Зюзюка и Бебека… Блюк, Блюк.. Продолжение книги МОИ ВЫВИХНУТЫЕ УШИ [Дмитрий Андреевич Соловьев] (fb2) читать онлайн

Дмитрий Соловьев Зюзюка и Бебека… Блюк, Блюк… Продолжение книги МОИ ВЫВИХНУТЫЕ УШИ

Предисловие

Читайте. Надеюсь, что вы буквы знакомые встретите. Рекомендую ребятам постарше 14 лет. Они острее чувствуют, что детство неумолимо проходит, и хотят возвратиться на пару лет назад. Но если честно, не стоит об этом переживать.

Главное ребята всегда в душе оставаться детьми способными фантазировать, надеяться и удивляться. Тогда никакая бяка не сделает черным ваш овеянный светом мир. Москва 2021 год. Дмитрий Соловьев. Контактный тел. 8 917-567-56-35, почта s89175675635@yandex.ru

Вместо эпиграфа

***

Я на лбу нащупал шишку

Я не елка — я мальчишка.

Вставные челюсти, это круто!

На днях у меня выпал один молочный зуб, а так как раньше у меня выпало еще несколько зубов (точно не помню, толи три, толи восемь), то я стал похож на бабу ягу. У бабы яги тоже мало зубов и она старая и страшная. А я беззубый, но симпатичный, пока рожицы не строю и уши в разные стороны вместе со ртом пальцами не растягиваю. Так мне папа говорит, а я ему верю.

Теперь, когда я улыбаюсь, сверху только десны видны, а по бокам торчат клыки, а снизу то зуб, то дырка.

У бабушки тоже зубы выпали, только давно и они у нее почему-то не растут, а у дедушки вообще зубов нет, а челюсти вставные, как у робота.

Я это сегодня случайно узнал, когда зубы чистил. Смотрю, стакан на полочке стоит, мне сразу стало интересно, раньше я его не замечал. Вообще-то я очень любопытный, тут же на цыпочках приподнялся, шею вытянул и в него заглянул,… а там зубы! Я думал они игрушечные, что бы пугать, а оказались дедушкины.

Вот же ему повезло! Можно спорить с ребятами, что ты себя за ухо укусишь, да и вообще…

Я дедушку, после этого, раз десять просил эти зубы то вынимать, то вставлять, чуть от смеха на пол не свалился (даже живот заболел), когда у него подбородок у самого носа очутился.

Челюстей у дедушки оказалось две, верхняя и нижняя и я сразу стал у него одну выпрашивать: — Дедушка, ну подари…..Зачем тебе две!?

Раньше мне его всегда уговорить удавалось, а тут заупрямился.

Я ему свой рот показываю: — Видишь деда, у меня тоже зубов нет, дай поносить, а у тебя другие вырастут.

— Это у тебя вырастут, а у меня не вырастут — улыбается дедушка, — потому что я старый, а ты молодой. И вообще, зачем они тебе?

— Ну, нужно — задумался я, — вот например вампира изображать или акулу, а можно просто играть в солдатики и она их будет жрать!

— Гоша, она грязная и вообще в твой рот не поместится — говорит дедушка.

— В твой помещается, а в мой нет — заспорил я.

Дедушка обреченно вздохнул: — Ну как тебе объяснить? — и, порывшись в шкафу, достал свои новые тапки, затем приподнял меня, в воздухе потряс, чтобы мои тапочки с ног слетели и в свои поставил.

— Ну как? — спрашивает, — Подходят они тебе.

— Ты что дедушка, не видишь, какие они огромные? — спрашиваю я.

— А почему они для тебя огромные, а для меня в самую пору? — задает дедушка вопрос.

— Ну потому что ты большой, а я маленький, — отвечаю.

— Вставная челюсть тоже как тапок… — начинает что-то объяснять мне дедушка.

Но я его перебиваю, хитро улыбаюсь и пальчиком грожу: — Дедушка, ты, что не понимаешь, я тапки в рот засовывать не буду, даже и не проси, жалко тебе лишнюю челюсть отдать, своим тапком хочешь отделаться.

— Тапки тебя никто грызть не заставляет — начинает злиться дедушка, — это я так, для примера показал, в смысле, что челюсть эта в твой рот не поместится, ну может и поместится, если тебе его до ушей растянуть.

— Дедушка! — радостно запрыгал я вокруг него, — ты мне эту челюсть подари, как яблоки, под краном помой, нет, лучше с мылом, а я свой рот только так до ушей растяну.

— Хочешь, покажу, как это делается!?

Когда я был совсем маленький, мне нравилось есть таблетки

Когда я был совсем маленький мне нравилось есть таблетки. Если мне давали анальгин, то я хрумкал его как заяц морковку и требовал еще.

Таблетка, как я понимаю, была горькая и ужасно противная. Но мне почему-то тогда было все равно.

Мама относилась к этому легкомысленно. У нас на столе часто валялись коробки и баночки с бабушкиными таблетками от давления и от чего-то еще.

А вот папа, который с нами в то время уже не жил, боялся, что я ими отравлюсь.

Слова, типа аяяй это бяка, меня не убеждали, я считал таблетки разновидностью конфет и сильно злился, когда мне их не давали.

С обычными конфетами неплохо действовала проверенная система, пустить слезу и немножечко поныть, а вот с таблетками она почему-то не срабатывала.

— Дай табетку — ныл я — ну папа дай табетку!

Но папа ее не давал.

Тогда я шел к маме с теми же словами и снова получал отказ.

Я курсировал между ними как рейсовый пароход и никакого результата. Слабым звеном в нашей семье была мама, я был уверен, что без папы, я сумею ее уговорить.

Это ведь папа все время возмущался, увидев забытые на столе лекарства, а значит, его надо было временно прогнать.

Логика у меня была простая — раз папа с нами не живет то надо отправить его на работу. А пока он там будет трудиться, мы с мамой решим таблеточный вопрос и я их все съем.

Поэтому, получив от папы очередной отказ, я уперся ручками в его коленки и принялся толкать в направлении выхода из квартиры.

Я был сильно возмущен, а значит и очень решителен. Букву «р» я тогда не выговаривал, и моя речь звучала примерно так — Папа, иди на яботу! Иди на яботу!

Так в нашей семье родился новый мем.

Сейчас мне уже семнадцать, и когда папа пристает ко мне и моим друзьям со своими советами. Ну в общем когда мне он сильно надоел, я ему говорю — папа, иди на яботу! Иди на яботу!

Как я присматривал за малышом, который все понимал, но не умел говорить

Я, конечно, люблю возиться с маленьким. На велосипедике его покатать, в песочнице с ним покопаться, на качельках покачать сказку рассказать. На это меня хватает. Но заменить двухлетнему спиногрызу маму, хотя бы даже на пару тройку часов! Это уж нет!

Тут меня давеча наша соседка за малышом приглядеть попросила, всего на полчасика, который в итоге превратился в три с половиной часа. Ну я мальчик покладистый, вежливый, к тому же внушаемый. Короче она меня уговорила. Я после уроков собирался чуток поспать, а потом на улицу смотаться, но из-за моей уступчивости не получилось.

Накрылись мои планы медным тазом, потому что я этого Сережу хорошо знал, за ним нужно 24 часа в сутки наблюдать. Он, как только из коляски вылез, сразу освоился, вокруг песочницы на четвереньках самостоятельно шастал, вот только если отвлечешься, он то какашку собачью начнет исследовать, то песок станет есть. И что он в нем нашел?

Я понимаю, шоколад тоннами в рот запихивать, а песок из песочницы я сам в детском саду пробовал. Так вот, он совсем невкусный и на зубах скрипит, и вообще, это все равно, что грязные булыжники грызть.

А Сережа раз попробовал, и ему понравилось. Может оттого у него во рту так мало зубов!?

Я уже учусь в третьем классе и за мной самим нужен глаз да глаз. По крайней мере, мне так мама говорит и во всем меня контролирует. А тут такое ответственное поручение. Наверное я поэтому и согласился, чтобы всем доказать, что я взрослый..

В общем, зашел я к ним в дом, книжек всяких детских притащил и принялся Сережу просвещать, потому что мне его мама сказала, что он нормально говорить еще не научился, зато все понимает.

Ну, мама его с нами еще полчаса побыла, а потом туфли надела и куда-то смылась.

Сережа вначале внимательно выслушал три раза сказку про колобка, затем девять раз про три поросенка и полез ко мне на коленки картинки в книжке рассматривать. Вроде маленький, а тяжелый такой и какой-то жаркий. Я к его голове случайно притронулся, чуть не обжегся. Это у него мозги (от работы мыслей) так разогрелись.

Смотрел, Сережа, смотрел, пальчиком в картинки тыкал и чего-то невнятное себе под нос чирикал.

А потом видимо ему это надоело и он мою книжку на пол как швырнет и как залопочет громко — Зюзя, зюзя, зю-зю.

Ну мне это не понравилось, как он с моими книгами обращается, я его со своих коленок не слишком ласково согнал,(они у меня к тому времени от его жаркости вспотели), и стал ему пальцем грозить: — Сережа, так делать не хорошо.

А он мне в ответ: — Холосо.

А я ему: — Нет, не холосо

А он вдруг брык спиной на пол, ножками засучил, рот до бровей раскрыл и как заорет: — Холосо. Я гою Холосо!! Зюзю бябя!

Я поначалу растерялся, чего теперь с ним делать, толи по заднице слегка наподдать, толи бросится успокаивать.

А потом решил, пусть себе орет, пока не охрипнет, будет мне тут концерты устраивать, словно я его мама.

Сижу, жду, демонстративно в потолок глаза уставил, мелодию фальшиво посвистываю. Он немного еще ножками посучил, за мною понаблюдал и успокоился.

Встал на четвереньки, за ножку стула схватился и снова на ногах. Книжку мою с пола поднял, мне принес. На колени положил. Затем обхватил мои ноги ручками, башкой, то бишь лбом в обложку уперся, лицо в мою сторону повернул, хитро улыбается и свои Зюзю и бебе ласковым голосом говорит.

А я что переводчик, чтобы в этих его бебе зюзю разбираться?

Ну думаю, наверное он так передо мною извиняется. По голове его погладил, а она словно кипяток. У меня дома компьютер меньше нагревается, когда я в новые стрелялки играю.

Может, думаю, он все-таки заболел, но по поведению вроде не похоже. Вон уже от меня в угол уполз, своей машинкой завладел и затрещал мотором — тыл-тыл-тыл.

— Ты пока тут поиграй, а я в туалет пошел, — говорю я ему. Я так просто сказал, не отчитываться же мне взаправду перед ним, думал он и не услышит, будет и дальше свое тыл-тыл-тыл бубнить. А он не только услышал, но еще и понял и не только понял, а даже произнес два слова: — на голсок!

— На горшок — вздохнув, согласился я, — ты тут играй со своим трактором, а я пойду на горшок.

— Не татал, а масина, не татал зюзю бебе масина, а я голсок — возмущенно затарахтел Сережа.

— Ну пусть будет не трактор, а машина и пусть ты будешь самым большим в мире горшком — нетерпеливо запрыгал я — а я хочу пис-пис, понимаешь — пис-пис! и поэтому пока.

Сережа что-то еще прокричал мне в спину, но я быстренько захлопнул за собой дверь и сел на толчок.

Слова пис-пис предназначалось для Сережи, а на самом деле было еще и ка-ка. Сидеть с комфортом, как дома, здесь было невозможно, за дверью шуршал и гугукал Сережа а когда я быстренько сделал все дела, то не обнаружил перед собой туалетной бумаги. Меня чуть Кондратий не хватил, прежде чем я обнаружил рулон у себя за спиною. И кто хранит его на бачке?

Когда я выходил из туалета, то только чудом не заехал любознательному Сереже дверью между глаз. От этой малышни только и жди неприятностей!

Я еще руки не успел помыть, как он ко мне со своими зюзю и бебе пристал, правда еще какие-то патал и кеке лулу к ним прибавились.

Я только из ванной комнаты вышел, сразу у него стал допытываться, чего он от меня хочет.

А он мне свои — бзи-зи патал кеке лулу, за палец меня схватил и к буфету на кухню тащит.

Я весь буфет перерыл, пока его бзи-зи патал ке-ке лулу нашел, да и то в этом не уверен. Но кекс и какое-то фруктовое пюре в тюбике Сережу вполне устроили, он к этому тюбику присосался как клещ. Потом он сгрыз кекс и стал плакать и словно заведенный орать: — аду, аду, аду! а так как я ничего не понял, стал на меня злиться и обзывать зюзюкой и бебекой.

— Мама аду, блюк блюк — решив, что я конченый идиот, ткнул он пальчиком в бутылку с розовым компотом, стоящую на полке у плиты, и только получив бутылку временно заглох.

Накормив его и с надеждой посмотрев на часы, я убедился, что Сережина мама сильно запаздывает, и еще я внезапно осознал, что она мне не дала номер своего сотового телефона, а в заключении обнаружил, что и свой дома забыл.

Время двигалось к моему обеду, Сережа свой обед уже выпросил и уничтожил и я, вспомнив про свой детский сад, попытался соблюдать режим.

Но уложить Сережу в кровать, оказалось невозможным, он так брыкался и орал, что я решил, пусть этот олух не спит. Я так с ним устал, что даже сам поесть забыл и вообще мне его мама про то, что я могу у них есть, ничего не говорила.

Можно бы было сбегать к себе в соседнюю дверь, но его мама нас на ключ закрыла. Так что оказались мы с Сережей, словно в тюрьме.

Ему-то все по барабану, а меня это просто взбесило. Я даже сам с собой разговаривать стал: — Раз так, — говорю, — то я у вас всю колбасу из холодильника съем и конфеты ваши и мороженное из морозильника, и вообще…!

Я думал, что этим все и закончится… а оказалось, все только началось!

Сережа не просто так про горшок-то расчирикался.

Короче в довершении всего он еще и обосрался и не где-нибудь, а на мне. Я только задремал, носом начал клевать, он ко мне на коленки забрался, стал за уши дергать, чего-то бормотать и предпринимать активные попытки в моем носу поковыряться, а потом как-то подозрительно затих и обосрался.

Конечно хорошо, что на нем памперс был, но во-первых он был как-то не так закреплен, а во вторых Сережа не только покакал, но и пописал и это пописал мне на ноги горячими струйками потекло.

Я спросонья так подскочил, что Сережа на другой конец дивана улетел. Хорошо, что на пол не грохнулся. Пришлось мне снова в ванную комнату идти, снимать мокрые носки и ноги до самых шорт мыть, слава богу, хоть на них ничего не попало.

А Сереже хоть бы хны. Ходит со своим гавном в подгузнике и не тужит, и лужа на полу его не смущает, только кораблики в ней не запускает. А воняет от него, сами понимаете чем и насрал он туда дай боже. Если по комнате бежит, его в сторону заносит.

Я, конечно, слышал, что эти подгузники можно самому поменять! В шкафах порылся, целую пачку их нашел. Сережу за шкирку поймал, всю одежду с него снял и в подгузнике в ванную поставил. Ведь не будет же он, потом разгуливать с грязной задницей по квартире.

В общем, разобрался я со всеми этими застежками и тяжелый памперс в ванную грохнулся. Я его, сморщив нос, двумя пальцами поднял и в таз какой-то положил. Затем Сережу принялся под теплым душем отмывать. Стоит он такой трогательный и довольный, улыбка до ушей, а по пухлым ножкам дерьмо вместе с водою вниз течет, ручейком у пяточек извивается.

В общем, отмыл я его, так что он заскрипел, в одеяло теплое завернул и верещащего от удовольствия, на диван отнес.

Попробовал новый памперс на него надеть и понял, что у меня ничего не получается и вообще какой стороной его к попке нужно надевать, а какой к пиписке, я совершенно не разобрался.

В общем, надел я на него какую то не то распашонку, не то пижаму, которая была ему до колен, и отпустил босиком бегать.

Так он и шастал с голой задницей, без трусов, пока его мама не пришла.

Я думал она меня за съеденную колбасу и прочие уничтоженные продукты на месте прибьет, и за Сережину голую жопу — тоже, и конечно совсем не ожидал, что она назовет меня зайчиком и поцелует в макушку.

Рядом, по ковру ползал, сверкая пятками и своими глупостями, довольный Сережа. А я стоял посредине комнаты с дурацкой улыбкой и чуть приоткрытым ртом и, развесив уши, слушал приятные и лестные для меня слова, о том, что я очень умный, взрослый и отзывчивый милый мальчик и что может быть, я еще как-нибудь и когда-нибудь разик с ее Сереженькой снова посижу.

— Ну не знаю — расслабленно пожал я плечами и со злостью о себе подумал, ну почему я такой уступчивый и мягкотелый.

Вот я по парку один иду

Вот я по парку один иду, вроде ни о чем не думаю, а мысли в голове скачут как кузнечики. Ребята кто в лагере, кто на даче, кто дрыхнет до вечера. Скукота!

Иду и смотрю по сторонам, пока взгляд за что-нибудь не зацепится.

Вон парочка у кустов на скамейке сидит, парень девушку приобнимает, совсем к ней придвинулся, украдкой целует — в губы! И шурум-бурум там у нее во рту языком. Бэээээ Противно! Как люди целуются? Это ж все равно, что плюнуть друг другу в рот.

У нас в пятом классе Верка есть, когда говорит, во все стороны брызги, как от таксы, когда она вокруг тебя от радости бегает, и это еще повезет, если она при этом булку не жрет!

Ладно, допустим, она мне понравится, я ей в рот плюну, а если она!? Меня же сразу вырвет!

Хотя, вот мы с ребятами из одной бутылки часто воду пьем, там хочешь, не хочешь, горлышко обмуслено, и ничего! Может поцелуи это что-то вроде обмусленной бутылки!? И не так противно?

Вжух — электросамокат с двумя мальчишками мимо просто пролетел. А что будет, если они с него упадут? Гонят под пятьдесят километров, а сами, как и я в шортах и футболке.

Это ж от них одни кровавые уши на асфальте останутся, так об него сотрутся! Брррр… просто ужастик, аж мурашки по спине пошли.

Вот они едут, и ветер у них в ушах свистит, а я иду, ноги тренирую, сейчас без майки стану закаляться, может даже под солнцем обгорю. Парк у нас большой и красивый и сюда со всего города народ прет, к тому же площадь трех вокзалов сравнительно недалеко. Так что незнакомых девчонок и мальчишек здесь полно, но с ними трудно познакомиться. Бродят по парку от аттракциона к аттракциону своими компаниями, трескают попкорн и пончики, запивают газировкой. Им не нужен местный попутчик, особенно когда он обжора и проглот.

Я маленький и достаточно худой, к тому же я всегда летом быстро расту и мне нужно много вкусного есть, а денег у меня нет! Потому, что пятьдесят рублей в день, это мне на один зуб.

Дома полный холодильник, но разве пределом твоих мечтаний является гречневая каша и суп?

Ладно, это неинтересный разговор.

— Ой! Смотрите! Белка! Через дорогу с шишкой прыг-прыг. Худющая! Глаза круглые, хвост как облезлый ершик трубой стоит, через него дорога просвечивает, а во рту шишка.

И эта шишка ее сильно беспокоит. Вдруг кто такую нужную вещь отберет.

Я замер на месте, телефон из кармана осторожно достал, но она куда-то в кусты упрыгала, свою шишку в безопасности грызть. А я сразу вспомнил про давешнюю ворону. Иду мимо своего дома в магазин, смотрю у обочины в траве ворона над булкой толи сидит толи стоит. Ворона жирная такая или ее от обжорства так бока раздуло, что она крылья не может по нормальному сложить. А перед нею буханка белого хлеба с наполовину выклеванной сердцевиной и она на нее глядит. Вид философский, задумчивый, словно проблемы мира решает. И все мне с нею ясно, сам в гостях такой, вкусного много, а живот один. Есть уже не хочется, но знаешь, что такой случай лишь через год подвернется, и на завтра будешь жалеть. Обратно когда возвращался, ворона в сторонку утопала, улететь наверное не смогла, но все равно умная, не стала чахнуть над булкой как скупой рыцарь над сундуком злата или золота, как там у Пушкина пишется, я не помню.

Так, чего там за спиной скрипит и звонит, это четырехколесный толи велосипед, толи телега педальная. В общем, тачанка без лошади и пулемета, а в ней целая шайка мальчишек, кто привстал, бутылкой с колой размахивает, кто педали крутит, кто рулит, кто просто орет и на сиденье сидит. Понятное дело ни одного знакомого и как положено, по полной расслабились и развлекаются. Телега эта от одного бордюра, до другого через всю дорогу вихляется. Того гляди в него врежется, девчонки у них на коленках сидят, матом ругаются, от страха вопят.

Матом вообще-то ругаться не хорошо. А почему!? Вот почему одними словами можно ругаться — ну дурак, идиот, жопа например, а другими нет…даже если очень хочется?

Ребята так никуда и не врезались и даже велосипедиста не задавили, просто свернули налево у перекрестка, а я дальше иду. Дорога теперь без тротуара, справа от меня теннисные корты за забором. Девчонки и мальчишки два на два рубятся, отбивают ярко зеленый мячик ракетками, носятся по корту и так у них здорово получается, просто завидки берут.

Я один раз попробовал, пару раз мячик ракеткой отбил, но не туда, потом полчаса его в траве искал. Короче, этому надо долго учиться, кучу денег заплатить и вообще это не мое.

Вот боевые искусства, рукопашный бой, у меня зеленый пояс по ним, там мне интересно и я уже кое-что могу.

Возвращаюсь той же дорогой, мимо кортов, мимо кустов с белкой, в сторону центрального фонтана. Вот и аттракционы, там много интересного чего. Рядом продают сладкую вату, которую в основном канючит малышня.

Я вспоминаю про Мишкиного младшего брата, который заслуженно мается в детском саду. Когда мы вместе с его родителями гуляли по парку, нам всем купили эту сладкую вату, так этот вредный тип сразу заныл, стал ходить кругами вокруг Мишкиного папы и жаловаться, что нам с Мишкой ваты больше дали, чем ему. Я его ткнул пальцем в бок, немного силы не рассчитал, между ребер попал, так он на весь парк заверещал, что я его обизяю.

Так, а это что за шум? Малыша домой за руку тащут, а он орет, ногами упирается: Хочу еще на лошадке покататься, или на машинке уууууу..

Как я его понимаю, сам, наверное, таким был, ну немного поспокойнее, сопли во все стороны не разбрызгивал и вообще быстро сообразил, что так своей цели не достичь.

Сворачиваю к выходу, иду мимо танцплощадки для одиноких старушек и стариков, но их там сегодня почти нет, зато прыгают и кривляются радостные второклашки, а в сторонке под музыку швыряет из стороны в сторону пьяного мужика — тоже очень радостного, с улыбкой до ушей и лысой прической. Что-то в нем от бомжа, но может быть я ошибся. Его голова крутится как перископ, глаза-окуляры замечают двух идущих мимо теток, он распахивает до отказа свои руки и пикирует на них как самолет — Девушки, а потанцевать — заплетается он языком. Судя по его слюнявому рту, он их хочет обоих поцеловать.

Сомневаюсь, что тетки мечтают о таком поцелуе, они хихикают между собою, убыстряют шаг и мужик пролетает уже за их спинами. Вряд ли ему сегодня повезет.

Мимо меня деловито уткнув длинный нос в зеленую травку, просеменила толстая отдышливая такса.

Мои мысли снова перескочили и я вспомнил о ежике на нашей даче, он у нас так хорошо покушал что, заметив нас, убегая, застрял в норе между забором, ну прямо как мультфильмовский Вини-пух. Попка и задние лапки на нашей стороне, а испуганная мордочка — у соседей.

И главное дырку он выбрал неподходящую, что бы убегать. С нашей стороны его наша такса за жопу старалась укусить, а у соседей барбос вообще ежикоубийца.

Это я к тому, что коли задумал у людей пищу воровать, то обмозгуй своей ежиной головой нормальные пути отхода.

А так мне его голыми руками к нам на участок пришлось тащить, а он сволочь колючий как кактус и злой как черт, вместо благодарности мне палец чуть не прокусил. После этого я им чуть в забор не запустил, но из гуманных соображений сдержался.

Вот и к своему дому подошел. У подъезда новенький с виду стул стоит, у нас не дом, а бесплатная лавка всяких подержанных вещей, иногда даже игрушки выносят. Ну кому-то он почему-то надоел, но нам он точно нужен. Свои давно расшатались, как зубы у стариков, того и гляди, с них на пол загремишь.

Да, день прожит не зря, с вами поболтал и стулом обзавелся — хороший такой улов, на пару тысяч потянет, которые мы с папой сэкономим.

Ну ладно. Пока! Может когда еще встретимся и поговорим.

Моя бабушка, оказывается, была графиней

Моя бабушка, оказывается, была графиней — сказал мне Мишка.

— С чего ты это взял? — недоверчиво спросил я.

— Смотри, что я у нее нашел — показал мне Мишка здоровенную вилку.

— Тяжелая и ржавая — взяв в руки находку, сказал я.

Я вертел эту вилку, которая весила как мамина кастрюля для борща, и не понимал, какое она имеет отношение к Мишкиной бабушке и ее графству. И вообще, похоже, Мишка нагло мне врал или просто придуривался.

— Ну? — вопросительно уставился на меня друг.

— Что ну!? Палки гну! — с досадой ответил я, — ты, что Мишка меня совсем за дурака держишь? Ты бы еще утюг притащил. Может тогда, твоя бабушка стала бы герцогиней!

— А может она герцогиня и есть!? Просто я забыл, как эта должность называется — запальчиво стал доказывать мне Мишка!

— Вот смотри — ткнул он пальцем в какие-то завитушки на ржавой вилке. — Видишь, этот герб! А гербы у нас имели кто? Правильно — герцогини и графини и бароны и даже принцессы!

— То есть твоя бабушка может быть принцесса, а ты Мишка у нас прынц? — коверкая слова захихикал я.

— И что тут такого? — высокомерно усмехнулся, чуть покрасневший Мишка, — Кстати, если я принц, то я тебя могу в рыцари посвятить. Я это в какой то книжке читал.

— И чем ты меня в рыцари будешь посвящать!? Меча у тебя дома нет. Надеюсь не с помощью вилки? — съехидничал я.

По Мишкиной физиономии было понятно, что он начинает злиться, и мне захотелось добавить в топку уголька.

— Мишуня, можно я буду звать тебя графином, а сам стану рыцарем ножа и ржавой вилки твоей бабушки? — молитвенно сложив руки, и всячески кривляясь, спросил я.

— Ты Гошка просто дурак — притворно вздохнул Мишка, достав из кармана какую-то зелено-разноцветную бумажку и тыча мне ею под нос.

— Видишь… видишь сколько тут нулей? — спросил он меня, — А знаешь что это такое!? Это вексель, вексель моей бабушке в котором написано, что этот сибирский банк должен ей сто миллионов!

— Долларов!? — воскликнул я.

— Да нет же! — поморщился Мишка, — Рублей!

— Дай ее сюда — потребовал я.

— Только осторожно, не порви — предупредил меня взволнованный друг.

— Этому векселю почти сто лет — разглядывая на свет, ветхую бумажку, сказал я.

— Представляешь, сколько за это время на него процентов натекло! — округлив глаза прошептал Мишка, — И ведь наверняка это еще не все, наверное, моя бабушка еще где-нибудь клад зарыла.

— От кого зарыла? — тоже прошептал я, впечатленный открывающейся перед нами перспективой.

— Ну от этих, ну которые революцию тогда сделали, как их там называли, ну этих борщевиков.

Тут я конечно просто со смеху упал.

— Революцию, товарищи, — закартавил я, как тот лысый из телевизора — совершили мы, славные борщевики! Вообще-то Мишка, так сорняки жгучие называются. Ядовитые как кобра! Их случайно сорвешь, до ушей волдырями покроешься, и брык под кустик на кладбище.

— Ну вот в честь них, этих уродов и назвали — убежденно сказал Мишка, — потому, что только уроды могли мою бабушку ограбить и заставить ее со страху золото и бриллианты в землю закопать и учительницей всю жизнь притворяться.

На самом деле они не борщевики, а большевики — объяснил я, — Кстати, раньше ты мне не рассказывал, что твою бабушку во время революции ограбили, или ты только сейчас об этом узнал?

— Ну, — замялся Мишка, — я у бабушки еще не спрашивал, но и дураку ясно, что герцогини не на помойке живут. У герцогинь уж точно в каждом городе по парочке замков, кареты всякие и куча ценного барахла, да и сундук с золотом и бриллиантами точно у каждой был — на всякий черный день, чтобы за границу, если что, смотаться.

— И что же твоя бабушка тогда здесь осталась — скептически спросил я, — жила бы себе в какой-нибудь Франции или Египте, акул с руки кормила, икру черную половниками жрала, и был бы у тебя там дворец и собственный зоопарк и звали бы тебя не Мишка а Мишель в голове вермишель.

— Ха, ха, ха….очень смешно — хмыкнул Мишка, — А не уехала моя бабушка, только потому, что ее большевики за границу не отпустили. Неужели Гошка, тебе это не понятно!

Вообще-то мне многое, что было непонятно, но куда интереснее обсуждать несметные сокровища Мишкиной семьи, чем спорить, почему его бабушка вместо Парижа осталась здесь. Поэтому мы прекратили подкалывать друг друга и стали строить грандиозные планы на будущее.

Как вы догадываетесь, будущее это сегодняшнее завтра, если у тебя сегодня денег нет, то значит и завтра не будет — если мой папа сегодня не заработает денег, то в будущем завтра мне не купят чупа-чупс и не дадут денег на кино, и этот закон почти всегда работает. Бывают правда исключения, если ты кошелек на улице найдешь.

Так вот, стали мы работать на светлое будущее прямо сейчас.

Для начала, мы, дождавшись, когда Мишкина бабушка уйдет в пятерочку за продуктами, простукали все стены в комнатах и перешли в коридор, но тут на нас стали орать соседи, что мы хулиганим, и коридорная стенка осталась необследованной.

Затем Мишка хлопнул себя полбу и признался что он круглый дурак, потому что дом этот построили совсем недавно, и ничего в него бабушка прятать не могла, особенно сразу после революции.

Разочарованье наше длилось недолго, просто теперь нам была нужна сама Мишкина бабушка, что бы узнать, где и по каким адресам она эти сто лет жила. Так же мы надеялись, что она случайно проговорится, куда Мишкино наследство спрятала.

Ждать нам пришлось долго, целых полчаса. Вы даже не представляете, как это бесит. Хочешь, что бы время пулей пролетело, а минутная стрелка стоит на месте, а часики тикают тик-так-тик-так. Когда болтаешь о чем-нибудь интересном, это время вообще не замечаешь, а тут тянется как сопля.

Ждали-то мы не напрасно и информацию ценную получили, только не ту, оказывается, Мишкина бабушка тогда еще не родилась! И как мы сразу не сообразили, ведь не могло же ей быть сто тридцать лет! А вилка эта, его прабабушке принадлежала, которая давно умерла.

Ну, тут я решил кое-что для себя прояснить.

— А правда, что ваша прабабушка герцогиней была — спросил я Мишкину бабушку?

— С чего это ты решил? — удивилась она.

— Ну, вот Мишка мне вилку с гербом показывал — стал объяснять я.

— Это не герб, а вензель и в те времена их многие на свою посуду ставили — сказала Мишкина бабушка.

— А вот… — продолжил я

— Значит мы не герцоги? — перебил меня Мишка.

— Ни герцоги и не короли и даже не принцы — согласилась с ним бабушка, — Потому что ребята, в нашей стране таких титулов сроду не было.

— И даже не графины, то есть бабушка, твоя прабабушка не была графиней? — огорченно спросил Мишка.

— Думаю, что нет — загадочно улыбнулась Мишкина бабушка, и мы сразу поняли, что она врет.

По крайней мере, мне Мишка насчет этого по секрету признался, ну а я согласился, потому что откуда же тогда у его прабабушки появился вексель на сто миллионов. Вот почему-то у моих мамы с папой таких деньжищ никогда не наблюдалось. Ну может быть где-то в банкомате у них чего и припрятано, но не столько же!

— Надо тебе Мишка, у себя дома еще поискать, может письма какие с адресом найдешь, или карту, где нарисовано, куда твоя прабабка сокровища зарыла — посоветовал я другу, ведь нельзя же при первой неудаче сдаваться.

Конечно нам прежде всего хотелось с банком разобраться, сокровища могут и подождать, не факт что мы их быстро отыщем, а денежки рядышком, почти за углом и напрягаться не нужно. Но мы вовремя сообразили, что будет с четвероклассниками, которые в банк придут сто миллионов забирать.

Во-первых, это очень много-много! Наверное штук десять чемоданов, во-вторых там подпись стоит прабабушкина, а паспорта ни у меня ни у Мишки нет, и до четырнадцати лет нам он не светит. А в третьих нас сразу либо в заложники возьмут, либо просто из пестика прихлопнут, что бы деньги наши себе взять.

Мишка правда предложил спецназ за пару миллионов для охраны нанять, но почему-то сразу на меня все обязанности скинул, видите ли деньги-то по закону его, а не мои, поэтому я свою долю должен вроде как заработать.

Совсем испортился мой друг, алчный и противный стал, можно подумать он эти миллионы сам заработал, я это ему прямо так и сказал, и посоветовал что бы нос кверху особо не задирал, а то в яму свалится.

В общем, рассорились мы с ним вдрызг и по домам разошлись, и по телефонам даже не переписывались. Па-а-адумаешь, тоже мне миллионер.

Два дня мы не разговаривали, друг на друга дулись, потом гулять вместе пошли. Вначале, как водится, размечтались о яхтах всяких и личном острове, там, где всегда лето, а потом нас угораздило в Интернете забить, чему равняются на сегодня наши миллионы.

Ну вы наверное варежку раскрыли и тонну золота представили. Так вот, оказалось, что этот вексель ничего не стоит. Во-первых, его уже после революции выпустили, во-вторых, тогда за коробок спичек давали миллион, так что на Мишкин вексель в то время можно было прикупить килограмм лимонов и полкило помидоров, а сегодня только подтереться.

Оказывается, там какая-то гиперинфляция приключилась. Ну, если по-простому, то за миллион 1920 года, давали один рубль 1923 года, а в лотерею можно было выиграть двести миллиардов и этих денег хватило бы почти на год.

Не хило так они денежки тогда печатали, я уж молчу на чем — не деньги, а промокашки! Мне папа, пару таких банкнот после этого, дома показал, они на плохую туалетную бумагу похожи.

Не знаю, как тогда люди жили, захотел хлебушка в магазине купить, тащи вместо кошелька чемодан! И еще не факт, что одного хватит!

Представляете! Дешевле было туалет деньгами обклеить, чем на краску и обои потратиться, я уж боюсь подумать, чем тогда задницу подтирали.

Так что пока с островом на море придется подождать. Но я уверен, нас в будущем ждет большущая удача! Ну да, сегодня не повезло, но мы с Мишкой не унываем, как только обнаружим старый прабабушкин адрес, так и разбогатеем. Кстати и мне нужно в папиных документах порыться, чем черт не шутит, ведь и у меня прабабушка, наверное, была!

В конце концов, прабабушкиных кладов никто не отменял!

Ко мне в гости приехал мой детсадовский друг Леша

Ко мне в гости приехал мой детсадовский друг Леша. Я как раз закончил пятый класс, а он шестой. Я встретил его у метро, и мы решили немного погулять в парке Сокольники.

Мы шли по длинному скверу мимо разных летних кафешек, запах от жарящихся на огне шашлыков дразнил наши носы почище красной тряпки для быка, но позволить себе роскошь купить пару троек шампуров с этой вкуснятиной, мы, увы, не могли.

— Где бы заработать денег? — облизываясь, спросил меня Лешка.

Я в ответ пожал плечами. Вопрос, конечно, был риторический, Леша и сам знал, что денег нам не заработать негде, а родители, в целях безопасности нашего здоровья, держали наши карманы на строгой диете.

Бодрым шагом мы приближались к переходу, за которым после площадки и внушительных открытых ворот, начинался сам парк.

Кафешки остались позади, зато по бокам молодые ребята лет двадцати, предлагали всем испытать свои силы. Прокатиться на специальном велосипеде каких-то десять метров и получить в награду пятьсот рублей. Хитрость заключалась в том, что этот велосипед рулил колесом в противоположную сторону от поворота руля и без долгой тренировки, с него можно было только свалиться.

Не смотря на это, вокруг них вилась куча подростков с девицами, которые хотели произвести на них неизгладимое впечатление или просто пофорсить.

Хитрые парни не просто зазывали народ, но и показывали сами, что на этом велике можно проехать даже больше десять метров

Как говорит мой папа, ребята придумали сравнительно честный отъем денег у самоуверенных лохов. В таком случае, я тоже был лох, и мои друзья тоже, потому что каждый уважающий себя мальчик считает, что уж он то точно сможет проделать на этом велосипеде такие же финты.

— Сколько у тебя денег? — спросил у меня Лешка.

Я, пошарив во всех карманах, наскреб мелочью сорок пять рублей.

— И у меня пятьдесят — сказал мой друг, и глаза у него загорелись.

— Дохлый номер — сказал я ему, мы с ребятами договорились так же старый велосипед испортить и хорошенько потренироваться, а так, только деньги потратишь.

— Я бы точно проехал — вздохнул Лешка, поняв, что свои сорок пять рублей я ему на это не дам.

— Там дальше еще прикольный аттракцион есть — решил я его отвлечь.

— И что это за аттракцион? — спросил Леша.

— Турник с прокручивающейся палкой, на таком ни в жизнь минуту не удержишься, я утром, когда этих разбойников не было, несколько раз пытался.

— Ну если ты не смог, то я уж подавно — с легкостью поверил мне совершенно неспортивный Лешка, — а это что?

К нам как раз приблизился еще один шустрый парень с парой пачек печения и пластиковой бутылкой с водой в руках и заманчивыми предложениями.

— Всего за пятьдесят рублей! — звонко вещал он, — вы можете получить тысячу, если у всех на виду съедите за минуту пачку печения. При условии — вначале можете горло водичкой смочить, а потом есть печенье в сухомятку!

— Это печенье, Гошка, стоит больше пятидесяти рублей — схватив меня за руку, прошептал Лешка, — даже если я не выиграю, то ничего не потеряю, к тому же такое печение я люблю.

— Ты не понимаешь, тут подвох, я уже много раз за другими наблюдал — стал переубеждать его я, — сперва кажется, чего проще, набил рот печением и проглотил. Вот только оно, почему-то не глотается.

Видишь, мужик уже от трети пачки давится, потому что все в горле пересохло.

Вокруг мужика и его искусителя сразу же собралась толпа. Мы вместе с другими глазели, то на проигравшего мужика, у которого не было сил ни проглотить застрявшее в его рту печение, ни отплеваться, поэтому он ковырялся пальцем во рту и за щеками. — То по сторонам, прислушиваясь к многочисленным советам и предположениям окружающих.

Всего за десять минут, парень с одной пачкой печения заработал триста рублей, чуть не отправив на тот свет еще пятерых.

— Пошли — тронул я за плечо Лешку.

— Подожди — загадочно улыбаясь, сказал он, доставая из кармана свои пятьдесят рублей.

— Ты что — попробовал я его отговорить.

— Да ладно Гошка, не боись, ты, что не помнишь, как я у Глеба на спор три здоровенных шоколадки за полминуты съел?

— Ты тогда ему еще предложил на спор всю жвачку сжевать, но он отказался — улыбнулся я, вспомнив выражение лица Глеба, который спорил на оставшуюся шоколадку и проиграл.

— Ну и ты после этого во мне сомневаешься? — хитро подмигнул мне Лешка и пошел заключать пари.

— А где твоя мама, она тебе разрешила — неожиданно для нас, спросил парень. Надо сказать, он очень не вовремя начал проявлять заботу о детях.

— Она там, неопределенно махнул в сторону толпы Леша — и она за!

Парень, взяв деньги, с сомнением посмотрел на моего друга, перевел взгляд на меня, а затем спросил — горло мочить будешь?

— Неа, зачем? — легкомысленно спросил его Лешка.

— Нууу — начал было объяснять парень о пользе воды, но потом передумал.

Лешка взял у него из рук целую пачку печения, разорвал обертку и, засовывая себе в рот по пять печенек, съел пачку меньше чем за минуту.

На всех, включая меня, это произвело неизгладимое впечатление. Мой друг, не парясь, выиграл Джек-пот.

— Давайте тысячу рублей — протянул он руку оцепеневшему парню, но тот, придя в себя громко заспорил, что прошло больше минуты и он неправильно заметил время.

— Хорошо — улыбнулся мой друг, — согласны, что это ваша вина, насчет времени?

— Конечно — с облегчением вздохнул парень, не увидев в этом вопросе подвох.

— Тогда давайте мне еще пачку печенья, и я ее тоже съем за минуту, но уже попросим окружающих тоже заметить время.

И Лешка съел вторую пачку так же быстро.

Парень просто онемел, а потом с угрозой в полголоса посоветовал — иди отсюда, никаких денег я тебе обжора не дам.

От такой несправедливости и чувства безопасности в поддерживающей нас толпе мы завопили во все горло — отдавай нашу тысячу рублей!!

— Нет две тысячи! Потому что в первый раз ты смухлевал!! — решил я требовать сумму по максимуму.

Парень, воровато оглядываясь на окружавших его людей, попытался смыться, но вместо спасительных кустов попал в руки, наблюдавшего издалека полицейского.

— Ребята честно заработали свою тысячу — нежно встряхнул он его могучими руками, — так что я бы на твоем месте денежки им отдал. А ты как сам то думаешь?

Мы стояли и ждали, как тот капается в своей сумке с печением, пока Леша не получил свою тысячу.

Парень было дернулся уходить, но его остановил мягкий голос — а штраф?

— Пошли жрать шашлыки, от сладкого печения я проголодался — предложил мне Лешка.

И мы пошли покупать в кафешке горячие и божественно пахнущие шашлыки.

Моя бабушка кажется сошла с ума

Как-то приходит ко мне грустный и злой Мишка и сходу говорит: — Давай сдадим мою бабушку в дурдом.

— А зачем ее сдавать в дурдом? — спрашиваю я.

— Потому что она сошла сума — отвечает мой друг.

— Она, что, бегает за вами с топором или кусается — веселюсь я.

— Нет — печально вздыхает Мишка — намного хуже. Наша бабушка сошла сума и всех лечит.

— Тогда устройте ее в поликлинику, там врачей не хватает — предлагаю я.

— Это просто невозможно — уверенно заявляет мой друг.

— Почему — спрашиваю я.

— Да потому, что она терпеть не может врачей, городские больницы, медицинские институты, проверенные таблетки и весь российский Минздрав — стал загибать пальцы на руках и ногах возбужденный Мишка.

— потому, что она считает, что все медицинские энциклопедии и труды написаны неправильно. Что лекарства, продающиеся в аптеках никому не помогают, потому что их создали в своих институтах дипломированные идиоты — скороговоркой продолжил мой друг и остановился, перевести дух.

— И чем же она тогда лечится и лечит других? — удивился я.

— Она лечится именно теми таблетками, которые, по ее мнению, создали дипломированные идиоты в своем никому не нужном институте, но нас убеждает, что от всех болезней ей помогает какой-то заморский капустный лист.

— Ну пускай и дальше так лечится, главное, что таблетки пьет — легкомысленно посоветовал я.

— А ты знаешь, сколько стоит этот ее капустный лист — внезапно заорал на меня Мишка.

— Ну…ууу — замялся я, решив назвать космическую для меня цифру — ну восемьсот пятьдесят рублей.

— Ха…ха…ха… совсем не угадал — сумрачно пошутил Мишка.

— Что, больше?! — не поверил я.

— Намного больше, просто космически больше, можно просто охренеть, насколько больше — снова завелся мой друг — моя сдуревшая бабушка платит за него 20 тысяч рублей!

— В год?! — поразился я.

— Нет…. В месяц и это не считая всяких микстур из мышиного дерьма и каких-то пахучих пробочек, приборчиков и примочек.

— Да, просто ужас — согласился я с Мишкой, — твоя бабушка действительно сошла сума, раз платит за всякую ерунду такие деньги. И ты прав, ее срочно нужно сбагрить в какой-нибудь дурдом, но я не пойму Мишка, чем я тебе могу помочь? Ведь не потащим мы ее туда силой, да и где ближайшая психушка, я не знаю.

— Где дурдом, я уже узнавал — вздыхает Мишка, — вот только туда ее просто так не возьмут, надо вначале ее к психиатру показать, а потом еще ее согласиетребуется.

— Ты серьезно!? В дурдом по согласию!? Это что, надо психа спрашивать, хочет ли он в дурдом!? — рассмеялся я.

— Не смешно, — пожал плечами Мишка.

— Не смешно, — поразмыслив, согласился я.

И мы начали думать, как отправить Мишкину бабушку в психиатрическую больницу.

— Давай, ты ей позвонишь и предложишь какую-нибудь мазь кудахтахтах, за миллион рублей, мы этот разговор запишем на диктофон и если она согласится, то ее без всякой справки в дурдом заберут — придумал я.

— На кудахтахтах, она точно не клюнет, — убежденно сказал Мишка, — нужно придумать такое название, чтобы там несколько букв было от настоящих лекарств, просто эти названия должны быть перепутаны.

И мы снова стали думать, но теперь про название нашего лекарства, на которое точно клюнет Мишкина бабушка.

— Нурофен и аспирин, и еще парацетамол — взял я в оборот знакомые названия.

— Нуро-мол? Нет, это что-то кладбищенское получается! Пара-фен, Фен — Ирин! Нур — асп-пар.

— По-моему получается какая-то фигня — перебил меня Мишка, — особенно Ирин фен, кстати, мою маму так зовут.

— Да, это не прокатит, — согласился я, — а если прочитать название наоборот, ну к примеру парацетамол, интересно, чего получится?….ээээ…так в уме, без бумаги сразу и не сообразишь, надо на чем-то написать… Лома. теца…рап.

— Ломате-царап! — взвизгнул от смеха Мишка.

— Нефорун и Нирипса — продолжил я коверкать названия.

В конце концов, мы остановились на индийских мотивах, потому что Мишка вспомнил, что его бабушка увлекалась в юности йогой, а в последнее время ей впаривают разные благовония, от слова вонь.

— И так, рассмотрев все за и против и чуть не подравшись — торжественно объявил миру Мишка, мы с Гошкой будем рекламировать созданное нами в секретных лабораториях суперсредство от всех болезней и старения Рама-Птах.

Придумав звучное название, мы заспорили снова.

Теперь нам нужно было решить, в каком виде будет производиться чудо лекарство. Я предложил не мучиться с подсолнечным маслом и кипяченой водой, а не заморачиваясь, выпустить его в виде порошка, Мишка сказал, что неплохо было бы сделать еще настойку на водке, или какую иную микстуру, но я сказал, что непонятно, как поведет в этой смеси обычный зубной порошок.

Денег, как вы понимаете, у нас совсем не было, если не считать мелочь остававшуюся от школьных завтраков и обедов, поэтому мы купили самый дешевый и самый безвкусный и непахучий зубной порошок в ближайшей аптеке, потратив на него 30 рублей.

У меня дома валялась на полке древняя банка из-под краски, мы отмыли оставшуюся в ней засохшую гуашь и корявыми буквами, разноцветными карандашами на клочках бумаги написали название Рама-Птах.

Вскоре лекарство было пересыпано в эту банку и запечатано скотчем, после чего мы вспомнили, что забыли придумать инструкцию по его применению и просто катались по полу от смеха, сочиняя, как и куда его нужно заправлять.

Другие бы на этом остановились, но не мы.

На все про все, у нас ушло около недели. Мы даже открыли в «телеграмме» свой лечебный чат, и три часа писали в него хвалебные отзывы о чудо порошке Рама-Птах.

Понятное дело, эти отзывы исходили от самых уважаемых и засекреченных организаций, которых мы сами только что выдумали. Там были восторженные отклики от А.А.А. — Американской Ассоциации Академий нетрадиционных лекарств, рецензия Министерства Обороны, благодарность от военной организации по изготовлению волшебных эликсиров исключительно для нашего правительства и туманные намеки на причастность к изобретению чудо порошка, от секретных лабораторий ЦРУ, МОССАД, И КУ-КЛУС-КЛАН.

Все это время, Мишкина бабушка не теряла даром — пила за завтраком утреннюю мочу вместо чая, а в воскресенье целый день выпаривала в огромной кастрюле на плите, накопленную за неделю в двух трехлитровых банках семейную мочу, чтобы сделать себе три очистительные клизмы в концентрированном виде.

Когда я в этот день зашел за Мишкой, то почувствовал противный запах еще в подъезде.

На Мишкином этаже гулял смердячий сквозняк, входная дверь была открыта настежь. В таком положении ее удерживал кирпич.

В квартире у них, несмотря на распахнутые двери и окна, было невозможно дышать, а Мишкина бабушка, стоя на кухне с половником в руках, колдовала над исходящей паром кастрюлей и сильно смахивала на объевшуюся мухоморами ведьму. Пары и на нее действовали, заставляя округляться зрачки и глаза.

— Я больше не могу — вполголоса жаловалась Мишкина мама, — я долго так не выдержу, кончится тем, что я вылью ей все это содержимое на голову, меня она вообще не слушает, а мой муж ее боится. Все твердит, не нервируйте мою маму, пусть делает, что хочет. Не мужик, а тряпка, ему наплевать, что она с нами творит.

— Все, сегодня же начинаем спецоперацию — оказавшись на свежем воздухе, простонал Мишка.

— По-моему твоя бабуля сегодня плотно занята — осторожно возразил я, — и мне кажется сейчас она в полном неадеквате.

— Хорошо, тогда завтра рано утром, — согласился мой друг — можешь уже в шесть часов ей позвонить, и не забудь говорить через шерстяной носок, чтобы голос казался взрослым и солидным.

— А почему я, а не ты, ведь это твоя бабушка и если что, она тебя за мошенничество не посадит, а мне как-то неохота из-за нее свободой рисковать — возразил я.

— Да потому, что чат я оформил на твой телеграмм, потому, что бабушка, хоть и дура, но знает мой сотовый телефон и потому что мы ей ничего на самом деле не станем продавать, а просто запишем на диктофон доказательство того, что она дура — заорал на меня Мишка.

— Так бы и сказал, зачем сразу орать — пожал я плечами, и мы пошли дальше гулять.

Домой я вернулся поздно, с кучей листочков напиханных в Мишкину папку и пару часов, как заправский актер, перед зеркалом репетировал.

Понятное дело ни в шесть, ни даже в одиннадцать часов, я никому не позвонил, все это время я дрыхал, и вообще, мне было лень.

Потом я сконцентрировался, взял себя за шиворот, хорошенько встряхнул, сбегал на кухню хлебнуть чаю и с нехорошим предчувствием в груди, приступил к делу.

— Ало, Антонина Сергеевна, с вами говорит менеджер американского института академии наук США, вы, конечно, слышали о секретных разработках совместного холдинга китайцев и индии, укравших и доработавших наше лекарство на основе учения дзынь и инь и хари-хари рама панорама. Если вы еще не знакомы с этими разработками чуда лекарства Рама-Птах, то зайдите по ссылке на суперсекретный чат расположенный в австра…тфу в Австрии. Сегодня заказ принимается по специальной скидке для пенсионеров, с возможной рассрочкой в оплате на пять месяцев или лет. Рама-Птах для вас будет стоить всего пятьсот семьдесят три тысячи, вместо миллиона двухсот сорока тысяч — протараторил я через плотный шерстяной носок, скашивая глаза на заранее напечатанный огромными буквами текст, после чего шумно перевел дыхание.

Антонина Сергеевна, молчала, переваривая вываленную на ее слабую голову информацию, потом ворчливо спросила, почему так дорого и нельзя ли сделать скидку.

Ее вопрос воодушевил меня на импровизацию, и я самозабвенно стал городить несусветную чушь.

— Мы и так предложили вам самую большую скидку — как можно холоднее и, понижая голос до баса, произнес я через обмусленный носок. Ради вас, пенсионеров, мы работаем себе в убыток. Рама-Птах, это квинтэссенция самых древних и самых новых знаний, выпаренный борщ из тысячи африканских лягушек, которые питались исключительно индийским комаром, переносчиком всяких опасных болезней и поэтому выработавшим к ним супер иммунитет. Американо-китайско-индийский институт нано-бано технологий, провел секретные исследования на тысяче раковых больных в последней стадии издыхания и получил поразительные результаты, неизличимые, изличились — 999 счастливчиков обрело новую жизнь. Академик Бадал-Наддал и известный вам ученый Франклин Рузвельтович Клинтон, написали свои отзывы и замечания в наш секретный чат, где вы можете с ними ознакомиться. Их позитивная критика очень важна как нам, так и вам, в ней они выразили тревогу и недовольство, что при помощи Рама-Птах невозможно оживить покойников, но наша корпорация над этим круглосуточно трудится.

Не знаю, откуда Мишка вычитал весь этот заумный бред, и уж точно непонятно как я его перемешал в своей голове и адаптировал к возникшей ситуации, но на мозги его бабушки, он воздействовал почище всяких мухоморов, выпаренной мочи и двух бутылок водки.

Антонина Сергеевна лежала на другом конце трубки расплющенная и раздавленная авторитетом Франклина Рузвельтовича Клинтона, секретной военной лабораторией США и прочими грозными тайными организациями, и совершенно разучилась соображать.

— Я подумаю — после минуты молчания, сказала она и положила трубку.

— Не поверила — резюмировал я, с легким сожалением.

— Похоже, что так, — спустя три часа, согласился со мной Мишка.

— Но все-таки подождем еще пару дней — сказал я, взяв в руки баночку с чудо-лекарством Рама-Птах.

Но ждать пришлось намного дольше!

Вы не поверите, но через месяц она все-таки позвонила!!! Я понятное дело отвлекся на наступившие каникулы и обо всем, связанном с нею, начал забывать. К тому же я сильно обозлился, что какие-то придурки названивают мне в воскресенье, в пять часов утра и чуть не послал Антонину Сергеевну по известному адресу. Услышав недовольный мальчишеский голос, Мишкина бабушка, решила, что ошиблась номером и сразу отключилась.

Когда она перезвонила через пару минут, я уже общался с нею через скомканную футболку.

Антонина Сергеевна была очень обрадована свалившейся на нее новой скидкой, причиной которой стало то, что я забыл, сколько стоил наш чудо порошок раньше.

Покупка обошлась ей в 375 тысяч с пятимесячной отсрочкой, и она радовалась этому как ребенок, потому что, отпала необходимость брать на Рама-Птах банковский кредит. Оставалось лишь обговорить детали, дать ей счет в банке и отправить заморскую посылку из Сокольников в Сокольники.

Разумеется, счета у меня никакого не было, и посылать мы ничего не собирались. Поэтому я попросил ее перезвонить на следующий день.

Я так обрадовался этому неожиданному звонку что, только положив трубку, вспомнил, что должен был записать этот разговор на диктофон.

Конечно, я сразу стал названивать Мишке, но тот еще спал. Взглянув на часы, я юркнул под одеяло и мирно заснул. Проснулся я около одиннадцати и еще полчаса зевал, да потягивался, а потом затрезвонил телефон и Мишка, не стесняясь в выражениях, сказал, что его бабуля окончательно съехала с катушек. Оказывается, она после нашего с ней разговора, собрала в кулек все свои драгоценности и телевизор и хотела смыться с этим добром в ломбард.

Тут уж Мишкин папа, любивший расслабиться у телевизора, растерял свой нейтралитет, и мне в трубку было слышно, как грандиозно развивается в их доме скандал.

Мишкин папа кричал на бабушку, что она клиническая дура, а Антонина Сергеевна иногда переходя на ультразвук, называла его неблагодарным, забывшим о том, что он вообще жив только благодаря ей, и тем примочкам, которые она делала ему в детском саду.

— Мишка, я должен тебе что-то очень важное сказать, только не падай в обморок, и не ори — таинственно предупредил я друга, перед тем как начать свой рассказ.

Я говорил, а Мишка, отвечал односложно: — да

Но даже по голосу, который говорил — да, я представлял, как постепенно расплывается Мишкина физиономия в широкой улыбке.

— Чего теперь будем делать? — спросил я друга, завершив свой рассказ.

— Если честно, не знаю. Надо подумать — произнес Мишка, — жалко, что ты ее не записал, но это поправимо, запишешь в следующий раз.

— Мне кажется, или твой папа, убедил бабушку не ходить в ломбард? — спросил я, уже не слыша в трубке посторонних звуков.

— Я думаю ненадолго — вздохнул в трубку Мишка, — бабушка у меня с одной стороны дура, а с другой сообразительная и хитрая. Боюсь, что она нас без телевизора оставит.

— Давай я ей сейчас позвоню и рассрочку на три года предложу, может тогда она успокоится, или вообще скажу, что лекарство Рама-Птах закончилось, пусть звонит где-нибудь через год — предложил я.

— Давай, — согласился Мишка, — только завтра звони, а то я же говорю, она дура дурой, а мыло не жрет, может просечь, как мы ее развели. Тогда такой ураган устроит!

С вашего разрешения, я опущу подробности этого дня и начну с утра следующего.

Позвонить-то я Мишкиной бабушке, позвонил, но своим твердым отказом синтезировать дополнительную порцию чудо порошка Рама-Птах, только убедил ее в своей кристальной честности и бескорыстии. А это, как вы понимаете, превратило Антонину Сергеевну в бульдозер, или скорее в современный танк.

Она стала звонить мне каждый понедельник, вторник и четверг с одинаковыми вопросами, не открылась ли еще какая фабрика по производству чудо порошка, не возникла ли у кого-нибудь на него аллергия, а если возникла, не может ли она лечиться вместо него. Мне кажется, она в тайне даже от самой себя, надеялась, что кто-нибудь из новой тысячи пациентов помрет, тем самым, одарив ее бессмертным порошком Рама-Птах.

Представьте, вам четырнадцать лет, у вас куча своих интересов и проблем, на дворе лето, а вам каждый день названивает безумная, неутомимая старуха с характером скрещенного с бульдозером танка и вам каждый раз нужно либо сто раз на дню скидывать ее звонок, что вместо отчаяния, у Антонины Сергеевны вызывало еще больший азарт (раз не дозвониться, значит очень востребованный человек), либо при девчонках бубнить в свою футболку невообразимый бред.

Не скрою, я уже жалел, что так легкомысленно дал себя вовлечь в эту авантюру, о чем я поплакался Мишке.

— Тебе то что, она мне звонит, просто задолбала! Так и хочется ее ядом каким-нибудь накормить, чтобы отстала! — в сердцах восклицал я, словно говорил не о Мишкиной бабушке, а о бабе яге.

— Может, психиатра какого-нибудь среди папиных знакомых найдем, дадим ей его телефон, пусть он с нею поговорит — предложил Мишка.

— Ага! Он с нею поговорит, еще как поговорит — желчно воскликнул я, — после его разговоров, она вашу квартиру в банке заложит под кредит, и тебя на органы продаст. Ты вот Мишка еще не понял, как я с собою борюсь, что бы твоей чертовой бабушке зубной порошок за триста тысяч не продать. Ведь она дура, круглая дура, да к тому же настойчивая такая, если мы ей этот порошок не продадим, она его все равно в другом месте достанет, и ей пофигу что это мы его придумали, и что его в реальности нет.

— Слушай, Гошка, давай с моим папой поговорим, — вдруг расцвел в улыбке Мишка — ты мне сейчас хорошую идею подкинул, пусть он моей бабушке этот порошок сам продает, и деньги целы будут и бабушка здорова.

— Отличная мысль, звони своему папане, пусть он прямо сейчас ко мне зайдет — загорелся я, — главное, что бы он нам голову не оторвал за такое предложение.

— Сейчас он не сможет, он на работе, а вечером, наверное, будет усталым и злым, давай до субботы подождем, всего два дня — умерил мой пыл Мишка.

Так что мне до субботы пришлось от Антонины Сергеевны еще пару дней пострадать.

Папа у Мишки, наверное, дома и подкаблучник, и бабушкин сын, но ни я, ни Мишка для него не авторитет. Конечно, он привык к нам как к мелкой шпане, которая с шести лет путается у него под ногами. В песочнице с нами во всякие игры играл и я так понимаю, сложилось у него про нас несколько превратно идеалистическое мнение, что мы и матом не ругаемся, и девчонок не стебем и в помойку не писаем, когда припрет. Ну а что мы его матушку так разведем, он явно от нас не ожидал и сильно перевозбудился.

Ну, идиотами нас назвал, циничными мошенниками и бандитами, сказал, что в будущем светит нам тюрьма, и что ладно говнюк Мишка, но от тебя Гоша, я такого не ожидал, мне перед Мишкой даже стыдно стало, потому, что все пакости, которые мы вместе совершали, в основном придумывал я.

И так, Мишкин папа старался опустить нашу самооценку ниже плинтуса, а его сын, хитро поглядывая на меня, кивал головой и делал вид, что это у него, в смысле у папы, получается.

Когда Мишкин папа перестал брызгать слюной и на мгновение замолчал, мы постарались подкинуть в его котелок свой зубодробительный аргумент. После чего папины мысли потекли в правильном направлении и наш заговор или скорее сговор, обрел четкие очертания, а чудо лекарство нано-банано технологий наконец-то реально стало спасать мир — в первую очередь конечно от Антонины Сергеевны.

Прошла еще неделя, и наше предприятие заработало в полную силу, пытаясь удовлетворить потребности Мишкиной бабушки в зубном порошке.

Антонина Сергеевна с легкой душей отправляла всю свою немаленькую пенсию на счет своего сына, взамен получая пару баночек Рама-Птаха и испытывая, как она хвастала по телефону своим подружкам, невероятный подъем жизненных сил.

В Мишкиной семье воцарил мир и спокойствие, чему в немалой степени способствовало значительное улучшение их финансового положения.

Все расслабились, в том числе и я, у Мишки в отличие от меня, появились карманные деньги и в наших долгих прогулках по еще незнакомым улицам нашего города, мы мечтали о новых приключениях, болтали на самые разные темы и откармливали за Мишкин счет знакомых и прожорливых девиц.

Речка, дача, волейбол, озеро, лодка и раскаленный под солнцем то асфальт, то пляж, летом все бежало и изменялось, от клубники к черешне, от черешни к персикам и постоянно виноград яблоки и сливы. Праздник воздуха, воды, загорелой кожи и свободы.

Нам было весело и беззаботно.

Но однажды когда мы сидели напротив Мишкиных окон и оживленно болтали, к нам спустился его папа и рассказал нам такое, что мы сразу выпали в осадок.

Пару дней назад, Мишкин папа решил проверить свой счет и от высветившейся на нем суммы просто обомлел. Вместо восьмидесяти тысяч от бабушки, у него откуда-то натикал миллион, а на следующий день туда шлепнулось еще сорок пять тысяч и он теперь просто боится, что с такими темпами к концу года станет мультимиллионером и его посадят в тюрьму.

— Гошка, ты у нас был и есть ответственным за изготовление Рама-Птаха, вы с Мишкой тогда купили ящик с коробками зубного порошка, расфасовали его по банкам, этикетки наклеили, я все правильно обрисовал? — спросил меня Мишкин папа.

— Ну — подтвердил я.

— И как часто моя мама заказывает у тебя эту хрень?

— Честно говоря, не знаю, она мне больше не звонит, — пожал я плечами, — я ее сразу в наш чат перенаправил.

— Но вы же с Мишкой согласились ей этот Рама-Птах сами по почте отправлять! — с нажимом говорит Мишкин папа.

— Ну да, вначале согласились, а потом передумали — отвечаю я, — каждый день в чат заглядывать из-за вашей бабушки! Нет уж, спасибо! Вы видели, что она в него пишет? Да еще всех своих подруг туда затащила. У них там целый дурдомовский семинар! Не знаю как Мишке, а мне все это давно надоело. У меня на вашу маму теперь стойкая аллергия! поэтому я спросил знакомых ребят, кто хочет немного подзаработать, а в чат кинул пояснение, сколько ваша Антонина Сергеевна должна курьерам за доставку заплатить, так что там само все крутится без всякой почты. Кстати, ящик с коробочками порошка Рама-Птах, я тоже им отдал. Ну не совсем им — у нашего дворника в подсобке за стольник пристроил, ребята оттуда и затариваются.

— С тобой все понятно, ты разгильдяй, ставший неплохим менеджером — сказал Мишкин папа, — вот только от твоего менеджмента, я могу в тюрьму загреметь! Давайте-ка лучше ребята зайдем к дворнику, проведаем ваш Рама-Птах.

И мы встали со скамейки, и дружно туда пошли, но я и так уже догадывался, чего мы там не увидим. Нас ждала пустая картонная коробка из-под зубного порошка, и у меня сразу включился в голове калькулятор, и по моим подсчетам к сегодняшнему дню у Мишкиного папы, на карточку накапал второй миллион.

Но вместо того, чтобы испугаться, я подумал, не слишком ли это много для него одного, мог бы поделиться с изобретателями парой сотен за умственную работу.

И еще я подумал, что Мишкина бабушка совсем не такая уж дура, раз сумела впарить своим подружкам наш Рама-Птах. И что в ней, увы, погибает прирожденный бизнесмен и бесподобный рекламщик. И что на свете никогда не переведутся стаи самоуверенных престарелых дур и дураков, и только поэтому на всех нашего чудо порошка Рама-Птах не хватит.

Ужастик про песочницу

В одном темном, темном дворе стоял черный пречерный детский сад, в который веселенькие родители отдавали до вечера своих веселеньких детей. А воспитательницей у них была не баба яга, а Марфа Петровна, ни в чем таком не замеченная.

И кормили детей не жареными покойниками с ближайшего за углом кладбища, а вполне свежей колбасой из веселого супермаркета.

В колбасе иногда попадались крысиные хвостики, но это, по сравнению с ужасами о которых вы сейчас услышите, просто сущая ерунда.

Когда после обеда, детишки мирно засыпали, на Марфу Петровну тоже нападал сон, и он ее так душил и мучил, что она громко храпела и стонала во сне.

Но это тоже ерунда, у меня собака еще и скулит!

Затем наступало время полдника, детишки просыпались, чуть позже Марфы Петровны и гурьбой бежали в туалет, а над дверью в туалете висел черными буквами написанный плакат со словами, кто не успел, тот опоздал.

Довольно злая шутка со стороны детсадовских руководителей!

Кстати, дети в детском саду не знали, чего на этом плакате написано, потому что еще не научились читать. Так что улыбались этому только их родители.

Те детки, которым повезло первыми оказаться в туалете, сразу расхватывали все имеющиеся горшки, а те, кому горшков не досталось, обступали унитаз и держали за волосы и уши того счастливчика, который на нем сидел, чтобы он не провалился.

И так повторялось много, много раз, пока дети в туалете не заканчивались и не наступал долгожданный полдник……………..

Вы чувствуете, какой ужас на вас надвигается, зажмурьте глазки и закройте ладошками ваши огромные уши, потому что сейчас начнется самое оеей!

Нет! Полдник был самый обычный и горячее молоко не тянуло скрюченные белые руки к детскому беззащитному горлу, а булки со вздохом и чавканьем поедались, даже не пытаясь никого укусить.

Самый ужас заключался в том, что в этом детском саду, на детской площадке — НОЧЬЮ!!! злой дядька установил веселую превеселую черную песочницу, с противным и невкусным желтым песком, под которым шевелились и были черные дыры, готовые сожрать все попавшие в песочницу игрушки.

Сколько девочек и мальчиков горько плакали, когда в песочнице исчезали навсегда, то суперский солдатик, то маленькая кукла, то целый самосвал.

Зароет в песок мальчик свой пистолетик или танк, а как домой идти, его никак в песочнице не найдет. ПОТОМУ ЧТО ТАМ ЕГО УЖЕ НЕТУ!!! И так происходило постоянно, словно это были не обыкновенные черные дырки, а огромной мощности, дурацкий пылесос!

Вот ужас, так ужас!!! Как жить мальчику или девочке без игрушек!? Это ж вообще сума можно сойти!!!

Кстати дети в этой песочнице тоже иногда то появлялись, то пропадали, но только на несколько часов, а потом обязательно из нее выползали с грязными ушами и носами, с расчесанными до красноты глазами и полным песка ртом.

Слава богу, что хоть с головой и руками и ногами, правда иногда без сандалика или ботинка, но это поверьте мне, сущие пустяки, а то бы родители обиделись, что их детишек украли или поломали, и этой бы песочнице пришел капец, что в переводе на обычный язык означает конец.

Кстати и страшной истории про страшный детский садик с черной песочницей с неправильными черными дырками, тоже конец, потому что слово капец в данном случае не слишком подходит.

В какой сказке вы слышали вот и сказочке капец, а кто слушал молодец!?

Я лично не слышал!

Не сломанный автомат, а гранатомет

На новый год, папа купил мне большущую коробку со всяким оружием.

— Ух ты — восхищенно сказал я, потому что коробка была больше меня, а через прозрачный верх виднелась куча пластмассового оружия. Там было два автомата, пистолет пулемет по названию УЗИ, и еще два пистолетика и все это жужжало и трещало, если я нажимал на спусковой крючок, и даже плевалось искрами, словно ты дубасил один кремень о другой.

Зимой с этим оружием я играл дома, где устраивал охоту то на злющую грымзу-таксу Нельку, которая не выносила исходящий из автомата треск, то на папу, то на пришедшего в гости малолетнего Сережку-соседа.

Ну а когда наступило лето, у одного автомата уже было надгрызано дуло, а у другого оно и вовсе отвалилось. А автоматы и всякое там оружие летом на детской площадке в особой цене!!

Конечно мне больше двух-трех оружий в играх не надо, но так как я дружил со всеми, кого встречал на детской площадке, и каждый мальчишка не хотел стрелять из пальца, то я нагружал своего папу всеми видами оружия, которое у меня было и все равно его почему-то не хватало.

Завидев меня и обвешенного оружием папу, все радостно обступали нас, и куча цепких рук тянулась к сумкам, и куча возбужденно прыгающих мальчишек, обращаясь ко мне, требовательно просила — а дай мне вот это, а можно я возьму вместо сломанного не сломанный, а почему ему достался хороший, а мне не трещащий пистолет.

Через минуту сумки становились легкими и почти пустыми. В игру со свистом уходил даже автомат с надгрызенным дулом, на дне оставался только тот, у которого дула вообще не наблюдалось.

Все воротили от него нос и кривили рот. По-моему вполне нормальное поведение при виде автомата с дыркой вместо ствола. Лучше уж из пальца вопить, тра-тата и пух-пух, чем из такого позора! И так могло бы быть всегда. Обиженная и разочарованная физиономия последнего в очереди мальчишки и печальные глаза направленные на меня, в которых читался вопрос — а нафига ты его вообще сюда принес?

В таких случаях мне всегда хотелось оправдаться, словно я этого мальчика сильно оскорбил!

Но мой папа нам сегодня такое сказал, что мое лицо вытянулось во весь рост!

Оказывается теперь это не сломанный автомат, а армейский гранатомет, а гранатомет, скажу я вам, намного круче всяких там автоматов и пистолетов! Потому что граната это не пуля, которая — вжик и мимо, она как взорвется — БАБАХ И БУМ-БУМ — все вокруг в мелкие кусочки разорвет!

Вообще у меня возник к папе вопрос, почему он только сегодня это сказал? Удивленно так на всех нас посмотрел, ну кроме меня, (я у него за спиной стоял) и говорит: — Вы чего ребята! Не узнаете? Ведь это гранатомет! Он же гранатами на километр только так стреляет, даже может танк за углом подбить.

Хорошо, что я рядом, у самой сумки стоял, руку протянул и мой гранатомет! В другой свой автомат держу, он мне тоже пригодится.

Ребята меня сразу окружили, орут: — Так не честно давай Гошка на Цу-е-фа скидываться! (считалка такая есть) А Сашка придурок, в сторонку отошел, дуло надгрызенное, без спросу, КРАК!!! и отломил, и во все горло кричит — а у меня вообще бомбомет!

КЛЮЧ

Когда мне исполнилось восемь лет, старший братец подарил мне обычный ключ, правда, ему было лет двести по виду.

— И это все? — разочарованно посмотрел я на него, хотя бы подарил мне конфеты.

Братец промолчал, таинственно улыбаясь, и мне пришлось продолжить.

— Нафига мне эта ржавая железяка — спросил я его.

— Это не железяка, а старинный ключ, который открывает какую-то дверь или сундук с сокровищами — ответил братец и показал мне напечатанный на принтере старинный текст.

— Наверное, ее ты тоже достал из древности? — насмешливо и недоверчиво, показал я на бумагу.

— Нет, — ответил он серьезно, — она лежала в папином столе.

Я прочитал вслух по слогам весь в закорючках текст, и не нашел в нем ничего нового, те же слова, что мне только что выдал насмешливый братец.

Конечно же он врал, но недавно прочитанной книжки с картинками из «тысяча и одна ночь» и просмотра фильма про Буратино, для меня оказалось достаточно.

Ведь так заманчиво найти какую-нибудь завешенную паутиной дверь, ведущую неведомо куда и если не в пещеру Алладина и глупого болтливого Али Бабы, то хотя бы в бесплатный театр с говорящими деревянными куклами.

Разумеется, свои изыскания я начал с нашей квартиры, вернее, с попытки открыть братцев ящик от стола, который он, почему-то называл сейфом. Там у него было много интересных безделушек, я это точно знал, потому что однажды за ним подсмотрел. Ну и потом само название — СЕЙФ — просто просится, что бы его взломать!

Братец, зная мой нездоровый интерес к его тайнам, обещал мне страшные ужасы и неминуемую кару за попытку туда заглянуть, но понятное дело, это меня не остановило. Дождавшись, когда братец уйдет со своими друзьями гулять, я стал поспешно воплощать свой преступный план, то есть попытался просунуть в замочную скважину его стола, явно не подходящий по размерам ключ. Попытка, к сожалению, не удалась, но все же стоило это проверить.

Я не добился от огромного ключа ничего, зато случайно, с полчаса порывшись в незакрытом ящике братцева стола, среди кучи бумажек, ручек, ластиков и карандашей, нашел настоящий ключ от его сейфа, запрятанный под его исписанными тетрадками.

Удача всегда сопутствует ищущим. Слоган — Кто ищет, тот всегда найдет — мог бы стать моим девизом.

Но мне нужно было поторопиться! Сгорая от нетерпения и понятного беспокойства, я дрожащей рукой открыл запретную дверцу, и по уши засунул свой любопытный нос поочередно в каждый из трех выдвижных ящиков. Я впервые перебирал пальцами братцевы сокровища — непонятная старинная книжка про лягушачий секс, альбом с марками, дурацкие карты с голыми девицами, стеклянный шприц без иголок и, наконец то, что вызвало у меня восхищенный вздох — три коробочки со значками и альбом с иностранными монетами.

Я просидел над этими сокровищами, наверное, тысячу часов, и еле успел все вернуть на место, до прихода любимого братца.

Когда он вернулся, я встретил его неестественно приветливо и льстиво улыбался, пряча в пол свои лживые глаза.

В первом классе, я еще плохо умел притворяться, чувствовал, что здорово нашкодил и боялся получить убийственный щелбан, способный вышибить из меня, очень нужные мне мозги.

Мое поведение возымело обратный эффект и разожгли в братце всякие подозрения, слава богу, он меня не допросил, а просто вытолкав в коридор, устроил ревизию своим сокровищам.

Ну насчет этого я чувствовал себя относительно спокойно, потому, что я был до противного аккуратен, ставил все коробочки и баночки точно на то же самое место и накрывал их теми же крышечками и листиками. Даже жеванную жвачку, которую братец дополнительно затолкал в замочную скважину, чтобы затруднить мне работу, и которую я благополучно потерял. Даже в этой безвыходной ситуации, после первого испуга и панических слов, сказанных писклявым голосом: — Что же делать!? Аяяяй!!! я включив мозги быстро сообразил заменить жвачку куском скомканного сыра. Ведь не будет же он проверять эту дрянь на вкус?

Правда, здорово я придумал!?

Короче, мое преступление так и не было раскрыто по сегодняшний день.

Как видите, я был не так уж то глуп, и вполне мог работать в нашей разведке разведчиком.

Но старый новый ключ просто жег мне руки, фантазия моя неуемно разрасталась не только за границы нашей квартиры и всего старого дома, она охватывала весь наш район и все заброшенные сараи, и готовые под снос дома, и местные помойки и прилегающие к ним стихийно возникшие свалки.

Работы у меня, даже по самым скромным расчетам, хватало не на один год. А я не собирался так долго дожидаться заслуженной славы.

Я стремился завершить поиски здесь и сейчас, потому что я являлся самым маленьким и слабым из своего класса, и у меня точно не хватало среди сверстников авторитета.

На следующий день, я расковырял все входные двери в нашем подъезде и занимался остальными до тех пор, пока не увидел машину с полицейскими, которых вызвали наши соседи, заподозрив в своих расцарапанных замочных скважинах попытки неопытного, но дерзкого вора.

Мне не хотелось попасть в тюрьму, и я переключился на имеющиеся у нас на антресолях чемоданы.

Там я тоже не добился успехов, если не считать тонн обрушившейся на мою голову и плечи тысячелетней пыли и аллергического насморка, от которого я долго и громко чихал.

Наконец-то я сумел с третьей попытки закрыть замок в нашем туалете, после чего ключ в этом замке застрял. Пришедший с работы папа на меня долго орал, безуспешно пытаясь открыть дверь в такое необходимое для всех место. А я, прыгая от нетерпения и зажимая себя с двух сторон ладошками, отлично его понимал.

Каким-то чудом, дверь удалось открыть, а вызванный слесарь торжественно отдал мне погнутый ровно посередине, злосчастный ключ.

Папа, узнав историю братцева подарка, спросил его, о чем и чем он тогда думал.

Потом они вдвоем, поглядывая на меня, минут пять шептались и весело, но необидно хохотали, после чего волшебный ключ остался у меня.

Толи я сам незаметно для себя проболтался, толи братец поделился моими приключениями со своими друзьями, но о моем необыкновенном ключе узнала вся школа.

И именно с этого дня, даже старшеклассники стали замечать меня.

В классе мне черной завистью завидовали все. Моя слава так разрослась, что обо мне стали сочинять анекдоты.

В них я представлялся таким дураком, что у меня слезы дрожали в глазах от обиды.

Зато я стал местной достопримечательностью и по-своему знаменит.

Дошло до того, что директриса, встретившись во дворе с другой директрисой указывая на меня, сказала, — а это тот мальчик, который старым ключом запер своего папу в общественном туалете. Вы представляете, что было потом!?

Я прямо-таки подпрыгнул от возмущения и хотел во все горло завопить, что это неправда! Но вовремя передумал. Взрослых все равно не переубедить.

Старшаки при встрече со мною ржали и задавали глупые вопросы, но в своем классе все было наоборот.

Сразу у всех, неизвестно откуда появились волшебные ключи, и девчонки и мальчишки неумело перевирали всякие истории из прочитанных ими приключенческих книжек, и наперебой предлагали мне поменять мой гнутый ржавый ключ, на их такие замечательные негнутые.

— Твой ключ, ерунда…пааадумаешь туалет закрыл, вот у меня супер, его пират давеча в раздевалке банка обронил, давай меняться! — наперебой убеждали меня они.

Но и я, и они прекрасно знали — их ключи дешевые подделки, не то, что мой по настоящему необычный ключ.

Сразу скажу, гнутый ключ как-то не слишком удобно носить в кармане, тем более подвешенным на веревочке, на груди. Я в этом очень быстро убедился, вначале протерев дырку в брючном кармане и чуть не лишившись на веки своего ключа, затем исцарапав себе ребра и грудь его неровными краями. В конце концов, моему терпению пришел конец и, вернувшись после уроков домой, я швырнул портфель в ближайший не слишком захламленный угол, и стал рыться в ящиках и шкафах, в поисках подходящего инструмента.

Здесь я, наконец-то распрямил свой ключ при помощи молотка и повесил его себе на шею на длинном ботиночном шнурке, как талисман. На самом деле, я не верил в его волшебную силу, просто так оказалось надежней. Можно было не бояться потерять его.

Почему-то я точно знал, что когда-нибудь найду ту единственную дверь, тайну которой этот странный ключик хранил.

По-моему это очень типично для восьмилетнего мальчишки, который только начинает открывать для себя такой незнакомый и притягательный своими загадками, школьный мир.

Сейчас, будучи пятнадцатилетним, я понимаю, что брат подарил мне обычный ключ, вернее решил отделаться от меня пустяковым подарком, не имеющим никакой ценности ни для него, ни для других. Он подшутил надо мною, даже не подозревая какой мир фантазий он передо мною раскрыл.

И именно моя неудержимая фантазия и вера в чудеса, сделала необыкновенным этот старый никому не нужный ключ. Он стал пропуском в неизвестное, туда, куда стремятся все мальчишки и девчонки, воспитанные на сказках и чудесных приключениях, на книжках, которые они прослушали и впитали в себя со слов бабушек и родителей, достигнув возраста восьми лет.

А фантазии первоклашек и второклашек, если им не мешать, могут достичь такого размаха и таких величин, что перед ними дрогнет и распадется на мелкие кусочки такой предсказуемый, лишенный сказок, и безумного полета мыслей, взрослый мир.

Гошка о песочнице в три года

В три года, песочница в нашем дворе была для меня полна загадок и рождала в моей не слишком образованной голове кучу мыслей и вопросов, которые иногда ставили моего папу в тупик.

Например — откуда в ней появляются самые неожиданные вещи и куда исчезают мои.

Как-то я откопал в ней солдатика, правда, без головы, но на следующий день у моего детсадовского друга Леши в ней сгинул целый грузовик.

Вообще это просто удивительно — сегодня мы перерыли всю песочницу, работая своими ведрышками и лопатками как экскаваторы, и ничего не нашли, а назавтра, я копнул пару раз и нашел пустую бутылку.

Мы с Лешей решили на всякий случай ее потереть. Вдруг в ней окажется старик Хоттабыч! Если кто не знает, есть такой добрый джин. Его Волька в пруду нашел! Понятное дело в бутылке! Завидую! Повезло мальчишке.

Правда они с Хоттабычем тратили волшебство на всякие глупости, но все равно слушать книжку в папином пересказе было интересно.

Ну, в общем, мы терли ее, терли, а потом какой-то девочке отдали, наврав, что бутылка волшебная.

Потом ее мама моему папе нажаловалась, что мы ее дочку обманули, и ей эту бутылку домой пришлось нести.

Так вот, задал я папе вопрос, откуда в песочнице всякие интересные вещи появляются и куда другие — исчезают.

Папа подумал немного и ответил, что это волшебство, а потом еще подумал и сказал, что это, скорее всего черные дыры, в которые все проваливается.

Волшебство нам с Лешей понравилось, а черные дыры не очень.

Во-первых, потому что туда провалился Лешин грузовик, во-вторых, что туда можем и мы провалиться.

Но папа нас успокоил, что дырки эти маленькие, в крайнем случае, мы в них только ногами застрянем, и он нас оттуда вытащит.

Но мы все равно испугались, и тогда он признался, что пошутил.

Здорово пошутил, мне лично понравилось. Мы после этого всяких нытиков и зануд этими дырками стали пугать, когда они нам играть мешали.

Еще я спросил папу, что будет, если мы в песочнице целый год станем яму копать, и только тогда узнал, что земля круглая, и если мы в ней дырку насквозь пророем, то окажемся в Америке и будем кверху ногами ходить.

Я думал, что папа опять шутит, а он дальше мысль развил. Говорит — у нас здесь день, а у них там ночь, а в Австралии вместо лета сейчас зима, но все равно жарко.

С ума можно сойти, сколько в мире чудес. Прорыл дырку и лазай через нее в летнюю Австралию, когда у нас зима! И в школу не нужно будет ходить, потому что летом во всем мире должны быть каникулы, а в каникулы мы не учимся!

Кстати не подумайте, что я какой-то вундеркинд с трех лет сбежавший в школу. Просто рассказываю я вам, о том времени, когда мне было три года, а сейчас мне почти семь и я уже учусь в подготовишках.

Я уже откуда-то знаю, что земля крутится вокруг солнца, а не наоборот, что солнце это не большой фонарь на небе, а огромедная звезда с миллионом градусов жары и вся снаружи расплавленная и плюющаяся во все стороны лавой, как раскаленная сковородка подсолнечным маслом.

Раньше я думал, что звездочки на небе такие маленькие, что ими можно наполнить доверху карманы, и самолеты в облаках малюсенькие. А оказалось, что все не так! Что просто, чем вещь дальше от тебя, тем она кажется меньше.

И все равно для меня загадка, почему, если земля круглая, мы не сваливаемся вниз и вообще, где тогда этот низ, если снизу он оказывается верхом. Наверное, поэтому мне и надо учиться, чтобы все непонятное, стало более понятным.

Вот папа мне сказал, что если прыгнуть в сквозную дырку в земле, то до середины я буду вначале падать, затем попаду в невесомость и вылечу из нее с огромной скоростью дальше вниз, который почему-то окажется верхом.

Мой папа, ну всю правду обо мне в свою книжку выложил, смотрите, чего написал!

Гошку сегодня учили писать в унитаз. Я пришел забрать его из детского садика, но они только проснулись и лопали свой полдник. Полдник почему-то состоял из картофельного пюре с рыбной котлетой. Ну, это детали.

Я сидел в раздевалке и ждал, а заодно слушал через дверь разговоры.

Гоша говорил: — очень кусно!! И малядец!!

А ему отвечали — кушай Гоша, кушай, вырастешь большим и крепким.

— Как папа? — спросил Гошка, — А сейчас я маленький?

Потом дверь распахнулась, и ко мне выбежал Гошка, — веселый, улыбающийся, полный впечатлений.

— Я сейцяс допыгну до этих стуцек! — сказал он, и стал, подняв ручки прыгать, стараясь ухватиться за висюльки низко висевшей гирлянды.

Затем, он стал возить передо мной здоровенную пластмассовую машину и рассказывать, как они играли с Лешей в машинки: — Во какой ковш!!! Здоловый! Мы им песок набилали (набирали) и в другую масинку высыпали!

После этого, я доставал у Гошки из-за шиворота шоколадку.

— Давай доставать из-за шиворота шоколадку — предложил я.

— Давай! — недоверчиво улыбнулся Гошка.

— Говори волшебные слова! — торжественным голосом произнес я.

— Скоеки-моеки! — начал Гошка.

— Явись ко мне шоколадка! — продолжил я.

— Явись ко мне шокоядка! — повторил Гошка, и шоколадка торжественно и волшебно вытащилась у него из-за шиворота.

— Угости всех, Гошка, и воспитательницу не забудь, — посоветовал я.

И Гошка начал угощать, раздавая друзьям по детскому саду огромные куски шоколада, оставив себе две маленькие дольки.

Быстро слопав эти дольки, он естественно не наелся и заприметил своего друга Лешу, вгрызавшегося в здоровенный кусок дареного шоколада.

Гошка, подойдя к нему, стал ходить вокруг него кругами, заинтересованно спрашивая: — Это сто у тебя, шокоядка? А какая она? Церная?(черная) А какая такая церная?

— Вот такая церная, с полоськами — объяснял ему Леша, тыкая в шоколад пальчиком.

— И ты его весь съесь? — убежденно кивал головой Гошка.

— Сем — отвечал непонятливый друг.

Гошка, вздохнув, направился ко мне и жалобно сказал: — Я хосю есе шокоядку.

— У меня больше нет, волшебство кончилось, — объяснил я — сходи, попроси Лешу, может он угостит тебя шоколадкой.

И Гошка пошел к Леше и попросил: — Леся, дай позалуйста шокоядку.

И Леша дал откусить ему от своей шоколадки кусочек.

А Гошка по своему понял, чтотакое кусочек, и этот кусочек занял у него почти весь рот.

И Гошка сказал мне: — Псьли, я наелся.

А пока мы шли домой, он с восторгом рассказывал мне о своих достижениях.

— Я в садике узе писяль, я сказаль, хосю на голшочик, но воспитательница сказала мне — в туалет.

— А в туалете ты сидел? — спросил я.

— Нееет, не сидел!! Я стоял! Воспитательница сказяла мне, как делзать пипиську лучками, и я ее делзял.

— Молодец Гоша, ты уже совсем взрослый — похвалил я сынишку, — значит, ты в туалете не сидел, а стоял!?

— Нууу…язе сказял! — нетерпеливо стал объяснять мне Гошка, — Я стояль! А то я мог в дылку пловалиться! Там дылка такая босяя, босяя,….огломная!

Бог дал, бог взял

Я нашел у песочницы блестящую денежку. И пока мы ее восхищенно разглядывали, к нам подошел мальчик с хулиганским лицом.

— Чего это тут у вас малявки? — спросил он, и со словами, — Оооо… пять рублей… давайте их сюда, — денежку отобрал.

— Бог дал, бог взял, — вздохнув, сказала Светка.

У нее бабушка в церковь ходит и свечки зажженные в ней ставит, так что Светка, больше моего об этом знает.

Но, глядя в сутулую спину разбойника, я с возмущением подумал — при чем здесь бог!?

— Сволочь, вот я тебе, как вырасту, по роже дам! — грозно сверкая глазами, прошептал я.

Покупка чемодана конфет и игрушек сама собой отменилась и мы, погоревав три секунды, побежали играть в догонялки.

Тогда я еще не знал, что малолетний хулиган избавил нас от большого разочарования. На пять рублей в то время, как и сейчас, можно было купить только дырку от бублика!

Одна девочка выкинула в окно свой учебник

Одна девочка в нашем классе почему-то решила выкинуть свой учебник в распахнутое окошко.

Наверное, она думала, что внизу никого нет.

Учебник пролетел через весь класс, чуть не задев меня, но я вовремя пригнулся.

Вошедшая учительница увидела краем глаза что-то порхающее и, наверное подумала что это ворона.

Зато снизу несколько раз раздалось звонкое и глухое — Ай! Ай! Ай!

А сразу после — Ай! Ай! — началась такая ругань, что ОЕЕЙ.

Учительница подбежала к окну, но внизу уже было пусто, если не считать деревьев, асфальта и травы.

(Кстати, забыл сказать, что наш класс находился на третьем этаже).

— Маруся, а где твой учебник — возвращаясь к учительскому столу, подозрительно спросила она девочку.

На что та, после долгой паузы, занятой хлопаньем глаз, коротко сказала: — Забыла.

Но тут, как в кино, изнутри школьного коридора послышалось грозное ворчание, и дверь сотряс сильный удар ноги.

Учительница замерла на месте. Маруся как-то изменилась в лице, стараясь не смотреть в сторону открываемой двери. Весь класс восхищенно замер в ожидании катастрофы, а на пороге в облачке пыли возник растрепанный и злой пятиклассник.

— Этот учебник дал моему папе по башке! Кто тут у вас Маруся!!!? — не обращая внимания на учительницу, заорал он.

Новый год это хорошо, думал мальчик Гоша

Новый год это хорошо думал мальчик Гоша. Можно не ходить в детский сад целый год или неделю.

В четыре года Гоша плохо разбирался в арифметике, путался в стрелках часов и очередности месяцев. Но он точно знал, что новый год бывает зимой, когда идет снег, все друзья сопливые и очень холодно. Правда, эти приметы нового года ему не очень нравились.

Главное перед новым годом, это зеленая немного пыльная елка, вытащенная из скособоченной разбухшей картонной коробки и веселые огоньки недавно купленной гирлянды.

Гоша это хорошо понимал и пыхтел от усердия, помогая папе и маме развешивать елочные игрушки, чувствуя, как в душе его разгорается праздник.

В детском саду тоже стояла сверкающая блестками елка, и даже на днях туда приезжал какой-то жадный дед мороз.

Гоша, как и остальные мальчики и девочки ждал от него чудес и подарков.

Не зря же они водили вокруг него и елки, хороводы. Гоша даже прочитал, запинаясь от волнения, какой-то новогодний стишок, получив в награду мандарин и три слипшихся конфеты.

Он думал, что это только начало просыпавшихся на него вкусняшек, но ошибся. Под конец утренника Снегурочка вынула из дедморозовского мешка совсем не те игрушки, о которых Гоша мечтал.

С подаренными головоломками не сумели справиться ни мальчишки, ни девчонки детсадовской группы, ни даже такая умная воспитательница по прозвищу Василек. А лучший друг Леша высказал ужасное предположение, что этот дед мороз ненастоящий. Гоша в это как-то сразу поверил, подсмотрев, как снегурочка подправляет деду морозу съехавшую набок бороду.

С Лешей, Гошка был не разлей вода. Друзья на всю жизнь, — вместе пробовали песок из песочницы, вместе отказались сосать подозрительно желтую сосульку, вместе сидели на горшках в детсадовском туалете. Неплохо было и то, что Леша был большой и сильный, а Гоша маленький и слабый. (Это Гоша узнал, когда хулиган Миша попробовал отобрать у него игрушку).

Насчет существования деда мороза у многих ребят, не на пустом месте, возникли сомнения. Гоша в прошлом году просил у деда мороза огромный живой бакуган и такого же трансформера.

А получил маленький круглый бакуганчик, который без карточки не хотел открываться.

Леше тоже живого тигра не подарили, а он весь год об этом мечтал.

И вообще эти разговоры родителей, что дед мороз не купил Васе настоящий самолет, потому что в магазине они закончились, вызывали в Гоше неприятные подозрения.

Нужно было срочно найти настоящего деда мороза, а не эти жалкие подделки. Но куда идти!? В четыре года как-то плотно зависишь от родителей. Знаешь, что их зовут мама и папа, и что живешь в доме рядом с помойкой, на которой хозяйничают барбос Кузя и крыса Лариса.

В этом возрасте Гоша считал, что Москва это страна, в части которой находится Россия, а на каждой следующей станции метро есть выход в другой город.

С таким знанием географии сложно планировать, как попасть на северный полюс. А двух найденных под кроватью копеек может не хватить для дальней дороги.

Правда, Гошу последнее, совсем не волновало. Он видел, как папа снимает кучу денег из зеленого ящика-банкомата, а так как этих ящиков по стране раскидано очень много, то не стоило по этому поводу сильно волноваться.

Ночью, Гошке приснился лес. Густой молчаливый и страшный. Бледно голубой под лунным светом снег громко скрипел под ногами, а впереди, — шагах в ста по прямой, празднично сияла большая поляна.

На Гоше была ночная пижама и уютные тапки, и все равно, в зимнем лесу он ощущал удивительное тепло. Первое, что он, подняв кверху голову, увидел, заставило его умилиться. С ветки на Гошку, с любопытством смотрел нахохлившийся воробей. Гошка радостно ему улыбнулся: -

— Везет тебе птичка, летаешь, где хочешь….

— И гадишь где хочешь! — негромко, но внушительно проворчал сидевший на другой ветке ободранный котоволк.

— Ходют тут всякие, лесом любуются, а тут жрать нечего! — швырнул он в Гошку обгрызенную сосульку.

— Я хоть маленький и мозгов у меня почти нет — прощебетал в продолжение беседы воробушек, — но не пойму чем мне так повезло. Сиди тут, живи на ветке, ни шубы, ни валенок, ни дупла подходящего нет, да и доктора Айболита сюда никакой зарплатой не заманишь. Если заболею, или продует на ветру то точно сдохну.

— Хотите, я вам целых две копейки отдам? — жалостливо протянул им Гошка деньги.

— Он думает, что здесь супермаркет под каждой елкой — сумрачно процедил котоволк, но деньги с Гошиной ладошки забрал.

— Может, у деда мороза на колбасу выменяю! — широко разинув пасть, зевнул он.

— Ты знаешь деда мороза!? — обрадовался и удивился Гошка, — Настоящего деда мороза!?

— Тут его всякая собака знает, а что толку, если он почти весь год спит!? Здесь его главный холодильник-морозильник с раскладушкой располагается.

— А ты мне его покажешь? — с надеждой спросил котоволка, Гошка.

— Да вон, он на самой большой елке сопит!

***

Здесь Гошкин сон как-то через кусок времени перекувыркнулся и с разговора дальше пошел.

***

— А волшебную палочку можешь подарить? — доверчиво посмотрел в глаза деду морозу Гоша, он был уверен что, настоящий волшебник не станет из-за такой ерунды мелочиться. Но ошибся!

Дед мороз, не без помощи Гоши, свалившийся с елки, запальчиво и раздраженно покрутил у него перед носом скрюченным пальцем:

— Ага! Знаю я вас, мальчишек! Подарил тут одному триста лет тому назад! Тогда по всей земле голод наступил!

Гоша стоял молча, хлопая глазами, а дедушка мороз, дирижируя фигой, продолжил:

— Вот ты мне скажи, добрый юноша, сколько тебе для счастья игрушек надо?

— Много! — слегка опешив, улыбнулся Гоша!

— Во…во! — раздраженно проворчал дедушка мороз — И тому охламону тоже понадобилось много!!! Много ананасов, много колбасы и много, много хлеба! А еще все деньги мира и чтоб никто не работал!

— По моему он это здорово придумал — встал на защиту мальчика Гошка, — ведь тогда во всем мире, наверное, наступило счастье, потому, что жить стало веселее, жить стало хорошо — чего еще желать — Все есть и никто не работает! Я вот после детского сада на пенсию собираюсь, как мой дедушка. Он не работает, а денег в кармане куча и конфетами меня всегда угощает!

— Вы мелочь пузатая экономических законов не знаете! Дать детсадовцу власть, это все равно, что обезьяне гранатомет! — Все бананы сожрет и мир разрушит! — подпрыгнул от возмущения дедушка мороз.

С деревьев на него и испуганного Гошу посыпались снег и хвойные иголки.

Теперь дед мороз не казался ему добрым дедушкой с мешком и гармошкой, и почему-то вспомнилось о бабе яге.

Дедморозовское лицо пылало розово-красным румянцем, как у бомжа на помойке, а голос стал скрипучим и сухим, как деревянное колесо.

— Вот скажи мне малограмотный отрок, зачем тебе настоящий самолет или танк совсем неубиваемый, который ты у меня в этом году просил!? Ты даже на велосипеде кататься не умеешь, вернее, до сих пор не научился. А у неубиваемого танка броня знаешь, какой должна быть толщины!? Ты хоть представляешь, что такое броня в тридцать метров! Тридцать метров, это высота девятиэтажного дома! — ходил вокруг струхнувшего Гоши рассерженный дед мороз

— Ты что думаешь, все это ниоткуда берется, что колбаса с конфетами с елок стрясается?

Все это люди делают — балбес! А делают они это когда работают!!! Не глазами, как ты хлопают, а работают!

Ты меня спрашиваешь, почему я твоему другу Леше тигра не подарил! Живого! — да потому, что он бы твоего друга вместе с родителями сожрал! Еще до нового года. Ты когда-нибудь видел живого тигра в картонной коробке под елкой!?

От такого изобилия информации у детсадовца Гоши голова пошла кругом, все перед глазами завертелось словно карусель. Злого деда мороза тоже закрутило-завертело и сдуло из Гошкиного сна, словно веник по нему прошелся.

Исчез волшебник, оставив в памяти мальчика неизгладимый след. Да, дед мороз не фабрика нужных тебе игрушек и не исполнитель твоих глупых желаний. И нечего его за бороду тянуть, как птицу удачи за хвост.

Тут Гоша чихнул и проснулся, и понял что это сон. Он сладко, с удовольствием до хруста потянулся в кровати и услышал недовольное — рррррррр.

В ногах у него уютно свернувшись в клубок, спал сладким сном пушистый котоволк.

Посылка

Летом наш детский сад целиком переезжает на дачу, и мы живем там до осени. Конечно, я скучаю по маме и папе, но здесь у меня столько верных друзей, а потом все-таки лето и солнышко весело светит, и птички интересные летают, и можно с воспитателями ходить в лес и собирать грибы и ягоды, петь песни и играть в разные игры, и даже посмотреть кино, по проектору, в расположенном рядом пионерском лагере, и на пионеров посмотреть тоже интересно как они воздушных змеев на поле в воздух запускают.

А еще мне очень нравится вечером и если гроза, когда в небе над тобой собираются тучи и что-то ворчит и гремит в отдалении. Тогда мы сидим на стульчиках в гостиной и слушаем сказки про Илью Муромца и Алешу Поповича.

А еще мне нравиться получать от бабушки посылки, потому что это всегда интересно и не знаешь что в этом загадочном фанерном ящичке с красивыми, словно шоколадными пломбами.

И тогда мы собираемся, все вокруг него и от любопытства подпрыгиваем, и ждем, когда воспитательница принесет ножик и перережет им крученые веревки и со скрипом отогнет всю в маленьких гвоздиках крышку. И тут мы от нетерпения просто начинаем вертеться и глотать голодные слюнки, потому что уж точно там есть чего-нибудь вкусненькое. И все вдруг со мною мирятся и даже Надька, у которой я сломал куклу! А мне нравится, когда со мною все дружат, и я радуюсь!

А потом меня подзывает к себе воспитательница, и я первый заглядываю в коробку!

Я достаю оттуда кучу сокровищ, и множество глаз в этой комнате заинтересованно следят за моей рукой.

Вот шоколадка, большущая изумительно пахнущая — Бабаевской фабрики шоколадка! А вот пачка печения, и еще одна, а за нею прячутся конфеты, и какие конфеты! Но главное — это куча леденцов на палочке — больших, разноцветных в липкой обертке, сделанных в виде листиков. Я смотрю на это богатство и у меня такое хорошее настроение, а воспитательница спрашивает меня, — Ну и что ты с ними будешь делать?

И все замирают в ожидании моего ответа, а я говорю, улыбаясь и немножко гордясь собой, — Угощать!

И тогда наша группа садится за стол, потому что уже время полдника, и я иду вдоль стола с воспитательницей и вкладываю в протянутые руки, пахнущие карамелью леденцы.

И кто-то обеспокоено кричит: — а мне! А кто-то просит, жадно облизываясь, сразу три леденца, но я раздаю всем поровну, чтобы никому не было обидно, но Надька снова обижается на меня, потому что считает, что ей должны дать больше, раз она со мной помирилась!

Мне нравится сладкое, и я обожаю конфеты, но больше всего я люблю их дарить! Это так здорово!

Я угостил всех, и воспитательница прекращает возмущенный писк — дай мне еще, ведь я с тобой дружу! — унося почти полную коробку в запретную для нас комнату.

У меня в карманах приятно шуршат фантиками конфеты, и я раздаю их своим самым близким друзьям — Зойке и Борьке. Мы жуем конфеты и лижем леденцы и строим планы на будущее по съедению посылки.

Проходит немного времени и в раздевалку, куда мы пошли поиграть в прятки, заходит с улицы Дашка, оказывается, к ней сегодня приезжали родители, и она целый день с ними гуляла. Я смотрю на нее с завистью — везет! Родители приехали! И протягиваю ей леденец.

— Спасибо, — говорит она, засунув его по уши в рот, и вдруг достает из своего пакета удивительного пластмассового клоуна: — А мне вот что подарили!

Ну надо же!! Я никогда такого не видел! Клоун был похож на волшебника изумрудного города Гудвина и смешно кривлялся, кланялся и ломался в Дашкиных руках. Это было так удивительно, что я вытаращил глаза и разинул рот, пока не догадался, что Дашка нажимала на кнопку в его подставке.

Мне сразу захотелось поиграть с ним, и я попросил Дашку — Дай поиграть, пожалуйста!

Я протянул к клоуну руку, но Дашка тут же спрятала его за спину и сквозь недолизанный леденец пробубнила: — Не дам!

— Ну, дай хоть потрогать! — стал упрашивать я ее, и она, подумав, нехотя отдала мне игрушку, — Можешь даже один раз на кнопочку нажать! — милостиво разрешила она, — Только за леденец.

— Но у меня больше нет леденца, я отдал тебе последний! — растерялся я.

— Завтра подаришь мне два! — сказала она.

— Ладно — легко согласился я, нажимая на кнопочку, и клоун весь зашевелился, словно живой! И мне захотелось узнать, как он сделан, и что у него внутри, и я перевернул его кверх ногами и стал с интересом ковырять пальцем кнопку! Но Дашка, запищав, что с меня хватит, схватила клоуна и отошла подальше и начала с ним играть и так и эдак, и не только я с зависть смотрел на нее, как она играет, и больше всего на свете хотел иметь такую же игрушку!

И тут она предложила: — Давай меняться.

И я сразу согласился: — Давай! А на что?

И Дашка сделала вид, что не знает, и поковыряла у себя в ухе, и почесала свой облупленный нос, а потом хитро на меня посмотрела и сказала: — А на твои леденцы!

— На сколько? — спросил я, любуясь игрушкой.

— На все! — жадно блеснув глазами, заявила она.

— На все!? — переспросил я ее.

— Ага, — закивала головой Дашка и стала бешено нажимать на кнопочку, так что клоун просто задергался, словно от смеха у меня перед носом.

— А как же ребята, ведь я обещал!? — неуверенно произнес я.

— А ты им скажи, что со мной поменялся, — предложила она, — какая тебе разница, все равно ты их раздашь, зато клоун будет твой, и я с тобой буду дружить навсегда!

Я посмотрел на нее, на замечательного клоуна и чуть не сказал Дашке да. Ради такой игрушки я запросто отказался бы от сладкого. Я представил себе как здорово с ним играть по вечерам, а потом на ночь положить под подушку, но я был не один! Я посмотрел на своих примолкших друзей, подумал о всех тех, кого я смогу завтра угостить и понял, что эти конфеты уже не мои, они принадлежат нам всем, и я сказал напряженно ждавшей ответа Дашке: — Нет, я не буду с тобой меняться.

Как я в редакцию ходил. Рассказ моего папы

Я пришел в редакцию журнала «Мурзилка» и минут двадцать ждал Ирину Алексеевну, которая занималась приемом рукописей. Конечно я волновался!

И вот она — энергичная молодая женщина смотрит на меня со смесью удивления и сожаления.

— Вроде бы я вам не назначала встречи? — озадаченно молвит она.

— Так получилось! — отвечаю я, протягивая ей тяжеленный альбом с рассказами.

— Это мне!? — с ужасом отстраняется та. — Прочитать?

— Если можно — просительно улыбаюсь я.

— Оставляйте, я на днях посмотрю, — говорит она.

Но я наученный горьким опытом спрашиваю: — Когда?

Ее ответ, как-нибудь на неделе, меня не устраивает, и я прошу Ирину Александровну прочесть пару рассказиков сейчас.

Вздохнув, она соглашается, не забыв упомянуть, что у нее поджимает время.

Первый рассказ ее не заинтересовал, зато второй понравился: — Этот может пройти — говорит она, но я не могу решать одна.

И обернувшись к сослуживцам, спрашивает? — Художественный руководитель у себя.

Те кивают головами и дакают.

Настороженно захожу в небольшую комнату, где за столом сидит седая благообразная матрона. — Ну что ж молодой человек читайте! — сухо улыбается она мне.

— Я плохо читаю — пытаюсь возразить я, — Может быть вы сами..

— Читайте, читайте…. Потом разберемся — перебивает она меня.

И я начинаю читать, читать плохо, в моем исполнении рассказ теряет яркость, я чувствую это и сбиваюсь. В голове проносится мысль, не проще ли подняться и уйти.

Я читаю рассказ про самостоятельного мальчика, который, выходя поутру из дома, вспоминает, что он вроде бы не выключил газ, затем утюг и т. п. и так далее,…. заканчивается рассказ тем, что когда он, наконец, добрался до школы, то оказалось что он забыл дома портфель. Она слушает с непонятной полуулыбкой, затем долго молчит и, выдержав паузу, заявляет: — Какой-то у вас школьник забывчивый, ну прямо пенсионер какой-то.

Я растерянно молчу, и тут она начинает хихикать — А насчет того, что портфель забыл оригинально. Ладно, прочитайте нам еще чего-нибудь.

Читаю ей рассказ «Сладкая месть» и слышу на середине повествования — Кошмар! Сплошное чревоугодие! Нет, это нам точно не подойдет! И вообще эти жаргонные словечки типа слопал, стрескал…. Неужели их нельзя заменить на что-нибудь приличное, ведь русский язык так богат.

Мои попытки объяснить ей, что именно так разговаривает современная молодежь, вызывают у нее раздражение.

— Хорошо — соглашаюсь я, давайте прочту вам рассказ о «Подозрительной собаке».

— Большой? — подозрительно спрашивает она, чуть не зевая.

— Средний, — говорю я и начинаю повествование, этот рассказ нравился всем без исключения и заканчивался грустно, но мне не дали дочитать его хотя бы до половины. На этот раз она сразу прицепилась к словам — санитары затолкнули носилки в салон машины.

— Фи… как грубо! — поморщилась она — Чему вы учите детей, ведь они сразу подумают, что санитары не любят больного.

— Не любят — согласился я, — где вы видели санитара, который любит носить носилки с больным?

— Но это слово…. Разве так говорят — возразила она.

— Я сам медик и готов уверить вас, что именно так и говорят.

— Затолкнуть… — захихикала она, — вы бы еще слово «засунули» употребили.

Я хотел сказать ей, что это она видит в слове засунули здоровенный хрен, а дети они в отличие от нее наивные и неиспорченные, для них, что засунули что, задвинули, что затолкали — все едино. Но сдержался.

Дальше мне было заявлено, что собаки не могут притворяться.

— Молодой человек вы, наверное, никогда не видели голодных собак, они никогда не притворяются им чуждо это низменное чувство, они просто стоят и просят. Вам надо было описать их молящие глаза полные слез, а не то, что вы выдумали.

— Вообще-то в жизни собаки не разговаривают — осторожно заметил я, — а мои говорят.

Эта реплика застала ее врасплох, и она временно умолкла, на ее лице читался напряженный умственный процесс, она этого не ожидала и растерялась.

Процесс завершился не слишком удачно, потому что, вновь захихикав, она, изрекла: — Ну я же об этом не говорила!

Я ей явно надоел и не нравился, — какая наглость он еще спорит!

С трудом дослушав страницу, она замахала руками: — Хватит, у вас тут опять про еду.

— О чем же, по вашему мнению, должна думать голодная собака? — ехидно спросил я ее.

— Это не главное, — отмахнулась она, — у вас такой бедный язык, почитайте Драгунского, Носова, уберите бранные слова. Сейчас любой грамотный человек, почему-то считает, что может писать! Просто ужас! А ведь процесс творчества так сложен!

— Но мои рассказы нравятся взрослым и детям — попытался возразить я.

— Мало ли чего им нравится! — заявила она, откинувшись на спинку кресла и закатив под лоб глаза, — В данном случае мы не ориентируемся на мнение детей, мы несем им прекрасное! Чистое небо, лютики, цветочки, дивный закат и музыка трепещущих крылышек разноцветных бабочек.

Мне показалось, что она сейчас упадет в обморок от умиления. Интересно — подумал я — кто станет читать такую занудь.

— Все ясно — сказал я, поднимаясь, — приятно было познакомиться.

— Заходите молодой человек, когда подучитесь! — оживилась та.

Ирина Алексеевна вышла вслед за мной.

— Вы не подумайте, что мы не учитываем интересы и вкусы детей — сказала она, — просто наша худрук неправильно выразилась, а вам, я советую поступить на литературные семинары, вы не безнадежны, поверьте мне, в отличие от других у вас присутствует оригинальный сюжет. Вот вам телефон, звоните.

Спасибо — поблагодарил я ее и ушел.

(Описаны события лета 2001 года Дмитрий Соловьев)

Далее идут давно написанные рассказы, первые два рассказа, это те, которые критиковала тетенька из журнала «Мурзилка»

Самостоятельный

Я вышел в школу пораньше. Так мне захотелось! Шагаю и думаю, какой я сегодня самостоятельный: завтрак себе приготовил, галстук утюгом прогладил…. Утюгом?!.. Да….. А я его выключил?

Иду и голову ломаю, выключил или не выключил. Хоть ты тресни! Не помню!

Настроение, понятное дело, испортилось! Прохожу мимо помойки, а она дымит, кто-то окурок в нее бросил.

Ну нет, так дело не пойдет! Придется возвращаться, и лучше побыстрей. Мне пожара не надо!

Давно я так не мчался! Взлетел на свой этаж метеором! Дверь дрожащей рукой открыл. Вроде ничего! Дымом не пахнет. И вообще, в квартире тишина, лишь вода из крана капает: — Кап, кап.

Захожу в комнату. Слава богу! Утюг стоит выключенным, оказывается, я его даже под стол убрал. Правда, не помню, когда я это сделать умудрился.

Забежал я на кухню, чайник с плиты снял, горячего чайку глотнул, чуть не обжегся! И бегом в школу.

До середины пути добежал. И вдруг меня как по голове ударило, чего я перед уходом пил?…. Правильно…. Чай горячий! А почему он горячий?!.. Может быть, я газ забыл выключить?

Что ты будешь делать! Посмотрел я на часы, рукой школе помахал и обратно вприпрыжку. Вновь поднимаюсь на четвертый этаж, прохожу в кухню. Все горелки затушены, ничего не горит, только кран противно капает — КАП, КАП (чтоб ему пусто было!)

На всякий случай, я чайник с плиты снял, каждую конфорку обнюхал. Два раза от двери возвращался, все комнаты заново проверил, чтобы никаких сомнений больше не возникало.

Сбежал я вниз и тут вспомнил, что перед выходом в зеркало не посмотрелся! Плохая примета!

Плюнул я с досады. Вернулся уже злой. Дверь пинком распахнул. В зеркало глянул и в школу помчался.

Метров двести до нее оставалось, когда я вспомнил, что входную дверь на ключ, кажется, не закрыл.

Повернулся я и назад поплелся. Вскарабкался по ступенькам до своей квартиры. Подергал за ручку. Вроде закрыта! А может быть, воры все вынесли и закрыли.

Пришлось отпирать. Пока я с ключами возился, тетя Глаша с первого этажа на меня поглазеть притащилась.

— Ты что это, — спрашивает, — мечешься? Уже четвертый раз мимо меня пробегаешь!

— Ничего, — говорю я ей вежливо, — это не ваше дело!

Зашел в квартиру, все на месте, ничего не пропало, чайник не кипит, конфорки не горят, утюг из розетки выключен, кран, сволочь, капает.

Кое-как его закрутил, в зеркало посмотрел, дверь захлопнул, на два замка закрыл, и в школу!

Захожу в коридор, а там тишина, все ученики по классам разошлись. Уроки уже начались.

Подхожу к нашему кабинету, робко в дверь постучал: — Можно войти?

— Входи, Гольцов, — говорит учительница, — ты чего это опаздываешь?

Смотрит на меня строго, дождалась, пока я за парту сел, и спрашивает:

— А где, Гольцов, твой портфель, неужели дома оставил?

История подозрительной собаки

Кузя рассказал мне своими Р..РРР..ГАФ историю своей жизни.

Оказывается, он раньше был совсем не подозрительной собакой, а веселым щенком. Он счастливо жил-поживал в городе Сочи, вернее, в его живописных окрестностях. Хавал из миски хозяйскую похлебку и купался в синем море.

Любая собака — да что там собака! — любой из нас мечтает о такой беззаботной, сытной и теплой жизни на побережье. И Кузя не жаловался, вяло обгавкивая неправильных прохожих, одетых вместо шортов в жаркие джинсы.

Так бы и шла дальше эта привольная жизнь, но что-то в ней не заладилось. В один совсем не прекрасный день его пожилого хозяина куда-то увезли на большей красивой машине с сиреною.

Кузя как раз только что прибежал с купания и с удивлением наблюдал, как люди в белых халатах заталкивали носилки с хозяином в пахнувший бензином салон.

Для порядка он попытался цапнуть за штанину ближайшего из них, но тот лишь рассмеялся и, схватив Кузю за шкирку, аккуратно посадил его на крыльцо.

Кузя возмущенно тявкнул, прежде чем залиться лаем. Но машина, обдав его едким дымом, рыча и трясясь на неровном асфальте, укатила.

Озадаченно почесав задней лапой левое ухо, Кузя задумался.

Разумеется, он и раньше видел всякие машины, но такой никогда! Были на ней, кроме сирены и мигалки, по бортам красные полосы, с какими-то буквами. Но Кузя тогда был еще неграмотный и прочитать их не сумел. Правда в округе говорили, что его хозяин очень болен, но что такое «болен», а особенно «очень болен», Кузя, разумеется, не знал.

С неделю хмуро просидев у пустой миски, Кузя на все махнул хвостом и, уронив на пыльный двор навернувшуюся слезу, пошел в мир побираться.

Денег у него, как у любой порядочной и даже непорядочной собаки, не было, а кушать хотелось! И надо сказать — даже очень!

Вначале Кузя встал на скользкий путь воровства, стянув с прилавка кучу вкусно пахнувших сосисок, но это очень не понравилось продавцу, который гнался за ним до конца улицы, грозно размахивая над головой отвоеванным назад товаром.

На счастье Кузи, в заборе, к которому его загнала погоня, оказалась дырка и Кузя, задыхаясь от страха, с поджатым хвостом, не раздумывая в нее нырнул и затаился.

Ножки его дрожали, а уши не в пример хвосту сильно оттопырились. Кузя прислушивался и очень боялся, что продавец тоже полезет за ним в дырку. Он так испугался, что даже не подумал, до чего же он сам маленький и какой здоровенный преследователь.

Тихий двор вывел его на тихую улочку, а затем на красивый проспект. Дальше Кузя идти не мог!

От вкусных запахов закружилась голова!

Повсюду, куда не кинь взгляд, стояли закусочные и столовые, а сытые люди, улыбаясь и весело переговариваясь, беззаботно шли по широкому тротуару.

Кузя не мог выдержать такой несправедливости. Он сел на задние лапы, грустно посмотрел по сторонам и звонко тявкнул от обиды.

— Какой хороший песик, — сказала проходившая мимо толстая тетка и потрепала его пухлой ручкой за ухо. От руки пахло дорогими духами и недавно съеденным шашлыком.

— У — тю- тю, — еще раз умилилась тетя и, жалостливо оглядываясь, удалилась.

— Дура! — подумал ей вслед Кузя и, закрыв глаза лапами и ушами, лег умирать от голода!

Так лежал он долго……………… Но что-то не умиралось!

— Может, лежу неудобно?! — догадался Кузя и растянулся во весь свой маленький рост на пыльном палисаднике.

Так лежал он, пока не заснул, а когда проснулся, то умирать не хотелось, а есть хотелось просто ужасно!

— Ладно! Умру потом! — решил Кузя. — Не умирать же на голодный желудок. Пойду съем чего-нибудь!

Теперь Кузя решил стать охотником. Раньше он наблюдал, как соседский кот Филя подстерегал голубей, и ему показалось, что поймать и съесть голубя — пара пустяков. Вокруг их было много — толстых и аппетитных.

Зажмурившись, Кузя представил их в зажаренном виде и облизнулся.

Выбрав из стаи самого упитанного и неповоротливого, Кузя, глотая слюну, распластался по асфальту и осторожно пополз к нему.

Распластавшись по асфальту, ползти было неудобно. Да и хвост, стоявший кренделем, не желал разгибаться, демаскируя голодного Кузю, выдавая его вместе с хвостом противнику.

Но Кузя упорно крался к своей цели, а ничего плохого не подозревающий голубь, объевшись хлебных крошек, лениво чистил свои перышки.

— Сейчас схвачу! Наемся! — мечтал Кузя, нетерпеливо сопя носом. Но тут голубь повернулся к нему клювом и с недоумением на него уставился. Вид у пернатого толстяка был чрезвычайно интеллигентный. Кузе он даже чем-то понравился, и немного стало стыдно.

Быстро загасив неуместные, в данном случае, позывы совести, Кузя продолжил преследование и с лаем набросился на птицу.

Высоко подпрыгнув, Кузя залязгал зубами, замахал лапами в воздухе………, и, промахнулся. Ему казалось, что он поймал вкусного голубя, но поймал он все тот же воздух и, спланировав на ушах, разочарованный, мягко шлепнулся оземь.

— Ха-ха-ха, — засмеялась неизвестно откуда появившаяся ворона, ей было так весело, что она чуть не свалилась с забора.

Голубь же сидел теперь в метре от него и возмущенно гулькал.

Пристыженный и поникший, Кузя покинул место охоты и медленно побрел вдоль кафе и столовых. Жизнь вновь показалась ему черной и несправедливой, он шел преисполненный вселенской жалостью к себе и собирался в скором будущем залиться горючими слезами, когда ему обернулась удача!

— Ты кто? — спросил его Гавком и Тяфком облезлый, но радостный барбос, — Давай поиграем! Поносимся друг за другом, покусаемся понарошку!

— Не хочу! — грустно сказал ему несчастный Кузя. — Какие игры на голодный желудок!?

— Гаф!? — озадаченно склонил голову его новый приятель, — Тут полно жратвы, а ты голодный!?

— Удивительно! Очень удивительно! — почесал он свое блохастое, драное ухо, — Вокруг цивилизация, народ не знает, как избавиться от продуктовых излишков, а он голодный!

— Безобразие! — заявил он, прекратив ожесточенно почесывать бок, и, слопав три неосторожных блохи, повернулся к Кузе: — Ну ладно, пошли со мной! Я покажу!

Идти оказалось недалеко, они вместе направились по тротуару вдоль аппетитно пахнущих столовых и, пройдя две из них, остановились.

Барбос оглянулся на Кузю и, хитро подмигнув глазом, кивнул в сторону третьей закусочной: — Смотри!

После этого его словно подменили. Из веселого и жизнерадостного он стал грустным и несчастным! Уши, стоявшие торчком, опустились, в глазах появилась вселенская грусть, а хвост, рухнув на землю, волочился за хозяином растрепанным веником.

В таком виде и чуть прихрамывая, барбос подошел к решетке, огораживающей от дороги столы, и, жалобно попискивая, уставился на жующего большую котлету дядьку.

Дядька, увидев его, поперхнулся, но стойко доел котлету, выпил залпом томатный сок и, вытирая салфеткой сальные губы, сокрушенно покачал головой, развел руками и, сказав псу: — Ну вот видишь, поздно ты, братец, пришел! Ничего не осталось! — быстро удалился.

Трепетно наблюдавший за этой сценой со стороны, Кузя разочарованно подумал: — Ну вот! Такой же неудачник, как и я! Набрехал с короб, фантазер собачий!

Но барбос, к его удивлению и радости, не унывал. Махнув лапой Кузе, он принялся ждать следующего едока, а, увидев подошедших к столу женщину с ребенком, стал умирать у них на глазах. Его даже зашатало из стороны в сторону, на полусогнутых лапах.

— Бедный песик! — запричитала женщина, и чуть подумав, отковыряла ложкой треть котлеты: — Кушай, собачка, кушай! — кинула она ее за решетку.

Уговаривать собачку не пришлось, видимо, не желая пачкать о землю продукт, барбос заглотил котлету в полете и снова умоляюще уставился на оставшиеся в миске две трети котлеты.

— Мама, можно, я ей тоже дам!? — спросил женщину загорелый мальчик и, пока мама о чем-то думала, отвернувшись, швырнул за решетку гарнир.

С отвращением отряхиваясь от гречневой каши, барбос с надеждой заглянул в его тарелку.

— Нет, котлеты я тебе не дам! Самому хочется! — сказал мальчик и полез за чем-то в карман.

— КОНФЕТА! — радостно ухнуло в сердце у Кузи. И он не ошибся! В блестящей обертке! Московской Бабаевской фабрики — конфета упала между ним и барбосом!

— Съем! — подумал Кузя и быстренько ее схрумкал.

А барбос продолжал попрошайничать!

Спустя час, они оба, толстые, как бочонки, лениво переваливаясь на усталых лапах, гуляли вдоль берега синего моря и неторопливо вели беседу.

— Мальчишки с мамами — это хорошо! Очень хорошо! — объяснял тонкости своей профессии барбос. — У них всегда с собой есть либо печенье, либо конфеты, вот только жвачку никогда не бери, не пробуй! Я один раз съел пару пачек. В зубах вязнет, да и животом потом мучался. С неделю попка к земле прилипала!

— А еще бойся теток с палками! Одна меня так по спине протянула! По сей день радикулитом мучаюсь! Чтоб ей колбасы и сахарных косточек ввек не видеть, кошке драной!

***

На следующий день повел барбос Кузю с друзьями знакомить. Встреча была назначена у большой помойки с пищевыми отходами.

Заведовал этой ценной емкостью пес барбос-длинные уши. Сам по себе он был очень здоровый и внушительный волкодав. Лаял басом, чуть лениво.

Рядом с ним сидел кривоногий и пучеглазый, с обрубленным хвостом боксер Петя, все, правда, звали его бульдожкой, потому что он вел свой род от королевских кровей бульдогов и очень этим гордился.

— Моя бабка-дворянка! Познакомилась с ним в подворотне элитного дома, куда он удрал, сорвавшись с поводка. Оба были молоды и красивы, но страшно неопытны. Их любовь была недолговечна. Спустя полчаса его разыскал разъяренный хозяин, и, не успев попрощаться, влюбленные были жестоко разлучены. Он так и не узнал, что стал папой трех замечательных щенков! — закончил свою историю бульдожка Петя.

— У меня мама тоже дворянка! — поделился с ним Кузя, — И папа дворянин! Его, знаешь, как все уважительно называли!? — ДВОРТЕРЬЕР! А маму уменьшительно — дворняжкой! Только вот не знаю, где они теперь! С ранних лет меня отдали на воспитание в другой дом. Меня там много чему обучали, и жрачка была хорошей, и хозяин не дрался! Да вот уехал куда-то в больницу.

— Эмигрировал, значит! — покачал головой похожий на здоровенную сардельку, бассет, по имени Бася. — Сейчас время такое! Все эмигрируют!

— Вот твой в больницу эмигрировал, а мой на Канары! Все мне за ухом чесал — Бася, Басечка, любименький песик! А как паспорт заграничный получил, тут же слинял! Оставил меня бабке полоумной, вроде бы и не выкинул! А та совсем без мозгов, сама не помнит, сколько ей лет, как ее зовут и когда ела. То двадцать раз на день меня накормит, то три дня в постели лежит, горшком звенит, губами шлепает. Ужас!!

— Ну, я терпел ее, терпел, а когда она меня с колбасой перепутала, я не выдержал! Ушел!

— Как она там без меня? Жива ли?

***

Вот в таких беседах беззаботно протекала жизнь Кузи. Вместе попрошайничали, вместе загоняли ненавистных кошек на деревья, вместе носились друг за дружкой в щенячьем восторге и трескали кукурузные огрызки, найденные на пляже.

Здесь-то он и познакомился на свою голову с семейной парой.

Как-то, наплававшись за бросаемой мальчишками палочкой, он, с удовольствием отряхнувшись над взвизгнувшей под тучей брызг дамой, стал как сумасшедший носиться кругами по берегу.

Камешки так и летели у него из под задних лап. На душе было ужасно весело, и он, набегавшись, шел и во всю зубастую пасть улыбался пляжникам.

Преодолевая приятную усталость, он собирался пополдничать, перекусить на ближайшей помойке, когда вдруг услышал над собой чуть капризный мальчишеский голос: — Мама, я хочу такую собаку!

Услышал! И сердце замерло от счастья!

Вот он, миг! Вот мечта любой, самой сытой дворовой собаки! Мечта по дому! Мечта по ласке!

— Усыновят! Раз мальчик просит, точно усыновят! — решил Кузя и просто залился счастливым, радостным лаем! Завилял хвостом! Заулыбался голливудской улыбкой! Запросил глазами!

Но мама молчала!!

— Неужели мама будет против!? — удивился Кузя, на опыте зная, что маленькие мальчики крутят своими родителями (особенно мамами) как хотят.

Но мама была не против! И папа тоже!

И вот, гордый от счастья, Кузя шествует вместе с ними к деревянному домику у моря. Здесь его моют пахучим шампунем, а маленький мальчик прижимает его к своему голому теплому животу: — Хороший ты мой Рексик!

Кузе все равно, как его назовет этот замечательный мальчик, и он благодарно лизнул его в нос. А мальчик, засмеявшись, не отвернулся, не отстранился, еще крепче обняв его!

— Какой смешной! Какой лохматый и ушастый! — обернулся он к родителям, ласково теребя Кузины уши.

Кузя пребывал на верху блаженства! Он даже на время позабыл о своих друзьях, так ему стало хорошо и уютно в этой атмосфере любви.

***

Дни проносились незаметно, так же незаметно крепла дружба между щенком и мальчиком. Это не было мимолетным увлечением, когда собака на время становится интересной живой игрушкой. Это была крепкая настоящая дружба, которая будила в мальчике и щенке лучшие чувства, зарождая для будущего самые хорошие качества.

Словно хвостик, следовал Кузя за своим кумиром. Ради него он, не задумываясь, совершил бы любой подвиг! Лишь бы снова увидеть эту белозубую улыбку, услышать его ласковый голос. Ничто не нарушало его хорошее настроение, кроме все более неотступной мысли о своих друзьях.

И вот однажды родители оставили мальчика одного.

— Смотри, не купайся, — строго предупредили они его.

— Хорошо! — сказал тот с готовностью, но стоило им выйти за порог, как тот, скинув шорты, натянул на себя плавки.

Этот день был их двоих.

Вначале мальчик прыгал на волнах, а Кузя, с тревогой глядя на его маленькое, смуглое, хрупкое тело, беспокойно бегал вдоль берега, облаивая особенно большие волны.

— Боишься? — смеялся мальчик, подъезжая к нему на пенящемся прибое, но Кузя за себя нисколечко не боялся.

Снова и снова он следил за смуглой фигуркой, которая то появлялась, то исчезала в грозно шуршащей, клокочущей пенной воде.

Ему было непонятно, зачем мальчик вновь и вновь запрыгивает на волну, чему смеется и радуется, лежа на мокром песке в ожидании надвигающейся на него гигантской волны.

Один раз эта волна особенно яростно набросилась на мальчика, подняв и закрутив его в своем водовороте, она швырнула его на дно.

И тогда Кузя, не выдержав, ринулся в этот водоворот, где мгновение назад была видна голова мальчика, и, найдя его в ворчащей пене, схватил зубами за синие плавки и что есть сил потянул к спасительному берегу.

Мальчик не сопротивлялся. Он, только морщась, поднялся на ноги и, потирая ушибленный бок, прихрамывая, побежал от настигающей его новой волны.

Здесь, у самой границы прибоя, пена лишь ласково щекотала ему ступни. Теплая и нежная, она обнимала его за щиколотки и, словно извиняясь, звала мальчика с собой: — Пойдем! Поиграем еще в волнах! Ведь я не нарочно! Ведь я не хотела.

Но Кузя не доверял этой хитрой пене и яростно лаял на нее: — Уходи! Не трогай моего хозяина!

— Хороший мой песик! — поблагодарил его мальчик, растянувшись на жарком от солнца полотенце. — Спасал меня!? Значит, любишь! И я тебя люблю! Полюбил сразу, как только увидел!

Кузя от избытка чувств повизгивал, бил хвостом и слушал дальше.

— Вот привезу тебя в Москву, это большой такой город, как десять твоих Сочи. Будешь жить у нас в квартире на четвертом этаже, спать на мягкой подстилке, а когда родителей не будет дома, то на их диване. Кормить я тебя буду одними конфетами, тортами и пирожными. В игры разные научу играть. Вот, к примеру, спрячу я сейчас свою футболку, а ты найдешь. Слабо!? — и мальчик, показав Кузе язык, побежал к двухэтажному деревянному домику.

— Кузя, поняв, что начинается новая игра, помчался за ним вприпрыжку, высунув до отказа язык и дурашливо тряся ушами. Играть Кузя любил больше всего на свете, и с радостным лаем он взлетел по винтовой лестнице на верхний этаж.

Распахнув дверь, они наперегонки бросились к висевшей на спинке стула футболке. Кузя решил, по простоте душевной, что надо ее поскорее съесть. Он даже вцепился в нее своими маленькими острыми зубами, но мальчик, разжав ему челюсти, отобрал трофей.

— На! Нюхай! — сунул он под нос ему изжеванную футболку, и Кузя понюхал. От нее пахло смесью конфет и жвачки, а также родным мальчишечьим запахом.

— Отвернись! — сказал мальчик, и Кузя отвернулся. Он даже глаза закрыл, чтобы не подсматривать! (не видеть, куда мальчик прячет футболку)

— Теперь можешь ее искать! — разрешил ему мальчик, и Кузя очень удивился, — Чего ее искать!? Вон же пахнет из-под подушкисмесью шоколада с жевательными пластинками!

— Молодец! — похвалил его мальчик и полез в карман валявшихся на кровати шорт за конфетами.

— Ой! Нет! — протянул он разочарованно, но тут же улыбнулся и, встав на цыпочки, дотянулся до висевших на вешалке брюк. — Нашел! — радостно показал он, порывшись в их карманах, деньги и, издав дикий индейский клич, ловко впрыгнул в сандалеты.

Спустя три минуты они вместе направились за покупками на людный проспект.

Они шли в направлении той улицы, где Кузя охотился на голубя, и сердце щенка беспокойно забилось. — Сейчас я вновь встречу своих друзей, — подумал Кузя и даже замедлил свой бег от волнения. — Как мне перемолвиться с ними хоть одним гафком? — задумался он, не теряя из поля зрения смуглую спину мальчика.

Тот, остановившись у прилавка, в ожидании продавщицы нетерпеливо повел лопатками (ну где же она?).

Яркое солнце освещало его, и Кузя увидел, как исцарапаны и побиты о камни его ноги, как в кровь истерт правый локоть. И снова удивился — чему радовался, прыгая в прибое, мальчишка.

— Пошли! — позвал его мальчик, и они направились как раз к той столовой, где впервые Кузя познакомился с барбосом.

А вот и он сам! Легок на помине! С физиономией профессионального нищего клянчащий очередную порцию мясного ассорти.

— Гаф, — тихо позвал его Кузя.

— О! Ты!? Здорово! Как дела!? — тут же залился лаем барбос и помчался обниматься.

— Надо же! — удивился мальчик, — А у тебя, оказывается, здесь есть друзья!?

— Гаф- Да — ответил Кузя.

— Тяф, тяф, — вежливо представился барбос и со всех ног бросился созывать честную компанию.

Спустя пять минут вокруг них собралась разношерстная стая блохастых и ушастых, хвостатых и бесхвостых, породистых и беспородных собак и собачек.

— Тяф, тяф, ррры, — беседовали они с Кузей и угощались мальчиковыми конфетами. Это был настоящий прием, организованный по случаю усыновления Кузи.

— Ррр да! Повезло тебе с хозяином! Ты уж его береги! — посоветовал расчувствовавшийся Бася. — Мне бы такого молодого и доброго! Смотри! Конфет в меру ешь! А то шерсть выпадет, чесаться весь будешь! На новом месте устроишься, о нас не забывай, при оказии весточку перешли. Я теперь каждую среду буду прибегать вагоны с Москвы обнюхивать! Ну, бывай!

Последним попрощаться подошел боксер по имени бульдог Петя и с завистью посмотрел и обнюхал надетый на Кузю ошейник: — Красивый какой, вот вещь, так вещь, с нею сразу себя чувствуешь солидной собакой, а не какой-нибудь безродной шавкой, — авторитетно заявил он.

— Правда? — спросил Кузя, которому до этого ошейник не очень-то и нравился.

— Ага! — еще раз подтвердил свои слова бульдожка Петя и, помахав приветливо обрубком породистого хвоста, отошел к остальным.

— Ну, пошли, — сказал мальчик, и они медленно, останавливаясь перед разными киосками и магазинчиками, двинулись дальше.

— А сзади…… и Кузя это отчетливо чувствовал спиной, сидели его хвостатые друзья, провожая его взглядом.

***

А на следующий день! Ясный, прекрасный, солнечный день! Они вчетвером погрузились на поезд. Причем Кузе пришлось смириться с тем, что его повезут в большей просторной хозяйственной сумке.

Он никогда раньше не ездил на поездах, да и, признаться, ни разу их не видел, поэтому, сгорая от любопытства, он часто украдкой высовывал свой мокрый черный нос наружу и удивленно таращился на темно-зеленые вагоны, на строгих, одетых в форму проводников, на величественное (по мнению Кузи) здание железнодорожного вокзала.

Весь день он просидел, проспал на руках у мальчика, а когда ночью все заснули под мерный перестук колес, то он, выспавшийся и любознательный, принялся путешествовать по вагону.

В процессе своих исследований он уловил так много новых запахов, что совсем позабыл о времени и не заметил, как поезд остановился у скудно освещенной станции.

Была глубокая ночь! Тихо переговаривались стоящие на платформе люди. Почти все имели большие баулы с вещами.

Кузе хотелось разузнать о них побольше, ведь это так таинственно и интересно! И он, повинуясь этому желанию, спрыгнул на перрон.

Но не сделал он и трех неуверенных шагов, как поезд, заскрипев вагонами, тронулся.

Кузя в отчаянии заметался по перрону, между вещей и чьих-то ног, но запрыгнуть на лесенку вагона не успел, не смог! Еще не веря в такое несчастье, он растерянно оглянулся, словно ожидая помощи.

Но его окружали чужие равнодушные лица, и Кузя побежал, он мчался за поездом, не разбирая пути, перепрыгивая через чемоданы, затем спрыгнул с полутораметрового перрона на землю и, даже не почувствовав боли в отшибленных лапах, бежал и бежал в след удаляющимся огням. А потом, выдохнувшись, остановился и заплакал. Заплакал навзрыд, но только по-собачьи, самыми горькими слезами!

ТАК КУЗЯ ПОТЕРЯЛСЯ!

Волшебные приключения, произошедшие с Димкой Гольцовым — учеником пятого «в» класса на самом деле

Однажды темной летней ночью у меня зачесался нос и я проснулся.

И так я проснулся, почесал нос и собирался дальше спать, но тут небо заволокло тучами, что-то мрачно каркнуло и луна, до того ясная и большая, куда то исчезла.

Я зевнул во весь рот и, завернувшись в простыню, отвернулся к стенке. В конце концов, ночью надо спать и какое мне дело до исчезнувшей луны! — Завтра появится!

Вот когда я решительно собирался заснуть! даже один глаз закрыл для начала! Вот когда я все эти сонно-спальные приготовления сделал, у меня перед уже почесанным носом, появился, возник из воздуха здоровенный таракан.

Я такого никогда не видел! Просто слон, а не таракан! У нас такие точно не водились, а то бы я раньше заметил.

— Брысь! — сказал я ему, — я в тебя не верю! Приснится же такое!

Но таракан брысь не сделал, а, глядя на меня печальными глазами, стал перевоплощаться!

Сначала у него отросли уши, и пока они росли, таракан тихо стонал и стрекотал, сучил лапками.

— Ну ты, блин даешь! — в восхищении сказал я приподнимаясь, а тараканьи уши продолжали неуклонно, неумолимо расти!

Вскоре они выросли больше самого таракана и тот, потеряв равновесие, шлепнулся на свою спинку.

Никогда раньше не видел таких быстрорастущих ушей, мне даже пришлось согнуть ноги в коленках и поджать пальцы на ногах, так стремительно они расширялись!

Уши были какие-то волосатые и противные! А уж наглые!

Мне пришлось хлопнуть по ним тапком, чтоб они меня с кровати не вытеснили!!!

После этого они покраснели, стали сворачиваться в трубочку, а когда окончательно свернулись, то задымились, съежились и превратились в маленькую сморщенную старушку со шваброй.

Я замахнулся на нее простыней и потянулся за рогаткой, но старушка, испустив сноп искр заверещала: — Стой невоспитанный мальчишка! Замри хулиган! А то…..О-еей!

— Пошла ты! — распрощался я с нею, потому что узнал подлую сразу!

Это была фея — моя совесть, как она утверждала!

Я просто затрясся от негодования, так она мне надоела!

А фея. тем временем, размахивала своей швабро- палочкой, горела глазами и обличала спрашивая: — Кто сегодня съел у кота Кузьки предназначенную ему сосиску!? Кто вместо нее сунул ему под нос ватку с нашатырным спиртом!? Кто потом говорил что он взбесился!?? А!?

— Отстань! Надоела! — отмахнулся я от нее.

— Кто подложил папе кнопки в туалетную бумагу, кто покрасил бабушкины вставные челюсти в зеленый цвет!!?? Кто!? Кто!?? Кто!!!??

— Ну я, — уныло признался я, отгораживаясь от нее подушкой.

— Негодный мальчишка! И тебе не стыдно!!??

— Ни сколечко! — признался я, — И вообще, не пора ли тебе смыться, а то если я не высплюсь, то утром буду раздражительным и злым — пригрозил я ей на всякий случай.

И тут с ней начались новые превращения!

Она затрещала и заискрилась как бенгальский огонь, даже простыню прожгла в трех местах, и превратилась в сладкоречивую принцессу.

— Димочка, — сказала она ангельским голосом, — ну почему бы тебе не исправиться и стать обычным мальчиком, разве интересно стрелять из рогатки в бабушек и дедушек на пруду, разве хорошо вгонять гвоздик в тапочек твоего братца, неужели тебе нравится драться и плеваться, говорить нехорошие слова подслушанные у взрослых, и сыпать соль в варенье!?

— Хи-хи, здорово получилось!! Правда!? — порадовался я, вспомнив свои проделки, — Это еще не все, ты просто не знаешь, я еще попи…….

— Не надо! — быстро прервала меня принцесса.

— Надоела! Господи, как же ты мне надоела! — потеряв терпение вскочил я на кровати, вознеся руки к обшарпанному потолку, и топая ногами по издерганной простыне.

— Что ты от меня хочешь!? Чтобы я, как мальчик паинька ел конфеты и нюхал цветы!?? Может тебе еще стихов почитать!? А!?? В рифму!!!!

— У-У-У, Ненавижу! В прошлый раз всю рогатку мне испоганила, я над нею неделю трудился, а ты ее своими тибидохами в свеклу превратила!

Несъедобную, между прочим! Да!? Ведь так!?

У-У-У ЗЗАРАЗА!!

— Не дождешься! Я хулиганил, хулиганю и буду хулиганить! — Всю жизнь! Тебе назло! Чтоб ты лопнула!!»

Я вопил это самозабвенно и исполнял дикарский танец, подпрыгивая до потолка, а моя бедная измученная кровать скрипела своими натренированными пружинами.

Нагнувшись, я изловчился и запустил в фею подушкой, но тут же почувствовал на своих ребрах, чью то огромную когтистую лапу и через мгновение болтался в воздухе примерно на высоте лампочки.

— Щекотно! — сказал я, хихикая, но стоящая внизу фея ткнула меня шваброй в живот — Помолчи!

— О-ееей, сейчас меня стошнит! Б..е..е..еее …. — решил я ее подразнить.

— Ты неисправим! — печально заметила фея, — Поэтому я тебя арестовала летающей волосатой рукой, чтобы ты не ерзал, не дерзил, не делал мне пакостей и не мешал, пока я буду накладывать на тебя сложное заклятие.

— Па..а..адумашь!! — презрительно пожал я плечами и, извернувшись, ущипнул державшую меня руку. Я собирался применить к ней один хитрый болевой приемчик по заламыванию пальцев, но у руки вместо локтя рос хвост, и она махала крыльями, и я растерялся.

Все это время фея, что-то бормотала себе под нос, а потом помазала мне нос касторкой, погладила по голове, сказала, что бы я вел себя прилично, и с легким хлопком исчезла.

— Отпусти! — сказал я волосатой руке, — Отпусти дура!

И мгновением позже шлепнулся на диван.

Луна вновь светила, тучи растворились и я, забравшись под простыню, сладко уснул.

***

Наутро день начинался как обычно.

Увидев солнце в окне, я подмигнул ему и улыбнулся, затем секунд тридцать лежал неподвижно, размышляя, стоит ли вставать или поспать маленько.

Спать не хотелось и я, дрыгнув ногой, сорвал с себя простыню, потянулся вытянувшись в струнку и замер, наслаждаясь прохладой.

Из раскрытого окошка доносился птичий гомон, звук ранних машин и нежно веял ветерок.

Мне нравилось лежать так, пока еще никто из домашних не проснулся, и впитывать каждой косточкой, каждым мускулом начало нового дня.

Очень приятно чувствовать пятками утренний холодок и ждать когда все тело покроется мурашками.

Жизнь словно заново заполняет тебя и ты, ликуя, вскакиваешь, встаешь на голову, кувыркаешься и, подобравшись на четвереньках к висящему на стене зеркалу, пытаешься шевелить ушами, высовывать до подбородка розовый язык и безуспешно стараешься напрячь отсутствующие бицепсы, и всякие там трицепсы.

Сегодня мне не терпелось послушать своего кота. Он здорово вопит, когда дергаешь его за хвост! Но Кузя вовремя смылся!

Доставать его из-под кровати было хлопотно и я, шаркая по полу дырявыми тапками, словно на лыжах доехал на них до ванной комнаты.

Там я закалился под горячей водой, съел немного зубной пасты, поменял все зубные щетки местами и чуть-чуть поперчил мыло.

Пора было приниматься за активный отдых, и я, высунувшись в окно, заорал чужим голосом: — Ходют тут всякие! Трам тарарам! — и противно замяукал.

Соседская собака живет на балконе, а кошки приводят ее в легкое помешательство!

Теперь район точно проснется без всяких там будильников! Правда в воскресение мало кто ходит на работу, но это детали!

Нынче собака превзошла, самые лучшие мои ожидания и просто давилась от ярости. Вопли ее хозяйки лились мне бальзамом на душу и я, прошествовав на кухню, принялся есть из холодильника самое вкусное.

Запив съеденное чашкой крепкого чая я стал раскачиваться на табурете и думать.

— Димон! — сказал я себе, зажав нос прищепкой, — Димон, чем бы тебе таким заняться в такое прекрасное, замечательное утро!??? Может быть поджечь на улице помойку?

Представив себе, густой черный дым и взрывающиеся в бачках бутылки, я расплылся в улыбке.

Но мои намерения тут же были извращены и неправильно поняты вошедшей в комнату мамой (которую я сразу не заметил)

— Правильно, сходи дружок на помойку, а то ведро уже полное, — ласково похлопала она меня по плечу.

— На помойку….. на помойку, — мрачно забормотал я, — человек только встал с постели, даже котика любимого не успел приласкать, а его посылают на какую-то поганую помойку!

— Давай, давай, нечего лениться, а я тебе пока яичницу с жареными сосисками приготовлю, — сказала мама, и я нехотя поплелся одеваться.

— Шорты дырявые! Майка рванная, сандалеты скоро развалятся, носков нет, — шепотом наедине перечислял я свои претензии к маме, и, захватив на всякий случай запасную рогатку, вышел с ведром из квартиры.

Я шел к помойке и нес к ней помойное ведро, но внутри себя я все еще сомневался, стоит ли мне выносить этот дурацкий мусор или не стоит. Я просто измучился от этих сомнений, постепенно замедляясь, пока на полпути вовсе не остановился. Стыренная с кухонного стола конфета скрасила мой досуг, а упавший под ноги фантик навел меня на дельную мысль.

— Зачем существуют дворники? — спросил я себя и недолго думая, вывалил мусор на дорогу.

— Удачно получилось, — радовался я, раскидывая его ногой в разные стороны.

— Дима! Димочка, сынок, подожди! — раздался от нашего подъезда знакомый голос, и я, втянув голову под воротник, приготовился к неприятностям!

Но мама, пролетев мимо меня, бросилась к разбросанному мусору и стала в нем интенсивно рыться.

— Слава богу, что ты его не выбросил в помойку, уж там то я его точно бы не нашла! — хвалила она меня, разгребая картофельные очистки.

— Ура! Нашла! Мое обручальное кольцо…….! — засмеялась мама и, повернувшись ко мне просветлевшим лицом, поцеловала меня в макушку.

— Надо же! — подумал я и пошел домой, на душе было немного грустно. Пакость как-то не удалась, получилась стертая хорошим поступком, а поэтому неинтересная.

Впереди меня шла незнакомая девица и я, подкравшись с хихиканьем надел ей на голову помойное ведро.

Она взвизгнула от неожиданности и как слепая курица сделала по инерции еще пару шагов вперед и в тот же момент ей на голову, со свистом рухнул сверху, глиняный горшок с геранью.

Кто-то на четвертом этаже сдавленно охнул-ахнул, а потом старобабским голосом завопил: — Убилааааааааа! Я…….Убилаааааааа!

— Кого убила!? — глухо спросила девочка из-под ведра. Теперь она стояла на четвереньках, стараясь осмыслить происходящее, и бодала головой с ведром останки герани.

Я молча готовился к встрече с бабкой, героически насвистывая траурный марш Мендельсона. Я собирался ей нахамить, но выбежавшая из подъезда бабка заключила меня в крепкие объятья.

— Спаситель! — залопотала она, — А какой смелый! Не каждый догадается! Горшок уже летел, когда ты, рискуя жизнью, защитил ее ведром!

— Чмок, чмок — обслюнявила она меня, — Чмок, чмок.

— Герой! Аполлон Бельведерский! Рыцарь туманного образа! Куинджи!

Я с трудом вырвался из ее липких объятий, а меня уже поджидала выползшая из ведра девочка.

Она смотрела на меня любящими глазами, и колбасные очистки трогательно свисали с ее растрепанных косичек.

— Давай дружить, — прошептала она, — о мой Квентин Дорвард!

— Хорошо….. но потом… — с трудом выдавил я из себя слова, — ты просто меня плохо знаешь, я жуткий хулиган и никогда не дружил с девчонками.

— Какой ты скромный, — опустила она глаза и часто заморгала ресницами.

— Ладно, давай провожу тебя до дому, — неожиданно для себя предложил я.

— Спасибо! Но я уже пришла! Я здесь живу! На первом этаже! — застенчиво затеребила свою юбочку девочка, — Лучше заходи к нам в гости, я тебе покажу свои игрушки, ну там (она задумалась) в куклы поиграем.

— Ненавижу куклы! Не люблю девчонок! Дружу только с мальчишками, а играю в солдатиков и в войну только за наших! — забубнил я себе под нос, медленно пятясь от своих почитателей.

— Возьмите ведро! Наш принц! — обратилась ко мне бабка.

— Да, да! Конечно! — сказал я и со всех ног бросился домой.

***

Яичница показалась мне безвкусной, я ел и думал, что со мной происходит!?

***

Спустя час выйдя во двор я вовремя увидел удаляющийся хвост удиравшего кота и недолго думая достал рогатку, я стрелял почти не целясь, навскидку, уж чего, чего, а искусством стрельбы из рогатки я владел в совершенстве. Приятный вопль влетевшего в забор кота подтвердил точность моего прицела и остроту моих глаз.

— Мастерство не пропьешь! — похвастал я прошмыгнувшей мимо меня малявке, но та, подбежав к забору, заползала на коленках чирикая: — чиф-чиф — что-то разыскивая в высокой траве, а потом, радостно заулыбавшись и бережно прижимая к груди трепыхавшийся комок перьев, подошла ко мне.

— Спасибо добрый мальчик! — закричала она, — вы спасли мою любимую птичку из когтей этого негодного бродячего котищи.

Я собирался с мыслями, чтобы ей ответить, но тут услышал новый голос.

— Бедный котик! — сказала проходившая мимо и остановившаяся над ошеломленным котом женщина, — Ему пушистику плохо, наверное, перегрелся на солнышке или съел какую-нибудь гадость из помойки! Пожалуй, я возьму его к себе!

— У-тю-тю миленький, я буду кормить тебя осетриной! Давно мечтала завести себе такого рыжего красавца!

Они ушли, а я остался стоять. Что со мной происходит!? Почему все то гадкое и пакостное что я делаю, превращается в благородное и героическое!?

Тут что-то не так!!

Неужели эта старая ночная поганка, эта медоточивая фея со своими сюсями-мусями так мне подгадила!

Ладно, проверим! Что бы такого сделать, что бы уж наверняка!?

Минут через десять план был готов и поражал меня своим нахальством.

***

Прошагав пару кварталов, я остановился у ювелирного магазина.

Народу в нем было немного, да я и не собирался в него заходить. Я просто нагнулся, поднял с земли булыжник и швырнул его в отполированное безбликовое стекло!

Тут же заверещала сигнализация, а по витрине поползли шикарные трещины!

Вдалеке ей завторила милицейская сирена и вскоре послышался приближающийся визг тормозов. Люди из ювелирного магазина тоже выбежали. Сразу бросалось в глаза, что они сильно расстроены, настолько расстроены, что даже не заметили меня, а сразу бросились в ближайшую подворотню.

Вскоре оттуда заверещали милицейские свистки, и бабахнула пара выстрелов.

Все это было крайне подозрительно, но я стоял и ждал приезда милиция. Правда, когда они выехали юзом, на дымящихся шинах, из-за угла, я немного струсил.

Затормозив у входа в магазин, милиционеры посыпались из машины как грибы из корзины. По-моему, их было в ней человек семь, не считая водителя. Все семь были вооружены до зубов автоматами, резиновыми дубинками и газовыми баллончиками. Шесть из них сразу исчезли в недрах магазина, а один облокотившись о машину, закурил.

Набравшись смелости, я подошел к нему и срывающимся от волнения голосом честно признался: — Это я кинул камень.

— Молодец парень! Не растерялся! — обнял меня подоспевший из подворотни милиционер с майорскими погонами, — Мы с твоею помощью сынок, обезвредили опасных преступников, самую зловредную банду грабившую ювелиров. Я за ними полгода гоняюсь! Если бы не ты они опять бы скрылись!

***

Ночью я не мог заснуть, ворочался и все ждал фею, но она, гадина, не прилетела.

На следующий день, едва проснувшись, я, набрал по телефону ноль два и позвонил в милицию: — Ало! Заверещал я, милиция!? — И притворяясь страшно взволнованным, сказал дежурному, что мост через Москва реку заминирован.

Через три часа нашу квартиру осадили журналисты и телевидение, а генерал ФСБ благодарил меня по телевизору за бдительность.

От моста с мигалками вывезли двенадцать грузовиков со взрывчаткой, оставшейся с войны, а куча экспертов в вечерней аналитической программе чуть не передрались споря до хрипоты слетели бы при взрыве звезды с кремля или же не слетели.

Меня, моих маму и папу допрашивали три недели, а затем представили к наградам.

Все повсюду заговорили, какой я хороший и смелый мальчик!

Спасенная девочка и старуха стали телезнаменитостями, расхваливая меня за врожденную скромность!

Милиция благодарила за неоценимую помощь в поимке грабителей, а малютка-девочка показывала журналистам своего дурацкого чижика пыжика вырванного мною из когтястых лап рыжего разбойника.

Мало того, меня стали ставить в пример другим мальчикам и девочкам, как самого умного и славного!!!!??

И тогда я понял что погиб! Погиб как хулиган! Разве можно стать хулиганом в таких недопустимых условиях!

Я тут на днях ударил палкой по спине, какого то еле двигавшегося парня и он бросился мне на шею со слезами благодарности!

Оказывается, при ударе у него вправился какой-то позвонок, с которым он уже год как мучился! Думаю, если бы я дал ему в глаз, у него бы прошла близорукость!

Представляете, что за жизнь у меня наступила!!!????

Теперь я не бью стекол, не кричу в бассейне — Пожар! — потому что если я это сделаю, то потом меня долго будут благодарить пожарники за своевременное предупреждение.

А враги!? Если я дам в нос врагу, то непременно избавлю его от гайморита или насморка!!!

Чем больше я дерусь, тем больше у меня появляется друзей! И скоро мне не с кем будет драться!! Просто кошмар!!!

Все-таки фея добилась своего! И я ей, если честно, по большому счету благодарен.

Не сразу, но я ее понял.

Оказывается, делать людям добро намного приятнее!

Со временем я научился пользоваться даром феи на пользу другим.

Но это совсем другая история.

Река

После двух часов гребли вдоль замечательного по красоте берега я приметил уютную бухточку.

Войдя в нее, я залюбовался видом. Яркое солнце отсвечивало от сочной, словно покрытой воском листвы, тихая прозрачная вода мягко шелестела, разрезаемая носом моей лодки. Необычно высокая трава покрывала почти плоскую долину. Даже отсюда были видны целые россыпи голубики, а пение птиц и зудящий звук крупных слепней придавали открывшемуся виду яркость и остроту восприятия. Лишь несколько чахлых деревьев с наполовину засохшими ветками портили картину.

Этот берег был настолько приветлив и непохож на заросший соснами крутой противоположный, что мне захотелось пристать к нему, поесть ягод, поваляться на траве, позагорать и искупаться.

А почему бы и нет, — размышлял я, медленно подгребая к берегу. Насчет позагорать, это было лишнее, так как последние два часа я этим только и занимался, а моя одежда, аккуратно сложенная, лежала у меня за спиной на скамейке.

Прихлопнув севшего на плечо слепня, я встал в лодке и, щурясь от яркого солнца, огляделся. Налетевший ветерок приятно холодил разгоряченное тело и шумел в зарослях прибрежного камыша. Вода весело играла бликами, словно тысячи маленьких зеркал, и звала к себе, обещая бодрящую свежесть.

К моему удивлению, хотя до берега оставалось довольно далеко, лодка почти касалась ровного песчаного дна, весла стали зарываться в ил, и, решив не мучиться, я спрыгнул в воду.

Замечательная прохлада охватила до щиколоток мои ноги, я попытался сделать шаг и провалился.

Это было ужасное ощущение, дно подо мной словно разверзлось, и я мгновенно погрузился по пояс в предательскую трясину.

Только теперь я понял, как обманулся, приняв желтое илистое дно за песок.

Падая, я ухватился за весло, и оно, выскочив из уключины, под моей тяжестью погрузилось под воду. Я, в отчаянии рванулся, чтобы удержать лодку, и погрузился еще глубже. Страх сковал все мои движения, над водой оставались только моя голова и плечи. Я не шевелился.

Постепенно муть, поднятая моей борьбой, улеглась, и я увидел, что весло, на которое я опирался, скрылось под илом.

Шло время, а я не осмеливался глубоко вздохнуть. Все так же весело светило солнце, и кружевные белоснежные облачка медленно паслись по ярко голубому небу. Озорной ветерок ерошил мне волосы, над болотом щебетали птицы. Природа была как всегда безмятежна, и ей не было дела до насмерть перепуганного мальчишки.

Находиться неподвижно в том положении, в котором я оказался, было мучительно. Спина, шея и руки у меня затекли от напряжения, а доходившая до груди трясина не давала нормально дышать, стискивая в своих объятиях тело.

Положение мое было отчаянным. Никто не встревожится моим отсутствием, по крайней мере, до вечера, да и потом вряд ли кому придет в голову искать меня в этом месте. Только надежда на плавающую рядом лодку заставляла меня бороться. Глядя на нее, я испытывал танталовы муки. В обычной ситуации мне достаточно было сделать всего один шаг, чтобы оказаться в ней, сейчас же это расстояние превратилось в мили. Я не знал, сколько времени нахожусь в воде, ибо рука с часами скрылась под пленкой ила, и я не осмеливался поднять ее.

Несмотря на неподвижность, я постепенно, с каждым вздохом погружался в пучину. Пузырьки болотного газа, вырвавшись на свободу, щекотали мне кожу. Казалось, время остановилось, и я целую вечность не отрывал взгляда от свисавшего с лодки каната. Покачиваясь на волнах, она медленно от меня уплывала. Со слезами отчаяния я провожал ее глазами, явственно чувствуя холодное прикосновение смерти.

— Господи, каким я оказался глупцом. Тихая заводь! Зеленый луг! Ведь я же видел камыши — верные спутники болот, и чахлые редкие деревья должны были насторожить меня. Какая страшная, коварная ловушка поджидала меня!

— Только бы выбраться, — твердил я словно молитву сквозь зубы, — только бы выбраться, и я никогда так опрометчиво не спрыгну в воду, прежде чем не испытаю дно веслом.

Непокрытую голову сильно припекало, слепни облепили мои потные плечи, лезли в лицо, стиснув зубы, я вздрагивал от укусов, сгонял их, окуная лицо в воду.

Не дай бог умирать таким образом, при свете дня в райском уголке, испытывая пытку солнцем и болью, связанным по рукам и ногам ужасом и трясиной, — чувствовать, как тело твое постепенно засасывает в холодную зловонную жижу!

Вскоре я так перегрелся, что меня стало бросать то в жар то в холод, а воспаленные глаза застилал туман.

Я больше не погружался в трясину, но чувствовал, что еще немного — и я, потеряв сознание, захлебнусь в этой прозрачной воде. Постоянный звон стоял в ушах, не давая пробиться иным звукам, я грезил наяву, и перед моим взором открывались сказочные, красочные картины.

Кто-то сильно давил мне на живот и ребра, не давая дышать, и, хватая раскрытым ртом воздух, я внезапно очнулся.

С трудом, разлепив закрытые глаза, я, мучимый жаждой, глотнул воду и увидел перед собой лодку.

Уткнувшись в илистое дно носом, она под действием ветра разворачивалась кормой в мою сторону.

Я смотрел на это чудо, не смея поверить, а ее левый борт, покрытый облупившейся местами краской, уже заслонял мне полнеба.

Рванувшись, я попытался выдернуть из грязи ушедшую по локоть руку, но она не слушалась, и борт, царапнув меня по щеке, начал удаляться.

Мои дерганья не пропали даром, вода стояла выше подбородка, почти заливая нос. Это был мой последний шанс, и я снова рванулся, вложив в рывок все отчаяние и жажду жизни. Наполовину освобожденная рука, разбросав куски грязи, выскочила из-под воды, поймав уходящую корму.

Накренившись, лодка остановилась и нехотя поплыла обратно, а я, еще не веря в свою удачу, выпростал вторую руку и с силой подтянулся.

Теперь лодка вплотную стояла ко мне кормой, и, отвоевав у трясины несколько сантиметров, я, высоко задрав голову, сумел положить подбородок на ее теплые шершавые доски. Прямо перед моим лицом лежали снятые джинсы и рубашка, и какими родными показались они мне, я смотрел на них с непонятным восхищением, словно они были вестниками из дома.

— Ну что, ребята, я вас еще поношу, — заговорил я с ними и снова сильно дернулся, выбираясь из трясины.

Работа эта была непростая, и лодка часто грозила перевернуться, зачерпывая все новые и новые порции воды, но я не унывал, и вскоре, навалившись грудью на борт, вырвался из ловушки.

Только отдышавшись, я понял, что все еще нахожусь в смертельной опасности, вся моя одежда плавала в наполненной водой лодке, а через ее края, стоявшие почти вровень с водами залива, при каждом моем движении перехлестывала поднятая легким бризом волна.

Еще немного — и лодка бы затонула, прочно увязнув в илистом дне.

Не передать вам, с какой осторожностью я вычерпывал из нее ладонями воду. Не найдя ковша, я воспользовался рубашкой, выжимая ее за борт. Так трудился я больше часа, прежде чем борта немного приподнялись над уровнем озера.

Я страшно устал и готов был упасть на дно лодки и уснуть беспробудным сном, но залив внушал мне такой ужас, что я не собирался находиться в нем ни минуты больше, чем требовалось; перегнувшись через борт, я попытался отыскать в иле весло, однако вскоре оставил эту бесполезную работу.

Весло навечно поглотило болото, и я мог только радоваться, что отделался так дешево.

Неумело орудуя оставшимся веслом, я кое-как вывел свою лодку на открытую воду.

Огромное озеро окружало меня, темное от глубины, грозное, но без обмана!

Полузатопленная посудина плохо слушалась весла, до ближайшего берега, поросшего соснами, было метров сто, и, подчиняясь внезапному порыву, я, бросившись в прохладную воду, поплыл к нему, наслаждаясь свободой движения, ныряя в его глубины и фыркая, словно дельфин, по грудь, выскакивая из нее.

Никогда еще я не испытывал такой радости. Куда делась моя головная боль! Я волшебно излечился.

Отмывшись от грязи, усталый, я вышел на подгибающихся ногах на каменистый берег, прижался лицом к покрытой теплой хвоей земле и неожиданно для себя разрыдался.

Старый дом

Мне снился сон: Мы играли с другом у старого дома, светило солнце, было жарко, майский день близился к вечеру. Сладкий ветерок доносил звонкие голоса ребят и свежий запах молодой листвы. Пахло булочками и корицей с кондитерской фабрики заставляя наши животы сжиматься от голода.

Мне снился сон, и сон был правдой! Так начинался этот день и так заканчивался тот вечер.

Сухой нагретый асфальт под сандалиями, дикое веселое настроение и мальчишеский восторг замешанный на весне, близких каникулах и ожидании лета. Легкость движений не связанных одеждой, тонкая рубашка с расстегнутым воротом и жажда жизни! Поиграв в волейбол на школьной площадке, мы с Андреем уже собирались домой, усталые и довольные мы вышли на улицу оживленно строя планы на приближавшиеся выходные. Тонкая полоска тротуара с раскрошившимся бордюром врастала в старый дом, в котором давным-давно никто не жил. Мы шли вдоль его кирпичных стен, кладка которых напоминала кладку заброшенных колодцев — столь же мрачная и изъеденная временем губчатая краснота. Мой взгляд невольно обходил его, сторонился — так не вязался, сей пейзаж с яркими красками весны и звенящей в воздухе молодостью. А мой вдруг ставший задумчивым друг напротив не отрывал от него глаз.

— Какой он древний, — погладил он ладонью шершавую стену, — Сколько же ему лет?… Наверное, лет двести!

Я собирался ему ответить, но меня опередили.

— Вы правы молодой человек, ему действительно двести лет! — раздался позади нас вкрадчивый голос.

Вздрогнув, я поднял голову на болезненно тощего мужчину, половину лица которого занимали надетые на длинный крючковатый нос, темные очки. Он мне сразу не понравился!

— Пойдем, — решительно потянул за рукав я друга, но тот словно не слышал меня.

— Не бойся мальчик, я не страшный, — улыбнулся незнакомец, — таких как я, ваши мамы называют безобидными чудаками.

Мой друг нерешительно переводил взгляд с меня на него и обратно, у него явно вертелся на языке вопрос и он колебался. Любопытство победило, и он застенчиво взглянув на тощего человека чуть смущаясь, спросил: — Откуда вы это знаете!?

— О! Все объясняется просто, когда-то давно в нем жили мои родственники, — прикоснувшись к Андрюшкиному плечу, доверительно заявил тощий, — и я в твоем возрасте облазил его вдоль и поперек, не поверишь, но там, в глубине (он указал на землю) раньше были огромные подвалы полные интересных и таинственных вещей!

— Здорово! — воскликнул широко раскрыв глаза мой друг и забыв на время о тощем предложил мне, — может сходим посмотрим!

— С чужим человеком? — с сомнением переспросил я его.

— Не бойся я тебя не съем! — затрясся в беззвучном смехе тощий, — Кстати, подвалы давно замурованы, дом десятки раз перестраивали, нетронутыми остались только стены!

— Смотри, — обратился он к моему другу, — видишь какая древняя кладка, от нее так и веет стариной, в те далекие времена ее замешивали для крепости на яичном белке…. И она, если повезет, простоит еще лет триста!

Тут незнакомец на несколько секунд задумался, а потом, словно размышляя вслух, тихо продолжил: -

Трудно поверить, что когда-то очень давно это здание было молодо! Молоды были и люди построившие его, слепившие своими руками каждый кирпич, вложившие в него силы талант и душу. Представь, они были так же молоды, как и ты. Прикоснись к этой кладке, ощути под ладонью шершавый выветрившийся камень и ты сможешь почувствовать то время, услышать тех людей, ощутить бег времени и свою неистощимую юность.

Голос незнакомца завораживал, обладая невероятной силой убеждения. Образы, написанные им, словно живые стояли перед глазами. Мой друг зачарованно смотрел на него и слушал, а тот импульсивно схватив его за плече, словно в лихорадке, быстро заговорил: — Пойдем, я тебе покажу, сразу и не заметишь если не знать, вот видишь вмятины на кирпиче — это следы, чьих то пальцев. Вот отпечаток большого, а вот указательного! Представляешь! Того человека давно уже нет, а след его рук сохранился!

Мой друг, расширив глаза, стоял у стены и немного испуганно смотрел на тощего который, закончив монолог чего-то ждал. Его рассказ произвел на нас сильное впечатление, заставляя задуматься о серьезных вещах.

Незнакомец первым нарушил молчание, теперь в его голосе сквозило разочарование: — Неужели тебе не интересно увидеть в этом целую историю, пощупать руками камни далекого прошлого и осуществить связь времен!? — почти с мольбой спросил он Андрея.

— Ну, я не знаю, — смущенно пожал плечами Андрюшка, и, замерев в нерешительности, словно через силу провел дрожащей рукой по кирпичу, а затем, чуть вздрогнув, вставил свои маленькие пальцы в застывшие лунки. Эта сцена продолжалась мгновения, секундная стрелка на моих часах только начала свой ход, когда мой друг отошел от стены.

Доверчиво глядя на тощего, он улыбнулся, потом виновато пожал плечами: — Ничего особенного! Просто кирпич!

— Почти подошли, под мой размер, — вытирая руку о шорты, весело воскликнул он, и озорно подмигнув мне, с хитрецой спросил — не хочешь примерить?

— Твой друг чего-то боится? — усмехнулся наблюдавший за мною незнакомец.

— Ничего я не боюсь! — вспыхнул я, прикоснувшись к кирпичной стене ладонью.

Мне не нравился этот тип, я с удовольствием бы послал его куда подальше, но меня возмутили его слова.

— Подумаешь двести лет, я видел строения и постарше! — с вызовом глядя на тощего, произнес я.

Мои пальцы уже ласкали первую лунку и собирались повторить движение моего друга, когда мне вдруг стало страшно, что-то черное шевельнулось в дыре, что-то непонятное, а потому еще более ужасное чуть не проникло в меня из этих лунок.

Отдернув руку, я отошел в сторону: — Да брось ты ерундой заниматься!

***

На следующий день, встретившись в школе, мы не вспоминали о незнакомце — мало ли чудаков на свете! Нас больше волновала заключительная контрольная по математике и сочинение. Хорошие оценки по этим предметам были нашим пропуском на летние каникулы. С трудом дождавшись окончания уроков, мы пробкой вылетели на залитый солнцем школьный двор и короткими перебежками стали преследовать Маринку из соседнего класса. На перемене она наябедничала на меня из-за сущей ерунды. Подумаешь недотрога, всего лишь раз я треснул ее по лбу линейкой, а она разоралась как припадочная. Теперь мы показывали ей языки и строили рожи, а устав шли за ней до самого дома обзывая — Ябедой карябедой и заносчивой куклой.

Утолив благородную месть, мы побросали в траву свои портфели и неплохо провели время, гоняясь, друг за другом.

К обеду мы доплелись до дома, затем, отдохнув и наевшись, встретились у подъезда громыхая велосипедами, и покатили, наперегонки трезвоня звонками по улице. Нам было весело и хорошо, жизнь бурлила в нас, и мы не замечали время, мы не ценили его, думая, что у нас впереди его предостаточно, каждый мальчишка в двенадцать лет собирается жить вечно, и мы не составляли исключения.

Через неделю Андрей собирался ехать в деревню, и весь светился, вспоминая, как здорово он провел прошлое лето, а я, слушая его рассказ немножко ему завидовал. У нас не было дачи, и мне предстояло большую часть каникул жариться в городе, мечтая о чистой прохладной, окруженной полями и лесами реке.

Мы строили планы с беспечностью юности не знающей зла, не встречавшейся с горем. Наивные мальчики, мечтающие и полные еще не сбывшихся надежд, разве знали мы свою судьбу.

***

Через шесть дней моего друга не стало, он врезался на своем велосипеде в бешено мчавшийся по проезжей дороге автомобиль, пролетел двадцать метров по воздуху и проехался еще десять лицом по асфальту. Кровавой массой, судорожно вздохнув несколько раз, он умер.

Никто не мог объяснить, как это произошло, все были в шоке.

Я пролежал дома неделю, мне не хотелось, есть, мне не хотелось читать, мне ничего не хотелось. Уткнувшись в потолок, я сквозь слезы вспоминал, вспоминал и переживал заново всю нашу дружбу, всю нашу жизнь.

Потом наступили каникулы, боль утраты ушла вглубь, спряталась, чтобы иногда тревожить ночью.

У меня осталось еще двое друзей, и мы забывались в играх.

Однажды, проходя мимо старого дома, я вновь увидел страшно тощего человека и вдруг вспомнил тот день! Странно, но я совсем забыл о тех событиях, словно они были выметены из моего сознания!

Я остановился как вкопанный. Рядом с ним стоял мальчик моих лет, и он что-то оживленно ему рассказывал! Наверное, все ту же дурацкую историю с неприязнью подумал я и, не желая с ним встречаться, быстро перебежал через дорогу.

Эта встреча заронила во мне неясные сомнения, я неожиданно вспомнил свой страх и совершенно несвойственную для меня забывчивость. Разумеется, этот вопрос волновал меня недолго. Вместе с друзьями я бегал на реку, купался, загорал, играл в шахматы. Вечерами мы носились по двору с игрушечными пистолетами, вопили дурными голосами: — Он меня убил!! И снимали друг с дружки скальпы.

Я думаю, все бы обернулось иначе, если бы мне удалось сосредоточиться на разгадке необычных совпадений, но я был всего лишь мальчишкой, который не может вечно плакать и страдать, даже о смерти друга. Я просто гнал от себя неприятные мысли, я хотел об этом забыть и никогда не вспоминать, та неделя моего искреннего горя заставляла меня ежиться от ужаса.

Спустя три дня я снова натолкнулся на тощего, теперь он разговаривал с девочкой, чуть приобняв ее за плечи. Проходя мимо, я услышал его ласковый голос….. Представь себе этот город двести лет назад….

Не знаю, почему, но в этот день у меня испортилось настроение, я закатил истерику маме, а потом ночью рыдал, уткнувшись в подушку. Мне вспомнился друг, как хорошо мы понимали друг друга, и я почувствовал себя совершенно одиноким.

На утро, с приходом солнца, мои печали куда-то улетучились, и я прекрасно провел время до обеда, а потом начался кошмар!

***

Раскрыв газету я увидел фотографию мальчика, показавшегося мне очень знакомым, вскоре я узнал его. С широко раскрытыми от ужаса глазами я смотрел на его фото прокручивая в уме коротенькую заметку о его гибели.

Он тоже погиб странной и неожиданной смертью, и тоже в кровь стер свое лицо.

Шевеля губами я перечитывал и перечитывал эти строчки и страшная догадка пришла мне в голову.

Вскочив на ноги, я быстро оделся и выбежал на улицу. Я должен был найти эту девочку, предупредить о нависшей над нею смертельной опасностью. У меня оставалось в запасе пять дней, но я не знал, ни как зовут эту девочку, ни где она живет. Логика подсказывал что, скорее всего она местная и мне удастся узнать ее среди сотни гуляющих и резвящихся детей. Тем более что я запомнил ее длинные косички, повязанные с верху огромными бантами. Я искал ее во дворах, поджидал у магазина и ничего! Никакого результата.

Теперь я не спускал с дома глаз, уверенный в его странной связи со смертью двух мальчишек, в голове возникали самые фантастические мысли, но я склонен был считать его местом, где зарождались планы преступления. Наслышанный о сатанистах, напуганный рассказами о великом множестве тайных сект я не минуты не сомневался в своей правоте.

Забросив игры, я часами слонялся в окрестностях старого дома, стараясь приметить что-нибудь необычное в действиях проходивших мимо него людей, но все было напрасно.

Я добился только одного — Мои друзья, обиженные моим отказом от игр перестали со мной разговаривать. С надутыми физиономиями они шептались за моей спиной и были крайне удивлены моим поведением.

Я не знал, как мне поступить, ведь все мои подозрения основывались на странных совпадениях и только! Мне не хотелось выглядеть дураком перед своими товарищами. И все же, несмотря на страх и смущение я рассказал им историю тощего человека!

Они слушали, затаив дыхание, а потом запрыгали от радости, что влипли в такие мрачные приключения.

— Давай следить за домом по очереди и даже ночью! — сразу предложил мне Мишка. Сашка был также на все согласен. От его глаз можно было зажигать спички — так они загорелись!

Разработав кучу планов, мы разошлись по домам пообедать, а потом они начали воплощать их на практике. Мишка зачем-то притащил здоровенный морской бинокль и темные очки. Взяв в руки бинокль, я посмотрел на прохожего в окуляры и отшатнулся, увидев в них огромный моргающийглаз.

— Сильно увеличивает! — объяснил мне Мишка из-под темных очков.

Через два дня им эта игра надоела, и они стали нахально хихикать надо мной.

— Черный человек в черных ботинках и с блестящими глазами вылез из бочки с гуталином! У-у-у как страшно! — вытаращив глаза, верещал Сашка, выпрыгивая на меня из темной щели подъезда. Не отставал от него и Мишка. Они бурно веселились, а я тихо злился! В основном на себя — ну кто меня дергал за язык рассказать все этим дуракам!

Оставалось два дня до шестидневного срока, когда я вновь натолкнулся на тощего! Я успел вовремя! Стоя за его спиной, я услышал ту же историю и те же слова. Я словно окунулся в прошлое, ощутив рядом с собою живого друга! О если бы это (было правдой) на самом деле! Волна горьких чувств нахлынула на меня. Сквозь пелену слез скопившихся в глазах я смотрел на колеблющийся мир. Все повторялось, повторялось до малейших деталей, но теперь это происходило не с нами.

Теперь он уговаривал сунуть свои пальцы в лунки троих школьников. Все та же мольба в голосе и тоже умение, и власть убеждать!

Один из них уже поднес к ним руку, когда в их круг ворвался я.

— Не делай этого, иначе ты умрешь! — рванул я его руку, — Вы все умрете, если вложите свои пальцы в эти лунки! — Обвел я взглядом его ошеломленных друзей.

В наступившей тишине я оглянулся, всего один удар сердца продолжался этот миг. Люди и предметы словно замерли, исчезли звуки, а я неожиданно пронзительно четко осознал, как дико со стороны выгляжу, что мне никто ни за что не поверит.

— Этот человек убийца! — закричал я, указывая на отпрянувшего от меня тощего, — он убил уже двоих!

На меня смотрели как на идиота!

Тощий, хихикая, пятился к старому дому, ему никто не мешал!

— Убийца! — заливаясь слезами, бросился я на него с кулаками, — Сволочь!

— Мальчик не в себе, — услышал я со стороны.

— Ничего, ничего, я понимаю — успокаивал говорящего тощий. Он был до странности слаб и легок как пушинка, его относило от меня словно ветром, я бил словно в пустоту, не чувствуя плоти.

Кто-то схватил меня за шиворот и оттащил в сторону, меня окружили взволнованно галдящие люди.

Я рыдал во все горло от нахлынувших воспоминаний, от бессильной ненависти к тощему, оттого, что мне никто не верит и не понимает.

— Отпустите моего ребенка! — раздался родной голос, — Немедленно! Слышите!? И я уткнулся носом в мамин жакет. Так мы и шли несколько метров, я не мог и не хотел открывать глаз, а она, защищая меня от окружавших людей, ласково гладила волосы на моей голове.

***

Весь вечер меня окружили заботой, мама испекла мой любимый яблочный пирог и много смеялась, рассказывая смешные истории, произошедшие с ней на работе. Я был благодарен ей за то, что она ни, словом не помянула мои позорные слезы. Мне было хорошо и весело с ними, с моими любимыми папой и мамой и я постарался на время забыть все неприятности. Вгрызаясь в торт, я энергично жевал, шевеля от усердия ушами. Здесь — дома рядом с родителями я чувствовал себя защищенным и каким-то совсем маленьким мальчиком.

Мы устроили себе праздник допоздна, смеялись, возились, играли в слова, смотрели фильмы, но всему приходит конец. Мама убрала и вымыла посуду, папа задремал в своем любимом кресле у телевизора, а я пошел умываться перед сном.

Вернувшись в свою комнату я, скинув тапочки, запрыгнул в расстеленную кровать и закутался в белоснежную простыню.

Тихо скрипнула, открываясь, дверь и надо мною склонилась мама.

— Спокойной ночи сынок, — улыбаясь, поцеловала она меня в нос, — Поверь мне, все будет хорошо зайчонок!

Щелкнул выключатель на стене и комната погрузилась в темноту, сразу таинственно заскрипели половицы а часы завели свою сонную песню — Тик — так, Тик-так, Тик-так.

Наступила ночь!

***

Черный дом возвышался передо мной закрывая небо. Тусклые фонари отбрасывали на дорогу его огромную тень, что-то шелестело и шуршало в его разбитых глазницах-окнах. Стараясь не шуметь, я осторожно обошел его. Под кроссовками похрустывала осыпавшаяся со стен штукатурка. Я остановился — вот оно! Изъеденные временем сырые кирпичи напоминали кладбищенскую ограду. Я прикоснулся к их сырой поверхности, и холод пронизал меня. Кончики пальцев заледенели, не слушаясь моей команды, а волны холодной ненависти стали захлестывать мой разум. Я закричал и проснулся!

Весь в холодном поту я лежал на скомканных простынях, сердце бешено колотило о ребра. Резко поднявшись, я огляделся — Никого! Только через раскрытое настежь окно с далекой ратуши затихал глухой бой часов. Я находился в своей кровати и у себя дома. На цыпочках подойдя к двери я прислушался, не разбудил ли родителей мой крик.

Но все было спокойно! Ха! — спокойно, если не считать, что меня била нервная дрожь и в голову лезли дурацкие мысли. Стараясь не шуметь, я натянул обрезанные до колен джинсы и через окно выбрался наружу. Здесь было чуть попрохладней, чем в комнате, но пока я спускался по корявому стволу дерева, джинсы взмокли от пота. Лето стояло жаркое.

Один сандалет слетел с моей ноги и звучно шлепнулся на сухую землю, тихо чертыхаясь, я ползал под деревом в его поисках, там, куда я намеревался попасть, босиком не находишься!

***

Яркая полная луна освещала окрестности как днем. Серебристые, чуть голубоватые улочки встречали меня безмолвные и одинокие. Город словно вымер, даже кошки не попадались на моем пути. В этом не было ничего сверхъестественного, стрелки на моих часах показывали половину третьего ночи. Самый сон!

Мои ноги несли меня словно на крыльях. Страх куда то исчез! Сон — это всего лишь сон, — убеждал я себя.

Но когда передо мной, за поворотом открылась панорама на старый дом, я вновь почувствовал зябкий холод липкого страха, прокравшегося у меня между лопаток

Дом предстал передо мной точно таким же, как и во сне, разница заключалась в том, что мое тело овевал слабый ветерок и хотелось нестерпимо пить. Не знаю, почему, но я просто умирал от жажды. Окинув особняк взглядом, я вспомнил, что в кухне второго этажа сохранился единственный водопроводный кран, из которого дворник берет воду на поливку кустов. С некоторой опаской я вошел в темное, лишенное звуков парадное.

Стершиеся каменные ступени без перил привели меня в коридор полный всякого хлама. Споткнувшись, я больно ударился обо что-то коленом и мой вскрик был единственным звуком в черном провале коридора.

Миновав зияющие дыры комнат я подошел к кухне и чуть не завопил от ужаса!

Дверь со скрипом стала открываться,…… медленно, с тихим стоном несмазанных петель, она, гулко ударившись о стену, заколебалась в образовавшемся сквозняке, словно приглашая меня войти.

Напряженный, готовый сорваться в побег я старался хоть что-нибудь разглядеть в темном проеме и чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда мягкие лапки коснулись кожи моей ноги.

— Ой — подскочил я, когда кто-то теплый и пушистый мурча, потерся о мою голень.

Котенок! — радостно-облегченно выдохнул я, и наклонился почесать его за ушком.

Только что я умирал от ужаса, а теперь готов был смеяться, плясать и орать во все горло.

Взяв котенка на руки, я смело прошел с ним на кухню затем в ванную комнату, где, приникнув ртом к медному носику крана, долго глотал холодную с привкусом железа воду. Облившись по пояс, я почувствовал себя просто великолепно и стал шумно без опаски расхаживать по пустынному дому.

Котенок спал у меня на руках, и это волшебным образом сделало меня смелым. Нас стало двое — 12 летний мальчишка и трехмесячный котенок и мы готовы были храбро встретить любую опасность.

Чего я искал!? Сам не знаю! Почему-то я был уверен, что найду здесь следы тощего человека, может быть даже какие либо записи, что позволит мне найти девченку.

Но я ошибался! Я страшно ошибался! Я искал следы человека, а встретился с демоном!

Вдруг мурчание прекратилось и кот, с шипением выгнув спину, рванулся с моей руки, его когти оставили жаркий след на моем плече, а он, спрыгнув на пол, пятился к двери.

Шерсть на нем встала дыбом, он еле слышно хрипло шипел и мяукал, а огромные (фосфорицирующие) горящие в темноте зеленые глаза неотрывно смотрели вправо от меня на что-то ужасное.

На мгновение я прирос к полу не в состоянии соображать и действовать.

Дом под ногами задрожал словно от землетрясения и оттуда, куда смотрел котенок начало распространяться призрачное свечение. Одновременно мои ноздри ощутили неприятный затхлый запах плесени с привкусом сладковатого аромата гниения. Пол подо мною и стены начали выгибаться и трескаться, а из щелей к моим ногам потекла кровь. Она капала на пол тяжелыми маслянистыми каплями, сливаясь в тягучие ручьи, образуя черно багровые лужи, наполненные зловонием.

Подхватив визжащего котенка, я побежал.

Коридор казался бесконечным.

Я был жутко напуган и в темноте перепутал дверь. Только уткнувшись в шершавую стену, я понял, что оказался в ловушке. Кот, вырвавшись из моих рук, бросился назад, в сторону свечения и оттуда через мгновение раздался его тоскливый визг.

Дрожа крупной дрожью, я чувствовал, что в доме не один, что кто-то тихо подкрадывался ко мне из сгустившейся в комнате темноты.

Лихорадочно оглядываясь и почти потеряв голову от страха, я уже собирался броситься в раскрытую дверь, но в последнее мгновение каким то шестым чувством понял: — Выхода там нет!

Запрыгав на месте, я попытался достать руками колено ржавой трубы, которая на высоте двух метров уходила в зияющую дыру в стене, но все безрезультатно! Слишком высоко для мальчишки!

Леденящий холод уже шарил пальцами по моей спине, впивался в позвоночник, когда мне, наконец, повезло — удалось ухватиться за изъеденное ржавчиной колено! Страх придал мне силы, в отчаянии изогнувшись, я вырвался из цепких рук холода и, подтянувшись, обхватил ослабевшими от пережитого ужаса ногами, холодную трубу.

Несколько томительных мгновений я думал, что труба не выдержит моего веса, а потом, уняв бешеное биение сердца и оседлав ее, я попробовал дотянуться до крохотного окошка у самого потолка.

Бросив взгляд вниз, я увидел черную бездну в призрачных всполохах странного сияния тянущегося вверх. Словно пар оно постепенно заполняло пространство подо мною. Вскоре мои ступни погрузились в нечто, как в ледяную воду. Маленькое зарешеченное окно, на которое я возлагал большие надежды, несмотря на все мои усилия, не открывалось, махнув на него рукой, я, окунаясь в лед коленками, пополз по трубе к дыре в стене.

Расцарапав в кровь спину, я судорожным движением протиснулся в тесное отверстие, очутившись на мгновения в кромешной темноте, но, продолжая движение, неожиданно оказался высоко над двором. Сделав кривой зигзаг вниз, здесь труба обрывалась, ощетинившись рваными краями.

Внизу в беспорядке валялись выброшенные из окон шкафы и останки диванов, но я заметил между ними и грудой кирпичей чистый промежуток. Повиснув на руках, что бы максимально приблизить себя к земле, я, раскачавшись, прыгнул с трех метровой высоты. Приземлился я не очень удачно, потерял равновесие и сильно ударился животом, о какой то к счастью неострый предмет.

Стоя на четвереньках, я судорожно глотал воздух ртом, но был ужасно доволен.

— Надо удирать! — сказал я себе, как только вновь обрел способность мыслить.

Я только сформулировал данные слова из кучки кружащихся перед глазами букв, а ноги мои резво уносили мое бренное ушибленное тело прочь.

Полностью я ощутил себя целым, гулко шлепая разорванными сандалетами по все таким же тихим и спокойным улочкам спящего глубоким сном города.

***

Почти до утра я просидел в наполненной водой ванной. Теплая проточная вода почти исцелила мои раны, исключение составляли две глубокие царапины на животе и правом боку — когда я вылезал, шлепая мокрыми ногами на пол, они противно саднили.

Стоя в луже стекшей с меня воды я, чертыхаясь, искал чистое полотенце. Почему-то всякий раз, когда мне оно просто необходимо, его так же просто нет на месте!

Измазав себя зеленкой с ног до головы я разноцветным леопардом прокрался к себе в комнату и усевшись подсыхать погрузился в невеселые мысли.

Не смотря на бессонную ночь я не чувствовал усталость, нервы мои были натянуты до предела. Впервые реально столкнувшись с нереальным, я не знал, нахожусь ли я дома в безопасности.

В голову лезли где-то слышанные и виденные раньше с экрана телевизора ужастики. Тогда это было почти совсем не страшно, а иногда просто очень смешно, но теперь мне было не до смеха. Увидеть наяву выползающую у тебя из-под подушки большую волосатую синюю руку мне совсем не хотелось.

Полулежа на кровати, подложив под голову руки, я, нетерпеливо выбивая по полу пяткой барабанную дробь, с нетерпением ждал, когда родители проснуться.

Настало время с ними серьезно поговорить.

Но как объяснить им эти загадочные страшные и нереальные события. Представив себе все это в лицах, я вздохнул. Не нужно быть прорицателем, чтобы предположить их реакцию. Я был на все сто процентов уверен, что мне никто не поверит.

Не выдержав ожидания, я решительно слез с кровати и не найдя тапок босиком проследовал в гостиную.

Осторожно приоткрыв дверь в спальную, я, вытянув шею, заглянул в комнату. К моему неудовольствию родители спали и, похоже, еще долго не собирались просыпаться.

Я постоял в раздумье, переступая с ноги на ногу. Будить родичей было опасно как диких гризли. Но сегодня меня просто разрывало изнутри на части от желания с кем-нибудь поделиться своими переживаниями.

Проникнув внутрь, я на цыпочках осторожно подошел к кровати и громким шепотом позвал — Па. ап! Пап проснись!

— А!? Что!? Уже пора на работу!? — несколько испуганно приподнял он голову от подушки, но увидев меня так и подскочил с кровати.

— Димка! Что это значит! Господи! Ты что ночью играл в индейцев!? — посыпались на меня вопросы.

— Спи, сегодня воскресение, — не открывая глаз, сонно протянула мама, но я уже тащил упирающегося папу в коридор.

— Отстань, что тебе надо, — неуклюже переступая по полу, упирался он. Но я молча, изо всех сил, тянул его за руку, пока не привел в свою комнату.

Там, усадив его на кровать и указывая на свои царапины и пришедшие в полную негодность джинсы и сандалеты, я поведал ему все, что со мною приключилось за последние дни.

Я рассказывал ему!

Я показывал ему, как в отчаянии прыгал под трубою.

Широко раскрыв глаза, я с дрожью в голосе поведал ему о страшных кровавых лужах и смертельном могильном холоде. Я тыкал себя в царапины и бегал под кроватью на четвереньках, чтобы показать ему куда-то запропастившийся сандалет! И вы думаете, он мне поверил!!??

Как же!! Держите карман шире!!!!

Разве может это понять человек, который часто не верит собственным глазам!!

После моего монолога, он, подслеповато щурясь на раскрытое окно, похлопал меня по спине, взвихрил мне голову мягкой теплой рукою и противно улыбаясь, сказал мне, что я все это придумал. Что у меня богатая фантазия и что в природе не существует ничего сверхъестественного, тем более домов способных убить хотя бы таракана!

— Но я же сам видел! — не сдавался я.

— Ну и чего ты такого видел? — Шум, сияние, сгустившуюся пустоту!? Любой мальчик, оказавшись в три часа ночи в заброшенном доме увидит и не такое!

Поверь мне, ты еще совсем юный, находящийся в том прекрасном возрасте подросток, когда с легкостью можно найти в простых вещах и событиях совершенно фантастические изменения!

Мой совет! Забудь ты этот проклятый дом, бегай, загорай, купайся, играй с ребятами в волейбол или читай книжки, но не забивай свою голову всякой чертовщиной!

— Наверное, мне надо умереть, что бы ты, наконец, поверил мне — сбросил я его руку со своего плеча. Мне было до слез обидно и страшно, словно папа меня предал! Если у родителей такое отношение к моим рассказам, то, что ждать от других!

Я снова, как и раньше остался один на один со страшным домом и таящимся в нем злом. Я чувствовал, что мне не удастся вот так легко уйти! Что с каждым днем все ближе развязка и мне придется сыграть в ней неизвестную роль!

***

Девочке оставалось жить полтора дня, а я даже не знал, спасет ли ее мое предупреждение. Скорее всего, нет! Здесь нужен другой вариант, иное решение! Я думал над этим, бродя вокруг старого дома.

Днем он становился совсем нестрашным, вокруг гуляли старушки со своими внуками и внучками, с визгом бегали малые дети, ну и гоняли мячик мои ровесники. Тощий человек пропал, и я подозревал, что при мне он больше не появится. Дневной посланник темных сил, он явно меня боялся.

Но меня не радовала эта маленькая победа, проходя мимо дома я кожей чувствовал, как зло набирает силу, с гибелью каждого ребенка оно росло и ширилось, отравляя округу. Наверное, где-то в мире существовали заговоры и мудрые люди способные остановить раковый рост темных сил, но я их не знал, да и вообще мало об этом задумывался. Разговор с родителями и чужими людьми навсегда отбил у меня охоту откровенничать со взрослыми. Они живут в своем приземленном мире, видя в наших мальчишеских рассказах, свои собственные давно ушедшие в прошлое мальчишечьи страхи.

Поэтому я решил бороться с домом в одиночку!

***

На следующую ночь, я, надев на шею цепочку с крестом, тихо соскользнул по дереву на землю, здесь я переоделся в плотную одежду и подняв тяжелый рюкзак заковылял к старому дому. По дороге я завернул в раскрытый настежь подъезд одного дома, в котором я давно приметил необходимую мне вещь.

***

И вот я снова стою перед черной громадой, и сердце испуганной птицей неровно бьется в моей груди.

Отдышавшись, я сделал первый шаг, затем второй и с замиранием сердца остановился рядом с кирпичными лунками.

Где-то вдалеке, в центре города, вовсю еще шла бурная ночная жизнь, а здесь было поразительно тихо. Казалось, дом понял, зачем я пришел и затаился.

Я стоял, зажав в побелевших от напряжения руках обычный железный лом, и тут лунки вдруг изнутри озарились светом.

Не сразу заметил я, что вопреки законам природы они тянутся ко мне, пытаясь проникнуть в глаза, обжечь мозг. Страшная неведомая сила завораживала, звала, притягивала к себе и в какой то момент мне нестерпимо захотелось вложить свои пальцы в эти прекрасные теплые лунки, но резкий вой сирены, заведенной мною на определенное время, вывел меня из наваждения. Я поднял выпавший из моих рук лом, размахнулся и с силой ударил им по светящейся лунке. Я СТАЛ ДОЛБИТЬ ЭТОТ КИРПИЧ, И ДОМ СОДРОГАЛСЯ ОТ КАЖДОГО УДАРА.

***

Струйки красной пыли напоминали кровь, вначале это были капли теперь водопад. Я разрушал этот адский капкан, эту ловушку дьявола, а лом просто леденел в моих руках. Словно смерть, таившаяся в кирпиче, тянула ко мне свои костлявые руки.

Вокруг меня сгущалась темнота, становясь непроницаемой не только для света, но и для воздуха. Мне стало трудно дышать, сердце бешено колотилось о ребра, молнии сверкали в глазах, и что-то выкручивало наизнанку мое тело. Дом словно наступал на меня, впитывал в свои стены, желал поглотить, раздавить в своем каменном чреве!

Изнанка кирпича вдруг стала белой и в линии ее трещин я увидел, или мне показалось что увидел, оскал черепа.

Из последних сил я бил, колотил ломом в одну точку руша одни зрительные иллюзии и создавая еще более страшные. Словно слои ада открывались передо мной при каждом ударе!

И вот мой лом увяз в чем-то мягком! В моих ушах раздался страшный вопль! Дом стал сочиться кровью, в ноздри ударил запах тлена! Гниющее тело кладки разлагалось на глазах, превращаясь в густые зловонные струйки.

В глазах потемнело, я зашатался и тут кто-то силой выдернул меня на поверхность!

Вокруг был свет, и толпились люди! Меня хлестали по щекам и требовали очнуться. Я бессмысленно уставился на свои истертые в кровь ладони, в которых уже не было лома.

Меня оттащили от старого дома объятого заревом всепоглощающего пожара. Рушились перекрытия, плавился кирпич, все здание стонало и выло в еще оставшихся трубах.

Мне показалось, что в языках пламени корчится какая то тощая тень, затем промелькнуло лицо моего друга, он улыбнулся мне грустной улыбкой и, отделившись от огня, полетел вверх — к звездам.

На душе вдруг стало удивительно легко и спокойно, словно не было этих жутких снов и страшного невесомого человека.

Зло ушло!

Я знал что победил! Разорвал темные оковы притаившегося в городе монстра.

Я знал, что победил и был счастлив!

Дима Соловьев, ученик четвертого «В» класса. 701 школа.

1974 год.

Москва.

Мальчишка на море

А солнце!! А солнце!!!

А в море

Так много!? Так много воды

И мысли и все молодое

И лето нам дарит плоды

***

припев

И весело в брызгах метаться

По дну босиком танцевать

За мячиком смело бросаться

И в волны как птица нырять

***

В блестящих глазах удивленье

Щекотно внутри живота

Смешинки в тебе и хохочешь

И прыгаешь в воду с моста

***

припев

И весело в брызгах метаться

По дну босиком танцевать

За мячиком смело бросаться

И в волны как птица нырять

***

Прохладное чистое море

И жаркие блестки лучей

А небо летит над тобою

И с песнею ветер своей

***

Припев

И весело в брызгах метаться

По дну босиком танцевать

За мячиком смело бросаться

И в волны как птица нырять

***

Ты в радостный день окунулся

Свободен от зимних оков

Ты летом для счастья проснулся

А школа ушла в страну снов

***

Припев

И весело в брызгах метаться

По дну босиком танцевать

За мячиком смело бросаться

И в волны как птица нырять

***

С тобой интересно! Мир снова

Стал новым в горящих глазах

Как первая дружба и слово

Как первые мысли и шаг

***

Припев

И весело в брызгах метаться

По дну босиком танцевать

За мячиком смело бросаться

И в волны как птица нырять

***

И плещутся волны о берег

И пляшет с тобою вода

И синее небо такое!!

И пусть это будет всегда

***

Припев

И весело в брызгах метаться

По дну босиком танцевать

За мячиком смело бросаться

И в волны как птица нырять

***

Ты сам зажигаешь улыбки

Как радуга с летним дождем

Ты просто обычный мальчишка

В мальчишеском праве своем

***

Говорят как иностранцы наши милые засранцы

***

Говорят как иностранцы наши милые засранцы

Их звенящий голосок так забавен и высок

Буквы путают местами, да и путаются сами.

То ногами заплетутся, то об лестницу запнутся,

На губах с двора песок иль обмусленный носок.

Никаких ограничений, куча мелких огорчений.

Оглянуться не успел, как твой грохнется пострел.

Не заплачет — засмеется, с горки тоже кувыркнется,…. кувыркнется кувырком.

А с прогулки фиг заманишь, ты веселого гуляку.

Без конфеты столько крику, если тянешь его в дом.

***

Если твой курносый нос, до стола почти дорос

***

Если твой курносый нос до стола почти дорос

Если ты кричишь — масина!

То значит не зеньсина ты и пока не муссина!

***

Наверняка через раз твои зубы

И надуваешь в обиде ты губы.

Может девчонка? Нет, скорее мальчишка!

В юбочке та, на тебе же штанишки.

***

На столе чист листок

На столе чист листок, потому, что пока

Записать твою мысль не готова рука.

Зарождение строк, словно мостик туда

Где к смятению чувств есть дорога всегда.

***

Не залить бы дождем всех нахлынувших слов,

Огонька настоящих, непраздных стихов.

***

Что по лужам бродить, простужая носки,

Если можно дарить эликсир от тоски.

Если можешь, читая согреть нам сердца

Если светлые мысли не знают конца.

***

Если. Если…куда это все уведет…

Я не знаю… а значит продолжим полет..

Ну и пусть, Ну и пусть…неизвестно когда…

Я закончу сейчас… прям сейчас господа

Оглавление

Предисловие

Вместо эпиграфа

Вставные челюсти, это круто!

Когда я был совсем маленький, мне нравилось есть таблетки

Как я присматривал за малышом, который все понимал, но не умел говорить

Вот я по парку один иду

Моя бабушка, оказывается, была графиней

Ко мне в гости приехал мой детсадовский друг Леша

Моя бабушка кажется сошла с ума

Ужастик про песочницу

Не сломанный автомат, а гранатомет

КЛЮЧ

Гошка о песочнице в три года

Мой папа, ну всю правду обо мне в свою книжку выложил, смотрите, чего написал!

Бог дал, бог взял

Одна девочка выкинула в окно свой учебник

Новый год это хорошо, думал мальчик Гоша

Посылка

Как я в редакцию ходил. Рассказ моего папы

Далее идут давно написанные рассказы, первые два рассказа, это те, которые критиковала тетенька из журнала «Мурзилка»

Самостоятельный

История подозрительной собаки

Волшебные приключения, произошедшие с Димкой Гольцовым — учеником пятого «в» класса на самом деле

Река

Старый дом

Мальчишка на море

Говорят как иностранцы наши милые засранцы

Если твой курносый нос, до стола почти дорос

На столе чист листок