(ненавижу) люблю тебя! (СИ) [Майя Саммер] (fb2) читать онлайн

(ненавижу) люблю тебя!

Глава 1. Женя. Мир против меня

Расписание на завтра, конечно, абзац! Зачем в выпускном классе физкультура? Я люблю физическую активность, но не седьмым же уроком! Да и спорта мне хватает в последнее время. В нашей элитной школе занятия спортом называются фитнесом, но суть от этого не меняется. Я тяжело вздохнула и закрыла глаза руками.

Вообще, хроническая усталость стала постоянным моим спутником. Как жаль, что я не умела спать урывками, например, между уроками.

Мои дизайнерские брюки держались с помощью широкого ремня. Иначе они упали бы прямо на дорогущий паркет. Белая блузка, чуть выглядывающая из застегнутого на все пуговицы блейзера, болталась как на вешалке. Но несмотря на все трудности я не жаловалась, ведь раньше всё было гораздо хуже и страшнее.

Резкий запах одеколона и вишнёвых сигарет заставил поморщиться. Я слишком сильно задумалась и пропустила появление "сиятельных" особ. Стиснув зубы и натянув счастливую улыбку, я развернулась на каблуках. Мои туфли неприятно скрипнули, я незаметно проверила не отвалился ли каблук. Вроде на месте.

— Смотри Алекс, приблудная изучает расписание. — громко крикнул один из них.

— Ты что Макс, эта бродяжка и читать-то, наверное, не умеет. — заржал Давид.

Он был самым злым и жестоким. Все выходки этой компании начинались и заканчивались его подзуживанием, и, конечно, с молчаливого одобрения их предводителя Александра.

— Конечно, умею! Иначе как бы я ответила на истории сегодня вместо тебя?

Крылья носа Давида трепыхнулись. Он подошёл опасно близко, замахнулся, но остановился в сантиметре от пощёчины. Я не дернулась, удержалась, но инстинктивно закрыла глаза, что развеселило моего обидчика ещё сильнее.

— Запомни, шавка, — зашипел мне прямо в лицо парень — ты, как была приблудной пигалицей, так ею и осталась. И этот дорогой маскарад ничего не меняет. Ты здесь чужая!

Он толкнул меня плечом и пошел по коридору.

— Пошёл к чёрту, придурок! — буркнула я и поправила манжеты на рукавах.

Я смотрела прямо на Золотова, он был единственным, чьё мнение меня интересовало, но видела лишь отрешенную пустоту в его взгляде. Ему было плевать и на меня, и на то, что со мной здесь делали. Он вообще не считал меня за человека. Так предмет мебели. Медленно развернувшись, он пошёл вслед за друзьями.

А я разжала сведённые судорогой пальцы и посмотрела на глубокие, красные лунки от моих ногтей на ладонях. Нет, они никогда меня не били, только издевались. Но и это бесило меня до невозможности. Я даже топнула ногой, пропуская через себя реку гнева.

Впереди три урока, и я просто обязана «умыть» этих придурков! Или спать сегодня не смогу. Я уже проходила бессильную жажду мести, пожирающую ночью. Перебрав в голове варианты, прикинув и так и этак постаралась вспомнить, кто нынче числиться в девушках мерзкого Давида. Нет, никак не вспомнить. Эти дуры менялись у него чаще перчаток, рубашек и носков.

Выудив из кармашка рюкзака телефон, зашла на страницу инстаграма местной сплетницы и тусовщицы. Так, недавно была вечеринка, и на ней как раз присутствовали голубки. Совершенно силиконовая девушка (ну, это же безумие делать грудь и губы не окончив школу!) обнимала за шею моего обидчика. Будем надеяться, что они всё ещё вместе. Я оторвалась от рассматривания фотографии и довольно улыбнулась.

Придётся пропустить следующий урок, но ничего всё равно я в итальянском не шарю, и вряд ли когда-нибудь научусь так выворачивать язык. Только нужно договориться с тьютором, иначе меня будут искать.

Уладив все формальности, я засела с ноутбуком в библиотеке. Открыла крышку, ввела пароль и загрузила нужные мне фотографии. Да здравствует бесплатный вайфай! На моём компьютере был установлен лицензионный фотошоп, я выбрала графический дизайн в качестве дополнительного образования. Потратив целый час, я, наконец, добилась нужного мне изображения. Затёрла все свои следы, основам компьютерной безопасности я научилась сама, и через виртуальную сим-карту послала эту фотографию силиконовой Барби.

Посмотрела на часы в телефоне, смахнула ненужные сообщения и предупреждения, и бодрой рысью побежала в главный холл. Ведь я уже опаздывала на представление.

Все Андервудцы так или иначе попадали в главный холл. Здание было спроектировано таким образом, что напоминало дерево. Главный зал — ствол, а отходящие от него рукава-коридоры ветви. Там и находились лектории, лаборатории и общие залы. На подходе к большому, гулкому залу я услышала крики. Это хороший знак! Мне не следовало светиться, чтобы никто и не подумал о моём участии в этом происшествии. Опекуны очень не любили, если я нарушала дисциплину.

— Ты меня за дуру держишь, Давид!? — выкрикнула ненатуральная блондинка, тыча пальчиком с розовым маникюром в грудь Давиду.

— Тебя не надо держать, Марго. Ты дура и есть. — громко ответил виновник этого скандала.

— Что?! — заверещала девушка — Да я патлы повырываю этой шлюхе! А тебе дам по яйцам, кобель!

— Ты реально дура. Говорю тебе, ни с кем я не обнимался! — загоготал Дава.

Маргарита не выдержав влепила смачную пощёчину своему бывшему, по всей видимости, бойфренду, расцарапав ему щёку стразами на ногтях. Я уже предвкушала их драку, но к ним подбежала подруга блондинки и принялась успокаивать девушку. Марго закричала ещё громче и вцепилась в её волосы. Я округлила глаза, совсем не ожидая такой реакции.

Девчонки дрались, а я не знала радоваться мне или грустить, но несмотря на презрение ко всем в этой школе, мне было жалко этих девушек и стыдно за них одновременно. Жалко потому, что они не виноваты, что им не хватает мозгов не обращать внимание на придурков вроде Давида, а стыдно, потому что я прифотошопила фото подруги Марго к снимку Давида. Со стороны казалось, что они страстно обнимаются, но в реальности ничего такого не было.

Девушек уже разнимали преподаватели, а я по стеночке уходила с места происшествия. Стараясь никого не касаться и никому не попадать в поле внимания. Я просто тень за вашими спинами, твердила я себе. Наконец, юркнув в один боковой отросток, я спокойно вздохнула и пошла уже уверенным шагом, улыбаясь про себя.

Хорошее настроение не покидало меня весь оставшийся день. Придурок получил по заслугам и теперь будет тратить время на поиск новой девушки или примирение со старой, а не на запугивание замечательной меня. Да уж, сама себя не похвалишь, никто не похвалит.

Строгие и богато отделанные интерьеры Андервуда сегодня особенно радовали меня. Минималистичные картины заставляли задуматься о жизни, а осенняя хмарь за окном о вечной жизни. Последние два урока прошли мирно. В моей параллели не учился ни Давид, ни его девушка, так что новость о дневной драке обсуждалась только в школьных чатах и личных переписках.

Я обычно не читала эти вереницы сообщений, и сейчас мне не было до них дела. Всё моё сознание пыталось осмыслить то, что говорил учитель. А он пытался нам показать всю глубину «Мастера и Маргариты». Он зачитывал сцену на балу, и я как всегда поражалась Маргарите, она так спокойно отнеслась к тому, что на бал её приглашает Воланд, а помогает ему говорящий кот. Обилие чертей и мёртвых женщин тоже не смутило её. Возможно, это и есть любовь? Ведь ради мастера она прошла адский бал и ни разу не упрекнула его в этом.

Два урока литературы пронеслись быстро, впрочем, это обычное дело, ведь это один из моих любимых уроков. Именно учиться в Андервуде мне нравилось, и за это, пожалуй, я могла бы сказать спасибо моим опекунам.

Я переобулась и надела куртку горчичного цвета. Мне хотелось выбежать на улицу, попинать жёлтые листья ногами, напевая «что такое осень, это листья…». Но пришлось спокойно выйти, мечтательно посмотреть на гору листвы, заботливо сграбленную в кучу, и пойти к ожидающей меня машине.

Водитель, Григорий Станиславович, читал газету, расстеленную прямо на руле, и хмурился. Я поздоровалась и забилась в уголок, уткнувшись в телефон. Пока дверь не открылась и напротив не сел второй пассажир. Мой сводный брат, моё мученье, Золотов Александр.

Чисто технически он мне никакой не брат, но мои опекуны требовали называть его именно так. Воспоминания потоком пронеслись перед глазами. В год, когда я попала в элитную школу Андервуд мне исполнилось тринадцать лет. Прошло полгода с тех пор, как меня забрали из интерната. Все это время со мной занимались репетиторы и воспитатель, чтобы я хоть немного смогла соответствовать высоким стандартам школы. Этого времени мне хватило, чтобы понять, что ни о какой семье речи не идет.

Меня вымыли, вычесали и теперь дрессируют, чтобы как комнатную собачонку таскать по приемам, балам и благотворительным мероприятиям. Было приятно спать на чистом белье и не драться с другими воспитанниками за десерт в столовой, но мне хотелось семьи. Хотелось, чтобы меня любили. Да, что там любили, хотя бы замечали!

Сколько раз я старалась произвести впечатление на моих опекунов. Делала всё, что мне говорили, ела противную еду и не жаловалась, когда от ношения исправляющего осанку корсета хотелось выть и лезть на стену. Но всё было напрасно, Алла Альбертовна морщила нос, при виде меня и закатывала глаза, а Михаил Валерьевич просто не замечал.

Моё знакомство со школой поручили Александру, что его совершенно не обрадовало. Он держал лицо, не грубил мне, но я чувствовала, как он недоволен обузой в моём лице. А вечером, после школы, мне на телефон стали сыпаться смс. Разного содержания, но все обидные, злые и оскорбительные.

Меня называли разными словами, посылали далеко и надолго, прошлись и по моей внешности, и по умственным способностям, хотя оценить их не успели даже преподаватели. Прочитав первую сотню сообщений я, со слезами на глазах, побежала к «брату».

Длинный коридор был усыпан ломаными тенями. Мне было страшно и не привычно, обычно после наступления темноты я из комнаты не выходила, но сейчас был особый случай. Я бежала от светильника к светильнику, шурша своими чешками. Отсчитав двери, я замерла перед нужной.

Глубоко вздохнув, постучала по белому куску дерева. Дверь распахнулась резко, и я отскочила, боясь получить по лбу. Саша молча смотрел на меня, не мигая. Его мягкие домашние штаны держались на угловатых бёдрах, а худощавый торс облегала светлая рубашка. Натужно сглотнув, я принялась сбивчиво объяснять причину моего визита. От смущения и нервов уже не помню, что бормотала. В воспоминаниях сохранилось только как я протягиваю ему телефон, показываю всю ту гадость. А он, подняв одну бровь, говорит мне:

— Не моя проблема.

И закрывает дверь.

Слёзы, до этого как-то сдерживаемые, хлынули из глаз рекой. Я плакала молча по старой привычке. В детском доме нельзя показывать слабость. Нельзя плакать или жаловаться, иначе свои же съедят. Сквозь пелену слёз было трудно найти свою комнату. Но я была рада, что никто не видел меня такой. И только потом до меня дошло, кто был тот единственный в Андервуде, знавший мой номер телефона и растрепавший его.

А через пару дней сообщения исчезли. Почти так же резко, как и начались. Что это было и за что мне такой приём никто так и не объяснил, но с тех пор в школе я стала изгоем.

Моим опекунам предлагали перевести меня в другое, менее статусное заведенье, но они отказались наотрез. Это ведь будет выглядеть снобизмом. А на глазах у всего мира меня холили и лелеяли. В итоге ко мне приставили профессионального тьютора, и на том дело кончилось.

Мой якобы брат на законном основании перестал вообще замечать меня, а на все издёвки своих друзей смотрел сквозь пальцы. Возможно, именно тогда я стала для него пустым местом.

И вроде бы умом я всё понимала, мы слишком разные. Он отмороженный мажор, я благотворительный проект, но мои чувства… Глупые чувства, глупой девчонки. Ведь несмотря на его показное безразличье он мне очень нравился. Его каштановые волосы, непослушными прядями прикрывающие лоб. И ясные серые глаза. Я успокаивала себя тем, что тогда я была ребёнком и ничего не понимала. Именно поэтому мои колени дрожали, когда я слышала его голос. Он мало говорил, но всегда чётко и по делу. Бархатный баритон пробирался в самое сердце.

Каждый его взгляд я замечала, мечтала, что вот сейчас он мне улыбнётся и мы разговоримся, станем близкими друзьями. Бережно складывала в копилочку памяти каждый эпизод. Я даже подсчитала сколько раз за эти пять лет он произносил моё имя. Всего шесть раз, но я отчётливо помнила и берегла их. И вот теперь настало время для седьмого.

— Ты интересно придумала, Женя, но больше так не делай. Марго сломала нос Диане, и теперь они обе в больнице.

Моя челюсть упала бы мне на колени, если бы от шока её не свело. Саша смотрел на меня холодно, но открыто. Это не было участие с его стороны, но и безразличного пренебрежения больше не было.

Глава 2. Александр. Одно не верное решение

Девчонка стояла за спинами одноклассников, думая, что ее никто не замечает. Какая потрясающая наглость! Я перевел взгляд на Давида изо всех сил старающегося оттащить свою девушку от ее подруги и поморщился. Из начала конфликта я понял, что все дело в компрометирующей фотографии.

Утром Давид хамит Жене, а через пару часов его девушка получает фото, обличающие измену ее парня. Насколько может быть совпадением такое стечение обстоятельств? Вот и мне, кажется, это неправдоподобным.

Давид явно не справляется, и я даю знак Максу и Артёму помочь ему. Учителя и тьюторы уже окружают место происшествия. Никому из нас проблемы не нужны. Общими усилиями удаётся их растащить. На полу прямо рядом с моим ботинком лежит телефон последней модели в розовом чехле с выложенным стразами котиком. Я вспоминаю, как Маргарита трясла этим телефоном прямо перед носом Давида. Значит, именно там та самая фотография.

На принятие решения у меня всего пара секунд. Все взгляды направлены на девушек. Я наклоняюсь, поднимаю телефон и убираю его в карман брюк.

Диана и Марго выглядят как потрёпанные курицы, у одной из них сломан нос, а другая проверяет накладные волосы. Им придется посетить медицинский кабинет.

Нас всех приглашают в аудиторию, и хоть я не участвовал в конфликте, все равно покорно иду за воспитателем. Надо же мне выяснить, чем грозит все это мелкой пигалице, организовавшей драку. А то, что ее устроила сиротка я и не сомневался.

Бешенство и злость остались где-то в прошлом, в воспоминаниях. Сейчас было лишь глухое раздражение. Неужели эта…эта…овца думает, что никому не придет в голову проследить, кто отправил эту фотографию?! Или она возомнила себя крутым хакером?

Пять лет назад наш фармацевтический бизнес переживал трудные времена. Заводы были в ветхом состоянии, линиям требовалась модернизация, а денег на это не было. Тогда отец придумал многоступенчатый план по выводу бизнеса из кризиса, требовались серьезные инвестиционные вливания. Но после экономического кризиса акции почти обесценились и нужно было что-то помимо трезвого расчета. Родители не придумали ничего лучше, чем стать благотворителями. Мать создала свой благотворительный фонд, помогающий детям, нуждающимся в медицинских препаратах и приборах. Но этим занимались многие состоятельные женщины, и мать ничем не выделялась из них. Да и трубить о добрых делах на каждом углу дурной тон, инвесторы этого не поймут.

Тогда отец придумал козырь — ребенок из детского дома. Он долго искал по детским домам девочку, они вызывают больше жалости. И у него было несколько критериев. Во-первых, она должна была быть симпатичной, никто не любит некрасивых детей. Во-вторых, совершенно одинокой, и в-третьих, не слишком мелкой, чтобы мороки поменьше. В-четвёртых, она не должна была быть похожа на нас, ведь общественность могла бы подумать, что на самом деле это внебрачный ребёнок одного из моих родителей. Все эти рассуждения вызывали у меня раздражение. Он словно лошадь на рынке выбирал! И я бы посочувствовал девчонке, если бы отец не втянул меня в это «семейное» дело.

Мне предстояло следить за ней, чтобы она не нанесла урон репутации семьи. В няньки мне не хотелось очень, но выбора не было.

Вот так в нашем доме появилась Лисицына Евгения Ивановна. Желтоглазая, тощая, с ярко-рыжими волосами. Полная сирота, её подбросили к дверям детского дома, когда ей было два года. Растрёпанная, с синяками на лице и руках, в старой, заношенной одежде и совершенно невоспитанная. Мне на тот момент исполнилось тринадцать, я старше её на полгода. Но мне казалось, что между нами десять лет разницы.

Даже полгода тренировок ничему её не научили. Попав в школу, она в первый же день выставила себя полной дурой. Дала свой телефон «посмотреть» главной стерве потока, а потом прибежала ко мне жаловаться на мерзкие сообщения. Естественно, я выставил её из комнаты. Иначе она бы стала бегать ко мне с каждой своей проблемой. А это не входило в мои планы.

За эти годы она выкидывала много глупостей, но все были по большей части безобидны или опасны лично для неё. Но сегодняшнее переходит все границы. Раньше я просто внимательно наблюдал за ней, а потом пресекал или исправлял то, что она натворит. Я не знаю почему, сейчас решил ей что-то объяснить, сомневаюсь, что она в состоянии понять.

Отец был прав, когда обещал подтянуть мои социальные навыки. За эти годы я понял, что значит отвечать за кого-то, планировать и анализировать, но я так и не понял логику поступков Жени. Зачем ей понадобилось мстить таким дурацким способом? Давид ведь даже не знает кто, и за что организовал ему конфликт, а когда узнает, сможет с чистой совестью ответить чем-то посерьёзнее простого хамства.

Я мог бы запретить моему окружению разговаривать с сестрой, но тогда она никогда бы не научилась отстаивать свои границы и правильно реагировать на агрессию со стороны других. Но вот прошли годы, а она так ничему и не научилась в этом плане.

Последние два урока пришлось пропустить. Нужно было разобраться с компроматом, нельзя чтобы кто-то смог доказать причастность подопечной моей семьи к этому происшествию. Сев в машину, я посмотрел прямо на неё, хотя обычно избегал этого. Она забилась в угол, но всё равно занимала слишком много пространства. Мы сидели напротив друг друга, благо в машине класса люкс это было возможно.

— Ты интересно придумала, Женя, но больше так не делай. Марго сломала нос Диане, и теперь они обе в больнице.

Девчонка словно язык проглотила. Просто сидела и хлопала своими огромными жёлтыми глазами, пока тишину между нами не разбил звук ожившего двигателя машины.

— Мы можем ехать? — прокряхтел водитель.

— Да, Григорий Станиславович.

Женя отвернулась к окну, она кусала губы, нервничала. Неужели поняла, чем грозит ей эта выходка? Я попробовал зайти, с другой стороны.

— Родители Дианы могут подать в суд на Маргариту за причинение вреда здоровью.

Женя опустила голову вниз, волосы алым полотном закрыли лицо, она нервным движением заправила их за уши, сглотнула. Я заметил, как порозовели её щёки.

— Я не хотела никому навредить. — наконец пробормотала она.

— Никому кроме Давида? — уточнил я.

Она вскинулась, глаза гневно заблестели. Вкупе с рыжими волосами она выглядела настоящей дикаркой.

— Как ты вообще можешь общаться с таким придурком!? Каждый раз, когда я смотрю на его рожу, мне хочется плюнуть в неё!

Нет, похоже, она так ничего и не поняла. Я коснулся кнопки, чтобы закрыть перегородку с водителем. Ни к чему ему знать об этой ситуации.

— Ты вообще не понимаешь, что произошло? При чём здесь Давид? Девушка пострадала! Из-за тебя!

Я пытался до неё достучаться, но в ответ лишь дерзкий взгляд и вздёрнутый подбородок.

— Они глупые курицы. Кто вообще в своём уме дерётся из-за парня? Это же безумие!

— Это ты будешь говорить в суде?

— В каком суде?

— У отца Дианы много связей, в том числе и в прокуратуре. Будет расследование. Как думаешь, что будет, когда эксперты изучат фотографию, с которой всё началось?

— Как ты…? Я не…

— Ты хоть немного подумала о семье, когда готовила эту выходку?

Желтые огоньки глаз потухли, в них поселилось разочарование, а губы Жени скривились, словно она съела что-то горькое.

— О семье… ну конечно. — она усмехнулась — Плевать. Пусть расследуют и делают со мной что угодно.

Это безразличие меня разозлило. Я мог понять наплевательское отношение к нашей семье, но закапывать своё будущее из-за глупой мести. Это верх идиотизма.

— Скучаешь по интернату? Может, ты хочешь вернуться туда? Драться за еду и защищаться, когда твой знакомый захочет воспользоваться тобой перед отбоем? Учиться в зачуханной школе, где всем будет плевать на тебя и твоё будущее? Неужели там было лучше, чем у нас? Ты хорошо питаешься, получаешь престижное образование и носишь дорогую одежду. Чего тебе ещё не хватает?

Она сцепила зубы и прошипела.

— Да я готова спать на полу и есть отбросы, лишь бы тебя не видеть!

Её слова, наполненные ядом, почему-то не отскочили от моей брони, как обычно, а облепили её, просочились внутрь и жгли где-то там, внутри. По старой привычке я «выморозил» лицо. Полный покой, хотя хотелось ответить. Очень хотелось отхлестать её едкими словами, но я откинулся на сидение и не сказал за время поездки больше ни слова.

Достал телефон, подтвердил встречу по скайпу для практики по английскому языку. В мессенджере, как всегда, куча сообщений. Групповые чаты я просто смахнул, личные быстро прочитал, некоторым ответил, другие просто удалил. Предложения девушек сходить на свидания я всегда игнорировал. Сейчас я был полностью сосредоточен на успешном окончании средней школы.

Ведь дальше мне нужно было поступать в медицинский институт. Я готовился получить два диплома сразу: доктора и фармацевта. К тому же приходилось изучать продвинутый курс химии, чтобы в дальнейшем разбираться в методах приготовления лекарств. Моя жизнь уже расписана и разобрана по крупицам. Через десять лет я готовился получить руководящую должность в семейной компании, а через пятнадцать возглавить нашу корпорацию. Большая фарма — жестокий бизнес.

Девчонка сопела, сидя напротив. Моя злость никуда не делась. Когда мы подъехали, Женя сразу же выскочила из машины и побежала к дому. Я проводил её взглядом и хмыкнул. Упрямая и дерзкая. Иногда мне казалось, что в нашем доме живёт не сиротка из детского дома, а огненный цветок. Но огню не комфортно в холодном доме, а наш дом был не просто холодный, он был ледяной.

Я поднялся в свою комнату, снял рубашку и кинул её в корзину для грязного белья. Стянул штаны, аккуратно сложил их и убрал в шкаф. Достал чистую, выглаженную майку и спортивные штаны. Мне нужно было убрать бессмысленную злость. И в этом мне обычно помогают физические упражнения. В спортзале царил сумрак. Я не стал включать свет, он не нужен.

Короткая разминка разогрела мышцы и подготовила их к нагрузке. Я резко упал в планку и согнул, разогнул руки. Отжимания выходили рванными, совсем не такими, как учил меня тренер. Но я не стал останавливаться, припадал к полу, а потом резко разгибал руки и замирал. Сегодня упражнения не помогали. Совершенно.

Это бесполезно. Я встал и огляделся. В углу на цепях висела новая боксёрская груша. В голове было тесно от мыслей, и все они о вредной девчонке с пацанским именем. Первым же ударом ссадил кожу с костяшек пальцев, но совсем не заметил этого. В артерии хлынул адреналин, чистым огнём выжигая злость. Переплавляя её во что-то совершенно новое. Вены на предплечьях чётче обозначились, я напряг все мышцы, весь стал движением, вкладывал все силы в удары. Мощные с замахом, и короткие, отрывистые. Закончил только когда не осталось ни дыхания, ни злости.

Выпрямил спину. Груша медленно покачивалась на цепях, даже слишком вяло. Я не стал её останавливать, просто развернулся и спокойно пошел в свою комнату. Забрался в душевую кабину, врубил холодную воду. По серому камню бежали розовые ручейки, смывая кровь с моих рук. Глупо было вот так без подготовки колотить грушу, глупо было злиться на Женю. Что-то я заигрался в воспитателя.

Розовый телефон со стразами лежал на столе. Я очистил облачное хранилище, мессенджер, и выключил телефон ещё в школе, теперь же достал и сломал сим-карту. Никто не узнает о том, с кого началась драка. Я стал вором, но пытаясь понять, что всё это значит, чувствовал лишь удовлетворение. Открыв нижний ящик стола, кинул туда телефон. Мне нужно делать домашние задания и готовиться к дополнительным занятиям.

Глава 3. Женя. Опасность для Лисы

Это было чертовски больно. Я-то, идиотка, думала, что Саша за меня волнуется. Что ему не всё равно, что он, наконец, обратил на меня внимание! Но он беспокоится о репутации своей семьи, а я лишь помеха. Мы поругались, и мне в очередной раз достался холодный взгляд. Он убивал меня! Ссора — это всплеск эмоций, пусть негативных, но ругаясь люди видят друг друга! А Саша смотрел сквозь меня, словно меня и не было вовсе.

Слёзы душили, я уже очень давно не плакала. Как бы меня ни била жизнь, я не плакала, но сейчас это было сильнее меня. Ещё до того, как машина остановилась, я дёрнула дверь и выскочила на подъездную дорожку. Вбежала на террасу, открыла дверь и чуть не столкнулась с выходящей из дома горничной. Она поздоровалась со мной, и, подозреваю, проводила жалостливым взглядом. Меня бесила эта бесполезная жалость.

Естественно, за пеленой слёз не заметила ступеньку и упала на пролёте второго этажа, оцарапав жёстким ковролином ладони, сбив колени. Чёрт! Взгляд машинально метнулся в угол, где висела камера, но я отдёрнула себя. Ну и пусть охрана смеётся, плевать. Вообще на всё плевать!

Я зашла в свою комнату и захлопнула дверь. Упала на кровать, застеленную покрывалом. Прямо лёжа стянула мешающий пиджак, кинула его на стул и, наконец, расслабилась. В таком состоянии мне хотелось двигаться, чтобы выпустить пар, но обычно я делаю всякие глупости, о которых потом жалею. Так что лучше полежу, подумаю. По сути, что я такого узнала сегодня нового? Мой братец, как и вся эта отмороженная семейка, думает только о себе. Вся эта благотворительность и доброта просто маска. Или помогать издалека легче, чем полюбить сироту. Меня передёрнуло от этой мысли. Ненавижу, когда меня так называют. Первые десять лет я думала, как оказалась в детском доме. Что заставило мою мать оставить меня одну и уйти?

Иногда мне хотелось бы помнить её, но в основном я счастлива, что ничего не помню из того детства. Мои воспоминания начинаются в доме малютки. Жизнь в детском доме не была ужасной, но и счастливой её назвать сложно. Мажор в чём-то прав. Еда есть, вещи тоже, возможность получить хорошее образование, и вроде мне не стоит жаловаться, но ведь у меня была крошечная возможность попасть в семью, где меня бы любили. И принимали такой, какая я есть, со всеми моими закидонами и недостатками. Мы бы собирались по вечерам за ужином, разговаривали и смеялись. Но всё это пустые мечты.

Часы показывали половину пятого. Мне нужно было собираться на работу. Никто из мажоров не работал, зачем им это? Я чисто теоретически тоже могла бы не утруждаться, но всё было не так просто. Мне давали карманные деньги, но только по предварительному согласованию. Если мне нужны были деньги на новую одежду, косметику или поход в кино с другом, то нужно было заранее написать электронное письмо на адрес секретаря моего опекуна. С подробным обоснованием куда, зачем и с кем я иду. А потом принести чеки на потраченные деньги. Это было по меньшей мере неудобно, а вообще-то крайне унизительно.

Поэтому я предпочитала зарабатывать карманные деньги самостоятельно. Полтора года я работаю курьером. Сначала разносила всякие заказы из ресторанчиков, потом устроилась разносить заказы интернет-магазинов, а в последнее время мой друг Илья подтянул меня в контору разносить документы. Это было гораздо легче, чем доставлять разные вещи. Однажды мне к доставке попался чемоданчик с гантелями. Я тащила его через всю Москву на метро, а после у меня ещё несколько дней болели мышцы на руках, как вспомню, так вздрогну.

Я уже неплохо знала город, хотя первое время долго плутала и мало зарабатывала. Теперь спокойно пробиваюсь через проходные и нахожу нужного мне человека.

Мне хотелось ещё полежать, но тогда я точно опоздаю. А мне и так сделали одолжение и позволили работать вечером. Стянув брюки и рубашку, повесила их кое-как в шкаф, надеюсь, не помнутся. Из вороха повседневных вещей достала мягкие горчичные брючки и любимую майку с мухомором. Так, тут где-то ещё толстовка была. Блин, похоже, Анна Леопольдовна, местная горничная опять прибралась в моей комнате и упорядоченный хаос превратился в простой порядок, в котором я ничего не могу найти. Я перерыла всю комнату, но любимую толстовку так и не нашла. Неужели она отнесла её в стирку? Время уже поджимало, пришлось выудить из шкафа первую попавшуюся под руку кофту и натянуть её. Схватила рюкзак, натянула на плечи.

Вечером заметно похолодает и я, скорее всего, замёрзну, но искать что-то другое уже нет времени. Мне нужно ещё добежать до автобусной остановки, а это не ближний свет. Быстрым шагом я доходила за двадцать минут. Дом моих опекунов находился в закрытом, огороженном коттеджном посёлке. Вокруг жили такие же богачи, как и приютившие меня люди, у всех были личные авто или водители. За все пять лет я не видела ни разу, чтобы кто-то, как и я, ходил на остановку. Естественно, автобус не заезжал сюда, это было экономически невыгодно.

Резкий порыв ветра бросился в лицо, заставив пересмотреть свои взгляды на осень. Красиво, конечно, но стоя с чашкой чая в руке перед окном, кутаясь в наброшенный на плечи плед, как-то легче любоваться природой. Я бросила взгляд на дом. Это был не огромный особняк, всего лишь коттедж с четырьмя спальнями, кабинетом и большой гостиной. Одна горничная, повар и приходящий садовник справлялись с уходом. Дом выглядел как на открытке, белые стены с южной стороны оплетал плющ, рубиновый газон резко контрастировал с жёлто-оранжевыми красками. За большими окнами, бликующими в уходящем солнце, ничего не было видно. И только на рамах подмигивали огоньки сигнализации.

Развернувшись слишком резко, почувствовала, как волосы хлестнули по шее. Сегодня явно не мой день. Беспроводные ракушки-наушники задавали ритм, бит в сто сорок два удара сливался с ударами сердца и подгонял меня к моей цели. Автобус приехал точно по расписанию, и я забралась в его тёплое нутро. После прохлады улицы в нём было уютно и хорошо.

В конторе меня уже ждал менеджер. Его рабочий день заканчивался, и он спешил домой. Мне достались несколько папок с адресами и увесистый конверт. Я запихнула всё в рюкзак, застегнула молнию.

Телефон завибрировал в кармане.

«Привет, лиса! Уже бежишь по адресу?»

Писать на ходу дурной тон, лучше отвечу в метро. Так начинался и заканчивался мой рабочий день. Переписываться с другом в школе мне не нравилось. На занятиях использование телефона резко пресекали, да и было глупо идти в хорошую школу к сильным преподавателям и зависать там в телефоне. Мы часто общались в мессенджере и пару раз в месяц встречались в городе.

Кроме Ильи у меня больше никого не было. С подругами как-то не складывалось. В школе со мной никто не хотел общаться, я была не их круга. Да и темы вроде инстаграма, косметики, парней меня не впечатляли. Мы познакомились на форуме «пешая Москва» и с тех пор общались.

«Сегодня всего пять адресов. Но до последнего довольно далеко. Как у тебя? Ты сдал зачёт в колледже?».

Простая болтовня немного разбавляла музыку в моих наушниках. Иногда я пыталась смотреть фильмы в транспорте, но часто проезжала свои остановки и приходилось возвращаться. Сейчас адреса были знакомые, но смотреть видео в транспорте мне не нравилось. Илья описывал свой день и зачёт смешными картинками, а я смеялась в голос, когда их получала. Попутчики косились на меня, а одна женщина даже отсела на другое сиденье, но мне было плевать.

За этим нехитрым занятием пролетел вечер. Последний адрес и можно ехать домой. Впереди ещё поздний ужин, домашнее задание, и статья, которую я подрядилась сделать для школьного сайта. Я уже год пишу статьи и очерки на музыкальные темы, но под псевдонимом. Не хочу, чтобы все обсуждали меня, пусть лучше читают мои работы и говорят про них.

Последний автобус сильно опоздал, я проторчала на остановке целую вечность! И так замёрзла, что едва разогнула пальцы, чтобы достать проездной. Всю поездку я грелась у радиатора. На информационном табло высветилось название моей остановки, и я нехотя встала. Дверь открылась, выпуская меня в холодную ночь. Вместо меня в автобус залетел сквозняк. Водитель поёжился и поспешил закрыть двери.

Фонари вырастали из земли каждые десять шагов, не плохо освещая дорогу. Я бодро шагала по тротуару, одними губами подпевая популярной певице. К вечеру ротация песен отлично попадала в моё настроение. Я даже не слышала своих шагов. И не заметила, что следующие два фонаря погасли. Наушники резко замолчали, выбив меня в реальность. Споткнувшись, я еле удержалась на ногах и отпрянула назад, услышав надрывный лай. Собака стояла прямо передо мною. Большая, черная, явно породистая. Её белые зубы аж светились в темноте. Душа провалилась в пятки, и они заболели от такой натуги.

Что же делать? Я огляделась, но озарения не пришло. Говорил мне Илья баллончик с собой носить, а я всё отшучивалась. Вот теперь пожинаю плоды своей тупости. Собака не затыкалась, а когда я попыталась попятиться низко утробно забулькала-зарычала. Попытаться убежать? Вряд ли у меня это получится. Но и стоять тут до посинения нельзя. Внутренний жар, приправленный адреналином и замёрзшие руки, смешивались в адский коктейль. Что же делать? Страх душил меня, но сделал сознание кристально чистым.

Я уже была готова побежать, выбора-то особо нет. Но заметила прямо рядом с ногой палку. Это мой шанс! Резко наклонившись, схватила палку и замахала перед собой. План был хорош в моей голове, но на деле оказался провальным. Пёс ухватился зубами за палку и принялся тянуть на себя. От отчаянья я закричала, попыталась перетянуть оружие обратно.

И тут в морду собаки ударил яркий жёлтый свет. Машина, взвизгнув тормозами, остановилась прямо рядом с нами. Из неё выпрыгнул парень, из-за яркого света я не рассмотрела его. Он с разбега пнул пса ногой, тот заскулил, отфыркался, но не остановился. Снова кинулся и снова огрёб. Я успела восхитилась смелостью незнакомца.

— Слышь ты, мудак! Не трогай пса! — закричал из темноты незнакомый голос — Ты хоть знаешь сколько он стоит?! Чарли ко мне!

Через пару секунд объявился хозяин пса, попеременно ругаясь на моего защитника и подзывая собаку. От шока я не смогла вымолвить ни слова. Только таращилась на всё происходящее. То есть хозяин пса спокойно стоял в стороне и смотрел как его собака доводит меня до седых волос?

— Мне плевать сколько стоит пёс, но если бы он покусал мою сестру, то парой пинков не отделался. А вы, молодые люди, лучше следите за животным. Так и судебный иск можно заработать.

Этот холодный тон был мне очень хорошо знаком. Со мною Саша так разговаривал только однажды. Когда я попыталась сбежать из дома.

Замки на входной двери не поддавались, и я пошла в гостиную, чтобы выйти через дверь на террасу. Там у меня получилось справиться с щеколдой, но в спину ударил пробирающий до костей голос.

— Уже слишком поздно для прогулки.

Обида, клокотавшая во мне, сметала все границы, я развернулась и выпалила.

— Не мешай! Не могу больше находиться в этом склепе! Не могу!

— На улице будет лучше?

— Где угодно будет лучше! Мне здесь не рады!

Тринадцатилетний Саша серьёзно кивнул и встал, подошёл ко мне и закрыл портальное окно одним движением.

— Тебе и там не будут рады. И вообще нигде. Вот только оставаясь здесь, у тебя есть шанс в будущем жить так, как ты захочешь. А став беспризорницей у тебя ничего не будет. Иди спать, Женя. Завтра рано вставать.

Тогда я поняла, что он не даст мне уйти и решила попытать счастье в другой день, но каждый раз подходя к двери снова слышала эти слова.

— Да ты… да ты охренел, парень! — растерялся хозяин животного.

Саша не ответил, просто подхватил меня под руку. Внимательно осмотрел, проверив, нет ли ран и запихнул в машину. Обошёл автомобиль, сел за руль. Мы плавно тронулись, оставляя позади задиристых соседей. Мои зубы стучали и мне хотелось выть от пережитого. Испуг медленно отпускал. Мажор мельком посмотрел на меня и покачал головой. Он уверенно вёл машину, петляя по проулкам. Я тряслась всё сильнее, паника запоздала, но догнала и от души шарахнула по затылку сейчас.

— Всё закончилось. Ты в безопасности.

Эти слова послужили спусковым курком, прерывисто вздохнув, я проглотила первые рыдания, но потом всё же не сдержалась и тихо заскулила в ладони. Машина дёрнулась, Саша вернул управление, и тихо спросил.

— Что мне сделать, чтобы тебе стало легче?

— Ни…че…го! — провыла я — Просто поговори со мной, пожалуйста.

— Почему ты так поздно возвращаешься домой?

— Я после школы еду в город, по вечерам подрабатываю. Чтобы были карманные деньги.

— Знаю. — кивнул «брат» — В пятницу ты обычно возвращаешься на полтора часа раньше. Сейчас ты уже должна быть дома.

Моё удивление вылетело изо рта непонятным звуком «оу…» и вылетело в приоткрытое окно.

— Откуда?

Он пожал плечами. Мы подъехали к окну заказа Макдональдса. Сегодня день непонятных неожиданностей?

— Тебе латте или капучино?

— Латте, пожалуйста.

Дома я пила кофе с молоком, но никогда не думала, что Саша может заметить такие мелочи. На окне оплаты он вытащил из кармана ветровки золотую карту и протянул к терминалу.

Получив на другом окне два кофе, мы поехали дальше. Мажор пил чёрный кофе без сахара (как такую горечь вообще можно пить?), а я прихлёбывала свой кофе.

— Ты поздно возвращалась, и я выяснил где ты пропадаешь. — естественно, как само собой разумеющееся пояснил «брат» — Только не понимаю, зачем?

— Ну, конечно, ты не понимаешь. У тебя золотая карта и наверняка никто не ограничивает в тратах. А мне нужно согласовывать покупку, даже чтобы выпить кофе. Спасибо, кстати.

Он поднял брови.

— Я могу поговорить с отцом, чтобы твои карманные деньги были более доступны. Поначалу это было необходимо. На случай асоциального поведения с твоей стороны.

— Чего?

— В интернате ты могла пристраститься к сигаретам или алкоголю.

Эта прямолинейность и лишённый чувств голос бесили больше, чем если бы он на меня орал.

— В двенадцать? Да за кого вы меня принимаете?!

— Родители принимали тебя за ребёнка, лишённого воспитания и присмотра. Прости, но это частая история. Сейчас всё изменилось, думаю, отец пойдёт на встречу.

— Нет, не хочу ничего у него выпрашивать. — тут же выпалила я.

— Я могу сам открыть тебе карту и переводить туда деньги.

— Вот это точно нет! Мне не нужны подачки!

— Ладно. Может, тогда ты будешь скидывать мне сообщение минут за тридцать до того, как доберёшься до остановки, и я буду подвозить тебя до дома?

— Зачем тебе это?

— Я всё равно буду кататься вечером, нужно отработать навыки вождения. Права у меня совсем недавно, как ты знаешь.

Всё это было очень странно. Но если он сам предложил… В принципе можно согласиться. Да кого я обманываю? В машине вкусно пахло кожей и морем, из колонок лилась ритмичная музыка. Уютное тепло обволакивало меня, а близость Саши будоражило сознание. Счастье водоворотом крутилось где-то глубоко внутри. Мне хотелось быть рядом с ним, хотя бы недолго, хотя бы так. Это было ужасно глупо, но сделать с собой я ничего не могла.

— Хорошо. Я работаю в понедельник, вторник и пятницу.

Он кивнул. Словно мы договорились о сделке. Я отхлебнула уже остывший кофе и посмотрела в окно. В тёмном небе висел огрызок луны, а белёсые облака медленно дрейфовали по небу. Мы ехали к дому, я уже стала узнавать дома соседей. Но спокойно завершить этот вечер не получилось.

— Ты готова к поездке в горы?

Глава 4. Александр. Тебе не идёт это платье

— Чего? — Женя вытаращила на меня глаза и чуть не подавилась кофе.

Я тоже поднял брови, не понимая её удивления.

— Через неделю начинаются каникулы. — напомнил я.

— Это я знаю. И что?

— И мы всей семьёй едем на горнолыжный курорт.

— Вот чёрт! Ну что мне там делать? На лыжах я катаюсь плохо, да и не люблю этого. К тому же меня не предупредили!

Сиротка дышала как загнанный ежик, фыркала и возмущалась. Но в этой ситуации от поездки нас всех спасёт только смерть. И то не уверен.

— Тебе не нужно будет кататься на лыжах. Только вечером второго дня посетить благотворительный вечер и фотосессию следующим утром. И тебя предупреждали. Секретарь отца присылал нам всем письмо о запланированной поездке.

Девчонка потянулась к своему телефону, чтобы проверить мои слова, но после нажатия на все кнопки смартфон так и не ожил.

— Да, что ж такое!

Она хлопнула телефоном по ноге одной рукой и закрыла лицо другой. Похоже, телефон разрядился, а Женя этого даже не заметила. Теперь я знал, что спонтанное предложение подвозить её домой оказалось верным. Девчонка профессионально умела попадать в беду. И вопрос времени, когда она в неё попадёт на тёмной дороге.

К тому же отец обещал мне, что я несу за неё ответственность только до её восемнадцати лет, а взамен смогу сам выбрать университет и квартиру. У меня будет целый мир и впереди ещё полгода, чтобы принять решение. Ну и, конечно, нужно сделать так, чтобы Женя ничего не натворила за это время. Я незаметно вздохнул и покосился на неё. Проще всего было бы дать ей денег и запретить работать, но я уже знал — она на такое не согласится. Так что, пришлось выкручиваться.

— Если хочешь, в бардачке есть зарядка.

— Не надо. Мы уже почти приехали.

Я внимательнее пригляделся и понял, что девчонка права. Ещё немного и мы бы проехали наш дом. Мне срочно нужно сосредоточиться, если я планирую самостоятельно решать свою судьбу.

— Мы вылетаем в пятницу. Тебе нужно подготовить вечернее платье, туфли к нему и горнолыжный костюм. Макияж и причёску тебе сделают, это уже организованно. Вещи собери в четверг вечером, после школы мы сразу едем ваэропорт.

Она недовольно хмыкнула, но кивнула. Мы проехали по подъездной дорожке, я нажал кнопку на брелоке и ворота гаража медленно поползли вверх. Я заехал точно в бокс, ворота бесшумно развернулись, отгораживая нас от улицы. Погасив фары и двигатель, я замер в своём кресле. Темнота в гараже ослепила нас, а тишина укрыла плотным одеялом. Остался только звук нашего дыхания, но она затаила его, словно спрятала от меня. Не знаю, как, но я отчётливо ощущал её присутствие. Кожей чувствовал её тепло. Можно было протянуть руку и коснуться её руки. Почему у меня в голове такие мысли?

Я протянул руку и нажал на брелоке кнопку, свет вспыхнул между нами. Моя подопечная сидела, опустив голову, и смотрела на свои руки. Потом медленно перевела свой взгляд на меня, грустно улыбнулась.

— Спасибо, что спас меня сегодня. Я так и не поблагодарила тебя.

— Не за что.

Я ответил искренне. Она открыла дверь и вышла, зашла в дом, скрылась за тёмным провалом двери.

Неделя пролетела быстро. Расследование происшествия ничего не дало. Никто не видел куда делся телефон Маргариты, а сама она не смогла вспомнить номер телефона, с которого отправили сообщение. Её родители выплатят Диане круглую сумму в качестве компенсации, которой хватит на новый нос и отдых за границей. Все останутся довольными. И меня это более чем устраивает.

— Я тебе точно говорю, нужно потрясти этих неудачников! Это сделал один из них. Можно начать с Мирона, я специально огляделся, когда Марго драла волосы Ди. Слишком уж этот всратый хрен злорадно лыбился. Чекнем ему под дых пару раз, сразу запоёт!

Все, кроме Давида. Он провожал подозрительными взглядами всех, кого кошмарил в этой школе. Не исключая мою названую сестру.

— Зачем?

— Что значит зачем? Ну, камон! Это же зашквар стерпеть такое! Я чё? Терпила?

Друг опять заводился, дёргал руками и всё чаще убирал модную чёлку, нависающую на глаза, в то время как затылок был выбрит почти под ноль. Я поднял одну бровь.

— Нет. Просто я не понимаю, как именно ты будешь искать того, кто это сделал? Бить каждого, кто злорадно улыбался в тот день не вариант. Придётся избить половину школы.

Давид попрыгал на месте, покачал головой из стороны в сторону и встряхнул плечами.

— Это месть, Саня. Никакой не пранк, как думает директор. Нужно найти и прищучить козлину.

Из столовой, около которой мы стояли вышла Женя. В её ушах, как всегда, красовались наушники, даже отсюда я слышал её музыку. Она всегда была разная. Иногда тяжёлый рок, иногда инди-поп, для неё не существовало правил, сейчас это был хаос. Как такое можно вообще слушать? Разные звуки смешивались в настоящую какофонию.

Давид резко подобрался, и хищной акулой поплыл в сторону девчонки. Я не сдвинулся с места. Участвовать в унижении названой сестры не хотелось, но и останавливать друга нельзя. Иначе его подозрения обретут уверенность, и со мной он перестанет разговаривать. Черту он не перейдёт, я в этом уверен. Давид очень тонко чувствовал где проходит красная линия.

Он заступил ей дорогу, лицо Жени выражало презрение и злость. Я не понимал, почему она так остро воспринимает слова постороннего для неё человека. Давид прищурился, подался вперёд нависая над моей подопечной. Она отшатнулась, словно испугалась, но потом взяла себя в руки и оттолкнула слишком близко подошедшего парня.

Женя огляделась в поисках пути отступления и столкнулась со мной взглядом. Промелькнувшая в глазах боль и растерянность озадачили меня. Мне не понравилось видеть её такой. Всё ведь было как всегда? Почему сейчас такая реакция? Она покраснела до кончиков волос, постаралась расслабить морщинку на лбу и сжатые в тонкую полоску губы, у неё получилось, но плохо, я прекрасно видел её притворство.

Моя названая сестра прошла мимо меня, не удостоив и взглядом. За ней тянулся шлейф свежего цветочного аромата, словно она искупалась в пионах и розах. Это тоже было необычно. Не припомню, чтобы она пользовалась парфюмом или косметикой, хотя она у неё была.

— Видал! — Давид кивнул на уходящую девушку — Чего это она так расфуфырилась? У неё сегодня днюха, что ли?

— Я не знаю.

— Не знаешь, когда у неё день рождения? — удивился друг.

— День рождения в июне, не знаю почему она так выглядит.

— Аааа…— мерзким голосом протянул Давид — Ну всё ясно.

— Что тебе ясно?

Мне не нравился этот разговор, и вся эта ситуация.

— У неё появился краш!

— Ты можешь нормально разговаривать? — прошипел я.

— Могу, но так неинтересно. Короче, парень у неё появился. Наверняка.

Такое предположение было абсурдным. Что за бред? Какой парень?

— Не мели ерунды! Какой ещё парень? Она почти ни с кем не общается.

Давид улыбнулся уголком губ, и мне захотелось врезать ему по морде.

— Ну, я бы ей вдул. Мордашка и фигура ничего, а эти красные волосы…. Так и представляю, как наматываю их на кулак. Но она же потом пристанет, как клещ вцепится, потом отваживай её.

В следующую секунду Давид хрипло выдохнул и крякнул. Потому что я толкнул его к стене и схватил за рубашку.

— Она не такая. — по словам произнёс я — Не смей говорить о моей сестре в подобном тоне! Понял?

— Понял. Ты чего, Саш? — испуганный голос друга мне понравился, может хоть так до него дойдёт.

— Ничего.

Я отпустил его и пошёл в класс. Мне не нужно было так реагировать. Слишком эмоционально, слишком лично. Глупо, но сдержать себя я не смог.

Слова о парне засели в сознании и крутились там весь день. А ведь Давид прав, она постоянно переписывается с кем-то. Может и вправду нашла себе парня? Нужно это выяснить.

План созрел к вечеру. Сегодня как раз подходящий день. Женя должна собирать вещи к поездке и это отличный шанс взять её телефон и скопировать мессенджер на компьютер. А потом спокойно всё прочитать. Конечно, был вариант что, Женя уже собрала все вещи в течение недели, но зная её вряд ли.

Мне повезло. Дверь комнаты была открыта, и моя подопечная как раз боролась с чемоданом. Я стукнул костяшками пальцев о косяк.

— Привет! Помощь нужна?

— Нет! — буркнула она, оседлав чемодан. — Сама справлюсь!

Я примирительно поднял руки.

— Эй, я пришёл с миром. Подожди, я принесу вакуумный пакет для лыжного костюма.

В кладовой лежало несколько зип-лок пакетов с клапаном, я использовал один из них для своей одежды.

Женя сидела на полу перед открытым чемоданчиком. Не удивительно, что её вещи не помещались. Кажется, ей купили его, когда перевозили из интерната. Тогда её одежда болталась на самом дне, да и то всё пришлось выбросить. Эти обноски мать не разрешила ей носить. Остался только маленький мишка. Он сидел на рабочем столе.

— Держи. Сложи в него костюм, а я выкачаю воздух.

Я сделал себе пометку в уме заказать для Жени новый чемодан, побольше и современнее. Она старалась как могла, но одежда как живая выскальзывала из её рук. Ровно сложить у неё так и не получилось, в конечном итоге девчонка психанула и запихнула костюм кое-как.

Прикрутив насос, я принялся откачивать воздух из пакета. В чемодане сверху валялось вечернее платье с крупными пайетками красного цвета.

— Это платье не подойдёт. Такая отделка уже вышла из моды, а красный цвет слишком вызывающий.

Понятия не имею, что там с модой и красным. Но я постарался быть как можно более убедительным. Насупленная Женя мило фыркнула и сложила руки на груди.

— Плевать. Мне всё равно, что обо мне подумают!

— Тебя будут обсуждать шепотом все вокруг, бросать насмешливые взгляды, а потом твои фото разлетятся по жёлтой прессе. Если тебя это устраивает. — я многозначительно помолчал, а потом протянул «усохший» пакет — Тогда держи свой лыжный костюм.

Она прикусила уголок нижней губы, шумно выдохнула и достала платье из чемодана. Победа! Не спеша радоваться, я предложил ей принести несколько платьев, чтобы я помог ей выбрать. Она притащила синее и длинное, короткое чёрное и серебристое. Я не разбирался в женских нарядах, но уверенно показал на черное.

— Примерь это.

Пока Женя, скрывшись в гардеробе, переодевалась, я осмотрелся. Телефона нигде не было. Чёрт! Может, она забрала его с собой? Да, вроде в её мягких домашних брюках не было карманов, а в безразмерной майке их точно не могло быть. Я встал, обошёл комнату и чуть не наступил на телефон, валявшийся рядом с чемоданом на полу. Тихо выругался, но поднять не успел. Женя вернулась, она раскинула руки демонстрируя мне наряд.

Я прошёлся взглядом по силуэту платья, подчёркивающему талию, наглухо закрытой груди и стройным, голым ногам. Платье сидело неплохо, но мне нужно было больше времени.

— Классика. Попробуй серебристое.

Она молча развернулась и скрылась обратно. Послушная девочка.

Телефон потребовал графический ключ, но я видел, как Женя вводила его несколько раз. Кажется, она не меняла его несколько лет. Мне не составило труда его повторить. На заставке красовалась сложная абстракция, я позволил себе пару секунд посмотреть на неё. Но потом открыл мессенджер, и вышел в коридор. Там, уже включенный, ждал меня мой компьютер. Пара движений и всё готово.

Я вернулся в комнату одновременно с Женей, которая вышла из гардероба. Серебристая ткань облегала её фигуру мягкими волнами, подчёркивая все изгибы. Подобранные вверх волосы, прядями падали на обнажённую шею. Платье держалось на тонких лямках. В голове пронеслась мысль: «а что будет если подойти и скинуть эти лямки с угловатых плеч». От этой фантазии всё внутри меня напряглось, жар прокатился по груди вниз.

О чём я думаю, чёрт меня подери? Я отогнал дурацкие мысли и напомнил себе, что она моя сестра. Пусть названная, но последние пять лет факт остаётся фактом. Сглотнул, пытаясь хоть как-то промочить горло.

Глава 5. Женя. Выше гор только небо

— Ну как?

— Отлично. То, что нужно.

Хриплый голос и горящий взгляд Саши мне понравились. Очень понравились. Моё тело реагировало на него, хоть это и было невозможно. Я всего лишь сирота, которой оказали милость. Взяли в дом. А он сын своих богатых и влиятельных родителей и, как показывает практика, ему всё равно, что со мною происходит. Когда Давид сегодня заступил мне дорогу он всё видел и знал, но просто стоял и смотрел своими холодным стальным взглядом.

Наверняка его реакция сейчас: хриплый голос, расширенные зрачки лишь физиология. Он всё-таки мужчина. К тому же интерес вспыхнул, а потом очень быстро погас. Я постаралась выкинуть из головы все мысли. Если мечтать о чём-то большем, то в конечном итоге я влюблюсь в него окончательно и бесповоротно, а я не могла этого допустить.

Но мои чувства были настолько взбудоражены, что заснула я только под утро.

День в школе прошёл быстро. Я волновалась и, если признаться честно, предвкушала новые впечатления. Когда я ещё смогу съездить в Альпы? Прямо из школы мы отправились в аэропорт. Пришлось отпрашиваться на работе на всю неделю. Прилетали обратно мы только во вторник вечером.

Я сообщила о поездке Илье ещё вчера. Он долго подкалывал меня, что у богатых свои причуды, называл меня золотой девочкой, а я скромно отнекивалась. Ну правда, какая из меня золотая девочка? По сравнению с нашими напыщенными курицами, величественно курсирующими между этажами, я была лишь маленьким воробушком. Это сравнение мне совсем не нравилось, но оно было ближе всего к происходящему.

Задумчивый взгляд Саши не покидал меня с самого завтрака. Он оценивающе смотрел на меня, а я не понимала почему. Спонтанное решение изменить стиль и начать пользоваться косметикой и духами возможно сыграло какую-то роль, но ведь многие девушки пользовались косметикой. В Андервуде вообще все девушки старше четырнадцати пользовались декоративной косметикой.

Вот и сейчас в машине он исподволь наблюдал. Я улыбалась своим мыслям. Старалась загадочно, но чёрт знает, как выходило. С опекунами мы встретились прямо в самолёте. Михаил Валерьевич разговаривал по телефону, пока стюардесса не попросила его отключить телефон. А Алла Альбертовна сразу же завязала беседу с Сашей. Они говорили обо всём и ни о чём конкретном. На занятиях по этикету эту пустую болтовню называли светским разговором.

Я же села на своё место у окна и изучала инструкцию по безопасности. Лезть в их разговор не было смысла. Алла Альбертовна сделает вид, что не слышит меня, а Саша лишь внимательно посмотрит. Это я уже проходила. То чувство неловкости ни с чем не сравнить. Лучше уж буду тихо сидеть, чем выставлять себя полной дурой. Взлёт произошел в штатном режиме, весь перелёт я старалась спать, разница во времени в два часа не сильно напрягала, но просто сидеть и смотреть в окно быстро наскучило.

Музыка расслабляла меня, в аэропорту я составила новый плейлист и теперь наслаждалась этнической музыкой. Невероятные звуки ласкали мой слух. Сейчас я выбрала композиции, исполненные на лепестковом барабане. Одна мелодия — словно мирозданье говорит со мной, другая — музыка космоса. Слушая причудливые звуки мне удалось задремать.

— Женя.

Меня потрясла за плечо Алла Альбертовна. Я сонно поморгала, сфокусировала свой взгляд на ней.

— Женя, мы уже пять минут тебя зовём! Мы заходим на посадку, пристегнись, пожалуйста.

Опекунша всегда разговаривала со мной вежливо. Если вообще разговаривала. Когда я в юности капризничала и требовала чего-то она просто поднимала брови, отворачивалась и не разговаривала со мною несколько дней. Я пристегнула ремень, убрала наушники и села поудобнее.

Граница, трансферт до курорта и заселение прошли легко, но я безумно устала. Мои опекуны сняли небольшой горный домик. С тремя спальнями и гостиной. В комнате приятно пахло хвоей, а дышалось просто превосходно. Я посетила ванную, доползла до комнаты и завалилась спать. До следующего дня меня никто не беспокоил.

Проснулась от резкого стука в дверь. Не смотря на неожиданное пробуждение, я сразу встала и подошла к двери. Там меня ожидала девушка с объёмной сумкой и приветливой профессиональной улыбкой. Неужели уже так поздно, и пора собираться на званный вечер? Девушка поздоровалась по английский, с явным акцентом. Я ответила. Моих скромных знаний хватило, чтобы понять, что фотосессию перенесли и мне нужно собираться.

Быстро умывшись и приведя себя в порядок, я отдалась в руки стилиста. Она заколола мне волосы, нанесла на лицо простой дневной макияж и отправила сниматься. Я пришла самая последняя. Мы выстроились у камина, как на рождественской открытке. Красивая картинка, жалко, что всё это ложь.

Михаил Валерьевич нежно смотрит на жену, а она чуть приобнимает меня. Саша мягко улыбается. Огоньки за нашими спинами переливаются, даря красивые отблески. Мы все играем свои роли. И, наверное, впервые мне от этого не больно. Я ещё не приняла окончательно, но уже смирилась.

Сразу же после съёмки мы разбредаемся по комнатам, чтобы собраться на приём. Мне снимают дневной макияж и делают вечерний. Стилист накручивает мне волосы на мелкую «спираль» и красиво укладывает с помощью серебренного ободка. Глаза подводит тёмным, а скулы едва трогает румянами. Я выгляжу скромно и в то же время нарядно. Простое, но чертовски сексуальное платье, вечерний макияж, тяжёлые стальные браслеты на руках. Из драгоценностей на мне только маленькие бриллиантовые серёжки. Подарок опекунов на четырнадцатилетие.

Мне нравится, как я выгляжу. Алла Альбертовна одобрительно кивает, когда я выхожу в общую гостиную. Саша бросает только один взгляд, но он полон восхищения и моя душа поёт от этого. На мужчинах строгие чёрные костюмы, галстуки-бабочки и лаковые туфли. Они выглядят строго, модно и дорого. Алла Альбертовна в длинном красном платье, полностью закрытом, но с длинным вырезом на бедре. Из украшений рубиновый комплект и алая помада.

Сегодняшнее мероприятие — это сбор денег на благотворительность. Входной билет стоит больших денег, на аукционе разыгрываются лоты, а также будут прямые пожертвования. Мне выдали сумочку с крупной суммой денег, для того чтобы я демонстративно положила деньги в прозрачную копилку. Столько наличных я никогда не видела в своей жизни, а это только малая часть того, что собираются потратить Золотовы сегодня вечером.

Мы набрасываем пальто и едем на специально заказанной машине. Зал находится совсем рядом, но идти в туфлях по снегу плохая идея. Особенно учитывая стоимость туфлей. Я стараюсь держаться рядом с Сашей. Мне страшно от обилия света и незнакомых мне людей. Они смотрят на нас, Алле Альбертовне это внимание нравится, она расцветает и улыбается. А я теряюсь.

Золотовы идут по каменным ступеням высоко подняв голову. Я же смотрю себе под ноги, потому что боюсь зацепиться за ступеньку и упасть прямо к ногам стоящих внизу людей. Все знания о этикете кажутся не правильными, не настоящими. И не смотря на обучение и тренировки, я думаю, что ничего не знаю.

— Женя. — Михаил Валерьевич взглядом показывает на огромный стеклянный дом, в центре зала.

Он уже наполовину заполнен деньгами. К нему я иду в сопровождении старшего Золотова. Открываю сумочку, достаю стопку денег, и кидаю.

Она летит на ворох других денег. Здесь и рубли, и доллары, и евро. Все вокруг радуются, поднимают бокалы с шампанским. Опекун пожимает мне руку и говорит мне какая я умница. Словно обезьянка, выполнившая фокус.

Мы возвращаемся ко второй половине нашей семьи. Алла Альбертовна сияет, в её руке уже бокал с шампанским. Михаил Валерьевич берёт и себе бокал, а мне даёт хрустальный фужер с соком. Саша стоит с пустыми руками, но никого это не напрягает. Я пью, но не чувствую вкуса, слишком волнуюсь.

— Смотри сынок. — улыбаясь глава семьи незаметно показывает на молодую девушку бокалом. — Это Вероника, ты должен её помнить. Она дочь моего партнёра.

— Помню. — отзывается наследник семьи.

— Твоя основная задача — ухаживать за ней. Она должна уйти отсюда без ума от тебя. Ты понял?

От этих слов во мне что-то оборвалось. Я так надеялась, что буду весь вечер рядом с Сашей. Вероника улыбается, и даже отсюда я вижу её жемчужные зубки и сияющую кожу. Светлые волосы уложены в изысканную причёску, она совершенно не похожа на меня. Теперь я понимаю, как глупо я выгляжу. Мой образ дикарки выделяет меня из толпы, но он же и показывает, как не похожа я на всю эту элиту. Теперь Саша смотрит только на неё, а у меня в крови вспыхивает жгучая обида. Почему всё так не справедливо?

Мажор уходит, а Золотовы передают меня как эстафету. За мной не навязчиво следят. А я провожаю взглядом сладкую парочку. Они смеются, танцуют и ходят по залу. Общаются с другими гостями, знакомятся. Огонь, тлеющий в моей груди, заставлял мои щёки гореть. Чтобы хоть как-то охладиться перед ужином я иду в уборную. Странно, но меня отпускают одну.

Я мою липкие от пота руки и смотрю через зеркало прямо себе в глаза. Успокойся, Женя! Остынь! Он не стоит моих нервов, я знаю. И у меня нет на него никаких прав, но сердце, глупое сердце, всё равно глухо стучит в груди.

Дверь открывается и в комнату вплывает Вероника. Ну только её мне не хватает! Я делаю вид, что не знаю её, и вообще мне плевать. Беру полотенце и вытираю руки. Делать мне здесь больше нечего, но я не успеваю выйти, как очаровательная стерва брызгает мне на платье водой.

— Охренела?

Я смотрю на некрасивые брызги, кожей живота чувствую влагу и злюсь.

— Прости. — она мило улыбается и делает бровки домиком — Я не хотела. Ты такая грубая! Это правда, что ты та самая нищенка, что из жалости взяли к себе Золотовы?

Мне хочется взять её за волосы и долго таскать по всему туалету, но я просто не могу сказать ни слова. Только хлопаю глазами. Она усмехается и наклоняет голову, готовится ещё раз плюнуть ядом, кобра очкастая.

Чтобы избежать убийства, я выскакиваю из туалета. Теперь во мне клокочет настоящий вулкан. Я с кем-то сталкиваюсь, поднимаю голову и вижу Сашу. Он спокойно ждёт свою спутницу.

— Эй, осторожнее.

— Пошёл к чёрту!

Я отталкиваю его руки, придерживающие меня и мчусь в общий зал. Мне очень хочется уйти. Просто всё бросить и уйти. Но впереди ужин и аукцион.

Вероника насмешливо улыбается мне каждый раз, когда мы оказываемся в одной плоскости. За ужином Золотов старший каким-то образом умудрился посадить нас всех вместе за один столик. Стерва щебечет, Саша сидит рядом и улыбается, глядя ей в глаза. А Алла Альбертовна отпускает завуалированные намёки. Мне кусок в горло не лезет, хотя блюда выглядят очень красиво. Я ем через силу и в разговоре не участвую, пока меня в него не втягивают напрямую.

— А ты, Женя, чем планируешь заняться после окончания школы? — спрашивает меня Вероника.

Она, как и Саша собирается идти учиться на фармацевта. Я смотрю на опекунов, но они молчат. Мы ещё не обсуждали моё будущее. Промолчать — значит выставить себя дурой.

— Пока не знаю. В детстве я хотела стать учителем.

За столом все засмеялись, а я не понимаю, что такого смешного я сказала? Профессия учителя мне всегда казалась интересной и достойной.

— Рождённый ползать, летать даже в мечтах не может.

После этих слов Вероника посвятила всё своё внимание Саше. А я сидела, скрипела зубами и сжимала вилку. Как бы мне хотелось, чтобы с этой нимфой случился какой-нибудь конфуз! Например, чтобы она пукнула, когда станет отрывать свой накаченный зад от стула. Ну, или подавится? Но, конечно, ничего такого не случилось. Она была идеальна. Даже лист салата не прилип к её зубам!

И всё бы ничего. Я гордилась своим по истине ангельским терпеньем, пока эта пиранья не пошла дальше и не наступила на мою ногу, вставая из-за стола. Она даже не извинилась! Просто пошла дальше, словно я пустое место!

Я схватила бокал со стола, чтобы плеснуть сок в её безупречную рожу. Но сделав два шага по направлению к стерве попала в капкан знакомых рук.

— Какого чёрта ты делаешь, дорогая сестра? — прошипел Саша мне на ухо, крепко сжимая мою руку с бокалом.

Его пиджак касался моего обнажённого плеча, горячее дыхание скользит по моей щеке и шее. Он так близко и так далеко.

Глава 6. Александр. Месть дело тонкое и бесполезное

Я знал этот взгляд. Эринии, богини мести, наверняка так же смотрели на своих жертв. Щёки Жени пылали, а в глазах появился фанатичный блеск.

— Отпусти, придурок! — ответила она.

Вытащив бокал из её рук, я поставил его на стол. Хорошо хоть отец и мать вышли из-за стола раньше и теперь их спины маячили далеко впереди. А вот Вероника стояла в двух шагах и нахмурившись наблюдала за нами. Надо как-то отделаться от неё.

— Вероника, у Жени закружилась голова. Я выведу её на свежий воздух, если ты не против.

Она поджала губы.

— Может попросишь официанта ей помочь?

— Прости, но она всё-таки моя сестра.

Я развернул упирающуюся Женю и почти поволок её к выходу на террасу. Она ругалась сквозь зубы, но давала себя вести. Хотя я не удивился бы, закати она скандал.

Двери с лёгким шорохом закрылись за нами. Это была закрытая терраса, но прохладный сквозняк гулял по галерее. Женя поёжилась, обхватила себя руками. Я стянул с себя пиджак и набросил ей на плечи.

— Какого демона на тебя нашло?

— На меня?! — Женя почти кричала, но когда заметила вдалеке ещё одну пару сбавила тон — Эта стерва облила меня водой в туалете, назвала тупой за столом, а потом наступила на ногу! Она напрашивалась на трёпку весь вечер! А ты носишься с нею, как с писаной торбой!

Что за бред? Вероника не произвела на меня впечатление склочной и стервозной девушки, но и Женя не имела привычки врать. Мстить, психовать и юлить — да, но оговорить кого-то, определённо нет. Горечь, сквозившая в её словах, не наиграна.

— И ты решила просто облить её соком? На глазах у всех? Я же просил тебя думать, прежде чем что-то делать! Мне поручил отец ухаживать за Вероникой. Как бы выглядела твоя выходка со стороны?

Мне не нравилось отчитывать её. Горечь переплавилась в обиду, и желтые глаза названной сестры наполнились солёной водой. Она опустила голову, и я заметил, как одна капелька упала на резные перила. Мы стояли перед панорамным окном, а впереди были горы. Их красота и могущество завораживали, но сейчас мне было не до этого великолепия.

Женя закрыла мокрую капельку рукой, собралась и указательным пальцем смахнула ещё одну слезинку с глаз.

— Ну, что ж. Совет вам, да любовь.

— Женя, это просто бизнес. — мне почему-то важно было объяснить ей — Тут нельзя принимать спонтанных решений.

— А я не хочу быть частью бизнеса! Терпеть унижения и мило улыбаться? К чёрту всё! Я хочу домой! Устала.

Сейчас она выглядела такой беззащитной, а не колючей и дикой как обычно. Родители не одобрят, однозначно, но сейчас ей лучше отправиться в домик. Женя была слишком расстроена, чтобы хоть как-то контролировать себя. Нужно отправить её в номер.

А там она схватится за телефон и примется общаться с этим долбанным другом. Я сломал карандаш, когда читал эти сообщения. Илюша то, Илюша это… Что смешного в тупых картинках, которые он ей отправляет? Куча смайлов, разговоры ни о чём и постоянные просьбы с его стороны. То плей лист ему составь, то посылку за него отнеси, то компанию составь. Словно она собачонка у него на привязи.

И постоянные утешения. «Скоро будет лучше…» или «Скоро ты сама сможешь решать…». Что плохого в том, что от нас требуют жить по правилам? Всё это делается во благо. Нужно избавиться от этого хмыря. Не нравится мне его холёная морда и новомодная стрижка. Ладно, подумаю, как это сделать. Пока пусть общаются, он всё равно слишком далеко, да и Женя особо не позволяет ему ничего.

— Пойдём, я отвезу тебя в домик.

— Но Михаил Валерьевич сказал…

— Я помню, что он сказал. Не переживай, я всё решу.

Женя доверчиво заглянула мне в глаза, и я улыбнулся ей. Да, девочка, смотри на меня вот так. Чем ближе ты ко мне находишься и чем больше доверяешь, тем легче мне будет за тобой уследить. А приятное тепло в глубине груди спишем на удовлетворение от хорошо выполненного задания.

Я приобнял её за талию и повёл по галереи. Полная луна хорошо освещала округу. Она смотрела на горы, любуясь видом, а я смотрел на неё. Машин на парковке было много, гости пока не собирались уезжать. Они начнут разбредаться только к полуночи. Мы сели в машину, я сказал адрес. Женя сидела очень близко ко мне, хотя на заднем сидении машины было довольно просторно. Запах её волос настойчиво лез в нос, ноты пиона и чего-то ещё, сладкого, но свежего.

Мы доехали слишком быстро, я так и не разгадал запах. Женя выскользнула из машины, я отдал ей ключ и пожелал спокойной ночи.

— Спасибо, Саша. И тебе спокойной ночи.

Я улыбнулся в ответ на это пожелание. Водитель развернулся, медленно поехал обратно по заснеженной дороге.

Вероника ждала меня в зале. Она явно обиделась и в основном молчала. Аукцион уже перевалил за середину. Отец активно торговался за какую-то коллекционную книгу, а мама вежливо улыбалась. Книга стояла на деревянной резной подставке, владелец лота довольно жмурился. За неё предлагали уже десять начальных цен.

— Я хочу пить. Принеси мне, пожалуйста, горной воды.

Мне не слишком нравилось сидеть в этом стильно украшенном зале. Вроде деньги собираются на благотворительность, но то, с какой помпезностью это делается меня угнетало. Это лишь один из способов пустить пыль в глаза своим партнёрам и конкурентам. Боюсь, если выключить свет, все эти наряженные дамы и господа передерутся в первые полчаса.

До бара я шёл прогулочным шагом. Мне было некуда спешить. Но как только я подошёл к бару, мне в локоть вцепилась Вероника.

— Я передумала. Не хочу больше с тобой расставаться сегодня!

Она прижалась ко мне своей грудью, видневшийся в вырезе небесно-голубого платья и потёрлась ею. Намёк был более чем понятен, но я не собирался с ней соглашаться. От неё пахло алкоголем, хотя я не видел, чтобы она пила сегодня.

— Мне «северное сияние»! — манерно попросила она бармена.

Тот кивнул и потянулся к бутылкам. Видимо она передумала не только по поводу расставания, но и по поводу воды.

— Может лучше воды?

— Ой, ну что ты такой скучный?! Один раз живём!

С этой легкомысленной фразы обычно начинались проблемы, а ещё ею объясняли всякие глупости.

— Я не пью, извини.

— Спортсмен?

— Врачебная карьера мало сочетается с алкоголем.

Вероника хихикнула и взяла протянутый барменом бокал. Шампанское и водка не очень хорошее сочетание для девушки, почти ничего не съевшей за ужином.

— Да, ладно. Ну сколько ты успеешь поработать врачом. Год? Пять? Всё равно потом ты примешь бизнес и на ерунду у тебя не будет времени.

Её осведомлённость мне совсем не понравилась.

— С чего ты это взяла?

Она хмыкнула и пошла через весь зал на балкон, поманив меня пальцем. На небе зажглись звёзды. Такое необычное зрелище для жителей больших городов. Они яркой мозаикой прошивали небо.

— У тебя нет выбора, впрочем, как и у меня. — девушка поставила бокал на перила и вгляделась в горизонт — За нас уже всё решили и лучшее, что мы можем сделать, так это относится друг к другу с уважением. Наши родители договорились обручить нас, как только мне исполнится восемнадцать.

Я слушал её откровения и холодел. Впервые я не хотел подчиняться выбору родителей. Хотя Вероника стала бы отличной партией для меня, но всё это попахивало каким-то безумием.

— Точно не знаю, но сейчас родители готовят контракт. Но ведь у этого всего есть и плюс!

— И какой же?

Мне просто нечего было сказать на её слова.

— Ты мне понравился. Возможно, — она повернулась ко мне и провела пальчиком по моей груди — мы сможем сделать наш союз приятным.

Вероника осушила свой бокал и пьяно хихикнула. Прижалась так, что между нами не поместился бы и лист бумаги. Она порочно улыбнулась, провела розовым язычком по губам. Её красота бесспорна, Вероника ухожена и воспитана, но не её я хотел бы сейчас обнимать на этом балконе. Совсем не её. Мне хотелось бы смотреть в жёлтые глаза дикарки и слушать её ехидные замечания. Чтобы глаза болели от огня её волос. Чёрт меня подери!

— Что у тебя случилось с Женей? — вырвалось у меня, само собой.

— Ничего. Сиротка нажаловалась на меня? Она сразу должна понять какое место она занимает. И вообще, я считаю, что твои родители зря взяли её в дом. Нужно было просто поселить её с нянькой где-нибудь в Подмосковье.

Я не стал с ней спорить или отвечать, потому что пять лет назад сам так думал. Но потом следить за Женей стало интересно. Она как лучик солнца ворвалась в нашу жизнь. Такая яркая, живая, тёплая. А сейчас, начав общаться с ней, я понял, как здорово следить за образом её мыслей.

Совершенно неожиданно Вероника обхватила меня за шею, подтянулась и поцеловала в губы. Требовательно, нагло. Я не стал отталкивать её, просто стоял и ждал пока она сама отцепиться. Её губы были холодными и неприятно липкими от помады. Когда она наконец отстранилась, я поднял одну бровь и попросил.

— Не делай так больше, пожалуйста. Ты красивая девушка, но я пока не готов.

Она надула губки и молча пошла обратно. Взяла в баре себе ещё один бокал, и мы наконец вернулись в зал. Аукцион закончился, родители Вероники подошли. Её отец, поджав губы неодобрительно смотрел на дочь.

— Вероника, не позорь меня! Ты почему в таком виде?

Она потупилась, но ножку бокала сжала сильнее, зло посмотрела на спутницу отца. Только сейчас я заметил, что рядом с ним стоит другая женщина. Точнее совсем молодая девушка, не старше двадцати лет. После не продолжительной беседы мы попрощались и разошлись.

— Не знал, что твои родители развелись.

Вероника презрительно улыбнулась вслед уходящим и прошипела.

— Они не развелись.

Я ещё раз посмотрел на партнёра моего отца, только уже совсем другим взглядом. Было что-то мерзкое и не правильное во всём этом. Но, это не моё дело. По крайне мере пока.

Вероника покачнулась на своих стальных каблуках, я успел подхватить её за талию и отобрать бокал.

— Похоже тебе уже хватит. Пойдём, я провожу тебя в твой номер.

— Нет! Я хочу танцевать! — она решительно высвободилась из моих объятий, но не успела и пары раз шагнуть как вновь споткнулась.

Её подхватить я успел, но остатки коктейля вылились прямо на пол. Спокойствие, контроль дыхания и сосредоточенность. Нужно позвать официанта, показать на лужу, отдать бокал и уводить мою потенциальную невесту отсюда.

— Нам нужно в номер. — прошептал я ей на ухо.

Её глаза загорелись возбуждением, заблестели в ожидании. Я лишь слегка поморщился. Куда интересно подевался отец? Пусть бы полюбовался на Веронику.

Мне её было жаль, ведь судя по тому, что я видел любви в её семье не было. В моей тоже, но мы все хотя бы уважали друг друга. Пришлось почти волоком тащить её до лифта. Её номер находился в том же доме, что и помещение для приёма, только на третьем этаже.

Вероника висла на мне, лезла целоваться. Это было ужасно! Отвечать ей я не собирался, но и бросить на этаже не мог. А добравшись наконец до номера, пришлось искать ключ в сумочке девушки. В крошечной сумочке помещались только помада, телефон и ключ-карта от номера. Она то мне и нужна.

Безликий номер встретил нас запахом чистоты. Но белые стены, постельное бельё и полы оставляли прохладное ощущение.

— Мне, кажется, плохо. — икнула Вероника.

Я повёл её в туалет и оставил рядом с унитазом. Сам же отправился к телефону, позвонил на ресепшен и попросил принести соль и сладкий чай. Они очень удивились просьбе, но принесли. У Вероники отравление и чуть подсоленная вода поможет в борьбе с обезвоживанием, а сладкий чай облегчит последствия интоксикации. Девушку рвало в уборной. А я рылся в мини баре в поисках воды. Достал бутылку, добавил соль и понёс.

Веронике было совсем плохо. Последствия неразумного выбора напитка догнали её сейчас. Я даже подумывал над тем, чтобы вызвать ей врача, но потом она стала приходить в себя. Помог душ, в который я её запихнул. Ближе к трём утра она очухалась и у меня получилось уложить её спать. Да уж, бурная ночь.

На улице было очень холодно. Мелкие, колкие снежинки спускались с неба и били по коже, оставляя крохотные капельки. Дыхание вырывалось густым, плотным паром. На улицу опустилась тишина, гости разъехались и разбрелись по номерам, ни одной машины уже не было. Пришлось идти пешком, быстрым шагом. Ботинки утопали в только что выпавшем снеге.

Ключа от домика у меня не было, пришлось стучать в дверь. Мне не хотелось никого будить, но выбора особо не было. Я стучал поначалу тихо, потом довольно громко, но всё равно пришлось долго ждать пока дверь приоткрылась. В щёлку выглянула Женя и со словами «а, это ты», сняла цепочку и наконец впустила меня в домик.

Я вошёл, и в этот момент всё поменялось. Встревоженные глаза прищурились, а губы скривились в горькой усмешке.

— Надеюсь, ей понравилось. — буркнула она и скрылась за своей дверью.

Что это, чёрт побери, значит? Перед глазами мелькнуло отражение зеркала в прихожей, я развернулся и присмотрелся получше. У меня на шее красовалась царапина от длинных ногтей Вероники, а на воротнике её же розовая помада, да и сам вид у меня был крайне помятый. До меня наконец дошло о чём подумала Жени, и я выругался сквозь зубы. Но бежать за ней не стал. Пусть остынет.

Глава 7. Евгения. Голодные игры

Ненавижу его! Кобель проклятый! Чтоб он сдох! Эти мысли крутились у меня всю вторую половину ночи, ведь первая половина у меня ушла на переживания на тему где носит этого отмороженного мажора. Ну как он мог так со мной поступить? Намекать, смотреть восхищённым взглядом, а потом спать с этой стервой. И то, что на этом настоял отец никак его не оправдывает!

Утром, часов в десять в мою дверь постучали, я прекрасно знала кто там стоит, но видеть его сейчас не желала. Мне было слишком больно и противно. Нужно что-то делать! Так продолжаться больше не может. Нужно перестать сохнуть по этому придурку и найти себе парня. Такого, с которым мне не будет больно! Который будет меня уважать и ценить, заботиться.

С утра болела голова, и дверь я, конечно, не открыла. Он повозился ещё немного в гостиной и всё стихло. За окнами завывал ветер, я закуталась в одеяло и провалилась в мутную дрёму.

Когда проснулась, в доме уже никого не было. Часы показывали полдень. В животе бурчало, есть хотелось жутко. В домике имелась маленькая кухонька. Но встроенный холодильник оказался пустым, и все кухонные шкафчики тоже. Да, как так? Ужин вчера был ранним, часов в шесть. А на приёме я почти не ела, стресс и не желание облажаться сделали своё дело. Теперь же я пожинала плоды своих решений. Я попробовала дозвониться до опекунов, но ни один из них не подошёл к телефону. Придурку я звонить не стала.

От мысли где он может сейчас находится внутри всё закипало. Ну и пусть развлекается со своей стервозной Вероникой. Я понимаю, ему это поручил отец. Но неужели он как покорная собачка может прыгнуть на любую по приказу отца? Если так, то тогда они отличная пара: балабол и шмара.

Вчера ужин заказывал Михаил Валерьевич по телефону, и я попыталась повторить его манёвр. Сняв трубку, я прослушала череду длинных гудков. А, когда на другом конце провода ответили, растерялась.

— Bonjour! Comment puis-je vous aider?

* Добрый день! Чем я могу вам помочь? Француз.

Приказав себе собраться, я сглотнула и протараторила свою просьбу так как учили. Не учла только одного, администратор на том конце провода не знал английского, а я совсем не знала французского. Мы по извинялись друг перед другом, попросили друг друга говорить на другом языке, но это не привело к успеху, и я положила трубку.

Делать было нечего, я оделась потеплее и вышла из домика. Сделала несколько фотографий двери, с буквенно-цифровым обозначением, ещё пару снаружи дома и окрестностей. Это сильно мне поможет если я заблужусь, и мой английский станет препятствием в поисках жилища. Перед выходом проверила ключ-карту, а то бывали моментики.

Над моей головой висели белые тучи, а через пять минут пошёл снег, сразу хлопьями. Я перестала видеть пункт моего назначения, ведь его заволокло плотным облаком снегопада. Но каждые метров пять в землю были врыты столбики, и я ориентировалась по ним. Когда я добралась до основного здания, я уже напоминала сугроб. Отряхнувшись, я зашла в спасительное тепло.

В холе горел мягкий, жёлтый свет, а за стойкой скучал молодой француз. Я не стала у него ничего спрашивать, потому что сразу заметила дверь ресторана. Они везде оформлялись одинаково. Голод гнал меня вперёд, и я ввалилась в дверь ресторации, совершенно не думая о своём внешнем виде. Хостес сразу проводил меня за столик, и выдал меню. Я взяла кусок плотного картона и вчиталась в строки, точнее вчиталась бы, если бы понимала французский.

— English please. — сразу попросила я.

Мне выдали меню на английском, но легче мне от этого не стало. Единственное, что понимала я очень хорошо — так это цены. Они были в евро. Двухзначные, а иногда и трёхзначные. У меня была с собою банковская карточка, выданная опекуном, но на ней не было таких денег. А на карте с моей работы и подавно таких сумм не водилось.

Ко мне подошёл официант и вежливо покашлял. Наверняка по моим испуганным глазам он всё понял, и, хотя по совершенно не проницаемому лицу невозможно было что-то прочитать, мне казалось он меня осуждал. На смеси знаков, ломанного английского, и отдельных французских слов я попыталась выяснить можно ли записать счёт обеда на снятый номер, но либо мы не поняли друг друга, либо ответ был отрицательным.

В любом случае мне пришлось встать, сглотнуть набежавшую в предвкушении трапезы слюну и выйти из-за стола. На меня смотрели сидящие там гости, а я сгорала от стыда. Даже выйдя на улицу, я чувствовала, как горят мои щёки. Я приложила к ним холодные ладони.

Ну и ладно, ничего со мной за один день, максимум два не случиться. Завтра ночью мы летели обратно. Я остановилась посмотреть на склон. Снегопад закончился так же быстро, как и начался. Разноцветные фигурки бороздили подготовленный склон. Они ехали так быстро и ловко. Мне тоже захотелось скатиться, хотя бы один раз. Но от этой мысли живот скручивало спазмом страха и восхищения. Нет, в одиночку я никогда не решусь на это.

Дорога назад заняла больше времени, всё же я немного заплутала, но в итоге вышла на нужную дорогу. Небо выцвело и посерело. На нём проявился серп луны. Я представила, как бы выглядело полнолуние в горах, наверняка луна казалась бы огромной. Протяни руку и коснёшься. Я вытянула руку вперёд, но естественно хватанула только воздух. Весь путь меня сопровождали ёлки. Облепленные снегом, они словно сошли с рождественской открытки. Деревья были укрыты снегом, но под лапами его не было, только игольчатый ковёр.

В гостиной горел свет. Я дрожащими руками провела картой через считыватель, и зашла в дом. Но оказалось, что это я сама забыла выключить свет и никого в домике не было. Раздевшись я прошла к уголку с маленькой кухонькой и налила воды из-под крана в чайник. Мини бара в этом номере не было, наверное, архитектор не придумал как вписать его в интерьер комнаты.

Гостиная напоминала настоящий охотничий домик. Дерево, кожа и мех. На стенах висели картины со сценами охоты, центром комнаты являлся тёмный, кожаный диван. Пара столиков по его бокам, кресла из такого же материала и огромная шкура бурого медведя, лежавшая на полу. С одной стороны, уютно, а с другой дико.

Чайник закипел, я налила себе кипятка и села в одно из кресел. Теплая вода обманет мой организм и голод отступит. Простая горячая вода была не слишком приятной на вкус, но делать нечего. Я включила фильм, выбрав его из своих сохранённых. Интернета у меня нет. В домике было прохладно, придя с улицы я этого не заметила, а теперь, даже завернувшись в своё одеяло мне было зябко. Здесь явно не хватало камина. Вода остыла, и теперь я маленькими глотками пила холодную кипячённую воду. Гадость какая!

За депрессивными мыслями я совсем не заметила, как вернулся герой-любовник. Сегодня Саша выглядел приличнее, чем вчера, щёки покраснели от мороза, на ресницах мелкие снежинки, запорошенные лыжные ботинки. Увидев меня, он почему-то улыбнулся и это взбесило меня ещё больше. Но за бдением над чашкой с горячей водой, я приняла решение с ним не ругаться. Сделать это я могла только одним способом — вообще не разговаривая.

Встала, прошла на кухню и вновь вскипятила чайник. Голод опять начал грызть. Моя стройная, даже тощая комплекция — это результат бешенноготемпа жизни, а вовсе не диет. Я не умела голодать, и есть по расписанию мне тоже не нравилось.

В интернате кормили строго по времени, и если ты пропустила приём пищи, не важно по каким причинам, то ты будешь ходить голодной до следующего раза. «Ради тебя одной, Лисицына, я не собираюсь посуду пачкать» — каждый раз напоминала мне высокая, статная повариха.

В доме Золотовых мне можно было есть тогда, когда я захочу. Холодильник всегда был в моём распоряжении. Правда узнала я не сразу. Только когда Саша словил меня у холодильника ночью. Я стояла там в своём розовом, махровом халатике и прятала испачканные пальцы. Он поднял одну бровь, наблюдая как я отчаянно краснею. И спросил абсолютно спокойным, холодным голосом:

— Что у тебя за спиной?

— Ничего! Я ничего не брала! — затараторила я.

В моей голове логичным развитием событий было то, что он нажалуется опекуну и меня станут запирать по ночам.

— Зачем тогда ты сюда пришла?

Его тон был скорее любопытным, чем осуждающим.

— Просто так, погулять захотелось.

— Странный выбор места для прогулки. — я не стала отвечать, и он продолжил — Мы живём в разном ритме. И иногда не видимся месяцами. Анна Леопольдовна интересовалась какие продукты и блюда ты больше всего любишь. Что ей ответить?

— Ээ… Зачем это?

— Чтобы сбалансировать покупки. Например, ты любишь мандарины, но не любишь апельсины. Тогда нужно больше покупать первое и меньше второе. Так что ты больше любишь?

— Я не знаю.

Эти вопросы настолько выбили меня из колеи, что я от удивления опустила руки и мой собеседник заметил следы йогурта, который я ела прямо руками, чтобы не шуметь.

— В смысле, ещё не определилась?

— Нет, просто я не пробовала апельсины. Нам на новый год привозили мандарины волонтёры, а так один раз в день давали яблоки. — я помолчала и добавила. — Либо сезонные, либо зелёные, настолько кислые, что их иногда невозможно было есть. Челюсти сводило.

Теперь Саша был озадачен. .

— Ладно. Когда определишься запиши на листок и отдай экономке.

Я перевела дыхание, и воровато оглянулась. Он развернулся чтобы уйти, но потом полуобернулся и сказал:

— Ложка в первом от мойки ящике, если что. Если хочешь есть, просто бери всё что нравиться и садись за стол.

Вспомнив ту историю, я грустно улыбнулась. Мне бы проблемы той Жени.

— Женя. — позвал меня Саша.

Я глянула на него и отвернулась к стене. Пусть чешет в свою комнату. Может стоит попросить у него еды? В голову закралась эта, по сути здравая мысль, но я её отогнала. Не собираюсь я перед ним унижаться. Без одеяла стало совсем холодно, и я вернулась в свой кокон. Вытянула ноги, чтобы Саше даже в голову не пришло садиться рядом. Он разделся, аккуратно почистил и поставил сушиться свои ботинки. И совершенно неожиданно сел на рядом стоящее кресло.

— Ты ведешь себя как маленькая. — вздохнул он — По какому поводу бойкот?

Что мне было ему сказать? «Мне жутко больно от того, что ты спал с Вероникой?» Даже в моей голове это звучит как бред. Мы брат и сестра, чёрт побери. Между нами же вообще ничего общего! Я демонстративно отхлебнула из чашки. Обхватила её лодочкой из ладоней, покачала.

— У меня с Вероникой ничего не было. — мой скептически взгляд он не выдержал — За кого ты меня принимаешь? Мы знакомы один день. Ей стало плохо, и я отвёл её в номер.

— И провёл там пять часов? — не удержалась я.

— Да, я помогал ей прийти в себя.

— Бред. К тому же мне всё равно спал ты с ней или нет. Это твоё личное дело.

— Ладно. Можно я тогда посижу с тобой и выпью ээ… а что ты пьёшь?

— Кипяток. — я продемонстрировала свою кружку.

— Чего?

— Горячую воду. Так понятнее?

— Почему?

— Потому.

Объяснять ему всю ситуацию мне показалось глупым. И я просто пожала плечами. Саша встал, прошёл на кухню, открыл по очереди все шкафчики, холодильник и наконец обернулся ко мне.

— Ты ходила в ресторан в основном здании?

— Ходила. — он немного расслабился, и я не отказала себе в удовольствии добавить — Но меня оттуда выгнали, потому что у меня не хватило денег на обед.

— Тогда что ты ела целый день?

Я показала ему свою кружку и широко улыбнулась. Последующая реакция меня удивила.

— Ты не могла позвонить мне? Или гордость не позволила? Ну что за детский сад, Женя!?

— Я звонила опекунам, но они не взяли трубку. С какого перепугу я тебе буду звонить? У тебя ведь важное задание на эти выходные.

Саша ещё пару мгновений пробуравил меня взглядом, потом позвонил на ресепшен и на беглом французском что-то сказал. Ну, когда он умудряется ещё и французский учить? Минут через двадцать в дверь постучали. Я не видела кто пришёл, потому что Саша сам открыл, выглянул и вернулся уже с корзиной. В ней имелась сыр, ветчина, хрустящий багет, жареный гусь и апельсиновый сок.

— Уже поздно, нормальный ужин не заказать.

У меня забурчал живот от этих запахов. Я попыталась незаметно сглотнуть слюну, чтобы совсем уж не опозориться. Саша прошёл мимо стола и сел прямо на шкуру.

— Иди сюда, устроим пикник.

Я сползла с дивана, прямо в одеяле, сделала себе бутерброд и накинулась на него. Только немного утолив голод поняла, что думаю о этом всём.

— Всё это очень странно. — пробормотала я, и села поудобнее.

— Я не хочу, чтобы ты голодала. Если у тебя проблемы — звони мне. Просто возьми телефон и набери мой номер!

Ха-ха. Смешно. А что если у меня проблемы как раз из-за него? Что если я оказалась настолько глупой, что влюбилась в своего названного брата? Глаза цвета стали пронзали меня своей искренностью.

— Ну зачем ты так говоришь? — взмолилась я.

Не могу больше терпеть это.

— Ты моя сестра, помнишь?

Мне хотелось выругаться, громко, с чувством, с расстановкой. Я закрыла глаза руками, чтобы не видеть его. Его красота мешала мне думать. Мне казалось, что я чувствую тепло его тела, так близко мы сидели.

— Женя, посмотри на меня.

Чёрт, ну что же ты делаешь со мной? Зачем он говорит таким соблазнительным голосом? Я ревновала его, безумно ревновала. Весь день представляла его в объятиях этой стервы. И мне хотелось на стену лезть от злости и обиды. А сейчас он сидит со мною рядом, такой близкий и далёкий одновременно, что выть хотелось! И вот когда я уже почти собралась, почти настроилась поблагодарить и уйти в свою комнату, почувствовала прикосновение к руке. Совсем лёгкое, кончиками пальцев.

А потом случилось то, что мне не забыть никогда. Хотелось думать, что это была не я, но это ложь. Или что этого вообще не было? Тоже нет. От прикосновения у меня слетели все тормоза, я потянулась к нему. А вдохнув его запах вообще потеряла контроль, залезла к нему на колени и поцеловала. В животе закручивался ураган, между нами не осталось пространства. Ещё немного и воздух рядом вспыхнет. Его губы, каменные на первый взгляд, оказались очень нежными. На один краткий миг мне показалось, что он ответил. Его руки запутались у меня в волосах, а язык ворвался в мой рот. Он целовал меня! Ласкал и тушил этот пожар своей страстью.

— Женя! Женя… — горячечно зашептал он — Стой! Это неправильно.

Глава 8. Александр. Нам нужно научиться…

Страсть в глазах Жени переплавилась в обиду. Она отпрянула, вскочила и убежала в свою комнату. А мои руки всё ещё помнили её нежную кожу, мне безумно понравился поцелуй. Я никак не мог вдохнуть достаточно воздуха. Моя грудь вздымалась, но я всё ещё задыхался.

Я ударил ладонями по шкуре, сжал её в кулаках. Чёрт меня подери! Итог дня: Женя меня поцеловала, но я оттолкнул её и теперь она плачет в своей комнате. Не знаю сколько я простоял у дверей, вслушиваясь в глухие всхлипывания за другой стороной. Но когда Женя наконец затихла, мои ладони сводило судорогой от того, как сильно я сжимал кулаки. Мне нельзя было входить к ней сейчас.

Иначе поцелуем дело бы не ограничилось. Мы совершили большую ошибку, позволив вообще этому случиться. Впервые в жизни я чувствовал такое возбуждение. Мы вспыхнули одновременно, словно в сухостой кинули спичку. И обожглись.

Она моя сестра. Я твердил себе это как мантру, но не помогало. Мне хотелось продолжения. Отрицать это глупо. Но в глазах всего общества мы брат и сестра, и как оно отреагирует понятно. Что скажут отец и мать мне даже думать не хочется.

На самом деле всё просто. У меня нет девушки, я слишком занят учёбой. А у Жени нет парня. Мы живём в одном доме, часто рядом. Это просто гормоны. Да. И не стоит из-за этого ломать наши жизни. Я выдохнул и медленно отошёл от двери. Так будет лучше для нас всех. Осталось всего шесть месяцев. Мы справимся.

На следующий день страсти улеглись. Женя вышла из своей комнаты, и увидев меня, сидящего за столом, вспыхнула краской, но не отступила.

— Доброе утро! Я думала ты уже ушёл.

— Нет, я просто выходил, чтобы забрать завтрак.

Она явно ждала пока я уйду, чтобы не встречаться со мною. Её смущение было не удивительно. Но нам нужно как-то существовать на одной территории, и общую неловкость хорошо бы преодолеть.

— Понятно.

— Женя, я предлагаю зарыть топор войны и пойти покататься на сноуборде.

— Я не умею кататься.

Она сложила руки на груди и так резко вздёрнула подбородок, что чуть не упала назад. Сегодня Женя была в воинственном настроении, но и я не сдавался.

— Ничего страшного. Я тебя научу. Но сначала завтрак. Родители вернутся только к вечеру. Ты же не хочешь сидеть тут одна?

Женя опустила голову, смотря на пол у себя под ногами. Я прекрасно знал, что она сейчас скажет. Слышал уже и не раз.

— Я лучше…

— Будешь сидеть тут одна, чем пойдёшь со мной. — перебил я её — Знаю. Но пожалуйста, Женя, не нужно скоропалительных решений. Давай просто отдохнём, представим, что мы с тобой настоящие брат и сестра. Нам нечего делить. Мы можем просто провести время вместе. Но если ты не хочешь, я не буду настаивать. Я найму тебе инструктора, помогу подобрать снаряжение и оставлю тебя развлекаться.

Я был готов, что она согласится на инструктора. То, что случилось вчера забыть не просто. Женя вздохнула, посмотрела на свои руки, а потом прямо мне в глаза.

— Ладно, я согласна.

Только после её согласия у меня внутри расслабился натянутый канат. Даже в комнате стало светлее. Каша уже стояла на столе. Я заказал обычный завтрак. Овсяную кашу, масло, хлеб, кофе и фрукты. Женя с удовольствием схватилась за ложку. Мне нравилось открытость и не наигранность в ней. Если ей что-то нравится она сияет, если нет пошлёт открытым текстом. Её дикая энергия не могла жить во лжи.

Сегодня вышло солнце. Кристаллы снега так сильно сияли, что солнечные очки были необходимостью. Но это к лучшему, так мы могли не цепляться взглядами. Женя совсем не умела стоять на сноуборде, даже на лыжах у неё получалось с трудом держать равновесие. Я рассказал ей всё, что знаю о спусках, лыжах и технике катания. В горном спорте я был весьма посредственен, но она всё равно внимательно слушала и даже несмотря на перчатки, было заметно как сильно Женя сжимает лыжные палки.

— Ну всё, главное наклоняйся немного вперёд и следи за положением лыж.

Я закончил инструктаж и указал ей на склон для новичков. Трасса была самая пологая и лёгкая. Названная сестра сглотнула, глянула вперёд, закусила губу.

— Я не готова. — она попятилась.

Ей отчаянно мешали лыжи и со стороны это смотрелось очень комично, но я понимал, как ей страшно.

— Попробуй скатиться. Ты точно сможешь.

— В этом то я как раз не сомневаюсь. — буркнула она.

Мимо нас проехал малыш в красном комбинезоне, он широко улыбался, показывая большую прореху в два выпавших зуба. Женя огляделась, когда мы сюда пришли склон был пуст. А сейчас потихоньку собирались люди. В основном инструкторы с детьми. Был даже ребёнок лет трёх.

— Только не бросай меня там внизу, если я покалечусь! — выдохнула она и резко оттолкнулась, полетела жёлтой птицей вниз.

— Не брошу, ни за что.

Озвучил я свои мысли.

Глава 9. Женя. Звёзды в твоей постели

Я лечу! Страх клубится в животе, разносится по венам, и я кричу. В начальной точке падения, сердце замерло. А теперь губы сами собой растягиваются в улыбке, и я пищу от радости, а не от страха. Рядом скользит Саша. Я не могу на него смотреть, каждый раз вспоминаю как облажалась вчера, и хочется прыгнуть в сугроб. Но сейчас возможно адреналин, а может что-то ещё выбивает эти мысли из головы.

Вчера ночью я решила начать новую жизнь. Без болезненного влечения, без постоянного чувства одиночества. И сейчас, спускаясь на лыжах мне кажется, я смогу! Я свободна! Склон становиться совсем пологим, и я плавно останавливаюсь.

— Ну как? — спрашивает меня холодный голос.

Такой же холодный, как горы вокруг.

— Потрясающе. — выдыхаю я чистую правду. — Давай ещё скатимся!

Мы катались снова и снова, потом переместились на другую трассу. Там угол спуска был больше, и скорость выше. Моего мастерства хватило спуститься пару раз, на третий раз я упала, ободрав щёку. Возможно от усталости, а может отвлеклась и неправильно поставила ногу.

Саша помог мне подняться, осмотрел моё лицо. Теперь всё стало на свои места. Он заботился обо мне? Да, бесспорно, но делал это как старший брат. И надеяться на что-то большее просто глупо. После катания мы сдали снаряжение и пошли обедать.

Интерьер ресторана — дерево, камень и огонь. Стены обшиты деревом, ошкуренным и отполированным, полы тоже деревянные. Центром композиции служит каменный очаг. Такой большой, что там можно было бы зажарить барана. Сейчас камин только разожгли, языки пламени поднимаются вверх, обгладывают еловые поленья, а по залу распространяется хвойный аромат. По стенам развешены стеклянные фонари, в них тоже горит живой огонь. Я даже протянула руку, чтобы проверить. Коснулась створки и с шипением отдёрнула пальцы. На подушечках горели красные пятна.

— Осторожно, Женя! — запоздало предупреждает меня Саша.

Он выбрал столик и ждёт пока я сяду. Оу, джентльмен? Или не хочет терять меня из виду? Боится, что я вытворю какую-нибудь дичь? Вот только я повзрослела, и больше не буду давать повод Саше относиться ко мне не серьёзно. Пальцы всё ещё болят, намекая на не состыковку моих мыслей и действий. Я вздыхаю и поправляю сама себя. Постараюсь не давать такого повода.

К нам подходит официант, молодой мужчина в белой рубашке и тёмных брюках, протягивает меню сначала мне, потом мажору. Сейчас он как никогда выглядит богатеньким сынком. Тёмные брюки и черный свитер выглядят на нём дорого, а на лице ни грамма сомнений.

— Мясо или рыба? — вежливо интересуется официант.

Саша смотрит на меня, и только спустя минуту я понимаю, что он не раздумывает, а ждёт пока я отвечу.

— Ээ…. Я буду рыбу.

Официант кивает, но ничего не записывает. Его руки вообще пусты.

— Принесите закуски, хлеб, рыбу и сангрию к ней.

Саша даже не заглянул в меню, полагаясь чужой на выбор, его вообще не интересовали цены. Мужчина вновь серьёзно кивнул, забрал у нас меню, и пошёл на кухню.

— Почему ты не прочитал меню? — я наклонилась, чтобы тихо спросить.

Лёгкая музыка гасила звуки, но мне всё равно не хотелось, чтобы меня кто-то услышал.

— Зачем? В таких заведениях, как правило, меню умещается на одном листе. А официантов обучают, проводят дегустации еды. И он действительно лучше знает, что лучше сочетается с рыбой. Сделать так, чтобы нам понравился обед в его интересах, ведь тогда мы оставим ему хорошие чаевые.

— Понятно.

Мне понравилось рассматривать танец огня. Было что-то очень приятное в этом. Обед мне тоже очень понравился. Всё сложилось вместе. Красивый вид. Из панорамных окон можно было рассматривать горы, и не трасы, а нетронутые склоны. С вековыми деревьями, искрящимся снегом. Вкусная еда. Рыба в белом соусе с овощами, поджаренными на гриле и свежий хлеб были выше всяких похвал. И только компания мне и нравилась, и не нравилась одновременно.

Я смотрела на Сашу и не понимала, что в нём такого? Почему меня так тянет к нему? Нет! Нет, нет. Мы же договорились оставить эти мысли в прошлом? Только сейчас мне стало кристально ясно: какой же надо быть дурой, чтобы подумать о взаимности с его стороны? Круглой, подсказала я себе.

— Алекс, дорогой! Привет! — за моей спиной раздался нежный голос Вероники.

Я поморщилась. Не знаю чем, не исключено, что её интересом к мажору, меня раздражала эта девушка.

— Добрый день, Вероника. — Золотов привстал и пожал протянутую руку.

— Может, составишь мне компанию? Раз уж ты здесь.

Она демонстративно меня не замечала, интересно, когда Саша согласится, она сядет прямо на меня? Или рядом?

-Прости, но мы уже поели.

— Очень жаль… Может тогда зайдёшь ко мне вечером? Посидим, поболтаем?

— Давай в другой раз, мы вечером улетаем. Нужно собираться.

— Уже? Ну, хорошо. Тогда до встречи в Москве.

— До встречи.

Мы доели и расплатились, поэтому быстро собрались и вышли на улицу. До заката оставалось ещё пару часов. Саша предложил ещё немного покататься. И я с удовольствием согласилась. В домик возвращались мы уже в темноте. Мажор попросил меня включить музыку. Я полистала свои плей-листы и выбрала список с названием «осеннее замедление». Стерео система перенесла нас в осенний лес, наполненный шорохами, падающими листьями и музыкой.

А через пару часов за нами подъехало такси. Перелёт прошёл легко и приятно. Я вновь сидела у окна, но почти весь полет проспала. Мне показалось, что я спала всю дорогу до дома, вроде только-только мы взлетели и вот я уже заползаю в прохладную постель.

Время полетело. Сразу после прилёта навалилось куча заданий, дополнительных занятий, работы. Мне едва хватало времени, чтобы спать и хоть как-то есть. Но это было к лучшему, мысли о Саше просто не успевали возникать в моём уставшем сознании.

Как-то незаметно подкрался новый год. Предновогодняя неделя выдалась просто сумасшедшая. Меня таскали по приёмам, показывали всем, кому не лень, я отрабатывала пропуски в школе, пересдавала физику. Ума не приложу зачем она мне?

Вся эта суматоха закончилась ровно тридцать первого декабря. Я осталась совершенно одна. Сначала вздохнула с облегчением, а потом загрустила. Это не первый новый год, который я встречаю одна, но сейчас, почему-то как никогда, сквозило одиночество. Опекуны уехали на очередной званный вечер, где был Саша я не знала. Меня поздравил только Илья.

Секретарь моего опекуна ещё вчера перевела мне деньги на подарок. После праздников куплю себе что-нибудь. Я смотрела фильмы, слушала музыку и рано легла спать. На следующий день, спустившись вниз, я залезла в холодильник, чтобы найти себе завтрак, но резко остановилась. В столовой стояла оформленная дизайнером настоящая ёлка. Внизу лежали декоративные подарки, я сразу заметила, но поняла не сразу, что все подарки были в оттенках синего, а сейчас под ёлкой стояла, отзеркаливающая мигающие фонарики, красная коробочка.

Интересно. Любопытство победило осторожность, и я взяла её в руки. На открытке был нарисован человечек на лыжах. «Самой смелой…» — гласила надпись с одной стороны, а с другой тем же аккуратным почерком написано: «открой, когда стемнеет». Коробку я прихватила с собой, она манила меня и мне очень хотелось открыть её прямо сейчас. До вечера ещё так долго!

Подарок перекочевал вместе со мной в мою комнату. Золотовы старшие вернулись через пару часов. Я слушала как ходит внизу Михаил Валерьевич, наверно он говорит по телефону. Алла Альбертовна в хозяйской спальне, и я понятия не имею чем она там занимается. Мы с опекунами вообще мало общались, словно жили в параллельных вселенных. Им не было дела до того, как я учусь или чем занимаюсь на дополнительных занятиях, все эти вопросы решал школьный тьютор. Моими финансами занимался секретарь опекуна, а за моим душевным состоянием следил психолог.

Ежемесячные посещения специалиста были моей обязанностью. Года два назад я думала, что, если пропущу несколько приёмов, Михаил Валерьевич спросит меня почему, а я всё скажу ему. В моей голове крутились диалоги, которые я проговаривала сама с собой. Мне так хотелось наконец объяснить им как для меня важно, чтобы меня заметили! Неужели, если уж опекунам совсем не интересно, они не могут поговорить со мной хотя бы, чтобы я не чувствовала себя пустым местом?

Но все иллюзии разбились о холодное «Женя, ты пропустила приём у доктора, завтра Григорий Станиславович отвезёт тебя». Тогда я и поняла, что им абсолютно плевать на меня и мои чувства. Да, я могла бы не поехать, убежать. Но это я уже проходила. Раньше у нас был другой водитель, но как-то раз я решила, что не могу больше терпеть издевательства одноклассников и ушла одна в парк. Меня быстро нашли, отследили по камерам. Тьютору сделали выговор, а водителя уволили, потому что он отлучился из машины, и проворонил меня.

Мне жутко стыдно перед ним. Каждый раз, когда вспоминаю эту историю, хочется лезть на стену. В груди давит какое-то неприятно чувство, смесь вины и стыда. Я ведь даже имени его вспомнить не могу. Помню только как он сидел с кроссвордом, пока ждал нас. А иногда, мы вместе разгадывали загадки.

Пока я вслушивалась в звуки дома за окном сгустились плотные сумерки. А потом не прошло и десяти минут, как стемнело. Время открывать подарок! Коробка стояла в шкафу. Ко мне вряд ли бы кто-то заглянул, я спрятала её от себя. Руки безумно чесались и тянулись к блестящей красной фольге.

Я аккуратно достала его, потрясла рядом с ухом. Там что-то глухо стукнуло, ударившись о коробку. Упаковано качественно, явно работал профессионал. Липкую ленту я отдирала осторожно, хотелось сохранить обёртку. В моих руках оказалась белая коробка, открыв её, я осторожно вытряхнула на кровать пластиковый кубик с линзой. Туда же упали шнур питания и маленький пульт.

Неужели это то, о чём я думаю? Я нашла розетку, включила прибор и чуть не завизжала от восторга, ведь передо мной раскинулось настоящее звёздное небо. С разноцветной галактикой, изредка падающими звёздами и луной. Это было потрясающе! Очень красиво и необычно. Изучив инструкцию, я поняла, что этот проектор звёздного неба может не только показывать невероятную красотищу у меня в комнате, но и играть мою музыку. Естественно телефон тут же был подключен, и из динамика полилась классическая музыка. А звёзды закружились в причудливом танце в такт мелодии.

— Восхитительно….

Я упала на кровать и пол ночи наслаждалась этим чудом. Саша, что же ты со мной делаешь?

Новогодние праздники быстро прошли. Делать мне было нечего, опекуны опять куда-то уехали. Где носит мажора я по-прежнему не знала. Несколько раз меня приглашал на прогулки по зимней Москве Илья, и я с радостью соглашалась. Я ведь решила забыть мою первую глупую любовь? Мы катались на коньках, и пили горячий шоколад прямо на льду. Гуляли по улицам города, грелись в торговых центрах, смотрели на вечернюю иллюминацию.

Всё это было похоже на сказку, и когда в конце праздников Илья просто поцеловал меня, я ответила. Ничего общего с поцелуем с Сашей не было, но приятно было. Мне интересно общаться с Ильёй, приятно проводить с ним время, пока этого достаточно. Возможно, я скоро переболею и влюблюсь в него. И тогда целоваться с ним будет так же приятно как с… тьфу ты! Ну почему я всё время о нём вспоминаю?! Всё! С Ильёй мне хорошо и точка!

Мне нравилось проводить время с Ильёй. Он ухаживал за мной, приносил на свидания всякие приятные мелочи. Например, белую розу или мыльные пузыри. Днём мы гуляли по набережным Москвы, а вечером переписывались до утра. Из-за этого мой график сбился, но я была очень счастлива. Всё больше и больше у меня получалось не думать о Саше.

Наши графики разбились, мы почти не встречались. Только за завтраком в столовой, да и в школу ехали вместе. Но несмотря на это, я заметила каким мрачным он стал. И совершенно не понимала почему. Всё чаще он спускался с влажными от воды волосами, а его руки оказывались забинтованными. Мне было интересно, что происходит, но спрашивать я не решалась.

Утро сегодня выдалось спокойным и медленным. В голове шумело от бессонной ночи, сегодня мы опять переписывались до рассвета, а потом удалось поспать всего три часа.

Саша сидел напротив, серебряным ножом он намазывал масло из маслёнки на хрустящий багет, рядом дымилась каша. Но мажор даже не притронулся к ней. Он вообще в последнее время почти не ел.

Мой телефон булькнул на столе, и я, не выпуская половинку киви, заглянула в него. Илья прислал мем с толстеньким котом в слюнявчике, выражение на его морде было таким комичным, словно он и в правду расстраивался, что съел слишком много. Я улыбнулась, отложила фрукт, чтобы ответить смайликами, но выронила ложку, когда услышала холодный стальной голос.

— Что-то важное?

На меня смотрели прищуренные глаза, цвета расплавленного метала.

— Нет, просто сообщение от друга.

— Тогда доешь сначала, а потом отвечай. Такими темпами ты провалишь экзамен по этикету.

То, как он меня отчитывал было крайне обидно. С чего он вообще вздумал следить за моей успеваемостью?

— Этикет не входит в школьный аттестат, поэтому оценка за экзамен меня не волнует.

Саша изломил бровь и отложил нож.

— Зато она влияет на рекомендательное письмо. У тебя есть уникальный шанс поступить в престижный ВУЗ Москвы, Питера или отправиться учиться за границу. Глупо из-за пустяка терять такую возможность. Тем более этот твой "друг" тебя не достоин.

— Это не пустяк! — огрызнулась я.

Есть мне больше не хотелось. Я отложила ложечку, киви и салфетку. Встала из-за стола, прихватив телефон. Всё равно я поела и уже нужно было выходить из дома.

Ну как он смеет? Кто он такой, чтобы поучать меня? Названный брат? Да по документам мы вообще друг другу никто! Не разговаривал со мной весь месяц после той злополучной поездки в Альпы, а теперь решил отчитать? А вот шиш ему! Общаюсь с кем хочу! Я уже взрослая и мне не нужны советы с кем общаться, а с кем нет.

К машине я подошла, кипя как чайник. И самая главная проблема заключалась в моей реакции, почему я позволяю ему выводить себя на эмоции? Вот как теперь ехать с ним в одной машине? Чёрт! Но к счастью, или к огорчению мне не пришлось этого делать. Водитель подождал минут пять, с тех пор как я села, а потом просто заблокировал двери и поехал.

— Григорий Станиславович, Саши нет! — может он просто не заметил этого?

Мы часто выходили из дома в одно и то же время.

— Я знаю, Женечка. Он приказал мне ехать без него.

— Но как же так?

— Михаил Валерьевич разрешил ему ездить в школу на своей машине.

Водитель пожал плечами, а потом сосредоточился на дороге. Я не стала его отвлекать от дороги. Всё-таки движение по нашему шоссе с утра очень плотное и все машины очень дорогие. Даже представить себе не могу в какую сумму обойдётся ремонт вон того жёлтого ягуара. А ведь платить придётся Григорию Станиславовичу из своего кармана.

И хоть опекуны хорошо платили ему, но всё же вряд ли такая ошибка пройдёт для него бесследно.

Я забыла ответить на сообщение и достала телефон. Там Илья вопрошал куда я пропала и почему не отвечаю, а ещё спрашивал какие у меня планы на вечер. На улице было всё ещё снежно и промозгло, но мне очень хотелось с ним встретиться. Скинув анимированную картинку "да" и пару-тройку сердечек, я откинулась на спинку сидения. Может, удастся

ещё немного подремать. Мысли муренами плавали в голове. Илья признался, что любит меня, а я только и могла отправлять ему сердечки и смайлики с сердечками вместо глаз.

Но сказать ему "люблю" не получалось. Наши отношения развивались, и однажды мне придётся ему это сказать. Вот только как? Ведь я ещё не излечилась.

В школе сегодня было откровенно скучно. Мы повторяли школьную программу и готовились к экзаменам. По сути мы просто целыми днями разгадывали тесты, писали сочинения и рассказы. А ещё постоянно слушали о важности предстоящих мероприятий, как мы должны постараться, чтобы не посрамить такую хорошую школу и как Андервуд даст нам билет в успешную жизнь.

За те деньги, что мои опекуны заплатили за наше обучение, директор Андервуда обязан каждого из нас лично устроить в МГУ, как минимум. Я была уверенна в своих силах, но предэкзаменационный мандраж взялся и за меня. Отличники в нашем классе вообще круглосуточно сидели на успокоительных. Саша в школу так и не пришёл. Наши потоки сегодня вместе слушали лекцию по литературе, но мажора на ней не было. Я даже осмотрела аудиторию, стараясь обнаружить его, но столкнулась только с задумчивым взглядом Давида.

Это было очень странно, но впервые за последние пять лет этот парень не издевался надо мной на протяжении месяца! Мне даже хотелось подойти и спросить о столь резкой перемене в его поведении. Но древняя поговорка: "не буди лихо, пока оно тихо", намекала не принимать поспешных решений.

Может Саша просто опаздывает? Но нет, и в конце урока его не было.

Я решила не обращать внимания на эту странность. Мало ли куда укатил мажор. Сразу после уроков мы с Ильёй договорились пойти в кино. Кинотеатр находился не далеко от школы, но уже в Подмосковье. Цены на сеансы там были демократичные, а расписание удобное. Осталось только договориться с водителем, чтобы он меня отвёз, ну или хотя бы подойти и предупредить. А то если он прождёт меня пару часов, а потом свяжется со школой и опекуном… Да, будет не ловко.

Уроки закончились как-то слишком резко. Время полетело и вот я уже сижу в машине. Григорий Станиславович усмехнулся, пробормотал что дело молодое и повёз меня по указанному адресу. Он предлагал подождать меня, но я отказалась. Мне будет не комфортно сидеть в тёплом, уютном зале с попкорном в руках и знать, что меня ждёт водитель, сидя в холодной машине. Я пообещала, что меня проводит Илья и выпорхнула на улицу. Мне в лицо тут же ветер бросил горсть мокрого снега, я даже проглотила пару крупных снежинок от неожиданности.

Илья подошёл позже, и я потратила свободное время на рассматривание постеров с рекламой фильмов. Огромные в рост человека, они были такими разными. Для ужасов использовались тёмные, лаконичные цвета. Черный фон и лицо девушки, искажённое страхом. Романтические комедии использовали красные, розовые и контрастные чёрные оттенки. На таких постерах женщины загадочно улыбались. А мужчины с интересом поглядывали на своих будущих возлюбленных.

Семейные комедии имели яркие фильтры, полотно было залито солнцем и яркими, кричащими цветами. Жёлтый, оранжевый, розовый, синий, фуксия. Все герои демонстрируют голливудские улыбки. Мне нравились такие картинки. Они были тёплыми. Может это всё мои детские комплексы, но я любила смотреть такие фильмы, представлять себя на месте этих героев, попадать вместе с ними в дурацкие ситуации, а потом выпутываться благодаря поддержке семьи. Эх, мечты, мечты.

Мой парень зашёл в фойе кинотеатра вальяжной походкой. Его каштановые волосы модно уложены волной, виски выбриты, как и пробор. Причёска немного пострадала от мокрого снега, но всё равно держалась, подозреваю за счёт средств для укладки. У Ильи не было щетины, и мне это нравилось. Чёрный пуховик был расстёгнут, под ним виднелась чёрная майка с черепом, а на ногах красовались штаны модного винного цвета. С одной стороны, мне нравилось, как он одевается и следит за собой, с другой на его фоне я смотрелась серой мышкой. Если не знать, что вся моя одежда куплена в дорогих, брендовых бутиках, то со стороны кажется, что одеваюсь я очень просто.

Непослушные, рыжие волосы не выпрямляю. Мне жалко на это времени, ведь на следующий день они опять вьются и кудрятся. А макияж ограничивается тушью и гелем для бровей. Почему Илья обратил на меня внимание мне не ясно. Но он помогал мне сейчас, и я была ему благодарна.

Дежурный поцелуй в щёчку вместо приветствия, и мы уже идём к кассам. Я присмотрела отличную комедию и показываю вывеску Илье, но он отмахивается, называя её фильмом для детей.

Сам же покупает билеты на хорор.

— Илья, мне будет страшно. — хмурюсь я.

Мне не нравится смотреть ужастики, не то чтобы я верила всему, что происходит на экране. Но в моей жизни и так много поводов для переживания, испытывать ещё и искусственный страх я не люблю.

— Так в том и смысл! — удивляется Илья, но видя мой напряжённый взгляд приобнимет и шепчет на ухо — Я защищу тебя, от всего. Веришь мне?

Я вымученно улыбаюсь и киваю. Что мне остаётся? Сказать ему, что нет? Тогда что я вообще здесь делаю?

Мы идём в зал, по пути я покупаю попкорн и напитки. Я сама настаиваю, а мой бойфренд не возражает. Мне не комфортно, когда парень платит за всё. Наши места на самом верху, по центру. Долгая реклама перед фильмом слишком быстро заканчивается и начинается сам фильм. Но я почти его не смотрю, примерно в середине фильма Илья касается моих коленей.

Он поднимается по бедру, гладит круговыми движениями, всё выше и выше. Моё тело напряженно, я хочу убрать его руку, ведь мне кажется, что на нас все смотрят. Илья чувствует напряжение и шепчет, чтобы я расслабилась. И умом я понимаю, что ничего страшного не происходит, но мне хочется встать и уйти. Рука парня касается моего живота, поднимается наверх, касается груди. Больше ничего не происходит, только касания. Я терплю, и наконец дожидаюсь окончания фильма. Стараюсь не вздыхать облегчённо, вместо этого щурюсь от вспыхнувшего света и вежливо улыбаюсь.

— Как тебе фильм?

У меня в голове вообще ни одной мысли. Я даже не помню о чём был фильм.

— Нормально. Но всё же это не мой жанр.

— Ты просто не вошла во вкус. На следующей недели выходит "Не закрывай глаза". Это вообще будет бомба! Мы просто обязаны сходить.

Я вяло улыбаюсь. А глаза Ильи горят предвкушением.

— Давай провожу тебя, уже стемнело.

Обычно, мне не страшно возвращаться вечером домой. Но после той злополучной встречи с собакой и этого проклятого фильма, мне не хочется идти одной, и я с радостью соглашаюсь.

Мы садимся на прямой автобус до коттеджного посёлка. После захода солнца похолодало, и прогулка не вдохновляет. Но делать нечего.

В моих лёгких брючках было прохладно, а лёгкая шелковая блузка почти не ощущалась под пуховиком. Перчатки я забыла в машине, пришлось зябко прятать руки в карманы. Илья шел без шапки и его уши так покраснели, что я боялась не отморозит ли он их. Сегодня все фонари горели, по дороге нам не встретилось ни души.

Я замешкалась перед воротами, не зная, что сказать, но мой бойфренд меня опередил.

— Жень, угости чаем, пожалуйста.

Он выглядел очень замёрзшим, да и я сама продрогла, и отлично его понимала.

— Конечно, заходи.

Опекуны не запрещали мне приводить к себе друзей. Главное, чтобы мы не шумели, правда до этого дня ко мне никто не приходил. Ну что ж, все бывает впервые.

Я открыла дверь, провела Илью в свою комнату, а сама пошла за чаем. В гостиной никого не было, как и в кухне. Экономка уже давно дома, а охрана в своем домике. Опекун кстати должен быть в Москве, а вот его жена уехала на шоппинг в Европу. Где носит Сашу я по-прежнему не знала. Мне очень хотелось написать ему, спросить, но я стоически сопротивлялась этим деструктивным мыслям.

Я налила кипяток в чашки, дорогая кофемашина тут не для этого, знаю, но возиться с чайником ради двух чашек не хотелось. Заварка стояла на столе, видимо днём экономка сделала свежую.

Илья сидел на моей кровати и щёлкал пультом звёздного неба. Мне эта картина совсем не понравилась. Проектор был моим личным развлечением, моим утешением после долгого дня, наполненного попытками отогнать ненужные мысли. Я решительно отобрала пульт и выключила его.

— Эй, зачем? Так романтично было.

— Не трогай мои вещи, пожалуйста.

— Я просто смотрел. А трогать я хочу тебя, детка. Зачем мне всякий хлам?

Решить, что меня задело больше, его похабный намек или то, что он сравнил мой ночник с хламом, я так и не смогла.

Присев рядом, я поставила между нами поднос с чаем и печеньками. Илья насмешливо глянул на подношение, но чашку взял. Завел разговор ни о чем, откинувшись на назад. Он почти лежал на моей постели, но никаких особых чувств у меня это не вызывало.

Сейчас все казалось не правильным и не настоящим. Мне хотелось, чтобы Илья ушел. Да вот только у него похоже были другие планы, мой бойфренд отставил чашку, подсел ближе. Его улыбка напоминала чеширского кота. А его рука легла мне на колено, сжала, и поползла вверх по бедру.

— Знаешь, Илья, я э…. хотела бы лечь спать. Очень устала.

Поджав губы, я виновато улыбнулась. Мне не хотелось, чтобы он думал, что я его выгоняю, но… он понял все неправильно. Он почти лег на меня, а его рука поднялась выше, опустилась на талию.

— Детка, ты слишком напряжена. Давай я помогу тебе расслабиться, а потом…

А потом Илья резко отпрянул от меня и взвыл, я не сразу поняла, но кричал он от боли. Его руку держал в заломе тот, кого я совершенно не ожидала увидеть.

Глава 10. Александр. Смерть — это часть жизни

Момент аварии очень хорошо запомнился. В голове крутились отрывистые мысли, злость на колючие слова Жени угомонить не удалось. Я вдыхал чистый, прохладный, кондиционированный воздух, а выдыхал раскалённый. В один момент мне даже показалось, что я вижу марево перед глазами.

А потом как по кадрам. Белый внедорожник резко перестраивается из левого ряда, обгоняя вяло ползущий Додж Караван, но неправильно рассчитывает мою скорость, стрелка спидометра подбирается к сто пятидесяти.

Удар! Я бью по тормозам, чтобы хоть как-то замедлить наше столкновение. Меня кидает на руль, ремень безопасности впивается в грудь. Мне кажется, что он меня задушит раньше, чем мы остановимся. И ужасный скрежет метала забивает уши. Руль не слушается, тормоза тоже. Минуты чистого полета, тянутся жвачкой. Возможно это конец? Эта мысль не приносит никаких эмоций. Вообще. И я думаю о Жене. О её огненных волосах и ярко-жёлтых глазах. Хорошо, что её сейчас нет рядом…

Сознание ненадолго отключается, я прихожу в себя в уже мёртвой машине. Моя иномарка теперь груда металлолома. Впрочем, внедорожнику сейчас тоже место на кладбище машин. Я кое-как отцепляю ремень, грудь болит, живот тоже. Дверь открыть не получается, метал смялся и теперь не выпускает меня. Дёргать совершенно бесполезно. Стекло разбито, но осколки торчат из креплений. Вылезать сейчас себе дороже, и я принимаю решение остаться в машине, дождаться службу спасения. В это время сижу, смотрю на проезжающих мимо людей. Вижу их иногда сочувствующие, иногда злорадные взгляды. И думаю, думаю…

Как я докатился до жизни такой? Сейчас все мои мысли занимает рыжая бестия, почему именно она выводит меня на эмоции каждый раз? Что за наказание такое? А ничем иным, кроме как наказанием высших сил я это объяснить не могу. Я вообще не могу это объяснить! Все пять лет я воспринимал её, ну может не как сестру, но как часть моей семьи точно. Может я долбаный извращенец? Родства между нами нет, даже юридического, но неужели жизнь в одной семье ничего не значит?

Я поморщился. Здесь Женя права, нашу семью можно назвать семьёй лишь с большой-большой натяжкой. Телефон завибрировал в кармане. Я потянулся к нему, перетерпел несколько секунд боли, и наконец достал. А вот и семья, легка на помине.

— Да, отец.

— Какие у тебя травмы, Александр?

В голосе отца не было ни капли беспокойства. Только собранность и деловая хватка.

— Грудь, живот, несколько синяков.

— Езжай в больницу. Обязательно сделай обследование. Потом ко мне в офис.

— Понял.

Отец отсоединился. Сирены выли уже близко. Наряд МЧС, две скорых помощи, ДПС. Вот и весь почётный кортеж. Меня быстро выковыряли из жестяной банки. На моего товарища по несчастью пришлось потратить больше времени. Фельдшер быстро меня осмотрел, и принял решение везти в больницу. Сотрудник полиции поморщился, словно ему лимон подсунули вместо конфеты, но возражать не стал. Если у меня внутреннее кровотечение или разрыв органа, и я умру, оформляя бумажки, то вряд ли он останется при погонах.

Второго водителя наконец достали, у него сломана нога и рука, они покоились в лубках, а в остальном сильных повреждений я на нём не заметил. Зла на него я не держал, хоть он и спровоцировал аварию.

В больнице выяснилось, что мои синяки — это просто синяки. И я легко отделался. Инспектор поджидал меня у палаты приёмного покоя. Водителя внедорожника забрали на операцию, поэтому он был сейчас не доступен. Полицейский очень обрадовался, увидав меня, но тут же постарался придать своему лицу строгости.

— Ну что, Золотов Александр Михайлович, нарушаем?

Я поднял бровь, удивляясь не его осведомлённости, а его уверенности в моём нарушении.

— Вот только не надо этих удивлённых взглядов, на этом шоссе очень много камер наблюдения. Я уже отследил весь ваш путь, на последнем отрезке вы ехали со скоростью сто тридцать девять километров в час, что на двадцать девять километров больше разрешённого.

— Признаю, нарушил. Но в аварии нет моей вины. Это вы, я надеюсь, рассмотрели по камерам?

— А если второй хлопец не согласится? Как решать будешь? Не простой парень попался.

— Ну не решу, так адвоката подключу. — пожал плечами я.

Меня сейчас не интересовали такие мелочи, все живы и почти здоровы. Сейчас нужно ехать к отцу. И это меня напрягает гораздо больше. Для него нет такого понятия как человеческий фактор или невнимательность. Мне придётся объяснить ему как я попал в аварию, и сделать это будет очень сложно. Не могу же я ему сказать, что думал о своей названной сестре? Меня мучает вожделение. И я никак не могу обуздать его.

На улице меня уже ждала жёлтая машина такси. Я сел на заднее сидение. Водила оглянулся, оценил синяки на шее.

— Подрался?

— Авария.

Он понимающе кивнул и медленно тронулся. Поездка прошла спокойно, а это то, что мне сейчас было нужно.

В итоге всё оказалось ещё хуже, чем я ожидал. Секретарь встал, распахнул передо мной дверь кабинета. Лаконично обставленный кабинет отца сейчас был затоплен светом. Полы цвета «светлый дуб», белые стены, светло-бежевая мебель. Роскошный диван, пара кресел. Массивный темный стол — как центр пространства. И отец, сидящий за столом, но это ожидаемо. А вот мать, стоящая упанорамного окна — нет. На госпоже Золотовой красовалось белое платье до колен, закрытое и стильное, как и она сама.

Сейчас они напоминали разворот модного журнала.

— Добрый день, мама. Рад видеть тебя.

Она повернулась, окинула меня взглядом и вежливо улыбнулась. Не обеспокоенно, не радостно, не тепло — а именно вежливо. Это было явно ненормально в данной ситуации, но я привык. Мне хотелось подойти к ней, а потом и к отцу, встряхнуть их и крикнуть: мы не королевская семья! Нас никто не видит! К чему этот строгий этикет? Но тогда я удостоюсь лишь непонимающего взгляда.

— Садись, Саша.

— Не хочешь спросить, как я себя чувствую? — всё же не сдержался я.

— Нет. Я как раз просматриваю твою карту.

Я сел, опёрся локтями о колени и положил голову на скрещенные руки. Боковым зрением заметил много раз уже сбитые костяшки пальцев. Не нужно отцу видеть этого, мать всё-таки заметила и нахмурилась.

— Мы с матерью тебя внимательно слушаем.

— Я ехал по шоссе, мою машину подрезала другое авто. Мы столкнулись, нас протащило ещё тридцать метров и кинуло на обочину.

— С какой скоростью ты ехал?

Нет смысла врать. Я прекрасно знал этот приём. Отец уже всё знает, и единственное, чего он хочет — это чтобы я покаялся.

— Сто пятьдесят.

— Какого чёрта ты вообще там делал? Чтобы добраться до школы не обязательно выезжать на это шоссе.

— Я хотел покататься.

— Покататься?! Ты слышала Алла? Наш сын решил покататься. Ты что, возомнил себя великим гонщиком? Или, чёрт тебя побери, бессмертным? А если бы ты позвоночник сломал или убил кого? Что тогда? — отец очень старался не кричать, но гневные ноты всё же проскальзывали — И всё ради чего? Не таким мы с матерью тебя растили. Или ты решил стать золотым мальчиком?

Я молчал, сказать мне было не чего.

— Отвечай!

Собрав волю в кулак, я выдавил из себя:

— Прошу прощения. Я был не прав и этого больше не повторится.

Мне сложно было говорить эти слова. Я и сам не знал правда ли это.

— В школу будешь ездить как раньше с водителем. Я передам твоему тьютору, что тебе не хватает острых ощущений. Хотя он наверняка и сам сможет ознакомиться с этой информацией. Новость уже появилась в онлайн журналах.

Отец не стал объяснять мне как важно сейчас сохранить «лицо» нашей семьи. Но зато подробно проинструктировал как отвечать, если со мной свяжутся представители прессы. Даже дал бумагу с инструкцией. Я внимательно прочитал, выудив для себя главное — при звонке журналистов мне нужно положить трубку и немедленно сообщить об этом звонке директору по маркетингу. Я понимал, как это важно, и не спорил.

Домой я возвращался с одной единственной мыслью: нужно намазать синяки мазью и лечь спать. Но отдохнуть мне не удалось.

Не успел я вернуться из офиса отца, как услышал за дверью Жени голоса и понятную возню. Впервые моя кровь закипела и появился стук в ушах. Значит вот так. Я был прав. Неужели Жене и вправду все равно с кем быть?

Я резко открыл дверь, к счастью она не была закрыта, иначе пришлось бы выбить ее. Женя лежала на кровати, а на ней этот придурок, которого она считает своим парнем. Когда я читал по ночам их переписки, мне хотелось ворваться к ней в комнату и отобрать телефон. Эти намёки, смайлы, а иногда и откровенные предложения. Со стороны казалось, что, Женя ничего не понимает, а может она просто играла? Подогревала интерес?

— Ты кто такой? И что здесь делаешь? — прорычал я.

Хотя прекрасно знал кто он такой и догадывался зачем здесь этот пижон.

Сейчас в её глазах не было томной поволоки и согласия, она явно боялась. Мудак раздосадован, но слишком растерян.

— Эй… какого… Отпусти! — противно заверещал он.

Женя молча наблюдала за нами. Придурок понял, что поддержки ждать ему не откуда и поумерил пыл. Я не стал вызывать охрану, чтобы не позорить сестру. Сам вывел его из дома, вытолкнув за дверь.

— Чтобы я тебя больше не видел рядом со своей сестрой!

Слушать, что ответил мне придурок я не стал. Плевать на него. Сейчас у меня другие заботы. Женя растерянно стояла у двери. Она поправила покрывало, привела себя в порядок, но горящий румянец на щеках напоминал о произошедшем.

— Ты перепутала наш дом с публичным?

Возможно мне не стоит быть таким резким, и совершенно не нужно так нависать над ней, придавливая к полу взглядом. Наверно это лишнее, но в груди полыхало ледяное пламя. Жуткий коктейль злобы, раздражения и гнева. Ревность душила меня, держа за горло.

— Что?

— С чего ты решила, что тебе можно водить сюда «таких» гостей? Решила отдаться придурку за шоколадку? Твой выбор, но не стоит делать это так демонстративно грязно.

Сейчас Женя выглядела растерянной, но искорки сопротивления уже тлели в её глазах.

— Чтобы я не видел тебя больше с этим придурком! — прихлопнул я

Она сжала зубы, сверкнула жёлтыми глазами.

— Ага, у тебя забыла спросить! Какое тебе дело до того, с кем я встречаюсь?

— Ты портишь имидж семьи.

— Чем это? Свиданиями? Или Илья недостаточно богат и знатен для меня? Раскрою тебе секрет, такие от меня нос воротят и обходят третьей дорогой! Так с кем мне встречаться?

— Ну не с полным же придурком?

— Тебе ли его судить? Твоя девушка вообще жуткая стерва и ничего, к ней ты на свидания бегаешь!

— Это другое!

Женя фыркнула и сложила руки на груди. Потом её взгляд упал на проектор звёздного неба, скромно стоящий у окна, и она смутилась. Я знал, что подарок ей понравился, часто видел огоньки в её окне, когда возвращался поздно домой.

— Хорошо, как скажешь. Я не буду больше встречаться с Ильёй здесь.

Я подошёл к ней ещё ближе, почти касался её скрещенных рук и спокойно, и от того ещё страшнее сказал:

— Если я узнаю, что ты с ним опять встречаешься, не важно где, здесь или у него дома, то ты сильно пожалеешь об этом. Сосредоточься на учёбе, Женя.

Сказать мне больше нечего, смотреть на неё всё ещё больно. Я вышел и как всегда пошёл в спорт зал. Возможно, так полюбившаяся мне боксёрская груша, немного разрядит меня?

Переодевался я прямо там, в спортивной душевой. Скинул рубашку, и осмотрел свой торс. Багрово-фиолетовый синяк никуда не делся. Он, как и раньше, опоясывал живот и лентой тянулся от плеча к низу грудной клетки. Хорошо хоть головой не стукнулся, а ведь спокойно мог получить сотрясение. Я забинтовал руки, так они меньше травмировались и принялся колотить грушу. Но никакого удовлетворения не получил.

Тело болело, душа тоже. Бросив бесполезное дело, я побрёл в свою комнату. Прохладный душ и мягкая постель, вот всё что мне сейчас нужно.

Глава 11. Женя. Затишье перед бурей

Утром из новостей я узнала о аварии. Жуткие кадры искорёженного метала, осколки, валяющиеся на проезжей части, привели меня в ужас. Я просто не могла поверить, что после такого Саше хватило сил и вредности выгнать Илью из моей комнаты. И хоть я была ему благодарна, но всё равно злилась. Безумный коктейль.

Бойфренд зашёл слишком далеко, я не была готова. Но и у мажора нет никакого права распоряжаться моей жизнью! Пусть за свою Веронику решает. А я как-нибудь сама разберусь.

За завтраком мне достался угрюмый взгляд. На шее названного брата красовался красно-фиолетовый синяк. Противные мурашки пробежали по спине и рукам, я пригладила их рукой, но Саша всё равно заметил. Поправил воротник рубашки и бросил.

— Пустяки.

В школу мы отправились вместе. Череда дней закружила нас. Пролетел февраль. Раньше я думала, что после праздников нас загрузили учёбой, но ошибалась. По вечерам мне некогда было голову от конспектов оторвать. На работу я опаздывала, приползала без сил, падала на кровать, а проснувшись, мечтала о моменте, когда я смогу вновь лечь спать.

С Ильёй мы виделись только один раз. Мне было не ловко, а он вёл себя так, словно ничего не произошло. На двадцать третье февраля я подарила ему дизайнерский кожаный ремень. Он повертел его в руках, определил прошлогоднюю коллекцию, но подарок принял. Мы гуляли по парку, пили кофе, но разговор не клеился и через пол часа я засобиралась домой.

Я долго думала, что подарить Саше и нужно ли что-то вообще дарить. И что вообще можно подарить парню, у которого всё есть? Мы почти не встречались в этом месяце. Если у меня было много заданий, то у него их было столько, что из школы он возвращался в восемь вечера, чтобы переодеться и сесть за дополнительные задания. В итоге я решила подарить ему машину, свою то он разбил.

В процессе мучительного выбора я остановилась на красном кабриолете Porche с надписью «drive to your dream» на капоте. Упаковав в коробочку коллекционную модельку и повязав белый бант, я оставила подарок на его кровати.

В марте все продолжилось. Занятия, расписание, подготовка к экзаменам. Единственным интересным эпизодом стало наше свидание с Ильёй. Он пришел на него прямо с работы. Растрёпанный и уставший, но с цветами. Простые ромашки, перевязанные белой лентой. Мы пошли в кафе, я пила горячий шоколад с большой шапкой из взбитых сливок, и спрашивала себя: что я здесь делаю?

Наши отношения не просто зашли в тупик, испарились, словно дым. Мне нужно ему об этом сказать. Попытаться остаться друзьями? Вряд ли у нас получится.

— Эй, Женя! Ты где витаешь? — позвал меня Илья.

— Я задумалась, прости. Что ты сказал?

— Давай завтра встретимся? В городе. Мне нужна твоя помощь.

Ладно, скажу ему завтра. Сегодня праздник в конце концов — международный женский день, и мне не хочется устраивать разборки. Все это малодушие, знаю. Но что я могла с собой поделать?

Домой возвращалась задумчивая. Мне так хотелось поговорить с Сашей. Последнюю неделю мы совсем не виделись. Он сейчас наверно поздравляет Веронику, когда я думала о них, бессильная и жгучая обида смешивалась с грустной ноткой.

Мне оставалось только лежать на постели, смотреть на кружащуюся вселенную у себя на потолке и мечтать, что когда-нибудь я встречу замечательного парня и он полюбит меня такой, какая я есть.

Следующий день прошел относительно спокойно. Мы писали тест по русскому языку, потом сразу же сочинение. Такая подготовка к экзамену. Никто ко мне не подходил, и я была рада этому. Всего шесть уроков и можно ехать домой, переодеваться и бежать на работу.

Я зашла в свою комнату и сразу же остановилась, словно напоровшись на стену. На столе, вместо скромных, уже подвявших ромашек Ильи, в вазе стояли белые пионы. Я никогда не видела такого красивого букета, ну может только в цветочных бутиках. Подойдя поближе, чтобы рассмотреть букет, я увидела, что среди белых бутонов прячутся нежно-розовые цветы. Стебли украшены жемчужинами и белыми лентами.

Записки не было. Но я и так знала от кого они. И объяснения почему Саша так играет со мной у меня не было. Наверное, это месть. Он не подпускает к себе, но и приблизится не даёт. Какие-то адские качели.

Телефон звякнул напоминанием. Блин, я уже опаздываю на работу! А ещё нужно встретиться с Ильёй, но это и во время работы можно.

Я переоделась в удобные и теплые черные штанишки, тонкий бежевый свитер, сегодня обещали заморозки, так что пришлось ещё захватить парку болотного цвета. Она мешается в метро, но зато вечером будет комфортно.

Бросив последний взгляд на цветы, я вышла из комнаты. Подумаю об этом завтра.

Поезд изгибался хищной змеёй, словно преследуя цель, а я сидела прямо посреди ее нутра. Сквозь музыку в наушниках в мозг проникал противный грохот состава. На следующей станции меня ждал Илья.

Мне было боязно с ним встречаться. Я не хотела делать ему больно, потому что сама, как никто другой, знала, как больно безразличие. Я встала у двери, столбы с большой скоростью пролетали мимо окна, диктор начал дежурную фразу о названии этой станции и сообщал какая будет следующая. У одного из столбов я заметила Илью. Всего на краткий миг, мой взгляд выхватил его задумчивое лицо из вереницы образов, людей, мозаики, мешанины цветов и звуков. А потом вагон проехал дальше, и я потеряла его из виду. Визг тормозов и поезд, покачнувшись, остановился.

Двери разъехались в стороны, справа от меня из вагона вывалился не слишком чистый мужчина, задев меня плечом. Он повернулся на ходу, снял свою кожаную шляпу.

— Дико извиняюсь мадмуазель!

Я улыбнулась ему, прощая. Он развернулся, пошагал, широко расставляя ноги.

Илья спиной опирался о колонну, искал что-то в телефоне, но увидев меня спрятал гаджет в карман.

— Привет, крошка. Я уже заждался тебя.

— Привет, — я поцеловала подставленную щёку — Прости, задержали на прошлом адресе.

— Да, ничего. Давай рюкзак.

Я стянула свой рюкзак с плеч, открыла и протянула парню. Он кинул туда небольшой свёрток, оглянулся по сторонам.

— Всё, вот держи адрес. — Илья сунул мне бумажку с напечатанным текстом — Покупатель будет ждать тебя там в восемь. Я бы сам доставил, но сегодня день рождения у сестры. Обещал быть на семейном празднике.

Он пожал плечами, улыбнулся.

— У тебя есть сестра? Ты не рассказывал о ней. — нахмурилась я.

— Двоюродная.

— А, понятно.

— Спасибо тебе, Женя, ты меня так выручила! Ладно, я побежал!

Илья чмокнул меня в щёку, запрыгнув в прибывший поезд и умчал. Всё произошло так быстро и непонятно, что я и заикнуться о расставании не успела. Развернула бумажку, вчиталась. Там был описан подробный маршрут. Да уж. После метро нужно ехать на автобусе, остановка «Красностуденческий проезд», хм… что-то знакомое. Ну, да ладно, потом вспомню.

Значит мы встречаемся на остановке в восемь вечера. Мне нужно доставить ещё один пакет с документами, я прикинула время. Да, должна успеть.

Последний заказ прошел как по маслу, и я в предвкушении отдыха отправилась доставлять последний пакет. Отвезу его и можно ехать домой. Завтра суббота, на работу не нужно, на учебу тоже. Я даже не знаю пока чем займусь. Возможно весь день проваляюсь в постели, но это не точно.

Оказалось, автобусы по этому маршруту не ходили, только троллейбусы. Пока я ждала транспорт, мимо пролетела целая стая грачей. Я такую большую уже давно не видела. Ехать нужно было минут двадцать, я смотрела в окно, любуясь видами города. Все же подземка слишком однообразна, а темные туннели с кишками проводов вообще не привлекают взгляд. Старая Москва очаровывала красным кирпичом, посеревшим от времени. Необычной кладкой, узорами и барельефами. Такой разной архитектурой. А ведь кто-то задумывал эти здания, строил, жил в них, все эти люди уже канули в лету.

Остановка располагалась на дороге, а к ней почти вплотную подступал лес. Так странно видеть в Москве такой большой кусок леса. Я даже заметила на одном дереве белочку, бегущую от кроны вниз к корням.

Глянула на телефон, уже пять минут девятого, я опоздала. Но несмотря на это Остановка оказалась пуста. Может, тот кто должен забрать пакет опоздал на трамвай? Я даже не знаю кто это должен быть. Набросав сообщение Илье с вопросом, я принялась ждать. Он сообщение прочитал сразу, но ответил только минут через пять.

"Получатель опаздывает, я спросил его, можешь просто положить пакет под лавочку на остановке, он заберёт. Только сфотографируй место, я ему перешлю."

Я нахмурилась. А что если он не найдет? Или будет искать не в том месте? Мне очень хотелось домой, но и бросать вот так посылку мне не позволит зудящая во мне ответственность.

На улице значительно похолодало, после дневного солнышка не просто было смириться с этим, но я стоически ждала. Десять минут, пятнадцать… Никого.

"На сколько он опоздает? Может мне отдать посылку тебе завтра?"

"Ты ещё там? Жень, прячь посылку и езжай домой!"

В сообщение читалась непонятная мне нервозность. Получатель опаздывает, но это же ничего. Такое бывает сплошь и рядом, почему Илья так нервничает?

"А если посылку украдут? Я подожду, не страшно. Может дашь мне телефон получателя?"

В этот раз он набирал сообщение дольше. Уже почти половина девятого.

"Оставь пакет и уходи!"

Да что такое? Я набрала Илью, чтобы спросить в чем дело, но в трубке были только короткие гудки. Вся эта ситуация нравилась мне все меньше и меньше. Трамваи стали ходить с очень большим интервалом, а после девяти их вообще не будет. Лес за моей спиной вытянул тени, пряча в них мои страхи. Каждый раз, когда листва шумела от резко налетевшего ветра, мне становилось не по себе. По спине маршировали толпы мурашек.

Казалось, что телефон в моей руке непрерывно вибрирует, но каждый раз, когда я зажигала экран на нем не отображалось ни одного уведомления. Я пробовала звонить Илье, но он не выходил на связь. Мимо меня прошёл мужчина, внимательно осмотрев. Я поёжилась от этого взгляда.

Наконец мои нервы не выдержали, и я нашла в списке контактов того, кому не собиралась звонить даже в страшном сне, но больше обратиться мне было не к кому.

Гудки тянулись… И вот когда я уже готова была бросить трубку, на том конце провода раздался чуть хрипловатый голос.

— Да?

Глава 12. Александр. Как можно быть такой глупой?

Телефон лежал рядом на столе в беззвучном режиме. Обычно я не отвечаю на него во время тренировки английского языка. Но сейчас на экране высветилось «Евгения» и я остановился посреди предложения. В окне скайпа вопросительно вскинув брови замерла Кэтрин. Она родилась и выросла в Великобритании, я нашёл её в приложении для тренировки языка.

— Alex?

— Please wait a minute, Catherine.

Я выключил микрофон и провел пальцем по экрану, принимая вызов.

— Да?

Голос Жени дрожал, то ли от холода, в трубки слышались завывания ветра, то ли от волнения, я выслушал её сбивчивый рассказ, и закрыл лицо одной рукой. Вдохнул, выдохнул, ещё раз вдохнул. Нет, не помогает. Злость медленно закипала внутри, теперь главное не нагнетать, нужно постараться успокоиться.

— Повиси, пожалуйста.

Убрав телефон, я повернулся к компьютеру. Кэтрин уже встревоженно наблюдала за мной. Контроль, держать контроль!

— I'm sorry, but I have a case to solve. Will we contact you later?

— Yes, of course. See you later.

Поблагодарив, обрубил связь. Приложил телефон к уху. Боже, ну за что мне это наказание?

— Повтори ещё раз! — приказал я.

— Илья попросил меня отнести посылку, я стою на остановке, темнеет. Ох, я наверно зря позвонила.

— Что за посылка?

— Не знаю. Какой-то свёрток.

— Где адресат?

— Понятия не имею, должен был приехать сорок минут назад, но его нет. Илья сказал спрятать свёрток в остановке, а потом сфоткать место. Но я сомневаюсь, что так будет правильно.

Нет, она не просто дура. Она феноменальная дурища.

— Женя, скажи, ты специально это делаешь?

— В смысле?

— Ну ты же не можешь и вправду быть такой идиоткой?!

— Я точно зря позвонила. Извини за беспокойство!

— Стоять! Не смей класть трубку! У тебя большие неприятности. Ты вляпалась в такое дерьмо, что тебе и не снилось, положишь трубку и тебе конец! Ты прикасалась к посылке?

— Нет, я не понимаю, Саш, в чём дело? Это что, бомба?

— Нет, но лучше бы была она. Рассказывай: где ты, что видишь вокруг.

Она сбивчиво продиктовала адрес, я слышал, как её дыхание сбилось, она запуталась в описании, в её голосе проскальзывали истерические нотки, ещё немного и она провалится в истерику.

— Значит так, сейчас всё зависит от тебя. Собираешь волю в кулак и идёшь к лесу, проходишь пару метров и прячешься так, чтобы с дороги и остановки тебя видно не было. Поняла?

— Мне страшно.

— Я знаю, милая, знаю. Подключи наушники, я буду на связи.

Она конечно почувствовала подвох в моих ласковых словах, ведь на самом деле мне очень хотелось приехать, перекинуть ее через колено и как следует отшлёпать. Но кому станет легче, если эта дуреха психанет и сбросит вызов?

— Давай, Женя! Прячься.

Я тоже подключил наушники, спустился вниз. Схватил черную куртку и ключи от машины. Моя машина отправилась в утиль, но отец разрешал иногда брать его внедорожник. Спрашивать разрешения сейчас нет времени, да и я уверен, он будет не против.

Повернул ключ в замке зажигания, дождался открытия ворот гаража и вдавил педаль газа в пол. Слишком резко, колеса крутнулись впустую, взвизгнув по покрытию. Я убавил газ, вырулил на дорогу, попутно строя маршрут. Пробки в это время пошли на спад и приложение показывало маршрут на тридцать две минуты. Слишком много, за это время может случится все, что угодно.

— Женя? Ты спряталась?

— Тут мокро и холодно, но лес растет под уклоном, думаю меня не видно.

— Хорошо.

Дороги оказались загружены больше, чем я ожидал. Пришлось лавировать в потоке машин, возможно придёт штраф за опасное вождение, но сейчас нет времени переживать об этом. Красный универсал занял полосу, и неспешно тащился по дороге, я помигал ему дальним светом — ноль реакции. Прекрасно понимая, что веду себя как скотина, вплотную приблизился к бамперу моей помехи и отрывисто посигналил. Универсал нехотя уступил дорогу, и я втопил педаль газа до упора. Тяжёлая машина ревела движком, но разгонялась.

— Саш, там кто-то подъехал к остановке. Мужик вроде.

— Что он делает?

— Шарит в мусорке.

Всё встало на свои места.

— Может это получатель посылки? Давай я просто выйду и отдам ему пакет?

— Ни в коем случае! Женя оставайся там, где сейчас лежишь!

— Но, Саш!

Я вдохнул, задержал дыхание и резко выдохнул.

— Женя, прошу, оставайся в парке! Я буду через десять минут.

Она засопела, но вроде осталась на месте.

За разговором чуть не пропустил съезд, пришлось срочно врубать поворотник и выкручивать руль. Слишком медленно, я еду слишком медленно!

Когда я подъехал к остановке на ней уже никого не было, только разворошённая мусорка, да полиэтиленовый пакет прилипший к столбу.

— Женя, маякни мне фонариком телефона.

За одним из деревьев вспыхнул огонёк, и я побежал на него. Не знаю почему, но я был уверен: счёт идёт на минуты.

Названая сестра сидела за деревом, кутаясь в парку. Я присел на корточки и выхватил у неё рюкзак. Свёрток оказался на дне пустой сумки, обмотанный чёрным скотчем, по весу грамм двадцать — тридцать.

— Да что происходит! — наконец пришла в себя сиротка.

Но я не слушал её, достал мультитул, вскрыл пакет и увидел горсть разноцветных таблеток и кристаллического белого порошка. Так я и знал! Подонок под видом простой посылки всучил Жене наркотики, в них я не сильно разбирался, но думаю это новомодная синтетика.

Нужно избавиться от этой гадости! Руками разрыл землю, высыпал туда содержимое пакетика, плеснул из зажигалки и поджёг. Мерзкий, тошнотворный запах забился в нос. Женя чихнула, закрыла нос рукой, закашлялась. Блин, главное не надышаться этой мерзостью. Вещество превратилось в пепел, и я засыпал лунку землёй, сверху набросал влажной прошлогодней листвы.

— Идём!

Я встал сам, подхватил Женю под руку и повёл к машине. Не успели мы дойти до остановки, как из-за поворота выехали чёрный седан и полицейская машина. Ну что за гадство!

— Женя, я умоляю тебя: молчи!

Машины прижались к обочине, из обоих резво выскочили крепкие мужики в форме сотрудников полиции и просто в чёрных костюмах.

— Майор Коробков, здравия желаю! — гаркнул один из них и предъявил своё удостоверение — Ваши документы!

Я холодно улыбнулся ему, достал свои права и протянул майору. Женя замешкалась, но в итоге вытащила паспорт из кармана парки.

— Что здесь делаем в такой поздний час, господин Золотов?

— Мы с сестрой едем к друзьям в гости. — спокойно ответил я.

— Да? А вы что скажите, госпожа Лисицына?

— Я тоже. — не впопад ответила она — В смысле, к друзьям.

Она была очень бледна, а руки дрожали. Я обхватил её ладонь своими пальцами, в попытке успокоить. Но полицейский заметил это движение, всмотрелся в лицо Жени.

— Вы нас задерживаете? Мы просто опаздываем, хотелось бы уже поехать.

— Это невозможно. Я вынужден обыскать вашу машину, и вас. На похожую машину есть ориентировка.

Чёрт. Прокрутил в голове все знания статей конституции и уголовного кодекса, и пришёл к выводу, что подчиниться придётся.

— Ну, что ж. Отказаться я не в праве.

В это время подъехал полицейский «бобик» и из него вышло ещё несколько человек, но это всё не проблема, а вот спрыгнувший на землю кинолог с служебной овчаркой — это не хорошо. Глаза Жени округлились, она стояла как вкопанная, боясь пошевелиться. Её губы побелели.

Один из полицейских привёл двух понятых, и мероприятие началось. Сначала собака прошлась вдоль машины, потом меня попросили открыть салон, и она обнюхала сидения, но ничего не нашла. Я не сомневался в этом, никто в моей семье не употреблял наркотики, мы слишком хорошо знали, чем это заканчивается.

Собаку подвели к нам, и он учуял запах спалённых мной таблеток. Я сразу понял это по довольному лицу майора. Дальше следовал жёсткий обыск, меня обыскивал молодой парень, его напрягало моё спокойствие, он пытался по моей реакции понять, где ему искать. Но мне нечего было бояться, а вот Женя чуть в обморок не упала, хотя я потребовал для неё полицейского женского пола.

С одной стороны, меня устраивало то, как Женя реагировала. Она вздрагивала от каждого заученного прикосновения, и злилась на каждый взгляд со стороны следователей. Её унижал этот обыск. И это очень хорошо, возможно в следующий раз она хоть немного задумается, прежде чем брать что-то у сомнительных знакомых. Но с другой стороны, я хотел её защитить от всего этого. И умом понимал, что навык — самая лучшая защита, но глупое чувство собственника приказывало мне закрыть девушку собой от всей этой грязи. Хотелось избавить её от стыда, боли и разочарования. Но я просто стоял рядом и ждал.

Полиция ничего не нашла. Они обшарили остановку, проследили наш путь в лес, обыскали нашу машину ещё раз, осмотрели наши руки, зубы и глаза, но ничего не нашли.

— Вам придётся проехать со мной в отделение.

— Простите, но я вынужден отказаться. Вы не нашли ничего ни у нас, ни в машине. Моя сестра замёрзла и устала, мы хотим домой.

— Вы же ехали в гости? — напомнил полицейский.

— Настроения уже нет. Так вы нас отпускаете или я звоню отцу?

Майор Коробков прекрасно знал кто мой отец, я видел, как он докладывал начальству и слышал обрывки фраз, и о его юридическом отделе догадывался. И хотя я бы не стал звонить отцу, иначе пришлось бы ему объяснять с чего нас вообще подозревают, блеф вышел отменным. Майор скривился, учуяв чем пахнет такой звонок и отдал мне документы. Адреналин в крови бурлил, да что там, мне казалось, что в моих жилах больше не кровь течёт, а чистое напряжение.

Затолкав бледную Женю на сидение, пристегнул её, затем себя и медленно тронулся, оставляя стражей порядка позади. Домой мы ехали молча, устраивать разборки сейчас показалось мне не безопасным. В ворота мы въехали без четверти полночь, луна давно висела над нами.

Я припарковал обратно машину, особо не заботясь о её положении, если отец спросит меня зачем я брал машину, найду, что ответить. Сейчас мне нужно было разобраться с этой феноменальной дурой. Былая злость, тщательно подавляемая за время общения с полицией, вернулась и ударила меня по башке. Мы зашли в дом, Женя хотела пойти в кухню, но я остановил эту дуру, схватил бутылку воды из холодильника, повёл в её комнату и буквально зашвырнул туда. Закрыл дверь, отвинтил крышку с бутылки и сунул в руки девушки.

— Я просил тебя больше никогда не общаться с Ильёй?

Я нависал над ней, специально давил собой. Мне хотелось подмять её под себя, хотя бы морально.

— Да. — почти прошептала она.

— Но ты всё равно подрядилась помочь ему?

— Да, но… Я могу сама решить с кем общаться? — попыталась огрызнуться она, хотя фраза прозвучала как вопрос.

— Сама?! Ну как? Решила? Господи, Женя, ты что вообще не понимаешь, чего избежала сегодня? Какой круглой идиоткой надо быть, чтобы не понять эту схему! Тебя использовали как наркокурьера!

— Илья, наверное, сам не знал, что там. — уже не так уверенно сказала она.

— О, поверь, он знал. Прекрасно знал. И сам на дело не пошёл только потому, что знал, чем сегодня это грозит. Менты работали по наводке, именно сегодня твоего дружка хотели слить. И за его дела, села бы ты! А между прочим за торговлю наркотиками дают десять лет, Женя! Десять!

Я уже кричал, меня бесил её не верящий взгляд. «Ах, Илья не мог со мной так поступить!» — читалось в её глазах. Он же само совершенство!

— Нет, я не верю.

Женя села на кровать, уронила руки на колени. Я присел рядом.

— Что он тебе так нравится? Может ты его любишь настолько сильно, что готова десять лет в тюрьме за него отсидеть? Ты дура, Женя!

Горечь затапливала меня. Откуда такая верность придурку? Бесит!

— Да, я дура! Полная дура! Потому что люблю! — прошипела Женя — Но не Илью, а тебя идиота! И заменить тебя никем не могу, вот попыталась и попался мерзавец.

Эти слова разбили мой самоконтроль. Удар оказался таким сильным и неожиданным, что я целую минуту молча смотрел на неё, чувствуя, как моя стена, так бережно выстроенная между, нами трещит по швам, а потом осыпается осколками. Я попытался собрать осколки обратно в стену. Повторять себе привычную мантру — она моя сестра, но все эти слова уже ничего не значили. Сжав её плечи, я бросил ей в лицо то единственное, что знал наверняка.

— Не смей думать о других! Ты — моя!

И поцеловал её, прекрасно зная, что одним поцелуем мы не ограничимся, просто не сможем. Это было сильнее нас, сейчас мы просто не могли остановиться. Я раздевал её, жадно касаясь кожи, она была прекрасна. Огненные волосы щекотали меня, мягкие губы скользили по моей коже, а золотые глаза молили о большем. Как я мог ей отказать?

Глава 13. Женя. Немного тепла

Я взбиралась выше и выше, туда, где живут только боги, а потом падала вниз, разбиваясь о волны. Единственная вспышка боли, в самом начале — хорошая цена за это удовольствие. Сильные руки держали меня, не давая упасть, но я всё равно выскользнула и упала. Аккуратные движения сменялись неудержимой бурей. В его глазах я искала чистый кайф, и он там был. Нечем не разбавленный, потрясающий. Его прикосновения заменяли мне сейчас воздух. Без них я бы умерла, а с ними задыхалась.

Голова кружилась, мы лежали на моей не расправленной кровати, в окружении спешно скинутой одежды.

У меня под боком было что-то жёсткое, наверное, ремень лежал, и я попыталась вытащить это. Саша хмыкнул, встал вместе со мной и понёс меня в ванную. Розовые ручейки убегали в слив, вода смывала с меня следы любви. Я посмотрела на моего любовника и покраснела от этих мыслей. В моей голове это слово звучало так пошло и одновременно возбуждающе. Я закинула руки на шею Саши, поймала его губы, надеясь на продолжение, но на поцелуй он ответил, а потом отстранился.

— Как ты себя чувствуешь?

— Отлично. — я довольно улыбнулась и потянулась.

— Хочешь, я осмотрю тебя? Проверю всё ли в порядке.

Эта фраза послужила иглой, которая проткнула шарик с романтическим настроением.

— Совсем двинулся? Отпусти, я сама! — я отпихнула его руки и вылезла из ванной. — Прошу.

Я указала рукой на освободившуюся душевую чашу и потопала в комнату, нашла бельё и длинную майку, мстительно скинула чужие шмотки на пол, свои развесила в шкафу и улеглась в кровать. Саша быстро искупался, оделся в ту же одежду и вышел из комнаты. Я укрылась одеялом с головой, собираясь как следует обдумать то, что случилось. Но не успела.

Мажор вернулся в майке и мягких домашних штанах, отдёрнул одеяло и лёг рядом. На моей довольно просторной полуторке, мы могли лежать только тесно прижавшись друг к другу.

— Я сморозил глупость? — он ткнулся носом в моё ухо, поцеловал.

— Да. — буркнула я.

— Прости, я просто волнуюсь за тебя.

— Со мной всё в порядке! Может я не так опытна, как другие твои девушки, но и об этом не сегодня узнала!

— О чём об «этом»?

— Ты знаешь о чём!

— А, о сексе. — Саша мягко рассмеялся и обнял меня — Но в плане опытности ты не права.

— Что, ты спишь только с девственницами?

— Ага, если учесть, что ты первая девушка, с которой я… хм… сплю, то да можно и, так сказать.

Я поднялась на локте и повернулась к нему.

— Ты врёшь?

— Не-а. Меня не интересуют случайные связи, а выстраивать отношения не было времени. Так что тебе нечего стесняться, тут мы в равных условиях.

Я легла обратно, просто не в состоянии осознать новую информацию. Но почему-то улыбка никак не сходила с моих губ. Саша лежал рядом, гладил меня, целовал, и я отвечала ему взаимностью.

Счастье — вот что это было. Мне казалось, что счастливее меня вообще и быть не может. Саша присылал мне цветы, естественно анонимно. Мы болтали за завтраком и ужином. Он встречал меня с работы. Предлагал вообще бросить её, но я отказалась. По ночам мы любили друг друга, и это были лучшие моменты в жизни. Я растворилась в нём, мне совершенно снесло голову от любви. Три месяца просто пролетели!

Ну ещё бы, парень, в которого я была влюблена обратил на меня своё внимание! И, как оказалось, я ему давно нравилась, но он не хотел портить мою жизнь. Единственно проблемой, которая висела над нами — его родители и мои опекуны. Именно этого опасался Саша. Ведь их реакция вряд ли окажется позитивной. Но я смотрела с оптимизмом в будущее и не боялась. Боже, какой глупой я была! Как вспомню, так хочется хохотать до слёз, а потом плакать в подушку и жалеть себя, дуру.

Пролетели экзамены. Андервуд организовал их раньше положенного, чтобы выпускники, мечтающие поступить за границу смогли уехать, немного обжиться и спокойно поступить.

Я так и не определилась куда мне поступать. Саша предлагал выбрать смежную с ним специальность. Может фармацевт или менеджер по медицинским закупкам, но эти профессии вызывали у меня непреодолимое желание зевать. Сидеть целый день перед компьютером и делать скучные таблицы, расчёты, учить наизусть латинские названия. Скука смертная!

До моего дня рождения осталось всего неделя. Мы лежали в моей кровати, и Саша пытался выпытать что же мне подарить. Для этого он использовал запрещённые приёмы: щекотку, нежные поцелуи и обворожительную улыбку. Сейчас любить его было легко, он был таким родным и близким, как никто в моей жизни до него.

— Может, ты хочешь дизайнерскую сумку? Признавайся!

Он нависал надо мной, а я любовалась его обнаженным торсом. Крепкие мышцы опоясывали живот, бугрились на груди и косыми линиями уходили к бицепсам. Я провела ладонью по этому великолепию, и застонала от удовольствия.

— И зачем она мне? Глупость какая — платить за кусок кожи такие сумасшедшие деньги.

— Тогда что? Чему ты обрадуешься?

— Свободе. — ляпнула я.

Единственная вещь, что мешала мне сейчас быть счастливой — это наша тайна. Мне хотелось кричать на каждом углу, что мы вместе! Чтобы Саша перестал пробираться ко мне под покровом ночи и уходить рано утром. А для этого нужно всё рассказать Золотовым.

— Мы же это обсуждали. — он перекатился вместе со мной, и теперь я нависала над ним — Я поговорю с отцом, после твоего дня рождения. И если он будет против, мы сможем снять квартиру и жить в ней только вдвоём. Сейчас это невозможно, ты под опекой.

Я поджала губы, но потом улыбнулась. Ладно что там осталось. Неделя? Как-нибудь переживу. Нужно было срочно восстанавливать испорченное настроение!

— Ладно, тогда подари мне что-то что я запомню, ну… пусть не навсегда, но надолго!

— А ты не простая девочка. Да?

— Ага.

— Я постараюсь сделать твой день рождения не забываемым!

Он притянул меня к себе и наконец перестал болтать.

Мы бы целый день провалялись в постели, но дела никто не отменял. Саша умчался по каким-то заданиям от отца, в последнее время их было невероятно много. Ну, а почему бы не загрузить сына, школа то закончилась, осталось только отгулять выпускной. Он должен быть второго июня, как раз на следующий день после моего праздника. Неужели мы сможем уже не прятаться?

Я болталась в интернете, изучая сайты ВУЗов. Времени определиться было предостаточно.

В день своего рождения, я проснулась ближе к девяти. Лучи солнца били в окно, и я протянула руку, словно здороваясь с ними. Вчера я ждала Сашу допоздна, но так и не дождалась. Сейчас его тоже не было. Странно, сегодня среда, вроде дел никаких у него нет. Я встала, подошла к окну и распахнула створки. В окно влетел летний ароматный воздух, у соседей цвели вишни и абрикосы, зелёная трава, такая яркая и сочная, радовала глаз. А чистое небо было таким прозрачным и голубым, словно его нарисовали акварелью. Просто потрясающий день!

Настроение подскочило вверх. Мне хотелось петь и танцевать, обнять весь мир, чтобы поделиться радостью. И начать я решила со своего парня. Теперь я могла его так называть. Вышла из комнаты, и подошла к двери напротив, постучала. Тишина. Может он сейчас внизу? Я вернулась к себе и попробовала позвонить, но наткнулась только на короткие гудки. Да что такое?

На первом этаже тоже никого не было. Вообще. Даже экономки нигде не видно, хотя она сегодня должна работать. Всё было очень странно. Я позвонила ещё раз, теперь «абонент не абонент». Написала в мессенджере, но ни через пять минут, ни через пол часа он не то что не ответил, даже не прочитал ничего! Меня охватило странное предчувствие, я уже понимала, что происходит что-то очень неприятное, но пока не могла понять, что.

Ну не отвечает Саша сейчас, может он занят? За рулём, например, или на собеседовании. Может с ним что-то случилось? Нет, нельзя так думать. Нужно верить в лучшее и в него. Нужно верить!

Может он просто спит? А телефон разрядился? Я ведь так и не проверила его комнату! Вот дура! Наверняка он там.

Взлетев по лестнице, я подошла к его комнате, дёрнула ручку — заперто. Блин! Вернулась в свою комнату, вытащила из шкафа деревянную шкатулку, нашла ключ. Саша дал мне его ещё месяц назад, но я им ни разу не пользовалась.

Ключ идеально подошёл к замку, повернулся с лёгким щелчком. Я толкнула дверь, и замерла в проёме. Кровать стояла аккуратно заправленная тем же синим покрывалом, светлый стол и приставленный стул, всё было в идеальном порядке. Вот только вещей не было. Распахнутый шкаф зиял чёрным провалом. Пустые вешалки и полки, ни одной награды за школьные олимпиады, пластиковый скелет исчез с подоконника. Чистая, обезличенная комната. Звон в ушах нарастал, я никак не могла вдохнуть. Вроде дышала, но воздуха не было.

— Женя, у меня есть к тебе разговор.

Голос опекуна пробился сквозь вату в моей голове.

— Что? — я повернула голову.

Мне показалось, что она повернулась как на шарнирах. Я чувствовала себя пластиковой куклой. Совершенно пустой внутри.

— Пойдём в мой кабинет.

Я послушно поплелась за Золотовым. Что происходит? Что здесь, чёрт подери, происходит? Опекун указал на кресло, придвинутое к его столу, и я упала в него. Ещё немного и я упала бы на пол. Так, соберись тряпка! Я выдала себе пару мысленных оплеух и попыталась сосредоточиться на словах.

— С днём рождения, Женя! Сегодня ты стала совершеннолетней и это замечательный повод поговорить с тобой как со взрослой.

— Вы же прекрасно знаете, что мой день рождения не сегодня. Я прекрасно помню, когда меня поздравляли в детском доме.

Он отмахнулся и хищно улыбнулся.

— Это было так давно, в прошлой жизни. Но не об этом. По документам сегодня тебе исполнилось восемнадцать, и наша опека над тобой истекла. Мы с женой сделали всё, чтобы ты выросла успешным членом нашего общества. И как не прискорбно мне это говорить, пришло время попрощаться.

Это не было неожиданностью, но всё равно оказалось сильным ударом.

— Но прежде, я хотел бы попросить тебя подписать эти документы. — он указал на стопку документов, лежащих передо мной. — Там в основном договор о неразглашении и соглашение сторон. Всё, что происходило с тобой в нашей семье, должно остаться в ней. Ты понимаешь?

Я медленно кивнула, и посмотрела на белые листы.

— Где Саша? — я не могла не спросить, хотя уже подозревала ответ.

— О, он поступил в Лондонский медицинский университет. Сегодня с утра мы проводили его на самолёт.

Короткая вспышка боли. Мне показалось, что эти слова прошили моё сердце острыми как бритва осколками, но нет, я просто прокусила себе губу. Коснулась пальцем ранки и посмотрела на капельку крови на пальцах.

Документы я подписывала не читая, я просто не видела расплывающихся передо моими глазами букв.

— Это всё? Я могу идти?

Всё чего мне хотелось, так это забиться куда-нибудь и выплакать тот океан боли, что плескался во мне.

— Да, конечно. Сегодня вечером за тобой и твоими вещами приедет машина. Держи — он протянул мне папку с документами — это твои экземпляры документов, а также договор на квартиру, выделенную тебе государством как сироте и ключ от неё. В качестве подарка на твой день рождения Алла заказала тебе мебель. Там можно комфортно жить. Водитель отвезёт тебя и поможет с вещами.

На негнущихся ногах я вышла из кабинета, как раз, когда в дверь позвонили. Я на автопилоте подошла к двери, и открыла. За ней стоял курьер с красной подарочной коробкой и связкой шариков.

— Добрый день! Могу я увидеть Лисицыну Евгению?

— Это я.

— Поздравляю с днём рождения! Это Вам! — он протянул мне коробку и шарики, а после того как я взяла планшет, попросил — Вот распишитесь здесь, пожалуйста.

Дверь за ним закрылась, шарики выскользнули из моих рук. Я открыла коробку и, увидев её содержимое, горько рассмеялась. В ней лежала карточка: «Самой прекрасной в день рождения. Ты не забудешь его никогда!». Под карточкой обнаружились дорогой парфюм. Прозрачный флакон, наполненный чёрными духами, с нотами пиона и белладонны. И золотые серёжки с вечной классикой — бриллиантами. Я стояла с этими шикарными подарками и чувствовала себя полной дурой.

А уже поздним вечером, собравшись, я запаковала свои вещи и переехала в маленькую однушку на окраине Москвы. Но в одном мой любимый был прав, я никогда не забуду этот день. Ведь такое предательство забыть невозможно.

Глава 14. Женя. Как ты посмел?!

Поролоновые экраны на стенах гасили звуки, тяжёлая дверь отсекала суету, и я оставалась наедине с микрофоном и моими слушателями. Сегодня ко мне присоединилась Лидия, продюсер станции и моя подруга, и я была этому очень рада. Пульт передо мной пестрел регуляторами, кнопками и лампочками. Я уже привычно развернула согласованный плей-лист на следующий час иприготовилась пустить его в работу. Песня заканчивалась, нужно было выходить в эфир. Лида знаком показала, что сегодня завал в звонках, впрочем, тема была хоть и избитая, но интересная.

— Добрый день, дорогие мои слушатели! Напоминаю тема сегодняшней программы планы на будущее. Что вы хотите добиться в новом году. Может какие-то планы уже в процессе реализации? Или вы только задумываетесь над целями на будущий год. До нового года остаются считанные дни, всего пять. Ждем ваших звонков и сообщений в нашей официальной группе, и на короткий номер четыре единицы.

Подруга уже переговорила с дозвонившимся, и перекинула звонок мне. Я улыбнулась, люди слышат мою улыбку и общаются позитивно. Хотя, может я себя обманываю.

— Добрый день, вы в эфире! Представьтесь, пожалуйста.

— Добрый день. Меня зовут Александр.

Я узнала этот голос в первую же секунду, с первого же звука. Он совсем не изменился. Всё такой же прохладный, бархатный баритон. Глубокие нотки стали ещё чётче, он повзрослел.

В плечо меня толкнула Лида и просигналила бровями «какого чёрта?». Я очнулась и продолжила эфир. Может мне показалось? Мне точно показалось. Ну не бывает же таких совпадений?

— Александр, какие у вас планы на будущий год?

— Большие. Я собираюсь вернуть себе любовь, Женя.

Это точно он! Никто другой просто не умел так произносить моё имя. Удивление исчезло, сменившись волной ярости, когда я поняла, что он сказал.

— Знаете, Александр. Не все люди умеют любить. Может вы один из таких?

— Может. Но, нужно проверить.

Ах, проверить?

— Очень смелое заявление. С чего вы взяли, что ей это нужно? Или ему? — мстительно предположила я.

— Надеюсь нужно, ведь я не отступлю.

— Эгоистично и глупо, впрочем, ничего нового. Может стоит подумать о ком-то кроме себя, прежде чем ставить перед собой такие цели? Или это сложно для того, кто привык себя на первое место ставить?

Мой продюсер уже махала ладонью руки у горла и беззвучно шипела "с ума сошла! Что ты делаешь?" Я и сама понимала, что меня несёт и возможно, меня уволят после этого, но остановиться уже не могла. Я превратилась в злобную фурию.

Саша собрался ответить, но я не дала ему такой возможности. Щёлкнула по кнопке и в трубке раздались короткие гудки. Мстительно улыбнувшись, я повернулась к микрофону.

— К сожалению, звонок сорвался, но будем надеяться на благоразумие Александра. Давайте сделаем перерыв и послушаем одну из моих любимых песен.

Запустив плей лист в ротацию, я вскочила с кресла и побежала к кофеварке в кухню.

Черт бы побрал этого придурка! И хватило же ему наглости позвонить мне! Сволочь.

— Ты из ума выжила? — ворвалась следом за мной Лида — Ты хоть понимаешь, как облажалась? Да что с тобой Женя?!

Я отхлебнула черный кофе, естественно обожгла язык. Прикрыла рот ладонью, подышала.

— Знаю, Лид, знаю. Но это было выше моих сил.

— Кто это вообще? Явно непростой слушатель.

Закрыв глаза, я облокотилась на стол за моей спиной. Прошло пять долгих лет, а его голос все так же разбивает меня на части.

— Не важно. Прости, этого больше не повторится. Просто не пускай его больше в эфир.

— Хорошо. Но не думай так просто от меня отделаться! Сегодня вечером ты всё мне расскажешь! Ты помнишь про наши планы сегодня?

Она наставила на меня палец, как оружие. На нём красовался аккуратный маникюр, в её ушах покачивались крупные кольца, а глаза были подведены чёрным карандашом. Вообще, издалека её можно было бы принять за цыганку.

— Я помню, и хочу напомнить тебе, что я не горю желанием ехать в клуб.

— Нет-нет, Лиса! Даже не думай об этом! Ты сегодня играешь в клубе и даже не спорь. Я что, зря договаривалась с мерзким Валерой? Всё для тебя, милая.

Я закатила глаза. Эта женщина не оставит меня в покое. И хоть я сама жаловалась, как тяжело попасть молодому, начинающему диджею в клуб, сегодня зажигать в клубе у меня уже не было настроения. Его напрочь отбил северный олень, прискакавший из своей страны оленьей и упавший, как снег на голову, мне в эфир.

Ладно, до вечера ещё далековато, успею восстановится. Лида права, упускать такой шанс глупо. Когда старший Золотов выкинул меня из своего дома, как старую и ненужную вещь, я была дезориентирована. Вообще не понимала, что мне делать и куда идти. К счастью у меня была квартира и работа, и три месяца, чтобы определиться кем же я хочу быть.

Чашка в моей руке больше не дымилась, и я сочла это хорошим знаком. Пора возвращаться за пульт. Или мой директор решит, что зря платит мне деньги. Будучи молодым линейным ведущим и музыкальным радиодиджеем на пол ставки, я получала зарплату, работу своей мечты и возможность однажды стать ведущей своей собственной программы или утреннего шоу.

Дальнейший эфир прошёл без проблем. В соцсетях сыпались разные сообщения. Какие-то я зачитывала, сообщения в поддержку Саши слала в спам. В четыре меня должен был сменить Леша, мой коллега. Без пятнадцати четыре, я зачитала гороскоп, это была моя любимая рубрика. Не то, чтобы я всерьёз верила предсказаниям звёзд, но иногда приятно было думать, что день паршивый не просто так, а потому что так повелели звёзды.

Кстати, мне, как козерогу, астрологи сегодня пророчат удачу во всех начинаниях. В гороскоп стрельца, я предпочла не вникать.

Лида расстреливала меня взглядом всё оставшееся время. Мне хотелось отгородиться от этого взгляда бронированной стеной, но у меня был только микрофон и пока кольцо на нём горело красным, я не могла даже попросить её не смотреть ТАК.

— Рыбам сегодня стоит опасаться нежданных гостей. Надеюсь советы звёзд помогут вам в выборе вашей цели. И на этом всё, дорогие мои. На смену мне, Жене Лисицыной, спешит Леша Горелов. Оставайтесь с нами на волнах Юпитер.FM! Пока!

Выключив микрофон, приложила руки к горящим щекам. Стянула наушники на шею, отсоединила их от пульта. Встала, потянулась. Мышцы приятно заныли.

— Лида, если ты постоянно будешь прожигать меня взглядом, однажды я вспыхну и быстро-быстро сгорю. И не будет у тебя такой замечательной подруги!

— Ага, хороша подруга. Я, между прочим, страдаю в неведенье!

Я закатила глаза, опустила руки.

— Привет, девчонки! — ворвался Леша в небольшую комнатку — У кого сегодня праздник?

— У меня. — буркнула Лидка — Я узнала, что моя подруга и не подруга мне вовсе. А к чему такой вопрос?

— Ну я вообще-то про цветы спрашивал. Думал, может день рождения у кого-то.

— Какие цветы? — настороженно спросила я.

— В комнате отдыха стоят. Эти… забыл, как они называются…

Я уже не слушала, подхватила длинный шнур и рванула в обеденную. Подруга не отставала. Мы столкнулись в двери, стараясь одновременно в неё протиснуться. Только я остановилась, уже видя их, а Лида протиснулась в комнату и подошла к вазе с белоснежными и розовыми пионами.

— Шикарный букет! — ахнула подруга.

Приблизившись, я прикоснулась к нежным лепесткам. В цветах имелась карточка, но я даже прикасаться к ней не стала. И так знала от кого цветы. А Лида, едва заметив кусок плотного картона, просунула руку и схватила его.

— Так посоветуй, как мне бросить думать. — зачитала подруга и нахмурилась. — Что за бред? И подписи нет.

Выхватив карточку, я ещё раз пробежала глазами по аккуратным, угловатым буквам. Почерк Саши немного изменился, но я всё равно его узнала. Сердце защемило от воспоминаний. Мурашки пробежали по рукам, спине, словно от его прикосновений. Таких желанных и болезненных одновременно. Как же я ошибалась, думая, что забыла его. Как же я ошибалась, думая, что я могу забыть его. И даже после той апатии и боли, после всех этих лет… Я ненавижу его!

— О, я нашла! Это фраза из Ромео и Джульетты. Ромео рассказывает своему другу, что влюбился в неподходящую девушку, а тот советует ему перестать о ней думать. Тогда Ромео говорит: «Так посоветуй, как мне бросить думать». — рот Лиды округлился, и она выдохнула — О, кайф! Просто супер!

Что тут суперского я не поняла, но намёк явно уловила. Скомкала бумагу и выбросила её в урну.

— Ты что? Карточка же такая красивая!

— Плевать.

Я и за цветы схватилась, но подруга отбила у меня их и поставила обратно на стол. Мне нужно было готовиться к следующим эфирам. Бросив Лиду одну рассматривать букет, я пошла в свой малюсенький кабинет. Плюхнулась за стол и опёрлась о него локтями. Положила голову на замок рук.

За все эти пять лет мне всерьёз стало казаться, что Золотов меня проклял. Ни одни мои отношения не длились больше полугода. Каждый раз меня начинало бесить как мой парень ест, говорит, или чешет нос, перед каждой фразой. До интима вообще дело дошло только однажды, и это был последний день наших отношений. Нет, я точно проклята!

Работать сейчас не было сил. А ещё вечером выступление в клубе. Мне безумно страшно выходить за пульт, но ведь мне это действительно нравится. Я уже несколько раз выступала на частных мероприятиях, но там были маленькие вечеринки, а сейчас меня пригласили в клуб!

Нужно отдохнуть — кометой пролетела мысль в моей голове. На рабочем столе был открыт чат с руководством, и я написала своему руководителю, клятвенно пообещав прийти в воскресенье. В углу чата долго горели буквы: печатаю…, и я уже приготовилась к развёрнутому нагоняю, но в итоге мне прилетело только «ОК». Я схватила сумку, вытащила из шкафа пуховик и побежала домой, даже не предупредив подругу.

В метро пока было мало людей. Час пик накроет город через час. Мне предстоял длинный спуск по салатовой ветке.

Глава 15. Александр. Дорога домой

Самолёт сел точно в назначенное время. Перелёт Лондон-Москва стал уже привычным для меня, если вообще можно было привыкнуть двигаться в тесной железной банке в воздухе несколько часов подряд. Международный аэропорт блестел в лучах полуденного солнца, как начищенная монета. Металл, стекло и пластик — вот что встречало путешественника. Заученные улыбки стюардесс, и искренние слезы встречающих.

Меня никто не ждал в холле. За мной приехал водитель. К этому я тоже привык. Я приезжал в Москву только по праздникам, предпочитая даже на каникулах оставаться в Англии. Но не потому, что полюбил город, совсем нет.

Сообщив отцу, что успешно приземлился, я направился к машине. Водитель встретил меня, помог убрать сумку в багажник, и мы тронулись. В окне проплывали здания, вчера выпал снег, и ещё не успел превратится в грязно-желтые сугробы. Ритмичная музыка наполняла салон, я даже не сразу понял, что это радио. Вытащив телефон, открыл электронный медицинский журнал, чтобы дочитать статью, начатую ещё в самолёте.

Но не успел прочитать и пары строк, как услышал её голос. Я опять схожу с ума? Чем больше я гнал мысли о ней, тем настойчивее они лезли в голову. Мешали учиться, отвлекали от занятий, возвращаясь домой, я тренировался как проклятый, только чтобы не вспоминать её. Но это не помогало. Она приходила во снах. Иногда это были реальные воспоминания, а иногда просто фантазии. Я слышал её голос, и иногда отвечал. Мне казалось, что у меня галлюцинации.

— Григорий Станиславович, сделайте громче!

Водитель глянул на меня в зеркало заднего вида и прибавил стерео-систему.

«— Добрый день, дорогие мои слушатели! Напоминаю тема сегодняшней программы планы на будущее. Что вы хотите добиться в новом году…» — донеслось из динамиков.

Это точно она! Никаких сомнений.

— Узнали, Александр Михайлович? — по-доброму усмехнулся водитель — Вот она, соловушка наша. Совсем взрослая стала, на радио работает. Каждый день Женечку слушаю.

— Как называется радио? — я едва мог говорить.

— Юпитер. FM. — ответил водитель

Я тут же схватил телефон, нашел номер и набрал его. Думал ли я в тот момент? Конечно, нет. Мне ведь нельзя с ней общаться, да и она сама этого не хочет. Но я просто не смог сдержаться. Мне казалось, что всё это время я сидел в душной камере, а теперь дверь открылась и в проём хлынул свежий воздух. Голова шла кругом от него, но ничего лучше произойти не могло. Мне было мало просто слышать её голос, мне хотелось поговорить с ней. Пусть хотя бы по телефону, но не всё сразу.

— Добрый день! Меня зовут Лидия, я продюсер радиостанции. Вы дозвонились на Юпитер.FM. Вы хотите рассказать о своих планах?

— Да, Лидия. Слушаю вашу программу сейчас и хотел бы рассказать Евгении о моих планах.

— О чём вы хотели бы рассказать?

— Дом хочу построить в будущем году. Возможно дерево посадить.

Девушка на другом конце радиоволны рассмеялась.

— Откуда взялось такое желание?

— Есть ради кого стараться. Хотя она пока не хочет со мной общаться, но я сделаю всё, чтобы она передумала.

Пауза затянулась. Видимо девушка размышляла стоит ли выпускать меня в эфир.

— Отлично. У вас есть примерно тридцать секунд, чтобы обдумать свои слова. Прошу вас не использовать нецензурную лексику и оскорбительные слова. И выключить радио, оно создаёт помехи.

— Конечно.

В трубке заиграла музыкальная заставка, что-то щёлкнуло и я услышал Женю.

— Добрый день, вы в эфире! Представьтесь, пожалуйста.

— Добрый день. Меня зовут Александр.

Тишина окутала нас, она меня узнала. Я словно увидел своими глазами как её брови взлетели от удивления. Детка, для меня самого этот разговор одна большая неожиданность. И не смотря на её последующие колкие фразы, я наслаждался этим разговором. Вслушивался в каждое её слово, каждый акцент и ноту. Мне нравилось парировать её фразы, а когда она сбросила вызов, я остался сидеть, глупо улыбаясь. Она не забыла меня, уверен.

Я попросил водителя заехать в цветочный магазин, чтобы заказать доставку. Что же ей послать? Консультант расхваливала красные розы, они как нельзя лучше расскажут девушке о моей страсти. Но это было совершенно не то, я хотел напомнить ей о лучших моментах, что у нас были. И именно поэтому выбрал пионы.

Я хотел вернуться в то время, когда я ещё был жив. До того, как я погиб, под осколками этой любви. А ведь я так и не сказал ей как сильно её любил. Сейчас от того меня осталась лишь тень, которая бродит по земле сама не зная зачем.

Я вернулся в машину, сосредоточенно размышляя что же делать дальше. Телефон завибрировал в кармане. На экране, улыбаясь во все тридцать два зуба, красовалась Вероника. Мне не хотелось с ней разговаривать, вообще-то мне никогда не хотелось, но сегодня помимо этого я не стал брать трубку.

Мой мечтательный настрой грубо осадил Станислав Григорьевич. Он повернулся, крякнул и глядя мне в глаза попросил.

— Оставь девчонку в покое. Пусть живёт своей жизнью.

— Почему?

Мой холодный тон вернулся, мне не понравился этот совет.

— Ваш отец никогда этого не одобрит. — я поймал его взгляд в зеркале — Я помню, как отвозил её в квартирку в спальном районе. В тот же день, что вы улетели. Страшное зрелище. Вроде и Женечка, а глаза пустые, словно мёртвые.

Может она раскаялась в своём поступке? Пожалела? Почему тогда не позвонила? Испугалась? Всё в прошлом. Но, почему тогда всё ещё болит? Мешает спать, есть, думать. Это не жизнь, существование.

Водителю я так и не ответил. Что я мог сказать, если сам не знаю ничего. Нам нужно встретится с Женей. Нужно. Иначе я не успокоюсь. И не важно хочет она того или нет. Я имею право на разговор.

— Не помнишь адрес? — спросил я.

— Нет.

— А если бы помнил, сказал?

Станислав Григорьевич переключил передачу, посмотрел в зеркала и наконец ответил.

— Нет.

Глава 16. Женя. Больше музыки!

К вечеру моя хандра немного рассеялась. Душа болела, но я задвинула эту боль за коробку с возможностями. А от головной боли выпила таблетку. Жаль нельзя избавиться от привязанности так же просто, как вылечить простуду. Недельку попил чай с малиновым вареньем, похрустел пастилками от боли в горле, выпил жаропонижающее и вот ты уже здоров.

А с чувствами не так. Они занимают мысли, натягивают нервы, пока те не превратятся в ниточки и не порвутся от резкого рывка. Любой толчок и ты опять летишь в пропасть безнадёжности. И спрашиваешь себя, за что мне это? Почему я?

Вечер накрыл город тонкой вуалью, её связала опытная прядильщица из ночных огней, темных закоулков и отблесков тротуаров. Многоэтажки ещё светились множеством окон, рождественские фонари как разноцветные жуки, ползали по окошкам. Идеальная предновогодняя атмосфера.

Я прыгнула в такси и помчала на вечеринку. Моя аппаратура, ноутбук с записями и наушники лежали рядом на сидении. Пальцы подрагивали перед выступлением, но, когда я поднимусь на сцену, страх уйдёт, вымоется из крови адреналином. И тогда на следующие сорок минут останется только чистый кайф.

Мысли. Тревоги. Сомнения. Всё это сейчас наполняло меня до краёв. Выплёскивалось через край нервными движениями, бесконечными проверками телефона и прикосновениями к волосам.

В клуб я прибыла заранее, до моего выступления оставался целый час. Точнее всего час, чтобы подключиться, проверить оборудование и настроиться на нужный лад. Сегодня выступали несколько ди-джеев, и я буду первая. Люди понемногу собирались, пили в баре, громко обсуждали последние новости, самые отчаянные уже танцевали.

Сразу же на меня набросилась Лида. Заставила меня покрутиться в моём маленьком, черном платье с пайетками. Одобрила, серьёзно кивнув. И заставила сфоткаться для инстаграмма. Я не была активным пользователем, но фото мне понравилось, и я выложила его у себя на странице.

Звукорежиссёр махнул мне рукой, приглашая. Поправив лямку сумки на плече, я пошла на сцену. На ногах у меня красовались супер удобные кеды, и от этого я казалась маленькой девочкой. Непослушные красные волосы уложены в кудри, часть из них завязаны на макушки на подобии «мальвины». Выпрямлять их сегодня было бесполезно, всё равно из-за жары и влаги они завились бы обратно, уже проходили. Мои глаза подведены широкими стрелками, ресницы хорошо прокрашены тушью и от этого лицо кажется кукольным.

Народу собралось уже прилично, от этого музыка становится глуше. Выкрики с разных сторон путают. В зал я стараюсь не смотреть. Во время выступления меня интересует только толпа. Она двигается в такт ударам бита, я веду её за собой. Замедляю, когда сердце готово выпрыгнуть из груди. И ускоряю танец, чтобы никто не заскучал. Это волшебство вне Хогвартса.

Неон искрит, лампочки мигают и отражаются в блёстках на теле гоу-гоу танцовщицы. Светящиеся браслеты на моих запястьях светятся ярким кислотным светом. Удовольствие. Я чувствую зал, он уже на пределе. Нужно выводить игру на новый уровень, иначе люди или упадут без сил, или разочаруются.

Переключаю сет-лист, и танцпол взрывается криками. Угадала. Я наконец смотрю в зал, на лицах людей восторг и исступление. Словно моя музыка воздух для них. В моей груди вспыхивает искра, и разрастается пожаром.

Рядом с баром стоят двое мужчин, я не вижу их лиц, но понимаю, что они смотрят прямо на меня. Один из них уходит, а второй, не отрывая взгляда от меня отпивает прозрачную жидкость из стакана. Он не танцует. Просто смотрит, я сосредотачиваюсь на работе. Моё выступление подходит к концу. Мне не хочется уходить. Пусть этот момент длиться вечно, но это невозможно. Моё лицо уже покрыто испариной.

Другой ди-джей, уже за моей спиной. Возится с аппаратурой. Я спиной чувствую его движения, он слегка похлопывает меня по плечу, я немного приподнимаю наушник.

— Ты крутая! — кричит мне.

— Спасибо!

— Подвинь свой ноут. Я тебя поменяю!

Я киваю. Двигаю свою машину. Мой коллега — молодой парень, одетый в блестящий комбинезон. Даже его наушники покрыты мелкими камушками. Лучи стробоскопа отскакивают от него и кажется, что он сам источник этих лучей.

— Классный костюм! — кричу я, наклоняясь к нему.

Он показывает пальцами букву «V» и улыбается. Жесты — отличная идея, вместо того, чтобы надрывать голосовые связки. Я прощаюсь с людьми, показывая руками «бьющееся сердечко». Толпа взрывается улюлюканьем, кто-то свистит. С моих губ не сходит счастливая улыбка.

Тревожит только мужчина у бара. Я не вижу его лица, оно скрыто тенью, но уверена он всё ещё смотрит. Может он маньяк? Приблизившись к бару понимаю, лучше бы это был маньяк.

Саша стоит с бокалом в руках и лениво покачивает его. Кубики льда стучат о край, но я этого не слышу. Нас окружает хаос. Крики людей, громкий смех, клубная музыка. Всё это разрывает пространство, забивает уши. Мне хочется убежать. Я делаю пару шагов назад, но натыкаюсь на стоящего позади парня и чуть не падаю. Слабо извиняюсь, и резко развернувшись, бегу назад. Туда, где стоят мои вещи под присмотром охраны.

Пробегаю мимо танцующей Лиды, но понимаю это слишком поздно. Она окликает меня, но я не реагирую. Я забегаю в небольшую гримёрную. Здесь девочки танцовщицы поправляют макияж перед выступлением. Сейчас тут никого нет. Огромное, ярко освещённое зеркало отражает моё испуганное лицо. Я тяжело дышу.

Только немного успокоившись выхожу обратно и тут же попадаю в плен чужих рук. От крика удерживаюсь чудом. Саша держит меня за плечи и смотри прямо в глаза. Вырываюсь и отхожу от него на безопасное расстояние, хотя не уверенна, что такое вообще имеется. Может стоит переехать на Марс? Говорят, его собираются колонизировать.

Закрываю лицо руками и бормочу не внятно.

— Уйди, пожалуйста. Мне слишком больно тебя видеть.

Сейчас я искренна, возможно впервые с ним я не играю и не лукавлю.

— Мне тоже больно, но без тебя всё это не имеет смысла.

Мы в ловушке. В капкане наших чувств. Или только я?

— Нет! За чем бы ты не пришёл, я говорю тебе нет!

Он качает головой.

— Я тебе не верю.

Паутина сжимается сильнее. Гнев и ненависть к нему поднимают голову. Как он посмел появиться сейчас? Где он был эти долгие пять лет, пока я барахталась во всём одна?

— Катись откуда пришёл. — шиплю я.

И толкаю его в грудь. Но пройти мимо не получается. Саша ловит меня и прижимает к стене. А потом целует. В моей голове всё плывёт. Наверное, из-за нехватки воздуха. Он душит меня этим поцелуем. Преодолевает моё сопротивление, пока я не подчиняюсь ему. Его губы ласкают мои, и мне хочется упасть в обморок, лишь бы не чувствовать того, что я чувствую. И лишь когда мне кажется, что я действительно лишусь чувств от нехватки кислорода, он отстраняется.

— Я не отступлю, Жень. Мы оба натворили дел. Давай попробуем ещё раз!

Колкий ответ просится на язык, но я останавливаю сама себя. Нет, так будет не интересно. Ведь он не поймёт так, словами. Мне хочется сделать ему больно, почти так же как он сделал мне.

— Я подумаю. Отпусти. — лёгкая победа насторожит его.

Нет, пока не время. Я ухожу. Забираю свои вещи и еду домой. По пути обдумываю план мести. Она подаётся холодной, но мои ладони горят. Мне кажется, что, если я прикоснусь к бумаге она вспыхнет.

Ненависть отравляет меня, и я уже не могу нормально думать. Прихожу домой и сразу ложусь спать. Заснуть мне тяжело, но я стараюсь и в итоге у меня выходит.

С утра всё готово. Мой план идеален. Моя главная ошибка — это чувства. Именно из-за них я не верила в его подлость. Теперь я такой ошибки не повторю. За омлетом с овощами просматриваю мессенджеры и соцсеть. Мои фото разлетелись по инсте. Многие отметили меня на своих фото. А самая первая фотография, сделанная Лидой, набрала кучу сердечек. Я просматриваю сообщения и вижу там его. Вот значит, как он узнал где я. Может, все эти пять лет он следил за мной?

Смотрел на мои фото и думал обо мне? Эти мысли тешат моё эго, но ничего не меняют. Он бросил меня, именно тогда, когда он нужен был мне. Этого я не прощу ему никогда.

Лида звонила несколько раз вчера, но я уже спала. Я написала ей, что всё в порядке. Достала капсулу кофе и заправила кофемашину. Пока напиток наливается, я думаю над тем, как много труда вложено в эту чашку кофе. Ведь кто-то собрал зёрна, очистил их, обжарил, перемолол в мелкое зерно, придумал капсульную кофемашину, сформировал капсулу и заправил её. От этого пути голова идёт кругом.

Телефон оживает.

«Доброе утро! Подумала?»

Часы показывают одиннадцатый час. Уже совсем не утро. Мне хочется огрызнуться, но я не делаю этого. Нужно поверить в эту игру. Тогда всё получится. Кофе готово, я достаю чашку. Запах кофе с молоком просто потрясающий. Это то, что мне нужно для отличного дня.

«Подумала, но ничего не решила. Что ты предлагаешь?»

«Мы неправильно начали, и я хочу всё сделать правильно. Поэтому предлагаю начать со свидания.»

«Вот так просто? Ужин в ресторане?»

Он долго печатает, и ожидание стоит того.

«Всё ужасно не просто. Но что нам мешает попробовать? И нет, никакого ужина. Пиши свой адрес, я заеду через час. Оденься теплее.»

Я фыркаю от его слов.

«Даже не спросишь куда я хочу?»

«Ты хочешь, чтобы я это решил. Потому что ты ненавидишь принимать решения.»

То, как он знает меня пугает. А что если он всё поймёт раньше времени и у меня не получиться отомстить? Мне становиться грустно, и я закусываю губу. Я скидываю адрес. Название улицы и номер дома. Волнение нарастает с каждой минутой ожидания. Любимые джинсы оказываются в стирке и приходится искать им замену. Толстовка затерялась в шкафу. Я оглядываю хаос, творящийся в квартире и вздыхаю.

Кровать в спальне расправлена. На письменном столе кавардак, я хотела прибраться ещё во вторник, но слишком долго складывала вещи в шкафу. Диван в гостиной совмещённой с кухней тоже завален какими-то книгами, журналами, пледом. Я бегаю по дому, прибираясь пока не понимаю бессмысленность происходящего. Моя стихия — хаос, и Саша прекрасно об этом знает. Чтобы победить в этой битве нужно вести себя естественно. А что может быть естественнее бардака на моём диване?

Я натягиваю колготки, джинсы и белую футболку. Пропавшая толстовка находится в прихожей, и я решаю оставить её там. По въевшейся привычке крашу ресницы тушью, подвожу брови, зачёсываю волосы в высокий хвост. Мои кудри сопротивляются, гребень застревает в волосах, и я трачу по крайне мере ещё десять минут чтобы распутать его. Усмирив наконец непослушную причёску, я иду на кухню, чтобы посмотреть в окно. Но там кружатся крупные хлопья снега, и я ничего толком не могу рассмотреть. Пока вглядываюсь в вереницу снегопада в дверь звонят.

Моё дыхание остается дымкой на стекле. Я быстро рисую сердечко проткнутое стрелой и иду открывать.

Саша умопомрачительно красив. В клубе в темноте я не смогла разглядеть его как следует, воспоминания накладывались на реальность, и картинка искажалась. Сейчас же всё по-другому. Он выше меня почти на голову, стильный пуховик и синие джинсы идеально сидят на нём. Хотя мне казалось, что все в пуховиках выглядят по-дурацки. На нём же одежда сидит как на модели. Серые глаза сейчас светлые, но настороженные. Он не знает, чего ждать от меня. Может я решила облить его зелёнкой и выгнать на мороз?

Я приветливо улыбаюсь, и его лицо чуть расслабляется. Он делает шаг вперёд, чтобы обнять меня, но я выставляю вперёд руки.

— Подожди! Мы же решили начать всё с нуля?

Глава 17. Александр. Старые раны

Женя делает шаг назад. Она права. Те, кто идут на первое свидание не обнимаются. И не важно, что я прекрасно знаю вкус её кожи, помню каждый изгиб её тела.

Я протягиваю руку, и она отвечает. В глазах она таит обиду, я ясно вижу её искорки. Женя злится на меня, но я не понимаю почему. Ведь именно она шантажировала моего отца и меня. Из-за этого меня посадили на первый же попавшийся самолёт и выпроводили из страны.

Мне хотелось её возненавидеть. За лицемерие, за ту боль, что она причинила мне и моей семье, но я не смог. Я просто тряпка. Неудачник. И я смирился с этим. Возможно, мне не стоило приезжать. Не стоило звонить ей на радио. Но я стою на пороге её квартиры, и впервые за эти пять лет я счастлив. Женя — яд для меня. И я с удовольствие глотаю его, запихиваю себе в рот жадно. Безумие.

— Первое свидание? Что же ты приготовил? — спрашивает она прищуриваясь.

— Это сюрприз.

Она хмурит бровки и хлопает ресницами.

— Ненавижу сюрпризы.

Я не могу удержаться от улыбки и смеюсь.

— Никто не любит сюрпризы. Смирись с этим. Но тебе понравится, я уверен.

— Ну, что ж. Если не понравится, я уйду прямо посреди первого свидания.

Киваю, признавая её правоту. Она гасит свет в коридоре, на ходу надевает куртку и шапку. Мы спускаемся на лифте. Играем в гляделки. Когда она забывается, её лицо напряженно.

— Интересно, о чём ты думаешь? — спрашиваю я.

— Гадаю куда ты меня везёшь!

Она так и не научилась врать. Делаю вид, что верю ей. Странное чувство. Женя изменилась. Из ершистой девушки она превратилась в яркую женщину. Скулы обозначились резче, теперь о них можно порезаться. От неё пахнет сладкими духами, с едва заметной кислинкой.

Моя машина прямо у подъезда. Женя проводит рукой по приборной панели и смотрит в боковое зеркало.

— Я думала богатому парню не пристало ездить на такой развалюхе. Сколько этой машине? Шесть лет?

— Восемь. Машина меня вполне устраивает. К тому же я взял её на время у отца.

Женя хмыкает. Я трогаюсь с места, медленно ползу по придомовой территории, выезжаю на шоссе. Нам нужно на МКАД, навигатор показывает среднюю загруженность дорог. Но нам некуда спешить.

— Как ты нашёл меня? — спрашивает Женя.

Этот вопрос явно мучает её.

— Я не искал. — отвечаю чистую правду.

Возможно, мне стоило уверить её в том, что я следил за её жизнью, как долбанный маньяк. Это потешило бы её самолюбие, но я решил быть предельно честен с ней. Только так может что-то получится.

Женя смотрит на меня долгим взглядом. Её жёлтые глаза в скудном освещении машины кажутся расплавленным золотом, а волосы огненно-красными.

— Серьёзно. Я вернулся вчера в Москву. Услышал твой голос по радио и решил позвонить.

— Это звучит, как начало какой-то дурацкой сказки. — фыркает она.

Я пожимаю плечами. Может это и правда сказка?

— Главное, чтобы писали её не братья Гримм.

Она улыбается. И потягивается на сидении. Из распахнутого пуховика видна её грудь. Скрытая толстовкой, она всё равно притягивает мой взгляд. Я смотрю слишком долго, пока сзади мне не сигналит другая машина.

Женя ловит мой взгляд и насмешливо фыркает.

— Александр, ты совсем растерял приличия! — укоряет она меня.

Я пожимаю плечами, ничуть не раскаиваясь. За окном ничего интересного, только кучи грязного снега. Женя подключает свой телефон к стереосистеме и включает музыку.

— Как ты оказалась на радио?

Теперь её черёд пожимать плечами.

— Меня случайно занесло в колледж связи, относила туда пакет с документами, и подумала: «а, почему бы и нет?». Подала документы на специалиста по телекоммуникации. С моим аттестатом я легко прошла конкурс. Зайдя впервые в аудиторию, я засомневалась. Практически все студенты оказались парнями, и только две девушки помимо меня сидели на стульях.

Она хихикнула, поправила волосы.

— Вот так я спустила в унитаз шикарную возможность стать юристом или экономистом.

— У тебя отлично получается с музыкой. — успокоил я её.

Она закрыла глаза, откинулась на спинку сидения.

— Я полная бездарность. — говорит она, не открывая глаз.

Я ищу её руку, переплетаю наши пальцы. Её кожа такая тёплая и мягкая, почти такая же как я запомнил. Даже простое прикосновение приносит удовольствие.

— Верь в себя и всё получится.

Она улыбается, одновременно поджав губы.

— Ну, а у тебя что? Кембридж с отличием и диплом врача? Надеюсь ты выучился на кого-нибудь приличного? Или выбрал что-то постыдное, где нужно засовывать свои пальцы кому-нибудь в задницу?

Всё это она сказала с такой милой улыбочкой.

— Ты не угадала. Хотя такой опыт у меня имеется. Интересует?

— Нет, спасибо! — тут же отказалась она.

Теперь настала моя очередь улыбаться.

— Я получил диплом провизора и сертификат младшего медицинского работника.

— А как же мечта о дипломе врача?

Поток машин стал ещё более плотным. Я сосредоточился на дистанции.

— Всё ясно.

Женя постаралась скрыть горечь, но у неё это совсем не получилось. Мне не хотелось этого говорить, но я пообещал себе быть честным.

— Я прилетел на праздники. Сейчас работаю в больнице медицинским братом, и готовлюсь к поступлению в университет.

Она опустила веки, но я не смог понять, что она там прячет. Это могло быть всё что угодно. За время поездки Женя больше не разговаривала со мной, только да, нет, не знаю.

Может мой сюрприз её расшевелит? К концу поездки стало совсем кисло. Мы въехали на кустарно организованную стоянку. Пошёл снег. Крупные несимметричные хлопья снега укрывали лобовое стекло, и за какие-то пару минут укрыли плотным одеялом. Мы оказались с Женей наедине.

— Жень, я пытался забыть тебя. Не думать о тебе. Но у меня ничего не получилось. Теперь я понимаю, нам нужно было поговорить. Прости, что так уехал. То, что между нами было — наша общая ответственность. И я поступил трусливо и подло.

Я замолчал, всмотрелся в её лицо. Там было столько боли и отчаяния, что мне захотелось завыть. Хотелось забрать себе эти чувства. Но я должен был договорить.

— Мне хотелось бы сказать, что я приехал к тебе, но это не так. Я так же растерян, как и ты. Наша история ещё не окончена, я уверен. Ты дашь мне шанс?

— Да, конечно.

Она вновь улыбается, но это печальная улыбка. Её запах наполняет весь салон автомобиля. Надеюсь, он останется на долго. Я глубоко втянул воздух и затаённо выдохнул, пока в моих лёгких не осталось ни крупинки кислорода.

— Пойдём, нас уже ждут.

Мы вышли в зимний день. Чистый прохладный воздух окружал нас. Парковку обступали огромные деревья. Еловый лес раскинулся во всей своей красе. Женя нервно поправила одежду, огляделась.

— Я ошиблась? На самом деле ты маньяк и привёз меня в лес, чтобы убить?

— Поверь я думал об этом. Очень много раз.

Я шагнул вперёд, Женя отступила. Ещё шаг, мы уже так близко, но она всё ещё отходит. Совсем на чуть-чуть, но уступает мне, и я наконец прижимаю её к дереву. Знаю, первое свидание и всё такое, но мне уже не остановится. Я обхватываю её лицо руками, одну руку спускаю на шею, другой опираюсь на дерево. Мы дышим одним воздухом, и мне безумно это нравится. Мои губы почти касаются её губ. Я смотрю в её распахнутые глаза, стараюсь найти там хоть какую-то опору, хотя бы небольшое сопротивление, но вижу только возбуждение. Она хочет меня не меньше, чем я её.

И вот когда я уже со стоном коснулся её губ, недалеко от нас завыли собаки.

Глава 18. Женя. Имя тебе — свобода

Вой собак оказался настолько для меня неожиданным, что я укусила Сашу. Он закрыл рот рукой, ругнулся сквозь зубы.

— Могла бы просто сказать, что ты против.

Позор мне, ведь против я не была. Всего пара заинтересованных взглядов, странные объятия и поцелуй и я забыла всё, что задумала против Саши.

— Что это за звук? — постаралась переключить я разговор.

— Это лайки.

— Что?

— Якутские лайки.

— Куда мы приехали?

Я обернулась, и заинтересованно посмотрела на деревья. Вдалеке обвалился пласт снега с ветки, не выдержавшей такой натиск. Вой повторился, а затем послушалось хриплый лай. Саша, глядя на моё лицо, засмеялся, позабыв о своей травме.

— Пошли.

Высокие сугробы по обеим сторонам от тропинки, показывали мне как глубоко пришлось бы проваливаться, если бы не утоптанная дорожка, змейкой бежавшая вглубь леса. Прошли мы совсем немного, вся дорога заняла минут десять. Шагнув на поляну, я ахнула, раскрыв рот. Наверное, сейчас он был как идеальный овал.

Всё дело в том, что на большой открытой поляне разгуливали северные олени! Серые и белые животные, копытами рыли снег, в поисках пожухлой травы. Их рога ветвями уходили в небо. Я такое видела только в фильмах. Маленькие оленята жались к мамам, а большие статные самцы надменно оглядывали стадо. В углу поляны, у хозяйственных построек прямо на снегу лежали собаки. Выстроившиеся вряд сани, укрытые меховыми шкурами, притягивали взгляд.

— Мы что, прошли сквозь телепорт? — ахнула я.

По поляне бродили люди в унтах и длинных меховых куртках. Тут даже стояли несколько юрт.

— Нет, мы на оленьей ферме.

Глаза уже болели, я боялась моргнуть. Казалось стоит мне закрыть глаза, хотя бы на миг и эта сказка пропадёт. Деревья замерли, собаки заволновались, шерстяным клубком покатились по земле. Один из мужчин прикрикнул на них и клубок распался.

— Потрясающе… — выдохнула я.

Снежинка упала мне на губы, и я вздрогнула. Когда-то давно, я думала, что именно такой холодный будет поцелуй Саши. Как жаль, что это оказалось совсем не так. Его губы, кажущиеся на вид такими жёсткими и холодными, на самом деле мягкие, вкусные и такие классные. Может поэтому у меня не получилось ни с кем выстроить отношения. Я всегда сравнивала моих новых парней с ним, и естественно все сравнения оказывались не в их пользу. Это как после однажды съеденного фруктового льда тебе подсовывают обычную замороженную воду и пытаются убедить, что это одно и то же.

К нам подошёл один из погонщиков. Он представился Эрханом и повёл нас знакомится с северными оленями. Мне страшно идти к огромным животным, каждое из них выше меня, но рядом Саша и я перебарываю свой страх. Наш экскурсовод рассказывает об обычаях и правилах ухода, я слушаю, раскрыв рот. Всё это настолько чуждо мне и моему образу жизни. Настолько не привычно, что я пытаюсь вписать себя в эту дикую кочевую жизнь и не могу. Просто не понимаю, как это: кочевать.

В глазах Эрхана любовь к своему краю, к родителям, которые вырастили его в свободной тундре. Он ловит одного оленя и предлагает мне его погладить. Мои пальцы дрожат, но я притрагиваюсь к жёсткой на вид шерсти и под пальцами в глубине чувствую мягкий подшёрсток. Это так неожиданно, что я закапываюсь обеими руками в удивительную шерсть животного. Олень всхрапывает и толкается в меня носом. На носу тоже небольшие шерстинки, он совсем не похож на собачий. Я глажу оленя, пока руки не начинают болеть.

Золотов рядом, он хмыкает и накрывает мои руки своими. Эти ощущения ни с чем не сравнить. Под моими ладонями я ощущаю мягкий пушок вперемешку с длинными жёсткими щетинками, а поверх мягкие прикосновения Саши. Оленю надоедают наши игры, и он отходит, покачивая огромными рогами.

— Какой он огромный! — выдыхаю я.

На лице Саши загадочная улыбка.

— Хотел бы я услышать это в другой обстановке.

От этого комментария мои щёки вспыхивают, я хочу ответить ему, но в голове пусто. Да, блин! Что со мной? Я сглатываю дерзкие слова, утешая себя тем, что у меня ещё будет шанс отомстить.

Экскурсия заканчивается и нас приглашают в чум, на традиционный чай. Мы сидим на шкурах прямо на земле. От этой позы сводит ноги и спину, от костра, разожженного в очаге посреди кочевого дома слезятся глаза. Я смотрю на Сашу и не понимаю, почему мы здесь? Вокруг совершенно непонятная мне жизнь, особенные люди и атмосфера.

Золотов смотрит прямо на меня, и я вздрагиваю от этого взгляда. Наверное, так дьявол смотрит на новенькую душу в своей коллекции. Ту, которую он так долго соблазнял и заманивал, самую желанную и чистую. Я пытаюсь найти внутри себя протест, но его нет. Мне нравится этот взгляд. И вновь я ругаю себя, но довольствие никуда не уходит, только потягивается сытой кошкой и лениво смотрит из темноты.

Нужно встать и бежать от этого мужчины! Но я остаюсь на месте, прихлёбывая обжигающий травяной чай. В чум заходит шаман, видит нас и просит выйти к костру. Саша напряжённо смотрит на меня, а я встаю, ведомая любопытством.

Небо выцветает, сереет. Скоро закат. Между деревьями уже прячется сумрак и костёр разгорается ярче. Огненные языки обгладываю еловые поленья, как голодные собаки кости. Старый мужчина в костюме шамана уже пританцовывает у огня. Я понимаю, что нас ждёт представление и подхожу ближе. В груди звенит струна напряжения. От костра идёт жар, маревом расползаясь перед глазами. Пар изо рта становится гуще, я набираю полную грудь ледяного воздуха и выдыхаю облако густого пара.

Шаман ритмично бьёт в бубен, из кармана вытаскивает горсть сухих трав и бросает в костёр. Горький дым обволакивает нас. В горле першит, и я натужно сглатываю. Старец видит это и подаёт свою флягу. Я, полностью погрузившись в атмосферу, беру и делаю глоток. По горлу прокатывается огненный вал, на глазах выступают слёзы. Шаман смеётся, а я пытаюсь унять пожар во рту.

Саша загадочно улыбается, забирает у меня флягу и тоже делает глоток, а потом спокойно отдаёт обратно старику.

— Что…это… за дрянь? — кашляю я.

— Огненная вода.

Избавиться от привкуса самодельного самогона так и не получается. Нас окружают другие люди в традиционных нарядах, они танцуют и зовут в танец нас. Хватают за руки, показывают движения. Дым от костра поднимается вверх. В какой-то момент я просто отпускаю себя, танцую этот странный танец, трусь нос к носу с Золотовым и хохочу.

Обряд заканчивается поеданием варёного мяса. Мы едим его прямо руками, горячий сок пачкает руки и падает на снег. Псы жадно наблюдают за нами, но кормить их строго настрого запрещено. В конце всего мне кажется, что мой мир не будет прежним. Удивительная эйфория захватывает меня. Всё это не реально. Кульминацией момента становится катание на санях.

Нам предложили покататься на санях, запряжённых собаками или северными оленями. Я довольно долго металась, рассматривала упряжь и животных. Заглядывала в голубые глаза собак. Пока Золотов не уселся в оленью упряжку, не оставив мне выбора.

У него было всего два оленя, а у меня целых восемь лаек! Мы с лёгкостью их обгоним, думала я, забираясь в сани. Погонщик укрыл меня шкурами, и мы помчали. Вожак стаи завыл первым, подбадривая своих последователей. Стая дружно ответила. В лицо бил ветер, сердце стучало где-то под горлом. Нервная улыбка не сходила с моих губ. Мне казалось, что мы несёмся, не касаясь земли. Ещё немного и под салазками будут крыши домов и дымоходные трубы, совсем как в рекламе кока-колы.

Впереди деревья, и я кричу от страха разбиться. Но псы слушаются крика погонщика, и мы сворачиваем, в последний момент уворачиваясь от огромной ели. Саней Золотова я не вижу, за ним такой плотный шлейф снега, что мне не разглядеть даже очертаний оленей. Он впереди, но мы постепенно сокращаем разрыв. Мы делаем большой круг и возвращаемсяна ферму почти одновременно. Люди на поляне кричат и улюлюкают, нас провозят вокруг чума три раза. Поездка заканчивается, моё сердце рвётся из груди. Я даже боюсь, как бы оно не остановилось от такого потрясения.

— Женя. — зовёт меня Саша.

Он протягивает руку, чтобы помочь мне выбраться из саней. Ноги не слушаются, я почти падаю в его объятия.

— Ты как?

— Потрясающе… — выдыхаю я, не способная ни на что другое.

Слышу над ухом его смех.

— Нам пора уезжать.

Саша ласково проводит по моей щеке, и я таю, как кусочек маршмелоу в горячем шоколаде. Ругаю себя, но ничего поделать с собой не могу. Только киваю. Всматриваюсь в деревья, укрытые снегом. Запоминаю каждый кусочек этого дня. Внутри меня остаются костры, собаки, спящие на снегу, олени с огромными рогами, суровые люди в северных одеждах, и маленькие дети с раскосыми глазами.

Машина тихо урчит, в салоне слишком жарко, после целого дня на улице. Возможно, север теперь во мне? Вопреки этим мыслям чувствую жар, горящий внутри. Золотов везёт меня домой в тишине. Мне не хочется разбавлять эту концентрированную смесь другими звуками.

Чувства раздавят меня, если я позволю себе думать о них. Саша организовал идеальный день для меня. Сейчас уже мне кажется, что это не я танцевала у костра. И не я сейчас поднимаюсь с ним в лифте на мой этаж. Не мои руки открывают непослушный, чуть заедающий замок.

Сейчас я уже понимаю, всё что случится дальше предрешено. Я хочу задушить его за то, что он со мной сделал, но вместо этого целую. Запускаю свои пальцы в его волосы, касаюсь его шее. Низ живота простреливает, когда я замечаю его восхищённый взгляд. Мне хочется, чтобы он всегда смотрел на меня вот так.

Он стаскивает с меня пуховик и шапку, наклоняется и снимает ботинки. Я смотрю на него сверху вниз, но ни удовольствия от этой картинки, ни раздражения нет. Чего же я хочу от этого мужчины? В голове всплывают воспоминания нашей прежней жизни и кажется, что это было лучшее время. Нельзя так думать! Нельзя! Эта мантра уже набила оскомину и наскучила. Я гоню её прочь. Не сейчас, пожалуйста, только не сейчас! Не хочу думать обо всём этом. Не хочу страдать.

Мысли вышибает, когда Саша встаёт. Лицо такое серьёзное, он готов и ждёт, пока я выгоню его. Но вместо этого я протягиваю ему руку и веду в ванную. Наши волосы и одежда пахнут костром. Я начинаю раздеваться перед ним, смотря прямо в его глаза. Там горит огонь. Его руки сжимаются в кулаки от желания прикоснуться ко мне, но он сдерживает себя.

Я улыбаюсь, жду пока он тоже разденется и шагаю в просторную душевую кабину. Мы много раз были близки за тот счастливый месяц. Но никогда не делали этого в душе. Вот и сейчас мы не спешим. Саша тянется к мочалке, наливает на неё персиковый гель для душа и взбивает пену. Касается моего живота, проводит вверх до шеи. Потом немного отстраняется, оглядывает получившийся мазок. Картина ещё не закончена, но ему явно нравится то, что он видит. Мне же интереснее наблюдать за ним.

Хромированные поверхности блестят, одуряюще пахнет спелыми персиками. Саша намыливает меня полностью, не пропуская ни кусочка кожи. Горячая вода льётся впустую в чашу душевой кабины. Мне нравится звук льющейся воды, и запах, и прикосновения. Они такие осторожные, словно я самое ценное в его жизни. Нельзя так думать, но я всё равно думаю и блаженствую от этого.

Мне нравится обманывать себя этими мыслями, и я обманываю. Прижимаюсь к нему, намыливаю его собой. Трусь всем телом. Он вздрагивает, когда я впервые касаюсь его там, внизу, но не останавливает меня, и я глажу его, пока он не закатывает глаза. Молясь или проклиная? Разворачивает спиной к себе, я почти ложусь на его грудь. Первое касание внутренней стороны бедра осторожное. Это разведка. Я чувствую, как напрягается моя грудь, и Саша это конечно замечает. Тихо вздыхает над моей макушкой. Проводит вновь. Уже смелее, откровеннее.

К своему стыду, я издаю короткий стон, но от этого возбуждение ещё сильнее бьёт в голову. Прикосновений становятся больше, они точнее и ярче. Я уже задыхаюсь и скулю, прошу то остановится, то ласкать сильнее. Вода катится по моей груди вниз. Мне жарко, ужасно жарко в его объятиях. Ещё немного и я сгорю, осяду пеплом на его руках. Навсегда впитаюсь в его кожу. Мысли запутались в тугой клубок, мне их уже не распутать. Я больше не могу этого выносить!

— Я умру сейчас… точно умру. — бормочу я в бреду.

Он улыбается, я не вижу этого, но чувствую в каждом прикосновении. Движения нарастают, а потом он применяет запрещённый приём. Нажимает на секретную кнопку. Я всхлипываю, и взрываюсь внутри. Выгибаюсь и чувствую, как в спину мне бьёт что-то горячее. Растворяюсь в ощущениях. Меня больше нет. Я в нирване.

Первым возвращается звук льющейся воды, потом запах сладких персиков, самое последнее — ощущения. Руки Саши всё ещё на мне. Он лениво гладит меня, касаясь то там, то тут.

Глава 19. Александр. Шторм после бури

В ушах звенит. Это не должно было так случится, но я счастлив. Я смотрю как Женя моет голову, прячась от меня за полотном воды. Она моя. Теперь я это прекрасно понимаю. Вот только что делать с этим пониманием?

Мы сидим за столом на кухне. Друг на против друга. Передо мной чашка кофе, а перед Женей — чая. Нас разделяет современная стеклянная сахарница. Кусочки сахара, белые и коричневые вперемешку. Наши руки на столе, сплетённые между собой и такие далёкие друг от друга. Мы словно на деловых переговорах. И сейчас будем обсуждать цену на товар или интеграцию в бизнесе.

С её мокрых волос то и дело капают капельки. Мне безумно хочется встать, отбросить в сторону этот стол, встряхнуть её и овладеть у стены. От этих мыслей бросает в жар, и моя ледяная броня тает. Да, кого я обманываю? От брони не осталось ничего. Только некрасивая лужа, в которой мы теперь топчемся.

— Даже не знаю, что сказать. — наконец подаёт голос она.

Я хмыкаю, поправляю волосы, упавшие на глаза.

— Зачем что-то говорить?

— Ну, мы же должны как-то обсудить это?

Её волосы похожи на огненных змеек. Сейчас они смирно лежат на воротнике майки, верх уже пропитался влагой.

— Ты этого хочешь? — этой фразой я предлагаю ей отступление, но она им не пользуется.

Конечно нет, это была бы уже не Женя.

— Да! Мы же должны понять, что между нами происходит?

Фраза звучит как вопрос, но ответа у меня нет.

— Ты прекрасна. — отвечаю я невпопад. — Мне безумно понравилось то, что у нас было. Прости, милая, но это всё, что я сейчас знаю.

Она всмотрелась в моё лицо, хмыкнула.

— Ты же понимаешь, что этого очень мало?

Конечно я понимал. Но предложить большее не мог, хоть и хотел.

— Встретимся завтра?

Сейчас мне нужно было убраться восвояси. Я не стал дожидаться пока меня выгонят из этого дома. Сам встал, обнял её на прощание и ушёл.

Меня тянуло обратно. В машине одуряюще пахло костром и Жениными духами. Откинулся на спинку сидения. Закрыл глаза. Эта встреча как столкновение. Как долбанная фатальная авария. В моей жизни всё было упорядоченно. Всё подчинялось продуманному на годы вперёд плану.

Отец ни за что не одобрит моего выбора. На следующий год после отъезда он всё-таки уговорил меня заключить брачный контракт с Вероникой. После окончания мною университета я обязан буду либо женится на ней, либо выплатить отступные. Обещать что-то Жене в таких условиях было бы не честно с моей стороны.

Я ещё раз посмотрел на светящиеся окна и понял одну вещь. Как бы я не ненавидел Женю за то, что она сделала. Как бы не злился на неё и ситуацию, сейчас я готов всё отдать, чтобы там в высоте, под звёздным небом, был наш дом, а не только её. Чтобы сейчас подготовится вместе с ней ко сну, посмотреть сериал или почитать книгу и лечь спать обнявшись. А завтра проснуться рядом с ней, вместе готовить завтрак, спорить о пустяках, планировать следующие выходные. А потом, в старости, гордится нашими детьми, забирать внуков на праздники, спорить о том, кто первый из нас умрёт. И в тайне от неё надеяться, что это буду я.

У нас могла бы быть целая жизнь, а не те несчастные три месяца. Возможно, всё это глупости и уже через год мы бы послали друг друга. Забыли бы те нескончаемые ночи. Начали жизнь заново.

А что сейчас? Мы запутались во лжи и недосказанности.

Мой путь — движение по лабиринту улиц. Я приезжаю в квартиру, которую снимаю сам. Жить в доме родителей невыносимо. Там всё напоминает о ней и о нас. В первый же приезд я сбежал оттуда, обидев мать. Небольшая однушка встречает меня тишиной. Оглядываю серые стены и темную мебель. Стильно, современно и тоскливо.

На почте задания для университета. Куратор прислал книги, которые нужно изучить. Моя жизнь движется со скоростью поезда, потерявшего управление. А я сижу на пассажирском сидении и глупо улыбаюсь.

Вечером приём. Надеваю черный костюм с бабочкой, рубашка такая белая, что мне нужны солнечные очки, чтобы её рассмотреть. Запонки в виде чёрных капель. Их мне преподнесла невеста в честь заключения помолвки. Я долго смотрю на них. Мне предстоит стать подонком, опорочившим честь девушки разорванной помолвкой. И я готов на это. Ещё с тех самых пор, как стал вором, чтобы защитить Женю. Да уж, эта девчонка плохо на меня влияет.

На телефон приходит сообщение — такси рядом. Нужно спускаться. В лифте слишком яркий свет. Он режет глаза, обнажая и подсвечивая синяки под моими глазами. Сегодняшний день, проведённый с Женей кажется таким далёким. В машине холодно, одиноко. Мне нужно вспомнить зачем и куда я еду, но в голове гулкая пустота.

Машина останавливается у шикарного подъезда в самом сердце Москвы. Мы ждём минут двадцать, прежде чем яркой, неоновой бабочкой к нам спускается Вероника. Она в блестящем серебряном платье, поверх которого наброшена черная шубка. Сложная причёска украшена драгоценными гребнями и перьями, а губы ярко алые. Ей не идёт такой цвет, совершенно. Он больше подошёл бы…. Нет, ну это вообще свинство.

Отделаться от мыслей о Жени не получается. Везде я вижу её. В золоте — цвет её глаз, в нежно-розовых цветах при входе — её кожу, в моей голове звучит её голос.

На красной дорожке нас с Вероникой просят попозировать. И она тащит меня туда, под софиты. Я просто стою, у меня нет желания улыбаться в объективы и делать вид, что мы самые счастливые в этом мире. Это совершенно не так.

Позади нас плетутся родители Вероники. Мать сияет улыбкой и блещет бриллиантами, они так и не развелись. Хотя отец Вероники регулярно появляется с новыми любовницами на шикарных виллах и яхтах, ходит с ними в закрытые клубы, вызывает на дом, когда дражайшая супруга в отъезде. Мне противно от этого. Всё в его мире покупается и продаётся. Ну, а что я хотел от человека, задирающего цены на лекарства в периоды сезонных вспышек заболеваний?

Это наводит меня на нехорошие мысли. Похоже, увлёкшись моральными качелями, я забыл самое важное, что есть в этом контракте — деньги. Ради денег и из-за денег этот человек готов на многое. Ему нужны гарантии, что его партнёр по бизнесу никуда не исчезнет, когда начнётся очередной кризис.

И наш союз — источник таких гарантий. Что будет, если сейчас, вот прямо сегодня, я объявлю о разрыве помолвки? Нахожу глазами своих родителей. Они сдержанно улыбаются, отцу явно нравится то, что сейчас происходит. В конечном итоге, я останусь один с крупным долгом за разрыв помолвки, не оконченным обучением и небольшой суммой в запасе. Теперь я как никогда понимаю зачем Женя работала в последних классах школы.

— Милый, всё в порядке? — с ангельской улыбкой спрашивает Вероника.

Её рука лежит на моей груди, а алые губы теперь напоминают мне кровавый оскал.

— Нормально.

— Какие планы на новый год? Мои друзья устраивают вечеринку в клубе. Я буду ждать тебя там. А на каникулах мы могли бы уехать?

— Заманчивое предложение. — мы наконец уходим от слепящих вспышек и направляемся в зал. — Но я вынужден отказаться. Много учёбы задали.

Я безбожно вру. Прочитать мне предстоит не мало, но не больше чем обычно. Просто у меня теперь другие планы. Нужно встретиться с юристом и обсудить с ним мой «коридор» возможностей. Просто не будет, но я готов отстаивать свою жизнь. Только бы знать, что это нужно не только мне…

Весь приём Вероника на меня внимательно смотрит. Я чувствую её прожигающий взгляд весь вечер. Она смотрит на меня неотвратимо. Словно что-то знает. Я беру бокал с подноса проходящего мимо официанта. Моя невеста провожает этот бокал пристальным взглядом.

— Ты сегодня какой-то другой. — наконец изрекает Вероника.

— Думаешь? — я поднимаю брови, играя удивление.

Она наконец отлипает от меня, встретившись с одной из заклятых подруг. И у меня есть время, чтобы забронировать домик в Подмосковном лесу на новый год. Сейчас бронировать либо дорого, либо паршиво. Я соглашаюсь на дорого, бронируя небольшой домик в хвойном лесу. Нам нужно время. Теперь у нас будет три дня чтобы разобраться.

— Невежливо пялиться в телефон, когда твоя невеста одна стоит в растерянности. — окликает меня отец.

Он не доволен. Желваки ходят на его скулах, но большего он себе не позволяет. Матери рядом нет, я ищу её глазами, и не нахожу.

— Значит в Англии из меня так и не сделали джентльмена. — пожимаю плечами я.

Отец поджимает губы, но конфликт не разворачивает. Конечно, никто из Золотовых не станет скандалить на людях.

— Жду тебя завтра в офисе. — рычит отец и отходит.

Вот и поговорили. Я растягиваю губы в холодной улыбке. На меня смотрят гости, оценивают, мне нельзя дать слабину.

Минуты отдыха проходят быстро. Ко мне возвращается Вероника. Она напиталась энергией от короткой стычки с длинноногой блондинкой. Клянусь, если бы я не помнил какое платье на моей невесте, я бы перепутал её с той другой девушкой. Глаза Ники светятся, широкая улыбка на её лице свидетельствует о её победе над «подругой».

— Дарина припёрлась с сумочкой из прошлогодней коллекции. Представляешь? — она выхватывает из моих рук ополовиненный бокал и одним глотком осушает его — Нищенка сраная.

Вероника принимается поносить и попавшую в немилость девушку, и паршивый алкоголь, и нудную вечеринку. Мне предстоит слушать эти разглагольствования целый вечер. И я оглядываюсь в поисках официанта.

Глава 20. Женя. Прости меня, подруга

«Парк-отель Тишина. Заезд в 18:00. Возьми купальник, на территории есть джакузи.»

Сообщение пришло ещё ночью, но прочитала я его только сейчас. На словах о купальнике у меня выпала зубная щётка изо рта.

«Чего? Какой отель? Совсем рехнулся?»

Спать я легла в итоге с мокрой головой и теперь печально оглядывала пакли, в которые превратились мои волосы. Мне нужно очень много сухого масла. И очень горячий стайлер.

«Ты, я и новогодние каникулы. Собирай вещи на три дня.»

О чём он вообще говорит?! Какие каникулы?

«Я не поеду с тобой ни на какие каникулы. Ты о чём вообще?»

«Мы же решили попробовать начать всё сначала. Здесь слишком много людей, чтобы мы могли побыть наедине друг с другом. Или ты испугалась?»

Я фыркнула и выключила телефон. Не буду ему отвечать, пусть думает, что хочет. Плевать. Хотя… Это отличный способ отомстить ему. Ведь я изначально так и хотела. Он привяжется ко мне, а потом я кину его, как он меня.

Вот только после вчерашнего дня моя уверенность пошатнулась. Как бы не попасть самой в ту яму, которую я ему рою. Иначе получится так, что танцевать на граблях окажется моей супер способностью. Я уже чувствовала себя ужасно глупо. Один мой коллега по курьерскому прошлому любил повторять: бабы дуры не потому, что дуры, а потому что бабы. Тогда давно я ненавидела его за эту фразу, а теперь засомневалась. Иначе как объяснить вчерашний вечер?

Сборы на работу прошли суматошно. Я как могла привела себя в порядок. В дверь позвонили перед самым выходом. За нею со скучающим выражением лица стоял курьер с охапкой белых роз.

— Доброе утро! Вы Лисицына Евгения?

Я кивнула, и он тут же всунул мне в руки электронный планшет. На автомате расписалась и отдала ему обратно. Курьер сгрузил мне в руки букет, заученно поблагодарил и сбежал по лестнице.

— Подождите! — очнулась я — От кого цветы?

Но мой голос эхом заскакал по пустой лестничной клетке. Зло хлопнув дверью, прошла на кухню. Так… Здесь должна быть записка. На нежно-розовой карточке было написано знакомым почерком «Уж лучше распроститься с жизнью разом, чем истощиться, мучаясь отказом»*.

Смешанные чувства гуляют внутри. У меня в душе словно пустыня образовалась после того жестокого урока, который я получила от Золотовых. За эти пять лет там образовались отдельные оазисы. С помощью Лиды, мороженного, моей любимой работы и моря. И я боюсь потерять их. Утопить в безмерной ненависти к Саши и его семье. Тогда внутри меня будет болото. Жуть.

Ставлю цветы в вазу и кувшин, ведь в одну вазу они не помещаются, а другой у меня нет. Моя светлая прихожая украшена лучом света, он бьёт из окна комнаты, а в нём, как в аквариуме кружатся пылинки. Я морщусь и обещаю себе убраться, как только приду с работы. Одуряюще пахнет розами, мне кажется к вечеру они пропитают всю квартиру цветочным запахом.

Меня напрягает такое внимание со стороны Саши. Словно это не я плету для него паутину и заманиваю в ловушку, а он тянет меня. Совсем не хочется осознать себя висящей на леске, клюнувшей на золотистую блесну. Дорога на работу проходит спокойно. Я много думаю над текущей ситуацией.

Мы начали опасную игру. Мои раны зарубцевались, но не зажили до конца. Зачем я лезу в этот костёр? Копаясь внутри, я чуть не проехала свою остановку. На автопилоте побрела к выходу, выбралась на улицу и остановилась как вкопанная. Меня толкнула мимо проходящая тётка.

Чего хочет от меня Золотов? Почему он так старается? Пока я не отвечу на этот вопрос, он так и будет на шаг впереди меня. Тогда, пять лет назад, основной моей глупостью было довериться ему. Я ошибалась в его мотивах, верила в его любовь. За что и поплатилась затяжной депрессией и апатией. Сейчас я просто не имею права так ошибиться.

Студия встретила меня запахом кофе и сигарет, хоть в помещении запретили курить уже давно, но этот запах впитался в стены, и пока не получалось его вытравить. Лида нашлась в кабинете. За выходные мы созвонились только однажды. Она хмуро посмотрела на меня и отвернулась. Я тяжело вздохнула, проскользнула в комнатушку, прикрыла дверь.

— Ну, Лид! Ты не имеешь права злится на меня! — заканючила я.

— Ещё как имею. — буркнула подруга, не выходя из образа оскорблённой невинности.

Я поняла, что просто так не отделаюсь и сбегала к автомату с кофе. Вернулась с капучино и крепким чёрным кофе. Первым в проём двери выставила стаканчики.

— Я с гарантиями мира! Требую переговоры!

Лида, уже не так осуждающе, пригласила меня войти.

— Все выходные я гадала кто этот загадочный парень! От переживаний у меня обострился гастрит.

Я тяжело вздохнула, упала в кресло и закатила глаза.

— Да нечего рассказывать. — попыталась я урезонить её любопытство.

— Ага, заливай больше! Ни с того ни с сего объявляется ухажёр. Пишет записки с цитатами Шекспира, дарит дорогущие букеты цветов и звонит к тебе на радио. Ты меня за дуру держишь?

Мне не хотелось ей рассказывать эту историю. В первую очередь потому, что мне было стыдно признавать какой глупой я была. Как легко попалась на извечную удочку запретной любви. Но делать нечего. Я чувствовала, что если сейчас промолчу, то если и не лишусь подруги, по крайне мере сильно испорчу с ней отношения. Ведь она делилась со мной всем.

Хлебнув бурды, гордо носящее торговое название «капучино», я выложила ей всё. И странным образом, по мере рассказа то тёмное и злое, что ещё сидело во мне уходило. Оставляя ноющую пустоту.

— Офигеть… — в итоге протянула она — Просто готовый сценарий к фильму.

— Ага, дешёвой индийской мелодраме. — фыркнула я.

— А зачем он объявился сейчас?

— Не знаю. Говорит, что хочет попробовать заново, но… Понимаешь, это всё очень странно. Мы такие разные.

Она задумчиво помолчала.

— Да, тяжело же тебе придётся. — протянула она.

— Это ещё почему?

— Судя по всему, мужик решил завоевать тебя. Уверена, что сможешь противостоять его натиску?

— Какому ещё натиску?

В дверь постучали, стажёр с первого этажа воровато заглянул в кабинет, узрел нас и просиял.

— Вот, прошу, она здесь. — с этими словами он распахнул дверь настежь.

А за ней обнаружился ещё один курьер, теперь с пакетом и скромным букетом орхидей. Лида озорно улыбнулась, но улыбку не удержала и совершенно по-хамски заржала аки македонский конь.

День прошёл дергано и нервно. Сотрудники косились на меня и перешёптывались, а когда я выходила из вещательной и смотрела на них в упор делали вид, что ничего особенного не происходит. Меня это знатно напрягало. Лида опять уселась рядом со мной. Словно у неё других дел не было как отвечать на вопросы звонивших и помогать мне с эфиром. В любой другой ситуации, я бы руки ей целовала, но сейчас… Её внимательный, ехидный взгляд уже прожёг во мне несколько дыр. А теперь, видимо, решил испепелить окончательно.

— Лида! У меня заикание скоро начнётся! — шикнула я не неё — Хватит на меня так смотреть. Мне скоро прогноз погоды читать.

Она изобразила обезьянку по очереди закрывшую глаза, рот и уши. Я тяжело вздохнула. Подруга не исправима!

Несмотря ни на что, я постаралась закончить эфир на позитивной ноте. Попрощалась со слушателями. По расписанию радиостанции я вернусь к работе только седьмого января. Всю неделю мы записывали дорожки, вставки и подводки для новогодних программ. Наши боссы составили график дежурств ещё в начале декабря. И я весь месяц мучительно думала, чем же мне заняться в такие длинные выходные.

Лида грозилась познакомить меня со своим другом, а я успешно отнекивалась уже несколько месяцев. Я ещё не на столько отчаялась, чтобы прибегать к сводничеству. И собиралась в гордом одиночестве поедать новогодние салаты, смотреть старые фильмы и активно работать над своей дикцией. Профессиональное совершенствование ведь никто не отменял.

Вот только теперь мне есть чем заняться. И я не знаю радоваться этому или спрятаться в свою скорлупу и воспользоваться планом номер один.

Сразу после эфира мой телефон разразился вибрацией. Все гаджеты мы оставляли в кухне, чтобы они не отвлекали от работы. Я предпочла не отвечать, а сначала сбегать в уборную. Но абонент оказался настойчивым, когда я вернулась телефон всё ещё сигналил. Ответить на вызов влажными, душистыми руками сразу не получилось.

— Смольный, слушаю! — гаркнула я в трубку.

Там ненадолго замолчали, я даже понадеялась, что Саша и вовсе бросил трубку и мстительно улыбнулась. Но оказалось, что я рано обрадовалась.

— Оригинально.

— Стараюсь как могу. Чего тебе, Золотов?

— Тебе понравились цветы?

Значит из далека заходим. Ну что ж.

— Я не люблю срезанные цветы. Они так же не долговечны, как и любовь. — печально вздохнула я.

— Увы, любовь, хотя она слепа, без глаз найдёт, какими ей путями дойти до нас и властвовать над нами. *

— У тебя что, под рукой сборник цитат? И ты, как городской сумасшедший, вставляешь их в любой удобной ситуации?

Тихий смех стал мне ответом, а дальше последовал ультиматум.

— Хорошо, я выброшу цитатник, если ты согласишься поехать со мной.

— А если нет?

— Тогда я куплю себе ещё один, расширенный. Со всеми известными изречениями двадцатого века.

— Боже, только не это! — воскликнула я в притворном ужасе.

— Да-да, ты просто вынуждена согласиться.

— Ладно, я буду готова через два часа. Мой адрес ты знаешь.

Я отключилась и нос к носу столкнулась с хитро рассматривающей меня Лидой.

— Что?

— Ты с ним флиртовала! — подруга наставила на меня обвинительный палец.

— А вот и нет! — возразила я.

— А вот и да!

— Нет.

Лида фыркнула, поправила волосы.

— Меня ты можешь обманывать столько, сколько тебе захочется. Но уж себя то, не обманывай!

— Я и не обманываю. Мне нужно узнать, чего он хочет. Иначе я спать не смогу.

Подруга посмотрела на меня, как на полную дурочку.

— И так понятно, чего он хочет.

— И чего же?

— Тебя!

Вещи выскальзывали из рук и никак не хотели укладываться в сумку. Я остановилась, выдохнула и наконец призналась себе: «Я волнуюсь». Эта правда немного расслабила меня. Не знаю, как это работает, но признание ситуации помогает. Мне удаётся быстро собраться, и к приходу Золотова я почти готова.

*Ромео и Джульетта Уильям Шекспир

Глава 21. Александр. Отвези меня в сказку

Дверь распахнулась так резко, что рисунок дерева чуть не опечатался у меня на лбу.

— Ты готова?

Я окинул Женю взглядом. Растрёпанные волосы обрамляли лицо, глаза-звёздочки горели в полумраке комнаты. Её искусанные губы густо намазаны блестящей помадой, если она пыталась скрыть следы своего волнения, у неё ничего не получилось. Мне хотелось сделать шаг, обнять её и сказать: я тоже переживаю, детка. Но я не смог этого сделать.

— Почти. Только переоденусь. Заходи пока.

Она слегка задыхалась. Квартира внутри совсем не изменилась. Даже не распечатанные письма лежали на том же месте. Пыль покрывала узкий комод в коридоре. Вещи были повсюду. Вязанная кофта свисала с дивана, рукавом касаясь пола. Постель наспех накрыта покрывалом, на нём валялись кучкой вещи. Среди разноцветной мешанины не получилось опознать что-то конкретное.

Рядом с постелью стоял витражный светильник и проектор звёздного неба. Я как зачарованный подошёл к столику, поднял дивайс и замер. Он уже потёртый, но подключён. Коснулся кнопки и надо мной раскинулась вселенная. Мне не назвать того, что я почувствовал. Женя хранила мой подарок. Интересно, о чём она думала, когда засыпала под светом звёзд.

— Я готова.

Её голос выбил меня из размышлений. Я выключил проектор и пошёл надевать ботинки.

Машина послушным зверем урчала заведённым мотором. Мои мысли блуждали далеко, где-то на краешке галактики. Она сохранила мой подарок. Думала обо мне. Я смотрел на летящие прямо в лобовое стекло хлопья снега и понимал: мне не стоило молча уезжать. Но что сделано, то сделано. Ничего уже не вернуть, может получится построить новые отношения на руинах старых? Всё же пепел отличное удобрение.

Женя продолжала кусать губы. Она уткнулась в телефон, нервно открывая приложения, пролистывая соцсети и платформы с музыкой.

— Эй, штурман! — я легонько толкнул её в бок. — Ты не выполняешь свои обязательства! Ты в курсе?

— Чего? — Женя оторвалась от телефона и уставилась на меня.

— Ну как же. Ты никогда не смотрела ралли?

— Нет.

— Эх, — вздохнул я в притворном раздражении — придётся мне тебя всему учить. Ралли — это такой вид гонок, которые проходят по дорогам общего пользования на специально модифицированных машинах. Как правило экипаж состоит из водителя и штурмана, реже с ними едет механик. Первый пилот за рулём, а второй следит за дорогой, отмечается в контрольных точках, организует музыку, развлекает первого пилота.

Женя фыркнула.

— И что же ты предлагаешь мне сейчас делать?

Я хитро улыбнулся.

— Ты можешь развлечь меня неприличными анекдотами, например.

Она покачала головой, но понемногу стала втягиваться в разговор.

— Это не моя тема.

— А что твоя?

Несмотря на пять лет, прожитых вместе, я мало что знал о ней. Вот такой вот парадокс. Я видел её голой, касался каждого сантиметра её тела, но не знаю, что у неё в голове.

Женя поняла, что я не отстану и развернулась ко мне.

— Ну ладно. — она подключилась к стереосистеме машины и включила песню. — Мне прислали эти треки, чтобы я выбрала их для ротации станции. Эта музыка современного и никому не известного исполнителя. Слышишь какое качество? Наверняка сводили в крутой студии за очень дорого. И песня хорошая, но совершенно не подходит под наш формат.

— Ты откажешь ему?

— Ага, придётся. Даже если я включу эту песню в лист, всё равно главный редактор вычеркнет её. Но это лишь часть работы. Мне нужно найти ещё двадцать-тридцать песен. Еженедельно список песен меняется процентов на двадцать, чтобы слушатель не заскучал.

— Я думал ты просто ведущая.

Меня ослепил дальний свет идущей на встречу машины. Пришлось напрячься, чтобы не обложить придурка руганью.

— Не ведущая, а линейный ди-джей.

За мирной беседой я совсем не заметил дороги. Мы смеялись, слушали музыку и обсуждали её. Сейчас я видел, как повзрослела Женя. И похоже она нашла своё призвание. Милая лисичка жила и дышала музыкой. Маленькие огоньки расцветали в её глазах от восторга. Это как глоток свежего воздуха, после продолжительной жары.

Каменная стена по правый бок автомобиля всё тянулась и тянулась. На рекламных проспектах загородный отель выглядел шикарно, но я не думал, что здесь такая обширная территория. Ворота неожиданно выскочили из темноты, пришлось резко притормозить.

— Вот это да! — протянула Женя, жадно рассматривая узоры на кованных воротах.

В верхнем углу сидела металлическая белочка, она тянулась к орешку, растущему на кованном дубе. Ствол дерева являлся центром композиции и служил ребрами жёсткости на воротах. Когда ворота размыкались, для пропуска машины, дерево разделялось на две части. На ветвях этого дерева сидела иволга, а внизу бродили две лисы. У мастера, выковавшего это чудо руки золотые.

Я вышел из машины, позвонил в домофон. Ответа охранника пришлось дожидаться минут пять. По меркам современного темпа жизни ужасно долго. Крехтя, он поинтересовался кто я такой и чего я тут так поздно забыл. Часы и правда подбирались к полуночи. Мне пришлось напрячь память, чтобы вспомнить с кем я договаривался и о чём. И только тогда бдительный охранник впустил нас.

Сделав вид, что совсем не замёрз, я сел в машину, переключил передачу и медленно тронулся. Территория пансионата утопала во тьме. Светились только тусклые огоньки основного здания. Едва заметные с такого расстояния огоньки-нитки провожали путников к смутно различимым домикам.

Нам на встречу вышла, кутаясь в пуховую накидку, женщина средних лет. Со строгим пучком на голове, в длинном платье и валенках. Она радушно улыбнулась, жестом указала куда поставить машину и пригласила нас в дом.

На стойке регистрации лежали визитки. Я мельком глянул на изображение дуба на белой карточке. На ней старомодным витиеватым шрифтом было указано: «пансионат Тишина».

Регистрация не заняла много времени. Буквально через десять минут мы уже шли по заснеженной дорожке. Заледенелая плитка звонко цокала под каблуками, а огромные ели тяготели под пластами снега. Деревья обступали коттеджи, казалось, что мы перенеслись в лес. И там, за неразличимой во тьме оградой нет ни дороги, ни города. Только многие километры леса. Мне понравилось это место.

Женя шла прямо за мной, и выражение её лица я не видел. Возможно, она боялась? Или с таким же восторгом осматривала наше временное пристанище.

— Сейчас уже очень поздно, но завтра с утра вы можете подойти на завтрак в основное здание или заказать его в коттедж. Если вы планируете питаться в нашем ресторане заранее сообщите об этом.

Женщина объясняла нам правила пансионата, и совершенно не смотрела под ноги. Полагаю, потому, что знала на этой дорожке каждый камушек.

Наш домик стоял на отшибе. Самым последним на дорожке. Женщина открыла дверь ключом, проверила свет, воду и оставила нас одних. Тишина окутала нас, с последним скрипом снега под валенками. Женя уже разулась и стояла посреди гостиной, оглядывая комнату. Я привалился к косяку, наблюдая за ней. Минуты растягивались, а она упорно не смотрела на меня. Её взгляд блуждал по простеньким светильникам, лакированным полам и гобелену на стене.

— Здесь только одна спальня? — наконец спросила она.

В жёлтом свете я легко заметил румянец на её щеках.

— Да. Других вариантов уже не было. Позднее бронирование и всё такое.

— Саш… — я вздрогнул от того как она произнесла моё имя. — не думаю, что это хорошая идея.

Я так редко слышал своё имя из её уст, что это оказалось неожиданностью.

— Скажи это ещё раз.

— Не думаю, что…

— Нет. Моё имя. Скажи его ещё раз.

Она откашлялась, подняла брови, но всё равно произнесла:

— Саша.

Нет, не то. Приятно, но всё же совсем не то. Нужно чтобы она сама захотела меня позвать. Да, наверно в этом смысл. Если он вообще есть.

— Спасибо. — я помолчал — Я буду спать в гостиной на диване.

Это не потому, что я не хотел её. Я очень хотел. Когда представлял, как мои руки сжимают её тело, когда вспоминал как приятно было заниматься с ней любовью… Не понимаю, как вообще сдерживался. Но если я хочу заслужить её доверие, мне нужно действовать осторожно и медленно. Как при охоте. Тихо и продуманно.

Сначала усыпить её бдительность, а потом выпрыгнуть из зарослей травы. Тогда у неё не будет шансов. Она не сможет мне противостоять.

Диван в гостиной казался удобным, он даже раскладывался в довольно просторную двуспальную кровать. Но я бы улёгся хоть на голый пол, если бы это помогло мне заслужить её доверие.

Женя долго бродила, отыскивая куда поставить на подзарядку телефон, несколько раз заходила в ванную, видимо забывала то одно, то другое. Долго шуршала покрывалом и постельным бельём. Я слушал всё это и улыбался в потолок. Она явно нервничала. И как бы ни старалась безразлично вести себя у неё это не получалось.

— Спокойной ночи, милая! — негромко пожелал я.

Она фыркнула, ничего не ответив. И завозилась, устраиваясь поудобнее. Под звуки этой возни я и уснул.

Мягкий свет заглянул в окно. Он не будил меня, а только подтвердил мою догадку. Сейчас уже позднее утро. В домике было тихо. Мне даже показалось, что я один. Подтянувшись на руках, я заглянул в комнату. Женя спала, укутавшись в объемное одеяло.

На кухне нашёлся кофе, я заварил две чашки и уселся на кровать. Женя повернулась во сне и теперь, я видел изгиб её шеи и расслабленное лицо. Сейчас она казалась такой беззащитной и милой. Совсем юной, красивой. Обычный недоверчивый взгляд и скептическое выражение лица снял с неё спокойный сон. Мне хотелось прикоснуться к её щеке, просто чтобы удостоверится, что это не мираж, а действительно она. Но тогда иллюзия домашнего тепла развеется, она испугается и всё откатится назад.

Ресницы Жени дрогнули, она открыла глаза и повернулась ко мне. На лице сменилось несколько эмоций: испуг, узнавание, радость и в финале стыд. В этом безумном калейдоскопе меня закрутило, а потом выбросило обратно в реальность.

— Доброе утро! — проявил я вежливость.

— Точно доброе? — улыбнулась она.

Я кивнул. Протянул ей кофе, оно успело поостыть, но всё равно оказалось горячим. Женя взвыла от боли в руке, я попытался забрать его обратно, а она сунуть мне чашку в руки. Наши руки столкнулись, и добрая половина кофе оказалась на постели, а ещё часть украсила горячими каплями пижаму Жени и мой торс. Мы чертыхнулись одновременно, посмотрели друг на друга и зашипели в унисон.

— Да, уж… Ты решил меня покалечить? — спросила она.

— Нет, конечно. Я хотел принести тебе кофе в постель, чтобы ты растаяла. Ну, там романтика и все дела.

— Ну, взбодриться ты мне точно помог. — заключила Женя и сползла с кровати. — Нужно застирать пятна.

Она отправилась в ванную, а я улёгся на подушку обратно. Не стоит сейчас рисковать. Последнее наше свидание доказало: я, плюс Женя, плюс ванная равно безумие. Повторять этот эксперимент слишком рискованно.

Глава 22. Женя. Неизбежно

Вода заглушала звуки, доносившиеся из комнаты. Я ещё раз фыркнула, вспоминая утреннее происшествие. Посмотрела в зеркало, прямо себе в глаза и наконец призналась: ехать с Сашей в это чудесное место было ошибкой.

Мой план трещал по швам. Сейчас Саша казался таким добрым, честным, открытым… родным. Что при мысли о месте сводило зубы. Я глянула ещё раз себе в глаза. Зеркало — чистое и яркое отражала каждый кристаллик в моих глазах. На что я готова, чтобы отомстить? Вот только боюсь, что вместе с ним и я погибну. Я усмехнулась. С чего я вообще взяла, что смогу доставить Саше хотя бы лёгкое беспокойство? Весь мой план основывается на предположении, что он меня любит. Но что, если это совсем не так? И только я тут влюблённая дурочка?

Я протянула руку к зеркалу и водой нарисовала улыбку, вместо моих поджатых губ. Так гораздо лучше.

— Заказать завтрак в номер? Или прогуляемся?

Голос Саши вяз в дверном полотне, и звучал глухо. Я открыла дверь, высунула голову. Он лежал на диване, закинув руки за голову. На голом торсе четко вырисовывался узор мышц.

— Может наденешь рубашку? — спросила я не впопад.

— Конечно, только смою с себя твой утренний кофе. Пустишь вместе с тобой в ванную?

— Проходи. — сделала я широкий жест.

Саша недоверчиво глянул, гадая не захлопну ли я перед ним дверь. Но всё же встал, мышцы на его животе напряглись, складываясь в едва заметные кубики. Он шагнул ко мне, словно спасаясь, от холода плитки, на светлом коврике. Его размер подходил как раз для двух пар ног.

Я подняла голову, облизнула пересохшие губы, улыбнулась.

— Думаю, нам стоит… — прошептала я, приближаясь ещё сильнее, разглядывая его расширившийся зрачок — сходить в ресторан.

Саша уже наклонился для поцелуя, но я вывернулась и вышла из комнаты. Он явно хотел меня смутить, но я больше не та наивная девочка.

Его смех проводил меня. Мне хотелось собрать его в горсти, положить на листочек белой бумаги, сложить в конвертик и спрятать в комод с нижним бельём. И иногда украдкой доставать, разворачивать, боясь просыпать содержимое. А иногда просто прикасаться кончиками пальцев к изломам бумаги.

Я зарылась в чемодан, в поисках одежды. Нашла там бельё и темные брюки, разбавив их официоз свободной майкой. Украдкой обернулась, шум воды ещё не стих. Скинула халат, и торопливо натянула обычное хлопковое бельё. Засунула ноги в штанины брюк, застегнула пуговичку и молнию. Майку я еле натянула. Запутавшись в вороте и рукавах, но всё же успела одеться до того, как Саша вышел из ванной.

— Ты уже готова?

— Так сойдёт? — продемонстрировала я ему свой наряд.

— Ты прекрасна, как свежая роза.

— Этот комплимент и должен звучать так пошло? Или со мной что-то не так?

Саша ухмыльнулся довольно, одним только взглядом отвечая.

— Две минуты, и можем выходить.

Ночью шёл снег. Уютным покрывалом он лежал на верхушках елей. Несмотря на ранее время дорожки уже почистили и присыпали крупной солью. Кристаллы переливались на солнце, хрустели под ногами. Я глубоко втянула чистый, вкусный воздух, с еловым привкусом.

— Воздух просто потрясающий.

Саша довольно улыбнулся, словно это была его личная заслуга. Ему определённо нравилось здесь, про меня и говорить нечего. Если я и ездила куда-то отдыхать, после изгнания меня из семьи Золотовых, то это в основном были студенческие вылазки. Самые дешёвые хостелы, где чистые туалеты и столы уже большая удача. Общественный пляж, с торговцами уличной еды и крупной галькой, долгие вечера у костра с гитарой, после которой нещадно зудели ноги от укусов насекомых. Я уже и забыла, как это — отдых класса люкс.

Самую последнюю поездку на горнолыжный курорт я вспоминала часто, но со временем мне стало казаться, что всё это было не со мной. Словно я когда-то посмотрела фильм, и он мне так понравился, что я просто представила себя в нём. А сейчас главный герой из этого фильма шагает рядом и с теплотой на меня смотрит.

Стальные глаза Саши выцвели под холодным зимнем солнцем и сейчас казались кристаллами соли, лежащими у нас под ногами. Мне пришлось заставить себя отвести от него глаза. Иначе я рисковала просто расшибиться о каменную дорожку. С ветвей деревьев на нас сыпались снежинки, хотя ветра совсем не было.

Завтрак нас ждал простой, но вкусный. Шведский стол, улыбчивая повариха, милые скатерти на столах и сухоцветы. Саша, глядящий на меня тёплым взглядом. И я, сидящая за столом на против.

«Что я здесь делаю?» — спрашивала я себя. Но мне было так уютно и приятно, что я гнала от себя эти мысли. Не время для них, убеждала я себя. Не стоит об этом думать. День прошёл замечательно. Мы гуляли, катались на лошадях. А вечером, заказав поздний праздничный ужин сидели на диване и глядели в панорамное окно.

На маленьком журнальном столике стояли тарелки и бутылка с шампанским.

— Через четыре часа начнётся новый год. — сказал этот невероятный мужчина.

Я пожала плечами и кинула в рот кусочек сыра.

— Новый год бывает каждый год.

— А как же праздничное настроение, магия праздника?

За окном пошёл снег, огоньки на ёлке отражались в стекле, тёплый плед лежал на моих поджатых под себя ногах. Всё, и вправду было волшебно, но я чисто из вредности фыркнула и ответила:

— Вечер как вечер. Ты мог бы сейчас быть на дорогом курорте или званном вечере с длинноногой моделью. Но сидишь здесь со мной и пялишься на падающий снег.

Мажор улыбнулся, на короткий миг мне его улыбка показалась хищной, но потом уголки губ дрогнули и искорки в глазах засветились ярче. Я почувствовала себя бабочкой, с удовольствием летящей в яркий огонь.

— Я там, где хотел быть. С той, с кем мечтал вот так сидеть и пялиться, как ты выразилась, на падающий снег. Так что, я вполне доволен этим новогодним чудом.

Моя рука легла на его руку, я сжала её. Под пальцами бился пульс. Ровно. Сильно. Он не врал. По крайне мне так сейчас казалось.

Я расслабилась, откинулась на спинку дивана и наконец успокоилась. Всё, что случится дальше неизбежно. Теперь мне это кристально ясно. Ни к чему переживать или нервничать, всё уже давно решено. И я знала это ещё тогда, когда соглашалась на эту поездку.

Глупая, глупая я. Надеялась, что смогу что-то изменить? Справится с собой и выиграть в этой схватке? Бред. Ничего мне не изменить. Мы обречены на эту любовь.

Саша словно почувствовал эту перемену. Я сдалась и теперь полностью в его власти. Когда он это понял, в его взгляде мелькнуло такое сильное желание, обжигающе горячее. Волна лавы прокатилась по моему животу, обожгла своим жаром. На краткий миг мне показалось, что он сейчас отбросит свой бокал в стену, я даже представила себе хрустразлетающегося стекла и тонкий сладкий винный запах.

Но потом он медленно моргнул, и это наваждение осталось только в моих воспоминаниях. Передо мной вновь сидел воспитанный и цивилизованный мужчина, точно знающий чего он хочет, но считавший варварством добиваться этого только грубой силой.

Мы спокойно поели, ну как спокойно. Каждый чувствовал напряжение, окутывающее нас. Я прятала своё волнение в долгих вздохах и плотно сжатых бёдрах. И Саша прекрасно это понимал. Сейчас он играл со мной. Наблюдая за моим предвкушением, растягивая время. Что за безумие получать удовольствие только от одного ожидания? Но похоже мы окончательно выжили из ума.

— Встань, Женя. — я вздрогнула от его голоса.

Это не было просьбой или приказом, просто от этой фразы пробежали мелкие мурашки по спине, и я тягуче поднялась, сделала шаг вперёд, прямо в объятия моего мужчины.

— Настало время подарков, не так ли?

Я шумно сглотнула.

— Часы ещё не пробили полночь.

— Ничего, мы не будем спешить. Мне хочется очень медленно разворачивать свой….мм…подарок.

Он внимательно посмотрел на моё лицо, его взгляд, острее детектора лжи, считывал малейшие колебания моей мимики. Согласна? Или ещё колеблешься? И довольная улыбка. Ты согласна!

Он прикоснулся к переливающимся пуговкам на моей атласной рубашке. Как я предусмотрительно переоделась после вечернего душа. Первая пуговка сдалась без боя, просто выскользнула из крепления и обнажила мою ключицу. Глаза Саши опять блеснули дикостью и жаждой, он с трудом сглотнул, прикоснулся к следующей пуговке, но она заняла прочную оборону и никак не хотела покидать прорезь. Я лукаво улыбнулась.

— Может не судьба?

Саша дёрнул сильнее, уже двумя руками, потянул ворот в разные стороны. И пуговичка отлетела, стукнув по полу где-то позади нас. Мой любимый зашипел сквозь зубы, пробормотал какое-то ругательство и дёрнул мою блузку. Сильно, нагло, напористо. Пуговички звонким дождиком посыпались на пол. Я вскинула руки.

— Не могу больше, любимая, пойми! Не получается!

Эти слова сорвали все тормоза. И мы как дикие звери напали друг на друга. Я пыталась сорвать с Саши рубашку, целовала, царапала и никак не могла налюбоваться. Он же трогал меня везде, гладил, казалось, что он хочет прикосновениями запомнить мой силуэт. Губами и пальцами…

Мы сошли с ума. Просто взбесились. Тогда в юности всё было нежно и аккуратно, мы словно боялись любить друг друга. Потом, после нашего первого настоящего свидания мы не верили, что снова рядом. А сейчас всё забыто. Обиды, непонимание, предательство. Всё оставлено на потом. Поставлено на паузу.

Это был лучший новый год в моей жизни. Белоснежная простыня запуталась в наших ногах. Дыхание Саши чуть слышно касалось моего виска. И я расслабленно крутила в пальцах краюшек одеяла.

— О чём ты думаешь? — спросил меня мой… кто?

Парень? Нет, он не предлагал мне отношений. Брат? Ещё хуже. Мы никогда не были родственниками. Никогда! Мой любимый? Это отдаёт дешёвыми мыльными операми.

— Жень?

— Мм? Думаю… Не хочу ни о чём думать! Мне так хорошо здесь и сейчас. Под этим мягким одеялом, что мне не хочется ни о чём думать. Что-то решать… Беспокоиться…

— Но всё же ты поморщилась, после моего вопроса. Совсем немного, но я почувствовал, как твоя щека дёрнулась.

Я поморщилась.

— Ну, ладно. Раз ты настаиваешь. Я думала кем мы друг другу приходимся. Если бы у меня были родители и я бы привела тебя с ними познакомится, как бы я тебя представила? Мама, папа знакомьтесь это Александр мой… И всё. Дальше я не знаю, что сказать.

— Мой мужчина. Ты могла бы представлять меня так. Господи, Женя. — он перевернулся и подмял меня под себя, сейчас наши глаза были друг напротив друга — Я так старался сделать всё правильно в этот раз. Я искренне верил, что мы просто проведём праздник вместе, погуляем, не знаю… поедим? И всё. Понимаешь?

Я кивнула, не отрываясь от его глаз. Расплавленное серебро окаймляло его расширенный зрачок.

— Но я не смог удержаться. Я слабак и подонок. Прости меня! Но я обещаю тебе, я всё исправлю. Ты мне веришь?

— Конечно, верю. — пробормотала я.

Это безумно глупо и безответственно, и нелепо, и наивно… Но я правда верила. Мысли о мести остались мутным осадком на глубине моей души. Просто грязью. Как ил на дне реки. Саша ещё что-то говорил мне, ласковые слова убаюкивали, и я совсем перестала понимать его. Просто поток нежности и тепла.

Глава 23. Александр. Сладкие сожаления

За окном кружились снежинки. Белое полотно, пока не тронутое ни человеком, ни животным. Женя смешно раскинула руки и ноги на слишком большой для нас постели. Я покрутил в голове самые приятные моменты прошлой ночи, довольно улыбнулся.

«Обманывать не хорошо!» — зудел тоненький голосок у меня в голове. В груди чесалось и жгло, несмотря на прекрасную ночь. «Ничему тебя жизнь не учит!». Нет, я правда не собирался соблазнять Женю или брать её силой, Боже упаси! Но отчаянно надеялся, что подвернётся случай… Так оно и случилось. И я правда хотел рассказать ей о моём положении, о том почему я не могу сейчас сделать ей предложение. Всё запутанно и опасно.

Срока давности по преступлениям против несовершеннолетних нет. И мой отец, я уверен, с лёгкостью накажет меня за разрушение его планов. Да вот только жизни своей с Никой я уже не представляю. Лучше уж в тюрьме, чем делать вид, что ничего между нами с Женей нет. Тяжёлые мысли давили, и чтобы как-то отвлечься я взял телефон с тумбочки. Лекции по инфекционным заболеваниям как нельзя лучше помогают унять лихорадочный бег в голове.

Мне удалось изучить довольно большой объём информации пока Женя не завозилась у меня под боком. Она откинула одеяло, видимо ужарившись под тёплым, мягким облаком. Я с интересом поглядел на открывшуюся мне картину, но любимая наткнулась на мой взгляд, быстро осознала, что на ней нет ни клочка ткани и закуталась обратно по самую шею.

— Знаешь, вчера я довольно подробно всё рассмотрел.

Её щёки вспыхнули, но быстро вернулись к обычному цвету.

— Я тоже! — мстительно прищурившись ответила она.

— Тогда какой смысл прятаться?

— Ну так вчера было темно, интригующе мерцали огоньки. А сейчас всё просто и обыденно, все мои недостатки как на ладони.

Она перевернулась на спину и всё-таки вытащила из своего кокона одну ногу и руку. Я хмыкнул.

— Можешь не беспокоится об этом, у тебя нет недостатков. Любовь затмившая солнце…

— О нет! Ты же обещал никаких цитат, если я с тобой поеду!

— Во-первых с чего ты взяла, что я исполню обещание? А во-вторых чисто технически это не цитата, а названия сериала.

— Никогда бы не подумала, что ты поклонник мыльных опер.

— Это драма.

Женя накрылась одеялом с головой и оттуда донеслись какие-то булькающие звуки.

— Эй, с тобой всё в порядке?

Я заглянул под одеяло, но оказалось, что, Женя бессовестно смеялась надо мной.

— Ясно. А я уж думал придётся тебя спасать. Искусственное дыхание там делать…

— Как ты можешь так уверенно и серьёзно говорить совершенно не серьёзные вещи?

Я пожал плечами, убрал телефон обратно на тумбочку, пошарил под одеялом и перетащил Женю поближе к себе. Теперь она уютно устроилась у меня между ног, полулежа опираясь на мой торс. Сейчас я немного жалел, что натянул мягкие домашние штаны как проснулся. И хоть касания обнажённой спины моей любимой к моему голому животу и груди было достаточно острым, мне всё равно хотелось большего.

— Я долго учился этому, любимая.

Женя вздрогнула, но не обернулась, а наоборот всмотрелась вдаль. Из постели открывался великолепный вид на хвойный лес. С ветки как раз сполз и разбилcя слежавшийся ком снега. Наверно белка неудачно прыгнула на неё.

— Не могу поверить, что мы с тобой здесь вот так лежим и… даже не знаю…

— Занимаемся любовью? — подсказал я.

— Дело не в этом, Саш. Всё так странно и непонятно, знаешь, когда ты уехал в Лондон я думала, что уже никогда не смогу спокойно смотреть на тебя. Мне хотелось набросится на тебя с кулаками.

Женя замолчала, задумчиво глядя в окно.

— А потом?

Она пожала плечами и потёрла ладонями лицо.

— Отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. Мне казалось, что всё закончено. И мы больше никогда не встретимся. Как параллельные прямые.

Боль, пропитавшая эти слова, осела на моих губах. И я физически чувствовал, как горчит.

— Женя я …

— Нет, не говори ничего. Я хочу насладиться миром между нами. Лучше расскажи, что ты читал.

Я заставил себя сглотнуть.

— Ничего особенного, просто готовился к экзамену по анатомии.

Женя притихла, то ли вернувшись в тёмные для нас времена, то ли стараясь не думать о будущем. Мне очень хотелось отвлечь её от тёмных мыслей. Я взял её руку и поднял, провёл пальцем по ребру её ладони.

— Твоя рука произведение искусства. Ты знала, что кисть состоит из двадцати семи костей? Это очень сложная структура. Одно только запястье это восемь разных костей, соединённых связками и хрящами. Именно благодаря этому наша рука такая подвижная.

— И тебе нужно выучить их все? — ужаснулась она.

— Ну да, это не так сложно. Гораздо сложнее учить названия болезней и лекарств на латыни. Но и это под силу многим.

— Нет, только не мне.

— Ну ты же помнишь названия многочисленных групп и их песни. Названия жанров и мелодии. Знаешь, как работает твой пульт и на какие кнопки надо нажимать во время выступлений.

— Но это же интуитивно понятно! Просто ловишь нужное настроение и в голове тут же всплывают имена, тексты песен и их мелодии. Это не то же самое, что учить сухие термины и непонятные названия на мёртвом языке.

Я усмехнулся и перечислил название всех костей, находящихся в руке. Потом принялся рассказывать другие интересные факты о нашем организме. По касательной затронул тему моей жизни в Лондоне, но сразу понял, что этот разговор для неё болезненный. Поэтому быстро свернул его и потащил Женю гулять.

Пушистый снег заставлял нас отвлечься от суеты и погрузится в красоту природы. Мы гуляли, пока ещё чувствовали кончики пальцев и ушей. А потом пили травяной чай и ели пирожные, говорили, старательно обходя тему будущего и прошлого. И только это омрачало наше общение. Обрывая разговор, думая над каждой фразой мы лишь кормили огромного слона, стоявшего посреди комнаты. И каждый из нас старался не замечать не то что, слона, даже его тень.

Затишье всё длилось и длилось, я почти поверил, что так будет всегда, потерял счёт времени. Сегодня нам нужно уезжать. Я специально оттягивал это время. Но телефон на столе требовательно завибрировал. Почему я не отключил его вообще? Женя скосила глаза на имя звонившего, она старалась не смотреть, но видимо любопытство было выше её сил. Я взял девайс и поморщился. Что ему нужно?

— Доброе утро, папа! — поздоровался я, вылезая из постели.

Одна нога затекла и нещадно колола, но я старался не слишком хромать.

— Добрый день! — отец выделил последнее слово интонацией, и я машинально глянул на часы.

Одиннадцать ноль две, ну да, по правилам этикета сейчас уже день. Такая дотошность здорово напрягала, и мне стоило больших усилий затолкать язвительный ответ подальше.

— Добрый день. С новым годом! Желаю тебе ещё больше прибыли и процветания.

— Александр, я звоню не для пустой беседы!

— Ну, конечно. Что случилось?

— Мне звонила Вероника. Она не может с тобой связаться. Что это значит? Я думал вы вместе встречали новый год.

— Нет, не вместе. Я позвоню ей завтра вечером.

— Ты позвонишь ей прямо сейчас! — в голосе отца скользнули властные нотки. — Что с тобой происходит? Что ты себе позволяешь, сын?

— Немного личного пространства?

— Значит так, Александр, ты немедленно свяжешься с Вероникой! Я попрошу Людмилу выбрать и отправить ей цветы, а ты завтра же сводишь её в ресторан или ещё куда. Понял?

— Разве у твоей помощницы сейчас не отпуск?

— Это не важно! Сейчас самое главное вернуть лояльность твоей невесты. Я жду тебя после праздников в офисе. Обсудим твои планы на этот год.

— Хорошо.

Я так сильно стиснул телефон в руке, что он затрещал. Мне стоило больших усилий не швырнуть его в стену. Видимо, Женя и вправду на меня дурно влияет. Ещё полгода назад мне и в голову бы не пришло спорить с отцом, злиться на него. Ведь он желает мне только лучшего. А сейчас я чувствую себя в тисках. Как так получилось, что у меня нет даже права голоса? Ведь по сути всё в моей жизни решено отцом.

Когда я стал слепо подчиняться ему? Наверное, с пелёнок, чёрт меня дери!

Из ванной я вышел злой и опустошённый. Жизнь подкидывала мне всё новые и новые открытия. И не всегда приятные. Женя стояла у кухонного стола, гипнотизируя чайник. В прозрачном кувшине, подсвеченным синими диодами, медленно отделялись пузырьки от металлического дна и взлетали наверх. Их становилось всё больше, и взлетали они всё быстрее, пока не стали просто огромными.

Я обхватил Женю за пояс и прижал к себе. Она выдохнула, и снова потёрла стол. Только сейчас я заметил, что она пытается загладить мелкую царапину на столешнице.

— Кто звонил?

— Отец.

Напряжение в комнате можно было черпать ложкой из воздуха, раскладывать по банкам и продавать на чёрном рынке. Женя передёрнула плечами и потянулась к чайнику.

На столе стояли две чашки, уже с фильтрами для кофе. Кипяток хлынул в синюю, пропитываясь терпким, горьким вкусом и кофейным ароматом.

— Тебе пора ехать на важный приём или на деловую встречу?

— Сегодня я весь твой, любимая.

Она кивнула, ничего больше не уточняя и подала мне кружку с ароматным напитком. Женя не требовала от меня ответов и ничего не ждала. И это бесило. Если бы я только знал, что случится дальше.

Глава 24. Женя. Разбивая мечты

После кофе настало время собираться домой. Мне предстояло завернуть этот маленький кусочек счастья в вощёную бумагу, убрать в комод и изредка вспоминать о нём в суете будней.

Лида писала в мессенджер, накидывая идеи для моего дня рождения. От программы восемнадцать плюс я решительно отказалась. Подруга окрестила меня занудой и спросила будет ли на празднике Саша. Мне хотелось его пригласить, но я никак не могла начать этот разговор.

«Эй, Саша, помнишь, как мы праздновали моё день рождение в июне? Так вот забудь! Теперь он в январе?» Даже в моей голове это звучало бредом. Тем более, что в моём паспорте так и стоит ненавистная мне дата — первое июня. День защиты детей. Какая тонкая издёвка. Теперь я понимаю почему опекун выбрал именно эту дату. Ведь так удобно было вышвырнуть меня из дома сразу после дня рождения.

Он планировал это заранее. Ещё тогда, когда забирал меня из интерната. Интересно, как он организовал замену моих документов? Ведь документы ребёнку можно поменять только при усыновлении и только до трёх лет. Но, видимо, деньги решают всё.

Я несколько раз открывала рот, чтобы пригласить Сашу на праздник, но так и не смогла. Ладно, мне не обязательно делать это прямо сейчас.

Дороги были пустые. Мы летели по заснеженной трассе. Саша о чём-то напряжённо думал. Его пальцы сжимали руль так сильно, что мне казалось он его погнёт. Что-то я не припомню, чтобы он раньше так напрягался после разговора с отцом.

Моё счастье тяготило меня. Не может быть всё так хорошо и гладко. В моём мире так не бывает. Каждый счастливый момент приходится выгрызать у судьбы, выцарапывать когтями. Над нами словно тучи нависли. Нет не тучи, белые и пушистые облака. Такие мирные, красивые, вот только каждое может нести в себе сорок тон воды. И меня не оставляло ощущение, что вся эта масса совсем скоро обрушиться мне на голову.

Машина остановилась неожиданно, я огляделась и поняла, что мы уже приехали. Неужели мои мысли настолько поглотили меня?

— Может, зайдёшь?

Саша покачал головой, заглянул мне прямо в глаза.

— Не могу. Очень хочу, но у меня дела.

Я кивнула, сразу остро ощутив, как жалко звучало моё предложение. Где твоя гордость, Лисицына? Пришлось беспечно улыбнуться, пожать плечами.

— Ок! Увидимся!

Чмокнув его в щёку, медленно выползла из машины. Пусть не думает, что я бегу. Дом встретил меня ясным небом. Таким голубым, что резало глаза. Снег искрил, слепил. Мне хотелось раскинуть руки, обнять крыльями небо и улететь. Высоко-высоко, чтобы окунуться в эту лазурную синь. Упасть в небо, закричав. Но я знала, там ничего нет. Только холод, одиночество и свобода.

Рядом чирикнула птица. Странный звук, похожий на щебетание вьюрка. Хотя откуда здесь эта птица? Или мне мерещится после отдыха в лесу. Оглядевшись, я не заметила никого, кроме парня в мешковатой одежде, ошивающегося у соседнего подъезда. Чем он там занимается я не разглядела.

Саша проводил меня до подъезда и уехал. А я ввалилась в холодную квартиру, закрыла за собой дверь на все замки. Оставила сумку в прихожей, там же скинула верхнюю одежду, побросав всё на вешалку. Шарф сразу же змеёй сполз на пол, но я не стала поднимать его. Наверно, Саше бы не понравилось, если бы я вот так разбрасывала вещи в нашем общем доме. Эта мысль заставила меня споткнуться на ровном месте и ошарашенно остановиться.

Я прошла ещё пару шагов, зашла в ванную, посмотрела на себя в зеркало, совершенно забыв зачем я сюда зашла. Вышла, ещё постояла в коридоре. Прошла к закрытым батареям и открыла их на полную. Когда я уезжала мне казалось, что в квартире ужасно душно и я перекрыла отопление. Сейчас же, кончики моих пальцев были ледяными.

Вернулась в ванную, вспомнив что хотела помыть руки. Долго мылила ладони, представляя, что готовлюсь к операции. В голове не было ни одной мысли. Та, последняя взорвалась в сознании водородной бомбой и вымела всё из моего «скворечника». Когда руки стали поскрипывать от чистоты, а пальцы нагрелись, наконец выключила воду и посмотрела на себя в зеркало. Вспомнила как рисовала перевёрнутую улыбку на зеркале.

Не надо сейчас думать! И, похоже это вообще не для меня. С чего я вообще допустила мысли о нашем общем быте. О нашей жизни вместе? Ну почему я такая дура? Он ничего мне не обещал. Ни о чём таком мы не договаривались! Но я всё равно на что-то надеюсь.

Стандартная мелодия вызова заиграла в коридоре. Я обтёрла руки, кинула полотенце в стирку и потащилась к сумке. Она валялась на полу, ровно на том месте где я её оставила. Звонил мне не знакомый номер. Интересно, это мошенники или продавцы не нужной мне ерунды? Протянув значок вызова, я приложила телефон к уху, но от раздавшегося в нём шипения чуть не выронила девайс на пол.

— Ты что мразь, обнаглела? Не вышло в прошлый раз, так ты решила попытать счастья сейчас? Или просто подзаработать?

Словно ведро ледяной воды на меня вылили с разбегу.

— Кто это?

— Да как ты смеешь? Шлюха! Если ещё раз увижу тебя рядом с моим женихом — сотру в порошок! Мигом вылетишь со своей зачуханной станции и нигде, кроме придорожной трассы не найдёшь себе работы. Понятно?

— Да.

Девушка прошипела финальное ругательство и бросила трубку. Моя рука плетью упала, телефон выскользнул из руки, упал обратно в открытую сумку. Я как в тумане нашла пыльный ноутбук, открыла его, пока ждала загрузку пыталась почувствовать хоть что-то, но внутри ничего не было. Ни внутри, ни снаружи. Всё моё тело словно накачали лидокоином. Руки онемели и почти не слушались, пальцы еле гнулись.

Я набрала в поисковике короткий запрос: «Золотов Александр Михайлович», наделав кучу ошибок. Но умная машина сама поняла, чего я хотела, на меня обрушился поток информации. Многочисленные статьи и фотографии. Из социальных сетей, где Саша задумчиво смотрит вперёд, а тени от окна причудливой мозаикой ложатся на его лицо. Википедия сообщала мне подробности его жизни. Но самое неприятное, это жёлтая пресса.

Наверное, миллион фотографий с последней новогодней вечеринки сильных мира сего. Саша серьёзно смотрел в камеру, а рядом с ним Вероника с улыбкой в двести двадцать вольт. Мне казалось, при должном старании можно было бы рассмотреть все её пломбы в зубной эмали, если бы они там были. Была и подпись Золотов младший со своей невестой Соболевой Вероникой. Далее шли их регалии. Он наследник крупного фармацевтического бизнеса, она светская львица и дочь известного бизнесмена. Политический союз. Их историю рассказывали, как сказку о принцессе и принце соседних государств, которые вынуждены связать свои судьбы браком. Но по счастливой случайности их сердца сведены на небесах.

«Это бесспорно любовь!» гласил крикливая надпись на одном из сайтов. Я совсем перестала понимать смысл слов, нет, слова я читала, по отдельности понимала, а вот общий смысл никак не доходил. Онемение прошло, но руки казались не моими. Да и всё тело чувствовалось странно. Все признаки истерики на лицо, вот только слёз не было. Сухие глаза болели от экрана компьютера.

Я встала, закрыла крышку и пошла слоняться по дому. Натыкалась на стены, они были везде! И бардак. Кругом один бардак! Как в доме, так и в жизни. Вещи заполняли мой дом, вот кофта, я её уже давно не ношу. Мне её купила нанятая опекуншей помощница, а эта вазочка мне никогда не нравилась, кто же мне её подарил? Один из ухажёров, наверно. Моя жизнь наполнена не нужными вещами, не нужными людьми. И как же меня это бесит!

Но вместо злости, следующей за вспышкой гнева у меня в груди расцветала решительность. Мне нужно расхламление! Точно. Это всё исправит! Дыра в моей груди сама собой зарастёт и холод одиночества отступит.

Найдя большой мешок в одном из ящиков, побросала туда кофточку и вазочку, а потом ураганом прошлась по шкафам. Вещи вылетали из шкафа и падали вниз раненными птицами. Полки опустели, а мешок наполнился. Но и этого мне показалось мало, я перебрала гардероб в коридоре, все шкафы на кухне и в ванной. Протёрла везде пыль, пропылесосила и помыла полы. Натёрла зеркала и подоконники. Очнулась я за столом. Передо мной стояла чашка мятного чая и ложка. На губах соль, ресницы слиплись от влаги. Я всё-таки заплакала. И эти слёзы отняли у меня больше сил, чем многочасовая уборка. За окном давно уже было темно, но зимой особо не понятно, который час. То ли вечер, то ли ночь, а может и ранее утро. Да и какая разница?

Усталость сковала меня. Мне казалось, что я не смогу дойти даже до своей кровати. Ноги казались свинцовыми, а руки плетьми висели вдоль туловища.

Сквозь глубокий сон пробивался звонок будильника. Он так настойчиво требовал, чтобы я встала, что пришлось пошарить по прикроватной тумбочке и полу рядом, чтобы его найти. Но он как зачарованный выскальзывал из моих рук. Разлепив веки, получилось обнаружить злосчастный аппарат. Вот только телефон оказался разряжен, и превратился в кусок бесполезного стекла и стали. Звонок повторился, оказалось, что это звонили в дверь.

Визитёру надоест, и он уйдёт, решила я. Но терпение сначала кончилось у меня, и я открыла дверь.

— Ну, наконец-то! Я уж думала ты никогда не соизволишь мне открыть!

— Никогда не говори никогда. — усмехнулась я и обняла Лидку.

— Я замёрзла, как скотина!

— Пойдём, отогрею тебя чаем.

Подруга ворвалась в мою квартиру как свежий бриз, только сейчас я поняла, как душно мне было.

— Таааак…. — Лида упёрла руки в боки и воинственно развернулась ко мне — Кто ты такая и что ты сделала с моей подругой?!

— Чего?

— Ни одной шмотки в зоне видимости, ни пылинки. Поэтому ещё раз тебя спрашиваю: что случилось с Женей?

Я грустно улыбнулась, села за стол, подвинула остывший, затянутый противной плёнкой чай.

— Ты заметила.

— Конечно, заметила. Эй, Женёк, ты чего?

Лида отобрала у меня чашку, понюхала, скривилась, вылила её в раковину. Быстро разогрела кофеварку, налила нам по кружке кофе.

— Лид, я такая дура! Ты просто представить себе не можешь! — всхлипнула я.

— Почему же, могу. Давай рассказывай.

Слёзы сразу отступили. От подруги исходила такая поддержка и участие, не смотря на её язвительные комментарии и не уместные шутки, мне становилось легче от её присутствия на моей кухне.

— Я готовила ловушку, и сама в неё попала.

Вздохнула, глотнула кофе, поморщилась и хотела добавить сахара, но сахарница была пуста.

— Вот это па-па-па-ворот! — пропела подруга — Давай рассказывай подробно.

Мне было стыдно говорить, но рассказать пришлось. Единственное, что получилось утаить, это невозможную, всепоглощающую пустоту. Но по глазам Лиды я видела — она всё поняла. В её взгляде было сочувствие, и как бы мне не хотелось быть гордячкой, но это сочувствие мне было нужно.

Дослушав мой рассказ, подруга хлопнула в ладоши и решительно заявила:

— Так, забыли про этого мудака. Начинаем смотреть вперёд, и что мы там видим?

— Он мне ничего не обещал, — попыталась я оправдать Сашу — я сама согласилась на вторую роль.

— Я сказала забыли! — с нажимом повторила подруга — Ну?

— Хорошо. Мы видим… что нам нужно готовиться к работе? — предположила я.

— А вот и нет! Мы видим праздник в честь твоего дня рождения!

— Да? Мне что-то не хочется праздновать.

— Придётся. — отрезала Лидия.

— Посмотрим. — попыталась увильнуть я от праздника — До послезавтра дожить ещё надо.

— В смысле до послезавтра? Алло, подруга! Сегодня шестое января!

Я только и могла хлопать глазами.

— Ха-ха! Я так и думала. — торжественно объявила она — Тебе повезло, что у тебя есть такая подруга как я, и у меня есть план. Так что готовься дорогая, у нас будет вечеринка!

Глава 25. Александр. Сложная ситуация

— Ситуация сложная. — отложив очки, проговорил с таким трудом найденный, юрист.

Парень явно был беден, синий костюм немного топорщился, шили не на него, маленький кабинет кроме стола и двух стульев не имел больше никакой другой мебели. Передо мной стояла не простая задача. Найти толкового юриста, который согласиться взяться за моё дело за разумную плату. Да ещё и в новогодние праздники.

Но мой старый школьный друг, учившийся на факультете юриспруденции в МГУ подкинул мне телефон старосты своей группы. И имя у него подходящее — Григорий. Он носил славу главного заучки всего потока, и жилы рвал, чтобы пробить себе дорогу. Давид гарантировал, что юрист сделает всё, чтобы дело не дошло до суда, а если дойдёт, то вывернется на изнанку, но выиграет.

— Я в курсе. Возьмёшься?

— Попробовать стоит. — Гриша пожал плечами — Не гарантирую, что получится пойти на соглашение без отступных, но у меня есть несколько рабочих планов.

— И какой план основной?

— В первую очередь нужно нанять детектива.

После того как, теперь уже мой адвокат, обрисовал ситуацию, я холодно улыбнулся, отдавая ему должное. А с виду однокурсник Давида производил крайне положительное впечатление. Нищий, но гордый парень, трудолюбивый и умный. Теперь я ясно видел его расчётливость. Он обсчитывал ситуацию с точки зрения законов, а к людям относился как к переменным. И несмотря на то, что это мне было крайне выгодно, расслабится не получится.

Что если мой отец или отец моей невесты предложит ему больше денег? Или ещё какие бонусы? Как тогда обернётся дело? Остаётся только надеяться на исключительную принципиальность Григория и упрямство.

— Вот визитка. — адвокат протянул мне зачуханный картон, когда-то черного и глянцевого, а теперь темно серого и потрёпанного картона. — Хороший специалист.

— Просто хороший?

— Лучшее враг хорошего. По крайне мере он меня никогда не подводил.

Я глянул на визитку ещё раз и прочитал: «ДТ Сокол», рядом номер телефона. Последняя девятка выцвела и была подрисована обычной синей ручкой. Я хмыкнул и хотел уже убрать в карман, но Гриша меня отдёрнул.

— Перепиши телефон, а визитку верни. Она у меня одна.

Мои брови взлетели, но я послушно забил номер телефона в свой девайс и вернул мятую карточку адвокату.

— Аванс пятьдесят процентов от уговоренной суммы. Переведёшь в течении дня. С детективом договаривайся сам, необходимый вектор я тебе обрисовал.

Да, на «ol inclusive» рассчитывать не приходится. Но кого ещё я могу найти в такие короткие сроки? Я глянул на висящие над столом часы. Секундная стрелка нервно вздрагивала, отмеряя время. Только сейчас я заметил, что офис не такой уж плохой. Новенькие белые обои были аккуратно выкрашены, простой, но качественный офисный стол сиял чистотой. Ни пылинки не летало в воздухе. Вешалка при входе приятно контрастировала с остальной обстановкой. Здесь было просто, но чисто и со вкусом оформленное пространство.

Первым делом, покинув офис Григория, я набрал телефон детектива. К трубке долго не подходили, но в итоге гудка с десятого мне ответил хриплый, сонный голос. Договорившись с детективом мне пришлось сделать ещё один не приятный звонок. Вероника ответила только через пол часа.

Я набирал номер много раз, прежде чем она снизошла до ответа. Капризный голосок раздражал меня, но мне нужно было хотя бы попытаться договориться с ней. В итоге, когда я уже был готов бросить трубку, а моё терпение находилось на грани, она согласилась встретиться в довольно дорогом ресторане.

Я был абсолютно уверен, что невеста опоздает, поэтому совершенно не торопился. Вечером не выдержал и позвонил Жене. Её телефон был вообще не в сети. Мне безумно хотелось услышать её голос, узнать, чем она занимается. Но связаться с ней так и не получилось. Её телефон молчал, и это меня тревожило.

Вероника опоздала на час. Злой цокот её каблучков звучал как выстрелы. Она бросила свою сумку на соседний стул и по-королевски опустилась рядом. Во взгляде девушки смешалась обида, злость и надменность. От этого её лицо казалось холодным. За эти пять лет она ни на грамм не изменилась. Не знаю с чем это связанно. Хороший косметолог, вечно холодное выражение лица или генетика, но это представляло печальное зрелище.

— Привет, Ника.

Она слегка поморщилась.

— Я готова выслушать твои извинения.

— О чём ты? — напрягся я.

Неужели она догадалась зачем я её пригласил сегодня.

— Не строй из себя святого, Алекс! Ты обманул меня. — неприятно взвизгнула Вероника. — Обещал, что будешь заниматься, а сам потащил свою потаскушку отмечать новый год. Ты хоть представляешь, как злорадно на меня смотрели девочки?!

— Нет, не представляю.

— Я не ожидала от тебя такого. Серьёзно. Ты что не мог найти кого-то поприличнее, чем эта сиротка?

Слова Ники ввинчивались в мозг, я стиснул пальцами стол, и напомнил себе, что не бью женщин. Я видел, как она хотела продолжить говорить. Глаза моей невесты полыхали огнём, она совершенно утратила человеческий облик и сейчас напоминала злобную фурию.

— Вероника, — приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы говорить спокойно — ты можешь сколь угодно не лестно отзываться обо мне, но боже тебя упаси, сказать хоть ещё одно слово о Жене.

Её глаза сузились.

— Я тебе запрещаю с ней видеться! Ты меня понял?

— Прости меня, Вероника. — она довольно кивнула и потянулась к бокалу с водой. — Но я вынужден сообщить тебе о нашем расставании.

Бокал звякнул и на скатерти расползлось некрасивое мокрое пятно.

— Ты не можешь! — взвизгнула она. — Мой отец…

— Я сообщу ему. Просто хотел сказать тебе лично. Вероника, пойми, я больше не могу жить по указке родителей.

— Это всё из-за неё, да? — прошипела она.

— Да. — просто ответил я.

Не вижу смысла скрывать или врать. Ника уже всё знала, просто не могла поверить. Это читалось в её глазах. Она старалась осознать, что я предпочёл ей девчонку из приюта. И не могла. Хватала воздух губами, как выброшенная на берег рыба.

Ну что ж. Я тоже долго не мог принять эту любовь. Шарахался от неё как чёрт от ладана. Убежал в другую страну, порвал все связи, чтобы судьба нас вот так столкнула. Больше бегать нет смысла.

— Твой отец ни за что не согласиться на это! Он лишит тебя содержания и наследства! Ты ещё будешь в ногах у меня ползать и прощения просить!

Я задумчиво кивнул.

— Ну, значит так тому и быть. И ещё, прошу не делай глупостей. Ни себе, ни Жене.

Вероника всё же сделала глоток воды, её пальцы заметно дрожали, но она постаралась успокоиться и как можно милее сказать:

— И это всё? Мы были помолвлены пять лет, дорогой. Может ты хочешь узнать, чего лишился?

Она наклонилась ко мне, как бы предлагая заглянуть в глубокое декольте. Это попытка была настолько жалкая. Я покачал головой и встал.

— Прости, но меня это не интересует.

В спину мне полетело ругательство. Это не конец — вертелось в моей голове. Ника не успокоится, не так просто. Остаётся только надеяться, что я буду готов.

Детектив отписался, что приступил к выполнению задания. Я вышел на крыльцо ресторана. Вдохнул тяжёлый и тёмный воздух. Луна пряталась за зданием почтамта. Огни разгоняли тьму. Время на часах подбиралось к полуночи. Но ни смотря на холод и ночь улицы города заполняли люди. Они праздновали. Некоторые уже с трудом стояли на ногах, а для других вечер только начинался.

Непонятная тревога гнездилась в груди. Наступление бури. Вспомнилось как мы ездили отдыхать на море. Родители притащили нас на Канарские острова, оставили в отеле, а сами укатили куда-то. Оставив меня приглядывать за ещё диковатой Женей.

В гостиной нашего номера имелось огромное панорамное окно. Я сидел читал привезённую с собой книгу, а моя подопечная шаталась у окна.

— Ты чувствуешь? — вдруг обратилась она ко мне.

Я прислушался, но ничего не услышал.

— Да, нет же. Нужно попытаться почувствовать! Сегодня что-то будет!

Её белое, слегка обожжённое ярким солнцем лицо горело в предвкушении. Два ярких багрянца поселились на щеках. Она напряжённо смотрела в окно, и стояла так близко, практически лежала на нём.

— Я ничего не чувствую. — пожал плечами я.

Она обернулась, посмотрела на меня долгим, серьёзным взглядом и коротко кивнула.

— Да, и в этом проблема.

За окном грохнула какофония звуков. Я вскочил, опасаясь за безопасность Жени. По стеклу застучало. Крупные капли соскальзывали вниз с невероятной скоростью. Женя уставилась в окно, её рот округлился, а глаза превратились в огромные блюдца. Ливень обрушился на острова.

Мы стояли рядом, она любовалась буйством природы, а я смотрел только на неё. На её распущенные, дикие волосы, цвета огня. И глаза, чистое, расплавленное золото с переливающимися крапинками. Она вдыхала чистый, прохладный воздух, переплавляла его в восхищение и выдыхала. И я старался поймать его, но оно безвозвратно рассеивалось.

— Потрясающе. — прошептала она, а потом набрала побольше воздуха и закричала — Потрясающе!!!

Женя оттолкнулась от стекла, задев меня плечом и метнулась к раздвижным дверям. Открыла дверь и выбежала на лоджию. Короткое льняное платьице намокло в ту же секунду, облепило точёную фигурку. Крики и смех напоминали мне крики чаек, а её танец — безумие.

Мысль вызвать для нее скорую помощь и сдать в дурдом я от себя отогнал. Дал ей ещё пять минут побегать под проливным дождём и шагнул сам в пелену дождя. А на утро мы вместе слегли с простудой, но ни капли раскаяния или сожаления я так и не увидел на лице сестрицы.

Телефон Жени молчал и на следующий день, и меня это уже знатно напрягало. Адвокат настоятельно не рекомендовал посещать мою любимую. Это скомпрометирует и её и меня. Я убеждал себя, как только мог, но тревога заставляла моё сердце стучать быстрее и быстрее.

К шести часам я поймал себя в коридоре. Правый ботинок уже красовался на моей ноге, левый заботливо расшнурованный стоял рядом. Я вскинул голову, выругался в голос и надел второй ботинок. К чёрту всё! Такси долго-долго ехало. Машина стояла на перекрёстке и не собиралась ехать ко мне. Я отменил заказ и создал новый. Такси приехало сразу же. Сев на заднее сидение, машина тронулась. Дорога заняла не больше получаса, но мне казалось она длилась вечно. Мы заехали в цветочный по пути. Надо же мне было найти хоть один предлог явиться без приглашения. Букет красных роз отличный повод.

Выйдя из машины, я сразу обратил внимание на знакомые окна. В них горел не яркий свет, а на одном из окон мигала яркая гирлянда. Пока я рассматривал дом в проёме окна замаячили несколько фигур. Хм… Интересно.

Бросив прохлаждаться на улице, я зашёл в подъезд, поднялся на этаж и нажал на звонок.

Глава 26. Женя. Приятные хлопоты

— Так, с едой вопрос решили. Канапе много не бывает. Вопрос с алкоголем и не стоит. Я поднапрягла Славика, он явится уже с подарочком. — подруга поправила очки карандашом и задумчиво зачеркнула сразу несколько пунктов.

Что-то я не помню, чтобы Лида носила очки.

— Уф… Лидочка. Может не надо?

— Надо, Женя, надо! — она упёрла руки в боки — Или ты хочешь, чтобы твой козёл обжимался со своей невестой, а ты тут страдала! Нет уж! И вообще, ты чего здесь делаешь? Марш в ванную! Быстро!

Она сунула подобранное для меня платье и выпроводила в коридор. Охапка одежды в моих руках оттягивала их. Коротенькое блестящее платье затесалось в мой гардероб по чистой случайности, не иначе. Не могу вспомнить зачем я его купила. Короткое и слишком вульгарное для меня. Но надо признать подруга была права, говоря, что на мне оно сидело потрясающе, вот только обычно я выбирала удобство взамен стиля и красоты.

Ванная сверкала чистотой. Никогда не видела свою раковину такой белоснежной. Ну, наверно только в первые несколько дней после её покупки. Я аккуратно повесила платье на крючок, поставила туфли, слава Лиде всего лишь на пятисантиметровом каблуке. И наконец рассмотрела бельё, выданное подругой.

Мои щёки вспыхнули от смущения. Такого у меня точно никогда не было. Распахнув дверь обратно, переполненная стеснением и злостью я громко крикнула:

— Это что за хрень!?

Лида даже не стала спрашивать о чём я.

— С днём рождения, дорогая! Это мой тебе подарок!

Дверь я закрыла обратно и присела на стоящую в углу корзину для белья. Мысли ленивыми кальмарами плавали в моей голове. Я точно знала одно: если я сейчас начну думать, то просто свихнусь. Лида права. Мне нужно отвлечься. Пообщаться с друзьями, оторваться как следует.

Всё решено! Я тряхнула гривой волос и полезла в душ. Что там советовала мне Лида? Полный релакс? Это отличная идея. Где там мой скраб и маска для ослабленных волос?

Час в душе пролетел незаметно. Я тёрла себя мочалкой и скрабом, мыла волосы, наносила всякие «уходовые» средства, в ванной висел густой пар и запах спелого яблока. Зеркало запотело, и никак не хотело отображать меня — красивую и обновлённую.

Кожа скрипела от чистоты. Моё отражение меня удивило. Молодая, румяная девушка смотрела на меня из зеркала. «Какого чёрта?» — эта мысль как лампочка зажглась у меня в голове. Почему моё счастье должно зависеть от него? Сколько раз он уже портил мою жизнь? Выкинул меня из головы, как забытую на вокзале вещь! А теперь опять ворвался тараном и разбил меня вновь.

Ну уж нет! Не собираюсь я ему позволять это. Моя жизнь — только моя! И моё счастье не будет зависеть от лживого мудака. Не быть мне золушкой, ну и пусть. Сегодня мой день, и Лида права. Я заслуживаю много веселья, общения и музыки.

Боевой макияж наносила с особой жестокостью. Одни только стрелки рисовала больше получаса. Чтобы они получились ровные и острые как настоящие стрелы. Крупные блёстки украсили мои веки, тушью прорисовала каждую ресничку. А чтобы макияж не казался вульгарным чуть тронула губы блеском. После скрабов и пилингов кожа казалась идеальной. Или это заслуга качественного отдыха?

Бельё натягивала с опаской. Мне всё казалось, что кружева просто разойдутся под моими пальцами и останутся только отдельные фрагменты. Но, к счастью, ничего не произошло. На меня из зеркала смотрела молодая девушка с красивым макияжем, в дорогом белье, с мокрыми кудрями. Было в этом что-то…порочное. Я постаралась улыбнуться, как это делали девушки на глянцевых обложках. Посмотрела на себя и расхохоталась.

Боже, всё это настолько глупо, что ужасно смешно. Вот только почему-то капельки слёз выступили в уголках глаз, грозя испортить мой макияж. Пришлось глубоко вздохнуть, заталкивая обиду и горечь в самые закрома. И напомнить себе: мне никто не нужен, чтобы быть счастливой и цельной.

В ванной мне стало слишком душно. Натянула вечерний наряд, вывалилась в коридор, волосы немного подсохли, и я решила не возится с сушкой. Побуду сегодня прекрасной дикаркой. Лида шуршала пакетами на кухне. Когда я зашла, она схватилась за сердце и слишком притворно заохала.

— О, это выстрел в самое сердце. Детка, ты потрясающая!

Я встала на цыпочки и прошагала по полу кухни как по подиуму.

— А то! Всё для тебя, крошка!

Мы заржали, как две молодые кобылицы. Вдоволь насмеявшись, подруга вручила мне бокал и отправила составлять плей лист для сегодняшнего вечера. Так, так… Замиксовать как следует времени уже не было. Поэтому получилось: «я его слепила из того, что было». Часа три непрерывного потока нам обеспеченны, а там лист начнёт ротацию заново.

— А вообще знаешь, нам нужно было включить радио. У тебя такая сочная заставка получилась. Продюсеру пришлось признать твой талант. Прикинь, ты танцуешь с каким-нибудь красавчиком и тут из колонок твой голос «Юпитер.фм счастья в Новом году!». Кайф!

— Так, а вот с этого места поподробнее. — нахмурилась я.

— С какого? — сделала невинные глазки Лида.

— Что ещё за красавчик?

— Ну, гипотетический, рандомный жеребец, который составит компанию очаровательной имениннице.

— Лидка!

— Блин, ну я уже всем растрепала, что ты будешь с классным парнем и все дела. А тут такой облом… Но не переживай, проблему я решила.

— И как же, интересно мне знать?

— Ну…

После озвученного решения у меня отпала челюсть и пришлось несколько секунд соскребать её с полу.

— Мальчик по вызову? Ты в своём уме?

— Не мальчик, а мужчина! Это, во-первых, а во-вторых эскорт, а не то, что ты подумала. — последние слова Лида говорила тише, её лицо выражало смущение.

Похоже она только сейчас поняла, что наделала.

— Ну и никто не заставляет тебя с ним общаться и отдыхать! Если тебе не понравится типаж или энергетика, то мы можем просто отказаться от него и всё.

— Мне уже не нравится! О чём ты вообще думала?

— О тебе, дорогая, о тебе! — сейчас Лида нахохлилась и отвечала, немного фыркая от злости. — Да что тут такого?! Я же не предлагаю тебе с ним спать или ещё чего. Простопритворитесь, что вы парочка и всё.

Я запустила в волосы пальцы и поворошила пряди. Может от этого кровь прильёт к моим мозгам, и я смогу наконец объяснить Лиде в чём дело? Но судя по её упрямому выражению лица, сделать это будет очень трудно. Нет, практически невозможно.

Еду доставили точно в срок. За неё я заплатила сама. Подруга и так много сделала для меня сегодня, и большее в подарок я не могу принять. Мы вместе подвинули стол к стене и красиво разложили закуски на нём. Места я меня в квартире было немного, но минимализм спас положение. Вообще, лучше было бы снять помещение или отметить в ресторане, но выходить сейчас в свет не было желания. Хорошо, что Лида так тонко меня почувствовала и не стала тащить прочь из дома.

Первые гости стали подтягиваться ближе к шести. В основном в числе приглашённых оказались наши коллеги, мои друзья из колледжа и по музыкальному хобби. Я постаралась расслабиться и получать удовольствие. Ну, эскортник в качестве сопровождающего, ну и что? Я увижу его один раз в жизни, а потом черты его лица сольются с мужчинами на обложках глянцевых журналов.

Вот только несмотря на всю свою решимость, я вздрогнула, услышав трель дверного звонка. Лида встрепенулась и поспешила ко входу, но я остановила её рукой. Нет уж, дорогая, ты сделала даже больше чем нужно, теперь я сама разберусь. Натянув на лицо самую обворожительную улыбку, хотя было бы перед кем стараться, я распахнула дверь и вскрикнула от удивления.

Глава 27. Александр. Гость

— Ждала кого-то другого? — оскалился я.

В первый момент от удивления она сделала пару шагов назад, а потом разозлилась. Упрямые огоньки вспыхнули в жёлтых глазах.

— Тебя не приглашали! — огрызнулась Женя.

Но захлопнуть дверь у неё не получилось. Я выставил вперёд руку, удерживая дверное полотно, а второй рукой вытащил её на лестничную клетку.

Рыжие волосы сегодня казались чистым огнём. Глаза сияли, в таком свете мерцание казалось потусторонним. Милая девочка сейчас казалась дикой лисой. Ещё чуть-чуть и перегрызёт мне горло.

— Какого чёрта? Пару дней назад ты стонала в моих объятиях и признавалась в любви, а сегодня заказываешь мальчика из агентства и закатываешь вечеринку?

— Как ты…? Что ты с ним сделал?

Я только усмехнулся, не раскрывая карт. Мы с этим задрипаным альфонсом встретились прямо перед дверью. Он как раз поправлял одежду, чтобы поразить мою девушку своей красотой и мужественностью. Короткий разговор и деньги отбили у него охоту участвовать в мероприятии.

Только теперь мою любимую словно подменили. Я никак не мог поверить в это.

— В любви? Саша, ты совершенно посторонний для меня человек! — засмеялась она — Отдохнули мы круто, мне всё понравилось, и я благодарна тебе, но пойми дорогой, мы разные люди. Ты мажор, живущий за счёт родителей, и мне это не интересно.

Мне пришлось долго смотреть в её лицо. Я хотел уловить хоть один намёк на шутку, злую, дурацкую, но просто шутку. И не мог.

Не сумев совладать с собой, я вцепился в её плечи и с силой тряхнул. Упругие пружинки волос подпрыгнули, а потом снова упали. Но и этого мне показалось мало. Толкнув её к стене, схватив за волосы, я впился злым поцелуем в её губы. Задрал платье, провёл холодной рукой по тёплому, нежному бедру, мурашки под пальцами заплясали, я прижал её сильнее.

— А вот теперь повтори что ты сказала! — потребовал я, даже не дав шанса нам отдышаться.

— Саша, что ты творишь?

— Повтори! Про постороннего человека и дальше по тексту!

Моя рука поднялась выше, коснулась белья. Но страха в её глазах не было, только всепоглощающая ярость.

— Ненавижу тебя! — прошипела она — Ненавижу! Тебя и всю твою чокнутую семейку! Зачем ты вообще вернулся! Свалил пять лет назад без предупреждения и ладно! Век бы тебя не видеть и не знать! Чего припёрся? Вали к своей невесте, ешь там фуагра и запивай дорогим шампанским!

Ах, вот оно что. Интересно сама узнала или подсказал кто? Я припомнил слова Вероники и всё стало на свои места.

— Значит это ревность?

— Нет! Ревнуют тех, кого любят, а ты для меня никто! И вообще всегда был просто развлечением! Даже если бы не свалил в Англию, я бы нашла себе нормального парня. — мстительно добавила она. — А теперь всё, убери руки! Мне нужно возвращаться к гостям.

— Нет, не всё! — я поцеловал её ещё раз, просто не смог удержаться — Ты моя женщина, а я твой мужчина! И никаких других «нормальных» парней рядом с тобой я не потерплю! Ясно?

Теперь она испугалась. Не знаю, что она разглядела на моём лице, но сейчас Женя притихла, опустила голову, скрывшись за занавесью волос.

— Ты меня уже предал однажды, как я могу тебе доверять?

Я совершенно не понимал о чём она. «Даже если бы ты не свалил…». Странно.

— Что случилось пять лет назад?

В её глазах я видел стену. Она не хотела говорить, не хотела вспоминать, но всё же выдавила:

— Ты забыл, как уехал, не сказав мне ни слова? Только прислав дорогие побрякушки в качестве отступных. Не надо, Саш, мне больно вспоминать какой я была дурой и как ты воспользовался мною.

Вот как. Интересно, ведь у меня совершенно другая информация. Отец позвал меня поздно вечером и показал запись с камер наблюдения в её комнате. Всего несколько раз мы делали это в её комнате, и именно эти архивы были у него. Меня передёрнуло от того, как спокойно он смотрел на экран ноутбука.

— Выключи! — потребовал я.

Мне была противна сама мысль о том, что он видел всё видео до конца, что смотрел на Женю.

— Ты что, совсем обнаглел? А если об этом узнает твоя мать?

Отец был в ярости. Или просто умело играл свою роль?

— Мы любим друг друга. — попытался объясниться я.

— Любите?! Вот она — ваша любовь!

На стол передо мной легли документы. Заявление в полицию от лица Жени с её подписью, фотографии и копия диска, полагаю с записью проведённой вместе ночи.

Я был оглушён. В голове гудело, и никак не хотелось понимать, что же здесь происходит.

— Она несовершеннолетняя. И собирается подать на тебя заявление о растлении.

Пока я старался собрать мысли в кучу и выдавить из себя хоть что-то, отец положил передо мной ещё одну папку. Там были билеты на самолёт, договор на аренду квартиры и документы на поступление.

— Нет, я должен поговорить с ней.

— Сынок, она не хочет тебя видеть. Не искушай судьбу, тебе ни к чему судимость. Собирайся, через пару часов тебе нужно выезжать.

И я не стал спорить. Мысль о предательстве любимой выбила все рациональные доводы. Она снимала нас. Специально, чтобы у неё были доказательства моей вины. Вот только, почему сейчас Женя говорит, что это я её предал?

Дверь резко распахнулась. В проёме показалась женская фигура, темноволосая девушка с короткой стрижкой и бокалом в руке.

— Ооо. Я не помешала?

— Немного. — ответил я.

— Просто, вас уже все заждались. — хихикнула она.

— Мы уже идём.

Девушка кивнула, провозгласив «две минуты» и спряталась обратно.

— Так что мы празднуем, родная?

Женя промокнула кончиками пальцев выступившие слезинки.

— У меня сегодня день рождения.

— В смысле? У тебя же первого июня?

— Ну… По документам да, как бы тебе объяснить. — замялась она. — Я точно не знаю, но хорошо помню, что в детском доме меня поздравляли шестого января. Мне кажется, Михаил Валерьевич каким-то образом поменял мои документы.

В моей голове тут же всплыло много ругательств, но я не стал их озвучивать.

— Шестого января, значит.

В голове стало пусто и легко. Вопросы из серии: «какого чёрта?», «почему отец так поступил с нами?» или «за что?» были абсолютно бесполезны. Я всё прекрасно понимал. Он знал, что на момент начало наших отношений Женя уже была совершеннолетней, а значит шантажировать его и меня она никак не могла. Вся эта история ложь. Боль и пустота, странное сочетание. И взгляд Жени, наполненный тоской.

— Последний вопрос. Что тебе сказали, когда я уехал?

Она закатила глаза к потолку, явно не желая об этом говорить. Или стараясь сдержать слёзы?

— Ну… что-то типа Саша поступил в престижный ВУЗ и уже летит в Англию, мы так им гордимся. Потом вручили документы на квартиру и велели собирать вещи.

Чёрт. Всё ещё хуже, чем я думал. И здесь отец мне соврал. Ведь по его версии Женя сама потребовала переселить её, потому что, не смотря на всё, что наша семья для неё сделала, она больше не желает иметь с нами ничего общего.

— Прости меня, малыш. — прошептал я, глядя ей прямо в глаза.

Я искреннее просил у неё прощения, ведь несмотря на то, что сам запутался в паутине лжи и обмана, я должен был беречь её. Я был обязан.

— Это ничего не меняет. — твердо ответила она — Ты жених другой женщины и мы разные.

— Я понял. — мой голос сделался хриплым — А теперь позволь поздравить тебя с днём рождения. Я люблю тебя, Жень! И несмотря ни на что безумно рад, что ты появилась в моей жизни.

На подоконнике в подъезде скучал букет роз. Я подарил его имениннице, открыл дверь и повёл мою любимую в дом. Мне нужно было познакомится с её друзьями, узнать о её жизни чуть больше, чтобы самому однажды стать её частью.

Голова гудела от неприятного известия, но я старался быть вежливым с гостями. Они оценивающе меня разглядывали, перешёптывались друг с другом, шутили и веселились. Я держал Женю под локоть и чувствовал как она напряжена. Она не смотрела на меня без крайней необходимости, не разговаривала, только бледно улыбалась.

Примерно через час я попрощался со всеми, поцеловал любимую на прощание и ушёл. Грусть в её глазах меня не отпускала, и самое паршивое это было осознавать, что причина её печали во мне.

Морозный воздух обжёг лёгкие, я дышал глубоко, радуясь этой боли. Понимая, что я жив и она жива, а значит ещё не всё потерянно. Ещё есть шанс всё наладить.

Я набрал детектива и обрисовал ему новое задание. Куда важнее предыдущего. Он не стал ничего комментировать, только доложил о результатах по предыдущему заданию и вызнал у меня всю информацию по текущему.

Яркий свет в кабинете отца бил по глазам, и они от этого жутко болели. Посетителям приходилось щуриться и мучатся от головной боли, и это только добавляло отцу очков. Он наслаждался этой, пусть небольшой, но возможности быть на шаг впереди своих врагов и друзей. Я поморщился, разваливаясь в кресле.

Ещё полгода назад я сидел перед ним и внимал каждому слову. Верил, что отец всё делает для счастья всей нашей семьи. Я гордился им и хотел быть похожим. А сейчас вся его «забота» казалась мне подлостью и манипуляцией. Мне противно думать, что, если бы не вскрылась эта неприятная история с Женей, он позволял бы мне ей гнить под моей кожей, пока я бы не умер изнутри. И всё, естественно, ради моего блага.

— Я огорчён твоим поведением с невестой. — пафосно начал он.

Подавив порыв вскочить и кинуться на него, я натянул самую милую улыбочку полоумного дурачка и выплюнул:

— Мне плевать!

Отец подавился заготовленной фразой, его шея и лицо налились кровью. Как бы его удар не хватил.

— Ты что себе позволяешь, щенок!? — прошипел он, едва немного отошёл от шока.

Объяснять или требовать что-то мне не хотелось. Я боялся сорваться на крик, показать ему свои чувства и тем самым разрушить дело. Сейчас от моего спокойствия зависело очень многое. Поэтому я просто достал документы из папки и бросил на стол.

Я смотрел как отец читал копии документов, справок и выписок, понимая — детектив отработал каждую полученную копейку. Он сморщился, как от ведра лимонов, перемешенных с лаймами, отложил документы.

— И что с того? Это ничего не меняет. Выкинь из головы все эти глупости и возвращайся в Англию. Тебе об учёбе надо думать! И о свадьбе.

— Никакой свадьбы не будет. — отрезал я — И учёбы тоже.

Отец глубоко вздохнул, сложил руки на груди и заговорил совсем другим тоном. Спокойным и покровительственным.

— Я понимаю, сын, понимаю. Ты молод, влюблён и Женя кажется тебе чем-то прекрасным и запретным. Тебе нужно время, чтобы смириться с реальностью. Но подумай, что будет через год, пять лет? Ты возглавишь компанию, а она всё так же останется милой сироткой. Не более. Неужели ты готов поставить своё будущее на эти отношения?

Мои кулаки сжались, вены выступили на фалангах пальцев. А потом сами расслабились. Ведь я понял одну очень простую истину, ту которая всё объясняла. Простую и сложную одновременно.

— Нет. — я покачал головой улыбаясь.

— Ну вот видишь. — отец не думал, что сможет так легко победить и собирался обрабатывать меня дальше.

— Нет, это не моё будущее. — перебил я его — Это ты придумал, всё распланировал, нарисовал «дорожную карту» и гордишься этим. Не так ли?

Он молчал не подтверждая, но и не отрицая мою догадку.

— Не знаю, сам ли ты так жил или хотел бы жить, вот только я такой судьбы не желаю. Я благодарен тебе за то, кем я стал, но дальше я уж сам как-нибудь.

— Саша! Не дури! Юристы Жданова раскатают тебя тонким слоем по залу суда!

Вернувшись к столу, опёрся о него руками. Посмотрел прямо в его лицо.

— Я хотя бы попробую жить, а не существовать. И дело тут не только в Жене, пойми! Мне нужно вернутся назад, чтобы понять кто я такой и на что способен.

В его глазах, моими глазами, на его лице я видел только непонимание. Я уходил в никуда, и был рад этому.

Глава 28. Женя. Эпилог

— Как ты могла?! — взвыла я, сгибаясь от боли.

— Ну, прости меня, дуру грешную. — огрызнулась Лида — Кто ж знал, что именно сегодня тебе понадобятся обезболивающие, а я забуду их в другой сумке!

— Ты! Ты должна была знать!

Моё нытьё достало даже меня. Живот болел со вчерашнего вечера. Поначалу совсем немного, но сейчас боль разгулялась не на шутку. Моя подруга, всегда носящая в своей сумке обезболивающее, сегодня просачковала и заветных таблеток у неё не нашлось.

Лида фыркнула, услышав последние слова и отвернулась к экрану компьютера. Моя смена на радио начиналась через сорок минут. И я сейчас сидела в офисе у подруги и мешала ей работать. Чувство стыда встрепенулось внутри и подкрасило мои щёки.

— Прости, я становлюсь такой стервой.

Новый спазм скрутил живот, и я неосознанно застонала.

— Женька, — в подруге проснулось сочувствие — Ну хочешь я сбегаю в аптеку?

Я покачала головой, совесть окончательно проснулась, и я мужественно встала.

— Нет, Лид, сама схожу. Спасибо, что терпишь меня.

Послав подруге воздушный поцелуй, вывалилась в коридор. Так, надо собраться! Применить аутотренинг и доковылять до ближайшей аптеки! Городской сервис немного «подумал» и выдал мне два адреса в радиусе километра. Ага, до первого адреса идти триста метров, но петляя дворами, до второго триста пятьдесят, но зато по прямой. Отлично! Несмотря на моё курьерское прошлое шарахаться по подворотням даже днём желания никакого не было.

Проспект утопал в лужах. Ледяные реки текли по городским джунглям и стекались в канализацию. Но где-то всё равно оставались целые озёра темной, мутной после зимы воды. На северных сторонах домов лежали кучки снега, они растают самыми последними. Или их просто уберут дворники.

Бледное солнышко касалась моего носа и мои веснушки просыпались от зимней спячки. Весна всё больше и больше входила в нашу жизнь. И это приносило мне невероятное облегчение. Теперь он редко мне звонил. Только поздно вечером, и только один раз. Я научилась не брать трубку.

Это решение мне трудно далось. Как зависимые смотрят на предмет своей страсти, так и я смотрела на звонящий телефон. Безумно хотелось ответить, услышать голос, почувствовать его рядом, но это означало бы новый виток нашего падения. А мне хотелось запомнить нашу любовь такой, какой она была. Яркой, красивой и сильной. Я предпочитала думать, что она как комета пролетела над нами, сгорев в стратосфере. Грустно, но это жизнь.

И это уж точно лучше, чем утонуть в болоте, затягивая то, что уже не может существовать.

За этими невесёлыми мыслями я добралась до аптеки, с ярко зелёной вывеской. На двери висела реклама с улыбающейся во весь протез красивой старушкой. Колокольчик на двери звякнул, оповещая персонал о покупателе. Мои мысли, затуманенные от боли, вяло блуждали в голове. Я пыталась вспомнить как называется нужный мне препарат, чтобы не мычать как дура у окошка, слово крутилось на кончике языка.

Очереди не было, только одинокий дедушка собирал коробки с прилавка и заталкивал их в сумку. Потом поблагодарил продавца и вышел. Я отвлеклась на колокольчик и название окончательно вылетела из головы.

— Эм.. — мой взгляд метался по витрине, отчаянно надеясь углядеть то, что нужно — Дайте этот…. Ну такое обезболивающее в пузырьке, с жёлтыми таблетками.

Фармацевт молчал, слушая мои бессвязные объяснения.

— Но-шпа. — наконец подсказал он мне.

Я оторвала взгляд от витрины и уставилась прямо на него. Передо мной, сияя белым халатом стоял Александр Золотов собственной персоной. Серые глаза смотрели внимательно и цепко, а губы складывались в милую улыбку, словно он был рад меня видеть.

Мой шок продолжался достаточно долго, пока он не выложил передо мной коробочку с лекарством и бутылочкой воды. Я чисто машинально взяла их, и медленно развернувшись вышла из аптеки. Откупорила крышку, выдавила пару таблеток, кинула в рот, запрокинув голову, запила водой. Что это сейчас было?

Может у меня начались галлюцинации? И я слетела с катушек? Теперь мне везде будет мерещится Саша? Только дойдя до работы, я поняла, что совершенно наглым образом украла таблетки. Но времени возвращаться обратно не было.

Время эфира пролетело как в тумане. Мой голос казался чужим, и я словно смотрела на себя со стороны. Лида обеспокоенно наблюдала за мной, я ничего ей не рассказала.

Вечером, закончив работать, решила сходить обратно в аптеку. Надо же понять пора ли мне вызывать психиатрическую бригаду?

Из двери с колокольчиком потоком выходили и входили люди. Сейчас самый пик торговли. Люди возвращались с работы, некоторые просто вышли прогуляться. В воздухе висела противная, мокрая взвесь. Мои волосы промокли, несмотря на шапку и сосульками обвисли вдоль лица. Одна сердобольная женщина даже попыталась всунуть мне мелочь, и я чуть не приняла её, машинально вытянув руку. Но потом спохватилась и сделала отрицательный жест рукой.

Другие люди смотрели осуждающе, но я никак не могла заставить себя зайти в помещение. Так бы и стояла, наверное, до ночи, если бы дверь не открылась и из неё не вышел Саша, всё в том же белом халате.

Я подняла на него глаза, заглядывая в лицо. Это точно он, похоже я не сошла с ума. Но тогда, что же тут происходит?

— Несколько бабушек пожаловались, что у нашего крыльца стоит попрошайка.

С намёком начал Саша. Его голос вывернул наружу всё хранимую внутри боль и отчаяние. Такой родной, необходимый! Слёзы сами собой потекли по щекам, смешиваясь с влагой из воздуха и ещё больше напитываясь. Казалось, что я плакала дождём.

— Ага, ещё и воровка. Что происходит? — простучала зубами я.

Так старалась не всхлипывать, что челюсти сводило.

— Ты однажды мне сказала, что мы на разных уровнях, помнишь? — он дождался моего судорожного кивка — и продолжил. Ну так теперь мы в одном социальном и материальном положении.

Я прокрутила его слова в голове.

— Ты помолвлен, Саша. Так что особо ничего не изменилось.

— Уже нет.

— И как давно ты здесь работаешь?

Мысль о том, что всё это игра и не более того не покидала меня.

— Месяца три.

— И ты всё это время ждал, пока я зайду в эту аптеку?

— Да, ты же не отвечала на мои звонки. И вот это случилось. Ты пришла и обокрала меня.

Не сумев сдержать чувств, я окончательно разрыдалась. Саша укутал меня в свои объятия и качал как маленькую. Рассказывая всё-всё. И как его обманул отец, и как он судился с отцом Вероники, чтобы разорвать контракт на помолвку, и как ждал меня, вскидывая голову на каждый звонок колокольчика. И как был рад, когда я наконец пришла.

— Ничего больше нет! Никаких препятствий. Только я и ты. Ты станешь моей женой?

— Вот так сразу? — возмутилась я. — А где кольцо, цветы и оркестр?

Не знаю, что на меня нашло и зачем я стала вредничать. Но Саша улыбнулся, достал из кармана халата кольцо и нацепил мне на палец.

— Вот задаток, милая. Всё остальное будет позже.

— Но я ещё не сказала «да»!

— Ты не сказала нет, любимая. — засмеялся этот невероятный мужчина и поцеловал меня.

Мокрую, зарёванную, но счастливую.

КОНЕЦ

Оглавление

Глава 1. Женя. Мир против меня

Глава 2. Александр. Одно не верное решение

Глава 3. Женя. Опасность для Лисы

Глава 4. Александр. Тебе не идёт это платье

Глава 5. Женя. Выше гор только небо

Глава 6. Александр. Месть дело тонкое и бесполезное

Глава 7. Евгения. Голодные игры

Глава 8. Александр. Нам нужно научиться…

Глава 9. Женя. Звёзды в твоей постели

Глава 10. Александр. Смерть — это часть жизни

Глава 11. Женя. Затишье перед бурей

Глава 12. Александр. Как можно быть такой глупой?

Глава 13. Женя. Немного тепла

Глава 14. Женя. Как ты посмел?!

Глава 15. Александр. Дорога домой

Глава 16. Женя. Больше музыки!

Глава 17. Александр. Старые раны

Глава 18. Женя. Имя тебе — свобода

Глава 19. Александр. Шторм после бури

Глава 20. Женя. Прости меня, подруга

Глава 21. Александр. Отвези меня в сказку

Глава 22. Женя. Неизбежно

Глава 23. Александр. Сладкие сожаления

Глава 24. Женя. Разбивая мечты

Глава 25. Александр. Сложная ситуация

Глава 26. Женя. Приятные хлопоты

Глава 27. Александр. Гость

Глава 28. Женя. Эпилог