Не умея прощать [Наташа Романова] (fb2) читать онлайн

Вода, вода, вода…. Очень много воды. Ты устал, но все ещё плывешь, борешься с чуждой тебе и даже враждебной стихией. Но как-то вдруг понимаешь, что это совсем бессмысленно, потому что берега не просто не видно, а, как будто, и вовсе нет. И никого нет. И спасти никто не может. И уцепиться не за что. А суша или хотя бы какая-то твердая поверхность вокруг тебя насколько хватает глаз отсутствует. Ты перестаешь бороться и, повинуясь закону земного тяготения, погружаешься вглубь. Вглубь. И ещё глубже. А когда заканчивается в лёгких воздух, ты делаешь глубокий вдох прямо в воде, зная, что через мгновение всё закончится. Вода проникнет в твои лёгкие, разорвет альвеолы и… И все, отмучился. Но, к твоему собственному удивлению, вода не только не разрывает лёгкие, а даже не проникает внутрь, задерживается где-то в районе носа, но совсем не мешает тебе дышать. Сделав пару вдохов вот так под водой, ты начинаешь двигаться в ней уже осмысленно – огляделся, сделал пару гребковых движений и вот ты уже резвишься в этой стихии. Почему же раньше у тебя так не получалось? Ведь совсем недавно был на море. Нет, плавал, конечно, но чтобы вот так – под водой, почти без усилий, да ещё и дышать прямо в воде – такого точно раньше случалось. А здорово то как! Можно плыть не только вперёд и назад, но и вверх, и вниз! И вокруг – жизнь. Рыбки, водоросли. Непонятно только, откуда они взялись. Ведь купался то ты в бассейне. Ну да, точно. Утром пришел в бассейн, как всегда, в 7.30. В это время здесь никого нет, и даже инструктор чаще всего запаздывает и выходит из своей раздевалки – инструкторской только минут через 15. Сколько раз хотел уволить его за опоздания. Даже как-то раз потребовал от администратора написать на него докладную, объяснительную от самого инструктора бассейна и пару объяснительных от охраны, технического персонала. Написали. Вызвал его к себе в кабинет, пригрозил за повторное нарушение уволить. А он глазами хлопает, вину, мол, признаю, но поделать ничего с собой не могу, сова, говорит, я. Тьфу. Вот так и лежат теперь эти бумажки в столе. На всякий случай, если достанет совсем. А парень то этот, кроме как опозданиями, больше и нареканий никаких не вызывает. Работает хорошо. Клиенты его любят, запись к нему на неделю вперед, а то и больше. Работает с каждым индивидуально, программы тренировок сам составляет, да ещё и рекомендации по питанию даёт. Дамочки пищат просто. Те, которые его рекомендациям следуют, конечно. Килограмм в неделю сбрасывают при минимальных усилиях с их стороны. Ну как такого уволишь? И работу свою заметно любит. Всегда на позитиве, улыбчивый, с ямочками на щеках. Был бы бабой, сам бы запал. Но вот опоздания…. Вот случись что в бассейне утром с кем-то из клиентов, греха не оберешься. Так, подожди. Давай сначала. Я пришел в бассейн. Как всегда, в 7.30. Разделся, принял душ, вошел в пустой зал бассейна, прыгнул в воду, сделал 2 бассейна…. А теперь я дышу под водой и вокруг меня рыбки…. Чёрт. Так что – того что ли? Умер? Так, а рыбки то тут при чем? Должен же быть этот, коридор какой-то и свет в конце. А у меня – рыбки. И ведь на радостях, что дышать могу под водой, так накувыркался, что не знаю теперь, где верх, где низ. То есть, где дно, а где поверхность. Куда всплывать – не понятно. Вроде, когда тонул – шёл ко дну. А теперь в любую сторону плыть одинаково легко. Как будто вообще нет никакого притяжения, как в невесомости. Чёрт. Точно умер. А всё потому, что этот балбес опять опоздал на работу, а у меня, видимо, сердце прихватило. Как тогда, на пикнике. Но тогда рядом была Нина. И, хоть мы и отъехали далеко от города, скорая, которую она вызвала, примчалась очень быстро. По крайней мере, Нина мне так сказала, когда я очнулся в машине реанимации. Тогда успели. А теперь вот и вызвать то было некому. Видимо судьба. В тот раз я судьбу как будто обманул, вернее Нина обманула. А теперь она меня подкараулила, когда рядом нет никого. Вот оказывается, как оно бывает. Живёт весь такой успешный барин, и все то у него в шоколаде – и дом полная чаша, и жена красавица, и дети как куколки, и любовница молоденькая, и бизнес успешный, и друзья влиятельные, и увлечения модные, а потом бац – опоздал инструктор плаванья на работу и нет барина. Некому барину было помочь. Не было никого, чтоб из воды его достать, когда у него сердце остановилось. И скорую вызвать тоже было некому. Вот тебе и жизнь – полная чаша. А умер в бассейне. Утонул. Как обычный человек, не барин…

– Взвейтесь кострами сииииние ноочи, мы пионеееры дети рабоочих…

Ни фига себе! Это и на том свете исполняют? Да уж, коммунизм шагает… А где он теперь шагает то?

– Близится эра свеееэтлых годоов, клич пионеров «Всегда будь готов»!

Где-то внизу, но совсем рядом показался свет. Гребок, ещё гребок, ещё. Вынырнул! Солнце. Яркое, даже глаза слепит. И не качает больше, и не мокро.

– Паша, да выключи ты, наконец, будильник свой. И мелодия ещё идиотская такая.

Павел резко сел на кровати. Машинально нажал кнопку на будильнике. Вот это да! Такого адреналина и в жизни то редко где получишь, но чтобы во сне… Обычно в снах он видел сцены прошедшего дня – переговоры, спортзал, кабак, новая машина. Снов же, подобных сегодняшнему, он никогда за свои тридцать семь лет не видел. А тут сразу раз – и умер. Ладно хоть во сне. Он ухмыльнулся. Посмотрел на полупроснувшуюся от звука будильника Нину. Сонная она выглядит как ребёнок, несмотря на имеющихся у них с Павлом двоих детей.

– Прости. Прости дурака. Забыл звук вчера отключить.

Он погладил Нину по волосам, по спине, по бедру, с которого сползла простынь. Укрыл её и продолжал гладить, пока она снова не уснула. Потом встал, посмотрел на стену, проекция электронных часов показывает 6.45, среда, 20 декабря 2011 года. По средам у него бассейн, в 7.30. И Павел стал собираться, выполняя обычные ежеутренние процедуры.

****

– Нет, ну ты представляешь себе – я умер! Главное дышу под водой, вода такая прозрачная вся, и вокруг рыбки – красивые, как в Красном море. Вот это, думаю, номер. Утонул в бассейне собственного фитнес клуба. А все почему – потому что этот олень опять опоздал на работу! Я все-таки его уволю.

– Не горячись, Паш. Это всего лишь сон. А Алексей хороший инструктор, ты же сам знаешь.

– Да знаю, только во сне мне как-то так не по себе было… Помнишь, у меня приступ был. Меня тогда ещё Нинка спасла. Скорую вызвала, ухаживала потом за мной…

– А что Алка тогда для тебя сделала, ты совсем решил не вспоминать?

– Не начинай.

– Да я и не начинаю. Дело твоё. Давай лучше за твоё удачное воскрешение!

После пары стаканов виски Павел поехал домой. Ему вдруг страшно захотелось увидеть своих девчонок. Всех троих. И он поехал домой. К своему маленькому мещанскому счастью, как Она это называла.

***

Алка. Павел до сих пор помнил, как они встретились. А точнее, он и не забывал никогда. Вот она, она забывала. И не один раз. И он не понимал, почему Димка хочет сделать из неё святую. Разве не она уехала на месяц на Мальту, на какие-то там курсы, да и осталась? Разве не она писала ему восторженные письма о том, как там чудесно и какие перспективы? А он ей отвечал. Аккуратно. На каждое письмо. Она поинтересовалась, что он чувствует, отвечая на её письма? Нет, потом, через полгода, она, конечно, вернулась. Также неожиданно, как и осталась. И он снова был её другом, и её любовником, и её всем. Так она это называла. И так было очень долго. Они были вместе, но так и не смогли стать одной семьёй. Сначала она училась. Потом снова училась. Потом была начинающим специалистом. Потом повышала квалификацию. А он был её всем. А ему хотелось, чтобы он был для неё ВСЕМ. А потом она в очередной раз уехала на какие-то там курсы. На полтора года. Вот тогда-то и появилась Нина. И для неё он стал ВСЕМ.

Пятнадцать лет назад он впервые увидел яркую высокую брюнетку Алку в доме своего друга. Она лопала пирожки со щавелем и заливисто хохотала. Она эти пирожки не ела, как воспитанная барышня, а именно лопала. Как только в ней поместилось такое количество пирожков? Он и потом, когда они уже были вместе, удивлялся, сколько она может съесть всяких пирожков, блинчиков, тортиков! И без вреда для фигуры. А когда он первый раз увидел её, он и не знал, что эта большеглазая девчонка станет его жизнью. А вот он стать её жизнью, видимо, так и не смог. Он был её всем. Как она говорила. Но в жизни её всегда находилось место слишком многим вещам и кроме него – работе, книгам, увлечениям, путешествиям, кошке, подругам…, другим мужчинам. Нет, вот другим мужчинам не находилось. Когда-то давно они договорились, что будут честны друг с другом. Даже если это очень больно. И стыдно. И страшно. Но честность превыше всего. Поэтому он ей верил. Не мог не верить. И не ошибался. Ей верить было не трудно. Она совсем не умела лгать. У неё сразу всегда и всё было написано на лице. Поэтому она не умела играть ни в покер, ни даже в «дурака». Ну ещё, конечно, и потому что проигрывать не умела. Как они дразнили её, играя в «подкидного», – мухлевали и шулерничали с абсолютно невозмутимыми лицами, а она видела это, но не могла справиться со своими эмоциями. Начинала ёрзать на стуле, нервничать и в итоге проигрывала. Что потом начиналось! Она кидалась картами, разбрасывала фишки, кричала, что все они мошенники, что, впрочем, было правдой. Но через пару минут уже хохотала вместе со всеми. Да, Алка весёлая, умная и очень красивая. Друзья ему всегда завидовали. Но, впрочем, не столько её красоте, уму и прочим талантам, сколько тому, как она его любит. Но никто не знал, как с ней трудно. Она жёсткая и резкая, даже в юности была такой же. И все решения всегда принимала сама. И о своих уже принятых решениях ставила его как перед неизменным фактом. Он терпел её решение остаться на кафедре после окончания вуза, терпел её бесконечные стажировки, командировки… А семьи, о которой он мечтал и которую хотел создать с ней, всё не было. Они даже жили отдельно, каждый в своей квартире. Все то время, что они были вместе, а это не много не мало – семь лет, и все эти семь лет они жили каждый у себя. Конечно, у неё были ключи от его квартиры, и вещи её были, и разбросаны они были также как и в её доме; и у него были ключи от её квартиры, но вместе они не жили никогда.

А ещё она не умела прощать. И знала это о себе и даже пыталась как-то измениться, считая это все же недостатком, но то ли плохо старалась, то ли и правда не смогла. Вот и его она не простила. И Димка это знал как никто другой. Они дружат с Димкой с пятого класса, всегда вместе, взгляды у них одинаковые, и ценности, и цели, и бизнес вот теперь у них общий. И только в одном они друг друга так и не поняли. Вот и сегодня Димка снова напомнил Павлу о событиях пятилетней давности. И, как всегда, с упреком. Алка.

***

– Папа, папа пришёл! Папа! Папа! – прыгала у порога Лизавета, и, дождавшись пока Павел снимет пуховик и ботинки, с разбегу прыгнула к нему в руки.

– Привет, хулиганка, ты чего так расшумелась? – он тормошил дочку в своих руках, а она хохотала не то от щекотки, не то от радости.

– Ты рано сегодня, – услышал он голос жены из кухни.

– Хочу уложить девчонок сегодня сам. Мы в последнее время так мало видимся. Фитнес клуб всё время отнимает. Боюсь, они начнут забывать, что у них отец есть.

– Пап, а когда мы в зоопарк пойдем? Я хочу антилопу увидеть.

– ??? Почему именно антилопу?

– Дедушка сегодня сказал, что я скачу как антилопа. Это правда? Они красивые, эти антилопы?

Павел засмеялся, чмокнул дочку в макушку.

– Да, милая, они очень красивые, как и ты. А теперь – идём мыться-умываться и в кровать. Я расскажу вам сказку про Герду. А где мой маленький карапуз? – Это уже был вопрос, обращённый к жене.

– Соня мультик смотрит. Никак не могла её сегодня угомонить.

Нина готовила ужин и сейчас вышла из кухни, вытирая руки полотенцем. Сколько же любви было в этой женщине… Иногда он думал, что ему повезло незаслуженно, – идеальная во всех смыслах жена, чудесные дети, бизнес в гору пошел. Он объективно был очень счастливым человеком. У него просто не было оснований, да чего там – права, испытывать какое – либо неудовлетворение. В чем же он до сих пор сомневается? Что в его жизни не так?

– Итак, мои малышки, слушаем сказку и засыпаем. Жила была в одном городе девочка. Ее звали Герда. Мамы и папы у неё не было и жила она с бабушкой и младшим братом ….

Дети уснули. Он помог жене убрать посуду. Потом они занимались любовью, долго, так как ему нравилось. Нина обнаженная и утомлённая спала. Она была очень красивая, когда спала. А ему всё не спалось. Что его тревожило, он не мог понять, но мыслями снова и снова возвращался к Алке.

***

Они не встречались уже почти шесть лет. Хотя связь все же поддерживали – писали друг другу длинные электронные письма или смс-сообщения, тоже длинные. В их переписке как будто не существовало шести лет разлуки, его семьи, реального настоящего. Она ни разу не спросила его, счастлив ли он, ни разу не задала вопроса о Нине или детях, будто их не было. Если бы посторонний человек прочёл эту переписку, он бы решил, что это письма двух любовников, которые пишут друг другу, потому что ни на минуту не могут расстаться. В этих письмах и намёка не было на расставание. Об этих письмах не знал никто, даже Димка. Порой он позволял себе рассказать Павлу об Алле. Она продолжала помогать их фирме, правда, по делам общалась всегда только с Димкой. И Дима обоснованно полагал, что ни видеть, ни слышать Павла она не желает. Ну а то, что помогает, так, во-первых, не безвозмездно, а во-вторых, это и в ее профессиональных интересах. Дмитрий не раз отправлял клиентов своего фитнес центра к ней за консультацией. Она отличный аудитор, пожалуй, один из лучших в городе. Так что помощь тут была практически взаимной.

Алла никогда не говорила с ним о Павле, не спрашивала, как он живет, та же у него жена и сколько у него детей. Поэтому Дмитрий и думал, что ей это не интересно. Но о себе рассказывала с удовольствием, если он спрашивал. Так что он был в курсе обо всех её увлечениях, поклонниках, неурядицах или, напротив, успехах в делах. Нельзя сказать, что он не пытался за ней ухаживать, ведь он то был свободен. А ему Алла всегда нравилась. Сильная, красивая и умная женщина. Он очень завидовал Павлу, хотя, пока они с Алкой были вместе, не позволил себе ничего лишнего. Но вот когда они расстались, он решил, что путь открыт. Но Алка не приняла его ухаживаний. Он так и не понял, как она его отшила. В этом смысле она был Женщиной. Именно так – с большой буквы. Она ничем его не обидела, но ясно дала понять, что иных отношений, кроме дружеских, она с ним не хочет. Зная Алку предполагать, что через какое-то время она передумает, было наивно. Неизменность принятых ею решений было фактом широко известным в узких кругах.

– У Алки снова новый ухажёр. Один из городских генералов. Кто точно – не знаю, не сказала. Вот сколько можно? Замуж ей надо, семью, детей. Пора ведь уже. А она как та стрекоза все скачет. И ведь доскачется, останется одна. Жаль. Такая баба. А все почему? Тебя, дурака, любит. Может, встретитесь, помиритесь, а Паш?

– Димон, отвали. Что я могу сейчас ей предложить? У меня семья, дети. Я не могу их бросить. Нинка совсем ребенок. Да и без меня она никуда. Ты и сам все прекрасно знаешь. Чего опять как пластинка заезженная? Закрыли тему.

Тему закрыли, но известие, что у Алки новый ухажёр, да, как видимо, не из простых, больно уколол самолюбие Павла. Да, когда они были вместе другим мужчинам путь в её сердце и постель был закрыт. Но после их размолвки кавалеры у неё более полугода не задерживались. Размолвки, да. Это и ссорой то назвать было нельзя – они не скандалили, не кричали друг на друга, но её взгляд он забыть не может до сих пор.

Алка тогда работала в серьёзной аудиторской фирме, одной из лучших в их городе, налоговым консультантом. Работала около года, диссертация её была почти закончена, оставались обычные формальности – заслушивание на кафедре, исправления, автореферат, предзащита. На все это, да и на саму защиту и прочие «научные» традиции нужны были деньги, и она работала без выходных часов по 16 – 18 в день. Его помощи она принять не хотела, да и многого предложить он ей не мог. Хотя хозяйственные заботы о ней целиком взял на себя: ходил в магазин, готовил, содержал обе квартиры (её и свою), возил её на работу и в универ. Так продолжалось больше четырёх месяцев. А потом, сразу после её защиты, владелец фирмы, в которой она работала, предложил ей поехать на учебу в Питер и сдать экзамен на аудитора, а потом на стажировку в Чехию. Оплату всех расходов по обучению и проживанию брала на себя фирма.

Ещё по телефонному звонку он понял, что что-то случилось – она была возбуждена, много говорила, да и громче, чем обычно. Приехав к нему, она не открыла дверь своим ключом, как делала это обычно, а стала барабанить в дверь. Когда он открыл, она ввалилась с бутылкой шампанского, хотя уже была явно навеселе, разбросала верхнюю одежду и стала с жаром рассказывать об удачном стечении обстоятельств, о заманчивом предложении шефа поехать на стажировку, о перспективе стать аудитором, а он с первых слов понял – она всё уже решила. Хотя она через слово и спрашивала его, что он об этом думает, но он прекрасно знал, что спорить уже бесполезно – решение принято, она уедет. На полтора года, год из которых проведёт за пределами страны. Он медленно встал, достал из комода бархатную коробочку, положил перед ней на стол и просто произнес: «Алла, выходи за меня замуж. Не надо тебе никуда ездить, тебе нужен отдых». Она смотрела на эту коробочку, протянула руку, взяла, но так и не открыла её. Раньше они много говорили о свадьбе, о предложении, которое он ей сделает, о кольце которое подарит, она с удовольствием описывала, какое бы ей хотелось кольцо. Но все откладывалось на «после защиты». Это был какой-то определенный рубеж и в случае с Алкой так называемое отлагательное условие. И вот это условие наступило. И в тот момент, когда она рассказывала ему о новых перспективах и предложении своего шефа, он понял: если он не сделает этого сейчас, то ему придется ждать еще полтора года. Конечно, он по другому представлял себе предложение руки и сердца: он хотел пригласить её куда–нибудь, создать особую атмосферу, сделать это событие запоминающимся, но в тот момент это было уже не важно, гораздо важнее было не опоздать. И поэтому он сделал это вот так – почти прервав её на полуслове своим «выходи за меня замуж». Она долго вертела бархатную коробочку в руках и молчала. Между ними никогда до этой минуты не возникало «тягостного» молчания. Они могли подолгу молчать друг с другом, не испытывая при этом никакой неловкости. И это они сами считали показателем их любви. А вот теперь возникло неловкое, тягостное молчание. Спустя несколько долгих минут она поставила коробочку на журнальный столик, и, подойдя к нему, прошептала на ухо: «Я люблю тебя, очень-очень. Ты же знаешь».

Утром он нашел на столе записку: «Дождись меня. Люблю». Проводить её он не успел, она просто не сказала ему номер рейса.

Первое время она писала ему длинные письма, нежные и иногда очень страстные. В них чувствовалось, что она скучает там по нему, что у неё появились знакомые, но не друзья, кавалеры, но не любовники. Он ждал её больше года, преданно, пока не появилась Нина. Он и потом продолжал писать ей нежные письма, думая, что Нина – это временно, несерьёзно, что она не сможет заменить Алку. А она и не старалась. Она была совсем другой. Он стал для неё ВСЕМ. Она изменила свою жизнь ради него. «Позволь мне просто быть рядом с тобой», – эти слова так поразили его, что с тех пор он больше не расставался с Ниной. Она переехала к нему, стала заботиться о нём. Его холостяцкая берлога превратилась в уютный дом.

Он до сих пор не знает, кто сказал об этом Алке, но узнала она очень скоро после переезда Нины в его дом. Она не перестала писать ему письма, но их содержание стало сдержаннее, да и приходить они стали всё реже, хотя по-прежнему оставались нежными. Вскоре после её приезда они встретились в их любимом кафе: пили кофе, разговаривали, она не задавала ему вопросов – почему, как он мог, чем та, другая лучше… – ничего подобного, только попросила вернуть её вещи – книги, диски и кошку, которую она оставила ему на попечение перед отъездом. Он не просил прощения, не чувствовал себя виноватым, а она, похоже, и не ждала. Но, когда они уже прощались около её машины, да, у неё появилась машина – маленькая новенькая Пежо 307, – она посмотрела на него и, несмотря на улыбку на губах и её слова, что он всегда будет её лучшим воспоминанием, он скорее почувствовал, чем понял, – она никогда его не простит.

За вещами и кошкой приехал Димка. Нина заботливо всё собрала, упаковала, и отдала, включая кошку, к которой успела уже привязаться. Они вместе с Димкой спустились к машине с вещами.

– Как она? У неё всё в порядке?

– Не волнуйся, в порядке. Да ты и сам видел – выглядит отпадно, машинку приобрела, теперь она аудитор в той же фирме. Все у неё хорошо.

– У неё есть кто-то?

– Нет. Ладно, пока. Увидимся завтра в офисе. Нине привет.

Павел поднялся в свою квартиру, зашел на кухню, где Нина готовила ужин, обнял её сзади, чего, к слову, очень не любила Алка, и сказал: «Нин, а давай поженимся». С тех пор прошло больше шести лет.

***

– Алла, привет. Ал, тут такое дело … Пашка в больнице. У него инфаркт. Кто бы мог подумать – здоровый тридцатилетний мужик, спортсмен и вдруг – инфаркт.

– Когда это произошло? Как его состояние? Что говорят врачи? – слышно было, что спокойствие даётся ей с трудом, – Нина с ним?

– Да, Нинка не отходит от него, там и ночует, ей в больнице койку выделили. Они на пикник поехали в лес, ему там плохо и стало. Она «скорую» вызвала, да как умела первую помощь оказала. Врач говорит, умело все сделала, так бы и до больницы не довезли. Опасности уже нет, но он пока без сознания.

– Он выкарабкается. Я уверена. Спасибо, что позвонил, Дим. Ты то как?

– Я нормально. Но вот…

– Да говори уже, не чужие.

– У нас на фирме проверка налоговая, три дня как началась. А все финансовые дела Пашка вёл, я в это особенно не вникал. А сегодня ещё и главбух принесла заявление на увольнение, я и подписал. Теперь не знаю, что делать. Инспектор вопросы задаёт, а ни я, ни бухгалтера ответить ему ничего не в состоянии. Постороннего я пригласить не могу – пока вникнет, разберётся… А Пашка против не будет, он же доверяет тебе.

– Хорошо, я приеду завтра в 10. Не суетись, проконтролируем мы вашу проверку. Ты только документы мне к завтрашнему дню приготовь, мне до приезда инспектора посмотреть их надо. Ну всё, прости, у меня встреча. До завтра.

Да, Димка, пожалуй, прав. Алка для его фирмы сделала почти невозможное. Пока он валялся на больничной койке, в их офисе развернулись нешуточные бои. Налоговая проверка так «удачно» совпавшая с его болезнью выявила неподтвержденные расходы что, как следствие, увеличило налогооблагаемую прибыль. Размер неуплаченного налога за три проверяемых года и сумма штрафа грозили перевалить за десяток миллионов. А активы их начинающего производства были либо в лизинге, либо в залоге. Процедура же банкротства грозила привлечением их личного с Димкой имущества для погашения долгов фирмы. Схема была довольно известной, и заказавшие её конкуренты даже не старались скрыть истинных причин и желаемых последствий этой налоговой проверки, когда любезно предлагали Дмитрию «инвестиции» для спасения их с Павлом бизнеса. А он был в больнице и ничем не мог помочь ни своей фирме, ни Димке, ни семье, над которой нависла угроза нищеты. Сначала он был без сознания, а потом его нельзя было волновать и от него скрывали все происходившие в тот момент проблемы. Димка клялся, что справляется со всем сам. Потом Павел, конечно, всё узнал в подробностях. Алке удалось убедить суд, что налоговый инспектор неправомерно не учёл ряд расходов, и снизить сумму взыскания до нескольких сотен тысяч. Да и конкуренты к ней как-то уважительно отнеслись и не стали давить «всеми возможными» способами. С тех пор аудит их бизнеса вела только она. Павел, конечно, был ей благодарен, и финансово это выразилось в круглой сумме, но, как казалось Дмитрию, недостаточно признавал её заслугу в спасении их дела. После этой истории Алка предложила Дмитрию интересный проект, который они с Павлом с успехом и реализовали. С тех пор так и повелось – по делам Алла общалась только с Дмитрием, а он передавал её идеи Павлу. Их фирма давно стала успешной и устойчивой, они заняли несколько новых направлений. Недавно вот фитнес клуб открыли. Она очень им помогает. И он это ценит. И он ничего не забыл. Но и она ничего не забыла. И не простила. Поэтому всё, что ему остается, это –

– Нина, не ждите меня к ужину. Я задержусь на работе. – Он положил трубку телефона и нажал клавишу пробела на ноутбуке. Засветился экран монитора, моргнули значки на рабочем столе. Он навел курсор на зелёную ромашку в правом нижнем углу, кликнул по ней, открылось окно в параллельный мир, мир, в котором чувства продолжали жить. «Здравствуй, родная моя. Я очень скучаю. Ты давно не писала мне. Димон сказал, что у тебя новый кавалер… Расскажешь мне о нём?» – Enter и сообщение улетело в эфир, но по каким-то сложным законам физики эти слова появятся на мониторе той, кому они были предназначены. И она их прочтет. И отправит ответ тем же путём: «Здравствуй, милый! Я ждала твоего письма».