Расследование в «Трэвэлерс Рефьюдж» [Татьяна Галахова] (fb2) читать онлайн

Татьяна Галахова Расследование в «Трэвэлерс Рефьюдж»

Глава 1

Медленно двигаясь по узкой извилистой тропинке, группа туристов покидала величественный средневековый замок Данноттар¹. Он гордо высился на грандиозной пятидесятиметровой скале, вырастающей прямо из моря. Время от времени леди и джентльмены оглядывались на поросшие мхом и лишайником руины этой некогда самой непреступной крепости Шотландии. Даже на расстоянии до их слуха всё ещё доносились пронзительные крики чаек и звуки волн, с трёх сторон неистово бьющихся об утёс.

Вереницу из десяти человек возглавлял Эндрю Морган – высокий энергичный мужчина спортивного телосложения. Он был профессиональным гидом и представлял самое крупное и авторитетное в стране туристическое агентство «Томас Кук и сын»². Морган шёл уверенно, неторопливо, с наслаждением вдыхая бодрящий морской воздух. Через небольшие промежутки времени он останавливался, давая возможность идущей за ним группе перевести дух и немного отдохнуть.

За гидом, стараясь не отставать от него, шли супруги Роберт и Тельма Чендлер. Старинная крепость произвела на Роберта, профессора Даремского университета³, неизгладимое впечатление. С молодых лет он увлекался средневековой историей и архитектурой, неплохо в них разбирался и часто путешествовал по стране с целью посещения старинных замков. Друзья и знакомые считали сущим недоразумением, что специальностью Чендлера стала физика, которую он преподавал в университете.

Тельма не разделяла пристрастия Роберта к творениям средневековых зодчих и была к ним абсолютно равнодушна. Однако она с пониманием относилась к увлечению мужа и всегда сопровождала его в туристических поездках.

Воспользовавшись очередной остановкой в пути, Чендлер с глубоким уважением в голосе обратился к Моргану:

– Позвольте ещё раз выразить вам благодарность за интереснейшую экскурсию! Увиденное сегодня просто превзошло все мои ожидания – зрелище неописуемое! Вы знаете, находясь на скале, я чувствовал сильнейшие потоки энергии. Они исходили от руин замка…

Эндрю с явным удовольствием поддержал разговор на близкую ему тему:

– Я понимаю, о чём вы говорите. Да, полуразрушенные стены Данноттара всё ещё дышат и источают силу… Видите ли, архитектурные памятники «заряжены» мощной энергетикой своего богатого исторического прошлого. А в случае с Данноттаром, здесь не последнюю роль играет ещё и уникальный природный ландшафт. Всё вместе это оказывает огромное воздействие на человека. А кроме того, здесь безлюдно, уединённо… Когда бродишь среди развалин крепости и слышишь, как под скалой плещется море, начинаешь ощущать бесконечность пространства, вечность природы и хрупкость человеческого бытия…

– Да-да, именно такого порядка мысли приходили мне в голову там, на вершине скалы! Мистер Морган, вы рассказали нам о том, как две женщины смогли вынести королевские регалии из крепости. Одна из них якобы спрятала под одеждой личные бумаги Карла II, а меч и скипетр спасла другая женщина. Скажите, это исторический факт или просто красивая легенда?

– Нет, что вы! Упоминание об этом встречается в летописях. Двум женщинам, на самом деле, удалось надёжно спрятать королевские регалии от солдат Кромвеля⁴. Они отвезли их на лодке в маленькую церковь возле деревни Киннефф. Там они и хранились под полом целых одиннадцать лет.

Роберта Чендлера буквально распирало от вопросов, и он не отступал от Моргана:

– А то, что Уильям Уоллис⁵ захватил Данноттар и поджёг церковь с укрывшимися в ней солдатами английского гарнизона, тоже правда? Или всё-таки вымысел?

– Почему же вымысел? Этот эпизод истории также упоминается в летописях. В 1297 году Уоллис действительно сжег военный гарнизон англичан в замковом храме.

– Шокирующий по своей жестокости факт! – заметил Чендлер.

– Видите ли, во время Шотландских войн за независимость обе стороны проявляли крайнюю безжалостность и беспощадность. Врага были готовы сокрушить любым способом.

Моргану было чрезвычайно приятно, что в группе оказался, по крайней мере, один человек, по-настоящему увлечённый историей. Между мужчинами завязалась оживлённая беседа, и весь оставшийся путь они обсуждали наиболее яркие эпизоды из прошлого Даннотара.

Тельма Чендлер брела рядом с мужем, но поскольку её мало интересовали события далёких времён, она не особенно вслушивалась в его беседу с гидом. Иногда она немного отставала от Роберта, поглощённого беседой с Морганом, и переговаривалась с Альбертом Коннорсом, идущим позади.

Коннорс относился к числу людей, обладающих запоминающейся внешностью, возможно, из-за того, что был ярко выраженным брюнетом. Мужчина носил небольшие усы и эспаньолку – аккуратную клинообразную бородку, которая придавала его худощавому лицу интеллигентную утончённость. Его чёрные блестящие волосы были гладко зачёсаны, прямой нос и тонкие поджатые губы говорили о сильном характере и лидерских задатках. Альберт держал в Лондоне большой антикварный магазин, приносящий хороший доход.

– Мой муж увлечён историей средневековой Европы, – сказала ему Тельма, – а я неравнодушна к антиквариату. А поскольку многие старинные вещи имеют историческую ценность, я часто говорю ему в шутку, что в каком-то смысле тоже увлекаюсь историей.

– Вам следует знать, – заметил Коннорс, – что иногда в руки антикваров попадают предметы, которые, действительно, имеют отношение к важнейшим историческим событиям. Правда, такое случается не так уж часто.

– А вам приходилось иметь дело с таким антиквариатом?

– Приходилось, – ответил Альберт, – но должен сказать, что каждая ценная находка – это результат большого труда и терпения. Иногда приходится ждать годами, прежде чем у тебя в руках окажется по-настоящему стоящая вещь. Порой несёшься на край света, чтобы взглянуть на какую-то вазу или канделябр. А на деле оказывается, что это просто подделка.

И Альберт начал рассказывать Тельме интересные случаи из своего опыта.

За Коннорсом шёл Терри Глейзер. Вообще-то, сказать, что Глейзер шёл позади кого-то, было бы не совсем верно. Дело в том, что он постоянно перемещался во всех направлениях, щёлкая затвором фотоаппарата. Как и любой фотограф-профессионал, Терри был фанатиком своего дела, и поэтому почти никогда не выпускал из рук камеру. Казалось, он снимал всё подряд: портреты, пейзажи, случайных прохожих, облака в небе и лужи после дождя. Глейзер обладал плотной, сбитой фигурой и был уже не первой молодости, но при этом отличался необыкновенной подвижностью. Он ловко приседал, вскакивал, поворачивался во все стороны: одним словом, принимал любое положение для того, чтобы выигрышнее снять заинтересовавший его вид. При этом он умудрялся не только фотографировать, но ещё и поддерживать разговор с Синтией Эйлинг, шагающей рядом с ним.

– Приберегите плёнку, Терри, а то в самый нужный момент не хватит кадров! – с улыбкой сказала Синтия Глейзеру.

– О, не беспокойтесь, у меня великолепная камера! Уверяю вас, модель «Лейка-250 Репортёр»⁶ меня не подведёт. Она разработана на основе фотоаппарата «Лейка II» и оборудована двумя контейнерами для…

Синтия не дала ему договорить:

– Умоляю вас, избавьте меня от технических подробностей относительно устройства вашей камеры!

– О’кей, тогда я выражусь понятнее: в моей «Лейке-250 Репортёр» используется десятиметровый отрезок плёнки, а это целых двести пятьдесят кадров!

– Но, по-моему, вы уже сняли гораздо больше, – насмешливо заметила женщина.

При поверхностном знакомстве Синтия Эйлинг казалась несколько резковатой из-за своей прямолинейности и манеры подтрунивать над людьми, а её низковатый голос только усиливал это впечатление. Однако при более тесном общении с ней становилось ясно, что ироничные замечания Синтии – вовсе не желание обидеть собеседника, а просто привычка беззлобно пошутить, немного поддразнить его.

– Представляю, сколько кадров вы снимете к концу нашего тура, – сказала она, – ведь впереди ещё семь замков!

– Дорогая Синтия, я стараюсь выхватывать из жизни яркие мгновения, – тут же откликнулся на её слова Глейзер. – Организовать спонтанность невозможно: неожиданные моменты нужно ловить. Вот почему фотография – это искусство наблюдения.

– Значит, вы сродни терпеливому охотнику, выслеживающему добычу?

– Ну, можно и так выразиться. Но если говорить о фотографии в широком смысле, то её сила в том, что она как бы останавливает само время. Фотография запечатлевает моменты, которые никогда уже не повторятся. Или, как сказал Аарон Зискинд⁷, то, что вы поймали на плёнку, запечатлено навсегда.

Когда Терри был увлечён разговором, в его карих, слегка выпуклых глазах зажигался огонёк, а мимика становилась живой и энергичной. При этом он запускал руку в свои тёмно-русые вьющиеся волосы и без конца теребил их.

За Терри и Синтией шли в обнимку молодожёны Шон и Джойс Ламбертс. Они находились на пике своего счастья и были целиком поглощены друг другом. Весь мир вокруг казался им чем-то второстепенным, и поэтому потрясающие по красоте виды, открывающиеся с высокого берега, не вызывали в их сердцах большого восторга.

Почти в самом конце цепочки брели супруги Джеймс и Эмили Харпер. Они проживали в Гилфорде⁸ и владели отелями в нескольких городах Суррея⁹. Обоим было под шестьдесят, держались они надменно и ни с кем не вступали в разговор. Во всём – взгляде, повороте головы, походке – сквозило осознание ими собственной важности.

Глядя на вспотевшие лица Харперов, становилось ясно, что восхождение к Данноттару далось им не легко. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: дорога длиною в восемьсот метров могла утомить и куда более молодых путешественников. Супруги переговаривались друг с другом, и судя по сердитым ноткам в голосах, они обсуждали что-то, вызвавшее их неудовольствие.

Замыкал цепочку идущих инспектор полиции Майкл Райли. Этой туристической поездкой по замкам Шотландии его поощрили за раскрытие сложного и запутанного дела в его родном городе Эшфорде. Он никогда не был в этой удивительной стране лилового вереска, старинных замков и увлекательных легенд. И сейчас Майкл наслаждался созерцанием чарующих шотландских пейзажей с гармонично вписанными в них древними архитектурными памятниками. Это прикосновение к первозданной красоте дарило ему ощущение внутренней гармонии и безмятежности. Он не мог даже представить, что скоро ему волею судьбы придётся распутывать очередное загадочное преступление.

… Наконец-то изрядно подуставшие путешественники добрались до экскурсионного «Ринауна»¹⁰, ожидавшего их недалеко от Стоунхейвена¹¹.

– Вот и наш автобус! – бодрым голосом сказал Эндрю Морган и, окинув взглядом своих подопечных, добавил: – Знаю, прогулка была не из лёгких, но уверяю вас, что все последующие экскурсии будут не столь утомительными, хотя и не менее интересными.

– Готовьте новую плёнку на 250 кадров, – съязвила Синтия, повернувшись к Терри.

– Внимание! – обратился ко всей группе гид. – О программе завтрашнего дня мы поговорим вечером, когда доберёмся до пансиона. А сейчас я предлагаю пообедать в Стоунхейвене и немного побродить по этому маленькому рыбацкому городку. Все согласны?

Возражений не последовало. Туристы заняли свои места, и автобус тронулся вперёд. Он набирал скорость, оставляя позади бескрайнюю синеву моря и скалу с выразительным силуэтом полуразрушенной крепости. Вскоре пошёл дождь, и из окна «Ринауна» можно было видеть лишь размытые очертания деревьев и редких строений, встречающихся на пути.

Через несколько минут автобус уже ехал по центру крохотного приморского городка, и мистер Морган объявил громким голосом:

– Сейчас мы пообедаем в каком-нибудь милом ресторанчике. После этого вы сможете побродить часок-другой по улицам Стоунхейвена и приобрести сувениры и открытки с видами Данноттара.

– А где мы будем обедать? – почти одновременно спросили несколько человек.

– Здесь есть хорошее местечко, где вкусно готовят хаггис, – ответил Морган.

– Никогда его не пробовала, – сказала Тельма Чендлер. – Насколько я знаю, это самое известное национальное блюдо Шотландии?

– Совершенно верно. Информация для тех, кто не знает и не пробовал. – Морган заговорил так, чтобы его слышали все: – Блюдо готовится из бараньих потрохов – сердца, печени и лёгких, сваренных в бараньем желудке.

– Но это просто ужасно! – воскликнула Эмили Харпер, и на её лице проступило брезгливое выражение.

– Тогда могу предложить ресторанчик, в котором пекут великолепные шотландские пироги с мясом, – продолжал Морган.

– А чем они так знамениты? – поинтересовалась Тельма.

– Ну, я, конечно, не шеф-повар, но знаю, что их готовят с добавлением эля¹².

– О! Какое приятное дополнение! – воскликнул Терри Глейзер.

– Нет, пироги – это уж слишком примитивно. Хотелось бы попробовать чего-нибудь поинтереснее, – высказала своё мнение Синтия Эйлинг.

– Ну, тогда один путь – в ресторанчик «Секреты старого капитана». Там вы сможете попробовать признанного короля шотландской кухни – лосося! – заманчиво предложил Морган.

– Вот это другое дело! – раздался одобрительный хор голосов.

И только супруги Ламбертс не принимали участия в выборе ресторана. Они безмерно наслаждались компанией друг друга, и казалось, что их в равной степени устроил бы и хаггис, и шотландский лосось, и пироги с мясом.

Эндрю Морган остановил автобус на Рыночной площади. Дождь закончился, но небо оставалось хмурым. Временами налетал лёгкий ветерок, и становилось прохладно. Группа из десяти человек, возглавляемая гидом, двинулась по направлению к ресторану, расположенному в местной гостинице. На ходу Морган давал последние инструкции:

– Думаю, двух часов вполне хватит, чтобы побродить по Стоунхейвену и дойти до Старой гавани. Отпускаю вас с лёгким сердцем, так как заблудиться здесь, практически, невозможно. Итак, в пять часов встречаемся у автобуса на Рыночной площади.

… Отведав великолепного шотландского лосося, леди и джентльмены разбрелись по улицам Стоунхейвена. Однако, поскольку центр городка представлял собой всего несколько улиц, невольно получалось так, что во время прогулки они часто наталкивались друг на друга. А Терри Глейзер даже открыто увязался за Синтией Эйлинг, которая, впрочем, ничуть не возражала против того, чтобы он составил ей компанию. Женщина зашла в большой по меркам Стоунхейвена магазин, видимо, игравший здесь роль торгового центра. В какой-то момент она оторвалась от Глейзера, подошла к витрине с косметикой и попросила продавщицу показать ей пудру. Но как только она открыла коробочку, чтобы посмотреть тон, раздался щелчок фотоаппарата и довольный смешок Терри. Синтия резко повернулась в его сторону и спросила с иронией:

– Ловите свой фото-шедевр в провинциальном магазине?

– Кто знает, кто знает… Представьте себе, что чаще всего именно снимки из числа случайных, ни на что не претендующих, становятся фото-шедеврами! Главное, поймать такой момент, который бы выражал квинтэссенцию всего сюжета!

Продолжая рассматривать пудру, Синтия лишь шутливо заметила:

– Что ж, я ничуть не возражаю, если моё лицо появится в «Женском еженедельнике»¹³ или «Женщине»¹⁴.

Молодожёны Шон и Джойс, по-прежнему в обнимку, брели вперёд по одной из узких улиц Стоунхейвена. По дороге им попался магазин спортивного инвентаря, и они, недолго думая, зашли в него. Когда они рассматривали товары у витрины, за их спиной оказался всё тот же неутомимый Терри Глейзер со своей камерой.

Он также не преминул заглянуть в «Лавку древностей», где увидел Альберта Коннорса, беседовавшего с продавцом. Во время разговора он показывал то на один, то на другой предмет, справляясь о цене, и хозяин лавки громким голосом расхваливал свой товар.

Чуть позже в книжном магазинчике Терри столкнулся с Майклом Райли, рассматривающим журналы. Заметив Глейзера, инспектор улыбнулся ему и весело сказал:

– Если нужно придумать остроумное название для снимка, не стесняйтесь, обращайтесь за помощью!

Но когда у витрины с сувенирами Терри встретил Харперов, выбирающих открытки с видами Данноттара, и сфотографировал их, Джеймс сердито осадил его.

– Прежде чем щёлкать затвором, вы должны спросить, хотим ли мы этого! Возможно, вас развлекает фотосъёмка, но не забывайте, что другим это может не доставлять такого удовольствия, как вам.

Смущённый Терри виновато извинился перед Харперами и направился в сторону Старой гавани. Он прошёл вдоль береговой линии, усеянной лодками и небольшими яхтами. На противоположной стороне стояли в ряд невысокие каменные здания с магазинчиками и ресторанами на первом этаже. Чайки с криками кружились над гаванью и казались ослепительно белыми на фоне хмурого неба.

Было бы ошибочным сказать, что после столкновения с Харперами Глейзер хоть сколько-нибудь укротил свой профессиональный пыл: он продолжал с вдохновением фотографировать всё, что привлекало его внимание. Увидев впереди супругов Чендлеров, мужчина поспешил присоединиться к ним. Тельма явно скучала и была рада, что им повстречался Терри.

– Ну и как ваши дела? Сфотографировали что-нибудь интересное? – спросила она.

– Трудно сказать вот так сразу, но думаю, мне удалось сделать несколько удачных снимков, – ответил ей Глейзер. – А вообще, самая лучшая фотография та, которую ты снимешь завтра.

И, переведя дыхание, он продолжил:

– Понимаете, в искусстве фотографии важно уметь через обыденное раскрыть самые важные истины, в одном кадре отразить целую эпоху, как это удаётся, например, Биллу Брандту¹⁵. Ведь сюжеты многих его фотографий совсем простые: они рассказывают о нашей повседневной жизни, но наполнены таким глубоким содержанием! А возьмите его пейзажи в окрестностях Лондона…

Терри мог ещё долго говорить на свою излюбленную тему, если бы Роберт Чендлер не перебил его.

– А я, представьте себе, не художник. Я просто большой ценитель красоты и рассуждаю так: если Данноттар – потрясающее зрелище, то как ты его не сними, он великолепен! Мы с Тельмой купили открытки с видами крепости, и я вполне ими доволен.

– О! Мы говорим с вами о разных вещах, – завёлся было Терри, но неожиданно обнаружил, что они уже подходили к Рыночной площади, где их ждал автобус.

– Отлично! Ну вот теперь все собрались, – раздался голос Эндрю Моргана. – Что ж, занимаем места, нам пора выезжать.

Экскурсионный «Ринаун» с одиннадцатью пассажирами взял курс на Абердин¹⁶. Дорога до пансиона «Трэвэлерс Рефьюдж»¹⁷, в котором они остановились, была не длинной – около получаса езды. Все немного устали, и в автобусе царила тишина, но спустя какое-то время леди и джентльмены начали тихо переговариваться друг с другом.

– Надеюсь, вам удалось поймать свой феноменальный кадр? – спросила Глейзера Синтия Эйлинг, сидящая рядом с ним.

– Думаю, пока мне лучше воздержаться от комментариев. Вот когда плёнка будет проявлена и снимки отпечатаны, можно будет сказать определённо. Даже глаза самого опытного фотографа могут обмануть: часто бывает так, что в объективе ты видишь одно, а на деле получается совсем другое.

Где-то в середине салона слышались голоса Харперов. Джеймс говорил таким тоном, словно отчитывал или поучал кого-то. Эмили вторила ему, изредка вставляя реплики в сердитую речь мужа.

Восторженный Чендлер перебирал приобретённые открытки, протягивая их жене и тщетно пытаясь вызвать в её сердце хотя бы долю того восторга, что переполнял его.

– Дорогой, мы только что видели Данноттар воочию, бродили по его развалинам. Зачем мне смотреть эти открытки? Я очень рада, что ты получил уйму впечатлений, – мягко сказала Тельма супругу.

Альберт Коннорс дремал, откинув голову на спинку кресла. Место рядом с ним занимал Майкл Райли. Он читал свежий номер журнала «Стрэнд Мэгэзин»¹⁸, который только что приобрёл в книжном магазинчике Стоунхейвена.

В конце салона расположились супруги Ламбертс. Они выглядели счастливыми и беззаботными, увлечённо о чём-то перешёптываясь.

Наконец, автобус подъехал к «Трэвэлерс Рефьюдж», и пассажиры с явным удовольствием стали выходить на свежий воздух.

Пансион располагался на окраине небольшой деревушки Мэйнфилд под Абердином в двухэтажном кирпичном доме с мансардой, построенном в георгианском стиле. К нему вела неширокая подъездная аллея, с обеих сторон обсаженная тисом. Контрастируя со строгим декором стен, массивная парадная дверь дома имела торжественный вид: она была обрамлена двумя пилястрами и увенчана нарядным дугообразным фронтоном. Пять окон главного фасада выходили на пёстрый цветочный газон перед домом.

Организовывая туры по замкам Шотландии, столичное туристическое агентство «Томас Кук и сын» уже давно сотрудничало с владельцами «Трэвэлерс Рефьюдж» супругами Брайаном и Милдред Форестер. В их пансионе гости чувствовали себя комфортно: здесь были уютные комнаты, идеально белое постельное бельё, вкусные завтраки и ужины. И, что немаловажно, повсюду царила атмосфера покоя и уединённости от городской суеты.

Дом достался супругам от деда Форестера десять лет назад, и за это время им удалось превратить его во вполне современный пансион. Львиная доля всей работы легла на плечи Брайана. К счастью, он был человеком, закалённым жизнью и привыкшим преодолевать трудности. Он рано лишился отца, и какое-то время мать воспитывала его одна. Вскоре она во второй раз вышла замуж, но после её смерти Брайан покинул родной дом. Совсем недолго девятнадцатилетний юноша пожил у деда в Шотландии, а потом начал самостоятельную жизнь. Он много поездил по стране, брался за любую работу: был и грузчиком, и кровельщиком, и матросом на судне, пока, наконец, не обосновался в Абердине. Здесь Брайан познакомился с Милдред и женился на ней. А когда супругам достался в наследство дом, они решили превратить его в пансион, и вся их энергия, все силы были направлены на достижение этой цели.

Поначалу у Форестеров опускались руки: столько всего надо было предусмотреть, столько всего сделать, а главное, найти деньги для воплощения своих идей. Однако потом всё начало налаживаться, и постепенно дела пошли в гору. Лучшей характеристикой для «Трэвэлерс Рефьюдж» служил тот факт, что авторитетное агентство «Томас Кук и сын» подписало долгосрочный договор с его владельцами.

Глава 2

В отличие от строгого экстерьера здания, в его внутренних помещениях царила домашняя атмосфера. Когда вернувшиеся с экскурсии туристы шумной толпой вошли в пансион, Брайан сидел за невысокой стойкой в глубине просторного, со вкусом обставленного холла и просматривал бумаги. Увидев входящих постояльцев, он встал и с приветливой улыбкой направился им навстречу. Это был худощавый мужчина невысокого роста, с тёмными волнистыми волосами, слегка тронутыми сединой. Однако несмотря на юношескую живость движений, на его лице проступали следы усталости.

– Ну и как вам первая экскурсия?

Услышав в ответ восторженные отзывы о посещении Даннотара, Брайан обратился к Моргану:

– Когда можно подавать ужин?

– Думаю, в восемь часов будет в самый раз. Леди и джентльмены должны немного отдохнуть и привести себя в порядок.

– О’кей, я предупрежу Дженнифер.

Дженнифер Коутс была кухаркой, нанятой Форестерами сразу после открытия ими пансиона. Несмотря на внешнюю неуклюжесть, она имела репутацию отличной поварихи и могла угодить вкусам даже самых взыскательных гурманов.

… Вечером постояльцы «Трэвэлерс Рефьюдж» спустились в столовую на первом этаже, где им был предложен вкусный ужин из двух блюд. Разделавшись с кокки-ликки¹⁹ и говядиной, тушёной в пиве, они собрались в гостиной, расположенной на противоположной от столовой стороне дома. Это была просторная комната со всем необходимым для отдыха гостей: удобными диванами, креслами, столиками и, конечно же, главным украшением – большим каменным камином. Здесь же размещалась библиотека, представлявшая собой два массивных книжных шкафа из красного дерева. Стены, украшенные светло-коричневыми дубовыми панелями, и бежевые шторы из тяжёлой ткани с бахромой и кистями дополняли интерьер гостиной.

Отсутствовали только супруги Харперы, которые после ужина сразу же поднялись в свою комнату. Остальные постояльцы, рассредоточившись по всей гостиной, делились впечатлениями, полученными за день. Обсуждали первую экскурсию в крепость Данноттар, прогулку по Стоунхейвену, ресторанчик «Секреты старого капитана» со знаменитым шотландским лососем. Затем заговорили о символе Шотландии – вереске.

– Мне так хотелось бы хоть немного побродить по вересковым полям! – в эмоциональном порыве произнесла Синтия Эйлинг.

Неожиданно для неё самой, к её словам присоединились и другие члены туристической группы. Эндрю Моргану было понятно желание людей, приехавших со всех концов Англии, своими глазами увидеть красоту цветущего вереска.

– Да, бескрайние розовато-лиловые вересковые пустоши – настоящее чудо. Это невозможно описать: зрелище, действительно, захватывающее! Обещаю, что в один из ближайших дней после очередной экскурсии я отвезу вас в местечко, сплошь покрытое роскошным вересковым ковром! Там вы увидите даже белый вереск, хотя он довольно редко встречается в дикой природе. Недаром о нём существует много красивых легенд.

– Легенд о белом вереске? Я не слышала ни одной, – с нотками досады в голосе проговорила Джойс Ламбертс и, обратившись к Моргану, попросила его: – Расскажите, пожалуйста, самую интересную из всех!

– Что ж, с удовольствием. Эта легенда родилась в отдалённой местности Шотландского высокогорья. Прекрасная горянка ждала возвращения своего возлюбленного из военного похода. На память о любимом у неё остался лишь его подарок – белый шёлковый шарф. В ожидании прошло несколько лет, и девушка почти потеряла всякую надежду. Однажды во время цветения вереска она взяла с собой дорогой сердцу подарок и отправилась в горы. Она шла вперёд, и на её глаза накатывались слёзы. Вдруг одна слезинка упала на лиловый цветок, и он в то же мгновение стал белым. Девушка продолжала идти вперёд по цветущей пустоши, и там, куда падали её слёзы, лиловый вереск становился белым: таким же белым, как подарок любимого. К счастью, верность горянки была вознаграждена, и её возлюбленный возвратился невредимым. С тех пор белый вереск считается в Шотландии символом счастья и удачи.

Джойс слушала Моргана с широко открытыми глазами.

– Да, действительно, красивая легенда, а главное, со счастливым концом! – выдохнула она и нежно посмотрела на Шона.

Рядом с Ламбертсами сидел Терри Глейзер. Эти разговоры вызвали в его живом воображении картины невообразимой красоты.

– Да-а… – мечтательно протянул он. – Думаю, мне удалось бы сделать потрясающую серию о вересковых долинах!

– Не думала, что природа – любимая тема вашего творчества, – заметила Синтия.

– Да у меня нет любимой темы, – ответил ей Терри, – я хочу снимать всё: мир гламура и богемы, велогонку «Тур де Франс», Уимблдонский турнир, обитателей трущоб, повседневную жизнь британцев!

– Я слышала, что несколько ваших фотографий было опубликовано в «Пикчер Пост»²⁰, – не то сказала, не то спросила Тельма Чендлер.

– Я надеюсь, это только начало! – живо откликнулся на её слова Терри. – В журнале разместили три моих снимка из серии, посвящённой раскопкам в Саттон-Ху²¹. На них запечатлены археологи за работой на кургане.

– О! Вам удалось побывать в Саттон-Ху во время раскопок? Должен сказать, что вы счастливчик! – воскликнул Роберт Чендлер. – Ведь вы присутствовали при важнейшем археологическом открытии Великобритании! Сейчас так много пишут об обнаружении в Саттон-Ху древнего некрополя.

Он заметно разволновался и начал протирать очки платком, извлечённым из кармана. На его худом лице со впалыми щеками выделялись близко посаженные светло-серые глаза. Желтовато-серые волосы Чендлера были так гладко зачёсаны назад, что казались приклеенными к голове. Видимо, он собирался задать Терри вопрос, связанный с раскопками, но в эту минуту раздался голос Эндрю Моргана. Гид обращался ко всем присутствующим:

– Советую не засиживаться допоздна – завтра у нас будет насыщенная программа. Сначала мы посетим замок Фрейзер: он расположен недалеко отсюда. Затем заедем в Абердин, пообедаем в каком-нибудь приличном ресторане и совершим обзорную экскурсию по городу. Так что завтра подъём в половине восьмого, через час – завтрак и в девять мы будем выезжать.

Синтия повернулась к Глейзеру и произнесла:

– Сколько там кадров в вашей камере, Терри? Помнится, вы говорили двести пятьдесят? Думаю, завтра вы одной плёнкой не обойдётесь: замок, да ещё и достопримечательности Абердина!

– О, спасибо вам, дорогая Синтия! Вы напомнили мне, что я должен узнать кое-что у мистера Форестера, – вдруг неожиданно произнёс Терри и стремительно вышел из гостиной. Вскоре он вернулся с довольным выражением лица и увидел, что собравшиеся уже начали понемногу расходиться. Ламбертсы стояли возле книжного шкафа, и Джойс, указывая пальцем на одну из полок, восторженно щебетала своим высоким голоском:

– О, здесь есть журналы «Британская мода»²²!

– Где? Не вижу.

– Да вон они, слева лежат. Мне так хочется последний номер посмотреть!

– Одну секунду, дорогая, – проговорил Шон и тут же подошёл к Моргану, о чём-то увлечённо беседующему с Райли.

– Мистер Морган, вы не подскажете, разрешается ли брать книги и журналы с собой в комнату или они предназначены только для чтения здесь, в гостиной?

– Думаю, что разрешается, но всё же лучше будет спросить об этом мистера Форестера.

– Спасибо, я так и сделаю, – ответил Шон.

Он протянул руку Джойс, удобно устроившейся в кресле. Девушка грациозно встала и, обнявшись, пара покинула гостиную.

– Кстати, мне тоже нужно заглянуть к Брайану и кое-что с ним обсудить, – сказал Эндрю Майклу и направился к двери.

Около половины одиннадцатого вечера все разошлись по комнатам, и гостиная опустела, а через час пансион погрузился в тишину…

Рано утром в дверь Райли постучали. На пороге стоял взволнованный Эндрю Морган.

– Случилось ужасное! Милдред Форестер проснулась около половины седьмого утра и обнаружила, что мужа нет в постели. Само по себе это её не удивило, так как Брайан был ранней пташкой. Но она обратила внимание на нетронутую постель и поняла, что он не ложился спать. Милдред спустилась в кабинет мужа и нашла его там мёртвым! На её крик прибежала кухарка Дженнифер Коутс, которая пришла, чтобы приготовить завтрак для гостей. Она-то и сообщила мне об этом. Прошу вас, идёмте со мной!

Мужчины быстро, почти бегом устремились вниз по лестнице. Морган на ходу говорил:

– Надо что-то делать: связаться с полицией и всё такое. Я прошу вашей помощи, ведь вы – полицейский и лучше меня знаете, как нужно действовать в подобной ситуации.

Из гостиной доносились громкие рыдания. Войдя туда, Райли и Морган увидели упавшую в кресло хозяйку пансиона и Дженнифер, стоящую возле неё.

– Скоро сюда спустится Дорис Хейли, одна из наших горничных. Она будет присматривать за миссис Форестер, – отрывисто сказала кухарка низким, почти мужским голосом. У неё была плотная, кряжистая фигура и широкое лицо с грубоватыми чертами: во всём облике женщины чувствовалась сила и надёжность.

Даже за своё недолгое пребывание в пансионе гости успели заметить, что Дженнифер была верной помощницей миссис Форестер: она не только хозяйничала на кухне, но и выполняла роль экономки.

Предупредив женщин о том, какие действия он намерен предпринять в сложившейся ситуации, Райли вместе с Морганом прошёл в кабинет Форестера. Брайан сидел в своём кресле, упав лицом на письменный стол. Его правая рука свисала вниз, а левая лежала на столе. Осмотрев шею мужчины, Райли произнёс:

– Его задушили. Судя по всему, шнуром или бельевой верёвкой.

Он подошёл к окну и раздвинул плотные шторы: окно было надёжно закрыто изнутри.

– Сюда никто не должен входить. Постойте здесь, а я проверю заднюю дверь и свяжусь с полицейским управлением Абердина.

Убедившись, что дверь, выходящая в сад, закрыта, инспектор подошёл к стойке с телефоном и нашёл нужный номер в справочнике, лежавшем тут же.

– Скоро сюда приедет сержант и эксперты, – сказал Майкл гиду после разговора с коллегами.

В ящике за стойкой он нашёл ключ с соответствующей надписью на бирке и запер дверь кабинета. В какой-то момент его взгляд машинально задержался на лице Эндрю. Морган, обладающий физической и эмоциональной выносливостью, умением быстро находить выход из трудных ситуаций – качествами, которые требовала от него профессия гида – выглядел растерянно. Было очевидно, что с подобным происшествием он столкнулся впервые, и сейчас до него начал доходить весь ужас случившегося. Морган обратился к инспектору:

– Скажите, пожалуйста, убийство отразится каким-то образом на нашей экскурсионной программе? Видите ли, будучи представителем солидной туристической компании, я отвечаю за выполнение обязательств перед вверенной мне группой.

– Я вас хорошо понимаю, – ответил ему Райли. – Но должен сказать, что я здесь – лицо неофициальное и поэтому не уполномочен давать вам какие-либо распоряжения. Давайте дождёмся приезда сержанта, который будет заниматься расследованием. Однако я думаю, что у полиции нет никаких оснований нарушать ваши планы. Единственное, что я могу сказать вам с полной уверенностью, это то, что криминалисты снимут отпечатки пальцев у всех членов вашей туристической группы. И кроме того, сержант непременно побеседует с ними.

– Нас будут допрашивать? Но на каком основании? – несколько недовольно спросил гид.

– Ну, мистер Морган, между опросом и допросом существует определённая разница. И потом, вы должны понимать, что все постояльцы «Трэвэлерс Рефьюдж» так или иначе входят в число подозреваемых. Поэтому я советую вам сократить сегодняшнюю программу, чтобы раньше вернуться в «Трэвэлерс Рефьюдж». Кстати, нужно обязательно проинформировать ваших подопечных о том, что здесь произошло.

Эндрю обречённо выслушал Райли и, кивнув головой, поспешил наверх, чтобы разбудить туристов, сообщить им страшную новость и познакомить с изменениями в программе.

Не теряя времени, инспектор отправился на кухню, чтобы узнать у Дженнифер несколько важных деталей. Женщина стояла в окружении кастрюль и сковородок, но увидев вошедшего инспектора, тут же оторвалась от своих дел.

– Скажите, пожалуйста, в какое время вы пришли в пансион сегодня утром? – спросил её Райли.

– Да ещё семи не было.

– А поточнее не скажете?

– Примерно без четверти семь. Я всегда прихожу в это время.

– А кто вам открыл?

– Да никто – у меня ключ есть. Мне его ещё давным-давно миссис Форестер дала, чтобы я в такую рань постояльцев не будила. Наш звонок такой пронзительный, что кого угодно может до смерти перепугать.

– То есть утром, когда вы пришли, дверь была заперта?

– Ну да.

– И вы сразу прошли на кухню?

– А куда же ещё? Здесь моё место.

– А потом?

– Потом я услышала крик миссис Форестер и выбежала в холл. Она кричала из кабинета хозяина. Ну, я и бросилась туда.

– Скажите, а кто закрывает в пансионе двери на ночь?

– Сам мистер Форестер. Он всегда закрывал в одиннадцать часов обе двери – и главную, и заднюю.

– Благодарю вас, не буду больше мешать.

Вскоре к пансиону, издавая невообразимый шум и треск, подъехал мотоцикл. С него сошёл молодой человек и сразу же представился Райли, ожидавшему его у входа:

– Сержант Мэтью Невилл, полиция Абердина.

Свежее лицо и ясный взгляд голубых глаз придавали Мэтью вид студента-первокурсника.

– Инспектор Майкл Райли, начальник полиции Эшфорда.

Сержант с уважением смотрел на коллегу.

– Очень приятно. Мне сказали о вашем звонке и о том, что вы по стечению обстоятельств оказались здесь. Я прошу прощения за любопытство, но что привело вас в такую даль?

– Всё очень просто. Я приехал сюда вместе с туристической группой, чтобы совершить тур по замкам Абердиншира.

Улыбка на лице Мэтью Невилла излучала доброжелательность и располагала к себе. Он оживлённо заговорил:

– Я так рад, что случай свёл меня с вами! Видите ли, у меня почти совсем нет опыта в расследовании убийств. Я хотел бы попросить вас о помощи, конечно, если это не будет мешать вашим личным планам.

– Что ж, ваше начальство уже попросило меня посодействовать вам, и я ответил согласием.

Звук автомобиля, приближающегося к «Трэвэлерс Рефьюдж», прервал их диалог. Через минуту к Райли и Невиллу присоединились два констебля, судебно-медицинский эксперт, дактилоскопист и полицейский фотограф.

Эндрю Морган уже предупредил туристов о страшном ночном происшествии, и они собрались в холле пансиона, чтобы удовлетворить своё любопытство. Под их пристальными взглядами криминалисты прошли к кабинету мистера Форестера. Райли открыл дверь ключом, и они немедленно приступили к осмотру места преступления.

Кабинет представлял собой небольшую комнату без каких-либо излишеств в декоре и обстановке. Здесь была лишь самая необходимая мебель: письменный стол, шкаф-секретер, пара кресел и маленький диван. В комнате царил порядок, все предметы на столе были аккуратно расставлены и разложены: пишущая машинка, часы из красного дерева, письменный прибор и внушительная стопка бумаг. Несколько смятых листов лежали на полу: по всей вероятности, они были обронены Форестером во время его недолгой борьбы с убийцей.

– Вы уже осмотрели тело? – спросил Невилл у Райли.

– Да, почти сразу после его обнаружения. Похоже, Форестер задушен верёвкой или шнуром. Надеюсь, скоро мы получим от специалистов информацию о точном времени наступления смерти.

Инспектор с сержантом вышли в холл, и в этот момент, вытирая руки о передник, к ним подошла кухарка Дженнифер.

– Туристы уже завтракают, присоединяйтесь к ним, мистер Райли, – обратилась она к инспектору, и, взглянув на сержанта, добавила: – И вы тоже, а то, поди, маковой росинки во рту не было.

– Это точно, – честно ответил Мэтью.

– Что ж, нам, действительно, не мешает подкрепиться, но только чуточку позже, – любезно сказал Райли.

– Да как вам будет угодно, – пробасила Дженнифер и двинулась по направлению к кухне.

– Что вы думаете предпринять? – спросил Райли сержанта, когда они остались одни.

На лице Невилла читалась неуверенность в себе.

– Я думаю, прежде всего, необходимо, согласно инструкции установить круг подозреваемых, – ответил он и вопросительно посмотрев на инспектора, непроизвольно добавил: – Ведь так?

– Совершенно верно, – одобрил его слова Райли. – Однако пока мы можем говорить лишь о лицах, которые имели возможность совершить убийство. А подозреваемые в деле появятся тогда, когда мы будем располагать хоть какой-нибудь информацией о деталях этого преступления.

В отличие от многих самонадеянных детективов, Мэтью не скрывал своей неопытности в расследовании подобных случаев и не пытался изображать, что имеет чёткое представление о том, как действовать в данной обстановке. С обезоруживающей искренностью он обратился к Райли:

– Инспектор, вы – опытный полицейский, и я думаю, будет лучше, если вы скажете, с чего нам следует начать.

– Что ж, прежде всего мы должны побеседовать со всеми, кто был в пансионе в ночь убийства. Нам также необходимо повидаться с миссис Форестер и расспросить её о работниках пансиона. Надеюсь, что несмотря на сильное потрясение, она всё же найдёт в себе силы ответить на наши вопросы. Ну и что ещё нужно сделать, коль уж вы упомянули инструкцию?

– Взять отпечатки пальцев у всех постояльцев «Трэвэлерс Рефьюдж»!

– Да, конечно. Кроме того, необходимо тщательно осмотреть все комнаты на предмет обнаружения орудия убийства, хотя преступник, вероятнее всего, уже от него избавился. И, разумеется, мы должны будем внимательно ознакомиться со всеми бумагами мистера Форестера.

Наметив порядок действий, полицейские вышли в холл. Здесь их ожидали два констебля, которым Невилл дал соответствующие распоряжения.

Вскоре криминалисты закончили свою работу, и судебно-медицинский эксперт предоставил детективам краткий устный отчёт. Он подтвердил, что Форестер был задушен. Смерть наступила примерно семь часов назад, т.е. около двух часов ночи. Орудие убийства – предположительно верёвка или шнур. Отпечатки пальцев в кабинете были найдены повсюду, но в основном, они принадлежали одному и тому же человеку – по всей вероятности, самому мистеру Форестеру.

Проводив машину с экспертами, Райли с Невиллом вошли в кабинет Брайана. После того, как тело увезли, они смогли тщательно осмотреть письменный стол. Инспектор обратил внимание на то, что верхний ящик немного выдвинут, как будто его хотели открыть. В ящике не оказалось ничего подозрительного: здесь лежали ручки, карандаши, увеличительное стекло, конверты, пачка чистых листов бумаги и четыре ключа. Согласно надписям на бирках, это были ключи от кабинета, гостиной, главной и задней дверей.

Детективы внимательно, предмет за предметом, просмотрели содержимое других ящиков и перешли к секретеру. На настенной полке возле него стояли фотографии в рамках, и инспектор с интересом рассмотрел их. В основном, это были семейные снимки: Форестер с родителями в детстве, фотографии из молодости, Брайан с женой. Но внимание инспектора привлекла фотокарточка Форестера, снятого вместе с молодым человеком. Судя по тому, как на ней выглядел Брайан, снимок этот был сделан относительно недавно.

Осмотр документов и других предметов, находящихся в кабинете, не дал никакой зацепки. Все бумаги и письма были сугубо деловыми: договора, счета, банковские документы – ничего такого, за что можно было бы ухватиться в связи с произошедшим убийством.

Осмотр помещений пансиона и личных вещей постояльцев также не принёс никаких результатов: констебли доложили, что ничего похожего на орудие убийства им обнаружить не удалось. Ничего не дал и осмотр шторных шнуров – ни один из них обрезан не был.

– Ну что же, – сказал Райли после ни к чему не приведших поисков, – думаю, пришло времяпобеседовать с хозяйкой пансиона.

Он отправился на кухню и нашёл там Дженнифер, виртуозно разделывающую рыбу на большой деревянной доске.

– Как себя чувствует миссис Форестер? – спросил он женщину.

– Да как она может чувствовать себя после такого? Плакать она уже не плачет, но смотрит на меня отсутствующим взглядом и время от времени всхлипывает. Я проводила её в комнату наверху. С ней горничная Дорис Хейли.

– Не могли бы вы узнать, сможет ли миссис Форестер побеседовать с нами? Мы будем ждать её в гостиной.

Издав непонятный грудной звук, кухарка отправилась наверх. Вскоре она вернулась и сказала, что Милдред спустится через несколько минут.

Невилл нерешительно обратился к Райли:

– Я хотел бы… попросить вас… Не могли бы разговор с ней вести вы? Просто… мне никогда ещё не приходилось разговаривать с человеком, который только что потерял близкого.

– О’кей, я возьму это на себя, – успокоил его своим ответом инспектор.

Дверь в гостиную открылась, и миссис Форестер медленно вошла в комнату. Если бы Райли не видел Милдред до этого трагического события, ему было бы трудно составить представление о её внешности. Заплаканные глаза, припухшее от слёз лицо с выражением боли и отчаяния на нём – всё это лишь в отдалении напоминало хозяйку пансиона. Женщина присела на диван, и Райли произнёс голосом, полным сочувствия:

– Миссис Форестер, мы не стали бы вас беспокоить в такое тяжёлое для вас время, если бы в этом не было необходимости.

– Я понимаю, – тихим голосом ответила женщина.

– Позвольте начать с весьма деликатного вопроса. Сулила ли кому-нибудь выгоду смерть вашего мужа?

Милдред посмотрела на инспектора непонимающим взглядом.

– Кому-нибудь выгоду? – по инерции повторила она. – Да какую же выгоду она могла сулить? – Глаза Милдред наполнились слезами.

Чтобы не дать женщине расплакаться, Райли переключил её внимание на другую тему:

– Кстати, мистер Морган с туристами останавливается в «Трэвэлерс Рефьюдж» не впервые. Он хорошо знает историю вашего пансиона и всякий раз рассказывает её очередным туристам. Я в курсе, что дом достался вам от деда Брайана. Дед по материнской или отцовской линии?

– По материнской. До замужества мать Брайана жила с родителями в Шотландии, а потом уехала с мужем в Эксетер²³, на его родину, – уже своим обычным голосом ответила Милдред и вернулась к предыдущему вопросу:

– Инспектор, вы спросили, принесёт ли кому-нибудь выгоду смерть моего мужа. Нет, выгоды от неё никто не получит. Согласно завещанию, теперь я – единственная владелица «Трэвэлерс Рефьюдж», но что мне это даёт? Хотя пансион принадлежал мужу, фактически, мы владели им вместе. Вот уж что я с избытком получу в ближайшем будущем, так это нескончаемые проблемы. Сейчас я не в состоянии думать о делах, но просто не представляю, как мне теперь одной управляться с пансионом. Брайан был моей единственной опорой…

– Мы вас хорошо понимаем, миссис Форестер. Кстати, нужно обязательно поставить в известность вашего адвоката. Конечно, если вы этого ещё не сделали.

Поборов минутную растерянность, Милдред ответила:

– О, я совсем упустила эту формальность! Но, поверьте, сегодня утром мне было совсем не до этого. Конечно же, я позвоню ему сегодня.

– Скажите, пожалуйста, у вашего мужа были враги или недоброжелатели?

Женщина немного подумала и ответила:

– Нет, врагов у Брайана не было, да и недоброжелателей тоже. Он был человеком бесконфликтным и старался всё решать мирным путём.

– Миссис Форестер, позавчера вечером пять членов туристической группы прибыли в «Трэвэлерс Рефьюдж» из Лондона в сопровождении Эндрю Моргана, остальные пятеро заселились в пансион своим ходом до прибытия группы. Вы не подскажете, кто принимал тех, кто заселился в пансион самостоятельно?

– Их встречал Брайан. После регистрации в книге учёта он выдавал им ключи от комнат и показывал, где они расположены.

– Не говорил ли вам мистер Форестер, что ранее ему приходилось встречаться с кем-либо из вселившихся постояльцев?

– Нет, ни о чём таком он не упоминал.

– А когда вы в последний раз видели мужа?

– Когда группа мистера Моргана ужинала в столовой, я спустилась вниз. Было чуть больше восьми вечера. Брайан сидел за стойкой в холле, и я спросила его насчёт ужина. Он сказал, что поест в своём кабинете. Сказал, что накопилось много счетов и деловых писем, и что он будет работать с бумагами допоздна. Я не стала уточнять, до которого часа и поднялась в свою комнату.

– И что потом?

– Потом? Дженнифер подала мне ужин, я поела, немного почитала и легла спать.

– Ваш муж не упоминал, что должен был с кем-то встретиться?

– Нет, он ничего не говорил об этом.

Милдред прикрыла глаза, и Райли понял, что ей тяжело говорить. Он тут же поспешил сказать:

– У нас осталось ещё несколько вопросов, но, если вы устали, мы можем побеседовать позже.

– Нет-нет, всё в порядке, продолжайте, – тихим, упавшим голосом произнесла женщина.

– Миссис Форестер, чтобы найти убийцу вашего мужа, полиции необходимо располагать информацией о тех, кто работает в пансионе и о жителях деревни, с которыми ваш муж поддерживал отношения.

Милдред глубоко вздохнула и начала говорить:

– Кроме нас с мужем в «Трэвэлерс Рефьюдж» работают кухарка Дженнифер Коутс и две горничные – Дорис Хейли и Берта Фейн. Ещё нам помогает Крис Вуд, племянник Дженнифер, да раз в неделю приходит садовник из деревни.

– Расскажите нам, пожалуйста, о них.

– Кухарке Дженнифер немногим за пятьдесят, живёт она в деревне, совсем недалеко от пансиона. У нас она с самого начала. Дженнифер великолепно готовит: её приглашали в престижные рестораны Абердина, но она не хочет уезжать отсюда и предпочитает работать в нашем пансионе.

– Ваш муж ладил с ней?

– Да, конечно! Брайан был чрезвычайно доволен миссис Коутс. Знаете, Дженнифер для нас больше, чем просто прислуга. И хотя порой ей недостаёт деликатности, на неё всегда можно положиться. Дженнифер позволялось высказывать своё отношение ко многим вещам, и надо сказать, что иногда мы даже соглашались с её мнением. Так или иначе, у Брайана никогда не было серьёзных стычек и размолвок с Дженнифер.

– А с горничными? Что вы можете сказать о них?

– Берта Фейн работает у нас лет пять, тоже деревенская. Она немного нерасторопна, но сейчас так трудно найти хорошую горничную! Те, что из Абердина, спустя какое-то время подыскивают себе место в городе и уходят. А в деревне подходящих на эту работу не так уж и много, вот и приходится терпеть. Но в целом мы Бертой довольны, и никаких претензий у Брайана к ней не было. Вообще-то, с горничными мой муж, практически, не сталкивался, поскольку все распоряжения им обычно даю я.

Миссис Форестер замолчала.

– А вторая горничная?

Инспектору показалось, что Милдред на секунду смутилась, но тут же взяла себя в руки.

– Дорис Хейли у нас всего полгода. Она родом из Абердина, но проживает в мансардной комнате нашего пансиона. Ничем особенным девушка себя не зарекомендовала, но и нареканий в её адрес не было. Как я уже сказала, Брайан с горничными общался мало, так что у него не было повода быть недовольным кем-либо из них.

– Сколько дней в неделю работают ваши горничные?

Миссис Форестер вздохнула:

– Пансион у нас довольно большой, и здесь всегда есть, чем заняться. Поэтому горничные работают почти всю неделю: у Дорис выходной в субботу, у Берты – в воскресенье.

– Вы упомянули племянника миссис Коутс.

– Крис Вуд – наш подсобный работник и посыльный. Ему двадцать два года, живёт он в деревне вместе со своей матерью, сестрой Дженнифер. Надо сказать, что Крис нам очень помогает. Работы в пансионе полно, Брайан один не справлялся: то крыша прохудилась, то дверь перекосило, то что-то из мебели сломалось. Конечно, иногда мы нанимаем работников из Абердина или из деревни, но сейчас всё так дорого, и мы стараемся обойтись своими силами. А Крис ни от чего не отказывается: и с ремонтом помогает, и продукты закупает, и поручения наших постояльцев выполняет. Да мало ли что здесь потребуется!

– Какие отношения были между Крисом и мистером Форестером?

– Очень хорошие. Брайан всегда относился к нему благосклонно, ведь он – племянник Дженнифер. Да и не будь Крис её родственником, он вполне заслуживает хорошего к себе отношения за трудолюбие и исполнительность. Мы знаем его с двенадцати лет: с того времени, как наняли Дженнифер. Мальчишкой он частенько прибегал к ней сюда, и мы как-то привязались к нему.

– Понятно. А ещё вы упомянули садовника.

– А, Джошуа… Но я не думаю, что он может представлять для вас интерес. Дело в том, что он ещё две недели назад уехал к дочери на свадьбу в Эдинбург и до сих пор не вернулся. Говорят, что он там загулял – водится за ним такой грех.

– Понятно. Скажите, пожалуйста, ваш муж поддерживал отношения с кем-нибудь из деревенских?

– Нет, – ответила Милдред, отрицательно покачав головой. – Несколько раз мы нанимали жителей деревни для ремонтных работ, но на этом все контакты мужа с деревенскими и ограничивались.

– Вы не подскажете, кто из ваших работников был в пансионе вчера вечером?

– Дженнифер приготовила ужин для постояльцев в половине восьмого и ушла домой. Берта с Дорис подавали еду гостям и потом убирали посуду. Около десяти вечера они закончили работу: Берта отправилась домой, а Дорис поднялась к себе в комнату.

– А кто вчера оставался в пансионе на ночь?

– Вчера в «Трэвэлерс Рефьюдж» были мы с Брайаном, Дорис Хейли, мистер Морган и десять наших постояльцев, включая вас.

– Миссис Форестер, у нас к вам просьба. Нам необходимо побеседовать со всеми работниками вашего пансиона. Нельзя ли собрать их сегодня часам к шести?

– Хорошо. Я скажу Дженнифер, и она устроит это.

– И ещё. Осмотр кабинета вашего мужа закончен. Не могли бы мы пользоваться им во время ведения расследования?

– Да, конечно, я распоряжусь насчёт этого. Там сегодня же проведут уборку, и кабинет будет к вашим услугам.

– Что ж, благодарим вас за уделённое время, – сказал Райли и помог женщине встать. Он хотел проводить её, но она вежливо отказалась:

– Спасибо, не стоит. Я без проблем поднимусь наверх.

Когда детективы остались одни, Невилл спросил с нетерпением:

– Ну и что же полезного мы узнали от миссис Форестер?

– Пока негусто, – ответил ему Райли, – но ведь расследование только началось. Давайте ещё раз пробежимся по фактам, которыми располагаем. Согласно показаниям Дженнифер Коутс, около семи часов утра входная дверь в «Трэвэлерс Рефьюдж» была заперта, и она открыла её своим ключом. Все окна и задняя дверь также были закрыты, поэтому никто не мог проникнуть в дом со стороны. Следовательно, убийство совершил тот, кто ночью находился в пансионе, а это миссис Форестер, горничная Дорис Хейли, гид Эндрю Морган и девять его подопечных – позвольте мне исключить из числа туристов свою персону. Мы также не должны забывать, что ключ от входной двери есть у Дженнифер Коутс, а, значит, при необходимости она могла попасть ночью в дом.

Мэтью Невилл внимательно выслушал инспектора и простодушно произнёс:

– Всё-таки мне невероятно повезло, что вы оказались здесь! – И тут же поняв, что самого Райли это обстоятельство радует гораздо меньше, поспешно добавил: – Конечно, я сожалею, что убийство в пансионе испортило вам отпуск.

Инспектор по-доброму посмотрел на сержанта и, слегка вздохнув, произнёс:

– Что ж, мой опыт показывает, что полицейского работа везде найдёт…

Глава 3

Подопечные Эндрю Моргана возвращались с экскурсии по средневековому замку Фрейзер – одному из самых знаменитых сооружений Шотландии. Несмотря на то, что погода была великолепной, экскурсия – увлекательной, а прогулка по окружающему замок парку – просто восхитительной, настроение у них было не самое лучшее. Ни впечатляющие виды старинного фамильного замка, ни занимательные истории Эндрю Моргана о привидениях, обитающих в его комнатах и подвалах, не смогли отвлечь туристов от невесёлых мыслей. В автобусе, приближающемся к «Трэвэлерс Рефьюдж», висела тишина, и даже обычно разговорчивый Терри Глейзер выглядел задумчивым.

Все неприятности начались с самого утра, когда мистер Морган сообщил группе об убийстве хозяина пансиона Брайана Форестера. Затем последовала процедура снятия отпечатков пальцев. Нельзя сказать, что она пришлась леди и джентльменам по душе, но всё же большинство из них отнеслись к этому с пониманием. Лишь Джеймс и Эмили Харпер громко возмущались противоправными, с их точки зрения, действиями полиции. Они обещали подать жалобу в Главное полицейское управление округа, и мысль о неминуемом наказании блюстителей закона, так унизивших их, несколько успокоила супругов.

Затем туристы узнали, что в связи с произошедшим убийством сегодняшняя экскурсия будет сокращена, и по возвращении их ожидает беседа с полицейскими. Это обстоятельство омрачало и без того не радужное настроение группы.

В «Трэвэлерс Рефьюдж» было тихо, и только из глубины холла, где находилась кухня и столовая, доносились звуки гремящей посуды. Дженнифер готовила ужин: невзирая на обстоятельства, жизнь в пансионе продолжалась.

Вернувшиеся с экскурсии леди и джентльмены разошлись по своим комнатам, а Эндрю Морган решил заглянуть в гостиную в надежде застать там инспектора. Увидев Райли, что-то обсуждавшего с сержантом, он с порога заговорил:

– Мы уже здесь. Пообедали в Абердине, а экскурсию по городу, по вашему совету, оставили до лучших времён. У меня к вам просьба: нельзя ли разрешить моим подопечным отдохнуть хотя бы час? После этого они будут полностью к вашим услугам. А пока вы можете побеседовать со мной – я вполне готов к этому.

По внешнему виду Моргана было видно, что он уже отошёл от удара, каким для него явилось произошедшее здесь убийство. От того смятения, которое читалось на его лице сегодня утром, не осталось и следа. Он, как всегда, выглядел уверенно и, казалось, знал, что делать в любой ситуации.

Предложив Эндрю присесть, Майкл начал разговор:

– Да, мы действительно собирались поговорить с вами. Мистер Морган, пять отдыхающих прибыли в пансион вместе с вами, а остальные пятеро добрались до «Трэвэлерс Рефьюдж» самостоятельно. Это обычная практика в агентстве «Томас Кук и сын»?

– Да, конечно. Туристы могут заселяться в отель или пансион самостоятельно. Главное, чтобы к началу тура все были в полном сборе.

– Скажите, пожалуйста, как давно вы знакомы с Брайаном Форестером?

– Я останавливался с туристами в «Трэвэлерс Рефьюдж» больше десяти раз, но должен сказать, что этого недостаточно, чтобы хорошо узнать человека.

– Разумеется. И всё же, расскажите нам, пожалуйста, какие отношения были между вами?

– Мы прекрасно ладили друг с другом. Мне доводилось сидеть с Брайаном в гостиной за стаканчиком виски, ведь он далеко не всегда был занят с бумагами так, как вчера.

– О чём вы с ним обычно говорили? Я понимаю, что ответить на этот вопрос не так просто, но всё же постарайтесь.

– Да, действительно, так сразу и не скажешь. Брайан рассказывал мне о трудностях, которые им с Милдред пришлось преодолеть, чтобы «Трэвэлерс Рефьюдж» обрёл такой вид, какой он имеет сейчас. Говорил о том, что давно не был на родине, в Девоншире, и что содержать пансион в наши дни – весьма хлопотное дело. Жаловался на садовника, увлекающегося крепкими спиртными напитками. Что ещё? Рассказывал забавные истории из молодости, которые случались с ним, когда он плавал на торговых судах.

– Не упоминал ли Форестер когда-нибудь о своих недругах, о каких-то конфликтных ситуациях?

– Нет, не припомню.

– Вчера вечером, когда он работал в своём кабинете, мы все, кроме Харперов, находились в этой гостиной. Уже ближе к десяти часам вы сказали, что хотите что-то обсудить с Форестером. В другое время мой вопрос можно было бы принять за праздное любопытство, но при данных обстоятельствах я вынужден задать его вам. О чём вы хотели поговорить с ним?

– Да в этом нет никакого секрета! Я зашёл к Брайану, чтобы договориться насчёт автомобиля на сегодня. Дело в том, что мне необходимо съездить в Туррифф²⁴ по личным делам: там живут родственники моей жены. Не хотелось бы гонять экскурсионный автобус, вот я и решил спросить разрешения у Форестера воспользоваться его машиной.

– Он ответил согласием?

– Да, Брайан разрешил взять машину. Да я, собственно, и не сомневался в этом. Правда, машина у них довольно старая, но на ходу.

– О, вы знаете даже такие детали?

– Я ведь говорил вам, что не первый раз останавливаюсь здесь с группой, и мне уже приходилось пользоваться автомобилем Форестеров.

– Не заметили ли вы что-нибудь странное в поведении Брайана? Не выглядел ли он взволнованно, обеспокоенно?

– Я пробыл в его кабинете не больше пяти минут, но могу сказать совершенно определённо, что он был, как обычно, спокоен и любезен.

– Не слышали ли вы каких-либо подозрительных звуков прошлой ночью?

– О, нет! Должен сказать, что обычно я сплю крепко и поэтому всегда завожу будильник на нужное время.

– Ну что ж, пожалуй, это всё. Спасибо за уделённое время.

Однако Морган не спешил выйти и после минутной паузы спросил инспектора:

– Скажите, вы считаете, что убийство совершил кто-то из нашей туристической группы? Поймите, я как гид, отвечающий за этот тур, должен быть в курсе дела.

– Я вас понимаю. Должен сказать откровенно, что вероятнее всего, Форестера убил кто-то из находящихся здесь, в «Трэвэлерс Рефьюдж». Около двух часов ночи преступник вошёл в его кабинет и сделал своё чёрное дело. Это не мог быть кто-то со стороны, так как утром, когда пришла миссис Коутс, входная дверь была заперта, и она открыла её ключом. Также были закрыты все окна, включая окно в кабинете Форестера.

– Весьма неприятная история. Я работаю на «Томас Кук и сын» больше двадцати лет, но такого в моей практике никогда не случалось. Кстати, кое-кто из группы собирается жаловаться властям.

– Полагаю, вы говорите о Харперах? Что ж, это их право, но жалоба ни в коем случае не остановит следствия: оно будет вестись в соответствии с законом.

– Разумеется, – сказал гид. – Что ж, мне пора. Я еду в Турифф: миссис Форестер в курсе, что Брайан разрешил мне воспользоваться их машиной.

Когда дверь за Эндрю закрылась, инспектор посмотрел на Невилла и увидел, что он записывает что-то в свой блокнот. Заметив его взгляд, сержант объяснил:

– Во время вашего разговора с Морганом я делал пометки, чтобы ничего не упустить.

– Это вполне разумно, – одобрил его метод Райли, и похвала старшего и более опытного коллеги ободрила сержанта. Он хотел сказать инспектору, что завёл такую привычку с самого начала своей работы в полиции, но внезапно раздавшиеся в холле голоса не позволили ему закончить мысль.

– Думаю, все члены туристической группы уже в сборе, – произнёс Райли. – Предлагаю начать с тех, кто прибыл в пансион самостоятельно. Ну что, сержант, готовы беседовать с ними?

– Признаться, я предпочёл бы, чтобы опрос вели вы, – несколько смущённо ответил Невилл. – А я буду записывать наиболее важную информацию.

Майкл хотел было возразить, но Мэтью посмотрел на него своим открытым, доверчивым взглядом, и он ответил:

– О’кей, договорились.

Леди и джентльмены, действительно, собрались внизу и, расположившись на удобных кожаных диванах, ожидали приглашения. Чувствовалось, что постепенно к ним стало возвращаться прежнее хорошее расположение духа. Во всяком случае, это с полным правом относилось к Терри Глейзеру, который воодушевлённо разговаривал с Синтией Эйлинг, сидевшей рядом с ним:

– Понимаете, я хочу снимать не только отдельно взятые кадры, но и целые серии. Это будут тематические серии о простом и обыденном, но ведь именно простое и обыденное несёт в себе глубокий смысл и красоту!

– И какие же серии вы хотите представить человечеству? – со свойственной ей иронией спросила Синтия.

– Все мои главные темы ещё впереди, а пока… Пока это просто черновые наброски. Ну, например, снимки, показывающие, как проводят вечера английские туристы в одном из пансионов далёкой Шотландии. Или серия о том, что покупают избалованные жители крупных городов в магазинах маленького провинциального Стоунхейвена. Да мало ли о чём можно рассказать аудитории?

В разговор неожиданно вклинился Джеймс Харпер, сидящий на некотором расстоянии от Глейзера:

– Хочу вам напомнить, молодой человек, что красться за спиной людей и тайно их фотографировать, как минимум, бестактно!

– Мистер Харпер, я уже принёс вам свои извинения, – ответил Терри, и, понизив голос, снова обратился к Синтии:

– Помните, когда я снял вас в магазине с пудрой в руках? Вы и словом не возразили. Да и Райли с Коннорсом тоже ничего против этого не имели. А наши молодожёны Ламбертсы, так те вообще ничего вокруг кроме друг друга не замечали! Вот что значит полная оптимизма молодость и вечно брюзжащая старость!

– Ну, не преувеличивайте! Харперы ещё не так стары, просто в них много спеси. Они ведут себя так, как будто от них зависят судьбы всего человечества. А на самом деле, это всего лишь комплекс превосходства. Вы знаете, что это такое?

– Комплекс превосходства? Да как-то не задумывался.

– Это ощущение собственного превосходства, которое в действительности вызвано скрытым чувством неполноценности. Другими словами, это защитный механизм психики.

– О, я вижу, вы увлекаетесь психологией? – подключился к разговору Альберт Коннорс.

– Признаться, немного ею интересуюсь. Психология – великая наука.

– Полностью поддерживаю ваше мнение, – выразил солидарность с Синтией Альберт. – Смею сказать, что я считаю себя немного психологом: как антиквар, я просто обязан разбираться в этой области. Зная закономерности человеческого поведения, можно оградить себя от различных нежелательных ситуаций.

– Я думаю, в вашей профессии знание моделей поведения человека нужно не столь для того, чтобы избежать неприятных ситуаций, сколько для того, чтобы уметь создавать для себя удобные моменты, – откровенно высказалась Синтия.

– Например?

– Например, склонить клиента к покупке, убедить его, что это именно то, что ему нужно.

В этот момент из гостиной вышел Невилл. Он ещё не успел ничего сказать, как к нему тут же обратился Джеймс Харпер:

– Я настоятельно прошу вас как можно скорее освободить меня и мою супругу от этого бессмысленного и никому не нужного разговора! Мы здесь на отдыхе и не намерены торчать в холле пансиона – это просто безобразие!

– Не волнуйтесь, пожалуйста, мы не задержим вас надолго.

Супруги встали и с высокомерным видом направились к двери.

Эмили Харпер обладала аристократической внешностью и, несмотря на возраст, сохранила остатки былой красоты. Однако надменное выражение лица перечёркивало всю её привлекательность. Дорогое платье из тафты²⁵, в которое была одета женщина, и великолепное жемчужное ожерелье на шее смотрелись несколько неуместно в данной обстановке. Райли подумал, что брать с собой в туристическую поездку такие дорогие и, в общем-то, абсолютно ненужные вещи было неразумным.

В отличие от супруги, в Джеймсе не было и намёка на аристократизм: полноватый, с отвисшими щеками и выступающей вперёд нижней губой, он чем-то напоминал бульдога, а его резкая манера говорить лишь усиливала это сходство.

Присев на диван, супруги окинули полицейских недружелюбным взглядом. Райли заговорил с ними вежливо, но твёрдо:

– Мистер и миссис Харпер, согласно записи в книге регистрации гостей, вы заселились в «Трэвэлерс Рефьюдж» в десять часов утра шестого августа, за день до начала тура по замкам Шотландии.

– Это имеет какое-то значение?

– Хочу напомнить вам, здесь произошло убийство, и любая мелочь может оказаться важной в расследовании.

Словно делая большое одолжение, Джеймс произнёс:

– Если вас интересуют детали, мы проживаем в Суррее, но в Эдинбург приехали из Лондона на «Летучем шотландце»²⁶, а затем на такси добрались до пансиона.

– Вы пробыли здесь немного дольше тех, кто заселился сюда вечером в сопровождении Эндрю Моргана. Скажите, пожалуйста, за это время вам довелось пообщаться с мистером Форестером, о чём-нибудь с ним поговорить?

– Что вы подразумеваете под словом «пообщаться»? – вопросом на вопрос ответил Джеймс.

– Я имею ввиду, любую завязавшуюся между вами беседу.

– Мы с Эмили не очень-то склонны к разговорам с малознакомыми людьми.

Миссис Харпер решила дать более подробный ответ на вопрос инспектора:

– Мы несколько раз подходили к мистеру Форестеру: спрашивали, как заказать чай в комнату или к кому обратиться, если нам что-нибудь понадобится. Вот и всё.

– Не произошла ли здесь в вашем присутствии какая-либо стычка или ссора?

– Мы весь день находились либо в своей комнате, либо в саду, и не были свидетелями ничего такого.

– Видели ли вы хозяина пансиона после ужина?

– Нет. Из столовой мы сразу же поднялись в свою комнату и больше оттуда не выходили.

– Вы не слышали ночью шагов, голосов или каких-либо других звуков?

– Ночами мы имеем обыкновение спать, – сердито ответил Джеймс.

– Ну что ж, вот и все наши вопросы. Спасибо, что уделили время.

Всё с тем же важным, напыщенным видом Харперы вышли.

Следующими были приглашены Шон и Джойс Ламбертсы. Молодожёны вошли в гостиную, держась за руки и переглядываясь друг с другом. Они присели на диван прямо перед инспектором, и у него впервые за всё время появилась возможность получше рассмотреть их.

Джойс определённо обладала женским шармом и притягивала к себе взгляды окружающих. У неё была длинная шея, придававшая ей грацию, да и вся фигура девушки отличалась лёгкостью и изяществом. Её шелковистые светлые волосы спадали ниже плеч, а серо-зелёные миндалевидные глаза под красиво вскинутыми бровями смотрели с чуть заметной лукавинкой.

Шон был стройным блондином спортивного телосложения, отчего его голова казалась непропорционально маленькой на фоне широких плеч. Он не обладал выдающейся внешностью: глубоко посаженные серые глаза, узкий заострённый нос, резко выделяющиеся скулы. Однако доброжелательная улыбка оживляла лицо мужчины и придавала ему приятное выражение.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – проговорил инспектор. – Из книги регистрации гостей мы знаем, что вы приехали в «Трэвэлерс Рефьюдж» шестого августа, в двенадцать часов.

– Да, именно так, – сказал Шон. – Мы начали с достопримечательностей Девоншира, в котором живём, затем самостоятельно побывали в Эдинбурге и Глазго, а закончить поездку решили организованным туром по замкам Абердиншира. Кстати, это наше свадебное путешествие! К сожалению, получилось так, что мы отправились в него только сейчас, хотя женаты уже больше четырёх месяцев.

При этих словах он с ласковой улыбкой посмотрел на жену.

– Поздравляю, – сердечно сказал Райли. – До того, как группа в сопровождении Эндрю Моргана прибыла в пансион, вы уже были здесь какое-то время. Скажите, пожалуйста, вы общались с мистером Форестером?

– Да, мы общались и с ним, и с его женой.

– Позвольте поинтересоваться, о чём вы беседовали?

– Да ни о чём конкретном. Мы с Джойс хотели прогуляться вдоль побережья и спросили у мистера Форестера, как удобнее к нему выйти. Он объяснил нам дорогу и заговорил о море. Сказал, что в молодости плавал матросом на разных судах.

– Он спросил, запланирована ли в нашем туре экскурсия по Абердину, – добавила Джойс. – Советовал обязательно посмотреть средневековую часть города с постройками пятнадцатого века. А ещё он сказал, что в Абердине необыкновенно красивый пляж и что мы обязательно должны на нём побывать.

– Вчера вечером, – снова заговорил Шон, – я заглянул на пару минут к мистеру Форестеру в кабинет. Я хотел узнать, можно ли взять журналы в комнату. Он любезно сказал, что здесь всё – для удобства гостей и что, конечно же, мы можем брать с собой книги и журналы.

– В какое время вы зашли к нему? Сразу после того, как покинули гостиную?

– Да, сразу же. На настольных часах мистера Форестера было без пяти десять. А потом мы с Джойс поднялись в свою комнату.

– Как выглядел Брайан Форестер? Был ли он чем-то взволнован?

– Нет, во всяком случае, я этого не заметил.

– Не довелось ли вам стать случайными свидетелями какого-либо конфликта, вспыхнувшего в пансионе?

– Нет, наоборот: в нашем присутствии все вели себя вполне благопристойно.

– За исключением Харперов, – напомнила мужу Джойс. – Когда мы приехали, они уже были здесь. Джеймс Харпер в холле что-то сердито выговаривал мистеру Форестеру, а его жена Эмили поддакивала ему.

– Этот эпизод не перерос в ссору между ними? – заинтересованно спросил инспектор.

– Нет, при нас – нет. К тому же, мы находились в пансионе не весь день: были в саду, ходили на прогулку к морю.

– Не привлекли ли ваше внимание этой ночью какие-либо звуки?

Шон отрицательно покачал головой и ответил:

– Мы не спали примерно до часа ночи, и всё это время в пансионе было тихо. Во всяком случае, мы не слышали ни шагов, ни голосов.

– Ну что же, благодарю вас за то, что ответили на наши вопросы.

– Да, собственно, не за что, – ответил Шон, и, взявшись за руки, Ламбертсы поспешили к двери.

«Как всё же прекрасна молодость с её беспричинным счастьем и беззаботностью!» – подумал Райли, посмотрев им в след. Он собрался было произнести это вслух, но тут же осёкся: Мэтью Невилл был не старше Ламбертсов, а потому в силу возраста не смог бы понять его искреннего восхищения той порой, которую поэтически часто называют весной жизни.

Вслед за Ламбертсами в гостиную вошёл Альберт Коннорс. Он сел на диван, изящно закинул ногу на ногу и посмотрел на собеседников умными проницательными глазами. Собранный, уверенный в себе, со смоляной бородкой-эспаньолкой, он чем-то напоминал испанского конкистадора²⁷.

– Мистер Коннорс, вы заселились в пансион позавчера в три часа дня. Нам хотелось бы знать, приходилось ли вам общаться с мистером Форестером за время вашего пребывания здесь?

– Да, приходилось, – ответил Альберт, ожидая следующего вопроса инспектора.

– Извините за любопытство, о чём вы беседовали?

– Прежде, чем я отвечу на ваш вопрос, позвольте сделать кое-какие разъяснения. Я приехал в Эдинбург на «Летучем шотландце» утром, но в пансион не поспешил. Дело в том, что я держу магазин антиквариата в лондонском Мейфэре²⁸, и знакомство с местными магазинами такого же направления было одной из целей моей туристической поездки в Шотландию. Поэтому я гулял по городу и рассматривал товары в местных антикварных лавках. На эту тему я и беседовал с Брайаном Форестером.

– Он тоже разбирался в антиквариате?

– Не совсем так, но он дал мне пару дельных советов. Я присматривал викторианские подсвечники, шкатулки, портбукеты²⁹, ножи для разрезания конвертов и прочие аксессуары. Словом, всё то, что я мог бы привезти отсюда для своего лондонского магазина. Так вот, Брайан посоветовал мне одно местечко в Абердине. Кстати, сегодня мы должны были отправиться на обзорную экскурсию по этому городу, но из-за чудовищного происшествия в пансионе поездка была отменена.

– Я думаю, вы там ещё побываете, – вселил надежду в Коннорса Райли. – Позвольте мне вернуться к Форестеру. Не заметили ли вы в его поведении что-нибудь странное, что насторожило бы вас?

Альберт внимательно выслушал инспектора и после короткой паузы ответил:

– Нет, ничего необычного в поведении Форестера я не заметил. Но… я стал невольным свидетелем одного любопытного эпизода. Правда, он не имеет отношения к Брайану, поэтому я даже не знаю, стоит ли о нём рассказывать.

– Обязательно расскажите. Произошло убийство, поэтому любая мелочь может оказаться важной.

– Я спускался по лестнице и случайно услышал голоса в холле – мужской и женский. Мужчина произнёс: «Посмотрю, как ты будешь себя вести, когда я стану совладельцем «Трэвэлерс Рефьюдж». А женщина со смешком ответила: «С каких пор ты вбил себе в голову этот бред?!» Тут появился я, и разговор сразу же оборвался. Внизу я увидел горничную Дорис и незнакомого мне парня. Позже в гостиной, когда она подавала чай, я поинтересовался, кто это увивается вокруг неё. Девушка ответила, что его зовут Крисом, и он в пансионе кем-то вроде посыльного. Сказала, что пытается набить себе цену и несёт чушь, что скоро ему якобы будет принадлежать часть пансиона, а в будущем и весь «Трэвэлерс Рефьюдж».

– Это очень даже интересно, – заметил инспектор. – Значит, это было позавчера?

– Да, накануне нашей первой экскурсии.

Инспектор задал антиквару свой последний вопрос:

– Не раздавались ли в пансионе прошедшей ночью какие-либо звуки – шаги, голоса, стуки?

– К счастью, бессонницей я не страдаю, поэтому никаких звуков не слышал, – ответил Коннорс и продемонстрировал полицейским свою белозубую улыбку.

– Благодарю вас за беседу, – закончил разговор Райли, и Альберт покинул гостиную.

Когда инспектор и сержант остались наедине, Майкл сказал:

– Ну что ж, теперь осталось поговорить с теми, кто заселился сюда группой позавчера вечером. Кстати, я был одним из них.

Казалось, что Невилл впервые за всё время вспомнил о цели пребывания здесь инспектора.

– Мне жаль, что вы пропустили сегодняшнюю экскурсию, – с чувством собственной вины произнёс он.

– Думаю, вас несколько утешит то, что завтра я снова стану туристом и с удовольствием поеду с группой осматривать очередной замок.

– О, я рад, что вы развеетесь от всего этого! Только… Вы не поможете мне наметить план действий на завтра?

– Не беспокойтесь, Мэтью, – успокоил сержанта Райли, – мы обязательно с вами это обсудим. А что касается завтрашней поездки, вы не должны забывать, что, вероятнее всего, убийца – один из подопечных Эндрю Моргана. Думаю, что моё присутствие будет его напрягать, а, возможно, даже заставит нервничать. Поэтому я буду не только получать удовольствие от экскурсии, но и внимательно следить за группой. А сейчас продолжим беседовать с гостями пансиона, а то они уже заждались в холле.

Следующими в гостиную вошли Роберт и Тельма Чендлер. Когда они устроились на диване, Райли задал им свой первый вопрос:

– Скажите, пожалуйста, довелось ли вам общаться с мистером Форестером в течение того времени, что вы находитесь здесь?

Чендлер снял очки и начал тщательно протирать их платком, извлечённым из кармана. Это действие давно уже превратилось у него в привычку, и он повторял его совершенно непроизвольно.

– В день, когда наша группа заселилась в пансион, мы очень устали в дороге и после ужина не выходили из своей комнаты, – ответил Роберт, протерев очки. – А вот вчера я беседовал с Форестером в его кабинете.

– Если не секрет, – спросил инспектор, – о чём вы с ним говорили?

– Да какой же тут секрет? – произнёс Чендлер. – После посещения крепости Данноттар я вспомнил о седьмом томе «Британской энциклопедии»³⁰ – когда-то я брал его в библиотеке нашего Даремского университета. В нём есть замечательная статья об Оливере Кромвеле и его эпохе, и мне захотелось перечитать её. Я спросил у Форестера насчёт энциклопедии, но он сказал, что, в основном, держит в библиотеке пансиона литературу развлекательного характера. Впрочем, я и не надеялся на положительный ответ – энциклопедия весьма редкая.

– Вы не заметили, был ли Форестер чем-то озабочен, когда разговаривал с вами?

– Озабочен? Нет, определённо нет.

– Тогда наш последний вопрос. Не слышали ли вы вчера ночью шаги, голоса, скрежет?

– О, признаться, я так крепко спал, что абсолютно ничего не слышал!

– А вы? – обратился инспектор к Тельме.

– Я? Я тоже спала до самого утра.

Тельму нельзя было назвать красавицей, но она обладала весьма приятной внешностью: здоровая кожа, высокий лоб, красивой формы брови, придающие особое выражение её карим глазам.

– Что ж, не смею вас больше задерживать, – вежливо сказал Райли.

– Как жаль, что такая замечательная поездка омрачена этим жутким происшествием! – не то инспектору, не то самому себе сказал Роберт, вставая с дивана.

Вошедшая следом за Чендлерами Синтия Эйлинг выглядела экстравагантно на фоне других постояльцев. Это была стройная женщина лет тридцати пяти, с густой копной рыжеватых волос, собранных на голове в художественном беспорядке. Она носила одежду броских цветов, крупные украшения и чрезмерно увлекалась косметикой, отчего её макияж больше походил на театральный грим. Он придавал Синтии определённую эффектность, но за обильными слоями пудры и яркой помадой было трудно рассмотреть её природные черты лица.

Ничего интересного женщина полицейским не поведала: с хозяином пансиона она лично не общалась, свидетелем какой-либо стычки или ссоры не была, никаких звуков прошлой ночью не слышала.

Терри Глейзер был последним из приглашённых на беседу постояльцев. Когда он расположился в кресле напротив Райли, инспектор обратил внимание на фотоаппарат, который висел у него на шее. Он непроизвольно спросил:

– Вы всегда берёте с собой камеру?

Терри сразу же оживился.

– Да, камера всегда при мне! Никогда не знаешь, что может попасть тебе на глаза, вот и ношу её с собой на всякий случай.

– Понятно, чтобы, как говорится, всегда быть во всеоружии.

– Именно! Лучше и не скажешь.

– Мистер Глейзер, вам доводилось общаться с Брайаном Форестером за то недолгое время, что вы находитесь в пансионе?

– Да, у меня, собственно, на это и времени не было, разве только вчера вечером. Я ненадолго заходил к нему в кабинет.

– Не скажете, зачем?

– Почему бы нет? В Стоунхейвене я заснял почти всю плёнку, осталось лишь несколько кадров. Вот мне и нужно было её проявить. Я спросил у Форестера, есть ли у них при пансионе посыльный, который мог бы отдать плёнку на проявку в фотоателье Абердина. Понимаете, мне не терпелось поскорее увидеть…

Райли вежливо перебил Терри:

– Извините, но нам хотелось бы знать, что вам ответил Форестер.

– Он сказал, что подобные услуги для постояльцев здесь выполняет некий Крис и пообещал передать ему мою плёнку.

– То есть, вы оставили плёнку Брайану?

– Совершенно верно.

– А он не сказал, когда увидит Криса?

– Нет, но я понял, что он собирался сделать это сегодня утром.

– Скажите, пожалуйста, не слышали ли вы этой ночью каких-либо звуков?

– Нет, но мне кажется, что здесь просто невозможно что-либо услышать: у этого дома толстые стены и двери.

– Спасибо за уделённое нам время, это всё.

Глейзер поднялся, сделал несколько шагов по направлению к двери, но затем остановился и спросил:

– Извините, но мне хотелось бы знать, к кому я могу обратиться насчёт своей плёнки? После случившегося я не осмелился подойти к миссис Форестер, но я разговаривал с Дженнифер. Кажется, она здесь за помощницу хозяйки пансиона.

– И что вам сказала Дженнифер?

– Оказывается, Крис её племянник. Она спросила у него насчёт плёнки, и он ответил, что Форестер ничего ему не передавал. Так что мне теперь делать? – повторил Терри свой вопрос.

– Поверьте, мне бы очень хотелось вам помочь, но я так же, как и вы, ничего не знаю о плёнке. Если нам удастся что-нибудь выяснить, мы сразу же вам сообщим.

– Спасибо, буду надеяться, – произнёс Глейзер и вышел.

Воспользовавшись небольшой передышкой, Невилл позвонил в полицейское управление и поинтересовался результатами дактилоскопии. Ему ответили, что в кабинете Форестера были обнаружены по большей части его отпечатки пальцев, и лишь на пишущей машинке и настольных часах имелись отпечатки Криса Вуда.

– Ну что, сержант, подведём итоги? – обратился Райли к молодому коллеге.

– Думаю, что в целом мы узнали не так уж и много, – несколько разочарованно протянул Мэтью.

– Пожалуй, возражать не стану. И всё же, что из всего услышанного мы должны взять на заметку?

Сержант с видом студента на экзамене начал сверяться со своими записями. Чувствовалось, что ему очень хочется внести свой вклад в расследование преступления. Он бойко заговорил:

– Прежде всего, мы должны иметь ввиду, что дольше всех с убитым был знаком Эндрю Морган. Он сказал, что останавливался в «Трэвэлерс Рефьюдж» больше десяти раз, а этого вполне достаточно для того, чтобы у него мог возникнуть мотив убийства.

Интересной информацией поделился Альберт Коннорс. Он невольно услышал отрывок разговора между горничной Дорис Хейли и Крисом Вудом, который работает здесь. Парень сказал девушке, что скоро станет совладельцем пансиона.

И Невилл снова стал листать свой блокнот. – Так… Вот ещё… Джойс Ламбертс упомянула, что Джеймс Харпер о чём-то сердито разговаривал с Форестером. Кажется, это всё.

– Вы молодец, сержант, – одобрил Невилла инспектор, – ничего не упустили. Хочу только добавить ещё одну деталь. Терри Глейзер сказал нам, что вчера вечером отдал отснятую плёнку хозяину пансиона. Но вот что странно: никакой фотоплёнки в кабинете Форестера мы не нашли!

– Да, действительно… – растерянно произнёс Мэтью, явно смущённый тем, что упустил такую важную деталь.

– Ничего, скоро мы побеседуем с работниками пансиона, и я уверен, что-нибудь прояснится.

В эту минуту дверь открылась, и в проёме показалась голова Дженнифер.

– Миссис Форестер просила передать, что ждёт вас наверху.

Глава 4

Форестеры занимали две смежные комнаты в конце коридора: одна из них – проходная – выполняла роль гостиной, другая была спальней.

Тяжёлые светло-кремовые шторы на окнах были раздвинуты лишь наполовину, и от этого в комнате царил полумрак. Милдред сидела в большом кожаном кресле рядом с камином. Она по-прежнему выглядела усталой, но её взгляд был более сосредоточенным, чем утром.

– Вы спрашивали меня насчёт кабинета мужа, – проговорила женщина. – Там уже прибрали, так что вы можете им пользоваться.

Затем после небольшой паузы она продолжила:

– Я позвонила нашему адвокату, мистеру Бенкли. Он будет здесь завтра после пяти часов. Однако я должна сказать вам кое-что до его приезда. Во время нашей утренней беседы я упустила одну деталь. Возможно, из-за того, что была сама не своя. Дело в том, что… Крис – внебрачный сын моего мужа. Брайан был знаком с его матерью, Этель, задолго до нашей женитьбы. Тогда они оба проживали в Абердине, но их отношения быстро разладились, и они расстались ещё до рождения мальчика. Этель не сказала Брайану о том, что у неё будет ребёнок, и переехала в деревню к сестре Дженнифер. Вскоре после рождения сына она вышла замуж, и мальчика воспитывал отчим: он и дал ему свою фамилию Вуд. Отчим умер, когда Крис был подростком. По стечению обстоятельств, дом, доставшийся мужу по наследству, находился на окраине той самой деревни, гдепроживала Этель с Крисом и её сестра Дженнифер. Когда мы перебрались в него, Брайан узнал о сыне. Ему было тогда тридцать пять лет, а Крису – двенадцать. Вскоре мы наняли на работу миссис Коутс, и Крис часто прибегал к ней в пансион. Своих детей у нас с мужем нет, и я привязалась к ребёнку. Вот тогда-то Брайан и рассказал мне правду. Он чувствовал свою вину перед мальчиком и старался хоть как-то её загладить. Брайан решил, что, когда Крису исполнится двадцать пять лет, он сделает его совладельцем пансиона с долей в двадцать процентов. На всякий случай он включил это условие в завещание, хотя я в любом случае выполнила бы волю мужа. В завещании также есть ещё одно условие: после моей смерти «Трэвэлерс Рефьюдж» полностью переходит к Крису.

Милдред замолчала и глубоко вздохнула.

– Скажите, пожалуйста, когда ваш муж составил это завещание? – поинтересовался Райли.

– Два года назад.

– А Крис знает о том, что мистер Форестер был его отцом?

– Да, знает. Муж рассказал ему об этом примерно в то же время.

– Как парень отнёсся к его признанию?

– Крис выслушал Брайана сдержанно. Не могу сказать, что после этого их отношения хоть как-то изменились. Я не знаю, что делалось у Криса в душе, но внешне он вёл себя, как обычно.

– Известно ли Крису о завещании?

– К сожалению, известно. Однажды Дженнифер заговорила с Брайаном о будущем своего племянника, и муж рассказал ей о своих планах в отношении сына и о завещании. Однако он попросил, чтобы Дженнифер и Этель пока держали эту информацию в тайне от парня. Тем не менее, пару месяцев назад Дженнифер всё же проговорилась Крису о намерениях Брайана. Муж рассердился на неё, но совсем ненадолго: он был очень отходчивым человеком.

– Вы сказали, что Крису, к сожалению, известно о завещании. Почему «к сожалению»?

– Да в общем-то, ничего страшного в этом нет. Видите ли, в последнее время Крис, как и многие молодые люди, пытается самоутвердиться, вырваться из-под опеки матери и тёти. Только вот самостоятельность он понимает не совсем так, как надо. Он противопоставляет себя другим, заводит сомнительные знакомства.

– Он дружит с кем-то из местных?

– Если бы! Как вы знаете, Крис часто ездит в Абердин с различными поручениями, и не так давно у него появились там дружки. Я не хочу сказать о них ничего плохого: просто типичные городские щёголи. Но Крис начал чаще обычного наведываться в Абердин и поздно возвращаться домой: кино, концерты, танцевальные залы и всё такое. Мы с Дженнифер думаем, что, возможно, парню вскружила голову мысль о скором улучшении его финансового положения. Так или иначе, но лучше было бы ему об этом не знать. Ну вот, теперь я рассказала вам всё, – и, обратившись к Невиллу, Милдред произнесла: – Сержант, в пансионе имеется несколько свободных комнат. Если хотите, вы можете занять любую из них на время расследования. Обратитесь к горничной, и она вас проводит.

Невилл от неожиданности растерялся, но тут же обрадованно произнёс:

– О, благодарю вас, это, действительно, было бы очень удобно!

В дверь постучали, и на пороге появилась горничная Дорис Хейли с подносом в руках.

– Ваш чай, миссис Форестер – приятным голосом сказала девушка.

– Не желаете присоединиться? – обратилась хозяйка к полицейским.

– Спасибо, но в холле нас уже ждёт персонал вашего пансионата. Благодарим за беседу.

Мужчины спустились вниз и расположились в кабинете мистера Форестера. Проходя по холлу, они увидели небольшую группу людей, в молчании ожидающих приглашения на беседу.

Первой перед детективами предстала кухарка Дженнифер Коутс. Она стояла у порога и переминалась с ноги на ногу. Инспектор пригласил её присесть на небольшой диван у стены. Женщина прошла вперёд, но садиться отказалась.

– Постою, – в своей обычной грубоватой манере сказала она.

– Хорошо, как вам удобнее. Миссис Коутс, вчера вы весь день были в пансионе. Не заметили ли вы чего-нибудь необычного в поведении Брайана Форестера?

– Нет, ничего, – сказала женщина, энергично замотав головой. – Он почти весь день работал в своём кабинете, а ближе к вечеру сел за стойку в холле. Когда постояльцы вернулись с экскурсии, мистер Форестер сказал мне, что они будут ужинать в восемь часов. К половине восьмого я приготовила еду и сразу после этого ушла домой.

– Не заходил ли к нему в пансион кто-либо из его знакомых? Возможно, он куда-то отлучался?

– В моём присутствии никто сюда не заходил, и мистер Форестер всё время был здесь.

– Не довелось ли вам стать свидетелем телефонного разговора, который чем-то бы насторожил вас?

– Никаких подозрительных звонков не было. Да и зачем бы стал мистер Форестер вести секретные разговоры при мне? На то у него и был вот этот самый кабинет. А дверь здесь такая, что, если и захочешь, ничего не услышишь.

– Миссис Коутс, мы знаем, что в пансионе к вам относятся с большим доверием. Возможно, вы знаете что-то о недоброжелателях вашего хозяина?

– Не знаю я никаких недоброжелателей. И вообще, я не имею привычки совать нос в чужие дела, оттого и проработала здесь так долго.

– Что ж, это всё, спасибо.

Женщина вышла, ворча что-то себе под нос. Следом за ней вошла горничная Берта Фейн. Это была женщина лет сорока с небольшим. Ширококостная, чуть полноватая, она казалась неловкой и неповоротливой. Её тёмные волосы были аккуратно зачёсаны назад, а светло-карие глаза смотрели немного испуганно. В общем-то, ничем особенным внешность Берты не отличалась.

Инспектор предложил женщине присесть и задал свой первый вопрос:

– Насколько я знаю, вчера вы весь день находились в пансионе.

– Да. Вчера был мой рабочий день.

– Скажите, пожалуйста, как вёл себя мистер Форестер? Заметили ли вы что-либо необычное в его поведении?

Берта пожала плечами, и это послужило самым что ни на есть красноречивым ответом.

– Да вроде всё было как обычно, – наконец ответила женщина.

– Не навещал ли его кто-нибудь в этот день? Возможно, мистер Форестер выходил куда-то по делам?

Берта снова пожала плечами.

– Да я и видела-то его лишь мельком.

– А когда вы ушли домой?

– Домой я вернулась чуть позже десяти вечера. Дженнифер приготовила ужин, и в восемь часов мы с Дорис накрыли стол для наших гостей. Когда леди и джентльмены поужинали, мы помыли посуду, и я пошла домой.

– Благодарим вас за уделённое время, вы можете быть свободны.

Следом за Бертой Фейн была приглашена другая горничная, Дорис Хейли. В отличие от Берты, выглядела она весьма привлекательно: стройная фигура, большие карие глаза, пухлые, чётко очерченные губы.

Девушка присела на край дивана и в ожидании вопроса смотрела на Райли широко распахнутыми глазами.

– Мисс Хейли, возможно, вчера или в предыдущие дни вы заметили что-нибудь странное в поведении мистера Форестера?

– Странное? Что вы имеете ввиду? – с наигранным непониманием спросила девушка.

– Например, сильное волнение, тревогу, беспокойство.

– Нет, ничего такого я не припомню.

– Не довелось ли вам стать свидетелем каких-либо неожиданных визитов незнакомцев, телефонных разговоров на повышенных тонах, стычек с кем-либо?

Дорис слегка подалась вперёд.

– Визитов незнакомцев? Стычек? – с любопытством переспросила она.

И в этом любопытстве инспектор снова заметил наигранность так же, как заметил внезапно изменившуюся тональность голоса девушки. Она, несомненно, кокетничала, и Райли понял, что это не относилось конкретно к нему – это был стиль её общения, и она следовала ему совершенно бессознательно. Он вспомнил секундную заминку миссис Форестер, когда он спросил её о второй горничной. Случайность? Возможно, но вполне может быть, и нет.

Тем временем Дорис ответила на вопрос инспектора:

– Нет, я не была свидетелем ничего такого.

– Вы не скажете нам, как к вам относится Крис Вуд?

– Крис? К-ко мне? – растерянно переспросила девушка. – Вам рассказал об ухаживаниях Криса Альберт?

Инспектора весьма удивило то, что она назвала Коннорса по имени. Дорис продолжила:

– Крис в последнее время вертится возле меня, оказывает мне знаки внимания.

– То есть, вы ему нравитесь?

– Говорит, что влюблён в меня.

– А что ещё говорит?

– Ну, не буду же я вам пересказывать все его комплименты в мой адрес! – несколько заносчиво ответила девушка. – Крис сказал, что скоро ему будет принадлежать доля владения пансионом, и у него появятся деньги.

– И как вы к этому отнеслись?

– Как отнеслась? Да никак. Мне нет никакого дела ни до Криса, ни до его денег. И потом, я не очень-то ему поверила.

– Крис сообщал вам какие-либо подробности такого счастливого поворота судьбы?

– Нет. А сама я спрашивать не стала.

Вдруг Райли неожиданно спросил:

– А как долго вы знакомы с Альбертом Коннорсом?

Его план сработал: он увидел, что Дорис растерялась, и с её лица сразу же исчезло кокетство.

– С К-Коннорсом?

Девушка явно обдумывала, говорить или не говорить. Она смотрела на инспектора удивлёнными глазами, но теперь уже это было искреннее удивление, без доли притворства. Видимо, Дорис пыталась понять, почему ей задали этот вопрос.

– Года полтора назад я уехала в Лондон, хотела найти там работу. Устроилась в магазине, но денег не хватало. Из дома я захватила несколько семейных реликвий: старинную шкатулку, серебряный портсигар и другие мелкие вещицы. Мама сказала, что за них можно будет получить у антиквара неплохие деньги. Вот я и зашла в первый попавшийся антикварный магазин. Там и познакомилась с Альбертом Коннорсом.

– Он купил ваш антиквариат?

– Да, купил.

– А после этого вы виделись с ним?

Дорис немного замялась и нехотя сказала:

– Да, мы поддерживали отношения какое-то время, а потом я вернулась домой.

– Не пожилось в столице?

Дорис пожала плечами и ответила:

– Можете считать, что не пожилось.

– Что ж, это всё, вы можете идти.

После мисс Хейли в кабинет вошёл Крис Вуд, светловолосый высокий парень. Несмотря на худобу, в его движениях чувствовалась сила и проворность. У Криса были большие серые глаза, которые выделялись на его бледном миниатюрном лице с тонкими чертами.

На минуту инспектору показалось, что он где-то уже видел этого парня, но он не мог вспомнить, где и когда.

Вуд смотрел зорко и настороженно, то и дело приглаживая рукой жёсткие непослушные волосы.

– У нас к вам всего несколько вопросов, – произнёс Райли.

Крис кивнул головой.

– Насколько нам известно, вы бываете в «Трэвэлерс Рефьюдж» не каждый день, верно?

– Верно. Я выполняю здесь различную работу, и когда она есть, хозяева заранее говорят мне, что я им понадоблюсь.

– Каким образом они связываются с вами?

– Через мою тётю, миссис Коутс, она работает здесь кухаркой, либо звонят мне – у нас в доме есть телефон. Иногда бывает, что меня просят о чём-либо постояльцы.

– Например?

– Ну, телеграмму отправить или купить чего-нибудь в городе. Тогда я сажусь на свой велосипед и еду в Абердин.

– Скажите, пожалуйста, когда вы в последний раз видели мистера Форестера?

– Так. Сегодня у нас вторник, значит, я видел его позавчера, в воскресенье.

– Вы приходили в пансион, чтобы выполнить какую-то работу?

– Да. Я должен был навести порядок в гараже.

– За время, что вы были здесь, не случилось ли что-нибудь странное или необычное? Возможно, к мистеру Форестеру заходил гость, который чем-то обратил на себя ваше внимание, или произошла ссора, в которой участвовал Брайан?

– Н-нет, ничего такого при мне не было.

– Мистер Форестер не звонил вам вчера насчёт фотоплёнки одного из постояльцев? Её нужно было отдать на проявку как можно скорее.

Отрицательно помотав головой, Крис ответил:

– Нет, не звонил.

– Вы испытывали привязанность к своему хозяину?

Видимо, вопрос оказался неожиданным для Криса. Он резко взглянул на инспектора своими серыми глазами, а затем опустил голову.

– Да, я ему за многое благодарен. Мистер Форестер очень хорошо относился ко мне.

Райли вдруг вспомнил, где он видел Вуда: Крис был запечатлён вместе с Брайаном на одной из фотографий, стоящих на полке в кабинете. Находящихся в кабинете

– Что ж, спасибо. Пока всё, вы можете быть свободны.

Инспектору показалось, что парень покинул кабинет с явным чувством облегчения. Впрочем, его многолетний опыт свидетельствовал о том, что общение с полицейскими мало кому доставляет удовольствие.

Оставшись наедине с сержантом, Райли обратился к нему:

– Ну, вот, мы и поговорили со всеми работниками «Трэвэлерс Рефьюдж». Давайте теперь обобщим полученную информацию.

Невилл начал листать свой блокнот.

– Вот… где-то здесь у меня записано… Дорис Хейли призналась, что Крис Вуд к ней неравнодушен и что он хвастался ей улучшением своего финансового положения в ближайшем будущем.

– А как вам факт знакомства Дорис Хейли с Коннорсом? Альберт и словом не обмолвился об этом, когда рассказывал об услышанном разговоре девушки с Крисом. Однако Дорис проговорилась – она назвала Коннорса по имени.

– А я, признаться, не обратил на это внимания, – искренне сказал Мэтью.

Райли продолжал:

– Я думаю, что двух дней слишком мало для завязывания приятельских отношений между людьми. Хотя, возможно, Дорис относится к той категории девушек, которые позволяют себе неуместную фамильярность даже с теми, кого едва знают. Вот я решил выяснить, были ли знакомы эти двое до встречи в пансионе. Что у нас есть ещё?

Сержант снова углубился в свой блокнот и, найдя нужную запись, снова заговорил:

– Мы также узнали о завещании мистера Форестера. Однако, поскольку Крис Вуд получил бы свою долю владения пансионом как при жизни Брайана, так и в случае его смерти, корыстного мотива у него не было. Следовательно, не было корыстного мотива и у его тёти, и у миссис Форестер.

– Ну, думаю, это не совсем так, – не согласился с Невиллом инспектор.

– Но… тогда что вы имеете в виду? – спросил его несколько сбитый с толку Мэтью.

– Единственный фигурант, у которого действительно не было корыстного мотива, это миссис Форестер. Как мы знаем, она ничего не получает от смерти мужа. Так что в отношении неё я с вами абсолютно согласен. Что же касается Вуда и его тёти… Мы знаем, что по исполнении двадцати пяти лет Крис станет совладельцем пансиона. Так решил Форестер, и, хотя умирать он вовсе не собирался, всё же на всякий случай поставил это условие в завещании. Из вышесказанного следует, что для Криса Вуда смерть его отца не имела смысла: через три года он так или иначе получил бы свою долю владения. Соответственно, смерть Брайана никакой выгоды не приносила и Дженнифер, поскольку её племянник в любом случае не будет обижен. Однако здесь есть один нюанс. Три года – срок не малый: за это время Крис мог чем-то не угодить Форестеру и впасть к нему в немилость. Да и вообще, вдруг в последний момент Брайан передумал бы и изменил своё решение? И лишь смерть Форестера давала гарантию того, что теперь все условия завещания останутся в силе. Вот тут и мог появиться корыстный мотив у Криса и его тёти. А если принять во внимание, что, по словам миссис Форестер, Брайан посвятил Дженнифер в свой план относительно сына примерно два месяца назад, время убийства наводит на размышления.

– Да, действительно, – задумчиво произнёс сержант. – А тут ещё Крис увлёкся Дорис, и это тоже могло подтолкнуть его на преступление, ведь материальное положение мужчины важно для женщины.

– Согласен. Однако должен сказать, что пока нам ещё не известен истинный мотив преступления, а значит, мы не можем выдвинуть версию убийства.

Инспектор тепло посмотрел на Мэтью и продолжил:

– Знаете, сержант, в детстве я, как и многие мои сверстники, буквально зачитывался детективами, особенно рассказами о Шерлоке Холмсе. Должен сказать, что хотя Конан Дойл и был врачом по профессии, он вложил в уста своего героя много метких высказываний, которыми вполне можно руководствоваться в реальной сыскной деятельности. Так вот, одно из таких высказываний гласит, что строить предположения, не зная всех обстоятельств дела – крупнейшая ошибка. Это может повлиять на дальнейший ход рассуждений. Поэтому всё сказанное сейчас о Крисе и Дженнифер – это лишь наши предположения, не более того. Так или иначе, но я склонен считать, что преступление совершил кто-то из постояльцев пансиона.

– Почему вы так думаете?

– Видите ли, в арсенале Криса было много других способов устранить Форестера, ведь он в «Трэвэлерс Рефьюдж» свой человек. Он мог подстроить несчастный случай, совершить убийство, когда Форестер находился по делам вне пансиона или придумать что-нибудь ещё. Почему же он среди ночи, рискуя быть замеченным кем-либо из постояльцев, приходит в кабинет Брайана и убивает его? Нет, на такое мог решиться только тот, у кого не было другой возможности.

– А ведь и правда, – сказал Мэтью, и его лицо приняло расстроенный вид. – Я как-то не подумал об этом.

Чувствовалось, что Невилл был недоволен собой. Заметив это, Райли поспешил его ободрить:

– Просто у вас ещё мало опыта, сержант. Я дам вам один простой совет: старайтесь чаще примерять ситуацию на себя. Надо ставить себя на место преступника и представлять, как поступили бы вы. Я не хочу сказать, что этот метод срабатывает безошибочно, ведь многое зависит от криминального таланта преступника, его изобретательности и даже, если хотите, от его интеллекта. И всё же во многих ситуациях такой подход помогает в расследовании.

– Что ж, постараюсь воспользоваться вашим советом, – улыбнувшись, произнёс Невилл.

– Кстати, мы всё ещё не дошли до одной чрезвычайно любопытной детали. Вы не догадываетесь, что я имею ввиду?

– Всё ту же плёнку! – почти сразу ответил сержант. – Крис утверждает, что Форестер не звонил ему насчёт неё.

– Совершенно верно. Однако мы нигде эту плёнку не обнаружили, – продолжил мысль инспектор. – И что-то подсказывает мне, что она определённо играет какую-то роль в этом деле. В любом случае, мы должны держать это в голове.

Ну а сейчас, Мэтью, думаю, пора заняться вашим заселением в пансион.

Глава 5

Утром следующего дня автобус с десятью туристами двигался по направлению к замку Бремар, расположенному на холмистом берегу реки Ди³¹. Слева и справа непрерывно сменяли друг друга захватывающие по красоте пейзажи Шотландского высокогорья. Прильнув к окнам, леди и джентльмены с нескрываемым восторгом любовались изумрудными долинами, лиловыми вересковыми холмами и голубыми озёрами, сверкающими вдали.

Подопечные Моргана находились в хорошем расположении духа: их вчерашнее скверное настроение развеялось без следа. Накануне, пережив стресс от страшной новости, они пребывали в подавленном состоянии. Однако тревога и страх, охватившие их в первое время, сменились любопытством, и преступление, произошедшее у них под боком, вдруг стало казаться им настоящим приключением. Ведь обстоятельства указывали на то, что убийство совершил кто-то из туристической группы! Эта мысль будоражила воображение, интриговала, не выходила из головы: они находятся рядом с преступником, видят его каждый день, общаются с ним! А значит, помимо ярких впечатлений от архитектурных жемчужин Шотландии, их ждут ещё и волнующие переживания от невольного участия в расследовании в качестве свидетелей.

… Автобус остановился недалеко от замка Бремар. Прогулка до него оказалась более, чем приятной: тропинка пролегала через небольшой лесок, и туристы шли под неугомонный щебет птиц и ласкающий слух шелест листвы. То и дело перед ними сплошной пурпурной стеной возникали заросли благоухающих рододендронов, а налетавший ветерок приносил с собой прохладу и аромат летнего разнотравья.

Наконец, впереди показалась возвышающаяся серо-коричневая громада величественного замка, словно сошедшего со страниц старинных легенд. Его мощные стены устремлялись ввысь, а круглые угловые башни, увенчанные прямоугольными зубцами, придавали сооружению романтический и таинственный вид. На расстоянии, позволявшем хорошо рассмотреть фасады Бремара, Эндрю Морган остановил группу.

– Вот мы и на месте, – произнёс он. – Сейчас мы неспеша обойдём вокруг замка, и я познакомлю вас с самыми яркими страницами его истории. Итак, Бремар был построен Джоном Эрскином³² в 1628 году…

И Морган начал свой рассказ о захватывающих событиях далёкого прошлого. Экскурсанты слушали его, затаив дыхание. Эндрю обладал поставленным голосом приятного тембра, а его речь, насыщенная эмоциями, переносила их на несколько столетий назад и помогала прочувствовать историческую обстановку той эпохи.

Когда леди и джентльмены сполна насладились впечатляющим зрелищем экстерьеров замка, гид проводил их внутрь, чтобы осмотреть подземелье и помещения, открытые для посетителей. Везде, где только было можно, Терри Глейзер неутомимо щёлкал затвором своей фотокамеры. Порой он, совершенно игнорируя эффектные с точки зрения остальных экскурсантов виды, снимал то, что им казалось совершенно обыденным. Не удивлялась лишь миссис Эйлинг: она помнила, как Терри говорил, что в фотографии важнее не то, что ты видишь, а как ты это видишь. К тому же, Синтия давно уже поняла, что у Глейзера, как и у любого творческого человека, было своё, особенное видение мира вокруг себя.

… На обратном пути экскурсанты решили немного отдохнуть и расположились на скамейках, предусмотрительно установленных в тени деревьев недалеко от Бремара. После сырых и мрачных внутренних помещений замка они вновь оказались на свежем воздухе и с наслаждением ощутили солнечный свет. Вокруг было тихо и сказочно красиво: лишь в траве раздавались трели насекомых, да где-то впереди пылали яркими красками пышные лесные рододендроны.

Майкл Райли внимательно наблюдал за поведением туристов и не замечал ничего необычного: никто из них не выглядел напряжённым или взволнованным. Всё было, как всегда: выпятив вперёд нижнюю губу, ворчал себе под нос Джеймс Харпер; постукивая пальцем по своей камере, Терри Глейзер расширял познания Синтии Эйлинг в области фотографии; прильнув головами друг к другу, тихонько переговаривались молодожёны Ламбертсы. Роберт Чендлер, уловив удобный момент, задавал Моргану свои бесконечные вопросы.

«Всё как всегда», – снова подумал инспектор, и вдруг какая-то смутная, не оформившаяся мысль промелькнула в его сознании. Однако ему не удалось сосредоточить на ней своё внимание: эта мысль выскользнула из его головы раньше, чем он успел облечь её в слова.

Всю обратную дорогу в автобусе Райли пытался понять, что же на мгновение насторожило его, когда он скользнул взглядом по отдыхающим на скамейках туристам. Ничего конкретного, лишь какая-то неясная полумысль-полуощущение…

За спиной инспектора Тельма Чендлер переговаривалась с Альбертом Коннорсом:

– Самое сильное впечатление на меня произвела легенда о девушке-призраке, обитающей в Бремаре.

– О, мистер Морган умеет завораживающе рассказывать истории! Но вообще-то, прыгнуть вниз с вершины замка из-за того, что жених бросил её перед свадьбой … С моей точки зрения, это просто опрометчивый поступок, – высказал своё мнение Альберт.

– Вы рассуждаете так, потому что вы – мужчина. И потом, не стоит забывать, что это произошло не в наши дни, а несколько столетий назад. Тогда отказ жениха от своей невесты перед самой свадьбой был неизгладимым позором: это воспринималось как трагедия. Так что я нисколько не удивляюсь тому, что отчаявшаяся девушка бросилась вниз с верхнего этажа замка.

«Обычные для туристов разговоры и самое обычное поведение. И всё же… И всё же один из них – убийца» – пронеслось в голове инспектора.

… Когда автобус подъезжал к «Трэвэлерс Рефьюдж», пассажиры из окна увидели выбежавшего ему навстречу Мэтью Невилла. «Что-то случилось», – подумал Райли и не ошибся: за долгие годы работы в полиции у него выработалась острая интуиция. Как только он вышел из автобуса, сержант на ходу начал возбуждённо рассказывать:

– В ваше отсутствие здесь произошла попытка убийства! Дело в том, что вчера вечером кто-то оставил на стойке в холле коробку шоколадных конфет, на которой лежала записка: «Миссис Форестер от благодарных постояльцев». Дорис Хейли увидела её и передала хозяйке. Женщина подумала, что гости пансиона решили таким образом поддержать её, выразить своё сочувствие. Сегодня после ланча миссис Форестер собралась выпить чаю, но когда она открыла коробку, то заметила в ней порошок белого цвета. Это её насторожило, и она внимательно осмотрела все конфеты. Оказалось, что шоколадная оболочка некоторых из них повреждена снизу. Миссис Форестер сразу же обратилась ко мне, и я тщательно проверил содержимое коробки. В ней, действительно, содержалось небольшое количество белого порошка, напоминающего сахар. Также я обнаружил, что целостность трёх конфет была нарушена. Я отвёз коробку в Абердин на экспертизу, и результат уже известен. Коллеги позвонили час назад и сказали, что белый порошок – это мышьяк, им же были начинены три конфеты. К счастью, всё обошлось, но кто-то явно хотел отравить миссис Форестер.

Выслушав взволнованный рассказ сержанта, Райли похвалил его за оперативность и поспешил встретиться с хозяйкой пансиона. Однако прежде он попросил Невилла ещё раз как можно подробнее описать то, что он увидел при осмотре коробки.

Мэтью непонимающе посмотрел на инспектора и повторил свой рассказ:

– Кое-где между конфетами виднелся порошок белого цвета. Такое впечатление, что его просто просыпали по неосторожности. Кроме того, мне бросилось в глаза, что донышко нескольких конфет было деформировано, как будто его для чего-то отделили, а затем снова прилепили на подтаявший шоколад.

– Спасибо, Мэтью, – проговорил Райли, – я услышал то, что мне нужно. А теперь я хотел бы поговорить с миссис Форестер.

И он быстро поднялся вверх по лестнице.

– Входите, пожалуйста, – ответила Милдред на его стук.

Женщина старалась выглядеть спокойной, но инспектор заметил испуг в её глазах.

– Миссис Форестер, – обратился он к ней, – я уже в курсе того, что здесь произошло сегодня. Расскажите, пожалуйста, ещё раз, как выглядела коробка. Имейте ввиду, что мне важна каждая мелочь.

– Это была коробка конфет «Кэдбери Милк Трей»³³. Как только я её открыла, сразу обратила внимание на белый порошок внутри. Сначала я подумала, что это сахар, но потом засомневалась. Я не впервые ем эти конфеты, но никогда с таким не сталкивалась. Я осторожно достала из ячейки самую центральную конфету и увидела, что её донышко немного повреждено. Тогда я проверила одну за другой все конфеты и обнаружила то же самое ещё у нескольких из них. Я рассказала об этом сержанту, и он забрал коробку на экспертизу.

– А где записка, которая была оставлена на коробке?

Милдред взяла со столика небольшой листок бумаги и протянула инспектору.

– Вот она.

– Скажите, вы не узнаёте почерка кого-либо из ваших работников?

Этот вопрос Райли задал, скорее, формально: он знал из опыта, что преступник никогда не оставит такую явную улику.

– Нет, – ответила женщина и подкрепила свой ответ отрицательным движением головы.

– Я могу оставить записку у себя?

– Конечно. Мне она абсолютно не нужна.

– Скажите, вы держите в пансионе пестициды для уничтожения сорняков или грызунов, в состав которых входит мышьяк?

Женщина на секунду задумалась.

– Да, у нас есть средство для уничтожения сорняков, но, честно сказать, я не знаю, содержится ли в нём мышьяк.

– Не подскажете, кто его покупал?

– Раньше я занималась этим сама, потом несколько раз пестициды по моей просьбе покупал наш садовник Джошуа. Но я уже говорила вам, что из-за пристрастия к алкоголю он временами уходит в загул. Поэтому в последний раз я давала поручение купить средство от сорняков Крису.

– Когда это было?

– Примерно в конце июля.

– Совсем недавно. А где хранится это средство?

– В небольшой кладовой внизу, возле двери, ведущей в сад. Там мы держим все строительные инструменты, остатки краски, садовый инвентарь.

– Кладовую всегда запирают?

Милдред на секунду задумалась и затем ответила:

– Вообще, она должна быть заперта, но, по правде говоря, мы никогда не придавали этому большого значения. К счастью, наша прислуга не замечена в воровстве, а гостям вряд ли понадобится то, что хранится в кладовой. Да и постояльцев у нас не бывает много – «Трэвэлерс Рефьюдж» рассчитан, самое большее, на четырнадцать человек.

– Миссис Форестер, нам с сержантом необходимо взглянуть на банку со средством.

– Хорошо, я скажу горничной, она покажет вам кладовую, – и женщина спросила с волнением в голосе: – Инспектор, меня хотели отравить?

– Похоже, что да. Но вы должны успокоиться: мы примем все необходимые меры.

– Спасибо. Кстати, скоро приедет Рой Бенкли, наш адвокат. Он зачитает завещание в гостиной. При этом будут присутствовать только лица, упомянутые в завещании: я и Крис Вуд. Разумеется, вы тоже можете к нам присоединиться.

– Благодарю вас, я непременно это сделаю, – ответил Райли.

Берта проводила детективов в кладовую, которая оказалась не запертой. Чего только не было в этом маленьком помещении: какие-то коробки, банки, бутылки.

– Средство для борьбы с сорняками – здесь, – произнесла женщина и показала рукой на среднюю полку.

– Спасибо, вы можете идти, – сказал ей инспектор.

Когда женщина вышла, он заговорил, как бы рассуждая сам с собой:

– Кладовая не заперта, а значит, сюда мог войти любой. Средство для борьбы с сорняками стоит на виду, на банке указано, что это – яд.

– Необходимо снять с банки отпечатки пальцев, – выпалил Невилл, как будто отвечал хорошо выученный урок.

– Думаю, отпечатков пальцев преступника мы на ней не обнаружим: он либо стёр их, либо действовал в перчатках. Но вы абсолютно правы: мы должны следовать инструкции. Так что вам, сержант, придётся ещё раз съездить в полицейское управление.

Через несколько минут раздавшийся шум ревущего мотоцикла известил инспектора об отъезде Невилла в Абердин.

В ожидании адвоката Райли впервые за три дня, что находился в пансионе, вышел в сад, разбитый позади дома. Здесь было свежо: воздух благоухал чуть сладковатым запахом многочисленных цветов и кустарников. Пройдя вперёд по тенистой дорожке, Райли заметил, что сквозь гравий кое-где пробивались сорняки. От его внимательного взгляда также не ускользнула лужайка с неподстриженным газоном и разросшиеся ветки деревьев. Сад нельзя было назвать запущенным, но было видно, что хозяева уделяют ему куда меньше внимания, чем помещениям внутри пансиона. И Райли вспомнил об упомянутом Милдред садовнике Джошуа, подверженном влиянию зелёного змия. Он понял, что Форестерам просто не хватало рук содержать в идеальном состоянии такой большой сад.

Неожиданно в беседке Майкл увидел Эндрю Моргана с журналом в руках.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – дружелюбно произнёс он, оторвавшись от чтения. – Вся группа, как обычно, отдыхает после экскурсии. А вам, я вижу, не спится средь бела дня. Впрочем, как и мне… У меня из головы не идёт сегодняшнее происшествие. Это просто невероятно – попытка ещё одного убийства! Что вы об этом скажете?

– Только то, что в настоящее время ведётся расследование, – коротко ответил инспектор.

– Я думаю, что сержант слишком молод, чтобы заниматься такими серьёзными делами, поэтому вся надежда на вас.

– Позвольте с вами не согласиться. Видите ли, если всё время быть в стороне от серьёзных дел, то откуда возьмётся опыт? И потом, не стоит недооценивать способности Невилла: он делает всё, что положено в таких случаях. Кстати, позвольте полюбопытствовать, от кого вы узнали о случившемся?

– Да никакого секрета здесь нет. Мне рассказала об этом кухарка Дженнифер, как только мы вернулись с экскурсии.

Их беседа была прервана появлением в саду Тельмы Чендлер, которая неспеша направлялась к беседке.

– Оказывается, не только мы бодрствуем, – весело произнёс Эндрю, когда она приблизилась к мужчинам.

Тельма слабо улыбнулась в ответ, но присаживаться не стала.

– Мистер Райли, не могли бы вы уделить мне немного времени? Мне необходимо кое-что вам рассказать, – обратилась она к инспектору.

– Да, конечно! Думаю, нам лучше пройти внутрь.

– Нет-нет, не стоит – вы можете оставаться в беседке, – сказал Морган и понимающе встал. – А вот мне пора: я что-то засиделся здесь.

Когда Райли и Тельма остались наедине, женщина заговорила виноватым голосом:

– Я знаю, что поступила неправильно, но вчера я не сказала вам одну важную деталь. На ваш вопрос, не слышала ли я в ночь убийства каких-либо звуков, я ответила, что спала до самого утра. На самом деле, это не совсем так. Среди ночи я проснулась. Мне почему-то не спалось, и я подошла к окну – оно расположено чуть левее от входа в «Трэвэлерс Рефьюдж». Света от фонаря, освещавшего подъездную дорожку, было достаточно, чтобы увидеть велосипедиста, который отъезжал от пансиона. Я постояла у окна ещё какое-то время и снова легла в постель.

– Вы разглядели этого человека?

Женщина отрицательно покачала головой.

– Нет, не разглядела. Но это определённо был мужчина.

– А вы не запомнили, в какое время проснулись?

– К сожалению, нет. Для меня это было совсем не важно, поэтому я даже не стала смотреть на часы.

– Позвольте узнать, почему вы не сказали об этом вчера?

Тельма вздохнула и произнесла:

– Я знаю, что виновата и прошу за это прощения. Видите ли, мой муж… Недавно его назначили заведующим кафедрой общей физики в Даремском университете. Он так давно ждал этого повышения… В общем, когда стало известно об убийстве, я подумала, что лучше промолчать. Я побоялась, что это может косвенно навредить Роберту. Мало ли что? Все эти допросы, опознания, подписи в протоколах. К тому же, неизвестно, имеет ли отношение к преступлению то, что я видела.

– Почему же сейчас вы всё-таки решили сказать правду?

– Сегодня стало известно о том, что миссис Форестер пытались отравить. И вот тогда… Мне стало страшно.

– Скажите, от кого вы услышали о сегодняшнем инциденте?

– Да о нём в пансионе уже все знают! Дженнифер рассказала о случившемся мистеру Моргану, а он – нам.

– Что же, благодарю вас за информацию: вы правильно сделали, что пришли ко мне.

Через час вернулся Невилл и сообщил, что на банке с пестицидом отпечатков пальцев обнаружено не было. Эта информация нисколько не удивила инспектора, так как нечто подобное он и предполагал. Со своей стороны, Райли передал сержанту содержание своего разговора с Тельмой Чендлер.

– И что вы думаете насчёт сегодняшней попытки отравления миссис Форестер? – спросил он Мэтью.

Невилл с жаром заговорил:

– И в убийстве, и в попытке отравления я подозреваю Криса Вуда! Если убийство Брайана Форестера ничего ему не давало, то после сегодняшнего инцидента вся картина резко меняется. Смерть Милдред принесла бы Вуду явную выгоду, ведь он становился владельцем «Трэвэлерс Рефьюдж»! Крис единственный из всех, кто заинтересован в смерти миссис Форестер. Вот он и решил не медлить и, коль уж начал, довести дело до конца. К тому же, как вы только что рассказали мне, Тельма Чендлер видела, как в ночь убийства он отъезжал от пансиона на велосипеде.

– Значит, вы считаете, что убийство Форестера и попытка отравления его жены – дело рук Криса Вуда?

– А кого же ещё? Я думаю, надо ещё раз хорошенько его допросить, и он сознается.

Мэтью остановился и посмотрел на инспектора. Что-то подсказывало ему, что он не разделяет его точку зрения. Сержант немного поостыл и спросил уже без прежнего энтузиазма:

– А вы… разве вы думаете по-другому?

– Признаться, да, – ответил инспектор. – Давайте порассуждаем вместе. Начнём с коробки конфет. Что вы сказали мне, когда я попросил вас подробно описать её содержимое? Вы сказали, что сразу же увидели белый порошок и добавили: «Такое впечатление, что его просыпали по неосторожности». Ваши следующие слова: «Мне бросилось в глаза, что донышко трёх конфет было повреждено». Со слов миссис Форестер, она заметила порошок белого цвета, как только открыла коробку. Как и вы, она обнаружила деформацию нижней части нескольких конфет при первом же осмотре. Какой вывод можно сделать из всего этого? Всё было выполнено слишком грубо, как будто целью отравителя было то, чтобы яд в конфетах обнаружили! Следовательно, преступник не задумывал отравление как таковое – ему нужно было лишь бросить подозрение на…

– … Криса Вуда, – несколько смущённо закончил речь инспектора Невилл.

– Именно так. Позвольте мне ещё раз обратиться к моему с детства любимому герою Шерлоку Холмсу. Он говорил, что ничто так не обманчиво, как слишком очевидные факты. Вчера мы с вами предположили, что Крис Вуд и его тётя гипотетически могли пойти на преступление. Например, для того, чтобы исключить изменение условий завещания до достижения Крисом двадцати пяти лет. А вот у кого не было корыстного мотива в этом деле, так это у миссис Форестер. Однако хочу сказать, что сегодняшняя неуклюжая попытка отравления меняет всё местами: она снимает подозрение с Вуда и его тёти и, наоборот, бросает подозрение на Милдред.

– Но почему? – удивлённо вымолвил сержант.

– Почему? Давайте рассуждать. Крис совсем не глупый парень, так почему же он спланировал ещё одно убийство в такое крайне неподходящее время? Идёт расследование, в пансионе находятся полицейские – зачем такая спешка? К тому же, Крис прекрасно понимает, что после отравления хозяйки пансиона он сразу же становится подозреваемым номер один. По этой же самой причине Дженнифер тоже не решилась бы на преступление. Далее, конфеты были начинены мышьяком крайне небрежно. Уверен, что, если Крис или его тётя всё же рискнули устранить миссис Форестер именно сейчас, уж они постарались бы сделать это так, чтобы никто ничего не заметил. Во всяком случае, с первого взгляда. Следовательно, преступник хотел поставить под подозрение Криса Вуда и тем самым навести полицию на ложный след. Вот что было его целью.

– А миссис Форестер? Вы сказали, что попытка второго убийства превращает её в подозреваемую.

– Давайте по-прежнему исходить из того, что миссис Форестер не убивала своего мужа. Но что, если её привязанность к Крису – притворство, и на самом деле она вовсе не хочет, чтобы он стал совладельцем пансиона? В этом случае Милдред могла просто воспользоваться убийством Брайана в своих интересах. Она изобретает хитроумный план – инсценирует попытку отравления и избавляется от Криса, подставив его под обвинение в обоих преступлениях.

– Я не верю в это, – решительно произнёс Невилл.

– И я тоже не верю. Но вы не должны забывать, сержант, что мы с вами пытаемся рассмотреть абсолютно все возможности, даже самые маловероятные. Лично я по-прежнему считаю, что и убийство Форестера, и попытка отравления его жены – дело рук кого-то из постояльцев пансиона. Помните, что нам рассказал Альберт Коннорс? Когда Дорис подавала чай в гостиной, он спросил у девушки, что за парень крутится возле неё. Она назвала его имя и сказала, что он вбил себе в голову, будто скоро станет совладельцем пансиона, а в будущем ему будет принадлежать весь «Трэвэлерс Рефьюдж». В тот момент в гостиной находились почти все постояльцы, и они слышали слова Дорис.

– То есть, кто-то мог воспользоваться этим и навести подозрение на парня?

– Совершенно верно. Всё было рассчитано на то, что миссис Форестер непременно заметит порошок в коробке с конфетами.

– Но ведь Тельма Чендлер видела Криса в ночь убийства! Он же говорил вчера, что ездит в город на велосипеде.

– Ну, во-первых, Тельма не узнала отъезжающего от пансиона мужчину. Во-вторых, она не знает, сколько было времени, когда она его увидела. В-третьих, наличие у человека велосипеда вовсе не доказывает, что это именно он отъезжал от «Трэвэлерс Рефьюдж» в ночь убийства. Так что пока мы не знаем, кто был тем велосипедистом и что он здесь делал. А с Крисом мы сегодня непременно поговорим. Скоро придёт адвокат Форестеров, чтобы зачитать завещание Брайана, и Вуд обязательно будет присутствовать при этом. После оглашения документа у нас будет удобный момент побеседовать с ним.

… Рой Бенкли оказался высоким пожилым человеком со щедро припорошенными сединой волосами. На нём был дорогой костюм тёмного цвета, видимо, специально предназначенный для подчёркивания его статуса в глазах клиентов. Откашлявшись и приняв важный вид, мистер Бенкли обвёл взглядом присутствующих, вскрыл конверт и огласил текст содержавшегося в нём завещания. Собственно, ничего нового для себя Майкл Райли не услышал: адвокат озвучил то, что миссис Форестер сообщила ему ещё вчера.

После знакомства с завещанием Крис Вуд был приглашён для беседы с полицейскими. Он сидел, втянув голову в плечи, и, хотя выглядел испуганным, его взгляд был цепким и внимательным.

Инспектор задал парню вопрос:

– Почему вы не сказали, что были здесь в ночь убийства Брайана Форестера?

Крис удивлённо посмотрел на Райли. С не меньшим удивлением смотрел на него и Невилл, пока до него, наконец, не дошло, что инспектор решил прибегнуть к особой тактике.

– Вас видели из окна, – уточнил Райли.

– Я…, – парень запнулся и нервно провёл рукой по волосам. – Я приехал в пансион сразу после полуночи, и уже через полчаса уехал домой.

– Вы приезжали к Форестеру?

Крис кивнул головой.

– Как вы вошли в пансион? Кто вам открыл дверь?

– Никто. Я взял ключ у тёти Дженнифер.

– А кто закрыл за вами, когда вы уходили?

– Я сам запер дверь.

– А теперь расскажите подробно о вашей встрече с мистером Форестером. Почему вы встречались с ним в столь поздний час?

Крис глубоко вздохнул и заговорил:

– Недели две назад мистер Форестер попросил меня отдать в ремонтную мастерскую его пишущую машинку и настольные часы. Их давно уже починили, но у меня никак не получалось зайти на ними. Несколько дней назад я, наконец-то, забрал машинку и часы из мастерской, но всё не мог вернуть их мистеру Форестеру. Он несколько раз напоминал мне об этом и лично, и через тётю. В тот день я вернулся из Абердина без четверти двенадцать. Мама сказала, что мистер Форестер требует, чтобы я немедленно принёс ему отремонтированные вещи. Он сказал, что не будет спать допоздна. Я сел на велосипед и поехал в «Трэвэлерс Рефьюдж».

– Что было дальше? – спросил Райли после того, как парень замолчал.

– Мистер Форестер был сердит на меня. Он высказал недовольство тем, что я стал часто бывать в городе и поздно возвращаться домой. Думаю, ему об этом тётя Дженнифер рассказала.

Крис снова замолчал.

– Как вы расстались?

– Мистер Форестер сказал, чтобы я ехал домой – уже поздно. Сказал, что сейчас у него много работы, и что он ещё поговорит со мной на эту тему.

– Когда вы вернулись домой?

– В половину первого.

– Почему вы так точно запомнили время?

– Просто мама не спала, ждала меня.Она сразу позвонила тёте Дженнифер, потому что она тоже беспокоилась. Я слышал, как мама сказала ей: «Крис только что вернулся. Это сущее издевательство – на часах половина первого!»

– Во время нашей предыдущей беседы я спрашивал вас, не звонил ли вам мистер Форестер насчёт плёнки, которую нужно было срочно отдать на проявку. Вы ответили отрицательно. Настаиваете ли вы на этом сейчас?

Крис виновато опустил голову и тихо произнёс:

– Я сказал вам неправду. Мистер Форестер дал мне плёнку и попросил поскорее отдать её в фотоателье. А когда я узнал, что его убили, то испугался, что вы станете меня подозревать. Я скрыл, что был здесь и, естественно, промолчал и о плёнке.

– Где она сейчас? – спросил Райли с волнением в голосе. Мысль о том, что парень избавился от неё, не давала ему покоя.

– У меня, – коротко ответил Вуд.

Инспектор облегчённо вздохнул, а Крис продолжил:

– Я не мог отдать плёнку на проявку: как бы я объяснил её нахождение у меня? Ко мне подходил Терри, один из постояльцев, и тоже спрашивал насчёт плёнки. Я ответил, что ничего о ней не знаю. Он сильно расстроился.

– Послушайте, Крис, нам очень нужна плёнка Глейзера. Это срочно. Привезите её и никому об этом не говорите: ни своим родным, ни постояльцам. Терри тоже не должен об этом знать. Договорились?

– Да, конечно, – чуть взбодрившимся голосом ответил Крис. Ему было приятно от мысли, что у него с полицией появился секрет, пусть даже маленький и ничего не значащий.

Следом за парнем в кабинет вошла Дженнифер, и инспектор строго спросил её:

– Миссис Коутс, почему вы скрыли от полиции тот факт, что ваш племянник Крис Вуд был здесь в ночь убийства мистера Форестера?

По выражению лица женщины было видно, что этот вопрос застал её врасплох. Она молчала.

– Так всё же почему? – переспросил Райли.

Видимо, Дженнифер поняла, что отпираться бесполезно.

– Простите меня, бестолковую, – произнесла она голосом, полным раскаяния. – Я не сказала вам об этом, потому что не хотела для племянника неприятностей. Мистер Форестер ещё давно попросил Криса отдать в ремонт пишущую машинку и настольные часы. Он сразу же отвёз их в Абердин, но долго не мог забрать назад: то с друзьями в городе встречался, то ещё что-нибудь. Брайан каждый день спрашивал про машинку: она ему была нужна как воздух, да и часами он очень дорожил – как-никак, от деда достались. А Крис всё тянул и тянул. В тот день Брайан рассердился не на шутку. Он зашёл ко мне на кухню и спросил, почему Крис до сих пор не вернул ему вещи из ремонта.

– Во сколько это было?

– Около семи часов вечера, туристы как раз отдыхали после возвращения. Я позвонила Этель, своей сестре, и сказала, чтобы Крис поторопился и немедленно принёс мистеру Форестеру отремонтированные вещи. Она ответила, что Крис уже забрал их из ремонта, но сейчас его нет дома: он в Абердине и вернётся не раньше одиннадцати часов вечера, а может, и позже. Я зашла в кабинет Брайана и передала ему слова Этель. Спросила, не потерпит ли он до завтра, но он лишь рассердился на мои слова. Сказал, что и без того долго ждал, что сегодня у него полно работы и пишущая машинка будет нужна ему, как никогда. Дальше – больше: он разошёлся и начал мне выговаривать, что в последнее время Крис стал необязательным и что ему это не нравится. Видимо, чтобы проучить парня, Брайан велел привезти машинку и часы сегодня, в любое время. Сказал, что будет работать в кабинете допоздна.

– И во сколько Крис приехал сюда?

– Думаю, уже за полночь.

– А вернулся домой?

– В половину первого.

– Откуда вы это знаете?

– Этель позвонила мне в это время и сказала, что Крис только что вернулся из пансиона. Она возмущалась и говорила, что не было острой необходимости гонять его в такое позднее время, что это могло подождать и до следующего дня. Сказала, что, если Брайан будет и в дальнейшем так издеваться над парнем, он перестанет помогать Форестерам. А когда утром я нашла хозяина мёртвым, то решила не говорить, что Крис виделся с ним ночью.

Женщина выдержала секундную паузу и продолжила со слезами и мольбой в голосе:

– Я уверяю вас, инспектор, Крис – очень добрый, хороший мальчик, и с Форестером он всегда ладил. Это первый случай, когда Брайан вышел из себя. Что же теперь будет?

Райли ответил кратко:

– Если Крис не виновен, ему ничего не грозит. Вы можете идти.

Дженнифер направилась к двери. Вдруг она остановилась и, развернувшись, спросила:

– А откуда вы знаете, что Крис был в пансионе в ночь убийства?

– Он сам сказал нам об этом, – ответил инспектор.

На лице женщины появилось выражение досады и недоумения. Она шевельнула губами, как будто хотела что-то сказать, но, не найдя подходящих слов, молча покинула кабинет.

Когда она вышла, Невилл с нетерпением спросил инспектора:

– И что вы думаете теперь о виновности Криса? Парень признался, что встречался с Форестером, и, судя по всему, был последним, кто его видел! Возможно, он и не имел корыстных намерений, а просто набросился на Брайана в порыве гнева. Ведь со слов Дженнифер, Форестер был очень зол на Криса. Он стал выговаривать ему, вот парень и взорвался. А когда пришёл в себя после совершённого убийства, то решил извлечь из случившегося выгоду. Он начинил конфеты мышьяком, а поскольку сильно волновался, сделал это весьма неаккуратно.

– Есть пара незначительных, на первый взгляд, деталей, сержант. Сами по себе они ничего не доказывают, но, вместе с тем, не вписываются в предложенную вами версию.

– Что же это за детали? – с любопытством спросил Невилл.

– Итак, деталь первая. Если Крис набросился на Форестера в порыве гнева, то откуда он взял верёвку, которой задушил его? Вы знаете, что убийства в порыве ярости совершаются спонтанно, под влиянием эмоциональных порывов. А значит, орудием убийства становятся предметы, находящиеся под рукой. Так как же нам быть с верёвкой? Деталь вторая. Если конфеты наполнил мышьяком Крис, зачем бы он стал стирать с банки отпечатки пальцев? Ведь именно он покупал этот пестицид по просьбе миссис Форестер, а следовательно, отпечатки его пальцев на банке вполне объяснимы. Однако эксперты ничего на ней не обнаружили. Это значит, что преступник тщательно её протёр.

Слова Майкла заставили Мэтью задуматься.

– Действительно, – протянул он.

– Я считаю, что вопрос наследования «Трэвэлерс Рефьюдж» уводит нас в сторону. Интуиция подсказывает мне, что мы ещё не установили истинный мотив преступления. А как говорил легендарный Шерлок Холмс, теоретизировать, не имея данных, опасно. Незаметно для себя человек начинает подгонять факты к своей теории, вместо того чтобы подтверждать теорию фактами.

– Возможно, кто-то из гостей пансиона имел зуб на Форестера. Когда он увидел его в пансионе, то решил отомстить, – высказал своё предположение сержант.

– Мне эта версия кажется неубедительной. Обычно отношения людей, знакомых лишь поверхностно, редко заканчиваются ненавистью друг к другу. Значит, Форестер должен был неплохо знать убийцу. Однако, как нам известно, он не был знаком ни с кем из постояльцев, кроме Эндрю Моргана, также как и никто из постояльцев не был знаком с Брайаном. Разумеется, кроме того же Моргана.

– Хорошо, но почему мы не рассматриваем Моргана как подозреваемого?

– Почему? Факты говорят о том, что и убийство, и попытку отравления миссис Форестер совершил один и тот же человек. Но коробка конфет появилась на стойке в холле уже после отъезда Моргана в Турифф, а следовательно, у него есть алиби. А если Морган непричастен к попытке отравления, то он непричастен и к убийству.

Невилл задумчиво потёр ладонью лоб и выдвинул ещё одну версию:

– Но ведь мотивом мог стать и шантаж. Допустим, Форестер располагал компрометирующими сведениями о преступнике и начал его шантажировать. Такое ведь возможно?

– Конечно, возможно, но всё же маловероятно.

– Почему? Вы думаете, что Форестер не мог пойти на такое, потому что он – порядочный человек?

– Нет, ни в коем случае. Мы, полицейские, должны исходить из мотива и возможностей, а не от характеристики человека. Не могу удержаться от того, чтобы не напомнить вам ещё одно меткое замечание Конан Дойла, сделанное его героем. Шерлок Холмс говорил, что нельзя допускать, чтобы личные качества человека оказывали влияние на наши выводы. Запомните это навсегда, Мэтью. Я не придерживаюсь версии о шантаже по той же причине, по которой исключаю и версию о мести. Чтобы иметь на руках компрометирующие сведения о человеке, нужно, как минимум, быть с ним хорошо знакомым.

И чтобы более не смущать сержанта, Райли переменил тему разговора:

– Сейчас вы должны дождаться Криса и забрать у него плёнку. Завтра утром её необходимо отвезти в полицейское управление – пусть как можно скорее распечатают фотографии. Пейзажи нас не интересуют: только снимки с изображением людей. А я тем временем побеседую с мистером Коннорсом.

… Альберт вальяжно сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Его локти стояли на подлокотниках, а выпрямленные пальцы обеих рук кончиками упирались друг в друга. В позе мужчины сквозило непринуждённое изящество, а во взгляде – уверенность в себе.

– Благодарим вас за приглашение подняться в вашу комнату. Мы ненадолго, – начал беседу Райли. – Собственно, у нас к вам один вопрос: как давно вы знакомы с Дорис Хейли?

Несмотря на то, что профессия антиквара научила Коннорса сдерживать свои эмоции, на этот раз ему не удалось сохранить бесстрастность и невозмутимость: на лице Альберта проступило выражение крайнего удивления. Однако он быстро справился с неожиданностью и спокойно заговорил:

– Полагаю, о нашем знакомстве вам рассказала мисс Хейли? Впрочем, это и так ясно. Я познакомился с Дорис в Лондоне года полтора тому назад. Она нуждалась в деньгах и зашла в мой магазин, чтобы предложить несколько антикварных вещиц. Нельзя сказать, чтобы они были особо ценными, но девушка просила за них недорого, и я их купил.

– Извините, что мы интересуемся подробностями личного характера, но…

– Не стоит извинений, – перебил инспектора Коннорс. – Я вас прекрасно понимаю, так что спрашивайте обо всём, что вам необходимо знать.

– Спасибо, вы облегчили нам задачу. Ведь ваше знакомство не закончилось на покупке антиквариата у девушки?

– Вы правы, оно только началось. Мистер Райли, я предвижу ваши дальнейшие расспросы, и чтобы избавить от них себя и вас, сразу перейду к делу. Дорис – весьма привлекательная девушка, и сразу после нашего знакомства я пригласил её в чайную на пятичасовой чай³⁴. После этого время от времени мы продолжали с ней встречаться.

– Между вами и мисс Хейли были любовные отношения?

– Нет, это не совсем так. Вернее, совсем не так. – Альберт замолчал и начал постукивать кончиками пальцев одной руки о другую. Несколько секунд он словно раздумывал, говорить ему или нет. Затем, решившись, начал рассказывать:

– Видите ли, в моей профессии есть свои маленькие секреты. Как вы знаете, в Лондоне много антикварных магазинов, и конкуренция между ними довольно высокая. Вот я и придумал способ привлечения покупателей в свой магазин, а Дорис была одной из тех, кто мне в этом помогал. Мне сразу же бросилась в глаза её артистичность, и за чашечкой чая с пирожными я предложил мисс Хейли своего рода заработок. На самом деле всё довольно просто. Я давал ей адреса антикварных магазинов в различных районах Лондона. Она посещала их, находила среди покупателей пожилых джентльменов и заводила с ними разговор. Девушка была заранее проинструктирована мною насчёт того, что она должна говорить, и она великолепно справлялась со своей ролью. Дорис изображала леди, интересующуюся мебелью викторианской эпохи и веджвудским фарфором³⁵ тридцатых годов прошлого столетия. Она якобы посетила много антикварных магазинов в Гринвиче, Челси, Ковент-Гардене³⁶, но отдаёт предпочтение магазину на Каррингтон-стрит в Мейфэре, то есть моему. В нём большой выбор антиквариата, да и продавец хорошо уступает в цене. Надо сказать, что Дорис легко удавалось очаровывать мужчин в летах, и они охотно вступали с ней в контакт. Она советовала им посетить мой магазин и говорила, что прямо сейчас отправляется туда за антиквариатом, который уже присмотрела. Почти всегда очередной джентльмен, с которым знакомилась Дорис, вызывался проводить её и ехал вместе с ней. Таким образом, он попадал в мои руки. Не хочу хвастаться, но я умею произвести впечатление на покупателей, и многие из тех, кого привела ко мне Дорис, становились моими постоянными клиентами.

Коннорс сделал небольшую паузу.

– Ну вот, теперь вы знаете один из моих секретов, – закончил он свою речь.

– Как я понял, Дорис была не единственной девушкой, которая работала на вас, – сказал Райли.

– Безусловно. Обычно я привлекаю к этой работе от трёх до пяти девушек, но мне часто приходится присматривать новых. К сожалению, со временем кто-то из них выбывает из игры: выходит замуж, перебирается в другое место и так далее.

– Полагаю, ваши помощницы получают хорошее вознаграждение за свои услуги?

– Да как вам сказать… Я имею дело с девушками, чьё материальное положение оставляет желать лучшего, поэтому не балую их деньгами. К тому же, чтобы не примелькаться, они посещают антикварные магазины далеко не каждый день. Да и потом, их работа не всегда бывает результативной. Так или иначе, я даю девушкам немного денег, время от времени делаю небольшие подарки. В сущности, это нельзя назвать платой, а лишь благодарностью за их помощь.

– А почему мисс Хейли вернулась в Шотландию?

– Ну, думаю, вам лучше спросить об этом её саму. Впрочем… В Лондоне я подыскал Дорис место горничной в приличной семье. Спустя какое-то время я узнал, что хозяин дома якобы увлёкся ею. Об этом стало известно его жене, и она быстро рассчитала девушку. Во всяком случае, так сказала мне Дорис. Она пыталась снова найти работу в магазине, но не получилось. Просила помощи у меня, но я решил больше не рисковать: мне совсем ни к чему быть замешанным в таких делах и портить свою репутацию.

Когда Коннорс вышел, Райли вспомнил, как кокетничала мисс Хейли во время беседы и подумал, что не случайно Крис Вуд увлечён ею. Похоже, Дорис умела кружить головы мужчинам. Он также вспомнил, как на секунду смутилась миссис Форестер, когда речь зашла о Дорис. Видимо, Милдред знала о том, что Крис ухаживает за девушкой и не одобряла этого.

«Да, это ещё та пташка», – пронеслось в голове инспектора.

Глава 6

Леди и джентльмены сидели за длинным столом, накрытым белоснежной скатертью. Стол был красиво сервирован, и это создавало праздничную атмосферу, несмотря на мрачные события, происходящие под крышей «Трэвэлерс Рефьюдж». Однако главным украшением стола были блюда, приготовленные Дженнифер Коутс. Постояльцы были чрезвычайно довольны её кулинарными способностями и всегда с большим удовольствием собирались на ужин в столовой.

О неудавшейся попытке отравления хозяйки пансиона уже было известно абсолютно всем: подобные новости разносятся очень быстро. Первой эту тему за столом затронула Тельма Чендлер.

– Вы не скажете, каким ядом хотели отравить миссис Форестер? – обратилась она к инспектору. Райли произнёс после некоторой паузы:

– Видите ли, волею случая я выступаю здесь в двух качествах: как член туристической группы и как лицо, принимающее участие в расследовании. Последнее накладывает на меня определённые обязательства: я не могу разглашать детали следствия. Во всяком случае, до того времени, пока убийца не будет найден.

– Дженнифер сказала мне, что миссис Форестер пытались отравить мышьяком, – вместо инспектора ответила на вопрос Тельмы Синтия Эйлинг.

– Я ничуть не удивлена этому, – сказала Тельма. – В наше время раздобыть яд совсем не сложно: в любой аптеке можно купить средство для уничтожения сорняков или грызунов, в состав которого входит мышьяк.

– Полностью согласен с вами, но не стоит забывать, что, если кто-то решится на убийство, он всегда найдёт способ, как его совершить, – парировал ей Альберт Коннорс.

На несколько секунд в столовой воцарилась тишина. Её прервал Роберт Чендлер, который с лёгкой грустью в голосе произнёс:

– Мне досадно, что убийство мистера Форестера и попытка отравления его жены стали интересовать нас больше, чем то, ради чего мы приехали сюда! Мы посещаем великолепные экскурсии по замкам, прикасаемся к богатой истории этих уникальных архитектурных памятников! Признаться, не хотелось бы омрачать свой долгожданный отпуск обсуждениями преступлений: это – прерогатива полиции.

– Вот что значит настоящая страсть к истории и архитектуре! – с искусственной весёлостью сказала Тельма, как будто извиняясь за чрезмерно эмоциональную речь мужа. – Увлечённые люди живут в своём мире и не замечают вокруг ничего, кроме объекта своей страсти. Возьмём, к примеру, нашего мистера Глейзера. У него в голове только фотография: это та тема, на какую он может говорить бесконечно! Я права?

Как только Тельма упомянула Глейзера, Синтия Эйлинг обвела глазами сидевших за столом, и, не найдя среди них Терри, растерянно произнесла:

– Что-то я не вижу его… Но он… он должен быть здесь…

Слова Синтии насторожили Эндрю Моргана.

– Странно… Он не предупреждал меня о том, что будет отсутствовать на ужине, – обеспокоенно произнёс мужчина. Он посмотрел на инспектора и поймал на себе его тревожный взгляд.

Почти одновременно мужчины встали из-за стола, и Райли жестом позвал сержанта за собой. Они торопливо вышли из столовой и быстрым шагом поднялись на второй этаж. Морган постучал в дверь и громко позвал:

– Мистер Глейзер!

На его стук никто не ответил. Он постучал снова и снова тишина. Эндрю легонько толкнул дверь – она оказалась не запертой, и мужчины вошли. Их взору предстала страшная картина: Терри Глейзер лежал на полу лицом вниз, а на его шее виднелся кожаный ремень. Райли осенила догадка: он поискал вокруг глазами и увидел на столике фотоаппарат Глейзера – ремня на нём не было.

Инспектор обратился к Моргану:

– Сержант свяжется сейчас с полицией Абердина, а вы вернитесь, пожалуйста, в столовую и побудьте со своими подопечными.

– Да-да, конечно, – рассеянно ответил Эндрю, и на его побледневшем лице проступил испуг. – Я могу сказать им о произошедшем?

– Да, можете. Ведь в любом случае они узнают об этом.

Когда Невилл сделал звонок в полицейское управление и вернулся в комнату Терри, Райли мрачно сказал:

– Не думаю, что в данной ситуации криминалисты будут нам очень полезны. Убийство было заранее спланированно, поэтому отпечатков пальцев в комнате, судя по всему, мы не найдём. Что касается времени смерти Глейзера, оно нам известно: мы вернулись с экскурсии около пяти часов, а спустились в столовую на ужин в восемь. В этом интервале и произошло убийство. А причина смерти… Что ж, эксперт назовёт нам её, но ремень на шее говорит о том, что Глейзера убили тем же способом, что и Форестера.

… Пока криминалисты работали в комнате Терри Глейзера, постояльцы пансиона находились в гостиной – на этот раз здесь присутствовали даже Харперы и миссис Форестер. Такого поворота событий никто не ожидал, поэтому какое-то время все сидели тихо и разговаривали почти шёпотом. Даже Ламбертсы поутратили свой обычный оптимизм. Они сидели, прижавшись друг к другу, и нежно глядя в глаза Джойс, Шон держал в своих больших руках её тонкую изящную ручку. Девушка едва слышно говорила мужу:

– Шон, мне как-то не по себе. Никогда не думала, что наше свадебное путешествие обернётся таким кошмаром! Мне начинает казаться, что это дурное предзнаменование…

– Дорогая, не будь суеверной! Ты же у меня такая умница! Это просто стечение обстоятельств, и ничего больше, – успокаивал её Шон.

Сначала в гостиной высказывались всевозможные предположения, затем постепенно всё свелось к критике действий полиции. Тишину нарушил громкий и властный голос Джеймса Харпера:

– И что, нас снова будут допрашивать?

Ему вторила Эмили:

– Это уже второе убийство! А если точнее, то третье! Просто им повезло, что миссис Форестер удалось избежать печальной участи. Подумать только – два убийства, попытка отравления, а они до сих пор топчутся на месте!

– Я считаю, что такой молодой полицейский, как Мэтью Невилл, изначально был не в состоянии что-либо предпринять, – сказал Морган. – Я высказал своё мнение инспектору Райли, но он категорически со мной не согласился.

– Да Райли и сам ничего толком сделать не может! – злобно выкрикнула Эмили.

– Однако не стоит забывать, что сегодня только третий день после убийства мистера Форестера. Я не думаю, что даже самый опытный сыщик в состоянии раскрыть преступление всего за несколько часов, – заступилась за инспектора Тельма Чендлер.

… Почти в полночь криминалисты покинули «Трэвэлерс Рефьюдж», увозя с собой тело Терри Глейзера. Как Райли и предполагал, мужчина был задушен около шести часов вечера. Орудием убийства стал ремень от его собственного фотоаппарата. Отпечатков пальцев на нём не было. Криминалисты обнаружили на голове убитого след от удара выше левого виска, но он не был смертельным. Предположительно удар был нанесён Глейзеру большой стеклянной пепельницей, стоявшей на столе. Кроме неё никаких других тяжёлых предметов в комнате не было. Хотя отпечатки пальцев с пепельницы стёрли, между её гранями остались следы крови. Все вещи убитого находились на своих местах, кроме плёнки в фотоаппарате: она была извлечена.

Детективы поняли, что им предстоит бессонная ночь. Они спустились в кабинет Форестера, и Райли предоставил Невиллу возможность высказаться о произошедшем преступлении. Сержант выглядел растерянным: чувствовалось, что второе убийство выбило его из колеи.

– Я думаю, всё происходило так: убийца задушил Глейзера, а затем нанёс ему удар пепельницей на добивание, – произнёс он.

– Сомневаюсь, – спокойно возразил Райли. – Вспомните, в какой позе был найден убитый. Он лежал на полу лицом вниз, голова была повёрнута немного вправо. То есть, он лежал на левой щеке, как раз на той стороне, на какой была обнаружена рана от удара. Получается, что преступник просто не мог этого сделать.

– Да, получается так… А что, если убийца оглушил Глейзера, нанеся ему удар по голове? А когда тот потерял сознание, он начал душить его ремнём. – Мэтью перевёл дыхание и закончил вопросом: – Ведь это возможно?

– Не думаю, – снова отверг его версию Райли и начал излагать свои соображения: – Итак, убийца, как вы говорите, ударил Глейзера по голове, и мужчина упал, потеряв сознание. Не кажется ли вам, что преступнику было бы удобнее продолжать наносить удары пепельницей до тех пор, пока он не убедился бы, что мужчина мёртв? Однако вместо этого убийца берёт в руки ремень и, присев, просовывает его под шею лежащей жертвы, чтобы задушить её.

Невилл задумался, пытаясь мысленно представить себе эту сцену, а затем произнёс:

– Согласен, убийце это было бы несподручно. А если предположить, что Глейзер не потерял сознание от удара? И тогда преступник набросил ремень на его шею спереди и начал душить.

– Боюсь, этот вариант тоже отпадает. Давайте проиграем его в уме: убийца наносит удар, но мужчина продолжает держаться на ногах. Тогда преступник хватается за ремень, но прежде, чем он его набросит, жертва успеет закричать и броситься к двери. Даже если Глейзеру не удалось бы выбежать, он непременно бы застучал в дверь. А в это время все туристы отдыхали после экскурсии в своих комнатах, и кто-нибудь обязательно бы его услышал.

– Но тогда… Что же тогда? – спросил Невилл и непонимающе посмотрел на инспектора.

– Убийство Глейзера навело меня на определённые размышления, – медленно начал Райли. – Я могу сравнить это с силуэтом здания, показавшегося впереди в дождливый туманный день. Ты видишь лишь его очертания и не можешь точно сказать, что перед тобою…

И он поделился с сержантом мыслями, которые только что появились в его голове.

… Утром Мэтью Невилл помчался на своём мотоцикле в полицейское управление Абердина. Он спешил доставить туда плёнку Глейзера, которую ему накануне передал Крис Вуд. Кроме того, сержант должен был передать запрос на информацию, необходимую для расследования двух убийств.

В его отсутствие Майкл Райли пригласил для беседы Синтию Эйлинг, так как она больше других общалась с Терри и могла сообщить что-нибудь важное.

Женщина бесшумно вошла в кабинет и так же бесшумно села в кресло перед инспектором. Райли впервые увидел Синтию без обильного макияжа, каким обычно было покрыто её лицо. Хотя косметика добавляла яркость и оригинальность образу Синтии, без неё она выглядела женственнее и привлекательнее, даже несмотря на заплаканные глаза.

– Миссис Эйлинг, мне необходимо поговорить с вами, поскольку из всей группы вы были наиболее близки с Терри Глейзером. Во всяком случае, такое у меня сложилось впечатление. Вы всегда сидели рядом в автобусе, занимали один столик в ресторанчиках, да и во время экскурсий держались друг друга.

– Я и не отрицаю этого: мы подружились ещё в поезде, по дороге сюда. И хотя я знала Терри совсем не долго, мне казалось, что я знакома с ним целую вечность. Он был очень увлечённым человеком, и, возможно, поэтому в свои сорок лет был одинок. Представьте себе, я тоже натура творческая: моя страсть – театр. Возможно, вам это не интересно, но в молодости я даже училась в Королевской центральной школе сценической речи и драматического искусства³⁷. Правда, актрисы из меня не получилось: я проучилась два года, вышла замуж и оставила учёбу. Но, увы, брак оказался неудачным, и моя семейная жизнь дала трещину. К счастью, муж обеспечил меня деньгами, но с актёрской карьерой так ничего и не получилось. В результате, я превратилась в обычную поклонницу театра. Я проживаю в Бексли, пригороде Лондона, и часто посещаю столичные театры. Это моё хобби, как у Терри – фотография. Знаете, я подшучивала над ним, но это потому, что он мне нравился. К счастью, оказалось, что он тоже из Лондона. Мы обменялись адресами и собирались поддерживать отношения по возвращении из тура.

Однажды Терри сильно смутил меня своими словами. Он вдруг ни с того ни с сего сказал: «Кто знает, может, мы подхватим эстафету у Ламбертсов, и для нас это путешествие станет предсвадебным?» Я и подумать не могла, что всё закончится так быстро и так трагически, – голос Синтии дрогнул, и она замолчала.

Не дав эмоциям захлестнуть её, инспектор быстро задал свой следующий вопрос:

– Не делился ли Терри с вами какими-либо проблемами, с которыми он столкнулся во время путешествия? Я понимаю, что это звучит нелепо, но, возможно, у него появились здесь враги?

– Да что вы! Возможно, Терри и раздражал кого-то, ведь он очень шумный, эмоциональный, но это ведь не повод для вражды. Подождите… Вот только…

– И что же? – подторопил её Райли.

– Харперы были сердиты на него за то, что он хотел сфотографировать их в магазине.

– В магазине? – удивлённо переспросил Райли.

– Я вам сейчас объясню. Когда после первой экскурсии мы остановились в Стоунхейвене, все разбрелись, кто куда. Я собиралась купить кое-что из косметики, а Терри незаметно пошёл за мной. Он сфотографировал момент, когда я держала в руках пудру и рассматривала её. Знали бы вы, как он был доволен, что ему удалось сделать снимок незаметно!

– А-а-а, кажется, я вспомнил! Глейзер запечатлел меня в книжном магазинчике, а я пообещал ему, если понадобится, придумать оригинальное название для фотографии.

– Вот-вот, – продолжила Синтия, – он снял Коннорса в антикварной лавке, Ламбертсов в спортивном магазине, а вот Харперы не на шутку рассердились, когда он попытался сфотографировать их! Позже, когда мы сидели в холле пансиона перед беседой с вами, Терри говорил о том, что в будущем хочет снимать тематические серии. Я спросила его, какие конкретно, а он ответил, что пока все его работы, например, «Английские туристы в пансионе далёкой Шотландии» или «Избалованные жители больших городов в магазинах провинциального Стоунхейвена» – нечто вроде пробы пера. И здесь Джеймс Харпер выразил Терри своё возмущение тем, что он незаметно фотографировал всех нас. Он заявил, что это бестактно. Терри извинился перед ним, а тот всё не унимался!

– Это был единственный инцидент, свидетелем которого вы стали?

– Да, больше ничего такого при мне не происходило. Да я уверена, что и вообще не происходило! Просто эти Харперы – страшно недоброжелательные люди, а с остальными у Терри легко завязывались приятельские отношения.

– Вы имеете ввиду кого-то конкретного?

– Ну да, например, Альберта Коннорса. У Терри была старая камера «Брауни»³⁸ от «Кодак», изготовленная в самом начале века, почти антиквариат. Он предложил её Альберту, ведь у него в Лондоне большой антикварный магазин. Альберт сказал, что, вообще-то, он не интересуется фотоаппаратами, но обещал помочь найти покупателя. Они обменялись адресами. Терри говорил мне, что поездки тем и хороши, что в них приобретаешь новых знакомых.

И, немного помолчав, Синтия проговорила:

– Парадоксально, но у меня даже ни одной фотографии Терри не останется… – Затем, словно вернувшись к реальной жизни, произнесла: – Вот и всё, что я могу вам рассказать.

– Благодарю вас, миссис Эйлинг.

Уже в дверях женщина с чувством обратилась к инспектору:

– Мистер Райли, мне бы очень хотелось, чтобы убийца был найден!

– Мы сделаем всё для того, чтобы преступник получил по заслугам. У меня к вам просьба: не могли бы вы пригласить сюда мистера Коннорса?

Синтия кивнула головой и вышла.

Вспоминая детали разговора с ней, инспектор подумал, что нужно непременно съездить в Стоунхейвен и проследовать маршрутом Терри Глейзера. Все ниточки вели именно туда: ведь плёнка из его фотоаппарата исчезла, а значит, убийца не случайно извлёк её. Он не знал, что это была новая плёнка, и что ту, которую Терри заснял в Стоунхейвене, он уже отдал на проявку Форестеру. «Любопытно, – пронеслось в голове у Райли, – что же из отснятого Глейзером так заинтересовало преступника?»

В дверях кабинета показался Коннорс.

– Проходите и устраивайтесь поудобнее, – предложил ему Майкл.

– Благодарю. Что-то мы с вами часто встречаемся в последнее время. Мне кажется, на меня стали подозрительно коситься леди и джентльмены из нашей группы.

– Ничего не поделаешь, таковы обстоятельства, – отвел Майкл на замечание Коннорса.

Когда Альберт сел в кресло, Райли заметил, что он пристально смотрит в одну точку. Инспектор проследил траекторию его взгляда и понял, что Коннорс не сводит глаз со старинных часов на столе Форестера.

– О! Какой великолепный образец Георгианской эпохи³⁹! Я могу рассмотреть их поближе?

– Пожалуйста, – ответил инспектор, несколько растерянный таким необычным поведением Коннорса.

Альберт встал с кресла, быстро подошёл к столу и начал внимательно изучать часы.

– Я думаю, это двадцатые годы прошлого столетия: круглый латунный циферблат, палисандровое дерево⁴⁰… Да-да, именно тогда круглые циферблаты полностью вытеснили квадратные, а палисандр стал чрезвычайно популярным!

Он аккуратно провёл ладонью по резным панелям часов и продолжил:

– Необыкновенно тонкая работа… Это определённо период правления Георга IV⁴¹.

Я и не знал, что мистер Форестер обладал такой уникальной вещицей! Иначе я предложил бы ему хорошую цену.

– Не думаю, что он бы согласился, – сказал Райли – Насколько я знаю, он очень дорожил этими часами: они достались ему от деда.

– Не знаю, не знаю… я умею уговаривать людей, это – часть моей профессии.

– Так или иначе, но сейчас разговор на эту тему не имеет смысла, – произнёс инспектор и перешёл к делу: – Мы знаем, что Терри Глейзер предлагал вам свой старый фотоаппарат.

Не дав инспектору закончить свою мысль, Альберт заговорил:

– Полагаю, вам сказала об этом Синтия. Да, это действительно так. У Терри была камера «Брауни» производства 1904 года, и он спросил, не желаю ли я приобрести её для своего магазина. Я ответил, что, к сожалению, такими вещами не торгую: я специализируюсь на мебели и предметах декоративно-прикладного искусства. Ну и, между делом, объяснил Терри, что антиквариатом считаются вещи, возраст которых превышает пятьдесят лет. Я даже в шутку посоветовал ему запереть свой «Брауни» ещё лет на пятнадцать. Ну а если серьёзно, я пообещал ему подыскать антиквара, занимающегося фототехникой, и мы обменялись визитными карточками.

– Это всё?

– В-общем-то, всё. Терри сказал, что в моём магазине на Каррингтон-стрит ему не довелось побывать, хотя он живёт в Лондоне с рождения. Я ответил, что тоже ни разу не заходил в его фотоателье на Феттер-лейн. Что ещё я могу сказать? Я спросил у Терри, могу ли обратиться к нему за помощью, если соберусь в ближайшем будущем издать каталог своего антиквариата. Он радушно ответил: «Вне всякого сомнения! С удовольствием выполню для вас любую работу». Вот и всё.

– Скажите, пожалуйста, не сложилось ли у вас впечатление, что Глейзер был чем-то напуган, чего-то опасался?

– Да нет, он совсем не походил на человека, живущего в ожидании неприятностей.

– Что ж, это всё. Спасибо, что уделили время.

Оставшись наедине, Майкл ещё раз проиграл в голове разговор с Альбертом Коннорсом и вдруг резко встал с кресла. Одна деталь, всего одна деталь – и ему стало ясно, кто совершил оба преступления! «Ну, конечно!» – вслух сказал Райли и вспомнил пример, который совсем недавно приводил Невиллу: «В завесе дождя и клубах тумана ты видишь лишь силуэт здания и затрудняешься сказать, что оно собой представляет». Только сейчас инспектор ощущал, что наконец выглянуло солнце, туман рассеялся, и он уже легко мог различить каждую деталь возникшей перед ним громады.

В эту минуту в кабинет ворвался вернувшийся из города Мэтью Невилл и с порога выпалил:

– Фотографии будут готовы сегодня вечером, а вот с информацией придётся подождать до завтра.

– Отлично, но должен вас огорчить, Мэтью, – сказал Райли. – Нам необходимо срочно съездить в Стоунхейвен.

– А я уж испугался, – ответил на это сержант. – Какое же это огорчение? По мне, чем вести скучные разговоры с фигурантами дела, лучше сгонять куда-нибудь на мотоцикле!

– Тогда едем! Или хотите немного отдохнуть?

– Да, собственно, я нисколько не устал.

Детективы быстро вышли из кабинета и увидели в холле супругов Харперов, собравшихся в сад на прогулку. Когда мужчины поравнялись с ними, Джеймс Харпер обратился к инспектору:

– Скажите, пожалуйста, сколько ещё сюрпризов ожидает нас до конца этого тура?

– Мистер Харпер, – немного резковато проговорил Райли, – к сожалению, преступления время от времени совершаются повсюду. И ни я, ни вы не виноваты в том, что именно в этом месте судьба свела убийцу со своей жертвой. Пока дело ещё не раскрыто, но кое-что уже проясняется, и, возможно, скоро преступник будет изобличён.

Вскочив на мотоцикл, припаркованный почти у самого входа, детективы умчались по направлению к Стоунхейвену. За ними с любопытством наблюдали из окон подопечные Эндрю Моргана. Внимательно следили за полицейскими и глаза, в которых с недавнего времени застыла самая настоящая тревога.

… После полудня Райли с Невиллом вернулись в «Трэвэлерс Рефьюдж». Поездка в городок оказалась результативной, но детективам всё ещё недоставало неоспоримых доказательств, которые бы поставили точку в деле. Поэтому они возлагали большие надежды на фотографии, которые должны были получить сегодня.

В ожидании вечера мужчины обсуждали детали преступлений и делились своими мыслями друг с другом. Райли медленно ходил по кабинету, заложив руки за спину и говорил:

– В Стоунхейвене мы проследовали маршрутом Глейзера и убедились, что убийца именно тот, на кого нас вывела важная деталь во время разговора с Коннорсом. Теперь мы знаем точно, что обоих мужчин задушил один и тот же человек. Только если мотив убийства Терри нам ясен, то в случае с Брайаном Форестером нам до сих пор не удалось до него добраться.

– Но ведь он в любом случае должен быть! – раздосадованно воскликнул Мэтью.

– Безусловно, должен, и мы его отыщем. А сейчас я вот что думаю. Вы езжайте в полицейское управление за фотографиями, а я побеседую с миссис Форестер о прошлом её мужа.

… Проводив Невилла в Абердин, Райли встретился с хозяйкой пансиона.

– К сожалению, дурная молва разносится быстро, – грустно произнесла женщина. – Боюсь, что скоро в «Трэвэлерс Рефьюдж» никто не будет останавливаться. Просто не представляю, что я теперь буду делать!

– Не переживайте раньше времени, – успокаивал её инспектор. – Вы должны иметь ввиду, что человек – существо любопытное. Кто знает, что в людях одержит верх: страх или желание узнать подробности такого необычного дела с двумя убийствами. И может статься, что гостей в вашем пансионе будет больше, чем прежде.

– Благодарю вас за поддержку, инспектор. Я готова ответить на все ваши вопросы.

– Спасибо. Мы знаем некоторые факты из биографии вашего мужа. Давайте поступим так. Сейчас я их вам изложу, а вы, пожалуйста, добавьте к ним то, чего я упущу. Итак, мать Брайана родилась в Шотландии, где и жила со своими родителями до того, как вышла замуж. После замужества они с супругом перебрались в Девоншир, в город Эксетер, где и родился Брайан. Когда он был ещё ребёнком, умер его отец. Через какое-то время мать снова вышла замуж, и у мальчика появился отчим. Однако, когда Брайану исполнилось девятнадцать лет, умерла его мать, и юноша уехал в Шотландию к деду. Уже позже он осел в Абердине, где и познакомился с вами. Правильно?

– Да, всё верно, – Милдред утвердительно кивнула головой.

– Можете ли вы дополнить эту информацию ещё какими-то фактами?

Женщина задумалась.

– Ну, я не знаю, что конкретно вас интересует.

– Муж не говорил вам, из-за чего он покинул родной дом?

– Вообще, он не очень охотно обсуждал со мной эту тему. Он упоминал, что не ладил с отчимом, потому что он был чрезмерно строгим и пунктуальным, и слишком много от него требовал. Когда мы только поженились, Брайан говорил, что правильно сделал, что уехал из дому. Тем более, он каким-то образом узнал, что через несколько лет после смерти его матери отчим женился вновь, и в семье появился ребёнок. Но в последнее время муж жалел, что поступил так с отчимом. Он многое передумал и на многие вещи стал смотреть по-другому. С возрастом он сам превратился в пунктуального и исполнительного человека, поэтому начал понимать, что строгость отчима по отношению к нему вовсе не означала нелюбовь.

Милдред замолчала.

– Эндрю Морган говорил, что мистер Форестер сожалел о том, что давно не был на своей родине, в Девоншире, – заметил Райли.

– Да, он и мне говорил об этом. – Затем, после небольшой паузы, женщина сказала: – Мне жаль, но я больше ничем не могу вам помочь. А сейчас извините, мне нужно многое обсудить с Дженнифер, ведь завтра в деревне состоятся похороны Брайана.

Глава 7

… На следующий день после обеда небо затянуло тучами, подул холодный ветер, и по оконным стёклам монотонно застучал дождь. В гостиной собрались Милдред Форестер, персонал пансиона и Эндрю Морган со своими подопечными. Все выглядели настороженно и немного испуганно, кроме двух прибывших из Абердина констеблей, которые с бесстрастными лицами расположились возле дверей.

Наконец, Мэтью Нэвилл встал и обратился к собравшимся:

– Леди и джентльмены, в течение трёх дней инспектор полиции Майкл Райли и я вели расследование двух убийств, совершённых в пансионе. Я уполномочен известить вас о том, что оба дела закрыты, и сегодня будет произведён арест преступника.

По выступившему на лбу поту было видно, что сержант сильно волнуется. Он продолжил говорить:

– Признаться, это было первое убийство в моей полицейской практике, и поэтому мой вклад в поимку виновного весьма скромный. Инспектор Райли оказал неоценимую помощь полиции Абердина и, по сути, успешное завершение этих двух дел – его заслуга. Сейчас он сам расскажет вам, кто и почему решился на эти злодеяния.

В гостиной царила полная тишина, и только зарядивший дождь продолжал настойчиво барабанить по стёклам. Райли встал и быстро скользнул глазами по лицам присутствующих. Он увидел, как нервно протирал очки Роберт Чендлер, и как крепко впился руками в подлокотники кресла Крис Вуд. Прильнув друг к другу головами, сидели Ламбертсы, а Харперы, надменно смотря поверх голов собравшихся, пытались сохранять спокойствие.

Инспектор заговорил:

– Леди и джентльмены, как вы знаете, в ночь на восьмое августа в своём кабинете был задушен Брайан Форестер. Поскольку рано утром все двери и окна пансиона были закрыты, никто из посторонних не мог попасть в дом и совершить это преступление. Вне всякого сомнения, убийца находился в «Трэвэлерс Рефьюдж». Таким образом, под подозрением оказались миссис Форестер, горничная Дорис Хейли, проживающая в пансионе, мистер Морган и десять туристов – себя я в это число, по известным причинам, не включаю. Кухарка Дженнифер Коутс не оставалась на ночь в «Трэвэлерс Рефьюдж», но поскольку у неё имелся ключ от пансиона, она тоже была отнесена к числу подозреваемых.

Поскольку вы, леди и джентльмены, не являетесь специалистами в области криминальной психологии, я должен сказать вам, что подавляющее большинство преступлений в мире совершается из корыстных побуждений. Поэтому перед полицией встал вопрос, без которого крайне трудно продвинуться в расследовании: каков был мотив убийства? Кому смерть Брайана Форестера приносила выгоду?

После его смерти миссис Форестер становилась единственной владелицей «Трэвэлерс Рефьюдж». Однако это не улучшало её материального положения, так как всеми доходами от содержания пансиона они с мужем всегда распоряжались вместе. От миссис Форестер мы узнали, что Крис Вуд является внебрачным сыном Брайана, и я публично говорю об этом, поскольку она дала мне на это разрешение. Чтобы обеспечить сына, по достижении им двадцатипятилетия Форестер собирался сделать его совладельцем пансиона с долей владения двадцать процентов. На всякий случай Брайан выдвинул это условие в своём завещании, как и ещё одно: после смерти миссис Форестер «Трэвэлерс Рефьюдж» становится собственностью Криса.

Следовательно, корыстный мотив в убийстве отца у Вуда отсутствовал, поскольку через три года он бы в любом случае получил свою долю владения. Однако причина убить Форестера у Криса всё же имелась. В течение трёх лет Брайан мог в любой момент передумать и изменить своё завещание не в его пользу, поэтому смерть отца гарантировала неизменность документа до достижения Крисомдвадцатипятилетия.

Райли сделал небольшую паузу и случайно взглянул на Дженнифер. Женщина сидела, подавшись вперёд всем корпусом и уперевшись руками в колени: её глаза смотрели на него в упор, а ноздри раздувались от негодования.

Инспектор продолжил говорить ровным, спокойным голосом:

– Затем произошла неудавшаяся попытка отравления Милдред Форестер. Вне всякого сомнения, это было дело рук того же самого преступника – убийцы хозяина пансиона. Конфеты, которыми якобы собирались отравить женщину, были начинены мышьяком крайне небрежно. Настолько небрежно, что она сразу же заметила в коробке белый порошок. Это заставило нас склониться к мысли, что преступник хотел лишь навести подозрение на Вуда. Как нам стало известно, горничная Дорис Хейли, отвечая на вопрос мистера Коннорса о Крисе, заявила, что он якобы говорил ей, что скоро станет совладельцем «Трэвэлерс Рефьюдж», а в будущем ему будет принадлежать весь пансион. При этом присутствовали и другие постояльцы, поэтому преступник мог воспользоваться этой информацией и подстроить всё так, чтобы подозрение упало на Вуда. Ведь он единственный, кто был заинтересован в смерти обоих Форестеров.

Против виновности Криса также говорил и тот факт, что у него не было никакой спешки совершать второе убийство в то время, когда полным ходом ведётся расследование первого.

Таким образом, преступнику не удалось направить полицию по ложному следу: вместо того, чтобы превратить Криса в подозреваемого номер один, инцидент с отравленными конфетами снял с него всякое подозрение.

При этих словах Райли услышал звук, напоминающий вздох облегчения: это Дженнифер, наконец-то, расслабилась, и её грубое лицо смягчило подобие улыбки.

– Разумеется, мы рассматривали и другие версии, например, месть или личную неприязнь. Но для того, чтобы у человека возникла неприязнь к другому, эти двое, как минимум, должны знать друг друга. Но, как нам удалось выяснить, среди заселившихся в пансион туристов не было знакомых Форестера. Поэтому в случае мести или личной неприязни лучше других на роль убийцы подходил Эндрю Морган.

Райли не удивился, когда со всех уголков гостиной раздались неодобрительные возгласы: гид пользовался большим уважением среди туристов. Инспектор вскинул ладонь вверх, призывая к тишине, и сказал:

– К сожалению, такая у нас работа: иногда в интересах дела нам приходится быть чрезмерно подозрительными. Морган останавливался с туристами в «Трэвэлерс Рефьюдж» много раз, а значит, больше остальных общался с Форестером. Следовательно, существовала вероятность того, что за время знакомства с хозяином пансиона у него мог возникнуть повод для мести. Однако после неудавшейся попытки отравления миссис Форестер мы сочли эту версию несостоятельной. Дело в том, что коробку конфет положили в холле уже после того, как вы, мистер Морган, уехали на машине Форестеров к родственникам вашей жены в Турифф.

– А я и понятия не имел о том, что вы меня подозревали! – вырвалось у Эндрю.

– Поверьте, если и подозревали, то совсем недолго, – сказал инспектор, посмотрев в сторону Моргана, и затем продолжил:

– Мы с сержантом рассматривали и другой мотив – шантаж. Надо сказать, что этот род преступной деятельности, к сожалению, весьма распространён в современном обществе. Тем не менее, от этой версии нам тоже пришлось отказаться. Шантажист должен очень хорошо знать обстоятельства жизни жертвы шантажа: его слабые стороны и сокровенные тайны. Однако, как я уже сказал, Форестер не был знаком ни с кем из постояльцев, кроме Моргана.

Но вот произошло второе убийство – убийство Терри Глейзера. Преступник оказался не очень изобретательным и лишил фотографа жизни тем же способом, что и Форестера. Однако наше внимание привлекла одна весьма любопытная деталь – след от удара на голове убитого. Он был нанесён стеклянной пепельницей выше левого виска. По словам полицейского эксперта, удар не был смертельным: жертва умерла от удушения.

Мы задали себе вопрос: при каких обстоятельствах Глейзер мог получить этот удар? Однако ни один из наиболее возможных вариантов не показался нам достаточно убедительным. Убийца не мог нанести этот удар как добивающий, так как голова убитого лежала на левом боку, и было просто невозможно ударить по ней с этой стороны.

Если предположить, что преступник начал с удара пепельницей по голове, от чего Глейзер потерял сознание и упал на пол, то зачем ему переходить на другое орудие убийства? Не проще ли было продолжать наносить удары до тех пор, пока он не убедился бы, что жертва мертва? Если же представить, что Терри не потерял сознание от удара, и тогда убийца начал душить его, то прежде, чем он набросил бы на шею мужчины ремень, Терри успел бы закричать, застучать в дверь или даже выбежать из комнаты.

Таким образом, мы пришли к выводу, что существовала только одна возможность нанести удар по голове жертвы, но я хотел бы вернуться к этому немного позже. А сейчас должен сказать ещё об одном факте, который привлёк наше внимание: о плёнке, исчезнувшей из фотоаппарата Глейзера.

Накануне убийства Форестера Терри вечером заходил к нему в кабинет, чтобы отдать на проявку отснятую плёнку. Брайан взял её и сказал, что передаст плёнку Крису Вуду, который выполняет в пансионе работу посыльного. Однако во время опроса Вуд утверждал, что не виделся с Форестером и никакой плёнки от него не получал.

Позавчера мы узнали, что в день, а вернее, в ночь убийства Крис всё же встречался с Брайаном в его кабинете. Поскольку отрицать этот факт не имело смысла, при повторной беседе Вуд признался, что действительно был в пансионе с полуночи до половины первого, и что Форестер передал ему плёнку Глейзера. Мы забрали её у Криса и отвезли в фотолабораторию полицейского управления Абердина. Снимки нами уже получены, но об этом я тоже скажу позже.

Итак, после совершённого убийства преступник извлёк из фотоаппарата Глейзера новую плёнку, принимая её за ту, которую Терри отснял в предыдущие дни: ведь он не знал, что та плёнка была уже отдана на проявку. Ясным было лишь то, что его интересовала отснятая Глейзером плёнка, и разговор с Синтией Эйлинг после убийства фотографа подтвердил это. Поскольку она больше других общалась с Терри, мы поинтересовались, не появились ли у Глейзера недруги среди постояльцев пансиона. Миссис Эйлинг не подтвердила этого, но кое-что всё же рассказала. Когда вы, леди и джентльмены, ожидали в холле приглашения на беседу с нами, Терри делился с Синтией своими планами. Он говорил, что серии об английских туристах в далёкой Шотландии и об избалованных жителях больших городов в магазинах провинциального Стоунхейвена – только начало. И тогда вы, мистер Харпер, начали сердито выговаривать Глейзеру по поводу его бестактности.

Не успел инспектор закончить фразу, как Джеймс Харпер воскликнул:

– Я не позволю вам приплетать нас к этой отвратительной истории с двумя убийствами!

– Прошу вас сохранять спокойствие и не мешать мне излагать ход расследования, – пресёк его возмущение Райли. – По словам миссис Эйлинг, вы были злы на Глейзера за то, что он хотел запечатлеть вас на плёнку в каком-то магазине.

– А разве мы не правы? – перебила инспектора Эмили Харпер, но он оставил её вопрос без ответа и продолжил:

– Тогда мы сопоставили два факта: этот инцидент в холле пансиона и плёнку, исчезнувшую из камеры Терри. Мы предположили, что преступник слышал разговор Глейзера с Синтией и понял, что он заснял его в такой ситуации, которая могла бы указать на него как на убийцу. Это и стало мотивом второго преступления: убийце нужно было уничтожить плёнку и устранить Глейзера как невольного свидетеля.

Мы решили немедленно съездить в Стоунхейвен и посетить магазины, в которых Терри делал снимки. Однако прежде, чем мы это сделали, состоялась беседа с Альбертом Коннорсом, после которой стало ясно, кто совершил эти жестокие убийства!

При этих словах собравшиеся оживились и начали перешёптываться друг с другом.

– И вы назовёте нам убийцу? – словно не веря словам инспектора, спросила Милдред Форестер.

– Не только назовём, но и арестуем его, – ответил Райли.

В гостиной снова установилась тишина: её нарушал лишь шум дождя за окнами, который с новой силой обрушился на деревню.

Наконец, инспектор продолжил говорить:

– Войдя в кабинет Форестера и увидев на столе часы, доставшиеся ему от деда, мистер Коннорс не смог удержаться от восхищения ими: он, как истинный знаток антиквариата, сразу же определил их возраст и ценность. Но лишь немного позже, когда я остался в кабинете один, я вспомнил чрезвычайно важную деталь, которая и указала мне на преступника.

Вечером перед убийством Форестера к нему в кабинет ненадолго заходили по своим делам Эндрю Морган, Роберт Чендлер, Терри Глейзер и Шон Ламбертс. Но ни один из них не мог видеть часы на столе мистера Форестера, поскольку их там тогда ещё не было! Часы вместе с пишущей машинкой вернул хозяину из ремонтной мастерской Крис Вуд, но принёс он их уже за полночь. На следующий день в кабинет никто из постояльцев не входил: после убийства там с утра работали криминалисты. Беседу же со всеми вами мы, как вы помните, вели здесь, в гостиной. Следовательно, настольные часы в кабинете мистера Форестера мог видеть только тот, кто был там после визита Криса Вуда. И это были вы, Шон Ламбертс!

Взоры собравшихся устремились на Шона и Джойс. Обвинение, выдвинутое инспектором, было таким неожиданным, что на какое-то время показалось даже нелепым.

– На мой вопрос, в какое время вы заходили в кабинет Форестера, чтобы спросить разрешения взять с собой журналы, вы ответили, что на настольных часах было без пяти десять. Но вы не могли видеть часы, если только не были в кабинете Форестера после визита Криса. Следовательно, это вы совершили оба убийства и пытались навести подозрение на Вуда!

– Что за чушь вы несёте?! – дерзко выкрикнул Ламбертс.

Через несколько секунд, оправившись от шока, он хрипловато произнёс:

– Впрочем, мы с большим интересом послушаем ваши выдумки.

От приятного выражения лица Шона не осталось и следа: он побледнел, его губы сжались в одну линию, а хищно сузившиеся глаза смотрели враждебно и холодно. Сидевшая рядом с ним Джойс тоже не казалась больше привлекательной: её глаза приобрели ядовитый оттенок, а на заострившемся от напряжения лице появилось злобное выражение человека, загнанного в угол.

Леди и джентльмены растерянно переводили взгляд с Райли на чету Ламбертсов, и, заметив это, Майкл продолжил:

– А теперь позвольте мне вернуться к убийству Терри Глейзера. Как вы помните, я остановился на том, что была только одна возможность ударить мужчину по голове: нанести удар в момент, когда его душили, а это значит, что преступников было двое! Убийца сдавливал ремень на шее Глейзера, находясь сзади, а сообщник, видя завязавшуюся борьбу, взял в руки пепельницу и, стоя спереди, ударил сопротивляющуюся жертву выше левого виска.

Когда я понял, что у преступника был сообщник, то в первую очередь подумал о тех, кто мог действовать в паре, а это супруги Харперы, Чендлеры и Ламбертсы. Обращал на себя внимание тот факт, что Ламбертсы – единственные из группы, кто проживает на родине Форестера, в графстве Девоншир. Конечно, это могло быть простым совпадением, но всё же на всякий случай мы подали запрос в полицейское управление Абердина.

Я также вспомнил, как во время экскурсии в замок Бремар в моей голове промелькнула встревожившая меня мысль, которая тотчас улетучилась. Но теперь я смог за неё ухватиться, и эта мысль снова вела к Ламбертсам.

От Шона мы узнали, что они с Джойс женаты уже больше четырёх месяцев. И в этой связи их поведение показалось мне несколько неправдоподобным и наигранным: то, как они всё время смотрели друг на друга, не отрывая взгляда и не замечая ничего вокруг. Это выглядело бы вполне естественным, отправься они в путешествие в свой медовый месяц. Но Ламбертсы вместе уже четыре месяца, а этого вполне достаточно, чтобы начать обращать внимание и на другие вещи вокруг себя. Мне стало ясно, что они предусмотрительно разработали такую модель поведения: создали имидж влюблённой пары, витающей в облаках и оторванной от реальной жизни. Надо сказать, что до поры до времени это срабатывало: Ламбертсов я заподозрил бы в совершённых преступлениях в последнюю очередь.

Итак, я ещё не сказал о том, что мы с сержантом обнаружили, пройдя по маршруту Терри Глейзера в Стоунхейвене. Мы посетили места, в которых он запечатлевал на плёнку туристов нашей группы. И в магазине спортивных товаров мы сразу же обратили внимание на скакалку в витрине – именно её вы и купили в тот день! Однако вы не заметили, что Глейзер вас сфотографировал. А когда в холле пансиона вы услышали, как он назвал вас в числе тех, кого снимал в магазинах Стоунхейвена, вы решили убить его. Увидев фотографии, он мог обо всём догадаться и сообщить о вашей подозрительной покупке полиции; он также мог начать вас шантажировать. Ни один из этих двух вариантов вас, естественно, не устраивал.

– Терри не мог никого шантажировать, – не удержалась от замечания Синтия Эйлинг.

– Прошу прощения, но я говорю лишь о возможностях убитого, не учитывая его человеческих качеств.

Итак, вчера мы получили фотографии, отпечатанные с плёнки Глейзера, и они полностью подтвердили нашу версию. Терри заснял Ламбертсов в тот момент, когда они держали в руках орудие убийства – скакалку. Вот почему вы его убили. Кстати, продавец подтвердил продажу скакалки молодой привлекательной паре. Вас запомнили, потому что в этом маленьком городке не часто туристы из Англии приобретают подобные вещи.

Ламбертсы неподвижно сидели на диване. Их головы были опущены, а бледные лица казались безжизненными: они поняли, что отпираться бессмысленно.

Райли взял со столика конверт и извлёк из него несколько снимков.

– Вот фотографии, из-за которых вы отняли жизнь у Терри Глейзера.

После небольшой паузы инспектор продолжил:

– Вы зашли к нему в комнату под каким-либо предлогом, хладнокровно убили его, а затем извлекли плёнку из фотоаппарата.

– Да, да, да! – вдруг зло выкрикнул Шон. – Я сказал Глейзеру, что хочу купить такой же фотоаппарат, как у него. Он начал объяснять мне, как устроена эта камера, и я спросил, снимается ли с неё ремень. Он отстегнул его, я взял ремень в руки и…

– Ну что же вы остановились? Продолжайте: и начали душить жертву. В какой-то момент вам на помощь пришла ваша жена, ударив Глейзера пепельницей по голове.

– Причём здесь Джойс?! – возмутился Ламбертс.

– Причём? Ваша жена – не только соучастница в обоих убийствах, но и организатор этих преступлений, их идейный вдохновитель.

В гостиной переглядывались и перешёптывались: такая развязка была полной неожиданностью для собравшихся. Когда Райли снова заговорил, все замолчали.

– Прежде чем перейти к убийству Брайана Форестера, необходимо совершить краткий экскурс в его прошлое. Когда Брайану исполнилось девятнадцать лет, умерла его мать, и, хотя финансовые дела отчима шли в гору, юноша покинул родной дом. Миссис Форестер рассказала нам, что её муж не очень-то с ним ладил. Ему казалось, что отчим слишком строг к нему. Что поделаешь, в юности даже самые справедливые требования родителей порой кажутся нам придирками. Однако с годами Брайан многое пересмотрел и понял, что отчим был строг с ним, потому что хотел воспитать его настоящим мужчиной. Он осознал, что многим обязан отчиму, и что такие качества, как трудолюбие и терпение, привил ему именно он. Форестер решил побывать на родине, но прежде собрался написать письмо отчиму. Он говорил об этом буквально за неделю до трагедии.

Сегодня утром мы получили ответ на наш полицейский запрос. Должен сказать, что не случайно моё внимание привлекло то обстоятельство, что Ламбертсы проживают на родине Форестера: именно это и оказалось ключом к разгадке убийства. Мы узнали, что девичья фамилия Джойс Ламбертс – Куинси, а её отцом является Дональд Куинси, отчим Брайана Форестера.

Коллеги из полицейского управления сообщили нам адрес и номер телефона мистера Куинси. Мне удалось поговорить с ним, и загадок в деле больше не осталось. Куинси сказал, что, к сожалению, предвидел нечто подобное, так как ничего другого от дочери не ожидал.

Таким образом, мотив убийства Брайана Форестера до сегодняшнего дня по-прежнему оставался нам не известным. Не вызывало сомнений лишь то, что он был достаточно серьёзный, если преступник не мог ждать и решил действовать в столь рискованных условиях. И вот что мы узнали сегодня.

Через два года после смерти матери Брайана Дональд Куинси женился вторично, и в этом браке родилась девочка, Джойс Куинси. Повзрослевшая дочь стала приносить немало проблем родителям: её всегда тянуло на сомнительные знакомства, и она часто попадала в неприятности по собственной вине. Когда Джойс исполнилось двадцать лет, она начала встречаться с молодым человеком, который занимался финансовыми махинациями. Отец пытался оградить дочь от его пагубного влияния, но никакие увещевания не помогали. К этому времени от сердечного приступа умерла мать Джойс, и Дональд Куинси снова овдовел. Девушка пообещала во всём слушаться отца, но надолго её не хватило. Вскоре она познакомилась с азартным игроком, проигрывавшим большие суммы в казино. Джойс удалось взять дорогое ожерелье матери и передать его своему дружку. Когда знакомый ювелир изготовил для него копию, Джойс незаметно вернула её вместо оригинала. Однако обман вскрылся, и отец был вне себя от гнева. Его терпение лопнуло: он приобрёл для дочери небольшое жильё, выделил ей скромное содержание и переписал завещание не в её пользу.

Дело в том, что Куинси не был счастлив во втором браке и всегда вспоминал свою первую жену, мать Брайана. Дональд сожалел, что они с пасынком не стали друзьями, и винил в этом себя. Он считал, что именно из-за него Брайан покинул родной дом. Поэтому Куинси решил оставить всё, чем владел, Форестеру в случае, если он даст о себе знать до его смерти. Дочери причиталась лишь малая часть его состояния, которой ей едва хватило бы, чтобы сводить концы с концами. Однако при условии, если Брайан так и не объявится при жизни Куинси, всё состояние Дональда отойдёт к дочери.

Два года назад Джойс познакомилась с тренером по гольфу Шоном Ламбертсом, и они поженились. Отец не одобрил выбор дочери, потому что до встречи с ней Шон поддерживал отношения с обеспеченной женщиной, которая была намного старше его. Он без зазрения совести пользовался её деньгами, да и вообще репутация Ламбертса была далеко не безупречной. Однако, вопреки воле отца, они поженились и спустя четыре месяца поехали в так называемое свадебное путешествие.

И вот здесь, в пансионе «Трэвэлерс Рефьюдж», Ламбертсы встречают Брайана Форестера. Конечно, узнать его Джойс не могла, ведь она знала о существовании сводного брата лишь понаслышке, да видела его на семейных фотографиях, где он был запечатлён в детском и юношеском возрасте. Я думаю, что разговор между ними завязался, когда Форестер узнал, что Ламбертсы живут на его родине, в Девоншире. Я прав? – спросил Райли, повернувшись к Шону.

Не поднимая головы, Ламбертс заговорил:

– Мы вселились в пансион в полдень. За стойкой стоял Брайан Форестер, и мы, действительно, сказали ему, что приехали из Девоншира. Он сразу оживился и ответил, что Девоншир – его родина. Спросил, в каком городе мы живём. А когда узнал, что мы из Эксетера, сказал, что родился там, но не был больше двадцати лет. Он сказал, что в Эксетере остался его отчим, но он даже не знает, жив ли он сейчас. Спросил, не знакомы ли мы случайно с Дональдом Куинси, так зовут его отчима. Это было для нас большой неожиданностью: мы поняли, что Брайан Форестер – сводный брат Джойс. Мы ответили, что, к сожалению, не знаем в городе никого с фамилией Куинси. Тогда Форестер рассказал нам, что уехал из дома после смерти матери, когда ему исполнилось девятнадцать лет, и что сейчас сожалеет об этом. Сказал, что в ближайшее время непременно напишет письмо отчиму.

– Для вас появилась реальная угроза упустить состояние Дональда Куинси, и вы решили во что бы то ни стало убить Форестера? – обратился инспектор с вопросом к Шону.

Ламбертс резко поднял голову и с ненавистью взглянул на Райли.

– Да, мы должны были действовать быстро, поэтому купили скакалку в первом попавшемся магазине. Я услышал, что Форестер собирался всю ночь работать в своём кабинете. Но я решил на всякий случай уточнить, не изменились ли его планы. Я зашёл к нему в кабинет и спросил, можно ли брать журналы с собой в комнату. Он ответил, что можно, и я пожелал ему спокойной ночи. Форестер сказал, что пойдёт спать ближе к утру, так как у него много работы.

– Что было потом?

– Около двух часов ночи я спустился вниз и зашёл в кабинет Форестера. Он по-прежнему сидел за своими бумагами. Я сказал, что Джойс не спится, и она хочет полистать другие номера журнала. Форестер сказал, что даст мне ключ от гостиной и полез за ним в ящик стола.

– И тогда вы набросили ему на шею скакалку. Так? – спросил Райли.

– Так, – угрюмо ответил Шон.

– Ваша жена не присутствовала при первом убийстве?

– Я стояла у открытой двери нашей комнаты и ждала возвращения Шона, – вместо мужа ответила на вопрос инспектора Джойс.

– Кстати, куда вы спрятали скакалку?

– Сначала я зашила её в свою подушку, а когда мы поехали в Бремар, положила в сумку и незаметно выбросила в урну на территории замка.

– Затем вы инсценировали попытку отравления миссис Форестер. Вы услышали, как Дорис Хейли передавала слова Криса Вуда о том, что в будущем он будет владеть всем пансионом. Вы поняли, что это прекрасная возможность подбросить полиции подозреваемого с веским мотивом убийства. Добыть яд оказалось совсем не сложно, ведь кладовка, где хранился пестицид, не была запертой.

Только напрасно вы недооценили полицию: оба преступления раскрыты, и сейчас констебли препроводят вас в полицейское управление Абердина.

Вдруг раздался охрипший от злобы голос Джойс:

– Почему этот Форестер должен был получить деньги моего отца?! Они мои! Он давным-давно уехал из дома и потерял на них всякие права!

– Я не уполномочен вступать с вами в полемику, но думаю, не вам решать, как ваш отец должен был распорядиться своим состоянием, – ответил ей Райли. – Кстати, миссис Форестер, Дональд Куинси сказал, что непременно свяжется с вами. В память о Брайане он хотел завещать его сыну Крису и вам часть своего состояния. Впрочем, он сам вам обо всём расскажет.

Майкл почувствовал, что кто-то, не отрываясь, смотрит на него. Он повернул голову и встретился взглядом с Дженнифер: глаза женщины светились нескрываемой радостью.

… Утром следующего дня экскурсионный «Ринаун» мчался по направлению к сказочному замку Крейгивар. Ночью шёл проливной дождь, и в открытые окна автобуса врывался прохладный влажный воздух. Мокрая дорога весело блестела в лучах восходящего солнца, а впереди, сколько мог видеть глаз, уходили вдаль до самого горизонта манящие вересковые поля…

Примечания

1

Данноттар (Dunnottar) – средневековый замок на восточном побережье Шотландии. Расположен на утёсе, с трёх сторон омываемом водами Северного моря.

(обратно)

2

«Томас Кук и сын» («Thomas Cook & Son») – первое в истории туристическое агентство, основанное в 1851 году английским краснодеревщиком Томасом Куком.

(обратно)

3

Даремский университет (The University of Durham) – университет в английском городе Дарем, основанный в 1832 году. Является одним из престижнейших вузов Великобритании.

(обратно)

4

Оливер Кромвель (Oliver Cromwell, 1599-1658) – английский государственный, политический и военный деятель.

(обратно)

5

Уильям Уоллис (William Wallace, 1270-1305) – национальный герой Шотландии, один из военачальников в войне за независимость от Англии.

(обратно)

6

«Лейка-250 Репортёр» («Leica 250 Reporter») – малоформатный дальномерный фотоаппарат, который выпускался немецкой компанией «Leica Camera» в 1930-е годы.

(обратно)

7

Аарон Зискинд (Aaron Siskind, 1903 – 1991) – известный американский фотограф, сторонник абстрактного экспрессионизма в фотографии.

(обратно)

8

Гилфорд (Guildford) – административный центр графства Суррей.

(обратно)

9

Суррей (Surrey) – графство в южной Англии.

(обратно)

10

«Ринаун» («Renown») – одноэтажный трехосный автобус для частных экскурсий, выпускавшийся с 1935 года.

(обратно)

11

Стоунхейвен (Stonehaven) – маленький городок в округе Абердиншир на северо-восточном побережье Шотландии.

(обратно)

12

Эль – традиционный английский вид пива.

(обратно)

13

«Женский еженедельник» («Woman's Weekly») – журнал для женщин, который начал издаваться в 1911 году.

(обратно)

14

«Женщина» («Woman») – журнал для женщин, основанный в 1937 году.

(обратно)

15

Билл Брандт (Bill Brandt) – английский фотограф, один из наиболее выдающихся мастеров фотографии 20 столетия.

(обратно)

16

Абердин (Aberdeen) – административный центр округа Абердин-Сити, третий по величине город в Шотландии.

(обратно)

17

«Трэвэлерс Рефьюдж» («A Traveler’s Refuge») – переводится с английского как «Приют путешественника».

(обратно)

18

«Стрэнд Мэгэзин» («Strand Magazine») – ежемесячный журнал беллетристики, который издавался в Великобритании с 1891 по 1950 годы.

(обратно)

19

Кокки-ликки – шотландский суп из куриного бульона, лука-порея и чернослива.

(обратно)

20

«Пикчер Пост» («Picture Post») – еженедельный иллюстрированный журнал, издававшийся в Лондоне с 1938 по 1957 гг. Английский вариант американского журнала «Life».

(обратно)

21

Саттон-Ху (Sutton Hoo) – курганный некрополь в английском графстве Саффолк, где в 1938-1939 годах был обнаружен англосаксонский погребальный корабль рубежа 6 и 7 веков.

(обратно)

22

«Британская мода» («British Vogue») – журнал о моде, издаваемый в Лондоне с 1916 года. Английский вариант американского журнала «Vogue».

(обратно)

23

Эксетер (Exeter) – главный город графства Девоншир в Юго-Западной Англии.

(обратно)

24

Турифф (Turriff) – небольшой город в округе Абердиншир.

(обратно)

25

Тафта – тонкая и, вместе с тем, плотная ткань с глянцевым мерцанием, изготавливаемая из туго скрученных нитей шёлка или хлопка. Применяется для пошива нарядной и вечерней одежды.

(обратно)

26

«Летучий шотландец» («Flying Scotsman») – пассажирский экспресс, курсирующий между Эдинбургом и Лондоном. Название поезда было официально принято в 1924 году.

(обратно)

27

Конкистадор (исп. conquistador) – в период конца XV-XVI веков испанский или португальский завоеватель территории Нового Света в эпоху колонизации Америки.

(обратно)

28

Мейфэр (Mayfair) – богатый район в Вест-Энде Лондона.

(обратно)

29

Портбукет (фр. porte-bouquet) – аксессуар для цветов в виде небольшого футляра для цветов, который крепится к платью.

(обратно)

30

«Британская энциклопедия» («Encyclopadia Britannica») – старейшая англоязычная универсальная энциклопедия. Оригинал был издан в 1768 году.

(обратно)

31

Река Ди («River Dee») – река в шотландском округе Абердиншир, берега которой отличаются особенной живописностью.

(обратно)

32

Джон Эрскин, граф Мар (John Erskine, Earl of Mar, 1558-1634) – шотландский аристократ и политик.

(обратно)

33

«Кэдбери Милк Трей» («Cadbury Milk Tray») – шоколадные конфеты, один из самых известных брендов от «Cadbury».

(обратно)

34

Пятичасовой чай («Five o’clock Tea») – английская традиция пить чай в пять часов. Традиция была заложена Анной Рассел, герцогиней Бедфорд в 1840 году.

(обратно)

35

Веджвудский фарфор – высококачественный фарфор знаменитой торговой марки «Веджвуд» («Wedgwood»), основанной Джозайей Веджвудом в 1759 году.

(обратно)

36

Гринвич, Челси, Ковент-Гарден (Greenwich, Chelsea, Covent Garden) – районы Лондона.

(обратно)

37

Королевская центральная школа сценической речи и драматического искусства (Royal Central School of Speech and Drama) – основана преподавателем речи и актёрского мастерства Элси Фогерти в 1906 году.

(обратно)

38

«Брауни» («Brownie») – первая камера, способная на полный цикл фотографирования. Впервые появилась в 1900 году.

(обратно)

39

Георгианская эпоха – период в истории Великобритании с 1714 по 1830 годы, названный в честь ганноверских королей Георга I, Георга II, Георга III и Георга IV.

(обратно)

40

Палисандровое дерево – ценная порода древесины ряда тропических деревьев. Обладает твёрдостью и прекрасными эстетическими качествами. Из палисандра производят резную мебель, шахматы, трости, музыкальные инструменты.

(обратно)

41

Георг IV (George IV) – король Соединённого Королевства Великобритании и Ирландии с 1820 по 1830 годы.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

*** Примечания ***