Гробница первого императора [Гийом Прево] (fb2) читать онлайн

ГРОБНИЦА ПЕРВОГО ИМПЕРАТОРА

Гийом Прево

КНИГА ВРЕМЕНИ

Том 3

Перевод с французского Иры Филипповой

Москва

Издательский дом «КомпасГид», 2020

УДК 821.133.1-053.6

ББК 84(4Фра)-44

Издание осуществлено в рамках Программ содействия издательскому делу при поддержке Французского института.

Автор обложки Кристиан Брутен

Прево, Гийом.

Книга времени : Т. 3 : Гробница первого императора : [для сред, и ст. шк. возр.: 12+ ] / Гийом Прево; пер. с фр. Иры Филипповой; [авт. обл. К. Брутен]. & М.: КомпасГид, 2020 — 528 с.

ISBN 978-5-00083-660-6

Originally published as Le livre du temps. Vol. 1. Le Cercle d’or by Guillaume Prévost

Cover illustrations, by Christian Broutin © Gallimard Jeunesse

© Éditions Gallimard Jeunesse, 2010

© Издание на русском языке, перевод на русский язык.

ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2020

1  УТРО СЕРЬЕЗНЫХ РАЗГОВОРОВ

— Папа, держись, слышишь? — прошептал Сэм, — Ты обязательно выкарабкаешься!

Аллан Фолкнер лежал на больничной койке. Неподвижно, с закрытыми глазами и с кислородной маской на лице. Он едва дышал, и вся верхняя половина туловища была облеплена электродами и зондами, которые поддерживали его жизненные функции. Вокруг мигала целая армия специальных медицинских аппаратов. Через равные промежутки времени они показывали непонятные графики и цифры, а когда какой-нибудь из параметров опасно опускался или повышался, подавали тревожный сигнал. В больнице отцу остригли волосы и сбрили бороду, и лицо его выглядело теперь пугающе худым, впрочем, как и всё тело... Шесть месяцев в плену у Влада Цепеша — исторического прототипа графа Дракулы — превратили Аллана в хрупкую тень, и тень эту соединяла с жизнью лишь тонкая нить.

Сэмюел положил руку на исхудавшую отцовскую ладонь. Зеленая неоновая лампа, горящая над изголовьем больного, наполняла комнату каким-то за-могильным свечением, и так сильно пахло дезинфицирующим средством, что кружилась голова.

— Врачи считают, что разговаривать с тобой бесполезно, но я уверен: они ошибаются. Ты ведь меня понимаешь, правда? Узнаёшь мой голос?

Никакой реакции.

Аллан не приходил в себя уже три дня. Три дня назад им с Сэмюелом удалось сбежать из замка Бран и, уйдя от своры солдат и собак, добраться до Камня. Когда Сэм приготовился совершить грандиозный прыжок из Средних веков в настоящее, Аллан предупредил, что не уверен, выдержит ли возвращение домой. Он очень ослаб, сознание едва теплилось в его истерзанном мозге. Огонь, охватывающий путешественников во время переброса между эпохами, мог оказаться для отца губительным. Собрав последние силы, Аллан рассказал сыну, зачем отправился в логово Дракулы. Он надеялся добыть там Золотой обруч — древний браслет. Таких браслетов на свете всего два, и один из них хранился у Влада Депеша. В сочетании с Камнем и семью монетами с отверстием браслет позволяет перемещаться между эпохами, самостоятельно выбирая место и время назначения. Аллан признался, что нарочно устроил всё таким образом, чтобы в случае, если самому ему не удастся добыть украшение, Сэмюел смог прийти на помощь и похитить браслет. Сэм повсюду находил отцовские подсказки: зашифрованное послание в букинистической лавке Фолкнера, монету с изображением черной змеи, открывающую доступ в замок Бран, и много чего еще. А дальше — увы! — Аллан попал в лапы Влада Цепеша, и, действительно, именно Сэмюелу, после бесконечных блужданий по коридорам времени, удалось спасти отца и завладеть Драгоценностью — увести ее из-под носа, а точнее, из-под пышных усов правителя Валахии...

«И с чего всем дался этот Золотой обруч? — спрашивал себя Сэм. — Что в нём такого, ради чего стоит рисковать жизнью — своей и собственного сына! — и лезть в логово беспощадного Дракулы?»

«С помощью этого браслету можно спасти маму, — вот что сказал Аллан. — Слышишь, Сэм? Ты можешь ее спасти!»

Это были последние слова, которые отец успел произнести: через долю секунды огненная вспышка забросила обоих в лабиринт времени...

Сэмюел погладил отца по ужасно холодной руке.

— Не знаю, когда вернется медсестра, — сказал мальчик. — Но я рад, что можно хоть немного побыть с тобой наедине. Во-первых, я хотел сказать, что ни в чём тебя не виню. Я много думал над твоими словами... Над тем, что ты собирался сделать с Золотым обручем, и над тем, почему вынужден был держать это от меня в секрете. По-моему, ты всё сделал правильно... Если бы я не обнаружил Камень и не разобрался во всём сам, то не смог бы стать настоящим «путешественником». И вряд ли нашел бы в себе силы отправиться к тебе на помощь... Ты был прав, пап! Ты с самого начала всё верно просчитал и предвидел!

Сэм бросил взгляд на экран, на котором отображался сердечный ритм и показатели артериального давления отца, но дисплей оставался неизменным — ни один показатель не дрогнул, лампочки мигали в прежнем темпе. Аллан оставался взаперти в собственном теле — не достучаться. Но ведь однажды Сэмюел уже вытащил его из неприступной темницы! Просто нужно верить в себя и не сдаваться.

— А еще я хотел попросить у тебя прощения... За те недели, что тебя здесь не было, я успел поверить в то, что ты использовал Камень в корыстных целях: похищал старинные книги и продавал их у себя в лавке. Я знал, что дела твои идут неважно, и... Ну, я не понимал, почему ты скрывал это от меня и почему пропал вот так, никому не сказав ни слова. Я просто... просто не знал, что думать. Прости меня, теперь-то я знаю, что не имел права сомневаться в тебе.

«Бип! Бип!»

Может, это случайно совпадение, но скорость пульса Аллана немного выросла. В общем-то ерунда, 64 удара в минуту вместо 61. Но вдруг это означает, что он реагирует на слова сына?

— Папа, — позвал Сэм, сжимая отцу руку. Ты тут? Пап, это я... Ты меня слышишь, да? Ты выкарабкаешься, обязательно! Ведь ты не можешь лежать здесь вечно! Обещаю, ты проснешься! Я так испугался, знал бы ты... Когда мы вернулись из Брана и я увидел тебя на полу рядом с Камнем, то сначала подумал... что ты умер. Ты не двигался, не дышал, и...

Сэму даже вспоминать об этом было нестерпимо. А уж тогда он пережил один из самых страшных моментов в жизни. Очнулся на полу темного подвала книжной лавки, а рядом — безжизненное тело отца. Переброс из замка Дракулы прошел как-то особенно тяжело. Будто присутствие Золотого обруча в нише Камня, предназначенной для переноса предметов, делало путешествие во времени еще тяжелее и мучительнее. Аллан не перенес нагрузки — это ясно. Уткнувшись лицом в пол, он лежал без движения и, сколько Сэм его ни тряс, не реагировал и не подавал признаков жизни. Дыхания и пульса Сэм тоже не обнаружил — и почувствовал, как на него накатывает отчаяние. Оно сбивало с ног, как мощная морская волна. Как же помочь отцу? Ведь действовать нужно сейчас же, немедленно! Конечно, надо отвезти его к врачу. Но как? В одиночку ему не справиться...

— У тебя классные родители, — произнес Сэм, склоняясь над кроватью Аллана. — Когда я сказал им по телефону, что тебе нужна помощь, они ни о чём не стали спрашивать, сразу же приехали. Вызвали скорую. Ты их, конечно, ужасно напугал. Но, думаю, в глубине души они всегда ждали чего-то такого. Я им уже успел рассказать про Камень и про Влада Цепеша, так что они догадывались, что, вернувшись, ты будешь не в лучшем виде. В общем, они очень помогли и не выдали нашей тайны. А это в который раз доказывает, как ты им дорог, понимаешь? И мне тоже...

«66 ударов в минуту», — сообщил монитор. На два удара больше. Ведь не может это быть простым совпадением. Видимо, Аллан всё-таки осознаёт присутствие сына и, возможно, хотя бы отдаленно смысл его слов. А значит, нужно ему сказать... Сейчас или никогда. Нужно сказать те слова, которые заставят его бороться, заставят очнуться ото сна. Слова, которые придадут ему сил и желания жить. Слова, которые Сэм последние три дня так и эдак вертел в голове.

— Я... я сделаю то, о чём ты просил, — сказал он, немного помолчав. — Вернусь в прошлое и спасу маму. Я пока не знаю, где и как найти монету, которая позволит перенестись в день аварии, но у меня есть Золотой обруч, а значит, всё получится.

Он снова ненадолго умолк и потом добавил — медленно, вкладывая в эти слова всю душу, чтобы отец наверняка его услышал:

— Клянусь, что спасу ее, пап. Ради тебя. Ради себя самого...

«Бип! Бип!» Огоньки на экране заплясали: 68, 72, 76 ударов в минуту! И дальше — 82, 86! Сэмюел в волнении следил за цифрами: он всё-таки оказался прав! Отец не впадал ни в какую кому, он был здесь, рядом, и внимательно слушал. В нём теплился огонь, пусть пока еще слабый, но он непременно разгорится и постепенно отогреет тело! Ничего, что Сэмюел понятия не имеет, как вернуться на три года назад и спасти маму от аварии, вышвырнувшей ее с дороги и оказавшейся смертельной. Ничего, что затея эта представляется ему безумной и во многих отношениях пугающей... Если Аллан поверит в то, что в один прекрасный день сможет увидеться с Элайзой, к нему непременно вернется надежда и жажда жизни. И тогда он проснется!

88, 90 — подтверждали показатели на экране.

— Ну-ка, ну-ка! — воскликнула медсестра, входя в палату. — У нас тут какая-то активность!

Сэмюел обернулся и взволнованно сказал:

— По-моему... ему лучше, мадам. Я с ним разговаривал, и сердце билось всё быстрее и быстрее. Как будто... он меня слышит. Это ведь хороший знак, правда? Может, он скоро придет в себя?

Медсестра, молодая светловолосая девушка по имени Изабель (об этом свидетельствовал прикрепленный к блузке значок), одарила Сэма почти материнской улыбкой. За пациента из триста тринадцатой палаты переживал весь медперсонал отделения. Состояние Аллана Фолкнера считалось почти безнадежным. Видно было, что бедняга попал в страшную передрягу и с ним ужасно обращались, а ведь несколько лет назад он потерял жену, как раз в тот момент, когда их сыну в этой же больнице делали операцию по удалению аппендикса. Да, судьба была не слишком добра к этой семье...

— Что ж, — сказала Изабель, сверившись с показаниями на экране, — новости просто замечательные! Правда, пока придется всё же запастись терпением, хорошо? Твоему папе необходимо как следует отдохнуть. К тому же в его состоянии иногда бывает, что сердцебиение ускоряется или замедляется безо всякой причины. Вот сейчас, например, смотри: ритм опять снижается.

В самом деле, цифры снова поползли вниз: 87, 85, 83... Сэмюел чуть было не сказал медсестре, что она ошибается и что Аллан определенно подал ему знак. Но интуиция подсказала: лучше промолчать. В любом случае, что бы там ни думала Изабель, ему точно удалось установить контакт с отцом. И пускай пока силы этого контакта недостаточно, чтобы вытащить Аллана из комы, но, по крайней мере, теперь Сэм знает, что его старания не бессмысленны. Нужно только время.

«Я тебя не брошу, пап, — послал он отцу мысленный сигнал.Я тебя не брошу...»

Изабель мягко коснулась его плеча:

— Представляю, как тебе тяжело. А сколько сил и храбрости еще понадобится... Если захочешь поговорить, я у себя в сестринской. А сейчас там в коридоре еще два человека, которые хотят увидеться с твоим отцом. Я попросила их подождать, нужно подготовить его к осмотру. Но чуть позже они смогут его проведать.

Сэмюел кивнул и бросил прощальный взгляд на единственную личную вещь, оживлявшую прикроватную тумбочку отца, — часы с круглым циферблатом кремового цвета, которыми Аллан очень дорожил. Сэм уходил огорченный: сердцебиение снова замедлилось — меньше семидесяти ударов в минуту. Интересно, кто пришел к отцу? Вроде никто из родных сегодня к нему не собирался. Приглядевшись к силуэтам у автомата с напитками, Сэм обрадованно воскликнул:

Миссис Тоддс! Алисия!

Вот так сюрприз!

Элен Тоддс бросилась к мальчику с распростертыми объятьями:

— Сэмюел, дорогой! Мы сразу пришли, как только стало известно, что уже разрешено посещение. Какое несчастье!

Она прижала Сэма к себе, окутав ароматом лимонно-цветочных духов. Алисия стояла у нее за спиной, не двигаясь с места. На ней были джинсы, расшитые жемчужинами, и короткая майка персикового цвета. Распущенные светлые волосы обрамляли самое прекрасное лицо на свете. Сэмюел зажмурился: красота Алисии ослепляла... Подумать только: он три года запрещал себе с ней видеться, хотя раньше они были так близки! После трагедии, случившейся с матерью, Сэмюел с головой погрузился в тоску. Ему казалось, что малейший проблеск счастья — в том числе счастья с Алисией — будет предательством по отношению к маме. Целых три года двери его сердца были заперты на все замки, три года он наблюдал за Алисией лишь издали, кусая губы и не решаясь подойти...

А потом исчез Аллан, и мир Сэма снова рухнул. Путешествуя по дорогам времени, он встретил Изер, прапрабабушку Алисии, которую чудом избавил от вынужденного брака с мерзким Клуггом, алхимиком из Брюгге. Пообщавшись с девушкой из далекого прошлого, Сэм осознал, насколько велика его любовь к Алисии и как сильно он, должно быть, заставил ее страдать, когда отвернулся так внезапно и без объяснений. Снова оказавшись в своем времени, он попытался объясниться с ней и попросить прощения. Но задача оказалась не из легких: Алисия теперь встречалась с Джерри Пэкстоном, тупым ревнивым громилой, к тому же она была глубоко обижена на Сэма за то, что три года назад он так безжалостно выставил ее из своей жизни. У них состоялся долгий разговор, и Сэмюел почувствовал, что прежняя близость еще не полностью умерла, что она теплится где-то глубоко внутри, как бы отчаянно Алисия ни старалась это скрыть. Вот отчего сегодня девушка выглядела такой растерянной: отголоски былой нежности к Сэму (на большее он пока и не мог рассчитывать) боролись с обидой, которую она никак не могла забыть. Когда миссис Тоддс наконец выпустила Сэма из объятий, Алисия ограничилась лишь тем, что на секунду опустила веки. Намекала, что им лучше сохранять дистанцию. Сэмюел ответил тем же и остался стоять, где стоял.

— Ну, как он? — спросила миссис Тоддс.

— Всё еще в коме, — вздохнул Сэм. — Но я уверен, скоро ему станет лучше...

— Конечно, станет! — заверила мама Алисии. — Ведь он крепкий парень, наш Аллан! И... Я не хотела тревожить твою бабушку лишними расспросами, но... Что с ним всё-таки произошло?

Сэмюел посмотрел на свои ботинки. За исключением бабушки, дедушки и его двоюродной сестры Лили никому не полагалось знать о Камне. Даже Алисии. Поэтому ему пришлось придумать официальную версию, в которую поверили бы все, включая полицию, в последнее время слишком интересующуюся тем, что происходит в «Книжной лавке Фолкнера». Сэмюел терпеть не мог врать. Особенно не хотелось ему обманывать Элен, которая приютила его в трудную минуту. Не говоря уже об Алисии — с ней он сейчас вообще старался не встречаться взглядом...

— На него напала банда торгашей, — начал он. — Мы думали, он поехал за границу покупать новые антикварные книги для лавки. Но это было не так. Его похитили и держали в плену. В тот вечер, когда я ушел от вас, мне пришло голосовое сообщение с его телефона. Мужской голос сказал: «Он у себя в лавке». Я сообщил об этом бабушке и дедушке, мы поехали и нашли его там. Папа лежал у двери, почти без сознания. Только пробормотал несколько слов про какое-то редкое издание и про конкурентов... А потом отключился окончательно, и мы отвезли его в клинику.

Сэмюел замолчал и постарался придать своему лицу как можно более невинное выражение. И миссис Тоддс поверила:

— Похитили! Но чего они хотели? Выкуп?

— Полиция считает, что отец нашел какие-то очень редкие книги. Несколько дней назад в лавке уже побывали воры: взломали замок и что-то искали, — добавил Сэм, по крайней мере, тут ему врать не пришлось.

Господи, что же в мире творится! На нашу соседку на днях тоже напали! Мисс Саррок, помнишь ее? Грабитель вломился прямо во время ужина и потребовал отдать всё содержимое шкатулки с драгоценностями! Бедная старушка! Она думала, что ее убьют!

— А не надо было разгуливать в жемчужных колье и с огромными перстнями! — фыркнула Алисия. — Вечно нарядится как рождественская елка.

— Алисия, перестань! — одернула ее мать. — А что, если злодей до сих пор ходит по кварталу? К тому же она нам всё-таки не чужая!

— Да ладно! Саррок — старая ведьма! Помнишь, как она нас с Джерри застукала, когда мы целовались на улице? Всему кварталу рассказала и чуть ли не в мэрию сообщила об этом вопиющем факте! Надеюсь, история с драгоценностями хоть чему-нибудь ее научит!

Элен махнула рукой, недовольная поведением дочери. А Сэмюел подумал, что если эта история могла поссорить Алисию с уродом Пэкстоном, то мисс Саррок нужно поблагодарить. К счастью, он не успел высказаться на этот счет. Медсестра высунула голову из-за приоткрытой двери и сказала:

— Можете войти, но только по одному и не больше пяти минут на каждого.

— Мам, давай сначала ты, — сказала Алисия.

Миссис Тоддс вошла в палату, и Алисия с мрачным видом обернулась к Сэму.

— Мама, может, и поверила в то, что ты тут наплел, но меня-то не проведешь... Я сразу вижу, когда ты врешь, — еще с детства. Хотя бы детство у нас с тобой осталось общее...

Она грустно улыбнулась, и это ранило Сэма больше, чем любые обвинения.

— Не знаю, что произошло с Алланом на самом деле, — снова заговорила девушка, — но свою историю про похищение и телефонный звонок расскажи кому-нибудь другому. Я не верю ни в нее, ни в исследования на тему Дракулы, которые ты якобы проводил у меня в комнате, ни в странные загадки с цифрами и непонятными названиями. Ты не захотел ничего объяснять. Но я и так понимаю: ты что-то скрываешь. Что-то очень нехорошее... Что происходит, Сэм?

Сэм с трудом выдержал ее взгляд. Алисия была красива всегда — и взволнованная, и беззаботная, и когда смотрела ему прямо в глаза, и когда отворачивалась, давая понять, что он ей безразличен, и когда хохотала во весь голос, и когда морщилась с от-вращением... Существовала тысяча разных Алисий, и Сэмюел обожал их всех. Но как доверить ей тайну, от которой зависит жизнь отца? Снова соврать? Нет, он просто не в состоянии этого сделать!

— Прости, Алисия, — прошептал он сдавленным голосом. — Если в этом мире и есть человек, которому я всё-всё хотел бы рассказать, то это ты. Но сейчас я не могу этого сделать. По крайней мере, пока отцу не станет лучше... Потом, обещаю, ты станешь первой, кто всё узнает.

Алисия с досадой вздохнула.

— Я не понимаю, Сэм. Ведь ты первым ко мне вернулся, так? Но каждый раз, когда я пытаюсь сделать шаг в твою сторону, ты отдаляешься. Словно боишься чего-то... Как тебя понять?

На секунду Сэму показалось, будто они с Алисией перенеслись на несколько лет назад. В глазах обоих промелькнуло то, что так роднило их в ту пору, но что, однако, не помешало им разлучиться. Душевная близость, объединявшая двух детей с первого дня знакомства, горячее желание расти вместе, тысяча часов сумасшедшего смеха, бесконечные разговоры и еще столько, столько всего... Ничем не измерить пропасть, которая теперь пролегла между ними.

Они могли бы еще долго стоять и молча вызывать в памяти призраки прошлого, но тут Элен вышла из палаты. Вид у нее был расстроенный.

— Он будто просто спит, правда? — сказала она с напускной веселостью. — Как спящая красавица! Но я уверена, он проснется!

2 ВОЗВРАЩЕНИЕ ТАТУИРОВАННОГО

В течение двух следующих дней состояние Аллана Фолкнера не улучшилось. Сэмюел надеялся, что их «разговор» вызовет нечто вроде жизненного толчка в теле отца, но чуда, похоже, не произошло. Если Аллан и услышал его послание (в чём Сэм не желал разуверяться), то для выхода из комы этого было мало. Тут требовалось нечто большее: действительно вернуть маму. При этой мысли у Сэмюела начинала кружиться голова. Да, вернуться ровно на три года назад будет очень непросто, но куда больше его беспокоило другое — собственные запутанные чувства. Вынесет ли он сам встречу с матерью? Готов ли снова увидеть ее живой после этих трех страшных лет? Сможет ли уговорить ее вернуться в настоящее с помощью Камня? А что потом? Захочет ли она остаться с ними? Или, может, ее потянет обратно в собственное настоящее?

И это не говоря о том, что спасение мамы от смерти вызовет грубейшее нарушение хода времени. Когда Сэму довелось встретиться с верховным жрецом Сетни, великим хранителем камней Тота и самым мудрым из путешественников во времени, старец предостерег мальчика: «Попытка изменить мировой порядок может привести к цепочке ужасных катастроф. Вот почему Камням необходим хранитель... И я убежден, Сэмюел Фолкнер, что вы достойны этой роли».

Почтеннейший Сетни считал Сэма неподкупным и благородным защитником времени, а тот собрался сам вмешаться в мировой порядок.

Если бы можно было хоть с кем-нибудь посоветоваться... Но дедушка и бабушка сейчас так встревожены состоянием Аллана — жестоко пугать их еще больше. Что же до любимой двоюродной сестры Лили, которой Сэм уже столько всего доверил за последние недели, то ее отослали в летний лагерь в нескольких сотнях километров отсюда. Конечно, Сэмюел регулярно писал ей по электронной почте и держал в курсе событий, но в лагере ей редко удавалось проверить почту и написать ответ. В общем, как ни крути, принимать решение опять придется самому.

На утро шестого дня после возвращения из Брана Сэмюел еще спал, когда дверь комнаты внезапно распахнулась.

— Просыпайся!

В полумраке он не сразу понял, кто перед ним. Но потом разглядел лицо Рудольфа, мужа тети Эвелин.

— Сэмюел!

— М-м-м?

— Одевайся, — приказал Рудольф, бесцеремонно включая лампу на тумбочке. — Быстро!

Сэмюел попытался заслониться от света руками. Оцепеневший мозг никак не мог окончательно проснуться и понять, чего от него хотят. Вряд ли чего-нибудь хорошего... В последнее время казалось, что Рудольф и тетя Эвелин решили объединить свои усилия, чтобы превратить жизнь мальчика в ад. Они обвиняли его во всех смертных грехах, считали малолетним преступником, укравшим мобильный телефон Лили, чтобы добыть денег на темные делишки... В связи с этим его то и дело проверяли, притесняли и наказывали, и это становилось совершенно невыносимо...

К счастью, с тех пор как Аллан вернулся, кошмарная парочка немного поутихла, но всё равно Сэмюелу было не по себе от того, что его вытаскивает из кровати один из мучителей...

— Что стряслось? — проворчал он.

— Там внизу Элен Тоддс, — ответил Рудольф. — Просит тебя спуститься.

Сэм бросил взгляд на будильник. 07:05.

— Элен Тоддс? В такую рань?

Затянутый в безупречный серый костюм, загорелый и чисто выбритый Рудольф явно не считал этот час ранним.

— Она сама тебе объяснит. Мы с Эвелин только вошли в дом, прилетели из США, и тут она звонит в дверь... Давай скорее.

Сэмюел спрыгнул с кровати, он был всерьез напуган. С чего это миссис Тоддс понадобилось его будить?

На ходу натягивая свитер, Сэм вслед за Рудольфом спустился на первый этаж. Элен сидела на диване в гостиной, плечи ее сотрясались от рыданий. Она прижимала к глазам платок, а тетя Эвелин пыталась ее утешить. Да что случилось-то?

— Миссис Тоддс? — пробормотал Сэм.

Элен подняла голову: красные заплаканные глаза, растрепанные волосы.

— Сэмми? Ты ее видел?

— Кого? — спросил Сэм, плохо соображая.

— Алисию... Она не ночевала дома. Вчера вечером собиралась в кино и... Она не предупреждала нас, что где-то заночует. Ни меня, ни отца, никого. Обычно если она остается у кого-то с ночевкой, то обязательно звонит, но в этот раз ничего не сообщила... Мы не можем дозвониться ей на мобильный. Уже во всех больницах спрашивали... Ничего, нигде!

Сэмюел почувствовал, что у него дергается глаз. И усилием воли остановил дрожь. Новости ему совсем не нравились.

— Во сколько она исчезла? — спросил он, стараясь не выдавать волнения.

— Около шести вечера. — Миссис Тоддс шмыгнула носом. — Она собиралась встретиться с Джерри, они должны были вместе поужинать и пойти в кино, но...

— С Джерри Пэкстоном? — перебил Сэм. Вы ему звонили?

— Разумеется! Ну да, у них в последнее время всё шло не очень гладко... Но бедный мальчик перепуган не меньше нашего! Обежал весь кинотеатр, послал ей несколько сообщений — всё зря! Она как сквозь землю провалилась! После нападения на Аллана и на мисс Саррок мне так страшно! Не знаю, что и думать!

—- В полицию сообщили?

— Марк позвонил им около полуночи. Они говорят, что она, возможно, сбежала из дома и что сегодня картина станет яснее. Но Алисия — и вдруг побег?? Если бы она собиралась сбежать, она бы как минимум взяла с собой карманных денег и сменную одежду, правда?

— А почему вы решили, что она может быть здесь? — спросил Сэм.

— Я... не знаю! Но не могла же я просто сидеть дома сложа руки. Решила поехать ее искать... А когда проезжала неподалеку от вас, подумала, вдруг она рассказывала тебе что-нибудь такое, чего не говорила нам.

Она посмотрела на Сэма таким умоляющим взглядом, что ему стало стыдно, ведь он совершенно ничего не знал.

— К сожалению, она ничего мне не рассказывала.

— Совсем-совсем? Может, упоминала кого-то, с кем планировала встретиться? Или какое-нибудь место, куда хотела сходить?

Сэмюел прокрутил в голове их последние разговоры, но ничего подходящего не вспомнил. А главное, у Алисии такой характер, что она всегда могла пойти куда вздумается. Ей бы и в голову не пришло это скрывать. Убегать из дома точно не в ее стиле.

— Вроде бы ничего такого, нет.

— А не могла она тебе написать? — спросила миссис Тоддс, в отчаянии цепляясь за последнюю надежду. — На мобильный?

— Сейчас посмотрю, — сказал Сэм, не очень-то веря в такую возможность.

Он поспешил наверх в свою комнату. Ноги были как ватные, будто он подхватил тяжелый грипп. Алисия пропала, ей грозит опасность, он в этом почти не сомневался.

Схватив телефон, который с вечера оставил на зарядке, Сэм включил его. Экран пустой — никаких сообщений. Логично. С чего бы Алисии ему писать? У нее есть для этого родители, Джерри... Если только... На всякий случай Сэм включил компьютер и заглянул в почту. За ночь пришло одно письмо. Сэм бросил взгляд на обратный адрес и почувствовал, как бешено заколотилось сердце: ugadaikto@arkeos.biz. «Аркеос» — так называлась фирма, занимающаяся торговлей антиквариатом, с которой был связан отец. Что же до имени «угадайкто»...

Сэмюел дрожащей рукой навел курсор на письмо и открыл его. Внутри обнаружился длинный текст, а над ним — рисунок, который Сэм без труда узнал: знак Хатхор, дочери бога Ра, — пара изогнутых рогов, а между ними — солнечный диск. Этот знак служил фирме «Аркеос» логотипом, и Сэмюел неоднократно встречал его во время своих путешествий. А еще такой же знак он видел на плече Татуированного, загадочного человека в черной маске, с которым подрался за обладание несколькими монетами с отверстием, хранящимися в музее Сент-Мэри. Татуированный... Страшный человек. Угрожал отцу Сэмюела, разгромил «Книжную лавку Фолкнера» и пытался убить Сэмюела и Лили, когда они были в прошлом... Не от него ли это письмо?

Дорогой Сэмюел,

Вот уж не думал, что в один прекрасный день стану писать тебе письмо. Но жизнь полна сюрпризов... Ты пока меня не знаешь — ведь обмен ударами в борьбе за несчастные монетки знакомством не назовешь, правда? — но я давно за тобой наблюдаю. Должен сказать, тебе не занимать храбрости. И хитрости. Ума? Это вряд ли. Скорее, увертливости и смекалки. Совсем как твоему отцу. Ему, бедняге, всегда не хватало честолюбия... Всё никак не хотел понять, ЧТО попало ему в руки и каких высот он мог бы достичь, если бы не был таким трусом. Каких высот мы могли бы достичь с ним вместе. Но он предпочел не высовываться — остаться всё тем же ничего из себя не представляющим середнячком. Ну и... Сам видишь, к чему это привело. Впрочем, в теперешнем состоянии он хотя бы не станет нам мешать.

Однако довольно любезностей, Сэмюел. Я пишу тебе не просто так, а потому, что у меня есть для тебя новости: одна хорошая и одна плохая. С какой начать?

Во-первых, мне нужно кое в чём признаться. Да, за последние несколько недель я не раз пытался от тебя избавиться. В музее мне немного не повезло — не успел тебя придушить... Потом разжился твоей Книгой времени и стал вырывать из нее страницы, чтобы помешать тебе вернуться в настоящее. Согласен, это была не очень честная игра. Но ты стал невыносим — начал вмешиваться в то, что тебя не касается! К счастью или к несчастью, тебе удалось выбраться. Но, между нами, ты же согласишься, что тебе просто повезло? Неслыханное везение, если честно.

В общем, я решил взглянуть на вещи под другим углом. Подумал, что, пожалуй, шанс, который выпал тебе, мог бы сослужить службу нам обоим. Да-да, тебе не померещилось: нам обоим! Вот что я предлагаю: забудем прошлое! Вместо того чтобы противостоять друг другу, давай работать вместе, сообща! Станем партнерами, ведь мы именно это планировали сделать с Алланом — и сделали бы, если бы он не был таким... упертым. Я, со своей стороны, обещаю больше не причинять тебе вреда, а ты будешь оказывать мне кое- какие услуги. Ведь ты уже приноровился пользоваться камнями Тота и путешествия для тебя — дело привычное, я правильно понимаю? Так вот, я обещаю, что вместе мы станем настоящими властелинами времени! Как тебе моя хорошая новость? По-моему, она чудесна.

Сэмюел на секунду прервал чтение и замер, ошарашенно глядя невидящими глазами прямо перед собой. Это что, шутка? Но если так, то откуда автору письма известны все подробности? Да нет, похоже, письмо в самом деле от Татуированного... Но предложение стать партнерами — это просто за гранью! Ведь тип с татуировкой символа Хатхор — воплощение зла! Он из кожи вон лез, чтобы уничтожить Сэма! Злорадствовал, когда Аллан попал в беду, расхищал древние сокровищницы...

Сэм задыхался от возмущения, но любопытство взяло верх, и он продолжил чтение.

Сэмюел, я догадываюсь, что ты станешь сомневаться и задаваться разными вопросами. Начнешь думать об отце, обо всём, что ему пришлось пережить, и об опасностях, которым я тебя подверг. Одним словом, велика вероятность того, что ты не согласишься на мое предложение. Я прав? Ну что же, тем хуже. Тогда у меня есть для тебя плохая новость.

Ты, наверное, этого еще не знаешь, но нас с тобой кое-что объединяет: каждый из нас обладает тем, чего страстно желает второй. В моем случае всё очень просто: мне нужен Золотой обруч. Золотой обруч и еще один-два предмета, которые я попрошу тебя для меня раздобыть. Но об этом позже... Что же до Золотого обруча, то, думаю, ты прекрасно понимаешь, о чём я. Я знаю, что твой отец был в замке Бран, знаю, что он отправлялся туда специально ради браслета, и знаю, что ты его добыл. Так вот: Золотой обруч нужен мне, и это не обсуждается.

Ты спросишь, что же ты получишь взамен? Есть ли на свете что-нибудь такое, за что ты уступил бы мне эту драгоценность? Или, может, не что-нибудь, а кто-нибудь?

Прежде чем всё объяснить, позволь вернуться ненадолго в прошлое — насколько я знаю, тебе к этому не привыкать! Как трогательно вы выглядели вдвоем вчера в клинике... Я вошел по служебной лестнице, а вы стояли у кофейного автомата. Смотрели друг на друга так нежно, не могли подобрать нужных слов... И такой наивный у вас при этом был вид, такой нескладный! Я решил, что не буду мешать, всё-таки я с уважением отношусь к чужим чувствам, понимаешь... Но у меня возникла одна идея. Ведь, если подумать, что может быть более надежным товаром для обмена, чем Алисия? Ведь ты, как мне показалось, к ней очень привязан, я угадал? У тебя неплохой вкус, она действительно красива. Было бы печально, если бы с ней приключилось что-нибудь неприятное.

Сэмюел изо всех сил ударил по столу рукой:

— Гад! Гад!

Черная злоба, густая, непроглядная, накрыла его с головой. Так это Татуированный похитил Алисию! А он сидит здесь, у себя в комнате, и ничего не может поделать! Только наблюдать, как всё вокруг тонет в кошмаре и бреду.

Конечно, ты не обязан мне верить! Если сомневаешься, просто позвони Тоддсам. Только про меня, ясное дело, ничего не говори, это часть нашего уговора. Думаю, к этому времени несчастные уже с ума сходят от волнения, им будет приятно услышать дружеский голос. И представь себе, Алисия пришла на свидание со мной по собственной воле! Ничего удивительного, ведь она надеялась встретить здесь тебя! Говорю же, жизнь полна сюрпризов!

— Мерзавец! Воспользовался моим именем, чтобы заманить ее в ловушку!

За дверью послышались шаги, и Сэм едва успел закрыть письмо прежде, чем в комнату вошли Рудольф, Эвелин и мисс Тоддс.

— Что тут у тебя? — спросил Рудольф. — Нам показалось, ты кричал? Она написала?

— Нет, — ответил Сэмюел. — От нее ничего.

— Ты так побледнел, — заметила мисс Тоддс.

Сэмюелу стоило неимоверных усилий сдержаться и не рассказать им о Татуированном и Золотом обруче. Возможно, взрослые поддержали бы его и это придало бы ему сил? Ну или, по крайней мере, с души свалился бы этот страшный груз... Но, во-первых, никто из троих не поверил бы ни единому слову. А во- вторых, Сэм прекрасно понимал, что жизнь Алисии, весьма вероятно, зависит от его молчания.

— Я люблю Алисию, — проговорил он наконец. — И просто потрясен происходящим, вот и всё.

— Она тоже очень тебя любит. — Миссис Тоддс подошла ближе и провела рукой по волосам Сэма. — Неслучайно ее отношения с Джерри осложнились после того, как ты снова появился. Думаю, встреча с тобой всколыхнула в ней прежние чувства...

Сэмюел уронил голову. Если бы не он, Алисия не оказалась бы сейчас в плену у Татуированного.

— Джерри знал, что после кино она собиралась домой? — спросил он, борясь с комком в горле.

— Ну... Вообще-то они поссорились. Джерри ревнив. А ты знаешь, какой Алисия иногда бывает резкой. Она с ним даже не попрощалась.

— Если у них сейчас не всё гладко, — осторожно вмешалась тетя Эвелин, — может, мальчик так рассердился, что как-нибудь навредил ей?

— Джерри Пэкстон не имеет отношения к исчезновению Алисии, — категорично заявил Сэм.

Тетя одарила его негодующим взглядом, а миссис Тоддс вздохнула и бесконечно устало произнесла:

— Сэмми, я тоже уверена, что Джерри тут ни при чём. Возможно, Алисия просто решила прогуляться и не подумала, что мы будем волноваться. Утром она вернется, улыбнется, попросит прощения, что напугала нас, и...

Она взглянула на часы.

— Мне пора. Марк уже давно один. Сэм, обними за меня дедушку и бабушку, хорошо? Надеюсь, я их не разбудила... Обязательно позвоню тебе, как только что-нибудь станет известно.

Сэмюел провожал миссис Тоддс с тяжелым сердцем. Он не мог найти в себе силы обнадежить ее, произнести хоть какие-то слова поддержки. Ведь на самом-то деле это он во всём виноват...

Оставшись один, Сэмюел снова открыл письмо Татуированного:

Теперь, когда мы оба знаем, что к чему, перейдем к серьезному разговору. Способен ли ты бросить Алисию в том положении, в котором она оказалась? Сильно сомневаюсь, дорогой Сэмюел... Когда я уходил от нее, она была ужасно напугана. Я бы даже сказал, на грани нервного срыва. Ничего не понимала, рыдала... Ну, надо признать, местечко не самое уютное. Там у них сейчас что-то вроде нашествия: повсюду солдаты, раненые, убитые... На мой взгляд, страна и эпоха не самые подходящие для визита юной девушки.

В общем, да, хорошо бы нам поскорее уладить это дельце. Всё закончится сегодня же вечером, если ты выполнишь мои указания и будешь держать язык за зубами. Внизу на странице есть ссылка: тебе достаточно кликнуть на нее, чтобы я понял, что ты принимаешь условия нашего «сотрудничества». Тогда ты сразу же получишь новые инструкции. И не затягивай с ответом: отсчет времени начался.

Твой новый партнер

Сэмюел некоторое время неподвижно сидел перед экраном, не в состоянии ни пошевелиться, ни начать наконец о чём-нибудь думать. В голове на бесконечном повторе крутилась одна-единственная мысль: «Он отправил ее в прошлое! Он отправил ее в прошлое!»

Сэм завороженно и послушно, точно бессловесный робот, нажал на голубые мерцающие цифры и буквы в конце сообщения.

3 МИССИЯ НЕВЫПОЛНИМА

Три кошмарных следующих часа Сэм провел, нервно шагая взад-вперед по комнате. Каждые две минуты он проверял, не пришло ли ответа с адреса arkeos.biz, и, поскольку новых писем в ящике не появлялось, неистово снова и снова кликал по интернет - ссылке в конце послания, надеясь, что это вызовет хоть какую-то реакцию. Но из бесконечного лабиринта Всемирной сети не отвечали. Чего Татуированный дожидался? Пока Алисия сойдет с ума? Или покончит с собой?

Чтобы немного скрасить ожидание, Сэм решил приготовить всё, что ему понадобится, чтобы отправиться выручать подругу. Первым делом — Золотой обруч, который он хранил в носовом платке, спрятанном под стопкой белья. Каждый раз, когда Сэм брал его в руки, он испытывал смешанное чувство удивления и восторга. При свете дня это был обыкновенный браслет. Элегантный, но ничем не выдающийся, с маленьким замочком, несколькими незаметными зарубками на внутренней стороне и искусно выгравированным солнечным диском на наружной. Но стоило переместить украшение в тень, как оно вспыхивало неземным сиянием, теплым и золотым. Будто само солнце было заключено в этом простом украшении. «Некоторые люди от желания завладеть им сходили с ума», — предупредил жрец Сетни. И Сэм охотно верил...

Проблема заключалась лишь в том, что Золотой обруч работал исключительно в комплекте с семью монетами с отверстием. А у Сэма сейчас, после всех его путешествий во времени, монет осталось только три. Монета с черной змеей, которая позволила ему попасть в эпоху Дракулы; вторая — поновее, украшенная надписями на арабском; и третья — из голубой пластмассы, напоминавшая жетон для игры в покер, только с дырочкой посередине.

Какова вероятность того, что с этим набором Сэм сможет оказаться там же, где находится сейчас Алисия? Примерно нулевая.

Сэмюел осторожно извлек из глубины платяного шкафа Книгу времени, которая помогает ориентироваться в эпохах. С тех пор как она лишилась части страниц — как выяснилось, их вырвал Татуированный — драгоценная красная обложка поистрепалась и как-то резко состарилась: будто потеря части отразилась на всей Книге.

Содержание страниц, однако, за последние шесть дней не изменилось. На каждом развороте по-прежнему повторялся один и тот же текст, посвященный воеводе Валахии, под заглавием «Преступления и наказания в эпоху правления Влада Цепеша». Это означало, что с момента возвращения Сэма из замка Дракулы Камнем никто не пользовался. А значит, если Татуированный перенес Алисию во времени, он прибег к какому-то другому способу...

В одиннадцать утра, когда Сэмюел в сотый раз убедился в том, что почтовый ящик компьютера пуст, снизу его окликнула бабушка:

— Сэмми! Тут тебе пакет...

— Иду, бабуль! Сейчас закончу тут кое-что...

Пакет... Ну конечно же, пакет!

Он скатился по лестнице, едва не сбив бабушку с ног. Она в последнее время очень сдала — тяжело перенесла возвращение Аллана в таком плохом состоянии. Бабушка держала в руках толстый пластиковый конверт с логотипом службы экспресс-доставки.

— Дедушка как раз косил газон, а тут — курьер, — сказала она, протягивая посылку Сэму. — Всё в порядке? Ты неважно выглядишь...

— Ничего, — сказал Сэм. — Просто волнуюсь за Алисию.

— Алисия — взрослая девушка, ничего с ней не случится! Вот увидишь, к вечеру вернется.

— Да... Конечно... А этот курьер — как он выглядел?

Бабушка посмотрела на него с таким удивлением, что сразу помолодела лет на двадцать.

— Что за вопрос! Думаю, он выглядел как курьер! А разве с пакетом что-то не так?

Сэмюел взял конверт и, поцеловав бабушку в щеку, сказал:

— Да нет, бабуль, всё нормально.

— Эй, — крикнула она ему в спину, когда Сэм, перескакивая через несколько ступенек, спешил на второй этаж. — Мы сейчас идем в больницу к отцу, ты не забыл?

— Конечно, нет!

Войдя в комнату, Сэм запер дверь и внимательно осмотрел конверт со всех сторон. Вроде бы ничего необычного, адрес указан верно, и почтовые наклейки на месте. В поле «Отправитель» стояло набранное заглавными буквами странное имя ZIB SERAKO. Видимо, что-то вроде подсказки или тайного привета, потому что достаточно было переставить буквы местами, чтобы получить ARKEOS BIZ. Очень изящно... Зато никакой полезной информации на конверте не обнаружилось — ни о том, откуда он был отправлен, ни о том, когда. Жаль, что дедушка сразу отпустил курьера...

Сэм распечатал конверт над кроватью. На покрывало выпали сложенные листы бумаги и небольшой мешочек из черной ткани. Сэм развязал шнурок на мешочке и вытряхнул его содержимое на ладонь: три металлические монеты... Первая была из сверкающего золота и могла бы сойти за совершенно новую, только не вполне ровная круглая форма выдавала ее древность. В середине монеты имелось отверстие, а по кругу вилась надпись: candor illaesus. Латынь? На другой стороне от отверстия расходились лучи, будто само оно — яркое светило. Опять солнце!

Вторая монета выглядела менее драгоценной, символы на позеленевшей от старости меди почти стерлись, а те, что еще можно было разобрать, напоминали китайские иероглифы. У этой монеты обнаружилась одна любопытная особенность: отверстие в центре было квадратным. Интересно, это не помешает запуску Камня? Или Татуированный предполагал, что его новый «партнер» прибегнет к какому- то иному способу перемещения во времени?

Третья монета была покрыта слоем чего-то серого и, за исключением отверстия, никаких отличительных признаков не имела.

Осмотрев монеты, Сэмюел перешел к листам бумаги. На одном из них обнаружилась репродукция старинной гравюры с изображением города-крепости, а на другом был набранный на компьютере текст:

Дорогой Сэмюел,

Ты долго не раздумывал, отлично! Я тоже был наготове, оставалось только подтвердить транспортное поручение, чтобы тебе доставили пакет. Как видишь, мы уже неплохо сработались!

Между нами говоря, должно быть, ты сильно влюблен в Алисию, раз так быстро отреагировал, а? Позволь дать тебе совет: поосторожнее с чувствами. Смотри, куда они заводят... Любовь — это лишь тросточка для тех, кто не в состоянии двигаться самостоятельно. Свободным и независимым нас делает безразличие, Сэмюел. А достичь безразличия позволяет лишь эгоизм!

Но я полагаю, ты всё еще полон иллюзий и твердо намерен любой ценой спасти свою красотку? Тем лучше! Вот мои инструкции.

В черном кошельке ты найдешь три монеты, необходимые для выполнения заданий. Для начала при помощи Золотого обруча отправляйся в Китай — туда тебя направит медная монета, затем в Рим — тут понадобится золотая. Чтобы вернуться в настоящее,воспользуйся серой монетой, ее главное достоинство — в том, что она возвращает домой.

Я прикладываю также карту римского города нужной нам эпохи, там фломастерами отмечены ключевые пункты. Номер 1 — это место, где располагается Камень. Номер 2 — библиотека, из которой ты должен добыть интересующий меня трактат. Да, старые книжки коллекционирует не только твой отец! Трактат этот легко узнать: у него синяя обложка с числом 13 на обложке. В эпохе, куда тебе предстоит отправиться, она хранилась где-то в библиотеке, в шкафу, украшенном изображением солнца. Тебе придется ее отыскать.

Как только достанешь трактат, отправляйся в пункт 2 на плане. Скажи, что тебе по поручению «Аркеоса» необходимо увидеть капитана Диавило — хорошенько запомни это имя, — и покажи им золотую монету. Отдай Диавило трактат вместе с Золотым обручем, а он взамен должен будет освободить Алисию. Я говорю «должен будет», потому что обстановка там неспокойная и, если ты не поторопишься, нет гарантии, что застанешь ее в живых...

Если тебе вздумается отправиться в Рим, минуя Китай, предупреждаю: шансы спасти Алисию существенно уменьшатся. Только совершив это «отклонение от маршрута», ты узнаешь, как добыть трактат. Ну а если не выполнишь все условия, Алисии тебе не видать... Имей в виду, я не обещаю, что это путешествие будет приятной оздоровительной прогулкой. По правде говоря, я не знаю ни одного человека, который вернулся бы оттуда живым, — собственно, именно поэтому я и не отправляюсь туда сам! Так что, в наших общих интересах, будь крайне осторожен.

И после этого, даю слово, мы расстанемся.

Сэмюел читал и перечитывал письмо, пока не выучил наизусть. Всё это время он изо всех сил пытался разгадать истинные намерения Татуированного. На первый взгляд казалось, что за освобождение Алисии он требует всего две вещи: конечно же, Золотой обруч, но, кроме этого, еще и какой-то трактат. Видимо, особую книгу. Сэм решил уточнить значение слова в словаре. «Трактат — сочинение, представляющее собой свод знаний на определенную тему». Интересно, Татуированному нужен этот самый «свод знаний» или всего лишь деньги, которые он надеется выручить на продаже букинистического издания?

Пока же пресловутый трактат спрятан где-то в Риме, и, если судить по гравюре, вложенной в конверт, речь идет примерно о Средних веках. В это место и время Татуированный забросил Алисию... И раз уж, оказавшись там с ней, он не смог сам забрать книгу, видимо, ему не хватило важной информации о том, как это сделать. Информации, которую можно добыть, только если рискнуть жизнью, воспользовавшись китайской монетой. Вывод: по крайней мере, в этом отношении Татуированный, видимо, сказал правду, и у Сэмюела нет иного выхода, кроме как отправиться в Китай...

Вот только можно ли верить всему остальному, что написано в письме? Например, если удастся доставить трактат капитану Диавило, где гарантия, что тот взамен отпустит Алисию? Возможно, капитан получил от Татуированного совсем другие распоряжения. Например, уничтожить Сэма и Алисию — почему бы и нет? Когда кругом мрак и война, одной жертвой больше, одной меньше... И даже если им удастся вернуться домой с помощью серой монеты, кто может поручиться, что тип из «Аркеоса» оставит их в покое?

Несомненно было лишь одно: Татуированному доверять нельзя...

Сэмюел принялся изучать гравюру. Это было черно-белое изображение римской улицы, художник запечатлел ее откуда-то сверху. Чувство перспективы у него, похоже, хромало. Маленькие домики липли, подобно замерзшим рыбам, к величественным постройкам, нарисованным без особой заботы о пропорциях, огромные крученые колонны возносились в воздух над домиками. Храмы с округлыми и треугольными крышами были до того огромны и тяжеловесны, что, казалось, подминали под себя улицы. Фонтаны и статуи занимали целые площади. Складывалось впечатление, будто художнику захотелось показать Рим через основные архитектурные символы, а остальные постройки были для него не важны. Сориентироваться в городе по такой «карте» Сэм, ясное дело, не сможет.

Что же касается трех точек, обозначенных на плане фломастером, все они, к счастью, располагались довольно близко друг от друга. Номер один — Камень — находился у городской стены, второй — библиотека — рядом с большим храмом, а третий — место встречи с капитаном Диавило — у высокого здания овальной формы. На бумаге всё это выглядело даже как-то слишком просто.

Оставалось одно существенное затруднение: монеты. С учетом трех, которые прислал Татуированный, у Сэма теперь их было шесть. Но для того, чтобы заработал Золотой обруч, требуется семь. А без обруча спасение Алисии — миссия практически невыполнимая...

— Сэмми?

Бабушка.

— Пора в больницу. Ты готов?

Сэмюел сунул конверт под одеяло и спустился. Семья в полном составе направлялась к выходу. Пер-вым шел дедушка, за ним — бабушка с платочком в руке, а дальше — тетя Эвелин и Рудольф, разодетые во всё черное, как на похоронах.

— Простите, — пробормотал Сэм. — Я лучше останусь дома. Вдруг от Тоддсов будут новости, я бы хотел быть на месте, если понадоблюсь...

— От того, что ты будешь сидеть здесь, Алисия не вернется, — возразила тетя Эвелин. — Ты сейчас нужнее отцу.

— К тому же, если Алисии понадобится с тобой связаться, есть мобильный телефон, — поддержал

Рудольф. — Свой-то ты потерял... Кстати говоря, при очень странных обстоятельствах... Но ты ведь пока пользуешься бабушкиным, насколько мне известно? Просто возьми его с собой, и дело с концом.

Рудольф никогда не упускал возможности сказать что-нибудь неприятное, вот и на этот раз ухитрился напомнить о том, что Сэм потерял телефон во время посещения музея Сент-Мэри, где в тот же самый вечер произошла кража со взломом. Полиция нашла мобильник на месте преступления, и на мальчика естественным образом пало подозрение в соучастии. Однако из-за отсутствия достаточных улик и мотива преступления (зачем четырнадцатилетнему подростку воровать несколько не имеющих особой ценности старых монет?), а также с учетом ситуации с Алланом следствие по делу до поры до времени прекратили. Бабушка, конечно, сразу же одолжила Сэмюелу свой телефон.

Ясно, к чему Рудольф сказал всё это: будущего преступника нельзя оставлять без присмотра, он непременно выкинет еще какую-нибудь глупость.

— В палате запрещено пользоваться мобильным, — стоял на своем Сэм. — Я останусь тут.

Дедушка вмешался, опередив Рудольфа:

— Сэмми три дня почти безвылазно сидел в больнице. Пусть побудет дома. Отдохнет немного.

— Жаль, — протянула тетя Эвелин. — В кои-то веки могли прийти к бедному Аллану всей семьей...

Сэм не ожидал от нее таких нежных чувств. Ну да ладно — сейчас главное, что его наконец оставят в покое.

— Даже если сегодня я не приду, — сказал он решительным тоном, — передайте папе, что я его люблю и скоро проведаю. А главное — пусть не теряет веры...

Бабушка послала ему воздушный поцелуй, дедушка подмигнул, а адская парочка резко развернулась, ничего не сказав. Сэм дождался, пока огромный джип Рудольфа скроется за углом, и только после этого поспешил обратно вверх по лестнице. Дорога была каждая секунда.

«Книжная лавка Фолкнера» стояла закрытой уже три недели, и обитатели улицы Барнбойм уже наверняка начали поговаривать, что магазинчик закрылся навсегда. Может, кто-то даже этому радовался. У старинного здания, в котором разместился книжный, всегда была дурная слава, о его прежних хозяевах чего только не рассказывали. К тому же открытие магазина на тихой жилой улице с самого начала восприняли в штыки — только лишний шум и неудобства.

Обычно Сэм на всякий случай забирался в дом через окно со стороны сада, но Татуированному, похоже, всё равно был известен каждый его шаг, так что скрываться, видимо, не имело смысла. Сэм открыл замок на входной двери, прошел через читальный зал с диванчиками и полками, уставленными книгами, и поднялся в комнату отца. Он изо всех сил старался не обращать внимания на личные вещи Аллана — халат на крючке, любимую ручку на тумбочке у кровати... Сэм направился к шкафу, где выбрал себе один из «древних» льняных нарядов. Такая одежда позволяла перемещаться во времени с максимальным удобством.

Затем он спустился в подвал, где отец оборудовал тайную комнату, в которой находился Камень. Обнаружил это Сэм совершенно случайно. Просто однажды заглянул домой узнать, не вернулся ли Аллан. И ему показалось, будто подвал уменьшился в размерах. Исследовав ковер с единорогом, висящий на дальней стене, мальчик обнаружил, что за ним скрывается тонкая перегородка, образующая как бы дополнительную комнату. В тайном укрытии стояла раскладушка, на стене висел тусклый ночник, и единственным ярким пятном был желтый табурет. Вот тут-то всё и началось...

Сэм поднырнул под гобелен с единорогом и сложил свои вещи на раскладушке. Зажег лампочку, вынул из сумки с формой для дзюдо конверт Татуированного и носовой платок с Золотым обручем и надел рубашку и штаны путешественника во времени. Переодевшись, он тут же испытал странное и незнакомое чувство: по груди распространился жар, сопровождаемый медленной пульсацией, далекой и словно вторящей биению сердца. Это было не больно и не сказать чтоб неприятно. Просто складывалось ощущение, будто он в комнате не один, будто кто-то или что-то живое обвивает его, оплетая со всех сторон. Но ведь рядом определенно никого не было...

Сэмюел повернулся к самой темной части комнаты. Ну конечно, это Камень... Он стоял там, в полумраке, искусно вытесанный кусок горной породы, такой знакомый и такой неказистый с виду, но сколько надежд он дарил!

Сэм взял конверт и платок и приблизился к серой глыбе. Прикоснувшись к округлой верхушке Камня, он будто ощутил в ней ту же дрожь, которая продолжала звучать внутри него... Пам... Пам... Тело Сэма словно соединилось с Камнем, уловив его пульс.

Мальчик положил конверт на пол и развернул платок с Золотым обручем. В сумерках возник круг света, похожий на нимб вроде тех, что рисуют на иконах над головами святых. Наверняка именно из-за присутствия удивительного браслета Сэм чувствовал теперь новую и такую мощную связь с Камнем. Возможно, именно благодаря этой связи он сможет...

Сэмюел достал из конверта Татуированного римскую гравюру и положил в нишу Камня, используемую для перевозки предметов. Он расстегнул обруч и надел на него, как ключи на кольцо брелка, все монеты. Если шести окажется недостаточно, придется отправиться наугад в любую эпоху, чтобы добыть там недостающий диск...

Сэм приблизился к солнечному кругу, выгравированному на Камне, и попытался вставить монеты в шесть лучей, расходящихся от солнца. Он боялся, что задача будет не из легких, но каждая монета вкладывалась в свой луч как влитая, едва Сэм подносил ее к зарубке. Египетские боги всё классно продумали!

— Так, и что дальше? — громко произнес он и положил ладонь на гладкую закругленную вершину Камня. Поверхность слегка нагрелась. Похоже, должно сработать! Сэм чуть крепче вдавил пальцы в Камень. Откуда-то из ниоткуда раздался назойливый гул, и пол в подвале задрожал. У Сэма возникло ощущение, будто из самого центра Земли взметнулся поток лавы и с головой накрыл его кипящим одеялом. Мальчик разинул рот, чтобы заорать от боли, но был уже далеко... 

4 НАЗАД В ПРОШЛОЕ

Сэмюел рухнул на землю. Ощущение было такое, будто его только что проглотила и выплюнула вращающаяся на безумной скорости центрифуга. Кожа, плоть, кости — всё его естество — представляли собой один сплошной гигантский ожог, а желудок отчаянно сжимался, чтобы не вылететь наружу через рот. Сэм несколько секунд лежал на земле, пытаясь отдышаться. Предстояло прийти в себя и привести в порядок мысли. Вокруг было совершенно темно, если не считать теплого свечения Золотого обруча — одинокого живого огонька в сумраке ночи. Браслет, видимо, отсоединился от Камня и теперь валялся на пыльном полу, по-прежнему украшенный шестью медальонами. Жрец Сетни не обманул: обруч позволял путешествовать во времени, не теряя дисков Тота!

Оставалось только разобраться, почему волшебство сработало без седьмой монеты...

Сэмюел поднялся на четвереньки и протянул руку за браслетом. С усилием распрямляя спину, мальчик обнаружил, что двойная пульсация, которую он ощутил еще в подвале, никуда не делась. Скорее наоборот, усилилась. И теперь, помимо собственного учащенного сердцебиения, Сэм чувствовал внутри еще одну — более медленную — пульсацию. Он схватил Золотой обруч и огляделся.

— Так вон оно что!

Перед ним стоял золоченый саркофаг, помещенный на каменную глыбу, у основания которой было высечено изображение солнца с лучами, опущенными вниз. Эту версию Камня Сэм хорошо знал. Он встречал ее во время одного из своих первых путешествий. Так, значит, его опять забросило в Египет, в гробницу Сетни!

Сэмюел вынул из углубления в Камне карту Рима и отступил на несколько шагов, освещая пространство вокруг себя Золотым обручем. Никаких сомнений, он снова попал в последнее пристанище верховного жреца Амона! Стены, расписанные золотом, представляли всё те же сцены с участием любимого бога Сетни — Тота с головой ибиса, покровителя магов и повелителя времени. Обстановка погребальной комнаты тоже была прежней: желтая деревянная лодка для перевоза в мир иной, сиденья, чтобы отдохнуть после путешествия, копье, чтобы защищаться, статуэтки животных, чтобы было не так одиноко, кувшины, полные съестных припасов, чтобы подкрепиться на том свете, и всё остальное...

Ну, почти всё. В прошлый раз, когда Сэм был здесь, ему пришлось выбираться через единственный доступный выход — отверстие в потолке, из которого свисала веревочная лестница. Похоже, впоследствии (после похорон Сетни?) отверстие в потолке заделали, но зато в дальней стене теперь появилась огромная дыра, рядом с которой лежали инструменты... Грабители?

Сэмюел подошел ближе. Туннель, заваленный строительным мусором, терялся в темноте. К стене были прислонены лопата и кирка, рядом стоял голубой пластиковый мешок. Сэм развязал узел на мешке и отшатнулся от вони, которая вышла оттуда. Мясо, испортившееся или попросту сгнившее... Непонятно, откуда оно здесь, но ясно одно: раз мешок — пластиковый, значит, он не из древних времен!

Сэмюел открепил монеты от браслета и ссыпал себе в ладонь. Отодвинул в сторону серую — в ходе временного скачка она потеряла часть покрывавшего ее серого налета — и стал внимательно рассматривать следующую, с арабскими символами. С этой монеты начались путешествия Сэма... Он подобрал ее с пола несколько недель назад, когда обнаружил секретную комнату в подвале. Теперь мальчик догадывался, что это за монета. Видимо, Аллан привез ее из египетского города Фивы, где участвовал в раскопках захоронения верховного жреца, лет двадцать назад... Очевидно, теперь Камень забросил Сэма в ту же самую эпоху!

Догадку подтверждало еще кое-что. В статьях, которые прочел Сэмюел, утверждалось, что погребальный зал Сетни сохранялся нетронутым до тех пор, пока в него не проникли археологи. А значит, туннель в стене проделали не грабители, а группа студентов, среди которых был и Аллан! Возможно, отец сейчас где-то рядом, снаружи, и ему лет двадцать, не больше!

Сэмюел задумался. Если его рассуждения верны, значит, Камень перенес его сюда не случайно. Он «выбрал» данное направление из шести монет, украшавших Золотой обруч. Шесть монет — шесть возможных пунктов прибытия... Древняя версия рулетки или лотереи! Выходит, если Сэм немедленно отправится дальше, у него один шанс из шести попасть прямиком в Китай, чтобы добыть там информацию, необходимую для спасения Алисии. И пять шансов против одного, что он попадет не туда, куда надо...

С другой стороны, Аллан где-то здесь, поблизости. Если бы Сэму удалось с ним поговорить, возможно, он убедил бы отца не связываться с Камнем — и тем самым предотвратил цепочку событий, которые для Аллана закончились госпитализацией, а для Алисии — похищением. Задержаться тут всего на несколько минут — и скольких бед, возможно, удастся избежать!

Сэмюел положил монеты в карман и полез в пробитое в стене отверстие. Оно было еще недостаточно широким, чтобы выносить из гробницы предметы. Вероятно, только поэтому все антикварные ценности по-прежнему находились внутри. Сэм преодолел от силы десять метров, протискиваясь между каменными стенами, и наткнулся на канат, конец которого терялся в темноте. Ухватившись за него, мальчик без труда поднялся по колодцу и попал в более просторный коридор. Эти места тоже были ему знакомы. Вон в том зале, справа, он прятался во время своего прошлого визита. Правда, тогда были времена правления Рамсеса III. И писец, замышлявший заговор против сына Сетни, едва его не поймал. Стены зала по-прежнему украшали великолепные рисунки, изображающие людей и животных. Но сейчас и здесь тоже стояли мешки, набитые землей. Видимо, в них складывали то, что выкапывали из туннеля.

Сэм пошел по коридору и поднялся по нескольким лестничным пролетам, любуясь звездным небом, нарисованным на потолке, и трогательными сценами повседневной жизни, представленными на стенах. На одной картинке крестьяне собирали пшеницу, на другой — женщины наряжались, на третьей —дети играли с птицами... Фрескам этим было больше трех тысяч лет, но казалось, будто рабочие, которым поручили украшение гробницы, закончили роспись буквально только что! Здесь наконец-то заканчивались следы работы археологов. Вот и хорошо.

Преодолев последний лестничный пролет, Сэмюел затаил дыхание. Выход был здесь, за покосившейся деревянной дверью. Он потянул ручку и одним глазом выглянул наружу: стояла темная ночь. Так вот почему в гробнице никого нет! Сэм осторожно вышел, прислушиваясь и стараясь ступать как можно тише... В небе висела луна, круглая и почти оранжевая, воздух был теплый и ласковый. Влево вела тропинка, которая круто спускалась вниз метров на сто. Там, на пологом уступе возвышенности, находился лагерь. Место раскопок ограждали столбы с натянутой между ними колючей проволокой, и Сэм вспомнил, что читал газетные статьи тех времен, где говорилось о кражах, происходивших на раскопках. Причем среди прочего были похищены и древние монеты.

За оградой возвышенность снова спускалась вниз. Изрытый оврагами склон вел к просторной долине Нила. Вдали угадывалась темная лента реки. Сэмюел на мгновенье задержался, оглядывая палаточный городок и оценивая свои шансы до него добраться. Похоже, в лагере все спали. Только в одной из палаток горел свет. У Аллана всегда были трудности со сном. Если кто-то из археологов не спал среди ночи, то наверняка именно он!

Сэмюел пошел вдоль каменной стены, стараясь не поранить босые ноги. Он собирался уже выйти на тропинку, но в этот момент на краю лагеря возникла движущаяся точка света. Сэм спрятал Золотой обруч под рубашку и застыл на месте. Кто-то шел с фонариком... Человек в просторной белой одежде, с темной сумкой на плече или... Нет, это не сумка. Рядом с ним идет собака! По ночам лагерь охраняет сторож с собакой!

Наверное, лучше развернуться и убраться отсюда? Сэмюел успокоил себя тем, что человек наверняка следит, чтобы на раскопки не проникли посторонние снизу, а не отлавливает тех, кто уже и так находится на территории!

Мальчик подождал, пока сторож повернется спиной, и, пригнувшись как можно ниже, побежал по тропинке. Он закусил губу, уже в который раз убеждаясь в том, что кожа у него на ступнях очень нежная, а колючки и камешки во всём мире очень жесткие! Тут камни под ногами посыпались, Сэм соскользнул вниз по склону, ухватился за один из столбиков, которыми была обнесена территория раскопок, и, подняв голову, увидел, что сторож и собака смотрят в его сторону. Сэмюел припал к земле, гадая, мог ли легкий ветерок донести до них звук осыпавшихся под ним камней. Несколько бесконечно долгих секунд луч фонаря шарил совсем рядом. Но потом сторож как ни в чём не бывало снова продолжил обход.

С огромной осторожностью Сэм поднялся и продолжил спуск. Вскоре он без помех добрался до первой палатки, одной из самых просторных, на пологе которой было вышито нечто вроде молотка. Мальчик выглянул из-за палатки туда, где, по-видимому, проходила центральная аллея лагеря, и увидел вдали сторожа. Тот снова двигался в его сторону. Сэм спрятался за палаткой и достал из-за пазухи Золотой обруч, чтобы оглядеться. Ящики, инструменты, провиант... Что-то вроде склада. Он вжался в батарею ящиков с консервами и постарался привести в порядок дыхание, попутно обратив внимание на то, что дополнительная пульсация в груди немного утихла. Видимо, он слишком далеко отошел от Камня...

Через полминуты совсем рядом захрустели по каменистой почве шаги сторожа в сопровождении характерного постукивания собачьих когтей. Поравнявшись с палаткой, пес остановился и тихонько зарычал. Сэмюел в безмолвной молитве сжал руки.

— Ну чего ты, Султан? — Сторож, судя по голосу, был человеком пожилым. — Ты ведь уже поел, нет? Подождешь до завтра! А мне пора достать сигаретку...

Собака продолжала рычать, но до Сэма донесся скрежет камней. Видно, сторож, натянув поводок, потащил ее прочь. Мальчик досчитал до пятидесяти и только после этого рискнул пошевелиться. Снова взял в руки Золотой обруч, чтобы ни за что не зацепиться и ничего не опрокинуть, и у выхода обнаружил два водруженных друг на друга ящика, на которых лежало длинное серое пальто и стояла тарелка с косточками от фиников и куском хлеба или пирога. Внизу у ящиков он заметил собачью миску, полную разгрызенных костей.

Сэм взял пальто. Ткань была жестковата, зато имелся капюшон. А главное, темно-серый цвет идеально подходил для того, чтобы прикрыть белый наряд и раствориться в ночной мгле. Сэм, надев пальто, выскользнул из укрытия. Человека с собакой видно не было... Значит, можно наконец без помех пробраться на другой конец лагеря — к той палатке, в которой до сих пор горит свет. Когда Сэм подошел ближе, он услышал ритмичное постукивание. В палатке тихонько играла музыка! И это был еще один добрый знак, ведь Аллан Фолкнер обожал рок!

Сэм на несколько миллиметров отодвинул ткань на входе и сквозь москитную сетку заглянул внутрь. В его поле зрения попадал лишь лист картона, на котором фломастером был начерчен план — может, гробницы Сетни? — с неразборчивыми подписями. Сэмюел приподнял полог чуть больше... Палатка служила одновременно спальней и кабинетом. С поддержанием порядка ее хозяин явно испытывал трудности. Яркие коврики с цветными узорами были усыпаны скомканными листами бумаги, складной стул едва виднелся под ворохом одежды, на раскладушке валялись статуэтки... На столе, который Сэм видел лишь частично, неровными стопками громоздились книги и журналы. Там же стоял включенный магнитофон и пустые бутылки, а рядом... Сэмюел вытянул шею, чтобы разглядеть получше. Привалившись к столу и подложив под голову локоть, сидя спал человек.

Сэм присел на корточки и потихоньку пробрался внутрь. Гитары и ударные, пусть и на небольшой громкости, служили неплохим звуковым прикрытием. Что же до песни, то она походила на те рок-композиции, которые нравятся отцу. Только версия была какая-то необычная и слова на непонятном языке.

Сэм обошел вокруг стола, стараясь не наступить на два смятых стаканчика и пустой пакет из-под чипсов, и остановился перед открытым чемоданом, стоявшим у стола. В чемодане лежали старые потрепанные книжки, но больше всего Сэма заинтересовал раскрытый фотоальбом с полароидными снимками. На всех фотографиях был один и тот же дом с поблекшими зелеными ставнями и высокой решетчатой оградой. Сад охраняло не менее полудюжины собак, и на двух снимках, сделанных немного сбоку, виднелась оскаленная морда с пеной у пасти — собака яростно вгрызалась в железные прутья забора. Если не принимать во внимание цвет ставней и то, что дом на фотографии напоминал приют для бешеных псов, в нём можно было узнать их дом в Сент-Мэри, запечатленный лет за двадцать или тридцать до того времени, в котором сейчас живет Сэм. Из любопытства он перелистнул несколько страниц. Сплошные виды улицы Барнбойм и больше ничего... Старинные открытки, множество любительских черно-белых фотографий и в конце — еще штук десять цветных моментальных снимков. Похоже, задолго до того, как обосноваться в Канаде, Аллан уже составил подробный альбом своей будущей жизни!

Заключительные аккорды песни сменила полная тишина, и Сэм бросил тревожный взгляд на письменный стол. Даже если хозяин — его отец, он вряд ли обрадуется, обнаружив в палатке незнакомого мальчишку, который роется в его вещах. Сэм дождался начала следующей композиции и положил альбом на место. На цыпочках подошел к стулу. На спящем была голубая рубашка, заправленная в брюки соломенного цвета, и белый платок на шее. Заглянуть в лицо никак не получалось.

Продолжая передвигаться на корточках, Сэм обогнул стул и уперся взглядом в металлический предмет, висевший на поясе у хозяина палатки. Пистолет... Да здесь у них не археологический лагерь, а какая-то особо охраняемая территория!

Сэм медленно выпрямился и нахмурился. Человек, привалившийся к столу, не его отец... Он старше — лет пятидесяти. Щеки заросли трехдневной щетиной, почти седой. Из раскрытого рта тянется нитка слюны, прямо на стопку бумаги, исписанной мелким почерком. Внезапно посреди беспорядка, царящего на рабочем столе, Сэм увидел нечто крайне интересное — книгу, которая стояла вертикально, прислоненная к банке с карандашами, и на ее синей обложке, испещренной тонкой сетью трещинок, красовалось выведенное золотой краской число 13. Ведь именно так должен выглядеть таинственный трактат, который Сэму поручил добыть Татуированный!

Сэмюел потянулся к книге. Что, если он найдет здесь не отца, а возможность вернуть Алисию домой быстрее, чем предполагалось? Но в то самое мгновенье, когда он уже приготовился схватить трактат, просторный рукав пальто скользнул по щеке спящего. Тот громко фыркнул и тряхнул головой, чтобы отогнать побеспокоившее его насекомое. В следующую секунду он открыл глаза и в упор взглянул на Сэма. Сонное выражение тут же сменилось гневной гримасой. Человек проревел что-то нечленораздельное и потянулся за револьвером... 

5 СОН АРХЕОЛОГА

Сэмюел оказался быстрее. Он выхватил у против-ника из-за пояса оружие и прицелился:

— Руки вверх! Попробуете встать или закричать — и я стреляю!

Мальчик выпалил всё это на мелодичном языке, который звучал приятно и богато, но не имел ничего общего с его родным английским. Арабский? Слова приходили Сэму на ум сами. Так случалось всякий раз, когда он перемещался между странами и эпохами, в этом состояла часть волшебства Камня. Что же до угрожающих фраз, то они оказались в голове у Сэма благодаря регулярному просмотру детективных сериалов.

Так или иначе, результат оправдал ожидания: человек поднял руки. Он разглядывал Сэма со смесью удивления и возмущения. Было в его взгляде и кое- что еще — трудно уловимое, будто он одновременно находился где-то в другом месте.

— Так это ты являешься в лагерь по ночам, да? — спросил человек на том же языке, на котором говорил Сэм, но с легким акцентом. — И это ты украл монеты из гробницы?

Сэмюел хотел возразить. Но потом подумал, что, если отец уже пользовался Камнем, ему наверняка понадобилось «одолжить» монеты. Прекрасная возможность снять с него подозрения.

— Именно.

— А теперь пришел за остальным, да?

— В том числе, — уклончиво ответил Сэм.

— В том числе? — жалобно переспросил человек. — Но ты ведь не собираешься причинить мне зло?

Он указал подбородком на спичечный коробок, лежащий на столе.

— Единственная монета, которая у меня осталась. Возьми ее, если хочешь. Я никому ничего не скажу, обещаю. Ведь ты не убьешь меня, правда?

По лицу у него катились крупные капли пота, несколько выцветших на солнце прядей приклеились к восковому лбу. Черты были размыты от чрезмерного употребления алкоголя, а цвет кожи колебался между серым и грязно-желтым. Несчастный явно нездоров, лучше его больше не пугать. Но в то же время он, похоже, многое знает о монетах и всём остальном.

— Мне нужна информация, — проговорил Сэм. — Для начала, кто вы такой?

— Кто я? — удивился человек. — Ты напал на меня в моей собственной палатке и теперь спрашиваешь, кто я такой?

— Револьвер у меня, — напомнил Сэм. — Так что вопросы здесь задаю я.

— Хорошо, хорошо. Меня зовут Дэниел Чемберлен, я руковожу раскопками.

Ну конечно! Археолог, который нанял Аллана и других студентов, чтобы работать на раскопках. Сэм читал множество статей о гробнице Сетни, и, если он правильно помнил, история с украденными монетами сильно подпортила репутацию Чемберлена. Немудрено, что это так его беспокоит! Вот только кто бы мог подумать, что речь идет об алкоголике, напуганном и нездоровом? И еще — зачем ему этот альбом с фотографиями Сент-Мэри? И что делает у него на столе трактат с числом 13 на обложке?

— У вас в чемодане лежит альбом, — продолжал Сэм. — Там на всех фотографиях изображен один и тот же дом. Могу я узнать почему?

Чемберлен прищурился, будто ожидал какого угодно вопроса, но только не такого нелепого. Он даже как-то успокоился.

— Это дом моего прадеда. — Губы археолога дрогнули в слабой улыбке. — Он был удивительным человеком. Улица, которая видна на этих снимках, носит его имя. Он там настоящая знаменитость!

Теперь настала очередь Сэмюела разинуть рот от изумления. Барнбойм — тот, кто веком раньше высек Камень в подвале будущей «Книжной лавки Фолкнера»... Археолог Чемберлен был его прямым потомком?! Так, значит, именно от него Аллан узнал о Сент-Мэри! Сэм медленно кивнул. Если действовать умело, возможно, из сложившейся ситуации удастся извлечь выгоду.

— То есть вы правнук Гэри Барнбойма?

— Что... Откуда ты знаешь? — задыхаясь, проговорил Чемберлен. — Этого не может быть! Ты... ты слишком юн!

— Не верьте моему возрасту, — таинственным шепотом произнес Сэм. — Достаточно того, что мне это известно. Это и много что еще. И если хотите, чтобы я оставил вас в покое, советую говорить мне только правду.

Наверное, даже если бы одна из его любимых мумий внезапно чихнула в своем коконе, археолог и то был бы меньше потрясен.

— В таком случае... — пробормотал он. — Да, моего прадеда в самом деле звали Гэри Барнбойм.

— А зачем вам альбом со всеми этими фотографиями?

— Ну, скажем... Я подумываю о том, чтобы вернуть этот дом себе. Его продали много лет назад, после смерти моего знаменитого предка. Сейчас там живет какая-то сумасшедшая старуха со сворой собак. С ней ни о чём невозможно договориться, уперлась и отказывается продавать.

— А с чего вам вдруг понадобилось заново покупать этот дом?

Чемберлен помедлил.

— С чего... Из сентиментальных соображений, вот с чего. Ведь там вырос дед моей матери!

— Расскажите это кому-нибудь другому, — усмехнулся Сэм. — А меня интересуют настоящие причины.

— Настоящие... Ну... У меня есть предположение, что Гэри оставил после себя некое сокровище. Где-то в доме. Я до конца не уверен, но полагаю, что это нечто очень ценное. Скажем так, приспособление для изучения истории, — добавил он, и глаза его алчно вспыхнули. — Нечто, благодаря чему можно стать величайшим археологом в мире! Довольно веская причина для покупки дома, как считаешь? Проблема в том, что завладеть этим сокровищем я смогу только в том случае, если мне предоставится возможность хорошенько исследовать здание. — Голос Чемберлена стал звучать спокойнее и увереннее: — Ну вот, я сказал правду, ты доволен? Теперь можно опустить руки? Я устал...

Сэмюел кивнул. Археологическая ценность Камня ему самому была прекрасно известна. Но вот присутствие трактата на столе Чемберлена по-прежнему оставалось загадкой...

— Почему вы так уверены, что это сокровище существует?

— Прадед оставил письма и тетради. Они долгие годы пылились на чердаке у родителей, пока на них не наткнулся я. Мне было тогда лет десять. Там говорилось о древних цивилизациях, о странных предметах и мифических местах... В том числе — и о гробнице верховного жреца Сетни, которая находится где-то в этих холмах. Отсюда и пошло мое увлечение и моя профессия. Но я подозреваю, что ты всё это и без меня знаешь, да?

Чемберлен помассировал плечо, приходя в себя от долгого держания рук над головой.

— Сначала я почти ничего не понимал, — продолжал он. — Бумаги были в полном беспорядке! Но чем дальше я вчитывался, тем очевиднее становилось, что описанное там не сказки и не выдумки. Гэри Барнбойм, мой прадед, разгадал величайшую загадку человечества: он научился путешествовать во времени!

Чемберлен с вызовом следил за реакцией Сэма. И поскольку никаких эмоций на лице собеседника не отразилось, принялся хохотать.

— Мальчик мой, тебе бы следовало хоть как-то отреагировать... Посмеяться над моей шуткой или обозвать сумасшедшим. Я тут тебе такого нарассказал, а ты стоишь как каменный! Знаешь, что я думаю? Я думаю, ты мне снишься. Всё это — сон! Я вчера выпил лишнего и немного перебрал с таблетками, и вот... Вырубился прямо за столом. И мне приснился ты. Ты... ты — плод моего воображения, вот ты кто. Плод моей нечистой совести!

Чемберлен разошелся, у него даже задергался глаз. Может, он и псих, но это не помешает ему переполошить весь лагерь, так что надо поскорее убираться отсюда. Но для начала Сэму нужен трактат.

— Синяя книга, вон та, с числом 13 на обложке, дайте мне ее, — приказал он.

Археолог, широко улыбаясь, вручил ему книгу.

— Трактат, ну конечно! — со смехом воскликнул Чемберлен. — Прямо в яблочко! Не в нём ли — сосредоточие всех наших надежд и печалей?

Сэмюел схватил книгу. Вблизи стало видно, что она, хоть и потрепанная, однако не такая уж и древняя. Изображение золотого числа 13 действительно напоминало средневековый шрифт, но обложка, покрытая тонкой полиэтиленовой пленкой, явно была современной.

— Это копия, да? — догадался Сэм.

— Копия, — расхохотался Чемберлен. — Ты здорово подметил! В этом-то и проблема!

Эх. Если у него в руках не оригинал, то нет никакого смысла везти книгу капитану Диавило и пытаться с ее помощью освободить Алисию. Значит, отправляемся в начальную точку!

Сэм наобум открыл книжку. И увидел нарисованную пером статую на острове Пасхи. У ее ног был изображен Камень и схема, на которой у солнца не хватало двух лучей. На следующей странице красовалась отвратительная летучая мышь с лицом ребенка и сверху — приписка черной тушью: про́клятая пещера на реке Эль-Мехди, в часе ходьбы на северо-восток от Исфахана. Чуть дальше — рецепт, для которого требовались очень необычные ингредиенты: мышьяк, камфора и киноварь. Алхимия? Сбоку рябили поясняющие красные каракули, но Сэмюел ничего не разобрал. Перевернул еще пару листов. Рисунки, цифры... Он определенно уже видел эту книгу... В Брюгге, в лаборатории алхимика! Ведь именно отсюда была выписана формула использования камня: «Тот, кто соберет все семь монет, станет властелином солнца. Если он сможет зажечь шесть лучей, его сердце превратится в ключ, отпирающий время. И тогда он познает бессмертный жар».

— «Трактат о тринадцати достоинствах магии», — пробормотал мальчик. — Тот же, что был у алхимика Клугга...

— Клугг! — воскликнул Чемберлен. — Ну конечно! Даже во сне всё непременно сводится к нему! Ну что ж, если ты — мое бессознательное, может, у тебя есть идея, как решить нашу проблему?

— Какую?

— Страницы в конце, сам знаешь! Те, которых не хватает!

Не выпуская из рук оружия, Сэм ухитрился долистать книгу до конца. Там и в самом деле не доставало множества страниц.

— Кто их похитил? — спросил мальчик.

— Их вырвали из оригинала во время вторжения в священный город. Эта копия — точное воспроизведение оригинала в том виде, в котором он был найден.

— Вторжение в священный город? — прошептал Сэм, не веря собственным ушам.

— Ты что, проверяешь меня, да? Я, конечно, частенько перебираю с выпивкой, но на память пока не жалуюсь! Разграбление Рима, 1527-й... Войско императора Карла V захватило город... Они жгли храмы! Для таких людей нет ничего святого! Я всё это наизусть знаю! Именно тогда трактат был изуродован и его важнейшие страницы исчезли.

Сэмюел постарался ничем не выдать волнения. 1527, Рим, вторжение... Он прижал к себе книгу локтем той руки, в которой держал револьвер, а свободной рукой порылся в кармане и достал монеты. Выбрал золотую — ту, которую прислал Татуированный, — и сунул ее под нос Чемберлену.

Это монета той эпохи, да?

Археолог прищурился.

— Candor illaesus, — прочитал он вслух. — «Незапятнанная чистота»... Это девиз Климента VII, папы римского. Именно при нём был разграблен Рим. Совершенно верно, монета того времени! Одна из тех, которые мы обнаружили в гробнице Сетни. А потом их украли... Что ты хочешь сказать? Что я должен поймать вора? И все проблемы решатся? Но я, представь, именно этим и занимаюсь! Лагерь под охраной, и...

— Неважно, кто их украл, — перебил Сэм. — Лучше скажите, что, по-вашему, было на недостающих страницах.

— Но ты сам прекрасно знаешь! — рассердился Чемберлен. — Страницы содержали важнейшую из тайн. Ту самую, которую я пытаюсь разгадать с десяти лет! Как достичь бессмертия! Гэри Барнбойм упоминал об этом в своих письмах... От него я узнал о существовании кольца вечности, владельцу которого открывается секрет вечной жизни без старости и болезней. Вот чего я ищу! Вот чем хочу обладать!

Погодите-ка, кольцо вечности... Сэмюел вспомнил слова, произнесенные Владом Цепешем в башне замка Бран. Злодей тоже полагал, что подобный предмет существует. А вдруг кольцо и в самом деле не выдумка?

— Что вам известно о кольце вечности?

— К сожалению, почти ничего! Гэри Барнбойм упоминает его только однажды, в коротенькой записке. Зато в других письмах говорит о двух золотых обручах, которые необходимо соединить, чтобы открыть врата вечности. Значит, он всё-таки продвинулся в своих поисках!

Но какое отношение это имеет к «Трактату о тринадцати достоинствах магии»?

— Мой прадед совершил свои открытия благодаря пометкам Клугга на страницах трактата, сделанным красными чернилами. Он был убежден, что потерянные страницы позволят завершить поиски. К несчастью, он так и не смог их отыскать. Теперь моя очередь... Я во что бы то ни стало должен добыть это кольцо вечности! Я болен, понимаешь, тяжело болен. Мне осталось жить несколько месяцев, в лучшем случае — пару лет. Если ты в состоянии помочь, хотя бы тут, во сне...

Чемберлен вдруг вцепился в руку Сэма, и монеты, которые тот сжимал в ладони, упали на землю. Сэм живо за ними нагнулся, не опуская пистолета:

— Не двигайтесь!

Но археолог уже торопливо подбирал с пола монеты с отверстиями.

— Невероятно! — восторженно приговаривал он. — Вот эта — совсем как в трактате!

Он помахал в воздухе потертой монетой с китайскими иероглифами:

— Не узнаёшь? Ну же, посмотри, прямо перед вырванными страницами!

Сэм снова открыл трактат, не сводя глаз с пленника. В самом конце книги был изображен дом с китайской крышей, а над домом возвышалась гора, поросшая деревьями. Солнце в небе представляло собой идеальную копию китайской монеты — с квадратным отверстием посередине. В нижней части страницы кто-то приписал несколько слов красными чернилами, но Сэму они были непонятны.

— Согласно записям Клугга, последнее место, куда он собирался отправиться, была гробница первого китайского императора Цинь Шихуанди^[1]! Цинь тоже всю свою жизнь посвятил попыткам разгадать тайну бессмертия. Думаешь, там надо искать кольцо?

— Возможно, — ответил Сэм, не слишком уверенно.

Археолог с восторгом рассматривал монету.

— Так вот почему мне снится этот сон! Информация бродила где-то в голове, но я никак не мог сформулировать! Гробница Цинь... Ее обнаружили десять лет назад! Зона раскопок огромна — около сотни квадратных километров. У меня в Китае есть друг-археолог, он мне рассказывал. Они обнаружили под землей огромные полости, а в них — тысячи солдат из терракоты, в натуральную величину! Целая армия терракотовых воинов, чтобы охранять вечный сон первого императора! В некоторых текстах говорится, что сама гробница находится под огромным курганом — холмом, как тут, в трактате. Цинь якобы построил подземную копию своего государства, с дворцами, домами и реками... И устроил хитрые ловушки для всякого, кто попытается туда проникнуть! Наверняка кольцо спрятано там. Туда-то мне и нужно!

Чемберлен произнес это с таким жаром, словно пытался убедить самого себя. Перед ним снова забрезжила надежда.

— Но ты сказал, что там кругом ловушки? Значит, это опасно? — спросил Сэм, догадавшись, что, вероятно, именно туда отправлял его Татуированный.

— Цинь умер в 210 году до нашей эры, его мавзолей стоял нетронутым более двух тысяч лет. Кто знает, на что там можно наткнуться? Китайские власти приняли решение не трогать его, чтобы предоставить следующим поколениям возможность исследовать гробницу с помощью более совершенных технологий. Но если я доберусь до этого места, то наверняка смогу...

Вдруг раздался щелчок — на магнитофоне закончилась кассета. Археолог умолк. Повисла долгая пауза. Чемберлен внимательно рассматривал магнитофон и странного молодого человека в капюшоне, возникшего неведомо откуда. В нём шевельнулось сомнение...

— Это что же...

— Отдайте монеты, — потребовал Сэм, почувствовав, что ситуация изменилась.

— Это не сон, да?

— Боюсь, пистолет уж точно настоящий. Монеты, пожалуйста, я спешу.

Чемберлен, растерянно заморгав, подчинился.

— А как же мой сон? И император Цинь? — пробормотал он. — А кольцо?

— Я ничего об этом не знаю, — признался Сэм. — Но если вы сделаете всё, как я скажу, то обещаю, вскоре вы сможете сами отправиться туда и проверить. К тому же я оставлю вам трактат.

Археолог обреченно уронил голову. Воодушевление, которое придавало ему сил, погасло в один миг, будто кто-то задул свечу. Теперь перед Сэмом на раскладном стульчике сидел старый больной человек, разочарованный и потерявший надежду на спасение.

По-прежнему не спуская с него глаз, Сэм обошел вокруг стола и вытянул из груды одежды, наваленной на стул, кожаный ремень.

— Руки за спину, — скомандовал мальчик.

Чемберлен повиновался.

— Так это всё-таки ты украл монеты, да? — спросил он. — Можешь хотя бы сказать для чего?

— Я работаю на одного человека, — ответил Сэм. — На человека, у которого на плече выколот знак Хатхор. И если не хотите, чтобы он сам явился к вам, позаботьтесь, чтобы сегодня ночью сомной ничего не случилось.

— Хатхор, дочь Ра, — пробормотал археолог. — Богиня с двумя обличиями... Она сурово наказывает, но может и щедро наградить. Думаешь, однажды и я получу свою награду?

Сэмюел наконец надежно привязал руки археолога к ножкам стула. Ему совсем не нравилось то, что он делал. Мальчик вдруг вспомнил, что через несколько лет после того, как Чемберлена обвинили в халатности и повесили на него пропажу древних монет, несчастный умер от рака.

— Я полагаю, что тот, чье наказание было особенно несправедливым, может надеяться на особенно щедрое вознаграждение, — изрек он, пытаясь подбодрить ученого. — А сейчас простите, придется заткнуть вам рот кляпом. Но прежде чем я это сделаю, последний вопрос: где находится палатка Фолкнера?

— Палатка Фолкнера? Что ты собираешься?..

— Мне нужно там кое-что забрать. Так где она?

Третья слева по направлению к забору. Рассчитываешь проделать с ним тот же трюк, что и со мной?

Сэмюел прижал палец к губам. Затем снял с шеи Чемберлена белый платок и завязал ученому рот, затянув концы на затылке.

— Это всего на несколько минут, — заверил он пленника. — Скоро вас освободят.

Из предосторожности он перевернул кассету в магнитофоне и нажал на кнопку «плей». С первыми нотами музыки он подхватил спичечный коробок, лежащий рядом с банкой с карандашами, и вытряхнул из нее на ладонь металлический кружок. Это была монета. Самая обыкновенная, из желтого металла, но с правильным отверстием посередине... Сэм положил ее в карман, в другой карман сунул револьвер и вышел из палатки, запретив себе оглядываться.

6 МЕТОД ДЕДУКЦИИ

Сэмюел с облегчением втянул в себя теплый ночной воздух. Ему было стыдно, что он заткнул Чемберлену рот. Но из двух зол — неудобство археолога или провал миссии — пришлось выбирать меньшее. Убедившись, что сторожа поблизости нет, Сэм двинулся вдоль ограды к третьей палатке. Как и все соседние, она выглядела скромнее жилища руководителя раскопок, и в ней, в отличие от Чемберленовской, было темно. Как отреагирует отец, когда Сэм разбудит его и расскажет безумную историю о путешествии в прошлое и исправлении будущего? Надо бы подготовить аргументы поубедительнее...

Приложив ухо к палатке, Сэм не услышал ничего, кроме обычного гула спящего лагеря, стрекотания сверчков и далекого мяуканья брод ячей кошки. Аллан либо спал, либо...

Сэм осторожно приоткрыл застежку-молнию и просунул голову внутрь. Полная тишина, не слышно даже дыхания. Мальчик достал Золотой обруч и поднял его над головой. Палатку наполнило чудесное свечение. Отец столько ворчал по поводу беспорядка в комнате Сэма, а сам, похоже, раньше был ничуть не лучше! На складном столе громоздилась грязная посуда, открытые консервные банки и начатая бутылка минералки. Еще тут был хлеб для тостов, мятые газеты, колода карт, пластмассовые жетоны...

Спальная зона больше походила на прилавок уличного торговца, чем на место отдыха. Две пустые раскладушки со скомканными спальниками. Между ними стойка с небрежно сложенной одеждой. На рюкзаке чудом балансировала гитара. Посреди позолоченного подноса стоял кальян в окружении чайника и чайных стаканов. Из раскрытого чемодана извергались книги и походные ботинки (странное соседство). На веревке, тянувшейся от центрального столбика, сушились два полотенца и две футболки... И всё в том же духе. Должно быть, отношение к порядку у Аллана и его соседа по палатке примерно одинаковое... И любовь к ночным вылазкам, видимо, тоже!

— Второй практикант, — пробормотал Сэм, и внезапно его осенило: а что, если это и есть Татуированный?

Он вспомнил, как дедушка рассказывал, что во время этих раскопок в Фивах двадцать лет назад еще один студент, ровесник Аллана, несколько раз исчезал из лагеря. Напрашивался вывод, что отец и его таинственный сосед обнаружили и использовали Камень вместе. Поэтому-то их палатка среди ночи пуста. Еще Сэму вспомнилось утреннее письмо Татуированного, в особенности слова об Аллане: «Бедняге никогда не хватало честолюбия... Всё никак не хотел понять, ЧТО попало ему в руки и каких высот он мог бы достичь, если бы не струсил. Каких высот мы могли бы достичь с ним вместе... Но он предпочел не высовываться, остаться всё тем же ничего собой не представляющим середнячком».

«Каких высот мы могли бы достичь»... Наверняка намек на то, что происходило как раз в это время, когда, разобравшись в принципе работы Камня, они вдвоем осознали безграничность своих возможностей... И огромную выгоду, которую можно из этого извлечь. Возможно, у Аллана уже тогда возникли сомнения — вплоть до решения перестать пользоваться Камнем — и это разозлило его напарника? А дальше гробница великого жреца была замурована, и Камень стал недоступен для обоих. Аллан Фолкнер вернулся в США, и два давних товарища потеряли друг друга из вида. Хотя, возможно, Татуированный не спускал с Аллана глаз, следя за каждым его шагом. Может быть, он знал о переезде в Сент-Мэри, а потом в старый дом Гэри Барнбойма. Да и сам в течение этих лет не терял времени даром... Благодаря знаку Хатхор, который ему вытатуировали на плече, и с помощью еще одного Камня, найденного где-то в другом месте (вот как, наверное, он отправил Алисию в Рим), Татуированный наладил прямые поставки древних реликвий. Воровал ценные предметы в прошлом и перепродавал в своем настоящем за астрономические суммы через фирму «Аркеос».

Да, элементы пазла постепенно складывались в цельную картину...

Только вот Сетни рассказывал Сэму, что у знака Хатхор ограниченные возможности. Человек, который им пользуется, не может свободно перемещаться во времени и самостоятельно выбирать эпоху и место назначения. Возможно, именно поэтому Татуированный в последние недели искал связи с Алланом, надеясь, что тот обнаружил в доме Барнбойма более эффективный способ путешествий. Может, он даже хотел снова работать с отцом вместе и поэтому оставил сообщение, которое Сэм прослушал на автоответчике в книжной лавке вскоре после исчезновения отца: «Аллан? Это я... Я знаю, что ты здесь... Не валяй дурака, сними трубку. Аллан, ты меня слышишь? Аллан? Да подойди же ты к телефону, черт возьми!» Голос был металлический и как будто нарочно измененный — узнать его было невозможно, но в нём слышалась явная угроза. К тому же после паузы звонивший добавил: «Окей, я тебя предупредил...»

Так и не получив ответа от давнего напарника, Татуированный запросто мог заявиться в Сент-Мэри. А там ему ничего не стоило узнать о существовании коллекции монет с отверстием, которые Гэри Барнбойм передал в дар городу, и отправиться за ними в музей. Отсюда — их с Сэмом ночная встреча в одном из музейных залов... Потом Татуированный взломал дверь «Книжной лавки Фолкнера» в поисках книг или документов. Интересно, он тогда уже знал, что Аллан отправился за Золотым обручем? Очень может быть. И поскольку вторжение в книжную лавку не принесло никаких плодов, разработал план, как добыть желаемое с помощью Сэма... Сэмюел осознавал, что его выводы основываются больше на предположениях, чем на фактах. И всё же теория была не такой уж невероятной. Он уже почти не сомневался, что практикант и Татуированный — одно лицо...

Пробравшись вглубь палатки, Сэм склонился над рюкзаком в поиске паспортов или каких-нибудь других удостоверений. В переднем кармане он наткнулся на круглые часы с кремовым циферблатом и светло-зелеными цифрами — при виде них у него сжалось сердце. Это были часы отца. Те самые, которые Сэм с раннего детства всегда видел у того на запястье и которые сейчас послушно дожидались хозяина на прикроватной тумбочке в палате номер 313, где-то в начале XXI века. Сэмюел провел пальцем по стеклу и колесику подзавода. Аллан утверждал, что часы, которые нужно заводить вручную, — самые точные. Какая ирония, что именно этому предмету выпало связать их с отцом на дорогах времени!

— Я немного задержусь, пап, — сказал он чуть слышно. — Постараюсь прийти как можно быстрее. Мне нужно выручить Алисию и...

Взволнованный находкой, Сэм выпрямился, напрочь позабыв о веревке, натянутой у него над головой. Уткнулся носом в полотенце, инстинктивно отшатнулся и зацепился за кальян. Кальян опрокинулся на металлическом подносе со звонким жестяным грохотом: бэм-м-м! У Сэма похолодело внутри... Секунду или две ничего не происходило, а потом снаружи послышался сдавленный лай и за ним — приглушенный окрик:

— Нет, Султан! Ко мне!

Собака... Сторожевая собака его обнаружила!

— Султан!

«Похоже, проклятая псина вырвалась», — подумал Сэмюел, чувствуя, как подгибаются ноги. Сейчас она ворвется сюда и всё погубит.

Он хотел броситься к выходу, но понял, что не успеет, тем более что собака наверняка бегает быстрее, чем он. Не придумав ничего лучше, мальчик упал на ближайшую из раскладушек. Спрятаться он не надеялся, но там собака его не сразу загрызет. Свернулся калачиком, с головой закутавшись в пальто и оставив только небольшую щелочку, чтобы увидеть псину, когда она будет рядом.

— Фу, Султан, внутрь нельзя! — закричал ночной сторож, и фонарь стал бешено рисовать круги на стене палатки. — Внутрь нельзя, фу!

Но Султану было плевать — он уже приподнял носом край палаточной «двери» и зарычал, уверенный, что на этот раз не упустит добычу. Сэм чувствовал на животе рукоять пистолета и, стараясь не делать резких движений, вытащил оружие из-под рубахи. Приглушенное ворчание, с которым собака приближалась к палатке, теперь переросло в устрашающий рык, и Сэм из своего укрытия увидел ужасный оскал с выставленными вперед клыками. Зверюга явно намеревалась завершить недавний ужин десертом... Силуэт собаки отделился от стола, Сэм почувствовал, как она подошла к соседней раскладушке — в нос ударило едким запахом псины. Зверь был совсем рядом, не больше метра: глаза блестят, шея вытянута, лапы присогнуты, как у хищного зверя, приготовившегося к прыжку:

— Р-р-р-р-рг-г-гр-р-р-р...

Собака сделала еще два шага, зловонное дыхание было уже у самого лица Сэма. Уши пса стояли торчком, всё тело сотрясалось от ярости...

— Ко мне, Султан! — сердито рявкнул снаружи сторож. — Сейчас же!

Сэмюел повернул револьвер дулом вверх. Положил палец на курок и закрыл глаза, собираясь выстрелить, как только собака нападет. Но зверь по необъяснимой причине вдруг замешкался, будто растерявшись. Ужасное рычание стало гораздо тише. Пес принялся жадно обнюхивать одежду своей жертвы, а потом вдруг, жалобно поскуливая, лизнул мальчика в лоб горячим и липким языком. Пальто, сообразил Сэм... Оно ведь принадлежит сторожу! Вот что сбило с толку пса: он унюхал хозяина!

— Ко мне, Султан, — сурово приказал голос за стеной палатки.

Зверь дважды чихнул, будто от смешения человеческих запахов у него зачесалось в носу, резко отскочил назад и бросился к выходу.

— Султан, ну что это такое! — шепотом возмущался сторож. — Хочешь всех перебудить?

Сэмюел вытер лоб, обильно вымазанный слюной. Нежность собаки была не только неожиданной, но и очень пылкой...

Он лежал на раскладушке до тех пор, пока шаги сторожа окончательно не стихли вдали. Конечно, всё произошло очень быстро, однако удивительно, как это лагерь не переполошился и не бросился успокаивать собаку с ее перепадами настроения. Разве что все, как и обитатели этой палатки, где-нибудь шляются по ночам. Или пребывают в отключке, перебрав алкоголя, — с таким руководителем было бы не удивительно...

Сэм положил часы на место и направился к выходу. В лагере снова воцарилась тишина. В палатке Чемберлена, кажется, тоже ничего не изменилось. На этот раз пронесло.

7 ТОТ, КТО СОБЕРЕТ ВСЕ СЕМЬ МОНЕТ...

Столько всего нужно было обдумать — голова кругом. Сэм пробрался вдоль ограды обратно к дорожке, которая, обвивая холм, вела к гробнице Сетни. Всё-таки, несмотря на то что с отцом поговорить не удалось, вынужденная остановка в Египте оказалась отнюдь не бесполезной. Во-первых, он добыл новую монету и теперь в сумме у него выходило нужное число семь. Во-вторых, получил важные сведения о Татуированном. Узнал, почему тот так отчаянно стремится раздобыть одновременно и Золотой обруч, и трактат... Как и Влад Цепеш, Татуированный твердо верил в существование пресловутого кольца вечности, за которым неустанно охотился и алхимик из Брюгге. Чтобы раздобыть его, похоже, необходимо было прочесть недостающие страницы из «Трактата о тринадцати достоинствах магии». А как еще это сделать, кроме как вернувшись в прошлое — в тот момент, когда книга еще не была изуродована? Вот почему Татуированный отправил Сэма в Рим, в разгар вторжения Карла V!

К тому же обнаружение кольца связывали с обладанием двумя Золотыми обручами, историю которых Сэм знал из рассказа Сетни. Согласно легенде, первый обруч был выкован богом Тотом и подарен великому магу Имхотепу для того, чтобы тот отправился по дорогам времени на поиски лекарства для тяжело больной дочери фараона. Чуть позже была изготовлена копия, когда гиксосы, захватчики, пришедшие с востока, заняли Египет и, среди прочего награбленного, разжились отчетом о путешествиях Имхотепа. Эту копию, известную как браслет Мервозера, впоследствии переправили на Восток, где ее происхождение и свойства вскоре забылись. По крайней мере, до тех пор, пока Влад Цепеш не напал на след украшения, которое перевез потом в замок Бран. Там-то Сэм и отнял у него браслет — тогда же, когда освободил из плена отца...

Другими словами, Золотой обруч, который в настоящий момент путешествовал в кармане Сэма, был копией — браслетом Мервозера. Оригинал же, который создал бог Тот, долгое время хранился в Фивах, в храме Амона, где Сетни, пребывая в должности верховного жреца, его и отыскал. Он пользовался браслетом для путешествий во времени и, когда Сэмюел встретился с ним в доме Барнбойма в Сент-Мэри, признался, что всегда держал его при себе, в дорожной сумке. О том, что происходило с первым Золотым обручем сейчас, Сэмюел не имел ни малейшего представления...

Он продолжал восхождение, время от времени оглядываясь, чтобы убедиться, что его не преследуют. К счастью, сторожу и собаке пришла в голову блестящая мысль обойти лагерь с другой стороны...

У входа в гробницу Сэм почувствовал медленную пульсацию Камня, которая просыпалась у него в груди и сопровождалась чем-то вроде шепота, поднимающегося из глубины земли. Он остановился и прислушался. Шептал не Камень. Это были отголоски разговора, где-то внутри холма.

— Папа? — подскочил Сэм.

Он бросился бежать по лестницам и коридорам, освещая путь Золотым обручем. Вскоре стало понятно, что это не просто разговор, а ссора, которая ведется на повышенных тонах и перемежается глухими ударами. Оказавшись у колодца с канатом, Сэм услышал, что говорят на языке, которого он не знает. Впрочем, и без знания языков было ясно, что оба собеседника в ярости и что один из голосов напоминает голос Аллана...

Сэм соскочил с каната и стал пробираться по туннелю, который пробили археологи, чтобы обеспечить доступ к саркофагу. В глубине коридора горел медно-красный свет, двигались тени и слышались голоса. В этом было что-то театральное. Ворвавшись в погребальный зал, Сэмюел в первую секунду зажмурился от яркого света противотуманной лампы, отражавшейся в позолоте стен. Когда же глаза немного привыкли к свету, он разглядел двух человек, яростно боровшихся на полу. Оба были одеты в длинные белые рубахи, похожие на те, которыми пользуются для путешествий во времени. Тот, что находился снизу, пытался вырваться из рук противника, который изо всех сил сжимал его шею, выкрикивая непонятные слова.

— Бя уте ю!

Сэмюел видел лишь спину нападавшего, но без труда узнал технику удушения Татуированного, эффективность которой недавно испытал на собственной шкуре. Что же до жертвы, поверженной и задыхающейся, то Сэму пришлось сделать шаг в сторону, чтобы получше разглядеть лицо. Его тут же ударило молнией в самое сердце. Человек, который отчаянно пытался дышать, оказался его отцом! Правда, это был очень молодой Аллан, тощий, с падающими на лоб длинными черными прядями. Выражение лица как у школьника, взбешенного тем, что приходится драться с более сильным противником... Вот только здесь была не драка на школьном дворе. Аллана пытались убить!

Сэм тряхнул головой, чтобы выйти из ступора. Его отец... Да ведь это не кино, и он не просто зритель... Надо действовать!

Мальчик выхватил пистолет и шагнул к Татуированному. Замахнулся и, не слишком заботясь о точности удара, изо всех сил треснул папиного противника по голове рукоятью револьвера. Нападавший издал короткое «Ух!», похожее на звук пробитого мяча, и рухнул на пол лицом вниз. Сэм отпихнул бесчувственное тело в сторону и склонился над отцом, чтобы помочь ему подняться. Голова снова закружилась. Молодой человек, лежавший на полу, казался почти его ровесником... Лицо совсем юное, но под глазами круги, а кожа такая бледная, будто что-то гложет его изнутри. Болен... Да, он наверняка болен...

Дедушка рассказывал, что Аллан вернулся из Фив похудевшим на десять килограммов. Подхватил там какой-то ужасный вирус. Наверное, ему следовало воспринять это как предупреждение о том, что на дорогах времени его не ждет ничего хорошего!

Сэм протянул отцу руку, и тот с благодарностью за нее ухватился, другой рукой потирая шею. Он был оглушен, измучен, и всё же его глаза излучали доброту. Будь это незнакомый человек, Сэм наверняка захотел бы с ним подружиться...

Поднявшись на ноги, отец с готовностью оперся на руку Сэма:

— Сипа, — пробормотал Аллан. — Елты бы, мнеб данек бровца!

Сэмюел в ответ только глупо кивнул и ничего не сказал. Еще бы: ведь он ни слова не понимал! Увы! Как же он сразу не догадался? Похоже, они с отцом говорят на разных языках! Когда Сэм прибыл в Египет, Камень позволил ему понимать местный язык, но Аллан-то продолжал говорить на английском! Вот почему звучание его речи кажется Сэму смутно знакомым, но совершенно не понятным... Невероятно! Забыть родной язык! И если в беседе с Чемберленом он этого не заметил, то исключительно потому, что археолог блестяще изъяснялся на арабском! А вот Аллан...

— То сне катак? — спросил тот, растерянно глядя на Сэма.

Нужно что-то придумать, скорее... Сэм схватил Аллана за руку и потащил к подножию саркофага, украшенному изображением солнца с лучами-трещинами.

— Не приближайся к нему, никогда! — приказал Сэм, медленно и отчетливо выговаривая каждый слог. — Понял? Никогда!

Жар, с которым говорил мальчик, видимо, не понравился Аллану, он нахмурился.

— Я не понимать, — сказал он по-арабски с сильнейшим акцентом.

— Больше не трогать камень, хорошо? КАМЕНЬ — ОПАСНО! — закричал Сэм.

Аллан высвободил руку и отступил, по лицу было видно, что он не верит своему спасителю.

— Я не понимать, — повторил он. — Я уходить! Ты уходить! — добавил он и указал пальцем на туннель.

— Подожди, — взмолился Сэм, которого с ума сводило то, что Аллан не слышит его воззваний. — Ты должен пообещать! Это очень важно! Камень приносит только беды! Это про́клятая штука, понимаешь? ПРО́КЛЯТАЯ!

Второй практикант, лежавший на животе, заворчал, будто крики побеспокоили его. Это, видимо, окончательно убедило Аллана. Он подхватил вещи, спрятанные за кувшином, и нетвердым шагом двинулся к выходу. В последний раз оглянулся, чтобы увидеть напарника, распростертого на земле, потом взял голубой пластиковый пакет с испорченным мясом и помахал им Сэму:

— Собака — есть! — сказал он, слабо улыбнувшись. — Я уходить!

С этими словами он устремился в туннель.

Сэм не был уверен, что стоит пытаться его догнать. Интуиция подсказывала, что больше он ничего не добьется. К тому же времени почти не оставалось. Снаружи по-прежнему караулил сторож, Чемберлен в любую минуту мог поднять тревогу. И ведь еще есть Татуированный, который вот-вот придет в себя.

Татуированный...

Сэм почувствовал, как по венам растекается злой яд. Ведь, в конце концов, всё произошло по вине этого типа... И вот он лежит тут, без сознания, в распоряжении Сэма...

Сэмюел склонился над безжизненным телом, поднял правую руку практиканта и засучил рукав рубашки. На плече не было никакой татуировки. Конечно, это ничего не значило, ведь он мог набить себе символ Хатхор гораздо позже. Но надо всё-таки взглянуть ему в лицо, чтобы узнать, как выглядит человек, посмевший поднять руку на отца...

Сэм опустился на четвереньки и попытался перевернуть злодея на спину. Тот был гораздо крупнее Аллана, шире в плечах и весил целую тонну! Потребовалось несколько попыток, чтобы наконец увидеть в золотистом свете лицо практиканта...

— Нет!

Сэм с отвращением оттолкнул голову Татуированного, и череп гулко стукнулся о землю.

— Не может быть, — проговорил он, с трудом переводя дух.

Таинственный практикант оказался... Рудольфом. Женихом тети Эвелин! Человеком, который уже несколько недель живет припеваючи в доме у дедушки и бабушки! Так, значит, он с самого начала строил козни и при этом изображал невинную овечку, читая всем вокруг морали!

— Я сейчас... — начал Сэмюел, едва сдерживая дрожь.

Почти не осознавая, он снова потянулся за пистолетом. Всё было бы так просто... Легкое нажатие на курок, и больше не будет ни Татуированного, ни угроз расправы, ни похищения Алисии. Всё станет как прежде.

Несколько секунд Сэмюел лелеял эту мысль, но потом оружие показалось ему тяжелым и холодным. Одно дело оглушить кого-то, и совсем другое — выстрелить, тем более в лежащего на земле человека, пусть даже это — твой злейший враг. А значит...

Сэм поспешно поднялся и понадежнее спрятал револьвер в углу с похоронными принадлежностями — за одним из кувшинов. По крайней мере, в ближайшее время никто им не воспользуется.

Он вернулся к Рудольфу и рассмотрел его поближе. Тот тоже был невероятно молод. От силы лет двадцать, как и Аллану. Что само по себе удивительно... Рудольфу из времени Сэма было под шестьдесят, он был лет на десять старше Аллана. Поэтому Сэмюел никогда и не подозревал Рудольфа. В его представлении Аллан и практикант из Фив ровесники, между ними никак не могло быть десяти лет разницы! Значит, что-то здесь не так... Как могло получиться, что в прошлом они ровесники, а в будущем — нет?

А что, если... Сэмюел вспомнил слова Сетни. Верховный жрец объяснял, что выглядит старше своих лет из-за того, что очень много путешествовал во времени... Сэм, в свою очередь, тоже отмечал, что с тех пор, как начал путешествовать, как будто вырос стал определенно шире в плечах и мускулистее. Возможно, интенсивное использование Камня вызывало у него нечто вроде преждевременного старения? В таком случае уж лучше никуда не высовываться из своей эпохи!

Тут рука Рудольфа дернулась, ресницы дрогнули. Похоже, он постепенно приходил в себя.

Сэм, перескочив через распластанное тело, бросился к саркофагу. В свете противотуманной лампы зал выглядел как-то необычно — просторнее и выше... Стены по-прежнему были великолепно украшены, но предметы стояли по-другому. По прошлому своему визиту Сэм помнил, что Камень был развернут к дальней стене гробницы, а сейчас он стоял передней стороной к фигуре Тота, держащего в руках корону... Впрочем, в прошлый раз Сэм был здесь до захоронения Сетни и видел зал в бледном свете факела. К тому же после этого здесь могли еще вестись работы...

Опустившись на колени перед каменной глыбой, на которой покоился саркофаг, Сэм достал из ниши Камня план Рима. Взял в руку Золотой обруч. Момент истины! Если формула алхимика верна, теперь у него должна быть возможность самостоятельно выбирать место назначения и безошибочно попадать именно туда, куда ему нужно. «Тот, кто соберет все семь монет, станет властелином солнца. Если он сможет зажечь шесть лучей, его сердце превратится в ключ, отпирающий время...» Сэмюел собрал необходимые части пазла, и Камню оставалось лишь выполнить обещание!

Он перекинул шесть первых монет на внутреннюю сторону браслета Мервозера и приблизился к высеченному в Камне солнечному диску. Как и в прошлый раз, монеты сами собой легко распределились по трещинам-лучам. Сэм почувствовал, как ускоряется сердцебиение, а медленная пульсация Камня отзывается в груди всё громче. Это было похоже на зов, настойчивое приглашение...

Он повертел в руке китайскую монету, размышляя, какой стороной правильнее приложить ее к Камню, чтобы отправиться прямиком к гробнице императора Цинь. Выбрал ту сторону, которая была сильнее потерта, и большим пальцем прижал ее к солнцу на Камне. Сразу ничего не произошло, но через одну-две секунды, за которые стук в груди стал еще настойчивее, из прорезей посыпались белые искры, образовавшие сверкающий шар вокруг Золотого обруча. Будто вспыхнуло маленькое солнце и подожгло Камень. «Если он сможет зажечь шесть лучей, его сердце превратится в ключ, отпирающий время...»

Сэм завороженно наблюдал, как искрящийся комок, размером с половинку апельсина, плывет у подножия саркофага. Потом решился поднести к огненному кругу указательный палец и дотронуться до него. Было не холодно и не горячо, а скорее — воздушно. Ощущение такое, будто проваливаешься в светящийся газ, который сначала слегка пощипывает кожу, а потом лишает ее чувствительности, делает почти нематериальной. Сэм нажал чуть сильнее, и ему показалось, будто фаланги пальцев проходят сквозь Камень, не чувствуя никакого сопротивления. Он окинул взглядом комнату, чтобы убедиться в том, что увиденное — не иллюзия, но все прочие предметы вроде бы стояли на прежних местах. А впрочем, нет, кое-что всё-таки изменилось: Рудольф приподнялся на локте и, разинув рот от изумления, наблюдал за невероятным явлением. «Ну и ладно, — подумал Сэм, — всё равно процесс уже не остановить...»

Он вынул палец из раскаленного круга и поспешил опустить ладонь на вершину Камня. Стоило ему коснуться шершавой поверхности, как всё его естество содрогнулось от затяжного обжигающего спазма и каждая молекула тела испарилась под воздействием нестерпимого жара... 

8 ДВОРЕЦ НА ХОЛМЕ

Темно, опять...

Когда Сэмюел пришел в себя, он лежал на боку, на жесткой и невыносимо холодной поверхности. Сильно пахло не то землей, не то илом. Курган императора Цинь? Сэм поднялся на четвереньки и прислушался к ощущениям в теле. Ничего не болело, даже тошноты не было. Просто удивительно, особенно если учесть, с какой силой его в этот раз зашвырнуло в коридоры времени... Возможно, старт по-прежнему дается тяжело и болезненно, но приземление благодаря сочетанию Золотого обруча и семи монет происходит более комфортно?

Ну конечно, обруч... Сэмюел принялся ощупывать землю вокруг себя. Как же он сразу не догадался осветить место, в котором оказался! Теперь он увидел, что находится в тупике без окон и дверей и в глухую стену напротив вмонтирован Камень. Браслет Мервозера был, как и положено, прикреплен к солнцу. Сэм без труда отцепил его, но прежнего сияния от обруча пока не исходило. Китайскую монету мальчик тоже забрал, вынув из солнечного круга, а еще — карту Рима, лежавшую в нише Камня. Всё это он рассовал по карманам. Теперь нужно как-то выбираться отсюда...

Сэм выпрямился и ударился головой о потолок: из тупика вел тоннель, но идти по нему надо было пригнувшись. Преодолев метров двадцать, мальчик заметил тонкую полоску света, проникающую из-под круглой двери. Он опустился на корточки и приоткрыл дверь: снаружи в полутьме возвышалось величественное здание с крышами как у китайских пагод. Дом на холме! Рисунок из «Трактата о тринадцати достоинствах магии»! Получилось! Он добрался до кургана императора Цинь!

Сэм хотел сразу броситься к причудливо украшенному навесу над входом. Но одернул себя, вспомнив предупреждение Чемберлена о многочисленных ловушках, которыми славится мавзолей... Мальчик решил внимательно оглядеться и изучить местность, хотя бы ту часть, которая была ему видна. Здание напоминало восточный дворец. Характерные крыши с загнутыми вверх краями, ряды террас, обнесенных резными оградами, элегантные ярусы этажей, выкрашенные в белый и красный и освещаемые пламенем гигантских свечей. Над головой, казалось, искрился звездами небосвод. Но, приглядевшись, Сэм заметил, что звезды расположены слишком близко и их как-то уж чересчур много. Небо было ненастоящим! И сияли в нём то ли драгоценные камни, отражавшие свет, то ли звезды, нарисованные фосфоресцирующей краской...

Перед дворцом тянулся сад, по большей части не освещенный. Сэмюел находился довольно высоко — метрах в полутора от земли, над дорожкой из плиток, обложенных галькой и мхом. По краю сада росло несколько карликовых кривоватых деревьев, а в нагромождении камней через равные отрезки устроены были ниши, в которых красовались пузатые статуи.

Сэмюел спустился со своего насеста, преодолев три ступеньки, вырезанные прямо в земле. До дворца было не больше пятидесяти метров, их-то он уж как-нибудь одолеет.

Он поставил ногу на первую плитку дорожки, и ему показалось, что она проваливается под его весом. Охваченный внезапным предчувствием, Сэм отпрянул, прислонившись спиной к импровизированной лестнице, и в ту же секунду в воздухе что-то просвистело. Едва задев его руку, мимо пролетела стрела и с мерзким чавкающим звуком вонзилась в глинистую почву: «Чвоп!»

Некоторое время Сэм не решался пошевелиться и, тяжело дыша, успокаивал бешеный стук сердца. Потом вгляделся в темноту слева, откуда прилетела стрела, и, прищурившись, разглядел в полутьме человеческие фигуры. Лучники. Хотя, может, это у них не луки, а арбалеты, трудно сказать. Воинов было не меньше пятидесяти. Одни опустились на колено, другие — стояли во весь рост. Стояли прямо, не шелохнувшись. Явно дожидались, пока он сделает следующий шаг. Сэм поискал спасения справа, но там было ничуть не лучше. Столько же солдат, тоже выстроившихся в два ряда и готовых пронзить его стрелой, едва он тронется с места.

«Что они туг делают? — удивился Сэмюел. — Откуда узнали, что я приду? И почему не стреляют? Ведь соотношение — сто против одного!»

Прошло несколько минут тревожного ожидания. Неподвижность и молчание солдат казались Сэму всё более подозрительными. Никто не отдает приказов, не звякает оружие. Ни шороха, ни вздоха. А что, если воины— ненастоящие? Статуи? Стоп! Ведь Чемберлен что-то рассказывал о терракотовых солдатах, защищающих гробницу. Ну конечно! Это не настоящая армия, все воины вылеплены из глины! А внутри у них — механизм, который выпускает стрелы, когда кто-нибудь пытается приблизиться, вот поэтому...

Сэм внимательно посмотрел на дорогу. Плитки... Прямоугольной формы, глубокого черного цвета, а на черном фоне — алые иероглифы. Вот они-то и запускают механизм. Вероятно, он расположен под землей и при нажатии на плитку активизирует глиняных воинов. Значит, возможно, если пройти по дорожке, не наступая на плитки...

Не двигаясь с места, Сэм выдернул стрелу из стены. Древко было сделано из твердого дерева, а бронзовый наконечник выглядел очень даже острым. Стрела предназначалась не для того, чтобы ударить и напугать, а для того, чтобы убить наповал. Сэм нагнулся и коснулся стрелой серого мха, который будто пепельный ковер стелился по обе стороны дорожки.

Долго экспериментировать не пришлось. Он успел ткнуть в мох раз или два, и тут же вокруг стрелы сомкнулись железные челюсти и разломали ее на три части. Комиссия, которая разрабатывала план приема гостей, не забыла и про капканы! Подальше от тропинки наверняка таилось еще множество сюрпризов...

Но должен же быть какой-то выход! Не может быть, чтобы не было... Сэм снова окинул взглядом дворец, казавшийся теперь еще более неприступным, сад, погруженный в темноту и усеянный ловушками, статуи воинов, которых он скорее угадывал, чем видел, и, наконец, — дорожку из плиток, расположенных по две в ряд. На каждой плитке был алым по черному нарисован какой-нибудь символ. Сначала Сэм принял рисунки за орнамент. Но потом вдруг понял, что если сосредоточиться, то разгадает их значение. = «луна», = «человек», = «огонь», = «дерево», = «гора» и так далее^[2]. Он понимает китайский! Волшебство синхронного перевода работает и здесь!

Хорошо, ну а дальше что? Быстро изучив ближайшие плитки, Сэм понял, что штук шесть символов повторяются на них без какой-либо внятной системы.

Если в этом и была логика, он ее не видел и не постигал.

И тут в памяти всплыл рисунок с последней страницы трактата. Над курганом императора Цинь художник изобразил вместо солнца монету с квадратным отверстием. А на ней...

Сэмюел дрожащей рукой вынул из кармана китайскую монету, которая привела его сюда. Она как две капли воды походила на ту, из трактата. На обеих ее сторонах были изображены одинаковые символы: и — «человек» и «гора». Два из тех, что украшали плитки дорожки. «Человек на горе»... Не самого ли Сэма в данный момент символизируют эти знаки? Что, если это своего рода указатель для посетителя сада?

Сэм еще раз взглянул на плитки у своих ног: в паре плиток, на которую он тогда наступил, левая была помечена символом луны, а правая — знаком горы... Он наступил на левую, а начинать, возможно, следовало с правой?

Он осторожно выставил ногу и, приготовившись сразу же, если понадобится, отскочить назад, осторожно мыском надавил на символ . Похоже, эта плитка, в отличие от своей соседки, внутрь не проваливалась... Сэм поставил на тот же прямоугольник вторую ногу — и ни один из лучников не выпустил в него смертоносной стрелы. В следующем ряду соседствовали символы — «огонь» и — «человек». Сэм выбрал «человека» — и снова лучники остались безучастны. Пока всё шло хорошо...

Он продолжал двигаться тем же манером, чередуя иероглифы с монеты: и Иногда приходилось перепрыгивать через ряд или даже два, чтобы добраться до следующего подходящего знака, но это было не так уж и сложно. Не сложнее, чем играть в классики!

Добравшись целым и невредимым до козырька входа, Сэм с трудом отворил дверь, обитую бронзовыми щитами, и оказался во дворе, где стоял тяжелый и неприятный запах.

— Опять! — воскликнул он.

Перед Сэмом стояли трое терракотовых лучников, готовых выпустить стрелы из арбалетов. Ростом они были примерно с него самого, лица удивительно похожие на настоящие: суровый взгляд, сведенные на переносице брови, усы, выкрашенные в черный цвет, бронзовая кожа и волосы, аккуратно собранные в пучок. Они прижимали оружие к металлическому нагруднику, и тетива арбалетов была натянута до предела. В дрожащем пламени свечей иллюзия создавалась полная!

Дорога перед лучниками разделялась на три. И на каждой на плитках повторялось одно и то же сочетание символов: на левой тропинке — , на центральной — и на правой — . Новая вариация недавней задачки. Сэму опять нужно было сделать правильный выбор, чтобы его не пронзили в упор.

Он погрузился в разгадывание иероглифов, и их значение тут же стало очевидным — потрясающее ощущение, будто без труда взломал сложный код. Первая пара символов ( и ) была сочетанием тех, которые он видел на дорожке в саду, — «человек» и «дерево». означало человека, привалившегося к дереву, и выражало идею «отдыха». Сочетание («огонь» и «гора») на центральной дорожке составляло, безусловно, слово «вулкан». А плитки справа, , означали союз между и — человеком и горой, теми символами, которые позволили Сэму подойти ко дворцу. Правда, в китайском — по крайней мере, так он интуитивно догадывался — эта пара имела особое значение: — человек, который живет в горе. Это вызывало в голове священный образ Бессмертного. Бессмертный... Тот, кем так хотел стать император Цинь!

Сэм отбросил сомнения и шагнул на путь Бессмертного. Первая плитка, вторая, третья... Ничего не произошло, лучники стояли как вкопанные. Сэм прошел мимо, но метров через десять остановился и зажал рукой нос — воняло здесь просто нестерпимо. На земле лежал полуразложившийся труп, уже почти голый скелет, со стрелой в спине. Может, вор, а может, заплутавший путешественник, которому не удалось уйти от карающей руки стражников императора Цинь. И вот лежал он, в нескольких метрах от дворца, протягивая руку к двери, до которой ему уже никогда не дотянуться.

Сэм приготовился пойти в обход — подальше от этого несчастного, — но тут заметил на его длинных высохших пальцах толстое кольцо. Борясь с отвращением, мальчик нагнулся и пригляделся: кольцо представляло собой серебряный перстень с печаткой, на которой была выгравирована зубчатая башня. Сэмюел уже где-то видел этот перстень! А именно — в Брюгге, в XV веке, где он символизировал власть шультгейса — советника графа. В тот день, когда шультгейс застал Сэма в секретном кабинете рывшимся в его бумагах, на руке у советника был этот самый перстень. Украшение принадлежит не кому иному, как алхимику из Брюгге! А безжизненное тело — труп Клугга! Значит, он почти добрался до гробницы императора Цинь, не ведая, что она станет могилой и для него самого!

Сэмюел был потрясен до глубины души. Конечно, алхимик ему никогда не нравился, но всё равно страшновато было узнать, что Клугг окончит свои дни здесь, погибнув от жестокой раны, вдали от своей эпохи, в полном одиночестве... Так вот что такое эти «путешествия»? Бесконечная погоня, которая приводит к гибели? И всё ради чего?

Сэм прошептал несколько слов в память о своем давнем враге и выпрямился. Больше он ничего не мог поделать — разве что запомнить этот урок и впредь быть еще осторожнее... Он как можно внимательнее преодолел последние несколько метров, отделявшие его от входа. По обе стороны от величественного здания стояли две огромные свечи — большие белые вазы высотой в полтора метра, наполовину наполненные масляной жидкостью с резким рыбным запахом, в которую был опущен длинный крученый фитиль. Этим можно осветить территорию, но надолго такой лампы не хватит...

Затаив дыхание, Сэм шагнул через порог и вошел в здание. Передняя, украшенная двумя драконами — желтым и зеленым, вела в помещение, напоминающее зал ожидания. Длинные низкие скамьи тянулись вдоль задрапированных красными шторами стен. Слева пол был ниже — на этот уровень вело несколько ступенек. Там до самого потолка поднимались полки, заставленные несметным числом кувшинов и корзин. Сэмюел из любопытства приоткрыл несколько крышек: крупы, сухофрукты, масло... Как и в Египте эпохи фараонов, тут умерший тоже брал с собой на тот свет земной провиант!

Сэм вернулся в «зал ожидания» и прошел в следующий. Здесь на полу был нарисован большой круг из желтого песка, и на нём лицом к лицу стояли две статуи борцов, мускулистых и одетых лишь в набедренные повязки. Третья фигура находилась за пределами круга с поднятым вверх пальцем руки — то ли объявляя начало боя, то ли прерывая его. Видимо, нечто вроде спортзала, предположил Сэм. Стены здесь были белоснежные, ничем не украшенные. В глубине зала обнаружилась деревянная лестница, по которой Сэм поднялся на террасу. Терраса, тоже освещенная, выходила одновременно во двор и в сад. Она представляла собой павильон, вдоль которого тянулась галерея, украшенная тысячами разноцветных ленточек, будто тут устраивали прием или праздник. В самом павильоне в полном разгаре был молчаливый и неподвижный пир: три гигантских стола ломились от глиняной посуды и животных, тоже из глины, символизирующих еду. Были здесь и лебедь, и утка, и свинья. А вокруг сидели терракотовые гости: одни брали с блюда что-нибудь вкусное, другие подносили к губам чашу. Казалось, пирующих поразило страшное заклятие и достаточно произнести нужные волшебные слова, чтобы их оживить...

— Ну ладно, ребят, — сказал Сэм, чувствуя, как тишина начинает на него давить. — С ловушками и едой у вас тут всё здорово продумано, но дальше- то что?

Он осмотрел помещения и не нашел ничего, хотя бы отдаленно напоминающего Камень. Разочарованный, Сэм вернулся на террасу. По небольшому мостку перешел во второй красно-белый павильон, похожий на первый, только без разноцветных ленточек. Обстановка там была гораздо проще. Почти пустое пространство с одной-единственной статуей посередине высотой не меньше двух метров и совсем не похожей на те, что Сэм видел до этого. Человек, которого изобразил скульптор, был взрослым мужчиной с длинной черной бородой, убранными назад волосами и исполненными необычайного величия чертами.

К тому же, в отличие от гостей из соседнего павильона, этот был одет в настоящую одежду: мантию с широкими рукавами искрящегося золотисто-желтого цвета, спереди прикрытую зеленым блестящим передником с вышитыми цветами и листьями. На голове у человека был странный головной убор, напоминающий дощечку, с которой ниспадали завесы из нитей мелких жемчужин, наполовину скрывавшие лицо. Наверняка страшно модная вещь в 210 году до нашей эры... На боку у него висел серебряный меч, а правая рука была выставлена вперед в таком властном жесте, будто он намеревался подчинить себе весь мир.

Император Цинь, ясное дело...

Стены павильона были выкрашены в похоронный черный, их оживляли только белые флаги с надписями, сделанными крупными красными иероглифами: «Хань побеждено», «Чжао побеждено», «Янь побеждено», «Вэй побеждено»^[3] — и еще пара примерно таких же... Всего флагов было штук шесть, и все они, вероятно, служили напоминанием о самых блестящих победах завоевателя. Под каждым флагом стояли одинаковые серыеобелиски с надписью: «Это сделал император Цинь Шихуанди»... Да уж, умер он точно не от скромности!

Сэм двинул дальше. Спустился по лестнице и, пройдя через весь этаж, оказался перед другой укрепленной бронзовыми пластинами дверью, которая вела на задний двор.

— Вот это да! — воскликнул мальчик.

Это был настоящий сказочный парк под темным звездным небом, мозаика островов в серебристом озере, причудливо расположенных и искусно соединенных друг с другом изогнутыми мостами. Каждый остров был освещен своей высокой вазой-свечой и населен деревянными и глиняными статуями. На центральном стоял высокий храм, чья крыша со вздернутыми вверх углами довершала величественную картину. На другом берету необыкновенного озера нарисованный небесный свод разбивался о нагромождение камней, будто здесь произошло землетрясение, навсегда отрезавшее путь назад в царство живых.

Сэмюел спустился по дорожке из плиток, окаймленных галькой и мхом, и вышел на берег. Он опустил руку в поблескивающую жидкость, а когда вынимал, та скользнула меж пальцев, отливая серебристым металлом: ртуть... Озеро из ртути! Сэм прошел на первый остров, охраняемый двумя терракотовыми воинами. Оба были вооружены мечами, но стояли скрестив руки на груди. Позади них находилась бронзовая повозка в натуральную величину, запряженная четырьмя белыми лошадьми, из которой словно секунду назад вышел император, решивший прогуляться по вечернему парку. Чуть дальше владыку дожидались музыканты, готовые сыграть приветственный гимн. За ними следовали многочисленные слуги. Одни сгибались в глубоком поклоне, другие протягивали правителю белье, корзины, полные фруктов, или кубки вина. Дальше дорога раздваивалась: правая тропинка вела на островок, где паслись неподвижные животные, а левая — к элегантной постройке с вогнутой крылатой крышей.

Сэм выбрал левую дорожку и, пройдя по мосту, попал в башню с ажурными стенами, которую охраняли два каменных дракона, сидящие на ступеньках перед входом. Внутри обнаружилась одна-единственная комната, и в ней на просторной белой кровати, огороженной четырьмя жемчужными занавесками, покоился император Цинь. Сэмюел остановился на почтительном расстоянии, охваченный священным трепетом. Старик лежал очень прямо, одетый в погребальную одежду из разноцветного шелка, и рядом с ним покоилась длинная черная трость. Лица было почти не видно под густой седой бородой. Чтобы разглядеть получше, пришлось бы раздвигать жемчужные шторы. Сэму показалось, что щеки и лоб императора совсем высохли от времени. Хотя, возможно, тело подвергли особой обработке, благодаря которой и много лет спустя оно оставалось с виду как живое?

Убранство здесь было скромное: помимо бронзовых скамей вдоль стен, комнату украшало лишь белое полотнище с каллиграфической надписью: «Я правил империей, имея три армии: солдат, чтобы завоевывать земли, рабочих, чтобы строить, и государственных служащих, чтобы руководить». Ниже, как бы в качестве иллюстрации, висели три пары предметов. Перекрещенные стрела и меч, молот и резец, кисть и бамбуковая дощечка для письма. Сэмюелу стало не по себе, и он на цыпочках вышел из зала: уж лучше смотреть на статуи.

Мальчик продолжал исследовать остров. Перебравшись через невысокую каменную ограду, он с изумлением обнаружил на соседних островах целую миниатюрную страну: три настоящих города со стенами, улицами, домами и садами... Ошарашенно оглядываясь по сторонам, Сэм прогуливался среди построек, едва достававших ему до пояса, и чувствовал себя Гулливером, попавшим в окаменевшую Лилипутию). Здесь были дома самых разных форм, воссозданные с удивительной тщательностью, лавки торговцев, полные товаров, конюшни, где били копытом о землю лошади, открытые окна, за которыми виднелось внутреннее убранство и мебель, фонтаны, сторожевая башня, а в середине — величественный дворец... Цинь повелел воссоздать в миниатюре копию своих городов... Император пожелал быть похороненным вместе со всей своей империей!

Сэмюел шел всё дальше, пока не добрался до последнего моста, ведущего на другой берег озера. Возможно, он ошибался, но в тусклом свете казалось, что в стене из больших камней виднеется темное пятно. Выход?

Мальчик спрыгнул с моста на песчаный берег и почувствовал, как в груди усиливается второе сердцебиение. Должно быть, где-то поблизости находился еще один Камень! Сэм подошел к круглой двери, которая и в самом деле обнаружилась среди камней, и, посветив себе Золотым обручем, открыл задвижку. За дверью оказался простой грот, вырубленный в скале и ничем не украшенный. А в центре грота...

Сэмюел замер, не веря своим глазам. Камень... Здесь... Настоящий, это точно, ведь Сэм чувствовал пульсацию в груди... Но в то же время... Ни солнца, ни ниши внутри. Камень был гладкий и совершенно непригодный для использования!

Сэм исследовал его со всех сторон, пытаясь понять, в чём тут дело. Камень был живой, каждая молекула собственного тела твердила Сэму об этом. Но куда приложить Золотой обруч? И монеты? Камень казался необработанным материалом, будто никто еще не успел...

Легенда об Имхотепе, вдруг вспомнил Сэм. Что там рассказывал Сетни? Имхотеп, архитектор и врач, которому было поручено найти лекарство для дочери фараона, получил в подарок от бога Тота возможность самому создавать Камни. А еще Сетни тогда сказал, что в некоторых обстоятельствах опытный путешественник может сам создать свой Камень: «Каждый, кто пускается по дорогам времени, рано или поздно испытывает жгучее желание самому вырезать в камне изображение солнца Ра. Если они выбирают для этого подходящее место и если намерения их чисты, магия может сработать и Камень оживет».

Так вот каким было главное испытание гробницы императора Цинь: сделать собственный Камень!

— Но я не знаю, как это делается! — взвыл Сэм. — К тому же у меня нет инструментов... Ведь нужен какой-то, я не знаю, молот... Что-нибудь, чем вытесывают в камне...

Инструменты! Его вдруг озарило. Ну конечно, ведь он их недавно видел!

Не теряя ни секунды, Сэм бросился к погребальной башне императора. Поднялся на крыльцо и, не сбавляя скорости, добежал до ложа. На полотнище по-прежнему значилось: «Я правил империей, имея три армии: солдат, чтобы завоевывать земли, рабочих, чтобы строить, и государственных служащих, чтобы руководить». Сэма в данной ситуации интересовали рабочие.

Он подошел к предметам, прикрепленным к стене, и схватил молот и резец. Конечно, император

разместил их тут не случайно: они были необходимым пропуском в мир живых!

Сэм направился к выходу, как вдруг за спиной у него что-то щелкнуло, и он замер, ни жив ни мертв от ужаса.

— Стой! — раздался замогильный голос. 

9   秦始皇

Сэмюел медленно развернулся. Казалось, все суставы внезапно перестали работать. Нет, в это невозможно поверить...

Император Цинь поднялся в постели и дрожащей рукой раздвигал жемчужную завесу, закрывавшую его лицо... Живой мертвец! Зомби!

Сэм хотел убежать, но голос старика звучал так, что не повиноваться было невозможно.

— Нам нужно поговорить. Подойди, я хочу на тебя взглянуть...

Сэмюел послушно шагнул к кровати, не в силах противостоять императорской воле, которая, казалось, поднималась откуда-то из глубины веков. На лице владыки отражалась тяжесть прожитых лет.

Белоснежные волосы и борода выглядели неплохо, но под кожей на щеках и на лбу не осталось ничего, кроме костей. Зрачки были почти белыми, и это делало общую картину еще более жуткой.

— Да ты совсем молодой, — проворчал наконец император, связывая вместе несколько жемчужных нитей. — Он меня не предупредил...

— Он? — вырвалось у Сэмюела.

— Да-да... Он обещал, что кто-то придет. Но не мог сказать когда. И кто это будет... Но уж точно не говорил, что это будет мальчишка.

Голосовые связки императора так скрежетали, что, казалось, они рвутся при каждом звуке. Интересно, сколько лет старик ни с кем не разговаривал?

— Так вы, значит, не... — робко начал Сэм. — Ну, в смысле, когда я зашел в первый раз, вы выглядели так, как будто...

Цинь запрокинул голову — видимо, хотел от души рассмеяться, но звук из горла вырвался больше похожий на зловещий скрип старой двери.

— Как будто умер, да? В определенном смысле это действительно так. По крайней мере, для тех, кто меня похоронил. Сколько же лет прошло? Сто, двести? Триста? Я уж и не знаю... Впрочем, если это тебя утешит, скоро я всё начну заново. Таков порядок вещей.

— Я... я не понимаю, — признался Сэм, растерянно глядя на древнего старца.

— Для начала поди-ка принеси мне воды, — приказал Цинь вместо ответа. — Пить хочется. А потом я всё объясню. Ступай, — настойчиво повторил он, видя, что Сэм не двигается с места. — Снаружи есть колодец. Моя гробница вырыта над Тремя Источниками, вода в них — самая чистая во всём Сиане. Инструменты можешь оставить здесь, я их не украду.

Сэмюел послушался. Он положил молот и резец на одно из соломенных кресел и наконец решился выйти. Колодец находился в нескольких метрах от башни и был оборудован рычагом, с помощью которого поднималось и опускалось маленькое глиняное ведро. Сэмюел опустил цепь с ведром в воду, затем вытащил его и понюхал воду, которую добыл. Она была чистой и за столько лет совсем не застоялась. Мальчик сделал глоток, так как его и самого мучила жажда, а оставшуюся воду перелил в глиняную кружку, стоявшую на краю колодца. Затем вернулся обратно в храм и протянул чашу императору, который тем временем успел усесться на край кровати. Цинь, не поблагодарив, принялся пить, устрашающе булькая. Остановился он лишь тогда, когда на дне не осталось ни капли, и оповестил об этом, звонко прищелкнув языком.

— Ах! — воскликнул старик, теперь уже не таким скрипучим голосом. — Вода — вот чего мне больше всего не хватает... А тебе, — добавил он, осуждающе ткнув в Сэма пальцем, — следовало бы знать, что нужно кланяться, когда обслуживаешь императора. Даже если ты прибыл из какого-то неведомого варварского места, это не дает тебе права не уважать наши традиции... И перестань так глупо смотреть на меня, я не для того ждал столько лет, чтобы в итоге увидеть перед собой безмозглого юнца с глазами удивленной рыбы! Садись и не перебивай меня. Возможно, я кажусь тебе старым и ветхим, но имей в виду: рука, подчинившая себе Сражающиеся Царства, сможет расправиться и с тобой!

Он занес над головой украшенную золотой нитью черную палку, и Сэм решил, что из дипломатических соображений разумнее будет изобразить покорность. Он уселся в одно из кресел под удовлетворенным взглядом прозрачных глаз старика.

— Так-то лучшеj — одобрил тот. — Для начала тебе следует кое-что обо мне узнать. Слушай во все уши, ибо ты будешь последним, кто это услышит, и мне бы не хотелось, чтобы сказанное мною было утеряно... Судя по грубости твоего поведения, ты, вероятно, этого пока не понял, но тебе выпала небывалая честь видеть перед собой светлейшего Цинь Шихуанди, первого императора Китая.

Он сделал паузу, чтобы насладиться произведенным на Сэма эффектом, и Сэм старательно изобразил на лице немое восхищение.

— Как следует из надписи, которую ты видишь на этой стене, я — тот, кого избрали Небеса для создания самого могущественного и самого долговечного царства из всех, что когда-либо знала Земля. С этой целью и для того, чтобы империя моя могла существовать на протяжении многих веков, я дал ей достойные деньги^[4], неоспоримые законы, новую письменность и простые единицы для взвешивания и счёта... Кроме того, по моему велению были построены тысяча дорог и тысяча каналов, а для защиты всего этого воздвигнута стена, подобной которой не видел никто и никогда... Словом, я дал своей империи возможность противостоять времени.

Он самодовольно кивнул и спросил:

— Кстати, в твою эпоху Китай всё еще существует?

— Эм-м... Да, конечно, — ответил Сэм.

— И что же — это величайшее из всех государств?

— Ну...

Не сказать бы лишнего.

— В некоторых аспектах, определенно, да.

— Еще бы! И всё это благодаря мне! Осознаёшь ли ты теперь, какую неслыханную милость я оказываю тебе своим приемом?

— Неслыханную — это очень точное слово, — согласился Сэм.

— Хорошо, хорошо, — с довольной улыбкой проговорил Цинь. — Я вижу, душа твоя начинает радоваться... Но я должен также сказать, что не смог бы достичь своей благородной цели, если бы не оказывал давления на людей и на судьбу. Меня не всегда понимали. — Он сжал ладони, которые дрожали всё сильнее. — Мне пришлось подавлять бунты и противостоять сопротивлению. Многие восставали против меня, и мне приходилось их наказывать...

«Сколько войн развязал этот тип и сколько жертв на его счету?» — подумал Сэм, которому путешествие сквозь века раскрыло глаза на многие вещи.

— Короче говоря, — вздохнул Цинь. — По мере того как влияние мое распространялось по миру, я не раз вынужден был совершать ошибки. Часто — весьма серьезные.

Повисла тишина, и Сэм мог поклясться, что выцветшие глаза императора стали немного влажными.

— Мне мало было подчинять себе народы. Понимаешь ли, я хотел, чтобы власть моя над ними длилась вечно. Желал править не только людьми своего поколения, но и их детьми, и детьми их детей, и всеми их далекими потомками. Я решил стать бессмертным...

На долю секунды он отвел взгляд, будто признание это далось ему нелегко. А потом доверительным тоном добавил:

— Известна ли тебе гора Пэнлай, о юный отрок?

Сюмюел отрицательно качнул головой.

— Она находится на далеком острове в Восточном море. И именно в ней, согласно сказаниям древних, спрятан источник бессмертия. Увы! Все посольства, которые я снарядил туда, провалились. Лишь однажды моим посланникам повезло. Они поймали мага, который называл себя мастером Лю. Тот утверждал, что ему удалось покорить гору Пэнлай и выведать ее секреты. В доказательство он научил меня медитации, которую там практикуют. Она позволяет достигать состояния наполненности и выходить за пределы настоящего. Достаточно лишь прислушаться к течению времени внутри себя и подстроить под него биение своего сердца... Тот, кому это удастся, сможет замедлить течение секунд и минут, а затем и вовсе отрешиться от обычного хода жизни. В таком состоянии ты и нашел меня здесь: когда душа спит, а тело спящего лишь совсем чуть-чуть подвержено старению...

Старик заглянул в пустую кружку и состроил раз-очарованную гримасу, после чего откашлялся и продолжил:

— К несчастью, через несколько недель мастеру Лю удалось усыпить мою бдительность. Он утверждал, что состояние наполненности, которому он меня обучил, — всего лишь первый шаг на пути к вечной жизни. И если я стану тщательно следовать всем его советам, то вскоре достигну цели. Более того, возможно, я познаю искусство путешествий из одной эпохи в другую... Но для этого, утверждал он, сначала нужно совершить паломничество к священным горам, чтобы достичь Небес, которые очистят мой дух и подготовят к принятию этого дара. Увы! Ослепленный жаждой могущества, я проявил слабость и поверил ему. И отправился в путь...

Когда я вернулся в столицу, после долгих месяцев скитаний где-то на краю империи, оказалось, что мастер Лю воспользовался моим отсутствием, чтобы завладеть властью и большей частью императорских богатств. И снова я, одурманенный мечтой о вечности, предпочел закрыть на это глаза. А главное — отказывался слушать тех, кто предупреждал меня об опасности...

Цинь глубоко вздохнул, готовясь поделиться с Сэмом тем, что много лет тяжким грузом лежало на его совести:

— Однажды перед мной предстали придворные ученые, чтобы выразить свои сомнения по поводу искренности намерений мастера Лю. Я... не просто отказался их выслушать, я впал в чудовищную ярость. Они требовали отправить в ссылку того, кто планировал сделать меня бессмертным! Воодушевленный лживыми словами этой змеи, которые точно яд вливались мне в уши, я решил наказать ученых, чтобы преподать урок остальным. Не взирая на их мольбы, на слезы их жен и крики детей, я разъярился и повелел казнить четыреста шестьдесят человек. Их заживо зарыли в землю...

Цинь потер виски:

— До сих пор слышу их крики... Странно, не правда ли? Я, столько лет остававшийся безучастным к смерти своих врагов, в тот день потерял не только сон, но и желание обрести вечную жизнь. Возможно, паломничество в священные горы, несмотря ни на что, всё-таки сделало меня лучше? Кто знает?

Он посмотрел на Сэма, ища в его глазах поддержку — и не находя.

— Сначала я захотел отомстить тому, кто, как я полагал, являлся корнем всех бед, — продолжил старик. — Проклятому магу Лю. Но это была лишь очередная попытка спрятать голову в песок. Ведь на самом деле во всей этой резне виновен только один человек — я сам. Казнив мастера Лю, я лишь прибавил бы еще одно имя к списку своих жертв... Поэтому я просто выгнал его из империи, запретив подходить к моим границам ближе чем на десять тысяч шагов. Для меня же самого могло быть лишь одно наказание — смерть. И палач тоже мог быть лишь один — я сам. Я решил убить себя, чтобы искупить свои преступления...

Накануне того дня, когда мне предстояло покончить с собой, я пришел сюда, в эту гробницу, чтобы напоследок поразмыслить. Ее возведение, продолжавшееся восемнадцать лет, только-только завершилось, и я воспринял это как знак свыше... Я полагал, что в гробнице, кроме меня, никого больше нет, и вдруг случилось непредвиденное. Откуда ни возьмись возник маленький смуглый человек с обритой головой... Я выхватил саблю, решив, что это — призрак одного из тех ученых мужей, которых я загубил. Но он немедленно обезоружил меня каким-то магическим жестом. И повелел его выслушать.

«Смуглый человек с бритой головой! — разволновался Сэм. — Способный обезоружить воина, затевающего бой! Это наверняка Сетни, верховный жрец Амона!»

— Он объяснил, что явился из другого мира, — продолжал Цинь. — И что ему подвластно искусство путешествий по дорогам времени. Рассказал, что знает обо всём, что здесь произошло, и готов научить меня, как облегчить совесть. Я мог бы позвать охрану, но с первой же секунды понял, что незнакомец не врет. Я спросил, раз он умеет возвращаться в прошлое, почему он не предложил мне этого раньше и не помешал казни ученых мужей? Но он сказал, что сделанного не воротишь и что изменение хода судьбы может привести к страшным катастрофам, куда более разрушительным. Сказал, что, пытаясь исправить вещи, мы сделаем только хуже...

Ну точно Сетни, сто процентов.

— Я его знаю, — решительно перебил Сэм. — Это хранитель Камней. Хороший, мудрый человек. Мне он тоже помог в тот момент, когда я больше всего нуждался в помощи.

— Хранитель Камней, — повторил император. — Да, вроде всё сходится... Потому что он говорил именно о каких-то странных Камнях... За время моего отсутствия мастер Лю сделал один такой и вытесал на нём солнце, в той части парка, которую охраняют лучники. Он собирался сделать еще один, в гроте тут поблизости, но я прогнал его прежде, чем он успел завершить работу. Я предложил лысому человеку разрушить их, раз они так его беспокоят, но он ответил, что разрушать скульптуры подобного рода — кощунство. И сказал, что у него есть идея получше, которая не только позволит сохранить их, но и наполнит смыслом мои угрызения совести.

Цинь Шихуанди поднялся, состроив странную гримасу. Он сделал несколько шатких шагов по направлению к одной из ваз-светильников и заглянул внутрь.

— Так я и думал! Масла почти не осталось, но фитиль еще есть... Если бы мне хватило сил, я бы наполнил их снова, чтобы они светили еще долго-долго. Раньше я часто это делал...

Старик повернулся к Сэмюелу:

— Я действовал так, как советовал хранитель Камней. Разыграл собственную смерть, организовал свои похороны и лежу здесь, дожидаюсь, пока кто-то явится. Держусь на медитации и на состоянии наполненности — оно продлевает мои дни настолько, насколько это вообще возможно. Изредка я просыпаюсь, съедаю что-нибудь из кладовой, проверяю количество горючего в лампах, освежаюсь водой из Трех Источников, гуляю по саду... И всё надеюсь, что мой гость вот-вот явится.

— Ваш гость — это что же, я? — чуть слышно спросил Сэм.

Император оперся обеими руками о трость.

— Вот это-то мне и надо выяснить, мой юный друг... Лысый человек настаивал, чтобы я на словах передал сообщение тому, кто явится сюда. Никаких письменных указаний, только устный разговор, чтобы быть уверенным в том, что драгоценные сведения не попадут в дурные руки. Написанное ведь может прочитать кто угодно, не так ли? В том числе и человек с дурными намерениями. Так что моя задача — убедиться, что я передаю сообщение достойному. Хранитель Камней предположил, что я, проживший так долго, учинивший столько бесчинств и совершивший столько ошибок и в то же время так страстно желающий загладить вину, сумею отличить зерна от плевел.

Впервые за время их беседы лицо императора Цинь немного просветлело:

— Ты чудовищно невоспитан и не имеешь представления об этикете. Но я готов поклясться, что никакого другого зла в тебе нет. А еще я изумлен, как такой молодой человек смог преодолеть ловушки, придуманные моими архитекторами... Уже одно это доказывает, что ты достойный гость!

— И что же это... за сообщение? — спросил Сэм.

Цинь не мигая посмотрел ему прямо в глаза:

— Для начала, мой мальчик, я должен убедиться, что ты наделен всеми необходимыми качествами. Дай-ка мне руки...

Император прислонил трость- к креслу и подхватил ладони собеседника.

— Закрой глаза, —: приказал он.

Сэм немедленно подчинился, и иссохшие пальцы стали нащупывать его пульс.

— Так-так, они здесь, оба, — прошептал император. — Всё правильно. Ты ведь их чувствуешь, да?

Сэмюел чувствовал лишь похожую на пергамент кожу старца — и больше ничего.

Я... я не знаю... А что я должен?..

— Перестань разговаривать, лучше сосредоточься! Внутри, у тебя в груди... Разве ты ничего не слышишь? Одно — твое собственное сердце, это понятно, но ведь есть и еще кое-что. Второе биение, второй ритм... Гораздо более медленный. Я лишь коснулся твоей руки — и тут же его услышал. Стук медленный, но очень мощный... Это ход времени. Большинство людей его не осознают, но время течет внутри нас, как и во всём вокруг. И если ты хочешь выбраться отсюда, тебе придется научиться им управлять. Замедляться, чтобы обретать власть над самим собой. А властвуя над собой, властвовать и над ним тоже... Только так оно станет твоим союзником.

Он выпустил руки Сэма. Открыв глаза, мальчик увидел перед собой совсем другого императора Цинь Шихуанди — у этого глаза сверкали дружелюбием:

— Да, молодой человек, смола времени щедро течет по твоим жилам. Думаю, ты достоин того, чтобы я доверил тебе послание... Речь идет об одной-единственной фразе, не спрашивай, о чём она, ибо смысл ее мне неизвестен. Но хранитель Камней, напротив, был убежден, что эта фраза содержит в себе чуть ли не главную мудрость мира. И что из-за нее всё в мире может повернуться к добру. Или к беде. Вот почему, как я понимаю, он не желал ее записать. Я столько лет ждал встречи с тобой специально, чтобы донести ее до тебя...

— Ну и что же это за фраза? — поторопил Сэм старца.

— Невысокий человек сказал: «Два солнца не могут светить одновременно».

Сэмюелу показалось, что он плохо расслышал.

— Два солнца не могут светить одновременно? — переспросил он. — И всё?

— Слово в слово.

— И... больше ничего?

— Больше ничего.

Сэмюел растерянно моргал.

— Но ведь это какая-то чушь.

— Опять твои дурные манеры! — проворчал Цинь. — Ты доверяешь этому своему хранителю Камней или нет?

— Конечно, доверяю, но...

— Тогда сомневайся не в нём, а в себе! Возможно, ты просто пока не в состоянии оправдать высокое доверие, которое тебе оказывают!

— Доверие? Но я... я здесь вовсе не для этого. Меня ждет подруга, и...

Император устало пожал плечами, направился к постели и со вздохом сел.

— На этом всё, мой мальчик, тебе пора идти. Я сообщил то, что тебе следовало узнать, я упомянул биение времени, мой долг исполнен... Отныне всё это больше меня не касается. Меня тоже ждет одна подруга, и я сильно опаздываю на наше свидание.

Он лег и вздохнул так тяжело, будто движение каждой мышцы причиняло ему страдания.

Используй во благо всё, что сегодня узнал, и главное — никому об этом не рассказывай. Что же до меня... — Позабыв про Сэма, Цинь удобно устроился на ложе. — Она ждет меня так давно, будет неучтиво задержаться еще дольше, не правда ли?

Он поправил свой странный головной убор и разгладил бороду, будто хотел явиться на свидание в подобающем виде. Затем вытянул руки вдоль туловища и замедлил дыхание — оно стало почти неслышным.

— Надеюсь, это произойдет быстро, — прошептал старик, опуская веки.

Сэм стоял растерянный, не зная, как поступить. Нужно ли вмешаться? Встряхнуть императора? Убедить его вернуться к жизни? Но какое он имеет право вмешиваться? И зачем?

Наконец мальчик решил, что правильнее всего исполнить последнюю волю старика: навсегда оставить его в покое, наедине с вечностью... 

10 ПОЛЬЗА ЗАМЕДЛЕНИЯ

Сэм перебирался по мостам с острова на остров, двигаясь к берету из посеребренных камней. Слова и лицо императора не шли у него из головы. Он сам не заметил, как потянул на себя круглую дверь, и очнулся, лишь когда оказался перед гладким Камнем мастера Лю. Что имел в виду китайский маг, возводя два Камня приблизительно в одном и том же месте? Не связано ли это с тайным посланием Сетни: «Два солнца не могут светить одновременно»? И если да, то каким образом?

Сам факт, что здесь побывал верховный жрец Амона, прибавлял происходящему загадочности. Что он хотел сказать своим посланием? И кому? Если верить словам императора, Сетни в момент разработки хитрого плана с передачей послания еще и сам не знал, кем именно окажется посетитель гробницы. Так кому же предназначалась эта любопытная формула?

Сэмюел положил инструменты на землю и погладил поверхность Камня. Он немного занимался скульптурой на уроках мисс Делоней и прекрасно запомнил эти занятия — впрочем, как и всё, что они проходили на ИЗО. Вот только в школе они работали исключительно с глиной — придавали ей форму животных. А высекать изображение в камне — это совсем другое дело...

Сэм взвесил в руке молот, пытаясь вспомнить, как Пенеб, главный оформитель гробницы Сетни, с помощью таких же молота и резца несколько веков назад вырезал в каменной стене тонкие и совершенные формы. Сэм смотрел тогда, как порхают по камню инструменты. Со стороны казалось, что это так просто!

Сэм приложил браслет Мервозера к Камню, пытаясь прикинуть, каким должно быть расстояние между солнцем, лучами и нишей для перевоза предметов. Он очень хорошо представлял себе, как всё это должно выглядеть, и, будь у него лист бумаги и карандаш, без труда нарисовал бы. Но вот с молотком и резцом... Не слишком веря в успех, он взял

инструменты и начал выбивать в верхней части Камня контуры солнечного диска. После нескольких ударов стало понятно, что выходит и не слишком аккуратно, и не слишком кругло. Зарубки располагались вкривь и вкось, и окружность напоминала пробитое колесо, из которого во все стороны торчат гвозди. Прекрасное начало...

Тогда Сэм решил пока переключиться на нишу — это задача менее ювелирная, на ней можно потренироваться и отточить мастерство. Но и тут дело пошло не лучше. Удары то не оставляли в камне почти никаких следов, то, наоборот, прорубали некрасивые кривые трещины, которые ползли куда хотели и не создавали ничего похожего на желаемый рисунок. И всё-таки нужно было найти какой-то способ. Ведь от этого зависела жизнь Алисии! Да и его собственная тоже.

Сэмюел закрыл глаза и постарался дышать как можно глубже, чтобы не поддаться подступающей панике. Он явственно ощущал пульсацию Камня и был убежден, что тот готов перенести его в любую точку. Стоит только высечь на нём всё необходимое, и...

Пульсация Камня... Что там говорил Цинь? Для того чтобы выбраться отсюда, нужно подчинить ритм времени, текущий внутри тебя. А для этого необходимо самому замедлиться... Но как такое вообще возможно — замедлить себя?

Укрывшись в полумраке грота, Сэм изо всех сил старался сосредоточиться. Замедлиться... Может, попытаться успокоить сердцебиение? Ведь, кажется, именно это происходит, когда мы засыпаем? Сердечный ритм замедляется, все процессы в организме затормаживаются... Как сейчас у Аллана. В коме пульс становится совсем слабым... Или как у самого императора Цинь, который умеет погрузить себя в состояние транса, позволяющее остановить старение.

Да, точно, чтобы «замедлиться», нужно унять сердцебиение.

Сэмюел приказал себе выбросить из головы все отвлекающие мысли. Сейчас необходимо было сосредоточиться на ритме в груди и не думать больше вообще ни о чём... По мере того как он концентрировался и направлял всю волю к одной-единственной цели, постепенно росло ощущение, что ему и в самом деле удается погрузиться внутрь себя и достичь помыслами собственного сердца. Еще одно усилие — и вот он уже буквально растворился в крови и течет вместе с ней через два желудочка сердца.

Правый посылает драгоценную жидкость в легкие, чтобы там она насытилась кислородом, а левый распределяет ее по всем прочим органам. Предсердия то наполняются кровью, то опустошаются, отправляя ее дальше, клапаны открываются и закрываются — сама жизнь трепещет и беспрерывно движется у него в груди! А прямо за этим движением — вот она, вторая пульсация, стук ее немного медленнее и спокойнее, чем стук сердца, и именно под этот ритм следует подстроиться...

Ощущение было очень приятное. Полнейшее умиротворение, как в тот момент, когда проваливаешься в сон. Но при этом сознание — абсолютно ясное, все чувства обострены и устремлены к общей цели — сделать так, чтобы две пульсации, уживающиеся бок о бок в груди Сэма, смогли биться в унисон... И вот, мягко и спокойно, сердце стало замедлять свой бег, будто всю жизнь только этого и ждало. Скорость пульса начала снижаться и постепенно сравнялась с ритмом Камня, подстроилась под него и сделалась совсем незаметна на его фоне. А потом Сэм почувствовал, как оба сердцебиения и вовсе угасают, и наконец...

Мальчик открыл глаза. Грот, в котором он находился, изменился. Или нет, скорее, изменилось то, как он, Сэм, его видит. Всё словно было залито светом, но в то же время — окутано размывающим контуры зеленоватым туманом. В жестах Сэма тоже появилось что-то непривычное, каждое движение вызывало в воздухе едва заметные вибрации, которые расходились концентрическими кругами, как по поверхности пруда. Замедление сердечного ритма удивительным образом отразилось на его восприятии мира!

И Камень-то, Камень предстал перед Сэмом в совершенно новом свете... Теперь на него достаточно было лишь взглянуть, чтобы тут же отчетливо разглядеть очертания солнца и его лучей, будто они уже были там, под верхним слоем, и оставалось лишь выпустить их наружу. Камень содержал внутри себя все элементы, необходимые для путешествий...

Сэмюел с новой решимостью взял в руки резец. Ему вдруг показалось, что задача эта — элементарная! Легкими ударами молота и мелкими касаниями резца он стал аккуратно высвобождать из Камня солнце, которое видел внутри него. Понемногу на поверхности проступал идеальный круг с расходящимися в разные стороны лучами, которые Сэм высек с той же ловкостью и уверенностью. Движения его становились всё привычнее, и вскоре Сэм без труда, точными ударами резца, вырезал в нижней части Камня нишу для перевозки вещей. Как Имхотеп, Сетни и Гэри Барнбойм, теперь и Сэмюел освоил мастерство создания собственного Камня!

Завершив работу, мальчик положил инструменты на землю. Сколько он работал? Час? Минуту? Время теперь текло по-другому. Он закрыл глаза и позволил сердцу восстановить привычный ритм. Едва пульс стал нормальным, до него донесся Сухой щелчок, будто кто-то отпустил натянутую резинку. Где-то он уже слышал этот звук... Нуда, в тот день, когда познакомился с Сетни, в их доме в Сент-Мэри, в 1932 году. Сэма и его двоюродную сестру тогда схватила банда хулиганов, которые нелегально поселились в здании, и именно тогда как нельзя более кстати появился Сетни и выручил Сэма и Лили. В схватке с хулиганами древний мудрец замахнулся тростью, и тут — сюрприз! — время словно замедлилось, и нападавшие застыли на месте, а сам Сетни вихрем перелетал от одного к другому, раздавая точные удары направо и налево. После того как все злодеи в страхе разбежались, Сетни будто ослабил хватку, и по щелчку, похожему на этот, время вернулось в прежний ритм. И звук был точно такой же, и то же ощущение, будто тебя перенесли в другое пространство, а потом вернули обратно... Что, если Сэмюел только что повторил фокус Сетни? Что, если ему тоже удалось замедлить ход времени вокруг себя?

Он открыл глаза в поисках чего-то, что подтвердило бы его догадку, но грот опять выглядел как прежде: больше никакого сверхъестественного свечения, только мрак и древние серые стены. Ничего не изменилось, не считая того, что в Камне теперь было высечено прекрасное солнце и транспортная ниша — точь-в-точь как полагается! Сэм своими руками сделал дверь, через которую сможет выбраться отсюда!

Он достал из кармана карту Рима, сунул ее в свежевысеченное углубление и взял в руку золотую монету папы Климента VII. Алисия уже заждалась... 

11 ИЗ ТУМАНА

После темноты — туман... Когда Сэмюел открыл глаза, ему показалось, будто кто-то окутал его широким белым шарфом. Воздух был соткан из плотных мягких частиц, звуки — приглушены. Мальчик опустился на поросший травой склон холма, на котором очутился, и полной грудью вдохнул воздух, перенасыщенный влагой, но всё же гораздо более приятный, чем в гробнице императора Цинь... Кислород, наконец-то!

Если не считать ожога, сопровождавшего начало путешествия, в целом всё прошло хорошо и Сэм не испытывал никаких неприятных последствий переброски. Экзамен по скульптуре (специализация — создание Камня Тота) пройден успешно, высший балл и поздравления членов комиссии!

Сэмюел поднялся, размял колени и локти и принялся рассматривать внушительную городскую стену, обнаружившуюся у него за спиной. Согласно карте Рима, которую прислал Татуированный, Камню следовало находиться у подножия стены, окружавшей город. На первый взгляд, всё вроде бы сходится... Сходится настолько, что на расстоянии метра от земли на стене нарисовано граффити — расходящиеся в стороны рога с солнцем посередине... Символ Хатхор, тот самый, который использовал Рудольф, чтобы путешествовать во времени! Насколько удалось выяснить Сэму, этот символ позволял перемещаться между эпохами при условии, что он будет нарисован одновременно в месте отправления и в месте прибытия. Минусом такого способа было то, что путешественник никогда не знал заранее, к которой из меток Хатхор Камню вздумается его отправить... Метод отличался ненадежностью и высокой степенью риска, поэтому не мог считаться самым удобным. Но, вероятно, с его помощью Рудольф мог исследовать множество эпох и, главное, — возвращаться туда, где уже поставлена его отметина. И наверняка именно этим способом он перенес Алисию на пять веков назад.

Сэмюел пошарил в траве у стены с граффити и вскоре нашел холмик знакомой формы. Разрыл землю руками и откопал Камень, который Рудольф старательно спрятал от чужих глаз. Достал из ниши браслет Мервозера, испачканный в земле, но невредимый, а также монету Климента VII и карту. Развернув план города, Сэм попытался сориентироваться, но туман, по правде говоря, не очень-то облегчал задачу. На первый взгляд, цифра 1, символизирующая Камень, располагалась за крепостной стеной, к западу от города. Но чтобы добраться до номера 2, а именно — до библиотеки, где хранится «Трактат о тринадцати достоинствах магии», требовалось преодолеть стену и войти в город. Однако никаких городских ворот на старинной гравюре не значилось... Место встречи с капитаном Диавило находилось на другом берегу реки. При этом с точки зрения расстояний и перспективы план оказался таким приблизительным, что оценить реальное положение вещей было почти невозможно.

Для начала Сэм попытал счастья, двинувшись вдоль стены вправо. Через несколько минут он вышел на берег реки, тоже утопавший в густом тумане. Вода доходила до самой стены, и двигаться дальше можно было только вплавь. Время от времени из-за стены доносился гул голосов, приглушенные крики и хлопки. Сейчас утро? Или вечер? Захват города уже начался? Или, наоборот, успел закончиться? В любом случае сюда, за пределы города, никто не высовывался.

Сэм развернулся и пошел в обратном направлении. Благодаря просветам в тумане он разглядел, что стена была далеко не однородной: кирпичи чередовались с булыжниками, а кое-где возвышались крыши, будто кому-то вздумалось устроить жилище прямо в стене. На реке угадывались также понтонные мосты, возле которых покачивались длинные черные силуэты — видимо, лодки. Когда он добудет трактат, можно будет одолжить одну из лодок и на ней перебраться на другой берег, чтобы встретиться там с капитаном Диавило... Оставалось только попасть в библиотеку!

Пройдя мимо того места, где был вырезан символ Хатхор, Сэм поднялся на небольшой холм, чтобы обойти стену, которая здесь загибалась почти под прямым углом. Теперь он оказался на мощеной дороге, вдоль которой тянулись сады и высокие деревенские дома. Когда он забрался выше, звуки стали громче: рев голосов, лошадиное ржание, стук металла — всё это сливалось в общий гвалт, и казалось, будто на Рим вот-вот обрушится ураган солдат и лошадей. Видимо, всё-таки вторжение только начинается?

Сэмюел ускорил шаг. Его беспокоило то, что входа в город по-прежнему нигде не было видно. А что, если ему так и не удастся спрятаться до наступления войска Карла V? В худшем случае придется нырять в реку...

— Сюда!

Неведомо откуда раздался голос.

—Маммина, сюда! Они у ворот Торрионе, скорее!

Голос принадлежал, по всей видимости, молодому человеку, который находился где-то сверху на стене. В ту же секунду из тумана возник силуэт женщины, закутанной в плащ с капюшоном, которая несла две большие корзины. Судя по всему, женщина была немолода: тяжело дыша, она торопливо шагала в направлении городской стены.

— Я здесь, Энцо, — с трудом выдохнула она. — Спускай лестницу, я...

Она не договорила, потому что увидела Сэмюела.

— А ты что здесь делаешь, ragazzo^[5] ? Всем велено находиться внутри!

Ее полное лицо было исчерчено морщинами, а большие карие глаза сияли добротой.

— Я как раз пытался войти, — не растерявшись, ответил Сэм на певучем языке, говорить на котором было ужасно приятно. — Задремал на берегу, а когда проснулся, вокруг был туман. И я, похоже, заблудился...

За время своих путешествий Сэмюел стал большим специалистом в выдумывании причин — не слишком конкретных, но достаточно правдоподобных, — которые могли бы объяснить, почему он вдруг оказался там, где его вовсе не должно было быть. Незнакомка внимательно оглядела его с головы до ног:

— Ты, наверное, сильно напился, раз ухитрился уснуть, когда тут такое творится!

— Эм-м... Да, честно говоря, немного выпил, — соврал Сэм, стыдливо потупившись.

— Ragazzo, все ворота в городе заперты, можешь их не искать! Ты разве не знаешь, что город осаждает армия этого мерзавца Карла?

— Маммина! — позвал голос сверху. — Мне нужно возвращаться к бойницам, я и так уже задержался!

— Это Энцо, мой помощник, — объяснила женщина. — Ему так и не терпится получить копьем или стрелой из арбалета! Баламут! Можно подумать, он один сможет защитить Рим! Увы! Ничего не желает слушать, любит свой город больше, чем себя самого...

Она протянула Сэму одну из корзин, накрытых белой материей:

— Держи, поможешь мне, ragazzo. Если не получится спасти Энцо, может, хотя бы тебя спасу.

Она продолжила путь маленькими торопливыми шагами и, разрезая туман, направилась прямиком к какому-то месту в стене, которое было ей хорошо известно. Там стояла прислоненная к каменной стене лестница, верхушка которой исчезала в тумане. Несмотря на почтенный возраст женщина решительно принялась карабкаться вверх. Сэм смотрел, как она постепенно исчезает в серых облаках.

— Теперь ты, ragazzo, — раздался через несколько секунд ее повелительный голос. — Только смотри не рассыпь всё, что я насобирала!

Сэмюел просунул руку под плетеную ручку корзины и стал карабкаться по лестнице, на его взгляд, слишком уж хлипкой. Поднимаясь по верхним ступенькам, он с облегчением ухватился за протянутую руку молодого человека со смуглой кожей и пышной шевелюрой. Сэм перебрался через перила оконного ограждения и приземлился на полу комнаты, где стояли два стола, заваленные растениями и листьями. Здесь было так много разных запахов, и все такие яркие и так безумно перемешанные друг с другом, что у Сэма закружилась голова.

— Втаскивай лестницу, Энцо, и закрой ставни, — сказала Маммина.

Энцо послушался и тут же с горящими глазами повернулся к Сэму:

— Ты был снаружи, да? Какие новости? Говорят, их не меньше двадцати тысяч, а может, даже все тридцать! И что они встали в полумиле отсюда, на Яникуле^[6], и хотят ударить с разных сторон одновременно... Еще поговаривают, что там не только испанцы и немцы, но еще и наемники из всей Европы: гасконцы, бургундцы и даже итальянцы, которым заплатили предатели Колонны — да поджарится шкура у них на спинах! И что все эти бездельники намерены убивать направо и налево! Ты был снаружи и, может, видел их, нет?

— Да ведь туман такой... — развел руками Сэм.

— А всё из-за того, что наш папа в дружбе с французским королем, — вздохнула женщина, снимая с корзинок защитную материю. — А недоумок Франсуа то и дело воюет с Карлом V. И что же мы, римляне, можем поделать, если все эти важные господа в коронах больше всего на свете любят драться?

Энцо закрыл деревянные ставни и запер их на засов.

— Как бы там ни было, — произнес он, — если мы не помешаем им войти в город, они тут всё разграбят. Даже малые дети знают, что Карлу V нечем платить своим воинам, так что плату они будут брать с нас. Отнимут у горожан всё до последнего дуката, не говоря уж про произведения искусства и драгоценности!

— И мой ботанический сад! — вздохнула Маммина, разглядывая содержимое корзин. — Эти дикари не пощадят ни таволгу, ни панацею Марко Поло, которую я с таким трудом раздобыла, — всё вытопчут!

Она потрясла в воздухе желтым клубнем, который напоминал сморщенную картофелину с руками,ногами и длинными волосами, как у хиппи. Женьшень... Сэмюел видел его дома, в те времена, когда мама еще была жива. Время от времени она готовила азиатские блюда.

— Это страшно дорогая вещь, ragazzo! Вот обидно было бы ее потерять! Я продаю такие корни даже папе, они улучшают кровообращение.

— Вы... вы врач? — догадался Сэм.

— Я травник, ragazzo, ты никогда не проходил мимо моей лавки в Борго?

— Я... Я не отсюда, — пробормотал он.

— А, так ты странник? — спросил Энцо. — Тогда понятно, почему ты в белом... Не самый удачный момент для паломничества ты выбрал, мой друг, наш святой город сейчас — ловушка для всех добрых христиан. И если все мы не сплотимся в борьбе против этих варваров...

— Энцо, тише! Если мальчик явился ради молитвы и поклонения святыням, не следует принуждать его браться за оружие! А ты, вместо того чтобы торопиться в объятья смерти, лучше бы пошел вместе со мной во дворец папы, оттуда можно перейти в замок Святого Ангела, там ты был бы в безопасности!

— Сбежать и бросить своих братьев, чтобы они без меня сражались с этими извергами? — покраснев от возмущения, воскликнул Энцо. — Что ты такое говоришь! И если я погибну, то не сомневайся, я встречу смерть с улыбкой на устах, потому что умираю, сражаясь за Господа Бога! Что может быть почетнее, чем отдать жизнь за Него?

С этими словами он обратил горящие глаза на Сэма.

Тот отвел взгляд, не зная, что ответить. Маммина пожала плечами и засунула женьшень в тряпичный мешочек вместе с другими растениями, которые предварительно внимательно изучала, поднося поближе к горящим свечам.

Когда она закончила, они спустились вниз, воспользовавшись люком в глубине комнаты, и оказались в той самой лавке лечебных трав, о которой говорила Маммина. Магазин выглядел потрясающе: на полу — большая мозаика с изображением дерева, под потолком — черные балки, с которых свисают букеты из листьев и цветов, на стенах — полки, заставленные баночками с названиями на латыни, на просторном прилавке — склянки с сушеными грибами, семенами, разноцветными лепестками и даже засохшими лягушками. Цветы наполняли лавку ароматами парфюмерного магазина, но из-за увядших растений в воздухе слегка тянуло помойкой. Пока Энцо запирал крышку люка на замок, Маммина суетливо заглядывала то в одну банку, то в другую, выбирая самые редкие и ценные из товаров.

— Сбор из донника и пассифлоры! — приговаривала она, бросая в сумку серый пакетик. — Из самой Венеции ко мне за ним приезжают! Лучшее средство против бессонницы и нервного возбуждения... Боюсь, скоро он тут многим понадобится!

— Мне пора идти, Маммина, — объявил Энцо, убрав лестницу, позволяющую выбраться обратно на чердак. — Иначе все решат, что я трус.

Он направился к двери, рядом с которой было приготовлено военное снаряжение. Нацепил поверх кожаной одежды кольчугу, убрал назад длинные волосы, чтобы надеть на голову металлический шлем, и вооружился ружьем с коротким стволом. Когда юноша был готов, Маммина молча прижала его к себе. Он мягко, но решительно высвободился из ее объятий и открыл дверь — и тут же в эту тихую комнату, островок покоя и безвременья, ворвался тревожный шум. На пороге Энцо обернулся и сказал Сэму:

— Под прилавком есть еще один шлем и копье. Если не хочешь потом мучиться угрызениями совести из-за того, что бросил папу и святую церковь...

Он захлопнул дверь, и в травяной лавке снова воцарилась обманчивая тишина.

— Вот беда-то, — зарыдала Маммина. — Он ведь только напускает на себя бравый вид, а на самом деле — всего лишь упрямый сорванец! Дитя! Остается надеяться лишь на то, что Господь вознаградит его за пыл и оставит в живых... Сколько всякого ужаса мне довелось повидать на своем веку, ты и представить себе не можешь!

Женщина зашла за прилавок, согнулась в три погибели и достала шлем и копье, о которых говорил Энцо. С металлическим лязгом тяжелое оружие обрушилось на столешницу.

— Впрочем, если хочешь проводить меня до дворца папы, тебе тоже не помешает вооружиться. С тех пор как Рим в осаде, на улицах небезопасно — в городе кишмя кишат нищие и грабители. Ну и раз уж мне приходится оставить лавку солдафонам Карла V, я бы хотела тоже унести с собой кое-какие сокровища...

Маммина выбрала ключ на связке, которая висела у нее на поясе, и открыла один из ящиков под прилавком. Оттуда она достала красивый кожаный кошель круглой формы и его тоже отправила к себе в сумку.

— Целый год успокоительных отваров и припарок, ragazzo! Деньги, заработанные потом старой женщины, уж поверь мне! И раз уж ты здесь... Может, послужишь охранником мне и моим накоплениям, а? Проводишь нас до дворца папы. Кстати, и тебе там тоже можно будет укрыться. Я договорюсь, чтобы тебя впустили, если хочешь...

— Дело в том...

Сэмюел сомневался: ведь ему нужно было как можно скорее достать «Трактат о тринадцати достоинствах магии».

— У меня с собой вот эта карта, — сказал он наконец, доставая из кармана план Рима. — Один мой друг отметил тут несколько мест, в которые я обязательно должен попасть. Главное — в библиотеку. Я понимаю, что положение в городе сейчас не самое подходящее для визитов, но у меня больше никогда не будет такой возможности.

Маммина положила рисунок перед собой и нахмурила брови.

— М-м... Знаю я такие картинки, бродячие торговцы их по всему городу предлагают. Что же до этих цифр...

Она прищурила глаза, чтобы лучше разобраться, что к чему.

— Номер один, — она указала на место, где был спрятан Камень, это сразу за стеной, рядом с больницей Святого Духа. Не знаю, что там может быть интересного, кроме сирот и больных... Два — это библиотека папы. Она находится на территории дворца. Говорят, в ней собрана самая прекрасная коллекция книг о христианстве. Лично я, представь себе, ни разу там не была... Все мои знания о растениях перешли мне от матери, а ей — от бабушки. Насколько я знаю, в трудах по религии и философии не встретишь рецептов целебных отваров! Что же до номера три...

Губы Маммины скривились, будто она увидела что-то неприятное:

— Если не ошибаюсь, речь идет о Колизее. Это такой большой театр на другом берегу реки, построенный в те времена, когда устраивались гладиаторские бои. Место для любителей развалин, вот что это... И, честно говоря, я бы не советовала идти туда сейчас.

— Почему? — спросил Сэм, хотя нахмуренное лицо травницы не сулило приятного ответа.

— Ходят слухи, будто там расположились члены семьи Колонна.

— Семьи Колонна? — переспросил Сэм.

— Сразу видно, что ты нездешний, ragazzo! Колонна — это старая римская семья, которая противостоит папе Клименту VII с момента избрания его на папство. С самого начала войны они поддержали Карла V и разместили свои войска немного в стороне, чтобы посмотреть, куда ветер подует. И можешь мне поверить: их солдаты гораздо хуже большинства наемников. Коварнее испанцев, алчнее немцев и злее тех и других, вместе взятых. Попадись ты им в лапы, тебе несдобровать.

Сэмюел почувствовал, как сжалось сердце: он представил себе Алисию, обессиленную, в слезах, в окружении хохочущей банды грубых дикарей.

Понизив голос, травница продолжила:

Командует ими капитан Диавило... Чтобы ты оценил, насколько это жестокий человек, скажу только, что собственные солдаты прозвали его Иль Дьяволо — Дьявол! Хорошее имечко, а?

Она перекрестилась, будто одного упоминания этого имени было достаточно, чтобы перед ней явился демон, и Сэм решил, что, пожалуй, будет разумно принять любезно предложенные ему шлем и копье... 

12 ОСАДА РИМА

В Риме шла настоящая война... Гроза, которая, казалось, только что громыхала где-то вдали, вдруг разом обрушилась на крепостную стену, и битва, развязавшаяся на ней, была яростной и жестокой. Горожане суетились вокруг гигантских котлов, под которыми пылал огонь, наполняли ведра густой бурлящей жидкостью, отправляли их на вершину стены, и оттуда жидкость выплескивалась на нападавших. Чуть дальше другие люди, встав в живую цепочку, передавали защитникам, стоявшим на стене, булыжники и иные орудия. Начался мелкий дождь, но разогнать туман ему пока не удавалось. Казалось, что звуки сражения — безумная мешанина воплей, лязга металла и испуганного лошадиного ржания — льются прямо с неба, будто невидимые боги сражаются наверху, за белыми облаками. Иногда сквозь пропитанный туманом воздух прорывались более отчетливые выкрики, словно небесная схватка переносилась на землю и становилось понятно, что в ней участвуют и люди:

— Лестница-а-а-а! Правее, праве-е-е-е!

— Еще смолы! Еще! Скорее!

— Я умираю во имя Господа нашего... А-а-а-а!

Посреди этого апокалипсиса быстрой нервной походкой шагала по сверкающей мостовой Маммина. Она низко опустила голову и поглубже натянула капюшон плаща, чтобы случайно не увидеть в хаосе сражения Энцо. Сэмюел шел рядом, нагруженный сумками, которые травница повесила ему на шею. Голову сжимал шлем, похожий на консервную банку, ноги болтались в огромных сандалиях. Мальчик топал опираясь на копье и как мог пытался придать себе бравый и воинственный вид.

Вскоре, оставив укрепления позади, они свернули в узенькую улочку и по ней вышли на улицу более широкую, по которой в обе стороны спешили обезумевшие люди. Встречались тут и мрачные молчаливые силуэты, которые, казалось, брели неведомо куда безо всякой цели, и другие, нагруженные тяжелыми узлами или тащившие за собой тележки. Некоторые вдруг без видимой причины застывали на месте. Всё это было удивительно похоже на рой насекомых, сбитых с толку надвигающейся грозой.

Маммина шла уверенно и твердо — видно было, что она четко понимает, куда направляется. Вокруг тянулись забаррикадированные лавки — булочник, краснодеревщик, торговец музыкальными инструментами. По их металлическим вывескам стекали капли дождя. Окутанный мрачным туманом, торговый квартал Рима походил на город-призрак...

Вскоре они вышли на площадь с величественным зданием дворца. Оцепеневшая толпа стояла в северном углу дворцовой площади. Люди жались друг к другу подобно напуганному стаду в ожидании пастуха. Маммина, ничуть не смущаясь, стала расталкивать их локтями, чтобы пробраться ко входу в здание. Сэм, стараясь побороть неловкость, следовал за ней по прокладываемому коридору. Дорогу ко дворцу преграждали гвардейцы в красно-сине-желтой форме, готовые заколоть любого, кто посмеет приблизиться.

Скинув с головы капюшон, старая женщина остановилась перед ними:

— Я — Маммина, травница Святого Духа, — громко представилась она. — Несу папе панацею Марко Поло, которую он заказывал.

Она подала знак Сэмюелу, и тот раскрыл сумку, чтобы показать солдатам странный корень женьшеня.

— Я хорошо знаю лейтенанта Маладетту, вашего начальника, — добавила она, обращаясь к старшему из солдат. — И полагаю, за четыре года, что я посещаю его святейшество, вы к моему лицу тоже уже привыкли?

Рыжие усы солдата утвердительно дрогнули под серебряным шлемом.

— Прекрасно! — обрадовалась Маммина. — В таком случае, принимая во внимание обстоятельства, вы должны понять, что его святейшество не может ждать? Если он узнает, что швейцарская гвардия^[7] не позволяет доставить ему лекарство...

Большие Усы переглянулся с товарищами — никто вроде бы не возражал.

— Этот молодой человек со мной, — добавила она, указав на Сэмюела. — Он защищает меня от воров, которых сейчас в городе множество. К тому же мне нужна его помощь в приготовлении снадобья для папы.

Еще один вопросительный взгляд Больших Усов — и снова молчаливое согласие солдат. Швейцарские гвардейцы расступились, подняв алебарды, и Маммина втолкнула своего протеже в ворота под неодобрительный ропот толпы.

— У меня тоже лекарства для Климента VII, — выкрикнула молодая женщина в разорванном плаще.

— Отведите нас в замок Святого Ангела под защиту его святейшества! — потребовала другая.

Но у женщин не было необходимых рекомендаций, и стражники остались неумолимы. Когда ворота закрылись, Маммина нагнулась к самому уху Сэма и прошептала:

— Прости, ragazzo, мне пришлось немного приврать, я знаю... Но другого выхода не было, ведь так? Охрана нас бы ни за что не пропустила!

Они прошли через первый двор, где тоже царило волнение. Отряд швейцарских гвардейцев потихоньку выбирался через потайной ход. Группа прелатов^[8], одетых в черное и белое, проводила срочное совещание прямо там, в тени аркады^[9]. Десятки слуг сосредоточенно таскали туда-сюда ящики, некоторые просто немыслимых размеров. Очевидно, никто не сомневался в предстоящем поражении и в том, что дворец скоро будет захвачен, поэтому был организован срочный переезд.

— Видишь вон тот дальний портик? — спросила Маммина, указывая на проход между двумя колоннами. — Он ведет во двор Попугая. Через него попадают в библиотеку папы. Не знаю уж, как тебя там примут, но если сердце подсказывает, что надо идти...

Она забрала у Сэма сумки.

— А я попробую пробраться в замок Святого Ангела. Если передумаешь, поднимайся по лестнице, вон там, справа, и иди через террасу. Возможно, ты меня нагонишь. Даже если не получится увидеться с папой, не унывай: среди моих клиентов есть несколько кардиналов. Кто-нибудь из них обязательно поможет добраться до замка...

Она порылась в первой сумке и протянула Сэму маленький серый мешочек.

— Держи, если мы больше не увидимся... Это сбор с валерианой. Залей теплой водой и оставь на несколько часов — получится вкуснейший настой, который помогает бороться с беспокойством. А если тебя ранят, намочи им тряпицу и приложи к ране, этот сбор прекрасно дезинфицирует. Но я очень надеюсь, что тебе не понадобится!

На прощанье Маммина с нежностью пожала Сэму руку и, смешно переваливаясь с ноги на ногу, удалилась по широкой мраморной лестнице. Сэмюел вдруг почувствовал, что ему нестерпимо хочется пойти за ней. Но едва ли капитан Диавило (Иль Дьяволо!) согласится освободить Алисию за красивые глаза и мешочек с успокоительными травами. Придется добывать трактат...

Сэм прошел через портик в следующий двор, где возвышалась громадная недостроенная церковь. Строительные леса громоздились так высоко, что, казалось, они пронзают небо. Вокруг стояло множество зданий. Сэм выбрал то, на фронтоне которого красовалась книга с двумя перекрещенными ключами на обложке. Библиотека папы, без сомнения.

Дверь была открыта, и в вестибюле Сэм наткнулся на невысокого человека с редкими светлыми волосами. Тот укладывал книги на дно сундука с тяжелыми железными оковами. Мужчина выпрямился, посмотрел на Сэма и с удивлением окинул взглядом его необычную одежду.

— Я... Я просил прислать помощь, — пробормотал он, — но такого не ожидал. У них что, не нашлось ни одного солдата или швейцарского гвардейца?

Сэмюел напряг мозги, чтобы придумать ответ поправдоподобнее:

— Почти всех бросили на укрепления...

— Укрепления. Ну да, понятное дело. Туда и все мои помощники ринулись. Чего стоят книги в сравнении с войной, не правда ли? Увы! Человек любит разрушать одной рукой то, что построил другой, тому подтверждение вся мировая история. А книги... Что ж. Я тоже надеюсь побороться, — решительно заявил работник библиотеки. — Но по-своему... Мой вклад будет не так уж плох: я собираюсь спасти нашу культуру! Ты готов сражаться за книги, мой мальчик?

Сэмюел кивнул. Ради трактата Клугга он готов был сражаться за что угодно.

— Замечательно, в таком случае иди сюда.

Человек повел Сэмюела в библиотеку, представлявшую собой анфиладу из трех богато украшенных залов с внушительными шкафами. Дверцы многих были распахнуты настежь.

— Ты, наверное, никогда здесь не бывал?

Сэмюел отрицательно покачал головой.

— А какую работу ты выполняешь во дворце? Прислуживаешь на кухне? Или, может, на конюшне?

— Я... я травник. Ну, то есть я помогаю Маммине, травнице из церкви Святого Духа. Она настояла, чтобы мы укрылись здесь от происходящего в городе. И я решил воспользоваться случаем, потому что очень хотел побывать в библиотеке.

Последние слова мальчик произнес с искренностью, которая, похоже, очень растрогала его собеседника — строгие глаза весело прищурились:

— Хотел побывать в библиотеке? Правда? Очень похвальное любопытство! Вот бы все жители этого дворца его разделяли, включая самых знатных! Я — Патриций Боччерон, — он слегка поклонился, — главный библиотекарь папы. И если ты интересуешься книгами, то возрадуйся: здесь хранится самая богатая в мире коллекция рукописей и печатных трудов!

Библиотекарь развел руками, будто желая обнять пространство вокруг себя:

— Вот это — первый зал. Здесь собраны латинские авторы — святой Августин, Тацит, Сенека и многие другие... Второй зал посвящен трудам греков. Там хранятся книги о театре, философии, медицине, астрологии... Жемчужины человеческой мысли, причем некоторым из них — не меньше двух тысяч лет! Что же касается третьего зала, того, что называют Большой библиотекой, то в нём содержатся самые драгоценные издания, а также те, которые наша церковь не допускает к свободному обращению. Так что туда я тебе, конечно, не могу позволить заглянуть. Зато, — добавил он с широкой улыбкой, — в двух первых залах мне понадобится твоя помощь...

Патриций Боччерон дошел до середины греческого зала и направился к одному из открытых шкафов, где стояли десятки книг в искусно украшенных переплетах.

— К несчастью, спрятать все пять тысяч томов мы не успеем, — со вздохом произнес библиоте-карь. — Поэтому мне придется произвести быструю ревизию и лично отобрать те книги, которые нужно спасти любой ценой. Очень сложная задача! Что уместнее отдать на растерзание врага — редчайшее издание «Физики» Аристотеля или уникальный экземпляр «Географии» Птолемея? Выбор невыносимый! Так чувствуют себя родители, когда им предлагают решить, кому из их детей жить, а кому умереть! Но выбор этот необходим, если мы хотим сохранить то, чем являемся. Ведь война — это не навсегда, правда?

Патриций Боччерон внимательно посмотрел на Сэмюела, желая убедиться, что тот его понимает:

— Я буду давать тебе книги, которые отберу, а ты укладывай их в сундук в вестибюле. Обращаться с ними надо очень аккуратно, чтобы ничего не испортить. Потом мы отнесем сундук в надежное место. Всё ясно? И сними шлем, здесь он тебе не понадобится.

— Я в вашем распоряжении, — сказал Сэм.

Еще бы он не был в его распоряжении! Мальчик, конечно, надеялся, что неразбериха, вызванная войной, так или иначе облегчит ему задачу и в библиотеку можно будет под шумок незаметно пробраться — взломать замок или выбить стекло. Но он и не мечтал, что его проведут сюда совершенно официально! Да не кто-нибудь, а тот, кто тут всем заведует!

Сэмюел с радостью принялся за работу, как можно аккуратнее выполняя поручения библиотекаря. Он с бесконечной бережностью принимал из рук Боччерона прекрасные издания, порой украшенные золотом и драгоценными камнями. И с величайшим интересом слушал его советы и смешные рассказы о прошлом. При этом Сэм ни на секунду не забывал о главной цели своего визита — трактате Клугга. Перемещаясь по библиотеке, мальчик заметил одну интересную деталь: стук времени в груди становился ощутимее всякий раз, когда он приближался к третьему залу — тому самому, входить в который ему строго-настрого запрещалось. Наверное, неспроста... В греческом и латинском зале ни один из многочисленных томов и близко не напоминал «Трактат о тринадцати достоинствах магии». Вероятнее всего, издание находилось в Большой библиотеке...

После получаса энергичной работы Боччерон решил, что больше книг в сундук класть не стоит и будет разумно на этом остановиться. Тем временем шум снаружи усилился, звуки борьбы со стороны городских укреплений стали как будто ближе. Видимо, нападавшие приближались к дворцу...

— Дальше медлить опасно, — решительно сказал библиотекарь, поправляя мантию. — Хотелось бы взять еще штук сто, но...

Он закрыл сундук, набитый почти доверху, и ухватился за одну из металлических ручек на боку.

— Отнесем в замок Святого Ангела. В нём есть пристройка, где хранят архивы папы. Там книги будут в безопасности. Вперед! С богом, мой мальчик!

Они поднатужились, но огромный сундук не сдвинулся ни на миллиметр. Попробовали еще и еще раз, кряхтя и пыхтя всё сильнее. Ничего не получалось. Сундук будто прирос к земле.

— Ну надо же! — воскликнул Боччерон, вытирая пот со лба. — Мысли древних весят больше, чем мы могли предположить! Боюсь...

Он приподнял крышку, окинул взглядом собранные книги и покачал головой.

— Нет, было бы преступлением что-то из. них не спасти. Нам необходима помощь. Четыре человека и одна тачка. В конце концов, ведь еще не конец света!

Он потер подбородок — видно, глубоко задумался.

— Если бы попасть к кардиналу дель Монте, — пробормотал он, — возможно, мне удалось бы его убедить. Он большой ценитель книг, большой ценитель. В этот час он наверняка где-нибудь в районе Бельведерского дворца...

Боччерон обернулся к Сэмюелу:

— Я не вижу другого выхода, кроме как попросить о подмоге. Бельведер здесь совсем рядом, я вернусь очень быстро. Не своди глаз с сундука и следи за тем, чтобы ни один разбойник не проник в библиотеку. В последнее время запах наживы у многих разжег аппетит...

Библиотекарь похлопал своего случайного помощника по плечу и с поразительной живостью бросился вон из библиотеки. Сэмюел смотрел, как он удаляется и наконец окончательно исчезает на крытой галерее окутанного туманом двора. Теперь у него есть несколько минут, чтобы найти трактат... 

13 В ПАСТИ ЛЬВА

Сэмюел на полном ходу пробежал латинский и греческий залы и пулей ворвался в Большую библиотеку. Тут царила атмосфера учености. Теплый свет, проникавший сквозь цветные витражи, запах старых книг и воска, большой черный стол, к которому тонкими серебряными цепями были прикованы рукописи, большие бархатные кресла и другие предметы всё это вызывало тягу к познанию, что вполне соответствовало этому месту. Например, удивительный металлический глобус, состоявший из многочисленных подвижных колец, пересекавшихся друг с другом, треугольные песочные часы высотой в полметра, различные измерительные приборы вроде компаса, большие часы без стрелок с непонятными делениями...

Еще здесь был очень красивый камин с головами льва и пять железных шкафов. Четыре из них стояли открытые. Сэмюел чувствовал, как стук времени в груди усиливается: цель определенно была совсем рядом... Сначала он лихорадочно, но внимательно обыскал доступные шкафы. Там не обнаружилось ничего похожего на трактат Клугга. Затем переключился на запертый шкаф. Подергал замок и понял, что открыть его будет непросто. Впрочем, заниматься этим он не стал, почему-то сразу сообразив, что книга не здесь. Мальчик вдруг осознал, что ритм внутри него в разных частях зала звучит с разной интенсивностью. Когда Сэм шел направо, где как раз и находился запертый шкаф, пульсация становилась едва заметна, а когда направлялся налево, стук усиливался.

Сэмюел остановился там, где стук времени ощущался особенно мощно. Это было перед овальным зеркалом в сверкающей раме, сделанной из золоченых палочек разного размера, которые расходились в стороны, образуя нечто вроде золотого венца. Очень похоже на солнце... Проходя мимо, Сэмюел заметил в зеркале собственное отражение: подросток четырнадцати лет в несвежей рубашке, волосы растрепаны (с такой прической действительно уж лучше ходить в шлеме), лицо осунулось и глаза горят нездоровым блеском, как бывает только в минуты отчаянной решимости. Ну прямо уличный мальчишка, который ищет, где бы стянуть то ли денег, то ли чего-нибудь поесть... В общем, кто-то, кому нечего терять.

Сэмюел одернул себя: не время рассуждать и раздумывать. Выполнить задание — и точка. Татуированный говорил, что трактат хранится в шкафу с изображением солнца. Перед Сэмом находилось зеркало, вполне годившееся на роль солнца, но никакого похожего шкафа тут как будто не было. И всё же именно здесь биение времени ощущалось особенно сильно, словно прямо тут находился Камень...

Сэм легко снял зеркало и поставил на пол. Оказалось, в стене за зеркалом спрятан врезанный в стену сейф. Приблизительно шестьдесят на шестьдесят сантиметров, с небольшим замком, а сверху — круг с шестью расходящимися лучами. Еще одно солнце! Так вот откуда пульсация! Диаметр круга идеально подходил для браслета Мервозера, но шесть лучей отличались от привычных тем, что были едва намечены. Вставить в них монеты казалось совершенно невозможно. Это солнце не предназначалось для путешествий, у него была какая-то другая функция...

— Окей, — прошептал Сэм. — Думаю, у меня есть то, что нужно.

Он вынул из кармана Золотой обруч, расстегнул замочек и снял с браслета все шесть монет. Если трактат Клугга действительно находится внутри, достать его вряд ли будет сложно. Сэм прижал украшение к солнечному диску. Браслет Мервозера ярко вспыхнул, где-то раздался щелчок. Было бы здорово, если бы секретный шкафчик открылся сам собой. Но ничего подобного не произошло. Сэм просунул указательный палец в отверстие замка и потянул д верцу на себя, но и это не помогло. Значит, солнца и браслета недостаточно. Не хватает еще какого- то ключа...

Сэмюел повторил всю операцию снова, силясь понять, что он делает не так. Едва он прижимал браслет к солнцу, тот загорался, затем следовал щелчок и... Сэм пытался определить место, откуда доносится звук. Щелкало не в секретном шкафчике, не в одном из книжных шкафов и не во фресках на стенах, представлявших собой карты городов и стран. Камин... Да, точно, щелкало где-то в камине!

Продолжая то убирать, то прижимать Золотой обруч, Сюмюел внимательно прищурился. В момент щелчка одна из двух львиных голов, украшавших камин, как будто вздрагивала. Движение было молниеносным, едва уловимым, как крошечный дефект на четкой фотографии. Сэмюел вновь и вновь повторял фокус с браслетом и как можно быстрее бросался к камину. Но ему не удавалось оказаться там прежде, чем скульптура снова застынет. После нескольких попыток он понял, что, когда зверь на мгновенье разевает пасть, внутри что-то сверкает. Ключ от сейфа?

Сэмюел внимательно изучил каминную стойку. У льва была прекрасная каменная шевелюра, удлиненные кошачьи глаза и зев с очень правдоподобными клыками. Едва заметный зазор между губами подтверждал догадку, что пасть может открываться. Но механизм запускался в действие немедленно, как только Сэм прикладывал браслет к солнцу, и движение завершалось слишком быстро. Никак не успеть выхватить то, что лежит в пасти. Сэм попытался разжать льву челюсти руками. Ничего не вышло. Может, воспользоваться каким-нибудь инструментом? Каким-нибудь острым измерительным прибором или...

Сэм взглянул на треугольные песочные часы, и вдруг его осенило. Течение времени, ну конечно! Господи, какой он дурак! Почему Татуированный, бывая в нужной эпохе, до сих пор не завладел трактатом? Это же очевидно! Он был неспособен это сделать, и вот почему! Из-за льва, который защищал сокровище, строго охраняя доступ в тайный сейф! И зачем Татуированный, несмотря на все опасности, которые подстерегали там гостей, послал Сэма в мавзолей императора Цинь? Да ведь для того, чтобы тот приобрел необходимое знание! Рудольф понимал, что, побывав в мавзолее, Сэмюел научится преодолевать препятствия вроде слишком быстро захлопывающейся пасти каменного льва. Как обогнать механизм и выхватить ключ? Замедлить время... А чему научился Сэм в гостях у императора Цинь Шихуанди? Управлять этим самым замедлением...

Сэмюел вернулся к секретному сейфу и велел себе сосредоточиться. Необходимо было войти в то состояние транса, которое позволило ему вытесать в Камне солнце, чтобы выбраться из гробницы. Он закрыл глаза и мысленно погрузился в себя, приказывая сердцу биться медленнее. Снова возникло необыкновенное ощущение, будто растворяешься в собственной крови и участвуешь в движении жизни внутри своего тела. Очень скоро биение сердца стало замедляться, пока не совпало с ритмом вре-мени. Теперь обе пульсации звучали в унисон...

Сэм открыл глаза, и мир вокруг снова предстал будто пропущенным через зеленый фильтр. Он прижал браслет Мервозера к вырезанному солнцу и в тот момент, когда раздался щелчок — невероятно длинный и гулкий, — бросился к камину. Ему казалось, он плывет по воздуху, руки и ноги создавали вибрации, расходившиеся широкими концентрическими кругами. Казалось, вокруг вообще не воздух, а вода... Звуки тоже изменились и усилились. Как в детстве, когда Сэм, принимая ванну, погружался под воду с головой. Привычные звуки дома тогда доносились до него необычайно громко и отчетливо. В тишине библиотеки сандалии, которые дала ему Маммина, топали по полу как копыта буйвола. Отзвуки сражений напоминали оркестр, состоящий из одних больших барабанов. А голоса с улицы проникали сквозь оконные стекла замедленными и растянутыми.

Сэм в три больших шага добрался до камина в тот момент, когда лев будто бы заревел, широко разинув пасть. На каменном языке сверкал золотой ключик, который Сэм успел схватить за секунду до того, как клыки зверя с приглушенным ревом снова сомкнулись. Получилось! Сжимая ключ в руке, Сэмюел вернулся к сейфу и вставил добычу в замочную скважину. Сначала замок заскрипел, словно протестуя, но в конце концов дверца поддалась. За ней обнаружился встроенный в стену шкаф, где стояли книги разных видов и форматов. Среди них была одна, чей корешок с тонкими темными прожилками сразу привлек внимание Сэма. Он схватил ее. На желтоватой обложке было выведено большое красное число 13 в восточном стиле. Точь-в-точь как на экземпляре археолога Чемберлена. Если бы не цвет, это вполне мог бы быть «Трактат о тринадцати достоинствах магии»...

Сэм несколько раз моргнул, чтобы восстановить нормальный ритм сердца. Это получилось не сразу, но потом пульс отделился от более медленного стука, который служил камертоном. Раздался громкий удар хлыста, тетива времени расслабилась, и оно снова потекло своим чередом. Зеленый фильтр растворился, и Сэм смог в полной мере восхититься красотой трактата. Теперь обложка сияла прекрасным голубым цветом, цифры на ней буквально пылали огнем. Старинная шелковая ткань переплета была такой мягкой и гладкой на ощупь... Волшебный предмет, который позволит спасти Алисию!

— Потерпи еще немного, — пробормотал он, будто она могла услышать. — Верь в меня...

Сэм жадно пролистал книгу, желая убедиться, что на этот раз никакого подвоха нет. Всё те же гравюры, изображающие разные Камни и странные места, алхимические рецепты, жуткая летучая мышь с лицом ребенка... Без сомнения, это был он, трактат. Вот только теперь, в отличие от прошлого раза, когда он листал копию в палатке Чемберлена, он не мог читать по-арабски. Новое место — новый словарь у него в голове! Зато пометки алхимика, сделанные красными чернилами, стали понятны, хотя некоторые слова и оставались не вполне ясными. Сэм выражался сейчас на какой-то версии итальянского или римского языка, который хоть и походил на латынь Клугга, но всё же отличался от нее. Например, знаменитая фраза, разъясняющая принцип работы Камня, на новом языке Сэма звучала приблизительно так: «Тот, кто соберет семь элементов, станет властителем солнца. Если он сможет зажечь шесть лучей, его сердце станет разгадкой времени. И тогда жар навеки останется с ним». Не так внятно, как в переводе, но всё равно выразительно...

Наконец он добрался до последних листов. Тех самых, которым суждено исчезнуть после нападения Карла V. Слава богу! Все они были на месте, в идеальном состоянии! Страниц десять рисунков и подписи красными чернилами. Статуя бога Тота, два золотых круга, изображенных чрезвычайно искусно и подробно, портрет человека в тюрбане, гербы, каббалистические знаки... Сэмюел с радостью посидел бы над книгой подольше и рассмотрел страницы внимательнее, но момент был для этого не самый подходящий. Библиотекарь мог в любую секунду вернуться, требовалось поскорее навести здесь порядок.

Мальчик собрался закрыть дверцу сейфа, но вдруг остановился. Интересно, о чём остальные книги? И почему их тоже поместили в хранилище, из которого практически невозможно ничего украсть? Например, вот этот толстый том в белой обложке, с виду совершенно безобидный? Сэмюел потянул за корешок и наугад раскрыл. Текст был напечатан готическим шрифтом, иллюстрации — нарисованы вручную... Языка книги Сэм не знал, но повторение раз за разом одного и того же разворота было ему прекрасно знакомо. Один и тот же заголовок и одинаковое изображение короля с короной на голове... Книга времени?

Сэмюел достал еще один том, с темной обложкой. Тут каждый параграф начинался с красивой виньетки. И тоже с начала и до конца повторялись одни и те же две страницы! В третьей книге — в разваливающемся переплете — было то же самое, и в четвертой, продолговатой формы, — опять. Во всех книгах пары страниц повторялись снова и снова...

Библиотека папы, оказывается, была хранилищем Книг времени!

Несколько секунд Сэмюел не мог сдвинуться с места, ошарашенный своим открытием. Он не знал, что и думать. Наконец шум с улицы вывел его из ступора. Во дворе послышался скрип тачки или тележки... Боччерон получил помощь, которую надеялся выпросить? Сэм поставил Книгу времени на место, но неловким движением зацепил маленькую шкатулку из слоновой кости, запечатанную сургучом, и она едва не упала на пол. Он успел поймать ее в тот миг, когда дверца секретного сейфа щелкнула. Щелкнула как-то уж слишком громко. Грохот тележки по мостовой приближался, и Сэм торопливо водрузил зеркало обратно на крючок. А ключик... Ничего не поделаешь, придется оставить его себе! Он сунул ключ в карман, в последний раз убедился в том, что зеркало висит ровно, и, зажав трактат под мышкой, бросился обратно в вестибюль. Он оказался рядом с сундуком в ту самую секунду, когда из тумана вышло несколько солдат в сопровождении библиотекаря. Не успев придумать ничего лучшего, Сэм сунул трактат под ближайший шкаф.

— А, ты тут, — рассеянно махнул ему Боччерон. — Хорошо. Кардинал дель Монте был очень любезен и выделил мне помощников. Но за это мне придется выполнить кое-какое поручение его святейшества, так что...

Библиотекарь был как будто растерян. Судьба драгоценных Книг, похоже, отошла сейчас для него на второй план.

— Пойдемте, — сказал он единственному человеку, не одетому в военную форму.

В профиль этот человек с резкими чертами лица напоминал хищную птицу.

Четверым оставшимся солдатам библиотекарь приказал:

— Погрузите сундук на тележку и ждите моего возвращения. Внутрь никому не входить, ясно?

Швейцарские гвардейцы кивнули. Человек, похожий на птицу, достал из-под просторного коричневого плаща серебряный ключик и показал библиотекарю.

— Ну же! — поторопил он Боччерона. — Папа сегодня не в состоянии проявлять терпение...

Сэм несколько раз моргнул — ему не примерещилось? Цвет металла другой, но в остальном ключик — точь-в-точь как тот, который он похитил из пасти льва. Тот же размер, та же форма... Тот же замок? Боччерон взял ключик и повертел перед глазами в слабом свете вестибюля:

Я вижу его впервые, — проговорил он, едва дыша от волнения. — И это же надо встретиться с ним в такой момент, когда всё вот-вот исчезнет!

— На подобную неосторожность его святейшество вынудили обстоятельства. Не будем терять времени, ведите меня...

Они удалились в направлении латинского зала, не замечая, что Сэм, держась на безопасном расстоянии, двинулся за ними. Неужели это второй ключ, с помощью которого можно отпереть секретный сейф за зеркалом? И если они идут к тому же самому тайнику, то что именно ожидают там найти? Сэмюел догадывался что́. И догадка была не из приятных: «Трактат о тринадцати достоинствах магии»...

Он незаметно проскользнул вдоль стен греческого зала и как можно ближе подобрался ко входу в Большую библиотеку. Мужчины прошли в левую часть зала — ту, где находился тайник. Ой-ой...

— Я... Я, честно говоря, не знаю, что именно там находится, — начал Боччерон. — Когда я поступил сюда на службу, о существовании тайника меня проинформировал мой предшественник, Моретти... Библиотеку достроили пятьдесят лет назад, сам он тогда был еще очень молод. Папа Сикст IV, по распоряжению которого возникла библиотека, доверил создание тайника египетскому архитектору. Странный был человек, как рассказывал Моретти, но невероятно образованный...

У Сэмюела зашумело в ушах. Странный египтянин... Неужели Сетни? Раздался негромкий стук, будто что-то поставили на пол, и Сэм догадался, что со стены сняли зеркало.

— Потрясающе, правда? — проговорил Боччерон. — За годы работы здесь я не раз задавался вопросом, что же может храниться в этом удивительном шкафу. Моретти рассказывал, что ключа к нему прилагалось два, но один был утерян, а второй находился под надежной защитой в сокровищнице папы, в замке Святого Ангела. Я и помыслить не мог, что в один прекрасный день мне доведется держать этот ключ в руках!

— Его святейшество доверил мне его лишь при условии, что ключ не попадет в руки ни к кому, кроме вас, и что я немедленно верну его, когда всё будет сделано, сказал посетитель. — Что означает это солнце над дверцей?

— Не имею ни малейшего представления... Насколько мне известно, египетский архитектор во всём, включая выбор декора, отчитывался лишь перед самим Сикстом IV. Интересно, работает ли вообще этот замок, ведь его с 1475 года никто не использовал.

Один за другим послышалось несколько щелчков, затем характерный скрип. Дверца тайного шкафа открылась...

— Книги! — воскликнул Боччерон. — Книги, которых я никогда в жизни не видел!

— И ларец на месте, — обрадовался посыльный папы.      Климент VII будет доволен.

Соблазн был слишком велик. Сэм не удержался и украдкой заглянул в зал. Библиотекарь держал в руках одну из Книг времени, а второй человек разглядывал крошечную шкатулку из слоновой кости, которую Сэмюел недавно чуть не сбросил на пол.

— Я немедленно удаляюсь, чтобы доставить папе данный предмет, — добавил посланник, пряча шкатулку под мантией.

Боччерон задержал его, коснувшись плеча, и показал том, который рассматривал:

— Только взгляните! Все страницы одинаковые! Вроде бы на каком-то германском языке, но ничего не разобрать!

Он сунул находку в руки собеседнику, которому явно не терпелось уйти, и снял с полки еще один том. Эта Книга вызвала у Боччерона не меньшее удивление:

— И здесь — то же самое! Посмотрите, страницы всё время повторяются...

— Я тут не для того, чтобы составлять опись библиотечных книг, — перебил его посетитель. — Мы с гвардейцами должны как можно скорее вернуться к папе. Так что, если хотите воспользоваться тачкой, советую спешить.

Сэмюел понял, что сейчас самое время исчезнуть. Он тихонько проскользнул обратно, попутно «одолжив» одну из веревок, которыми были подвязаны шторы в латинском зале. Оказавшись в вестибюле, достал трактат из-под шкафа, сунул под рубашку и как сумел примотал к себе. Правда, рубашка теперь странно топорщилась, но в таком тумане на это вряд ли кто-нибудь обратит внимание. Он выскользнул во двор и присоединился к солдатам, возившимся с тележкой. В эту секунду с вершины дворцовой стены раздался вопль:

— Отступаем! Они вошли в город! Отступа-а-аем! 

14 ЛАРЕЦ ИЗ СЛОНОВОЙ КОСТИ

Новость со скоростью света пронеслась по всему Ватикану. В окнах замелькали лица. Люди повторяли вслух страшное известие. Двор наводнили кардиналы и епископы, обсуждавшие, сколько времени понадобится врагу, чтобы добраться сюда. Туман никак не рассеивался, но солнце понемногу вставало и окрашивало пуховое покрывало медным блеском, отчего происходящее выглядело совсем нереальным. Тревожило то, что орудийных залпов больше не было слышно. Значит, на крепостной стене перестали держать оборону и сражение перенеслось на улицы города. Это было совсем не на руку Сэмюелу, который надеялся уйти из Рима тем же путем, каким попал внутрь, а потом перебраться через реку и отправиться в лагерь капитана Диавило. Теперь придется выкручиваться как-то иначе...

Закрыв все двери, Боччерон наконец вышел из библиотеки, держа под мышкой одну из Книг времени:

— Решил взять одну, извиняющимся тоном произнес он. — Если эти дикари набросятся на библиотеку, не знаю, что тут вообще останется, даже в самых тайных шкафах, так что...

Посол папы бросил на библиотекаря такой суровый взгляд, что тот сразу сообразил: в его интересах поторопиться, если он не хочет остаться тут один со своим сундуком.

— Наверное, его святейшество уже добрался до замка Святого Ангела, проговорил посланник. — И мне следует как можно скорее к нему присоединиться. Нельзя терять ни минуты!

Я следую за вами, — покорно кивнул библиотекарь.

Их маленький отряд тронулся с места и принялся петлять по коридорам дворца, чтобы доставить сундук к месту назначения — в сады, которые тянулись позади главных зданий. В общей толчее Сэмюел не особо помогал толкать тележку. Среди солдат, спешивших на оборону главных ворот, Боччерон поймал одного, с которым был знаком, — мальчика едва старше Сэма. Тот был охвачен паникой и выглядел не лучшим образом.

— Альдо, что происходит, не знаешь?

— Испанцы! — выкрикнул юноша, нехотя останавливаясь. — Они прорвались через стену в квартале Святого Духа! Выбили окно, которое выходило на укрепление... Их не меньше трех тысяч, а сразу за ними немцы! Нужно защищать крепость!

Он махнул рукой на прощанье и бросился бежать.

— Не задерживайтесь! — приказал посланник папы. — Иначе не спасем ни книг, ни собственной шкуры!

С горем пополам отряд с тачкой потащился дальше. Они прошли через аркаду во двор и дальше — в следующую аркаду, пока наконец не оказались на просторной крытой гравием площадке с фонтанами и апельсиновыми деревьями в кадках. Обойдя все эти препятствия, они подкатили тележку к невысокой постройке, которая, судя по всему, была главным сборным пунктом дворца. Внутрь мимо суровой охраны пыталась прорваться толпа епископов и кардиналов, в которую втерлись богато одетые мужчины, а также женщины и дети. Там и тут слышались тревожные возгласы. Люди бурно обсуждали происходящее. К их голосам примешивался безумный птичий хор. В саду находился огромный вольер, и птицы, напуганные шумом, галдели на все лады.

— Слишком много желающих, — процедил посланник папы. — Придется договариваться. Мне понадобится ваша помощь, Боччерон.

Они пошли требовать, чтобысокровища библиотеки пропустили без очереди. Сэмюел тем временем обратился к одному из швейцарских гвардейцев — тому, что толкал тележку справа от него, высокому веселому парню:

— Я не очень хорошо знаю город, — начал мальчик. — Это что — вход в замок Святого Ангела?

Тот кивнул:

— От этого здания идет крытый переход. Он тянется над кварталом Борго прямо до замка, это самый надежный способ до него добраться^[10]. Вот почему все эти люди здесь, — добавил он, указывая на очередь. — Причем не абы кто, а самые сливки общества! Вон там, в черной шляпе, епископ Карпи. Тот, с тростью, кардинал Джиберти. Подальше — кардинал делла Валле... Есть и представители рода Орсини, вон, у колонны. А у статуи Геракла — несколько человек Конти. Что же до того мальчишки, который бегает и машет палкой, то, судя по цветам одежды, он из семейства Франджипани... Вся римская знать — тут!

— Только вот рода Колонна что-то не видно, — рискнул Сэм, вспомнив о том, что говорила ему Маммина о заклятых врагах Климента VII и особенно об их рьяном стороннике капитане Диаволо.

— Тише, мальчик, посоветовал гвардеец. — Род Колонна здесь не считают святым семейством. И, если хочешь знать мое мнение, не напрасно...

Он многозначительно взглянул на Сэма.

— А капитан Диавило? не унимался Сэм. — Он командует их войсками, правда?

— О, Диавило! — гвардеец всплеснул руками. — Тут совсем другая история! Мой старший брат в молодости был с ним немного знаком. Тот еще мерзавец этот Диавило! Знаешь, что он сделал, когда в десять лет отец подарил ему первую саблю? Отрубил голову своей собаке. Одним ударом... Да-да, представь, собственному псу! Брат говорит, парень был чокнутым с раннего детства и с возрастом лучше не стал. Вот рука его, например... Ты ведь знаешь, что Диавило однорукий? Говорят, он лишился руки, когда попал в плен к туркам, лет двадцать назад. Его бросили тогда в жуткую гнилую темницу и не давали еды, чтобы он помер от голода. Но когда вернулись через несколько недель, Диавило был жив... Сначала ел крыс, потом насекомых, потом грыз мох, а когда совсем ничего не осталось, отрубил себе левую руку и...

Гвардеец сморщился от отвращения.

— В общем, сам понимаешь, что он с ней сделал. Когда тюремщики достали его оттуда, они были так поражены его смелостью, что подлечили и отпустили. Человек, который убивает собственную собаку и способен пожирать самого себя, это, что ни говори, неординарная личность, согласен?

Сэмюел кивнул, гадая, что из этой истории правда, а что страшная выдумка. Впрочем, даже если рассказ стража — художественное преувеличение, примерно понятно, что за человек этот Иль Дьяволо. Не самый приятный тип.

— Если он такой безжалостный и отважный, как о нём говорят, — заметил Сэм, — почему бы ему не рискнуть захватить замок Святого Ангела?

Швейцарский гвардеец твердо покачал головой:

— Замок неприступен, не сомневайся. Никого из пап, которые прятались в нём, враги так и не сумели достать. А папы там укрываются уже не первый век, знаешь ли... Так что не беспокойся, мой мальчик, главное попасть внутрь — и уже никто не сможет до нас добраться.

— А выйти оттуда можно? — осторожно спросил Сэмюел, которому еще предстояло придумать способ отыскать Алисию.

— Это ж каким безумцем надо быть, чтобы выбираться из замка сейчас, когда город наводнен грабителями и убийцами! Да и потом, если у тебя нет крыльев, как у попугаев в этом вольере, я не представляю, как ты оттуда выйдешь. Если ты не в курсе, Святой Ангел — это ведь еще и тюрьма. Самая страшная темница в Риме! Так что там всё здорово продумано. По собственной воле никто не войдет и не выйдет!

Сэмюел натужно улыбнулся в ответ на гордые слова гвардейца. Перспектива попасть туда, откуда невозможно выбраться, его совсем не прельщала. Впрочем, он уже завладел трактатом. И теперь ничто не помешает ему вернуть Алисию...

Он поблагодарил швейцарца и отошел подальше от тачки, чтобы поправить книгу, которая норовила выскользнуть из-под веревки, и заодно свериться с планом города. Действительно, если присмотреться внимательнее, на рисунке имелась длинная стена, соединявшая дворцовый комплекс с внушительной башней над рекой. Замок Святого Ангела... На гравюре были изображены впечатляющие укрепления. Замок в самом деле представал неприступным и устрашающим местом, способным выдержать любую осаду. Чтобы попасть оттуда в разрушенный амфитеатр, где расположен лагерь капитана Диавило, придется пройти через добрую половину города. Та еще будет прогулочка...

Сэм несколько минут разглядывал карту, пытаясь разработать более удачный маршрут. Но тут его отвлекли крики, раздавшиеся в толпе. Он оторвался от плана и увидел, что на дороге, ведущей к дворцу, появился важный человек, окруженный кардиналами и солдатами. Его появление вызвало среди собравшихся бурю эмоций.

— Климент VII... Это Климент VII!

— Ваше святейшество, благословите нас!

— Вот мой сынок, сжальтесь, возьмите его с собой!

Десяток гвардейцев оттесняли толпу. Едва папа поравнялся с тачкой с книгами, человек с лицом птицы тут же бросился к нему:

— Ваше святейшество, — начал он, сгибаясь в глубоком поклоне. — Простите за опоздание. Я полагал, что вы уже достигли крепости...

— Неважно, —перебил Климент VII, жестом приказывая охране расступиться. — Он у вас?

Пока человек рылся в складках мантии, Сэмюел наблюдал за папой, стоявшим метрах в пяти от него. Клименту VII было лет пятьдесят с небольшим. Гордая осанка, выдающийся нос, высокие скулы, черные волосы убраны под красную шапочку. Из-под алой мантии ниспадали до земли белоснежные одежды. Голос папы звучал надменно, но сам он выглядел бледным, под глазами темнели круги. Это был могущественный человек, привыкший к славе и почестям, но сейчас он чувствовал, что трон под ним зашатался...

Наконец ларец из тайного шкафчика оказался в руках Климента VII. Тот взвесил его на ладони, прежде чем открыть.

— Так оно в самом деле существует, — проговорил он чуть слышно. — В таком случае, возможно, у меня еще есть шанс спастись!

Толпа разом умолкла, будто осознав торжественность момента. Климент VII подцепил ногтем сургучную печать и открыл крышку ларца.

— Пусто! — вскричал он. — Тут ничего нет!

Он в ярости замахнулся и, отшвырнув шкатулку, снова зашагал к низкому зданию.

Ничего не понимаю, — пробормотал посланник папы, пятясь назад. — Я в точности следовал указаниям его святейшества и никак не мог предположить...

— Я вас не виню! — рассерженно рявкнул Климент VII. — Вы понятия не имели, что за предмет там хранился! А теперь исчезните, я больше не нуждаюсь в ваших услугах!

Люди папы отгородили его от неугодного слуги, но тот не унимался и продолжал кричать:

Ваше святейшество, еще есть сундук с книгами, о которых вам говорил библиотекарь... Нужно ваше разрешение, чтобы как можно скорее переправить их в безопасное место в замке...

Климент VII не удостоил его ответом, но один из следовавших за папой кардиналов подал знак Боччерону, давая понять, что позаботится об этом. Толпа расступилась, пропуская папу. Сэмюел же подошел к мальчишке, который недавно играл с палкой, а теперь подскочил к шкатулке, отлетевшей на несколько метров.

— Можно я взгляну? — попросил Сэм.

Ребенок прижал находку к себе и насупился:

— Его святейшество кинул ее мне!

— Я только посмотрю... И сразу отдам, обещаю. Если дашь, раскрою тебе один секрет.

— Настоящий? — Мальчик глянул на Сэма с недоверием.

— Такой секрет, каких ты никогда раньше не слышал, — заверил его Сэм.

Не спуская глаз со странного парня в непонятной одежде, ребенок медленно протянул ему шкатулку. Сэмюел повертел ее в руках. В библиотеке он не успел рассмотреть всё как следует. Это была очень древняя вещица. Слоновая кость немного пожелтела от старости... Под красным сургучом, который отковырнул Климент VII, на крышке было выгравировано что-то вроде иероглифа. Профиль человека с головой ибиса, сидящего на корточках. Изображение бога Тота? Очень может быть... Внутри шкатулка в самом деле была пуста. Однако Сэм сразу понял, что сделали ее специально для хранения кольца. В основании имелась круглая выемка диаметром сантиметра полтора, которая не оставляла ни тени сомнения. Кольцо...

— Ну всё, отдавай! — поторопил мальчик.

Сэмюел потряс головой. Ему показалось, будто он уснул и ребенок грубо разбудил его.

— Держи, спасибо большое.

— А секрет? Обещал!

— Ну... — замялся Сэм. — Ах да... Шкатулка из слоновой кости... Ты должен ее беречь и всегда держать при себе. Раньше в ней хранилось самое удивительное и невероятное сокровище этого дворца.

Мальчик удивленно вытаращил огромные голубые глаза:

— Самое удивительное сокровище? Правда?

— Честное слово, — подтвердил Сэм. 

15 «ТРАКТАТ О ТРИНАДЦАТИ ДОСТОИНСТВАХ МАГИИ»

Узкий коридор от дворца к замку тянулся по верху стены, и катить по нему тачку было невозможно. Двоих гвардейцев отправили на защиту главных ворот, поэтому Сэмюелу пришлось помогать остальным тащить сундук на себе. Он то и дело выглядывал через отверстия бойниц, надеясь разглядеть на том берегу лагерь капитана Диавило. Но теперь там, в дополнение к густому туману, стеной зарядил дождь. Так что смотреть приходилось сквозь две завесы — ватное одеяло пара и пелену воды.

Двигаться по Пассетто было почти так же трудно, как в переходе метро в час пик. Сэма несколько раз едва не сбили с ног нахальные епископы и кардиналы, которые очень спешили и требовали, чтобы их немедленно пропустили. Край сундука врезался Сэму в плечи. Спина, казалось, вот-вот треснет. Зато, по крайней мере, никто не обращал внимания ни на него, ни на трактат, выпиравший под рубашкой.

Изо всех сил стараясь не рухнуть под тяжестью сундука, Сэмюел снова и снова думал о ларце из слоновой кости и украшении, которое, по всей видимости, раньше в нём хранилось. Что, если это и было то самое кольцо вечности? Изображение Тота на крышке, круглая выемка на дне шкатулки, то, что драгоценность была спрятана среди Книг времени... Многое указывало на то, что, возможно, это действительно оно. Но в таком случае почему же Татуированный не потребовал добыть именно его? Не знал, что оно хранится в том же самом сейфе в библиотеке? Или, наоборот, знал, что ларец уже пуст? Загадка...

Налево! — велел Боччерон.

Тяжелая дверь, укрепленная гвоздями. Вход в крепость. Дальше — узкая лестница с такими высокими ступеньками, что подниматься по ней было ужасно трудно. Вслед за Боччероном дошли до библиотечной пристройки. Он открыл ее, выбрав нужный ключ в своей связке.

— Поставьте прямо здесь, дальше я разберусь.

Разговорчивый швейцарец облегченно выдохнул, распрямляясь во весь свой богатырский рост. Сэм принялся массировать себе плечи. Наконец-то избавились от этой невозможной тяжести! Теперь нужно как можно скорее смываться, пока Книга под рубашкой его не выдала. Но у Боччерона были на Сэма другие планы:

— Поможешь мне расставить книги, вдвоем мы быстрее управимся, — сказал он. — Тем более ты с ними уже знаком.

Сэмюел окинул взглядом комнату со сводчатым потолком, в которой громоздились шкафы, сундуки и свитки, пытаясь оценить масштаб задачи и придумать отговорку.

— Дело в том... — Он прижал руку к животу. — Мне бы надо... Ну, в общем... отойти.

Швейцарский гвардеец громко захохотал. Остальные не обратили на сообщение Сэма никакого внимания. Он извинился и вышел, пообещав вернуться.

Покинув библиотеку, мальчик побежал искать спокойное место, чтобы наконец заняться трактатом. Толщиной стен замок напоминал военную постройку, а нарядностью многочисленных залов, фресками на стенах и богатой лепниной на потолках — изящное жилище, созданное для увеселительных мероприятий и приема гостей. Нечто среднее между дворцом и крепостью... Толпа распространилась по всей территории замка, молодые, старые, мужчины, женщины... Одни сидели на земле среди собранных в спешке узлов. Другие стояли, разговаривая о том, какие тяжелые настали времена. Третьи, их было совсем немного, сидели на немногочисленных стульях, от усталости едва соображая, где они и зачем.

Поплутав по залам, Сэмюел обнаружил на одном из верхних этажей выступ под окном, где было и светло, и относительно спокойно. Он развязал веревку под рубашкой и устроился у витражного окна, дав себе полчаса на знакомство с трактатом, чтобы уже после этого приступить к разработке плана бегства из замка и встречи с капитаном Диавило.

Не теряя ни секунды, Сэм погрузился в изучение последних страниц книги. Тех, которые ему предстояло спасти от уничтожения и которые, если верить Чемберлену, содержали в себе важнейшие сведения о кольце вечности. Эти десять страниц изобиловали рисунками, картами, каббалистическими знаками и сопровождались примечаниями Клугга, сделанными красными чернилами. Подробности были Сэму недоступны, но некоторые картинки показались вполне знакомыми. Например, изображение Тота... На эскизе, выполненном углем, бог с головой ибиса стоял, вытянув руки в стороны. На обеих кистях у него было по большому желтому браслету. Сэму не сразу удалось расшифровать комментарий Клугга под рисунком. Его «латинский» по-прежнему очень хромал. Заголовок звучал так: «Два золотых обруча: истинный и ложный». Конечно же, речь шла об украшении, которое Тот создал сам, и копии, сделанной Мервозером...

Они как два брата, которые очень похожи, но в то же время бесконечно друг от друга далеки. Вот почему бог дней протягивает руки, одну — на восток, где восходит солнце, а другую — на запад, где солнце садится: чтобы показать, что они одновременно противостоят и дополняют друг друга.

Последняя фраза была подчеркнута.

На следующей странице красовалось черно- белое изображение кладбища на поросшем густой зеленью холме. Четыре надгробия стояли в ряд, и на каждом у основания было вырезано солнце. Несмотря на то что художник очень постарался придать картине правдивости, подобное соседство едва ли было возможно в реальной жизни. Две первые могильные плиты были явно мусульманскими, над третьей возвышался христианский крест, а четвертая была не чем иным, как саркофагом Сетни, который Сэм сразу узнал по характерным иероглифам. Воображаемое кладбище... Внизу убористым почерком кто-то накарябал три строчки, но на языке, который оставался Сэму недоступен.

На следующих страницах вроде бы не было ничего, имевшего прямую связь с кольцом вечности или хотя бы с самим Камнем. Шахматная доска, на которой черный король в чалме занимал не самую удачную позицию. Полдюжины окружностей, содержащих в себе по четыре треугольника. Внутри каждого треугольника Сэм насчитал разное количество точек. Мальчик решил, что это какая-то головоломка, но логику уловить не смог. На следующей странице было нарисовано вьющееся растение с хитросплетением листьев. Очень красивое, но тоже совершенно непонятное. И так далее. Возможно, Чемберлен ошибался, наделяя пропавшие страницы трактата каким-то особым значением?

К счастью, предпоследняя страница оказалась более толковой. Это была старинная географическая карта, сложенная вчетверо. В развернутом виде она занимала площадь, равную четырем страницам трактата. Карта, нарисованная с большим изяществом, фиолетовыми чернилами на светло-коричневом фоне, сопровождалась множеством примечаний Клугга.

Он явно считал ее чрезвычайно важным документом. Территория, изображенная на карте, имела очертания не слишком точные, но, очевидно, представляла собой восточную часть Средиземного моря, от Египта до современной Турции. С тех пор как Сэм начал путешествовать во времени, он достаточно изучил атлас мира, чтобы узнать контуры побережья и характерную ленту Нила. На карте были также отмечены многочисленные города с названиями на арабском и несколько значков: конусы, изображавшие горы, и волны, символизирующие море. Из одного и того же региона Нила расходились две пунктирные линии, которые разными путями направлялись к северу. Это напоминало два варианта маршрута. Оба начинались в Египте, доходили до Турции, а дальше желтый двигался по суше, а белый огибал побережье по морю.

Сэмюел так бы и не продвинулся дальше в своих рассуждениях, если бы не указания Клугга... Алхимик, к счастью, перевел названия некоторых городов, но главное — записал свои размышления, позволяющие уловить смысл написанного. Сэмюелу пришлось несколько раз перечитать фразы Клугга, чтобы наконец постичь их значение и осознать, что он держит в руках. Это была карта, отображавшая историю кольца вечности...

Всё началось, как и следовало ожидать, на реке Нил, в городе, который служил отправной точкой для обоих маршрутов. Кдугг любезно записал название города латинскими буквами, но Сэмюел узнал бы его и так. Фивы, разумеется... По поводу города алхимик сделал одно уточнение:

В незапамятные времена племя гиксосов захватило великое царство фараонов и его столицу — Фивы. Новый правитель по имени Мервозер повелел отлить второй Золотой обруч, следуя инструкциям бога Тота. Однако настал день, когда и потомков Мервозера тоже свергли с трона. Спасаясь бегством они унесли с собой второй обруч и кольцо вечности в белом ларце.

В белом ларце... В том самом, из тайного сейфа в библиотеке!

Некоторое время спустя уцелевшие гиксосы разделились на две группы: одна двинулась в восточном направлении, унося с собой второй обруч, также называемый ложным, а другая достигла побережья — вместе с кольцом вечности..

Так вот к чему эти две траектории на карте! Желтая — цвета золота — отображала путешествие браслета Мервозера, а белая — цвета слоновой кости — дорогу ларца... Если верить карте, каждый из двух предметов проделал путь через цепочку городов: на востоке — Басру, Басит, Бабил и так далее, на западе — Рамлу, Сур, Сайду и прочие... Клугг оставил заметки на полях карты только относительно двенадцати из этих городов, о которых ему удалось добыть информацию. Где-то — дату основания, где-то — имя правителя, а где-то — название произведения, в котором упоминается одно из двух сокровищ...

Но больше всего Сэма интересовали финальные точки обоих маршрутов. Согласно карте, браслет Мервозера путешествовал несколько столетий, пока наконец не оказался в городе Измит в Турции. А ведь именно в Измите Влад Цепеш, по его собственному признанию, украл Золотой обруч в 1447 году... Он даже рассказал, что в те времена никто уже не знал, откуда взялось это украшение и насколько велико его могущество. Одним словом, в отношении маршрута браслета Мервозера карта не ошибалась. Он и в самом деле проделал именно такой путь, как указано на плане! И если карта не обманывает в этом, то с чего бы ей врать в том, что касается кольца?

Сэмюел пальцем проследил второй маршрут, проложенный маленькими белыми черточками. Он был намного короче и проще, чем первый. Из Египта всё время прямо на север. Финальной точкой маршрута была Антиохия, город на берегу Средиземного моря. В одном из свободных углов карты Клугг сделал кое- какие заметки про Антиохию:

Антиохия: именно здесь на стол с лишним лет исчез след кольца Времени после того, как его секретно переправили на берега Сирии. Последним засвидетельствовал его нахождение в этих местах великий философ АлЬ-Фараби, который в труде 948 года о принципах музыки говорит, что видел в сокровищнице судьи Антиохии ларец, отмеченный печатью Тота и содержащий странное каменное кольцо.

В 1098 году, во время первого крестового похода, крестоносцы, отправившиеся завоевывать Иерусалим, попутно зашли в Сирию и отобрали Антиохию у сельджуков. Захватив город, они обнаружили там несметные богатства, например часть Копья Судьбы, которым пронзили тело Христа, и белый ларец — хранилище кольца вечности. Ларец вместе с частью награбленного был доставлен сначала в Константинополь, столицу Византийской империи, а оттуда — в Рим, где драгоценностью завладел новый папа Паскаль. Упоминание этой перевозки встречается в Зерновом журнале каравеллы «Ла Нонна», которой было поручено обеспечить доставку сокровищ в Италию.

С тех пор ларец и его содержимое находятся в распоряжении пап, где-то в их римском дворце. Искать нужно именно там.

Сэмюел сложил карту, чувствуя, как в голове одна задругой рождаются самые разные гипотезы. Вероятнее всего, завершив расследование и убедив себя в том, что теперь местонахождение кольца ему известно, Клугг попытался попасть в Рим в тот период, который казался ему наиболее подходящим для похищения драгоценности, — а именно вскоре после того, как была построена Ватиканская библиотека. Однако папа Сикст IV пожелал защитить свои сокровища и обратился к удивительному архитектору, верховному жрецу Сетни, и тот придумал замечательную сигнализацию, отключить которую можно только с помощью замедления времени... Оказавшись во дворце, алхимик столкнулся с непредвиденной трудностью. Он действительно обнаружил тайный сейф, но не сумел его открыть! Вот почему в конце концов он решил исследовать гробницу императора Цинь и там научиться замедлять время. Но это стоило ему жизни...

Оставался еще один вопрос: какую роль во всей этой истории сыграл Сетни? Почему он согласился сделать в Папском дворце волшебный тайник?

В некотором смысле ответ на этот вопрос дал двумя часами раньше сам Климент VII, когда, распечатав ларец, обнаружил, что тот пуст. Сэмюел подозревал, что система, устроенная Сетни в Большой библиотеке, была не чем иным, как возможностью самому завладеть сокровищем... Ключ был только у папы, так кто же еще, кроме его святейшества, мог открыть секретный сейф? Конечно же, его создатель, Сетни... Сетни, которому ничего не стоило похитить драгоценность и просто-напросто заново запечатать ларец сургучом, чтобы казалось, будто его никто не открывал. Прекрасная возможность замести следы и перепрятать кольцо в еще более секретное место...

Сэмюел вздрогнул. Он неотрывно смотрел на деревянную раму окна и не заметил, как к нему подошел тот самый мальчик, который подобрал ларец, брошенный Климентом VII.

— Ох! Я... Я задумался, — отозвался Сэм.

— Я тебя везде ищу! — сказал ребенок, глядя на него очень сердито. — Валерия говорит, что в моей красивой коробочке никогда не хранилось ничего ценного.

Валерия? Какая еще Валерия?

— Моя сестра. Ей уже четырнадцать, и она всё время надо мной смеется... Говорит, что я грудной младенец, который верит во всё, что ему рассказывают. И еще говорит, что ты надо мной подшутил, когда рассказал историю про коробочку. И что на самом деле ты ничего ни про какое сокровище не знаешь.

Сэмюел повернулся к нему, пытаясь на ходу сообразить, как поступить. Волосы у мальчика были очень светлые, на макушке — смешной хохолок, а сам он весь так и кипел от злости из-за того, что его принимают за малыша.

— М-да... — протянул Сэм с самым серьезным выражением лица. — Девчонки в четырнадцать лет — это не подарок, тут я с тобой согласен. Значит, твоя сестра думает, что я ничего не знаю про сокровище, да? В таком случае я предлагаю тебе сделку. Чтобы доказать, что я действительно большой знаток сокровищ, я покажу тебе вот что...

Он порылся в кармане и достал золотой ключик, добытый в пасти каменного льва.

Как тебя зовут?

— Витторио, — гордо сообщил малыш.

— Прекрасно, Витторио. Ты окажешь мне одну услугу. Я ведь могу тебе доверять?

Ребенок с готовностью кивнул.

— Я так и думал! — обрадовался Сэм. — Послушай, ты отнесешь это Патрицио Боччерону, папскому библиотекарю. Он сейчас в пристройке двумя этажами ниже, рядом с маленькой винтовой лестницей. Как думаешь, сможешь найти?

Вместо ответа мальчик снова гордо выпятил грудь.

— Очень хорошо. Это его ключ, отдай ему. И заодно спросишь, действительно ли в ларце раньше лежал драгоценный предмет... Он тебе ответит — и тогда ты будешь точно знать, обманул я тебя или нет. Но можешь не сомневаться, в сокровищах я большой специалист...

Витторио осторожно взял ключ в руку, кинул на Сэмюела благодарный взгляд и бросился по коридору выполнять важное задание.

Несколько секунд Сэмюел смотрел, как тот петляет среди взрослых, и жалел, что скейт изобретут еще так нескоро... Затем взял трактат и снова привязал его веревкой к животу под рубашкой. Нельзя допустить, чтобы его заподозрили в хищении книги и заставили ее вернуть... Сэм посмотрел в окно. Дождь прекратился, и солнцу наконец-то удалось рассеять туман. Внизу теперь показалась река и подъемный мост, нависший над ней в поднятом положении. Всякое сообщение с другим берегом было отрезано. Во дворе замка Святого Ангела солдаты и просто любопытные толпились у бойниц, взволнованно переговариваясь, будто смотрели шоу. Сэмюел несколько секунд пытался оценить положение дел. Доступ в крепость был перекрыт, но множество народу еще пыталось в нее войти. Вот, например, сейчас на берег затаскивали лодки, и люди, выбравшиеся из них, спешили к замку. Швейцарские гвардейцы сбрасывали сверху веревки, и под ободряющие крики беженцы карабкались на стену.

Долго раздумывать было некогда. Пока римляне изо всех сил пытаются пробраться в замок, Сэму, наоборот, нужно отсюда выбраться... Он бросился вниз по первой попавшейся лестнице и спросил у женщины, завернутой в разноцветное покрывало, как пройти на главный двор. Немного поплутав по коридорам, он наконец вынырнул на эспланаду — открытое пространство за пределами городской стены. С одной стороны возвышалась громадная каменная башня, а с другой — задранный кверху подъемный мост, который будто издевался над атакующими. Не меньше двух сотен любопытствующих облепили зубцы стены, давая советы и подбадривая как тех, кто изо всех сил держал веревки, стоя наверху, так и несчастных, которые пытались по ним вскарабкаться:

— Цепляйся получше, сначала одну руку, потом другую...

— Дыши глубже! Вдох-выдох!

— Давай-давай! Тяни!

Сэмюелу пришлось поработать локтями, чтобы протиснуться к одному из гигантских зубцов стены, обращенному на запад. Пелена тумана, укрывавшая Рим с самого рассвета, наконец начала рассеиваться, и, хотя в некоторых местах по-прежнему лежали густые обрывки воздушной ваты, среди них появлялось всё больше просветов, в которые проглядывали красные и оранжевые крыши, колокольни церквей, разрушенные старинные здания и внушительный силуэт дворца Климента VII. Звенело оружие, ржали кони, но основное сражение разворачивалось в Борго, и со стены крепости трудно было разобрать, как продвигаются захватчики. Сэмюел с трудом достал из кармана карту и попытался определить направление, в котором нужно двигаться, чтобы добраться до Алисии. Примерно через триста метров отсюда река сворачивала влево — приблизительно там находился Камень. А на противоположном берегу, куда нужно было попасть Сэму, начинался лабиринт улочек, из-за тумана почти неразличимый. Лагерь Диавило располагался где-то в конце этого квартала, насколько далеко от реки — непонятно...

Сэм взглянул вниз, прикидывая, как извлечь пользу из этой истории с карабкающимися наверх беженцами. На земле человек десять дожидались своей очереди, воздевая руки к небу и умоляя, чтобы их спасли. Еще пятеро в это время пытались подняться по стене, изо всех сил цепляясь за веревки. Сэмюелу, в отличие от них, нужно было спуститься... Но как сделать так, чтобы ему разрешили?

Он внимательнее пригляделся к небольшой группе у стены. Большинство — молодые люди, один мужчина постарше, с густой шапкой седых волос, и три женщины, сбросившие на землю плащи с длинными рукавами, чтобы те не стесняли движения.

Нет, просто так отсюда не выбраться... Слишком много народу, слишком много солдат, все на нервах... Тут нужна импровизация, элемент неожиданности... Театр, вот что тут нужно!

— Дедуль! Дедушка! — вдруг закричал Сэм и стал отчаянно махать рукой старику с седой шевелюрой, стоявшему внизу. — Дедуль, я тут, ты меня видишь?!

Он стал призывать в свидетели соседей из толпы:

— Там мой дедушка, вон, внизу! — Дедуль, я здесь! Подожди, я сейчас!

Крича всё громче, Сэмюел пробирался сквозь толпу зевак к швейцарским гвардейцам, которые держали веревки. Те как раз вытягивали за руки очередного счастливчика, добравшегося до верха.

— Там мой дедушка, — во всё горло заорал Сэм, бросаясь к веревке. — Там, внизу! Его надо спасти! Дедуля! Сейчас я за тобой спущусь!

Один солдат оттолкнул Сэма, второй тем временем поздравлял вновь прибывшего.

— Вон тот, седой, — не унимался мальчик. — Это мой дедушка! Он очень старый, руки слабые, ему самому никак не подняться... Он погибнет, если я не спущусь и не помогу ему!

Второй гвардеец перегнулся через стену:

— Ну да, не очень молодой, но...

— Умоляю вас! — настаивал Сэм. Дайте ему шанс! Испанцы его уничтожат!

Тут к гвардейцам обратилась немолодая женщина в черной шляпе:

— Вот бы кто из моих сыновей готов был свернуть себе шею, чтобы спасти свою старуху мать! — воскликнула она.

— Что правда, то правда, — поддержала ее соседка. — Какой молодец — так волнуется за дедушку!

Гвардеец понял, что спорить бесполезно. Он сдался, но погрозил Сэмюелу пальцем:

— Ладно, но на твой страх и риск! Если упадешь и разобьешься, мы ни при чём. И поторапливайся, там внизу люди ждут!

— Спасибо, спасибо! крикнул Сэм. — Я только спущусь, помогу ему подняться — и всё!

Он ухватился за веревку, пока солдат не передумал, убедился, что трактат на месте и привязан достаточно крепко, и по сигналу швейцарских гвардейцев перебрался через зубец. Он полетел вдоль стены вниз, руками и ногами стараясь замедлить падение и не забывая глубоко дышать, чтобы мышцы не парализовало. В школе Сэм показывал неплохие результаты в упражнениях на канате, к тому же ему придавала сил мысль, что он делает это ради Алисии. Спуск длился секунд тридцать, и вот наконец Сэм приземлился в сырую траву, где его встретили приветственными возгласами. Побег из крепости под шум аплодисментов — такого с ним еще не бывало!

Сэм потер ладони, которые горели от трения, подобрал сандалии, во время спуска упавшие на землю, и обнял седовласого человека.

— Дедушка! воскликнул он. — Я так рад, что ты жив и здоров!

— Э... Что ты...

Старик удивленно заморгал, но Сэм не дал ему опомниться:

— Я здесь, — заверил он незнакомца. — Всё хорошо, дедуль!

Он обмотал веревку вокруг талии «дедушки», завязал крепким надежным узлом, а конец протянул у того между ногами и дал в руки:

— Дедуль, держись крепко! Вот увидишь, поднимешься как в кресле!

Он поцеловал старика в щеку и закричал солдатам, стоявшим на стене:

— Можете тащить! Только потихоньку, ладно? Это мой дедушка!

Веревка резко натянулась, и старик стал подниматься вверх, несколько ошарашенный, но довольный, что его пропустили без очереди. К тому же он был не так уж и слаб и неплохо подтягивался на веревке, отталкиваясь ногами от стены. Наверху старика встретили овацией, достойной заезжей звезды, и гвардейцы поспешили отвязать его, чтобы сбросить веревку отважному внуку.

Но Сэмюел уже бежал к одной из лодок, причаленных к берегу... 

16 ИЛЬ ДЬЯВОЛО

Сначала Сэмюел доверился течению, лишь немного ударяя по воде кормовым веслом, чтобы не слишком удаляться от берега. Таким образом он обогнул стену Борго, из-за которой доносились оглушительные удары и треск. Потом волна вынесла его к небольшому пляжу — тому самому, где был вкопан в землю Камень. Кое-как причалив, Сэм вытащил лодку на песок и пошел по направлению к граффити с символом Хатхор, который Рудольф высек где-то здесь на стене.

Не успел мальчик сделать и десяти шагов, как сверху, со склона, на котором он утром встретил Маммину, донеслось ржание. Сэм бросился в кусты и, вытянув шею, разглядел сквозь легкую дымку тумана двух солдат с копьями и в шлемах с плюмажем. Они вели к реке лошадей, чтобы напоить, и, смеясь, разговаривали на непонятном языке, уверенные в исходе сражения. Несколько раз солдаты указали на замок Святого Ангела и наверняка обменивались не самыми любезными комментариями в адрес папы. Сэма, притаившегося в зарослях, они, к счастью, не заметили и вскоре повернули обратно.

Мальчик дождался, пока они выйдут на дорогу, и только тогда наконец выбрался из кустов. По правде говоря, он решил на минутку свернуть к Камню. Просто чтобы убедиться, что тот не пострадал во время сражения. Ну и вообще, хотелось его увидеть и потрогать... Но была у Сэма и еще одна идея. Когда он попадет в лагерь Диавило, его наверняка обыщут и отнимут всё ценное, что найдут. Не говоря уж о том, что его вообще могут казнить. А ведь, согласно указаниям Рудольфа, для выкупа Алисии требуется лишь одна монета с отверстием (та, на которой выгравировано candor illaesus — «незапятнанная чистота»), Золотой обруч и, конечно, «Трактат о тринадцати достоинствах магии». А значит, остальные монеты разумнее будет припрятать. Особенно серую, которая нужна для того, чтобы вернуться в свое время. Не хотелось бы, чтобы они попали в руки к Диавило.

Сэм полз на четвереньках по пропитанной дождем земле, чувствуя, как разрастается в груди благотворное биение времени. Добравшись до холмика под символом Хатхор, он поскреб землю. Камень был на месте, невредимый и готовый к использованию. Сэм отсчитал десять шагов вправо и зарыл оставшиеся шесть монет. Закапывать их рядом с Камнем было слишком опасно.

Он собрался обратно к лодке, но в этот момент со склона спустились еще трое солдат. Они тоже вели лошадей на водопой. За ними шли двое других, за теми — еще четверо... Сэм двинулся к лодке ползком, чтобы поскорее в ней укрыться. Похоже, сюда явился целый отряд!

Сэм лежал в лодке и изо всех сил боролся со сном. Казалось, прошла уже целая вечность... Тут с дороги послышался сигнал рога, подхваченный барабанной дробью. Солдаты у воды с радостными воплями захлопали в ладоши и развернули коней. Что-то затевалось...

Сэмюел осторожно выглянул из лодки. Солнце почти окончательно разогнало туман над рекой, и метрах в ста от него, на мысе, начинала движение колонна воинов, закованных в латы, — ну прямо машины в сверкающей броне. Одни сидели верхом, другие размахивали красно-серыми флагами, и все кричали на непонятном языке. Впрочем, крик их всё равно не был слышен за барабанной дробью. Солдат было, наверное, несколько сотен. Войско тянулось от стен Борго до нового места, запланированного для захвата.

Сэмюел снова развернул карту. Вниз по течению имелся еще один мост. Весьма вероятно, что, завладев дворцом Климента VII на западе, армия Карла V решит повернуть на восток. То есть туда, где держат в плену Алисию...

Как только вопящая и грохочущая банда исчезла из поля зрения, Сэмюел снова спустил лодку на воду. Пора было перебираться на другой берег. На него как-то разом обрушилась усталость, скопившаяся за последние часы. Руки еле двигались, и он с огромным трудом сражался с течением. Наконец ему удалось пристать к плавучей платформе на том берегу. Необычный причал состоял из деревянных барж с перекинутыми между ними деревянными мостиками. На лебедке болтался тюк с товарами для погрузки. Людей вокруг не было. Сэм перешел по мостикам, проник в ангар с решетчатыми стенами и оттуда начал взбираться по лестнице, ведущей вверх, на улицу. Однако на середине вынужден был остановиться. Набережная задрожала под копытами лошадей, и со всех сторон понеслись короткие выкрики приказов. Квартал уже захвачен!

Сэмюел изменил план. Раз так, он будет пробираться не переулками, а вдоль реки. В конце концов, шанс добраться до цели гораздо выше, если держаться подальше от сражений... Он прошел по берегу метров пятьсот. Когда полоска песка становилась слишком узкой, шагал прямо по воде. А когда звон оружия звучал совсем близко, пригибался к земле или прижимался к скалам. Через полчаса Сэм вышел к полуразвалившимся лачугам, стоявшим у самой реки. Видимо, когда-то тут жили рыбаки. Надо было хоть немного отдохнуть. Сэм выбрал единственную хижину, у которой уцелели три стены и крыша. Разгреб ногой устилавшие пол обрывки сетей и рыбьи кости и прилег. Спать он не собирался. Просто хотел переждать в укрытии, пока наверху всё слегка поутихнет и можно будет попробовать сунуться в город без риска напороться на солдат. Однако стоило Сэму опуститься на пол, как усталость взяла верх... Он зевнул раз, другой, почувствовал, как нестерпимо тяжелеют веки, предпринял неимоверное усилие, чтобы прогнать сон... Но, несмотря на все старания, через несколько секунд уже спал как убитый.

Сэм дернулся и проснулся. Ему показалось, что он задыхается. Судорожно вздохнув, мальчик содрал с лица какую-то штуку, похожую на вонючего спрута. На самом деле это оказался всего лишь комок полуистлевших веревок и рыбьих костей.

— Фу!

Сэм прижался к стене хижины и несколько секунд приходил в себя. Рим... Река... Алисия...

Резко вскочив на ноги, он оглядел берег. Опускался вечер, на мосту зажглись факелы, город сверкал десятками ярких огней. Костры, а может, пожары... Безумный грохот сражения утих, ему на смену пришел растерянный гул. Кто-то пел и смеялся, но в то же время слышались и душераздирающие стенания, плач. Сколько же времени он спал?

Сэм лихорадочно развернул карту. Выбора нет, нужно немедленно отправляться в город. Он поднялся на набережную и тут же был вынужден отступить назад, чтобы избежать встречи с группой солдат, которые пили и громко распевали прямо посреди улицы. Наконец ему удалось пробраться в город по одному из темных переулков. Там он почти сразу наткнулся на неподвижную фигуру, висевшую в дверном проеме. Труп... Едва сдержав крик, Сэм ускорил шаг и пересек квартал, держась как можно ближе к стенам. Он проходил мимо жилых домов с выбитыми дверями, мимо сожженных лавок. Вокруг было тихо и пусто, никаких признаков жизни, если не считать импровизированных пиршеств, устроенных грабителями. Местные жители все словно испарились.

Дома встречались всё реже. На смену высоким постройкам пришли совсем небольшие и скромные. Похоже, Сэм добрался до окраины. Вскоре перед ним раскинулся пустырь, на котором тут и там стояли колонны и храмы, наполовину вросшие в землю, будто здесь несколько дней подряд шел ливень из пыли и глины. Надо всем этим возвышался знаменитый амфитеатр — впечатляющий космический корабль, выстроенный из камня и будто увязший в зыбучих песках. Великолепие его былой славы было отдано на растерзание беспощадному и разрушительному времени. В лунном свете он отбрасывал на землю израненную кружевную тень. В короне его аркад не хватало нескольких больших кусков.

Сэм, пригнувшись, преодолел несколько метров и укрылся за одной из толстых колонн. Среди руин древних памятников находился военный лагерь. Конечно же, тот самый — капитана Диавило... По всему периметру его территорию окружала стена. Единственный вход охраняли трое вооруженных солдат. Шатров в лагере было очень много. Большинство — весьма просторные. Десятки человек входили и выходили из них или просто беседовали, сидя небольшими группами у высоких и жарко горящих костров. Спокойствие и порядок в лагере Диавило представляли собой полную противоположность пьяным картинам, которых Сэмюел насмотрелся в городе. Плохо. Было бы гораздо проще, если бы пришлось иметь дело с захмелевшими солдатами. Это сильно облегчило бы задачу по освобождению Алисии. Похоже, рассчитывать опять придется только на себя самого.

Держась на безопасном расстоянии, Сэмюел исследовал подступы к лагерю. В темноте перебраться через невысокую ограду будет нетрудно, но что дальше? Как найти палатку, где держат Алисию? К тому же там наверняка охрана. Даже если он освободит пленницу, смогут ли они вдвоем незамеченными выбраться из лагеря? Шансы, что всё пройдет гладко, ничтожно малы. Надеяться можно только на цепочку чудесных совпадений.

Хорошенько всё взвесив, Сэмюел пришел к выводу, что выхода нет. Придется следовать указаниям Татуированного и молиться, чтобы Диавило исполнил свою часть договора. Сэм подбросил на ладони золотую монету: candor illaesus... Незапятнанная чистота... Кто знает, будет ли этого достаточно, чтобы умаслить Иль Дьяволо.

Сэмюел неуверенно шагнул ко входу в лагерь. Один из стражников тут же бросился в его сторону, на ходу выхватывая шпагу.

— Стой! Кто идет?

— Я... Я должен кое-что передать капитану Диавило, — крикнул Сэм, подняв руки.

Стражник подскочил к нему и вместо приветствия приставил оружие к горлу:

— Если ты явился просить у капитана милостыню или помощь, считай, что ты труп, — прорычал он.

Я должен кое-что ему передать, — повторил Сэм, сдерживая дрожь в голосе. — Вот это...

Он медленно раскрыл ладонь и поднес к глазам солдата. Тот взял монету и взглянул на нее с недоверием.

— Золотой дукат. С отверстием посередине. Что это значит? Ты не нищий? Тогда почему в таких лохмотьях?

— Эту монету я должен передать лично капитану, — настаивал Сэм, радуясь, что ему до сих пор не перерезали глотку. — Она докажет ему, что я говорю правду и что у меня есть два предмета огромной важности! Он знает, о чём речь...

Стражник призадумался, переводя взгляд с монеты на книгу, которую Сэмюел держал в другой руке.

Так и не сумев принять решение, он вынужден был позвать подкрепление:

— Фабио! Иди сюда! Отнеси-ка этот дукат в шатер капитана. Скажи, что его хочет видеть какой-то сопляк. С виду не слишком опасный, но, возможно, шпион из Папского дворца... Если капитан решит, что правильнее отрезать ему голову, передай, что я немедленно этим займусь.

Всё это он произнес с таким спокойствием, будто отрезать людям головы было для него самым обычным занятием. Как на автобусе прокатиться...

Сэмюел довольно долго стоял в этой неудобной позе. Одна рука поднята к небу, другая — вытянута перед собой, у горла — клинок шпаги. Наконец вернулся Фабио с ответом:

— Капитан требует, чтобы гостя проводили к нему, — задыхаясь, выкрикнул он. — Немедленно!

«Одно очко», — мысленно поздравил себя Сэмюел, опуская руки.

Но второй солдат тут же охладил его пыл:

— Не радуйся раньше времени, братишка. Капитан любит позабавиться с незваными гостями вроде тебя. И если я правильно понимаю, зачем он тебя зовет, то ты еще сто раз пожалеешь, что я не перерезал тебе горло...

С этими словами он схватил Сэма за руку и потащил через лагерь. Между шатрами сновало не менее сотни солдат. Они смазывали ружья, точили мечи, наполняли миски, черпая из огромных котлов, или задавали корм лошадям чуть поодаль от палаток. Рожи у всех были — страх и ужас. Выколотые глаза, шрамы через всё лицо, распухшие носы, оторванные уши. Но каждый так сосредоточенно и спокойно занимался своим делом, что оставалосьлишь удивляться. Конечно, это многое говорило о том, какой властью обладал их военачальник.

Караульный отвел Сэма к самому большому шатру, который располагался в середине лагеря, и передал двум мощным стражникам, охранявшим вход. Лица этих двухметровых гигантов были так изрезаны шрамами, что Сэм не сразу понял, что перед ним близнецы. Первый схватил посетителя за горло, второй вырвал из рук Книгу и вытряхнул из карманов браслет Мервозера, карту Рима и даже мешочек с травяным сбором Маммины. Со всем этим громила скрылся за толстым фиолетовым покрывалом, заменявшим дверь. Минут через пять он вернулся, подхватил Сэма под мышки и втащил в палатку.

Внутри шатер напоминал пещеру Али-Бабы... На мягких коврах полукругом лежали огромные подушки, в центре стояло нечто вроде кальяна, инкрустированного драгоценными камнями. Чуть в стороне, за полупрозрачным занавесом, были любовно расставлены золотые блюда, кувшины и прочая драгоценная посуда, вероятно, дожидавшаяся скорого ужина. Дальняя часть шатра напоминала одновременно спальню и антикварную лавку. Кровать черного дерева с причудливо изогнутыми линиями окружало море изящных вещиц, мечей, щитов, сверкающих тканей, наполненных до краев сундуков, картин, небрежно прислоненных к статуям, на которые были надеты перстни и ожерелья. Награбленное за день?

Единственное более-менее свободное пространство находилось справа. Там и сидел, будто на троне, капитан Диавило, созерцавший свои сокровища. Он был одет во всё темное, на боку висел кинжал. Швейцарский гвардеец во дворце Климента VII не соврал: левая рука у капитана отсутствовала, и из пышного рукава рубашки торчал заостренный крюк. Иль Дьяволо оказался довольно грузным, с рябью на щеках, похожей на следы оспы, с черными волосами, собранными сзади в низкий хвост. Самым примечательным в его внешности был тяжелый взгляд желтых змеиных глаз, которые, казалось, впивались прямо в душу. Капитан внимательно осмотрел Сэмюела, его потрепанную одежду, перепачканное лицо и наконец скомандовал:

— Принесите ему стул.

Говорил он тихо и на удивление ласково. Один из громил передвинул стул, стоявший у кровати, поближе к трону и силой усадил дрожащего Сэмюела прямо напротив капитана.

— Оставьте нас, — бросил Диавило телохранителям.

Великаны с поклоном попятились к выходу. Капитан раскрыл правую ладонь и посмотрел на зажатую в ней монету Климента VII. Трактат Клугга и браслет Мервозера лежали у него на коленях. У Сэма сжалось сердце, когда он увидел, что украшение, обычно испускавшее теплый свет, сейчас совсем тусклое. Будто осиротело, лишившись истинного владельца...

— Так, значит, это правда? Ты явился за девчонкой? — спросил капитан, буравя гостя цепкими желтыми глазами.

Сэмюел предпринял усилие, чтобы не моргнуть и не выдать страха. К счастью, в голове возник образ Алисии, и это придало ему сил.

— Где она? — с трудом выговорил мальчик.

— В шатре для раненых... В последние дни бедняжка неважно себя чувствует, — произнес капитан с наигранной печалью. — Какая-то лихорадка, неизвестно отчего. Мы все так волнуемся! Я доверил ее своему личному врачу, и, похоже, дела пошли на лад. К нашему величайшему облегчению, сам понимаешь.

Алисия больна... Сэмюел вспомнил, как тяжело заболела его двоюродная сестра Лили, когда они вдвоем попали в Чикаго 1932 года. Сетни потом объяснил, что ее настигла «болезнь времени», которая часто сражает тех, кто впервые путешествует из эпохи в эпоху.

— Я должен ее увидеть, — произнес Сэмюел так твердо, что сам не узнал своего голоса.

— Не торопись, мой мальчик, — ответил Диавило всё тем же ровным и спокойным тоном. Сначала мы с тобой поговорим.

— Нам не о чем разговаривать. Условия сделки просты: книга и браслет в обмен на мою подругу.

— Сделка, ах да, конечно... — пробормотал капитан, будто это совершенно вылетело у него из головы.

Он ловко подхватил украшение крюком и накинул на руку мраморного ангелочка, стоявшего возле его кресла. Затем Иль Дьяволо погрузился в изучение трактата. Над некоторыми страницами застывал надолго, другие пролистывал без особого интереса. Сэмюел не решался его отвлечь и только мысленно молил судьбу, чтобы капитан поскорее закрыл книгу, улыбнулся и сказал что-нибудь вроде: «Всё в порядке, мой мальчик, поздравляю! Забирай девчонку и уходи...»

Но вместо этого, завершив досмотр, Диавило посмотрел на него и спросил:

— Тебе известно, сколько денег заплатил мне наш общий друг за эту небольшую услугу? Ну, за то, чтобы я добыл книгу и украшение?

Сэмюел отрицательно покачал головой.

— Пять тысяч золотых дукатов. Неплохая сумма, правда? За старую непонятную книжку и не слишком изящный браслет, который стоит раз в десять меньше, чем любой предмет из тех, что собраны тут у меня... А знаешь ли ты, почему эту задачу он поручил именно мне?

Сэмюел не смог бы объяснить почему. Но ему совсем не нравился тон Диавило и его намеки.

— Это меня не интересует, — заявил он. — Я только хочу, чтобы вы освободили Алисию.

— И напрасно не интересует, — ухмыльнулся Диавило. — Это довольно поучительная история. Нашему другу был нужен кто-то, понимающий язык магометан. Арабский, иными словами... Ведь ему необходимо убедиться, что это та самая книга, которую он ищет. Так уж сложилось, что я некоторое время жил у турок-османов. Точнее говоря, они держали меня в плену. Очень обогащающий опыт...

Его зрачки стали сужаться, пока не превратились в две крошечных капли расплавленного металла. Иль Дьяволо помахал рукой с ампутированной кистью.

— На самом-то деле, — продолжал он, — там я нашел свою смерть... Я ничего не выдумываю. Я действительно мертв. Однажды меня поймали головорезы султана и бросили в свои застенки. Со мной ужасно обращались. В конце концов я вынужден был сдаться. После чего, конечно же, попал в ад... А надо сказать, список моих грехов уже тогда насчитывал немало пунктов! Когда я открыл глаза, — капитан наклонился поближе к Сэму, — вокруг была геенна огненная!

Диавило продолжал с жаром городить свои бредни, и Сэм не решался его перебить. Тем более что в глазах капитана и в самом деле пылал огонь.

— Но я сумел, — продолжал тот, — вернуться к людям. Это стоило мне левой руки... Ничтожная цена, поверь. С тех пор я точно знаю, что ждет по ту сторону. И никакие страдания в этой жизни не сравнятся с теми, которые предстоят после. Думаю, именно поэтому мои люди так в меня верят. Мерзавцы, воры, убийцы — все они знают, что я уже побывал там, куда они неизбежно попадут. Я — их провожатый на этом пути.

«Главная сила сумасшедших, — подумал Сэмюел, — в том, что они сами верят в свой бред...»

— Зачем я всё это рассказываю? А затем, чтобы ты понял: деньгами меня не удивишь. Даже если речь идет о пяти тысячах золотых дукатов. Так вот я спрашиваю себя: чем же так ценна эта несчастная книжонка, раз наш друг готов заплатить за нее целое состояние? И зачем ему этот убогий браслет? Его объяснения меня не убедили. Мол, старинный трактат был написан последовательно несколькими великими арабскими мудрецами и ценен исключительно своей уникальностью. А украшение якобы раньше принадлежало его семье, а потом было утеряно... Сомнительные доводы, не находишь?

— В ваших руках теперь и браслет, и трактат, — стоял на своём Сэм. — В книге есть все страницы, и написана она на том языке, на каком нужно, вы сами могли в этом убедиться. Я выполнил свою часть договора и требую, чтобы вы выполнили свою.

Капитан откинулся в кресле с хищной ухмылкой:

— Ты так уверен, мой мальчик? Кстати, все ли условия договора тебе известны?

— О чём вы?

— О том, что в договоре есть одно требование, о котором наш друг тебе, конечно же, не рассказал. Получив украшение и убедившись, что книга подлинная, я должен избавиться и от девчонки, и от тебя.

— Что?!

Сэмюел хотел вскочить со стула, но, прежде чем он успел это сделать, Диавило с поразительной быстротой разогнулся и вонзил ему в горло крюк. Сэма пронзила жгучая боль, и он почувствовал, как из шеи тонкой струйкой брызнула кровь.,

— На что ты надеялся, ничтожный недоумок? — прошипел Диавило, пригибая Сэма к земле. — На то, что, заявившись ко мне в шатер, сможешь продолжить свое жалкое существование как ни в чём не бывало? Глупец!

Он нажал сильнее, и Сэму пришлось уткнуться носом в подлокотник кресла, чтобы крюк не пронзил горло насквозь. Диавило продержал его так несколько секунд, а потом начал потихоньку ослаблять хватку.

— Разве что... — задумчиво проговорил он.

Капитан отшвырнул мальчишку обратно на стул и метнул в него молнии желтых глаз.

— Разве что ты сможешь объяснить, о чём говорится в этом трактате. Только тебе надо сделать это так, чтобы мне захотелось тебя пощадить. Ясно? Я хочу знать, что за места отмечены на картах и о каких сокровищах тут идет речь... И что означают нарисованные браслеты, похожие на тот, что принес ты. Хочу знать, к чему эти формулы и о каком кольце здесь говорится. Ну и всё остальное... Если удовлетворишь мое любопытство, оставлю тебя в живых.

Сэмюел держался за шею, пытаясь остановить кровь, которая капала на рубашку, уже совсем красную. Рана горела, перед глазами помутнело. Нужно было выиграть время...

— Предположим... я отвечу на эти вопросы... Тогда вы освободите Алисию?

Капитан Диавило задумчиво вытер острие крюка о шаровары.

— Если твое объяснение меня устроит, — ответил он еле слышно, — тогда и она сможет уйти.

Сэмюел понимал, что верить в его внезапную щедрость — примерно так же наивно, как верить в доброжелательность оборотня в полнолуние. И всё- таки это давало некоторую отсрочку.

А где гарантия, что она жива? — спросил Сэмюел. — Какой смысл раскрывать вам все секреты, если я не уверен, что она не погибла? Я хочу ее видеть.

Диавило пристально посмотрел на Сэмюела, силясь разгадать его истинные намерения. Должно

быть, цели мальчишки показались ему вполне безобидными. Потому что он рявкнул:

— Кастор, Полидевк!

Из-за фиолетового полога высунулись две горильи головы.

— Приведите девчонку, — приказал капитан. — И проследите, чтобы к ней никто не приближался.

Диавило снова опустился в кресло, не сводя с гостя прищуренных глаз. Будто готовил для него хорошую шутку. Сэмюел отчаянно пытался найти выход. Следует ли поддаться шантажу? Рассказать о Камне и Золотом обруче? И запустить череду ужасных последствий, которые неизбежны, если Диавило решит сам прогуляться по времени?

Или, может, придумать сказку, которая удовлетворит любопытство капитана? Правда, есть риск, что его темная душа разгадает хитрость. Тогда уж он точно убьет их обоих...

Сэмюел ломал голову в поисках решения, и тут фиолетовый полог снова поднялся. В сопровождении двух колоссов в шатер вошла Алисия. Она дико озиралась, светлые волосы спутались, по щекам тянулись размазанные дорожки слез, а в прекрасных голубых глазах, обычно искрящихся весельем, застыли тоска и страх. На девушке было нечто вроде ночной рубашки — такую же обнаружил на себе Сэм, когда впервые воспользовался Камнем. Ее босые ноги покрывали глубокие царапины, будто она бежала по кустам ежевики. Узнав Сэма, Алисия хотела что-то крикнуть, но горло ей сдавило, и оттуда вырвался лишь глухой стон. Она была похожа на святую с религиозных полотен, которую мучители вот-вот принесут в жертву... Но оставалась по-прежнему красивой, очень красивой!

Сэмюел хотел броситься к ней, но Диавило остановил его, зацепив крюком за живот.

— Еще один шаг, и я вспорю тебе брюхо, мой мальчик. Прямо на глазах у твоей подружки. Не думаю, что ей пойдет на пользу подобное зрелище. А сейчас слушай внимательно. Я выполнил твое требование — велел, чтобы ее привели. Теперь ты должен выполнить мое. А для начала предлагаю тебе небольшое развлечение...

Он снял с пояса кинжал и бросил одному из гигантов. Тот поймал оружие на лету. Затем капитан раскрыл трактат на странице, где было изображено два Камня. Один — у подножия статуи на острове Пасхи, другой — рядом с фонтаном.

— Вот как мы поступим. Я буду указывать на некоторые загадочные рисунки, и каждый раз, когда ты не сможешь объяснить смысл картинки, мой дорогой Полидевк будет отрезать по кусочку от твоей подруги. Начнем, пожалуй, с левой руки, почему бы и нет? Полидевк, будь добр...

Великан схватил руку пленницы и засучил ей рукав, а его брат занес над запястьем девушки кинжал. Алисия снова попыталась закричать, но от ужаса не могла произнести ни слова.

— Ну как, договорились? — спросил Диавило, сияя от удовольствия. — Вот и славно. Не будешь ли ты так любезен для начала растолковать мне, что означает изображение солнца, которое так часто встречается в этой книге?

Сэмюел взглянул на картинку с двумя Камнями, которую капитан настойчиво совал ему под нос. Тянуть с ответом было нельзя... Он вздохнул и закрыл глаза.

«Надеюсь, мне не придется жалеть о том, что я сейчас сделаю». 

17  АЛИСИЯ

Продолжая держать глаза закрытыми, Сэмюел глубоко вздохнул. Успокоиться, это сейчас самое главное. Успокоиться и избавиться от всепоглощающей ярости... Капитан Диавило с угрозой в голосе повторил вопрос, но Сэмюелу было не до того. Он пытался погрузиться в себя, как делал уже дважды — в гробнице императора Цинь и в библиотеке папы Климента VII. Пульсация времени ощущалась в груди совсем слабо, почти неуловимо, но она всё-таки там присутствовала... Он сконцентрировался на том, чтобы замедлить собственный сердечный ритм, пока тот не сравняется с ритмом Камня. На секунду ему показалось, что приглушенный стук внутри вот-вот пропадет, — таким далеким и слабым он был. Но стоило подумать о двух солнцах, изображенных в трактате, как биение времени тут же стало отчетливее. И вот, постепенно, два пульса в груди соединились в один...

— Так, значит, вот чего ты хочешь! — раздраженно выкрикнул Диавило. — Полидэ-э-эвк, ру-у- уби-и-и е-э-э-эй ру-у-у-у-у-у...

Голос капитана сделался глухим и далеким, и слов было уже не разобрать.

Сэмюел открыл глаза. Освещение в шатре приобрело красивый зеленый оттенок. Диавило продолжал с яростной гримасой совать ему «Трактат о тринадцати достоинствах магии». Но теперь казалось, будто капитана внезапно парализовало. Его тело выглядело так, будто оно стало весить много тонн, а рот был не в состоянии артикулировать. С губ слетал лишь какой-то замогильный звук, который видоизменялся нестерпимо медленно. При этом веки Иль Дьяволо с огромным трудом пытались закрыться. Полидевк у него за спиной занес кинжал над плечом Алисии, да так и застыл, словно пойманный невидимой сетью. Девушка тоже замерла.

Сэмюел рванул... Для начала подбежал к мраморной статуэтке и сдернул с нее Золотой обруч. Затем опрокинул на землю Диавило. Тот не оказал ни малейшего сопротивления. Обернувшись к близнецам, Сэм заметил, что кинжал успел опуститься на несколько сантиметров, а Алисия начала движение, пытаясь вырваться из рук Кастора. Тот слегка развернулся к ней, чтобы ее удержать. Все трое не застыли, но очень сильно замедлились...

Сэм как следует врезал Полидевку ногой в живот, отчего тот повалился назад. Падал он невозможно медленно, но угроза кинжала всё-таки неумолимо отступала.

Затем Сэм набросился на второго брата, который продолжал крепко держать девушку. Хватка его была очень сильна. Чтобы заставить громилу отпустить жертву, Сэму пришлось изо всех сил разгибать ему пальцы.

Оставалась сама Алисия...

— Не знаю, понимаешь ли ты меня, — прошептал он ей на ухо, — но мне нужна твоя помощь...

Он подхватил ее и, слегка присев, закинул за спину, уложив на правое плечо. Потом снова выпрямился, крепко прижимая Алисию к себе. В других обстоятельствах нести ее, наверное, было бы гораздо тяжелее, но замедление времени почему-то придавало ему сил, Сэм чувствовал, как в нём буквально кипит энергия.

Откинув фиолетовый полог, он выбежал наружу. Лагерь Диавило представлял собой небывалое зрелище. Десятки людей, застигнутые посреди обыденных дел, казались приклеенными фигурками, расставленными там и тут среди шатров. Один воин миллиметр за миллиметром приближал ко рту ложку. Другой приготовился постучать товарища по спине, но как будто в последний момент засомневался. Третий без особого успеха пытался сплюнуть на землю... Даже пламя огня казалось Сэму неподвижным. Раззадорившись, он решил коснуться его рукой — и не почувствовал никакого жара!

Сэмюел направился к выходу из лагеря, петляя среди застывших фигур, стоявших на пути. Потом пробежал через площадь разрушенных колонн. Они тоже были окутаны зеленым туманом. Каждый шаг создавал в воздухе мощные вибрации, и прерывистое дыхание вырывалось тонкими струйками пузырьков, которые скользили по щекам. Казалось, вокруг целый океан мятного сиропа и Сэм бежит по дну этого океана и дышит как рыба...

Он пробежал так метров сто. С каждым шагом нести Алисию становилось всё труднее, и удерживать сердечный стук в гармонии с ритмом времени — тоже. Сэм даже почувствовал, как что-то неприятно покалывает в груди... Но что еще ему оставалось, кроме как бежать вперед? Он не знал, сколько времени может продлиться эффект замедления. Необходимо было использовать его по максимуму и успеть как можно дальше убежать от Диавило.

Наконец Сэм оказался на окраине города и свернул в ближайшую улочку. Там он на секунду остановился, чтобы перевести дух. Ноги налились свинцом, сердце болело. Мальчик прислонился к стене, не спуская с плеча Алисию, и сосредоточился на том, чтобы не потерять пульсацию времени. Получилось. Неизвестно, надолго ли, но получилось. Сэм побежал дальше. Теперь уже не так быстро. Миновал два сгоревших здания и из последних сил дотянул до конца улочки. Здесь пришлось остановиться уже окончательно. В груди горело, и сердце, казалось, вот-вот разорвется от безумной скорости, выносить которую дальше было просто невозможно. Чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, Сэм выбрал переулок, где многие двери были выбиты, и вошел в первый попавшийся дом. Он уложил Алисию на земляной пол и без сил рухнул рядом. Закрыл глаза, прислушался к сердцу, которое бешено скакало в груди. И тут в воздухе громко щелкнуло. Время возвращалось в нормальный ритм...

Он почувствовал, как Алисия пошевелилась, и инстинктивно зажал ей рот как раз в тот момент, когда она приготовилась закричать.

— Памамите!

— Алисия, — прошептал он, обнимая ее. — Это я, Сэмюел... Сэмюел Фолкнер... Ты только что видела меня в шатре, помнишь?

Она мотнула головой, продолжая вырываться.

— Нам удалось убежать, — проговорил он.

Но они наверняка вот-вот кинутся в погоню. Если я уберу руку, обещаешь не кричать?

В ответ Алисия издала стон, который, видимо, означал согласие. Сэм опустил руку и наконец смог спокойно вытянуться на полу, чтобы хоть немного отдохнуть.

— Сэмюел, что происходит? — завопила она.

— Тише, прошу тебя, нельзя, чтобы нас услышали. Они наверняка уже близко, и...

— Но кто это такие? И где мы? Что это за безумное место, где все вооружены как дикари и все хотят меня убить? И что это за язык, на котором они говорят? На котором я сама говорю??

Она трясла Сэма, требуя ответа. Но ему было очень тяжело дышать, и сердце кололо сотней булавок.

— Мы в Риме, — пробормотал он. — В 1527 году. Потом объясню...

— Что? Что ты несешь?

Алисия резко выпрямилась и схватила его за рубашку.

— Ты в своем уме? В каком 1527 году? Это же бред!

Тут она, вероятно, осознала, что Сэму нехорошо, и склонилась над ним, в полумраке с тревогой вглядываясь в лицо.

— Сэмюел, тебе плохо? Ты так странно дышишь... Ты ранен?

— Нет-нет, — проговорил он. — Просто очень устал... Сейчас пройдет, и побежим дальше.

Она коснулась его лба, потом пощупала пульс.

— У тебя жар! А сердце так колотится, будто ты побил мировой рекорд в стометровке!

— Примерно так оно и было, — подтвердил Сэм. — Но ты не волнуйся, мне уже лучше.

Он оперся на локоть и с трудом сел.

— Нам нужно выйти к реке, — сказал он. — Там мы будем в безопасности, и я смогу ответить на твои вопросы. Думаю, мы опережаем их минут на пять или десять. К тому же им еще нужно сообразить, куда мы побежали.

— Но что это за маньяки в карнавальных костюмах?! И почему я могу изъясняться на языке, которого вообще не знаю?

— Потом, Алисия, всё потом. Я обязательно расскажу.

Она помогла ему подняться, и они выбрались на улицу. К счастью, Кастора и Полидевка пока не было ни видно, ни слышно. Алисия подставила Сэму плечо, и они пошли в направлении реки. Точнее, поплелись. Сэмюел был совершенно разбит, всем телом владела усталость, сердце болело, ноги едва передвигались после неимоверной нагрузки, которой он их подверг. Ему как будто стало вдруг лет пятьсот, не меньше... Он вспомнил, как в 1932 году, куда они с Лили попали, Сетни, чтобы задать жару банде хулиганов из Сент-Мэри, применил свое умение замедлять время. После драки жрец выглядел изможденным и бледным. Растягивать время как резинку не так уж и легко. Особенно в конце, когда оно сжимается и возвращается прямо тебе в лицо!

Они шли тем же путем, каким Сэмюел добирался до лагеря. По дороге им не встретилось никого опасного, не считая патруля на набережной, от которого они спрятались в тени церкви. На берегу Сэмюел почувствовал, что дышать и идти стало легче, но не стал говорить об этом Алисии. Во-первых, молчание было им сейчас лучшим союзником. А во-вторых, ему хотелось, чтобы она продолжала поддерживать его под руку. Теперь, когда страх быть пойманным Диавило немного отступил, Сэм наконец в полной мере ощутил радость от того, что Алисия с ним... Рука у него на предплечье — ее рука. Волосы, касающиеся его щеки, — ее волосы. И шаги на скрипучем песке, звучащие в такт его собственным, — ее шаги. Они крепко скованы опасностью, которая их подстерегает, и теперь, что бы ни случилось, будут противостоять беде вместе. Вдвоем, наконец-то! Это было ужасно глупо, но Сэмюел, несмотря ни на что, чувствовал себя почти счастливым...

Примерно через полчаса они добрались до рыбацких хижин. Пожалуй, они уже достаточно далеко отошли от лагеря Диавило. Алисии не терпелось услышать объяснения Сэма. Они решили сделать привал в той же лачуге, где Сэмюел спал раньше. Он начал свой рассказ и говорил, не упуская ни одной детали. Как нашел в тайной комнате книжной лавки Камень. Как, сам того не желая, перенесся на остров Айоны. Как его бросало из одной эпохи в другую, пока он наконец не вернулся к себе. Как важна оказалась поддержка Лили. Какие приключения пережили они вдвоем в Помпеях и Чикаго. Как он встречался с верховным жрецом Сетни. Как судьба столкнула его с Владом Цепешем и как ему удалось освободить отца из подвалов Брана. Как он был поражен, узнав, что Рудольф и Татуированный — одно лицо. Как недавно он побывал в гробнице императора Цинь. Как добыл «Трактат о тринадцати достоинствах магии» ради того, чтобы спасти ее... И, наконец, о том, как замедлил время, чтобы вырвать ее из лап Иль Дьяволо.

Когда он закончил рассказ, Алисия несколько секунд молчала, с восхищением разглядывая Золотой обруч, который снова сверкал в молочном свете луны. Потом нежно положила руку Сэму на колено:

— Теперь мне многое понятно. Например, для чего была нужна гора книг о Дракуле, которую ты тогда притащил к нам домой. И что случилось с твоим отцом... Но почему же ты мне раньше про всё это не рассказал? Может, я тоже могла бы тебе помочь?

Сэмюел печально улыбнулся:

Я думал, ты уже достаточно из-за меня настрадалась. Не хотел усугублять. Когда я увидел вас с Джерри, ты выглядела такой счастливой, такой спокойной... Было бы не очень круто с моей стороны грузить тебя своими проблемами. И потом, ты бы мне наверняка не поверила.

Алисия на секунду задумалась:

Может, и не поверила бы... Хотя, я уже говорила, у меня были какие-то предчувствия. Я всегда вижу, когда ты обманываешь. Ну а вообще, если бы ты не молчал, я бы, возможно, сюда не попала. Если бы я всё знала, то вела бы себя осторожнее... Например, с Рудольфом.

Произнося это имя, она нахмурилась, и ее пальцы больно сдавили его колено.

Как... это произошло? -г спросил Сэм. — Он на тебя напал?

— Не совсем. Я получила эсэмэс от Лили. Она писала, что тебе очень нужно со мной встретиться и ты будешь ждать в 19:00 в кафе за катком. У тебя нет возможности со мной связаться, поэтому ты передаешь через нее...

— Какая-то ерунда! — воскликнул Сэм. — Лили в лагере! В нескольких сотнях километров от Сент- Мэри!

— Мне это тоже показалось странным. И я набрала номер, с которого пришло эсэмэс. Включился автоответчик, и на нём был голос Лили. Я никак не могла предположить, что это ловушка!

Сэм пришел в бешенство:

— Вот гад! Я понял, как он это сделал. Когда несколько дней назад Лили одолжила мне телефон, Рудольф заявил, что я его украл, чтобы продать. А сам забрал его себе и потом воспользовался им, чтобы заманить тебя!

— А я тут же купилась, — вздохнула Алисия. — Побежала на свидание! В кафе, конечно, не оказалось ни тебя, ни Лили. Только он, Рудольф... Сказал, что ты не смог оставить отца и попросил его сходить в кафе вместо тебя, чтобы передо мной извиниться. Потом начал рассказывать, как он о тебе беспокоится, как странно ты себя ведешь в последнее время... Спросил, не знаю ли я, что с тобой такое, может, ты мне что-нибудь рассказывал. Всё говорил и говорил, и я вдруг почувствовала, что у меня кружится голова.

— Мерзавец! Он тебе чего-то подсыпал!

— Да... Наверное, подмешал в колу, пока я ходила в туалет. Мне становилось всё хуже и хуже, и он предложил отвезти меня домой. Что было после, толком не помню. В машине я задремала. И сквозь сон почувствовала, как он сделал мне укол. Я пыталась вырваться, но сил не хватило. Он потом и еще несколько раз мне что-то вкалывал.

Она задрала рукав — внутренняя сторона локтя была вся в синяках.

— Куда он тебя отвез? — спросил Сэм, ведь место, где Рудольф скрывал свой Камень, оставалось для него загадкой.

— Честно говоря, я почти ничего не помню. Сначала была машина, с запахом кожи... Потом —. сиденья с бежевой обивкой, и мотор очень громко гудел.

— Самолет?

— Может быть... Я же ничего не соображала. А потом этот страшный пожар... Я подумала, машина горит, мы попали в аварию. Даже решила, что умерла.

— Это переброс во времени, — догадался Сэм. — От него всегда ощущение такое, будто горишь. Но оно быстро проходит. Думаю, что Камень, которым пользуется Рудольф, находится в нескольких часах полета от Сент-Мэри... Достаточно далеко, чтобы добираться туда на самолете или вертолете. Но и достаточно близко, чтобы относительно быстро оттуда вернуться. Ведь это он поднял меня с постели наутро после твоего исчезновения. И сообщил, что пришла твоя мать и что ты пропала. Значит, он к тому моменту уже успел вернуться.

— Представляю, каково это, — зло проговорила Алисия, — утешать мать, у которой сам же похитил дочь!

— Зато это снимало с него всякие подозрения, — заметил Сэм. — К тому же, вернувшись домой, он мог следить за мной. Например, узнать, попался ли я на крючок, получил ли пакет с картой Рима и монетами... Всё продумал, мерзавец! Меня лишь удивляет роль тети Эвелин в этой истории. Она, конечно, не самый приятный человек на свете, но быть сообщницей преступника — это уж слишком...

— Если тебя это утешит, ее с ним не было. Ни в Сент-Мэри, ни потом. Когда я очнулась в шатре, там находились только мужчины. — При этом воспоминании ее передернуло. — Уроды в костюмах средневековых воинов таращились на меня как на редкое животное. Просто кошмар... Я закричала и обнаружила, что привязана к железной кровати. Появился Рудольф, одетый так же, как остальные... С ним был Диавило, я его сразу заметила с этим крючком и лицом психопата. Я даже почувствовала облегчение, когда меня снова напоили снотворным, — иначе я бы сошла с ума. А через какое-то время я вдобавок ко всему еще и заболела! Опять всё горело, только на этот раз уже внутри, а не снаружи. И я опять подумала, что умираю. В себя пришла сегодня утром, посреди ужасного шума, огней, криков... Меня осмотрел какой-то ужасный врач, больше похожий на мясника, заставил опять выпить отвратительное лекарство, от которого через пять минут отрубаешься... Когда близнецы ввалились вечером в шатер, я была уже чуть жива, даже сил сопротивляться не было. Они поволокли меня к своему начальнику, и там я увидела тебя.

Алисия замолчала, глаза помутнели. Сэмюел взял ее за руку. Он прекрасно осознавал: во всём, что ей пришлось пережить, виноват лишь он один. Она не отняла руки, и они сидели так какое-то время, неподвижно, глядя на огни города, отражающиеся в реке, и стараясь не замечать доносящихся издалека звуков — не то смеха, не то плача.

— Я знаю, о чём ты думаешь, Сэм, — проговорила она спустя несколько минут. — Ты думаешь, что я бедная маленькая девочка, которая пострадала по твоей вине. Что ты в очередной раз оказался не на высоте и что я имею полное право на тебя сердиться... Но, во-первых, запомни наконец: я уже не ребенок. Конечно, мне было страшно, очень страшно. Конечно, я обрыдалась... Это ведь нормально, правда? Но я — большая девочка, я могу постоять за себя и бороться. Ты можешь полагаться на меня, Сэм, понимаешь? И в будущем я бы хотела, чтобы ты, вместо того чтобы пытаться меня от всего уберечь, доверял мне и ничего не скрывал.

Она приподнялась на колене и приблизилась к его лицу:

— К тому же я не думаю, что кто-нибудь другой способен сделать и половину того, что сделал ты ради моего спасения. Уж точно не Джерри. Я снова нашла своего принца...

Она нагнулась и поцеловала Сэма в лоб. Совсем быстро, но очень нежно.

— Спасибо тебе, — шепнула она. И уже гораздо более веселым тоном добавила: — А теперь поскорее возвращаемся домой, потому что тебе надо срочно принять душ!

Она протянула Сэму руку, и он взволнованно сжал ее ладонь. Они вместе поднялись на ноги. Алисия была самым потрясающим человеком на земле, какую эпоху ни возьми...

Они снова пустились в путь и пошли вдоль берега к плавучей пристани, где Сэмюел несколько часов назад привязал лодку. Хорошей новостью было то, что лодка никуда не делась. Плохой — что на другом берегу, прямо рядом с Камнем, устроили привал солдаты. Сэмюел испугался, что это Дйавило и его огромные близнецы. Но это был всего лишь очередной отряд всадников, которые, как и те, утренние, решили напоить здесь лошадей. Животные мирно щипали траву, едва различимые в темноте.

— Что будем делать? — прошептала Алисия.

— Надо протащить лодку чуть выше по реке, — ответил Сэм. — А потом спуститься по течению. Будем надеяться, что они достаточно напились, чтобы нас не заметить!

Наемники от души веселились. Горланили песни кто во что горазд и чокались большими глиняными кружками. Может, и в самом деле повезет...

— Пошли, — скомандовал Сэм.

Они отвязали лодку и потихоньку потащили ее вверх по течению до того места, где берег утыкался в древнюю опору моста. На другом берегу стену Борго освещали бледные факелы, придававшие ей довольно мрачный вид. Чуть севернее угадывались огни замка Святого Ангела, похожего на огромную свечу, воткнутую в воду.

Алисия забралась в лодку первой и сразу легла на дно. Сэм дождался удобного момента, прыгнул следом и опустился на корточки. Они тихо закачались на волнах. Сэм направлял лодку с помощью кормового весла, стараясь подойти как можно ближе к западному берегу. К счастью, когда они миновали середину реки, течение само понесло их в нужную сторону. Лодку прибило к берегу Борго почти в том же самом месте, где Сэмюел зарыл монеты. Они быстро выбрались из лодки и прижались к песку. Солдаты находились метрах в пятидесяти и по- прежнему пировали, ничего не подозревая.

Только одна лошадь проявила волнение, внезапно тревожно заржав...

Сэмюел подполз к стене и порылся в земле. Все шесть монет были на месте.

— Черт! — вдруг прошептал он. — Золотой дукат! Я не догадался его забрать!

— Что такое? — тихо спросила Алисия.

Сэм показал ей монету, покрытую серой пылью:

— Рудольф дал мне эту монету, чтобы с ее помощью попасть в наше время, — объяснил он шепотом. — Но проблема в том, что выбирать направление можно только в случае, когда у тебя есть семь монет, а у нас их сейчас только шесть! Седьмая осталась в кармане у Диавило.

— И что это значит?

— Насколько я успел понять, если на обруче только шесть монет, Камень отправляет наугад в одну из шести эпох.

— То есть мы не попадем домой прямо сейчас?

— Один шанс из шести, увы! Или же воспользуемся одной только серой монетой, как хотел Рудольф, и оставим здесь браслет Мервозера. А это будет большой ошибкой.

— Ну, тогда и думать не о чем. Положимся на судьбу. Вряд ли где-нибудь может быть хуже, чем здесь, правда?

Сэмюел не ответил. Много где может оказаться гораздо хуже... И всё-таки он надел монеты на обруч, и они с Алисией на четвереньках поползли вдоль стены. Оказавшись перед граффити с символом Хатхор, Сэмюел раздвинул траву и поскреб песок, чтобы откопать Камень. Вслед за первой заржала вторая лошадь, потом третья, и Сэму показалось, что солдаты притихли.

— С ума сойти! — прошептала Алисия, гладя каменную поверхность.

Сэмюел зажал ей рот. Ему не показалось. Песни в самом деле умолкли, и двое солдат поднялись на ноги, прислушиваясь. Не теряя ни секунды, Сэм ловко вставил браслет Мервозера в солнце Тота и умело вложил каждую монету в свой луч. Прижал Алисию к себе и положил пальцы на вершину Камня, уже теплую. Как раз вовремя: один из всадников указывал на них рукой... Сэмюел обнял Алисию покрепче, земля под ними задрожала, и воздух наполнил знакомый гул. Подобно бурлящему гейзеру, Камень стал плеваться горящей лавой, она потекла по рукам Сэма, по туловищу и ногам, потом перекинулась на Алисию и, пронзив каждую молекулу обоих тел, растворила их в воздухе. 

18 ЦЕРКОВЬ СЕМИ ВОСКРЕШЕНИЙ

Они рухнули на мраморный пол. Помещение было залито электрическим светом, и Сэмюел по-прежнему прижимал Алисию к себе. Она тут же согнулась в накатившем приступе тошноты. А Сэм тем временем огляделся по сторонам, пытаясь определить, куда они попали. Витрины, костюмы, картины, афиши — как будто музей... Он снял с Камня браслет, размышляя, какая монета привела их сюда. Конечно, не китайская монета императора Цинь. И не та, которая перебрасывает в замок Бран. И не египетская, отправлявшая Сэма в Фивы 1980 года. Оставалась серая монета Рудольфа, желтый металлический кружок из палатки археолога Чемберлена и голубой пластмассовый жетон.

Какая бы из трех монет ни сработала, привела она их определенно не домой. Камень, который видел перед собой Сэм, был как две капли воды похож на тот, что находился в «Книжной лавке Фолкнера». Но зал, в котором они оказались, не имел ничего общего с тесной комнаткой в подвале Аллана.

— Это невоз... невозможно... ужас, — сдавленно пробормотала Алисия.

Она стояла на коленях, уронив голову почти к самому полу, и боролась с терзавшими ее спазмами.

— Сейчас пройдет, — проговорил Сэм, ласково погладив девушку по голове. — Со мной первое время тоже так было, потом стало получше.

— Я не хочу, чтобы... стало получше... Я хочу... чтобы этого больше вообще не было!

Сэм подождал, пока тошнота отпустит Алисию, и помог ей подняться.

— Где это мы? — спросила она бесцветным голосом, озираясь по сторонам.

— Не знаю. Но не дома, увы.

Они сделали несколько шагов среди музейных экспонатов. Коллекции расписной керамики, африканских и азиатских статуэток, витрин, в которых были выставлены каменные наконечники для копий, обломки лепнины, древние манускрипты с цветными иллюстрациями... У стен стояли манекены разных эпох: самурай в доспехах и с катаной^[11], воин-ацтек в пестрой накидке и перьями на голове, рыцарь с таким количеством снаряжения, что он мог бы в одиночку захватить Рим, и даже мумия с едва различимыми рисунками на повязках, уложенная в фальшивый саркофаг. Так и есть, музей, но очень бестолково организованный...

— Смотри! — вдруг воскликнула Алисия.

Она указывала на светлую дверь, на закрытых створках которой красовались нарисованные черные рога с золотым диском посередине. Логотип «Аркеоса»...

— Это еще что такое? — изумился Сэм.

Он подошел к двери и осторожно приоткрыл. За ней обнаружилась комната со сводчатым потолком, освещенная гирляндой огоньков. На стенах висели фотографии, а на столе, накрытом черной скатертью, стоял большой белый макет. Убедившись в том, что в помещении никого нет, Алисия и Сэмюел вошли... Конструкция на столе представляла собой макет архитектурного комплекса. Автор явно вдохновлялся символом Хатхор. На переднем плане располагался ансамбль зданий, образующих букву U с расходящимися концами, а в центре находился стеклянный купол, похожий на половинку мыльного пузыря. Каждое здание внешней изогнутой линии в той или иной степени напоминало какую-нибудь историческую постройку. На всех имелись таблички: Пирамида Перехода, Храм Возрождения, Пагода Вечности, Собор Последней Метаморфозы, Личная Резиденция Пандита^[12]... Интерьер стеклянного купола был оформлен в ультрасовременном стиле. Ну прямо модный торговый центр. Но и тут тоже имелись таблички со странными названиями: Амфитеатр Пелегринов, Мост Переселений, Банк Дат, Зал Шести Рождений... Архитектурный ансамбль окружали прекрасные деревья, цветущие аллеи и пруды, а на фронтоне парадного входа с колоннами значилось: «ЦЕРКОВЬ СЕМИ ВОСКРЕШЕНИЙ».

— Что за бред? — спросила Алисия. — Ты понимаешь?

— Догадываюсь, — ответил Сэмюел, доставая из кармана серую монету, — Символ Хатхор — это еще и логотип «Аркеоса», фирмы, которую основал Рудольф для транспортировки антиквариата из прошлого. Похоже, он нарочно заманил нас сюда.

— К себе в офис? Зачем?

— Не знаю.

— Но если это так, может, нам лучше сразу отсюда убраться?

— Куда? Обратно в Рим? Или в мавзолей императора Цинь? Нет, сначала нужно позаботиться о том, чтобы попасть прямиком домой. Если мы действительно у него в логове, то где-то здесь обязательно должны быть монеты...

— А если он нас увидит?

— Ну... мне будет о чём с ним поговорить. — Сэма затрясло от ярости.

Они пошли через зал, разглядывая фотографии на стенах. На снимках были изображены старинные вещи: скульптуры, статуэтки, ожерелья и так далее. На одной из картин Сэм узнал Омфал — священный камень, символизирующий центр мира и много веков назад похищенный из греческого города Дельфы, куда Сэм попал сразу после этой кражи.

— Мы точно у Рудольфа, — с уверенностью произнес он. — На этой фотографии Омфал — Пуп земли... «Аркеос» продал его несколько недель назад за десять миллионов долларов. Видимо, это что-то вроде галереи трофеев.

— А там?

На противоположной стене висели шесть плакатов, оформленных в рамы со стеклом. Все плакаты сопровождались подписями. На первом, с табличкой «Пирамида Джосера, около 2600 года до нашей эры», был египетский картуш^[13] с символом Хатхор. На втором — китайский иероглифический текст, завершающийся парой рогов с солнечным диском внутри и подписью: «Ода Ридильфи, около 1000 года до нашей эры». На третьем («Надпись из храма Аполлона в Дельфах, V век до нашей эры») были греческие буквы, высеченные на мраморной табличке и снова сопровождаемые знаком Хатхор. Четвертый («Витраж Кентерберийского собора, XII—XIII века нашей эры» ) представлял собой увеличенное фото витражного фрагмента, в котором без труда читался всё тот же символ Хатхор, оплетенный синими и красными лепестками и окруженный двумя буквами R...

Перед пятой картиной Сэмюел замер, не в силах шевельнуться.

— Ты видишь то же, что и я? — проговорил он чуть слышно.

Алисия подошла ближе... Пятый плакат был репродукцией живописного полотна под названием «Шулера́», выполненного Караваджо в 1595 году.

Композиция производила сильнейшее впечатление — яркостью цветов, движением света. Картина буквально дышала жизнью. Но внимание Сэма привлекла не красота полотна. На картине двое шулеров обводили вокруг пальца доверчивого молодого картежника. Один приготовился вынуть спрятанную за поясом трефу, а второй подглядывал в карты жертвы, чтобы дать сообщнику подсказку. Второй шулер поразительно напоминал Рудольфа. Рудольфа лет тридцати, еще черноволосого, отпустившего небольшую бородку и носившего шляпу с пером и дырявые перчатки.

— Невероятно, — проговорила Алисия. — Как живой! Думаешь, это просто совпадение?

Сэмюел указал на одну из карт, которую первый шулер прятал за спиной: шестерка то ли червей, то ли бубен, только обычные красные значки были тут заменены маленькими буквами U с разведенными концами, и у каждой в середине — кружок...

— Рудольф путешествует во времени, — напомнил Сэмюел. — И чаще всего именно благодаря символу Хатхор. Ничто не мешало ему однажды позировать художнику XVI века...

— И всё это ради того, чтобы лишний раз повесить свою тупую рожу на стену собственной комнаты? Это же как надо себя обожать!

— Боюсь, это еще не всё, — сказал Сэм, останавливаясь перед последним плакатом.

Перед ними была черно-белая фотография строящегося здания, чья металлическая конструкция едва угадывалась под лесами. Группа из четырех рабочих позировала, стоя на стальной балке. Среди них тоже безошибочно можно было узнать Рудольфа, на этот раз одетого в строительную каску и рабочий комбинезон. Здесь он выглядел немного старше, чем на соседнем полотне. Он улыбался и держал в руке носовой платок с изображением пары рогов и солнца. Подпись сообщала: «Строительство Здания домового страхования, Чикаго, 1885»^[14].

— Почему ему всё время нужно появляться вместе с этим знаком? — задумчиво проговорил Сэм.

— Ну, просто такая фишка, — пошутила Алисия.

— Непохоже. Рудольф всегда продумывает всё до мелочей...

Они вышли из зала через другую такую же дверь с логотипом «Аркеоса» и оказались в просторной библиотеке, служившей также кабинетом. Окон здесь тоже не было, комната освещалась только электрическим светом.

Для начала Алисия и Сэмюел заглянули в соседнюю с библиотекой гардеробную. Там стоял просторный шкаф, в котором висели разнообразные наряды из льна — вещи, позволявшие Рудольфу с комфортом перемещаться во времени. Черный деловой костюм прекрасного кроя, белая накрахмаленная рубашка и даже полный комплект снаряжения для гольфа, включая сумку и клюшки. Слева от гардеробной обнаружилась бронированная дверь. Сэмюел осторожно попытался ее открыть, но она, похоже, была заперта на электронный замок и не поддалась.

— Хоть бы на секунду выглянуть наружу, — пробормотал Сэм. — Понять, где он находится, этот чертов офис!

Алисия тем временемподошла к внушительному книжному шкафу из темного дерева с посеребренными решетками и раздвижной лесенкой.

— Тут не только книги. Иди сюда.

Сэмюел подошел поближе. В самом деле, помимо огромного количества старинных и современных изданий, в том числе книг на разных экзотических языках, целый стеллаж был посвящен статьям, вырезанным из газет и журналов и любовно оформленным в рамки.

— Смотри. — Алисия изумленно указала на одну из них.

Сэм потянулся через плечо девушки, коснувшись щекой ее щеки. В рамке было интервью из журнала «Ньюсвик», озаглавленное «Время — деньги». Статью иллюстрировала фотография загорелого Рудольфа, который широко, во все тридцать два зуба, улыбался, но выглядел отчего-то резко постаревшим, с морщинами вокруг глаз и седыми поредевшими волосами. Осененный страшной догадкой Сэм поискал глазами дату выхода статьи.

Черт! — выругался он. — Этот гад зашвырнул нас в будущее! 

19 ЖЕТОН ИЗ ГОЛУБОЙ ПЛАСТМАССЫ

— Мы в будущем, — проговорил Сэм, не веря собственным ушам. — На семь лет позже настоящего! На семь!

— Может, это такая шутка? Фотошоп? Нет... Остальные статьи тоже опубликованы... после нас!

— Но почему? Что ему нужно?

— Может, прочтем интервью? — предложила Алисия.

Сэмюел сосредоточился на статье из «Ньюсвика». Интервью занимало целую полосу, и журналист расспрашивал Рудольфа о грандиозных проектах Церкви Семи Воскрешений:

Ньюсвик: Фонд Церкви Семи Воскрешений открывается после четырех лет общественного недоверия и даже, извините, насмешек. Полагаю, вы испытываете сейчас приятное чувство, что утерли всем нос?

Пацдит Рудольф: Мне нет дела ни до чьих носов, и я никому ничего не собирался доказывать. Я сам поражен, как быстро всё произошло! Когда я решил рассказать о своем удивительном опыте и о бесценных уроках для человечества, которые вынес из собственных воскрешений, я и представить себе не мог, что это вызовет такой ажиотаж! Люди со всех концов земли стали присылать мне слова поддержки, и этих добрых пожеланий оказалось гораздо больше, чем резких замечаний, так что мои противники давно повержены.

Н.: Чем вы объясняете такой большой интерес к Церкви Семи Воскрешений?

П.Р.: Уникальностью ее главной идеи. Ведь мало найдется на свете людей, которым не хотелось бы улучшить свою жизнь и жизнь близких, опираясь на опыт прошлого, на опыт миллиардов жизней, прожитых на земле до нас! Что может быть поучительнее, чем знания людей, которые еще до нашего рождения на протяжении тысячелетий думали, любили, страдали и надеялись? Вот это-то я и надеюсь передать тем, кто готов меня выслушать: знания и мудрость предков. Наследие их жизни! Мне довелось побывать во многих периодах истории, и я решил стать своего рода связным между людьми прошлого и настоящего.

Н.: Однако не все воспринимают всерьез ваши так называемые воскрешения в разных эпохах...

П. Р: По-моему, подтверждений тому, что я говорю правду, уже более чем достаточно. Величайшие ученые планеты ломали голову над доказательствами, которые я предоставил, и их заключение известно вам не хуже, чем мне. Они вынуждены были единогласно признать, что моя история не выдумка и не фальсификация. Да, я жил в Египте времен фараона Джосера, в Древней Греции, в Китае первых династий и в других эпохах. Да, Создатель избрал меня для передачи послания из прошлого, благодаря которому человечество сможет построить более счастливое будущее... Он избрал меня сам, и я с этим ничего не могу поделать.

Н.: То есть вы — своего рода гуру^[15].

П. Р.: Единственный титул, на который я претендую, — это пандит. Мне присудили его мои друзья из Индии. Пандит — это мудрец, образованный человек, которого уважают за жизненный опыт и знание человеческой природы. Это звание мне очень подходит.

Н.: А что пандит Рудольф думает о финансировании Церкви Семи Воскрешений? Говорят, на вашем счету уже сотни миллионов долларов.

П. Р.: Деньги — не цель, деньги — всего лишь средство... И я никогда никого не заставлял делать пожертвования! Просто выходит так, что многие свободные граждане мира полагают, как и я сам, что этот проект позволит нам построить лучшее будущее. Помогая мне с его реализацией, они принимают участие в строительстве такого будущего. По-вашему, это преступление?

Н.: Говорят, вы подумываете в один прекрасный день заняться политикой...

П. Р.: Тем, кто это говорит, прямая дорога в Церковь Семи Воскрешений. Похоже, они знают о будущем больше, чем я — о прошлом!

Вопросы задавал Род Армор.

— Пандит Рудольф, — сквозь зубы процедил Сэм... — Бандит, а не пандит!

Кипя от злости, он пробежал глазами остальные статьи. Там говорилось о подвигах пандита, излагались забавные истории о «реинкарнациях», которые он пережил со времени своего «первого рождения», подробности его «прежних жизней», в которых он представал кем-то вроде «мессии» (он якобы про-чесал историю вдоль и поперек ради того, чтобы принести знание и счастье своим современникам), восторженные свидетельства адептов, которые слезно клялись, что пандит Рудольф встречался с их предками несколько веков назад или спас их от той или иной напасти благодаря секретам древних врачеваний и т.д.

Но самой любопытной оказалась страница из журнала «История сегодня», на которой был опубликован отчет о том, как европейские и японские лаборатории подтвердили подлинность картины Караваджо и фотографии Здания домового страхования и тем самым доказали, что пандит Рудольф в самом деле жил в эпохи создания обоих изображений. Символы Хатхор на «Сборнике китайской поэзии», на храме в Дельфах и на витражах Кентерберийского собора также были признаны «исторически неопровержимыми»...

— Это что-то типа секты, да? — спросила Алисия, когда Сэм закончил обзор прессы.

— Похоже на то. Причем секты, которая приносит кучу денег и огромную власть. Осталось разобраться, зачем ему понадобилось вручать мне эту серую монету и приводить сюда. Он явно хотел, чтобы я всё это узнал, но для чего?

Они начали обследовать высокие книжные шкафы, стоявшие позади кресел и дивана, — по всей видимости, тут у Рудольфа было нечто вроде гостиной. За дверцами шкафов обнаружились большие витрины из матового стекла. Сэмюел приклеился лбом к одной из них. Монеты с отверстием, десятки монет! Тщательно рассортированных и подписанных, с датами и названиями места! Сокровищница пандита Рудольфа!

— Похоже, я нашел наш обратный билет! — воскликнул Сэм.

Он попытался повернуть щеколду, открывавшую стекло, но та оказалась заперта. Они с Алисией попробовали каждую витрину. Ни одна не поддавалась.

— Подумаешь, преграда! — фыркнул Сэмюел.

Он схватил тяжелую пепельницу из нержавейки, стоявшую рядом на столике, и замахнулся на ближайшее стекло. Алисия едва успела поймать его руку.

— Осторожно! Тут сигнализация!

Сэмюел поднял глаза к потолку. Над каждой витриной и в самом деле висели коробочки с красным огоньком.

— Прежде чем всё крушить, надо проверить, нет ли здесь ключа, — сказала девушка. — В гардеробной много одежды, пойду поищу там... Пороешься пока в кабинете?

Сэмюел со вздохом поставил пепельницу на место. Он-то надеялся, что звон разбитого стекла позволит ему хоть немного выпустить пар. Однако предложение Алисии выглядело гораздо более разумным. И он послушался.

Кабинет был наглядным подтверждением мании величия своего хозяина. Гигантское помещение с черными стенами, до потолка набитое драгоценными древностями, книгами, журналами и счетами... В глаза бросалась книга «Вся правда о моих семи воскрешениях: история, рассказанная пандитом Рудольфом». На обложке красовался торжественный портрет пандита на фоне заходящего солнца. Сэмюел не стал ее даже открывать...

Еще здесь были фотографии Рудольфа в компании знаменитостей, с которыми тот, похоже, уже давно водил близкую дружбу. На почетном месте стояла модель Камня высотой сантиметров тридцать, из синтетического материала голубого цвета, сама по себе сделанная довольно грубо, но зато с безупречным изображением солнца и транспортной ниши у основания. У этого Камня на верхушке была дополнительная прорезь, как на детской копилке. Злая ирония? Ведь именно этим, вероятно, и представлялся Камень Рудольфу — здоровенной копилкой, которая приносит огромную прибыль!

Сэмюел принялся выдвигать ящики комодов, набитые письмами, бумагами и газетными вырезками.

В одном из них он обнаружил стопку газет название было до боли знакомым: «Трибуна Сент-Мэри». Газета его родного города! Сэм развернул несколько номеров. Во всех писали об одном и том же: о Церкви Семи Воскрешений. Логично. Ведь свою секту сумасшедших Рудольф основал не где-нибудь, а именно в Сент-Мэри! Первые полосы пестрели красноречивыми заголовками: «Церковь Семи Воскрешений: мэр города дал согласие на начало строительства!» Или так: «Жители улицы Барнбойм выступают против реализации планов пандита...» Потом, неделей позже: «Пандит Рудольф: „Наше учреждение — невиданный экономический трамплин для Сент- Мэри“». И из наиболее свежих выпусков: «Квартал Барнбойм: работы начинаются!», а подзаголовком — фотография, на которой бульдозеры рушат маленькие викторианские домики — дома соседей Сэмюела...

Он очнулся, услышав голос Алисии:

— Сэм, смотри, что я нашла! Ключа нигде нет, но зато...

Она положила на стол пластиковый прямоугольник с надписью «Личная резиденция пандита».

— Лежало в кармане костюма. Ведь это же, наверное, магнитная карточка для входа, да?

Сэмюел молча кивнул, еще не придя в себя от прочитанного. Алисия уже метнулась к заветной двери, но он схватил ее за руку.

Что такое? — удивилась девушка.

Сэм показал ей первые полосы «Трибуны».

— Он строит свою мерзость прямо у нас. В Сент- Мэри, посреди улицы Барнбойм. Рушит для этого весь квартал, стирает с лица земли наши дома...

Алисия пробежала глазами заголовки и изменилась в лице.

— Но как такое вообще возможно? — проговорила она. — Этого нельзя допустить! Должны же быть какие-то законы!

— Ха, законы! С такой кучей денег, которая сыпется на него прямо с неба, Рудольф купил и мэра, и всё правительство!

— А книжная лавка? Ты думаешь... ее тоже больше нет?

— Конечно! — бросил Сэмюел с горечью. — Мы сейчас находимся на ее месте! Камень в соседней комнате — это мой Камень! Вот почему он показался мне таким знакомым! Рудольф захватил мой дом!

Алисия легонько сжала его руку.

— У нас есть семь лет на то, чтобы это предотвратить, — тихо сказала она. — Ведь этого должно хватить, правда? Если, конечно, нам удастся вернуться в свое время. Ты не нашел ключ?

Сэмюел мрачно покачал головой.

— Везде смотрел?

— Все ящики перерыл.

— А что это за голубенький Камень?

— Видимо, копилка, не знаю..,

Алисия с трудом оторвала копилку от стола. Та оказалась неожиданно тяжелой. Раздался метал-лический звон.

— Кажется, внутри что-то есть.

— Ну, если это копилка, логично, что там что-то есть!

Алисия ошупала вырезанное в пластмассе солнце, нишу, сделанную, как полагается, у основания, и прорезь на верхушке. Было непонятно, как эта штука открывается.

— По-моему, она сделана из точно такой же пластмассы, как твой голубой жетон, нет?

Сэмюел чуть не подпрыгнул. Алисия совершенно права! Он соскочил с кресла, достал из кармана голубой жетон вроде тех, что используются для игры в покер, и протянул Алисии.

— Как он к тебе попал? — спросила она, внимательно изучая пластмассовый диск.

Отец передал. Через соседа, Макса. Вместе с монетой из замка Бран...

— То есть он достался тебе напрямую от папы, правильно?

Алисия попробовала вставить жетон в прорезь на верхушке пластмассового Камня, но ничего не вышло. Тогда она приложила его к солнцу Тота, легонько нажала, и солнце вдруг вдавилось внутрь копилки, втянув за собой голубую монету. Внутри что-то тихонько скрипнуло, и в нишу в нижней части Камня выпал совершенно плоский металлический ключик.

— Есть! — радостно выдохнула Алисия.

Она схватила добычу, подбежала к одной из витрин и легким поворотом ключа отперла замок.

— Кому спасибо? — спросила девушка, гордо задрав подбородок.

Сэмюел поспешил к ней. Книжный шкаф оказался воплощением идеального порядка: ящички высотой в несколько сантиметров, в каждом штук по пятьдесят монет, разложенных в алфавитном порядке по названиям мест и с указанием дат, а иногда даже точного времени дня.

Например, в ящике с буквой «Л» оказалось не меньше тридцати упоминаний города Лондон в десятках разных веков... Прямо настоящее агентство путешествий во времени!

— «С» должен быть где-то правее, — предположил Сэм.

Через несколько секунд они отыскали нужную витрину. За исключением двух-трех ящиков, где помещались Сан-Паоло и Сидней, практически вся витрина была посвящена Сент-Мэри с упором на последнее десятилетие. Монет пятьсот, а то и больше! Сэм и Алисия внимательно изучили каждый ряд, пока не обнаружили свой год, явно один из самых часто посещаемых.

— Да! — победно воскликнула Алисия.

Она указала на три ячейки, более-менее соответствующие моменту их отправления.

— А что, если нам вернуться до того, как он меня похитит? — предложила она.

— Нельзя. Тогда в Сент-Мэри одновременно окажутся две Алисии и два Сэмюела, и, как утверждает Сетни, мы этого не переживем. Нет, лучше не рисковать и выбрать, например, вот эту.

Он подхватил простенькую серебряную монету, на которой не было никаких обозначений, кроме цифр, отмечающих дату и время, вручную выгравированных прямо в металле.

— Вернемся через шесть дней после того, как исчезли. Думаю, так будет лучше всего... К тому же попадем домой в полночь — идеальное время, чтобы вернуться незаметно!

Сэм повертел монету в руке.

— Знаешь, что я думаю? — проговорил он. — Рудольф эти монеты сам делает...

— Почему ты так решил?

— Они в этой серии все одинаковые. И металл, и форма, и выгравированные надписи. Различаются только даты. Видимо, он придумал, как обеспечивать себя дисками Тота самостоятельно.

— Если так, — весело отозвалась Алисия, указывая на одну из ячеек, — то он не забыл про твой день рождения: 5 июня, 17:00!

— Тот еще был праздничек, — вздохнул Сэмюел, вынимая из ячейки монету. — Как раз тогда я наткнулся на Камень у нас в подвале... И мне даже подарка не досталось! Оставлю себе на память.

С этими словами он кинул в карман обе монеты.

Пока Алисия осматривала соседнюю витрину, Сэмюел принялся судорожно искать глазами еще одну дату, куда более важную для него. За три года до того момента, из которого они с Алисией попали сюда... Возможно, он сошел с ума, но ведь это было бы так просто... Если бы, по невероятному совпадению, у Рудольфа в шкафу оказалась монета того самого дня, когда погибла Элайза Фолкнер, Сэму предоставилась бы уникальная возможность ее спасти... Тем более у него из головы никак не шли слова Алисии. Хотя голубой жетон ему и вручил старик Макс, но ведь выходит, что к Сэму он попал по воле самого Аллана. Точно так же, как и монета замка Бран, которая привела Сэма к Владу Цепешу... И что же, всё это — просто совпадение? Или же отец специально снабдил его монетами, необходимыми для того, чтобы сначала раздобыть в Бране браслет Мервозера, а потом попасть в логово Рудольфа и там отыскать подходящую монету, которая сможет забросить его в момент до того, как мама попадет в аварию? Как будто бы Аллан знал, что его старый враг обзаведется в будущем целым арсеналом дисков Тота...

Сэм дрожащим пальцем провел по ряду монет, относящихся к нужному году. Автомобильная авария произошла 11 июля, и... У него задрожали колени. В этом ряду была монета, помеченная 11 июля! Точнее, целых две монеты! На одной было указано время 10:00, а на другой — 15:00... То есть у него даже был выбор! Чудо! Просто чудо! В кои-то веки удача была на его стороне!

Он сунул обе монеты в карман и бросился Алисии на шею:

— Я тебя обожаю, ты в курсе? — воскликнул он и поцеловал ее.

— Эй, ты чего?

— Я придумал, как всё уладить.

— И как же?

— Объясню, когда вернемся домой. Давай, пошли отсюда.

— Подожди, я хочу тебе кое-что показать...

Алисия стояла перед витриной с буквой «Т» и касалась пальцем монеты, покрытой таким же серым веществом, как на монете, присланной Рудольфом. Внизу значилось: «Титаник, 15 апреля 1912».

— Круто, да? — зло ухмыльнулась Алисия. — Эта серая ерунда, наверное, какой-нибудь глубоководный коралл или что-нибудь еще такое же морское... Он не домой планировал нас отправить, а прямиком на дно океана!

Сэмюел кивнул:

— Вторая ловушка для надежности, чтобы мы уж точно не вернулись. Ведь из когтей Диавило мы тоже спаслись чудом. А это значит, что на самом деле Рудольф вовсе не предполагал, что мы попадем сюда и...

Сэмюел запнулся. Он стоял и растерянно моргал, глядя на шкаф с буквой «Ф», в котором был большой отдел, обозначенный табличкой «Фивы». Там, среди десятка разных предметов, он заметил вещь, дорогую его сердцу: перстень со стеклянным скарабеем, который Ахмосис, сын Сетни, вручил Сэму три тысячи лет назад, чтобы тот смог вернуться в свое время.

— Это принадлежит мне, — заявил мальчик. — Я оставил кольцо со скарабеем в гробнице Сетни, когда первый раз путешествовал в Египет, и ему нечего делать в грязных лапах Рудольфа... А теперь бежим отсюда!

Он взял Алисию за руку, но не успели они сделать и двух шагов, как девушка застыла на месте.

— Тс-с! — шепнула она, прижимая палец к губам, и испуганно кивнула на стену, за которой находился личный музей Рудольфа.

Сэмюел прислушался. Оттуда действительно доносились приглушенные звуки. Чьи-то шаги... 

20 СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА

— Спрячься в гардеробной, шепнул Сэм. — Я посмотрю, что там...

— Ну уж нет! Не придумывай, я с тобой!

— Пожалуйста, спрячься, повторил он. — Вдвоем нас сразу заметят!

Алисия нехотя подчинилась, а Сэмюел огляделся в поисках какого-нибудь оружия. Ничего более подходящего, чем стальная пепельница, на глаза не попалось, и, сжав ее в руке, он на цыпочках приблизился к двери, помеченной символом Хатхор. В зале с макетом никого не было, и Сэмюел проскользнул внутрь. Обогнул накрытый черной скатертью стол, подошел ко второй двери и прижался к ней ухом. Ничего. Ни шороха... Может, это были отзвуки строительных работ откуда-то с улицы? Или шаги с верхних этажей? Да мало ли что могло послышаться...

Но, с другой стороны, включенный свет, рубашка и костюм в гардеробной, электронный ключ в кармане пиджака. Будто кто-то нарочно оставил здесь все эти вещи. Не пора ли воспользоваться Камнем?

Сэмюел с крайней осторожностью, миллиметр за миллиметром, повернул ручку второй двери с логотипом «Аркеоса». Сначала ему было видно только краешек витрины, потом обзор немного расширился и показалась дальняя стена музея. Самурай, Рыцарь — всё как будто бы на месте, всё спокойно. Слегка приободрившись, Сэм открыл дверь пошире, чтобы осмотреть зал целиком, и тут что-то твердое и холодное ткнулось ему в лоб. Дуло пистолета...

— Гляди-ка, младший Фолкнер! — воскликнул Рудольф, прятавшийся за створкой двери. — А я уж было похоронил тебя на дне океана на глубине четырех тысяч метров! Брось, что там у тебя в руке, и медленно выпрямляйся.

Сэмюел послушался, чувствуя, как Оружие всё сильнее вдавливается в череп по мере того, как он поднимает голову выше.

— Какая встреча, — ухмыльнулся Татуированный. — А ты почти не изменился.

— Чего не скажешь о вас, — ледяным тоном ответил Сэмюел.

В самом деле, Рудольф, как и на фотографии в «Ньюсвик», выглядел сильно постаревшим. Та же квадратная челюсть, тот же жесткий взгляд цвета голубой металлик, но в уголках глаз — глубокие морщины, надо лбом — лысина, а остатки волос — цвета грязного снега. Одет он был в такую же льняную одежду, как та, что висела у него в шкафу, а в руке держал черный сверкающий пистолет.

— Всё из-за тебя, мой дорогой, только из-за тебя! Если бы ты выполнил мои указания семь лет назад, я бы выглядел получше. Отойди-ка немного назад.

Сэмюел отступил на три шага и уперся в витрину с мумией.

— Прекрасно! Руки за спину и не двигайся. Я отличный стрелок, а в этом револьвере восемь патронов триста семьдесят второго калибра.

Не сводя глаз с Сэма, Рудольф тоже попятился в направлении открытого сейфа, устроенного в книжном шкафу, таком же, как тот, где хранилась коллекция монет. В сейфе было несколько полок, и Сэмюел разглядел на них старые книги и что-то еще.

— Я как раз наводил тут порядок, когда ты меня отвлек. Видишь ли, сгонял к скифам — это примерно две тысячи пятьсот лет назад, — привез от них сувенирчик. Не хотелось бы, чтобы он попал в плохие руки.

Всё с той же невыносимо самодовольной улыбкой он продемонстрировал Сэму великолепную золотую подвеску длиной сантиметров десять, изображавшую всадника на вздыбленном коне. Рудольфу пришлось отвернуться, чтобы убрать украденное сокровище на одну из полок сейфа. Сэмюел решил воспользовался возможностью. Он закрыл глаза и заставил сердце замедлить ход и биться всё медленнее, пока его стук не зазвучал в унисон с приглушенным биением времени, которое непрерывно звучало внутри.

Но едва возникла знакомая вибрация, как в грудь что-то ударило, будто ножом. Сэму показалось, что сердце сейчас разорвется. Он пошатнулся и вынужден был опереться о стекло, чтобы не рухнуть на пол.

— Что такое? — игриво воскликнул Рудольф. — Укачало? Слишком много впечатлений? Видно, наш герой еще слишком юн и нежен для путешествий во времени! Ну ладно, стой, пожалуйста, смирно и держи руки за спиной...

Сэмюел открыл глаза и сделал глубокий вдох, чтобы ослабить тиски, сжимавшие грудь. Он потерял способность замедлять время... Исчерпал свои возможности концентрации? А может, сердце больше с этим не справляется? Или Рудольф знает, как ему помешать...

— Признаюсь, я на тебя обижен, — продолжал Татуированный. — Мы ведь договорились, что ты оставишь браслет Мервозера в Риме, помнишь? Уж не знаю, что там у вас произошло с Диавило, его объяснения были немного путаными. Плел что-то про твое внезапное исчезновение, про колдовство... В общем, грозный капитан тебя упустил! И поскольку в настоящем ты так больше и не появился, я решил, что ты воспользовался моей замечательной монеткой с «Титаника» и окончил дни на дне океана в качестве обеда для рыб. Однако, как выясняется...

— Как выясняется, я всё еще жив, — с вызовом договорил Сэм.

— Всё еще жив, ага! — ухмыльнулся Рудольф. — Последний представитель семейства Фолкнеров!

Его слова хлестнули Сэма словно плеть, он опять едва устоял на ногах. «Последний?..»

— Ах! Судя по растерянному виду, ты пока не в курсе! — возликовал Татуированный. — Дай как тебе было об этом узнать? Ну так позволь принести тебе запоздалые соболезнования. В доме твоих дедушки и бабушки произошел несчастный случай... Всё сгорело.

— Что?

— Через несколько дней после твоего отъезда, увы! Среди ночи вдруг начался пожар. Все погибли.

Сэмюел рванулся вперед, но Рудольф предостерегающе повел дулом револьвера.

— Давай-ка без глупостей, парень. Ведь если я тебя сейчас пристрелю, их этим не вернешь, сам понимаешь.

— А... отец? — спросил Сэмюел чуть слышно.

— Бедняга Аллан, — притворно вздохнул Рудольф. — Он так и не вышел из комы. Через полгода врачам пришлось отключить его от системы жизнеобеспечения.

Еще один удар под дых. Отец... Так и не выкарабкался. Сэм ему не помог. Он всё завалил и не помог никому!

Жизнь несправедлива, да? — продолжал Рудольф. — Я часто повторяю себе это. Особенно с тех пор, как понял, насколько высока цена за перемещения между веками. Тот, кто путешествует, рано стареет, его ждет преждевременная смерть,.. Парадокс, да? Камень позволяет расширять границы времени, но при этом с каждым разом всё больше сокращает и без того тесные границы нашего собственного существования. Особенно моего, ведь я столько лет пользовался знаком Хатхор! Ты, наверное, знаешь про плюсы и минусы этого символа? Он позволяет перемещаться наудачу между точками, на которых изображен. Но рисунков Хатхор на сегодня существует несколько десятков, и иногда мне приходилось предпринимать по двадцать попыток, чтобы попасть в нужное место... И с каждым путешествием продолжительность моей жизни сокращалась. Ужасно, правда?

Лично Сэму ужасным казалось другое. То, как мало значила для Татуированного чужая жизнь. Особенно жизнь Фолкнеров.

— Постепенно, в ходе экспериментов, — продолжал Рудольф, — мне удалось немного усовершенствовать свой метод путешествий. Например, я обнаружил, что, если захватить с собой побольше монет из того места, где изображен знак Хатхор, число попыток сокращается в два или даже три раза. Ты как будто немного сужаешь зону поиска. Естественно, я стал интересоваться, нельзя ли самому создавать диски Тота. И из одного индийского труда узнал, что монеты конкретной эпохи могут быть созданы только в ней. И лишь при соблюдении определенных условий. Например, чеканить монету нужно при свете дня или рядом с Золотым обручем, чтобы наполнить ее силой солнца... Соблюдая эти инструкции, я принялся делать себе монеты сам, что позволило избежать некоторых бесполезных остановок на дорогах времени. Некоторых, но не всех, далеко не всех. И вот я стал стареть. Слишком быстро и слишком рано. Поэтому-то мне и понадобился Золотой обруч...

Татуированный вытянул одну из полок сейфа. Там лежал золотой браслет. Он слабо мерцал и на расстоянии казался абсолютно таким же, как тот, что находился в кармане у Сэмюела.

— Вы... всё-таки его добыли? — пробормотал мальчик.

— Да, добыл. Хоть это и было непросто... Твои родители мне очень мешали.

— Мои родители? — воскликнул Сэм и снова едва не бросился на Рудольфа. — Не смейте приплетать сюда моих родителей! Они мертвы!

— А вдруг они сами себя сюда приплели? — отозвался Рудольф. — Ведь ты ничего об этом не знаешь... Ну как? Снова попытаешься на меня наскочить и получишь пулю в лоб? Или, может, всё-таки хочешь, чтобы я тебе что-нибудь рассказал?

Сэмюел яростно сжал кулаки и впился ногтями в ладони. Не дать Рудольфу повод выстрелить... Не бросить Алисию один на один с этим чудовищем. Не запороть свой последний шанс спасти то, что еще можно спасти. Терпеливо ждать. Ждать, пока соперник допустит ошибку. И вот тогда...

— Я... Я вас слушаю, — сказал он, сдерживая гнев.

— Так-то лучше, — похвалил Рудольф. — В таком случае предлагаю тебе редчайшую привилегию: взглянуть на Золотой обруч. Настоящий... Ты конечно же слышал о нём. Согласно легенде, его выковал сам бог Тот. Потом обруч спрятали во время нашествия гиксосов, а несколько веков спустя его обнаружил верховный жрец Сетни.

Татуированный злорадно ухмыльнулся.

— Бедняга выжил из ума на старости лет, вот что я тебе скажу, — продолжал он. — Считал, что у него высшая миссия! Мешать перемещаться по дорогам времени с целью обогащения. Какая глупость! Будто можно одному присматривать за всей историей!

— Сетни был достойным человеком, — возразил Сэм. — Великим мудрецом, который посвятил свои безграничные познания служению миру. В отличие от вас!

— Он был таким достойным, что под конец сбрендил, — развеселился Рудольф. — Ему удалось отыскать кольцо вечности, но он даже не подумал им воспользоваться! Спрятал у себя в гробнице, да там же и помер, как последний придурок... Великий мудрец, ничего не скажешь!

— Сетни знал, какой вред приносит кольцо тому, кто им пользуется... Он состарился, отдав все свои силы людям!

— Если вы с ним такие близкие друзья, — расхохотался Татуированный, — то спроси у него, куда он засунул свое чертово кольцо. Ну же, давай, не упускай удачную возможность, пока жрец у тебя под рукой!

Дулом револьвера он указал на витрину, и Сэмюел инстинктивно отпрянул. Мумия... Мумия в стеклянном футляре!

— Не может быть, — прошептал Сэм. Это не он!

— Очень даже может, мой дорогой... Достойнейший Сетни! Я купил его за баснословные деньги у музея в Фивах в надежде, что он откроет мне секрет кольца вечности... Но старый придурок лежит чурбан чурбаном и молчит. Уж я и рентгеном его просвечивал, и томографией сканировал — ни следа постороннего предмета или украшения.

Новость про Сетни была третьим ударом, прямо в сердце... На секунду у Сэма перехватило дыхание — то ли от печали, то ли от испуга — при виде бедного тела, завернутого в охровые полоски ткани, с почти стершимся рисунком в области живота: два треугольника, расположенные один над другим, с точками внутри. Нечто вроде песочных часов, символизирующих течение времени... Сэму припомнились последние слова, которыми они обменялись с Сетни: «Мы с вами еще когда-нибудь встретимся, великий жрец?» — «Уж точно не так, как вы себе это представляете, молодой человек». И вот перед Сэмюелом останки величайшего из путешественников во времени, выставленные напоказ, как какие-нибудь глиняные черепки, в музее Татуированного!

— Если внимательно прочесть «Трактат о тринадцати достоинствах магии», — продолжал Рудольф, — то почти не останется сомнений, что он зарыл кольцо где-то у себя в гробнице. Там в конце есть страница с изображением его саркофага и недвусмысленная подпись... Но вот где именно? Очень хотелось бы узнать... У тебя случайно нет соображений на этот счет?

— Никаких, — заверил Сэм.

— М-м... Ну ничего, мы еще вернемся к этому вопросу. Чуть позже. Ну а пока... Я обещал тебе кое- что рассказать, не так ли? О том, что случилось тридцать лет назад. В то время, когда мы с твоим отцом работали на раскопках в Фивах. Почему-то Аллана уже тогда страшно интересовало изображение солнца на Камне. Он был убежден, что оно что-то означает. И всё возился с ним, вертелся вокруг и наконец попробовал приложить к солнцу монету, которая валялась в стоявшей поблизости чаше... Я тогда находился рядом, и нас обоих перебросило в прошлое. Не стану утруждать тебя подробностями и рассказывать, сколько тягот нам пришлось пережить, прежде чем мы смогли попасть обратно в свое время. Сам можешь представить. Вернувшись, мы продолжили раскопки. И вот тогда-то я сделал важнейшую находку: обнаружил золотой браслет, который, как и монета, идеально подходил к Камню. Однажды ночью мы его испытали. Нас снова забросило на несколько веков назад. Но на этот раз нам показалось, что теперь мы в состоянии контролировать свои перемещения. Однако, когда мы вернулись обратно, твой отец вдруг решил, что больше этим заниматься не следует. Сколько я ему ни расписывал выгоды, которые можно извлечь из этой штуки, он и слышать ничего не хотел. Мы поспорили, завязалась драка, и...

Рудольф поморщился, будто даже сейчас, спустя столько лет, произошедшее в тот день не укладывалось у него в голове.

— Не знаю, как ему это удалось, но твой отец меня оглушил... Когда я пришел в себя, мне показалось, что я увидел чью-то фигуру рядом с Камнем и яркий огненный шар. А отца твоего рядом не было. Он исчез.

Сэмюел сдержал улыбку. Темная фигура рядом с Камнем — это был он сам. И удар по голове рукоятью револьвера достался Рудольфу от него же. Хорошо, что хотя бы тогда Сэм ему врезал. Заранее.

— Вышел я тогда из погребального зала и тут же попался на глаза сторожу. Чемберлен, руководитель раскопок, велел выгнать меня из лагеря. Так я потерял из виду и твоего отца, и украшение. Понимаешь теперь, почему я так зол на Аллана? Он украл у меня Золотой обруч, а вместе с ним — огромную часть жизни!

Рука Рудольфа дрожала, и Сэм боялся, как бы тот случайно не нажал на курок. Однако Татуированный совладал с собой и продолжил:

— Конечно, в те времена я не представлял, насколько это ценная вещь — Золотой обруч. Я хотел лишь одного: отыскать новый Камень и снова отправиться в путь. На поиски ушло целых два года... Я мотался по миру, рылся в библиотеках, блуждал в потемках, искал то, что найти почти невозможно. Но в конце концов был вознагражден за усилия. И тогда, можешь не сомневаться, с лихвой восполнил потраченное время... Следующие десять лет я непрерывно путешествовал, возвращаясь в настоящее лишь для коротких передышек и чтобы доставить домой трофей... И разбогател я, знаешь ли, не на дорогих вещицах. Я добывал еще и бесценную информацию. Представляешь, сколько можно заработать на бирже, если знать заранее точную стоимость акций компании в ближайшие десять лет? Или сколько денег может принести золотой рудник, если узнать его расположение за полвека до остальных! Словом, да, повеселился на славу...

Рудольф весь так и сиял от гордости, и это страшно бесило Сэмюела. Но он был весь внимание. Возможно, в какой-то момент Татуированный из самолюбования потеряет бдительность...

— Скоро я сообразил, что для торговли антиквариатом нужно основать компанию. Так появился «Аркеос» и его логотип, знак Хатхор... Я даже вытатуировал его у себя на плече. Но чем больше я им пользовался, тем очевиднее становилось, что я стремительно старею. Где-то я прочел о предметах, якобы снижающих негативное воздействие путешествий на организм, и снова начал исследования, в ходе которых наткнулся на описания Золотого обруча и сведения о его связи с Сетни. Конечно, я сразу понял, что речь идет о том самом украшении, которое украл у меня твой отец...

Он на секунду прервался, чтобы задвинуть обратно полку сейфа и закрыть дверцу.

— Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы взять след твоего отца. Когда я узнал, что он переехал в Сент-Мэри, у меня не возникло вопросов, почему он сделал такой выбор. Мне было известно о существовании Гэри Барнбойма, я читал о его похождениях, и мне ничего не стоило обнаружить дом, в котором тот обитал в начале XX века. Я явился с визитом вежливости к новой хозяйке, ведьме-алкоголичке, жившей в компании стаи собак, одна другой злее. И там, как я и предполагал, меня поджидал Камень!

Сначала ведьма отказывалась уступить мне дом, но потом нам удалось прийти к соглашению. Она разрешила мне время от времени пользоваться ее подвалом... Деньги — сладкая музыка, даже для тех ушей, которые ничего не желают слышать!

Он ногой захлопнул дверцу шкафа и сделал шаг в сторону Сэма.

— Однако, как ты понимаешь, проблемы Золотого обруча это не решало. Я начал следить за твоими родителями. В те редкие моменты, когда работа и путешествия мне это позволяли... Я гадал, что на уме у твоего отца, хранит ли он украшение при себе или давно продал... Есть ли у него план или переезд в Сент-Мэри — всего лишь совпадение. Конечно, я подумывал 6 том, чтобы проникнуть к вам в дом, но Аллан установил сигнализацию, и я не хотел рисковать. Было бы очень некстати, если бы меня обнаружили. Частенько я видел возле дома тебя... Шумный и плохо воспитанный ребенок...

Сэмюел поежился. Оказывается, даже в самую благословенную и беззаботную пору жизни Татуированный уже наблюдал за ним, притаившись в тени...

И вот однажды я наконец его увидел! — воскликнул Рудольф. — Как-то вечером они пошли в гости к друзьям, и твоя мать надела браслет на руку. Аллан подарил Золотой обруч жене! В нём больше не было того сияния, которое я запомнил, но всё равно я узнал бы его из тысячи. Я сидел в машине у тротуара, немного опустив окно. Твоя мать проходила совсем рядом... Я мог бы просто открыть дверь и наброситься на нее... Но вокруг было слишком много людей. Я решил подождать и найти какой-нибудь другой способ.

Он сделал еще один шаг к Сэму, лицо исказилось злорадной гримасой.

— Видишь ли, преимущество путешествий во времени заключается в том, что некоторые свои действия можно легко маскировать. Представь себе... Ты хочешь ограбить банк, и тебе необходимо железное алиби. В запланированный день ты уезжаешь как можно дальше от банка и делаешь так, чтобы тебя заметили в каком-нибудь людном месте... Потом, неделю спустя, возвращаешься обратно в тот же день. Надеваешь маску, берешь оружие, и что бы дальше ни происходило, никто не сможет тебя ни в чём обвинить: двадцать человек готовы подтвердить, что в момент происшествия видели тебя в сотнях километров от места преступления... Комар носа не подточит!

В горле у Сэма зацарапало так, будто он проглотил игольницу:

— Вы хотите сказать, что таким образом обманули моих родителей?

— Ах, Сэмюел! Да пойми же! Золотой обруч принадлежал мне! Твой отец его похитил! Я всего лишь возвращал свое! К тому же необходимо было предусмотреть все варианты развития событий! Что, если бы он не захотел отдать мне браслет? Что, если бы мы опять стали драться, как в прошлый раз? Было бы невыносимо снова проиграть... Следовало предугадать любой поворот, всё тщательнейшим образом просчитать! Это ведь вопрос осторожности!

— То есть вы хотели отомстить, — прошептал Сэм.

— Возможно! Ведь я, в конце концов, всего лишь человек, у меня свои слабости. И твоему отцу необходимо было преподать урок... Я продумал всё до мелочей. Послал одному ювелиру в Сент-Мэри четкие инструкции, чтобы он изготовил штук пятнадцать дисков Тота с указанными датой и временем, соблюдая все необходимые условия, которые я тоже подробно расписал. Тем временем сам я ненадолго отправился в Австралию, чтобы снять с себя подозрения. Останавливался в самых прекрасных отелях, проводил вечера в модных клубах. Вернувшись, забрал пакет с монетами и начал путешествие, отправившись назад с запасом в восемь дней. Пришлось сделать шесть или семь попыток со знаком Хатхор, но в конце концов я всё-таки попал в нужное место — в подвал на улице Барнбойм.

Игольница в горле Сэма была уже размером с ежа, и он едва смог выговорить следующий вопрос:

— И это произошло... одиннадцатого июля?

— Кажется, да, — кивнул Татуированный. — Где-то в середине лета. Увы! Аллана дома не оказалось, только твоя мать... Я пошел за ней в гараж и потребовал, чтобы она отдала Золотой обруч. Но она заявила, что его у нее... украли! Несколько дней назад. Я, понятное дело, не поверил. Потребовал, чтобы она показала шкатулку с украшениями. Браслета там не оказалось... Я занервничал, немного ее встряхнул, но она всё твердила свое! Ну как я мог поверить? Ведь это было просто немыслимо! Лишь три года спустя, после долгого расследования, я понял, что тогда произошло. Кто-то в самом деле завладел браслетом до меня. Кто-то, кого я никак не мог заподозрить. Старая соседка — мисс Саррок!

— Мисс Саррок? — пробормотал Сэмюел, потрясенный очередным открытием.

— Да-да! Уважаемая дама, такая всегда принципиальная, а на самом деле обыкновенная воришка с завидущими глазками! Заметит что-нибудь блестящее — и аж дрожит от желания это стащить. Увидела однажды Золотой обруч на руке у твоей матери и потеряла покой. Она часто приходила к вам, чтобы с тобой посидеть, помнишь? Вот и воспользовалась этим... Но я-то не знал! Твоя мать говорила, что кто-то проник в дом. Но я не верил и совсем вышел из себя — ну и...

Его глаза сверкнули каким-то совсем нехорошим блеском.

— Ну и?.. — поторопил Сэмюел, чувствуя, как игольница из горла проваливается в желудок.

— Ну и ударил ее. Довольно сильно. Я ничего такого не хотел, ты не думай! Просто она упала и ударилась об угол стола... Нет, ну ты скажи, зачем она вообще стала со мной спорить? — Рудольф разнервничался и повысил голос. — Твои родители всю жизнь только и делали, что вставляли мне палки в колеса! Понадобилось, конечно, избавляться от трупа. Я посадил ее в машину, отвез подальше в холмы и инсценировал аварию... Столкнул с дороги под откос. Обратно пришлось идти пешком. Ну и денек выдался!

Сэмюел сжимал кулаки, с трудом сдерживая слезы. Немыслимо... Татуированный убил маму. И, возможно, уничтожил всю его семью... А теперь стоит перед ним, живой-невредимый, и с упоением рассказывает о том, что натворил, ни на секунду не сомневаясь в собственной правоте. Ну уж нет! Он за это заплатит! Пусть даже Сэмюел лишится всего. Да, сомнений быть не может! Рудольф должен ответить за содеянное.

— Ну как, понравилась тебе моя история, Сэмми? — хихикнул тот. — В таком случае можно переходить к серьезным вещам. Может, ты припас для меня подарочек? Давай-ка, выкладывай на витрину всё, что у тебя в карманах.

«Браслет Мервозера, — сообразил Сэм. — Негодяй хочет завладеть еще и им! И как только у него в лапах окажутся оба Золотых обруча, он, конечно, сможет отыскать кольцо вечности».

Рудольф столько лет охотился за украшением, так жаждал его заполучить... А может... В душе Сэма вдруг затеплилась надежда... Ведь когда он будет доставать браслет, Рудольф при виде долгожданной добычи наверняка на несколько секунд забудет обо всём на свете... Вот этим-то моментом и надо воспользоваться.

Сэм сунул руку в карман штанов, пристально следя за Татуированным, чтобы не пропустить миг, когда тот потеряет бдительность. Как только злодей отведет взгляд, Сэмюел бросится ему под ноги и попытается выбить оружие из рук.

И вдруг из зала с макетом донесся какой-то звук. Еще один... Алисия... Видимо, она выбралась из гардеробной! Сэм инстинктивно на долю секунды перевел взгляд на приоткрытую дверь, и этого движения оказалось достаточно, чтобы всё испортить.

— Какой же я недогадливый! — прошипел Рудольф. — Совсем про нее забыл! Твоя подружка, ясное дело, тоже здесь! Ты спас ее от Диавило и притащил с собой! Видимо, она пряталась у меня в кабинете, и... Ну конечно! Так вот почему вы тогда не вернулись в настоящее! Вы не утонули в океане, как я планировал, это я сам убил вас в будущем!

Не сводя с Сэма дула пистолета, он указал ему на створки дверей с символом «Аркеоса».

— Давай-ка сюда, Сэмми... Поиграем в прятки. 

21  ШЕСТОЙ ДЕНЬ

— В гардеробную, — подсказал Рудольф. — Или я не угадал? Я бы на ее месте прятался именно там.

Сэмюел не ответил. Он механически толкнул створку дверей и вошел в зал с макетом. Татуированный следовал за ним.

— Кстати, — продолжал тот. — Я ведь не успел познакомить тебя с моим новым детищем! Церковь Семи Воскрешений... Дикий успех! Уверен, что при иных обстоятельствах тебе бы очень понравилось...

Сэм по-прежнему не разжимал губ, отчаянно соображая, как предупредить Алисию и не дать Рудольфу ее обнаружить. Но в затылок упиралось дуло пистолета, и он чувствовал себя как баран, которого ведут на убой.

— Иди-иди, — подбадривал Татуированный. — Не терпится узнать, как там твоя подружка...

Сэмюел вошел в кабинет первым и тут же заметил, что дверь, ведущая наружу, та, которая запирается на электронный замок, приоткрыта.

— Смотри-ка! — воскликнул Рудольф. — Похоже, девушке захотелось подышать свежим воздухом. Наверное, стянула ключ из кармана пиджака. Только, боюсь, ей это не поможет, увы! И всё-таки давай проверим в гардеробной, ладно?

Он довел Сэма до платяного шкафа и окинул взглядом вешалки с одеждой. Затем они направилиськ приоткрытой входной двери. Рудольф снял крышку с пластиковой коробочки считывателя электронного ключа. Порылся в проводах, и через секунду взвыла оглушительная сирена. Под потолком замигали неоновые огни.

— Далеко не уйдет! — крикнул Рудольф. — По всей территории стройки расставлены люди с собаками. Всё-таки, что ни говори, вы сделали не лучший выбор, заявившись сюда!

Он хлопнул Сэма по плечу, подталкивая вперед, в коридор. Тот, прищурившись» всматривался в исчерченное лучами стробоскопов пространство, пахнущее краской и гипсом. Куда подевалась Алисия? Зачем ей вообще вздумалось куда-то бежать?

Оказавшись перед белоснежной лестницей, ведущей наверх, Сэм попытался прикинуть, нельзя ли воспользоваться разницей уровней, чтобы врезать ногой в живот Татуированному. Опустил ладонь на широкие позолоченные перила, которые могли бы стать замечательной точкой опоры, и решил попытать счастья на середине пролета — там, где лестница изгибалась. Однако не успел он подняться на первую ступеньку, как за спиной что-то треснуло и глухо ухнуло. Сэм со скоростью молнии обернулся и увидел Алисию, крепко сжимающую двумя руками клюшку для гольфа, а у нее в ногах — рухнувшего без чувств Рудольфа.

— Алисия! крикнул Сэм.

Та дрожала как осиновый лист:

— Я... Я его убила?

Это было бы очень кстати. — Сэм нащупал пульс Татуированного. — Но, увы, нет. Только оглушила. Как тебе это удалось?

— Открыла дверь карточкой, чтобы он решил, будто я выбежала наружу, а сама спряталась под столом с макетом. Потом вы прошли совсем рядом со мной, я дождалась, пока вы выйдете в коридор, и тогда выбралась и потихоньку двинулась за вами. Только заскочила в гардеробную за клюшкой, ну и... Ох, Сэмюел! Это был просто кошмар, когда я поняла, что должна вот прямо сейчас его ударить!

Девушка прижалась к Сэму, и он нежно обнял ее. Она дрожала и была совсем горячая. Не удержавшись, Сэм поцеловал ее в уголок губ.

— Спасибо, Алисия. Ты молодец!

— Я же говорила, на меня можно рассчитывать! — сказала она. Тут у них над головами что-то щелкнуло, и в промежутках между завываниями сирены на лестнице послышались шаги.

— Скорее! — Сэм потянул Алисию за собой. — Он вызвал подкрепление!

Ребята бегом вернулись в кабинет, закрыли за собой дверь и поспешили к музею Рудольфа, где сирена выла ничуть не тише. Сэмюел свернул к сейфу в шкафу и попробовал повернуть стальную ручку, но она ни на миллиметр не сдвинулась.

— Там внутри второй Золотой обруч... — объяснил он.

— Это ведь сейф! — крикнула Алисия, стараясь заглушить сирену. — Ты думал, он вот так стоит здесь и ждет, чтобы ты подобрал правильную комбинацию?

Конечно, она была права.

— Ладно, — вздохнул Сэм. — Пошли.

Они побежали между витринами к Камню, Сэмюел опустился на колени и принялся готовить браслет Мервозера. Монету с «Титаника» отшвырнул в сторону и заменил ее двумя другими — теми, на которых стояла дата 11 июля. Круглого стеклянного скарабея и монету с дня своего рождения положил в транспортную нишу.

— Я еще вот эту захватила, — крикнула Алисия ему в ухо. — Очень красивая...

Она протянула ему медальку с отверстием нежно-красного оттенка, и Сэм сунул ее к двум другим монетам в нишу у основания Камня. Затем поднес Золотой обруч к солнцу, и драгоценные диски вошли каждый в свою прорезь. Он прижал последнюю монету к солнечному кругу. Ту, которая должна была вернуть их в настоящее спустя несколько дней после исчезновения. Из лучей одновременно взметнулись шесть фонтанчиков искр, и Алисия изумленно ахнула. Сэмюел притянул ее к себе, они прижались друг к другу покрепче, восхищенно любуясь этим миниатюрным салютом. Тут на месте солнца образовался огненный шар, будто оно внезапно ожило, и Сэмюел с восторгом увидел, как отражается золото в глазах Алисии...

Он нежно взял ее руку и опустил на полусферу чистой энергии, зависшую в воздухе в сорока сантиметрах от земли.

— Так странно, — прошептала девушка через секунду. — Там внутри прямо невесомость.

Они могли бы еще долго любоваться этим чудом, не обращая внимания на завывание сирены и мигание огней. Но удары в дверь со стороны кабинета Рудольфа напомнили, что медлить больше нельзя. Сэмюел приобнял Алисию за плечи и опустил ладонь на вершину Камня. В груди тут же возникла мощная пульсация времени, и пол задрожал под ногами. Сэм надавил на округлую каменную поверхность посильнее. И через секунду из недр земли хлынул поток горящей лавы, увлекая их с Алисией в обжигающий вихрь.

Сэмюел пришел в себя первым. Он с удивлением отметил, что чувствует себя так, будто вообще никуда не перемещался. Казалось, его поразило молнией, но кто-то быстро и безболезненно тут же привел его в чувство. Он выпрямился и огляделся. В подвале «Книжной лавки Фолкнера» снова всё было в порядке. Ни намека на неоново-антикварное безумие, характерное для дизайна апартаментов пандита. Всё тот же тусклый ночник, а в его слабом свете — всё тот же желтый табурет и та же раскладушка.

Далеко не так шикарно, как в логове Татуированного, зато насколько уютнее!

Сэм склонился над Алисией, которая с трудом приходила в себя, сидя на корточках на пыльном цементном полу. Помог ей подняться и услышал:

— Где мы?

— У нас дома. В подвале.

— Мы вернулись, ты уверен?

— Да.

Алисия кивнула и, по-прежнему морщась от тяжести перелета, обвила руками шею Сэма. На секунду она застыла, спрятав лицо у него на груди и не произнося ни слова. Сэм растерялся и не знал, что делать. Он боялся всё испортить и поэтому просто стоял с закрытыми глазами, продолжая крепко ее обнимать. Наконец Алисия отстранилась и отвела глаза.

— Надо позвонить родителям, — без особого энтузиазма проговорила она. — Ведь мы возвращаемся в мир живых, правильно?

Они молча поднялись в дом, и, пока Алисия звонила, Сэмюел сходил к себе переодеться и убрать вещи в сумку с формой для дзюдо. Когда он вернулся к Алисии, та как раз положила трубку.

— Ну как? — спросил он.

— Отца нет дома, подошла мама. Если коротко, сказала, что это лучший день в ее жизни. Она сейчас же садится в машину и едет сюда.

— Когда я видел ее в последний раз, она была совершенно убита, — вздохнул Сэм. Что ты ей расскажешь?

Алисия пожала плечами:

— Правду. Так проще всего, разве нет?

Она бросила на Сэма многозначительный взгляд, и он предпочел сменить тему:

— Эм-м... Мне тоже надо позвонить дедушке с бабушкой. Можно?

Алисия уступила ему место у телефона, а сама отправилась в душ. Сэм ждал очень долго, не меньше двенадцати гудков, но безрезультатно. Попробовал набрать заново, еще раз и еще... Видимо, все крепко спали.

— У тебя не найдется во что переодеться? — крикнула Алисия со второго этажа. — Если мама обнаружит меня в таком виде, у нее случится инфаркт.

— Возьми что-нибудь у отца в шкафу, — ответил Сэм. — Первая комната налево. Там много льняной одежды, бери что хочешь.

Алисия исчезла, и Сэмюел снова попробовал дозвониться до бабушки с дедушкой. И снова тщетно.

Через несколько минут Алисия спустилась, одетая в фирменный костюм путешественника во времени Аллана Фолкнера, причесанная и посвежевшая.

— Не дозвонился? — спросила она.

Сэмюел удивился, по какому такому волшебству светлые штаны и рубашка, которые на нём напоминали бесформенную пижаму, на Алисии сидели так, будто она демонстрирует их на показе мод.

— Не отвечают, — ответил он. — Несколько раз набрал.

А они вообще нормально слышат? Может, звонок недостаточно громкий...

— Там должна быть тетя Эвелин. У нее отличный слух, насколько я знаю.

— А Лили? Она уже вернулась?

Сэмюел взглянул на часы, висящие над дверью, которые показывали не только время (00:34), но и дату.

— Мы с тобой исчезли шесть дней назад. Лили возвращается из лагеря в следующем месяце. Но в любом случае Эвелин и бабушка должны были уже проснуться от звонка. Если, конечно, им всем не вздумалось выйти из дома посреди ночи. Но вообще-то у них нет такой привычки.

— Думаешь, что-то случилось?

— Не знаю. Ты слышала, что рассказывал Рудольф?

— Ну... Только самый конец... о твоей маме.

— О маме, да, — мрачно кивнул Сэм. — Это был никакой не несчастный случай. Ее убил этот гад. Но есть еще кое-что... Он рассказал, что после того, как я отправился за тобой в Рим, дом дедушки и бабушки сгорел. И все погибли.

— Что? — выкрикнула Алисия.

— Пожар. Через несколько дней после моего исчезновения. Может, как раз сегодня.

Девушка в ужасе вытаращила глаза:

— Ты хочешь сказать, что, возможно, прямо в эту минуту...

За окном остановилась машина, и Алисия не успела договорить. Они вдвоем поспешили к двери встречать Элен. Та пулей вылетела из автомобиля, взбежала на крыльцо и бросилась на шею дочери.

— Алисия! Алисия!

Она целовала и обнимала дочь, плача и смеясь одновременно.

— Мамочка, мама, ну успокойся! Я здесь! Это я!

— Всё хорошо? Я так волновалась! Ты похудела... Что они с тобой делали? Ничего плохого?

— Мама, у меня всё нормально, не волнуйся. Спасибо Сэмюелу, он меня выручил.

Элен метнулась к юноше, обняла его и снова зарыдала.

— Сэм! Ты тоже здесь! Дедушка и бабушка тебя всю неделю разыскивали! Так вы были вместе?

Сэмюел не ответил, торопясь задать свой собственный вопрос, обжигавший губы:

— Миссис Тоддс, а как они — мои бабушка и дедушка? Вы о них что-нибудь слышали?

— Ну... Они звонили мне вчера или позавчера, не помню. Говорили, что никаких новостей. А что?

Алисия и Сэм переглянулись.

— Мам, нужно отвезти Сэма к ним, прямо сейчас.

— Сначала надо позвонить! Представляю, как они обрадуются...

— Это очень важно! — перебила Алисия. — Сэм думает, что они в опасности!

— Что? О чём ты...

— Мамочка, пожалуйста! Мы сейчас же поедем к ним, и по дороге я всё расскажу. Хорошо?

Элен молча посмотрела на Алисию, потом на Сэма и поняла, что сейчас не лучший момент спорить. Они запрыгнули в машину, и Элен без разговоров нажала на газ. Сэм забился в угол на заднем сиденье и вполуха слушал, как Алисия рассказывает о своем похищении. Мать забрасывала ее вопросами, поминутно охая и ахая. Тем временем Сэмюел, убаюканный огнями, проплывающими за окном, готовился к тому, что сейчас небо над Сент-Мэри вспыхнет ярким пламенем. Он уже практически не сомневался: пожар случится именно сегодня. И зачинщик его не кто иной, как Рудольф... Иначе зачем он заказал себе монету для возвращения в Сент-Мэри именно в этот вечер? Видимо, Татуированный решил и с родителями Аллана повторить ту же схему, которая так удачно сработала в случае с Элайзой... В день трагедии — то есть сегодня! — он, вероятно, отправился куда-то подальше от Канады, чтобы там мелькать у всех на глазах и дать своему двойнику из будущего возможность вернуться в этот день и совершить злодеяние. Избавиться от Фолкнеров без шума и пыли...

Но на этот раз Сэмюел был в пути!

Только бы не опоздать. На табличке в шкафу, где Сэмюел добыл монету, значилось точное время переброса: «полночь». Однако через несколько минут после их приземления в книжную лавку часы над дверью уже показывали 00:30. Сэмюел опаздывал на полчаса, даже немного больше...

— Нужно немедленно сообщить в полицию! — разволновалась Элен. — Жених Эвелин, какой кошмар! Как после этого верить людям? И куда же он тебя повез?

Алисия приблизилась к критической точке. Дальше ей предстояло убедить маму, что она путешествовала во времени. Но в эту секунду они как раз въехали в квартал, где жили бабушка и дедушка Сэма. Их внимание переключилось на ряд домов, который тянулся за окнами в ночной полутьме. Улицу освещали пятна фонарей, в двух-трех окнах еще горел свет.

— Всё вроде спокойно, — прошептала Алисия.

— А чего вы ждали? — удивилась Элен. — Почти час ночи, люди спят!

Сэмюел опустил стекло и принюхался, но ничего подозрительного в воздухе не почувствовал. Машина свернула направо и выехала на знакомую дорогу, с обеих сторон обсаженную соснами. Навстречу им на подозрительно высокой скорости промчался большой черный автомобиль с выключенными фарами.

— Джип Рудольфа! — крикнул Сэм.

— Что? Этот тип здесь? — возмутилась Элен. — Да как он смеет?!

— Пожалуйста, скорее! — взмолился мальчик.

Миссис Тоддс прибавила газу, и вот впереди, справа от дороги, показалось жилище дедушки и бабушки. Вопреки обыкновению, занавески на первом и втором этажах были задернуты. А за ними словно двигался свет. Казалось, множество телевизионных экранов одновременно светились желтым и оранжевым.

— Опоздали, — едва дыша, проговорил Сэм. — Он поджег дом. 

22 ПОЖАР

Элен резко вырулила на обочину и затормозила. Сэмюел пулей вылетел из машины, крикнув на бегу:

— Вызывайте пожарных, скорее!

— Не входи в дом! — попыталась его удержать Алисия. — Сейчас приедут спасатели! Ты погибнешь!

Но Сэм уже перемахнул через цветочные клумбы во дворе и подскочил к входной двери. Он вставил в замочную скважину ключ, но тот не желал поворачиваться, что-то ему мешало. Тогда Сэм подбежал к окну гостиной и швырнул в него камень. Стекло вдребезги разбилось. Он просунул руку, повернул шпингалет и рванул створку. Подбежавшая Алисия схватила его за плечо.

— Сэм, я знаю, что не смогу тебя остановить, — прошептала она. — Но я хочу, чтобы ты знал: я с тобой, хорошо?

Сэмюел провел ладонью по ее щеке и перескочил через подоконник, раздвинув тяжелые шторы. В гостиную огонь пока не перекинулся, но ощущение было такое, будто отопительный котел работает чересчур сильно, с ревом, подвыванием и потрескиванием. Обернувшись на входную дверь, Сэмюел увидел, что пламя вырывается из кухни и из коридора, ведущего к спальням Эвелин и бабушки с дедушкой. В доме сильно пахло бензином — возможно, запах доносился из гаража... Сэм хотел зажечь свет, чтобы лучше ориентироваться, но побоялся вызвать короткое замыкание. Это могло привести к самым ужасным последствиям.

— Бабушка? — крикнул он. — Эвелин?

Никто не ответил. Придется бежать через пламя... Сэм изо всех сил дернул занавеску, потом еще и еще, и она с треском оторвалась от карниза. Он обмотался ею как плащом, молясь, чтобы ткань оказалась обработана противопожарным составом или чем-нибудь вроде того.

— Эвелин? — снова позвал он. — Дедушка?

Но все по-прежнему спали.

Сэм побежал к спальням, чувствуя, как с каждым шагом температура вокруг повышается. Из кухни вырывался едкий дым — горела пластмассовая утварь. Прежде чем выбежать в коридор, пришлось зажать рот и нос рукой. Вокруг ничего не было видно. Только красные языки пламени лизали стены, окрашивая обои в черный цвет. К счастью, прохода они пока почти не преграждали. Пожар только начинался... Сэм с удивлением заметил, что жар огня не слишком ему мешает. Будто многочисленные путешествия с помощью Камня сделали его менее восприимчивым к высоким температурам.

Он ударил ногой в первую приоткрытую дверь слева — дверь тетиной спальни.

— Эвелин! — крикнул он. — Эвелин!

С порога было видно, что та преспокойно спит у себя в постели. Спит и горя не знает!

— Тетя Эвелин! проорал он. — Тетя Эвелин, проснись!

Сэм быстро окинул взглядом комнату. На полу у туалетного столика в луже жидкости валялись бутылочки и флаконы с косметикой. Лужа эта горела, и огонь уже перекинулся на коврик и полз по деревянным плинтусам.

— Тетя Эвелин!

Сдернув с себя занавеску, мальчик принялся хлестать ею по полу, чтобы сбить пламя. Немного расчистив себе дорогу, он бросился к кровати и изо всех сил стал трясти беспробудно спящую Эвелин.

— Проснись! Да проснись же ты!

Рядом с подушкой лежал большой комок ваты. Сэмюел, понюхав его, узнал головокружительный запах хлороформа... Видимо, Рудольф дождался, пока все уснут, а потом сделал их сон еще крепче! Сэм несколько раз хлестнул тетю по щекам, чтобы пробудить от искусственного сна. После четвертой пощечины та открыла глаза и сонно пробормотала:

— Тосты? У вас что, тосты сгорели?

— Сейчас не до завтрака! Дом горит!

— Что?..

Понадобилось некоторое время, чтобы тетя пришла в себя и осознала происходящее.

— Сэмюел! — наконец завопила она. — Огонь!

— Ничего, накинь на себя вот это.

Сэм схватил с кровати одеяло и укутал тетю.

— Не снимай его, оно тебя защитит. Пошли!

Сэм заставил Эвелин подняться и, не слушая ее воплей, вытащил через горящий дверной проем в коридор.

— Всё горит! рыдала она. — Всё горит!

Она повыла еще секунду, а потом закашлялась от дыма и начала лопотать что-то совсем уж нечленораздельное, перемежаемое икотой. Крепко держа за руку, Сэм довел тетю до гостиной, где огонь уже добрался до кресел.

— Беги к окну, — скомандовал он. — Алисия поможет тебе выбраться. Я за дедушкой и бабушкой.

Убедившись, что Эвелин двинулась к окну, Сэм помчался обратно к спальням, стараясь не вдыхать токсичные запахи, ползущие из гаража и кухни. По охваченному огнем коридору добрался до дальней комнаты, где спали дедушка и бабушка.

Ворвавшись в спальню, он увидел костер, разведенный прямо перед кроватью. Корзина для бумаг была набита одеждой и, судя по всему, полита бензином. Горящая лужа уже подбиралась к одеялу. Рядом Рудольф поставил газовый баллон для барбекю. Значит, пожара ему показалось мало! Он хотел, чтобы всё здесь взлетело в воздух. Сэмюел что было сил наподдал корзине, зашвырнув ее в сторону ванной, и оттолкнул газовый баллон как можно дальше от огня. Дедушка сидел в темноте, опираясь на подушку. Он не двигался и ничего не говорил. Сэм бросился к нему:

— Дедушка, слышишь? Нужно уходить!

Донован смотрел перед собой непонимающим взглядом, как будто в забытьи, и почти не реагировал на попытки Сэмюела помочь ему подняться с кровати:

— Кто-то как будто кричал? — спросил он отсутствующим голосом.

— Постой пока тут, обопрись о тумбочку, — подсказал Сэм, когда ему удалось поставить дедушку на ноги: Я пока разбужу бабушку.

Он вскарабкался на кровать и как можно осторожнее подсунул руку ей под спину, после чего аккуратно приподнял и усадил. Поцеловал бабушку в щеку и тихо прошептал на ухо:

Бабуль, это я, Сэм. Очень нужно, чтобы ты проснулась. Прямо сейчас.

Бабушка несколько раз кивнула и наконец приоткрыла один глаз.

— Сэм? — проговорила она. — Господи, Сэм! Это не сон, ты правда тут?

— Бабуль, в доме пожар, — ответил он как можно спокойнее. — Нужно уходить.

— Пожар? Но...

Голос ее звучал растерянно, но она быстро собралась с мыслями и первым делом дернулась в сторону дедушки — убедиться, что он тоже тут, А потом сразу же указала на окно:

— Выберемся через окно... Это самый короткий путь...

В отличие от комнаты Эвелин, где на окнах были решетки (Сэмюел объяснял это тем, что тетя панически боится внешнего мира), из спальни дедушки и бабушки можно было легко выбраться в сад. Просто перелезть через подоконник... Сэм раздвинул занавески и распахнул обе створки окна. Свежий воздух ласково скользнул по лицу, и ему вдруг показалось, будто кто-то его зовет.

— Сэмюел! Сэмюе-э-эл!

— Сюда! — крикнул он в ответ. — Сюда! Мы за домом!

Пока бабушка обходила кровать, чтобы помочь совершенно растерявшемуся Доновану, Сэм схватил газовый баллон и выбросил его в окно. Одной опасностью меньше... Потом придвинул к окну туалетный столик — получилась удобная подножка для стариков.

— Сэмюе-э-эл!

Из темноты сада выбежала тетя Эвелин, за ней — Алисия.

— Сэмюел! — задыхаясь повторяла тетя. — Лили...

— Что Лили?

— Она на втором этаже, у себя в комнате!

— Лили здесь?

— Да-а! — провыла Эвелин. — Вчера вернулась! Потребовала, чтобы мы ее забрали раньше! Сказала, что без нее ты не сможешь вернуться!

Сэмюел почувствовал, как к горлу подступил комок чего-то горького. Лили уехала из лагеря раньше времени... И теперь спит наверху, у себя в комнате!

— Вы вызвали пожарных? — спросил он.

— Три минуты назад, — ответила Алисия. — Они вот-вот будут здесь!

Ну да, как же... Пожарная станция — на другом конце города. Пока доедут...

— У кровати стоял баллон с газом, — быстро проговорил Сэм. — Предупредите спасателей. Воз-можно, в доме есть еще баллоны. Я за Лили... Алисия, оставляю на тебя дедушку и бабушку, ладно?

В ответ грянул хор взволнованных восклицаний и предупреждений, но Сэмюел уже ничего не слушал. Он бросился обратно в коридор, кутаясь в импровизированный защитный плащ. От стен поднимался удушливый пар, будто у дома был жар и тот изгонял тяжелую болезнь через все свои поры. В кухне и гостиной огонь пылал теперь с удвоенной силой. Языки пламени начинали проникать из-под двери, ведущей в гараж. Ничего хорошего это не предвещало, ведь в гараже стояла дедушкина машина...

Сэмюел выскочил на лестницу и без помех взбежал наверх. Двери в обе комнаты — его и Лили — уже горели. Сэм подумал о своих вещах, о компьютере и фотографиях мамы над письменным столом, обо всех мелочах, из которых состояла его привычная жизнь и которых он больше никогда не увидит...

Но по сравнению с Лили всё это ровным счетом ничего не стоило.

С трудом втягивая в себя горячий воздух, он ворвался в логово сестры. Занавески на окнах тлели с таким звуком, будто кто-то шуршит фантиками от конфет. Книжный шкаф был частично объят пламенем и отбрасывал на потолок желтые отблески, в мерцании которых вспыхивали одна за другой книги на полках. К счастью, кровать Лили находилась справа от входа, и Сэмюел с облегчением заметил, что пламя до нее пока не добралось. Резким движением он сдернул с сестры одеяло и обнаружил, что бедняжка лежит насквозь мокрая от пота, свернувшись в позе эмбриона и уткнувшись носом в вату, пропитанную хлороформом. Отшвырнув ядовитый ватный комок, Сэм осторожно перевернул Лили на спину. Руки и ноги у нее были совсем мягкие — как у тряпичной куклы... Только бы Рудольф не перебрал с дозой!

— Лили! Сестренка! Надо выбираться отсюда! Скорее!

Он потряс ее за плечо, но она не реагировала. Умерла? Сэм схватил с тумбочки бутылку с водой и плеснул в лицо Лили. Раздалось шипение, словно жидкость попала на раскаленную сковородку. Лили по-прежнему не шевелилась. Сэм быстро оглядел комнату, пытаясь прикинуть, сколько времени у него есть на то, чтобы привести ее в чувство. Огонь, по всей видимости, шел со стороны мусорной корзины под письменным столом, он перебрался на дальнюю занавеску, по ней переполз на книжный шкаф и теперь собирался перекинуться на плакаты, висящие на стене, и на толстый фиолетовый ковер у кровати. У стопки журналов, лежащих под окном, стоял темный предмет, к которому уже подбиралось пламя. Еще один газовый баллон...

— Лили!!! — Сэм изо всех сил тряхнул девочку. — Бежим!!! Сейчас же...

БАМ-М-М!

Последние слова смело мощным взрывом, от которого у Сэма едаа не лопнули барабанные перепонки. Дом затрясся, и по комнате пронесся разрушительный вихрь. Сэм инстинктивно накрыл собой сестру, чувствуя на коже и волосах жаркое дыхание взрывной волны. Несколько секунд он не решался поднять голову, дожидаясь, пока стены перестанут дрожать и жаркий воздух в доме снова обретет хоть какое-то подобие неподвижности. Постельное белье, кресла, стол — всё вокруг было покрыто слоем мелкого серого пепла, и в жарком пространстве между полом и потолком носился дождь из черной золы. Рот и нос забило тем же черным порошком, Сэм сплюнул и тут же схватился за уши. Они ужасно болели. Он почти ничего не слышал. Только вдали что-то шумело, будто потрескивало радио. Сэм взглянул на окно. Там почти ничего не изменилось, если не считать слоя пепла и обрывков бумаги, круживших в воздухе. Огонь продолжал двигаться в сторону кровати, но баллон с газом стоял на прежнем месте. Взрыв произошел, вероятно, где-то на первом этаже, в кухне или в гараже... Однако на лестничной площадке бушевало алое пламя. Видимо, горел уже весь нижний этаж целиком. Надо успеть до следующего взрыва. Тем более на этот раз он может произойти в трех метрах от них.

Сэмюел осторожно просунул руки под безжизненное тело сестры. Перекатил его к самому краю кровати и, опустившись на корточки, взвалил себе на плечо. Поморщившись от тяжести, поднялся на ноги. Лили весила не меньше тонны... Сэм мелкими шагами двинулся к лестнице, как можно крепче прижимая к себе бесценную ношу. Звуки доносились до него странно приглушенными, будто кто-то надел ему на голову специальные противошумовые наушники. На секунду мелькнула мысль, уж не оглохли он. Но ее тут же вытеснила другая, гораздо более тревожная. По верхним ступенькам еще можно было пройти, а вот нижние уже полностью охватил огонь. Попасть в гостиную по лестнице стало практически невозможно... Коридор, ведущий к комнате бабушки и дедушки, полностью исчез в огне и дыму. Повсюду распространился черный удушающий туман. Сэм подумал повернуть назад и дождаться пожарных в комнате Лили. Но это означало бы подвергнуть себя еще большему риску оказаться разорванным в клочья, когда шарахнет и этот газовый баллон.

А значит, настал самый крайний случай, и, видимо, оставался только один выход...

Сэм сосредоточился и закрыл глаза. Вспомнил во всех подробностях эпизод в лагере Диавило, когда мир вокруг будто бы поставили на паузу и пламя костров словно окаменело. Замедлить время... Чем не способ выбраться из пожара? Если, конечно, он не окончательно потерял эту способность...

Сэм сосредоточился и попытался погрузиться в себя. Но едва начал представлять движение крови в желудочках сердца, как грудь опять пронзила жгучая боль. Точь-в-точь как тогда, в апартаментах пандита. Будто в сердце вбили гвоздь. Сэм пошатнулся, но вес Лили на правом плече напомнил, что у него попросту нет права сдаться. Он взял себя в руки и, превозмогая боль, продолжил замедлять сердечный ритм, пока не привел его в унисон с биением Камня, которое слышал где-то глубоко внутри. Увы! Удерживать этот ритм долго не получится. Сил слишком мало, концентрации хватит не больше чем на пару секунд. Интересно, успеет ли он за это время вынести сестру на свежий воздух?

Сэм открыл плаза. Дом окрасился в бесконечное множество оттенков зеленого. Огромные изумрудные снопы зависли в воздухе, опровергая закон земного притяжения. В гостиной темными пятнами маячили диван и кресла, коридор, ведущий в спальни, напоминал дорожный туннель, и неподвижные клубы дыма рисовали на потолке вычурные узоры.

Сэм спустился по лестнице, скользя боком по перилам, чтобы не упасть. Подошел к морю огня, которое, хоть и казалось застывшим, всё же источало душный жар. Накинул на голову себе и Лили штору, в которую по-прежнему был замотан, и, затаив дыхание, ступил прямо в пламя. Пять метров или шесть, ну, максимум семь и они у окна... Сэм почти ничего не чувствовал, только раскаленный воздух во-круг — будто бы его засунули в микроволновку. А вот внутри тела всё было гораздо хуже... Приходилось прикладывать почти сверхчеловеческие усилия, чтобы удерживать пульс в одном ритме с биением времени. Сердечную мышцу сжало тисками, и с каждой секундой это ощущение становилось всё нестерпимее. Боль отдавалась теперь в шее и в левой руке. Мозг приходилось держать в страшном напряжении, чтобы не поддаться соблазну всё бросить... Он должен спасти Лили. Эта мысль помогала выносить боль и подобно огоньку в ночи вела за собой и указывала путь.

Сэмюел продолжал двигаться через неподвижные волны огня, с облегчением отмечая, что интуиция его не обманула: жар был силен, но огонь не успевал обжечь их с Лили. Сэм преодолел прихожую, чувствуя, что сердце вот-вот взорвется, ощутил под ногами ковер в гостиной, едва не наткнулся на угол дивана, сообразил, что надо взять левее, но тут резко остановился у журнального столика. В грудь опять что-то вонзилось... Боль в сердце была не такой, как раньше. На этот раз он ощутил нечто вроде короткого замыкания, которое парализовало всё туловище и грозило разорвать сердце в клочья. Если он не перестанет замедлять время, случится страшное. Но ведь до окна оставалось каких-то несчастных два метра, а Лили по-прежнему лежала без сознания у него на плече. Если он отпустит время сейчас, они окажутся посреди пламени. Всего два метра...

Сэмюел с криком набросился на собственную боль и в приступе слепой ярости рванул вперед. Ему удалось сделать шаг, потом второй. На третьем он почувствовал, как всё его существо заартачилось и отказывается двигаться дальше. Ему даже показалось, что какая-то часть внутри него застыла навсегда и тело больше не слушается. Где-то вдали послышался щелчок времени, которое снова набирало обычную скорость. И почти одновременно с этим щелчком раздался последний удар его собственного сердца. Бесконечно долгий, бесконечно нежный, будто навеки освобождающий от всех забот и тревог. Мозг погрузился в темноту, и Сэм рухнул вперед головой, даже не почувствовав, как распласталась на нём Лили.

Его сердце остановилось. 

23  ТЕТЯ ЭВЕЛИН

Смерть оказалась похожа на рыбий сон... Как будто вокруг — вода, теплая и умиротворяющая, и Сэмюел движется в ней легко и привольно. Он скользил по воде, и тело его было свободно от силы притяжения, свободно от всех видов боли, которые ему пришлось испытать, пока оно жило на земле. Мир вокруг принял жидкую форму, стал водой, что ласково плескалась и текла безмятежно и спокойно... Нуда, он слышал далекие голоса, искаженные расстоянием — непреодолимым расстоянием жизни? — и голоса эти звали его обратно, на тот берег. Ну да, прикосновения чьих-то рук он тоже чувствовал — руки эти искали в нём хоть один вздох, хоть искорку сознания. Ну да, еще были огни — свет кружился в черном небе подобно разноцветным звездам.

— Но Сэмюел уже уплывал прочь, он освободился ото всего и твердо решил остаться в море. Теперь он встретится с мамой...

— Мы теряем его... мы его теряем... — прокричали там, в другом мире.

А потом что-то нежно коснулось его губ. Что-то бесконечно живое, по вкусу похожее на обещание. Поцелуй... Поцелуй солнца и смеха, поцелуй счастья и вечности... Поцелуй жизни. Ему показалось, что он видит перед собой прекрасное лицо Алисии. Но это, наверное, была иллюзия, рожденная его прекрасной новой сутью. Ведь на самом деле глаза не видели больше ничего, кроме размытых красно-желтых пятен. И всё же поцелуй продолжался, и Сэмюелу почудилось, будто его медленно вытягивают из воздушного пузыря, будто непреодолимая сила вырывает его из обретенного рая. Он почувствовал, что возвращается в собственное тело. Страдания и боль, от которых Сэму удалось освободиться, разом снова обрушились на него. Всё его естество в одну секунду вспыхнуло беспощадным огнем. Он сжался от боли, попытался сделать вдох, не справился с этой задачей, несколько секунд мучительно просуществовал без воздуха и наконец окончательно потерял сознание.

Через какое-то время — Сэмюел не знал через какое — он пришел в себя. Сознание вынырнуло из безумного водоворота, в котором любимые образы перемешивались с ужасными силуэтами Рудольфа и Диавило, пожар чередовался с наводнением, мелькали как в тумане чьи-то белые фигуры, носилки и уколы, запах спирта и гул непонятных машин. Сэм поморгал, позволяя глазам приспособиться к зеленому свету ламп, и обнаружил, что лежит на больничной кровати, одетый в нечто вроде голубой пижамы. Грудь облепили датчики, а в руке торчит катетер капельницы. Сэм осторожно пошевелил пальцами и почувствовал, как стягивает кожу в тех местах, где наложены марлевые повязки. Рефлекторно коснулся рукой груди в области сердца. Ощущение нестерпимого сдавливания исчезло. Он вообще чувствовал себя неплохо... Бросил взгляд на батарею мониторов и огоньков, которые мигали рядом с кроватью, и на одном из приборов узнал логотип клиники Сент-Мэри. Очень удачно. Значит, он совсем недалеко от папы. Нужно лишь подняться с кровати, и можно будет его проведать...

— Как хорошо, что тебе лучше, — вдруг произнес чей-то голос.

Сэмюел обернулся. У изголовья кровати, в неосвещенной части палаты, кто-то сидел.

— Тетя Эвелин? — удивился Сэм. — Ты... что здесь делаешь?

— Я тут с тобой уже два дня, — ответила она. — С тех пор как тебя привезли в больницу. Очень хотела быть рядом, когда ты придешь в себя.

— Два дня, — повторил Сэм, удивленный тем, сколько времени прошло, но гораздо сильнее — заботой тети.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

— Ну... Ощущение такое, как будто проглотил автобус. Но в целом, по-моему, прекрасно.

Эвелин переставила стул поближе к Сэму и сделала совершенно немыслимую вещь — нежно положила руку ему на плечо.

— Врач говорит, тебе нужен отдых. У тебя случился...— Эвелин помедлила. — У тебя случился инфаркт.

Сэм недоверчиво прищурился, услышав эту новость.

— Инфаркт? — переспросил он.

— Ну... По крайней мере, обследование показало, что все симптомы — такие же, как при инфаркте. Но врач верит в лучшее и считает, что никаких осложнений не будет. Скорая приехала быстро, тобой сразу же занялись, и только благодаря этому тебя удалось спасти. А теперь отдыхай, ладно? Набирайся сил.

Впервые за долгое время Сэму не показалось, что тетя Эвелин ненавидит весь мир и в особенности — своего родного племянника. Она по-прежнему выглядела немного измученной, но всё же лицо ее смягчилось, и в том, как она улыбалась и говорила, появилось что-то почти... почти материнское.

— А как Лили? — спросил Сэм. — Как бабушка? Дедушка?

— С Лили произошло настоящее чудо, — ответила Эвелин. — Не представляю, как ты вытащил ее из огня и как вы спаслись от взрывов, но... Она цела и невредима, нигде ни царапины! Настоящее чудо! Бабушка тоже в порядке. Ну, если не считать того, что ее дом сгорел... Зато теперь мы все перебрались в антикварную лавку. Скоро увидишь, это довольно весело. Только вот дедушка...

Она немного помедлила, засомневавшись, стоит ли рассказывать, но потом всё-таки продолжила:

— У него очень сильный шок. Пожар; ужасное пробуждение среди ночи; дом, превратившийся в угли... Он... он пока еще не пришел в себя.

— В смысле?

— Ну, скажем... он немного не в себе. Его на сутки оставили в больнице, чтобы понаблюдать за состоянием, но ничего не изменилось. В основном просто лежит в постели и смотрит в пустоту, будто вокруг туман и ничего не видно. А когда начинает говорить, то понять ничего невозможно, полный бред...

— Но есть надежда, что ему станет лучше?

— Послушай, ведь наш дедушка всегда был сильным, правда? Думаю, нужно просто дать ему время...

— А папа?

Тетя Эвелин опять замялась и несколько раз моргнула, прежде чем ответить:

— По-разному. То хуже, то лучше. К сожалению, ни о каком восстановлении пока речи не идет, не стану тебя обманывать. Но, по крайней мере, он жив, это уже неплохо...

Сэмюел поклялся себе, что отправится в палату номер 313, как только его отсоединят от аппаратов. А если никому не придет в голову их отключить, он сам об этом позаботится.

— Мне нужно сказать тебе еще кое-что, — произнесла тетя Эвелин, серьезно глядя на Сэма. — Пока ты спал, мы много разговаривали с бабушкой и Лили. И я поняла, как сильно в тебе ошибалась. Я должна перед тобой извиниться, Сэм. Я часто вела себя несправедливо по отношению к тебе, будто ослепла и ничего не хотела видеть. Видела только то, что видит Рудольф, увы! Он меня как будто... околдовал. Если бы я хоть раз остановилась и задумалась, всё, конечно же, было бы по-другому.

Сэмюел вдруг подумал, что, может, он всё-таки умер и попал в такой рай, в котором даже тети Эвелины становятся нормальными людьми? Но нет, они оба всё-таки живы, и, похоже, тетя искренне раскаивалась.

— Рудольф, точно, — сказал он. — Ведь это же он устроил поджог, да?

Эвелин опустила голову:

— Мне так стыдно! Ты не представляешь, Сэм, до чего мне стыдно! Я, честное слово, ни о чём не догадывалась! Рудольф был якобы в Токио по делам и планировал вернуться через четыре дня. И вдруг заявляется поздно вечером, когда мы уже собрались ложиться, весь обвешанный подарками... Обычно он такой спокойный, а тут вдруг весь на взводе, глаза горят, чуть ли не подпрыгивает от волнения. Если бы я могла догадаться, из-за чего он так разволновался! Пока мы распаковывали свертки с подарками, он настоял на том, чтобы немедленно угостить нас особым японским напитком, который привез, — каким- то сахарным сиропом с фруктами и молоком.

— Наверное, такого необычного вкуса, что вы и не почувствовали снотворного, которое он туда подмешал? — догадался Сэм.

— Лили вчера сказала о том же, — грустно проговорила Эвелин. *— После угощения мы все начали зевать и быстро разошлись по своим комнатам. А потом... Потом у меня тело как будто онемело, и я камнем рухнула на кровать.

— А когда все уснули, Рудольф смог спокойно заняться своим делом...

— Пожарные вытащили из дома шесть газовых баллонов, — кивнула Эвелин. — Плюс тот, что взорвался на кухне. Еще двадцать минут — и мы все взлетели бы на воздух вместе с крышей и стенами.

— И у него на пути больше не стояло бы ни одного Фолкнера, — задумчиво подытожил Сэм. — Вот только никак не пойму, вы-то все чем ему мешали? Мы с папой — понятно, но вы?

— Он боялся, что я заговорю. Раскрою его секреты. Эти двое суток я много думала и пришла к выводу, что охотился он в действительности именно за мной... И пожар был нужен лишь для того, чтобы избавиться от меня. От меня одной...

Лицо Эвелин напряглось. Точно она боролась с поднимающимся изнутри головокружением. Оно и понятно: человек, в которого она была влюблена, хотел уничтожить всю ее семью.

— Честно говоря, — начала она, — в последнее время между нами что-то резко изменилось. Прежде он всегда был таким предупредительным, внимательным... А сейчас вдруг отдалился и стал ко мне практически равнодушным. Как будто от меня больше нет никакой пользы.

— Прости, что? — не понял Сэм.

Эвелин грустно покачала головой, погруженная в воспоминания.

— Сэмюел, это очень странная история... Я думаю, все то время, что мы жили вместе, Рудольф просто использовал меня — и ничего больше. Он не любил меня, нет, просто я была ему полезна. Кто угодно на моем месте догадался бы. Одна история с домом в Чикаго чего стоит...

— Что еще за дом в Чикаго?

— Офис «Аркеоса». Официально его офис расположен в Нью-Йорке. Но на самом деле здание, где он живет и откуда ведет дела, находится в Чикаго. В том самом доме, где когда-то жили родители бабушки. Конечно, это должно было бы меня насторожить, но...

Сэмюел нахмурился, размышляя, не мог ли сердечный приступ пагубно сказаться на нейронах, необходимых для элементарной умственной деятельности.

— Прости, тетя, но я ничего не понимаю.

— Сейчас объясню... Когда мы с Рудольфом ездили путешествовать, чаще всего мы отправлялись именно в его офис в Чикаго. Рудольф хранил там большую часть своего антиквариата и управлял оттуда деятельностью компании.

«Чикаго, — задумался Сэм. — Штаб-квартира Рудольфа в часе лёту от Сент-Мэри... Возможно, именно туда он отвез Алисию?»

— Извини, но какая связь между офисом «Аркеоса» и моими прадедушкой и прабабушкой?

Они поселились в этом доме в начале 1930-х. В то время здание только-только построили, оно было удобным и современным. Бабушка провела там детство. А когда выросла, устроилась на работу в бакалейную лавку Фолкнера, где и влюбилась в дедушку... Когда мы с Алланом были маленькими, мы часто проводили выходные во дворе бабушкиного дома. И как-то в воскресенье Аллан затащил меня в котельную, где произошла эта ужасная история...

Она поежилась, как будто ей физически нелегко было вспоминать.

— Теперь, когда Лили рассказала мне про ваши путешествия во времени и многое другое, я понимаю, что тот день стал для семьи Фолкнеров роковым. Проклятый день, когда нам с Алланом вздумалось полезть в подвал... По правде говоря, это было ужасно соблазнительно, ведь нам всегда запрещали туда спускаться из-за огромного котла и кранов с кипящей водой. Но в тот день дверь в котельную оказалась не заперта, и Аллан уговорил меня пойти с ним. С бешено колотящимся сердцем мы спустились по лестнице, чуть не заблудились в коридорах... Потом попали в огромное помещение, из которого отапливался весь дом, и решили поиграть в прятки. Вот там-то, подыскивая место, чтобы спрятаться, Аллан обнаружил под мешками с углем странную дыру. Мы порылись, подсвечивая себе фонариком, и расчистили лаз, в который можно было протиснуться. Через метр или два туннель привел нас в комнату, полную строительного мусора, обрывков бумаги, дохлых крыс и прочей грязи. В одном углу лежал человеческий скелет, а рядом стояло странное каменное изваяние вроде могильной плиты. На этой плите был вырезан круг, похожий на солнце, и такие линии-лучи...

Сэмюел приподнялся на подушке, и машина, следящая за сердцебиением, запищала с удвоенной скоростью.

— Так в доме у бабушки был Камень?

Эвелин кивнула:

— Аллан назвал его «Большой Камень». Он от этого камня пришел в неописуемый восторг... А мне, честно говоря, стало не по себе. Скелет в углу, вся эта грязь вокруг. Я умоляла брата поскорее уйти оттуда, грозилась рассказать родителям, но он ничего не желал слушать. Мы чуть не подрались, и наконец, потеряв терпение, он сказал: «Если хочешь уйти, выбирайся сама — как знаешь!» Он выключил фонарик, и я услышала, как он со смехом удаляется. Я хотела побежать за ним, но туннель был где-то наверху, а вокруг стало абсолютно темно! Я запаниковала, начала ходить кругами, заплакала... Я провела там целую вечность. Мне казалось, что по ногам карабкаются крысы, а скелет вот-вот набросится... что страшный Большой Камень хочет меня проглотить. Я думала, что сойду с ума...

Тетя Эвелин побледнела, у нее дрожали руки, глаза не мигая смотрели в пустоту, словно ее погрузили в гипноз.

— Не мучай меня, — попросил Сэм, чтобы немного разрядить обстановку. — Папа ведь за тобой вернулся?

— Вернулся. Но слишком поздно. Вред был уже причинен. С тех пор у меня очень слабая нервная система. Из-за малейшего беспокойства могу впасть в состояние необъяснимой паники. Я понимаю, это была всего лишь детская шутка, Аллан не желал мне зла... И всё-таки я получила серьезную травму.

— А... А Рудольф? Он-то как завладел этим зданием?

— Он на эту тему — как и на многие другие — почти никогда не распространялся... Я только знаю, что после смерти бабушкиных родителей, в 1970-х годах, квартиру продали. Ну а года четыре назад Рудольф купил дом и, прежде чем туда заселиться, всё там перестроил.

— А ты не спрашивала, что он сделал с Большим Камнем?

— Он притворился, будто знать не знает о его существовании. Сказал, строители, наверное, его демонтировали, когда строили подземную парковку. У меня было весьма смутное представление о том, где именно находился Камень. И проверить я бы всё равно не смогла, для меня это было чересчур сложно.

— Вранье! — возмутился Сэм. —Конечно же он сохранил Камень! Он вообще только ради него этот дом и купил! Именно с его помощью он мог путешествовать во времени и добывать для «Аркеоса» антикварные редкости!

— Лили отреагировала точно так же, — вздохнула Эвелин. — И, кстати, в разговоре с бабушкой мы выяснили еще одну интересную подробность. Которая тебя тоже касается...

Сэмюел нахмурился, ожидая продолжения.

— После путешествия в Помпеи вы с Лили попали в Чикаго, правильно? В дом, который собирались сносить, да?

— Эм-м... Да... Камень, который нас туда перенес, как раз собирались снести бульдозером, и мы не смогли их остановить.

— Лили нашла в интернете старые карты города, и бабушка уверена, что это здание стояло на том самом месте, где она провела детство...

Сэмюел вытаращил глаза, и аппарат, измеряющий пульс, запищал пуще прежнего.

— Ты хочешь сказать, что на месте дома, который тогда сносили, потом построили бабушкин?

Эвелин кивнула:

— Поэтому я и говорю, что судьба Фолкнеров связана с этим проклятым булыжником!

— Невероятно! — воскликнул Сэм. — То есть у всех нас были какие-то свои отношения с Камнем! С самого начала! У тебя, бабушки, папы... У нас с Лили... Даже у Рудольфа! Нуда, конечно, и у него тоже! Когда мы попали в Чикаго 1932 года, машина с логотипом «Аркеоса» стояла прямо напротив стройки.

Я обратил на нее внимание. Это был фургон антикварной лавки — той самой, которая принадлежала Рудольфу... То есть он уже тогда знал про Камень!

— Он всё продумал, — кивнула Эвелин. — С самого начала. Теперь-то это совершенно ясно.

— А ты... никогда ни о чём не подозревала?

— В Рудольфе чувствовалась какая-то загадка, этим он и притягивал...

— Но ведь ты говоришь, он тебя использовал?

— Ну... Думаю, я была ему нужна для того, чтобы быть ближе к Аллану. Чтобы присматривать за ним, знать все подробности его жизни, что-то такое... Рудольф часто расспрашивал меня о родных. Говорил, что мне будет полезно говорить о своих проблемах вслух, что это нечто вроде психотерапии. В то же время он по непонятной причине категорически отказывался познакомиться с бабушкой и дедушкой. Говорил: «Попозже. Когда будем абсолютно уверены в своих чувствах». А на самом деле просто боялся, что встретит в доме у дедушки с бабушкой Аллана и тот его узнает. Но я-то об этом не могла догадаться. Он согласился прийти к нам домой только после того, как Аллан пропал.

А ведь и правда. Сэмюел забыл эту подробность, но он действительно впервые увидел Рудольфа только месяц назад. До этого тот был именем без лица. Эвелин постоянно о нём рассказывала, и Сэму оставалось только представлять себе этого суперделового бизнесмена, который так занят работой в сфере международной торговли, что никак не успевает доехать до Сент-Мэри.

— А что вы делали в офисе «Аркеоса», когда он тебя туда возил? — спросил Сэм.

— Обычно Рудольф работал у себя в кабинете, а я ждала в квартире на верхнем этаже. Я там, в общем-то, ничем особенным не занималась: нужно было просто думать о нём...

— Что?

— Думать о нём — вот и всё. Да и вряд ли я бы о нём забыла — там повсюду висели его фотографии! Он говорил, что, когда я рядом, ему проще сосредоточиться и в голову приходят самые гениальные мысли. Будто я посылаю ему положительные волны... Мне казалось, это так романтично! Какой же я была дурой...

— А в последнее время не произошло ничего такого, что объяснило бы изменение его поведения? — осторожно спросил Сэм, чувствуя, что начинает кое о чём догадываться.

— Не знаю. Он просто вдруг как-то... отдалился. Десять дней назад мы должны были вместе поехать в Нью-Йорк. Но в последний момент он не смог прилететь. Сказал, что внезапно возникла встреча с важным клиентом. Присоединился ко мне только через два дня. Но мыслями по-прежнему витал где-то далеко. И вот с тех пор...

Эвелин не успела договорить. Дверь палаты шумно распахнулась, и вошел старый врач с густыми седыми усами. Его сопровождала медсестра, толкавшая перед собой тележку. Они решительно направились к кровати Сэма.

— Вы правы, Дженет, — прогремел врач, даже не удосужившись представиться. — Показания приборов не обманули, наш герой действительно пришел в себя!

Он приблизился к Сэмюелу, изучил цифры на экранах и, схватив его руку, пощупал пульс. Взъерошенной шевелюрой, пышными усами и повадками старого пса доктор напоминал Эйнштейна со знаменитой фотографии.

— Угу! — кивнул он. — Ритм по-прежнему неровный, но уже гораздо лучше. Как самочувствие, герой?

— Я... Я совершенно здоров, — заверил Сэм, надеясь, что ему разрешат вставать с кровати.

— Очень хорошо, — обрадовался врач. — Значит, остается только провести кое-какие дополнительные обследования... А вам, — обратился он к Эвелин, — надо бы отдохнуть, вид у вас измотанный. Юноша пошел на поправку, волноваться больше не о чем. Если, конечно, он не боится уколов!

Тут Сэм услышал, как на тележке медсестры что-то звякнуло, и увидел, как она наполняет лекарством шприц с такой длиннющей иглой, будто дело происходит в фильме ужасов — «В клинике сумасшедшего профессора». Сэмюел терпеть не мог уколы... Он весь напрягся при мысли о двух сантиметрах металла, которые вот-вот воткнутся в его плоть и проникнут ему в вены. Всё-таки порой в жизни бывают моменты, когда думаешь, что уж лучше бы ты умер...

24  АНЕСТЕЗИЯ

Как и обещал доктор Эйнштейн (на самом деле его звали доктор Хок), Сэмюела продержали на обследовании в клинике Сент-Мэри еще сутки. Целый день гоняли по анализам и осмотрам. И даже когда усадили на велотренажер, чтобы снять электрокардиограмму во время физических нагрузок, ничего плохого не обнаружили. Только старый доктор отчего-то удивленно хмыкнул, приговаривая:

— Всё же очень странно...

Сэмюел не решился спросить, что такого уж странного видит врач. Он боялся узнать правду о своем сердце. Особенно если эта правда будет означать невозможность осуществить задуманное...

Сэм ходил из кабинета в кабинет и в одном из коридоров встретил Изабель — медсестру, которая дежурила у постели отца. Она очень по-доброму отнеслась к Сэмюелу и пригласила заходить к ней поболтать, если станет грустно. Изабель восхищалась его подвигом на пожаре. И пару раз заглядывала в палату узнать, всё ли в порядке. Сэмюел воспользовался случайной встречей, чтобы задать медсестре кое-какие вопросы, и получил полезную информацию. Главным образом о состоянии Аллана. Изабель призналась, что в последние дни дела стали хуже. Его отец всё глубже проваливался в забытье. Впрочем, добрая женщина с энтузиазмом заверила мальчика, что прогнозы в подобных случаях делать сложно и нередко случается, что пациенты совершенно неожиданно приходят в себя. Для Сэмюела это означало две вещи. Во-первых, отца еще можно спасти. Во-вторых, действовать нужно быстро...

Следующее утро было посвящено последней веренице осмотров и анализов. Только после обеда Сэма наконец отключили от проводков и капельниц и он обрел некое подобие свободы. Мальчик собирался отправиться на другой конец больницы, чтобы проведать отца, когда дверь приоткрылась и в палату просунулась голова Лили. Убедившись, что брат не спит, она бросилась его обнимать:

— Сэмми! Как же я рада!

Сестра так крепко стиснула его в объятьях, что чуть не задушила.

— Эй, — запротестовал он. — Я ведь лежу в больнице, поправляюсь! А ты решила меня прикончить?

— Сэмми, ты меня спас! Поднялся на второй этаж, прямо через огонь! И вынес в гостиную, а вокруг всё взрывалось, но ты...

— Ну ладно, ладно! — перебил он сестру. — Да, я супергерой, но такой, знаешь, суперскромный! И потом, на моем месте ты бы сделала то же самое. Помнишь, как нас забросило в доисторические времена и я попал в плен к дикарям? Кому хватило смелости нарядиться духом медведя, чтобы меня освободить? Тебе! Так что...

Лили покачала головой, будто Сэм нес полную чушь. Глаза ее сверкали от волнения.

— Я так рада, что ты мой брат... И так рада, что ты совершенно здоров!

— Похоже, доктор Хок так не считает. Он всё что-то обследует и обследует — похоже, решил во что бы то ни стало отыскать у меня какую-нибудь серьезную болезнь.

— Хок? Это такой седой с усами, да? Он сказал маме, что у тебя брадикардия.

Она произнесла это слово особым тоном, который поневоле появлялся у нее, когда ей хотелось похвастаться.

— Что у меня ЧТО? — переспросил Сэм.

— Брадикардия. Такое состояние, при котором сердце бьется чересчур медленно. Думаю, именно из-за этого они продолжают тебя обследовать.

— И что, для супергероев эта самая брадикардия опасна? — спросил Сэмюел, примерно догадываясь о природе своего странного заболевания.

— Мама говорит, врач вроде не слишком встревожен. Просто в твоем случае это слишком ярко выражено. Видимо, поэтому он так загрузился.

— Ну я рад, что ему теперь есть над чем подумать. А мне больше не хочется быть подопытной крысой. Лучше скажи, как там дедушка?

— Не очень, — вздохнула Лили. — Не понимает, куда попал, который час, пора уже вставать или, наоборот, ложиться... Как будто он всё время где-то не здесь...

— Эх, — вздохнул Сэмюел. — Слишком много всего на него свалилось за последнее время. Дом сгорел, папа в коме. То и дело кто-нибудь исчезает. Любой на его месте растерялся бы.

— Наверное, — Лили грустно пожала плечами. — А пока...

Она расстегнула большую разноцветную сумку, висевшую у нее на плече.

— Смотри, что я принесла.

Она достала слегка обуглившуюся книгу в красной обложке и со сморщенными страницами.

— Книга времени! — воскликнул Сэм. — Ты ее нашла!

— Она лежала у тебя в шкафу, в дальнем углу. К сожалению, обгорела, да еще пожарные водой залили. Но несколько абзацев всё-таки можно разобрать.

Сэмюел осторожно взял Книгу в руки. Пахло горелым. Ему даже хотелось употребить слово «обожженным», будто Книга была живой. Но в то же время от страниц тянуло плесенью. Маленький обгоревший труп, извлеченный из-под руин... Сэм долго сидел и молча смотрел на Книгу, растерянно, не зная, как выразить то, что чувствует. Святотатство — вот, пожалуй, слово, которое подходило лучше всего. Священный, уникальный предмет был осквернен и уничтожен. А он, Сэмюел, человек, который должен беречь Книгу, не сумел ее защитить.

Сэм открыл то, что осталось от Книги, и начал листать затвердевшие и потрескавшиеся страницы, которые местами рассыпались черным пеплом, стоило их коснуться.

— Ближе к концу, — подсказала Лили.

Последние страницы действительно сохранились получше, хотя текст во многих местах покрывали темные пятна и бумага приобрела карамельный оттенок, из-за которого читать стало трудно. Однако, благодаря тому что текст на каждом развороте повторялся, Сэм смог по крайней мере расшифровать заголовок: «Год Церкви Семи Воскрешений» и обрывки фраз там и тут: ...рождение новой религии, успех которой был так молниеносен и сокрушителен, что...; пандит рассчитывает прожить еще тысячу лет, чтобы довести свое творение до вселенского масштаба и пребыть в вечности...; Сент-Мэри стал столицей веры во время и в историю, подобной которой мы еще не... и так далее.

— Что думаешь? спросил Сэм, прочитав всё, что удалось разобрать.

Похоже, Рудольф победил, да?. — грустно произнесла Лили. — Алисия рассказала мне, что вы видели в будущем. Строительство Церкви Семи Воскрешений, музей, который Рудольф воздвиг в свою честь, статьи, где он рассказывает о грандиозных планах безумной секты... И, судя по тому, что написано в Книге, у него всё получилось, да?

— Да, получилось... Он провозгласил себя гуру времени. Ему поверили тысячи людей. Может, даже сотни тысяч. Произошло именно то, чего опасался Сетни, чего он так старался не допустить...

— Мама во всём винит себя, сказала Лили, немного помолчав. — Говорит, что, будь она подогадливее, катастрофу можно было бы предотвратить. Если бы ты так и не проснулся, она бы никогда себя не простила.

— Мы тут вчера неплохо побеседовали, — признался Сэм. — Даже как будто немного... подружились.

Лили покачала головой:

— Мне всё-таки кажется очень странной история отношений мамы и Рудольфа. Как думаешь, зачем ему понадобилось выдавать себя за ее жениха? Понятно, что она поставляла информацию об Аллане и о тебе. Но зачем для этого практически жить вместе? Тебе не кажется это странным?

Сэмюел кивнул. Не в первый раз Лили подмечала то, что на первый взгляд казалось несущественным, но на деле могло иметь большое значение.

Действительно, какой интерес был Рудольфу заводить отношения с Эвелин так далеко? Ведь ему ничего не стоило держать дистанцию? Сэм долго думал. И наконец у него мелькнула догадка,

— Потому что она — твоя мать, — вдруг объявил он.

— Это ты точно подметил! — засмеялась Лили.

— Ты даже не понимаешь, насколько точно! Вот ты, например, можешь объяснить, зачем вернулась из лагеря на четыре дня раньше?

Лили наморщила лоб:

— Ну... Во-первых, там ужасно кормили. А еще тебя не было уже неделю, и я стала бояться, что без меня ты не сможешь вернуться в настоящее.

— Спасибо, что пожертвовала ради меня остатком каникул. Для путешественника во времени очень ценно иметь среди близких человека, который способен одной лишь силой мысли указать ему дорогу домой...

Лили вытаращила глаза, внезапно догадавшись, к чему он ведет:

— Вот это да! — воскликнула она. — Ты хочешь сказать, что моя мама тоже умеет?..

— Ну конечно! Помнишь, что говорил Сетни? Исключительный дар, которым ты наделена, передается от матери к дочери!

Лили только молча качала головой от изумления.

— Именно поэтому Рудольфу понадобилась Эвелин! — продолжал Сэм. С ее помощью он мог легко и просто возвращаться в свое время... Это куда надежнее, чем татуировка и знак Хатхор! Достаточно было взять ее с собой в чикагский офис и попросить подождать, думая о нём. А самому спуститься в подвал и пользоваться Камнем в свое удовольствие!

— Ну надо же, и мама — тоже... — никак не могла поверить Лили.

— И бабушка. Готов поспорить, что Эвелин унаследовала свой дар от нее... Отсюда и сны, которые снились бабушке, когда папа попал в плен к Дракуле. Он являлся ей в тумане, в каком-то странном месте, и говорил, что жив. Возможно, и тут всё дело в особой связи с Камнем, которая есть у бабушки...

— То есть выходит, что и бабушка тоже унаследовала эту способность от своей мамы?

— Это было бы логично, — кивнул Сэм. — Но есть и еще одна гипотеза: дом в Чикаго.

— Дом в Чикаго?

— Тот, который как раз собирались построить, когда мы с тобой оказались там в 1932 году. Тот самый дом, в котором потом поселились родители бабушки... Камень находился где-то в подвале этого здания, Эвелин тебе не рассказывала?

— Она до сих пор не может о нём спокойно вспоминать — прямо дрожит.

— Ну так вот... Я думаю может, бабушка развила в себе этот дар просто потому, что выросла рядом с Камнем...

— Ого! Ты считаешь, это такое... не знаю... облучение от Камня? Которое потом передается из поколения в поколение каждой следующей девочке?

— Это только предположение... Но я согласен с Эвелин, что вся история нашей семьи связана с Камнем.

— И ты думаешь, Рудольф об этом знал?

— Хороший вопрос... Как он мог узнать, что у твоей матери есть такой дар? Знал ли он об этом еще до того, как они познакомились? Непонятно... А вот в чём я практически уверен, так это в том, что произошло недавно, когда отношения между ними вдруг стали портиться. Эвелин сказала, что Рудольф отдалился, стал холоден и равнодушен. Я думаю, у него просто отпала необходимость использовать ее в своих целях. Он заполучил от мисс Саррок Золотой обруч и теперь мог обходиться без Эвелин!

— Ну конечно, Золотой обруч! Алисия рассказала мне, что мисс Саррок украла его у твоей мамы! И что, возможно, именно из-за нее...

Лили запнулась.

— ...именно из-за нее погибла моя мама? — договорил за нее Сэм. — Мне это тоже приходило в голову, да. Если бы мисс Саррок не украла браслет, мама могла бы отдать его Рудольфу, когда тот явился за ним. Он не ударил бы маму, и... Но, как ни крути, убила ее не мисс Саррок, а Рудольф, правильно? А значит, виновен в ее смерти он один.

Повисла тяжелая тишина. Сэмюел пытался выбросить из головы картины борьбы между мамой и Рудольфом. Как она ударяется лбом об угол стола. Как катится с обочины, кружась и переворачиваясь, ее машина.

— Я была в подвале, прошептала Лили. — Видела монеты, которые ты привез из будущего. В том числе две из 11 июля того дня, когда твоя мама... погибла. Ты хочешь отправиться ее спасать, да?

Сэмюел не мигая смотрел на стену перед собой.

— Попытаюсь, — наконец признался он. — Я не могу позволить ей погибнуть вот так, от удара подлого Рудольфа. Это слишком несправедливо. А потом привезу ее сюда, в наше время. Возможно, она вернет папе интерес к жизни.

Лили подошла к нему и взяла за руку, как ребенка, который от огорчения несет всякую чушь.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, Сэмюел. Но сделать это невозможно. Помнишь, как строго Сетни говорил, что возвращаться в то место и время, где жил ты сам, — самоубийство? «В одной и той же точке времени и пространства не могут одновременно пребывать два одинаковых духа». Вот что он сказал! И еще добавил; «Если бы произошло нечто подобное, душа вспыхнула бы и погибла, как от удара молнии». Ты ведь понимаешь, что это значит? Если ты вернешься в Сент-Мэри на три года назад, то не успеешь даже очнуться от переброса, как тут же умрешь!

Сэмюел наконец оторвал взгляд от стены.

— Есть одно средство, — проговорил он, взвешивая каждое слово. — О нём тоже упоминал Сетни. Сначала он указал на опасность, связанную с возвращением в собственное прошлое, но потом добавил: «Однако есть вероятность, что путешественник впадет в гипнотический транс или волшебный сон». Он ведь так сказал, я не путаю?

— Нет, не путаешь, я тоже это хорошо помню. Ну и что? Ты же не станешь убеждать меня, что научился вводить себя в гипнотический транс? Ты даже не знаешь, что это такое!

— Ну вообще-то... Я думаю, что это — некое искусственное состояние, при котором происходит изменение сознания. В подобном состоянии душа спит или как-то перестраивается. В общем, ты как бы уже не совсем ты. И твой дух больше не является совершенной копией того, второго, с которым тебе предстоит встретиться... Это-то его и спасает, я надеюсь.

— Прекрасно! И что ты собираешься делать с этой красивой теорией? Наесться снотворных таблеток на дорожку? И явиться в прошлое под кайфом? Представляю, как весело пройдет ваша встреча с Рудольфом!

— Лили, мне не придется пить снотворное. В тот момент, когда погибла мама, я уже и так спал. Ну, то есть Сэмюел из того времени спал. Точнее, был под анестезией... Ведь именно в тот день мне делали операцию. Аппендицит, помнишь?

— Аппендицит, точно, — ошарашенно пробормотала Лили. — Я и не подумала! Но... мы же не можем быть уверены, что это происходило совершенно в одно и то же время. Твоя операция и... то, что случилось с твоей мамой?

— Я изучил этот момент. Тут в больнице есть одна медсестра, Изабель. Мы с ней дружим, и она согласилась заглянуть в мою старую медицинскую карту в архивах. Так вот, согласно протоколу, меня привезли в операционную 11 июля в 14:30, а из посленаркозной палаты вывезли в 16:30. После чего действие анестезии частично продолжалось еще не меньше часа. Значит, есть шанс, что между 14:30 и 17:30 Сэмюел из того времени пребывал в искусственном сне. Очень похожем на тот, о котором говорил Сетни... И это значит, что у меня будет достаточно времени, чтобы предупредить маму и спасти ее.

— Хорошо, только вот... Монеты Рудольфа? Насколько на них можно полагаться? Что, если ты окажешься в Сент-Мэри на час раньше или на час позже и тебя всё-таки поразит молнией или не знаю как там еще действует это страшное предсказание?

— Не волнуйся! Похоже, монеты Рудольфа вполне надежны. На той, которую мы с Алисией использовали для возвращения домой, было написано «полночь», и в книжной лавке мы оказались примерно в половине первого ночи. Не совсем швейцарская пунктуальность, но всё равно неплохо! А две монеты 11 июля, которые я взял в шкафу у пандита... Одна из них должна отправить в десять утра, а на другой стоит время 15:00. Рудольф наверняка воспользовался именно этой, второй монетой. Полиция обнаружила мамину машину у подножия холма около 17:00. То есть ссора между мамой и Рудольфом произошла, вероятно, уже во второй половине дня. Как раз в то время, когда я был под анестезией... В общем, если в дороге я не сильно задержусь, шансы исправить ситуацию не так уж и малы.

— И если всё получится, ты попытаешься уговорить ее отправиться с тобой в наше настоящее?

— Это ведь лучше, чем умереть в прошлом.

— Пожалуй... Но ведь Сетни предупреждал, что надо любой ценой избегать изменения хода времени, помнишь? Потому что это грозит страшнейшими катастрофами. Ты понимаешь, на какой риск идешь, решаясь на спасение мамы?

— Об этом я тоже подумал, — ответил Сэмюел, чьи мозговые клетки полностью восстановились за время обследований доктора Хока. — Ведь, вернувшись на три года назад, я не изменю прошлое, а наоборот — восстановлю!

— В смысле?

— Ну это же просто! Прошлое, в котором умерла мама, оно... не настоящее, его изменил Рудольф!

— А попонятнее?

— Да пожалуйста! Тот Рудольф, который позвонил к нам в дверь 11 июля, чтобы отнять у мамы Золотой обруч, прибыл из будущего. Скорее всего, из недалекого будущего, которое должно было настать через одну или две недели после 11 июля... А тем временем Рудольф из реального времени (назовем его Рудольф 1) ходил у всех на виду где-то очень далеко от Канады, чтобы обеспечить себе железобетонное алиби. И это значит, что изначально, до того как в ход событий вмешался Рудольф из будущего, существовало другое прошлое. Та, первоначальная версия, в которой Рудольф 1 просто поехал прогуляться на другой конец земли. И в этой изначальной версии мама не погибала! Через несколько дней после того, как Рудольф 1 уехал, на сцене появился Рудольф 2 из будущего. Он перенесся в 11 июля с помощью одной из монет, которые теперь я у него забрал, и напал на маму. Так что это он изменил правильный ход событий, стер изначальную последовательность действий и заменил ее другой, чудовищной, в которой мама погибла. А это значит, что, спасая маму, я не нарушаю прошлое, понимаешь? Я восстанавливаю его правильный ход! Восстанавливаю ту первую версию, в которой мама не должна была умереть!

Глаза Лили восхищенно сверкнули. Видно было, что она всё-таки хочет возразить, но тут из глубин ее сумки донеслась дурацкая песенка:

— Не-ет! — поморщился Сэм. — У тебя до сих пор этот звонок?

— Черт! — с досадой просопела Лили, с трудом извлекая из недр разноцветного хлама белый мо-бильник, орущий теперь еще громче:

Сэмюел схватился за живот от смеха, но Лили посмотрела на экран и, увидев, кто звонит, сердито протянула аппарат брату:

— Хватит ржать... Это тебя. 

25 ПРИЗНАНИЕ

Сэмюел схватил телефон и поднёс к уху, а Лили демонстративно вышла из палаты.

— Алло?

Голос на том конце показался Сэму ярким лучом света, от которого на сердце сразу стало тепло:

— Сэмюел? Это я... Как ты там?

— Алисия! Я... Я хорошо! Очень хорошо! Думаю, скоро выпишут... А ты? Ты где?

— Родители решили увезти меня из Сент-Мэри, пока полиция ищет Рудольфа. Поживем какое-то время в нашем летнем домике на море... Они такие дерганые с тех пор, как он меня похитил, даже ставни не разрешают открывать!

— Ты рассказала им, куда Рудольф тебя отвез? Про Рим, 1527 год и всё такое?

— Ну... В общих чертах... Думаю, они именно из-за этого решили отвезти меня на свежий воздух! Мама, похоже, поверила, а вот папа смотрит на меня так, будто у меня с головой не всё в порядке. Они подумывают отправить меня к местному психологу.

— Это понятно. Мало кто поверил бы в такое.

— Да, слушай, только я ведь не поэтому звоню. Лили говорит, у тебя проблемы с сердцем?

— Вы с Лили, я смотрю, подружились, — отшутился Сэм. — Ты бы видела, с каким шпионским видом она мне сейчас передала трубку!

— Она классная, и я не придумала лучшего способа поговорить с тобой так, чтобы нас никто не слышал. Мы с Лили договорились, что, если в палате будет кто-нибудь посторонний, она не станет подходить к телефону и выключит его...

— Секретные агентши! — засмеялся Сэм, довольный предусмотрительностью девушек. — Видимо, это означает, что ты собираешься сказать мне что-то важное?

— Мне бы в любом случае хотелось, чтобы мы могли поговорить спокойно и чтобы никто нам не мешал. Во-первых, монеты, которые ты привез из будущего... Лили считает, что ты собираешься использовать их, чтобы помешать Рудольфу напасть на твою маму, она права?

— Я взял их для этого, да.

— Но она говорит, что возвращаться на три года назад — смертельно опасно.

— Мы как раз только что об этом говорили. По- моему, я ее переубедил. На самом деле это путешествие если и опаснее других, то только совсем чуть- чуть...

— Что значит «совсем чуть-чуть»?

— Ну, если коротко, просто мне придется действовать довольно быстро. Ну и еще я, конечно, не знаю, как пойдет дело, если я столкнусь нос к носу с Рудольфом.

— Отговаривать тебя, я так понимаю, бесполезно?

Алисия, я прекрасно понимаю, что со стороны это выглядит полнейшим безумием. Но ведь и лезть в горящий бабушкин дом тоже было не самым обдуманным поступком, и нападать на Диавило в его собственном шатре — тоже. Но в итоге я неплохо справился, согласись? К тому же у меня всё равно нет выбора. Если я этого не сделаю, то предам самого себя, понимаешь?

Повисла пауза. Несколько секунд Сэмюел слышал только отдаленное глухое потрескивание, которое служило фоном их разговору. Наконец Алисия тяжело вздохнула, принимая неизбежное.

— Сэмюел, это было так страшно. Когда я увидела, как тебя несут на руках спасатели, ты не двигался и почти не дышал, я подумала, что... что опять тебя потеряла. Только на этот раз — уже навсегда. Во мне будто что-то лопнуло. Такая пустота внутри страшная, просто невыносимо. Сирены выли, мигалки эти вертелись, красный-желтый-красный, тетя твоя кричала, соседи приходили и что-то говорили...

Конец предложения Сэм едва расслышал, Алисия всхлипывала и говорила всё тише.

— Потом один спасатель крикнул что-то вроде: «Мы его теряем». Это было просто невозможно. Я бросилась на тебя, чтобы разбудить, растормошить, чтобы этот кошмар наконец закончился... Я была уверена, что у меня получится, что мне хватит на это сил. Но едва успела к тебе прикоснуться, как меня оттащили и повели к машине, чтобы дать успокоительного. И только когда тебя поместили в скорую, кто-то из спасателей сказал нам, что ты снова начал дышать и всё будет в порядке...

Алисия уже почти рыдала, и Сэмюелу нестерпимо хотелось ее обнять. Но — увы! — она была слишком далеко, в десятках километров отсюда. И ведь он тоже отправляется в путь, в еще более далекий. Намного более далекий! Настолько далекий, что он даже не уверен, сможет ли вернуться... И не знает наверняка, будет ли у него когда-нибудь еще возможность признаться Алисии в том, в чём он непременно должен признаться.

— Алисия, я тебя люблю, — произнес он и даже сам удивился тому, насколько искренними были его слова.

— ...

— Я всегда тебя любил, с самого начала, с тех пор, как мы были маленькими. И никогда не прекращал тебя любить, ни на секунду. Даже в течение этих трех лет, когда мы не виделись... Просто это такая любовь, она навсегда, понимаешь? Те часы, которые мы провели на берегу реки в Риме, и те мгновения, когда вместе смотрели на светящийся Камень в музее Рудольфа... Я даже не помню, когда был так счастлив, как в эти моменты. Потому что ты была рядом... И больше не существовало ни страха, ни опасности. Только я и ты, мы вдвоем...

— Спасибо, Сэмюел, — ответила Алисия еле слышно. — Я...

Ее переполняли эмоции, и она ничего больше не смогла добавить.

— Это еще не всё, — продолжал Сэмюел. — Когда я потерял сознание после пожара, я испытал очень странное ощущение, будто завис между двумя мирами. А потом мне вдруг показалось, что я ухожу... Насовсем ухожу, умираю. И вот именно в эту секунду ты склонилась надо мной и... поцеловала. По крайней мере, мой мозг интерпретировал это именно так, прости, если он ошибся. И в ту же секунду я отчетливо и ясно осознал, ради чего должен здесь остаться. Ради чего должен жить. Я вернулся, чтобы быть рядом. Рядом с тобой.

Он замолчал, довольный, что смог одержать эту маленькую победу над собой. Он открыл свое сердце со всей искренностью, на какую только был способен и в нехватке которой Алисия не раз его упрекала. Теперь — ей решать... И что бы она ни решила, он всё равно будет ее любить.

На телефонной линии повисла тишина, прерываемая лишь тихим потрескиванием. В трубке слышалось затрудненное дыхание Алисии: она никак не могла подобрать слова для ответа.

Сэм... — произнесла она наконец. — Всё очень сложно. Мы вчера расстались с Джерри, и... И у меня в голове такая путаница.

— Вы разошлись? — переспросил Сэмюел, едва не подпрыгнув от радости.

— Мы много ссорились в последнее время. Джерри очень ревновал, ты сам видел. Я злилась, что он считает меня своей собственностью. К тому же с тех пор, как ты снова объявился, я уже не знаю... Между мной и Джерри всё стало не так.

Она опять замолчала, и Сэмюел зажмурился, будто надеялся силой мысли повлиять на то, что она скажет дальше.

— Честно говоря, — продолжала она, — думаю, я тоже люблю тебя, Сэм. Но мне хочется понять это наверняка, и...

Она вдруг заговорила совсем тихо:

— Подожди, кто-то поднимается по лестнице... Наверное, папа, он все время за мной присматривает. Боится, что я двинулась и теперь могу выброситься в окно или что-нибудь еще. Да, пап? — громко крикнула она. — Секунду, я одеваюсь!

В трубке послышались шаги и потом шепот:

— Извини, я тебе перезвоню, как только смогу. А если... Если тебе придется отправиться в путь до того, как мы снова поговорим, обещай, пожалуйста, что ты вернешься. Я в тебя верю, Сэм, я знаю, что у тебя всё получится. И... И раз уж мы об этом заговорили... Если мне еще доведется тебя поцеловать, я бы хотела, чтобы ты при этом был в сознании, ладно?

Сэм так быстро шагал по больничным коридорам, что родственники, пришедшие проведать больных, оглядывались на него и гадали, куда он так несется. Убегает, что ли, от кого? Но Сэм ни от кого не убегал и никуда не несся: он попросту летел. Алисия его любит, она так сказала! Она рассталась с Джерри, и, хотя сама она пока в этом сомневается, у Сэма никаких сомнений нет: она выбрала его! И он поедет к ней, как только вырвет маму из лап Рудольфа. И как только папа очнется от комы! И всё станет как прежде. Будто этих трех лет, наполненных печалью и одиночеством, не было вовсе. Точнее, нет, всё станет в тысячу раз лучше, чем тогда!

Сэмюел пересек хирургическое отделение и наконец оказался в приемном покое, где уже неплохо ориентировался. Лили тактично настояла, чтобы Сэм пошел к Аллану один. Убедила его в том, что ей ужасно не терпится почитать комиксы, которые лежат у Сэма на тумбочке, и она присоединится к нему, когда приедет ее мама, а значит, совсем скоро. Про разговор Сэма с Алисией она ни словом не обмолвилась. Только улыбнулась, глядя на его довольную физиономию. Не сестра, а клад...

Однако стоило Сэму войти в палату 313, как приподнятое настроение разом улетучилось. Он совсем забыл, как там холодно и безрадостно, в этой палате: больше похоже на морг, чем на место, где люди лечатся и выздоравливают. Его поразило полное отсутствие в палате какой-либо органической жизни. Казалось, единственное живое здесь — это мигающие экраны и попискивающие приборы. Аллан лежал неподвижно, й о его плачевном состоянии можно было судить по сложной системе голубых трубочек, которые тянулись ото рта и носа к огромной машине, похожей на металлического осьминога с экранчиками вместо глаз, и по бутылкам с жидкостями разных цветов. Только благодаря всему этому отец мог дышать и питаться. Он был всё таким же худым, как и неделю назад, и под многочисленными повязками на груди и шее по-прежнему скрывались раны. Аллан всё никак не набирал потерянный вес, а полученные травмы не желали заживать.

Сэмюел бросил взгляд на частоту сердцебиения, отображающуюся на экране. В среднем 52 удара в минуту. Таким низким пульс раньше не был... Сэм коснулся пальцами истощенной ладони, выглядывавшей из-под одеяла, и вздрогнул. Отец оказался холодным, как мраморное изваяние. Нужно скорее поговорить с ним, восстановить прерванную связь...

— Папа? Это я, Сэм. Прости меня, пожалуйста, я... Я пока не смог спасти маму. За последние дни столько всего произошло, и... Алисия пропала...

Он принялся подробно рассказывать отцу о том, как девушку похитил Рудольф и как ему пришлось ради ее спасения отправиться в Египет, Китай, а потом в Рим, пока наконец они вместе не оказались в будущем. Сэм предусмотрительно умолчал о пожаре в доме бабушки и о том, что сам попал в больницу. На этот раз, в отличие от прошлого визита Сэма, Аллан никак не реагировал на его рассказ. Сэмюел массировал ему руку, гладил по щеке, шептал на ухо, но отца здесь будто не было вовсе...

— Мне бы так хотелось узнать твое мнение по поводу одной вещи, пап, упрямо продолжал Сэм. — Если мама откажется отправиться со мной в наше настоящее, я тут кое-что придумал... Кольцо вечности. Понимаешь, о чём я? Кольцо, которое дарит вечную жизнь. Я много о нём слышал, и... В общем, если коротко, археолог Чемберлен говорил, что оно не только дает бессмертие, но еще и может излечить от любой болезни. А значит, если легенда не врет и если мне удастся привезти его тебе, оно сможет нам помочь, правда? Я знаю, что Сетни спрятал кольцо где-то у себя в гробнице и что найти его можно только с помощью обоих Золотых обручей. У нас уже есть браслет Мервозера, а второй браслет — тот, который ты подарил маме... Думаю, я смогу его достать... Что ты об этом думаешь? Если я добуду кольцо вечности, ты готов испробовать его действие на себе?

Сэмюел коснулся отцовской руки и пристально вгляделся в экран, на котором отображался ритм его сердца. 52... 52... 51... 52... Ни намека на улучшение, ни секундного ускорения, ничего... Сэм надеялся, что его рассказ немного взбодрит отца, но на этот раз у него ничего не получилось. А может, у Аллана осталось так мало сил, что их не хватает даже на то, чтобы слышать. Возможно, даже возвращение Элайзы уже не успеет ему помочь.

Нужно действовать. И как можно скорее.

Сэмюелу разрешили вечером покинуть клинику при условии, что через несколько дней он вернется для повторного обследования. Он еще раз зашел обнять отца, поблагодарил Изабель и вместе с Лили сел в машину тети Эвелин.

Первым, кого они встретили у книжной лавки, был старик Макс. Он стоял у фонарного столба и отстегивал свой велосипед. Увидев Сэма, Макс издал радостный крик и поспешил пожать его руку. Точнее, стиснуть так, что она даже хрустнула. После этого он рассказал, что помогал дедушке и бабушке Сэма и Лили разместиться в доме. Глядя, как старик возится с велосипедным замком, Сэм призадумался и спросил:

Макс, простите, мне всегда было интересно, почему вы даже на нашей тихой улице всегда пристегиваете велосипед? Разве тут что-нибудь могут украсть?

Старик, известный своей глухотой, переспросил:

— Украсть? Да запросто! У меня однажды стянули велосипед прямо со двора, представляешь?! С тех пор я всегда вешаю замок!

— Но мне-то вы скажете код? — невинно улыбаясь, спросил Сэм.

— Тебе — конечно! — не задумываясь ответил старик. — Бери и катайся когда захочешь.

Он подозвал Сэма поближе и шепнул ему на ухо:

— Код — 1937. Год моего рождения. Хитро придумано, правда? — добавил он и подмигнул.

Сэмюел подмигнул в ответ. Старик забрался на велосипед и, лихо крутя педали, поехал к своему дому. Велосипед — вещь полезная...

Сэм вошел в «Книжную лавку Фолкнера», и, едва переступил порог, к нему бросилась бабушка, с глазами, опухшими от слез. Она прижала его к себе и прошептала:

— Мой хороший, мой Сэмми...

От души наобнимавшись и наохавшись, бабушка повела Сэма осматривать новое устройство дома. Большую комнату, где раньше располагался магазин, переделали так, чтобы разместить всю семью. Книжные полки отодвинули к стенам, в центре поставили стол и стулья, у одного из окон пристроили диван и телевизор. Вышло немного сумбурно, но уютно и в целом довольно мило.

— Мы приготовили тебе диванчик у стены, показала бабушка. — Первое время придется потерпеть.

— Без проблем, — успокоил ее Сэм.

Коридор на втором этаже был заставлен штабелями коробок. Ванная завалена бельем, которое удалось спасти из пожара. От него до сих пор пахло дымом. Лили и Эвелин заняли комнату Сэма, превратив ее в нечто среднее между общежитской спальней и складом безделушек, спасенных из сгоревшего дома. Дедушка и бабушка с гораздо меньшим количеством вещей разместились в комнате Аллана.

— Как дедушка? — спросил Сэм.

Бабушка огорченно пожала плечами:

— К сожалению, не очень. Несет околесицу. Пойди всё равно поцелуй его, он будет доволен.

Сэмюел с некоторой опаской толкнул дверь и увидел дедушку. Тот сидел на краю постели и через открытое окно созерцал небо.

— Привет, дедуль, как ты?

Донован чуть обернулся и молча взглянул на вошедшего. Дедушка похудел, щеки были плохо выбриты, глаза смотрели безо всякого выражения. Он выглядел до того изможденным и осунувшимся, что Сэм от растерянности не смог выговорить ни слова. Некоторое время они просто смотрели друг на друга. А потом Донован вдруг заговорил. Хриплым и каким-то надтреснутым голосом.

— Я его видел, — сказал он.

— Кого, дедушка? — не понял Сэм.

— Дьявола, — без тени улыбки ответил тот. — Я его видел.

— Дьявола?

Тогда, ночью, да... Он стоял прямо передо мной. Вот как ты сейчас! Он принес огонь... Адское пламя! — гневно добавил дедушка. — Он хотел всех нас сжечь!

«Рудольф, — подумал Сэм. — Видимо, дедушка застукал в ту ночь Рудольфа!»

— Это ведь был Рудольф, да, дедуль? — спросил он.

Но дедушка будто не слышал, продолжая твердить свое:

— Дьявол, да! Явился к нам в дом! Подошел ко мне с огнем в руках! Это был дьявол, да-да, я видел своими глазами. Дьявол!

Бабушка, услышав его взволнованный голос, вошла в комнату:

— Тише, Донован, тише, не шуми!

Она подошла к дедушке, обняла его и стала укачивать, тихонько что-то приговаривая. Через минуту тот как ни в чём не бывало снова смотрел в окно, куда-то в далекое небо.

— С самого утра такой, — вздохнула бабушка. — То вдруг занервничает, то совершенно сникнет. Врачи говорят, что ничего не могут с этим поделать.

Эвелин и Лили тоже вошли в комнату, и по их расстроенным лицам Сэм понял, что и они не очень верят в дедушкино выздоровление. Он почувствовал, как в душе поднимается волна ярости. Выходит, Рудольф, погубил еще одного человека... Сэм направился прямиком к шкафу Аллана, рывком распахнул его и наугад схватил первые попавшиеся штаны и рубашку изо льна, лежавшие на полке с одеждой для путешествий.

— Что ты делаешь? — спросила бабушка, нахмурившись.

— Если бы не Рудольф, ничего бы этого не случилось, — буркнул Сэм.

— Возможно, но что ты задумал?

— Я отправляюсь за мамой.

— Что? — воскликнула бабушка и шагнула к нему. — Что ты несешь?!

— Лили тебе всё объяснит, — спокойно ответил Сэм. — Я привезу маму. И надеюсь, это поможет отцу выйти из комы. И кто знает, возможно, дедушке тоже станет легче...

— Привезешь Элайзу сюда! — Бабушка схватилась за голову.

Она оглянулась на Эвелин и Лили, ища у них поддержки, но те молча опустили глаза.

— Я всего на несколько часов, — успокоил ее Сэм. — Единственное, о чём прошу, — добавил он, взглянув поочередно на каждую, — это думать обо мне, пока я буду там. Если все три обладательницы удивительного дара будут мне помогать, я обязательно вернусь!

Сэмюел облачился в форму путешественника, взял Книгу времени, поцеловал женщин трех поколений своей семьи и, не оглядываясь, пошел в подвал. Точнее, в его секретную часть. Там он опустился на колени перед Камнем. Прежде чем отправиться в путь, оставалось выбрать нужную монету. Ведь их было теперь целых девять: из замка Бран и из Фив, китайская монета императора Цинь, простая монета из палатки Чемберлена и еще пять, похищенных в будущем у Рудольфа. Две, датированные днем смерти мамы; одна, перенесшая их с Алисией в настоящее; еще одна — с датой его рождения; а также стеклянный диск в форме скарабея, подаренный Сэму Ахмосисом. Какие оставить, какие отложить? С центральной монетой, которая отвезет его к месту назначения, всё понятно. Это определенно будет монета «11 июля, 15:00». Главное, чтобы дата оказалась верной и чтобы не произошло серьезных отклонений от расписания. А вот как быть с шестью остальными...

Для начала Сэмюел отложил в сторону вторую монету из 11 июля, ту, которая перемещает в 10 утра того дня. Если переместиться на три года назад за несколько часов до того, как его погрузят в искусственный сон, может случиться беда. Немного подумав, Сэм отложил монету из Брана — вот уж куда точно не хотелось возвращаться. Оставшиеся шесть монет надел на браслет Мервозера и поднес к Камню. Каждая легко проскользнула в свою прорезь, оставалось лишь приложить к солнечному диску ту, которая перенесет его к маме. Послышался легкий треск, и Сэму показалось, что солнце Тота вспыхнуло. Шар золотого света будто вылупился из Камня, и на мгновенье мальчик забыл, зачем он здесь, настолько потрясающим и невероятным было это зрелище. Но тут пол под ногами задрожал и привел его в чувство... Сэм протянул руку к вершине Камня и, прежде чем обжигающая волна поглотила его, успел проговорить:

— Мамочка, это я. Я иду... 

26 РЫБА НА ДНЕ ЗАТОНУВШЕГО ГОРОДА

Когда Сэмюел очнулся, вокруг было темно и отвратительно пахло, но место показалось ему смутно знакомым. В спертом воздухе воняло плесенью. Ощупав пол вокруг, он понял, что уже бывал здесь. Быстро поднявшись на ноги, Сэм снял монету, прижатую к солнечному диску, и поднял над головой браслет Мервозера, чтобы посветить себе и оглядеться. Подвал... Подвал, набитый сломанными вещами, ржавой бытовой техникой, мятыми коробками... Обстановка была чужой, но Сэм без труда определил, что находится в подвале «Книжной лавки Фолкнера». Точнее, в подвале заброшенного дома, когда-то принадлежавшего Гэри Барнбойму. Подвал великого путешественника во временив настоящий момент мало чем отличался от того, каким его увидели Лили и Сэм, оказавшись здесь в начале 1930-х... Металлолом и прочий хлам теперь не так сильно загромождали помещение, и большого белого шкафа у стены тоже не было, но в общем узнать подвал не составляло труда. Сэм попал туда, куда планировал, и время на дворе — где-то между 1930-ми и его собственным настоящим. Вполне возможно, что как раз 11 июля три года назад...

Сэм направился в тот угол подвала, где должна была находиться лестница. Сосед Макс как-то рассказывал: до того как Аллан открыл в доме книжную лавку, здесь жила сумасшедшая старуха Марта Кэллоуэй с целой стаей злобных собак. Это подтверждал и рассказ Чемберлена, и слова Рудольфа о том, что ему чудом удалось выторговать у хозяйки дома право приходить в подвал и пользоваться Камнем. Сэмюелу торговаться не пришлось...

Когда глаза немного привыкли к темноте, он увидел просвет в том месте, где начинались ступеньки. Ему так не терпелось поскорее выбраться из дома, что он неосмотрительно прибавил шаг и задел ногой спутанный клубок металлической проволоки. Мальчик застыл на месте, но поздно. Проволока оглушительно заскрежетала в мертвой тишине подвала. Сэм затаил дыхание, молясь, чтобы никто его не услышал. Но через секунду понял, что молитвы напрасны. Наверху раздался протяжный рык, за ним — второй, и вот уже застучали по плиточному полу когти... Собаки Марты Кэллоуэй! Перед глазами у Сэма, как кадры из фильма ужасов, замелькали фотографии улицы Барнбойм, сделанные Чемберленом: распахнутые пасти, клыки, вцепившиеся в решетку ограды, безумные глаза кровожадных тварей... Сэм без особой надежды огляделся по сторонам в поисках укрытия, но разве можно спрятаться от своры безумных псов? Лестница уже загрохотала многоголо-сым лаем, и, несмотря на риск, который он прекрасно осознавал, Сэм решился на единственное доступное ему решение. Сосредоточился, закрыл глаза и изо всех сил постарался ни о чём не думать. Особенно о сердечном приступе, который случился у него в прошлый раз. Приказал себе как можно скорее погрузиться внутрь собственного сознания и велел сердцу замедлить бег, подстроиться под более медленный ход времени. К счастью, на этот раз боли в груди он не испытал и сразу почувствовал, что сердцебиение понемногу замедляется. Чтобы ускорить процесс, Сэм сконцентрировал на этом все свои силы и вдруг осознал, что в нём бьется уже не сердце, а время. Получилось...

Мальчик открыл глаза. Подвал был залит тусклым зеленым светом. Меньше чем в метре от него застыл огромный бульдог. Ощерившись, он присел на задние лапы, готовясь к прыжку. За ним еще четыре собаки, такие же здоровенные, тоже замерли на бегу на нижних ступеньках лестницы. Одно чудовище зависло в воздухе и на невозможно медленном воспроизведении стремилось скакнуть на землю.

Не теряя времени, Сэмюел бросился вверх по лестнице, осторожно обегая собак. Скоро он выско-чил в коридор, ведущий в кухню. В доме пахло зверинцем, причем крайне неухоженным... Сэм свернул в гостиную и столкнулся нос к носу с милейшей Мартой. Одетая в длинный пестрый халат, она держала в руках двуствольное ружье, явно намереваясь пристрелить незваного гостя, проникшего в подвал. Вид у нее был сварливый, щеки и подбородок напоминали пустые мешки, на голове красовалась повязка, из-под которой, как два длинных уха, свисали волосы. Верхняя губа искривилась в тихом рычании... Это же надо, до чего похожа на своих собак!

Сэм поспешил дальше, отодвинув старуху к креслу и поздравив себя с тем, что она сейчас не в состоянии вгрызться ему в шею. Добежал до двери, открыл замок и сунул связку с ключами в карман. Снаружи двор напоминал тюрьму для особо опасных собак. Помимо невысокой ограды территория вокруг дома была обнесена высокой решеткой. У одной из стен стояли прикованные цепями миски, а вдоль дома тянулись похожие на бараки для заключенных собачьи будки. Три других бульдога с обвисшими щеками застыли на дорожке, ведущей от ворот к дому, оскалив пасти и приготовившись кого-нибудь загрызть.

Сэм поспешил к калитке. Она оказалась закрыта, но он быстро отыскал в связке нужный ключ и через мгновенье был уже снаружи. Сэм запер калитку на замок, чтобы хоть ненадолго задержать преследователей, и попутно обратил внимание на сверкающий брелок в форме бульдога, на котором было написано: Марта Кэллоуэй, Сент-Мэри, улица Барнбойм, дом 27. Если вдруг кто сомневался.

Сэм на секунду задумался, следует ли отпустить сердце и позволить ему биться свободно. По опыту он уже знал, что замедление длится не дольше пяти минут. Да и то при условии, что сердце выдержит перегрузки. Ведь способность притормаживать мир вокруг себя может оказаться жизненно необходима, когда он встретит Рудольфа... Возможно, ради этого следовало пока поберечь и без того не слишком богатые ресурсы? С другой стороны, если бы Сэма схватили собаки старой Марты или если бы он не успел вовремя оказаться в районе Бель-Эйр, он мог и вовсе упустить шанс встретить Рудольфа! К тому же у него было еще одно дельце, для которого полезно оставаться невидимым.

Сэм побежал, внимательно следя за тем, чтобы сердце продолжало биться синхронно с медленным ритмом Камня. Миновал дом Бомбардье и жилище Фостеров и оказался рядом с домом Макса. Толкнул калитку, вбежал во двор и увидел, что велосипед, как обычно, стоит пристегнутый к одному из двух деревьев. Присмотревшись к замку на заднем колесе, Сэм убедился, что замок — тот же самый, который он видел в своем настоящем. Набрал на замке код 1937, и дужка отстегнулась.

— Извини, Макс, — прошептал он. — Это для хорошего дела.

Мальчик оседлал велосипед и покатил вперед, в мгновение ока преодолев метров сто и чувствуя себя рыбой, несущейся по дну затонувшего города.

Казалось, улицы и дома в самом деле затопило зеленой водой и по этой воде от каждого движения Сэма расходились круги. А еще изо рта у него через равные интервалы вырывались вверх струйки воздушных пузырьков. Потрясающе...

Впрочем, Сэмюел не мог долго восхищаться подводной красотой. Отъехав от дома сумасшедшей Марты на безопасное расстояние, он спрыгнул с велосипеда, чтобы восстановить нормальный ход времени. Закрыл глаза, ослабил напряжение, в котором держал сердце, и дождался, пока где-то снаружи раздастся щелчок, похожий на удар хлыста. Когда он наконец снова открыл глаза, Сент-Мэри будто по волшебству приобрел свой привычный вид. Дома сверкали новенькими ставнями, на ярких клумбах цвели цветы, дети радостно кричали, раскачиваясь на качелях... Высоко в небе сияло солнце, и день был чудесный и очень теплый. Теплый — потому что июль, напомнил себе Сэм.

Вскоре он окончательно убедился, что попал не только в нужное место, но и в правильное время. Проезжая мимо аптеки, Сэм взглянул на электронное табло, висевшее над входом. Там высветилось сегодняшнее число и время: 11 июля, 15:12... Точь- в-точь как он планировал!

Обрадованный, Сэмюел еще сильнее нажал на педали. У него даже закололо в боку, так он спешил. Он вот-вот увидит маму, осталось каких-то несколько минут! Она прямо сейчас где-то здесь, в городе, и... Да, теперь он вспомнил всё очень точно. Перед тем как его отвезли в операционную, Элайза пообещала съездить домой за его любимой пижамой с Суперменом. По дороге она планировала заскочить в торговый центр и купить ему журналов и сладостей. Сэм вдруг отчетливо вспомнил ощущение от ее поцелуя на щеке, когда она желала ему быть молодцом и ничего не бояться: «Ты просто заснешь, мой хороший, а когда проснешься, всё будет позади...» Он вспомнил даже скрип каталки, на которой его везли к лифту, слова медсестры «Нужно будет немного подождать, но ты не беспокойся, скоро доктор придет» и стук двери слева... Никогда еще все эти звуки и картинки не возникали у него в памяти с такой четкостью и силой! Он вообще раньше ничего этого не помнил!

Всё новые и новые воспоминания роились в голове. Горьковатый вкус успокоительного, которое дала ему светловолосая медсестра, отчего он почти уснул. Пять мультфильмов подряд, которые ему разрешили посмотреть. А чуть раньше в то утро — визит мисс Саррок. Она принесла коробку конфет и тут же сама развернула блестящие фантики и проглотила их содержимое. И столько всего еще! Сэм представлял всё настолько отчетливо, будто это происходило с ним прямо сейчас, в данную минуту!

Через четверть часа Сэмюел добрался до холма, за которым начинался квартал Бель-Эйр. В боку кололо всё сильнее, пришлось сбавить скорость и потихоньку, морщась от боли, преодолевать знакомые повороты дороги. Тяжело дыша, он наконец докатил до кленовой аллеи — это был парадный вход в квартал — и вздохнул с облегчением: с виду всё было спокойно. Аккуратные белые домики с колоннами мирно возвышались над яркими клумбами, несколько машин безобидно стояли вдоль тротуара, и птицы на ветвях распевали счастливые песни. Ничто не предвещало беды, которая вот-вот должна здесь случиться...

Сэм прошел дом номер 18 и заметил в саду мисс Саррок, подстригающую розовые кусты. Он завернул за угол и как ни в чём не бывало двинулся вдоль своего дома. То есть своего бывшего дома. Здесь тоже всё было спокойно. У Сэмюела сжалось сердце, когда он увидел на стене террасы мишень для игры в дартс, а рядом — маленький столик, за которым родители часто пили кофе. Накатили и другие воспоминания. Например, как они в последний раз обедали здесь втроем. Аллан готовил в саду барбекю и сообщил им с мамой, что должен на два дня уехать на конференцию в Торонто. Сэму пришлось прогнать от себя этот новый всплеск воспоминаний. Сильные эмоции были сейчас ни к чему.

Он еще раз проехал вдоль дома, заглядывая в окна припаркованных на улице машин. И лишь убедившись в том, что все они пусты и Рудольфа пока на горизонте не видно, соскочил с велосипеда и прислонил его к голубому почтовому ящику с надписью «Элайза, Аллан и Сэмюел Фолкнер». Затем он прошел по плиточной дорожке к дому, потирая колющий бок. Похоже, из-за любви к скейтборду он начал терять навык велосипедной езды... Парадная дверь ока-залась заперта, как и дверь гаража, и, приложив ухо к двери, Сэм отметил, что изнутри не доносится ни звука. Мама, видимо, еще не приехала.

У него мелькнула мысль пробраться в дом тайком. Например, выбив оконное стекло. Но на всех окнах и дверях стояла сигнализация. А ему сейчас меньше всего на свете хотелось, чтобы его забрали в полицию за взлом. Уж лучше подождать, пока на дороге покажется мамина машина... Или же... Или лучше воспользоваться временным зазором и выполнить обещание, данное отцу. Раздобыть второй Золотой обруч. Ведь у мисс Саррок должок перед семейством Фолкнеров...

— Здравствуйте, мисс Саррок, — крикнул Сэмюел.

Старуха, склонившаяся над розовым кустом, вздрогнула и оглянулась.

— Ох, молодой человек, вы меня напугали, — буркнула она. — Что вам угодно?

Сэмюел молча посмотрел ей в глаза. Это же надо: сегодня утром явилась в клинику изображать заботливую соседку, а всего несколько дней назад, воспользовавшись доверием Элайзы и Аллана, украла Золотой обруч!

— Вы вообще кто? — спросила она, с недоверием оглядывая странный костюм Сэма. — Если пожертвования собираете, то не утруждайтесь, я ничего не дам!

— Если я расскажу, кто я, вам это не понравится, — осторожно начал Сэм. — Я пришел дать вам возможность искупить вину...

— Вы из секты? — сердито взвизгнула соседка. — Меня совершенно не интересуют ваши сказки! Уходите из моего двора, немедленно!

— Думаю, на самом деле вы никакая не воровка, — продолжал Сэм тем же спокойным тоном. — И наверняка сделали это неосознанно, инстинктивно. Увидели браслет на руке у миссис Фолкнер и так сильно его захотели, что решили завладеть им, чего бы это ни стоило. Но так вышло, что сегодня миссис Фолкнер очень нужно получить его обратно.

— Что вы такое говорите? — с трудом выдавила мисс Саррок, делая шаг назад и замахиваясь секатором. — Либо вы немедленно уходите, либо я вызываю полицию!

— Неплохая мысль, — ответил Сэм. — Я смогу рассказать им, чем вы занимаетесь, когда вам доверяют присмотреть за детьми. Например, роетесь в вещах хозяев в поисках красивых украшений...

Мисс Сорока, как прозвал ее Аллан, вытаращила глаза. Она уже даже раскрыла рот, чтобы возмутиться погромче, но спохватилась, что это может переполошить соседей.

— Кто вы такой? — снова спросила она, стараясь не повышать голос.

— Сегодня утром я видел вас в клинике, — начал Сэм, чтобы дать ей подсказку. — На вас было красивое зеленое платье с широким воротником. Вы сказали миссис Фолкнер, что вам ужасно нравится ее блузка в горошек и что после операции, если она захочет, вы могли бы присмотреть за ее сыном. Не соседка, а мечта, правда? Бескорыстная, всегда готовая помочь... Правда, вы проглотили половину конфет, которые принесли больному, вышло не очень красиво.

Мисс Саррок растерянно заморгала. Казалось, маска на ее лице пошла трещинами. Враждебный тон как рукой сняло, щеки порозовели, точно розы, среди которых она стояла, а пальцы принялись нервно теребить клетчатый передник.

Чего вы хотите? — пробормотала она.

— Хочу помочь вам снова обрести чистую совесть, мисс Саррок... Для этого вы должны отдать мне браслет. Я верну его миссис Фолкнер и обещаю вам, что она никогда не узнает, кто его брал. Представляю, какое облегчение вы испытаете, когда вернете украденное...

Сэмюел не был уверен, что выбрал правильную стратегию, но ничего другого попросту не пришло ему в голову. Разве что применить грубую силу, как Рудольф. Но это не в его стиле.

Мисс Саррок на несколько секунд призадумалась и оглядела соседние окна, чтобы убедиться, что никто за ними не наблюдает, после чего пригласила посетителя в дом, тихо бубня себе под нос. Сэмюел прошел за ней в гостиную, набитую немыслимым количеством вещей. Слишком много кресел, чересчур много часов на стенах, перебор статуэток кошек на чрезмерном количестве буфетов, и даже желтые и коричневые цветочки на обоях были понатыканы так густо, что им явно было тесно... Казалось, старуха стремилась окружить себя вещами, чтобы не так остро чувствовать свое одиночество.

— Я его просто... Просто одолжила, — объяснила она, поворачиваясь к Сэму. — А потом отдам, да-да, непременно отдам! Мне всего лишь хотелось немного подержать его у себя, совсем немножко! И к тому же он ей не больно-то и нравится, она его никогда не носит. По-моему, она даже и не заметила, что он исчез!

Сэмюел воздержался от комментариев. Всё шло хорошо, и нужно было постараться ничего не испортить. К тому же мисс Саррок с ее фиолетовым оттенком в седых волосах и печатью преклонного возраста на лице сейчас так напоминала школьницу, попавшуюся на шалости, что вызывала скорее жалость, чем злость.

— Я всю их семью очень люблю, — продолжала она. — Никогда не желала им зла. К тому же, уверяю вас, такое со мной вообще впервые! И я с тех пор прямо вся извелась! Надо вам сказать, — добавила она шепотом, — это очень необычный браслет.

Она направилась к лестнице и положила руку на перила:

— Только где гарантия, что вы отдадите его хозяевам? Вдруг возьмете браслет и сбежите?

— Этот браслет принадлежит Фолкнерам, — твердо сказал Сэм. — А значит, его необходимо им вернуть. Что же до того, можно ли мне верить... Кажется, я уже доказал, что говорю правду? Я столько рассказал и про больницу, и про украшение... Я мог бы рассказать еще больше — про вас и семью Фолкнеров. Такие подробности, которых не знает больше никто в мире. Считайте, что я ваша фея- крестная. Фея, которая постарается всё исправить... В конце концов, всякий может совершить ошибку, не так ли?

Мисс Саррок долго смотрела на него и наконец решилась. Пробормотала что-то вроде: «Дурацкий браслет!» — и двинулась вверх по лестнице. Поднявшись на второй этаж, провела Сэма в кабинет, стены которого были увешаны безвкусными акварелями, и выдвинула ящик письменного стола, заваленного садовыми каталогами.

— Вы точно не расскажете им, что это была я?

Сэмюел кивнул:

— Если бы я хотел на вас донести, мисс Саррок, я бы уже сообщил в полицию. Но я ведь объяснил вам, что хочу решить проблему мирно и по-соседски.

Старушка как будто осталась довольна таким ответом. Она сунула руку в ящик и вытащила оттуда голубой бархатный мешочек, перевязанный шнурком. Развязав узелок, медленно, очень-очень медленно, вытряхнула содержимое на ладонь. Из мешочка выскользнул Золотой обруч, и мисс Саррок тихонько вздрогнула.

— Какой же он красивый, — выдохнула она.

Сэмюел шагнул к ней, завороженно глядя на украшение. Оно в самом деле было невероятно изящно и изысканно. Точь-в-точь как браслет Мервозера, но еще тоньше и еще элегантнее. Как будто бы несколько дополнительных веков существования придали украшению еще больше красоты. Впрочем, светил он не так ярко, как копия. Мерцал и искрился, но неземного сияния всё же не производил.

Сэмюел подошел поближе, и старая соседка подняла на него огорченные глаза.

— Я понимаю, вам не хочется с ним расставаться, — тихо сказал он, чтобы ее утешить. — Но вы прекрасно понимаете, что браслет необходимо вернуть Фолкнерам.

Он накрыл украшение ладонью, и в ту же секунду на улице раздался шум мотора... Сэм рванулся к окну, выходящему в сад. По дорожке, ведущей к их дому, ехала до боли знакомая машина. Сэм застыл, не в силах пошевелиться... Мама здесь, она жива! Лица ее он не видел, ракурс был не тот, но машина-то точно мамина! Он проводил автомобиль взглядом до поворота и наконец стряхнул оцепенение. Надо скорее бежать к ней, пока его не обогнал Рудольф.

— Мне пора, — крикнул он. — Я очень ценю ваш поступок, мисс Саррок. И всё это останется между нами, обещаю.

Сэм на прощанье махнул ей рукой и бросился к лестнице, догадавшись спрятать в карман Золотой обруч, который в его руке засверкал так, будто в нём зажгли лампочку... Добрый знак?

Он выбежал из дома 18, схватил велосипед, прислоненный к живой изгороди, но в тот момент, когда садился на него, опять почувствовал резкую боль в боку. Тихо вскрикнул и замер. Похоже, это была не просто резь, а разрыв связок... Такое уже как-то случалось на тренировке по дзюдо. Повредил икроножную мышцу, и пришлось целых два дня лежать в постели, совершенно неподвижно. Это означало, что с велосипедом на сегодня можно попрощаться...

Сэм пошел дальше пешком, держась рукой за бок. Прихрамывая, добрел до поворота на их улицу и метрах в двадцати увидел на тротуаре мотоцикл, которого раньше там не было. Обыкновенный мотоцикл, неприметного черного цвета, самый рядовой и заурядный. Вот только одно настораживало: припаркован он был прямо перед домом Фолкнеров... 

27 ПОЧТИ У ЦЕЛИ

Сэмюел зашагал по мощеной дорожке. Хотелось бы идти быстрее, но слишком сильно болело в боку. Мотор мотоцикла еще не остыл, то есть его хозяин приехал сюда буквально только что. Его хозяин... Рудольф?

Сэмюел дошел до гаража, где мама оставила машину, и, не сдержавшись, провел ладонью по крылу прекрасного шевроле алого цвета. Он три года не касался этой машины. Три года видел страшные сны о том, как ее расплющивает дорожным катком в плоский лист железа. И вот она здесь, целая и невредимая, и он может снова ее потрогать! Через стекло он даже увидел на заднем сиденье пластмассовые фигурки из своей коллекции «плеймобиля»... Поежился от наплыва чувств и вынужден был сам себя одернуть: сейчас не время тосковать по прошлому.

Сэм вошел в гараж, оттуда через прачечную — в кухню, где с наслаждением вдохнул запах корицы и пирога. Он успел напрочь позабыть запах счастья, которым за долгие годы пропиталась эта залитая солнечным светом комната... Сколько раз он устраивался здесь за дубовым столом с уроками просто потому что было так приятно делать их здесь, пока мама печет блины или печенье?!

Из кухни Сэм вышел в просторную гостиную, украшенную музыкальными инструментами и африканскими масками — увлечение мамы; и прислушался. Со второго этажа доносились голоса. Похоже, из спальни.

— Я не шучу, — угрожал Рудольф.

— Я тоже, — холодно отвечала мама. — Клянусь, браслет лежал в этой шкатулке...

— И где же он ТЕПЕРЬ? — закричал Рудольф.

— Не знаю...

Хлопнула дверца шкафа, и Сэмюел бросился на лестницу. Но его хватило всего на несколько шагов. Рассеянная боль, которая до этого сжимала живот, стала резче и острее, будто кто-то вспарывал ему кожу острым ножом. Застигнутый болью прямо на середине лестницы, Сэм повалился на перила, схватившись за бок рукой. Болело нестерпимо! Его буквально резали на части!

— А тут, в комоде, что? — рявкнул Рудольф.

Сэм стиснул зубы, чтобы не застонать. Нужно было спешить, бежать дальше, но ноги не слушались. На глаза навернулись слезы. Он задрал рубашку, чтобы посмотреть, что там. Но нет, ничего. Ни следа, ни капли крови. Но как же больно! Невидимый нож рылся внутри в том самом месте, где у Сэма шрам от аппендицита... Шрам... Аппендицит... Ну конечно, аппендицит! Вот в чём дело! Дело не в велосипедной гонке и не в рези от быстрой езды! Просто он испытывал те же ощущения, которые переживал второй Сэм. Тот, что лежал сейчас в клинике Сент- Мэри! Сначала — приступ аппендицита, а потом — скальпель хирурга!

Сэмюел постарался восстановить дыхание. Да, так и есть... Между ним и Сэмом трехлетней давности должна была сохраняться связь. И если на уровне души ее не было, то она проявилась на уровне тела. Вот откуда такие яркие воспоминания. Анестезия двойника уберегла Сэма от взрыва мозга, но не спасла от ощущения физического воздействия — хирургического вмешательства!

— Предупреждаю: если ты немедленно его не найдешь, пожалеешь! — угрожал Рудольф.

Сэмюел сделал глубокий вдох и собрал в кулак все оставшиеся силы, чтобы встать на ноги. Боль не унималась, нестерпимая, разрывающая на части. Но ведь у нее не было реальной причины. Она представляла собой лишь эхо операции, которая происходила где-то далеко. Это не его плоть в данную секунду кромсали и не его больной аппендикс собирались удалять... Сам-то он уже был прооперирован, у него уже был шрам от аппендицита, ему нечего было бояться! И если он возьмет себя в руки и проявит волю, если сможет побороть эту иллюзию боли...

Согнувшись пополам, Сэмюел ухитрился подняться на одну ступеньку, потом еще на одну. Мама — там, наверху, всё остальное совершенно не важно.

— Ты врешь! — бешено рычал Рудольф. — С самого начала врала! Как и твой муж!

— Вы знаете моего мужа? — удивилась Элайза.

— Знаком немножко! И если с тобой сегодня что-нибудь случится, это будет целиком и полностью его вина...

Сэмюел прикусил губу и вынужден был приподнять правую ногу руками, чтобы преодолеть последние ступеньки. Родительская спальня в конце коридора казалась недостижимо далекой.

— Откуда вы знаете моего мужа? — спросила Элайза.

— Долго объяснять. Я могу только сказать, что Аллан передо мной в долгу. Долг очень большой. И у меня складывается впечатление, что расплачиваться за него придется тебе...

Раздался звонкий шлепок, похожий на пощечину, за которым последовал удивленный вскрик, ранивший Сэма в самое сердце.

— Это только начало, — проревел Рудольф. — Считаю до трех. Если на счет «три» я не получу браслет, клянусь, ты можешь попрощаться со своим дорогим муженьком. Один...

Сэмюел медленно шел по коридору, из последних сил держась за стену. Ему ни за что не дойти до двери вовремя. Рудольф убьет маму, а он даже пальцем не успеет пошевелить... Сэм в отчаянии закрыл глаза и попытался собрать остатки энергии, чтобы замедлить сердечный ритм. Напрасные усилия... Боль была так сильна, что не думать о ней было невозможно, и сосредоточиться на сердечном ритме не удавалось.

— Два...

— Клянусь, я понятия не имею, где браслет, — повторяла Элайза, в голосе ее уже слышался испуг. — Если бы я знала...

Сэм попытался крикнуть, что Золотой обруч у него, но слабый звук, вырвавшийся из горла, потонул в крике Элайзы и грохоте мебели. Рудольф снова ее ударил!

Настала тишина...

— Три... — удовлетворенно произнес Татуированный.

До приоткрытой двери оставалось не больше метра. Сквозь щель Сэм увидел маму, лежащую на ковре, между опрокинутыми креслом и столиком. Кажется, она была без сознания.

— Мама! — глухо выкрикнул он. — Мама!

Превозмогая боль в животе, хромая, он ввалился в комнату и рухнул к неподвижному телу.

— Что за..? — проревел Татуированный.

Но Сэмюелу было не до него. Он стоял на коленях рядом с мамой, а та лежала на полу, и из ссадины на виске сочилась кровь. Не обращая внимания на крики Рудольфа, Сэм приложил ухо к маминой груди. Под блузкой в горошек сердце по-прежнему билось... Она еще жива!

— Немедленно посмотри на меня, а не то я тебе прострелю шкуру! — скомандовал Рудольф.

Сэмюел помедлил секунду и решил повиноваться. Мама жива, это главное... Он придумает, как вытащить ее отсюда, а пока надо слушаться. Он осторожно повернулся, прикладывая усилие, чтобы не морщиться от боли. Стоящий перед ним Рудольф был моложе того, с которым Сэм был знаком в своем настоящем. Меньше морщин вокруг глаз, волосы темные, только немного седины на висках, фигура стройнее... А вот взгляд тот же: жесткий, злобный. И подбородок всё так же выдвинут вперед, как у дикого зверя, приготовившегося прикончить жертву. Одетый в светлый летний костюм, Рудольф держал в руке пистолет с непропорционально длинным дулом (наверное, глушитель?). Дуло это было нацелено на Сэма.

— У нее кровь, — прошептал Сэм как можно громче. — Надо отвезти ее в больницу.

— Ты, кажется, крикнул «мама», когда вломился сюда? Что за ерунда?

Сэмюел изо всех сил старался сохранять достоинство, хотя живот по-прежнему разрывало на части.

— Отвечай, — потребовал Татуированный. — Почему ты назвал ее мамой? У нее всего один сын.

И ему, насколько я знаю, лет десять или одиннадцать. Я его несколько раз видел, и...

Он вдруг оглядел Сэма с подозрением: эта льняная одежда — где ты ее взял?

— Она ранена, — стоял на своем Сэм, с трудом выговаривая слова. — Ей необходима помощь.

Продолжая держать его на прицеле, Рудольф нагнулся к Сэму поближе.

— Невероятно! — воскликнул он. — Ты на него похож, да... Только постарше!

Внезапно он отступил на два шага назад, как будто начал понимать.

А ну встань! — приказал он. — Встань!

Сэмюел поморщился и с ужасной гримасой поднялся на ноги.

— Рассказывай, откуда ты взялся, потребовал Рудольф. — И не вздумай врать.

Сэмюел моргнул и почувствовал, что по-прежнему не способен сконцентрироваться, чтобы повлиять на свой сердечный ритм. Что же делать? Как убедить Рудольфа пощадить маму? А что, если... Что, если ему удастся привести такой довод, который произведет на Татуированного впечатление? Довод, который он и сам использовал, когда похитил Алисию...

— Я пришел предложить вам сделку, — объявил Сэм, откашлявшись.

— Сделку? Что за бред! О чём ты?

— Если вы уйдете и оставите маму в покое, я дам вам Золотой обруч.

Глаза Татуированного сверкнули алчным огнем, уголки губ дрогнули.

— Так он у тебя! — сообразил он. — Ты привез его из своей эпохи, да? Из какой? Четыре года спустя? Пять?

— Около того, да.

— Могу ли я тебя спросить, каким Камнем ты пользуешься?

— Камнем Барнбойма.

— Камнем Барнбойма, да что ты говоришь... Хочешь сказать, Марта тебе разрешает? Я думал, у меня эксклюзивное предложение!

— Я... Мне просто повезло, — объяснил Сэмюел. — Воспользовался моментом, когда она меня не видела.

— Повезло, говоришь? — повторил Татуированный. — Я не доверяю людям, которым везет. Везучие опасны. Ведь удаче невозможно противостоять, не так ли? Правда, иногда и она отворачивается... Ну и что же браслет?

— Я скажу вам, где он, когда смогу вызвать скорую, — сымпровизировал Сэм. — И если вы пообещаете уйти.

Татуированный кивнул:

— Конечно... Я позволю тебе вызвать скорую помощь, а ты взамен укажешь мне, где находится Золотой обруч. Честная сделка.

Говоря это, он противно ухмыльнулся, от чего смысл его слов оказался перевернут с ног на голову.

— Давай рассуждать логически, — продолжал он. — Ты являешься сюда в тот момент, когда я... скажем так, решаю вопрос с твоей матерью. Судя по всему, ты являешься прямиком из будущего: во- первых, ты сын Аллана, во-вторых, ты старше, чем должен быть, а главное — одет в эту странную одежду. Ее одной достаточно, чтобы понять, кто ты и откуда. Не говоря уже о том, что ты бледный как мел, а это, возможно, побочный эффект путешествия. И вот возникает вопрос: почему ты решил заявиться сюда именно сегодня?

Рудольф переместился чуть левее, чтобы держать в поле зрения одновременно и Элайзу, и ее сына.

— Можно, я выдвину гипотезу? Предположим, наша милая беседа с миссис Фолкнер закончилась не очень хорошо. Ведь всё возможно, правда? И что ты где-то там, в будущем, вбил себе в голову, что способен изменить ситуацию. Для этого тебе придется, конечно, вернуться в прошлое и привезти мне Золотой обруч. Именно в этот день. Это всё объяснило бы, правда? Не знаю уж, как тебе удалось это провернуть, но факт остается фактом: ты здесь. И по логике вещей предмет сделки должен быть у тебя с собой. Я бы даже сказал, он должен быть где-то на тебе... Так вот, если ты не хочешь, чтобы я вышиб тебе мозги в эпохе, в которой у тебя нет никакого повода умирать, я советую тебе вернуть на место столик и положить на него браслет. Я понятно говорю?

Для пущей убедительности Татуированный снова навел на лоб Сэма дуло пистолета.

— Могу опять сосчитать до трех, если хочешь.

Он непременно выстрелит, никаких сомнений. В его глазах нет ни капли жалости. Избавится сначала от сына, а затем и от матери. Сэмюел представил себе, как швыряет столик Рудольфу в лицо. Но он был для этого слишком слаб. Сил не оставалось даже на то, чтобы испытывать к Татуированному ненависть... Сейчас главное — остаться в живых, чтобы защитить Элайзу. И дождаться момента, когда Рудольф допустит ошибку.

Сэм согнулся, держась за бок и прикусив губу, чтобы не закричать. Перевернул столик обратно на ноги, достал из кармана настоящий Золотой обруч — тот, который забрал у мисс Саррок, — и положил на черную поверхность стола. И сразу будто горящее солнце распласталось по темной поверхности моря...

— Какое сияние... — пробормотал Рудольф. — Потрясающе... Только путешественник может заставить его сиять, уж я-то в этом разбираюсь... Знаешь, ведь этот браслет принадлежал мне, твой отец его украл. С тех пор прошло лет двадцать. Так что сейчас в каком-то смысле ты исправляешь его ошибку.

— В таком случае будет справедливо, если вы оставите нас в покое, сказал Сэм. — Берите браслет и уходите. Я обещаю, что мы не станем доносить на вас в полицию.

— Да уж вряд ли вы на меня донесете, — ухмыльнулся Татуированный. — Но я должен соблюдать осторожность. А что, если ты вооружен? Я сейчас повернусь, чтобы уйти, а ты выстрелишь мне в спину. Давай-ка, дружок, выверни второй карман, похоже, там тоже что-то есть.

Если бы он уже не был мертвенно-белым, Сэмюел наверняка побледнел бы. Второй Золотой обруч... Он не догадался спрятать его где-нибудь в надежном месте!

— Что такое? — рявкнул Рудольф. — Нужна помощь?

Он опустил дуло пистолета на несколько сантиметров и направил его на лицо Элайзы.

— Если не хочешь сделать это ради себя, сделай ради нее. Спасение так близко, не хотелось бы сейчас всё испортить, правда?

Сэмюелу показалось, он вот-вот потеряет сознание. Если он лишится еще и браслета Мервозера, у него не останется возможности переправить маму в настоящее... Да и самому туда вернуться... Тем более что и сил почти не осталось...

— Что ж, как знаешь.

— Подождите! — шепнул Сэм.

Он сунул руку в другой карман, достал оттуда связку ключей старухи Марты и бросил их на столик.

— Ключи, — ухмыльнулся Татуированный. — Впечатляет... А еще?

Сэм механически вынул из кармана браслет Мервозера, украшенный шестью дисками Тота, и тот мелодично зазвенел в тишине. Рудольф расплылся в счастливой улыбке:

— Не может быть! — воскликнул он. — Второй Золотой обруч! Да ты просто настоящая золотая жила, малыш! Давай-ка, выворачивай дальше, вдруг там еще что-нибудь осталось. Давай!

Сэмюел снова послушался и добавил к кучке на столе монету с отверстием, отмеченную датой 11 июля. Рудольф кивком велел ему отодвинуться к зеркалу у стены и подошел к сокровищу. Сначала, не сводя дула с Сэма, внимательно изучил оба браслета. И хоть и старался скрыть радость, весь так и засиял, представляя себе, сколько всего сможет добыть с их помощью. Потом заинтересовался монетой 11 июля и, разглядывая ее, неодобрительно прищелкнул языком.

— Скажи-ка, малыш, а этот диск Тота случайно не мой? Где ты его добыл?

Надо ли сказать правду? Про Церковь Семи Воскрешений и всё остальное? И внушить ему опасные мысли раньше, чем он сам до них додумается? Сэмюел решил, что, пожалуй, не стоит.

— В моем настоящем, — сказал он.

— А точнее? Где именно?

— Ну... В Чикаго, — соврал Сэм. — В офисе «Аркеоса».

— Ты и про «Аркеос» тоже знаешь? Ну конечно... Судя по тому, как ты похож на отца, ты, должно быть, опасный противник.

С минуту Рудольф сверлил его взглядом, а потом заявил:

— Кто знает, возможно, при других обстоятельствах мы могли бы с тобой сработаться... Ты бы мог оказаться смелее и прозорливее, чем твой отец. И, возможно, не предал бы меня, как он...

Сэмюелу уже доводилось слышать эти рассуждения. Заканчивались они обычно плохо.

— Извини, малыш, но в жизни нам часто приходится делать выбор, и я не могу оставить в живых ни тебя, ни твою маму. На этом мы расстанемся.

Сэмюел увидел, как глушитель на пистолете повернул к нему свой металлический глаз и прицелился в лоб. Вот бы найти силы постоять за себя, вот бы сделать хоть что-нибудь... Но всё его тело было одним большим комком усталости и боли.

— Можно я хотя бы поцелую маму на прощанье? — услышал он собственную мольбу.

Татуированный пожал плечами с видом вершителя судеб:

— Я же не чудовище. Только давай скорее, терпеть не могу нежности.

Сэм обрушился на пол рядом с Элайзой, не обращая внимания на боль, вспарывающую живот. Сейчас всё закончится. Он посмотрел в последний раз на маму, такую красивую, такую родную... Она как будто спала, с красным цветком на виске. Как бы он хотел поговорить с ней, попросить у нее прощения, сказать, как он жалеет, что не смог ее спасти. А еще сказать ей, какой удивительной мамой она была и как он счастлив, что сейчас, когда ему предстоит умереть, она тут, с ним рядом...

— Ну хватит, — напомнил о себе Рудольф. — Вставай на колени.

Сэмюел сжал мамину руку. Ну вот, подумал он, вот этот час и настал... Он почувствовал под рукой золотое обручальное кольцо, символ любви, в которой однажды поклялись друг другу Элайза и Аллан. Символ вечной любви, плодом которой стал он, Сэмюел.

— Давай вставай, — проревел Татуированный. — Или я начну с нее!

В знак прощания с родителями Сэм погладил мамино кольцо. Может, на самом-то деле вечно может длиться лишь любовь? Сэм встал на колени, уже почти смирившись с мыслью о скорой смерти, и тут одна идея, точно молния, пронзила его усталую голову. Кольцо... А в самом деле, почему бы не кольцо?

Он поднял голову и посмотрел на своего палача.

— Прежде чем вы выстрелите, Рудольф, — сиплым голосом произнес он, — у меня есть для вас еще одно предложение. Если вы пощадите меня и маму, я дам вам кое-что гораздо более драгоценное, чем Золотой обруч. Я дам вам кольцо вечности...

28 В БАГАЖНИКЕ

Сэмюел чувствовал себя старым чемоданом, заброшенным в багажник автомобиля. Боль внизу живота была такой острой, что он лежал свернувшись клубочком и стонал при каждом подскоке машины. Теперь внутри не просто горело и резало. Ко всему прочему добавилось ощущение, будто от него действительно отрезали кусок плоти. Сэм явственно почувствовал тот момент, когда хирург отсек кишку аппендикса. Он мог поклясться, что ощущает, как в него втыкается и снова выходит наружу острая игла. А если прибавить к этому страшную тесноту багажника, духоту, нестерпимый жар и рев мотора...

Но зато он по крайней мере жив. Как и мама, которая, по-видимому, находится сейчас на заднем сиденье машины, без сознания. Вот оно — первое чудо кольца вечности, которое ухитрилось в последнюю секунду продлить жизнь им обоим... Рудольф, услышав о кольце, сразу сообразил, какую выгоду может принести ему этот предмет. Быстренько взвесил все за и против и проговорил:

— Я тебя слушаю.

Сэм рассказал, как во время путешествия в Рим в 1527 год ему довелось ознакомиться с секретным трудом, «Трактатом о тринадцати достоинствах магии», содержащим сведения о том, как добыть кольцо бессмертия. А сделать это можно лишь при условии, что ты обладаешь сразу двумя Золотыми обручами.

— Что еще за сведения? — спросил Татуированный.

И тут Сэму пришлось позаботиться о том, чтобы голос его звучал убедительно. Он наплел Рудольфу, что в трактате содержится великое множество разных подсказок (это было правдой) и что сразу невозможно понять, какие из них полезные, а какие — нет. Однако он заверил Татуированного, что, как только окажется в нужном месте (а именно — в гробнице Сетни), сразу сориентируется и сможет отыскать кольцо.

— Я бы, конечно, решил, что ты просто пытаешься выиграть время, — задумчиво протянул Рудольф. — Но, по правде говоря, я и сам слышал об этом трактате. И твое описание сходится с моими данными. Ну и потом, раз уж ты притащил сюда целых два Золотых обруча, пожалуй, у меня есть основания тебе доверять, как считаешь? Так что я, пожалуй, дам вам отсрочку — тебе и твоей матери... Но это всего лишь отсрочка, ясно? Если не сдержишь обещания, можешь не сомневаться — вам крышка.

Затем он под дулом пистолета отвел Сэма в гараж и заставил забраться в багажник шевроле. Через несколько секунд мальчик с облегчением услышал, как открылась дверца и Татуированный свалил на заднее сиденье что-то тяжелое. Потом он постучал в крышку багажника и сообщил:

— Матушка твоя здесь, можем ехать. Если не станешь выкидывать фокусы, всё пройдет как по маслу.

Машина тронулась в ту самую секунду, когда скальпель хирурга отрезал аппендикс его «альтер эго». Сэму оставалось лишь еще больше съежиться от боли...

Ехали недолго. Как он и думал, направлялись они на улицу Барнбойм. В промежутках между стежками иглы Сэм задавался вопросом, не сглупил ли он, посулив Татуированному кольцо вечности. Ведь если тот в самом деле им завладеет, это приведет к немыслимой катастрофе. Но, во-первых, пообещать Рудольфу кольцо ему подсказал инстинкт самосохранения. А во-вторых, Сэм надеялся, что, добравшись до гробницы Сетни, найдет в себе силы остановить Татуированного. Эта мысль утешала и помогала перед собой оправдаться...

Машина притормозила посреди сумасшедшего собачьего концерта, и Сэм еще несколько минут лежал в багажнике, слушая гул включенного двигателя и обрывки едва различимого разговора. Наконец крышка багажника откинулась, и ему пришлось заслонить глаза рукой от слепящего солнечного света.

— Матушка твоя под присмотром, предупредил Татуированный. Если выкинешь фокус, собачки Марты тут же с радостью приступят к обеду. А если тихо и мирно пойдешь со мной в дом, с мамашей твоей всё будет в порядке.

Сэмюел опять согнулся от боли. Шевроле стоял во дворе, среди собачьих будок. Рудольф, по-прежнему с пистолетом в руке, уже успел облачиться в форму путешественника — льняной костюм, очень похожий на одежду Сэмюела. Татуированный опасливо поглядывал по сторонам. Но соседям, похоже, не было дела до странностей, творящихся во дворе у старой Марты. Они давно ко всему привыкли и ни на что не обращали внимания.

Морщась от боли, Сэм поднялся на крыльцо в сопровождении двух собак, которые бешено лаяли и брызгали слюной, готовые в любой момент наброситься на жертву. Вошел в гостиную, где стояла вонь, точно в запущенном хлеву, и не успел сделать трех шагов, как дверь за ним захлопнулась.

— Это он? — проворчала Марта.

— Он, — подтвердил Рудольф.

Старуха встала на пути у Сэмюела и подцепила его подбородок дулом двустволки.

— Как же ты ухитрился пробраться по дому так, что мы с крошками тебя не увидели? — спросила она.

— Просто повезло, — ответил Сэм, стараясь не отводить глаз.

Марта была удивительно похожа на собаку. Обвисшие щеки и повязка на голове, из-под которой по бокам, словно два длинных уха, свисали волосы.

Правда, собака эта еще и курила. В углу морщинистого рта торчал желтый окурок. Из-за этого говорила она очень неразборчиво.

— Повезло, не смеши мои коленки! — проскрипела старуха, посильнее ткнув Сэма в горло.

— Ладно, хватит, — вмешался Рудольф. — Опустите ружье. Он мне нужен. А вы лучше пока займитесь мамашей.

Он кивнул на Элайзу, которая, по-прежнему без сознания, лежала на продавленном диване с выцветшей обивкой. Руки ей связали полотенцем, а в рот вставили кляп. Перед диваном, вывалив языки, поскуливали от нетерпения три бульдога.

— Никуда не денется! — хихикнула старуха.

— Ключи — на машине, — сказал Татуированный. — Вы помните, что должны сделать?

— Я не тупица, — оскорбилась та. — Ровно в 16:30, если вы не вернетесь, отвезу дамочку на ее машине и спущу с холма. Только к цене не забудьте еще прибавить стоимость такси, чтоб мне обратно вернуться. Да побольше!

— Об этом не беспокойтесь, — отмахнулся Рудольф. — А если очнется раньше, позаботьтесь, чтобы не сбежала.

— Раз сынок меня обдурил, — с досадой прорычала старуха, — значит, за мамашей будет двойной присмотр, уж будьте уверены! Кстати, а ключи, которые этот проходимец у меня стянул, он мне когда вернет?

— После, после, — раздраженно бросил Рудольф. — Сейчас у нас дела поважнее. Давай, шагай, ты...

Татуированный подтолкнул мальчика к лестнице, ведущей в подвал. Несколько собак двинулись следом, рыча и хватая Сэма за штанины.

— Далгон! — прогремела безумная Марта так, что стены задрожали. — Ко мне!

Самый большой пес подскочил, будто его ударило током, развернулся и, понурив голову, послушно побежал обратно. Трое его собратьев последовали за ним.

— Идите спокойно, мои крошки не помешают, — ласково проговорила старая ведьма.

Сэмюел медленно спускался по лестнице, радуясь, что на этот раз в подвале горит свет. Под неоновыми лампами хлам можно было безопасно обходить.

— Вперед, — подтолкнул его Рудольф, когда лестница закончилась.

Пространство вокруг Камня теперь было более-менее расчищено. Белый шкаф, придвинутый к нему вплотную (видимо, личное имущество Татуированного), стоял приоткрытый. Внутри висел серый костюм, на полках лежала одежда путешественника, а на внутренней стороне дверцы красовался символ Хатхор.

— Согласен, тут грязновато, —усмехнулся Рудольф. — Но меня устраивает. До сегодняшнего дня и это барахло, и собаки надежно защищали мой маленький секрет. Пока сюда не заявился ты... Ну-ка давай, руки за спину.

Сэмюел послушался, и Татуированный связал ему запястья льняными штанами, как наручниками. Сэм застонал от боли. Не только потому, что Татуированный очень крепко затянул узел, но еще и потому, что в этом положении — руки за спину — приходилось стоять прямо, отчего боль в животе становилась совсем нестерпимой.

— Ну извини, если хочешь помочь мамочке, придется немного потерпеть, — хихикнул Рудольф. — И с чего вообще ты так расклеился? Плохо переносишь переброс во времени? Что ж, мне это только на руку...

Он достал из шкафа маленькую черную шкатулку. Внутри оказался складной электронный будильник. Когда Татуированный его раскрыл, на экране высветились цифры 16:16.

— Что ж, не будем терять время... Через четверть часа Марта проводит твою матушку в последнюю прогулку по здешним холмам. А судя по тому, как почтенная дама водит машину, авария неизбежна. И ты станешь сиротой, мой мальчик... Если, конечно, мы не успеем вернуться быстрее, чем миссис Кэллоуэй усядется за руль.

Он убрал будильник на место.

— Ты, наверное, уже заметил, что в прошлом время движется в семь раз быстрее, чем в настоящем. Иными словами, на исполнение нашей задачи там у нас будет около полутора часов... Как думаешь, хватит?

Сэмюел кивнул, хотя, по правде говоря, не имел ни малейшего представления, как будет добывать кольцо вечности. Но сейчас главной задачей было выбраться из этого места и времени и избавиться от Рудольфа.

— Прекрасно, — кивнул тот и вынул из кармана браслет Мервозера и шесть монет. — Каким же из этих дисков Тота мы воспользуемся, не подскажешь?

— Тем... который из стекла, — чуть слышно проговорил Сэм и нашел в себе силы добавить: — Он был частью украшения в форме скарабея, изготовленного в эпоху Сетни... Но как мы можем быть уверены, что потом вернемся именно в этот момент времени?

— Да запросто, — заверил Татуированный. — Воспользуемся монетой, которая привела тебя сюда. Когда выбираешь тот же диск Тота, он перебрасывает тебя в момент последнего использования Камня. Ведь важно, чтобы путешественник не столкнулся нос к носу с самим собой... Ты этого не знал?

Сэм помотал головой, и губы Рудольфа расплылись в самодовольной улыбке.

— Да-а, — протянул он задумчиво. — По- хорошему, тебе бы нужен толковый учитель, который всё бы тебе объяснил. Но я смотрю, Аллан и тут провалил дело. Даже собственного сына не смог подготовить...

— Мы теряем время, — перебил Сэм.

Ты прав, мой мальчик, теряем время! А что может быть дороже, правда? Итак, в путь!

Он закрыл шкаф, подбросил на ладони пистолет и встал за спиной у пленника, будто хотел подтолкнуть того к Камню. Однако, едва Сэмюел сделал шаг вперед, Рудольф ударил его по голове прикладом пистолета. Сэму показалось, что потолок подвала, кружась, падает прямо на него, и вокруг стало совершенно темно.

29 ДВА СОЛНЦА

Живот больше не болит — вот первое, что обнаружил Сэм очнувшись. Ничего не горит, не раздирает внутренности, иглы не втыкаются в кожу. Только затылок ломит. К тому же он валяется на холодном жестком полу со связанными за спиной руками. Дохлая рыба на дне холодильника... Вокруг темно и тихо. Сколько времени он уже здесь лежит? И куда подевался Рудольф?

Сэм сплюнул пыль, забившую рот, и, извиваясь, попытался подняться. Наконец ему удалось сесть, опершись о прямоугольный камень, в котором он на ощупь узнал основание саркофага Сетни. Самого саркофага на месте не было. Видимо, они попали в правильное время... Когда Сэм впервые оказался в Фивах, работы по оформлению гробницы подходили к концу, но сам гроб еще не был установлен. Сэм тогда несколько дней провел с рабочими, занимавшимися оформлением гробницы. А после этого встретился с родным сыном Сетни, Ахмосисом. Именно Ахмосис и вручил ему стеклянного скарабея, с помощью которого Сэм смог вернуться домой.

Сэм сделал три шага и уткнулся в стену. Если память ему не изменяла, размеры помещения тоже совпадали. Погребальный зал Сетни был приблизительно четыре на четыре метра, и ровно посередине стоял саркофаг. Еще одно подтверждение того, что он попал в нужное место... Вот только куда подевался Рудольф? Может, потерялся в пути, пал жертвой временного сбоя? Это было бы отлично, если бы не Золотой обруч, точнее, целых два. Ведь без них Сэм не сможет вернуться обратно. Так или иначе, следовало поторопиться. И первым делом избавиться от тряпки, связывавшей руки...

Сэм двинулся вдоль стены, пока не наткнулся на кувшин или сундук — судя по звуку, полный. Видимо, набит вещами или продуктами, приготовленными для последнего путешествия верховного жреца... Когда Сэм покидал это место после встречи с Ахмосисом, многие погребальные предметы были уже здесь. Похоже, время действительно выбрано правильное.

Наверху послышались шаги, и Сэм поднял глаза. В центре потолка находилось отверстие, через которое просачивался оранжевый свет. Оно представляло собой единственный выход из зала. Раньше оттуда свисала веревочная лестница, но теперь кто-то ее убрал. Понятно кто...

— Ну наконец-то продрал глаза! — раздался недовольный голос Рудольфа. — Я тут уже минут десять прогуливаюсь. Думал, ты погрузился в спячку до весны!

Он присел на корточки и посветил себе факелом, чтобы разглядеть Сэма, а потом добавил:

— Ты про мамашу-то свою не забыл? Отдыхать сюда, что ли, приехал?

— Ведь вы сами ударили меня по голове! — возмутился Сэм.

— Разумеется! У меня всё-таки есть кое-какой опыт. Думаешь, я бы выжил во всех этих путешествиях, если бы слепо верил всем подряд и не соблюдал мер предосторожности?

Он переложил факел в левую руку, достал из кармана пистолет и опять наставил на Сэма.

— Кстати! У меня две хорошие новости. Во-первых, как я и надеялся, если перевозить Золотой обруч в транспортной нише Камня, он никак не влияет на переброс. Видимо, ему нужно самому как-то участвовать в прокладывании маршрута или вроде того. В общем, я запросто перевез его вместе с пистолетом. Удобно, скажи?

Рудольф выглядел страшно довольным.

— Вторая хорошая новость — это то, что, когда мы приехали, тут на земле лежал зажженный факел. Можно подумать, предыдущий путешественник оставил его специально для нас. А ведь предыдущим путешественником был...

Он не закончил фразу, но Сэмюел и так понял. Если теория Рудольфа верна, то путешественника, использующего монету для возвращения в место, где он уже бывал, Камень забрасывает в момент, следующий за тем, из которого он отбыл в прошлый раз. Другими словами, велика вероятность, что факел оставил на земле сам Сэмюел.

— Какая ирония, не правда ли! — расхохотался Татуированный.Ты как будто заранее подготовился к торжественному моменту, когда я обрету бессмертие. И позаботился об освещении! Ну а теперь, мой мальчик, тебе остается лишь совершить то, зачем мы здесь. Где кольцо?

Сэмюел молчал и краем глаза искал среди похоронного скарба какой-нибудь предмет, который мог его выручить. В полутьме он разглядел два-три кувшина, несколько статуэток, пару кресел, пику... Пика... Если до нее дотянуться, возможно, удастся освободить руки и вооружиться?

— Ты уже достаточно тянул время, — предупредил Татуированный, —- Счетчик тикает!

Сэм переместился поближе к стене, на которой был изображен большой бог Тот в окружении сотни маленьких персонажей. Он сделал вид, что разглядывает корону, которую бог с головой ибиса держит в руках, а на самом деле внимательно присматривался к пике, стоявшей примерно в метре от него. Наконечник выглядел достаточно остро.

— Можем начать с пули в колено, — предложил Рудольф.

Сэм закрыл глаза и сосредоточился на втором биении, которое чувствовал глубоко в груди. Должно быть, в этом месте были хорошие волны, потому что он почти сразу привел сердечный ритм в согласие со стуком Камня. В помещении стало заметно светлее, все предметы приобрели красивый нежно-зеленый оттенок, а воздух вокруг заколыхался, как вода. Сэм не знал каким образом, но он предчувствовал, что не сможет задержать эффект замедления надолго. Видимо, слишком сильно израсходовал запасы, спасаясь от безумной Марты! Но другого выхода всё равно не было...

Он толкнул пику локтем, уронил на пол и крепко сжал ступнями. Потом опустился на корточки над металлическим наконечником и стал тереться о него льняным узлом на запястьях. Ткань потихоньку расходилась от соприкосновения с острым металлом. Но Рудольф предусмотрительно обмотал штаны вокруг рук несколько раз и завязал двумя или тремя узлами. Дело может затянуться...

Пытаясь высвободиться, Сэм оглядывался по сторонам. Комната походила на старинный бассейн, наполненный чудесной водой из сказок, цвета почти такого же, как стеклянный скарабей Ахмосиса. Факел, который держал в руке Рудольф, отбрасывал на стены странные бурые отблески. А сам Татуированный напоминал окаменевшее разъяренное существо. Что же до основания для саркофага в центре комнаты, оно местами стало как будто прозрачным и в камне, прямо внутри породы, угадывались там и тут какие-то формы...

— Вот оно что! —пробормотал Сэм, выпустив в воздух фонтанчик пузырьков.

Так было и в мавзолее императора Цинь, когда Сэмюел оказался в черном гроте, где ему предстояло высечь свой собственный Камень! Тогда он тоже сначала не увидел в каменной глыбе ничего особенного. Но, когда замедлилось время, ее поверхность стала просвечивать и в камне проявились контуры того, что следует высечь. Так и сейчас, в постаменте для саркофага, где-то глубоко внутри показались контуры солнца и его лучей...

Сэмюел прищурился, чтобы лучше разглядеть проступающий рисунок. В памяти вдруг всплыла загадочная фраза, которую передал ему перед смертью император Цинь. «Два солнца не могут светить одновременно»... Два солнца! Ну конечно! Теперь всё ясно! В основании саркофага был не один, а два Камня! Два солнца! А светить одновременно они не могут, потому что проявляются в разное время! Вот откуда это ощущение перестановки, которое испытал Сэм, оказавшись в гробнице во время раскопок, где участвовал отец... Ведь до захоронения Сетни Камень располагался с другой стороны постамента, в дальней части комнаты. Сэму тогда показалось это странным, но в тот день у него было слишком много других забот...

Сегодня же всё стало яснее. На самом деле на обоих концах постамента находится по Камню, но они показываются по очереди. Например, до захоронения Сетни доступным был тот Камень, который находится в глубине погребального зала. Сейчас они с Рудольфом прибыли с его помощью. А после захоронения Сетни был такой период, когда путешественник мог воспользоваться лишь вторым солнцем. Тем, которое обращено к фигуре Тота и погребальным предметам. Именно это солнце Сэмюел угадывал сейчас под каменной толщью...

— Но как стало возможным подобное чудо? Может, это задумка скульптора, который после захоронения Сетни скрыл один Камень и проявил второй? А может — волшебство самого верховного жреца. Ведь он, конечно, посещал собственную гробницу. И даже спрятал в ней кольцо...

В любом случае Сэмюел был теперь убежден, что таинственная фраза императора имела отношение именно к погребальной комнате жреца. «Два солнца не могут светить одновременно»... Это похоже на шифр, и победит только тот, кто поймет фразу императора.

Со лба упали две крупные капли, и Сэм осознал две вещи. Во-первых, он вспотел. А во-вторых, вспотел не из-за усилий, приложенных к «распиливанию» штанов-наручников, а из-за того, что в груди опять начало давить. Он изо всех сил дернул руки в стороны, но льняная ткань была отменного качества. Ему ни за что не высвободиться из этих оков прежде, чем исчерпаются возможности замедления времени...

Сэм привстал, чтобы хоть как-то ослабить боль в руках, немного вытянул шею и вдруг заметил на поверхности постамента свечение. Там был круг. Нет, даже два круга. А внутри — какие-то символы. Дополнительная подсказка?

Он подошел ближе, чтобы приглядеться. Два круга-близнеца — как золотые обручи? — излучали молочно-белое свечение. Внутри каждого имелось нечто вроде креста с перекладинами из четырех треугольников. Некоторые из треугольников — или, может, это пирамиды? — украшали маленькие точки. В середине, у основания или у верхушки — у всех по-разному.

Сэмюел несколько секунд разглядывал рисунки. Где-то он уже видел нечто подобное... В «Трактате о тринадцати достоинствах магии»! Штук шесть комбинаций кругов и треугольников, расположенных, казалось бы, безо всякого внятного порядка и смысла. Сэм вспомнил, что тогда некоторое время поразмышлял над этими картинками, но тайну их разгадать так и не смог. А теперь времени на это уж и вовсе не было.

Он вернулся к копью и продолжил «пилить» льняные оковы. Наконец почувствовал, как разорвался еще один слой ткани. Рукам стало свободнее, но ненамного. Боль в груди становилась острее, и, поскольку было уже очевидно, что освободиться окончательно он не успеет, Сэм решил, что главное сейчас — не допустить нового сердечного приступа. К тому же в голове начинало складываться нечто вроде плана...

Сэм вернулся к изображению Тота и принял удивленный вид, как будто уронил копье случайно. Затем моргнул, и замкнутое пространство комнаты вздрогнуло от громкого щелчка, за которым последовал оглушительный выстрел, эхом прокатившийся от стены к стене. Глиняный горшок рядом с Сэмом взорвался, а сам он прижался к позолоченной стене. Это Рудольф выстрелил в него из отверстия в потолке!

— Что ты там делаешь? — прокричал Татуированный.

— Да вы с ума сошли! — возмутился Сэм. — Вы меня чуть не убили!

— Я именно это сейчас и сделаю! — взвизгнул Рудольф, вне себя от гнева и нервного перенапряжения. — Марш к стене и не двигайся!

Трясущимися от злости руками он развернул веревочную лестницу и бросил с четырехметровой высоты факел. Продолжая угрожать Сэму оружием, он спустился, цепляясь одной рукой за плетеные перекладины, и, едва приземлившись, тут же набросился на пленника. Прижал его к изображению Тота и упер дуло пистолета Сэму в глаз.

— Немедленно признавайся, — прогремел он, — что тут сейчас произошло? Чем это ты меня парализовал?

— Я не знаю! — с самым невинным видом крикнул Сэм. — У меня тоже было странное ощущение, будто я не могу двигаться! Сначала это копье упало, и началось...

— Пуля в голове — вот какое у тебя сейчас будет ощущение! — проорал Татуированный. — В твоей дурацкой и бессмысленной голове одно удовольствие проделать дырку!

— Клянусь, — побормотал Сэм, чувствуя, что глаз вот-вот лопнет под давлением дула. — Я здесь ни при чём! Зато я, кажется, кое-что нашел, — поспешно добавил он. — Это касается кольца...

— Ах кольца? — бешено проревел Рудольф, надавливая пистолетом еще сильнее.

— Кажется, я знаю, как его добыть.

— Тебе КАЖЕТСЯ или ты ЗНАЕШЬ, недоумок?

— Я... Я думаю, что мне это удастся.

Ненависть Рудольфа была почти осязаемой, и на секунду Сэму показалось, что тот сейчас выстрелит. Но этого всё-таки не произошло.

— Надеюсь, тебе удастся меня убедить. Иначе пеняй на себя — рявкнул Рудольф.

— Я... Я готов поспорить, что в зале есть второй Камень. Он спрятан в основании саркофага, — Сэм указал подбородком на ближнюю часть постамента. — Второй Камень? Спрятан?

Да... В «Трактате о тринадцати достоинствах магии» эта тумба была изображена в виде одного Камня, развернутого внутрь, и второго, развернутого наружу. Предполагаю, что для того, чтобы добраться до кольца, необходимо последовательно воспользоваться обоими Камнями.

— Воспользоваться последовательно... — недоверчиво повторил Рудольф. — Что это значит?

— В трактате на постаменте тоже были нарисованы странные знаки. Возможно, это инструкции... Проверьте сами!

— Инструкции?

Рудольф нахмурил брови, попятился и встал за постаментом. Проходя мимо, он подобрал факел и, не сводя дула с противника, осветил поверхность камня. Затем озадаченно проговорил:

— И ты тут что-нибудь понимаешь?

Сэм интерпретировал вопрос как приглашение подойти ближе. Оторвался от стены и двинулся к постаменту, чувствуя, что у него наконец появился крошечный шанс взять дело в свои руки... В свете факела два круга выглядели не так ярко, как минуту назад. Но всё равно виднелись вполне отчетливо. Сэм обрадовался, что они действительно высечены в камне, а не привиделись ему. Слева и справа от окружностей были изображены солнце и нечто вроде волн.

— Ну и? — потребовал разъяснений Рудольф.

Сэмюел размышлял. На страницах «Трактата о тринадцати достоинствах магии» двойные окружности и треугольники были представлены в разнообразных положениях. Наверняка это означало, что они могут двигаться...

— Попробуйте их повернуть, — предложил Сэм.

Не опуская револьвера, Рудольф прижал большой палец свободной руки к одной из окружностей, и та со скрежетом ручной кофемолки медленно повернулась на четверть круга.

— Ты прав, тут тайный механизм! Замаскированный под постамент для саркофага... Нам с твоим отцом такое в голову не приходило! А дальше?

— Дальше необходимо ввести правильную комбинацию. Она-то и приведет нас к кольцу.

Рудольф ткнул в него револьвером:

— Надеюсь, у тебя есть идея?

Идея у Сэма, конечно же, была. Ее подсказал ему лично верховный жрец.

— Вы уже видели мумию Сетни? — спросил Сэм.

— Да я знаю ее как свои пять пальцев. — Татуированный хвастливо выпятил грудь. — Я даже пытался выкупить ее у музея в Фивах!

— В таком случае вы наверняка обратили внимание на символ у него на груди. Два треугольника, один над другим, немного похожие на эти... И с такими же точками внутри, как будто наполовину стертыми. Когда я увидел их в первый раз, мне в голову пришла мысль о песочных часах.

— Песочные часы! — воскликнул Рудольф. — Ну конечно, песочные часы! А точки — это крупицы песка! Отличная мысль, мой мальчик! Продолжай в том же духе, и мы успеем спасти Элайзу прежде, чем старая Марта сядет за руль.

Сэмюел ни на секунду не верил обещаниям Татуированного. Он слишком хорошо помнил, что этот тип сделал с его родными в недавней версии прошлого. У Рудольфа была одна цель — уничтожить всех Фолкнеров, которые стоят у него на пути... Так что нет. Надо не верить его обещаниям, а наоборот, убедить злодея снова отправиться в путь. Перенестись в это же место, но в другую эпоху — в 1980-е. В то время, в котором Сэм спрятал за одним из кувшинов оружие археолога Чемберлена. Если удастся отыскать оружие, у него появится отличный шанс выкрутиться... Конечно, при условии, что он избавится наконец от этих чертовых штанов! Сэм без конца вертел руками за спиной, но пока ему удалось высвободить один лишь большой палец, а этого было явно недостаточно...

— Что дальше? — спросил Рудольф.

— Если допустить, что два треугольника образуют песочные часы, то логично будет соединить два подходящих треугольника так, чтобы из них сложились правильные часы.

— Правильные часы — это такие, которые перенесут нас к кольцу?

— Безусловно!

— И какие же треугольники, по-твоему, подходящие?

— Ну... Ведь положений не бесконечное множество... Изначальное положение это рисунок с двумя пустыми треугольниками. Если они пустые, значит, в них нет песка, а если в них нет песка, значит, нет и никаких песочных часов. Необходимо найти комбинацию получше... Такую, на которой часы начнут работать.

Рудольф кивнул. Надавил пальцем на правый круг, и развернул его на четверть против часовой стрелки, а левый круг — на четверть по часовой стрелке. Тогда получилась новая картина:

I Ну, что скажешь, мой мальчик? Песок сыпется справа и собирается слева... Хорошие часы, в рабочем состоянии, как думаешь?

— Лично я, — вздохнул Сэм, на секунду задумавшись, — избегал бы подобного положения.

— Почему? — раздраженно спросил Рудольф.

— Из-за солнца и волн по бокам. Думаю, это ориентиры, указывающие, где верх и где низ. Солнце — в небе, а море — на земле, верх — слева, низ — справа... В общем, я готов поспорить, что ваши песочные часы перевернуты вверх ногами.

— Ну конечно, — с досадой протянул Рудольф. — Ты тут, понятно, самый умный! Совсем как твой самодовольный отец!

— Ну если вам хочется, чтобы Камень зашвырнул нас неведомо куда...

Татуированный бросил на него исполненный злобы взгляд и, ни слова не говоря, повернул окружности так, чтобы получились песочные часы, развернутые в нормальную сторону:

Он замер, уставившись на результат своих трудов. Видно, ждал, что сейчас случится что-нибудь эдакое. Но ничего не произошло.

И как понять, правильно мы расположили часы или нет? — нетерпеливо спросил он.

— Решение только одно, — твердо сказал Сэм, — отправиться в гробницу в другой эпохе и запустить второй Камень. Если положение треугольников правильное, то нам достанется кольцо.

— М-м... А где гарантия, что ты не врешь?

— Такой гарантии нет. Есть только факт, который известен нам обоим. Сетни спрятал кольцо вечной жизни где-то у себя в гробнице. И если никто до сих пор не отыскал его, значит, спрятано оно очень надежно... К тому же мы с вами знаем, что для обнаружения кольца необходимо два золотых обруча. А зачем еще могли понадобиться два обруча, если бы речь не шла о существовании двух Камней в одном месте? К тому же мне кажется, у вас уже есть часть ответа на этот вопрос. Вы помните, где по отношению к саркофагу находился Камень во времена раскопок?

Рудольф указал подбородком на гладкий край постамента. Тот, на котором не было никаких символов.

— Разве этого доказательства недостаточно? — победно воскликнул Сэмюел. — Где же в таком случае Камень, которым вы пользовались несколько веков спустя? Где он, как не внутри фундамента для саркофага?

Татуированный, похоже, готов был сдаться.

— Но если второй Камень становится доступен только в другом времени, — призадумался он, —как же до него добраться?

Сэмюел сделал глубокий вдох, прежде чем ответить. Последний поворот перед заключительной, финишной прямой... Тут понадобится большая классная ложь!

— Среди семи монет, которые вы у меня забрали, — начал он, — есть одна с надписями на арабском. Она принадлежала Гэри Барнбойму. Вы же знаете Барнбойма, правда?

Рудольф смотрел на своего пленника не мигая.

— Археолог Чемберлен был его внуком, — продолжал Сэм. — Он унаследовал от деда тетради, где Барнбойм рассказывает, что однажды оказался в гробнице верховного жреца Амона, из которой не было выхода. Это значит, он попал именно сюда, в период между моментом захоронения Сетни и тем временем, когда Чемберлен стал первым человеком, вскрывшим погребальную комнату. Другими словами, он побывал здесь в ту самую эпоху, которая нас интересует. Так вот, в тот раз он воспользовался именно этой арабской монетой... Она-то и должна перенести нас ко второму Камню.

Сэмюел скрестил за спиной пальцы. Выдуманная им история звучала вполне логично. Главное, чтобы Рудольф не стал слишком придираться. Тот уставился на Сэма очень внимательно. Надеялся всё-таки разглядеть ловушку, если она тут была.

— Похоже, наши судьбы отныне связаны, мой мальчик, — проговорил он, слащаво улыбнувшись. — И я хочу, чтобы ты кое-что уяснил. Тебе ни за что не спасти маму без меня. Что бы ты там ни вбил себе в голову. Ни за что. Понял?

— Я помогаю вам именно для того, чтобы спасти ее, — ответил Сэмюел. — И если ради этого потребуется еще одно или два путешествия, не беспокойтесь, я их переживу...

— Вот и хорошо, — хихикнул Рудольф.

По крайней мере, мы оба знаем, чего хотим. А сейчас отойди к стене и не двигайся.

Сэмюел послушался. Татуированный положил почти догоревший факел на основание саркофага и достал из кармана браслет с нанизанными на него дисками Тота. Он что-то сделал с монетами — Сэм не разглядел, что именно, — и направился к Камню, который привел их сюда. Приложил Золотой обруч к солнцу, отчего тот сразу же вспыхнул шаром чистой энергии и наполнил зал божественным светом.

— Лицом к стене, — скомандовал Татуированный.

Сэм поспешил насколько возможно собрать в кучу наполовину разрезанную ткань, которая болталась у него за спиной, и повернулся к изображению Тота, молясь, чтобы Рудольф не заметил ничего подозрительного. Чем бы таким оглушить его на этот раз? Кувшином? Прикладом его же собственного пистолета?

— Ну что ж, — радостно произнес Татуированный, приближаясь к Сэму. — Приступим, малыш Фолкнер?

Он ткнул дулом ему в бок, а свободной рукой схватил за шею и сдавил так сильно, что Сэм начал задыхаться. Юноша попытался вырваться, но воздуха не хватало, и к тому же, как он успел убедиться во время драки в музее Сент-Мэри, Рудольф был опасным и очень сильным противником.

— Не дергайся, Фолкнер, — прошептал тот Сэму в самое ухо. — Мы просто с тобой покатаемся. 

30  ХРАНИТЕЛЬ КАМНЕЙ

— Встать!

Сэмюел почувствовал мощный удар по ребрам и, еще не придя в себя после тяжелого переброса, снова рухнул на землю.

— Встать! — повторил Рудольф громче.

Второй удар пришелся в бедро. Сэм с трудом поднялся на колени. Перед глазами кружился вихрь картинок. Как Рудольф придушил его и поволок за собой по земле, будто старый мешок. Как засиял в постаменте гробницы шар чистой энергии. Как обжигающая волна поглотила его, когда в легких уже совсем не осталось воздуха...

— Что ты задумал? — рявкнул Рудольф. — А? Браслет исчез из солнца, и монеты больше нет...

Сэмюел прищурился. Свет был очень бледный, но его хватало, чтобы разглядеть дуло в пяти сантиметрах от лица. Ему показалось, что Рудольф дрожит.

— Да еще эта эпоха! Зачем ты притащил меня в эту эпоху? Говори!

Татуированный прижал пистолет к виску мальчика и вынудил встать на ноги. Сэмюел, по-прежнему со связанными за спиной руками, выпрямился, насколько это было возможно, и огляделся. На этот раз они приземлились у стены с изображением бога Тота, и у их ног действительно проявился второй Камень. Пустой... Что же до саркофага Сетни, то он теперь был на своем месте, на постаменте, а в глубине зала виднелся туннель, который в ходе раскопок прорыла команда Чемберлена. Вот откуда проникал слабый свет, позволявший хоть немного ориентироваться...

При других обстоятельствах Сэмюел был бы доволен: он выиграл пари. Благодаря арабской монете Аллана вернулся в гробницу Сетни в подходящее время, в период археологических раскопок, и, вероятнее всего, сразу после того, как встретил здесь отца. А значит — еще и после того, как спрятал за кувшином револьвер Чемберлена. Если ему удастся освободить руки и подобраться к складу похоронных атрибутов...

— Если немедленно не расскажешь, как достать кольцо, — предупредил Татуированный изменившимся голосом, — клянусь, я выстрелю!

Даже в полумраке было заметно, как странно выглядит Рудольф. Он очень побледнел и весь дрожал. Приступ лихорадки вроде той, которой переболели Лили и Алисия в своих путешествиях во времени? Или просто боится, что ситуация вот-вот выйдет из- под контроля?

— Простите, — извинился Сэм, пытаясь выиграть время. Я же не утверждал, будто точно знаю, как и что следует делать! Мне только известно, что нужно каким-то образом использовать оба Камня и оба браслета. Вы уверены, что первый Золотой обруч вместе с монетами не находится на той стороне постамента?

К огромному удивлению Сэма, Рудольф не заорал, что сейчас прострелит ему голову, а послушно направился к другой стороне основания гробницы, чтобы проверить.

— Ничего! — злобно проревел он оттуда. — Ни браслета, ни монет!

— А второй Золотой обруч? — спросил Сэмюел. — Тоже исчез?

Татуированный поднес руку к карману.

— В этом-то и проблема, — проворчал он, доставая из кармана золотое украшение. — Второй браслет лежал в нише вместе с пистолетом. Но всё, что использовалось при перебросе, пропало! Давай выкладывай, во что ты меня втянул. — Он снова навел на Сэма дуло пистолета. — Иначе мамочку свою ты больше никогда не увидишь.

— Возможно, нужно опять покрутить песочные часы, — наудачу предложил Сэм, продолжая вертеть за спиной руками, чтобы разорвать оставшуюся ткань. — Может, новая комбинация сделает так, чтобы кольцо появилось?

— Для этого ты предлагаешь убрать саркофаг?

Татуированный на мгновенье задумался, а потом принялся толкать гроб верховного жреца, чтобы сбросить его с постамента и расчистить себе рабочую поверхность. Он отодвинул его уже сантиметров на тридцать, как вдруг из туннеля, прорытого в камне, послышались шаги. Рудольф резко развернулся и направил дуло револьвера на отверстие в стене.

— Туннель! — взвизгнул он. — Проклятый Фолкнер! Ну конечно! Так вот зачем ты меня сюда притащил!

Он бешено задрожал, нервно переводя оружие с Сэма на туннель и обратно.

Археологические раскопки! Как же я на это купился! Ты ведь нарочно притащил нас сюда... Барнбойм и кольцо вечности тут ни при чём! Ты просто надеялся, что Аллан придет тебе на помощь! Твой дорогой папочка, да? Папочка двадцатилетней давности!

Его речь становилась всё более сбивчивой и невнятной. Тело дергалось и ходило ходуном. Казалось, он вот-вот двинется умом...

— Давай-давай, заходи! — крикнул он тому, кто приближался незримый по туннелю. — Заходи к нам, и я тебя прикончу!

Сэмюел занервничал. А что, если отец и в самом деле после их разговора решил вернуться в гробницу? Например, чтобы разобраться, чего Сэм от него хотел? Это было бы на него похоже...

— А ты не шевелись! — рявкнул Татуированный Сэму, когда тот слегка подвинулся, чтобы лучше видеть. — Скоро и твоя очередь настанет.

Свет в туннеле приближался, и отблески его уже падали на стены гробницы. Кто-то шел, освещая дорогу факелом или чем-то вроде того.

Два Фолкнера по цене одного! — взвизгнул Рудольф. — Вот это удача!

Наконец из туннеля вышел человек, одетый в светлые штаны и рубашку. В поднятых над головой руках он держал противотуманную лампу, и лица было не разглядеть.

— Поставь лампу на землю, Аллан, не бойся, — с нервным смешком проговорил Рудольф. — Ничего опасного, просто встреча старых друзей...

Таинственный посетитель явно был растерян и озадачен. Он медленно отвел лампу в сторону, будто не очень хорошо понял распоряжения Рудольфа. Узнав его, Сэмюел замер, а Татуированный издал странный писк:

— Не-е-е-ет! Не может быть!

Из туннеля вышел не Аллан, а Рудольф! Рудольф в молодости! Тот самый, которого Сэмюел оглушил, когда тот дрался с отцом! И которого оставил лежать на земле, когда покидал это время. Теперь в гробнице стояли одновременно два Рудольфа и смотрели друг на друга!

Сэмюел молча переводил взгляд с одного на другого, силясь осознать происходящее. Молодого Рудольфа будто парализовало. Он видел перед собой постаревшего себя, который целился в него из пистолета. Старший Рудольф, несмотря на теплый свет лампы, казался сейчас не просто синюшно-бледным, но уже почти прозрачным. К тому же его трясло от ног до макушки, как будто через тело пропускали сильнейшие электрические разряды. Он не сводил изумленных глаз с младшего двойника, предчувствуя, что сейчас произойдет нечто ужасное, ведь эта встреча явно противоречит природе...

Полминуты пролетело в полнейшей тишине. Наконец Татуированный, словно спохватившись, попытался снова взять ситуацию под контроль. Дрожа всем телом и напрягая каждый мускул, будто удерживая в себе нечто, готовое в любую секунду выскользнуть прочь, он на согнутых ногах развернулся к Сэмюелу:

— Что, младший Фолкнер, думаешь, ты меня сделал, да? — проскрежетал он страшным, замогильным голосом. — Думаешь, теперь ты от меня избавишься и сможешь убраться отсюда как ни в чём не бывало? Не надейся... Что бы ни случилось, я буду отомщен. Прощай, малыш Фолкнер...

Рудольф свел брови и непослушными пальцами направил дуло на противника, придерживая дрожащее запястье второй рукой, чтобы целиться точнее. Однако в то мгновение, когда он наконец прищурился, чтобы выстрелить, комната вспыхнула ослепительным светом. Сначала Сэмюелу показалось, что это выстрел, но хлопка не было. Когда глаза привыкли к свету, он увидел, что слепящее свечение исходит от самого Татуированного... Это было, по правде говоря, потрясающее зрелище. Тело обратилось в сияющий поток, в котором смутно угадывались человеческие черты. И этот поток снопом белых частиц разлетался по погребальному залу. Рудольф взорвался! Телесная оболочка, которую он так усиленно пытался удержать на себе в эти последние секунды, всё- таки лопнула — сокрушительно и мощно! Теперь он представлял собой лишь пышный букет жаркой плещущей энергии, и атомы, раньше составлявшие его естество, теперь искрясь летели вверх, собираясь под потолком в сверкающее облако. Он ни во что не ставил ни время, ни людей — и поплатился за это жизнью!

Молодой двойник Рудольфа, наблюдавший за происходящим полными ужаса глазами, развернулся и бросился бежать по туннелю, выкрикивая какие-то бессвязные фразы. Сэмюел же был не в силах отвести взгляд от того, что творилось с Рудольфом. Он понимал, что должен навсегда запечатлеть это в своей памяти: никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя недооценивать силу Камня...

Вскоре поток сверкающих частиц стал утихать, и постепенно фонтан света погас, на прощанье сверкнув несколькими искрами. В погребальном зале снова воцарилась тишина. На месте, где стоял Рудольф, осталась лишь бесформенная кучка льняной материи, нелепый пистолет и маленький сверкающий круг. Сэмюел победил.

Правда, предстояло сделать главное...

Сэм подошел спиной к одному из углов постамента и, зацепившись повязкой за неровный каменный край, высвободил оставшиеся пальцы и наконец сбросил оковы. Сколько времени прошло с тех пор, как они покинули дом безумной Марты? Вряд ли больше получаса, даже если учесть моменты, когда он ненадолго терял сознание... Значит, у него есть еще пара часов. Всё возможно, главное — верить!

Сэм подошел к месту взрыва, отшвырнул ногой оружие и подобрал с земли Золотой обруч. Судя по неземному сиянию — оригинал. А вот куда подевался браслет Мервозера и набор монет, непонятно...

Сэм вернулся к тому краю постамента, где было вырезано солнце, заглянул в нишу у основания, но ничего не обнаружил. Без дисков Тота вернуться в Сент-Мэри будет непросто. А может, ими больше нельзя пользоваться? Что, если, собрав песочные часы и поместив Золотой обруч на первый Камень, они с Рудольфом запустили механизм, который не позволяет пользоваться монетами с отверстием? И значит, теперь у него нет другого выбора, кроме как воспользоваться вторым Золотым обручем?

«Два солнца не могут светить одновременно...» Одновременно не могут, а по очереди — почему бы и нет?

Сэмюел поднес сверкающий браслет к Камню. Обруч вошел в солнечный круг, продолжая по-прежнему испускать яркий свет, но больше ничего не произошло. В Камне ничего не изменилось, ничего не появилось ни в нише для транспортировки предметов, ни на постаменте, ни...

Внезапно Сэмюела охватило странное чувство. Будто за спиной кто-то есть... Он резко развернулся, приготовившись к худшему, но увидел на золоченой стене погребального зала нечто совершенно невероятное. Бог Тот... Он двигался! И не только он. Все миниатюрные персонажи, изображенные у его ног, тоже пришли в движение. Как в мультфильме! Долговязые фигуры в летящих одеждах и с пышными шевелюрами, изображенные в профиль на горизонтальных полосках, вдруг пошли друг за другом. Оживший «комикс»!

Сэм сделал шаг вперед, чтобы убедиться, что это не галлюцинация. Бог с головой ибиса возвышался над двигающейся фреской и величественно наклонял голову с длинным носом, будто водружая на голову невидимому фараону скромную корону, которую держал в руке. Закончив сцену коронования, Тот медленно выпрямлялся и торжественно начинал движение заново.

По обе стороны от его ног маленькие человечки, похожие на непослушных детей, плясали какой-то безумный танец. Однако, если приглядеться, становилось понятно, что неразбериха и суета персонажей — лишь видимость. На самом деле каждая полоска «комикса» имела общую тему, и ее герои выполняли последовательно одни и те же действия. Чаще остальных здесь встречался один персонаж — человечек, одетый в тунику и, в отличие от всех остальных, бритоголовый и с сумкой через плечо. Сетни? Во всяком случае, примерно так жрец выглядел, когда явился на выручку им с Лили: обритый череп и сумка, которую он не выпускал из рук. Хотя, конечно, наверняка утверждать невозможно. Персонажи, вырезанные на стене, были лишь набросками на золотом фоне, глаза у всех выглядели примерно одинаково, и выражения лиц тоже мало чем отличались друг от друга... Но всё-таки в этой фигурке угадывалось нечто смутно знакомое. И к тому же дело происходит в гробнице. А где еще чтить память верховного жреца, как не здесь?

Уцепившись за эту мысль, Сэмюел продолжил вглядываться в рисунки. И вскоре понял, что каждый эпизод «мультфильма» рассказывает короткую историю, главным героем которой является Сетни. Например, рядом с левой коленкой бога Тота пять двигающихся кадров (Сэмюел не нашел более подходящего слова) изображали Сетни сначала в образе служителя храма, павшего на колени перед колоссальной скульптурой (статуей Амона?), затем — за исполнением ритуального омовения в бассейне, дальше — достающим из тростника сундук с табличками (теми, что объясняют, как работает Камень?), потом — касающимся рукой вырезанного в Камне солнца и, наконец, — пробудившимся на берегу реки рядом с другим Камнем...

Следующая история тоже состояла из пяти движущихся картинок. Тут главный герой находился среди всадников в доспехах, которые пытались, судя по всему, проникнуть в башню. Еще одна серия кадров изображала его на утопающем в зелени острове, где среди высокой травы жрец пытался помешать трем безумцам уничтожить Камень, наполовину зарытый в землю. По странным треугольным шляпам и шпагам Сэмюел предположил, что это пираты. Начиная с этого момента Сетни всюду изображался с маленькой копией Камня в правой руке. Будто стал его представителем и защитником. Хранитель Камней...

Чтобы рассмотреть продолжение наскальных «ко-миксов», Сэмюел опустился на корточки. Значения некоторых сюжетов он по-прежнему не понимал. Например, того, где великого путешественника несли в паланкине. Или где он играл в непонятную игру с принцессой, увешанной драгоценностями. Но остальные были вполне ясны. В одной из сцен Сетни исследовал центр закругленной горы и обнаруживал там дворец в форме пагоды, после чего долго, на протяжении двух следующих «кадров», беседовал с бородатым стариком, опиравшимся на трость, а потом помогал ему лечь на кровать. Это был, конечно же, император Цинь... Чуть дальше Сэм узнал Сетни, когда тот с большим усердием рисовал карту с разными странами и континентами. Вероятно, ту самую карту Камней, которой жрец так гордился! Пятнадцать полосок с движущимися «комиксами» заодно служили фоном для большой фигуры Тота, которая тем временем не прекращала торжественно склоняться. Пятнадцать подвигов Сетни, вот как это хотелось назвать! Легенда о хранителе Камней!

Больше всего Сэмюела заинтересовала одна история. Это была последняя серия картинок, в нижней части левой стены. Возможно, он выдавал желаемое за действительное, но ему показалось, что он узнал двух детей, мальчика и девочку, еще более худых, чем сам Сетни. В первом из пяти кадров верховный жрец, с камнем в руке, бежал за детьми по длинному коридору — поезду, догадался Сэм, как тогда, в Чикаго! На второй картинке спасал детей от шайки злодеев — банды Пакстона! На третьей все трое разговаривали, склонившись над картой Камней, а на четвертой шло строительство ступенчатой пирамиды, которой руководил архитектор — тоже путешественник во времени — наверняка Имхотеп, чью историю Сетни рассказывал Сэму и Лили. На пятом рисунке происходила странная церемония: верховный жрец протягивал Камень юноше, склонившему перед ним колено. Тот принимал Камень, закрыв глаза и развернув ладони к небу, будто речь шла о передаче важной миссии.

Сэмюел долго изучал эту полоску «комикса». Если первые четыре кадра правдиво повествовали об их встрече с Сетни, то содержание пятой было далеко от истины. А может, это какой-то знак? Символ передачи эстафеты? Ведь верховный жрец успел сказать Сэмюелу, что из него вышел бы замечательный хранитель Камней... Вот только Сэм, насколько он помнил, своего согласия на это не давал!

А может... Сэм всё смотрел и смотрел на движения мудрого старца. На то, как торжественно и чинно он склоняется, чтобы вложить ценный предмет в руки своего наследника. Это напоминало движения бога Тота... Только Тот протягивал не миниатюрный Камень, а корону. Корону совсем простую, без излишеств и украшений. И он не возлагал ее на чью-нибудь голову. А что, если... это никакая не корона, а кольцо? Кольцо, значительно увеличенное в размерах — чтобы показать его огромное значение.

Кольцо вечности... Разве не для того, чтобы получить его, Сэмюел воспользовался двумя Золотыми обручами?

Недолго думая, он опустился на колено перед фигурой Тота, с той стороны, куда бог наклонялся. И, копируя жест юного преемника Сетни с картинки, протянул руки ладонями вверх и закрыл глаза. Наверное, выглядел он при этом ужасно глупо. Ну и пусть. Если это — способ получить кольцо и наконец отсюда убраться...

Несколько секунд ничего не происходило. Но потом со стороны саркофага донесся негромкий звон металла. Сэмюел открыл глаза и бросился к Камню. Оригинал Золотого обруча находился всё там же — на солнце. Но и транспортная ниша больше не пустовала: теперь там лежала пригоршня монет...

Сэм взволнованно пересчитал: одна, две, три, четыре... семь! Их было семь! Семь его монет! И это еще не всё! Браслет Мервозера не вернулся. Зато вместо него в нише вместе с монетами появилось каменное кольцо. Кольцо вечности... Джекпот!

Сэм вертел кольцо на ладони, с восторгом разглядывая со всех сторон. С виду совершенно обыкновенное! Ни знака, ни надписи или рисунка. Просто каменное серое кольцо, даже не очень-то ровное... Кто бы мог предположить, глядя на такую неприметную вещицу, какое огромное могущество она в себе таит? И теперь кольцо принадлежит ему, Сэмюелу!

Он повернулся, чтобы выразить благодарность богу Тоту, но фреска уже снова застыла без движения. Ну что ж... В таком случае нужно как можно скорее возвращаться в 11 июля.

Сэм сдернул с Камня Золотой обруч и,расстегнув изящный замочек, нанизал на браслет необходимые детали. Сначала — стеклянный жетон из перстня со скарабеем, потом — золотую монету археолога Чемберлена, за ней —китайскую императора Цинь и арабскую, доставшуюся от отца... и вдруг замер. Кое-что показалось ему странным. Нужен был свет, чтобы разглядеть внимательнее.

Сэм сходил за противотуманной лампой, стоявшей у выхода из туннеля, и поставил ее у постамента. У него оставалось три монеты, похищенные из кабинета Рудольфа. Отлитые из одного и того же серебристого металла, они очень походили друг на друга. На каждой вручную были выкованы число и час. На одной — день рождения Сэма, 5 июня. На второй — его настоящее время. А вот на третьей... Дата, указанная там, была вовсе не 11 июля... Сколько Сэм ни вертел ее в руках, число не менялось: 23 июля!

— Сволочь! — заорал он. — Сволочь!

Рудольф...

Рудольф подменил монету, которая должна была вернуть его в дом к безумной Марте! Видно, воспользовался моментом, когда Сэмюел лежал взаперти в багажнике шевроле, и подсунул вместо нужной более позднюю! 23 июля... Видимо, это была дата настоящего, из которого прибыл сам Рудольф! На двенадцать дней позже! То есть Татуированный и не думал спасать Элайзу... Он планировал просто-напросто вернуться в свое время, как только завладеет кольцом. Вот почему злодей всё твердил, что Сэмюел никогда не увидит мамы!

От досады Сэм едва не сбросил с обруча все диски Тота. Потом ему показалось, что издалека донесся лай, и он постарался взять себя в руки и успокоиться. Видимо, сторож лагеря проходит неподалеку со своей псиной. Рудольф или Аллан — а то и Чемберлен — могли его предупредить...

Только без паники. У него есть Золотой обруч и монеты, это ведь уже кое-что! Возможно, удастся попасть в нужный момент в Сент-Мэри окольным путем?

Сэм снова посмотрел на монеты. Только одна из них сулила небольшой шанс. Монета с датой его рождения... В тот день у соседа, старого Макса, еще было где-то припрятано несколько дисков Тота, доверенных ему Алланом Фолкнером. Среди них имелся голубой жетон, позволяющий попасть в тайное жилище Рудольфа в подвалах Церкви Семи Воскрешений... Атам, в глубине кабинета, за стеклом в шкафу еще лежала монета 11 июля...

Конечно, для этого понадобится не меньше двух дополнительных путешествий, прежде чем он попадет к маме. И на всё про всё — не больше полутора часов. Трудно... Трудно, но не невозможно. Тем более что на монете с датой его рождения было указано время 17:00. В тот день — когда всё это началось! — Сэмюел отправился в свое первое путешествие на остров Айона еще в первой половине дня. То есть ему не нужно опасаться встречи е самим собой... Необходимое условие для успеха!

Сделав, таким образом, свой выбор, Сэмюел поместил оставшиеся монеты на Золотой обруч и приложил его к солнцу. И тут же изумленно вскрикнул, увидев, как украшение вырвалось из рук и само прижалось к нужной точке Камня. Будто ожило и двигалось по собственной воле!

Из шести лучей, вырезанных в камне, вырвались струи золотистых жемчужин, образовавших удивительный светящийся шар. Сэмюел положил кольцо вечности в нишу и протянул ладонь к вершине Камня. Никогда еще пульсация времени не ощущалась в груди так сильно и земля не ходила ходуном под ногами так мощно. Земля, время, солнце... Он будто стал единым целым с самой Вселенной... В последний раз взглянул на Камень, коснулся ладонью вершины и почувствовал, как его неудержимо затягивает внутрь. 

31 НАСТОЯЩИЕ

Придя в себя, Сэм почувствовал нечто очень странное: холод. Несмотря на обжигающий воздушный поток, перебросивший его сюда, у мальчика зуб на зуб не попадал... Он открыл глаза и понял: что- то не так. Подвал выглядел иначе. По крайней мере, сам он, воспользовавшись Камнем в день своего рождения, оставил помещение совсем в другом состоянии... Сейчас здесь не было ни перегородки, скрывавшей Камень, ни гобелена с единорогом, за которым отец прятал дверь в тайную комнату, ни знакомой раскладушки, ни желтого табурета... Но главное — не было и самого Камня!

Дрожа и ошарашенно оглядываясь по сторонам, Сэм поднялся на ноги. Нет-нет, это был всё-таки их подвал, просто он сильно изменился. Пахло краской, повсюду стояли картонные коробки, тележка для грузов, большой деревянный стол у приоткрытого окна, на полу валялись шарики пенопласта и обрывки шпагата... Будто в дом только что въехали новые жильцы.

— Камень, — прошептал Сэм.

Поискал в дальнем углу и обнаружил его под полиэтиленовой пленкой, и Золотой обруч с монетами тоже были на месте. Облегченно выдохнул, сунул украшение в карман и заметил, что дрожит как осиновый лист. Заглянул в нишу для перевозки, достал оттуда кольцо вечности и крепко сжал в ладони, надеясь, что оно его немного согреет и успокоит. Потом подошел к окну, в которое еще заглядывал ясный солнечный день. Весьма вероятно, что это как раз и было 5 июня 17:00... Но если так, что же случилось с подвалом?

И тут Сэм увидел на столе плакат с объявлением, выведенным зеленой краской:

3 ИЮНЯ — ОТКРЫТИЕ

БУКИНИСТИЧЕСКОЙ ЛАВКИ ФОЛКНЕРОВ!

«3 июня», — перечитал Сэмюел, не веря своим глазам... Но это невозможно! Отец открыл лавку зимой, за несколько дней до Рождества! Какая-то ерунда!

Чтобы не упасть, Сэм схватился за деревянный ящик на столе и опрокинул стакан с фломастерами. Ноги не держали, перед глазами плыло... Дело было не только в несуразице происходящего, но и в нём самом. Будто внутри всё переворачивалось с ног на голову.

«3 июня», — растерянно повторял он про себя... 3 июня, за двое суток до его дня рождения, отец якобы открыл книжный магазин, который к тому времени вообще-то существовал уже почти полгода! Но ведь это же бред, полный бред!

Сэм оперся обеими руками о стол, слегка согнувшись, чтобы не упасть, и попытался остановить кавардак, который творился в голове... Всему этому, безусловно, должно быть объяснение... Если монета перенесла его в нужное время и место, но при этом здесь всё не так, как раньше, это могло означать только одно: прошлое изменилось. По всей видимости, за несколько недель, месяцев или даже лет, предшествовавших его четырнадцатилетию, дела пошли не так, как должны были. Возникла другая последовательность событий, которая и привела к открытию книжной лавки 3 июня. А это означает, что в новой версии прошлого Аллан, судя по всему, никуда не пропадал — ведь он открывал книжный! — и его сыну не пришлось рыться в подвале дома, чтобы его найти... И, следовательно, он не обнаружил Камень и не попал на остров Айона!

Я так и знал, — тихо сказал кто-то у него за спиной.

Сэмюел оглянулся, продолжая держаться за стол. Голос он узнал не сразу, но вот интонация была ему очень хорошо знакома. На нижней ступеньке лестницы стоял молодой человек в джинсах и белой рубашке, с бумажным свертком под мышкой, и внимательно на него смотрел. Сэмюел Фолкнер... Другой Сэмюел Фолкнер! Того же возраста, довольно симпатичный парень, с непослушной прядью, падающей на глаза, возможно, чуть поуже в плечах...

Ничуть не испугавшись, второй Сэм подошел ближе, разглядывая гостя одновременно приветливо и взволнованно.

— Значит, я всё-таки не сумасшедший? — спросил он. — Ты действительно существуешь?

Сэм не нашел в себе сил ответить. Он испытывал восторг от встречи с самим собой. И в то же время понимал, что его телесная оболочка долго этого не вынесет. Плоть и кровь заискрились под кожей, будто готовились вырваться наружу...

— Ты три года приходил ко мне во сне, — продолжал второй Сэмюел. — С тех пор как мне сделали операцию и после того что случилось в тот день с мамой... Но я был уверен, что это не просто сны!

Он сделал еще один шаг вперед и дружески протянул Сэму руку:

— Знаешь, я столько раз тебя видел... Здесь, в Сент-Мэри и еще в куче разных странных мест. В городе, засыпанном снегом, ты бегал в деревянном колесе. В доисторической пещере тебе угрожал огромный медведь. Еще ты был на средневековом острове, к которому подошли корабли викингов. И потом — там, где произошло извержение вулкана и все вокруг погибли. Врач считает, это первые признаки шизофрении, что-то вроде раздвоения личности... Но я всегда спорю, что это происходит не только у меня в голове, но и на самом деле, ведь я это ПОМНЮ!

Мальчик говорил с трудом, словно ему было физически больно. Сэм инстинктивно догадался, что всё это происходит по его вине. Воспользовавшись операцией по удалению аппендицита, чтобы попасть в Сент-Мэри трехлетней давности, он, видимо, произвел некий сдвиг в течении жизни этого, второго Сэмюела. Его сверхъестественные видения объяснялись, безусловно, особой связью, установившейся с тех пор между ними. Ведь и в самом деле, если Сэм из будущего мог испытывать на собственной шкуре боль от хирургического вмешательства, почему бы Сэму из прошлого тоже не получить от него что-то взамен?

— Прости... Прости меня, — наконец выдавил он.

— Почему я должен тебя прощать? — улыбнулся его двойник. — Ты ни в чём не виноват. Ну или, возможно, виноваты мы оба. Ведь на самом деле мы с тобой — одно целое, правильно? Я понял это, когда папа купил новый дом и я узнал его, хотя никогда раньше здесь не был! Вот тогда-то я и начал искать...

Он прервался и посмотрел на Сэма с тревогой:

— Ты дрожишь? Тебе холодно?

Сэму становилось всё хуже. Он чувствовал, что тело вот-вот распадется на части. Каждая мышца была в сильнейшем напряжении. Казалось, малейшее движение — и тоненькая пленка кожи даст трещину, а ведь только она и удерживает его внутри тела. Он прекрасно помнил, как это произошло с Рудольфом...

— Я- Я, кажется, сейчас умру, — прошептал он. — Но это не беда. Если ты и папа...

Он не мог продолжать, слишком много грустных мыслей закружилось в душе, а ведь она через секунду-другую всё равно обратится снопом ярких искр.

— Ты не умрешь, — ответил другой Сэмюел, подходя ближе. — У тебя ведь есть кольцо вечности, правильно? Нужно просто надеть его на палец. Это написано вот здесь!

Свободной рукой он протянул Сэму сверток, который прижимал к себе, и из бумажного конверта показалось прекрасное старинное издание в красной кожаной обложке. Книга времени... У него есть Книга времени!

— Ты совсем бледный, — добавил он. — Наверное, надо поторопиться.

Сэм вздохнул и подумал, что, наверное, уже слишком поздно. Тело чувствовало себя шаром, готовым вот-вот лопнуть. С огромным трудом он разжал ладонь и неловко сунул указательный палец в отверстие кольца. Но испытать на себе действие волшебного предмета не успел, потому что в эту секунду Вселенная закружилась в ослепительной вспышке света, разнося на все четыре стороны то, что оставалось от его сознания...

Сэмюел лежал на полу. В голове мелькнула мысль, что он умер, но тут в носу у него защекотало. Сэм открыл один глаз: к ноздре прицепился шарик пенопласта. Похоже, он всё еще в подвале... Дрожь прекратилась, ощущение, будто он вот-вот взорвется, тоже исчезло, но в теле по-прежнему было тесновато. В полуметре от себя он с облегчением обнаружил красную обложку толстой Книги.

Оперся на локоть и поднялся. И вдруг заметил, что рукав его рубашки безупречно чистый и белый. А еще на нём джинсы.

— Черт, — пробормотал он. — Что это такое?..

Он вскочил, чувствуя легкую боль в затылке. Кроме него в подвале никого не было.

— Сэмюел? — окликнул он.

Никто не ответил. Ну конечно... В метре от него, рядом со столом, лежала кучка смятой одежды. Его собственной одежды. Будто он в спешке разделся. А это означало...

Не может быть! Я сплю?

Он опустился на колени перед тем, что осталось от льняного костюма, и ошупал смятую ткань, чувствуя, как подступает паника. Ну да, это была его одежда для путешествий. И в одном из карманов лежал Золотой обруч! А чуть подальше, у ножки стола, — каменное кольцо, которое, видимо, туда откатилось.

Сэмюел дрожащей рукой подобрал кольцо. Нет, это не сон... Он и в самом деле едва не взорвался и чуть не превратился в гейзер белых искр, как Рудольф. Вот только у Сэма, в отличие от Рудольфа, на пальце было кольцо...

Сэм ощупал руки, ноги, лицо. Тело определенно было его собственное. Разве что не такое крупное. Мускулов поменьше и немного более скованное... «Ведь на самом деле мы с тобой одно целое, правда?» Эта фраза до сих пор звучала у Сэма в ушах... По логике вещей он должен был умереть, однако не умер. Он очнулся в теле, которое было не совсем его телом. И в одиночестве. «Мы с тобой одно целое...» Какое еще объяснение произошедшему можно найти, кроме того, что Сэм и его другое «я» объединились? Что они слились воедино? Что благодаря кольну вечности Сэму удалось пережить обещанную гибель, но по-другому? И поскольку двум одинаковым людям невозможно существовать в одном месте и в одно время, они просто соединились. Больше нет Сэма из прошлого и Сэма из будущего — есть просто один Сэм...

Пошатываясь от потрясения и чувствуя себя не в своей тарелке, Сэм протянул руку к Книге времени. «Это написано вот здесь!» — сказал его двойник. Сэм погладил прекрасную, толстую, потрескавшуюся за долгие годы обложку, которая была ему так хорошо знакома. Она выглядела совсем как в тот день, когда он нашел ее впервые. Будто кто-то стер с Книги следы пожара. И будто Рудольф не вырывал из нее половины страниц. Новое прошлое, новое настоящее...

Сэм полистал Книгу. Все развороты, как и положено, были одинаковые. Сверху на каждой левой странице красовался заголовок: «Охотники за кольцом». Прежде чем прочитать текст, он бросил взгляд на четыре черно-белые гравюры, судя по виду — века примерно девятнадцатого. Персонажи везде были разные. Сэм знал всех, кроме одного — бородатого человека в шляпе, надвинутой на нос, под изображением которого стояла подпись: «Фулдр II». Остальные трое были: алхимик из Брюгге Клугг, изображенный в тот момент, когда он пытался убежать из окна восточного дворца; Сетни, открывающий шкаф, похожий на шкаф в библиотеке Ватикана; и сам Сэмюел — опустившийся на колено, с закрытыми глазами, он получал из рук бога Тота корону, похожую на сильно увеличенное кольцо. Сэм триумфально ворвался в Книгу времени!

Сгорая от любопытства, он торопливо прочитал текст:

После долгих веков неопределенности и догадок кольцо вечности было обнаружено в ходе раскопок в гробнице верховного жреца Сетни (гравюра 1) в Фивах, в 4610 году от рождения фараона Джезера, согласно календарю III династии. Кольцо попало в руки молодого путешественника, откликающегося на имя Сем (или Сэм, или Сэум). Он после длительных поисков наконец обнаружил тайник священного кольца, которое бог Тот, Сердце бога Ра, Покровитель Писцов и Правитель Дней, лично вручил ему (гравюра 4). Здесь мы напомним, что кольцо вечности (или кольцо Времени, или кольцо Продолжения Рода) было создано с целью обеспечить Ра, богу Солнца, Великому Судье и Правителю всех вещей, бесконечное путешествие вокруг мира на Небесной Лодке. Каким образом кольцо вечности бога Ра попало в руки людей, неизвестно, зато известно, что завладеть им жаждали многие, таких людей называют охотниками за кольцом. Первым из них был определенно Неферхотеп, в 885 году от рождества фараона Джезера, согласно календарю III династии, в возрасте тридцати семи лет предпринявший...

Дальше следовало долгое перечисление «охотников за кольцом» (Сэмюел пропустил несколько строчек), которые на протяжении тысячелетий гонялись по свету за этим украшением, и среди прочих фигурировало имя Клугга. О приключениях самого Сэма рассказывалось в самом конце и очень коротко. Упоминались только его путешествия в Рим и Китай. Но о том, как ему удалось успешно завершить поиски, ничего не говорилось. Книга времени умела хранить маленькие секреты своих персонажей.

В последнем абзаце говорилось о силе кольца: «при любых обстоятельствах, какой бы ни была опасность, сохранять жизнь тому, кто носит его, и продолжать ее до тех пор, пока он не захочет выйти из игры». Видимо, именно это место в Книге имел в виду Сэмюел из прошлого, когда говорил, что его старшему «я» достаточно надеть на палец кольцо, чтобы спастись...

Сэмюел закрыл Книгу времени и обхватил голову руками. Он чувствовал себя... странно. Физически всё было нормально, но вот на душе — неладно.

К тому же он ни на секунду не забывал, что должен спешить. Нужно бежать к старику Максу, взять у него пластмассовый жетон, снова отправиться в прошлое... Но ведь отец... Отец жив и здоров, и он сейчас где-то там. Что же делать?

Как раз в эту секунду наверху открылась дверь, и до Сэма донеслись звуки музыки. Голос, который был ему так хорошо знаком, прокричал:

— Сэмми? Заходи, всё готово!

Лили... Дорогая, лучшая в мире Лили!

— Сэмми, ты меня слышишь?

Он вскочил на ноги, не зная, как себя вести. Из осторожности убрал Книгу времени обратно в бумажный пакет, подобрал с пола мятую одежду и бросил в пустую коробку, а потом надел на указательный палец кольцо. На всякий случай...

Лили спускалась по лестнице. На ней было симпатичное белое платье, волосы распущены, на лице — недовольная гримаса:

— Сэмми! Ты опять в подвале? Может, тебе уже не нужны ни кровать, ни телевизор? Так скажи об этом папе!

Лили не изменилась. Нахальная, уверенная в себе. Счастье, а не сестра.

— Я... Я задумался, — объяснил Сэм.

— Это что-то новенькое! В общем, иди давай, мы тебя ждем!

Он секунду помедлил, решая, идти ли за ней, и Лили обернулась на середине лестницы:

Эй! Всё нормально? У тебя какой-то странный вид. Это оттого, что ты на год постарел, что ли?

— Эм-м... Наверняка.

— Ничего, сейчас поешь торта — полегчает! Давай скорее!

Сэмюел будто на автомате двинулся за ней следом. У него день рождения... Ну конечно, у него ведь день рождения! И отец где-то рядом! Он сможет с ним поговорить, коснуться его рукой! Всего несколько минут! А уж потом — за голубым жетоном...

На лестнице запах краски перекрыл восхитительный аромат шоколада, и послышалась прокручиваемая на старом проигрывателе пластинка «Роллинг Стоунз». Дверь в кухню была закрыта, но в гостиную распахнута, и там сидел, широко разведя в стороны руки, дедушка.

— Сэмми, ну где ты там ходишь! Я умираю от голода!

— Ему, видите ли, понадобилось пойти в подвал и там подумать! — сообщила Лили. — Только исполнилось четырнадцать лет, как тут же одолели мысли о быстротечности времени!

— А мне в мои годы каково, представляете?! — крякнул дедушка.

Сэм обнял его, жмурясь от счастья. Перед глазами возник образ того дедушки, что сидел на краешке кровати, не мигая смотрел куда-то в небо и произносил бессмысленные фразы.

— Ты в свои годы еще очень даже ничего, дедуль! — с нежностью сказал он.

— И стану еще лучше, если мне наконец дадут попробовать этого проклятого торта! — воскликнул дедушка. — Иди скорее!

Сэмюел послушался и прошел в ту часть дома, где начинался книжный. Лавка была оформлена немного иначе, чем в его настоящем. Стены пастельных тонов, книжные полки из более ценного дерева, в уголке для чтения — кресла и диван ультрасовременного дизайна. Всё вместе выглядело очень классно и к тому же по случаю праздника было украшено разноцветными гирляндами, букетами и табличками с надписями: «С днем рождения, Сэмюел!», «Наш Сэмми — лучший!», «14 лет — ура!» и так далее.

Сэм чуть не расплакался от этих любовных посланий. Ему даже показалось — всего на несколько секунд, — что это его собственный дом и что он принимал участие в его обустройстве. Он готов был поклясться, например, что лично расставлял по полкам вот эту коллекцию словарей... И прикреплял наклейки «Религия» и «Эзотерика» на книжный шкаф справа. Как будто он действительно уже жил в этой версии настоящего.

Сэм одернул себя: что бы ему ни казалось, он здесь лишь транзитный пассажир.

— А папа где? — робко спросил он.

— Рядом с проигрывателем, — указал дедушка. — Там же, где и подарки. Только, чур, ничего не трогать!

Сэм поспешил в другой зал. Обошел шкаф с надписью «История Средних веков» и увидел отца, склонившегося над стопкой дисков. Рядом с ним, на столе, накрытом для праздничного пира, лежали два свертка в блестящей бумаге.

— Папа? — окликнул Сэм.

«Time is on my side, yes it is!»^[16] — во всё горло орал Мик Джаггер.

— Пап! — повторил Сэм погромче.

На этот раз Аллан оглянулся, и лицо его расплылось в широкой улыбке.

— Сэм! Тебя всё-таки впустили! Вот любят же они, дедушка и бабушка, чтобы всё было таинственно! Закрытые двери, сюрпризы...

Сэмюел не мигая смотрел на отца. Да, это был он. Живой и здоровый. Стоит, разговаривает, держит в руках конверт от пластинки «Роллингов». Просто рад быть здесь и не тревожится о катастрофах, которые творятся в его жизни. Аллан Фолкнер, главный чудак из всех чудаков, мечтатель, любитель красивых книг и прекрасных историй... Аллан Фолкнер, чья судьба с детства была связана с Камнем и который не побоялся встретиться с самим Дракулой ради спасения любимой. Аллан Фолкнер — просто его отец.

— Эй! — воскликнул Аллан. — Я что-то не то сказал? Про дедушку и бабушку я, конечно, пошутил! Я сам обожаю сюрпризы!

— Можно... можно я тебя поцелую? — спросил Сэмюел.

— Конечно, можно! С каких пор тебе требуется для этого разрешение?

Аллан сам шагнул к сыну и звонко чмокнул в щеку, а потом подставил ему свою.

— Только знаешь, — добавил он. — ты бы лучше сначала подарки развернул... А то вдруг там не то, что ты хотел?

Отец всегда так. На каждый день рождения упорно притворяется, что, вопреки стараниям, не смог отыскать подарки, о которых мечтал сын. И, конечно, когда Сэмюел разворачивал свертки, в них обнаруживалось самое-самое... Сэм даже готов был поспорить, что там, под блестящей бумагой. Сверток поменьше — очень красивые наручные часы, которые он увидел в магазине «Викторе» и которые показывали время одновременно в нескольких городах. А тот, что побольше, — наверняка энциклопедия египетской цивилизации, которая ему нужна для исследований.

Сэмюел снова тряхнул головой, прогоняя наваждение. Откуда такие странные фантазии? Он никогда в жизни не заказывал египетскую энциклопедию и уж тем более — не просил часов из магазина «Викторе»! Однако, как ни странно, он в мельчайших подробностях представлял себе и то и другое...

— Задерните шторы! — раздался вдруг чей-то голос. — Музыку потише!

В комнату, раздавая распоряжения, влетела тетя Эвелин. Увидев Сэма, тайком ему подмигнула.

Похоже, в этой версии прошлого у нее неплохие отношения с племянником... Вот и хорошо. Они с Лили задернули занавески на окнах, Аллан приглушил музыку, дедушка зажег свет. Сэм подумал, что, если он не исчезнет сию же секунду, его отсюда за уши не вытащишь!

Он сделал несколько робких шагов к входной двери и уже взялся за ручку, как вдруг из кухни вышли бабушка и еще какая-то женщина. Сэмюел застыл, не веря своим глазам. Это была мисс Саррок в ужасном платье с розочками. Она-то что здесь делает? С какой радости эту полоумную старуху позвали к нему на день рождения?

Она отошла к дальней стене и прислонилась к ней. Сэму показалось, мисс Саррок старается не встречаться с ним взглядом. Ему хотелось возмутиться и потребовать, чтобы кто-нибудь ее прогнал. Ну или, по крайней мере, объяснил ему, откуда она здесь. И тут вдруг осознал, в яркой вспышке далекого воспоминания, что мисс Саррок сделала для семьи Фолкнеров что-то хорошее. Что-то прямо очень-очень хорошее... Сэм даже вспомнил, как стоял у нее во дворе и говорил спасибо. Солнечным теплым утром, когда зашел подарить ей ее любимые шоколадные конфеты. Она была очень смущена, но всё же приняла подарок... Видение тут же рассеялось. Так же внезапно, как и появилось, оставив после себя устойчивое ощущение, что так всё и было. Просто Сэм не может толком объяснить себе, откуда это взялось у него в памяти.

— Надеюсь, ты проголодался, Сэмми! — воскликнула бабушка, отодвигая в сторону стопку тарелок, чтобы освободить место на столе.

Она прищурилась и подошла к Сэму, чтобы поправить непослушную прядь, то и дело падающую ему на глаза.

— Торт сегодня — просто нечто! У нашей дорогой мисс Саррок и-зу-ми-тель-ный рецепт!

И она поспешила обратно в кухню, оставив внука в еще большей растерянности. Дорогая мисс Саррок... Изумительный рецепт... С чего это тут все вдруг так полюбили эту противную старушку?

Едва он задал себе этот вопрос, как в голове возникло еще одно воспоминание. Сцена, которую он определенно никогда не проживал и, тем не менее, помнил в ней каждую деталь. Он сидел на стуле в полицейском участке, вместе с отцом... Видимо, это происходило вскоре после удаления аппендицита, потому что внизу живота всё еще неприятно тянуло. Полицейский, здоровенный усач в форме, был с ними исключительно любезен. Для человека такого крупного телосложения он говорил на удивление тихо. Возможно, того требовали обстоятельства... Речь шла как раз о мисс Саррок. «Это она нам сообщила, — рассказывал полицейский. — Ваша соседка... Заметила что-то подозрительное рядом с домом. Сначала молодой человек на велосипеде, в необычной одежде, вроде бы из какой-то секты. За ним другой, постарше. Мисс Саррок решила, что они задумали вас обокрасть. И тут как раз тот, что постарше, выехал из гаража за рулем вашей машины. Она видела его впервые в жизни и знала, что вас нет дома. Поэтому решила сообщить об этом нам. Когда приехала патрульная команда, дом стоял незапертый и в одной из комнат были видны следы борьбы. Мы, конечно, предположили, что тут не всё ладно. А рядом с кроватью нашли вот что...

Полицейский показал пластиковый пакет с брелоком в виде бульдога и биркой с именем и адресом. «Так мы узнали адрес», — добавил он.

Сэму хотелось сосредоточиться на этом важнейшем воспоминании подольше, но тут дедушка выключил свет, и все запели:

— С днем рожденья тебя... С днем рожденья тебя-а-а...

Сэм изо всех сил старался не потерять нить воспоминания, но напрасно... Зато теперь он наконец понял: все эти новые воспоминания принадлежали тому, второму Сэмюелу. Прошлое альтер-эго Сэма, его история... Соединившись с ним, первый Сэм получил новую порцию воспоминаний, которые демонстрировали важные изменения, произошедшие за эти три года. Настолько важные, что всё здесь теперь было по-другому.

— С днем рождения, Сэ-э-эм... С днем рожденья тебя-а-а...

Песня завершилась взрывом аплодисментов и счастливым криком, которым семейство встретило появление огромного торта со свечками. Штуковина из трех этажей была облита шоколадом и украшена завитками безе и крема, а в верхнем ярусе торчало два фонтана бенгальских огней, разбрызгивающих во все стороны голубые искры.

— Ура, ура! — завопила Лили.

— С днем рождения!— крикнул Аллан.

— И процветания «Лавке Фолкнеров»! — добавил дедушка.

Сэмюел замер и не дыша следил за приближением кондитерского шедевра, который искрился и сверкал в полутьме праздничной комнаты. Очень странно, но торт несла не бабушка. И не мисс Саррок — еще не хватало! — и даже не тетя Эвелин. Тогда кто же?.. Этот силуэт... Эти длинные волосы, изящно закинутые за плечи... Эта походка, эта королевская осанка... Обман зрения, оптическая иллюзия?

— Мама? — прошептал он едва дыша.

Роскошный торт пересек гостиную под восторженные крики и аплодисменты. А Сэм стоял со слезами на глазах и ничего не слышал.

— Мамочка, это ты?

Свечи отбрасывали на лицо Элайзы танцующие отблески, делая ее похожей на богиню. Да, это она... Прекрасная, сияющая... Вне всяких сомнений, мама была здесь... Совсем рядом!

Сэмюел почувствовал, как лопается внутри бесконечно натянутая тревожная струна. Мама жива, ей удалось выжить! Вот о чём говорили его воспоминания о мисс Саррок. Что бы там ни произошло, вредной старухе удалось спасти маму! Значит, после разговора с Сэмом она решила вызвать полицейских и те, благодаря связке ключей безумной Марты, узнали адрес и явились на улицу Барнбойм. Как раз вовремя, чтобы помешать укротительнице собак погубить Элайзу Фолкнер...

То есть вмешательство Сэмюела три года назад оказалось не напрасным! Предотвратив автомобильную аварию, в которой погибла мама, он запустил новую последовательность событий. И это было, безусловно, гораздо ближе к оригинальной версии, где Элайза Фолкнер оставалась жива и здорова! И здесь Аллан не попадал в больницу, а Сэмюел не отправлялся в путешествие по дорогам времени! Всё снова было нормально!

— Сэм, ну что же ты? — улыбаясь, воскликнула Элайза. — Свечки задувать будешь?

Сэмюел с трудом вырвался из сладкого оцепенения. Этот голос... Голос, который столько раз его убаюкивал, утешал, наставлял, учил. Голос, который он всё искал и искал в памяти темными бесконечными ночами, когда так по нему тосковал. Голос, прозрачный как хрусталь, светлый и мягкий... Мамин голос. Как же ему хотелось снова слушаться этого голоса!

Сэм наконец оторвался от дверного косяка и, не спуская глаз с мамы, подошел к столу. Он заметил, что на виске у нее остался маленький шрам — след от драки с Рудольфом. Но в остальном она совершенно не изменилась!

— Давай-давай, задувай! — закричали дедушка ц Лили.

Сэм нагнулся над архитектурным шедевром из безе, на котором розовым кремом было выведено: «С днем рождения, Сэмюел». Набрал побольше воздуху и изо всех сил дунул на четырнадцать огоньков. Так яростно, будто хотел задуть все темные воспоминания о прошлом. Криков «ура!» и «молодец!» он уже не слышал. Бросился в мамины объятия, уткнулся ей в плечо, зарылся в волосы, вдохнул пьянящий аромат детства и прикусил губу, чтобы не заплакать.

— Я тебя люблю, мамочка, — прошептал он.

— Я тоже тебя люблю, мой хороший.

Их взаимные признания вызвали новый взрыв радостных возгласов, и, пока «Лили включала свет, Сэм оторвался от мамы, чтобы поблагодарить всех поочередно, включая мисс Саррок. Дедушка больше не мог сдерживаться и протянул Сэму два свертка в золотой бумаге.

— А теперь — подарки! — провозгласил он.

Под всеобщие восторженные вздохи Сэм развязал разноцветную ленточку, исподтишка поглядывая на папу и маму, помогавших ему справиться с узлом. Счастье вернулось... Как он и предполагал, в маленьком свертке были потрясающие часы с хромированным корпусом и дополнительными циферблатами.

В магазине их настроили так, чтобы кроме нашего они показывали часовые пояса Брюгге и Фив, — сказала мама. — Как ты и хотел.

Брюгге и Фивы, как далеко всё это теперь...

— Какие хорошенькие! — не удержалась мисс Саррок. — И как блестят!

Сэм принялся за второй сверток и обнаружил там роскошное издание «Энциклопедии фараонов», в которую заглядывал — в другой жизни! — когда искал значение символа Хатхор. Это была книга XIX века, очень редкая и ценная.

— Если будешь и дальше интересоваться книгами, — сказал Аллан, — сможешь помогать мне в лавке один-два дня в неделю по вечерам. В конце концов, это не так уж и далеко от Бель-Эйра, и денег на карманные расходы подзаработаешь.

— С удовольствием, пап, — сказал Сэм, попутно отметив важную деталь: в этой версии настоящего Фолкнеры, видимо, по-прежнему живут в Бель-Эйре. Еще одна замечательная новость!

— Так, хорошо, а торт? — возмутился дедушка. — Мы есть-то его вообще будем или он только для красоты?

— Донован, ты хуже ребенка! — покачала головой бабушка.

— Дорогая, но ведь это единственное, ради чего стоит стареть, — отозвался он. — Единственное!

На глазах у взволнованной публики Элайза занесла нож над аппетитным многоэтажным тортом, и тут раздался звонок в дверь.

— Не посмотришь, кто там? — обернулась она к Сэму.

Да он бы луну достал с неба, если бы мама об этом попросила...

— Может, это сосед? — предположила бабушка. — Тот, который плоховато слышит. Такой приятный мужчина. Я ему сказала, что у нас праздник, пригласила зайти.

«Макс!» — догадался Сэм. Для полноты картины только его и не хватало! Может, он как раз занесет голубой жетон? И если так случится (хотя, честно говоря, это очень маловероятно), то пускай никто не надеется, что Сэмюел станет сейчас пользоваться жетоном и Камнем. Он отсюда ни за что не уедет. Эта эпоха ему идеально подходит... Сэм решил тут остаться!

А пока поспешил открыть дверь — и едва не рухнул в обморок прямо на пороге... В дверях стояла Алисия. Еще ослепительнее, чем обычно, одетая в черные джинсы и ярко-оранжевую футболку, на которой бирюзовыми буквами было выведено: «Цвет мира — синий». На плече висела сумка со множеством карманов. Под мышкой девушка держала тонкий прямоугольный предмет, завернутый в коричневую бумагу. Она смотрела на Сэма, хитро прищурившись и улыбаясь:

— Сюрприз! — воскликнула Алисия.

А потом, так и не дождавшись приглашения от растерянного виновника торжества, спросила:

— Можно?

И проскользнула мимо него в дом под восторженные крики: «Алисия!», «Наконец-то!», «Как раз вовремя!» и прочие.

— Прошу прощения, — извинилась она, поздоровавшись со всеми по очереди. — Хотела прийти пораньше, но задержалась в фотошколе... О! Я смотрю, подарки уже вручили!

Она бросила сумку с сотней карманчиков у двери и повернулась к Элайзе, которая передавала первый кусок торта Доновану:

— Миссис Фолкнер, вы позволите на минутку украсть вашего сына? Мне нужно кое-что сказать ему наедине...

— Конечно, Алисия. Но при условии, что вернешь его прежде, чем дедушка съест весь торт!

Алисия подхватила Сэма под руку и потащила на улицу — на крыльцо со свежевыкрашенными белоснежными перилами. Дверь за собой она плотно закрыла.

— Прости, что похищаю тебя, но мне не очень комфортно, когда мисс Саррок рядом... Чемпионка по сплетням! Вот, смотри, у меня тоже есть подарок.

Алисия протянула ему сверток, который держала под мышкой. Точнее, даже не сверток, а конверт. Сэм с большим трудом оторвал взгляд от нее самой: невозможно было не любоваться длинными светлыми волосами, скрепленными сзади фиолетовой заколкой, безупречными чертами загорелого лица, глазами цвета океанских волн...

Эй, ты что, уснул? — подтолкнула она его.

Сэм спохватился и взял из рук Алисии конверт. Распечатал и заглянул внутрь. Там была фотографическая композиция в красивой, похожей на старинную рамке. Слева — старый полароидный снимок, на котором они с Алисией стоят под молодым тюльпановым деревом в саду у Фолкнеров и смотрят друг на друга исподлобья. А справа — фотография, изображавшая их сегодняшних: приобняв друг друга за талию, они стоят под тем же самым деревом, тоже сильно подросшим за эти годы. Вокруг двух этих снимков располагалось множество портретов Сэма разных лет, одни — черно-белые, другие — цветные, все разных форм и размеров, и всё это вместе составляло потрясающую мозаику его жизни, со-бранную любящей рукой.

— Это... это просто потрясающе, Алисия. Спасибо. Спасибо большое...

— Помнишь этот кадр? — спросила она, указывая на полароидный снимок. — Наша первая совместная фотография. Мы только-только переехали в Сент-Мэри. Похоже, мы с тобой тогда не очень ладили!

Сэмюел смотрел на нее и чувствовал, как от любви кружится голова. Теперь, что бы ни случилось, Алисия всегда будет его настоящим.

— Хорошо, что с тех пор прошло так много времени, — добавила она. — Правда? С днем рождения, Сэмюел...

Она прислонилась к дверному косяку и притянула Сэма к себе. Так, будто это была самая естественная вещь на свете. Нежно обняла и ласково коснулась его туб своими.

У ее поцелуя был вкус вечности...

Примечания

1

Цинь Шихуанди жил в III веке до н. э. Он объединил под своей властью весь Китай и стал первым китайским императором. По его приказу была построена Великая Китайская стена и сделано знаменитое терракотовое войско — больше восьми тысяч статуй для его гробницы. Как и многие великие люди древности, он отличался необыкновенной жестокостью и пренебрежением к человеческой жизни. К себе, впрочем, относился с любовью и заботой: например, много лет искал эликсир бессмертия и, по одной из версий, умер от таблеток бессмертия, в состав которых входила ртуть. (Примеч. науч. консультанта.)

(обратно)

2

Приведенные иероглифы относятся к малому уставу (малой печати, Сяочжуань) – каллиграфическому стандарту, действовавшему при династии Цинь. Современное начертание: 月 луна; 人 человек; 火 огонь; 木 дерево; 山 гора. Таблицу сопоставлений современного и древних начертаний этих и других иероглифов доступна в интернете: https://commons.wikimedia.org/wiki/Commons:Ancient_Chinese_characters_project, также с эволюцией начертаний можно ознакомиться на сайте https://hanziyuan.net/. Судя по этим данным, в тексте книги допущена ошибка – правильным начертанием иероглифа «огонь» в эпоху династии Цинь должно быть , а приведенному в книге иероглифу соответствует иероглиф «река» (современное начертание 川 или 巛) – прим. специалиста по оцифровке.

(обратно)

3

Хань, Чжао, Янь, Вэй — это названия китайских царств, которые победил Цинь во время объединения Китая под своей властью. (Примеч. науч. консультанта.)

(обратно)

4

Цинь Шихуанди изъял из потребления всевозможные панцири черепах и куски яшмы, которые до этого использовались в качестве денежных знаков, и ввел единую монетную систему — отныне в ходу были только медные и золотые монеты с квадратным отверстием в центре. (Примеч. науч. консультанта.)

(обратно)

5

Мальчик (ит.). (Здесь и далее, кроме оговоренных случаев, — примечания переводчика.)

(обратно)

6

Яникул — холм на западном берегу Тибра.

(обратно)

7

Швейцарская гвардия — старейшая в мире армия, которая была создана еще в 1506 году по распоряжению папы римского Юлия II специально для того, чтобы охранять Ватикан. Юлий II выбрал для себя именно швейцарских солдат, потому что они считались одними из лучших воинов в Европе. Во время захвата и разграбления Рима 6 мая 1527 года, защищая папу Климента VII, большинство гвардейцев (147 человек) погибло. В память об этом подвиге новобранцы гвардии ежегодно принимают присягу в День швейцарской гвардии — 6 мая.

(обратно)

8

Прелаты — члены духовенства, служившие при папском дворце.

(обратно)

9

В архитектуре аркада — непрерывный ряд одинаковых по форме и размеру арок.

(обратно)

10

Пассетто (Passetto di Borgo) – тайный ход, ведущий из Ватикана к замку Святого Ангела. Пассетто был проложен внутри крепостной стены. По этому тайному проходу в 1527 году папе Клименту VII действительно удалось бежать из Ватикана в замок Святого Ангела, спасаясь от солдат Карла V.

(обратно)

11

Катана — длинный японский меч.

(обратно)

12

Пандит — в переводе с санскрита «ученый».

(обратно)

13

В древнеегипетских иероглифах картуш — это продолговатая закругленная рамка, указывающая на то, что в ней написано царское имя. Благодаря картушу с именем Клеопатры египтологу и лингвисту Жану-Франсуа Шампольону удалось дешифровать древнеегипетские иероглифы. (Примеч. науч. консультанта.)

(обратно)

14

Такое здание действительно было построено в Чикаго в 1885 году и стало первым в мире небоскребом: 10 этажей, высота 42 метра. В 1931 году архитектурное чудо снесли.

(обратно)

15

В индуистской религии гуру — наставник, учитель.

(обратно)

16

«Время на моей стороне» (англ.) — строчка из одноименной песни рок-группы «The Rolling Stones», Мик Джаггер — вокалист этой группы.

(обратно)

Оглавление

ГРОБНИЦА ПЕРВОГО ИМПЕРАТОРА

  1  УТРО СЕРЬЕЗНЫХ РАЗГОВОРОВ

  2 ВОЗВРАЩЕНИЕ ТАТУИРОВАННОГО

  3 МИССИЯ НЕВЫПОЛНИМА

  4 НАЗАД В ПРОШЛОЕ

  5 СОН АРХЕОЛОГА

  6 МЕТОД ДЕДУКЦИИ

  7 ТОТ, КТО СОБЕРЕТ ВСЕ СЕМЬ МОНЕТ...

  8 ДВОРЕЦ НА ХОЛМЕ

  9   秦始皇

  10 ПОЛЬЗА ЗАМЕДЛЕНИЯ

  11 ИЗ ТУМАНА

  12 ОСАДА РИМА

  13 В ПАСТИ ЛЬВА

  14 ЛАРЕЦ ИЗ СЛОНОВОЙ КОСТИ

  15 «ТРАКТАТ О ТРИНАДЦАТИ ДОСТОИНСТВАХ МАГИИ»

  16 ИЛЬ ДЬЯВОЛО

  17  АЛИСИЯ

  18 ЦЕРКОВЬ СЕМИ ВОСКРЕШЕНИЙ

  19 ЖЕТОН ИЗ ГОЛУБОЙ ПЛАСТМАССЫ

  20 СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА

  21  ШЕСТОЙ ДЕНЬ

  22 ПОЖАР

  23  ТЕТЯ ЭВЕЛИН

  24  АНЕСТЕЗИЯ

  25 ПРИЗНАНИЕ

  26 РЫБА НА ДНЕ ЗАТОНУВШЕГО ГОРОДА

  27 ПОЧТИ У ЦЕЛИ

  28 В БАГАЖНИКЕ

  29 ДВА СОЛНЦА

  30  ХРАНИТЕЛЬ КАМНЕЙ

  31 НАСТОЯЩИЕ

*** Примечания ***