Во славу русскую [Анатолий Евгеньевич Матвиенко] (fb2) читать постранично

Настройки текста:

Цвет фона черный светло-черный бежевый бежевый 2 персиковый зеленый серо-зеленый желтый синий серый красный белый Цвет шрифта белый зеленый желтый синий темно-синий серый светло-серый тёмно-серый красный Размер шрифта 14px 16px 18px 20px 22px 24px Шрифт Arial, Helvetica, sans-serif "Arial Black", Gadget, sans-serif "Bookman Old Style", serif "Comic Sans MS", cursive Courier, monospace "Courier New", Courier, monospace Garamond, serif Georgia, serif Impact, Charcoal, sans-serif "Lucida Console", Monaco, monospace "Lucida Sans Unicode", "Lucida Grande", sans-serif "MS Sans Serif", Geneva, sans-serif "MS Serif", "New York", sans-serif "Palatino Linotype", "Book Antiqua", Palatino, serif Symbol, sans-serif Tahoma, Geneva, sans-serif "Times New Roman", Times, serif "Trebuchet MS", Helvetica, sans-serif Verdana, Geneva, sans-serif Webdings, sans-serif Wingdings, "Zapf Dingbats", sans-serif

Насыщенность шрифта жирный Обычный стиль курсив Ширина текста 400px 500px 600px 700px 800px 900px 1000px 1100px 1200px Показывать меню Убрать меню Абзац 0px 4px 12px 16px 20px 24px 28px 32px 36px 40px Межстрочный интервал 18px 20px 22px 24px 26px 28px 30px 32px

---

Во славу русскую

Глава 1

1

Как давно же я здесь не был!

Большая карета, называемая дормез, неспешно катилась по ровной польской дороге, чуть покачиваясь на рессорах. Колёса ещё деревянные, до изобретения резинового хода пройдут десятилетия, но трясло не слишком. В прошлой моей жизни, когда приходилось рассекать на другой карете — «скорой помощи» марки УАЗ — по дальним деревням около Могилёва, на ухабах порой подбрасывало гораздо чувствительнее. Носились там, конечно, раз в десять быстрее, чем в начале девятнадцатого века, что порой заканчивалось страшными авариями. В одну из них попал и я, вероятнее всего — погиб, неожиданно для себя очнувшись в 1812 году, в разгар войны с Наполеоном.

С тех пор прошло четырнадцать лет, но до сих пор иногда побаливает штыковая рана. Её мне нанёс не французский солдат и не польский шляхтич, а полоумный русский гвардеец. Метил в меня, сводил счёты, потому что некая дама предпочла не его. Но сзади стоял государь император Александр I. Выходит, его я закрыл своим телом. Возведённый за спасение царя в графское достоинство, а впоследствии получивший из его рук генеральский чин, не ропщу на судьбу, вряд ли бы в белорусской службе «хуткай дапамогi» (скорой помощи) сделал бы столь головокружительную карьеру.

Та же судьба подкидывает порой удивительные совпадения: сидевший передо мной граф Александр Павлович Строганов был сыном генерал-лейтенанта Павла Александровича Строганова, под началом которого как раз и служил проткнувший меня ублюдок.

— Александр Павлович, позвольте полюбопытствовать, вам воевать не пришлось?

Мой спутник смутился. Не удивительно, если молодость пришлась на время славных битв, им пропущенных. Зная о моих регалиях, он чувствовал себя не в своей тарелке.

— Увы, Платон Сергеевич, к французскому нашествию мне только семнадцать исполнилось. Испросился в армию позже, отец препятствовал всячески — мол, я единственный наследник фамилии, у меня сплошь сёстры, прервётся род по мужской линии. После, стыдно сказать, определил меня в дивизию под своим командованием. Да только не воевали мы, а как Франция капитулировала, вошли в Париж победителями, — граф печально вздохнул. — Второсортный из меня победитель. Ни крови не видел, ни пороху не нюхал.

Мысленно я влепил себе оплеуху. Вот же идиот! Конечно, спустя четырнадцать лет, минувших после отлучения от интернета, я далеко не всё помню о военачальниках Отечественной войны, хоть с многими теперь довелось познакомиться лично. История Строганова-старшего известная, единственного сына тот берёг, да не сберёг, во время европейского похода Русской императорской армии парню оторвало голову пушечным ядром. В этой реальности сидит передо мной тридцатилетний красавец-мужчина и в ус не дует. Даже не догадывается, что перед ним — его спаситель. Вслух сказал:

— Не расстраивайтесь, ваше сиятельство. Война — это мерзость. Хотя и даёт некоторым шанс выжить и выдвинуться. Но слишком страшной ценой.

— Скоро русский кордон, не зовите меня более «сиятельством», гражданин Платон Сергеевич. В Российской республике титулы упразднены.

— Слышал. Но не огорчаюсь. Я чуть более года в России графствовал, как меня государь отправил по посольской части в Северо-Американские Соединённые Штаты. Там, знаете ли, титулы тоже не в чести. Если ты белокожий и при деньгах, то в любом случае уважаемый. Надеюсь, что хотя бы поместья мои не отошли в казну. Покойный император даровал мне десять тысяч душ!

— С крепостными попрощайтесь, Платон Сергеевич. Правительство им всем вольную дало.

— Я опередил его и написал вольную сразу, всех крестьян в арендаторы перевёл.

Гражданин граф едва рот не открыл от изумления. А вот так, господа-помещики, пока вы из своих крестьян последние соки выжимали, среди Нижегородской губернии появился в 1813 году клочок капитализма, где наряду с арендаторами ещё две тысячи французов трудилось, отловленных в Беларуси и туда свезённых. Их холопствовал для начала, чтоб приучились понимать, кто в доме хозяин, иными словами — закабалил как крепостных. Через пару лет управляющий Порфирий Осипович отчёт прислал — трудятся лягушатники и в свою лягушандию не рвутся, отчего я повелел и их освободить. Не по доброте душевной, а из чисто меркантильного умысла — наймиты работают лучше пригонных. Тёщу, правда, так и не убедил. В поместье, доставшемся моей супруге Аграфене Юрьевне по наследству от матери, крепостные освобождены только после «Великой Декабрьской революции», что там творится — понятия не имею.

— Что же вы раньше в Россию не вернулись? — поинтересовался Строганов.

Нужно было раньше, конечно — раньше! Кто же мог предположить… Все преимущества послезнания отечественной истории утрачены, она изменилась. В 1813 году у Александра I родился наследник, страна вышла из военного лихолетья в гораздо лучшем положении, чем в моей реальности, там у императора были лишь дочери, умершие

---