Точка пересечения [Николай Николаевич Шоластер] (fb2) читать онлайн

Николай Шоластер Точка пересечения

Глава 1. Ночное происшествие

Все плохое случается ночью — вру, бывает и днем. Хотя оно, плохое, само выбирает, когда ему быть, но очень не любит свидетелей, а ночью-то как раз, все свидетели по квартирам сидят, телевизоры смотрят или мирно спят. И на сей раз обстоятельства просто волшебным образом благоприятствовали всем недобрым делам.

Ночь, фонарь, пустырь… аптеки нет! И что тут девушка потеряла, на этом пустыре? Нашла время и место дорогу сокращать! Да и я не лучше — зачем-то попёрся через эту помойку! Ну, потерял бы минут пять! И как только я свернул с нормальной дороги, тотчас оказался в зоне боевых действий, где разгул беспредела уже достиг наивысшей степени мерзости и дело шло к печальной развязке.

— Прошу вас не трогайте меня, я отдам вам и деньги, и цепочку! — девушка тщетно взывала к снисхождению своих обидчиков.

— Вот чудачка, мы уже все это получили, остался сущий пустячок! Вот как ты относишься к приятной беседе, цыпа? А?

Девушка зарыдала, поняв безысходность ситуации, чем явно порадовала всю компанию. Но тут в свете одинокого недобитого фонаря появился я, весь в очках и клетчатом пиджаке.

— А это что еще за фуфел? — послышался комментарий к моему появлению. И сразу посыпались вопросы:

— Откуда ты такой очкастый нарисовался?

— А что у тебя там в карманах?

— А не оборзел ли ты гулять по тёмным закоулкам?

Ну, и тому подобное.

Дрожащим голосом я робко попытался намекнуть на их некорректное поведение:

— Что вы тут вытворяете? Это же гнусно! Такое поведение совершенно не достойно человека!

— Ах, простите ваше блаородие, добрый лыцарь Дон Сирот!

— Во-первых, Ланселот, а во-вторых, я никакой не рыцарь, а нормальный человек!

— Человек, пацаны! Настоящий! Гордо звучащий! Ну, вот мы сейчас и послушаем, как ты звучишь в натуре!

Девушка, воспользовавшись тем, что их внимание переключилось на меня, убежала, а я все ругал себя, какой черт меня дернул сократить дорогу. Неужели я так устал, что эта заросшая дремучая помойка уже не внушала мне никаких опасений?

Мои философские рассуждения были прерваны сильным ударом в живот. Он ворвался в мое слабое тело и прошелся от солнечного сплетения до мозга, пронзив насквозь легкие. Дыхание замерло, мысли слиплись в одну острую боль.

— Откуда такая энергия? — подумал я. — Будто этот ублюдок целыми днями в качалке ошивается, а не в пивной!

По инерции мой мозг все еще продолжал свою работу, хотя уже в автоматическом режиме.

— Ты, клоун клетчатый! Ты нам испортил вечер отдыха! — вожак этой банды отморозков пытался строить из себя интеллектуала. — За тобой должок, фраер! Даже и не знаю, сколько тебе сейчас пацаны насчитают!

Дальше я уже совсем плохо соображал. Как будто погрузился в какой-то сон, полный сюрреализма и мистики. Звезды были в небе, они же были и подо мной. Какая-то иная реальность… совершенно незнакомые голоса и люди. Что-то происходило вокруг меня, но смысла я уже не понимал.

* * *

Утро ласковым теплым лучом коснулось лица, глаза заморгали, тело сладко потянулось и, безмятежно свернувшись калачиком, перевернулось на другой бок. Несколько минут я блаженствовал, впереди был заслуженный отгул за сверхурочную работу в ночную смену!

Вдруг шальная мысль отбросила весь комфорт в сторону, я быстро сел и стал вспоминать вчерашние ночные события. Вспомнил, что была драка, а точнее — избиение слабого интеллигентного очкарика, попавшего под горячую руку отпетым хулиганам. Однако, казалось весьма странным, что я совсем не чувствовал себя избитым. «Это всего лишь дурной сон, который благополучно растворился в лучах утреннего света», — подумал я с надеждой и, зевая, подошел к зеркалу.

Все со мной было нормально, кроме шрама неправильной формы на левой стороне живота. Причем он был давно заживший и совсем не вызывал неприятных ощущений. Справа красовался шрам от аппендицита, давно мне знакомый, но этот… Я тщательно обследовал все свое тело, больше никаких шрамов и повреждений не было.

«Но если драка была вчера, почему нет следов и боли? Если это сон, то откуда шрам? Мистика какая-то», — недоумевал я и терялся в догадках.

Попытался вспомнить сон, или то, что казалось сном. Ну а как часто нам удается вспомнить и осмыслить наши сны? Помню звездное небо, кажется, ясная погода была, потом — то ли в результате падения, то ли от помутнения разума из-за удара, небо оказалось и подо мной тоже. Видно, так меня саданули, что голова закружилась. Потом вдруг стало немного светлее, вместо пустыря какой-то коридор появился, люди незнакомые и странно одетые. Еще помню, кто-то громко кричал: «Эл, берегись!». Мутный сон какой-то — вроде начинаешь вспоминать, и тут же все ускользает.

«Пойду, прогуляюсь. Может, голова проветрится, вот муть тогда вся и уляжется», — резонно рассудил я.

Умылся специально холодной водой, поболтал руками и ногами, чтобы удостовериться в их исправности. Оделся и вышел. Одежда, кстати, была тоже чистая, без признаков потасовки.

А на улице царил мирный летний день, он своим светом и теплом вселял самое позитивное настроение. Возле подъезда сидели бабульки и почему-то шептались, во всяком случае, мне так показалось. Показалось, они шепчутся, даже не открывая рта, возможно, у меня в ушах еще шумело.

— Саш, а ты ночью работал что ли? Вечером-то мы тебя не видели.

— И все-то вы про всех знаете! Да, остался вчера до ночи, попросили.

— А пришел-то когда? Утром?

— Да я и не помню, наверно ночью, темно еще было.

— Вот, а ночью-то у нас приключения были. Девчонку одну на пустыре шпана тормознула, отняли сумочку и цепочку сорвали, но ей удалось убежать, пока эти сволочи мужика одного избивали. А телефон-автомат у нас-то уже неделю не работает, хулиганы раздербанили. Вот она бегом так до отделения и бежала. А когда она на пустырь с нарядом милиции приехала, там уже никого не было. Но сумка ейная и цепочка там валялись, правда, цепочка вся изорвана была, а все вещи и кошелек в сумочке даже не тронуты!

Тетя Галя, как всегда, обладала точной оперативной информацией, а тетя Таня добавила:

— А наш Колян опять в запой ушел. Говорит, ночью НЛО видел! Аккурат над этим клятым пустырем! Да еще говорит, планетян видел… с ружьями!

— Одни неприятности нам от этого пустыря! — Подвела итог тетя Галя.

Я был в полной растерянности — мало ли что приснится человеку. Но как же быть со шрамом? В конце концов, я решил встретиться со своим другом, Алексеем, он медик, он точно скажет, что это за шрам!

* * *

Алексей долго разглядывал мой многострадальный живот, пожимал плечами и хмыкал. Наконец развел руками и сказал:

— Я не знаю, что это за шрам. Скорее всего, от огнестрела, но технология не наша. Может ты когда-нибудь давно за границу ездил, там его заполучил?

— Ты что Леха, какая заграница? Какой огнестрел? Я тебе что, Джеймс Бонд какой-нибудь!

— Сначала я подумал, что ты просто прикалываешься или тебя самого кто-то разыграл, разрисовав тебе живот. Но поверь, это реальный шрам, и он уже давно зажил.

— Тогда что же? Инопланетяне? — горько усмехнулся я. — Я совершенно ничего не помню. Что мне делать-то?

— Да ничего, живи спокойно, как и раньше жил. Тебе-то что? Или скоро медкомиссию проходить? Могу тебя свести с психиатром, он попробует в твоей памяти покопаться.

— Ага! Мне только психушки не хватало для полной радости!

— Нет, нет, все между нами! Частным образом. Он просто введет тебя в состояние гипноза, это иногда помогает вспомнить забытое, скрытое глубоко в подсознании, например, сон. Или негативные воспоминания, вызванные стрессом, которые мозг блокирует. Только стопроцентной гарантии это не даст. Но можно хотя бы попробовать.

— Надо подумать. Может быть, твой совет — продолжать жить спокойно, не докучая никому своими фантазиями, и есть самый разумный вариант. А то попаду в разряд «свидетелей НЛО» и обоснуюсь в «палате номер шесть»!

* * *

Я медленно брел по улицам родного города, поглощенный своими переживаниями. Хотя… постепенно все начало приходить в норму. В конце концов, ничего страшного и не произошло, ну, приснилось — со всеми бывает, а шрам… он не мешает радоваться жизни. Люди шли и улыбались светлому дню и хорошей погоде. Мне даже казалось, что я слышу их мысли, какой-то шорох или шепот сопровождал праздное движение людского потока. Прислушиваясь к нему, я еще больше замедлил шаги и тут же почувствовал возрастающую нервозность за своей спиной. Кто-то, видно, очень спешил и пытался меня обогнать.

— Тащится по самой середине… дороги ему ма…пьянь ка…

Слова были почти неразличимы, это были даже не слова, а лишь обрывки мыслей, которые проносятся в голове всегда быстрее, чем слова. Я отчетливо почувствовал напряжение его мышц, он явно собирался оттолкнуть меня. Я резко посторонился, и он чуть не упал. Бросив рассерженный и одновременно удивленный взгляд на меня, он очень быстро удалился.

Я прошел еще несколько метров и застыл, наповал сраженный страшной догадкой.

Глава 2. Тонкий слух

«А! Так это все сон!» — ухватился я за спасительную мысль. «И что же мне с этим сном делать? А пусть себе будет, завтра вот проснусь отдохнувшим и бодрым, вернусь к привычной для меня жизни. Смеясь, буду рассказывать всем о своих невероятных приключениях, еще и привру чуток, ярких красок добавлю». Ну, а пока эта муть не прошла, я решил заняться исследованиями во вновь открывшейся области паранормальных явлений.

Итак, мною была открыта у себя способность читать чужие мысли! Точнее, не сами мысли, выраженные словами, а возникающие в голове, образы и чувства, готовые к немедленному воплощению. Слова-то нам бывают нужны лишь для разговора или письма, скорость их бесконечно мала по сравнению со скоростью мысли!

Я отправился туда, где всегда большое скопления народа — на транспорт и в очереди. Кстати, тут я многое узнал про себя! Однако при скоплении народа трудно было различать, к кому относятся мысли, несущиеся с огромной скоростью сразу от нескольких человек. Причем, все это не было оформлено в какую бы то ни было конкретную мысль, а представляло собой, похожий на шепот, невнятный гул.

Но когда некий гражданин аккуратно попытался залезть мне в карман, я это совершенно отчетливо почувствовал. В автобусе была кошмарная давка, а он стоял у меня за спиной. Я просто «услышал» его намерение и даже представил, как напрягаются его криминальные пальчики. По всему было видно, что работает профессионал, я ровным счетом ничего не мог сделать — руки были плотно зажаты, голову не повернуть. Я подумал:

«Вот бы его сейчас током шандарахнуло!» — и представил, как его пальцы касаются оголенных проводов с током. И сию же минуту послышался его испуганный крик.

* * *

Прошло две недели моих исследований своих новых способностей. Я дал им название «тонкий слух». Но главное, что я установил — это точно не сон! На основании моих опытов было сделано еще несколько выводов.

Я, совершенно точно, не умею читать мысли, это лишь образы, чувства и намерения.

Мысли, оформленные в слова, встречаются крайне редко, лишь только в том случае, если человек собирается что-либо высказать и формулирует свою мысль.

Мысли, благодаря огромной скорости, чаще всего не имеют конкретных очертаний и представляют собой фоновый поток бреда.

Однако, когда человек собирается совершить какое-либо действие или что-то сказать, из всего этого потока выделяются вполне конкретные образы.

Невозможно определить, что думают несколько человек одновременно, но всегда находится тот, кто собирается действовать раньше других. Вот его-то и можно более или менее точно понять.

Еще я обнаружил, что владею разными видами единоборств, хотя это мне необходимо лишь для более ясного понимания действий противника. И было вполне достаточно просто представить свои контрдействия, внушая боль или страх противнику. В общем — супермен! «Прикольно», — подумал я, — «ходит по улицам города местный герой — Зорро и наводит порядок!»

Однако благоразумие подсказало, что не стоит кричать на каждом углу о своих неожиданно приобретенных способностях. Это чревато последствиями — до конца дней своих быть подопытным кроликом. Но больше всего терзался я сомнениями относительно тайны их появления. Кого же мне благодарить за этот дар и благодарить ли? Была ли это случайность или преднамеренность? И что мне с этим теперь делать?

* * *

Однажды подходя к дому, я увидел, как тетя Галя, показывая в мою сторону рукой, что-то рассказывает милиционеру. Как оказалось, это наш участковый ищет свидетелей тех ночных событий.

— Здравствуйте, вы Александр Ефимович Быстров?

— Да, это я, что-нибудь случилось?

— Три неделим назад, второго июня вы проходили по пустырю недалеко от вашего дома примерно в половине второго ночи?

Я сделал вид, что усердно пытаюсь вспомнить. Но тут подошел еще один милиционер, с той самой девушкой, которую хотели ограбить на пустыре. Она обрадовалась, увидев меня:

— Вот он! Мой спаситель! Здравствуйте, если бы не вы…

Деваться было уже некуда, да и ничего криминального я не делал, чтобы скрывать:

— Здравствуйте, рад видеть вас счастливой и невредимой! — и, обращаясь к сотрудникам милиции, продолжил. — Я действительно некоторое время назад возвращался домой поздно ночью, меня попросили помочь в ночную смену. А точное время я не помню. Девушку видел, к ней дебилы какие-то приставали. Я им что-то такое вякнул, они обиделись и переключились на меня. Ударили в живот, хорошо так ударили, я сознание даже потерял. Очнулся — никого нет, пошел домой. Вот и все, что я помню.

— А вспышку в небе не видели? Или что-нибудь необычное?

— Нет, я же говорю — сознание потерял, очнулся — пусто кругом, добрался до дома и уснул. А что там, что-то необычное произошло?

— Ну вот, Николай Степанович Сивков, ваш сосед, утверждает, что видел НЛО в небе над пустырем…

— А, так это у него периодически случается. В трудные минуты жизни, так сказать, — рассмеялся я.

— А нападавших вы не запомнили? — спросил второй милиционер

— Так темно же было там, на пустыре только один тусклый фонарь.

— Но девушку-то вы запомнили!

— Ну… девушку-то как забыть! Девушек я еще запоминаю, слава Богу.

Тут я почувствовал, что он хочет мне показать какие-то бумаги, лежащие у него в кармане. И точно:

— Вот вам фотографии предполагаемых участников тех событий. Никто вам не знаком? Посмотрите внимательно. Ведь эти… субъекты на кого-нибудь еще напасть могут!

Я узнал только вожака этой дикой стаи, он стоял ближе всех ко мне, он-то меня первый и ударил.

— Дело в том, Александр Ефимович, что нам знакома вся эта компания, но нашли мы пока только одного. Именно того, кого вы узнали. Только он сейчас ничего вразумительного сказать не может, он… в психиатрической больнице. Сам пришел, говорит, пришельцы на него напали!

Я пожал плечами, как бы показывая, что уже большей информацией не располагаю.

— Александр Ефимович… мы понимаем, вам вряд ли это доставит большое удовольствие, но когда врачи приведут в чувство этого… пациента, вам все же придется приехать на очную ставку. Такой порядок, — участковый сделал просящее выражение лица. — Поймите нас, плевать нам на этого ублюдка, всем только лучше будет, если он до конца своих дней в психушке проведет. Но по городу поползли слухи про этот НЛО, нас обязали тщательным образом все проверить.

* * *

Вскоре меня вызвали повесткой к следователю, настало время пообщаться с грозным главарем банды беспредельщиков. На КПП у нас проверили документы, куда-то позвонили и за нами пришел сопровождающий. Окна на всех зданиях были закрыты решетками. Я сразу подумал, что это вполне достойное место пребывания для подобного мерзавца, а то поначалу возмущался, что мол, такого гада, да в больницу уложили, кулаки залечивать, которыми он ребра людям ломал.

Мы подошли к подъезду одного из корпусов, сопровождающий позвонил в дверь и доложил о нашем визите. Только после этого нам открыли дверь. Затем мы прошли в смотровой кабинет. Там был врач, два санитара и наш «герой». Он с безразличным видом сидел на кушетке, и казалось, сейчас зевнет и спать завалится. Но когда он увидел меня, ужас перекосил его физиономию, он вскочил и жутко заорал:

— Он! Вот он! Пришелец! Я знаю, он меня сейчас убьет! Он дьявол, у него глаза светятся! — Он ловко соскользнул с кушетки и залез под нее. Затем начал выть, как раненый хищник.

Санитары подхватили его и снова усадили на кушетку, а врач спросил:

— Так он пришелец из космоса или дьявол из преисподней? Скажите, что он вам сделал?

— Он вырубает одним взглядом. И бывает то один, то вдруг их двое! И оба в глаза смотрят, как будто их едят!

— Так один или двое все-таки?

— Я не считал… очкастый в клетчатом пиджаке превратился сначала в монаха, у которого горели руки, потом в космонавта, у которого вместо глаз прожектора. Потом появился еще один… с оружием, похожим на маузер, выстрелил в первого, но тут еще один выскочил, выбил оружие и ногой ему в голову… как в кино, тот сразу копыта откинул. А нас, как увидел, руки вытянул в нашу сторону, меня сразу отбросило метра на три!

— А куда твои дружки подевались?

— Я видел, как они исчезали в воздухе, сначала кричали, потом постепенно растворялись! — тут он заплакал, как ребенок и упал на колени.

Санитары уложили его на кушетку и ввели какой-то препарат, он затих и снова стал безразличен к происходящему.

— Вы не волнуйтесь, это бывает… это просто бред, — сказал доктор, глядя на меня.

А я стоял, как вкопанный и смотрел куда-то вдаль, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить.

Глава 3. Пересечение

— Ну что, бойцы, я ознакомился с вашими рапортами. Для «Совета» в них все изложено подробно и точно, я бы сказал, совершенно безупречно! — произнес О’Бин, командир первого отдела оперативных расследований. Он задумчиво барабанил пальцами по гладкой поверхности стола и пристально разглядывал стену за нашими спинами, словно пытался там прочитать что — то очень важное. Потом, после затянувшейся паузы, продолжил:

— Да, но на этот раз в процессе проведения операции произошло много всего непредвиденного и даже странного! Предательство Фейта! Кто же это мог предположить…

— Я считаю это своей личной ошибкой, своих людей надо было проверять наряду со всеми. Пусть я сам чуть не поплатился жизнью, спасибо Эниту за спасение, но Фейт мог выстрелить и в любого другого. А ведь это именно я не сумел его «вычислить», — ответил Элиот.

— Ну, не бери ты всю вину на себя! Ведь кто-то же формировал этот отряд, экипаж, группу специалистов. А у тебя времени было очень мало. Да что мы все об этом, тут о другом надо подумать. Проведение операции неожиданно совпало с пересечением слоёв, и получилось так, что в точке пересечения жители разных эпох и координат обитания были невольно вовлечены в одни и те же события. Что уже явилось серьезным нарушением, теперь это может повлечь за собой, черт знает какие, последствия.

— Не обязательно, О’Бин, — вступил в разговор Энит. — Само пересечение верхнего слоя с нижним, может и не изменить ничего, если все события в нижнем слое будут продолжены, по их назначению.

— Интересно, как там у них теперь все продолжится «по назначению»? Пять человек просто пропало — испарились, разложились на атомы! Один сошел с ума! И наконец, еще один стал обладателем шрама, совершенно не свойственного тому времени и месту. Я понимаю, что пересечение слоев, событие не уникальное, но принимать участие в судьбах жителей нижнего слоя!.. — О’Бин устало развел руками и закатил глаза, как бы демонстрируя всю преступную нелепость подобных действий.

— Эти пять субъектов все равно не имели бы своего продолжения там. Это обезличенные элементы, скорее всего полностью исчерпавшие свой ресурс. А их блистательный лидер так и будет остаток жизни пребывать в душевном смятении, пачками глотая транквилизаторы. Его склонность к деструктивным действиям вовсе не вселяла надежду на какое-либо иное продолжение, — продолжал оправдываться Энит.

— Да черт с ними, с этими сорняками! Зачем ты вмешался в судьбу этого несчастного бедолаги? Пожалел? Разве ты не знаешь, что у каждого слоя не только своя жизнь, но и своя смерть, и что нарушение этого порядка может привести к катастрофе!

— О’Бин, это произошло по инерции, не осмысленно. Я честно отразил это в своем рапорте… и, если есть необходимость в моем наказании, я готов его понести.

— Не в наказании дело, это твоя первая операция, и ты в ней проявил себя очень достойно! Но разобраться надо, что произошло в точке пересечения, и какие теперь будут последствия. Было ли это твоим решением, принятым под давлением эмоций? Или же это решение подсказано извне, а ты лишь исполнитель… и случилось то, чему было суждено случиться.

* * *

Энит в сотый раз мысленно перебирал в памяти все события, связанные с перестрелкой на «Виктории» и внезапным проникновением в нижний слой. Коридор корабля стал терять очертания, а на его месте появился, заросший кустами, погруженный в ночной мрак, пустырь. Понятия о течении времени перемешались и утратили свою актуальность, поскольку они индивидуальны для каждого слоя. Так случается при пересечении. Может даже измениться последовательность событий из-за резкой смены их скоростей.

Однако бросалась в глаза схожесть и почти синхронность происходящего. На пустыре точно так же шло жестокое сражение — банда мерзопакостных тварей грабила прохожих. Элиот попытался отпугнуть грабителей, изобразив боевого монаха, поскольку происходящее на пустыре напоминало какое-то далекое средневековье. Но тут произошло нечто совсем уже потрясающее — он переместился в тело одного из обитателей нижнего слоя. И в этот самый момент Фейт выстрелил, а грабитель ударил свою жертву, как раз того парня с кем объединился Эл. Выстрел и удар совпали и по времени, и по месту! И они оба рухнули на землю, имея теперь уже общее тело.

Энит снова почувствовал в себе невероятную силу, как тогда на пути от Колмана к Амилье. Будто он часть чего-то огромного и непостижимого, и ему поручено выполнение важной миссии. Он легко проломил голову Фейту вместе с его защитным шлемом, потом обернулся и увидел, как дикари избивают свою жертву. Но жертвой теперь был еще и Элиот. А они деловито выбивали остатки жизни из неподвижного тела, при этом довольно «хакали», нанося свои удары уже просто так, для веселья. В памяти Энита всплыли довольные рожи тех самых ублюдков, которые выбрасывали беглых рабов в открытый космос и, весело пританцовывая, желали им «счастливого полета».

Как же глубоко и прочно затаилась дикость в человеческом существе, она лишь приобретает все более чудовищные формы, успевая следовать за информационным и техническим развитием.

Гнев обжигал каждую клетку его организма, энергия, вырываясь наружу, сметала на своем пути всю мерзость в радиусе нескольких десятков метров.

«А этого специально оставлю живым, чтобы помнил до конца своих дней, помнил и боялся!»

Затем Эн подхватил Элиота с двойником и отнес его (их) в медицинский отсек. Обработал рану, остановил кровотечение и наложил швы. Наконец, слои стали уходить из точки пересечения, возвращаясь постепенно, каждый к своему привычному течению. Энит напоследок окинул взглядом тающий в тумане пустырь и увидел того парня, что пробыл некоторое время в одном теле с Элиотом, в результате чего и получил, совсем не характерное для нижнего слоя, ранение. Тот пошевелился, потряс головой и поднялся.

«Как ни в чем не бывало!» — Подумал Энит. — «Наверно, от ранения остался лишь едва заметный шрам. Быстро, однако! Такие вот временные аномалии и случаются при пересечениях. Главное, он живой! Значит, Элиот тоже будет жить!»

* * *

— Александр Ефимович, вам необходимо все-таки пройти медицинское обследование. Да, не волнуйтесь вы так, это пустая формальность, просто для протокола так нужно. К тому же, это поможет вам подробно вспомнить хронологию тех событий.

«Вот! Что и следовало ожидать, сейчас медосмотр мне устроят», — подумал я и продолжил свою «линию защиты»:

— Я же вам говорю, потерял сознание, очнулся — никого нет, поплелся домой и завалился спать.

— Но вас все же ударили. Как вы сами говорите, ударили так сильно, что это повлекло за собой потерю сознания.

— Так он ударил в солнечное сплетение! Никаких следов… — тут я осекся — а вдруг они обратят внимание на мой диковинный шрам.

Но никто и не сомневался в моих словах, это я четко «слышал», им просто было необходимо соблюсти протокольные формальности, и я согласился на беседу с психологом. Ведь речь шла не только о художествах самой банды грабителей, которых долго не удавалось поймать «с поличным», но и других необычных явлениях, связанных с НЛО и вооруженными пришельцами. Как оказалось, не только Сивков видел в небе странную вспышку. Было много очевидцев, поэтому тема была «на карандаше» у высокого начальства. Надо было все тщательно проверить и «успокоить общественность».

Сначала была обычная доброжелательная беседа, психолог буднично поинтересовался моей работой, личной жизнью, учебой в институте и школе. В общем, как говорится, поговорили о жизни, хотя и без напитков. Он сделал какие-то записи в своих бумагах. Я не силен в медицинской терминологии, но чувствовал, что там не было ничего предосудительного. Затем предложил провести сеанс гипноза. Просто так, в качестве «бонуса», совсем ни к чему не обязывающий эксперимент, нужный ему, всего-то лишь, для практики, а мне для удовлетворения любопытства.

— Сядьте поудобнее и расслабьтесь, руки положите на колени ладонями вниз. Закройте глаза… без напряжения. Внимательно слушайте мой счет. Как только я досчитаю до трех, вы погрузитесь в глубокий сон. Он будет очень приятным.

С сеансами гипноза я уже был знаком, но сам подвергался ему впервые. Поэтому вся процедура вызывала определенный интерес. А психолог уже начал считать и комментировать мое состояние:

— Раз… ваши руки тяжелеют, тело расслабляется, дваааа… — его голос становился более тихим, а слова замедлялись. Наконец, на счет «три», мое тело словно растеклось по стулу, я полностью погрузился в сон. Но его голос я продолжал слышать и даже слабо отвечал на вопросы.

— Вы свернули с тротуара и идете через пустырь, чтобы сократить дорогу домой. Скажите, кого вы видите перед собой?

— Гады…, ограбили девушку, сейчас поглумятся и убьют…, и зачем я сюда пошел, придурок. А, ну вот, теперь все внимание на меня. Беги, девушка… Вот плесень — не Дон Сирот, а Ланселот. …Что это? Что происходит? Кто это? Ничего себе, откуда такая сила у меня в руках? Это вообще я? Сволочь, успел выстрелить. Где же Энит? О! Когда он этому научился? Какой-то каторжанин и такого спеца замочил…. А я операцию провалил…

— Поясните, кто вы сейчас?

— Я… Александр, но я еще кто-то… другой, сильный, вроде военный…

— А что с вами сейчас произошло?

— Он меня только ударил, а я почувствовал… как будто выстрел…

— Кто такой Энит?

— …я… не знаю… мне плохо… я умираю…

На этом сеанс закончился, я остался в кабинете, приходя постепенно в себя, а психолог вышел и кому-то докладывал о результатах. Было плохо слышно, но я-то слышал все хорошо, тем более, это были вполне внятные мысли, сформированные в речь и выраженные конкретными словами.

— Да, в его воспоминаниях присутствует нечто странное, некоторое время он ощущал себя другим человеком и говорит о событиях, совершенно не связанных с ограблением. Однако ничего конкретного я сказать не могу. В критических ситуациях человеку свойственно уходить от реальности в свои фантазии. Это защитная реакция. Так что, вполне возможно, он элементарно потерял сознание от сильного удара, а все необычные ощущения, это просто его воображение. Да! И психика у него в полном порядке. И его сознание не подвергалось никакой блокировке. Никаких «фобий» я также не выявил — лишь, обычный страх пациента перед обследованием.

— Ну, что же, может быть, может быть… — ответил незнакомец. Но в его мыслях оставалось недоверие. Я почувствовал, что этот человек привык все доводить до конца, добросовестно проверять любые, даже незначительные детали. Сначала я подумал, что он следователь, но его отношение к людям, говорило о более высоком статусе.

— Неужели «комитетчик»? — подумал я. И тут, как бы подтверждая мою догадку, он тихо произнес про себя:

— Отпустить его надо с миром, только держать не далеко от себя! Надо сегодня же распорядиться о наблюдении, пускай ребятки походят за ним. Наше дело не за инопланетянами гоняться, а точно установить личность и ее отношение к реальным событиям, исключая всякую фантастику.

Глава 4. Мордобой по расчету

Анатолий Иванович Холодов имел репутацию человека не склонного фантазиям, всегда отдающего предпочтение здравому смыслу и логике. Он был уверен, за любым загадочным явлением всегда стоит что-то знакомое, вполне земное. И все имеет свою причину, причем часто такую же земную и понятную.

— С сегодняшнего дня необходимо установить наблюдение за Быстровым Александром Ефимовичем. Проследить все маршруты передвижения, как ежедневные, так и по выходным дням, все личные связи — рабочие и любые другие: чем занимается на работе, чем увлекается в свободное время. Вести на расстоянии, а не по-пионерски. Ну, этому, надеюсь, вас учить не надо!

Он ознакомил своих спецов с фотографиями Быстрова, а сам направился в архив за подробной о нем информацией. Разложив у себя на столе папки с документами, Анатолий Иванович приступил к их изучению. Итак, родители Александра умерли несколько лет назад, с женой он давно развелся, детей нет, проживает по месту прописки, в квартире родителей. Работает рядовым инженером на машиностроительном заводе, и зарплата особого восхищения не вызывает. Неоднократно высказывался по этому поводу в кругу знакомых, но начальству претензий никогда не предъявлял. За границей ни разу не был — ни по путевке, ни в командировке.

— Странно получается — работой он не доволен, но на другую переходить не желает и прибавку у начальства не клянчит! Или что же — семьи нет, ну а одному и этого хватает? Может просто напрягаться не хочет или есть другие источники? По его одежде никак не скажешь, что у него имеются какие-либо запросы на роскошь, да и каких-то профессиональных амбиций тоже пока не наблюдалось. В общем тихий, скромный, одинокий. Что-то не верю я ему!

Он закурил сигарету и в задумчивости подошел к зарешеченному окну. За долгие годы службы в Комитете Государственной Безопасности он привык с недоверием относиться к подобным одиноким персонажам со скромными неприметными должностями, которые, даже если их что-либо не устраивает, не больно напрягаются. Такие нередко попадают в поле зрения иностранных спецслужб.

— Ну почему сразу шпион? — рассуждал сам с собой Холодов, приняв уже сторону защиты. — Обычный серый человечек, ехать на «севера» за длинным рублем — а ну его к лешему, холодно там, ну а карьерная лестница — опять не его тема. А сколько у нас таких? Однако это все нам проверять, такая у нас работа. Ну, а если он «контактер» с инопланетным разумом, — тут Анатолий Иванович весело хохотнул про себя, — так это уже другая «контора» нужна, а мы только иностранными агентами занимаемся.

***

В результате наблюдений были установлены маршруты передвижений, распорядок дня и способы проведения досуга гражданина Быстрова. Ничего необычного, разве что любит пребывать в многолюдных местах и бесцельно гулять в позднее время. Вот тут, как раз, он проявил себя довольно странным образом.

— Вчера в 22 часа 37 минут объект проходил по улице Дачная на выезде из города, — докладывал о своих наблюдениях лейтенант Сергеев. — В это же время там началась пьяная потасовочка между городскими и поселковыми выпивохами. Так вместо того, чтобы благоразумно обойти эту «кучу малу», как все нормальные люди, он ввязался в конфликт, да еще с нравоучениями. Из-за почтительного расстояния невозможно было расслышать его слова, но я четко разобрал громко брошенную фразу «как животные». Само собой все тут же переключились на него, забыв про свои непримиримые разногласия. Однако очень странным показалось то, что он их быстро «угомонил», причем ловко уходя от ударов и почти не прикасаясь к противнику.

— Вот значит как! Это интересно… Бокс, вольная борьба, как ты думаешь? — Спросил Холодов.

— Не думаю, по крайней мере, ничего из этого. Ни ударов, ни бросков он не делал.

— Значит, наш тихоня владеет, так называемыми восточными боевыми искусствами, запрещенными у нас, а вечерами на хулиганах оттачивает свои навыки. Сразу возникает вопрос, где он этому научился! У нас есть только одна подпольная секция в городе, мы ее пока не закрываем, чтобы держать под своим контролем все эти новомодные увлечения.

Анатолий Иванович вызвал к себе Борисова, тот, как раз, «курировал» спортивный клуб «Атлант», где вечерами проходили тренировки той самой запрещенной секции.

— Посмотри, Сережа, не знаешь — ли ты этого человека?

— Нет, никогда не видел его у нас. Левый, скорее всего.

— Сережа, тебе надо познакомиться с ним, пригласить его в свою секцию и понаблюдать. Выясни, что он реально может, где и когда этому научился? Разумеется, о нашей дружбе и причинах интереса к нему, он не должен ничего знать. Старайся о нашем сотрудничестве даже и не думать, убеди себя самого в том, что ты истинный «адепт Дзен — Буддизма», и никакого отношения к «комитету» не имеешь. Всегда помни, что опытный человек тебя вычислит «на раз», даже по выражению твоего лица, там обычно все мысли и торчат у людей.

* * *

Летний теплый ветерок теребил волосы на моей голове, осознание своей внезапной исключительности ввергало каждую клеточку моего организма в полную эйфорию. Я с большим энтузиазмом продолжал свои исследования. Постепенно для меня открывались все новые полезные возможности. Теперь я научился совершенно свободно генерировать разные образы и чувства у своих «оппонентов», подобные ударам тока, болевым и прочим другим не очень приятным ощущениям. Ко мне перестали приставать бродячие собаки, оказалось, с ними общаться совсем просто, они-то ведь вообще не думают словами.

Сложившаяся ситуация настолько увлекла, что я стал совсем забывать о благоразумии, о том, что нельзя привлекать к себе внимание.

— Вот натренируюсь и закончу свои эксперименты, — наивно рассуждал я, хотя где-то в глубине души понимал, что мое увлечение уже переросло в зависимость, как у алкоголика.

— Куда бы сегодня податься? А! Точно, — вспомнил я, — ведь сегодня же в городском парке танцульки. После них обычно начинаются разборки, то ли девушек не поделили, то ли водку. Там у каждого свои приключения, но они почти всегда заканчиваются «спортивными состязаниями» — бокс, борьба, бег и метание предметов.

Отгремели последние аккорды местной музыкальной группы и поток разгоряченных молодых людей направился к выходу. Кому-то на автобус, кому-то просто домой, а кому-то жажда приключений настойчиво чесала, размятые танцами, конечности. Предчувствия меня не обманули, невдалеке от танцплощадки началось сражение. Причем обратило на себя внимание то обстоятельство, что у «сторон» силы были совсем уж неравные.

Вокруг спортивного вида парня, плясало несколько очень рассерженных хомячков. Они тщетно пытались хотя бы приблизиться к нему, но отлетали, будто резиновые мячики. В этот момент к парню со спины подкрался добрый человек с оторванным от забора штакетником и с размаху ударил его по затылку. Парень рухнул, как убитый, а хомячки запрыгнули на него и, весело повизгивая, продолжили танцевальный вечер.

Через несколько секунд они бежали с перекошенными от страха рожами, отпихивая друг друга локтями, а «добрый человек», завывая от боли и держа ушибленную руку, заковылял в ближайшие кусты.

— Живой? — Спросил я. — У тебя весь затылок в крови.

— Вроде живой, — ответил он, потом проведя рукой по затылку, сказал:

— Только кожу содрал, придурок. Даже ударить по — человечески не смог! Вообще эта их кодла — солобоны одни! Шпана дешевая!

— Как тебя зовут, боец? — Спросил я.

— Серегой с утра звали. Иногда Сержем называют, иногда Серен Ли, а ты кто?

— Я Сашка, просто Сашка! Посмотрел, как ты дерешься, прямо кино про Брюса Ли! Это в его честь тебя так называют? Занимаешься чем-то? Каратэ, Кунг-Фу?

— Да так… боевиков всяких насмотрелся. А что это они все так быстренько разбежались? Ты, походу, сам этот… «мастер — Ли»! Где так научился?

— Да так… боевиков насмотрелся!

Мы от души посмеялись. Потом он предложил мне пойти в какую-то закрытую секцию, о которой знают только «те, кому надо». Только чтобы я «никому, никогда»! Что-то промелькнуло у меня в голове! Вроде бы у него был еще какой-то повод пригласить меня на тренировки, кроме обычного любопытства и благодарности за «сотрудничество». Но его голова была так забита темой «Дзен-Буддизма», что никакие другие мысли просто не могли четко сформироваться.

* * *

— Ну что, Сережа, давай рассказывай о ваших подвигах! Слышал, вы там дали жару нашей молодежи, сорвали им важное мероприятие, помешали, так сказать, культурному досугу! Правда, без потерь не обошлось!

— Да, Анатолий Иванович, было дело. Информация у вас точная, я, кстати, так и не смог определить наблюдателей!

— Работаем, стараемся!

— А затылок я свой подставил, так это для достоверности.

— Ну, а как наш знакомый? Удалось ли что-то узнать о нем новенького?

— Очень странный боец! Нет у него никакой особенной подготовки, одна теория. Не похоже, чтобы он занимался вообще хоть каким-то видом спорта. Но всегда предвидит любые действия противника! И может тут же поставить его в неловкое положение. Тот либо споткнется, либо зазевается! Я читал в какой-то книге про, так называемый, бесконтактный стиль, думал выдумки.

— Вот и я в сказки не верю, мне нужно разумное объяснение. Сказки не по нашей части. Надо внимательнее смотреть, Сережа. Это все?

— Нет. Когда переодевались в раздевалке, я заметил у него шрам…

— Шрам? От бесконтактного воздействия? — съехидничал Холодов, — или от аппендицита все-таки? Так этот почти у всех есть.

— Нет, от аппендицита справа, а этот на левой стороне живота.

— Ну, мало ли шрамов…грыжа, например!

— Нет, он какой-то странный. Хотя, я не врач чтобы судить об этом.

— Надеюсь, ты его еще не спрашивал о происхождении? Так пока и не спрашивай, сначала мы сами все узнаем, а потом уже и ты спросишь! Что-то я этот вопрос упустил, надо его медицинскую карту посмотреть.

* * *

— Итак, — подвел итог Холодов, — не спортсмен, но точно владеет боевым искусством, причем запрещенным в нашей стране, более того, мало кому знакомым у нас. Имеет шрам неизвестного пока происхождения. Ну, это мы еще выясним. Надо на тренировку кому-то из наших медиков наведаться. И, если шрам действительно «не наш», то просто необходимо более близкое знакомство с Быстровым. Конечно, без всяких черных воронков, без шумихи. Скажем, пусть его на армейские сборы отправят или в командировку. Ну, на сборы, разумеется, проще, но это почти наверняка вызовет подозрения у его «кураторов», а если я не ошибся, они должны быть. Если же в командировку, то его передвижения будут уж слишком очевидны для всех. Да, надо сборы организовать, причем массовые и публично объявленные. Так надежнее! И мы сможем спокойно с ним поработать, так сказать, на своем поле.

И все же Анатолия Ивановича одолевали сомнения.

— Если Быстров агент каких бы то ни было спецслужб, тогда какого черта он забавляется этой странной психодинамикой, привлекая к себе внимание?

Какова цель его действий? Отвлечь внимание от кого-то или чего-то? Да ладно! Он такое внимание привлек, весь отдел на ушах. А может, нас так проверяют? Но я не успокоюсь, пока не докажу его принадлежности или непричастности к иностранной агентуре!

Вообще ситуация казалась Холодову совершенно не логичной.

— Ну, какой он агент? Дилетант! Дали дурачку зажигалку, чтобы он ее по назначению использовал, а он чиркает ею без надобности и не к месту. Если же «зажигалка» к нему попала случайно, так за ним, тем более, как за малым ребенком смотреть надо, пока не набедокурил!

И настолько Анатолий Иванович увлекся поставленной задачей, что даже во сне продолжал ее решать. И приснились ему шаолиньские монахи, одним лишь жестом покоряющие целые армии, а он как Станиславский им кричал: «Не верю!» И тут вдруг повернулся к нему один из монахов, старый такой, со шрамом через все лицо, с большими темными глазами и произнес:

— Неверие — удел заблудших,

Не верит в свет, кто в темноте!

Он думает без света лучше,

Поскольку света нет нигде!

— Красиво сказано, не буду спорить, — парировал Анатолий Иванович, — но есть такая наука — «Логика»!

— Лишь только то вам кажется логичным, что вам знакомо и привычно, — не унимался монах, — и всякая теория верна, пока в своих условиях она.

С этими словами монах протянул руку к Холодову и совсем не прикасаясь стукнул его по лбу. В это же мгновение Анатолий Иванович проснулся. По лбу его действительно стукнули, это был «Учебник логики» Челпанова, упавший с книжной полки.

Глава 5. Такие странные сборы…

— Ну вот, уже середина июля, а отпуск все не дают! Лето! Чего же я хотел? Сначала блатные, потом заслуженные, а потом уже и простые смертные. Так у нас «законом природы» установлено, а против него не попрешь! — думал я, глядя в манящее синевой небо. — И ведь что обидно — ни тучки, ни дождичка. Вместо этого заводская духота и, лишь изредка, сельхозработы, где можно, стоя на карачках, подставлять спину для загара.

Но тут, мои, полные справедливого гнева, мысли неожиданно прервал телефонный звонок. Звонила табельщица, она радостно сообщила, что мне надо срочно явиться в отдел кадров и расписаться в получении повестки на армейские сборы! Это вообще меня убило, теперь еще целых два месяца в противогазе бегать или плац сапогами полировать. Я кинулся за защитой к начальству:

— Владимир Иванович, ну скажите, что у нас срочная работа, что заменить меня некем!

— Нет, Саша. Это не тот случай, объявили массовые сборы, многих ребят забирают и, если честно, никакой срочной работы у тебя сейчас нет. Да и кто знает, что будет лучше — на заводе задыхаться или на сборах прохлаждаться. Там может на природе будете шлифовать армейские навыки, а тут наверняка всехоставшихся по цехам распихают вкалывать вместо призванных. И, само собой, отпуск тебе не светит при любом раскладе. А вот после сборов решим твою проблему, обещаю.

Как всегда, в словах моего шефа был здравый смысл. Умел он убеждать! С его аргументацией, подкрепленной богатым жизненным опытом, всегда можно было смело соглашаться. Кстати, в его мыслях я прочитал, если и не сочувствие, то по крайней мере, понимание. В его планы никак не входил мой отъезд, но спущенная сверху директива, на этот раз была совершенно категорична.

* * *

В клубе военкомата собралось человек пятьдесят. Все держались весело и старались не показывать свою растерянность. Но на фоне этой бравады всех терзал один вопрос — куда и на сколько. Кого-то могли загнать на два месяца в самую глушь, в палатках комаров кормить, кому-то суждено было попасть в воинскую часть, расположенную в большом городе, где все же цивилизация, мороженное с лимонадом и увольнения по выходным. Ну, а уже баловням судьбы могло вообще «подфартить» — остаться при военкомате.

— Товарищи офицеры, прошу сдать военные билеты, мы вас разобьем на группы для отправки по воинским частям на переподготовку, — майор зачитал нам приказ и от себя добавил: —Согласно законодательству, разумеется, при соблюдении воинской дисциплины, вам будет выплачена сумма, исходя из вашего среднего заработка, плюс денежное довольствие (согласно званию) и бесплатное питание. Считайте, что вы в командировке. И верьте — Родина вас не забудет!

По залу пронеслись ехидные смешки, кто-то пафосно произнес: «Служу Советскому Союзу!». Майор понимающе улыбнулся и сказал:

— Ребята, я великолепно понимаю ваш сарказм. Хочу только подчеркнуть, не воспринимайте мои слова летним легким ветерком — как бы бурей ему не обернуться. Помните, все горячительные напитки имеют побочные действия и противопоказания! А то потом будете меня уверять, что перепутали водку с нарзаном. Пусть слова мои насчет дисциплины осядут в ваших головах, да и служение Родине — дело серьезное и необходимое. Надеюсь, что вы меня правильно поняли.

Затем нас направили на медкомиссию. Дело обычное, но меня уж очень беспокоил мой новый шрам на животе. Как на это посмотрят медики? Но, к моему удивлению, он не произвел какого-либо неординарного впечатления на комиссию. Просто спросили, что это и каким образом получено, на что я ответил, мол, знать не знаю, давно уже с ним живу. Гора с плеч! А я-то думал, пытать будут!

Меня распределили в последнюю группу, нас было двенадцать человек. И вот, наконец, за нами приехал ПАЗик. Ну, для двенадцати человек вполне достаточно и такого.

— О, даже шторки на окнах имеются! — заметил я.

— А этот ПАЗ военкомату принадлежит, своих возит, — ответил кто-то из ребят.

— Так значит мы при военкомате останемся! Здесь, в городе? — надежда на везение меня не покидала. Ну хоть в чем-то фортуна должна благоволить.

— Нет, я слышал нас отвезут в воинскую часть поблизости… недалеко от города, — ответил все тот же, очевидно более осведомленный, «призывник».

— Интересно, чем там заниматься будем… а у тебя какая специальность? — допытывался я

— Да тут у всех разная воинская специальность, я слышал, какую-то новую технику изучать будем, — ответил «знаток».

Однако я понял, что он знает намного больше. Просто не хочет говорить, хотя бывал тут неоднократно. Еще я «прочитал» в его мыслях, что меня в эту группу включили не случайно, но большего он не знал. Остальные же, как и я пребывали в полном неведении.

Ехали мы и вправду не долго. Заехали на территорию какой-то воинской части, о которой я раньше не подозревал. Собственно, я и не интересовался расположением воинских частей вокруг города, просто удивило, что это так близко. Стоило из-за этого автобус гонять? Могли бы и пешком дойти. Какое-то смутное беспокойство вселилось в меня, но выбора уже не было. К тому же эта воинская часть могла служить всего лишь пересыльным пунктом, из которого нас могут услать в края совсем неблизкие!

Как бы подтверждая мои опасения, нам объявили, что с каждым будет проведено отдельное собеседование. Я был первым в списке по алфавиту и, соответственно, мне первому выпала честь зайти в кабинет № 3. И ничего больше на нем написано не было. В поликлиниках помимо номера кабинета хотя бы указывают специальность врача — «терапевт», «окулист», «хирург», а тут ничего — сплошная государственная тайна!

* * *

В кабинете за столом сидели двое в гражданской одежде, перед ними были разложены папки с документами и еще какие-то записи. Я сразу понял, что они никакого отношения к армейским сборам не имеют. И это будет допрос, поскольку на столе лежат только мои документы.

— Добрый день! Вы, Быстров Александр Ефимович? — спросил тот, что постарше и посолиднее.

— Так точно, я — это я! — недовольно буркнул я.

— Вы сердитесь? Почему? Мы же просто проводим собеседование. Нам совершенно необходимо познакомиться ближе, прежде чем доверить вам кое-какие закрытые сведения.

— А мне кажется, он просто хамит! — вступил в разговор тот, что помоложе.

Стало понятным, что начинается спектакль «Добрый и злой следователь», во всяком случае я ощутил такое намерение у них.

— Да нет, он просто перенервничал. Ведь неизвестность всегда подавляет человека, я бы тоже на его месте нервничал. Неизвестные люди в каком-то незнакомом месте задают какие-то вопросы. И уж чем все это закончится, решительно никто не сможет сказать, — продолжал «умиротворять» старший.

— А закончиться все это может очень даже плачевно, так что я советую не хамить и не лукавить при ответах! — подытожил младший.

— Александр Ефимович, мы перед вами виноваты, надо было нам сразу представиться. Меня зовут Холодов Анатолий Иванович, я майор Комитета Государственной Безопасности, мой помощник — капитан Смирнов Сергей Борисович. Цель нашей беседы — более подробное знакомство с вами. Вы же понимаете, что кое-что мы про вас уже знаем, но ведь далеко не все.

— Кстати, это самое «кое-что» уже вполне достаточно для «кое-каких» выводов! — подлил маслица в костер капитан.

— Ну, Сергей! Не дави на парня, он и так не в своей тарелке. Давайте все по порядку. Как давно и с какой целью вы посещаете подпольную секцию боевых искусств? Она у нас запрещена вообще-то.

Тут я отчетливо «услышал», что они уже практически все и без моих слов знают, по крайней мере, они знают намного больше того, что имеется в моих документах. Просто им надо в чем-то меня уличить. Видно, я уже заигрался со своими экспериментами. Однако, меня так и подмывало попробовать все же свои силы — поиграть в эту азартную игру. Да, это будет не просто. Я же не могу прочитать их мысли и то, что у них там записано в бумагах. Я лишь могу угадать общую направленность их помыслов, выраженную в эмоциях. Все их вопросы были заранее заготовлены и записи в документах изучены, поэтому им не было необходимости все это формулировать в голове.

— В секцию я попал случайно… услышал, что есть такая в городе, вот и решил попробовать.

— Так! От кого услышал-то? Одна бабушка на базаре сказала? — сразу набросился капитан.

— Нет. Когда дрался с хулиганами, один крикнул что-то про клуб «Атлант», мол, связались с бойцом из него, он нас всех поломает сейчас.

— Да, да, да! Как я тебе верю! Хулиганы тебе и адресочек подсказали, и время тренировок выложили с перепугу. Лапшу нам не вешай!

— Сергей! Опять на парня давишь! Он поступает благородно, не хочет выдавать нам своих друзей! Ведь так, Александр Ефимович?

Упсс! Я по инерции кивнул головой! Понятно, они меня сейчас запутают так, что я сам потеряюсь в своих показаниях. Ответив на один вопрос, ты уже не сможешь не ответить на другой, не связав его с предыдущим. А в каком порядке эти вопросы расставлены, ты не знаешь. Они как капканы ждут свою добычу, затаившись в укромных местах.

— Итак, Александр Ефимович, вы пришли в секцию по рекомендации… вашего знакомого. Вы любите спорт? Отчего же тогда, скажем, не волейбол, не борьба, не футбол? Именно боевые искусства, именно запрещенные? Или может быть вы увлечены «Дзен-Буддизмом»? Скорее всего, какие-нибудь предпосылки должны быть, чтобы знакомый порекомендовал вам именно эту секцию!

— Ну, мы попали в драку, нам вдвоем пришлось отбиваться.

— А, так это он вас выручил из беды и порекомендовал научиться стоять за себя. Точно! Как же я сразу не понял.

— Еще неизвестно, кто кого выручил, — начал было я и тут вдруг понял, что допустил грубую ошибку.

— То есть, это ты его от хулиганов спас? — продолжил мои слова капитан.

— Да нет же. Просто он один был, а тут — нас двое! — выкрутился я. Как мне показалось, это был надежный аргумент.

Тем не менее, я отчетливо «слышал» их возрастающее недоверие к моим словам, было совершенно ясно, что они знают об этих событиях значительно больше. И знают даже то, чего не знаю я.

— Ну ладно, мы к этому вопросу еще вернемся, — сказал Холодов. — А вот что вы скажете по — поводу шрама у вас на животе?

— Так это же аппендицит, начал было я, — но капитан тут же оборвал мои слова:

— Опять дурака валяешь! Тебя про другой шрам спрашивают!

— А, который с другой стороны! Так я про него забыл уже давно, наверно когда-то в детстве его получил.

— Сергей Борисович, совсем парня замордовал! У меня, вот, тоже есть шрамы, которые даже не помню, когда и как получил. Он, кстати и медикам на комиссии точно так и сказал: «Давно с ним живу и ничего не знаю о его происхождении».

— Однако, на предыдущей медкомиссии ничего подобного обнаружено не было! И нигде, ни в каких медицинских справках ничего не сказано ни о каком подобном шраме. Стало быть, шрам недавно приобретенный!

— Да, Александр Ефимович, что-то непонятно… хотя медики тоже, бывает, ошибаются. А вам, кстати, не знаком Алексей Пильман, хирург?

— Да… знаком. — Ответил я, отчетливо понимая, что с ним уже беседовали, и констатируя тот факт, что какими бы уникальными способностями я ни обладал, переиграть их у меня пока не получилось.

— Давайте пока прервем нашу беседу. Отдыхайте, вас проводят в комнату, где вы будете пока мм… пребывать.

— Я арестован?

— Ну, что вы! Это армейские сборы, хотя и не совсем традиционные…

— А вообще-то, это как дело повернется, — добавил капитан, — все зависит от твоих ответов и наших выводов!

— Да, Александр, у нас тут и медкомиссия немного продолжится. Тут у нас она своя. Хирург вас снова посмотрит… наш, с психологом побеседуете, тоже с нашим. Ну, а потом точно отдохнете!

— Так меня в психушке гипнотизер уже смотрел!

— Я знаю… — неожиданно тихо, но жестко произнес Холодов, — но у нас тут свой… гипнотизер имеется.

Глава 6. Такие странные сны…

Хирург осматривал меня молча, но с фотоаппаратом и линейкой. Затем был, по всей видимости, психиатр. Он мне показывал фотографии каких-то людей и спрашивал, не знаю ли я их, потом были тесты с разными кляксами, чтобы оценить мое воображение. Для проверки памяти, мне на несколько секунд показывали десять мелких предметов и предлагали потом точно указать их расположение на листе бумаги. Так же и со словами — я должен был прочитать десять слов и повторить их в той же последовательности, в которой они были написаны. Затем он вдруг неожиданно попытался дать мне затрещину. Разумеется, я успел увернуться, да так, что он сам чуть не упал. Мы посмеялись.

— Это был тест на реакцию! Ловко у вас получилось, хотя на спортсмена вы совсем не похожи. Наверно какие-нибудь «восточные дела»?

— Да нет… просто… так повезло.

— Такое везение только в кино бывает! Ну ладно, это уже не по моей теме. Давайте, теперь я вам покажу свое искусство, проведу с вами сеанс гипноза! Знаю, вам это уже знакомо, и вы, кстати, считаете себя слабо внушаемым. Но давайте попробуем. Вот вам листок бумаги, напишите на нем три цифры, но только мне не показывайте, спрячьте подальше в карман. Когда я введу вас в состояние гипноза и буду называть вам цифры, вы все отрицайте как будто я ошибся.

Я написал три цифры — пять, семь и восемь. Когда я «растворился» под воздействием его монотонного голоса, он начал называть мне все цифры подряд от нуля до девяти, а я все время отвечал «нет». Потом он стал мне диктовать эти цифры вразброс, я также все отрицал. Все это он повторил несколько раз, затем «разбудил» меня и назвал: —«пять, восемь и семь!»

— Теперь расскажите мне о той ночи, когда вас побили на пустыре.

— Боже мой, да я уже раз сорок рассказывал, хотя там и рассказывать-то нечего, я почти ничего и не помню!

— Так вы сомневаетесь в моих способностях? Можем повторить опыт уже не с цифрами, посложнее. Я умею «выуживать» из подсознания забытую или скрытую информацию. Рассказывайте, что хотите! Главное думайте о том, что с вами тогда происходило.

Что произошло дальше, я совершенно не помню. Провалился в какую-то темную комнату. Кто-то сверху задавал мне вопросы, я отвечал, не понимая их смысла.

Наконец я проснулся и меня отвели в мою комнату. Не знаю, как лучше сказать, в палату или в камеру. Все-таки на комнату она больше походила — кровать, стол, книжные полки, плакаты, распорядок дня. В просторное окно радостно светило летнее солнце, и лишь решетка портила впечатление.

С большого плаката на меня глядела женщина в красном платке с очень суровым взглядом. Приложив указательный палец к губам, она советовала не болтать, мол, это может привести к измене Родине. На книжных полках были книги в основном правовой направленности, в том числе и уголовный кодекс. Одна из книг называлась «Предатели СССР».

После всех этих испытаний и переживаний я так сильно устал, что просто рухнул на кровать и моментально уснул.

* * *

— Килиеем Колман, Элиот эйван! — кто-то нараспев, как молитву произнес эту абракадабру, наполненную психоделическим звучанием.

Я открыл глаза, передо мной сидел какой-то средневековый монах. Из-под темного капюшона видно было его лицо, обезображенное шрамом. Его огромные глаза, как две черные планеты летели ко мне, проникая в самую глубину сознания.

— Ты… вы кто? Инопланетянин или из параллельного мира? И где мы? — я вдруг с ужасом обнаружил, что вокруг нас бесконечная пустота.

— Пусть не пугает тебя вид мой и слова, тебе непонятные. Я не человек и не существо, я образ, созданный в воображении твоем. Нет смысла для меня во внешности и словах. Все это нужно тебе, для общения со мной. Ты умеешь понимать то, что предшествует слову, но слова тебе пока более привычны, и потому они звучат.

— Что со мною и зачем? В чем смысл этих приключений? — я заметил, что не произношу слова и в мыслях их не формулирую.

— Тебе есть смысл в обучении. Они так не поверят до конца тебе, но будут обучать, им это нужно тоже. Смирись и ты. Ведь точка ты пересечения.

— Пересечения чего? Какая точка?

— Сейчас не важно для тебя. Ты не поймешь, у вас нет слов таких, чтоб это объяснить. В пересеченье ты находишься еще с одним таким же существом живым, в другом он слое, но с тобой един.

* * *

— Ну что же, товарищи офицеры, прошу всех доложить о результатах проведенных мероприятий по проверке гражданина Быстрова, — начал совещание Холодов. — Хотелось бы для начала ознакомиться с мнением хирурга. Слушаем вас, Федор Николаевич!

— Ну, первое и, пожалуй, самое главное, такое ранение в нашей стране он получить не мог. Мне неизвестно ни одно отечественное оружие, способное нанести подобное повреждение. Более того, из всех известных мне видов иностранного вооружения это также не могло быть сделано. Второе — ни у нас, ни за рубежом не существует, во всяком случае пока, такой технологии обработки ранений. Мне не удалось определить точно возраст шрама, но одно могу сказать определенно — он получен очень давно! Таким образом, ранение получено не в нашей стране, — и тут он весело добавил: — Или не на нашей планете, или не в наше время. Очевидное и невероятное!

— Да уж, это точно — очевидное и совершенно невероятное! Хочу только внести ясность. Пусть мы и проводим наше расследование в рамках паники, связанной с наблюдением неопознанных объектов, но наша задача сводится к определению принадлежности или не принадлежности Быстрова к агентам иностранных разведок. Ну, а вы чем порадуете, Юрий Львович?

— Психика у объекта не нарушена, блокировок сознания нет, но постоянно чувствуется чье-то присутствие. О тех ночных событиях на пустыре он помнит очень смутно и совсем немного. Из того, что удалось установить в результате введения пациента в состояние глубокого транса, можно заключить, что в нем временно присутствовала личность другого человека. Только не путайте с раздвоением личности, тут другое. Некто по имени Элиот на протяжении какого-то промежутка времени обладал одним телом с Быстровым. Он и получил ранение из неустановленного оружия, причем одновременно с ударом, нанесенным Быстрову. Еще я слышал имена Фейт и Энит, — тут он прервал свой доклад и оглядел присутствующих, чувствуя возрастающее недоумение: — Я рассказываю только то, что удалось обнаружить в сознании пациента. И еще добавлю, если он и является чьим-то агентом, хоть ЦРУ, хоть Альфа-Центавры, то совершенно неосознанно. Его используют вслепую. Хотя, им напрямую не руководят, но наблюдают.

— Да, Гуревич, ну ты и пролил свет на все эти невероятные события! Мне теперь впору самому за помощью к психиатру обратиться! Что мне на верх докладывать? Сказки про пришельцев? То ли Быстров агент ЦРУ, то ли нет, а может он агент инопланетной цивилизации! Что делать-то дальше будем?

— Ну, пока Быстров на сборах, будем с ним работать! Надо еще проверить его боевые навыки. Он умеет предвидеть некоторые события и нам в любом случае нелишним будет изучить это, — подытожил капитан Смирнов.

— Итак, я докладываю начальству о целесообразности продолжения работы с Быстровым и, возможным его обучением и использованием. Если он агент иностранной разведки, то будет постоянно в нашем поле зрения, если нет, сделаем из него нашего агента. А пока этот вопрос решается, надо проверить его боевую подготовку, что он там такого умеет.

* * *

— Ну как, Александр Ефимович, осваиваетесь? Больше не считаете себя арестованным? По-моему, условия проживания у вас вполне приемлемые. Хотя, это все-таки военные сборы — жесткий распорядок дня и дисциплина, занятия в классах и тренировки, — начал беседу Холодов.

— Да, немного освоился, даже интересно бывает! — я ответил вполне искренне, но больше всего мне нравилось отсутствие построений и топтания на плацу.

— Я вот что хочу с вами обсудить. В ходе наблюдений за вами, я надеюсь, вы понимаете, что это имело место, нами было установлено наличие у вас не совсем обычных, для человека, способностей.

— Поверьте, на меня это свалилось буквально с неба! Я ничего не знаю о происхождении и предназначении этих самых способностей.

— Саша, я верю тебе настолько, насколько мне позволяет моя должность. Одно то, что я сейчас тебя назвал по имени, говорит уже о многом.

— Я знаю, точнее чувствую это. Я, например, знаю о вашей манере работы с документами. Если содержание документа для вас не так важно или уже исчерпано, вы папку укладываете «лицом» вниз. Документы, до которых еще не дошла очередь, лежат, как обычно, заголовком вверх. Некоторые папки лежат вовсе перевернутые вверх ногами, это те, которые вызвали сомнения или требуют доработки. Еще есть папки, лежащие под углом, и это также связано с вашим отношением к их содержанию.

— О, да ты экстрасенс! Впрочем, это мы уже знаем. Давай поработаем в этом направлении. Ты уже знаком с нашим психологом Гуревичем. Он тоже многое умеет, но у него к этому имеется еще и богатая теоретическая база. Так что, в твое расписание будут включены занятия с ним.

— Да, Юрий Львович произвел впечатление, он просто покорил меня своими опытами! Меня всегда тянуло к общению с такими людьми.

— Еще об одном… Наверно заметил, что ты тут общаешься исключительно только с преподавателями и не видишь никого из других призывников. Так вот, никто не должен знать, где ты сейчас и чем занимаешься! Более того, по окончании сборов, если все благополучно сложится, ты никому не должен будешь рассказывать о своих занятиях здесь. А со временем мы придумаем тебе «легенду».

* * *

Темно фиолетовая бездна вновь и вновь поглощала меня, лишь только я касался подушки. Сны пролетали, будоража мое усталое сознание своими парадоксальными хитросплетениями, порою казалось, они являются прямым продолжением моей воинской переподготовки. И теперь уже как штатный преподаватель, мой призрачный монах делился со мной своими тайными откровениями.

Он поведал мне о бесконечности мира и многообразии форм жизни. О том, что наша форма жизни — лишь пылинка в пространстве и времени и нужна только для определенных манипуляций в материальном секторе этого многообразия. Я так и не узнал, как мне к нему обращаться, поскольку слова для него не важны, оказывается есть много других методов общения и идентификации личности. Однако, всегда есть что-то общее, объединяющее всю эту бесконечность. Например, можно одно и то же слово произнести с разной эмоциональной окраской, получив при этом совершенно иной смысл.

Более того, какой бы ни была форма жизни, ее всегда характеризует стремление к продвижению своих интересов, и в этом стремлении нередко преодолевается грань допустимого и разумного. Это, в свою очередь, ставит под угрозу само существование любой жизни. Хорошо, что над всем этим стоит Закон. Не придуманный и не открытый кем-то, а тот, который всегда был и всегда будет, не зависимо ни от какой, даже самой сложной формой жизни.

Он так и не сказал мне о моей роли в этом фантастическом сериале, как он выразился (конечно, моими же словами): «Знание будущего убивает жизнь!»

Глава 7. Старая Церковь

Небольшая учебная аудитория быстро наполнилась курсантами, всего их было человек пятнадцать. Они расставили столы вдоль окон, оставив лишь стулья и преподавательский стол. Таким образом, учебный класс быстро превратился в зрительный зал, где вместо сцены стояли стол и стул. Причем стул был развернут спинкой к зрителям.

— Товарищи офицеры! — дал команду дежурный курсант. Все встали, когда в класс вошел майор Холодов с гражданским человеком, одетым в куртку с капюшоном и в темных очках.

— Товарищи офицеры. — ответил полковник на приветствие и продолжил: –

Представляю вашему вниманию нашу новую разработку. Это агент Элен, он будет сидеть к вам спиной с наброшенным на голову капюшоном, чтобы затруднить обзор боковым зрением и приглушить все звуки. Ваша задача, по моей команде, неслышно подойти к нему сзади и произвести… нет, пока не выстрел, просто любые агрессивные действия — толкнуть, пнуть ногой или ударить кулаком. Главное, ваши действия должны быть разнообразными и непредсказуемыми. Силу воздействия можете не ограничивать.

Элен деловито уселся за стол, накинув капюшон, раскрыл книгу и тетрадь и стал сосредоточенно что-то переписывать, совершенно не обращая ни на кого внимание. Он вел себя так, будто он один в классе и нет в мире причин, способных его потревожить. Полковник незаметно кивнул первому курсанту, указывая глазами на агента.

Ни шороха, ни скрипа, словно совершая плавный безмолвный полет в воздухе, курсант начал приближаться к Элену. И вдруг, совершенно нелепо вытаращив глаза, он вскрикнул и быстро отдернул занесенную руку, как от удара током. Один за другим потерпели неудачу и другие курсанты, хотя это всегда происходило по-разному. Кого-то било током, кто-то спотыкался на пути к цели, а кто-то даже и подойти близко не смог, внезапно обнаружив, неспособность к передвижению. Некоторые пытались увернуться от ударов невидимого противника и с грохотом падали на пол. Поначалу забавная игра, превращалась в жестокое избиение беспомощных курсантов, прошедших серьезную боевую подготовку.

— Думаю, с оружием получим аналогичный результат, но во избежание беспорядочной стрельбы, рисковать не будем! — подытожил Холодов.

* * *

Несмотря на мое отчаянное сопротивление, мне присвоили позывной «Элен». Холодов сказал, что так будет даже лучше в целях конспирации.

— Ну кому в нашей-то стране придет в голову связывать подобное имя с представителем мужского пола? А по возвращении к гражданской жизни, ты вновь обретешь свое настоящее гордое имя! — успокаивал меня Холодов. А Гуревич, в свою очередь, убеждал меня в тесной связи имен Элиот и Энит с моей персоной. Настойчиво уверял, будто бы он «разглядел» это в глубинах моего сознания. Более того, он был абсолютно уверен в тесной связи этих двух персонажей между собой и даже в их сотрудничестве, поэтому считает логичным объединение их в одно имя.

Однако все остальное мне здесь нравилось, занятия были интересными и полезными. К моим способностям добавилось умение читать мимику лица и жестикуляцию, я углубил знания по психологии, особенно их практическое применение. Ежедневные тренинги существенно укрепили мою способность к зрительному восприятию и запоминанию абсолютно всего, что способны были зафиксировать мои пять чувств.

А монах стал приходить все реже и реже:

— Отныне я не вижу смысла являться в этом образе тебе, — как всегда он говорил почти стихами. — Психолог твой уже и так обеспокоен присутствием моим в тебе и руководстве! А если будет что сказать, придут слова и мысли, ты сам которые поймешь. Я буду в них, узнаешь сразу, ведь я воображение твое.

О целях моего обучения и почему выбор пал именно на меня, он так и не сказал, мол потом все станет ясно. А пока вполне достаточно будет навыков, приобретенных в своем мире. Ведь именно этого им как раз и не хватает — моего умения совершать конкретные действия здесь. Они же могут только создавать образы, которые дают команду к действию.

— Интересно, какие цели стоят у Холодова? — думал я. — Ну убедиться, что я не шпион. Да он до конца в это никогда не поверит! А зачем обучает всем этим премудростям? Чтобы я шпионов ловил, используя свои возможности? Но ведь он же сам говорил: «Погони с драками, это лишь результат неудачно проведенной операции» — возможно, он хочет научить меня использовать свой «тонкий слух» для более широкого применения. Например, вычислять ход мысли противника, а не только его физическую активность.

* * *

— Ну вот! Не успели мы с тарелочками и галлюцинациями товарища Быстрова разобраться, так нам еще привалило! — начал Холодов совещание, — Неделю назад у нас пропало трое пацанов на туристическом слете в местных лесах. Тут, конечно, не тайга и не джунгли, но преподаватели забили тревогу, мало ли что могло случиться, самому старшему 12 лет. И ногу сломать могли, и утонуть. Три дня их искали, на уши всех местных поставили. Нашли в трех километрах от лагеря, слава Богу, живыми. Но! Вот тут внимание — никто из этих ребятишек совершенно ничего не помнит! Ни куда пошли, ни за чем пошли.

— Может врут? Не хотят о своих намерениях рассказывать, я помню, мы тоже в этом возрасте вытворяли…

— Хорошо, что ты помнишь, Смирнов! Плохо, что они ничего не помнят. С ними уже беседовали, целую медкомиссию провели. Психолог утверждает, что на их сознание было оказано сильное воздействие. А значит опять с этим нам разбираться!

— Анатолий Иванович, карта местности нужна, какие населенные пункты поблизости…

— Да, Сергей, это все уже есть. Свяжись с местным отделением милиции и уточни, кто и как их искал. Потом с сотрудниками еще раз пройдись по всем возможным маршрутам, а Гуревич займется пацанами.

— А можно Элен подключить? Пусть и он тоже покопается в их сознании, заодно проверим его в действии. — Юрий Львович уже давно намеревался попробовать его в совместной работе.

— Элен… Ну хорошо, поезжайте с ним в наш госпиталь, там и организуем все. Ну, не сюда же школьников тащить! Ты будешь работать с ребятами в кабинете, а Элен будет сидеть в соседней комнате, его видеть пока никто не должен.

— Ну, а мне надо заняться бумагами, — вздохнул про себя Холодов, — что в тех местах вообще было, кто жил и живет, пропадал ли кто раньше, в общем всю ближайшую историю этих мест. Вот как их могли три дня искать, а они всего в трех километрах? Значит прятались или кто-то их прятал. И где, вот вопрос!

* * *

Юрий Львович был, как всегда, на высоте. Ни в коем случае нельзя было травмировать ребятишек и без того напуганных и подавленных. Поэтому все проходило в виде беседы. Гуревич часто смешил ребят, рассказывал про свои похождения в детстве. Сам сеанс выглядел увлекательной игрой, в ход снова пошли манипуляции с цифрами и головоломки.

Моя задача состояла в том, чтобы параллельно с Юрием Львовичем оценивать реакцию школьников на предмет испуга и правдивости ответов. В итоге нашей работы были получены следующие выводы: ребята совершенно искренне рассказывают о происшествии, они сильно напуганы и совершенно не помнят, куда и зачем шли.

Гуревичу удалось выудить из глубины сознания старшего из них, смутные воспоминания о каком-то мужчине, идущем к ним навстречу. А мне почти удалось разглядеть его образ, только при нарастающем страхе, он вдруг стал быстро меняться и трансформировался в темноглазого, зеленого гуманоида. Однако, я не уверен в реальности такого поворота событий, это могло быть и результатом его страхов, подпитанных чтением фантастической литературы.

Смирнов, в свою очередь, с сотрудниками местного отделения милиции прошелся по вероятным маршрутам мальчишек и на карте отметил место расположения лагеря, точку, где нашли ребят и ближайшие населенные пункты. Там, недалеко от остановки автобуса, располагался поселок Новый, а через лесополосу в шести километрах маленькая деревушка Старая Церковь, там живет всего несколько семей, оставшихся от старообрядцев.

А люди там и вправду исчезали. То двое выпивох заблудились, вероятно от «злоупотребления», само собой, они ничего не помнят. То грибники там пропали, а потом нашлись. Только никаких протоколов на них не составляли, мало ли приключений бывает с алкашами. Потерялись, так нашлись, память отшибло, так пить меньше надо.

Архивные документы, которые изучил Анатолий Иванович, прояснили ситуацию с происхождением местных населенных пунктов. Еще в прошлом веке в местном лесу возникло старообрядческое поселение Старая Церковь. В середине этого века в результате пожара пострадало много домов и люди стали переселяться в соседний строящийся поселок с незамысловатым названием «Новый». Однако часть семей, дома и участки которых не сильно пострадали, так и остались жить в глубине леса, чтя старые традиции.

И все же, несмотря на этакий ореол мрачности, никаких неординарных событий, тем более загадочных исчезновений, там не происходило. Лишь в последнее время произошло несколько непонятных событий, которые никак нельзя воспринимать всерьез, за исключением исчезновения подростков.

— Сергей Борисович, а ты не опрашивал жителей Старой Церкви, они-то ближе живут к месту обнаружения школьников? Может быть они что-то слышали или видели?

— Опрашивал, конечно, но они ничего не знают по этому поводу или вид просто делают. Вообще они люди странные, на контакт плохо идут, вообще разговаривают неохотно. Часто создается впечатление, что они чего-то очень боятся и недоговаривают.

* * *

— Ну что, Саша, Александр Ефимович! Пора возвращаться к гражданской жизни. Отныне ты никакой не Элен, ты снова Быстров и на свой позывной не должен откликаться. Позывной теперь будет использоваться исключительно в качестве пароля. По легенде, на сборах ты занимался новыми техническими средствами связи. С материалами ты знаком, они, якобы, секретные, на все возможные расспросы отвечай неохотно, но, если вдруг кто-то очень будет интересоваться, «колись», особой секретности эти данные не представляют. Однако, к интересующимся присмотрись внимательно.

— Понятно. О неразглашении истиной тематики своего обучения я бумагу подписал. Ну, а техника связи, значит, по обстоятельствам!

— Теперь задание. Сережа Борисов тебе на днях предложит в поход сходить, свои дзен-буддистские штучки потренировать. Посмотри карту, тут отмечены вероятные маршруты перемещения пропавших школьников и село Старая Церковь. Вам надо там «помаячить», может быть даже пообщаться с жителями (это даже лучше). И будь начеку, на вас может быть оказано какое-нибудь воздействие. Сергей будет оставлять метки на вашем маршруте. А ты будешь все «слушать», ну… и запоминать конечно, если тебе сознание не отключат. Но я рассчитываю, что, как раз, этого с тобой и не случится. Удачи!

Глава 8. Учитель

Сойдя на нужной остановке автобуса, мы с Сергеем сразу направились в поселок Новый. Там стали расспрашивать его обитателей о старой церкви, расположенной в лесу. Свой интерес к ней мы мотивировали желанием духовного и физического единения с природой. Мол, спортзалы надоели, захотелось на природе позаниматься спортом. Романтики, одним словом. Нам показали дорогу, однако предупредили, что там не просто какая-то старая церковь, а это название поселения староверов, и они вряд ли будут рады нашему появлению.

— Серега, не боишься, что нам тут мозги отключат по дороге? — шутливо спросил я, когда мы углубились в лес.

— Главное, чтобы не убили! Да я думаю, твои мозги не пострадают, ты же у нас экстрасенс! — съехидничал в ответ Сергей и серьезно добавил: — А вообще… знаешь, что я думаю… если на психику вдруг кто-то начнет давить, на обоих одновременно это не подействует. Все люди разные, тем более ты. Будем следить друг за другом. Я еще и метки буду оставлять на маршруте.

— Да, мы это обсуждали. Ха, чтобы потом нас быстрее найти! — весело произнес я и мрачно добавил: —Или наши трупики!

Мы намеренно разговаривали громко и смеялись, чтобы нас наверняка заметили. И, когда до поселения оставалось примерно полкилометра, из-за деревьев, как зверь из темной чащи, навстречу нам вышел мужик. Он как-то недобро и настороженно смотрел на нас.

— Скажите, а где здесь находится заброшенная церквушка? — обратился к нему Сергей.

— Это ты заброшенный, жалкий человек! Тут село наше, и называется оно Старая Церковь! И непрошенных гостей здесь не приветствуют.

— Ой, простите, не хотел вас обидеть! Мы занимаемся спортом… Ну, не совсем спортом. Хотим укрепить спокойствие духа, вобрать в себя энергию лесной природы. Вот и решили забраться подальше от городской суеты…

Пока Сережа объяснялся с ним, я пытался уловить мысли мужика, а было хорошо видно, что говорит он далеко не все, что думает. Да, неприязнь к нам явно присутствовала, но прогонять он нас не собирался, даже наоборот, мы были как бы его добычей, и он намеревался нас препроводить к какому-то главному, наверно старосте этого поселения. Злорадство грело его темную душу, это прекрасно читалось в его эмоциях. Очевидно, что-то недоброе тут делали с незваными гостями.

— Ну, коли уж пришли, отведу вас к старосте, пусть он решает, гнать вас или принять. Лесной энергией подпитаться решили… ну-ну.

— А тут водятся хищные звери? — задал я глупый вопрос. Чем больше он говорил, тем яснее я понимал скрытую часть его мыслей.

— Хищные? А это для кого как! На каждую зверушку всегда находится свой хищник!

Однако, ничего конкретного он не знал, но в голове у него мелькал образ послушных кроликов. Как я понял, тут проводят какие-то опыты с людьми, но цель этих опытов ему неведома. Еще я понял, что сегодня у них ничего не получится, отсутствует некто управляющий этой сектой. Мне показалось, что это определение точнее всего подходит к этому поселению.

Скоро мы вошли в село. Не такое уж древнее, обычная деревня. Дома в основном деревянные, но добротные и ухоженные. Мы не увидели ни одной покосившейся избы, хотя от некоторых домов веяло, прямо-таки, былинным духом. И кругом была чистота, будто все тут готовились к приезду большого начальства. Дома были одноэтажные, над ними возвышались лишь церковь и школа. Людей на улице было мало, а те, что встречались проходили мимо, стараясь даже не смотреть в нашу сторону.

Из негромкого потока их мыслей, я почувствовал не только неприязнь ко всему чужому, характерную для старообрядцев, но еще и страх невероятной силы, к которому примешивалось и чувство вины.

— Кто такие, каким ветром занесло на нашу землю? — спросил пожилой коренастый человек. Такой же угрюмый, как и тот, что встретил нас.

Сережа снова изложил нашу версию событий, а я занялся сканированием и анализом его реакции на Сережины слова. Он здесь был главным, но лишь над селянами. Над ним был еще некто, которого он именовал «Учитель», но его сейчас не было и все решения приходилось принимать самостоятельно. В любом случае он собирался задержать нас здесь под любым предлогом до приезда «самого» (Учителя). А поскольку он должен был появиться только завтра, нас решено было оставить на ночлег.

В палатке нам ночевать не разрешили, сославшись на комаров и прочие неудобства, а проводили в отдельную комнату в доме старосты. Однако, для меня было совершенно понятно, что это не из-за гостеприимства и доброты душевной, а чтобы мы постоянно под присмотром были. Василий Петрович, так представился нам староста, предложил нам самогон, хотя предупредил, что сам пить не будет, поскольку у старообрядцев это не принято.

Разумеется, это также не имело никакого отношения к гостеприимству. И откуда тут самогон, если старообрядцы не пьют. Было совершенно понятно, что к приезду Учителя мы должны быть в нужной кондиции. И этот самогон здесь был исключительно для гостей.

— Спасибо, Василий Петрович, но мы тоже не пьем и не курим. Убеждены, что для восприятия духовной силы природы разум должен быть свободен от всякой мирской ерунды!

— Ишь ты, туристы! Бесовские рожи, не верю я им! — подумал про себя староста, а вслух произнес: —Так может чаю… желаете?

— Да вы не беспокойтесь, у нас все с собой есть. Я где-то читал, что у вас не принято свои вещи чужим давать. Так что, мы даже и не мечтали о таком гостеприимстве! — сказал я, провоцируя его на развитие темы, которая явно вызывала у него раздражение. Злобно сверкнув глазами, он подумал:

«Ну, ну, будет вам гостеприимство. Приедет Учитель, вы уже не будете так зубы скалить. Будет вам и духовное смирение, и соединение с природой леса!»

И все же, как и у других селян, помимо бытовой неприязни, в нем ясно «читался» жуткий страх к тому, кто приедет завтра. А так часто бывает, что свою немощь перед злом оправдывают всеобщим бессилием перед ним. И распирает ликованьем душу, когда ты видишь жертву зла, тебя сразившего недавно — вот психология раба.

* * *

После такого обилия тревожной информации, что-то не очень спалось. Однако усталость победила в схватке со страхом, и мы уснули. Провалившись в темно лиловую бесконечность, я неожиданно ощутил присутствие монаха.

— Давно тебя не было, — подумал я, — соскучился?

— Не покидал тебя! Зачем? Всегда я в голове твоей, в твоих эмоциях и мыслях. Но в образе монаха появился смысл, перед тобою встать, твоим умениям и силам уверенность придать.

— Но почему так сложно все и постепенно? Нельзя мне сразу все сказать, дать силу нужную и научить ею владеть?

— Лишь только там я помогаю, где зло приходит к вам извне. Все остальное делать надо доступным способом тебе. И цель конечную не назову, ее достигнуть сможешь, когда понятна станет самому. Есть люди среди вас повсюду, у них прибор есть… не отсюда. Ты сам не в силах мощь его преодолеть, я потому в монашеском обличье здесь. На вас волну они направят… пусть это будет звук для простоты, она все в памяти стирает, но будешь помнить ты.

* * *

Наступило утро. Хмурое и недоброе. Нас разбудили уже совсем не так вежливо, как укладывали спать:

— Эй, туристы, подъем! Чаи некогда распивать, Учитель уже приехал. Так что, встали и пошли.

Учителем оказался вполне современный мужчина лет пятидесяти, очень похожий на старшего военного офицера. Он сидел за столом и внимательно разглядывал нас, без тени каких бы то ни было эмоций.

— Итак вы утверждаете, что вы туристы. И в поисках духовного равновесия и силы духа забрели, совершенно случайно, в этот поселок. Тут же возникает вопрос! Согласно вашему возрасту, вы должны работать, а не разгуливать по лесам. До пенсии вам еще пахать и пахать!

— Так мы в отпуске. Увлекаемся боевыми искусствами. Собирались всей секцией, но решили пока вдвоем попробовать, — ответил Сергей.

— А где и кем вы работаете?

— Я учитель физкультуры в школе № 4. Могу и паспорт…

— Да ваши паспорта уже у меня! Так, значит физкультурник. А вы товарищ Быстров его коллега?

— Нет, я на машиностроительном заводе работаю инженером. Просто начитался всяких книжек по Дзен-буддизму…

— На заводе так легко дают отпуск в это время? Начало осени, сельхоз работы, план выполнять надо. А людей не хватает, я слышал.

— Так мне начальство обещало после армейских сборов отпуск дать. Вот летом, как раз, по этой причине не отпустили.

— И в какой же воинской части проходили сборы?

Я назвал. И тут же почувствовал некоторый всплеск его эмоций, хотя внешне это никак не проявилось. Стало понятно, что он хорошо знает об этой части. И мне сейчас придется как-то изворачиваться.

— Так! А по какой же специальности проходили переподготовку?

— Современные средства связи и работа с ними.

— Например, какие средства связи?

— Ну, это же закрытые сведения…

— Я тебя умоляю! Эти закрытые сведения давно открыты за бугром. Так что, оставь этот пафос!

Как и договаривались с Холодовым, я «раскололся, слегка краснея и стыдливо заикаясь». Я понял, что он знает не только о воинской части, но и обо всех средствах связи. Более того, он имел отношение к «Комитету», хотя бы потому, что тщательно блокировал некоторые слова и возникающие в его мыслях образы. Вполне возможно, он и про Элен что-то слышал.

Мои опасения тут же подтвердились, когда по его сигналу к нам подошли здоровые и не очень добрые молодцы и начали нас колотить. Я терпел, как мог. Пользовался только навыками, приобретенными в «Атланте». Конечно, мне перепало больше, чем Сереге, он-то, в отличие от меня, настоящий боец.

— Ну что, Элен? Побили тебя мужики? Простые деревенские парни! И ты ничего не смог сделать! — ехидно обратился ко мне Учитель.

— Какая еще Элен? Мало того, что невинных людей избиваете, так еще и обзываетесь! — ответил я, утирая кровь с разбитой губы.

Да, это была провокация с его стороны. Он рассчитывал, что если я Элен, то воспользуюсь своими способностями. Но, как учил меня Холодов: «Нельзя сразу выкладывать все свои козыри, ты всегда должен казаться сопернику меньше и проще, чем ты есть».

Затем насотвели в подвальное помещение, переоборудованное под медицинскую лабораторию, причем здесь было полно новых приборов, о которых мы и не слышали никогда. Все манипуляции, проводимые с нами, были относительно безболезненными, скорее всего у нас просто взяли анализы, но какие, осталось непонятным, разве что кроме анализа крови. И все же, я постоянно чувствовал нарастающее ликование у присутствующих молодцев и старосты. Видно, дальше нас ждало что-то очень страшное.

После всего этого Серегу уложили на каталку, пристегнули ремнями и закатили в маленькую изолированную комнатку с окном во всю стену, видно для наблюдения. Все придвинулись ближе к окну и меня подтащили, крепко сжимая мои руки, чтобы не вырвался. Учитель подошел к какому-то прибору и нажал на какие-то кнопки. Послышался приглушенный гул, но это здесь снаружи. Внутри Сережа замотал головой и задергался, как от дикой боли и беззвучно закричал.

Все, кроме Учителя, злорадно улыбались. Он же был абсолютно спокоен и сосредоточен, будто препарирует лягушку. Я стал вырываться:

— Что творите, звери! Что мы вам сделали и кто вы вообще такие?

— Не переживайте, Александр Ефимович, теперь ваша очередь, — сказал мне Учитель и улыбнулся, жестом приглашая на освободившуюся каталку.

Серегу вытащили, он был как мертвый — бледный и неподвижный. Меня также пристегнули ремнями к каталке и поместили в стеклянную комнату. Я услышал, невероятной силы, звук. Хотя, он был не в ушах, а в голове, так что барабанные перепонки не полопались. Я перестал быть хозяином своего тела, сознание стало угасать. Но вдруг, я почувствовал прилив сил и чувство чего-то безмерно огромного. И увидел себя, лежащего внизу. Я дергался и тщетно пытался убежать от мучений. Кто-то сзади тронул меня за плечо. Я обернулся, это был монах.

— Вот тут я помогу тебе, не должен ты бояться. Боится только тело, но ты сейчас не в нем. Когда в него вернешься, ты будешь помнить обо всем!

Глава 9. Харе, харе Кришна!

Откуда-то сверху доносились приглушенные голоса и казалось, что уши плотно забиты ватой. Еще было чувство, будто я сильно ударился головой, и теперь она вибрирует как камертон.

— Алло, гараж! Кто из вас Борисов Сергей? — прорвался сквозь ватную пелену чей-то голос. — Как же от вас самогоном несет! Три дня вас искали, на ушах все отделение, мама в слезах и панике, как же — сынок пропал, лет этак тридцати — маленький еще… а вы тут, значит, самогонкой балуетесь на лоне природы!

Я аккуратно потряс головой, перед глазами все поехало и меня буквально припечатало к земле. Собрав все свои силы, я вновь приподнялся и уселся на задницу, так как встать уже просто боялся. Передо мной стояли сотрудники милиции и еще какие-то люди.

— А где Сережа? — спросил я, тупо глядя на них.

— Да вот он, рядышком лежит, перегаром пышет аки вулкан. А ты, значит дружок его? Документы при себе имеются?

Я стал медленно и неловко похлопывать себя по карманам.

— Да не трудись, сами найдем.

Меня обыскали и нашли паспорт, затем и у Сереги из куртки вытащили его документы.

— Итак, Александр Ефимович, каким ветром вас занесло в наши края? — стал допытываться один из сотрудников. — Неужели не нашли другого места для распития спиртных напитков?

— Ой, да оставь ты его ради Бога, а то он сейчас начнет мычать про свои пьяные глюки. Отведем в отделение, а там может и на пятнадцать суток их оформим.

Вскоре и Серега пришел в себя. Нас доволокли до местного отделения милиции, там допросили и составили протокол. Как оказалась, Сережина мама обратилась в милицию о его пропаже. Заявление не хотели принимать, поскольку времени прошло еще мало, но она кому-то там позвонила и нас начали искать. В общем-то все происходило по сценарию Холодова. Только что-то было не так!

Об этом постоянно думал один из поисковиков в гражданском. По его поведению и обрывкам его мыслей я понял, что он сотрудник «комитета» и хорошо осведомлен о планах операции. Практически все метки, оставленные Сергеем на маршруте, пропали. Поэтому поиски затянулись. Но дело было не столько в самой пропаже, сколько в совершенной очевидности того, что их кто-то специально убрал. Более того, в процессе поиска группа неоднократно натыкались на местных староверов, слоняющихся по лесу, но утверждавших, тем не менее, что никого постороннего они не встречали.

— Ну, так с какой целью вы здесь оказались? — начал допытываться теперь уже «комитетчик», делая вид, что ничего об этом не знает. Ну, не мог же он сказать: «Это наши сотрудники, они выполняли важное задание!». Да никто вообще об этом не должен был знать, и тем более, местные. Ведь часто тяга общения, да еще в сочетании с жаждой возвысить свою значимость в глазах собеседника, запросто развязывает язык и делает закрытую информацию общедоступной.

— Ну что, товарищи алкоголики, прошу в машину! Сейчас, вот, в городское отделение проедем и там разберемся, что с вами делать. Взбаламутили, чуть ли не весь район! — сказал он с требуемой долей неприязни.

В городе нас снова допросили и составили протокол. А когда мы вышли в коридор, он подошел к нам вплотную и тихо сказал:

— Через два часа у Борисова в доме!

Серега жил в частном доме с мамой, отец несколько лет назад погиб на учениях (он был военным). Воинская часть, где он служил, помогла вдове отремонтировать старый дом с небольшим участком, оставшийся еще от ее родителей. Тут всегда было удобно собираться, не мозоля никому глаза.

* * *

Приехав домой, я быстро привел себя в порядок, переоделся и сразу же отправился к Борисову домой. По пути зашел в магазин за спиртным и закуской. Ведь все должно было выглядеть так, будто мы с Серегой решили отметить возвращение из «похода». Когда я пришел, все были уже в сборе. И Сережа уже рассказал Холодову все, что помнил, а помнил он, увы, только до момента нашей встречи с мужиком в лесу, и то смутно.

— Саша, вся надежда на тебя! Ты-то хоть что-нибудь, помнишь? — устало спросил Холодов.

— Помню. Хотя уже и сам сомневаюсь в реальности наших приключений, настолько все это было похоже на сон или мистический бред. Знаю, вы не приветствуете мое увлечение фантастикой, но я просто обязан сказать, что все происходящее я наблюдал из точки, расположенной вне моего тела. Не поверите, но я видел и себя самого… как барахтался там и кричал.

— Ты уж расскажи, как помнишь, а потом решим, что из этого сон, что явь. Разберемся! — Холодов прикрыл глаза и покачал головой, ему это совсем не нравилось — столько всякой мистики на его голову! Но потом он улыбнулся и одобрительно кивнул мне, чтобы я продолжал.

— Ну, все по порядку. Поселок Старая Церковь превращен в секту. В доме старосты в подвальном помещении оборудована современная медицинская лаборатория. Да настолько современная, что некоторых приборов я даже и в кино не видел. Там собирают данные о физическом здоровье людей, разных возрастов и профессий. Цель этого пока неизвестна. А занимается всем этим человек, которого там называют «Учитель».

Анатолий Иванович слушал внимательно. Подобно индийскому йогу, он, опустив глаза и сложив руки на столе, сосредоточенно их разглядывал. Да, я где-то читал, что у йогов такое определенное расположение рук называется «мудра», оно, якобы, способствует концентрации внимания. Холодов, считая все это абсолютной ерундой, постоянно выдумывал свои «фишки», полагая что опирается исключительно на свою любимую психологию. Так он обычно делал, когда не хотел выдавать своего личного отношения к услышанному. И если бы я не умел читать мысли, я бы и не понял, что он меня слушает. Но он про себя чуть ли не кричал мне: «Ну не тяни ты резину! Что за человек, его внешность, характерные черты? Давай же!»

— Имя и должность не удалось выяснить. Он многое умело блокирует в своем сознании и, возможно, имеет отношение к спецслужбам. Кстати, он знает о проекте «Элен», проверял нас с Сергеем на боевые качества.

— Ну, и как? Проверил?

— В лицо он меня точно не знает, проверял он нас обоих, разумеется, я держался скромно и получил по полной программе! Чудно́, когда знаешь кто и как тебя будет колошматить, но спокойно подставляешься.

— Конспирация требует жертв! — ехидно заметил Холодов. — Ладно, раны украшают настоящих мужчин, залечишь. Дальше что?

— Думает он по-русски, хотя проскакивают иногда иностранные слова, в основном английские. Над ним так же кто-то стоит и требует ускорить работу. А жители поселка запуганы, им даже не разрешено его покидать без особого разрешения старосты. И кого-то уже публично наказали за это! При помощи своей этой суперсовременной техники они умеют стирать память, причем избирательно, и эта процедура очень даже болезненна. Человека ремнями пристегивают к каталке, помещают в изолированную комнату и направляют на него некий излучатель. Похоже на генератор низкочастотного звука, но точно не могу утверждать.

— Ты сумел хотя бы приблизительно ознакомиться с аппаратурой? Любой человек, прежде чем нажать на кнопку, как-то формулирует это действие в сознании и представляет себе предполагаемый результат. Если суметь это «прочитать», то можно неплохо освоить работу с данными приборами.

— Да, я все это хорошо запомнил. Порядок действий и назначение кнопок. Но суть происходящих процессов так и осталась непонятна, Учитель и сам не все знает. Он просто знает, как этим пользоваться. Думаю, эту аппаратуру он от кого-то получил, причем ее технология совершенно иного уровня. Боюсь… не хочу вас огорчать, но это не наша технология, в смысле не земная.

— Вот учу я тебя, учу! — вспылил Холодов. — Никогда не лезь с выводами, во время доклада начальству, а говори просто: «аппаратура неизвестной мне технологии», а там уже пусть они сами решают — наша она, заморская или инопланетная. Теперь так… нарисуй, как выглядят приборы и физиономию этого… Учителя. Если он, как ты сам говоришь, умело контролирует свое сознание, значит он точно связан со спецслужбами. А если еще и осведомлен о проекте Элен, то он вообще наш, «конторский». Я пороюсь в картотеке. Ах да, забудь ты свой дурацкий позывной, будет тебе новый, правильный!

Пока я рисовал, завязался спор о первоочередной задаче, стоящей перед нами и разных вариантах ее решения. Прежде всего надо было установить личность этого Учителя, каков его статус в, неизвестной пока для нас, схеме и каковы способы выхода на контакт с ним. В итоге все сошлись на том, что без установления личности, говорить вообще пока не о чем.

Когда я закончил свой труд, все стали разглядывать эскизы приборов из лаборатории и удивленно таращить глаза.

— А это что за плоские такие панельки? — спросил Холодов.

— Я так понял, что это экраны, на них появлялись графики и таблицы со всякими цифрами. Учитель их про себя называл мониторами.

— Такие тонкие! Нет, я слышал, что капиталисты уже плоские телевизоры делают, но это уж совсем… или ты их просто обозначил?

— Нет, нет, они именно такие плоские, я сам удивился. Говорю же вам, это техника совсем другого уровня.

Анатолий Иванович снова сердито посмотрел на меня, ему вовсе не нравилась перспектива докладывать начальству о всяких «тарелочках». Он и сам, от первой до последней извилины мозга, противился этим антинаучным бредням. Зато, когда увидел портрет Учителя, как будто воспрял духом, это уже было вполне земное, хотя и неприятное явление:

— Так! Вот это лицо мне знакомо! Не знаю, насколько ты хорошо рисуешь, но фотографию очень похожего человека я тебе обязательно принесу для опознания.

* * *

Таким образом личность человека, которого старообрядцы называли «Учителем», была установлена. Им оказался подполковник КГБ Федоров Евгений Тимофеевич, Холодов с ним неоднократно пересекался по работе. Это, по крайней мере, объясняло всю завесу секретности и жесткий режим, устроенный в селе. Но что же было нужно подполковнику в этой глуши? Для чего он собирал данные о людях и их физическом состоянии? Причем, как теперь стало очевидно, эта его деятельность была противозаконна, иначе зачем было устраивать весь этот цирк с похищением людей и стиранием их памяти.

Холодов решил пока не докладывать на верх о том, что личность Учителя уже установлена, кто же знает, под чьим руководством он действует.

— Саша, ты говоришь, он собирает сведения о людях именно с разными физическими данными. А вот если подсунуть ему людей, здоровье которых сильно отличается от обычного? Думаю, это его сильно заинтересует, и он обязательно захочет их заполучить для своих экспериментов. Ведь ему же спешить надо, как ты сам говорил! А спешка, как раз, и является причиной всех ошибок!

— Ну, а где же мы таких ему найдем? Нужны амбалы, супермены…

— А ты на что? Зря что ли тебя учили, твои эти… с неба свалившиеся, супер — способности лелеяли, развивали их? Да и «Атлант» мы пока не разогнали с их Дзен-Буддизмом… вот как раз и пригодится! — Тут Холодов задумчиво на меня посмотрел с этаким прищуром, будто целился из снайперской винтовки и спросил:

— А как он оценил твои физические данные? Ничего такого не обнаружил в твоем физическом состоянии? Ведь, как я понимаю, он не только пульс с давлением мерил, что-то другое его интересовало.

— Насколько я понял, окончательных результатов он тогда не увидел, но по его лицу было понятно, что данные на экране его несколько озадачили. Он даже усомнился в эффективности своей проверки на причастность к «Элен».

— Я вот что думаю, Саша! В нашем городе очень скоро должны появиться те самые люди, с неординарными физическими способностями, которых так не хватает для полного счастья товарищу подполковнику. Уважим коллегу! Не слышал про этих… вайнашистов, что ли? А, вайшнавов, кришнаитов! Они не курят и не пьют, и мяса даже не едят, зато танцуют и поют и Кришну с Рамой прославляют! — Анатолий Иванович заговорили почти стихами.

— Да, я слышал. Однако, по большей части, это красивые сказки. У любой секты первоочередная задача — деньги и власть, а мистический антураж, это всего лишь наживка.

— Так мы наживку пожирнее подсунем. В центральных газетах появится «утка» про новомодное увлечение части наших граждан, так называемыми «духовными практиками». И что на этом дурацком поприще кто-то добился результатов похлеще самого Порфирия Иванова!

— Не думаю, что он настолько наивен…

— Будут еще фотографии, как спортивного вида молодцы, стоя босиком на снегу, крушат кирпичные стены голыми руками. И все это будет еще обильно полито соусом из восточной философии, всякие там «Вишна, Кришна, хали-гали!» Потом, естественно, будет громкое опровержение. Разве могут наши советские газеты такую фигню печатать!

— Вот я, как раз, об этом и подумал. Кто же это будет печатать?

— За это не переживай, Саша! Есть такие люди — сами напишут, сами и опровергнут! Но для большей убедительности, хотя бы пару раз, адепты этой новомодной секты должны «засветиться» на улицах города. Да так, чтобы с милицией, со скандалом! Кстати, — тут Холодов ехидно на меня посмотрел, — знаешь, кто у наших кришнаитов главным будет?

Я только горько усмехнулся, не надо даже было уметь читать мысли.

— Да, да! Ты прирожденный буддийский монах! И завтра я принесу кучу литературы по всей этой дребедени, в том числе и запрещенной. Даю день на изучение и в путь!

Мы уже прощались, но его мучил один вопрос, который он не решался произнести вслух.

— Анатолий Иванович, вам не терпится узнать, как я избежал стирания памяти и почему видел себя со стороны? Зная ваши убеждения, я не хотел говорить, но мне помог странный таинственный монах, который в трудные минуты всегда возникает в моей голове. Не ругайтесь, другого объяснения у меня нет.

— А я тебе верю, Саша. Я его… тоже видел!

Глава 10. Пирамида

— Вы меня, откровенно говоря, удивляете! Любая конструкция, постоянно дающая сбой в работе, нерентабельна и подлежит утилизации. Не ремонту, заметьте, не отладке, а полному уничтожению — так дешевле и быстрее!

— Бо Сан, аборигены этой планеты слишком неоднородны, чтобы можно было так быстро решить проблему. Тем не менее, процесс создания системы уже близок к завершению. Пирамида уже начала работать, хотя и в режиме анализа.

— Анализа! Вы издеваетесь? — Бо Сан перешел на крик, — а есть ли время для этого? Пока вы там сопли жуете, нам придется все согласно конвенции оформлять, а это выйдет настолько дороже… — от осознания столь огромной цены его темные зрачки округлились, а лицо побледнело. Даже показалось, что он захлебнулся своими эмоциями и не в силах продолжать разговор, но сделав над собой усилие, он все же закончил:

— Настолько дороже, что вы… с вашими анализами… будете вообще уже никому не нужны!

По большому счету, не цена его бесила, ведь не ему ее платить. Однако, в случае провала операции, он станет совершенно никому не интересен со всем своим штатом нерасторопных сотрудников. Когда ты не оправдываешь возложенных на тебя надежд, ты становишься никчемной старой вещицей, а на планете, где иссякают ресурсы, от старья принято избавляться.

— Решение подобных задач требует коррекции времени их выполнения, а мы и не превысили даже расчетного! Мало того, что там все особи поделены на отдельные группы по территориальной схеме, так еще у каждой из них своя специфика мышления, свой язык и законодательство. Вот поэтому, всех представителей, наиболее подходящих для пирамиды, пришлось выискивать и вербовать в каждой из этих групп. Но нам теперь потребуется не более трех с половиной оборотов для вывода необходимой формулы. Зато тогда будет гарантированный результат. Останется всего 34,5 процента, от общего числа аборигенов, как и требуется. В это число войдут и руководители производств, а также посредники.

Бо Сан, немного успокоившись, после короткой паузы, подвел итог этой «мирной беседы»:

— Если через три оборота результата не будет, не станет и вас! Понятно? Это жизнь, а она всегда заканчивается смертью! Иногда очень быстро.

* * *

Подполковник Федоров был убежденным материалистом и верным поклонником теории эволюции Дарвина. Законы природы, царствующие на Земле, он воспринимал как верховенство сильнейших. Эволюция! Эта вечная борьба за выживание, не оставляла шансов слабым и неприспособленным. С годами он все больше укреплялся в своих убеждениях. Сколько раз он видел, как ломаются жизни честных и сердобольных, пожалевших ближнего своего.

Достигнув сознательного возраста и определенного статуса в профессии, он вполне успешно стал внедрять эти убеждения в свою жизнь. Сложилось так, что и предательство стало для него обычной коммерческой сделкой. Он боролся за свою жизнь, за ее непременное процветание.

Сначала «по мелочи» — так, отдельные мелкие преступления, по большей части связанные с использованием служебного положения. Потом контакт с иностранным агентом, который, собственно, и предполагался в рамках проведения контрразведывательной операции, но неожиданно перерос в предательство, открывшее перед Федоровым небывалые перспективы.

Угрызения совести? Присяга отечеству? Да ладно! Разведка — такое дело, тут каждый кого-нибудь вербует, то есть предлагает выгодную сделку. Все же очень просто, надо только вовремя разглядеть реальное распределение сил! Так, взяв в разработку одного инженера закрытого предприятия, который за вознаграждение поставлял служебную информацию иностранцам, Федоров вышел на его куратора Стива Хантера, и вскоре предложил поменять «мелко плавающую рыбешку» на более серьезную фигуру с куда более интересной информацией.

Шпионская деятельность закипела, всех мелких предателей выявляли и сажали, меняя их на более осведомленных, что приносило неимоверную материальную выгоду, теперь уже, подполковнику госбезопасности. И вот однажды ему от Стива поступило весьма интригующее предложение:

— Послушай, Жан, мы давно знаем друг друга, знаем, чего хотим от этой жизни и не забиваем себе голову всякой сентиментальной чушью. Одному моему хорошему знакомому нужен свой человек в вашем регионе. Я могу устроить встречу, уверен, его предложение тебя заинтересует. Он тебе сам все расскажет, ты только не удивляйся и не пугайся. Хотя, я не думаю, что тебе свойственна девичья впечатлительность.

* * *

В небольшой комнате с зашторенными окнами сидел лысый субъект с бледно-серым круглым лицом и большими глазами. Полумрак и тишина добавляли немного таинственности этой мизансцене.

«Китаец…» — подумал Федоров.

— Нет, не китаец, я вообще не отсюда, — неожиданно ответил лысый.

Глаза, постепенно привыкнув к полумраку, стали различать более мелкие детали увиденного, подобно тому, как постепенно появляется изображение на листе фотобумаги, брошенной в проявитель. И тут-то, наконец, Евгений Тимофеевич совершенно четко осознал, что перед ним сидит не человек. Розыгрыш он сразу исключил, Стиву это было совершенно не свойственно. И все же, не давая даже малейшего повода обнаружить свое замешательство, с важным видом усаживаясь на стул, Федоров спросил:

— Чем же я могу быть вам полезен? Я не официальный представитель этой планеты и не обладаю соответствующими полномочиями.

Лысый субъект оставил эту реплику без внимания, демонстрируя полное пренебрежение к мнению собеседника и менторским тоном продолжил:

— Существует множество форм жизни, похожих на вашу, сотканную из грубой материи и требующую энергетических ресурсов. Но увы, рано или поздно ресурсы эти заканчиваются и возникает проблема их поиска. Можно искать подходящие планеты и вкладываться в их освоение. Это долго и очень дорого, к тому же несет за собой целый ряд существующих формальностей и ограничений. Но можно обойти правила. Уж кому-кому, а вам-то это должно быть знакомо, — его желтые глаза ярко засветились, а зрачки сузились до тонких вертикальных полосок, как у кота. Вероятно, это выражало улыбку.

— Я так понимаю, вы нашли подходящую планету и хотите устроить сделку с ее жителями напрямую, минуя так называемые «формальности», о которых говорите. Но почему вы обращаетесь именно ко мне? Боюсь, для этого моих полномочий все же будет недостаточно.

— Дело в том, что ваша планета обречена на гибель, причем, по нашим расчетам, это произойдет очень скоро. И все ваши энергетические ресурсы будут уничтожены, так и не принеся никому пользы. Если тупо следовать правилам, принятым содружеством развитых цивилизаций, то придется лишь с сожалением наблюдать за вашей гибелью. Но в обход этих дурацких законов, оставив примерно треть населения в живых, используя их в качестве рабочей силы, можно перенаправить ресурсы на благое дело. У вас-то этих ресурсов полно. Какие-то вы уже научились добывать, но еще больше тех, о которых вы даже и не подозреваете.

— Тогда почему бы не договориться… дайте необходимые технологии…

— Э, нет! Технологии дай им! Все равно на войну пу́стите, да и не принято делиться технологией со слабо развитыми цивилизациями. Пойми, человек, вы уже обречены! Это не зависит от твоего согласия или отказа, впрочем, ты не из тех, кто поступает согласно эмоциям, пусть даже благородным. Да и что есть благородство? Сказка для наивных глупцов! И все же согласись, будет действительно гуманно оставить вашу цивилизацию в живых, найдя для нее должное применение. Но лишние рты, ты сам понимаешь, никому не нужны, оставим только работоспособных. А тех, кто будет с нами активно и успешно сотрудничать, мы непременно назначим на руководящие должности. Так что решай, смерть всех или смерть лишних. Ты же многого добился в этой жизни, доказав свое право на нее, но скоро все это рухнет. Я предлагаю тебе новую выгодную сделку!

— Но не совсем понятно, в чем моя-то функция заключается? — Федоров, несмотря на всю свою циничность предпочитал от грязной работы держаться подальше.

— Разумеется, мы бы сами справились, но для выявления подходящих особей необходимо достаточно длительное время. По-вашему, это год, а то и два. Мы такого позволить себе не можем, осталось мало времени. Поэтому нам нужны люди, хорошо знающие местное население, это ускорит процесс. Я вижу, ты достаточно прагматичный индивид, и твоих полномочий будет вполне достаточно…и правильно ты думаешь, что выйдешь из этой комнаты лишь в случае своего согласия.

* * *

Итак, «серый» определил три основные группы людей. Первая группа — больные и не способные к работе (по возрасту) люди. Ко второй группе он отнес исполнительных и здоровых людей, не склонных к самостоятельным суждениям и действиям. Наконец, третья группа — люди с неординарными способностями и физическими данными. Первая и третья группы подлежали полному уничтожению. Право на жизнь досталось только второй группе и ее потомству, поскольку этот концлагерь был рассчитан не на одно поколение.

— Да, как-то это не по-человечески, — подумал Федоров, — Так они совсем и не люди, что же от них ждать! Если гибель планеты неизбежна, о чем кстати, мы сами часто упоминаем, то это даже благородный шаг — оставить хотя бы необходимый минимум.

До чего же хитро́ устроен человек, всегда придумает оправдание для любой своей гадости. «Благородный шаг», а не душегубство какое-нибудь! Да и требовался от подполковника только сбор анализов. Смертоносное «нечто» — то-ли вирус, то-ли излучение, состряпает сам «серый» и сам же его запустит.

— А вот, не обманет ли? — мелькнуло в голове у него. — Не думаю, ему же нужны те, кто будет руководить, кто будет отслеживать потомство людей на предмет их принадлежности к определенным группам. Только думать надо осторожнее, он читает мысли. Не понятно только, на каком расстоянии!

У Евгения Тимофеевича уже почти все было готово, имелись данные и на детей, и на взрослых, а также людей преклонного возраста, причем разных профессий и физического здоровья. И тут вдруг, в центральных газетах стали появляться заметки о людях с экстраординарными способностями. Про них-то забыл совсем! А «серый» все торопил, но предупреждал что за ошибки придется платить, тогда ни о какой руководящей работе можно будет и не мечтать.

Разумеется, эти статьи выглядели смешно и подозрительно, но допустить ошибку он не мог. Хотя бы пару таких «суперменов» проверить. Тем более, что результаты, не так давно обследованного, Быстрова дали повод для размышлений.

* * *

Сандалии на босу ногу, яркие балахоны и звенящие колокольчики — такой веселою толпою отправились мы, новоиспеченные городские кришнаиты на свой первый уличный концерт. Приплясывая и стуча в бубны, нестройными голосами, мы орали свои, на скорую руку сочиненные, куплеты.

— Плачет душа заключенная в тело-

До нее никому в этом мире нет дела!

Жажда жить быстро к смерти приводит!

За живот ненасытный в бездну уводит!

Харе, харе Кришна, Харе, харе Рама!

Харе, харе Кришна, Харе, харе Рама!

Так по-дурацки я еще никогда не выглядел, да и холодно было на улице, зима уже присматривала себе площадку для приземления. Слава Богу наше шествие продолжалось не долго. Вот и наряд милиции подоспел:

— Так, товарищи, что празднуем? Кому харю бить собираемся? И что это за вид такой? Какой-то, прямо скажем, не советский. Давайте заканчивайте это свое безобразие и в отделение шагом марш! Там разберемся, кто вы такие, и что затеваете в нашем мирном городе.

— А что мы, собственно, нарушили? На улице петь нельзя? Время вроде не позднее, матом не ругаемся, все трезвые, — стал отстаивать я нашу позицию.

— Вы мешаете проезду транспорта и смущаете людей своим дурацким видом. Да и в любом случае мы обязаны установить ваши личности, и что за цирк вы здесь затеяли!

Но в этот момент подъехал микроавтобус и «волга». Из «волги» вышел не кто иной, как Федоров собственной персоной. Он предъявил милиционерам свое удостоверение, и они тут же взяли «под козырек», шутка ли, целый подполковник КГБ!

— Так, этих гавриков в автобус, поедут со мной. Есть тема для беседы!

Федоров внимательно смотрел мне в глаза, пытаясь прочитать, помню ли я что-нибудь о нашей недавней встрече. Но я волновался ровно настолько, насколько этого требовала ситуация. А про себя все же отметил:

— Холодов настоящий «профи», все правильно рассчитал! Видно, время подполковника действительно поджимает, раз он сам заявился.

Глава 11. «Битва экстрасенсов»

Холодным внимательным взглядом Федоров изучил всю «труппу нашего шапито». Однако, в его сознании читалось раздражение, уже переходящие в истерику:

«Ну вот они, те супермены, о которых так звонко пели газеты и журналы, приписывая им чудесные способности. Но пойди-ка разберись, кто из этого сброда может представлять реальный интерес!» — Вообще все эти кришнаиты, буддисты, йоги и каратисты не вызывали у Федорова особого доверия. И все публикации на подобные модные темы он считал либо профанацией, либо вольной интерпретацией восточных сказок.

— Черт! Как же я устал от этого бесконечного потока людишек! Да еще из этой дюжины придурков надо кого-то выбрать для аналитики, — сокрушался Евгений Тимофеевич. — А «Серый», гад, все торопит, только аналитика так не делается. Не знаю, как у них, а у нас при такой спешке погрешность — «плюс, минус километр». Так я же еще и виноват буду!

И тут вдруг я почувствовал мелькнувший в его сознании животный страх. Он сверкнул, внезапно возросшей пульсацией тока, войдя в резонанс с давно уже гнетущим ощущением, что его мысли могут быть прочитаны. И это точно не относилось ко мне.

— Следовательно, — сделал я вывод, — за ним стоят люди умеющие это делать, или… это не люди!

— А ты, стало быть, главный у этих убогих! — обратился ко мне Федоров, «протыкая» меня своим гипнотическим взглядом. При этом его внутреннее смятение внешне совершенно никак не проявлялось.

— Профессионал, — отметил я, вспоминая наставления Гуревича: — Первое, что ты должен понять, Саша, работать тебе предстоит с людьми непростыми, как правило, с хорошо натренированной психикой. Они контролируют свое сознание и, так вот запросто, ты их мысли не прочитаешь.

Чтобы произвести впечатление этакого напрочь свихнувшегося адепта, я нарочито вычурно ответил ему:

— То не совсем есть так! Для братьев я всего лишь проводник небесных откровений. Перед вселенной мы равны и руководства не приемлем!

Другой хотя бы улыбнулся, но подполковник продолжал внимательно изучать воображаемую точку на моем лице. Он не разбирался в параметрах, которые измеряли загадочные приборы, но помнил, что одно из показаний в моих анализах было определено как чрезмерное. Еще он подумал, что этого было бы вполне достаточно, чтобы отнести меня к «третьей группе». Так, на всякий случай! Но те, кто им руководил придерживались иного мнения, они руководствовались только точными цифрами, исключая «всякие случаи».

— Кто же они такие, эти его загадочные кураторы, умеющие читать мысли и признающие только точные расчеты? И, кстати, что это за «третья группа», к которой меня хочет отнести Федоров? — думал я про себя.

А между тем, нас привезли в Старую Церковь. Надо было что-то делать. Сдача анализов и стирание памяти в наши планы точно не входило. Задание было — выяснить для кого и с какой целью собирались данные. Ну, и можно ли их удалить.

Все, что пока удалось прочитать в его голове, так это убежденность в том, что он лишь бесполезно потратит время на каких-то клоунов, наверняка не обладающих свойствами «третьей группы».

— Вот уперся он в эти группы! Оставить необходимое количество, да и все. Нет! Ему подавай точные цифры, чтоб с расчетными совпали, иначе их адская машинка не сработает. Ну, математик! — негодовал про себя Федоров.

Однако, ничего более конкретного разобрать не получалось, он умело контролировал свое сознание. Поэтому мне было необходимо вовлечь его в дискуссию, способную незаметно увести нас в ментальную область.

К автобусу подошли местные богатыри, они еще не знали с кем имеют дело. Моя же задача была — подполковник! К этому «поединку» я был готов, Юрий Львович хорошо со мной поработал. К тому же у меня было большое преимущество, о котором Федоров не знал.

Как я и предполагал, он отделил меня от остальных ребят. Во-первых, он и так собирался говорить с каждым из нас по отдельности, во-вторых, он хотел удостовериться, что я ничего не помню о нашей предыдущей встрече. Мы спустились в лабораторию вдвоем, «без очереди», пока все остальные сидели в комнате под присмотром старообрядцев.

— Итак, Александр…, если я не ошибаюсь… — так Федоров решил поразить меня знанием моих паспортных данных. Разумеется, если я не буду удивлен, значит помню нашу прошлую встречу.

— Для братьев я Аджай Кумар Дас! Но если знаешь ты мое мирское имя, то это есть намек, что говорим мы не впервые! — я продолжал играть свою роль, наблюдая за его реакцией.

— Да брось ты под адепта отмороженного косить! Ты же нормальный мужик, с нормальным техническим образованием. Откуда в тебе этот стиль общения? Начитался всяких вредных книжек? Ты же можешь говорить по-человечески!

— Хорошо! Давайте по-человечески. Допустим, я Александр, а мы разве знакомы? Я что-то не припомню, где и когда мы раньше встречались!

— Да чего бы я стоил, если бы не знал ничего о своих собеседниках, работа у меня такая! Лучше скажи мне, что ты нашел в этих «духовных практиках»? Они тебя делают сильнее или умнее? Ну что ты можешь? Я за твою жизнь, очкарик, и замусоленной копейки не дам, настолько ты жалок и бесполезен.

— Напрасно вы игнорируете духовную сторону жизни. Человек дуальное существо, с одной стороны он физическое тело, с другой — тонкая духовная материя.

— О! Да ты идеалист! Размазня интеллигентская, у тебя же технический ВУЗ за плечами, а не духовная семинария. Нет никакой тонкой материи, есть вполне материальная работа человеческого мозга, направленная на борьбу за существование. Все, что создано человеком: машины, приборы, города и дороги, все подчинено только одной цели — развитию, движению вперед. И выигрывает в этом движении лидер, как в любом состязании! И не надо мне в пример приводить Пушкина или Моцарта, искусство тут носит всего лишь образовательный характер, это просто тренировка мозга.

— Частично вынужден с вами согласиться, научно — технический прогресс действительно играет очень важную роль в нашей жизни, — ну вот и тема для полемики нарисовалась! Ведь именно в пылу жаркого спора раздраженный человек способен выдать скрытую информацию. Конечно и Федоров был знаком с этим приемом, школа-то у нас оказалась одна, только он никак не предполагал, что я могу копаться у него в голове. Далее я плавно перевел разговор на тему аппаратуры в его лаборатории:

— Вот и приборы говорят о чьем-то явном превосходстве. Аппаратура у вас, наверно, американская? Или нет? Японская? Ну, не наша же!

— Если бы ты, клоун очкастый, знал чья это аппаратура, у тебя бы мозги парализовало! — подумал про себя подполковник, но в слух сказал: —Много ли ты знаешь о технике? Ишь ты, сразу определил — американская! А может наша?

— Была бы наша, надписи были бы на русском, а тут, я так и не понял — не японский, это точно, там иероглифы, но и на английский не похоже. А может инопланетный? — громко рассмеялся я.

— А что, рассказать ему? Посмотрим реакцию. Все равно он не жилец, и плевать, к какой группе он относится. Сегодня отправлю его на небеса, пусть там вместе со своим Кришной скачет! Впрочем, спешить не буду, сначала проведу его через все процедуры, заодно и посмотрю, как ему поможет его «духовная просветленность»! — подумал Федоров, решив покончить уже с нашим интеллектуальным диспутом, а заодно и со мной.

Да и мне показалось, что пора приступать к решительным действиям.

— Я правильно понимаю, вот эти прямоугольные панельки на самом деле экраны? — решил я втянуть его в спор об аппаратуре. — У нас-то уж точно таких нет, значит, все-таки американские! Вот эти провода цепляются к пациенту и передают показания на прибор, который тут же отображает их на экране, а если нажать вот эту кнопку, то он их запишет! — Вся цепочка описанных мною действий тут же подтвердилась в голове у подполковника. Ну, не мог же он блокировать абсолютно все!

Федоров раскусил мою затею и, желая меня напугать, приставил к моей голове пистолет. Однако тут же грохнулся, неловко обо что-то споткнувшись. Пока он поднимался с пола я продолжал невозмутимо допытываться:

— У каждого прибора, допустим, как и у магнитофона, есть три основные функции: воспроизведение, запись и стирание записи! И обычно, кнопочки, управляющие этими функциями, расположены особняком от остальных для удобства. Ведь правда?

Федоров сконцентрировал свое внимание на болевых ощущениях, чтобы ненароком не отреагировать на мои слова, ведь по его реакции я смог бы сделать вывод о предназначении той или иной кнопки. Он уже догадался, что я тоже читаю его мысли и имею непосредственное отношение к проекту «Элен».

Мне, конечно, сразу стало сложнее. Он-то лучше меня знал все способы «выуживания информации» без всякой телепатии. Потому-то и не сработал знаменитый хрестоматийный прием, когда собеседника вынуждают что-то доказывать, опровергая ложное утверждение. Да еще и принижают, при этом, его компетенцию, мол, что ты вообще об этом знаешь. Подобными школьными приколами не смутишь офицера госбезопасности. И обращение к конкретным предметам, в данном случае к приборам, также не вызвало у него ярких эмоций. Он стал только еще осторожнее, замкнулся в себе. Надо было придумать что-то неожиданное, свежее и я сменил тактику:

— У вас, Евгений Тимофеевич, какое-то нечеловеческое самообладание, признаюсь я восхищен!

Федоров сохранял полное спокойствие. Его сосредоточенный взгляд был устремлен в незримую точку в пространстве, как будто там была шахматная доска, на которой он разбирал увлекательный дебют. В его голове читалось полное понимание происходящего, он методично просчитывал возможные ходы в сложившейся ситуации.

— А скажи-ка мне, уважаемый Александр… ибн Комар Даст, когда у тебя появилась способность читать мысли? — спокойным невозмутимым голосом спросил он. — Это же проявилось неожиданно. Так ведь? И совсем недавно, иначе мне было бы об этом известно. Мы же всегда стараемся держать под контролем людей с паранормальными способностями. Кстати, как показывает практика, чаще всего они оказываются всего лишь больными, уверовавшими в свою исключительность.

Я рассказал о своем странном контакте и неожиданных его последствиях. На этот раз у него не получилось скрыть свою реакцию. Тема контакта с иным разумом оказалась неожиданным поворотом для него. Я понял, что попал в нужную точку и продолжил:

— Вы совершенно правильно думаете, мы оба — контактеры, но очевидно с разными существами, судя по нашим позициям. Да! И уничтожить меня вам не удастся, по крайней мере сегодня. А кришнаиты, что остались наверху, как вы понимаете, совсем не те, за кого их приняли. Так что, ваши «гвардейцы» сейчас лежат крепко связанные и присмиревшие.

— Знаешь, контактер, я давно уже вырос из детских штанишек и в своих действиях не руководствуюсь сказками. Будь добр, предъяви какие-нибудь более существенные «доводы».

— Ну что же, тут я полностью с вами солидарен, время сказок прошло и пора, наконец, приступить к серьезным аргументам. — Ответил я, направляя свой взгляд в точку над его глазами. Если честно, в этом не было особой необходимости, но важен был психологический эффект.

Подвал с лабораторией исчезли в безмолвной бесконечности черного цвета, плотно охватившей Федорова со всех сторон. Внезапно из этого мрака появился старый монах. И, как всегда нараспев, будто читая молитву, изрек:

— Коварен и умен, служивый, вижу, ты! Так говоришь одно лишь тело есть и нет Души? Но каждый судит по себе, пусть для слепого света нет! Но зрячий возразит тебе, поскольку может видеть свет!

Да, способность к чтению образов, возникающих в сознание людей, порождает искусство их внушать. Но, к моему великому изумлению, образ, мною же созданный, мой верный помощник — монах, внезапно зажил своей жизнью и поведал нам историю, которую я никак не мог знать. Многое из нее не знал даже и сам Федоров.

Как в кинотеатре перед нами возникло изображение большого кабинета, судя по обстановке, принадлежавшему солидному боссу. В огромное окно во всю стену угрюмо глазел тоскливый пейзаж темно зеленых тонов, заливая кабинет полумраком. Два персонажа с мертвенно-серыми лицами негромко вели деловую беседу:

— Я надеюсь, Бо Сан, ты догадываешься, что наш разговор носит сугубо конфиденциальный характер, раз я вызвал тебя к себе лично.

— Я так и понял, господин Фун Бай! В вашем кабинете отличная защита от сканирования!

— Так вот, наши Благодетели решили обратиться в «Совет» за помощью, мол, спасите, ресурсы заканчиваются, планета погибает.

— Знаем, знаем эту помощь — жить сможете, только дышать будете, как мы вам скажем!

— Всегда есть варианты! — глаза Фун Бая пожелтели, а зрачки сузились до вертикальных полосок. — Вот, посмотри расчеты думающих амилов, а не того сброда, что готов безропотно в любую петлю влезть. Приглянулась тут одна заштатная планетёнка — так ерунда, какие-то дикие разрозненные племена, техника на примитивном уровне. Короче, никто о ней даже и не знает, по причине ее отсталости, и в «Совет», конечно же, она не входит. А между тем, там есть все, что нам нужно. И, если в обход «Совета» выйти на контакт с ними, запустить нашу «Пирамиду» и отсечь всех лишних, может получиться очень выгодная комбинация!

Внезапно изображение поменялось. Уже известный Бо ставил задачу для своих подчиненных:

— Население этой планеты стремительно растет, на данный момент оно составляет 4,07 миллиарда особей, но это не точные данные, поскольку у них нет вменяемой методики для этого, а у нас нет времени. Однако, ускорение роста все-таки спрогнозировано, и, вероятно, через 745 оборотов население увеличится почти до 10,5 миллиардов!

— Во дают! А жрать-то что они тогда будут?

— Ну, так не факт, что они доживут до этого, дикари постоянно воюют, то за территорию, то за жрачку, свято веря, что воюют за свободу! А планета, между прочим, богатейшая по своим ресурсам. И так обидно будет, если в результате их неудачной дележки все погибнет и не достанется никому.

— Так что, Бо? Опять Пирамиду запускаем?

— Конечно! Пол-оборота вам на сборы.

— Постой, Бо Сан, так там 4,07 миллиарда, говоришь! Это какой же штат нам нужен для Пирамиды и какое время потребуется для выполнения всей операции?

— Четыре амила будет вполне достаточно, справитесь! И срок вам 14,5 оборотов.

— Да ты что! На незнакомой планете, четыре миллиарда аборигенов, а нас четверо!

— Операция секретная, вы в курсе. Ибублики делить лучше на четверых, а не на сотню. Справитесь, справитесь, из местных кроликов себе помощников слепите, подберете, кого поумнее.

— Так это же будет третья группа!

— Ну вот, посулите им теплые должности, чтобы они, как говорится, верой и правдой. А как Пирамида заработает, сами знаете, их первую очередь… Нам третья группа ни к чему!

Потом также были воспроизведены моменты беседы амилов с Хантером и Федоровым. После демонстрации этого увлекательного кино, монах ни к кому не обращаясь, тихо произнес:

— Все перед вами, что делать, вам решать. Но только сами… а я не в праве помогать.

С этими словами он плавно растворился в темноте, а мы снова оказались в лаборатории. Подполковник Федоров продолжал невозмутимо смотреть в пространство, но в его мыслях было ощущение полного провала. Голова его гудела, как от сильного удара, а мысли застыли в оцепенении.

— Ну что, товарищ подполковник? Я думаю, вас ждет новая выгодная сделка! — съязвил я. — Своих всех уже предали, а чужих-то что жалеть. Теперь осталось стереть все данные с этих вражеских приборов и определить план наших дальнейших действий! Хотя, это уже не здесь.

Глава 12. Конец Пирамиды

— Уже одиннадцать с половиной оборотов мы торчим на этой паршивой планете, где преобладает убийственно яркий свет. И, чтобы не взбеситься и не ослепнуть, приходится носить затемненные очки дичайшей конструкции, неуклюжие и мало функциональные. Впрочем, что можно ожидать от этих аборигенов с их низким уровнем развития, чиет ми дор! — выругался Тчу Го, подытоживая ход своих мрачных мыслей.

Он уже неоднократно успел поучаствовать в Пирамидах на многих других отсталых планетах и не чувствовал сострадания к аборигенам. А в чем дело? Они точно также безжалостно уничтожают всех тех, кого считают низшими по отношению к ним. Так устроен весь физический мир — более сильные живут за счет более слабых.

— Да, мы внешне выглядим практически одинаково и наши физические тела приспособлены для нормального существования, как на Амиле, так и на Земле, но интеллектуальный уровень просто несопоставим. Они для нас не более чем вредные безмозглые насекомые. Кстати, этот проект не нацелен на уничтожение всего населения планеты. Пирамида, это очень сложный алгоритм, включающий в себя подробный анализ состояния обитателей планеты, точный расчет их количества, необходимого для работы и, наконец, определение способов отсечения всего лишнего. Так что, все достаточно гуманно, — мысль о гуманности привела Тчу в восторг, отчего глаза его слегка пожелтели. Эмоции амилов всегда проявлялись изменением цвета и формы глаз.

Но ведь действительно, отсекался прежде всего всякий хлам: больные и престарелые, которые нуждаются в содержании, чем существенно тормозят развитие. Однако, гораздо важнее было убрать тех, кто способен к активным самостоятельным действиям. Эти умники непременно будут пытаться вести собственную игру и хитрить. И только преданные исполнители, не склонные к каким-либо амбициям, являются полезными элементами обновленной конструкции.

На основании собранных данных о физическом состоянии аборигенов по группам, выводилась формула их быстрого и безболезненного уничтожения. Это мог быть смертоносный вирус или излучение, любое другое воздействие, все зависело от конкретной ситуации на планете.

— Главное тут скорость распространения, чтобы дикари не очухались, вот тогда все пройдет гладко. Но на этой задрипанной планете нет никакого порядка! Чуть ли не каждый тут по своим правилам живет, причем нередко вразрез со своей же логикой. И даже числовые значения всегда называются приблизительно: «десять» может быть и чуть больше десяти и чуть меньше, плевать, все равно «десять», — продолжал свое негодование Тчу Го.

Действительно, эффективная работа Пирамиды обеспечивается лишь при точных расчетах. А тут огромное количество административных территорий, живущих по своим правилам. Например, у Ханта, Тчу было легче затеряться, не привлекая к себе внимания. У Фейта, напротив, все было по-другому, тут любой посторонний был под бдительным надзором органов порядка и все действия отслеживались. Невозможно было проводить какие бы то ни было аналитические исследования без разрешения властей, поэтому Тчу пришлось разрешить Фейту действовать в автономном режиме.

Он так ненавидел длинные неуклюжие имена аборигенов, что всегда их сокращал. К чему их вообще запоминать, если через какие-то три оборота, их владельцев вовсе не станет.

— Да, пусть Хант и Фейт полезные специалисты, как-никак, из спецслужб. Но, как раз, именно такие и не вписываются в схему Пирамиды. Идиоты! Они своими тупыми мозгами не в силах понять, что относятся к третьей группе! А она нам на что? Чтобы они тут свои дела мутили? Ну, а пока пускай думают, что мы их своими вассалами здесь оставим.

Беспокоило только то, что Фейта невозможно было контролировать, как Ханта, уж больно велико расстояние для сканирования.

* * *

— Глупый мальчик Буратино, доверился проходимцам и отдал им все свои золотые монеты, а умудренный богатым, многолетним опытом оперативной и аналитической работы, старший офицер КГБ, отдал всю свою планету! Так, что ли Евгений Тимофеевич? — съязвил Холодов.

— Не совсем так, а, скорее всего, даже совсем не так! Полученная мною в результате оперативных мероприятий информация требовала кропотливой проверки и незамедлительного внедрения в определенные круги.

— Ага, понимаю! Поэтому руководство и не было поставлено в известность о вашей деятельности! Вы же человек у нас новый, неопытный еще, вот и допустили оплошность, — продолжал издеваться Холодов. — Хватит дурака-то валять подполковник, кстати, пока еще «подполковник». Надо что-то по делу решать!

Собственно, для Федорова уже не стоял вопрос, как оправдываться, и он рассказал все, что ему было известно. Хорошо зная меру ответственности, он теперь торговался, прагматично подыскивая способы ее снижения. Но более всего его сейчас угнетало чувство досады, что так глупо купился на посулы космического проходимца, и жажда мести играла чуть ли не главную роль в его откровениях.

Итак, собранная информация, автоматически поступала на винчьютер центра, расположенного в США, при помощи всего-то лишь одного спутника амилов. Они посчитали, что этого будет вполне достаточно и не привлечет внимания местных «звездочетов». Но в этом случае передача данных была возможна только в момент прохождения спутника через зону доступа. Был также предусмотрен запасной вариант — доставка итинанеров, содержащих собранные данные на местах, курьером.

А вот удаление информации с итинанеров вовсе не было предусмотрено. Амилы до такой степени не доверяли аборигенам, что даже не раскрывали своих имен. Обращаться к ним не было никакой необходимости, поскольку, как правильно догадался Федоров, они и так сканировали все мысли.

Совещание длилось долго, все получалось так неоднозначно и сложно. В итоге пришли к нескольким вариантам проведения операции. Потом, когда Федорова уже увели, началось обсуждение, взвешивали все «за» и «против». Кстати, всех поразили размеры этого самого итинанера, он выглядел как крохотный пенальчик, который свободно умещался в кармане. И как в него вмещалось столь огромное количество информации, не понятно. Очевидно, техника у них опередила нашу на много поколений!

— А ты, Юрий Львович, что вдруг застыл? Никак, приведение пришельца увидел? — спросил Холодов Гуревича, заметив его сосредоточенный взгляд.

— Вспомнил! Ну, точно же! Федоров Евгений Тимофеевич… ФИО… Фейт! — Гуревич ткнул указательным пальцем в невидимую точку и весело засмеялся. — Теперь все сошлось!

Пространство кабинета наполнилось мертвой тишиной, все с испугом и недоумением уставились на Гуревича, мол, перетрудился человек на фронте психологического противостояния чужому разуму. А он, выдержав паузу и вдоволь насладившись произведенным эффектом, улыбнулся и пояснил:

— Копаясь в Сашиных смутных воспоминаниях о событиях, приведших его к паранормальным способностям, я четко выделил имена: Эл, Энит и Фейт. И, как мне показалось, это не простое совпадение, а намек на тесную связь событий, происходящих в так называемых «параллельных мирах». Однако, я не настаиваю, это всего лишь предположение, не имеющее никаких научных доказательств.

— Юрий Львович, ну ты, как всегда, пролил свет на тьму хитросплетенных событий. Нам теперь определенно светлее стало, зеленые человечки уже из всех щелей лезут! — весело подытожил Холодов.

Как бы то ни было, в итоге решение по дальнейшему ходу операции было принято. И совсем не трудно догадаться, кто в этой операции занимал центральную роль.

* * *

— Что? Сломалась антенна передатчика?! Чиет ми дор, это просто какая-то невменяемая планета! — заорал Тчу, сканируя бормотание Хантера. Тот даже побоялся произнести вслух столь возмутительную новость. — Так пускай этот футлон сам чалит сюда итинанер! И немедленно, чиет!

Тчу уже был не в силах себя сдерживать и сыпал вокруг ругательствами на своем языке.

— Сэр, лично доставить прибор с данными он сейчас тоже не может. Но не беспокойтесь, это никак не связано с Пирамидой!

— Ах, даже так! Не стоит беспокоиться! — глаза у Тчу позеленели от ярости. — Это меня до невозможности радует!

— Просто к нему появились вопросы по наличию валюты. Это иностранные деньги, а в его стране иметь иностранные деньги, преступление. Однако, он не кто-нибудь, а представитель комитета безопасности и ему разрешено, но необходимо предоставить обоснование. Я уверен, Жан все быстро уладит, это простая формальность. Всего через недельку-другую, он все доставит, — оправдывался Хантер.

— А, понимаю, этот вонючий клоп свои делишки все еще проворачивает. Как у вас говорят, «великий Хан Бинатор»!

— Комбинатор, сэр. И это у них так говорят.

— Да какая теперь разница, я вам ясно дал понять, вы все на дне нашей сковородки. Уже нарезаны и разложены, скоро поджарим вас всех, будете послушными и съедобными. А твоему Фейту точно уже не видать никакой должности! И ты, придурок, если еще рассчитываешь на какое-либо к себе снисхождение, должен срочно придумать способ доставки итинанера. И запомни, есть вещи пострашнее смерти!

Тчу, конечно, предвидел возможность подвоха, но сроки, отведенные на проведение операции, не оставляли выбора.

— А что за история приключилась с передатчиком? Больно уж складно все у вас получается, чтобы я в это поверил!

— Сэр, последняя партия испытуемых была из запрещенной в той стране религиозной секты. К ее идеологическим особенностям еще примешивается употребление и распространение наркотических препаратов. Так что эти гаденыши нередко ведут себя непредсказуемым образом. Но и этот вопрос также тихо улажен, и о нашей лаборатории никто никогда не узнает.

— Вот так, Бо Сан! — подумал про себя Тчу. — Поставил ты нас в тупик. По-хорошему, надо бы все проверить, но тебе сроки важнее! А мы все думаем, за что ты нас в мелкую пыль сотрешь, то-ли за липовые расчеты, то-ли за их опоздание. А может поступить, как этот туземец Фейт, по принципу «Авось прокатит!» Да, похоже, не мы эту планету травить собрались, а она нас. Вирус непредсказуемости уже чавкает, поедая наши мозги.

Темно-зелеными от ненависти глазами, он так уставился на Хантера, что тот рухнул на колени, ощутив невыносимую боль.

— Слушай ты, охотник за удачей, два дня тебе для доставки итинанера! И Фейта мне сюда давай, покопаюсь в его вонючих мозгах, узнаю, что за игру он со мной затеял!

— Да, сэр! Все сделаю, сэр! — корчась от боли и страха прохрипел Хантер.

* * *

Итак, Стиву пришлось-таки ехать в Советский Союз. И пусть это было не в первый и не в десятый раз, и прикрытие имелось железное, за многие годы себя зарекомендовавшее, но в этот раз было страшно. Опасность провала слышалась в каждом скрипе дверей, виделась в каждом неловко остановившемся прохожем— то-ли он ключи дома забыл, то-ли шнурок у него развязался.

— Добрый день, товарищ! Это отдел культуры? А могу ли я поговорить с Борисом Андреевичем? — произнес в трубку Хантер.

— Нет! Это не отдел халтуры! Ты, крендель, номер правильно набирай, а то у нас тут отродясь никаких Борисов Абрамычей не водилось! — ответили ему нетрезвым голосом.

— Простите, я все время путаю ваших советских телефонов. Примите мои тридцать три извинения или двадцать три! Я и забыл, как у вас тут принято говорить!

Так Хантер сообщил агенту о своем прибытии и договорился о встрече с Федоровым. Через пять минут агент позвонит подполковнику из телефона — автомата и посредством подобного условного текста передаст информацию о месте и времени встречи.

Огромное фойе на втором этаже местного дома культуры часто служило превосходным местом для встреч. Тут родители постоянно ожидали своих вундеркиндов, занимавшихся в различных кружках и секциях. Это позволяло спокойно стоять у окна и наблюдать за центральным входом, не привлекая к себе внимания.

— А вот и Жан появился. Стоп, но он не один, это настораживает! Однако, сигнала об опасности он не подал. Да и если бы он был под контролем, разве шли бы они вместе? Скорее всего, Жан счел необходимым меня с кем-то познакомить. Так что, как тут у них говорят, «не надо гнать волну»!

* * *

Федоров прекрасно понимал, что любые попытки подать условный сигнал об опасности я пресеку. И любые усилия, направленные на контроль сознания, сделают их очевидными. Да к тому же Хантер не был в курсе, что я свободно считываю все намерения и эмоции, пусть и не оформленные в виде логических умозаключений. Поэтому, без всяких предисловий, Евгений Тимофеевич тут же меня и представил:

— Привет, Стив! Пока у меня в отделе проводится проверка, мне совсем не «с руки» рисковать и проявлять излишнюю активность в передвижениях. Так что, меня на это время заменит Алекс. Мировой парень! Можешь смело ему доверять, — как бы в подтверждение своих слов, Федоров похлопал меня по плечу. Мне-то было понятно, что сие означало: «можешь его подставить, при случае и без церемоний», а вот Хантер был не в курсе, что мне это известно.

Познакомились, определили план действий. Мне надо было поехать в Старую Церковь и забрать из лаборатории итинанер. Далее меня подробно проинструктировали, как снять его с приборной панели и как с ним потом обращаться. А то я не знал! Затем я должен был сам связаться со Стивом и следовать его инструкциям. В общем, как и было задумано, я этакий валенок, желающий хорошо подзаработать и на все ради этого готовый.

На прощанье Стив тоже похлопал меня по плечу, мол, на таких вот героях и держится мир, и подмигнул Федорову. А про себя он подумал совсем по-другому:

— Вот, лошара! На таких дураках мир, как раз, и держится! А Серый с ним сам разберется в случае чего.

* * *

Первый раз за границей, да еще в капстране! Никогда бы не подумал, что это так легко сделать. Без загранпаспорта, без визы, долгих согласований и ожиданий. Разумеется, все это оказалось возможным в рамках преступной операции по нелегальному пересечению границы. Хантер был абсолютно уверен, что Федоров подсунул меня, дурачка несмышленого, вместо себя на убой. Так что, обратная дорога для меня не была предусмотрена.

— Ах, как же они перемигивались, хлопая меня по плечу! Ну, Федоров-то понятно, играл свою новую роль. Для него остаться в Союзе, значит остаться в живых! Ну, а Стив понимает пока все по-своему. И это правильно… это по нашему плану!

Ну вот, уже позади суета широких городских улиц, и мы подъезжаем к двухэтажному загородному особняку. Да, тут покруче будет, чем у Сереги Борисова, настоящий дворец в окружении ухоженного уютного садика. Я все продолжал изображать из себя беспечного дурачка, решившего что попал в рай. А у Хантера, напротив, я это хорошо чувствовал, подкашивались ноги.

— Сэр, Жан приносит свои извинения, но ему сейчас даже внутри страны тяжело перемещаться, в его отделе проходит проверка. Каждый его шаг под жестким контролем. Но, тем не менее, итинанер мы привезли. А вместо себя он прислал… — Стив подмигнул мне.

— Зовите меня Алекс! Пока товарищ Федоров улаживает свои дела, я буду вместо него! — бодро отрапортовал я.

Инопланетянин даже не глянул в мою сторону. Не считая меня вообще за одушевленное существо, он обратился к Хантеру:

— Как же я хорошо понимаю Фейта! Этот свинтус нутром своим поганым учуял опасность и, как это у вас говорят, закосячил… ой нет, закосил! Только за него теперь ты будешь отвечать, охотник!

— А… — Стив с надеждой кивнул в мою сторону.

— Ах, это… это совсем не существенно, — ответил пришелец из полумрака зашторенной комнаты. — Давай сюда итинанер! — рявкнул он ни к кому не обращаясь.

Я, глупо улыбаясь и подобострастно кланяясь, вынул из кармана прибор и протянул ему. Он грубо выхватил его из моих рук и попытался вставить в приборную панель на столе. Долго ковырялся и пыхтел, наконец, повернул свою потемневшую серую башку к нам:

— Чиет… чиет ми дор!

— Что такое, разъем не подходит? — участливо спросил я.

— Тут нет никакого разъема! Ты где эту железяку нашел, придурок? — дико заорал Серый.

— Не надо так огорчаться, Тчу Го! И оскорблять наших замечательных ученых за это прекрасное инженерное решение. Все сделано точь-в точь, как оригинал. И не надо громко орать, а то Стиву в туалет уже приспичило. Тебе-то это пока не требуется, вот немного позже, когда придется доложить-таки обстановку Бо Сану, тогда — да!

— Чиет, это же сканер! Сканер, чиет ми дор! На этой дрянной планете! — глаза у Тчу, как два ярко-зеленых прожектора злобно осветили пространство комнаты. К чувству обиды за такую несправедливость добавилось желание испытать глубину моих способностей.

Но тут, у меня словно крылья за спиной выросли. И я ощутил себя частью огромной непостижимой силы! Да, это снова был Монах, он же обещал мне помочь, когда ситуация превысит мои земные силы.

— Да, сканер. А что тут такого? — удивился я. — И не надо пытаться делать мне больно, это не в твоих сейчас интересах. Ты, амил, лучше подумай-ка о своем будущем. Где твое рациональное мышление? Пирамиду вы запороли? Запороли! И что же теперь вас ждет? Правильно, утилизация! Хотя… и не в Пирамиде совсем тут дело. Вот, посмотри.

Неожиданно, прямо перед нами возникло изображение кабинета Бо Сана. Он по видеосвязи общался со своим боссом Маю Си.

— Я слышал, Бо Сан, ты своих четверых псов послал на какую-то заштатную планету, Пирамиду мастерить. Хочу тебя предостеречь, в Совет просочились сведения о твоей афере.

— Никак нет, Маю Си! Я знаю, о ком вы говорите. Так эти собаки… просто оказались никчемными работниками, и я их распылил. У нас же так обычно поступают с мусором, чтобы не тратить и без того скудные ресурсы Амила. Так что их уже нет, и никакой аферы нет. Можете проверить!

— Ладно, Бо Сан, — усмехнулся Маю Си. — Верю! Для тебя эти Го не дороже пыли, а посылать наши корабли по пустякам в какой-то заброшенный тупик вселенной, непозволительная роскошь. Но ослепи тебя свет, если я еще что-то услышу об этих четверых!

Изображение исчезло. Тчу молча сидел и смотрел прямо перед собой. Я видел, как волна безумия, навалившись своей тяжестью, душила весь его организм. Наконец, проглотив комок воздуха, он, словно решив какую-то важную проблему для себя, успокоился и с облегчением произнес:

— Какое странное чувство? Тебя уже нет! А раз нет, то ты никому ничего не должен, свобода! А этот футлон Бо пускай теперь своим хвостиком трясет и похрюкивает от удовольствия, что его не распылили. Да и пошел он со своей Пирамидой!

— Все не так плохо, Тчу. Предупреди остальных своих братьев Го. Скоро поступит команда сбора на вашем корыте, что на орбите болтается. Там вас ждет утилизация. Так что, предлагаю начать новую, земную жизнь. Срочно сдавайтесь местным властям и живите с миром. Ну, понятно, не бесплатно, дышать придется ровно и проникновенно сотрудничать.

Глаза у Тчу сразу пожелтели, а я продолжил:

— Ты поедешь со мной в Союз. К Федорову, ну к Фейту. Он-то отказался к тебе ехать — прагматик, предпочел плохую жизнь хорошей смерти! Вот, и ты быстро обвыкнешься, у нас не так уж плохо, особенно для интуристов! Какое же это, все-таки, благородство, врага поверженного приютить! Учись!

Сквозь пламенную речь я услышал, как он упорно сканирует меня. Ему все не давала покоя мысль, кто я такой. Ведь, по его мнению, здесь таких и быть не должно. Я прервал его:

— Не поверишь, сам не знаю, кто я теперь… только тебя это точно уже не касается!

Монах зыркнул своими бездонными, как сама бесконечность, глазами и, шурша старыми истлевшими лохмотьями проплыл мимо нас и растворился.

Эпилог

Волны с разбега разбиваются в мелкую пыль, ниспадая на острые камни. Брызги летят, проживая короткую жизнь на лету, а потом умирая, становятся вновь океаном. Так повторяется снова и снова. Вот и мы точно также своей жизнью считаем миг короткий полета! И не понимаем, что это всего лишь от воды до воды перелет.

— Кто я, зачем и какова причина событий? — все чаще я стал задавать себе эти вопросы. — И кто же тот Монах, что мне всегда помогает, когда наступает предел человеческих сил?

Совершенно неожиданно ответы сами собой возникли в моей голове, как результат произвольных рассуждений. Монах, образ мною рожденный, был совсем не случаен. Помню, с детства я увлекался книгами о приключениях благородных рыцарей и лесных лучников. А тот, кто хотел мне что-то сказать, не имея для этого слов, использовал его как посредника. Стараясь подбирать слова, чтобы мне было понятно и, по возможности, точнее отражало суть, он говорил словами Монаха:

— Мир похож на большой океан, воды которого, постоянно находясь в движении, переплетаются, сжимаются и разлетаются. Капли, держась друг за друга, образуют скопления или слои. Если смотреть на мир сверху, он также разбит на слои, где слой, это пространственно-временная среда обитания физических существ, пусть и не имеющая конкретных и четко обозначенных границ. Пересекаясь друг с другом в своем движении, слои условно делятся на верхний и нижний. Немаловажное значение имеет точка их пересечения. Она является своеобразным узлом в процессе вибрации жизни, и различные манипуляции в этой точке могут серьезно повлиять на те или иные события. Что, собственно, и было необходимо сделать…

Оказалось, что Элиот и я проживали синхронно в двух слоях, более того являлись фактором точки пересечения. Именно мы должны были произвести те конкретные действия, которые бы предотвратили глобальную катастрофу, неминуемо пришедшую после грубого вмешательства в естественный ход развития материального мира.

Разумеется, так или иначе вмешательство уже произошло — продвинутая техника, телепатические способности, ранение неизвестным предметом. Но намного опаснее было допустить остановку развития целой планеты. Вот это привело бы серьезным изменениям. Как раз господин Бо Сан и хотел осуществить подобную чудовищную аферу.

А пока подполковнику Холодову поручили возглавить «отдел внешних исследований» при комитете. В него, конечно, включили меня и Гуревича, а консультантом у нас там работает товарищ Чугов.

Да, не ломайте вы себе голову, эта теория — дело далекого будущего, а важность событий трудно оценить, глядя снизу, из нашего мира. Одно могу точно сказать, планета продолжит свое существование и через каких-то 214 земных лет, наконец, вступит в Содружество Взаимодействия Цивилизаций. Новые продвинутые технологии позволят общаться с другими планетами. И, безусловно, первой такой планетой — будет Амил!

Оглавление

Глава 1. Ночное происшествие

Глава 2. Тонкий слух

Глава 3. Пересечение

  Глава 4. Мордобой по расчету

Глава 5. Такие странные сборы…

Глава 6. Такие странные сны…

Глава 7. Старая Церковь

Глава 8. Учитель

Глава 9. Харе, харе Кришна!

Глава 10. Пирамида

Глава 11. «Битва экстрасенсов»

Глава 12. Конец Пирамиды

Эпилог