Разведчик (СИ) [Vladarg] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Я сидел у озера, недалеко от Гробницы Дамблдора, грустно глядя на поверхность воды. Недели не прошло с того момента, когда закрылись глаза человека, давшего мне все в этой жизни — моего отца, родившегося еще в самой замечательной стране на свете — стране Света и Всеобщего Блага. С детских лет я рос на его рассказах о СВБ, о Великой Грейнджер, поднявшей страну из руин, о Поттере, безжалостно искоренявшем внутренних врагов… Отец не застал то великое героическое время, когда Британия поднималась из руин Второй Магической, но очень много знал. Наверное, поэтому я грейнджерист. Папа с трудом пережил крах СВБ, после которого оказалось, что англичане и уэльсцы нам вовсе не братья, а вовсе даже враги.

Началось это давно, говорят, даже был жив Дамблдор, хотя он вечно жив в наших сердцах. Верные дамблдорцы остались только у нас, в Шотландии, потому что остальные продались за колбасу и цветастые мантии, предав все, что было свято — и Свет, и Всеобщее Благо. Папа говорил, что все началось, когда Великую Грейнджер начали обливать помоями, называя ее кровавым тираном, а верного дамблдорца Поттера — палачом, убившим сто тыщ пятьсот магов, при этом никого не волновало, что столько магов в Британии никогда не было. Начали обливать грязью все, что было нам дорого, обвиняя даже Дамблдора в том, что Вторую Магическую он сам и придумал. Я читал эти документы и материалы, но плохо говорить о Дамблдоре у нас в Шотландии опасно, поэтому я и предпочитаю молчать.

Я думаю, все случилось потому, что и Великая Грейнджер, и железный Поттер подпустили к себе предателей — этих мерзких Уизли. Ведь именно Уизли виновны в том, что нашей страны больше нет. Они, будучи всегда близки к власти, подло убили сына Грейнджер, правившего Британией в то время, а потом возглавили темный переворот. Не сразу, но… В Уэльсе у власти именно эти самые Уизли, и нет врагов более непримиримых, чем Шотландия и Уэльс. У англичан король Малфой шестой, простому люду живется очень плохо, а верхушка процветает… У нас все тоже не так просто, но хотя бы нет голода.

Моя мама умерла от драконьей оспы, когда мне был год, а папа выжил, потому что его привили еще при СВБ. При мудрой Грейнджер детей прививали от всех болезней — и маггловских, и магических, но это было объявлено противным идеалам Света незадолго до переворота. Наши и хотели бы прививать, но проклятые Уизли уничтожили вакцины, поэтому умерла моя мама, да и дети в постоянной опасности. От маггловских они хотя бы привиты, потому что наш Великий Вождь Маккиннон сумел договориться с магглами.

Обучение у нас начинается с пяти лет, девять месяцев в году мы проводим в Хогвартсе. Старые факультеты были упразднены еще Великой Грейнджер, а у нас вместо них — направления: разведка и диверсии, медицина, боевые дружины и последнее — вспомогательные службы. Я учусь на «красном» направлении, это разведывательная служба. Скоро у меня последний экзамен и, скорее всего, заброска в Англию. Наша страна вынуждена постоянно совершенствовать армию, для этого нас и учат двенадцать лет. Подлые наймиты Уэльса и Англии только и ждут момента, чтобы напасть на маленькую, но гордую Шотландию.

Надо повторить историю… История у нас есть официальная наша, официальная вражья и фактическая, но последнюю передают из уст в уста, потому что стоит кому-то найти запрещенную литературу, и мало никому не будет. Хорошо, если просто сожгут… мы стараемся заводить семьи только после обязательной десятилетней службы, потому что страшно за семью. За любую провинность наказывают не только провинившегося, а семья отправленного на заброску ждет его возвращения в тюрьме, все, даже маленькие дети. Это сделано для того, чтобы подлый враг не мог шантажировать нашего воина семьей, но у меня теперь никого нет, это значит, что я потенциально неблагонадежный. Завтра будет или последний экзамен и заброска, или Адское Пламя в закрытой камере. Ничего не поделаешь, Шотландия вынуждена защищаться…

Тяжело вздохнув, я открыл учебник, повествующий о годах перед Второй Магической. Честно говоря, я бы на месте Поттера вообще всех заавадил, учитывая, каким было его детство — голод, избиения, унижения. Не тренировка сопротивляемости боли, а именно избиения. Воистину железный был человек, маг с большой буквы, не то, что англичашки какие-нибудь. Или вот Лонгботтом — его семью замучили и держали взаперти, а он нашел в себе силы бороться против зла. Иногда я думаю — а я бы так смог?

Десятый год… В Хогвартс для подготовки прибывают Грейнджер и Поттер. Эмоциональной стабильности их тренировал сам Снейп! Это не маг — это легенда! Разведчик с большой буквы, он успешно противостоял Темному Лорду, принося драгоценные сведения Силам Света. Памятник Снейпу стоит возле Хогвартса, на том самом месте, где тот сумел ценой своей жизни задержать врага. Северус Снейп — герой и святая икона для каждого шотландского разведчика.

Что там было в десятом году… Боевое слаживание с… Уизли, кто же знал, что все они предатели… навыки разведки — Запретный лес ночью, и первый пойманный бандит. В одиннадцатом году было уже волшебное существо… По сравнению с нашими, тренировки у Великих были не такими интенсивными, но они в результате победили Силы Тьмы, убившие Дамблдора. Был ли Дамблдор героем, нет ли — это не так важно, на самом деле. От него осталась только гробница, в которой, по слухам, даже тела нет. Когда СВБ распалась на три отдельные страны, поговаривают, кто-то искал в Гробнице Палочку Дамблдора, обнаружив, что тела там нет. Но такие разговоры опасны, за них могут наказать, и хорошо, если обычным Круциатусом… Поэтому папа и говорил, что нужно держать рот закрытым. Закрывать мысли нас учат с пяти лет, а чары начинаются с семи — когда мы уже нормально переносим боль, потому что в чарах важна дисциплина и точность. За любую ошибку следует немедленное наказание, поэтому к двенадцати неправильно наложить даже беспалочковые чары мы не можем.

— Соратник Гвоздь! — это меня зовут, потому что все разведчики имеют только клички, имена у нас дома, а в школе — только клички. Как не хочется идти, но придется.

— Гвоздь на месте! — доложил я, глядя преданными глазами на соратника сержанта. Этому только дай, и семнадцатилетнего может, как малыша, наказать так, что криком изойдешь, умеет, сволочь…

— Соратник Гвоздь, вам надлежит явиться на экзамен немедленно, завтра у вас срочная заброска! — вот и все… Или шансов выжить совсем нет, или посчитали благонадежным. Изобразив воинское приветствие, я побежал в сторону корпуса школы. Времени у меня было — не более трех минут, если не хочу, чтобы было больно. Я, разумеется, не хочу, потому и побежал. Почти подлетев к кабинету, отдышался и сделал шаг внутрь.

— Сволочь продажная! — услышал я крик, после которого должны быть чары. В отличие от всяких англичан, нам далеко не всегда нужна палочка, поэтому я упал на пол, пропуская чары над собой. Это может быть экзамен, или же меня решили арестовать именно так, чтобы убить.

— Гвоздь явился на экзамен! — подал я голос, потому что доложить обязан, и в следующие полчаса уворачивался от чар, а потом меня вдруг такая злость взяла! Я разозлился и принялся атаковать. И вот когда я уже почти выпустил адское пламя, все остановилось.

— Отличная подготовка, — заметил кто-то из боевых магов, судя по зеленым отметкам на мантии. — Просто великолепная, он нам подходит.

— Соратник Гвоздь, — привлек мое внимание начальник Школы. — Вы пойдете с этим соратником. Собирайтесь.

Вот так и решилась моя судьба. Собирать мне было особо нечего, все важное осталось дома — и медальон с папиной колдографией, и памятные вещи, а форму мне и здесь выдадут, поэтому я двинулся вслед за боевым магом. Увидев, что я просто следую за ним, мужчина остановился, подождав меня. Он ничего не говорил, только осмотрел меня, чему-то усмехнулся и сделал шаг вперед, чтобы затем задействовать порт-ключ. Все во мне дрожало от нетерпения — первая заброска, это, говорят, как первая ночь с девушкой — очень волнительно и запоминается на всю жизнь.

— Вам надлежит отдыхать до вечера, — сказал мне боевик, показав рукой на роскошную лежанку с матрацем. — Пока вы отдыхаете, соратница Спица проведет инструктаж.

— Слушаюсь, — ответил я ему, присев на постель, даже выглядящую мягкой, как дома.

— Здравствуйте, соратник, — раздался голос, выдернувший меня из дремы. Передо мной оказалась девушка, внешне похожая на Великую Грейнджер, отчего я сразу же вскочил, но она только мягко улыбнулась, усаживая меня на место.

— Здравствуйте, соратница, — поздоровался я с очень красивой девушкой. Никакого воздействия я не заметил, но это не значило, что его нет.

— Вам предстоит воспользоваться нашей новейшей разработкой, — начала рассказывать девушка. — Это артефакт переноса. Так как в пути возможны проблемы, то выбрали именно вас.

— Я горжусь оказанной честью! — снова попытался вскочить я, но девушка обняла меня, отчего стало очень тепло, и поцеловала так, что я едва не потерял сознание. Она говорила еще о чем-то, но я почти не понимал ее речи, настолько было неожиданным это чувство, подаренное ею. Так прошло все время до вечера, когда я проследовал за соратницей в какой-то зал.

— Вам нужно снять с себя всю одежду, — произнесла девушка, как-то очень мягко погладив меня. — Лечь в ложемент и закрыть глаза. После проверки вам будет выдана другая одежда.

— Слушаюсь, — кивнул я, принявшись раздеваться. Тут нет места стеснению, которого и не может быть у воина Шотландии. Что случилось затем я, впрочем, не запомнил.

— Эксперимент номер четыре тысячи шесть, объект человеческий, самец, — проговорил женский голос. — При подаче энергии на артефакт объект аннигилировал, необходимо повторить эксперимент для закрепления спектра аннигиляции.

— Может, образец неудачный? — поинтересовался мужской голос.

— Нет, соратник, тут дело в другом, — задумчиво ответила женщина. — Возможно, нужно сместить спектр вот на эти значения…

***

Очнулся я от сильной боли. Судя по первым впечатлениям — это было что-то близкое к Круциатусу. Я лежал на чем-то жестком, а от меня в сторону двери уходил какой-то толстый мужчина. Быстро продиагностировав себя, понял, что боль локализуется на всей поверхности спины, при этом есть претензии к легким и сердцу, чего быть, по моему мнению, не могло — за этим у нас тщательно следят, и в случае подобного просто отбраковывают.

Приподнявшись, я обнаружил кровь, решив, что нужно себя подлечить. Судя по всему, находился я в тюрьме, не зачарованной, значит, маггловской — решетки на окнах говорили сами за себя. В этот момент у меня возникла мысль осмотреть себя более тщательно. Так как одежды на мне и так не было никакой, то это было просто. Создав зеркало, ибо я еще не инвалид — для бытовых чар использовать палочку, я взглянул на себя. Передо мной стоял пацан со смутно знакомым лицом. Мальчишка был худ, как из Уэльса, судя по тому, что я увидел, еще и сильно избит. Приглядевшись, я понял, кто это. Палач народов, как его называли перед мятежом, железный Поттер, как звал его мой папа. Как я сумел оказаться в теле Героя, мне было совершенно непонятно. Судя по состоянию сердца, оно недавно останавливалось, значит, пацана мучили так, что не выдержало сердце. Вполне имеет право на жизнь. Памяти почти что и не было, что подтверждало тезис о недавней смерти. На полу обнаружился клочок пергамента, наклонившись, я его прочитал, понимающе усмехнувшись.

Проверив дату Темпусом, поискал, чего бы на себя надеть. Нашел, хмыкнул и отремонтировал, что смог. Никаких сов ожидаемо не было, потому что наблюдение ведется за палочкой и то — не постоянно, это я очень хорошо знал. Значит, Министерство Магии — враги, впрочем, по папиным рассказам, так всегда и было. Пока я лечил спину, используя внутренние резервы организма, конечно же, в голову пробралась мысль — я же буду учиться совсем рядом с Великой Грейнджер! Как же ее боялись враги нашего народа, даже после смерти облили грязью, но я — не они, я грейнджерист, потому сумею защитить великого человека от врагов.

Итак, при помощи простой провокации местные чиновники продемонстрировали «опекунам» мальчишки, что он перед ними беззащитен. Ничего другого я от англичан не ждал, как были мерзкими тварями, подставившими детей под клыки оборотней во Второй Войне, такими и остались. Значит, мне нужно дожить до Хогвартса, что в свою очередь значит — убивших пацана тварей нужно уничтожить. Магглы… Магглы бывают разными… Как и маги, собственно, потому что Грейнджер не могла ошибаться. Значит, этим магглам заплатили за убийство пацана. Ну что же…

Дверь открылась легко — чары гниения, поэтому я спокойно пошел по лестнице вниз, неотвратимым Поттером надвигаясь на врагов. То, что эти магглы враги, я понимал очень хорошо, потому что поднявший руку на железного Поттера должен немедленно пожалеть об этом. Вот и гостиная, в которой наблюдаются два хряка — побольше и поменьше, а с ними женщина с неприятным лицом. Привычно обуздав реакции тела, я зафиксировал всех троих.

— Тебе нельзя колдовать дома! — закричала женщина. — Тебя исключат!

— Мертвых это беспокоить не должно, — спокойно ответил я, разглядывая то, с чем придется работать. — Вы меня убили, теперь я пришел за своей ценой.

Что-то меня беспокоило в том, что я видел — реакция злобы со стороны толстяка побольше, страха — от того, что поменьше… Ну и тетка вела себя странно. Внезапно возникло ощущение, что я на тренировочном полигоне. С восьми лет у нас есть такие полигоны, где англичане и уэльсцы выглядят почти как живые, но на деле являются големами. Чтобы понять, как их уничтожить, я наложил диагностические чары и замер. Этого просто не могло быть, но старший хряк оказался именно големом, а вот младший… Младший был моим близким родственником, в отличие от женщины. Хорошо, что меня учили на разведчика, а не боевика, а то бы тут сейчас было море крови и кишки на люстре.

— Ничего не понимаю, — произнес я, отключая управляющий контур голема — руками, тут магия не нужна. Магический конструкт замер в ожидании команд. Тут мне уже нужна была палочка, которую я и призвал. Весь вопрос, что делать с совами, но чары ПВО не вчера придумали, потому они пожалеют, а мне нужно определить, что это такое сложное наложено на моего родича и как к нам относится дама со взглядом лошади из мультика. — Женщина, кто ты?

— Я твоя тетя, ненормальный! — закричала она, но я только покачал головой, выбирая пыточное, благо арсенал позволял работать и без палочки.

— Ты лжешь, — грустно улыбнулся я. — Кто ты такая, и где настоящие Дурсли?

— Я Петунья Ду-у-у-у-у… — закричала она, потому что мне пришлось применить пыточное. Понимая, что из этого дома придется уходить, я думал о том, куда можно убраться, чтобы пересидеть время до Хогвартса. Таких подробностей о железном Поттере я не знал, что могло значить… Да что угодно!

— У тебя последний шанс, — безэмоционально произнес я, как нас учили на занятиях по допросу, где допрашиваемым обязательно становился кто-то из нас. — Потом — смерть.

— Меня зовут Стефания Дингл, — сообщила она наконец. — Петунья в стазисе в подвале, она сквиб.

— А магглов вы убили, — понял я, чего тут не понять-то…

Вот только фамилия Дингл, она кое-что означала. Разведчиков учат думать, потому что в противном случае легко засыпаться. Тяжело вздохнув, я спустился в подвал, легко обнаружив женщину в стазис-ящике. К счастью, ящик был чуть ли не первых выпусков, потому зелье для выведения было не нужно. Нужно было подумать, что теперь делать. Нужно было снять чары с моего родственника, утилизировать эту Дингл, возможно, сменить локацию, потому что здесь было слишком опасно. А разведчик, прущий грудью на пулемет, нежизнеспособен. Как-то все происходящее не было похоже ни на учебник истории, ни на то, что рассказывал отец.

Выйдя на улицу, я понял, как была осуществлена провокация — на доме стоял колокол-уловитель и еще куча чар, предназначенных для иллюзий. Допросив Дингл на тему «за что убили пацана», услышал очень смешную историю об эльфе, колдующем палочкой. Понятно, откуда женщина знала детали провокации — она включала артефакт иллюзий, потому что такой эльф в природе не встречается — они с палочками не совместимы. Значит, пацана подставили не для того, чтобы продемонстрировать родственникам, а чтобы показать собственную беззащитность перед Министерством. В Уэльсе так готовят одноразовых диверсантов, нам рассказывали. Значит, и здесь они отметились, прямо под носом Дамблдора. Но он же сейчас жив, как же тогда не заметил? Или… Нет, нельзя об этом думать!

Итак, в первую очередь, поснимать все, что снимается, потом пожрать, потом освободить последнюю Дурсль и родственника. Интересно, что это за родственник-то? Не было же ничего такого в кратком курсе истории? Или, может быть, я чего-нибудь не помню?

========== Часть 2 ==========

Комментарий к Часть 2

не бечено

Планы пришлось слегка подкорректировать — жрать хотелось неимоверно, видимо внутренние резервы закончились. В свою очередь этот факт означал, что пацана не убили только чудом. Хотя, учитывая мое появление — таки убили. Выгляжу я сейчас, наверное, как обтянутый кожей скелет. В общем и целом, это очень удобно для моих планов, потому подержим такой внешний вид до Хогвартса — это отвлечет всех от изменившегося поведения.

На кухне обнаружилась очень жирная готовая еда и набор продуктов, из которого можно было приготовить что-то нежирное, ибо на переваривание тоже нужна энергия, а ее у меня нет. Помню, было мне лет десять, нас тогда на выживание тренировали — холодная темная камера, полная тишина, и кусочек хлеба раз в день. Маленький совсем, но кто-то сумел протянуть на нем три месяца тренинга, кто-то умер от голода, а пятую часть вообще утилизировали — они с ума сошли, ну и родителей их потом тоже, потому что нечего брак производить. Почему я так спокойно об этом говорю? Так не боюсь уже ничего, даже Адского Пламени, ибо Великая Грейнджер сказала: «Адское Пламя предназначено для устрашения слабонервных». Нервы у меня тренированные за двенадцать-то лет, так что… Мы просто так живем, это ни хорошо, ни плохо, оно просто есть и все.

В таких размышлениях я сделал себе супчика, который и вхомячил. Теперь нужно немного посидеть спокойно и можно идти снимать на доме наверченное. Вспомнил я фамилию Дингл — это соратник вечно живого. Могло ли все происходящее быть тренировкой героя? Вполне могло, конечно, только мы сейчас в Англии, а англичане — враги всему цивилизованному миру, поэтому я и не принимаю такого к себе отношения. Ну и убили они меня, получается… Кстати, а почему? Надо расспросить. Сейчас еще порцию в себя волью и пойду расспрашивать, хотя, конечно, страшно узнать что-то… Ладно.

— Зачем избивали пацана? — вежливо поинтересовался я, когда дама прооралась. Я разведчик, для пользы дела я могу пытать и убивать кого угодно. Меня так учили двенадцать лет.

— Он не должен задавать вопросы и искать союзников, — объяснила Дингл. — Для этого все, кроме тех, кого ему назначили в друзья, должны выглядеть врагами.

— То есть Гермиона и Рон назначены? — удивился я, это немного не соответствовало моим историческим знаниям. Плюс ко всему, дама как-то слишком много знала.

— Грейнджер под подчинением, — проинформировала меня женщина. И вот от этой информации я ее чуть не заавадил.

— Откуда ты это знаешь? — поинтересовался у нее и тут…

Оказывается, у нас тут заповедник непуганых идиотов. Поттера и Грейнджер контролируют двое, свободно общающиеся между собой. Но как будто этого мало — девочку ломают, болью и демонстрацией иллюзий пыток родителей. Как в Уэльс попал, честное слово! Информация совершенно не желала укладываться в голове такого грейнджериста, как я. Главное, не было понятно, что с ней делать. Понятно, что нужно вывести родителей Великой Грейнджер из-под удара, тогда ею не будут управлять и девочка сможет взять в свои руки это болото. Что может быть лучше, чем встать рядом с Великой Грейнджер? Только в свою очередь информация означала, что Вождь совсем не друг нам. И вот от этого у меня разболелась голова.

В любом случае, план у меня простой — снять чары с родственника, привести в порядок Петунью, утилизировать Дингл. Судя по тому, что мне рассказала эта нехорошая почти мертвая женщина — вскорости следует ожидать визита «спасителей Уизли». Зачем это будет сделано, мне тоже понятно, лекцию про методы уэльсцев я помню. Грейнджер действительно была великой, без дураков — с подчинением, ежечасно боясь за родителей, имея под боком предателя, она сумела победить страшного врага, а потом поднять страну из руин! Это ли не величие? Понятно, почему Поттер чистил эти авгиевы конюшни Авадой, я бы после такого детства вообще только Адским Пламенем пользовался бы. Но я верю, что у меня будет еще такая возможность.

Меня учили двенадцать лет. Двенадцать лет учили разведывать, совершать диверсии, работать в полном отрыве от своих. Нас с пяти лет учили, что за спиной не будет армии и могучего воздушного флота, как и тому, что, если попадемся — запытают до смерти. Как англичане умеют пытать… Да и уэльсцы… Эх, папа, как мне не хватает твоего совета. Конечно, отец только часть детства провел в Стране Света и Всеобщего Блага, но вспоминал о ней всю жизнь… Мне и вспомнить-то нечего, кроме рассказов папы о том, как там было хорошо. И вот сейчас кто-то решил посягнуть на Великую Грейнджер! Да я их за это! Просто уничтожу всех за мою святыню, единственную, что у меня есть…

Так, как правильно снимались чары-то… Они сильно непростые, но совы уже прилетать не должны, с дома всякую гадость я поснимал. Ну, а если прилетят, то сами виноваты. Какие же твари, а? Нас хотя бы специально учили, да, больно, да, до слез, но учили, а у Поттера ничего в жизни не было, кроме этих гадов… Но получается, что вечно живой — враг? Может ли он быть врагом? И спросить-то некого…

Я накладываю элемент за элементом, снимая сначала маскировку, потом личину, потом… Что это?! Этого же не может быть! Или я сошел с ума, или под личиной хряка — девочка. Удивительно похожая на меня девочка, диагностика говорит, что она очень близкая родственница, мать или сестра. Но у Железного Поттера не было никого, я это точно знаю! А тут, получается, сестра…

— Гарри? — удивленно спросила девочка, ощупывая себя. — Что со мной, Гарри?

— Ты была превращена в Дадли Дурсля, — ответил я сестре. — Чары говорят, что ты моя сестра, но я не понимаю, как такое возможно.

— Брат? Ты мой брат? — столько неверия и надежды в ее голосе, а в следующий момент она просто налетает на меня. — Я знала! Я мечтала! Я верила! — выкрикивает она. Что это значит, я совсем не понимаю, но отрывать от себя сестру не хочется. Подождет Петунья еще немного. Вот Дингл эта побелела, понимает, что пощады не будет. Кто знает, что делать, когда девочка плачет?

— Пойдем, мне еще Петунью расколдовывать, — решил пойти прямо так, потому что плакать ей, видимо, не надоедает. Наверное, не наказывали в детстве за это самое, вот и плачет в свое удовольствие.

— А эта? — удивилась сестра, хоть убей, не знаю, как ее зовут.

— А это просто превратилась в тетю, — объяснил я девочке. Не умею я с ними обращаться, даже не знаю, что делать. Но сестренка кивнула, и мы пошли в подвал.

— Ой! — воскликнула сестренка. Грейнджер! Кто бы знал, как я мечтал о сестре, да хоть о ком-нибудь… — Она умерла?

— Нет, это стазис, — улыбнулся я снова прижавшейся ко мне девочке. — Сейчас оживим.

Чары были недавние — лет пять, может семь, и этот факт тоже был очень странным. Сейчас у нас одиннадцатый год, значит, согласно всеобщей истории, мы появились у Дурслей десять лет назад, но тогда, получается, что те поначалу сотрудничали или же я совершенно ничего не знаю о детстве Железного Поттера. Опять голова болит, слишком часто ее били, похоже, теперь придется восстанавливать… И голову, и сердце, и легкие… Как вообще Железный Поттер умудрялся жить? Мы-то думали, он был, как мы — абсолютно здоровый, психологически подготовленный… А тут, получается… Хотя одиннадцатый год — это очень уж давняя история, учитывая, что у нас идет пятьсот сороковой, но все же…

Вот, пошевелилась, открыла глаза… Грейнджер! Она что, нам рада? Улыбается так… Как мама, у меня просто нет других ассоциаций. Так мне в последний раз улыбалась только уже очень больная, умирающая мама… Эту ее последнюю улыбку я запомнил навсегда. Проверил чарами, понял, что Петунья не умирает, почему же она тогда так улыбается?

— Гера, Гарри, живые… — прошептала женщина, и я понял, что вообще ничего не понимаю, но протянул руку, чтобы помочь выбраться. — Что случилось?

— Вас положили в стазис, — рассказал я, то, что удалось выяснить. — Чтобы забить меня до смерти или что-то в этом роде.

— Гарри, малыш… — она меня обняла. Мне вдруг стало так тепло, как в самом детском детстве, когда еще не было школы, а были только мама и папа. Что со мной происходит?

— Вы меня не ненавидите? — решил я все-таки уточнить, потому что вдруг почувствовал себя ребенком, отчего стало страшно.

— Я тебя люблю, сынок, — ответила мне улыбающаяся Петунья. — И Геру нашу люблю, ведь вы же дети. Пойдемте, дети… Надо вас покормить, Гарри у нас совсем страшно выглядит…

И в этот момент дом слегка встряхнуло, но мы были в подвале, потому на этом эффекты и закончились. Что-то мне подсказывает, что сработали чары противовоздушной обороны, которые я против сов поставил. А эти чары могут и воздушный флотский транспорт сбить, не то, что сову. А крейсер вряд ли, на крейсер нужен артефакт — он защищен сильно.

***

Двигаться было не очень комфортно, потому что сестра по имени Гера отцепляться не хотела. Я ее понимаю, честно говоря, я бы тоже… Но нужно было посмотреть, что же так бумкнуло. Выйдя на крыльцо, я мысленно сказал «спасибо» наставникам, потому как поставил ПВО не просто на фильтр магии, а то бы нас птицами засыпало, но еще и на радиус, поэтому в отдалении что-то дымилось, по улице катилось колесо, а куда рыжики делись — Уизли их знает.

Пожав плечами, я вернулся в дом. Голема я развеял, хотя тетя не спрашивала о муже, что тоже наводило на определенные мысли, зато много и очень тепло обнимала нас с Герой. Так тепло, что я решил проверить, считав поверхностные образы. Если судить по ним — все правда, а вот мужчина и мальчик вообще отсутствуют. Что очень, очень странно. Надо будет потом в голову тете залезть, потому что лучше быть параноиком, чем трупом и я с этим согласен.

— Тетя, расскажите, пожалуйста, что вы помните, — попросил я, пытаясь согласовать информацию со знаниями, полученными в школе.

— Хорошо, Гарри, — очень по-доброму улыбнулась она. — Я нашла вас в корзинке у порога, одной, конечно, было тяжело, но мы справились. Гера такая улыбчивая была, а ты все плакал. Так мы и жили…

— А вам что-то говорит имя Вернон, фамилия Дурсль? — поинтересовался я, следя за поверхностными образами.

— Мы развелись, когда умер… Дадлик… — тихо произнесла женщина, заплакав. Сестренка кинулась к тете, ну и я тоже, как будто сила какая-то повлекла. Когда тетя успокоилась, я рассказал ей историю жизни Железного Гарри такой, какой она была последние годы, и даже показал ей эту Дингл.

— Это неправда, Гарри, — улыбнулась Петунья, вытирая слезы. — Ты всегда был любимым сыночком, а Гера доченькой.

— Значит, вы отобрали у пацана самое важное в жизни — семью! — каюсь, я озверел и вломился к этой Дингл в голову, не беспокоясь больше об обетах, да и ее сохранности. Ну а потом меня утешала… мама Петунья и сестренка еще. Потому что то, что я увидел… за это надо уничтожать, жечь Адским Пламенем, просто убивать! Нельзя трогать семью, пока ребенок маленький, нельзя! Это все знают, это непреложная истина, а они…

— Вам нужно переехать в безопасное место, — они вдвоем моя семья, а за свою семью я закопаю кого угодно. Во время обучения нас стремились привязать к своей семье, потому что мама и папа — это стабилизирующий фактор, что важно, например, в некромантии.

— В Коукворте был дом наших родителей, — задумчиво проговорила Петунья. — Можно туда…

— Хорошая мысль, — обрадовался я, ведь в том городе, насколько я помнил, провел свои детские годы сам Снейп!

А дом защитить я точно сумею, поэтому, на мой взгляд, мысль даже очень хорошая. Явно заразившись моей тревогой, тетя сказала, что мы переедем немедленно, начав немедленно собираться. А я начал готовить дом к сюрпризам типа встречи дорогих гостей.

— Надо машину вызвать для мебели, — потянулась к телефону мама Петунья, да, я решил, буду называть ее мамой.

— Мама, не надо, я же маг, уменьшу, в карман положу, а там увеличим, — совершенно не понимая, в чем проблема, предложил я.

— А тебя за это ваши маги не наругают? — поинтересовалась она. — У Лили каждый раз было разрешение…

— Не наругают, — оскалился я. — Ругалка у них не выросла…

— Ну хорошо, — неуверенно кивнула она, двинувшись показывать мне, что нужно забрать. Это же бытовые чары, что в них сложного-то?

Ну а потом мама вызвала такси, и мы уехали, а дом остался ждать гостей. В нем теперь расположились самонаводящиеся чары, площадный ритуал и «последний шанс». Даже вечно живого упокоить можно при желании, а желание у меня, в свете полученной информации — больше, чем нужно. Светоч-то наш, получается, предатель. Раз он использует методы уэльсцев, наших извечных врагов, значит и сам он враг, иначе, откуда бы он узнал, как правильно использовать эти самые методы, правильно?

Какой-то все странное получается. Детство Железного Поттера — ложь, Великой Грейнджер — тоже ложь, такое ощущение, что историю писали люди, никогда не видевшие ни Грейнджер, ни Поттера. Могло ли быть так, что в учебниках истории была намеренная ложь?

— Мама, — спросил я женщину. — А может ли так быть, что в учебнике истории написана неправда?

— Еще как, сынок, — улыбнулась она мне. — Больше всего врут о войнах, потому что историю пишут победители, понимаешь?

— Понимаю… — протянул я, внезапно ощутив себя неуверенно. Если все было не так, как описывалось и заучивалось потом, то как ориентироваться?

— Выглядишь ты страшно, малыш, — вздохнула мама, погладив меня. — Как из концлагеря…

Надо будет потом посмотреть, что означает этот «концлагерь», слово совсем незнакомое. Но это будет потом, а сейчас мы приближались к Коукворту, где и проведем время до Хогвартса. Хорошо, что о сестренке маги ничего не знают. Ее магия долгое время была подавлена, но восстановится, конечно. Хотя за это они мне тоже заплатят. За все заплатят!

========== Часть 3 ==========

Комментарий к Часть 3

не бечено

Почитал я про этот «концлагерь», очень похоже на наши исправительные деревни, что в них страшного, я так и не понял. Обычное же дело — отбраковка и утилизация. Впрочем, спорить не стал, просто запомнил, что в этом времени — до Второй Войны, самые обычные для нас вещи считались… страшными? Задумываться об этом не хочется, хочется обезопасить семью, чем я в данный момент и занимался: навесил чары ПВО, противодиверсионные, теперь надо минные поля против магов обустроить и исключить ментальное воздействие. Сестренка ходит за мной и спрашивает, а я рассказываю…

— Что же с тобой случилось, Гарри? — спросила меня мама, когда мы все сели обедать.

— Судя по тому, что я понимаю, меня убили, — честно сообщил я. — Но, получается, что я прожил какую-то другую жизнь, а потом вернулся. Теперь у меня есть знания, и я не допущу, чтобы с вами что-то случилось.

— Лили… Твоя мама, малыш, — пояснила Петунья. — Рассказывала о таких случаях в семье какого-то школьного приятеля, так что, получается, такое бывает. Правда, она говорила, что нужно пойти к гоблинам…

— Гоблины… Гоблины… — я пытался вспомнить, кто это такие. Почему-то ничего на эту тему не вспоминалось. — Кто это?

— Они заведуют у магов деньгами, — объяснила мне мама. — Можем попозже сходить, я помню, как ходить на Косую Аллею…

Косая аллея — это в Лондоне, у англичашек, я знаю минимум три пути, как туда попасть, поэтому, наверное, стоит воспользоваться не тем, который идет через официальный контрольно-пропускной пункт. Но гоблины, заведующие деньгами — это что-то очень странное. Тот факт, что в Англии и Уэльсе в ходу золото, я помнил, все-таки, нас всех готовили к работе в полном отрыве от основных сил.

— Если ты считаешь, что нужно, то сходим, конечно, — кивнул я, задумавшись об обеспечении безопасности семьи во время похода. Семья священна, поэтому при заброске всех членов семьи агента прячут в самое защищенное место — в тюрьму.

— Еще нужно тебе одежды купить, — обратила мама внимание на мой внешний вид. — И принадлежности для школы…

— Хорошо, мама, — кивнул я, заметив, что Петунье очень нравится, когда я ее называю мамой. Сестренка очень молчалива, только стремится меня обнимать, и не хочет расставаться даже на ночь, поэтому мы спим вместе, иначе она плачет.

— Отменить бы твою школу… — всхлипнула Гера, но я ее погладил по голове, и плакать в этот раз она не стала.

— Ничего, маленькая, — почему-то хочется ее называть маленькой, малышкой, сестреночкой… — Совсем скоро я вернусь и будут каникулы…

— Боюсь я этих магов, — прошептала она, подав мне идею. Надо позаниматься с сестрой. Многого мы, конечно, не достигнем, но десяток чар универсального набора отработать можем.

— Я тебя научу защищаться, — пообещал я, гладя зеленоглазую девочку. Не дай Грейнджер с ней что-то случится, я же эту страну автоклавирую!

Мама, на которую я навесил все защитные чары, которые помнил, отправилась выяснять в отношении работы, а я с сестреночкой занялся отработкой чар. Надо будет ее с собой взять на аллею — палочку купить, а то ведь магия еще не восстановилась, значит Гере понадобится этот костыль. Она у меня совсем маленькая, на самом деле, такая наивная, но очень-очень любимая. Когда не стало мамы, у меня как будто кусок души вырвали… А теперь — вернули на место, потому что есть сестренка… И мама есть, Петунья — настоящая мама, что бы кто бы ни говорил.

— А вот тут нужно будет палочку так повернуть, — объясняю я на карандаше, как у нас малышей учат. Минимальный набор — это защита, атакующие точечные, атакующие площадные и допросные. Но я еще и о медицинских расскажу, конечно.

— Братик, а давай телевизор посмотрим? — спросила меня мое утомившееся солнышко.

— Давай, — улыбнулся я ей. Что такое телевизор я, конечно, знаю, у нас цивилизованная страна. Именно по телевизору мы узнаем новости, новые законы и правила. Даже магглы, судя по телевизору, знают и уважают Свободную Шотландию!

— Ура! — обрадовалась Гера, побежав в гостиную. Она такая милая, я ее, конечно же, всем сердцем люблю и никому не позволю сделать хоть что-то плохое.

По телевизору шел блок новостей, очень интересно оказалось, но Гера хотела что-то сделать с телевизором, сильно меня при этом удивив. Оказывается, здесь у телевизора много каналов и можно выбрать, что хочешь смотреть. Вот эта информация поставила меня в тупик.

— Понимаешь, братик, — объяснила мне сестреночка. — Люди разные, кому-то хочется хоккей смотреть, а кому-то оперу, поэтому каналы разные.

— Ты хочешь сказать, что люди сами решают, что и когда им смотреть? — поразился я. Вот это было совершенно для меня непонятным, особенно непонятно было, как их при этом контролируют.

— Да, Гарри, — Гера что-то поняла, поэтому подошла ко мне и обняла. От ее объятий становится очень хорошо на душе, поэтому я не стал спорить.

— Литтл Уингинг, — донеслось с экрана телевизора, представлявшего собой не панель, а какой-то ящик с выпуклым экраном. — По неизвестной причине взорвался автомобиль, жертв нет… На месте работает полиция, уже установлено, что в автомобиле отсутствовал двигатель, то есть это был муляж… — с экрана телевизора, откуда-то сверху демонстрировались кадры — дымящееся нечто, похожее на воздушный катер, разбросанные запчасти, что для меня сюрпризом не было. А вот вспышка в нижней части экрана, судя по всему, удивила всех.

— Что это? — удивилась Гера, пытаясь рассмотреть происходящее на экране. А там к дому на улице Тисовой бежали люди в странной униформе.

— Только что один из домов взорвался, — трещал голос репортера, судя по тому, как двигалась камера, он приближался откуда-то сверху. — Полиция в недоумении…

— Это же наш дом… — прошептала девочка, испугавшись, но я ее прижал к себе. Получается, что уже сработал «последний шанс» — это означало, что в дом пришел кто-то или сильный, или в большом количестве.

Успокоившаяся сестра переключила телевизор на то, что она назвала «мультики». Какие-то нереальные колдофотографии бегали по экрану, но вскорости я перестал обращать на это внимание — очень уж меня захватили приключения мышонка и кота, так что через некоторое время мы сидели на диване, переживая вместе и радуясь победам… Было как-то удивительно тепло, как с папой в детстве.

***

Вопрос с одеждой решился очень быстро — никаких талонов не было, мама просто отвезла нас на такси на какой-то склад, где было много людей. Все-таки, жаль, что память пацана сохранилась фрагментарно. Этот склад называется «магазин», там одежду не выдают, а ее можно выбрать. Видя мой ступор, сестренка всхлипнула, а мама только вздохнула и выбрала сама все — от трусов до зимней куртки, отдав за это какие-то цветные бумажки, совсем не похожие ни на ордер, ни на талоны. А сестренка получила очень красивое платье, подходящее к ее глазам, она такая красивая, просто дух захватывает.

После «магазина» мама сообщила, что следует отправиться к магам, но я объяснил, что официальный КПП, который через бар — не единственный, поэтому стоит пройти иначе. Ибо безопасность прежде всего, особенно безопасность мамы и сестренки. От этих моих слов Петунья почему-то заплакала, принявшись меня обнимать. Что в этом такого странного, я не понял, ведь семья — это очень важно.

— Вот тут есть проход, — я показал на калитку, которую мама увидела, что в свою очередь означало — она не маггл. Значит, у нее или подавлен дар, или не развит.

— Таких, как я, маги называют «сквиб», — пояснила Петунья на мой вопрос, попытавшись объяснить, что это значит.

— А! — понял я. — У тебя дар не развит, но его можно развить… Странно, что не развивали.

— Сейчас-то уже, наверное, поздно, — вздохнула мама, я видел по ее глазам, как она сожалеет об этом.

— Ничего не поздно, — покачал я головой, — я покажу, как развивать, хорошо?

— Ты это умеешь? — удивилась эта чудесная женщина, на что я просто кивнул, потому что это же элементарные вещи. Заметно было, что мама ошарашена, что меня удивляло — как же можно выкидывать магов? Пусть не развитых, но магов. — Спасибо, сынок… — прошептала она, всхлипнув.

Пока мы шли к проходу, мама рассказывала о своем письме Дамблдору и его ответе. Это было, на самом деле, очень серьезно, потому что означало, что Железного Поттера изначально пытались лишить поддержки, оставить одного — без семьи, без привязки, как уэльсцы делают… Что еще раз показывало — тот, кого мы все почитали, как Великого Вождя, просто-напросто скрытый враг. Значит, Грейнджер и Поттер победили не под мудрым руководством Вождя, а вопреки ему. Мне предстоит ехать, получается, в самое логово врага… Захотелось просто расплакаться, как в детстве, потому что такого не могло, не должно было быть! Но я разведчик, меня учили думать. Если Дамблдор — скрытый враг, то все испытания Железного Поттера и Великой Грейнджер были не для их тренировки, а чтобы убить. Получается, мне нужно защитить святыню ото всех. Свои у меня отныне только мама, Гера и Великая Грейнджер.

Хорошо, что меня долго готовили к автономной работе, боевик от таких новостей уже был бы утилизирован, а я выдержу. Даже новость о том, что Великий Вождь Всех Народов просто хотел уничтожить нас всех… И только благодаря Великой Грейнджер страна поднялась из руин Второй Магической. Понятно теперь, почему Железный Поттер твердой рукой уничтожал врагов — у него просто не было другого выхода. Я, как разведчик, очень хорошо понимал это. Теперь известные события одиннадцатого года выглядели не тренировкой избранных против магических зверей, а очередной попыткой убийства. Значит — надо защитить Грейнджер любой ценой, но помнить, что за спиной нет ни огромного воздушного флота, ни непобедимой армии Свободной Шотландии.

Мы вышли на аллею в мире Магов, я трансфигурировал мантии. Это временная маскировка, она продержится всего часа четыре, но нам должно хватить. Вместе с мантиями я наложил чары, слегка размазывающие лица, отчего узнать нас, смею надеяться, было очень трудно. На этой улице никого не было, что позволило нам дойти до какой-то белой двери с надписью «Гринготтс».

— Нам сюда, сынок, — обратила мое внимание на дверь мама.

— Тогда пойдемте, — улыбнулся я, создавая универсальный щит, с которым и вошел внутрь. Первым, конечно, защищая маму и сестру, что, судя по всему, привлекло внимание.

— Вы можете опустить щит, юный маг, — услышал я голос, на который отреагировал почти рефлекторно, но не напал. Звуки издавало странное зеленое существо, виденное мной на картинке в справочнике вымерших рас. Существо было странным, правда, каконо называлось, я уже не помню, это детская книга — тот справочник. — Вам здесь ничего не угрожает, — сообщило существо.

— Хорошо, — ответил ему я, продолжив затем: — Мама сказала, что нам нужно обратиться к вам после того, как я умер и вернулся.

— Ваша матушка права, — кивнуло существо, показав куда-то своей верхней лапой. — Прошу вас следовать за мной.

Пока мы шли по каким-то коридорам, мама объяснила, что это существо и есть «гоблин». Она еще сказала, что бояться не надо, на что я ответил, что бояться здесь некого, если что я здесь все за них двоих прожарю, отчего «гоблин» дернулся и как-то странно посмотрел на меня. Но для меня приоритетом теперь стали мама и сестра, а на всех остальных… В общем, все остальные не так важны.

Введя нас в какую-то небольшую комнату, гоблин предложил садиться — перед нами оказались кресла и стол. Я только надеялся, что это не ловушка… Но существо произнесло клятву непричинения вреда. Я в ответ ответит ритуальной клятвой:

— Клянусь не причинять вреда детям и самкам твоего народа! — произнес я. С этой клятвы всегда начинались любые переговоры, потому что женщины и дети — это сокровище любого народа, именно поэтому их и защищают. Но на гоблина моя клятва произвела какое-то странное впечатление. Впрочем, он достал три шара серого цвета, очень похожих на детскую игрушку-раскраску.

— Вам нужно положить руку сверху, — объяснил он, показав на первый шар. — И выпустить свою магию.

— Хорошо, — ответил я, пожав плечами. Идентификация по фону магии — это действительно детская забава, потому что магию можно окрасить, как угодно, это давно известно, а мы, как разведчики, таким навыком обязательно владеем, потому что как же иначе? Я положил руку на шар, и тут у меня взыграло детство — захотелось пошалить, тем более, что здесь наставника нет, потому за такую невинную шалость ничего не будет.

========== Часть 4 ==========

Комментарий к Часть 4

не бечено

Такого эффекта я не ожидал, пожалуй. Шалость у меня была совершенно детская — я просто придал окраску по образцу, причем взял из учебника сам образец. Глаза гоблина стали какими-то очень большими, а шар преобразился — приобрел золотой оттенок, но зеленый мне ничего не сказал, только показал на второй шар, попросив дать ему немного крови. Идентификация по крови тоже может быть подделана, если кто не знает, правда, в узких пределах. Поэтому я просто сместил отпечаток на так называемый «старший род». Я же разведчик, нас и не такому учили. Это действие было, кстати, вдвойне удачным, потому что, если у пацана брали кровь, то при магическом изменении отпечатка она стала просто водой. Красной, но водой. За полтысячи лет наука маскировки и убийства себе подобных шагнула, смею надеяться, вперед, вот и гоблин посерел. Судя по поверхностным образам, он чего-то испугался.

— Вы являетесь совершеннолетним магом, — заговорил зелененький, точнее, в данный момент серенький. — По крови вы Певерелл, а по магии — Эмрис. Согласно завещанию последнего представителя этой семьи, отныне вы являетесь ее наследником, вне зависимости от статуса крови.

— Эмрис чем-то известны? — поинтересовался я, потому что таких подробностей просто не помнил.

— Это род Мерлина, молодой человек, — укоризненно проговорил гоблин. Если он думал, что это для меня что-то прояснило, он глубоко заблуждался. Кто такой Мерлин, я не знал. — Будете принимать вашу сестру и…

— …Маму, — автоматически закончил за него я, понимая, о чем говорит этот зелененький. — Буду, конечно, мы одна семья. Как бы еще сестренку от Хогвартса защитить…

— Очень хорошо! — обрадовался гоблин, чуть ли не подпрыгивая. — Вы становитесь главой семьи и можете по праву главы запретить Хогвартс.

— Интересно… — хмыкнул я. — А есть ли возможность как-то защитить мою семью от врагов?

— В вашем хранилище вы можете найти необходимые артефакты… — проговорил очень радостное уже опять зеленое существо, думавшее, видимо, что легко отделалось, но не тут-то было — я допрашивал его, наверное, целый час, пока не выяснил самое главное: всю одежду и принадлежности можно заказать совой, никуда ходить не надо. Кроме того, фамилию Поттер я могу оставить, как сказало это существо, «для маскировки».

Мое совершеннолетие означало, что у меня нет какого-то «магического опекуна». И вот тут я вцепился в гоблина, вытряхивая из него подробности, заставившие меня… Оказалось, что здесь процветает институт «магического опекунства», то есть рожденных вне мира магии фактически отнимают от семьи. Помня биографию Великой Грейнджер, я спрашивал, имея в виду определенные моменты. Вот тут поразилась и мама, узнавшая, что у ее сестры не было никакой свободы воли.

— Магическим опекуном мисс Эванс являлся Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, — подтвердил мои подозрения гоблин.

— А Вели… эээ… мисс Грейнджер? — поинтересовался я, уже понимая, что услышу.

— Она магглорожденная? — поинтересовался он. — Тогда тоже Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, магическим опекуном всех магглокровок и сирот является директор Хогвартса.

— Мы можем взять мисс Грейнджер под магическую опеку? — сразу же спросил я его, получив мало того, что положительный ответ, но и объяснение, как это сделать.

Всю дорогу до дома я был погружен в свои мысли. Гера и мама только обнимали меня, но ничего не говорили, а у меня в голове рушилось все то, что я знал и во что верил. Дамблдор, получается, не был Великим Вождем… Он был кукловодом… Моя мама, я сам, Великая Грейнджер были для него всего-навсего фигурками, и хорошо, если доска была шахматной. Ситуация оказалась совсем не такой, какой казалась мне во время обучения — получалось, что пока был жив Дамблдор… Значит, фактически, Вторая Война, огромный мемориал жертв которой виден из Хогвартса, случилось не потому, что подлый враг неожиданно напал, а потому, что Вождь так захотел, убив тех, за кого нес ответственность, как магический опекун. Вот это осознавать было не просто страшно, это было жутко. Если бы не моя шалость с отпечатком магии, я так бы и остался бессловесным, ничего не знающим бараном! А Великую Грейнджер мучили бы еще четыре года, пока этот предатель не сдох… Хотя неизвестно еще, сдох ли он, или же просто убрался в свой Уэльс. Не того обливали грязью на закате СВБ, не того!

— Гарри… — мама была подавлена. — То, что сказал этот гоблин… Это означает, что Лили… твоя мама… не сама решала, а выполняла приказы Дамблдора?

— Да, мама, — вздохнул я, ибо ситуация выглядела совсем плохо. Наш Великий Вождь, вечно живой Дамблдор внезапно оказался… Врагом. Ничего, теперь я знаю, как спасти Великую Грейнджер! Как сделать так, чтобы она меньше страдала, а темные, к которым, несомненно, относится и Дамблдор, страдали больше! Мы построим СВБ с нуля и тогда все будут счастливы, потому что папа меня не мог обманывать!

— И что теперь будет? — тихо спросила сестренка. Она все не могла прийти в себя после ритуала Принятия в банке.

— Теперь ничего не будет, родная, — погладил я ее. — Мы теперь магическая семья, — объяснил я ей. — А я глава семьи, поэтому у меня нет опекунов. Правда, чем были известны эти Эмрис, да и Певереллы, я не знаю. Но я узнаю, обещаю тебе!

Гоблины выдали нам порт-ключи, назвав их «экстренными», а мне — еще и групповой. Получается, что обычный порт-ключ в эти героические времена уносит только одного человека? Но это же жутко неэкономно! Впрочем, даренному эльфу в рот не смотрят, нужно брать, что дали. «Защитные артефакты» оказались цепочками и камнями, генерирующими оборонные чары на очень высоком уровне, поэтому и мама, и сестра теперь были защищены, как флагман воздушного флота, а это самое главное!

В случае чего нас всех перенесет в защищенное помещение какого-то замка, я, правда, так и не понял, какого, но мне хватило факта того, что мама и сестра будут в безопасности, а за себя я постоять всегда смогу, особенно учитывая, что теперь-то я многое понял. Хорошие были у нас наставники, раз я до сих пор не сошел с ума. Итак, что мы имеем? Светоч наш — уэльсец, Великая Грейнджер подчинена и себе не принадлежит, Уизли — это Уизли… По старым хроникам, Уизли были сподвижниками Светоча, а ведь именно их семья правит теперь в Уэльсе, да так, что оттуда стараются убежать. Нам показывали убежавшую оттуда девочку на политической информации. Дрожавшая, всего пугавшаяся девочка лет восьми рассказывала такие вещи, что жутко становилось, а потом ее раздели и показали нам, что эти звери делают с детьми… После того занятия ни у кого не было больше сомнений в том, что уэльсцы — нелюди.

— Братик, я тебя так люблю! — Гера проснулась и посмотрела на меня своими волшебными глазками. За нее я всех уничтожу!

— Я тебя очень люблю, сестренка, — ей очень нравится, когда по волосам гладят. Такая хрупкая, нежная, ласковая… Совсем маленькая, несмотря на то что ей целых двенадцать. Какие же звери эти уэльсцы, хуже англичан — ничего святого!

— Пойдем кушать? — предложила она мне, на что я согласился, конечно, потому что умывание и зарядка были уже закончены. Хочется взять ее на руки и никому не отдавать… Маленькая моя.

— Умываться и кушать, — внес я встречное предложение. — А потом надо будет магические вещи заказать…

До Хогвартса осталось совсем немного времени. Совсем недавно я думал, что еду в школу, как всегда, где нас учат выживать и самой сути разведчика, а оказалось, что дорога моя лежит в змеиное гнездо, полное уэльсцев, часть из которых нельзя просто взять и убить, несмотря на то что очень хочется, особенно Уизли. Нужно будет защитить Великую Грейнджер и взять ее под опеку. В этом странном мире никого не интересует мнение рожденного магглами, поэтому ее согласие или несогласие не играет никакой роли, что мне, конечно, не нравится, но делать нечего — такие правила у этих уэльсцев, а выступать против правил плохо, ведь мы разведчики и должны убивать тихо. В этом году у меня будет такая возможность…

***

Последние сутки перед заброской… то есть, перед отправлением в школу, я спал плохо. Завтра я увижу Великую Грейнджер, а совсем скоро — и того самого Снейпа! Великий разведчик будет вести у нас уроки! Правда, школа полна уэльсцев, но я не подведу великого учителя всех разведчиков, покажу, что двенадцать лет меня учили не зря. Сестренка очень не хотела расставаться со мной, иногда мне кажется, что мы с ней неразделимы. Такая маленькая, а эти уэльсцы обратили ее в мальчика, заставляя издеваться над родной кровью. Нет им прощения!

Утром мы покушали, собрали меня. Я решил, что через барьер не пойду, мало ли какие там артефакты, еще обнаружат мою защиту и порт-ключи… Поэтому я решил двинуть через камины. Во-первых, это безопаснее, а во-вторых, никто ничего не узнает. Интересно все же, кто нарвался на мины и чары у старого дома, но, думаю, это точно были уэльсцы — соратники предателя. За эти несколько дней я уже смирился с мыслью, что вечноживой — предатель своего народа. Кем надо быть, чтобы служить Уэльсу, я и представить не могу…

— Береги себя, сынок… — мама провожала меня, как на войну. В общем-то так оно есть, у меня первая заброска, да еще и не туда, куда учили. Я и представить такого никогда не мог — уэльсцы, оккупировавшие наш Хогвартс!

— Я сберегу, — пообещал я. — Береги себя и сестренку, — попросил ее. Тяжело на душе, на самом деле, так бы и не уезжал никуда, но там, среди врагов — Великая Грейнджер и она совсем одна.

— Я буду тебя ждать, братик! — поцеловала меня в щеку на прощание Гера. Прощаться было действительно очень непросто, но было уже пора… В какой-то момент подумал украсть Великую Грейнджер и спалить замок, ставший прибежищем врага Адским Пламенем, но быстро прогнал эти недостойные разведчика мысли.

— Я вернусь очень скоро, — погладил ее по голове, понимая, что ухожу, скорее всего, до лета. Понимала это и она, немного поплакав на прощанье. Тяжело расставаться с семьей, особенно когда не знаешь — в безопасности ли они.

Тем не менее, распрощавшись, я двинулся в путь. Одежда на мне имела вид старой, чтобы никто ничего не заподозрил, а состояние тела я привел к очень истощенному образцу. На такси до ближайшего общественного камина — они есть на любом вокзале, в городах, где маги живут, хотя мало кто об этом знает. Камином перешел на Кингс Кросс, сразу в магическую часть, спокойно дошел до поезда и сел в него. Почему-то история о «бешенном эльфе» мне в тот момент и не вспомнилась. Пройдя по вагону, увидел в купе… У окна сидела кудрявая девочка, знакомая не только по памяти погибшего Поттера, но и по многочисленным колдографиям, картинам, даже нагрудным знакам — профиль Грейнджер знают даже маленькие дети — майтята. В честь мая — месяца, в котором силы Тьмы были поставлены на колени и началась история СВБ.

— Сор… Здравствуй, Гермиона, — поприветствовал я свою святыню, едва поймав себя за язык. Опустившись перед ней на колено, я продемонстрировал свое уважение.

— Гарри? Гарри! — она широко улыбнулась свое знаменитой улыбкой, сразу же бросаясь ко мне. — Встань, Гарри! — удивилась моей позе Великая Грейнджер. — Мерлин! Что с тобой? — в глазах девочки был ужас, но при этом она произнесла слово «Мерлин» с той же интонацией, с которой мы обращаемся к Великой Грейнджер. Кажется, я что-то начал понимать.

— Со мной все в порядке, — ответил я, стараясь не улыбаться. Маскировка, похоже, отлично работала. — А кто такой Мерлин? — сразу же спросил ее, чтобы отвлечь.

— Мерлин Эмрис, Гарри — это великий волшебник! — Великая Грейнджер заговорила с очень узнаваемыми интонациями, как в той записи, которую мне папа показывал.

Это было, кажется, пятое заседание Визенгамота, на котором уже не было различий между магами и магглорожденными. Великая Грейнджер в своем самом известном сером костюме и черной мантии стояла на трибуне говоря о необходимости связи с магглами, и ее слушали, как божество, кем она, собственно, и являлась для магов тех времен.

— Связь с магглами, укрепление этой связи, готовность прислушиваться к голосу магглов — вот в чем сила и непобедимость истинно светлого руководства. Можно признать, как правило, что пока светлые сохраняют связь с широкими массами народа, к которым безусловно относятся магглы, они будут непобедимыми,— как наяву услышал я, внезапно поняв, что отвлекся от объяснений святыни, впрочем, этого совсем не понявшей.

Девочка была увлечена своими объяснениями, поэтому я сделал очень внимательное лицо, что ей, кажется, понравилось. Кому рассказать! Я еду в одном купе с Великой Грейнджер! Поэтому важно, на самом деле, не отвлекаться, а то, по слухам, Грейнджер под настроение могла и пыточным приласкать невнимательных собеседников. Хроники этого, правда, не сохранили, но хроники и не могли всего сохранить… зато сохранила народная молва, в основном — в анекдотах: «Соратник Грейнджер любила эдак после обеда, налив себе чайку, присесть на золотой трон Дамблдора, поковырять пальчиком в зубах и вкрадчиво так сказать своему кровавому палачу: А ну-ка, соратник Поттер, заавадьте гражданина…»

Правда, за такие анекдоты при СВБ можно было и на утилизацию загреметь, но теперь-то можно. Да и если прикажет — зааважу, ибо Великая Грейнджер неправой быть не может. В этот момент поезд дернулся и отошел от станции, медленно набирая ход. Мы двинулись к школе, что нас ждет там?

========== Часть 5 ==========

Комментарий к Часть 5

не бечено

Пока Гермиона рассказывала, я решил снять принуждение, гнилостным зеленым светом выделявшееся в ауре этого святого для любого грейнджериста существа. Девочка все рассказывала, не умолкая ни на минуту, а я водил спрятанной в рукаве новой палочкой, потому что на старой столько всего было, что я такое в руки не возьму, у меня инстинкт самосохранения, как и у каждого разведчика. Только вот состояние моей старой палочки означало, что Поттер тоже был под подчинением, что понравиться, разумеется, не могло, но было уже вполне ожидаемо.

— А еще род Эмрис известен… — пошла информация. Оказывается, моя детская шалость вылилась в поддержку очень серьезных сил, но тогда получается, что перепроверить это невозможно, потому что семья мало того, что приняла меня главой по поручительству гоблинов, но и маму с сестрой тоже. В свою очередь это означает непререкаемость текущей ситуации. Получается, что кто угодно мог… Слушая девочку и снимая довольно сложные чары, я вспоминал рассказанное мамой о Дурслях.

Оказалось, что Дадли умер, когда ему было что-то около полгода. Вернон во всем обвинил маму, что ей хорошо, конечно же, не сделало. В результате он ее побил, и они развелись. Не могу себе представить, как можно бить женщину — она же мать, пусть будущая, но мать! Потому и наказания у девочек и мальчиков разнятся. Но теперь мне стало понятно, что произошло — Дамблдор настоящий уэльсец, только они могли бы поднять руку на девочку. Нормальные люди на это неспособны.

Чары поддавались с трудом, я уже весь взмок, когда Великая Грейнджер вдруг запнулась, с неверием посмотрела на меня и, вместе с падением последнего элемента подчинения, вдруг горько расплакалась. Если бы не сестренка, я бы опешил, а так просто обнял девочку, движением руки заперев купе. Нам сейчас точно не нужны свидетели — не надо никому видеть слезы Великой Грейнджер. Я гладил ее, успокаивая также, как и сестру, шептал на ухо, что они все заплатят.

— Только прикажи, и я залью это страну Адским Пламенем, — прошептал я Великой Грейнджер. — Все враги умоются кровью и будут присыпаны пеплом.

— Гарри! Гарри! Что ты говоришь, Гарри? — сквозь слезы спросила меня святая девочка.

— Я за тебя могу весь мир уничтожить, — честно ответил ей я, и это правда, ведь я грейнджерист. А она перестала плакать и вгляделась в мои глаза.

— Я… я не знаю, что сказать… — проговорила Великая Грейнджер, снова желая поплакать, для чего прижалась ко мне лицом. Я от такого высокого доверия даже задохнулся на минутку.

Гермиона не понимала, что с ней происходит. Девочка делала совсем не то, что хотела, строя из себя заучку, но будто что-то заставляло ее все это делать. Читать лекции, тянуть руку на уроках, когда ее никто не спрашивал, заставлять двух оболтусов учиться, а потом лезть с ними в смертельно опасные приключения, чтобы затем вести себя так, как будто ничего не случилось. Стоило девочке подумать о полиции или еще чем-то таком, как начинали сниться сны, в которых пытали родителей, отчего наутро постель была мокрой. В этот раз все было, вроде бы, как всегда, но внезапно что-то изменилось.

Во-первых, изменился Гарри Поттер, приветствуя Гермиону, как королеву, она по телевизору видела, во-вторых, смотрел мальчик на нее с обожанием, что было необычно и об этом надо было рассказать Дамблдору, вот только сам Гарри выглядел так, как будто его не кормили все лето — сквозь кожу проглядывали кости, да и сама кожа была какой-то сухой. Впалые щеки, все как на картинках в исторической книге. Она вываливала на мальчика, который, судя по голодным глазам, просто хотел кушать, свои знания, но в какой-то момент вдруг исчезло то, что заставляло девочку. Осознав, что больше ее ничто не принуждает вести себя неправильно, Гермиона разрыдалась. И тут Гарри ее обнял, начав говорить о том, что обидевшие ее будут уничтожены. И с такой ненавистью мальчик это говорил, что плакать хотелось только сильнее — он хотел ее защитить!

Пришлось считать поверхностные образы, потому что иначе было трудно понять, что происходит. Великая Грейнджер, оказывается, была совсем одна против всех врагов! Ее никто не защищал! Тут уже и я призадумался, понимая, что в Хогвартсе девочка опять окажется в полной власти этого уэльсца, чего допускать нельзя, потому что это же Великая Грейнджер! А уэльсцев вообще хорошо бы всех уничтожить, жалко, что пока нельзя. Поэтому я прижал Гермиону к себе, и тихо проговорил формулу взятия магглокровки под опеку волшебной семьей, неожиданно что-то ярко вспыхнуло, отчего поезд сильно дернулся. Достав из кармана артефакт, защищающий от внушения, некоторых зелий и подчинения, я осторожно надел его на Великую Грейнджер.

— Дарю тебе этот артефакт безвозмездно, дабы он защитил тебя, — проговорил я вполголоса, отчего девочка вздрогнула.

— Но Гарри! — воскликнула она, берясь за медальон, будто желая его снять. Грейнджер-то, конечно, великая, но почему-то не знала, что нельзя снять то, что на нее надел глава семьи. — Так нельзя! Я не могу это принять!

— Можешь, — улыбнулся я ей. — С артефактом тебя нельзя будет подчинить, он хоть немного, но защитит тебя.

— Защитит? — удивилась девочка. — Ты хочешь меня… защитить? — пораженно воскликнула Гермиона.

— Конечно, — кивнул я ей. — Ведь на свете нет ничего дороже тебя, — тут я немного покривил душой, потому что мама и сестренка все равно дороже, но Великая Грейнджер девочка, а девочкам нравятся такие слова.

— Спасибо… — прошептала она, почему-то снова приникая к моей мантии.

Через некоторое время наплакавшаяся Великая Грейнджер уснула. В дверь несколько раз кто-то пытался ломиться, даже, кажется, хотели заглянуть сквозь дверь, но для таких существуют иллюзии, нам им года два назад показывали — показывают спаривающихся взрослых, или друг с другом, или с кем-то еще… Ну я и привесил образ Малфоя шестого, это король английский, и козы. Меня же для заброски в Англию готовили, вот и получилось почти рефлекторно. Не знаю, что хотели увидеть те, кто пытался вломиться, но большую часть дороги было очень тихо.

Итак, чего я достиг? Принуждение с Великой Грейнджер снято, уэльсец этот белобородый власти над святой девочкой больше не имеет, что еще? Рыжих я не видел, не прибить бы, когда увижу. Суммарно получается, что окаменения были не тренировкой, а покушением на убийство, а учитывая, что хроники не скрывали и автора, и посредника, я что-то сделать смогу. Сейчас-то, когда СВБ больше нет, информация о детстве Поттера и Грейнджер вымарывается, будто бы власть имущие хотят поскорее забыть тех, кому обязаны жизнью. Папа говорил, что если бы темный Лорд не был бы побежден, то везде было бы так, как в Уэльсе.

Ехать нам еще долго, Великая Грейнджер за это время выспится, надо будет ее покормить. Именно на такой случай я взял с собой сухарей, чтобы не выбиваться из образа. Правда, рассчитывал я при этом на присутствие рыжика, Уизли знает, куда девшегося, кстати, но так получилось даже лучше. Почти все задачи оказались выполненными, а с рыжими уэльсцами надо будет потом разобраться, как и с Малфоем. Последнего предателя своего народа можно не убивать, а просто сделать так, чтобы не размножался, методы для этого есть. В отличие от СВБ и всяких там уэльсов с англичашками, на магию у нас ограничений и запретов нет. Шотландская республика должна жить любой ценой!

Проснулась Гермиона к вечеру, как спала, доверчиво положив голову на мои колени, так и проснулась. Я за это время и не шелохнулся, отчего затекло все. Но как тут шелохнешься, если сама Грейнджер спит. Ей же нужно отдохнуть перед тем, как отрывать тестикулы врагам дела Света, правильно? Вот девочка проснулась, потянулась, покраснела, а я, чтобы не смущать ее еще больше, достал черный сухарик из кармана, протянув ей.

— Покушай, после сна всегда кушать хочется, — произнес я. Кстати, это чистая правда, после сна иногда так жрать охота, что хоть вой.

— Гарри… Гарри… — прошептала Великая Грейнджер, сразу же принявшись меня опять обнимать.

Обнаружив, что спала на Гарри, Гермиона сильно смутилась. Но вот то, что произошло потом, было просто непредставимо. Достав из кармана завернутый в чистый носовой платок небольшой черный сухарик — в пол ладони величиной, Гарри хотел отдать его девочке, отчего Гермиона чуть не расплакалась: Поттер заботился о ней, абсолютно точно отдавая последнее, что у него было. Ни на минуту не пожалев, даже не поделиться — а просто отдать… Этот жест для девочки значил очень много, хотя и не знала, что такое — настоящий голод.

***

Выйдя из поезда, мы двинулись к каретам, при этом я страховал Гермиону ото всех, как нас учили классе в шестом, кажется, то есть — универсальный щит и свое собственное тело. Она — Великая Грейнджер, святыня для любого грейнджериста, поэтому должна жить любой ценой. Надо будет — я подниму кладбище, хотя это очень сложно, потому что практикум по некромантии был коротким. Инструктора умертвие сожрало на наших глазах, потому и оказался коротким практикум…

Гермиона чувствовала себя неуверенно — ей было страшно. Больше всего она боялась возвращения того ощущения, что заставляло ее поступать даже против собственной воли, поэтому девочка жалась к Гарри — он вдруг начал казаться таким надежным, несмотря на истощение, но мальчик как будто изменился: в его взгляде появилась твердость, в движениях уверенность, а это желание заботиться о ней…

Великая Грейнджер отчего-то не держала меня на расстоянии, а будто желала прикасаться ко мне, что было необычно. Впрочем, я никогда и ни за что не обижу свою святыню, самого великого человека за всю историю Мира Магии. Многие из нас вообще на свете живут, потому что Грейнджер с Поттером остановили подлого врага! Как жаль, что теперь это пытаются забыть… Но я никогда не забуду того, чему меня научил отец, никогда!

Карета остановилась, я выскочил, осматриваясь в поисках опасности, но никого опасного не увидел, поэтому подал руку соратнице, помогая выйти, чего она, кажется, совсем не ожидала. Мы двинулись внутрь знакомой до последнего камешка школы. Выглядела она, правда, дряхлее, чем в мои времена, видимо, это потому, что Великая Грейнджер еще не реставрировала школу, а Дамблдор, как мы уже установили — матерый уэльсец, о детях заботиться не умеет.

Как ни странно, но за столом рыжиков тоже не было, вот это уже было очень странным, просто запредельно, честно говоря. Если рыжики не здесь, а Уизли знает, где, то они наверняка готовят какую-то опасную для Великой Грейнджер пакость, поэтому я сосредоточился, готовый встать на ее защиту в любой момент. Но к счастью, защищать пока не нужно было. Быстро осмотрев стол, ничего необычного не увидел, среди настав… то есть, профессоров, выделялся какой-то павлин расфуфыренный, на корм для троллей похожий. И тут я замер, не в силах оторвать взгляд от… Сверля меня глазами, обнаружился Северус Снейп! Великий разведчик! Оторвать взгляд от иконы всех разведчиков было очень сложно, но я справился, конечно, ведь нас этому учили. Но Грейнджер! Сам Снейп! Тут я понял, что все будет хорошо.

Увидев этого мальчишку, Северус опять с тоской подумал об уроках с тем, кто лицом напоминает ему проклятого Поттера. Но тут случилось что-то странное — сидевший рядом с невыразимой заучкой, будто защищавший ее ото всех Поттер смотрел на зельевара с восхищением. Мальчишка на этот раз выглядел каким-то слишком некормленым — почти скелетом, обтянутым кожей, что не могло не привлечь внимания, но вот восхищение… Зельевар попытался проникнуть в память мальчишки, что ему почти удалось, но тут Поттер разорвал зрительный контакт. Удалось только заметить картинку: у школы, на месте Визжащей Хижины — черный памятник мужчины со щитом в одной руке и палочкой в другой, причем памятник держал их так, как будто палочка лежала на щите. Однако самым пугающим в картине было лицо, которому скульптор придал суровые черты… Вот только узнаваемым оно все равно осталось. Это видение отключило мистера Снейпа от восприятия внешней среды на весь вечер.

Распределение прошло интересно. Школьник подходил к табурету, просто садился, и Шляпа выкрикивала факультет. То есть без физического воздействия, чтобы отметить склонность, да и все были полностью одетыми. Это было так странно, что зрелище меня полностью увлекло. Правда, отметив какие-то странные чары на Шляпе, уходившие в сторону уэльсца, я решил их оборвать и посмотреть, что будет. Палочка была в рукаве, поэтому моего движения никто и не заметил.

— Лавгуд, Луна, — объявила декан нашего факультета. Выглядела она очень древней, будто бы оставленной работать из жалости, но вот выражение лица у нее было, как у наставника психологической устойчивости, которого всегда пугались пятилетки — до рева. Потом-то мы уже ко всему привыкали…

— Хаффлпафф! — объявила Шляпа, и девочка медленно пошла в сторону своего нового факультета, при этом ей точно было плохо, так плохо на душе, что хотелось обнять, чтобы уберечь от утилизации, чем ее новый факультет и занялся.

— Уизли, Джинневра! — а вот и рыжики… Если мне не изменяет память, именно эта рыжая была проводником воли артефакта, управлявшего василиском. Только в учебнике было написано, что змей был тренировкой Поттера, что, как мы уже выяснили, в большей степени, ложь.

— Слизерин! — закричал распределяющий артефакт, судя по всему, нарушив какие-то очень серьезные планы. Потому что белобородый уэльсец приподнялся со своего места, а рыжая устроила истерику и попыталась неумело проклясть Шляпу, поэтому девочку связали и принудительно посадили за стол Темных. Получается, чары, которые я оборвал, управляли артефактом, не позволяя ему читать истинное положение вещей. Уэльсцы снова показали свой звериный оскал, не жалея никого — ни взрослых, ни детей.

========== Часть 6 ==========

Комментарий к Часть 6

не бечено

Как ни странно, но рыжики так и не появились. А вот питался я только легкими блюдами, помня состояние организма. Привести его в порядок можно было довольно просто, вот только не нужно. Пока школяры глазели на мои руки и лицо, они не заглядывали в глаза. Великая Грейнджер что-то поняла, но на то она и великая. Поэтому спокойно дойдя до казармы, которая сейчас называлась «гостиной», задумчивая девочка пожелала мне добрых снов.

Гостиная действительно отличалась — не было столов для самоподготовки, да и скамья легких наказаний тоже отсутствовала, в наличии были кресла, диваны, на которых кучковались школяры. Впрочем, рассматривать я их не стал, потому что соратник Грейнджер очень четко высказалась по поводу того, что надлежит делать. Потому, пробормотав древнюю мудрость: «по команде отбой наступает темное время суток», я отправился в кубрик на шесть кроватей. Здесь следовало принять душ, хотя такой команды и не поступило, после чего отправиться на боковую, что я и проделал, выполняя команду старшего по званию.

Ночью мне не снилось ничего — устал слишком, хотя, конечно, не просто легенда, а сама Грейнджер… Впрочем, ночь прошла, пора было подниматься. Начал я, конечно, с зарядки. Было немного непривычно, что ни формы, ни сапог нет, но на качестве разминочного комплекса это не отразилось. Делая махи так, чтобы воздух гудел под конечностями, я представлял себе, как положено — уэльсца, благо далеко ходить не надо было, чтобы его увидеть.

— Когда нас в бой пошлет соратник Грейнджер… — песня старая, можно сказать, древняя, но нравится мне, да и на темп зарядки ложится хорошо.

— Поттер, ты что делаешь? — удивился проснувшийся Невилл. Мистер Лонгботтом был сподвижником Поттера, но стал им не сразу и это все, что я о нем помню.

— Занимаюсь, — ответил ему. — Чтобы бить силы тьмы, тело должно быть здоровым, а дух — силен.

— Твое тело здоровым не назовешь, — резонно заметил мальчик. — Ты, скорее, на скелет похож.

— Ничего, это ненадолго, — хмыкнул я, нанося секущий удар, завершавший зарядку. — Скоро буду похож уже на умертвие, а там и до человека дорасту, — и двинулся в душевую, оставляя мистера Лонгботтома переваривать. Остальные наши соседи так и не проснулись, но это их проблемы. Соратница Грейнджер скорее всего уже на ногах, значит, пора и мне.

Что мы имеем в результате? Маги и эти, вымершие, не знают адекватной идентификации, смотря не по комплексу, а просто по отпечатку магии, что моментально открывает передо мной огромный простор для диверсий, надо только магические отпечатки собрать и тогда… О, что тогда будет! С декана я стянул вчера, пока она со шляпой шебуршилась, потому в случае чего… Надо будет понаблюдать за рыжей. Интересно, что случилось с рыжиками?

— Здравствуй, Гарри! — первой поздоровалась со мной соратник Грейнджер и даже, кажется, обрадовалась мне. Все, я счастлив!

— Здравствуй, Гермиона! — едва удержался от традиционного поклона, но это же Великая Грейнджер! Впрочем, тут нужно быть осторожным — вокруг враги, а я должен защитить ее любой ценой. — Как спалось?

— Отлично, спасибо, — улыбнулась она, сильно удивившись, когда я мягко забрал у нее сумку. Эта сумка, ставшая легендой — сама по себе оружие, тяжелая, потому я на нее наложил чары снижения веса — бытовые, конечно. В быту такие чары очень нужны, особенно когда дрова в школу таскаешь. — Что ты делаешь?

— Проявляю вежливость и уважение, — ответил ей чистую правду. Будущих матерей нужно беречь и защищать, даже если они разведчицы, а вот в боевые их не берут именно, кстати, поэтому. — Пойдем кушать?

— Пойдем… — несколько ошарашенно ответила девочка, что было очень странно, потому что Кодекс Грейнджер же говорит о защите будущих матерей.

Я рефлекторно активировал щит, и мы двинулись в сторону столовой. Странно, что соратник Грейнджер не интересуется рыжиками, чтоб их Уизли съели, ведь исчезли абсолютно все, кроме младшей, которая у боевиков… У зеленых, короче. Думаю, скоро мы узнаем, что и как случилось. Странно, за столом зеленых рыжей нет, тоже что-то случилось? Зато давешняя белобрысая, которой было очень плохо, улыбается. Не утилизировали и слава Грейнджер. Надо будет вечером в гостиной послушать слухи, хотя и сейчас можно, штатный осведомитель вон сидит, глаза сверкают. Стараясь не подавать вида, я выбрал и подал соратнице те блюда, которые она, согласно жизнеописанию, любила. Зелий в них не было, как и ядов, что оказалось хорошей новостью.

— Вы слышали, младшая Уизли в Больничном крыле? — не выдержала мисс Браун, делясь с подругами подробностями.

— А что с ней случилось? — удивилась сидевшая рядом с ней девочка, мисс Патил, кажется.

— Слизни ей какой-то артефакт подбросили, или отняли, — продолжила делиться слухами девочка, а я замер. Получается, тетрадку уже успели отобрать?

— И что теперь? — удивилась смуглая ее собеседница. — Отдадут директору?

— Вроде бы авроров позвали… — неуверенным голосом откликнулась Лаванда, но в этот момент в столовую вошли люди в красной форме исполнителей наказаний. Странно, мы еще не осуждены, я никакого суда не помню, неужели сразу же попытаются…

Оказалось, что ликвидаторы пришли не к нам, а к уэльсцу, что заставило меня тихо выдохнуть. Все-таки, принимать бой сходу не хотелось, хорошо, что пронесло. Соратник Грейнджер сосредоточенно завтракала, а я все прислушивался, мне было интересно, удалось ли Лаванде выяснить судьбу рыжих, чтоб их Уизли драли. Судя по обмену мнениями, пока нет. Светоч наш исчез вместе с ликвидаторами, у зеленых какое-то странное шевеление… Надо подумать о диверсиях. Судя по всему, условия здесь совершенно полигонные, причем это полигон младших.

— Пойдем на уроки, — подала команду соратник Грейнджер и я, естественно, сразу же вскочил, чтобы сопровождать великого человека.

— Конечно, — кивнул я, прикрывая ее от всех возможных угроз. На факультете зеленых творилось что-то странное — сидел с красным лицом кто-то похожий на Малфоя, но рядом с ним никого не наблюдалось. Что это значит, я не понял. Пока на соратницу не нападают, то и не проблема, наверное.

— Как-то ты изменился, Гарри… — задумчиво проговорила соратница. — После уроков поговорим, — проинформировала она меня таким голосом, что я едва удержался от того, чтобы взять под козырек. Даже, если решит утилизировать, от Великой Грейнджер я приму и смерть, ведь она лучше знает, как правильно. Только вот мама расстроится, и сестренка будет плакать… Может быть Великая Грейнджер разрешит хотя бы попрощаться?

— Слушаюсь, — по-уставному ответил я, выставляя универсальный щит. Мы шли на урок ЗОТИ, так назывались уроки техники безопасности до Второй магической.

Войдя в кабинет, я предложил великой Грейнджер сесть у стены, потому что так безопаснее. Сверкнув на меня глазами, девочка, тем не менее, согласилась. Решив не задумываться, я просто приготовился защитить ее от любых угроз, но в класс вошел какой-то расфуфыренный… Корм для тролля, учитывая заметность, потому что иначе это не называлось. Одеяние белое, в каких-то стекляшках, кроме того, он еще и использовал специфические чары, которые из раздела площадного воздействия. Это значило, что-либо он проверяет нашу готовность, или же он враг. Хотя нам тут по двенадцать лет, а чары рассчитаны на половозрелых, чтобы с ними делать понятно что. И тут мне стало очень нехорошо… Рассказывали, что уэльсцы делают это даже с детьми, не достигшими малого совершеннолетия… Чары четко указывали на желания этого… Это значит, что «профессор» опасен для соратницы Грейнджер. Впрочем, сейчас, эти самые чары были остановлены моим щитом и артефактом, но вот остальные девочки в классе…

И подход ровно такой же, как нам на лекциях рассказывали. Это значит, что этот Локхарт задумал нанести вред будущим матерям нашего народа, а за это он должен быть уничтожен. Что же, активировав чары, он сам подписал себе приговор! Проигнорировав тест от будущего трупа, я задумался о том, как его убить так, чтобы было не слишком заметно и тут он решил мне помочь, потому что вытащил на свет пикси. Это вредители такие, которых при грамотном обучении, можно использовать, как одноразовый носитель чего-нибудь взрывающегося. Поэтому, кстати, их почти и не осталось, зато как ими управлять, знают даже семилетние младшие.

И вот тут этот неумный человек просто взял и открыл дверцу клетки. Не указал приоритетные цели, не подготовив класс, просто взял и открыл. Будь я уэльсцем, то, наверное, знатно повеселился на девочках, но я-то шотландец! Поэтому все пикси, до которых мне удалось дотянуться, выбрали приоритетной целью самого Локхарта. Соратница Грейнджер, тем не менее, обнаружилась за моей спиной — это рефлекс, хотя ей ничего и не угрожало. А вот наш «профессор» учился летать… Тварь уэльская!

Гарри ее защищал, Гермиона это уже очень хорошо видела, при этом относясь с нескрываемым уважением, что для мальчика было очень необычно. Создавалось ощущение, что прошлогодний Гарри просто исчез, а на его место пришел более опытный, мудрый, умелый… И вот для этого нового Гарри сама Гермиона что-то значила, была кем-то важным. Это надо было обдумать, но долго думать не получалось, потому что мальчик защищал ее всеми силами и от этого на душе девочки становилось тепло.

***

После уроков, которых сегодня оказалось немного — даже занятия с деканом не было, что тоже навевало соответствующие мысли, Гермиона зашла в заброшенный класс, решив поговорить с Гарри по душам, как это делала мама с самой девочкой. Желая очистить от пыли поверхность стула, мисс Грейнджер неожиданно заметила, что вся мебель в классе чистая, а дверь уже плотно закрыта. Удивившись и списав это явление на магию замка, девочка пригласила садиться непонятно почему волнующегося Гарри.

— Итак, Гарри, — видимо, кого-то копируя, девочка сложила руки на столе и фиксируя мои глаза своими, то есть сделав все то, что делать на допросе нельзя, начала соратница серьезный разговор. — Что с тобой случилось летом?

— Меня забил почти до смерти опекун, — честно ответил я. — После чего я прожил другую жизнь. Тетя говорит, что мама о таких вещах ей рассказывала.

— Ага… Это надо проверить, — сделала вывод соратница Грейнджер, сразу же забыв, о чем хотела поговорить. — Пойдем в библиотеку!

— Конечно, — улыбнулся я. Вот поэтому для допроса всегда нужен план. А сегодня я, судя по всему, проскочил. Поэтому открыв дверь перед увлекшейся соратницей, отправился в сторону библиотеки. Уроков у нас пока не было, из-за чего соученики радовались последнему спокойному дню, ликвидаторы куда-то делись, а мы спокойно сидели в библиотеке.

Странно, но никто при мне не пытался назвать девочку «грязнокровкой» или еще как-то, чего она, по-видимому, не замечала. Малфой нам не встречался, совершенно, что было еще более странным, ведь по хроникам, он прохода не давал Великой Грейнджер, стараясь показать свою звериную сущность. Тем не менее, Гермиона копалась в книгах, а я разглядывал справочник фамилий, сортируя цели. По всему получалось, что приоритетной целью является бородатый вечноживой… То есть, он цель номер один для диверсии. Завтра у нас зельеварение, трансфигурация и чары. То есть, другими словами: специальность, декан и скука.

— Нашла… — прошептала девочка, во что-то вчитываясь. Заглянул ей через плечо, а соратница что-то типа детской книжки читает — сплошная вода, типа «быть на грани», «увидит жизнь грядущую» и тому подобное. То есть — ничего интересного. — Пойдем, еще поговорим, а? — как-то жалобно у нее это прозвучало.

— Конечно, — улыбнулся я ей, следуя к тому же классу.

На этот раз девочку интересовало, почему я к ней так отношусь. Вопрос поставил меня в тупик. Сначала я поинтересовался, как еще мне относиться к святому человеку. Вот прямо так и спросил, на что Великая Грейнджер замерла, видимо, пытаясь переварить информацию, и явно не могла.

— Почему ты назвал меня святой? — поинтересовалась она у меня.

— Во-первых, — начал я объяснять. — Ты девочка, то есть нуждаешься в защите, а, во-вторых, ты Великая Грейнджер, поднявшая страну из руин Второй магической войны, когда десятки соратников погибли ради счастья грядущихпоколений!

— А если я скажу, что не хочу этого? — спросила соратница, на что я просто грустно улыбнулся.

— Тебя не спросят, и меня не спросят… мы с тобой год были под подчинением, и всем это нравилось, — объяснил я ей, борясь с желанием обнять. Она такая наивная, как сестренка моя прямо. — Либо бороться, или идти на смерть, как бараны.

— На смерть я не хочу… — всхлипнула Великая Грейнджер. — Я… там… для тебя что-то значила?

— Ты святыня для таких, как я, — ответил ей, и вот за эту фразу Великая Грейнджер зацепилась, буквально вытряхивая из меня подробности нашей ежедневной жизни. Почему-то с каждой моей фразой ее глаза становились все больше и больше, как будто ее пугал сам рассказ, но разве такое могло быть?

Гермиона поняла далеко не все, что рассказывал Гарри, но одно до нее дошло — мальчик всегда будет рядом и ни за что не предаст. Слушая о том, какой была и какой стала страна, девочка понимала, что в таком месте жить просто страшно. Ну и еще ей стало понятно — у нее огромная, просто непредставимая власть над Гарри. Скажет умереть — и мальчик умрет, скажет не попадаться на глаза и… Нет, этого девочка не хотела. Мисс Грейнджер понимала, что у нее появился настоящий друг, просто, как из книжек. И именно это было бесценным, с ее точки зрения.

Когда мы расстались, соратница отправилась в спальню, а я выскользнул из гостиной, чтобы провести рекогносцировку с целью определения целей для диверсий. Наиболее логичной целью был мистер Филч — или ненормальный, или садист. Пометив себе цель, я черной тенью скользнул по коридорам, чтобы определить, что происходит в замке. В школе было тихо — полчаса до отбоя, поэтому я просто передвинул ступеньку в башне директора на чуть вверх, оставив магический отпечаток мистера Филча, чтобы посмотреть на результат шалости и карательные меры. Психологию нам, конечно же читали, потому выкормыш Уэльса обязательно споткнется, а при удаче и упадет.

Спокойно вернувшись в гостиную, я увидел спускающуюся по лестнице соратницу Грейнджер. Она была задумчива, поэтому я подошел к ней в ожидании приказа. Взяв меня за рукав, ничего не говоря, соратница меня просто обняла, положив голову мне на плечо. В гостиной уже почти никого не было, да еще и я наложил маскировку, чтобы нас никто не увидел.

— Знаешь, Гарри, — произнесла она. — Я никогда не буду пользоваться своей властью над тобой… Но нам нужно посидеть вместе и подумать, что делать, потому что под подчинением быть мне не понравилось.

— Давай завтра поговорим? — предложил я ей. — Тебе надо отдохнуть.

— Ты такой стал… — соратница помолчала, но продолжила: — Надежный, как папа.

— Ну это же ты… — я погладил ее по голове, как любит сестренка. — Как же иначе?

— Я в библиотеке завтра буду искать, что мы можем сделать, чтобы защититься! — решила девочка. Вот вся она в этом «мы», а еще не верит, что она великая…

— Хорошо, — сразу же согласился я, мягко попросив: — Только выспись, хорошо?

— Конечно! — отпустив меня, соратница энергично кивнула и устремилась в сторону спален девочек. И по хроникам она такая была — неутомимая, энергичная, смелая. Повезло мне, все-таки, быть рядом с Великой Грейнджер!

Она еще не знает, что магическая опека над ней уже передана. Семья Эмрис оказалась более приоритетной для каких-то «Законов Магии», чем Дамблдор, поэтому его никто в известность ставить не собирался. Теперь, правда, я понимал, почему — посмотрел в книге. Моя совершенно детская шалость вдруг принесла внушительные, хоть и совершенно неожиданные бонусы.

========== Часть 7 ==========

Комментарий к Часть 7

не бечено

Первым уроком ожидалась трансфигурация, что меня не взволновало, зато соратник Грейнджер была явно не в своей миске. По крайней мере, утром она за меня ухватилась, как за спасательный круг. Пока мы шли к столовой, меня одолевали мысли. Искусство иллюзий — штука непростая и требует ментальных способностей. Насколько я помню историю, в Хогвартсе до Второй Магической, было только двое магов, способных работать с иллюзиями — сам Снейп и вечноживой. Но вот в то, что лучший разведчик всех времен занимался издевательством над ребенком, девочкой — я поверить не смогу никогда. Значит — это был бородатый уэльсец, а декан наш — его ближайшая сподвижница. Женщина, но, получается, враг, как и та Дингл. Недаром соратница Грейнджер нервничает…

Усевшись за стол, я привычно проверил еду — это просто рефлекс, выработанный наставниками, любившими подсыпать или подлить медленный яд, давая противоядие почти в последний момент. Это очень страшно — медленно и очень болезненно умирать. Я никогда не забуду ни рези в животе, ни ставшего очень твердым воздуха, ни холода в сердце, поэтому проверяю еду рефлекторно.

— Сюрприз, — не сдержался я, обнаружив сложное трехкомпонентноге зелье в нашем завтраке. Против такого артефакты не работают, а чарам наплевать, сколько там компонентов. — Гермиона, стой.

— Что случилось? — удивилась девочка, тем не менее отложив вилку.

— В еде зелье, только без лаборатории не скажу какое, — вздохнул я. — Похоже на яды… или зелья контроля сознания.

— Контроля сознания? — испугалась соратница, но я ее погладил по руке, успокаивая.

— А яд тебя не пугает? Хлеб и сосиски можно кушать, — именно эти блюда оказались чистыми. Гермиона с благодарностью посмотрела на меня, принявшись кушать, а я все думал о том, где я видел такую структуру зелий. Точно же видел…

— Вы слышали, говорят Дамблдор в Больничном крыле! — донесся до меня голос Лаванды. — На него кто-то напал на лестнице!

Позавтракав, Гермиона встала из-за стола, я привычно уже закинул обе сумки на плечо, отправляясь за соратницей Грейнджер. Очень хотелось заавадить хоть кого-нибудь, но пока нельзя. Мы шли молча, при этом я думал о том, что теперь надо посмотреть на карательные мероприятия, если они будут, и, если нет, то вполне можно начинать работать. Подлые уэльсцы должны бояться выходить из своих комнат, дрожать от любого звука или тени, а лучше — просто дохнуть, как докси от огня. Твари!

Дойдя до кабинета трансфигурации, я почувствовал, что соратница чего-то боится, по крайней мере, взгляд ее стал каким-то испуганным. Судя по поверхностным образам, она своего состояния не понимала, что говорило об очень нехороших вещах — реакция тела появляется не просто так. Это значило — не все так просто с этим кабинетом… Впрочем, я точно знаю, что смогу защитить соратницу от кого угодно. Если будет нужно — спалю здесь все.

— Сегодня мы будем превращать жуков в пуговицы, — заявила доселе сидевшая на столе в виде кошки декан. В жизни не видел более бесполезной науки, но вот страх соратницы Грейнджер мне не нравится, это значит, что приоритетная цель у нас меняется.

— Мистер Малфой, вы плохо стараетесь! — заявила профессор МакГонагалл. — Минус десять баллов Слизерину! — указанный школьник вздрогнул и как-то затравленно оглянулся. Интересно, мне послышалось то, как его назвали?

— Мисс Грейнджер… — подошла поближе декан нашего факультета, палочка в руках Гермионы задрожала, но я махнул рукой как мог незаметно, отчего девочка получила пять баллов, чем профессор осталась явно недовольна. Сосредоточившись на поверхностных образах Минервы МакГонагалл, я едва сдержал рвотный позыв. Грейнджер! Да она больна! Таких нужно утилизировать без суда и следствия!

Я некоторое время не мог прийти в себя от увиденного в поверхностной памяти профессора, пытаясь справиться с тошнотой. Она точно из Уэльса, только там могут быть такие… мерзкие существа. Грейнджер! Да я и представить себе не мог, что творили с Великой Грейнджер в школе, снова и снова стирая память! И это совершенно не скрывается… Вопрос: сейчас что делать? Кроме отложенного проклятья ничего в голову не приходит. Тут мне вспомнились чары, которыми наказывали, когда нужен был длительный эффект. Чары эти очень просты — на уровне бытовых, главное, их невозможно снять ничем, пока срок наказания не закончится, мы по детству что только не пробовали… Так наказывали девочек, потому что к ним предъявлялись совсем другие требования, а кому приятно видеть плачущую девочку? Правильно, никому, поэтому мы и пытались что-то придумать…

Профессор МакГонагалл отошла к столу в раздумьях. Ей очень хотелось сделать то, что было в ее мыслях, но соратница Грейнджер не дала повода, да и вторая жертва с заданием справилась, что очень расстраивало Минерву. И в этот момент, пока она не видела, я наложил чары, от которых эта гадина громко взвизгнула, схватившись за тыл, после чего, быстро убежала. Два факультета озадачено переглянулись. Я еще раз проверил себя, но оказалось, что все предусмотрено — отпечаток магии будет мистера Малфоя. Не люблю я эту породу, разграбившую когда-то процветавшую страну. Теперь и у него будет своя минута славы.

Кто-то скажет «нечестно подставлять»? Я разведчик, меня этому учили двенадцать лет, поэтому для меня есть «свои» и все остальные. И все остальные пусть молятся своим золотым тельцам, если вообще останутся живыми. Заодно посмотрим, к чему приведет моя диверсия, ведь чары перестанут действовать через полгода. Разозлился я сильно, потому что получать удовольствие от такой боли и унижения девочки… Это нелюди какие-то! Хотя, чему я удивляюсь, Уэльс же… Пока Гермиона была отвлечена, я сделал то, что забыл с утра — наложил чары прически, мне девчонки наши показывали. Действительно, очень удобно.

Гермиона, кстати, что-то поняла, но промолчала. Зато она перестала дрожать, как-то вмиг успокоившись, это означало, что я все сделал правильно. Эти твари, посмевшие даже подумать о том, чтобы сделать плохо Великой Грейнджер, умоются кровью, как и положено уэльсцам! Так как профессор не вернулась, мы отправились на следующий урок — зельеварение. Я весь в предвкушении: Сам Снейп! Самый лучший разведчик, фактически создатель магической разведывательной школы, будет вести у нас уроки!

— Эй ты, сын козолюба!{?}[Слово, конечно, было использовано другое…] — услышал я выкрик, поняв, что дверь в купе разглядывали слизеринцы. Но почему они оскорбляют этого Малфоя? На иллюзии же был его потомок, причем далекий…

— Я все папе расскажу! — всхлипнул Драко Малфой, очень любивший оскорблять Гермиону, насколько я помнил, потому жалко его не было совершенно.

— А он своим любовницам с рогами? — рассмеялись представители зеленого факультета и вот тогда юный Малфой достал палочку, явно желая горя, но соратницу я щитом, конечно же прикрыл.

— Секо! — закричал белобрысый мальчишка, доведенный до истерики. — Секо! Секо! Инфламаре!

— Инкарцеро, — лениво ответил его противник, отчего Драко упал на пол и горько расплакался.

Дверь кабинета медленно раскрылась и оттуда выглянул Сам Снейп. На памятник он был почти и не похож, как и на колдографии, сделанные по воспоминаниям. Но это и правильно, ведь он же разведчик! «Если разведчика можно запомнить, то зачем он такой нужен?» — это, между прочим, сам Снейп сказал! Убрав куда-то Малфоя, самый великий разведчик всех времен пригласил нас заходить, а я с трудом сумел взять себя в руки — это же сам Снейп! Из плоти и крови!

Встретив обожающий, какой-то восхищенный взгляд Поттера, зельевар почувствовал себя так, как будто перебрал Долоховского самогона, потому что такого не могло быть. При попытке прочитать мальчишку, перед Северусом возникла глухая стена со странным знаком — палочка, лежащая на щите, на котором выбито: «Верность. Долг. Семья». Что это значит, профессор Снейп не понял, отметив, тем не менее, что метод защиты сознания ему чем-то знаком. Пробить стену не удалось, как и отвлечься от восторженного взгляда Поттера, выглядевшего вблизи так, как будто его дома вообще не кормили никогда. Решив задать логичный вопрос Дамблдору, профессор Снейп начал занятие. Мысль трогать Поттера, да и неожиданно расчесанную заучку рядом с ним, вызывала у зельевара отторжение.

***

Великий разведчик вел урок плавно, но почему-то не включил в него элементы психологической устойчивости — никого не оскорблял, не пытался спровоцировать… Возможно, просто был не в настроении. Ничего, мне тут еще долго учиться, я сумею еще припасть к источнику мудрости самого Снейпа. Соратница Грейнджер руку почему-то не тянула и отвечать не рвалась, хотя хроники… Неужели во всем было виновато подчинение? Ведь ее не любили именно потому, что она не стеснялась демонстрировать свой ум…

Зелье получилось очень неплохим, на мой взгляд, и у меня, и у соратницы, отчего великий разведчик горестно вздохнул и поставил нам обоим «Превосходно», чем ввел оба факультета в состояние ступора. Поблагодарив профессора за высокую оценку моих более, чем скромных способностей, увидел его грустную улыбку, понимающе кивнув. На этом урок как-то очень быстро завершился, поэтому мы покинули кабинет.

— Странно, — произнесла соратница Грейнджер, когда мы шли на обед. — Профессор сегодня никого не оскорблял. И меня даже никак не назвал… Не заболел ли?

— Думаю, не в настроении был, — ответил я ей, аккуратно отбивая щитом неизвестно откуда прилетевшие чары. Проследив траекторию, я понял, что чары были направлены из-за угла, подумал об адекватном ответе и послал Жалящее с магической подписью декана. Ответом мне был затихающий крик. Посмотрим, к чему это приведет…

— Думаю, ты прав, — согласилась со мной святая девочка, усаживаясь за стол.

— Слышали, слышали, Маккошка в Мунго! — послышались шепотки за столом. — Говорят, стихийный выброс!

— Нужно будет поговорить, — на этот раз Гермиона слухи расслышала, и довольно быстро, на мой взгляд, провела параллель.

— Как скажешь, — согласился я с Великой Грейнджер. Результат мне нравился, хотя отправляться в Мунго с теми чарами, которые большинство девочек у нас переживали молча, только пятилетние горько плакали… Я разочарован в этой уэльске. — Главное, не гони, потому что тогда будет сложно тебя защищать, — признался я, за что получил какой-то нечитаемый взгляд, но девочка мне ничего не ответила, а я… мне вдруг стало так тоскливо на душе — захотелось увидеть маму и сестренку, как они там?

Урок чар был не просто скучен, он был очень скучен, просто до невозможности, но нужно было изображать неумение владеть чарами младшей группы, что, конечно, утомляло. Впрочем, соратница меня встряхнула сразу после занятия, отведя в «наш» класс. Проверив, не было ли тут посторонних, на всякий случай заблокировал от прослушивания даже домовиками — поди знай, кому они докладывают. Ну и приготовился к неизбежному.

— Расскажи мне, пожалуйста, за что ты так взъелся на профессора МакГонагалл, — попросила меня соратница Грейнджер.

— За то, что она с тобой делала и хотела сделать, — ответил я ей, понимая, что в лучшем случае девочка меня прогонит, а в худшем — заавадит за то, что стал свидетелем ее унижения.

— Расскажи мне! — потребовала она, на что я только вздохнул. Требование было логичным.

— Разрешишь потом с семьей попрощаться? — тихо спросил я.

— Зачем? — удивилась соратница Грейнджер, не понимая, видимо, сути того, что мне удалось увидеть.

— Я считал поверхностные образы МакГонагалл, — объяснил ей, медленно, но так, чтобы она поняла. — За то, что я там увидел, ты меня заавадишь. Сестренка плакать будет, хотя бы попрощаться с ней позволишь?

— Сестренка? — поразилась Гермиона, но потом до нее, видимо, дошло, что я сказал. — Клянусь магией, что не буду тебя убивать! — воскликнула она, и я пораженно замер.

— Ну вот кто так клятвы дает! — мягко отругал я соратницу. — Ты только что поклялась в том, что вообще никогда не будешь меня убивать, а вдруг я совершу что-то…

— Я никогда! Ни за что! Не буду! Тебя убивать! — воскликнула Гермиона, заставив меня вздохнуть еще раз.

— Я передам тебе воспоминание напрямую, — предупредил ее, чтобы не напугать. — Потому что описывать такое у меня не поворачивается язык.

— Ай… — тихо воскликнула соратница, когда я передал ей воспоминание. Девочка некоторое время молчала, а потом подняла на меня глаза, полные слез. — Значит, она меня била, а потом стирала память? И ты за это отомстил? За меня?

— Конечно, — кивнул я, не понимая причины удивления в ее голосе. — Ведь это же ты!

Вот отчего она расплакалась, я и не понял, честно говоря. Просто обняла меня обеими руками и расплакалась. Девочек иногда очень трудно понять. А соратница потом уже начала расспрашивать меня, почему я думал, что она меня может убить, ну я и объяснил: об унижении, о таком наказании, которое к девочкам нельзя применять, потому что они будущие матери, и это может сделать плохо их репродуктивной системе, ну и все остальное рассказал, конечно, на что Гермиона только кивала.

— Прогонять я тебя не буду, — решила соратница Грейнджер. — Убивать тоже… Спасибо за то, что отомстил, а как?

— Ну это девичье наказание, — принялся я рассказывать. — Просто становится больно в… — я объяснил, где именно, не уточняя, что усилил интенсивность в десять раз. — Не очень сильно, но беспокояще. С чего вдруг профессор оказалась в Мунго, я не представляю.

— А ты можешь на мне показать? — поинтересовалась Гермиона, но я поспешил отказаться.

— Я никогда и ни за что не подниму на тебя руку, — поклялся я, влив магию в свое обещание.

— Тогда… — соратница Грейнджер. — Тогда давай тогда посмотрим, что будет дальше?

Разумеется, я согласился с Великой Грейнджер. Мы решили подождать развития событий. Тем временем куда-то исчез, перестав появляться на занятиях, Малфой, по-прежнему старательно не смотрел в нашу сторону великий разведчик. Возможно, он распознал собрата по профессии, сообразив, что я здесь не просто так. А мне нужно было подготовиться, ибо когда день рождения Великой Грейнджер, я знал, как и что бы она хотела в этот день. Не потому, что я такой умный, просто читал мемуары Поттера, мне их папа давал почитать, когда я подрос. Поэтому к этому празднику надо было подготовиться, ну и сделать так, чтобы уэльсцу бородатому было не до всех, чем я и занимался.

========== Часть 8 ==========

Комментарий к Часть 8

не бечено

Так, как там в книге было… Выпустить магию, показать кольцо и объявить о необходимости покинуть замок по делам рода. Я решил это сделать на кухне, мне все равно нужно было к эльфам, чтобы о торте договориться. Тоже в книге об этом было написано, кстати. День рождения Грейнджер когда-то был государственным праздником, мне папа рассказал!

— Что угодно волшебнику? — поинтересовался у меня один из эльфов. Они смешные — большие глаза, уши, как у слона, я видел в детстве на картинке, разве что хобота нет.

— Завтра у Гермионы Грейнджер день рождения, — объяснил я, и они сразу же все поняли, значит, процедура стандартная.

— Не беспокойтесь, юный волшебник, у вашей Гермионы будет все самое лучшее, — ответил мне один из этих забавных созданий. Ну а потом я принялся выпускать магию. Не свою, а тот отпечаток, что в банке.

— Девятнадцатого сентября члены семьи Эмрис покинут замок по делам рода! — торжественно объявил я, чувствуя себя полным идиотом. Сначала домовики замерли, а потом что началось!

— Хозяин! Хозяин вернулся! — закричали эльфы, собираясь вокруг меня. — Наконец-то хозяин здесь!

— Постойте, — попросил я их, пытаясь уложить в голове наблюдаемую картину. — Объясните, в чем дело-то!

Оказалось, что основатели школы предусмотрели запасной вариант на случай, если будут отсутствовать. Как-то странно оборачивается детская шалость, честно говоря. Я же просто пошутил, а тут оказалось на учебный, в общем-то, отпечаток, завязаны очень серьезные силы. Задумавшись, я присел за столик. Нужно выяснить все плюсы и минусы и только потом решать, что делать дальше.

— А вас не смущает, что у меня обычно другая магия? — спросил я, думая о том, как это вообще интерпретируется вообще.

— Если хозяин может показать магический отпечаток, то этого достаточно, — объяснили мне забавные существа. То есть это как подпись — можешь расписаться, как Грейнджер и ты сразу Грейнджер. Страна непуганых идиотов, прости меня Грейнджер… У нас тогда вся школа бы сразу Грейнджерами стала…

— Какие мои обязанности, как «хозяина»? — поинтересовался я у домовиков, пытаясь понять, чем для меня закончится моя шалость. Ничего ж не делал, пошутил только!

— Хозяин управляет замком, — вперед выступил даже на вид старый домовик. Все в нем говорило именно о старости — выцветшие глаза, поникшие уши и седая шерсть на голове. Он говорил долго, рассказывая, какое ярмо я себе повесил на шею.

— В замке враги, — объяснил я в ответ свою точку зрения. — Я выгляжу ребенком, поэтому могу находиться в опасности. Но это не важно, потому что в опасности может быть соратница Грейнджер, а это намного хуже. Нужно скрыть мой статус, а для управления я буду приходить к вам раз в неделю, так подойдет?

— Подойдет, — кивнул непредставившийся эльф. — Сейчас необходимо решить вопросы непосредственной работы, кухня — это очень мало, а получать магию просто так мы не можем — это противно самой сути эльфов.

— Вы можете отремонтировать замок, — предложил я ему, вспомнив сквозняки и пронизывающий холод казарм. — Закрыть щели так, чтобы девочки не мерзли, потому что девочки — будущие матери и мерзнуть для них опасно.

— Очень хорошо, — улыбнулся домовик. — Это даст работу всем, и никто не будет голодать!

Эльфы запрыгали от радости, а я задумался о том, почему директор этого не сделал, ведь он по идее должен был… Поинтересовавшись этим вопросом неожиданно узнал, что понятие «директор» в замке отсутствует, а Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор — это распорядитель подсобной территории, то есть по-нашему, завхоз. Удивившись, я спросил о статусе мистера Филча.

— Это экзекутор, — объяснил мне эльф. — Только он не может работать, потому что физические наказания запрещены.

— Расскажите это МакГонагалл… — не сдержался я, вспомнив, что делали с Великой Грейнджер. — Хорошо, я вас понял…

Идя в гостиную, много думал. Обязанностей у меня теперь немало, возможность экстренной связи мы обговорили, зато я могу покидать замок, когда угодно… на самом деле, кто угодно может покидать замок, потому что школа здесь возникла намного позже, изначально замок был форпостом, а потом убежищем магов. Но вот новость о том, что уэльсец замком не управляет — это хорошая новость. О василиске расспросить я забыл, надо будет в следующий раз обязательно… А пока можно и спать. Завтра можно будет покинуть замок, причем, что удобно — эльф унесет нас с соратницей прямо на вокзал, а оттуда мы уже разберемся. Не знаю, как по времени получится, может быть, я смогу увидеться с мамой и сестренкой? Иногда хочется так, что хоть вой.

Вывод: шалить в эти героические, но какие-то очень дикие времена, надо осторожней, потому что не успеешь оглянуться — и готова куча обязанностей. С другой стороны, иметь весь Хогвартс под контролем — это интересно. Кажется, тело влияет на мозги — детство поперло, а это не слишком хорошо. Не приведи Грейнджер утратить контроль — мало никому не будет, учитывая, как меня учили. Решив, что все это можно обдумать завтра, пошел спать. Рыжиков, кстати, так и нет, еще и младшую госпитализировали, судя по слухам. То ли артефакт так воздействовал, то ли зеленые наказали девочку так, что у нее ноги отнялись, то ли сама рыжая захотела утопиться… Мисс Браун, по-моему, и сама в своей версии не уверена.

Цветы мне принесла совиная почта, вон стоят под стазисом, гостиную я украсил вполне обычными чарами, поэтому тут проблем быть не должно, мероприятия вполне продуманы, так что справимся. Вот бы еще с моими увидеться… Очень хочется домой и совершенно не хочется всей магии, замка этого, вечной борьбы… Но я мужчина, разведчик и у меня есть долг перед Родиной, поэтому нельзя хандрить!

***

День рождения такого человека, как Великая Грейнджер, должен пройти идеально! Я встал пораньше, привел себя в порядок, вытащил из стазиса цветы и двинулся в гостиную. Какие цветы любила соратник Грейнджер знало все СВБ! Поэтому я вышел в гостиную, где пораженно оглядывались другие школьники, которых сразу же захотелось выстроить в приветственный строй, но я сдержался — не те нынче времена. Слегка поправив переливавшуюся надпись-поздравление, я принялся ждать.

В этот день Гермиона была грустна. Ей исполнилось тринадцать, но никто об этом не знает, да и не важна она никому, кроме своих родителей. Девочка тихо шепнула: «С днем рождения, Миона», вспоминая, как проходил этот день дома. Сегодня была суббота и даже на уроках отвлечься было нельзя. Так вдруг захотелось домой — просто до слез, отчего Гермиона всхлипнула. Хотелось просто разреветься, а еще — теплых маминых рук и праздника, но эта школа… Школа сейчас казалась ей тюрьмой, откуда нет выхода. Приняв душ, девочка взяла в руки расческу, но расчесаться не смогла, потому что не хватило сил. Дома-то это делала мама… Одевшись, грустная девочка вышла из спальни. Сначала она даже и не поняла, что происходит, но потом глаза обнаружили поздравление, написанное на стене, а прямо напротив входа обнаружился… Гарри. Откуда он узнал?

Опустившись на колено, я протянул цветы самой лучшей девочке на свете, ставшей через много лет иконой для многих, и облитой грязью после смерти. Соратница Грейнджер явно не ожидала ни цветов, ни украшенной гостиной, отчего на ее глазах появились слезы, поэтому я встал и обнял ее, чтобы никто не видел минуту слабости Великой Грейнджер.

— Откуда ты узнал, какие цветы я люблю? — поинтересовалась явно очень удивленная девочка.

— Это же ты, — ответил я, как будто это все объясняло. Она вдруг заулыбалась, а я… Я залюбовался, все-таки очень красивая у нее улыбка и выступающие зубки ее совсем не портят.

— Спасибо, — прошептала соратница, прижавшись ко мне. — Пойдем на завтрак?

— Пойдем, — улыбнулся ей, все-таки, она очень милая, несмотря на то что великая. — Только не на завтрак.

— А куда? — удивилась Грейнджер, которой еще только предстояло стать Великой.

— Оденься потеплее, — попросил я, на что Гермиона только взглянула на меня, быстро уйдя в сторону спален. Грейнджер! Сколько надежды было в глазах казавшейся сейчас совсем маленькой соратницы…

Когда она вышла уже одетой, но все еще с букетом в руках, я вывел девочку из гостиной, странно, кстати, что нас как будто перестали видеть. Я, конечно, просил эльфов прикрыть, но вот прямо так — не ожидал. Заведя ее в пустующий класс, я позвал домовика, как договаривались:

— Крикки! — и в этот момент пустующий класс сменился суетой железнодорожного вокзала. Соратница пораженно замерла, а я повлек ее к остановке такси, деньги обычного мира у меня были, спасибо гоблинам. Это они, кстати, объяснили мне, что бумажки называются «деньги» и на них можно обменять одежду, питание, услуги. Непривычно все, конечно, даже очень…

— Мы… Мы в Лондоне? — поразилась соратница, на что я только кивнул, осторожно усаживая ее в таксомотор.

— Назови свой адрес, пожалуйста, — мягко попросил я и она, пребывая в некотором удивлении, сделала это. Автомобиль двинулся прочь, а соратница все молчала.

— Как? — спросила она меня, подняв полные слез глаза.

— Нет ничего невозможного, если речь идет о тебе, — честно ответил ей, совершенно не понимая реакции. Соратница Грейнджер прижалась ко мне и вдруг заплакала.

— Я… думала… никто… не знает… а ты… — пробивалась сквозь слезы малоинформативная речь. Впрочем, у девочек так бывает, пусть поплачет. Водитель улыбнулся, глядя в зеркало заднего вида, кажется, он все понял.

Автомобиль ехал мимо каких-то зданий, пока не вылетел на шоссе, где резко ускорился. У меня была надежда на то, что родители Гермионы в субботу не работают, а у нас впереди весь день, хотя я, конечно, надеялся… Ладно, не оставлять же ее одну, правильно? Спустя час таксомотор подрулил к небольшому двухэтажному зданию. Я расплатился, потом вышел из машины, подав руку соратнице. Она была молчаливой, блестя мокрыми глазами. Думал оставить ее с родителями, но соратница потянула меня за собой.

— Я приглашаю тебя в гости, — сообщила мне соратница Грейнджер, потянув за собой.

— Спасибо, — улыбнулся ей, а что делать? Девочка открыла дверь какой-то железякой, хотя рукой было бы проще и затянула меня внутрь. — Мама! Папа! Я дома!

***

Сначала соратница, конечно, визжала, обнимая родителей, потому я тихо стоял, надеясь на то, что, может, выгонят, тогда я смогу поехать к маме. За две с небольшим недели жутко соскучился, честно говоря. Но мистер Грейнджер посмотрел на меня с улыбкой, поинтересовался, завтракали ли мы, после чего все оказались за столом. Я завтракал аккуратно, но, наверное, с такой блаженной улыбкой, что обратил на себя внимание миссис Грейнджер.

— Настолько вкусно? — поинтересовалась она.

— Вкусно, — ответил ей я, а потом добавил: — Такое счастье знать, что не отравят, хоть немного расслабиться…

— У вас могут отравить? — насторожился мистер Грейнджер.

— Зелья бывают, яды могут наставники сыпануть для тренировки бдительности, — объяснил я само собой разумеющиеся вещи.

— Не врет, — констатировала женщина, с тревогой взглянув на дочь. — А как справляетесь?

— Чары проверки есть, — объяснил я ей. — Ну и сор… Гермиона кушает то, что я уже попробовал на себе.

— Вот как… — удивленно протянул мужчина, переглянувшийся со своей женой. — А как у вас получилось приехать?

— Это Гарри как-то сделал, — сдала меня соратница.

— День рождения Гермионы, — ответил я на вопросительный взгляд миссис Грейнджер. — Ей же хочется праздника… Она же девочка.

— Интересная аргументация, — хмыкнул мистер Грейнджер. — Ну тогда давай познакомимся.

— Гарри Поттер, школьник, второй курс, — доложил я.

— Марк Грейнджер, детская экстренная медицина, — в тон мне произнес мужчина. — Моя супруга — Эмма Грейнджер, психиатр.

— А что такое «психиатр»? — поинтересовался я. Слово было незнакомым, поэтому и уточнил.

— Специалист, изучающий психические расстройства, методы их диагностики, профилактики и лечения, — ответила соратник Грейнджер. Понятней не стало, поэтому я сделал умное, по моему мнению лицо и покивал.

— Я занимаюсь теми, кто сошел с ума или готовится сойти, — мягко пояснила женщина. И тут я понял… Это выбраковщик! Встретиться с таким человеком — смертельно опасно, перед моими глазами все завертелось и свет выключился.

Увидев, как страшно побледнел юноша, а затем и упал в обморок, не понявший причины этого Марк бросился к парню, сдергивая с держателя стетоскоп. Внимательно послушав, врач осторожно привел парня в себя, но заглянув в полные ужаса глаза только вздохнул.

— Испугался сильно, сердце подвело, — поделился он с супругой.

— Чего же ты так испугался, парень? — услышал я, стоило только открыть глаза.

— Сошедшие с ума утилизируются, — объяснил я мужчине, пока Гермиона смотрела на меня расширенными глазами. — Этим занимаются вы-выбраковщики. Ваша жена… Она… Разрешите с мамой попрощаться, пожалуйста! Ну будьте людьми! — сорвался я, отчего взрослые переглянулись. Соратница Грейнджер кинулась ко мне, чтобы обнять. А мне было просто очень, дико страшно. Очень хотелось жить, просто до истерики, жить!

— Тебя никто не… утилизирует, — убеждала меня соратница, мне так хотелось поверить, но перед глазами стояла железная камера. В семь лет всем показывают, как утилизируют, и запоминаем мы это на всю жизнь.

— Не бред, не ложь, — констатировала миссис Грейнджер, глядя на меня с тревогой, а меня просто трясло уже. Ведь если меня утилизируют, то всю семью тоже! И маму! И сестренку!

Кажется, я не удержал себя в руках, рассказав все родителям Гермионы. Соратница Грейнджер была шокирована — такого о Магическом Мире она не знала, а для нас это обычные вещи. Правда, мне очень хочется убежать. Допросив меня, взрослые задумались, но потом соратник Грейнджер вспомнила прочитанное в книге еще в первые дни, подробно рассказав родителям. На меня начали смотреть с каким-то странным интересом, но страшно почему-то уже не было.

========== Часть 9 ==========

Комментарий к Часть 9

не бечено

Расспросив меня, мистер Грейнджер задумался. Он некоторое время помолчал, но потом, видимо, что-то для себя решил, о чем-то непонятном переговорив с супругой. Меня обнимала Гермиона так, как будто я могу куда-то исчезнуть, глядя на меня большими глазами. Почему-то ее больше всего впечатлило то, что я грейнджерист, не знаю, почему, но, видимо, это понял ее отец.

— Варианта два, — произнес он. — Либо вызваниваем твоих родных сюда, либо…

— На самом деле, — сказал я ему. — Нам вечером в Хогвартсе надо только появиться, ночевать там не обязательно, потому что завтра воскресенье.

— Ты можешь это устроить? — удивился мужчина, на что я только пожал плечами.

— Могу, — кивнул отцу Великой Грейнджер. На самом деле, достаточно было позвать эльфа Хогвартса и проинформировать его на эту тему. Поэтому решили, что сегодня мы празднуем, а завтра меня отпустят к родным. Это решение мне показалось справедливым.

День рождения Великой Грейнджер проходил довольно весело. Сначала мы поехали в «парк аттракционов». Это оказалось тренажерной площадкой — эмоциональный тренинг в «комнате страха», потом тренировка выносливости на различных крутящихся и взлетающих «аттракционах». Соратница Грейнджер визжала от восторга, я ее копировал, хотя иногда темнело перед глазами. Продиагностировав себя, я понял, что смерть от болевого шока даром этому телу не прошла и такие нагрузки для него небезопасны, но промолчал, потому что приказ же.

Пацану явно было нехорошо на русских горках, но он молчал. В общем-то мистер Грейнджер понимал, почему. По мнению супруги, мальчик рассказал правду, которая, судя по обилию деталей и логичности, бредом точно не была. Если принять на веру тот факт, что он действительно сознанием побывал в далеком будущем, то Миона для него действительно святыня, а потому ее просьба для пацана — приказ. Учитывая военизированное воспитание и сказки о райской стране… Понятно, что мальчишка за дочь пойдет на смерть, но это ненормально. Знаний у него, впрочем, действительно много, но вот то, что творится в голове…

Не самый простой день, на самом деле, боевые тренировки под видом развлечений, и ведь Великой Грейнджер это нравится! Недаром ее боялись враги, недаром. Впрочем, все проходит и это прошло, я даже как-то выжил. Ну а вечером был торжественный ужин и море благодарности от соратницы, что полностью окупило ад этого дня. Надеюсь, никто не понял, что было отнюдь не весело. Обижать соратницу и ее родителей мне бы не хотелось. Напугали меня, все-таки, сильно — почувствовал себя абсолютно беспомощным, просто до ужаса. С этим, кстати, стоило бы разобраться еще. Все-таки, для меня такие эмоции нехарактерны, да и реакции тоже. Неужели от страха?

— Штормит тебя, парень, — заметил мистер Грейнджер. — Но я все равно спрошу, не для меня, для Мионы. Дочка еще не поняла, что именно ты рассказал.

— Я слушаю, — продемонстрировал я ему готовность отвечать. Все-таки, мама Великой Грейнджер меня пугает, хотя и убедила меня в том, что отбраковывать не будет, но смотрит так…

— Если у тебя будет выбор между твоей жизнью и безопасностью Мионы, что ты выберешь? — поинтересовался у меня мужчина. Стандартный вопрос предполагает стандартный ответ, да и выбора все равно нет, потому что защитить соратницу и есть цель в жизни любого грейнджериста.

— Я выберу безопасность Гермионы, — спокойно ответил ему, потому что это так и есть. — Если будет нужно, отдам свою жизнь, чтобы она была в безопасности.

— Вот так вот, Миона, — вздохнула миссис Грейнджер. — Теперь ты понимаешь? Причем, он действительно так считает, это я тебе, как психиатр говорю.

— Гарри… — прошептала девочка, явно пытаясь сложить картинку у себя в голове, что у нее не получалось. — Гарри… Но как же так, ты же… Твоя жизнь важнее…

— Нет ничего важнее тебя, — заученно ответил я. Впрочем, она и не поняла, что это была накрепко заученная фраза. Даже, похоже, ее родители не поняли, а Гермиона сидела, глядя на меня большими глазами.

— Вот так, дочь, — хмыкнул мистер Грейнджер. — Нет для него ничего важнее тебя, потому осторожнее со словами, потому что Гарри любую твою истерику примет, как приказ.

Я вызвал домовика, проинформировав его, что праздник переносится на завтра, а сегодня и часть «завтра», мы в замке отсутствуем, на что домовик только кивнул и пропал. Гермиона и ее родители были удивлены, а потом меня мистер Грейнджер спросил, почему это существо меня послушалось. Гермионе, судя по всему, было интересно, кто это вообще. На минуту стало страшно — взрослый с интонациями наставника…

— Ты его пугаешь, Марк, — неужели я настолько бледно выгляжу, что заметила миссис Грейнджер. — Гарри, почему тебя так пугает мой муж?

— У него интонации наставника, — объяснил я, вздохнув. — Страшно становится…

— Почему становится страшно, мы выясним попозже, — проговорил Марк Грейнджер. — Неужели наставники такие ужасные?

— Я нашалил просто… — тихо проговорил я, отчего мужчина заинтересовался. Понимая, что рассказывать придется, я понадеялся, что меня только пыточным приложат, а не устроят «бег по кругу»… Ну и что семьи не коснется, я-то ладно…

— Стоп! — скомандовал мистер Грейнджер. — Так дело не пойдет. Идите-ка отдыхайте, дети.

Родители соратницы почему-то остановили допрос, послав нас отдыхать, при этом, по требованию соратницы, для меня постелили в ее же комнате, а не в гостевой, что было, на мой взгляд, совершенно необычно. Она настолько мне доверяет? Я никогда не пойму девчонок!

***

Никогда бы не поверил, что меня поселят в одной комнате с девочкой, но тем не менее, нужно было переодеться, чем я и занялся, под несколько ошарашенным взглядом соратницы. Что ее так удивило, я и не понял. Несколько раз всхлипнула — видимо, увидела то, что я не долечил. Я же только кровь остановил, а шрамы… Я же мужчина, на нас к концу обучения столько шрамов, что каждый лечить — никаких сил не хватит, поэтому вообще все лечить и не стал.

— Ты совсем не смущаешься? — удивленным голосом произнесла соратница Грейнджер.

— А что это такое? — поинтересовался я в процессе одевания пижамных штанов, развернувшись к собеседнице, отчего она почему-то покраснела и закрыла глаза. Наверное, ей неприятно на меня смотреть.

— Ну… э-э-э… Это когда тебе неприятно показывать голое тело другому, — попыталась мне объяснить девочка. Понятнее не стало.

— А что в этом может быть неприятного? — не понял я, с удивлением взглянув на нее в процессе одевания. Соратница была уже бордовой. — Разве что тебе неприятно видеть меня в таком виде… — задумался я вслух. — Но смущаются девочки, вам это природой положено, а мальчикам — нет.

— Мне приятно видеть тебя… — прошептала она. Почему-то возникло ощущение, что соратница вложила в эти слова какой-то другой смысл. Впрочем, переодевшись, я застыл в ожидании команды. — Что ты делаешь?

— Жду команду, — объяснил я ей. — Ты в комнате старшая, поэтому я жду дальнейших указаний.

— Сядь со мной рядом, пожалуйста, — как-то очень тихо попросила Гермиона, и когда я подошел, просто обняла меня. — Скажи, а ты все это делаешь, только потому что я в твоем… времени… знаменитая?

— Что ты, в моем времени твое имя облили грязью, — хмыкнул я, рассказывая Великой Грейнджер, что стоило ей умереть, и боявшиеся вождя враги от радости устроили чуть ли не пляски на ее могиле. — А я это делаю, потому что ты — это ты.

Такой ответ явно озадачил соратницу, хотя был абсолютно искренним. Она задумалась на некоторое время, потом посмотрела на меня как-то очень странно. Мне показалось, что Гермиона делает какие-то свои выводы, но вот какие… Это было трудно понять, но я смирился, потому что это же Грейнджер! Мы еще некоторое время посидели, девочка порывалась что-то сказать, но обрывала себя, а потом ее, видимо, сморило, отчего у меня возникла проблема — засыпая, Гермиона меня не выпустила, принудительно укладывая рядом с собой. Надеюсь, она меня не убьет, когда проснется…

— Ты невнимательно слушал мальчика, — произнесла миссис Грейнджер в процессе обсуждения сказанного Гарри. — Он не за себя боится, а за семью, что это значит?

— Наказание касается всех в семье? — удивился мистер Грейнджер, пытаясь вспомнить, что ему это напоминает. — То есть он не боится умереть, а опасается, что убьют маму и сестру? Да что ж это за страна такая!

— Ты же слышал, — вздохнула его жена. — Свободная Шотландия. Так что с парнем надо аккуратно. Во-первых, он намертво фиксирован на Мионе, во-вторых, боится за семью… в-третьих… Что там с сердцем?

— Обследовать надо… — покачал головой Марк, задумавшись над сказанным.

Получалось, что с Мионой нужно будет вдумчиво говорить, чтобы маленькая принцесса не убила случайно своего рыцаря. Мир Магии понравиться никому, разумеется, не мог, особенно в такомсвоем варианте, к тому же выяснять, как именно он «нашалил» почему-то никому не хотелось. Испытывать явно нестабильно работавшее сердце ребенка, увидевшего очень уж кошмарные для современного человека картины. Было ли это галлюцинациями или же информация Мионы верна, суть проблемы от этого не менялась…

Проснулся я от сдавленного «Ой», понимая, что оказался на свободе, но уходить не спешил, только зажмурился сильнее, ожидая пинка, но его почему-то не последовало. Интересно, как соратник Грейнджер отомстит мне за то, что я обнаружился рядом с ней? Несмотря на то, что я в этом не виноват… ребята говорили, что девчонки никогда за собой вины в чем угодно не признают.

— Прости… — послышался тихий голос из-за спины.

— За что? — я так удивился, что сел на скрипнувшей от резкого движения кровати.

— Ну я тебя заставила… — виноватое выражение лица Великой Грейнджер… Это надо записать в анналы памяти.

— Тебе было удобно? — поинтересовался я, на что она кивнула. — Значит, так было правильно. Не за что извиняться.

— Ты просто какой-то необыкновенный… — прошептала Гермиона. — Я никогда таких людей не видела. Ты не исчезнешь?

— Пока не прогонишь, не исчезну, — ответил я ей, на что она робко улыбнулась и снова потянулась обниматься.

Руки у соратницы сильные, крепкие, если бы не магия, был бы вместо ребер порошок, а так — нормально, даже дышать могу. Все-таки, соратница очень милая, просто лапочка, особенно когда со сна. Поднявшись, Гермиона сразу же унеслась в душ, показав мне, где он находится. Сегодня я увижу маму и сестренку… Я не против быть подле соратницы Грейнджер, но… Поэтому сначала была зарядка, за которой с удивлением наблюдал мистер Грейнджер, потом душ, одевание и завтрак.

— Ты на весь день уедешь? — огорченно спросила меня соратница, я чуть не ответил по уставу, но понял, что ей просто грустно.

— На полдня, если захочешь, — сообщил я ей. — Тебе нужно поговорить с родителями, а мне повидаться с мамой… И сестренкой.

— Интересно… В прошлом же году ты был… — заговорила Гермиона, но осеклась под взглядом своей мамы, но я понял, что она хотела спросить.

— Мама — это тетя Петунья, она была заколдована, а сестренку превратили в мальчика и принудили надо мной издеваться, — спокойно объяснил соратнице. — Теперь они хорошие.

— А кто заколдовал? — поинтересовалась Гермиона с живейшим интересом на лице, на что я просто пожал плечами.

— Да вариантов немного… — пришлось вздохнуть, потому что насколько я помню, соратница Грейнджер была верной дамблдоровкой… Но тут я нашел выход. — Тот же, кто тебя держал под подчинением.

Все-таки, хорошо нас готовили — соратница глубоко задумалась, про подчинение-то она знала, а я доел, распрощался и уехал на такси туда, где меня ждет мама и сестренка любимая. Я ехал и улыбался, даже и не зная, насколько серьезный разговор пришлось пережить соратнице Грейнджер. Я просто ехал в предвкушении…

— Братик! Братик! Мама! Братик вернулся! — завизжала моя любимая сестренка, бросаясь ко мне и стало вдруг так тепло на душе, просто не сказать, как.

— Здравствуй, Гера, здравствуй, мама, — заулыбался я, обнимая своих самых дорогих на свете людей. Какое, все-таки счастье, что они есть на свете…

========== Часть 10 ==========

Комментарий к Часть 10

не бечено

Мама задала мне очень серьезный вопрос — а только ли соратница для меня Гермиона? Я не знал, что ответить, честно говоря. Всю свою жизнь для меня был папа и его рассказы, ну и школа с подготовкой. С одной стороны, соратница Грейнджер — очень милая девочка, но с другой — вождь. Мне очень сложно ответить на этот вопрос, почти невозможно, поэтому я и задумался. Сестренка обнимала меня, не желая расставаться, да и я сам никогда бы от нее не уезжал, честно говоря. Попытался представить выбор между Гермионой и сестренкой — чуть сознание не потерял. Получается, они для меня одинаково важны. Это надо обдумать, а пока нужно отправляться обратно к Грейнджерам. С трудом простившись с мамой и Герой, вызвал домовика Хогвартса.

— Запомни это место, — попросил я его. — И неси меня на предыдущую точку.

— Выполняю, — доложил эльф и картинка резко сменилась. Передо мной появилась гостиная Грейнджеров. Посреди гостиной стояла Гермиона и, кажется, плакала. Я просто шагнул, закрывая ее от любой возможной опасности собой.

— Вот об этом я и говорил, Миона, — громко сообщил ее отец, я, впрочем, ничего не понял.

— Ты самый хороший, — сообщила мне девочка, обнимая меня сзади. — Я тебя никогда-никогда не обижу!

— Что случилось? — всполошился я, такое поведение для нее точно было нехарактерно.

Наложив чары, я выдохнул. О подобном нам рассказывали в курсе медицины, а девчонки говорили, что нужно делать, когда приближаются эти дни. Поэтому обняв соратницу, я начал рассказывать ей, какая она хорошая, милая, как ее все вокруг любят. В течение моей речи брови мистера Грейнджера стремились вверх. Он с недоумением переглядывался с женой, а я продолжил говорить голосом с мягкими интонациями:

— Несколько дней пройдет и настроение у солнышки опять станет боевым, — на этих моих словах миссис Грейнджер широко улыбнулась.

— Эх ты, педиатр, — хихикнула женщина. — Но вот то, что пацан цикл знает, а отец нет — это симпто-ом!

— Какой цикл? — удивилась Гермиона, взглянув на маму.

— Менструальный, — лаконично проинформировала та дочку, отчего последняя приобрела насыщенный красный оттенок. Мотив этого до меня не дошел, вроде бы все правильно сделал, а соратница опять под цвет факультета.

— А почему Гермиона покраснела? — поинтересовался я у более старшей и мудрой женщины.

— Отдельные девушки, — заговорила улыбающаяся миссис Грейнджер. — Смущаются, когда говорят об естественных процессах своего организма, понимаешь?

— Не очень, — честно признался я. — Если процессы естественные, чего их смущаться?

— Вот этим, доченька, — хмыкнул мистер Грейнджер. — Военные от людей и отличаются.

— Если Гермионе неприятно, то не надо об этом говорить, — сообщил я, увидев какой-то очень благодарный взгляд соратницы. Подумав, понял, что мне приятен этот взгляд, значит, Гермиона для меня не только соратница? Или такие ощущения норма по отношению к соратникам?

— Рыцарь, — констатировала миссис Грейнджер. — Ладно, рыцарь, ужинать будешь, а то Миона без тебя отказывается?

— Гермионе нужно кушать, — сообщил я, подумав. — Если без меня она отказывается, значит, нужно и мне покушать, чтобы не сделать ей плохо.

— Логично, — заметил мистер Грейнджер.

Потом соратница долго прощалась с родителями, я вызвал эльфа Хогвартса, и мы оказались в нашем заброшенном классе. Правда, спешить на выход я не рискнул, потому что поспешать нужно медленно. Не отпуская эльфа, я поинтересовался происходящим в замке. Домовик сначала доложил о ходе работ по ремонту, а потом рассказал об аврорах, ищущих что-то на третьем этаже.

— Вас никто не искал, — произнес в заключении эльф и исчез после моего кивка.

— Гарри! Ты ничего не хочешь мне рассказать? — поинтересовалась у меня соратница Грейнджер.

— Ну… — я вздохнул. — Так получилось, что я оказался наследником Эмриса, понимаешь?

— Мерлина? — сделала девочка большие глаза. — Вот почему ты про Мерлина спрашивал! Ты о нем ничего не знал, да?

— Ну, да, — кивнул я, решив о шалости все-таки, не рассказывать. Я Гермионе, конечно, доверяю, но помня об опасности для семьи… — надо будет сходить в банк, взять защитные артефакты для твоих родителей.

За эту фразу я был обнят и даже поцелован, хотя все равно не понял, почему. Это же норма — заботиться о своих. Тем более, один домовик остался защищать Грейнджеров, а еще два — маму и сестренку. Оказалось, что я имею право такое сделать, поэтому, в случае чего… лучше бы, конечно, ничего не случилось, но кто бы знал, как мне хочется убежать и спрятаться, спрятав всю мою семью. Надо уэльсца бородатого… Раздобыть отпечаток его магии и вот тогда можно будет сделать много интересного. Против уэльсцев все методы хороши.

Наконец, расцепившись, мы отправились в гостиную, куда эльфы уже подали торт, впечатливший соратницу размерами. Поэтому весь факультет жевал, поздравляя Гермиону, а я раздумывал над дальнейшими действиями. По идее следовало ожидать шага белобородого, при этом максимально защищая соратницу Грейнджер. А на выходные будем прыгать домовиками к родным, и Гермионе будет комфортно, и мне удобно… Интересно, что ищут местные ликвидаторы в замке и почему мне кажется, что уэльсцу это совсем не нравится? Как говорил наставник по боевке: «все нам на пользу, что врагу во вред». Вопрос в том, что делать дальше… Хотя можно и просто учиться до Хэллоуина, в который обязательно что-то произойдет. Недаром у нас этот день носит имя Уизли.

— Доброй ночи, Гарри! — пожелала мне Гермиона. — И спасибо тебе за все-все-все!

— Для тебя — что угодно, — улыбнулся я в ответ, мягко прижав к себе, на что она зажмурилась, но промолчала.

Чары облегчения менструации наложу, когда начнется, потому что заранее нельзя — организм должен работать правильно. Соратница улыбнулась как-то очень ласково и ушла в свою спальню, а я зевнул, решив прошвырнуться по замку с целью совершения дальнейших диверсий. Есть тут один полувеликан, который в прошлом году грамотно надавил пацану на жалость, а потом как-то капитально подставил, причем я-то видел, что это все было спланировано, чтобы устроить историческую встречу мальчика и страшилища какого-то. То есть, гражданин Хагрид сам нарвался, правильно?

Пробежавшись до башенки директора, услышал громкие крики. Судя по всему, уэльсец оправдывался, а его обвиняли в чем-то, что он «не мог не знать». Интересно… Но долго подслушивать я не стал, потому что это бессмысленно, нужно отслеживать всю дискуссию. Но и уйти, не сделав пакость, я не мог. Есть такая старая шутка — перевернуть петли на двери, тогда она начинает открываться в другую сторону. Ну, вот…

***

Гермиона долго думала перед сном о том, что ей сказали родители. Несмотря на то, что взрослые люди пытались донести до дочери сам факт фиксации на ней Гарри, Гермиона сделала, возможно, неожиданные выводы. У девочки получалось, что Гарри — на всю жизнь, о чем ей мечталось в детстве. Гермиона думала о заботе мальчика, понимая, что другого ей и не нужно, потому что столько для нее еще никто и никогда не делал. Решив, что Гарри ее вполне устраивает, девочка счастливо закрыла глаза.

Я думал о том, что Гермиона медленно становится не просто Великой Грейнджер, соратницей, непримиримым борцом с врагами Света, а кем-то близким. Мы еще слишком юны для подобных выводов, но, тем не менее, факт остается фактом — мне нравится улыбка этой девочки, ее голос, ее волосы, глаза… Получается, я ей симпатизирую? Вот в этом отношении опыта у меня совсем никакого нет, подобное отношение к девочкам у нас не приветствовалось… Надо будет маму спросить, что дальше делать.

Утро началось с зарядки, душа, уже привыкших соседей по казарме, каких-то очень волшебных глаз Гермионы… Зелья в еде обнаружились, конечно — рассеяния внимания, контроля сознания… Правда, эльфы честно предупредили, поэтому пришло время для очередной пакости, будут все эти «витамины» уэльсцу в чай отправляться, раз он так любит, хотя я бы ему туда соли синильной кислоты сыпанул, но пока нельзя — след могут отследить, а в задачу разведчика умирать за Родину не входит. Если каждый разведчик будет умирать за Родину — у нее разведки по факту не останется.

В ожидании Хэллоуина, который ожидался в пределах месяца, я приглядывался и прислушивался. По некоторым сведениям, младшие Уизли были живы, но это оказалось единственной информацией о рыжиках, по которым никто не скучал. Последняя рыжая, кстати, на факультет не вернулась, по слухам — девочку прокляла мать за факультет. Но вряд ли эти слухи имеют право на жизнь, потому что ситуацию, когда мать проклинает свое дитя, я представить не могу. Тем более за вещи, от ребенка не зависящие. Хотя это же Уизли… В любом случае — это не моя проблема.

Гермиона стала как-то теплее, что ли, ко мне относиться, но на выходных мы возвращались домой, правда, девочка настояла на том, что субботу мы вдвоем у ее родителей, а в воскресенье — у моих и тоже вдвоем. Зачем ей это надо, я не задумывался, а мама только улыбалась. Гера и Гермиона, кстати, подружились, что соратницу, похоже, удивило, вот уж не знаю, почему.

— Ура! Братик! Миона! — а вот сестренке моей Гермиона имя сокращать разрешила.

— Как ты, маленькая моя? — обнял ее, прижал к себе и чувствую, что счастлив. Ну и мама, конечно, как же без мамы…

— Здравствуй, Гермиона, — улыбнулась девочке мама, как-то очень мягко погладив по волосам. Она просто волшебная женщина, невозможно даже описать, насколько. — Сынок, смотри, Люмос! — и над пальцем загорелся огонек.

— Ура! — обрадовался я, потому что мама стала магом — дар развивается, значит. — Празднуем!

Грейнджеры и мама познакомились и даже, кажется, подружились. Что-то это мне напоминает, но вот что именно — не могу вспомнить. Было что-то такое в старых хрониках… Надо маму спросить! Гермиона тоже, кстати, любит разговаривать с мамой… И с моей тоже.

Незадолго до «праздника», Гермиона мне подала мысль о недвижимости Эмрис. На вопрос, есть ли какая-нибудь недвижимость или нет, я ответить не смог, поэтому пришлось писать гоблинам. Сначала я пойти хотел, но соратница показала пальцем на сову, и я понял. Сел и написал письмо, получил ответ, в котором указывалось, что замок есть, даже крепость, но ее надо «принять». Что это такое, я не понял, решив узнать на месте, но соратница…

— Мы идем вместе! — безапелляционно заявила она, что я мог сказать?

— Слушаюсь, — вздохнул, понимая, что просто не переспорю, да и не надо никому устраивать спор по такому поводу, поэтому в воскресенье мы оставили родителей и сестренку общаться, после чего я задействовал порт-ключ. Перенос был так себе — как через мясорубку, но, оказавшись в большом полукруглом зале я, естественно, закрыл соратницу щитом, готовый на все.

— Наследник с невестой, — констатировал какой-то голос, но вот я никого не увидел, так что нападать было бессмысленно. Слова «невеста» применительно к соратнице я не понял, а Гермиона покраснела. Любит она это дело… Некоторые девочки любят плакать, а соратница — краснеть. Ну да кто я такой, чтобы возражать…

— Вы должны пройти к камню рода, — сообщил уже другой голос. — Идите вниз!

Пришлось идти, ибо делать было нечего. Вариант «быстро убежать», по-видимому, отсутствовал, потому оставалось только надеяться на то, что смогу, если не защитить, то хоть дать возможность убежать Гермионе. Мы спускались по ступенькам, когда что-то вокруг нас мигнуло. Выглядело, как тренажерная иллюзия — внезапно лестница сменилась узким и длинным залом, в конце которого угадывался какой-то камень. Когда завизжала Гермиона, я понял, что меня беспокоило — одежда куда-то исчезла. Ну мне-то что, а девочке да, девочке некомфортно, поэтому я спрятал ее у себя за спиной.

Дойдя до камня, обнаружил какого-то старца, сидевшего на нем. Старик, на белобородого совсем не похожий, сидел, опираясь на посох, и смотрел на меня. Соратницу-то он точно не видел. Я остановился, чуть пригнувшись, ибо отсутствие одежды меня ничуть не беспокоило, не девочка чай.

— Не прямой наследник, — утвердительно заявил старик. — Но умеющий показывать подпись, а, значит, под завещание подпадающий.

— Я пошутить вообще-то хотел, — объяснил я ему, и тут старик исчез, мы с соратницей оказались одетыми, а из-за неожиданно оказавшегося высоким камня, вышли двое довольно молодых мужчин. Оба с бородами, они ржали, держась друг за друга.

— Точно наследник, — утирая слезы сказал один. — Таких шуток я еще не видел!

— Мы признаем вас, наследник, наследница, — кивнул второй, продолжив дальше с таким пафосом, как будто по телевизору выступал. — По праву старшего, благословляю ваш союз. Тут что-то блеснуло так ярко, что я на минуту ослеп.

Проморгавшись, обнаружил соратницу и себя в том зале, куда мы прибыли изначально, вот только теперь я ощущал его совсем иначе — как часть своего организма. Гермиона была молчаливой, прижимаясь ко мне, но что-то мне подсказывало, что моя шалость последствия еще иметь будет и неизвестно еще, насколько ожидаемыми они будут. Единственное, что я понимал, было знание того, что здесь наш дом. Почему-то возникло острое желание перетащить всех родителей сюда.

— Как то спокойно мне с тобой, — вдруг произнесла девочка, ставя меня в тупик в очередной раз.

— Это потому, что ты чудо, — ответил я, заметив, что совет сестренки помог и тут: Гермиона закрыла глаза, прижимаясь ко мне изо всех сил. Как сестренка и говорила — неважно, насколько логична фраза, главное, чтобы в ней содержался комплимент и опора. Умная у меня сестренка, просто очень! А соратница Грейнджер, кажется, хочет побыть просто девочкой, такое бывает и пугаться здесь нечего. Именно поэтому следовало вернуться к родителям и всем вместе подумать. Интересно, кем были те двое?

========== Часть 11 ==========

Комментарий к Часть 11

не бечено

Родители решили, что переезжать будут только в случае непосредственной опасности. Это решение имело смысл, поэтому я не возражал, вот поведение Гермионы совсем незаметно, но изменилось, да и мое восприятие. Почему-то не хочется называть ее Великой Грейнджер, несмотря на то что она все та же — соратница Грейнджер, ужас и кошмар врагов Света. Девочку хочется обнимать и защитить от всего на свете. Не понимаю, что со мной происходит, примерно также я к сестренке отношусь, но это сестра… Мама только улыбается и ничего не говорит.

Гермиона заметила свое отношение к Гарри. После визита в замок или крепость, девочка в них не разбиралась, ее отношение к мальчику начало меняться. Он действительно становился кем-то очень дорогим, поэтому не понимающая, что с ней происходит, девочка отправилась к маме, чтобы посоветоваться со специалистом. Мама внимательно выслушала доченьку, тяжело вздохнув.

— А еще, когда я к нему прикасаюсь, мне становится очень спокойно и как-то тепло… — закончила свою речь считавшая, что может контролировать все на свете девочка.

— Вы становитесь ближе друг к другу, доченька, — попыталась объяснить женщина.

— Влюбленность? — удивилась Гермиона. — Но в книжке же не так было!

— В какой книжке? — поинтересовалась миссис Грейнджер, надеясь на то, что дочка не будет ссылаться на что-то вроде «Ветвей персика».

— Вот! — девочка с гордостью положила книгу перед мамой, подумавшей, что книги хорошо доченьке не делают.

— Миона, — принялась объяснять Эмма. — Шекспир жил очень давно. Во-первых, художественное произведение нельзя принимать за образец, а, во-вторых, с тех пор много воды утекло и любовь стала совсем другой, понимаешь?

— Нельзя… Но… А как я узнаю, как правильно? — удивленная девочка пыталась пересобрать картину мира, что ей не удавалось.

— Сердце подскажет… — улыбнулась мама, погрузив дочь в глубокие размышления.

Решив сосредоточиться на текущих задачах, понял, что на данный момент, кроме защиты соратницы и семей, задачи две — припасть к источнику мудрости Снейпа, почему-то не желающего показывать свое искусство и пассивизировать бородатого уэльсца. Приближалось «празднество»… Тоже не понимаю, на самом деле: для многих этот день — день потери родителей, сиротства, потому что не только Поттеров убили в ночь на первое ноября, а маг, считавшийся вождем, предводителем, делает из него праздник. Уэльс, одним словом…

Каждый день проходил по одной и той же схеме — подъем, зарядка, душ, завтрак, занятия, обед, самоподготовка… С Гермионой мы расставались только в спальне и то, только до Хэллоуина. Ну почти. На мой взгляд, прошел месяц после посещения замка, когда эльфы нас с Гермионой препроводили в отдельные покои. То есть не общая казарма, а выделенная комната, что нас обоих поставило в тупик.

— Отныне это ваши покои, — сообщило существо, исчезнув затем.

— Эльф Хогвартса, а почему нам выделена комната? — поинтересовался я, будучи совершенно шокированным.

— По законам Магии, — ответил мне эльф, даже не появившись в комнате.

— Ничего не понимаю… — произнес я, переглянувшись с Гермионой. Судя по всему, она тоже ничего не понимала.

Кровать была двуспальной, то есть предполагала совместное проживание, причем соратницу этот факт почему-то не возмутил, скорее наоборот. Мне-то проще — когда она рядом, с ней точно ничего не случится, но… Как-то принято девочек отделять от мальчиков, ну кроме специальных уроков. Голыми мы друг друга видели только в детстве во время воспитания и купания, ну и на этих уроках в шестнадцать, кажется… Но эти уроки касались только разницы между нами и различия в подходе добывания информации…

— Давай ложиться спать? — предложила мне соратница, на что я, конечно же, согласился.

— Конечно, — кивнул я. — Ты в душ первая? — поинтересовался, отлично зная ответ.

— Спасибо… — невпопад ответила мне красная Гермиона, подхватив пижаму с кровати.

— Да не за что, — пожал я плечами. Пока она мылась, обдумывал ситуацию, решая, что эльфов надо допросить, потому что о таких законах магии я был не в курсе.

Тот случай, когда Гермиона уснула, обнимая меня, почему-то не запомнился, зато теперь ощущения наших объятий… Оказавшись в постели, мы некоторое время смотрели друг на друга, затем что-то произошло и мы принялись обниматься. Какие-то необыкновенные ощущения затопили меня, заставляя прижать девочку к себе. Это было приятнее, чем… Да чем что угодно.

— Мне почему-то так очень тепло, — призналась соратница. — А когда одна в спальне, то как-то очень одиноко.

— Значит, получается, правильно, что мы вместе? — спросил я ее.

— Значит, получается, правильно… — неуверенно ответила она, тем не менее объятия размыкать не желая.

— Спи, маленькая, — почему я ее так назвал, даже и не знаю, но Гермиона закрыла глаза и вскоре уже спала.

Что-то непонятное со мной происходит, просто не могу определить, что именно, к тому же — отдельные «покои», то есть квартира, а не казарма, я такого и не видел в Хогвартсе никогда. Что это значит? Не понимаю… С другой стороны, школа мне не интересна, меня двенадцать лет учили и не такими мягкими методами… Поэтому ничему меня Хогвартс научить не может, а вот постоянный страх за семью — он сказывается, диагностика врать не будет, сердце у меня не так чтобы отлично работает. Надо узнать у Гермионы, нужна ли ей эта школа, а то ведь соратница каждый раз с родителями расставаясь, так плачет, что сердце болит это видеть. Решено, завтра и поговорю.

Мне впервые не снились кошмары про железную камеру и сестренку в ней… там, дома, мне снился папа в этой камере, а здесь — сестренка… Но сегодня мы спали вместе с соратницей и мне не снилось, как мою семью утилизируют. Это что-то значит? Значит, так правильно? Или нет? Как бы узнать?

— Как здорово выспалась! — сообщила мне девочка. — Совсем не снилось контрольных и плохих оценок!

— Это здорово, — улыбнулся я ей. У каждого свои кошмары, кто знает, что с ней делали за плохие оценки? Я не знаю, хроники этого не сохранили. Хотя, учитывая иллюзии от уэльсца бородатого, странно, что оценки снятся, а не семья… — Мне тоже сладко спалось, тепло как-то…

— Надо будет еще так поспать, — произнесла соратница, совершенно не подумав, что нас, вообще-то, никто не спрашивает. — А потом сравнить!

— Будет так, как хочешь ты, — ответил я, ловя себя на мысли, что мне приятно делать так, как она хочет. Не потому, что она командир и великая, а потому что она — Гермиона.

Улыбка у нее какая-то очень красивая, хочется обнять и не выпускать из рук. Что со мной происходит, а?

***

Утро принесло новости. Точнее, новости были принесены совами в виде пергамента с колдофото. Трудно магам без телевизора, сразу видно… Сначала я думал, придется защищаться от нападок факультета по поводу места ночевки, но школяры будто и не заметили ничего. Или считают это правильным? Совершенно непонятно, честно говоря. Гермиона тоже выглядела озадаченной, но выяснять не стали — просто пошли на завтрак.

«Волдеморт полностью уничтожен!» — гласила огромная передовица в этой стилизованной газете. Кто такой Волдеморт, я не знал, потому почему это такая радость, не осознал. Соратница выглядела такой пораженной, что я решил расспросить ее после завтрака, а пока мы покушали, прислушиваясь к происходящему за столом. Уэльсец лишился большинства своих постов, оставшись только директором школы. Мне кто-то может объяснить эту логику? Ладно, причин я пока не знаю, подождем объявления.

— Дорогие мои! Из тюрьмы сбежал опасный преступник! — заговорил уэльсец, погрузив меня в раздумья. Вроде бы преступник не ко времени, василиск был же первым? Или василиск был попозже? Не помню уже… — Поэтому школа будет охраняться…

— Не понял, — признался я, растерянно оглянувшись на соратницу, снова выглядевшую собранной. Кстати, с ремонтом замка эльфы отлично справлялись, уже не было жуткого холода в коридорах, хотя недочеты имелись, но мы же никуда не спешим?

Вместо Истории Магии мы отправились в «наш» класс. Соратница была готова мне что-то объяснить, а я хотел поинтересоваться у эльфов, что мы можем сделать. Кто такие «дементоры», я тоже не в курсе, у нас таких не было, но раз они — охранники тюрьмы, то ничего хорошего в них быть не может. Если по нашим судить, потому что охранников учат с раннего детства, чтобы могли избить и убить кого угодно, даже девочку нашего народа. То есть охранники тюрем — изначально уроды.

— Ты не помнишь, кто такой Волдеморт? — спросила меня Гермиона. Соратница умная, все отлично заметила.

— Такое ощущение, что впервые слышу, — признался я, а что девочка разразилась лекцией на полчаса. Если кратко — местный главный темный, и вот тут я понял, что казалось мне странным. Вторая Магическая ведь как раз и была против него, а раз его смогли уничтожить, то это значит… Значит, не будет войны, не будет разрухи, руин старого мира… А как тогда?

— А тут еще дементоров пригонят, — с тоской проговорила соратница. — Они души выпивают…

— В школу?! — впрочем, чему я удивляюсь, уэльсцы же. Вычистить бы все от них, но какой в этом смысл?

— В школу… — грустно кивнула девочка. — Хочу к маме, — призналась она. — Ходить в обычную школу, где нормальные люди… Только с тобой ходить.

— А что это такое — обычная школа? — сразу же поинтересовался я у нее.

Зря я это спросил, наверное. Под такую лекцию можно неплохо выспаться, но почему-то не хотелось. Хотелось чего-то странного — обнимать, гладить… Что со мной происходит в конце-то концов? Но насколько я понимаю, Гермионе здесь тоже не нравится, что в свою очередь может значить только одно — мы можем покинуть школу, только надо подумать как. Можно изобразить смерть, тогда не будут искать, но и вернуться не сможем, а можно — просто уйти, но тут могут заставить вернуться.

— Можно уйти, — принялся объяснять я соратнице. — Варианта два: или мы изображаем трупики для магов, или пытаемся сделать так, чтобы не заставили, потому что тогда и мы сами, и родители будут в очень серьезной опасности.

— Ой… — ответила мне девочка, задумавшись. — Надо родителей спросить, да?

— Да, — согласился я, на что Гермиона снова заулыбалась. Она сегодня какая-то очень улыбчивая, просто как солнышко сияет. Интересно, это потому, что мы вместе ночевали?

— Интересно, что мы можем сделать против дементоров… — задумчиво проговорил я, потому что высасывание душ у детей — это похоже на те истории про «концлагерь», которые я прочел. — Эльф Хогвартса! Мы можем что-то сделать с дементорами?

— Если прикажете активировать защиту… — протянул домовик. — Но тогда покинуть и вернуться в Хогвартс сможете только вы.

— Активируй защиту! — предложение мне очень понравилось, по-видимому, соратнице тоже.

В этот момент везде в замке мигнул свет, но больше никаких эффектов я не заметил. Думаю, покидать Хогвартс мы все-таки будем — родители же, а остальные нас не волнуют. По крайней мере, меня волнуют только мама, сестренка и Гермиона с ее родителями. А остальные имеют своих родителей, то есть о них есть кому позаботиться. То есть они — это не моя проблема, логично?

— Как думаешь, что это такое — защита? — спросила соратница, хотя я видел, что ей все равно о чем говорить, девочке просто хотелось побыть в объятиях со мной и все, но нужно было как-то это обосновать. Не потому, что нужно, а потому, что Гермиона считает, что так нужно.

— Думаю, вскоре узнаем, — улыбнулся я ей, прижав к себе и погладив. Приятно это делать, просто слов нет! — Пройдем на зелья?

— Пойдем! — хихикнула в ответ Гермиона.

Получается, остается только некогда великого вечноживого решить и все? Уэльсец точно должен упокоиться. На эту тему я думал, пока мы шли на урок. Шли мы под ручку — нам так удобнее, вокруг суетились ученики, бегая по лестницам с непонятной целью. Гермиона чему-то улыбалась, а я перебирал методы решения вопроса «директора», который оказался совсем не директором.

========== Часть 12 ==========

Комментарий к Часть 12

не бечено

На уроке до меня вдруг дошло: родители! Мама, сестренка и гермионины! Сбежал же маг, нацеленный, если верить вечноживому — на меня, а это значило — родители в опасности! Едва дотерпев до конца урока, я схватил соратницу почти бегом увлекая ее в «наш» класс. Девочка была явно в недоумении, но не сопротивлялась. Усадив ее на стул, я с трудом взял себя в руки.

— Гермиона, у нас проблема, — начал я объяснение. — Сбежал маг, нацеленный на меня, а это что значит?

— Он на тебя охотится? — побледнела соратница, явно за меня переживая.

— Да на меня пусть! — отмахнулся я. — Родители могут пострадать! И мои, и твои, потому что мы дружим, понимаешь?

— Ой… — она побледнела еще сильнее. — Что делать, Гарри? Надо их предупредить?

— Надо их в крепость забрать! — воскликнул я, на что соратница медленно кивнула. — Эльф Хогвартса!

В следующее мгновение мы оказались у Гермионы дома. У меня упало сердце — в доме никого не было. Не дав панике овладеть собой, я внимательно осмотрелся — следов борьбы видно не было. Может, враг напал на них чарами? Но домовик… Точно, можно же вызвать их домовика и попросить меня отнести туда, не освобожу в бою, так хоть обменяю на себя.

— О чем ты думаешь? — поинтересовалась соратница Грейнджер, почему-то совершенно не беспокоясь.

— Если их захватили, то может, получится на меня обменять? — спросил я ее, отчего глаза девочки стали большими. — Ты побеспокоишься тогда о маме и сестренке?

— Гарри… — прошептала Гермиона, с неверием глядя на меня. — Гарри, сейчас три дня, мои родители на работе! Не надо никого менять, они работают не дома, понимаешь?

— На работе? — удивился я, припоминая, что папа тоже работал, но брал отпуск на все время нахождения меня дома. — А где эта работа?

— Пойдем… — произнесла девочка, беря меня за руку. — Поедем сейчас к ним на работу, и ты увидишь, что ничего не случилось.

От неожиданности я даже не подумал, что эльф может перенести меня туда, где они сейчас, немедленно, поэтому пошел за Гермионой. Выйдя из дома, мы дошли до полупрозрачного странного строения, дождались железной коробки на колесах, забрались в нее и поехали. Остатки памяти подсказали, что это называется «автобус». Соратница села у окна, а я устроился так, чтобы защитить ее в случае чего.

Гермиона была… Удивлена? Поражена? Шокирована? Гарри подумал о том, что родителей захватили и был готов обменять себя на них. Для девочки это было непросто, не рассказы о самопожертвовании, а готовность… А если бы его убили? Представив, что Гарри нет, Гермиона вздрогнула, а потом заплакала…

Обняв и успокаивая внезапно расплакавшуюся девочку, я подумал, что беспокойство о родных у нее проявляется как-то странно. Впрочем, может для девочек это как раз норма? Я же о них ничего не знаю… Автобус ехал куда-то и тут я понял, какого уизля свалял — можно ж было просто позвать того домовика, которого я к Грейнджерам прикрепил! Не подумал, бывает… Теперь еще их надо убедить… Или не надо именно убеждать? Ну накажут, так накажут, это же будет потом… Убивать они меня вряд ли будут, а пыточные — это дело привычное. Тут до меня дошло, что я не знаю, как наказывают магглы. Мысль о том, что кто-то может не воспитывать детей болью, мне в голову не пришла.

— Гермиона, а как магглы наказывают? — поинтересовался я у соратницы, отчего она сразу же перестала плакать.

— Ну, бывают физические наказания, — задумчиво проговорила она. — Еще могут в комнате запереть, или лишить чего-нибудь важного…

— То есть боль и карцер… — произнес я, переводя ее слова на понятный мне язык. — Это легкие наказания, а если в чем-то очень серьезно провинишься? Ну… хм… не знаю… «Е» за год получишь, например.

— Не знаю… — а вот язык тела говорил о чем-то ужасном, потому что девочка даже задрожала.

Может быть, запугали общими словами, ну как у нас с малышами, бывало, делали: «сильно пожалеешь», «ходить не сможешь» и «на всю оставшуюся жизнь запомнишь»? Но то, что рассказала Гермиона — это легкие наказания, хотя запирать в карцере… Узнав у девочки, что могут запереть и на целую неделю, я понял, что такое пережить будет сложно — в карцере без еды, воды, туалета… Не скажу, что такого не бывало, но с девочками такого не делали, для них это опасно — потом могут заболеть и не смогут рожать. А они будущие матери и в случае такой отбраковки, бесплодную не утилизируют, а только тех, кто ее до этого довел. Ну, по идее, а на самом деле, даже узнавать не хочу…

Автобус остановился, Гермиона повлекла меня на выход, заводя затем в большое белое здание, будившее не самые простые ассоциации. Очень уж оно было похоже на Центр Утилизации. Изо всех сил держа себя в руках, я шел туда, куда меня вела соратница, стараясь не думать о том, что происходит вокруг. Вокруг сновали мужчины и женщины в голубых и светло-зеленых костюмах, а из-за открытых дверей, появлявшихся сбоку, время от времени до меня доносились крики пытаемых. И совсем малышей и тех, кто повзрослее. Внезапно стало страшно так, что в глазах потемнело. Крик Гермионы я уже не слышал.

Упавший в коридоре мальчик, разумеется, внимание врачей привлек, Гермиона громко закричала, сильно испугавшись. Доктор Грейнджер выскочил из ординаторской, рванувшись к детям, ибо голос дочери, конечно же, узнал. Добежав до обоих, мальчика он тоже распознал.

— В кардиологию! — распорядился Марк, одновременно пытаясь успокоить дочь, которую уже трясло. — И что-то мне подсказывает, что обоих…

В этот момент упала в обморок и Гермиона, подтвердив тем самым квалификацию своего отца. Девочка себе вообразила, что Гарри умер, накрутила себя и потеряла сознание. Через несколько минут дети оказались в отделении кардиологии, где довольно быстро выяснили, что мистер Поттер пережил кратковременную остановку сердца в течение последнего полугода, причем адекватная помощь не оказывалась, а мисс Грейнджер просто сильно испугалась. В результате обоим нужно было лечение, правда, госпитализации оно не предусматривало.

Очнулся я в какой-то странной казарме — рядом на кровати лежала Гермиона, блестя мокрыми глазами. Неужели нас приговорили к утилизации? Нет! Я не позволю! В этот момент мне почему-то неважно было, что это соратница Грейнджер, только то, что это Гермиона. Я не хочу, чтобы ее убивали! Не дам! Попытавшись резко подняться, добился того, что опять все выключилось.

Очнувшись во второй раз, я обнаружил сидевшую рядом миссис Грейнджер, обнимавшую Гермиону. Что это значит, я себе, конечно, представлял… Почему-то не было сил даже на диагностику, что являлось, конечно же, очень плохой новостью. Надо подумать… если не восстановлюсь до тех пор, когда начнут забирать, попробую хотя бы отсрочить…

— Гарри, не пугайся, — произнесла женщина. — Расскажи мне, какие ты выводы сделал?

— Я слышал крики, — надо выполнять просьбу, хотя мне бы сейчас полежать, может, восстановлюсь… — Значит, малышей пытали. Здание белое, значит, мы Центре Утилизации… раз мы здесь, то…

— Ты все понял неправильно, — вздохнула Гермионина мама. — Мы находимся в больнице, это место, где детей лечат, а не убивают. Кричат они потому, что лечиться не хотят или же болеют и им просто плохо. У нас никого не… Не утилизируют. Приносить себя в жертву не надо, понимаешь?

— Гарри подумал, что его здесь убьют? — удивленным голосом поинтересовалась Гермиона.

— Я за тебя испугался… — почему-то говорить было сложно, поэтому я просто прошептал.

— Гарри подумал, что убить могут тебя, Миона… — озвучила сказанное мной миссис Грейнджер. — О себе он не думает.

— Но… но… но… — соратница, видимо, не могла найти слов, а ее мама объясняла дочери, почему я так подумал, отчего Гермиона скоро плакала. Почему она плакала, я не понял — обычные же вещи.

***

Нас покормили… Причем я из-за слабости не мог и хотел уже отказаться, но миссис Грейнджер даже не дала мне ложку в руки. Что-то нажав, женщина добилась того, что кровать изменила свою конфигурацию — я оказался в полусидячем положении, а потом она взяла поднос, усаживаясь поудобнее, расположила на нем тарелки и взяла ложку в руки, зачерпнув ею суп и поднося к моему рту. Я просто замер от нереальности этой картины.

— У Гарри сейчас слабость, Миона, — объяснила миссис Грейнджер. — У тебя тоже, но не такая сильная, а вот наш мальчик сам поесть не сможет, еще и дышится не очень хорошо… Поэтому я его покормлю, как малыша, — она улыбнулась мне. — Ну-ка, открывай ротик, сейчас кушать будем.

От ласки в ее голосе, от этих мягких движений, я вдруг почувствовал себя таким маленьким, беззащитным, что на мгновение стало страшно, а потом как-то очень тепло. Я не помню, когда меня кормили вот так — с ложечки. Кажется, никогда… И от осознания этого в глазах сильно защипало.

— А почему он плачет, мама? — тихо спросила соратница, глядя на меня расширенными от удивления глазами.

— А потому, доченька, что к нему там, в той жизни, которую он видел, — мягко рассказала эта необыкновенная женщина. — К нему никто не относился с лаской, добротой, да и с ложечки не кормил, понимаешь?

— Ой… Гарри… — как-то очень тихо проговорила девочка, потянувшись меня обнять.

— Постой, Миона, — остановила ее миссис Грейнджер. — Твой рыцарь поест и тогда обнимай, сколько хочешь.

Я послушно открывал рот, даже не чувствуя вкуса еды. Да если бы меня сейчас битым стеклом кормили, я и не заметил бы, наверное… Сама эта нежность, ласка… Необычные, незнакомые ощущения, как… Я попытался сформулировать, а потом решился спросить:

— Когда меня Гермиона обнимает, и я ее, у меня подобные ощущения, — произнес я, вопросительно глядя на миссис Грейнджер. — Это что-то означает?

— Господи… — вздохнула женщина, погладив меня по голове. — Одна о любви судит по Шекспиру, второй вообще такого никогда не испытывал… Это симпатия, влюбленность, понимаешь?

— Нет, — честно ответил я, потому что ни одно из этих слов не понял. — А что это такое?

— Вот, Миона, — погладила меня еще раз миссис Грейнджер, что оказалось очень приятным. — Если из ребенка делать солдата, лишая его ласки, получается… Теперь его нужно отогреть и научить всем тем словам, которые наш Гарри не знает. Он чувствует, но вот как называется то, что чувствует, объяснить не может.

— Гарри! — кинулась ко мне девочка, я ее, конечно же, обнял. Как же иначе?

Пришедший мистер Грейнджер некоторое время наблюдал за нашими объятиями, пока ему жена рассказывала о том, какого я свалял уизли, подумав, что нас будут убивать. Почему-то стало стыдно и немного страшно — а вдруг за это предусмотрены какие-то неведомые наказания? Но папа соратницы только мягко улыбался, не демонстрируя желания наказать — ни языком тела, ни выражением лица.

— Миона рассказала об опасности, — произнес мистер Грейнджер. — Насколько она серьезна?

— Сбежал маг, нацеленный на меня, значит в опасности и вы, и мои родственники, — объяснил я. — Маги могут напасть даже на тех, кто просто стоял рядом со мной, уэльсцы — они такие.

— И предложение? — поинтересовался мужчина.

— В крепость, — лаконично ответил я. — Там вы будете в безопасности.

— Хорошо, — кивнул мистер Грейнджер. — Эмма, ты отпуск оформила?

— Конечно, — улыбнулась женщина. — Ты, как я понимаю, тоже. И выписку?

— И выписку, — они разговаривали о чем-то непонятном, поэтому я почти отключился, но, когда сообщили о готовности, я только улыбнулся, вызывая эльфа.

— Маму и сестренку сюда доставить сможешь? — поинтересовался я у волшебного существа, когда тот появился передо мной. Не удостоив меня ответ, домовик исчез и через мгновение перед нами появились мама,обнимавшая плачущую сестренку.

— Что случилось? — бросилась к ним мама Гермионы.

Оказалось, что сестренку обидели в школе. Учителя обидели, хотя не имели права, потому что в отношении девочек в Британии такое запрещено, поэтому мама успокаивала Геру, желая потом вызвать полицию. Увидев выражение моего лица, мистер Грейнджер достал трубку телефона без провода и пригласил кого-то.

— Герания, — произнес Марк Грейнджер. — Сейчас сюда придут врачи-эксперты, ты им расскажешь, как было дело и покажешь, хорошо? Мама будет с тобой, потому что, боюсь, твой брат просто разнесет школу, а трупы нам не нужны.

— Хорошо, дядя Марк, — ответила ему сестренка, что позволило мне сделать вывод о том, что наши семьи действительно подружились.

— Гарри, почему ты лежишь? — кинулась ко мне мама. — Ты заболел?

— Ничего страшного, мама… — проговорил я. — Все будет хорошо, обязательно.

Геру увели куда-то названные докторами две женщины и мужчина, ну и мама с ними пошла, а я обнимал Гермиону, думая о том, почему ее родители так быстро согласились. Не было причины так быстро соглашаться, да и раньше же они были против… Думать отчего-то было тяжело, хотелось просто обнимать Гермиону и все. Кажется, я уже совсем не понимаю, что происходит вокруг меня.

Чуть позже сестренку вернули, и она присоединилась к нашим обниманиям друг друга, вернулся и мистер Грейнджер, чтобы окончательно решить вопрос — нужно ли эвакуироваться. Ну это по мнению наших родных, я-то ответ знал, конечно…

========== Интерлюдия ==========

Комментарий к Интерлюдия

не бечено

Все в этом учебном году шло не так. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор был крайне недоволен происходящим. Все началось с Уизли… Впрочем, нет, все началось со сломавшихся артефактов. Артефакты, настроенные на последнего Поттера, внезапно вышли из строя, затем исчезли слуги, а там и дом Дурслей оказался взорван, да еще и на глазах магглов. Постаравшись выяснить, что произошло с Уизли, Дамблдор почти ничего не понял. И вот после этого, Поттер спокойно прибывает в школу! Только вот крестража в нем нет, да и выглядит мальчишка иначе, но что это значит, Альбус узнать не успел — аврорат обнаружил крестраж в тетради, потом диадему и начался скандал.

Уизли… Зачем-то отправившиеся к Поттеру младшие Уизли, да еще и на зачарованной машине, взорвались за квартал от дома героя. Причина неизвестна, а Уизли в результате лишились ног и… хм… как результат: все трое отправились в Мунго. Повреждения оказались магическими, потому они и не появились в школе, Дамблдор заявил, что: «калекам в школе делать нечего».

Но как будто этого было мало! Обнаружив, что не отвечают контрольные артефакты, Альбус попросил Артура посмотреть. Зачем тот взял с собой своего старшего из наличествующих в «Норе» сына, Дамблдора не интересовало, но Грюм ему там зачем нужен был? В результате по неизвестной причине прогремел мощный взрыв. По следам удалось идентифицировать немного, при этом создавалось ощущение, что Персиваль бесследно исчез.

Аврорат перевозбудился, потому что прямое нарушение Статута, но Дамблдор, разумеется, ничего отменять не захотел. Все должно было пройти нормально, если бы девчонка попала на Гриффиндор, но эта… она оказалась на Слизерине, где артефакт, конечно же увидели! И кто! С Гринграссами Дамблдор ничего сделать не мог. Кто-то догадался вызвать аврорат и все планы рухнули. Так Молли не нашла ничего лучше, чем проклясть свою дочь. Ну прокляла и прокляла, но сделала это фамильным проклятьем рода Блэк, что сильно заинтересовало аврорат, допросивший ее под Веритасерумом. Теперь Молли в Азкабане.

— Хотел бы я знать, куда делись Динглы, — задумчиво проговорил Альбус Дамблдор. — И если бы только они…

— Курлык, — вежливо ответил ему феникс, знавший о том, что у замка появился хозяин.

Альбус решил, что раз с василиском не получилось, то можно устроить побег Блэка. С этим на первый взгляд все тоже было в порядке, но стоило только с трудом выбитым дементорам приблизиться к Хогвартсу, как сработали чары Основателей, переведя школу в осадное положение. Теперь никто не мог войти и выйти из школы. Самой большой проблемой оказалось то, что Поттер пропал.

— Домовик Хогвартса! — воскликнул Дамблдор.

— Тикки тут, — ответил ему эльф, привычно появившийся рядом со столом.

— Где сейчас находится мистер Поттер? — поинтересовался Альбус. — Передай ему эту записку, — протянул волшебник клочок пергамента.

— Мистера Поттера на свете не существует, — ответил ему домовик и немедленно исчез, заставив мага замереть. Подхватив мантию, Дамблдор почти побежал в сторону факультета Гриффиндор, но… дверь в гостиную отказалась открываться.

— У вас нет доступа, — сообщил «директору» какой-то маг на портрете, сменив привычную даму.

— Я директор! — закричал Альбус Дамблдор.

— Это не дает вам права входить в гостиные и спальни защищаемых, — ответил привратник, посмотрев на Дамблдора с брезгливостью.

— Ах ты! — рассердился Альбус, поднимая Старшую палочку, на которой разгорелся красный огонек Адского Пламени.

— Нападение! — было последним, что услышал Великий Светлый, открывший глаза где-то в подземелье. Палочки при нем не было, как и всей одежды, отчего сразу же стало холодно. Мощная железная дверь закрывала выход.

— А-а-а-а-а! — закричал Дамблдор. — Выпустите меня отсюда! — но его, по всей видимости, никто не слышал.

Еда появлялась сама два раза в день, ведро, в которое надлежало ходить, самоочищалось, а больше ничего не происходило изо дня в день. Было абсолютно, совершенно тихо, отчего Дамблдор громко разговаривал сам с собой, пел песни, даже кричал…

***

Амелия Боунс находилась в хорошем настроении. Лето, принесшее волнения, быстро прошло, унеся с собой и Уизли. Артур, как оказалось, зачаровал маггловский автомобиль без разрешения. Его дети машину угнали и умудрились на ней взорваться последи маггловского городка, что и продемонстрировало факт того, что зачаровывать должны специалисты. Только аврорат выписал ордер на арест Артура, как и тот взорвался в том же маггловском городке! Судя по заключению Отдела Тайн — колдовал рядом с газовым маггловским оборудованием. Едва разобрались с этим, как отметился Хогвартс.

Год в школе Хогвартс, где училась племянница, начался динамично — с вызова аврората по поводу черного артефакта, обнаруженного у… Опять Уизли! Девочку прокляла родная мать за то, что она поступила на Слизерин, теперь ребенок стал сквибом и был отдан в приют, вместе с другими младшими детьми, тоже ставшими сквибами, что интересно. Они в момент взрыва, судя по заключению Мунго, выдали выброс, полностью сжегший их ядра. Но стоило только копнуть, и из Молли полезло такое, что женщину законопатили в Азкабан просто для того, чтобы рот держала закрытым. Амелия бросила взгляд на протокол допроса.

— Грязнокровка должна была стать сильной ведьмой, поэтому я решила, что она будет послушной, — рассказывала под Веритасерумом миссис Уизли. — Артур наложил подчинение, а я, с помощью артефакта семьи Блэк устроила ей иллюзии…

— Откуда вы взяли артефакт семьи Блэк? — поинтересовался следователь.

— У меня есть кровь Сириуса, — объяснила женщина. — Я взяла у него кровь перед тем, как Альбус поместил его в Азкабан, чтобы мальчишка остался сиротой.

— То есть артефакт был украден? — уточнил дознаватель, видимо женщина кивнула, раз стоит знак о согласии, но ничего не записано. — Что вы хотели сделать дальше?

— Стала бы женой Ронни, родила бы и сдохла, — ответила ему Молли.

И вот таких показаний — три листа, при этом проливающие свет на Первую Магическую Войну, на действия Дамблдора, да и половины чиновников Министерства, то есть по-хорошему, всех надо разогнать и набрать с нуля, чего Амелия делать, разумеется, не хотела. Но вот обнаруженный артефакт попал к невыразимцам, установившим, что это, во-первых, крестраж, а во-вторых, он не один такой. Начался поиск, потому что крестраж означал, что неназываемый может вернуться, а это было очень плохой, по мнению Амелии, мыслью.

— Крестражей оказалось шесть, — доложил сотрудник Отдела Тайн, после того как в Британию был в большой тайне привезен некромант. — Герр Бойцель предлагает упокоить сразу все, то есть собрать душу, а потом ее упокоить.

— Что ему для этого нужно? — поинтересовалась мадам Боунс.

— Жертвы, — коротко ответил невыразимец.

— Пусть хоть весь Азкабан забирает, — жестко ответила Амелия. — Тех же Пожирателей, например.

Во время отбора Пожирателей для ритуала внезапно оказалось, что Антонин Долохов и Сириус Блэк Пожирателями не были. По поводу первого были запрошены имевшие к нему вопросы, судя по частоте запросов, русские, а по поводу второго — начался пересмотр дела. Остальные Пожиратели были принесены в жертву, некромант сделал свое дело и на неназываемом можно было поставить точку, но тут вдруг сбежал Сириус Блэк. Знавший, что его дело пересматривается, он в один прекрасный день просто исчез из камеры аврората. При этом версию побега поддерживал именно Альбус Дамблдор, вытребовавший себе дементоров для охраны школы. Думавшая о том, что племянницу стоит забрать из школы, пока поблизости дементоры, Амелия совсем не ожидала последовавших новостей.

— Приблизившиеся к школе дементоры уничтожены неизвестным способом, а в замок хода нет, — внезапно вошедший в кабинет сотрудник, оторвал мадам Боунс от сладких мечтаний.

— Как так нет? А камин? — удивилась женщина, пытаясь сообразить, как уничтожили охранников Азкабана.

— Камины не отвечают, ворота заперты, даже на метле не подлетишь, — объяснил ей мужчина. — Совы не пролетают, мы запросили Отдел Тайн.

— Хорошо, я немедленно подключусь к работе, — кивнула Амелия, устремляясь в Отдел Тайн. Новость была очень плохой — кроме малышки Сью у Амелии никого больше не было.

Почти бегом отправившись в Отдел Тайн, Амелия узнала, что Хогвартс по неизвестной причине перешел в режим круговой обороны и не пускает никого внутрь, да и, похоже, наружу тоже. Что именно произошло, женщина не понимала, распорядившись долбить щиты, пока те не будут пробиты. Насколько такое решение было правильным, могло показать только время.

Министр Магии, услышав о том, что Хогвартс закрылся, устроил шумную истерику, неожиданно уволив свою заместительницу и взяв на ее место полукровку, которую мадам Амбридж прежде… хм… не любила. Подобное изменение удивило и так нервную мадам Боунс, приказавшую проверить Министра на чары. Чары не обнаружились, а вот зелья в крови — да, но были уже нейтрализованы.

— Да, я знала о зельях, — подтвердила новая помощница министра. — Поэтому поила его нейтрализатором.

— Откуда вы узнали о зельях? — поинтересовался дознаватель Отдела Тайн.

— Мадам Амбридж заказывала компоненты, — объяснила женщина, после чего в бывшем кабинете Долорес был проведен обыск и через неделю женщина уже примеряла тюремную робу. На данный момент оставалось две проблемы — Блэк и Хогвартс. После объявления награды за Блэка, ловить его стали веселее, но Сириус будто бы провалился сквозь поверхность — его просто нигде не было. Что делать с этой информацией Амелия просто не знала.

***

Внимательно расспросив и осмотрев Геранию, врачи написали заключение о побоях, а психиатр приложил свое мнение о том, что ребенка избили в школе, после чего больница передала бумаги в прокуратуру, где сразу же оживились. Но на этом проблема была решена. Петунья не понимала, что именно происходит, тем не менее, не решившись трогать Гарри — вид сына на больничной койке женщину обеспокоил. Откуда-то она знала, что плакать нельзя, поэтому решила сначала поговорить с врачами, заодно попросить посмотреть и доченьку.

— Пойдемте, поговорим, — предложил мистер Грейнджер, пока дети обнимались.

— Да, конечно, — заторопилась за ним женщина, еще раз взглянув на детей.

Выйдя из палаты, доктор Грейнджер заговорил тихо, чтобы его не было слышно из палаты, но четко, что позволило Петунье все хорошо расслышать. Марк кратко прошелся по состоянию и Гермионы, и Гарри, объясняя, почем им хорошо бы полежать обоим для успокоения пубертатных тараканов. Петунья внимательно слушала, понимая, что это еще не все.

— Дети считают, что сбежал маг, нацеленный на Гарри, — продолжил рассказ мистер Грейнджер. — Мы не будем обсуждать, насколько это реалистично, но мальчик очень беспокоится именно о вас, да и о Гермионе, поэтому я предлагаю отправиться с ним. Для вас коллеги сделают больничный, а у Герании будет освобождение по болезни.

— Вы считаете, это правильно? — поинтересовалась Петунья, в серьезности ситуации не сомневавшаяся, скорей она беспокоилась по поводу решения.

— Это успокоит и Гарри, и Гермиону, — объяснил ей доктор, — что сделает хорошо их сердцам, а ведь именно это и является нашей текущей целью.

— Ага… — протянула женщина, понимая, о чем говорит отец девочки. — А там можно будет подлечить… Что же, я согласна!

— Очень хорошо, — обрадовался Марк, считавший, что Петунью придется долго уговаривать.

Возвратившись, взрослые люди известили школу и работодателя мамы Гарри, после чего порадовали беспокоящихся детей. Гарри очень обрадовался, просто расцвел весь, отчего Петунья убедилась, что все делается правильно. Да и Герания прижалась к брату, совершенно не желая с ним расставаться, как и Гермиона, впрочем…

***

Сириус Блэк, обнаруженный аврорами на улице Литтл Уингинга при попытке колдовства неизвестно откуда взявшейся у него палочкой младшего Уизли, не мог рассказать, как он умудрился исчезнуть из камеры и откуда у него палочка. Веритасерум следствию помочь не смог — мужчина как будто не знал даже кто он такой.

— Надо же, крестный, — хмыкнула Амелия, прочитав протокол допроса. — Придурок какой-то придумал, какие же крестные в мире Магии?

========== Часть 14 ==========

Комментарий к Часть 14

не бечено

В крепости мы оказались моментально, но у меня вдруг потемнело в глазах, и я просто сел на пол. Гермиона и Гера бросились ко мне, а я не понимал, что происходит. Через минуту или две в то место, куда мы попали, вошли низкорослые люди в доспехах, из последних сил я попытался поставить щит, но получилось слабо, поэтому, когда ко мне подошел один из этих странных людей с длинными острыми ушами, я попытался задвинуть девочек себе за спину. Взрослые при этом ничего не делали — просто замерли, возможно, это были чары.

— Наследник нездоров, — констатировал голос, будто идущий отовсюду. — Вас сопроводят в ваши покои.

— У Гарри плохо с сердцем, — подал голос мистер Грейнджер. — Он вряд ли может идти.

— Наследника отнесут, целитель, — произнес все тот же голос. — Слуги будут предоставлены.

Я вдруг оказался в воздухе и куда-то поплыл, от неожиданности вцепившись в Гермиону, не знаю, почему так получилось. Я проплыл по лестницам, каким-то коридорам, но не воспринимал окружающего — как-то не сильно хорошо себя чувствовал. Ощутив неизвестно откуда проявившиеся диагностические чары, я только вздохнул с надеждой на то, что девочкам не сделают ничего плохого. Тихо взвизгнув, взлетела и Гермиона, оказываясь рядом со мной.

Чары, что несли нас двоих, опустили наши тела на какую-то очень большую кровать. Хорошо, что переодевать не стали — соратница от этого пугается, а пугать ее никому не нужно. Я чуть сдвинулся в сторону, давая возможность и Гере лечь с нами, чем сестренка сразу же и воспользовалась. Лежать было комфортно, учитывая, что Гермиона повернулась ко мне, чтобы обнять.

— Главное, не умирай, хорошо? — как-то очень жалобно попросила она меня. Получается, я ей важен?

— Я не умру, обещаю, — ответил ей, погладив той же рукой, которой обнимал. — Гера, что случилось?

— Знаешь… Не понимаю, — призналась сестренка. — Новый учитель, как заколдованный, только меня увидел и сразу начал вести себя странно, как будто я его чем-то обидела. А после урока затащил меня в какую-то комнату и… — она тихо заплакала.

— Маленькая моя… — прижав к себе девочку, я задумался. Ненависть к сестренке не объяснялась ничем, разве что какой-то отличительный признак, а отличительный признак у нас с ней глаза, как у мамы Лили. Значит, это маги, напавшие на мою семью. — Я отомщу.

— Думаю, Гарри, прокуратура отомстит, — в комнату вошли взрослые. — А если и нет, то мы точно разберемся. Тебе сейчас надо полежать и прийти в себя.

— Долго? — лаконично спросил я.

— Недели две, как минимум, — покачал головой доктор Грейнджер. — Ты же на ногах стоять не можешь. Стрессы тебе хорошо не сделали, сердце не так давно останавливалось…

— Как?! — удивилась Гера, а мама только всхлипнула.

— Вот так, — вздохнул доктор. — Твоему брату надо лежать, да и Миона слишком сильно за него испугалась, а вот твое сердечко я сейчас послушаю, хорошо?

— Хорошо, — кивнула сестренка, но я уже почувствовал немного магии, накладывая диагностику на сестренку и на соратницу. Результат мне очень не понравился, особенно у сестренки. Такое ощущение, что ее пытались проклясть, но не вышло. А за это я точно уничтожу кого угодно, слепок магии-то остался.

— Если две недели, то в школе нас потеряют, — произнес я после долгих раздумий. — Значит, надо что-то сделать со школой… Кого бы спросить?

— Спрашивайте, наследник! — раздался тот же голос, что и в зале прибытия.

— Можно ли мне и Гермионе сменить имена для магического мира? — поинтересовался я. — Так, чтобы Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер не существовали?

— Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер в Мире Магии не существуют, — проинформировал меня голос, но никаких деталей не последовало.

— А что это значит? — тихо спросила миссис Грейнджер, но ответа не последовало.

А я задумался. Попросив совета, я получил ответ, но вот понять этот ответ не смог. Если нас не существует в мире Магии, то в Хогвартс возвращаться не надо. При этом мы остались магами, значит, в мире Магии называемся иначе, а как? Ладно, я мог получить фамилию Эмрис, но соратница меняла фамилию только в одном случае — как все девочки. И если это так, тогда получается, что… А как она это воспримет? Что будет, если она не согласна?

— Гарри! Гарри! Что с тобой, Гарри? — та, о ком я думал, принялась гладить меня по лицу.

— Гермиона… — я не знал, как сформулировать то, до чего додумался. — Ты… я…

— Папа, что происходит? — обратилась соратница к отцу. Получается, уже не соратница…

— Гарри что-то понял, — спокойно произнес мистер Грейнджер, присаживаясь на кровать, тогда как дамы уселись в кресла. — Испугался и накрутил себя. Учитывая, кто для него важен, да и то, что мы услышали, он боится тебя обидеть.

— Смена фамилии… — поняла мама. Ну моя биологическая мать, которая была ее сестрой, не могла не рассказать, наверное. — Он боится того, что…

— Что Миона его оттолкнет, — сделала логичный вывод миссис Грейнджер. — Из-за чего-то, что ему кажется произошедшим…

— Гарри! Гарри! Это так? — девочка вгляделась мне в глаза, а я чувствовал то, что давно уже не ощущал: мне было страшно. Что-то поняв, Гермиона начала целовать мое лицо. — Гарри! Я не оттолкну тебя! Никогда не оттолкну, клянусь тебе! — тихий звон закрепленной клятвы заставил меня широко раскрыть глаза и обнять ее обеими руками. Надо решаться…

— Голос… назови имена… Мое и Гермионы, пожалуйста, — из последних сил держа себя в руках, попросил я.

— Гарольд Джеймс Альер Эмрис и Гермиона Джин Эмрис, — совершенно без выражения произнес неизвестно кто. — По воле короля, благословленные Магией и главой рода.

— Что это значит? — удивилась Гермиона. Я должен отвечать, как формальный глава семьи. Что будет, если она против? Я не хочу ее принуждать!

— Это значит, что мы навсегда вместе, — попытался я выкрутиться, но это же Грейнджер, от нее мало кто мог уйти…

— А точнее? — явно услышав недоговоренность, спросила девочка.

— Король благословил наш союз, правда, не знаю какой, — заговорил я, готовя себя к девичьей истерике. — Но Магия подтвердила, значит, какой-то важный король… Мы… Я не хочу тебя принуждать…

— Вы муж и жена, Миона, — улыбнулся мистер Грейнджер, жестом останавливая обеих мам. — Именно поэтому Гарри боится тебя обидеть.

— Навсегда вместе… — задумчиво проговорила Гермиона, а я ждал приговора.

Гермиона задумалась. «Муж и жена» звучало слишком серьезно и беспокойно, но вот «навсегда вместе» ей нравилось. Это значило для девочки, что мальчик никуда не пропадет, то есть она не останется одной. Быть одной ей не понравилось в детстве, и теперь хотелось друга… Ну, если не просто друг, то это же еще лучше? Гермиона припомнила, как Гарри о ней заботился, как беспокоился, как был готов пожертвовать собой, понимая, что так еще никогда не поступал. Это было как в книжках — так красиво и очень тепло. И как мальчик боялся сейчас ее реакции…

— Я согласна, — улыбнулась девочка, поцеловав меня в щеку. Я просто замер, как под чарами — она не против!

— Спасибо тебе… Ты самая лучшая! — воскликнул я.

— Да, над комплиментами надо будет поработать, — хмыкнула миссис Грейнджер.

— Ви-и-и-и! Братик! Как я за вас рада! — завопила сестренка, принявшись обнимать нас обоих. — Вы такие молодцы!

— Да и над словарем тоже, — хихикнула мама, а я не понимал реакции взрослых.

Взрослые переглядывались, чему-то улыбаясь, а я просто ни о чем не мог думать, как будто отключившись от внешней среды. Гермиона — моя… жена. Не через двадцать лет, не после заброски, а прямо сейчас. Она моя, родная… Теплая такая… надо узнать, как это называется, потому что у меня не хватает слов, чтобы рассказать, что я к ней чувствую, а вот родители явно понимали мои затруднения. Волшебные они, все же…

***

Оказалось, что родители моей… Гермионы взяли с собой книги, которые положили перед нами. То есть перед девочкой и мной, чтобы мы могли почитать и понять, что с нами происходит. Оказывается, родители поговорили между собой и решили, что не важно, как пока называется то, что с нами произошло, а важно только наше здоровье. Ну здоровье Гермионы — это понятно и логично, но мое? Это меня удивило… С одной стороны, я разведчик, меня учили двенадцать лет! Но я почему-то чувствую себя совсем маленьким и от этого иногда страшно.

Мы читали книжки… Я очень многое понял из этих необычных книг. Мои ощущения называются «нежность» и «любовь». Правда, в книгах рассказывалось, как это происходит, но не объяснялось, как правильно, то есть учебником они не были и наставника тоже нет… За девочкой надо «ухаживать», так написано, а как именно — нет. Потом я схитрил: заговорил с Гермионой о цветах, а по поверхностным образам отслеживал, насколько ей нравится эта идея. Оказалось, что нравится, когда речь идет о розах. Что логично, учитывая, какие цветы она любит. Значит, нужно, чтобы были розы, потому что в книжках мальчики девочкам дарили цветы, правда объемы не указывались, но я подумал, что чем больше, тем лучше, правильно?

— Гарри, — увидев, что я читаю и мое задумчивое выражение лица, сестренка решила мне помочь. — Ты знаешь, какие цветы Мионе нравятся?

— Розы, — ответил я, представляя уже, как выглядит цветок. Сорат… ммм… девочка отвлеклась от книжки и принялась прислушиваться.

— Ты прочитал о том, что девушке нравилось принимать ванну с любимыми цветами, — потыкала пальцем в книгу, а Гермиона почему-то покраснела. — И сразу подумал о том, чтобы сделать Мионе приятное, да?

— Да, — согласно кивнул я, наблюдая за интенсивностью покраснения… жены, получается. Она очень интересно краснеет — сначала щеки, потом носик, потом…

— Сюда смотри! — повернула мое лицо к себе сестренка. — Наглядишься еще, вы на всю жизнь вместе. Скажи, братик, а ты подумал о том, что стебли у роз колючие? Вот каково ей будет колючками по голому… всему получить?

— Ой… — кажется мы Гермионой это сказали одновременно.

Сложная наука оказалась эта «любовь». Столько разных вещей нужно учитывать, оказывается… Но я разведчик, меня сдаваться не учили, потому справлюсь… мы справимся! Гермиона читала что-то про школу, на обложке были изображены девочки в не самых удобных по моему мнению платьях. Прошло уже больше недели, а я пытался вспомнить, что же забыл. Для Хогвартса мы мертвы, поэтому можем не возвращаться…

— Хогвартс! — опять одновременно произнесли Гермиона и я. Он же закрыт ото всех, туда никто не может прийти и выйти тоже, но мне пока нельзя вставать, что делать?

— Надо как-то снять осадный режим… — задумчиво проговорила девочка. — И что-то с самим замком сделать.

— Интересно, домовики как долго без меня смогут? — задал я риторический вопрос.

— Братик, а ты подари его кому-нибудь, — предложила моя любимая сестренка, за что была обнята и зацелована. Сначала мной, а потом уже и Гермионой.

— Гарри, что ты задумал? — с подозрением спросила девочка, которую я… люблю. По внешним признакам совпадает, по симптомам, в книгах описанным, тоже, значит, получается, люблю.

— Я Хогвартс подарю, только нужно выяснить, можно ли это сделать прямо отсюда, — задумчиво произнес я. Кому Хогвартс подарить вопросом, да и проблемой не было. И так понятно, кому я настолько доверяю. — Эльф Хогвартса! — воскликнул я.

— Тикки тут, — сообщило лопоухое существо. — Что Тикки может сделать для хозяина?

— Скажи, а я могу подарить Хогвартс достойному магу? — поинтересовался я у него. — У меня нет возможности следить за замком, просто совсем нет, понимаешь?

— Гарри болеет, — объяснила Гермиона домовику.

— Можете, — кивнул мне домовик после некоторого размышления. — Вам нужно произнести ритуальную фразу дарения.

Опасаясь, что существо передумает, я произнес эту фразу, засвидетельствованную магией. Моя девочка… В книге было написано, что такое обращение правильное, потому что она моя, а я ее. Навсегда, между прочим, так вот, глаза моей девочки стали очень большими, потому что она сильно удивилась. Вот только чему именно удивилась Гермиона, я так и не понял, поэтому решился спросить, но оказалось, что она кандидатурой просто впечатлилась. Тут я согласен, имя этого человека впечатляет, ведь он поистине великий маг, не то, что вечноживой. Хотя и тут я не мог не пошалить.

Многого ожидал от мелкого Поттера Северус Тобиас Снейп, только не того, что произошло. Уже поняв, что от ребенка, смотревшего такими восторженными глазами, ничего хорошего ожидать не приходится, тем не менее, Северус был поражен, когда ему явился эльф Хогвартса и заявил, что по завещанию Гарри Джеймса Поттера, новым владельцем замка Хогвартс стал именно он — мистер Снейп. Вот тут Северус сначала опешил от слова «завещание», а потом и завыл от обеих новостей.

========== Часть 15 ==========

Комментарий к Часть 15

не бечено

Вот что странно… Местные — в замке, называют меня наследником, а гоблины — главой семьи. Как-то эти факты не сочетаются. Или сочетаются? Нужно выяснять, набирать информацию, а как набрать, если я лежачий? Так, пока девочки спят, надо подумать о задачах. Есть ли у меня задачи? Есть, конечно. Во-первых, уэльсец бородатый… Нет, я не с того начал, наставник бы мне сейчас за такое…

Нужно идти от общего к частному. Что у нас общего? Страна, в которой я оказался. СВБ еще нет, не было Второй Магической, общественный строй… неизвестен. Зна-ачит, надо сначала выяснить стандарты этой страны, но тут есть магглы, и они другие. При этом соратница Грейнджер… Пока по работе — соратница, так проще. Так вот, великая женщина, поднявшая страну из руин, вовсе не горит желанием что-то поднимать, а хочет уйти в маггловский мир, чтобы учиться там… Получается, я не знаю чего-то важного о маггловском мире. Отметим себе.

Дальше, непосредственная опасность: некий маг, создающий опасность для семьи, и бородатый уэльсец. Нужно выяснить, какие у меня есть возможности для устранения этих угроз. Отметим себе. Дальше… Выяснить, каким образом случилось то, что случилось и добрать информацию по незнакомым чувствам. Почему мистер Грейнджер будто бы читает мысли, хотя он маггл? Откуда он так хорошо понимает, что со мной происходит, даже лучше меня? Надо выяснить.

— Доброе утро, милая, — поприветствовал я открывшую глаза Гермиону. В книжке было написано, что такое приветствие девушку радовало, а я хочу же ее радовать…

— Доброе утро, — улыбнулась она. Я внезапно для себя замер, пораженный красотой просыпающейся Гермионы: ресницы затрепетали, затуманенные еще сном глаза медленно раскрылись, заставляя утонуть в них, и улыбка озарила ее лицо так, как будто звезда зажглась.

— Ты очень красивая, — признался я, она действительно просто завораживала, да так, что все мысли из головы куда-то делись. — Гер-мио-на…

— Зови уж Мионой, — хихикнула девочка. — Разрешаю!

— Спасибо, — поблагодарил ее, пытаясь собраться с мыслями.

— Братик… — и сестренка моя любимая проснулась, сразу же обнятая мной.

Вот сестренка у меня самая любимая, но к Мионе я отношусь иначе — она же не сестра… Однако, стоит подумать, что с кем-то из них что-то случилось — и хочется уничтожить весь мир. Кстати, о мире, как бы узнать, что в нем делается? Надо будет подумать. А пока в нашу спальню вошла незнакомая женщина, выглядевшая необычно. Она чуть улыбнулась нам, присела в поклоне, затем только заговорив.

— Здравствуйте, меня зовут Альдара, — произнесла она. Голос женщины с острыми ушами, видневшимися из волос, был глубоким и мелодичным. — Я буду помогать вам ориентироваться в крепости. Вы можете задать мне любые вопросы.

— А что… — начала Гермиона и запнулась, почему-то виновато посмотрев на меня.

— Наследник и его Т’аль будет лежать по слову целителя, — объявила Альдара. — Сестра наследника вольна в своих передвижениях.

— Мне нужно узнать, что творится во внешнем мире и еще… — заговорил я, глядя на женщину, потому что безопасность — в первую очередь.

— Ваш советник прибудет после завтрака, наследник, — улыбнулась женщина и сделала жест рукой. Я взлетел над кроватью, устремляясь в сторону… наверное, душевой?

Действительно, оказалось душевая. Магия избавила меня от одежды, затем меня вымыли невидимые, но какие-то очень ласковые руки, покрыли спину мазью и спустя несколько минут облачили в немного странно выглядевший костюм. Следующей за мной была Гермиона, а сестренка жалобно посмотрела на Альдару и та согласно кивнула.

— А что такое Т’аль? — поинтересовался я, пока занимались Мионой.

— Возлюбленная, — ответила мне женщина. — Вам нужно многое узнать, наследник, поэтому у вас будет учитель.

— А какова система наказаний? — сразу же поинтересовался я. — Есть ли возможность, наказания Мионы и Геры отдать мне?

— В каком же страшном месте ты рос, малыш… — как-то очень ласково вздохнула Альдара. — Мы не наказываем болью, это нецивилизованно. Учитель должен научить, а не напугать.

— Но… — этого я не понял. Если за ошибки не становится больно, то как их не допускать?

— Вы все увидите, наследник, — улыбнулась она.

На завтрак мы полетели, чтобы оказаться за общим столом. У нас с Мионой кресла оказались полулежачими, а остальная семья сидела за столом, с улыбками наблюдая за нами. После чего наши мамы переглянулись, синхронно вздохнули и пересели поближе к нам двоим. Я не понимал, что происходит, пока не обнаружил ложку с кашей у своего рта. Мама улыбалась мне так ласково, что сопротивляться не было сил. Впрочем, самостоятельно поесть я еще не мог, хотя диагностика уже сообщила, что сердце восстанавливается. Та же диагностика сообщила, что Миона вполне может ходить, тогда непонятно, зачем и ее уложили… Надо будет спросить.

— Я спросить хотел, — заговорил я, когда насытился, потому что во время еды разговаривать нельзя. — А откуда вы знаете мои мысли?

— Во-первых, Гарри, — мистер Грейнджер понял, что я к нему обращаюсь. — Я педиатр, потому в детях должен уметь разбираться. А во-вторых, образование и опыт…

— Значит, мне нужно такое образование, — заключил я, отчего взрослые заулыбались. Причину этого я не понял, но решил, что им виднее.

— Папа, нам долго еще лежать? — поинтересовалась Гермиона. — И можно, если долго, школьные учебники достать?

— Папа как знал… — по-девичьи хихикнула миссис Грейнджер. — Взял учебники двух классов средней школы, чтобы тебе не скучно было.

— А можно мне посмотреть? — попросил я, потому что стало просто интересно.

— Можно, — кивнул отец моей… жены, получается, как это ни странно звучит. Он поднялся и куда-то ушел, а потом принес мне штук пять книг.

— Ой, здорово! — обрадовалась Гермиона, потянувшись к ним.

Я открыл книгу, на обложке которой были написаны цифры. Вчитавшись в первую же задачу, не понял ничего. Перескочив на следующую, попытался ее решить, но у меня ничего не вышло, даже с применением методов высшей Нумерологии. То же произошло и со следующей — я просто не понимал, что нужно делать. Подняв голову, увидел, что взрослые внимательно наблюдают за мной. Отложив эту книгу, потянулся за следующей. Через полчаса можно было уже сделать неутешительный вывод. Почему-то захотелось, как в детстве — спрятаться куда-нибудь, чтобы не нашли. И тут меня обняла Миона, просто обняла, мягким каким-то жестом закрыла книгу, погладив затем по голове, как маленького. От собственной тупости захотелось просто разреветься, но я себя, разумеется, удержал в руках, а Миона меня просто молча гладила.

— Ничего, Гарри, мы со всем справимся, — тихо проговорила она, на мгновение становясь той самой Великой Грейнджер. — Потихоньку, не спеша… Ты мне веришь?

— Я тебе всегда верю, — ответил ей, вздохнув.

— Совсем никак? — тихо спросила мама, а я только и смог, что опустить голову.

— Не надо, тетя Петунья, — попросила Миона, прижав мою голову к себе. — Гарри очень тяжело… Я чувствую.

— Мальчик ничего не понял и посчитал себя глупым, — произнесла миссис Грейнджер. — Неудивительно, учитывая его воспитание. Нужно помочь ребенку.

— Гарри, ты не глупый, — все понимающая сестренка прижалась ко мне с другой стороны, — ты просто чего-то не знаешь, но мы же вместе, и мы всего добьемся, верь Мионе!

***

Очень тяжело ощущать себя тупым, особенно когда двенадцать лет был в числе лучших. Оказалось, я совершенно не разбираюсь в знаниях, которые имеет каждый маггл возраста моего тела. Это было страшным ударом, если бы не Миона и Гера, я и не знаю, как бы пережил подобное. Но этого оказалось мало, появившийся учитель магических наук быстро доказал наследнику рода Эмрис, что тот еще и в магии далеко не самый лучший. У Гермионы ситуация была еще хуже, правда, но вот что меня совсем не радовало… Я-то считал себя чуть ли не всезнающим, а оказалось…

Настала моя очередь утешать Гермиону. Как оказалось, она себя считала тоже очень умной в рамках первого курса Хогвартса, но учитель рассказал нам, чему раньше учили на первом курсе и я понял, что либо у меня опустятся руки, либо придется много учиться, чтобы хотя бы сравняться знаниями… Но вот родители как-то поняли наше с Мионой настроение, прервали занятие, чтобы пообнимать и поговорить.

— Гарри, тот факт, что ты что-то не знаешь — это не трагедия, — объяснил мне мистер Грейнджер. — Твое прошлое осталось в прошлом, теперь никто тебя не будет бить или убивать за незнание.

— Но как же я защищу Миону? — спросил я в ответ, на что ответил совсем не он.

— У наследника есть охрана, — учитель мягко улыбнулся мне, утратив свою жесткость. — Пока не выучится, он защищен, как и его супруга.

— Видишь, Миона, — показал на меня девочке ее отец. — Гарри думает о том, как тебя защитить, а ты о чем?

— Об оценках… — тихо произнесла Миона, кинувшись ко мне. — Гарри! Спасибо-спасибо-спасибо!

Вот тут я совершенно ничего не понял. За что спасибо-то? Иногда девчонок понять совершенно невозможно. Однако, надо сказать, что задушевные разговоры помогли — падать духом я передумал, взамен спросил о советнике, мне обещанном. Учитель улыбнулся, кивнув и показал рукой куда-то в сторону, где обнаружилось странное существо, выглядевшее, как бочонок на ногах. Лицо его было вполне человеческим, его даже не портили выступающие клыки. Существо подошло ко мне, поинтересовавшись, какой совет мне нужен.

— Во-первых, мне нужно узнать, что нового произошло в мире магии, — вспомнив, что я вообще-то, разведчик, начал обрисовывать задачи. — Во-вторых, у меня есть слепок магии того, кто пытался проклясть сестренку, нужно его убить, в-третьих, некто, сбежавший из тюрьмы и охотящийся на меня, тоже убить нужно, и, наконец, бородатый один уэльсец тоже просится…

— Могу вам предложить следующее, наследник, — оскалилось это существо. — Новости можно узнать из газет, которые доставят через полчаса. Слепок магии отдать страже, а что касается остальных двоих — достаточно разбудить Ищущих.

— Как разбудить ищущих? — сразу спросил я. — И позовите стражу, пожалуйста.

Следующий час мне объясняли, как разбудить каких-то «ищущих», затем подошел рыцарь в доспехах вполне человеческого вида, получив от меня слепок магии. При этом он молчал, только кивнув в ответ на пожелания в отношении проклинавшего. Сестренка тоже слышала, что я сказал и смотрела теперь на меня расширенными глазами.

— Покусившийся на тебя должен умереть, — произнес я, взглянув ей в глаза. — Чтобы больше ни у кого не было мысли тебя проклинать…

— Но на шпиль… — тихо проговорила девочка, тем не менее, обняв меня.

— Чтобы все видели, — объяснил я логичные для меня вещи. — Иначе, как они узнают, что будет с тем, кто покусится на мою семью?

— Ты лучше знаешь, как правильно, братик… — почему-то очень быстро согласилась Гера.

А вот потом доставили газеты. Оказалось, что в мире уже безопасно, потому что Дамблдор исчез, а Блэк, ну тот, сбежавший маг, уже пойман. Поэтому Грейнджеры могли уже ходить на работу, и мама тоже, но… Стоило об этом заговорить и мне становилось страшно за них за всех, поэтому папа Мионы сказал, что они все равно в отпуске, так что пока не надо ничего менять.

Решили, что сначала будем учиться — Миона и сестренка будут учить меня маггловским наукам, а учитель нас всех — магическим. И маму тоже, потому что она же почти ничего не знает. Как-то немного спокойнее стало, появилась уверенность в том, что справимся, вот только маггловские науки…

— Скажите, пожалуйста, тетя Эмма, — поинтересовался я у мамы моей Мионы, попросившей называть ее именно так. — Почему я веду себя иногда, как ребенок? С каждым днем все чаще, как будто не взрослый…

— Ты не взрослый, Гарри, — улыбнулась она мне. — У тебя тело ребенка, его же гормоны, да еще и в начале пубертата…

Это надо было обдумать. Получается, что мое тело диктует поведение, но от этого действительно страшно. Мне становилось страшно от мысли, что не я контролирую свое поведение. Но родители и мои, и Мионы как-то это поняли, усадили нас с ней, принявшись рассказывать о том, что такое организм, тело человека, как все там устроено, почему наши церебральные тараканы так себя ведут и что с этим делать. Миона быстро покраснела, а я задумался.

========== Часть 16 ==========

Комментарий к Часть 16

не бечено

Со статусом оказалось все просто — маленький я еще и глупый. То есть для гоблинов — вполне так, а для крепости и всех, кто здесь — нет. Пока не стану большим и умным — быть мне наследником. Ну и ладно… Тетя Эмма со мной много разговаривает о разных вещах, отчего я начал задумываться. Что из того, чему меня учили, оказалось верным? Трудно…

Получается, Дамблдор — враг. Его, кстати, пока не нашли, но он враг, а не «Дамблдор — вечно жив в наших сердцах». Все, чем мы жили, за исключением отношения к девочкам… Дядя Марк дал мне книгу, какой-то Оруэлл написал. Я ее с чарами скорочтения быстро прочитал и запомнил, а потом задумался. И такая тоска меня взяла вдруг, что опять захотелось поплакать. Едва справился с собой и то только потому, что Гермиона обняла.

— Тебе плакать хочется, — утвердительно произнесла она. — Ты поплачь, если хочется.

— В твоих руках совсем не хочется, — ответил я ей. — Ты просто чудо какое-то…

— Это ты чудо, — она меня поцеловала, поэтому некоторое время мы просто обнимались и целовали друг друга. — Скоро Рождество…

— А что это такое? — удивился я. Девочка посмотрела на меня с таким удивлением, как будто у меня хвост вырос, я даже проверил.

— Мама! Мама! Папа! — закричала она, зовя взрослых, а я привычно испугался, но почему-то вдруг стало так страшно, как в детстве, даже зажмурился.

— Что случилось, дочка? — первой в гостиной, где мы лежали, появилась тетя Эмма. — Отчего Гарри так испугался?

— Мама… он не знает, что такое Рождество! — мне показалось, что в голосепоявились обвиняющие нотки, я зажмурился сильнее, ожидая боли. Видимо, я не знал чего-то совершенно обычного, что знают все. Стало труднее дышать и… — Гарри! Гарри! — испуганно вскричала девочка. — Что ты? Что с тобой?

— Страшно… — тихо признался я. Страх накатывал ледяной волной, как…

— Так, спокойно, — произнес голос мистера Грейнджера. Груди коснулся стетоскоп, потом в вену скользнула игла и страх начал постепенно отступать. — Рассказываем, что случилось.

— Папа, Гарри не знает, что такое Рождество, — очень жалобно произнесла Миона. У меня возникло ощущение, что она сейчас заплачет, потому я, преодолевая слабость, потянулся, чтобы ее обнять и защитить.

— Ну что ты, маленькая, — тихо произнес я, поглаживая ее по волосам. — Не надо плакать…

— Значит, вы чувствуете друг друга, — констатировал дядя Марк. — Тогда прекратите пугаться! Я же тебе рассказывал, что с ним бывало за незнание, Миона?

— Ой… — прошептала девочка. — Прости-прости-прости! Я не нарочно!

— Привычные реакции у пацана, — вздохнул мужчина, погладив меня по голове. Ну и Миону, конечно…

— Целитель, — произнес голос учителя за спиной Марка. — Если дать наследнику это зелье, он сможет быстрее прийти в себя…

Как-то я о зельях забыл, наверное, зря я это, недаром же учитель мне напомнил. Зелье оказалось горьким, но страх полностью исчез, а взрослые пришли, чтобы рассказать мне, что такое Рождество. Вообще ничего не понял, но почему-то не пугался. Очень многое оказалось непонятным, какой-то «детский праздник» — что это? Елка с игрушками — зачем это? Подарки… не понимаю. Несмотря на то, что не пугался, очень расстраивался по поводу своей тупости — не понимаю того, что для людей обыденно…

Вот когда я почти отчаялся, учитель предложил взрослым и Мионе показать мне свои воспоминания. Ну, посмотрев на которые, я смогу что-то понять. Взрослые сказали, что это хорошая идея, я тоже покивал, поэтому через некоторое время мне показали на какой-то сосуд. Опять ничего не понял, они что, не передают воспоминания напрямую? А почему?

— Так с вами сможет отправиться ваша возлюбленная, — объяснил учитель. — Она вам объяснит непонятные детали.

— Интересно придумано, — хмыкнул я, наклонившись к сосуду.

Оказавшись посреди какой-то большой улицы, я обнаружил рядом с собой улыбавшуюся Гермиону, сразу же увлекшую меня вперед. Повсюду лежал снег, гуляли люди в зимней одежде, веселились, что-то пили из стаканчиков, играли дети. И вот это меня поразило — младшие группы веселились, бегали, кидали друг в друга снегом, на чем-то ездили… Все это зрелище завораживало. Огромная елка, и… я повернулся к Гермионе, просто обняв ее. На сердце почему-то было так тепло, так хорошо, как никогда в жизни.

Марк с удивлением смотрел на действия учителя. Пока дети были погружены головой в какой-то сосуд, мужчина пригласил нескольких женщин в белых одеждах, махавших руками в сторону детей. Они, видимо, творили какую-то магию, поэтому доктор Грейнджер решил подождать, а потом поинтересоваться процессом. О том, что местные слуги не могут причинить вреда Гарри и Гермионе, мужчину уже проинформировали, поэтому он просто ждал, сделав знак жене, а вот Гера что-то видела, начав улыбаться так счастливо, что Петунья поняла.

— Они лечат детей… — произнесла женщина, на что ее дочка кивнула, продолжив счастливо улыбаться.

— Значит, можно было исправить и раньше? — не удержался мистер Грейнджер.

— Можно было, — кивнул учитель. — Но это было бы неправильно, а сейчас они начали друг друга чувствовать, значит, магический брак закрепился.

— Что это значит? — поинтересовалась миссис Грейнджер.

— С экспериментами продержатся до возраста безопасного деторождения, — улыбнулся маг. — Ну и души станут ближе, что тоже хорошо, ибо король поторопился…

— Вы можете объяснить? — заинтересовалась уже и Петунья.

— Магический брак заключается тогда, когда любовь уже развита, — продолжил объяснения учитель. — А не тогда, когда имеется влюбленность. Но король поторопился, оттого любовь развилась быстрее, и дети не успели к ней адаптироваться, отчего штормит обоих.

— Магия усилила чувства… — дошло до Эммы. — Это интересно… А вот то, что экспериментировать не будут — это очень хорошая мысль. Подростковая беременность — так себе опыт.

Мне становилось все теплее на душе, как будто атмосфера праздника что-то исправляла во мне самом. Мы стояли посреди радующихся людей, глядя в глаза друг другу, при этом я ощущал такое счастье… Сравнимое разве что с тем днем, когда я впервые увидел сестренку. Сейчас я был просто запредельно счастлив. Стоило нам выбраться из артефакта, и мы крепко-крепко обнялись, при этом я чувствовал, что эти объятия приятны не только мне, но и Мионе. Мы стали в этот момент почти единым целым. Это было просто неописуемое ощущение.

***

Реальное Рождество оказалось намного теплее того, которое было в воспоминаниях. После того просмотра сердце внезапно пришло в норму, ну почти, но как-то слишком быстро, отчего пришлось задуматься — как положительные эмоции могли повлиять, я не понял. Но абсолютно точно сердце восстановилось, то есть имеем факт, но не имеем объяснения.

Мне уже разрешили вставать и ходить, да и Гермионе, а в один прекрасный день в декабре вся семья вдруг оказалась в Лондоне. Мы шли по улице, полной магглов, улыбались им и друг другу, ощущая какую-то глубинную радость, отчего я начал понимать: мир не ограничивается школой магии, борьбой и работой разведки, на деле, я о жизни не знаю ничего, вот совсем…

Теперь я понимал, почему Миона хочет в мир магглов — он намного больше мира Магии. Вопрос в том, можно ли сделать мир Магии таким же, но… А зачем? Разве это кому-то нужно? Хотя, учитывая, что во мне сейчас превалирует детство, то к этому вопросу можно будет вернуться, когда мы закончим школу. Вопрос в том, как сделать так, чтобы жить в крепости, но при этом иметь все то же, что и магглы…

Итак, решаем: о СВБ будем думать, когда вырастем. Задача сейчас — учиться, учитывая желания Мионы, для меня приоритетные, учимся в маггловской школе, значит мне нужно в библиотеку. Но пошел не в библиотеку, а в Лондон, вместе со всей семьей. Миона была такая счастливая, как и Гера, кстати, а я… Я улыбался вместе с ними, но в какой-то момент просто почувствовал тоску. Вот захлестнула она меня и ничего не могу сделать. Хотелось сесть куда-нибудь в уголок и поплакать, как в детстве.

— Гарри, что случилось? — иногда у меня возникало ощущение того, что Гермиона чувствует мои эмоции и ощущения.

— Не знаю… — честно ответил я. — Просто…

— Папа, помоги, пожалуйста, — почему-то обратилась к дяде Марку моя девочка.

— Что такое? — мужчина присел, внимательно глядя в мои глаза. — Беспокоит что-то?

— Гарри плакать хочет, — пожаловалась Миона. — А почему?

— Он не умеет веселиться, — понял этот мудрый мужчина. — Надо его научить… хм…

— А как? — спросила девочка.

Меня просто обняли все… Вся семья собралась вокруг, закрывая других людей, и мне вдруг стало тепло. Исчезло желание плакать. Все-таки, каким-то я слишком ребенком становлюсь, с этим надо что-то делать… Или не надо? Весь день вся семья, и взрослые, и Гера с Мионой пытались мне передать атмосферу праздника, мне же просто было тепло и как-то светло на душе. Необычные ощущения, просто совершенно.

Вернувшись домой, я все-таки, прошел в библиотеку. Ну и Миона с Герой со мной, конечно. Значит, задача такая: нужно что-то, что будет перемещать нас всех в школу и домой, а взрослых — на работу и тоже домой. Порт-ключ… Стоп, есть же дом Грейнджеров? Был бы стационарный переход…

— Братик, а что ты ищешь? — поинтересовалась Гера, видя мою задумчивость.

— Нужно что-то, что будет нас перемещать в школу и домой, — объяснил я. — Потому что Миона хочет учиться в обычной школе…

— Гарри, — прошептала моя девочка. — Ты это для меня, чтобы мы… Я тебя люблю! — от всей души произнесла она, что хорошо чувствовалось по интонациям.

— Я тебя тоже люблю, — понял я. Действительно, ощущения были практически такие же, какими они описывались в книге. Значит, действительно, люблю… А что дальше делать? Надо будет почитать.

— Ты ищешь портал, — отвлекла меня от размышлений сестренка. — А зачем?

— Ну будем как бы жить в доме родителей Мионы, — объяснил я. — Тогда не придется врать в ответ на вопрос, где мы живем, понимаешь?

— Ви-и-и-и! — завизжала она вместо ответа, но я не понял, почему.

Портал найти удалось после того, как озадачил советника. Оказывается, это стационарная арка, и у нас такой есть, нужно только перенести вторую часть в дом и установить, тогда будет, как отдельная комната, с выходом прямо в маггловский мир. Значит, надо рассказать взрослым! Установить портал, а потом взрослые будут ходить на работу, а мы… Вот тут меня и накрыло: я же не знаю ничего, буду выглядеть тупым в школе… Не хочу… Вопрос: что делать? Ну, кроме чар скорочтения.

— Миона, я в школе буду тупым, что делать? — поинтересовался я у девочки. Заметно было, что мой вопрос поставил ее в тупик.

— Значит, нужно до конца года быть на домашнем обучении, чтобы нагнать, — послышался голос тети Эммы. Гермионина мама подслушала нас. — Насколько я понимаю, вы решили проблему страха?

— Не совсем, — покачал я головой. — Но есть такой вариант — мы ставим портал в ваш дом, и тогда прыгаем отсюда к вам и от вас сюда.

— И тогда мы живем в безопасности, но можем работать, — улыбнулась эта волшебная женщина. — Очень хорошее решение, просто великолепное!

Мама и дядя Марк тоже согласились с тем, что решение хорошее, поэтому я приказал помощникам начать монтаж переходов, а сам зарылся в книги, чтобы обнаружить хоть какие-то методы ускоренного изучения маггловских наук. Были зелья памяти, чары скорочтения и, в принципе, их можно было применить, но у меня было ощущение того, что проблема решается проще. Надо сказать, что дошло до меня во сне, когда приснилась инструкция по прямой передачи воспоминаний.

========== Часть 17 ==========

Комментарий к Часть 17

не бечено

Оказалось, что знания передать напрямую можно. Не все и не всякие, но от Гермионы мне скопировать точно можно, да и мои Мионе… Подумали и решили, что опыты будем ставить на мне, хотя моя девочка была резко против. Школьную программу ритуалом переносим мне в голову, а мои знания по магии — ей, в результате уравняем познания и будет проще.

— Я согласна, — наконец кивнула Миона, поэтому мы пошли к учителю, смотреть на него жалобными глазами.

— А можно и мне твои по магии? — поинтересовалась любимая сестренка, на что я, конечно же, согласился.

— Значит, сначала переносим тебе… — задумчиво проговорил учитель, внимательно взглянув мне в глаза.

— Значит, — кивнул я. — Тогда Миона сможет поскорее начать учиться в новой школе, и Гера тоже, а я уже не буду абсолютно тупым.

— Достойное желание, — кивнул мужчина, пригласив нас следовать за собой.

Ритуальный зал оказался круглым помещением, размеченным кругами разного типа и вида. Учитель что-то нарисовал в воздухе пальцами, на полу возникли два круга — синий побольше, зеленый поменьше. Символы, зажегшиеся в них, были мне незнакомы. Гермиону мужчина пригласил в синий круг, а мне указал на зеленый. Я поинтересовался, не нужно ли обнажаться, но учитель только покачал головой, то есть новости были хорошие. Мне-то что, но Миона смущается. Что было дальше я не помню.

Проснувшись и обнаружив себя в постели, быстро поднялся так, чтобы девочек не побеспокоить и буквально побежал к учебникам. Раскрыв первый попавшийся, я понял, что там написано, отчего захотелось прыгать и орать, чего я, разумеется, делать не стал. Это было очень хорошей новостью, просто великолепной. Еще раз оглянувшись на сладко спавших девочек, я застыл. Сестренка спала, чуть приоткрыв рот и казалась такой милой, что хотелось просто заобнимать, зато Гермиона просто завораживала. Почему-то хотелось смотреть на нее, не отрываясь, как на что-то очень красивое, невероятное, притягивающее. Эти ощущения меня несколько пугали, но с собой я справлялся, потому что объяснения прочитал. Это значило, что девочка для меня самая-самая… Но вот тот факт, что мозг отключается, когда я вижу ее улыбку — это непорядок.

Очередной сюрприз обнаружился вечером на шпиле Астрономической башни — он там сидел прямо на шпиле и орал, при этом какие-то чары не давали снять Мунгундуса Флетчера, даже Северусу, который плюнул и наложил Силенцио, после чего стало тихо. Видимо, Флетчер что-то не то или не у того украл, но вот причем тут шпиль школьной башни, Северус так и не понял. Решив подумать об этом утром, новый владелец школы Хогвартс пошел спать.

С момента обмена знаниями прошла неделя, взрослые уже даже привыкли к порталу, когда решили нас отвести в школу, так сказать, попробовать — получится ли у нас троих учиться или, все-таки, лучше подождать до лета. Учитель наш чему-то улыбался, а я думал о том, что никого убивать нельзя. Ну, почти… Хроники говорили, что соратницу Грейнджер не любили в маггловской школе и, хотя мы установили, что многое в Хрониках было неправдой, но…

Как оказалось, этого родители не учли. Ну что я могу среагировать неадекватно по их мнению. Поэтому после окончания каникул, нас отправили в школу. К сожалению, кое-кто знал Миону еще по начальной школе, о чем я на тот момент не ведал, поэтому эксцессы, конечно… Сестренка, Миона и я вошли в класс. Сразу скажу — школу я особо не разглядывал — коробка с большими окнами, чего ее разглядывать? Надо будет — руины останутся. Итак, мы вошли в класс…

— Заучка! — раздался выкрик, который я не понял, зато почувствовал, что Миона чего-то испугалась. Не рассуждая, я шевельнул рукой, лишая возможности выкрикнувшего издавать звуки. Посадив девочек спереди, я сел за ними, сразу же выставив универсальный щит.

— Гарри… Здесь не принято закрываться щитом… — прошептала мне сестренка, а Миона принялась оглядываться на меня. Я ощутил ее страх, не понимая, что так напугало мою девочку.

— Гарри, сядь рядом… — попросила меня Миона, что я сразу же и выполнил. Не понимаю… Она чего-то боится, значит, есть опасность. Я не вижу опасности, значит, надо быть готовым.

— Спасибо, — прошептала тоже чего-то испугавшаяся сестренка. Увидев это, я перешел в боевой режим. Зрение немного изменилось, разделяясь на сектора — магия, тепловизор, обычное зрение. Осмотрев класс, снова не увидел опасности, но тут вошел учитель и страх Мионы усилился скачком. Я приготовился к бою, чуть опустив голову, защищая шею, принявшись отслеживать движения того, кто так напугал мою девочку.

— Об одном мы не подумали, Марк, — сообщила мужу миссис Грейнджер, заглянув к нему в отделение.

— Это о чем же? — удивился он, прикидывая, о чем может говорить супруга.

— А ты представь, Миону или Геру кто-то обидит, — предложила ему женщина.

— Будут трупы, — понял Марк, засобиравшись. Возможно, еще можно было успеть до того момента, когда случится что-то непредвиденное.

— Трупы вряд ли… — пробормотала психиатр, вполне, впрочем, мужа понимая, как и тот факт, что школу надо было выбрать другую.

Напугавший Миону учитель заметил ее страх, и спросил мою девочку, дважды перебив, а потом… Потом я считал его поверхностные образы и разозлился. Не очень сильно разозлился, поэтому он у меня получил только слабое пыточное, которым у нас малышей награждали, но почему-то упал на пол и громко закричал. Я так удивился, что даже не снял воздействие сразу, а только через минуту, когда в класс прибежали еще учителя. Они забрали этого нашего, но Гермиона, по-видимому, догадалась — она смотрела на меня с таким выражением в глазах, как будто хотела побить и поцеловать одновременно.

На перемене к нам троим подошли другие школьники, заставляя меня напрягаться — от всех сразу я защитить не смогу, придется убивать, поэтому я решил действовать превентивно — группой жалящих, от которых все мальчики закричали, чтобы потом убежать, потому что еще чары ужаса же… И вот когда остались только девочки, как-то слишком целеустремленно двигавшиеся к нам, ничуть не обратив внимания на убежавших мальчиков, в класс вошел мистер Грейнджер. Тяжело вздохнувший мужчина подошел к нам, сразу же проверив, целы ли девочки.

— Давайте домой, дети, — произнес он, с интересом взглянув на потерявших к нам интерес соучениц, а я пытался вспомнить, где же видел такую целеустремленность.

— Одну минуту, дядя Марк, — попросил я, сосредотачиваясь. Что-то знакомое было во флере чар, уловленном мной, но вот что это значило, я не понимал. Запомнив отпечаток, я кивнул, сопровождая всех на улицу, откуда мы тотчас же оказались в крепости.

***

— Артефакт, — понял я, с помощью учителя разложив слепок магии на составляющие. Какой-то артефакт нацеливал учеников в этом классе на Миону. — Стража!

— Чего изволит наследник? — поинтересовалось низкорослое существо, появившееся перед нами, потому что девочки, конечно же были со мной.

— Вы можете найти артефакт по слепку магии? — поинтересовался я.

— Можем, — кивнул стражник и, скопировав у меня слепок, ушел, а я все пытался вспомнит, где же видел такое? Точно же видел!

— Гарри, может быть, в прошлой жизни? — Миона чувствовала все то же, что и я, как и я ощущал то же, что и она. Это называется «единение».

На самом деле, это было хорошей мыслью — я действительно мог встречаться с таким в прошлой своей жизни. Пришлось погрузиться вглубь своей памяти, отчего я перестал реагировать на внешние раздражители. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я нашел, но главным было не это. Я искал артефакт, а видел нашу ежедневную жизнь, сравнивая ее с маггловской здесь, да и с тем, что прочел в книгах. Что-то мне казалось неправильным, как будто…

— Папа, Гарри погрузился в свои воспоминания, у него болит голова, я чувствую, — подошла Миона к отцу. — А еще его что-то тревожит.

— Ну пойдем, посмотрим… Эмма! — позвал жену мистер Грейнджер. — Нам понадобится психиатр.

— Что случилось? — женщина сидела в одиночестве, так как дети что-то делали в библиотеке, а Петунья была на работе.

— Гарри погрузился в себя, — объяснил мужчина то, что понял сам. — Как вынырнет, так и будет…

Не знаю, как описать свои ощущения, но многое мне не нравилось, а когда я увидел, в чем дело, то понял. Такую же схему наложения управляющего контура имело здание Гробницы Дамблдора. Анализируя сейчас, учитывая все то, что я прочитал и узнал, я начал понимать — мы все были под управлением. Всей Свободной Шотландией управляла Гробница Дамблдора. Но зачем? Кому это было нужно? Застонав, я вывалился из воспоминаний, чувствуя очень сильную головную боль.

Меня сразу же подхватили на руки взрослые, выдав какое-то лекарство, от которого голова через некоторое время успокоилась, да еще обняли и Гермиона и Гера. В этот момент я очень хорошо понял — здесь у меня настоящая жизнь, рядом с Гермионой, сестренкой, мамой, Грейнджерами, именно здесь и есть жизнь, а то, что было — оно исчезло и с этим теперь надо как-то жить. Вот только артефакт не давал мне покоя…

— Нужна другая школа, — пояснил я. — А лучше, наверное, дома учиться пока, а то я всех поубиваю…

— Ну не поубивал же, — улыбнулась миссис Грейнджер, напряженно глядя на меня, что-то ей, наверное, не нравилось, даже на минуту поднялся страх, сразу же подавленный мной.

— Тем не менее, меня учили отвечать ударом на удар, а в случае опасности для сестренки, Мионы или вас, я буду бить насмерть, — объяснил я тете Эмме, при этом объяснении согласно кивнувшей.

— Значит, поучитесь дома, — хмыкнул дядя Марк. — Будете переходить в наш дом, туда придут учителя, поэтому будет почти школа.

— А обоснуем как? — поинтересовалась мама Мионы.

— Кардиологией обоснуем, — улыбнулся папа Мионы, отчего женщина кивнула.

Мы уже закончили разговор, когда пришел стражник, чтобы сообщить, что артефакт найден и изолирован. Это было интересно, означая, что теперь на Миону никто не покушается, но менять планы я не решился. Домашнее обучение безопаснее всего, а то, что мы Эмрис избавляет нас от необходимости обращать внимание на Магический Мир. Я подумал о том — а нужно ли давать счастье тем, кто его все равно не оценит?

— Такие решения, сынок, — сказал мне дядя Марк. — Имеет смысл принимать, когда ты вырастешь и будешь понимать, что говоришь.

— Понял, — кивнул я, решив сосредоточиться на учебе, сестренке и, конечно же, Гермионе.

— Вот и правильно, — погладила меня тетя Эмма по голове. — Придет время, и ты сам все решишь.

— Гарри, ты что-то скрываешь, — заметила Гермиона, от которой что-то скрыть было просто невозможно. — Это что-то важное?

— Это… — я тяжело вздохнул, крутя в руках флакон с воспоминаниями, принесенный Ищущими. Предполагая, что там находится, я боялся того, что увижу. — Это нужно посмотреть, когда мама вернется с работы и всем вместе.

— Хорошо, — кивнула кудрявая девочка, с подозрением глядя на меня, на что я сделал максимально невинное выражение лица, отчего она рассмеялась.

Оставалось только дождаться маму и всем вместе посмотреть воспоминания, куда входил слепок наблюдений поискового отряда и то, что хранила память тех, кого они нашли. Учитывая, что стражник сказал о членах семьи — это… Страшно даже представить, что это могла быть моя мать, ведь ее мертвой никто не видел. По крайней мере, никто из тех, кому я доверял. Это, в свою очередь могло означать что угодно.

Ну а пока мы ждали, Миона сказала, что надо учиться и мы начали учиться. Сначала немного поучились, потом подурачились, потом опять поучились. Дурачиться, кстати, меня Миона научила — это оказалось очень весело, даже более того… Все чаще у меня мысли перескакивают на Миону, дядя Марк сказал, что это гормоны начали беситься, потому что тело пришло в норму и мозги тоже, а я ведь пацан, ну вот… Ему, конечно, виднее, ведь я действительно пацан, а он доктор…

Мама вернулась, как и ожидалось, вечером, поэтому мы отправились ужинать, решив, что новости расскажем после еды, чтобы, как тетя Эмма сказала, не портить пищеварение. Как его можно испортить, я не знаю, но тете-доктору, наверное, виднее. Вот с такими мыслями мы втроем и пришли в столовую. Миона села справа от меня, а Гера — слева, и обняли меня с обеих сторон, а я… я почувствовал просто волну счастья, поднявшуюся откуда-то изнутри и захлестнувшую меня.

========== Часть 18 ==========

Комментарий к Часть 18

не бечено

Что сказать… Воспоминания были неожиданными. Перед нами предстали двое пожилых людей, увидев которых, мама вскрикнула, поэтому мы повернулись к ней, чтобы узнать, кто это. Во-первых, это однозначно были маги, а, во-вторых, было в них что-то узнаваемое. Еще раз посмотрев на маму и на этих магов, я начал понимать, в чем дело. А мама плакала…

— Это мама и папа… — произнесла она сквозь слезы. — Но как? Они же погибли?

— Значит, не погибли, — задумчиво ответил дядя Марк, разглядывая то, что увидели стражники.

— Это маги, — прокомментировал я, слушая спор тех, кто предстал перед нами. Говорили они о каком-то отродье. — Вполне так себе…

— Сейчас будет показана память объектов, — предупредил нас равнодушный голос, и…

Двое довольно молодых магов разговаривали с узнаваемым вечноживым. Не просто разговаривали, а строили планы на… Как изгнать старшую дочь, заблокировав ей магию, и выдать замуж младшую, чтобы получить «превосходный результат». Беседовали они вполне мирно, указывая на какие-то деньги, артефакты, но как-то очень равнодушно говорили о своих детях, при этом на проекции наличествовала отметка отсутствия подчинения. Для них деньги были действительно важнее собственных детей.

— Ритуал над Петуньей будет проведен в ночь на Хэллоуин, — проговорил мужчина. — Тогда она мало того, что станет сквибом, но и появится некоторая непереносимость магии.

— А магию Туни вольем Лили, — подхватила женщина. — Тогда она станет сильной волшебницей, а зелья подкорректируют ее поведение.

— Я бы рекомендовал жидкое Империо, — заметил тот, кого когда-то даже я сам считал непогрешимым. — Тогда она будет вести себя правильно.

— После пятого курса полную дозу, а до — понемногу, чтобы организм привык, — кивнула рыжеволосая женщина. — Немного изменим внешний вид Туни ритуалом, ну и заблокируем сестринскую связь.

— Очень хорошо, — кивнул Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, — вы получите за это двадцать тысяч галеонов, ну и по завещанию Поттера, когда он будет уничтожен.

— Прекрасно, — заулыбался мистер Эванс, в глазах которого я видел алчность и какой-то холод. Что-то было знакомое в поведении обоих взрослых.

Пролистнулись страницы памяти, Петунья увидела, как именно ее делали сквибом, и что происходило потом. Оказалось, что за любую жалобу, да и просто плохое поведение Лили, наказывали ее сестру, при этом делая это очень жестоко и унизительно. Но и воздействовали на Лили так, что той нравилось видеть, как плачет сестра. Это было чудовищно.

— Значит, Лили была просто куклой? — тихо поинтересовалась женщина, несмотря ни на что сохранившая любовь к своей младшей.

— Фактически, — кивнул я, задумавшись. Ну ведь точно же где-то видел! — Правда умудрялась перебарывать подчинение, чтобы к тебе, мама, прийти.

— Твоя сестра — бесполезная сквибка, — проговорил мужчина в проекции. — А ты должна…

— Как ты думаешь, они не узнают, что совсем нам не дочери? — поинтересовалась женщина.

— Неоткуда им это узнать, — хмыкнул ее муж, страшно оскалившись. — Вот сквибка подрастет…

Вспомнил! Так себя вела девочка из Уэльса! Ну, которую нам показывали… Значит, получается, или девочка была ненастоящей, или сейчас что-то странное… Но Лили себя вела в точности, как та девочка, и выглядела также, то есть — выражение глаз, повадки… Значит, все, что нам рассказывали про Уэльс, тоже могло быть неправдой? Подчинение…

Страницы памяти демонстрировали нам с сестренкой действительную историю нашей семьи. Один только вопрос оставался — если мамы не Эвансы, то кто они? Удастся ли нам это выяснить? Надо ли это выяснять?

Понятно, что Эвансов надо уничтожить — они играли судьбами доверенных им детей, как уэльсцы. Как минимум, стоило лишить их магии и всех денег, но этого мне казалось недостаточно. Мама горько плакала, как и сестренка, кстати, а я просто хотел уничтожить не только Эвансов, но и всякую память о них. Затем нам показали, как «умерли» Эвансы, как Лили не позволили прибыть на их похороны, как… тут я понял — эти маги недостойны СВБ, просто недостойны! Их нужно уничтожить, или просто забыть о них.

— Стража, — приказал я, когда мы вынырнули из артефакта, чтобы немного прийти в себя. — Эвансов в темницы, держать раздельно, но чтобы видели друг друга.

— Слушаюсь, — прошелестел голос стражника.

— Братик, а кто это был? — поинтересовалась ничего не понявшая Гера.

— Люди, изображавшие из себя бабушку и дедушку, — объяснил я ей. — Благодаря им случилось все, что случилось.

— Предатели… — поняла Гера, обняв маму. Петунья все не могла остановиться, продолжая слезоразлив. Я ее вполне понимал — узнать такое…

Я тоже потянулся к маме, чтобы ее успокоить, прежде чем мы посмотрим наверняка самую страшную часть воспоминаний. Что-то мне подсказывало, что история мне сильно не понравится — вся история. Я понимал — все не так просто, но принять это было очень сложно. Потому что получалось…

Лили, бросившаяся наперерез зеленому лучу, улыбающийся мистер Эванс, изображавший Темного Лорда, стирание памяти ребенку, превращение девочки. Но тут проскочила информация о каких-то крестражах, которые будут заданием этого самого мальчика. Понимать, что с раннего детства я был игрушкой, предназначенной лишь для того, чтобы умереть, уничтожив «темных». Чтобы Дамблдор мог получить власть…

— А теперь мы разложим крестражи этого придурка, — заметила миссис Эванс. — Так, чтобы достать их было не слишком просто.

— Девчонка будет мучить брата и получит наказание Магии, — усмехнулся мужчина. — Ну а мальчишка будет просто делать то, что ему сказано.

— И проклятое некромантское семя будет уничтожено, — добавила женщина. — Как и все, возомнившие себя выше других. Мой брат будет отомщен!

— Для мести надо будет убить и предателя Геллерта, — заметил мистер Эванс. — Но это подождет.

Теперь я уже совсем ничего не понимал, осознавая, что нужно допрашивать этих двоих, ибо далеко не на все вопросы может ответить такая выемка воспоминаний. Переглянувшись с сестрой и Мионой, мы двинулись в сторону… спальни. Хотелось просто полежать и ни о чем не думать. Кажется, Миона поняла меня, обнимая мою руку всем телом. Так мы дошли до нашей спальни и, не раздеваясь, улеглись. Сестренка с одной стороны, Миона с другой… Думать ни о чем не хотелось, хотелось просто бездумно смотреть в потолок. Вся Вторая магическая оказалась ложью! Вся! Десятки погибших, ради чего? У меня не было ответа на этот вопрос.

Тихо всхлипнувшая Гера прижалась сильнее, будто желая слиться со мной. Я очень хорошо понимал сестренку, как и Миона сейчас понимала нас обоих. Задумавшись и переживая выясненное, я думал о мести, пытках, но потом… уснул. Как будто мягкой подушкой навалилась неожиданная усталость и я уснул. И вот именно во сне понял, что мне это неважно — у меня есть семья, любимая, что мне еще надо? Строить райскую страну для тех, кто этого не оценит и обольет грязью? А зачем? Лучше учиться и добиться чего-нибудь важного своими руками. Ну… Наверное…

***

Я смотрел на этих двоих людей, висевших на стене друг напротив друга. Сестренку и маму мы решили оставить в гостиной, вместе с тетей Эммой, а со мной пошел учитель и дядя Марк. Ну и Миона, конечно, потому что мы уже, кажется, неразделимы. Поэтому моя девочка стояла сейчас рядом со мной, спокойно глядя на двоих взрослых голых людей, врагов нашей семьи.

— Вот, Миона, — вздохнул я, рассмотрев обоих. — Сейчас мы позовем палача, а пока он будет работать, пойдем, чего-нибудь вкусненькое съедим.

— Певерелл! Проклятое семя! — выкрикнул мистер Эванс, сразу же меня заинтересовав.

— В данный момент — Эмрис, — проинформировал я его, отчего мужчина даже не побелел, а посерел. Мне почему-то казалось, что для того, чтобы поседеть, нужно некоторое время, но Эванс справился и так. — А ты — враг моего рода.

— Почему Эмрис? — удивилась женщина, но я не удостоил ее ответом, здесь вопросы задавала отнюдь не она. — Пощади! — вдруг завизжала миссис Эванс.

— А ты пощадила мою маму? — поинтересовался я в ответ. — Мы многое знаем, а что не знаем, то вы нам расскажете.

— Ты ничего не узнаешь! — воскликнул мужчина, но я уже увидел подходившего специалиста, потому только улыбнулся и, подхватив под руку Миону, пошел в сторону выхода. Девочка как будто и не понимала, что происходит, она шла, мягко улыбаясь. На самом деле, все, что могли рассказать Эвансы было вторичным, ибо вина все равно лежала на уэльсце, а его, как я уже знал, наказал сам Хогвартс, причем очень оригинально. Как я об этом узнал?

В один прекрасный день мы занимались в библиотеке, делая уроки, и тут перед нами появился эльф Хогвартса, судя по тунике. Домовик держал двумя руками железную коробку, которую, не говоря ни слова, положил на стол передо мной. Я с интересом посмотрел сначала на коробку, потом на эльфа, выразительно, как мне казалось, подняв бровь.

— Хогвартс наказал нечестивца, напавшего на замок, — сообщил домовик. — Он теперь здесь.

— По частям? — поинтересовался я, оценив размер коробки, на что эльф просто щелкнул пальцами.

Коробка стала прозрачной, внутри обнаружился… Небольшой такой вечноживой, в данный момент явно оравший, судя по выпученным глазам и раскрытому рту. Увидев, что стен нет, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор бросился в сторону, но, встретив невидимую преграду, стек по ней на пол. И в этот момент он увидел нас троих. Глаза вечноживого стали очень большими, но долго он не продержался, явно упав в обморок. Домовик исчез с негромким хлопком, а я задумался о том, что делать с этим подарком.

— Гарри, что ты с ним сделаешь? — тихо поинтересовалась Миона.

— Я бы просто убила и все, — поделилась своим мнением Гера. — После всего, что мы узнали, он не заслуживает жизни, даже такой.

— Если убить, может ожить в виде портрета и портить нам жизнь, — заметил я, в задумчивости перебирая варианты. Вариант был, но мне он не нравился, потому что предполагал весьма мучительную смерть, а Миона на меня так смотрела… — Стража!

— Чем могу служить? — поинтересовался стражник.

— Отнеси его в камеру врагов семьи, — попросил я, указав на коробку. — А нам пора собираться, потому что скоро учителя придут.

— Ой! — испугалась Миона, принявшись собираться. Мы были на домашнем обучении, что значило — через полчаса в дом Грейнджеров придут маггловские учителя, чтобы вбить в наши головы немного науки. Моя девочка по-прежнему очень пугалась, хотя мне объяснили, почему не надо убивать учителей. Сестренка просто ластилась, она не могла поверить, что все откровения правдивы, мне же было все равно. Посидят в камере, пока мы не подрастем, а там и решим. Сейчас же мы дети, поэтому и не нужно нам таких решений… Еще не хватало кошмаров с Дамблдором.

— Гарри начал учитывать свою детскость, — заметил Марк, когда слуга доложил ему о принятом наследником решении.

— Это хорошо, сыночку не хватает детства, — улыбнулась Петунья. — Да и доченьке тоже.

— Детям в принципе этого не хватает, — вздохнула миссис Грейнджер. — Потому предлагаю на выходные вывезти их в парк аттракционов.

— Гарри себя в прошлый раз чувствовал не очень комфортно, — заметил мужчина. — Посмотрим, что будет в этот раз.

— Очень хорошая мысль, — кивнула его супруга, отправляясь вслед за детьми к порталу.

Новые учителя оказались какими-то добрыми и очень понимающими. Во-первых, они были явно предупреждены о Мионе, во-вторых, старались не пугать Геру, да и ко мне относились как-то очень мягко. Я даже немного насторожился — незнакомые люди, а отнеслись к нам с неожиданной добротой. Об этом надо было подумать.

========== Часть 19 ==========

Комментарий к Часть 19

не бечено

Прошли годы… Они были разными, эти годы, что-то получалось, что-то нет, но мы учились. В школу нас не отпускали очень долго — сначала боялись моей реакции, потом оказалось, что Миона своим страхом оценки сделала себе плохо, но потом, когда нам было пятнадцать, все-таки, отпустили. Я уже умел держать себя в руках, не убивая каждого, кто косо посмотрит на мою девочку. Вот то, что она именно моя, я понял очень хорошо за прошедшие годы.

Маггловская школа оказалась настоящим чудом. Вряд ли маги рассказали бы мне столько не просто интересного, но и важного. То, что не изучалось ни у нас, ни в Уэльсе, ни в Англии — история. Казалось бы, что в ней такое может быть? Древние времена, средние века и… Еще в древней истории проскакивало что-то очень знакомое, но вот совсем недавно нам рассказали о «красных». Пока рассказывали, что-то тревожило, а вот буквально вчера описали Свободную Шотландию… Только назвали ее какой-то Кореей, но почти в точности все, что у нас тоже было. Мало того, что рассказывали, но и объясняли, какие цели у этого, отчего я до сих пор…

— Братик, почему ты плачешь? — спросила меня сестренка. У нее уже и мальчик есть, только он меня, по-моему, боится. Ну и правильно, наверное, зато ничего плохого сделать не может.

— Гарри вспомнил и сравнил… — Миона объяснила, потому что я не мог. — И у него получилось сравнить, теперь переживает.

— Он узнал то, что у него было… там? — поняла Гера, обняв меня. — Гарри, но это же прошло и больше никогда-никогда не будет, да?

— Да, — погладил я ее. Именно в маггловской школе мне и объяснили многое. Слишком многое, поэтому теперь я совсем иначе смотрел на СВБ… Папа меня не обманывал, он просто не видел всего в своем детстве, а я…

Получалось, что все, бывшее моей жизнью там — смысла не имело. И даже СВБ… То есть с одной стороны, можно было бы построить магов, а с другой — зачем? Мир магглов, ну, используя магию хоть время от времени, намного больше и интереснее. Кстати, о Мире Магии… За истекшие годы я забыл об узниках. По-моему, настало время узнать, что с ними.

— Миона, пойдем, посмотрим на наших заключенных? — поинтересовался я, на что моя девочка вскинула бровь.

— На каких заключенных? — удивилась она, а Гера сразу же заулыбалась как-то очень предвкушающе, как будто что-то знала. Это было подозрительно.

— У нас Дамблдор и Эвансы лет пять сидят, — напомнил я своей любимой, обнимая ее. Хотелось, конечно, не на заключенных смотреть, а заняться друг другом, но пока было нельзя. По физиологическим причинам нельзя было еще дня три. Ну и вызывать зависть сестренки не хотелось.

— Точно… Эвансы же… — вспомнила Миона. — Давай папу позовем?

Оказалось, что об Эвансах все забыли и теперь меня мучил только один вопрос — а их вообще кормили? Я забыл приказать… Миона тоже… разве что учитель… Как-то мне не по себе стало, казнить именно таким способом я не хотел, все-таки, смерть от голода… Мы двинулись в сторону подземелий, к нам присоединился и дядя Марк, с которым я поделился своими опасениями. Он как-то даже посуровел, но потом вздохнул, сказав, что сейчас-то уже точно ничего не изменишь.

Эвансы были живы. И Дамблдор в коробочке тоже, только с ума сошел. Эвансы, кстати, тоже, потому что кормить их кормили, а вот со стены снять все забыли, поэтому они так пять лет и провисели. И вечноживой между ними. Мы зашли посмотреть, но зрелище было так себе — на большого любителя. Любое наказание теперь смысла просто не имело. Поэтому я переглянулся с девочками и махнул рукой, но, видимо, из-за того, что долго не практиковался в этом виде искусства, теперь у нас, получается, двое слуг.

— Вау! Какие здоровские скелетики! — воскликнула Гера. — Братик, подаришь?

— Да забирай, — хмыкнул я, перекидывая управляющий контур на сестренку, сразу же радостно умчавшуюся с ними, насколько я понял, в снежки играть. — А с Дамблдором что сделаем?

— Да пусть сидит, — махнула рукой Гермиона. — Он нам не мешает, да и мы ему тоже.

— Ну пусть сидит, — согласился я в ответ. — Пойдем?

Было много разговоров, в том числе и о том мире, откуда я пришел. Мионе было интересно абсолютно все, но я уже подрос и мог оценить. Вот только эта оценка мне совсем не нравилась и жить среди магов абсолютно не хотелось. Почему-то ни мне, ни Мионе, ни сестренке моей любимой. Несмотря на то, что мы жили в крепости, защищенной ото всех, выходить в мир магов не хотелось совершенно. Поэтому мы решили, что пока не будем, а там посмотрим, что и как случится. Правда, учась в школе, мы не стеснялись немножко жульничать с помощью наших способностей, но это никто не видел, а раз не видел, то и не было. Так и заканчивалась школа…

***

Северус Снейп сидел в своем кабинете, разглядывая небо, видневшееся в окно. Прошло долгих пять лет… школа совсем изменилась, слегка поменялся и мир Магии, не слишком сильно, но все чаще Северус ловил себя на мысли, что без Поттера и заучки, которую, кстати, найти тоже не удалось, стало как-то пусто в душе. Ответа на вопрос, почему мальчишка так восторгался зельеваром, тот не нашел до сих пор. Тяжело вздохнув, директор Снейп вызвал домовика.

— Тикки тут, что может сделать Тикки для хозяина? — поинтересовался эльф.

— В школе без происшествий? — поинтересовался директор.

— Мисс Лавгуд предсказала падение Гриффиндора, — сообщил ему Тикки.

— Удачно? — лаконично спросил Северус.

— Пока неизвестно, ждем, — хихикнул домовик. — Прошлогоднее предсказание исполнилось, Слизеринцы страдают этим…

— Я помню, — не дал ему закончить Снейп. Мисс Лавгуд была девушкой доброй, но вот ее предсказания, более похожие на проклятья, сбывались всегда. Аврорат проклятий не усмотрел, Отдел Тайн тоже, но задевать девушку с глазами чуть навыкате, будто смотревшими сквозь собеседника, не рисковали. Видимо, в этот раз «повезло» Гриффиндору… В прошлый раз кто-то неумный попытался принудить мисс Лавгуд к неприятным вещам, отчего у всего факультета был энурез. Год целый и ничего сделать не могли — ни целители, ни Отдел Тайн. — Больше ничего?

— Больше ничего, — помотал головой Тикки, затем исчезнув.

Приглядывавшие за школьниками домовики исключили нарушения дисциплины, дурные шутки в стиле Уизли, всяческие «приключения», чему Северус поначалу радовался, а вот теперь заскучал. Рутина затягивала, несмотря ни на что, поэтому директор решил развеяться — погулять, подумать… Было как-то одиноко, хотя Лили уже не вспоминалась. Несмотря на распространенное мнение, любовью к погибшей было проще всего объяснить желание защитить ее сына… Но защищать больше было просто некого…

class="book">Задействовав международный порт-ключ, Северус Снейп оказался на улице небольшого городка. Ключ он брал в случайное место, тот был не один, отчего директор Хогвартса не знал, где именно окажется в следующий раз. Итак, небольшой городок был похож на немецкий планировкой зданий, одеждой гулявших по улицам магов, запахами, улавливаемыми чувствительным носом мастера.

Зайдя в небольшое заведение, напоминающее пивную, Снейп понял, что оказался в Баварии — по специфическому диалекту обсуждавших что-то мужчин. Заказав айсбан и пиво, директор магической школы, забывший позавтракать, восполнил этот пробел, но настроение все также было на нижней отметке, потому, нащупав другой порт-ключ и закрыв глаза, Северус активировал его.

— Посторонись! — со знакомыми интонациями Долохова, крикнул кто-то, проносясь мимо. Зельевар оказался в России, ибо ему сразу же сказали несколько теплых слов о его почившей матушке. Ну насколько смог перевести артефакт, конечно.

На площади обнаружился глашатай, созывавший всех во дворец, потому что принцессе грустно. Северуса это заинтересовало, у русских были зачастую очень странные развлечения — жариться в бане, прыгать в холодную воду, драться с медведями, заливаться высокоградусным алкоголем. Правда, судил директор Снейп, в основном, по Долохову, но, тем не менее… Вот и решил он сходить во дворец — развеяться, ибо как-то совсем пасмурно было на душе зельевара.

Пройдя по указателям, точнее по указателю, потому что остальные артефакт переводить отказался, Северус дошел до дворца. На принцессу посмотреть было интересно, конечно, как и на то, зачем пригласили столько народа. Но войти Снейп не успел, ибо его взгляд остановился на женщине. Стоявшая у самой стены строения сероглазая незнакомка, комкала платок, устремив взгляд полных слез глаз куда-то поверх голов.

— Простите за беспокойство, — вежливо извинился Северус. — Вам грустно?

— Мне одиноко, — ответила ему незнакомка, тяжело вздохнув. — Я просто никого не интересую, как человек, а только лишь как кукла…

Говорила эта женщина по-английски без всяких проблем, поэтому разговор изначально был обречен на успех. Заговорившись, Северус принялся рассказывать забавные случаи из школьной жизни, почему-то чувствуя себя очень легко с незнакомкой, так ему и не представившейся, в отличие от Снейпа. Наконец, она начала робко улыбаться, взглянув совсем иначе на Северуса.

— Ты ко мне подошел, потому что знаешь меня? — поинтересовалась женщина лет тридцати на вид, испытующе глядя на директора Хогвартса.

— Впервые вижу! — честно ответил он, ведь это было правдой. Заметно было, что незнакомка ему поверила. Несмотря на довольно скромные одежды, было в ней что-то необыкновенное.

— Тогда… Хм… Меня зовут Василисой, — представилась она, но это имя явно ничего не сказало зельевару и вот тогда женщина предвкушающе улыбнулась. — Возьмешь меня с собой?

— С собой? В Хогвартс? — удивился Северус, ощутив какое-то чувство, напоминавшее то, что бывало с ним, когда они с Антонином пили прозрачную горькую жидкость. — А вот и возьму! — махнул он рукой.

Василиса предложила это дело отметить, пряча в карман какой-то камень странной формы. После этой фразы все как-то завертелось, закружилось… Что-то происходило, кто-то кого-то поздравлял… Очнулся Северус на фразе какого-то мужика в короне:

— Объявляю вас мужем и женой!

Оказалось, что Василиса была старшей принцессой, которую по возрасту да из-за умища огромного, никто не брал замуж, потому Северус внезапно для себя оказался зятем русского царя, а женщина только улыбалась — самогон от самой Яги под маркой «свадебный» себя полностью окупил. И теперь женщина, обретшая семью, готовилась переехать в Англию. Почему тесть перекрестился, Северус не понял, а когда понял — было уже поздно, потому что был зельевар счастлив. За счастьем супруга следила скалка жены… Хотя, директор Снейп действительно был счастлив — жена, дети, дом, любимая работа, на которую можно убежать, что еще надо? А Магический Мир жил своей жизнью, совершенно не интересуясь происходящим, хотя Люциусу Малфою было очень грустно даже спустя пять лет, кличка к нему прилепилась намертво.

***

Появившийся у озера человек был рыжим. Он не знал, кому обязан своим появлением здесь, но вот в глаза сразу же бросились какие-то несуразности — возле Хогвартса высилась выложенная белым камнем гробница, на которой блестели золотые буквы, видные отовсюду: «Дамблдор». А возле самой школы виднелся какой-то памятник. Персиваль Уизли, неизвестно как оказавшийся в этом месте, был сильно удивлен, поэтому, достав палочку, он вызвал Темпус и замер — цифры даты были несуразными, особенно год.

Внезапно вокруг стало многолюдно — вокруг юноши обнаружились мальчики и девочки разных возрастов в странной форме разных цветов, медленно сжимавшие круг. Безусловно, они сразу же увидели отличительные признаки уэльсца — черную мантию, рыжие волосы и растерянное выражение лица. Совершенно неожиданно, прямо рядом со святыней — гробницей Дамблдора, обнаружился враг. Пусть он был в полном одиночестве, но рыжий абсолютно точно был врагом, часы которого были сочтены.

— Ты Уизли? — поинтересовался юноша постарше, смотревший на Перси, как Малфой на грязнокровку.

— Уизли, — кивнул Перси, не понимая в чем дело, но в следующее мгновение был связан.

— А давайте его на кол посадим? — предложила девочка лет восьми. — Он будет сидеть и смотреть на Великого Дамблдора, вечно живущего в наших сердцах!

— Вечно живущий в наших сердцах! — хором повторили все собравшиеся.

— А может, его лучше на костре сжечь? -поинтересовался мальчик лет семи. — Я читал, что уэльсцы такое делают…

— На кол и сжечь! — закричали собравшиеся, что привлекло внимание взрослых, вот только Перси это совсем не обрадовало.

— Остановитесь, — приказал наставник, отчего все сразу замолчали. — Мы заберем его в лабораторию, чтобы узнать, как лучше всего убивать этих Уизли…

Перси упал в обморок, но это его, разумеется, не спасло. Он был оттранспортирован в лабораторию, раздет и привязан к столу. В сознание Персиваль не приходил, но это никому не мешало. Нацелились камеры, чтобы потом показать процесс вскрытия Уизли по каналу телевидения на всю страну, в лабораторию вошла известная многим по телевизионным передачам женщина. По профессии она была вивисектором и таксидермистом, специализируясь на Уэльсе.

— Сегодня мы вскроем этого Уизли, — объявила она хорошо поставленным голосом. — Выпустим всю кровь и рассмотрим каждый орган. Я уверена, вы легко увидите, что это не люди, а мутанты, которых необходимо уничтожить.

— С чего начнем? — поинтересовался ассистент, подключая артефакты, не дающие умереть в течении всего процесса, этот уэльсец был далеко не первым.

— Пожалуй, отрежем ему… — заговорила вивисектор, объясняя последовательность действий, но стоило лишь первому разрезу отсечь именно то, о чем говорила «ученый», как что-то произошло.

Будто бы волна прокатилась по Англии, Уэльсу и Шотландии, стирая памятники, тюрьмы, лагеря и казармы. Исчезла гробница Дамблдора, да и памятник Снейпу, но остался на своем месте Хогвартс, сверкая на солнце красивыми антеннами межкосмической связи, да привычным скелетом на шпиле Астрономической башни, причал катеров которой был привычно полон космическими судами всех видов и модификаций. Чуть поодаль танцевали пары школьников, окончивших цикл школы магии, их теперь ждали далекие звезды, где выпускники Хогвартса были на вес золота. Где-то уговаривались о магической помолвке, кто-то не желал уходить из школы, а кто-то радостно несся к орбитальному лифту, спеша на рейсовый домой. Школьники и профессора улыбались, а им махал из своей башенки выглядевший уже очень старым, но по-прежнему крепким, директор Снейп. Все были счастливы.