Лонг-Айленд [Ли Тевес] (fb2) читать онлайн

Ли Тевес Лонг-Айленд

Тоби

Питер вышел из ванной. Его крупное и распаренное тело в махровом халате волокло за собой тонкую нить пара. Напевая только ему известный мотив, он подошел к чемодану, где лежал футляр с бритвой. Несмотря на долгий перелет, он чувствовал себя полным сил и даже пританцовывал. Придерживая поля халата, Питер подошел к зеркалу на стене.

— Да, Пит, без боли на тебя и не взглянешь, — сказал он отражению в старой оправе. — Посмотри на себя: глаза навыкате, свисающие как у бассет-хаунда щеки, а это что? — пальцем он провел по линии на лбу. — По-моему очень уж похоже на морщинку. Питер обнажил желтые зубы и криво улыбнулся.

В стороне, на горке грязной одежды спал пес. Лабрадор по имени Тоби на сей раз сопровождал хозяина в его путешествии в Лондон и обратно. Вымотанный долгим перелетом, он все же краем глаза следил за перемещениями в комнате. Питер подошел ближе и подергал за его повисшую в воздухе лапу. Пес приоткрыл в недовольстве правое веко и фыркнул.

Включился проектор и на белой стене показалась картинка. Оператор, зацепив декольте ведущей новостей, переместил камеру в сторону карты восточного побережья.

— Я, кажется, все больше начинаю, напоминать отца, Тоби, — Питер грустно кивнул в сторону лестницы. Там в старой дубовой оправе возвышался портрет прошлого хозяина дома. Мужчина, облаченный в черный костюм, смотрел с едва уловимым прищуром. Единственным ярким оттенком на портрете был рубиновый перстень, украшавший его левую руку. Питер был уверен, что художник намеренно сделал акцент на камне, чтобы немного скрыть блеск искусственного глаза отца.

Тем временем, за окном, пестрая мозаика из автомобилей устремлялась все дальше вглубь восточной части острова. Поглощаемый закатом, лес наблюдал, как небосклон атаковали первые раскаты грома. Заволакивая небо хмурыми тучами, усиливался ветер. Где-то совсем рядом, раз за разом зазвучали молнии. Питер подошел к окну и увидел, как вдалеке, массивная крона дуба начала заваливаться вбок, унося за собой соседние деревья.

— Знаешь, а ведь нам повезло. Могли бы остаться в Лондоне еще на день или больше, — глядя в окно сказал Питер. Тоби, услышав голос хозяина, на мгновенье навострил ушки, а затем снова свернулся калачиком. Его дыхание плавно замедлялось, пока пес не уснул крепким сном. Питер еще долго смотрел в сторону лесу. Его похожие на пуговицы глаза, наблюдали как ветер играл с кронами деревьев в парке.

Скрытый от посторонних глаз, особняк принадлежал семье Питера уже больше ста лет. Первым его собственником стал предприниматель по имени Уильям Уилкшер. В конце девятнадцатого века он сколотил состояние на продаже канадской пушнины. Доподлинно, так никто и не выяснил, что вдруг заставило его перебраться в Нью-Йорк. Лишь, злые языки, поговаривали, что причиной столь спешного переезда, стало племя коренных американцев, проживающее тогда в провинции Альберта. По одной из множества версий, вождь племени объявил награду тому, кто принесет ему завернутую в бычью шкуру голову Уильяма Уилкшера.

В качестве временного укрытия, предприниматель выбрал для себя и своей беременной супруги уединенный дом, в то время, в слабо обитаемом острове Лонг-Айленд. Уильям Уилкшер был заядлым охотником, о чем и по сей день свидетельствовала коллекция диких животных на стене в прихожей. Однажды утром, Уильям Уилкшер попрощался с женой и покинул семейное поместье. Спустя сутки его обглоданное волками тело найдут в одной из расщелин кастильских гор. Голова бедняги была отстрелена его же собственным ружьем. Спустя век, его семилетний внук Питер найдет свою мать в гараже с включенным автомобилем и шлангом ведущем выхлопные газы в салон.

Питер оставил попытки уснуть с первыми лучами солнца. «Чертова разница во времени», — подумал он, натягивая одеяло на лицо. Спустя пару минут, в комнату вполз, Тоби. Запрыгнув на кровать, он улегся у ног. Едва Питеру показалось, что сон вновь заволакивает сознание, грохот проезжающего мимо грузовика, окончательно его разбудил. Встав с кровати, он с досадой хлопнул по окну рукой, так что от старой деревянной рамы отлетел слой пожелтевшей краски. Тем временем, затаившийся лабрадор жевал кусок хозяйского одеяла. Он внимательно наблюдал, как тучная фигура, скрипя полами и бормоча одному ему известные ругательства, переваливается между комнатами.

Солнце начинало свой рутинный маневр вверх, когда выкрашенная в бордовый цвет дверь распахнулась. Тоби, как всегда, неуклюже спрыгнул с лестницы и, не дожидаясь хозяина, засеменил в сторону чащи. Убирая редкие волосы за кепку с ретро логотипом Метц, следом шел Питер. Не спеша, он пересек еще пустую магистраль, разделяющую лес, и остановился.

— Да, это то, что мне сейчас нужно, немножко поддержки от Бритни, — прошептал он и в наушниках заиграл «Born to make you happy».

Хотя кроны уже успели подсохнуть на макушке, теплые лучи еще не успели высушить землю. Оказавшись в чаще Питер не узнал знакомую ему с детства тропинку. Подошву его кроссовок тянуло вниз, всякий раз, когда он делал шаг. Питер чувствовал, как крупные куски дерна вылетали из-под ног. От непривычной манеры бежать по мокрому ковру из листьев ему пришлось внести коррективы в обычный маршрут. Пот стекал на глаза и отвлекал не меньше веток, бьющих по щекам. Из-за всех сил пытаясь не сбавлять темпа, Питер не заметил, как добрался до начала крутого подъема. В детстве, за присущую ему манеру неожиданно ускоряться и часто махать руками, его прозвали Ринго. Питер не пытался как-то протестовать или оспорить это на первый взгляд обидное прозвище. Тем более ему нравилась музыка Биттлз. Как-то однажды он даже оказался внутри знаменитого особняка «Дакота». Проходя вдоль той самой арки, где 8-го декабря 1980 года был застрелен Джон Леннон он испытал весьма смешанные чувства — пульс резко усилился, а кожа на спине покрылась слоем мурашек.

Темное пятно пота медленно завоевывало все новые пространства на футболке. Крупные капли, скопившись на макушке продолжили стекать на шею. Сделав финальное ускорение, Питер все-таки достиг, вершины холма. Он сверил пульс на часах — 135 ударов в минуту. Не плохо, учитывая в каком режиме, он провел последние две недели. Отдышавшись, он огляделся в поисках собаки. В нескольких футах от него, показался длинный рыжий хвост. Тоби, примкнув носом к земле, кружился рядом со сваленным деревом.

Спускаться по скользкой тропе, оказалось гораздо сложнее. Переступая поваленные кроны и крупные ветки, Питер всякий раз тонул в грязи. Он позвал пса, но тот не среагировал. Обычно спокойный лабрадор, продолжал лаять и привлекать внимание хозяина. Питер начинал терять терпение. Он слышал, как когти Тобби скользят по поверхности. Только подойдя ближе он почувствовал, как сильно его ноздри обжигает запах снизу. Он узнал этот запах. Запах из детства, когда одним жарким днем, он все же решил заглянуть в гараж. Вдруг послышался скрип. Кусок мокрой фанеры, треснул и обвалился, потянув за собой и Питера.

Лай эхом отбивался в висках. Питер начал приходить в себя, но глаза, от удара затылком об стену, как будто покрылись пеленой. Он попытался подняться, но тут же с силой сжал зубы. Подобие крика вырвалось из его пересохшего горла. Резкое чувство боли вмиг пробудило сознание. Из его левой ноги торчала белая кость. Питер проглотил поднимающуюся вверх рвоту. Жадные вдохи оставили привкус земли и металла. А еще пыль, поднявшаяся от падения в яму, осела теперь во рту. Язык предательски онемел и словно губка, впитывая всю влагу, прилип к небу. Что-то упало на лицо, а затем вскользь оказалось на коленях. Питеру показалось, будто мягкие кошачьи подушки коснулись его лица. Проведя дрожащей рукой, он обнаружил в ладони пару жирных личинок. А вот и новая партия, скользких похожих на спираль червей, приземлялись на мокрый лоб. Выпученные глаза инстинктивно повернулись в сторону света. Зрачки с надеждой вглядывались, пытаясь уловить хоть какой-то фокус.

Питер заметил капну черных волос над собой. Словно вымазанные в мазуте, они неряшливо свисали на тяжелую женскую грудь. Серую кожу на животе тормошили трупные черви. Менее удачные из них вываливались, наружу образуя под ногами живую горку. Питер поднял голову. Прямо из темноты на него смотрела женщина. Свирепо раскрыв рот, она безмолвно изображала крик. Питер Уилкшер сжал в кулак мокрую землю. Его легкие были заполнены пылью, сердце с чудовищной силой качало кровь в венах. Не в силах больше сдерживать себя, он выпустил наружу свой страх. Дикий вопль подобный вою раненого животного прокатился эхом по чаще.

Яма

Сон, преследовавший с самого детства, вновь напомнил о себе. Максим потянулся к стакану на столике. Рядом вместе с приложенными фотографиями тела лежал отчет о нераскрытом убийстве. Особого внимания фотографа были удостоены обрубленные кисти рук и вырванная челюсть. Ставшая уже классикой, практика сокрытия личности. Свет упал на предплечье и осветил татуировку — ворон с неправдоподобно длинным клювом, да еще и в шляпе. Он подошел к окну, за которым на пожарной лестнице за ним наблюдали. Как только окно поднялось, кот с перевязанным хвостом прыгнул на подоконник. Проведя мордочкой вдоль руки, он нырнул на стол и свернувшись в комочек улегся в уголке. Максим повернул старый кран и открыл потоку холодной воды возможность наполнить стакан. Его темные густые волосы блестели от пота. На недельной щетине вырисовывалась ранняя для тридцати двух лет седина.

Гул сирен скорой перемешивался с привычными звуками Нью-Йорка. На первом этаже здания, персонал бара намывал пол, для этих ребят рабочий день, наконец то, подходил к концу. Один из официантов заметил силуэт в окне и кивнул. Максим ответил улыбкой. По перекрестку с жутким грохотом промчался грузовик, собирающий черные мусорные пакеты, следом одна за другой неспешно проплыли две желтые машины такси. Максим попытался вспомнить на каком моменте оборвался его сон, но так и не смог собрать воедино все осколки воспоминаний. Убрав непослушные волосы назад, он забрался на подоконник, куда за ним последовал и черный кот. Холостяцкая студия начинала наполняться светом. Медленно надвигающаяся предрассветная полоса вплотную приблизилась к, валявшейся на диване, коробке пиццы. Завибрировал мобильный. Короткий рапорт дежурного о найденном теле. Максим аккуратно убрал в сторону успевшего уснуть питомца. Перед выходом он оставил у дверей доверху наполненную чашу с молоком.

Детектив Хансен арендовал тесную квартиру на пятом этаже старого дома на углу тридцать четвертой улицы. Совсем рядом располагался всем известный центральный парк и театр. Логично, что некоторые называли эту часть города театральном районом, хотя большинство горожан ассоциировали эти несколько кварталов только как «адская кухня».

Всему виной история, случившаяся в конце девятнадцатого века. Общеизвестно, что Нью-Йорк тогда был центром глобальной иммиграции. Люди со всех уголков мира стекались сюда в поисках лучшей жизни. Не исключением были и выходцы из Ирландии, гонимые на родине англичанами, они пытались найти себе место в этом враждебном для них городе. Заселяя в основном среднюю часть острова Манхеттен, они зимовали в холодных полуразрушенных лачугах. В результате, около трети ирландских мигрантов погибло от голода и болезней. Набиравший силу скандал долго оставался без ответа, пока тогдашний мэр города неожиданно заявил, что своими глазами видел, как иммигранты готовили на улице мясо и суп. После этого за районом и закрепилось прозвище — «Адская кухня».

В прислонившихся к стене дома коробках спал бездомный. Дверь резко открылась и ударила о торчавшие кроссовки. Выругавшись из-под коробки, показались чумазая голова, увешанная афро-косичками. Желтые глаза со злобой посмотрели в сторону улицы и спустились обратно на дно коробки. Дойдя до угла, Максим поприветствовал уличного продавца фруктов. Он бережно раскладывал свой товар подсказывая сыну азы их ремесла. Широкие шаги пересекли пустую улицу, а следом и проезжую часть. Высокая фигура детектива устремились к припаркованной у обочины машине.

— Ну и что ты тут делаешь? — открылась пассажирская дверь.

— Работаю на твою мамку. Она просила передать привет, — Томми улыбнулся рядом крупных белых зубов.

Максим, достал из кармана солнечные очки.

— Я рад, что мы начали, говорить об этом. Всегда относился к тебе по отцовский, знаешь ли, — Томми не спеша повернул ключ в замке зажигания.

«Шевроле Импала» медленно двинулась с места на восток в сторону Бруклинского моста. В центре Нью-Йорка в это время можно встретить разве что почтовые грузовики и такси. Классика американского автопрома резко выделялась на пустынной улице города. Спустя пол часа, высотная застройка Манхеттена плавно сменилась пятиэтажной, едва они отказались в Бруклине. Немного захватив фешенебельный район Бруклин Хайдс, Том взял курс на Квинс. Арабские кварталы преображались в еврейские, русские и доминиканские, дополняя друг друга соответствующим антуражем.

Дорога заняла не больше часа. Продвигаясь вглубь острова, температура воздуха стала заметно ниже. Опустив окно Максим, вдохнул свежий океанский воздух. В небе, тем временем, появлялись суетливые чайки, их громкое сопровождение присутствовало до тех пор, пока детективам не пришлось свернуть вглубь леса, где стояла первая патрульная машина. Азиатской внешности полицейский пил кофе из термоса, при виде подъезжающую машину он сразу же узнал водителя и поспешил надеть фуражку.

— Привет Чайнатаун, далеко еще? — спросил Томми, слегка опустив тонированное окно.

— Вам нужно около двух миль ехать прямо по этой тропинке, не запутаетесь, там одна дорога, — раздался писклявый голос патрульного.

Едва Форд успел проехать несколько футов по свежей тропе, как патрульный набрав сообщение «Они тут» вылил остатки кофе на землю. Тяжелый автомобиль осторожно пробирался в чащу. Мокрая земля раз за разом расставляла колеса прокручиваться и застревать. Проехав вдоль холма, они добрались до места, о чем сигнализировало скопление несколько полицейских автомобилей. Территория к этому времени уже была оцеплена желтой лентой и патрульными. Им компанию составляли пара тройка журналистов. Невысокий человек с залысиной подбежал к детективам первым, едва они успели захлопнуть двери:

— Эй, парни, я жду Ваших комментариев!

— Отвали, Лесли! — с ходу ответил Том.

— Не очень дружелюбно, но ничего. Так и запишем, спасибо, детектив, — не скрывая улыбки, ответил журналист. Утренняя находка явно воодушевляла его. Он уже прикинул кругленькую сумму, которую ему с радостью выложат за материал об убитой в лесу девушке.

Детективы синхронно прошмыгнули под лентой и направились к месту скопления людей в форме. Немного поодаль, оперевшись на коленки блевал полицейский. В стороне от него, в грубых и высоких ботинках, над ямой возвышалась девушка. Это была Сара Рихтер. Ее пышные рыжие волосы, раз за разом покачивались от ветра из стороны в сторону. Делая записи в блокноте, она изредка раздавала команды сотрудникам местной полиции. Увидев вновь прибывших детективов, ее лицо преобразилось:

— Наконец то! Пока вас не было, мне пришлось в одиночестве держать тут оборону от этих стервятников, — Сара укрыла руки в карманы кашемирового пальто.

— Сара, прости. Стоило мне на долю секунды потерять бдительность, как Томми тут же свернул не туда. Видимо захотел навестить родню на Апеннинах. Введи нас в курс дела, пока ты окончательно тут не закоченела, — попросил Максим.

— Смотрите под ноги, тут ужасно скользко, — указательным пальцем девушка показала в сторону ямы.

Втроем они начали спуск по стальной лестнице вглубь. По краям были предусмотрительно установлены лампы, а стены точечно, наспех обшили фанерой. Крышей служили несколько ровно скрепленных между собой тонких досок с зияющей дырой в центре. Снизу из одного угла прямо до самого потолка держалось бревно, на котором и висело тело.

— Господи, — пробормотал Том и потянулся в карман брюк, в поисках жевательной резинки. Максим, спустившись последним, присел на корточки, чтобы полностью рассмотреть жертву с разных ракурсов. Запах, истощаемый телом, не давал возможности дышать полной грудью. Пребывание в яме было невыносимым для все троих, но в то же время детективы отлично понимали всю важность первого впечатления. В их кругу существовало мнение, что образ жертвы, сформированный в первые минуты на месте преступления, должен, словно шестое чувство, вести на протяжении всего расследования. Сопоставляя факты и мотивы, вероятных убийц с тем первым впечатлением можно на уровне интуиции отыскать убийцу. Тишину, длившуюся несколько секунд, нарушил женский голос:

— Мы пробили ее отпечатки по базе. Жертву зовут Аманда Хиллс. Ей тридцать три года, не замужем, детей нет. По нашим данным она зарабатывала на жизнь проституцией, жила где-то рядом, в соседнем мотеле. Сегодня у криминалистов смена Дэйва, это он тут все аккуратно обложил лампами. С его слов, судя по характеру разложений, убийство было совершено около двух недель назад.

— Кто ее нашел? — спросил Том, обходя свежие капли крови и блевотину.

— Питер Уилкшер решил устроить утреннюю прогулку с собакой. Она, по-видимому, почуяв труп, привела хозяина сюда. А когда он наступил на одну из досок, крыша не выдержала, и бедолага очутился тут. В общей сложности он провел в яме около получаса, пока его не услышали прохожие и не позвонили в девять один один.

— А кто этот везунчик и где он сейчас? — раздался из угла голос Максима.

— Какой-то клерк, работает в банке в Центре. Он почти весь месяц был в командировке в Англии, вернулся вчера утром. Его увезли в больницу. Он сломал ногу при падении. Как мне кажется, ему еще понадобится помощь психолога.

Максим в это время надел круглые очки и приступил к более внимательному осмотру тела. Вначале, его взгляд упал на ржавые штыри, торчавшие из лодыжек. Они крепко фиксировали ноги девушки снизу. Руками она обвивала опору, а плечи при этом ровно прижимались к бревну парой торчащих из ключиц гвоздей.

— Ей, что язык вырвали? — раздался хриплый голос Тома.

— Убийца его вырезал и видимо забрал с собой, — ответил Максим переместившись в глубь ямы. — Удивляет то, каким образом он тут все подготовил. Очень аккуратно подошел к вопросу декораций.

— Он, переспросил Том. — Не рано ли ты определился с полом, Макси? На мой взгляд, так изувечить тело способна и женщина, — откашлявшись добавил, — чтобы убийство выглядело «типично мужским».

Сара скептически взглянула на Тома:

— У тебя, закончилась таблетки? Или что?

— В первую очередь вся эта конструкция. Вряд ли женщина способна смонтировать тут все таким вот образом. Только если она была не одна, — начал рассуждать Максим, — а если он действовал в одиночку, то ему потребовалось не меньше месяца, чтобы все тут подготовить. Скорее всего, использовал, только то, что смог найти в лесу или на ближайших стройках. Так убийца лишил нас шанса выследить его по использованным тут материалам. Сара, тебе нужно поднять архив и просмотреть старые дела, в том числе раскрытые. Может, есть что-нибудь похожее по почерку. Вряд ли это его первая жертва.

Максим, бросил взгляд на наручные часы, зеленая стрелка приближалась к цифре восемь.

— Пока не готов отчет криминалистов работаем по шаблону. Нужно попросить патрульных опросить местных жителей. На случай если они видели или слышали, что-нибудь странное. Том, на тебе опрос проституток, у тебя вроде бы есть надежные информаторы. Нам нужно узнать, когда и с кем видели девушку в последний раз. Как только поймем смысл ритуала сможем построить портрет убийцы.

Максим вытер лоб, покрывшейся за несколько минут пребывания в яме испариной, снял очки и направился в сторону лестницы. Сара и Том последовали следом. Том попытался что-то объяснить, в то время как Сара, подняв воротник у пальто и убрав руки в карманы ускорила шаг. Пара экспертов, в белых герметичных костюмах, дождавшись своей очереди, приступили к транспортировке тела на носилки.

Лиам Смит

Чистящее средство еще не успело выветриться с пола. В воздухе летал резкий цветочный запах. Максим, оставляя на паркете трафаретные следы, двигался в конец коридора. Он извинился перед уборщиком, натирающим витрину до блеска. За стеклом в ряд висели фотографии полицейских. Один из них, в черном, идеально выглаженном костюме, встретился Максиму выходящим из кабинета.

— Паркер, вы как девчонки из журнала для взрослых, — успел он прокомментировать фотографии прежде, чем дверь закрылась.

Капелька пота у лопатки уже начинала свой путь вниз. Он на ходу снял куртку и небрежно бросил ее на кресле в приемной. Максим надеялся, что разговор с начальником полиции не продлится больше запланированных десяти или пятнадцати минут. Минуя секретаря, обсуждавшего по телефону детали ужина, он, трижды постучался. Не дожидаясь ответа, Максим слегка приоткрыл тяжелую деревянную дверь:

— Хансен, наконец-то! — сказали внутри.

Детектив, разместился на краю кресла. Лиам Смит с внимательным видом осматривал запонки. Цвет его слегка старомодного костюма тройки идеально сочетался с массивными ботинками на толстой подошве. Он прекрасно это знал, но любил слышать это от своих подчиненных. Начальник полиции привычным жестком взглянул на часы, чтобы намекнуть Максиму о его опоздании. Детектив Хансен лишь напряг губы и отвернулся.

— Какие новости Максимус? — ровно постриженные усы скривились в притворной улыбке.

— Как вам известно, Сара и Том приступили к расследованию тела девушки. Ее труп нашли сегодня утром в одном из парков Лог-Айленда, — спокойно ответил Максим.

Он хорошо знал, что Мистер Смит больше предпочитает слышать свой голос, нежели кого-то еще. Не говоря уже о голосе детектива Хансена.

— Ты читаешь газеты, сынок? Скорее всего, нет, ведь сейчас есть Гугл, верно? — ухмыльнулся Смит. — Я раньше тоже не читал, но примерно пятнадцать лет назад супруга убедила меня купить дом в Нью-Джерси. Знаешь, в чем проблема людей, живущих в Джерси? Это не только кошмарных размеров налоги на недвижимость. Это то, что тебе нужно каждый божий день, утром добираться до работы и обратно, на долбанном поезде. Меня это так сильно раздражало, вначале, и чтобы как-то отвлечься, я взял за правило в поезде листать свежие выпуски газет. Говоря откровенно, именно так и коротали время большинство остальных пассажиров. Так вот то, что я прочитал сегодня в утреннем «Таймс» меня, честно говоря, расстроило. Я не буду пересказывать тебе всю статью этого журналиста, передам лишь ее основную идею: «характер нанесения травм может свидетельствовать о том, что это не первая жертва». Конечно, это всего лишь предположение, но, так или иначе, такого рода выводы добавляют головной боли таким ребятам как мы с тобой, верно?

— Пока рано делать выводы, тем более такие, но версию о серийной убийце мы, к сожалению, пока не можем исключать, — ответил Максим.

Лиам Смит, сжал зубы и бросив на стол стопку скомканных листов подошел к окну.

— Я думаю, что для такого профи как ты, потребуется не больше двух дней на это дело. Как ты, наверное, заметил, у нас и так очень низкая раскрываемость в этом месяце, так что статьи в газетах в стиле Джека Потрошителя могут очень плохо отразиться на нашем с тобой будущем, сынок.

Максим терпеливо ждал, время от времени, разбавляя кивками длинные реплики шефа. Левый глаз начальника полиции слегка косил, поэтому Максим намеренно смотрел в пол. Актерскому таланту Лиама Смита нашлось бы место в Бродвейских мюзиклах и постановках, его картинная бравада на собраниях в мэрии походила на четко отрепетированное выступление. Не обладая сверхвысоким интеллектом, Смит на уровне инстинктов, умел подстраиваться к нужным ему людям. От исчерпавших лимит доверия детективов он легко избавлялся. Обыгрывая их так, что они выглядели логичными и своевременными.

— Статья — это еще пол беды. Знаешь сколько звонков от высокопоставленных лиц, живущих на побережье Лонг-Айленда, я получил только за последний час? Всех их волнует безопасность. И я их прекрасно понимаю. В силу сложившихся обстоятельств, мы не можем ее гарантировать. Я повторяю, что у тебя два дня. Такой опции как «отсрочка» больше нет, — сухо резюмировал Смит и снова взглянул на часы.

Каждое из семидесяти семи полицейских участков Нью-Йорка имеет одну общую деталь — зеленые фонари, установленных по бокам от главного входа в здание. С момента основания города, голландцами был учрежден городской дозор в функции которого входило патрулирование и охрана порядка. В ночное время дозорные носили с собой зеленые фонари, а когда они возвращались с патруля к месту сбора, то вешали фонари у входа в здание. Таким вот образом, они говорили горожанам, что дозорные на местах и город под защитой.

Украшенная по бокам зелеными фонарями, дверь распахнулась. Максим, по привычке, потянулся в карман. Сообщений от Сары или Тома не было. Восемь тридцать утра. День обещал быть дерьмовым.

В действительности Максиму нужна была пауза. Минутная пауза и он сделал глубокий вдох. Холодный воздух минуя горло оказался в легких. Кто сказал, что для медитации нужна тишина и покой. Своим примером детектив Хансен доказывал обратное.

Всякий раз, когда дело касалось гласности, Максиму становилось не по себе. В полиции начинали ходить слухи о том, что его собственный отец был убийцей, или если точнее — наемным убийцей. Именно поэтому, некоторые из коллег избегали, а кое кто уже начинали в открытую выражать неприязнь.

Около тридцати лет назад тело его отца со следами пыток нашли в мусорном пакете возле остановки. В тот же день мать увезла Максима на север страны и даже спустя годы, продолжала бояться. Она считала, что убийцы отца не успокоятся, и будут мстить сыну. Именно поэтому Хельга Хансен выступала против того, чтобы ее сын возвращался в Нью-Йорк. Перед поступлением в университет он, все же согласился взять девичью фамилию матери, и постарался забыть все, что связывало его с отцом. Напоминанием о детстве остались только кошмары, терзающие его с завидной регулярностью.

Холод

Открыв дверь в подвал Максим почувствовал, как второй раз за утро, его грудь непроизвольно сжалась. Годы в полиции не привили иммунитет к запаху человеческой смерти. Вдобавок, от пронизывающего внизу холода, кожа покрылась мурашками. Атмосфера была соответствующе угнетающей — остро ощущалась нехватка света в помещении. Единственным его источником были навесные лампы, установленные точечно, только над столами для вскрытий. Чуть поодаль, за рядами из тел прикрытых простыней, спиной к двери стоял человек. Его белоснежный халат украшали багровые крапинки крови. Из наушников отчетливо доносились усыпляющие мотивы кантри. Максим сделал шаг в сторону металлического стола, на котором лежало тело Аманды Хиллс. Ее грудная клетка была раскрыта. Именно ею в данный момент и был увлечен эксперт.

— Есть минутка? — рука Максима едва коснулась халата.

— О, Господи! Макси, — мужчина отпрянул, словно его поразила молния. Детектив виновато сомкнул губы:

— Извини, Дэйв. Не хотел тебя пугать.

— Ничего, я как раз добрался до причины смерти, — патологоанатом убрал наушники в сторону и начал объяснять, — как я и предполагал, у бедняжки не выдержало сердце. Как ты, наверное, догадался, убийца изрядно над ней поработал. Вначале удалил жертве язык и глазные яблоки. После чего еще живую прибил к бревну. На мой субъективный взгляд, бедняжка еще показала чудеса стойкости.

— Есть ли следы изнасилования, противоестественного проникновения? Либо иные следы убийцы на теле? — спросил Максим.

— Никаких следов, ни под ногтями, ни в зубах, нигде. Но, судя по всему, девушка при жизни вела довольно активный образ жизни, если ты понимаешь, о чем я, — но увидев рассеянный взгляд добавил, — ее тело принимало в себя больше дюжины мужчин ежедневно на протяжении последних лет. Это я тебе гарантирую, плюс она была и наркоманкой с недавнего времени, об этом свидетельствуют вот эти следы на запястьях, — рука в перчатке прикоснулась к лежавшей на столе руке.

— Да, это многое объясняет. Обычно именно проститутки становятся жертвами таких вот изощренных убийств. Их легче найти, заманить и мало кому интересно, куда они пропадают. Ну а что ты можешь сказать о характере ран?

— Они сделаны не профессионально, но очень аккуратно, рука уж точно не дрожала. Что касается орудия, то им был нож с зазубринами длинной около шести дюймов. Интересно, еще и то, что я обнаружил следы гидроксида железа на ранах.

— Ржавчина? А ты раньше видел, что-то подобное, я имею в виду почерк или способ нанесения увечий? — Максим скрестил толи от холода толи от сильного желания спрятать, руки на груди.

— Ну, пожалуй, что за мою славную, более чем пятнадцатилетнюю карьеру еще нет. Хотя, учитывая, как он все обставил, вряд ли перед нами первая жертва. Он провозился с ней не менее пяти часов, при этом большую часть времени жертва была в сознании. Очевидно, что все это дело рук пугающе нездорового человека. Чуть позже я вышлю полный отчет о вскрытии.

— Спасибо, — кивнул Максим, — и медленной походкой направился в темноту, в сторону выхода.

Эксперт, махнул рукой после чего взял дисковую пилу и продолжил работать над трупом. У дверей, Максим взглянул на тело девушки в последний раз. Ее грязные и спутанные волосы сумбурно, едва касаясь, пола, двигались словно стая гадюк, жаждущих выбраться на свободу. Вместе с открытом в ужасе ртом, вид девушки напомнил ему образ поверженной Медузы, кричащей вслед уходящему Персею. Максим не боялся обратиться в камень, но все же поспешил нырнуть в открывшуюся перед ним дверь.

Мотель

Огромная спина покрылась испариной. Ее обладатель весил не меньше двухсот фунтов и с легкостью бы прошел кастинг на роль Снежного человека. Номер был заполнен запахам давно не мытого тела и дешевого виски. В отличие от мужчины, девушка почти не издавала звуков. Ее глаза уставились в потолок и покорно воспринимали происходящее. Терпеть ей оставалось, по подсчетам, еще минут двадцать.

Открытие двери совпало с эякуляцией. Поэтому, даже после того, как Том распахнул дверь в номер, они не сразу обратили на него внимание.

— Эй, Чеширский кот, слезай с нее это полиция, твою мать! — крикнул детектив.

Мужчина неуклюже повалился в бок, как будто пораженный стрелой из арбалета.

— Собирай свое дерьмо и вали отсюда, — сказал Том, пнув в сторону кровати ковбойские ботинки и джинсы, валявшиеся на полу. Мужчина натянул на себя джинсы и бросился в сторону пикапа, припаркованного напротив у входа в номер.

— Серена, мне нужно с тобой поговорить, одевайся, жду тебя снаружи, — скомандовал полицейский.

Том присел на скамью у двери в номер и закурил. Тяжелые тучи медленно проплывали низко над головой. Спустя пару минут, невысокого роста блондинка вышла из номера. Ее болезненного вида лицо хранило на себе остатки вчерашнего макияжа. Она одарила детектива пустым взглядом и приблизилась вплотную. Том почувствовал сладковатый запах пота и поднял глаза на ее жидкие волосы, явно темнеющие у корней.

— Эй коп, есть сигаретка? — Серена вальяжно обратилась к детективу.

— Да, бери, — он протянул ей пачку Мальборо. После чего достал из кармана фото, сделанное утром, — мне сказали, ты ее знаешь. Серена взяла фотографию. Ее лицо тут же побледнело. Едва не уронив, она протянула ее обратно. Воцарившуюся следом тишину разбил проезжающий мимо дом на колесах. Она присела на скамейку и закурила.

— Кто ее так? — голос предательски дрогнул.

— Мы это и пытаемся выяснить. Поэтому расскажи мне все, что ты знаешь о девушке на фотографии. Как давно ты ее видела?

— Она работала в этом районе примерно полгода назад. Тихая. Ни с кем особо не общалась. Все звали ее Амандой. Девки приходят и уходят. Я не заметила ее пропажу, знала, наверное, что рано или поздно она уедет отсюда, — соврала Серена. Она еще не знала, как относится к детективу, опыт подсказала ей, что от копов нужно держаться подальше.

— Она говорила тебе о своих планах? — спросил Том.

— Говорю же тебе, она была не из тех, кто много болтает, — раздраженно ответила девушка.

— А у нее были постоянные Клиенты? Когда ты видела ее в последний раз, она была одна?

— Чувак, да я и не помню толком, с кем она была. Вроде последнее время ее доставал, какой парень. Он был странным. Я не понимала еще, зачем чуваку на дорогой тачке, вдруг понадобилась дешевая шлюха, из мотеля. Сам понимаешь, обычно такие ребята обходят нас стороной, — Серена пожала плечами.

Том почесал шею.

— А как он выглядел? Опиши его?

— Говорю тебе, он был дорого одет. Лица я не разглядела, потому-то стояла на другой стороне улицы. Помню, только, что Аманда не хотела иметь с ним никаких дел. Шарахалась от него. Я посоветовала ей тогда, обратиться к местным отморозкам. Они часто помогают нам разбираться с всякими мудаками. Но она была против этого. Просто мотнула тогда головой и ушла. Вроде с тех самых пор я и не видела ее больше.

— А ты помнишь машину, на которой он приехал?

— Тачка у него была, что надо, — слегка задумчиво пробормотала Серена.

— Марка, Серена? Какая марка была у машины, — Том начинал терять терпение.

— Я, тут, по-твоему, тачками торгую? Мне плевать на марки машин, я не разбираюсь в них. Помню только, что машина была темно-синяя. Дорогая с виду. И вообще, я ничего не знаю больше. Мне пора работать.

Серена предприняла попытку встать, но Том поймал ее за запястье.

— В твоих интересах помочь мне найти ублюдка, который способен на такое. Посмотри на фото еще раз, если уже забыла. Я не займу у тебя много времени, — тихо произнес Том.

Даже если бы захотела, Серена вряд ли бы смогла забыть изувеченное лицо подруги. Этот пугающий образ теперь надолго поселится в ее сознании. Серена привыкла бояться уже давно. Но у нее были иные страхи. Как и любую уличную проститутку, почти каждый день ее насиловали. В лучшем случае насильник был один. Зачастую их было несколько. Она хорошо знала, на что способны мужчины. Власть и вседозволенность меняла их. Они становились настоящими садистами. Несколько раз она была близка к тому, чтобы избитой умереть в канаве. Однажды ее вышвырнули из машины на полном ходу. У Серены скопился целый арсенал историй о мужчинах и их «суперспособностях». Всякий раз ей удавалось выживать и жить с этим дальше. Какой-то придурок сказал: «Все, что не убивает, делает тебя сильнее». Услышав это впервые, она подумала: «Я бы посмотрела на твое лицо после того, как ты пройдешь через пятеро парней. Вряд ли тебе захочется жить с этим дальше. Ну и уж точно, сильнее от такого ты не станешь».

Серена приняла решение. Бросив окурок, они, молча, направилась в сторону машины полицейского. Гравий шуршал под ее ногами. В это же самое время, в ста метрах от мотеля, синий Бьюик остановился у голосовавшей на обочине девушки. Девушка громко рассмеялась, а затем раздался звук захлопнувшейся двери.

Участок

Сара не видела смысла в покупке личного автомобиля и довольно часто передвигалась по городу на метро. Согласно семейной легенде, ее прадед и прабабушка были одними из тех, счастливчиков, кто выжил в крушении на Мелборн-стрит в 1918 году. Тогда набравший сверхвысокую скорость поезд слетел с рельсов и влетел в стену. В результате той трагедии погибло около ста человек, но по счастливому стечению обстоятельств, пятый вагон поезда почти не пострадал. Именно в нем находились тогда семнадцатилетние Аарон Рихтер и Хая Вельберг. Возможно поэтому, Сара не отрицала свою симпатию к грязным, пролетающим с грохотом тысячи сервизов, вагонам Нью-Йорка.

Уже больше двух месяцев, как она сняла лофт в северной части Бруклина, правда, до сих пор, так и не успела его полностью обставить. Несмотря на это, этнический ковер в центре комнаты и несколько раскиданных по периметру горшков с деревьями, создавали необычайно уютную атмосферу ее новому жилищу.

С первых дней в полиции, Сара взяла за правило, приходить в участок раньше остальных. Во многом, благодаря ей, их кабинет напоминал библиотеку провинциального городка. Вдоль стены от пола до потолка был расположен старенький шкаф, в котором аккуратно в ряд лежали толстые, напоминающие коллекционные издания, справочники по юриспруденции. Напротив окна, на одинаковом расстоянии друг от друга держались три массивных стола. За одним из них на скрипучем стуле, взятом Томом из соседнего кабинета, сидела худощавая, невысокого роста девушка. Напротив нее Сара читала архивные записи с монитора, время от времени делая заметки. Открывшаяся дверь впустила внутрь затхлый коридорный запах. Максим, молча, бросил куртку на стул и привычно запрыгнул на подоконник. Длинные ноги Сары еле умещались в пространстве под столом. Она с озабоченным видом закончила чтение и протерла красные от усталости глаза.

— Единственное упоминание об Аманда Хиллс в полицейских рапортах было пятнадцать лет назад. В отчете говорится, что она не справилась с управлением и влетела в дерево на отцовской машине.

— Ничего себе, а кто-нибудь еще пострадал? — спросил Максим.

Отодвинувшись от монитора, Сара повернулась в сторону окна. Силуэт Максима защищал ее от яркого полуденного света.

— Она была на седьмом месяце беременности. В результате аварии ребенка не удалось спасти. Прокурор даже хотел завести дело по статье «непредумышленное убийство», но все потом как-то сошло на нет.

Серена и Том на мгновенье притихли, а потом снова продолжили работу над фотороботом. Максим пригубил кофе из бумажного стакана, стоявшего на углу подоконника. От неожиданного ожога, он поморщился и убрал кофе в сторону.

— А сколько ей было?

— Семнадцать лет. Она вот-вот должна была закончить школу, — ответила Сара, затем повернувшись к записям продолжила:

— Мама умерла, когда Аманда была еще ребенком. Она жила с отцом в их доме.

— Нам ведь нужно уведомить его о случившемся? — спросил Максим.

Сара покачала головой: — Год назад у Мистера Хиллса случился инфаркт. После его смерти Банк забрал себе их дом и продал его уже новым владельцам. Аманда к тому времени уже пропала.

— Вообще никаких следов за пятнадцать лет? — удивился Максим.

— В отчете говорится, что сразу после аварии, она сбежала из больницы. Не взяла ни документы, ни кредитку, ни мобильник. Ничего. До сегодняшнего дня о ней не было никаких новостей. Мы не знаем, чем она занималась все эти годы. Но судя со слов девушки, которую Том привел пол часа назад. Аманда полгода как вернулась.

— А где находится их дом? Нам, в любом случае, нужно посетить его. Вдруг что-нибудь осталось от старых хозяев.

— Дом расположен на Ривер Стрит, — тут же ответила Сара.

— Боюсь, что нам, с тобой придётся совершить вторую за день вылазку на Лонг-Айленд, — скромно улыбнулся Максим.

— А я боюсь, что ты опять выпил мой кофе, негодник, — заметил Том.

Дом на Ривер Стрит

Двухэтажный дом, в котором когда-то жила семья Хиллс скромно располагался в самом конце улицы. Оранжевый дымоход выглядел не совсем уместно на фоне высокой кирпичной стены, недавно выкрашенной в белый цвет. Рядом с домом был припаркован новенький внедорожник Вольво. Пройдя вдоль ровной череды кустарников, детективы поднялись по ступенькам. Изнутри доносился собачий лай. Cара позвонила. За дверью послышался женский голос. Дверь открыла миловидная девушка в вязанном кардигане, на руках она держала укутанного в одеяло ребенка. Озорные глазки уставились на Максима, одной рукой он держался за маму, а во второй была надкусанная груша.

— Я могу Вам чем-нибудь помочь? — убирая тыльной стороной ладони непослушный локон, спросила женщина.

— Добрый вечер, Миссис Аскерн, Я Сара Рихтер, а это мой коллега Максим Хансен мы из полиции Нью-Йорка, — полицейский значок на мгновенье блеснул серебром.

— Что-то случилось? — уже взволнованно поинтересовалась Роза Аскерн.

— Мы хотели бы задать вам несколько вопросов касательно прошлых хозяев этого дома, все-таки вы совсем недавно сюда переехали? — мягко ответила Сара.

— Сделкой занимался мой муж. Он должен вернуться с минуты на минуту, — и замешкавшись, добавила с улыбкой, — если хотите, вы можете войти и подождать его внутри.

— Благодарю вас, — в ответ улыбнулась Сара.

Войдя вторым, Максим сразу же обнаружил перед собой огромного, покрытого густым слоем шерсти, пса. Он был явно заинтересован гостями. Так как Сара вошла в дом первой, знакомство началось с нее. Мокрый нос, словно сканер проходил вдоль ее стройных ног, издавая при этом фыркающие звуки. Сара смущенно пятилась назад.

— Ричи, хватит приставать, иди на место, — стараясь звучать властно, скомандовала женщина, а затем повернулась в сторону гостей: — пожалуйста, располагайтесь у камина, согрейтесь, а я пока начну готовить ужин.

Пес покорно отступил и улёгся на ковре. Сара и Максим направились в сторону камина и уселись в двух кожаных креслах. В это время женщина отнесла ребенка в кроватку, а сама начала шинковать овощи. Максим обратил внимание на камин. В серебряной раме красовалась фотография семьи Аскерн. Седеющий мужчина, был гораздо старше своей жены. Его яркие, цвета морской волны, глаза резко выделялись на фоне темного цвета кожи. Роза Аскерн держала ребенка на руках, ровно также, как и пару минут назад у порога их дома. Судя по тому, что малыш был совсем крошечным, фото было сделано сразу после рождения их первенца. «Эталонная семья для рекламного ролика» — подумал Максим.

— Миссис Аскерн, возможно вы сможете нам помочь? Вы что-нибудь знаете о семье, жившей в этом доме до вас? — обратился он к женщине грея при этом руки у камина.

— Пожалуйста, зовите меня Роза, на сколько я помню, мы купили этот дом у банка. Судя по всему, прошлые собственники перестали обслуживать кредит и его выставили на торги. Мой муж как раз занимается реализацией залогового имущества, поэтому нам повезло стать его новыми хозяевами по очень выгодной цене. А с прошлыми хозяевами мы так и не встречались, ведь фактически собственником дома всегда оставался банк. Единственное, что осталось от них, это коробка с тетрадками и прочие школьные принадлежности. Я нашла их на чердаке, когда затеяла там уборку.

— Вы позволите нам взглянуть на них? — спросил Максим.

Замешкавшись, женщина оставила готовку и пошла по лестнице вверх.Через минуту она несла небольшую коробку из-под обуви, доверху наполненную мятыми и пожелтевшими от времени листками.

— Я позволила себе взглянуть на рисунки, их автор был очень талантлив. Я не смогла их выбросить и решила положить обратно на чердак. Правда, от одного рисунка я все-таки хотела избавиться, но муж убедил меня его оставить, — улыбнулась Роза.

Она поставила пыльную коробку из-под обуви в центр стола и жестом предложила детективам ознакомиться. Максим сделал три шага, в том числе один над хозяйской собакой, которая к тому времени потеряла всякий интерес к гостям. Он взял в руки стопку мятых листов с карандашными рисунками. Бегло пробежался по ним, пока не остановился на изображении старого корабля в шторм. Он сразу заметил, обнаженный женский силуэт на носу. Вокруг густо заретушированных глаз кружили чайки. Подпись в углу рисунка кто-то превратил в угрожающий судну извилистый водоворот.

— Мы заберем коробку с собой, — словно заикаясь, сказал Максим, отступая к выходу.

В дверях показался Уилл Аскерн. Добродушного вида мужчина успел лишь поприветствовать куда-то спешащих полицейских.

Джессика

Кровь, пузырясь, стекала из ноздрей к щетинистому подбородку. Левый глаз заплыл от пропущенных ударов. Человек на стуле попытался осмотреться, но тело не слушалось — сказывались часы, проведенные связанным, веревками в несколько слоев. Фигура за его спиной затаилась, скрестив увесистые руки сзади. В неестественно прямой осанке человека читалось военное прошлое. Несколькими ровными шагами, фигура приблизилась к стулу. Послышался щелчок от расстегнувшейся кобуры. Мужчина медленно закрыл глаза. Удивительно, насколько спокойно он принял эту, на первый взгляд пугающую, истину. К смерти он начал готовить себя еще в юности, во многом, это и помогло ему выжить. Он попытался вспомнить жену и сына, но его отвлекла резкая боль, от которой глазные яблоки едва не вывалились из орбит. Лезвие, пройдя вдоль черепа, отделило ухо. Окровавленную плоть швырнули в сторону сидевшей рядом псины, которая в миг проглотила ее и игриво вильнув хвостом, уселась, напротив. Теплый поток побежал вдоль ноги. Заполнив ботинок, он выплеснулся на плиточный пол подвала.

Максим проснулся. Тусклый свет окна свидетельствовал о глубокой ночи. Он отдёрнул липкую, словно паутину, простынь, от чего телефон с грохотом приземлился на пол. Потянувшись за ним, он увидел сообщение от Джесс, но не стал его открывать.

К тридцати годам, Джессика Томпсон уже имела внушительный и весьма комфортный запас средств. Банковский счет ежемесячно пополнялся кругленькой суммой от сдачи в аренду особняка на Бруклин Хайдс. Дом достался ей в результате бракоразводного процесса. Как, впрочем, и квартира неподалеку от Центрального парка, в которой она жила сама. Все это сводило заботы счастливой обладательницы к минимуму. Джесс не стеснялась и не скрывала, что иных целей в жизни, как проводить ее остаток ярко и по возможности в компании мужчин, не имеет.

Послышался стук в дверь. Максим на мгновенье задумавшись, все же подошел к двери.

— Не думала, что мое сообщение усыпит тебя, не этого эффекта я ожидала, — картинно выдал женский голос.

Максим, окинув ее беглым взглядом, заметил остатки белого порошка в уголке носа.

— Сейчас я вызову тебе такси, — равнодушно сказал Максим.

Он повернул в сторону кухни оставив, гостью с бутылкой вина у открытой настежь двери.

— Как твои расследования? Этот труп, найденный в парке, ужасно всполошил весь город, не правда ли? — спросила Джессика.

— Не верь всему, что слышишь, особенно от журналистов, многие из них уже давно исчерпали всякий лимит доверия, — тихим голосом бросил Максим в ответ.

— Лично я узнала об этом не из СМИ, вполне возможно, что рассказчик немного приврал или приукрасил историю. Ну, ты знаешь, это довольно популярная практика у мужчин, — окинув квартиру взглядом она улыбнулась.

Повернувшись в сторону, где должна была находиться гостья, Максим обнаружил ее уже обнаженный силуэт. Мокрый от дождя плащ, вероятно купленный в одном из бутиков Сохо, был в тот вечер, ее единственным предметом гардероба. Джессика небрежно бросила его на кресло и смело направилась вглубь комнаты. Обхватив шею, она прижалась губами к Максиму в попытке поцеловать. Он почувствовал сладкий вкус ее помады, в то время как ее правая рука проскользнула вниз и ухватилась за мужской орган.

— Что это с ним?

— Скорее всего, твои холодные руки, — глядя в пол ответил Максим и предпринял попытку отдалиться.

— Нет и нет, — Джессика в несколько быстрых прыжка свела расстояние между ними к минимуму и положила руку Максима на свою грудь.

— Так-то лучше, я начинаю тебя узнавать, — прошептала она.

На губах Джесс появились торжествующие нотки, сменившиеся откровенным ликованием. Вдруг Максим схватил ее за волосы и грубо бросил на стол. От резкого приземления, раздался стон. Его рука поднялась выше, миновав жемчужное колье, ухватилась за изящную шею. В упор на него смотрела пара, набухающие от нехватки воздуха, малахитовых глаз Джессики.

Черные чулки скользили между двумя уже мокрыми от пота телами, а комната постепенно наполнялась кислым запахом. Максим повернул Джесс лицом к столу и прихватив рукой за волосы, добавил силы и скорости к предыдущему темпу. Стоны звучали все громче и громче, каждый раз, пока, достигнув пика, не оборвались. Максим выпустил из рук растрепанный пучок волос.

Не оборонив ни слова, он свернул за угол и закрыв за собой дверь, повернул кран. Ванная начинала наполняться паром. Облокотившись локтями на мозаичную стену, Максим подставил спину под приятно обжигающий поток. Он попытался отогнать крики совести и насладиться тысячью впивающихся игл, от которых кожа на спине в миг покрылась мурашками. Пар медленно обволакивал комнату.

Встречи с Джессикой напоминали Максиму детский лабиринт, в котором все возможные пути ведут только к одному возможному выходу. Два года назад Максим сделал замечание двум парням, пристававшим к сидевшей у барной стойки девушке. Как оказалось, Джессика в одиночестве отмечала завершение процесса по разводу. Максим ожидал осведомителя, но в результате так и не дождался, ведь в завязавшейся драке, стоявшей ему выбитого зуба и сломанной кисти, он проснулся на следующее утро в апартаментах старинного дома «Дакота». Закрыв воду, Максим услышал звук домофона. Он подумал, что, вероятно, недавняя гостья забыла надеть плащ, и не дождавшись ответа с улицы, отрыл дверь.

Пингвины

Едва Сара переступила порог квартиры, ее поразил сильный запах духов. Довольно агрессивный аромат, под стать его обладательнице — высокой блондинке, встретившийся ей у входа в дом и дружелюбно придержавшей дверь. Сара оставила намокшие «найки» у дверей и прихватив с собой папку со свежими распечатками села за стол у окна.

— В следующий раз, лучше позвони, перед тем как соберешься наведаться ко мне посредине ночи, меня может и не быть дома.

— А кто эта блондинка? — спросила Сара и ее щеки слегка приобрели алый оттенок.

— Лучше скажи, а что это у тебя в папке? — ответил Максим.

— Вернувшись домой, я нарыла немного информации о носовых фигурах на кораблях. И все довольно-таки интересно. К твоему сведению, начиная с шестнадцатого и вплоть до девятнадцатого века, резные фигуры из дерева, установленные на носу судна, были очень популярны при кораблестроении. На сколько я понимаю, они не имели никакой полезной функции и были скорее отличительным признаком владельца судна, но моряки, в большинстве своем подверженные разного рода суевериям, обожествляли их.

В это время Максим бросил чайный пакетик в кружку с логотипом хоккейной команды Питсбург Пингвинс, залил его кипятком и поставил перед Сарой. Вместе с паром вверх поднимался аромат индийского чая с пряностями. Сара обхватила кружку обоими руками и сделав глоток поморщилась:

— Между прочим, отличный чай, в отличие от клуба.

Максим улыбнулся: Напомни мне, сколько кубков Стэнли у Рейнджерс?

— Пока четыре, а у Пингвинс их пять, но ведь я не об этом, — спокойно ответила Сара, удобно расположившись в кресле.

— У Рейнджерс была фора почти в пол века, чтобы насобирать с десяток кубков, да, по-видимому, они не видят в этом смысла.

Сара скрестила руки на груди.

— Знаешь, я сейчас поступлю умно и позволю тебе подумать, что ты победил в споре.

— Вот как вы заполучили кусок земли на ближнем Востоке — удовлетворенно кивнул Максим.

— Ну если ты об этом, поберегись каждый десятый житель этого города еврей. Нас много, и мы повсюду. Я бы даже сказала это наш город.

Скромно улыбнувшись, Сара сделала глоток чая. Только она успела поставить кружку, как ей на колени запрыгнул кот. От неожиданности она вскрикнула. Долго выбирая подходящее место, он нагло улегся на ее ногах и уснул.

— Кстати, об эмигрантах, а где был Томми сегодня? — Максим убрал баночку с пакетиками чая на холодильник.

— После того, как они смастерили фоторобот, Томми отдал его на проверку по всем доступным базам, но, насколько мне известно, из этого особо ничего не вышло. В итоге он поехал патрулировать места скопления проституток.

— Или он придумал всю эту историю с фотороботом, только лишь, чтобы держать ценного свидетеля в безопасности, — донесся голос Максима из гардеробной.

— Да, но других зацепок у нас пока нет, — ответила Сара, гладя спящего кота по мордочке.

— Моя мама учила меня манерам, но все же я задам тебе вопрос, который никогда нельзя задавать.

— И какой же, — заинтересованно повернула голову Сара.

— Ты допила свой чай? Если да, то нам пора, — Максим стоял у дверей, наматывая шарф, в подмышке он держал пиджак.

Сент-Джеймс

Сара уверенно чувствовала себя за рулем массивного Шевроле Тахо. Миновав Манхеттон, дорога стала менее ухабистой и спокойной. Максим молча сидел, скрестив руки на груди. Его задумчивое лицо было устремлено в сторону плавно меняющихся городских пейзажей. На одном из перекрестков, дорогу полицейским перегородила семья хасидов. Их было не меньше шести. Отец семейства, разговаривающий по старой раскладушке, упрямо делал вид, что не замечает машину с символикой полиции Нью-Йорка. Максим выпустил в его сторону несколько ожидаемых колкостей и снова затих.

Вид из окна плавно сменился уютной дорогой в тени деревьев. Сара, смаковала момент. Она мечтала о собственном загородном доме, вдалеке от посторонних глаз. Участки этой части Лонг-Айленда располагались на почтительном расстоянии друг от друга, что добавляло баллов в ее личный рейтинг.

За одним из поворотов лес сменился пустошью. Ее варварски, приспособили под спортивную площадку и застроили соответствующей новому амплуа атрибутикой. Вдалеке был загон, по которому довольно вальяжно прогуливалась пара лошадей. О том, что здание впереди это школенный корпус свидетельствовали только лишь припаркованные рядом желтые автобусы.

Приковывая к себе внимание школьников, полицейский автомобиль проехал вдоль белого забора и остановился. Едва детективы вышли из машины, им навстречу направился высокий мужчина, хромающий на левую ногу. На его белоснежной рубашке отчетливо виднелись пятна пота. Это был директор школы. Френк Мюррей готовился к звонку из полиции все эти дни. Услышав о найденной в лесах острова трупе, он тут же понял, что встреча с полицейскими это вопрос весьма короткого времени. Оставшееся у него в запасе время, он прокручивал в голове возможные сценарии и собственную модель поведения.

На каждом углу говорили об Аманде Хиллс. Даже спустя годы, он все еще ее помнил. Френк Мюррей, тогда только что назначенный на должность директора школы, подвергся критике и упрекам. Как еще он должен был вести себя со школьницей, забеременевшей от одного из учеников? Это бросало тень на всю школу и его самого в первую очередь. В считаные дни Аманда Хиллс превратилась в изгоя. Он сознательно не принимал мер против нападок и издевательств в отношении девушки. Мюррей надеялся, что эти похабные рисунки и записки в ящике заставят ее принять единственно верное решение — поскорее покинуть школу Сент-Джеймс.

Максим поприветствовал директора. Мюррей лишь зажато встряхнул правой рукой.

— Это чудовищное событие глубоко ошарашило всех нас. В том числе и меня. Я был лично знаком с Амандой и ее семьей, — словно плохой игрок в карты, сразу выдал Мюррей плохо зазубренный текст. Лоб директора, на глазах, покрывался испариной. Он нервно поправил жидкие волосы на залысине.

— Именно поэтому я настоял на том, чтобы лично вы встретили нас, хоть это и стоило вам отменой поездки в Калифорнию, — сказал Максим, мягко улыбнувшись.

— Разумеется. Конференция может и подождать. Пройдемте внутрь, — директор вежливо открыл перед детективами дверь, украшенную старинной росписью.

Они в ряд шли по мраморному полу вдоль витражных окон. В кабинет вела натертая до блеска лестница из цельного массива дерева. В конце коридора, располагался кабинет директора, об этом красноречиво свидетельствовала крупная надпись на стекле.

— Вы, наверное, заметили, что как снаружи, так и внутри наше учебное заведение не выглядит, как обычная школа? — удобно разместившись в кожаном кресле, сказал Мюррей. Он бросил косой взгляд на Сару, а потом и на Максима.

— Здание скорее напоминает дом бутлегера, чем школу, — ответил Максим, разглядывая обои с изображенными на них павлинами во всю стену.

Нахлынувший беспорядок эмоций потихоньку затихал. Мюррей расстегнул пуговицу сорочки и по-доброму улыбнулся.

— Как ни странно, но вы правы, — начал он. — Здание построено в конце 1920 года. Его хозяин, как и многие в то время, разбогател на подпольной торговле алкоголем. Дом достался городу в дар от его старшей дочери, хотя, скорее всего, это была своего рода, плата за прекращение терзавших долгое время их бизнес расследований. Пару лет назад, когда мы чинили стены подвала, то нашли потайную комнату, с несколькими ящиками канадского виски, — протирая мокрую шею платком, сказал Мюррей.

— Можно нам взглянуть на личное дело Аманды, — Максим удивился, как непривычно раздраженно звучал голос Сары.

Директор немедленно достал папку из верхнего ящика комода. Сара, случайно коснувшись его потной руки, брезгливо сомкнула губы. Внутри потрепанной папки были старые отчеты об успеваемости и несколько школьных фотографий.

Директор вытянул на столе руки и откашлялся:

— Аманда была очень талантливой девочкой, — сказал он, — она часто помогала нам делать занятия более интересными. На сколько мне известно, Аманда мечтала в будущем построить карьеру в школе. Весь наш преподавательский состав и я лично поддерживал ее в этом. Эта чудовищная авария, как порой жесток случай, — начал сокрушаться директор.

— Вы раньше видели этот рисунок? — не успел Мюррей начать новое предложение, как ветхий листок оказался на его столе.

Директор, словно выброшенная на берег рыба, пытался втянуть в себя, как можно больше воздуха, маскируя это под зевок:

— Это не похоже на то, что Аманда готовила к урокам, — вытерев лицо рукавом рубашки, отозвался голос.

— Мистер Мюррей, а кто из учителей Аманды работает сейчас? — спросил Максим.

— Многие уже сменили место работы. До недавнего времени Миссис Форсайт была последней, но она пропала в прошлом году.

— Пропала? — Сара повернула голову в сторону стены. Там небрежно облокотившись, стоял Максим.

— Это скорее вопрос вашей области — директор обнажил неровные зубы и искоса посмотрел на образовавшуюся, на груди щель в рубашке Сары.

— В каком году вас привлекали за сексуальные домогательства? Это было так давно, почти что двадцать лет назад. Именно поэтому вам пришлось сменить должность декана в мичиганском университете? — голос Максима звучал тихо и медленно, — а ваш брат, если мне не изменяет память, будучи прокурором небольшого городка в Айдахо, вместе со своими подчиненными изнасиловал практикантку.

Френк Мюррей, молча уставился в тень, из которой доносился голос. Минуя одну морщину за другой, капля пота, спускалась вниз, пока не добралась до кустистой брови. Сквозь широкие ноздри проходил поток обжигающего воздуха, от чего редкие волосы, словно стая подвыпивших моряков у кабака, качались из стороны в сторону.

— С вашего позволения я приоткрою окно, — Максим сделал несколько шагов вперед. Старый механизм, со скрипом поддался, пропустив внутрь волну свежего воздуха.

— Что вам нужно? — похожий на скрежет старого мотора голос.

— Вам потребовалось не больше семи минут, чтобы из состояния полной тревоги и истерии перевоплотиться в агрессивного, готового к нападению, хищника. Вам не кажется, что это сценарий биполярного расстройства личности? — все тем же убаюкивающем тоном спросил Максим.

— Вам нужен Джо Макбрайд, это он ее обрюхатил. С детства его преследовали неприятности, но папенькин мешочек с золотом, всякий раз выручал негодника. Не прошло и месяца, как после исчезновения Аманды, он бросил школу. Вот мы и выдохнули тогда.

Поток детских голосов резко пробудил комнату. Максим приоткрыл дверь и подмигнул Саре. Она тут же преодолела несколько футов кабинета и засеменила в сторону лестницы. Мюррей не смог удержаться, чтобы не проследить за движениями ее бедер. Спустя мгновенье, он встретился глазами с человеком, застывшем у порога:

— Хотел только напомнить, что вам не следует в ближайшее время покидать границ штата, директор, — бросил полицейский.

Как только дверь захлопнулась, директор школы взял со стола стакан и дрожащей от злобы рукой наполнил его до краев. Затем он положил на стол старомодной формы бутыль от виски. На ней едва заметно просачивалась надпись «1933».

Подкрепление

Из колонок новенькой стереосистемы доносились «The Doors». Томми широко раскрыл рот и опустил туда остатки хот-дога. Сделав несколько вращений челюстью, он застыл с блаженным видом. Его крепкая рука потянулась к приборной панели, на которой стоял стакан с содовой.

— Слушай, а ты уверен, что нам нужно это делать? — спросил Томми смачно отрыгнув.

— У меня сейчас дежавю, я рассказывал тебе про Клэр?

— Макси, ценю твою откровенность, но мы уже пару часов сидим напротив заброшенного дома.

— Почему ты думаешь, что он заброшен? И мы не напротив, мы в засаде. Мой источник слишком дорожит дружбой со мной, доверься ему, Томми. Он по секрету сказал мне, что в этом доме собирается банда, контролирующая почти весь теневой рынок Лонг-Айленда.

— Если они считают себя потомками мая, то я знаю о ком ты, — перебил его напарник.

— На всякий случай уточню, — недоверчиво покосившись на друга, сказал Максим, — банда головорезов из Сальвадора. Крошечной страны в центральной Америке. Где с 1979 по 1992 год бушевала гражданская война. И за этот период там убили около семидесяти пяти тысяч человек. Плюс к этому три американские монахини и женщина адвокат. Их, перед тем как застрелить, изнасиловали.

Томми с силой сжал зубы. Опустил стекло и сплюнул.

— После окончания войны, солдаты не могли найти себя в мирной жизни и начали объединяться в банды. И делали они это уже не в Сальвадоре, а у нас. Сначала в Калифорнии, а потом и в остальных штатах. Особенно им понравился Нью-Йорк. Нисколько не удивлюсь, если большинство домов на этой улице оборудованы тайной комнатой и увесистым арсеналом оружия.

В этот момент у дома припарковался черный Кадиллак Эскалейт. Три фигуры в белых майках прошмыгнули внутрь.

— Вот теперь нам пора, — сказал Максим, сворачивая матовый листок.

Томми дважды приложился по двери ногой. Вытянувшее из щели женское лицо остановила взгляд на полицейском значке, висевшем на груди.

— Советую тебе открыть дверь, пока я не вынес вас обоих, — глядя исподлобья сказал Томми.

За дверью Мария держала направленный на полицейских револьвер. Голос сзади приказал ей, пропустить обоих в дом. Дверь распахнулась и детективы оказались в темном коридоре. Внутри пахло плесенью и потом. Дуло Ак-47 свисало на них с вершины второго этажа.

— Я пришел сюда, чтобы поговорить с Хорхе, — сказал Максим и поднял вверх открытые ладони.

— Кто ты? — отозвался человек.

— Тот, кто сыграет в бейсбол с твоей башкой, ублюдок. Зря ты направил на нас ствол, — прохрипел Томми.

— Вам не следовало сюда приходить, — из угла показалось вытатуированное лицо. Низкого роста мужчина высунул из-за стены пистолет и направил его на Максима.

— Посмотри на фото? Узнаешь эту девушку? — Максим слегка подтолкнул в сторону главаря бумажный самолет, — я сделал это фото сегодня утром. Рамона вместе с подружками возвращается со школы. Они живут неподалеку верно? Удивлен? Это только начало, Хорхе. Ты ведь не хочешь, чтобы что-то случилось с твоей дочерью. Все эти годы ты старался держать ее подальше от всего этого дерьма. И у тебя в общем то не плохо получалось пока…

— Еще слово и Серхио выстрелит тебе в правый глаз, — послышался хриплый голос главаря.

Бронежилет стягивал на спине мокрую от пота рубашку. Максим искал глазами третью фигуру.

— Я просто хотел заинтересовать тебя. Мы пришли, чтобы мирно поговорить об убитой вчера девушке. Нам хорошо известно, что ты контролируешь всех проституток на острове.

— Ты правда считаешь, что мне есть дело, до какой-то американской шлюхи. Каждый месяц мы находим в лесу по трупу. Не переживай за мой бизнес, парень, здесь достаточно наркоманок на замену, — усмехнулся Хорхе.

Мария сглотнула накопившийся в горле ком. До того, как в дверь постучались, она хвалилась Хорхе о двух новых школах в Куинсе. Всего год назад, в качестве вступительного экзамена в банду, Хорхе и его братья надругались над ней в подвале этого же дома. Для пятнадцатилетней нелегальной эмигрантки тогда это была единственная возможность выбраться из нищеты.

— А ты правда считаешь, что мы заявимся к вам вдвоем? — спросил Максим, убрав руки в карманы джинсов.

— Лучше не пытайся играть со мной, коп, — крикнул Хорхе.

— Адрес твоей дочери отправят сегодня твоим мексиканским конкурентам, если мы не договоримся. И для этого нам не обязательно оставаться живыми. Бонусом, на выстрелы в дом ворвется подкрепление.

— Хорошо, твой друг останется тут, вместе с Серхио и Марией, пока мы не поговорим в другой комнате.

— Серхио тут и без меня справится. Я пойду с ним, — сделал шаг вперед Томми.

Клинок со свистом пролетел между полицейскими и глубоко ушел в дверь. Томми перевел взгляд с Хорхе на остальных. Если ситуация продолжит накалятся, он сначала толкнет Максима на пол, а потом выстрелит в парня с автоматом.

— Как только отрежем вам головы, мы очень легко покинем дом через старый туннель, соединяющий этот дом с соседней улицей, — вновь раздался хриплый голос.

— Не сомневаюсь, а что дальше? Вам не сойдет с рук убийство двух нью-йоркских копов. Я пришел сюда за информацией, а не за твоей шкурой. Убьешь нас и от тебя откажутся все твои покровители, коррумпированные судьи, и копы. Без них тебе крышка. Ты и сам это прекрасно понимаешь, иначе бы давно убил нас, верно?

Хорхе вышел из-за стены, держа в обеих руках по пистолету. В темноте дома, было сложно разобрать символы вытатуированные на его лице и не симметрично больших руках. Не спуская глаз с Максима, он сделал несколько шагов, пока не приблизился так близко, что тот почувствовал жар его тела.

— Мой отец поселился тут больше тридцати лет назад, вслед за ним сюда приехал и я. В детстве мы находили их в лесу или на пляже. Кто-то был без конечностей, с кого-то содрали кожу или выпотрошили, как курицу. Раньше он просто раскидывал трупы, как сломанные игрушки, но теперь он их прячет. Пару лет назад, я послал брата Серхио, разобраться с ним, через день мы нашли его голову, насаженную на пику рядом с дорогой. Мертвые шлюхи и мертвые нелегалы стали нынче классикой. Ты совершил ошибку, ища встречи со мной, парень, но еще большая ошибка ждет тебя впереди. Я не буду убивать тебя и твою подружку. Пусть островитянин сделает эту работу вместо меня, — Хорхе сплюнул желтую жижу на ботинок Томми. Проваливайте, пока я не передумал, — огрызнулся сальвадорец и кивнул девушке.

— Еще увидимся, ублюдок, — сказал Томми, когда перед его лицом захлопнулась дверь.

Подходя к машине, они обернулись на звуки выстрелов в доме. Яркие огни пламени вновь обожгли светом окна. Максим потянул на себя скрипучую дверь «Форда».

— Давай сваливать от сюда, пока не приехали копы.

В салоне тем временем тихо звучал голос:

«Riders on the storm

Riders on the storm

Into this house we're born

Into this world we're thrown».

Бронкс

Это был ветхий, обшитый досками дом в Бронксе. С комнаты на втором этаже раздался голос Мишель Уилсон:

— Оливия, девочка моя, не забудь пирог для мамы, — темнокожая женщина засеменила на кухню.

— Она сегодня в ночную смену, вернётся из больницы только утром, не обещаю, что пирог будет ждать ее так долго, — лукаво улыбнувшись, ответила внучка. Ее собранные в пучок волосы, касаясь лампочки на стене, бросали причудливую тень в сторону гостиной.

— Тогда зачем тебе уходить? Оставайся у нас? Давай я постелю тебе на диване?

— До дома всего то с пол мили, меньше, чем через час буду в своей комнате. Ты же знаешь, ба, я не очень люблю оставлять Сэма в одиночестве, — пухлые губы сомкнулись в сожалении.

Мишель Уилсон скрестила руки на груди:

— Сэм всего лишь кот, готова поспорить, он и не заметит твоего отсутствия, может все-таки переночуешь у нас?

Оливия обвязала длинный белый шнурок вокруг щиколотки. Подняв голову, она увидела бабушку, державшую в руках два до верху набитых яблочным пирогом контейнера. Ее лицо застыло в мечтательной улыбке:

— Вы с мамой очень похожи — обе ужасные упрямицы. Я всегда говорила ей, держаться подальше от твоего отца. Вот видишь, что в итоге получилось.

— Я? — послышался почти детский голос.

— Да, прелесть, получилось такое чудо, как ты. Кстати, в субботу пойдем в церковь. В этот раз постарайся не пропустить. Ты помнишь Сэма Керри? Ее внук посещает службы вместе с ней.

— Мне нужно готовиться к экзаменам, Ба, возьми лучше маму с собой. Держу пари, она спит и видит этот ваш совместный поход в церковь — у девочки на губах промелькнула дьявольская ухмылка.

— Ну конечно, она то тем более не пойдет. Я и не помню, когда видела ее там в последний раз, Боже мой, чуть не забыла, — со скоростью не свойственной для ее возраста, она вновь бросилась в сторону кухни, — мама просила немного клубничного джема.

Несколько мгновений спустя Мишель Уилсон держала под мышкой стеклянную баночку, на которой еще оставались частички наклейки от арахисовой пасты. Тонкие пальцы опустились на ручку и аккуратно потянулись вниз. Послышались звуки музыки из соседней квартиры.

— В субботу пойду с тобой, обещаю. Не забудь закрыть за мной дверь, Ба.

— Ну, хорошо, только позвони как будешь дома, — умоляюще сказала пожилая женщина.

— Я люблю тебя, ложись спать, — поцеловав, на прощание, в щеку Оливия, вырвалась из объятий бабушки и побежала вниз, по темной скрипучей лестнице.

Южная часть Бронкса, чуть больше остальных районов города, усеяна домами для малоимущих. Оливия шла по пустой улице, вдоль высокой кирпичной стены, украшенной сверху несколькими полосками колючей проволоки. На другой стороне дороги, пара детей играли в салоне старого пикапа, ниши для стекол и фар пустовали. Мальчишки были увлечены выбиванием приборной панели. Кирпичную стену здания напротив бегло украсили розовыми мазками граффити.

Свернув за угол, Оливия оказалась на улице, похожих друг на друга, двухэтажных домиков. Друг от друга они были предусмотрительно разделены метровом забором из тонкой сетки. Заколоченные окна и решетки на дверях придавали большинству домов на улице заброшенный вид. Едва девочка приблизилась к калитке, как из дыры в окне, одного из них, в нее бросили пустую бутылку. Осколки разбившегося стекла слегка поцарапали левую ногу. Девочка подтянула носок на лодыжке и ускорила шаг.

Оливия Рикардо, родилась и выросла в Бронксе. Она искренне считала этот район города одним из лучших мест в Нью-Йорке. «Бронкс, как и весь город в целом, был опасным местом только в промежутке с семидесятых до восьмидесятых. Теперь все изменилось» — говорила она всякий раз, когда попадалась возможность. «Где вы видели столько парков», использовала она в качестве контрольного аргумента, в случае если спор затягивался.

Повернув с Третей Авеню Бронкса, она наткнулась на ворота Кротона Парк. Миновав ограду, она, не спеша, продолжила свой маршрут по пустой алее Клермонт. Час, как прошел дождь, приятно пахло мокрой зеленью. Впереди прогуливалась парочка, которую она с лёгкостью обогнала. Не прошло и двух минут как они остались далеко позади. Вдалеке виднелись кусочки озера Индиан. Луна между тем привычна, освещала горизонт. Внезапно, послышался звук надломившейся ветки.

— Белкам нужно быть тише, если они всерьез задумываются о потомстве, — шепнула Оливия себе под нос.

— Простите, вы не подскажите, в какой стороне находится выход? Я впервые в этой части города, — раздался мужской голос.

От неожиданности Оливия вздрогнула. Рассерженная своей пугливостью она добавила уже твердым голосом:

— Вам нужно идти в обратном направлении, на запад.

У Оливии Рикардо напряглись веки. На мгновенье она застыла, искоса повернув голову в сторону мужчины в капюшоне. Что-то в его лице сковало на себе ее взгляд. То ли от резкого порыва ветра, уносившего за собой все шумы парка, то ли от неожиданности. Но Оливия, со слегка побледневшим лицом, не издав ни единого звука, спокойно, словно в замедленной сьемке, наблюдала, как человек прыгнув два шага, оказался совсем близко.

Туман рассеивался с первыми лучами солнца. Редкие капли крови приземлялись на муравейник. В стороне валялась перепачканная кровью и травой университетская кофта. Спортивный рюкзак и кеды лежали под деревом. Ее подвешенное за ноги обнаженное тело покрылось слоем капель росы. Худые руки, обхватившие дерево сзади были крепко связанны алым шнурком от кед. Максим постарался убрать назад, взъерошенные волосы, но отвлекся на поднимающегося по руке муравья.

— Это он, — раздался голос напарника за спиной, — Дейв первым делом сравнил раны, на девяноста девять процентов они совершены тем же ножом, что и раны на теле Аманды Хиллс.

Максим невольно кивнул и протер тыльной стороной руки глаза. Под ними уже выросла пара темных кругов. В стороне раздался женский крик. Продлившись пару мгновений, он перешел на вой. Трое полицейских, дежуривших возле границы желтой линии, с трудом, остановили темнокожую женщину в халате медсестры. Суетливо раскидывая руки, она бежала в сторону тела ее двадцатилетней дочери. Остановленная у желтой линии полицейскими, она рухнула на землю. Закрыв лицо руками, женщина продолжала раз за разом повторять:

— Оливия, Оливия, моя Оли!

— Проследи, чтобы мать не видела ее такой, нужно ускорить ребят с транспортировкой, — скомандовал Максим, — голову так и не нашли?

— Прочесали весь парк с собаками, — покачал темной копной Томми.

Стоявшая у патрульной машины Сара договорила по телефону:

— Вчера я собрала информацию о всех, с кем училась Аманда. Около десяти лет назад, адрес корреспонденции Джозефа Макбрайта был изменен.

Детективы, не желая пропустить мимо ни единого звука, уставились на Сару.

— Джо Макбрайт указал дом в пяти милях на севере отсюда, местом своего постоянного пребывания.

— На Севере? Норвуде? — спросил Томми.

— Нет, немного восточнее Ботанического сада, в самых затворках восточного Бронкса, — уточнила Сара.

— Поедем на метро. — отрезал Максим, — заодно попросим видео с камер, — уже больше не напарникам, а для себя, прошептал он.

Сара кивнула и, спрятав руки в карманы черной, дутой куртки, последовала в сторону выхода из парка. Вдалеке, шоколадный кадиллак проезжал перекресток. Следом за ним последовали отрывки доминиканского репа.

На улице, заполненной мелкими торговыми лавками, свирепствовал звук проезжающего поезда. Построенная в 1904 году станция Фримен-стрит одна из немногих действующих надземных станций Нью-Йорка. Пройдя по еще пустому перрону Максим сел по центру деревянной скамьи.

— Над нами витражная вставка работы Даниэля Хобина. Очень талантливый мастер, — непринужденно вдруг выдал он.

— Что-то тут не сходится, — ответила Сара.

— Это еще мягко сказано, — кивнул детектив. — Вагон прибывает, пошли.

В поезде пахло давно не мытым телом. Источник запаха вышел на следующей станции, прихватив с собой сломанный чемодан со своими вещами — верный признак бездомного в Нью-Йорке. В дальнем углу вагона сидели две девушки, одна из них, не переставая наблюдала за Максимом. Манерно поправляя длинные волосы, девушка, нисколько не стеснялась заметившей ее Сары. Проехав в стальном вагоне еще пять станций, детективы доехали до Берк Авеню.

— А это витражи уже другого мастера. Если мне не изменяет память, эти работы на год старше тех, что мы видели на Фримен-стрит. Их автор, Беатрис Корон. Свои работы она посвятила четырем писателям, жившим и творившим в Нью-Йорке. Вот работа, посвященная Эдгару Алану По. Он, кстати, тоже жил в Бронксе. По полагал, что местный воздух вылечит от туберкулеза его жену, но этому, не суждено было случиться, — Максим сомкнув губы взглянул на Сару.

— Впервые в этой части города, — ответила она.

Сара хорошо помнила историю Бронкса. Каждый раз, когда ей доводилось слышать о нем, перед ней невольно возникал образ дедушки. Все что она знала о городе она знала от него. Он рассказывал ей, что первоначально большая территория на севере от Манхеттена, представляла из себя лишь область сельскохозяйственных угодий. Ее хозяином тогда был фермер из Швеции по имени Йонас Бронк. Именно от него то и пошло название района. В течение нескольких десятилетий девятнадцатого века строительство железных дорог, соединивших Бронкс с Манхэттеном, послужило причиной его быстрого заселения.

В начале уже двадцатого века в Бронксе открыли первую станцию метро. А в 1923 году в его Южной части построили бейсбольный стадион Янкиз — культовое место для болельщиков этого вида спорта по всему миру. В том же году состоялся матч с принципиальным соперником из Бостона — Ред Сокс. Та игра закончилась крупным поражением Ред Сокс — 4:1. Тот вечер стал бенефисом Бейба Рута, склонного к выпивке и женскому обществу толстяку. Впрочем, это факт не помешал Руту стать одним из лучших бейсболистов в истории. Дедушка Сары упустил тот факт, что Бейб Рут был несколькими годами ранее продан командой из Бостона в Нью-Йорк. Волей случая, именно Ред Сокс невольно стали творцами будущих побед Янкиз.

— В таком случае я покажу тебе дорогу, — улыбнулся Максим.

Спустившись из станции Берк Авеню, детективы оказались на довольно узкой улице. По периметру соседствовали магазины одежды, закусочные и круглосуточные Дели. Пройдя один квартал до Авеню Олинвил, они оказались на тихой улице. Местами частные домики казались грубо втиснутыми между современных застроек. В отличие от Южного Бронкса дома Восточной части выглядели гораздо ухоженнее и чище. Сара показала на серый особняк на возвышенности:

— Кажется, это он, — сказала она.

Макбрайд

Максим незаметно достал пистолет. Он начал забывать чувство тяжести в руке от Глока 19. На улице было тихо. Сара почувствовала, как ее пульс участился. Она сделала глубокий вдох и осмотрелась. Во дворе дома стоял новенький БМВ. Детективы прошли несколько шагов по хрустящей гравийной тропинке ведущей прямо к парадной двери. Дуло пистолета коснулось звонка.

— Будь позади меня, хорошо? — сказал Максим, пряча оружие за спиной.

— Да, я поняла, — ответила Сара.

Выполненное в типично голландском стиле, здание, архитектурно несколько выделялось из общей массы соседних домов. Высокие окна и крупная красная дверь свидетельствовали об элитарных замашках архитектора. Расстояние от изгороди до крыльца, на котором стояло кресло, было недавно вычищено от сорняков. Вдоль выбеленной калитки посадили кустарники, а в самом углу сада величественно раскинул свои широкие ветви клен. Между тем, не прошло и минуты, как в окне показалось сонное лицо.

— Мистер Макбрайд, это вы? — держа в руках значок, спросил Максим.

— Да, кто Вы? — послышался обескураженно голос.

— Меня зовут Максим Хансен, рядом со мной, моя коллега — Сара Рихтер, Полиция Нью-Йорка.

— Полиция? — недоверчиво переспросил мужчина.

— Вы одни? Не могли бы Вы, впустить нас в дом? — Максим держал правую руку за спиной.

— Да, конечно, — протирая глаза руками, мужчина закрыл дверь и снял цепочку. — А что все-таки, произошло, — послышалось сквозь закрытую дверь, ключ повернулся. Дверь осторожно распахнулась, впустив в комнату первые лучи солнца. На пороге стоял молодой человек. На его красивом лице еще оставался след от подушки. Длинные светлые волосы падали на плечи. Немного смутившись, он жестом предложил войти в дом.

Сара бегло осмотрела гостиную. Возле двери лежала свободная пара тапочек. Точно таких же, что были на ногах хозяина дома. Внутреннее убранство поражало простотой. Кроме кухонного стола, пары крепких деревянных стульев, а также телевизора на стене взору больше не на что было зацепиться. Разве что, слишком большой и выбивающийся, словно собранный на заводе по производству вагонов метро, стальной холодильник в углу. На мужчине была мятая бесформенная майка и свободные штаны шаровары.

— Думаю, не лишнем будет предложить вам кофе? — слегка смущенно улыбнулся хозяин дома.

Максим тем временем удивился, поймав на себе его заинтересованный взгляд. Он проследовал вглубь комнаты, в то время как Сара осталась возле двери, перегородив выход.

Макбрайд потянулся за баночкой кофе, когда услышал тихий вопрос полицейского:

— Сколько вам лет?

— Мне двадцать семь? А почему Вас это интересует?

— Джо Макбрайд — это ваш родственник, верно? — вновь спросил Максим.

— Он мой старший брат. Я — Крис. Может, все-таки присядете за стол, а я пока сделаю нам всем по чашечке? — Крис дружелюбно улыбнулся Саре.

Максим незаметно убрал под столом пистолет в карман пиджака. В комнате запахло зернами кофе. Крис, залил в турку воду из-под крана и засыпал на глаз кофе. Не обращая внимания на полицейских, он начал мешать их турке.

— Мистер Макбрайд, почему вы провели ночь в доме вашего брата? — спросила Сара.

Крис взглянул на вторую пару тапочек у дверей. Его рука невольно поправила длинный локон, упавший на лицо.

— Вообще, я живу в доме моих родителей в Саутголде на севере Лонг-Айленда. Дело в том, что мой брат часто отсутствует в городе, и я взял на себя обязанность, по уходу за его садом и домом.

Максим понимающе кивнул:

— А где сейчас Джозеф?

— Он занимается перевозками, у него свой грузовик. Сейчас он где то, в стороне Огайо, — Крис обернулся и после паузы продолжил. — Я поздно приехал вчера и так устал за день, что решил переночевать тут.

Кофе начал шипеть и медленно подниматься вверх. Крис убрал турку с плиты. Разлив по трем чашкам напиток, он открыл дверь холодильника в поисках молока. Сара встрепенулась. Резкий звук от упавшей на пол турки эхом повторялся в ее голове.

Сделавший шаг назад, мужчина облокотился на стену. За секунду перед тем, как дверь холодильника захлопнулась, Максим заметил на стеклянной полке, пучок волос Оливии Рикардо.

Казалось, что его выпученные глаза, теперь навсегда будут прикованы к точкам на стене. Сара защелкнула браслеты на тощих руках юноши после того, как зачитала ему права. Томми приехал спустя пятнадцать минут и увез его в участок. Дейв уже успел аккуратно достать упавшую на стенку холодильника голову и поместить ее в портативный холодильник, стоявший теперь на столе.

Максим держал планшет и перечитал биографию Криса. Окончив Бостонский Университет, он без труда нашел себе место в одной из аудиторских фирм «Большой четверки». В отличие от старшего брата, у него не было проблем ни с законом, ни с алкоголем. Из соседней комнаты раздался знакомый голос:

— Макси, не засиживайся тут долго, нам нужно проверить дом.

— Да, Дейви, я знаю, — кивнул он, не глядя.

Территорию дома отгородили лентой. Максим, морщась, пил остывший кофе. Вдруг с улицы долетел резкий шум тормозов. Встав возле окна, он заметил, как один из журналистов, бросив машину, подбежал к патрульному Чаку Вонгу:

— Какого хрена «Мао»! Ты, что открыл в подвале фабрику по производству банкнот? Почему я узнаю о том, что убийцу Оливии Рикардо поймали от своего водителя, а не от тебя, сынок? — возмущался журналист.

— Все прошло слишком быстро. Нам сообщили об этом пару минут назад, — начал оправдываться патрульный.

— Куда его повезли? — не унимался мужчина.

Казалось, что единственная пуговица на рубашке придерживает его живот от падения на асфальт.

— Скорее всего, в Райкерс, больше некуда.

— Райкерс, — повторил журналист. — Лучше бы они его спрятали в Гуантанамо, белому парню там будут не рады, или наоборот очень рады. Я слышал, что если ты белый и тебя изнасиловали в Райкерс всего один раз, то ты родился под счастливой звездой, — журналист обнажил пару гнилых зубов.

— Я бы не хотел, чтобы нас увидели вдвоем, — Вонг огляделся по сторонам.

— Ладно. Спасибо и на этом, расчет будет, как обычно, ждать тебя в ячейке.

— В какой еще ячейке? — вдруг опомнившись, крикнул Вонг, направлявшемуся в сторону фургона человеку с камерой.

— Спутал тебя с патрульным из пятого участка, филиппинец по прозвищу «Мэнни», — почесав залысину сказал журналист, — ну бывай «Мао».

Райкерс

Миловидная девушка лет семнадцати держала на руках грудного ребенка. Она смотрела в сторону полицейской машины и изредка взмахивала рукой. Удачно ловя момент, когда отец ребенка поворачивался к ним.

— Помаши Папочке, Сэми, скажи: «мы тебя любим», — несмотря на то, что она искренне улыбалась, редкие капли приземлялись на ее грудь.

— Папа скоро будет дома, обязательно будет, — прошептал Майк, вглядываясь в окно.

Его выдавали впалые щеки на худом лице и трясущиеся руки. Уже несколько дней он был без дозы. Майки считал, свое пристрастие к, как он говорил: легким наркотикам, всего лишь временным. Хотя в действительности, без парочки таблеток, косячка или капель для глаз он чувствовал себя не в своей тарелке. Сони аппетит пропали на второй день пребывания в полицейском участке.

— Эй, за что тебя повязали чел? — его стертые Тимберленды пнули край кроссовка, — что, не хочешь говорить? Ну и зря, я смотрю, ты первый раз попал за решетку. Как тебя зовут?

— Макбрайд, — подняв глаза в сторону надоедливого спутника, ответил Крис.

— Ты что ирландец? Это может сыграть тебе на руку. В Райкерс много Ирландцев, — улыбнулся Майк, в щель между его передними зубами без труда можно было провести кредитную карточку.

Крис отодвинулся и опустил голову.

— Скоро я выберусь отсюда. Я только не могу понять почему меня не оставили в участке? Разве мне не должны дать возможность поговорить с адвокатом или семьей? — тихо сокрушался Крис.

— Мы сейчас едем по 21 улице, а не по улице Сезам, чел. Кажется, тебе настало время это осознать, — подмигнул Майк, — скорее всего, копы считают, что у них железные улики против тебя. Ну, или прокурор уже подписал твое дело у судьи, — пожал он худые плечи.

Крис обхватил макушку руками. Он не верил ни словам сидевшего рядом наркомана, ни своим собственным глазам. Он опять вспомнил образ головы в холодильнике. Хоть и видел он ее всего мгновенье, предательски этот кадр, впился глубоко в подсознание и не упускал возможности напомнить о себе. Криса стошнило на пол. Желтая жижа растекалась по полу фургона для перевозки заключенных.

— Твою ж мать, чувак, предупреждай в следующий раз, где твои манеры, — выругался Майк и добавил пару фраз на испанском.

Вытерев тыльной стороной ладони рот, Крис вопросительно взглянул в глаза соседу напротив.

— В Райкерс, можно выжить либо имея в руках большую котлету налика, либо держа в руках чей-то прибор. Выбор за тобой, конечно. Можно заплатить охраннику и купаться в джакузи с шампанским, либо спать на покрытым желтыми пятнами матрасе. С виду ты из тех, кто выберет первый вариант. Я, к сожалению, из тех, кому ближе второй. Как-то я видел, как охранник подошел к парню в столовке и избил его дубинкой за то, что он перестал покупать у него сигареты. Громиле было невдомёк, что у парня умерла бабка, и теперь ему не от кого ждать передачек. Сотрудники тюрьмы — это высшая каста. Один мой кореш рассказывал, как они украли картину Сальвадора Дали. Потом, наверное, толкнули ее за пару миллионов. Ты ведь знаешь, кто это верно? — Майк сделал паузу, — так вот, Дали передал картину администрации тюряги, как извинения за пропущенную лекцию по искусству. Мой кореш видел ее своими глазами, чувак, — вначале она висела в столовой. Однажды один из зеков хотел добавить немного темных оттенков рисунку и бросил в картину полную чашку кофе. Больше ее никто не видел. Черт, надеюсь, я не долго пробуду в тюряге. Я всего то украл телек у родаков своей девушки, — закончил Майк.

Полицейский фургон миновал участок шоссе, на котором меняли асфальт. Через несколько минут прямой дороги по мосту, соединяющему остров Райкерс и Нью-Йорк, водитель аккуратно остановился напротив высоких ворот. Подбежал человек с собакой на коротком поводке. Пес обнюхал машину и без интереса потянул назад.

— Все в порядке, — крикнул охранник, после чего ворота раздвинулись, приглашая внутрь.

В 1638 году на Лонг-Айленд прибыл голландский работорговец по имени Абрахам Рикен. Вскоре он купил бесхозный остров в проливе Ист-Ривер, который впоследствии будут называть его именем. В 1884 году потомки Абрахама Рикена продали остров государству, которое с 1932 года начало его использовать как городскую тюрьму.

Решетчатая дверь захлопнулась. В голову ударил отрезвляющий запах хлорки. Замешкавшись, Крис неуверенно шагнул вперед.

— Эй, блондинчик, пошевеливайся, — натягивая на руки новую пару перчаток, сказал доктор — снимай свой шмотье и встань под лампой, точно так же, как он, — доктор показал на одевающегося в углу комнаты Майка.

Крис оставил пижамные штаны на стуле и подошел к стене. Здоровяк, встретивший его у ворот, почесал лысую голову. Его крупные челюсти перемещались из стороны в сторону. Выплюнув, наконец, жвачку в урну, он скрестил руки на груди и вальяжно оперся на стену. Доктор снял очки и осмотрел рот и голову Криса. Затем он встал за его спиной.

— Наклонись и покашляй, я проверю нет ли у тебя там «нычек». Иначе ты рискуешь вляпаться в историю, парень. Ты ведь не из этих ребят? — послышался равнодушный голос доктора. Майка к этому моменту уже увели в коридор.

Крис уловил крепкие нотки спирта и дешевых сигарет. Он согнулся и с трудом выдавил сухой воздух из горла в попытке откашляться. На его лице застыл все то же обескураженное выражение, преследовавшее его с утра. Перед глазами замер образ девочки. Фиолетовые топорщившиеся губы замерли в подобии крика. Глаза, словно плохо приклеенные мячи для гольфа вываливались из орбит.

— Можешь одеваться, — доктор кивнула в сторону пакета с оранжевой формой заключенного Райкерс. Охранник встрепенулся и кулаком ткнул по кнопке на стене. Раздался короткий гул сирены и дверь открылась.

— Стен, проведи его в люкс, — неразборчиво сказал голос из рации.

Крис второпях натянул на себя штаны, белую футболку и тапочки.

— Не забудь полотенце! Оно пригодится, когда придут гости из второго блока, — противно расхохотался охранник.

Он сжимал в руке полотенце, внутри был кусок мыла, зубная щетка и моток туалетной бумаги. Его вели по пустой лестнице на второй этаж. Минуя каждую дверь, ему попадались все, как один крупные силуэты заключенных в форме. Пятно пота на спине отвоёвывало все больше пространства суши на синей рубашке конвоира. Он остановился у двойной решетки:

— Маркус, мне долго еще тебя ждать?

— Ты куда-то торопишься? Или у тебя сегодня особенный день? — спросил Маркус.

— Разве, что для этого сладкого мальчика, — подмигнул Стен.

— Просто, от тебя сегодня меньше несет потом, жирдяй. Видимо, все-таки ты открыл коробку с олд спайсом. Ту что я подарил тебе, в прошлом году, — уточнил Маркус.

Стен довольно улыбнулся:

— Он твой.

Послышался механический скрежет. В следующую секунду над головой загорелась зеленая лампочка на стене.

— Приготовься сынок, смотри прямо и старайся не крутить своей шикарной шевелюрой, — сказал вышедший из комнаты Маркус. На вид ему было лет пятьдесят или даже больше. Тем не менее, он лихо распахнул дверь в общий коридор и уперся в спину заключенного дубинкой.

— Маркус, куда ты ведешь его? У меня ведь уже готово место на койке для этого зайчика, — крикнул парень, свесивший ноги на нарах.

— Просто постарайся идти быстрее, — тихо сказал Маркус.

Коридор заполнился неразборчивыми воплями заключенных. Ряд одинаковых камер располагался вдоль коридора. Проходя около одной из них, Крис, невольно, повернул голову. Голый мускулистый торс, стоявший спиной, придерживал обеими руками качающуюся перед ним голову. Майк, стоя на коленях, вцепился тонкими пальцами в бедра мужчины. Повсюду пахло потом и человеческими испражнениями. На шею приземлился плевок. Крис тут же брезгливо вытер его полотенцем. Маркус с силой ударил дубинкой по решетке.

— Следующий плевок будет красным, — пригрозил он кому то, в глубине соседней камеры.

Миновав коридор, они оказались в длинном прямоугольном помещении с небольшим окном в конце. По обе стороны были установлены камеры. В отличие от предыдущего корпуса, двери были цельными, с пространством снизу, для передачи еды.

— Сделай шаг вперед и остановись, — Маркус достал дюжину тяжелых ключей, выбрав нужный, он прокрутил его не меньше трех раз в засове. Резко распахнувшаяся дверь слегка задела длинные волосы. Крис вздрогнул от пробежавшей по спине капле пота.

— Проходи, — скомандовал охранник.

— Спасибо, — едва успел он ответить, как дверь захлопнулась.

Слева стоял прибитый к стене металлический туалет и умывальник. Почти все пространство камеры занимала железная койка. Источником света в камере было вырезанное в стене окошко. Заключенный сел на край койки. На губах он почувствовал соленый привкус.

Сони

Джозеф проснулся от жажды. Повернув голову, он уперся лицом в мокрую от пота подушку. В воздухе еще летал, знакомый ему привкус духов. Этот сладкий аромат вперемешку с остатками текилы на столике бережно приоткрывал перед ним завесу тайны. Джозеф поднялся и нехотя подошел к краю окна.

Облаченная в фермерский комбинезон, Мэри плавно ступала по укутанному осколками стекла асфальту. Под вывеской мотеля был неряшливо припаркован ее старенький Шевроле. С трудом отыскав ключи в сумке, она резко подтянула тяжелую дверцу багажника. Свернув пополам, она бросила туда свою байкерскую куртку. Не прошло и минуты, как в ее руке возник черный футляр от очков. Джозеф знал, что футляр был разделен на два отсека. С одной стороны там хранились прозрачные пакетики с таблетками, а с другой колоски канабиса. Мэри выбрала одну из таблеток и положила ее в рот. По дороге проезжала полицейская машина и она, на всякий случай, поспешила убрать футляр на прежнее место.

Два года назад, когда за прогулы и пьянство Джозефа вновь уволили с работы, он в течение нескольких дней, скитался по многочисленным злачным местам Нью-Йорка. В один из таких дней его временным пристанищем стал ирландский бар на севере Бруклина. Закрывшись в кабинке туалета, он услышал странный разговор двух приятелей.

— Обожаю эту девку! — смачно причмокнул мужчина в кабинке.

— Да, чувак, Мэри свое дело знает, — стоя возле писсуара, ответил ему другой.

— Дай угадаю, ты сейчас смотришь на сморщившийся желудь в руке? Странная реакция на кокаин не находишь, дружище?

— Рад, что я вообще смог его найти, — тихо усмехнувшись ответил мужчина.

Сворачивая в руке сигарету, из кабины отозвался голос:

— Дай мне еще пару минут, хорошо?

— Главное не урони весь пакет в толчок, идиот. Пойду закажу нам еще немного пива, — сказал мужчина перед тем как дверь в туалет захлопнулась.

Натянув на себя спортивные штаны, Джозеф досчитал до десяти. Удостоверившись, что в уборной больше никого нет, он из-за всех сил пнул по двери соседней кабинки.

— Полиция, парень! — прокричал он врываясь внутрь.

От неожиданности мужчина выронил из-за рта сигарету. В следующее мгновенье ему в нос последовал увесистый удар. Послышался хруст. Джозеф, почувствовал в воздухе запах крови. Он с силой прижал голову парня к стене. Обыскав джинсы, он достал пачку скрепленных купюр и пакет с остатками порошка. Он искренне обрадовался находке. Примерно тоже чувство испытывал десятилетний Джозеф, когда, сидя на переднем сиденье отцовской машины, заметил на полу мятую купюру в двадцать баксов.

Не давая опомниться, Джозеф, бросил еще один удар. Человек медленно опустился на залитой мочой пол. В баре в тот вечер выступала местная рок-группа, поэтому никто не слышал, как клерк из соседнего банка, сидя в луже собственной крови, просит о помощи.

Прихватив с барной стойки недопитую пинту пива, Джозеф растворился на шумной улице. В соответствии со старым правилом, он намеревался потратить большую часть награбленного в этот же вечер.

Через неделю он случайно забрел в этот бар вновь. Увидев перед собой кричащий вырез и бейдж с именем «Шелли», он тут же опомнился:

— Франкенштейн, так меня звала мама лет до тринадцати!

Перед ним стояла девушка с детскими чертами лица. Ее крупные губы скривились в непонимающей улыбке:

— Это пиво закончилось, парень. Или эта была попытка пошутить? — уверенно ответила официантка.

— Если честно, мне просто стало любопытно, безделье и любопытство, вечная формула неприятностей, — развел он в стороны большие руки. Так и началось их знакомство. Официантка, промышлявшая торговлей наркотиков в баре и склонный к выпивке громила.

Взяв со стола банку пива, Джозеф уселся в кресло. Ему в спину врезался пульт. Едва сдерживая нахлынувшую злость, он с силой прижал указательный палец на кнопку. Из установленного на стене кондиционера выпал кусок пыли. Выругавшись, он сделал несколько шагов до телевизора Сони. Старый экран сверкнул.

Мотель с мигающей вывеской «Мо» на автомагистрали Ай-80 стал за последнее пару месяцев временным пристанищем Джозефа Макбрайта. Единственной ценностью этого затхлого места являлась парковка, на которой в любой момент дня и ночи можно было найти местечко для его грузовика. Макбрайд сделал глоток и поморщился, густые капли пены свисали с ковбойских усов. Вдруг его внимание привлекла знакомая улица и пальцы со следами мазута, начали барабанить по панели телевизора. Набирающий громкость женский голос произнес:

— Сегодня утром, благодаря слаженным действиям полиции Нью-Йорка, удалось поймать человека, подозреваемого в совершении жестокого убийства Оливии Рикардо. Напомним, что нескольким часами ранее ее обезглавленный труп был найден в одном из парков Бронкса. Мистер Смит, не могли бы вы поделиться деталями этого дела, — камера сфокусировалась на стоявшем рядом с журналисткой крупном мужчине в шерстяном костюме. Его властная осанка и скрещенные за спиной руки оставались неподвижны несмотря на сильный ветер.

— Вы забыли упомянуть более значительный факт. А именно то, что у полиции в распоряжении ряд улик, свидетельствующих о том, что Оливия Рикардо не единственная жертва этого человека, — улыбнулся полицейский и оценивающе посмотрел сверху вниз на журналистку, — я говорю об Аманде Хиллс, — добавил он.

Пытаясь изобразить на камеру страх в вперемешку с обескураженностью, девушка спросила:

— А кем является подозреваемый?

— На текущий момент я, к сожалению, скован обязательствами о неразглашении, поэтому скажу лишь, что это молодой человек по имени Кристофер Макбрайд. Он жил вот в этом доме, — полицейский кивнул в сторону.

Оператор сделал шаг назад. Прихватив сначала синий седан БМВ, камера сфокусировалась на красной двери, решетчатых окнах, а затем и на желтой ленте на калитке.

— С вами была Вероника Руа, служба городских новостей, — успела выговорить девушка за секунду, до того, как началась реклама сети быстрого питания.

Джозеф не заметил, как банка пива выскользнула из его рук на пол.

Головорезы

Крис сидел на углу кушетки. Сквозь мутное стекло в двери, он заметил силуэт. Створки внизу раскрылись.

— Просунь руки, я надену на тебя наручники, — сказал Маркус.

Крис нервно вскочил, его лоб вновь в миг покрылся нервной испариной.

— В 12 часов тебя будут на часок выводить на улицу, тебе разве не сказали об этом? — удивился охранник.

Крис лишь молча покачал головой. Запястья потянулись вниз под тяжестью наручников. Дверь ушла на рельсах в сторону и позволила вновь увидеть корпус с высоты третьего этажа. Словно оказавшись в центре огромного роя, он с непривычки отвлекался на шумы из разных частях корпуса. Крики вперемешку с громкой музыкой создавали подобие повторяющегося раз за разом эхо. Двое охранников забежали в камеру напротив. Послышались глухие шлепки и удары.

— Если твоя мать не переведет нам сегодня оставшиеся 500 зеленых, мы устроим тебе сеанс тайского массажа, нигер.

— Мы договаривались на 300, Нил. Я не смогу продать траву так дорого, — задыхаясь, оправдывался заключенный.

— Цены изменились ублюдок, если не умеешь толкать траву, мы уже подобрали для тебя новую профессию, — сказал охранник, прислонив дубинку к бедру лежавшего на полу парня.

Маркус схватил руки Криса сзади и повел вперед по узкому коридору. Проходя вдоль камеры 57, он повернул голову. В камере парень, ростом не ниже 6 футов, играл в видеоигру. Рядом с ним на полу лежали пустые бутылки пива, окурки и коробки Домино пиццы. Из следующей камеры злобно таращился бритый, покрытый несколькими слоями татуировок, череп. Крис опустил взгляд и поспешил ускорить шаг. Пройдя несколько пролетов и одинаковых стальных дверей, небрежно выкрашенных в серый цвет, он оказался за пределами здания.

Холодный ветер бил ему в лицо и путал непослушные длинные волосы. Маркус отпустил его из рук, едва он пересек линию проходной. Впереди несколько афроамериканцев играли в баскетбол. Две команды отличались лишь тем, что игроки одной опустили оранжевую форму до пояса и обмотали рукава вокруг талии. Чуть дальше начиналась очередь к тренажерам. Латиноамериканские банды кучковались в другой части площадки. Они сидели на скамейках и что-то живо обсуждали на испанском.

Сделав несколько коротких шага, Крис остановился у забора и сел облокотившись на грубые решетки. На крыше комплекса блеснуло зеркало — охранник с биноклем внимательно следил за происходящим.

— Эй, чел, как ты тут? — послышался голос Майка, прибежавшего из ниоткуда.

Крис с жалостью посмотрел на его худое лицо. На щеке начал набухать синяк.

— Я знаю, что ты видел меня в камере, это Льюис. Помнишь, я говорил тебе о своем кореше. Он выручает меня взамен на некоторые услуги. Льюис спрашивал о тебе, оказывается ты настоящая знаменитость. Копы пока будут держать тебя подальше от остальных заключенных. Это хорошие новости чел, ведь то, что ты сделал с той черной девочкой, мало кому тут понравилось.

— Это был не я, — начал оправдываться Крис, но его перебил Майк.

— Лично мне все равно. Просто хотел предложить тебе помощь. В новостях говорили, что твоя семья владеет сетью отелей на побережье. Это тоже очень хорошие новости. Я смогу быть посредником между тобой и Льюисом. Он готов тебя защитить, на какое-то время, от всех этих головорезов.

— Так же как он защищает тебя? — недоверчиво ухмыльнулся Крис.

— Видишь вон тех вытатуированных качков, окруживших два ржавых тренажера? Это группировка Рашада. Он вырос в Бронксе неподалеку от того места, где нашли труп той девки. Ты, наверное, сейчас прокручиваешь у себя в голове «я белый и мне не место, среди этого уличного сброда». По правде говоря, так оно и есть. Тебе тут, точно, не место. Просто задай себе вопрос, а что будет завтра? Все может поменяться. Копы пока не знают, что делать с таким подарком как ты, пользуйся моментом, Крис. Сейчас твоя жизнь, что-то стоит, но завтра все может измениться.

— Спасибо за совет, — твердо ответил Крис.

— Если захочешь поговорить со мной, подойди к стене слева и постучи трижды. В соседней с тобой камере живет Феликс. Он раньше играл за Нетс, а теперь ждет решения суда вместе со всеми нами. Судья отказала парню в залоге и нам пришлось устроить для него, что-то отдаленно похожее на Шангри Ла. Береги себя, чел, мне пора.

Майк поднялся и сплюнул на асфальт. Крис с отвращением взглянул на красное пузырящееся пятно на земле. Ветер начал усиливаться. Обхватив руками колени, Крис остался отречено наблюдать за игрой двух команд.

Рыжая борода

Сара сидела напротив полной кружки пива. Она уже успела опустошить две пинты и нехотя озиралась на третью. Слева от нее Томми наклонился над сочным бургером:

— Хочешь, я отопью твое пиво, — вытирая рот салфеткой, сказал напарник.

— Пожалуй, ничего заманчивее я в жизни не слышала, — Сара отодвинула кружку.

В углу бара компания ирландцев шумно обсуждала проходивший по телевизору боксерский поединок. Один из них изредка косился на стол детективов.

— Я думаю, нет никакой необходимости сидеть тут до полуночи. Не думаю, что он появится тут сегодня, — взглянув на часы, сказала Сара.

Официантка принесла на подносе еще две пинты Гиннеса. Томи тут же взял обе кружки и поставил их в центр столика.

— Поешь старик, но сначала выпей, — обратился он к Максиму.

Он посмотрел на часы и еще раз оглядел присутствующих:

— Второй из Макбрайтов обязательно должен приехать. Ему фактически больше некуда податься: дом опечатан, а у родителей сейчас дежурит отряд полиции.

— А почему ему вообще есть до этого дело? Когда можно сесть за руль грузовичка и отправиться в сторону западного побережья, — предположил Томми.

Максим собирался ответить, но его отвлекла тяжелая рука, опустившаяся на плечо.

— Мне сказали вы ищите Джозефа Макбрайта? — произнес бородач. Он слегка наклонился к столу. Через глубокий вырез футболки Сара заметила татуировку — очертания головы волка с сердцем в пасти.

— А вы можете нам помочь? — развернувшись в пол оборота, Максим смерил взглядом крупного мужчину с рыжей бородкой. Ирландец провел рукой по непослушным волосам:

— Я Рикки, этот бар принадлежит нам. Мы тоже его ищем, — он кинул взгляд в сторону компании в черных кожаных куртках.

— В составе собственников этого бара нет людей с именем Рикки, — подмигнула Сара.

— Увидев тебя, я подумал, что ты тоже ирландка, — оскалился он в ответ.

— Мы все немного ирландцы, — Сара отпила из кружки и с безразличным видом отвернулась в сторону телевизора. На экране показывали хоккейный матч между Рейнджерс и Айлендерс.

— Так зачем вам Джозеф? — не унимался ирландец.

— Затем же, зачем и вам, — сухо ответил Максим.

— Зря стараетесь, у этого бездельника нет ни цента, а его грузовику уже давно приготовлено место в музее.

— Ну, тогда вам не о чем переживать, верно? — в разговор резко вмешался Томми.

— Верно, — ирландец взглянул на крупные руки Тома на столе и хитро улыбнулся, — заходите к нам почаще, ребятки, будем рады.

Напоследок он подмигнул Саре и привычной вальяжной походкой последовал обратно к своему столу.

Рикки Макдевид не обманул. Он действительно был собственником бара и еще парочки подобных мест во всех «боро» Нью-Йорка. Бар на Манхеттене он любил больше остальных своих заведений. В подвале играли в азартные игры, а этажом выше располагался бордель с дюжиной комнат. Начиная с торговли наркотиками Рикки быстро переключился на более тяжелые преступления, чем заслуженно завоевал себе известность на острове.

К полуночи бар заметно опустел. Сара едва успела удалиться в уборную, как дверь открыл человек в грубых ботинках. Он уверенными шагами подошел к стойке.

— Привет, Дэн, не видел Чака? — спросил он.

Бармен с серьезным видом натирал полотенцем бокал. Услышал хриплый голос, он едва не выронил его из рук:

— Рад тебя видеть Джо, у него сегодня выходной. Круто, что зашел, тебя искал босс, — бармен кивнул в сторону притихшей к тому времени компании.

Мужчина, не спеша приблизился к столу. Его мощная спина перекрывала и так тусклый свет от лампы. Рикки криво улыбнулся и нагнувшись к соседу что-то шепнул ему на ухо. Тот в свою очередь переглянулся с барменом.

— Я слышал, что произошло с твоим братом, но ведь это не повод так пропадать, — дружелюбно произнес Рикки.

— С товаром все в порядке, просто я не успел доехать до Чикаго. Пришлось вернуться в Нью-Йорк, — отозвался Джозеф Макбрайт.

— Да, я это вижу, друг мой. Ты ведь знаешь кому мы везли груз. Эти люди не прощают таких вольностей, — Рикки взглянул на человека справа и кивнул.

Макбрайт сделал шаг в сторону и оглянлся.

— Прощу прощения, — вдруг раздался тихий голос, — я не хотел прерывать вас, но у нас очень срочное дело к Мистеру Макбрайту.

— Не обращай внимания, Джо. Копы не смогут тебе помочь, — Рикки наклонился, чтобы увидеть стоявшего за его спиной полицейского, — видишь ли, камеры уже давно отключены. Ну а двери были заперты, едва Джо успел приблизиться к барной стойке. Нас пятеро, вас при всем уважении, всего двое. У меня есть для вас одно предложение. Вы вернетесь сюда утром, а мои парни вынесут то, что останется от Джо. Поверь, это очень щедрое предложение, и оно действует всего минуту. В противном случае, вас ждет та же учесть, хотя нет, у меня немного другие планы на рыжую, — громко рассмеялся Рикки.

Как только Макс, встал из-за стола, Томми предусмотрительно положил чайную ложку на костяшки пальцев и туго обмотал руку салфеткой. Что касается Макбрайда, то он не хотел связываться с полицией. Правда еще больше он не хотел, чтобы его голову отправили в коробке из-под обуви в Чикаго.

Джозеф предпочел сам сделать первый шаг:

— Ты видимо забыл посчитать меня? — бросил он, глядя на Рикки.

Его короткий удар пришелся точно в кончик носа ирландца, с краю стола. Густые капли крови тут же брызнули на тарелку. Он с ненавистью взглянул вверх. Улыбка проскользнула на лице Джо. Мгновенно вскочив, ирландец попытался повалить его на пол. Джо предусмотрительно отступил в центр бара, где между ними продолжилась драка.

Прихватив стоявший рядом стул, Максим швырнул его в сторону Рикки. Тем временем, из-за стола уже вылез коренастый ирландец. Он сходу нанес удар точно в левый край подбородка. Максим не заметил, как оказался на полу. Ему на помощь бросился Томми. Подобрав пустую кружку, он бросил ее в сторону столика. Кружка звонко разбилась о бритую голову, от чего один из парней за столом невольно согнулся. Томми тут же стукнул его коленом. Голова бедолаги отскочила назад, потянув за собой и туловище. Не давая опомниться, полицейский нанес новый удар: перемотанной салфеткой рукой точно в подбородок. От которого ирландец покачнулся, а затем медленно и скатился на пол.

Не больше пару секунд потребовалось Максиму, чтобы прийти в себя. До него доносились методичные удары Томми. Справа от него места себе не находил Рикки. На его бледном лице к тому времени, уже скопились крупные капли пота. Он оказался зажатым между сдвинутым столом и стеной. Последний из его людей помог ему вскарабкаться на стол. Рикки тут же сотряс Томми ударом ботинка в затылок. Безумная улыбка сверкнула на его лице. Рикки потянулся в карман пиджака и достал нож. До замешкавшегося полицейского оставалось меньше ярда. Ирланец едва успел замахнуться для удара ножом, как подскочивший к столу Максим, резко потянул его за ногу. Звонко ударившись, головой о стол, Рикки рухнул лицом в пол. Из его ноги торчала рукоять ножа.

Сара торопилась поскорее покинуть грязную уборную. Оттолкнув ногой тяжелую дверь, она едва не задела убегающего на улицу ирландца. Впереди она увидела детективов. Стоя над перевернутым столиком банды Рикки, они смотрели за барахтающимися по полу остроносыми ботинками. Шею ирландца крепко зажали в локте. Положив ладонь на голову, неизвестный ей человек медленно давил кистью на сонную артерию. Саре стало не по себе, когда она почувствовала на себе его холодный взгляд. Джозеф же едва сдерживал улыбку.

Риверсайд парк

Девушка обматывала шею изящным шарфом. Пронизывающий ветер с Гудзона обжигал ее щеки. Рядом на лавочке, спрятав руки в карманы пиджака, сидел Максим. Его пухлые губы успели приобрести на холоде зернистый оттенок.

Спешно покинув бар, они свернули в сторону Риверсайд парка. Как обычно, пустынное и тихое место, располагалось на краю острова Манхеттен. Дальше за Гудзоном начинались задворки Нью-Джерси. Томми стоял напротив скамейки и разглядывая Джозефа протирал запястье:

— С этими ирландцами всегда так, много шума из ничего.

— Я тоже ирландец, — поднял голову Джозеф. Темное пятно на его щеке начинало набухать. Его крупные ноги в рабочих ботинках казались короткими и несимметричными туловищу. Черные глаза, были мечтательно устремлены вдаль.

— Ты учился с Амандой Хиллс, верно? — спросил Максим.

— Я не очень хорошо ее знал, если ты об этом. Она вроде бы была моей ровесницей, но я толком и не замечал ее в школе, — ответил Джозеф. Достав из кармана куртки пару салфеток, он вытер нос и спросил, — а как ты догадался?

— Твой брат упомянул в разговоре родительский дом на побережье Лонг-Айленда, — ответил Макс, — и еще я слышал, как ты спросил у бармена о Чаке.

— Да это приятель моего брата, — неожиданно быстро ответил Джозеф, — они часто проводили время вместе в моем доме в Бронксе.

Сара и Томми покосились в сторону мужчины в грязной одежде. Он и глазом не повел, так и остался сидеть, уставившись в сторону противоположного берега. Потом он зажег спичку и прикурил.

— Я уже около года работаю на Рикки. Перевожу для них наркотики в бензобаке моего грузовика. Ждал подходящего момента несколько месяцев, чтобы забрать товар и «смыться», — он выдохнул кольцо, затянулся и пустил в вверх еще пару рассеявшихся нимбов, — сначала я подумал, что голова девушки в моем холодильнике, это их рук дело.

— Да кто, черт возьми, этот рыжий бес, — усмехнулся Томми.

— Он работает со многими бандами Нью-Йорка. Поставляет порошок в их бордели Чайнатауна, Бронкса и Гарлема. Несколько итальянских семей разрешили ему приторговывать на Манхеттене, за процент с выручки, — объяснил Джозеф.

— Как ты попал к нему? — спросила Сара.

— Нас познакомила Мэри. Она работает у него в баре.

— И вы вдвоем задумали кинуть, боса, верно? Что тут скажешь, отличный план, — скривил набухающую губу Томми.

— Да, если бы не эта ситуация с братом, я бы не вернулся в Нью-Йорк, — прохрипел голос.

У соседней лавочки остановился велосипедист. Почувствовав на себе внимание нескольких человек, мужчина поспешил запрыгнуть на седло и продолжил ехать на спущенном колесе.

— Чтобы не оставлять Криса под ударом, мне и нужен был Чак. Они сводные братья с Риком. Чак не позволил бы навредить Крису.

Максим еле заметно кивал и водил фалангами пальцев по щетинистой щеке:

— А где живет этот парень? — спросил он.

— В даунтауне Бруклина, — тут же последовал ответ.

В салоне полицейской машины пахло потом и кровью. Сара немного опустила окошко:

— А вы знаете, что до присоединения с Нью-Йорком, Бруклин считался третьим по величине городом в США? — спросила она, плавно входя в поворот, — объединение произошло по причине развития между городами пароходного сообщения. Как говорил мой дед: «если слышишь где-то гудок парохода, ты тут же должна вспоминать Роберта Фултона. Именно на улице названный в его честь мы сейчас и проезжаем, — улыбнулась Сара, глядя на молчаливые лица пассажиров сзади.

Она припарковала Шевроле Тахо у итальянского ресторана. Не смотря на раннее утро, стройки с обеих сторон были уже в самом разгаре. Сотни молотков в такт исполняли причудливые мотивы. Ветер подхватывал их и как дирижер разносил дальше по улице.

— Можно было и поближе оставить тачку, — чертыхался Томми.

— Поверь мне, то было единственное доступное для парковки место во всей округи, — отозвался Джозеф.

— Где-то неподалеку располагалась одна из первых фабрик по производству джакузи, — неожиданно добавила Сара.

Трое мужчин молча переглянулись.

— Ее пришлось закрыть, после самоубийства там девушки, — про себя добавила Сара, но увидев вопрос в глазах добавила, — я просто живу тут неподалеку и как-то решила покопаться в истории района.

Впереди показалась стеклянная высотка. Джозеф набрал код и дверь в дом открылась.

— Тут живет, пока что, только пара семей, — сказал Джозеф, войдя первым в обшитый защитной пленкой лифт. Как только детективы оказались внутри, он, посомневавшись, нажал на кнопку девять. Спустя пару мгновений пребывания в тишине, лифт остановился. Двери открылись напротив длинного коридора. На полу был постелен песочный ковер. Его мягкие ворсинки, поглощали малейшее подобие шума.

— Ну и где тут его квартира? — раздраженно спросил Томми.

Оглянувшись, Джозеф указал рукой на дверь с номером I6. В этом момент один из них сказал:

— Кажется, дверь не заперта.

Чак Омейли

Компания из четырех человек столпилась в нерешительности у дверей. Максим отодвинул рукав, стрелка на циферблате расположилась, где-то посередине между четырьмя и пятью часами. Он легонько нажал на дверь, и та охотно поддалась внутрь. Мгновенно из квартиры повеяло кислым запахом.

— Постарайтесь ничего не трогать, — прошептал он, перед тем как проскользнуть в квартиру.

Сквозь царящий внутри мрак, сложно было разглядеть расположение мебели и комнат. Максим достал телефон и посветил. Желтый шар зигзагом переместился по полу и стенам. Он сделал несколько осторожных шагов и остановился.

— Кажется, я его вижу, — сказал он и показал фонариком направление, — Подходите, Чак тут.

Постепенно в комнату вошли все четверо. Фонарь осветил фигуру на диване. Чак Омейли уткнулся открытым ртом в подлокотник. На животе еще не высохли рвотные массы. Максим направил фонарь на руку. Из вены торчал шприц.

— Бедняга умер от передозировки, — резюмировал Томми.

— Это вряд ли. Он уже несколько лет как завязал, — недоверчиво покачал головой Джозеф.

— Тогда откуда у него в руке это чертов шприц? Он что, по-твоему, умер от переизбытка глюкозы в организме? — прошипели ему в ответ.

Джозеф, вскинул злые глаза и что-то пробормотал себе под нос.

Максим, тем временем, не спеша, приступил к осмотру:

— Сара вызови пожалуйста полицию.

— Уже, — послышалось из дверей.

Максим подтянул рукав на рубашке Чака. За спиной послышался голос напарника:

— Мне кажется, капельница ему уже не поможет.

— Вены чистые, — ответил Максим и отдал фонарик Томми. — Будь любезен, посвяти лодыжку.

После этого он снял носок. Между пальцами вырисовывались две темные точки.

— Ни один наркоман не сможет быстро слезть с героина. Если бы он просто перестал снабжать тело наркотиками, его организм бы не выдержал.

— Не думал, что среди деловых ребят, можно встретить героиновых наркоманов, — сказал Томми.

— Чакки не по своей воле стал наркоманом, — отозвался Джо. — Пару лет назад Рикки отказался продавать товар ямайской группировки из Куинса. В отместку они похитили его брата прямо из бара и держали около недели в подвале заброшенного дома. Когда Чака вернули, он уже порядком пристрастился к героину.

Сара подошла чуть ближе, прикрывая лицо рукавом.

— Перед смертью он успел наложить в штаны, — шепнул ей на ухо Томми.

— А что это горит, — она показала в сторону зеленой лампочки, — кто-нибудь из вас видит включатель света?

Томми посвятил фонарем на висевший на потолке проектор. Джозеф дважды хлопнул в ладоши. Сбоку загорелся торшер. Сразу стало немного светлее. На противоположной стене застыл образ монаха в капюшоне, а у скрюченных в агонии ног, валялся джойстик от Плейстейшн.

— Кун Цзинь, — сказал Томми. — Старый-добрый мортал комбат.

— Чакки обожал играть, — прошептал Джозеф, наблюдая, как персонаж игры исполнял пируэты на стене.

Послышалось три звонких удара ботинком по двери. Сара подбежала открывать. Через глазок она увидела, двоих мужчин в дутых куртках нью-йоркской полиции. Переминаясь с ноги на ногу, они грели руки о стаканы из соседней кофейни.

Кунь Цзинь

Джозеф Макбрайд огляделся по сторонам. Не обращая внимания на звуки клаксона, он пробежал сто одиннадцатую улицу. Водитель проезжающей машины, что-то крикнул ему в след, но заметив обернувшееся лицо, поддал газу. Спустив кепку на глаза, Джозеф повернул за угол пока не оказался возле входа в дом. Гарлемская квартира Мэри располагалась прямо над баром Рикки. «Чертовски опасное соседство» — так они в шутку называли это место.

Больше пятидесяти лет назад, там находился один из самых известных джазовых клубов города. Южная часть Гарлема граничит с Центральным парка. Во многом, благодаря этому соседству, стоимость аренды со временем выросла. Вероятно, по этой причине, место джазового клуба однажды занял ирландский паб со старым проигрывателем на стене. Несмотря на раннее утро, возле входа в бар курили и что-то живо обсуждали его постоянные посетители. В паре метров от них несколько бездомных передавали по очереди папиросу, набитую марихуаной.

Спрятав кулаки со следами недавней драки в карманы, Джозеф забежал по лестнице сразу на второй этаж. Старая деревянная дверь со скрипом открылась, едва он потянул на себя.

Мэри тут же бросилась ему на шею. Ее худые руки, как лианы повисли на его широких плечах.

— Ты не представляешь, как я волновалась, — прошептала она, — за квартирой все время следили люди Рикки.

— Знаю, я видел, как они ушли, — ответил мужчина.

— Видимо объявили срочный сбор в центре. Помнишь, как это было, когда Рикки застрелил того русского, — улыбнулась Мэри.

Джо строго посмотрел на нее:

— Рикки собирает всех, потому что его брат мертв.

— Чакки мертв? Не может быть, как? — спохватилась Мэри.

— Не делай из меня идиота. Я знаю, что это ты его убила, — он с силой прижал ее к стене.

Мэри отступила в сторону. Ее бледное лицо, онемело от ярости. Она спрятала вытатуированные в яркие цвета руки за спину:

— Что ты такое говоришь? Видимо, совсем спятил из-за своего Криса.

— Я был у Чака в квартире, — следуя по пятам за девушкой начал говорить Джозеф.

— Это, кажется, ты мне сказала однажды, что Чакки никогда не играет в приставку в одиночестве. Верно? — криво улыбнулся Джозеф.

Мэри промолчала и сделала еще один шаг в сторону.

— Может быть ты напомнишь мне его любимый персонаж? Или сделаешь вид, что забыла? — он схватил ее за волосы. — Я напомню. Он всегда выбирал Кейджа, этого мать его Джонни Кейджа.

— Что за бред ты несешь? Люди часто меняют персонажей в играх, — начал было тараторить женский голос.

— Только не Чакки! Он даже диван в квартиру привез из дома своих родителей. Мой брат в шуту называл это «радикальный консерватизм Чакки». А знаешь, что он еще рассказывал. Его веселило, что ты всегда играла тем монахом в капюшоне.

Зрачки девушки расширились. Она открыла рот, но так ничего и не сказав, как будто в обиде, резко сомкнула челюсть.

— Если бы ты не убила его, он бы провел ночь с Крисом. Это обеспечило бы моему брату алиби — потянув за волосы он закричал ей прямо в ухо.

Мэри оглушила его пощечиной и бросилась на кухню. Джозеф вовремя подставил ботинок и не дал ей захлопнуть дверь. Он оттолкнул ее плечом и разом оказался в комнате. Его большое тело свисало над распластавшейся на полу девушкой. Ее испуганные глаза искали новые пути выхода. На щеке Джозефа плавно вырисовывался красный след пальцев. Казалось, было слышно, как сильно он сжал от злости зубы. В этот момент Мэри, выставила перед собой руки:

— Чак хотел рассказать тебе об Аманде. Я просто побоялась, что ты вернешься к ней, ведь я все помню, — сквозь слезы прокричала девушка.

Он схватил ее за горло и приподнял. Мэри отчаянно пыталась выбраться. На белках ее глаз уже выступили красные прожилки. Она нашла силы и вонзила ногти прямо ему в руку. Джозеф даже не повел взглядом. Словно получая наслаждение он, не отрываясь смотрел ей в лицо. Задыхаясь, Мэри с надеждой смотрела на фигуру в дверях.

Крис, все никак не мог уснуть. Его то и дело отвлекали голоса из канализационной трубы. Песочные волосы спутались за ухом. Он услышал шум в коридоре и резко повернулся. «Даже если кто-нибудь подойдет, его можно будет увидеть через стекло в двери», — подумал он. В руках Крис сжимал зубную щетку. Он помнил из старого фильма, как в тюрьмах, выточив об пол, делали из них оружие.

Так прошла его первая ночь в Райкерс. Утром в створки нижнего отсека протиснулся поднос с едой. Крис брезгливо поковырял вилкой кашу и пудинг, затем открыл коробочку с апельсиновым соком. Есть совсем не хотелось. Вдобавок ко всему, всю ночь раздавались женские стоны. Перед рассветом, из соседней камеры охранник вывел ярко накрашенную девушку. Тюремные порядки не переставали удивлять.

Тем временем, камера начала лениво наполняться первыми лучами солнца. В коридоре послышались тяжелые шаги. Не спеша, приближалась тучная фигура. Тень промелькнула в стекле и остановилось у дверей. Крис в напряжении ждал, пока охранник искал подходящий набор ключей. Щетинки зубной щетки больно впивались в ладонь.

— Бери полотенце и на выход, — резко скомандовал Стен.

— Я никуда не пойду, — ответил Крис.

Охранник почесал лысую голову:

— Ну как знаешь, приятель, — он подошел к кровати и с силой ударил его дубинкой.

Крис молча сдержал жгучую боль в спине. Он прижался к стене, ожидая новый удар.

— Не вынуждай меня сделать тебе больно еще раз, — наклонившись охранник провел дубинкой по испуганному лицу.

— Что тебе от меня нужно, — дрожащим голосом спросил Крис.

Охранник улыбнулся:

— Я, всего лишь, хотел сводить тебя на помывку, думал ты будешь восторге от идеи немного освежиться.

Не прошло и минуты, как довольный собой, Стен вел под ручку заключенного. Так они прошли полностью пустой блок. Фигуры из камер молча наблюдали, как охранник, не в силах убрать улыбку с лица, то и дело поглядывал в сторону заключенного. Стен оставил Криса у входа в душевую. Сделав несколько шагов, он резко обернулся чтобы проверить заключенного. Увидев, что все в порядке, он присвистывая поспешил скрыться за массивными дверьми.

Крис сам снял отстегнутые наручники и осмотрелся. Перед ним, в ряд стояли три старых лейки душа разделенных между собой кирпичной стеной. В одной из них под градом горячих капель стоял Майк.

— Доброе утро, амиго, — раздался знакомый голос. — Чувак, не тяни, у тебя минут десять от силы, поэтому советую тебе поторопиться, — посоветовал Майк.

Крис оставил оранжевый комбинезон на скамейке. Осторожно наступая на мокрый пол, он подошел к душевой лейке.

— Ты заметил, как тебя тут тщательно охраняют? — спросил Майк, — ты сейчас самая важная шишка в Райкерс, поверь мне, друг.

Стоило Крису слегка повернуть кран, как напор горячей воды с силой обрушился ему на голову. Усталость начала медленно уходить. На мгновенье он даже представил, будто находится в родительском доме, где-то неподалеку от океанского побережья, а падающие сверху брызги — это солнечные лучи, тающие на его лице. Он закрыл газа и улыбнулся. Его вытянутые руки, облокотились на стену, подставляя лицо под искрящийся напор воды.

Первый удар заточкой пришелся точно в горло. Кровь из шеи тут же брызнула на белую плитку. Следом резкие тычки сотрясли голову и щеку. Удивленное лицо Криса застыло в подобии блаженной улыбки, его нога изредка подергивалась, в то время как обезумевший заключенный продолжал наносить частые удары по горлу.

Арни Рос

Лиам Смит привычно долго смотрелся на себя в зеркало. Платформа на ботинке выгодно добавляла ему несколько дюймов. Из-под подогнутых брюк, можно было заметить ярко красные носки. Шеф полиции подошел к открытому шкафу. Достал оттуда свежую рубашку и галстук. Он решил взглянуть на улицу, где уже начали собираться журналисты.

После того как Кристофер Макбрайд оказался пойман и помещен в тюрьму, мер города лично позвонил и поздравил его с успешным завершением расследования. Плеснув немного виски в стакан со льдом, он встал напротив окна. Парковка возле здания участка была уже забита фургонами СМИ. Офицеры полиции, плечом к плечу, плотно стояли на лестнице, преграждая периметр от назойливых журналистов.Постучавшись, в кабинет вошла секретарь:

— Мистер Смит, вице — мэр прибыл в участок, и ожидает вас в приемной, — доложила она.

Начальник полиции пригубив виски, поправил мизинцем густые брови:

— Пропусти его Керри, пусть войдет.

Через минуту на пороге показался высокий мужчина. На его черном пиджаке выделялся значок представителя мэрии Нью-Йорка.

— Мистер Смит, примите мои поздравления, — поправив пробор на голове, он учтиво протянул руку.

— Спасибо, Арни, — Смит крепко пожал тощую кисть, — жаль, что мэр лично не приехал на пресс-конференцию.

Арнольд Рос виновато опустил глаза:

— Примите мои искренние извинения от его имени.

— Ничего. Я все понимаю, сынок, — Смит похлопал его по плечу и показал на окно, — тебе они не напоминают стаю голодных голубей в парке.

— Журналисты? — смутившись, уточнил Рос.

— Не знаю как ты, Арни, но я с детства люблю кормить голубей.

Небо начинало сгущаться. Каждый новый напор ветра становился сильнее предыдущего. Первые капли дождя оросили тротуар. Ветер, не стесняясь, гонял по улице кепки с эмблемами городских каналов. По команде охранники распахнули дверь в участок. Разом в воздух метнулось множество рук. Перебивая друг друга, представители СМИ, старались как можно громче крикнуть вопрос к стоявшему у подножья начальнику городской полиции. Лиам Смит взял паузу, демонстрируя замолчать.

— Добрый день! Пожалуйста, не перебивайте друг друга, я готов отвечать на ваши вопросы, только в порядке очереди, — спокойно сказал полицейский.

— Как вы объясните смерть подозреваемого в тюрьме? — прозвучал первый вопрос.

— Я не уполномочен комментировать гибель Кристофера Макбрайта. Напомню вам, что тюрьма Райкерс находится вне моей юрисдикции, — сходу ответил Смит, — пожалуйста, следующий вопрос, — он показал на руку с номером.

— Мистер Смит, можно ли с уверенностью говорить, что убийство Оливия Рикардо и Аманды Хиллс совершено одним человеком?

Смит сделал паузу, а затем согласился.

— Да! У нас есть весьма веские причины так считать. Кроме того, мы убеждены, что именно Кристофер Макбрайд совершил эти ужасные преступления, — ответил полицейский.

— Можете ли вы хотя бы уточнить, каким образом наступила смерть Мистера Макбрайда? — не унимался все тот же журналист.

— На сколько мне известно, смерть наступила от множественных ударов острым предметом в голову и шею. Их совершил представитель одной из афроамериканских банд. По-видимому, это была своего рода месть за убийство, совершенное им в Бронксе.

— Мистер Смит, у вас есть понимание, какими мотивами руководствовался Кристиан Макбрайд при совершении таких зверских убийств?

Лиам Смит, поправил и так идеально сидевший галстук:

— В вопросе серийных убийц мы имеем дело с патологически нездоровыми людьми. Ими движет желание убивать и причинять боль другим. Иных мотивов они не преследуют, — картинно развел руки полицейский.

— Вы, правда, считаете, что Кристофер Макбрайд подходил под образ серийного убийцы? — выкрикнул крупный мужчина с залысиной.

— Серийные убийцы — это, как правило, очень хорошие актеры, они умеют ловко притворяться обычными членами общества. Иметь семьи и друзей. Конечно, его вину должен был признать суд и очень жаль, что этому не суждено произойти. Тем не менее, лично я уверен, что именно Кристофер Макбрайт является убийцей Аманды Хиллс и Оливии Рикардо.

— Таким образом, в этих расследованиях поставлена точка? — крикнула женщина.

— Да, я со всей уверенностью и ответственностью могу заявить, что оба дела закрыты, — резюмировал Смит.

Полицейский уже хотел развернуться, но кто-то опять крикнул из толпы:

— Можете ли вы выделить детективов, расследовавших это дело?

Лиам Смит замялся и посмотрел на Арнольда Роса. Тот сделал небольшой шаг вперед:

— Позвольте мне ответить на этот вопрос. Тем более, я прекрасно осведомлен о ходе расследования. Я хорошо знаю мистера Смита и его методы. Он не привык хвалить себя, тем более прилюдно, — одобрительно взглянув на начальника полиции, он продолжил, — дело Аманды Хиллс и Оливии Рикардо раскрыто благодаря слаженной, командной работе всего департамента и лично мистеру Смиту. Поверьте мне, если мы скажем, что это дело личный триумф начальника полиции, мы будем правы и поступим по-честному.

После нескольких совместных фотографий Смит и Рос удалились от усилившегося ветра за массивной дверью полицейского участка. Буря вынудила журналистов укрыться в соседних кафе. Там обсуждая детали, они монтировали репортаж, который спустя час появился на главных обложках интернет-изданий города.

Мэри

Мэри молча наблюдала, как в стакане с водой медленно потухал окурок. В ее правую руку врезался наручник, пристегнутый к стулу. Уже больше двух часов она находилась в тесной комнате полицейского участка. Мэри с трудом повернула шею в сторону и посмотрела на свое отражение в большом зеркале на стене. Синяки на горле ужасно ныли. Оставив грязные следы на щеках, потекла тушь. Она склонила голову вниз и взглянула на ободранные чулки и колени. Вокруг кожи успел собраться слой жидкости, выделяемый телом при ссадинах.

Мэри по-мальчишески зажала сигарету в зубах. Затем не без доли изящества поднесла зажигалку и закурила. Высокий полицейский стоял, сгорбившись у стены и наблюдал. Мэри никак не могла вспомнить, где же она могла увидеть это лицо раньше. Всякий раз ей на ум приходил один и тот же образ. Но Мэри упрямо отказывалась в это верить. Из своих детских воспоминаний она ухватилась за мальчика, жившего в соседнем доме в Бруклине. Каждый раз, когда его родители сорились, он сидел на пожарном гидранте напротив их квартиры на втором этаже. Пока другие дети играли с мячом, сгорбившийся мальчуган молча ждал. Как же, черт возьми, звали этого паренька. Мэри помнила лишь, что он тогда сильно заикался.

В комнату неожиданно вошла девушка. Ее распущенные рыжие волосы падали на плечи и едва касались кончиками грудь. Горчичного цвета водолазка подчеркивала красивые формы. Мэри с завистью посмотрела на ее ровную белую кожу на лице. А еще, она заметила, как девушка переглянулась с ним. «Если бы не он, Джозеф точно бы задушил меня. Тоже красивый. Грустные глаза и слегка уставшее лицо. О чем он, интересно, думает стоя там у стены» — подумала Мэри.

— Мисс Джонс, меня зовут Сара Рихтер. С детективом Хансеном, я полагаю, вы уже успели познакомиться, — начала Сара.

Мэри, кивнув, выпустила из ноздрей волну дыма.

— Вы хорошо помните обстоятельства, при которых оказались тут, Мисс Джонс?

— Этот ирландский псих, чуть не убил меня, своими грязными руками. Видимо соседи вызвали копов, когда мой парень начал ломиться ко мне в квартиру, — ответила Мэри.

Сара открыла блокнот, между исписанных страниц работал диктофон. Она продолжила по списку:

— Хорошо, вы не против если мы пройдемся по нескольким вопросам?

— Валяйте, это же допрос, — равнодушно ответила Мэри.

— Вы знакомы с Чаком Омейли?

— Да, мы вместе работаем.

— В баре Рики Омейли, верно?

Мэри кивнула. Сара взяла в руки карандаш:

— Мисс Джонс, вам известно, что Чак Омейли мертв?

Девушка покачала головой. Взглянув на человека у стены, Сара продолжила:

— Мы знаем, что вы инсценировали смерть Омейли, Мисс Джонс.

Мэри поднесла сигарету к стакану с водой и рассмеялась:

— Ничего бредовее я еще не слышала. Между прочим, я работаю официанткой, поэтому знаю о чем говорю.

Окурок упал в стакан. Мэри уселась поглубже и скрестила руки на груди. Она вновь взглянула на знакомое лицо детектива. Спокойные глаза и большой нос с горбинкой. Черные густые брови.

— Нас больше волнует, то, что он вам рассказал об Аманде Хиллс, — тихо сказал Максим, — я слышал, как вы говорили об этом с Джозефом.

— Я упала и ничего, к сожалению, не помню, — сухо прозвучал ее голос.

Он сомкнул губы.

— Вашему сыну сейчас семь лет, верно? — начал Максим, — Он в Филадельфии, с вашей матерью. Мисс Джонс, вам нужно понимать, что за убийство Чака Омейли прокурор будет требовать пожизненного заключения.

— Или можете пойти на сделку со следствием, что, возможно будет учтено судом, — мягко добавила Сара.

— Я не убивала человека, о котором вы говорите, — звонко стукнув по полу каблуком, огрызнулась Мэри.

Максим подошел поближе и присел на корточки с краю стола:

— В том районе яблоку негде упасть. Повсюду строительные леса и рабочая техника. Дорогу к квартире Чака Омейли нам показал Джозеф. Он указал нам на тот крошечный закуток у итальянского ресторана. Действительно, единственное свободное место в округе. Вы, как обычно, припарковали свой форд там же, в паре кварталов от дома Чака. Хозяин ресторана уже опознал вас и вашу машину. Вы мешали ему в тот день принять продукты в ресторан. Поэтому, он легко назвал нам точную дату и время. Вам бесполезно отпираться, — подытожил Максим.

Мэри нервно стучала ногтем по краю стола. Она вновь покосилась на зеркало у стены.

— От вас сейчас требуется всего лишь поделиться всем тем, что вы узнали об Аманде Хиллс? — ненавязчиво прозвучал голос Сары.

Мэри вновь закурила. Сделав несколько затяжек, она потушила окурок о стол.

— Чак увидел ее в одном из восточных притонов Рикка. Новенькая девочка пользовалась популярностью у нелегалов, работающих на соседней стройке. Омейли гостил как-то в доме Макбрайтов. Вместо того, чтобы наслаждаться побережьем, он разглядывал старые фотографии. Случайно он наткнулся на школьное фото Джо, — Мэри прикрыла лицо свободной рукой, откашлялась и продолжила. — Чак узнал Аманду по одному из тех фото. Он хотел ей помочь, давал деньги, даже пытался найти клинику. Когда сомнений не осталось, что он встретил Аманду Хиллс, он сразу же захотел рассказать обо всем Джозефу. Повезло, что тот очень редко появляется в Нью-Йорке. Даже мне приходиться ехать за несколько десятков миль, чтобы перепехнуться с ним в грязном мотеле у дороги.

— Что вам известно об Аманде? — спросил Максим.

— Не много. Она забеременела, но потеряла ребенка. Мне кажется, она свихнулась. Я знаю, только что Джозеф искал ее первый год, пока не нашел какую-то еще.

— Чак упоминал о причине ее возвращения? — спросила Сара.

— Она рыскала по городу в поисках своего ребенка. Сумасшедшая сука, — сквозь зубы пробормотал голос в ответ.

Максим взглянул на часы, которые показывали без пяти десять. Он поднял глаза и спросил:

— А теперь расскажите, как вы убили Омейли?

Мэри уставилась на него кошачьими глазами. Тень сомнения промелькнула на ее лице. Она едва заметно покачала головой.

— Он позвонил мне утром и предложил встретиться у него дома. Я сразу поняла, что он хочет поговорить об Аманде. У меня уже был приготовлен план. Чак так и не смог полностью вылечиться от зависимости к героину. Тем не менее, он ужасно боялся вида крови и редко ширялся в одиночестве. Мне нужно было лишь находиться с ним в квартире и ждать. Мы смотрели концерт, потом он уговорил меня сыграть с ним в приставку. В какой-то момент, показалось, что он просто хотел провести вечер с другом. Я начала собираться, а он принес мне свой футляр с наркоманскими штучками. Я тут же вколола ему двойную дозу и оставила умирать на диване. Одним гомиком-торчком меньше.

— Откуда у вас такая неприязнь к гомосексуалистам? — подняв брови спросил Макс. — Вы ведь достаточно долгое время работали вместе, неужели вы не испытывали ни доли сомнений?

— Мой отец был одним из них. Чертов педик бросил мою мать и уехал с гитаристом из мексиканского оркестра в Калифорнию. Чакки был всего лишь одним из них. За все те годы, что мы работали вместе, он считал меня своим другом. Лично я считала его возможностью без труда проворачивать мои делишки в баре.

— Так он вас еще и оберегал? — с чувством спросила Сара.

— Да, Чакки знал, что я использую бар его брата, как место продажи травки?

— И он не пытался вам помешать? Или он просил долю взамен?

— Неа.

— А вы? — спросил Максим.

— Последний мой друг умер под колесами автобуса, это был бигль по имени — Хич, и мне было тогда лет семь или восемь — холодно ответила Мэри.

Максим наклонился поближе:

— К вашему сведению, Аманду Хиллс нашли истерзанной в лесу незадолго до того, как вы убили Омейли. Вы убили его абсолютно напрасно.

Девушка подняла голову. На щеках блестели слезы.

— Могу я теперь увидеть сына? — спросила она.

— Да, наши коллеги организуют встречу, — согласился Максим.

Сара наклонилась над диктофоном объявила:

— Допрос вели Детективы Сара Рихтер и Максим Хансен.

Мэри на мгновенье подняла мокрые глаза на мужчину с краю стола. Словно разгадав давно терзающую ее загадку, она понимающе кивнула. Затем опустив голову вниз, закрыла лицо рукой. Максим достал из кармана телефон. На экране он увидел сообщение от Томми: «Смит только что закрыл дело».

Крысиная нора

Зеленые мартинцы покрылись тонким слоем дорожной пыли. Прошел час, как Миранда шла по обочине Санрайз Хайвэй. Ей было всего шестнадцать и ботинки она предусмотрительно купила на два размера больше, чем нужно.

Четырех-полосная магистраль, разделенная в центре ровным участком газона, начиналась от Бруклина и простиралась через весь Лонг-Айленд. Ветер, то и дело отвлекал, подбрасывая в лицо мелкие как зернышки теффы, крупицы песка. Миранда достала из рюкзака очки и резинку для волос. Собрав запутанные локоны в пучок, она осмотрелась. Одна за другой по обеим сторонам дороги проносились шумные вереницы автомобилей. Вдоль дороги размашисто простирался цветастый лес.

Отправляться на свидание было плохой идеей. Сидя в придорожной закусочной, она заметила, как двое латиноамериканцев увидели машину Реми и хитро переглянулись. Не проронив больше ни единого слова, они проследовали в уборную, где уже пару минут находился Реми. Конечно, Миранда была против наркотиков, поэтому можно предположить с какой ненавистью она пнула по двери черного джипа Реми, припаркованного возле выхода из закусочной.

Сквозь темные линзы очков небо, казалось, приобрело так не достающие ему мечтательные нотки. Миранда все еще помнила детский запрет мамы «ни в коем случае не таращится на солнце». Даже спустя много лет старалась его не нарушать. Во внушительном списке запретов, солнечное ограничение располагалось, где-то между курением папирос и ночевкой в домике на дереве.

Ей было семь, когда отец торжественно прибил последнюю доску к дереву во дворе. Это был самый счастливый день в ее жизни. Мама приготовила яблочный пудинг и почему-то плакала, глядя на дочь, в то время карабкающуюся по веревке наверх. Через год мама умерла от рака. С ее смертью отец стал строже. Миранда все меньше времени проводила в своем штабе. Вместе с Сенди — своим младшим братом, они лишь хранили там, прибитыми к стволу, старые газетные вырезки о серийных убийцах Америки. Кто бы мог подумать, что школьный доклад о Зодиаке сможет перерасти в такое странное хобби.

Когда водитель грузовика предложил подвезти, Миранда вспомнила статью о Роберте Бен Родсе — дальнобойщике, изнасиловавшем и убившем на Техасских дорогах, около полсотни девушек. Вежливо отказавшись, она потуже завязала шнурки на высоких ботинках и застегнула куртку. Поднимался ветер. «Подумаешь, каких-то пару миль до ближайшей закусочной или заправки. Там то я уж точно смогу вызвать такси до дома» — подумала Миранда.

Первые капли разбились об асфальт. Аккуратно перегородив дорогу, у обочины припарковался пикап. Миранда бросила взгляд на груду мусора в багажнике. Ржавая колымага, казалось, развалится под напором усиливающегося с океана ветра.

— Начинается буря, может вас подвезти, — послышалось сквозь спущенное окно.

На мгновенье Миранда замешкалась. Она успела замерзнуть и хотела уже согласиться, но внезапный порыв ветра вынудил девушку обойти машину. Не дождавшись ответа, пикап начал медленно выруливать с обочины. «Отец должен был вернуться домой в семь, нужно еще успеть приготовить ему ужин» — подумала Миранда и развернулась, чтобы успеть запрыгнуть во все еще приоткрытую дверь.

Внутри пахло рыбой. «Водитель не обратил на меня никакого внимания — это хорошо» — успокоила она себя. Едва она отвлеклась, чтобы пристегнуть ремень, на лицо опустилась тяжелая рука. Миранда рефлекторно вцепилась ногтями глубоко в кожу. Как ей показалось, даже успела поцарапать водителя, пока снотворное из платка в его руке, не подействовало. Сквозь грязное стекло Миранда увидела, как плавно расплывается перед ней солнечный шар.

Казалось, от тяжелого вздоха закружилась голова. Миранда осторожно прислонилась к стене и в надежде свести темную пелену с глаз, протерла лицо. Она едва успела прийти в себя, как ее вырвало. Спустя минуту, левый бок сжался и выплеснул из себя остатки желчи. Две крупные мухи, словно заворожённые летали вокруг торчавшей в стене лампы, когда изнеможённая девочка, стояла на коленях и рукавом вытирала рвоту с лица. Она рассерженно тряхнула рукой и сбила муравья, несколько раз укусившего ее за запястье. Доковыляв до лампы, она вновь скатилась вниз. Обхватив ноги руками, Миранда, не переставая, думала об отце и брате. На ее глазах появились слезы. «Нужно взять себя в руки и не поддаваться надвигающемуся приступу паники» — услышала она внутренний голос.

Комната была около трех метров в длину и столько же в ширину. Тонкая, совсем еще детская рука, коснулась холодной стены. «Редко встретишь кладку, выстроенную из цельных булыжников — подумала Миранда, — Например, в летнем доме дедушки в Катскильских горах так же. Значит это очень старый дом». Отец зарабатывал на жизнь тем, что покупал участки на острове и в течение года или двух возводил там двухэтажные домики. В детстве он часто брал дочку с собой.

Звуки шороха разбавили тишину. Две черные точки блеснули в темноте, а следом показался длинный нос. Миранда сняла ботинок и метнула его из последних сил в сторону крысиной норы в углу. Снова стало тихо. Постелив под себя джинсовую куртку, она опустилась на матрас. Вытянув руку, она дотронулась до сырой земли и прошептала: «Я в подвале. Он держит меня в подвале».

Лара

Лифт остановился, и его железная створка начала со скрипом уходить в сторону. В коридоре полицейского участка царил переполох. Почти из каждой двери доносились крики и поздравления. Максим то и дело, обходил коробки из-под пиццы, небрежно раскиданные по белому полу участка. Он едва не столкнулся с девушкой, выходящей из уборной. Немного замешкавшись, она все-таки обратилась к детективу:

— Детектив Хансен, позвольте вас поздравить, — раздался ее приятный голос.

Максим неловко отшагнул. Он удивленно взглянул на особу в красном платье и переспросил:

— С чем?

Скромно опустив глаза, девушка все же сделала два уверенных шага и, улыбнувшись, протянула ему руку. Едва она хотела назвать свое имя, как из соседнего кабинета вышел полицейский.

Узкая футболка стягивала широкие плечи и мышцы на его руках. На груди сверкал начищенный до блеска значок. Голубые глаза детектива презрительно взглянули на обоих:

— Мисс Джонс, все готово. Ваш оператор уже выбрал наиболее подходящую точку. Или что он там настраивал все это время, — криво усмехнулся полицейский.

Максим свободно выдохнул, читая на лице полицейского привычные нотки ненависти. «С этим местом все в порядке» — подумал он и прикоснулся к руке перед собой.

— Рад знакомству, Мисс Джонс.

— Пожалуйста зовите меня Лара. Я снимаю репортаж о вас и о вашем расследовании. Хоть начальник участка и не упомянул о вас. Лично я уверена, что успех этого дела в первую очередь ваша заслуга. Надеюсь, вы уделите мне пару минут вашего времени, чтобы рассказать свою версию? Уверена вам есть, что поведать, — она улыбнулась и слегка покраснела.

Максим промолчал.

Девушка заметила смущение на его небритом лице. По-доброму посмотрела на детектива и поспешила свернуть в открытую настежь дверь кабинета.

— Наконец то, смог довести дело до конца, Хансен? — ухмыльнулся полицейский в футболке.

— Твоему отцу ведь этого делать не следовало, — проходя рядом, наклонившись прошептал Максим.

Едва он вошел в приёмную, как секретарь тут же выпрямилась и поправила волосы.

— Не желаете кофе, детектив Хансен? — спросила она томным голосом.

Отказавшись кивком, Максим присел на край кожаного кресла. Со стороны стола до него доносились отголоски португальской речи. Он повернул голову и увидел на экране монитора заставку известного бразильского сериала.

Максим сверился с часами на стене. В стальной раме блестели круглые часы с эмблемой нью-йоркской полиции. Максим прислушался. Сквозь приоткрытую дверь, до приёмной доходили обрывки телефонного разговора:

— Благодарю вас, ну что вы, это наш общий успех. Когда, простите? Завтра утром? Дайте мне подумать… хотя, впрочем, почему бы и нет, это отличная идея, сэр — возбужденно кивал Смит.

Красная лампа на телефоне секретаря замигала. Девушка поспешила убрать в сторону лаг для ногтей и дотронулась до кнопки вызова:

— Да, Мистер Смит, я вас слушаю, — вновь послышался ее неправдоподобно томный голос.

— Стейси, не могла бы ты перенести мою встречу завтра в десять утра на вечер. Мы с мэром примем участие в утренней программе передач, — объяснил Смит.

— Ничего себе, очень рада это слышать, сер. Я все сделаю, мистер Смит, — помощница тут же начала судорожно, что-то набивать на клавиатуре, затем вежливо добавила, — что-то еще, Мистер Смит?

— Попроси Хансена войти. Я заметил его ноги в приемной, — ответил шеф полиции.

Оказавшись на пороге кабинета, Максим заметил, как Смит, стоя у окна, осторожно распечатывал конверт с яркой министерской печатью на сгибе. Обернувшись, он хитро улыбнулся:

— Это письмо благодарности от сенатора штата, — с гордостью сказал он.

Максим сделал еще пару шагов и остановился в центре серого ковра. Он ждал, когда внимание начальника переместиться на него. Тем временем Смит мечтательно смотрел в окно, изредка перечитывая содержание письма.

— Кристофер Макбрайт не совершал этих зверских убийств, сэр.

Лиам Смит удивленно посмотрела на подчиненного:

— Почему же? Ты ведь сам поймал его с поличным, или забыл?

Максим выпрямил спину:

— Полицейский участок стоит на ушах после вашего заявления. Хотя мы оба знаем, что убийца все еще на свободе.

Смит убрал письмо в карман пиджака. На часах было без четверти двенадцать. Он подошел к подчиненному и по-отцовски поправил непослушные волосы на его лбу:

— Правосудие произошло в стенах Райкерс, Максим. К счастью, все это очень удачно совпало. Я, кстати, хотел, во-первых, поблагодарить, а во-вторых, поздравить тебя с повышением. Прими мои искренние поздравления, сынок. Обязательно отпразднуй это с Сарой и Томми. Вы, ребята, это заслужили. А теперь прошу меня простить, неотложные дела не ждут, — Смит похлопал Максима по плечу и, не успев услышать то, что приготовил ему детектив Хансен в ответ, улизнул в незапертую дверь.

Выйдя следом, Максим встретился с напарником. Секретарь увлеченно слушала его историю. Девушка то и дело хихикала и прикрывала рот, когда Томми наклонившись над ее столом, шептал все новые подробности.

— Сможешь подкинуть меня до Райкерс? — закрыв дверь кабинета, спросил Максим.

— А для чего ты думаешь, я жду тебя тут битый час? — приподнял бровь Томми. Девушка за столом снова захихикала.

Маркус

Дворники гоняли мутные воды по лобовому стеклу форда. Казалось, модель 1967 года, доставшаяся Томми от отца, была создана для такой погоды. Тяжелый железный корпус крепко держал машину на дороге.

Максим поправил мокрую рубашку, облепившую, тем временем, его плечи и спину. За окном молния рассекла и без того пасмурное небо. Томми, за все время в пути не проронил ни единого слова. Он внимательно следил за дорогой. Впереди показался свет вышки, на которой держа в руках винтовку, дежурил охранник.

— Старик, ты не будешь против, если я останусь в машине?

— Что боишься встретить там школьных друзей? — отозвался Максим.

Напарник криво усмехнулся:

— Типа того, чувак. Сегодня день рождения у кузена. Обещал там быть вовремя.

— Благодаря тебе, обратно доберусь на попутках, — кивнул напарник.

Вдоль ничем не примечательных ворот стояли пестрые фургоны СМИ. Томми, опустил руку в кармашек заднего сиденья и достал зонт.

— Смотри не потеряй, это зонт моей мамы, — угрожающе заявил Томми.

— Мне стоит быть готовым услышать Сальваторе Кутунью, когда я его открою, или что? — невозмутимым видом спросил Максим. — Оставь его себе, я и так уже весь мокрый.

— В крайнем случае используй его как оружие, — сказал напарник, показывая на толпу журналистов.

Форд остановился возле единственного сухого участка дороги — прям под козырьком автобусной остановки. Ветер был такой сильный, что казалось, способен легко вырвать и унести прочь открывшуюся дверь машины. Несколько суетливых фигур, тут же, словно по команде, устремились в сторону полицейской машины. Среди репортеров выделялся крупный мужчина. С завидной для своего возраста скоростью, он оставлял конкурентов позади себя.

— Детектив Хансен, позвольте задать вам несколько вопросов о Кристофере Макбрайте? — закричал он, приближаясь.

Максим попробовал обойти журналиста в дождевике. Тот без доли сомнения семенил прямиком по луже. До главных ворот оставалось всего лишь несколько ярдов.

— Скажите, а вы приехали, на опознание тела Кристофера Макбрайта? — не унимался репортер.

Максим равнодушно на него взглянул:

— Опознать тело должны близкие родственники. Вам ведь это и так прекрасно известно.

Опустив купол зонта до макушки, Максим поспешил к шлагбауму. Он показал полицейский значок, и не встретив сопротивления оказался на территории Райкерс. Обнюхивая каждый столб, вдоль забора прогуливалась собака. Пес заинтересованно взглянул на детектива, пока охранник с силой не потянул его за собой. Уже на подступах к основному корпусу, Максим приметил фигуру. Это был Стен. Перегородив дорогу, он стоял у дежурного. Под его скрещенными на груди руками, выделялись мокрые пятна.

— Детектив Хансен, вы забыли, что необходимо заранее предупреждать о визите, — плечом он вытер покрывшийся нервной испариной пот.

Максим, пожалел, что приблизился к нему так близко. Смерив его взглядом, он молча направился прямиком к окну, над которым висела табличка: «дежурный».

— Попросите Маркуса Листона встретить меня.

Он опустил документы в выдвижное пространство под окном и добавил:

— Детектив Хансен.

Несколько минут спустя в двери показался Маркус.

— У нас есть пара запасных рубашек, не уверен, что они подойдут вам по размеру, но они будут по крайней мере сухими, — сказал он вместо приветствия.

— В этом нет необходимости, — немного смущенно ответил Максим и тут же добавил, — это ведь вы обнаружили Кристофера Макбрайта?

— Да, я, — кивнул охранник, — я удивился, когда заметил, что в душевых горит свет. Видите ли, как правило, для этого у нас предусмотрено вечернее время. Я тут же поспешил проверить. Когда я вошел, то сначала увидел Майка Робсона. С его лица капала кровь.

— А Макбрайд?

— Он был к этому времени уже мертв. Я откинул Майка в сторону и бросился зажимать раны на теле парня. Только потом я заметил, насколько бледным он был. Напор воды бил ему прямо в глаза. Его зрачки набухли от горячей воды, но оставались открытыми. По-видимому, из бедняги, к тому моменту, вытекло уже слишком много крови, — сожалеюще вздохнул Маркус.

— Как вел себя Робсон? Он пытался сбежать или сопротивляться?

— Нет, он бредил — повторял имена жены и дочери, — ответил охранник.

— Они часто его навещали? — спросил Максим.

Брови охранника сдвинулись к переносице:

— Нет, детектив. Его семья больше года как погибла в пожаре.

Максим промолчал. Маркус расстегнул верхнюю пуговицу, упирающуюся ему в горло.

— Наркоманы порой совершают ужасные вещи, детектив. Уверен вы и без меня знаете эту старую истину. Как и то, что все, кто не равнодушен и пытаются им помочь, испытывают первыми на себе весь их арсенал, — откашлявшись, Маркус продолжил, — супруга Майка пыталась его вылечить. Она не выпускала его из дома. Робсон дождался, когда она уснет, затем облил ее жидкостью для барбекю и поджог, — голос охранника неожиданно дрогнул. — Дочь спала в тот день с матерью.

Максим взглянул на каменное лицо. Стеклянные глаза выдавали переживания. Охранник с трудом проглотил ком в горле:

— Я помню его первый срок тут. Полицейские забрали восемнадцатилетнего паренька прямиком из ломбарда. Он пытался продать украденный из дома родителей жены телевизор. В Райкерс его, ожидаемо, ждал холодный прием. В первую же ночь Майка изнасиловали и избили сокамерники. Но ублюдком этого показалось мало, и они в качестве бонуса, подсадили его на иглу. Через несколько месяцев, Майк уже был готов на все ради дозы. Выполнял разные поручения в обмен на наркотики. Сокамерники же меняли его на коробку хепимила в другие камеры, где им пользовались как надувной куклой.

— А где он сейчас? — неожиданно перебил его Максим.

— Его содержат в бывшей камере Криса. Это одиночная камера, в достаточно спокойном блоке. У нас не много таких мест. Макбрайт теперь в морге, а Майк занял его место.

— Не могли бы вы проводить меня до него? И как можно быстрее? — спросил Максим.

Маркус кивнул.

В тесных коридорах Райкерс охранников было больше чем обычно. Не разговаривая друг с другом, они находились на одинаковом расстоянии друг от друга и следили, чтобы заключенные вели себя спокойно.

— В этом корпусе двери камер решетчатые, это один из первых корпусов в тюрьме. Тут содержатся наиболее агрессивные и опасные преступники. Начальство распорядилось, чтобы именно здесь сосредоточились охранники из других областей тюрьмы, — объяснял Маркус.

Так они миновали второй корпус. Встречавшихся им людей в форме и вправду стало меньше. Маркус заблаговременно приготовил ключи от камеры. Едва они поравнялись со стальной дверью, охранник заметил странное движение в окне.

— Что за дела, — прошептал он про себя.

Резко распахнув дверь, они увидели мощную спину человека в оранжевой робе. За ним, висело худощавое тело Майка. Веревка из простыни тянулась от его шеи до оконных решеток.

— Льюис, отпусти парня, — скомандовал Маркус и приготовил дубинку.

Оскалив золотые зубы, здоровяк потянулся в карман. Спустя мгновенье в его руках сверкнуло тонкое лезвие. Он резко провел им по горлу Майка. Кровь тут же изобразила контур на стене. Выругавшись, Льюис бросился на охранника. Маркус успел оттолкнуть Максима, в сторону и ухватился за кисть заключенного.

— Брось лезвие, — скомандовал он.

На что заключенный криво улыбнулся. Сцепившись, они отступили до края коридора. Маркус умудрился обхватить горло Льюиса сзади, но тот резко метнул головой назад. Кровь брызнула из носа охранника на пол. Маркус сильнее надавил запястьем на горло. Заключённый начал задыхаться. Он вздул щеки. Казалось его глаза стали надуваться. Послышался звук упавшего лезвия. Ботинки охранника заскользили на луже крови. Льюис отступал назад, пока не прижал Маркуса спиной к перилам. Искоса он взглянул вниз, где располагалась тюремная столовая. Стало понятно, что он задумал. Заключенный рывком переместил центр тяжести назад, потянув обоих через пролет вниз.

Максим бросился к распластавшемуся на полу Майку. Его худые руки лежали на коленях. Облокотившись на стену, он безучастно смотрел перед собой. Максим крепко зажал его рану на горле. Заключенный сместил взгляд на детектива и захрипел. Наклонив голову, полицейский постарался прислушаться к его словам. Тихий голос заключенного перебивали звуки ботиков, бегущих по коридору.

Первым в камеру ворвался Стен, а за ним вбежали еще несколько охранников. Они грубо вытолкнули полицейского в коридор. Из камеры тем временем доносилась ругань и споры. Максим заглянул за периллы. Маркус Листон лежал, не двигаясь, лицом вниз. Вокруг его головы нарастала багровая лужа.

Максим сомкнул губы и посмотрел на Льюиса. Его огромные ноги касались пола. Руки свисали со стола вниз. Возле ширинки на оранжевых брюках постепенно увеличивалось пятно. Не в силах пошевелиться, заключенный с силой сжимал золотые зубы в оскале. Он, не моргая таращился вверх. С рук детектива кровь капала прямо ему на лицо.

Зентнер

Максим нервно крутил в руке разрядившийся телефон. Уже около получаса он, задумавшись, сидел в пыльном салоне Форд «Виктория». От нахлынувшего потока мыслей его сильно отвлекала музыка из старых колонок. Он поймал на себе любопытный взгляд водителя. Сидя с блаженным видом тот подкручивал свободной рукой черные усы и подпевал.

— Оставьте меня здесь, пожалуйста, — Максим достал из кармана джинсов мятую купюру в пятьдесят долларов. — Сдачи не нужно.

— Благодарю, Вас — произнес удивленный таксист и наклонил старый тюрбан. Водитель заметил, как на другой стороне улицы, тучная женщина, выставив перед собой чемодан, взметнула вверх большой палец. Едва Максим успел выйти, как такси тут же двинулась к ней.

У главного входа в участок по-прежнему было скопление полицейских. Недовольно взглянув на приближающуюся фигуру, они расступились. Максиму пришлось прижаться спиной к стенке переполненного лифта, чтобы не чувствовать на себе горячее дыхание детектива Бриджеса. Около трех лет назад, тучного здоровяка подозревали в кражи наркотиков со склада улик. Шумиху замяли, а ответственный за сохранность улик, к всеобщему удивлению, получил повышение. Бриджес заговорщически переговаривался с напарником. Небольшие морщинки показались у глаз:

— Саманта, ты получила мое сообщение? — адресовал он вопрос практикантке.

— Извините, я не успела посмотреть, — девушка виновато оглянулась.

Подняв телефон, она открыла сообщение. На экране показалось эротическое фото. Щеки девушки тут же залились румянцем, она нервно выпрямилась и скрестив руки на груди уставилась в вымышленную точку на дверях лифта.

— Ребята в курилке говорили, что у тебя скоро операция, — сожалеюще отозвался Максим.

Бриджес повернул бычью голову. Улыбка словно рожок мороженного в летний полдень, плавно таяла с его лица:

— Какая еще операция, Хансен?

Девушка прошептала свою версию Максиму на ухо. Его отрывок долетел до Бриджеса. Он приоткрыл рот. Его покрытая слоем волос рука невольно потянулась в сторону шеи. Глаза полицейского сверкнули. На полу слове его оборвал скрип открывающихся створок лифта. Максим пропустил девушку вперед, а затем, пожелав хорошего дня, поспешил и сам покинуть душную кабину лифта.

— Детектив Хансен, там идет совещание, — завопила секретарь.

Максим прислонил к губам палец и резко потянул на себя позолоченную ручку дверей. Появившийся в кабинете начальника полиции детектив мгновенно сковал на себе внимание присутствующих. За овальным столом плотно прижавшись друг к другу располагались полицейские.

— Какого черта, Хансен, — раздался недовольный голос начальника участка.

— Рассказываете им как заказали убийство Кристофера Макбрайта в Райкерс, шеф?

Смит сверкнул глазами и оглядел реакцию подчиненных. Каменные лица полицейских были устремлены на Максима.

— Хансен, от тебя несет выпивкой, — отозвался полицейский за столом.

Смит удовлетворительно кивнул:

— Зентнер, выведи его из кабинета, — приказал он.

Мощный полицейский тут же бросил в сторону ручку и лихо вскочил из кресла. Поправив задравшуюся на животе футболку, он самодовольно посмотрел на Максима:

— Слышал, что тебе сказали? — прозвучал его низкий голос.

Максим по хоккейному оттолкнул Зентнера и бросился к шефу. Смит увернулся от первого удара, и тот лишь слегка коснулся мочки его уха. Хук с правой угадил точно в переносицу. Лиам Смит вскрикнул и тут же согнулся, держась обеими руками за нос.

— Ты нос мне сломал, ублюдок, — завопил начальник участка. — Вышвырнете этот кусок дерьма отсюда! — скомандовал он уже плачущим голосом.

Что-то похожее на тычок сотрясло голову. Максим обернулся. На него мгновенно обрушился град ударов. Он не заметил, как оказался на полу. Пользуясь моментом, подбежал Смит и пнул в грудь.

— Поднимите его, — рявкнул он на подчиненных.

Полицейские тут же подтянули Максима за руки. Ему было сложно разглядеть их плавающие лица. Он сплюнул кровь на белую футболку полицейского.

— Зентнер, а ну как покажи ему свой лучший удар справой, — криво усмехнулся Смит. Его глаза гневно блестели.

— Давай Герман, мы крепко держим ублюдка, — подбадривал его один из полицейских.

Взглянув на алое пятно, тот хитро улыбнулся и помотал головой.

— Ты всегда был позором для полиции! — услышал Максим, перед тем как свет в кабинете погас.

Тело детектива полиции вышвырнули из участка прямо на голубей, оккупировавших лестницу. Максим постарался встать, но тут же потерял равновесие и рухнул на холодную плиту.

— Это же Хансен, — сказал кто-то из толпы.

— Оставь его, лучше не связываться, — послышалось в ответ. — Этот парень давненько заслужил хорошую трепку.

Вверх по лестнице засеменил невысокого роста человек. Он положил руку детектива на плечо и помог ему подняться. Максим узнал печальное лицо патрульного:

— Спасибо, Вонг.

— Держитесь, детектив, — спокойно сказал патрульный и поволок Максима к машине.

Подвал

Миранда услышала треск и тут же встрепенулась. Дверь в подвал была плотно закрыта. Она нащупала камень и приготовилась. В комнате повисла тишина. Но Миранде почему-то до сих пор казалось, что она там не одна. Вначале, она услышала скрежет, а потом за ботинок потянули. Миранда аккуратно повернула голову. Осмелевшая крыса, вышла из норки и дождавшись, когда девочка уснет, начала грызть ее кожаные ботинки. Девочка тут же приложилась по ней камнем. Раздался визг, сменившийся шуршанием в стороне стены.

Едва заметно улыбнувшись потрескавшимися губами, Миранда поспешила улечься на матрас. Она не хотела упускать образ из сна. Она видела маму, точнее один из тех дней, когда она еще жила с ними. Чем дольше она лежала, тем сильнее она отгоняла от себя сон, а вместе с ним и обрывки воспоминаний. В добавок ко всему из-за удара камнем, поднялась пыль.

Миранда подошла к двери. Прислонившись ухом, она попыталась уловить хоть какие-нибудь звуки. Ничего. Точнее никого. «Может быть его поймали и допрашивают. Надеюсь, он не будет валять дурака и сразу все расскажет. Как же хочется пить» — подумала девочка и присела, прислонившись к стене.

Уже больше суток она провела в подвале. Она почти не могла дышать носом, из-за пыли он полностью забился. Вокруг глаз образовались сухие камки. Она вспомнила, как вчера еще полная сил, она четно пыталась выбить дверь. Как оказалось, та слишком плотно и глубоко посажена. Единственное что удалось за день, это расковыряв каменную кладку, вытащить кусок булыжника из стены. Голыми руками подкоп под такой фундамент не сделать.

Миранда прокручивала в голове истории девушек, сбежавших из заточения: «Фактически их по пальцам можно было посчитать. Единицам удавалось уйти невредимыми. У меня есть только один способ убежать, это дождаться, когда он спустится и ударить камнем. Булыжник весит не меньше двух фунтов, если попасть по голове, то можно оглушить или даже убить. Остается только ждать, ни на что иное уже нет сил» — подумала она.

Под каким-то не известным ей порывом, Миранда, вдруг вытянула руку и коснулась потолка. Провела пальцем вдоль шершавых досок. Затем прошла в конец комнаты и снова попробовала коснуться кончиками пальцев до верха. Не вышло. «Может быть, дом просел в этой части подвала? Или он засыпал его специально, чтобы спрятать от меня окно или щель в стене» — пришло девушке в голову.

Миранда пощупала рукой сырую землю у стены. Встав на колени, она начала разгребать мусор. Спустя пару мгновений, за ее пальцы что-то зацепилось. Она потянула из-за всех сил. Ей удалось вытащить обрывок рыболовной сети. Миранда продолжила капать. Прямо в руки ей угодил камень. Она аккуратно достала его из земли, оказалось, что вокруг него обмотана нить.

— Это кулон! — вскрикнула Миранда.

Она подошла к тусклой лампе, постучала по ней несколько раз и комнатка снова осветилась. Девушка протерла кулон краем рубашки. На крышке выгравированы инициалы «МТ». Открыв кулон, она освободила локон поседевших волос, который, не спеша, провалился в темноту подвала. Внутри было старое фото девушки. Миранда продолжила выгребать руками землю. Пока не наткнулась на что-то твердое. Она нашла углубление и потянула на свет. Из земли показался человеческий череп.

Выронив его из рук, она обернулась на шум за спиной. Человек, высунув голову в дверной проем, молча, разглядывал ее. Ей показалось, что его щеки слегка приподнялись, и он улыбался.

Норманн Уилсон

В квартире раздался робкий стук. Кот спрыгнул с кровати и тут же устремился в сторону дверей. Максим осторожно высунул на свет голову. От дверей к кровати тянулся ряд островков грязной одежды. Держась за бок, Максим поднялся с постели. Подтолкнув вещи под кровать, он ушел в ванну. С вечера на раковине остались засохшие пятна крови. Максим боязливо взглянул в отражение в зеркале. Под левым глазом зияло пятно, губы немного разбухли и потемнели. Он наполнил раковину водой и опустил голову вниз. По воде поплыли багровые линии.

— Ты все еще тут? — натягивая на себя выцветшую майку, он открыл дверь.

— Боже, Макси, — широко открыв рот в удивлении, отозвался напарник.

— Теперь ты по праву можешь считать себя красивее меня, Томми.

Из коридора раздался неуверенный голос:

— Может тебя показать врачу? Все таки хорошо, что я могу отследить тебя по мобильному, — сказала девушка.

— Да я в порядке, Сара — оставив открытую дверь, он, не торопясь прошел в комнату.

Максим взял кота на руки и уселся за стол. Напарник бросил куртку на кресло и последовал следом. Приподняв брови, он беспокойно наблюдал за движениями друга.

— Я немного не в своей тарелке, — тихо сказал Максим и улыбнулся. Его опухшая рука коснулась кнопки чайника.

— Сара чай, а итальянский нелегал будет кофе верно? — спросил он.

Гости кивнули. Максим занялся подготовкой напитков. Сара заметила под кроватью обрывок рубашки, усыпанной застывшими пятнами. Онаповернулась и обнаружила перед собой чашку с плавающим там пакетиком. Неся за собой ароматы пряностей поднимался пар.

— Томми придется подождать. Да уж, не думал, что ты заставишь меня варить тебе кофе, в моем-то состоянии, — аккуратно перемешивая кофе в турке, Максим бормотал себе под нос.

На лице напарника возникла тень улыбки.

— Может, ты расскажешь, что произошло со Смитом? Кстати, почему твой телефон отключен? Мы оставили там не меньше сотни сообщений, — начала Сара.

— Вы и так, наверное, все уже знаете, — отозвался Максим. — разве секретарша Смита не рассказала тебе? — взглянул он на Томми.

Тот покраснел.

— У меня, кстати, кое-что есть для тебя.

Максим потянулся наверх и вытащил фарфоровую чашку.

— Я выторговал ее на китайской барахолке, за каких-то семь долларов, — он показал напарнику донышко с изображением ярко-красного дракона. Плеснув молока и влив начавший подниматься из турки кофе. Максим оставил чашку рядом с крепкой рукой на столе.

— Томми ничего мне не рассказал, — сказала Сара.

Максим понимающе кивнул:

— Мне сразу показалось странным то, что Майка Робсона никто не охранял, — начал Максим.

— А кто такой этот Робсон? — отозвалась Сара.

— Наркоман убивший Макбрайта — ответил Том и продолжил:

— Он был кем-то вроде раба у Льюиса Хичкенса. Этот Льюис очень непростой тип. Один из немногих, кто отбывает пожизненное в Райкерс. Мне сказали, что десять лет назад Хичкенс расстрелял на заправке семью туристов из Миннесоты, причем, сделал это только за то, что они не уступили ему место на колонке, — добавил Томми.

Сара понимающе сомкнула губы и повернулась. Максим продолжил:

— Майк слышал разговор между тюремным охранником и Льюисом. Охранник угрожал ему кем-то по имени Лиам Смит. Если бы Льюис не согласился убить Макбрайта, то его бы перевели из Райкерс в другую тюрьму. Он годами выстраивал там свою империю. Очевидно, что заядлый головорез согласится. Выбор пал на Майка Робсона. Он, к слову, по случайности уже успел познакомиться с Макрайтом.

— А почему же он согласился? — спросила Сара.

— У него не было выбора. Робсон был наркоманом со стажем. Без поддержки Льюиса он бы остался без дозы, — объяснил Максим.

Детективы понимающе кивали.

— А как нам прижать Смита? — отпив из кружки, поинтересовалась Сара.

— Я пока не знаю, — сомкнул опухшие губы Максим, — и я, кстати, больше не детектив — Смит уволил меня.

— Ну, хоть одна хорошая новость за утро, — развел руки Томми.

Набухшая губа скривилась в улыбке. Максим тут же почувствовал на себе решительный взгляд.

— Я тогда тоже уйду из полиции, — воскликнула Сара.

— Еще чего, — отозвался Максим и хотел продолжить, но в дверь постучали.

Детективы переглянулись. Максим сделал несколько хромых шага и посмотрел в глазок.

— Кто там? — взволнованно спросила Сара.

Максим покачал головой. Дверь открылась, на пороге стоял пожилой мужчина. Его седые волосы были коротко пострижены. В одной руке он держал шляпу, а в другой зонт, в которого все еще капали остатки дождя. На выбритом лице застыло задумчивое выражение. Старик поднял глаза на сгорбившуюся фигуру:

— Простите за вторжение, вы детектив Хансен? — спросил он.

— Да все верно, — прикусив губу, ответил Максим.

Старик учтиво кивнул:

— Меня зовут Норман Уилсон.

— Чем могу быть вам полезен, Мистер Уилсон? — сказал Максим смерив мужчину взглядом.

— Моя дочь пропала.

Максим откашлялся:

— Я боюсь, что вам лучше обратиться в полицию, Мистер Уилсон.

— Так я и поступил. К сожалению, они ничем не смогли мне помочь, — спокойным тоном выдал старик.

Возникла пауза. Увидев обескураженные лица, старик продолжил:

— Миранда пропала ровно двадцать лет назад. Последний раз ее видели неподалеку от того места, где недавно нашли тело Аманды Хиллс.

Полиция

Любопытный кот последовал за мужчиной вглубь комнаты. Его черный хвост то и дело запутывался об идеально выглаженные брюки. Старик улыбнулся и мягко провел рукой по мордочке.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — сказала Сара, подвинув Тома локтем.

— Спасибо, — Норманн Уилсон разместился у окна.

Его, усыпанное морщинами, лицо медленно переместились в сторону Максима. Тот снова потянулся на полку, его майка задралась и оголила синяки на ребрах. Через мгновенье он поставил на стол кружку с логотипом «Старбакс». Томми взял ее в руки:

— В детстве я видел шоу, в котором облаченный во фрак фокусник вытаскивал кроликов из шляпы. Наблюдая, как всякий раз ты достаешь последнюю чашку, могу смело сделать вывод, что ты тоже его смотрел.

— Понятия не имею, откуда она, — отрезал Максим.

— Мистер Хансен, если это мне, то в этом нет совершенно никакой необходимости. Благодарю вас.

— Я должен вас предупредить, что уже не являюсь детективом Нью-Йоркской полиции. И откуда вы узнали мой адрес?

— Мне помог молодой азиат, кажется, его звали Вонг. К слову, он единственный, кто вообще отозвался мне помочь. Ваши коллеги упорно делали вид, будто бы впервые слышат о детективе Хансене.

— Этот тип, знает, где ты живешь? — недовольным тоном спросил Томми.

— Вонг подобрал меня вчера и привез домой.

Возникла пауза, которую разбил тихий голос:

— С вашего позволения я продолжу, — Мистер Уилсон сложил в ожидании ладони на коленях.

Детективы переглянулись и замолчали.

— В то время все жили дружно. Соседи общались между собой и часто устраивали совместные посиделки. Жарили сосиски на костре и пили пиво. Наверное, поэтому мне удалось в первый день поисков собрать около сотни человек. Мы всю ночь прочесывали окрестности с фонарями в руках.

— А что делали в это время полицейские? — перебил его Максим, — полиция не помогала вам с поисками?

Норманн Уилсон задумался:

— В начале они говорили, что дочь скоро вернется. Всячески пытались убедить меня, что такое поведение является нормой для девочек в ее возрасте.

— А потом? — раздался женский голос.

— После того как Миранда не объявилась в течение трех дней, они сменили тактику.

Уилсон положил руку на стол. На указательном пальце блеснуло золотое кольцо.

— Я все-таки не откажусь от стакана воды, — немного застенчиво Норманн Уилсон взглянул на хозяина дома.

Максим тут же исполнил просьбу и в ожидании продолжения, уселся на подоконнике. Старик зажал кольцо в руке и методично проводил вдоль дуги большим пальцем. Его усталые веки часто моргали. Он сомкнул губы и продолжил:

— Меня вызвали на допрос. Детектив заявил, что соседи слышали ссору между мной и дочерью. Конечно, это звучало нелепо. Таким образом, я понял, что поисками Миранды теперь занимаюсь в одиночестве.

— Вам удалось найти какие-нибудь следы или свидетелей? — спросила Сара.

— К сожалению нет. Единственное, что мы смогли найти это водителя дальнобойщика видевшего на дороге девушку. Она по приметам и одежде очень походила на мою дочь.

— Вы сказали мы? — переспросила Сара.

— Да, тогда мне помогал сын, — слегка отречено произнес старик.

— А почему он не приехал вместе с Вами? — поинтересовался Максим.

Мистер Уилсон запнулся и окинул взглядом детективов за столом. Красивая девушка напомнила ему сына. На его больших глазах показалась яркая пелена.

— У меня остались лишь его записи.

Максим понимающе кивнул:

— Вы позволите мне взглянуть на них?

— Они хранятся в домике на дереве, — ответил старик и ухватился за кольцо.

Домик на дереве

Норманн Уилсон припарковал зеленый кадиллак флитвуд у деревянной калитки. Впереди, за небольшим садом из деревьев виднелись очертания посеревших от времени стен. Распахнув со скрипом дверь, он обратился к детективу:

— Вот тут я и живу. Пойдемте, детектив.

Дом с окрестностями находился удаленно от шумной трассы. Вслед за садом располагался трехэтажный особняк, в который вела тропинка, усеянная опавшими листьями.

— Сейчас за садом некому ухаживать, вот он и распустился. Раньше дочь не хуже команды садовников следила за каждым цветочком в саду. Делала им формы по типу тех, что украшали европейские сады римских императоров, — по-доброму произнес Уилсон.

Максим, задумавшись, взглянул на старика и пошел следом по тропинке в сторону дома.

— Меня заинтересовал рисунок у вас на руке, — проходя вдоль заросших кустов виноградной лозы, начал старик. — У мое дочери тоже был рисунок, но только на плече.

— Рисунок?

— Да, я находил его довольно свирепым для ее возраста, но Миранда была тоже очень своенравной девочкой. Я, наверное, не слишком то хороший отец, если заметил его только спустя неделю или даже две, — с грустью в голосе прошептал Уилсон.

— Так, что за рисунок набила на плече ваша дочь, сэр? — спросил Максим.

— Созвездие Дракона. Россыпь из семнадцати звезд обрамленные зеленым драконом с крыльями. Помню, впервые его увидев, я был в бешенстве. Наговорил дочери глупостей, а через пару дней она… — не договорив, голос предательски дрогнул, и фраза оборвалась.

Максим из вежливости переместил взгляд с Норманна Уилсона на внутреннее убранство дома. Старая мебель, скрипучий пол и выцветшие картины на стенах. Все намекало о том, что хозяин уже многие годы не уделял дому должного внимания.

— Надеюсь вы не откажитесь составить мне компанию? — набирая в чайник воду спросил Уилсон. — У меня довольно нечасто бывают гости.

— Не откажусь, — мягко улыбнулся Максим.

— В Америке редко встретишь любителя хорошего чая. Уж, вы то понимаете, о чем я, — улыбнулся старик. — Мой отец приехал из Англии сразу после второй мировой войны. Экономически Великобритания серьезно пострадала, Америка казалась тогда для многих тихой гаванью. Наверное, от него то я и унаследовал пристрастие к английскому чаю на завтрак.

— Вы родились уже в Америке?

— Да, я родился в Нью-Йорке, но несколько раз гостил у родственников отца на юге. Возможно, вы удивитесь, но в Англии есть пляжи ничем не хуже тех, что окружают нас на Лонг-Айленде.

— Расскажите, что случилось с вашим сыном? — спросил Максим.

Норманн Уилсон кивнул, взглянув на усевшегося за столом человека.

— Если Миранда пропала по несчастному стечению обстоятельств, то пропажа моего сына, это целиком моя вина. — сказал он. — Стенли был младше всего на два года. Разницу в возрасте можно было заметить только пока они еще детьми бегали вместе по саду. Когда им исполнилось по четырнадцать и шестнадцать, становилось сложнее точно угадать, кто из них старший ребенком в семье. После того, как Миранда пропала, все резко изменилось. Я построил невидимую стену от всего остального мира. До этого, у меня была достаточно успешная компания, но я ее продал вместо того, чтобы оставить сыну. Все свое время я тратил лишь на поиски дочери. Стоить отметить, что сын подхватил мое рвение. Днями и ночами он проводил в библиотеках и архивах, собирая статьи в газетах. Как раз об этих записках я и говорил вам утром.

Норманн Уилсон засыпал в стекляннй чайник горсть черных лепестков. Надрезал кожуру лимона и бросил туда же. Затем залил все кипятком и поставил напротив гостя. Чайные лепестки медленно набухали, обволакивая собой желтую кожуру.

— Поначалу я не относился серьезно к его расследованию. Все-таки Стенли был еще ребенком, но, как оказалось, я ошибался. Меня довольно часто не было дома. Я старался вовлечь все больше людей на мою сторону. Штурмовал газеты и журналы, подкупал репортеров, убеждал их, как можно чаще освещать пропажу моей дочери. Я хотел, чтобы в каждом доме города знали, кто такая Миранда, и как она выглядит. Как я уже сказал, мой сын избрал совсем другую тактику.

Норманн Уилсон разлил чай по двум чашкам и продолжил:

— Он сосредоточил все свои силы на индивидуальных поисках. Сутками напролет, сидя в домике на дереве, Стенли собирал и анализировал всю доступную ему тогда информацию. Казалось, он уже был готов к тому, что мы не найдем ее живой. — Норманн Уилсон сделал паузу взглянул в окно. Его глаза на мгновенье вновь ожили:

— Знаете, я и по сей день верю, что моя дочь жива, Мистер Хансен.

— Что делал Стенли все это время? — отозвался Максим.

— Мой сын лишь хотел отыскать человека, похитившего ее. Вернувшись спустя пару дней отсутствия, я не обнаружил его дома. Тогда, я не придал этому должного значения, ведь он и прежде, часто уходил на поиски. Стенли вообще мог долго отсутствовать. Каждый раз вернувшись, с тем безумным блеском в глазах, и держа за пазухой свою папку, он спешил в поскорее забраться в их домик на дереве.

Максим с внимательным видом смотрел за движениями старика:

— Расскажите подробнее, как он пропал?

Норманн Уилсон медленно отодвинулся назад.

— Прошел год. За это время Стенли ужасно похудел. Его кожа поблекла и приобрела какой-то невнятный, серый оттенок. Он перестал следить за собой, редко менял одежду. Уже тогда мне стоило обратить на это внимание и взяться-таки за своего единственного ребенка. Вместо этого, я оставил его. Последним человеком видевшем Стенли был почтальон, разносивший по домам газеты.

— Вам удалось что-нибудь разузнать, — спросил Максим.

— По правде говоря, нет. — Норманн Уилсон тихо вздохнул и добавил, — Потеря сына окончательно меня подкосила. Знаете, все эти годы, я провел в своего рода ожидании. — вскинув глаза вверх он мечтательно добавил, — Когда-то, в этом доме играла музыка и собирались дети, детектив. Сначала ушла моя жена, а затем и дети. Дом остался совсем пустым. Говорят, что нет ничего страшнее, чем потерять ребенка. По-моему, неизвестность куда хуже, детектив, — грустно улыбнувшись, Норманн Уилсон взглянул на гостя.

Максим, сомкнув губы кивнул. В течение нескольких мгновений в гостиной было слышно лишь то, как в саду ветер гуляет по кронам деревьев.

— Что-нибудь пропало из личных вещей сына? Вы можете предположить, что он взял с собой.

Норманн Уилсон тут же ответил:

— Когда прошло около недели, я поднялся в домик на дереве. Я с ужасом пролистал то, с чем он имел дело последний год. Мне сложно было судить о том, пропало что-то или нет. На мой взгляд все было на своих местах. По крайней мере я оставил все именно в том виде, как это было тогда. С тех пор я больше не поднимался туда.

— Мистер Уилсон, не могли бы вы показать мне, где находится домик на дереве? — спросил Максим.

Старик вдруг встрепенулся и поспешил выйти из-за стола:

— Пойдемте, Максим! Простите, что украл у вас столько времени, — сожалеющим тоном произнес он. — Думаю, вам стоит приготовиться к тому, что хранится в той папке.

Папка

Во дворе дома располагался сад. Высокие кроны были почти полностью голыми и словно стены ограждали участок от посторонних глаз. В центре сада красовался пестрый ковер из опавших листьев. Не оборачиваясь, Мистер Уилсон вел по тропинке прямиком к высокому клену. На его нижних ветках в ряд был уложен слой настила, а сверху на расстоянии роста взрослого человека стена из досок. До земли вела лестница из ровно прибитых бревен.

— Я уже слишком стар, чтобы залезть, — сказал старик. — Но вы не волнуйтесь, мы укрепили подпорки, домик не рухнет. Вы сами все поймете, как окажетесь внутри.

Максим, поблагодарил Мистера Уилсона и прислушиваясь к каждому скрипу поднялся вверх. Открыв немного покосившуюся от времени дверь, он почувствовал сильный запах сырости. В центре комнаты проходила, обшитая слоем фанеры, крона дерева. Вдоль которой стекали редкие капли. Все четыре стены потемнели от недавнего дождя. Возле окна стоял стол. Кто-то даже поставил там школьную доску и увесил ее несколькими вырезками газет. Максим приоткрыл оконную раму.

— Вы как там? — послышался взволнованный голос.

— Обживаюсь потихоньку, — ответил Максим. — А вы не знаете, что за кожаная папка тут на столе?

— Это и есть то, ради чего вы приехали сюда, мистер Хансен.

— В таком случае, я побуду тут немного, — отозвался Максим.

— Будьте как дома, — сказал старик и побрел обратно в сторону дома.

Максим взял ее в руки. Внутри лежала, скрюченная пополам, семейная фотография. Норманн Уилсон и его супруга сидели на плетеных креслах, напоминающих те, что и сейчас стоят в гостиной их дома. Мальчик и девочка расположились за спинами родителей. Они действительно были весьма сильно похожи. Несмотря на разницу в возрасте, можно было предположить, что Миранда и Стенли двойняшки.

Максим аккуратно убрал фотографию на край стола. За ней, друг на друге, лежали три стопки выцветших от времени листов. Каждая из них была собрана лентой по середине.

Он взял в руки первую из них. Аккуратно развязал ленту и не спеша пролистал каждое объявление о пропаже. Внизу стояла пометка даты и места исчезновения. Максим удивился тому с какой аккуратностью Стенли отсортировал по дате и пронумеровал каждый листок. На первом объявлении была выведена дата «седьмое апреля тысяча девятьсот восемьдесят четвертого». Максим бережно просмотрел следующие объявления. Их размер, шрифт надписи и название газеты отличались. С газетных вырезок сквозь время на него смотрели и улыбались девушки. Каждую из них объединяло то, что она пропала неподалеку от того места, где была найдена Аманда Хиллс. Максим добрался до последнего объявления. Внизу в круг была обведена цифра «тридцать семь». Чуть выше от руки подписана дата «семнадцатое октября девяноста девятого» и имя — Миранда Уилсон. Максим взглянул на фотографию. Судя по всему, Миранда со временем все больше становилась похожей на мать, такой же высокий лоб и яркие скулы.

На отдельном листке бумаги Стенли Уилсон столбиком выписал имена всех тридцати семи пропавших. Рядом он указал дату и место, где девушку видели в последний раз. Максим бережно собрал все газетные вырезки из первой стопки, положил сверху ленту, а затем отложил их в сторону. Лист с записями Стенли он убрал отдельно.

Следующая стопка была вдвое больше. Максим осторожно развязал ленту. Газетные вырезки и объявления о пропаже там лежали вместе с отчетами полицейских. На каждом отчете стояла отметка «архив». В отчете содержалась пояснительная записка о том, как было найдено тело. Дополнительно прилагалось фото. Как и в предыдущей стопке, вырезки были отсортированы по дате и пересчитаны. На последнем листке была выведена цифра сорок девять.

Максим наклонился над первой из вырезок. В подписи отразили информацию: «Моника М Дэвис. 23 года. Пропала 03.10.1983 года. Отправилась на встречу с подругой». Особые приметы и во что была одета, указали ниже еще более мелким шрифтом. К газетной вырезке крепилась выписка из полицейского архива о найденном на берегу женском трупе. Цветом Стенли Уилсон выделил предложение: «Судя по степени разложений труп находился в воде не меньше двух недель». Ниже, уже карандашом, он оставил комментарий: «У девушки нет глазных яблок, языка и конечности. По мнению полиции травмы нанесены уже после смерти. Причина смерти — утопление».

Далее следовало фото тела. Кисть правой руки отсутствовала. Голова не естественно вывернута в сторону. Из пустых глазник выглядывали крабы. Губы и нос, вероятно, съедены рыбами. Максим взглянул на подчеркнутые даты. Между пропажей девушки и обнаружением ее трупа прошло не более трех недель. В самом краю, размашистым почерком, следовало уточнение: «Пропала в районе Белпорта. Тело обнаружено гораздо восточнее, на пляже Уэстгемптон.

Максим взял в руки следующий лист. Саманта Кейп. Пропала 08.03.1985 года. С фотографии на газетной вырезке, вытянув губы, улыбалась молодая девушка. Ниже, жирным цветом был выделен номер телефона и информация о размере вознаграждения. На следующей странице также фотография из архива полиции. Голый труп Саманты Кейп. На руках и волосах спутались водоросли. Рот и глаза широко открыты. Вокруг горла простиралась синяя нить. Пометка полицейского: «Удушение рыболовной леской». С краю, как и на предыдущем фото подпись ручкой: «Последний раз видели на остановке. Тело обнаружено на Пляже Джонс. Причина смерти по версии полиции: Самоубийство».

Стало ясно, что во второй стопке Стенли Уилсон собрал тех девушек, чьи тела в последствии были обнаружены. Он так же, как и в первой стопке переписал имена всех их на листке в столбик. Рядом указал место, где девушку видели в последний раз и место, где уже нашли ее тело.

Настало время третьей и самой внушительной по размеру. Она состояла только из отчетов полиции и архивных фотографий. Максим, не спеша пролистал каждый отчет. После которого следовало приложение с фотографией. На некоторых были обрывки туловища или конечности. Несколько тел были обезглавлены. Под каждым фото следовала дата и номер. Первая фотография датировалась 1983 годом, а последняя 2002. В стопке полицейских отчетов насчитывалось семьдесят девять фотографий неопознанных трупов. Их объединяла одна деталь. Все они были обнаружены неподалеку от южного побережья острова Лонг-Айленд.

Карта

— Я принес вам сэндвич, — послышалось с улицы.

Максим выглянул из окна. Держа в руках поднос, с накрытой тарелкой и термосом, внизу стоял Норманн Уилсон. На морщинистом лице выступили самодовольные нотки.

— Спасибо, мистер Уилсон, — приняв поднос отозвался Максим, — как раз хотел спросить у вас кое-что? Вы не знаете, где бы я мог достать подробную карту Лонг-Айленда?

— У меня, кажется, оставалась парочка, я поищу на чердаке, но не могу вам пока ничего обещать, — раскрыв ладони, извинился старик.

— Тогда может вы одолжите мне ключи от вашей машины? — спросил Максим.

Норманн Уилсон улыбнулся:

— Хотите купить карту в одной из тех заправок, что мы проезжали утром?

— Да, очень на это надеюсь, сэр.

Норманн Уилсон порылся в карманах:

— В таком случае ловите, — на поднос звонко приземлилась объединенная брелоком связка.

Увидев хромающего человека, Говард Мэтьюз сразу же насторожился. Едва молодой человек вошел в пустой магазин, рука сама невольно потянулась вниз. Уже четверть века, как Говард Мэтьюз младший сменил своего отца за прилавком их семейного магазинчика при заправке. Примерно тогда же охотничье ружье отца под стойкой заменили на красную кнопку вызова полиции.

— Здравствуйте! — продавец недоверчиво смерил взглядом вошедшего мужчину. — Чем я могу вам помочь? — он криво улыбнулся.

— Мне нужна, как можно более подробная, карта острова? — ответил мужчина. На его правой руке оставались свежие следы недавней драки. Темное пятно под глазом и распухшая губа развеяли последние сомнения. Краем глаза, продавец взглянул в окно. Он с досадой осознал, что на заправке больше никого не было. Говард Мэтьюз недоверчиво спросил:

— Острова? Вам нужна карта Манхеттена? У нас есть несколько очаровательных экземпляров, — он показал на стенд с магнитами.

— Вы меня не поняли, я хотел бы обычную карту этой местности? — хмуро отреагировал Максим.

— Секундочку, мне нужно проверить, остались ли они у нас. В эру онлайн-навигаторов, не так уж часто встретишь человека, желающего приобрести карту, — недовольно пробурчал продавец перед тем, как скрыться за стеной, что отделяла торговый зал и подсобку.

Максим подошел к стенду с очками. Взглянув на свое отражение, он потянулся в карман, где лежали его солнечные очки. После последнего совещания с начальником полиции на футляре появилась мятина.

— Нашел для вас последний экземпляр. Она как раз подойдёт для тех, кто на острове впервые. Посмотрите, на обороте отмечены все достопримечательности, а также приведены пару строк об истории острова. С вас десять долларов, сэр.

Максим протянул купюру с цифрой двадцать:

— Сдачи не нужно, — он взял сложенную в несколько слоев карту и направился к двери.

— Лонг-Айленд — это идеальное место для рыбалки. Могу порекомендовать вам парочку туров, — поспешил прокричать продавец.

Сделав несколько шагов, Максим на мгновенье взглянул в сторону продавца.

— Я могу порекомендовать вам парочку туров! — успел бросить продавец перед тем, как дверь магазинчика закрылась.

Максим быстро набросал на карту точки из записей Стенли. Область вдоль магистрали Санрайз Хайвэй там явно выделялась. Несколько отметок располагались в радиусе нескольких миль от магистрали, что только подтверждало его теорию. Прихватив с собой карту, он забежал в гостиную.

Норманн Уилсон разместившись в своем кресле, с озабоченным видом, листал газету.

— Кажется я все понял, — скромно объявил Максим.

Старик тут же развернулся и откинул газету в сторону.

— Смотрите. Тут выделены места, где видели девушек в последний раз. Почти все девушки пропали вдоль вот этой области, — ручка проследовала вдоль карты.

— Да, это понятно, Максим. Все-таки, это одна из наиболее крупных магистралей острова.

— Посмотрите внимательнее, Мистер Уилсон. Видите, тут есть промежуток, после которого нет ни одной отметки.

— Да, но, если зрение не подводит меня, в этой части дороги нет не одного съезда, — после этих слов Норманн Уилсон слегка запнулся. — Хотя дайте мне свериться. Я ведь нашел свой экземпляр карты. Она очень старая, уверен, если мой сын использовал карту, она должно быть такой же старой.

Старик подошел к столу и разложил карту. Максим выложил рядом свою. Они тут же переглянулись. На потрескавшейся и выцветшей карте острова, начинаясь от магистрали в сторону побережья проходила тонкая линия.

— Этой дороги нет на вашей карте, — сказал старик. — Я помню этот участок. Его закрыли несколько лет назад. Она и раньше была всего лишь тропинкой ведущей на старую рыболовную пристань. Видите, вот этот участок, мистер Хансен? Раньше принадлежала одному из самых первых переселенцев острова.

Китобойная история

На лобовое стекла старого кадиллака одновременно упало несколько капель. Сквозь приспущенное окно в лицо ударил сильный напор ветра.

— Лучше подними окно, Максим, — хмуро произнес старик.

— Вы знаете это место, верно?

Норманн Уилсон кивнул. Обе его руки крепко сжимали тонкий как сигарета руль.

— Эта часть острова стала заселяться одной из первых. Еще в семнадцатом веке тут начали появляться первые рыбацкие домики.

— Китобойный промысел? — уточнил пассажир.

Старик кивнул и продолжил:

— Вообще первыми китобоями были коренные жители острова. Они быстро смекнули ту ценность, которую несет им мясо и особенно жир, используемый переселенцами. Именно на торговле жиром и строились их первые отношения с европейцами. Киты часто выбрасывались на местные пляжи и изначально индейцам даже не нужно было отправляться на охоту. Океан сам снабжал их всем необходимым. Со временем колония поселенцев росла, китового жира не хватало, что сказывалось на его цене. Недовольные высокой стоимостью, переселенцы медленно начинали осваивать китобойный промысел. Они строили большие корабли с трюмом, в котором хранились бочки. К слову говоря, команда, как правило, полностью состояла тогда или из афроамериканцев или из индийцев. — Норманн Уилсон взглянул на скрестившего руки на груди Максима и включил печку. — Так продолжалось около двух веков. К началу двадцатого века китобойный промысел начал приносить все меньше денег, медленно наступила другая эра. К тому же, охота на китов была достаточно затратным и долгим занятием. Корабль мог несколько лет блуждать в океане, пока не будут заполнены жиром все сорока галлонные бочки в трюме. Экономически это стало не выгодным, и все больше китобоев начали переключаться на более легкие виды рыбалки.

— Та заброшенная пристань принадлежала когда-то одному из них?

— Да, — кивнул старик. — Этого человека звали Дресс Ван Солтон, он был потомственным китобоем. Вам нужно понимать, Максим, что этой истории больше ста лет. Эта даже уже скорее легенда нежели история. Я слышал ее лишь в детстве от отца, в качестве своего рода страшилки на ночь.

Максим с внимательным видом слушал рассказ старика:

— Как я уже говорил, в начале двадцатого века китобойный промысел приносил все меньше денег. Тем не менее Ван Солтон был одним из тех охотников, кто добрую половину своей жизни провел в океане и скопил достаточно средств, чтобы спокойно встретить старость на корабле. После того, как его супруга погибла при родах вместе с ребенком, он стал еще больше времени проводить на охоте вместе со своей верной командой. Его корабль отплыл с побережья Лонг-Айленда в 1935 году. Только спустя три года к берегу прибилась шлюпка, в которой лежало бездыханное тело Ван Солтона. На его груди спал ребенок. В кармане кителя было подписанное письмо, в котором говорилось, что ребенка зовут Руд и он сын Дресса Ван Солтона.

— Ребенок выжил? — тут же отреагировал Максим.

— Он был в плохом состоянии, но его смогли вынести. Так как родных у Ван Солтона не осталось, мальчика отправили в престижный интернат. Когда мальчик стал совершеннолетним, он унаследовал поместье Ван Солтона и все его состояние.

— Что стало потом?

— Мальчик быстро освоился, — сухо ответил старик. — Он стал частым гостем во многих злачных местах города. С годами поместье Ван Солтонов превратилось в приют наркоманов и маргиналов общества.

— Но почему поместье заброшено? — поинтересовался Максим.

— Как-то вечером в разгар одной из вечеринок, к поместью подошел хромой индеец. Он представился другом Дресса Ван Солтона и потребовал встретиться с хозяином дома. Руд Ван Солтон обрадовался, услышав от слуг, что к нему пришел человек лично знакомый с его отцом. Он велел его впустить. Когда индеец сел напротив юноши, он тут же представился ему помощником капитана, и спросил знает ли тот историю своего рождения? Озадаченный юноша попросил ее озвучить. Со слов индейца Дресс Ван Солтон скитаясь по океану в поисках китов наткнулся на терпящий бедствие корабль, следовавший из Европы в Америку. Вероятно, тот попал в шторм и сбился с маршрута. На борту корабля он обнаружил семью. Пожилые отец с матерью и их юная дочь. Они были настолько измотаны и обессилены, что еле могли стоять на ногах. Капитан выделил им каюту и велел накормить. Спустя неделю Ван Солтон изнасиловал девушку в своей каюте. Узнав об этом, ее отец набросился на него, но его тут же связали и выбросили за борт. Мать девушки в надежде спасти его прыгнула следом, но тоже утонула. Спустя положенный срок на свет появился мальчик. Обезумевшая от насилия со стороны капитана, девушка не испытывала к ребенку никаких чувств. Как-то ночью она пробралась в каюту капитана и вонзила в глаз Ван Солтона длинную щепку. Рана оказалась не серьезной, капитан выжил, но лишился глаза. В отместку, он приказал привязать девушку за руки и ноги к носу корабля. Спустя несколько дней девушка погибла. Соленая вода и солнце высушили ее безжизненное тело, а чайки быстро склевали остатки плоти.

— Что было дальше? — спросил Максим.

— Дальше был бунт. На корабле образовалось два лагеря. Половина команды была за капитана, вторая против. В какой-то момент началась драка, а затем на верхней палубе вспыхнул пожар. Едва шлюпка Дресса Ван Солтона опустилась на воду огонь уже добрался до трюма. На удачу капитана трюм был только частично заполнен бочками с китовым жиром и у него было несколько мгновений, чтобы отплыть от судна. После взрыва корабль буквально развалился на части. Индейцу удалось выжить, он прибился к берегу на обломках мачты.

— Как повел себя дальше Руд Ван Солтон? — спросил Максим.

— Ему понравилась эта история. Он тут же выписал чек на кругленькую сумму и выпроводил индейца. Для него это было своего рода театральное представление.

— Так что же случилось с поместьем в итоге? Почему оно заброшено?

— Оно не заброшено, — отозвался старик. На месте поместья остался только подвал. Сам дом сгорел вместе с его хозяином только спустя годы. Сейчас сам все увидишь, — сказал Норманн Уилсон, свернув на узкую поросшую тростником тропинку.

Поместье Ван Солтон

Несколько прибрежных акров земли были огорожены забором. На ржавой табличке виднелась надпись: «Частная собственность. Вход воспрещен». Норманн Уилсон осторожно остановил кадиллак и показал Максиму на дыру в заборе чуть в стороне от дороги.

Небо сгущалось. Дождь и не думал прекращаться. Норманн Уилсон открыл зонт дождавшись Максима, направился в сторону ворот. Впереди была лишь пустошь, усеянная сорняками, за которой начинался океан. Внезапно Норманн Уилсон дернулся вперед.

— Это велосипед моего мальчика, — с трудом выговорил он.

Максим, сомкнув губы, подошел ближе. Поржавевший велосипед валялся под кроной поваленного дерева.

— Может быть просто совпадение, — попробовал успокоить старика Максим.

— Да возможно, пойдемте, осмотрим то, что осталось от дома, — еле смог выдать из себя старик.

Старый фундамент на несколько футов торчал из земли. Его крупные камни, словно скелет доисторического животного, выступали на поверхности.

— Посмотрите вон туда, — показал Максим в сторону груды бревен. — Выглядит как укрытие.

Подойдя поближе, он оттолкнул бревна в сторону. Под ними, перегородив вход в подвал, лежал металлический лист. Норманн Уилсон, с несвойственной для его возраста прытью, оттолкнул две оставшиеся балки и потянул лист в сторону. Несмотря на сильный ветер, бьющий ему в лицо, Максим уловил запах.

— Вам лучше остаться здесь, Мистер Уилсон, на случай если все тут обвалится пока я буду внутри, — предположил Максим.

Старик недоверчиво мотнул головой:

— Только при условии, что вы будете говорить мне обо всем, что увидите внизу, — сомкнув губы, старик согласился остаться наверху.

— Договорились, — бросил Максим перед тем, как спрыгнуть. — Не могли бы вы бросить мне ваш телефон, тут очень темно, — послышалось снизу.

Норманн Уилсон исполнил просьбу. Максим включил фонарик и окинул взглядом подвал. Его, по-видимому, использовали как винный погреб, повсюду были разбросаны битые бутылки и шкафы. Впереди показалась небольшая дверь.

— Мистер Уилсон, тут дверь впереди, я пойду проверю, что там, — крикнул он вверх.

— Хорошо, — послышался в ответ взволнованный голос.

Запах усиливался. Максим обвязал шарфом лицо и продвинулся вперед. Потянув за ручку двери, он вздрогнул. По его ботинку пробежала крыса. От неожиданности Максим выронил телефон.

— Что с вами? — высунув голову вниз, прокричал Норманн Уилсон.

Максим не ответил. Свет от мобильного падал на стену, на которой взявшись за руки, висели два тела. Под одним из тел, прислонившись к стене, стояла рамка для фотографий. Подойдя ближе, он увидел в раме обрывок кожи и выцветший рисунок дракона на ней.

Кофе

Официант исполнил просьбу и в пустом зале ресторана громко зазвучал телевизор. Единственный посетитель сидел у барной стойки и молча наблюдал, как один за другим из подвала поднимали, завернутые в черные пакеты тела. Бегущей строкой повторялась надпись: «Ужасная находка на побережье Лонг-Айленда». Камера, не спеша показала общий вид поместья, а затем сфокусировалась на журналистке. Девушка всякий раз старалась повернуть голову так, чтобы ветер не подбрасывал волосы ей на лицо:

— Не прошло и суток, с тех пор как начальник городской полиции закрыл дело о зверском убийстве, как совсем неподалеку были обнаружены останки двух новых жертв. — она вдруг прислонила палец к уху, затем едва заметно кивнула и продолжила, — предположительно тела принадлежат Миранде и Стенли Уилсон. По нашим данным, они уже более двадцати лет числятся пропавшими без вести. К сожалению, полиция пока не готова давать нам каких-либо иных официальных комментариев. Тем не менее, наша служба новостей внимательно следит за ходом развития событий. Не пропустите наш полуденный выпуск.

На заднем плане, облокотившись на полицейскую машину, сидел Норманн Уилсон. Возле него собирая кучерявые волосы в пучок, промелькнула Сара. Оператору удалось поймать пустые глаза, с какими Норманн Уилсон проводил носилки с телами.

— Ваш кофе, сэр! — неожиданно объявил официант.

Максим едва успел его поблагодарить, как повернулся на звук звоночка. В дверях ресторана показалась фигура Томми:

— Как там Мистер Уилсон? — задал он первый вопрос.

— Держится молодцом — сомкнув губы, произнес напарник. — Сара обещала присмотреть за ним, так что можно быть спокойным.

— Сейчас нужно, чтобы кто-нибудь приглядывал за ним, — согласился Максим. — Как я понимаю, убийца не оставил никаких следов?

— Если не считать останков хозяина поместья, то нет, — Томми отпил из чашки и продолжил, — В черепе Дресса Ван Солтона зияла дыра размером со спелый гранат.

Максим промолчал, а затем позвал официанта:

— Еще одну чашечку кофе, пожалуйста.

— И несколько кусков пиццы, или что у вас там есть, — допивая из чашки, крикнул Томми.

— А кто будет вести это дело? — поинтересовался Максим.

— Пока не ясно, лично мне кажется, что его заберут федералы. Как ты, наверное, догадался, Смит не намерен связывать это дело с Амандой Хиллс. Кроме Дейва и пары патрульных туда сегодня так никто и не приехал.

Максим положил на барную стойку папку и жестом предложим напарнику взглянуть.

— Что тут?

— Стенли Уилсон смог вычислить его, — ответил Максим.

Томми отложил кофе в сторону и начал с озадаченным видом листать записи. Спустя несколько снимков он закрыл папку.

— Что ты будешь с этим делать? — спросил он.

— Отдам ей, — Максим кивнул в сторону высокой девушки в платье, перебегавшей дорогу. Водители, все как один приоткрыв рты наблюдали как колышется на ветру ее платье.

Филадельфия

Неподалеку от городского рынка остановилась машина такси. В воздухе уже летал запах скорого прихода зимы. В машине играла мелодичная музыка, чем-то похожая на ту, что можно встретить в модных кофейнях в центре. В паре кварталов южнее, располагался вокзал. Рядом с ним, привычно для выходного дня, выстроилась очередь из туристических автобусов. Внезапно, кто-то распахнул переднюю дверь машины и, не сказав ни единого слова, бросил на кресло пакет. В салоне тут же запахло жареной рыбой и овощами. Водитель взглянул в зеркало заднего вида. На сиденьях расположились две довольно крупные девушки. Одна из них громко жевала остатки жаренной сосиски. Другая не выпускала из рук сетку с едой и скривив при этом губы, осматривала машину и водителя.

— Может поедем уже, — раздался ее недовольный голос.

Девушки переглянулись.

— Чем здесь пахнет, — не боясь быть услышанной прошептала одна из них. — Такое чувство будто тут переночевала стая бизонов.

— Отвратительно, — громко подхватила другая.

Водитель, не придавая излишних усилий включил передачу и убедившись, что ему уступают, плавно вошел в поток автомобилей.

— Не могли бы вы сменить радио, — объединив брезгливость и высокомерие произнесли с пассажирского места.

Музыка затихла. Затем послышалась заставка классических мотивов, а после недолгой паузы ведущий громко произнес:

— Добрый день, дорогие друзья. Сегодня мы подготовили для вас довольно необычного гостя. В нашей студии настоящая звезда, хотя, некогда она была, всего лишь, одним из рядовых журналистов Таймс. Итак, не буду долго томить, представляю вам автора одного из самых громких расследований за последние несколько лет — Лара Джонс. Привет Лара.

— Здравствуйте! — бодро ответила гость.

— Для начала расскажи сколько лет ты проработал в Таймс?

— Что-то около пятнадцати, наверное, — неуверенно ответила гостья.

— Не малый срок, — одобрительно кивнул радиоведущий. — Насколько мне известно, все это время ты, в основном, освещала криминальную хронику. Я прав?

— Не совсем, Генри. Я больше старалась вести пульс уличной жизни Нью-Йорка. Максимально быстро реагировать на происходящее за окнами обычных граждан, — скромно ответила Лара.

— Нашим слушателям, в первую очередь, интересно твое последнее расследование. Не могла бы ты, вкратце, осветить его для тех, кто не следил за новостями. Ведь правда, что благодаря тебе Лиам Смит освобожден от должности начальника полиции Нью-Йорка?

— Абсолютно верно, Генри. В отношении Лиама Смита сейчас идет служебная проверка. Знаешь, по правде говоря, мое расследование не имело своей главной задачей разоблачить полицейского. Хотя это, конечно, тоже глубоко шокирующая история.

— Ну же не скромничай, — умоляющим тоном произнес ведущий. — Хочешь сказать, ты не имела целью раскрыть полицейского причастного к убийству Кристофера Макбрайта? Если я не ошибаюсь, парня жестоко убили в Райкерс?

— Да, но дело не в этом. — скромно заметила журналист. — Наш репортаж посвящен тому, как муниципальные власти и полиция годами не реагировали на рост череды нераскрытых убийств девушек.

— Да, действительно, ужаснейшая статистика в том числе и по пропавшим без вести, — согласился ведущий.

— Водитель, что за мерзость вы слушаете, — словно металлический скрежет, отозвался женский голос.

Машина внезапно вильнула в свободное место у тротуара сити холла Филадельфии.

— Сваливайте, — спокойно произнес мужчина.

Девушки тут же переглянулись. Одна из них едва открыла рот, чтобы выразить недовольство, как ее остановила тяжелая рука, опустившаяся на пакет. Взглянув в холодные глаза водителя, она почувствовала себя в роли маленькой мышки. Не в силах произнести ни звука, она почувствовала, как язык прилип к небу.

Через пару мгновений пассажирские кресла опустели. Джозеф Макбрайт взглянул на часы, а затем потянулся к пакету. Последняя новость разбудила в нем аппетит. Он набросился на пиццу. До заката оставалось еще около двух часов. Прошел месяц с того момента, как ему пришлось покинуть Нью-Йорк. По правде говоря, он был даже рад, возможности вновь напомнить о себе.

Дакота

Вечер медленно вытеснял солнечные лучи с улиц города. Прямо под окнами стоял фургон. Уже несколько лет высокий азиат по имени Ной продавал там жареные во фритюре сосиски и картошку. Каждое утро он приезжал еще до восхода солнца, чтобы занять свое любимое место на улице.

Сквозь еле заметную щель в окне запах жженого масла просачивался в комнату. Внезапно послышался звук тормозов. Зазевавшийся водитель едва не сбил велосипедиста. Испуганный водитель приоткрыл дверь и бросил окурок на тротуар. На мгновенье улица зазвучала в тонах ирландской волынки. Отдышавшись, мужчина захлопнул дверь машины и снова стало тихо.

Громкая музыка разбудила бездомного. Он медленно вылез из коробки, служившей емудомом. Мужчина оголил причинное место и, задрав голову к небу, искрил ругательствами. Проходящие рядом туристы сделали с сумасшедшим несколько фоток и довольные свернули в ближайший бар. Так проходил обычный вечер в Нью-Йорке.

Теплый свет от лампы осторожно освещал край комнаты. Сгорбившись, Максим с внимательным видом изучал записи Стенли Уилсона. Отчет о вскрытии 1977 года до сих пор хранил на себе следы песка и моря. Обезглавленный труп девушки выловили неподалеку от городка Белпорт. Убитой оказалась наркоманка по имени Весли Симон. В соответствии с заключением судмедэксперта желудок девушки наполнен морепродуктами, преимущественно моллюсками. В легких обнаружены частички ила и рыбьи икринки. Голову так и не нашли.

Легкая дрожь пробежала по записям. Затем, раз за разом из угла стола доносились похожие на жужжание пчелы звуки. Максим собрал все вырезки в стопку. На экране мобильного телефона высветился незнакомый ему номер.

— Да, я вас слушаю, — произнес он в трубку.

— Мистер Хансен, добрый день! — дружелюбно отозвался голос.

— Извините, но у меня не определился ваш номер. Если вы репортёр, то мне нечего вам сказать, — ответил Максим и приготовился положить трубку.

— Меня зовут Донован Миллс! — быстро завопил мужчина на другом конце, — Я поверенный Миссис Томпсон.

— Вы имеете в виду Джессики Томпсон? — переспросил Максим.

— Совершенно, верно, сэр. Дело в том, что моя клиентка указала вас в качестве близкого родственника на случай ее пропажи, — мужчина быстро объяснил причину звонка.

Возникла пауза. Рука выронила карандаш, который покатился вдоль стола, пока не уперся в лампу.

— Когда это произошло? — спросил Максим.

— У нас была назначена встреча, на которой она не появилась. Прошло несколько дней, в течение которых я так и не смог с ней связаться. Я понимаю, что вероятно моя клиентка находится в отъезде, и нет смысла беспокоиться, но…

— Где вы должны были встретиться? — тут же перебил его Максим.

— У нее дома, на пересечении 72 улицы и Сентрал-Парк-Вест, — быстро ответил поверенный.

— Мистер Миллс, вы сможете приехать туда через, скажем, полчаса?

— Конечно, Мистер Хансен, — прозвучал уверенный голос поверенного.

— Тогда увидимся возле главного входа в дом?

— До скорой встречи Мистер Хансен, — ответил адвокат и повесил трубку.

Наступала ночь. Улицу освещали редкие огни фонарей расположение вдоль ворот центрального парка. Несколько человек образовали почти идеальный круг. В центре которого, укутанная цветастым шарфом девушка говорила в микрофон.

— Вот и жемчужина нашей экскурсии, — улыбнувшись, объявила она поставленным голосом. — Вы, конечно же, узнали этот особняк. Перед вами, наверное, наиболее известное здание современного Нью-Йорка. Кто назовет мне его имя?

— Дакота, — одновременно закричали с разных сторон.

Экскурсовод удовлетворительно кивнула и продолжила.

— Для проформы сообщу вам немного его истории, — объявила девушка. — В конце девятнадцатого века несколько городских богачей решили построить в этом месте загородный дом. Одним из них был Эдвард Кларк. Его имя в то время ассоциировалось со швейной империей «Зингер», — несколько человек толпы с умным видом закивали. — В 1880 году он заказал проект дома у Генри Хандерберга. Архитектору потребовалось всего четыре года, чтобы закончить работу. Я не даром спросила у вас об имени дома. Оно довольно необычное и тому есть две основные версии. Согласно первой, земля под особняком раньше принадлежала племени «Дакота». Согласно другой, жители Нью-Йорка, обсуждая новое здание на окраине, часто шутили, что особняк находится на том же удалении от центра, как и штат Дакота. Доподлинно не известно, что было правдой, а что лишь одна из многих легенд окружающих этот дом. Но, так или иначе, хозяин дома приказал высечь над входом в особняк голову индейца.

— Покажите уже место, где был убит Леннон, — крикнул длинноволосый парень из толпы.

— Его застрелили в арке дома, за углом, — ответила девушка. Об убийстве Джона Леннона мы поговорим чуть позже. Сейчас, я хотела бы выделить еще одну примечательную особенность, Дакота — это особняк, собственником которого является кооператив. Это значит, что, покупая квартиру, вы покупаете акции кооператива равного площади вашей квартиры. В разные годы в доме жили многие знаменитости, но еще большим знаменитостям было отказано в покупке тут квартиры.

— Разве это возможно? — спросила пожилая женщина, недоверчиво сомкнув брови.

— В доме всего сто тридцать квартир. Именно кооператив решает, разрешать ли одобрение сделки или нет, — улыбнувшись, ответила гид, — точно известно, что кооператив отказал в покупке квартиры таким персонам как Мадонна и Шер.

Максим обошел толпу и повернул за угол. Он встал возле арки под газовыми светильниками.

— Мистер, Хансен? — раздался взволнованный голос поверенного.

Из арки выглядывала лысая голова Донована Миллса.

Увидев внимательный взгляд, Донован Миллс поспешил объяснить:

— Я оставил свое пальто внутри. Ждал, пока консьерж сообщит мне о вашем приходе.

— Понятно, — кивнул Максим и проследовал за поверенным.

— Особняк пуст. Ни в одной из квартир сейчас нет жильцов. Как мне пояснили, зимой почти все уезжают из города, — объяснял Миллс, показывая на пустые окна.

— А у вас ведь есть ключи от ее квартиры? — спросил Максим.

— Конечно, сэр. Я располагаю запасным экземпляром, — улыбнулся адвокат. — Квартира Мисс Томпсон расположена на пятом этаже. Предлагаю нам подняться пешком?

Максим не ответил. Он с присущей ему настороженностью относился к адвокату.

— Не встречал еще в городе таких просторных коридоров, — оглянувшись в сторону поднимающейся следом фигуры, — сказал Миллс. — Стены обшиты дорогим деревом, а в натертый до блеска паркет можно смотреться как в зеркало, — продолжал говорить поверенный, поднимаясь по лестничной площадке.

Максим лишь равнодушно посмотрел в его сторону. Его ботинки оставляли на полу одинаковые мокрые следы. Оказавшись на пороге квартиры, Донован Миллс достал из кармана пиджака связку ключей. Максим почувствовал, как от волнения задрожали кончики его пальцев.

— После вас, — манерно выдал адвокат, распахнув дверь.

Максим хорошо помнил тот день. Когда он впервые оказался за порогом этой квартиры. Внутри все так же пахло пачули вперемешку с восточными благовониями. Осмотрев первые две комнаты, они подошли к кабинету. Максим приблизился к столу, на котором хаотично были разбросаны самые разные документы. Он поднял несколько неоткрытых писем. Как оказалось Джессика оказывала поддержку двум благотворительным организациям города. Ее стол был усеян благодарственными письмами.

Далее следовала столовая. Три просторных окна открывали вид на центральный парк. Максим жестом остановил поверенного за дверью. В самом конце столовой он увидел знакомый силуэт. Сквозь открытое окно ветер играл с ее длинными волосами. Казалось, девушка на краю стола, позирует невидимому фотографу и боится пошевелиться. Ее обнаженное тело, вымазанное пудрой, выглядело слегка не правдоподобно. Словно тонкая нить, на шее выделялась яркая полоса. Хоть глаза и были закрыты, но на веках, словно слезы, застыли багровые пятна. Максим не смог выдавить из себя ни единого слова. Он дотронулся рукой, до холодной ладони, жестоко прибитой к столу гвоздем. Через мгновенье он обернулся на глухой звук. Падая в обморок, крупное тело Миллса сотрясло комнату. Стол подпрыгнул. Отделившись от тела, голова Джессики сначала покатилась по столу, а затем звонко приземлилась на пол.

Мальчик

Говорят, что характер человека формируется в первые три года жизни. Так получилось, что мальчик провел это время в далеко не в самом подходящем для этого месте. Едва он появился на свет, как службы опеки отобрали его от матери наркоманки и поместили в приют. Тяжелый поезд уже набирал скорость и казалось пройдет стороной, но мальчику все же удалось запрыгнуть в приоткрытую дверь.

Правда, стоит отметить, что впереди его ждали годы одиночества. Вдали от доброты и материнской любви, он медленно впитывал в себя всю его горечь.

Компанию мальчику в то время составляли дети самых разных родителей. Всех их объединяла одна общая черта — никому не было до них дела. Стоить отметить, что у каждого ребенка была своя уникальная история. Детей бездомных и наркоманов, как правило, находили в пакетах для мусора. Отпрысков эмигрантов у подножья церквей и храмов. Хотя, было много и тех малюток, чьи освобожденные от долгого бремени матери, охотно оставляли их в больнице сразу же после родов.

Только спустя несколько лет уже весьма пожилая пара из Куинса смогла дать мальчику крупицу того то, чего он был лишен все это время. У мальчика наконец то появилась семья. Мальчик слишком долгое время был один чтобы быстро свыкнуться с новой для себя ролью. Он учился приспосабливаться. Строить для себя новый мир — Мир иллюзий. Навык, который потом будет отточен до совершенства.

Жизнь в семье таила новые трудности. Будучи скрытным и застенчивым, он часто становился объектом насмешек. Порой они перерастали в нечто куда более серьёзное. Однажды, несколько парней постарше подкараулили и избили мальчика в школьном туалете. Этого показалось им недостаточно, и они дружно помочились на лежащее в углу тело. Заводилой тогда был Харрис. Старшеклассник, чьим отцом был местный полицейский. Он привык к тому, что учителя и директор школы не обращали должного внимания на его выходки. Каждый раз он испытывал на мальчике что-то новое. На сей раз, подойдя к лежащему на холодном полу телу, он достал отцовскую зажигалку.

— Что ты собираешься с ним делать? — поинтересовался один из его друзей.

— Хочу выжить на нем отметину, — спокойно ответил Харрис.

Вдохновленные новым замыслом, мучители подняли мальчика. Харрис достал нож и стал щелкать старое кольцо зажигалки. Раскалив клинок, он прижал его к бледной коже. Мальчик не мог даже вскрикнуть — его рот крепко держала грязная рука Харриса. Он лишь стонал пока нахлынувшая с новой силой боль в руке не выбила его из сознания.

— Теперь он запомнит меня надолго, — сказал сын полицейского и пинком откинул от себя обессиленное тело мальчика.

Забежавшие на переменке школьники при виде мальчика постарались поскорее покинуть уборную. Так прошло несколько часов, пока учитель математики не заглянул в туалет и не увидел в луже собственной мочи бездыханное тело.

Настало лето. Мальчик брел по тротуару, волоча рядом свой разбитый велосипед. Колесо отвалилось, когда один из парней банды Харриса стукнул его об дерево. Пришлось катить подарок отца по дороге. Это был солнечный летний день. Пахло зеленью и цветами.

— Эй, парень, кажется, у тебя кровь! — послышалось из салона, проезжающего мимо кабриолета.

Мальчик не обратил внимания. Кабриолет перегородил ему дорогу спереди. Высокий мужчина в костюме вышел из машины и направился к мальчику.

— Кто тебя так отделал? — строго спросил он.

Мальчик промолчал. Он взглянул на человека, перегородившего ему дорогу домой. От него пахло алкоголем и решительностью. С одной стороны мальчик относился к незнакомому человеку с опаской, а с другой его, как магнитом, привлекал его образ.

Мужчина уместил велосипед на заднем сиденье и довез мальчика до дома. Он был удивлен. Но ни сколько тому, что незнакомый человек помог ему, а тому, что кто-то действительно проявил сочувствие. Так и началась их дружба.

Как-то вечером мужчина отвез мальчика на старую пристань. Они гуляли вдоль побережья и обсуждали, что случилось с ними за день. Затем между делом мужчина повел его к машине и открыл багажник. На черной пленке там лежал Харрис. Его руки и ноги были связаны веревкой. Толстая лента скотча была обмотана от рта до самого горла.

— Тебе решать, как он умрет, — обыденным тоном сказал мужчина, глядя на обескураженное лицо мальчика.

То ли от свежего воздуха, то ли от света, бьющего в лицо, но Харрис быстро пришел в себя. Его испуганные глаза то и дело прыгали с одной фигуры на другую, нависшую сверху над ним. На его лице набухало несколько свежих шишек. Когда в руке мужчины блеснул нож, Харрис обмочился. Сквозь кляп во рту было слышно, как он плачет. Мужчина начал смеяться, а затем резко ударил его ножом в щеку. Клинок вонзился в зуб. Харрис завопил. Запахло фекалиями. Настал черед Харриса лежать в луже своих испражнений и стонать. Человек передал мальчику нож и сказал:

— Ну же! Теперь твоя очередь!

Мальчик сжал в руке нож. На клинке тянулась линия крови. Мальчик склонился над Харрисом. Увидев знакомое лицо, тот вдруг оживился. В его глазах зажглась надежда. Мальчик уловил этот миг и насладился им сполна. На мгновенье даже показалось, что искорка сострадания вспыхнула в его светлых глазах. Он потянулся к телу и схватил Харриса за мокрые от пота волосы на макушке. Прошептав что-то ему на ухо, он улыбнулся, а затем резким ударом вонзил нож в горло.

Поезд

Хелен Зейн проснулась еще до рассвета. Сегодня она собиралась повидать сестру и внутреннее волнение не отпускало ее еще со вчерашнего вечера. Она заранее приготовила сумку-контейнер, в которую бережно сложила несколько сэндвичей с сыром для медсестер. Ох уж эти милые девушки из больницы! Воспитанные и учтивые к старшим. Каждый раз собираясь повидать сестру, она не забывала прихватить что-нибудь и для них.

Миссис Зейн и раньше любила готовить. Но по-настоящему отточить этот полезный навык она смогла лишь выйдя на пенсию. Проработав всю свою жизнь в муниципалитете города, она даже не догадывалась какие тайны хранит для нее мир кулинарии.

После автомобильной катастрофы ее пятидесяти двухлетняя сестра близнец перестала узнавать родных. Уже несколько недель лечения не помогали. По-видимому отчаявшись, доктор предложил попробовать разбудить ее память через ассоциации из детства. Он считал, что одно незначительное воспоминание способно, словно лавиной, вытянуть за собой уснувшую память.

Каждую неделю Хелен Зейн приносила в больницу один из фирменных пирогов ее матери. Когда сестры были еще маленькими, мама время от времени брала их с собой на работу в итальянский ресторан в Мидтауне. По замыслу Хелен Зейн вкус из детства должен был пробудить уснувшие воспоминания ее сестры.

Больница находилась в Бруклине. Поэтому, чтобы пирог не остыл пока она едет, Миссис Зейн аккуратно упаковала его в специальную пленку, а затем убрала в сумку. Как всегда быстро собравшись, она вышла из своего дома в Саммите и направилась в сторону станции.

Прожив всю свою жизнь в Нью-Йорке, она вдруг осознала, что ее тянет покинуть суетливый город. Дочь упрямо советовала ей перебраться в тихий пригород. И скорее всего она бы так и поступила, если бы однажды, случайно, не оказалась в городе Саммит. Как оказалось, уютного центра и пары хороших ресторанов неподалеку от дома, вполне достаточно чтобы в одночасье перебраться в Нью-Джерси.

Поезд до станции «Пенсильвания» в Нью-Йорке ходил по расписанию. Обычно Хелен Зейн приходила на платформу первой. Она немного удивилась, когда заметила, что кроме нее на перроне, стоял угрюмый мужчина в дутой куртке. По привычке, она уселась, сложив на руках сумку с пирогом, на первой скамейке. Вспоминая сестру, Миссис Зейн не заметила, как платформа быстро наполнилась людьми. Стало шумно.

Как обычно бывает, пассажиры приготовились к посадке едва послышался звук приближающегося поезда. Через несколько мгновений вдалеке показался серый каркас вагона. Плотно прижавшись возле края, пассажиры нетерпеливо ждали, вглядываясь в сторону приближающегося звука.

Поезд уже скользил вдоль платформы, когда раздался пронзительный вопль.

— Остановите вагон! Человек на рельсах! — в истерике закричал мужчина с газетой.

Послышался скрежет металла. Искры просачивались из-под стального корпуса. Тормоза заскрипели и поезд не хотя остановился. Словно волной, поток людей устремился в сторону от пирона. Кто-то, напротив, заинтересованно подошел ближе к краю. Им оказался юноша в баскетбольных кроссовках. Он взял в руки телефон и начали снимать. Хелен Зейн увидела, как молодая девушка упала в обморок и скатилась на пол. Она тут же бросилась ей на помощь. К счастью, девушка быстро пришла в себя и поспешила подняться, ухватившись за ее локоть.

Миссис Зейн не хотела даже близко подходить к краю платформы. Она направилась в сторону выхода. Спускаясь по лестнице, ее взгляд упал на юношу, включившего видео на телефоне. На экране сначала показался валявшаяся возле рельсов обрубок руки, чуть ниже плеча. Затем юноша умудрился заснять оторванное поездом туловище и ступню, облаченную в красный носок.

Тайник

На крыше становилось холодно. Крупная фигура, согнувшись от ударов ветра согревалась остатками виски из фляги. Неподалеку начинался Центральный парк. Еще утром, прогуливаясь вдоль улицы, Джозеф заметил двоих парней в одинаково эстетских куртках. Не было сомнений что это ирландцы. «Прошел уже месяц, а Рикки так и не теряет надежды поймать меня» — подумал он. Эта мысль ненадолго обрадовала его. Но ликованье сменилось грустью, едва он вспомнил о Мэри.

Он не видел ее после того дня. Если бы не неожиданное появление детектива, он непременно бы выдавил из Мэри последние капли жизни. Ее спас Хансен. Хотя, по правде говоря, детектив тогда спас их обоих. Джозеф вновь осознал горькую истину. Он достал флягу и пригубил виски еще раз. «У нее остался сын. Что с ним теперь будет» — подумал он. В нем впервые проснулось желание быть для кого-то полезным. «Да, черт возьми! Я и вправду нужен этому хулиганистому мальчугану. Ему уже семь, без отца из него может вырасти такой же охотник за неприятностями, как и я» — подумал он и легкая тень улыбки показалась на давно небритом лице.

В глубине души Джозеф знал, что не он нужен мальчику; А наоборот. Чтобы не спустить свою жизнь окончательно под откос, он наконец то должен был найти для себя цель. И судьба сделала ему такой печальный подарок.

Наступал вечер. Ветер становился сильнее, вынуждая поскорее приступить к задуманному.

Джозеф по-кошачьи, насколько ему позволяли почти двести фунтов веса, наступил на железный каркас. Пожарная лестница, словно протестуя от тяжести здоровяка вздумавшего спуститься по ней, заскрипела. Джозеф с серьезным видом преодолевал этаж за этажом. Время от времени лестница издавала редкие попытки привлечь внимание, но улица с внешней стороны была полна звуков барной музыки.

Пожарные лестницы уже давно стали символом Нью-Йорка. Их история берет свое начало с далекого 1860 года — ведь именно тогда вышел закон обязывающий собственников жилых зданий устанавливать вдоль внешней стены лестницу. Спустя пол века, в марте 1911 года, на одной из швейных фабрик города произошел крупный пожар унесшей жизни 146 человек. В том же году обязательство, иметь лестницу с внешней стороны здания, легло на все без исключения городские постройки.

Оказавшись напротив окна, Джозеф просунул в щель лезвие и повернул. Ручка покорно ушла в сторону. Оставалось только тихо подтянуть окно ножом и проникнуть в квартиру.

Внутри пахло мусором и гнилью. Люди Рикки устроили в квартире настоящий погром. Повсюду валялись вещи и осколки посуды. Кресла и диван в гостиной были выпотрошены. Разбитый телевизор лежал на полу перегородив проход в комнату.

— Долго же тебя пришлось ждать, — раздался тихий голос.

Джозеф узнал голос человека изящно обмотавшего голову шарфом.

— Я ждал тебя и раньше. Рад тебя видеть Джозеф. Представляешь, сегодня утром кто-то столкнул Смита под поезд, — сказал Максим поудобнее разложившись в кресле у окна.

— Уверен, что у этого мудака и без меня было множество врагов, — скользнув в тень, ответил Джозеф. Он окинул взглядом комнату на случай, если детектив пришел не один.

— Тебе не следовало оставлять машину такси, да еще и с пенсильванскими номерами так близко к метро, Джозеф.

— Что тебе нужно Максим, ты же больше не коп? — вскипел вдруг Джозеф.

Максим разочарованно вздохнул и снял с лица большие очки.

— У нас с тобой есть незаконченное дело. Мой психолог поднял не малые деньги на этом.

— Мне просто нужно забрать то, что принадлежит мне. Затем я планирую свалить.

— Ты имеешь в виду пачку долларов в ванной под кафелем и несколько пакетов, битком забитых наркотиками? — уточнил Максим. — Единственным местом, которое ирландцы не осмотрели должным образом, была ванна. Я заметил, что цвет одной из плиток отличается на тон. Как оказалось вы соорудили там не хилый тайник. Интересно, это была идея Мэри или твоя?

Джозеф промолчал, но было хорошо слышно с какой силой стиснуты его зубы.

Максим решил разрядить обстановку:

Деньги в безопасности, а наркотики я уже слил в канализацию, надеюсь это тебя успокоит, Джозеф.

Усталые глаза Максима блуждали между тенью впереди и видом за окном. Казалось, мысленно он находился в другом месте. Образ головы, скачущей по натертому до блеска паркету, преследовал его уже несколько дней. Максим вздохнул.

— У меня есть для тебя предложение, — сказал он вдруг. — Ты ведь обманул меня в тот раз в парке, когда мы спасли тебя от людей Рикки, помнишь? Ты не рассказал мне всей правды в то утро. На сей раз, поведай мне все, что ты знаешь об Аманде, и я отдам тебе твои деньги.

Джозеф убрал тяжелые руки в карманы. Затем он опустил свое громоздкое тело в кресло и достал сигарету. На мгновенье комната осветилась пламенем огня от зажигалки. Джозеф сел поглубже и закурил. Впервые Максим увидел, как лицо собеседника приняло до этого не знакомый ему вид. Несколько мгновений он сидел, уставившись в точку на полу. Выражение лица медленно мрачнело пока наконец гримаса боли окончательно не скрутило его.

— В тот день я сильно перебрал и натворил глупостей, — сказал он, выпустив из легких волну дыма.

— Я примерно представляю, что ты мог сделать, Джозеф. Она увидела тебя с другой девушкой. Разочарование, да еще и в ее положении. Это все понятно. С тем вечером все было ясно.

— Так, что ты хочешь знать? — сжав в камень кулаки крикнули ему в ответ.

— Скажи, у нее были друзья, о которых ты знал? — вновь тихим тоном спросил Максим.

Джозеф ненадолго сомкнул губы и ответил:

— Она была очень добра к людям, старалась помочь всем и каждому. Знаешь, она ведь вела уроки в школе. Хотела помочь каждому, кому только может…

Максим промолчал. Его собеседник с трудом вспоминал моменты из прошлого. Он явно дорожил этим временем и трепетно относился к каждому воспоминанию. Максим выждал момент, когда Джозеф слегка запнется и спросил:

— Ты, наверное, слышал, что мы нашли тела двух детей на заброшенной пристани верно? Так вот в подвале еще было и разложившееся тело бывшего хозяина поместья. Этого человека звали Руд Ван Солтон. Тебе знакомо это имя? — спросил он.

Джозеф отрицательно покачал головой.

— А имя Маргарет Тенч тебе о чем-нибудь говорит? Рядом с телом валялся старый кулон с этим именем, — объяснил Максим.

— Какого черта ты мне все это рассказываешь? — неожиданно придя в себя, резко перебил его Джозеф.

— Около трех недель назад я нашел старого индейца, живущего в резервации в Айдахо. Этот человек рассказал мне всю историю этого кулона. Родители Маргарет Тенч к твоему сведенью были представителями довольно богатого семейства. Они любили проводить время путешествуя на своей яхте. Как-то на них напала кучка пиратов, выдающих себя за китобоев. Китобойный промысел к этому времени стал приносить все меньше денег, и капитан корабля решил немного сменить профиль. Его звали Дресс Ван Солтон. Этот человек изнасиловал девушку и убил ее родителей. Маргарет Тенч пыталась несколько раз пыталась убить себя, но всякий раз мешали верные слуги Ван Солтона. Спустя заданный срок несчастная родила здорового мальчика. Капитан дал ему имя Руд. Однажды Маргарет попыталась отомстить капитану, и напала на него вооружившись ножом, но лишь лишила его глаза. В отместку, Ван Солтон, привязал ее к мачте корабля и приказал полным ходом продолжить плаванье. Соленая вода и ветер медленно истощали девушку. Кожа обгорала на солнце и слоилась, птицы жадно сдирали частички плоти с еще живой девушки. Через пару дней страданий, Маргарет Тенч погибла.

Максим сделал паузу. Джозеф вопросительно уставился на него своими черными глазами.

— Вероятно, кто-то рассказал Аманде всю эту историю. А потом спустя двадцать лет, вероятно этот же человек и убил ее. Причем, как ты мог заметить, сделал это довольно похожим способом. Так же, как и Маргарет Тенч, Аманда была прибита к бревну и лишена глаз.

Джозеф бросил сигарету на пол и яростно потушил ее ботинком.

— Однажды она рассказала мне, как ее подвозил рыбак на своем старом пикапе. На переднем сиденье валялся мольберт и множество раскиданных сверху карандашных рисунков.

— Что это были за рисунки? — тут же спросил Максим.

— Аманда назвала этот набор рисунков рыбацким дневником. Только океан, корабль и киты, выпрыгивающие из воды.

Максим вытянулся в сторону собеседника:

— Она называла тебе его имя?

— Какое мне было дело до рыбака, когда-то подвозившего мою девушку. — Джозеф задумался и продолжил, — она не называла его имени. Я помню Аманда улыбнулась тогда, и сказала, что он не взял деньги за дорогу, хотя путь был не близкий. Чтобы хоть как-то отблагодарить, она оставила ему один из своих рисунков, а он взамен протянул ей свой. Рисунок показался ей тогда настолько пугающим, что она спрятала его в тот же вечер на чердаке, подальше от отца.

Губы Максима шевелились. Казалось, он отбрасывает от себя одну и ту же мысль. Он уже не слышал Джозефа. Поток мыслей превратился в водоворот, затягивающий его все дальше. Возможно, он представил себе тот день. Представил Аманду Хиллс, невольно встретившуюся лицом к лицу с жестоким убийцей. Тогда ей удалось уйти. Она забрала у него подсказку. Сама того не подозревая, она надежно спрятала на чердаке ту единственную ниточку, связывающую ее с ним. Затем перед ним возник бледный образ Джессики. И снова подсказка. Совсем близко. Среди писем на столе она надежно укрыла конверт с именем.

— Твои деньги в тайнике. Я не трогал их. Тебе повезло, я больше не полицейский и не могу арестовать тебя, — крикнул Максим, направляясь в сторону выхода.

— Подожди меня! Я пойду с тобой! — тут же бросил ему в след Джозеф.

Грейс

Дом на Ривер стрит, принадлежавший когда-то семейству Хиллс, был пуст. Тонкая нить дыма, поднимающаяся от дымохода, говорила о том, что новые хозяева оставили его не так уж давно.

— Не успели, — изобразил удар молотом по наковальне Джозеф.

Максим раздраженно кивнул и прошел вдоль участка. Сразу за домом располагался недавно выстроенный гараж. Максим приоткрыл его тяжелые ворота и вошел. На стене висели снасти и удочки. Все намекало о привязанности отца семейства к воде. На полках стояли начищенные до блеска кубки и медали. Все в гараже содержалось в идеальном порядке. Максим подошел ближе. Его привлекла крупная фотография чуть в стороне. Уильям Аскерн, нежно обняв жену, стоял на пристани. Женщина рядом с чувством смотрела на мужа. Чуть вдалеке виднелись очертания яхты. Схватив фотографию, Максим выбежал на улицу.

— Где здесь ближайшая пристань? — набросился он на Джозефа.

— Дай мне подумать, — отступил он, — кажется, в паре миль отсюда есть одна.

— Сегодня пятница, он забрал семью, чтобы провести выходные на яхте. Вот смотри, — Максим показал фотографию Джозефу, — Можешь разобрать надпись на корме, я забыл свои очки?

— Грейс… Да! Точно Грейс! — прохрипел Джозеф.

Старый Додж, взятый Максимом напрокат, лихо маневрировал в плотном потоке автомобилей. Максим чувствовал, как от волнения его пульс участился. Вытерев пот, стекающий на глаза, он чуть не пропустил поворот. Тормоза взвыли, но удержали машину на повороте.

— Приготовь ствол, — крикнул ему Джозеф.

— У меня его нет, — стараясь звучать спокойно ответил ему Максим.

— Вот черт! — пассажир недовольно мотнул головой. — Возьми хотя бы мой нож, я могу обойтись и без него, — заверил его Джозеф и протянул ножны.

Максим спрятал их под манжетами курки и сильнее надавил на педаль.

Сначала показалась синяя гладь. Затем, когда машина вынырнула из леса перед ними открылся изумительный вид на океан. Впереди виднелись мачты кораблей, аккуратно припаркованных к пристани.

— Вон там! — резко бросил рукой Максим, — это они!

У причала стоял внедорожник Вольво. Белая яхта с двумя черными полосками вдоль кормы медленно отплывала от пристани. Бросив машину, они бросились в сторону яхты. До цели их отделяло несколько футов. Джозеф сжимал с силой кулаки, ему удалось первым запрыгнуть на яхту. Спустя мгновенье на корму приземлился и Максим.

— Детектив Хансен, что случилось? — тоном полным удивления спросила Миссис Аскерн, появившаяся на корме на звуки шума.

— Где ваш муж, Роза? — резко бросил Максим.

— Да в чем все- таки дело, — не унималась женщина. — Объяснитесь детектив, к чему это вторжение?

Джозеф отодвинул женщину и направился в сторону каюты. Едва он сделал первый шаг по лестнице вниз как раздался пронизывающий воздух звук. Гарпун угадил точно в глаз расколов голову на двое. Крупное тело с грохотом рухнула на мачту. В глазах Миссис Аскерн загорелся ужас, она взглянула в сторону мужа, державшего ружье для подводной охоты. Она намеревалась что-то ему сказать, как вторая стрела поразила ее грудь. Бросившись в сторону женщины, Максим не заметил нависшую над ним фигуру.

Он

Малыш мирно спал в кроватке, надежно закрепленной к стенке каюты. Максим сидел на стуле в центре. Его руки были согнуты за спинкой и крепко перевязаны между собой тугими узлами. Казалось, надоедливый сон вновь вздумал играть с ним в игры. Этот слишком уж часто, повторяющийся отрывок детских воспоминаний. Вот только на сей раз это он в роли того человека на стуле. Мужчины, которому суждено было погибнуть от рук его отца в подвале их старого дома.

Максиму было не больше пяти, когда он проснулся от непонятного шума снизу. Человек, вероятно, был уже мертв к тому моменту, когда он увидел его окровавленное тело и пса жадно слизывающего кровь с пола.

— Наконец то пришли в себя, детектив Хансен? — заметив движения на стуле, произнес Уилл Аскерн.

Его седые волосы были бережно сложены назад. Словно гостеприимный хозяин он восседал на кушетке, слегка прислонившись одной рукой за кроватку сына. Рядом блестело направленное в сторону гостя ружье для подводной охоты.

— Я так и думал, что рисунок сможет натолкнуть вас на мой след, — мягко улыбнулся Аскерн и по-доброму сомкнул губы. Его голубые глаза с наслажденьем наблюдали за плавным дыханьем сына. — Надеюсь вы не подвержены морской болезни, я намерен совершить для вас небольшую экскурсию.

Максим сплюнул, накопившуюся во рту кровь. Боль в висках усиливалась.

— Вашей жене нужна помощь, — с трудом выговорил он.

— Не уверен. — отрезал мужчина. — Видите ли, Джозеф Макбрайт и Роза уже давно выброшены за борт. Благодаря вам Мистер Хансен, у меня освободилось место для одного члена семьи, — не двусмысленно подмигнул Аскерн.

— В полиции знают, где я. Моим коллегам известно, что я нашел вас, — сделав вдох начал Максим.

Аскерн усмехнулся, обнажив ряд ровных виниров.

— Не думаю детектив… не думаю, — не переставая смотреть в глаза, он отрицательно качал головой, — я проверил ваш телефон, вы никому не сказали куда направляетесь. Кстати, весьма вам благодарен, за то, что привели Джозефа, у меня с ним своего рода давняя история.

— Причем здесь он? — недоверчиво переспросил Максим.

Аскерн заботливо поправил одеяльце у ребенка.

— Вам известна только часть той истории, детектив. Такой олух как Джозеф никак не мог заметить, что мы с Амандой тайно встречались. Хотя для нее я был всего лишь другом. Но, тем не менее, это с моей подачи она застукала его с одной из очередных потаскух. Я ошибочно предполагал тогда, что она по-новому взглянет на меня, но увы. Напротив, той ночью, Аманда окончательно разочаровалась во всех мужчинах одновременно. Хорошо, что судьба всегда дает нам второй шанс, не правда ли? — усмехнулся Аскерн.

— Имеете в виду Оливию Рикардо?

— Разумеется, — словно школьный учитель, он одобрительно кивнул. — Мне не доставило проблем проникнуть в дом Макбрайта, ведь через меня они купили этот прекрасный особняк в Бронксе. Кристофер Макбрайт, наивный и добрый юноша, всячески старался вернуть в более-менее нормальное русло жизнь своего нерадивого братца. Кристофер и подумать не мог, что я оставил себе второй экземпляр ключей.

Максим чувствовал, как руки начали неметь от тугих узлов. Он попробовал пошевелить пальцами и заметил, как Аскерн по-охотничьи взглянул на него.

— Вы убили Джессику? Зачем? — спросил Максим откашлявшись.

— Мне нравится вести с вами диалог, мистер Хансен. Именно так я все себе его и представлял. Мало что может сравниться с воспоминаниями былых побед, не правда ли?

Максим уже нащупал рукоятку ножа.

— Мама учила меня не хвастаться победами, — ответил он, разминая руки.

Аскерн тихо рассмеялся.

— Лично мне всегда нравилось не сколько совершать все эти убийства, сколько раз за разом проигрывать их потом в воспоминаниях. Кстати, не хотите ли вина? Роза должно быть захватила с собой бутылочку.

Он потянулся в сторону бумажных пакетов, брошенных в углу. Достал вино и поднес его к свету.

— Неудачный год, — прикусив губу отозвался Аскерн. — Розе иногда удавалось находить изумительные экземпляры, но видимо не в этот раз. Так на чем мы остановились, детектив? — раздался полный энтузиазма голос.

Капли пота пропитали водолазку. Максим, тяжело дыша пытался незаметно для собеседника расшевелить стянутые пальцы.

— А, вспомнил. Мы говорили о Джесс. — воскликнул Аскерн. — Незадолго до того, как вы нашли Аманду, Мисс Томпсон обратилась ко мне с просьбой подобрать для нее очередной особняк. Она захотела вдруг навсегда покинуть Нью-Йорк и перебраться во Флориду. Ох, если бы вы не были столь жестоки с ней, возможно ее не посетила бы эта опасная мысль, — Аскерн намеренно сделал паузу и смотрел за человеческой реакцией.

Как ни старался, Максим не смог сдержать накатившую волну эмоции. Он с силой прикусил верхнюю губу.

По-дружески взглянув на него, Аскерн кивнул и продолжил:

— К сожалению, Джессика оказалась не такой уж глупой девушкой, как может показаться на первый взгляд. Ей даже удалось подловить меня на излишнем любопытстве к расследованию и вашей персоне, в частности, Мистер Хансен.

Максим шевелил стягивающие канаты.

— Зря стараетесь, Максим. Ваши руки связаны морским узлом, вам не удастся распутать веревку. Пора бы уже смириться. Вам же, наверно, любопытно узнать каким образом я заманил Аманду обратно в Нью-Йорк? — спросил он ехидным тоном. — Проявлю несвойственное для себя милосердие и расскажу вам. Аманда вернулась в Нью-Йорк в надежде обрести утерянное много лет дитя. Мне удалось это с помощью пары тройки умело подброшенных детских фотографий и пары фокусов с документами. Как оказалось этого вполне достаточно, чтобы внушить в ее уязвимый мозг идею, что ее ребенок остался жив. Гениально, не правда ли?

Максим не пытался развязать веревку, он хотел лишь разрезать ее краем лезвия. В текущем положении ему приходилось довольствоваться незавидной ролью слушателя.

Сделав едва уловимую паузу, Аскерн продолжил.

— Я встретил ее случайно, когда был в Филадельфии. Прямо скажем, я не сразу ее узнал. То, что Аманда с собой сделала за эти годы сильно меня расстроило. Скажу вам иначе, она попросту скатилась до роли дешевой уличной девки. А когда я понял, что она не узнает меня, мне и вовсе пришла в голову идея заманить ее туда, где все начиналось.

— Вам доставляло удовольствие заманивать жертв? Для вас это было что-то вроде охоты? — провокационно спросил Максим.

— Вы уже начинаете меня понимать. Браво, детектив! — тут же парировал Аскерн. — Вы уже чувствуете, как стираются границы между нами?

— Аманда была особенным человеком для вас. То, что вы с ней сделали красноречиво об этом, заявляет.

— Я и с вами намерен сделать примерно то же самое, — добродушно произнёс Аскерн. — Весьма примитивно, с вашей стороны, видеть это лишь в таком цвете. Уверяю вас, я не испытывал детских иллюзий в отношении Аманды.

— Тогда что же? — не унимался Максим, пытаясь скрыть шум от резки.

— Подарок, — еле слышно произнес голос в ответ. — Или если угодно, дань традициям.

Максим недоверчиво уставился в сторону собеседника.

— Единственный человек которого я действительно уважал был Дресс Ван Солтон. Я благодарен этому садисту китобою. Ведь именно благодаря ему в моей жизни есть хоть какой-то смысл. Аманда была для меня особенной женщиной, ровно в такой же степени, как и Маргарет Тенч для него.

— Почему вы думаете, что Ван Солтаны ваши предки? — намеренно громко прозвучал голос.

— Резонный вопрос, детектив. Но у меня был великолепный учитель. Мой отец. Чтобы пробудить во мне это «родовое сходство» он прибегал ко многим уловкам. К примеру, платил старшеклассникам за каждый день, что они жестоко избивали меня в грязном туалете. Мне потребовалось несколько лет, чтобы с полна отплатить каждому из них. Уж поверьте. Но без всяких сомнений, именно отцу я обязан пробуждением.

— И вы его убили?

— Разумеется! — в сердцах крикнул Аскерн. — Старик стал слаб, я сделал ему одолженье. Надеюсь, мой мальчик поступит так же, когда придет время. Что-то вроде семейного проклятья, если вам угодно, — иронично добавил он.

Арбалет внезапно выпустил стрелу. Максим еще не успел почувствовать боли. Как, что-то теплое потекло вниз. Сначала грудь, затем ниже до самых брюк побежал быстрый поток. Нож выпал из его рук и звонко приземлился на деревянный пол. То ли от запоздалой боли, то ли от разочарования Максим с силой стиснул зубы.

Медленная улыбка появилась на красивом лице мужчины с ружьем.

— Простите, не удержался. В свое оправданье скажу, что мне показалось, что вы заскучали.

Яхту сильно качало из стороны в сторону. Двое были на корме. Один из них чуть согнулся над человеком на стуле. Палуба была уже изрядна залита кровью, спешно покидающей еще живое тело.

— Я оставлю себе ваш нож, — сказал Аскерн, осторожно проводя лезвием вдоль шеи Максима.

— Это нож Джозефа, — спокойно прозвучал голос в ответ.

Максим равнодушно смотрел в сторону края синий линии, из которой уже начал выглядывать огненный шар.

— Примерно в этих широтах мой дед заложил то, что нам с отцом пришлось продолжить. Я буду честен с вами и расскажу то, что намерен сотворить с вами.

— Заставите вести ваши мемуары, — прозвучало из сухих губ.

Аскерн улыбнулся и еще больше опустив голову, начал нашептывать на ухо:

— В начале я буду срезать с вас частички плоти, и бросать их в воду. Скоро ваша кровь приманит рыб покрупнее. Если вам повезет, то вы умрете еще до того, как я выброшу вас за борт. Если же нет, то вас ждет судьба стариков Тенчей. Нравится? — воодушевленно спросил голос.

Затем Аскерн переместился и встал спиной к краю яхты.

— Ну что ж, начнем, — успел он бросить, как осекся.

Из каюты начал доноситься истошный плачь. Мгновенья хватило Максиму, чтобы воспользоваться возможностью и нанести удар. Аскерн инстинктивно согнулся от резкого тычка головой в нос.

Встряхнув онемевшую руку, Максим схватился за гарпун, торчавший в груди. К счастью, тот угодил в футляр от очков. Аскерн этого не знал, поэтому, когда острие вонзилась ему в висок, он успел лишь выразить протестующую мину. Наконечник забрал себе несколько дюймов его мозга и остановился у глаза, который из ярко голубого стал вдруг бордовым.

«Проклятье сработало», — подумал Максим перед тем, как закрыть глаза и выдохнуть. Усталость стала для него невыносимой. Поддавшись ей, он свесил голову и затих.

То ли от неспешных качаний на волнах, то ли от того, что к нему так никто и не подошел, но малыш быстро уснул. Позже наступил штиль и берег медленно тянул Грейс в свою сторону. Лишь иногда в темном углу каюты загорался свет и на разбитом экране мобильного высвечивалась наиболее подробная подпись «Сара Рихтер Полиция Нью-Йорка».

Яблочный пудинг

Пациент пришел в себя от надоедливых звуков телевизора. Томми заметил движения на кровати и тут же вскочил с кресла.

— Эй, привет! Теперь я буду называть тебя морской волк? — оглядываясь по сторонам, прошептал Томми. — Как тебе моя заготовленная шуточка?

Человек на кровати одобрительно кивнул.

— Сара вычислила тебя по мобильному, — объяснил напарник.

— А что с ребенком? — еле шевеля губами, спросил Максим.

— С ним все в порядке. Его забрали себе родственники Миссис Аскерн, — ответил Томми.

Максим промолчал. Как всегда, его внутреннюю печаль выдавали глаза.

Томми уселся на край кровати.

— К тебе тут столько гостей приходило, пока ты был без сознания. Сначала какой-то пижон из мэрии, кажется по имени Рос. Говорят, что новый шеф полиции намерен вернуть тебя на службу. Потом приходила это журналистка-обольстительница, ну с ней я все сам уладил, — смущенно убрав взгляд в сторону, сказал напарник.

Максим грозно взглянул на друга. Услышав в коридоре громкий хохот Томми, в палату вбежала медсестра.

— Мистер Хансен пришел в себя! — воскликнула она и, скрестив на поясе руки, — вам нужно покинуть палату, его должен осмотреть доктор, — обратилась она к Томми.

Он привстал, что позволило телу пациента вновь выровняться вдоль кровати.

— Пойду проведаю Миссис Минг. Я уже неделю ем яблочные пудинги, приготовленные ее сестрой. Минг наконец-то начала вспоминать родных. Я уже раздобыл рецепт, на случай проблем с памятью, — подмигнул Томми и вышел.

Максим проводил друга добрым взглядом. Впервые за долгое время ему не снились кошмары. Он попросил медсестру прикрыть жалюзи и уснул.

* * *

При оформлении обложки использованы иллюстрации автора.

Оглавление

Тоби

Яма

Лиам Смит

Холод

Мотель

Участок

Дом на Ривер Стрит

Джессика

Пингвины

Сент-Джеймс

Подкрепление

Бронкс

href=#t13> Макбрайд

Райкерс

Сони

Головорезы

Рыжая борода

Риверсайд парк

Чак Омейли

Кунь Цзинь

Арни Рос

Мэри

Крысиная нора

Лара

Маркус

Зентнер

Подвал

Норманн Уилсон

Полиция

Домик на дереве

Папка

Карта

Китобойная история

Поместье Ван Солтон

Кофе

Филадельфия

Дакота

Мальчик

Поезд

Тайник

Грейс

Он

Яблочный пудинг