Неожиданное пробуждение (ЛП) [Кэсси Минт] (fb2) читать онлайн

Кэсси Минт Неожиданное пробуждение Серия: Красавицы-невесты 1

Глава 1

Эффи

Мой рот полон песка. Ведь так оно и есть, верно? Вот почему мое горло так пересохло, что я едва могу глотать; вот почему мой язык кажется толстым и шершавым. Я стону и наклоняюсь в одну сторону, перемещая вес своего одеревеневшего тела на плечо, и после трех медленных вдохов заставляю себя открыть один глаз.

Свет.

Яркий солнечный свет пробивается сквозь открытые шторы.

Цвета. Бледно-розовые стены и сверкающий хром.

Я снова закрываю глаза со стоном, головная боль стучит в висках, но что-то не так. Комната, которую я только что видела, медленно выстраивается в моем мозгу, и... она маячит над головой, сверкая разрушениями, мебель кажется слишком большой. Это не обычный угол. Кажется, я на чертовом полу.

— Нгх. — Не могу говорить. Не могу пошевелить языком. Могу только тереться головой об пол, медленно и жестко, глаза все еще закрыты, и... ага. Да, это ковер.

О, боже.

Я умираю? Неужели я так достала мистера Колтрейна, что он наконец сорвался и отравил меня, вместо того чтобы сказать, что уволена? Но... нет. Этот бурлящий живот и учащенное сердцебиение, липкий пот и ноющий череп — все это до безобразия знакомо.

Именно так ощущается ночь плохих решений.

У меня похмелье эпических масштабов.

— Твою мать! — Я звучу жалко даже для своих собственных ушей. Моих собственных приглушенных, звенящих ушей. А перекатывание на спину, впечатывание щекой в шершавый ковер отнимает больше сил, чем любая тренировка в моей жизни.

Что. Черт возьми. Случилось.

И черт, что я натворила? Потому что это не моя квартира. Это даже не мой город, память медленно возвращается ко мне. Незнакомая комната и бледно-розовые стены; заурядные картины и кофе-машина. Похоже на гостиничный номер. Мой гостиничный номер.

Деловая поездка. Встреча с клиентом.

Спор с боссом.

О боже. О боже, о боже.

Он видел меня прошлой ночью? Ладно, если этот придурок стал свидетелем моего буйного вечера, я немедленно вылечу с работы. Он и в хороший день осуждает, черт возьми, а если увидит меня в таком состоянии, выглядящей и чувствующей себя как труп на дороге, мистер Колтрейн, вероятно, уволит меня на месте. Сразу после того, как окинет меня этим понимающим взглядом, который говорит: «О, Эффи. Как предсказуемо, и какое разочарование».

Ладно. Глубокие вдохи.

Вдох через нос, выдох через рот.

Вдох... Выдох.

Вдох. Выдох.

Я опускаюсь на пол номера, каждая косточка в моем теле пульсирует. Сердце болит и онемело от ужаса. И пока я лежу здесь, считая медленные вдохи, звуки гостиничного номера проникают в мой затуманенный мозг.

Гудки и грохот транспорта на улице далеко внизу.

Звуки телевизора в соседнем номере.

И слабое шипение душа в моей ванной комнате.

...Нет. Я замираю, тело застывает на полу, затем переворачиваюсь на спину, сердце бешено колотится. Здесь кто-то есть. Прошлой ночью я спала не одна. Заставив себя открыть затуманенные глаза, смотрю на свое тело, на спутанную простыню, липкую голую кожу и слой белых перьев, какого черта, на своем нижнем белье. Мои трусики, все еще надежно сидят на мне.

— О-о-о-о, слава богу. — Голова раскалывается, когда я заваливаюсь обратно в свое импровизированное гнездо, уткнувшись лицом в руки. — Ох, я не сделала этого. Ничего непоправимого.

Не в обиду тому, кто сейчас в моем душе, но это не то, о чем мечтают девушки, занимаясь сексом в первый раз. Песок во рту и бурчание в животе. Смутные воспоминания и комочки перьев, прилипшие к коже. Чертов ковер.

И мне нужно встать. Нужно уничтожить все свидетельства этого кошмара и вежливо выпроводить моего гостя. Сейчас.

— Давай, Эффи, — рычу я, мой голос груб от моих загадочных выходок прошлой ночью. — Надо срочно устранить последствия. Двигайся.

Комната накренилась, когда я перевернулась, встав на четвереньки. Если смотреть на это конкретное перо, скомканное и скрученное, остальная часть комнаты не так сильно кружится.

Какой сегодня день? Есть ли у нас сегодня встречи?

Боже мой, мистер Колтрейн прав. Я такая неудачница. Ему действительно следовало уволить меня все эти годы. Мои ноги трясутся, словно я на палубе корабля, подбрасываемого невидимыми волнами, когда, шатаясь, поднимаюсь и прикрывая рукой один глаз, направляясь к своему чемодану, который лежит открытым на полу.

Я явно рылась в нем ночью. Моя одежда — чудовищный клубок, вываливающийся из чемодана во все стороны, а ярко-розовый вибратор, который я привезла, чтобы снимать напряжение в эти тяжелые два дня в обществе моего босса — он торчит прямо, как мачта, гордо и устрашающе посреди чемодана.

— Дерьмо. — Я беру скомканное синее хлопковое платье и чистое нижнее белье и пинком закрываю чемодан. Крышка остается приоткрытой на дюйм, несомненно, подпираемая моим вибратором. — Вот же черт.

Ну, теперь все. Прощай, достоинство. Не может быть, чтобы мой гость не видел этого по пути в душ, вместе с остальным содержимым разгромленного номера. Как можно не заметить белые перья, прилипшие к каждой поверхности, опрокинутый стул, боксеры, висящие на абажуре? Разобранную кровать и болтающиеся белые занавески, сдернутые до половины с карниза?

...Подождите. Боксеры.

«Господи, ты здесь? Это я, Эффи.

Пошли молнию. Порази меня».

Душ все еще работает, пока одеваюсь в тошнотворном смятении, мой гость явно не спешит уходить, поэтому я с трудом пересекаю ковер, чтобы осмотреть его трусы. Они черные и явно известного бренда. Модные и хорошо скроенные, из высококачественной ткани. Вы можете купить боксеры на заказ? Если да, то это они и есть.

Я прикусываю губу, когда срываю их с абажура, неловко складываю, прежде чем споткнуться и положить их на край кровати.

— Спасибо, — репетирую я. — Очень приятно познакомиться.

Затем, если он все еще не понял намека: «У меня действительно много работы».

Видите, это не обязательно должно быть ужасно! Или еще ужаснее, во всяком случае. Потому что это не вина моего гостя, что я явно приняла ряд ужасных решений. И скорее всего, разрушила всю свою карьеру за одну ночь. Не его вина, кем бы он ни был, что я с похмелья и всклокоченная в своем номере в отеле в одиннадцать тридцать, господи, и черт, во сколько наш рейс домой? Я опаздываю? Или уже опоздала?

Душ выключается. Я вытираю лицо, сердце бешено колотится.

Если я опоздаю на рейс, мистер Колтрейн ни за что не станет меня ждать. Он беззаботно пронесется в самолет, его темно-русые волосы будут искусно взъерошены, а затем уволит меня по смс, прежде чем перевести телефон в авиарежим. А я останусь здесь, буду строить новую жизнь среди акробатов и пародистов Элвиса.

Нужны ли поддельным Элвисам личные помощники? Неважно. После сегодняшнего дня мой босс ни за что не даст мне рекомендацию.

— Так, вот оно какое. Самое дно.

Я жду, уткнувшись лицом в руки, пока мой таинственный гость выйдет из душа. Мне тоже отчаянно нужно помыться, алкогольные пары просачиваются через мои поры, облако личного смога настолько сильное, что жжет глаза, но есть ли у меня время? Когда и где я планировала встретиться с мистером Колтрейном?

И черт, почему я не могу мыслить здраво? Все так расплывчато. Когда я тянусь к ним, все воспоминания о прошлой ночи ускользают.

Медленные шаги в ванной. Слабый шорох полотенца.

Хорошо. Все, это почти закончилось. Я опускаю руки, смахиваю перо с предплечья, затем натягиваю на лицо вежливую улыбку и смотрю на дверь ванной комнаты.

Я могу сделать это.

Дверь распахивается, в комнату врываются облака ароматного пара, и оттуда выходит мужчина, полотенце обернуто вокруг его подтянутой талии, мускулистая грудь блестит от влаги. Его зеленые глаза расширились от шока.

— О, — стону я, поднимая дрожащую руку. — Здравствуйте, босс.

Глава 2

Гай

— Выметайтесь. — Мне требуется несколько секунд, чтобы сформировать слова, но как только я это делаю, они вылетают из меня, как пули. Если и есть человек, перед которым я не желаю представать в таком виде, ошарашенным и с похмелья, так это моя энергичная ассистентка. Как она вообще нашла меня здесь? Я сам не знаю, где нахожусь. — Ждите меня в холле.

Эффи пыхтит, покачиваясь на ногах, и мой мозг наконец-то включается в работу. Впервые я замечаю ее дикие темные волосы, спутанные и усеянные перьями, и размазанный макияж под глазами. Она выглядит неважно, ее оливковая кожа почти серая, а обычно красные губы бледны.

Моя бодрая помощница выглядит такой же разбитой, как и я.

— Эффи? — прохрипел я.

— Это моя комната, болван.

Я моргаю, прислонившись к дверной раме ванной комнаты. Ошеломленно молчу, но она еще не закончила. Она злится, размахивает изящной рукой, тыча в комнату.

— Это мой чемодан, а это ваши боксеры, и это был мой душ. Надеюсь, вы не израсходовали всю горячую воду, мистер Колтрейн.

— Мы в отеле, — огрызаюсь я, ухватившись за единственную часть ее вспышки, с которой могу справиться. — Не говорите ерунды. Конечно, здесь есть еще горячая вода.

Мои боксеры? Гребаный ад.

Как я сюда попал? Что мы натворили?

Клянусь богом, если я переспал со своей помощницей прошлой ночью и даже не помню этого, я... я... я... я...

О, черт. Меня сейчас стошнит.

— Хорошо. Хорошо. Садитесь. — Маленькая холодная рука касается моего локтя, и Эффи осторожно тащит меня через всю комнату к кровати. Перья шуршат под босыми ногами, мои пальцы погружаются в плюшевый ковер, и когда меня подталкивают вниз, мое полотенце неуверенно хлопает. Вид сложенного нижнего белья на кровати рядом со мной заставляет задохнуться.

— О. Да. — Эффи показывает на груду черного хлопка, и мне приходится бороться с желанием отшвырнуть ее руку. Она видела это? Она их складывала? Кто вообще так делает? — Они висели на абажуре.

Угх.

— Это... — Я ищу объяснение, что-нибудь, что угодно, лишь бы избежать этого неловкого момента. Ничего. Я ничего не понимаю, а внутри меня словно извивается масса змей. — Вас не было здесь, когда я проснулся, — говорю, переходя в наступление. Смотрю на нее обвиняющим взглядом.

Эффи усмехается, закатывает налитые кровью глаза и топает к своему чемодану.

— Я спала на полу. — Она бросает это через плечо, возмутительно спокойная. И это все неправильно: я всегда контролирую ситуацию, держу себя в руках, а Эффи — человеческое воплощение торнадо. Вся в яркой одежде и с дикими кудрями, всегда опаздывающая на пять минут на каждую встречу. — Спорим, вы велели мне спуститься вниз, прежде чем обслюнявить мою подушку.

Нет. Я смотрю на разобранную кровать с одной подушкой и смятой простыней. Нет, я бы так не поступил, даже пьяный. Может, я и резковат, но все-таки не полный кретин. Но кажется за этим тошнотворным чувством во мне, скрывается что-то, до ужаса похожее на чувство вины.

Эффи действительно спала на полу?

Я — босс. А это ее номер, и она находится под моей ответственностью, так что я виноват, без вариантов. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, извиниться, но пока Эффи приседает рядом со своим чемоданом и осторожно открывает его, чтобы не дать мне заглянуть внутрь, кое-что шевелится в глубине моего сознания.

Образ сегодняшнего утра, когда я, ошеломленный и ошарашенный, прошел мимо по дороге в душ. Что-то длинное, толстое и ярко-розовое, торчащее из горы одежды.

Мой живот вздрагивает.

Господи Иисусе.

Сжав переносицу, я жду, что вот-вот разверзнется воронка и поглотит отель целиком. И когда Эффи выпрямляется и смотрит на меня, она определенно знает, что я видел, потому что ее щеки ярко краснеют, а глаза расширяются.

— Это... это моя личная комната! — Боже, как же она вопит, когда смущается. Я вздрагиваю, потирая виски, в голове стучит в такт сердцебиению, а она продолжает, становясь громче с каждым словом. — То, что я везу в своем чемодане, вас не касается, мистер Колтрейн. И что я делаю в свободное время, когда не работаю — вы не можете — это не...

Я поднимаю ладонь, отгоняя ее, и мой голос такой тихий по сравнению с ее. Тихий и пустой.

— Давайте никогда не будем это обсуждать.

Сердитый вздох.

— Хорошо.

Так странно. Так много границ нарушено. Я так долго осторожничал, и ради чего?

Чемодан снова захлопывается, звук эхом разносится по разгромленному номеру, а у меня все еще так много вопросов о прошлой ночи. Например, помнит ли Эффи, что произошло? Делали ли мы что-нибудь вместе? Что за чертовщина с перьями?

И почему у меня такое чувство, будто я провел десять раундов на боксерском ринге? Я потираю челюсть, морщась от того, что кажется синяком.

Но Эффи идет к ванной, шатаясь, но решительно, крепко прижимая к ребрам косметичку. И Господь свидетель, я бы отпустил ее, и сам попытался сбежать, но что-то блеснуло на ее тонком пальце, и мне вдруг стало трудно дышать.

— Эффи. — Она не останавливается, дергает головой туда-сюда. Ее темные волосы трепещут, перышки падают на ковер вслед за ней. — Эффи.

Я вскакиваю на ноги, в последнюю секунду закрепляя полотенце, и бегу через всю комнату, чтобы поймать ее у ванной. Моя помощница прижимается к дверной раме, встревоженно смотрит на меня, но не кричит. Она откидывает голову назад, ее бледные губы раздвигаются, а ореховые глаза смотрят на меня. Дыхание Эффи сбивается, когда я вхожу в ее личное алкогольное облако.

Я узнаю эти испарения. Я тоже проснулся в их тумане.

Эффи легко отдает косметичку, даже не пытаясь ее удержать. И когда я поднимаю ее руку между нами, не сопротивляется и этому. Она хмурится, глядя на свои пальцы, зажатые в моих, — бриллиант нахально сверкает на ее оливковой коже.

— Вы надевали это вчера? — Я скривился, потирая большим пальцем костяшку ее пальца, словно тревожную бусинку. Я не должен прикасаться к ней таким образом, но мне и не следует быть здесь в одном полотенце. Я не должен стоять перед ней с похмелья. Я не должен был забывать всю эту гребаную ночь.

Эффи качает головой, заметно потрясенная. Все еще смотрит на свой палец.

— Я не понимаю.

Понимаю я. Боже, помоги мне, я понимаю.

— Эффи. — Я крепко сжимаю ее пальцы, комната кружится вокруг нас. — Послушай меня. Это обручальное кольцо.

***

Деловая поездка в Лас-Вегас. В Лас-Вегас, с моей сумасшедшей помощницей, девушкой, которая преследует меня каждый час бодрствования. Которую я постоянно хочу и задушить, и нагнуть над столом для совещаний. Как я мог подумать, что это хорошая идея?

Слабые звуки ее рвоты проникают сквозь стену. Значит, нас таких двое.

Дьявол. Как это случилось?

Голова раскалывается, когда я в пятый раз стучусь в дверь ванной, мой желудок обосновался где-то в районе лодыжек. Я одет, по крайней мере, в темные джинсы и белую футболку — спасительную одежду, которую принес из своей комнаты в конце коридора. Комнаты, в которой я должен был спать прошлой ночью. Один.

— Эффи. Впусти меня. — Я ведь не могу придерживать ее волосы снаружи?

Она громко срыгивает в унитаз. Полагаю, это «нет».

Во всем случившемся нет смысла. Я так не делаю, я никогда не напиваюсь до потери сознания, а этот номер выглядит так, будто в него попала бомба. Мы, должно быть, вели себя по-настоящему дико, и это настолько не в моем духе, что я все время оглядываюсь вокруг в поисках скрытой камеры. В поисках признаков розыгрыша.

Потому что, когда я пытаюсь вспомнить прошлую ночь, ответов нет. Только вспышки, играющие в моем больном сознании, как фрагменты кинопленки.

Вот Эффи танцует на столе надо мной в темном клубе, ее глаза закрыты, а бедра покачиваются.

Напитки, поднятые за столом под одобрительные возгласы.

Стук моих ног по тротуару, когда я бегу, огни города сияют вокруг, и моя помощница кричит мне вслед.

И Элвис. Чертов Элвис.

Я бьюсь лбом о дверь ванной.

— Мы опоздали на самолет, — бросаю я сквозь дерево. В ответ моя помощница отплевывается.

— Я перенесла рейс на завтра и оплатила еще одну ночь в наших номерах. Так что у нас меньше двадцати четырех часов, чтобы...

Чтобы понять, что, черт возьми, произошло.

Выяснить, действительно ли мы поженились, и если да, то отменить свадьбу. Очистить нашу жизнь от совершенных ошибок и двигаться дальше.

— Ты можешь поторопиться? — Я срываюсь, моя голова раскалывается еще сильнее, чем, когда проснулся. Я — ходячий труп. Одна пульсирующая клетка мозга. — У нас тут время, Эффи.

— О, простите. — Ее голос слабый, эхом отражается от фарфора, и я уже жалею о своих словах. Она все еще наполовину в унитазе, а я — мудак. — Мне умереть быстрее для вас, босс?

Я медленно вдыхаю, горло перехватывает от стыда, раздражения и страха.

Сказал ли я ей что-нибудь прошлой ночью? Что, если она помнит, а я нет? Что, если мы не сможем исправить то, что натворили?

— В холле, — пробурчал я, потирая грудь. — Через тридцать минут. Не задерживайся. Мы восстановим наши перемещения.

Глава 3

Эффи

Почти час спустя мы стоим на тротуаре возле ночного клуба «Грех», который наш клиент выбрал для вчерашней важной встречи. Днем здание клуба, расположенное между двумя казино, также похоже на порочный собор, блестящий и крутой, но сейчас неоновые огни приглушены, и не слышно грохочущей музыки. В полдень здесь очень тихо, будто клуб набирается сил перед новой сумасшедшей ночью.

— Как подходяще. — Мистер Колтрейн хмурится при виде названия клуба, его лицо остается бледным под солнцезащитными очками. Я тоже надела свои, защищаясь от яркого солнечного света, и в блестящем окне клуба мы похожи на двух жалких букашек. Если бы мы не ненавидели друг друга до глубины души, то наверняка опирались бы один на другого в поисках поддержки.

— Все равно мы здесь ничего не выясним. — Мое горло болит от рвоты. Я тщательно вычистила зубы обильным количеством мятной зубной пасты. Но на всякий случай все еще отворачиваюсь от мистера Колтрейна.

Мой босс смотрит на меня недовольно.

— У тебя есть идея получше, Эффи? Или ты уже вспомнила, что случилось ночью?

Нет. Нет. И мне не нравится обвинительный тон — как будто я все это как-то подстроила. Будто я организовала весь этот бардак, напоила его и обманом заманила на скоропалительную свадьбу. Похоже моему боссу хочется думать именно так.

— Отлично. Давайте зайдем и спросим. Но если они нас вышвырнут оттуда, мистер Колтрейн...

— Гай. — Он с таким страданием снова смотрит на ночной клуб, словно вглядывается в бездну. Прямо измученная душа в дизайнерских солнцезащитных очках. — Твоего мужа зовут Гай.

Мой желудок подпрыгивает.

— Ох, замолчите.

Я привыкла повсюду следовать за своим боссом. Сливаться с фоном и не мешать ему говорить, пока он общается с клиентами, заключая сделки направо и налево. Но мистер Колтрейн, как правило, спокоен и невозмутим, излучает всю эту уверенность и раздражающую сексапильность, и все вокруг спешат исполнить его волю.

Но сейчас он хватается за край барной стойки, чтобы удержать равновесие, крепко вцепившись сильными пальцами в темное дерево. Его дыхание подозрительно медленное и размеренное.

— Да, Дженсен приходит сюда постоянно. — Бармен с удовольствием болтает, его усталые глаза блуждают по нам с легким любопытством, пока он пополняет запасы в холодильнике. В своей черной рубашке и с длинными седыми волосами, убранными в низкий пучок, он похож на пирата.

Похоже мы напали на след. Зал клуба отделан темным деревом и в нем полно тайных альковов, сверкающих люстр и мутных зеркал в медной оправе.

Когда его взгляд останавливается на мне на мгновение, я перебираюсь поближе к мистеру Колтрейну — под бок Гаю.

— Спорим, вы ему понравились. — Пират озирается, бутылки звенят, когда он пихает новые на полку. Он почти не следит за тем, что делает, слишком занят, пытаясь разглядеть мое платье. — Дженсен вечно жаждет острых ощущений, а вы выглядите как адски привлекательная штучка.

Я сжимаю зубы, борясь с желанием заблевать весь бар. А Гай рычит рядом со мной, прежде чем стукнуть по дереву.

— Эй! Следи за языком. Это моя жена.

О, фу. Меня и в лучшие времена воротило от слов про свадьбу, но сейчас? Когда я краснею, жмурюсь и пытаюсь не сблевать?

— Лучше помолчите, — рычу я своему боссу. А потом обращаюсь к жуткому бармену:

— Вы знаете, что мы делали здесь прошлой ночью? С кем мы были и когда ушли?

Бармен хмурится, глядя на объектив камеры, примостившейся в углу потолка.

— Ну, есть записи с камер видеонаблюдения. Но я не слежу за каждым клиентом. Мы же работаем, понимаете?

— Конечно. — Я облокачиваюсь на барную стойку, кручу свои свежевымытые волосы, стараясь выглядеть «мило», но больше похоже на «отчаянно». Где-то над моей головой Гай фыркает. — Как думаете, мы могли бы посмотреть их? Что-то случилось с нами прошлой ночью. Мы ничего не помним.

Бармен вздыхает, почесывая горло. Выцветшие черные татуировки обвивают костяшки его пальцев.

— Мне нужно закончить здесь. Но если я устрою вас в задней комнате...

— Все будет хорошо. — Пытаюсь одарить его своей самой яркой улыбкой, которую использую, когда Гай злится, что я опоздала на встречу. Бармен моргает в ответ, а мой босс напрягается и прижимается ближе к моему боку. — Я буду очень, очень благодарна за вашу помощь, — вздыхаю я.

Да, так и есть. И, возможно, я бы не чувствовала себя виноватой из-за того, что втягиваю бармена в наши проблемы, если бы он не повел себя так отвратительно.

— Лести много не бывает, да? — пробормотал Гай, когда бармен, перекинув полотенце для посуды через плечо, протискивается из-за барной стойки. — Я думал, что мне удалось избежать рвоты, но, возможно, нет.

— О, потому что вы так хорошо помогаете. — Мы следуем за барменом в тенистые глубины ночного клуба, тихо препираясь, тыльные стороны наших рук соприкасаются, когда мы идем. Я опускаюсь на октаву, чтобы изобразить мистера Колтрейна. — Ворчу-ворчу-ворчу. И бац, это моя ЖЕНА.

Громкое пыхтение.

— Жду не дождусь развода.

— Мне подходит. — Я пихаю его под ребра. — Как стерва рассчитываю на алименты.

Вздох, вырвавшийся у моего босса, заставляет меня улыбнуться. Ситуация дерьмовая, без сомнения, но есть и положительная сторона: Я не придумала бы лучшего способа помучить мистера Колтрейна, даже если бы попыталась.

Мы оба знаем, почему у него такое плохое настроение, и это лишь отчасти похмелье.

Все потому, что я — последняя женщина, на которой он хотел бы жениться во всем мире.

***

— Это должно быть так неловко для вас.

Сидя со скрещенными ногами на потертом коричневом диване, я кручу на пальце свое новообретенное обручальное кольцо, а мой босс примостился рядом со мной, уперев локти в колени. Он не отрываясь смотрит на монитор перед нами, наблюдая за самым скучным в мире шоу, в то время как на экране мы потягиваем минеральную воду и непринужденно болтаем со вчерашним клиентом и его свитой в VIP-зоне клуба.

— Босс. Эй, послушайте. Держу пари, вы это ненавидите.

Он проводит рукой по лицу, все еще глядя на экран.

— Конечно, я ненавижу это. И, конечно, мне стыдно, Эффи. Ради всего святого, прекрати свои насмешки.

Оу. Невесело мучить его, если мой босс не спорит, а только соглашается. Но если это вообще возможно, Гай выглядит хуже с каждой минутой. Он пепельный, под глазами залегли темные тени, а на крепкой челюсти расползается неприятный синяк.

— Похоже, вас кто-то ударил.

Он ворчит.

— И по ощущениям тоже.

— Думаете, вы это заслужили?

Мой босс вздыхает.

— Все признаки указывают на то, что да.

О, Боже. Я не хочу проходить этот квест с грустным, сломленным человеком. Это похоже на худший из возможных путей. Как по мне, мы уже сделали это — мы уже совершили все огромные ошибки, которые только можно совершить. И теперь мы либо сидим и любуемся собственным великолепным идиотизмом, либо тушуемся и делаем себе еще хуже. Какой вариант я выберу, известно.

— Я знаю. — Соскакиваю с дивана, чуть не споткнувшись о собственные ноги, и, спотыкаясь, пересекаю захламленную комнату, чтобы встать у экрана. — Вы всегда ворчите на меня, чтобы я поработала над своими навыками в презентации. Что ж, сейчас самое время попрактиковаться, потому что мне нужно сделать несколько замечаний.

Гай щиплет переносицу, и мне неприятно это признавать, но он выглядит хорошо, даже сейчас. Даже с похмелья, сжимая в руках бутылку воды, как будто это фонтан молодости, его широкие плечи обтягивает рубашка, а темное волосы идеальной длины, чтобы их можно было поправить. Они падают ему на лоб, над нахмуренными бровями.

И я ничего не могу с собой поделать. Я люблю ворчливого Гая. Когда он цедит мое имя, низко и с предупреждением, я вся дрожу. Все, что я хочу сделать, это раздражать его еще сильнее.

— Экспонат А. — Я тыкаю пальцем в Эффи на экране, которая кивает и делает послушные пометки в своем рабочем телефоне. — Образцовый сотрудник. Невинно делает заметки для своего босса-людоеда.

Гай усмехается.

— Экспонат Б. — Мы оба смотрим, как Гай на экране встает и пожимает руку Дженсену, нашему клиенту — бейсджамперу, одетому в ярко-оранжевую тропическую рубашку. Она выглядит особенно кричаще на фоне элегантного черного костюма Гая. — Генеральный директор рекламного агентства пожимает руку известному любителю острых ощущений и вообще ненадежному человеку. И, ага. Да, вот так.

Вчерашний Гай кивает, когда Дженсен подзывает проходящую мимо официантку, чтобы заказать выпивку. И когда поднос с рюмками оказывается на столе между нами, он протягивает одну мне.

Честно говоря, это не так уж странно. Наши деловые встречи часто заканчиваются выпивкой. Реклама — это творческая сфера, и моему боссу нужно казаться крутым и модным, чтобы привлечь лучших клиентов. Я знаю, что он, конечно, большой придурок, но большинство людей так не считают.

И у нас никогда не возникало никаких проблем. Мы всегда остаемся на одну-две минуты, а потом уходим.

— Вот оно. — Гай наклоняется ближе, диван скрипит под его весом. Я тоже смотрю на экран, затаив дыхание, забыв о своей фальшивой презентации.

Мы выпиваем напитки, движения на экране отрывистые и мелкие. А через несколько минут, когда приносят еще один поднос с напитками, мы с Гаем разговариваем вместе в VIP-кабинке. Спорим, наши головы наклонены очень близко друг к другу, так неуместно в нашей офисной одежде. Мы настолько поглощены тем, о чем говорим, что не замечаем, как Дженсен роняет что-то в каждую рюмку, кроме двух на подносе.

Он поворачивается, чтобы раздать их один за другим своей свите. А тем временем мы сегодняшние с ужасом наблюдаем, как чье-то колено задевает поднос и заставляет его вращаться на блестящей поверхности, а недопитые напитки кружатся вокруг него, чтобы занять новое место.

— О нет, — стону я.

— Черт, — с чувством произносит Гай. — Твою мать.

Дженсен берет последние рюмки с подноса, его обесцвеченные волосы покачиваются, когда он кивает в такт ритму, которого мы не слышим. И он аккуратно оставляет эти две рюмки на тех местах, где должны были стоять невинные напитки.

— По крайней мере, это похоже случайность, — Я смотрю между расставленными пальцами, мое обручальное кольцо твердое и прохладное на моей щеке, когда мы опрокидываем вторые шоты на экране. — Он не собирался нас подставлять. Черт. Что мы приняли?

— Я убью его. —Гай прячет лицо в руках. — Дженсену так нравится прыгать со зданий — на этот раз он врежется в землю. Мудак.

Я разражаюсь смехом, моя голова кружится, а живот болит. Не могу сдержаться. Это так смешно. И когда я, пошатываясь, возвращаюсь на диван, рухнув на бок моего босса, он бросает мне горестную улыбку. Я улыбаюсь в ответ, пульс колотится в пересохшем горле.

Ладно, серьезно. Я же не сошла с ума, правда? Квест и дополнительный день в городе? Уединение с мистером Ворчуном? Это весело. Это действительно весело.

Если не считать похмелья, это будет лучший день за долгое время.

Глава 4

Гай

Это худший день в моей жизни. Я уже не настолько молод, чтобы чувствовать себя как первокурсник колледжа, чье тело на восемьдесят процентов состоит из алкоголя. А вид Эффи на экране, которая случайно выпила какой-то ядерный коктейль — вызывает во мне неожиданные чувства. Я жажду крови.

Потому что каждый раз, когда закрываю глаза, я вижу все это снова. Маленькая, зернистая Эффи на записи с камер наблюдения откидывает голову назад, ее темные волосы падают на плечи, а я сижу прямо там. В ответе за нее, но ничего не делаю.

Бесполезный. Бестолковый.

— Вау, Дженсен на самом деле любит прыгать с небоскребов, да?

Я тыкаю пальцем в экран своего телефона, прокручивая ленту социальных сетей моего идиотского клиента. Он широко улыбается на каждой фотографии, одетый в цветастый комбинезон, ветер развевает его обесцвеченные волосы.

— Это то, чем он занимается.

Мы снова стоим на тротуаре, я прикрываю телефон от солнца, пока мы листаем. Каждый раз, когда Эффи наклоняется ближе, ее волосы щекочут мое плечо через тонкую хлопковую футболку.

— Значит, он тоже ничего не помнит?

— Нет. Все, что он мог предложить, так это этот дурацкий канал. — Я не хочу думать о нашем коротком телефонном разговоре. Каждый раз, когда это делаю, у меня поднимается давление.

Эффи задыхается от смеха, ее дыхание обдает теплом мою шею, а когда она протягивает руку, чтобы коснуться моего телефона, кольцо с бриллиантом вспыхивает передо мной. Обвинительно.

Мы даже не поговорили о том, как мы проснулись. Полуодетые в одном номере отеля. Еще эти гребаные боксеры.

Она и кольцо не сняла. Не могу сейчас на этом зацикливаться.

— Представляете, что бы вы сделали, если бы я сняла кучу фоток, где вы пьяны, и выложила их в сеть? Вы бы убили меня, босс. В землю бы меня зарыли. Вы бы уволили меня так быстро, что я не успела бы опомниться.

Эффи болтает без умолку, легко и беззаботно, пока прокручивает ленту, и если бы я не знал лучше, решил бы, что она получает удовольствие. Она очень оживилась после рвоты. Видимо, очистила организм от всякой дряни.

А я? Я все еще чувствую себя так, будто мне место в морге.

— Все верно. — Я прокручиваю беззвучный видеоклип, где Дженсен кружится вокруг шеста танцовщицы на ярко освещенной сцене. Вот это задница. И ужас бурлит у меня в животе, пока мы просматриваем фотографии, потому что все они датированы вчерашним вечером и становятся все более нелепыми. Я ведь не крутился вокруг шеста тоже?

Черт. Эффи не должна этого увидеть. Она никогда этого не забудет.

— Может, мне стоит просмотреть их в одиночестве...

— О боже. — Она крепко сжимает мое предплечье, кончиками пальцев впиваясь в мою кожу, и смотрит на мой телефон, широко раскрыв глаза. — Гай. Это мы.

Да. Это мы. Это... это мы.

Мы на фоне видео, где Дженсен танцует тверк возле бара, пьем коктейли и опираемся друг на друга, смеясь. Мой пиджак пропал, растворился в эфире, волосы взъерошены. Эффи носит мой галстук как повязку.

— Мы выглядим такими счастливыми. — Она говорит с тоской. — Должно быть, это была веселая ночь.

— Мы находились под действием препаратов, — напоминаю я ей, потому что, видимо, не могу удержаться. — Это не по-настоящему.

— Верно. — Она отпускает мою руку, и я готов пнуть себя.

Далее — групповой снимок: мы вдвоем с Дженсеном и его свитой. Эффи крепко обхватывает меня за плечи, а я широко улыбаюсь, прижимаясь лицом к ее волосам.

Я жду, пока она прокомментирует.

Ничего.

Черт, как же здесь жарко. Мои щеки горят, тротуар вокруг нас нагрелся на солнце.

— Это все в «Грехе». — Я начинаю прокручивать быстрее, проматывая бесконечные фотографии и видео знакомых комнат, пока Эффи не издает придушенный писк, и мой палец замирает над телефоном.

Стук. Стук. Стук.

Мое сердце бьется в ушах.

Это видео. Про нас.

Эффи, ее стройное тело, распростертое на барной стойке, хихикающая в свои руки, когда случайный посетитель задирает ее рубашку и наливает текилу из рюмки в ее пупок. Я, склонившийся над ее голым, подтянутым животом, с раскрасневшимися щеками, когда пью из ее тела, мой рот скривился в ухмылке.

— Боже, — шепчет Эффи, когда на экране я откусываю лимонную дольку прямо у нее между зубами. — Жесть.

М-да.

— Давайте не будем это обсуждать. — Слишком поздно, мое тело снова начинает работать, и я прокручиваю видео дальше, от увиденного мне становится плохо.

— Да, — слабо отзывается моя помощница. — Без шуток. Не могу поверить, что именно поэтому я проснулась липкой.

И, черт возьми, это уже слишком. Я стою здесь, в этом удушливом жарком воздухе, с пересохшим горлом и пульсирующими висками, переживая самый неловкий опыт в своей жизни. Наблюдаю, как на этом крошечном экране разыгрывается все, чего я тайно, стыдливо желал с того дня, как встретил свою помощницу, и мое тело реагирует даже сейчас, в то время как мой разум кричит от ужаса.

Когда локация на фотографиях меняется, я выдыхаю с облегчением.

— Я знаю это место. — Наклоняю телефон к Эффи. — Я видел его раньше. Оно довольно известное.

На экране Дженсен скачет на механическом быке, размахивая над головой ярко-розовой ковбойской шляпой. А позади него в толпе мы с Эффи аплодируем, наши щеки раскраснелись, а глаза сияют. Прижимаемся друг к другу, как в каждом клипе и на каждой фотографии.

Господи. Неужели мы выпили столько коктейлей и забыли о личном пространстве?

— Я знаю, куда мы пошли дальше.

Мы пролистываем остальные фотографии Дженсена, чтобы проверить, но это все. Последнее цифровое свидетельство нашей ночи. Эффи молчит, пока мы поворачиваем и идем по улице мимо медленно движущегося транспорта.

— Я никогда не бывала в родео баре, — сообщает она, щурясь за солнцезащитными очками.

Я фыркаю, но это не смешно.

— Похоже, все-таки бывала.

Она снова пихает меня, и на этот раз я пихаю ее в ответ. Эффи ничего не говорит, но подвигается ближе, наши руки соприкасаются при каждом шаге по раскаленному бетону.

И это мелочь. Просто странный, странный день. Мы потеряли рассудок прошлой ночью, и я не могу разобраться с ситуацией. Эффи всегда отличалась дружелюбием. Но это не повод пересекать еще больше границ.

Боже мой. Только взгляните на эту поездку.

Отдел кадров и так будет меня ненавидеть.

Глава 5

Эффи

Знаете, я горжусь тем, что меня трудно вывести из себя. Мне приходится быть такой, поскольку Гай — самый властный и придирчивый начальник в мире, и, несмотря на его дурацкий офисный дресс-код, строгий порядок с кофе и все эти официальные предупреждения об опозданиях, мне нравится моя работа. И пока удается отмахнуться от всего этого и продолжать улыбаться, я могу с ним работать.

И все же, смотреть то видео с нами? Наблюдать, как Гай лижет мою голую кожу, пьет из моего пупка, проводя по моему телу взглядом из-под прикрытых глаз?

Святой ад.

Я чувствую это.

Может быть, это вспышка памяти, или, может быть, принятие желаемого за действительное, но все же он там, даже сейчас. Горячий и злой, обхвативший мою талию своими сильными руками, щетина на его подбородке полосует мою кожу. Он нависает надо мной своими широкими плечами, прижимая меня к барной стойке, пока пульсирующая музыка гудит в моих венах.

— Ты в порядке?

Мой босс хмурится на меня, а я раздуваю щеки, спотыкаясь рядом с ним. Через четыре дома по тротуару находится наш пункт назначения: бар «Лихой ковбой». К вывеске прикручена огромная мигающая неоновая ковбойская шляпа.

— Отлично, — прохрипела я. — Я в порядке, правда.

Гай сует мне в руку свою бутылку воды.

— Выпей, — говорит он. Но откручивая крышку, поднося бутылку к губам и прихлебывая эту сладкую, сладкую воду, я могу думать только об одном: Губы Гая касались этой бутылки. О боже, его губы коснулись моих. Прикоснулись к моему рту, когда он откусывал лимон между моих зубов.

Я даже не помню этого. Так несправедливо.

— Как думаете, вы хорошо целуетесь?

Гай вздрагивает, и его голос звучит измученно, когда он говорит:

— Эффи.

— Наверняка так и есть. — Я хмыкаю, пиная тротуар, когда мы подходим к бару «Лихой ковбой». — Определенно да, мистер Зануда, но я не помню и теперь никогда не узнаю.

Гай ничего не говорит, без слов проталкиваясь внутрь родео-бара. Я следую за ним, погружаясь в тусклый коридор, мурашки бегут по моим голым рукам, когда нас обдувает кондиционер. Да, наверное, я не должна говорить такие вещи своему боссу, но разве мы не разрушили эти стены? Разве мы не пробились сквозь них прошлой ночью?

— Садись, — приказывает Ван две минуты спустя, когда мы подходим к бару, тыкая пальцем в шаткий черный табурет. — Ты не ела со вчерашнего дня. Я беспокоюсь об уровне сахара в твоей крови.

— Вы так заботливы. — Я опускаюсь на табурет, ухмыляясь на хмурый взгляд Гая, затем оглядываю просторную комнату, пока мой босс заказывает большую корзину картофеля фри и две воды. Здесь как в сарае, с огромными стропилами над головой и деревянными досками, прибитыми ко всем стенам. Там, где должны висеть картины, болтаются вилы и ржавые косы. Не стоит удивляться, если вы посмотрите вниз и обнаружите себя по щиколотку в сене.

На заднем плане играет музыка в стиле кантри, достаточно тихая, чтобы обедающие могли поболтать, а в воздухе пахнет бурбоном и барбекю. Здесь уже становится оживленно, хотя сейчас середина дня, солнечный свет льется на пол из огромных световых люков, расположенных высоко над головой. В центре зала гордо возвышается механический бык с седлом и искусственными рогами.

— Мне здесь нравится, — говорю я боссу, дергая его за рукав. — Надеюсь, мы здесь поженились.

Он полностью игнорирует меня, расплачиваясь с изумленным работником ресторана с мрачным выражением лица.

— Как думаете, они позволят мне покататься на быке, если у меня похмелье?

Гай убирает бумажник.

— Хватит наслаждаться этим, Эффи.

— Заставьте меня, мистер босс. — Я показываю ему язык. Он борется с улыбкой, его ямочка выдает его.

Видите, у нас бывают моменты. Наши блестящие, захватывающие дух моменты, когда мы совпадаем и подпитываем друг друга, а все остальные в комнате растворяются на заднем плане. Я живу ради таких моментов, и хотя Гай, несомненно, ходячий комок сожалений, я бы хотела, чтобы мы растянули это подольше. Хотелось бы остаться в городе еще на несколько дней, гоняясь по улицам и выискивая улики.

Эй, может, я помогу нам пропустить еще один рейс.

Гай подпрыгивает, когда я наклоняюсь и нюхаю его, кончик моего носа касается его белой футболки.

— От вас больше не пахнет выпивкой. Только мылом и стиральным порошком. Вам лучше?

— Отстань от моего живота, Эффи.

— О, как обидно. Вы пили текилу с моего!

Официантка смотрит на нас, ставя корзину с картошкой фри на барную стойку. Гай подталкивает ее ко мне, все еще сверкая глазами, пока она бормочет:

— Приятного аппетита.

Бумажная коробка хрустит, когда мы берем две картофелины фри, оба поднимаем их медленно, как смертоносное оружие. Но, черт побери, после первого кусочка я понимаю: это вкусно. Я стону, хватаю еще одну жирную горсть, не забывая жевать, пока набиваю рот. Мой бурчащий желудок успокаивается, пульс замедляется, пока я ем.

Это лучшее средство от похмелья. Лучшее во всем. Да будет известно, что я продам свою душу за горячую, соленую картошку.

— Помедленнее. — Гай выглядит слегка нездоровым, откусывая конец своей картофелины. — Тебе опять будет плохо.

Отвечаю сквозь полный рот горячей, жирной пищи.

— Нет, не будет. Но, может вам стоит поблевать. После этого вы почувствуйте себя лучше, и перестанете задирать нос. Эй, вам стоит покататься на быке!

Я запиваю свою еду глотком холодной воды. Гай опускает свою единственную жареную картофелину с прерывистым дыханием. Ха. Бедняга.

— Ночные загулы в Лас-Вегасе — это развлечение для молодежи, — говорю я ему с мудрым видом. Если бы взглядом можно было убивать, я превратилась бы в выжженное пятно на полу.

— Смотри, — говорит мой босс, кивая через весь зал на рыжеволосую женщину в фате невесты, забирающуюся на быка. Ее подружки собрались вокруг в одинаковых розовых футболках, кричат и смеются, а оператор ходит по периметру, держа камеру на уровне груди. — Если кто-то из нас катался на быке прошлой ночью — а будем честны, ты определенно каталась — то есть видео. Может быть, оно вызовет воспоминания или что-то в этом роде.

Наступает долгая пауза, пока мы старательно не упоминаем последний клип, который посмотрели. Эти конкретные воспоминания, погребены в тайниках нашего мозга.

Фух. Мне нужно еще воды.

— Давай проверим. — Он снова машет рукой официанту, отказавшись от своей доли картофеля фри. — Покончим наконец с этим. Потом мы сможем аннулировать брак, развестись или еще что-нибудь, вернуться домой и забыть, что это вообще произошло.

Конечно. Да, мы можем это сделать. Без проблем.

Я подтаскиваю корзину с жареной картошкой ближе, мое сердце ухает вниз.

***

Никто из нас не катался на быке. Я так разочаровалась в пьяной Эффи, хотя, возможно, не по тем же причинам, что и Гай. Он весь такой угрюмый, потому что мы зашли в тупик. А я? Я просто очень хотела сделать это. Я хотела быть той девушкой, авантюрной, беззаботной и дикой, но, видимо, упустила свой шанс.

И теперь я даже не могу оседлать эту чертову штуку, потому что чертов Гай, как всегда, прав, и эта картошка фри не очень хорошо ощущается в моем желудке. Я облокотилась на барную стойку и стону, вжимаясь щекой в запятнанное дерево, пока он вышагивает взад-вперед позади меня.

— Мы могли бы обойти все часовни в округе и посмотреть, узнает ли нас кто-нибудь. Держу пари, они часто так делают. Они, наверное, вывешивают плакаты о розыске.

Мне снова слишком жарко. Покраснела, вспотела и мне противно. И голова болит, и глаза сухие, и боже, почему у этого похмелья есть вторая часть?

— Эффи. Сконцентрируйся на секунду.

Я отмахиваюсь от него через плечо, но моя рука, должно быть, сильно дрожит, потому что внезапно Гай оказывается рядом. Поглаживая круговыми движениями мою спину.

— Ладно. Мне отвести тебя в туалет? Принести ведро для мусора?

Я фыркаю, упираясь лицом в барнуюстойку, пока мой нос не смещается в сторону.

— Полагаю, вы снова увидите меня в таком виде. И, конечно, вы сами в порядке, мистер Самоконтроль. Мистер «Я не ем картошку фри». Зачем вы вообще ее заказали, а?

Гай откидывает волосы с моего лица, затем возвращается к растиранию моих лопаток.

— Да, я понимаю, почему ты злишься из-за этого. Очень разумно, Эффи.

Наступает долгая пауза, в которой нет ничего, кроме механического скрежета быка, нагнетающей музыки кантри и криков девичника. Мягкий шелест ладони Гайа о мое платье. Но когда я хватаюсь за его свободную руку, он позволяет мне взять ее. Он даже переплетает наши пальцы и сжимает их.

— Мы можем вернуться в отель. — Его голос низкий и обнадеживающий. Когда он подходит к моему табурету, его тепло распространяется по моему боку. — Можем улететь домой завтра и передать это моим адвокатам, Эффи. Пусть это будет их проблемой. Неважно, если мы не будем помнить всю ночь.

— Это важно.

Для меня, во всяком случае, это важно. Пьяная Эффи занималась боди-шотом со своим горячим боссом! Чем еще занималась эта девушка? Черт возьми, я хочу знать!

И если мы с боссом, ну, понимаете, сделали что-то... Я тоже хочу это знать. Я хочу это вспомнить. Хочу откопать эти воспоминания и смаковать их до старости и седины.

Глубоко вздохнув, я поднимаюсь с табурета, все еще сжимая его руку. Удерживая взгляд Гая, я говорю себе быть смелой. — У меня есть идея. Вы... вы помните то видео с нами из ленты Дженсена? На барной стойке?

Мой босс выглядит страдающим, но кивает.

— Оно подействовало на меня. Я думаю... Думаю, я помню это. Во всяком случае, вспышки. — Гай смотрит на меня, мускул подрагивает на его челюсти, и я заставляю себя продолжать, перекрикивая шум в баре. — Очевидно, что нет никакой гарантии, что мы... что мы сделали что-то еще, но если мы сделали это, и эти воспоминания вернулись, это может помочь выбить из подкорки и все остальное.

Гай испустил длинный вздох. Теперь он хмурится, не встречаясь с моим взглядом, но его большой палец потирает мои костяшки.

— Что именно ты предлагаешь, Эффи?

— Мы могли бы попробовать, — пролепетала я. — Ради любопытства. Мы могли бы сделать это и посмотреть, вспомним ли мы что-нибудь. — Я хватаюсь за край барной стойки и выкладываю все, сердце колотится. — Но это ничего не значит. Просто один маленький поцелуй.

Глава 6

Гай

Я не стал целовать Эффи в «Лихом ковбое». Достоинство возможно и осталось в далеком прошлом, но должны же быть какие-то стандарты, черт возьми, и я не буду целовать свою помощницу в первый раз в липком родео баре.

Во всяком случае, в первый раз, который я помню. Черт.

Эффи оживленно болтает позади меня о западных фильмах, пока я веду ее за руку на улицу, через тусклые коридоры, увешанные постерами знаменитых ковбоев, и она каким-то волшебным образом оправилась от приступа тошноты. Эффи всегда такая: то вся в себе, то вся на виду. То тихая и застенчивая, то выкладывается на все сто. Она стряхивает с себя плохое настроение, как стряхивают плащ.

Половину времени я сам провоцирую ее плохое настроение. Черт. Что я делаю?

Снаружи жара обрушивается как кирпичная стена. Воздух дрожит и пахнет нагретым асфальтом.

— Сюда. — Я тащу Эффи по тротуару, придерживаясь крошечных участков тени, укрываясь в солнцезащитных очках от яркого света, блестящего стекла и хрома.

Через некоторое время здания уступают место внутреннему дворику, где бьет фонтан, выбрасывая бесконечную струю воды в голубое небо, и я веду ее к каменному основанию фонтана.

В воздухе висит прохладный туман. Температура здесь ниже, и воздух свежий.

— О-о-о, — пищит Эффи, плюхаясь на каменный бортик и снимая сандалии. Она шевелит пальцами босых ног по брусчатке, ногти окрашены в ярко-желтый цвет. — Оазис в пустыне. Очень мило.

Ее солнцезащитные очки сдвинуты назад и лежат поверх ее диких волос, а ее бледно-голубое платье развевается на бедрах. Она выжидающе улыбается мне. В ожидании поцелуя.

Это ничего не значит.

Я потираю челюсть, в висках пульсирует.

— Я не уверен, что это хорошая идея.

Эффи дергает за подол моей футболки, пока я не сажусь рядом с ней, ее ирисовые глаза забавно щурятся.

— Я не буду сообщать о случившемся в отдел кадров, мистер Колтрейн, клянусь. И я взяла мятную конфету после того, как мы съели картошку фри.

Меня сейчас волнует не это. Я прижимаюсь к прохладному камню.

— Эффи...

Но ветерок треплет ее темные волосы. Черт, она так прекрасна, что мне становится больно, и я тянусь к ней, проводя большим пальцем по ее скуле, прежде чем успеваю подумать.

Ее губы раздвигаются, когда я касаюсь пальцами ее лица.

Я наклоняюсь ближе. Она тихонько вскрикивает.

— О.

Горячая волна проносится сквозь меня, превращая мои внутренности в пыль. Наши губы касаются друг друга раз, два, три раза, и это самое незначительное прикосновение, но я в огне. Я превращаюсь в пепел.

— М-м-ф.

Изящные руки хватают мою футболку. Эффи наклоняет голову, ее язык касается моего, и я чувствую...

Голую кожу ее живота под моим ртом, текилу, стекающую по моему подбородку.

Ногти скребут по моей спине, ее тело прижимается к моему, когда мы сидим в темном углу, упираясь в стену.

Дыхание моей помощницы на моей шее.

Ее смех звенит в моих ушах.

Она целует мой голый живот, когда я растягиваюсь на кровати в отеле, прикосновения ее волос к моей разгоряченной коже...

— Эффи. — Я хватаю ее за плечи и прижимаю к себе, задыхаясь. — Черт. Эффи.

— Получилось? — Она сияет от восторга. — Боже мой, сработало! Ты что-то вспомнила, да? Блин, я настоящий гений.

Кроме румянца на ее щеках, вы никогда не узнаете, что мы только что делали. На нее это никак не повлияло. С таким же успехом мы могли бы болтать о погоде, а не выворачивать меня наизнанку одним поцелуем.

— Я...

Я в полной заднице. Как мне рассказать ей об этом? То, что я вспомнил. Как мне справиться со всем этим?

— Так нечестно. — Эффи дуется, и я отвожу взгляд от ее пухлого рта. Вместо этого смотрю на воду, льющуюся в фонтане, на капли, искрящиеся на солнце. — У меня ничего не вышло. Эй, давай попробуем еще раз...

— Нет. — Я отшатываюсь, прежде чем она успевает дотронуться до меня, и смотрю куда угодно, только не на ее обиженное лицо. — Одного раза достаточно.

И боже, я — скотина. Я знаю, что такой. Потому что яркая, кипучая Эффи увядает на моих глазах, обхватывает себя руками и отворачивается. И я понимаю, что она, вероятно, думает, что мне не понравилось, поэтому обижаю ее, но правда в том, что если поцелую ее снова, то, возможно, никогда не остановлюсь.

Я ее босс. И я... мы...

Нет никакой гарантии, что мы пошли дальше. Я цепляюсь за это, как за спасательный плот в шторм.

— Прошлой ночью. — Я потираю ушибленную челюсть, морщась. Что-то там, черт возьми, толкается в глубине моего мозга. Требует внимания. — Мы сидели в одном... углу...

Темно, жарко и уединенно. Прижались так близко, что слились воедино. Не могу думать об этом сейчас.

— И там была... Там висела доска. Куча досок на стенах. — Я зажмуриваю один глаз, пытаясь снова вызвать воспоминание. Это все равно что пытаться набрать в руки дым: туманно и бесплотно. — Доски с рисунками на них.

Эффи морщит нос.

— Как панели с комиксами?

— Нет. Как... — Я сглатываю, борясь с нарастающим ужасом. — Как татуировки.

Эффи разинула рот, уже проверяя свои голые руки и ноги.

— О, черт. Разве мы не заметили бы их уже? Неужели это не больно?

— Не знаю. Но мы точно там были. — Я уверен в этом. Процентов на восемьдесят, во всяком случае. Прижав кулак ко лбу, пытаюсь разобраться в туманном беспорядке, и в моем больном сознании всплывает размытый логотип.

Красные губы, между ними, как дым, клубится облако темных летучих мышей. И слова, написанные готическим шрифтом: «Граф Таттулар».

***

Тату-салон находится в задней комнате зала игровых автоматов, за бесконечными мигающими огнями и роботизированными джинглами. Вокруг нас люди крутят рычаги и гремят чашками с монетами, и весь поход к графу Таттулару — это жестокая атака на мои похмельные органы чувств.

Спёртый, прокуренный воздух.

Стробоскопические огни и пронзительный смех.

Хруст затхлого ковра под ногами.

— О, боже. — Эффи прислоняется к моему плечу, когда мы идем, ее солнцезащитные очки снова на носу. — Если мы сделали здесь татуировку, то стоит провериться на гепатит.

Она не перестает проверять свои руки и ноги. Прижимает ладонь к шее и бокам, ища участок неровной кожи, словно это муравей, щекочущий ее под одеждой. Я бы предложил заглянуть ей под платье, но Господь знает, что это плохая идея.

— Там. Дальше по коридору. — Открытая дверь в задней части игрового зала ведет в тенистый коридор, над рамой которого висит однобокая вывеска «Граф Таттулар». Мы проходим, и пока минуем бесконечные рисунки татуировок на досках, меня снова и снова захлестывают воспоминания.

Как я загоняю Эффи в угол — в тот самый угол — ее стон отдается у меня в ухе.

Ее руки, отчаянно и дико дергающие мою рубашку.

Ее зубы, покусывающие мочку моего уха.

— Нет. — Как только мы входим в обшарпанную приемную, мужчина через плечо указывает нам на выход. — Только не вы, долбодятлы, снова. Вон.

Он грузный и лысый. Больше чернил, чем голой кожи, с серьгой в ухе и в черном кожаном жилете, который скрипит, когда он двигается. И пока я моргаю, глядя на татуировщика, то растираю челюсть — синяк пульсирует сильнее, чем когда-либо.

— Да. — Он складывает руки, на его запястье поблескивают золотые часы. — Я поставлю тебе такой же с другой стороны. Не создавай проблем.

Эффи уже шагает вперед, яркая, успокаивающая и совершенная, ее ладони подняты в знак капитуляции.

— Мы здесь не для того, чтобы создавать проблемы. У нас есть несколько вопросов о прошлой ночи.

Мужчина фыркнул, но смягчился. Эффи умеет так влиять на людей.

— Забыли? Да, в этом есть смысл. Вы двое изрядно надрались.

Дальше все сводится к одному продолжительному ворчанию, граф Таттулар все время смотрит на Эффи, словно она какая-то волшебная пикси, забредшая в его грязное логово. Он говорит нам, что она пришла первой прошлой ночью, заявив, что хочет сделать татуировку. Что она принесла свой собственный эскиз.

— Я подготовил ее и все такое, — бормочет мужчина, выдвигая ящик стола и роясь внутри. — Сделал трассировку. Ты должна мне за эту работу, знаешь ли.

Я уже достаю бумажник.

— Продолжайте дальше. Пожалуйста.

Он кашляет, хрипло выдыхая, и шлепает клочком линованной бумаги по столу, прежде чем продолжить.

— Она хотела, чтобы это было на ее бедре. Сказала, что ее мужу точно понравится.

Мы пришли сюда после свадьбы? Эффи берет бумагу, снова натягивает на голову солнцезащитные очки и смотрит на рисунок. Ее рот складывается в идеальную букву «о».

— Покажи мне. — Я жестом прошу ее, но она игнорирует меня. Все еще смотрит с ужасом — или, может быть, с восторгом. С Эффи трудно сказать. — Эй, что ты собиралась запечатлеть? Дай посмотреть.

— Какая разница теперь-то? — Граф Таттулар отвечает за нее, подтягивая ремень под своим большим животом. — Ты ворвался сюда, прежде чем я успел начать. Практически повалил меня на пол.

Он снова смотрит на меня, выражение лица кислое.

— Простите, — пробурчал я, шлепая горсть купюр на его стол. — Как вы и сказали. Мы были в хлам.

Граф Таттулар фыркает, но деньги выручают. Гораздо больше, чем Эффи, которая все еще завороженно смотрит на свой собственный пьяный рисунок татуировки.

— Так что я врезал одному из вас и отправил обоих на улицу. Без татуировки. И вы забыли все свое дерьмо. — На этом он отворачивается, кожаный жилет скрипит, когда мужчина роется в большой черной корзине. Три предмета падают на стол.

Скомканная вуаль.

Мой потерянный галстук.

И белая бейсболка с нашей фотографией. Слова «Молодожёны» вышиты вдоль ободка розовым цветом, а Эффи на фотографии — в свадебном платье. В моих объятиях и с ухмылкой.

— Вы знаешь, откуда это? — Мое сердцебиение стучит в ушах, набирая обороты. Я поднимаю бейсболку и показываю ему, лицо горячее, а живот напряжен. — Вы знаете часовню?

— О, да. — Граф Таттулар почесывает щетину на челюсти. — Это из «Удачной ставки». В десяти минутах ходьбы отсюда.

Глава 7

Эффи

Удачная ставка. Вчера вечером я вышла замуж за своего великолепного, недостижимого, ворчливого босса в часовне в Вегасе под названием «Удачная ставка».

Ух ты. Мои сандалии скребут по тротуару, когда я иду рядом с ним, по мере приближения к часовне замедляя шаг. Свадебная бейсболка нахлобучена на мои волосы, солнцезащитные очки спрятаны в карман Гая, а мое синее хлопковое платье липнет к моим бедрам, пока мы идем.

Дерьмо. Не знаю, смогу ли я туда войти.

— Покажи мне. — Гай проводит сводящим с ума пальцем вверх и вниз по моей руке. Его голос мягкий и уговаривающий, такой восхитительный, когда он пробивается сквозь гул транспорта, как будто этот засранец точно знает, какой эффект на меня производит.

Мурашки бегут по моим голым рукам, не обращая внимания на жару в пустыне. Видит ли он их? Видит мои соски, проступающие сквозь платье?

— Эффи. Давай, покажи мне.

Тьфу. Прекрасно.

Я передаю свой эскиз татуировки с ухмылкой. Гай опускает глаза на бумагу и замирает.

— «Сотрудник месяца», — читает он с недоверием. Я ухмыляюсь, глядя на плавные буквы, обвитые пьяными, шатающимися лозами, и благодарю бога. Мне нужно отвлечься.

— Тебе нравится?

Гай прыскает.

— Не могу поверить, что ты чуть не нарисовала это на своем теле. Это навсегда, Эффи!

Я вырвала клочок бумаги из его рук.

— Эй, никогда не знаешь. Я все еще могу это сделать.

Мой босс смотрит на меня, но я шучу лишь наполовину. Я обмахиваю себя рисунком, когда мы снова начинаем идти, медленнее, чем раньше, но такими темпами солнце зайдет раньше, чем мы доберемся до часовни.

Уже появляются первые звезды, подмигивая на сумрачном розовом небе, и все, о чем я могу думать: чем быстрее мы доберемся туда, тем быстрее все закончится. Так или иначе, эта часовня — конец наших поисков. И после этого мы вернемся к отношениям начальник — помощник. Вернемся к «мистеру Колтрейну» и официальным предупреждениям за опоздание и притворству, что ничего не произошло.

Мои губы все еще покалывает от его поцелуя. Неужели ему не понравилось?

— Черт. — Гай потирает затылок. Его светлые волосы взъерошены, торчат вверх от жары. Белая футболка обтягивает широкие плечи, выглядя слишком ярко, и он уже не такой бледный. На его щеках появился здоровый румянец.

Мой крайне нетерпеливый босс, похоже, не возражает против нашего неспешного шага, как у двух черепах, бредущих навстречу своей судьбе.

— Ну и дела. Такое исправить будет сложнее, чем отменить свадьбу.

Боже, как бы я хотела, чтобы он перестал говорить об аннулировании брака и разводе со мной. Я знаю, что это неизбежно, но ему не обязательно напоминать так часто.

— Возможно, мы не сделали это законно. — Я спасаюсь в своем образе услужливой помощницы. — Полагаю, можно провести церемонию и все такое для удовольствия, но если сначала не получить лицензию, это будет не по-настоящему.

Спросите меня, откуда я знаю. С сегодняшнего утра история поиска на моем телефоне забита всякими свадебными мелочами.

Гай ворчит, но ничего не отвечает. И вот мы идем дальше, между нами густая тишина, такси и арендованные лимузины проносятся мимо по улице.

«Удачная ставка» не похожа на часовню. Она настолько не похожа на часовню, что мы почти не замечаем ее, проходя мимо неоновой вывески и пальмового дерева, пока Гай не издает придушенный возглас и не останавливает меня.

— О, черт. — Мы вместе смотрим на вывеску с ее мигающими кубиками и сверкающими сердечками. Пальмовые ветви колышутся на ветру по обе стороны от больших стеклянных дверей.

Гай протяжно выдыхает.

— Это казино.

— Казино-часовня. — Я закусываю нижнюю губу, оставаясь на тротуаре. Мне и правда непонятно, смогу ли туда зайти, и пока я одергиваю платье, на нем остаются липкие отпечатки рук. — Разве так можно? Мне кажется, что есть правила, запрещающие это делать.

Гай криво улыбается, его ямочка видна во всей красе.

Черт. Я не могу смотреть на него, когда он такой красивый. От этого я становлюсь ранимой и уязвимой внутри.

— Пойдем. Давай получим наши ответы. — Он направляется к входу, снова весь такой деловой, но я не могу сдвинуться с места. Дурацкие ноги. — Эффи?

— Эм. — Я говорю невнятно. Хрипло и придушенно. — Давай встретимся там? Мне... мне нужна минутка.

Две темные брови поднимаются.

— Почему? Что случилось?

Ничего. Все. Боже, я даже не знаю. Всё так глупо, и я смеялась над этим дерьмом весь день, но теперь, когда мы здесь, и собираемся выяснить, на самом ли деле мы женаты, и, возможно, даже начать говорить о разводе, аннулировании брака или адвокатах...

Гай Колтрейн не может развестись со мной. Мое сердце разобьется на тысячу кусочков, и он все поймет.

— Ты что-то вспомнила? — Он снова рядом, большие руки лежат на моих плечах. Сжимает и разминает меня, пока мое колотящееся сердце не замирает. Зеленые глаза смотрят в мои, и я качаюсь в его сторону, грудь болит.

Я останавливаю себя в последнюю секунду. Он не хочет этого от меня. Неудачница Эффи.

— Нет, — прохрипела я. — Я просто волнуюсь. Как последняя трусиха.

Хмурый взгляд моего босса становится еще глубже, а затем меня ведут в сторону «Удачной ставки». Не через блестящие стеклянные двери, а в сторону, к стене пальм. Гай доводит меня до белой кирпичной стены, джунгли пальмовых ветвей отгораживают нас от улицы.

— Ты не трусиха, — отрезает он. Таким же голосом Гай выговаривает, когда я пинаю офисный торговый автомат за то, что он проглотил мой доллар. — Не говори так о себе.

Прислоняюсь к грубому кирпичу, мои волосы растрепались, бейсболка накренилась, и я смотрю на него в оцепенении.

— Ты очень смелая, — говорит Гай, накручивая прядь моих темных волос на палец. Уголок его рта кривится. — Ты бесстрашная. Не забывай, я видел, что ты проносишь через службу безопасности аэропорта.

О мой бог.

— Ты сказал... — я ударяю кулаком по его плечу, удар с силой вибрирует в костяшках пальцев — давай никогда не будем это обсуждать!

Мой чемодан. Открытая крышка. Этот чертов вибратор.

Гай ухмыляется.

— Я передумал, — говорит он и подходит ближе, все еще крутя мои волосы, его зеленые глаза сверкают темным обещанием. — Я все-таки хотел бы обсудить это, Эффи. У меня очень, очень много вопросов.

Я не могу дышать. Не могу говорить. Я могу только смотреть на своего босса, в равной степени забавляясь и негодуя.

— Это не твое дело! — наконец, удается мне, но я тянусь к нему. Цепляюсь за его футболку изо всех сил.

Он пристально смотрит на мои твердые соски, которые выпирают сквозь платье.

— Ты уверена в этом?

Агр! Кто этот человек и что он сделал с Гаем Колтрейном? С суровым, сдержанным мужчиной, который постоянно устает от моих выходок? С мужчиной, который практически вычистил свой рот, чтобы избавиться от моего поцелуя?

Этот Гай прижимает меня к шершавому кирпичу, его грудь касается передней части моего платья. Он проводит ладонями по моим бедрам, талии, ребрам. Хватает меня жадно, как будто никогда не хочет отпускать.

— Эффи. — Мое имя грубо звучит на его губах. — Могу я поцеловать тебя снова? Я так чертовски сильно хочу тебя.

***

Может ли он поцеловать меня?

Может ли он поцеловать меня?

У Гая Колтрейна есть VIP-пропуск к моему телу. Он может делать все, что захочет, с любой его частью.

— Нгх, — невнятно говорю я, а потом дергаю его за футболку. Притягиваю к себе и качаюсь на носочках.

Это совсем не похоже на наш поцелуй у фонтана. Тот был осторожным. Обдуманным. Это столкновение зубов, языков и рваных стонов, как будто два диких животных сцепились на канале «Дискавери». Он так сильно прижимает меня к стене, что весь воздух выходит из моих легких, а мне все равно. Кислород переоценен. Мне все нравится.

— Это, — хватаю я горсть мягких волос и кручу, — то, что ты вспомнил из тату-салона?

— Для начала, — заявляет Гай и не отстраняется, чтобы говорить. Он произносит слова прямо мне в рот, в щеку, в челюсть, словно не хочет терять контакт даже на секунду. — Мы делали и другие вещи. Показать тебе?

Боже мой. О боже мой, у меня выпрыгивает сердце из груди.

— Да. Да, да, да. Покажи мне. Покажи мне сейчас же.

Он усмехается, довольный и запыхавшийся, а затем начинает блуждать рукой по моему телу. Гай обжигает меня сквозь тонкий хлопок платья, касаясь каждой впадинки и выпуклости тела под его поцелуем. Когда я выгибаюсь в нетерпении, он смеется и гладит мою грудь.

И... внимание. У меня всегда была маленькая грудь. Настолько маленькая, что в колледже надо мной шутили про стиральную доску. Я худенькая и нескладная, больше жестких углов, чем мягких линий, и часть меня всегда задавалась вопросом, что Гай подумает об этом. Не оттолкну ли я его.

— Черт. — Он скрежещет это слово между стиснутых зубов, потирая большим пальцем мой твердый сосок. Он прощупывается сквозь платье, такой чувствительный к каждому касанию и щипку, и я извиваюсь. Хнычу, прижимаясь к стене. — Эффи. Тебе правда нравится? Посмотри на себя. Ты такая отзывчивая. Господи, прикасаться к тебе — это мечта.

О, да. Девушка может привыкнуть к таким комментариям. Я снова притягиваю голову Гая вниз для еще одного одурманивающего поцелуя, еще одного дразнящего посасывания его языка.

Он урчит и просовывает твердое бедро между моих ног, подол моего платья задирается между нами.

И мне все равно. Мне все равно, что весь мир видит мои трусики. Пальмовые ветви в любом случае загораживают нас от улицы, и я не смогла бы остановиться, даже если бы попыталась. Я уже скачу на нем. Уже прижимаюсь промежностью к его ноге, теплые мурашки распространяются по моему телу с каждым дюймом восхитительного трения, цепляюсь за его сильные плечи, когда теплый, пряный ветерок овевает мои щеки.

Гай лижет мое горло.

— Боже. Ты такая безумно вкусная.

Мы делали это прошлой ночью? Именно это он мне показывает? Или это все мы, все настоящее и совершенно новое?

— Я не хочу туда идти. — Слова вылетают из меня. Неохотное признание. — Я не хочу, чтобы это всё закончилось.

Гай ворчит, его зубы скребут по моей пульсирующей точке.

— Я тоже.

Он больше ничего не предлагает, не говорит, что мы можем продолжать или что все изменится, но у меня нет шанса расстроиться из-за этого, потому что он протягивает руку между нами. Скользит ладонью вниз по моему животу, затем накрывает мою киску через нижнее белье, словно она принадлежит ему.

— Я держал тебя вот так. — Его щеки краснее, чем обычно. Он хмурится на меня, но не так, как будто я виновата. Как будто он хочет меня так сильно, что злится из-за этого. — Я держал руку на твоей киске, пока ты не кончила для меня. Пока твои стоны не зазвучали в моих ушах. Вот что я запомнил, Эффи.

— Ох-х. Не... не останавливайся.

Гай рычит, а потом начинает ласкать меня через трусики. Теребит мой клитор, пока перед глазами не вспыхивают пятна света, побуждая мои бедра продолжать раскачиваться, заставляя сердце бешено колотиться в груди. Его бедро такое крепкое и сильное, он заслоняет плечами сумеречные звезды, и я такая мокрая, ощущаю только его вкус, только его.

— Гай. — Я выкрикиваю его имя, моля о пощаде.

— Я держу тебя. — Он теребит мой клитор сильнее, его губы на моей челюсти. — Я держу тебя, милая. Давай.

Это как приливная волна или дикий пожар. Какая-то эпическая сила природного разрушения, пробивающаяся сквозь каждый дюйм меня, пока от нее не осталось ничего, кроме обломков. И все, что я могу сделать, это крепко держаться, зажмурив глаза и затаив дыхание, дергаясь в объятиях моего босса. Это рай. Самое близкое к полету ощущение, которое я когда-либо испытывала

После пережитого оргазма я приваливаюсь спиной к стене. Господи, я вся в поту. А когда Гай отходит, он выглядит в равной степени довольным и смущенным.

Я тянусь к его ремню.

— Мне...

— Нет. — Он отступает еще дальше. Как будто я могу наброситься на него, как кобра. — Все в порядке. Спасибо, Эффи.

Бли-и-ин.

— Никаких проблем, — заставляю я себя сказать, голос звучит бодро. — В любое время, босс. — И это неправильные слова, потому что Гай морщится, а потом как будто закрывается. Он проводит рукой по лицу, а потом переходит к делу. Оргазм? Какой оргазм?

— Получше?

Я расправляю платье.

— Да. Определенно.

— Готова зайти?

Я киваю. В горле так тесно.

— Отлично, тогда. Пошли.

Глава 8

Гай

Эффи молчит, пока мы идем по вестибюлю «Удачной ставки». Обычно она тычет острым локтем мне в ребра, указывает на дрянные декорации и говорит, как ей все нравится. Но вместо этого она молчит и отстраняется, и даже ее шаги звучат приглушенно, когда Эффи пересекает шашечную плитку.

Это моя вина. Я сделал это.

Я не должен был больше прикасаться к ней.

— Привет, голубки! — Женщина у стойки машет рукой, когда мы подходим, очки из черепахового панциря сидят на ее вздернутом носу. Кудрявый рыжий локон вздрагивает, когда она качает головой, ухмыляясь. — Вы не можете совершить еще один круг, знаете ли. Не жадничайте.

Последняя часть сказана с подмигиванием, но ее улыбка исчезает, когда она лучше разглядывает наши лица.

— Ах. — Администратор прочищает горло, затем начинает возиться с ручкой. — Передумали, да?

— Да, — шепчет Эффи. — Но, эм. У вас есть наши фотографии?

Я смотрю на нее, удивляясь. Нам не нужно больше никаких подсказок — мы на месте. Наш последний пункт назначения. Но моя помощница старательно избегает моего взгляда, а когда администратор приносит огромный свадебный альбом, Эффи листает наши фотографии с тоскливым взглядом в глазах.

Я наклоняюсь к ее плечу. На фотографиях мы явно безумны, с горящими глазами и румянцем, но определенно выглядели достаточно нормальными, чтобы обмануть часовню и вступить в брак. И мы выглядим... хорошо. Мы смотримся рядом друг с другом. Как будто мы принадлежим друг другу.

Эффи в струящемся белом свадебном платье, фата каскадом ниспадает на ее темные волосы — это зрелище я хочу навсегда сохранить в памяти.

— Я могу напечатать вам копии по десять баксов за штуку. — Рыжая постукивает лакированным ногтем по фотографии, на которой я держу Эффи на руках. Я уже знаю, что хочу копии всех этих фотографий. — Вчера вечером тебе эта фотография понравилась больше всего. О да, у тебя все еще есть кепка, милая?

Они болтают, но мои мысли слишком заняты, чтобы слушать как следует. В моем черепе нарастает гул.

— Значит, мы сделали это? — прохрипел я. Возможно, я помешал, но мне все равно. — Мы вступили в законный брак. С лицензией.

Администратор хихикает и показывает на нашу фотографию с Элвисом.

— По королевскому указу.

Точно. Отлично. Мы знали, что так оно и есть.

Мы знали, что нам может понадобиться развод.

Эффи играет со своими волосами, пока болтает с администратором, и, черт, я не могу развестись с ней. Этот процесс может меня убить. Все равно что отпилить собственную конечность.

— Вам нужно будет вернуть платье перед уходом, — говорит рыжая, — иначе вы потеряете свой депозит. У меня здесь есть несколько брошюр о ваших возможностях. Аннулирование брака, развод и так далее. И если вы хотите вернуть кольцо, при условии, что оно не повреждено, я могу сделать вам полный возврат прямо сейчас.

Эффи замирает рядом со мной. Когда я заглядываю под ободок ее свадебной бейсболки, то вижу, что она побледнела.

— Нет. — Я останавливаю руку моей помощницы, когда она тянется к своему безымянному пальцу. — Она оставит его себе. Спасибо.

— Ты уверен? — шепчет Эффи, когда мы снова идем по вестибюлю десять минут спустя, оба держа в руках стопки свадебных фотографий и самую удручающую стопку брошюр, которую я когда-либо видел. — Оно выглядит дорого. И если мы аннулируем брак, или разведемся, или еще что-нибудь...

— Уверен.

Насчет остального? Нет, я ни хрена не уверен. Абсолютно ни в чем не уверен. Все так запуталось, и я понятия не имею, какой путь выбрать дальше. И, конечно, я худший начальник в мире. Понятия не имею, как все исправить.

Но кольцо? Это легко.

Я не хочу, чтобы оно покидало палец Эффи.

***

Прошло не менее пяти тысяч лет с тех пор, как мы в последний раз стояли в гостиничном номере Эффи. Это утро как будто произошло с другим Гаем Колтрейном, и я настолько потрясен, войдя обратно в номер, что прислоняюсь к стене у дверного проема.

Здесь просто погром. Намного хуже, чем я помнил.

Повсюду эти перья, и портьеры, свисающие с карниза. Опрокинутый стул и брошенный чемодан. Разбросанная одежда, перекошенные лампы и обвиняющая восковая луна, наблюдающая за нами через огромные стеклянные окна.

— Залог за комнату... — Эффи оглядывается вокруг, выражение ее лица мрачное. — Мы не получим его обратно, да? Вы собираетесь вычесть его из моей зарплаты, босс?

Я потираю виски. Головная боль вернулась.

— Нет.

Очевидно, что я не собираюсь этого делать. Я не собираюсь взимать плату с моей помощницы за результаты ночи, которая явно не была ее виной, и в которой сам принимал равное участие. Мне нравится думать, что всегда был справедлив с Эффи, хотя и строг временами, но факт, что она думает, будто я могу сделать такую дерьмовую вещь, заставляет мою голову кружиться.

— Гай? Не хочешь прилечь?

— Нет.

Эффи хрипит и ворчит что-то себе под нос. Я не слышу слов, но тон подозрительно похож на ее прежнее мнение обо мне.

Сварливая ворчунья. Моя ЖЕНА.

Ненадолго.

О, черт. Может, меня все-таки стошнит.

— Платье должно быть где-то здесь. — Эффи тычется в край кровати, роясь в гнезде из простыней, в котором она, очевидно, спала на полу. Еще один удар по моему самоуважению. — Не похоже, что я бродила по отелю голой.

— Хотелось бы надеяться.

Эффи фыркнула.

— Хотелось бы.

Я должен подойти и помочь поискать, должен сделать что-то, кроме как стоять у стены и смотреть, но Эффи наконец-то сняла бейсболку, и ее дикие волосы снова свободны, каскадом рассыпаются по плечам и спускаются по спине. Тем временем ее голубое платье льнет к телу, когда она двигается, наклоняется, чтобы просунуть руку под матрас, и я знаю, каково это тело сейчас. Я не понаслышке знаю, как она сложена. Как она помещается в моей ладони. Она идеальна.

— Все как дома. — Моя помощница хитро ухмыляется и уходит проверить, что там за занавесками. — Ты стоишь там и красуешься, пока я делаю всю работу.

Ха.

— Не так я помню нашу работу.

Эффи отбрасывает занавески и поднимает упавший стул. Она ставит его вертикально, смахнув пучок перьев с сиденья.

— Да, не сомневаюсь, что не так. Продолжайте обманывать себя, мистер Колтрейн.

Перья медленно опускаются на ковер у ее ног. Кружащиеся и снежно-белые.

Мое сердце сильнее бьется о ребра.

О боже. Я помню.

Я помню Эффи, растянувшуюся на животе на кровати, одетую только в желтые кружевные трусики. Гладкую оливковую кожу ее спины, ее нежные лопатки. Я помню, как она заглушала свои стоны в подушку, когда я... когда я...

— Гай? — Ее голос доносится до меня издалека. — Что происходит? У тебя инсульт?

Я оставил на ней трусики. Я уверен в этом. Я даже помню мои точные рассуждения, мой спор с ней по этому поводу. Она хотела снять их, чтобы мы прошли весь путь, а я хотел...

Я хотел, чтобы она осталась довольна.

К тому же, я ведь мог многое сделать и не снимая их? Я лизал Эффи сквозь ткань, пока она не охрипла и не задохнулась. Я доводил ее до оргазма, снова и снова, снова и снова. Пока ткань не намокла, а язык не стал болеть.

Мы спорили ранее в «Грехе», о таких глупостях, как пунктуальность или автоматические ответы на электронные письма. Думаю, мы видели это на тех записях камер наблюдения. И я помню тот спор, потому что тогда она тоже притворялась, что ей все равно, но позже, в этой комнате, она боролась гораздо сильнее за то, чтобы я раздел и овладел ею.

В последний раз, когда я заставил кончить Эффи ртом, она металась так сильно, что разорвала подушку по швам. Потом мы оба лежали на спине на кровати, задыхаясь и смеясь, крепко держась за руки, а вокруг шел снег из белых перьев.

— Гай. — Она стоит передо мной, щеки бледные. Так переживает за меня, когда все, что я сделал для Эффи, это доставил ей неприятности. Я перешел столько границ, которые поклялся никогда не переступать.

Она вырывает брошюры и свадебные фотографии из моей крепкой хватки. Кладет их рядом со своими на сервант, затем возвращается и кладет прохладную руку мне на щеку.

Боже.

Мой стон выныривает из глубины души. Я не имею права, но я накрываю руку Эффи своей и удерживаю ее на месте; наклоняю голову и сильнее вжимаюсь в ее ладонь. Полоса ее обручального кольца упирается мне в скулу, и я рад этому. Мне нужно напоминание о том, что она недолго была моей.

— Гай, ты меня пугаешь.

Это последнее, что я хочу делать. И не буду.

— Прости.

Эффи насмехается.

— Заткнись. — Затем она поднимается на носочки. Прижимается целомудренным поцелуем к моей другой щеке. — Ты мне не безразличен, — прошептала она, ее губы все еще так близко. Ее дыхание теплое. — Это все.

Все? Кажется, что это далеко не все. И даже больше: последняя ниточка моего контроля обрывается. Я быстро двигаюсь, хватаю Эффи за запястье и кручу ее вокруг себя, прижимая к стене, как, очевидно, люблю делать. Ногу просовываю между ее бедер, и она позволяет мне это сделать; она даже откидывает голову назад, ее зрачки широко раскрываются.

Как будто она приветствует меня. Как будто ждет моего поцелуя.

Для начала.

— Я не хочу развода. — Я простер руку над грудью Эффи, чтобы почувствовать ее учащенное сердцебиение. Оно мчится галопом, спотыкаясь, как и мое. — Давай сначала сделаем что-нибудь другое. Что обычно делают люди, чтобы спасти свой брак? Давай пройдем курс терапии для пар. Давай ходить на танцы.

Она тихо смеется.

— Вы на занятиях по танцам? Вам бы это не понравилось, мистер Колтрейн.

— Гай. — Я сильнее прижимаюсь к ее груди, чувствуя, как ее сердце бьется о мою ладонь. — Твоего мужа зовут Гай. Помнишь?

Эффи судорожно вздохнула, а я ждал, напрягая живот. Предложение вышло не самым удачным. Я все еще немного не в себе после вчерашнего вечера, и сегодня был адский день. Я почти не ел, а теперь борюсь за любовь всей моей жизни. Дайте человеку передохнуть.

— Я работаю на тебя, — медленно произносит Эффи. — Значит ли это, что я уволена?

— Нет. — Боже, у меня щемит в груди. — Конечно, нет. Если хочешь, ты можешь помогать кому-то другому в компании. Или подать заявку на одну из наших открытых должностей. Или найти работу в другом месте, и я дам тебе блестящую рекомендацию. Послушай, Эффи, я не против того, чем бы ты ни занималась, все, что хочу, это чтобы ты была в моей постели, в моем доме и в моей жизни. Но если, — я делаю вдох, который обжигает мои легкие, — если ты не хочешь этого, ничего страшного. Это не повлияет на твою работу. Я изложу это в письменном виде.

Я серьезно. Я буду нормальным для нее, даже если это меня убьет.

Эффи хмыкает, пожевав нижнюю губу. Она так долго молчала.

— Поговори со мной, — умоляю я. — Скажи, о чем ты думаешь. Я умираю здесь.

— Я думаю... — Она берется за петли моего ремня и притягивает мои бедра к своим. Тепло ползет по моей шее, а затем я бьюсь об нее, как животное. Задыхаюсь. — Я думаю, что занятия танцами — это весело.

Нет, не похоже, но мне все равно. Я готов на все, чтобы заставить ее улыбаться. Все, что угодно.

Так... это все? Мы остаемся женатыми?

Я хватаю прядь волос, грубее, чем имею на это право, но ее довольный вздох говорит мне, что ей нравится.

— Ты моя? Эффи, скажи это. Скажи, что ты моя.

Ее веки трепещут. Я сжимаю в горсти темный шелк и стону, когда она произносит:

— Я ваша, мистер Колтрейн.

Глава 9

Эффи

От рыка, который поднимается в горле Гая, по моей коже бегут мурашки. И когда он тянется между нами, поднимая мой подол вверх, вверх, вверх, задирая все платье через голову, я позволяю ему. Я поднимаю руки, а сердце отбивает барабанное соло в моей груди.

— Кстати, ты тоже мой. — Когда прохладный кондиционированный воздух обдувает мои набухшие соски, я хочу, чтобы это зафиксировали на бумаге.

Гай закатывает глаза.

— Разумеется.

Мое платье падает на ковер с мягким шорохом. Я снимаю босоножки, и вот уже голая, за исключением белых хлопчатобумажных трусиков. Голодный взгляд блуждает по моему телу, за ним следуют его руки, его рот, и все, что я могу сделать, это прижаться к стене под натиском Гая Колтрейна.

Ткань его футболки задевает мой живот. Он все еще полностью одет, и снова ласкает мою киску. Растирает ладонью то место, где я пульсирую от его прикосновений.

— Я лизал ее прошлой ночью через твое нижнее белье. — Я подавляю стон, сильнее прижимаясь к его руке, пока он с жаром произносит слова в мои волосы. — Но все еще не видел. Не пробовал на вкус, не почувствовал, как следует. Это сводит меня с ума.

Мои мысли кружатся, но мне удается зацепить пальцем его пояс.

— А... ты не помнишь, я...?

Гай делает паузу, все еще вдавливая меня в стену.

— Нет. То есть, я не помню. Так что, думаю, это возможно. Мне жаль, Эффи.

И я ненавижу это, ненавижу, что он извиняется, становится таким грустным и серьезным, даже когда его руки остаются на мне. Как будто это его вина. Как будто я буду возражать. Конечно, мне жалко, что я это забыла, но в основном хотела бы спросить у пьяной Эффи совета, как заставить Гая Колтрейна стонать.

— Ты ведь позволишь мне сейчас, правда? — Я глажу его по подбородку, желая, чтобы искра вернулась в его зеленые глаза, и, конечно, он медленно выдыхает и снова начинает теребить мою киску. Постоянно работает со мной через ткань моих трусиков, наблюдая за мной из-под опущенных ресниц. — Вы знаете, сколько раз я хотела сделать это, мистер Колтрейн? Как я испытывала искушение попытать счастья? Я много лет мечтала залезть под тот большой стол в вашем кабинете и...

— Эффи. — Гай снова наваливается на меня всем своим весом, впивается ртом в мое горло. — Гребаный ад.

— Хотя раньше ты бы мне не позволил.

— Нет, — соглашается он.

— Потому что ты настоящий босс.

— Я не такой.

— И такой хороший человек. Уверена, ты будешь лучшим в мире мужем.

Его дрожащий вздох щекочет мне ухо, а затем комната опрокидывается. Я вскрикиваю, пытаясь удержаться, когда Гай подхватывает меня, перекидывает через плечо и несет к кровати. Так непринужденно. Как будто я не более чем еще один чемодан.

— Нам нужно найти платье.

— Позже.

Я приземляюсь на матрас во взрыве хихиканья, конечности раскинуты, щеки красные. И когда Гай стягивает с себя футболку и роняет ее на ковер, когда он снимает джинсы и туфли и тоже забирается на кровать, продавливая матрас, я не могу дышать. У меня не остается даже мыслей, я так чертовски возбуждена.

— Да. Да, да, да. — Я дергаю его за широкие плечи, ложась обратно. — Ложись на меня сверху. Я хочу, чтобы каждая частичка твоей голой кожи прижималась ко мне. Я хочу чувствовать все твои мышцы и волосы на груди.

— Ты такая странная, — бормочет Гай, но делает то, что я прошу. И, кажется, он не возражает против моей странности, если не считать того, что твердый член напрягается в его боксерах.

И ничего себе. Он... он гораздо больше, чем мой вибратор, и я говорю ему об этом, просовывая руку между нашими телами, чтобы изучить как следует. Гай остается неподвижным для моего исследования, опираясь на локти, мускулы на его челюсти подрагивают.

— Ты покажешь мне ее позже, — тихо велит он. — Твою игрушку.

— Зачем? — Я так невыносимо самодовольна, пристраивая головку его члена к своей ладони. Поглаживаю его возбужденную длину через ткань и слышу его шипение. — Это был мой утешительный приз. Теперь у меня есть настоящий.

Его зеленые глаза вспыхивают, и Гай опускается на колени между моих ног. Он снова поглаживает меня через трусики, обводит большим пальцем клитор, смотрит на влажное пятно на белом хлопке, пока его глаза не начинают блестеть.

— Сними их. Трахни меня.

Воздух покидает его рывками.

— Не надо торопиться.

— Значит, перестань зудеть...

Он проводит ладонью по моей щеке, прикосновение такое легкое, но все же достаточное, чтобы по позвоночнику пробежали мурашки.

— Не будь грубиянкой, — предупреждает мой босс.

Ох, вау. Какой голос? А этот шлепок?

Да. Я определенно буду вести себя дерзко.

— И что ты с этим сделаешь? — Я ухмыляюсь так широко, что щеки болят, извиваясь под ним на кровати. Пощипываю свои соски, как будто я имею представление о том, что делаю. — Потому что я чувствую, что для меня это беспроигрышный вариант. Ты собираешься усадить меня на свое колено, Гай Колтрейн? О нет, такая ужасная судьба...

Гай рычит, прерывая мой лепет, когда стягивает мои трусики с ног. Он бросает их через плечо и ненадолго встает с кровати, ровно настолько, чтобы сбросить свое собственное нижнее белье.

Когда он снова забирается сверху, между нами ничего нет. Ничто не мешает его твердому члену, упирающемуся мне в живот, искать меня там, внизу. Я хватаюсь за его плечи, отчаянно желая, чтобы он вошел в меня, но этот большой гад сдерживается.

Один, два, три жарких поцелуя. Наши языки переплетаются, мои волосы рассыпаются по кровати.

— Сначала я тебя оближу, — бормочет он. Я хнычу, выгибаю бедра в знак протеста, но Гай сжимает в кулак мои волосы. — Трудное положение, Эффи. Я здесь главный, и хочу, чтобы ты кончила на мой язык.

Когда он прокладывает губами голодную дорожку по моему телу, я, может, и жалуюсь громко, но на самом деле не злюсь из-за этого.

Не тогда, когда он накрывает своим ртом всю мою чертову киску, такую теплую, влажную и идеальную. Не тогда, когда он отстраняется и начинает лизать, исследуя каждый дюйм меня, прежде чем поласкать клитор. Я дергаю его за волосы, как и мечтала, обхватываю бедрами его шею и поднимаю бедра вверх. Скачу по его лицу снизу.

Он не механический бык, но Гай Колтрейн точно возбуждает. Особенно когда он вводит в меня большой палец и стонет, а вибрация щекочет мои складочки.

— Эффи. Такая охренительно тугая.

Я фыркаю, дергая и выкручивая его волосы.

— Ну, да.

Такт. Половина вдоха, когда он замедляется, проникая пальцем глубоко в меня. Я практически слышу скрежет шестеренок.

Затем, с ужасом:

— Ты...?

— Да.

Еще один низкий стон. Гай бормочет что-то о том, что он плохой человек, но меня это не обманывает. Он снова лижет меня с бесстыдным голодом, вводит и выводит палец. Растягивает меня. Готовит меня.

Второй палец присоединяется к первому, и я сжимаю голову Гая между бедер, уставившись в потолок.

— Ты меня не обманешь, босс. Все так просто. Ты любишь свою девственную невесту.

Он фыркает, и от этого звука я вскрикиваю. Извиваюсь под ним, гоняясь за его языком, а он добавляет второй палец, и растяжение...

— О! — Кончаю с криком, мое тело внезапно становится жестким, как доска, и я рада, что лицо Гая скрыто там, внизу, потому что определенно изображаю какое-то странное, измученное выражение. Наслаждение захлестывает меня волнами, горячее и восхитительное, и я едва успеваю перевести дух, как он уже ползет по моему телу, упираясь членом в мой вход. Такой толстый, гладкий и теплый. Никакого холодного, блестящего пластика.

— Да? — спрашивает Гай, его грудь вздымается, а голос напряжен.

Я обхватываю его ногами за талию и упираюсь пятками в его задницу.

— Да.

Ощущение легкого жжения, давление, от которого перехватывает дыхание, но мы оба стонем от облегчения, когда он наконец погружается в меня. А я, скользкая и податливая от его языка, жадно принимаю его в свое тело, втягивая глубже. Когда я обхватываю его шею руками, Гай прижимается щекой к моей.

— Ты просто идеальна, — хрипит он. — Так чертовски хорошо, милая.

Милая.

Я буду вытягивать это из него почаще.

Наши сердца бьются в такт, груди прижаты друг к другу, когда он начинает двигаться надо мной, мышцы напряжены. Он такой большой, такой подтянутый и широкоплечий, а от волосков на груди у меня подгибаются пальцы на ногах. Гай начинает медленно, погружаясь в меня, постепенно набирая скорость, и мне нравится, что он не сдерживается. Уже через несколько минут он врывается в меня, сжигая дни, недели и чертовы годы накопившегося между нами напряжения, толкаясь между моих дрожащих бедер.

Я липкая.

Потная.

В моих волосах перья.

Господи, как бы я хотела, чтобы именно так мы начали это утро.

— Ты не можешь взять свои слова обратно, — ворчит Гай, все еще прижимаясь своим телом к моему. Бусинка пота скатывается по его горлу, и он ворчит, когда я слизываю ее. — Это случилось, Эффи.

Я знаю это, но не могу удержаться, чтобы не подразнить его еще раз. Я смотрю вниз между нашими телами, притворяясь смущенной.

— Что случилось?

Еще один рык, а затем я повержена. Меня безжалостно вбивают в матрас, мои маленькие сиськи трясутся, а рот растянут в ликующей улыбке. Гай упирается одной рукой в матрас рядом с моей головой, а другой щиплет мой сосок, прежде чем вернуться к моему клитору.

Он теребит и щипает меня и там. Даже слегка шлепает меня, и, боже, я вижу звезды.

Я обхватываю его так крепко, как только могу, и цепляюсь за него, разрываясь на части. Моя киска пульсирует вокруг его члена, а сердце стремится к нему за грудной клеткой. Я обнажаю зубы, закрываю глаза и теряю себя, разлетаясь на тысячи осколков.

Гай кричит как раненый зверь. Даже в тумане я делаю мысленную пометку поддразнить его за это позже.

Потом он вонзается так глубоко, как только может, разливаясь внутри моего тела, и, о боже, это самое большое счастье в моей жизни.

Нервная дрожь пронзает мой живот, когда он, наконец, выходит, медленно и осторожно, откидываясь на одну сторону. Но в его зеленых глазах нет сомнений. Никакого сожаления. Только облегчение и первобытное удовлетворение.

— Итак. — Я вытаскиваю перо из его волос на груди. Моя рука дрожит. — Что нам теперь делать? Может, найдем то платье?

Гай машет рукой, его щеки раскраснелись, а пульс гулко отдается в горле.

— Забудь об этом. К черту депозит! Давай закажем обслуживание в мой номер. Я не ел весь день.

Я фыркнула.

— Похоже, моя киска не в счет.

Гай ворчит, явно веселясь, и это так приятно, лежать и смеяться. Ловить наше дыхание. Но когда он протягивает руку, переплетая наши пальцы, у меня возникает странное чувство дежавю.

Мы могли бы сделать это много лет назад. Мы могли бы сделать это нормально.

Но мне все равно. Иногда просто нужно отправится в путешествие.

Глава 10

Три года спустя

Гай

Я смотрю, как моя жена забирается на механического быка, и качаю головой, пряча улыбку. Бар «Лихой ковбой» в Вегасе не самое типичное место для празднования годовщины, но Эффи — не обычная жена. И никогда ею не была.

Она идеальна. Такая абсолютно, неподдельная, сама по себе. И если она хочет покататься на каком-то отвратительном механическом быке, то она так и сделает. Я это устрою.

Толпа кипит, гудит от смеха, а я прокладываю себе путь по полу фальшивого амбара, из динамиков гремит музыка кантри. Оператор там со своей камерой, он кружит вокруг быка, чтобы снять Эффи со всех сторон, и я позволяю себе улыбнуться.

Нашему сыну это понравится. Он и его мать — оба отчаянные сорвиголовы.

— Гай! — Она кричит мое имя, размахивая блестящей розовой ковбойской шляпой, которую нахлобучила на голову. В своих джинсовых шортах и кожаных сапогах, в белой рубашке и с наглой ухмылкой она выглядит соответствующе. Половина мужчин в этом баре смотрят, потрясенные, на нее, когда она раскачивается, оседлав быка с головокружительной грацией.

Очень жаль. Она моя. И когда ее катание заканчивается, именно я опускаю Эффи вниз, мои руки на ее талии. Она надевает мне на голову розовую шляпу, и, конечно, я ей позволяю. Я бы позволил ей все.

— Хочешь попробовать?

Что угодно, только не это.

— Нет, не думаю. — Я направляю ее к бару, крепко сжимая плечи, и мой голос звучит низко над ее ухом. — Но если у тебя есть какие-то идеи для графа Таттулара...

Эффи вскрикивает, крутится вокруг себя так быстро, что едва не спотыкается о собственные ноги. Она уже раскраснелась, ее глаза так ярко блестят.

— Ты серьезно? О боже. Мне нужно найти салфетку и ручку.

Я ухмыляюсь, прослеживая ее хаотичный путь к бару, засунув руки в карманы.

Маленькая татуировка. Ее можно легко спрятать. Я доверяю Эффи. Даже если это будет смешно, все равно будет хорошо.

И эй, если безрассудные татуировки — это ошибка, то и быстрые свадьбы в Вегасе — тоже. Так же, как и перепихнуться с боссом, и разгромить номер в отеле, и лететь домой, уже строя планы съехаться.

Послушайте, я не говорю, что это разумно. Никто не может обвинить ни одного из нас в подобном.

Но наши плохие решения...

Ну. В конце концов, они дают хорошие результаты.

Конец

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10