Дикий Носок
Рассказы о Специальной Военной операции для детей
Старый тополь
Двор был старый. Как и дома вокруг. Обжитые пятиэтажки, сложенные из серых блоков, по периметру двора стояли тут еще до того, как Славик родился, и даже до того, как родилась его мама. Их построили, когда бабушка была молодой. Тогда же посадили и деревья – ныне высоченные тополя, каждый год устилающие весь двор белым пухом. Ветер разносил его, подбрасывая в распахнутые окна, утренние постели и оставленные остужаться кастрюли с компотом.
Кроме тополей во дворе был еще целый огромный мир: лавочки для бабушек; детская площадка с горками, лесенками и качелями; похожие на лабиринт заросли сирени, в которых ребятня понаделала ходов и тайных убежищ; натянутые между столбов веревки для сушки белья с вечно хлопающими на ветру простынями.
Как и все ребята, летом Славик целыми днями играл во дворе, выбегая на улицу только купить мороженого или холодного кваса из бочки. Нарастающий в небе гул гомонящий двор расслышал не сразу. А когда услышал, было поздно.
Прилет.
Снаряд – серый, длинный, пузатый, похожий на бутылку рухнул с небес, разломал старый тополь и застрял в расщепленном надвое стволе. Двор в ужасе замер. Ни слова, ни звука, ни велосипедного звонка. Только обломки веток и листьев сыпались с израненного дерева.
Миг. Второй. Третий.
Первой опомнилась тетя Тома. Аккуратно поставила на асфальт тазик с мокрым бельем, словно боясь спугнуть снаряд громким звуком, подхватила на руки внучку Лесю и понеслась со двора не разбирая дороги: по клумбе с астрами, лужам и сухим листьям, сметенным дворником в шуршащие кучи.
Ее примеру последовали остальные, также молча и быстро. Брошенные велосипеды остались лежать на траве, в песке сиротливо валялись ведерки, лопатки и формочки, костяшки домино смело под стол.
Потом Славик с мамой и бабушкой, с тетей Томой и ее внучкой, с другими соседями долго сидели в школе, куда в сентябре он пойдет учиться, пока военные решали, что делать со снарядом: взрывать здесь или попытаться вывезти.
«Что это, мама?» – спрашивал Славик про снаряд.
«Зло, сынок. Зло в чистом виде. И смерть,» – отвечала мама.
«Откуда он прилетел? Кто желает смерти нашему двору?» – недоумевал Славик. – «Разве мы сделали что-то плохое?»
Мама и бабушка только вздыхали.
Пусть снаряд и не взорвался. Но все равно убил. Убил радость и беззаботность летнего вечера, спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Убил старый тополь.
Знамя
«Пойдем, Маруся. Пойдем домой от греха подальше,» – потянула за веревку баба Надя.
Коза послушно засеменила следом. К грохоту снарядов они обе уже привыкли. Грохотало то тут, то там. То с одной стороны от села, то с другой. Однажды прилетело совсем близко. Порушило мост через речку.
И люди из села начали утекать. Уезжали семьями и поодиночке. То один, то другой дом оказывались заколоченными. В первую очередь увозили детей. Баба Надя уезжать не собиралась. Куда она побежит на старости лет? А дом на кого бросит, где прожила все свои 84 года? А козу Маруську, а кур, а приблудную безымянную собачку?
Вся ее жизнь прошла здесь. Тут родилась. Сюда вернулся отец с фронта, с той – большой войны. Она хоть маленькая была, но то ощущение абсолютного счастья помнила до сих пор. Здесь выросли ее дети. И никогда она не могла подумать, что война вернется.
Скрежет и лязг гусениц поутру в притихшем селе баба Надя услыхала издалека. В село входили войска. Сердце у бабы Нади захолонуло. Наши? Неужели в село входят наши войска? Наконец-то!
Баба Надя засуетилась. Сунула ноги в теплые уличные чоботы, накинула на плечи платок. Ох, а самое главное то забыла! Вспомнила, полезла в шкаф. Красное знамя, которое отец принес с фронта в далеком сорок пятом, бережно хранимое и оберегаемое от моли, лежало там. Баба Надя расправила его и поспешила на улицу. Собачка увязалась следом.
Мимо дома по дороге шла техника. Завидев старуху, последняя бронемашина остановилась. С брони спрыгнули два бугая.
«Здравствуй, мать! Как вы тут? Держитесь?»
«Да ничего, милок, помаленьку.»
«А мы вот вам гуманитарную помощь привезли,» – протянул бабе Наде большой пакет один из вояк.
«Ой, да что вы,» – замахала руками баба Надя. – «Это вам нужнее. Вам – защитникам.»
«А что это у нас за тряпочка?» – взял в руки знамя один из бугаев. – «Ба! Серпасто-молоткастый! Где же ты его откопала, бабуся? А мы вот что с ним сейчас сделаем.»
Вояка бросил знамя на землю, в грязь и начал топтать ногами. Баба Надя помертвела. Только сейчас, повнимательнее взглянув на солдат подслеповатыми глазами, она разглядела желто-голубые нашивки на камуфляже. Это были не наши.
«Возьмите. Мне от вас ничего не надо,» – поставила баба Надя на землю пакет с гуманитарной помощью. – «За это знамя мой отец кровь проливал.»
Колонна украинской техники уже давно ушла. А баба Надя так и стояла у дороги, прижимая к груди поруганное знамя. Слезы текли по ее щекам.
Ириска
Ириска была домашней кошкой. Она любила спать на мягком кресле, лежать на нагретом солнцем деревянном подоконнике, точить когти о старый шкаф (хотя хозяйка почему-то была против).
А потом все куда-то подевалось. Исчезла добрая хозяйка, теплые батареи, корм из пакетиков и даже старое кресло. Ириску взрывом выбросило в окно. Прямо на старую яблоню. Когда она пришла в себя, то долго трясла головой. Потому что ничего не слышала.
Кресло она потом нашла. Немного обожженное, перевернутое, пахнущее огнем, дымом, кровью. Поначалу так и пряталась под ним: от гула прилетов, шума взрывов, от того, как вздрагивала земля. Да и от снега тоже.
Но голод выгонял ее из убежища. Птички, нахально устроившиеся в яблоневых ветвях, оказались слишком шустрыми для Ириски. Она обследовала остывшие развалины родного прежде дома. Попробовала погрызть сырую картошку в развороченном взрывом погребе. Проверила содержимое птичьей кормушки – пусто. Едва ускользнула по крыше сарая от черно-белой, хитрой и, похоже, такой же голодной, как и она, собаки.
Когда на дороге раздался лязг и скрежет, Ириска привычно спряталась под креслом. Опасливо выглядывала она оттуда на незнакомых людей в камуфляже. Они пахли дымом, железом, но и едой тоже. Голод заставил Ириску осмелеть. Она высунулась из своего убежища и потихоньку приблизилась к людям. Вредная черно-белая собака тоже крутилась поблизости.
«Смотри-ка, Михалыч, какой рыжик к нам идет.»
«Везде одна и та же история. Куда ни зайдем, всюду голодные кошки и собаки. Кис-кис-кис. Иди сюда, дружок, покормлю.»
Ириска и черно-белая собака проглотили банку тушенки на двоих одним махом. После чего Ириска запрыгнула на колени к спасителю, свернулась клубочком и заурчала, решив никуда от него не уходить. Черно-белая собака тоже преданно вертелась у ног солдата. Больше всего на свете Ириска хотела, чтобы у нее снова был теплый дом, мягкое кресло и почесывающий ее за ушком хозяин.
Свеча
«Мам, ты ведь не на помойке их насобирала?» – спросила Настя, с подозрением оглядывая батарею разномастных пустых консервных банок на столе.
Каких тут только не было: из-под зеленого горошка, сгущенки, томатной пасты, корма для собак.
Мама засмеялась: «Разве ты не помнишь, я еще месяц назад попросила бабушку, тетя Иру и твою крестную не выбрасывать банки из-под консервов? Сегодня я обошла всех и собрала то, что накопилось. А, значит, – у нас есть работа.»
«Какая работа?»
«Сейчас узнаешь. Принеси ножницы и коробку из-под пылесоса с балкона.»
Пока Настя с мамой аккуратно загибали плоскогубцами края банок, нарезали длинными полосами толстый гофрированный картон и скручивали их в рулончики, терли тонкие белые свечи на крупной терке, девочка ничего не понимала и закидывала маму вопросами: «Что это будет? Что мы делаем?»
Когда уже за полночь они заливали расплавленным воском последнюю партию окопных свечей, Настя все о них знала. Как согревают они солдат в блиндажах, как на них можно согреть еду или кружку воды для чая.
Закончив работу, мама зажгла одну свечу, поставила на подоконник и выключила свет на кухне. Настя с мамой стояли у окна, глядя на мерцающий огонек и думали о папе. Возможно сейчас он где-то там, в блиндаже, смотрит на такую же свечу, сделанную заботливыми руками чьих-то жен и дочерей и думает о них.
Герой
«Куда ты, оглашенный?» – крикнула с кухни бабушка. – «Оладушки доешь.»
«Некогда, ба,» – отмахнулся Федюшка, выскакивая на терраску и на ходу заталкивая в рот маслянистый оладушек. – «Дядя Вася уже приехал.»
Дяди Васин темно-зеленый УАЗик и правда уже урчал за калиткой. Сам дядя Вася – балагур и сказочник топтался у машины, протирая лобовое стекло.
«Кто за пятерками? Полезай в машину, не опаздывай,» – добродушно подтрунивал он, шевеля пшеничными усами. На заднем сидении уже расположились Иринка и Маринка – смешливые подружки-первоклашки. Они были единственными первоклассницами в их деревне, а Федя – единственным третьеклассником.
Всем была хороша их деревня: и речка, и лес, и заливной луг, и почта, и недавно построенный фельшшерско-акушерский пункт, и какой-никакой магазинчик, и народу живет почти сто человек. Но вот школы нет, и не предвидится. Потому что детей мало. Бабки в основном живут. Поэтому в школу за двенадцать километров в соседнее село ребят обычно возил кто-нибудь из взрослых: дядя Вася, дядя Толя или тетя Люда.
В подпрыгивающем на рытвинах проселочной дороги УАЗике громко вещали новости о специальной военной операции на Украине, поэтому Федюшка даже на сразу понял, что произошло. Машина вдруг завиляла, крутанулась на месте, едва не завалившись на бок, съехала с дороги и ткнулась носом в ствол сломанной березы.
Федя больно ударился головой о стекло. На заднем сидении завизжали девчонки. Он приподнял сползшую на глаза шапку и замер, уставившись на дядю Васю. Его голова лежала на руле, руки безжизненно свисали, глаза смотрели на Федю. Но уже ничего не видели. В лобовом стекле зияла россыпь дырочек, от которых веером расходились трещины.
Федя перевел взгляд. Из лесопосадки на другой стороне дороги выходили солдаты. Они были в камуфляже, с оружием и с рюкзаками за спиной. И целились в автомобиль. Совсем как в кино. Федя пригнулся, цыкнул на заплакавших девчонок, приоткрыл дверь и выскользнул из машины. Потом открыл заднюю дверцу: «Вылезайте. Быстрее. Рюкзаки бросьте, они тяжелые.»
Испуганные девчонки замолчали, перестали плакать и полезли из машины.
«Пригнитесь,» – скомандовал им Федя. – «Бежим в посадку, а потом в овражек, где ручей, знаете? Там спрячемся, а потом по оврагу убежим.» Ирина – Марина заторможенно кивнули.
«Ну чего стоите? Бежим».
Федя бежал последним, подгоняя девчонок. Вдруг что-то ударило его в плечо. Да так сильно, что он кубарем скатился на дно овражка. Дыхание перехватило. Плечо онемело, рука повисла плетью. Федя поднялся, опираясь второй рукой о землю.
«Побежали быстрее, я сказал,» – сурово прикрикнул он на девчонок. И они припустили бегом сначала по дну овражка, потом по лесопосадке вдоль картофельного поля, мимо силосных ям. А там уже, выскочив на дорогу, остановили первую попавшуюся машину. И только сейчас Федя подумал, что его, кажется, подстрелили.
Змей Горыныч
Речка была широкой, но неглубокой, с пологими заболоченными берегами и сварливыми лягушками. Она неспешно несла свои воды посреди равнины, раз в год, в положенный срок – весной разливаясь по окрестным заливным лугам.
Змей Горыныч медленно полз по дну реки, высунув из воды зеленую спину, высоко подняв голову и приминая тяжелым телом речную траву. День был ясным, на небе ни облачка. Но где-то вдали грохотало. Наверное, приближалась гроза.
Змей Горыныч выбрался на противоположный берег реки и, стряхивая на ходу остатки водорослей, устремился к лесу. А потом пополз по краю лесопосадки рядом с буйно поросшим пахучим разнотравьем лугом, выворачивая комья сытой черной земли.
Через некоторое время он добрался до городских окраин. Грохотало и свистело уже совсем близко. Змей Горыныч поднял голову, осмотрелся и вдруг полыхнул огнем, выплюнув далеко вперед длинный-предлинный язык. Огненная змея взлетела, упала и взорвалась.
Вместе с ней сдетонировали все заложенные неприятелем мины и брошенные боеприпасы. Выжженная полоса длиной под сто метров и шириной шесть была разминирована и безопасна. Змей Горыныч пополз по ней первым. У него был еще один заряд. Отстрелявшись, Змей Горыныч, грохоча гусеницами, отошел назад.
Внутри переговаривался экипаж:
«Ну все, Серега, отходим перезаряжаться.»
«Отходим, Петрович, хорошо отработали.»
Оглавление
Старый тополь
Знамя
Ириска
Свеча
Герой
Змей Горыныч
Последние комментарии
10 часов 16 минут назад
10 часов 51 минут назад
11 часов 44 минут назад
11 часов 49 минут назад
12 часов 26 секунд назад
12 часов 13 минут назад