанные ворота давали мало защиты. Зал содрогнулся, и раздались новые крики, когда острый, как бритва, лед пронзил гномов, все еще шатающихся после первого удара. Грязь просачивалась через новые щели в потолочных досках. Перекладина ворот прогнулась, затем с оглушительным треском сломалась. Оставшиеся дверные доски вырвались из рамы и разлетелись по коридору, как снаряды. Перемычка над дверью прогнулась и застонала, по резной балке пробежали длинные трещины. Снег быстро заполнил воздух через зияющее отверстие.

Еще до того, как осели грязь и снег, гноллы бросились вперед. Ворота превратились в разрушенный клубок, преграды больше не было. Первая линия обороны лабиринта была уничтожена в считанные секунды.

— Что это было? — крикнул Вил, карабкаясь вперед, чтобы закрыть брешь. Мартина рывком высвободила свой меч и, спотыкаясь, поднялась, чтобы присоединиться к нему, ступая между скулящими телами гномов, которые были ближе всего к двери.

— Откуда мне знать? — выдохнула женщина. — Сила Вресара, может быть...

Бросок Паленого Меха прервал все дальнейшие разговоры, когда люди-собаки прыгнули через обломки. Первый гнолл, вошедший в пролом, получил оба  меча в грудь и умер, даже не успев преодолеть порог. Он еще не упал, когда другой гнолл с дикими глазами оттолкнул умирающее тело локтем с дороги, нанося удары топором с шипованным обухом, отбрасывая сломанные доски. Человек-волк был быстр, отбивая их клинки, когда он рвался вперед. Другой гнолл с кувалдой ударил по все еще стоящей раме ворот, чтобы увеличить разрыв.

Джука, с окровавленным лицом и горящими глазами, проскользнул между двумя людьми и нырнул под топор гнолла, чтобы вонзить зверю в бедро свое копье с толстым лезвием. Взвыв, гнолл бросился на своего нового мучителя, ослабив при этом защиту. Мартина яростно рубанула по нему, и рука гнолла внезапно отлетела от тела зверя. Гнолл отшатнулся, вскрикнув, когда из обрубка хлынула кровь. Как раз в тот момент, когда Вил двинулся к этому гноллу, обладатель кувалды прорвался сквозь оставшиеся осколки и бешено замахнулся на бывшего паладина. Вил сменил цель в середине замаха и рубанул второго гнолла по лицу. Кувалда беспомощно рухнула вниз, когда гнолл повалился вперед с булькающими брызгами крови, его нижняя челюсть и трахея были перерезаны.

На секунду Мартине показалось, что они втроем, возможно, смогли бы удержать наступающую волну у ворот. Гноллы в первом ряду были убиты, а подкрепление уже отступало, спасаясь от кровавой бойни в дверном проеме.

Затем, слишком поздно, чтобы с этим можно что-то поделать, Мартина увидела, как Вресар поднимает руки для еще одного удара. Крошечный ротик элементаля торжествующе скривился, когда он бессердечно отправил свой разрушительный шар через столпившихся гноллов.

— Боги...

Остальная часть молитвы Мартины была заглушена взрывным ревом. Ударная волна — невидимый пузырь силы, ударила как таран, оторвав Арфистку от пола и отбросив ее хрупкое тело к задней стене. Умирающий обладатель топора получил всю силу магического удара в спину. Теперь его тело шлепнулось вперед с плоским, растопыренным видом, изрытое дырами, пробитыми льдом. Его внутренности вывалились через огромные раны. Джука пронесся по заваленному мусором полу, отскакивая от перевернутых скамеек, которые преграждали ему путь. Вил, которого она едва могла видеть, отшатнулся от боковой стены, неловко уклоняясь от падающих потолочных балок.

Пол оказался твердым, несмотря на то, что падение Мартины смягчил клубок гномов Вани. Ее разорванный бок, покрытый волдырями, принял на себя основную тяжесть скольжения, так что колени Мартины подогнулись, когда она выползла из сопротивляющейся массы.

Никто не спешил в зияющую брешь. Гноллы, по-видимому, не желали нападать, чтобы их вождь не нанес еще один удар прямо по ним. Эта задержка была всем, что было на руку Вани. Женщина схватила ошеломленного Джуку за воротник и оттащила его от центра площадки. — Убирай их отсюда! Мы больше не сможем продержаться.

Джука не стал спорить. Вместо этого он просто слабо кивнул. — Отступайте! — выдохнул он, подталкивая ближайших воинов к внутренней двери. Они не нуждались в дальнейших уговорах.

Сильная рука схватила Мартину за плечо и приподняла ее. — Слава Торму, ты жива! — хрипло выдохнул Вил. — Я боюсь, что лабиринт придется сдать. Он потащил ее к временной безопасности внутреннего зала, поскольку они оба знали, что передышка, предоставленная гноллами, не продлится долго.

— Мы все еще можем победить их, — возразила Мартина. Они были последними, кто прошел через внутренние двери. Они быстро закрылись за ними. К дверям были прислонены столы и скамейки — все, что могло выдержать удар ледяных порывов Вресара.

— Какой ценой, Арфист? Здесь женщины и дети. Крик Вани из внешнего зала, протяжный и мучительный, приковал всеобщее внимание. Гноллы праздновали свою победу. — По крайней мере, это даст нам больше времени, — мрачно заметила Мартина.

— Вы бы пожертвовали и ими тоже? — потребовал Вил, обращаясь не только к женщине, но и к Джуке, чье лицо было суровым. — Пришло время эвакуировать лабиринт.

— Это наш дом! Эта земля у нас в крови, — презрительно прорычал Джука. — Мы не будем убегать. Может быть, если бы тебя  выгнали из твоего дома, и ты бы лениво смотрел, как он горит, человек, но мы будем стоять здесь. Джука с яростью посмотрел на своих товарищей в поисках поддержки, но вместо страстной группы воинов он увидел горстку усталых и напуганных семьянинов, которые не питали ложных иллюзий о чести. Затихающие крики за пределами их видимости напомнили всем о судьбе, которая может быть уготована их женам и детям.

— Джука, человек прав, — выдохнул Старейшина Сумало. Священник был ранен во время первого взрыва и теперь лежал на носилках, обвязанный окровавленными одеялами. — Мы не можем противостоять их магии. Каждая дверь, которую мы закроем, будет взорвана, как и первая. Мы должны подумать о наших семьях.

— Куда мы пойдем, Старейшина Сумало? Если мы покинем наш лабиринт, то замерзнем, — запротестовал Джука. — Это все вина этого человека — ее и ее плана.

— Сейчас вопрос не в том, кто виноват, Джука. Нужно выжить, — возразила Мартина. — Слушай, мы можем спрятаться в хижине Вила.

— К сожалению, она находится в той стороне. Вил указал на двери, ведущие к восточным воротам. — Мы там не выберемся в такую бурю.

Мартина прислонилась к стене. Она просто хотела сдаться. Почему Джазрак вообще предложил ей…

— Джазрак! Боги, я совсем забыла о нем. Он еще не ушел! Лицо Арфистки просветлело, и она повернулась к Сумало и Джуке с новой надеждой. — Соберите женщин и детей в одной из этих комнат на восточной стороне. Убедитесь, что они находятся достаточно далеко от места сражения, и пошлите кого-нибудь, чтобы волшебник присоединился к ним. Он может вытащить нас отсюда.

— Волшебник бесполезен, —  презрительно сплюнул Джука.

— Он — наш единственный шанс.

Раздался громкий стук в дверь, и все нервно посмотрели на нее. — Соберите всех в амбаре, — сухо сказал Джука, неохотно уступая.

Когда внутренняя дверь разлетелась вдребезги от двух звонких взрывов Вресара, гноллы ворвались в пустую комнату. Сбитые с толку, воины с триумфальным воем ворвались в скудную обстановку зала. Они были уверены в победе. Гноллы разбились на охотничьи стаи и рассеялись по пустым залам.

— Давай! — выкрикнул Вил, когда мародеры миновали первый угол. Проход огласился резким звоном арбалетных стрел, выпущенных небольшим отрядом Вани, сопровождавшим его. Громкий крик доказал, что по крайней мере одна стрела попала в цель, но Вил не стал ждать, чтобы увидеть результат. — На следующую позицию — марш! — проревел он. Гномы выскочили из своих укрытий и побежали по коридору, мимо того места, где притаилась Мартина с еще одним небольшим отрядом воинов.

Через несколько минут гноллы осторожно появились снова, выглядывая из-за угла. — Не стрелять, — прошипела Арфистка. Вани рядом с ней слегка задрожал. Голова исчезла, а затем один гнолл медленно шагнул вперед, нервный и настороженный. Мартина подождала, пока он сделал два осторожных шага вперед. — Пли! — крикнула она. Гнолл взвизгнул и рухнул на пол. — Назад, все! — рявкнула она, когда гномы быстро вышли. Едва они добрались до новой позиции Вила за следующим углом, как пригоршня магического льда пролетела по коридору и взорвалась небольшим взрывом прямо там, где они только что были.

— Будь осторожен, Вил. Вресар где-то там, наверху, — тихо сказала Мартина.

— Ты тоже, Мартина, — сказал он с явным беспокойством. — Ты уверена, что тебе не нужна помощь?

— Крот — всего лишь один гнолл. А тебе понадобятся все имеющиеся гномы. Не беспокойся обо мне.

— Я... я только боюсь, что больше никогда тебя не увижу, — неловко сказал здоровяк.

— Они приближаются, Мастер Вильхейм! — крикнул дозорный Вани.

— Иди, Мартина, и пусть благословенные боги идут с тобой. Бывший паладин повернулся к ней спиной, будто был рад, что его прервали, поэтому Мартина оставила его с его командой, тронутая внезапной заботой этого человека.

Мартина хромала по тусклым коридорам, опасаясь, что гноллы могут прорваться сквозь защитников. Отдаленный шум битвы смешивался с более слабыми звуками — плачем ребенка, сбивчивым бормотанием голосов. Обычно теплый лабиринт был холодным — тепло терялось в ночном воздухе через разбитые двери.

Наконец она добралась до загона Крота и тихо поблагодарила Тимору. Она втайне опасалась, что один из Вани — возможно, Джука — мог бы взять на себя смелость избавить долину еще от одного гнолла, но этого, по-видимому, не произошло.

— «Ворд Мейкер»! — крикнула она в загон. — Выйди сюда.

Куча скомканной соломы в задней части зашевелилась, и в тусклом свете блеснула пара диких глаз. — Мои братья идут. Это правда, человек?

Женщина открыла замок и быстро отступила назад, держа свой меч наготове. Долговязый гнолл медленно выбрался из загона, с трудом разминая затекшие суставы, хотя потолок был слишком низким, чтобы семифутовый шаман мог стоять прямо.

Мартина жестом велела ему идти по коридору. — Я не хочу убивать тебя, «Ворд Мейкер», но я это сделаю, если ты вынудишь меня к этому. Даешь ли ты мне слово, что не будешь нападать? Вопрос был почти требованием.

Крот перестал потягиваться, чтобы посмотреть на Арфистку, а затем с вкрадчивым цинизмом спросил: — Почему я должен верить твоим словам? Ты сказала, что освободишь меня.

— Я так и сделаю.

— Почему?

Мартина откинула назад свои жесткие короткие волосы. — Потому что ты «Ворд Мейкер» и ты веришь своим словам, не так ли?

Крот стоял, молча, прислушиваясь к эху, раскатывающемуся по коридору. — Я даю тебе слово, человек. Я не буду нападать. Мои люди все равно убьют меня.

— Хорошо. А теперь иди — быстро.

Они поспешили по коридору, постепенно увеличивая скорость до легкого бега. Они двинулись по темным коридорам — навстречу нервному шуму Вани. Коридоры были пустынны, что было неудивительно, учитывая битву, которая бушевала в подземных залах, но, тем не менее, это казалось странным.

Наконец они добрались до зернохранилища, выбранного Джукой, когда туда прибывали последние беженцы. Дорога быстро заполнилась пожилыми женщинами Вани в плащах, молодыми женами, баюкающими своих новорожденных в пеленках, и детьми, цепляющимися за юбки своих матерей. Старейшины совета, слишком старые, чтобы сражаться, но вооруженные тростями и мечами, руководили последними приготовлениями к побегу, призывая семьи поторопиться, когда они заканчивали упаковывать пакеты с едой и одеялами. Враждебные взгляды следили за гноллом — врагом среди них.

— Мартина! — прогрохотал глубокий бас из коридора. Это был Вил, с последним бойцом из арьергарда, бегущим по коридору. Гномы из его команды проскользнули в комнату и сразу же попытались втиснуться между гномами и приготовленными пакетами с припасами, следя за коридором.

— Что теперь? — спросил Вил.

— Мы надеемся, что Джазрак сможет произнести необходимые заклинания, чтобы вытащить нас отсюда.

— Ты не знаешь? Лицо Вила внезапно исказилось беспокойством. — Я думал, ты это спланировала.

— Почти. Нам просто нужно немного удачи. С этими словами Арфистка протолкалась сквозь толпу, вглядываясь поверх их голов в высокую фигуру Джазрака. Наконец она нашла его, выглядевшего несколько смущенным.

Мартина была потрясена, увидев, что обычно блистательный волшебник, человек, который ценил безупречный уход за собой так же сильно, как и свои заклинания, выглядит таким изможденным. Его худое лицо осунулось; под глазами образовались впадины, подчеркнутые серыми мешками. Даже тщательно ухоженная козлиная бородка, которую Джазрак мог использовать почти как еще один палец, бездушно торчала вниз.

— Джазрак, сюда! Она высоко подняла руку над толпой. Волшебник, спотыкаясь, подошел к тому месту, где она стояла у внешней стены. Он явно спал не больше, чем она, хотя ему не хватало энергии, которую в ней возобновила волна битвы.

— Что мы здесь делаем? Разве мы не должны что-то делать? — в замешательстве спросил волшебник.

— Мы делаем. У меня есть к вам важный вопрос. Когда вы прокрались обратно в нашу комнату после рейда, вы использовали заклинание, верно?

Боль исказила лицо волшебника. — Да... заклинание прохода через стену.

— Вы можете разыграть это прямо здесь и сейчас? Арфистка указала на ближайшую внешнюю стену.

— На самом деле, я снова выучил его наизусть. Но почему...

— Просто сделайте это! У нас нет времени на разговоры, — с облегчением выпалила Мартина. — Просто откройте проход наружу и выведите этих людей отсюда!

Измученное выражение лица волшебника слегка прояснилось. — Я, как ты мне напомнила, старший Арфист.

— Джазрак, вам не обязательно разыгрывать передо мной спектакль.

— Возможно, я смогу искупить, хотя бы частично, прошлые грехи… Пожалуйста, отойдите все назад.

Пока Мартина помогала расчищать пространство вокруг волшебника, Джазрак поправил свою одежду. Затем, поглаживая руками стену, волшебник произнес серию исковерканных фраз. Пока он говорил, деревянная стена, казалось, испарилась, как вода, затем земля и, наконец, слой снега — все это превратилось в ничто. Коридор, широкий по стандартам гномов, был проложен прямо через склон холма. Вой ветра и порыв холодного воздуха доказали, что это не было иллюзией.

— Проход не  будет  оставаться открытым долго, — настойчиво сказал волшебник.

— Джука! Вил! — крикнула Мартина. — Проводите всех в хижину.

Со спокойствием, порожденным страхом, гномы построились в шеренги и поспешно направились через магический проход навстречу бушующей снаружи буре.

Глава шестнадцатая

Амбар остался пуст, за исключением Мартины, Джазрака и горстки Вани, которые вызвались прикрывать отступление. Они уже забили дверь бочонками с припасами и мешками с мукой. Мартина знала, что барьер не выдержит ледяных ударов Вресара, но она не сомневалась, что это замедлит Паленый Мех. За их спинами снег врывался в комнату через волшебный проход Джазрака.

— Продолжайте, Джазрак. Используйте свое кольцо, чтобы пойти и получить дополнительную помощь, — сказала Мартина, как только убедилась, что все остальные ушли. — Мы прикроем вас.

— Я остаюсь с тобой.

Мартина поморщилась. — Послушайте, это может закончиться кровью. Сейчас мне не нужно никакого фальшивого героизма. Кроме того, нам нужно, чтобы вы вернулись в Шедоудейл и попросили помощи Арфистов, чтобы разобраться с Вресаром.

— Это может подождать. Вресар сейчас здесь, и я не думаю, что он уйдет, пока не покончит со всеми нами. Как и ты, моя дорогая, я выбираю свои проблемы, — сказал Джазрак со своей прежней уверенностью. — На этот раз я не убегу. Я нужен тебе. Он подтолкнул ее к волшебному проходу. — Если мы не двинемся сейчас, мы все окажемся в ловушке.

Мартина в отчаянии всплеснула руками. — Отлично. Тогда поиграйте в героя. Она повернулась лицом к Вани. — Всем пора уходить! Гномы быстро побежали по коридору, который Джазрак проделал в склоне холма.

Когда волшебник последовал за маленькими воинами, Мартина сказала: — Я ценю ваше предложение, Джазрак, но сделайте мне одолжение. Будьте осторожны.

Джазрак принял позу притворной гордости, прижав одну руку к груди. — Я? Мне ничего не будет угрожать, моя дорогая. Я все еще вполне способен справиться с несколькими невежественными гноллами.

Мартине пришлось улыбнуться проявлению уверенности волшебника. — Только не увлекайтесь — ради старой дружбы, ладно?

— Ради... старой дружбы. — Волшебник смаковал слова, как  виноторговец из Чессентейна, прежде чем отвесить свой самый величественный поклон и удалиться. Мартина с тоской смотрела, как он поднимается по коридору — она с удивлением поняла, что все еще испытывает некоторое уважение к этому человеку. В последний раз, осмотрев кладовую, она тоже поспешила вверх по коридору.

Заклинание Джазрака открыло путь наружу, где все еще бушевал шторм, его ярость не ослабевала. Протоптанная тропинка беженцев была уже наполовину занесена снегом. Мартина сделала паузу.

— Мы последуем за остальными? — крикнул Оджакангас, ее заместитель, указывая на тропу.

Мартина покачала головой. — Пока нет. — В моем рюкзаке есть веревка. Достань ее. Она наклонилась, чтобы Оджакангас мог просунуть руку внутрь и вытащить скрученные спирали. Взяв веревку, рейнджер растянула ее вдоль воинов. — Держись за нее, — сказала она, — чтобы не заблудиться. С этими словами она обнажила свой меч, готовая к битве, которая, как она знала, должна была вскоре начаться.

— Я пойду вперед. Когда почувствуете натяжение, следуйте за мной и держись за веревку! Не теряя больше ни одной драгоценной секунды, она ринулась в бурю, разматывая веревку на ходу.

Без лыж Арфистка брела по снегу, спотыкаясь о следы, оставленные теми, кто проходил здесь ранее. Наконец она добралась до конца веревки и потянула, подавая сигнал остальным идти вперед. Через несколько минут к ней присоединились остальные члены арьергарда. — Есть ли какие-нибудь признаки гноллов? — спросила она Оджакангаса.

— Пока нет.

— Должно быть, боги все еще немного любят нас, — сказала Арфистка с ледяной усмешкой.

— Действительно. Благодарение Великому Мастеру, — ответил чернобородый Вани.

Группа трижды повторила процедуру. Каждый раз Оджакангас сообщал об отсутствии признаков преследования. Затем штормпрекратился с жуткой внезапностью. Сначала Мартине показалось, что она, наконец, достигла края снежной бури, но это было не так, буря просто прекратилась.

— Наш побег обнаружен! Мартина обратилась к тем, кто был позади нее. — Идите сюда и найдите укрытие! Гномы неуклюже пробирались по снегу, чтобы присоединиться к ней. Когда каждый подходил, она, молча, указывала место для ведения наблюдения. Джазрак она держала под рукой. Если волшебник снова не сломается, его заклинания будут ее лучшим преимуществом.

— Когда это закончится, вам нужно отправиться в Шедоудейл. Понимаете? Было просто слишком рискованно оставлять здесь волшебника, чтобы сражаться. Они нуждались в нем, чтобы привести подкрепление.

Джазрак поднял руки. — Не волнуйся. У меня нет желания делать это больше одного раза.

Шик… тук! Стрела разорвала рукав парки Мартины, бешено вонзившись в толстый ствол позади нее. Там древко сердито загудело, задрожав в дереве.

— Ложись! — крикнула она, толкнув плечом своего спутника в бок. Она действовала инстинктивно, не задумываясь о достоинстве мужчины. Они нелепо шлепнулись в снег.

— Что, черт возьми...

Шик! Шик! Еще несколько стрел просвистели над головой, прямо там, где они только что стояли. Одна с глухим стуком ударилась в то же дерево, в то время как другие с грохотом отлетели в ветви за ним. Взметнулась туча снега, когда еще одна стрела вонзилась в сугроб рядом с ними.

В мгновение ока Мартина отлетела в сторону. Она увидела, как Джазрак откатился в другую сторону, за мгновение до того, как ледяная земля была взрыта градом стрел. Не более чем в двадцати ярдах от нее стояли на коленях три долговязых гнолла, уже нацелившихся на нее.

Отбросив осторожность, женщина-воин вскочила на ноги и атаковала похожих на собак лучников, высоко ступая по снегу и издавая боевой клич. Одной рукой она взмахнула мечом над головой; в другой ее нож блеснул в сумеречном свете. Она услышала резкий звук спущенной тетивы, но выстрел прошел мимо цели. Второй и третий выстрелили, и Мартина вздрогнула, когда стрела попала ей в живот чуть ниже грудины. Металлическая броня, которая была на ней, спасла ее, отведя грубо выкованный наконечник стрелы в сторону.

Ее кажущейся неуязвимости было достаточно, чтобы поколебать решимость гноллов. Ведущий лучник бросил свой лук и побежал, метнувшись за мгновение до того, как ее меч просвистел в воздухе там, где он только что стоял. Двое других нарушили строй с лающими воплями ужаса, когда дико воющая женщина бросилась на них. Кончик ее клинка оставил длинный порез на изорванном плаще одного из них, но твари сумели убежать. Ее жажда битвы ушла вместе с ними, оставив ее опустошенной и сбитой с толку.

Позади нее раздалось пыхтение, и Мартина почти вонзила свой клинок в живот Джазрака, прежде чем поняла, кто это был. — Остановись! — закричал мужчина. — Прибереги это для гноллов!

Оттолкнув ее в сторону, волшебник начертил в воздухе какую-то фигуру, и с его пальцев сорвалась серия сверкающих пылинок света. Они устремились к холмам, испепеляя воздух на лету. Две попали ближайшему человеку-собаке в спину, извергая потоки крови, будто в него попали стрелы. Еще две ударили во второго, раскручивая его по кругу, но существо, пошатываясь, продолжало двигаться. Последняя пылинка развернулась и метнулась сквозь заросли молодых деревьев, чтобы ударить третьего гнолла прямо в лицо как раз в тот момент, когда он повернулся, чтобы выстрелить еще раз. Зверь взвыл и выронил лук, слепо вцепившись пальцами в разбитую морду.

— Джазрак, вернитесь! — выпалила Мартина, ее боевые инстинкты насторожились при звуке бегущих шагов по снегу. Одним движением она развернулась лицом к атакующему гноллу, ростом чуть больше, чем тень на фоне снега. Одной рукой она сделала длинный выпад, в то время как ее тело низко пригнулось под высоким замахом существа. Удар! Клинок человека-собаки вонзился в дерево, отколов щепки от ствола рядом с головой волшебника. Меч Арфистки вонзился в грудь зверя, и инерция движения гнолла почти сбила ее с ног, прежде чем лезвие скользнуло по его ребрам.

Морда гнолла открылась, обнажив клыкастую пасть. Раздалось булькающее шипение, когда падающее тело потянуло за собой ее клинок. Даже пронзенное насквозь, существо не умерло. Одна шершавая рука, воняющая нечистотами, неловко замахнулась на нее, ударив по шлему сбоку. Толстые когти тщетно поцарапали металл.

Быстрым движением другой руки рейнджер нанесла удар кинжалом. Она прицелилась высоко, прямо под морду гнолла, и была вознаграждена, когда тепло пропитало ее рукав, а голова гнолла глупо откинулась. Изогнувшись, она позволила существу упасть. Поставив одну ногу ему на грудь, она попыталась вытащить свой меч, но лезвие  застряло. Когда Мартина расправилась со своим врагом, остальные уже были втянуты в битву. Хотя в руках у нее был только нож, Мартина без колебаний бросилась на ближайшее существо — крупного зверя, который загнал Джазрака в угол. У волшебника не было ни единого шанса в ближнем бою, и ему удалось выжить только благодаря тому, что он спрятался за ствол дерева. Поглощенный Джазраком, человек-собака был ошеломлен порывом Мартины. Резким ударом она провела клинком по животу зверя, разрезая слои меха до плоти под ним. Испуганный гнолл откинул назад свою волчью голову и взвыл от изумленной боли, широко открыв себя для атаки. Прежде чем Мартина успела нанести новый удар, Джазрак замахнулся своим кинжалом. Его хватка была неловкой, и волшебник открылся для контрудара, но это не имело значения. Клинок вонзился в грудь гнолла, и существо упало на колени, хватая ртом воздух. Мартина схватила его за шлем и откинула голову назад, чтобы нанести быстрый удар.

Сглотнув, Мартина постояла мгновение, пока ее сердце не перестало колотиться. Глотки сырого воздуха обжигали ей горло, но пока паника момента не прошла, судорожные глотки воздуха были всем, что ей требовалось.

Битва закончилась почти так же быстро, как и началась. К тому времени, как два человека смогли присоединиться к гномам, битва Вани также закончилась. Быстрая оценка выявила трех раненых — два  легких  и одного тяжелого. Это был юноша по имени Яннис, которому две стрелы попали в живот. Это было достаточно плохо, но еще хуже, по оценке Мартины, был тот факт, что, по крайней мере, один гнолл сбежал. Их лай уже доносился из леса.

— У нас ничего не получится, — проворчал маленький бородатый воин. — Тем более,  с раненым Яннисом. Ты и остальные направляйтесь к мустикке. Он указал на заросли черничных кустов слева.

— А ты?

— Я задержу их.

— Нет, не ты. Я. Вперед шагнул Джазрак.

— Ты, человек? — спросил Оджакангас. Он сплюнул в снег. — Ты же сбежал с поля боя.

— На этот раз я не убегаю, и у меня больше шансов, чем у тебя. Мои заклинания могут уничтожить больше гноллов, чем твой меч.

— Оджакангас, — импульсивно сказала Мартина, — отведи Янниса и остальных в хижину. — Я останусь здесь. Волшебник пойдет с тобой.

— Нет, Мартина...

— Я собираюсь вернуть вас живым, Джазрак, — пообещала Мартина, начисто вытирая свой клинок. — Нам все еще нужна ваша помощь. Оджакангас, Джазрак... двигайтесь.

Джазрак не пошевелился: — Нет. Вы идите. Я остаюсь здесь.

Мартина собиралась возразить, но заколебалась. Это был выбор Джазрака и самый благородный поступок, какой он сделал до сих пор. Несмотря на все его недостатки, этот мужчина все еще был ее начальником, и она не могла отказать ему в этом шансе вернуть себе самоуважение.

Вани уже сделали импровизированную волокушу для раненого Янниса.

— Уходите, — приказала она.

— Удачи, волшебник, — крикнул в ответ Оджакангас, отправляясь в путь.

— Помните, вы нужны нам живым, Джазрак, — просто сказала младший Арфист. — Таков был мой план.

— Планы меняются. Арфист должен быть гибким. А теперь иди. Едва гномы вошли на опушку чащи, как совсем рядом раздался лай. Мартина задержалась на краю поляны, в хвосте группы, зная, что ей следует остаться с Джазраком. Она увидела, как волшебник обернулся, и на мгновение рейнджер подумала, что он собирается передумать, но вместо этого Джазрак повернулся на звуки лая в лесу и поднял руки. Искаженные слова слетели с его губ, и маленькая пылающая сфера сформировалась между его пальцами, а затем взлетела между деревьями. Джазрак не стал дожидаться попадания, а пригнулся. Глубоко в лесу сфера превратилась в огненный шар. Лес сотрясся от потрескивающего шипения огня, а воздух оказался пропитан ароматом сгоревших сосновых иголок.

Обжигающее пламя вырвалось наружу, охватив своим огненным потоком нескольких гноллов. Мех и ткань, нагретые до температуры возгорания, вспыхнули огнем, и кричащие существа беспомощно замахали руками, как жуткие факелы. Затем, так же внезапно, как и появился, огонь угас, оставив на земле только круглое оплавленное пятно.

Как раз в тот момент, когда волшебник готовился произнести еще одно заклинание, Мартина мельком заметила серебристо-белое движение среди деревьев слева.  В безумии она оставила гномов и бросилась через снег, пытаясь проскочить между Джазраком и ледяной белой фигурой, которая, как она поняла, была Вресаром.

— Джазрак! Берегитесь!

Мартина едва успела увидеть, как элементаль поднял руки, прежде чем бело-голубая искра сорвалась с его пальцев прямо на нее. Арфистка, не раздумывая, уклонилась вправо, и воздух громко затрещал, когда пучок жестокого мороза с треском пересек промежуток между ними. Сильный холод пробежал, как гальванизирующий огонь, по ее конечностям и пронзил суставы, пока ее тело не скрючилось, и не забилось в судорогах. Сразу же последовала сильная ударная волна и оглушительный раскат грома, воздух раскололся от резкого падения температуры. Арфистка рухнула в снег, ее тело было парализовано, в ушах стоял грохот от отзвуков взрыва.

Уклонившись от ледяной полосы на снежном поле, элементаль повернулся к Джазраку. Волшебник прорычал что-то неразборчивое для звенящих ушей Мартины, и еще одна серия огненных искр вылетела из его руки прямо в демона. Гул смеха существа наполнил лес, когда ослепительные искры исчезли, не достигнув своей цели.

— Твоя магия бесполезна против меня, человек, — злобно прожужжал элементаль.

Эти слова, как будто послужили сигналом, потому что из леса выдвинулась шеренга гноллов. Их одежда состояла из рваных мехов. На некоторых были конические шапки с болтающимися ушами; у немногих счастливчиков были шлемы: разинув пасти и тяжело дыша парным воздухом, они приближались, чтобы убивать.

Мартина тяжело поднялась на ноги и выхватила меч. Она все еще чувствовала себя слабой и выбитой из колеи после ледяного удара, которого едва избежала. Она знала, что не может позволить себе получить еще один такой удар, но это не имело значения. Все, что имело значение, это то, что Джазрак нуждался в ее помощи. Она, пошатываясь, направилась к нему.

Два гнолла приблизились к ней, надеясь зажать Арфистку между собой. Но гноллы быстро обнаружили, что просчитались. Несмотря на то, что ее нервы все еще были напряжены, Мартина легко уклонялась от их неумелых ударов, хотя и не могла помешать им обойти ее с двух сторон. Даже тогда ей удавалось сдерживать их, чередуя молниеносные выпады с одной стороны на другую. Быстрый выпад рассек руку одного из них, заставив его отшатнуться назад. Этот перерыв дал ей возможность оглянуться на Джазрака. Преследующая шеренга гноллов начала атаку, прыгая через снежные сугробы с пронзительными криками. Вресар сдерживался, очевидно, предпочитая позволить гноллам сражаться самим. Люди-собаки видели свою добычу и стремились сократить дистанцию, чтобы их мечи имели преимущество перед заклинаниями мага.

— Джазрак, берегитесь! — взвизгнула Мартина.

Волшебник поднял глаза, а затем предостерегающе ткнул пальцем влево от нее. Обеспокоенная положением Джазрака, она проигнорировала свою собственную затруднительную ситуацию. Невредимый гнолл пробирался через снег глубиной по колено, замахнувшись топором  в сторону, как боец, готовый нанести удар двумя кулаками с разворота. Арфист упала на одно колено, когда острие топора просвистело над ее головой, взлохмачивая волосы. Быстрым движением она повернула свой меч и наотмашь вонзила его в живот гнолла. Лезвие вошло практически без сопротивления, пока не уперлось в кости.

Гнолл взвизгнул и продолжил атаку, слепой импульс нес его вперед. Мартина отклонилась назад, чтобы избежать столкновения с неуклюжим зверем, яростно вцепившись в рукоять меча, когда существо упало вперед. Она повернула лезвие вбок и поворачивала до тех пор, пока почти полностью не разрезала человека-собаку. Откатившись в снег, она затем уперлась одной ногой в живот гнолла, чуть ниже своего клинка, и ударила ногой. Распотрошенный гнолл отлетел назад, размахивая топором, и ее клинок выскользнул на свободу, горячая кровь дымилась в холодном зимнем воздухе. А гнолл корчился в снегу, бессмысленно воя.

Другой гнолл, напавший на Мартину, вырвался и убежал, схватившись за окровавленную руку, когда она поднялась на ноги, решив больше не связываться с ней.

Каким-то, образом Джазраку, казалось, удавалось держаться, но гноллы сильно давили на него с трех сторон. Внезапно волшебник поднес руки ко рту и издал ужасающий рев, невообразимо громкий. По всему фронту волны звука лед на деревьях раскололся и провалился сквозь ветви. Двое из людей-собак, раненных магическим ударом, схватились за свои окровавленные уши и беспомощно повалились на землю, в то время как другой отшатнулся, ошеломленный.

Ни Мартина, ни волшебник не стали ждать, чтобы оценить результаты. Когда она рванулась вперед, чтобы расправиться с гноллом, которого Джазрак только ошеломил, волшебник резко взлетел — как раз вовремя, чтобы избежать режущих когтей Вресара.

К облегчению Мартины, волшебник взмыл вверх. Теперь, когда Джазрак был вне опасности, она могла сосредоточиться на своих собственных проблемах. Теперь она была одна, лицом к лицу с Вресаром и полудюжиной врагов. Один умирал, один сбежал, а двое были ранены, по крайней мере, на данный момент. Оставался один,  шатающейся от последствий магического звукового удара, и другой, где-то слева от нее. Дьявол был самой большой угрозой, но он казался более занятым Джазраком, чем ей.

Зависнув в воздухе, волшебник взмахнул руками, совершая еще одно заклинание. На этот раз в его руках появились пылающие дротики, и он метнул их в элементаля. В отличие от его предыдущих попыток, они не исчезли, а нанесли сильный удар по демону. Ледяное существо завизжало от боли, когда огонь обжег его, и незаконченная магия, которую оно формировало, бесполезно потрескивала в воздухе.

Мартина была похожа на озябшего жнеца, действующего соответствующим образом. Быстрый удар по подколенным сухожилиям пошатнувшегося противника вывел его из боя. Проходя мимо одного из тех, кого волшебник окровавил, Мартина нанесла быстрый удар ногой в челюсть, с удовлетворительным щелчком откинув его голову, когда она столкнулась лицом к лицу с оставшимся невредимым врагом. — Джазрак! — проревела она, ее слух, наконец, начал приходить в норму. — Как у вас дела?

— Держусь сам за себя! Волшебник закружился в воздухе, его рука была поднята, чтобы произнести заклинание, как раз в тот момент, когда Вресар закончил формировать еще одну свою мощную ледяную сферу.

— Джазрак, берегитесь!

Ледяная сфера со свистом устремилась к своей цели и попала парящему волшебнику прямо в грудь. Без якоря, который мог бы удержать его, Джазрак отлетел назад, окруженный синей потрескивающей аурой, оставляя за собой похожие на иней искры, пока не врезался в толстую сосну с тошнотворным стуком. Как раз в тот момент, когда он безвольно срикошетил от ствола, другая сфера вылетела вперед, задела волшебника и отбросила его в кувырке, прежде чем отломить половину толстого ствола дерева. Деревянные и ледяные осколки посыпались в снег, уязвляя Мартину при попадании.

Волшебник рухнул на землю с инертным шлепком, оставляя на обледенелой земле пятна черного пепла и красной крови.

Не обращая внимания на гноллов, не обращая внимания на падающие осколки, не обращая внимания на Вресара, даже не обращая внимания на шатающуюся сосну, опасно раскачивающуюся на своем полуразрушенном стволе, Мартина пробилась сквозь сугробы к упавшему волшебнику. Арфист лежал, свернувшись калачиком, его спина была вывернута совершенно неестественно. Его одежда была белой и покрытой инеем, она стала как бы хрупкой, стеклянной. В воздухе пахло кровью и смертью. Мартина не стала утруждать себя дальнейшими проверками. Она поняла, что в этом нет смысла.

— Сукин сын! — закричала она в сторону элементаля. Ее обзор демона был закрыт деревьями, но это, вероятно, спасало ее до этого момента. Мартина быстро оглядела расстояние до того места, где, как ей показалось, она видела Вресара, пытаясь угадать наилучший маршрут, чтобы приблизиться к монстру.

Трах! Трах! Трах! Все мысли об атаке были прерваны быстрой серией трескучих звуков над головой, когда обожженная холодом сосна сорвалась с места. Раздробленный ствол качнулся, отрывая другие ветви, когда он упал. Другое дерево затрещало и застонало, когда его неглубокие корни подломились, не выдержав веса упавшего гиганта. Лес зазвенел от эха трескающегося дерева. Масса темно-зеленого и снежно-белого опустилась в промежуток между двумя противниками, отделив Мартину от трупа Джазрака. Два дерева рухнули на землю в облаке сосновых иголок и снега. Мелкие частицы сломанной коры защипали ей глаза.

— Женщина! Голос Вресара загудел над затихающим ревом. — Я благодарю тебя за камень! Сейчас я оставляю тебя, чтобы привести моих братьев! Издалека она услышала жужжащий смех Вресара, когда элементаль растворился в ночи. — Скажи малышам, что я вернусь!

Глава семнадцатая

— «Все пошло наперекосяк», — с горечью подумала Мартина. — «Джазрак мертв, ключ у Вресара, и я ничего не могу с этим поделать. Мне никогда не следовало приходить сюда. Я не создана для того, чтобы быть Арфистом, и теперь я убила их всех. Гномы, Джазрак, Вил, — все мы либо мертвы, либо почти мертвы».

Мартина сидела на снегу рядом с трупом своего наставника в безмолвном отчаянии. Боль в боку, арктический холод, дни без сна — все это усиливало ее чувство полной безнадежности. Все, что ей нужно было делать, это сидеть здесь, среди сугробов, и медленно погружаться в смерть. Это было бы так просто.

Это были тявкающие крики гноллов, которые встряхнули ее. Она и Джазрак отбили одну их волну, но уже формировалась другая. Скоро они понесутся дальше, следуя по следам беженцев.

— Это неправильно, — сказал ее внутренний голос. — Джазрак умер не просто так. Он умер, сражаясь за свои убеждения. Вставай, женщина. Умри, сражаясь, как Джазрак. Умри так, как и положено умирать Арфисту, — убеждал голос.

Слепо, автоматически, Арфистка вскочила на ноги. Ее руки ощущались так, словно принадлежали какому-то другому существу, а бок покалывало от холода. Чувствуя, что это ее долг, она тщетно попыталась утащить тело волшебника с собой, но его грудь была зажата под веткой упавшей сосны. Тело не сдвинулось и с места. В своем оцепенении рейнджер сумела вспомнить кольцо, с помощью которого Джазрак планировал телепортироваться, но даже оно было похоронено вне пределов ее досягаемости. Ее холодные руки царапали снег, пытаясь дотянуться до безжизненной руки волшебника, но это было бесполезно. Крики гноллов приближались, и Мартина больше не могла ждать.

С мечом в руке Арфистка продиралась сквозь заросли, то игнорируя шипы, которые царапали ее лицо, то проклиная их, когда они цеплялись за ее одежду и замедляли ее движение. Меньшие ростом, чем даже Мартина, гномы выбрали путь, по которому ей было почти невозможно пройти. Не раз она опускалась на четвереньки, чтобы проползти сквозь щель в густых колючках. Ее единственным утешением было то, что маршрут будет еще более трудным для гноллов, которые последуют за ней.

Когда она, наконец, выбралась из заросшего ежевикой ущелья, Арфистке потребовался почти час, чтобы добраться до хижины Вила. Снег, принесенный сильным ночным ветром, помог скрыть ее следы, но этот ветер намертво заморозил ее пропитанную кровью одежду.

— Мартина! Джазрак! — раздался голос впереди нее и немного слева

— Сюда! — попыталась крикнуть в ответ рейнджер, но слова застряли в ее пересохшем от холода горле. Даже говорить было больно ее потрескавшимся от ветра губам.

Однако они, должно быть, услышали ее, потому что через несколько мгновений высокий Вильхейм в сопровождении пары миниатюрных гномов ворвался в ее поле зрения, держа оружие наготове. Заметив Арфистку, пробирающуюся по снегу, мужчина бросился к ней, в то время как гномы рассыпались веером в обоих направлениях. — Что случилось? — потребовал он, в его голосе была смесь облегчения и беспокойства. — Где волшебник?

— Джазрак мертв, — пробормотала она. — Что ты здесь делаешь?

— Разведываю.

Волчий вой эхом разнесся по лесу.

Один из двух гномов остановился на лыжах рядом с людьми. — Они приближаются, Мастер Вильхейм. Страх наполнил его голос.

— Обопрись на меня, Мартина. Воин перекинул руку женщины через свое плечо, удерживая ее одной рукой, в то время как другой он обхватил ее за талию. Он был на лыжах, и она была удивлена, что он мог сохранять равновесие, так как ее вес смещал его с центра. Тем не менее, Вилу удалось потащить ее за собой.

Когда в поле зрения появилась хижина —  тусклый проблеск света в темноте леса, Мартина с облегчением увидела, что гноллы еще не обнаружили это место. Там, в мерцании света факелов раскачивались —  взад-вперед головы. Женщине показалось, что поляна вокруг дома стала немного больше, чем была раньше, но она не могла понять почему. Когда они приблизились, Мартина заметила большую активность снаружи, а затем поняла, что изменилось. Грубая баррикада занимала центр поляны, окружая хижину. Она была построена из тонкоствольных деревьев, срубленных с края поляны и водруженных в баррикаду. По краю поляны подлесок был вырублен или вытоптан на несколько ярдов вглубь леса. За короткое время, прошедшее с момента их прибытия, гномы проявили особое усердие.

Тяжело дыша, группа добралась до прочных бревен баррикады и начала карабкаться через нее. Теперь вой преследования был слышен отчетливо, и Арфистка могла уловить проблески движения среди деревьев. Она поняла, что очерченные светом из окон хижины и факелов, они были легкой мишенью. Шипение и стук стрелы, вонзившейся в одно из бревен, подтвердили ее опасения. Две, потом еще три стрелы со свистом вылетели из ночи. Один из Вани закричал, когда стрела попала ему прямо в плечо. Маленький человечек рухнул на огороженной территории.

— Возьмите его! — прохрипела Арфистка гномам, охранявшим периметр, указывая на раненого гнома, который ошеломленно сидел на снегу у основания баррикады. — Вил, здесь есть лучники?

— Недостаточно. Заметив, что у Арфистки  нет с собой лука, мужчина сунул ей в руки свой деревянный длинный лук. — Возьми мой. Ты, наверное, стреляешь лучше.

Дерево было прохладным и гладким под ее пальцами. Инстинктивно Мартина проверила его, пропустив тетиву между пальцами, проверяя крепления сверху и снизу. Лук был гибким, с немного перетянутой тетивой, но вполне пригодным. Вил встал позади нее и схватил ее за плечи своими узловатыми руками, направляя ее взгляд к деревьям. — Видишь те тени у наклонившейся сосны? — прошептал он, будто гноллы могли его  услышать. Его шершавая щека прижалась к ее шее, когда он посмотрел на ее висок.

Сосредоточив свое внимание на указанном Вилом месте, Мартина, наконец, увидела темную фигуру, высокую и дикую, затем две, затем три, которые, крадучись, вышли из-под деревьев в лунный свет. Мартина оценила расстояние и освещенность.

— Я вижу их.

— Тогда пошли им этот подарок. Если мы убьем нескольких, это должно побудить остальных гноллов — держаться вне досягаемости. Воин вложил ей в руку тонкое древко. С опытной точностью рейнджер наложила стрелу на тетиву и, не глядя, отвела ее назад. Когда она поднесла тетиву к щеке, то заметила, что наконечник с листовидной головкой светился серебристо-голубым блеском, излучая свой собственный свет. Она сделала паузу; кончик дрогнул.

— Да, он волшебный, — заверил ее Вил, прочитав ее мысли. — Я берег их, но думаю, сейчас самое время пустить их в ход. Мартина сосредоточилась на цели. Позади нее Вил скользнул в сторону, чтобы руководить стрельбой остальных — как мастер лучников, направляющий свое подразделение на учения.

Тетива со звоном спустилась, и серебристая полоса пронзила темноту. Арфистка не стала ждать, чтобы проследить за ее полетом, а деловито наложила на тетиву еще одну стрелу.

Пронзительный вой был доказательством ее цели. Снова прицелившись, Арфистка заметила свою цель, извивающуюся и шатающуюся, одной когтистой рукой схватившись за плечо. Звон! Второй выстрел просвистел в воздухе. Она наложила еще одну стрелу на тетиву и выпустила ее, прежде чем существо закричало во второй раз. Третья стрела со свистом улетела в другую цель, прежде чем Мартина остановилась, чтобы проверить свою работу. Первый гнолл судорожно вцепился в лунный свет, его туловище судорожно вздымалось. Третья стрела поразила свою цель чуть выше ключицы и ниже горла. Когда второй гнолл пошатнулся и попытался двигать ногами, лунный свет отразился от наконечника стрелы, торчащего из задней части его шеи. Зверь сделал резкий шаг, затем осел на своих сгрудившихся товарищей, и рухнул мордой в снег. Другой гнолл подпрыгнул, пораженный другой стрелой, а затем местность вокруг них взорвалась маленькими фонтанчиками снега, когда несколько лучников Вани выпустили залп. Гноллы бросились в укрытие в глубине леса, оставив позади своих раненых товарищей.

— Прекратить огонь! Они отступают! — торжествующе воскликнула Мартина.

Из-за укрытия их баррикады донесся звон стрел. Арфистка нырнула под прикрытие поваленных деревьев. Рядом с ней прозвучало густое проклятие гнома, когда стрела задела одного из защитников. Гном подавил боль, решив остаться на своем посту любой ценой.

— Хорошая работа! — похвалил ее Вил. — Это пока их задержит. Потушите факелы, наблюдайте между бревнами и не высовывайте головы, — с непринужденной уверенностью приказал воин гномам Вани. Это явно была не первая его крупная битва. Огни зашипели на снегу, когда гномы привели его команды в действие.

Вил подполз к тому месту, где сидела Мартина, баюкающая лук в руках. — Что же там произошло?

Мартина тупо посмотрела на него, на мгновение не поняв вопроса. — Джазрак мертв, — ответила она, наконец. — Вресар убил его.

— А что насчет Вресара?

— Он ушел, чтобы забрать камень. Джазрак ранил его, я думаю, сильно, прежде чем умер сам.

— Хвала Торму за маленькие одолжения, — выдохнул Вил. — По крайней мере, сегодня вечером нам не придется сражаться с Вресаром.

— Он возвратится, Вил, с еще большим количеством подобных существ! Я должна остановить его. Это мой долг, — пробормотала она.

Вил положил твердую руку ей на плечо и мягко потянул к двери хижины. — Прямо сейчас тебе нужно немного отдохнуть. Зайди внутрь и найди место для отдыха, если сможешь. Здесь довольно многолюдно. Я организую здесь несколько смен охраны и присоединюсь к тебе через некоторое время.

Мартина сразу заметила, что в доме было более чем многолюдно. Там едва хватало места для всех беженцев из лабиринта. Вход в кладовую был заполнен горсткой оставшихся людей Вани. Несмотря на их малочисленность, они набились в крошечную комнату так плотно, что там было место только для того, чтобы спать сидя, прислонившись, друг к другу. Большинство либо спали, либо сидели вокруг дымящегося костра, разведенного в центре пола. Жены приходили посидеть со своими мужьями, прежде чем вернуться к утешению новоиспеченных вдов. Другие ухаживали за ходячими ранеными, перевязывая их раны вышитыми шарфами и некогда драгоценными кружевами. Крот сидел в самом холодном углу, связанный по рукам и ногам. Он наблюдал за Мартиной своими желтыми глазами, когда она пробиралась сквозь толпу.

Главная комната хижины была заполнена до отказа матерями, их младенцами и другими детьми, а также старыми Вани. Почти вся скудная мебель Вила была свалена снаружи на баррикаду. Осталась только кровать, и на ней было полно младенцев. Остальная часть пола была покрыта импровизированными лежанками из одеял и циновок. Там едва хватало места, чтобы пересечь комнату. Пар от плотно упакованных тел конденсировался в дверном проеме, когда наружная дверь открывалась.

В заветной ванной Вила была ничуть не лучше. Заглянув внутрь, Мартина увидела, что небольшое пространство было заполнено примерно восемью ранеными Вани, за которыми ухаживали женщины. Рейнджер с облегчением отметила, что большинство раненых, похоже, серьезно не пострадало. При необходимости их можно было бы снова поставить на линию обороны. Большинство их ран были порезами или ссадинами от осколков дерева и льда, полученных при первоначальном нападении на лабиринт. Плохая новость заключалась в том, что одним из немногих, кто пострадал серьезно, был старейшина Сумало. Старый священник беспокойно спал на жестком деревянном поддоне, его голая грудь была обмотана пропитанной кровью повязкой. Без него, без талантов Великого Мастера, не было бы исцеления для других.

По стесненным условиям было ясно, что Мартина и Вил не могли там оставаться. Единственное место, которое казалось возможным, было у переполненного входа — с воинами Вани. Вернувшись туда, Арфистка, перемещаясь и протискиваясь, расчистила место для себя и Вила. Подтянув колени к подбородку, она взяла одеяло и почти сразу же задремала.

Грохот двери разбудил Арфистку, и она открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Вил и еще несколько человек проскользнули в комнату. Последовал короткий шквал движения, когда следующая смена охранников перешагнула через всех, чтобы выйти наружу. Холод снаружи заключил их в свои ледяные объятия, словно приветствуя тепло, которое он высасывал из их тел. После того, как дверь закрылась, задержав внутри свежий налет инея, Мартина услышала, как хижина застонала, когда бревна перераспределили их тепло.

Вил устроился рядом с Мартиной и прижался поближе, чтобы маленькое одеяло могло укрыть их обоих. Остальные гномы втерлись между своими товарищами — за исключением Джуки. Все еще одетый в свой «барсучий костюм» с шипами, он не мог протиснуться в тесное пространство рядом с остальными. Его единственным выбором было присоединиться к Кроту в его холодном углу возле наружной двери. Гном уставился на своего связанного врага, и Мартина могла поклясться, что гнолл обнажил клыки.

— Мне это не нравится, Мастер Вильхейм. Нам следовало бы выставить больше охраны. Откуда ты знаешь, что гноллы не нападут? — проворчал Джука, все это время злобно глядя на пленника рядом с собой.

Вил вздохнул. — Гноллы не нападут сегодня ночью. Подумай об этом хорошенько. Прямо сейчас они, вероятно, грабят ваши дома. Если повезет, они напьются и, возможно, даже подерутся между собой. Во-вторых, они не настолько отчаялись. У них есть еда и кров, так что я не думаю, что они видят необходимость торопиться. В-третьих, луна только что достигла полнолуния. Гноллы слишком умны, чтобы врываться в это место светлой лунной ночью. Единственное, что могло бы заставить их передумать, — это Вресар, а он ушел. Он передвинул свои длинные ноги, пытаясь найти удобное положение. — За эти годы я сражался со многими гноллами, так что тебе просто придется мне довериться. Что ты об этом думаешь, Мартина?

— Это звучит разумно.

— Зачем ты ее спрашивать? Это была ее миссия, ее план, из-за которого мы попали в эту переделку. Черная борода Джуки ощетинилась, и он выпятил грудь, готовый спорить. Его собратья-гномы молчали, многие наблюдали за ним с интересом. — Во всем виноваты вмешавшиеся люди, — прорычал он, свирепо глядя на Мартину. — Она пришла сюда и вызвала эти неприятности. Если бы мы были одни, ничего этого бы не случилось. А теперь она прячется здесь с этим, —  и гном указал на Крота, сидящего рядом с ним. Гнолл цапнул Джуку за палец, но гном быстро его отдернул.

— И именно она привела сюда Вресара, ищущего ее волшебный камень. Сначала она рискует всеми нашими жизнями, скрывая это, а теперь мы все в опасности, потому что она отдала Вресару камень как часть какого-то своего плана. Мартина беспокойно заерзала. Ворчание Джуки начинало становиться неприятным, и другие гномы прислушивались к нему.

— Это был такой хороший план... а теперь у нас больше нет дома, — саркастически закончил он. Другие Вани ничего не сказали, но на их лицах была задумчивая сосредоточенность. Поскольку никто больше не высказался в ее пользу, Мартина приготовилась защищаться. В этот момент твердая рука Вила удержала Арфистку.

— Пусть он позлится, — посоветовал бывший паладин. — Он многое потерял.

Мартина прикусила губу и кивнула. Даже при том, что она знала, что Вил был прав, на этот раз было трудно принять мудрость этого человека. Видя, что она не клюет на приманку, угрюмый гном медленно позволил своим обвинениям перерасти в недовольный ропот. Кто-то развел огонь и подбросил еще дров, подняв облако искр. Усталые Вани перешептывались между собой, тихо обсуждая мудрость слов Джуки.

— Он прав? — прошептала Мартина Вилу. Вил наклонился к ее лицу. — Нет.

Ответ пришел слишком быстро, чтобы удовлетворить Мартину. — Он мог бы быть правым. Если бы я не пришла сюда, то Вресар тоже никогда бы сюда не пришел. Вани были бы в безопасности в своем логове.

— Или мертвыми в снегу, — возразил мужчина. — Вресар пересек бы разлом независимо от того, пришла бы ты, или нет. — Но я пришла помочь, а теперь посмотри на все это.

— Значит, ты думаешь, что во всем этом есть твоя вина?

— Черт возьми, Вил, я Арфист. Помогать — это то, что я должна делать.

— Мартина, ты всего лишь один человек. А чего ты ожидала? Мартина почувствовала глубокую озабоченность в голосе мужчины. — Как ты думаешь, что случилось бы, если бы ты не пришла?

— Я не знаю, — медленно ответила она. Женщина ткнула кинжалом в слежавшуюся грязь за краем одеяла.

— Вресар прошел бы через этот разлом без проблем, ведя с собой еще больше  себе подобных зверюг, — размышлял Вил, устраиваясь поудобнее. — Рано или поздно их целая армия двинулась бы на юг, вероятно, вместе с гноллами. Тогда у Вани не было бы ни единого шанса. Ты уже изменила ситуацию к лучшему. По крайней мере, есть только один Вресар. И у гномов есть шанс сразиться.

Слова Вила не совсем утешили Мартину. — Предполагалось, что это будет легкая миссия, — отозвалась она. — Я так старалась произвести впечатление на других Арфистов, а теперь посмотри, в каком все беспорядке. Прекрасный Арфист из меня получается. Сначала я не знаю, что делать, а потом, когда я что-то делаю, все идет наперекосяк. Она снова ткнула в грязь. Гном рядом с ней беспокойно убрал ноги.

Вил вздохнул. — Как ты думаешь, если бы эта работа была легкой, послали бы  Арфиста?

Мартина изучала лицо мужчины в тусклом свете очага. Щетина на его подбородке превращалась в полноценную бороду с проседью, полосы пота и грязи залегли в складках его обветренной кожи. — Я не знаю. Джазрак сказал, что это было что-то, типа испытания.

Вил покачал головой. — Во всяком случае, Джазрак был осторожен. Он бы не послал тебя, если бы не думал, что ты справишься с этой работой. Перестань беспокоиться о том, что думают другие, и делай то, что правильно.

— Но это не то, как думает Джука. Мартине к этому времени удалось проковырять небольшое отверстие в земляном полу.

— Мартина, Джука стремится только обвинять. Вил сделал паузу, пытаясь найти способ прояснить свою точку зрения. — Есть старая история. Лиса ловит мышь, собирающую желуди. — Будь проклят этот дуб, — стонет мышь под лисьей лапой. Лиса говорит: — Глупая мышь, почему ты проклинаешь дерево? Оно не причинило тебе вреда, а мышка отвечает: — Если бы дуб не уронил желуди, я бы их не собирала, и ты бы никогда меня не поймала. Услышав жалобу мышонка, лиса смеется, и смеется так сильно, что у нее соскальзывает лапа, и мышь высвобождается. Мышь убегает, но только для того, чтобы попасть в пасть змеи. — О, будь проклята лиса, — стонет мышь, — за то, что отпустила меня, иначе меня бы не поймали.

— Так что же случилось с мышью?

— Я не знаю. Может быть, змея съела ее.

Мартина устало прислонилась к плечу бывшего паладина. — Итак, если Джука — мышь, то кто я? Лиса или змея?

— Ну, я, вроде как, подумал о тебе, как о другой мыши, — сказал Вил с сухим смешком.

Мартина фыркнула. — Ты уверен, что ты все еще не паладин? Кажется, ты всегда беспокоишься о других.

Вил попытался отмахнуться от вопроса. — Я не знаю.

— Хм?

— В последнее время я чувствую себя более... чем паладин. Может быть, это была ошибка; может быть, мне следует попросить прощения у Торма. Вил снова пошевелился, все еще пытаясь найти удобное положение для своих длинных ног.

— А что насчет свободы, которая у тебя есть сейчас… ну, помнишь, что ты мне говорил?

Вил ухмыльнулся. — Иллюзия. У меня есть вся эта свобода, и что мне с ней делать? Я прячусь здесь, на севере, и ничего не делаю, кроме как рублю дрова. Я прятался здесь, прячась от всего, что я потерял — от людей, которых я знал, от того, что я делал. Может быть, я думал, что они все забудут, кем я когда-то был, и тогда я смогу вернуться домой. Что это за свобода такая? Он повернулся, чтобы посмотреть на нее. — Я не осознавал этого, пока все это не случилось. Я просто разлагался здесь. Теперь я чувствую, что у меня снова есть цель.

— «Как раз вовремя, чтобы погибнуть в бессмысленной войне», — подумала про себя Мартина. Она не могла придумать быстрого, понимающего ответа на внезапное признание Вила. — Ты устал. Поспи немного, — сказала она вместо этого.

Поняв, что, возможно, он сказал слишком много, Вил кивнул и откинулся на стену. Через несколько минут его храп присоединился к храпу гномов вокруг нее, в то время как холодный ветер, свистящий между досками, создавал печальный аккомпанемент.

Мартина лежала без сна, убаюканная в объятиях мужчины. Она устала, но ее разум бурлил, когда она думала о том, что сказал Вил, о смерти Джазрака, о Джуке, об угрозе Вресара. Постепенно мысли формировались, когда она заставляла себя думать как Арфистка, а не как какая-нибудь нерешительная ученица. В ее голове формировался новый план, смелый и опасный. Он не гарантировал успеха, но, по ее мнению, это был план, достойный Арфиста.

Мартина осторожно высвободилась из рук Вила. Мужчина фыркнул и пошевелился, и Мартина подумала, что он может проснуться, но он только перевернулся, чтобы заполнить оставленное ею пространство. Женщина пробралась через маленькую комнату к тому месту, где съежился Крот, туго натянув лохмотья на свое пушистое тело, пытаясь сохранить хоть каплю тепла.

Блеск глаз гнолла приветствовал ее. Зная, что он может видеть ее, Мартина сделала ему знак молчать и опустилась перед ним на колени; свет отразился от ножа, который она держала. Она внимательно посмотрела на Джуку, чтобы убедиться, что гном спит. Его  нагрудник с шипами поднимался и опускался в медленном ритме дремоты.

— «Ворд Мейкер», послушай меня, — едва выдохнула она, снова обращая свое внимание на шамана. Гнолл беспокойно заерзал, когда увидел нож. — Протяни свои руки. Крот с подозрением поднял свои связанные запястья, и она принялась разрезать веревки: — Я освобождаю тебя.

—Почему? — спросил гнолл хриплым шепотом.

— Я хочу, чтобы ты помог мне убить Вресара. Не было никакого смысла пытаться умничать.

Глаза гнолла расширились от недоверия: — Что ты сказала, человек?

— Ты свободен. Я отпускаю тебя — и я прошу тебя остаться, — сказала Мартина, заканчивая резать веревки. — Мне нужна твоя помощь, чтобы убить Вресара. Если ты не решишься на это, ты можешь выйти за дверь прямо сейчас. Я позабочусь о том, чтобы гномы не причинили тебе вреда.

Когда веревки упали, гнолл согнул свои когтистые пальцы, которые были фиолетовыми и онемевшими под его коричневой шерстью. — Ты доверяешь мне? Его голос был недоверчивым рычащим шипением.

— Да. Мартина действительно доверяла гноллу, но без объяснения причины, которую она могла бы назвать. — Ты живешь ради своей чести, не так ли?

— Да, — пророкотал шаман. — Почему я должен тебе помогать? Арфистка принялась за веревки вокруг его лодыжек. — Я предполагаю, что у тебя нет особого выбора. Пока Вресар жив, ты не можешь вернуться домой.

Губы гнолла раздвинулись в волчьей ухмылке: — Марх-тина, ты не такая, как  маленькие гномы. Ты мыслишь как гноллы. Ты права. Я помогу.

Мартина кивнула, развязывая кольца вокруг его ног. Это было самое близкое к комплименту, что она, вероятно, когда-либо получала от шамана.

Помогая Кроту подняться на ноги, Мартина громко откашлялась, пока шум не разбудил дремлющих гномов. Пока они в изумлении смотрели на возвышающегося над ними несвязанного гнолла, Мартина сделала свое заявление. — Я собираюсь убить Вресара и положить этому конец. Кто хочет пойти со мной?

Глава восемнадцатая

Множество испуганных лиц с крупными носами уставились на нее. Пылкий Джука, сжимая рукой перерезанные веревки, вскочил на ноги

— Ты с ума сошла, женщина? Ты освободила этого зверя! — бушевал гном, его лицо в тусклом свете побагровело.

— Я освободила его, — объявила Арфистка, глядя сверху вниз на разгневанного гнома. — Он решил помочь мне.

У маленьких человечков вырвался вздох изумления. Джука фыркнул. — Этот зверь? Как он может помочь тебе?

Мартина положила сдерживающую руку на гнолла. — Во-первых, он собирается доставить меня на ледник. У меня есть план.

— Еще один твой план! Будет ли он лучше, чем твои другие планы? — усмехнулся Гном.

— Я не знаю, — отрезала Мартина. Испытывая отвращение, она повернулась к остальным. — Мне абсолютно не нужна ваша помощь, но я все равно прошу о ней. Если план сработает, Вресар будет мертв, и вы сможете идти домой. Если он не удастся — что ж, тогда я погибну, но, по крайней мере, вам будет не хуже, чем сейчас. Вил с трудом поднялся на ноги: — Я пойду. Какой у нас план?

Мартина осмотрела свою аудиторию. — Вресар возвращается на ледник, чтобы открыть проход. Мы устроим ему засаду, когда он доберется туда.

Джука с отвращением пнул ведро. — Отличный план! И как вы туда доберетесь — полетите? Чтобы добраться до ледника, нужно целый день и ночь двигаться на лыжах, а у этого дьявола есть преимущество перед тобой  — на целую ночь.

— Хорошо, телепортируемся.

— Что?

— Мы телепортируемся туда, — твердо повторила она. — У Джазрака было кольцо. Я не могу им пользоваться, и ты тоже не сможешь, — объяснила Мартина, указывая на Джуку, — но держу пари, что Крот сможет. Он использует магию, как это делал Джазрак, так что у него кольцо должно сработать.

— Если ты отдашь ему кольцо, он просто убежит.

Женщина отступила в сторону, давая Кроту свободный проход к двери. — Он мог бы уйти сейчас, если бы захотел.

Шаману, казалось, нравилось быть предметом их спора. Он широко улыбнулся. — Может быть, я не помогу. Может быть, я позволю всем этим маленьким людям умереть.

Лица гномов, казалось, волшебным образом изменили цвет при его словах. Некоторые побледнели, в то время как другие покраснели от негодования. Слова шамана вызвали волну обсуждения среди гномов. В пылу спора Вани почти забыли о присутствии людей или гнолла. Это было так, как, если бы они вернулись в свои палаты совета в лабиринте. Только Джука, возмущенный и непреклонный, хранил молчание. Он стоял в своем углу, аккуратно сложив шипастые руки на шипастой груди.

Через некоторое время Оджакангас, широкогрудый плотник, наконец, претенциозно поднялся и, наилучшим образом подражая старейшине Сумало, объявил решение.

— Ты предлагаешь большой риск, Арфист, — объявил Оджакангас, поглаживая свою аккуратную черную бородку. Голос у гнома был высокий и гнусавый, и если бы ситуация не была такой серьезной, Мартина сочла бы ее комичной.

— Но если ты готова пойти на этот риск, мы позволим это, — продолжил гном. Мартина не знала, что гномы имеют какое-то реальное право голоса в этом вопросе, но она оставила свое мнение при себе. — Однако есть некоторые условия.

Женщина положила руки на бедра. Это был ее план, и ей не нравилась идея о том, что гномы будут навязывать какие-либо условия. — Например, что?

— Гноллы все еще могут напасть. Если они это сделают, мы думаем, что это будет на рассвете. Мы просим тебя подождать до восхода солнца, прежде чем идти. В таком случае твой враг будет все еще далеко от ледника.

Мартина обдумала слова Оджакангаса, гадая, нет ли в них какого-нибудь подвоха. — Согласна, — наконец, ответила она.

— Во-вторых, один из наших людей пойдет с вами, чтобы быть уверенным, что кто-то — Оджакангас многозначительно посмотрел на Крота, — не предаст тебя.

— Я приветствую помощь, но кто это будет? Мартина подозревала ответ, но не могла отказать гномам в этом.

— Джука Тункело.

Арфистка поморщилась. Джука поднял глаза в яростном удивлении. — Я?

— Верно, Брат Джука, — строго сказал Оджакангас. — Совет принял такое решение.

Воин в черных доспехах кипел от злости, но не мог бросить вызов авторитету своих собратьев-гномов. Вместо этого он схватил свой колючий шлем и выбежал из хижины на замерзшую территорию.

С уходом Джуки гномы начали возбужденно переговариваться, осторожно окружая своего нового союзника. Крот стоял неподвижно, его обмотанные тряпьем руки были сложены на груди, сардоническая улыбка все еще играла на его губах.

Мартина протолкалась сквозь толпу гномов к Вилу. — Почему они выбрали его? Он ненавидит весь этот план. Логика гномов была совершенно непонятна для нее.

— Мартина, — сказал Вил со смешком, почти так же, как и Крот, удивленный результатом, — какой у них был другой выбор? Подумай минутку. Он позволяет Джуке сохранить лицо, и он дает тебе лучшего воина, какой у них есть. Конечно, выражение лица Джуки...

— Чудесно… просто замечательно, — огрызнулась Мартина, далеко не радостная. — Извини меня, но нам нужно кое-что подготовить. Пойдем, — и она направилась в самое сердце хижины Вила.

Внутри они  пробирались через ковер из гномов, собирая припасы; время от времени младенцы кричали и хныкали, но матери их быстро утихомиривали, а кое-где вдовы тихо плакали в объятиях утешающего родственника или друга, но в целом в комнате царила мрачная тишина. Тишина воцарилась над двумя представителями расы людей, пока они работали, обдумывая стоящую перед ними задачу. Расчистив немного места на полу, они собрали свое снаряжение. Воин достал два плетеных мешка и гору одеял с небольшого дощатого чердака, а затем колбаски, сухари, сахар, сухофрукты, воск, точильные камни и множество мелких, но необходимых предметов. Вил суетился над приготовлениями, уделяя пристальное внимание каждому выбранному предмету. Только когда он был удовлетворен, он, наконец, остановился, чтобы погреться у огня. — Этого должно быть достаточно, — сказал он, потирая озябшие руки. — Нам не следует перегружать рюкзаки.

Взвалив на плечи свое снаряжение, они вынесли все наружу. Мартина вздрогнула, увидев слабый отблеск зари, освещающий горные хребты. Целая ночь пролетела незаметно. Когда в последний раз она спала больше, чем просто урывками? Два дня назад? Три? Она даже не могла вспомнить.

— Теперь мы поспим, — посоветовал мужчина, заметив ее шаткость, когда она спотыкалась о мерзлую землю. — Гномы разбудят нас, если что-нибудь случится.

Мартина кивнула и позволила ему увести себя обратно внутрь, чтобы, как она надеялась, это не было очередной тщетной попыткой отдохнуть.

Крепкий толчок вывел Арфистку из мира тепла и уюта. Мартина попыталась уговорить хозяйку гостиницы позволить ей поспать у камина еще час, но тряска была настойчивой, пока, наконец, женщина не открыла свои затуманенные глаза. — Больше никакого эля, Джаэль, — пробормотала она, пытаясь сфокусировать взгляд.

— Эль? — пропищал гнусавый голос.

Арфистка покачала головой, и ее зрение прояснилось. Над ней склонился Оджакангас, выражение его лица не было удивлено ее болтовней. — Они приближаются, человек. Ты нужна на линии обороны.

Арфистка вскочила на ноги, внезапно обретя ясность ума. Ее бок пульсировал, порезы и царапины горели, а кожа была раздраженной, огрубев от дней, проведенных  в доспехах, но женщина почти не чувствовала этой боли. Быстро пристегнув меч, она открыла дверь и, спотыкаясь, вышла в сияние раннего утра, где солнечные блики отражались от снега.

Все еще находясь в полубессознательном состоянии после сна, она услышала, как Вил крикнул: — Ложись, Мартина! — тоном, который требовал немедленного внимания. Мгновение спустя после того, как она позволила коленям подогнуться в ответ на его приказ, она услышала свист стрелы прямо над головой. Свист закончился сильным ударом о стену хижины,  наконечник стрелы на несколько дюймов вошел в твердую сосну.

— Будь осторожна, ради Торма! Они нацелились на дверной проем! Вил скорчился в снегу рядом с лежащими гномами по обе стороны от него. Черные оперенные стрелы торчали из бревенчатой баррикады, свидетельствуя о событиях рассвета.

Полностью проснувшись, Арфистка побежала по снегу, чтобы присоединиться к Вилу. — Что-нибудь случилось? — спросила она, отмечая стрельбу из лука как несущественную. Вил покачал головой. — Пока нет. Я думаю, они набираются храбрости для атаки. Их лучники прижали нас к земле, так что, я думаю, это не должно занять слишком много времени.

— Какой у нас план?

— План? Сражаться с ними. Вил указал на хижину. — Оджакангас собрал раненых, которые смогут сражаться. Это наши резервы. Все остальные, кто может сражаться, всего около пятнадцати, находятся здесь. Хороший план, а?

Из леса донесся пронзительный крик. Прежде чем эхо смолкло, одинокий гнолл выскочил из-за деревьев, окутанных туманом, и бешено побежал к баррикаде. Зверь бежал с высоко поднятым плетеным щитом и низко опущенным мечом, покрывая открытую местность с поразительной скоростью.

— Лежи... Подожди! — взревел Вил. Залп стрел гноллов подтвердил его предупреждение.

Последним прыжком гнолл вскарабкался на баррикаду, пытаясь прорубить брешь в переплетенных сосновых ветвях. — Остановите его! — крикнул Вил, и небольшой отряд гномов поспешил на позицию. Они вонзили свои копья между стволами, но гнолл яростно блокировал выпады своим щитом, одновременно пытаясь ткнуть в них мечом через щели. Грохот и лязг вспыхнувшей схватки разнесся по поляне.

В разгар этой схватки лес огласился хором воя. Вороны, собравшиеся на опушке леса, закричали и разом взлетели.

— Джука, Оджак… — вот они идут! — крикнул Вил.

Неровная шеренга гноллов, дико визжа, вырвалась из леса и бешено помчалась через поляну. Мартина предположила, что их было около двадцати. Стая направилась к другой части баррикады, теперь незащищенной, поскольку их товарищ по стае оттянул защитников.

Двигаясь на корточках вдоль линии, Мартина и Вил достигли новой позиции как раз в тот момент, когда первый из гноллов вскарабкался на бревна. Обнажив мечи, Мартина и Вил бешено рубили и кололи воинов Паленого Меха. Свежая кровь на ее клинке подсказала Арфистке, что, по крайней мере, один из ее ударов был успешным, но времени, чтобы выбирать цели не было. Баррикада мешала атакующим, но, все равно, их пара не смогла сдержать массированную атаку — стрелы вонзились в снег между людьми и хижиной, когда лучники-гноллы попытались прикончить двух защитников.

Сначала один гнолл, затем другой перепрыгнули через верх баррикады, чтобы приземлиться внутри огороженной территории. Они бешено развернулись, чтобы отбиться от немногочисленного подкрепления гномов, спешащего на помощь людям. Мартина ударила одного в спину острием своего меча, рассекая его примерно там, где должна была быть почка, но даже когда человек-собака упал, другой перепрыгнул через стену, чтобы занять его место. Она с изумлением наблюдала за действиями Джуки. Держа в каждой руке по кинжалу, он спрыгнул с баррикады, и приземлился, распластавшись, на другого гнолла, заключив его в свои шипастые объятия. Гнолл взвизгнул, когда шипы доспеха разорвали кожу и мех, разрывая плоть под ними. Пока существо билось, Джука прикончил его двойным ударом кинжалов в горло.

Джука отцепился от трупа, клочья ткани и меха цеплялись за его окровавленные шипы как раз в тот момент, когда Мартина и Вил были вынуждены отступить. — Оджакангас, пора! — закричал Вил, ударяя по ногам гнолла, который попытался прорваться мимо.

Дверь хижины с грохотом распахнулась, и оттуда с пронзительными криками хлынул поток маленьких человечков. Их атака оттеснила испуганных гноллов во фланг. Увидев признаки ловушки, Мартина переместилась на дальнюю сторону, прокладывая себе путь мимо противника, пока не встала рядом с Джукой и несколькими другими гномами, которые присоединились к нему.

Теперь нападавшие были прижаты с обеих сторон. Кроме того, стена хижины блокировала гноллов, в то время как баррикада серьезно затруднила бы любое отступление. Звон тетивы позади нее подсказал Мартине, что Вани открыли ответный огонь по лучникам-гноллам, заставляя их сосредоточиться на лучниках гномов.

С диким криком Джука снова ринулся вперед, и гноллы инстинктивно отступили от похожего на дикобраза воина. Они отступили к своим товарищам по стае, пытаясь сдержать команду Оджакангаса с другой стороны. Возникшая в результате путаница — это все, что было нужно. Полагая, что братья их бросили, передние ряды начали перелезать через баррикаду и пробираться к деревьям.

Арфистка была полна решимости  — удержать гноллов от полного отступления и не позволить им реорганизоваться. — Бейте их! — приказала она, бросаясь вперед. Издав свой лучший вопль духа смерти, женщина описывала  мечом широкие дуги, не обращая внимания на собственную безопасность.

При виде дикой женщины и карлика с шипами, бесстрашно несущихся на них, люди-собаки в первом ряду сломались и вцепились в тех, кто был позади них, в отчаянной попытке убежать. Искра паники переросла в пламя, и отступление превратилось в бегство. Вани обрушились на спины убегающих врагов, когда те пытались перебраться через баррикаду.

Когда последний из воинов Паленого Меха, наконец, вырвался на свободу и скрылся в лесу, Мартина и Вил быстро восстановили порядок. Нескольких Вани пришлось удерживать от того, чтобы они не взобрались на бревна и не пустились в погоню. Быстрый подсчет тел показал, что два гнома мертвы, плюс несколько оказались с незначительными ранами. — «Неплохо», —  подумала Мартина, заметив тела двенадцати мертвых гноллов. Можно было только догадываться, сколько людей-собак было ранено, но их число было значительным.

— Это должно задержать их на некоторое время, — пробормотал Вил, когда они с Мартиной растянулись на бревнах, чтобы отдохнуть. Облегчение мужчины было очевидным.

— Ты можешь быть уверен? — спросила женщина.

— Меня бы это остановило. Они отступят за пределы досягаемости лука, а затем окопаются, но я не думаю, что они предпримут еще одну прямую атаку.

Когда ожесточенная схватка закончилась, женщина-гном с мисками горячей каши осторожно совершала обход воинов. Арфистка почти забыла, на что похожа горячая еда — вкусная еда. Стянув варежки, она прямо пальцами жадно зачерпнула теплую кашу и почувствовала, как к ней возвращается энергия.

Пока защитники сидели на снегу и ели, до них донеслось эхо голосов гноллов. Занервничав, Вани опустошили свои миски и поспешили на боевые позиции, ожидая новой атаки.

Однако ничего не произошло. Напрасно они наблюдали за линией деревьев, ожидая, что гноллы вот-вот появятся в поле зрения. Даже спорадический дождь стрел прекратился.

— Маленькие люди! — внезапно раздался голос откуда-то из-за баррикады. — Вы сегодня хорошо сражаетесь. Вы наживаете достойных врагов.

— Послушайте, маленькие люди. Наш вождь ушел, и мы не хотим больше никого из вас убивать. Теперь мы уходим с миром. Не пытайтесь следовать за нами. Мы узнаем, если вы это сделаете. Больше никакой войны между нами, маленькими людьми. Согласны? Слова растаяли, оставив только тишину деревьев, поскрипывающих на ветру.

Вани цеплялись за свою баррикаду в ошеломленном недоумении. Затем  Оджакангас прервал все дебаты, встав и крикнув: — Возвращайтесь в свою долину, люди-собаки, и мы заключим мир!

— Мы идем. Здесь холодно, а ваши маленькие туннели слишком малы для нас. Мы оставляем охрану, чтобы убедиться, что вы соблюдаете мир. Не покидайте ваш дом, или мы убьем вас всех.

— Это уловка, — мрачно сказал Джука.

— Никаких уловок, малыш, — ответил Крот. Гнолл стоял в дверях хижины, где он слушал разговор. Шаман посмотрел на тела воинов Паленого Меха, все еще распростертых на баррикаде, где они погибли. — Вы убили много воинов, — сказал гнолл с оттенком грусти. — Будет много самок без партнеров. «Ворд Мейкер» переходил от тела к телу, поворачивая каждое так, чтобы узнать его. — Слепой Глаз. Ракк. Сломанный Зуб. Толстый Живот. Крот перечислял мертвых. — Это говорил Варка, — сказал он, наконец. — Он, должно быть, теперь новый «Ворд Мейкер». Если он говорит «мир», то будет мир.

Мартина рискнула и встала. Ни одна стрела не полетела. — Тогда все еще остается Вресар. Как мы собираемся выбраться отсюда, не нарушив этот мир?

— Я не знаю, как ты, Мартина, но я подумал, что мы воспользуемся задней дверью, — небрежно прокомментировал Вил, вставая.

— Задней дверью?

Бывший паладин сверкнул улыбкой. — Только дурак строит дом, не имея возможности сбежать. Я построил другой выход.

— Где он? — быстро спросила она.

— Под моей ванной. Все, что нам нужно сделать, это пробить дыру в дне моей ванны и выползти из туннеля. Он выходит на опушку леса, — и Вил озорно ухмыльнулся.

Арфистка импульсивно встала на цыпочки и крепко поцеловала воина в губы. Вил был слишком поражен, чтобы что-либо предпринять. Его лицо покраснело под седеющей бородой. Мартина быстро отстранилась.

Она посмотрела на лица своих спутников —  удивленные, насмешливые, усталые. — Джука, Крот, Вил... вы готовы идти?

Вил поднял топор и целеустремленно зашагал в хижину, выглядя выше и  изможденнее, чем обычно.

Глава девятнадцатая

Мартина, Вил, Крот и Джука проникли в тесную ванную Вила. Как только раненого Вани осторожно отодвинули в сторону, Джука прыгнул на дно большой деревянной ванны, вмонтированной в пол. Взяв небольшой топор, гном принялся за работу. Наблюдая за разрушением продукта своего мастерства, Вил вздрагивал каждый раз, когда опускался топор. Снаружи гномы столпились у двери в ванную и с любопытством наблюдали. Когда топор, наконец, проломил дно, Джука потерял равновесие и чуть не уронил его в зияющую внизу дыру. Мускусный запах влажной земли наполнил маленькую комнату. Джука отодвинулся на несколько футов в сторону, затем начал рубить с другого конца сломанной доски.

— Больше никаких горячих ванн, — простонал Вил. — Я буду скучать по ним.

Разлетелось еще больше щепок, и гном вытащил трехфутовый кусок доски. Группа передавала его по цепочке, будто он был чем-то ценным.

— Мне потребовались недели, чтобы построить это, — скорбно посетовал Вил. Лающий кашель гнолла слабым эхом донесся снаружи. Он звучал так, будто доносился откуда-то из передней части дома. Мартина напряглась, ее рука инстинктивно потянулась за стрелой из колчана.

— Не нарушайте наш мир, люди, — предупредил Крот «Ворд Мейкер», увидев ее движение.

Из ванны было извлечено еще несколько досок, прежде чем Джука выбрался наружу. — Готово, — объявил он, убирая свой топор  в ножны, которые он носил на поясе.

Мартина шагнула вперед и посмотрела вниз. Неровная дыра на дне ванны зияла чернотой. — Все ли понимают, что нам нужно делать?

Группа кивнула. — Хорошо, я пойду первой.

Судя по тому, как объяснил ей Вил, туннель опускался примерно на четыре фута, а затем поворачивал к задней части хижины. Вил описал туннель как «тугую посадку», но Мартина полагала, что сможет протиснуться без труда. Она осторожно скользнула мимо зазубренных краев, и ее ноги коснулись дна. — Свечу.

Вил передал тонкую свечу вниз. Ориентируясь по маленькому огоньку, она опустилась и легла на живот. Тусклый свет не проникал далеко в  перекрытый толстой массой паутины туннель. Своим мечом она отбросила паутину в сторону, но она все еще свисала пыльными завитками с верхней части прохода

Арфистка, извиваясь, поползла по холодной земле в темноту. Там едва хватало места, чтобы поднять голову и посмотреть вперед. Вил не шутил, когда сказал, что там тесно. Потолок местами терся о ее спину. Крошечные фигурки отчаянно разбежались, когда она разбудила логово полевых мышей.

Прошло совсем немного времени, прежде чем ей стало казаться, что темный туннель бесконечен. Толкая свечу перед собой, Арфистка медленно кралась вперед. Наконец, она увидела слабое свечение, обозначавшее конец туннеля. За другой завесой паутины шахта была освещена тусклым светом.

— Я добралась до конца, — крикнула женщина остальным. Борясь со своим мечом в тесном пространстве, она осторожно ткнула им в ледяную корку, закрывавшую выход. Корка оказалась толще, чем она предполагала, и к тому времени, когда лезвие прорвалось сквозь нее, Джука уже наткнулся на ее ноги. Наконец ей удалось проделать во льду дыру, достаточно большую, чтобы можно было пролезть. На полпути она остановилась, высматривая что-либо подозрительное.

При дневном свете лес за хижиной казался необитаемым, но утренний туман скрывал все, что находилось за первым рядом деревьев. Мартина осторожно ждала каких-либо признаков врага. — Поторопись, — нетерпеливо прошипел гном позади нее. Наконец, все еще неуверенная, что все в порядке, черноволосая женщина пролезла через щель, подала знак Джуке, чтобы он передал ей ее снаряжение, а затем побежала в близлежащий лес. Вдыхая свежий воздух и радуясь, что снова оказалась при дневном свете, женщина запрыгнула на обледенелый сугроб и приготовила лук Вила к действию.

Пока Мартина несла вахту со стрелой на тетиве, пока остальные, один за другим,  выбрались наружу и растворились в лесу. Сначала появился Джука, за которым последовала долгая пауза, прежде чем появился Крот. Гноллу пришлось разламывать лед когтями, чтобы расширить отверстие, прежде чем он смог протиснуть в него свои широкие плечи.

Как раз в тот момент, когда Вил выбирался из дыры, со стороны фасада дома раздались голоса гноллов.

— Мои братья пришли за своими мертвецами, — пояснил Крот.

— Они заметят, что мы ушли? — разволновалась Мартина.

— Как же они смогут узнать это, человек? — удивился Крот.

— Неважно, — добавил Вил. — Давайте не будем здесь задерживаться. Мартина, ты знаешь, где находится тело Джазрака. Нам понадобится его кольцо, чтобы вовремя поймать Вресара. Веди нас.

Без лыж продвижение группы по снегу было затруднительным. Все птицы молчали, то ли в ответ на хаос битвы, то ли из-за их присутствия, о чем Мартина не знала. Они проскользнули через мрачный лес, утопая по пояс в белом снегу. Низкий туман, нечто среднее между льдом и дымкой, поглощал шум их движения, искажая крики и эхо, так что Мартина не могла определить расстояние до какого-либо звука.

Туман был предательским утешением, потому что он приходил и уходил неожиданно, в одну минуту скрывая, а, в следующую, оставляя их ужасно незащищенными. — Проклятие Кайрика! — Мартина ругалась каждый раз, когда туман рассеивался, и открывалось их местоположение. Риск быть обнаруженными был и так слишком велик, если бы уловки зимы не усугубляли ситуацию.

По мере того как четверо беглецов приближались к завоеванному гноллами лабиринту, продвижение становилось все медленнее и медленнее, поскольку недоверие и осторожность играли на их страхах. Мартине оставалось только молиться, чтобы она оказалась права насчет Крота; у нее не было причин доверять ему, кроме иррационального инстинкта относительно него. Кто-то мог бы назвать это женской интуицией, но дело было не в этом. Она давным-давно научилась не обращать внимания на подобные реакции. Нет, ее вера основывалась на смутном родстве между воинами, на связи между мужчинами, женщинами, даже животными, которые жили согласно велению меча. Именно эта связь позволяла ей работать с неуправляемыми, корыстолюбивыми или отвратительными людьми, чьи мотивы и цели она не могла осознанно соблюдать. Именно это братство заставило ее довериться Кроту. Несмотря на то, что он был шаманом, гнолл понимал сущность меча.

Предаст ли ее Крот? Она чувствовала не более того, что гнолл рядом с ней. Оба были непреклонны в своих убеждениях, непреклонны в своей гордости и чести.

Наконец, Мартина подвела их к краю оврага. Она вспомнила густую березовую рощу, которая виднелась в залитом солнцем промежутке между деревьями. Она вспомнила, что она была у нее за спиной. Используя это, чтобы сориентироваться, Арфистка быстро нашла занесенные ветром следы прошлой ночи. Оттуда было несложно вернуться к месту сражения.

При ярком дневном свете это место выглядело по-другому. То, что в сумерках казалось зловещим, сегодня утром было ясным и мирным. Хотя, и не невинным, как подумала Мартина. Немногие леса были невинны, но их дневные тайны были менее зловещими, чем те, что скрывались в глубине ночи.

Сломанные деревья, замерзшие тела и розовый снег были доказательством того, что они нашли нужное место. Гноллы не предприняли никаких усилий, чтобы собрать своих мертвых, хотя с тел, очевидно, быстро сняли все полезное. Обнаженные трупы были сильно заморожены, их кожа была ледяно-голубой под рыжевато-коричневым мехом. Вил и Джука осматривали поле боя с любопытством воинов, тихо восхищаясь работой рук женщины. Крот переходил от тела к телу, называя неопытных юнцов по именам — своему свирепому богу Гореллику.

Увидев признаки мародерства, Мартина поняла, что ее план провалился бы, если бы гноллы обчистили Джазрака. Не желая смотреть, ей пришлось заставить себя обследовать это место. С болезненным облегчением она увидела ногу в сапоге, торчащую из-под переплетения ветвей. Ее быстрый крик собрал остальных.

Два человека и гном начали разгребать нанесенный снег. Крот отступил назад, обхватив себя руками, чтобы согреться, отказываясь помогать. — Это нечистое дело, — непреклонно повторял он. — Я даже не прикоснусь. Мартина задавалась вопросом, было ли его убеждение правдой или это было просто оправданием.

Постепенно снег был очищен от трупа. Кожа Джазрака была бескровно-белой. Под кожей были видны следы замерзших голубых вен. Мартина заставила себя думать о трупе, как о вещи. Воспоминание о нем, как о Джазраке, нанесло бы слишком много ран ее памяти, и она не могла позволить себе сломаться сейчас.

— По-моему, кольцо было у него на левой руке. Вот здесь, под… этим стволом дерева,  — указала Арфистка. Вил осмотрел ситуацию и покачал головой. — Мы никогда не сможем сдвинуть его с места. Джука, ты можешь пролезть туда? Гном пробирался сквозь ветви, пока не добрался до нужного места. Через мгновение он горько выругался. — Кольцо не снимается. Палец распух.

— Отрежь его, — без колебаний предложил Крот. Он пристально посмотрел на людей, чтобы увидеть, есть ли у них какие-либо возражения. — Должен ли я, женщина? — спросил Джука.

Мартина вздрогнула при этой мысли, но другого решения придумать не могла. — Сделай это, — сказала она, прежде чем отойти. Она не хотела ничего видеть или знать об этой части ужасной работы.

Когда Джука вынырнул на поверхность, он выглядел поджатым и мрачным. Он протянул рейнджеру простое серебряное кольцо. — Да пребудет с вами благословение Великого Мастера в этот момент скорби, — сухо утешил он. — Я поздравляю вас с его освобождением от тяжелого труда.

— Что?

Вмешался Вил. — Вани живут веками, — объяснил он. — По их мнению, смерть освобождает дух от многовековой тяжелой работы.

Джука кивнул. — Это просто наш способ украсть немного радости у Смерти и ее приспешников.

— Спасибо вам, Мастер Джука. Мартина держала кольцо в пальцах. — «Ворд Мейкер»… кольцо.

Шаман протянул когтистые пальцы, чтобы принять магическое кольцо. Его глаза были широко раскрыты и полны нетерпения, челюсть по-волчьи приоткрыта.

— Мне это не нравится, — тихо сказал Джука. Когда гнолл двинулся вперед, чтобы забрать добычу, Джука и Вил подошли вплотную к нему, их мечи были напряженно подняты.

Гнолл выхватил кольцо из пальцев Мартины с искаженным лицом. Было ли это чудом? Триумфом? Мартина смотрела ему в лицо, но ничего не смогла сказать. Он был гноллом. Кто знал, какие эмоции переполняли его разум?

Обдуманными движениями Крот надел кольцо на свой когтистый палец. Серебряный обруч скользнул по костлявому пальцу и встал на место. Шаман хрипло выдохнул и закрыл глаза, словно в блаженстве.

— Ты можешь им воспользоваться, Крот? Ты можешь им воспользоваться? — нетерпеливо повторила Арфистка. Все зависело от его ответа.

Позади гнолла, подобно рабу, который предупредил короля о его собственной смертности, Джука тихо добавил свои собственные слова: — Помни, человек-собака. Мой меч быстрее, чем...

Бабаааах!

Внезапно каждая унция воздуха в легких Мартины почувствовала себя так, словно его из нее высосали. Шок полностью выбил ее ноги из-под нее. Следующее, что она осознала — она и остальные были распростерты на твердой ледяной поверхности, почти ослепленные ярким отражением солнечного света; утренний воздух казался холоднее, чем был всего несколько секунд назад — О, Боги! — выругалась Арфистка.

— Что случилось? Где...

— Там, — прохрипел Крот, указывая своей длинной рукой на гряду вздыбленного льда — край большого замерзшего кратера в центре замерзшей равнины.

— Ледник, — произнесла Мартина благоговейным шепотом. — Мы на месте. Она медленно встала, как моряк, вернувшийся с моря и прилаживающий ноги к берегу. Остальные встали, на их лицах был благоговейный трепет. Крот уставился на кольцо у себя на пальце. Вил не сводил глаз с гребня и поправлял свое снаряжение, в то время как маленький Джука ощупывал себя, словно проверяя, все ли его части сохранились в целости.

— Я привел тебя сюда, как и обещал, — сказал шаман. — Что теперь? — спросил Вил.

Мартина прикрыла глаза ладонью и осмотрела гребень. — Теперь нам нужно найти Вресара. Наверху, я думаю.

— Где? — спросил Джука.

Вил осмотрел осыпь. — Это большая территория, Мартина.

— Мы просто должны все осмотреть, для начала, — беспомощно ответила Мартина. Она начала двигаться в направлении кратера.

Крот зарычал. — Я не буду тратить время на поиски. Женщина, где мои талисманы?

— О чем ты говоришь?

«Ворд Мейкер» раздраженно щелкнул зубами. — Мои талисманы Гореллика… где они?

— Они у меня, человек-собака, — неожиданно ответил Джука.

— Отдай их мне.

— Сделай это, Джука, — приказала Мартина.

Гном неохотно протянул кожаный мешочек. Достав железный фетиш своего бога, шаман держал его в руках, бормоча молитву. Когда гнолл закончил,  он отодвинул амулет в сторону, и осторожно стал поворачивать  его по кругу. На полпути он остановился и указал на стену кратера. — Там, недалеко. Гореллик подал мне знак.

Мартина предположила, что шаман использовал заклинание, чтобы найти нужное место. Она видела раньше, как священники использовали их, хотя только для простых поисков, таких как поиск потерянного топора крестьянина или украденного кошелька торговца. Тогда это срабатывало, и теперь она не сомневалась в его эффективности. — Пошли. Взвалив на плечо рюкзак, Арфистка начала карабкаться по неровному льду так быстро, как только могла.

Пройдя всего пятьдесят ярдов, группа вышла на свежую тропу, скрытую за горным хребтом. Следы, большие и с когтями, безошибочно принадлежали Вресару, и они вели к краю кратера.

— Слишком поздно! — крикнул Джука.

Мартина схватила маленького воина и подтолкнула его вперед. — Еще нет, следы совсем свежие. Если мы поторопимся...

— Там, наверху! — крикнул Вил, осматривая склон.

Элементаль был не более чем в сотне ярдов от них, почти у края разрушенного разлома. Не было никаких признаков того, что он видел группу, хотя ничто не мешало ему повернуться и увидеть их в любое время.

Мужчина бросился бежать, оставив остальных позади. Мартина последовала за ним бешеным темпом, но ее более короткие ноги не могли угнаться за широко шагающим воином. Джука отстал еще больше, барахтаясь в снегу и льду, в то время как гнолл держался сзади.

— Вил, подожди! — крикнула Арфистка. — Мы должны атаковать вместе.

Мужчина продолжал бежать. — Мы должны остановить его сейчас, пока он не разбил камень, — крикнул он в ответ.

— Черт возьми, Вил, — фыркнула женщина, бросаясь за ним, — не будь таким... паладином!

Элементаль, очевидно, что-то услышал и повернулся, чтобы украдкой взглянуть в их сторону.

— Ты! — пронзительно закричал Вресар, когда атакующие воины бросились через ледяное поле к своему врагу, хотя демон мог иметь в виду Вила, хотя Мартина чувствовала, что взгляды существа устремлены на нее. — Слишком поздно, человек!

Арфистка все еще отставала от Вила на несколько длинных шагов, когда элементаль поднял кроваво-черный камень Джазрака, зажатый в тисках его пальцев. Не оставалось ни времени, ни надежды вырвать ключ из рук Вресара прежде, чем он сможет раздавить хрупкий камешек.

— Нет! — закричала Мартина, в отчаянии взмахнув мечом. Длинный меч неуклюже полетел в сторону демона. — Пожалуйста, Тимора...—  начала она молитву.

Богиня удачи, должно быть, услышала ее мольбу, потому что железная рукоять ее кувыркающегося клинка сильно ударила элементаля по плечу, отбросив его руку в сторону. Камень, зажатый в кончиках пальцев Вресара, вырвался и упал в снег.

Прежде чем демон смог прийти в себя, Вил прыгнул на него, меч мужчины прочертил яркую дугу солнечного света, когда он нанес удар. Зазвенела сталь, когда воин ударил по твердому панцирю элементаля. Вресар взвизгнул, когда меч пронзил его ледяной панцирь со звуком, похожим на хлопок очищаемого от панциря омара.

— Вил! Берегись! — закричала женщина.

Предупреждение пришло слишком поздно. Вил занес свой меч для следующего удара, когда элементаль полоснул своими сверкающими когтями по голове мужчины. Мартина услышала звук рвущейся плоти, и голова Вила откинулась назад. Его мышцы напряглись, бывший паладин, пошатываясь, сделал несколько шагов, прежде чем рухнуть на лед, длинный меч выпал из его рук и покатился по льду. Кровь текла из длинной раны на его шлеме и разорванной щеки. Порез обнажил его челюсть до зубов и костей, так что, когда он пытался кричать, это были только булькающие звуки. Тем не менее, воин бросился к элементалю, отчаянно сжимая леденящее существо в своих объятиях.

Мартина нащупала меч Вила, единственное оружие, которое было под рукой. Пока она его искала, боясь отвести глаза от дьявола, существо скривило свой крошечный рот в насмешливой улыбке. Искрящийся огонь между кончиками пальцев Вресара сформировался в шар, когда Вил тщетно попытался обрушить существо.

— Отпусти его, Вил! — крикнула Мартина, не имеющая возможности остановить дьявола. — Тебе  конец, человек, — прорычал Вресар. Внезапным ударом он отбросил замороженный шар на нагрудник Вила и отбросил мужчину в сторону. На изуродованном лице Вила едва успело отразиться растерянное удивление, прежде чем его швырнуло на ледяной выступ. Ответный рев наполнил воздух. Взвизгнул металл, когда нагрудник Вила разорвался кровавыми трещинами, взорванный осколками льда, который был в шаре. Мужчина вздрогнул одним движением, затем рухнул, его разбитое тело едва удерживалось в целости искореженным металлическим панцирем.

— Вил! — снова закричала Мартина. Слезы застилали ей глаза. Она поползла вперед, страдание придавало ей сил. Кружащийся снег, поднятый взрывом, обнажил блеск металла, и ее рука легла на холодную сталь меча Вила.

Используя оружие как трость, Мартина неуверенно поднялась на ноги. Ярость боролась со слезами, когда она встретилась лицом к лицу с дьяволом. Мартине хотелось излить свою ненависть к этому существу больше, чем когда-либо в целом мире и ее жизни. Спотыкаясь о снег, Арфистка отвела руку назад, чтобы нанести удар. Элементаль был отвлечен своей собственной раной — полным разрывом в его прочном панцире, поэтому Мартине удалось подобраться достаточно близко, чтобы услышать его тяжелое дыхание и почувствовать леденящую ауру убийцы.

Она хотела увидеть его глаза, посмотреть, будет ли в них страх. Она надеялась, что элементаль испугается, испугается собственной смерти.

— Вресар, — прошептала она.

Демон поднял голову, и их глаза встретились, его глаза были крошечными и почти скрытыми за ледяной бахромой. Он выбросил вперед руку, уже потрескивающую от энергии, но Мартина знала этот трюк и отбила его быстрым ударом, прежде чем существо успело прийти в себя. Арфистка выбросила свой меч вперед, вложив в него весь свой вес. Острие меча скользнуло, а затем нашло щель там, где бедро соприкасалось с туловищем, и вонзилось внутрь. Существо отшатнулось назад, и Мартина, все еще глядя ему в глаза, упала вперед вместе с ним. Они ударились о землю с сокрушительным грохотом, который отбросил Арфистку в сторону. Волшебный ледяной шар Вресара выскользнул из его рук и покатился вниз по склону.

Трах-бах!

Ударная волна взрыва оглушила Мартину, и ледяные иглы впились ей в спину, но положение лежа спасло ее от самого сильного удара. Колено Вресара ударило ее в живот, и она отлетела в сторону, больно приземлившись на неровный слой твердого льда.

Когда оба с трудом поднялись на ноги, смуглая фигура Крота промелькнула мимо Арфистки. Мартина подумала, что гнолл собирается напасть, но вместо этого шаман нырнул в сугроб. Когда «Ворд Мейкер» появился, он держал в лапе камень Джазрака. Гнолл выдыхал клубы пара, наслаждаясь силой в своей хватке.

Вресар замер, разрываясь между камнем и угрозой меча Мартины. Он не мог напасть на шамана, не открывшись рейнджеру. Его раны, из которых вытекала прозрачная жидкость, свидетельствовали об эффективности нападавших.

Даже обхватив рукоять обеими руками, Арфистка едва могла удержать меч. Земля, казалось, накренилась и покатилась, когда она попыталась избавиться от эха, стучащего у нее в голове. Каждый глоток воздуха пронзал ее жгучей болью.

Жадные глаза существа жаждали артефакта. — Шаман, — успокаивающе прогудел Вресар, — я сделаю тебя вождем — вождем всех племен севера. Мои братья будут твоей армией. Отдай мне камень, и мы уничтожим людей и маленький народ. Элементаль медленно протянул руку, ожидая получить подарок от Крота.

Шаман присел. Его глаза были наполнены диким светом, когда он переводил взгляд с человека на монстра —  его челюсть отвисла, из нее текла слюна, как у собаки, сгорбившейся над своей добычей.

— Крот, не делай этого! — удалось прохрипеть Мартине в отчаянии.

— «Ворд Мейкер», ты можешь быть вождем.

— Твое слово, ты живешь по своему слову, — напомнила ему Мартина.

— Ты Вождь Паленого Меха, — искушал Вресар.

Дикий свет исчез из глаз шамана. — Весь Паленый Мех мертв! — прорычал он. — И ты убил их. Ты не получишь камень! Внезапным движением гнолл бросил камень-уголек Мартине.

— Теперь ты умрешь! — взвизгнул Вресар. Широким шагом он бросился к женщине. Мартина потеряла бдительность, когда протянула руку, чтобы поймать камень. Внезапно чья-то рука оттолкнула ее в сторону, и маленькая фигурка Джуки с черными шипами встала между ней и Вресаром. Солнечный свет сотнями искр отразился от стальных наконечников на раскинутых руках Джуки. Прежде чем атакующий элементаль смог уклониться от него, гном схватил ноги монстра в свои объятия дикобраза, вызвав серию трещин, когда шипы вонзились в панцирь демона. Вресар отчаянно пнул его ногой, пытаясь сбросить маленького воина, но гном вцепился, как репейник, все время, ударяя своей шипастой маской по бедру элементаля. Холодная белая сукровица потекла по невыразительным изгибам шлема гнома.

Забытый Вресаром, Крот поднялся позади элементаля. Почти такой же высокий, как монстр, тощий гнолл схватил демона за плечи и повернул его тело назад. Воздух зазвенел от встревоженного вопля зверя. Его длинные руки размахивали, когда он пытался дотянуться до мучителя за своей спиной. Когти царапали руки Крота, разрезая его одежду, пока она не стала свисать кровавыми полосами, и лицо гнолла исказилось от боли, но он все еще держал существо.

— Давай, человек! — взревел «Ворд Мейкер». Высвободив одну руку, он схватил Вресара за зубчатый выступ на голове, не обращая внимания на иглообразные кончики, и откинул его голову назад. — Бей его!

Хотя мир все еще вращался, Мартина, пошатываясь, шагнула вперед и подняла свой меч обеими руками, острием вниз, как пику. Маленькие глазки Вресара расширились от страха. — Нееет! — взмолился пронзительный голос.

Мартина вонзила острие своего меча в незащищенное горло демона.

Когда монстр, наконец, перестал биться, Мартина оставила Крота, оставила Джуку, оставила свой меч и, спотыкаясь, подошла к тому месту, где лежал Вил. Она опустилась на колени рядом с мужчиной, уже зная, что вся надежда потеряна. Он привалился к наклонному льду, глаза его были полузакрыты и тусклы, голова повернута так, что она не могла видеть его изуродованное лицо. Кровь сочилась у него изо рта и терялась в черно-серой бороде. Еще больше крови пропиталось через прорехи в его броне, сталь раздулась от взрыва. Когда она подняла его руки, чтобы сложить их на груди, его конечности повисли с невозможной вялостью, которую приносит только смерть.

Не было ни вздоха, ни последних слов прощания, ни шанса произнести последнюю речь, как в сказках бардов. Было только его тело, все еще теплое, но потерянное навсегда.

— Прощай, Вил, — пробормотала она, говоря то, чего он не мог слышать.

Позади нее стоял Крот, молча, не обращая внимания на потоки крови, которые стекали с его рук, пока Джука снимал маску с темными шипами, скрывавшую его лицо. Крот повернулся к нему лицом, и в другом месте и в другое время они могли бы обменяться ударами, но сейчас Джука лишь держался на осторожном расстоянии, возможно, наконец, решив, что этот гнолл заслуживает жизни.

— Все кончено, Госпожа Мартина. Битва окончена. Твой план сработал. Джука сделал паузу и собрал в кулак то немногое сострадание, на которое был способен. — Он не сдался, Госпожа Мартина. Он умер не напрасно.

Эти слова медленно вернули ее в мир, и она осторожно закрыла единственный оставшийся глаз мужчины. С усталым усилием, наполненным болью, она поднялась на ноги: — Хвала Торму, Джука, — нараспев произнесла женщина, глядя на камень в своей руке. — Хвала Торму.

Эпилог

По весеннему лугу шла женщина, ее сапоги тонули в ледяной грязи. Ее черные волосы теперь были немного длиннее, и двигалась она тоже немного скованно, хотя ее раны полностью зажили. Она всегда будет немного скованной, как последствие ледяного удара Вресара; теперь это было частью ее жизни.

На спине женщина несла толстый плетеный рюкзак. Он был нагружен снаряжением — доспехами, оружием, одеялами и едой, — всем, что ей понадобится, чтобы пересечь южные горы. Меч Вила болтался у нее на боку вместе с мешочком, полным магических принадлежностей, извлеченных из запасов Джазрака. Многие вещи для нее были новыми, включая подарки от гномов, и казалось, будто она уносит новую жизнь из долины Самек. Она хотела, чтобы это было так, потому что это означало бы освобождение от старых болей и печалей.

В конце концов, она подошла к человеку и зверю, которые ждали ее в центре луга. Мужчина был молод, достаточно красив, в суровом смысле, и полон уверенности в себе.

Зверь был гиппогрифом, прекрасным скакуном, полным огня и силы.

— Вы уверены, что не передумаете? — заботливо спросил молодой человек.

— Поехать с тобой? Она перевела взгляд с гиппогрифа с золотым оперением на небо. Было удивительно, насколько его конь был похож на Астрифи. — Спасибо, но нет. Я уверена, что Арфисты смогут обойтись без меня еще несколько недель.

— Но мне так сказали, когда я спросил, — признался молодой человек. — Сильверхенд интересовался, не планируете ли ты проехать через Малмастер на обратном пути. Ходят слухи, что Благородный Клинок становится более могущественным, чем кажется на первый взгляд. Хотя он и не говорил, что вы должны это делать.

Мартина печально улыбнулась. — Еще больше  отчетов. Ну, мне сказали, что мне нужнобольше выдержки.

— Вообще-то, я должен сделать отчет. Еще он сказал, что вы должны «оценить и действовать так, как считаете нужным».  Молодой человек посмотрел мимо нее на травянистый холмик лабиринта. — Вы провели там всю зиму?

— Большую часть. И в лесу есть хижина. Старые боли вернулись к ней.

Мартина оглянулась, чтобы посмотреть, не пришел ли кто-нибудь из гномов проводить ее — не то чтобы она этого ожидала. Джука и Оджакангас теперь, когда наступила теплая погода, были заняты восстановлением жилища, а Сумало чувствовал свой возраст. В любом случае, она уже попрощалась с ними.

Юноша был новым молодым Арфистом, посыльным тех, кто выше его, посланным на север, чтобы найти ее и Джазрака. Арфисты выжидали некоторое время, но, в конце концов, кто-то забеспокоился настолько, что послал кого-то на их поиски. Известие о потере Джазрак было встречено с горечью, но никто не винил ее, вместо этого они прочитали ее отчеты и попросили ее остаться еще немного, чтобы обеспечить мир и помочь восстановить ситуацию. Сначала Мартина подумала, что это наказание, но, через несколько недель, она задалась вопросом — не имели ли они в виду это, как награду.

Однако с наступлением весны она почувствовала себя отдохнувшей и готовой двигаться дальше. Мартина наблюдала, как гонец сел в седло и пристегнул свою сбрую. — Прощайте, — сказал он. — Помните про Малмастер.

— Да пребудут с тобой боги — особенно Торм. Что касается Малмастера, скажи Сильверхенду, что я больше не буду спасать мир.

— Что это значит? Вы пойдете туда или нет? — Просто скажи ему. Я думаю, он поймет.

Посланник пожал плечами и слегка пришпорил своего гиппогрифа. Мартина смотрела, как они уходят, вспоминая Астрифи, когда они взмыли в небо. Через короткое время это было всего лишь уменьшающееся пятнышко у горизонта.

Чувствуя легкую тоску по поводу долгого путешествия, Мартина взвалила на плечи свой рюкзак и двинулась в путь. Судя по указаниям Вани, она думала, что сможет пройти перевал к ночи, но только если не будет медлить.

Было где-то около полудня, когда она услышала другие шаги на тропе. Не ожидая компании, женщина обнажила меч и ждала, готовая к худшему. Ее бдение закончилось, когда в поле зрения появилась высокая, изможденная фигура.

— Женщина, — сказал скрипучий голос, —  я пойду с тобой. Из тени выступил Крот, больше не произносящий ни слова, с луком и копьем в руках. Он все еще выглядел таким же костлявым и изможденным, как и раньше — возможно, еще больше из-за его покрытых шрамами рук и разорванных ушей.

Мартина удивленно остановилась. После битвы на леднике она видела гнолла всего несколько раз, когда он приходил поговорить с гномами. Она поняла, что он не был вождем и что Варка узурпировал его роль шамана. Племя не убило его, как требовал Вресар, но каждый раз, когда она видела его, Крот всегда был один.

— Пойти со мной? А как насчет твоих людей?

— У меня нет людей, — холодно ответил гнолл. — Я им ни к чему.

— Зачем тебе идти со мной?

— Я обязан тебе своей жизнью.

— И я тебе. Ну, правда, Крот… почему?

«Ворд Мейкер» с достоинством выпрямился. — Потому что ты доверяешь словам гноллов.

Мартина изучала гнолла, пытаясь принять решение. Каким бы врагом он ни был, она все еще уважала его и доверяла ему не вполне объяснимым образом. Путешествие будет долгим, и спутник будет желанным.

— Даю тебе слово, что я не причиню тебе вреда, — просто сказал Крот.

— Или что-нибудь еще?

— Это зависит…  женщина.

Этого было достаточно. Мартина снова водрузила свой рюкзак на место. — Ты можешь присоединиться ко мне, «Ворд Мейкер», — предложила она.

— Это хорошо, человек, — Крот последовал за ней, и они начали долгий переход через перевал.

— Я не могу дождаться, когда мы доберемся до Малмастера, — весело крикнула женщина, исчезая в лесу.

— Мал-массстер, — с любопытством повторил гнолл. — Что это?

Оглавление

Пролог 

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Эпилог