Старая театральная Москва [Влас Михайлович Дорошевич] (pdf) читать постранично

Книга в формате pdf! Изображения и текст могут не отображаться!


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

В. М. Дорошевич

Старая театральная Москва

Москва
Берлин
2020

УДК 792.03
ББК 85.333(2-2М)
Д69

Дорошевич, В. М.
Д69 Старая театральная Москва / В. М. Дорошевич. — Москва ;
Берлин : Директ-Медиа, 2020. — 187 с.
ISBN 978-5-4499-1241-1
Эта книга принадлежит перу известного русского писателя,
критика Власа Михайловича Дорошевича (1864–1922). Его литературная деятельность началась с публикаций оригинальных фельетонов, но немалую известность ему принесли и публицистические
работы, связанные с театром. «Избранные страницы» — как раз одна из таких работ, в которой В.М. Дорошевич представляет мастерски выполненные художественные портреты знаменитых русских
артистов: Ф. И. Шаляпина, Н. П. Рощина-Инсарова, М. Н. Ермоловой, М. Г. Савиной и др., рассказывает об их наиболее ярких ролях.
Один из очерков посвящен восьмилетнему итальянскому дарованию дирижёру Вилли Ферреро, посетившему с концертом Россию
в 1914 г.

УДК 792.03
ББК 85.333(2-2М)

ISBN 978-5-4499-1241-1

© Издательство «Директ-Медиа», оформление, 2020

Уголок старой Москвы
I
В темном углу, заросшем паутиной, с тихим шорохом отвалился кусочек штукатурки.
Разрушается старый дом. Разваливается. Жаль!
На днях, просматривая какой-то театральный журнал, я
увидел портрет очень пожилого человека и подпись: «Вейхель. Скончался такого-то числа».
Как? Умер Вейхель?
Осыпается дерево моей жизни.
Но неужели он был так стар?
Я заглянул в зеркало.
Печальная пора...
Когда зеркало говорит вам, как часы:
— Времени много.
С Вейхелем ушел один из последних «деятелей»:
— Секретаревского и Немчиновского театров.
Где были такие театры?
В Москве.
Вам, молодые люди 30–35 лет, эти имена не говорят ничего.
А вашим отцам они стоили много единиц по географии,
по алгебре, по латыни и по греческому.
Это были любительские театры.
Правда, очень маленькие.
Театры-табакерки.
Но настоящие театры!
С партером, с ложами, с ярусами, даже с галеркой, с оркестром, с пыльными кулисами, с уборными.
Секретаревский помещался на Кисловке, Немчиновский — на Поварской.
Это были, вероятно, когда-то, при крепостном праве, домашние театры господ Секретаревых, господ Немчиновых.
3

Теперь они сдавались под любительские спектакли — чтото рублей за семьдесят пять, за сто, с правом устроить две репетиции.
Только две!
Остальные устраивались по домам.
Потому что, — вы понимаете, — тут главное дело было,
конечно, в репетициях.
Тогда Москва была полна любительскими кружками.
Публики не было. Все были актерами. Все играли!
В каждой гимназии было по нескольку любительских
кружков.
Мы учились больше в Секретаревке и Немчиновке, чем в
гимназии.
Роли распределялись:
— По особенностям дарования.
Но и по тому:
— Кто сколько мог продать билетов.
И часто «старому актеру» пятого класса:
— Урожденному Расплюеву, предлагали сыграть маленькую роль купчика:
— «Прикажите получить, Михайло Васильевич!»
Потому что Чулков Сергей мог продать билетов:
— На целых пятьдесят рублей!
— Но какой же он Расплюев? — плакал Иванов Павел,—
когда я рожден Расплюевым. Вы понимаете: рожден! Моя
коронная роль!
— Но для искусства, Иванов! Спектакль не состоится! Для
святого искусства!
— Для искусства?.. Для искусства наш брат, актер, на все
согласен! Идет!
Тогда гремел Андреев-Бурлак и волновал молодой Иванов-Козельский.
У Бурлака была толстая нижняя губа, он пришепетывал.
4

И все комики во всех гимназиях, — а какой гимназист тогда не был комиком! — все комики ходили с оттопыренной
нижней губой.
Кусали ее, чтоб:
— Потолще была, проклятая!
И отвечали по географии, пришепетывая:
— Жанжибаршкий берег.
Настоящие Бурлаки!
А любовники, бреясь, — изобретательные парикмахеры
находили, что у них брить, — испуганно говорили:
— Вот здесь, на родинке, волосы. Вы их, пожалуйста, не
брейте! Избави вас бог, не брейте!
У «Митрофана Трофимовича» была около подбородка
родинка, которую он не решался брить.
— Правда, я похож на Козельского?
И сейчас, боже, боже, сколько Бурлаков, сколько Козельских встречаю я по Москве!
Вот по коридору гражданского отделения суда бежит с
измызганным портфелем под мышкой полысевший присяжный поверенный.
А, писарь из пьесы «На пороге к делу»!
— «Не человек, а чистая кукла!»
По улице бредет солидный господин с сыном, бородатым
студентом.
А помните, как мы с вами ходили в Преображенский дом
для умалишенных, готовясь читать «Записки сумасшедшего»:
— Как Бурлак.
И в трактир на Дьяковке:
— Наблюдать народные типы для «Не так живи, как хочется».
Как-то в день какой-то паники я посетил московскую
биржу.
И здесь Борис из «Грозы» метался, крича:
5

— Масло! Масло! Продаю масло! Кто покупает масло?
Это для вас в Москве доктора, адвокаты, учителя, биржевые зайцы.
Для меня все Бурлаки, Бурлаки, Ивановы-Козельские.
Здесь, в этих маленьких театрах, Секретаревке и Немчиновке, как в комнате, на окне, под стаканом,