Один килограмм металла [Денис Владимирович Миловидов] (fb2) читать онлайн

Денис Миловидов Один килограмм металла

Космос. Романтика, далёкая для людей сугубо наземных и близкая для людей надземных, бороздящих, так сказать, просторы мирового пространства. Для меня он перестал быть хоть сколько-то романтичным вскоре после начала очередного эксперимента, но давайте обо всём по порядку.

Я работаю охранником научного персонала, изучающего на орбите внеземные, так сказать, формы жизни, зачастую созданные самим персоналом в модулях парящей на орбите Луны станции. Кто-то может спросить, зачем, мол, в кругу космонавтов ещё и охрана? От кого защищаться? Отвечу прямо: штат в три единицы охранников был введён помимо четырнадцати учёных мужей сразу после инцидента с малость обезумевшим самцом шимпанзе, которому явно не понравилось то, что с ним делали или пытались сделать. В общем, обезьяна сломала руку и три ребра одному научному сотруднику, откусила ухо другому и навела страшных кавардак в исследовательском модуле. Отныне каждый визит в исследовательскую часть обязан проходить в сопровождении минимум одного охранника, вооружённого пневматическим пистолетом 45 калибра с резиновыми пулями, не способными ни при каких обстоятельствах пробить никакую из поверхностей модуля, но вполне способными причинить неслабый болевой шок кому угодно.

Всё началось с партии из трёх японских макак, на мой сугубо ненаучный взгляд непонятно зачем доставленных с родной Земли. Точнее, началось всё намного раньше, а макаки послужили не столько причиной, сколько весомым поводом, спусковым крючком к описанным ниже событиям.

А вот если рассказать о самом начале, всё выглядело примерно так: вскоре после прилёта нашей вахты (в которой прибыли, собственно, я, Серёга и начальник смены Гоблин) на станцию прилетел следующий транспорт, который привёз прелестнейшую барышню по имени Анастасия свет Андреевна, синеглазая племянница заведующего всем здешним миром Артёма Николаевича Курагина, за глаза прозванного Мичуриным.

Опуская романтические и не очень подробности, вскоре у нас закрутился тайный роман. Тайных исключительно для местных, так как система видеонаблюдения была подконтрольна исключительно персоналу ЦУП-а и никому более. Самая же страшная тайна особо бережно хранилась от Мичурина, который, ввиду полугодовой продолжительности вахты, мог ничтоже сумняшеся стереть в порошок любого, кто чем-то его на то спровоцирует.

Ах да, совсем забыл сказать. Проблема гравитации на станции решилась классическим образом: станция имела тороидальную форму и постоянно вращалась вокруг своей оси. Без этой гравитации иные нюансы были бы весьма затруднены, а так мы могли гулять, держась за ручку, если Настасье выпадала смена обслуживать исследовательские модули, а мне, соответственно, её караулить. Серёга ввиду своей окольцованности интереса к моим похождениям не проявил, Гоблин же прикрывал меня за некоторую мзду в виде пропорционально растущего количества пива, которое я обязался купить ему сразу по возвращении. Мичурин, конечно, вскоре заподозрил о начале отношений любимой племянницы с кем-то из местных (из семнадцати человек дам было всего три, две из них замужние), но, не обладая и толикой детективных способностей, в итоге лишь пыхтел, грозился и продолжал работать.

Станция имела вид не полностью замкнутого тора, а скорее двух встречно направленных букв С, соединённых центральной перемычкой. Сделано это было для того, чтобы исследовательские модули не имели общих коридоров с модулями рабочими. Центральная перемычка была, по сути, вытянутой рамой, внутри которой силой включаемых последовательно электромагнитов перемещалась пассажирская капсула. Нюансов не знаю, но нам было настрого запрещено перемещение в этой капсуле с чем-то металлическим, потому что это вроде как логарифмически увеличивало энергию перемещения капсулы.

Тут следует уточнить, что большая часть нашего снаряжения была либо из пластика, либо из керамики. Кто и зачем это придумал, я не интересовался, меня куда больше волновала неплохая зарплата, а с некоторых пор ещё и одна персона.

Когда раз в месяц к нам прибывала комиссия в лице куратора лаборатории, лично сопровождавшего каждый доставляемый на станцию груз, Мичурин закрывал глаза на вооружённые полёты охраны в исследовательский модуль. Когда же большую часть месяца он пребывал в роли первого после Бога, нам категорически запрещалось брать с собой свои стальные пистолеты (почему не пластиковые? Спросите у разработчиков или тех, кто утвердил их нам на вооружение). Причина в том, что Мичурин проводил здесь какие-то свои эксперименты, на которые штатного ампеража станции не хватало, проходилось экономить на перелётах, благо в исследовательских модулях всегда имелись транквилизаторные однозарядные пистолеты. Конечно, у охраны были свои протоколы, но формальным начальником у нас был Мичурин, приходилось мириться с его беспределом.

Меня же эта сторона вопроса коснулась ещё и потому, что охрана была обязана трижды в сутки посещать и осматривать исследовательских модуль, вне зависимости от нахождения там научного персонала. Если персонал работал под прикрытием одного охранника, второй всё равно строго по графику посещал их рабочее место. По мне это было сущим идиотизмом, но зарплата всё окупала.

Так вот, когда в исследовательском модуле работы не проводились, там проводились наши с Настей прогулки, подальше от посторонних глаз. Перерасход энергии на перемещения капсулы с двумя пассажирами был сопоставим с таковым, если охранник вопреки наказу Мичурина летел один с табельным оружием. Это служило поводом постоянных выговоров со стороны Мичурина, которые мы переносили стоически.

А потом привезли макак. Если мне не изменяет память, они продержались недели две, а потом разом сдохли. Мало того, они занесли в модуль какой-то грибок, который со временем начал выводить из строя некоторую синтетику, в числе прочего уплотнители шлюзов. Вытравить его с ходу не получилось, и этот отсек был попросту законсервирован. Посещавшие модуль не совали в тот конец свои носы – зачем? Проблема выявлена, ЦУП в курсе, а наше дело маленькое.

Надвигалась очередная смена в исследовательском модуле. В этот раз модуль патрулировал Серёга, мне выпали формальности по оформлению его отправки и составлению отчёта со слов по прибытии, так у нас было заведено.

Я сидел на лавке в раздевалке и надевал на ногу ботинок. Ботинок, как и вся униформа, очевидно был без единого грамма стали, равно как и прочих металлов и сплавов – только лишь разного рода синтетика и её производные. Меня всегда немало забавляли попытки отыскать в стандартном комплекте снаряжения хоть что-то, не имеющее отношения к этой неметаллической моде, да всё никак не удавалось. Размышления прервали гулкие шаги, принёсшие в раздевалку немаленькое тело Гоблина.

– Ты чего расселся? Мичурин тебя обыскался, бегом к нему.

– Чего ещё ему надо? – недовольно ответил я, хотя и прекрасно понял, "чего" именно.

– Ты чо, не догоняешь? Мне щас из-за тебя снова чуть шею не намылили, путешественник хренов.

– Да иду, иду.

Прошагав по коридору в другой конец комплекса, Гоблин первым постучал в известную всем местным дверь и вошёл, не дожидаясь ответа. ЯКкер вошёл следом. Мичурин сидел за своим необъятным столом и медленно наливался багровым цветом. Массивные складки на его лице гневно перекатывались, словно хотели превратиться в щупальцы, чтобы схватить, затянуть в пасть и сожрать обоих вошедших, не подавившись.

– Сколько рейсов? – на удивление сдержанно спросил Мичурин, хотя было заметно, скольких усилий ему это стоило.

– Два. – ответил Гоблин.

– И что, инструктаж снова некому было провести? – начал-таки закипать он.

– Он получал первичный в ЦУПе, там должны…

– Да что ты валишь всё на центр?! Тебе своя голова зачем? Перерасход в два раза! За оба рейса! Как объяснишь?!

Гоблин устало посмотрел на меня, и я сказал:

– Я табельное оружие брал. В третьем секторе была повышенная активность…

– Кого?! Приматов там три месяца как нет, кого испугался? Ромашек плотоядных?!

– Протокол гласит…

– Насрать мне на протокол, ты понял меня? Когда ж вы наконец научитесь, все нервы уже растратил. В секторе есть транквилизаторы, на месте вооружаться надо. Тебе, дебилу, хоть доводили, во сколько обходится перемещение одного килограмма металла?! Человека ещё одного можно переправить, а он бирюльки табельные таскает.

– Ствол весил меньше килограмма…

– Плевать мне, запомни раз и навсегда! И на кого из вас, недоумков, Настя моя глаз положила, решительно не пойму. А как пойму – удавлю…

– Разрешите идти? – прервал экзекуцию Гоблин.

– Со дня на день комиссия прибудет, так что пока катайтесь в полной выкладке, переживу. Но чтоб потом – только на местных средствах, мне и так ампеража не хватает для нормальной работы.

Идя по коридору, я мысленно забавлялся. Гоблин работал здесь не первый сезон и нападки шефа воспринимал глубоким вакуумом своего безразличия. Паёк был всегда стандартно-разнообразный, зарплата капала на счёт исправно, так чего сжигать нервы зря? Меня гоблинская философия вполне устраивала, я даже стал насвистывать что-то весёлое.

– Твой выход через пару часов, когда Серёга вернётся. Хватит штаны протирать, осмотришь оба сектора.

– А второй какой?

– Соседний, ясное дело. Кто ж тебя на другой конец пустит? И смотри у меня там, чтобы снова у Мичурина истерики не случилось.

– Смотрю и вижу.

Взяв рюкзак (содержимое в "зелёной" зоне сканера, и никак иначе) и направился к шлюзу, за которым была пристыкована капсула. Пройдя обычную процедуру оценки плотности, я уже собрался открывать шлюз, когда меня остановил подбежавший Гоблин.

– Эта… Комиссии не будет, отмена старта, так что гони ствол.

– Ты чего?

– Давай сюда, я сказал.

– Погоди, а ведь… Прикроешь?

– Как обычно, за ещё одну пачку пива – вполне.

– Ну ты и жлоб. Держи, и скажешь, что не успел догнать.

– И чтобы без проволочек, как в прошлый раз. Получка – пиво.

– Да ладно, будет тебе магарыч, не переживай.

Пока я бегал туда-сюда, организовывая очередное внеплановое свидание, Гоблин спокойно прохлаждался в сторонке. И вот я с малость запыхавшейся Настасьей забираемся в капсулу, впереди – минут десять полёта и битый час наедине. Впрочем, долго нам расслабляться не дали, уже через минут пять прогулки включилась моя рация. Вещал Гоблин:

– Сохатый, приём, твою дивизию! К вам Мичурин вылетел щас! У него ствол, но без баллона, так что не ссы.

– Вот блин! Принял, с меня причитается. – отбил я.

– Вот чёрт! – парировала Настя. – И что теперь делать?

– А ничего. Мичурин прибудет минут через… так, примерно семь, пошли-ка спрячемся в одном техническом закутке. Пока Артём Николаич традиционно начнёт осмотр с третьего и четвёртого секторов, ты спокойно вернёшься обратно, а я здесь продолжу типа патрулирование.

– Ты думаешь, он совсем идиот? Посмотрит потом список рейсов.

– Я думаю, ему не до того будет, а там может и не вспомнить. Во как раз та дверь, ключи только у меня и в дежурке, так что всё в ажуре!

…отправив Настю вскоре после прибытия Мичурина, я взял со стойки транквилизатор (так, для самоуспокоения, потому как бить морду лица своему начальнику означало внеплановую эвакуацию на Землю, прямиком под суд) и неспешно направился в другой конец. Обойдя его минут за пятнадцать, я столь же спокойным шагом вернулся к шлюзу (капсулы не было, что ещё ни о чём ни говорило – Мичурин мог тоже улететь), миновал его, прошёл третий отсек, четвёртый… и оказался напротив открытой двери-шлюза пятого. Того самого, где померли заражённые макаки и где всё это время резвился в своё удовольствие неизвестный науке грибок. Не теряя ни секунды, я начал действовать строго по своему протоколу, предусмотренному именно на этот случай: натянул всегда носимый на шее респиратор, вернулся к ближайшему настенному боксу, достал и надел одноразовый защитный костюм, запер шлюз и уже хотел сообщить Гоблину код тревоги, но тут мои мысли прервало раздавшееся за спиной шипение.

– Ну что, попался? – мрачный и довольный голос Мичурина произвёл на меня сильное впечатление. Ещё большее впечатление произвёл его вид: грязный лабораторный халат, явно испачканный в пятом секторе, красные глаза и пистолет в правой руке.

– Артём Николаич, вы чего? Патрулирую территорию согласно…

– Я чего? Я чего?! Ах ты ж тварь такая! Ты чего с моей Настенькой сделал?! Признавайся!

– Я – ничего. Я патрулирую территорию согласно распоряжению начальника смены.

– Не ври мне тут! Настя где? Настя, тебя спрашиваю, где?!

– Артём Николаич, вы были в пятом секторе?

– Не твоё дело!

Тянуть больше смысла не было, и я, нажав тангету рации, отчётливо произнёс:

– Двадцать пять! Двадцать пять! Ноль один! Ноль один!

– Чего?! – раздалось в ответ таким голосом, как будто Гоблин перед этим набрал в рот, скажем, чай, а теперь им подавился. – Повтори!

– Двадцать! Пять! Ноль! Один!

– А, сдать меня захотел? – зашипел Мичурин, утирая нос рукавом.

– Понял тебя! Запускаю протокол! – уже более чётко ответила рация. – Кто?

– Не я. – честно ответил я.

– Ты в защите? Контактный?

– Да. Нет. Действовал как положено.

– Действуй по протоколу! Даю полномочия! Через двадцать минут капсула!

Здесь стоит немного отвлечься и пояснить. У нас, охраны, равно как и у научных сотрудников, были предусмотрены протоколы на почти все случаи чрезвычайных происшествий. У охраны немного более расширенные, дающие немного больше полномочий, с возрастанием ответственности за свои действия, естественно. Протокол номер два означал биологическую опасность, «два пять» – биологическую опасность в пятом секторе. Опасность пятого сектора была очевидна, поэтому Гоблин даже не стал переспрашивать. Пояснение «ноль один» было обозначением числа пострадавших.

Действовать по протоколу в данном конкретном случае означало любой ценой остановить угрозу распространения опасности. А полномочия означали на своё усмотрение оставить потенциально контактных и тем более заражённых здесь же, в зоне поражения, до прибытия спецбригады. Оставить на свою совесть и под свою ответственность. А капсула, которая прибудет через двадцать минут, во-первых, содержала недельный паёк для оставленного в зоне поражения, а во-вторых, эвакуирует меня. На месте, в рабочем модуле, мне подготовят аналогичные условия: шлюзовый отсек изолируют до тех пор, пока прибывшая спецбригада не проведёт все необходимые в таких случаях мероприятия. Но что-то я отвлёкся.

– Уже настучал, да? – выдернул меня из размышлений Мичурин. Пистолет в его руке по-прежнему смотрел на меня.

– А стреляйте! Вам же и отвечать! – ответил я, видя, что нормально разойтись не получится.

– Ты думал, самый умный, да? Ты всё правильно сделал, молодец. А теперь я тебя подстрелю как контактного, надену защитный комбинезон и покину этот модуль. Я в секторе 5 не был, это я его специально для тебя открыл. Купился, да?

– По правде сказать, ловко придумано. Только это вас не спасёт. – я сделал шаг в его сторону, Мичурин улыбнулся и потянул спуск. Пистолет щёлкнул, выстрела не последовало. Мичурин выжал спуск ещё дважды, результат повторился. Я остановился, переместил всё время удерживаемую за спиной левую руку, в которой находился транквилизатор, взял его в правую. Мичурин недоумённо посмотрел на бесполезный пистолет, потом на меня. Я не раздумывал ни секунды.

…в иллюминаторе шлюзового отсека видимая сторона Луны. Она будет постоянно крутиться вокруг оси иллюминатора, по мере вращения станции. Надеюсь, вынужденный карантин пролетит быстро и без последствий. Романтика, говорите? Романтика осталась за шлюзом вместе с Настей, здесь ей и не пахнет. А космос не пахнет ей тем более.