Красная Шапочка для Серого волка (СИ) [Валерия Темнова] (fb2) читать онлайн

Красная Шапочка для Серого волка

Глава 1. Ярослав

Ярослав

— Красивые официантки у тебя, Дим, — говорю другу, глядя на работающих на него девиц.

Наверное, он об этом знает, не зря ведь его рестораны и кафе так известны в нашем городе и не только. И посещают его заведения не только из-за вкусной еды, но из-за девушек, что их обслуживают.

— Соглашусь. Неплохие, — вздыхает и, опершись о перекладину застеклённого балкона, вглядывается в девчонок. — Мои администраторы заточены на то, чтобы симпатичных брать. Такие больше денег приносят. Милая улыбка — и клиент готов заказать у них всё что угодно.

— Умно, — хмыкаю.

— Если нравится какая — закадри, — предлагает он мне, будто я сам ещё об этом не подумал. Кидаю в его сторону вопросительный взгляд, но он лишь разводит руками. — Те, что с красным платком в кармане, за отдельную плату могут остаться и выполнить любое желание именинника. То есть твоё. Можно одной не ограничиваться.

— А ты не хочешь? — интересуюсь, опустившись в кресло и внимательно взглянув на него.

Стареем мы с ним всё-таки. Раньше ни одной юбки не пропускали, а сейчас отлыниваем от прямых мужских обязанностей. С девушками мы встречаемся, спим, но стали избирательнее, словно ищем в них что-то.

— Со своими работницами не сплю, — бросает безразлично Дима. — К тому же скоро приедет Ева. Не хочу, чтобы она видела меня с кем-то. Не хотелось бы вызывать лишние сомнения в её голове.

— Всё ещё не отпускаешь мысль о том, что она станет тебе женой?

Его одержимость Евой поначалу казалась мне даже странной и пугала. Сейчас же смешит. Он словно пёс за ней бегает, ухаживает, служит, а она требует свободы. И он ей её даёт, полный уверенности, что скоро она сама к нему придёт. И скажет, что любит. Сама попросится, чтобы он взял её в жены.

Только я сомневаюсь в том, что всё будет именно так. Скоро Ева встретит кого-то и выйдет за него замуж, а Игнатьев останется с носом, по-прежнему давая ей свободу.

— Это не просто мысль, — оборачивается ко мне. — Так и будет. Твоя сестра станет моей женой, когда наиграется во взрослую жизнь и разочаруется во всём, что её окружает.

— А если нет?

— А если да? — с вызовом кидает он, и я, хмыкнув, решаю не развивать эту тему.

Возможно, я ошибаюсь. И она правда станет ему женой. Дима отличный мужик, и лучшего я для своей сестры пожелать не могу.

Они оба со странностями, но при этом моя сестра видит в нашем общем верном товарище — друга, защитника, брата и даже подружку. С бедой она обращается к нему. Не ко мне. К нему. Словно меня и нет.

Но по итогу я за любой выбор Евы. Но лучше бы она и правда запала на Игнатьева. Он него веет безопасностью для неё.

Встаю и вновь подхожу к окну. Люблю наблюдать за людьми.

Слежу за тем, как, собравшись, компания девушек-официанток заходит в дом под контролем старшего на выездах. Уже расстраиваюсь, что красота пропала с моих глаз, когда вижу, как в сторону дома несётся Красная Шапочка.

Блондинка в беленькой пуховой курточке, высоких сапожках, красной шапочке и таком же шарфике. И милое испуганное личико, которое может очаровать.

— Твоя официантка? — спрашиваю Игнатьева, с улыбкой глядя на девчонку.

— Моя, — хмыкает он, заметив шапочку. — Без красного платочка. Так что внимательно.

— Зато с красной шапочкой, — бросаю ему и отвлекаюсь на звонящий телефон. — Да, Ева. Ты уже едешь?

— Ярик, — раздаётся в трубке любимый голос. — Мой рейс задерживают! Я не успею прилететь.

От её слов всё замирает и даже исчезает. По крайней мере настроение точно улетучивается куда-то подальше от меня.

— Сильно опаздываешь?

— Буду только завтра с утра в Москве, — расстроенно вздыхает сестра. — Прости! Прости! Я думала, что успею на твой день рождения! Прости! Но ты всё равно погуляй за нас двоих! Не зря же я праздник организовывала.

— Ничего страшного, — мотаю головой. — Завтра-послезавтра посидим в ресторане с мамой. Она тоже не приедет сегодня.

— Домашний арест с неё так и не сняли? — ласкает мелодичным смехом. — Ужас! Хулиганка! Ярик, я пойду! Кофе заказала, и он уже готов. Иду за ним!

— Ладно, Ева, — отпускаю единственную, кто ещё дарит мне ощущение жизни и какой-то смысл, кроме матери. — Люблю!

— И я тебя, — отвечает со множеством поцелуев, а затем отключается.

— Евы не будет, — произношу, обращаясь к Диме. — Праздник отменяется. Гостям сейчас дам отбой. Ты своими людьми займись. Не хочу, чтобы кто-то лишний слонялся по моему дому в мой день! Хочу быть один!

— Но… гости уже едут ведь, — недоумевает друг.

— Не хочу никого видеть, — поднимаю со столика бокал с любимым лимонадом. — Этот день рождения был только для неё. Но она не приедет. Значит, праздника не будет!

— Понял! Сейчас сделаем…

Сделаем первый шаг на пути к моменту, к которому меня вела вся моя жизнь, полная проблем, боли и сложностей. Жизнь, в которой я потерял практически всё и даже себя. Жизнь, в которой, казалось бы, не осталось места для красок. Жизнь, полная лишь серого. Первый шаг к девочке в Красной Шапочке.

Глава 2. Красная Шапочка

Мария

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — чертыхаюсь без остановки и бегу к дому клиента.

Ненавижу куда-либо опаздывать. А тут на работу, которая так мне сейчас важна. И всё из-за дурацкой зимы и не менее дурацкого снегопада! И пробок, которые в праздничные дни стали ещё больше. В частности на загородной трассе.

Я понимаю — летом ездить загород на шашлыки и огороды, но зимой? В чём смысл ездить по холоду в не менее холодный дом? Люди мазохисты!

— Маша! — восклицает Снежа, моя коллега, придерживая для меня дверь. Воровато оглядывается по сторонам, проверяя, нет ни кого-нибудь.— Уволят! Быстрее! — поторапливает словами, которые больше всего меня сейчас страшат.

Остаться в данный момент без работы для меня хуже апокалипсиса. Потому что не ходить на работу — не получать деньги. Не получать деньги — не иметь возможности помочь маме. А не помочь маме — столкнуться с ещё одним горем.

— Бегу! — отвечаю и влетаю в помещение. Благо Дмитрия Глебовича не встретила, а это значит, что моё опоздание может остаться без внимания.

— Переодевайся скорее! — впихивает мне мою форму на сегодня. Свободную красную юбку и белую мягкую рубашку. — Но в раздевалку к нам нельзя сейчас.

— Почему? — спрашиваю, прижимая униформу к себе, как самое святое.

— Там все наши, — закатывает глаза подруга, которая ненавидит зазнаек, что с нами работают. — И они тебя за твоё место сдадут быстренько. Так что придётся выкручиваться.

Дмитрий Глебович даже без предупреждения может уволить, если ты опоздаешь на выездной или заказной праздник.

В прошлом месяце двух девочек уволили, а они всего-то на три минуты задержались. Притом опоздали они из-за клиента-дебошира, который приставать к ним у входа стал.

— Но а где мне переодеться? — не возмущаюсь, а устало вздыхаю, понимая, что другого выхода, кроме как идти в раздевалку и довериться своим коллегам, нет. — Не в коридоре же, где меня точно заметят.

— Маша, я всё придумала, — успокаивает она меня и, взяв за руку, тащит куда-то. — Ты как написала, что из-за снегопада опаздываешь, я поняла, что придётся тебя спасать. Написала Юрику. Он сегодня на кухне. Тот сговорился с Тёмой. Его сегодня на холодильник поставили. Так вот! У нас есть пятнадцать минут, чтобы ты переоделась в холодильнике.

— В холодильнике?! — от её слов глаза на лоб лезут, и холодок по коже проходится.

Она ведь пошутила? Решила разыграть меня, как иногда бывает?

Смешная шутка! Я даже поверила!

Но, взглянув на Снежану, понимаю, что она вовсе не шутит и вполне серьёзна. И мне правда придётся переодеваться в холодрыге.

— Не переживай! У хозяина дома комната-холодильник! — говорит она таким тоном, словно это должно меня обнадёжить и успокоить. Но это вовсе не так.

У нас была одна девчонка, и её случайно забыли в таком холодильнике. Она зашла туда что-то взять, а дверь захлопнулась. Или её всё же специально кто-то там запер. В общем, закончилось всё тем, что она простудилась и больше месяца на работу не ходила.

— Ладно, — соглашаюсь, потому что в одном она права. Девчонки меня сдадут Дмитрию Глебовичу, если узнают, что я опоздала.

Оглядевшись по сторонам, заходим в почти пустую кухню и сразу идём к холодильнику. Получаем от Тёмы кивок, и подруга запускает меня внутрь ледяной камеры.

А это точно холодильник, а не морозильная камера? Холодно ужасно!

— Ты переодевайся, Машка. Там Дмитрий Глебович нас собирает. Инструктаж, как всегда. Я потом тебе всё передам. Если что — подстрахую. Он же у нас нормальный и за туалет не увольняет, — подмигивает и запирает двери, оставляя меня одну.

Снимаю белый пуховик и начинаю переодеваться в простенькую лёгкую униформу, несмотря на дикий холод. Но в такой одежде лучше всего в холодильнике не щеголять. Застудиться можно. Поэтому уйти стараюсь как можно скорее.

Быстро привожу себя в человеческий вид, ворую даже виноградинку с подноса, но она сама напрашивалась на то, чтобы быть съеденной.

Собираю свои вещи в сумку и иду на выход. Толкаю дверь холодильника, но она не поддаётся мне ни с первого, ни даже с десятого раза.

— Заклинило! Так я и знала! — понимаю в одно мгновение и кидаю взгляд на часы на телефоне. — Ладно! Снежа придёт через десять-пятнадцать минут. Она меня спасёт! Я не стану, как та официантка! Не заболею! У меня иммунитет хороший!

И достав обратно куртку, красную шапку с шарфом, которые мне вязала мама, натягиваю всё на себя. В холодильнике пусть и не сильно минусовая температура, но всё же холодновато. И подстраховаться лишний раз не помешает!

Зафиксировав время, открываю социальные сети на смартфоне и просматриваю ленту в ожидании Снежаны. Но даже через двадцать минут подруга почему-то не приходит. Даю ей ещё пять минут, но даже через этот промежуток времени никто не является. И даже Тёма, который отвечает за этот холодильник. А должен! Ведь в холодильнике приготовленное лежит. Не оставят же они всё просто так?

Если только что-то не поменялось.

И тогда я понимаю. Либо я начну звать на помощь, выдав себя случайному прохожему, либо никто не придёт меня спасти. Я замёрзну и умру. И маме с сестрой будет некому помочь!

Подойдя к двери, начинаю колотить в неё ногами и руками. Кричать и молить о помощи!

— Кто-нибудь! Спасите! Я в холодильнике! Меня заперли! Кто-нибудь! Молю!

Глава 3. Ярослав

Ярослав

— Готово, — отчитывается друг, получив сообщение от своего помощника на этом выезде. — Все официанты в автобусе и отправляются домой. Даже обратно переодеться им времени не дал. Всё, как ты и просил.

— Отлично! — благодарно киваю.

— И чем займёшься в свой день рождения? — интересуется Игнатьев, хмыкнув на мой бокал с газировкой, который я повсюду таскаю за собой.

— Не знаю, — мотаю головой, потому что и правда не знаю. — Наверное, стоит к матери поехать, но она на своей волне. Как всегда, — поджимаю губы и тяну к нему стакан, чтобы удариться. Создать хоть какое-то подобие праздника.

На моём дне рождения нет ни капли алкоголя. Я не пью больше десяти лет. А на праздники позволяю себе газировку, которую в обычной жизни не употребляю. Да и для организма что алкоголь, что газировка — сладкая гадость. Так сказать, по праздникам я травлю свой организм слегка иначе, чем другие.

— Мне жаль, что она не приехала, — искренне сочувствует Дима, взглянув на наш с Евой портрет, который она подарила мне парочку лет назад.

— Мне тоже, — киваю, улыбнувшись изображению сестры на фотографии. — Я только ради Евы согласился праздновать своё тридцатилетие. Она считает, что каждый праздник должен праздноваться, но… не я, — делаю глоток и оборачиваюсь к другу. — Дим, вот ты скажи мне, как взрослый мужик! Мой ровесник! И друг! Что мне праздновать? Мне тридцать лет, а я в жизни, кроме бабла и карьеры, ничего не имею.

— У тебя есть ещё семья, — подсказывает он мне.

— Мать, которая променяет всё на развлечения? — уточняю, прыснув от смеха. — Сестра, которая непонятно каким образом простила то, что я устраивал ей в школьные годы?

— Но они тебя любят, — произносит, а затем делает свой глоток сладкой отравы. — Мать всё бросает, когда ты простужаешься. Летит к тебе и лечит любую твою болячку. Да, мама у меня специфическая. Но она ведь всегда рядом и поддерживает тебя. Ева? Золото, а не девчонка. Красавица, умница, домохозяйка. И всегда тебе со всем помогает.

— Да понимаю я это, — вздыхаю, отставив бокал и потянувшись к вискам, которые тут же начинаю массировать, чтобы убрать головную боль. — Я тоже их люблю. Но я про иную семью говорю. Жена, дети, собака, в конце концов. Мне плохо, дружище, оттого что я не подпускаю никого к себе. Что бабы продажными стали. У какой ни спроси, она назовёт свою цену. Каждая! Где девчонки, что раньше были? Которым плевать было, сколько у тебя бабла в кармане и какая машина? Которые радовались мармеладкам, а не морщилась при виде них? Всем дорогущие колье подавай. Да с бриллиантами. Я не прочь осыпать свою женщину всем, что она попросит. Но где простота и скромность?

— Расслабься. Всё будет. Просто искать надо не там, где мы обитаем, а в обычных местах, — советует мне Дима и, похлопав по плечу, прощается. А после и вовсе уходит.

Я же ещё какое-то время сижу на террасе, наблюдая за тем, как все уезжают, даря мне в мой день свободу. И пусть этот праздник мне обошёлся в кругленькую сумму, я с радостью всех отпускаю. Не люблю скопление чужих людей вокруг себя.

Провожаю глазами друга, который, благо, сразу понял меня и ушёл без лишних слов. Не пришлось его просить уйти самому. Ненавижу такое проворачивать с Игнатьевым. Он единственный, кто ещё терпит меня и не избегает. Остальных же я либо сам от себя отвадил, либо они, не выдержав моего характера, сбежали сами.

Беру наполовину пустую бутылку газировки и иду на кухню. Там точно будет чем поживиться вкусненьким. Повара ушли, а закуски определённо должны были остаться.

Иду по огромному, но смертельно пустому дому, ещё больше погружаясь в своё состояние одиночества и серости. И даже как-то жаль стало, что все испарились. Наверное, сам виноват. Ведь я их прогнал.

Но как же хочется, чтобы кто-то остался и просто побыл со мной. Но не Дима. Тот опять будет мне психологический приём проводить, словно мне это жизненно необходимо. Будет болтать-болтать без остановки.

Хочу кого-то слабенького, лёгкого и глупенького. И который умеет красиво молчать.

— Кто-нибудь! — доносится до меня чей-то слабый крик. — Я умираю! Помогите! Умираю от холода!

Хм-м…

— Спасите! — повторяется опять, и я с бутылкой, которую не намерен сегодня отпускать, иду на звук. И понимаю, что он доносится из холодильника. — Кто-нибудь, твою мать! — зло шипят оттуда, и я, разблокировав дверь, которую подпёрли какой-то палкой, открываю её. И на меня тут же падает женская фигурка в красной шапочке и белом пуховике.

— О-о-о, шапка! — восклицаю даже как-то радостно.

Глава 4. Ярослав

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю блондинку, поставив её на ноги. Но ответом мне служат лишь стучащие друг о друга зубы и трясущаяся голова на тонкой шее. Хотя последнюю разглядеть довольно проблематично из-за шарфа.

Приобнимаю её за плечо и подталкиваю к духовкам. Там мясо готовилось, и духовые шкафы ещё не остыли, поэтому, если стоять рядом, можно быстро отогреться.

Обычно так делает Ева. Но, думаю, сестра не будет против, если я немного воспользуюсь её гениальными в такой холод идеями.

— Теплее? — спрашиваю Красную Шапочку, и она кивает, глядя на меня огромными испуганными глазами. — Может, чаю? Кофе не предлагаю. Не умею варить. Есть кофемашина. Но я не умею пользоваться, — озадаченно рассказываю ей. — Чай — умею и могу даже сахар насыпать.

— Ничего не надо, — отвечает она, шмыгнув носом от холода. — Спасибо.

— Чего в холодильнике делала, Шапка? — отстраняюсь от неё, оглядывая официантку в белом пуховике и с голыми ногами. Не считая обуви, ничего больше от холода её не спасает. — Деда Мороза искала? Или в пингвина превращалась?

— Да нет! — мотает она головой и взглядом своим наивным очаровывает. — Я официантка. Работать тут буду. Но меня случайно заперли в холодильнике! — тараторит она, напоминая мне ребёнка, который пытается оправдаться перед кем-то.

Сомневаюсь я, что случайно её заперли в холодильнике. Но ладно! Не мои проблемы.

— Так праздник отменяется, — недоумеваю уже я. — Все твои уехали

— К-как уехали? — заикаясь, переспрашивает, взглянув на дверь, будто оттуда сейчас её коллеги выскочат с криком “Розыгрыш”. — Но мы же…

— Я отменил праздник, — вновь доношу до неё информацию. — Всех отпустил. Официантов, поваров и прочий обслуживающий персонал.

— И меня?..

— И тебя, — отвечаю, забавляясь её реакцией. Глупенькая. — Не знаю, почему они тебя с собой не взяли. Автобус с вашими уехал минут десять как. Чего они тебя оставили-то? — подозрительно сканирую её взглядом.

Журналистка, может, какая-то? Но Дима вроде как сказал, что его девчонка. Хм-м… А чего тогда осталась?

— Да там список… — мнётся она, избегая моего взгляда. — Мы вносим свои имена, когда садимся в автобус. А я опоздала и своим ходом приехала. И в общем… меня в официальном списке не было.

— Ясно, — пазл начинает сходиться. Вот почему бежала тогда у меня во дворе. Опаздывала.

— То есть я могу идти? — спрашивает, закусив губу и указав на дверь. — До свидания? — делает шаг в сторону.

— Стоять! — командую, поддаваясь лёгкой, безумной идее. И плевать, что у неё нет красного платочка. Я больше заплачу. — Никуда не пойдёшь. Оставайся. Я оплатил этот вечер. Твой босс получил оплату. Отработаешь сегодня за всех.

— Что?! Но я же…

— Держи, — вручаю ей начатую бутылку газировки и указываю на стол с закусками. — И захвати бокал. И канапе. Всего понемногу. Жду тебя на террасе.

— А где терраса? — звучит мне вопрос в спину, но я не отвечаю.

Не хочу. Пусть блуждает по дому и поищет меня. А я через камеры понаблюдаю за ней.

Хоть какое-то развлечение в свой день рождения. Дима меня позже, конечно же, придушит за то, что я затеял, но дам ему немного взрослой отравы, и успокоится.

Но, к моему несчастью, террасу она находит слишком быстро. Умная, зараза. Вышла на улицу, посмотрела, где балкон, а потом, поднявшись на третий этаж, почти сразу нашла меня. Блуждала лишь по третьему этажу — и то минуту, пытаясь понять, какая из трёх дверей ведёт в мой кабинет, а затем на террасу.

Даже как-то обидно, что у блондинки мозг лучше, чем у некоторых моих гостей, которые могут ходить по дому и орать, что не могут ничего найти. Злятся на планировщика. Хотя здесь всё донельзя понятно. Коридор и двери, которые приведут тебя куда-либо.

— Лимонад? — профессионально интересуется девушка.

— Лимонад, — соглашаюсь.

Пока она наливает, нагло рассматриваю её и оцениваю.

Выразительные каре-зелёные глаза. Тонкий, аккуратный носик, слегка вздёрнутый. Маленькое, светленькое личико с мелкими чертами лица, но пухлыми детскими щёчками. Объёмные натуральные губки бантиком, без грамма силикона. Длинные светлые волосы, убранные в пучок, как у всех официанток Димы. Длинные худенькие пальчики с аккуратным маникюром цвета кожи. Тонкая талия и ровная осанка. Грудь небольшая, задняя часть не перекачанная.

И, как назло, всё в точности, как мне нравится. Непримечательная внешность, но если присмотреться, может зачаровать.

Сама девица юная. Лет восемнадцать-двадцать. Но я давно отвык оценивать возраст по внешности. Обманчиво это всё. Красной Шапочке и тридцать с хвостиком может быть. Хотя по поведению — всё же не больше двадцати.

— Сколько ты стоишь? — задаю вопрос, подняв взгляд на её огромные глаза.

Глава 5. Красная Шапочка

— Что вы спросили? — переспрашиваю, надеясь, что просто ослышалась. Он произнёс что-то созвучное, а мне послышался настолько непристойный вопрос.

— Сколько ты стоишь, Красная Шапочка? — по-прежнему меня так называет, игнорируя моё имя на бейдже. Но его вопрос и уточнение не успокаивает. Наоборот, говорит о том, что я с первого раза услышала всё верно.

— Я не вещь, чтобы иметь цену, — произношу сквозь зубы.

— И всё же? — не сдаётся нахал, думая, что я ему отвечу? Поломаюсь немного, да скажу? Ну уж нет! Я не такая!

— Я не продаюсь! — чеканю по слогам, прожигая его взглядом.

— Любая цена, шапочка, — хмыкает, пройдясь по мне оценивающим взглядом. — Хочешь квартиру? Подарю квартиру. Хочешь машину? Машину подарю. Хочешь новую шубку? Получишь её. Что ты хочешь?

— А денег хватит? — с вызовом кидаю, мечтая ему врезать и размазать его наглое и самоуверенное лицо по асфальту.

— Хватит, — ухмыляется моему вопросу.

— Прилично, значит, наворовал, — не сдерживаюсь и выплёскиваю лимонад, который ему и налила, в лицо негодяя. — Вот именно из-за таких, как ты, дети больные в больнице подолгу лежат, а уезжают оттуда уже в гробу! — выпаливаю чуть ли не со слезами на глазах и, развернувшись, бегу на выход.

Благо, память у меня хорошая, и, где именно дверь, я помню. Пока иду за курткой, трясусь. Боюсь, что он за мной пошёл. Но мне везёт, и мужчину я вижу, лишь когда выхожу из дома. Он по-прежнему сидит на своей застеклённой террасе и смотрит на меня. Совершенно спокойно. Не зло. Скорее равнодушно. Словно я и не умыла его сладкой водой несколько минут назад.

Ровно минуту жду такси, а сев в салон, позволяю себе разреветься. В голос и со всеми всхлипами, ловя сочувственные взгляды таксиста. Но заговорить и спросить, что случилось, мужчина не решается.

Какой же козёл этот клиент! Зачем он так со мной?! Поприставал! Клеймо на мне какое-то поставил! Цену, видите ли, ему назвать нужно! А если я и правда не продаюсь? Что если у меня гордость и уважение к себе есть?

И теперь меня ещё из-за него и уволить могут. Дмитрий Глебович не терпит хамства по отношению к клиентам. А я не только нагрубила, но ещё и облила лимонадом.

Приезжаю домой, уже успокоившись. Не хочу, чтобы мама видела мои слёзы и переживала. Сестры ей вполне хватает.

— Мам, ты дома? — окликаю её, раздеваясь и растягивая лживую улыбку на лице.

— Да! К Оленьке собираюсь в больницу, — кричит с кухни она. — А ты чего так рано? Вроде же говорила, до ночи поздней будете. Отпустили раньше?

— Клиент козёл попался! За этот выход точно ничего не получу, — рассказываю, пока иду к ней. Но стоит мне увидеть маму, вся фальшь куда-то исчезает, и я начинаю во всём сознаваться. — И возможно, ещё и уволят. Приставать начал.

— Негодяй! — ругается она на него и, подойдя ко мне, обнимает. — Но ты не расстраивайся! Другую работу найдём!

Но мало где будут платить столько, сколько у Дмитрия Глебовича. Да и чаевые в его ресторанах хорошие.

— Да, уволят, и что мне делать?! Лучше бы на твою халтуру с дегустацией пошла, — бурчу, опуская на стул. — Пусть меньше бы получила, но без всех этих сложностей. Но нет же! Захотелось на выездной банкет! Куш сорвать. Сорвала!

— Машенька, девочка моя! — мама садится рядом со мной, прервав сборы в больницу к Оле. — Не расстраивайся! Всех денег не заработаешь.

— Заработаешь, когда очень надо, — отзываюсь, произнося слова слишком грубо и агрессивно, что обычно маму пугает. — А Оле очень надо.

— Всё будет хорошо! Бог нам поможет! Я верю!

— Да нет веры в твоего Бога, мама! — восклицаю, устав от её наивности. — Если бы была, то Оля бы не заболела! А сейчас нам надо кучу денег, чтобы её вылечить! Где сейчас твой Бог, мама?! Где?! — заканчиваю и иду в ванную комнату, чтобы умыться и прекратить истерику.

— С нами, зайка, с нами, — говорит родительница, последовав за мной и остановившись в двери. — Отдыхай больше, девочка моя. И так работаешь без остановки.

— И буду! — уверенно заявляю. — Пока Олю на ноги не поставлю, буду пахать, как конь! Я папе обещала, что буду о вас заботиться!

И работать мне нужно ещё очень и очень много. Потому что один укол стоит четыреста семьдесят тысяч рублей. А их надо двенадцать. И лучше сразу. По уколу каждые три дня. Можно сделать перерыв, но эффект уже будет не тот. Половинчатый.

За год нам с мамой удалось скопить всего триста тысяч. У нас один укол почти в руках… Но столько ещё нужно…

А потом ведь операция!

Ненавижу платную медицину и мамину слепую веру в Бога! Его нет! Иначе бы он давно кого-то послал бы нам для помощи.

Но где?!

Где хоть кто-то, кто может нам помочь?!

Почему он никого не посылает?

У Оли редкое иммунное заболевание, которое поражает каждый орган, делая из вполне здоровой девочки больную.

Поначалу врачи не могли его найти и не понимали, что происходит с моей сестрой. Проводили разные диагностики и исследования. Мы потеряли два года, прежде чем один врач понял, в чём дело. Направил нас на необходимые анализы, и они все подтвердили. Тогда мы переехали в Москву. Сняли с мамой квартиру, отправили Олю в клинику, которую тоже оплачиваем каждый месяц. Нашли себе работу и начали пахать, чтобы иметь деньги на всё. Больницу, дом и кое-как скопить на уколы.

Мама подумывает продать нашу двухкомнатную квартиру, но я запрещаю. После операции им с Олей надо будет куда-то вернуться, и мама точно не сможет работать, ведь за сестрой нужен будет уход.

Да и стоит наша квартира копейки. Даже на курс уколов не хватит. Даже на треть…

Глава 6. Красная Шапочка

Мария

Следующим утром выезжаю на работу, как обычно. Дурацкая наивность и надежда заставляет верить в чудо и в то, что меня не уволят сегодня. И пусть всю ночь я боролась с сомнениями, нужна ли мне такая работа или нет, я так и не пришла к какому-то единому мнению. Поэтому стараюсь не давать Дмитрию Глебовичу лишний повод для увольнения.

— Машка, — встречаюсь с подругой в раздевалке. — Ты чего трубку не берёшь?! Я тебе со вчерашнего дня звоню.

— Это ты меня заперла? — ударяю вопросом прямо в лоб. Я все варианты перебрала, но только Снежа знала, что я была в холодильнике в тот момент.

— Заперла? Чего?! Нет же! — восклицает так, что администратор на нас шикает, когда мимо проходит. — Точнее, да, но потом Темка тебя открывать побежал. Он мне сказал, чтобы шла со всеми. Он тебя отопрёт и ко всем приведёт.

— Меня не открыли, — оглядываюсь по сторонам и перехожу на шёпот. — Я всё время в холодильнике просидела, а потом меня клиент открыл.

— Ярослав?! Серов?! — округляет глаза, не веря в то, что я говорю. — Да ладно!

— Да, я кричала о помощи, и он меня услышал, — рассказываю ей.

— И что?

— Сказал, чтобы обслуживала его, — рассказываю, опускаясь на скамейку и начиная разуваться. — Лимонад ему наливала. Точнее, должна была, а потом он приставать стал. Представляешь?! Я ему лимонад в лицо плеснула и убежала. Я на эмоциях была и даже не думала, что делаю.

— Ужас! — прикрывает рот ладонью. — Маш, если бы я знала, то обязательно бы тебя открыла! Мне Темка же обещал! Правда! — чуть ли не кается во всех грехах. — Ну, я разберусь с ним! Врун!

— А если бы Ярослав меня не нашёл? — продолжаю возмущаться. — Так бы и сидела. Замёрзла и умерла бы, наверное.

— Ну тогда бы мне позвонила, — подсказывает она. — Мы бы с Дмитрием Глебовичем приехали и тебя спасли!

— И тогда меня точно бы уволили, — подмечаю верно, поджав губы и покачав головой. — А раз ещё никто не знает о том, что я с клиентом сделала, то шанс есть, что всё без внимания обошлось.

— Расстроилась?

— Конечно! — расстроенно вздыхаю, вспоминая, чем мне моя выходка обернётся. Штрафом. — Я же думала, что лишнюю копейку в копилку Оли отложу.

— Маш, а может, тебе в “красные платочки” пойти? — предлагает мне Снежа, когда все уходят, и мы остаёмся вдвоём в раздевалке. — Ты так быстрее скопишь на уколы и операцию. Они нормально зарабатывают.

— Нет! Ни за что! Я не продаюсь! — выкрикиваю, и мою реплику явно слышат те, кто последними выходили. — Да и знаешь… я всю ночь думала и решила, что не останусь, — неожиданно для себя решаю. — Увольняться хочу. Две недели по закону отработаю, и всё. Пойми — клиенты приставать будут всегда. А я не готова к такому. Принца жду, — утрирую, конечно, но так проще объяснить, что не готова я себя на любого с деньгами разменивать.

— Не совершай такую ошибку, Маш, — дёргает она меня за руку так, словно это действие может меня остановить и эту мысль ужасную из моей головы убрать. — Дмитрий Глебович ведь всегда за нас. И все знают, что он предупреждает о том, что девочки только с платочками продаются. Из-за одного клиента-козла? Не надо!

— Не знаю я, — вздыхаю и отпускаю подругу на смену, которая у неё через пару минут начаться должна. У меня же ещё пятнадцать минут есть.

Я всегда последней ухожу, и Дмитрий Глебович для меня лично сделал график на пятнадцать минут позже. Чтобы кофе выпила в одиночестве и настроилась.

Я и моя широкая улыбка всегда ему хорошие доходы приносят. А некоторые сюда только ради меня и приходят, потому что подход к каждому нахожу. Дмитрий Глебович даже говорит, что если буду так продолжать, то в следующее кафе, которое откроет, администратором возьмёт. А я стараюсь, и улыбка на автомате выходит, потому что хорошее обслуживание — значит хорошие чаевые. И должность администратора, даже в кафе Игнатьева — значит хорошая зарплата.

Но сегодня я своими минутами пользуюсь совсем в ином направлении.

— Дмитрий Глебович, — стучу в дверь кабинета босса и после разрешения вхожу.

— Мария, проходи, — указывает на кресло перед собой, и я, пройдя, опускаюсь на него, протягивая начальнику заявление об увольнении.

Глаза Дмитрия опускаются на листок, и он сразу же понимает причину моего визита.

— Что случилось? — спрашивает он меня, даже не дотрагиваясь до бумаги.

— Вчера меня забыли на выезде, — рассказываю ему, сознаваясь в содеянном. Так он меня точно уволит. — И клиент ко мне приставал. Для меня это было оскорбительно.

— Прямо приставал?

— Он спросил, сколько я стою, словно я прости… словно я девушка лёгкого поведения, — вовремя исправляюсь. Дмитрию Глебовичу первое слово совсем не нравится, и мы его не произносим в стенах ресторана.

— И что ты ответила? — безэмоционально интересуется.

— Так сказать, нагрубила ему, — отвечаю, лукавя.

— А зря, — хмыкает мужчина, сочувственно взглянув на меня. Откидывается на спинку кресла и оглядывает меня. — Могла хорошо заработать. Сестре помочь. Ярик любит девчонок с грустными глазами.

— Вы знаете? Про сестру? — удивлённо приоткрываю рот и во все глаза таращусь на него.

— Знаю, — кивает он, сочувствуя мне. — Коллеги твои болтают много.

— Я не продаюсь, — повторяю ему то, что вчера его Ярику сказала.

— Так, Мария, — складывает руки домиком и возвращается к столу. — Увольнения не будет, — тянется к моему заявлению и разрывает его. — Глупости из головы выкинь. Нагрубила? По делу! Ярик был предупреждён. У тебя красного платка нет. Никаких претензий я тебе не предъявляю. От клиента их тоже не поступало. Проблема решена? Иди работай, — профессионально всё разруливает.

— Ладно, — дарю ему улыбку и вздыхаю.

От его слов даже приятно стало. Дмитрий Глебович строгий начальник, но понимающий. И так приятно, что даже в какой-то степени меня защищает.

И даже остаться хочется. Чтобы доказать, что стоила его внимания, помощи и даже жалости.

— Спасибо, Дмитрий Глебович! Я вас не подведу! Буду сдержаннее теперь, — обещаю ему, чувствуя, как камень с души упал.

— Будь собой, Мария, — кидает он мне, и я киваю.

Открываю дверь его кабинета, тут же сталкиваясь со взглядом мужчины, от которого получить должна была ещё вчера, но отчего-то он пожалел меня.

Ярослав Серов собственной персоной.

И, кажется, меня всё же уволят. Он пришёл на меня жаловаться, иначе зачем приходить в ресторан в девять часов утра, когда у тебя дом, полный еды?

Почему всегда так? Только на одно настроишься, а оно срывается.

Глава 7. Ярослав

— З-здравствуйте, — заикаясь, приветствует меня Красная Шапочка, но в этот раз без шапки. Блондинка натуральная. Красивая. Но грустная и гордая.

— Здравствуй, Шапочка, — хмыкаю и отхожу в сторону, пропуская девушку. — Как понимаю, на работу спешим?

— Ага, — бросает и устремляется вперёд, явно убегая от меня.

Долго смотрю ей вслед, чувствуя необыкновенную лёгкость и даже воодушевление после этой короткой встречи. От девушки веет таким шармом и необыкновенным шлейфом ауры, что хочется пойти за ней, лишь бы это чувство не отпускало тебя.

Когда девушка исчезает с моих глаз, вздыхаю и вхожу в кабинет к Игнатьеву, закрывая за собой дверь на внутренний замок. Не приветствуя и не получая разрешение у друга, опускаясь в кресло.

— Я передумал, — говорю ему вместо приветствия, закинув ногу на ногу. — Хочу одну из твоих девчонок, — заявляю ему, перейдя сразу к делу.

— Я даже знаю какую, — позволяет себе смеяться над моими чувствами.

Встаёт со своего кресла и идёт к папкам с документами. Перебирает их, ища нужную. Вытаскивает из железного ящика тонкую папку и возвращается ко мне.

— Держи, — протягивает мне досье на “Марию Николаевну Краснову”. — Только повторяю: она без красного платка. Приёмы с деньгами не прокатят. Принципиальная. Гордая. Сильная личность, я бы сказал. Но уязвимая.

— Заметил уже, — хмыкаю и открываю первую страничку её дела, записываю номер телефона и домашний адрес в смартфон. После отдаю папку обратно другу.

Лезть в её дела я не собираюсь. Номера и адреса будет достаточно, чтобы начать хоть какое-то общение. А узнавать девчонку будет гораздо интереснее самому. Не люблю облегчать себе задачу. Да и половина в этой папке может быть ложью. Хочу знать настоящую Красную Шапочку. Делать свои выводы о ней и соглашаться с ними.

— Чем зацепила? — спрашивает Дима, убирая документы на место.

— Глаза грустные, — кидаю ему, вспоминая, с каким лицом она мне вчера про воровство говорила и как после лимонадом меня окатила.

Но я не злюсь. Скорее всего, больная тема для неё. У всех такие есть. Моя сестра ненавидит травлю и постоянно выходит из себя, когда сталкивается с ней.

— Ты не осчастливишь каждую, что будет смотреть на тебя грустными глазами, Ярик, — Дима качает головой, и я понимаю, на что он намекает. И что помочь хочет, тоже понимаю. Но ненавижу я эти его сеансы психологические. Нужен будет мозгоправ, я к специалисту пойду.

— Может быть, — пожимаю плечами, записывая девушку в телефоне как "Красная Шапочка". — Но я могу попытаться хотя бы что-то сделать.

— Глупая затея, но благородная.

— Если хотя бы на одного грустно человека в мире станет меньше, то, может, не зря я жизнь свою проживаю? — задаю риторический вопрос, глядя на заставку своего телефона, где её фотография. Моей глупой девочки.

— Это было её решение, Ярик. Ты бы не спас её, — Игнатьев мотает головой, вновь пытаясь меня убедить, что моей вины ни в чём нет. Что я чист и прозрачен, как стекло. А я грязный, мутный лёд.

— Я виноват в том, что случилось, — стою на своём, как и всегда. — Виноват в том, что не увидел, что с ней творилось, — виню себя. Проклинаю. Уничтожаю.

— Ты не мог её остановить! Она всё равно покончила бы с собой!

— Я мог помочь! — ударяю кулаком по столу.

— Упёртый баран! — не выдерживает Игнатьев.

Мне было шестнадцать. Она была новенькой в нашей школе. Десятый класс. Предвыпускной. Высокая, стройная брюнетка с душой ангела, появившаяся на моём пути. Я же плохиш, мысли которого были лишь о том, как бы завалить какую-нибудь девчонку и стать крутым.

Мы с парнями поспорили на неё. И я почти выиграл, но неожиданно понял, что влюбился и что рядом с ней словно меняюсь. Становлюсь лучше.

Учиться стал. Подработку нашёл, чтобы иметь деньги на её любимые шоколадки, которые она могла лопать без остановки и при этом не поправляться. Покупал ей дорогие книги, о которых она мечтала, но из-за финансового положения своей семьи не могла себе позволить. Водил в кино. На танцы. И даже как-то в ресторан, когда отчим прознал про девочку, которая мне нравится, и денег дал. Хоть я и не хотел брать. Но порадовать её хотел.

Мы начали встречаться. И это время было самым прекрасным в моей жизни. Время рядом с ней. Она переехала ко мне в квартиру, которую отчим мне ещё в десять купил. Я сделал ей предложение, когда нам по восемнадцать стукнуло.

Но со временем любовь сменилась бытовухой и какой-то навязчивостью от неё. И хоть, приходя домой, я был самым счастливым — у меня всё было: любимая, ждущая меня всегда дома, стол с самыми вкусными блюдами — я чувствовал, что что-то не так.

Парни стали называть меня каблуком. Я сопротивлялся и зачем-то доказывал им, что всё не так. Что я такой же, как и прежде. Стал пить, курить — и чего я только не творил.

А с Лилей было что-то не так. Её глаза угасали с каждым днём. И лишь после её смерти я узнал, что у моей невесты был рак, но она не хотела меня расстраивать. Хотела быть ближе ко мне, а я что-то там доказывал придуркам.

Лиля решила, что у меня кто-то есть и она мне больше не нужна. И не дожидаясь итога болезни, она покончила с собой.

Тогда-то потерялся мой мир. Всё прежнее рухнуло. И единственные люди, которые со мной остались — это мама, мой одноклассник Дмитрий Игнатьев, которого я ненавидел и с которым соревновался, кто главный в классе, и моя сестра по отцу, Ева. Девочка, которой я в школе забавы ради устраивал травлю и неприятности. А она простила и даже зла не держит.

Любит.

И я её люблю. Только ради неё притворяюсь, что живу. И себя всего посвящаю только ей.

Глава 8. Ярослав

Выйдя из кабинета Игнатьева, по смс сообщаю сестре и матери, что уже жду их в ресторане Димы и прошу не задерживаться. Сестра уже час как прилетела и заехала домой лишь для того, чтобы быстро принять душ и переодеться после перелёта. Мама же только и ждёт сигнала от меня и уже давно готова.

Заранее выяснил, какие столики обслуживает Краснова, и намеренно сажусь за один из её свободных. Найдя взглядом свою официантку, подаю знак, чтобы подошла и принесла мне меню. Хотя бы кофе себе закажу, пока жду своих девочек. Не люблю сидеть за пустым столом и ловить на себе взгляды.

Нехотя Красная Шапочка всё же подходит и трясущейся рукой подаёт мне меню.

— Извините за вчера, — начинает, когда я, раскрыв каталог, рассматриваю названия кофейных напитков, выбирая, что буду пить. — Я просто…

— Ты о чём? — поднимаю на неё взгляд, делая вид, что не понимаю девчонку.

— О том, что облила вас, — уточняет, покраснев от стыда. — Это был неожиданный импульс. Я обычно так не делаю.

— Хорошо, — киваю и снова углубляюсь в меню.

— А вы Дмитрию Глебовичу нажаловались? — интересуется она неловко и виновато. — Он меня уволит? Оштрафует? Вы не знаете?

— Нет, не уволит. Нет, не оштрафует, — отвечаю, глядя на список. — Мария, я буду американо.

— Только кофе? — переспрашивает, быстро вбив мой заказ в планшет, которые официанты в заведениях Игнатьева с собой носят.

— Для начала. Я жду гостей, — оповещаю её зачем-то и отпускаю к столу официантов. Красная Шапочка быстро уходит и о чём-то говорит темноволосой девушке, что всё время, пока я делал заказ, наблюдала за нами.

Достаю телефон и проверяю рабочую почту. Успеваю даже ответить на несколько сообщений, прежде чем Краснова приносит мне мой кофе и даже какой-то десерт.

— Я не знаю, любите вы сладкое или нет, но наш кондитер делает вкусные творожные палочки с начинкой, — лепечет, будто ребёнок, который впервые кому-то подарок делает. — Какая попадётся вам — сюрприз. Даже наш кондитер не всегда знает, в каком порядке их на противень разложил.

— Комплимент от заведения?

— Благодарность от меня, что не стали жаловаться и добиваться моего увольнения. Не переживайте, в чеке её не будет, — пожимает она плечами и уходит.

Долго смотрю ей вслед, словно приворожённый. В девушке течёт такая неуловимая энергетика жизни, драйва, нежности и сказочности, что хочется быть рядом с ней как можно дольше. Просто говорить с ней. Смотреть на неё. Слушать её. У меня такое бывает. С Лилей было, затем с Евой, а теперь ещё и Краснова. Бывают такие девушки, которые умеют создавать рядом с собой комфорт. Мария из таких.

Беру в руку творожную палочку и надкусываю, тут же почувствовав на языке вкус солёной карамели.

Улыбаюсь и в пару укусов съедаю всё. Ищу взглядом Красную Шапочку и благодарно ей киваю. А после ещё долго наблюдаю за тем, как она обслуживает другие столики, и как к ней тянутся посетители. Как она им улыбается, и они улыбаются ей в ответ.

А глаза всё равно грустные.

Жаль, что люди не видят, сколько боли порой скрывается за одной широкой улыбкой. Я же видел её слишком много, чтобы пропустить даже в обычном прохожем.

— Мы тут, — объявляет Ева, сев за стол с огромной коробкой.

— Дорогой, — мама сразу же протягивает мне маленькую коробочку. Традиционный подарок на мой день рождения — необычные запонки в мою коллекцию. Только я их никогда не надеваю. Мать у меня со своей изюминкой, и каждый её подарок — это смех.

Этот раз не стал исключением. Запонки со злым волком в красном плаще. Намекает на то, что я как волк-одиночка. Смешные подарки с намёком — иного я от родительницы и не ожидал.

— Спасибо, мам, — дарю ей в ответ улыбку, и она опускается рядом с Евой.

— Вот мой подарок, — произносит сестра и протягивает мне коробку. Чтобы её открыть, приходится встать. Но открыв большую круглую коробку, сразу же понимаю, что там.

— Ева… — вздыхаю, переведя взгляд на неё.

— Ты давно мечтал, — хлопает она в ладоши, радуясь тому, что подарок пришёлся мне по душе. — Там ещё и путёвки оплаченные. С проживанием, питанием и развлечениями. Так что точно

— Ты чудо, — говорю ей и прячу коробку с горнолыжным костюмом под стол. — Будем есть? Я страшно голоден! Словно волк!

— Я — мыть руки и в туалет, — показывает сестра свои ладони. — Есть буду мясо любое, мороженое и салат любой с помидорками черри, но без языков всяких, — морщится она, — и других извращений.

— Я тоже, пожалуй, вымою руки, — отзывается мама. — Буду то же самое что и она, Ярик, но мне ещё бокальчиккрасного для настроения, — подмигивает и выпархивает из-за стола словно бабочка.

Провожаю их взглядом до дамской комнаты, а затем перевожу взгляд на столик официанта и подаю знак подруге Марии, чтобы она подозвала ко мне моего официанта. Девушка пихает напарницу в бок, и Красная Шапочка оборачивается ко мне.

— Заказ, — произношу одними губами, и она кивает.

Схватив планшет, спешит ко мне.

— Вы уже выбрали?

— Да, — киваю и озвучиваю заказ Евы, делая его детальнее и прислушиваясь к советам официантки.

— Три порции мяса по-французски, три порции салата с лимоном и овощами, две порции мороженого, свежевыжатый сок и бокал красного вина на мой выбор. Верно?

— Верно, — киваю, и девушка исчезает так быстро, словно избегает меня. Хотя после небольшого презента в виде творожной палочки я думал, что неловкость между нами исчезла. Разве нет?

Но грущу я недолго. Вскоре за стол присаживаются моя родительница и сестра, которые не дают мне и секунды отдыха. Сестра болтает о своём, мама о своём. И, как обычно, начав о салатах, заканчивают они на том, с какой стороны лучше ставить кровать.

Мои девушки… Любимые до безумия!

— Куда теперь поедем? — интересуюсь у своих дам, получив счёт и потянувшись за портмоне.

— Твой день. Тебе решать, — пожимает плечами Ева, отвечая на комментарии в своём телефоне.

Ох уж этот современный мир и его нововведения.

В моё время книги только в книжных магазинах продавались, а теперь писатели даже онлайн публикуются. И моя сестра одна из них. Прячется от всего мира в своих книжках. Что мне совсем не нравится.

— Предлагаю в Лос-Анджелес! Играть в карты и привораживать мужчин, — бросает моя мама в привычной ей манере.

— Ты ещё под арестом, — напоминаю ей, улыбнувшись, когда она надувает щёки.

После смерти отчима мама долго была в депрессии, а потом пыталась справляться по-своему и стала безумнее и немного с причудами. Больше, чем была при его жизни. Но я не вправе её осуждать. Все справляются с болью утраты по-разному, и пусть лучше мама творит безумства, чем будет такой, как я.

— Может быть… на каток? — предлагаю им, и обе кивают.

Достаю из кошелька несколько купюр в оплату ужина, сложив в их карман для наличных, а после достаю оставшееся в кошельке и складирую в карман для чаевых. И взяв ручку, оставляю на чеке послание Красновой.

— Поехали! — объявляю своим девочкам и поднимаюсь первым, сразу же заметив, как Красная Шапочка направилась к нам. — И нам нужно уйти прежде, чем официантка дойдёт до нас, — даю им цель, схватив подарок Евы и вручив его сестре.

— Мы не оплатили счёт? — интересуется она, хоть и видела, что я всё сделал как нужно. — Или официантка одна из твоих бывших? — пытается понять, что происходит.

— Почти, — хватаю своих дам за талии и толкаю на выход.

И мы успеваем. Успеваем, прежде чем Мария поймёт, что я сделал.

Глава 9. Красная Шапочка

Хмуро наблюдаю за тем, как Ярослав и его гостьи спешно покидают ресторан. Притом, чем быстрее я иду к их столику, чувствуя неладное, тем больше они увеличивают шаг. И при этом постоянно оглядываются на меня, особенно две дамы, что сидели с ним за одним столом. Они даже с интересом меня разглядывают, словно бы я внимание их привлекала.

В какой-то момент даже решаю, что мужчина решил меня за вчерашнее наказать тем, что ушёл, не оплатив чек, но подойдя к столу и взяв папку для оплаты, понимаю по весу, что деньги там есть.

А раскрыв её, осознаю, что там не только оплата чека, но и чаевые мне, которые в парочку раз превышают сумму чека.

Несколько раз моргаю, пытаясь убрать галлюцинацию. Но, к моему счастью или несчастью, эта сумма мне вовсе не привиделась. Всё действительно так.

Только вот люди не оставляют столько чаевых официанту, и вообще это слишком много для чаевых.

— Порадуй себя чем-нибудь, Красная Шапочка, — читаю послание с обратной стороны чека.

Закрыв папку и подав сигнал Снеже помочь мне убрать стол, спешу в кабинет к Дмитрию Глебовичу. Вхожу без стука, потому как нахожусь в полном шоке от поступка мужчины.

— Маша? — хмурится, выключив телефон, на котором что-то разглядывал.

— Тут это… — опускаю на его стол папку с чеком и отхожу от его стола. — Клиент оставил чаевые. А их много. Очень много. Он, наверное, ошибся. Надо вернуть.

Мужчина взглядом, не дотрагиваясь до купюр, оценивает сумму и поднимает глаза на меня вновь.

— А кто был клиентом? — интересуется спокойно.

— Вчерашний мужчина, — отвечаю, глядя на него огромными глазами. — Именинник.

— Тогда вряд ли он ошибся, — вздыхает Дмитрий и откидывается на спинку кресла. — Хорошо обслужила его. Вот и заслужила.

— Но здесь много! — повторяю главную причину, почему пришла в кабинет к начальнику.

— Ты дом его видела? — спрашивает он меня. — Думаешь, эта сумма имеет для него какое-то значение? Бери и даже не переживай. Ярик от души. Понравилась ты ему. Ты же мой лучший работник. Неудивительно, что так произошло.

— Но… — пытаюсь что-то сказать, но столкнувшись с тёплым взглядом шефа, закрываю рот. — Пойду работать, — забираю папку и иду в зал.

Подхожу к столику официантов и открываю при всех папку с чеком, готовясь опустить всё в общий котёл. У нас такие правила — все чаевые в общак, а по окончании смены делим на всех.

— Ого! — сразу звучит за моей спиной. — Это что ты такое делала, что тебе столько выложили? — интересуются девочки из моей смены.

— Сама не знаю, — пожимаю плечами и смущённо предполагаю. — Улыбалась.

— Мне бы так, — вздыхает одна из девчонок, и я уже достаю деньги, чтобы сложить их в общую казну. Но девочки меня сразу останавливают.

— Маш, не надо, — начинает одна из тех, кого я считала своими ненавистниками. — Кидай в казну пятерик, как средние чаевые, а остальное бери себе. Мы знаем про твою сестру и как тебе нужно. Считай, карму почистим в начале нового года.

— П-правда? — заикаюсь. — Вы серьёзно?

— Все мы люди, — успокаивают меня они. — Мы, может, и не всегда дружим, но знаем, как это, когда кто-то болеет, и ты помочь не можешь. Бери!

— Девочки… — тяну, и слёзы в уголках глаз собираться начинают. — Спасибо! — хочу их обнять, но меня останавливают.

— Не надо всех этих нежностей! Станешь администратором, будешь нам косяки прощать, — говорят девочки, и я начинаю улыбаться.

Опускаю в казну пять тысяч, а остальное бегу прятать в свой шкаф на замке. Там их точно никто не возьмёт.

— Серов тебя простил и даже денег дал? — Снежа присоединяется ко мне. — Ничего себе! А с виду суровый мужик. А по итогу душка!

— Получается, что да, — киваю и достаю телефон из шкафа. — Снеж, понимаю, что наглость, но… ты не могла бы мне двадцать тысяч одолжить? Я тебе верну! Обязательно верну!

— Двадцать? — переспрашивает. — Могу на карту скинуть. Хотела себе по весне имидж поменять. Такая сумма, как ты просишь, будет.

— С этими деньгами мне всего двадцати тысяч не хватает на первый укол для Оли, — радуюсь, указывая на конвертик из бумаги, который сделала для чаевых.

— Только на карту скинуть могу, — повторяет она, указывая на телефон. — Но Серов вообще чудо! Просто взял тебе и отвалил. Может, надеется на что-то?

— Не знаю, — мотаю головой, обдумывая её версию. Но тут же собираюсь и решительно произношу. — Но знаешь… Мне плевать как-то. Я ему ничего не обещала. А этих денег хватит, чтобы Оле стало хоть немного легче.

— Маме скажешь?

— Уже пишу ей сообщение, — отвечаю подруге, повернув экран к ней на несколько секунд и показав отправленное смс. — Не ожидала от девочек такого.

— Я, если честно, тоже. Но я знала, что в них есть что-то человеческое. На обед, когда уйдём, я тебе скину сумму. А вообще… — оглядывается она. — Пойди к Дмитрию Глебовичу и попроси его отпустить тебя до банкомата. Лучше деньги на карту положить сейчас. Безопаснее будет. А я пока столики твои на себя возьму. Не доверяю я этим замкам!

— Ты права, — соглашаюсь с ней. — Тем более банк недалеко.

Обнимаю подругу и бегу в кабинет начальника за разрешением, и он соглашается и даже вызывается меня сопроводить.

Глава 10. Красная Шапочка

Проверяю перед сном, чтобы телефон заряжался, взбиваю себе подушки и опускаюсь в кровать с широкой улыбкой на лице.

Мы оплатили первый укол Оле. И уже завтра-послезавтра ей его сделают. Сестре станет легче, и я вновь увижу улыбку на её лице. Хотя бы немного, но ей станет лучше. Это не может не радовать. Мама так и вовсе плакала от счастья, когда врач заказал ампулу с лекарством.

А ещё мне не пришлось одалживать деньги у Снежи, Дмитрий Глебович мне выписал премию на будущее. Сказал, чтобы старалась в этом месяце и работала ещё лучше. И я обязательно выполню обещание. Тем более премию мне дали не двадцать тысяч, а целых сорок.

Приподнимаюсь и кидаю взгляд на звонящий телефон, а затем на часы. Хмыкаю на поздно звонящего неизвестного абонента и собираюсь уже лечь в кровать, но всё же решаю ответить. Интуиция будто подсказывает, что это нужно и важно. У меня такое бывает. Тянусь к телефону и поднимаю трубку.

— Алло, — отвечаю, и какое-то время ответом мне служит лишь тяжёлое дыхание и тишина.

— Не посмотрел на время, — наконец звучит в трубке голос мужчины, которого я теперь не спутаю ни с кем. Человека, который, сам того не осознавая, помог моей сестре. — Прошу прощения. Раньше был занят. Стоило учесть всё, прежде чем позвонить тебе.

— Откуда у вас мой номер? — настораживаюсь.

— Твой шеф дал, — признаётся он совсем без стыда, будто это должно меня успокоить, и я не буду злиться ни на него, ни на Дмитрия Глебовича, который не должен был так делать. Это же личная информация. — Но ты на него не злись. Он знает меня и знает, что я не причиню тебе зла, а тем более не буду названивать, если попросишь не звонить.

— Вы чего-то хотели? — интересуюсь напряжённо. — От меня?

— Ничего конкретного, — отзывается он с улыбкой, которую я чувствую с тёплотой его голоса. — Лишь услышать твой голос и спросить, как прошёл твой день. Ты выглядела уставшей сегодня.

— Да нет, — мотаю головой, будто он видит это. — Ночь плохо спала прошлую. Боялась, что меня уволят из-за моей выходки. Переживала, много думала. Вот и последствия.

— И вновь я не даю тебе спать, получается, вторую ночь? — спрашивает мужчина.

— Бросьте. Это мелочи, — тут же восклицаю. — За то, что вы сделали, я готова говорить с вами всю ночь. Спасибо за, — запинаюсь, — за чаевые.

— Чем порадовала себя на них? — интересуется он спустя время, пока мы оба молчали и слушали дыхание друг друга. И его — спокойное, размеренное, уверенное — дарило мне такие же чувства. Ощущение, что мне хорошо сейчас. Что всё будет хорошо и потом. И Оля выздоровеет. И мы с мамой и сестрой вернёмся домой.

— Вам честно?

— Естественно.

— Думаю, мой ответ вас расстроит, и вы совсем не этого ожидаете от меня, — отзываюсь расстроенно.

Он точно думал, что я себе что-то вещественное куплю. Обычно такие, как он, своим любовницам на это деньги дают. И пусть между нами ничего нет, но мышление такое же.

— И всё же?

— Я добавила эти деньги к накопленным мной и мамой, — рассказываю со вздохом. — И мы оплатили один укол для моей сестры.

— Укол для сестры?

— Да, — расстраиваюсь в одну секунду, вспоминая, какие муки переносит Оля каждый день. — Моя младшая сестра больна. Иммунное заболевание, которое губит её каждый день. Один укол может замедлить процесс отмирания клеток. Дать время, которого у неё и так мало. Когда мы ей сделаем все двенадцать уколов, это даст нам несколько дополнительных лет, чтобы подготовиться и накопить на операцию.

— Мне жаль.

— Было эгоистично столько брать, но знаете, мне не стыдно, — тараторю, будто бочку прорвало. — Дмитрий Глебович сказал, что вы от души. И я вам безумно благодарна, Ярослав!

— Я от всего сердца, Мария. И я рад, что угодил тебе.

— Спасибо, но больше так не делайте, — прошу его. — По крайней мере, не со мной. Я не готова к таким подаркам. Папа с мамой учили меня тому, что я всего должна добиваться сама и не ждать ни от кого помощи! И так правильно! Никто не поможет тебе, кроме тебя самого. За этот раз спасибо, но дальше я сама.

— Отдыхайте, Мария. Сладких снов, — вместо обещания говорит он и отключается, не давая мне хотя бы ответно пожелать того же ему.

— Какой же он странный, — говорю, пока телефон обратно на зарядку ставлю. — Совсем непонятный мужчина. Обиделся, наверное. Но что я такого сказала? Поблагодарила ведь и попросила так больше не делать, — ворчу сама на себя и укладываюсь спать.

Засыпаю я быстро, практически в тот момент, когда голова касается подушки. Мне снится Оля и то, как мы с ней играем в догонялки. Как она счастливо хохочет. И она здорова. Даже волосики гуще и здоровее стали.

И я готова отдать всё за то, чтобы это стало реальностью. Чтобы мы вернулись домой. Бегали, прыгали, играли. Чтобы у неё были силы делать мне разные причёски, красить меня и хохотать, когда намеренно выходит за контур.

Утром меня будит телефонный звонок, который я спросонья принимаю, даже не глядя на имя звонящего.

— Алло, — отвечаю с закрытыми глазами.

— Маша! Маша! — кричит мама в трубку.

— Мам? — приоткрываю немного глаза. — Что-то случилось? Ты не дома?

— Я у Оли, Маша! — восклицает она, и голос её не похож на обычный. Он громкий, перевозбуждённый, взволнованный.

— Что-то с ней? — задаю вопрос, и сердце останавливается от одной только мысли, что мы опоздали.

— Да! — заставляет меня резко распахнуть глаза. — Её начали готовить к курсу уколов. Полноценному. Ночью какой-то мужчина оплатил все уколы! И доктора начали полномасштабную схему лечения, — говорит громко, уверенно, и когда слова доходят до меня, по моей щеке скатывается слеза. Целый курс уколов. — И мне даже намекнули, что тот мужчина готов и операцию проспонсировать.

— Чего?! Операцию?

— Маша, Оля вылечится скоро! — чуть ли не кричит в трубку. — Я побегу! Там нашу в новую палату забирают. В специальную, куда мне нельзя будет заходить. Только через стекло общение.

Он. Это сделал он.

Серов.

Глава 11. Красная Шапочка

Я бы со всех ног неслась в дом Серова, адрес которого ещё с того дня запомнила наизусть, но у меня дурацкая смена в ресторане через несколько часов должна начаться. И пусть мне дали дополнительное время в начале дня, это не значит, что я могу опаздывать. А я точно опоздаю с этими дорогами. Коммунальные службы не справляются, а снег всё метёт и метёт. Шанса успеть туда и обратно нет.

Поэтому решаю отложить разговор с Ярославом до вечера. К тому же он и трубку не берёт, а женщина из динамика настойчиво твердит, что номер находится вне зоны действия сети или абонент недоступен, и предлагает перезвонить позже.

Прихожу на работу вовремя, быстро переодеваюсь, и второй день подряд вместо кофе иду прямиком в кабинет босса. Спасибо ему за то, что он последние несколько недель безвылазно в нашем ресторане сидит. И мне не придётся его долго искать и никуда ездить. Обычно Игнатьев из одного ресторана в другой ездит, проверяя и давая нагоняй, если требуется.

Но у нас заболел управляющий, и Дмитрий Глебович его подменяет.

Вообще, он любого подменить может. Помню, у нас девчонка как-то ногу подвернула. Так босс сам взял её столики, потому как в тот вечер нагрузка была такой большой, что мы даже со своими с трудом справлялись и дополнительные взять не могли. И на кухне поварам помогает изредка.

Не знаю, правда это или нет, но рассказывали как-то, что он даже за секьюрити был. Смотрел за порядком, после того как из-за одной драки прошлому охраннику нос сломали, а второму осколок в руку попал. А во время своей временной службы охранником Дмитрий Глебович девушку спас. Но выдумка или нет, знают лишь те, кто работает в том ресторане на выезде из города.

Подойдя к кабинету Дмитрия Глебовича, долго стою на пороге, разговаривая с закрытой дверью, думая, что с начальником, который заперся. Но в итоге понимаю, что шефа внутри просто нет. Стоило просто сразу дверь открыть, а не мяться рядом.

Взглянув на часы, спешу на свой рабочий пост.

— Лен, есть кто? — спрашиваю сразу администратора и прохожусь взглядом по залу, тотчас заметив двух интересующих меня персон. — Лен, я быстро! Минута! — и срываюсь к Игнатьеву и Серову, что сидят за столиком.

— Ярослав, — восклицаю громко и радостно, привлекая внимание и гостя, и своего начальника. Хочу сказать мужчине спасибо. Пообещать, что всё ему верну обязательно.

— Не хочу, чтобы ты меня сегодня обслуживала, — заявляет он мне и опускает взгляд обратно на меню.

— Нет, я… — хочу оправдаться и сказать, что я совсем по иному поводу подошла, но меня вновь понимают не так.

— Мария, иди работай, — отсылает меня Игнатьев. — Это столик Снежаны. Мы у неё сделаем заказ. За твоими уже гости сидят. Не заставляй их ждать.

— Но… — открываю рот и закрываю его. Несколько секунд молча и недовольно смотрю на мужчин, которые играют со мной. В один день садятся за мой столик и заканчивают тем, что звонят и помогают. А на следующий день словно и не знают меня.

— Спасибо, — всё же кидаю Серову и, развернувшись, ухожу прочь. С трудом сдерживая желание расплакаться из-за поведения того, перед которым хотела чуть ли не на колени упасть за его поступок.

Расстроившись из-за случившегося, иду к администратору и со всем рвением берусь за работу. Стараясь отдавать себя процессу полностью, чтобы напрочь забыть о мужчине, что смеет играть мной, моими чувствами и мыслями.

Даже элементарное сказать не дал. Меня просто разрывает от обиды и непонимания. Разве сложно было просто выслушать?

Но волей-неволей мой взгляд то и дело останавливается на мужчинах и Снежане, что обслуживает их.

— Обо мне говорят? — останавливаю подругу за руку.

— Нет, — мотает она головой, вбивая в заказ ещё две чашки кофе. — Обсуждают дела и инвестиции. У них даже на планшетах какие-то графики. И произносят очень много умных слов. Точно не о тебе.

— Ладно, — отпускаю её и вновь пытаюсь взяться за работу. Но моя спина то и дело горит, говоря о том, что за мной наблюдают. Но взгляд Серова или хотя бы босса мне поймать не удаётся. Они делают вид, что меня не существует!

Но как можно делать вид, что человека нет, когда ночью ты отдал за лечение его сестры несколько миллионов? Разве так бывает? Кто так делает?

Почему я весь день думаю о нём? Почему я должна так себя мучить?

— Маш, — Снежа подходит ко мне с кассовой папкой. — Они уходят.

— Да? — оглядываюсь и вижу, как Дмитрий Глебович и Ярослав идут на выход.

— Чаевых мне, конечно, меньше, чем тебе вчера, дали, но меня попросили тебе кое-что передать, — и протягивает мне листочек небольшой, сложенный в несколько раз.

— Что это? — разворачиваю и вижу адрес.

“Улица Рождественская, микрорайон Сказочный, дом 7, квартира 2023.

Жду тебя в семь. Принеси свои любимые цветы.”

Поднимаю взгляд на подругу и застываю в немом вопросе. То есть он всё же потребует плату за своё пожертвование?

— Не надо идти! — взволнованно произносит Снежа. — А вдруг это ловушка?

— Он лечение Оли оплатил!

— Ого! — округляет глаза. — Ужас! Но я бы всё равно не пошла! А вдруг он тебя заставит эти деньги отрабатывать?

— Маша, — рука Дмитрия Глебовича касается моего локтя, и я испуганно вздрагиваю. — Отправляйся домой. Ты на сегодня свободна.

— Это из-за него? — спрашиваю его, указав головой на выход.

— Нет, Маша. Это исключительно из-за тебя, — дарит мне улыбку и, подмигнув, уходит в свой кабинет.

Глава 12. Красная Шапочка

Понимая, для чего именно меня пригласили в дом Серова, долго дома реву и пытаюсь смириться с тем, на что мне придётся пойти. Пытаюсь себя успокоить тем, что я уже давно не маленькая девочка, и половые отношения в современном мире — это нормально.

Нормально, но не когда ты продаёшься.

И всё же я готова пойти на это, потому что этот мужчина оплатил операцию Оли, и моей сестре совсем скоро станет хорошо. Она не будет плакать от боли, и на её лице появится улыбка.

Говорят, что матери сделают всё за улыбку своего ребёнка. На сёстрах это тоже работает.

Надеваю красивый комплект нижнего белья, выбираю свободные приличные брюки и блузку поверх. Делаю себе макияж и даже волосы лёгкими волнами укладываю. Покупаю в цветочном магазине рядом с домом ромашки и сажусь в заказанное такси.

Подхожу к воротам дома Серова, и меня сразу же впускают, словно меня одну здесь и ждут. Охрана указывает мне путь, и я иду к дому, почти не слыша ничего вокруг.

Внутри домработница помогает мне убрать куртку на вешалку в шкаф и показывает направление, где её шефа найти можно.

Ярослава застаю в гостиной сидящим на диване с чашечкой чёрного чая. Увидев меня, мужчина опускает чашку на журнальный столик, и я замечаю в ней неуклюже нарезанную дольку лимона. А рядом вижу поднос с ножом и лимоном.

И как-то сразу спокойно становится. Эта маленькая деталь сразу же делает Ярослава простым и обычным в моих глазах. Таким же, как мой папа. Он тоже любил чёрный чай с лимоном. Добавлял туда ещё две-три ложки сахара, чтобы кое-что слиплось.

— Цветы, — вручаю Серову, подойдя.

— Ромашки, — улыбается он и берёт букет. Поднимается и с ним идет к накрытому столу, где опускает цветы в пустую вазу. — Ты извини, что я тебя попросил. Бывает, что у моих гостей аллергия на пыльцу. И я ошибаюсь с выбором. Я всегда прошу людей приносить цветы. Аллергики приносят те, что не вызывают у них приступов, и так мы обеспечиваем всем комфорт. Остальные же просто приносят разные букеты. Я могу и сам украсить нашу трапезу, но людям, а в особенности моей матери и сестре, не нравится то, что я обычно ставлю на стол, — разворачивается ко мне. — А стол без цветов кажется каким-то пустым, не так ли?

— Почему вашей маме и сестре не нравится? — спрашиваю его, и он ухмыляется одним уголком губ.

— Рагу ещё готовится, поэтому пойдём, — тянет ко мне руку, и я, вздохнув, киваю, вкладывая свою ладонь в его. — Я хочу тебе показать, почему им не нравится.

— Даже интересно.

— Я беру цветы из своей личной оранжереи, — ведёт меня по коридорам, рассказывая о странных порядках своего дома. — Мои розы всегда у меня под рукой, и я даже сам их подрезаю, чтобы поставить на стол, — открывает для меня дверь, пропуская первой. И я отпускаю его руку, в которой моей маленькой ладошке было пусть и волнительно, но тепло и уютно.

— Розы, — вздыхаю шёпотом, поняв, что именно хотел показать Ярослав. — Но… но почему они такие? — оглядываюсь на мужчину удивлённо.

— Один селекционер для меня вывел данный сорт, — дотрагивается до серых, ужасающих, будто пустых без цвета роз. Они красивы и завораживают, но пугают до ужаса. Кажется, что со зрением что-то произошло, и ты больше не видишь цветов. И даже зелёные листья выглядят как-то опустошённо. — Только вот живёт этот сорт после цветения максимум неделю. Маме и Еве не нравятся совсем эти цветы. Они считают, что я специально загоняю себя в серость.

— Но ведь они правы, — отзываюсь, вставая на сторону родственников мужчины. — Эти розы не имеют цвета. И это выглядит ужасающе!

— Теперь ты понимаешь, почему я попросил принести цветы тебя? — дарит что-то похожее на улыбку, решив не принимать моё недоумение.

— Да, — киваю и выхожу из оранжереи, которая словно бы давит на меня тем, что в ней всё серо и уныло.

Позволяю Серову отвести меня обратно и усадить за стол. И почти сразу же нам приносят рагу, различные виды сока, салатов и других деликатесов.

— Я пыталась сегодня поговорить с вами в ресторане, — заговариваю, когда нам приносят десерт. Ранее мы беседовали о цветах, и я узнала, какие растения предпочитают его сестра, мать и помощница. Но к важному так и не подошли.

— Я не хотел этого.

— Почему?

— Ты бы начала отказываться от денег, — предполагает он безразлично. — Стала бы плакать и благодарить. Мне этого не нужно, Мария. Сейчас же ты спокойна, и в тебе нет того отчаяния, и мы можем говорить..

— То есть вы просто не хотели, чтобы я падала вам в ноги?

— Да, — кивает он, подумав. — Девушка не должна так себя вести в ответ на помощь мужчины. Это немного оскорбляет, — ухмыляется.

— Каким образом благодарность может оскорбить?

— Просто благодарность — нет, но “падать в ноги” — может, — цитирует меня. — Для какого-то урода это, может быть, и нормально, но для настоящего мужчины — нет.

— Ярослав, — поднимаюсь на ноги и иду к мужчине. Время благодарностей пришло. Я так этого боялась, но больше не стоит оттягивать неизбежное. И пусть меня всю трясёт, и мне страшно, я должна это сделать.

Не ради себя!

— Что, Мария? — поднимает он взгляд. — Уборную показать?

— Нет, — останавливаюсь рядом с ним. — Я понимаю, зачем вы меня позвали, Ярослав. И я готова, — говорю и наклоняюсь, прикрыв глаза и потянувшись к его губам.

— Шапочка, — хохочет он, и я, открыв глаза, вижу, как он отвернулся, дабы избежать моего поцелуя. — Мне не нужны поцелуи в качестве благодарности.

— Я бы не остановилась на одном поцелуе, — выпрямляюсь, избегая его взгляда.

Всё же я не такая решительная, чтобы говорить об этом прямо.

— И спать со мной из благодарности тоже не надо, — старается говорить он без насмешки. — Думаешь, я всё это сделал, чтобы затащить тебя в свою кровать? Извини, но нет. Я могу просто щелкнуть пальцами, и через секунду в моей постели будет кто угодно, — отодвигает меня в сторону и, встав, идёт к цветам, которые я принесла. — Отчим учил меня тому, что неважно, твоя это женщина или нет, сильно ты ей помог или совсем немного — единственная благодарность, которую ты можешь принять — это её улыбка. И твою улыбку, Красная Шапочка, я уже получил.

— Но вы оплатили операцию… Только ради улыбки?

— Да, — соглашается. — Я отдал много денег за это. Но не считаешь ли ты, что это слишком большая цена за то, чтобы просто переспать с тобой?

— А улыбка того стоит?

— Улыбка стоит намного больше, Мария, — печально опускает взгляд на свою руку.

— Чего вы тогда хотите?

— Ничего, — отвечает, повернувшись ко мне. — Но буду не против, если завтра ты полетишь со мной в Швейцарию. На отдых. Просто как компания.

“Разве я могу отказаться?” — мысленно хмыкаю.

— Но ты можешь мне отказать, — словно мысли мои читает. — Я найду себе другую компанию. Игнатьев уже вещи пакует. Так что — кого брать? Тебя или Игнатьева?

Глава 13. Красная Шапочка

— Мамуль, меня отправляют в командировку, — вру родительнице спокойным голосом, говоря по телефону.

Не люблю я обманывать. Особенно маму.

Но иначе она бы меня не поняла и не отпустила. От денег Ярослава отказалась бы обязательно, но меня продать ему не решилась бы.

Но ехать с ним — это моё решение! Я взрослая и несу ответственность за свои действия, слова и поступки.

Кидаю виноватый взгляд на Серова, который сочувственно смотрит на меня в ответ. Мы с ним обсудили то, что мама меня не захочет отпустить. Мужчина настоял на том, чтобы я предупредила маму, но я-то её знаю. Её и её характер, которым в неё пошла.

Поэтому вру.

— Надолго? — спрашивает она.

— На пару дней. Всё включено. Ты помнишь, я часто езжу по работе, — говорю ей, кинув взгляд на путёвку. — Важный клиент. Не могу отказать, — кидаюсь короткими лживыми фразами, отчего язык с мылом вымыть хочется.

— Езжай-езжай тогда! Я с Олечкой побуду, — отпускает меня без колебаний. — Будем тебя вместе ждать. Только ты мне звони!

— Ага.

— А далеко едете?

— Пока не знаю, — пожимаю плечами и обхватываю себя руками. — Босс скажет чуть позже. Но уезжаем уже сейчас.

— Ладненько! Будь осторожна! Я буду переживать, — говорит она, и я проникаюсь каждым её словом. — Удачного пути!

— Спасибо, — отзываюсь и отключаюсь, вернув взгляд на Серова.

— Не переживай, — со своего места посылает мне улыбку. — Самолёт уже совсем скоро будет готов. Вернёшься, привезёшь маме сувениры и тогда получишь уже нагоняй за свою ложь. А сейчас наслаждайся.

— А мне не нужен загранпаспорт? Это ведь Швейцария. Заграница.

— Не нужен, — отвечает, и судя по выражению его лица, он уже где-то заполучил мои документы. — Машенька, я прошу тебя успокоиться и ни о чём не волноваться. Я тебе пообещал, что это чисто дружеская поездка.

— Знаете, такое мог сказать и тот, у кого совсем иные мысли, — важно заявляю. — И как понять, что вы не лжёте?

— Ладно, — сдаётся он и подходит ко мне со своим паспортом. — Вот, сфотографируй и отправь человеку, которому доверяешь. Скажи, что улетела со мной. Паспорт я никак сменить не смогу. Для этого надо быть затворником, которого люди никогда не видели в лицо.

— А я сфотографирую, — принимаю его предложение и делаю несколько снимков, которые отправляю Снежане с подписью: “Если через три дня не выйду на связь — он меня похитил”.

— Зачем было соглашаться ехать, если так боишься? — спрашивает мужчина. — Я ведь сказал, что ты можешь отказаться.

— Как я могу отказать человеку, который помог моей сестре? Родители меня воспитали так! Я должна ответить на ваш поступок.

— Воспитали с принципом, что ты должна мне теперь что-то? Сочувствую, — вздыхает он и указывает мне рукой в сторону нашего сопровождающего, за которым мы сразу же идём. — Мария, я старше тебя, это понятно. И в силу своего возраста и опыта хочу дать тебе несколько советов. Простых и известных всем. Меня им бабушка научила. Бьют — беги, дают — бери. И ты никому ничего не должна. Да, сейчас мир погряз в меркантильности и смысле жизни, завязанном на денежном эквиваленте, но зачем поддерживать эту грязь? Будь чище и проще. Принимай помощь и доброту других людей. Делай добро другим безвозмездно. И тогда, может быть, ты сможешь что-то исправить, — ухмыляется он. — Пойми, если человек будет совершать добро, чтобы получить что-то взамен, то какое это тогда добро? Это покупка. Дешёвая, грязная покупка. Поддержка нынешних устоев. И очень много людей против такого.

— Наверное, вы правы, — соглашаюсь с ним спустя время. — Но чтобы мне принять это — нужно время. Невозможно сразу перестроить то, чему тебя учили с детства.

— Соглашусь, — кивает. — Принимай, а я пока буду наслаждаться твоей компанией. Ты ведь умеешь кататься на лыжах или сноуборде?

— Я умею стоять на лыжах, — выдавливаю улыбку. — Не ехать. Только стоять.

— Аналогичная ситуация, — отзывается он. — Значит, будем вместе учиться, — издаёт короткий смешок. — Бедный наш инструктор. Разве в школе сейчас не заставляют на лыжи вставать? У меня в своё время освобождение было из-за кое-какой травмы стопы.

— Заставляют, — киваю. — Но у нас в школе был выбор: обычные уроки физической культуры или секция по гимнастике. Я на секцию ходила, а со всем классом занималась, только когда наши занятия по гимнастике отменяли.

— То есть ты гимнастка? — спрашивает он, и я начинаю рассказывать свою короткую историю о талантливой девочке, у которой могло быть большое будущее в спорте, но оно не сбылось из-за семейных обстоятельств, о которых я пока решаю промолчать.

Ярослав и так считает меня бедной и несчастной. Не хочу дополнять картинку.

В ответ мужчина рассказывает мне о своих школьных годах, о спорте, которым занимался, но который забросил, потеряв к нему интерес. О том, как устроена была его школа и система образования.

До горнолыжного курорта время пролетает словно сумасшедшее, и мы ни минуты не молчим с Ярославом, болтая уже на те темы, которые раньше считали необсуждаемыми.

Парочку раз я даже замечаю на его губах улыбку. Милую, робкую, которая делает его больше похожим на юного парнишку, чем на того сурового и грустного Серого Волка, каким он показался мне в первую встречу.

— Твой номер, Мария, — объявляет Ярослав, остановившись у двери со значком семнадцать.

— Мы, — кидаю взгляд на два ключа в его руке, — не в одном номере?

— Дабы тебя не пугать и не стеснять, мой номер напротив, — указывает на двадцать третью дверь.

— Занятно, — выдавливаю улыбку, растерянная происходящим.

Я думала, будет иначе.

— Чемодан с твоими вещами, — протягивает мне чёрный небольшой чемоданчик, оставляя себе такой же, но с голубой полосой сбоку.

— Моими вещами? — переспрашиваю неуверенно. — Но мы же не заезжали ко мне.

— Я купил всё на свой вкус, — скалит зубы. — Размер, каюсь, у Игнатьева узнал. И заказал для тебя линзы.

— Я немного… — глаза забегали, а я не знаю, что сказать. — Я немного в шоке.

— Снежана сказала, что ты носишь линзы. Поэтому я взял на себя смелость приобрести. Мне даже картинку с нужными параметрами — или как они правильно называются — скинули. Если не подойдут те, что я взял, то зайдём в любую аптеку и приобретём те, что нужно.

— Ага, — беру ключ из его рук и открываю дверь в свои апартаменты. Беру чемодан и, не прощаясь с мужчиной, захожу в номер.

И сразу же закрываю дверь, чувствуя, как моё сердце скоро выпрыгнет. Оно колотится с такой силой, что невозможно мыслить здраво.

А ведь пару дней назад всё казалось таким простым. А сейчас моя жизнь словно бы перевернулась. И всему виной Серов.

Чего он хочет от меня? Я прекращаю понимать происходящее.

Глава 14. Красная Шапочка

Ярослав мне даёт ровно час побыть в одиночестве. Принять душ после перелёта и немного отдохнуть. После он нарушает моё уединение стуком в дверь.

Посильнее кутаюсь в банный халат и иду открывать дверь, предварительно поинтересовавшись, кто там.

— Я помешал? — указывает он на мой внешний вид с полотенцем на голове. Сам же стоит за дверью, явно не желая заходить без приглашения.

— Нет, — мотаю головой и полотенце стягиваю. — Я шла взять расчёску из сумочки, чтобы высушить волосы нормально, — рассказываю ему, словно бы он спросил, что я делаю, и ему интересно.

— Мария, вас будет достаточно полчаса, чтобы спуститься вниз?

— Уже поедем кататься? — на всякий случай даже оглядываюсь на окно. Может, я всё же не час была в ванной, и уже день наступил?

— Нет, — мотает он головой, хохотнув. — Для начала предлагаю немного перекусить. А занятия с интруктором предлагаю перенести на светлое время суток. В темноте я плохо вижу и могу инструктора или дерево с медведем спутать.

— Вот и я удивилась, — пожимаю плечами, улыбнувшись его хорошему настроению. — Вечер, а вы меня куда-то тащите.

— Лишь поесть, — уверяет он меня. — Я страшно голоден.

— Но вы в самолёте так много съели, — говорю и лишь затем язык прикусываю. Хотя упрекнула человека. — Уже проголодались? Так быстро? — пытаюсь как-то исправить ситуацию.

— Бывает такое, что я вообще пару дней не ем, а бывают дни, когда рот не могу закрыть, — кидает, пожав плечами. — Мария, жду вас через полчаса в лобби отеля. Одежда на ваше усмотрение! — произносит и уходит в сторону лифта.

Закрываю дверь и, дабы не заставлять человека долго ждать, спешу высушить волосы и даже привести непослушную светлую копну в приличный вид, но одной расчёской и феном не особо выходит, поэтому просто зачёсываю волосы в высокий аккуратный хвост.

Дойдя до чемодана, наконец полностью его раскрываю и, разглядывая немногочисленные вещи, выбираю себе наряд. Выбор падает на чёрную блузку и красную юбку. На ноги надеваю чёрные туфельки на небольшом каблучке. Образ дополняю своими же украшениями. Кулончиком с яблоком, серьгами-протяжками и скромным колечком на пальце.

Запираю номер и спускаюсь ровно через двадцать две минуты, помня о том, что мужчина говорил, что сильно голоден.

— Ярослав, — подхожу к нему.

— А вы и правда Красная Шапочка, — отмечает он. — На вас всегда есть что-то красное, — поднимается он и указывает в направлении ресторана.

— Вещи, которые вы мне выбрали, в основном все красные, — пожимаю я плечами.

— Каюсь, — даже улыбку выдавливает, хоть видно, что улыбается он редко. — Но вам идёт красный.

— Я люблю красный. Мой папа его любил, — с грустью вспоминаю и замолкаю, когда мы подходим к девушке, которая нас сажает за свободный столик.

Ярослав делает за нас двоих заказ, явно заметив, что я стесняюсь сама сделать выбор. Дорого всё. Да и как-то не хочется человека смущать.

Я и водички в номере выпить могу. Уже как-то сидела на такой разгрузочной диете. И нормально. Лишние килограммы скинула и стала выглядеть лучше.

— Мария, вы сказали, что ваш папа любил красный. Он погиб или перестал любить этот цвет? — интересуется Серов, когда официант уходит, чтобы передать наш заказ поварам.

— Погиб, — отзываюсь.

— Сочувствую, — искренне говорит. — Я потерял отчима и понимаю, каково это — потерять любимого родителя.

— Спасибо, — вздыхаю. — Я безумно любила папу. Он у меня был просто невероятным. Всегда придумывал приключения для меня и мамы на выходные. Мы ходили в поход, грибы собирали, жарили картошку на шампуре. И строили на даче домик мне. Двухэтажный, с двумя комнатами — каждая комната на своём этаже. На первом должна была жить моя собака, а на втором — я. Места там было на целый матрас и даже на кроватку моему зайцу.

— Ваш папа был молодец.

— Да, — киваю, заговорив о том, что люблю больше всего и о чём готова говорить без остановки. О папе. — Он давал мне всё. Что нужно и не нужно. Помню, тогда у папы проблемы начались с его небольшой мастерской. Он делал на заказ деревянные окна и двери. Неплохие. Качественные. Пользовались спросом. Заказы порой на месяц вперёд были. Из дерева мог сделать всё что угодно, — рассказываю Серову, который внимательно меня слушает. — Так вот, у него уже тогда проблемы начались. А я куклу одну хотела. Папа подарил мне её на Новый год. Она была просто сказочно красивой. В красном сарафанчике и со светлыми волосиками. На меня похожа даже, — говорю, а самой плакать хочется. — Он мне её подарил, а через неделю я узнала, что он ради этой куклы машину не стал чинить. Пешком месяц ходил до своей мастерской. А идти было далековато. Час туда и час обратно.

— А как он двери развозил?

— А я ему дядя Вова, папин друг, помогал с этим всегда, — отвечаю, смахнув слёзы. До сих пор эту куклу храню. — Они вместе работали. Дядя Вова привозил материал, отвозил готовые работы, потому что машина большой была. В мастерской лакировал, заказы принимал. Стружку отвозил и кому-то продавал. А папа остальное делал.

— А почему папы не стало? — пригубил воду, которую нам принесли.

— Конкуренты, — поджимаю губы. — Вначале сожгли нашу дачу и мой домик. Потом папину мастерскую. Он не выдержал. Здоровье начало сдавать. В итоге остались мама, я и младшая сестра.

— Как, кстати, сестра?

— Её готовят! — улыбка непроизвольно на губах появляется. — Завтра утром, надеюсь, первый укол сделают. Потом другие. И дай бог всё хорошо будет! Спасибо вам ещё раз!

— Может, что-то ещё надо?

— Операция, — честно отвечаю. — Но прошу вас не делать этого. Я ещё за уколы не рассчиталась с вами.

— Я уже тебе говорил, — незаметно улыбка с лица пропадает, и черты лица жёстче, строже и острее становятся. — Я не взаймы тебе даю. А оплачиваю лечение и будущее маленькой девочке, у которой вся жизнь впереди. Которая заслуживает иметь будущее.

— Не надо всё равно! — настаиваю на своём. — Я верну вам все деньги! И сама операцию оплачу. Не тратьте свои деньги. У вас есть своя семья. На них тратьте!

— Мария, я сам решу, куда мне девать свои деньги.

— Почему я? — не выдерживаю, задав вопрос, который меня интересует с самого начала.

— Милая шапочка, — бросает он.

— Всё из-за дурацкой шапки?!

— Всё из-за твоих грустных глазок, Машенька.

— Дешёвый подкат. Я и лучше слышала, — говорю ему, когда официант наконец приносит наш заказ.

— Тогда больше не слушай, а ешь, — кидает он мне, тотчас принявшись за свою еду.

Как общаться с этим упрямцем? Может, позволить ему делать то, что он хочет?

Я ведь правда ему верну все деньги! Не сразу, но верну!

У меня руки-ноги есть! Отработаю всю сумму за несколько лет. Дмитрий Глебович уже меня повысить хочет. Буду больше зарабатывать. И всё верну!

Глава 15. Ярослав

— Ну что, твой гениальный план сработал? Оплатил уколы? Свозил девушку в красивое место на свидание? Её глазки изменились? — спрашивает меня Игнатьев по телефону с явной насмешкой и недовольством.

Всё ещё злой, что я одну из его лучших официанток похитил. Увёл прямо из-под его носа, лишь из аэропорта позвонив и сказав, что мы улетаем именно сегодня, а не через неделю, как я изначально ему говорил в кафе.

— Нет, — отвечаю задумчиво, глядя в окно. — По-прежнему грустная. Но упрямая. Не хочет сдаваться. Улыбается иногда, но всё равно грустнее тучи. Надеюсь, со временем изменится, хотя… даже не знаю, — игнорирую его обидчивое настроение и рассказываю всё как есть. Игнатьев отходчив и только для вида злится. Он Машу с лёгкостью заменить может.

— Так влюби её в себя. У влюблённой девушки всегда глаза горят, — советует он мне так просто, словно это можно сделать по щелчку.

— У брошенной не горят, — вздыхаю раздражённо. — Она не доверяет мне, Дим.

— А ты бы доверился? — спрашивает он меня, даже рассмеявшись от моего заявления. — Она знает тебя всего один день, по сути. Какой-то чужой мужик задаривает её подарками, оплачивает лечение её сестры. Увозит куда-то. И явно чего-то от неё хочет. Поверь, друг мой, мы живём в таком мире, где женщины привыкли платить за всё постелью. Вот и она этого ожидает от тебя. Ты дай ей в себя прийти, Ярик, — возмущается он и, как всегда, пытается мне мозг сделать. — Ты, сам того не понимая, девушке голову пудришь. Она ведь скоро решит, что ты за ней ухаживаешь. А ты же, мать её, ждёшь от неё улыбок и глазок весёлых. Ты психически больной человек, Серов. Маньяк.

— Я не даю ей и намёка ни на что. Ничего, связанного с любовью и близостью.

— Так дай! — восклицает он. — Повстречайтесь с ней! Подари девчонке не просто красивую сказку, а романтическую сказку, пусть и недолгую.

— Мы не будем с ней вместе, — заявляю ему раздражённо. — Слишком молодая для меня. Переспать можно, но отношения — не моё, ты же знаешь. А зачем ей голову, как ты выразился, пудрить?

— А ты не на время, а на постоянной основе с ней будь.

— Мне не нужна жена! — заявляю уверенно.

— Так ты сам ныл, что хочешь жену, — напоминает, и мне его ударить хочется. Да такхорошенько, чтобы он всё забыл.

— Но не такую же! — повышаю голос, крикнув в трубку.

— Почему нет?

— Молодая она, — повторяю ему главную причину. — Я старик для неё.

— А я для твой Евы прям хлопец молодой! — цокает он языком недовольно. Вечно мы с Игнатьевым спорим обо всём. Но никогда не прекращаем дружить. Мне кажется, в старости мы будем теми самыми ворчливыми дедами, которые вечно кряхтят друг на друга, как в фильмах. — Но отмечу тебе, что мой возраст не помеха нашей с Евой дружбе.

— Не смогу я с ней быть, — немного успокаиваюсь, понимая, что ни к чему хорошему это всё не приведёт. — Ей нормальный мужик нужен, а не сломанный одиночка.

— Ладно, — сдаётся он, но таким тоном, словно давая понять, что к этому разговору мы ещё вернёмся. — Влюби её в себя, Ярик, а затем пусть она просто разочаруется в тебе. И сама бросит. Зато наберётся уверенности в себе, и глаза больше не будут такими грустными.

— Игнатьев, какой же ты противный! — не выдерживаю.

— Вообще, меня пугает твоё пристрастие к грустным девушкам, — игнорирует меня друг, продолжая стоять на своём, как обычно. — Ты к психологу не обращался? Может, у тебя с мозгами что-то не то? А я тебе пытаюсь их ещё на место вставить. Вдруг там всё безнадёжно? Тебе жены лучше, чем Маша, не найти, Ярик! Она умница, красавица и не избалованная. Твою любовь и заботу ценить будет!

Глава 16. Красная Шапочка

— Маша! — восклицает в трубку подруга, когда я звоню ей. — Твою же мать! Подруга, что за фигню ты творишь?

— А?

— Присылаешь мне паспорт этого, — перечисляет она мне, рыча в телефон. — Сообщение какое-то странное, а потом несколько часов трубку не берёшь! Я уже всех подняла! — кричит она. — Твоя мать сказала, что ты в командировку поехала. Я звоню Дмитрию Глебовичу и узнаю, что никакой командировки нет, но он настоятельно просит тебя не искать и подменить тебя на смене несколько дней.

— Я с Серовым, — объявляю я ей.

— Да, я поняла уже, — шипит она на меня. — Рассказывай!

— Я пришла к Серову, — начинаю я, оглянувшись на дверь и проверив, что там никого нет. — Слово за слово. Он мне предложил с ним поехать отдыхать. Я согласилась. Ну, и мы, короче, в Швейцарии сейчас. В отеле каком-то.

— Ты что, с ним?..

— Нет! — тут же выпаливаю. — У нас разные номера!

— Странный тип, — озвучивает Снежана мои мысли.

— Вот и я так думаю, — вздыхаю. — Мы поужинали — и всё! Проводил меня до номера — и всё! Понимаешь? Всё!

— Он собирается тебя продать в рабство! Я слышала о таком! — заявляет она уверенно. — Беги оттуда! Деньги на билет есть? Если нет, говори! Я скину!

— Снежан…

— Или на органы разберёт! Или вообще, — вечно её не туда заносит. — А что если он тебя в Дубай шейхам-извращенцам продать решил? Я смотрела передачу недавно! Маша, беги! Срочно! Срочно!

— Если это поможет Оле, то пусть, — пессимистично заявляю. — Пусть продаёт.

— Эй, ты чего?! — восклицает она. — Я не поняла! А как же твои слова, что ты не продаёшься?

— Значит, всё же продаюсь, — расстроенно произношу и отключаюсь.

Утыкаюсь лицом в подушку и долго реву из-за того, что ломаюсь. Меняюсь. Становлюсь продажной. Но я ведь для Оли. И Ярослав не такой уж и плохой. Он не продаст меня. Скорее для себя готовит. А сейчас он ничего не требует взамен.

А если потребует? Я сдамся?

Не знаю. Когда я шла к нему домой, я была готова, но сейчас словно бы что-то изменилось.

Мои чувства. Они покидают меня, словно готовят к чему-то серьёзному. Опустошают все баночки с эмоциями, чтобы совсем скоро наполнить их чем-то новым.

Глава 17. Ярослав

— У меня просто нет сил, — падает Мария на диванчик в холле отеля. — Я буду ночевать здесь! На этом диване, — хлопает она по обивке и, прищурив один глаз, с улыбкой смотрит на меня.

— Тебя выгонят, — опускаюсь рядом с ней. — Решат, что ты бездомная.

— Пускай, — бросает она. — Но с этого дивана пусть поднимают меня сами. У меня нет сил, чтобы идти до номера. За эти два дня, что мы провели в таком бешеном ритме, я полностью потратила все свои силы. Я даже на работе, обслуживая столики, не так сильно уставала.

— Инструктор нам и правда достался безжалостный, — соглашаюсь с ней. — Но мы с тобой молодцы! Все осилили и ни разу не попросили пожалеть нас.

— Даже как-то не хочется завтра уезжать, — с тоской в голосе говорит та, с которой я провёл три прекрасных дня.

Девушка, которая соглашалась на все мои затеи, поддерживала меня в каждом моём приключении. Которая все эти дни была рядом, но ни разу не лезла мне в душу. И это, пожалуй, плюс. Я устал от людей, которые фальшивят, глядя мне в глаза. Устал от родных, которые знают, что со мной происходит, и пытаются “помочь”.

Не буду лукавить, но Мария мне симпатична не только внешне, но и душевно. Она словно таблетка обезболивающего. Ты её принимаешь, а она лечит повсеместно, даже не зная, что ты ею пытаешься вылечиться.

Два дня прошли в бешеном ритме. С самого утра мы вставали на доску и проводили время друг с другом и с инструктором.

Прерывались на еду. Ужинали. Болтали. Много хохотали, падали. Набили себе парочку синяков. Но оно того стоит.

Я даже не помню, когда в последний раз так отрывался. Всё же подарок Евы был как нельзя кстати. Сестра явно знала, что мне нужно. Даже билет на двоих подарила.

— Мы можем продлить наши выходные, — предлагаю Красной Шапочке, кивнув на стойку ресепшена.

— О нет! Нет-нет-нет! — тут же восклицает она. — Мне нужно работать!

— Зачем?

— Не буду говорить, — заявляет и рот на замок закрывает. — Иначе захочешь и это исправить, — наконец ко мне на “ты” обращается. Спустя три дня. Но думаю, после того, как она видела мои падения, мой статус явно упал в её глазах. Видеть распластанного по снегу бизнесмена — то ещё зрелище. А если сверху ещё и доска, мешающая спокойно встать на ноги, то ты сразу становишься своим.

— Расскажи, — прошу её.

— Чтобы еду себе покупать, — вредничает она.

— И только?

— Да! Это ты никак исправить не сможешь!

— Уверена?

— Это никак не исправить.

— Я могу заказать тебе ежедневную доставку продуктов на дом, — говорю ей, и она закатывает глаза. У нас появилась наша маленькая игра. Она придумывает то, что, по её мнению, я деньгами исправить не смогу. По-прежнему борется со мной и моей помощью, но благо, два последних дня я и намёка не слышал на то, что она собирается мне что-то возвращать. Считаю, это прогресс.

— Ярослав, вы больны, — заявляет она и встаёт. — У вас комплекс помощника, — делает вид, что поправляет очки. — Прописываю вам быть немного экономным и не помогать всем. А точнее, мне. Я хочу сама отвечать за свою жизнь. И за все её аспекты.

— Извиняюсь, — встаю и иду в сторону номера. Мария следует за мной, продолжая говорить.

— Только не обижайся, — просит она. — Я долго думала обо всём происходящем. Я не понимаю, чего ты хочешь именно от меня. Ты говоришь, что просто компании на отдыхе. И так оно и есть. Мы становимся как бы друзьями. Это заметно даже в нашем поведении, общении и атмосфере, что витает вокруг нас. Я начинаю и по себе чувствовать, что ты мне приятен, и я привязываюсь. Но я хочу быть привязана лишь к тебе, а не к тому, что ты мне даёшь, — пытается грамотно объяснить мне то, чего именно от меня хочет.

Ох, если бы я сам сейчас понимал, чего конкретно хочу. В моих мыслях настоящий кавардак.

— Друзья всегда помогают друг другу, — говорю ей.

— Но не на постоянной основе!

— Почему нет?

— Когда ты постоянно получаешь помощь — ты прекращаешь сам сражаться за себя, — пытается поймать мой взгляд и донести то, что беспокоит её. — И я по-прежнему уверена в том, что за всё надо платить. Даже за помощь. Хотя бы ответной помощью. Но чем я могу тебе помочь? Галстук или свитер выбрать? Бред!

Гораздо большим можешь. Уже помогаешь, сама того не осознавая.

— Шапочка, успокойся, — прошу её, дотронувшись до её плеча. — Если мне нужна будет когда-нибудь твоя помощь, я приду и попрошу о ней.

— Ложь, — говорит и проводит ключ-картой, открывая свой номер. — Такие, как ты, за помощью не приходят.

— А такие, как ты, приходят? Уверенные в себе и везде ожидающие подвоха? — с вызовом её спрашиваю.

— Ярослав, — делает шаг ко мне. — Ты упрямый до невозможности!

— А ты гладкая и пушистая?

— Может, и нет! Но я всего лишь хочу донести до тебя то, почему прошу прекратить мне оказывать помощь во всём, — не сдаётся ни на каплю. — Ты ведь опекаешь меня. Даже ботинки шнуруешь мне сам, хотя я не прошу этого.

— Там просто надо потуже, чем ты можешь, — тушуюсь от её заявления.

— Ты меня не слышишь! — восклицает она, взявшись за голову. — Ярослав, давай сейчас переоденемся, и ты скажешь мне, что я могу сделать для тебя в ответ на помощь. Хотя бы что-то, пока я не могу вернуть тебе деньги.

— А ты меня слышишь? — приподнимаю руку и касаюсь её щеки, нежно погладив. — Мне не нужно ничего от тебя. Кроме того, чтобы ты просто была рядом со мной.

— В качестве кого? Твоего друга? Компаньона? Я начинаю чувствовать себя рядом с тобой, словно я твоя любимая игрушка или зверушка. Ты покупаешь мне всё, ухаживаешь за мной и просто просишь быть рядом.

— Переодевайся, — отстраняюсь от неё и иду в свой номер. Закрываю дверь, иду к окну и долго смотрю вперёд.

А может, она права? Может, все они правы? Маша, говорящая, что чувствует себя со мной рядом игрушкой. Ева, твердящая без остановки, что мне нужно отпустить прошлое. Мама, желающая мне счастья. Дима, советующий рискнуть и попробовать.

А может быть, между нами что-то да выйдет? Маша юна, и это единственное, что меня останавливает. Почему для развлечения и удовлетворения потребностей я могу выбрать себе молодую девушку, а для отношений — нет? Мария — воспитанна, добра, слегка упряма, но в ней есть то, от чего мне нравится легче. Она живая и сильная духом, чем заражает меня.

И всё же это волнительно. Даже для меня с моим привычным безразличием ко всему. Присутствие Марии в моей жизни уже начало на меня влиять.

Глава 18. Красная Шапочка

Мария

Ярослав до безумия сложный человек, но если оказаться с ним рядом, то можно начать его в какой-то степени даже понимать. За три дня, что мы провели вместе, причём в большинстве случаев болтала именно я — всё же кое-что о нём я поняла.

В его прошлом была несчастная любовь, отчего он избегает женщин сейчас. Нет, с ним знакомятся представительницы противоположного пола, и он даже как-то им отвечает, но с безразличием.

Он социопат, и если Серов общается с тобой, значит, больше ни с кем он говорить не собирается. И даже когда ему звонят, он говорит с человеком не более одной минуты, а затем предупреждает, что он сейчас занят, и обещает перезвонить позже.

И в его жизни было что-то плохое. Либо это просто произошло, либо он сам причинил кому-то зло и сейчас пытается очистить себя хорошими поступками.

Я не говорю, что его помощь корыстная и с каким-то скрытым умыслом. Ярослав добрый, сочувствующий и сознательный человек, но с ним что-то не так.

И он слишком мало о себе говорит, что не даёт мне до конца его понять. Он словно боится меня.

Но всё же я больше его не боюсь, и его компания мне становится приятной. Он грамотно и интересно рассуждает о многом. Его приятно слушать, только вот обычно разговоры обо мне, а не о нём. Хотя очень хочется узнать что-то о Сером Волке.

— Мария, ты готова? — Серов стучит в дверь, и я, поправив на себе носки, спешу открыть ему.

— Почти! — отзываюсь и впускаю его внутрь. — Осталось сапоги натянуть, — указываю на обувь, оставленную около диванчика небольшого.

— Мария, я подумал над твоим вопросом, — говорит он, закрыв за собой дверь и пройдя за мной.

— Каким? — спрашиваю его, садясь на диван и прекращая разбираться с сапогами. Оборачиваюсь к нему и жду ответа.

— Насчёт того, в качестве кого хочу, чтобы ты осталась рядом, — озвучивает он, поджав губы не то от волнения, не то от осознания, что ответ ему самому не нравится.

— И? — возвращаюсь к обуви, даже не ожидая того, что услышу дальше. Я готова ко всему. По крайней мере, я так думала.

— В качестве моей девушки, — говорит он, и я застываю. Ошарашенно поворачиваюсь к нему, и он, встретив мой взгляд, становится каким-то неуверенным. — Если ты не против. Я понимаю, что стар для тебя, и вообще, наше знакомство началось не лучшим образом. Я задал тебе совсем нелицеприятный и оскорбительный вопрос. Мне стыдно за своё поведение в тот день. Я был слегка расстроен, — говорит спокойно и размеренно, несмотря на то что он непривычно эмоционален и возбуждён. — Но проведя с тобой несколько дней, я понял, что мне не только приятно с тобой общаться, но и то, что я не хотел бы, чтобы наше общение закончилось. Когда-либо, — отводит взгляд, — я хочу быть рядом с тобой, если ты позволишь.

— Ярослав, — заговариваю, даже не зная, что ему сказать.

— Я понял! — встаёт на ноги. — Я просто ответил на твой вопрос! Это ни к чему тебя не обязывает, как и моя помощь твоей сестре, — договаривает и, развернувшись, идёт на выход. — Прости! Это ничего не значит, Маша.

— Ярослав, — догоняю его в одном сапожке. — Подожди!

— Не стоит меня жалеть. Я не чувствую печали из-за твоего ответа, — говорит он, но его поведение и взгляд говорят об обратном. — Я лишь сказал, что не против романтического вида отношений с тобой.

— Вы — точнее, ты — меня пойми, — беру его за руку, чтобы он точно не ушёл и дослушал меня. — Я приехала сюда с мыслью, что ты будешь приставать. Эти два дня, что мы провели вместе, разубедили меня в этом. И твой ответ сейчас был слегка, — замолкаю, подбирая слово, — …неожиданным. Понимаешь? Дай мне минуту.

— Понимаю, — кивает, освободившись от моей хватки. — Но я не пристаю. Я предлагаю тебе взрослые, осознанные, серьёзные отношения. В которых для нас двоих будет много положительных сторон. И чтобы ты понимала, данное предложение даже для меня неожиданно.

— Мы словно сделку заключаем, — не удерживаюсь от комментария. — Может, договор составим?

— Мария, — на его лице появляется улыбка, а после он начинает смеяться. — Смешно, — успокаивается. — Я, может быть, смешон со стороны, но последний раз я был в отношениях более десяти лет назад, и начались они с сообщения и фразы “Давай встречаться?”. Я слегка отстаю сейчас, возможно. Но меня это не огорчает. Предлагаю забыть о твоём вопросе и моём ответе. Продолжим общение, каким оно было ещё сегодня утром.

— Ярослав, я могу подумать?

— Конечно! Я же не заставлю! Я лишь предлагаю и, — застывает и, прикрыв рот, молча выходит из моего номера и заскакивает в свой, судя по звукам.

Выхожу следом за ним, но останавливаюсь у двери с занесённой рукой, когда слышу голос мужчины.

— О господи, что я творю?! Она слишком молода, а я старик! Какие отношения? Договор? Дурак! Идиот! — и грохот падающего стула.

Пожалуй, стоит его сейчас оставить.

Но что я могла ему ответить? Я только начала привыкать к его компании. Я не могу сразу броситься в омут отношений. Тем более, это не такие “встречания”, как у меня были раньше. Здесь всё серьёзно. И я должна быть уверена в своём решении.

Глава 19. Красная шапочка

Вскоре Ярослав заходит за мной сам и по пути не даёт даже одного намёка на наш разговор менее часа назад. Ведет себя, как обычно, только вот его вопрос не выходит у меня из головы.

Я помню рассказы мамы о том, как она встретилась с папой, как у них начались отношения, как он ухаживал. Как мама летала от его любви и заботы. Как скучала по нему, когда они были в разлуке. Как училась готовить ради него. И я с самого детства хочу такого же.

Но будет ли у меня такое с Ярославом? С одной стороны, он серьёзный, надёжный и добрый мужчина. Рядом с ним я буду чувствовать себя как за каменной стеной. Но с другой стороны, я так мало его знаю, чтобы соглашаться на отношения. А что если он меня обманывает? И на самом деле он тиран и домашний варвар?

Мама бы сказала, что я дурёха. Что надо доверять людям, но я не могу. Ведь в мире столько предательства и боли.

Но Ярослав помог моей сестре. И Дмитрию Глебовичу я доверяю. Он бы не позволил плохому человеку меня забрать. Он всегда ценит своих работников и ко мне тепло относится. Не стал бы он меня подставлять.

— Ты сегодня непривычно молчалива, — отмечает Серов, отрезая себе кусочек курицы, но не поднося вилку с ним к губам.

— Наш разговор из головы не выходит, — признаюсь, продолжая ковыряться в тарелке.

— Я же сказал, чтобы ты забыла. Я ничего не предлагал, — напоминает он с натянутой улыбкой.

— Ярослав, я хочу согласиться, но мне страшно, — говорю ему честно, глядя прямо в его глаза. — У меня никогда не было серьёзных отношений. Школьные лобызания и обнимашки — не считаются. Это было почти у каждого и не тот уровень. А таких отношений, которые ты мне предлагаешь, у меня никогда не было. Я не знаю, как должна буду себя вести, что мне можно, чего нельзя. Я боюсь ошибиться и разочаровать тебя.

— Что будет, если ты меня разочаруешь? — откладывает приборы в сторону и переключает всё своё внимание на меня.

— Не знаю просто, — пожимаю плечами, задумавшись над этим тоже.

— Мне не нужна девушка, которая будет соблюдать какие-то правила, Маша, — тем временем заговаривает Серов. — Я хочу, чтобы рядом со мной была именно ты. Настоящая. Естественная. Со своими минусами, плюсами. Единственное, о чём я могу просить — да как каждый мужчина — это о преданности, верности, доверии и честности от своей дамы.

— Не изменять. Доверять. Быть преданной и не врать? — перечисляю то, что он просит.

— По-крупному не врать, — поправляется он. — Совсем ложь исключить из жизни нельзя.

— Что значит “по-крупному”? — уточняю на всякий случай.

— Если ты будешь болеть — я хочу знать, чем и как это лечится. Если ты разобьёшь машину, которую я тебе куплю — я хочу первым знать, что случилось и в порядке ли ты, — говорит он, а я замечаю, как по его лицу скользнула тёмная вуаль грусти.

— А по-мелкому?

— Хм-м… не знаю даже, — потирает он щеку задумчиво. — Пример привести не могу. Ну, скорее это что-то из разряда недоговаривать. Например, испортишь чем-то постельное бельё. Застираешь его, но мне не скажешь. По сути, это ложь, но я таковой её не считаю. Но лучше честность во всем, Маша.

— Поняла. А… — опускаю взгляд, не зная, как спросить. — Это? Ну, это, — боюсь даже взглянуть на него.

— Если ты о близости, то здесь моя ключевая просьба быть верной мне, — понимает он меня, но не совсем то, о чём я хотела уточнить. — Я не люблю измен и не терплю их. Но думаю, ты не из тех, кто прыгает из одной кровати в другую. Ты знаешь себе цену. Тебя хорошо воспитали.

— А наша с тобой близость?

— Я не буду тебя ни к чему принуждать, Мария, — отвечает он спокойно. — Я готов ждать, пока ты сама будешь готова на этот шаг. Я услышал твои слова, что у тебя никогда не было серьёзных отношений, и понимаю, что они значат.

— А что подумает Дмитрий Глебович? — решаю коснуться всех сторон данного вопроса. — Он меня уволит, если я соглашусь? Думаю, он не позволит твоей девушке работать на него.

— Нет, Машенька. Ему будет совершенно наплевать.

— То есть ничего особо не поменяется?

— Немного, — дотрагивается до моей руки и проводит пальцем по пальцам. — Я возьму на себя решение всех твоих проблем, в том числе тех, которые касаются твоей семьи. Свободное время, если оно будет у нас совпадать, мы будем проводить вместе, занимаясь либо моими делами, либо твоими. Либо создавать общие.

— А какие перспективы у этих отношений?

— Серьёзные, Мария, — мой вопрос его даже смешит. — Я не буду пока загадывать, ведь отношения и развитие взаимоотношений двух разных людей сложно предугадать заранее. Но я бы не стал ничего тебе предлагать, если бы не рассчитывал на то, что в будущем сделаю тебе предложение.

— И я рожу тебе детей? — в шутку кидаю.

— Я хочу детей, Маша, — он же совсем не шутит. — Поэтому — да. Я буду счастлив, если даже несмотря на то, что мы в будущем разойдёмся — у нас будет ребёнок. Я буду обеспечивать вас во время брака, после брака и даже сейчас, когда брака нет.

— Тогда давай попробуем, — решительно вздыхаю. — Но я безумно волнуюсь, и мне кажется, что сейчас меня разорвёт от эмоций! — признаюсь ему шёпотом.

— Ты очень похожа на мою сестру, Мария, — на его губах появляется улыбка. — Её тоже всегда переполняют эмоции.

— Наверное, это женское.

— Ей всегда помогает десерт, — говорит и подзывает к нам официанта. — Принесите даме шоколадный брауни, — называет моё любимое лакомство, о котором я лишь вскользь как-то упомянула.

Глава 20. Красная Шапочка

После ужина Серов провожает меня до номера, слушая мой пересказ того, что вчера мама рассказала мне об Оле и о её лечении.

Первый укол прошёл нормально, и сестра почти даже не плакала и терпела боль, сколько могла. После ей всё же дали обезболивающее. Совсем скоро ей сделают второй и уже начнут наблюдать динамику лечения в процессе.

— Я рад!

— Мама вчера плакала мне в трубку и сказала, что пойдёт в церковь молиться за спонсора, — говорю ему, намекая на то, что мы не просто ему благодарны, но и за Бога просить готовы. — Желать ему здоровья, счастья и семейного благополучия.

— Верит в Бога?

— Наша семья всегда в него верила и верит, — пожимаю плечами, испытав вину за свои слова. — Но я перестала верить. Даже истерику маме закатила на днях. Кричала, где её Бог, когда Оле так помощь нужна, — поднимаю взгляд на Ярослава. — А на следующий день появился ты в ресторане. Меня не уволили. А ночью ты оплатил уколы Оле.

— То есть Бог всё же существует?

— Да, — киваю и останавливаюсь у номера, вновь кинув взгляд на мужчину. — Вот мы и дошли, — неловко говорю, поджав губы.

— Так заходи, — кивает на дверь, после того как мы долго молча стоим у входа в мои апартаменты и ничего не делаем.

— Не могу, — отвечаю. — Я жду.

— Чего?

— Ну, — поджимаю губы и начинаю смеяться. — Обычно в такие моменты целуются. Я в фильмах видела. Это романтично.

— То есть ты ждёшь поцелуя? — уточняет он с улыбкой на губах.

— Ну, надо же с чего-то начинать.

— Хорошо, Маша, — говорит Серов и, подняв руку, касается вначале одной моей щеки, а затем, подняв другую руку, второй. Ползёт пальцами вверх, прикрывая мои уши, и.. целует в лоб. — Сладких снов, Красная Шапочка, — и, развернувшись, уходит. Я же остаюсь стоять и смеяться.

Вот ведь!

Первого поцелуя не произошло. Я думала, Ярослав решительнее и, получив моё “да”, сразу же пойдёт в наступление, а он вновь медлит.

Совсем его перестаю понимать.

Провожу ключ-картой по замку и открываю номер. Захожу в свои апартаменты на эту ночь и опускаюсь на диван. Недолго думая, набираю родительницу.

— Алло, — сонно отзывается она.

— Ты спишь?

— Да так, дремлю, — бросает она. — Жду врача.

— Мам, уже поздно, — кидаю взгляд на часы и даже время правильное высчитываю в России. — Ты что, в больнице?

— Так нам с Олей палату выделили новую. Двойную, — с радостью рассказывает она. — Для родителей и ребёнка. Оля в одной части — в стерильной зоне лежит, а я на своей половинке. Но мы с ней можем болтать целый день. И книжки читать, и даже играть в слова.

— Новая палата? — удивляюсь и одновременно настораживаюсь.

— Мне сказали, что это бонус за оплату всего курса. Акция была.

Знаю я эту акцию. В соседнем номере живёт и из моего мозга кашицу делает своим поведением.

— Ясно.

— А ты чего звонишь? Случилось что-то? — включает режим заботливой родительницы. — Ой, ты же приезжаешь завтра? Машенька, я ничего приготовить поесть не успела. Сюда прилетела, как сказали о новой палате. Ты себе пельмешек сваришь? Или, хочешь, свои эти булочки в фастфуде купи. А я завтра вечером приду и тебе что-то приготовлю на пару дней. Я ведь понимаю, что ты на своей работе устаёшь, бедненькая!

— Я придумаю что-то, — вздыхаю, успокаивая её, и заговариваю. — Мамуль, я мужчину встретила.

— Что?

— Он хороший, мам, — тихо говорю, анализируя каждое слово. — Правильный. Старше меня немного, но он очень добрый и внимательный ко мне.

— Все они добрые, пока петух не клюнет.

— Он мне отношения предложил, — ставлю её перед фактом. — Я согласилась.

— Что? А вы знакомы давно? Работаете вместе?

— Знакомы недавно. Пару дней. Работаем не вместе, — отвечаю на её вопросы.

— И ты так быстро согласилась? — удивлённо интересуется.

— Я тебе расскажу всё, как приеду. Хорошо? Просто предупредила, чтобы ты не беспокоилась.

— Машенька, будь осторожна! Я так волнуюсь!

— Мам, не переживай! — покрепче сжимаю трубку и в чувствах своих признаюсь и мыслях, которые на данный момент кажутся самыми правильными. — Мне самой страшно, но ты ведь знаешь, что я притягиваю к себе только хороших людей. И если я притянула Ярослава, то значит, что он хороший.

— Машенька моя, — начинает родительница, переживания которой я даже через телефон чувствую.

— Не трави душу, мама, — прошу её. — Я уверена в своём выборе! И не хочу сомневаться в нём. Ты, когда всё узнаешь сама, прекратишь переживать и отдашь меня в его руки с улыбкой.

— Разница в возрасте-то большая? — вроде бы смирилась она, но не до конца.

— Мам, ему тридцать.

— О господи! — восклицает. — Он же взрослый такой, а ты у меня такая маленькая.

— Это всего лишь цифры, — цитирую Серова. — Настоящий возраст определяется опытом и тем, что тебе пережить пришлось.

— Я всё равно волнуюсь, — отзывается она, и я ещё некоторое время её успокаиваю, а затем отключаюсь.

И сразу же иду к Ярославу — или, как мама его назвала, “к акции”. Стучу в дверь его номера, а когда он открывает мне в одном лишь банном халате на мокрое тело, понимаю, что отвлекла человека. Мигом стыдно и неловко становится.

— Извини, — опускаю взгляд. — Я зашла лишь сказать спасибо за палату новую для мамы и Оли.

— Новую палату? — хмурится.

— Да. Мама сказала.

— Я ничего такого не делал, — мотает головой, и я даже поднимаю глаза на него, понимая, что он такого приказа не давал. — Сейчас делами, связанными с оплатой лечения твоей сестры, занимается мой помощник. Позвонить ему? Спросить?

— Не надо! Уже поздно, — мотаю головой. — Завтра его лично поблагодарю в аэропорту. Но всё равно спасибо. Это же на твои деньги было сделано, — приближаюсь и быстро целую его в щеку. — Спасибо! — и убегаю прочь.

— Мария, я чай буду, — летит мне в спину привычное и ставшее уже родным. — Зайдёшь?

— С лимоном? — оборачиваюсь к нему, закусив губу.

— С лимоном.

— Ага, — киваю, и мы продолжаем наш ежевечерний ритуал с чаепитием. Только вот сегодня он иной. Тихий, молчаливый, слегка напряжённый. Но как всегда, правильный и такой, о каком могла бы мечтать каждая. Прекрасный принц, даже не смеющий вздохнуть на принцессу.

Такими темпами к старости, может, обнимет.

Утрирую, естественно. Но иначе я сейчас не могу. Серов непонятен мне до безумия. То он предлагает отношения, то даже не прикасается.

Что в его голове, и почему всё так?

Глава 21. Ярослав

Ярослав

— Устала? — интересуюсь у Марии, следуя за девушкой в красной шапке на выход из самолёта.

— Уши заложило, — отвечает она, продолжая зевать в ладошку. Она вообще всегда по утрам зевает мило и нежно. Когда это делают другие, обычно этот факт вызывает раздражение, но у Марии выходит делать это так просто и красиво, что я даже любуюсь. Она не раскрывает рот широко, лишь немного приоткрывает и тут же прикрывает рукой. — И спать хочется. Сон в самолёте был каким-то беспокойным.

— Приедешь домой, отдохнёшь.

— Ага, — вздыхает, идя по трапу. — Но я вначале к Оле и маме. Соскучилась.

— Я тебе одну из своих машин выделил и водителя, — рассказываю ей по пути, предупреждая. — Будет тебя возить, куда нужно. Обменяетесь телефонами, чтобы всегда быть на связи. И прошу обойтись без такси. Я им не доверяю. Сколько раз видел, как они прямо за рулём засыпают.

— Не стоило.

— Мария, я так решил, кроме того, так я буду меньше волноваться о тебе, — настойчиво поясняю ей. — Для тебя ничего не меняется. Такой же транспорт, но бесплатный, и я тебе не буду надоедать лишними звонками.

— Да я всё равно только на работу, домой и в клинику. Больше никуда не хожу.

— Теперь у тебя ещё одна локация появится. Мой дом.

— Угу, — отвечает она, слегка смутившись. Но такой цели у меня не было. Лишь пытаюсь сказать, что путь в мой дом неблизкий, а я бы хотел чаще видеть Марию у себя в гостях. Не люблю я все эти общественные места. Ресторанную еду и домой заказать можно. Кинотеатр у меня дома личный.

Нет, если Маше потребуется и захочется, то мы обязательно будем выбираться куда-либо. Но в основном я не люблю чужих людей, общественные места, толпу и разговоры с теми, с кем не хочу говорить.

— Мария, я прошу извинить меня, но я не смогу тебя сегодня сопроводить, — загружаю сумки в её машину. — Мне нужно Игнатьеву передать кое-какие документы на подпись. Да и перекинуться парочкой слов.

— Конечно! — восклицает она с улыбкой. — Тем более мне нужно с мамой вначале поговорить и о тебе рассказать. Она не любит такие сюрпризы.

— Не говори ей, что я помог, — прошу девушку, взяв её за руку. — Я не хотел бы от неё той же реакции на помощь, от которой уберёг тебя. Мне не нужны женщины на коленях передо мной. Скажем ей потом как-нибудь. Когда она будет спокойна и в том состоянии, когда одного “спасибо” будет достаточно. Хорошо? — поднимаю уголки губ. — Да и, возможно, она решит, что я тебя купил этим.

— Так и будет, — соглашается девушка, сжав губы в тонкую линию.

— Давай этого избежим. Хорошо?

— Я буду смотреть по обстоятельствам, — обещает она мне и улыбку дарит.

Сажаю девушку в выделенную ей машину, целую на прощание её руку и сажусь в свой автомобиль.

Со стороны моё поведение и правда может показаться странным, но иного я пока дать Марии не могу. Со мной что-то происходит. Я всегда был решительным, твёрдым и бесстрашным. Но рядом с этой девушкой я иной. Я теряюсь.

— Вот, — опускаю на стол перед Димой документы. — Я всё подготовил. Смотри. Если устраивает — подписываем, — опускаясь в кресло перед ним. — Две ночи работал над договором и его условиями.

— Меня устраивает всё, если там есть Ева, — хмыкает, но договор всё же берёт в руки и открывает, проходясь взглядом по строкам.

Пока он читает, администратор приносит нам чай с лимоном. Разливает по чашкам, а после уходит.

— В принципе, всё хорошо, — кивает Игнатьев и, потянувшись за ручкой, подписывает документы. — Но Ева тоже будет участвовать ведь?

— Да. Я хочу, чтобы она стала немного в мои дела вникать, — отвечаю, ставя свою подпись. — Хватит ей книгами заниматься. Это нестабильно.

— Пусть занимается чем хочет, — пожимает он плечами в ответ. Но другого я от него не ожидал. Он готов ради неё хоть звезду с неба достать, лишь бы она была рядом. — Как отдых? — закрывает папку и откидывается в кресле.

— Я предложил ей отношения, — уверенно произношу.

— Мой план решил реализовать? — смеётся он.

— Нет, я на самом деле предложил ей отношения, — следую его примеру и поудобнее располагаюсь в своём кресле. — Я видел её горящие от радости глаза, Дим. И это что-то с чем-то! Влюбился в них с первого взгляда, — вздыхаю и, хмыкнув, продолжаю: — А затем я взглянул в зеркало и понял, что у меня самого рядом с ней глаза горят. Да и вообще с ней мне так хорошо и спокойно, что не хочу отпускать.

— Ну круто, старик! Поздравляю!

— Я поцеловать ее не могу, Дим, — продолжаю рассказывать. Я редко делюсь своими чувствами с кем-то, но сейчас меня разрывает. — Словно юнец, притронуться боюсь. Будто бы история с Лилей повторяется. Влюбился и кружу вокруг неё, не зная, как подступиться. Она уже смеётся надо мной, Дима! Хохочет без конца. Подкалывает.

— Влюбился.

— Кажется, да, — соглашаюсь с ним. — Но пока ни о чём серьёзном речи не идёт. Со своей стороны я понимаю, что буду работать над этими отношениями, чтобы не потерять её. Но она? Как себя будет вести Мария, я даже предугадать не могу.

— Это даже мило.

— Левых баб могу лапать, а с ней, как с вазой! — трещу без умолку, и друг, наверное, начинает скучать по тому молчаливому Ярику, которого он привык видеть. — И мне это нравится. Она умна, интересна как собеседник. Она не молчит, когда я что-то говорю. Спорит. Вступает в дискуссии. Пытается примеры привести. Живой, интересный собеседник!

— Пропал, старик! — довольно тянет он. — Но Машка пусть продолжает! Я знал, что вы сойдётесь.

— Правда?

— Ты просто глаза свои не видел, когда её тогда бегущую увидел, — улыбается своим воспоминаниям. — Загорелся. И я решил помочь.

— Как именно? Дал её данные? — прыскаю от смеха. Вот же помощник от бога.

— Организовал вашу первую встречу, — коварно растягивает губы в улыбке.

— В смысле?

— Ты думаешь, она просто так осталась запертой в холодильнике?

— Ты совсем? — вскакиваю. — А если бы она замёрзла?

— Человек из твоей охраны был предупреждён. Он уже шёл её открывать, когда ты на кухне появился.

— Игнатьев!

— Всегда пожалуйста, — даже капли стыда не испытывает. — Всё ради лучшего друга!

Глава 22. Красная Шапочка

Водитель довозит меня до клиники и сопровождает до входа. Помогает мне с халатом и отпускает в лифт, получив с меня обещание, что я найду его немного позже на парковке.

Палату нахожу быстро. Стоило мне назвать свою фамилию и имя, как медицинский персонал засуетился. Едва только я вышла из лифта, как на этаже меня встретила медсестра и сопроводила до ВИП-палаты сестры.

Начинаю чувствовать себя звездой какой-то. Все бегают, кофе предлагают, тапочки приносят, чтобы я не портила свой внешний вид бахилами.

— Мам, — вхожу на её половину, увидев родительницу, которая сидит около стекла, за которым видно Олю, и читает сестре сказку.

— Машенька! — кидается она ко мне, а сестра за окном машет радостно.

Обняв изо всех сил и чувств маму, машу сестре в ответ и отмечаю лёгкий румянец на её щеках. Хороший знак. Обычно она бледненькая, с синяками под глазами. А сейчас даже губки розовенькие.

— Это что на тебе? — спрашивает она, отпустив меня и разглядев мой внешний вид. — Курточка новая?

— Ага. Он купил, — поджимаю губы. — И целый чемодан другой одежды.

— Это что за отношения такие? — возмущённо интересуется. — Содержанка?

— Нет, мам, — тут же начинаю отрицать, хоть и понимаю, что со стороны всё выглядит именно так. — Он безумно странный. Купил мне это, когда мы только друзьями были. Сейчас, когда мы уже в отношениях, оказывает мне знаки внимания и заботы, но при этом ведёт себя скромно и прилично.

— Это как?

— Чай приглашает пить, — перечисляю, не зная, на чём именно акцентировать её внимание. — Водителя и телохранителя выделяет. Подарками задаривает.

— Чай пить?

— Правда чай пить. С лимоном, — улыбаюсь. — Без приставаний.

— Ты чаёк, а он коньячок с лимоном? — ищет она подвох.

— Что ты, мам?! — даже прыскаю от смеха. — Он не пьёт. Сказал мне, что его развлечение — это лимонад газированный. И он даже на своём дне рождения пил лимонад, и алкоголем там нигде не пахло! Представляешь?

— И правда странный. Все же пьют, — задумчиво тянет она.

— А он — нет.

— Рассказывай!

— Его зовут Ярослав, — сажусь, и сестра, подвинув штатив с капельницей, садится поближе к окну, чтобы всё слышать. — У него свой бизнес, который достался от отчима. Отчим умер, а мама жива. Сестра есть, которую он любит. Живёт один. Что дальше? Даже не знаю.

— Это неважно! — кидает мама. — Главное, что и как между вами?

— Мы познакомились, — опускаю некоторые детали, — и он предложил составить ему компанию на отдыхе. Я отказать не смогла. А потом всё завертелось. И в итоге мы пришли к тому, что хотим попробовать быть вместе не как друзья, а как пара, — немного меняю посыл истории, чтобы не выставлять ни себя, ни Ярослава в дурном свете.

— Хм-м, — касается пальцами губ, как делает каждый раз, когда думает. — Интересно. И подозрительно.

— Мам, это он оплатил Оле уколы, — решаю выдать секрет Серова, чтобы мама не думала. — И он вам палату эту выбил.

— Чего?!

— Ага. Всё потому, что ему не нравилось, что я грущу, — рассказываю, чувствуя себя при этом сказочной принцессой, но… по-прежнему ища во всём подвох. Это у нас с мамой семейное, наверное.

— Да ты что!

— Ага, — активно киваю головой. — И всё из-за красной шапочки моей и глаз.

— Знаешь, Машунь, а романтично, — сдаётся родительница, недолго думая. — Говоришь, старше он тебя?

— Ага.

— Ну, видно, мужчина сразу нацелен на серьёзные отношения и с тобой себя ведёт достойно, как твой папа со мной. Мне нравится. Но ты всё равно, если что, из-за этих уколов под него не гнись.

— Ты когда его увидишь, то точно влюбишься, мамуль! — восклицаю и подмигиваю сестре, которая задумчиво улыбается.

— Ой, этого мне не надо! Пусть вы друг в друга влюбитесь! Да так, чтобы и свадьба, и детишки.

— Может быть, мам, — вздыхаю.

— Но ты его должна отблагодарить, Машенька, — включает она в себе хозяйку. — Он такое доброе дело для нас сделал. Может, ты ему пирог наш фирменный с лимоном сделаешь?

— Хм-м, а это идея! — загораюсь, представляя, как он ему понравится. Особенно с чаем. Это будет высшее наслаждение. Папа готов был всё в доме починить ради этого пирога.

Обговорив с мамой рецепт и получив наказ, где и что лучше купить, немного болтаю с сестрой. А затем иду на выход, ведь даже для пациентов ВИП-палат действует правило часов посещения.

Уже собираюсь уйти, когда взгляд цепляется за кабинет, где я вносила оплату. И я решаю сделать то, за что Ярослав точно меня будет ругать.

Запрашиваю у женщины выписку оплаты лечения Оли полностью. С бумагами она возится примерно полчаса, но в итоге отдаёт мне все выписки, в которых не только сумма, но и имена благотворителей написаны. И среди имён — своего и Ярослава — и названий фондов я нахожу знакомую фамилию, которой точно здесь быть не должно.

Какого чёрта?

Глава 23. Красная Шапочка

Собравшись с духом, вместо дома еду в ресторан к Игнатьеву. Водитель Ярослава везёт меня туда без каких-либо вопросов и возражений. И вновь провожает аж до входа в здание, затем просто занимает столик, позволяя мне самой разобраться со своими проблемами.

Ловлю на себе взгляды девочек-официанток, но, кажется, они ничего не поняли и приняли моего водителя за обычного клиента, который закажет кофе. Настя даже пошла его обслуживать.

Без стука вхожу в кабинет Дмитрия Глебовича, уже готовясь потребовать ответы, только застываю в одну секунду, так и не раскрыв рот.

— Вы один из самых завидных холостяков столицы, — спрашивает у него дама с микрофоном в руке, пока на них двоих направлена камера и свет. — Готовы ли вы поменять этот факт?

— Мой ответ может вам показаться странным. Но я однолюб, — отвечает он на её вопрос в привычной ему манере. — Я влюблён в одну девушку. И либо она станет моей женой, либо я навсегда останусь холостяком. Так и буду разбивать сердца другим девушкам.

— Довольно грустно, — говорит ему интервьюер.

Дмитрий Глебович, указав мне взглядом на диван, намекает на то, чтобы я села и ждала его. Опускаюсь и жду окончания интервью, которое заканчивается довольно скоро. Затем дожидаюсь, пока все уйдут, и лишь затем подхожу к столу босса с важными для себя вопросами.

— Здесь ваше имя, — опускаю бумаги на стол, которые получила в клинике.

— Вижу, — даже взгляда не опускает, а смотрит мне в глаза.

— И оно здесь не раз встречается.

— Вижу.

— Не хотите ничего сказать? — восклицаю, совсем не понимая мужчину, который зачем-то весь год брал на себя большую часть трат на лечение Оли.

— А что говорить, Маш? Ты помощь просто так не принимаешь, — поджимает он губы, пожав плечами. — Я решил тебе помочь так, как могу. Оплачивал дополнительные услуги, палату, дорогие препараты, а ты — часть лечения.

— Мне говорили, что это фонд!

— Врали, — озвучивает то, о чём я думала. — Мария, я знаю, что такое больной ребёнок и как это дорого, — открывает галерею в телефоне и показывает фотографию маленького мальчика лет трёх. — Сын моего отца. Наш папочка отказался от ребёнка, и теперь я помогаю его матери и брату. Мальчик болеет, и я стараюсь дать им всё необходимое для выздоровления. И я знаю, что лечить больного ребёнка — это не то что дорого. Это чертовски дорого. Когда пошли слухи о том, что у тебя больна сестра, я навёл справки и узнал всё о тебе, о ней и о вашей семье. Хотел тебе прямо помощь предложить, но ты, услышав только намёк — взбесилась. И я сделал всё по-своему. И ни капли об этом не жалею.

— Всё это время… — шепчу ему. — Сколько я вам должна?

— Маша, у тебя есть огромная проблема, — произносит он, поднимается и, подойдя, дотрагивается до моей руки. — Ты не умеешь принимать помощь.

— Ярослав тоже об этом говорит, — признаюсь начальнику.

— И он прав, — поддерживает своего приятеля Игнатьев. — Мне не нужны твои деньги. Считай это премией за твою работу. Если я могу помочь — значит, я помогаю. Если нет — то нет. “Спасибо” от тебя будет достаточно. Я не говорю, что жду благодарности, Маша. Я лишь пытаюсь донести до тебя простую истину. Если человек хочет и может помочь — он всегда это сделает.

— Но этого ведь недостаточно, — стою на своём, не ожидая такого поворота. Серов, Игнатьев — все они помогают мне просто так. Для меня это дико и непривычно. — За добро надо платить.

— Платить добром, Маша, — восклицает начальник. — Отплати мне добром, качеством своей работы. Когда ты разбогатеешь — тоже поможешь кому-то.

— А Ярославу?

— А его просто выведи из той черноты, Мария, — вздыхает мужчина, явно переживая. — Просто заставь его улыбаться, смеяться. Жить. Береги его. У него сложная жизнь была, Маша, и ему сейчас нужен рядом такой человечек, как ты. О котором он сам сможет заботиться. Который в ответ будет просто его любить.

— Я буду стараться.

— Я знаю, — кивает Дмитрий Глебович. — Поэтому всё ради этого сделал.

— Сделали? — не понимаю, что значат его слова.

— Я знаю Ярика, — вздыхает он и, оставив меня, возвращается на своё место. — Я знаю, что с нимтворится сейчас. Что было раньше. Я знал, что ему может помочь, и долго это искал. И наконец нашёл тебя.

— Вы считаете, у нас выйдет что-то хорошее?

— А почему нет? — разводит он руками и подмигивает мне. — Но, Маша, над каждыми отношениями надо работать. Ты это понимаешь?

— Понимаю, — киваю головой, зная об этой истине и даже уже зная, что делать.

— Твоё место администратора в новом ресторане уже сформировано и оформлено, — кидает он мне в спину. — Надеюсь, ты готова к переходу? Работы будет больше, чем обычно. Как и ответственности.

— Я готова! На всё готова!

Глава 24. Красная Шапочка

Выйдя из кабинета Дмитрия Глебовича, какое-то время ещё болтаю со Снежей, а затем администратор подгоняет её работать и просит меня не отвлекать её.

Получив сообщение от Ярослава о том, что он приглашает меня сегодня на ужин, кидаю взгляд на часы и понимаю, что смысла ехать куда-либо уже нет. Поэтому отправляюсь прямиком в дом Серова.

Охрана пускает меня в дом без каких-либо вопросов, но оповещает о том, что хозяина дома ещё нет. Предлагают его подождать в доме. По их расчётам, он будет примерно часа через полтора.

Зайдя в дом, оглядываюсь и долго брожу, рассматривая всё вокруг, думая, чем бы занять своё ожидание. Просто сидеть я никогда не умела, а в этом огромном доме есть на что посмотреть. Одни картины чего стоят.

Но стоит пройти мимо кухни, как в мою голову приходит гениальная идея. Ждать с пользой. Приготовить пирог с лимонами, который посоветовала родительница, и ждать мужчину.

Но примерно на середине готовки в дом кто-то заходит. Прислушиваюсь к тихим шагам и понимаю, что это не Ярослав. Лёгкие, пружинистые и частые шажочки приближаются — кто-то идёт в мою сторону уверенной походкой.

— Ой! — восклицает девушка, которую я уже однажды видела с Ярославом. На следующий день после своего дня рождения он сидел с ней и ещё одной дамой за столом в моём ресторане.

— Здравствуйте, — приветствую её с улыбкой. — Я здесь, — рукой указываю на духовку, — готовлю.

— Я Ева, — подходит и протягивает руку, которую я пожимаю и отпускаю.

— Мария, — представляюсь в ответ.

— Мария, вы не отвлекайтесь! Готовьте! — с улыбкой тараторит девушка. — Я сестра Ярика. Пришла за коньками. Мы в прошлый раз катались, и он мои случайно тоже увёз.

— Вы знаете, кто я? — растерянно интересуюсь.

— Мне Дима рассказал, — улыбается она ещё шире, словно ребёнок довольный, которому сказали, что он может школу прогулять. — Мы сейчас с ним кататься едем. На пруд. На неочищенный лёд. Просто смертельный номер! Я точно навернусь! — весело рассказывает она и идёт в гостиную. Я, недолго думая, за ней.

— Дмитрий Глебович? — уточняю, какой именно Дима ей сказал.

— Ну да. Игнатьев, — пожимает она плечами простодушно. — Меня обычно на льду Ярик страхует. Боится, что я упаду и что-то себе сломаю, — повествует малышка так, словно мы уже давно с ней знакомы и дружим. — Знаешь, как он классно катается? Особенно задом!

— Не знаю, — отвечаю. — Мы не катались.

— Ой, ты извини, — оборачивается ко мне с виноватой улыбкой. — Я болтаю много, когда нервничаю. Бред всякий несу. А ты первая девушка Ярика, с которой он больше двух часов. Ты его первая девушка после… — и замолкает.

— Всё нормально, — успокаиваю её. — Мне приятно послушать про твоего брата. Узнавать его. Он ведь молчун и редко сам о себе рассказывает.

— Ярик хороший. Правда, — опускается она около какого-то шкафа и раскрывает его, — сложный и молчаливый. С трудом можно догадаться, что у него в голове. Но он очень добрый. Но вредный в каких-то вопросах. Аж стукнуть его порой хочется. Но вообще добряк, каких свет не видал.

— Вижу.

— Я понимаю тебя, Маша, — оборачивается она, прервав поиски коньков. — Я знаю обо всём, что Ярик сделал для тебя. Его помощник мне сдаёт брата, — кривится в улыбке. — Но ты не думай, что я шпионю. Я просто переживаю за него. Боюсь, — вздыхает, мигом сменив выражение лица на грустное. — То, что он оплатил операцию твоей сестры, это в его стиле, и иного от него ждать не стоило. Он очень многим помогает, потому что в прошлом у него кое-что случилось, и он не углядел, — даёт мне прозрачный намёк. — Многие, кто узнавал об этом, потом искали подвох в его действиях, но его нет. И искать не стоит, Маша.

— Почему?

— Ярик он не любит известность. Он старается всегда держаться в тени, но при этом помогать людям, чтобы не видеть грустных глазок, — хмыкает она. — Все свои амбиции, максимализм и прочее он оставил в прошлом. После смерти его девушки жизнь поделилась на ДО и ПОСЛЕ. И кажется, Ярик наконец нашёл свой лучик света в той части — в тёмной и печальной части ПОСЛЕ.

— Он называет меня Красной Шапочкой, — зачем-то говорю ей и улыбаюсь от этого факта. Вначале это раздражало, а сейчас, наоборот, смешит и дарит чувство радости.

— Это его любимая сказка. Если будешь в его кабинете, то взгляни на полки. Там разные издания и даже на разных языках она. Вторая сверху, — советует, найдя наконец коньки. Встаёт на ноги и принюхивается. — Пахнет вкусно! Что готовишь?

— Пирог с лимоном, — отвечаю. — Подожди немного, и я угощу.

— О нет! Я на очередной диете, — грустно вздыхает она, взглянув на себя в зеркало. — Хочу похудеть, чтобы парень, которого я люблю, наконец обратил на меня внимание. Поэтому нет!

— А твой брат будет? — пытаю удачу.

— Будет! — восклицает она. — Он всеяден! Кстати, присыпь его потом сахарной пудрой. Ярику так нравится.

Глава 25. Красная Шапочка

Приготовив пирог, бросаю усталый взгляд на часы, ожидая прихода Ярослава. Но даже спустя два часа он не приезжает, хотя охрана была уверена, что он будет через полтора часа максимум. Набрав его, сообщаю, что уже у него, и интересуюсь, когда он будет сам. На что получаю ответ, что он в пробке. Навигатор обещает ещё как минимум час. А этим штукам лучше не верить. Они те ещё оптимисты.

Брожу по дому, ищу что-нибудь интересное. Телефон и социальные сети ещё во время приготовления пирога мне надоели. А вот многочисленные картины мне нравится разглядывать. С каждой секундой видишь всё больше и больше значимых и незаметных изначально деталей.

На камине взгляд цепляется за железный небольшой сундучок, покрытый чёрными железными розами, будто бы обвитый ими. Поначалу я даже притрагиваться к нему не хотела, но всё же интерес взял надо мной верх.

Аккуратно снимаю тяжёлый сундучок, спускаю на пол и открываю его, обнаружив внутри сложенные в несколько раз листы, на которых написаны числа по порядку.

Беру в руки последний лист, разворачиваю его и вчитываюсь в рукописные строки, понимая, что письмо описывает день рождения Ярослава. То, как не приехала сестра Серова. Как он нашёл Красную Шапочку в холодильнике. Как ужасно себя чувствует из-за своего неприличного и оскорбительного вопроса.

А дальше меня словно бы прорывает, и я начинаю читать одно письмо за другим, чувствуя, как по щекам текут слёзы.

Каждую неделю он пишет одно письмо той, кого давно нет в живых. Рассказывает о том, что чувствовал, что радовало его, что огорчило. Делится всем в своей жизни. Спрашивает совета. Ругает себя. Живёт в мире, который сам пишет на листах. Именно в них изливает все свои чувства.

“Сегодня пятисотая, юбилейная, неделя, как тебя нет. Ты любила красивые числа. Любила их праздновать и дарить мне какие-то подарки на эти числа.

Я помню, как создал в собственном шкафу склад приятных и романтичных мелочей, которые после дарил тебе.

Я вечно забывал все эти даты и даже не догадывался, какую мы неожиданно можем начать праздновать. Поэтому покупал подарки заранее, даже не зная повода.

Сегодня я отнёс тебе на могилу подарок. Твои любимые белые розы и заколку с фианитами. Она бы красиво смотрелась на твоих волосах. Я бы вечно её поправлял, а ты злилась бы, что я вновь трогаю твои волосы, и они быстро жирнятся.

На днях я был в хосписе. Играл с детьми. Привёз им подарков и лекарств. Мне безумно понравилась там одна девочка. Я хотел оплатить её лечение, но от её недуга нет терапии. Она скоро умрёт.

Я хочу свозить её в парк аттракционов и подарить ей сказку, достойную этой принцессы. У неё такие огромные глаза, что они даже отвлекают внимание от того, что у неё нет волос на голове.

Но сегодня я понял, что это будет эгоистично — свозить в парк одну девочку. Завтра я дам распоряжение своему помощнику арендовать автобус и отправить в сказку всех.

Мне чертовски больно, что я вновь ничего не могу сделать. Не могу спасти девочку. Не могу вернуть тебя. Не могу забыть. Не могу продолжить жить дальше.

Я безумно скучаю по тебе!

Начни мне сниться вновь. Молю. У меня уже нет сил.”

Слеза падает на бумагу, но я, грубо стерев дорожки слёз с щёк, продолжаю читать.

— Мария, — рука Ярослава касается моего плеча, и я вздрагиваю, подняв на него заплаканные глаза.

— Я… я здесь… — не могу подобрать слова, потому как прочитанное напрочь отняло у меня способность говорить. — Извини, — опускаю голову и продолжаю плакать.

— Прошу, прекрати, — опускается рядом со мной и обнимает.

— Это… — указываю на письма. — В них столько боли и отчаяния. Мне грустно, что в твоей жизни всё произошло именно так.

— В жизни каждого есть что-то грустное, — отвечает он мне, продолжая поглаживать по спине.

— Прости меня, — заглядываю в его глаза. — Я не должна была это читать, но я просто хотела посмотреть, а потом не смогла остановиться.

— Я не виню тебя ни в чём, — произносит он, глядя на меня. — Я сам оставил это на видном месте. Я привык к тому, что складываю их в этот сундук. Никого, кроме меня, в доме нет, поэтому я никогда и не прятал.

— Но здесь я появилась, — поджимаю губы виновато. — Извини.

— Лиля была моей первой и последней любовью, — произносит он. — И я никогда не рассказал бы тебе об этом всем, — указывает он на письма. — Так что я даже рад, что мне не придётся рассказывать, а ты не будешь терзать меня вопросами, а себя — сомнениями.

— Я больше не буду лезть в этот сундук, — обещаю ему, опустив голову, всё ещё чувствуя вину. — Это было в первый и последний раз.

— Можешь лезть, — приподнимает моё лицо за подбородок. — Можешь прочесть и те, что лежат в библиотеке. Здесь письма за последние три года.

— Правда? — удивляюсь его предложению, хоть и не собираюсь ничего читать.

— Абсолютная, — отвечает он, и мой взгляд инстинктивно опускается на его губы.

— Я хочу тебя поцеловать, — признаюсь ему, вернув своё внимание на его глаза.

— Целуй, — отвечает он и сам склоняется к моим губам, даря мне мой первый, сладкий, нежный, невинный и до онемения пальцев на ногах волнительный поцелуй.

И вновь мой Серый Волк ведёт себя, как принц, о котором я мечтала в детстве. Его поцелуй дарит мне крылья. Его взгляд дарит мне чувство, что я особенная. Его улыбка дарит мне желание улыбаться в ответ. А его манеры дарят мне ощущение настоящей сказки.

Глава 26. Красная Шапочка

Два месяца спустя

— О, твой пришёл, — хмыкает Снежа, указав на Ярослава, который в ресторан входит. — Сами его обслужите, госпожа администратор, или разрешите мне?

— Чай с лимоном и брауни, — озвучиваю стандартный заказ своего мужчины и иду к нему, показав подруге язык. Вечно меня подкалывает насчёт моих отношений и того, что меня каждый день после работы забирают.

Дохожу до Серова и, быстро поцеловав его, веду к свободному столику, ловя на себе взгляды посетителей ресторана. По пути позволяю мужчине обвить мою талию и ещё раз поцеловать в щеку.

— Ты сегодня раньше, — говорю ему, указав на стол. — У меня смена только через два часа закончится. И даже после закрытия дела есть.

— Я решил сделать себе выходной вечер, — произносит, отодвинув для меня стул, а затем присаживается сам.

К его манерам и тому, что он всегда ведёт себя, как джентльмен, я уже привыкла. Как и мама, которая видит в Серове хорошего мужчину и идеального мужа для меня. Только ещё рано для брака.

Изредка я остаюсь у Ярослава, но всё же мы мало встречаемся, чтобы идти на такой шаг. Но не буду лукавить: я хочу за него замуж. Ведь такой счастливой, лёгкой и беззаботной я давно себя не чувствовала.

Серов, как и обещал, взял на себя всю ответственность за меня и мою семью. Часто устраивает мне романтические свидания, подарки дарит, и недавно мы даже летали в Питер, где гуляли ночью по набережной и по очереди читали стихи.

Игнатьев, как и обещал, меня повысил и перевёл в другое заведение, и даже разрешил Снежу за собой перетащить.

— Я уже сделала заказ для тебя, — оповещаю его. — Ты голоден?

— Не отказался бы перекусить, но вначале выпью чаю, — ожидаемо отвечает, чем вызывает у меня улыбку. Чай — это для него как наркотик, и он готов его пить днями и ночами напролёт.

— Чай сейчас принесут, — оповещаю его.

— Маша, я хочу с тобой поговорить серьёзно, — начинает он, потянувшись к моим руками и заключив их в свои огромные ладони.

— Я тебя слушаю, — поднимаю на него взволнованный и слегка напуганный взгляд. Каждый раз, когда он начинает со мной говорить с серьёзным лицом, мне кажется, что он решил меня бросить. И вся сказка разрушится.

— Я понимаю, что мы мало, по твоим меркам, вместе, но меня напрягает тот ритм жизни, который мы ведём, — пугает он меня своими словами ещё сильнее.

— В каком смысле?

— Я работаю без выходных, — говорит спокойно и задумчиво, что напрягает. — Ты — тоже почти каждый день. Единственное наше время — это пара часов после твоей работы, когда я встречаю тебя и отвожу домой. К себе или к тебе. Мне этого мало. Я хочу больше времени проводить со своей женщиной.

— Я не могу уволиться, — заикаюсь, чувствуя угрозу. — Я долго шла к этой должности. И я обещала Дмитрию Глебовичу, что не подведу его.

— Я не прошу тебя увольняться, Шапочка, — по-прежнему называет он меня так. — Я о другом, — отпускает мою руку и достаёт связку ключей. — Переезжай ко мне. Дорога отнимает много времени, которое мы могли бы провести вместе. Да и сколько сил. Ты порой спишь во время пути, уставая на работе и у меня.

— Я не могу переехать, Ярослав

— К тому же ты не будешь тратиться на съёмное жильё, — продолжает он приводить аргументы в защиту своего предложения. — Хочешь — копи эти деньги, и потом купишь себе что-нибудь. Даже квартиру собственную.

— Не могу, Ярослав, — мотаю головой. — Мама с Олей скоро выпишутся, и им нужно будет где-то жить до операции. Да и после. Пока рано им возвращаться в наш родной город.

— Именно поэтому здесь несколько экземпляров ключей, — раздвигает он связку и показывает три комплекта ключей. — Плюс у охраны есть запасные.

— Ты хочешь, чтобы мои родные тоже к тебе переехали? — недоумеваю и даже удивляюсь. У мамы и Ярослава и правда хорошие отношения. И с Олей он ладит, но такого я не ожидала.

— Почему нет? — разводит руками и благодарит официантку, которая принесла ему кофе и пирожное. — Дом большой. Твоей сестре наймём сиделку, медсестру.

— А они тебе не будут мешать? Ты ведь так много работаешь.

— Повторю: дом огромный, Маша, — стоит он на своём. — Я могу уйти в любой угол дома, если мне вдруг потребуется тишина.

— Хм-м…

— Когда-нибудь мы всё равно придём к этому, Маша, — сжимает он мою руку, которую и не думает отпускать. — Но сейчас мы и правда тратим слишком много времени на дорогу друг до друга. Это Москва, и ритм жизни здесь бешеный. Время слишком быстро течёт, и мы ничего не успеваем.

— И правда, тратим лишнее время, — вздыхаю устало.

— Я хочу, чтобы ты стала хозяйкой в моём доме уже сейчас, — тише, но уже с улыбкой добавляет. — Начала его менять под себя. Но шторы лучше не трогать. Мама за них может тебя покусать. В остальном меняй что хочешь. Чтобы тебе было комфортно.

— А тебе?

— Я не против изменений, но не знаю, чего именно хочу, — признаётся он.

— Если я соглашусь, то когда начнём переезд? — спрашиваю его с хитрой ухмылочкой, даже не ожидая того, что он скажет дальше.

— Ева и грузовик уже у твоего дома, — объявляет он и губы поджимает, предугадывая мою реакцию. — Ждут моего звонка.

— Так вот зачем ей нужны были ключи от моего дома, — восклицаю. — Она обманула меня, Ярик! Сказала, что забыла у меня дома очки! Вот же негодяйка! Шпионка!

— Я рад, что вы дружите, — смеётся соучастник преступления. — Мне важно, чтобы она выползала иногда из дома и отрывалась от своих книг.

— Скажи Еве, чтобы ждала меня, — наказываю своему мужчине. — Я сама соберусь.

— Хорошо, — отвечает, наблюдая за тем, как я из-за стола поднимаюсь. — Закончишь смену, и поедем.

— Ева на тебя плохо влияет, — поджимаю губы, решив сообщить ему это на прощание. — Только этой дамочке может что-то неожиданно взбрести в голову, и она через час уже воплощает свои идеи. Ты обычно всё продумываешь и обсуждаешь. Это её идея с переездом? Верно?

— Моя, — отвечает он, смеясь. — Но сегодня я разговаривал с Евой, и срочный переезд придумала именно она.

— Неудивительно, — цокаю и, поцеловав Ярослава, иду работать.

Всё слишком быстро развивается в наших с Серовым отношениях. Но, на удивление, меня это не пугает. Мне комфортно, удобно и даже спокойно с ним быть. Я наконец забыла о том, что такое — беспокоиться о завтрашнем дне. Теперь я уверена в своём будущем.

И в том, что рядом со мной один из самых лучших мужчин на планете, тоже уверена. Ведь за эти два месяца я влюбилась в него, как не знаю кто. Он не торопил меня, не подталкивал ни к чему. Всё происходило само по себе. Инстинктивно. Правильно. Красиво.

И даже первая наша ночь случилась после медленного, тихого, расслабляющего парного танца после ужина. Где он держал меня за руку и смотрел в мои глаза так, как никто и никогда на меня прежде не смотрел.

Глава 27. Ярослав

— Изменился ты, старик, — хмыкает Игнатьев, рассматривая меня со всех сторон. — Мне кажется, или ты немного даже набрал килограмм? Щёки уже не такие впалые.

— Возможно, — отвечаю, улыбнувшись. — Она каждый день мне печёт пироги. И я не могу отказаться.

— Обидится?

— Если бы, — хмыкаю, облизываясь и представляя, с чем будет сегодняшний пирог. Вчера был праздничный, в честь переезда, с мясом. — Вкусно безумно.

— Пропал ты, Ярик, — цокает он языком, по-доброму, с прищуром глядя на меня. — Что ещё скажешь? Ты же не просто так пришёл ко мне.

— Не просто, — отвечаю и достаю из кармана бархатный футляр с кольцом. — Я предложение ей сделать хочу, — показываю ему кольцо, и он, взяв коробочку, долго разглядывает украшение.

— Не поскупился, — даёт свою характеристику, внимательно изучив. — Хорошее золото. И камень не маленький.

— Знаешь, ей будет на это совершенно наплевать, — пожимаю плечами и вздыхаю. — Она не видит размера, стоимости и не понимает разницы. Маша будет одинаково радоваться даже пластмассовому кольцу.

— Я же говорил, она неплохая девчонка.

— Я думал, что такие уже перевелись, — признаюсь ему и долго молчу, прежде чем продолжить говорить дальше. — Я перестал писать Лиле. Уже месяц ничего не клал в сундук. Думаю написать последнее и наконец попрощаться. Отпустить её.

— Верно! Ты на правильном пути, старик!

— Я влюблён в Марию, — выговариваю ему всё, что на душе. — И я вижу, как ей больно из-за того, что коробка с письмами всё ещё там. Она ревнует меня к ней, хоть и слова не говорит.

— Это нормально.

— Я не хочу, чтобы она сомневалась и придумывала себе что-то. Хочу, чтобы ей было комфортно и просто со мной, — озвучиваю всё, что в голове.

Как бы я ни ненавидел такие разговоры этого непрофессионального мозгоправа, он единственный, кому я могу говорить всё прямо. Кто может мне ответить, не лукавя и не жалея.

Он тот, кому я могу сказать всё. Даже то, почему я влюбился в Машу. Потому что она чуткая, заботливая, добрая. В ней столько энергии и жизни, что рядом с ней я и сам вновь становлюсь живым. В ней живёт столько света и добра, что своей улыбкой она освещает всё вокруг себя. В ней столько внимательности и понимания, что она не может спокойно спать, пока не поможет тем, кого любит. Потому что она такая. Потому что она моя.

Любовь и дружба. Мне казалось, что они идут порознь и редко пересекаются. Но всё оказалось не так. Они словно брат и сестра, которые держатся друг за друга и вытягивают, если у кого-то беда.

Моя дружба с Игнатьевым притянула ко мне любовь. Моя первая несчастная любовь притянула ко мне дружбу с Димой. И теперь я отчётливо понимаю, что отныне мы будем идти рука об руку. Что с другом, что с Машей.

Приехав домой, бреду по комнатам в поисках моей новой хозяйки дома, которая уже кое-какие коррективы в обстановку внесла. Теперь цветы у меня не только на столе, но и по всему дому.

Пройдясь по комнатам и нигде не обнаружив Марию, спрашиваю охрану, где они её в последний раз видели, и те отвечают, что помогали ей грунт в мой цветник заносить. Тот факт, что она у кого-то попросила помощи, даже радует. Наконец она поняла, что необязательно всё делать самой.

Войдя в сад серых мрачных роз, сразу же замечаю свою Красную Шапочку, испачканную в грязи. Пятнами покрыта одежда и даже милое личико.

— Ты чем здесь занимаешься? — спрашиваю, уже догадавшись.

— Ты же говорил, что я могу менять всё под себя, — напоминает она, вытерев рукой щеку, но этим лишь ещё больше размазав грязь по щеке.

Достаю платок и, подойдя к милому домовёнку, вытираю её лицо.

— Ну так вот. Я решила внести свои коррективы здесь, — указывает на цветы, пока я продолжаю её лицо в человеческий вид возвращать. — Моя мама садовод со стажем, и она мне сказала, как можно пересадить взрослые красные розы. И вот, — показывает она небольшой уголок, который уже проработала. — Я их посадила на место погибших серых. Теперь у тебя в цветнике будет смесь красных и серых роз, когда я закончу. И сад выглядит уже лучше. Работы ещё, конечно, много, но я справлюсь, — указывает на ряды. — Ты не против?

— Серые и красные вместе выглядят неплохо, — соглашаюсь с ней, но в данный момент меня больше радует тот факт, что она привязывает себя к моему дому.

— Я тоже так решила, — довольно улыбается мой юный начинающий садовод. — С утра поехала и купила саженцы. Оказалось, что найти их сейчас сложно.

— Маша, — зову девушку, которая уже наклонилась за очередной розой.

— А? — поднимает глаза на меня, и я вновь влюбляюсь в её взгляд. Нежный, ласковый, открытый.

— Мария, я хочу задать тебе серьёзный, важный вопрос, — начинаю и достаю ту самую коробочку с кольцом.

— Да, слушаю.

— Согласна ли ты до конца своих дней сажать свои красные розы в моем саду и душе в качестве моей супруги? — предлагаю взволнованно.

— О! — лишь произносит она и выпрямляется, бегая взглядом от меня к кольцу и обратно. И так несколько раз.

— Согласна? — повторяю вопрос, прерывая её.

— Ты делаешь мне предложение, да? — часто дышит и ушам своим не верит. Как и глазам, наверное. — Мне?

— Нет, твоей красной шапочке, — платок на её голове поправляю

— Нет, твоей Красной Шапочке, — поправляет она меня, расхохотавшись. Поддавшись порыву, обнимает меня, шепча одни из главных слов в моей жизни. — Я не могу не согласиться, злой и страшный Серый Волк.

— Твой злой и страшный Серый Волк…

Эпилог

Несколько лет спустя

— Мам, а расскажи сказку, — просит Анюта, очаровывая своими голубыми глазами. — Про Красную Шапочку и Серого Волка!

— Уже поздно, — укрываю её одеяльцем.

— Мам, я тоже хочу сказку про Серого Волка, — просит Валера.

— Расскажи им, Машенька, — поддерживает наших детей Ярослав. — Дети ждут. Не уснут же.

— Ну ладно, — опускаюсь на подушку рядом с Аней и начинаю. — Это современная сказка о Красной Шапочке и о добром Сером Волке. Жила-была девочка, у которой была только мама и младшая сестрёнка. Однажды на сестрёнку Красной Шапочки наложили страшное проклятие, которое мог снять только один лекарь. И мама послала Красную Шапочку заработать золота, чтобы спасти свою младшую дочь. Красная Шапочка долго шла по лесу и искала спасение для своей семьи, когда на её пути повстречался Серый Волк.

— А-а-а! Серый Волк! — восклицают дети, как обычно, при упоминании этого героя.

— Поначалу Красная Шапочка подумала, что Серый Волк её съест. Но он лишь хотел казаться злым и страшным. На самом деле он был самым добрым на свете, — глажу Анюту по голове, глядя в её горящие от восторга глаза. — И он пожалел девочку, что встретил на своём пути. Он дал золота и наказал всем лекарям и колдунам вылечить сестрёнку Красной Шапочки. Да так, чтобы она никогда не болела и проклятий не получала.

— Добрый Серый Волк!

— Красная Шапочка, чтобы отблагодарить Серого Волка, решила отплатить ему добром, — продолжаю, взглянув на мужа, который даже спустя столько лет не перестаёт смотреть на меня так, словно я весь его мир.

— Да-да! Добром! — уже прыгает на кровати Анюта, любящая сама сочинять сказки. — Потому что Серый Волк был прекрасным принцем, которого заколдовала злая колдунья. И злая волшебница сказала, что заклятие пропадёт, только когда он встретит свою настоящую любовь!

— А дальше что? — подбадривает дочь Ярослав.

— А дальше Красная Шапочка влюбилась в доброго Серого Волка и, полюбив его, расколдовала принца, — падает она, довольная, на подушки. — А Серый Волк влюбился в красивую Красную Шапочку, которая смогла его расколдовать. И они поженились! Стали жить в своём огромном лесном королевстве и помогать всем животным.

— И всё? — спрашивает её отец.

— Ну да, — растерянно отвечает.

— Это ещё не всё, — мотает он головой. — От их любви, которой они заразили весь мир — родились два чуда. Светловолосая краснощёкая хохотушка, которая любила придумывать и рассказывать всем сказки. И темноволосый мальчуган с огромным добрым сердцем, который всех кошек в дом тащит, — добавляет Ярослав, кинув взгляд на трех котят, что в домике спят.

— Мам! У Красной Шапочки и Серого Волка родились такие же детишки, как и мы с Валерой! — восклицает дочь. — Представляешь?!

— Представляю, — отвечаю ей, смотря на человека, за которого несколько лет назад замуж вышла, и который до сих пор дарит мне эту самую сказку, которую так любят слушать наши дети.

Аня родилась через год после свадьбы и стала одной из главных влюблённостей моего мужа. Валера появился спустя три года после Анюты. Такой же любимый и долгожданный. Наследник. До мельчайших деталей похожий на своего отца.

Моя мама осталась жить с нами и помогает мне с детьми, ведь помимо семьи у меня осталась моя работа. Теперь я — управляющая сетью ресторанов Игнатьева.

Оля выздоровела. Уколы помогли, и операция прошла успешно. Ярослав устроил её в частную школу неподалёку от нашего дома. И сейчас она почти ничем не отличается от сверстников.

Чтобы догнать программу, Ярик нанял ей репетиторов. Да и сам он часто с ней занимается, помогая с иностранными языками.

Мой муж стал отцом не только для наших детей, но и для моей сестрёнки. Он старается дать ей всё то, что мог бы дать наш отец.

Мама каждую ночь молится за Ярослава и за всю нашу семью. Я же каждую ночь прошу у Бога прощения. За то, что усомнилась в нём. Потеряла веру. Хоть он всё это время помогал мне. Он проявлял себя в Игнатьеве, в Ярославе, в моей силе.

Но несмотря на мою неблагодарность, он подарил мне семейное счастье, здоровье сестры, любовь, прекрасного мужа и двух замечательных детишек.

Он подарил мне всю мою жизнь — со всеми падениями, крахами, подъёмами и неудачами.

Он подарил мне сказку про доброго Серого Волка и Красную Шапочку, которая расколдовала сердце Волка.

Оглавление

Глава 1. Ярослав

Глава 2. Красная Шапочка

Глава 3. Ярослав

Глава 4. Ярослав

Глава 5. Красная Шапочка

Глава 6. Красная Шапочка

Глава 7. Ярослав

Глава 8. Ярослав

Глава 9. Красная Шапочка

Глава 10. Красная Шапочка

Глава 11. Красная Шапочка

Глава 12. Красная Шапочка

Глава 13. Красная Шапочка

Глава 14. Красная Шапочка

Глава 15. Ярослав

Глава 16. Красная Шапочка

Глава 17. Ярослав

Глава 18. Красная Шапочка

Глава 19. Красная шапочка

Глава 20. Красная Шапочка

Глава 21. Ярослав

Глава 22. Красная Шапочка

Глава 23. Красная Шапочка

Глава 24. Красная Шапочка

Глава 25. Красная Шапочка

Глава 26. Красная Шапочка

Глава 27. Ярослав

Эпилог