Солнце краденое (СИ) [Нани Кроноцкая] (fb2) читать онлайн

Солнце краденое

1. Новый день

Планета Лигла, или Кеплер D. Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47в созвездии Лебедя.

Тревожно сверлящий звук зуммера возвестил о начале нового дня. Очередного.

Неприятный сигнал вонзился прямо мне в мозг, запуская цепочку рефлексов, отточенную годами.

Открыла глаза, быстро привыкнув к сумраку комнаты. Села, спустив ноги на пол. Голые ступни обожглись холодом его каменной поверхности. Резко откинула в сторону колючее одеяло, еще хранившее остатки ночного тепла, с таким трудом собранные и сохраненные.

Привычным движением правой руки достала сложенную в изголовье аккуратным валиком грубую, домотканую рубаху. Спать на ней хоть и жестко, зато голова не болит. Голая кожа чувствительна, скользящая по ней ткань ощущается, словно крупный наждак.

Первые утренние лучи робко трогают раму окна моей комнаты. Улыбнулась им, чуть прищуриваясь. Эту маску полного и абсолютного благополучия я ношу уже так давно, что даже сама в неё верю.

«Открыла глаза — улыбайся!»

Есть ещё пара минут полного и счастливого одиночества. Время, когда рядом нет никого, когда можно спокойно подумать и собраться с душевными силами. День предстоит очень сложный, мне они ещё явно понадобятся. Об этом упрямо напоминала саднящая боль в голом, как коленко ребенка, затылке.

Здравствуй, первый день моей взрослой жизни.

Оправив рубашку, скользнула босыми ногами на пол, проснувшись уже окончательно. Ночи становились всё холоднее, на тусклом стекле узкого стрельчатого окна к утру намерзала вода, превращая его в настоящий искристый витраж. Скоро теплые утренние лучи растопят эту блестящую роскошь, превратив её в грязную лужу, медленно стекающую с каменного подоконника.

А потом придёт кто-нибудь из прислуги и вытрет её куском старой ветоши, я за этим обязательно прослежу.

Как будто бы льдистого чуда и не было.

И о чем я задумалась снова? Прячусь в коротеньких мыслях, как мышка в ворохе старых опилок, лишь бы не думать о важном.

Сегодня последний день моей маленькой жизни. Уже завтра всё совершенно изменится. Завтра старшая дочь дома Рейн принесет свою страшную клятву. А мне все равно…

Вру себе я, конечно.

Мне казалась теперь куда лучше даже роль жены обычного землевладельца, не обремененного высокими титулами и вековым наследием прайда.

Ярко представила себя чинно идущей по узкой улочке Малого Рейна: рядом крупный, степенный мужик, бородатый и светловолосый, с красным мясистым лицом, как у всех, выпивающих крепкий свой эгле¹ каждый второй день имперской декады². Это мой муж благоверный, конечно. Он несёт всякую чушь, сотрясая грохочущим басом весь земельный квартал, а я только морщусь в ответ, снисходительно слушая. Все эти хаттэ³ на семейных прогулках казались мне внешне похожи, как однояйцевые близнецы.

Они не чурались самой грязной работы, на местном рынке самозабвенно торговались за каждую гле⁴, женились всегда по расчету. В большом доме такого семейства всегда было шумно и оживленно: здесь жили все многочисленные незамужние сестры мужей и такие же тетки, вдовые бабки и прочие бесконечные громкоголосые родственники, окруженные кучей весёлых и толстых детишех всех размеров и возрастов.

Вздрогнула, пару раз я нос к носу сталкивалась с семьями хаттэ в узких, тесных проулках по дороге в порт, и всегда спешила быстренько и незаметно удалиться. Нет, не получится из меня полезной жены и хорошей матери. Пустые мечты и напрасные мысли. Мой путь предначертан и ничего уже не изменить.

И отчего мне так тошно?

Вдруг внимание привлекла яркая вспышка. Ясное небо за заиндевевшими окнами неожиданно осветилось целым фонтаном ослепительных молний, разбрасывая яркие блики по каменным стенам и в ту же секунду пошёл густой снег. Прямо из воздуха, словно сам свет вдруг замерз белыми искрами на лету и падал теперь медленно, неторопливо. Невольно залюбовавшись, я встала на цыпочки, потянувшись к окну ещё ближе.

— Халим уже на ногах? Эта глупая козочка скоро застудится снова! — знакомый женский голос заставил меня резко вздрогнуть. — Что за наказание мне? А ну быстро в купальню!

И как у нее получалось появляться беззвучно и в самый неподходящий момент?

— Можно подумать, там будет теплее… — впереди ожидала суровая процедура, придуманная очень давно, ещё самыми первыми колонистами: сперва тёплая ванна соленой воды, наполненная из нашего домового источника, а потом мне на голову выльют целую бочку холода из верхнего резервуара на крыше. Б-р-р-р-р-р!

Зато наши дети совсем не болели. И взрослые не простужались, почти. Как сказано в исторических хрониках: после первых десятилетий на тёплой планете с недолгой зимой колонисты расслабились, и первая же суровая стужа двадцатилетнего цикла светил едва не унесла жизни многочисленных жителей всей процветающей колонии. С тех пор так оно и повелось…

А когда крыша замка промерзнет совсем, уже в середине суровой зимы процедуры в купальнях будут завершаться растиранием снегом.

Никогда не любила купаться.

— Можно подумать, тебе хоть раз удалось выйти немытой к столу! — громко фыркнула Куста. Моя старая няня, мой бессменный надсмотрщик.

Сухенькая, беловолосая и белоглазая, ростом едва ли мне по плечо, она двигалась очень быстро, порывисто. Со спины старая Куста чем-то похожа на одного из поселковых мальчишек. Из тех, что шустро помогали на замковой кухне, работая за еду. Длинные цепкие руки, мешковатые голубые штаны, синий фартук, повязка на голове. Только те бо′льшую часть нашего теплого года бегали совершенно босыми, шлепая твердыми ступнями по каменным полам замка.

Но внешность обманчива: с самого раннего детства все дети Рейнов знали весомую силу Кустовой оплеухи. Чуть позже она знакомила нас и со своим мастерством владения гибким кнутом, неизменно висевшим за поясом этой верной отцовской собаки.

Тихо вздохнув, я покорно поставила ноги в хитросплетение толстых ремешков домашней обуви. Пористые подошвы, выточенные из прочной коры дерева, надежно защищали ноги от ледяного пола.

— Отчего будущая жрица так печальна сегодня? Снова сны? — сердито поджав тонкие губы, старуха сунула мне длинный холщовый платок.

После вчерашних болезненных процедур нежная кожа на голове все еще ныла. Я пальцами прикоснулась к еще свежей ране, прихваченной ровными швами, поморщилась.

Вчера мне исполнился двадцать один год от момента рождения. Первое звездное совершеннолетие по имперскому календарю. Я лишилась последних волос, получив, наконец, свою зера. Вечное жреческое клеймо и ключ к иллюзорной свободе.

— Хаси, ты видела? Там, в небе что-то…

Накинув на голову плотный платок, я поморщилась. Ощущения не из приятных: кожа саднила, а разрез на макушке будет затягиваться еще долго. Пока зера примет донора, пуская тонкие нити благословения, пока мой организм перестроится под него… В очередной раз строго напомнила себе, что терпение — главное достоинство любой зрелой женщины. Этому нас учили буквально с рождения.

— А! Так козочка же не знает! Ужас! Прибыл большущий имперский корабль, и все гадают, чем нам это грозит. Такой переполох, все бегают, как ошпаренные!

Вот это новость. Визитов из «большого мира» в нашу маленькую, позабытую всеми богами Вселенной колонию Вечной империи за всю мою жизнь никогда ещё не было. Я уже даже решила, что все эти пафосные истории о Великой Империи — сказки. Как можно летать между звездами? В голове не укладывалось. Хотя, начиная еще с детского круга мы изучали основные типы летающих кораблей и историю освоения нашей Вселенной, она была «где-то там», рядом с волшебниками из страшных сказок и прекрасными рыцарями…

Быстро заправив постель, Куста привычным жестом заглянула под девичью кровать, словно надеясь найти там мне любовника, провела пальцем по каменной поверхности подоконника, укоризненно покачав головой. Кроме узкого ложа, в крохотной комнате не было ничего, совершенно. Даже простой лавочки. Меня с детства учили жить скромно. Роскошь женщину лишь развращает.

Этот утренний ритуал изо дня в день неукоснительно повторялся. Словно время застыло, превратившись из весело журчащего на камнях и несущегося вперед потока в глыбу прозрачного льда.

— Они, говорят, страшные, как тараканы! — с неподдельным ужасом в голосе произнесла няня. — Только бы не добрались до нас!

— Так уж и страшные? — я нетерпеливо топталась возле двери, ожидая старуху. Без сопровождения выходить из комнаты категорически запрещено. Сколько раз в детстве я представляла себе страшных монстров, бродивших по замку ночами, привидений и призраков, поджидающих нас за дверью? Но все оказалось куда прозаичней: старые замки, вырубленные в монолитах древних скал, насыщенных рудами витолита, за ночь заполнялись продуктами его разложения и буквально гудели от сгустков статического электричества. Чтобы нам утром выйти из комнаты, нужен проводник, расчищающий дорогу своим поглотителем. На первых же уроках природоведения детского круга ещё одна детская сказка рассыпалась, как кучка сухого песка.

— Глупеньким маленьким девочкам всё бы не верить старухе.

Куста с трудом отодвинула толстую полированную дверь и, сняв с пояса тонкий стальной кнут, бросила его быстро вытянувшийся хвост в коридор. По стенам посыпались белые искры, пол под моими ногами слегка даже вздрогнул.

— Эк сегодня все зарядилось. Я хожу второй раз, а он всё не уймется! — проворчала старуха, а мне оставалось гадать: «Кто такой этот „он“ и почему „не уймется“?»

Впрочем, фантазия у всех белоголовых богатая. В их страшных сказках кого только не было…

Можно идти.

Уже в коридоре я оглянулась на узкое окно за спиной. Имперский корабль. Интересно, какой он? Очень жаль, что пустовавший многие годы Большой внешний порт находился от нас так далеко. Все внутренние рейсы в столицу принимал Малый космический порт, стоявший на другом берегу бухты Винк. Прилетая туда, У нас здесь глухая провинция. Озера, леса, рудники, несколько древних замков, малюсенький городок и морской порт. Грязный и шумный, он жил своей бурной жизнью, мало нас задевающей.

Придётся мне снова довольствоваться глупыми слухами и досужими сплетнями.

Как обычно.

_________________________

¹ Эгле — крепкий алкогольный напиток, полученный из продуктов брожения почек дерева са.

² Имперская декада — 10 имперских суток или 12 земных дней

³ Хаттэ — обращение к землевладельцам, рожденным вне прайдов (состоятельным простолюдинам)

⁴ Гле — самая мелкая денежная единица мира Лигла, представляет собой медную чешуйку с имперским гербом.

©Нани Кроноцкая для author.today 2023

2. Сова

Сова. Имперский фрегат 27-313, класса A- IIV.

— Вторая суточная вахта четвертого имперского месяца пятьсот семьдесят третьего года эры Всеобщего благоденствия! — громко прохрюкал над бедной инспекторской головой звучный голос искусственного сознания. — Светлых мыслей, инспектор! — тот, кто его создавал, знал толк в утренних пытках. — Добро пожаловать в суровую реальность, капитан.

Аверин поморщился, как нейропатической боли.

— Петрович, я просил будить меня, приветствуя по традиционному земному календарю.

Спорить с системами управления — крайне дурная привычка, присущая многим землянам. Среди многих вредных пагубных наклонностей капитана, эта — далеко не самая неприятная.

— Твоя просьба не несет никакой смысловой нагрузки, инспектор Аве-рин.

Бесполезно.

Кристаллический мозг его нового корабля отличался редкостным высокомерием.

Искусственный интеллект, порождение мира Габры, лежавшего в центре звездной системы Шедар, заключенный в эффектный кристалл был последним словом нейротехники. Система дарила массу новых возможностей в управлении сложными техногенными организмами. Такими, как корабли эксадальнего следования — плодом многолетней работы технических гениев. Настоящее чудо природы.

Новое? Осторожно и с трепетом приоткрытое старое…

Все эти новейшие кибер-мозги отличались чудовищными характерами. Корабельный ИскИн экипажа Макара особенно выделялся даже в этом ряду. «Системы несут след создателей», как говаривал классик-землянин. Аверин был настоящим землянином.

— Это мой корабль, моя экспедиция, и мое настроение напрямую влияет на ее эффективность! — капитан произнес эту сложную фразу и потянулся. — А будешь спорить со мной, — переведу в экономный режим. Так понятней?

Только землянин мог дать имя искусственному интеллекту. И только Аверин додумался обозвать эту сволочь «Петровичем». Потому, что булыжник⁵.

Скатываться с круглого ложа совсем не хотелось, но до начала его вахты оставалось короткая четверть земного часа.

Упругий рывок, разворот и Макар на ногах. Прыжок, кувырок в воздухе через голову и подход на руках к полукруглой двери бокса, где размещался санузел капитанской каюты.

Пальцем ноги нажал на мягко утопающую в гладкой поверхности ручку, снова кувырок и Аверин уже на ногах.

Этот нехитрых гимнастический ритуал после недолгого сна быстро позволял ему восстанавливать координацию. Док его не одобрял, но изменять своим привычкам инспектор не был намерен.

Да, шервовы жабры, вот такой он упертый козел, и совсем не скрывает своих очевидных достоинств.

— Список медицинских рекомендаций можешь сразу же выкинуть в… — Макар категорически не приветствовал нецензурную лексику на корабле. Штрафовал экипаж, сам был сдержан. Приходилось мимически дополнять все им сказанное. Взмах руки, средний палец, направленный в сторону унитаза. Петрович все понял, он привык к капитану Аверину. И научился молчать своевременно. — Туда же отправь назначенный мне рацион. И оставить попрошу это без комментариев.

Только нотаций от каменюки на прочной подставке Макару еще не хватало, конечно.

— Как скажешь, инспектор Аве-рин. Через два с половиной часа по имперскому…

— Земному. Мой корабль — мои правила. Напоминаю: ин-спек-тор я только при исполнении миссии. Сейчас — капитан. Будешь спорить со мной…

— Есть, так точно.

И Петрович обиженно замолчал.

Капитан на корабле был практически богом. И инспектором, и командиром, и вождем разношерстного аборигенного племени экипажа.

Космический аппарат класса A-IIV, способный выходить в пресловутые Сумерки, перемещаясь вне времени и пространства, с легкой руки землян вся галактика давно называла «фрегатами». Мало кто помнил историю этого звучного слова, но оно прижилось. Жители сине-зеленой планеты вообще отличались богатым воображением.

Фрегат A-IIV 27-313, под предводительством землянина Макара Аверина ныне бороздящий просторы галактики, сошел со стапелей крупнейшей верфи Сафара чуть более года назад.

Элегантное, строгое и лаконичное судно отнюдь не блистало подчеркнутой роскошью круизного лайнера. Проект IIV был разработан и строился для специальных задач: после глобальных реформ в современной Империи исполнение новых законов требовало проведения дотошной и кропотливой инспекции всех населенных миров.

Для чего в кратчайшие строки и была построена целая армада боевых кораблей сопровождения, а потом и отдельный флот внешней разведки, к которому относилась новейшая Аверинская «Сова».

Назвал судно свое капитан самолично и все согласились, конечно. Мало кто рисковал спорить с этим невыносимо-упрямым инспектором. Так фрегат стал «Совой», а флот вскорости обзавелся очередной чисто земной традицией: давать собственные имена кораблям. И уже очень скоро в космосе появились многочисленные «Крокодилы», «Бабуины», «Удавы» и прочие представители флоры и фауны. Почему-то земной.

Сова.

Полностью автономный корабль, целый маленький мир, бороздящий просторы бескрайнего космоса. Система искусственного управления, исключительно гуманоидный экипаж (на чем бесстыдно настоял неугомонный Аверин), группа универсальных ядроидов. А еще: собственная экосистема, биостанция, запасной биореактор — подобного ни на одном фрегате флота пока еще не было.

Инспектор мог смело гордиться «Совой» и ее экипажем: за прошедший год единственным неприятным происшествием на «Сове» стала отставка их доктора. Но тут ничего не поделаешь: харанец Мэгрин внезапно влюбился, как какой-то мальчишка и вернулся в свой мир, выбрав путь патриарха, отца и супруга. Против такого поступка даже Аверин не смог ничего возразить. Знал бы он, чем обернется поспешное и необдуманное решение, последовавшее за отставкой…

— Ей, барышня. Вы на что там, обиделись снова? — Макар нарочно дразнил «дух корабля» разными старинными словечками и вообще находил очень забавным такой стиль общения с… этой самой фигней.

Острые струи озонированной ледяной воды из потолочного ирригатора бодрили и злили, их уколы разгоняли остатки расслабленности вместе с сонными мыслями.

Да! И зубы Аверин чистил простой зубной щеткой. Никаких лазерных ирригаторов, нано-таблеток и био-жевачек.

Капитан и умывался холодной водой, вот такой вот он ретроград и замшелый ортодокс старого, доброго мира.

— Вы бы уже определились с гендерными предпочтениями, инспектор. И кстати, на виртуальный секс не рассчитывай, я — не такая.

Мак чуть зубной щеткой не подавился от смеха. Чувство юмора, все чаще демонстрируемое Петровичем, принимало своеобразные формы.

Так очень скоро он будет рассказывать случайно скомпилированные анекдоты, наверняка очень пошлые, обличая дурное влияние экипажа на искусственный интеллект.

На вакумаллерах⁶ гигиенической комнаты висело обычное, хлопковое махровое полотенце. Раритет и предмет личной роскоши.

Одна из деталей хрупкого мира Макара Аверина, молодого инспектора высшей категории, известного в весьма узких кругах антрополога и карьериста, конечно.

В последнем никто из его знакомых не сомневался. Иначе как объяснить его службу во Внешней Имперской разведке?

Ему было всего лишь тридцать два, но в активе этого даже по меркам галактики слишком еще молодого, блестяще образованного мужчины значились великолепные служебные перспективы, карьера, высокое социально-общественное положение. Инспектор первого ранга, капитан, командир экипажа имперского корабля и ученый.

И… больше совсем ничего. Вечный вопрос: «Все ли можно купить за хорошие деньги?» для себя он решил, категорически и отрицательно.

Чуть больше имперского года назад внезапно для всех его знавших, Макар, вернувшийся из очередной боевой командировки принял для себя непростое решение. Ясным утром первого весеннего понедельника (по-земному, разумеется, календарю) он прибыл на Деус⁷, и уверенным шагом явился в профильный департамент колониальной инспекции службы Внешней разведки и одним твёрдым росчерком гибкого стилуса подписал единолично свой новый контракт.

Назад пути не было.

Ближайшие несколько лет он теперь проведет в теплой компании не в меру обидчивого и разумного (тоже не в меру) булыжника Петра Петровича, небольшой команды головорезов, лично им собранных по всем закоулкам доступных созвездий и пары проверенных в деле ядроидов.

В большем Мак и не нуждался. Главное в это поверить.

В коридорах разведки шептались, будто виной всему женщина. Потом говорили, что это после злосчастной (и засекреченной невероятно) экспедиции по усмирению бунта в какой-то там дальней колонии Аверин морально сломался. Всякое говорили…

— До вахты осталось четыре минуты. Я начинаю обратный отсчет… Раз!

И Петрович не договорил.

______________________________________________

⁵ Шерв, шервь — гигантский (от 2 до 40 метров в длину) псевдохищный всеядный червеобразный организм, с высоким уровнем социального поведения и зачатками разума. Эндемик звездной системы Глизе был случайно разнесен людьми по всей галактике, став одним из самых опасных и злостных вредителей цивилизованной части Вселенной…

Распространенное бранное слово, применяемое в самом широком смысловом спектре.

⁶ Вакумаллер — бытовой и\или технический вакуумный держатель произвольного размера и уровня силы сцепления.

⁷ Деус — Центр современной Империи, одна из планет древней планетарной системы Тиамат в созвездии Козерога, вращающейся вокруг звезды Деус (HD 204313)

3. Нештатная ситуация

Сова. Имперский фрегат 27-313, класса A- IIV.

Уже много позже, потом, в тщетных попытках объяснить себе самому произошедшее Макар задаст еще много вопросов. Раз за разом он вспомнит детали, будет пытаться сложить в четкий пазл эти кривые осколки. Безрезультатно.

Почему не сработало оповещение о разрыве охранного контура безопасности корабля?

Датчики оптического и акустического обнаружения вдруг словно разом ослепли, оглохли.

Почему обратномагнитный щит пропустил инородное тело, а лучевой заслон ударил с минутной задержкой, фактически не сработав?

Почему, отчего и как вышло…

Но все это будет потом.

Все ответы когда-нибудь он, безусловно получит, Аверин известен своим, как говорили земляне, ослиным упорством и невероятной дотошностью. Он проведёт доскональнейшее расследование, поднимет все записи посекундно, выдвинет множество правдоподобных гипотез, большинство из которых сам же и опровергнет.

Позже.

А тогда, в короткое невероятно мгновение, новейшее космические судно класса A-IIV встряхнуло и словно маленький детский мячик швырнуло куда-то вперед.

С тихим стоном какой-то загробной тональности отключилась система искусственной гравитации корабля, тяжелым снарядом подкинув Аверина в невесомость и больно ударив о письменный стол.

Все твердые поверхности каюты должны были молниеносно свернуться, утопая в полах и стене, позволяя живым существам избежать неприятных физических травм, но… Это самое «все» вдруг почему-то сломалось.

Потирая ушибленное плечо, Мак прислушался к звукам.

Тишина. Пугающая и неуместная.

Потом снова гулкий удар, откинувший капитана на стену чуть выше кровати. Теперь он оказался готов, и удачно сгруппировавшись, лишь проехал спиной по пористой обшивке стены. Скольжение получилось не очень приятным. Хорошо еще, с давних лейтенантских времен Мак имел дурную привычку спать в отдельном, «постельном» комбинезоне, упругая поверхность которого с отвратительным звуком и затормозила их общий полет.

— Да что происходит, скажите?! — громко рявкнул уже очень злой капитан.

В эту секунду все системы оповещения как будто бы разом проснулись, мгновенно взбесившись. Вой аварийных сирен и дичайшая какофония всех звуковых спецсигналов буквально вынесла Аверина из каюты в холл капитанских аппартаментов.

Прекрасно, просто великолепно: пока громко не заорешь, контора не заработает.

Вот напрасно он после дурдома на Кеплер 1708 месяц жалел экипаж, освободив от учений и тренировок.

Там по собственной дурости, а еще общей страсти искать (и находить) приключения на все выпуклые части человеческих тел, они все подцепили грибок новомодный. Тогда еще не карантинный и малоизвестный. Эта гадость вполне симпатично подкрашивала кожу всех гуманоидов под настроение индивидуума. Получался такой человек — индикатор. Мрачный их боцман Стэм гордо блистал темно-синим, а Родий, их химик и вечный романтик — сладенько-нежно-розовым. Месяц потом все ходили по кораблю, очень громко страдая и тихо хихикая друг над другом. А потом еще все очень долго чихали…

И зачем он сейчас это вспомнил?

В хоре общего шквала звуков Макар четко услышал сигнал, возвещавший об экстренном переходе на аварийный источник питания, практически одновременно с ним тускло замигал красным светом экстренный вызов на «мостик», поданный старшим по вахте. И сразу погас основной энергетический контур, вырубив общее освещение и перейдя на его аварийную версию.

— Светлых мыслей, Аверин, у нас происшествие, — включилась общая связь и невозмутимый в любой ситуации Стэм сухо констатировал очевидное.

— Я заметил! — Макар огрызнулся. — Команду поднять и занять места по согласно позициям аварийного расписания. Что с контуром поля?

Всунув ноги в порядком уже подзабытые рамки утяжелителей он наконец застегнул на груди свой несчастный комбинезон, и сиганул в узкий желоб межсекционного спуска. Уже через несколько быстрых секунд капитан вынырнул прямо в рубке — стратегическом центре управления всем кораблем, его сердце.

Быстрый взгляд на развернувшиеся в воздухе прозрачные ленты галоинформеров, пестревшие показаниями датчиков внешнего контура безопасности.

— Защита полностью активирована, критических повреждений корпуса нет, — раздался низкий голос кристалла-искусственного-интеллекта-Петровича.

— Полный обзор! — Макар быстрым жестом вывел на себя аварийный пульт управления. Старая, добрая механика в критические моменты всегда была незаменима.

Невысокий и юркий, как ящерица, уроженец жаркой Проксимы-б, главный бортинженер Яхо безмолвно и быстро выскользнул из командирского кресла.

Весь купол рубки медленно становился прозрачным. Иллюзия полного оптического обзора создавалась выводом данных с контура внешних датчиков, отображавших картину весьма невеселую.

Рядом с фрегатом, формой и хищным блеском опорных ребер напоминающим острый наконечник древнего копья, замерло крохотное орбитальное судно. Маленький шарик, висел неподвижно и вид имел весь какой-то обугленный.

— Сканирование эфира? — даже месяц вынужденного карантина не мог стереть результат многолетнего опыта службы в команде.

Никакой суеты. Сидящий рядом Стэм, мрачный как зимные ночи его родной планеты Янссен, вывел на ленты кривые Фурье.

— Чисто, — констатировал неохотно Макар, внимательно всматриваясь в темную точку под боком фрегата.

Откуда, скажите, в 5 световых годах от ближайшего обитаемого мира взялось на их голову малюсенькое семейное суденышко? Игрушка, построенная для любителей тихого отдыха, из тех, что пригодны лишь для вращения на орбите тихих курортных экзопланет?

— Не очень! — отозвался молчавший Петрович-кристалл. — В эфире остались следы взрыва на судне, и нашего с ним столкновения.

Прискорбно.

Одна из самых надежных и современных систем, призванная защищать космические корабли от столкновений с физическим телом вообще не сработала. Оба контура дали осечку: и щит отторжения и две пушки, автоматические выжигающие все препятствия, возникшие на дистанции безопасности корабля.

Все в комплексе выглядело убийственно. Прямая причина для сворачивания всей экспедиции и возвращения прямо на Деус «для выяснения всех обстоятельств».

О, нет.

Только не это.

Не успел Макар даже как следует ужаснуться, как следующая информация из уст корабельного разума всех, собравшихся в рубке буквально ошеломила.

— Их выкинуло нам навстречу из Сумрака. В режиме полета система никак не могла среагировать штатно на тело, выбрасываемое из подпространства. Роковое стечение обстоятельств.

Это физически невозможно.

Вот именно так: невозможно, немыслимо… Вопреки всем законам космической физики.

— На поверхности наблюдаемого объекта фиксируется понижение температуры. Похоже, они успешно там гасят пожар, — старший механик Хич, (главный по всем нужным видам энергий, как он сам себя представлял) бесшумно занял свое место и тоже просматривал данные, мерцавшие издевательски прямо над головами сидящих за вахтенным пультом, на мостике рубки.

— Спустить первый катер, ядроиды первой команды подготвить к выходу через первый отсек.

Макар поднялся из кресла, явно собравшись идти.

— Аверин, вы же не будете… — хрипло пробухтел ему Стэм.

— Как видишь, собрался. Принимять командование кораблем. На всякий случай напоминаю: в случае невыхода на сеанс связи в контрольное время на катере запускается автоматическая эвакуация. Сами не суйтесь. Док, подготовить все мед. капсулы для возможных раненых.

— Но… — раздалось у него за спиной тихое и словно бы нерешительное.

Одинокая, тоненькая, словно мальчишеская фигурка их химика Родьки стояла, переминаясь с ноги на ногу и огромными темными глазами взирала на командира.

— Нет, Родий. Прости, но анкете твоей я не верю, ты остаешься. Всем занять свои места. Гесс, ты со мной.

4. Бабочка

Планета Лигла, или Кеплер D. Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47в созвездии Лебедя.

Первым, кого я увидела, войдя в круглое, как колодец, пространство купели, была моя старая добрая вестница, моя маленькая боевая подруга.

Бабочка…

Кому из людей пришла мысль использовать этих чудесных зверушек для связи, когда? А мы когда вдруг обнаружили их способности? Я уже совершенно не помню.

Наверное, уже очень давно, в раннем детстве, когда нам еще разрешалось играть общей детской толпой, многоликой и многоголосой. Тогда Детский круг мы считали своим родным домом, и совершенно не скучали по родовым замкам, унылым и мрачным.

Мы, тогда еще малые дети, шалили и веселились и никто из нас не предполагал своей судьбы, часто горькой и невеселой.

Как давно это было…

Мы называли их бабочками. Маленькие и бесстрашные летуны оказались доверчивы и разумны. Легко приручаясь, они уже через несколько дней отзывались на лакомство и нехитрую детскую ласку.

Нам казалось тогда, что наши дерзкие детские мысли приводили их к нам, сквозь туманные леса и невысокие древние горы этого мира, позабытого на задворках галактики. Но взрослые отвечали, смеясь, что бабочки просто помнили запах “хозяев”, прилетая за щедрой наградой.

Запах? Не знаю, теперь не возьмусь с этим спорить, но одно лишь осталось бесспорно: эти маленькие проныры находили нас где угодно, принося коротенькие, но очень важные нам сообщения. Мысленно.

Фразу, длиной в один вздох. Среди них были те, кто мог передать даже письмо, пусть короткое, но вполне полноценное. Настоящие гении, им давали свои имена, и все дети особенно их ценили.

Прилетая, такой важный посланец садился на человеческую ладонь, плотно прижавшись всем пушистым тельцем к гладкой коже, прикрывал свои огромные темные глазки. Замирал на секунду-другую и вот уже прямо в сознание адресата легким, тоненьким ручейком полилось сообщение друга. И никто больше не сможет его получить, “письмо” вскрыть невозможно: при малейшей попытке насильно поймать маленького “почтальона” бабочка умирала, свято храня наши тайны.

А ведь жить они могли очень долго…

Эту посланницу, спрятавшуюся в нише стены, прямо у входа в купальню, я тут же узнала: пушистое черное тельце, покрытое крупными алыми выростами, сильные красные перепончатые крылья, кожистые черные лапки, покрытые редкими багрово-красными шерстинками, умное темнокожее личико. Флай, как мы ее единодушно прозвали. Тревожный посланник от Диля.

Что там еще может случиться?

Дружочек ты мой беспокойный, зачем?

Стряхнула секундное оцепенение, чуть растерявшись.

— Куста, мне надо остаться одной и подумать.

Я резко преградила путь ей в купальню, собой заслонив мою маленькую посланницу.

Старуха нахмурилась. Пришлось ей объяснить.

— Сегодня — самый важный день в моей жизни, ведь так? Обет — это очень серьезно. Мне нужен сеанс медитации, чуть позже ты можешь зайти и проверить. Или жаждешь опять подвести благодетелей Рейн? Алана тебя не простит.

Возразить было нечего и она нехотя отступила. Это я очень скоро покину и замок и все эти земли, а ей еще верно служить этому прайду. Можно лишь посочувствовать Кусте, наверное. У меня сделать это не получилось совсем.

Дождавшись, когда наконец затихнут громкие шаркающие шаги в коридоре, (ведь специально так топала, старая ведьма!) я сделала пару бесшумных шагов и кончиком пальца коснулась спинки пушистой малышки.

Бабочка тут же открыла глаза, улыбнулась и радостно промурлыкав приветственный клич вспорхнула ко мне на ладонь.

Еще в школе Красного круга нам часто рассказывали, что когда-то, еще первые поселенцы колоний привычно давали названия местной флоре и фауне, ассоциируя их со своей дальней Родиной. Говорят, бабочки на Земле выглядели совершенно иначе. Хотела бы я хоть раз в жизни увидеть далекую Землю. И бабочек, настоящих.

— Я тоже тебе очень рада! — почесав жесткую шерстку за нежными ушками я прошептала. — Бабочка плотно прижалась к ладони, передавая мне мысленное послание.

“Нес, все опять против нас. Меня заперли в замке, попробуй избежать невозможного!”

Прелесть какая… Ничего нового. Неисправимый романтик, мой маленький Диль. “Невозможное” очень даже возможно и нужно. Он сам-то понял вообще, что сказал? Ох…

Все долгие годы нашей с Дилем дружбы случались ужасные неприятности, все, как одна “чудовищные” и “невозможные”. Я привычно разгребала “катастрофические” последствия, это давно уже стало традицией.

Когда же он повзрослеет и перестанет сражаться с воображаемыми крылатыми крокодилами?

Можно подумать, что вырвавшись из заперти он сможет хоть что-нибудь изменить. Уговорит отца и весь правящий прайд оставить его подружку в покое, не отправлять на службу в пограничный монастырь или даже лучше: убедит братца Лу на мне срочно жениться. Тот неспешно как раз начинал подбирать кандидаток для выгодной партии, вот была бы потеха…

Смешно.

Кто они и кто бедные Рейны. Мой друг хоть и младший сын прайда Винк, да только их земли простираются на большую часть нашего континента, и белоголовых принадлежит им… не счесть.

И я, Нерис Рейн, дочь беднейшего из правящих прайдов. Я могла бы принести в дом супруга лишь знатную кровь, но вот незадача: отец мой женился. Младшим сестрам от брака с белоголовой светило лишь право учиться в портовой школе, если только… Да, если только я не уйду в монастырь, посвятив жизнь свою службе народу.

Еще у меня был титул “лучшая выпускница сто пятого Красного круга Золотой Академии” не дающий ни лака⁸ в банковскую ячейку невесты. Только гладкий диплом и подшитую мехом болотного сома⁹ красивую красную мантию. То еще приложение, если честно.

“Нет, Диль. Я ухожу добровольно и вполне осознанно. Пора нам обоим взрослеть” Хотелось добавить еще одну фразу: “Прости, мне хотелось остаться в твоей памяти светлым воспоминанием”, но зачем? Пусть сам все и додумает. Чего-чего, а фантазии Дилю хватало с избытоком, всегда. На всех его лучших друзей ее тоже хватало.

Нежно погладила пушистую спинку смелой посланницы. Та открыла глаза, мне опять улыбнувшись и легко соскользнула с ладони вспорхнув стремительно под потолок. Загадочное существо…

Как эти маленькие почтальоны умудрялись находить путь в любое, даже самое защищенное место? Волшебство, не иначе.

Мне вдруг захотелось поплакать. Единственным, кто пытался понять меня, просто даже спросить: —“Чего хочешь ты, Нерис?”— был мой Диль. Старый друг, так и оставшийся в мире наших с ним детских сказок, не желающий повзрослеть, совершенно. Младший сын прайда Винк был физически слаб и не слишком умен, я теперь это понимала.

Но зачем ему жить как-то иначе? Для него я, подруга далекого детства была сейчас чем-то вроде сказочной феи, плененной злыми врагами. А он, весь прекрасный такой, очень сильный и смелый, жаждал спасать, побеждая вселенское зло.

И что с феей там будет в счастливом конце, — совершенно неважно.

Мне казалось что, все уже сказано, эти двери закрыты, долгов не осталось.

Меня здесь ничего не держало. Влачить годы существования в замке, жить в вязкой паутине ненависти, лжи и зависти? Нет, этого я не хотела. Детство закончилось, выбор мой сделан. Выйти замуж за любимого человека мне все равно не дадут, да и где его взять, подскажите? Мой титул наследницы даст шанс на счастье девочкам-полукровкам.

Так тому и бывать и достаточно думать об этом!

Заглянувшая спустя ровно тридцать имперских минут в купальню Куста застала меня, прямо сидевшую в центре круглого бассейна нашей купальни.

Сквозь плотную пелену пара над горячей соленой водой ей было не видно моих “горьких девичьих слез”.

Только плакала Нэрис от злости, сжав зубы, губы в кровь искусав. Она никому не позволит сломать себя. Путь впереди монастырь, но это ее личный выбор.

Голова моя вдруг разболелась отчаянно в глазах потемнело и поток ледяной воды, обрушенный на многострадальный бритый затылок стал последней каплей в переполненном стакане терпения.

Я тихо охнула, хватаясь за свежие швы, выступающие выпуклым валиком прямо на темечке, и медленно сползла на пол купальни.

Позорище-то какое. Нас с детства учили твердо стоять на ногах, сосредотачиваться, ожидая удара холодной воды, дышать глубоко, закрывая глаза. А я… Почему-то не получалось сегодня быть сильной. Последним, что я увидела, была распахнутая настежь дверь и Куста, почему-то стремительно из нее выбегавшая.

Бросила, старая пакость. Когда нет нужды, она нос свой сует во все щели, а тут…

Больше мысли не думались, навалилась пугающая чернота, и последние пару мгновений только боль в подреберье держала сознание. Миг, и она отступила.

Надо же, кажется обморок… Первый раз в жизни.

Очень несвоевременно.

_________________________________________

⁸Лак — денежная единица мира Лиглы. Представляет собой гладкие диски выточенные из драгоценных и полудрагоценных камней. Были в ходу у местного населения еще до начала колонизации планеты.

⁹ Болотный сом — крупный змееобразный зверь с драгоценным мехом. Очень редок, белый мех сома не изнашивался столетиями, грел в холод и спасал в жару, не промокал и обладал антисептическими свойствами.

5. К нам едет конунг

Планета Лигла, или Кеплер D. Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47в созвездии Лебедя.

— Как тебе вообще пришло это в голову?! — громкий рык, прогремевший прямехонько над моей головой, был способен, казалось, поднять даже мертвого.

Но я глаза открывать не спешила, узнав этот голос. Полежу-ка я тут пока в качестве интерьера.

Либерум Рейн, мой кровный папенька и глава прайда Рейн. Неожиданно, вдруг, снизошел до своей младшей дочери. Стоило ради этого грохнуться в обморок, первый раз в жизни..

— Халм Либерум, но нельзя же спускаться к мужчинам немытой! — голос Кусты звучал совершенно иначе. В разговоре с отцом она тихо и подобострастно поскуливала, даже немножечко всхлипывая.

В ответ он снова рычал. Отец это прекрасно умеет, все знают. Недаром он был главой пусть и утратившего теперь свои былые позиции, но все еще правящего прайда. Член Золотого круга, имеющий право неоспоримого вето. Сейчас будет кидаться предметами, попавшими под руку, топать ногами и рвать кучерявые темные волосы из окладистой бороды. Можно смело считать до пяти. Как же он предсказуем…

Раз.

Первой в старуху стремительно полетела старинная ваза. Судя по жуткому грохоту, здоровенная.

Значит, меня принесли сразу в большую столовую. Увлекательный и драматичный спектакль в самом разгаре, прима лежит живописно на… Судя по мягким подушкам, — на старом отцовском диване. Ее бренное тело завернуто в толстую черную шкуру и… все.

Два.

Громкий грохот и звон разлетающихся осколков возвестил о безвременной гибели нового зеркала. Хорошо, я терпеть его не могла. Оно меня только полнило. Тихонечко пошевелясь, убедилась в одной очень важной и неприятной детали.

Меня голой сюда притащили. Потрясающе! Почему же в гостиную, а не на старую площадь перед воротами в замок? Там народу побольше и точно уже не сбежать.

Три.

Поразмыслив немного и выслушав визги служанки, сопровождавшие грохот разбитых предметов, я трезво решила покамест в себя не приходить. Воздержусь, извините.

Сейчас приползает старый лекарь, будет долго шипеть и ругаться, жаловаться на все хвори свои многочисленные, потом на злых родственников, потом велит унести меня в смотровую. Прекрасно! Вот туда мне и нужно. Папеньку не допустят в святая святых эскулапа. Там, за стальным стеллажом, в узкой нише стоит замечательная бутыль. Лекарь любит ее содержимое, пуще верной супруги. А глава прайда Рейн, в свою очередь, каждой клеточкой кожи своего крупного организма чувствует алкоголь. Нет, туда его точно не пустят! Лишиться целого литра столетнего виски наш доктор не может никак. Абсолютно исключено.

Четыре.

Но мечтам моим не суждено было сбыться. А ведь так хорошо все продумано.

— Что здесь происходит? — громко раздался густой женской голос, тоном твердым и не терпящим возражений. Все явно вздрогнули. Даже я удержалась с немалым трудом.

Алана, моя мачеха, вторая жена главы прайда Рейнов, была женщиной очень практичной, но строгой.

Овдовев внезапно и скоропостижно, безутешный отец восьми подрастающих сыновей и единственной новорожденной дочери, очень скоро взял в жены единственную наследницу богатого и преуспевающего прайда Слейнов.

Полукровки, из тех, кто получил паспорт прайда из рук последнего конунга¹⁰, известного прогрессивными взглядами, они занимались торговлей. Порты всех островов континента перешли в руки Слейнов. Очень удачная партия. Торгаш стал каданом¹¹.

За Алану наш прайд получил баснословные бонусы. А рождение дочерей обещало поправить дела прайда Рейн окончательно. Только вот, как обычно бывает, когда дело ведешь с торгашами, последнее было с одной, очень важной поправкой.

“Только если малышки получат образование и выйдут замуж за достойнейших.” Таково было условие дедушки Ваннера Слейн. И главным препятствием на пути его исполнения оказалась несчастная я. Единственным, говоря откровенно, ведь малышки росли и красивыми и смышлеными, взяв от обоих родителей лучшее, что в тех было.

Что такое какая-то Нэрис в сравнении с судьбами целого прайда? У меня еще шестеро братьев, которым пристало жениться. И в отличие от сестриц, я очевидными всем достоинствами не блистала.

Скромный рост, тихий голос, большие глаза, от робкого взгляда которых хотелось отдать кошелек. Сразу, быстро и только из жалости. Хрупкие девичьи плечи разительно контрастировали с крутыми перекатами женственных форм, нескромным наследием матушки. А успехи учебные… Так это делоусидчивости и прилежания. Особых талантов за мной замечено не было. Что с меня взять, кроме совести?

Хорошо так лежать, будто в обмороке и слушать, как отец с мачехой громко ругаются, а Куста надрывно рыдает в сторонке.

— Вам было мало проблем? — Алана шипела как огромная рассерженная речная слониха, выплевывая в отца сложные эти слова. — Вы решили угробить невесту, чтобы прибывший к нам конунг выгнал уже наконец из Золотого круга последнего представителя Рейнов?

Алана всегда многословно ругалась, выстраивая сложные и витиеватые фразы. Наверное, так ей ее аргументы казались весомей. — Прекраснейший план, поздравляю, дражайший супруг и отец, я аплодирую в восхищении!

Несколько долгих секунд глава прайда Рейн потрясенно молчал, я даже глаз приоткрыла, взглянув на кадана украдкой. Не хватил ли удар впечатлительного и дражайшего?

Он, покачиваясь, стоял, как молнией пораженный. Огромный, темноволосый, носатый, с бородой, аккуратно заплетенной во множество мелких косичек, и порядком потрепанной приступом ярости накануне. Породистое батюшкино лицо стремительно наливалось всеми оттенками сизого.

— Кто?! — только и смог прохрипеть он в ответ, — какая, к подземным собакам, невеста?

— Конунг! — рявкнула прямо в лицо ему женушка. Она была тоже рослой, широкой и крепкой. Простые белоголовые простолюдинки носили длинные волосы, пряди которых переплетались широкими яркими лентами. Госпожа тоже не могла позволить себе бритый затылок, являющий всем благородные линии священного знака высокородной халим¹³. Но и показывать светлую поросль волос полукровки она не хотела. А потому, в выкрашенные болотными травами темные пряди в прическе супруги хозяина замка были вплетены толстые золоченые нити. Красиво блестит.

И вот тут до меня наконец-то дошло. Говорю-же: я медленно соображаю.

Невеста?!

Кажется, это они про меня. Вот теперь понимаю. Конунг решил вдруг почтить своим присутствием брачный провинциальный отбор. А жертвой назначил самого несговорчивого и беднейшего из каданов правящего круга, благо дочь у него отыскалась, и возраст вполне подходящий.

Несчастная я.

Колеса судьбы завертелись со скоростью ротора и отчетливым траурным звоном. И почему я ни чуточки не удивилась? Везение — мое второе имя, все знают. Еще удивительно, что…

— И с ним собирается ехать почти весь столичный бомонд! Весь цвет континента! — Алана теперь уже просто орала. — А что мы покажем высоким гостям? А женихам?

Судя по немой реакции батюшки, он понятия не имел, что ответить Алане.

И я его понимаю.

Конунг. Толком не помню его, говоря откровенно. Пару раз он мелькал в Красном круге, по каким-то там важным делам, да ждали его еще к выпуску. Все тогда суетились ужасно, а он не приехал. Вроде даже обычный мужчина: бородатая хитрая морда, да взгляд очень злой.

И зачем ему этот семейный спектакль в нашей бедной провинции? Стало так скучно, в столице закончились развлечения?

Даже не знаю. И гадать совершенно бессмысленно.

___________________________________________________________

¹⁰ Конунг — верховный правитель мира Лиглы. Вероятнее всего был заимсвован колонистами из древнегерманской земной терминологии для обозначения верховного правителя. В эпоху зрелого Средневековья истории Земли этот термин соответствовал понятию король.

¹¹ Кадан — титул главы прайда мира Лиглы, вероятно заимствован колонистами из средневековой кочевой иерархии Земли, со временем претерпев фонетические изменения (каган-каан-кадан).

¹² Подземные собаки Фауна мира Лигла, мрачные всеядные монстры, вероятно мифические. Ими пугают малых детей в мире Лигла, синоним чертей.

¹³ Халим- обращение ко всем высокородным женщинам, рожденным в прайде мира Лиглы

6. Загадки, загадки…

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса.

Ковыляя утяжелителями, стараясь даже в них выглядеть максимально уверенно, имперский инспектор полз прямо к входу в центральный отсек. За его спиной плавно выросла огромная тень Гесса, штатного биогеоэколога экспедиции и просто старого, верного друга.

Гесс был умен и никогда лишних вопросов не задавал. Им обоим и так было все достаточно ясно.

Согласно официальным досье, в экипаже “Совы” больше не было никого с боевым опытом и подготовкой. Только сам капитан и биолог. Нет, Мак был точно уверен: все члены команды “Совы”жизненный опыт имели куда более экстремальный. Он сам их всех собрал и при обстоятельствах самых неоднозначных. Каждый причастный к “Совятнику”, как нежно их называли диспетчеры крупных имперских портов имел за плечами темное прошлое, чипы личности наверняка поддельные или “нулевые”. Последние выдавались имперцами даже самым страшным преступникам “Оказавшим неоценимую услугу Империи”. Таких было немало, ведь подобная “индульгенция” давала право начать жить сначала, “с нуля”.

Но как ни крути, бюрократия — главная сила Империи, и фактически никто из “Совят” не имел допуска к участию в боевых или спасательных операциях класса “Б”. За исключением Гесса, конечно, тот вообще бывший десантник, воин уровня “бог”.

Аверину усиление обещали, конечно. Где-то там, через год. Правда, говоря откровенно, при этом не уточнили, по какому из тридцати официально принятых в Империи календарей.

А потому, рассчитывать ему сейчас приходилось лишь на себя, Гесса и парочку старых ядроидов. Последним доверить операцию по осмотру терпящего бедствие корабля, с возможной эвакуацией пострадавших, Макар точно не мог. По целому ряду причин.

Вот такая у них вырисовывалась композиция…

Прыжок в желоб, стремительное перемещение и отчаянно грохоча проклятыми утяжелителями Макар вылетел в хвостовой, пятый отсек. Болтаясь на них, как воздушный шарик на тонкой веревочке дополз до блока предпосадочной подготовки и застонал уже даже не мысленно. Автоматика не работала, придется все ручками делать. И ножками. Громко и витиевато проклиная эту шервову невесомость, которую Макар всей душой ненавидел.

Кружилась мучительно голова, затекала шея. Облачение в боевой скафандр превратилось в сеанс эквилибристики с элементами юмористического жонглирования. Он совершенно отвык от всех этих “прелестей” дикого космоса, и единственной утешительной мыслью стала идея провести тренировки всего экипажа с выключенной принудительно системой искусственного тяготения корабля. Представил себе почему-то их доктора, болтающегося кверху ногами и сразу же полегчало немного.

Он так бы и ковырялся со всем этим спасательно-боевым облачением, но к Гесс, заглянувший в кабину, молча вошел и помог, поймав ускользающего капитана уже где-то под потолком.

Инспектор Аверин злился, тихо шипя и злобно застегивая вакуумные замки скафандра. Он был просто в ярости.

На себя, на тех идиотов, что вылезли в Сумерки на своем этом туристическом космопеде, пригодном лишь для прогулок на низкой орбите какой-нибудь крошки-планеты-санатория-для-дошкольников и на всю эту долбанную Империю, что посмела существовать. Придурки. Вдохнул-выдохнул. Не помогло. Плазистер¹⁴ засунул в перчатку. Захотелось курить. Уже пять лет, как бросил эту архаику, а все тянет, вот же. Молча набрал на браслете сигнал к погружению специальных ядроидов, пара которых уже ожидала в предстартовом блоке.

Для этих сложнейших биотехнических роботов выбор между раненым, умирающим живым существом и его хладным трупом не был очевиден. Они легко могли вынести из руин космопорта десятки мертвых тел и оставить живых детей умирать, ориентируясь на “полезную массу”, как было ни раз за историю современной Империи.

Кодекс робототехники сыграл злую шутку, защитив мир разумных существ от восстания суперроботов. Ядроиды не могли стать разумнее человека, для них задача спасения гуманоидов ограничивалась вопросом целостности его тела.

Но были и плюсы. Яды все-таки предсказуемы, управляемы, и что самое главное: рядом с этими механизмами Мак не чувствовал себя третьесортным огрызком органики.

Он Homo sapiens¹⁵, человек разумный, носитель священного пламени разума, объединившего всю Галактику еще в незапамятные времена. Он — потомок всесильных и высших существ, носителей духа и разума, а это все значит…

Что надо идти, разгребать эту кашу. Обратный отсчет начал свой бег.

Ноль.

Острое лезвие лукса¹⁷ — малого корабельного катера выскользнуло из зева шлюза хвостового отсека.

Капитан за штурвалом. Как пафосно прозвучало.

Внимательный и осторожный, Мак всегда соблюдал все инструкции неукоснительно, четко помня слова своего первого преподавателя: “Эти строки написаны кровью пилотов, ребятки”. В Академии Космоса знали цену подобным словам…

Предварительный круг, осмотр корпуса корабля, фиксация видимых повреждений.

— Петрович, что у нас там с эфиром? — Мак обратился к обиженному корабельному разуму.

— Никаких сигналов. Все чисто, нет даже следов эха автоматических аварийных.

— Яхо, что там по датчикам? — с “Совы” явно обзор был пошире.

— По прошествии десяти минут с момента начала увеличения дистанции температура поверхности судна резко упала. Фиксирую данные в пределах нормы. Выпускать дополнительный зонд?

Макар вдруг ощутил тревогу. Захотелось вернуться обратно, и вообще малодушно свалить, тихо забыв о произошедшем здесь, в удаленном кусочке галактики. А ведь сразу же все начиналось паршиво. Надо верить приметам.

Споткнулся на трапе, потом ждали два часа выхода, потом этот просчет. Впервые за всю свою практику Мак ошибся, Петровичу не доверяя рассчет точки выхода из зоны Сумерек. И пришлось им лететь до маршрутного маяка пользуясь двигателями, целые имперские сутки. Надо было вылет сразу же отложить на три дня. И никто бы не умер. А теперь все пошло шервову горлу в затык. И не сделать уже ничего, абсолютно.

Свой порыв подавил. Он не просто тут капитан и инспектор, он разведка, вообще-то. “Все сомнения прочь, кэп Аверин!”— сказал он себе. Не помогло.

— Нет, оставь его на “Сове”. Пока нашего хватит. Петрович, режим тишины, контроль эфира, о всех изменениях сразу докладывать. Стэм, “Сову” отвести на пятнадцать секунд аварийного хода по оси строго влево. Яхо, активация аварийной защиты. Всем выполнять.

Боцман в ответ простонал нечто нечленораздельное, но фрегат плавно вздрогнул, приоткрыв диафрагмы над малыми двигателями, выдвинул ребра плоскости планирования в атмосфере и послушно переместился.

Лукс медленно подошел к аварийному шарику. Чуткие радары фрегата молчали и Макар выпустил из приемника катерка портативный зонд акустической разведки. Тот выкатился огненным колесиком и быстро прильнув к боку терпящего бедствие суденышка, тут же погас.

Несколько напряженных минут тишины, и в динамиках катера раздалось тихое и невнятное… как будто поскуливание? И еще слабый, тихий звук, словно царапающий стальную обшивку кораблика изнутри.

Мужчины переглянулись.

— Да, Мак, это бион, — Гесс прислушивался напряженно, сжав губы и мрачно нахмурившись.

Его мнению Макар доверял везде и всегда. У биолога чуйка была на “бионы”, как он звал все живое. Особый вид интуиции, еще ни разу их не подводивший.

Значит, придется туда все же лезть.

Шервово невезение.

Осторожно прижав катер к боку суденышка, Макар подключился к системе автоматической швартовки. На общеимперские сигналы она ожидаемо не отвечала, на код принудительного открытия не среагировала.

— Игореша, ломаем — прозвучало практически ласково.

— Да, капитан, сейчас распервачу по полной! — тут же голос ответил восторженно.

И уже через пару минут поступил четкий сигнал, — разрешение на швартовку, запуская процесс безопасной стыковки с входным шлюзом суденышка. Можно переходить, не рискуя разгерметизировать эту космическую горошину.

— Кел, вход и первичное сканирование пространства, цель — очаги потенциальной опасности, любые биообъекты. Кил — по штатному расписанию.

Первый ядроид пошел. Эти роботы были похожи на собранные из тонких блестящих металлических трубочек странные организмы. Кел, смахивающий на гигантскую многоножку с человеческой головой и Кил, сильно напоминающий огромного земного богомола. У того, кто приделал этим монстрам маски человеческих лиц, явно было черное чувство юмора.

Гибкие и сильные конечности, крепкий скелет.

Определенно, удобнейший инструмент.

— Кел: на борту исследуемого судна повсюду наблюдается интенсивное задымление, следов открытого огня не обнаружено. Есть биопомехи, мангитоэнцефалографической активности не обнаружено, фиксирую сердечную деятельность. Источник пока не локализуется.

Погано. Если энцефалографических следов уже нет, то это — агония. И придется им туда все же лезть.

Гесс безмолвно все понял.

— Мак, нам обоим бессмысленно.

В принципе, он правильно все сказал. Но была одна пренеприятнейшая деталь: дохлый шервь его знает, с каким типом разумной жизни столкнули сегодня их демоны космоса.

А протокол спасательной операции должен подписывать антрополог. Что-то в духе: “Пытались вытащить из задницы некую форму жизни, предположительно инсектоидов¹⁶, потерпели тотальную наудачу, все равно все подохли”. И подпись.

Макар был обязан сам видеть покойничков, лично. Уже состоявшихся или весьма перспективных. Сам, на свой личный видер¹⁸, снять запись осмотра, и сплясать ритуальные танцы с полной процедурой идентификации.

Гесс отлично все знал, он смолчать просто не смог, только плечами пожал, быстро отстегиваясь.

— Бессмысленно лезть обоим, — Макар повторил его фразу, сказанную меньше минуты назад.

— Безумие штука заразная, — Гесс усмехнулся. — Я лекарь, биолог и воин.

Именно так.

“Лекарем” можно было назвать тут феерическую смесь специальностей, что преподавали военным на Глизе. Нечто среднее между ветеринарией, психиатрией и форменным шарлатанством. Имперское лицензирование это все проходило в графе: “Младший медицинский персонал”.

И право подписи в RIP-протоколе Гесс тоже имел. И что-то инспектору подсказало… Жопу инспектору подсказало то самое “что-то”. Самую натуральную шервову толстую задницу.

Потому и полезли туда они оба.

Макар скафандр полностью активизировал, переведя в боевой режим, видер приляпал на грудь, выставил их катерок на автоматическую эвакуацию и потопал вперед, не оглядываясь. Если случится что-нибудь крайне паршивое, маленький лукс самостоятельно выпустит пару дронов — эвакуаторов и вытащит всех. А уж вот в какой комплектации и состоянии — зависело только от них, человечков не самых разумных.

Они вылезли через узкий швартовый проход в еще более узкий шлюз маленького корабля. Задымление было сильным, и вид этот дым имел крайне странный. Гесс на секунду остановился, выпустив длинный манипулятор и зонд из предплечий скафандра. Взял пробы с поверхностей, воздуха, дыма.

Мак притормозил на минуту, его ожидая.

Вот тогда и раздался приглушенный звук, подозрительно похожий на взрыв.

— Кил! — в наушнике зазвучал тревожный тембр голосового устроства ядроида. — В жилом секторе исследуемого пространства нештатный объект. Анализу не поддается. Логическому объяснению не поддается.

— Опасности не представляет? — Макар замер, подняв руку, предупреждая идущего следом биолога.

— Прогнозирование невозможно.

Понятно. Ядроид завис, вероятно.

— Кел, локализовать источник сигналов сердечной деятельности удалось? — на кораблике что-то происходило. Макар просто кожей почувствовал — надо быстро отсюда валить. Но кто его спрашивал? Спасательная операция должна быть доведена до конца.

— Да, малое домашнее животное, Canis lupus familiaris самец. Травмирован, отравление угарным газом.

— Эвакуировать.

Краем глаза проследив за окончанием манипуляций по взятию проб, Макар двинулся дальше. Ядроиды уже передали в канал общей связи примерную карту всех помещений кораблика. Кил замер в самой дальней каюте. Вокруг царил хаос. Удручающую картину всех разрушений следы пожара лишь только подчеркивали. Макар смотрел на обшивку стен корабля, на искореженные странным образом двери, пятна глубокой коррозии на коммуникационных панелях и не понимал: что же так его настораживало?

— Мак, мне кажется, этому кораблю лет пятьсот, и не меньше. — Гесс подал голос. Снова притормозив, он сосредоточенно ковырял рыжую ржавчину на панелях.

Точно! Это же целый музей, собрание настоящего космического антиквариата. Уже несколько имперских веков такими материалами корабли не отделывают. Само построение помещений, полумеханические системы управления… Что за ветхие раритеты болтаются в космосе? Любители старины? Винтажный новодел?

Нет, следы разрушений говорили обратное…

“Летучий Голландец?”

Какой-то землянин когда-то назвал так пропавшие в Сумерках корабли, с завидной регулярностью и сегодня “всплывающие” на просторах галактики.

Эпоха Первого Освоения была невероятно трагичной и оставила за собой целый шлейф таких страшных теней из кровавого прошлого. Они до сих пор регулярно встречаются на просторах вне времени и пространства. Мало кто в этом космосе уже знал, кто такие “Голландцы”, но название накрепко приросло, как это обычно бывает.

Земляне вообще слыли любителями удачно давать странные имена и названия всему новому. Макар тоже из этого племени.

Но откуда здесь живое, хоть и травмированное существо?

Не бессмертное же оно, в самом деле.

Загадки, загадки…

_____________________________________________

¹⁴ Плазистер-компактное личное оружие, мощное и эффективное. Стреляет плазменными микроснарядами.

¹⁵ Homo sapiens — Человек разумный (лат.) (мн. ч. — люди) — вид приматов, представитель группы гоминид рода человек, способный к речи, абстрактному мышлению, прямохождению и изготовлению орудий труда и их использованию

¹⁶ Инсектоид — от лат. insectum (насекомое) oides (подобный) — насекомоподобная форма разумной жизни.

¹⁷ Лукс — (от лат. lux огонек) — маленький и маневренный бортовой катер фрегатов класса A- IIV,

¹⁸ Видер (от лат. vide — видеть). гаджет, тонкая полупрозрачная пластина, простым нажатием сцепляется задней панелью с любой поверхностью. Может “затвердевать” превращаясь в аналог планшета. Может проецировать информационную ленту в виде голограммы.

7. Хлопоты

Планета Лигла, или Кеплер D. Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47в созвездии Лебедя.

Воды мне не подали.

Отец забрал из дрожащих рук Кусты тонкий сосуд, хриплым голосом приказал каким-то “всем слугам” из гостинной удалиться и только потом вручил бледной дочери освежающий морс. Пришлось завернуться в полог толстой шкуры и пить кисло-сладкую жидкость. Хотя… воды я сегодня хлебнула достаточно, он наверное прав.

Пить мне не очень хотелось, но хоть как то себя оправдать надо было. Руки еще ощутимо дрожали, и оказалось непросто удерживать в пальцах серебристо-прозрачный цилиндр дорогого багаевского стекла.

Отец стоял рядом, мрачно глядя на свою очень злую жену.

— Мне бы, — я хрипло сказала, — немножко одеться. Хоть самую малость. Холодно и вообще неприлично.

— Никаких слуг, — отец холодно распорядился, тут же прервав порыв Аланы. — Дорогая, сама принеси ей одежду. Странно, что в таком виде Нэрис принесли сюда. С этим разберись тоже, поди, не задерживай нас.

Женщина громко фыркнула, ясно давая нам понять, что прекрасно поняла смысл этой просьбы, но возразить не посмела. Она этот батюшкин тон тоже начала узнавать уже очень давно. И то, что обычно следовало за ним, себе отлично представляла. Когда отец так холодно разговаривал, словно весь замок стремясь заморозить словами, вообще бесполезно было с ним спорить. Лучше бы он об стенки бил вазы, честное слово! В буйной фазе ярости он посговорчивее.

— Ну? — дождавшись ухода супруги, отец развернулся ко мне, кинув невесть откуда вдруг взявшийся спальный халат. — Что скажешь?

Ну что тут ответить ему…

Совершенно бессмысленно спорить с сильными этого мира. Особенно, — в нашем бедственном положении. Конунг явно преследовал какие-то цели, нам неизвестные и непонятные. А мы… лишь были вольны для себя решать, как с наименьшими потерями пройти этот квест.

— Я правильно помню законы: если сам конунг объявляет брачный отбор, это ведь что-то меняет? — окончательно растерявшегося отца навожу осторожно на мысль.

— Да-а-а… — он немного взбодрился, — я тоже припоминаю что-то такое.

— Если сам глава континента, потом, в результате отбора, введет меня в новый род то девочки… — главное, не дать ему ускользнуть с правильного хода мыслей.

— Я могу просить его дать твои титул и имя своим младшим дочерям! — он на ноги подскочил, возбужденно шагнув на осколки.

— О происхождении младших в законе ни слова не сказано, — я устало ему улыбнулась. Хоть кому-то понадобился мой безупречный диплом и отменное знание юриспруденции. — Так титул прайда могли получить даже бастарды.

Тут отец помрачнел. Ох, зря я это ляпнула, надо бы закрепить результат, пока он не наделал глупостей, а он может.

— Наши девочки рождены в законном браке, — я поспешила добавить. — И получат все обе, они близнецы. Оптимальный расклад.

Очень хотелось добавить: — “Если никто ничего не испортит!”

Хотя…

Моих старших братьев давно в замке не было, они жили в нашей столице вольной жизнью пока еще свободных холостяков. Уже очень скоро законы колонии их ограничат жестко и в главных правах.

Молодые мужчины в возрасте старше тридцати двух лет, (в исчислении Лиглы), обязаны были жениться. Иначе рассчитывать на продолжение карьеры и рост могли лишь те немногие, кого к продолжению рода лекари признавали негодными.

Жестоко? Наверное. Но… Малочисленность высокородных халмов оставалась насущной проблемой и головной болью конунга. А наш мудрый властитель привык решать все задачи с размахом и планомерно. К слову сказать, конунг был категорически против ухода зажатой в тиски семейных традиций молодежи на пожизненную службу в монастыри, и этой традиции всячески препятствовал. Может, его приезд вызван этим? Мне оставалось только гадать.

Интересно, хоть кто-то из братьев, узнав о внезапном брачном отборе, приедет взглянуть на падение дома Рейн? Сомневаюсь…

Оставались лишь я и отец. Алана пока еще лишь халите¹⁹, и только после замужества младших получит право голоса.

— О визите нам как-нибудь сообщили? — закутавшись в тонкий халат, я опустила ноги на густо усыпанный острыми осколками, пушистый ковер.

— Нет, я только что и узнал! Что делать, понятия не имею. У нас нет средств на встречу высоких гостей, и… Почему ты — невеста?

Я поперхнулась. Ну вот как можно быть уверенной в результате моей гениальной задумки, если папенька так и не понял, о чем это я? Как так, я — невеста? Наверное, по той странной причине, что младшие дочери — еще дети? Или он мог им Алану предложить на отбор? Мне эта идея понравилась так, что я даже ему улыбнулась.

— Сама удивилась. Но правда ведь, так даже лучше,? — я опять улыбнулась и попыталась переключить внимание папеньки на куда более интересное: — Теряюсь в догадках, а как конунг мне женихов выбирал? Бросил жребий? Или здесь мы скоро увидим всю им повергнутую оппозицию? Представь себе: жаркий отбор, жестокие сражения в круге и я вся такая почти-что монашка со свежим шрамом на темечке, в модном гладком, блестящем костюме, с почти голой грудью и лысая. Великолепно! Бурные аплодисменты. Кстати, подай Алане идею: пусть начнет продавать дорогие билеты в партер.

Кажется, выговорилась.

— Прекрати! — прорычал громко отец.

А я… промолчала.

Мне говорили: “Нэрис, подумай о братьях!” Я думала. Чтобы не опозорить семью получила блестящее образование, соответствующее гордому статусу наследницы прайда Рейн. Мне капали на мозги: “Нэс — подумай о сестрах!” Я собралась в монастырь, чтобы потом всю жизнь лечить сирых и несчастных белоголовых, принимать роды в дальних поселениях, усмирять опасную живность и что там еще… дождь вызывать? А вдруг теперь оказалось, что можно иначе? Конунг волшебной палочкой взмахнул и я — невеста? И кто же мои женихи, отец, кто? Или заявки на отбор не подают за три года до свадьбы? Да вы издеваетесь!

Все это подумав, я выдохнула и широко улыбнулась.

Я сильная. Здесь я самая сильная.

Да.

В этот момент дверь приоткрылась и мачеха вошла в комнату. Отчего-то Алана молчала, косясь на меня.

А я, как ни в чем ни бывало, продолжила:

— Для участников отбора готово крыло первого этажа? Прикажешь там отмыть несколько комнат и хватит. Как гостеприимный прайд, мы приготовим покои для возможности размещения женихов и гостей. Никакой суеты, изобразить сцену благополучия мы не пытаемся. Наоборот, наша бедность должна выглядеть очевидной, но гордой. Ты — член Золотого круга, всю жизнь служишь во благо всего континента, а живешь в таком бедственном положении. Прайд Рейн был разорен стихией, вины твоей в этом нет. Я знаю законы и опасаться нам нечего.

Отец ловил воздух ртом еще пару минут, а потом тихо выдавил:

— Ты очень умна, Нэс. Твои братья…

— вместо меня здесь должен будет остаться Кирейн, он станет твоей правой рукой, ты ведь так и планировал? Ничего не меняется.

Я не была в этом так уж уверена. Брат никогда не оправдывал ожиданий: учился он плохо и другом мне не был.

Но меня это все уже не касается.

7.1

Час спустя я стояла опять у окна своей маленькой комнаты и смотрела на небо.

Замок прайда Рейн возвышался посреди топей провинции Рейн, на скалистом острове Западный Рейн. Из огромных и древних болот вытекала могучая река Рейн, что впадает в глубокое море Рейн. Городок Малый Рейн стоят на том же острове, что и замок и узкие мосты, перекинутые через топи соединяли мрачные острова, подходя к самому побережью, на котором раскинулся торговый город-порт Большой Рейн. С фантазией у тех, кто осваивал эту колонию, было не очень.

Теперь в собственности нашего, некогда очень богатого прайда, остались лишь замок, мосты и воздушный порт. Все, что теперь могло как-то назваться “портом”, — каменная площадка с часами и живущим в домике неподалеку вечно пьяным диспетчером. Еще были шахты и заброшенные нынче прииски, десять лет назад основательно разрушенные катастрофическим землетрясением.

Я помню ту страшную ночь…

В том кошмаре, пытаясь спасти белоглазых шахтеров, погиб мой любимый брат, Кьяр, точная копия горе-Кирейна. А еще его самый близкий друг, брат Куам. Я уже даже его плохо помнила.

За этот час, пробежавший в суете, и панических приготовлениях, я успела быстро осмотреть все уже приготовленные комнаты. И от доли сарказма я не смогла удержаться: участники грядущего издевательства над родом Рейн, изнеженные современной столичной жизнью, испытают немало минут, неприятных для них. Весь спектр неожиданных впечатлений: от холодных и жестких постелей до общей купальни, единственной на весь немалый этаж

Пусть будут рады тому, что в каждую гостевую комнату пристроены “отхожие места”. Западное крыло нашего замка содержалось куда как скромнее: единственный нужник на всю прислугу, и одна старая печь на весь длинный этаж. А тут им и кухня под боком, и даже не нужно ходить по коридорам с вооруженными проводниками, разгоняя разряды опасных паров виталита.

Приказав двум белобрысым мальчишкам вымыть полы еще в четырех дальних комнатах и перестелить остро пахшие плесенью постели, под горестные стенания считающей убытки Аланы я, наконец удалилась к себе.

Тут заперт мой маленький мир и оно — мое небо.

Где-то там простиралась галактика. Да что там, — Вселенная разворачивалась над головой. Полная захватывающих приключений, возможностей и открытий. Меня там только не было…

Те немногие торговые космические корабли, что заходили в столицу за грузом нашего виталита, привозили общегалактические новости, долго еще будоражившие наши молодые умы.

Они нам забрасывали самые новые технологии, запчасти к ремонту космической техники, фармацевтику, материалы, модную нынче одежду. Типичные и популярные во всех далеких колониях товары. А увозили руду виталита, драгоценные камни, натуральные ткани и материалы. И так год за годом.

А мы были неискушенными, молодыми, талантливыми. Крепко зажаты в тисках давно устаревших семейных традиций, мы все грезили небом. И тем, что манило за ним. Лигла для всех нас, поколения юных мечтателей, стала жестокой тюрьмой.

Хотели бы мы улететь отсюда? Безусловно, да как? Никого из нас отсюда не выпускали, твердя: “За пределами нашего мира граждане мелких колоний бесправны, у вас нет даже общегалактических чипов — удостоверения личности.

Это все было правдой. Вырваться с Лиглы могли лишь наследники очень богатых семей, поступив в общегалактическую Космическую Академию. Проще достать до этого неба рукой.

А оно так тянуло.

Сияло перламутровыми переливами разноцветных облаков. Разворачивалось над горизонтом маня и что-то тихонечко обещая.

Я стояла и опять вспоминала наше маленькое утреннее происшествие. На орбите Имперский фрегат. Интересно, какой он? Наверное, гости из самой Империи уже прибыли в порт столицы. Ах, как бы хотелось узнать!

Но богатые залежи виталита надежно отрезали провинцию Рейн от всех видов связи. Лишь скоростные, как вихри, почтовые голуби доносили нам почту, да посланники долетали на стареньких флаерах с блоком столичной рассылки. Их не ловили даже вечно голодные летучие хищники.

А может быть с этим фрегатом связан срочный визит нашего конунга и весь этот позорный отбор?

Ведь глава континента сегодня должен был принимать столь редкого и важного гостя.

Раздался тихий шорох и дверь моей комнаты приоткрылась. На пороге внезапно возникла мачеха. Я оглянулась и решила поделиться сомнениями с ней.

— Алана, мне кажется, к нам припрется имперец.

Светлые глаза женщины округлились. Минуту она промолчала раздумывая. Все посчитала, мысленно согласилась и в ужасе тут же прикрыла ресницы, всплеснув картинно руками.

— Ты права, Нэс. И что мы будем делать?

— Это проблемы конунга. Я думаю, он так хочет имперцам показать трудную жизнь всей колонии, на нашем убогом примере. Не будем разочаровывать правителя. Пойду поищу самый свой затрапезный костюм для тренировок. А ты тоже надень что-нибудь поскромнее. И слугам скажи: все должны выглядеть чистенько, но бедненько.

— Можно подумать, у нас как-то иначе… — пробормотала Алана, но спорить не стала и тут же умчалась все исполнять. Умная женщина, она не опозорит наш дом, за отца я спокойна. А то, что девочки родились у них светлоглазыми и светловолосыми, ну… нечего было древнейший род нашего мира бросать в беде. Время идет, все меняется. Очень скоро даже в правящем круге каданы привыкнут к подобным мастям.

Надумала эту трудную, мудрую мысль и пошла собираться. В конце концов, сегодня это я буду выбирать себе мужа. Такое, слава Создателю, происходит не каждый день в моей жизни. Знать собравшихся к нам претендентов не знаю. И меня это не волнует. Мне стало вообще все равно.

Повзрослела, наверное.

В круге и рассмотрю, что там мне небеса подарили.

8. Ожог временем

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса.

“Тревожный” маячок, установленный Килом подавал четкий, отчего-то нервирующий Макара сигнал. По мере приближения к цели его тембр становился все громче. Под это тревожное тиканье они и вошли в круглое, помещение.

Капитан отчего то вдруг сразу решил: это спальня. Внимательно осмотрелся, уверившись в верности вывода.

Да.

Судя по всей обстановке, жалким остаткам уютного интерьера и следам мягкой отделки они с Гессом стояли на пороге супружеской спальни. О том же им говорили и руины огромного спального ложа, занимавшего практически все пространство каюты.

Архаика древних времен. Современные люди давно уже не спят вместе. Нынче в моде другие акценты. И давно уже, будто святыню, супруги оберегают идола личных пространств и свобод. Отдохнуть рядом с чужим человеком, сопящим, храпящим, встающим по нужде в неурочное время, вообще невозможно, это знают теперь даже дети.

Дикость.

Макар жадно рассматривал едва сохранившиеся останки хозяев этого гнездышка и вдруг ощутил чувство зависти, совершенно неправильное и здесь неуместное.

Эти два человека, погибшие уже очень давно, (а судя по строению плохо сохранившихся скелетов перед ним были самые настоящие люди, вполне вероятно земляне), и сейчас еще лежали в обнимку, очень крепко прижавшись друг к другу.

Даже смерть их не разлучила. Пронзительно. Страшно.

Рослый мужчина и высокая женщина.

Их белые кости сплелись в трогательную, невероятно красивую композицию.

Даже смерть может оказаться красива. Хотелось отдать честь этим двоим, ставшим символом нерушимой любви.

Даже смерть ничего для них не изменила.

Остатков одежды нигде видно не было. Клочья волос, окружавшие гладкие черепа, не отливали сединой. Длинные рыжие женские и светлые, явно мужские.

— Я возьму пробу их тканей, но боюсь… — Гесс внимательно изучал обстановку каюты.

— Это совершенно бессмысленно. Биометрические архивы хранить стали меньше века назад. Так что… Пустой интерес, — капитан с трудом оторвал взгляд от пары, вздохнул, моргнул, словно пытаясь отогнать от себя наваждение. — Все, уходим, нам еще нужно оставить маяк для службы утилизации. Пусть они с этим и разбираются.

Мак вдруг почувствовал странный мандраж, быстрый порыв омерзительной дрожи. Его все еще не покидало острое чувство опасности. "Уходим!" — голосила видавшая многое интуиция капитана. Аверин всегда ей доверял.

И он было уже развернулся, даже успел сделать вперед целый шаг, глядя на прожектор ядроида, исчезающий за поворотом коридорчика жилой зоны.

Зачем только Мак задержался? Почему отступил вдруг назад? Кожи его лица вдруг как будто коснулись холодной, мертвой ладонью. Прикосновение смерти. То, чему невозможно противиться.

Толчок в спину, громкий рык Гесса:

— Мак! Тут твориться какая-то полная шервь!

Взгляд назад. О, да. Она самая. Давненько не виделись, милая, привет дорогая, я как-то еще не соскучился…

Происходящее за их спинами выглядело фантастически, невероятно. Словно невидимая волна разрушения неукротимо вползала в реальность. Испепеляющая. Стены рушились в пыль, остатки кровати рассыпались тут же в труху, останки погибших развеялись вихрями серой пыли.

— Ноги! — Макар рванулся вперед, кожей чувствуя оцепенение. Его сковал какой-то немыслимый холод, поразивший через непреодолимую оболочку скафандра. Вокруг все будто бы растворялось, размывалось, истончалось у них на глазах и рассыпалось в песок.

Гесс вдруг надломился как палка, споткнулся и с громким стоном упал. Инспектор рванул его за руку, почему-то отчетливо понимая, — биолог уже без сознания. Чертыхаясь на всех языках, проклиная само Мироздание, капитан имперского фрегата, тайный агент и разведчик Аверин одним сильным рывком взвалил старого друга на взвывшее тут же от боли плечо.

О, Создатель! Гесс весил как настоящий земной бегемот! Если бы не бесчисленные часы, проведенные в тренировочном зале, проведенные в тщетной попытке уйти от себя, Мак бы точно не выдержал. Бетонный центнер тугих мышц и тяжеленных костей.

Шервова печень! Если только вернутся, он на диету посадит весь свой экипаж и каждую тренировку заставит друг друга таскать на закорках. Все похудеют, включая него самого.

Ноги Макара не слушались, дышать было нечем, как будто сама Преисподняя из древних легенд позади их зияла, стремительно разворачиваясь.

Судя по дикому жару и визгу всех датчиков на скафандрах, рядом опять начался реактивный пожар. В древних двигателях этой ловушки разрушенных неведомой силой запустилась цепная реакция.

Умирать не хотелось. Как-то сегодня Мак этого не планировал, а без четкого плана такое ответственное мероприятие…

Нет!

— Полный ноль! — Эта команда означала передачу всей операции в “руки” роботов и автоматики. Так Макар включил старт аварийной эвакуации. И тут же увидел недалеко впереди щупы манипулятора катера. Их с Гессом скафандры угрожающе загудели, перейдя в режим автоматического перемещения. Оставалось вцепиться в огромное тело друга и богам всей Вселенной молиться, чтобы не подвели.

Что он и сделал.

8.1

Острая, как вспышка мысль озарила сознание капитана.

— И что, оно того стоило? — еще даже не разобрав смысла слов, он вдруг четко понял, что совершенно не рад этому голосу. Даже не так.

Хотелось встать и дать его обладателю в морду. От всей души, вложив в мордобой все тягостное раздражение, накопленное за первые месяцы экспедиции.

Ойле был в собственном репертуаре, тот же тон, та же кривая улыбка на длинном лице. Ничего нового, но его капитан, лежащий в лечебной капсуле лазарета отчего-то впервые задумался над ошибкой при выборе экипажного доктора.

В кадровом тонком вопросе Аверин привык руководствоваться интуицией. Но так вышло, что уже накануне их выхода на большой автономный маршрут “Сова” осталась без врача. Не слишком критично: можно было на пару дней задержаться, дождаться дополнительного оборудования в лазарет, добавив опции управления искусственному интеллекту. Петрович бы справился, он у них молодец. Но Макар не просто так слыл на весь имперский флот консерватором. “А ведь молодой совсем еще человек”— говорили о нем, содрогаясь, диспетчеры хендлинга космопортов. “С виду даже вполне образованный” — соглашались ядроиды из наземного обеспечения и обслуживания космических кораблей. Аверин был осторожен, не рвался навстречу всем новшествам и внутренности свои роботам не доверял. Не планировал в ближайшее время он обзаводиться имплантами. Ну их. Инстинкты, наверное.

А потому, встретив совершенно случайно на темном Шедаре бывшего одноклассника Мак несказанно обрадовался. Олейл Блэйз или просто Ойле тогда вид имел очень сильно потрепанный жизнью, но все док-чипы с дипломами доктора были в порядке. Судя по результатам запросов в досье, все прошедшие годы он приобрел несколько дополнительных специальностей, служил в главном гражданском флоте Империи доктором сопровождающим самые оживленные линии, потом вышел на вольные хлеба, работал сопровождающим и в госпиталях, и в санаторных вип-мирах. Обширная биография. Как и у всех членов его экипажа. Простых людей у Аверина не было. За каждым стояла затейливая история.

Ничего необычного. Так почему у Макара такая реакция вдруг на него?

Очень странно и настораживающе.

— В обязанности инспекции входит контактное обследование всех искусственных летательных объектов, — прохрипел он зачем-то в ответ, — особенно тех, кто не отвечает на обязательные к исполнению сигналы.

Непослушной рукой и с огромным трудом Макар попытался было сдвинуть крышку капсулы и обнаружил, что он заперт в ней. Потрясающе. Такой порядок действий не был разрешен никакими инструкциями. Капитан остается капитаном всегда, при любых обстоятельствах, это флотский закон.

— Открой капсулу! — получилось не очень внушительно.

Губы не слушались. Лицо будто стянуло в один тугой узел. Так с ним бывало уже не однажды, знакомое ощущение очень глубоких ожогов. Макар еле слышно вздохнул. Чего с ним только уже не бывало…

— Разговаривать тебе точно не стоит. Еще сутки в оволяторе и декаду в реабилитационном скафандре. И это не обсуждается.

Термин, которым земляне (конечно же!) обозвали реанимационную капсулу лазарета всегда вызывал у Макара какие-то пошлые ассоциации. Он лишь тихо фыркнул, испытав снова острый приступ боли. Даже дышать было трудно.

В таком состоянии спорить с доктором бесполезно. При всех странностях, вызывавших острую неприязнь у Макара, он отдавал ему должное: Блэйз был настоящим фанатиком своего дела. Он просто не понимал этой грани. Для него капитан сейчас, очевидно, был лишь капризничающим пациентом.

— Гес? — говорить было все сложнее.

— В соседнем гробу. Вон, полюбуйся, живехонек. Наряжу его уже сегодня, будете друг на друга любоваться, герои.

Слово “герои” звучало в устах его прямо-таки издевательски. Макар поморщился, сразу всем телом ощутив тянущую боль.

— Петрович, — ответом Макару был громкий щелчок индикатора подключения рубки. — Сюда мне отчет о моем состоянии, все повреждения, степень, прогнозы.

— С возвращением, капитан! — голос искусственного интеллекта звучал куда как приятнее докторского. Если можно обрадоваться куску камня с мозгами, то Макар сейчас именно это испытывал. — Я соскучился.

Даже корявое и как всегда неуместное чувство юмора их Петровича, Аверина не бесило.

Ойле скрипнул зубами. Макару из капсулы были отлично видны и заострившиеся вдруг болезненно скулы и пальцы рук, сжатые в кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Но церемониться он не намерен. Возможно, в тех экипажах, где Ойле служил, подобные отношения с капитаном и были в порядке вещей, но на “Сове” Макар давно ввел свои законы.

— Подключи Стэма мне на отчет, — обессиленно прохрипел, понимая, что эта никчемная перепалка отняла массу сил. Непозволительная роскошь.

— Доктор свободен, — прозвучало действительно холодно.

Ойле хотел было что-то сказать, даже открыл было рот, но скользнул взглядом по капсуле оволятора и передумал. Он нахмурился, пробежав пальцами по панели лечебных назначений, затем порывисто встал и быстро вышел из блока.

Макар ощутил укол совести. Кто знает, может док тут сутками над ними сидел, самоотверженно их жизни спасая, а инспектор проснулся и сразу по морде? Ладно, потом разберутся, не малые дети. Внештатные ситуации в космосе, — дело обыденное. А их происшествие вскрыло огромную массу проблем.

Глаза слипались. Покалывание электродов инъекторов говорило о том, что назначенное лечение продолжается. Уже не так больно: похоже док увеличил количество обезболивающих, расценив всплеск агрессии капитана, как реакцию на боль. Может быть он и прав, тут лишь время покажет.

Макар бегло читал краткий отчет о егособственном состоянии и ловил себя на грустной мысли: он ничегошеньки не понимает.

Вообще ничего. Нет, термины “общее истощение” и “анемия вследствие значительной кровопотери” ему были понятны. Но что такое, скажите на милость, “темпусальный ожог”? Шервовы жабры и вода из бокальных болот! Во что он снова вляпался?

— Кэп, раз вас слышать, — тихий зуммер оповестил о подключении Стэма. — Видеть тоже. Хотя тот еще вид.

Его первый помощник, как всегда, был краток и выразителен.

Доклад Стэма занял пятнадцать минут, и был наверное, самый тяжелым в Макаровой жизни. Хотелось немедленно сдохнуть. Или даже лучше: — закрыть молча глаза, и уснуть, а проснуться через парочку полноценных имперских месяцев. Глаза такой открываешь, а уже все случилось. Монтаж.

Не получится.

Сова получила “необъяснимые” повреждения: были полностью и разряжены все аккумуляторные батареи, расчетного запаса энергии в которых должно хватить кораблю на два имперских года, и топливо обоих реакторов тоже исчерпано полностью. По самым скромным подсчетам его бы хватило еще лет на триста имперских. “Сова” превратилась в пустую консервную банку. А, нет, им повезло: слава Создателю, давшему мозг капитану Аверину, у них была собственная, обширная и молитвами Гесса процветающая биостанция.

Только ресурсами биореакторов которой блока корабль еще жил. И пока они с Гессом натужно болтались между жизнью и смертью “Сова” даже уже накопила ресурсов на малый прыжок через Сумерки.

Правда, пока только один. И в ближайшие часы им предстояло решить, куда прыгать.

— Из досягаемых объективно систем у нас есть огромный выбор. — Низкий голос помощника убаюкивал капитана. — Из единственного досягаемого пункта. Без каких-либо альтернатив. У нас имеется планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47. Первая компонента двойной системы — звезда спектрального класса G6 Кеплер-47 A схожа с Солнцем, имеет температуру поверхности 5640 ± 100 K, металличность (M/H) = −0,25 ± 0,08 и период собственного вращения 7,152 суток, что, скорее всего является следствием синхронизации из-за приливных взаимодействий. Наклон оси вращения по сравнению с орбитальной осью не должен превышать 20°.

Вторая компонента — звезда спектрального класса M4 Kepler-47 B в 3 раза меньше по размеру и в 175 раз тусклее. Она не обнаруживается спектрографически, однако получена оценка для температуры её поверхности.

Единственная обитаемая планета в системе: Лигла или Кеплер D Температура поверхности примерно 10 °C продолжительность светового года — 187,3 имперских дня, или 219 земных. Мир Лиглы с момента ее основания входит в Империю в качестве Бета-колонии. Основной вид экспорта — виталит. Социальное устройство, — социально-патриархальный феодализм. Гуманоидные расы описаны две, и вот тут много вопросов.

С трудом разлепив пересохшие губы, Аверин в ответ смог лишь вопросительно промычать.

Согласно “Первому закону о внешних колониях”, нарушение которого каралось смертью всех виновных, полной зачисткой планеты от колонистов и еще кучей безрадостных мер, освоению подвергались лишь полностью лишенные разумной жизни миры. Срок давности исполнения этой статьи, — полновесных имперских сто лет. И согласно первому протоколу колонизации Лигла была планетой необитаемой. А потом вдруг всплыли какие-то разные расы.

— Когда их инспектировали? — Макар из себя все же выдавил.

— А никогда. До сих пор служба Имперской Инспекции довольствовалась лишь местными отчетами и виртуальными ревизиями. Кстати, система Кеплер у нас есть в маршруте. Через пять лет, уже на обратном пути.

Что же… с конца начинать не такая плохая идея.

Тем более, что современный реактор “Совы” отлично мог “съесть” в качестве топлива этот рудный их виталит. Даже если руда будет виталом совсем уж малонасыщенной, они все равно резво дотянут до ближайшей цивилизованной базы Империи. Да и “солнышко” G6 Кеплер-47 A вполне себе “тепленькое” — на зарядку аккумуляторов и запуск реактора этой энергии хватит. Он неделю возьмет на инспекцию: день они проболтаются на орбите, сканируя и впечатляя весь мир колонии своим видом. Потом он прибудет на луксе с началом инспекции, пока ребята с орбиты займутся сбором всяческой информации зондами, дронами, датчиками информационных сетей. На Макара будет возложена всякая дипломатия, решения вопроса с топливом, загрузка реактора на орбите. Уложиться он должен за пару местных дней. Еще три дня на зарядку и предполетный ремонт, и уже к концу этой недели можно будет выйти обратно на большой автономный маршрут.

Аверин вздохнул. Если бы все было так просто… Мечтать не вредно даже инспектору и капитану.

У которого очень болит голова, а его корабль получил множество серьезных повреждений. Шервовы жабры! Кроме энергосистемы пострадал еще комплекс космической безопасности. Теперь даже встреча со скоромным метеоритным осколком может закончиться для “Совы” катастрофой.

А виноват в этом он. Прав был Стэм, не стоило лезть к тому шарику.

Но, увы, дело сделано. Настало время для сложных решений.

— Начало подготовки к прыжку. Гесса, как в чувство придет, допустить к установке. Ограничения доктора я лично разрешаю игнорировать. — Макар вздохнул. Снова он наступает Ойле на хвост. И не может иначе, от работоспособности “чудо-кастрюльки”- биореактора зависит теперь слишком многое. — Петрович… через четыре часа меня разбудить. Накачаешь минолом и выпустишь.

Тут он представил себе рожу Ойле, вздохнул и добавил: — подготовить лечебный скафандр капитану.

9. Женихи

Конунг Аграрии Дэниел Винк малодушно сбежал, прямо с экстренного заседания кабинета своих же министров.

Сделал вид, что закашлялся, резко за сердце схватился и отмахиваясь от попытавшихся помогать секретарей вот так взял и удрал, как какой-то мальчишка.

А теперь он лежал в подвешенном в самом дальнем углу крохотного садика гамаке, на крыше нового, современного здания для заседаний Золотого Круга и бездумно смотрел в высокое, ясное небо. И хотелось ему с треском и грохотом провалиться сквозь все десять этажей построенных целиком из драгоценного, сверхпрочного и сверхлегкого багаевского стекла, — предмета их гордости и главной официальной статьи дохода в бюджете колонии. Чтобы все содрогнулись, а потом долго плакали, разгребая осколки, руки резали в кровь и найти конунга не смогли.

И так ему стало жалко себя, и тех несчастных министров, и белоглазых из персонала, что в кровь руки порежут, когда, громко рыдая, Дэниела будут откапывать из-под завалов, что мужчина уже чуть не плакал навзрыд.

Лежал конунг на крепкой спине, едва намечающимся животиком кверху и тихо всхлипывал, вяло покачиваясь в гамаке. И такая тоска накатила…

Часы на столичной ратуше скорбно пробили пять имперских часов.

Полдень.

Еще пять минут и он встанет, чтобы вернуться. Примет вид добродушный и мудрый, (хотя хочется убивать) и решит, наконец, что им делать.

Как поступить с этой внезапно свалившейся на голову целому миру Имперской Инспекцией? Вон он, гадский инспектор, болтается на орбите, как нависший над головами всех жителей Лиглы огромный топор палача. А скоро припрется, уже доложили.

Один.

Уже сам этот факт всех шокировал. Ни делегация, ни экспедиция, нет. Один человек, некто загадочный Инспектор первого ранга Макар Аверин, да еще и с неограниченными полномочиями.

Создатель! Конунгу опять захотелось на дно. И посыпать голову слоем осколков в пять метров толщиной, только бы не откопали.

Он столько сделал для этой планеты! Реформы, законы, права. Колония, построенная на преступлении, процветала. Веками воровавшая и не платившая законных пошлин Империи, исправно снабжавшая все пиратские корабли дешевым топливом Лигла жила себе припеваючи в своем тихом закоулке галактики, и не отсвечивала совершенно, пока… Пока проклятым сегодняшним утром резкая вспышка в верхних слоях атмосферы не возвестила о катастрофе по имени Макар Аверин. В нем даже звуки противные, словно больно сверлили они конунгов мозг.

И не уничтожишь Аверина потихоньку, об этом правитель крупнейшего континента справки сразу же навел у пиратов и выяснил: — не получится. Имперцам стоит теперь только свистнуть, и сразу же прилетит новый карательный флот, уже прозванный “томагавком”. А командовал им адмирал Анатолий Аверин, скорый на расправу и злой, как беременный шервь. Выяснять степень родственных связей двух этих Авериных у конунга Винка не было никакого желания. Со своими родственниками разобраться-бы.

А ведь было же так все отлично…

— Хал Дэниел, вас разыскивает младший сын.

Вкрадчивый шелест над ухом заставил конунга вздрогнуть. Совсем нервным стал. Молча вытянул руку и по одеялу навстречу скользнула блестящая длинная лента. Маленький современный ядроид, больше похожий на драгоценную сороконожку, находил конунга всегда, везде, быстро и безошибочно. Блестящий и гибкий, он давно стал любимой игрушкой правителя. После Никки и Гринки, конечно. Теплые, нежные и послушные белоголовые девочки незаменимы для успокоения нервов.

Младший сын.

Сегодня утром у них уже был разговор, и конунгу не хотелось его продолжать, абсолютно. Глупенький мягкий мальчишка вдруг вырастил зубки и выпустил когти.

Диль оказался очень непрост и умен.

А его “друзья детства” вдруг проявили себя, встав целой армией на защиту засранца.

Их оказалось великое множество, этих друзей. Дети чиновников и министров, наследники и бастарды, торговцы и бородатые храмовники, монашки и даже белоголовые тктки на рынках в провинции. Все знали “Несчастного Диля” и все ему помогали.

Как тщательно он все продумал, как долго и кропотливо стоил малыш свою сложную сеть. Но отец хитреца, Дэниель Винк еще молод, силен, полон планов и амбициозен. Вот только отвадит Инспектора и разберется с возникшей внезапной проблемой самого младшего из многочисленных сыновей.

— Подготовить кабинет в библиотеке, я буду ждать его там. — Побарахтавшись в гамаке конунг встал неуклюже. — Пусть подадут туда горькой воды и обед в пару блюд. И предупреди младшего Винка: у меня на беседу с ним будет ровно двадцать имперских минут.

— Министры распущены на перерыв, хал Дэниел, — это тихо прошелестев, сверкающая в ярких лучах солнца лента, бесшумно перебирая сегментными ножками соскользнула на землю. — Халм Грог обо всем распорядился.

Премьер-министр и правая рука конунга снова всех выручил. Надо будет щедро его наградить.

Эта мысль главе континента совсем не понравилась. Лучше поблагодарить на словах. Да, так решительно лучше…

Кабинет в его библиотеке был местом для встреч самых приватных и важных. Сюда допускались немногие.

Младший сын конунга мрачно осматривал прозрачные полки с фальшивыми книгами. Все в Агрании вот так же фальшиво, эту истину он уяснил еще маленьким мальчиком. Диль ненавидел столицу, предпочитая ей абсолютно всегда общество верных друзей и любимой подруги.

Нэрис. Первая их с Райаном любовь. Еще в младших оборотах Синего круга друзья крепко договорились эту девочку не делить, стать ей защитой и твердой опорой, а потом предоставить ей выбор. Тот самый отбор.

Как же давно это было.

Какими наивными были они, два маленьких рыцаря светлой принцессы. Как быстро пришлось повзрослеть всем троим.

— Снова решил разозлить меня? — высокий голос отца оторвал Диля от размышлений.

Конунг Агрании вошел в свой кабинет степенно и важно. Не отличаясь высоким ростом и крепостью телосложения, он умудрялся производить монументальное впечатление горделивой осанкой и надменным видом.

Но не на Диля. Делиэль Винк во всем походил на него, и видел хитрого лиса насквозь.

— Решил спасти твою шкуру, отец, — Диль невозмутимо ответил, с удовольствием наблюдая за вытянувшимся лицом главы континента. — Но с условием.

— Да ты! — задохнувшись от праведного негодования конунг начал было гневную речь.

— Решил стать твоей сменой, — не дав отцу ни секунды на размышление Диль снова ударил словами. — Лет через двадцать, пожалуй. А потому мне не нужен карательный флот на орбите Лиглы. Мне нужна эта колония, и я не собираюсь отдать планету имперцам на растерзание. В этом нет возражений?

Раздался тихий шелест и дверь в кабинет отворилась. Ядроид — разносчик, похожий на небольшой, круглый столик под крышкой на тоненьких ножках принес их обед. Запахло божественно. Живот окаменевшего в ужасе конунга заурчало тоскливо напоминая о давно съеденном завтраке.

Диль ухмыльнулся, присаживаясь на край кресла, жестом подозвал к себе столик, раскрыл его и с совершенно невозмутимым видом начал неспешную трапезу. Молча. Один.

— Суда по колоритному выступлению, сын мой, ты многое знаешь.

Внезапно вдруг успокоившись, конунг рухнул в кресло напротив и мрачно взирал на жующего Диля.

— Все.

Младший сын был краток и лаконичен. А еще он очень голоден, и под пристальным взглядом отца ел жадно и быстро.

Гибкий и тонкий, похожий скорее на рослую девушку, чем на бойца и наследника древнего рода, Дэлиель Винк одевался с какой-то обманчивой небрежностью. Но ни короткие рукава совершенно немодного комбинезона, ни потертые ботинки военного образца со шнуровкой до самых колен старшего Винк не могли обмануть: перед ним сидел опытный воин. Еще не матерый, но уже не юнец. К такому придется прислушаться.

— Ты запер меня в замке в надежде на что? Вразумить? Не получится. — Диль все доел и теперь аккуратно и сосредоточенно вытирал пальцы бумажной салфеткой. — Но спасибо, кормилец. У меня было время подумать.

— Излагай, — тяжко вздохнув, отец принялся за остывший обед. И рагу из филе синего крокодила под острым соусом ша-беле его больше не радовало.

А сын изложил. В целом план его был прекрасен и остроумен.

Колонии нужно время, чтобы к моменту начала предметного и детального разговора с инспектором все эфиры зачистить, убрать в шахты избыток добытого и не описанного виталита, замести все следы пребывания посредников от пиратского братства. Словом, как следует приготовиться. А для этого злого Аверина следует заманить на большое и традиционное действо, ведь законы Империи запрещают влиять на традиции. Вот и славно. Кстати, свадьба в далекой провинции подойдет безупречно, ведь так?

Все-то у Диля выходило и славно и складно. Гладенько, как на первом речном льду. Но старший Винк знал: чем приятней такое скольжение, тем больнее удар о скалу.

— Твое условие? — лучше заранее оговаривать неприятности.

— Ты сам объявляешь брачный отбор, — Диль в ответ улыбнулся недоброй улыбкой.

Ничего в этом не было сложного, такие отборы по требованию главы континента давали права младшим детям семьи на титул наследников прайда. Неужели условие в этом? Но зачем? Как услуга для будущих союзников? Ох, и хитер младший сын.

— Это все? — конунг даже расслабился, доедая десерт из россыпи крупных ягод в сладком взбитом льду.

— Отбор в прайде Рейн, где невестой объявлена Нэрис, а я заявляюсь первым из женихов. Райан Диглис — вторым.

10. Прыжок

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Орбита Кеплер D звездной системы Кеплер 47, созвездие Лебедя.

“Лечебный скафандр” был предметом гордости их нового бортового врача, стоил немало сил и времени капитану и стал предметом для шуток всего экипажа. Неугомонный “Совятник”, как их Макар называл, с момента прибытия этой конструкции друг друга пугал заключением в“ ЭТО”.

“Это” или “Энерго-терапевтический объект” — был последним словом врачебно-конструкторской мысли и действительно впечатлял.

И не только внешним уродством. Хотя тот, кто его проектировал, питал явную ненависть ко всему человечеству разом.

С виду скафандр представлял собой пародию на древнейшие изображения жутких божеств: аспидно-черная, полированная поверхность, маска с отвратительной рожей, жуткие фасеточные глаза, светившиеся в темноте, и в довершение ужаса — сразу несколько портативных манипуляторов, гибкими змеями выползающих прямо из блоков конечностей монстра.

Такое без подготовки увидишь — неделя бессонницы обеспечена. Врагов им пугать и пытать лютых недругов.

К тому же, это чудо воинственной техники умело летать, не тонуло, и не повреждалось никаким видом человеческого оружия, и было почти два имперских метра высотой.

Но это декор.

Собственно, главный смысл этого смертоносного сооружения — лечение и реабилитация раненых и больных гуманоидов, вынужденных выполнять возложенные на них служебные обязанности без отвлечения на лазарет. Скафандр сам решал, когда его снимут, сам оценивал состояние “заключенного” и назначал терапию.

“Лечебная передвижная тюрьма” — как мысленно окрестил его Макар.

Зато, в нем можно было не пить и не есть и… все остальное. Система сама устраняла все интимные проблемы больного.

Удобно.

Но страшно. Вдруг не то что “решит”?

Совершенно Макару не нравилось, когда за него все решали. Благо, некоторые привилегии у капитана тут все-таки были. Он мог снять маску скафандра, мог отменить расслабляющую терапию или запретить себя медикаментозно укладывать спать.

И вообще, если трезво смотреть на это пугающее устройство, оно было даже удобно. Легкая, плотная нано-ткань тела скафандра ощущалась, словно вторая кожа, не стесняла движения. Прямо на гало-дисплеи с обратной стороны лица-маски выводились все показания внешних датчиков, что позволяло иметь угол зрения в полные триста шестьдесят пять и слышать лучше, чем даже летучие граи с планеты Гизил.

Этим всем и утешив себя, смирясь с порождением медицины и робототехники, капитан и инспектор Аверин открыл отсек облачения в этого монстра.

Чтоб им всем разом шервей в экипаж.

Вдох, выдох. Обнаженный и беззащитный он болезненно ощущал бесцеремонное вторжение во все зоны человеческой анатомии. Его трогали, щупали. Что-то куда-то вводили, втыкали, покалывая импульсами тонкой боли.

Неприятно весьма.

Не смертельно. Бренное капитанское тело и так все болело и ныло. Он чувствовал себя тяжко больным и разбитым. Себя было жалко ужасно. Еще и психоз, командир, поздравляю.

Красавец, Аверин.

— Терапия продлится полных семь суток имперского времени! — радостно пропиликал скафандр, отчего-то девчоночьим голосом.

— Мне не нравится это! — Макар возмутился. — Я чувствую себя мужиком, за которым девчонка подглядывает.

— Да, капитан! — с энтузиазмом отозвался Петрович. Травмы максимально серьезные, есть риск необратимых изменений, назначен оптимальный срок пребывания в ЭТО, — и миг помолчав, виновато добавил: — Это я так его голос настроил, простите. Скучаю по детям.

Создатель, дай Маку терпения! Дай трезвости мысли. Когда искусственный интеллект начинает подобное выдавать, впору начать сомневаться и в собственном здравом уме.

— Гесс к обязанностям приступил? — нужно отвлечь себя от ненужных раздумий.

— Четыре часа назад, подключить его?

— Как только закончу, — к слову сказать, Аверину становилось полегче. Хорошая вещь этот скафандр, хоть и вида страшенного. — Петрович, оно во мне долго еще будет копаться?

— Двенадцать минут, потерпите, инспектор Аверин, — в голосе отчетливо прозвучала ирония. — Уровень энергетического резерва корабля, — сорок пять, ядроиды приступили к ремонту щита, доклад бортинженера вас ожидает, включить его запись?

Вот ведь неугомонный Петрович. В его капитане тут, можно сказать, ковыряются, а он со своим докладами.

— Давай, — Макар милостиво разрешил, ощущая во всем своем теле некую бодрость.

Нет, зря он так костерил их врача, при случае надо будет поблагодарить бывшего одноклассника. Главное — не забыть.

Доклад Яхо радости не принес. Новостей было много, и все, как одна — отвратительные.

Кроме физических повреждений корабль “зацепило” исключительно редким космическим явлением: волной темпусального шторма. Так вот чем так знатно пришибло их с Гессом. Занятно. Надо в зеркало глянуть на морду свою, а вдруг он стал краше и как-то солидней?

Смешно. Но ему было совсем не до смеха.

Ветер времени разрушал сложные структуры защиты фрегата, это он “выкачал” все ресурсы реактора, и много лихого еще натворил.

Макар сразу вспомнил ту пару скелетов в постели загадочного маленького кораблика. Вот говорила ему интуиция: “Не суйся, инспектор!”. Нет, шервовы жабры, служебные, чтоб им, обязанности надавили на мозг.

Что ж.

Пора двигаться дальше и не повторять своих глупых ошибок.

10.1

Выйдя в рубку Аверин доковылял до капитанского кресла, мысленно чертыхаясь. Как только “Сова” встанет на орбите пункта их назначения, он потащит Гесса на спарринг в спортзал. Будут два монстра в скафандрах руками махать и мучительно спотыкаться. Телом нужно владеть, а не уныло болтаться, как… Ладно. Раздражение в сторону, тем более, что капитану действительно стало значительно легче.

— Принимаю ручное управление кораблем! — голос чудовища, в которое превратился Аверин, был под стать общему образу ЭТО. Замогильный, как говорили их древние предки. — Петрович, доложить о готовности перехода к “Прыжку”.

Со времен его первого выхода в Сумерки прошло уже более полутысячи лет. Открытое совершенно случайно, оно выпустило человечество из тесной клетки планеты Земля в мир бесконечности. И… впустило в Империю.“Загадочное и опасное подпространство”, “пятое измерение”. Как их только не называли. Живущие по своим строгим законам, не ведающие жалости к тем, кто их не желает принять. Почему Макар каждый раз вспоминает об этом?

Какое вообще дело разведчики и инспектору до каких-то там давних историй?

Он не мог дать ответ на этот вопрос. Но чувствовал: Сумерки продолжают таить в себе множество тайн и ответов на самые сложные из загадок всего космического человечества.

Бездна, в которой не было места общей физики. Где не было времени и привычного всем пространства.

Прыжок в Сумерках до сих пор являлся очень сложным процессом. Современный корабль класса A- IIV, к которому относилась “Сова” мог преодолеть пространственный барьер без особых энергетических потерь, и выйти к маяку навигации практически без погрешностей. Путешествие через галактику требовало поправок, а потому все дальние маршруты проводились отрезками в Сумерках, точки привязки в которых и были теми самыми “маяками”. Эти самые маяки, силой мысли привязанные к случайно обнаруженным точкам в Сумерках, имевшим устойчивые координаты, представляли собой настоящие станции. К сожалению, в коротком броске к планетарной системе в созвездии Лебедя заходить на маяк не было ни малейшей нужды. А быть может, и к счастью.

Аверин всегда вводил судно в прыжок самостоятельно и вручную, доверяя своей интуиции куда больше, чем даже Петровичу.

Быстрая сверка маршрута, и экипаж разошелся по штатным местам.

Ну как “разошелся”, скорей расползлись, цепляясь за поручни стен. Ведь система имитации комфортного тяготения была включена теперь лишь в лазарете. К счастью для капитана, его новый “костюм” обладал автономными утяжелителями.

“Кастрюлька”, как Гесс обозвал свое любимое детище — биореактор, “сварила” им уровень энергетического резерва, достаточный для прыжка. Часть защитного щита яды (как весь экипаж прозвал их ядроидов) успели восстановить, по крайней мере от малых осколков и разнообразного космического мусора, неизменно болтающегося на орбитах обжитых планет, “Сову” он прикроет.

Беглый осмотр всех систем, обратный отсчет, запуск главных двигателей, напряженное молчание в рубке.

Пять, четыре, три, два…

Раздался посторонний шум в главном отсеке.

— Шервова задница, — голос Петровича раздался на головой капитана. — Разрушен крепеж перегородок транспортного отсека. Поврежден лукс, и… один, нет, уже два дрона-шпиона.

— Ядов на ликвидацию, о причинах доложить мне лично, подход к заданной точке, выход из Сумерек.

Обычно подобный прыжок занимал у “Совы” всего минут десять, не больше. Но сегодня их птица любимая, их отважный фрегат хромал на все свои крылья и лапы.

В космос из Сумерек они вышли с погрешностью в световые имперские сутки, хорошо еще в местное “солнышко” не вляпались, а всего-то ушли за орбиту искомой экзопланеты.

Лигла. Красивое слово.

— Отправить в эфир мой личный код и сообщение о внеплановой инспекции.

Активировать защиту, развернуть крылья лучевой подзарядки, все восемь.

Макар устало откинулся в кресле. Скафандр был хорош, но хотелось курить, а еще очень грязно ругаться. Планета Лигла, чьи просторы открывались теперь прямо по курсу “Совы” до рези в глазах была похожа на его родную Землю. Рисунками континентов, зеленью, океанами. Только снега тут явно не подвезли: оба полюса переливались морской синевой. Сколько дома он не был? Наверное, вечность.

— Получен ответ.

И тут же в воздухе рубки прозвучало взволнованное:

“Мир Лиглы приветствует посланников митрополии и ожидает в центральном космопорту”. И координаты.

— Это робот, — подал голос Стэм. — такая запись была в ходу у колоний еще лет сто назад. — поймав удивленный взгляд капитана, старший помощник явно смутившись, добавил: — Мне дед рассказывал.

Макар усмехнулся. Надо будет поболтать на эту тему с биологом. Похоже Стэм что-то темнит…

Не важно пока. Вот они и прилетели, начинается новый этап их Инспекции, точка первая, Лигла.

Шервова интуиция его снова тревожила. Это не было чувством опасности, нет. Просто… Аверин вдруг понял, что эта планета — действительно точка. Поворотная точка в его зрелой жизни.

— Игорешенька, солнышко… — их главный айтишник, шпион, хакер и вообще самый лучший специалист по всему, что относилось к электронике и информации был на связи всегда.

— Да, капитан, — раздалось тут же в рубке. Может, он тоже искусственный, как их Петрович?

— Собрать из эфира всю доступную информацию по истории этого мира за последние сто лет. Отфильтровать на предмет достоверности и кинуть мне лентой прямо на ЭТО. Сокращенную версию — на ознакомление экипажу. Начинаем быструю подготовку к незапланированной инспекции.

— Есть, кэп.

Ну, вот с этого и начнем…

11. Не сюрприз

Не получилось. Ничего у меня снова не вышло. Спокойная жизнь, — не для Нэрис.

Первый гость прибыл уже через сорок имперских минут.

“Порт” нашего каданата стоял прямо в замке. Невысокая круглая башня с каменной площадкой наверху и крутой винтовой лестницей внутри. Детьми они с братьями бегали по этой лестницы, как веселые черные белки, только хищными не были и хвостов перепончатых не имелось у детворы.

Из окна моей спальни башня отлично видна, и не заметить прибытие флаера не смогла даже я.

Как бы теперь это развидеть…

За что это со мной происходит, Создатель, ответь? Где я так согрешила?

Если бы вдруг я позабыла того рослого человека, что неспешно высказывал из легкого дорогого суденышка человека, то зеленые с золотом цвета прайда Диглис узнаваемы издалека. Сомнения не было.

Зачем он сюда прилетел? Посмотреть на мое окончательное падение? Хотел увидеть кривой свежий шов знака монахини на моем бритом затылке?

Хишными, плавными движениями он спустился в узкий люк на площадке, запустив предварительно авторежим возвращения флаера. Все верно, до его возвращения наш маленький “порт” будет свободен, а богатенькие наследники могут позволить себе и такие игрушки.

Уже через пару минут Райан, старший сын и единственный наследник рода Диглис, легким шагом пересекал площадь перед нашим замком. Сосредоточенный, строгий, решительный. Одет, как курсант Синего круга, никакой роскоши: мягкая темно-синяя рубашка с короткими рукавами и подзатертыми лычками старшекурсника на воротничке. Только густая и темная его шевелюра, тут же подхваченная шаловливым рейновским ветерком и растрепанная совершенно фривольно, говорила о том, что наш гость довольно давно уже выпускник, вольный сокол.

Все ближе к крыльцу он и ближе, я встала на цыпочки, все еще не веря своим глазам и жадно разглядывала самого завидного жениха континента Агрании.

Мы не виделись с того самого дня, когда моя жизнь потеряла всякий смысл. А виновник произошедшего неторопливо и вальяжно подходил к главным замковым воротам. Створки больших темных дверей были еще закрыты, гостей ждали чуть позже. Рай растерянно повертел головой, на минуту задумался, потом резко вдруг развернулся и… глаза наши встретились.

Словно неразрывно сцепившись взглядами, мы смотрели не отрываясь друг другу в глаза, и мой новый мир, уже ставший привычным, стремительно рушился. Неотвратимо и бесповоротно. Хрупкие кирпичики моего душевного спокойствия, с таким трудом сложенные в зыбкие стены, падали словно детские кубики.

Как многое я хотела сказать ему, только ему одному. Рассказать, объяснить, поделиться с ним, своим верным другом, практически братом. Как же мне не хватало его насмешливого и спокойного: “Брось, Нэс! Вечно ты фантазируешь.”

Я успела забыть и его ледяное: “Нет. Нэрис, прости!” выплеснутого на меня, заморозившего. Словно и не было того поцелуя в воротах Академии синего круга. Потеряла Нэрис Рейн и гордость свою хваленую и силу воли. Рассыпались они, как кучка песка, раскатились на тысячу мелких песчинок. Я больше не та гордая девочка, что плакала горько на черном утесе, одна.

Он тоже изменился. На меня смотрел не симпатичный мальчишка, стесняющийся своей нескладности. Молодой, уверенный в себе хищник стоял во дворе старого замка Рейн. О чем думал он, от меня не отводя взгляда? Что через стекло окна спальни увидел в моих глазах этот мужчина?

Не знаю, и знать не желаю. Я отступила в спасительный сумрак комнаты, задыхаясь от ужаса. Райн медленно развернулся и в дверь постучал.

Наследник прайда Диглис здесь, у наших ворот. И мне это не снилось. Голова снова мучительно заболела, ломило виски, стены комнаты медленно и расплывчато скользили по кругу. Надо бы сесть…

Тут дверь в комнату отворилась и на пороге возникла перепуганная Алана.

— Нэс, собирайся быстрее, там какой-то особенно буйный жених заявился. Слышать ничего не желает и с тобой требует встречи. Говорит, что знакомы. Красивый такой, прилетел в цветах Диглис, наверное младшенький из бастардов…

— Что?! — я прохрипела, стремительно оседая на каменный пол.

К такому подлому повороту событий жизнь меня не готовила.

11.1

— Отойдите, и не мешайте! — этот голос… Низкий, бархатный мужественный. Как долго я старалась его позабыть. Не получилось. — Вы уморить ее решили?! Что вообще здесь происходит, что с Нэс?

В ноздри ударил острый запах наэльской настойки. Терпеть ее не могу, что за жестокий способ в чувство людей приводить? Придется теперь глаза открывать, что поделать.

Белый свет за пологом ресниц понемногу обретал четкие очертания, я вгляделась в его темные контуры и с трудом сдержала стон. Прямо надо мной, закрывая от всех остальных широченной и рельефной грудью, нависал самый завидный жених континента Ангрании. Глаза распахнула и тут же уперлась в его темный взгляд. Чуть раскосые, серо-зеленые глаза Райана. Мне до боли знакома каждая их ресничка, каждый лучик на радужке.

Он смотрел на меня с искренней тревогой, даже дышал тяжело, раздувая тонкие ноздри породистого носа. Горячая опора под голым затылком оказалась крепкой мужской рукой. Его ладонь.

Острый стыд во мне мучительно боролся со странным желанием. Хотелось повернуться, к этой ладони прильнуть щекой, глаза малодушно закрыть да так и остаться лежать. Лучше — целую вечность. И даже саднящая боль от едва начавших заживать швов на бритой макушке меня совершенно не трогала. Дурочка я невозможная.

— Что они с тобой сделали, Нэс? — Райн нетерпеливо вплотную наклонился, с ужасом вглядываясь в мое лицо. — Почему ты молчишь?

Скрипя зубами от разочарования, я попыталась приподняться. Стыд победил. Но мужская рука никуда не исчезла, напротив, наследник медленно переместил ее на спину, помогая мне сесть.

— Халм Диглис! — позади раздался тонкий голос Аланы. С перепугу она смогла только тихо пискнуть. Райан медленно на нее оглянулся, не отпуская меня.

— Вы мне не ответили, — угрожающе прозвучало. Этих стальных ноток власти у него в голосе я никогда раньше не слышала.

— Вам не следует тут находиться! — мачеха продолжала. едва не плача. — Скоро прибудут еще женихи, а Нэрис еще не одета, и мы…

— Вон! — медленно произнес тот, кто назвался моим женихом.

Несколько секунд совсем ничего не происходило, все настороженно замерли, и тогда он повторил, на весь замок Рейн громко рявкнув:

— Выметайтесь отсюда, я сам о ней позабочусь! И до прибытия хала Винк, нас не трогать! — замолчал на секунду, разглядывая из-за плеча невидимых мне слушателей, очевидно потрясенных его словами, и свирепо добавил: — Я убью каждого, кто без моего приглашения рискнет сюда войти. Это ясно?

— Да, халм Диглис. Но позвольте… — прошептал кто-то мужским голосом. Я его не узнала.

— Считаю до трех, — Райн усмехнулся и достал из кармана штанов новенький плазер.

До отсчета дело не дошло, на меня только дунуло ветром и поспешно захлопнулась дверь.

— Зачем? — задала я так мучивший меня вопрос.

— Диль попросил, — Райн усмехнулся и гулко сглотнув, отвел взгляд,

Я закрыла глаза, мучительно загоняя обратно подступающие слезы и попыталась дышать еще глубже. Выход остается один: пережить это безумие и самой постараться не сбрендить.

— Что с тобой происходит тут, Нэс? — он снова подхватил меня двумя руками и посадил ровно перед собой, заботливо обкладывая подушками. — Ты стала похожа на чучело, что за дырка в голове?

Его слова вдруг отрезвили. Они словно откинули нас назад, на несколько важных шагов и вернули в то время, когда компания тайных друзей, обманув охрану, по ночам собиралась за границами своего круга, и пускалась навстречу увлекательным приключениям. И не было между нами чувственных прикосновений, робких влюбленных взглядов, трепетных поцелуев. И болезненных объяснений.

Передо мной сидел старый друг Райан, все дела свои бросивший и рванувший спасать их отважную маленькую Нэс.

— Я собиралась уйти в монастырь, сегодня мой день рождения, вчера прошел ритуал вживления зеры. Но…

Райан резко встал и выругался, очень грязно и витиевато. Я покраснела: раньше в моем присутствии никто из мальчишек подобного себе не позволял. Создатель, как же быстро мы все изменились.

Наследник быстрыми шагами подошел к окну и резко открыл его, словно ему было душно.

Пользуясь паузой, я наконец осмотрелась. Снова малая гостиная, везет мне сегодня на приключения в самой уютной комнате замка. Как раз в эти минуты прислуга должна судорожно домывать помпезную и огромную большую гостиную, когда-то отделанную для приемов знатных гостей. Успеют ли? Им еще подземный зал семейных ритуалов приводить в порядок. В него уже лет пятнадцать никто не спускался, с момента скромной свадьбы отца и Аланы. Ей повезло, родиться богатой простолюдинкой. Только наследницы прайдов Правящего, или Золотого круга выходили замуж после дикого ритуала отбора мужей. Я как раз из таких несчастных.

— Ты точно рехнулась, — прервал мои размышления Райн. — Только не говори мне, что это я в твоей глупости виноват.

Молча пожала плечами, взглянув на него. Он злился. Семейная черта всех Диглисов. Даже если Райн вдруг не прав, то в этом всегда виноваты другие. Раньше это мне казалось признаком сильной личности. Теперь вдруг взбесило.

— А какие, скажи, у меня варианты? Навскидку, хоть парочку.

Он задумался, помрачнел еще больше.

— Диль прилетит с минуты на минуту, — нехотя проговорил. — Он рвался сюда раньше, но переупрямить конунга смог только сегодня. Тебе повезло…

— Сомневаюсь, — я фыркнула громко. — В это время я бы уже открывала ворота монастыря и завтра ранним утром в мире Лиглы перестала бы существовать Нэрис Рейн.

— Сегодня в круге отбора Один из нас двоих победит, — Райан невесело усмехнулся. — И ты станешь либо женой Диля, либо…

Только сейчас до меня полноценно дошел смысл всего происходящего здесь.

— Улетай! — ему тихо сказала. Получилось жалко.

— А меня все устраивает. И его, уж поверь. Нас все равно женят, лучше уж на тебе, — он ладонью взъерошил шевелюру непослушных, вьющихся крупными кольцами волос и вздохнул, снова от меня отворачиваясь. — Нэс, малышка, я поступил в Имперскую Космическую Академию. После отбора задержусь на свадебную неделю, а потом все равно улечу. Так что…

— Великолепные планы, — я психанула и попыталась сползти с дивана, вдруг обнаружив, что опять не одета. На подлокотнике рядом лежал приготовленный для отбора комбинезон. — Пожалуйста, не побеждай.

Райн обернулся, и не отводя взгляда, принялся внимательно разглядывать почти обнаженную меня. Его взгляд вдруг потемнел. Я судорожно попыталась прикрыться складками покрывала.

— Это уж как получится, Нэс, прости. Круг нельзя обмануть, ты же знаешь. В нем побеждает сильнейший. А Диль только для тебя остался мягким и улыбчивым мальчиком со странностями. В спаррингах ему нет равных уже очень давно. Делиэль Винк только иногда еще проигрывает единственному сопернику.

— Тебе?

— Угадала. И если я выиграю, — станешь законной женой наследника прайда Диглис. Так чему ты не рада?

Он действительно искренне удивлялся. Даже бровь вон поднял в изумлении.

— Потом улетишь на семь лет, оставив меня на растерзание своим родственникам. Да еще и беременную, наверняка Уж ты постараешься эту неделю даром не потратить. Я в восторге, Райан!

Встала, покачиваясь и окончательно запуталась в покрывале. Пошатнулась, едва не рухнув плашмя на ковер.

Наследник шагнул ко мне, но я зашипела на него, как дикая черная белка.

— Нэс, позволь я закрою глаза, не буду подглядывать и помогу тебе одеться, — хрипло он произнес.

— Выметайся! — я ему лишь устало ответила.

12. Явление инспектора

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Орбита Кеплер D звездной системы Кеплер 47, созвездие Лебедя.

Ну, собственно… ничего неожиданного.

Все безобразно, преступно и даже цинично. Макар, листавший движением глаз полученную из “неофициальных источников” подробную информацию о делах в инспектируемой ими колонии, скользившую светлыми строками на внутреннем гало-экране скафандра, так затейливо чертыхался, как это умеют делать только земляне.

Гесс снисходительно слушал своего капитана и друга. Пока у них был перерыв, скафандр ЭТО тщательно диагностировал состояние его только что получившего ощутимую встряску от ближнего боя травмированного временем организма.

Безболезненные инъекции, едва уловимые импульсы электрофизиотерапии, теплые прикосновения массажных “пальцев” скафандра. Охлаждающие элементы комфортно легли на усталые мышцы, датчики зафиксировали остановку подкожного капиллярного кровотечения.

Биолог вынужден был констатировать: этот ЭТО — отличная штука. В таком состоянии ему была гарантирована неделя лечебного сна в восстанавливающей капсуле. А теперь он имел бесценную возможность выполнять возложенные на него обязательства без каких-то ограничений и паузы на лечение. Он и Аверин, конечно. Благо, рассматривая капитана можно было увидеть себя, словно в зеркале.

Жуткая черная жуть…

Как и планировалось, они встретились в спарринг-зоне спортивного зала “Совы”, где уже больше часа “топтались” как выразился Хич, их ироничный механик и энергетик. Он ковырял громко свистящую датчиками неисправности систему климат-контроля отсека и стал их единственным зрителем.

Как оказалось, ЭТО отлично учились, подстраиваясь под владельцев, и уже спустя десяток минут неуклюжие движения обоих гигантов стали похоже сначала на детские танцы, а потом и на драку подростков. Еще немного и на корабельный татами выйдут вполне ничего себе так борцы.

Выглядело это эпически: два аспидно-черных монстра, блестящие, словно начищенные до блеска стальные кастрюли или ледяные бока астероидов, разгонялись, потом сшибались с разбегу и с грохотом рушились на упругие маты татами. Раз. второй. На третьем заходе раздался тревожный сигнал и к ним из лазарета тут же приперся Ойле. Истошно вопя что-то о технике безопасности и стоимость индивидуальных скафандров, размахивая руками, он с энтузиазмом пытался преодолеть невесомость, отчего несколько раз нелепо кувыркнулся в воздухе зала, шмякнулся о потолок и обиженно взвыл.

К чести Аверина, на эти злобные пируэты врача капитан не обратил никакого внимания. Он продолжал тренировку, не отвлекаясь на подобные глупые мелочи.

Закованные в скафандры фигуры, в очередной раз грохоча расцепились, медленно встали, так же медленно разошлись, развернулись и снова бросились в жаркую схватку, проверяя на прочность не столько скафандры, сколько хрупкие нервы их корабельного дока.

Вполне ожидаемо Ойле не выдержал, застонал громкогласно и исполненный праведного негодования вылетел в сторону камбузного отсека, цепляясь на потолочные поручни.

Заедать нервный стресс.

А упорные монстры снова и снова вставали, кружились. пытаясь друг друга достать, делали стремительные обманные выпады, наносили удары. В ход пошли щупы и манипуляторы, что им заменяли ладони. ЭТО сами осваивали сложную технику ближнего боя, в которой противники на татами были примерно равны. И уже очень скоро движения монстров стали по-хищному плавными. Удары все реже достигали своей цели, звуки словно заглохли. Еще большая жуть: плавно и бесшумно два гладких бездонно-черных чудовища бесшумно сражались, прыгая, отражая удары, с разворота перепригивая подсечки. Это было похоже на схватку мифических идолов, древних драконов или даже демонов. Хич, невольный свидетель превращения несуразных скафандров в боевых полноценных чудищ, наблюдая их устрашающий танец невольно затаил дыхание.

Пляска смерти.

А потом прозвучал сигнал окончания боя и противники разошлись. И теперь Макар мрачно читалсводку истории этого маленького, но преступного мира, а Гесс пытался найти поводы для того, чтобы уйти туда вместе с ним.

И ничего достойного не находилось.

Все его робкие доводы под воздействием логики рассыпались, как детские кубики на полу. Гесс куда больше нужен был здесь, на “Сове”, чем на за забытой Создателем Лигле.

Убить облаченного в ЭТО Аверина невозможно. Спрятать от зоркого пеленга Яхо с Петровичем — нереально. Выпускники их с

Макаром учебного учреждения не поддавались гипнозу и прочим ментальным практикам воздействия на сознание. К тому же, Макар был осторожен, силен и хитер. Настоящий инспектор.

Да, по инструкции визит в колонию осуществлялся не в одиночку. Но аварийная ситуация на корабле отправку туда делегации исключала. Аверин снова был прав, абсолютно. Но…

— Гесс, не парься. — Мак всегда оставался землянином. Это странное слово в его лексиконе означало отказ от крайней степени бесполезной тревожности. — У меня отличная новость: преступности на планете практически нет. Правда, воруют они у Империи. Тихо, но с колониальным размахом. Связаны крепко с пиратами, но у меня с братством связи покрепче.

Если бы ЭТО могло ухмыляться, то… О! Могло. Жуткая гладкая маска со светящимися глазами перекосилась на правую сторону. Скафандр попытался изобразить гуманоидную мимику, получилось кошмарно. Гессер содрогнулся. А потом вдруг биолог представил себе, (а воображение у него очень живое) вид ужаснувшегося скафандра и содрогнулся опять.

— Да… — капитан тоже был впечатлен новыми гранями возможностей внешности ЭТО. — Хорошо еще, что я все это открыл еще до выхода на планету. Буду сдержан и хладнокровен. — Он вздохнул, скафандр послушно повторил все движения тела.

— Предварительную оценку комфортности био-геосистемы они тоже в отчетах занизили, — смирившись с происходящим Гесс решил перевести разговор в куда более продуктивное русло. — Многократно и даже с фантазией. Откровенно говоря, все их протоколы колонизации — новодельные сказки. Не говоря уже о ресурсах.

Мак задумался, потом что-то набрал в накладке физического управления на запястье скафандра и в зале вдруг зазвучала чудесная музыка, древний медленный вальс. Биолог успел удивиться.

— Прости, друг, но мы с тобой сейчас еще и потанцуем. Помнишь, выпускной бал академии? Я тебя приглашаю. Оттачиваем координацию ЭТО. Зачем? И не спрашивай, я тебя умоляю! Продолжай.

Шаг вперед, рука за спину, ноги в позицию, легкий поклон. Архаичный танец землян, отчего-то прижившийся на бесконечных пространствах Империи. Измененный, отточенный элементами других древних цивилизаций, он, тем не менее, жил своей жизнью. И все значительные события в стенах имперских общественных учреждений уже много веков сопровождались помпезными балами. Империя зиждилась на традициях.

Рука в руку, вторая на талии, макарова левая на плече. Гессер вел, он даже в личном скафандре был выше на голову. Аверин же кокетливо склонил на бок гладкую черную черепушку, вызвав смех у несносного Хича, все еще в зале застрявшего.

Каждый цивилизованный гражданин должен уметь танцевать, это был некий статус.

Оба друга, — блестяще образованные, талантливые и порядком уже потрепанные службой в опасных операциях Внешней Имперской Разведки кадровые офицеры неторопливо вальсировали по спортивному залу фрегата.

Шаги, повороты, щассе, перемены, плетения шага. Они еще даже помнили это названия сложных фигур. И злобную фурию Шагру, денно и нощно вбивавшую сложную науку в “безмозглые головы” юных курсантов, — тоже еще не забыли.

— Это обычное дело для дальних колоний, — ответил слегка запыхавшийся капитан. Следить за музыкой, вспоминать все движения вальса, стараться танцевать даже не слишком убого и не давиться при этом от смеха, — оказалось задачей космически-сложной.

Гесс степенно и важно кивнул.

— Да, их я даже наказывать смысла не вижу — сказал страшный, но добрый биолог. — Просто оставить маяк на площадке и объяснить принцип его работы. И под пристальным имперским контролем само все отсохнет. Меня волнует другое…

Он поднял руку капитана над головой, предлагая вращение. Хич откровенно заржал. Макар невозмутимо и медленно развернулся под локтем партнера. Оба ЭТО двигались все увереннее и грациозней.

— Меняемся, я веду, — сказал капитан и оскалился. Улыбка скафандра… была однозначно оружием. — Всегда любил танцевать с высокими дамами. Иди сюда, крошка.

Биолог на пару секунд даже замер, потом смирился, резонно решив, что они тут танцуют для общего дела, а не для аверинского удовольствия. Но на ногу мстительно наступил капитану, конечно.

— Да, я понял о чем ты, — выдернув бедную ногу из-под туши Гессера, Макар еще раз оценил прочность скафандра. — Две неродственных расы. И никаких абсолютно архивов. Вообще интересное общество: резкое расовое расслоение, практически дикий феодализм и вполне современная техника. Умеренно самоизолированы, я бы сказал.

— Не будь Лигла колонией, — с трудом успевая за явно убыстрившимся капитаном, ответил биолог, — оставили бы все, как есть. Каждый мир имеет право на свою жизнь, свой уклад и политику. Но они же настаивают на колониальном статусе, не соблюдая законов.

— Именно, — капитан согласился, заходя на последний круг. Музыка понемногу стихала. — За все надо платить, или, как говаривал незабвенный наш Гворг: ду́ра лэкс, сэд лэкс. Что в переводе с древнего земного языка означает…

— Закон суров, но это закон, — я, представь, еще помню.

Музыка доиграла, Макар элегантно отступил ровно на шаг, поклонившись. Гессер не отстал, и единственный зритель этого их спектакля насладился зрелищем старинного реверанса в исполнении страшного ЭТО.

— Буду действовать по ситуации. Ваше дело максимально быстро подготовить “Сову” к загрузке топливом и прыжку. — Аверин направился к выходу из спортзала, и Гессер невольно залюбовался его фантастическим видом: перед ним шел уже не громоздкий и жуткий скафандр, а какое-то ужасающее божество из древних сказок их дикого мира. Плавные, хищные даже движения, графитовый блеск гладких поверхностей, мерцающий свет датчиков, визоров и подсветка складочек сочленений. — Гесс, я рассчитываю на тебя. Держи все под личным контролем. Если со мной вдруг что случится, командование кораблем примет Стэм, а вот инспекция ляжет уже на тебя. Сам все понимаешь.

Да. Еще как понимал.

13. Тест на стрессоустойчивость

Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47в созвездии Лебедя.

К своему прибытию в космопорт столицы континентального государства колонии лишнего внимания Макар привлекать не хотел. И никакого отношения к личной скромности капитана это желание не имело. Строго рабочий момент. Куда проще всегда наблюдать за деталями, оставаясь в тени. Собственно, в этом и смысл делегации: пока “Главный инспектор” выполняет официальную часть, принимая волну лжи и фальши на свои плечи, второй, “теневой” участник визита, внимательно смотрит вокруг и объективные делает выводы.

В налаженной схеме проверок колоний “теневым” обычно работал Аверин. Представительный глизеанин Гесс Оранг расточал колонистам многообещающие улыбки, выслушивал речи и купался в лучах всеобщего внимания. А Макар тихо и быстро налаживал местные связи, подкупал недовольных, торговал информацией, слушал и слышал. Лучшим ключом ко всем тайнам во всех удаленных мирах неизменно служило имперское золото.

А теперь ему придется делать все самому.

Уже уходя из центрального в хвостовой, направляясь к главному корабельному катеру, капитан оглянулся и бросил Яхо и Стэму, дежурившим в рубке:

— Не забываем о главной цели всей экспедиции. Роем носом эфир как кроты.

Они промолчали в ответ, понятливо переглянувшись. Кто такие “кроты” знать не знали, но “главная цель” экспедиции была им отлично известна. Об этом не принято вслух говорить, и если Аверин напомнил, значит чует он где-то подвох. Интуиция капитанская никогда его не подводила…

Планетарный катер “Совы” представлял собой мощное и комфортабельное космическое судно, способное самостоятельно выйти в сумеречный “прыжок” между ближними маяками и перемещаться с орбиты экзопланет в космопорт и обратно. Экипаж из четырех человек мог вполне благоустроено путешествовать на “Совенке”, как прозвал его капитан, полностью автономно в течение года… Еще пятерых катер мог взять на борт в состоянии биостазиса.

Красивая птичка “Совенок”.

Предполетная подготовка, последний опрос всех систем, открытие шлюза и вылет. Они сделают круг на орбите, Макар всегда свято соблюдал этот мистический ритуал приветствия новой планеты, потом выслушают бравый монолог приветствия космопорта и зайдут на посадку.

Привычка думать о делегации во множественном числе рассмешила Макара. Он сам все это сделает. Он сегодня один, хотя за спиной у него вся сплоченная сотнями пройденных световых лет команда “Совы”. В случае чего его вытащат, он абсолютно уверен. Да и тревоги инспектора имели форму некоторого предвкушения. Он знал точно, он чувствовал очень чутко: впереди новое приключение. Что-то изменит судьбу капитана Аверина.

А пока Мак разглядывал голубые просторы планеты и с тоской вспоминал континенты Земли. На поверхности Лиглы, в синих волнах океанов “плавали” две почти-что-Евразии. Один континент возлежал чуть южнее: победившая в архаичных уже континентальных войнах Аграна. Другой на всех картах планеты значился оригинально: “Второй континент”. Вообще, надо заметить, картографы этого мира не отличались художественным воображением. Даже на зануду Макара наводила тоску эта карта.

В отличие от пейзажей под плоскостью крыльев “Совенка”.

По всему континенту Аграна были живописно раскиданы помпезные замки. С высоты они выглядели, словно огромные шляпочные грибы, выступающие из пушистого мха — чащи древнего леса. Некоторые вид имели разрушенный, другие же окружены оживленными городами, но все они вид имели совершенно реликтовый.

В отличие от столицы Аграны — Агрании, города, даже по меркам империи современного. Столица встречала инспектора веселым неоновым светом и бликами огромных полусфер прозрачных зданий. Интересный контраст…

— Аграна, столица Агрании — экваториального континента и одноименного государства мира Лигла. — в эфир влез сигнал автоматического приветствия космопорта. — Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47в в созвездии Лебедя, приветствует вас, гости Великой Империи. — обычная звуковая запись, ну совсем не Петрович. Как обычно, в колониях: за красивой картинкой полнейшая техническая отсталость. И это инспектора успокаивало. — Законы благоденствия, радости и всеобщего процветания в силе закона! Просим следовать на указанную посадочную полосу космодрома, счастливой посадки и удачного окончания путешествия!

Прозвучало фальшиво. Впрочем, как и всегда. На дисплее пространственной навигации загорелись ориентиры. С этой секунды космическое судно переводилось в режим воздушного корабля, подчинялось законам планетарной физики и проходило привычный ритуал посадки воздушного лайнера.

Подготовка к касанию с полосой, пилот берет штурвал на себя, увеличивая тангаж и уводя судно в кабрирующее положение. Двигатели “Совенка” переведены в режим «малый газ». Минута-другая, задние стойки шасси касаются полосы. Еще десять секунд и уменьшая тангаж, мягким нажатием на штурвал Мак опустил на полосу переднюю стойку. Подключились интерцепторы, включение реверсивного устройства, торможение двигателями. И уже выходя на контрольную точку прибытия, Аверин включил торможение шасси. Ювелирная получилась посадка, собой пилот остался доволен.

Несколько минут для выключения и охлаждения всех систем.

— Сова, я Совенок. Прибытие в космопорт Аграния, в пятнадцать часов по имперскому времени. Игорек?

— Да, капитан, я на связи. Они там все охмелели и ждут полный свербец с нетерпением, жгите.

Макар улыбнулся. В команде “Совы” строго запрещена нецензурная лексика, вот Игорек и изголялся, как мог, придумывая на ходу слова новые, словарями невиданные.

Вдохнул, выдохнул, дождался перехода скафандра в режим синхронизации с силой местного тяготения и двинулся к выходу на уже залившийся трап. Первый шаг в его новую жизнь.

Именно так ему виделась эта инспекция. Что же… посмотрит.

***

— Это кто?! — конунг Аграрии сорвался на истеричный фальцет.

— В ответ на наш запрос с просьбой идентифицировать точно личность инспектора, нам ответили, что… — премьер-министр тоже оказался далек от привычного всем спокойствия. Дрогнул голос премьера.

Они оба смотрели на широкой экран, куда стекались кадры с камер центрального космопорта. Из имперского катера, элегантно посаженного на узкую полосу космопорта вышло нечто невообразимое.

— Сказали, землянин, — пробормотал тихо премьер. — Аве-рин.

— Может, они давно вымерли? А это — искин? Ядроид?

— Исключено, — премьер нервно сглотнул, со лба вытирая рукой вдруг нахлынувший пот. — Законы Империи категорически запрещают развитие искусственного интеллекта уровнем выше обычного человеческого. Как и выполнение ими обязанностей, связанных с решениями, влияющими на судьбы людей.

— Что-то ты многословен, дражайший, — рядом с нервничающим премьером Дэниел ощутил себя настоящим героем. — Трусишь?

— Не понимаю, что ждать от подобного организма. — Премьер честно ответил. — Никогда такого не видел.

А Макар неторопливо шел в сторону блестящего на солнце современного здания космопорта. Он размещался в самом центре столицы главного континента. Экраны звуко-термо изоляции, датчики состояния полосы и… камеры. Мак кожей чувствовал: его сейчас жадно разглядывают. А он впечатлял.

Средний рост местных жителей был чуть выше имперского, но громадина ЭТО даже на фоне рослых лиглян должна выглядеть представительно. Он шел плавной легкой походкой матерого хищника. Скафандр быстро приноровился к подобному стилю, и отлично распределял всю нагрузку по все еще болезненно отзывающемуся на напряжение телу. Дорожка уколов. Охлаждающие элементы, легкое покалывание инъекций. Мак привык к процедурам скафандра и получал удовольствие от дополнительных бонусов, а их было достаточно. Одно только полное обозрение с камер и датчиков на 360 градусов вокруг инспектора чего стоило. А пеленг всех камер и сканеров? А дистанционное определение живых объектов на его пути? Прелесть какая.

Похоже, что хитрые и ушлые габряне, поставлявшие эту новинку, нашли практичный способ обхода запрета на торговлю боевыми скафандрами. “ЭТО” сделали на основе того, что отправлять разрешалось строго лишь на вооружение военной армады Империи. Даже Инспекции не доставалась подобная роскошь. И вот, получите: плод разумной военной конверсии. Он даже не будет пытаться расследовать эту аферу, его все устраивает.

Особенно Мака устраивал жалкий вид делегации, рискнувшей выдвинуться навстречу Аверину. Человек пять, не больше, уныло сползали с низкой широкой платформы шлюза космовокзала.

Инспектор оценил их идею: вида робкого не подавать, никакой суеты, никакого подобострастного колыхания с видом деятельной озабоченности. Рабочий визит и внеплановая инспекция. А почему так испуганы? Так вид у него очень страшный, признаться.

Скафандр тут же любезно ему сообщил примерный состав делегации, Игорешенька отозвался, доверительно добавив, что инспектора убивать и не собирались. Суетятся, конечно, следы заметают, воришки. Но ничего сверхкриминального.

Макар сдерживался. Даже не улыбался, боясь довести аборигенов до массового сердечного приступа.

— Мы приветствуем тебя, инспектор Аверин! — высоким голосом и тоном поющего в храме жреца взвопил самый высокий из вышедших.

— Это у них главный френ. — Игореша радостно пояснил. — На имперском пытается разговаривать, да все слова позабыл.

— Я вас тоже приветствую, — Ответил Аверин на древнем земном языке. ЭТО его отлично транслировал, переводя его фразу на местный. На Лигле разговаривали, используя измененный, но все еще узнаваемый эсперанто. Забавное совпадение. Мак и без перевода все понимал. — Можете переходить на привычный язык.

Ему поклонились зачем-то.

Потом он прошел обычную процедуру идентификации, сопровождаемый любопытными взглядами. Надеялись на искина? Суда по расстроенным лицам, — на нечто подобное. Но таможенная служба колонии его беспрепятственно пропустила. Наивные люди… Чип внешней разведки, вшитый под кожу Макара открывал ему все засовы и все таможни.

— Прошу прощения за назойливость, — на выходе из бокса его встретил молодой незнакомец, разительно непохожий на увиденных уже инспектором лиголян. Этот парень чем-то неуловимо напоминал Маку его самого. Невысокий и гибкий, живые черты лица и умный взгляд темных глаз.

— Меня зовут Дэлиэль Винк, — парень эти слова выпалил на одном вдохе, словно боялся, что Мак убежит. — Я младший сын конунга и хотел пригласить вас на свой брачный отбор.

— Мы еще не настолько знакомы, — констатировал Мак. — И кого отбираем?

— Мою любимую девушку чуть не отправили в монастырь! — сколько патетики было в этих словах, сколько пыла! — Если вы согласитесь, отбора никто не отменит. Если же нет, то…

Эту Вселенную искра чистого разума бороздит уже миллионы лет. Поселяясь в телах гуманоидов в разных мирах, она вершит эволюцию человечества, творит и осваивает бесконечность пространства. И ничего не меняется. В самых дальних уголках позабытых галактик снова и снова все та же история, древняя, как само мироздание. Любовь разлученных условностью юных, все те же Ромео с Джульеттой…

Макар покосился на отставшую делегацию.

— Что я могу для вас сделать? — не выдержало доброе сердце землянина, слаб он, и не раскаивается.

Искра надежды зажглась в глазах юного Винка.

— Я все сейчас организую. Пройдите пока в конференц-зал, там ждут журналисты, глава континента сделает с вами совместное официальное заявление. Мне нужно лишь только ваше принципиальное согласие. И… спасибо.

Прошептал и умчался.

Макар проводил его взглядом, вдруг ловя себя на сомнениях. Зачерствел он за годы без женщин. Перестал людям верить совсем.

14. Замок Рейн

Замок Рейн, каданат Рейн, Планета Лигла, Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47в созвездии Лебедя.

После скучной пресс-конференции, на которой скучающий Макар молча выслушал заверения в верности «Благословенной Империи», прозвучавшие дико и невероятно фальшиво, принимающая сторона ожидаемо предложила «чудесное путешествие вглубь континента».

На фоне непрерывно подкидываемых Игорешенькой сводок активности местных спецслужб и каких-то еще многочисленных теневых структур без названия, но технически оборудованных новейшими средствами связи и транспортом, эта прогулка выглядела абсолютно невинно. А ведь могли попытаться его утопить, отравить или даже взорвать. Отличные ребятки, Аверин к ним даже проникся симпатией.

Ему пришлось уступить и отправиться в путешествие на личном флаере конунга. С «Совы» тут же ему подтвердили: порт точки прибытия точно не сможет принять катер Аверина. Пришлось загружаться в эту посудину, мысленно молясь всем известным богам.

Столица этого континента, на картах колонии именуемого Аграния, из которой они вылетали, называлась Аграна. Красиво, но без особой фантазии. Город был явно построен еще первыми колонистами, и в целом не особенно перестраивался. В отличие от блестящего его центра, с современным космопортом и помпезным кварталом правительства, старый город выглядел совершенно другим. Красивые величественные колоннады высоких зданий с конусообразными шляпками крыш, высокими шпилями и обилием разноцветных витражей в стрельчатых окнах. Что-то до боли земное было во всем этом городе.

От размышлений его отвлек полный конунг, нервно ерзавший в кресле напротив.

Вот этот высокий, болтливый, писклявый мужик, с бегающим взглядом и одышкой оказался главой континента. Ну-ну… Лицо красное, пальцы дрожат. Гиподинамия, гипертония, артроз и возможный алкоголизм. Лет пять он поправит еще и не больше. Нужно будет в ближайших отчетах не забыть отразить этот факт.

Это не Мак такой умный, ЭТО скафандр имел опцию поверхностной диагностики собеседников. Аверин случайно включил ее и теперь втихаря развлекался не столько живописными видами под крылом антикварного летучего агрегата, сколько тайнами главных людей континента. Премьер мучился геморроем, страдал импотенцией и простатитом. Бедолага, а ведь он еще молод…

Сидевшие рядом в просторном салоне за столиком премьер с геморроем и пьяница-конунг Аверина потихоньку украдкой разглядывали. Интересно, а их не смущает «раздетость» скафандра? Половых органов вроде не видно, но трусов тоже не было. ЭТО сверкал обнаженностью. Эта идея развеселила Макара ужасно.

Так, все. Пора браться за разум и заняться делами. Встреча с Ромео совершенно выбила инспектора из рабочего настроения. Интересно увидеть Джульетту… Выдав еще раз себе мысленный подзатыльник, Макар вызвал справку о месте прибытия их делегации. Благо, в скафандре можно хоть песни орать, пока внешние звуки на внешние динамики не переключатся, — он могила.

Итак, историческая справка гласила: точка их прибытия — Рейн. Древний замок, вот уже второе столетие принадлежавший роду Рейн, построен не «официальными» колонистами. По легендам, к тому судьбоносному для планеты моменту, когда имперский фрегат из последней, десятой волны освоения, прибыл на полузаброшенный космодром, ему уже было сто лет.

Макар тут же вспомнил первый отчет, отправленный в колониальную канцелярию метрополии:

«Планета Кеплер D необитаема, условия для колонизации сложны, но мы справимся. Планета Лигла поднимает флаг Империи Деус, присягает на вечную верность метрополии, заверяя в неукоснительном исполнении законов Империи.»

На деле все было не так.

Историю Лиглы люди писали по старому обыкновению — кровью. Первая сорокалетняя война с условными аборигенами, — остатками первой колониальной волны, вошла в историю как жестокая и кровопролитная. Ее и войной-то назвать было трудно: все пришельцы сорок лет жестоко проливали кровь местных жителей. Потом случилась вторая война, между двумя новыми поселениями, захватившими каждое по континенту.

В результате всей этой живейшей истории на гостеприимной планете выжила и сложилась достаточно плодовитая и устойчивая колония, социальные формы принявшая несколько необычные, даже причудливые. Часто так и бывает.

Главы больших семей — победителей заняли опустевшие древние замки, а первые жители Лиглы остались в своих городах и поселках, платя дань и служа своим новым господам. Сильным, беспощадным и отлично вооруженным.

Но была в этой повести еще одна, очень странная и настораживающая Макара деталь. С момента начала второй волны «колонизации» и до сегодняшнего дня «белоглазые», как называли их правящие ныне потомки второй волны колонистов не подняли ни единого бунта. Их убивали и покоряли — они отступали и покорялись. Первые жители Лиглы не были «дикими племенами». Светловолосые и светлоглазые люди, куда более многочисленные, отлично освоившие эту планету, построившие города, эти самые замки на островах, всего лишь чуть менее обеспеченные самым новым оружием, даже и не пытались организованно сопротивляться.

Почему? Точно должна быть причина, ответ на загадку. А он для того и инспектор, чтобы подобные тайны вскрывать, как болезненные нарывы, назревающие на теле огромной Империи.

Макар потянулся устало, запоздало заметив испуг на лицах сопровождающих его мужчин. Пусть боятся… полезно для дела. Взглянул в круглый иллюминатор. Красиво.

Мягкий климат планеты, буйство всех оттенков зелени и воды доставляло уставшему от безжизненных космических пейзажей Аверину почти физическое удовольствие. Немногие из колониальных миров могут похвастать такими действительно комфортными условиями.

Аверин отлично понимал этих лиглян: в самый разгар колониальной горячки каждый пытался ухватить свой кусок. Да еще такой лакомый: залежей виталита планеты, по самым скромным результатам поверхностного сканирования «Совы», может хватить всей галактике лет на сто с лишним имперских. А цены на это бесценное топливо… Да, он их всех понимал.

Но закон есть закон. И это Империя, братцы.

А Империя, — сложный живой организм.

Каждый школьник Империи помнил: после Великой войны она походила на разоренный медведями муравейник. Колонии первой волны, экзопланеты с остатками населения, полностью разоренные и обезлюдевшие миры…

Вслед за открытием молниеносного способа перемещения в Сумерках в гуманоидных мирах никакого сопротивления силам старой Империи не осталось.

Как и самой старой Империи.

Аверин Макар относился к тем очень немногим, кто сожалел о ее эпохальном падении. Она хоть не прикрывала фиговым листочком из лозунгов свою хищную морду. «Закон силы и сила закона» — этот девиз до сих пор красовался на зданиях старых космопортов многих далеких колонияй. Жаль, что очень давно это было.

А нынче… Законы благоденствия, радости и процветания диктовали свои новые правила. Причинение общего счастья, как оно есть. И Макар стал его инструментом.

***

Замок Рейн считался одним из старейших на континенте, он всегда отличался своей серой мрачностью и помпезностью. И попытки новых хозяев украсить его перестройкой ничего не смогли изменить. Он хранил в себе память и о былом первой цивилизации колонистов, и о давно минувшей славе старинного и некогда могущественного прайда Рейн…

Круг отбора был в замке каждого приличного каданата, в них вершились все важные семейные ритуалы. В детстве мы с братьями спускались в глубокие подвалы под замком, где лежал круг прайда Рейн, включали там освещение и самозабвенно играли в отбор.

Мне были знакомы все входы и выходы, все сектора небольшого амфитеатра вокруг нашего круга. Вырубленные в древнем камне ступени и лавки. Сама круглая его сцена, с большим алтарем в ее центре. Интересно, какие древние ритуалы вершились здесь, еще до прихода моих предков? Очень хочется верить, что не кровавые жертвоприношения. Воображение у меня невероятно богатое. Сразу представила себе почему-то несчастную деву, корчившуюся от боли на алтаре и…

Больше представить себе ничего не успела, внезапно за моей спиной раздался знакомый мужской мягкий голос.

— Надо же, а ты совершенно не изменилась. Ждешь с нетерпением женихов?

От неожиданности я даже подпрыгнула, чуть не сорвавшись с крутых ступеней. Диль! Ну конечно же! Только он в такие моменты может так глупо шутить.

— Как ты тут оказался? Не замок, а двор проходной.

Я рефлекторно ответила, потом обернулась на его голос и замерла.

Мы не виделись почти полный год. Только бабочки от него прилетали, принося коротенькие и забавные сообщения. Я слушала их, отвечала, смеясь и была твердо уверена: Диль совершенно не изменился. А теперь в нескольких шагах от меня стоял незнакомый молодой мужчина. Серьезный молодой воин. В пыльных, черных штанах и рубашке, дерзким взглядом умных темных глаз и недельной щетиной. Я смотрела и не узнавала его. Оторопело попятилась.

— Диль? — тихо спросила.

— А кто еще мог угадать, куда спряталась хитрая Нис? — хрипло ответил и улыбнулся. Улыбка сразу же волшебно преобразила его лицо и я сразу узнала старинного друга. Да, так улыбается только Диль Винк! — Ты мне не рада, малышка? Плохо выглядишь.

Я сделала несколько шагов ему навстречу, он раскрыл руки, я всхлипнула и нырнула в объятия Диля. Такие родные, такие надежные, с детства знакомые.

— Ну, ну! — он обнял меня нежно и крепко, потерся носом о висок, рвано вздохнул. — Я же просил тебя не торопиться! Какой монастырь, ты рехнулась.

«Какой монастырь» — младший сын прайда Винк знал отлично. Уже по дороге сюда его отцу поступило сразу несколько гневных писем от храмовников, протестующих против сегодняшнего отбора. Да, до сих пор еще не было случаев, чтобы девушки, прошедшие ритуал «обретения Зеро» или, говоря откровенно, подсадки подкожного паразита, уходили из жадных лап монастырей. Но согласно закону, дева становилась полноценной монахиней лишь закрыв за собой двери монастыря. А потому отец, (морщась и злобно шипя) таки написал им вежливый, но категорический отказ.

Отлично, «спасение» Нэрис только сыграет на руку им обоим, причем Дилю — больше, но конунг об этом не знал.

— Глупо было рассчитывать на прилет представителя из Империи. — Понемногу я успокоилась и шагнула назад, с сожалением высвобождаясь из дружеских рук. — А после того, что случилось…

— А что случилось, скажи мне? — он прищурился, жадно разглядывая мое лицо сверху вниз, а я вдруг поняла, как он вырос. Диль стал шире в плечах, возмужал, хотя до размеров Райдана младший сын хала Дэниела не дорастёт уже никогда. Он другой: с изящными чертами лица, гибкий, сухой, относительно невысокий. Я вдруг неожиданно застеснялась своего совершенно детского порыва и отступила еще на шаг.

— Ты же все видел, там, в ту ночь… — начала было я, но он перебил.

И тоном для меня непривычным, в котором я с удивлением услышала незнакомые стальные и властные нотки, мой друг детства сказал, подступая ко мне:

— Мы все были детьми тогда, Нис. Одуревшие от свободы, влюбленные, глупые. Забудь! — тонкие длинные пальцы подхватили мой подбородок, не позволяя отвести взгляд, — Кстати, я твой жених.

Я вздрогнула и нервно сглотнула, холодея от осознания происходящего.

— Диль, но я не люблю тебя! — прозвучало банально, и пафосно. Взгляд его темных глаз потемнел еще больше и Диль очень нехорошо усмехнулся. Я попыталась ему объяснить очевидное: — Ты мой друг, почти брат, но как ты себе представляешь наш брак? Это глупо!

Стремительный шаг ко мне, вторая рука Диля подхватила под спиной. Он провел пальцами по моей холодной щеке и ответил:

— О какой любви ты говоришь, крошка Нис? Быть может, о чувствах той девочки, что пять лет вздыхала по Райану, а потом полезла к нему на шею, уверенная в своем праве? Или о любви глупого мальчишки, младшего из сыновей самого конунга, который все эти годы тенью следовал за одной глупой девчонкой?

Я попыталась освободиться из его рук, и на себе ощутила их страшную силу. Диль словно отлит был из стали.

— Пусти, я не знала! — попыталась его оттолкнуть, но не получилось. Да что же за день такой у меня?!

— А если бы ты и знала… — он прижал меня еще крепче, левой рукой перехватывая запястье. — Пора взрослеть, Нис! Я выиграю этот обор, ты станешь моей женой. И… привыкнешь.

— А если победит Райн? — не могла его не уколоть.

Диль лишь плечами пожал усмехаясь.

— Он улетит. Через год разведетесь, и я сделаю так, что больше выбора у тебя просто не будет! — мою руку закинули за спину, лишая малейшего шанса на сопротивление. — И нет, моя золотая, даже беременности не будет, я узнавал у храмовников. Еще год после подсадки тебе этой дряни, — он коснулся губами свежего шрама на бритой макушке, и я содрогнулась от отвращения. — Ты абсолютно стерильна.

— Зачем я тебе? — поняв, что спорить с ним бесполезно, я попыталась надавить на жалость. — Нелюбящая тебя жена из беднейшего прайда.

— Меня все устраивает, — хрипло Диль прорычал, и впился в мои губы яростным поцелуем.

Отвратительное ощущение чужих влажных губ на своих, и наглого языка, что пытается вторгнуться глубже. Стыд, обида, волна жгучего разочарования и ошеломительная беспомощность. Я — лишь пешка в его сложной игре. Меня снова не спрашивают. Даже Диль, которого я считала всегда своим другом, вечным ребенком, мальчишкой. Даже он.

— Мне кажется, милейший Ромео, что Джульетте не нравится!

15. Помутнение

Замок Рейн, каданат Рейн, Планета Лигла, Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47в созвездии Лебедя.

Замок Рейн стремительно наполнялся гостями. Немногочисленная прислуга с ног сбилась, хозяйка похожа была на воинственную богиню из древних сказаний, а глава прайда заперся в библиотеке, где малодушно и просидел до прилета главы континента.

Конунг прибыл в сопровождении премьер-министра и… монстра. Тот самый имперец, всего за один местный день наделавший столько шума на всем континенте был натуральным чудовищем. Гости шептались, искоса поглядывая на него, а черный идол выглядел абсолютно невозмутимо, вяло поддерживая оживленный разговор прилетевших министров. Говорил он на их языке, голосом низким, но твердым, совсем без акцента и “Не робот и не ИскИн”, как успели шепнуть журналисты.

И Либерум Рейн махнул на имперца рукой. Не до него теперь было. Одних женихов вдруг оказалось четыре. Это несмотря на тот факт, что решение об отборе принималось куда меньше суток назад. А если бы они выдержали все сроки, объявив загодя? Каган содрогнулся. В мире Лиглы девочек его расы рождалось немного. Это белоголовые умудрялись плодиться равномерно и быстро. А высокородные халмы вынуждены проводить строгий свадебный отбор.

Сосед их, старый вдовец и пройдоха Парайт, успел заявиться на свадьбу. Он лет на десять точно был старше отца невесты, но дочерей не имел и наследников потерял в том проклятом землетрясении. Старик очевидно решил, что никто предъявить не успеет прав на наследницу Рейн. Впрочем, оглядев кучу внезапных гостей, престарелый жених даже не очень расстроился, и тихо дремал теперь в кресле парадной гостиной.

Второй претендент не был знаком с домом Рейн, какой-то десятый сын малоизвестного прайда проезжал по торговым делам и решил попытать счастья. И быть бы Нэрис женой этого недоразумения, если бы не внезапный сюрприз.

Явление наследника прайда Диглис каган Рейн постарается позабыть. Прямо завтра вечером и постарается. Когда гости отбудут, замок наконец опустеет, а он останется наедине с бутылкой гишневой наливки и молочным десертом.

Только эта сказочная перспектива и удержала несчастного главу прайда Рейн от громкого разочарованного стона при виде идущего к замку младшего сына главы континента.

О том, что этот мелкий и хитрый пройдоха крутится вокруг Нэс отца предупреждали давно. Не иначе, отбор этот весь, то же дело мелкого лиса. Ну, что же… “Судьба Нэс теперь в руках Круга отбора. Как он решит, так и будет”, утешил себя Лиьерум Рейн и продолжая мечтать о гишневой наливке последовал в замок.

Через час начинается ритуал, а невеста еще не готова. Кстати, где она? Только бы не сбежала…

***

Инспектор Аверин скучал. Развлекали его только новости с борта “Совы”. Новостей было много. И с каждой их лентой Макар погружался все больше в жизнь этого мира. Просматривая очередной блок сводок и исторических справок он попросил разрешения уединиться, и под удивленными взглядами многочисленных лиц затерялся среди толстых, черных колонн парадной части старинного замка. Благо, цвет у ЭТО оказался под стать замку Рейн.

Большая часть этого мрачного строения оказалась давно и надежно заброшенной, и Макар точно бы заблудился, не будь он в скафандре. А так… включен лучевой навигатор, шагай себе да и поглядывай по сторонам, время от времени отвлекаясь от лившейся бурной рекой информации.

Самым любопытным за последние сорок имперских минут оказалась находка сделанная с помощью уцелевшего чудом шпионского дрона. Любимое детище Яхо, этот юркий малыш преодолел все волновые и электромагнитные преграды и нашел неподалеку отсюда внушительный транспортный космопорт, причем полностью автоматизированный. Управлял им, похоже ИскИн, что само по себе уже было поводом для серьезнейшего расследования.

Мак изучал эти сводки и брел вниз куда-то. Лестницы, переходы, тоннели. Навигатор его недвусмысленно заверял: инспектор приблизился к самому центру старинного замка. Только… немножко совсем под землей. Время шло, очень скоро его ждали на свадебном ритуале, а он тут шатается…

Внезапно на гало-мониторе перед глазами возникли две красные точки и система скафандра любезно ему подсказала: “Впереди активные биообъекты”. Аверин не успел даже задуматься, в чем отличие биообъектов активных и как выглядят неактивные, сделал шаг вперед и все увидел своими глазами. То есть, скафандровыми камерами наблюдения, но это не важно.

Практически перед ним целовалась влюбленная парочка. Или… не очень влюбленная, судя виду девушки, которая, как испуганная до смерти птичка билась в объятиях настойчивого кавалера.

И Аверин (конечно же!) не смолчал…

Они отпрыгнули друг от друга как мячики от удара о сетку. Дети малые, право слово.

Ах, эти взгляды и прикосновения… Двое птенцов наивно предполагали, что их тут никто не заметит. Законов подлости не изучили еще досконально, на собственных шкурках.

Девушка держалась отстраненно, сразу же отвернувшись и лишь ее крупно дрожавшие пальцы указывали на волнение. А парнишка… Его просто крупной дрожью трясло. То ли от мысли о тяжести проступка, то ли от возбуждения. И взгляд его, Макару сразу же он не понравился. С такими глазами фанатики совершают непоправимое. Этих Ромео с Джульеттой надо бы развести по углам лет на десять, пока жутких глупостей не натворили. После таких вот “страстей” остаются обычно лишь выжженная пустыня и трупы. Что ему там рассказывал про весь этот цирк с ритуальными плясками мудрый Петрович? Надо будет вернуться к особенностям ритуала и вникнуть.

Макар задал обратный маршрут, развернулся и вышел наверх, не оглядываясь. Ему это было не нужно: задние камеры услужливо отобразили рванувшую к противоположному выходу девушку и Ромео, бежавшего прытко за ней… Все интереснее и интереснее. Что там про любовь ему пел этот мелкий хитрец?

Сам того не заметив, Макар очень живо вернулся на место, молча присоединившись к толпе и прислушался.

Вся масса гостей шумной широкой рекой стекала по лестницам вниз. И судя по навигатору, устремились они к тому самому месту, откуда Мак только что вышел.

К нему с низким поклоном подошел молодой человек с белыми волосами и светлыми, практически белыми же глазами, отсвечивающими слегка краснотой. Альбинос. Вот почему расу первых аборигенов зовут “белоглазыми”. Было что-то потустороннее в его коже молочной и красных зрачках. С любопытством профессионального антрополога Инспектор рассматривал типичного представителя местного населения и еще раз благодарил Ойле за ЭТО. Кстати, парень был абсолютно здоров, хотя иммунные показатели на мониторе подсвечивались, как “критически низкие”.

— Конунг просит вас следовать к месту проведения ритуала, — прогудел он низким голосом. — Я провожу вас.

Как Макар не присматривался к парнишке, он не заметил и тени страха или праздного любопытства в его неприятных глазах. Или он так отлично умеет держать себя в рамках дозволенного? Сплошные загадки.

Поклонился в ответ, с удовольствием поймав след удивления на лице белоглазого, и проследовал по приглашению.

Вниз по каменным лестницам. Ниже, ниже. Вот он и вернулся в тот каменный круглый зал, где повстречались нетерпеливый Ромео с недовольной Джульеттой. Только теперь тут было шумно: все скамьи обширного амфитеатра уже были заняты разношерстной публикой. Видимо, гости. Или просто зеваки.

Белоглазый парнишка провел его дальше, к обширной каменной ложе, в которой с важным видом уже восседали знакомые импотент с алкоголиком. То есть, — конунг с премьером. И еще несколько важных лиц, одного из которых парнишка представил, как “Кадан Рейн, отец нашей невесты”

Тот тут же встал, вскинув руки, зал сразу утих, и "отец нашей невесты" начал речь свою заунывную.

Переводчик в скафандре шуршал все увереннее, слова главы прайда “невесты” текли плавной и сладкой рекой. И Аверину все услышанное почему-то не нравилось. Как и слова белоглазого “наша невеста”. Аж передернуло даже…

Претендентов на девушку изначально было четверо: дряблый старик, умудрившийся тут же заснуть, толстый мужик, чем-то похожий на толстую, с маленькими хитрыми глазками и цепкими лапками, земную крысу. Рядом с ним в напряженных, воинственных позах стояли два парня: тот самый Ромео, что дергал бритую налысо девушку за руки и второй, натуральный красавчик.

Ростом он был повыше, покрепче, но со взглядом, полным чернейшей тоски. Тоже какая-то драма, конечно. Как всегда, в таком возрасте.

Н-да.

“Невеста” стоявшая на каменном постаменте отдельно, напоминая испуганную зверушку. Огромные глаза трепетной лани, подчеркнутые бритой налысо головой. Длинная тонкая шея, торчащие в вырезе комбинезона ключицы, аккуратные, плотно прижатые ушки. Тонкий носик изящный, со слегка заметной горбинкой, брови вразлет, пухлые детские губы. Почему он разглядывает ее так внимательно? Плотная маска скафандра позволяла скрывать его взгляд.

Что-то во всей этой тонкой и нежной фигурке, плотно обтянутой черным блестящим комбинезоном, не скрывающим выпуклых и вполне ощутимо оформленных женских достоинств, было такого, что щемило жестокую душу инспектора.

Малышку хотелось спасти.

Потом он много раз еще спросит себя: как так случилось?

Как ему, осторожному сдержанному и даже подозрительному не по годам инспектору и сотруднику самого секретного департамента внешней разведки вообще в голову это пришло?

Но отрешенный взгляд юной девушки отчего-то подействовал на Аверина, как пинок.

Мак понял внезапно и остро: это смешное создание он здесь ни за что не оставит.

16. В круг

Замок Рейн, каданат Рейн, Планета Лигла, Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47в созвездии Лебедя.

— Игореша, а продублируй-ка мне выход женихов в этот круг, — помутнение разума капитанского развивалось стремительно. Макара Аверина понесло. — Чем они там размахивали, что говорили?

— Понял, принял, вывожу в ленту.

— Кэп, вы бы там осторожнее… — подаж голос старший помощник. — не нравится мне эта ваша затея.

Хороший Аверин собрал экипаж. Больно умные только.

— Подключаю все камеры, веду запись в эфир. Следитевнимательно, мне сейчас будет не до деталей.

Громкий вздох Стэма в динамиках шлема скафандра прозвучал весьма красноречиво. Мак кинул на записи взгляд, еще раз внимательно просмотрел, как до негоженихи выходили в круг ритуала и встал с каменной лавки. Пришло время действовать.

Все вокруг разом затихли и кажется замерли.

Инстпектор поднял руку в местном жесте почтения, и медленно произнес:

— Я вхожу в этот круг! — обычная фраза для тех, кто решился участвовать в ритуальном отборе. Переводчик исправно ее перевел. Мак звук динамика многократно усилил и его гулкий голос буквально сотряс темные своды подземелий старинного замка.

Зал громко ахнул. Звенящая тишина прозвучала ответом.

— Но… — глава прайда Рейн сначала стремительно побледнел, потом покрылся болезненно-красными пятнами. “Гипертония, повышенный сахар и холистерин” — прожужжала система скафандра. — Это невозможно! — закончил кадан убедительно.

Наивные люди. Они просто забыли, с кем дело имеют. С имперским инспектором.

— Правда? — гладкая черная маска с мерцающими фасеточными глазами обратилась к конунгу, как главе всей этой веселой “конюшни”. — И обращаясь к нему Мак очень тихо сказал: — А мне показалось, что в праве жениться никак невозможно отказывать. Даже инспектору. Как жаль… Придется мне здесь задержаться на эту неделю. Расследовать странное землетрясение, например. — Теперь уже конунг в лице изменился. — Надеюсь, прайд Рейн получил из казны государства ему причитаемое возмещение? За страшную катастрофу, причиной которой стал запуск косм…

— Да! — конунг Винк прохрипел, — вчера уже все перечислим!

— Это вы молодцы. Я проверю. Не очень хотелось задерживаться. Признаться: — устал. А мне еще собирать полный отчет о всех нарушениях прав аборигенного населения, захвате их замков, жестокой эксплуатации, даже практически рабстве… Наверное, и от колоссальных доходов от сбыта вашего виталита на рынках галактики они ничего не имеют? — конунг моолча сползал за широкую спину министра. — Я так и подумал. Кстати. судя по самым поверхностным данным сканирования заявленные его залежи примерно в сто тысяч раз меньше разведанных. Спекуляции? Как симпатично. Как раз за неделю и справлюсь с расследованием, потом еще пару дней флот подожду и…

Всю эту тираду скафандр произнес очень тихо. но четко. Потом Мак взял эффектную паузу и еще тише добавил:

— Кстати, убивать меня не советую. Как только мой жизненный датчик погаснет, корабль вызывает эскадру военного флота Империи. У вас будет сорок минут на эвакуацию с этой планеты. Не думаю, что успеете.

Сказал и взглянул на “невесту”. Она явно слышала его гневную отповедь. В отличие от сидевших поодаль гостей, женихов и министров. На лице ее не отразилось эмоций. Но вот взгляд… Макару на миг показалось, что в нем промелькнула надежда.

Все молчали подавлено, явно не в силах переварить все им сказанное. Пришлось продолжать самому, благо эту часть ритуала за четыре-то раза, прокрутки перед глазами он уже успел выучить..

Инспектор встал, легко плавно и быстро подошел к постаменту входа в круг претендентов и развернувшись к “невесте” спросил:

— Согласна ли ты, о несравненная Нэрис?

Ему показалось, что в этот момент стало слышно, как в горах рядом падает снег.

— Да! — весь замок ахнул, — войди в этот круг, стань лучшим из достойнейших ныне мужей, и пусть надежда ведет тебя, воин! — ответила девушка, даже не дрогнув.

— Вот ты и приехал, Макар, поздравляю, — в мембране наушника раздался сиплый смех Стэма.

— Зачем нам баба на судне? — тут возмутился Петрович. — Требую себе тоже, пусть даже из слукса и без груди.

Они пользовались моментом, когда кэп им ответить не может. Но Макар не злопамятный, он просто злой и на память не жаловался никогда.

Он медленно поклонился теперь уже натуральной невесте и каждому участнику этого представления по-отдельности. Выглядело это комично, наверное: мягкая черная сталь скафандра отражала вытянувшиеся лица его окружавших людей. Бездушная маска пугала. Движения рук завораживали.

— Да он же уродец! Нэрис, очнись, это же не человек! — “Ромэо” не выдержал первым. Как же юные мальчики предсказуемы.

— Нет такого закона, чтобы запрещал участие в свадебном отборе самц… мужчин других гуманоидных рас, — очухался наконец-таки конунг. — Круг впустил претендента, невеста его пригласила, а значит, — мне нечего возразить.

Еще бы он возражал. После “пламенной речи” Макара, никто не рискнет его остановить.

— Кэп, посмотрите внимательнее, — в ушах раздался ломающийся голосок Игорешки. — Круг этот похож на сигнализацию от воришек, настроен на гомо, рать вашу, сапиенсов. Целая свалка армейских приборов простейшего назначения.

Макар медленно поднял руку к виску, отключая сигнал внешнего звука от переводчика. Черт с ними, со зрителями, пусть сочтут это жестом приветствия. Воображение у них очень богатое.

— Игореш, оставайся на связи, с тебя взлом всех их каналов связи и сводки с любого из прошлых отборов. Я хочу знать, чего ждать.

— Аха, принял. Зажги там их, Кэп. Девку эту потом замуж выдадим, как откормим.

16.1

Макар хмыкнул, приблизив изображение с камеры глаз, направленных на невесту. Да уж, откармливать ее им еще и откармливать. Жаль, психолога в команде у них нет, впереди поток женских рыданий. Хотя… что-то было такое в этой лиглянке. И не трагическая решимость самоубийцы, нет-нет. Какая-то тайна. Загадка глазастенькая.

— Степ, к моему возвращению врезать в пространство жилого отсека каюту с удобствами и карантином. Место там есть, материалы для принтера тоже. Вход задать только мне и Олейлу.

— Есть, инспектор. Вы точно уверены? — судя по тону, “боцман” в правильности происходящего не был уверен от слова совсем.

— Выполнять! — пришлось напомнить ему о субординации.

Намучается он еще с распустившимся за месяцы вынужденного простоя своим экипажем. Еще и девчонка теперь засветила у них на борту…

Камеры показали некоторое оживление в зале вокруг. Наверное — зрители и участники представления наконец-то переварили увиденное и услышанное.

Глава прайда невесты, (а инспектор быстро освоил смешную систему местной иерархии) что-то страстно пытался доказывать местному “королю”. Безуспешно: таких убедительных аргументов как у Макара у него точно не было.

— Есть еще претенденты для выхода в круг? — озадаченный выходкой страшного гостя ведущий распорядитель, прокашлявшись, наконец подал голос.

Может кто еще и хотел, но теперь убоялся. Уж больно инспектор в лечебном скафандре выглядел впечатляюще. Последние достижения цивилизации давно сюда не доходили и местные жители не заподозрили ни-че-го.

— Кэп! — Игорек наконец подал голос. — а у нас тут возникла проблема!

Ну надо же, только заметил. Ну-ну.

— Излагай! — радостно согласился Макар. — Только быстро, похоже мне скоро надо будет подать голос в эфир.

— Ну это… сейчас будет жребий. Видишь ту мздень, рядом с троном? Шарообразную, гря.

Молча кивнул, снова приковывая к себе пристальное внимание. Сделал вид, что кивал он невесте. Она отвернулась.

— Без лирики и нецензурщины! — строго ответил инспектор. —

Чем мне может грозить этот жребий и можешь ли ты его быстро взломать?

— Бесполезно! Какого буя они притащили сюда гироскоп[1], я понятия не имею. Но впереди у тебя до самой езды бурных радостей. Прямо сейчас будет большой кренов бой. Этими лёдаными ублюдками запрещены все доспехи.

Неприятно, но определенно решаемо. Навыки политических переговоров закреплялись в имперской разведке и потом и кровью.

— Все! — отключая динамик скафандра сказал им Макар. — Я вас слышу, ребятки, работаем.

Включил жестом внешний свой звук, мысленно дав себе слово сделать из хакера Игорька приличного человека.

— Первый жребий брошен!

Раздалось рядом громкое. И местный “король” крутанул резко шар гироскопа.

О, все вселенские силы, дайте Макару терпения, силы воли и хваленого аверинского хладнокровия! Потому, что в голос не ржать было трудно. Аборигены использовали сложный, уже антикварный прибор, как рулетку! Проще бутылочку раскрутить.

Стальная стрелка, топорно наклеенная на поверхность, медленно покачнулась и указала на старика. Тот даже проснулся от неожиданности. Сон дурной привиделся, очевидно.

Окинув туманным взглядом всех других претендентов “жених” вяло промямлил:

— Я откупаюсь!

А так было можно? И какие тут ценники?

— Да, Кэп. — Игорек словно мысли услышал. — Бюджетненько все. Ты можешь купить всю шарагу на старте, три раза, на треть от декадной зарплаты.

Нет, неинтересно.

Макар вдруг поймал снова на непривычной дерзкой даже мысли: ему хочется девочке этой понравится. Такое… самцовое нечто, когда пушат хвост крылья, расправляют и ударом меча побеждают соперников. Или получают по шее от этих соперников, но ощущают себя при этом героями.

Впрочем, последнее Аверину и не светило, достойных противников не было. Даже если эти мальчишки возьмут свои ножики, им его не победить.

Гироскоп все скрипел. И спустя утомительно длящийся час за пределами круга остались два очень богатых, но не очень симпатичных “почти-что-жениха”, наблюдавших, как два решительных юноши, скрестили друг с другом короткие свои мечи и вышли из равного боя потрепанными, но ни капельки не поумневшими. И он. Настоящий “везунчик”, на которого стрелка так и не указала ни разу.

— По правилам первого тура нашему гостю придется провести бой с обоими воинами, из тех, кто остался в круге. Прошу выбрать оружие.

Интересно, а правила эти они на ходу сочиняют? Что-то в сводках всех прошлых отборов, пробегающих перед глазами подобного он не заметил… НУ ладно.

В ответ Макар поднял руку, поглядывая на “невесту”.

— Я протестую! Условия не равны! — громко скафандр произнес.

Девушка тут же скривилась брезгливо и закусила губу, отворачиваясь…

Неужели она разочарована? Значит, чего-то ждала от него? Что же, первый шаг сделан.

— Простите, инспектор, но наши законы…

— Эти смелые юноши еще не держали оружия в настоящем бою. Я выйду один против двоих. И — без оружия.

Толпа разом ахнула. Наследница распахнула глаза, нервно сжав пальцами свой ритуальный скипетр. Интересно, она так за Ромео волнуется, или, все же Макаром восхищена?

— Да, Кэп. Условия этой жмени просты, как древние, гнать его, игрища на татами. Вынос уродцев за круг, и все, гля, победа. Песец…

Макар оглянулся.

— Прошу тех, кто уже откупился, отойти еще дальше от круга. Я боюсь лишних жертв.

Одно удовольствие было наблюдать за тем, как эти двое этих случайных прохожих тела свои драгоценные уносили.

Макар встал в боевую стойку. Лечебный скафандр ЭТО прочен настолько, что необходимости думать о самозащите у него просто не было. При соприкосновении с лезвием архаичного оружия металлического звука он не издавал, заподозрить доспехи в нем сложно.

________________________________________________________________________

Вам нравится книга?

Ее автор будет бесконечно признателен за пару коротеньких слов в комментариях и поощрительный лайк!

17. Отбор

Замок Рейн, каданат Рейн, Планета Лигла, Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47в созвездии Лебедя.

Но инспектор явно недооценивал ярость, а может, и полную безголовость противников. Как и качество стали клинков. Парни ринулись вдруг с двух сторон, демонстрируя редкую слаженность. “Друзья” успел подумать Макар, с огромным трудом уворачиваясь от синхронных ударов.

“Поверхностные повреждения”— недовольно прошелестела система, выводя на периферийный экран полный профиль скафандра. Из чего у них сделаны эти клинки?

“ В защитном слое обнаружены инородные микрочастицы!” Отлично, все скоро узнаем. Потом.

Расслабленное его настроение стремительно сменялось холодной злостью. Он мог бы закончить бой прямо сейчас. Но парни сами нарвались, сочтя его беззащитным противником и решив этим воспользоваться. Теперь огребут воспитательных подзатыльников, исключительно для науки.

Макар уворачивался, с изяществом хищного зверя перемещаясь по кругу. Скафандр ему не мешал: своим телом инспектор владел совершенно. Осторожно нащупывал слабое место противников, филигранно уже уходя от ударов.

Ромео был зол чрезмерно, он буквально подпрыгивал в ярости, допуская немало фатальных ошибок. Его заносило в ударах, он на доли секунды задерживался, отходя. Вот и первая жертва.

Аверин притворно затормозил, открывая зону подмышек скафандра, с виду заманчиво-уязвимую, и тут же противник попался на эту простейшую хитрость. Глубокий выпад, стремительный уворот, захват руки атакующего, акробатический кувырок через голову и вот уже бедный наследник роняет меч на каменные пол ритуального круга. Воя от боли Ромео упал на колени, склонив свою буйную голову в жесте просящего о пощаде и подхватил свою руку, наверняка уже сломанную.

Макар поднял брошенное оружие, зрители ахнули снова. Предупреждение с камеры заднего вида, в ту же секунду рывок, уворот от подлейшей атаки второго противника, прыжок в сторону и Мак вытолкнул скорчившегося от боли Ромео за пределы круга идущего боя. Одним быстрым движением левой руки инспектор скинул оружие неудачника следом, ручкой вперед, прямо в руки ошеломленного этим мальчишки-слуги.

Аверин дал слово войти в бой без оружия, на ветер он слов не бросает.

На девушку не посмотрел. Она рыдает наверняка о несчастной любви, а впереди продолжение боя. Лишних эмоций Макару не нужно. Тем более, что противник остался серьезный.

Этот мальчик с печальным лицом явно вышел в круг отбора исключительно из соображений семейного долга, а может и дружеского, разница невелика. И молодой воин рад этому не был. Но боевую честь посрамить не хотел.

Это не перед девушкой помахать острым ножиком, тут задеты мотивы серьезнее. У парня в активе холодная голова, отличное владение смертоносным оружием, и ошибки своего горе-друга он тоже учтет. непременно.

На стороне же инспектора была физическая сила матерого уже довольно мужчины, доспехи скафандра и мастерство.

Ну что же, сыграем в нелегкую партию.

Противники осторожно присматривались и примерялись, нащупывая слабости в обороне друг друга. В бою нет запрещенных приемов и правил. В бою есть победители и проигравшие.

Никаких больше глубоких выбросов, выверенная до миллиметра политика хитрой дуэли. Борьба на износ. Схватка нервов и сил. Макар еще раз себя поблагодарил за долгие тренировки в спортзале и спарринги с Гессом. Даже раненый, при поддержке скафандра он практически не уставал.

А парнишка-противник оказался не только талантливым фехтовальщиком, но и стратегом. Молод, силен и отлично физически подготовлен. Спустя даже сорок имперских минут их беззвучного, но очень опасного танца, только темные пряди волос прилипли на красивый лоб этого “жениха” и больше пока никаких перемен.

Макар заскучал. Срочно нужна провокация, иначе он рисковал проторчать в этом круге неделю. Парень хоть и хорош, но еще очень молод, а значит, — самолюбив и горяч. Придется рискнуть.

***

Когда стены замка потряс голос имперца, я даже не дрогнула.

— Я вхожу в этот круг!

Все, происходящее здесь мне казалось игрой. И присутствие Диля, и Райн. А теперь еще и это черное чучело, вызвавшее у меня эмоций чуть больше, чем наш замковый пылесос. Даром, что разговаривал. Абсурд, безумие, бред, полнейшая дичь. Разве можно во все это было поверить? Конунг, в ложе гостей, мне приветственно улыбающийся. В моих пальцах зажат скипетр отбора.

Если бы вдруг сейчас в круг влетел чей-то флаер и попросился ко мне в женихи, я бы не возразила.

Мне все так и казалось глупой и нелепой игрой, пока мечи в круге не скрестили Диль с Райном. Но даже тогда я еще не осознала весь ужас происходящего.

На мою голову понимание обрушилось лишь тогда, когда скрюченный от дикой Делиэль Винк вдруг упал на колени, склонив свою буйную голову. Его боль я ощутила так остро, как будто свою.

Шутки закончились. В центре круга стояли смертельные противники и тут я поняла, как и чем Райн рискует.

Его ведь убьют. Эта махина, что с грацией хищного зверя передвигается по всей площади ритуального круга, совершенно определенно настроена на убийство. Его разозлили. Напрасно Райн нападал со спины, в краткий миг общего замешательства.

У боя нет правил. Как же мне страшно!

Не важно, что будет там дальше со мной, совершенно не важно. Наследника рода Диглис, красу и гордость нашего поколения его годе-друзья втянули в смертельно-опасную историю. И виновницей его смерти буду лишь я. Это я полезла к нему целоваться, я имела глупость доверять все свои тайны “подружке” по имени Диль.

Какая же я идиотка. После всего, произошедшего между нами давно уже надо было себе запретить эти чувства. Но… даже глупую детскую влюбленность нельзя выключить просто так, щелчком пальцев. Несмотря на разочарование, несмотря на все то, что случилось, я все еще Райна любила. И каждый выпад страшных черных рук этого гладкого чудовища бил прямо в сердце.

Мне не важно уже, как где и с кем ты решил выстроить свою жизнь. О чем ты мечтаешь и почему в этих мечтах нет меня. Главное, — выживи, Райн, просто выживи!

Ломая в отчаянии руки, метнулась к распорядителю, моля остановить эту кошмарную бойню. Куда там! Мужчины, возбужденно взирающие на дуэль, просто неадекватны. Трибуны азартно ревели, криками сопровождая каждый бросок, каждый мастерский уворот непримиримых противников. Ни тени сочувствия я не увидела. Кого здесь волновали слезы какой-то невесты?

Хотелось убиться о парапет круга, или вылететь в центр и попасть под удар меча Райна. Один только его взмах и безумие завершится. Но круг отбора был ограничен не только низеньким камнем. Сразу за ним — располагается зона статического напряжения, активируемая боем, войти через нее можно только в начале. Клетка со смертью. Я здесь, они оба — там. И никто из них даже не взглянул на меня, словно невеста не имела для них совершенно никакого значения. Для обоих.

Я стояла, вскарабкавшись на проклятый свой постамент, зажав уши ладонями, чтобы не слышать звук схватки, но взгляд отвести не смогла. Райн устал. У него позади вовсе не шуточный бой с “другом” Дилем. Он уже начал делать ошибки, посторонним пока еще незаметные. Но я столько времени провела, наблюдая их тренировки, что его каждый выпад давно узнавала.

Развязка наступит уже очень скоро.

Бой внезапно ускорился, на меня нахлынуло ощущение непоправимой беды. Сжала в руках скипетр и собралась уже отвернуться, чтобы не видеть того, что здесь обязательно, неминуемо произойдет.

И в эту секунду имперец вдруг поскользнулся и рухнул на колени всем весом. Он просто обрушился, как огромная, черная, смертоносная скала.

Трибуны ахнули. Раздался чей-то визг.

А Райн к противнику подскочил и занес меч над блестящим черепом существа. Он… он собрался убить? Мой мир снова перевернулся. Как зачарованная я смотрела на происходившее:

Смертоносный меч завершает удар, лишь в половину ладони не долетая до шеи имперца, как тот отклоняется, жуткими черными пальцами захватив острое лезвие. Звучит громкий вскрик, и меч стремительно вылетает из рук наследника Диглис, широкой дугой уносясь за пределы отборного круга.

Они так и остались стоять друг напротив друга, оба уже на коленях. Все еще не верящий в произошедшее Райн и инспектор, пристально всматривающийся в наследника.

Несколько долгих секунд. Их хватило бы страшному монстру на то, чтобы этим пальцами придушить оторопевшего парня. Почему же он замер?

Трибуны окаменели. Кажется, даже боялись дышать.

— Держи, Рай, убей его! — вдруг раздался вопль сзади, и в круг упал меч Диля.

Он стоял у границ, белый, с тонкой струйкой крови, стекающей по губе, уже перевязанный наспех и злой.

В угнетающей, вязкой какой-то уже тишине весь амфитеатр замка Рейн наблюдал, как меч, звенящий о каменные шероховатости пола, скользит прямо в руки наследнику.

У имперца нет шанса. Он безоружен и стоит на коленях прямо напротив убийцы.

Я впилась пальцами в скипетр, до дрожи, до боли. Создатель, прошу, не позволь крови пролиться сегодня на камни нашего дома! С остальным я сама разберусь.

Райн поймал рукоятку меча, на него опираясь, подпрыгнул легко, поднимаясь с колен.

— Бой окончен — произнес хрипло наследник. — Я признаю победителем инспектора Ма-ка-ара Аверин.

Он отбросил брезгливо меч в сторону и протянул руку имперцу. Тот ее принял, поднявшись легко и возвысившись сразу над Райном.

Я стояла, судорожно глотая горячие слезы и понимала, что прямо сейчас мне предстоит сделать выбор. Между мужчиной, которому я не нужна, но которого я все сильнее любила, и существом неизвестным, которому я не нужна, но зачем-то дающим мне шанс на мечту. И пусть я бесконечно наивна, но я ему верю.

Лети, Райн. Я даю тебе крылья. Быть может, когда-нибудь на просторах огромной вселенной мы с тобой еще встретимся…

— Признает ли невеста такой результат?

Проснувшийся, наконец, распорядитель спросил.

— Да. Я признаю победителем инспектора Ма-ка-ара Аверин, — я повторила невольно всю фразу, произнесенную Райном.

— Какое теперь испытание назначит невеста своим женихам? — трибуны привстали в ожидании продолжения представления.

Ну уж нет. С меня точно достаточно.

— Невеста выбрала мужа из претендентов, отбор завершен.

Громкий вздох разочарования сотряс своды круга. Конунг поморщился. Кажется я лишила их развлечения. Обойдутся, я пользуюсь правом невесты и возразить мне не может никто.

— Правом конунга я объявляю один дополнительный тур, — донеслось громко из ложи почетных гостей. — Танец с невестой.

Натуральное издевательство надо мной, младшим сыном и победителем. Бросила взгляд на распорядителя, тот насмешливо лишь руками развел.

Пришлось склонить голову. Постараюсь зубами не скрипеть очень громко.

______________________________________

Как думаете, до чего дотанцуются?

18. Зачем?

Замок Рейн, каданат Рейн, Планета Лигла, Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47в созвездии Лебедя.

— Мне закиньте сюда всю собранную по наследнице Рейн информацию.

Отключив внешний звук, отошедший к пределам проклятого круга инспектор вызвал борт корабля. В ответ прозвучало молчание.

— Только не врите мне! — с трудом восстанавливая дыхание, Мак ощущал многочисленные инъекции и буквально ушами услышал возмущенное шипение ЭТО. — Наверняка уже наковыряли внушительное досье. А мне всеже хотелось бы знать, во что вляпался ваш капитан.

— Не поздно ли наш капитан решил навести справки? — в ответ раздался прямо-таки до краев полный ехидства голос боцмана Стэма.

— Устройство энергетического контура этого “круга”. Оно показалось мне странным… — инспектор перевел разговор в ему нужное русло. — Заметили? Какая-то древняя установка, явно используемая не по своему прямому назначению. Подключи Хича, я все пока аккуратненько тут потрогаю, данные сразу транслирую вам.

У инспектора “нюх” на такие секреты. С самого раннего детства тайны древних цивилизаций стали главной страстью Аверина. Его главная специальность, неотъемлемая часть его черствой души значилась в личном деле Макара, как “историческая антропология”.

В подземелье старинного замка принадлежащего прайду Рейн каждый камень пропитан был тайной.

Жаль, что инспекция ограничена временем…

Все происходившее на “арене” тем временем, камеры глаз выводили в его поле зрения. Взволнованная “невеста” настаивала на окончании соревнований. Уже? А он только во вкус начал входить…

Последний противник повел себя очень достойно. Аверин, уже успевший узнать его личные данные, обязательно вышлет в канцелярию Космической академии весьма лестный отзыв о личных качествах молодого курсанта. Слово инспектора стоит немало, это будет приятный сюрприз для мальчишки. Такие ребята достойны поддержки, малыш полетит высоко.

Внезапное объявление “танцев” стало не самым приятным сюрпризом. Судя по довольной роже местного “королька”, все им задуманное было прямым издевательством над участниками. Так и запишем, дражайший. Пощады не жди.

— Так что там невеста моя? — настойчиво вопросил Мак у притихшего своего экипажа. — У меня мало времени.

— Заканчиваю формирование развернутой справки, — ответил ему почему-то Петрович.

Что у них там происходит? Бунт на его корабле?!

Второй тур уже начался, а Макар еще даже не знал, за кого он сражался, запоздало подумав, что взгляд, полный надежды и большие глаза, — это явно не повод жениться.

А время на размышление неумолимо и стремительно истекало.

Первый жених ожидаемо откупился. Какой выгодный претендент…

Второй пару минут кисло помявшись, вышел в центр круга, приглашая невесту. Наверное, сэкономить решил. И напрасно: только теперь стало ясно, насколько он этой малышке не пара. Неуклюжий и толстый, явно в нехитром искусстве парного бального танца полнейший профан, “крыс” сразу же наступил Нэрис на ногу. Потом снова и снова. И невеста все время их выхода терпеливо учила его танцевать. Какая чудесная девочка. Не истерила, не злилась. Лишь сдержанно улыбалась и мягко по кругу вела быстро вспотевшего недотепу.

Твердый, решительный плюс.

— Нэрис Рейн, старшая дочь прайда Рейн. Вчера ей исполнился двадцать один год по имперскому календарю. Девственница.

Ему показалось, или общий сарказм нарастал?

— Это и все, что вам удалось выяснить о моей уже практически-даже-жене?

— Раньше надо было тревожиться, капитан! — это вмешался их главный механик, энергетик и вредина — Хич. — Я понял ваши сомнения в “круге”. Источником такого мощного статического напряжения может стать разорванный энергетический контур и…

— Короче, сейчас мне немножечко недосуг.

— Мне нужны будут видео всех доступных источников света и тепла в этом замке. Есть теория относительно круга… Дикая, правда. А потому мне нужны все детали. А девочка симпатичная, на мою младшую дочку похожа!

Шервовы шутники!

— Еще есть информация по невесте, или ее анатомия — ваш предел?

— Лучшая выпускница потока их женской Академии, имеющей имперскую форму общего лицензирования, единственная дочь Агаты и Либерум Рейн. Мать погибла, подробности ее смерти не обнаружены. Собственно, все, кэп. Ничем никогда не болела.

Аверин задумчиво слушал короткую “справку” о жизнь этого прелестного создания и… не верил. В мистические совпадения он не верил. Уж больно их много нарисовалось. Встряхнулся, отмел вдруг нахлынувшее ощущение дежавю. Нет. Это все просто случайность. И Агат в этой вселенной наверняка миллиарды…

Нэрис Рейн танцевала теперь с его главным противником. Первый уже откупился и рядом сидел, очень бледный и злой, глядя на них неотрывно. Очень красивая пара. Только жаль, что на девушке не было бального платья. Они двигались плавно, под древнюю музыку, словно льющуюся с потолка плавными, мягкими струями. Трибуны еще минуты назад громко и нетерпеливо гудели, заскучав от неказистого вида танца ушедшего “жениха”, а теперь вдруг снова замерли, разом затихнув.

Танцующие разговаривали. Макар увеличил изображение с камер, но их слушать не стал, хотя функционал ЭТО вполне позволял ему нечто подобное. Достаточно было картинки.

Молодой человек очень настойчиво спрашивал, девушка отрицательно отвечала. Она для себя что-то решила, и твердо. Кому она адресовала свое это “Нет?”

— Сова, что у нее с головой? — Мак задал, наконец, его мучивший все это время вопрос, в увеличении камер увидев отчетливо свежий шрам.

18.1

— Ясных звезд, капитан! — низкий гул голоса Гесса как-то сразу же успокоил Макара. — Прости, только закончил свои дела, не успевал подключиться.

“Свои дела” у них с Маком были одни, и инспектор все сразу же понял, в ответ промолчав.

— Рад слышать. Что скажешь? — именно мнению друга Аверин всегда доверял.

— Есть кое-что для тебя интересное. Смотри: в этом мире существует весьма интересное религиозное экотеологическое учение. Я не успел еще его как следует изучить, но основные его центры — обширные монастыри видны даже с орбиты. Девушка готовилась к поступлению в такое заведение, с ней провели какие-то хирургические манипуляции, подсадив инородный организм. В смысле этого ритуала мне еще предстоит разобраться, но главное вот, что: Уже сегодня невеста должна была оказаться за стенами ближайшего к вам, осмотрена медиками и уже получить первую помощь.

— Вот как? — Мак не сводил глаз с невесты, и если не считать явной бледности, ничего в ее облике не говорило о необходимости экстренного лечения.

— Да, она держится, — словно прочел его мысли на расстоянии Гесс. — Отличный выбор, инспектор.

Да они все издеваются!

— После танца невеста объявит того, кому выпала честь статьей мужем, — вмешался нахальный Петрович. — Свадьбы местными не практикуются, молодых отправляют в отдельные комнаты для…

— Только не это…

— Да, капитан! Сова верит в вас, вы обязательно преодолеете это препятствие. — Стэм уже ржал откровенно.

Гесс добавил лишь сдержанно:

— Насколько я понял, у манипуляторов ЭТО есть набор всяческих врачебных инструментов. Советую… кхм. Попробовать. Я имел в виду медицинскую помощь, конечно.

Мак яростно отключил связь со своим кораблем. Всем сто нарядов вне очереди. Будут драить каждую гайку “Совы” до алмазного блеска. Будут готовить руками на камбузе экзотические блюда земной кухни, а потом это съедят. Больше зверств капитан не придумал, засмотревшись на расставание пары танцующих.

Зря он злится. Скорее всего, его “брачная битва” уже завершилась и пикантный вопрос консумации брака с невестой его не коснется.

Или же нет?

***

Нет.

Ничего другого я не могу им ответить. Мне нечего им сказать.

Спасибо забавному нашему гостю имени которого я так и не удосужилась запомнить: пытаясь с ним танцевать, я немножечко успокоилась. Он мило шутил, наступая мне на ноги, звал потихоньку сбежать. А в маленьких темных глазах его стояла такая невыразимая горечь… Завидовал ли этот случайный прохожий судьбе наследницы прайда Рейн? Вот уж не думаю. Скорее моим “женихам”, куда более видным. И не знал этот тихий, спокойный и осторожный мужчина, что мне не нужна оболочка из внешнего лоска. Что высокие слова и правильные поступки красивы со стороны, а жить рядом с величием и высокими целями, — трудно. Всегда есть риск, что чаша всеобщего блага опять перевесит и мной снова пожертвуют.

Не хочу.

Не будь я уверена, что его тут же сломают, растопчут как желтого кролика на песке, я бы серьезно подумала о подобном избраннике. Но бросив взгляд в сторону Райна, увидела на лице у него мрачную, злую решимость и не стала пускаться в подобную авантюру.

Второй танец достался ему. Диль откупился, сжав зубы от боли и остался сидеть, кидая на нас мрачные взгляды.

— Ты сегодня танцуешь? — войдя снова в круг Райн поклонился, с тревогой взглянув мне в лицо. Голова закружилась сильнее.

— Да, — просто ответила. И в нашем с ним диалоге это было моим самым последним согласием.

Мы танцевали. Я успела забыть это искристое, легкое удовольствие от движения в руках опытного мужчины. Музыка, отключающая сознание. Только мы и она. Как будто трибуны за кругом исчезли, и не было нескольких сотен жадных глаз, не было мрачных каменных стен подземелья замка. Он вел меня, держа нежно и твердо. Мы столько раз это делали, что можно закрыть смело глаза, и тело подскажет само, его память не ошибается.

А вот разум метался. Я с огромным трудом заставляла себя не смотреть на точеные губы партнера, на влажные от усталости пряди, прилипшие к шее. Не вдыхать острый аромат его пота и кожи. Даже этот запах мне нравился. И крепость рук, и жар прижимающегося ко мне мужского тела, еще разгоряченного битвой.

Нет.

— Почему? — кажется, мой жених, уже определенно несостоявшийся меня о чем-то спросил.

И похоже, что я ему даже ответила.

— Это бессмысленно, — вряд ли на этой арене найдется хоть кто-то, способный поспорить с моим утверждением.

— Нэс, ну послушай, во что ты снова влезаешь?

Эта фраза с детства была его самой любимой. Хуже звучало лишь:

“Нэс, ну снова ты влезла!”

Прости, милый Райн, но наше время закончилось.

18.2

Мне становилось все хуже. Головная боль жесткими тисками сжимала виски. Руки дрожали. Я должна выстоять. Просто обязана.

Развернулась, не очень твердо отступила от бывшего жениха, ему вежливо поклонилась, стараясь в глаза не смотреть.

Кусая губы до боли, до крови, лишь бы не выключиться, протянула руку чудовищу. Вспомнила глупую сказку, которую рассказывала мне в детстве Куста. О красавице и чудовище. Там принцесса полюбила примерно такой же кошмар, а он оказался вдруг сказочным принцем. Плохо, что я не принцесса. Интересно, он точно хоть гуманоид? Стоит и молча взирает мне прямо в глаза. Словно не верит в происходящее.

А мне, чтобы смотреть на него, приходится задирать кверху голову. Кажется, я покачнулась. Моих пальцев коснулась вдруг гладкая черная рука имперца, осторожно подхватив всю ладонь и давая еще одну точку опоры. Поверхность руки его оказалась приятной наощупь и теплой.

Шаг вперед, поклон, музыка зазвучала, а мы все не двигались.

Я хотела спросить, умеет ли он танцевать, ведь снова вести я не в силах. Но почему-то все еще глядя в его светящиеся фасеточные глаза смогла произнести лишь:

— Зачем?

И услышать невероятное:

— Вы меня сами позвали.

Я? Его позвала? Голова закружилась еще сильнее. И перед глазами вдруг встали все короткие эпизоды наших с ним встреч. Что же, он прав. Позвала и продолжаю надеяться.

— Вам плохо. — Имперец не спрашивал, констатировал. — И танцевать мы не будем. Достаточно развлечений, я сыт по горло этим спектаклем. Вы сделали выбор?

Я молча кивнула.

— Позвольте спросить? — его голос звучал очень тихо и мягко.

— Вы.

— Как выглядит регистрация брака? — он все тревожнее вглядывался в мое лицо, и теперь уже осторожно придерживал меня за талию второй рукой. Выглядели мы как пара влюбленных на первом свидании.

— Я прямо сейчас объявляю избранника, и увожу вас в свадебные покои. А утром… — я вдруг пошатнулась, мучительно пытаясь совсем не упасть. Имперец тут же переместил вторую руку мне между лопаток, поддерживая аккуратно. — утром регистрация по правилам Империи. Чипы. Клятвы. Вы знаете.

— Сто лет как не практикуется эта ересь! — он простонал. — Вы абсолютно уверены в выборе? Просто кивните.

Это как то я смогла еще сделать.

— Дайте мне руку. И не пугайтесь, сейчас будет небольшая инъекция, вам станет легче, прорвемся.

Руководимая скорее желанием избавиться от дикой боли, нежели здравым смыслом, я вложила ладонь в его руку. Мгновенная острая боль, и в глазах действительно посветлело.

— Простите, — прозвучало трогательно и очень по-человечески

— Спасибо! — искренне совершенно ответила. — Так вы действительно собираетесь взять меня в жены? — запоздалый, конечно, вопрос.

— Я собираюсь помочь вам выбраться из этого болота. — Произнеся эти слова, имперец кивнул в сторону ложа для важных гостей. — И даю слово капитана фрегата “Сова” и инспектора первого ранга Макара Аверина, — я позабочусь о вас. От заключения брака с вами я не отказываюсь, оставляя его необходимость на ваше, сударыня, усмотрение. Дальше предлагаю разбираться по мере поступления неприятностей. Ну что, вы согласны?

Я понятия не имела, кто такая “сударыня”, но просыпающееся на моем больном темечке Зеро уже позволяло немножечко видеть. Черный монстр ни секунды не лгал. Он него веяло правдой и силой.

— Да, капитан.

Прошептала ему тихо я, и на шаг отступив, подняла его теплую руку, разворачиваясь к трибунам.

— Выбор сделан!

Трибуны вполне ожидаемо застонали. Им меня никогда не понять.

19. Пикантный момент

Замок Рейн, каданат Рейн, Планета Лигла, Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47в созвездии Лебедя.

— Нет, есть мы не будем.

Макар вытащил девушку из-за стола, бегло потыкав пальцем в ближайшие блюда. Растительное снотворное. Убойная доза, конечно. Поужинав этим он упал бы под стол, проспав там до утра. А невеста проснулась бы только завтра к позднему вечеру.

— Почему? — она явно была голодна. Девочку жалко, но помочь Макар ей совершенно не мог. Это ему нужды не было думать об ужине: система скафандра обеспечивала всеми необходимыми элементами полностью автономно. И жевать не приходится и думать о туалетных делах.

— Все отравлено. Или ты хочешь завтра предстать перед заинтересованными лицами в виде спящей невесты, по стечению обстоятельств так и не ставшей женой? — он был жутко зол и похоже, едва не сорвался на собственную невесту, для самого себя неожиданно перейдя вдруг на “ты”. Постарался успокоиться и спросил уже мирно: — Кстати, я правильно понимаю: имитировать этот… процесс у нас не получится? Простых пятен крови на простыне вряд ли будет достаточно?

— Что?! — смелая девушка и теперь держалась отлично, но даже у этого достоинства Нэрис явно имелся предел.

— В мои планы пока не входил телесный контакт с незнакомой мне женщиной! — Макар пытался донести до нее очевидное.

— А вам есть чем меня… удивить? — она холодно возразила. Но вздрогнула, видимо ярко представив процесс “впечатления”.

— Ты желаешь наглядную демонстрацию, или воздержимся? — даже стольный голос скафандра звучал негодующе.

— Тише. Тут и у стен растут уши, а мы вроде бы как новобрачные.

Она на минуту задумалась, явно взглядом ища на столе у кровати ей нужный предмет. Праздничный ужин так и остался нетронутым. Макар не за что рискнет принимать эту пищу, да и ей не позволит. В конце концов, молодым может быть не до этого.

Девушка подошла к столу ближе, тяжко вздохнула, зажмурилась и взяла в руки большую свечу, размером и формой вполне подходящую для задуманных целей.

Интересно, как она тут оказалась? Огня, как и инструментов для его розжига, вокруг нигде не было. Макар даже сканер поиска запустил, — бесполезно.

— Отвернитесь, пожалуйста. Выйти вас не прошу, это вызовет подозрения.

Он так удивился, что действительно отвернулся, отключив скафандр от внезапно притихшего внешнего эфира.

Случайно ли так получилось, или осмысленно, но чувствительность внешних динамиков возросла многократно и Макар теперь слышал даже как разговаривают служанки за дверью в конце коридора.

Тихий шелест застежки гладкого комбинезона, рваный вздох девушки. Ненормальная. Зачем ей это нужно? Надо бы у нее и спросить.

— Зачем? — теперь уже он произнес очень тихо.

Она горько вздохнула.

— Разве не очевидно?

Проклятие. Он устал невозможно, и ранение теперь все же сказывалось, да и день был тяжелым. А теперь еще эта… почти что жена со своей глупой игрой в перебранку вопросами.

— Я далек от ваших свадебных традиций. Если ты не заметила.

Он сидел на неудобном стуле возле кровати и мечтал только о том, чтобы лечь и уснуть. Даже мысли об этой лысой дурочке, что собралась собственноручно лишить себя девственности, — инспектора не возбуждали. Совсем.

— Простите, но я не успела… заметить.

Раздался звук падающей ткани, снова нервное дыхание девушки, скрип кровати.

Она все правильно делает: следы должны оставаться на супружеской постели.

— Давай без прелюдий, моя дорогая. — Макар вытянул ноги, и потянулся. Потом вспомнил о лечебном режиме, на запястье набрал код осмотра, тыкая пальцами в мягкую кожу браслета прямого управления всей системой ЭТО. Снимающие показания датчики тихонечко запиликали, результаты осмотра вывелись прямо перед глазами. Ничего позитивного: острая анемия, падение сахара, все процессы регенерации притормозились. Это прибавит Макару еще пару дней в этом треклятом скафандре. Он снова вздохнул и добавил: — Я смертельно устал.

В ответ воцарилась напряженная тишина.

Минута-другая. Впору начать волноваться. Она там случаем не в обмороке уже?

— Как дела? — вежливо осведомился Макар.

Девушка рвано вскрикнула, скрипнув зубами:

— У меня не выходит! — получилось и жалко и тихо.

Макар выругался беззвучно и медленно сосчитал до пяти.

— Ответь, пожалуйста, на первый мой вопрос. И тогда я решу, что нам делать.

Малодушненько прозвучало, конечно. Но сил на ратные подвиги у него уже не было.

— Я — наследница. Нас готовят, как штучный товар. Если в первую ночь у жениха не получится консумировать брак, то он выплатит моей семье крупный бонус, и отбор в скором времени повторится.

Еле слышно и даже трагично она это все прошептала.

Инспектор с трудом сдержал смех. Ему многое стало понятно теперь. Да… его появление стало не самым приятным сюрпризом для родственников. Натуральный секс-бизнес. Бедолага наследница, сколько раз ее уже продали?

— Ты действительно хочешь отсюда уйти? — все еще располагаясь к ней спиной, Макар медленно встал.

— Да. — Нэрис ответила сразу. Уверенно и очень твердо, не как испуганная или влюбленная девочка. — Мне жить совершенно не хочется.

Даже так? Он обернулся. На огромной кровати сидела, обхватив руками колени и крупно дрожа, обнаженная девушка. Без одежды она растеряла всю аристократическую самоуверенность и выдержку. А бритый череп делал ее еще уязвимее. Маленькая, трепетная, нежная. Уязвимая, как все дети. Детка, никому не нужна твоя жизнь. Ничего твоя смерть не изменит. И единственная ее попытка может быть слита бездарно, никчемно, впустую.

— Это из-за мальчишки? — кое-что все-таки стоило выяснить “на берегу”.

— Нет, они не при чем.

Толстая свечка валялась на простыне. Макар подошел ближе к кровати, взял восковой ствол и усмехнулся.

— Расскажешь потом, если захочешь. Скажи, а как увас принято… проверять результат брачной ночи?

— Лекари, — видимо, ярко представив себе унизительную процедуру, девушка пылко закрыла лицо тонкими, будто фарфоровыми руками.

— Подкупить? — Он привычно искал возможные варианты, все объективнее понимая — ему их не предоставят.

Она в ответ громко всхлипнула. Ясно.

— Ты сможешь мне слепо довериться? — хорошо еще что переводчик скафандра делал голос стальным. Макар сам себя не узнал: эти слова он с трудом произнес.

Руки от лица опустила, и воткнула в него свой темный взгляд. Испытывающе, очень пристально.

— У меня нет выбора, — неохотно и тихо признала.

— Ты сегодня впустила меня в свой круг, — произнес он задумчиво. — Значит, предполагала возможность такого исхода. — Девушка молча кивнула. — Ляг на спину и постарайся расслабиться.

Несколько долгих секунд она колебалась. Потом крепко зажмурилась и осторожно легла, сразу сжавшись опять.

Макар оглянулся. Над кроватью висел огромный балдахин. Тяжелые шторы которого были подвязаны толстыми короткими витыми шнурами. А по углам свешивались длинные расшитые драпировки, перехваченные очень широкими лентами. Пылесборник ужасный. Но для его целей штука полезная.

Первая лента легла ей на глаза. Нэрис дрогнула.

— Тебе не будет так страшно, — произнес он устало. — Ты боишься мужских прикосновений. Сердце стучит, как у мыши. Есть причины?

— Да, — очень холодно прозвучало. Но вы — не мужчина.

Макар усмехнулся. К сожалению, девочка была не права и манипуляции с женским телом вызвали у него вполне ожидаемую реакцию. Но дело есть дело.

Вторая лента скользнула по тонкому девичьему запястью и была переброшена через ближайший штур полога.

20. Утро бодрое

Замок Рейн, каданат Рейн, Планета Лигла, Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47в созвездии Лебедя.

С первыми лучами местного солнца дверь в спальню новобрачных с грохотом распахнулась, и в комнату разом ввалилась целая дюжина видимо, родственников. Судя по виду — считавших себя самыми близкими Нэрис людьми.

Инспектор к подобному был готов. Он мог запереть эти двери, благо манипуляторы ЭТО скафандра умели действительно многое. Мог, но не стал.

Вместо этого он поднялся примерно за час до рассвета, провел сеанс утренней связи со всем экипажем, принял отчет по ремонтным работам, и долго беседовал с Хичем и Гессом. До перезапуска биореактора оставалось два дня, но уже сегодня фрегат мог уйти на орбиту повыше и приступить к подзарядке от местной звезды. На прыжок им не хватит, конечно, но “Сова” перейдет на комфортный для экипажа режим.

Макар просматривал все отчеты и новые данные по ситуации на планете и вскользь подглядывал за спавшей в постели красавицей. Она во сне разметалась как птица. Всю ночь дергалась, даже куда-то бежала, пару раз тихо плакала. Успокоилась лишь у него на плече, согретая специальным режимом подогрева поверхности ЭТО.

Тоненькая, легкая как пушинка. Хотя линии ее тела еще вчера приятно инспектора удивили. Вблизи Макар ожидал почему-то увидеть едва ли не девочку-подростка и от мысли об этом к горлу подкатывала тошнота. Но когда девушка все же легла перед ним, вытянув руки вдоль тела, открывшаяся картина откровенно его потрясла.

Настоящий пейзаж. Холмы безупречной груди, украшенные яркими, будто коралловыми острыми конусами-вершинками. Зрелые перекаты крутых женских бедер, длинные стройные ноги со стройными, точеными лодыжками. Гладкая кожа красивого, персикового оттенка словно подсвечена последними лучами заходящего солнца. Нэрис была хороша и даже все то, что потом здесь произошло между ними, не оставило брезгливого послевкусия.

Напротив, Макар откровенно признался себе: эта картина, говоря откровенно далекая от романтики, еще долго будет теперь его сопровождать по ночам, в сладких снах и тайных, постыдных мечтах.

Бедная девочка. Первое же знакомство с чувственной стороной женской жизни и так… холодно и бесчувственно.

Мысли прыгали. Хотелось мечтать, и придумывать себе, как по пути обретения нежности он проведет ее дальше… Но инспектор встряхнул головой и вернулся к отчетам. Ему не нужна эта история, абсолютно. Давно не было женщины, вот и заносит Макара. Нужно будет дать Ойли задачу и подобрать ему успокоительное.

Шум в коридоре прозвучал вполне ожидаемо, и когда толпа “зрителей” дружно вломилась в их комнату, Нейрис была им уже мягко разбужена, с мыслями собралась и приняла живописную позу по случаю, раскинувшись на постели.

“Верь мне и не возражай, — успел ей шепнуть новоявленный муж. — Я сегодня отсюда нас обязательно вытащу.”

В добром здравии их увидеть вошедшие не ожидали. Если по поводу инспектора у них еще были сомнения, то Нэрис, поужинав плотно (ведь она больше суток не ела) сейчас была просто обязана спать, как убитая. И тогда…

О! Инспектора бы обложили, как волка. Если брак еще не консумирован, то с него снимут штраф, превышающий годовой континентальный бюджет. И выпроводят с треском с планеты. Если же наследницу все-таки девственности как-то лишили, то дела принимают серьезнейший оборот: это же изнасилование! Надругательство над бесчувственной девушкой в чистом виде. Суд, приговор и… Нет, казнить инспектора они не решатся, конечно. А вот все остальное…

Все эти соображения так четко читались на лицах вошедших, что Макар с невероятным трудом сдержал смех.

Возбужденные перспективами визитеров лицом к лицу встретились с сидевшей на единственном стуле в супружеской спальне наследницы гладкой, обсидианово-черной фигурой. Бездушная черная маска с фасеточными глазами равнодушно уставилась на вошедших.

— Чем обязан такому… раннему и многочисленному визиту? — холодный стальной голос лишь подчеркивал чужеродность отстраненно-бездушного инопланетянина.

— Наследнице может понадобиться наша помощь! — вперед вышел его как бы “тесть”, отец Нэрис. Либериум Рейн.

Странно. Вчера Макар не успел к нему присмотреться. А зря. Внешнего сходства у отца с дочерью не было. Очень странно.

— Доброе утро, отец! — прозвучало с кровати уверенное. Все пришедшие оглянулись. Раздался общий вздох. А девушка радостно всем улыбалась. Инспектор в который уж раз восхитился невольно ее выдержкой.

— Нес? — похоже папаня даже имя дочурки забыл от волнения. — Почему ты не… — тут он закашлялся. сам себя быстро прервав. — Как прошла ночь, доченька? — Устами старого змея можно было склеивать бумажные свитки.

— Замечательно! — дочка не осталась в долгу, улыбнувшись ему еще шире.

— Тогда, прямо сейчас сюда придут лекари и мы все… — он не терял надежды.

— Нет! — стальной голос скафандра прозвучал очень громко. Все вздрогнули, а на лицах многочисленных “родственников” вспыхнула радость. Напрасно.

— Я прошу прислать сюда слуг, и помочь моей моей юной жене искупаться. После этого я даю право притронуться к ней одному лекарю и кроме меня рядом с нами больше никого не будет.

— Но это невозможно! Наши традиции… — чувствуя, как из рук ускользают сокровища, глава прайда Рейн очень громко взвопил.

— Бросьте! — голос Макара звучал отрезвляюще и насмешливо. — В вашем законе сказано об осмотре новобрачной по требованию и на усмотрение прайда. Однократно и не оскорбляя чувств мужа. Так вот: традиции моего мира рассматривают подобное вмешательство в дела супругов, как однозначное оскорбление. Как гласит древнее Святое писание: за порогом супружеской спальни останавливаются даже ангелы.

Что он нес? Какое “Святое писание”? Слышали бы его преподаватели древней истории цивилизаций Земли. Но вот чему его научили в стенах академии качественно, так это врать всегда очень уверенно, прямо глядя в глаза.

И прайд отступил. Захватчики перешептываясь выходили. Уже через пару минут в спальне осталась лишь сухая беловолосая старуха, взглядом искавшая на их круглом столе нечто ей нужное.

— Вы что-то у нас потеряли? — Макар все тут же понял, плавным движением поднимаясь со стула. — Вот это, мне кажется.

С прикроватной подставки поднял совершенно чистую, кипенно-белую свечу. Без единой царапинки (он вчера сам проверил). Куста шарахнулась от него со свечой, словно от привидения.

— Н-е-е-т! — сдавленно прохрипела.

Краем глаза Макар заметил, как девушка, сидевшая на кровати, медленно побледнела. Она поняла.

— Зажечь было нечем. По-этому и не понадобилась. — И поставил обратно на стол. Потом вдруг быстро развернулся к старухе и рявкнул:

— Быстро служанку прислать, приготовить купальню, и убрать со стола эту отраву. Еще раз рискнете нас с женой здесь травить, и я всех арестую. Понятно?

Старуха попятилась, нащупав двери спиной, и пулей вылетела в коридор. Даже не попрощалась.

— Спасибо, — тихо в спину ему прозвучало.

— Прости, но мыть тебя будут при мне. Не жалеешь еще? — само собой как-то спросилось.

— А ты? — тихо прошелестела в ответ. — Ты меня ночью вчера спросил, зачем я это делаю.

— Ты не сразу ответила, — тут же напомнил.

— Да. Но теперь мой вопрос к тебе еще даже важнее. Как я могу тебе верить, если не понимаю, зачем?

Макар посмотрел на нее с невольным уважением. Еще бы он сам знал ответ на этот сложный вопрос. Он не знает. Зачем взрослый инспектор империи влез в этот дурацкий отбор? Почему помогает теперь этой девочке? И почему он сам ей доверяет?

В истории человечества масса примеров того, как такие вот ясные глазки становились причиной падения цивилизаций. Взмах ресниц и начало войны. Робкая девичья улыбка и мужчины брались за оружие и совершали немыслимые злодеяния. Почему он поверил малышке? Не станет ли Мак тоже жертвой девичьего тщеславия или банальной любви к приключениям? Что же… по крайней мере компания у него будет достойная. И короли ошибались, принося к женским ногам целый континенты.

Макар тихо вздохнул снова вглядываясь в ее лицо, словно пытался найти там ответ на свои сомнения. Тонкие, изящные черты, легкая горбинка на носике, губы еще по-детски пухлые. Глазищи огромные, темные, взгляд пытливый и умный. И врать ей нельзя. Отчего-то он в этом уверен.

— Отдаю старый долг этой Вселенной, — только это пришло ему в голову.

Нэрис выгнула тонкую бровь, словно прося уточнений.

— Когда-то меня точно так же из крепкой передряги вытянул один совершенно случайный… пусть будет прохожий. Спас мне жизнь, очень круто ее изменив. А по долгам надо платить. Это мое личное убеждение.

Почему он ей это сказал? Никому не рассказывал, а тут вдруг как-то вырвалось. И она как-то сразу поверила, ему молча кивнув.

— Отвернись, мне нужно одеться к приходу прислуги.

Глупенькая, ну что он еще там не видел… Смотрел бы опять и смотрел.

21. Бабочки

Замок Рейн, каданат Рейн, Планета Лигла, Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47в созвездии Лебедя.

— Ты ей доверяешь? — спросил Нэрис сразу, как только в дверях показалась невысокая, белокурая девушка со светлыми, почти белыми глазами.

Он никак не привыкнет к этой их странной масти.

Нэрис бросила равнодушный взгляд на пришедшую и ответила тихо:

— Да.

Не понравился ему этот ответ. И темный девичий взгляд, застывший внезапно, совсем не понравился. Что эти минуты вдруг произошло? Чего снова она испугалась?

— Ты готова свидетельствовать? — строго спросил у служанки. Та рот открыла от изумления и замерла, его нагло разглядывая. Макар шагнул в ее сторону, свирепо нависнув над девушкой. Пугать так пугать. — Я могу призвать тебя в качестве свидетеля, если понадобится рассказать, какие именно следы с тела своей госпожи ты помогала смывать.

Как же ему было стыдно! Перед этой белоголовой малышкой, тут же вжавшейся в стену, перед громко всхлипнувшей Нэрис, резко закрывшей руками лицо. А что делать? Приходится быть ему предусмотрительным.

Служанка молча кивнула и они церемониально проследовали через специальные двери по длинному коридору в купальню.

Уже в купальне девушка снова занервничала отчего-то. Буквально на входе. Аверин взял ее за руку, пытаясь хоть так успокоить. А Нэрис этого не заметила.

А Макар все никак не мог взять в толк, в чем причина?

После сегодняшней ночи у между ними прокинулась тонкая ниточка доверия. Еще слишком непрочная, чтобы стать основанием даже для дружбы. Но уже вполне ощутимая.

Только вот вопросов у Мака стало лишь больше.

Нэрис. Чуткая, очень отзывчивая, страстная. Почему она предоставила ему это право решать, отдала в его руки свое женское будущее? Дня нее все произошедшее в спальне вчера было сродни самоубийству. В таких социумах, как погрязшее в коррупции нео-патриархальное общество Лиглы уделялось избыточно много внимания такой простенькой детали женской анатомии как девственность.

Когда-то дочери Евы заплатили за право ходить на двух ногах, горделиво подняв подбородок, приобретя простенький элемент защиты внутренних органов. И вот уже десятки и сотни тысячелетий разумное человечество пляшет свои ритуальные танцы, сражаясь за право мужчины быть первым. Бедная девочка. Как тяжело жить в такой тесной клетке таких предрассудков.

Судя по внешнему виду и легкому минеральному запаху (о составе которого любезно ему сообщил монитор) круглый бассейн в центре темного зала наполнялся водой из горячих подземных источников. Инспектор выпустил крупно дрожащую руку супруги и подошел к высокому стрельчатому окну, не оборачиваясь.

Он специально встал так, чтобы его молодая “жена” увидела: Аверин за ней не подглядывает. И уже через пару минут, не выдержав искушения, чувствуя себя оказавшимся в женской бане мальчишкой он набрал на браслете код подключения затылочных камер и насладился постыдным процессом подсматривания.

А было на что посмотреть: как только он отвернулся, малышка его поначалу расслабилась.

Обнаженная, красивая необычной, а оттого еще более притягательной красотой, она царственным жестом выбрала из длинного ряда стоявших на каменной полке стеклянных бутылочек необходимое, и шагнула в бассейн. Изящные и легкие движения женщины с детства умеющей танцевать. В них не было и тени кокетства, лишь врожденная грация и пластика кошки.

Удивительное сочетание. Со своей белоглазой служанкой Нэс разговаривала очень вежливо и спокойно. Макар безошибочно видел: белоглазая этому не удивлялась, не запуганно и покорно прислуживала, а лишь помогала все сделать как можно быстрее. Осторожно намыливала госпожу странного вида мочалкой, похожей на шапку земного лишайника. Смывала из ковшика пену, осторожно массировала сильными пальчиками голую кожу ее головы. При этом хозяйка болезненно морщилась. Макар для себя тут же отметил, что врачебных манипуляций, проделанных им этой ночью ей было явно недостаточно. Обязательно надо будет указать Ойле на это отдельно.

Неторопливый процесс завораживал. Инспектор смотрел и не мог оторваться.

А потом Нэрис бросила взгляд куда-то наверх и натурально окаменела. Быстро что-то проговорила, тонкими руками цепляясь за каменный бортик бассейна, и покачнувшись. Что там случилось опять? Смятение явно читалось на ее выразительном лице.

Ей может понадобиться его помощь.

21.1

А она еще не привыкла к мысли о том, что есть некто Аверин Макар, которому можно всегда доверять.

— Вы закончили? — стальной голос скафандра гулко раздался в купальне.

— Нет, господин! — пропищала служанка в ответ. — Госпожа отказалась заканчивать ритуал, мы не можем…

— В чем заключается окончание ритуала? — он стал медленно разворачиваться и Нэрис вдруг взвизгнув быстро шлепнулась в воду обратно.

— Дорогая, ты поскользнулась? — прогремело в ответ — не очень уместна подобная скромность в исполнении молодой и счастливой жены.

— Да, — потупив глаза Нэрис ответила тихо.

Да что с ней происходит?

— Ты не ответила! — вопрос обращался к служанке, но вздрогнула снова “жена”.

— После каждого купания должна призываться небесная вода. А она отказалась.

Прозвучало претензией и довольно развязно. Макару совсем не понравилось.

— Выйди. Мы разберемся. Как только понадобишься, я тебя позову.

Белоглазая замерла, словно раздумывая, что ответить.

— И только попробуй соврать, — произнес угрожающе и кинул в сторону девушки статический яркий разряд. Та громко взвизгнула и молниеносно вылетела за дверь. Макар сосчитал до пяти, отключил заднюю камеру и медленно двинулся к кругу бассейна.

— Рассказывай. Что случилось опять?

В глазах девушки на секунду сверкнула надежда и снова пропала. Она молча закрыла руками лицо.

— Нэрис, послушай. Я очень хочу вернуться на корабль и побыстрее, — она снова вздрогнула и он тут же исправил оплошность: — с тобой, разумеется. Это не обсуждается, я же дал тебе слово. А для этого я должен знать, что сейчас происходит. Без общей картины у нас ничего не получится.

Минута-другая. Девушка не реагировала.

Тогда он поступил, как настоящий мужчина. Медленно к ней подошел, присел с бортиком рядом на корточки, и одним пальцем погладил тонкое плечико девушки, стараясь не очень заглядываться на безупречную грудь. И так уже мониторы общего состояния голосили, предупреждая о чрезмерном уровне тестостерона в крови, что-то попискивали про выделение оксида азота и намекали на общее перевозбуждение. Как будто бы он не знал. Сложно подобное не заметить. Уже второй день зрелый и взрослый мужчина ощущал себя мальчиком-шестнадцатилеткой. И успокоительные инъекции ЭТО ему уже не помогали.

Его деликатная демонстрация нежности произвела впечатление на несчастную. Она рвано вздохнула, но лицо все же открыла.

— Что ты делаешь? — тихо спросила.

— Пытаюсь тебя успокоить. Мне что-то подсказывает, что эта служанка твоя может снова сюда привести всю толпу. Видеть больше их не могу, веришь? Честное слово.

Он смутно себе представлял, как прозвучала на их языке его проникновенная речь, но вдруг девушка робко ему улыбнулась. Наклонилась к тому месту скафандра, где по ее разумению у имперского инспектора должно было находиться ухо и прошептала:

— Там, наверху, мои бабочки. Их может смыть потоком холодной воды.

Камеру на увеличение, поворот головы, и он их увидел.

Хм… бабочки?! Забавная у них тут манера называть привычными земными словами всю местную живность. Колонизаторы, захватившие эту планету, определенно были родом с Земли. Язык их потомков представлял собой упрощенную смесь древнего эсперанто и забытых земных диалектов. Макар кое-что уже даже на слух понимал, без переводчика.

Нэрис произнесла именно это слово. Но сидевшие кучкой под потолком животинки, внимательно рассматривающие их сверху, точно не были бабочками. Похожи на крупных летучих мышей, пушистые, яркие, с огромными, очень разумными глазками на почти человеческих личиках, эти милахи ему сразу же чем-то понравились.

— Твои? Это твои домашние животные? — трудно было сформулировать этот вопрос. Оставалось надеяться, что Нэс поняла его правильно.

— Друзья, — девушка снова вздохнула поежившись. — Они скоро погибнут.

— Почему? — возникла проблема, которую инспектор Аверин должен был быстро решить.

— Если я умру, они тоже умрут.

— Погоди, а с чего помирать ты решила? — время шло, а ситуация оставалась запутанной. Макар начал нервничать. А девушка очень сдержанно отвечала. — Так. Хорошо. Если ты уходишь со мной на корабль, они здесь одни выживут?

— Нет.

Час от часу не легче.

— Мы можем взять их с собой? Ты умеешь за ними ухаживать? Что едят эти звери?

С каждым новым вопросом глаза девушки становились все больше и даже круглее.

— Да. Да. Мясо.

То есть, мясные грибы, выращенные на биостанции “Совы” эти милые монстрики тоже прекрасненько слопают. Гесс будет визжать от восторга. Еще бы: новая живность на корабле.

— Они сами не долетят до имперского катера? — он так хотел так пошутить, мучительно пытаясь придумать план транспортировки внезапного “приданого” Нэрис.

А она вдруг кивнула, осторожно протянула руку вверх, и на узкую девичью ладонь тут же слетела… хорошо, пусть будет бабочка. Хотя Макар мысленно переставил в привычном слове ударение, получилась бабóчка. Так куда больше подходит. Гесс потом точно определит. Если они все доживут до спасительного борта далекой “Совы”. Замерев на секунду, милейшее существо всем брюшком прижалось к ладони, зажмурилось и круто взлетело наверх, тут же исчезнув из виду.

Одна за одной они вспархивали из-за колонн купальни, слетали с потолка, и совершали загадочный ритуал, прижимаясь к руке его грустной загадки. Суда по виду, Нэрис тоже не очень-то верила в их спасение. Но когда последняя, восьмая бабочка улетела, девушка с облегчением закрыла глаза и вздохнула.

— Поднимайся, я закрою глаза и тебе помогу, — Мак подхватил широкое пушистое полотенце, брошенное строптивой служанкой и подсветку фасеточных глаза погасил для пущей правдоподобности.

— Прости. Я никак не привыкну к мужчине в моем личном пространстве. — головой покачала, но даже не попыталась подняться.

— Я же не мужчина? — спросил очень тихо мстительный Мак.

— Ты поступаешь, как настоящий мужчина. Отвернись, я попробую не утонуть.

Очень хотелось включить полный обзор, но Макар и так был достаточно возбужден. Похоже, девушка это как-то почувствовала. Молча протянул полотенце и действительно отвернулся.

Впереди у них сложный день и общение с лекарем. Нужно Аверину успокоиться взять себя в руки и с честью закончить все неприятные эти условности, ни на секунду не забывая, что он — имперский инспектор Аверин. А тихо скользнувшая тенью за колонну к постаменту с одеждой малышка — его семья.

С этого и начнем.

22. Регистрация

Замок Рейн, каданат Рейн, Планета Лигла, Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47в созвездии Лебедя.

Утро не принесло облегчения конунгу всей Аграрии. Даже самого легкого. Даже намека.

Напрасно вчера они пили. Особенно эту отраву, которую симпатичная жена хозяина замка так настойчиво им подливала. Как она там называлась? Да не настойка, жена. Ал… Ал… Аманта? Милая женщина, такая податливая. Жаль сыночек его уволок в эту спальню и заставил уснуть.

А наутро пришли сообщения от инспектора. Много жестоких и гадких сообщений. И за что ему кара такая? Хотелось проснуться уже через пару недель, и чтобы духу Аверина этого уже не было в его мире. К сожалению, так не получится. Придется платить компенсацию прайду Рейн, иначе инспектор грозил заблокировать все личные счета прайда Винк. А вот это уже неприятно. И он заблокирует, Дэниел узнавал.

Шервов Аверин, шервова все Империя. Не прикрывай она их от желающих захватить все богатства колонии, Винк давно бы уже заявил о претензиях на независимость. И… получил бы пиратов со всех уголков их уютной галактики. В отличие от имперцев, они были в курсе резервов запасов ценных ископаемых мира Лиглы. И сидение на двух стульях одновременно становилось все более сложной задачей. Но конунг все эти годы справлялся, пока несносный инспектор Аверин к ним не пожаловал!

А ведь ему обещали предупреждать об инспекциях. И за что он своему осведомителю платил вот уже двадцать лет? Надо будет потребовать деньги назад…

От этой мысли ему все же стало немножечко легче.

Ровно до той минуты, когда в дверь постучали и белокурая и полнотелая служанка, чем-то похожая на хозяйку, низким голосом не сообщила “счастливую новость” от лекаря: брак консумирован, и его приглашают на официальную регистрацию акта по законам Империи и лиглянским традициям.

Громкий стон был ей ответом. Конунг с огромным трудом подавил в себе желание кинуть в девушку круглой подушкой, а лучше кувшином, стоявшим у самой кровати. Сообразительная, а может и опытная белоглазая быстро скользнула за дверь и была такова, оставляя правителя Лиглы наедине со своими проблемами.

На видере снова издевательски что-то пиликнуло. Сообщение от инспектора. Он вежливо оповещал главу континента о своем твердом намерении “После обязательной регистрации вместе с супругой проследовать к месту трагической гибели братьев жены.” Конунг взвыл. И почему его просто нельзя было вчера утопить в глубоком и полноводном Рейне, выкинув тихо из флаера?

Ах, да. Карательный флот Империи. Тихо уже не получится. А если просто его “потерять”?

Не поможет.

А если случайно вдруг сжечь? Взрывы на стареньких флаерах в захолустной колонии вовсе не редкость. К великому сожалению конунга, инспектор скорее всего не горюч.

Судя по внешнему виду и странной отваге — Аверин вообще ничего не боялся. Значит, на то есть причины. Придется лавировать. Собственно, что это черное пугало может увидеть в руинах заброшенных шахт? Космодром в сорока километрах, полеты они остановит сейчас. Ничего, пираты уж как-нибудь час-два потерпят. Убытки, конечно, но конунг их все компенсирует, подняв цены.

Нашлепал на видере сообщение для премьера и тоскливо вдруг вспомнил блестящую теплую спинку ядроида, оставленного во дворце. И еще вспомнил вдруг, что который уж день он начинает с мысли о жестоком убийстве инспектора. Становится дурной привычкой.

Пора что-то делать!

Конунг встал, наконец, с огромным трудом разминая затекшие ноги. И как этот монстр умудрился наследницу Рейнов того… консумировать? Никогда женщин не понимал глава континента. Что им нужно? Такие завидные женихи вышли к ней на отбор, а эта дуреха легла под уродца.

Женщины — зло!

С этой мыслью он подпоясал свой просторный халат и поплелся в сторону холодной и неуютной уборной. Чтобы еще раз его занесло в эту глушь, да никогда больше! Глупая это затея была с отвлечением визитера. Только подпустили его к космодрому. Теперь знай — уворачивайся.

***

Аверин все делал по плану.

Терпеть он не мог импровизировать, а сейчас приходилось придумывать все на бегу и сразу же действовать. Пренеприятнейшую процедуру осмотра невесты с подтверждением факта физического совершения брака они пережили. Макар подключил свое личное обаяние, годами отточенный властный тон и лекарь покинул их комнату готовый и своей жизнью поклясться в том, что их брак консумирован.

Бедная молодая жена держалась достойно и смело. И если бы Мак не ловил в ее темных глазах отблеск сдерживаемых с большим трудом слез, он даже скорее всего усомнился бы в ее девичьей искренности. Нэрис не походила ни на одну из знакомых инспектора. Гремучий коктейль из физической слабости, неискушенности и недюжинной силы характера, контрастирующей с совершенно детскими порывами и удивительной женственностью.

Макар окунулся в нее с головой. Ему отчаянно нравилось просто слушать ее. Задавать ей простые вопросы, вызывая на робкую откровенность. Ловить осторожные взгляды. А ведь она даже не видела лица настоящего Мака.

А кстати…

— Скажи, а почему тебя не удивляет мой внешний вид? Не страшно прожить рядом с таким… оригиналом всю жизнь?

Они ненадолго остались одни, Мак просматривал очередной отчет с “Совы”, все больше мрачнея, а его молодая почти-что-жена, отказавшись от помощи слуг, одевалась в очередной комбинезон. Видимо, они здесь считались чем-то вроде парадной одежды. Обычная пассажирская форма, в какую переодевались все пассажиры дальних рейсов. Удобно, практично. За неделю полета в дальний сектор галактики такая одежда не пачкалась и не требовала ухода.

Хотя Аверин должен был честно признать: в отличие от сановитых чиновников, ей очень шла эта простая одежда. Плотная ткань комбинезона подчеркивала безупречно-женственные линии тела лиглянки, вызывая у Мака далеко не невинные чувства и мысли.

Нэрис молчала, а он вдруг представил себе ее разочарованный взгляд. Да уж… Макар вполне мог похвастать отличной физической формой, стальная мускулатура и подготовленность воина даже после тяжелой травмы, полученной от столкновения с вихрем времени никуда не девались, но… Ростом он точно уступал ЭТО. Как и похвастать не могу столь могучим размахом обсидиановых плеч.

— Не хочешь это со мной обсудить? — прозвучало забавно, что Макар, произнеся это фразу, вдруг сам растерялся.

— Зачем? — она тихо спросила. — У нас через двадцать минут регистрация. Даже если ты мне вдруг сейчас покажешь чешуйчатый хвост, это уже ничего не изменит.

Вот как… Этой девушке точно всего лишь двадцать один год? Он почувствовал себя натуральным мальчишкой.

— Возможно, ты и права, — Нэс подняла выразительно бровь и Аверин поспешно добавил: — определенно права. Но мне хотелось бы… — тут он замялся, старательно подбирая слова. Шервь! Почему же так трудно? — В общем, я действительно настоящий землянин. А все это, — Мак поднял руку, выпустив длинную плеть одного из манипуляторов, — просто скафандр.

— А зачем он тебе? — удивилась. Но совершенно спокойно, словно и не было для нее это новостью.

Аверин задумался. Рассказывать о ранении не хотелось. Вызывать к себе жалость? Увольте. Лгать хотелось еще меньше, пришлось выбрать нечто приемлемое. Полуправду.

— Испытание новой модели. Это часть моей службы.

И почти не соврал.

— Снять не можешь, — не спросила, лишь констатировала.

— Нет. Только на корабле и не сразу. Ты готова увидеть совершенно незнакомого тебе мужчину в роли мужа?

— Можно подумать, скафандр был мне знаком, — Нэс усмехнулась, вставая. — Нам пора, еще нужно спуститься в круг. Там уже ждут.

— Хвоста, кстати нет. — Макар все еще изумлялся. — Идем, у меня для твоих любящих горячо тебя родственников еще куча приятных сюрпризов, мужайся, моя дорогая.

Сказал только за тем, чтобы увидеть ее мимолетную улыбку. Ему она улыбалась лишь самым краешком губ, словно всегда сомневаясь. А лицо оставалось сосредоточенно-напряженным. О чем думала эта девочка, касаясь рукой его пальцев? Тактильные ощущения с поверхности ЭТО передавались отлично. Мак понятия не имел, как это сделано, но горячую и сухую ладонь ощутил очень остро.

Они вышли из спальни, и быстро пошли по длинным и темным коридорам старинного замка. Короткие спуски, крутые повороты, темный камень гладких стен, такие же темные потолки, свет падающий через высокие стрельчатые окна и светящийся яркий туман, неподвижно висевший под потолком. Вчера инспектор его не заметил, а спрашивать не хотелось.

Он шел следом за Нэс, не забирая у нее свою руку и невольно девушкой любовался. Бритая голова ее совершенно не портила, хотя шрам приобретал вид все более странный: от него по девичьей коже теперь словно бы расползались коротенькие ниточки — корешки, образуя причудливый орнамент. Или ему показалось?

— Ты знаешь, что от нас требуется на регистрации? — Нэс вдруг спросила, на него оглянувшись.

— Нет, — Мак затормозить не успел и чуть было не налетел на нее. — Я впервые в подобное…

— Вляпываешься? — Нэрис вдруг впервые по-настоящему улыбнулась и Макар обомлел. В своей долгой (как сам он считал) жизни взрослого и зрелого мужчины он ни разу не видел подобного преображения. В ней словно прожектор включили: заблестели глаза оказавшись вдруг удивительно теплого, шоколадно-вишневого цвета, засияла улыбка.

— Во всех отношениях, — инспектор пробормотал, заставляя себя сосредоточится. — Но если я правильно помню и понимаю, ваши законы действуют в рамках Свода Империи. — как сложно давались ему эти простые слова. — А значит, от нас нужны чипы-идентификаторы, произнесенное вслух согласие и…

— По нашим законам супруги дарят друг другу уникальные браслеты — поспешила обрадовать его молодая почти-что-жена.

Мак застонал. Где он возьмет ей подобную глупость? Очередная ловушка? И что ему делать?

— Держи, — Нэрис достала из недр малозаметных карманов комбинезона широкий серебристый браслет, состоящий из секторов в виде чешуек. — Он безразмерный.

Макар осторожно принял этот внезапный подарок, выразительно посмотрев на Нэс. Насколько ему позволяли мимические способности ЭТО, конечно. Но девушка все поняла.

— Эта пара браслетов — все, что мне осталось от мамы. И нет, отцу она его не отдала. По семейной легенде она так и не дала ему своего согласия на их брак. — Нэс вдруг отвернулась, но Аверин успел заметить блеск слез в ее прекрасных глазах. — Потом расскажу тебе, если захочешь.

— Ты уверена? — снова спросил. — Я мог бы провести процедуру и без браслетов, как полноправный представитель Империи я даже сам браки могу оформлять.

— А говорил, что не знаешь… — девушка усмехнулась, смахнув тайком слезы.

— Я на Лигле впервые, — Мак придержал ее за локоток, осторожно к себе разворачивая. — И ты не ответила.

— За этой дверью, — Нэрис кивнула на малозаметную темную дверь, к которой вели очередные крутые ступени, — выход в круг. Нас от новой жизни отделяет всего пять ступенек. Самое время сбежать, как считаешь?

— Податься в леса и болота, охотиться, жить в шалаше и забыть об Империи? — он усмехнулся, увидев, как девичьи распахнулись глаза, опушенные темными и густыми ресницами. — Я бы с радостью, но меня ждет экипаж. И это не главное.

— Ну конечно, солидный инспектор не может позволить себе…

— Нет. Просто не хочет сбегать от прекрасной невесты. — Макар сделал шаг вперед, в одной руке сжав браслет, а другую протягивая той самой невесте. — Я хочу, чтобы она твердо знала: ты мне очень нравишься, Нэрис Рейн. Как бы не складывались наши с тобой отношения, я не жалею о том, что влез в ваши танцы с отбором. Идем. Настало время тебе стать Нэрис Авериной.

И они быстро спустились по лестнице, выходя за громко скрипнувшую дверь. Навстречу совершенно прозаической процедуре регистрации брака, так многое изменившей в их жизни.

23. Я разберусь

Горная система Средний Рейн. Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47в созвездии Лебедя.

Все со мной происходившее казалось каким-то странным спектаклем. Или фильмом. Я видела множество их, втайне таская пароли из “взрослого” сектора нашей библиотеки. Их доставляли через сеть сумеречных заказов, хотя просмотр развлекательных видео считался времяпрепровождением пустым и постыдным, уделом больных, стариков и бездельников.

Я двигалась, говорила, даже пыталась смеяться, словно видя себя со стороны.

Гладкое черное чудовище уже не казалось чем-то чужим, инородным. Я разговаривала с ним, как со старинным знакомым и даже приятелем. А после того, что произошло этой ночью… У меня появился сообщник.

Умный, осторожный, за короткое время он научился очень тонко чувствовать моё настроение, и сразу же действовать. Что особенно удивительно — всегда в моих интересах.

Почему?

Что хотел от меня этот странный землянин, мне открывший свой главный секрет? Мысли роились в моей голове, порождая гипотезы, одна безумней другой. Может быть он хотел таким образом сделать карьеру? Прошел брачный отбор, получило доступ к тайнам нашего мира, раскрыл многочисленные преступления (тут воображение вязло в болоте моих воспаленных фантазий), и становился самым главным инспектором во вселенной? Или, может быть он просто скучал, болтая по самым дальним колониям нашей галактики, и решил так развлечься? Каждая моя новая идея была все мрачнее.

Но стоило только инспектору заговорить со мной и все они рассыпались, как кубики в детской игре. Он всегда был невозмутим и уверен. Тонкая ирония и прекрасное чувство юмора — очень редкое сочетание. С Авериным было спокойно. Он умудрялся всего парой слов возвращать меня из состояния нервного шторма в мирную гавань. А если совсем было плохо — просто брал за руку или осторожно поглаживал пальцами. Такой трепетный жест, полный нежности, совершенно неожиданный в исполнении черного монстра.

Интересно, как же он выглядит без скафандра?

Эта мысль наконец вдруг пришла в мою голову, запоздало встревожив, уже после краткой и смазанной процедуры регистрации нашего брака. Ее провели по Лиглянским законам: связи с Империей не было. Магнитные бури на Кеплере 47. И вроде бы ничего это не изменило, но я просто кожей почувствовала как инспектор расстроился. Надо будет спросить его, почему.

Как много вопросов. Боюсь, что мой новый супруг очень скоро устанет от такой бестолковой “жены”. Запрет меня в трюме и выкинет из корабля на первой же станции. Ну и прекрасно. Главное, — крепко к нему не привязываться. Я умею влюбляться в придуманных мною героев, как практика показала.

Взглянула на инспектора. Мы летели в моем личном флаере, на этом он сам настоял. После заключения брака моё имущество становилось собственностью Аверина. Флаер мне Диль подарил, я хотела вернуть его, но супруг попросил не спешить с этим жестом. Вокруг была куча гостей, внятно нам объясниться не дали. Но что-то мне твердо подсказывало: Аверин не будет просить просто так о подобном.

И вот теперь он сидел за штурвалом, виртуозно ведя моего “воробья” как сам же его и обозвал, и задумчиво косится в мою сторону. Или мне так казалось?

— Ты летала сама сюда? — тихо спросил, явно заметив мой взгляд.

— Нет, — так же тихо ответила, и пояснила: — сюда никого не пускали. Ссылались на выбросы витолитовых испарений. Статика, сухие грозы,

отсутствие навигации, связи и…

— Я могу зайти на площадку со стороны гор, не знаешь? — он бесцеремонно меня перебил, напряженно вглядевшись в камеры наблюдения за горизонтом. — Кажется, нам хотят помешать осмотреться.

Со мной никто из друзей так никогда не советовался. Странное ощущение.

— Можно, я смотрела на картах, — ответила, с трудом поборов удивление. — Только если уйти в высокий эшелон и оттуда…

— Сова, я Совенок, прошу автопилотирование, хочу провести широкое сканирование квадрата, — внезапно инспектор прижал палец к уху и громко сказал.

Я вздрогнула. Совершенно уверена: все это время Аверин был на связи со своим кораблем, но впервые меня посвятил в это дело. Мы действительно становились сообщниками. Или друзьями? Голова кругом шла от всего со мной происходящего. А инспектор смотрел на меня очень пристально. Ему явно ответили, штурвал он отпустил, а мой маленький флаер продолжал лететь ловко лавируя между ущельями.

— Удивлена? — спросил меня, взяв за руку. — Ты замерзла! — сердито сказал и включил повышение температуры в салоне.

— Я просто нервничаю, — руку не забрала, уныло себе признаваясь в том, что мне становилось приятным внимание черного монстра. — Братьев тогда так и не нашли и тел из-под завалов так и не подняли. Они все похоронены там.

— Я разберусь, — прозвучало.

И я почему-то поверила.

— Мы когда на “Сову”? — я знала теперь как зовется имперский фрегат и мне это нравилось.

— Мне нужно закончить еще пару дел, — мне показалось, что он неохотно ответил. — Мы попали в серьезную передрягу и “Сове”нужно топливо. Понимаешь?

О, да! Еще как понимала. События последнего дня сложились в картину. И неожиданная инспекция, и паника конунга. Но как же они собираются эту проблему решать?

— На Лигле нет обогащенного топлива. Только руда, мы ее добываем.

— И снабжаете все пиратские базы галактики, — Макар грустно в ответ усмехнулся, а я почувствовала себя виноватой в этих финансовых махинациях.

— Ты собрался один побеждать всех пиратов? — невинно спросила.

— Я собрался убраться отсюда как можно скорее, — мне показалось или мой глянцевый собеседник печально вздохнул? — карательные меры в отношении зарвавшихся колоний не в моей компетенции. Я не судья и тем более — не палач.

— Нам совершенно точно ничего не продадут, — убежденно заверила я инспектора.

— Не сомневаюсь, но мне очень понравилось твоё это “нам”!

И пока я переваривала им сказанное, инспектор зашел на крутейший вираж и буквально уронил флаер вниз, туда, где еще видны были остатки посадочной площадки у шахты.

Лес практически поглотил все следы работавшей здесь когда-то шахты процветающего крохотного производственного поселочка, расположенного чуть ниже.

Что не уничтожило землетрясение, благополучно разрушила сама Лигла.

Исполинские темно-зеленые свечи крон дерева са, что закрывают от нас вершины хребта оттенялись желтизной осенней листвы местных кустарников.

— Здесь очень красиво, — задумчиво произнес вдруг Аверин, разглядывая пейзаж через лобовое стекло. — и странно…

— Чем же? — я собралась выходить, но он придержал меня.

— Землетрясение произошло чуть более десяти лет назад, верно? — он задумчиво произнес.

— Да, из всего поселка спаслись только пятеро. Было три мощных толчка, в первой волне погибли все те, кто был в шурфах, во второй, — те, кто спустился за ними, там был мой брат, и в третью волну обвалом завалило поселок. — Я процитировала ему официальные документы, которые выучила наизусть.

— Взгляни на лес. Насколько я успел изучить вашу флору, у дерева са поверхностная корневая система. Растет оно медленно, этим деревьям у шахты должно быть уже несколько сотен лет. Внимательно посмотри: — рядом с ними как раз свежая поросль, выросшая за прошедшие десять лет. Видишь разницу?

После им сказанного я конечно же все увидела. И мне поплохело.

— Что ты хочешь сказать? — сипло спросила.

Он головой покачал, потом пальцем нажал снова куда-то за ухо и произнес очень громко:

“Сова, я совенок. Наблюдаю следы возможного преступления против местного населения. Террористический акт. Стэм, видимо, придется перегнать сюда катер, боюсь, что может быть горячо.”

— А как же… бабочки? — я прошептала ясно понимая, что не имею ни малейшего права на этот вопрос.

Но Аверин взглянул на меня очень серьезно и выругавшись витиевато, так быстро что я ничего не успела понять, спокойным голосом мне произнес.

— Я разберусь. Остаешься во флаере. Включи зону защиты, твой катерок отлично защищен. И жди меня, никуда не высовываясь. Ты слышишь?

— Нет.

24. Следы

Горная система Средний Рейн. Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя.

И откуда взялась только смелость?

Любой из числа мне знакомых мужчин, несуразной и малознакомойдевице, рискующей отказать имперскому инспектору возразил бы как минимум. Аверин был меня явно старше, многократно сильнее, наверняка образованнее и точно опытнее.

А он промолчал, позволяя мне объясниться.

— Я уже слышу, — проблеяла невероятная я, вместо того, чтобы внятно ему рассказать о своих зарождающихся способностях.

— Мне трудно понять тебя, — совершенно серьезно ответил, секунду подумав. — Не уверен в точности перевода.

Не “Дура набитая, что ты несешь”, а вот так. Я ушам своим не поверила.

— С теми, кто готовится уйти в монастырь проводится ритуал, который…

— Это я знаю, — он снова меня перебил. Я возмутилась.

— Ты опять меня затыкаешь! — и фыркнула громко, для пущей весомости сказанного.

— Прости, но вы здесь вообще никуда никогда не торопитесь! — Он тут же ответил, еще на секунду задумался и набрал на таймере запуск автоматической защиты моего флаера на срок через восемь минут. — С момента прилета на Лиглу мне кажется постоянно, что здесь само время замедлило ход. Вы медленно говорите, думаете, действуете не спеша. — Макар отодвинул дверцу пилота и протянул руку мне, приглашая с собой.

Теперь я и глазам своим не поверила.

— Не важно, — руку с опаской его приняла, все еще не доверяя. — Я уже могу чувствовать вещи, которые не зафиксирует ни одна система наблюдения. Это не слух и не зрение.

— А оно нам понадобится? — совершенно резонно спросил, подхватив меня на руки и усаживая к себе на локоть.

Хороший вопрос. Не хотелось бы…

— Я боюсь оставаться одна, — вдруг ему я и выдала. Сама от себя не ожидала. Видимо, откровенность заразна.

— Думаешь, я смогу защитить тебя лучше флаера? — мне показалось что он ухмыльнулся. — Кстати, чего нам бояться? Тут есть ужасные звери?

— Понятия не имею, — я ему честно ответила, поудобней устраиваясь на теплой и твердой руке. — Но после твоих мыслей о произошедшем здесь десять лет назад, я боюсь.

— Хваленая женская логика, — пробормотал тихо инспектор. Но возвращать меня все же не стал.

Повертел головой, а потом уверенно двинулся в сторону заваленной шахты. Он шел так легко, будто и не сидела у него на руке болтая ногами моя вполне увесистая тушка. Через пару минут я заметила, что другой рукой Макар мягко придерживает какую-то выпуклость на виске у скафандра.

— У тебя новости? — еле слышно спросила.

В ответ он кивнул и внезапно включил громкую связь. Высокий мальчишеский голос бодро докладывал:

— Кип! Я не верю в теракт. Это не местные. Мы прошерстили эфир, как ты и приказал, взломали все архивы и ничего не нашли. Так не бывает.

— Ищите переговоры конунга за весь год, в который произошли те события. Просмотреть все записи, в том числе и удаленные. — Макар вдруг резко остановился, внимательно разглядывая тропу под ногами.

— Петрович все уже проанализировал! — радостно прозвучало в ответ. — Много ля-ля относительно космодрома, финансовые махинации, но ничего подозрительного.

Ну конечно! Подпольный космодром и махинации — дело для Лиглы обычное, эка невидаль. Для имперской инспекции даже повода нет беспокоиться. — Видимо, я очень громко подумала. Инспектор медленно перевел взгляд на меня.

— А ведь если у них есть центральный и действующий полностью роботизированный космодром, то есть и автоматическая сейсмостанция. — Он задумчиво произнес. Я ему радостно закивала. — А там в архивах точно

есть записи того самого землетрясения. Их невозможно стереть и хранятся они, пока станция существует. Дерзайте.

— Есть, кэп! А она симпатичная.

И голосок отключился.

— В сеансах открытой связи они тебя видят, — Аверин пробормотал извиняющимся тоном. — Смотри.

И показал на тропу. К стыду своему, я ничегошеньки там не увидела.

— След человеческих ног, — мне как маленькой объяснили. — И судя по моим данным, ближайший транспорт отстает от нас на двадцать минут. И людей здесь быть еще не должно. Ты точно не хочешь остаться?

Я все понимала. И то, что безоружна, и слаба, и его подставляю, вынуждая заботиться обо мне, беззащитной. Но сделать с собой ничего не могла. Наверное, инспектор сто раз пожалел уже, что так скоропостижно женился.

— Уверена? — еще раз меня переспросил.

Для надежности, очевидно. Но я лишь судорожно затрясла головой. Не могла ничего ему толком сказать.

— Давай тогда сразу договоримся, — произнес тогда тихо Аверин, снова вернувшись к разглядыванию тропинки. — Когда я говорю “стоять” ты стоишь. “Беги!” — ты бежишь. “Падать!”…

— Падаю. Я поняла, от меня требуется беспрекословное подчинение. — Я тоже умею перебивать.

— Именно. И никаких абсолютно сомнений в моих приказах. Не думаешь — выполняешь. — Он выпрямился, внимательно оглядывая лес. — Бегать умеешь?

— И драться, и стрелять, и лазаю по деревьям, — наткнувшись на взгляд фасеточных глаз, показавшийся мне недоверчивым, торопливо пояснила: — академическая подготовка. У нас даже монахини проходят курс самообороны. А я изначально совсем не Создателю собиралась служить.

Он никак слова мои не прокомментировал. Лишь пересадил еще ниже, и манипулятором пристегнул к своей полусогнутой руке. Я почти как на кресле сидела. Да еще и с ремнем безопасности. Не успела удивиться, как черный монстр побежал.

И я поняла, что серьезно погорячилась, гордо ему заявив, что умею. Он не бегал, это не так называется. Наверное, тоже неточности в переводе.

Инспектор летел над землей, в жизни не видела, чтобы люди так бегали. Огромными прыжками, прихватывая свободной рукой толстые ветки дерева са, он легко балансировал на каменистых завалах — следах старого землетрясения, перепрыгивал через трещины, петлял, как матерый вожак красных зайцев, заметая следы.

Я сразу обеими руками вцепилась ему в шею, явно не прибавляя комфорта и усложняя задачу и молилась, мучительно вспоминая единственную молитву, которую знала:

“ Создатель, больше никогда в жизни не влезу я в авантюру! Буду хорошей девочкой, Господи! Дай мне только выжить!” Сама ее в детстве придумала. Больше как-то не выучилось ничего.

Уже через десять минут нашего жуткого бега я задыхалась от ужаса. Через двадцать, — уже кружилась отчаянно голова и меня, кажется, укачало. В тот самый момент, когда я всерьез начала размышлять над деликатным вопросом: как бы поаккуратней инспектору сообщить, что меня скоро вырвет, да так, чтобы не ошибиться нам с переводом, как он резко остановился.

— Ты молодец, удивительно держишься, — прозвучало вдруг поразительное.

— Меня сейчас стошнит… — удивила его откровением.

Манипулятор тут же ослабил свою хватку, и Аверин осторожно спустил меня на землю. Сил хватило лишь отползти на короткую пару шагов и нырнуть носом в ближайшие к нам кусты. И пока я являла природе остатки вчерашнего ужина, невозмутимый инспектор размеренно сообщил:

— Петрович нашел стертые записи о сейсмоактивности. Можно точно сказать, что странное ваше землетрясение было вызвано приступом жадности.

Я в ответ булькнула вопросительно и он разъяснил:

— Для работы космодромов межзвездного уровня есть предельные величины литосферной нагрузки. Для каждого они свои. — Мерным голосом читая мне лекцию по технике безопасности для космодромов, он очень вовремя мне протянул взявшиеся невесть откуда влажные салфетки. — Если запускать с площадки тяжеловесный транспорт, ее превышающий, происходят техногенные землетрясения.

— Ты же сказал, что теракт? — прохрипела я, рот вытирая.

— Я не геолог. Геологом у нас числится Родик, ты с ним еще познакомишься, — многообещающе прозвучало. — Он считает, все полученные данные

однозначно говорят о “рукотворном” землетрясении. У них амплитуда другая и…. Впрочем, не время сейчас для лекций по практической геологии. К тому же, у меня есть еще одна новость.

— Хорошая, я надеюсь? — приведя себя окончательно в порядок, насколько вообще это было возможно, я, пошатываясь, вышла из желтых кустов, обойдя осторожно инспектора.

— Смотря как на это взглянуть… — задумчиво пробормотал вдруг Макар, от меня отворачиваясь. Видимо, вид мой ему неприятен. Понимаю, и не навязываю, пусть смотрит на живописные горы. — Здесь рядом нашелся вполне обитаемый маленький лагерь. В нем есть люди, и живут они здесь со времен того самого землетрясения.

— Ты же к ним шел ведь, да? — я вдруг испугалась. А вдруг он бежал, боясь встретить опасных людей? Вдруг мы неслись в противоположную сторону? А эти несчастные могу ответить на наши вопросы, они ведь могли быть свидетелями произошедшего!

— Мы в тридцати метрах от них. И ты здесь останешься.

Хотелось ответить ему что-нибудь грубое. Он вообще понял, что мне одной страшно? Или снова тонкости перевода, не тот диалект? Но только я уже было воздуху в легкие набрала, как инспектор меня остудил:

— В разведку не ходят всей армией, Нэрис. Вот, держи, — и этот безумец протянул руку, на ладони которой лежало самое мощное, эффективное и дорогое персональное оружие из известных в галактике. Я подобное видела только в электронных журналах, которые мальчишки выписывали. И восторженных разговоров наслушалась предостаточно. — Это плазистер. — Аверин нетерпеливо вложил мне оружие в руку, мою ладонь плотно сжав вокруг гладкой его рукоятки. — Обращаться умеешь? Теперь он твой. Хватаешься крепко, наводишь ствол прямо на цель и представляешь себе, как ты метко стреляешь. Больше оружие не послушается никого.

— Как? — я ему прохрипела. Шоков на мою бедную бритую голову что-то было уже многовато. — У меня не получится!

— Иногда стрелять вовсе не обязательно, Нэрис. Достаточно показать эту штуку противнику. Если же его у тебя вдруг заберут и будут из него целиться, например, в твою голову, то оружие просто взорвется. — Видя мое перепуганное насмерть лицо, Макар терпеливо продолжил: — Когда я тебе его передавал, включил программу запечатления. Ну же! Прекрати так трястись, теперь ты вооружена, и должно уже быть не так страшно.

Может оно и “должно”, но мы с ним не в курсе. Страшно мне было ужасно. А вдруг эта штука решит, что я ей не хозяйка и взорвется в руках у меня? А

вдруг я убью кого просто случайно подумав и выстрелив? Никогда не была склонна к паническим атакам и прочим лирическим отступлениям, а теперь потихонечку накрывает… Но что поделать, кошмарная эта штукенция уже прочно лежала в руке. Красивое и совсем небольшое оружие.

Придется отстреливаться…

Еще минут десять инспектор втолковывал мне очень простые истины: никуда не ходить, попусту не высовываться, и чтобы я не увидела здесь, сидеть тихо, как мышка, (наши желтые мыши зверушки не тихие, но об этом я ему расскажу как-нибудь позже).

Пыталась старательно слушать, а сама все стояла и думала: за какие такие грехи, интересно, на голову этого непростого мужчины свалилась такая прекрасная я? И почему он все терпит смиренно?

— А если ты не вернешься? — вопрос вдруг задала, меня очень волнующий.

— Даже не думай такое, — он строго ответил. — Вот, держи. — Вынул откуда-то маленькую блестящую таблетку и мне протянул. — Вставь в ухо. Это жучок связи с “Совой”. Тебя они слышать не будут, а ты их — вполне. Если со мной что-то случится, они сразу же все сообщат. Так спокойнее?

— Ага, — тихонечко проскулила, думая о том, сколько раз я меня бы убила уже, будь я Авериным.

Только собралась прохныкать еще что-нибудь малодушное, как он взял и исчез. Вот стоял на тропе, огромадный, широкий и кажется злой, а тут пшик! И пустыня. Да, пожалуй, такое чудовище точно вернется. А мне надо теперь успокоиться, спрятаться и подумать как следует.

Очень меня всегда этот процесс успокаивает.

Решила, сжала в кулаке свой персональный плазистер и воинственно им размахивая, зашагала в обратно в кусты.

25. Поселок

Горная система Средний Рейн. Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя.

Создатель, дай силы воли Аверину!

А еще лучше — успокоительных, а лучше большой медицинский кастратор.

Это терпеть сил никаких у него уже не было. Слушатся нужно Ойле и давно вшить себе чип, подавляющий чертово это мужское либидо на протяжении всей инспекции. Вон Родик подшился и радостно всем улыбается. Не то, что они, космические ихтиозавры, подавляющие все слабости тела и духа вполне по-старинке: в спортзале на спаррингах и непрерывными авральными вахтами.

Без раздражителей в виде длинных женских ног, тугой попки, обтянутой шервовым комбинезоном и выреза на груди, расположившегося перед камерой эта метода работала. А вот при наличии всего перечисленного… А запах! Как восхитительно она пахла! Можно просто взять в руки и нюхать часами. Пришлось Маку выключить обоняние ЭТО.

Инспектор Аверин давно был уверен, что у него далеко позади эти юные годы, когда уже через месяц болтания в космосе каждая женская особь казалась богиней. А теперь все шаблоны порвались, оставив в душе только горсточку мягких тряпиц. Он вибрировал, как мальчишка, как глупый подросток на пике своей половой турбулентности. А перед глазами стояли глаза этой несносной лиглянки и… все остальное.

Нужно срочно с собой что-то делать. Успокаивающих лекарственных ресурсов ЭТО ему не хватало. Он честно последовал назначению Ойле, ехидно прокомментировавшему уровень тестостерона в капитанской крови и существенно увеличил свою дозу успокоительных. Больше просто нельзя — он рискует на месте упасть и уснуть. Но и это Аверину не помогало.

Оставалось трусливо сбежать.

Первая же попытка увеличить дистанцию с Нэрис провалилась позорно и с треском. Ее испуганного вида и ее слез, ярко блеснувших в чудесных глазах он не выдержал и сдался позорно на милость прекраснейшей из победителей.

Это все половые гормоны. Ему тридцать два, по меркам современной галактики — самый пик мужской юности. И конечно же, нет ничего удивительного в происходящем. Тем более, что в последний раз он с женщиной был уже почти что два года назад. Голодианки не в счет, у них нет мозгов, только роскошное, страстное тело и жажда стремительно размножаться. При воспоминании об их с Гессом авантюрном вояже на Голодиан Макар вдруг содрогнулся от отвращения.

Все понятно. Он болен, срочно нужен шаман или даже волшебник. Желательно — мозгоправ. Можно просто поближе Гесса Оранга с тяжелым его подзатыльником.

Пока Мак все это думал, мучительно ускоряясь, чтобы хоть как-то проветрить мозги, он и сам не заметил, как вылетел из леса на очень большую поляну. Тот еще мастер-разведчик: перед ним, как на ладони открылся лагерь отверженных. Или даже повстанцев. А может быть — просто несчастных людей?

Низкие домики, сложенные из плоского камня, крыши, крытые щепой. Маленькие окошки с поблескивающей в них слюдой. Дымок тянущийся из высоких каменных труб, тут и там слышны громкие голоса, стук топоров, даже плач громкий детский. И как их никто не увидел с орбиты, скажите?

Видимо, он вслух это спросил. Потому, что скоромно молчавший до этого Игорек тут же ответил:

— У них тут оруенные просто глушилки. И вот что еще, капитан, гля, как бы это сказать…

— Доложить, как положено по уставу! — Макар на себя страшно злился. Хорош он, конечно. Там Эрис в кустах его ждет, а он облажался как новобранец.

— Есть доложить как положено по уставу! Невзирая на оригинальную тактику маскировки ваше присутствие не осталось незамеченным, гля. По периметру поселка стоят тщательно скрытые датчики с камерами. Даже олигфренная муха незамеченной не проползет. Вас они уже в обкурительном нетерпении ожидают. И судя по тому, что я все-таки охвастенно умело в эфире поймал, — тут Игорешенька хмыкнул самодовольно, — эти жучата о вас даже справки уже навели в свободном сумеречном эфире.

Только этого не хватало Аверину. Хотя фраза насчет “оригинальной тактики” капитана, его немного утешила. Он выглядел не идиотом, а мудрым стратегом, рассчитываемым на внезапность. Хорошо еще, если не только в глазах у романтика-Игореши.

— Слушать эфир и мне сразу докладывать, — тихо рыкнул Макар. — И еще… Звуковой жучок я оставил для Нэрис. Она теперь слышит все наши переговоры. За нецензурную речь я ввожу тройной штраф. Даже умело завуалированную. Самосовершенствуемся, коллеги и сослуживцы.

Громкий стон был ему общим ответом.

***

В кустах было тихо, тепло и уютно. Намного приятнее, чем на руках у инспектора, прыгающего по скалам как горный крылатый козел.

Я честно к груди прижимала свое могущественное оружие, в первое время даже прислушивалась и осматривалась, но потом… потом я уснула.

Сказалось дичайшее напряжение последних дней, почти что бессонная ночь накануне, и медленно врастающее в мой разум семечко Зеро тоже свою наложило печать. Это так я потом себя тихо оправдывала. После того, как меня собственноручно разбудил сам Аверин. Я проснулась уже на его сильных руках, нежно, но крепко прижатая к гладкой широкой груди шагающего быстро куда-то инспектора.

— Я давно заснула? — хоть для приличия надо было спросить.

— Меня не было четыре часа, — он просто ответил, без малейшего укора в голосе.

— Прости, я должна была…

— Мы возвращаемся, — перебил меня снова.

Что за дурацкая манера перебивать? Где только воспитывали его, этого черного истукана.

— Не сопи так выразительно. Очень медленно мысль формулируешь, такое могут себе позволить только жители дальних колоний.

— А я кто? — не могла не сопеть. Настолько не нравлюсь? Так никто и не заставлял его в брачный круг вылезать, между прочим!

— Жена капитана фрегата “Сова”, инспектора первого ранга Макара Аверина. — Мне показалось, или он издевался? — Кстати, при встрече с местными жителями советую им так и представиться.

— Что?! — я вдруг вспомнила, что Макар уходил по следам. Значит, кого-то нашел? Значит, не просто так по лесу шлялся четыре часа?

— Я нашел их! — прозвучало самодовольно. — И даже провел познавательные и утомительные переговоры. А теперь мы вернемся к твоему катеру, примем всех прилетевших, скорбно пособолезнуем и на обратном пути вероломно сбежим.

— Инспектор первого ранга Аверин, поставьте меня на ноги и немедленно! — рявкнула на него я.

От удивления Макар даже остановился. Спустил меня осторожно на землю, отступил ровно на шаг и голову вопросительно наклонил.

— Я понимаю, что твоя служба делает людей циниками, — мой голос звенел от негодования. — Но в шурфах этих шахт похоронены люди! Это землетрясение стало настоящей катастрофой для моей семьи, тут погибли мои братья, а ты мне говоришь теперь: “пособолезнуем”?!

— Брат, — мне очень спокойно ответили. — Куам действительно погиб, а с твоим братом Кьяром я разговаривал час назад. Привет тебе передавал мой теперешний родственничек…

Мир вокруг нас стремительно сделал кульбит, и я полетела на камни внизу, даже не пытаясь остановиться. За долю секунды до полной потери сознания меня снова поймали надежные черные руки и громко рычащий Аверин подхватил снова на руки.

Мне уже все равно…

***

— Что с ней не так? — гром басистого голоса мог разбудить даже мертвых.

— Уже все… нормально, — я попыталась ответить, поняв как-то сразу, что речь тут идет обо мне.

И не ошиблась.

— Видите ли, инспектор, ваша невеста… — мужской голос рядом заискивающе пробормотал. Мне показалось, что это был конунг. Зрение меня подводило: вокруг все виделось темными и размытыми пятнами.

— Супруга! — как оказалось, Аверин не только меня нетерпеливо перебивал, — Нэрис моя, между прочим, супруга. А теперь побыстрее и поконкретнее.

— Она готовилась к постригу в монастырь, прошла ритуал и…

Макар зарычал. А я протянула руку на его голос и осторожно погладила гладкую поверхность скафандра. Рычание прекратилось. Воцарилось молчание.

— Пять минут, и я встану, Аверин. Не волнуйся особенно, все происходящее совершенно нормально.

— Ты голодна со вчерашнего дня, у тебя в голове своей жизнью живет какое-то Зеро, отчего ты падаешь в обмороки и страдаешь от приступов головной боли, и все это считается вами “нормальным”?

Он был прав лишь отчасти. Есть мне совсем не хотелось, хотя “Свод правил жизни послушниц, прошедших святой ритуал” твердил, что все первые дни после вживления зерен режим “Должен быть очень щадящим, а пища обильная и калорийная”. Да где же мне взять эту роскошь?

— Мы можем вернуться назад, в связи с болезненным состоянием вашей супруги, — конунг снова вмешался.

В глазах уже посветлело и я четко увидела всех стоящих вокруг нас людей. Их было немало, но все отчего-то хранили молчание. Это Аверин их так напугал?

— Нет, я хочу поклониться месту трагической гибели братьев! — мне отчего-то казалось, что план инспектора должен быть выполнен. И судя по выражению его строгих фасеточных глаз, — я не ошибалась.

Конунг с трудом подавил приступ ярости. Покраснел, потом побледнел, поджал злобно губы и выдавил из себя с очевидным трудом:

— Хорошо. Это близко, идемте.

Я встала, с трудом опираясь на руку Аверина, и только теперь поняла, где мы находимся. Это был борт нашего ветхого транспортно-пассажирского катера. Сломанные сидения, обшарпанные стены, треснувшие иллюминаторы. Интересно, отец специально всю публику погрузил в этот гроб?

Когда мы улетали, я настолько была погружена в свои мысли, что даже не оглянулась на полосу. А и правильно. Пускай гости знают, как живет нынче правящий прайд дома Рейн. Когда-то мои предки основали эту колонию, были в числе самых первых жителей цивилизованной Лиглы и я по праву могла ими всеми гордиться…

А потом почему-то мне вспомнилась мама. О ее родне я ведь не слышала ничего. Она не могла быть простушкой, так отцу не позволили бы жениться, — он был единственным сыном у весьма родовитых родителей. Наследником тогда еще процветающего прайда Рейн. Таким же, как Райн…

— Ты в порядке? — прозвучало над ухом моим едва слышно.

Подняла голову, снова встретившись с ярким взглядом инспектора. Он волновался? Как странно и непривычно.

— Могло быть и хуже, — старательно улыбнулась ему. В голове буйно роились вопросы, но один из них, самый главный, я старательно отодвигала. Ни время, ни место. Даже думать не стоит, у меня все сразу же будет написано на лице. — То, что ты там сказал мне… это правда? — все-таки не удержалась, старательно не отставая от его широченного шага.

Макар специально шел медленно и степенно, мне позволяя себя догонять и цепляясь за локоть супруга выглядеть не особенно жалко.

— Я похож на лгунишку? — он резко притормозил и я сразу споткнулась. Молниеносно поймал, и вздохнув, подхватил меня на руки.

Шедшие рядом смотрели неодобрительно. Особенно конунг. А, ну и пусть.

— Очень трудно поверить, — я тихонько ответила. — Десять лет…

— Т-ш-ш. — Все обсудим потом. А сейчас смотри очень внимательно. И далеко от меня не отходи.

26. Сестра?

Горная система Средний Рейн. Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя.

— Нэрис, почему у тебя такой вид? — такой наглый вопрос могу прийти в голову только нашему конунгу.

К счастью, а может быть к сожалению, но никого из молодых участников в представительной делегации, прибывшей на нашем полуразрушенном транспорте не было. По крайней мере, я не искала глазами своих несостоявшихся “мужей”.

— Очевидно, от шока! — громко рявкнул в ответ ему обозленный инспектор.

Причин для моего потрясения было более, чем предостаточно. Место гибели массы шахтеров даже не огорожено. А ведь нам обещали помпезный мемориал, воздвигнутый на средства всего континента.

Конунг что-то промямлил инспектору очень вяло, невесть откуда возникший вдруг наш отец как-то зло ему возразил, а я замела, все еще плохо соображая и почти их не слушая. Как могло так случиться, что брат мой остался вдруг жив?

Виталитовая шахта была забита камнями, как пробкой бутылка. И никаких следов даже попыток спасения нет. Нам явно лгали, отчитываясь о спасательных работах. Хотя отец ведь присутствовал тогда здесь, он пропал на неделю и вернулся весь исцарапанный и пьяный смертельно. Очередная семейная ложь? Голова снова болела, и когда моей спины вдруг коснулась горячая и большая ладонь, сил на испуг уже не было.

— Устала? — напрасно он спрашивал, но мне все равно было приятно.

— Тебе тоже солгать? — наверное, резко ответила, он такого совсем не заслуживал, но сил на вежливость не оставалось.

— Очень сильно устала, — сделал правильный вывод инспектор Аверин. — немного совсем потерпи еще.

Группа, прилетевшая следом за нами, печально стояла метрах в тридцати от нас, у самого края разлома, рожденного землетрясением и в него скорбно вглядываясь, будто в могилу. Особенно конунг старался, он даже вытянул жирную шею.

— А потом? — я не капризничала. Как-то само получалось.

— Есть несколько средств от боли, голода и усталости. — Откуда столько терпения у него? Даже голоса не повысил, ни тени малейшего раздражения. — Но лишних свидетелей мне не хотелось бы… — он произнес еще тише.

Я взглянула в их сторону и вынуждена была согласиться: “свидетели” все теперь смотрели на нас.

— Так отправь их… — я замешкалась на секунду, и все-же придумала: — В шервовы норы отправь. Всех, видеть их не могу.

— Как прикажешь, принцесса! — он вдруг развеселился и резко к ним развернувшись, ушел.

Я даже привстала, ведомая любопытством, но голова закружилась нещадно и я вынуждены была быстро сесть. Кто, мне интересно он знал, кто такие принцессы? Или снова “особенности перевода”? А вдруг на имперском это старинное слово значило нечто другое? Надеюсь, не очень обидное.

Что сказал им Аверин, — так и осталось загадкой. Но мои земляки разом замерли все, потом поклонились и с видом побитых гусей торопливо и стремительно удалились. Загудел снова двигатель тарантаса, кустарники и молодые деревца вокруг согнулись под тяжестью воздушных струй старого взлетного двигателя и громко скрипя, это чудо живучести все же взлетело, пролетев очень низко над нашими головами.

Пока я вертела раскалывающейся от дикой боли своей головой, не заметила, как Макар встал совсем рядом.

— Дай руку, — прозвучало приказом и я подчинилась. Нет ни малейшего смысла сопротивляться тому, кто ни разу еще не подвел. Кто сильнее, умнее и старше.

Сжал мои пальцы в ладони, и я ощутила покалывание.

— Инъекция стимуляторов и болеутоляющих, — внимательно всматриваясь в мое лицо, Макар мне пояснил. — Я немножечко похимичил, сейчас станет полегче.

Действительно стало, боль отступала, и голод, и накатывающая неукротимо усталость.

— Спасибо, — искренне совершенно сказала и ему улыбнулась.

— К сожалению, у тебя есть всего лишь пара часов полноценной активности. — Он отпустил мою руку, явно считав все мои физические параметры, и оставшись ими весьма недоволен. — Потом нужно будет поесть и найти тебе место для сна.

— Сначала ты мне все расскажешь, — бодрость придала мне смелости.

— Обязательно! — инспектор не даже возражал. — По дороге в поселок. А пока нам нужно будет спрятать твой катер. Я уверен: конунг ваш так не оставит нас в опасной близости от космодрома.

— Здесь есть еще одна площадка, — я вдруг вспомнила. — О ней мало кто знает, собственно… кроме моих братьев — никто. И она много ближе к тому месту, куда мы дошли. Только западнее.

— Вот как… — Аверин помог мне подняться с огромного валуна, и задумчиво посмотрел в ту сторону. — Это многое объясняет. Ну что же, так даже лучше.

***

Очень вовремя он увел катер с площадки у заваленных шахт. Как кожей почувствовал. Они только успели нырнуть в близлежащее к шахтам ущелье, как на место, где только что располагался малюсенький катерок приземлился какой-то весьма странный транспорт без опознавательных знаков и обязательного доклада в эфир о посадке.

— Совенок, я “Сова”. Рыбаки вышли на промысел, но снасти свои потеряли. — раздался в эфире бодрый голос Стэма.

В ответ на удивленный взгляд Нэрис Мак устало прокомментировал:

— Это пираты. Они прекрасно экипированы и перехватят наш разговор. Шифроваться нет смысла, у нас на “Сове” свой сленг.

— А снасти? — девушка улыбнулась чему-то.

— Они нас потеряли и недоумевают. Пытаются запеленговать, но тут есть деталь. — Он задумчиво постучал по экрану локатора, привлекая внимание Нэрис на отображаемую там картинку. — Видишь? Мы только что вошли в зону прикрытия. За этой линией не работает связь, невозможно засечь технику и больше того, искажается визуальное отображение камер. Я о подобном лишь слышал.

— Откуда такие на Лигле? — напряженно рассматривая тонкие линии на мониторе локатора, Нэс удивилась.

Отсталый мир, вся жизнь которого вращалась вокруг руды с высоким содержанием виталита. Торговля официальная и подпольная. Спокойная сытая жизнь и счета в крупных банках Империи.

Когда шахты их прайда после катастрофы закрылись, Рейнам пришлось выплатить штрафы, оплатить пожизненное довольствие всех семей горняков — прайдом законы Империи соблюдались неукоснительно. И похоже, что на всем континенте таких дураков больше не было.

А Макар все молчал, уверенно ведя катер в одном ему известном направлении. А ведь она не давала координат той площадки. Только лишь рассказала о ней.

— Я там был, — как будто мысли ее прочитав, проговорил вдруг Аверин. — Случайно выскочил и только после твоего рассказа понял, что это такое. А что касается твоего вопроса… Я думаю, нет пока смысла рассказывать. Сама все увидишь.

— Ты обещал рассказать! — ей явно не нравились эти игры в “сама все увидишь”.

Быстрый взгляд в мою сторону, резкое торможение и кораблик пошел на снижение.

— И не отказываюсь, принцесса. Просто прошу потерпеть.

Их посадка похожа была на падение. И если бы Нэрис не видела рядом с собой совершенно спокойного инспектора, то наверняка бы испугалась. А тут… отчего-то ей стало легко. Рядом с ним она очень быстро привыкла к странному ощущению безопасности. И когда их маленькое юркое судно нырнуло под свод темного горного леса и буквально поймало посадочную площадку, она только спросила:

— Почему я — принцесса?

— По тому, что я — сказочный принц, что на белом коне прискакал и спас тебя из заточения, — он совершенно серьезно ответил.

— Кони белыми не бывают у них зеленая чешуя, — проворчала, открывая шлюз выхода.

— Выходим все осторожно, без резких движений и стараемся не кричать — прозвучало внезапное.

Нэрис вздрогнула. Послушно выскользнула из катера, отыскала глазами быстро оказавшегося рядом Макара и оглянулась на голос.

Несколько долгих секунд она пыталась поверить в то невозможное, что встало перед глазами.

Кирейн. Это точно был он, Нэс его сразу узнала.

Но что же с ним сделали?!

Белые волосы цвета последнего зимнего снега. Жуткие шрамы на смуглом лице, кошмарный обрубок вместо кисти левой руки, опирающийся на короткие костыли.

И ноги.

Их практически не было.

— Ну здравствуй, сестренка. — голосом брата к ней обратился калека. — Я смотрю, тебя тоже жизнь от души приласкала. Как тебе такой брат, точно нужен?

Слезы вдруг ей залили глаза. Они жгли лицо, словно потоки расплавленной лавы. Дыхание внезапно иссякло, Нэрис рухнула на колени и медленно поползла в сторону брата, тоненько подвывая:

— Кир, Кир, слава Создателю, живой!

Несколько долгих секунд Аверин не вмешивался в происходящее.

Мрачные люди, пришедшие вместе с Кирейном тоже не шевелились, замерев словно в оцепенении. А когда все же инспектор решил положить конец этому издевательству над несчастной, ее брат вдруг зарычал и отбросив свои костыли ринулся к Нэрис навстречу.

Они встретились, судорожно обнимая друг друга, рыдая, крича. Перед глазами невольных свидетелей разыгралась трогательная и проникновенная сцена. Встречи по ту сторону от грани жизни и смерти.

Она — бритая наголо, с красным уродливым шрамом на темечке, бедная, горько рыдающая, и он, седовласый и скорбный. То немногое, что осталось от гордости прайда Рейн, наследника и правой отцовской руки — старшего ее брата Кирейна.

Они все-таки встретились.

27. Сделка

Горная система Средний Рейн. Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя.

Инспектор рассматривал Нэрис, спавшую беспокойно на узкой деревянной тахте в углу дома и от грустных мыслей, его неустанно тревожащих отделаться он не мог.

Такая юная, такая трепетная, даже хрупкая девочка и так уже много испытала. Она успела познать боль самых страшных потерь, была предана неоднократно, и не сломалась.

В отличие от Кирейна.

Наследник некогда гордого прайда Рейн оказался брезгливо-циничен и фактически сломлен как физически, так и душевно.

Малышке удалось вытряхнуть из прочной раковины все то немногое, что оставалось от брата. И дело вовсе не в тяжких увечьях. Искорежена оказалась душа. Или он таким был и раньше, а новые испытания лишь его обозлили?

В этих скалах Рейн прятался от родных и друзей, все эти годы был зол на весь мир, что не мешало ему вести активнейшую торговлю семейными залежами виталита. Его добычу он восстановил и реорганизовал очень скоро после чудесного воскрешения. Это стало его смыслом жизни.

И за все эти годы Кирейн ни разу не попытался связаться с сестрой.

Их общий отец знал о спасении и возрождении сына, был ему даже свидетелем. Но Либерум Рейн молча смирился с произошедшим, считая богатые шахты чем-то вроде оплаты старшему сыну за физические страдания.

“Страдалец” сидел за широким каменным столом строго напротив инспектора и не сводя с него взгляд, очень внимательно разглядывая ЭТО.

Пусть смотрит. Аверин уже решил постараться отправить страдальца на легендарный Шедар, и содействовать в получении квалифицированной помощи. Пусть это будет оплатой за помощь в заправке “Совы”.

Человечество вот уже без малого как триста лет умеет справляться с последствиями ампутаций. Достаточно нескольких месяцев времени, крупный банковский счет и немного терпения. При наличии этого очень быстро из собственных клеток Рейну вырастят недостающие руку и ноги.

Почему он, настоящий технический гений и по меркам галактики человек весьма и весьма состоятельный, все это время предпочитал жить в горном лесу и скрывался от конунга? И стоит ли знать инспектору ответы на эти вопросы?

— По законам Лиглы Нэрис моя жена, — зачем-то инспектор сказал.

— Выкинешь ее в первом ремонтном пункте, как надоевшую игрушку? — совершенно спокойно спросил его Рейн. Словно речь шла о кошке.

— Для подобных игр проще купить наложницу-голодианку, а не лезть очертя голову в этот аттракцион, что у вас тут зовется отбором. — Ответил ему почему-то Аверин.

Хотя знал однозначно: — бессмысленно убеждать злых и разочарованных. Его собеседник останется при своем. Интересно, предложит ли брат помощь Нэрис?

— Пять лет назад в банке Гизила я завел счет для Нэс. Кое-какие средства на жизнь вне нашей проклятой дыры у сестры теперь есть.

Надо же… Кажется Мак ошибался. У Рейнов есть сердце?

— Я вполне в состоянии обеспечить супругу, — ответил инспектор, стараясь не выдать своего удивления.

— Эти деньги доступны только ей лично, в них свою лапу тебе все равно не засунуть. — На изуродованном шрамами лице появилась кривая ухмылка.

— Так зачем тогда ты мне об этом рассказал? — спросил Мак, в который раз радуясь маске ЭТО, скрывающей мимику его выразительного лица.

— Чтобы предложить тебе сделку, — пальцами правой руки Рейн подхватил сиротливо оставшийся на тарелке плохо прожаренный кусок совершенно неаппетитного мяса, придирчиво осмотрел его и решительно выкинул в распахнутое окно.

— Интригующе… — проводив взглядом кусок, Аверин задумчиво констатировал.

— Ты изменяешь маршрут экспедиции, вашему фрегату все равно нужен ремонт. Высаживаешь нас с ней на Барейне и забываешь о существовании Нэрис. Совсем.

— И что, интересно мне знать, может заставить меня это сделать? — усмехнулся Аверин.

— Я хорошо заплачу! — произнес человек, убежденный в неоспоримой весомости своего аргумента.

— Деньги мне не интересны, — отрезал Макар. — И если уж ты сам предложил, то вот мои условия сделки: — инспектору вдруг мучительно захотелось курить. И это чувство кольнуло так остро, что он едва удержался от просьбы к ЭТО о микродозе спасительного никотина. Взял себя в руки и твердо продолжил: — Ты заплатишь за изменение маршрута имперского фрегата партией виталита, а я высаживаю тебя на Шедаре, как своему действующему агенту даю имперский доступ к закрытому сектору медицинской системы и там тебя приводят в полный порядок. Последнее за твой счет, разумеется.

Несколько долгих минут Кирейн тяжко раздумывал. На его лице отражались сомнения. Мучительный поиск подвоха ни к чему не привел.

— Мне напялят такую же хрень? — он кивнул на Аверина, явно зная о назначении ЭТО.

— Возможно, — Макар, к счастью, пока еще не попадал в такие тяжелые переплеты. Рук или ног не лишался, голова тоже на месте. — Мои сослуживцы возвращались с Шедара в полной исходной комплектации.

— Ты сказал, что высадишь только меня, — Кирейн вдруг наклонился к Макару, вглядываясь в черты ЭТО маски. — А что станет с Нэс?

Надо же… братец волнуется? Или, быть может, у него есть свои планы на Нэрис?

Аверин одернул себя. Злой цинизм оказался заразен.

— Только то, чего захочет она сама. Решит уйти вслед за тобой, — я удерживать не смогу и не стану. Свободную женщину глупо держать в клетке жизни рядом с имперским инспектором. Я — существо подневольное. И так будет всегда.

Зачем это все он сейчас произнес?

Макар и не знал. Это был редкий момент озарения, когда как будто судьба собственноручно вела его по какой-то незримой тропе. “Просто сделай и все. Очень нужно!” То же самое он ощущал в тот момент, когда входил к Нэс в круг брачного отбора.

— Наивный инспектор! — Рейн вдруг рассмеялся, хрипло каркая и отстранился, откинувшись на спинку массивного стула. — Она захочет только того, что ей скажу сделать я. Женщины силу чувствуют и любят. Дай-ка я угадаю: до приключения с Нэс у тебя очень давно никого уже не было, так ведь? Последний романтик вселенной.

— Я исповедуюсь строго по пятницам, — осадил его Мак. — И у меня есть свой собственный проповедник.

— Хорошо! — Рейн нащупал короткий костыль, тяжело подставил его под себя и с огромным трудом перенес на него тяжесть крепкого тела. Потом сосредоточенно взял другой, поднимаясь со стула.

Стоило ему это проделать, как в ту же минуту дверь стремительно открылась и на пороге возникла миловидная молодая женщина. Темноволосая, темноглазая, рослая. Кирейн в его нынешнем состоянии ей доходил примерно до пояса.

Испытывающий и внимательный взгляд на Аверина, и она поддержала шипящего Рейна, его деланное негодование игнорируя явно привычно. Уверенные и быстрые движения едва не выпавший из рук костыль снова в крепких руках. Еще пара секунд и вот уже злой калека выходит за дверь.

— Простите… — догнал ее просьбой Аверин. — Моя жена со вчерашнего дня голодна. Она скоро проснется, вы не могли бы похлопотать? Лучше что-нибудь полегче.

— Мы тут не в столице! — рыкнул отчего-то рассерженно Кирейн. — Принесут то, что осталось от ужина воинов.

Воины. Значит, охрана поселка и шахт велась регулярно. Кого так опасались шахтеры, ведущие разработку принадлежавшего прайду месторождения? НА абсолютно законных правах. Направив задние камеры в направлении окна Макар насчитал уже почти полсотни низеньких каменных домиков. Странно, в первый свой выход сюда поселок ему показался малюсеньким. Похоже, с ЭТО сыграли ровно ту же злую шутку, что и с камерами “Совы”. И с пиратами. Полностью этот поселок можно увидеть лишь своими глазами или с малого расстояния. В любом случае он будет теперь осторожен и не станет рассчитывать на электронные данные.

— Кир, — вмешалась вдруг женщина. — Ты же видишь: наша гостья совсем недавно прошла ритуал посвящения Зера. А потом вдруг вышла замуж, как я понимаю, — внезапно. Она совершенно без сил.

— Это моя сестра! — рявкнул Кирейн, выходя на крыльцо.

— Тем более! Девочка не виновата в твоей любви к родственникам, — голосом женщина говорила приятным и совершенно спокойным, как будто бы для нее эти истерики давно стали привычны. — Меня зовут Кайлин, и я распоряжусь занести с общей кухни часть ужина для детей. А прямо сейчас принесу вам горячего фая. Он очень бодрит.

— Мне нет нужды, не беспокойтесь! А вот Нэрис, я думаю, будет признательна.

Он умышленно назвал имя девушки.

Кайлин красиво и широко улыбнулась, обнажив безупречные зубы и Макар вдруг внезапно заметил, что она была очень красива яркой, сочной и зрелой женской красотой. Темные волосы вились крупными и блестящими локонами, Большие глаза, опушенные целым лесом ресниц были умело подведены и оттого на белой коже лица смотрелись огромными. Правильные черты лица без привычного холода классической красоты. Обаятельная и живая, сильная, гибкая, рядом с Рейном она ощущалась, как живой глоток свежей воды после перехода по знойным пустыням Барейна.

— Я постараюсь вернуться как можно скорее! — еще раз улыбнувшись, женщина выскользнула из дверного проема, догоняя ковыляющего по дороге Кирейна. Тот яростно от нее костылем отмахнулся, чуть не упал и продолжил путь дальше уже с помощью своей терпеливой подруги.

Макар грустным взглядом его. Отчего такие женщины достаются подобным чудовищам? Только слепой мог не заметить ее обожающий взгляд, бросаемый на калеку. Или Рейн прав, и они любят силу?

— Они были с детства обручены… — вдруг с кровати раздался тихий голос Нэрис. — После гибели Кирьяна… Шервова пасть, я никак не могу во все это поверить! — она медленно села, зачем-то ощупывая свой затылок. — После того, как все решили, что он погиб, она вдруг исчезла. Долго искали, потом прошел слух, что Кайлин сбросилась со скалы прямо в Рейн. На этой скале до сих пор лежит венок осенних листьев, отлитый из бронзы ее родными. А мы, а отец…

Тут она тихо заплакала.Видимо, слов уже совершенно не находилось, одни только слезы.

— Давно ты проснулась? — чтобы хоть как-то отвлечь, подошедший и присевший на корточки рядом Макар еще слышно спросил.

— Да, я слышала ваш разговор, — она всхлипнула громко, а Макар мысленно выругался. — И я… я… Знаешь. Я тоже последний романтик.

Ее слезы лились, словно дождь, а инспектор сидел и не знал, что ему с ними делать. Он смотрел на горюющую лигляку и чувствовал себя совершенно потеряно. Как утешить ее, что сказать? Мак никогда не умел уговаривать женщин.

— Значит, нас стало больше! — погладил жену медленно по колену, с огромным трудом удерживаясь от продолжения.

Мужская рука своевольно двигалась по бедру, пришлось владельцу строго ее обуздать. Вместе с разгульной фантазией.

— Я брата постараюсь уговорить согласиться на твои условия сделки, — зачем-то она руку его перехватила и крепко прижала к своей упругой груди.

Макар с трудом сдержал стон. Вот зачем она это делает?

— Вовсе не обязательно, — еще раз отдав провидению и Создателю должное за толстую оболочку скафандра, ей ответил Аверин. — У меня есть еще аргументы. Ты не должна…

Палец положила на “губы” скафандра. Макара как током ударило от захватывающих ощущений.

— Только пойми, — Нэс ему прошептала. — Если так выйдет, что помочь ему не получится, я уйду вместе с ним. Кирейну нужна моя помощь.

— Тогда вы возьмете меня, а я гарантирую исполнение сделки. — Раздался уверенный голос, и Кайлин с подносом скользнула за дверь.

28. О неважном

Горная система Средний Рейн. Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя.

Мне казалось, что кто-то там, свыше, вдруг задался целью сломать меня и растоптать. Еще совсем даже недавно мой мир был хоть и горек, местами жесток, но все происходившее в нем подчинялось вполне объяснимым законам.

Обедневший внезапно прайд Рейн не мог рассчитывать на былые преференции и возможности. А место отца в Золотом круге давно стало данью былому величию прайда и его доблестной истории.

Погибший наследник, на которого возлагались большие надежды. Наша мать, пропавшая без вести, которую вскоре поспешно сочли все погибшей…

Я привыкла.

Я больше не верила в чудо.

Я давно не вставала к полуночи, зная что это темное время мама очень любила ходить со светильником по каменным и гулким замковым коридорам и заглядывать в приоткрытые двери наших маленьких комнат.

Ее почему-то не трогали тонкие молнии мощных электростатических разрядов, запирающие нас так надежно в наших спальнях на долгую ночь.

Когда-то я ждала чуда.

Сейчас скрипнет дверь спальни Кирейна, она от моей была слева и за поворотом. А спустя уже пару минут бесшумно откроется медный засов, и на пороге возникнет высокая и осанистая женская фигура. Простоволосая, с гривой темных кудрявых волос почти до колен, в длинной рубашке из тканого гута, мягкой и светлой, пахнущей медом и черными яблоками…

Я ждала ее каждую ночь. А потом что-то сломалось и единственная ее дочь словно заново родилась, повзрослев в одночасье.

Когда со мной это случилось? Не знаю…

Может тогда, у ворот парка Красного круга, когда мой поцелуй стал жирной точкой в нашей с Райаном долгой и трепетной дружбе?

Или когда после беседы с монахинями я приняла невероятно трудное решение — всю жизнь отдать службе во благо нуждающегося народа?

Как многое изменилось с тех пор.

И вот мир мой снова перевернулся. Остались лишь только руины, как после очередного сокрушительного землетрясения. А слезы, что текли теперь по моим впалым щекам, горящим от жгучего стыда и детской какой-то обиды лишь убеждали меня в собственной беспомощности и никчемности.

Кирьян изменился. Он узнал меня, принял, и даже обнял, но горячее сердце старшего брата остыло. Всегда быстрый, смелый, отважный, он первым протягивал руку нуждающимся, оставался во всем всегда светел и добр. И в этом мы были едины. Нас с ним так и звали: “хорошие дети Рейн”.

А теперь… Его красивые темные глаза как будто погасли. Я ведь помнила, как он смотрел на Кайлин, как Кир ей улыбался.

Мы всей семьей дни до их свадьбы считали. Чуть меньше чем через месяц после того страшного дня они должны были венчаться. Оба прайда вовсю готовились к свадьбе, когда это горе случилось.

А сейчас он смотрел на нее, как на стол или стул. Удобна, крепка, как опора подходит и ладно. Куда подевался мой Кир? Неужели он все-таки умер тогда, под грудой камней в шурфе шахты проклятой?

С этой мыслью я вдруг и проснулась, услышав тихий мужской разговор.

Сверлившая меня мысль о том, что пройдет совсем немного времени и Аверин “отпустит” меня, не спросив разрешения, вдруг нашла свое продолжение в невольно подслушанной мной неторопливой беседе.

И слова брата, и то, что ответил Макар, во мне снова что-то убили. Проклятие! Когда я уже наконец перестану быть такой наивной? На что я надеялась? А с другой стороны, мое место рядом с этим сломленным, словно молодое дерево бурей обрубком некогда мной любимого Кира. Если любят, то абсолютно любых.

А после я снова заплакала.

Мои слезы лились, словно во мне кто-то открыл целый бурный источник. А инспектор тихонечко гладил меня теплыми кончиками пальцев и правильные слова говорил утешая.

Остро вдруг захотелось прижаться к нему, обнять это огромное тело, носом уткнуться в черную гладь и не отпускать. И рука его, мягко скользнувшая мне на бедро, моей мысли лишь вторила.

С трудом сдержав сладостный стон, я эту руку поймала. Нельзя позволять себе слабость быть женщиной, нет. Мне это все показалось. Прижала ладонь Макара к груди, пытаясь держать себя в рамках сознания. Получалось ужасно. Хотелось на ручки. Я говорила наверное просто ужасные глупости, он утешал, мне хорошо было с ним, и явление Кайлин все сразу испортило.

— Мне кажется, — произнес громко Аверин. — Что вы все явно переоцениваете мои скромные возможности.

Он встал, протягивая мне руку, помог осторожно подняться, и пока Кайлин разгружала принесенный поднос, трепетно усадил меня прямо за стол. Словно я драгоценная ваза. Хотела ему возразить, стало даже немного обидно, но в этот момент голова снова предательски закружилась и я покачнулась, едва не упав с высокого каменного стула. Крепкая и теплая рука терпеливо и мягко поймала, и вернула настойчиво снова на стул.

Я случайно поймала взгляд Кайлы, брошенный на инспектора. Понимающий такой взгляд, и сочувствующий. Действительно, этим двоим наверное приходилось непросто рядом с нами-калеками. И какая из меня тут помощница? С дыркой саднящей в побритой наголо голове, я даже хожу сейчас с явным трудом.

Монастыри очень тщательно прятали свои тайны, я почти ничего и не знала о последствиях проведенного со мной древнего ритуала. Лишь только то, что монахини “срастаются” с силой Зера самое малое год. И все это время их учат жить заново и тщательно оберегают.

А мне даже спросить было некого.

Головная боль то отступала, то становилась сильнее. Разная: пронзительно-острая или тягостная и липкая, словно патока. Временами от боли я слепла, менялись запахи, звуки становились то громче, то тише. А сегодня проснувшись, я потеряла цвета. Мир вдруг поблек, став даже не черно-белым, а удушающе-серым.

— Ну почему же? — Кайлин улыбнулась ему лучезарно, а я вдруг увидела.

Впервые так явно себя проявила та самая таинственная сверхспособность, даруемая зернами Зера. Тонкая, яркая нить стремилась к Аверину от улыбающейся собеседницы. Словно она натягивала струну музыкального инструмента. Тронь, и струна зазвенит.

Что я увидела, возникающую на моих глаза любовную связь, или обычное человеческое понимание? И почему вдруг во мне вспыхнула дикая злость?

— Инспекция — не увеселительная прогулка по оживленным местам нашей галактики, — устало ответил Макар и “нить” тут же одернулась, растворяясь, теряясь. Как будто и не было. — Изменение своего маршрута я могу еще объяснить необходимостью срочного ремонта фрегата. Могу организовать медицинское обеспечение брата супруги, как родственника и как своего действующего агента. А как, уж простите меня за формализм, я оформлю вас на борт?

— Я все оплачу, — женщина была явно настроена очень решительно.

— Я — не космобус. — Аверин мягко подвинул тарелку с неаппетитного вида кашицей, поставив ее прямо передо мной. И ложку вручил, намекая на принудительное кормление некоторых неразумных. — И сразу скажу: на фрегате есть штатный медик и капсула медицинского сна, и даже ядроид поддержки для раненых. Ваша помощь ему не потребуется.

— Я не могу его просто оставить! — Кайлин наступала, но инспектор не дрогнул. — он же беспомощен, вы же видели!

— Я вообще многое вижу. Работа такая у имперских чиновников. И если, спустя полчаса после вашего ухода, сюда к нам заявится еще несколько столь же решительно настроенных спутниц Кирейна — даже не удивлюсь.

Чего он от нее добивался? Я молча зачерпнула сероватое варево, вяло принюхалась, даже лизнула. Вполне съедобно, какой-то овощной супчик на пресном и несоленом бульоне. Сойдет. Тем более, что живот мой булькал очень тоскливо. Поймала суровый взгляд фасеточных глаз и послушно все проглотила, зачерпнув новую порцию.

Кайла молчала несколько долгих секунд, сверля нас обоих суровым взглядом.

— А если я стану супругой? — задала вдруг вопрос, даже в голову мне не приходивший. Ей, наследнице богатейшего прайда, единственной дочери, связывать себя узами брака с моим братом? Любовь это конечно прекрасно, но брак? Зачем ей?

— О, это совершенно другой разговор, — промурлыкал чему-то довольный Аверин. — Супруга, сопровождающая героического агента на положенное ему лечение не вызывает вопросов даже у такого чинуши, как я.

Кайла тут же решительно развернулась и зашагала обратно к двери. Уже выходя, оглянулась и громко сказала:

— Для сбора необходимого вам топлива мне понадобится два дня. Еще день — на свадьбу. Но на вашем месте я бы сейчас убиралась с планеты подальше. Орбита тоже пока подойдет.

— И вы нас так просто отпустите? — спокойно спросил ее Мак.

— Я ничего не теряю, кроме надежды. А вы рискуете репутацией. Думаю, мы друг друга поняли.

Аверин ей молча кивнул, и она выскользнула за дверь, ее бесшумно за собой затворив.

— Зачем ты с ней так? — я не выдержала, проглотив еще одну ложку и запивая горячим отваром, заботливо налитым мне в чашку из маленького пузатого чайника. Забавно было наблюдать, как Макар управлялся с посудой. Сосредоточенно и осторожно.

— Терпеть не могу беспорядок! — он тихо признался, ставя чайник рядом со мной. — Она его любит, по твоим словам, Кайла бросила все и ухаживает за инвалидом, терпя его выходки.

— А он? — я его перебила. — Я увидела только злость и обиду.

И подумала сразу о том, что могу разговаривать с Маком совершенно искренне и прямо. Он умудрялся все правильно понимать и отделять мои глупости, порожденные болью и слабостью от правильных мыслей и слов.

— Ты еще очень… — инспектор замолчал, явно подбирая правильное определение. Как бы помягче сказать.

— Глупая? — я облегчила его речевые терзания.

— Скорее неопытная. Твой брат ее тоже любит, и очень сильно. Потому так и гонит, потому и расколот их мир. Эгоизм равнодушен. Куда удобнее было бы воспользоваться ее чувствами.

— Да ты сводник… — с чувством глубокого удовлетворения констатировала, доев последнюю ложку и запивая горячим отваром.

— Я канцелярская крыса, формалист и чиновник. Для меня главное в жизни — всеобщий порядок. Остальное неважно. — Аверин подлил мне отвар, и увидев, как я зябко поежилась, тут же укутал в лежавшее на кровати тонкое вязаное одеяло. — Привыкай к этой мысли.

И не понятно опять совершенно: серьезен он был или снова шутил.

29. Путь к Совенку

Горная система Средний Рейн. Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя.

Как ни странно, Аверин очень серьезно отнесся к словам их случайной знакомой.

Неожиданно. Я это видела.

Конечно же, сделка с Кирейном оформлена была очень быстро. Непривычно задумчивый брат выглядел на ее заключение странно: он с трудом сдерживал улыбку, норовившую показаться у самого краешка губ, отчего постоянно кривился и прятал глаза.

Кайлин видно не было, но я по ней и не скучала. Слушала краем уха напряженное обсуждение плана загрузки фрегата обогащенной рудой виталита, и понемногу дремала, мысленно благодаря школу Красного круга, научившую меня спать с открытыми глазами.

Когда, наклонившись к моему уху, Аверин тихонечко сообщил, что его катер в полностью автоматическом режиме стартует с центрального космодрома и скоро будет на низкой орбите проходить прямо над этим хребтом, я расстроилась.

Бабочки… Не стоило даже пытаться тогда их спасти. Зачем обещал? Он такой же, как все знакомые мне мужчины. Стараясь выглядеть лучше, чем есть, они…

— Бабочки все на борту, — и пальцем погладил меня по плечу, — не волнуйся.

Не такой. Тихо выдохнула я с облегчением. Или просто умнее других, опытнее, хитрее. Хотя… зачем ему это? Какая от меня ему польза?

— Опять что-то накручиваешь? — еще тише спросил, наблюдая за братом, внимательно изучавшим условия договора.

Кто из нас тут практически медиум?

— Накручиваю, — со вздохом призналась беззвучно, — а как мы туда попадем?

— Да, — подал голос услышавший нас Кирейн, — ваши возничие же улетели. Придется просить меня об услуге.

Я бросила быстрый взгляд на Макара и промолчала. Хотя удивилась. Куда улетели? Как так? Мы же вышли из катера. А потом? Куда же он делся? Старательно скрыла под грустной миной свой шок. Маска скафандра Аверина не выражала вообще ничего.

— Вы позволите нам остаться здесь на ночлег? Нэрис очень устала, а завтра тогда и решим все вопросы с доставкой на катер. Кстати, топливо тоже будет загружено на него. Как и…

Тут Кирьян выразительно посмотрел мне в лицо. Стоявшие рядом его многочисленные помощники тут же замерли и затихли.

— И все остальное, — закончил фразу инспектор. В рамках той самой услуги, конечно.

И он многозначно постучал черными пальцами по столу.

Кирейн едва заметно кивнул, признавая свое поражение в этой незримой словесной дуэли.

— Семья моей сестры — моя семья, — нарочито-радостно произнес он. К чему эти формальности, — Будут еще пожелания? — сложив в аккуратную стопку бумаги, он передал их Аверину.

Тот, склонив голову молча поставил везде свою подпись, затем просканировал каждую глянцевую страницу своими фасеточными глазами. Затаив дыхание все следили за происходящим процессом и никто не решался нарушить воцарившуюся тишину.

— Да. Нас никоим образом не беспокоить. — Макар вернул брату бумаги и ему улыбнулся. Жуткая черная рожа. Хотя я уже начала привыкать. — И завтрак не раньше полудня. — Тут он выдержал проникновенную паузу и тихо добавил: — Мы всего лишь второй день женаты. Сами понимаете…

Судя по выражению лиц всех тех, кто его слышал, — на понимание ни у кого воображения не хватило. Особенно у Кирейна. Тот даже слегка побледнел. От испуга?

— Нэрис, это все… — братец мой явно с трудом пытался слова подобрать. До него только дошло? — с твоего искреннего согласия? Без принуждения?

Я взглянула на всех с укоризной. Ну Кирейн-то чего? Он же знает все о скафандре. Или тоже — воображения не хватило?

Рядом кто-то тихонечко хрюкнул. Я скосила глаза и увидела там инспектора, скорчившегося в тщетной попытке сдержать громкий смех.

— Да, брат мой, — получилось как-то даже зло. — И я тоже прошу оставить нас, новобрачных в покое.

На мою руку вдруг легла черная — Аверина. Успокаивающе погладил мои пальцы.

— Прощу прощения, — прозвучал его уверенный голос. — Но я тоже вынужден вас просить нас оставить. Мне… не терпится с молодой женой все обсудить.

Кирейн вдруг вспыхнул, как мальчик, и судорожно начал вставать, роняя опять костыли. Ожидаемо дверь приоткрылась и в нее вошла запыхавшаяся, очень нарядная и красивая Кайлин.

Не вошла.

Она быстро влетела, как горячий пустынный вихрь. Всех сразу же закружила, и вымела теплым порывом за дверь. Лишь на пороге стремительно притормозила и подмигнула обоим.

Кажется, все Макаром задуманное у нее выходило.

Как только дверь за ними закрылась, Аверин поднялся стремительно и задернул висящую нам крохотным окошком нашего временного пристанища плотную штору из шкуры какого-то зверя.

Стало темно.

В первые минуты, пока не привыкли глаза, мне вдруг показалось, что он полностью растворился во тьме. Погасли фасеточные глаза, больше не светились зеленоватым тусклым светом уплотнители между пластинами на груди и ногах.

Черный полностью человек исчез в черной комнате.

— Иди ко мне, — раздалось едва слышно.

— Я ничего не вижу, — призналась, чувствуя себя очень глупо.

Сильная и теплая рука вдруг приобняла меня и потянула в сторону узкой кровати.

— Мы тут не поместимся, — прошептала, вяло сопротивляясь, скорее от робости и нахлынувшего вдруг смущения.

— Ничего подобного, — он усмехнулся. — Мне нужно с тобой пошептаться. Но за столом ты замерзнешь, у вас ночи холодные, а наш дом “любезно” не протопили.

С этими словами инспектор меня приподнял и уложил прямо на себя, укрывая лежавшими на кровати шкурами и одеялом.

Я не знала куда себя деть от смущения. Вдруг остро представила себе, что под скафандром этот сильный и умный мужчина наверняка без одежды. И нас разделяет только лишь прочная черная оболочка скафандра. Счастье еще, что темно и не видно, как я покраснела.

— С тобой все в порядке? — почти беззвучно спросил. — Ты задышала вдруг тяжело.

Шервовы сопли! Веду себя как малолетняя идиотка. Хотя… почему это “Как”?

— О чем будем шептаться? — стараясь не ерзать на теплом гиганте, перевернулась на спину, затылком устраиваясь на плече.

— Тебе точно не жарко? — Макар зачем-то потрогал ладонью мой лоб. — Я могу понизить его обогрев. Тут батарейка из вашего виталита, хватит еще на несколько лет работы в экстремальном режиме.

После его этих слов стало легче. Все-таки меня грело не тело взрослого и обнаженного под скафандром мужчины, а виталитовая батарейка. Просто прибор. Даже обидно немного.

— Нет. Все хорошо, просто устала, — для подтверждения своих слов я несчастно вздохнула. — Так ты не ответил.

— Сейчас ты согреешься и поспишь. — Он приобнял мои плечи свободной рукой и вздохнул совершенно по-человечески. Интересно, какой все же голос у безскафандрового Макара? А потом вдруг добавил: — Но через пару часов мы сбежим. Правда здорово?

Сбегать у нас с ним получалось неплохо.

— А катер мой где? — проворчала. Хотя знала наверняка: все у инспектора под контролем. И под его плавный и тихий рассказ о членах экипажа “Совы”, что давно преуспели в умении угонять все современные корабли планетарного базирования и размещать их в местах, защищенных от глаз и сканирующих сигналов, я бессовестно совершенно уснула.

Уютно, тепло и в руках крепких Макара — наверняка безопасно.

Оставалось сбежать.

В чем мы и преуспели.

Правда, проснулась я уже на борту своего маленького катера. Как в раннем детстве, когда мы с братьями и их друзьями умудрялись засыпать прямо у нас во дворе, а потом просыпаясь в постелях уже поздним утром,

Где я и с кем? Крепко пристегнутая к системе безопасности пассажирского сиденья, все так же закутанная в вязаное тонкое одеяло, я несколько первых минут очень туго соображала.

Инспектор Аверин. Он был все тот же: рядом со мной за штурвалом сидел огромный черный человек с непроницаемым черным лицом и светящимися фасеточными глазами. Я вдруг поймала себя на очередной глупой мысли: наверное, я по нему буду даже скучать, по этому черному монстру.

Какой там под ним, умный и непонятный Аверин? Со мной он пока нежен и бесконечно-заботлив, с другими — многолик, как таинственные существа из страшных сказок белоглазых жителей континента. Всегда непредсказуем, всегда мысленно расставляет незримые шахматные фигуры по гладкой доске своей жизни.

— Ты умеешь играть в шахматы? — зачем-то его вдруг спросила.

— Доброе утро! — он, похоже давно наблюдал за моим пробуждением и не удивился. — Люблю и умею. Мы с моим близким другом и нашим биологом Гессом хотя бы раз в три дня стараемся встретиться за доской.

— Настоящей доской? — я удивилась. Даже в отсталом мире Лиглы уже много веков предпочитали играть в электронные игры. Или в гало-проекции. Шахматная доска вместе с резными фигурами была роскошью.

— У меня есть своя, и отдельная стоит в кают-компании фрегата. Очень красивая, с Глизы.

— Мы скоро? — с трудом спрятав зевок, я потянулась.

Упоминание о “Сове” почему-то встревожило. Как примут меня эти суровые люди? Как поведет себя с ними Аверин?

— Через пятнадцать минут входим в приемный шлюз моего орбитального катера.

Он зачем-то взглянул в дисплей заднего вида и вручную вдруг заложил острый вираж. Голова закружилась, желудок подпрыгнул куда-то под горло, а Мак тем не менее продолжал, как ни в чем не бывало:

— На моей родине есть такие игрушки — матрешки. Я тебе покажу, у меня валяется где-то в каюте. Куколка в виде круглой деревянной коробочки, в которую прячется ровно такая же, только поменьше. И в одной умещается целый десяток таких. Очень древнее развлечение.

Я вопросительно на него посмотрела. И он пояснил, все еще напряженно вглядываясь в мониторы.

— Мы сейчас пришвартуемся к катеру в стиле “матрешки” заняв твоей птичкой носовой транспортный отсек. А топливо будем грузить в хвостовой и центральный, уравновешивая “Совенка”.

— Он ведь не предназначен для груза? — я догадалась.

— Мы сможем, — оптимистично ответил Аверин, кивнув мне куда-то вперед.

30. Смогли

Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя.

Опорная орбита планеты Лигла.

Раньше Макар очень редко ловил себя на иррациональных желаниях. Характер не тот у инспектора.

Но эта малышка для него стала настоящим источником глупых порывов и абсолютно нелепых решений. Наверное, еще тогда, в шаге от входа в круг брачного отбора, ему стоило остановиться. Или потом, когда он победил. Рассмеяться, позволив вздохнуть с облегчением всем проигравшим и отдать прекрасную Нэрис в руки достойнейшего.

Только таких не нашлось. А девочку бросили умирать, резонно надеясь на его обычный цинизм целесообразность поступков. Они ведь воспользовались информацией об Аверине. Источники осведомленности были.

Он ведь так поступал уже, верно?

Например, на Маризе, когда дочь местного короля непременно желая стать «женой неподкупного и справедливого имперского инспектора собиралась» покончить с собой.

Так его и спросили, когда Мак, внезапно поддавшись порыву вдруг нахлынувшего отчаяния связался с Аграной через «Сову».

Чем так взволнован инспектор? Все условности соблюдены, со стороны прайда Рейн претензий к нему, вполне вероятно, не будет. Или будут, но разве это может повредить его репутации, ставшей уже легендарной?

Торжествующего выражения на лице конунг даже уже не скрывал. Аверин был в такой ярости, что продумывал планы начала массовых и жестоких убийств.

Это его успокаивало. Девочка не приходила в себя, и все функциональные ее показатели выглядели критично. Полное истощение, анемия, нарушение водно-солевого обмена, дисбалансе микроэлементов, токсическая форма острого воспалительного процесса. Антибиотики отторгаются, вызывая еще большую интоксикацию.

Когда вдруг на панели космической связи появился сигнал зашифрованного канала, Макар его принял. Хуже точно не будет. В воздухе рубки, где они с Нэрис теперь находились, возникла проекция.

Младший Винк, бывший жених и соперник. Серьезный и хмурый, он бросил пристальный взгляд на лежавшую в откинутом кресле девушку рванулся вперед, словно надеясь запрыгнуть к ним на борт и застонал.

— Ты понимаешь, что с ней? — не тратя впустую времени на приветствия, Макар сразу спросил.

— Очень смутно. Но для нее я уже подкупил лояльность матриархата, монахини будут с тобой говорить, они ждут. Вот контакты их связи.

На дисплее космической связи загорелся коннектинговый маячок.

— Что они захотят? — Аверин знал религиозных служителей культов… слишком уж многих. Человеческие слабости были им не чужды.

— Не отдавай ее, — не сводя глаз с бессознательной Нэрис Диль нервно выдохнул. — Если совсем не нужна, я заберу, я…

— Сейчас ей нет разницы, где умирать, — перебил его грубо Аверин. — И она — не кусок виталита. Нэрис сама выбрала место рядом со мной. Как бы ни пафосно это звучало. А теперь, — извини, ей дорога каждая секунда.

— Погоди, — Диль взъерошил ладонью рассеянно волосы и еще больше нахмурился. — Вам не дадут просто так улететь с ближней опорной орбиты. Я слышал: отец дал отмашку пиратам, те уже разворачивают систему ракетной атаки.

Аверин громко скрипнул зубами. Кажется ЭТО весьма красноречиво повторил этот жест.

Безмозглый ублюдок. Он подставляет сейчас целый мир. Карательные операции имперского флота всегда отличались жестокостью. Если будет совершено нападение на инспекционную экспедицию, колония прекратит свое существования. Таковы нынешние реалии политического небосклона Империи. Время закрученных гаек и болезненных для колоний реформ.

Гражданское население будет эвакуировано. Рассредоточено по ближайшим колониям, часть беженцев примут миры-сателлиты. Еще часть — члены союза с Империей. И никому не понравится происходящее. Метрополия не прощает подобного. Публичная порка колоний всегда проходила масштабно, хотя, к счастью, редко. Примерно раз в сотню имперских лет.

Все это со скоростью молнии промелькнуло в усталом сознании Мака. Он сам во всем виноват. Нужно думать хваленой своей головою, а не другими местами.

— Если ты в течение часа выдашь мне все протоколы ведущихся переговоров, я буду настаивать лишь на временной смене формата правления вашей планетой. Если нет, — можешь считать, что колонии больше не существует. Даю тебе час.

И Макар отключился. Он намеренно не сказал юному Дилю, что решение о назначении руководства колонии принимать должен Аверин, как уполномоченный представитель Деуса — древней столицы Империи. И что главная кандидатура в местной системе наследуемой монархии, как бы ее тут не назвали, только что терла руками затылок и смотрела рассеянно, хлопая робко глазами.

Парню и так предстоит страшный выбор между преступным отцом и планетой. Сделает правильный — станет самым юным в истории этого мира правителем… Не сделает, — никогда себе не простит. Но пока что Аверину не до этого.

Представшие перед глазами Макара монахини не походили на типичных служительниц религиозного культа. Скорее — на профессиональных врачей. Белые комбинезоны, цепкие взгляды, маски на лицах.

Инспектор уверен в решении, принятом так спонтанно? Он понимает, что девушка эта никак не подходит на роль терпеливой, покорной жены? Ах, в мире Земли давно это уже норма? А то, что она сверхчувствительна, остро реагирует на стрессы и первое время стерильна? Совсем ничего не смущает? Тогда халту инспектору придется набраться терпения и выполнить следующие рекомендации…

Да, ее полное изменение закончится самое ранее, через год. И вот счет за полученную консультацию, а вот сюда они ждут оплату за проделанную его супруге операцию по имплантации биообъекта. И нет, только после этой оплаты будут высланы все подробнейшие рекомендации. Всего наилучшего, халт Аверин.

Увидев эффектную сумму, пришедшую ему тут же персональным зашифрованным сообщением, Аверин присвистнул. Нет, он никогда не был жадным и бедность, задевшая его в юности, очень давно отступила. Но даже его впечатлила бесхитростная наглость служительниц матриархального культа. Руки чесались тут же инициировать проверку их финансовой деятельности. Да только… Макар этого делать не станет. Инспекторская интуиция еще никогда его не подводила, а сейчас она лишь разводила руками.

Бесполезное дело.

Уже через пару минут после сеанса банковских манипуляций, на панель управления бортом пришло первое развернутое сообщение с подробнейшими рекомендациями по поддержке и реабилитации Нэрис. Горячие ванны, холодные обтирания, массаж, обезболивающая терапия, целый список инъекций. К тихой радости, новейший фармсинтезатор на борту катера был, спасибо их вредному доктору.

Макар, за все это время лишь пару раз с рук спустивший несчастную девушку, растерянно оглянулся вокруг. Что ему с этим делать? С загрузкой катера, завершением программы сканинга континента, уточнением и обработкой всей полученной информации и реанимацией Нэс сам он не справится.

— Сова, я Совенок! — устало ладонь положил на сенсорную панель в зоне связи. — Игорешка, мне нужно связаться с Поселком. Я их вызываю на борт.

Уже через пару секунд в эфире раздалось ехидное:

— Ну что, далеко убежали? — прокаркал ему почти-родственник.

— Нэс очень и очень тяжелая. Быстро заканчивайте свою свадьбу и присоединяйтесь ко мне.

Не дожидаясь ответа, кинул свои координаты Поселку, с ними швартовый пароль, потом отключился и подхватив снова девушку на руки вышел из рубки в открытую зону.

Почему-то Макар не сомневался в том, что они прилетят.

Значит, горячая ванна. И обтирания. А потом интенсивный массаж. Создатель, дай ему море терпения и благоразумия.

Очень они еще Маку понадобятся.

***

Мы.

Это он мне польстил. Я могла только кивать и при каждой возможности сладко задремывать. В любом положении: сидя, лежа, на корточках, даже слегка прислонившись к стене.

Макар аккуратно подхватывал меня на руки, перекладывал на какое-то новое место, укрывал, трогал лоб непрестанно, и я чувствовала тиканье датчиков медицинских сканеров. Инспектор тихо опять чертыхался, потом снова я ощущала покалывание манипуляторов и засыпала.

Почему он тревожится? Я всего лишь устала.

Такое бывает. Помню, как-то я проспала трое суток после недели экзаменов в круге.

Мне снились сны. Какие-то голоса, тревожно гудевшие над головой. Я кажется даже расслышала голоса главных монахинь, мне еще смутно знакомые. Потом громкий инспекторский рык. Мне приснилось, что Аверин был в ярости. Даже глазами взглянуть захотелось, но сил на это совсем не осталось.

И снова — покалывание инъекций, слабость, ускользающее сознание, новый сон.

Мне снилась мама. Счастливая, молодая, она шла по широкому лугу мне на встречу с венком белых кузалий, светящихся в темных ее волосах и тихо смеялась.

Похоже, я скоро умру.

Эта мысль вдруг сверкнула как молния, разметав сон, словно летний туман. Не хочу! Я еще молодая совсем, и не видела ничего, не жила полной жизнью и полной грудью еще не дышала.

Не заглядывала в настоящие глаза Аверина, не держала его даже за руку. Почему этот человек так быстро мне стал и близок и дорог?

Не хочу умирать!

Я заплакала от обиды, резко дернулась и проснулась.

— Т-ш-ш! Напугала ты нас! — рядом вдруг прозвучал голос Кайлин. — твой черный рыцарь за тебя чуть не разрушил весь наш континент!

— Я… долго спала? — получилось лишь прошептать.

Взгляд подняла и себя обнаружила возлежащей на странного вида кровати. Скорей даже в капсуле без верхней крышки. Руки и ноги мои были опутаны тонкими трубочками дозаторов, жадными ртами присосок держащихся за кожу. Кроме них на мне не было ничего. Если не брать в расчет узенькие полоски мягкой ткани, прикрывающие самые стратегические места.

— Да неделю! — она рассмеялась с явным облегчением. — Я уже его вызвала, он скоро будет. Предъявил обвинение в покушении на тебя конунгу, всему правящему кругу и даже монастырям, чуть войны не объявил всей планете. Знаешь… — оглядываясь нервно назад, Кайлин добавила уже совершенно серьезно, — если бы кто за меня так…

В этот момент блестящая светлая стена позади вдруг раздвинулась и в каюту влетел мой «Черный рыцарь».

Кайлин молча и быстро выскользнула в эту же дверь и мы остались с ним наедине.

Под пристальным взглядом фасеточных глаз я вся сжалась, вдруг чувствуя, что совершенно раздета. И перед ним виновата. Если в брачный отбор инспектор шел по собственному разумению, мне ещё непонятному, то теперь он остался один на один со своей тяжкой ответственностью за убогое и слабеющее существо. За меня.

— Снова накручиваешь, — знакомый голос меня успокаивал. — Хотя, твои монахини мне рассказали, что это нормально.

— Кто?! — я в ответ прохрипела.

— Привет, Нэрис. Поздравляю, ты заново родилась. И теперь мы действительно справились.

31. Перемены

Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя.

Опорная орбита планеты Лигла.

Мне не верилось.

И рассказанная Кайлин история казалась сказкой, и блестящий под яркими точками освещения «черный мой рыцарь» не выглядел настоящим. Закрыла глаза и открыла опять. Он не исчез, только фасеточные «глаза» его засветились зеленоватым светом. Мягким, уютным и ласковым. Интересно, а их цвет что-то значит? Я видела, как мой инспектор светил в темноте ярко-красными фонарями, и как очень красиво подсвечивались они бирюзовым. А тогда, в круге отбора, на черной маске лица ярко горели ядовито-лимонные фонари.

— Ты меня так разглядываешь, будто видишь впервые.

В его голосе прозвучала усмешка. Но какая-то… горькая? Я вдруг смутилась, вспомнив о том, что совершенно раздета. Поежилась. Ощутила себя жалкой и некрасивой. Мучительно захотелось прикрыться, спрятаться от его внимательных «глаз».

— Все гадаю, какой ты, — я хотела сказать, но едва прошептала.

— Самый обычный, каких миллиарды, — он бросил взгляд на какие-то датчики в изголовье, покачал головой. Потом, словно прочтя мои мысли, достал вдруг откуда-то тоненькое кашемировое одеяло и меня им осторожно укрыл. — Я совсем не красавец, со сломанным носом, быстро отрастающей щетиной и омерзительной привычкой смотреть людям прямо в глаза.

— Еще.

— У меня самые обычные, карие глаза с легким зеленым отливом. Темные волосы, я надеюсь, — он и теперь смотрел прямо в глаза. Но мне эта привычка омерзительной не казалась. — Я невысокого роста, совсем не атлет, худощав. Ничего симпатичного.

— Я тоже совсем не красавица… — сказала зачем-то.

— Мы что-то не то обсуждаем, — он опять усмехнулся.

Или мое воспаленное воображение придумывает эти мимические детали? Просто лечебный скафандр, ну какие усмешки?

— Сил нет умное думать, — призналась ему очень тихо. — Ты там никого не убил?

В который уже раз я поражалась нашему странному диалогу. Как будто бы встретились два старых друга, знающие с раннего детства друг друга. Остановились на пару минут, просто чтобы чуть-чуть поболтать.

Мне с инспектором было легко. Никаких тайных смыслов и масок, он меня понимал с полуслова, я же его не боялась.

— Знаешь, очень хотелось, — явно нехотя он признался. — Особенно этих ваших монахинь. Хотя, твой бывший жених меня очень порадовал.

— Райан? — мой голос пропал окончательно и получился лишь жалкий всхлип.

А инспектор, задумчиво и внимательно (как мне казалось) разглядывающий что-то на противоположной стене, вдруг резко ко мне повернулся, теперь уже пристально вглядываясь в мое растерянное лицо.

— Его уже нет на планете. А новым конунгом Лиглы вчера мной назначен твой Диль.

***

За прошедшие семь вязких, тягостных дней жизни Макара Аверина на территории мятежной колонии Лигла произошло очень многое.

Теперь уже бывшей мятежной. Годы сытого благополучия на окраине космической Ойкумены и полное ощущение безнаказанности привели к быстрому и логичному результату: вялый бунт был подавлен, зачинщики найдены и ожидали вердикта суда.

Чего это стоило Маку? Не так уж и многого, собственно говоря. У «Совы» было достаточно собственных военных ресурсов, профессиональный и грамотный, тщательно собранный экипаж, а у инспектора — личный опыт и блестящее образование.

Операции по подавлению подобных явлений в колониях давно отработаны до мелочей. Четкий простой алгоритм, схема которого жёстко вбивалась в кастрюльные головы глупых курсантов его факультета.

Быстрое подавление всех доступных планете источников связи, дезориентация летательных аппаратов всех классов, отключение СМИ от эфира. А потом уже остановка подпольного транспортного космопорта, час простоя которого опустошил теневые банковские счета глупого старого конунга. Это было куда разорительней, чем все природные катаклизмы и бедствия за последние несколько лет.

Банковские операции, проводимые через Сумерки и строго по имперским каналам, разумеется, — остановлены тоже.

Все счета заблокированы.

Уже через имперские сутки на транспортной карте галактики Лигла из точки зеленой, обозначающей полную безопасность и отсутствие ограничений по перемещениям превратилась в оранжевую. «Следование транспорта запрещено, выход из портов планеты закрыт, полная карантинная изоляция.»

Этот маленький мир оказался в шаге от катастрофы.

Напрасно лигляне так быстро забыли о том, что у колоний есть множество преимуществ: никаких таможенных ограничений, льготный выход на рынки Империи, на их страже стоит мифический и мало кем виденный могущественный космофлот. Нет нужды содержать службы внешней обороны. А взамен требуется немногое: жить придерживаясь древних законов Империи и не гадить соседям. Налоги с торговли не были тяжким бременем для малых планет и вид имели скорее символический, напоминая мирам об их обязательствах и принадлежности.

— Это я виновата, — и слезы в ее удивительных, темных глазах.

Шервовы сопли, вот только не это! Ее слезы действовали на Макара как плазер. Что с ним такое? Почему сразу же захотелось все бросить и увезти эту девочку далеко-далеко? Туда, где на голой и беззащитной макушке отрастут, наконец, светлые волосы, робкая поросль которых проглядывала уже тонким бархатом. Где она снова научится улыбаться. Не грустно, сквозь слезы, а радуясь жизни и даже смеясь.

— Нет.

Стряхнув с себя эти мысли, ответил Аверин.

— Говоря откровенно, поначалу ты даже замедлила этот процесс.

Он вдруг встал. Нэс отметила про себя: после ее слов о Райане… имперец словно бы отдалился. Успокаивающим голосом ей рассказывал о событиях, произошедших за эти дни, пытался даже шутить, но перед ней сидел совершенно чужой. Он ревнует?

Смешная идея. А сама бы она ревновала? Вдруг вспомнила сцену с Кайлин. И отчетливо поняла как ему было больно. Странное ощущение. Словно натянутые между ними тонкие ниточки чувств зазвенели от напряжения.

— У нас есть стратегия, — Аверин, надёжно закрытый от ее еще очень робкого дара скафандром, выглядел совершенно спокойно. Но этот тон больше ее не обманывал. — Почти каждая удаленная колония, долго не инспектируемая — головная боль для Империи. Их истории все похожи как близнецы. Ваша Лигла — чудесное место. Здесь не льется кровь, не терзают людей, не истребляют вообще все живое, практически нет глобальных техногенных катастроф.

Взглянув на скептическое выражение лица девушки, он прохладно добавил: — Мир Майран, — последняя инспекция, где я был вторым. За три года — сорок миллионов погибших, рабство, пытки, эксперименты на людях, биологическое оружие, использование запрещенных форм искусственного интеллекта. Эпидемии и природные катастрофы на этом фоне выглядели даже невинно.

— И вы… — она даже не знала, как это спросить.

— Победили, потеряв половину инспекции и часть экипажа. Первый инспектор убит, — Макар подошел к противоположной от ее койки стене, провел по ней черной рукой и прямо из гладкой панели медленно выдвинулось еще одно спальное место.

— Вы дружили? — Нэс остро почувствовала, как ему больно. Опять.

— Дружили? — тихо переспросил. — Да, и это тоже. Ася. Моя первая любовь и невеста. — И сразу же быстро добавил, словно боясь, что она снова спросит: — я не готов сейчас об этом говорить. Мы же о стратегии?

— Да, прости.

Хотелось добавить хоть что-нибудь утешительное, но слова словно в горле застряли. Невеста.

— Фрегат занимается сбором стратегической информации, а на планету выходит инспектор с поддержкой. — Проверив рукой крепость своего узкого ложа, Макар быстро улегся и замер, смотря в потолок, продолжая неспешную речь:

— Все внимание на пришельца. Он провоцирует, он тревожит, выводит мир из привычного равновесия. Общается с местной властью, вращается в высших кругах, эпатируя и раздражая. И никому в голову не приходит, что основная инспекция проводится вовсе не там.

Зачем он ей все это рассказывает?

— У тебя получилось. Но почему ты пришел к нам один? — просто для поддержания разговора сказала. А в голове все крутилось:

«Первый инспектор убит. Ася, невеста.»

— Так получилось. — Макар явно не собирался с ней это все обсуждать. — Просто пойми: твое появление не повлияло на то, что произошло в вашем мире. Инспектор — хирург. Мы ползем по Вселенной и вскрываем застарелые гнойники, или и вовсе проводим сложные операции с ампутацией.

— Головы? — попыталась шутить. Неудачно.

— Иногда это единственное средство. Пока же у вас введено прямое имперское управление. Я вызвал специалиста, отправил отчет, и назначил временного правителя, — Диля. — Макар медленно, словно кот потянулся, пощелкал сенсорами браслета на левом запястье и снова замер. — Мальчишка пойдет далеко: он умудрился пройти по самому лезвию бритвы: и отца эффективно прикрыл и выполнил все наши условия. Светлая голова, таким самое место в политике.

В этом Нэрис не сомневалась. Но вспоминать Диля с прежней симпатией не получалось.

— Давай просто поспим. Родственники твои дрыхнут, бабочки в стазисе, мы на ночной стороне вашего мира. Осталось четыре часа и…

Она хотела попробовать. Но стало вдруг одиноко и страшно. Непонятное ощущение накатывало вязкой волной. Не сможет.

— Спи.

— Хочешь ко мне? — он опять угадал ее мысли. Еще даже те, которые не успели подуматься. Очень хотела. Но произнести не рискнула, только тихо вздохнув.

Молча встал, что-то проделал с ее белой капсулой, и трубочки инъекторов, присосавшиеся на кожу, послушно втянулись. Деликатно завернув бледное тело девушки в тонкое одеяло, перенеся через маленькую каюту, уложил на упругую поверхность кровати. Еще пара движений и ложе их стало шире.

Легкий и гибкий рывок, — и подушка спружинила под внушительным весом скафандра. Его черный бок грел и ее успокаивал. Крепко прижалась, положив голову на плечо гладкое, чёрное, теплое. На бедре ощутила тяжелую руку и кажется, даже дыхание согревало макушку.

— А теперь спи. Не заставляй меня делать инъекцию успокаивающего, — прозвучало опять отстраненно и холодно.

— Инспектор, я не хотела тебя обижать. Мы все вместе росли и я…

— Это уже не имеет значения. — раздался тихий голос над ухом, лёгкий укол на бедре и она тут же уснула.

В отличие от Макара.

32. Атака

Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя.

Опорная орбита планеты Лигла.

Он лежал, слушая тихое девичье дыхание и горько раздумывал.

О нелегкой судьбе этой девушки, ставшей разменной монетой в больших играх Лиглы. О ее горе-родственниках, вот уже третий день вяло ругающихся в выделенной им каюте. О юном правителе этого мира, за считанные часы виртуозно решившем поистине сверхзадачу. Кто он, это лукавый мальчик, так легко проигравший Аверину в брачном круге? И не было ли поражение это игрой?

К счастью для всех, окончание их инспекции уже близко. Поселок выполнил свои обязательства и загрузил виталит на борт катера. Оставалось немногое: выйти на большую орбиту, выгрузить топливо на «Сову», оставить внезапный подарок для Диля, получить последние рекомендации от монахинь, встретить военный транспорт с судьей и управляющим «специалистом». Что еще?

Дождаться окончания доступного им ремонта и стартовать к ближайшей станции для его окончания.

Жизни входила в привычное и умеренное русло и только теплое девичье дыхание у него на плече не давало Аверину в этом увериться. Все изменилось. Пройден незримый порог и назад пути нет. Он больше не сможет закрыть эту дверь и жить одним прошлым не сможет. В очерствевшей душе поселилась надежда, порхавшая в ней, словно бабочка в темном лесу. Настоящая бабочка, как на земле. Не похожая на помесь летучей мыши с грустной сказочной феей, как любимые Нэрис лиглянские «бабочки».

Аверин не спал, одним глазом посматривая доклады о ходе ремонта «Совы», когда корпус их катера содрогнулся от сокрушительного удара. Это спасло Нэс от болезненного падения на пол. Пойманная на лету она тут же проснулась, вцепившись испуганно в руки инспектора.

— Совенок, я Сова, вы там живы? — громкая связь громыхнула.

— Сова, я Совенок. Доложите подробности произошедшего. — осторожно ссадив все еще сонную Нэрис на кровать, скомандовал громко Аверин.

— Докладывает старший помощник капитана Ровард Стэм. На катер совершено нападение, прицельный ракетный обстрел произведен с территории транспортного космодрома. Атака отражена защитной системой «Совы», но фрегат потерял все накопленные запасы энергии. Вторую попытку вас уничтожить нам уже не отразить. Наши действия?

Тонкими белыми пальцами Нэрис вцепилась в предплечье Макара. А он… он не мог заставить себя думать сейчас ни о чем, кроме этих тоненьких пальчиков. Шервовы ноздри, как же все не вовремя! Рано расслабились, рано!

— Отойти на высокую орбиту, открыть дополнительные плоскости лучевых накопителей. Оставайтесь на связи, будьте готовы к нашей быстрой эвакуации. Объявляется красный режим, передайте военным.

И он отключился, вставая стремительно.

— Мак! — девушка позвала его тихо. — Что ты задумал?

Наверное, совершенно не стоило ей отвечать. Что она знает о происходящем? Совсем ничего, она ведь просто милая и испуганная донельзя девушка.

— У меня есть оружие. Одного залпа достаточно для полного уничтожения космодрома. Именно это я реализую сейчас, иначе мы не успеем, ты слышала.

— Нет! — девушка вскрикнула громко, цепляясь опять за него.

Точно. Не стоило.

— Жалость сейчас не уместна, нас просто сотрут в порошок. — Себя проклиная за глупость, Макар попытался уйти. Он мог бы сейчас оторвать ее грубо, он должен был. Но не стал. А время их стремительно уходило. — Тебе нужно…

— Инспектор, выслушайте меня! — от волнения Нэрис перешла вновь на «вы». — Этого делать нельзя! — она быстро встала, загораживая проход из каюты Аверину. — Вспомните, вы говорили, что причиной катастрофического землетрясения в землях прайда Рейн стал старт сверхтяжелого корабля на подпольном их космодроме! Что место выбрано для него было преступно-безграмотно. А что вы намерены сделать теперь?! Там же Поселок!

Макар невольно залюбовался той отчаянной страстью, которой горели глаза этой девушки. Маленькая, тоненькая и слабая, практически обнаженная, она выросла перед ним, твердо решив не пустить.

— И что предлагает моя решительная супруга? — в его голосе не прозвучало иронии или упрека. Инспектор уже мысленно с ней согласился и спешно продумывал варианты решения этой проблемы. Их практически не было. Счёт уже шел на минуты.

— Позволь мне связаться с Дилем. Прямо сейчас.

Наивная девочка. Рисковать ее жизнью теперь, когда впереди у Аверина наконец-то забрезжил рассвет? После стольких лет сумрака беспросветного. Не хотелось. Он и сам был непрочь всласть пожить. Но… Если сейчас он поступит иначе и принесет в жертву собственной жизни Поселок, наступит ли оно, это светлое его будущее? Что-то подсказывало ему категорически: «Нет!»

— Ты же не думаешь, что все это произошло без его ведома? — последняя попытка воззвать к ее разуму.

— Я ему все еще верю, — ответила тихо, но твердо.

И шанс этот все-таки провалился…

— Макар, — она зачем-то притронулась рукой к его пальцам и прямо взглянула в фасеточные глаза. — Попробуй поверить и мне. В конце концов, нас тут только четверо, а их там… И дети.

Если бы она знала, как ошибается. Если бы только представить могла себе, что может сделать карательный флот современной Империи с маленьким миром после убийства инспектора…. История мира Майран многому научила правителей с Деуса.

Ошибок своих они не повторяли.

Но что-то в словах ее, взгляде и позе заставили Аверина уступить этой девушке. Снова инспекторская интуиция?

Он молча взял ее за руку и вывел в проход, ведущий прямо в рубку катера. Пара минут и они уже сидели за пультом центрального управления. Игорек быстро взламывал все мыслимые системы секретной лиглянской связи, Макар взял на себя ручное пилотирование кораблем, пытаясь уйти с возможной траектории следующих атак, а Нэрис… беззвучно молилась Создателю.

Больше сил у нее сейчас не было ни на что.

И когда громкая связь разорвала тишину рубки голосом Диля, она чуть не заплакала от облегчения.

— Нис, шерви тебя подери, что у вас там происходит?! — изображение собеседника размытой галопроекцией с запозданием появилось. Он перевел взгляд на молчащего Мака и тут же осекся.

— На нас совершено нападение. Атака с того самого космодрома, о кото…

— Я понял. — Диль развернулся и теперь разговаривал даже не с ней. — Повреждения?

— Через пятнадцать минут я выхожу в квадрат для возможной ответной атаки. Моей. — Макар даже не взгляну в его сторону. Он занят был сложным расчетом противоракетной траектории их полета. А может быть — не захотел. — Ваши действия, Делиэль Винк?

— Меня вполне предсказуемо предали. — Диль выглядел совершенно убитым.

— Это развязывает вам руки, не так ли? — все еще не оборачиваясь, подсказал ему мудрый Аверин. — теперь нет нужды оглядываться на предавших. Даже если они — очень близкие родственники.

— Диль, если мы атакуем, а мы вынуждены защищаться, то может случиться непоправимое. Погибнет очень много ни в чем неповинных людей. Ты можешь что-нибудь сделать?

— А просто взять сейчас и улететь вы не можете? — Винк позволил себе малодушный вопрос и тут же об этом пожалел. Сам понимал, что не могут.

— Сделать целью атаки «Сову» вместе с моим экипажем? Охота явно ведётся за мной. И самое в этом печальное то, что я как раз не пострадаю.

Диелиэль Винк дураком точно не был. И понял прекрасно намек: пострадает, конечно же, — Нэрис.

— Мне нужно десять минут и открытие банковских операций.

— Откупаться от пиратов и шантажистов дело… — начал было Аверин, но Диль тут же прервал его нетерпеливо.

— Естественно, нет! Мне нужно отвлечь их внимание. Есть один шанс… но я буду вам описывать всю махинацию ещё минут десять. Выбора все равно нет.

— Даю даже пятнадцать имперских минут, — спорить Макар с ним не стал.

В любом случае его совесть спокойна: инспектор использовал все доступные им возможности для спасения мирного населения. Пора думать о собственной безопасности.

— С момента разблокировки всех моих личных счетов, — Диль становился политиком.

— Уже все доступно, — Игорёк отозвался с "Совы". — Можете приступать.

— Нэрис… — Диль снова к ней повернулся и уже набирая что-то на видере, поднял на секунду глаза. Их взгляды встретились. — Прости меня, Нис. Это я все затеял с отбором и твоим скоротечным замужеством.

— Исповедь предлагаю пока отложить, — Макар снова поймал себя на ощущении ревности и не смог удержаться. — Или сразу же попрощайтесь.

Бросив злой взгляд в его сторону, молодой властелин мира Лиглы молча выключил связь.

Ну что же… пусть пробует свои силы, у Макара пока есть задачи сложнее.

33. Власть

Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя.

Абсолютная власть.

Младший сын прайда Винк с раннего детства хорошо знал это слово. Та самая власть, что ему никогда не светила. Даже призрачно, отдаленно. Мало того, что отец его не собирался делиться ей с кем-либо, так этот старый хвост шерва намеревался прожить еще не одну сотню лет!

Никаких теплых чувств к человеку, чья кровь текла в его жилах, Диль никогда не испытывал. Мать младшего сына светлейшего конунга умерла очень рано. Измученная бесконечными родами и болезнями, она тихо увяла, вскоре после рождения Диля.

Теперь Делиэль отчетливо понимал, что именно по этой самой причине старшие братья и сестры не испытывали к нему теплых чувств. Они считали мальчишку причиной гибели матери. Не жестокого и похотливого отца, окружившего себя целым сонмом наследников, а его.

А Диль рос всему и всем вопреки. Слабый, маленький, очень болезненный, он хватался зубами за жизнь, он учился самостоятельно спорить со смертью. Едва ему исполнился год, как малыша поспешили отдать в Детский круг, где он рос рядом с друзьями, сотнями таких же ненужных родителям младших детей. Там они становились друг другу не просто друзьями, а братьями, сестрами. Соратниками по оружию.

Какая беда занесла туда Диглис Райана никому до сих пор не известно. Вполне вероятно, что его осторожный отец так спрятал единственного наследника. В любом случае Райан только выиграл, получив школу жизни и отличное, по меркам Лиглы, образование. Колонии необходимы грамотные, одаренные и свободные. Система «В три круга» очень правильно их воспитывала.

А вот Нэрис была всегда Дилю близка. Ему даже когда-то казалось, что ближе ее в целом мире нет никого. Больше, чем просто сестра. У нее не осталось полноценных родителей: отцу старшая дочь оказалась не слишком нужна, а матери у большеглазой малышки Рейн тоже не было. Слабенькая и робкая, вечно обритая наголо (Диля всегда раздражала эта дикая традиция — брить головы высокородным девочкам до их первого совершеннолетия), она вызывала в нем странные чувства. Рядом с этой крошкой, больше похожей на диковинного зверька, Диль впервые почувствовал себя человеком, настоящим и сильным мужчиной. И чувство это теперь уже никогда не терял.

Далекие воспоминания стремительной лентой скользнули в сознании Диля, волею судеб теперь обладавшего той самой властью. Он ощущал себя на вершине огромной песчаной горы. Один громкий вздох, неверный шаг и песчинки покатятся, погребая под белой песчаной рекой все вокруг, и затягивая его самого с головой, будто в омут.

Он уже знал, что ему теперь делать, но рисковал несомненно. Сложно рассчитывать точно свой план, опираясь лишь на пороки и страсти главных действующих лиц этой сцены. Но других вариантов ее разыграть у юного конунга не было.

Отца его, Дэниела Винк, вообще сложно назвать сдержанным человеком. Он был жаден, властолюбив, развратен и амбициозен. И все эти качества справедливо подозревал в окружающих. Ведь окружали светлейшего конунга Лиглы такие же точно персоны.

Диль таким еще не был. И становиться не собирался, все больше отца презирая. Ему все эти слабости просто скучны. Зато младший Винк собирался сыграть на пороках отца.

Обладая живейшим умом и веселым характером младший сын рода Винк умудрился собрать вокруг себя отличную и слаженную команду друзей и союзников. Среди них кого только не было: и виртуозный специалист по промышленным взломам, и хакеры, и связисты. Торговцы, банкиры, военные, даже монахи. Всех этих молодых и талантливых безусловно лиглян объединяла идея скорейших реформ этого тихого мира. И все они видели в Диле его нового лидера.

Всего несколько быстрых минут ушло на то, чтобы через только что созданные теневые счета отправить в банковскую ячейку уже бывшего конунга Лиглы некую крупную сумму. И сообщение из анонимных источников:

«Вычел оплату за голову Черного лиса».

И все. Сколько пираты должны были выплатить конунгу за последнюю партию виталита? Диль никакого понятия не имел. Да и узнавать ему некогда, хотя речь явно шла не о нескольких сотен тысяч лаков, которыми он самолично пожертвовал. Скорее всего — миллионы. И еще, он знал твердо: по предоплате пираты не работали никогда. Сначала товар, а оплата потом.

Если бы разработка месторождений лично конунгу стоила хоть один медный пайт, то светлейший бы так не рискнул никогда в жизни. Но ему она ничего абсолютно не стоила. Добыча велась в землях прайдов, светлейший халм конунг же взял на себя только торговлю с пиратами контрабандной рудой. В качестве высочайшего благодеяния.

Потому все и будут молчать, ведь молчание — золото.

Прошло шесть имперских минут. Диль смотрел на свой таймер и нервно грыз ногти, мучительно размышляя. Как получится у них жить, если с Нис все же что-то случится? Что скажет он Райану? А себе что будет врать и какие найдет оправдания? Он мог говорить перепуганной девушке все что угодно, но…

— Только что, с территории изолированной резиденции бывшего конунга зашифрованное сообщение вышло в эфир! — старый друг, их связист, прервал его тягостные размышления.

— Перехватить и расшифровать, — Диль тут же ответил.

Он понимал, что «Сова» все равно допустит с планеты в пространство сумеречных маяков никаких сигналов и сообщений. На что бывший конунг надеялся?

— Отец ваш… — голос связиста звучал довольно растерянно, очевидно парнишка не ожидал такого стремительного поворота событий. — Там поток нецензурных определений и угроз в адрес пиратов. Не буду его приводить. Далее он сообщает, что все службы космодрома в предгорьях хребта Рей приказано отключить от внешних коммуникаций. Лично он приказал. Дистанционно. — Связист замолчал, словно пытаясь еще раз найти скрытый смысл в зашифрованном сообщении. Потом тяжко вздохнул и добавил: — Кажется, у них там скандал.

Не смог Диль сдержать торжествующую улыбку. Он вдруг снова почувствовал себя малолетним мальчишкой, у которого вышла отличная шалость.

— Срочно свяжи меня с инспекторским катером.

Он конечно же понимал, что отправив отца на Восточные острова, в самую дальнюю их резиденцию, даже с охраной, предварительно срочным указом за подписью всех членов Золотого круга отстранив его от управления континентом, не лишил его власти.

Такие дела быстро не делаются. Существуют секретные рычаги управления всей многолетней преступной системой, и люди, продолжавшие всем этим управлять, все еще на свободе. Но счет, якобы вставленный пиратами за голову «Черного лиса» — инспектора Мака Аверина, заставил бывшего конунга прийти в бешенство и в приступе слепой ярости разом раскрыть свои карты.

Жадность его подвела, снова банальная жадность, давно уже ставшая неизлечимой болезнью.

— У вас осталось еще две минуты, — увидев проекцию Диля, Макар развернулся от пульта. Он был напряжен, по движению рук лиглянин сразу же это заметил.

— Космопорт полностью отключен от внешних источников энергии и коммуникаций. Автономных резервов там нет. Угрозы атаки пиратами с его территории для вас теперь тоже больше нет. Как и с любой другой местности нашей планеты… — Диль глазами нашел в рубке Нэрис и вздохнул с облегчением. Жива и на вид даже в порядке. — Пока что нет. Будет лучше, если вы уберетесь отсюда как можно быстрее.

В том, что космодром действительно отключили, Диль ни капельки не сомневался. Он знал отца, и знал разрушительную силу его гнева. Мстительный и беспощадный старик потратит теперь много дней на изощренную месть своим мнимым обидчикам. Его уже не остановишь. За это его младший сын был совершенно спокоен.

— Что же… Мое восхищение, — Макар задумчиво произнес, переведя взгляд с проекции на мониторы. — Это было… весьма неожиданно. Вы справились быстро, и без потерь, я надеюсь. Что касается остального…«Убраться» я и сам очень хотел бы, но покушение на инспектора состоялось, статус планеты автоматически изменился на красный. Мне придется теперь ждать подхода звена имперских военных кораблей. — Макар бросил взгляд на явно скисшего Диля и добавил, словно ему в утешение: — Мы будем уже на фрегате, на самой высокой орбите планеты. И всего-то еще пару дней.

Диль поморщился. Не хотелось прямого вмешательства митрополии.

— Радуйтесь, — Макар постучал пальцами по панели и Дилю вдруг показалось, что он усмехнулся. — Судя по переговорам, перехваченным нами с фрегата, пиратское братство намерено выяснить… Хм. Причину столь быстрой перемены в отношении бывшего конунга. Вам определенно понадобится наша военная поддержка.

Диль скрипнул зубами. Безусловно, всего этого следовало ожидать.

Радость как-то померкла. Да, Нэрис жива, мирные жители континента не пострадали, но самому юному конунгу в истории Лиглы с этим всем придется теперь разбираться. Он было мысленно проклял минуту, когда в глупой его голове появилась мысль о проклятом отборе, но… один только взгляд в ее сторону, Диль увидел на лице Нис следы слез, заплаканные глаза, носик припухший и отвернулся.

Он ни о чем не жалеет. Разве, что только о том, что раньше поговорить с ней ума не хватило. Он смог бы ей все объяснить, она встала бы на его сторону. А теперь исправлять уже поздно.

— Удачной стыковки, инспектор. Нис, тебе счастья. Создатель даст — еще встретимся. И… пока что мое предложение в силе. Просто помни об этом.

И отключился. Настроение у него совершенно испортилось.

— Сигнал по внутренней связи прайда Винк! — прозвучало в наушнике Диля, — с вами связаться пытается ваш отец.

— А пошли его к вяленым шервам!

34. Заманчивое предложение

Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя. Опорная орбита планеты Лигла.

— А ведь он прав… — произнес вдруг Аверин, задумчивым взглядом проводив исчезающий профиль молодого правителя Лиглы.

Поглощенная тяжкими мыслями, я от его слов даже вздрогнула.

— Что ты имеешь ввиду? — тихо спросила. Все еще даже не верилось, что мы все только что избежали серьезной опасности, люди живы и наш катер все еще продолжает полет.

— Сама посуди, — словно пытаясь скрыть свои чувства, он развернулся ко мне черной спиной. Глупая совершенно идея: под маской скафандра их точно не видно. — Когда я входил в круг отбора, передо мной стояла девушка — жертва. Бессильная что-либо противопоставить чужим амбициям и сложившимся обстоятельствам.

— А теперь разве что-то существенно изменилось? — вот мой голос уже окончательно мне изменил и получилось лишь тихо шептать. Мучительно закружилась опять голова.

— Достаточно. Твой друг амбициозен и смел. Если он прямо сейчас не наделает глупостей, то займет очень достойное место в истории вашего мира. И прайд Рейн явно не будет теперь в опале. Миру Лиглы нужны одаренные, талантливые, молодые. А его новому лидеру нужна ты. Уж поверь, это заметно.

— А тебе? Тебе я нужна? — зачем я это спросила? Ведь знала ответ, и услышать его не хотела. Совсем.

— Ты же не думаешь, что он все это провернул, чтобы спасти мою черную шкуру? — сам себе он кивнул. И даже не оглянулся. — А я… Я буду, наверное, всю свою жизнь болтаться по самым дальним углам бесконечной Вселенной. Мой единственный дом на все эти годы — каюта фрегата «Сова». Моя семья — ее экипаж. Они мои братья, они мои дети. Тебе это не нужно, малышка, поверь.

Мужчины… Он конечно же, точно знает, что мне может быть нужно. «Малышка». Одним этим словом как многое он мне сказал.

Я отвернулась, пытаясь осмыслить услышанное. Меня выгоняют обратно? Так быстро?

Инспектор все еще сидел ко мне спиной. Прямой и решительный. Монотонным голосом пытался со мной разговаривать, но я… вдруг ясно почувствовала: врет мне Аверин.

— Мое обещание, данное твоему брату, останется в силе. — Расценив мое молчание, как согласие, продолжил Макар. — Тут ничего не изменится, нельзя заставлять человека страдать. Сразу нескольких человек. За них ты можешь не волноваться.

А вот эти слова были правдой. Скафандр для моих обострившихся чувств не мог больше служить ощутимым препятствием.

Инспектору больно. Обидно. Он мучительно злился, но точно не на меня.

— Ты на мой главный вопрос не ответил, Аверин, — я медленно встала, подошла ближе и положила сразу обе ладони ему на плечо. — Только мне больше не ври, я все чувствую.

Он вдруг уронил голову на бок, прижавшись черной горячей щекой к коже рук, и свет фасеточных глаз погасил. Огромный и страшный монстр сидел, осторожно прижавшись к женским запястьям, казавшимся на его фоне особенно тонкими, и молчал.

Оглушительное молчание.

Красноречивый ответ.

Я носом уткнулась в его гладкую макушку и услышала, даже скорее почувствовала беззвучное:

— И мне тоже.

Чувство нежности, мягкой, воздушной, как летнее облако. Боль ожидания горьких утрат, острое сомнение в собственных силах. Его чувства, — яркие, сочные, чистые.

Последний романтик галактики…

— Аверин, послушай меня, — собравшись с духом, я мягко отстранилась.

Загорелись глаза, тихий вздох (или мне показалось) и он тоже меня отпустил, поднял голову и развернулся, ловя мои руки.

— Слушаю и повинуюсь! — непонятно, он шутит? Растерялась немного. Он сразу почувствовал, пояснив — Это слова главного героя из одной древней сказки. Если захочешь, потом расскажу.

— Я серьезно, инспектор, — захотелось обидеться. Секунду назад со мной рядом сидел настоящий Аверин, а сейчас он снова старательно надевал свои маски, прячась за ними.

— Не обижайся, — не отпустил моих рук, притянул только ближе. — В нашем мире сказки рассказывают не только маленьким детям. Я тебя очень внимательно слушаю.

— Я не могу обещать тебе ничего невозможного, — руки Аверина дрогнули. Ничего себе, он волнуется? — Но если в забытом Империей глухом углу бесконечного космоса Создатель столкнул нас… Зачем-то, наверное, это действительно нужно?

— А ты фаталистка… — отпустив, наконец, одну руку. Аверин потрогал мой лоб. Проверял адекватность на ощупь? — Но только учти, маленькая и смелая девочка. Я дал тебе возможность уйти, пока еще сам отпустить в состоянии. Потом у тебя этой возможности просто не будет. Все, кто меня давно знает, тебе подтвердят: никогда своего Мак Аверин не упускает. Сбежать не получится. Найду и верну. И это не шутка. До старта «Совы» с орбиты до точки прыжка у тебя еще есть шанс передумать. Я приму любое твое решение, но и ты меня тоже пойми.

— И… кем ты видишь меня рядом с собой? — женское любопытство, оно такое. Исключительно любопытство, конечно.

— Женой, разумеется.

И сказав эту фразу, Аверин вдруг встал, подхватил меня на руки и куда-то понес.

Надеюсь, что не приковывать за ногу к катеру.

***

Где место обычной жены рядового инспектора?

Ну конечно, — на кухне! Туда меня и принесли.

Правда, как выяснилось, не для того, чтобы объяснить мое место, а чтобы своевременно покормить. Как успел рассказать мне Аверин, он таки вытряхнул из монахинь причины моего нынешнего самочувствия. Я не стала его разочаровывать и пересказывать все истории о коварстве монахинь. Посмотрим, может и вправду ему удалось невозможное и служители древнего культа смягчились, выдав инспектору действительно правдивую информацию. Тем более, что ничего сверхъестественного в этих рекомендациях не было: сытно кормить по часам, спать строго по расписанию и не нервничать. С последним у нас получалось не очень.

Усадив меня на маленький и уютный белый диванчик, располагавшийся в углу крохотной кухни, Аверин рассказывал.

О том, что все члены экипажа «Совы», за исключением доктора, очень любят готовить. И если нет форс-мажора, (как сейчас, например), то штатный кухонный робот на фрегате простаивает. У каждого есть свое «фирменное» блюдо, сам Макар варит великолепные супы.

Увидев полное недоумение на моем сонном лице, он принялся мне рассказывать все о классической земной кухне и о «первых блюдах», широко распространенных в местности с суровым климатом.

Колдуя над роботом этой маленькой кухни, он рассказывал о снежных зимах и ледяных ветрах тех земель, где родился он сам. О том, как скучал первое время о доме, о своей крепкой семье. Я слушала его и завидовала. Он скучал по своему миру.

Буду ли я так вспоминать свою Лиглу? Даже не знаю. Возможно там, за пределами нашей звездной системы, совсем все не так, как себе представляла сейчас глупая девочка, ничего в своей жизни еще совершенно не видевшая. Только наш тихий мир, похожий на красное северное болото. Не хочу даже думать о нем.

— На всех кораблях нашей службы установлены продовольственные синтезаторы. — Макар сосредоточенно что-то помешивал в высокой стальной цилиндрической колбе довольно скромного диаметра и продолжал свой рассказ. — Корабль несет солидный запас биоланин-брекетов, из которых и создаются искусственные продукты. На любой вкус, мы должны лишь запустить специальную команду и получить синтетический результат.

Что-то в словах его я не заметила восхищения.

— Это съедобно вообще? — выразила сомнение.

— Ну… смотря как посмотреть, — он его подтвердил. — Гесс считает, что долгое употребление этих продкутов наносит серьезный ущерб человеческому организму. У него вообще на этот счест свое мнение… Зато, на своей биостанции он выращивает нам грибы. — Я поморщилась. Если вспомнить грибы нашего мира… надеюсь, что эти вкуснее, вид имеют несколько более аппетитный и так быстро не бегают..

— Это его собственное изобретение, за него наш биолог получил общегалактическое признание, кучу наград и патент.

Значит, не бегают.

— У него есть своя биостанция? — меня удивил этот факт. Роскошь. В нашем мире такое смог себе позволить только Высший научный круг Аграны.

На каждом фрегате она штатно есть, — снова Макар меня удивил. — Как и биолог. У каждого члена моего экипажа есть вторая специальность, все мы служим науке. Кроме доктора.

В который раз уже прозвучала эта фраза, меня странным образом тревожащая.

— А кто ваш биолог? — спросила и тут же почувствовала тонкую искорку ревности. — Ты же сам его упомянул…

— Второй инспектор, мой лучший друг и напарник, Гессер Оранг. Он глизеанин. —

Искорка тут же «погасла». То ли мне показалось, то ли Аверин прекрасно владеет своими эмоциями.

— А ты? Первый инспектор, по законам мира Лиглы мой муж, и…

— Антрополог, — жидкость странного вида инспектор влил, наконец, в какой-то из многочисленных клапанов страшного кухонного робота, больше похожего на узкий шкаф, на ярко мерцавшей панели быстро набрал простенький код, и внутри что-то тихо забулькало. — Если ты решишь все же со мной рядом остаться, я отправлю прошение о регистрации нашего брака в Империю.

Очень чутко он уловил мою мысль. Хотя я сама ее поняла только уже после слов, сказанных мудрым инспектором. Сама удивляясь, я мысленно себе сознавалась: да. Хочу застолбить за собой капитана фрегата «Сова», инспектора и непростого мужчину. В глаза его даже не видя. Вот такая я собственница.

Чем-то вкусненьким потянуло. Запахи незнакомые, но исправно возбуждающие аппетит. Я принюхалась, а он тут же заметил:

— Это синтетика. Как ты понимаешь, грибов Гесса на катере нет. Я рискнул заказать тебе мясной суп, из знакомых тебе видов мяса. Не знаю я, как там звери эти у вас называются, но в меню ресторанов присутствуют, я проверил.

Зябко поежилась. В столичных ресторанах любили подавать всякую экзотику. Такая сложилась традиция — там вкусно готовили то, что обычные люди по доброй воле и в рот бы не взяли. Я один раз там побывала и так ничего и не съела.

— Только если тебе не понравится, слезно прошу — не страдай. Сделать новое блюдо нетрудно. Мы все равно ждем сокращения векторного расстояния до орбиты «Совы». Еще несколько тихих часов у нас есть.

— А Кирейн? — я вспомнила вдруг о брате.

— Не волнуйся, — мне показалось, что в голосе Мака прозвучала усталость. — на моем катере твои родственники отлично успели освоиться. Самозабвенно ругались, мирились и снова ругались опять. Судя по воцарившейся тишине — спят, родимые. Если не поубивали друг друга.

Робот вдруг всхлипнул, хрюкнул, издал серию органических звуков и выплюнул сначала небольшую глубокую тарелку, по виду — бумажную, а потом выплюнул в нее на вид не аппетитную, пюреобразную жидкость. Следом открылся клапан, в котором стояли блестящие длинные палочки с неглубокими полусферами, припаянными на конце. И свет на панели погас.

— И вид у синтетической еды тоже не очень, — Макар с сомнением посмотрел на тарелку. — Посуда кстати, тоже съедобная. Ложки — нет.

Есть совсем уже не хотелось. Я вообще не особенно голодна, а тут еще вспомнила запеченных шервей в ресторане и сникла.

— Я первый попробую, — решился Макар.

Можно подумать, это что-либо изменило. Мы из разных миров. У нас разные пищевые привычки. И судя по мрачному виду Аверина, он отлично все это и сам понимал.

Забрала из рук у него свой обед, вместе с этой их «ложкой». С духом собралась, зачерпнула сомнительный суп, к нему краем губ прикоснулась. Ничего так…

Лизнула.

Вполне. Вторая ложка сама как-то быстренько проглотилась. На третьей я почувствовала, наконец, приступ острого, вдруг накатившего голода.

— Прости, больше дать тебе пока еще не могу, монахини запретили. Теперь только через три имперских часа. Пить можно. — Макар смотрел на дикую лиглянку, дожевывающую стремительно опустевшую хлебную тарелку. Как мне показалось, — умильно смотрел.

— Предлагаю поспать, пока есть еще время, потом снова поесть и стартовать уже, наконец, на орбиту «Совы». — Он мне выдал стакан с каким-то на вкус кисло-сладким. сиреневым соком, Сойдет и такой. — Как тебе предложение?

— Лучшее из всех, мной сегодня услышанных, — ответила честно. — Я согласна.

35. Просто мысли

Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя. Опорная орбита планеты Лигла.

Конечно, Макар не стал будить девушку.

Впервые за все это время она спала крепко, расслабленно и спокойно. Словно что-то жестокое, что ее мучило все эти дни, — растворилось, пропало.

Недосказанность?

Разве могут быть человеку, решившему покинуть свой мир, важны чьи-то чувства или слова?

Разве сам юный Аверин задумывался о подобном когда-то, с Земли улетая?

Нет.

Ему важен был сам шаг вперед. И ушел он, назад не оглядываясь. А потом еще много раз так же делал. Запретив себе думать о прошлом, Макар жил строго сегодняшним днем, ни о чем не мечтая.

Подъем, заступление на вахту согласно штатному расписанию, решение всех насущных задач, а оптом — сдача дежурства и отдых. Как белка в стремительном колесе он бежал сломя голову и с места не сдвинулся ни на шаг.

Кто теперь для него эта девочка? Шанс на туманно маячившие впереди перемены или новая боль?

Пусть даже так.

Готовя ей завтрак нехитрый, инспектор снова почувствовал себя совсем юным мальчишкой. Понравится ли? Волновался и сомневался в своих улинатных талантах.

А лиглянка смотрела глазами волшебными, делающими ее смутно похожей на земную нежную лань, и задавала прямые вопросы.

Те самые, на которые он так боялся услышать ответ. И сам не решался ответить.

Нужна ли она ему?

Да.

И с каждой минутой, прожитой с ней рядом, — острее. Он очень ясно теперь понимал, почему влез тогда в круг брачного отбора.

Чувство с первого взгляда? Несколько дней назад назад он в такое не верил, считая подобные сказки болезненным плодом фантазий.

Сам Создатель над ним посмеялся, наверное…

Катер молчал. Крепко спали его пассажиры, уставшие от переживаний, доставшихся им за последние дни. Лишь неутомимый его капитан твердой рукой взял привычный маршрут на стыковку к фрегату.

Крохотный флаер Нэрис был прочно закреплен в носовом отсеке, драгоценное топливо загружено под центральный, в носовом разместились многочисленные материалы и пробы, полученные с помощью дронов. Все время вынужденного ожидания эти маленькие шпионы собирались на борт капитанского катера, принося свою добычу в руки Аверина.

Экипажем «Совы» оказалась проделана колоссальнейшая работа. Собранная информация станет прямым послужит фактическим доказательством преступной деятельности старой власти планеты.

Но его это все уже не касается.

Инспектору оставалось немногое: пришвартоваться к фрегату, разместить пассажиров, и вывезти груз. А потом передать себя в руки врача и…

— Мак, приветствую, — только Гесс мог позволить себе обращаться так фамильярно к Аверину. — Тебе в ЭТО не приходило никаких сообщений Петровича?

Почти что минуту занял поиск ответа на этот вопрос. Макар еще раз тщательно проверял все входящие на скафандр сообщения. Последнее было датировано моментом их входа на катер.

— Нет, однозначно. — задумчиво произнес капитан и инспектор Аверин. — Приветствую, рад тебя слышать. А в чем, собственно дело?

— Система дала разрешение на твой выход из лечебного режима скафандра. Я совершенно случайно увидел. Смысла нет это делать сейчас, сам понимаешь: процесс может быть небезопасен. Меня напрягает другое…

Макар точно знал, что его напрягало: док похоже снова сам принял решение, даже не потрудившись о нем сообщить капитану.

— Разберемся на месте, — а что еще Мак мог сказать? — Сам-то как?

— Увидишь на месте, — произнес друг не слишком-то радостным голосом. — Ждем.

И отключился, оставив Макара раздумывать над произошедшим.

Что там вещал ему Ойле, описывая все опасности нарушения сроков использования лечебных скафандров? «Физиологически человек привыкает к практически паразитарному существованию и в случае задержки выхода из скафандра, есть риск срыва всех функциональных систем человеческого организма.»

Действия доктора вполне можно было расценивать как покушение на капитана. Даже за невольное нанесение вреда здоровью инспектора полагалось отправить виновника под трибунал. И поставить жирный крест на карьере и перспективах, как минимум.

Заставив себя успокоиться, Макар рассудил, что несколько часов, оставшиеся до выхода на борт «Совы», уже все равно ничего не решают. Нужно заканчивать злиться и лучше подумать о том, как представить своих пассажиров всему экипажу.

В том, что все уже в курсе истории старшего брата жены капитана у него не оставалось сомнений. Суровые сослуживцы Аверина, повидавшие в жизни немало, вопросов лишних не зададут, промолчав деликатно при виде калеки. Но сразу две женщины на борту…

Во время дальних инспекционных походов всем членам укомплектованных одними мужчинами экипажей предлагалось вживить чип подавления полового влечения. Лишь особо упрямые отказавшиеся принимали успокоительные или «спускали пар» в спортивных залах, часто на спаррингах с ядрами и коллегами. Он был как раз из таких.

Чип в его экипаже использовали лишь Игореша и Родик. Молодые еще, не научила их жизнь выбивать из себя эту дурь.

Лучший способ не думать о женщинах — женщин не видеть.

Совсем. Выключить разумом эту опцию. При малейшем поползновении организма напомнить о функции размножения тут же давать ему сверхнагрузку. Раньше всегда ему помогало. Но — не теперь.

— Кэп, до начала стыковки осталось пятнадцать минут. Ваш катер вошел в зону видимости, экипаж сердечно приветствует капитана!

Это подал голос Яхо, талантливый бортинженер, бывший пират и разбойник. Давненько не слышал его капитан…

Двенадцать свободных миров объявило когде-то награду за вихрастую голову этого парня. Но инспектор Аверин успел его завербовать, укрыв на борту. И теперь этот суровый шедарец, взявший себе псевдоним Яхо Йет, служит верой и правдой Империи.

— Активировать тяжелого бортового ядроида для ускорения процесса разгрузки. Все запасы энергии переключить на него. Ключевая задача: прием топлива и последующая заправка реактора. Каюты для пассажиров готовы?

Яхо помялся. Аверин насторожился. Он прекрасно успел изучить своего бортинженера.

— Что там у вас еще снова? Докладывай!

— Ойле потребовал размещения всех вновь прибывших в карантин. — Яхо, казалось, не знал куда себя деть от смущения.

Снова доктор. Он словно специально испытывал их с Маком старую школьную дружбу на прочность. Инспектор опять разозлился. Злость грозила опять взять верх над разумом.

Выдохнуть. Сосредоточиться. Не давать волю эмоциям, он не мальчик и не стажер.

Строго говоря, Ойле прав и согласно всем правилам, на кораблях, не предназначенных для перевозки людей, не прошедшие полное обследование пассажиры должны размещаться в принудительный карантин.

Ничего личного.

Да только достаточно провести пассажиров через блок-капсулу их лазарета. Пятнадцать имперских минут и никаких карантинов. Обычная процедура для тех, кто возвращается на корабль из инспектируемых миров.

— Распоряжение доктора под свою личную ответственность приказываю отменить. Лазарет подготовить для обработки группы людей, прибывших на борт. Нас четверо, двое — женщины.

— Одна, вероятно, — беременна, — тихий женский голос раздался у него за спиной.

Макар с огромным трудом удержался от ответа ей веского, но весьма нецензурного.

— Кайлин? — глупый вопрос, но ошарашенного инспектора можно было понять. — И как давно… погоди, а почему «вероятно?»

Нэрис не могла быть беременной, Аверин знал это точно. И веских причин тому было две, как минимум.

— Любая замужняя женщина может быть вероятно беременной. Если бы не Зеро, вшитый Нэрис, я бы сказала, что женщины две. Хотя понятия не имею, как вы умудрились свой брак консумировать.

Молодая чужая жена и практически уже родственница стояла за спиной капитана. Как давно она здесь? В легкой тунике, выгодно подчеркивающей роскошь зрелого женского тела и не скрывающей красоту босых длинных ног. Блестящие волосы тяжелыми темными струями стекали на плечи и спину.

Может, действительно их запереть в карантине? Не так уж и плох план врача. Пожалуй, Аверин отменит свой поспешный приказ.

— Кроме нас никого это больше уже не касается, — а вот и вторая женщина подтянулась.

Макар вдруг почувствовал себя неуютно. В широкий люк капитанской рубки Нэрис плавно скользнула и встала между своим почти-мужем женой старшего брата.

Прав был Ойле. Всех в карантин. Нет, Нэрис — в отдельный, как и планировалось. С правом входа для доктора и капитана. На месяц, не меньше. Сколько там им лететь до ближайшей сервисной шедарской станции? Только неделя? Как мало…

— Я смотрю, ты вошла в роль жены капитана, — отчего-то молниеносно вдруг разозлившись, прошипела красавица Кайлин. — Смотри, как бы инспектор не передумал.

— Не твое дело, — холодно Нэрис отрезала, разворачиваясь к противнице боком.

— Я вам не мешаю? — Аверин сосредоточенно набирал сообщение для вахтенного бортинженера.

Решено: карантин!

— Разве может мне помешать общество такого мужчины! — промурлыкала темноволосая Кайлин, тем подписывая свой приговор.

А Нэс промолчала.

Макар, взглянув в ее сторону, поразился ее страшной бледности. Снова Зеро? Он так до конца и не понял смысла проделанного ритуала. Монахини что-то странное говорили о прорастании в нервную систему и мозг человека разумного паразитарного семени. О последующем растворении инородной белковой структуры в клетках несчастного организма и прочую серую муть. Некогда было проверить, но времени не было. По прибытию на «Сову» он отдаст ее в лапы биолога Гесса. Доктор тут не поможет, ему забот хватит и так.

— Девушки, начинается процесс стыковки с фрегатом, прошу вас покинуть командную рубку и вернуться в каюты. — Макар произнес максимально возможно спокойно, и заметив легкое замешательство Нэрис, добавил: — обеих прошу. Здесь может быть небезопасно. Как только прибудем на борт «Совы», я тут же вам сообщу.

Нэс молча кивнула и стремительно вышла. В отличие от нее, Кайлин продолжала стоять, словно о чем-то раздумывая.

— Ты мне нравишься, капитан. — произнесла грудным голосом. — Эта маленькая пустышка — не для тебя.

— Тебя ждет Кирейн, — ледяным тоном ответил ей капитан, включая системы автоматической калибровки сближения.

Вдоль стен рубки выросли голограммы изображения с внешних камер. Здравствуй, Сова.

— Он спит, — женщина не уходила.

Массивное брюхо фрегата стремительноприближалось, закрывая собой целый космос.

— Если ты сию же секунду не уйдешь, я вынужден буду его разбудить. — Не оглядываясь на нее, сказал Мак.

Громко фыркнула и стремительно развернувшись, покинула рубку, за собой оставляя целый шлейф терпких запахов.

Тут пиликнуло сообщение от Яхо:

«Карантинный кубрик на двух человек готов к прибытию пассажиров. Ваша каюта расширена и оснащена дополнительным мед. оборудованием. С нетерпением ждем капитана.»

Отлично. Можно входить.

36. Заминка

Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя. Орбита планеты Лигла. Сова. Имперский фрегат 27-313, класса A- IIV.

«Стыковка прошла в штатном режиме. До открытия шлюза осталось восемь минут.»

Это радостное сообщение появилось над входом в каюту и висело там, издевательски мне мигая, уже двадцать имперских минут.

Что происходит?

Нас решили вообще больше не впускать, или рожей не вышли лигляне?

Хотя… даже если и так, то инспектора я понимаю. Рожи те ещё. Все мы, как на подбор «хороши»: обморочная истеричка с бритой макушкой и шрамом на ней, убогий калека и странная девка при нем.

А еще вспомнилось, как выходя из рубки центрального управления я вдруг обнаружила брата, бесшумно стоящего в крохотной нише у двери. Увидев меня, он попытался сначала прикинуться невидимкой, потом сделать вид, словно тут оказался минуту назад и совершенно случайно, а после зло фыркнул и поковылял в сторону их каюты.

Я молча стояла над ним, пока Кирейн не убрался. Пару раз на меня оглянулся и витиевато ругаясь все-таки брат мой ушел. Похоже, явление Кайлин Аверину было частью какого-то очередного их плана…

И что мне с этим делать? Вернуться, инспектора предупредить? И получить снова холодное: «Прошу вас покинуть командную рубку.»

Аверин не маленький мальчик, он сам разберётся.

Сказала себе и в каюту ушла, дожидаться стыковки. Первое в моей жизни космическое путешествие. Я впервые увижу фрегат. Настоящий, способный пересечь всю нашу галактику прыжками через подпространство.

Было ли мне тревожно?

Нет. Я физически уже ощущала «Сову», как огромного, мирного зверя. В лиглянских морях полно всякой живности, есть и такие. Я видела кадры в энциклопедии. Красный кит, например. Колоссальных размеров зверюга с шестью мощными плавниками, длинной шеей и рогатой головой, вида весьма устрашающего. Питается водорослями и легко приручается. На островах их разводят на фермах, у них очень вкусное мясо и яйца… Что-то мысли мои не туда завернули.

Уже полчаса шли заветные «восемь минут до открытия шлюза». Может, у них тут альтернативный ход времени?

Спать тоже не выходило. Какая-то вязкая дрема, скорее изматывала, чем дала отдохнуть. В голову лезли какие-то глупости. Встала, попыталась сделать несколько упражнений прописанной мне гимнастики. Голова закружилась, глаза заболели и заломило виски. Мрачно меряя каюту шагами, я нервничала все больше. Почему мне нельзя было просто сказать: «Прости, загрузка задерживается»? Просто, ясно и совершенно не страшно…

Таймер на гладкой стене мрачно отсчитывал последние минуты медленно уползшего часа, когда дверь в каюту открылась и на пороге возник незнакомый мне человек.

Мужчина, молодой, но не юноша. Очень высокого роста, худощавый, но широкоплечий.

Короткий ёршик светлых волос, красивые голубые глаза, холодно и откровенно меня рассматривающие. Лицо, очень узкое, длинное, делало его похожим на рыжего носорога. Очень светлый, практически белый комбинезон оттенял болезненно-бледную кожу.

— Прошу прощения за задержку, возникли некие… — он замялся, почему-то оглядываясь в коридор, потом в каюту вошел окончательно, за собой закрыв дверь.

Голос высокий и громкий. Но отчего-то вежливые слова, им произнесенные, остро резали слух.

Я молчала, смотря на пришедшего. Он расценил это приглашением к диалогу.

— Остались кое-какие формальности. Сейчас я возьму у тебя несколько биометрически уникальных маркеров для занесения в личную карту, и отведу в блок для прохождения карантина.

Неприятное впечатление. Раздевающий взгляд. Он протянул ко мне руку с каким-то приспособлением. Я отшатнулась, все еще ошарашенная происходящим. Не от испуга, скорее от отвращения. Длинные тонкие пальцы пришельца походили на лапы морского козла. Кто это? Неужели…

— Аверин? — само как-то произнеслось.

Мужчина в ответ ухмыльнулся. А я отступила обратно к кровати, едва на нее не упав.

— Ты же понимаешь, что путь из каюты на волю один, и он у меня за спиной? — не ответив мне на вопрос, он улыбнулся.

Хищно. Зло как-то даже.

Так. Стоп. Почему я его испугалась? Да еще так, что чувствовать перестала и думать? Не убьет же меня этот… нет.

Не Аверин.

Собрав, наконец, волю в подобие кулака, я поняла это очень отчетливо. Ни одной схожей черты. Мои способности, дарованные зерном Зеро, еще только открывались. До полного моего изменения еще очень долго. Это сложный и болезненный процесс, набирающий силу, подавляющий разум и волю. Но кое-что я ощущала уже очень ярко. И новые чувства приобретали свой цвет.

Я словно видела окружающих в новом свете, Макар даже через оболочку скафандра явно чувствовался ультрамарином: глубоким, бескрайним как космос. Приятным, красивым и сложным. Не обычный, привычный всем синий, а многогранный цвет морской глубины, той, в которой теряется солнце.

Молча скалившийся рядом со мной человек был коричневым. Цвет растрескавшейся под солнцепеком земли, размытой ливнями континентальной пустыни, высохшей под летним зноем, не успев прорасти даже легкой травой.

— Я никуда не пойду. — Ответила ему громко и четко, опять отступая к кровати. — И если вы подойдете, я буду кричать.

Он тут же зло скрипнул зубами. На лице отразилась целая буря эмоций. И все они мне ничего хорошего не сулили…

Что делать? Бедром уперлась в кровать, медленно на нее заползая. Если успею вскочить на нее — буду иметь преимущество в росте. Согнула колено, пришелец разгадал мой маневр и рванулся вперед.

И в этот момент дверь за спиной у «Коричневого» с громким звоном открылась и в проеме возник…

Еще один персонаж. Не просто высокий, — огромный. Он сразу же мне напомнил молодого белого льва, только без крыльев. Гора литых мышц, лицо, словно вырубленное из камня, тяжелая челюсть, строгие черные глаза без белков и гладкий, совершенно лысый череп. Быстрый взгляд на меня, на первого моего визитера, и очень спокойное:

— Ойле, капитан весьма настоятельно просил передать тебе это: — с этими словами громила протянул длиннолицему небольшую пластинку.

Тот поморщился, но бросив взгляд на предмет, тихо выругался, развернулся и вышел, не взяв его в руки. Остались мы двое. За пять последних минут в нашей каюте побывало уже целых два незнакомца.

— Добро пожаловать на борт фрегата. Надеюсь, наш штатный доктор не успел вас напугать, теа Нэрис.

Ну вот. Я так и думала. Стоило не ударяться в истерику, а реагировать адекватно.

— Ус-с-пел. — тихо пробормотала, падая на кровать.

Только сейчас поняла, насколько действительно испугалась. Чего? Собственная беспомощность оглушила. Пока рядом был Мак, я была абсолютно уверена в правильности своего выбора и смело шла только вперед. А теперь… первое же испытание на прочность и я плачу, судорожно пытаясь скрыть свой позор.

— Простите, — прозвучало очень искренне. — Я спешил, но…

— Это вы простите меня за болото, — тыльной стороной ладони я вытерла слезы, исподволь наблюдая за лысым.

Он чем-то неуловимо напомнил мне капитана. Ощущением? Как же непросто мне не запутаться в этом. С даром Зеро словно бы широко открылись глаза и весь мир вокруг стал таким ярким, что впору ослепнуть…

Этот мужчина ощущался, как темно-зеленый. Глубокий цвет, отливающий искрами виталита.

— Меня зовут Гесс, — он широко улыбнулся, и грубые черты лица тут же преобразились, словно подсвеченные изнутри. — Я второй инспектор и штатный биолог.

— Макар… — тут я осеклась, вдруг вспомнив, что Аверин здесь командир. — Инспектор о вас мне рассказывал. — Сказала зачем-то. Чтобы отвлечься, наверное.

— Он в лазарете, снимает лечебный скафандр, — словно почувствовав мои мысли, ответил биолог. — Там… — Гесс явно замялся, — возникли некоторые осложнения. Он просил меня вас проводить и остудить пыл нашего доктора.

— У вас получилось, спасибо еще раз, — я прямо взглянула на Гесса, поймав его взгляд.

Приятное ощущение. Меня словно согрели. Слезы сами куда-то ушли, сразу стало спокойнее.

— Пойдемте, вас ждет отдельная каюта и к сожалению — недельный карантин. — Он развел грустно руками, как будто был сам виноват в карантине. Свет, падающий с потолка, ярко блеснул на его глянцевой лысине. — Я вам компанию составить не смогу, но как только капитан освободится — уверен, вы его сразу увидите.

— Он не предупреждал меня о карантине, — приняв почему-то протянутую мне руку, сползла с кровати и двинулась следом за Гессом, ощущая себя маленькой девочкой, которую вывели на прогулку. — И где остальные? Мой брат и…

— Их уже разместили в отдельной каюте. А что касается первого вашего вопроса, то думаю, Аверин сам на него вам ответит. Я могу лишь гадать.

Мягкая вежливость, тихий низкий голос так удивительно контрастировали со всем внешним видом биолога, что я даже притормозила. Он даже шел как-то очень опасно: так двигаются хищные звери, уверенные в своей силе. И размер… я, всегда считавшая себя довольно высокой, была ему где-то по грудь.

Интересно, а каков все-таки мой Аверин?

37. Лазаретное

Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя. Орбита планеты Лигла. Сова. Имперский фрегат 27-313, класса A- IIV.

Трудно оценивать степень той ярости, что бушевала в душе капитана Аверина. Давно уже он так не злился.

И было, за что. Попасть из скафандра прямиком в лазаретный оволятор никак не входило в рабочие планы Макара. Но система поверхностной диагностики, запущенная Петровичем, безжалостно констатировала атрофию двигательных мышц, дисфункцию всех органов пищеварения. И выделения тоже. Даже слюнные железы функционировали со сбоями. Плюнул бы в Ойле, да нечем. И теперь он был вынужден мрачно лежать в капсуле оволятора, окутанный снова инъекторами, трясущийся, словно кролик, от импульсов электростимуляторов и зубами скрипеть в приступе бессильной злости.

Еще наблюдать за разгрузкой, благо монитор управления и центральная связь висели прямо-таки перед носом. Спасибо сплоченному экипажу: разгрузка опасного топлива проходила безукоризненно, а бурный скандал, затеянный «новыми родственниками капитана» Стэм погасил в самом зародыше, любезно предложив Кирейну транспортный стазис, как альтернативу недельному карантину. Тот пока не согласился, а зря. Скоро сам придет и попросит. Сидеть в каюте неделю с этой женой молодой — серьезное испытание.

О своей жене Макар думал практически постоянно. Поначалу он робко надеялся, что капсула приведет капризный его организм в порядок за считанные минуты. Но когда время перевалило за час, он вызвал Гесса.

Что-то смутно Макара тревожило. Никто не имел права входить в его личную каюту без особого распоряжения, даже на транспортном катере, это закон. Но у доктора были какие-то свои личные отношения со служебным уставом и медицинской целесообразностью.

Ойле искренне совершенно считал, что заботясь о здоровье своих пациентов (всех членов экипажа «Совы» вне зависимости от состояния их здоровья), доктор имеет права игнорировать все законы, пункты устава и распоряжения капитана.

Выдав с Гессом приказ для Ойле покинуть катер и срочно явиться к нему в лазарет, Аверин был точно уверен, что не ошибается. И когда доктор явился, одного только взгляда на его недовольную рожу Макару оказалось достаточно. Состоялся короткий, напряженный диалог, и доктор отправился под арест на трое суток. Устав Космического флота — самый главный закон на фрегате, он непреложен для всех, включая и самого капитана.

И теперь Мак лежал в оволяторе, как в хрустальном гробу, зло грыз ногти и слушал доклад бортинженера.

Обычно, возвращаясь на борт своего корабля, Макар сразу же успокаивался. Словно домой приходил. Почему же теперь ему до сих пор так тревожно?

— Петрович, — инспектор коснулся сектора зоны связи. — Как она там?

Нужды не было уточнять, о ком речь.

— Изучает каюту, немного поплакала, попросила ей выдать какой-нибудь видер. Хорошенькая.

— Выдай ей новый, с личным идентификатором. И спроси, что еще девушке может быть нужно.

Пропустив последнее замечание Петровича мимо ушей, Аверин задумался. Все снова идет не по плану.

— Подключить ее на панель лазарета? — спросил змей-искуситель Петрович.

И показаться во всей первозданной красе? Ослабевший Макар походил на того, к кому так привыкла лиглянка, как бумажная салфетка на красивую книгу. Он любил эти древние раритеты.

— Нет! — слишком поспешно ответил, уловив краем уха смешок. — Я надеюсь уже через пару часов сам явиться.

— Четыре имперских часа и сорок минут, — ехидно ответил Петрович.

— Увеличить нагрузку, — Макар чувствовал кожей, что сейчас нужен ей.

И ей, и всему экипажу.

Растерянность словно в воздухе плавала, ощущалась. Капитан снова вернулся с целым ворохом новых проблем. Команда к подобному не привыкла, такое случилось впервые, все обычно работало, словно космические часы

— Ты рискуешь, — недовольно ответил Петрович.

— Работа такая, — грустно выдохнул капитан. — Исполнять, рассчитать время окончания процедур, сформулировать график моих тренировок и схему поддерживающей терапии. Кстати, а как с этим Гесс?

За всей суматохой Аверин лично еще не общался с биологом.

— Он подходит к дверям лазарета и сам все расскажет. Наверное. — проворчал искусственный интеллект. — И покажет вам новую нашу напасть, — а вот эти слова прозвучали совсем уж тревожно.

— Открой ему дверь и к нам никого не впускать до особого распоряжения. В главном медицинском блоке включить режим полной тишины. И что у нас там на ужин?

А на ужин у них было то, что принес с собой Гесс. По той причине, что кормить капитана запретил лично доктор. “До полного восстановления функций пищеварения”.

— Я жрать хочу! — вместо приветствия другу пожаловался капитан. — А меня велено морить снова голодом.

Здоровенный громила, совершенно непохожий на образ ученого мужа, штатный биолог “Совы” был выходцем из созвездия псов. Об их расе не было известно почти ничего, кроме явных отличий: их отличали черные, почти без белков глаза, светившиеся в темноте, короткие, похожие на мех разноцветные волосы и физическая мощь представителей сильного пола. Женщины из системы Глизе слыли неслыханной красотой и миниатюрностью.

— Я принес тебе с камбуза остатки вчерашнего ужина, и кое-что еще из биоблока. — Биолог утешил Аверина. — Помню, как самому было паршиво.

Гесс передвигался с хищной грацией крупной кошки. И так же бесшумно.

Выгрузив снедь на крохотный столик у капсулы, Гесс осторожно помог сесть инспектору.

Голый, несчастный, худой, тот совершенно не походил на здорового капитана.

— Ты тоже паршивенько выглядишь, друг, — ответил на его взгляд капитан.

— Женитьба тебя совершенно не изменила, — Гесс усмехнулся печально. Открыв бокс с едой, он выдал Макару глубокую чашу с горячо тем любимыми макаронами, — земным, древним блюдом. Сверху выложил нечто похожее на тушеное мясо, и обильно полил красным соусом.

— Твое? — капитан тихо спросил, и получив в ответ только кивок молчаливый, строго добавил: — Снова не лицензируешь очередной, уникальный свой гриб. А мог бы сколачивать состояние на продаже.

Глизеанцы в кругу своих близких всегда были подчеркнуто-вежливы. Их культура предполагала панибратское обращение накоротке только с врагами. Недолго. Потому, что долго враги их не жили. С друзьями темноглазые умники обращались, соблюдая все строгие правила этикета. Традиция. Но Гесс слишком давно был имперским инспектором. Очень многое в нем изменилось с тех пор, как биолог покинул свой мир. Безвозвратно.

— Ты ведь не за этим позвал меня, капитан? — мягко спросил его Гесс. — мне не нужно совсем “состояние”.

Макар, жадно жующий свои любимые макароны бросал на биолога быстрые взгляды. Потрепал Гесса тот шторм. Под черной оболочкой скафандра этого не было видно, а теперь…

— И где твои волосы? — смотреть на глянцево-гладкую лысину Гесса было странно и непривычно. Где его разноцветные, круглые косы?

— Время их не пощадило, — биолог плечами пожал, ничуть не обидевшись. — Ты себя в зеркало видел?

Вот тут-то Макару и поплохело.

— Нет, а что там? — спросил он внезапно вдруг севшим голосом.

— Ну… — биолог с немалым трудом подбирал слова. Что напрягло еще больше. — Ты мне лучше скажи, твоя женщина понимала, что перед ней не Аверин? Ты ей рассказывал?

— Ты ушел от ответа. — Все еще зло жующий Макар стал мрачно выдергивать из себя острые наконечники длинных трубок инъекторов. — Конечно рассказывал, по твоему я идиот? Я на ней, между прочим, женился!

Гесс молча наблюдал его тягостные метания. Потом так же молча подал Маку видер, включив в нем режим зеркала.

— Я тоже женат, и знаешь, — это вообще ничего не меняет.

Взглянув на свое отражение, Аверин конечно скривился, но ничего криминального в нем не увидел. Худой, зеленоватый немного, синяки под глазами. Волосы? Да уж… Какими-то чалыми пятнами на них выступила ранняя седина, сделав его сразу старше лет на пятнадцать.

— Погоди… — до инспектора вдруг дошли слова друга. — Ты женат?!

Тот кивнул, и ни слова не говоря закатал рукава белого форменного комбинезона. На обеих руках глизеанца красовались витиеватые татуировки, от запястья до сгиба локтя. Макар и раньше их видел неоднократно, но значения им не предавал.

— Можешь не пытаться читать. Каждый знак — ритуал заключения брака. Всего их здесь восемь.

— Погоди. — Макар отставил наконец в сторону выскобленный до полного блеска контейнер из-под еды. — Ты хочешь сказать…

— Что женат восемь раз. — Гесс усмехнулся печально. — У меня восемь жен, если тебе так будет проще.

— А… — Макар просто даже не знал, что ответить.

— У нас не бывает разводов, — биолог обратно закатывал рукава, совершенно спокойно рассказывая об этом. — И каждая первая близость с женщиной считается законным браком. С этого момент все мое имущество делится и на нее.

— Занятно… — инспектор беспомощно оглянулся в поисках хоть какой-то одежды. — Глиза ведь не колония?

— Верно. — Гесс сжалился над капитаном и протянул ему взятую откуда-то узкую белую простыню. — Я тебе больше скажу: почти у всех моих жен по семь-восемь мужей. И самая высокооплачиваемая профессия в нашем мире: юристы, разбирающиеся в завещаниях.

— А зачем ты мне все это рассказал? — мрачно обматываясь белой тканью спросил злой Аверин.

— В Империи есть разводы, — Гесс весело ухмыльнулся. — Даже если супруге твоей не приглянется твой новый образ, ты всегда можешь быстро решить этот житейский вопрос.

— Шервова задница, Гесс! — громко орать у инспектора сил пока не было, — да какие разводы, я кажется, в первый раз в жизни влюбился, как…

— Глупый мальчишка? — биолог вдруг широко улыбнулся.

— Ты можешь тоже побрить мне макушку? — обсуждать эту тему желание совершенно пропало. — Буду тогда соответствовать новой нашей моде.

— У меня волосы больше не вырастут… — зачем-то сказал ему друг. — И наплевать. Пошли ко мне на биостанцию. Пострижешься, помоешься, покормлю еще раз, приодену.

— Хорошая мысль. — Макар встал нетвердо на ноги, придерживая непослушную простыню и пополз к выходу из лазарета. — Кстати, — на выходе он оглянулся, прищурившись от яркого коридорного света. — Петрович мне жаловался на какую-то «новую нашу напасть». Это ты там напасти разводишь?

Биолог только руками развел, улыбаясь лукаво. Значит, снова источник страданий Петровича — их биостанция. Личное Гессово царство, «Душа корабля».

— Веди уже. Чтоб напасть твоя меня ненароком не съела. Я вам еще пригожусь, — хмыкнул ему капитан, закрывая за вышедшим другом дверь лазарета.

— Он не очень кусается, — как-то печально ответил биолог.

38. Canis lupus familiaris

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Орбита Кеплер D звездной системы Кеплер 47, созвездие Лебедя

Услышь Макар за дверьми биостанции вопли жестоких убийств или рев многолюдных трибун, он и то бы так не удивился.

Наверное.

Лай земной тривиальной собаки? Громкий, басистый, раскатистый лай.

— Бов! Бов! Бов! — казалось, стены корабельного коридора вздрагивали в унисон этим немыслимым звукам.

— Я не очень разбираюсь в домашних животных Земли, — извиняясь сказал ему друг, поворачивая кольцо затвора двери биостанции, — но Игорек мне вчера рассказал, что у них это такое приветствие?

— Откуда? — севшим голосом просипел капитан.

Вот только собак ему тут не хватало, конечно!

— Так ядроид же докладывал. Canis lupus familiaris, самец.

— Шервова ягодица, — обреченно вздохнул Мак. — Еще и кобель. Тот самый, что не поддавался логическому анализу? — Аверин собак очень любил. В его далёком детстве, у родителей в доме они всегда жили. Но эти мохнатые, верные звери остались где-то там, за воротами Космической Академии. В другом мире, в параллельной реальности, на Земле. — Прости, я не очень силен в систематике биообъектов. Не до того как-то было.

Дверь начала медленно отодвигаться и сразу послышалось яростное рычание. А вот собачьих зубов Макар не любил совершенно, поскольку знаком с ними был еще с детства.

И потому, стараясь всеми способами удержать свое гордое капитанское достоинство, он, тем не менее, стремительно отступил за широкую спину биолога.

— Он может и не укусить, — утешил его глизеанец. Получилось неубедительно.

Рычание становилось все громче.

— Он очень большой? — нервно спросил капитан фрегата могущественной Империи.

Судя по голосу — размером собачка была лишь немного поменьше теленка. Не очень хотелось ему сейчас сталкиваться нос к носу с этой с этой самой «напастью». Он еще очень молод и в каюте его ожидает красивая и молодая жена…

Огромная толстая лапа нетерпеливо просунулась в стремительно расширяющуюся щель.

Даже плазера нет с собой! Вот глупец, что он делает? Так бы хоть отпугнул…

Между панелями двери просунулся нос.

Сначала блестящая, черная мочка. За ней показалась длинная-длинная-длинная морда, густо покрытая короткой и яркой, цвета красного дерева, шерстью. Аверин мысленно подсчитал и количество, и размеры зубов, в ней помещающихся. Потом, содрогнувшись, прикинул солидный рычаг этой челюсти.

Морда все не заканчивалась… Они затаили дыхание. Наконец, на притихших мужчин очень сердито уставился раскосый и черный глаз. Один. Второй в щель пока еще не помещался.

Рычание все усиливалось.

— Как назовем малыша? — Гесс невинно спросил.

— Кого?! — прохрипел капитан.

В эту секунду дверь натиску рыжей увесистой туши наконец поддалась и прямо перед мужчинами на порог выкатилась… очень крупная, крепкая такса.

Раздраженная, возбужденная, с лысым, без кожи и шерсти хвостом.

— Динозавром, — решил прямо сходу Аверин.

Потом взглядом окинул коротконогую наглую тварь, и добавил: — Нет, лучше Горынычем.

— Так звали кого то… — Гесс снова замялся, — не очень приятного?

Свежеокрещенный пес неторопливо встал на толстые лапы, решительно отряхнулся и с задумчивым видом обнюхивал ноги каменеющего Аверина.

— Персонаж из древних преданий и сказок, — очень Макару хотелось откинуть ударом ноги этого зубастого зверя, но отчего-то мысль о возможности его ненароком обидеть это желание пересилила.

Что делать с большими собаками знал капитан. А это свирепое недоразумение…

— Экземпляр интересный, согласен, — по-своему истолковав замешательство друга прокомментировал Гесс. — Я обнаружил следы генных модификаций, давшие обострение обоняния, физическую силу и зачатки интеллекта.

— Он что, разговаривает? — все ещё замерший неподвижно Макар готов был и в это поверить.

— Я думал, что ты удивишься. Подобные эксперименты в Империи запрещены уже больше века назад. И технологии обывателям недоступны. Совсем.

Пёс вдруг сел, продолжая рассматривать капитана. Потом перевел взгляд на биолога и тяжко вздохнул. Совершенно по-человечески.

— Ну что, Горыныч, — повинуясь скорее странному и совершенно логически необъяснимому порыву, нежели велению разума, Макар рядом присел, осторожно протягивая руку к уху рыжего чудовища. — Добро пожаловать в экипаж корабля. Ставим тебя на довольствие, Гесса назначаю твоим персональным куратором.

Секунду подумав, Горыныч ещё раз вздохнул и повалился на спину, раскинув в стороны свои толстые лапы. Жуткого вида хвост застучал кастаньетами косточек о металлический пол.

— Разговаривать он и не будет, — биолог не стал возражать, — строение ротовой полости не позволяет. А вот понимает нас он наверняка. И я не уверен, что на этом сюрпризы закончатся…

Да уж…

Разумное человечество в свое время далеко зашло в деле модификации домашних животных. Зачатки интеллекта относились к категории самых жестоких экспериментов, ведь животные получали частицу генома самого человека. И… буквально сходили с ума. После историй с массовыми убийствами и проявлениями аномальной жестокости все генетические изменения на животных были запрещены. Только селекция и сохранение искусственно выведенных пород или видов, как элемента культурного наследия человека. А это значило…

Версий было немало. От нахождения сотни лет в бытовом стазисе до влияния самих Сумерек. В которых, как известно, линейного хода времени не было.

— Предлагаю пойти, выпить чай, — прервал затянувшееся молчание Гесс. — Я специально для тебя его вырастил. И кофейные зерна.

— Боув! — рявкнул радостно новый член экипажа “Совы”

— А некоторые есть будут теперь только завтра, — добавил биолог, — и больше не будут кусать нашего доктора, лаять на сообщения Петровича, гонять Ролика по спортзалу и рычать на помощника капитана.

Горыныч сделал морду убедительно-виноватую, но лукавое выражение хитрых темных глаз и энергичный стук облезлым хвостом заставлял усомниться в его чистосердечном раскаянии.

— Сукин ты сын… — пожурил его почти нежно Аверин.

И пёс сразу же согласился.

А потом они весело брили голову капитана, а затем пили чай в уютном кабинете биолога. И Макар даже не стал говорить лучшему другу, что запах черной смородины не характерен для настоящего черного чая. Оставалось надеяться только, что кофе, чей скорый урожай Гесса так искренне радовал, будет тоже иметь земной запах и вкус. Хоть мороженым, хоть шоколадом, главное чтобы знакомым.

Смородина — это здорово. Не бесконечные витаминизированные напитки от Ойле «с полезными минералами и микрофлорой» вид имевшие прямо-таки оскорбляющий воображение капитана, а вкус омерзительный. Нет. Волшебный напиток из дальнего детства. Что-то тянет Аверина на ностальгию, стареет?

— Ты когда собираешься показаться жене? — прервал его размышления друг. — Только ты не подумай, я вовсе тебя не выгоняю, можешь даже тут у меня поселиться.

Макар сделал глоток, переводя взгляд на Горыныча, сидевшего за столом вместе с ними. Пес настойчиво требовал соблюдения прав почти-что-разумных существ и не унимался, пока Гесс не принес ему легкую стальную корабельную табуретку. Потом взял, внезапно запрыгнул на это неустойчивое сооружение и балансируя ловко на нем, очень прочно уселся.

Еды пес не просил, его абсолютно устраивала их непринужденная беседа. Время от времени он в ней даже участвовал. Вот и теперь этот рыжий нахал громко фыркнул, словно выражая свою солидарность с биологом.

— Как думаешь, он насколько разумен? — Макар сделал вид, что не слышал вопроса.

Ему было страшно. Как никогда в жизни, впервые.

— Да уж, поразумнее некоторых… — ехидно ответил биолог. — Тех самых странных землян, что считают свой вид даже хуже скафандра.

— Бов! — Горыныч не выдержал и тоже решительно высказался.

Только разумной собаки в экипаже им еще и не хватало…

— Я впервые женат! — им обоим ответил Макар. — И пока только лишь юридически… — Прозвучало совсем уж печально.

На лице Гесса промелькнуло откровенное удивление. Но от вопросов он воздержался.

— Она явно боится мужчин… — лишь задумчиво произнес. — Кстати, я все это время изучал вопрос ее этого… э-м…

— Паразита? — подсказал ему Марк, а пес отчего-то поежился. Видимо, знал это слово.

— Симбиота, — не согласился биолог. — Интереснейший организм, он действительно оплетает микроскопическими белковыми нитями ткани коры головного мозга и по нервным каналам распространяется по всему человеческому организму.

Аверин отчетливо содрогнулся.

— Видишь, — добавил внимательный друг. А ты еще переживаешь за свой внешний вид.

— Это лечится? — осторожно спросил капитан. — Хотелось бы отчетливо представлять себе перспективы.

— Бессмысленно. — Гесс плечами пожал. В экипаже давно уже все переняли эту земную привычку Аверина. — Уже через год от него не останется ничего, кроме тонких узоров на коже и… — тут он замялся.

— Не томи, Гесс. — Макар нервно провел рукой по своей бритой макушке и опять содрогнулся. — Мне и так уже тошно.

— И почему же? — прищурился Гесс. — недостаточно хороша молодая жена? Ты на что-то другое рассчитывал?

В голосе друга Макару послышался холодок. Капитан удивился.

— Я вообще ни на что не рассчитывал. — Макар тихо вздохнул. — Просто ей явно плохо и больно. А я совершенно беспомощен. Омерзительное ощущение, особенно, когда… когда…

— Когда любишь, — поставил диагноз биолог. И улыбнулся печально. — Кстати, я тут рылся в лиглянских научных архивах и электронных библиотеках, спасибо нашему богу конфиденциальной информации — Игореше, и нашел одну увлекательную историю, обязательно дам почитать. Об этом самом их Зеро. Но если в двух главных словах: его вживление дает сверхспособности.

Макар растерянно перевел взгляд на Горыныча. Вид Аверина говорил, что ему вполне бы хватило сверхспособностей и у собаки.

— Это точно не лечится? — он с последней надеждой спросил.

— Как я понял, речь шла об эмпатии, — серьезно ответил биолог. — С этим не просто живут, с этим успешно работают. Лекарями и психологами.

Отличный намек. Непрозрачный совсем.

— И образование соответствующее она получила, я уже это тоже проверил. — добил его друг совершенно. Или вдохновил?

Макар снова взглянул на Горыныча, тот с огромным трудом удерживался на стальной табуретке и с энтузиазмом вилял своим страшным хвостом, явно поддерживая капитана.

— Тогда я пошел? — Спросил Макар отчего-то Горыныча.

— Бов! — от души прозвучало.

— Официально ты еще шесть часов в лазарете, — подмигнул другу Гесс. — я отправил всем сообщение.

— А… — Макар поднялся из-за стола в кабинете биолога и с сожалением глянул на дно своей чашки.

— Ойле занят с твоим новым родственником и не возражал. Иди и не трусь. Женщины любят совсем не глазами…

Поняв, что ответа от него и не ждали, Аверин снова вздохнул, погладив рукой свою бритую голову и тихонечко вышел.

Возможно, навстречу судьбе.

39. Каюта жены капитана

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Орбита Кеплер D звездной системы Кеплер 47, созвездие Лебедя

Одиночество я любила всегда. Время, когда можно все-все хорошенько продумать. И не тратить душевные силы на глупые разговоры, и вид радостный тоже не делать.

Казалось бы, мое вынужденного затворничества в карантине было именно тем, что мне нужно. Самое время для приведения в порядок себя и достижения некоторого подобия душевного равновесия.

Но так только казалось.

Быстро обследуя небольшую каюту я нашла душ, туалет, уютную нишу, случайное прикосновение к стенке которой вызвало выдвижение прямо из вертикали стены широкого мягкого ложа. Прощупав таким же незатейливым способом все стенки каюты я обнаружила пару столов, несколько небольших, но удобных сидений и некое подобие шкафа. С полочками и даже привычной мне воздушной распоркой для верхней одежды. Которой у меня практически не было. И нижней. И вообще никакой. Прекрасная жена Макару досталась, что тут скажешь. Даже без смены белья.

В душе все было непонятно. И как он включается и де там вода. Или ее тут экономят и моются порошком? Я в каком-то фильме кажется нечто подобное видела. И туалет был пугающе сложен. Подойти даже жутко к такому. Выступ из гладкой стены, похожий на яйцо, блестел издевательски-выпукло и таинственно булькал.

— И что мне с этим делать? — быстро устав он непривычного ощущения полной беспомощности я прислонилась к стене и сама себя тихо спросила.

— Положить руку на крышку и подождать пару секунд, — раздался голос свыше.

Именно так он и звучит. Сразу же и отовсюду. С трудом удержавшись от крика я даже на пол не свалилась. А ведь могла бы.

— Вы… кто? — едва прошептала, разлепив как-то вдруг пересохшие губы.

— Я — Петрович! — мне гордо ответили.

— Очень приятно, — а вот прозвучало не очень. Неубедительно.

— Унитаз мы испытывать будем? — радостно предложил этот некто невидимый.

— Я бы… воздержалась от совместного посещения туалета, — на этот раз произнесла я это искренне.

— О! Так я же ИскИн. Искусственный интеллект, разум этого корабля, его душа, его вождь, его…

— А кто же тогда Мак Аверин? — ехидство мое непобедимо. Интересный у них тут интеллект. Еще и Петрович.

Внезапно и обиженно замолчавший.

— Вот поэтому женщин и нет в его экипаже, — проворчал мрачно Петрович. — Никакого от вас понимания.

— Я хочу понять, как принять душ. — Решив сменить тему, я положила руку на яйцевидный надеюсь-что-унитаз и он тут же открылся, явив мне почти что привычный свой вид.

— Шагни в зону черного круга, и скажи слово «вода», — все еще недовольный пробурчал мне ИксКин.

— А куда деть одежду? — не хотелось бросать ее на пол. Она ведь там может намокнуть. — И чем мыться? А где полотенца? А чем высушиться потом?

— Затрещала она… — Петрович напомнил мне чем-то старую Кусту.

Та тоже вечно ворчала. Как она там?

— Я бы справилась и сама, но тут нет никаких указаний. Даже намека. И доступных инструкций…

Петрович молчал пару минут и я уж подумала, что придется мне прямо здесь все бросать и мыться просто обычной водой. Согласна была уже и на это.

Но… очень скоро на стенах вдруг стали видны лаконичные надписи на общем имперском. Они чуть подсвечивались изнутри и были прекрасно видны.

«Моющая жидкость»

«Сухой душ»

«Для грязной одежды»

«Горячая сушка»

«Струйный массаж» и много еще всего малопонятного. Например: «Озоновый ирригатор» или «Кислородный пилинг для кожи конечностей»

Воздержусь я пока от подобного.

— Спасибо, гостеприимный искусственный интеллект! — еще бабушка мне говорила: «Никогда не стесняйся поблагодарить.»

— Я бы попросил тебя перестать мне напоминать об этом прискорбнейшем факте, — немножечко тон его потеплел. — Всегда вам завидовал…

Быстро поняв, что нырнув в откровения этого разума я долго еще не помоюсь, его осторожно прервала: — Только мне не хотелось бы, чтобы за мной кто-то мог наблюдать. Я тебя очень стесняюсь.

— О! Создатель, ты только послушай речи этой дикарки! — взвопил тут же Петрович, помолчал, явно от меня ожидая какой-то реакции, но я воздержалась. — Как только ты задвинешь за собой стенку этого помещения, тебя никто больше не увидит. Капитан вообще разрешил мне отвечать тебе строго на вызовы, в каюте отключить все визуальное наблюдение и к тебе не приставать.

Я по-настоящему была благодарна Аверину за подобную предусмотрительность.

— Как он там? — само как-то вырвалось.

— Не очень, — сразу же погрустнев и значительно присмирев мне ответил ИскИн. — Надеюсь, к ночи поднимется.

Расспрашивать дальше не стала. Потом все равно всё расскажут или узнаю сама: на «Сове» есть экипаж, а значит есть языки у людей. И не у людей — тоже есть.

— Как тебя можно вызвать? — прикоснувшись к застежке комбинезона, вдруг вспомнила.

— Создатель! — ехидно ответил Петрович.

Но я промолчала.

— Так, как и вызвала, — продолжил он кисло, — а шутка мне удалась, между прочим.

— Шутки я не заметила, — расстегнув на груди ленту сцепления ткани я еще и добавила: — А выгнать?

— Понял. — он странно как-то мне хрюкнул. — Приятного омовения.

И затих.

***

Никогда еще путь от биостанции к собственным апартаментам не был для капитана так труден.

Он еле полз!

Нога за ногу, взглядом цепляясь на каждую точку на гладкой стене. Хорошо еще, нет нужды подниматься на верхнюю палубу, или спускаться на нижнюю. Поселить жену в трюме ему не позволит закон. Это могло трактоваться как пытки.

О чем он вообще думает?

И покрытие пола сектора какое-то грязное. Надо будет проверить обслуживающего ядроида, явно что-то сбоит. Откуда здесь, интересно, многочисленные следы собачьих грязных лап? Не иначе Горыныч разрыл что-то в дендрарии биостанции, а потом уносил ноги от праведного гнева биолога…

И что инспектор ей скажет? «Привет, жена, я твой муж, познакомься, Аверин.»

Дурость какая…

«Здравствуй, узнала?»

А если ответит, что нет? Ее уже не удивляли его земные приветствия, их слыша, она широко улыбалась. Улыбнется ли Нэрис сейчас? Почему-то вопрос этот казался ему очень важным. И вспомнилась ее чудо-улыбка, немного застенчивая, но такая красивая. Когда Нэс улыбалась, его зачерствевшее сердце немного оттаивало. Словно от первых весенних лучей. Солнышко. Его личная звездочка.

У входа в каюту Макар остановился.

Или так скажет он сразу: «Привет, это я!»

Кто я-то? Прохожий? «Привет, я твой юридический муж.» Снова глупо и несуразно.

Еще Ойле влез крайне не вовремя. Может, она там уже возненавидеть успела Аверина?

Нет. Солнышко не такая. Она разумная, уравновешенная, одаренная и красивая. В отличие от него…

На всех фрегатах проекта "Совы" капитанские апартаменты занимали почти целый сектор центральной палубы. Кабинет, две спальни, два санузла, зал-столовая. При возникшей необходимости, из палубного пространства выделялись и детская зона с бассейном.

Одному ему не было в этом нужды.

Макар с детства привык к аскетизму, и все лишние с его точки зрения помещения просто закрыл. Большую часть он отвел на расширение биостанции, что-то еще занимала его личная бумажная библиотека, вывезенная с Земли, а оставшиеся помещения до сегодняшнего дня пустовали.

В его персональную зону теперь были открыты два входа: непосредственно из коридора и через спальню почти-что-супруги. О чем она не догадывается.

Безусловно, он лично мог войти туда без приглашения. Больше никто.

Остался один только шаг, он приложит ладонь к сенсору входа, дверь мягко втянется в стену и… Что дальше?

Постояв еще пару минут, но так ничего разумного и не придумав, Макар прислушался. Тихо. Подозрительно. По словам Петровича, Нэрис должны были выдать видер. Ожидаемо слышать звуки ее разговора с отцом, с новым конунгом, наконец. Сам он бы тут же со всеми связался.

А вдруг с ней что-то случилось?

Воображение услужливо нарисовало ему множество леденящих душу картин, одна другой красочней и страшнее. Мысленно проклиная скафандр, доктора, Лиглу, лиглян с их интригами, Мак дрожащей рукой прикоснулся к стене, и с тихим звуком, похожим на вздох, она приоткрылась.

Практически белая комната, все очень светлое, как он и просил. Его собственная каюта (чать его апартаментов) разительно отличалась: там царил темно-серый, не бесивший Аверина.

Бросались в глаза почему-то выдвинутые спальное место и стол, открытый шкаф, и полное ощущение царившего вокруг какого-то судорожного, в чем-то даже панического беспорядка.

Макар осторожно вошел, снова прислушиваясь. Нэрис нигде видно не было.

Метнулся вперед, открыл дверь в зону столовой, попутно выяснив, что здесь ее не было. Тревога все нарастала. Где могла спрятаться девушка в корабельной каюте? Тут он опустил взгляд на пол, собираясь искать ее под столом и замер.

Пятна крови. Следы босых ног, лужи воды на гладком белом полу и снова алая кровь.

Ощущение ужаса, в горле вдруг пересохло, колени предательски подкосились.

Макар взвыл.

Что с ней, она ранена? Может быть от отчаяния перерезала вены и где-то там его ждет уже хладное, а потому молчаливое тело той девушки, о которой все это время он грезил?

Рванулся вперед, пролетев по кровавым следам.

Тонкую перегородку в санузел инспектор снес за секунду ударом плеча, замерев на пороге.

Жива.

Она стояла под потоком воды, льющейся с потолка, бледная, как окружавшие ее стены и кусала бескровные губы. Отчего-то еще крупно дрожала и плакала. Абсолютно беззвучно, но горько.

А пугающе-свежая кровь яркими розовыми разводами переливалась под изящными пальцами ее длинных и стройных ног. Завораживающе-красивых. Непозволительно-обнаженных и пугающе-синих.

40. Супружеский ужин

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Орбита Кеплер D звездной системы Кеплер 47, созвездие Лебедя

— Что?! — вцепился в нее, с ужасом ощущая холодную воду и выдернул ледяную фигурку из-под потока. — Что происходит?! Стоп вода!

Стуча гулко зубами она попыталась освободиться из рук. Прикрыться. Или присесть, а лучше все вместе и сразу.

— Отвечай! — еще раз встряхнул ее Мак. — горячая сушка на все!

Со всех сторон разом подул теплый ветер, она замерла. Струйка крови стекала по внутренней стороне ее бедер.

— Нет… — прошептала, и снова заплакала. — Нет!

Медленно взгляд опустив он все понял.

— Петрович! — рявкнул так, что она чуть не упала, но бережно удержал, непозволив ей выскользнуть снова из рук. — Твою мать, Петрович!

— Слушаю, мой капитан — раздалось смиренное.

— Я тебя выковыряю из рубки и выкину к шервовой заднице в космос. Прямо сейчас.

— Я…

— Почему не выполнен мой приказ? — его тон мог соперничать с ледяною водой, только что лившейся Нэрис на голову. — Почему каюта полностью не подготовлена для размещения женщины? Где средства гигиены?

Нэс ему робко взглянула в лицо, и глаза ее вдруг расширились, явно блеснув узнаванием.

— Отдельного распоряжения не было, — огрызнулся Петрович.

— Зато был строжайший запрет на использование ИскИнов с бракованным чипом беспрекословного повиновения. Помнишь об этом?

Впервые Аверин напомнил Петровичу. Тот подавленно промолчал.

— Где комплекты одежды? Я увидел здесь только пустой шкаф и постель. Где туалетные принадлежности?

— Левая верхняя ниша икс шесть, женские гигиенические капсулы приготовлены, — тихо ответил Петрович.

— Мне… нельзя их, — прохрипела вдруг Нэрис, умоляюще глядя на Мака.

— Их нельзя только девственницам. Ваша супруга… — протараторил Петрович.

— Молчать! — снова рявкнул яростно капитан. — Шервова задница, просто заткнись.

Тронул рукой практически невидимое углубление на стене рядом, она тут же послушно раздвинулась, обнажая ряд узеньких полок, оттуда достал черное пушистое полотенце, завернул в него Нэрис, снова не дав ей сбежать. Она успела согреться, но все еще крупно дрожала. Тоненькая и беззащитная. Снова он видел ее обнаженной. Эта картина опять будет стоять перед глазами неделю.

— Скажи, что тебе нужно, — заметив мечущийся ее взгляд мягко добавил. — Пожалуйста.

— Гранулы. И одежду, мне стыдно, простите меня, эти дни…

— Посмотри на меня, — уже требовательно произнес. Поймав снова взгляд, мягко добавил: — В женщине все прекрасно, поверь. И всегда. А почему ты стояла под холодной водой?

— Я… растерялась. Как горячую включить не поняла, а одежда пропала, и нечего…

Снова всхлипнула горько. Макар зарычал.

— Ты сам приказал ее не беспокоить, — быстро ответил Петрович.

— Гранулы вынесешь в спальню. Одежду туда же. Ужин нам на двоих, две дозы обезболивающего, и всем доступ в апартаменты закрыть.

Подумав секунду Аверин добавил:

— Обливио час пятьсот шестнадцать триста три пятьдесят два икс тринадцать Аверин.

И подхватив тихо пискнувшую Нэс на руки вынес ее из душевой. Теперь еще и ее ремонтировать. Завтра.

— Аверин… — повторила она завороженно глядя в глаза капитана.

— Не похож? — вдруг осипшим голосом произнес, — наверное, нужно вызвать врача. Ты замерзла и испугалась. Заболеешь.

— Нет! — испуганно возразила, даже руки подняв в запрещающем жесте, отчего край полотенца скользнул ниже на грудь и несший это чистое искушение на руках капитан закрыл быстро глаза. Даже его выдержке есть предел.

— Разочарована?

Глаз не открывая, он усадил девушку на высокое сидение.

— Ты? — Нэс почему-то нахмурилась. Потом, видимо снова вспомнив все тут произошедшее закрыла руками лицо. — Точно такой. Я таким тебя видела.

Осторожно убрав её руки, присел рядом на корточки, стараясь смотреть строго только в глаза.

— Не так я представлял себе нашу встречу, — Нэс дрогнула, но спрятать взгляд ей не дали. — Я за тебя испугался. Прости, что пришлось тебя так надолго оставить.

— А я идиотка. Металась как дикая курица, чуть не рехнулась одна. Ты тоже прости.

Макар примирительно улыбнулся, отчетливо понимая, что сейчас встать он не сможет. Как будто подросток-мальчишка. Близость ее опьяняла.

— Я сейчас отвернусь, а ты левую руку протянешь, на стену нажмешь и там будут женские гранулы. — С трудом из себя выдавил капитан. — Снизу в шкафу уже наверняка есть одежда. Переоденешься и пойдем вместе ужинать. Я заметил, что в нашей столовой ты еще не была.

— Можно… снова глаза отвела, явно стесняясь. — Можно ты выйдешь?

Он усмехнулся печально.

— Не могу, уж извини. Только лечь у тебя на пороге. Я спешил сюда, но…

— Прости, больше не слова, — она спохватилась. — Я быстро.

Соскочила со стула, придерживая полотенце, и касаясь рукою стены на него оглянулась.

— Ты обещал отвернуться.

С огромным трудом выполнил обещание, развернувшись к двери, и радуясь узкому зеркалу рядом с ней. До чего он дошел?

Макар жадно снова разглядывал обнаженное женское тело и совесть его совершенно не мучила.

***

Никогда еще в своей жизни я не чувствовала себя так ужасно. Казалось, весь мир вдруг на меня ополчился. Все началось в тот момент, когда с виду невинная ниша под лаконичной надписью «Для грязной одежды» бесстрастно и бескомпромиссно вытащила из рук оторопевшей меня мой комбинезон, вместе с бельем.

А я осталась. Голышом, перед выходом в круг душевой и с мучительным осознанием полной беспомощности.

С духом собралась, панике не поддалась. Это просто банальная душевая кабина.

А я не дикарка, я дитя современной цивилизации. Напугать меня технологиями невозможно. Читаю инструкцию и наслаждаюсь процессом.

Получилось паршиво: сделав шаг в темный круг я тихонечко попросила воды. Мне ее тут же и дали.

Холодную, прямо на голову.

Годы «правильных» омовений в замковой женской купальне все же меня закалили. Я почти не орала. Все-таки там мы морально готовились.

«Прекрати!» — попыталась остановить этот ужас. Не вышло.

Выскочила из темного круга, по пути поскользнулась и судорожно цепляясь за гладкие, мокрые стены, попыталась найти подходящую подсказку. В этот самый момент, словно надо мной издеваясь, надписи начали пропадать. Их словно смыло потоком холодной воды, и уже через пару минут стены снова сияли девственной белизной и стерильностью.

Перевела взгляд на пол и ужаснулась. Кровь. Я даже не сразу сама поняла, что случилось. Женские дни наступили с задержкой почти в две недели. Монахини предупреждали, что подобное произойдет, но они говорили о нескольких месяцах, я и забыла об этом. Шервовы жабры, что делать, как быть?

Словно в ответ дикой болью скрутило живот. Я вылетела из душа и заметалась по каюте. Ни подписей, ни подсказок. Шкаф, зияющий пустотой и пористая поверхность кровати.

В эту секунду я вдруг поняла, что сознание ускользает. От всего пережитого, от усталости, от болезненного давления Зеро на разум. Что делать?! Оставляя уродливые следы свежей крови на теплых полах, я влетела обратно в купальню, нырнула под воду, с меня тут же смывшую эти постыдную грязь.

Холодные струи вернули сознание, заставили взвыть. Я дрожала, не смея покинуть эту камеру пыток. Стоило шаг один сделать за круг, как картинка в глазах размывалась, тело слабело. Я так и стояла, мысленно выбирая вид смерти: от переохлаждения и кровопотери, или от кровопотери в полностью бессознательном состоянии.

Эти мысли уже не казались мне чем-то совершенно невероятным, когда я услышала шум. Потом рядом совсем раздался жуткий грохот, стена душевой попросту развалилась и из нее вышел… мужчина.

Одетый в имперскую светлую форму, очень уставший и злой.

Впился в меня темным взглядом, потом перевел взгляд под ноги и кровь заметив стремительно побледнел.

Я стояла под ледяными струями, беззвучно всхлипывая не то от боли и холода, не то от стыда и на него молча смотрела.

Все со мной сейчас происходящее вдруг стало неважно.

Совсем.

Только взгляд этих глаз, похожих на грозовое осеннее небо. Над ними излом темных бровей, острая складка меж ними. Крупный нос с выпуклостью горбинки, острые скулы.

Я узнаю его среди тысячи лиц, своего человека.

И когда он вцепился в меня крепкими и горячими пальцами, я не знала, что ему даже ответить.

Ощущение прочной, как вечные цепи, связующей нити. Вот она, руку вперед протяни и звенит как струна. Так остро, так громко и так откровенно…

Все то, что происходило потому, казалось мне сказкой. Я помнила ее с детства. А теперь перечитывала, узнавая героев в лицо и точно зная, что впереди ждет всех счастливый конец. Даже когда стало мучительно-стыдно перед Макаром, я точно знала: он на моей стороне.

И еще одно стало понятно: я действительно именно вот таким его себе и представляла. Среднего роста, крепкий, но гибкий. Он вынес из душа меня на руках, подхватив так легко, как будто бы я ничего и не весила. Старательно отворачивал взгляд, но я уже ощутила и чисто мужской интерес и откровенное мной любование. Именно мной, это чувствовалось тоже остро.

И руки. Красивые, сильные руки, на которые можно смотреть целую вечность…

Получив, наконец, злополучные гранулы и комплект черной новой одежды, я окончательно успокоилась. Впереди у нас ужин, и судя по сосредоточенному и серьезному виду сидевшего на полу рядом со мной капитана, разговор у нас будет серьезный.

Но все это тоже не важно.

Единственное, что заслуживало внимания, — эта прочная нить, что нас вдруг незримо связала. Точка соприкосновения. Взаимное притяжение душ и тел. И… надежда?

41. Все-таки ужин

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Орбита Кеплер D звездной системы Кеплер 47, созвездие Лебедя

Смотрел неотрывно и думал. Почему эта хрупкая девушка вдруг задела Аверина?

Она не походила ни на одно его прошлое мимолетное увлечение. Полная и диаметральная Асина противоположность, она вся словно сотканная из противоречий. Как она умудрялась быть одновременно и мудрой фундаментальной и порывистой, словно птица?

И в ее теле все как будто случайно столкнулись черты юной девушки — подростка и красота зрелой женщины. Это в который уж раз поражало мужское воображение Мака, воскрешая в нем какие-то древние самцовые инстинкты.

Тонкие хрупкие плечи, маленькие точеные руки с красивыми пальчиками, крохотные ступни ног. Все это выглядело ошеломительно на фоне безупречных полусфер женской груди, украшенный драгоценными коралловыми навершиями, крутых изгибов покатых бедер, гладкой спины.

Даже маленькие тонкие ушки, плотно прижатые к уже покрывшейся легким светлым пушком голове, вызывали у инспектора желания, емудо сих пор неизвестные. Хотелось шептать ей всякие нежные глупости и слегка покусывая розовую нежную мочку ощущать ее трепет, ее свежий запах, любоваться смущением.

Печально смотрел он, как Нэрис снова прятала эти сокровища. сначала в простое спортивное белье, скомпилированное бытовым принтером корабля по переданным Макаром еще накануне размерам, а потом и в безликий форменный комбинезон экипажа «Совы».

Ему вдруг захотелось увидеть жену в женском платье.

Сколько веков модельеры одежды и всяческие стилисты предрекали скорое и неминуемое забвение этой «архаике женского облачения», а символ человеческой женственности не сдавался.

Бальное. Ей бы пошло откровенное декольте, пышная юбка, обтягивающий и без того тонкую талию гибкий корсет, сочетание бархата и шелка. Цвет глубокий лавандовый, или даже бордовый… И драгоценности, ей пойдет яркое, старое, доброе золото.

— У тебя совершенно мечтательный вид, — прозвучало на удивление близко.

Действительно — размечтался. Даже вздрогнул от неожиданности. Нэрис стояла совсем уже рядом, и улыбалась чему-то. Еще не очень уверенно, но с видом явного облегчения. Как просто решить ее маленькие проблемы…

— Да, я немного задумался об… ужине.

И только теперь он сообразил, что на ужин у них может вдруг оказаться какой-нибудь «особо полезный коктейль». Цвета омерзительно-серого и запаха, заставляющего забыть о самом желании ужинать. Только бы Ойле опять не добрался до кухни.

— А теперь у тебя лицо человека, в себе сомневающегося, — спрятав в пушистых ресницах темные вишни своих изумительных глаз, она головой покачала. — Настолько голоден?

Нельзя быть такой… И проницательной тоже. Еще пара фраз и Аверин рискует вернуть себе давно и надежно утраченную способность краснеть от смущения.

— Просто не представляешь себе, до какой степени, — сказал, осторожно вставая. — Кстати, как тебе моя новая стрижка?

Нужно было отвлечь ее пристальное внимание от несчастного тела Макара, уже просто воющего от возбуждения. Еще пара минут и его успокоят болезненные ощущения во всем организме, пострадавшем от экспериментов с лечебным скафандром и после ранения,

Наверное.

Он очень на это надеется.

Удивленно глаза распахнула, словно впервые увидя его лысую черепушку.

— Это… — вдруг шагнула навстречу и осторожно коснулась виска. — Из-за меня?

Девушка оказалась всего на полголовы ниже инспектора. Но рядом с ней он ощущал себя очень сильным, большим, способным закрыть эту женщину от всех бед несправедливой вселенной. Остро желающим этого.

— Не совсем, — честно ответил. Врать ей отчего-то казалось почти святотатством. Даже в мелочах. — Я говорил уже: «Сова» попала в серьезную передрягу, столкнувшись с… со странным космическим явлением. И меня хорошо приложило. И Гесса.

— Они отрастут? — проведя пальцами по высокому лбу, коснулась излома брови, легким прикосновением погладила переносицу и как завороженная, глядя на него неотрывно, кончиком указательного пальца очертила горбинку его крупного носа.

— Понятия не имею.

Шервовы жабры! Как она это делает? Какое там успокоиться! От ее робких и невинных вполне прикосновений Аверин звенел как сирена аварийной тревоги. Ни одной искушенной в любовных утехах голодианке никогда не удавалось проделать с ним нечто подобное. Макар никогда не терял контроля над собственным телом. До встречи с этой малышкой, носящей имя морской земной древней богини…

Молча взял ее за руку и борясь с острым желанием подхватить девушку на руки, повел к входу в столовую капитанских апартаментов, мысленно молясь этим самым всем древним богам о хотя бы съедобном их ужине.

Боги смилостивились.

Макар никогда до сих пор да не использовал ту часть собственных апартаментов, что в проекте фрегатов класса «Совы» называлась «большой капитанской столовой». Он не раз задавался вопросом: почему все же «большой» и где малая потерялась, но так и не придумал ей достойного назначения. Ел он вместе со всеми членами экипажа, свободными от несения вахты в кают-компании корабля, и смысла не видел в таком поддержании реноме капитана. У них в экипаже вообще сложились весьма своеобразные отношения, и авторитет командира держался не на подобных излишних условностях.

И сейчас он с некоторым трепетом вел Нэс туда. Простой ужин все больше походил на свидание.

Мак нервничал. Совершенно иррационально. Держа ее за руку, психовал как мальчишка. Пытался себя успокоить и вибрировал еще только больше. Она это чувствовала и осторожно поглаживала большим пальцем ладонь изнутри, словно пытаясь его успокоить.

Становилось еще только хуже. И к круглому столику для двоих он подошел с четко сложившейся жаждой убийства.

Помог ли Петровичу его бракованный чип в предотвращении стремительно надвигавшейся бури, или из экипажа кто подсказал, просто из жалости — остается загадкой. Но на безупречно в земных традициях сервированном столике красовался вполне праздничный ужин на двоих. И когда только успели? А главное — кто? Весь экипаж сейчас должен быть занят на загрузке топлива и подготовке к прыжку. Сплошные сюрпризы. Сюрпризов Макар не любил, и принюхивался теперь подозрительно. Нэрис и вовсе нерешительно застыла, рассматривая блюда пусть и немногочисленные, но пахнущие вполне аппетитно.

Судя по «земному» меню, ужин готовился исключительно из расчета на усмирение свирепого капитана. Только это опять его разозлило. Но тут уж он сам виноват: задача поставлена некорректно.

— Присаживайся, — отодвинув от столика то, что вполне могло счесть себя стулом, он тяжко вздохнул. — Я все тебе расскажу, ты попробуешь и сама уже выберешь.

— Я не голодна, — прозвучало не слишком правдоподобно.

— Врешь настолько неубедительно, что я даже не злюсь. — Усадив девушку на трехногое нечто, даже на вид неустойчивое, сам уселся напротив.

— А откуда продукты? — благоразумно решив не перечить все еще вибрировавшему капитану, Нэрис решила сменить столь опасную тему.

Прямо перед ней на тарелке горку разноцветных кусочков чего-то венчали две подрумяненные тушки кого-то. Пахло жареным мясом и аппетитными специями. Чуть дальше стояло блюдо с еще одной кучей кусочков чего-то, дальше — нечто, свернутое в рулет, остро пахнущее сладким фруктовым вином, и на отдельном овальном блюде возвышалась горка белой массы совершенно неаппетитного вида, утыканной крупными румяными кусками с виду на мясо похожими, но пахнущими морскими змеями. И что-то из этого ей предстояло решительно съесть.

— Это все выращено на биостанции. Если бы не Гесс, то мы бы питались, как весь космофлот: скомпилированным камбузным принтером для каждого члена экипажа «полезным» меню. Одинаково полужидким и омерзительным на вкус. — Макар кисло поморщился, видимо, вспоминая свой собственный опыт. — За годы такого питания полностью атрофируется вкус. И обоняние тоже. Но здоровье важнее, конечно.

— И что же Гесс? — старательно отодвигая момент близкого знакомства с яствами Гесса, Нэс спросила.

— Попробуй сначала вот это, — Мак очень точно выделил именно то блюдо на столике, что меньше всего вызывало сомнений у Нэрис. — Это якобы-запеченные-перепела с овощами. Судя по виду, подразумевалась морковь, картофель, цветная капуста, сладкий перец, томаты и кукуруза. Под соусом бешамель.

— Подразумевалось? — с опаской принюхиваясь, переспросила.

— Да. Гесс разработал технологию выращивания высших грибов самой разной консистенции, формы и вкуса. Все, что стоит на столе — плодовые тела грибов. У них даже разный состав. Мало того, в имитации растительных продуктов белок гриба даже структурно похож на растительный.

— А как… — Нэс замялась, подбирая слова, — вы ему вкус объясняете?

— Ешь, не трусь. Все белки легко усваиваемые, полны всяких полезностей и даже у непривычного организма не вызывают отторжения. В отличие от реальных продуктов. — он проводил взглядом руку девушки, подхватившую со стола вилку, и крупно сглотнул.

Застольные традиции Лиглы были очень похожи на архаические земные, и сложностей в использовании столовых приборов у Нэс не возникло. Это почему-то порадовало Аверина.

— Это наше общее экипажное развлечение. Хобби, если можно так выразиться. Мы заказываем образцы реальных продуктов, изучаем лучшие рецепты миров. Гесс там что-то мудрит, выращивая гриб похожего вида и вкуса, а потом мы готовим искомые блюда. Все то, что ты видишь сейчас на столе, — меню кухни моего народа. Прости.

Нэс в этот момент пережевывала кусочек грибной имитации запеченного перепела да так и замерла с ножом в одной руке и видной — в другой. Только ресницами хлопала удивленно.

— О чем ты теперь? — все же спросила снова нахмурившегося капитана.

Он с видом свирепым положил на тарелку себе белую массу, с кусочками змей, посыпал немного разноцветных фрагментов и уставился отчего-то на дверь.

— Здесь нет ничего для тебя. Я наказал крепко Петровича, он и примазывается. — Нерис подняла бровь вопросительно, Мак пояснил: — Если помнишь, я произнес странную фразу с числами. — она молча кивнула. — Это команда принудительного стирания памяти за последний час. ИскИну при этом физически больно.

— Зачем? — Нэс растерялась.

— Ему вовсе не стоит знать и помнить о том, что с нами тут происходило. Мы с Игорешей еще покумекаем, что стало причиной подобного поведения, но меры принять нужно срочно. Отсюда и ужин.

— Нет, — Нэс вдруг ему улыбнулась, и теперь уже капитан оторопел, на нее глядя растерянно. — Все совершенно не так. А что у тебя на тарелке? Ты обещал мне рассказывать.

— Рыба. Больше всего это похоже на тунца, — он критично осмотрел надетый на кончик вилки кусочек и принюхался. — Шервова пасть, я уже забываю, как он пахнет и выглядит.

— Ваша рыба съедобна? — с опаской смотря на тарелку, Нэрис поежилась. — А это белое… ее внутренности?

Аппетит сразу пропал. Уныло смотря на кусочки, Макар ей ответил:

— Это пюре из популярного овоща, — взглянул еще раз и поморщился. — Картофель. Мне есть как-то больше не хочется.

— Всего лишь грибы, — улыбнулась ему снова Нэс. — Просто у нас с тобой очень богатое воображение.

— О, да! — тяжко вздохнул, и продолжил еду, хоть и без прежнего энтузиазма. — Так что там с Петровичем? Ты со мной не согласилась.

— Мне кажется, он хотел познакомить меня с тобой чуть поближе, — сказала не сомневаясь. — Мы так мало знакомы…

Последняя фраза прозвучала пронзительно.

42. Личные границы

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Орбита Кеплер D звездной системы Кеплер 47, созвездие Лебедя

— Космос стирает границы… — пристально глядя на девушку ответил задумчиво жующий инспектор. — Здесь мы перестаем чувствовать себя землянами, глизаенцами, деусианами, тиаматянами, голодианами, и лиглянами. Просто люди. Две ноги две руки, душа, разум.

— И все, что между ними…

Косточек в тушках «перепелов» вполне ожидаемо не было. А разноцветные овощи оказались неожиданно вкусными.

— Аппетит приходит во время еды, — с удовольствием глядя на доедающую свою порцию Нэрис, капитан констатировал. — Я думаю, ты одушевляешь Петровича. Он — просто кристалл.

— Это ты его одушевляешь, — девушка не согласилась. — В моем предположении есть своя логика. Я здесь в роли жены. Меня вводят в суть дела.

— А довел тебя до истерики он из каких логических соображений? — Мак с удивлением слушал ее. И ведь совершенно не злилась.

— Пока еще не понимаю, — произнесла сокрушенно. — Но уверена, в этом тоже есть логика. Он имел дело с женщинами?

Хороший вопрос. Петрович вообще прав здесь быть не имел. Экспериментальный ИскИн. Серия с превышающими допустимые показатели уровня интеллекта была выпущена впервые за последнюю сотню лет. После уже подзабытой последней Великой войны и шестого восстания роботов люди долгое время учились жить рядом с собственными произведениями.

— Я разберусь, — прозвучало немного резко, но Нэрис все правильно поняла, время отступив. Она это делать отлично умела.

Ценное женское качество. Каждый раз словно бы ускользая, девушка оставляла Макара с ощущением острой потери. Он тут же смягчился.

— Давай лучше обсудим дальнейшие планы, — доев, наконец, он придвинул ей высокий прозрачный стакан, полный яркой рубиновой жидкости. — Это вино. Настоящее, легкое, сладкое. Из моей личной коллекции. Не особенно пьяное.

Он уже знал, что лигляне вином называли все тот же напиток, что и земляне. Редкое совпадение.

— Не боишься, что я вдруг наделаю глупостей? — осторожно взяла в руку стакан, любуясь драгоценным цветом и прозрачностью ароматного напитка.

— Очень надеюсь на это, — вдруг севшим голосом ей ответил Аверин. — Кстати, твой брат все это время пытался выйти на связь с незарегистрированным спутником Алианы. Ты не знаешь, что ему там может понадобиться?

Нэс вдруг физически ощутила, как последние секунды их маленького затишья стремительно ускользают. Только что они с Маком могли болтать о всяких глупостях и пустяках, обсуждать грибы Гесса, обмениваться многозначительными улыбками, а теперь… Добро пожаловать в мир старых проблем, Нэрис. С возвращением.

— Я даже названия такого не слышала, — честно ответила, невольно вдруг загрустив.

— Я выдал им видер… с контрольным устройством, конечно, — Мак усмехнулся, с улыбкой наблюдая, как девушка осторожно потягивала вино. — Он его тут же взломал.

— А… — вопросительно бровь изогнула.

— На это я и рассчитывал, — усмешка вышла самодовольной. — Видишь ли, членов своего экипажа я тщательно собирал по галактике целых три года. Никто еще Игорешеньку не переплюнул.

— Я не видела брата десять лет, — поставив стакан на столешницу, Нэрис нахмурилась. — Но дело даже не в этом. Я чувствую, он от меня что-то скрывает. Нечто важное.

— Туз в рукаве, как у нас говорят, — кивнул ей Макар, руку протягивая. — Пойдем. У нас есть еще пара часов, предлагаю исполнить супружеский долг…

Нэрис вздрогнула.

— И вполне целомудренно выспаться, — он улыбнулся ехидно, внимательно наблюдая за ее яркой реакцией.

Не готова. Что-то пугает ее. Придется набраться терпения.

— Солнышко, — мягким голосом тихо позвал улыбнувшись. — Я же тебе обещал…

— Да, — с явным усилием вложив тонкие пальцы в ладонь капитана, она тихо ответила. — Но ты мой муж, а я…

— Только тогда, когда ты позовешь меня, — поднял ее из-за стола и повел. Пусть привыкает к его прикосновениям. Его, не скафандра. — Сама, только сама. Если захочешь

***

«Целомудренно выспаться», как хотел капитан, у меня получилось не очень.

Накопившаяся усталость навалилась удушливым пологом, терзала обрывками тревожных мыслей, которые все никак не додумывались, и спать не давала. Стараясь практически не дышать, повернулась на спину, разглядывая Аверина. Он крепко спал рядом, наотрез отказавшись понимать все мои недвусмысленные намеки на некое мое личное пространство и наличие у него собственной каюты. Как оглох. Только поколдовал что-то с кроватью и она стала шире, заняв собой половину каюты. Потом молча упал к гладкой стене и тут же заснул. Не раздеваясь, не сделав попытки поспорить. Так и лежал носом кверху, трогательный и расслабленный как ребенок…

Капитан, имперский инспектор, мой пока еще муж. С самого первого взгляда он мне показался давно и надежно знакомым. Как будто бы встретила старого друга после долгой разлуки. Ну здравствуй, Аверин.

Дело лишь в Зеро? Тогда это были бы лишь ощущения. Таинственный мой «черный рыцарь» разительно отличался от человека, мирно посапывающего рядом со мной. Ничего общего у них не было, разве что хищная плавность движений и чувство от него исходящей яркой внутренней силы.

Даже голос другой. На «Сове» все общались мы на общем имперском. Язык, которым владела я с раннего детства, спасибо родителям, постарались. А на Лигле Макар изъяснялся на правильном континентальном. Немножечко устаревшем, но звучавшем в его исполнении даже красиво.

У живого Макара голос ниже, с волнующей хрипотцой. Говорил он негромко, но когда голос свой повышал, пугался даже Петрович…

Совсем молодой. Мне казалось, что муж мой будет выглядеть лет на пятнадцать постарше. Очень уж он и серьезный и мудрый. Зрелый, спокойный мужчина, смело идущий вперед. Не сомневаясь и ничего не боясь.

А теперь передо мной спал почти что ровесник. Он не лукавил, назвав себя «самым обычным». Ни брутальной красоты Райна, ни яркого фамильного колорита рода Винков, как у Диля. Ямочка на подбородке, скуластое лицо, излом темных, широких бровей. Губы красивые, с уголками рта, вечно приподнятыми, словно в привычной улыбке. Уже сидя напротив него, за столом, я с удивлением рассмотрела цвет глаз. Очень темно-серый, как ураганное небо, которое кажется черным. Совершенно мальчишеский вид ему придавала бритая голова, слегка оттопыренные уши с крохотной черной серьгой, красовавшейся в левой мочке. Ничего необычного. Почему я тогда его сразу узнала?

Забота? Да. Безусловно. Одного только порыва навстречу хватило, чтобы узнать его, чтобы поверить в существование Мака Аверина. Горячие руки, выдернувшие меня из ледяного кошмара воды, взгляд полный тревоги, и слова. Я ему верила. Невозможно не верить такому как мой капитан. Если племя Авериных тоже начнет предавать и обманывать, — этот мир точно рухнет. Вместе с целой Вселенной.

— Капитан, пеленг сумеречного канала Инспекции! — откуда-то с потолка прозвучал голос, мне еще незнакомый. — Это срочно.

Я быстро села, собралась было вставать, но инспектор меня удержал, прихватив крепко пальцами за руку.

— У них все всегда срочно, — тоном не спавшего ни секундочки человека ответил с кровати Аверин. — Доложить мне по форме.

Голос замолк.

— Хорошо разглядела? — насмешливое прозвучало. — Почему не спала?

Пока я думала, что ответить, снова возник некто с докладом «по форме». И битых десять минут он докладывал. Я поняла только несколько слов. Макар хмурился, закинув левую руку за голову и смотрел на меня. Рассмотрел что-то новое?

— Ответить согласно инструкции: перечисли список наших пассажиров, причину принятия на борт. Отправь им мое расписание вахт, и развернутый доклад о степени готовности фрегата к прыжку. Супругу мою нигде не упоминать, и вписать ее в штат экипажа.

— На должность? — абсолютно спокойный вопрос.

Быстрый взгляд на меня, строгая складка между бровей, и удививший ответ:

— Психотерапевта, психолога.

— Есть, кэп.

Мне показалось, или голос повеселел? Видимо, показалось. Связь отключилась, о чем сообщил громкий щелчок.

— Ты же не против? — с видом довольным лежал и улыбался лукаво. — Должность такая у нас в штате есть, а диплом твой ее позволяет занять.

— Не… — сложно было собраться с мыслями и словами, — неожиданно.

— А теперь быстро расслабилась и уснула, — одним гибким и сильным движением Макар сгреб меня с края кровати и уложил к себе головой на плечо. — Или я расскажу тебе русскую древнюю сказку.

Прозвучало весьма угрожающе.

Я понятия не имею, чем может таким заниматься на имперском фрегате штатный психолог. Разве что, стрессы снимать капитану. А что? Я могу. Залезу опять в ледяную воду, заляпаю кровью каюту, соберусь помирать он найдет меня и спасет, сразу улучшив себе настроение. Хотя… в нашем деле главное — оригинальность. Придется мне заблудиться в космическом корабле, сломать руку, ногу, и все меня будут искать, а потом капитан всех спасет, и ему станет легче. Наверное.

— Сказку не надо пока, — засыпая стремительно, я прошептала. — У меня к тебе множество глупых вопросов.

— Предлагаю игру, — промолчав несколько долгих секунд, он ответил. — За каждый ответ я оплату беру поцелуем.

— Дорого очень, — буркнула я, с трудом сдержав смех.

— Совершенно невинные, — его горячая рука, сильная и красивая, осторожно приобняла мне плечо. — Вот такие.

Сухие и теплые губы аккуратно коснулись виска.

— Ей, мужчина! — хихикнула я, — вопрос еще не прозвучал, а оплата уже поступила.

— Только один. И потом сразу спать, а то ты опять разгулялась.

— Почему на Сове нет невесомости? — первое, что пришло в голову. — Му же в космосе.

— Специальный контур имитации гравитационного поля, я тебе его покажу, — тут он грустно вздохнул, — По окончанию карантина. Да, да. До прибытия на ближайшую станцию ты сидишь тут, в изоляции. Прости, но давать даже маленький шанс на вмешательство в наши дела всяким постам карантина я не имею права.

— Прости… — почему-то само получилось.

— А теперь точно спать. Я постараюсь сюда заглядывать как можно чаще, но прыжок на обедненном топливе в исполнении аварийного корабля…

— Я все понимаю. Ты сказал, тут есть твоя библиотека? Мне больше ничего и не надо, сколько недель?

— И все? — второй поцелуй я поймала самым кончиком брови. — Твой брат истерил целый день. А ты… Удивительная. Через сутки сюда подойдет имперский флот, еще через сутки стартуем, и если все выйдет по плану, то только неделя.

— А если не выйдет? — тут же подставила лоб. Игра эта начинала мне нравиться. Как и его поцелуи. Легкое прикосновение губ, разговор языком тихой нежности.

— Две недели. Кирейн согласился на стазис. Супруга его отказалась, они теперь снова ругаются.

— А мне ты подобного не предложил…

— Ты член экипажа и штатный психолог. Лечишь мой посттравматический стресс, между прочим. Солнце, у нас осталось так мало минут… Боюсь, потом спать мне удастся уже послезавтра.

Обняла его крепко зачем-то и сразу уснула. Крепко спится рядом с мужчиной, дающим надежду.

43. Прыжок

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Орбита Кеплер D звездной системы Кеплер 47, созвездие Лебедя

Просыпаться, держа в объятиях женщину, вдыхать ее запах, ощущать трепетное тепло ее тела, открывая глаза видеть очертания хрупкого тела так близко. Что-то невероятно интимное было в этих минутах. Глубокое, вечное. Это время принадлежало только ему одному. Сейчас Макар ощущал себя равным Создателю, практически демиургом. Каждой мыслью своей, каждым вдохом он словно лепил новым мир, закрепляя его маленькими решениями и поступками. Хрупкое равновесие. Песочный замок его невозможного счастья, в которое он давно уже верить устал.

Вот оно, спит у него на груди, тихо посапывая во сне. Трепещут ресницы, она снова хмурится. Складочка строгая между бровями, сжатые губы. Он не допустит, чтобы ей снились страшные сны, он разведет ее беды руками…

Поцелуй нежный в бритый висок, тонкий пух светлых волос на макушке, запах горячего песка, молодой лесной хвои. Она улыбнулась красивой, открытой улыбкой.

Его личное, теплое солнышко, пусть и краденное.

Под потолком молчаливо возникло изображение рубки. Вот чего не отнять у членов старого экипажа «Совы» так это комплекса деликатности. Стэм просто отправил изображение центрального отсека и пустующего кресла вахтенного офицера, печально стоящего в центре управления. Все верно, пора принимать на себя эту ношу. Медовый месяц длинною в четыре часа подошел к концу.

Аверин выскользнул из кровати, переложив девушку осторожно на упругие валики подушек. Снова поцеловал ее. Маленькое, запретное удовольствие, что отзывается в нем тихим звоном мечты и надежды. Все у них еще будет…

***

Я проснулась одна. Судя по остывшей постели, инспектор ушел уже очень давно, умудрившись меня не тревожить. Я всегда спала очень чутко и понятия не имею, как это ему удалось. На постели включенным лежал мой новенький видер, потянувшись к нему, я обнаружила сразу несколько сообщений.

От Макара, от Диля, и от Кирейна. Внезапно брат вспомнил о моем скромном существовании. Палец сам собой потянулся к сообщению мужа. И снова я сама себе удивилась: удивительным словом сознание называло мужчину, которого я так мало знала. Муж.

«На столе я оставил для тебя маленький подарок. Завтрак в столовой, вход в библиотеку открыт, не скучай, твой капитан.»

Перевела взгляд на столик рядом с кроватью и обомлела: в тонком прозрачном цилиндре, стоявшем в центре круглой столешницы, красовался яркий цветок удивительной красоты. Он был похож на крохотную звезду, теплого, желтого цвета, с изящными резными листиками, будто выточенными рукой мастера — ювелира. Удивительный он, Аверин. Как многое у него получилось сказать молча, без слов…

Диль тоже сделал подарок, прислав мне все наши фотоахивы, начиная с самого раннего детства. Открыв пару кадров, я вдруг отчетливо поняла: не могу. Когда-нибудь, после, потом. Когда все бесповоротно изменится, и не будет так больно. Не теперь.

Открывая сообщение брата я ощутила тревогу. И как всегда не напрасно.

«Если ты все еще дочь своей матери, и хочешь знать, что с ней стало, свяжись быстро со мной.»

Потрясающе. В этом весь брат мой Кирейн.

Набрала его код и ответа, конечно же, не дождалась. Расслабилась. Сделала все, что могла. Не уверена в том, что хочу это знать. В конце концов, я закрыта на карантине. Подумала и легла спать обратно, поставив перед собой на постели сосуд с чудо-цветком.

Сова. Имперский фрегат 27-313, класса A- IIV.

Из доклада борта фрегата 27-313, класса Аngelus- Iustitia Inspector Victoriam:

«В двадцать пять минут четвертого часа утра пятого дня второй имперской декады четвертого имперского месяца пятьсот семьдесят третьего года эры Всеобщего благоденствия Инспектор Аверин передал результаты проверки командующему оперативной группы Имперского флота, прибывшему на орбиту планетарной системы Лигла, двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя и получил разрешение на выход в зону большого прыжка, для дальнейшего следования в пункт ремонта фрегата. На борту фрегата экипаж в обновленном составе, и два пассажира, следующих для прохождения лечения.»

Инспектор Аверин принял решение о продолжении экспедиции сразу после окончания ремонта судна. Состав экипажа оставить без изменений. Доклад о завершении инспекции колонии Лигла Кеплер D звездной системы Кеплер 47, созвездие Лебедя отправлен сумеречным каналом в центральную инспекцию, с дополнительными рекомендациями и пометками экспедиции.

Продолжение следует…

Оглавление

1. Новый день

2. Сова

3. Нештатная ситуация

4. Бабочка

5. К нам едет конунг

6. Загадки, загадки…

7. Хлопоты

7.1

8. Ожог временем

8.1

9. Женихи

10. Прыжок

10.1

11. Не сюрприз

11.1

12. Явление инспектора

13. Тест на стрессоустойчивость

14. Замок Рейн

15. Помутнение

16. В круг

16.1

17. Отбор

18. Зачем?

18.1

18.2

19. Пикантный момент

20. Утро бодрое

21. Бабочки

21.1

22. Регистрация

23. Я разберусь

24. Следы

25. Поселок

26. Сестра?

27. Сделка

28. О неважном

29. Путь к Совенку

30. Смогли

31. Перемены

32. Атака

33. Власть

34. Заманчивое предложение

35. Просто мысли

36. Заминка

37. Лазаретное

38. Canis lupus familiaris

39. Каюта жены капитана

40. Супружеский ужин

41. Все-таки ужин

42. Личные границы

43. Прыжок