Семь. Гордыня [Антонио Морале] (fb2) читать онлайн

Антонио Морале Семь. Гордыня

Глава 0

От автора

Приветствую всех любителей почитать что-то эдакое! Я долго определялся с жанром, в конце концов натыкал там что-то типа «Альтернативки», «Антиутопии» и «Киберпанка», и махнул рукой. В общем, сам не смог разобраться и скинул эту ношу на вас:)

О чём книга… Это история борьбы за власть, за выживание, история про людей, находящихся на самой вершине пищевой цепочки, которым, казалось бы, нечего уже желать и хотеть, но они хотят ещё большего. Власти, богатства, бессмертия…

Что происходит между такими людьми, готовыми пойти на всё, лишь бы получить желаемое? Когда у них нет никаких моральных границ и этических барьеров. Когда они пресытились сексом, и секс для них такое же рутинное дело, как перекусить в придорожном кафе или выпить чашечку кофе.

Здесь нет слабаков, им тут не место. Здесь только сильные личности. Сильные, умные, безжалостные и похотливые. Секс для них одно из любимейших удовольствий, как впрочем, и остальные грехи.

И нет! В книге не будет положительных героев, не будет хеппи-энда, не будет тех, кому следует сопереживать и сочувствовать. Это будет самая плохая, аморальная и бесстыжая книга, которую вы читали! Так что лучше и не открывайте её:)

Нет, откровенной жести, извращений, секса с щупальцами, тентаклями, с маленькими детьми, и уж точно чернухи здесь вы не найдёте, я не любитель всего этого!:)

И последнее предупреждение. Зная моих читателей, и зная, как вы привязываетесь к героям книги и потом реагируете гневными комментариями на нестандартные события, прошу — не влюбляйтесь в героев этой книги! Они все поголовно плохие, отбитые на голову, аморальные и безнравственные ублюдки!

Ну что же… В путь?

Глава 1

За год до воссоединения семьи Гордеевых

Высокая, стройная голубоглазая блондинка сидела в кабинете своего отца, скромно приютившись на краю стула и опустив глаза в пол. Сегодня отец был не в духе, и не потому, что она не выполнила его очередное поручение, а потому… Потому… Да кто же его знает, почему! Иногда, казалось, это его обычное состояние — быть недовольным своей взрослой дочерью и всем, что она делает. Словно она виновница всех его неудач, провалов, поражений и неприятностей.

— Встань! — коротко приказал мужчина, и девушка тут же подскочила со стула.

Хозяин кабинета встал со своего кресла, что-то достал из выдвижного ящика, не спеша прошёлся к окну, цокая каблуками лакированных ботинок по старинному паркетному полу, и вернулся обратно. Задумчиво стал позади девушки и тяжело вздохнул.

— Ты подвела меня, дочь.

— Да, отец. Прости, — едва слышно произнесла блондинка.

Девушка покорно задрала свою короткую юбку, раздвинула ноги на ширину плеч, облокотилась руками о массивный, рабочий стол отца и опустила голову. Белокурые локоны волос заструились вниз, спрятали её лицо и прикрыли горящие от стыда щеки.

— Трусы сними, они будут мне мешать.

— Прости, отец, — снова извинилась блондинка и торопливо выполнила его просьбу: опустив белоснежные трусики до щиколоток, приняла первоначальное положение, слегка оттопырив оголённую попку.

В правой руке мужчины мелькнула короткая плеть, с тяжёлой, перевитой кожей рукояткой и дюжиной полуметровых косичек из конского волоса. Он несколько раз шлёпнул себя по ладони левой руки, примериваясь, оценивая силу удара и болевые ощущения, тяжело вздохнул и тихим хриплым басом произнёс:

— Ты думаешь, это доставляет мне удовольствие?

— Нет, отец.

— Ты думаешь, я не хочу хоть раз похвалить тебя, вместо того, чтобы наказывать?

— Нет, отец.

— Ты просто не даёшь мне ни единого повода гордиться тобой! Ты думаешь, я двадцать четыре года заботился, одевал, обувал, кормил тебя просто так? Задаром?

— Нет, отец.

— Нет. Вот именно! — он снова вздохнул. — Я вкладывал в тебя, инвестировал! И что я получил? НИ-ЧЕ-ГО!

Взмах рукой, короткий свист рассекаемого воздуха, хлесткий звук удара и тихий стон девушки, от неожиданности и резкой боли, закусившей свою губу до крови.

— Десять ударов. В этот раз десять. Вытерпишь?

— Вытерплю, отец…

За первым ударом последовал второй, затем ещё один, ещё и ещё…

Холодные горьковатые слёзы текли по щекам, во рту ощущался солёный привкус крови, блондинка дрожала всем телом от боли, страха и стыда, но терпела. Молча, упрямо, гордо. Лишь одна мысль билась в её светлой голове: «Я подвела отца. Снова! Больше этого никогда не повторится!»

На её молочно-белых ягодицах проступили грубые, воспалённые рубцы. Они набухали и краснели прямо на глазах после каждого жёсткого удара. В нескольких местах мягкую кожу рассекло до крови, и две или три алые капли упали на пол, а несколько брызг слетело с плети и отлетели на стену, навсегда оставшись там.

Мужчина слегка разошёлся, видя, как его дочь пытается сдерживаться, и вместо десяти ударов нанёс тринадцать, а затем добавил ещё два, для пущего эффекта. И лишь когда тело блондинки начали сотрясать болевые судороги, когда она наконец не смогла сдерживаться, тяжело задышала и громко застонала, получив последний удар, он сжалился над ней и опустил руку с зажатым в ней орудием пытки. Красотка с рассечённым до крови ягодицами ещё несколько раз вздрогнула по инерции и притихла.

— Достаточно! — проворчал голос за спиной девушки. — Одевайся и приведи себя в порядок. Тебе ещё работать этим местом. В следующий раз я не буду тебя жалеть — изобью до полусмерти и отдам в какой-нибудь притон на месяц. Путь они тебя перевоспитывают.

— Спасибо, отец! — поблагодарила девушка мужчину и поморщилась от жгучей боли ниже спины.

— Погоди… — голос мужчины в этот раз сделался немного мягче.

Хозяин кабинета нахмурился, подошел к своему столу, выдвинул один из ящиков, порылся в нём и извлёк небольшую стеклянную баночку. Вернулся к девушке, встал позади неё, отвинтил металлическую крышку и мягким, заботливым отцовским голосом проворчал:

— Наклонись, я обработаю раны.

Девушка послушно оттопырила задницу, мужчина присел на корточки позади неё и принялся заботливо втирать мазь в опухшие кровавые рубцы.

* * *

Наши дни

— Алекс, — мужчина в строгом сером костюме привлёк внимание своего младшего сына, сделал глоток вина из высокого бокала и поинтересовался у парня, — какие планы на будущее, кроме женитьбы?

В обеденном зале поместья Гордеевых, которое больше напоминало старинный средневековый замок, расположенный за чертой города, за огромным столом сегодня собралось всё семейство. Все семь человек. Впервые за последние двенадцать лет. Эдакое небольшое воссоединение семьи, маленький праздник и вполне знаменательное событие.

Во главе стола сидел хозяин дома — властный, строгий, суровый мужчина пятидесяти двух лет, Михаил Сергеевич Гордеев. Мужчина чем-то отдалённо напоминал свирепого и жестокого хищника, опытного и матёрого, уже постаревшего, но всё ещё сильного и опасного, способного дать фору молодым и поспорить с ними за главенство в стае. Под деловым костюмом скрывалось хорошо тренированное тело, которое могло противостоять в спарринге против профессионального бойца, и противостоять вполне достойно.

Справа от главы семейства сидела его любимая дочь Лиза — высокая стройная красавица, деловая женщина, руководительница крупной исследовательской лаборатории. Стильное но простенькое облегающее чёрное платье, распущенные чёрные волосы и простенький кулон на шее, подаренный ещё на шестнадцатилетие. Девушка одевалась и выглядела очень эффектно, особенно для человека, проводившего всё свободное время в лаборатории и посвятившего свою жизнь науке и исследованиям.

Рядом с Елизаветой сидел её любящий муж и правая рука Гордеева, его старый школьный друг, умник и один из лучших аналитиков — Федор Михайлович Симонов. Мужу Лизы перевалило за пятьдесят, но выглядел он гораздо моложе своих лет: моложавый, ухоженный, подтянутый. До Гордеева он не дотягивал, но ему и не нужно было казаться лучше, чем его хозяин. Не по статусу.

С этой же стороны стола сидел старший сын Гордеева — Василий. Молодому мужчине недавно исполнилось тридцать, но он помогал отцу руководить империей Гордеевых уже долгих десять лет, и справлялся с этим неплохо. Жёстко, безошибочно, грамотно, по-своему справедливо, а главное, выгодно для семьи.

С другой стороны стола расположились Алексей, Екатерина и Иван. Иван — красавец-блондин с крашенными кудрявыми волосами. Парню двадцать семь лет, как и его сестре-близняшке Лизе, но, в отличие от сестры, в нём нет ни грамма серьёзности. Он не любил ни науку, ни исследования, ни работу в лабораториях. Зато очень любил спорт, футбол, теннис, сёрфинг, тусовки и ночные клубы. Иван был любимцем женщин и частым гостем обложек модных глянцевых журналов.

Алексей, Алекс — самый младший в этой компании. Девятнадцатилетний парень, младший сын Гордеева. Совсем ещё молоденький пацан со взглядом озлобленного волчонка. Юный, дерзкий, прямолинейный и немного грубоватый. Судя по хорошо скроенному, подтянутому, атлетически сложенному телу, парень явно любил заниматься спортом и посвящал этому львиную долю свободного времени. Очень даже симпатичный, как, впрочем, и его старшие братья, но на смазливой мордашке сразу читалось — интеллект не его сильная сторона.

Сегодня на этом семейном обеде Алекс присутствовал со своей невестой Катей. Девушка чувствовала себя немного неуютно и скованно, два часа назад она впервые увидела отца Алекса не на экране телевизора, не в сводках новостей или репортаже с очередного мероприятия для элиты, а вживую. И, честно говоря, она слегка побаивалась этого сурового мужчину.

— Какие планы? — переспросил Алексей у отца.

— Пока не знаю, — он пожал плечами, отправил в рот кусочек прожаренного мяса и запил обычной водой. — Хочу сначала разобраться, прежде чем принимать какое-то решение.

— Разобраться с чем? — с интересом посмотрела на замолчавшего младшего брата Елизавета.

— Да со всем! Я ведь за все эти годы ничего кроме стен и высокого зелёного забора Военной Академии и не видел. У меня есть год, хочу за это время разобраться и принять верное решение, хочу понять, нужна мне дальше карьера военного, или я хорош в чём-то другом.

— Теперь он в поиске себя, — хмыкнула старшая сестра. — А когда в семь лет захотел стать военным, ни о чём таком не задумывался? Попробовать новое, испытать себя во всём…

— Я — военным? — Алекс слегка нахмурился. — С чего бы мне хотеть становиться военным? Такой дурости мне даже в семилетнем возрасте в голову не могло прийти.

— Но… Погоди, — брюнетка перевела взгляд на отца. — Папа! А ты не расскажешь нам, как Алекс попал в Академию? Мы все почему-то считали, что он очень мечтал стать генералом, и ты не стал лишать ребёнка мечты и препятствовать ему в этом, но теперь что-то не сходится.

— Очередные семейные секретики, — к уху невесты Алекса наклонился его старший брат. — Люблю, когда что-то такое всплывает на поверхность.

— Мне было не до воспитания семилетнего сопляка, — пояснил глава семейства. — На мне и так трое детей висело: ты, со своими женскими проблемами переходного периода, и твои братья со своим бунтарским характером и желанием набить морды всем школьникам, которые косо на них смотрели. На тот момент я принял верное и взвешенное решение — дать парню шанс попробовать себя на военном поприще. И ничуть об этом не жалею.

— Нет человека — нет проблемы, — хмыкнул Иван и покачал головой. — В этом весь наш отец.

— Прости, Алекс. Я всё это время думала, что ты сам захотел уехать от нас, — брюнетка сложила бровки домиком, и на секунду сжала губы в тонкую нить. — Не знала.

— А если бы и знала — это что-то изменило бы? — удивился Алексей.

— Нет, — тяжело вздохнула девушка. — Ты прав.

— Жить будешь с нами? — глава и отец семейства небрежно посмотрел на младшего сына, внимательно наблюдая за его поведением и мимикой, при этом следя за каждым его словом. Ему было интересно, похож этот выросший пацанёнок на его породу, или пошёл в мать.

— Мы с Катей, — Алексей кивнул в сторону своей девушки, — собирались снять квартиру поближе к центру. Так намного удобнее.

— Нет, — с плохо скрываемым металлом в голосе возразил ему Михаил Сергеевич, — поживёте у нас. Так принято.

— Где было твоё «принято», папа, — на последнем слове парень сделал особое ударение, — все эти двенадцать лет? Двенадцать лет я был никому из вас не нужен, а теперь…

— Лёш. Не нужно, — блондинка незаметно сжала руку своего жениха. — Давай поживём здесь. Тем более, раз твой отец так настойчиво просит.

— Просит? — презрительно хмыкнул молодой человек.

— Лёш! — девушка сжала под столом ладонь Алекса сильнее и взглядом дала понять — с ней лучше не спорить.

— Хорошо… — Алексей сдался и слегка поморщился, отодвинул от себя тарелку, демонстрируя то ли испорченный этим разговором аппетит, то ли своё отношение ко всему этому семейству, и откинулся на спинку стула. — Я говорил тебе, что не собираюсь изображать из себя восхищённого и благодарного за всё дурачка?

— Говорил, — согласилась девушка.

— Вот и хорошо, — проворчал он.

— Так почему ты решил бросить учёбу в военке, Алекс? — снова поинтересовалась брюнетка, стараясь поддержать разговор за столом.

— Это у отца нужно спросить. Меня просто поставили перед фактом и дали отпуск на год.

— Отец?! — девушка нахмурилась. — Твоих рук дело?

— Да. Я решил, хватит ему там прохлаждаться, пора вливаться в семью…

— Прохлаждаться… — хмыкнул парень, но рука блондинки снова успокаивающе сжала его руку.

— И каким образом вливаться? — задумчиво поинтересовалась у отца старшая сестра Алекса.

— Пусть каждый из вас возьмёт над парнем шефство на пару дней. Сначала ты, Лиза. Потом Василий. Свозите его в офис, покажите, чем занимаетесь, может, ему что-то приглянется, или он что-то подскажет вам.

— Подскажет? — фыркнул старший из четверых детей Гордеева. — Что мне может подсказать вчерашний девятнадцатилетний вояка? Как охранять проходную, или как организовать гауптвахту?

— Ты не спеши с выводами, сын. Оно ведь свежим взглядом всегда что-то новое можно увидеть…

— Я через два дня улетаю в Торонто на двухнедельную конференцию, — встряла в разговор мужчин Лиза. — Могу взять его завтра с собой в лабораторию, покажу, что там и как. А потом уже только после приезда смогу заняться им вплотную.

— А я сегодня вечером отчаливаю, — вздохнул Иван, близнец Лизы. — У меня соревнования в Сиднее через неделю, нужно успеть привести себя в форму. Так что никаких совместных гулянок, братишка. Прости.

— А ты? Тоже что-то придумаешь, лишь бы увильнуть от ответственности? — глава семейства посмотрел на своего старшего сына.

— Я лечу в Китай, если ты не забыл. У меня там деловая встреча, кроме всего прочего. Думаю, раньше, чем неделю не вернусь, переговоры будут сложными. Эти китайцы дотошные до ужаса, похлеще евреев. Каждую запятую в договорах будут под микроскопом рассматривать.

— Да, точно. Переговоры… — Михаил Сергеевич задумчиво почесал подбородок и потянулся к бокалу с вином.

— Но к свадьбе мы обязательно вернёмся. Такое мероприятие я не пропущу ни за что! — улыбнулась Алексу Лиза.

— Кстати, когда у вас свадьба? — задумчиво нахмурился Иван.

— Через месяц, — подсказала невеста Алекса и застенчиво улыбнулась светловолосому красавчику, которого видела на обложках журнала не один десяток раз, а воочию, да ещё так близко, впервые в своей жизни.

— Ну вот и отлично! — довольно кивнул парень. — У меня как раз соревнования продлятся месяц, если не вылечу из отбора раньше. Так что я тоже в деле, придержите мне столик и плюс один, нет — плюс два. Возьму с собой Милку и Ритку.

— Да уж… Ох и семейка у нас, — шутливо проворчал Михаил Сергеевич Гордеев. — Все такие деловые, все в разъездах. Складывается впечатление, что я тут один дармоед, а все трудяги. Теперь ещё и дома меня одного оставляете.

— Теперь уже не одного. С тобой молодожёны.

— Ещё не молодожёны, — поправила Катя Ивана.

— Да не важно! — отмахнулся тот. — Кстати, отец, ты можешь и сам показать Алексу свою бизнес-империю, и как ей управлять.

— Хм… Я подумаю. Хотелось бы с чего-то полегче начать. Лиза, возьми всё-таки парня завтра с собой. Хотя бы просто покажи, где работаешь и что делаешь.

— Хорошо, — согласилась девушка, взяла бокал вина со стола и принялась пить мелкими неспешными глотками.

— Кстати, сын. Ты не рассказал, как вы с Екатериной познакомились. Хотелось бы услышать эту душещипательную историю.

— Год назад меня перевели в Лёшину Академию. Я вела у него лекции по психологии, — ответила за Алексея Катя. — Там мы и повстречались. А ещё, я была штатным психологом в Академии.

— Хм, — Михаил Сергеевич нахмурился и задумчиво посмотрел в сторону, словно не желая встречаться взглядами с девушкой или сыном. — Вы старше Алекса на пять лет, если не ошибаюсь? Вас это не смущает?

— Да, на пять, — подтвердила блондинка. — И нет, не смущает.

— А вам не кажется, Катерина, что спать со своими учениками, да ещё с такими молоденькими, это немного не этично?

— Мы не спали! — возмутилась девушка и покраснела. — Тогда — нет.

— И мы взрослые люди, отец, — спокойно ответил Алекс. — Мне кажется, это не твое дело…

* * *

— Покурим, Федя?

— Ты же знаешь, Миш. Я не курю.

— Знаю, — Михаил Сергеевич Гордеев поднялся из-за стола, достал из коробки сигару, взял спички и направился в сторону открытой террасы. — Пойдём, Миш. Составишь компанию, раз не куришь.

За весь обед Федор Михайлович не сказал ни слова. И лишь когда все дети Гордеева разошлись и мужчины остались наедине, муж Лизы проронил первые слова. Но не потому, что он стеснялся, или ему нечего было сказать. Вовсе нет. Просто Федор Михайлович любил наблюдать со стороны, анализировать и делать выводы. Ему нравилось это делать — разгадывать загадки, ребусы, строить предположения и делать прогнозы. Мужчина редко ошибался, и именно за это его ценил Гордеев.

— Ты летишь с Лизкой в Торонто? — Михаил Сергеевич выпустил изо рта густое облако сигарного дыма и посмотрел на своего старого друга.

— Придётся. Ты же знаешь, её нельзя оставлять без присмотра ни на день, а тут целых две недели.

— Сочувствую, Федор Михайлович. Сочувствую…

— Это вряд ли, — покачал головой Симонов.

— Да, ты прав. Ты сам захотел жениться на ней, я тебя отговаривал как друга, — хмыкнул хозяин дома, облокотился на резные деревянные перила и задумчиво посмотрел куда-то вдаль. — Что скажешь по поводу нашего младшенького? Будет с него толк?

— Твой парень наивен, как дитя.

— Да он и есть дитя. С огромным членом и мужским развитым телом. Чему их там учили в этой военке, подтягиваться на турнике и маршировать? Я даже немного жалею, что отдал его туда…

— Поздновато ты опомнился.

— Знаю. Но лучше поздно, чем никогда.

— Зачем ты вообще решил вытащить его из Академии?

— Да там ситуация непростая… Он сломал ноги двум своим сокурсникам и покрошил зубы. Причём хорошо так сломал, основательно.

— Из-за неё?

— Угу. А эти двое оказались не простыми плебеями, а детками высокопоставленных людей.

— Выше тебя?

— Нет, конечно. Иначе, мы бы сегодня с Лёшенькой не разговаривали. Но дорога в военное ведомство ему теперь закрыта.

— Ясно, — Симонов тяжело вздохнул. — И что будешь с ним делать?

— Пристрою куда-нибудь. Если окажется совсем дурачком, дам денег, пусть развлекается и прожигает свою жизнь.

— У тебя уже есть один такой любитель поразвлекаться. Второго потянешь?

— Не сыпь соль на рану, — Гордеев покачал головой. — Иван, кстати, хорошо лицом отрабатывает все свои грешки.

— До поры до времени, — проворчал Симонов. — Вот увидишь, однажды он натворит что-то такое, на что ни твоих денег, ни связей не хватит.

— Хватит. Поверь, Федя, хватит.

— Верю, — ухмыльнулся Фёдор Михайлович.

— А младшему я немного должен, всё-таки парень рос без отца и матери. Так что, придётся отвалить круглую сумму, если он окажется бесполезным, и отправить его от греха подальше. Здесь мне и одного Ваньки хватает, тут ты прав, — Гордеев немного помолчал, выпустил очередное облако белого дыма и обернулся к своему зятю. — Что с его подругой?

— Невестой? — уточнил Симонов.

— Невестой, да.

— Девочка играет в свою игру.

— Это я и без тебя понял. Думал, ты мне что-то умное скажешь. Аналитическое, в твоём духе.

— Она умна, хитра, осторожна, хорошо воспитана, образована и очень красива… И очень хорошая актриса.

— Ладно. Спрошу по-другому. Кто её отец, ты узнал?

— Антон Павлович Мамонтов.

— Мамонтов… Мамонтов… Мамонтов… — Гордеев замер с занесённой сигарой у рта. — Погоди! Тот самый Мамонтов?

— Угу. Доктор психологии, светило науки. Очень богатый и влиятельный человек. Был когда-то. Сейчас там лишь крохи былого величия. Хотя, свадьба его дочери с твоим сыном значительно поднимет его рейтинг и откроет новые возможности.

— А куда он пропал и что с ним стало? Одно время все газеты только о нём и писали, а потом я как-то потерял его из вида.

— Все потеряли, — хмыкнул Симонов. — Да там мутная история на самом деле. Жена изменила ему и, насколько мне известно, не раз. И не два. Пока он был слишком занят карьерой и заботой о семье, кто-то заботился о его жене. После того, как всё вскрылось, он пустился во все тяжкие. Проиграл всё состояние, потерял должность, долго и много пил, затем попал в аварию и укокошил человека. Дело замяли, но связывать с нестабильным индивидом никто больше не желает. Ходили слухи, что он и жену свою прибил — она пропала с концами. Но полиция не смогла найти тело. А нет тела — нет дела.

— Хм… А он мог специально подложить дочь под моего сына?

— Конечно! Это в его духе. Я проверил — её перевели в Академию по чьей-то настойчивой просьбе. Всё это не просто так.

— Понятно… — Гордеев довольно улыбнулся. — Это даже будет интересно. Ну что ж, поиграем.

— Поосторожнее с Алексеем, он затаил на тебя обиду. Парнишка может всадить тебе нож в спину, в метафорическом смысле, конечно, и не поморщится.

— Это я знаю. Нужно как-то придумать, как заставить его верить в то, что семья — это святое.

— Это будет сложно, после стольких-то лет. Он жил вне семьи дольше, чем в семье.

— Никто не говорил, что это будет легко, — фыркнул Гордеев. — Передай Лизке, пусть присмотрит за ним и войдёт к нему в доверие. Она умеет ладить с парнями.

— Передам, — кивнул Симонов, — но этого будет мало. Подружись с ним сам, для начала. Поговори, пообщайся, проведи время вместе. Тем более, как раз выпал подходящий случай — подготовка к свадьбе.

— Да что вы все, сговорились, что ли?! Ладно, проведу я с ним пару дней. Свожу в кино, в ресторан. Поиграю в доброго и заботливого отца…

Глава 2

За год до воссоединения семьи Гордеевых

— Михаил Сергеевич, вы первый, кому мы это демонстрируем, — деловым тоном, в котором всё же проскальзывали заискивающие, льстивые нотки, произнес высокий черноволосый мужчина в белом халате.

— С чего такая щедрость? — Гордеев задумчиво поднял бровь, не отрывая взгляда от медицинского монитора, демонстрирующего жизненные показатели человека, лежащего на кушетке.

— Вы… — мужчина в халате замялся. — У вас есть возможность поддержать наш проект. Мы реалисты, у вас этих возможностей гораздо больше, чем у других. У вас есть связи, опыт и очень хорошее чутьё.

— И деньги, — добавила стоящая рядом с отцом Лиза.

— И деньги, конечно, — не стал спорить мужчина. — Ну что, приступаем?

— Приступайте, — кивнул Гордеев и сосредоточился на двух больничных кушетках за стеклом.

На одной лежала молоденькая девушка лет двадцати, симпатичная, хоть и исхудавшая, с торчащими рёбрами, но всё ещё пышной красивой грудью. На этом её красота заканчивалась, стоило присмотреться внимательнее, и в глаза сразу бросалась её ущербность — на руках заметны следы многочисленных уколов, волосы давно не крашены, обгрызенные ногти на пальцах, синяки под глазами, словно девушка махнула на себя рукой и перестала следить за своей внешностью. Для наркоманов со стажем — это норма.

А вот на другой кушетке лежала её полная противоположность — седая старуха. Дряхлое и рыхлое сморщенное тело, обвисшие груди, словно две тряпочки, старческие пятна, синие прожилки под тонкой, словно пергамент, кожей, дорогой маникюр и следы многочисленных косметических операций, призванных сберечь остатки молодости.

— Через час она будет в новой оболочке, — кивнул мужчина в белом халате в сторону старухи. — Подождём в комнате отдыха, или…

— Здесь, — закончил за него Гордеев. — Хочу видеть всё от начала и до конца.

— Я не собираюсь вас обманывать, Михаил Сергеевич, — хмыкнул мужчина и заискивающе улыбнулся. — Я прекрасно знаю вас и вашу репутацию, и что мне грозит в случае обмана. Мне дорога моя жизнь.

— Я знаю. Мне просто интересно, — скривился Гордеев, которого немного раздражала болтовня этого скользкого типа.

— А разум девушки перенесёте в тело старухи? — задумчиво поинтересовалась Лиза, так же, как и отец, внимательно наблюдая из-за стекла за процессом.

— Нет. Зачем? — мужчина пожал плечами. — Это слишком сложная процедура, да и записывать разум на старую болванку тот ещё геморрой. Старые мозги не такие пластичные — в основном, получаются дебилы. Так что проще утилизировать.

— Так девчонка умрёт? — Лиза удивлённо повернулась к собеседнику.

— Ну… — замялся тот. — Её разум — да. А в целом, формально, умрёт только старуха, но она подписала все бумаги об эвтаназии. У нас всё легально.

— Софистика! — фыркнула дочь Гордеева. — Разум девушки умрёт, а разум старухи будет жить.

— Ну и что? Она и так бы сдохла через пару лет. Её нашли в реабилитационном центре для наркоманов. Привели в порядок и вуаля. Теперь она послужит высшим целям.

— Высшим целям — это вам?

— Именно. И вам, если мы сумеем договориться. И вашему отцу, и вашей семье.

— И сколько бабка отдала за эту процедуру? — прервал разгорающийся спор Гордеев.

— Два миллиона, — моментально ответил хозяин лаборатории, словно ожидал этого вопроса. — Можно было выкатить ценник раз в десять выше, но, с другой стороны, мы бы сделали это и бесплатно, только чтобы продемонстрировать вам весь процесс, Михаил Сергеевич.

— Неплохо. Бабка продала семейные драгоценности или свою старенькую квартирку?

— Нет… Это Анастасия Воронина. Вы её не узнали?

— Актриса? Нет, не узнал. Хотя, действительно, похожа. И как она хочет легализовать новое тело?

— Она удочерила девушку неделю назад, — усмехнулся мужчина. — Всё до банального просто.

— Да уж. Пока единичный случай, это просто, — покачал головой Гордеев. — А когда это станет на конвейер?

— Этот продукт не будет массовым, только для избранных. Вы же это понимаете. Мы не заинтересованы в огласке.

— Ещё бы, — фыркнула Лиза, — но рано или поздно об этом пронюхают.

— Поэтому мы и обратились к вашему отцу и к вам, Елизавета Михайловна. Ваш отец обладает нужными рычагами, чтобы всё это контролировать, а вы сможете убедить отца в перспективах нашего детища.

— Я оценил перспективы. Это интересно. Подумаю над вашим предложением, — Гордеев развернулся и шагнул в сторону выхода. — Лиза, нам пора.

— Но… — растерялся хозяин лаборатории. — Вы же хотели досмотреть ход процедуры до конца и поговорить с подопыт… с пациенткой.

— Я увидел достаточно. Пришлите мне видеозапись того, как она очнётся, сможет говорить и связно мыслить. Я свяжусь с вами на днях.

— Но… Но мы не можем ждать. И вы не единственное заинтересованное в этой технологии лицо…

Последнее мужчина сказал зря, но понял это слишком поздно, лишь когда Гордеев обернулся на пороге и окатил его равнодушным холодным взглядом.

— Я ясно дал понять! — отчеканил отец Лизы. — Свяжусь с вами на днях, мне нужно подумать над перспективами вашего творения и оценить риски, Антон Васильевич.

— Хо-хорошо… — почему-то начал заикаться мужчина, хотя не заикался с пятнадцати лет. — Б-б-буду ждать известий от вас, Михаил С-с-сергеевич…

Под пристальными взглядами вооружённой охраны лабораторного комплекса Гордеев молча преодолел длинный коридор, остановился возле хромированных крепких дверей лифта и нажал кнопку. Зашёл внутрь, дождался следовавшую за ним по пятам дочь, и отправил лифт на нулевой этаж здания.

— Он соврал, пап, — нарушила молчание Лиза. — Мы не первые, кому он это демонстрировал.

— Знаю, — кивнул Гордеев. — Захаровы работают над похожим проектом. Наверняка этот хмырь заломил цену, и они решили, что проще самим всё сделать, чем покупать технологию у него.

— Почему Захаровы? Почему он выбрал их, а только потом нас?

— Из-за нашей репутации, дочь. Ты же знаешь, если я могу взять что-то даром, я не буду за это платить. Сейчас я мог просто забрать это у него, но, видимо, он отчаялся, раз обратился к нам. Инвесторы бегут, денежки кончаются… Вся его работа с душком. Использовать людей как… — Гордеев задумался, пытаясь подобрать подходящее слово.

— Как костюм, — подсказала Лиза.

— Да, наверное. Поносил и выкинул, надел новый. Даже для меня это перебор.

Двери лифта разъехались в стороны, и отец с дочерью вышли на улицу, где их ждала пятёрка бойцов, облачённых в экзоброню последнего поколения Х-18. К Гордееву шагнул самый рослый, с двумя золотыми галочками на правом плече — командир боевой группы.

— Господин, — кивнул мужчина, нахмурившись густыми бровями под глухим боевым шлемом, полностью закрывающим лицо, — всё хорошо?

— Да. Всё прошло хорошо, — задумчиво протянул Гордеев и повернулся к дочери. — Что скажешь, дочка? Это вообще реально, что он говорил и обещал?

— Реально. Очень даже, — кивнула девушка. — Но всё это неправильно, ты же понимаешь, к чему это приведёт?

— Понимаю. Конечно, я всё понимаю.

— Я сделаю лучше. Гораздо лучше, и совсем не так, как эти недоучки-любители, — усмехнулась брюнетка.

— Уверена? — задумчиво переспросил отец.

— Уверена! — твёрдо заявила девушка.

— Хорошо, — Гордеев повернулся к командиру боевой группы. — Все данные изъять, объект зачистить полностью.

— Людей тоже уничтожить, господин?

— Людей?

— Подопытных, — уточнил боец. — По нашим данным, у них там два десятка человек в заморозке. Невинные люди, господин. Их ищут поисковые отряды, полиция, семьи.

— Семьи вряд ли, — вмешалась в разговор Лиза. — Для опытов, скорее всего, отлавливали бездомных, бродяг, наркоманов, тех, кого не будут искать.

— Да, возможно, — согласился боец. — Мы можем подчистить им память и выкинуть подальше отсюда, в разных местах. Их никто не свяжет с этой лабораторией…

— Слишком много мороки и ненужных рисков. Приступайте к полной зачистке, — отмахнулся Гордеев и шагнул в сторону своей машины.

— Понял, господин. Будет исполнено…

* * *

Наши дни

Раритетный белый Rolls-Royce Phantom нёсся по автостраде со скоростью около 200 км/ч. Водитель огородился от пассажиров звуконепроницаемой перегородкой и внимательно следил за дорогой, непринуждённо обгоняя одну машину за другой.

— Прости, Алекс, — Лиза сидела слева от брата в белом кожаном кресле, закинув ножку на ножку, задумчиво поглядывала в окно и попивала белое вино из бокала.

— За что? — удивился Алексей и посмотрел на свою старшую и единственную сестру.

— Если бы я знала, что отец запихнул тебя туда на двенадцать лет против твоей воли, я бы что-то сделала.

— Забей, — отмахнулся он. — Меня другое беспокоит.

— Да? И что же? — Лиза повернулась к Алексу лицом и в её глазах промелькнули шаловливые бесенята.

Короткая юбка девушки задралась, оголив стройные красивые ножки почти до того места, откуда они начинались, сбоку виднелся край кружевных белых трусиков, но Лиза, кажется, этого не замечала.

— Ты всегда так на работу одеваешься?

— А что? Тебе не нравится? — она захлопала ресничками, как наивная восьмиклассница.

— Нравится. Но мне кажется, слишком откровенно.

— Ты смешной, — задорно рассмеялась Елизавета и похлопала Алекса по коленке.

— Я вижу твоё нижнее бельё, Лиз. Белые кружева тебе определённо идут, но…

— Знаю, дурачок! Так всё задумано. Люди видят, смущаются, теряются, начинают болтать лишнее. Люблю заставлять людей нервничать.

— Я не нервничаю.

— Вижу.

— Просто беспокоюсь, — Алексей пожал плечами.

— О! Обо мне можешь не беспокоиться. Твоя сестричка старая, прожжённая, развратная интриганка. Не переживай, Алекс.

— Хм… — парень слегка нахмурился. — Твой престарелый муж не ревнует тебя к другим мужчинам?

— Фи! Престарелый. Как некрасиво, Алекс. Мой муж — мужчина в самом расцвете сил.

— И всё же?

— Нет, не ревнует. У нас свободные отношения, я сплю с кем захочу, он тоже. Никакой ревности. Ревность — это раковая опухоль, она убивает отношения. У нас с ним лишь одна договоренность.

— Какая? Не целоваться с другими? — брат Лизы не сдержал улыбку, хоть и пытался. — Поцелуи только для любимых?

— Ха-ха-ха! Ты просто супер, Алекс! Нет, — девушка помотала головой. — Договор — никаких детей на стороне.

— Ясно. Трахаться можно — беременеть нет. Простые правила у вас, однако. И очень своеобразные…

Машина остановилась у высокого здания в самом центре города. К двери авто подскочил человек в забавной форме, открыл дверь и склонил спину в поклоне перед влиятельными людьми, хозяевами этого города. Вернее, перед хозяйкой, парня он не знал, но если молодой человек ехал вместе с Елизаветой Гордеевой, он точно был одним из Элиты.

— Приехали, Алекс, — торжественно произнесла Лиза. — Выгружайся.

— Ты здесь работаешь?

— Да. Если захочешь, мы можем работать вместе. Всегда хотела иметь младшего братишку и работать с ним в паре. Мой-то однояйцевый не любит науку, ему бы всё на сёрфингах кататься. А ты как?

— Пока не знаю, — Алекс нахмурился. — У нас в академии больше по другой части. Муштра и физуха. Но если понравится, готов хоть пробирки мыть, хоть лягушек препарировать.

— О! Понравится, — довольно потёрла руки и загадочно улыбнулась братишке Лиза. — Я сделаю всё, чтобы понравилось!

Алексей легко выскочил из авто, подал руку сестре, помог выйти ей, не удержался и одёрнул её юбку, вызвал на лице Лизы ещё одну самодовольную улыбку. Они прошли через парадную дверь и очутились в просторном холле. На секунду парень растерялся, но девушка взяла его под локоть и уверенно повела в сторону лифта.

Весь путь Алекс не переставал вертеть головой и удивляться роскоши, красоте и богатству, и тому, как приветливы, вежливы и счастливы здесь казались люди, сотрудники, словно их отбирали именно по этим критериям. На несколько секунд брат с сестрой остановились перед прозрачными дверями лифта, и Лиза успела незаметно шепнуть парню на ухо:

— Не верти головой, не позорься.

— Понял, — коротко ответил Алекс и натянул на лицо маску равнодушия и безразличия. Получилось у него идеально.

Лифт вознёс парочку на тридцатый этаж, и через две минуты они уже стояли в огромной исследовательской лаборатории, окружёнными людьми в белых халатах. Точно такой халат Лиза накинула на свои плечики и заставила надеть Алекса.

— Ну что? Как тебе?

— Очень необычно и интересно.

— Приступим к небольшой экскурсии? — девушка взглянула на свои часы и недовольно поморщилась. — Ладно, на эту встречу я всё равно не хотела идти, так что у меня есть час. Готов?

— Готов…

Экскурсия продлилась гораздо дольше. Лабораторный комплекс был огромный и занимал целых пять этажей в этом здании. Сестра Алекса занималась генной инженерией, созданием вирусов, исследованиями в области генетики… Было ещё много чего, но Алекс далёк от всего этого, и понял только, что Лиза очень амбициозная, умная и одарённая молодая женщина. Хотя, это он и так знал.

Парнишке было интересно прохаживаться в кампании сестры, державшей его под ручку, от неё так приятно и завораживающе пахло, что он ловил себя на забавной мысли и периодически сравнивал между собой Лизу и Катю. По некоторым пунктам сестра оставляла его невесту далеко позади. То ли сказывался статус и лёгкость, с которой девушка себя держала, то ли природное обаяние сестры, то ли её острый пытливый ум.

Лиза явно пыталась понравиться ему или хотела установить контакт с давно потерянным братом. Алексу нравилось общество девушки, и он всерьёз подумывал над тем, чтобы принять её предложение и начать работать с ней. Вот только никакого реального применения своим способностям в этой сфере он не видел. Стоять вахтёром на первом этаже, открывать дверь подъехавшей машины, нажимать кнопку в лифте, заниматься охраной объекта?

Парень злился на военную академию, которая не давала ему нормально развиваться, и на отца, запихнувшего его туда. Вот чему действительно уделяли внимание в военке — так это математике и физической подготовке курсантов. В этих двух дисциплинах Алекс был одним из лучших на своём курсе, да и в Академии в целом. Всё остальное так, по верхам. Ну и, конечно, приходилось разбираться в оружии и способах убийства других людей. Он только сейчас понял, что все эти годы в него вдалбливали именно эти знания — аккуратно, методично, целенаправленно и ненавязчиво.

Большую часть того, что показывала и о чём рассказывала ему Лиза, Алекс попросту не понимал. Да, слова были знакомы, но когда сестра начинала увлечённо тарахтеть и собирала эти слова в предложения, их смысл просто ускользал от него: фототрофы, хемоавтотрофы, термофильные бактерии, кодирования белков, усечённый набор генов, изолированный ген, перенос вектора, нокаут гена, искусственная экспрессия, криспр, 2A-пептиды репрограммирование клеток…

Но парню понравилась сама атмосфера, чистота, стерильность, чёткость, порядок — как будто всё здесь создано под линеечку, по какому-то строгому, чётко выверенному плану. Да и баснословно дорогое современное оборудование, выглядевшее, словно техника с космического корабля, заставляло его мальчишеское сердечко учащённо биться в благоговейном трепете. А ещё ему понравилось отношение людей к нему и его сестре. Страх, зависть, почтение, уважение, трепет — такие приятные и будоражащее сознание чувства.

— Ну как тебе? — раздался довольный произведённым над братом впечатлением голосок Лизы.

— Впечатляет! — Алекс не кривил душой, говоря это. — И вся лаборатория принадлежит нашей семье?

— Не только лаборатория, всё здание и всё, что находится в нем.

— Ого! Зачем столько? Мы ещё и недвижимостью занимаемся? Сдаём помещения?

— Какое «сдаём», дурачок?! — Лиза весело рассмеялась. — Здесь только наши компании и только наши сотрудники.

— Здесь же пятьдесят этажей! — парень удивленно покачал головой и осмотрелся ещё раз, словно видел все эти этажи насквозь. — И всё наше?

— Угу.

— Даже не могу представить, что делают на остальных этажах.

— Все, что нужно для приумножения капитала, — девушка демонстративно подняла указательный палец вверх, показывая важность сказанного. — Ни один кабинет не простаивает. Три телеканала, шесть радиостанций, адвокаты, компьютерщики, даже банк на первых двух этажах. Ещё что-то… — она на секунду нахмурилась, — но я в этом не сильно разбираюсь. Попросишь Вовку, он тебе экскурсию проведёт, всё покажет и расскажет.

— Хм… Интернет, банкинг, телерадиосеть, адвокаты. А как в этот список попала исследовательская лаборатория? Что-то не вяжется.

— О! Это мое личное детище, — обрадовалась сестра Алекса и даже подпрыгнула на месте от переизбытка чувств — младший братишка задал правильный вопрос. — Пять лет назад я выпросила у отца угол на тридцатом этаже и привела троих сотрудников. Сейчас это разрослось, сам видишь во что, а сотрудников стало в сотни раз больше.

— Да уж. Наверное, неплохой доход от твоих экспериментов.

— Хм.

— Чего хмыкаешь?

— В денежном плане мы полностью убыточный сектор.

— В смысле?

— В прямом. Мы продали несколько патентов и исследований, но это не покрыло наших расходов.

— Работаете на перспективу? — парень понятливо кивнул.

— Можно и так сказать.

Лиза снова улыбнулась младшему брату. Парень определённо ей нравился — не такой умник, как Васька, но и не такой дурак, как её близнец Иван. Звёзд с неба не хватает, но что-то она в нём такое замечала, что-то такое, что выдавало в нём породу Гордеевых. Сила, спокойствие, рассудительность, холодный блеск глаз, трезвый взгляд, которым он изучал всё, до чего добирался. Да, он явно не понял и десятой части того, о чём она говорила, но слушал и пытался всё это осознать. Интересный он, если взять его под опеку, и поднатаскать, он может далеко пойти. Нужно обязательно выпросить его у отца, пока на него не положил глаз Васька, или пока не испортил Ванька.

— Скорее, работаем для себя, а не на перспективу, — пояснила Лиза, вынырнув из сладких грёз. — То, что мы здесь делаем, никогда не будет продаваться. Эти исследования только для семьи. Для тебя и меня, Алекс. И для наших братьев, и отца. Мы семья, братишка. Запомни это.

— Я запомнил, — кивнул парень, слегка нахмурив лоб.

— Хорошо. Тогда пойдём в мой личный отдел разработок, я покажу тебе самое интересное.

— В твоей личной лаборатории есть ещё более личный отдел разработок?

— А то! — хмыкнула девушка, взяла младшего брата за руку и целеустремлённо потащила его за собой. — Даже не спрашивай, всё равно здесь ничего больше не скажу. Сам всё увидишь…

Пусть был недолгим. Ещё один этаж на лифте, длинный коридор, утыканный камерами и датчиками, и парочка остановилась перед огромной массивной дверью.

— Да что вы тут такое охраняете?! Охренеть! — возмутился или скорее восхитился Алекс, насчитав по пути четыре дула автоматических турелей под потолком. — Даже у нас в академии не было такой техники, а мы тренировались на самых последних военных разработках.

— Значит, не на самых, — хмыкнула Лиза. — Кто же даст курсантам самые-самые?

— Тоже верно, — задумчиво пробормотал Алекс и добавил. — Я думал, банк напервом этаже.

— Так и есть, — довольная произведённым эффектом, подтвердила брюнетка.

— Тогда зачем здесь дверь из банковского хранилища?

Дверь действительно похожа сейфовую — огромный, бронированный, пятитонный кусок стали с круглой поворотной ручка, глазком и двумя бойницами. Алекс удивлённо приложил ладонь к двери, ощупав холодный металл, и несколько раз безуспешно дёрнул за ручку.

— Закрыто, — коротко резюмировал он.

— Ещё бы! — хмыкнула Лиза.

Девушка приложила свою маленькую ладонь к боковой панели, дождалась короткого писка, опустила лицо к незаметному видоискателю и через несколько секунд ручка на двери закрутилась сама, а дверь медленно поехала в сторону с тихим шипением.

На них никто не обращал внимания. Люди были увлечены своими делами. Кто-то зарылся в компьютере, кто-то препарировал крысу прямо на рабочем столе, а рядом стоящая компания из пяти человек в белых халатах увлечённо это обсуждала. Кто-то колдовал над пробирками в защитном костюме в специальной комнате со знаком предупреждающими о биологической опасности на толстых стёклах. Только пару человек заметили Лизу и незнакомого паренька, кивнули им и продолжили заниматься своими делами.

— Что такое секретное вы здесь исследуете или разрабатываете? — удивлённо выдохнул Алекс, не особо надеясь на откровенность сестры. Но та его удивила.

— Много чего.

— Например?

— Например? — переспросила девушка. — Пойдём.

Спустя минуту и два поворота по коридору они уже стояли возле огромных холодильных шкафов, тянущихся до самого потолка. Перед этим, правда, ещё раз пришлось пройти сквозь толстую бронированную дверь, чуть меньшего размера, чем первая, и надеть защитные костюмы и маски, как сказала Лиза, загадочно ухмыльнувшись — в целях безопасности. Лиза распахнула стеклянную дверку холодильника, нахмурилась и задумчиво принялась изучать содержимое, вглядываясь в надписи на пробирках и полочках.

— Вот это сыворотка правды, — девушка продемонстрировала брату невзрачную мензурку с прозрачной жидкостью и маркером «СП-07-098» на ней.

— Тоже мне, секретность, — разочарованно пожал плечами Алекс. — Такие даже мы в академии использовали на тестах.

— Вот это яд, очень сильный, — продолжала перечислять девушка, не замечая колких реплик брата. — Противоядия нет. А в этой пробирке… Пока нет названия, рабочее название «ХП-17-047».

— Почему «ХП»?

— Хрен пойми, — расшифровала брюнетка. — Наверное, назову его «Пыточник»… Да, так себе название, но я в этом не сильна.

— И в чём смысл? Что эта сыворотка делает?

— Если вколоть это реципиенту, он будет ощущать сумасшедшую, непередаваемую боль в течение суток. Такую боль, которую никогда раньше не испытывал. Это словно… словно все нервные окончания бьются в агонии.

— Это смертельно? — Алекс нахмурился.

— Нет, — Лиза небрежно отмахнулась от брата и поставила пробирку на место, — это фантомные боли. Но противоядия пока нет, так что нужно ждать, пока препарат выведется из организма сам, а это двадцать четыре-тридцать шесть часов.

— Без побочек?

— Зришь в корень, братик! — девушка довольно хмыкнула. — Два из десяти подопытных свихнулись, ещё у двоих периодически появляются симптомы даже после вывода препарата из организма.

— Палач, — хмыкнул Алекс.

— Точно, палач! Хорошее название. Назову его в честь тебя — «Палач-А». Как тебе? — Лиза улыбалась во все тридцать два зуба и восхищённо посмотрела в глаза брата.

— Так себе, — хмыкнул тот. — Сомнительная почесть.

— А вот ещё одна интересная и забавная штучка, — в руках брюнетки оказалась очередная промаркированная пробирка. — Распространяется воздушно-капельным путём, можно распылить аэрозольно, как с перцового баллончика, можно подлить в жидкую пищу, или внедрить через систему вентиляции.

— Отравляющий газ? — дёрнул бровью Алекс.

— Фи! Мы же не монстры какие-то! У нас порядочная исследовательская лаборатория. Тебе там в твоей военке совсем мозги набекрень вправили?

— Пару минут назад ты демонстрировала мне сильнейший яд и Палача.

— Да? — брюнетка театрально нахмурилась и продолжила как ни в чём не бывало. — Ну ладно, может быть… В общем, этот препарат, распыленный в воздухе, снимает все моральные и этические барьеры, и человек начинает творить всякую дичь. Даже не знаю, как и где его применять. Пока не знаю. Если только опозорить кого-то в предвыборной гонке, например, или деморализовать отряд противника в сражении. Но с военными сложно, у них на такую гадость стоят фильтры в экзокостюмах, но ты это лучше меня знаешь.

— Побочки? — по-военному кратко осведомился Алекс.

— Не-а, — девушка помотала головой. — Идеальный продукт, выводится из организма естественным путем через три-четыре часа, и никаких последствий. Идеальный, и такой же, идеально бестолковый.

— А как ведут себя подопытные? Что значит моральные и этические барьеры?

— Ну… Там… — девушка замялась. — В общем, один начал мастурбировать, прямо на камеру. Уселся на кровать и погнал. Потом поспал, проснулся и от скуки снова начал это дело. Как животные, честное слово. Чаще всего — это мастурбация, конечно. Другой навалил кучу посреди комнаты…

— А потом стал мастурбировать?

Девушка недовольно посопела, но всё же продолжила рассказывать дальше:

— Потом, да. И я даже догадываюсь, какое ты название придумал препарату. Мастурбатор, да?

— Нет. Я как-то об этом не думал.

— Но это не так, — Лиза как будто не расслышала брата, её профессиональная гордость была чуточку задета, самую малость. — Мастурбировали только половозрелые подопытные, и то не все. Были такие, которые просто ругались.

— Ругались?

— Угу. Просто выкрикивали матерные слова и оскорбляли всех подряд: и нас, и политиков, и своих родных. А кто-то просто ложился спать, хотя их просили этого не делать, а наблюдать симптомы. Я же говорю, бестолковая штука.

— Что говорят, когда действие препарата проходит?

— Подопытным было стыдно за содеянное, но в тот момент плевали на всё — что хотели, то и делали. Ни последствия, ни о то, что о них подумают другие, их не интересовало. Хотели спать — спали, хотели песни петь — пели, хотели…

— Да я понял уже. Кучу навалить или помастурбировать — наваливали и мастурбировали.

— Не смешно! — фыркнула Лиза, но поняв, как это всё звучит со стороны, и заметив, как улыбается брат, заулыбалась сама.

— А испытуемых держали отдельно?

— Да. По протоколу, чтобы исключить контакт, обмен симптомами и сохранить чистоту эксперимента.

— А что будут делать вместе два человека под этой штукой? Что будет, если её запустить в толпу, что будет, если половина подопытных будет под плацебо, а половина под препаратом? Или один из толпы под препаратом?

— Плацебо мы и так контрольной группе даём… — задумчиво пробормотала Лиза. — Но содержать их вместе… Как-то раньше этого не делали, не было нужды. Но… Я поняла ход твоих мыслей! — девушка загадочно улыбнулась и принялась что-то записывать в свой наладонник.

Алекс ненадолго замолчал, осмотрел просторную комнату с белыми стенами и всевозможными датчиками в каждом углу, почесал затылок и задумчиво поинтересовался:

— Но это ведь не основное направление, верно? Это побочки от исследований. Вы не могли намеренно искать и тестировать такую… такую херню.

— А ты мне нравишься всё больше и больше! — Лиза готова была расцеловать младшенького от избытка чувств прямо здесь, но костюмы химзащиты этому препятствовали. — Когда я показывала лабораторию Ваньке, знаешь, что он спросил?

— Что?

— Есть ли у меня какой-то новый дурман, от которого нет побочек и который не определится на допинг-тестах?

— Дурман? Наркотик, что ли?

— Угу.

— Забавный у нас братишка. А второй вопрос, наверное, был — если нет, то сможешь сделать?

— В точку! — тяжело вздохнула Лиза.

— И над чем вы здесь работаете тогда?

Лиза задумалась. Отвернулась от брата, прошла молча вдоль холодильников, проводя рукой по стеклу, обошла по периметру и вернулась к тому же месту, откуда начала обход.

— Регенерация, вечная жизнь, вечная молодость… — перечислила она и посмотрела в упор на своего младшего брата.

— Эликсир бессмертия? — удивился он.

— Можно и так сказать.

— И как успехи?

— Есть недочёты и побочки, но я думаю, через пару лет мы их устраним.

— Почему ты так легко рассказываешь мне об этом? Я могу быть шпионом или продать эту информацию налево, меня могли перекупить ещё в академии.

— Мы семья, Алекс. Не верю, что ты можешь так поступить! — в доверчивых глазах Лизы плескался такой океан веры в честность и порядочность брата, что обидеть или предать её доверие казалось колоссальным кощунством. — Семья превыше всего! Мы никогда не предадим друг друга, не ударим в спину. Мы можем ругаться, ссориться, но мы одно целое! Мы семья, братишка.

— А если серьёзно?

— Не купился?

— Даже ни на грамм.

— Вот блин! — искренне улыбнулась брюнетка и стукнула брата кулачком в плечо. — Гад ты, Алекс! А если серьёзно, что ты продашь? Какую информацию? Ты знаешь формулы, процессы, технологию, или хотя бы людей, которые это всё знают? Или ты думаешь, отец не проверил тебя под микроскопом, прежде чем тащить в наш дом? Да он перебрал все твои звонки, все разговоры, письма, встречи. Он даже знает, что ты ел на завтрак неделю назад, и чем, прости, срал. Ты на прослушке и под круглосуточным присмотром. Постоянно!

— Его прослушку я снял ещё в пятнадцать лет. А двух соглядатаев отправил в больничку в шестнадцать. Они мне не нравились.

— Правда?

— Угу. Не люблю, когда меня контролируют. Больше он ко мне никого не ставил. Или забил на меня, или посчитал, что не стою его нервов, денег и внимания.

— Ясно. Ну и всё равно. Ничего такого ты не сможешь отсюда вынести. Так, общую информацию, которую и так знают те, кто этим интересуется. Специалистов, работающих в этом направлении, можно пересчитать по пальцам одной руки. Их единицы во всём мире! И к нам, ко мне, точно никто не станет соваться, пока отец стоит у меня за спиной. Поверь. Да и нет смысла лезть к нам, что-то похожее разрабатывают Архиповы и Захаровы, наши ближайшие «друзья» и соседи, — Лиза обозначила пальчиками воздушные кавычки на слове «друзья». — Люди нашего круга, у которых есть власть, деньги, сила, задаются только двумя вопросами: как не потерять эту власть, и как стать бессмертными богами и жить вечно.

— Они тоже проводят исследования в этом направлении?

— Да. Только не теми методами. Архиповы… — Лиза задумалась и через пару секунд продолжила. — Архиповы работают над клонированием и очень успешно, насколько мне известно. А Захаровы пытаются скопировать, переписать разум — контрол-ц/контрол-в. Деталей я не знаю, но денег и людей они на это дело угробили просто уйму!

— Весёлый городок у нас, — покачал головой Алекс, прекрасно зная эти две фамилии — Архиповы и Захаровы. Наравне с Гордеевыми они держали этот большой город, словно три прайда львов свою кормушку. — Откуда информация о том, чем они занимаются?

— Промышленный шпионаж, знаешь, что это такое?

— Знаю, — хмыкнул Алекс. — А они? Они знают о том, над чем ты работаешь?

— Знают лишь то, что мы позволяем им узнать. Какую-то часть неудачных разработок мы сливаем. Что-то утекает через шпионов. Но самое главное, нет.

— Почему ты так в этом уверена?

— То, над чем работаю я, засекречено сильнее, чем…

— Утечки случаются, — не дал договорить сестре Алексей.

— Здесь нет камер, подключённых к внешней сети, здесь вообще нет сети, только внутренняя. Сотрудники проверяются так тщательно, как ни на одном другом объекте, мы не проносим сюда электронные приборы… Долго перечислять, но наши методы секретности почти идеальны.

— Почти, — хмыкнул парень. — Если захотеть, возможно всё. Спящая электроника с отложенной активацией, или можно пронести следящую аппаратуру по частям, или собрать из тех материалов, которые есть здесь. Это не сложно. Человеческий фактор — вот самое слабое место в любой защите. Подобрать ключик можно к любому человеку и заставить его работать против вас. Да вы даже посторонних пускаете сюда без проблем.

— Не беси меня, — прорычала девушка. — Я не исключаю этого, но думаю, мы пока справляемся с защитой наших секретов. И ты не посторонний, ты наша семья, Алекс.

— Второй раз это уже не смешно, Лиз.

— А в этот раз я и не смеюсь. Ты наша семья, Алекс. Не забывай об этом!

Глава 3

— Как тебе наш дом, сын?

— Не уютно. Слишком пустынно и безлюдно, как в музее.

— Елизавета с мужем вернётся через пару недель, потом Васька с Иваном. Будет веселее. Одна Лизка — генератор шума и веселья, с ней не соскучишься. Вечно у неё то ссоры, то ругань, то скандалы, интриги и расследования.

— Почему они с мужем детей не заводят? С детьми было бы ещё веселее, тем более, места полно.

— Говорит, ещё молода для этого. Но мне кажется, просто боится.

— Ясно…

Сын с отцом сидели на широком белом диване в огромном торговом центре и перебрасывались ненужными, пустыми фразами, не зная, о чём ещё поговорить. Слишком большая пропасть между ними, слишком много всего произошло. Вернее, не произошло. Они совсем не знали друг друга.

Михаил Сергеевич закинул ногу на ногу, локоть на спинку дивана, расстегнул пуговицы пиджака и с явным интересом любовался двумя эффектными блондинками, примеряющими красивые свадебные платья. Девушки что-то шепнули друг дружке, весело рассмеялись и снова упорхнули в сторону примерочной.

— Мы не общались с тобой больше года, сын.

— Два года, два месяца и тринадцать дней, отец, — с укором произнёс Алекс.

— Ого, какая точность!

— Люблю цифры, — пожал парень плечами.

— Сердишься на меня? — с легкой грустной ухмылкой поинтересовался Гордеев-старший и мельком взглянул на своего мальчика.

— Последний раз ты звонил мне два года назад, и мы поговорили целых три минуты. А неделю назад меня поставили перед фактом — собирай манатки и уматывай из Академии, твой отец хочет видеть тебя дома. Как думаешь, я сержусь?

— Значит, сердишься, — вздохнул Гордеев, кивнув своим мыслям.

— Нет. Мне просто насрать на тебя, как тебе было насрать на меня все эти двенадцать лет.

— Тогда почему приехал? Тебе ведь не обязательно нужно было возвращаться именно сюда, в этот город. Я открыл счёт на твоё имя, денег хватило бы на среднюю серую жизнь.

— За деньги спасибо, — парень помолчал. — Катя хочет, чтобы мы помирились. Она считает это неправильным. Говорит, мы два самых родных человека, и так не должно быть. Да и вся моя семья здесь, Лизка, Вовка и Ванька. Родные люди, как-никак, хоть я их совсем не знаю.

— Умная… девушка, — с заметной запинкой произнёс Гордеев-старший.

— Вот не начинай, а!

— Что не начинать? — удивлённо поднял одну бровь мужчина.

— Как будто я не понял твоего этого «девушка».

— Ладно, понятливый ты наш. На сколько она старше тебя?

— На пять лет.

— И ты не думаешь…

— Не начинай, пожалуйста. Я же просил! И так стараюсь нормально с тобой общаться. Поверь.

— Хорошо. А она знала, чей ты сын, когда вы познакомились?

Алекс с шумом выпустил воздух через ноздри и тяжело вздохнул.

— Не всё вертится вокруг тебя, отец. И нет, не знала. Она думала, что я обычный студент военной академии.

— Обычный студент с часами, стоимостью с хорошую квартиру, — кивнул Гордеев на запястье сына, — и фамильным замком?

— Вот хрень! — выругался парень и прикрыл коллекционные часы ручной работы ладонью, будто это что-то могло изменить.

— Вот тебе и хрень. Хочешь, проверю её?

— Делай что хочешь, я ведь всё равно тебе запретить не смогу. Ты всё сделаешь по-своему, как всегда.

— Хм… — хмыкнул отец Алекса. — Ты прав. И если честно, я уже проверил.

— И как?

— Можешь жениться, за ней никто из наших конкурентов не стоит, а сама она… — Гордеев тяжело вздохнул. — В общем, могло быть и хуже. Можете жениться, только с детьми пока не спешите. Рано тебе ещё.

— Вот уж спасибо! — с сарказмом фыркнул Алексей. — Но твоего разрешения я не спрашивал.

— Мальчики! Какое платье вам больше нравится? — донёсся до Гордеевых голосок подружки невесты.

Чтобы не было так одиноко и скучно в компании мужчин, Екатерина пригласила на примерку свою близкую подругу Инну, и девушка по полной выполняла поставленную перед ней задачу — не давала скучать, советовала с выбором платья, подсказывала, а ещё шумела, болтала без умолку и не переставала строить глазки Гордееву-старшему.

Девушки походили на друг дружку, как сёстры — одного роста, одной комплекции, да и по остальным, важным для женщин параметрам, даже цвет волос и глаз совпадал. А это значит, примерка платьев должна была пройти в два раза быстрее, но что-то в этом случае математика так не работала, выбор ТОГО САМОГО платья затянулся уже на третий час.

Сейчас перед отцом и сыном стояли две ослепительно красивые невесты. Катерина примерила длинное платье, закрывающее даже кончики пальцев на ногах, но кокетливо оголяющее грациозную женскую спинку почти до самой впадинки между упругих половинок попки. А Инна вертелась в коротком платье-колокольчике, демонстрируя свои длинные стройные ножки в белых чулочках, и полностью спрятав лицо под фатой.

— Так какое? — не выдержала Инна и строго нахмурилась под непроницаемой вуалью, забыв на секунду, что её лицо никто не видит.

— Левое.

— Правое.

— Хм… Понятно, — фыркнула блондинка. — Пошли, Кать. Ещё по одному, и будем сами принимать решение, от этих двоих помощи никакой.

Девушки развернулись и снова скрылись в примерочной.

— Кажется, мне нужно выпить кофе, у меня уже в глазах рябит от обилия белого цвета. Ты со мной? — мужчина поднялся с дивана, посмотрел на сына, дождался утвердительного кивка и двинулся в сторону кофейни…

— А эта подруга Екатерины, она как, свободна? — задумчиво поинтересовался Гордеев у сына, осторожно попивая горячий, обжигающий эспрессо.

— Свободна, насколько мне известно.

— Кажется, она не против пообщаться поближе.

— Ты только недавно мне мораль читал и намекал, что Катя может охотиться за деньгами, а теперь сам туда же? — хмыкнул Алекс.

— Э, нет! Я жениться не собираюсь. Может, приглашу её в ресторан… пару раз. Да и всё.

— Катя считает, что нам нужно сходить к психологу, — неожиданно сменил тему разговора Алексей.

— Да? Ну раз нужно, сходите.

— Ты не понял, нам — это мне, тебе и ей.

— А мне-то зачем? — удивлённо покачал головой Михаил Сергеевич. — Я не псих. Вам нужно, вы и идите.

— Не ёрничай, пожалуйста.

— Наладить отношения?

— Угу.

— Не верю во всю эту херню. Чего люди только не придумают, когда некуда девать свободное время и деньги, — тяжело вздохнул Гордеев-старший. — Так что, я — пас. Вы уж там как-нибудь без меня.

— Хорошо. Не в первый раз, — легко согласился Алекс, равнодушно пожав плечами, и щелкнул пальцами, подзывая официанта. — Ещё чашку кофе принеси. Ты будешь? — обратился он к отцу.

— Нет, — Гордеев поднялся со стула. — Пойду гляну, что там твои красавицы выбрали в этот раз, может, это ускорит их, а то мы до вечера здесь проторчим, — проворчал мужчина, взглянув на часы. — Это же надо, три часа на такую бабскую чепуху убить!..

Огромный зал свадебного салона пустовал, девушки всё ещё были в поиске того самого, единственного и неповторимого подвенечного белоснежного чуда.

— Три часа… — снова проворчал мужчина, проклиная безвозвратно потерянное бесценное время, покачал головой и шагнул в сторону примерочной, с твердым намерением поторопить девушек и намекнуть, что время — деньги. И в его случае это не пустая поговорка.

Стучать в двери Гордеев давно разучился — если входить в кабинеты самых высокопоставленных лиц страны как в свой собственный, по-хозяйски, не предупреждая и не прося разрешения, то этот навык просто атрофируется за ненадобностью. Михаил Сергеевич дёрнул ближайшую дверку и скользнул равнодушным взглядом по большой светлой комнате, больше напоминающей гардеробную его бывшей, второй жены — несколько огромных зеркал на стенах, по полу разбросаны белые и кремовые свадебные платья, туфли и ещё какие-то то ли аксессуары, то ли предметы нижнего белья. Ох и бардак они здесь устроили!

А посреди этого хаоса, спиной к нему, в коротеньком белоснежном платье-колокольчике замерла подружка невесты, склонившись над ворохом разбросанных по полу нарядов в интересной и немного провокационной позе, демонстрируя свою голенькую упругую попку.

Белые чулочки, рельефные ножки, узенькая полосочка ткани, каким-то чудом именуемая трусиками, и обтянутые в облипку, выпирающие половые губки под ними. Тонкие белые трусики впивались в женскую промежность и нагло демонстрировали каждую складочку, морщинку и впадинку на ней. Стройная, красивая, молоденькая и почти идеальная. А подружка невесты ох как хороша!

Гордеев сглотнул подступивший к горлу комок и, не раздумывая, припомнив шаловливые глаза Инны, полные неприкрытых намёков, шагнул вперед, положил ладонь на упругую женскую задницу и слегка сжал её. Из-под фаты, скрывающей лицо подружки невесты, донеслось довольное урчание, и женская попка подалась назад, намекая на продолжение…

«Поддался секундной слабости, идиот! — выругался Гордеев сам на себя, покинув примерочную спустя пятнадцать минут. — А если она залетит и явится с ребёнком в подоле? Хотя, для этого у него есть специальные люди, которые решают подобные вопросы по щелчку пальцев. А с другой стороны — Инна, подружка Кати, оказалась горячей штучкой и сумела поднять настроение и скрасить сегодняшний день. Нужно будет пригласить её в ресторан и ещё разок-другой присунуть. Хороша ведь, чертовка! С шикарной упругой задницей, стройными ножками и узенькой голодной щелкой. Хороша!»

Гордеев отбросил приятные мысли в сторону, вышел в зал и сбился с шага, потеряв на мгновение самообладание. На белом диване сидели и мило ворковали между собой Алекс и Инна. Давно с ним такого не было — словно обухом по голове. Приподнятое секунду назад настроение куда-то улетучилось, Гордеев нахмурился, пытаясь взять себя в руки, успокоил сбившееся с ритма сердце и не спеша подошёл к сыну и подруге невесты.

— Вернулись, Михаил Сергеевич? И где вы пропадали? — блондинка обиженно надула губки.

— Искал вас, милая Инна, — пробормотал он, параллельно просчитывая ситуацию. Если Инна здесь — тогда в примерочной была…

— Меня? — кокетливо усмехнулась и притворно вздохнула подружка невесты, закинув ножку на ножку и бесстыдно продемонстрировав своё сокровище Гордееву. — Вы меня искали? А я думала, вы покинули нас. Эх! Знала бы раньше, что меня ищет такой мужчина, я бы и сама нашлась, — девушка улыбнулась Гордееву ещё шире.

— Ну что? Долго мы ещё примеркой заниматься будем? — вздохнул сын Гордеева и нетерпеливо побарабанил пальцами по кожаной обивке дивана.

— Нет, — помотала головой Инна, — Катя уже определилась. Остановилась на том платье с фатой, которое я примеряла. Сейчас выйдет, и если вы двое скажете, что оно супер, то на этом всё. Всему вас учить нужно, — укоризненно покачала головой девушка и нахмурилась. — Что-то долго она возится с ним…

Невеста появилась через минуту. Сияющая, довольная, счастливая, с алыми от возбуждения губками и какими-то дерзкими, шаловливыми глазками. Коротенькое, выше колен, платье, белые туфельки на шпильке, открытые руки и плечики, голенькие ножки и полностью скрытое фатой лицо. Катя закинула фату назад, открывая личико, чмокнула Алекса в губы, загадочно улыбнулась ему и прошептала на ушко:

— Ну что, шалун? На каком платье остановимся? Я так поняла, это тебе больше всего понравилось.

— Угу, — согласился тот, не понимая, о чём речь, но следуя совету Инны. — Нормальное, вроде.

— Тогда берём его. Я как увидела его на Инне, сразу захотела примерить. Не зря, выходит, — снова шаловливый, заговорщицкий взгляд в сторону Алексея. — А вы что скажете, Михаил Сергеевич?

Екатерина оторвалась от своего жениха, покрутилась не месте, демонстрируя платье со стороны и с вопросом в глазах посмотрела на отца своего жениха.

— Михаил Сергеевич? — привлекла внимание будущего свёкра девушка.

— Что? А! Да, мне тоже нравится, — он окинул девушку внимательным, оценивающим взглядом. Плечики, стройная талия, бёдра, ножки… — Ладно. Пойду оплачу покупку, раз мы, наконец, определились, — хмыкнул Гордеев и направился в сторону кассы.

— Отец, не нужно. Я сам! — как-то вяло и неуверенно попытался перехватить инициативу Алекс.

— Нет, — твердо заявил Михаил Сергеевич и, надавив на плечо сына, опустил его обратно на диван. — Я оплачу…

Всё, что происходило дальше, было как-то буднично и скучно. Оплата покупок, обед в ресторане и звонок помощника, просившего срочно приехать в офис для решения каких-то непредвиденных проблем.

Хотя Гордеев строго распорядился не беспокоить его в этот день, но этому звонку был рад. Глава семьи распрощался с троицей молодых людей, в компании которых чувствовал дряхлым отсталым стариком, и с головой занырнул в работу на несколько дней. Времени пообщаться ни с сыном, ни с невестой сына, которую он случайно неудачно спутал в примерочной с её подругой, у него не было. Этот случай даже выветрился у него из головы, ну было и было — случается всякое.

И только спустя неделю события того дня напомнили о себе. Поздно вечером, когда Гордеев погасил свет в своей комнате и отправился спать, в его дверь робко постучали.

— Да? — ворчливо откликнулся он.

— Михаил Сергеевич… — в слегка приоткрытую дверь просунулась светлая головка Кати и девушка застенчиво поинтересовалась. — Я могу поговорить с вами? Это не займёт много времени.

— Да, конечно, Катенька. Заходи, — он щелкнул тусклый ночник у изголовья кровати и сел, облокотившись спиной на подушку.

— Нам нужно поговорить, — повторила девушка, зашла в комнату, плотно прикрыв за собой дверь, и стала в шаге от кровати Гордеева, смущаясь и пряча глаза в сторону.

С распущенными светлыми волосами, в лёгкой домашней ночнушке, босиком и без следов макияжа — девушка выглядела мило, наивно и слегка моложе своих двадцати четырёх лет.

— О чём поговорить?

— Господин Гордеев… — робко начала Катерина.

— Без господина, Катенька. Давай просто по имени.

— Михаил Сергеевич. Скажите… — девушка жутко стеснялась, робела и заикалась на полуслове. — А вы не заглядывали в примерочную, когда я подбирала свадебное платье?

— Почему спрашиваешь? — нахмурился Гордеев.

— Ну… Понимаете… Не знаю, как сказать. В общем, я примеряла очередное платье, и ко мне кто-то заглянул. Не успела разглядеть, кто это был. Вообще, я сначала думала, что это Алекс…

— А потом? — с улыбкой на лице поинтересовался Гордеев.

— А потом Инна сказала, что они с Алексом мило беседовали на диване, пока я там копалась. Значит, это был не он.

— Какой-то извращенец, наверное, — пожал плечами мужчина, старательно разглаживая складку на одеяле. — Заглянул, испугался и сбежал.

— Если бы… — тяжело вздохнула девушка, бросив осторожный взгляд на отца Алекса.

— Что? — переспросил Гордеев, сделав вид, что не понял.

— Я говорю, тоже так думаю — какой-то извращенец… Но это точно были не вы? Просто вас тоже не было с Алексом и Инной, уточнила у них. Ни в чём вас не подозреваю и не обвиняю, — торопливо проговорила блондинка. — Просто хотела расставить точки над «i».

— Если подумать…

— Угу…

— Точно! Я ведь заглядывал, хотел поторопить тебя. Возможно, это я тот извращенец, — хмыкнул Гордеев. — Но ещё, возможно, я просто случайно спутал тебя и твою подругу Инну. Вы так похожи. Я думал, что заглянул к Инне. Так это была ты? — он удивлённо поднял брови и задумчиво поджал губы — актёрская игра была явно одной из сильных его сторон.

— Я… — обречённо кивнула девушка, ещё сильнее повесив свою светлую головку.

— Прости. Я правда не знал. Ты была в платье, а твоё лицо скрыто фатой. Всё вышло случайно…

— Угу… Простая случайность… — Катерина замолчала, поджала губки, нахмурила лобик и о чём-то задумалась.

Гордеев невольно залюбовался изящной девичьей фигуркой в лёгкой, полупрозрачной, коротенькой ночной рубашке, под которой угадывалось отсутствие какого-либо белья, и его член, почуяв женщину, шевельнулся под одеялом и начал принимать боевую форму.

— Вы теперь заставите мне отказаться от свадьбы с Алексом? — донёсся до Гордеева скромный испуганный голосок.

— Почему ты так решила?

— Ну… После того, что было в примерочной.

— А что было? — хозяин комнаты нахмурился. — Я не понимаю, о чем ты…

— Спасибо, — благодарно выдохнула девушка и снова молча замерла на месте.

— Что-то ещё?

— Да. Не говорите Алексу, пожалуйста.

— Этого я точно не собирался делать, — широко улыбнулся мужчина. — У нас только начали налаживаться отношения, не хочу всё портить. И хотел бы у тебя попросить то же самое.

— Я точно буду молчать! — Катя облегчённо улыбнулась. — Тогда я пойду?

— Иди. Спокойной ночи, Катерина.

Девушка растерянно уставилась на Гордеева.

— И… и это всё? — недоверчиво переспросила она.

— Да. А ты что-то ещё хотела?

— Да… В смысле — нет, конечно… — блондинка снова стала заикаться, сбиваться и путаться в словах. — В смысле, после всех тех слухов, которые о вас ходят, я ждала самого худшего.

— Самое худшее уже произошло, — Гордеев тяжело вздохнул и горько усмехнулся. — Если об этом кто-то узнает, будет большой скандал и мне придётся несладко, — легко соврал он.

— Так всё плохо?

— Очень! Хотя, с другой стороны, твоё слово против моего… Мои люди изъяли все записи с камер наблюдения на всякий случай. Доказательств никаких. Но даже просто обвинений уже достаточно.

— Вы мне не верите? Я никому не скажу! Обещаю!

— Почему я должен тебе верить? Мы с тобой чужие люди, я тебя не знаю. Что у тебя в голове, известно только тебе.

— Тоже верно, — признала блондинка.

— Но с другой стороны… доказательств никаких… — задумчиво пробормотал Гордеев, встрепенулся и резко сел на кровати, словно его посетило озарение. — Ты меня пишешь сейчас?

— Что? Нет! — едва не выкрикнула блондинка, но спохватилась и гораздо тише добавила. — Как вы могли такое подумать?!

— Прости. Ты даже не представляешь, сколько невинных девушек под меня пытались подложить, чтобы потом шантажировать.

— Простите. Да я понимаю, в вашем положении… Наверное, это тяжело — никому не доверять.

— Я привык.

— Что мне сделать? — уверенно, словно что-то решив для себя, произнесла Катя.

— Для чего?

— Чтобы вы мне поверили. Я не записываю наш разговор.

— Не буду тебя обыскивать, — нахмурился Гордеев. — Для этого нужно провести полный осмотр, а мы и так в очень щекотливом положении. Ты в моей спальне, а я голый в своей кровати.

— Вы спите голым? — почему-то удивилась она.

— Ну да. Я же в своей комнате, деточка.

— Простите. Хорошо. Тогда сама.

Не раздумывая, словно ныряя в омут с головой, резким движением девушка стянула через голову ночнушку, отбросила её в сторону и оказалась перед Гордеевым абсолютно голышом. На этом запас смелости как-то разом покинул блондинку, и она торопливо прикрыла одной рукой соски, а второй пах с дерзкими черными кудряшками.

— О! Так ты не натуральная блондинка?! — удивился Гордеев.

— Не смешно, Михаил Сергеевич, — насупилась обнажённая девушка. — Убедились? На мне нет ни камер, ни микрофона.

— В наше время они настолько малы, что их можно запихнуть куда угодно. Повернись, — приказал он, а затем через силу добавил, — пожалуйста.

Катя медленно повернулась вокруг себя и снова повернулась лицом к Гордееву.

— Теперь подними руки.

— Зачем?

— Подмышки, — устало пояснил Гордеев Кате, словно маленькому ребёнку. — Обычно досматривают все естественные складки тела, в первую очередь подмышки.

— Но… — девушка покраснела, и это было видно даже в полутьме комнаты. — Ладно, — выдохнула она, понимая, идти на попятную уже поздно.

Катя задрала руки и отвернула голову вбок, чтобы не видеть, как Гордеев осматривает и пялится на её тело. На торчащие от переизбытка чувств сосочки и кожу, покрытую мурашками, а ещё, он наверняка глазел на чёрный треугольник её курчавых волос.

— Ты очень красива.

— Могу опускать руки? — добавив в голос немного яда и желчи, произнесла блондинка.

— Да, опускай.

— Довольны?

— Ты сама предложила. Говорил, не нужно.

— Простите, — осознав вину, извинилась девушка. — Всё осмотрели? Теперь вы мне верите? Я не собиралась вас шантажировать и мне ничего от вас не нужно. То, что мы трахнулись один раз в примерочной, ничего не значит. Что? — она увидела, как изменился в лице Гордеев и испугалась. Злость, отчаяние, разочарование — и все эти чувства были адресованы ей. — Что я снова не так сделала или сказала?

— Зачем? Зачем ты произнесла это вслух? Ты просто могла сказать — то, что было, ничего не значило, это не повторится. Ты всё же пишешь… — Гордеев разочарованно поджал губы и покачал головой.

— Да нет же! — едва не выкрикнула Катя, всплеснув руками в отчаянии и забыв, что стоит совершенно обнажённой в комнате чужого мужчины. — Вы же осмотрели меня всю!

— Не всю. Ладно, чего ты хочешь ещё? Сделала запись — вали отсюда!

— Да ничего не хочу! Ничего я не записывала! И что значит не всю? Вы же осмотрели меня. Я голая. Что ещё?!

Гордеев молча кивнул девушке между ног.

— Серьёзно?! Ну уж нет! — её ноздри гневно раздувались, грудь высоко вздымалась, а сердце билось с такой скорость, что казалось, сейчас выпрыгнет. — Ладно, давайте покончим с этим, только быстро.

Она повернулась спиной к Гордееву, слегка наклонилась вперёд, расставила ноги на ширину плеч и раздвинула руками ягодицы.

— Ну! Будете смотреть, или мне самой всё делать? Я вообще не пойму, кто в здравом уме будет засовывать в себя всякую гадость и…

Слова девушки прервали чужие мягкие касания, от которых она вздрогнула, затаила дыхание и замерла, боясь пошевелиться. Что было дальше, оба помнили смутно, словно на них накатило какое-то наваждение… Секс, голые тела, страсть…

— И что нам теперь делать? — Спустя почти час промелькнувшего за один миг времени, Катя поднялась с колен, вытерла ротик тыльной стороной ладони и посмотрела в глаза Гордееву. — Это всё неправильно…

— Иди спать. Завтра разберёмся.

— Как у вас всё просто…

— Спокойной ночи, Катерина, — хмыкнул мужчина. — Целоваться не будем.

— Да пошёл… пошли вы, Михаил Сергеевич! — фыркнула девушка, подняла с пола ночнушку и на дрожащих от усталости ногах покинула комнату.

Лишь выйдя за дверь и прикрыв её за собой, облокотилась о стену в коридоре, приводя мысли в порядок, и тяжело вздохнула. Такого она точно не планировала. Нет, она не была невинной дурочкой, догадывалась о намёках и неприличных предложениях, какие может получить в комнате мужчины ночью, и о попытках приставания. Но это… Этого она даже представить не могла.

Утром они завтракали все вместе за большим столом в гостиной: Алекс, его отец и его девушка. Катя прятала глаза, мало общалась и сидела насупившись, словно воробушек во время дождя.

— Чего такие молчаливые оба? И хмурые, — бодро поинтересовался Алекс, взглянув поочерёдно на отца и невесту.

— Я не выспался, — проворчал Гордеев-старший. — А у меня сегодня вечером очень важные переговоры.

— А мне кошмары снились всю ночь. Про извращенцев! — Катерина мстительно сделала ударение на последнем слове.

— Бывает… — вздохнул Алекс и покачал головой. — Ладно, я побегу.

Парень поднялся из-за стола, промокнул губы салфеткой и чмокнул девушку в щёку.

— Погоди! Ты куда? — опомнилась Екатерина.

— На встречу с друзьями, я же вчера говорил, — Алексей взглянул на часы на своей руке, кивнул отцу, прощаясь, и быстрым шагом двинулся из гостиной.

— Откуда у него друзья здесь, если он не был в городе двенадцать лет? — задумчиво пробормотала девушка, глядя в спину скрывшегося в коридоре Алекса.

— Дело молодое, заводить друзей в его возрасте — просто. А в его положении тем более, — пожал плечами Михаил Сергеевич. — Или друзья из академии приехали посмотреть, как живётся в городе, принадлежащем семейству Гордеевых.

— У Алекса не было друзей в академии. Совсем.

— Ну тогда сама спросишь, когда он вернётся.

— Спрошу, — Катя смело посмотрела в глаза мужчины, сидевшего справа от неё во главе большого стола. — Нам нужно поговорить с вами, Михаил Сергеевич, и установить кое-какие правила.

— Да? И какие же? — удивлённо приподнял он одну бровь.

— Не нарушать личные границы — раз! И больше не делать того, что вы… что мы делали этой ночью, — гораздо тише произнесла девушка. — Это два.

— Границы… — задумчиво пробормотал Гордеев. — Я всегда стараюсь не нарушать и не преступать границы Закона. Всё остальное для меня второстепенно.

— Да? А совать язык в невесту вашего сына не противоречит закону? Разве инцест законен?

— Технически, кровосмешения нет. Так что — да, всё в рамках закона и даже морали.

Катя демонстративно фыркнула и молча принялась доедать свой скромный завтрак, аппетит у девушки был просто зверский — то ли от пережитого ночью небольшого стресса, то ли от потерянных калорий, затраченных на секс.

— Извини меня, — тихо пробормотал Гордеев, и девушка даже сначала подумала, ей это показалось.

— За что?

— Ну… За то, то я в тебя язык сунул, как ты сказала.

— Фу! Не говорите так! Это очень плохо звучит.

— Понял. Не буду. Просто не смог сдержаться. Ты такая шикарная женщина, особенно, когда свои длинные красивые ножки расставляешь… У меня крышу и снесло.

— Всё, проехали. Давайте уже забудем об этом, — в очередной раз смутилась и слегка покраснела блондинка.

— Уже забыли, — хмыкнул Гордеев и натянул на себя деловое выражение лица. — Ладно, Екатерина. Я еду в офис, у меня дела. А вы чувствуйте себя полноценной хозяйкой дома. Слуги в вашем полном распоряжении и выполнят любой ваш каприз по щелчку пальцев. До вечера.

— До вечера, — пробормотала девушка, провожая задумчивым взглядом хозяина дома и размышляя, как низко она сумела упасть за эти несколько дней знакомства с семейством Гордеевых…

Глава 4

За пять лет до воссоединения семьи Гордеевых

Лиза сидела напротив симпатичного молодого человека за столом переговоров в просторном, шикарном зале совещаний. Мужчина небрежно вертел в руках золотую ручку и делал пометки в своём блокноте. Собеседование… Какое противное слово! Лиза впервые была на собеседовании на работу, поэтому притащила с собой старшего брата, для моральной поддержки и для поддержания боевого духа. Хотя, девушка совсем не воспринимала это как собеседование — она пришла предложить этим людям то, от чего они ни за что не смогут отказаться. Она хотела стать полноправным партнёром, а никак не рядовым сотрудником огромной корпорации.

Лиза прекрасно знала основателя и идейного вдохновителя этой компании — мужчину, сидевшего сейчас перед ней. Не лично, конечно нет. Но с экранов телевизора по выступлениям на конференциях и даже по двум лекциям, которые он проводил у них в университете. Красивый, умный, талантливый, молодой, изысканный тридцатилетний мужчина с безупречными манерами, прекрасным вкусом и деловой хваткой. И как ни странно — не педик. Это вообще за гранью реальности!

Девушка робела перед ним, краснела, стеснялась, словно наивная пятиклассница. Этот мужчина был легендой, Легендой с большой буквы. Колчин Игнат Андреевич — молодой учёный, основатель успешной компании, восходящая звезда науки. Ему сулили яркое будущее, он блистал на обложках научных журналов, за его внимание бились лучшие исследовательские институты, но Игнат Андреевич основал свою лабораторию. Как же сильно Лиза мечтала работать под его началом! Этого не знал никто, хотя, Васька, поглядывающий на неё с интересом и подмечавший такие мелкие детали, наверняка обо всём догадался. Ну и пусть! Васька поймёт — он старший брат, он всегда понимал и поддерживал свою младшую сестрёнку во всём.

Но этот человек перед ней… Этот человек — Легенда, перед ним можно робеть и краснеть. А она всего лишь наивная студентка, только закончившая университет, всего лишь одна из детей Гордеева. Лиза боготворила его. Она бы отдалась ему прямо на этом столе, если бы не два человека в деловых костюмах, расположившихся справа и слева от Колчина, и не её старший брат, сидевший рядом с ней и с ленцой поглядывавший на всё это… собеседование. Вася мало что понимал в этом разговоре, особенно, когда она начинала сыпать терминами, но слушал внимательно и делал свои выводы.

— Я понял… — услышала она словно издалека голос своего кумира. — Спасибо, Елизавета Михайловна, нам было очень приятно с вами встретиться и пообщаться. Вы полны энтузиазма и необычных, я бы сказал, грандиозных идей, присущих всем молодым людям, — Колчин снисходительно ухмыльнулся, мимоходом заглянув в вырез её рубашки. — Мы сообщим вам наше решение завтра. Думаю, наша встреча подошла к концу, — он взглянул на дорогие часы на своём запястье, поморщился и натянуто улыбнулся. — Простите, у меня строгий график, и пятнадцать минут, отведённые на нашу встречу, уже закончились. Всего доброго.

Игнат Андреевич выразительно указал взглядом в сторону стеклянной двери, повернулся к своему партнёру справа и потерял к Лизе всякий интерес, словно её здесь и не было…

Девушка смутно помнила, как вышла на ватных, непослушных ногах из этого огромного зала совещаний, как спускалась в лифте на первый этаж, как села с братом в машину, и как Васька что-то сварливо пробормотал в сторону напыщенных идиотов, отвергшего предложение его сестрёнки. Всё было словно в тумане.

Образ легенды, идеального человека, кумира рассыпался на глазах. Он не понял, не оценил ни её идеи, ни её саму. Он чуть ли не плюнул ей в лицо. Да если бы к ней пришли с такими идеями, она ухватилась бы за них крепче, чем он держится за свою жалкую, никчёмную жизнь. Идиот!

— Сообщим наше решение… Это что за херня была, Вась? — пробормотала Лиза, переведя взгляд от пробегавшего за стеклом автомобиля городского пейзажа на брата. — Я что, была на сраном собеседовании? Я предложила им свои разработки, охеренную идею, а они швырнули мне это в лицо!

— Не переживай, они перезвонят, —старший брат ободряюще сжал хрупкую, маленькую ладошку сестры в своей руке. — Не могут же они быть настолько идиотами. Даже я понял, что сулят твои разработки, если удастся их воплотить в жизнь.

— Отказали… — Лиза упрямо помотала головой. — Это отказ, Вась. Они послали меня.

— Знаю, — парень хмыкнул и пожал плечами. — Просто хотел утешить тебя.

— Гад ты! — фыркнула девушка.

— Гад, — согласился он. — Кстати, насчёт всего того, что ты говорила там… Это правда? Ты сможешь это сделать?

— Да, — Лиза немного пришла в чувства и взяла себя в руки. Сейчас рядом с Василием сидела хладнокровная, гордая, деловая, строгая, расчётливая и умная девушка. — Но для этого нужна огромная современная лаборатория, пару десятков сотрудников, и лет десять труда. Может и больше.

— Хм… Поговорю с отцом.

— С отцом? — удивилась девушка и внимательно посмотрела в лицо старшего брата, ища на нём следы издёвки или не очень удачной и смешной шутки.

— Угу. Думаю, мы сможем что-то придумать для тебя. И не ходи больше по этим собеседованиям, пожалуйста.

— Хорошо, Вась, — согласилась Лиза, заметив задумчивые хмурые морщинки на лбу брата.

— Кстати, сестрёнка. Ты ведь сболтнула им лишнего. Они теперь смогут работать в этом направлении без тебя?

— Не смогут, — хмыкнула девушка, помотав головой.

— Уверена?

— Да… Нет, не уверенна, — признала Лиза и тяжело вздохнула, осознав пришедшую в голову мысль: какая же всё-таки наивная, простодушная, молоденькая дура!

— Хорошо, — кивнул своим мыслям старший сын Гордеева. — Я разберусь с этим…

«Вчерашнее происшествие будоражит умы граждан нашего города своим разгильдяйством, безответственностью и пренебрежительным отношением к чужой жизни. Вчера вечером Колчин Игнат Андреевич под действием психотропных запрещённых веществ, обнаруженных у него в крови, вылетел на авто марки Excalibur Roadster IV, зарегистрированным на его компанию, на встречную полосу скоростной автострады и, протаранив несколько автомобилей, улетел в кювет. Пострадало семь человек, двое из них в тяжёлом состоянии находятся в реанимации.

Сам виновник аварии не получил ни единой царапины и находится в ожидании следствия в изоляторе временного содержания. Прокурор города Обухов И.В. держит ситуацию под личным контролем и уверил общественность в том, что никаких поблажек делать не будет. Пред законом все равны, независимо от статуса, толщины кошелька и былых заслуг перед городом.

Напомним, Колчин известен как основатель крупной исследовательской лаборатории и автор революционных научных работ, этой зимой получивший лично из рук мэра ключ от города за благотворительную деятельность и вклад в развитие. Но, как нам кажется, скорее всего, за солидный денежный вклад в предвыборную кампанию мэра.

Молодой, талантливый учёный наверняка был ослеплён свалившейся на него славой и вниманием, найдя утешение в запрещённых препаратах (прим. редакции: мы противники любых препаратов, дурманящих сознание добросовестных граждан!)

В офисе и лаборатории Колчина проводятся тщательные проверки. Так же прокурор объявил, что вскрылись следы уклонения от уплаты налогов и нарушение ещё как минимум по десятку пунктов. В том числе обнаружены доказательства незаконных экспериментов над животными. Ближние соратники Колчина сейчас так же арестованы и находятся под следствием. Мы в очередной раз стали свидетелями того, как справедливость торжествует даже над теми, кто считает себя выше Закона.

А ведь совсем недавно Колчина зазывали в Японию, сулили многомиллионные контракты, умопомрачительное светлое будущее и грандиозную славу. Да уж, где-то молодой учёный оступился, ступил на кривую дорожку и принял неверное решение.

Более подробный репортаж смотрите в нашем вечернем выпуске. Мы расскажем, как продвигается следствие и проследим путь Колчина И.А от самых низов, до вершины славы и его стремительное падение на самое дно…»

* * *

Наши дни

Как же оказалось всё просто! Интересно, как долго эта парочка будет трахаться, прежде чем хоть кто-то из них что-то поймёт? Озабоченная сучка, неспособная удержать в трусах свою бешенную щелку, и старикан, которому только покажи потекшую суку, и он сразу теряет контроль. Как же легко ими управлять! Это даже забавнее и проще, чем я думал.

Всё в этом мире просто и примитивно, как дважды два — Миром правит секс и похоть. Пока у тебя стоит, конечно. А у папашки, по слухам, стоял и работал как надо. Осталось совсем чуть-чуть, и можно сказать, месть удалась. Маленький такой, подленький удар в спину. Ничего особенного, мне просто хотелось потешить своё самолюбие, подложив под отца давалку из высшего общества и заставив этих двоих пожениться, а потом периодически потрахивать свою мачеху, назло отцу. Думаю, раскрутить её на секс по старой дружбе или разыграв карту убитого горем брошенного, преданного бывшего парня, будет несложно, и она сама с удовольствием запрыгнет на мой член. Да и на отца у меня появится очень хороший рычаг давления. Надеюсь, эта похотливая дура нигде не налажает раньше времени.

Ещё и Инка сыграла как по нотам. Вот у кого был талант — так всё обыграть и подставить! Она явно стоила тех денег, которые я ей отвалил…

Меня зовут Алекс… Наверное, нужно было начать с этого. Да и хер с ним! В общем, меня зовут Алексей Гордеев, и я ненавижу своего отца. Как, впрочем, и всё наше семейство…

Мой единокровный старший братишка Василий — тщеславный, эгоистичный, самовлюблённый, расчётливый ублюдок. Он сломал не одну человеческую жизнь. Уничтожить конкурентов самыми грязными методами — не вопрос. Обанкротить несколько частных компаний и распродать их по кускам во благо семейного бюджета — раз плюнуть. Выкинуть сотрудников на улицу без соцобеспечения, выходного пособия и страховок, хотя сам заработал на этом просто колоссальные суммы — да что может быть проще! Наверняка, есть ещё много всего, чего я о нём не знаю.

А наши средненькие?! Близняшки, золотые детки семейства Гордеевых — Ванечка и Лизонька. Одна строит из себя деловую бизнес-леди, учёную, главу исследовательского центра, меценатку и основательницу крупного благотворительного детского фонда… При этом трахает, вернее, раздвигает ноги перед всем, что стоит, изменяет мужу и презирает людей ниже её по статусу и классу. Да, моя сестричка делит людей на классы и категории!

А второй… Второй тоже трахает всё, что встречает на своём пути, правда, этот чуточку попроще — ему плевать на родословные, статусы и положение в обществе. Он может трахнуть принцессу Монако, а затем оприходовать официантку в туалете ресторана, пока принцесса грустит и ждёт его за столиком. Но при этом к бизнесу, науке и благотворительности Ванька имеет опосредованное отношение.

Он просто живёт за счёт денег отца, плывёт по течению, как говно, делает, что хочет, наслаждается жизнью и развлекается. Нет, деньги за рекламные контракты и за победы в спортивных чемпионатах он получает неплохие, но учитывая его стиль жизни на широкую ногу, этих денег явно не хватает. Сёрфинг, частные самолёты, дизайнерская одежда, шикарные отели, дорогие автомобили, элитный отдых, соревнования. А ещё наркотики, секс, пьянки, гулянки, друзья — это всё стоит немало.

Братишка у нас звезда спорта — красавчик, любимец женщин и глянцевых журналов. Его лицо чаще всех остальных мелькает на обложках и в рекламе, а ещё чаще в скандальных репортажах и хрониках. То он кого-то сбил на машине, то подрался, то сломал камеру репортёру, то трахнул чью-то жену, то напился и разнёс ресторан. Отец всё уладит, гуляй, Ванечка!

Иногда наш непоседливый парнишка умудряется совмещать несколько пунктов вместе: подраться в ресторане, набить морду репортёру и трахнуть жену князя. Да, зря тогда принцесса привела на ужин свою мать, желающую убедиться лично в правильном выборе своей дочери и не устоявшую перед природным обаянием моего братишки.

Интересно, в каком порядке он их тогда раскрутил на секс? Сначала дочурку, а потом мамку, или наоборот? Об этом газеты деликатно умолчали, оберегая сердечко престарелого князя, а меня в тот момент в семье ещё не было, чтобы узнать о событиях из первых уст. Интересно, как вся семья обсуждала и смаковала за обеденным столом это очередное достижение Ваньки? Нахваливали нашего средненького или отец всё же пожурил своего непутёвого сынка за это?

Хотя, что я могу знать? То же, что простой обыватель? Я плохо знаю свою семью, лишь то, что пишут в газетах, говорят в новостях и передаётся в сплетнях из уст в уста. Может, на самом деле всё не так, а они белые и пушистые? Ну это вряд ли. Из того, что я помню из детства, до того, как меня отдали в военную академию, чтобы я не мешался под ногами, я скорее поверю самой брехливой газетёнке, чем в то, что моя семейка стала на путь праведный. Не в этой жизни!

А моя мать… Свою мать я никогда не видел, по крайней мере, не помню её. Она то ли сбежала куда-то со своим любовником ещё восемнадцать лет назад, когда мне едва исполнился год, то ли просто переехала в другую страну и начала жизнь заново, с чистого листа. Как, впрочем, и предыдущая жена отца. Мамашка близнецов получила от отца хорошие откупные и спокойно обитает сейчас на каком-то райском островке, вряд ли вспоминая, что у неё есть два таких прекрасных, чудесных пупсика — Лизка и Ванька.

А вот мать Василия, нашего старшенького, умерла при родах. Да уж. Не везёт отцу с женами, наверное, поэтому он больше никогда и не женился. Три неудачные попытки охладят пыл даже самого упёртого. Надеюсь, неудача с четвёртой женой окончательно добьёт его, или хотя бы сделает побольнее.

Да, наша семейка — это семейка самовлюблённых, беспринципных и аморальных уродцев! И я не считаю себя исключением. Я не считаю себя лучше кого-то из них. Я подставил своего препода, обвинив того в педофилии и подбросив в его стол железные доказательства просто потому, что он занижал мне балл. Хотя, Павел Егорович сам виноват в этом — предмет я знал на отлично, и не стоило срываться на мне только потому, что моя фамилия Гордеев.

Я сломал ноги парням, которые решили подшутить надо мной под новый год, обмазав кровать дерьмом. Херовая шутка, и кончилась она для них тоже логично — херово. Я соблазнил и трахнул жену майора, нашего инструктора по физподготовке. Целый месяц соблазнял наивную дурочку и клялся ей в любви, а потом выложил её фото в открытый доступ. Тут уж мне нечего сказать в своё оправдание, я сделал это на спор.

Майора немного жалко, он был нормальным мужиком, хоть и со слегка протёкшей крышей. Ну кто станет вешаться только из-за того, что твоя непутёвая жёнушка порезвилась с молоденьким курсантом? Да и не первый я у неё был, уверен, и не последний. После смерти мужа, молодая вдовушка быстро пристроила свою задницу к заменившему на посту инструктора по физподготовке майора старлею, и через месяц выскочила замуж за него.

Что ещё… Да много всего. Даже вот эта схема с Катькой и её папашкой… Я ведь не святой. Ха, святой! Святостью здесь и не пахнет. Да, похоже, это у нас в крови. Гнилая кровь.

А вот работа Лизки мне даже понравилась. Не знал, что Гордеевы, то бишь мы, занимаемся такими серьёзными разработками. Почему-то думал, что всё, чем занимается семья — это выкачивание денег, махинации, спекуляции, разорение конкурентов, подкупы, шантаж и прочая хрень. Всё оказалось даже чуточку интереснее.

Задумчиво проследил за заходящим на посадку маленьким самолётом, втопил педаль акселератора в пол, взвизгнул шинами, и под ненавидящими, завистливыми взглядами охраны аэропорта въехал в запретную зону. Никто даже ничего не сказал, не перегородил мне дорогу и не помахал красной тряпкой — они все прекрасно знали, чей самолёт приземляется, и чья машина так нагло въехала на взлётно-посадочную полосу, нарушая правила, запреты и оставляя за собой шлейф из запаха жжёной резины…

— Привет, братишка!

Лиза спустилась по трапу, чмокнула меня в щёку, кинула свою сумку на заднее сидение авто и запрыгнула на переднее. Я прикрыл за ней дверь, сел за руль и посмотрел на девушку. Как всегда красива, грациозна и в хорошем расположении духа.

— Сам? Без водителя? — удивлённо похлопала она длинными ресничками. — На любимой машинке Ваньки? Да ты отчаянный! Если хоть одну царапину поставишь, он занесёт тебя в чёрный список и будет пакостить очень долго и очень нудно. Пока ты раз десять не извинишься и не приползёшь к нему на коленях.

— Да мне плевать, — хмыкнул я.

— Ладно, поехали! Кого ждём? — улыбнулась мне сестра.

— Твоего мужа, вообще-то.

— Можно не ждать! — звонко рассмеялась она и похлопала меня по руке. — Федя ещё вчера вернулся, не вытерпел. Ему там было ой как скучно, да и папа зачем-то срочно вызвал свою ручную собачонку к себе. Не знаю, иногда мне кажется, ему с нашим отцом интереснее, чем со мной.

— Не удивительно, — хмыкнул я. — У вас разница в возрасте в четверть века и совсем разные интересы. Вы кроме секса чем-то ещё занимаетесь вместе?

— Да мы и сексом-то не особо вместе… В основном, по отдельности.

— Понятно, — буркнул я, ничего не поняв на самом деле. Завёл двигатель, не спеша развернул авто и двинулся в сторону автострады.

Машинка и правда хороша — какой-то эксклюзивный спорткар с открытым верхом, чёрный, хищный, с огромными золотыми колёсами, блестящей радиаторной решёткой и тысячей лошадей под капотом. Что-то я не припомню такой модели, наверняка сделана под заказ в единственном экземпляре. Да уж, не привыкли Гордеевы считать деньги. Хотя, может для кого-то это и Деньги, а для моего братца всего лишь сумма, которую он налегке прогуливает за вечер или два.

— Скучал без меня, братишка? — Лиза натянула на лицо зеркальные очки, сунула за щёку круглый леденец на палочке, села вполоборота, закинув одну ногу под себя, и изучающе уставилась в мою сторону.

Красотка! Я мельком взглянул на сестру и снова переключился на дорогу. Коротенькое простенькое платье, стройные ножки, развивающиеся на ветру чёрные волосы. Мужики за ней табунами бегают, наверняка. И как только её муж справляется с этим?

— Ну так… — пожал я плечами. — Некогда было скучать.

— Ну да, у тебя же своих забот хватало. Как там у вас с Катей? Уже всё готово к свадьбе?

— Это пройденный этап, — я тяжело вздохнул. — Свадьбы не будет.

— Серьёзно? Хреново. Она мне нравилась. А что у вас произошло?

— Да так… Не сошлись во мнениях.

— В каких?

— Она считает, что можно тыкать в себя чужими членами, а я считаю, что так нельзя, особенно накануне свадьбы.

— Да уж. У вас кардинально разные мнения, — хмыкнула сестрёнка. — Ты прав, в таком случае лучше сразу расстаться. А если поподробнее? Что у вас произошло? Ты её с кем-то поймал? Мне жутко интересно! — Лизка села поудобнее, ненароком оголив свои загорелые ножки ещё чуточку выше, и приготовилась внимательно слушать.

— Тебе официальную версию или не очень?

— Давай обе.

— Официальная… — вздохнул я, обгоняя очередного любителя влезть не в свою полосу и плестись там как черепаха. — Вместо сопливого юного пацана, она нашла мужчину посерьёзнее. Сильного, солидного, взрослого, самодостаточного. Рядом с которым будет чувствовать себя, как за каменной стеной. Ей будет хорошо с ним.

— Хм. Интересная версия. Хоть сейчас в заголовки газет. А не официальная?

— Она слаба на передок, моё ранимое сердечко переполнено болью и разочарованием. Сейчас я страдаю и выбит из колеи всей этой ситуацией. Заметно по мне? — я на секунду взглянул в сторону Лизы и улыбнулся ей.

— Да, очень! — подтвердила сестричка, улыбнувшись в ответ, наклонилась и погладила меня по голове. — Бедненький. Отец знает, что свадьбы не будет? Что говорит по этому поводу? Он наверняка кучу денег вбухал в это мероприятие.

— …

— Алекс? Что?! — девушка приподняла очки и внимательно посмотрела на меня, прожигая мой профиль изучающим взглядом. — Да иди ты! Серьёзно? Отец?! Да уж, — Лиза вернула очки на место и помотала головой. — Седина в бороду, бес в ребро. Хотя, он ведь у нас всегда был тем ещё ходком по бабам, ни одной юбки не пропускал. И как вы? Не набили ещё морды друг другу? И всё ещё живы… И почему я всё самое интересное пропускаю всегда? Вот же…

— Они не знают, что я знаю, — хмыкнул я. — И продолжают тайком трахаться по всему дому. Мне кажется, не осталось ни одного места, где бы они не отметились, даже в твоей спальне побывали.

— В моей? Как их туда занесло-то? И откуда ты это знаешь?

— Я наблюдательный. А как занесло — без понятия. Озабоченные извращенцы, что с них взять.

— Да уж. Придётся сменить постель и тщательно прибраться в комнате. И они не знают, что ты знаешь?

— Ага.

— Если что, я — могила! — Лиза снова искренне улыбнулась и приложила указательный пальчик к своим губкам. — Но буду наблюдать за развитием событий с интересом. А ты знаешь, с твоим приездом моя жизнь стала гораздо веселее и интереснее, братишка! На сегодняшний момент — ты мой любимый брат.

Хм… Могила, говоришь… Мне не нужно, чтобы она молчала. Эта парочка немного заигралась в тайные потрахушки и дело застопорилось. Пора их подтолкнуть. Если Лизка проболтается о том, что я всё знаю, у них будет только один вариант — открыться и объявить себя парой. По такому случаю я даже заготовил траурную речь о предательстве, разочаровании в женщинах и о том, как потерял отца, не успев его обрести.

Будет херово, если он обыграет это как проверку на вшивость моей благоверной. Хотя, с Катькой такой вариант маловероятен, уж она-то должна вскружить отцу голову по полной. Вернее, головку — так правильнее. Секс с ней действительно отменный — любит она это дело и дарит свою любовь очень искренне. Наверное, это проекция от недостатка отцовской любви — в детстве недополучила, сейчас навёрстывает, не зря же в её вкусе мужчины постарше.

Хотя, если Лиза действительно не будет болтать, заработает пару баллов в моих глазах. Интересно, её слову можно верить или нет? Вот и узнаю.

— А вообще, это не повод! — задумчиво хмыкнула девушка, прервав мои размышления. — Я тоже слаба на передок, но считаю это нормальным. Ну что здесь такого, если хочется иногда погулять на стороне и заняться сексом? Просто сексом, для лёгкого релакса, без каких-то обязательств и чувств. Это как расслабляющий массаж — его может сделать любимый человек, в приятной обстановке, со свечами и романтической музыкой, но можно разок попросить размять тебе плечи кого-то, кто тебе просто симпатичен. Это ведь тоже будет приятно. Так ведь?

— Ну…

— Или как прокатиться с кем-то на карусели разок-другой, — продолжала рассуждать сестричка. — Повеселиться, испытать прилив адреналина, расслабиться и разбежаться. Я что, плохая из-за этого? Из-за того, что просто хочу расслабиться и выпустить пар?

— Ты не моя невеста и не моя жена, так что мне плевать на это. Не буду тебя осуждать, делай что хочешь. Расслабляйся, выпускай пар, трахайся на здоровье.

— Тоже верно. А ты знаешь… — Лиза вытащила леденец из-за щеки и задумчиво повертела его в руке. — Я ведь сразу увидела искорки блядства в её глазах.

— Рыбак рыбака видит издалека, — хмыкнул я.

— Рыбачка. Да, — рассмеялась она. — Не стала расстраивать тебя и говорить раньше, ты бы всё равно не поверил, а только послал бы куда подальше. Влюблённые они такие — слепые, как новорожденные котятки.

— Возможно.

— Ты подрос в моих глазах. Не ожидала, честно.

— Не ожидала чего?

— Что ты воспримешь всё так по-взрослому. Без соплей и трагедий, — Лиза восхищённо покачала головой и вернула леденец на место, за щеку. — Ладно, эту тему обсосали. Теперь вот о чём хотела сказать. Отец просил взять над тобой шефство, он думает, что я справлюсь лучше, чем наши братья.

— Шефство? Что это значит?

— Я должна присмотреться к тебе и сделать соответствующие выводы. Мы ведь тебя почти не знаем, — откровенно вывалила на меня любопытную информацию сестрёнка. — Сейчас заедем домой, мне нужно привести себя в порядок и переодеться, потом заскочим куда-нибудь пообедать и поедем в лабораторию. Побудешь под моим присмотром, а там разберёмся. Тем более, к свадьбе тебе теперь готовиться не нужно, ты у нас свободный человек…

Электронные часы на запястье Лизы завибрировали, издав звонкий писк. Девушка задумчиво взглянула на дисплей, пролистала пальчиком и тихонько выругалась.

— Вот чёрт! Только сейчас вспомнила, мне же вечером нужно уезжать.

— Опять?

— Угу.

— Куда в этот раз?

— Да так… — она слегка сморщила носик. — Завтра намечается одно важное мероприятие, всего в трехстах километрах от дома. Я планировала переночевать там, чтобы не трястись в дороге и быть бодрой и свежей утром.

— Хм. Вот и взяла шефство, — хмыкнул я. — Тогда увидимся через пару дней?

Лиза замолчала. Выпрямилась в кресле, развернувшись лицом вперёд, откинула голову на подголовник и медленно сползла немного вниз, расслабляясь и принимаю комфортное положение. Снова её короткое платьице задралось чуточку выше, оголив до неприличия много подробностей.

— Нет. Ты поедешь со мной, — наконец, решила она. — Тем более, тебе не помешает развеяться. Есть возражения? — Лиза посмотрела в мою сторону и сама ответила на свой же вопрос. — Возражений нет! Тогда план немного меняется. Едем домой, потом обедаем, заскочим в лабораторию на пять минут, мне нужно отдать кое-какие распоряжения и кое-что прихватить оттуда, и выдвигаемся. Возьми сразу сумку с самым необходимым на два дня и… и смени машину. Не нужно заставлять нашего братишку нервничать. Возьми в гараже отца что-то попрезентабельнее, мы не в Сен-Тропе едем.

— Будет сделано, моя госпожа! — козырнул я рукой, приложив её к пустой голове и свернув с автострады в сторону отцовского поместья…

Глава 5

Загородный пятиэтажный отель в старинном стиле, больше похожий на маленький замок на скале. Прямо как на картине какого-то всратого художника…

Несколько десятков самых дорогих и элитных авто в подземном гараже, красные ковровые дорожки, золото, мраморные скульптуры, высокие потолки, вышколенная обслуга, теннисный корт, бассейн, огромный конференц-зал, игральный зал с рулеткой, покером, блэкджеком и шлюхами. Допускаю, что без последнего, но это не важно. Чего здесь только не было, включая две вертолётные площадки и маленькую взлётную полосу для реактивного самолёта. И зачем, спрашивается, мы тащились сюда три часа на машине, когда можно было домчать по воздуху? Ладно, у богатых свои причуды.

Это место находилось в стороне от больших городов, в какой-то глуши. Я не нашёл его ни на одной карте — навигатор упорно настаивал, что в округе нет ни одной дороги, а нас окружают безжизненные горы, скалы и лес. Да одна только подъездная дорожка к этому отелю тянулась, наверное, километров двадцать и заканчивалась длинным каменным мостом, переброшенным через горное озеро.

Нас с сестрой поселили в соседние номера, выделили по личному консьержу и принесли тысячу извинений за то, что нам достались чересчур маленькие и скромные комнатки. Из-за наплыва посетителей, выбора особого не было. Не знаю, что за «маленький» номер был у Лизы, но в моём спокойно могла разместиться футбольная команда. Да даже в военной академии наша комната на тридцать человек была гораздо скромнее по размерам. На хрена мне одному столько места, непонятно. Три комнаты, две ванные, рабочий кабинет, маленький конференц-зал, комната отдыха с огромным экраном на стене, балкон с видом на сад. Царские хоромы, а не номер.

Мы приехали сюда час назад, и я не переставал удивляться роскоши, в которую окунулся. Даже в поместье отца меньше пафоса и лоска, просторнее, конечно, но гораздо скромнее. Мы успели принять душ с дороги, освежиться, прогуляться по отелю и пришли поужинать в ресторан, заняв место на террасе с видом на зелёный луг и горы.

— Для чего мы здесь, Лиз?

Как-то даже забыл поинтересоваться у неё об этом, пока мы ехали сюда. Хотя, у кого было интересоваться, если она почти всю дорогу продрыхла на заднем сидении отцовского Майбаха, свернувшись калачиком.

— Помнишь, я рассказывала тебе о секретных и немного незаконных исследованиях в моей лаборатории? — Лиза закинула в рот какую-то непонятную пафосную и наверняка невкусную хрень со своей тарелки, и сделала вилкой круговое движение в воздухе.

— Так они незаконны?

— Тише ты! Не ори так, дурак! — прошипела она на меня, украдкой оглянувшись по сторонам. — На нас и так все пялятся.

— Да я и не ору, — насупился я, наблюдая за слегка перевозбуждённой Лизкой.

— Вот и не ори! Так вот. Это закрытое мероприятие для сливок общества. Здесь будут только учёные со своими разработками, желающие продать их подороже, и кошельки, желающие их приобрести. Понял?

— Да понял. Что-то такое же незаконное и жутко запрещённое, — подтвердил я. — А что было в Торонто? Я думал, ты туда летала тоже на какой-то съезд учёных.

— В Торонто была всеобщая, открытая медицинская конференция, — поморщилась Лиза. — Учёные делились ходом исследований, перспективами, новыми направлениями, искали спонсоров и пытались втюхать всякий ширпотреб, больше подходящий для пиара или создания положительного имиджа: альцгеймер, паркинсон, протезирование, пересадка органов, вирусология — вся эта чепуха. А вот здесь, только то, что интересно узкому кругу. То, что может однажды сделать чью-то семью великой.

— Я думал, отец решает такие вопросы. Глава семьи, как-никак, — хмыкнул я.

— Отец, — ничуть не смутившись, подтвердила сестрёнка. — Он каждый год приезжал сюда. Но в этот раз мне пришлось самой.

— Ты поэтому такая дёрганная?

— Ага. Первый раз здесь без него.

— Почему он не приехал?

— Не смог, — Лиза пожала плечами и отправила в рот очередную склизкую хрень с тарелки. — У него очень важная встреча выпала как раз на эти дни. Так что твоей Катьке придётся поскучать в одиночестве, отец тоже уезжает из города на пару дней.

— Она уже не моя.

— Да, точно. Прости.

— Что-то я не вижу раскаяния на твоём лице, — улыбнулся я сестричке.

— Да я и не раскаиваюсь, — чистосердечно призналась она. — Я даже рада, что ты не стал жениться в таком возрасте. Это такое ярмо! Поверь жизненному опыту своей старшей, красивой и умной сестры.

— Охотно верю. Кстати, я не видел здесь ни одну девушку. Вокруг только деловые мужики и старые пердуны, — я украдкой оглядел потихоньку заполняемый людьми зал ресторана. Пару женщин со своими мужьями здесь всё же были, но никого младше тридцати или даже сорока.

— Учёные и главы семейств, — пожала плечами Лиза. — Среди них мало женщин, а ещё меньше молодых.

— И всё же, мы с тобой что здесь делаем? — опомнился я. — Хотим что-то купить или продать?

— Ни то, ни другое. Нам это не нужно.

— Тогда зачем?

— Ну, если бы здесь был отец, он бы нашёл, как извлечь выгоду. Или поссорился бы с кем-то, или заключил какое-то выгодное партнёрство. Тут же все сливки общества собрались.

— Но отца нет, — напомнил я. — А мы…

— А я наблюдаю и делаю выводы, — ответила Лиза на мой недосказанный вопрос. — Мне нужно знать: как, куда, насколько сильно продвинулись исследования и разработки других, и не стал ли кто-то работать в том направлении, в котором работаю я. Утечки случаются, ты же сам говорил. Однажды я уже обожглась, разболтав свои идеи, — девушка нахмурилась. — Ваське пришлось за мной прибирать. Больше я не хочу так ошибаться.

— Ясно, — я отодвинул от себя невкусную серую бурду, подвинул чашку кофе и сделал пробный глоток. Ну хоть кофе здесь вкусный.

— Кстати, видишь тех двоих? — Лиза глазами указала на людей за два столика от нас, и я проследил за её взглядом. — Это Архиповы, я тебе о них рассказывала.

— Это которые клонированием занимаются?

— А у тебя хорошая память, братишка! А в том углу… Да не глазей ты так.

— Не глазею! — фыркнул я, зашипев на несносную сестру.

— Вот и хорошо. В том углу тройка джентльменов — это Захаров и его сыновья. Скоты ещё те!

— Знакома лично?

— Угу. Меня чуть не выдали замуж за младшенького, Семёна. Эта тварь ненавидит женщин и любит их долго избивать и засовывать в них разные нестандартные и негабаритные предметы, прежде чем трахнуть.

— Настолько близко знакомы? — удивился я.

— Нет. Бог миловал. Отец рассказал, когда я получила от этого ублюдка официальное предложение выйти за него замуж и чуть не согласилась. Мы тогда ещё семьями дружили, у отца и их главы были какие-то совместные проекты.

— Может, отец соврал?

— Нет, — Лиза помотала головой. — Сеня женился через месяц на другой, и я видела её. До замужества и после — это два разных человека, Алекс. Замученная, испуганная, постоянно прячет глаза и кутается в одежду, чтобы не было видно даже маленького кусочка её кожи. Наверняка, там живого места нет.

— А так и не скажешь по нему, — я внимательно осмотрел предмет нашего с Лизой разговора. — Стройный, широкоплечий, улыбчивый, симпатичный…

— Симпатичный. В том и проблема, — вздохнула сестрёнка, проследив за моим взглядом. — Прям в моём вкусе. Я чуть с ним на свиданку не пошла.

— Захаровы… — я задумался. — Это любители переноса памяти?

— Для тупого солдафона, у тебя слишком хорошая память и наблюдательность, Алекс, — подозрительно прищурилась Лизка.

— Спасибо за комплимент, сестрёнка!

— Кроме незаконных опытов над людьми, Захаровы занимаются энергоносителями, военной техникой и оружием. Отец как-то хотел откусить у них кусок военного пирога, но ему настучали по рукам. С тех пор мы с ними не в ладах. И ты не вздумай с ними связываться. Всё, что я тебе сейчас говорю, мотай на ус и держи ухо востро. Да вообще старайся ни с кем их этих упырей дружбу не заводить, какими милыми бы они тебе не казались. Запомни все рожи и занеси их в чёрный список в свою коробочку.

— В какую коробочку? — не сразу понял я.

— В эту! — Лиза постучала указательным пальцем по своему виску. — Верить можно только семье! Запомни!

— Да знаю я, знаю, — проворчал я. — Ты мне это уже в пятый раз говоришь. А это кто?

В зал вошла эффектная женщина. Лет тридцать пять, высокая, стройная, с гривой золотых волос, в строгом чёрном вечернем платье на голое тело с вырезом до самой талии, демонстрирующем отсутствие нижнего белья на роковой красотке.

— А! Это шлюха Драгуновых, — презрительно скривилась Лиза и отвернулась в противоположную от женщины сторону.

— Шлюха?

— Ну… Не жена. Так понятнее? Глава семьи везде таскает её с собой. Драгунов любит её сильнее, чем всех своих детей вместе взятых. И я тебя прошу, не вздумай ей присунуть. Иначе нам… тебе отрубят хер. Я серьезно!

— Да как-то даже не думал об этом. С чего такое предупреждение?

— Прости. Привыкла, что на такие мероприятие со мной таскается Ваня, а он трахает всё, что шевелится. Слава богу, теперь я с тобой. Я так рада, братишка! — Лиза привстала со своего места, обвила мою шею руками, чмокнула в щёку и села обратно. — Ладно, если ты поел, пойдём спать. Или хочешь прошвырнуться? Тут есть где потусить: проиграть пару миллионов в казино, поплавать голышом в бассейне или сходить расслабиться на массаж. Правда, не с кем. С обслугой я бы не советовала, они не интересные и пресные, делают всё на автомате, без огонька, — Лиза брезгливо сморщила носик. — Да и не по статусу тебе теперь трахать челядь.

— Не, я спать, — отверг я предложения сестры. — Что-то вымотала ты меня за день.

— Ну и ладно. Я тоже пойду, не хочу сама слоняться по отелю. Ещё подцеплю кого-то, а потом буду жалеть, — Лиза сморщила свой носик и тяжело вздохнула. — Отец запрещает на таких мероприятиях веселиться и развлекаться — секс отдельно, дела отдельно. Да и не с кем, ты прав, одни пердуны, как на подбор.

Мы поднялись из-за стола, сделали небольшой круг почёта по отелю, по пути остановившись несколько раз поздороваться и переброситься незначительными фразами с незнакомыми мне, но явно знакомыми Лизе людьми, и через полчаса добрались до своих комнат. Пожелал сестрёнке приятных снов и с чистой совестью отправился к себе. Вырубился, едва моя голова коснулась подушки…

Не знаю, сколько я проспал, пару часов точно, и не даже представляю, что меня разбудило, словно что-то толкнуло в плечо. То ли что-то приснилось, то ли непривычная обстановка выбила меня из колеи — никто не храпел над ухом, не скрипел металлическими кроватями, не шоркал по коридору в сторону туалета, чтобы отлить. Не думал, что буду скучать по военной академии, особенно по всему этому.

Взглянул на подсвеченные часы на своём запястье и перевернулся на другой бок, пытаясь сложить два и два — час ночи и пропущенный минуту назад звонок от сестры. Странно. Что она хотела? Но теперь хоть понятно, что меня разбудило. Может, случайно набрала?

Снова активировал часы и сделал ответный звонок. Сбой связи… Ещё раз. И снова сбой. Но она же как-то звонила! Странно всё это. Не люблю странности и то, что не могу объяснить.

Тихо поднялся с кровати, натянул штаны и пошёл к двери. Осторожно приоткрыл её на пару сантиметров и выглянул наружу. Странно. В тёмном коридоре возле номера сестры явно стояла человеческая тень, если, конечно, мне это не мерещится спросонья. Консьерж? Охранник? Да вроде нет, не должны они тут отираться. Что за херня?

Быстро вернулся к себе в комнату, сунул руку в сумку, достал и сжал в ладони обратным хватом свой армейский кинжал, который получил от декана академии на восемнадцатилетие, и который тот упорно не хотел мне вручать перед всем строем, да ещё после того, как клятвенно пообещал оставить меня без именного кинжала. Ну погорячился старик, бывает, да и я себя вёл в молодости слишком дерзко, будем честны.

Я снова прильнул всем телом к входной двери и на секунду задумался. Хотя, что тут думать? Если этот тип трётся по ночам возле чужих номеров, это его проблемы. Почему-то в своём решении я ни на миг не сомневался, эту дурь выбили из наших головок ещё в первые годы обучения в академии — не сомневайся, сначала действуй, потом думай.

Резко дёрнул дверь на себя, пригнулся и метнулся в сторону противника. Он успел повернуться в мою сторону, выбросить руку перед собой, я даже засёк два тихих хлопка, на автомате ушел в сторону, вильнул, ощутил обжигающую боль в предплечье, и через долю секунды вынырнул прямо перед ним, втыкая кинжал в подъязычную кость, перерубая позвоночник и вонзая лезвие прямо в мозг. Чудак! А я ведь не хотел тебя убивать изначально, но ты решил это за меня. Сука!

Аккуратно подхватил тяжёлое, безвольное тело, осторожно уложил на пол, чтобы не создавать лишний шум, и быстро огляделся ещё раз. Больше никого, никто не бежит на помощь и не поднимает тревогу. Вот и хорошо.

Извлёк пистолет из руки несчастного, обыскал его, нашёл запасную обойму, перезарядил, сунул ствол за пояс штанов себе за спину и направился к номеру Лизы. Тихо выругался, глядя на точно такой же биометрический замок на закрытой перед моим носом двери, но всё же приложил ладонь к сканеру. Тусклый красный индикатор сменился на зелёный, и я удивлённо потянул ручку вниз. То ли взломан, то ли Лизка внесла меня в список доверенных лиц. Не важно.

Внутри абсолютная темень, лишь тоненькая тусклая полоска света на полу в дальнем конце коридора, и тихая возня, перемежаемая глухими звуками борьбы на самой грани слышимости. Достал пистолет и двинулся вперёд. Медленно, очень медленно, ступая маленькими шажочками и оглядывая каждый темный подозрительный угол.

В комнате Лизы их было трое. На фоне тёмного, но огромного панорамного окна силуэты незнакомцев выделялись очень хорошо. Двое держали девчонку под мышки и тянули её прямо в мою сторону, третий молча стоял у стены, облокотившись плечом, то ли наблюдая, то ли контролируя процесс. Он то и увидел меня первым. Сука! Конечно, в отличие от них, я не в чёрной маске и не в чёрной неприметной одежде, а отсвечиваю здесь светлой рожей и голым белым торсом, как бельмо в глазу. Сука!

От выстрела в голову увернулся чудом. Одна пуля просвистела возле уха, вторая над макушкой, а третья ударила в плечо, отбросив меня назад. Да что там за калибр, сука?!

Перекат, в сторону, ещё два выстрела взрыхляют ковёр за моей спиной, рывок, и я прыгаю в глубь комнаты, второй раз за вечер радуясь размерам номеров. В этих комнатах можно свободно играть в футбол.

Три выстрела, теперь уже моих, и три тяжелых звука падения тел на пол. Три, сука, ноль, суки! Не ожидали? Да я и сам, если честно, в аху… немного озадачен. Не скажу, что я был лучшим в академии по стрельбе, но с перепуга мог ещё и не такое учудить. Замечал за собой не раз эту особенность — мой мозг и тело в экстренных ситуациях работают сами, выдавая тысячу процентов продуктивности. Клацнул маленький ночник на стене, быстро осмотрелся, спрятал пистолет и шагнул к сестре.

Лизка лежала на полу, извиваясь и дёргаясь. Во рту кляп, руки и ноги стянуты пластиковыми затяжками.

— Сколько их было? — задал я сразу интересующий меня вопрос, после того как разрезал её путы и вытащил тряпку изо рта.

— Трое.

— Хорошо. Значит, все на месте, можно расслабиться. Ты как, цела?

— Ты почему так долго? — проворчала девушка, косясь в сторону трупов и потирая пережатые запястья.

— Вот тебе и благодарность, — проворчал я. — Ты цела?

— Да цела, цела. Я нужна была им живой.

— Кому им?

— Сама не знаю, — пожала она плечами.

— И что значит долго? — дошли до меня её слова. — Скажи спасибо, что я вообще проснулся. Сам не знаю, что меня разбудило.

— Ты не получил мой сигнал?

— Сигнал?

— Эти твари заглушили связь, но наши телефоны работают в режиме рации, их не заглушишь! — улыбнулась Лиза разбитыми губами. — По крайней мере, экстренный вызов должен был пройти.

— Да, получил, — понял я, что она имела ввиду. — Что они с тобой сделали? Они тебя…

— Нет, — Лиза быстро мотнула головой. — Просто немного помяли. Профи, им не до этого. Даже не посмотрели на то, что я голая спала.

Только сейчас, после её слов, обратил внимание на то, что на Лизе отсутствует какая-либо одежда, даже трусики. Девушка тихонько и, скорее всего, неосознанно жалась ко мне и зыркала по сторонам испуганными глазками, строя из себя смелую и сильную женщину и стараясь не показывать, как сильно напугана.

— Всё хорошо, Лиз. Я рядом, а этих тварей больше нет.

Погладил сидящую на полу сестрёнку по голове, аккуратно отстранился, поднялся, метнулся к кровати и вернулся обратно. Накинул на неё плед, в который она сразу укуталась, и снова обнял за плечи. Видок у неё был, конечно, тот ещё. Один глаз заплыл, потресканные губы в крови, волосы растрёпанные.

— Ты выглядишь, как ведьма, — попытался я разрядить обстановку.

— Спасибо, братик.

— Вызовем копов?

Ответить она не успела. С глухим и очень знакомым мне стуком, в комнату влетел и дважды ударился о пол, чужеродный, совсем неподходящий для этого момента и этого места предмет. Схватил Лизку в охапку, со всей силы оттолкнул себя ногами от пола в сторону окна, но понял, что не успею, сменил направление и рухнул за массивную дубовую кровать, придавив сестру своим телом сверху.

Звонкий звук лопнувшего стекла в окне резанул по ушам, взрыв ударил по перепонкам, взрывная волна взъерошила волосы на затылке и заставила на секунду стать дыбом шерсть на моей заднице, не причинив больше никакого урона, кроме морального. Я снова достал чудом не выпавший из-за пояса пистолет и прислушался, пытаясь определить положение и количество противника.

— Идиот! Ты на хера боевую кинул? — донёсся до меня незнакомый, глухой, словно мне в уши напихали ваты, мужской голос.

— Он Славика завалил и троих наших, — проворчал второй. — На радарах погасли датчики их жизнеобеспечения.

— Но девка нам нужна живой! — снова возмутился первый.

— Да мне плевать! Выживет, значит заберём. Не буду подставляться.

— Ладно. Заходим. У нас минута, прежде чем сюда нагрянет охрана и мы увеличим количество трупов. Давай пошевеливаться. Сука! Да на хера?! — в отчаянии выкрикнул первый голос, и следом за выкриком я снова услышал звук стучащей по полу боевой гранаты.

— Я сказал, не собираюсь рисковать, — прорычал его напарник, уже не особо скрываясь, прежде чем звук его голоса поглотил очередной разрыв.

Эта взорвалась практически рядом со мной, но кровать снова прикрыла, приняв удар на себя и ощутимо приложив меня бортом в плечо. Лиза подо мной тихонько ойкнула и обмякла, то ли от страха, то ли я слишком сильно на неё давил сверху. Ей тоже досталось порядком. Ну потерпи ещё немного, сестрёнка!

Рывок в сторону, перекат, выстрелы. Эта парочка вышла из своего укрытия, грамотно рассредоточилась по двум направлениям, не перекрывая друг другу сектор стрельбы, и принялась поливать комнату короткими очередями, не давая мне высунуться из-за массивного рабочего стола в комнате сестры. Хорошо работают, твари! Характерный, хорошо знакомый мне щелчок, звук пустой обоймы, перезарядка… А вот теперь моя очередь.

Я высунулся всего на секунду, успел сделать два выстрела в грудь ближайшего нападавшего, осознать, что мой противник в бронике, охренеть от своей тупости, и выстрелить ещё раз ему в глухой кевларовый шлем, закрывающий лицо. Но хоть здесь я не затупил — уложил пулю точно в правую глазницу утырка.

Напарник дохлого стрелка запоздало переключился на меня и принялся подавлять короткими выстрелами, но через секунду отвлёкся, когда из-за кровати высунулась взъерошенная Лизка и запустила точно в его голову моим кинжалом. Толку от этого было мало, но боец рефлекторно пригнулся, обернулся к девушке, успел выстрелить дважды и получил от меня в ответ две пули в висок.

От первого выстрела его голову снесло в сторону, словно от удара кувалдой, а второй выстрел закончил начатое, проделав рваную дыру в кевларе и сделав из его мозга мягкую, несовместимую с жизнью пациента кашицу. Группа прикрытия. Херово вы прикрывали своих коллег, скажу я вам.

Тело наёмника рухнуло на пол, и я осторожно двинулся осматривать номер отеля в поисках новых непредвиденных сюрпризов или очередных незваных гостей…

Чисто. Приоткрыл входную дверь, выглянул в коридор и оглянулся по сторонам. Засёк непонятное движение в темной арке соседнего номера и выстрелил, не особо целясь. Минус ещё один. Сука!

Девушка в обычном костюме горничной, с простреленной грудиной и дырой в ней размером с детский кулак. Дура! Вывалилась на середину коридора, раскинув руки в стороны иуставившись стеклянным взглядом в потолок. Дура! Час ночи! Ну какого хера ты тут шляешься по ночам?!

Выждал немного, поглядывая по сторонам — ничего подозрительного больше не засёк и подошёл к своей последней жертве. На автомате хотел проверить у неё пульс, но одёрнул себя — с такими ранениями не живут. Заметил включенный телефон, валяющийся у её ног, и всё стало на свои места. Я же сказал — дура! Решила сунуть свой любопытный нос и снять грандиозное событие на видео, чтобы выложить в соцсетях?

Ещё один выстрел разнёс телефон на мелкие крошки, поставив жирную точку в моей несостоявшейся судьбе стать знаменитостью в мировой сети, и я на секунду задумался. Как мне быть? Ладно, тебе уже всё равно, а мне нет.

Вернулся к самому первому трупу, тщательно протёр пистолет его одеждой и сунул ему в руку. Всё выходит не очень складно, и, если кто-то займётся расследованием всерьёз, будет много вопросов. Но с другой стороны, пусть копы ломают голову, а отец разбирается, как заткнуть им рот. Заодно посмотрю, что значит его хвалёное — «Семья на первом месте».

Вернулся в номер сестры, по пути разоружив одного из дохлых наёмников, мало ли как всё обернётся, вполне возможно, оружие ещё раз придётся пускать в ход. Нашёл Лизку в том же месте, за кроватью, всю в крови и зажимающую рану на боку рукой. И очень зло и витиевато выругался! Её-то когда успели ранить? Точно! Последний утырок в неё, наверное, всё же попал. Сука!

Убрал её руки, бегло осмотрел, оторвал кусок ткани от простыни и приложил к месту ранения, вернув руки сестры на место.

— Всё херово, Лиз. Очень херово! — резюмировал я. — Тебе нужно в больницу. Хотя я не уверен, что ты дотянешь.

— Нельзя, Алекс, — устало помотала она головой. — Я тебе хоть помогла?

— Очень, — честно признался я, глядя на довольную улыбку, расплывшуюся на лице сестры. — Почему не хочешь в больницу?

— Потом скажу. Отнеси меня в свой номер, — Лиза сглотнула слюну в пересохшем от потери крови горле, перевела дыхание и продолжила, — и захвати мои вещи. Сумка там…

— Точно?

— Точно, идиот!

Я подхватил лёгкое, как пушинка, тело на руки, зацепил небольшую дорожную сумку, и покинул этот негостеприимный номер. Через двадцать секунд сестрёнка уже лежала на моей кровати, а я снова осматривал её ранение, словно там что-то могло поменяться за это время.

Ей ещё повезло, если так можно сказать. Два последних наёмника использовали незнакомое мне автоматическое оружие с гораздо меньшим калибром, и отверстие от пули было гораздо меньше и аккуратнее, чем у той же горничной. Да уж, повезло… Лизка умрёт не сразу, а проживёт минут на десять дольше, судя по кровотечению — сомнительное везение. И ни до какой больнички мы с ней добраться не успеем.

В коридоре послышался шум, гомон, и в дверь моего номера требовательно постучали.

— Иди, — прошелестела Лизка одними губами и потянулась рукой к своей сумке. — Со мной всё будет в порядке.

— По твоей ране этого не скажешь, — скептически хмыкнул я, прикрыв дырку от пули свежим куском ткани. Кровь чёрными сгустками выходила из неё наружу. Чёрное — это плохо. Однозначно. — Сука! Я не доктор, Лиз, но ты выглядишь херово. Скорее всего, прострелена селезёнка или печень. Как ты до сих пор жива, хер его знает. Я звоню в скорую и мне насрать, что ты скажешь.

— Возьми у меня в сумочке доза… Там… — девушка ткнула пальцем и обессилено уронила руку на постель.

— Что взять? — принялся я рыться в сумке, вытряхивая содержимое наружу. — Наркотик?

— Идиот! Какой наркотик?! Да, вот это… — оживилась она, увидев в моих руках белую коробочку с чёрными надписями. — Вколи мне одну, нет, две дозы.

— Средство от запора, — прочитал я вслух, бросив удивлённый взгляд на сестру. — Принимать по рекомендации вашего лечащего врача. Лиз, а ты посоветовалась?

— Заткнись! Ну почему ты такой тупой?! В какую коробку, по-твоему, я должна была засунуть свою засекреченную разработку? С надписью: «Регенеративный препарат лаборатории Гордеевой»?

— Не умничай. Так это для регенерации? Точно поможет?

— Да, точно. Ты мне не веришь?

— Дело не в этом, — я помотал головой, выковыривая из коробки один из пяти заряженных автоматических шприцев без маркировки. — Просто, это всё выглядит как предсмертный бред сумасшедшей. Если это слабительное, как указано на упаковке, ты обколешься, сдохнешь и обосрешься. Ну или сначала обосрёшься, а потом сдохнешь. Не важно. А мне потом перед отцом отвечать.

— Ой, как мило! Ты обо мне беспокоишься, — она сморщила свой носик. — Не ссы, братик! Сегодня я не сдохну.

— Ладно, поверю на слово, — я приложил автоматический дозатор к плечу сестры и нажал на кнопку. С тихим шипением препарат впрыснулся в её кровь, и девушка облегчённо прикрыла глаза.

— Ещё одну… — прошептала она.

Пожал плечами, достал из пачки ещё один шприц и повторил процедуру. За моей спиной, в глубине номера, снова раздался требовательный стук в дверь, который я, как и первый, просто проигнорировал.

— Побочек никаких? А то зная тебя, на упаковке как раз может быть написана правда.

— И в кого ты такой умный? — поморщилась Лиза, недовольная тем, что я нарушаю её спокойствие.

На лице девушки проступил заметный румянец, а бледность и серость отступили на второй план. Значит, жить будет. Возможно, это всё же не слабительное.

— Сейчас мне точно не до побочек — лишь бы не сдохнуть… Но ты прав, есть парочка, не сильно существенных. Всё. Иди. Со мной всё будет хорошо.

Она оттолкнула меня рукой, повернулась на бок, свернулась калачиком, выставив голую задницу, и притихла. Требовательный стук в двери повторился в третий раз, гораздо громче и напористее, чем предыдущие два. Я поднялся с кровати, накрыл сестру простынкой и вышел из комнаты.

В коридоре шумно и многолюдно. Трупы складировали возле стены, мелькали люди в форме охраны отеля, посетители, уборщики, сонные горничные. Горел непривычно яркий свет, и при этом освещении картина произошедшего казалась ещё более жуткой. Кровавые следы босых ног, пятна и брызги крови, кровавые разводы…

Посреди этого хаоса и бардака, возле моей двери стояло двое солидных мужчин: один с военной выправкой, седой и крепко сбитый, таких я подмечаю сразу; а второй с явными признаками сытой и счастливой жизни, лощёный, ухоженный, ощущающий свою важность и значимость.

— Ты начальник охраны, а ты что за хер? — взглянул я с вопросом на второго, выйдя из номера и прикрыв за собой дверь.

— Я? — опешил лощёный.

— Ну не я же.

— Управляющий отелем, — он вздёрнул брови вверх и притих.

— Радимир Олегович, — представился первый, протянув мне руку. — Начальник охраны отеля.

— Хреново твои люди здесь всё охраняют, Радимир, — констатировал я.

— На эти дни мы специально уменьшили количество охраны, — слегка поморщился седовласый начальник.

— Уменьшили? На хера?

— Здесь собрались люди, которые не любят лишнее внимание.

— Да мне насрать, — пожал я плечами. — Моя сестра ранена, и, если она умрёт, ты сдохнешь следом.

— Извини, парень, — тяжело вздохнул Радимир Олегович, раздражённо дёрнув седыми усами.

— Господин Гордеев, мы сделаем всё… — попытался влезть в разговор управляющий.

— Помолчи, — оборвал я его. — Радимир, ты можешь вызвать сюда своих людей, или мне заняться этим?

— Уже вызвал. Через час здесь будет две дополнительные группы.

— Хорошо. Что с периметром? Нашли, кто это такие и как они сюда добрались? — я кивнул в сторону трупов. — Это ведь не гости.

— Не гости, — согласился начальник охраны. — Мы нашли чужую машину в километре отсюда, как раз перед сигнальным контуром. Они хорошо приготовились.

— Сообщники?

— Мы работаем над этим, — снова поморщился он.

— Господин Гордеев… — опять влез управляющий.

— Помолчи, — отмахнулся я от него и посмотрел на Радимира. — Ладно, поставь пару человек перед моим номером и группу под моими окнами, я не хочу, чтобы это повторилось.

— У меня пока не хватит людей, жду парней…

— Значит, стань сам под дверью. Мне плевать.

— Хорошо, — поиграл мужчина желваками. — Что-то ещё?

— Полицию вызвали?

— Полицию мы не будем вызывать, — встрял, наконец, в наш разговор управляющий отелем. — У нас собрались слишком важные гости. Мы всё решим сами. Охрана будет усилена, вам не о чём беспокоиться. Даю слово!

— Можете рассказать, что произошло? — внимательно посмотрел на меня Радимир Олегович.

— Ты и так должен был догадаться по всему этому, — снова кивнул в сторону трупов.

— Я примерно понял, но хотелось бы уточнить подробности, — настойчиво, с лёгким нажимом во властном голосе, произнёс начальник охраны.

Тяжело вздохнул и в двух словах обрисовал ему ситуацию, немного подправив детали и опустив парочку, которые выставляли меня не в лучшем свете…

— Что-то ещё? — раздражённо закончил я рассказ, намеренно демонстрируя степень своего недовольства и нетерпеливость.

— Нет. Вроде, всё сходится, — пожал плечами Радимир.

— Тогда иди пока допроси свидетелей и отдай распоряжения. Теперь ты, — обернулся я к управляющему, потеряв интерес к начальнику охраны. — Чего ты хотел?

— Приношу извинения за доставленные неудобства, — принялся тараторить тот. — Такое в нашем отеле впервые, и это больше не повторится, я обещаю. Мы усилим охрану, подтянем людей…

— Это я уже слышал.

— Если вам ещё что-то нужно…

— Нет, спасибо, — отмахнулся от него.

— По поводу компенсации за доставленные неудобства, я думаю, нам лучше связаться с вашим отцом.

— Да, свяжитесь, — не стал спорить я.

— Вам нужна медицинская помощь? Вы ранены, — управляющий внимательно посмотрел на моё плечо. — У нас есть медики и…

— Нет… — я на секунду задумался, вспомнив о Лизе, и отрицательно покачал головой. — Нет, помощь не нужна. Спасибо.

— Но вы ранены! — не унимался мой собеседник.

— Кость не задета, жить буду.

Хотя, на счёт кости я, наверное, преувеличил. Адреналин схлынул, и боль была просто адская. И рука еле работала… Вот твари, достали всё же меня!

Я молча развернулся, не слушая больше надоедливого управляющего, дёрнул ручку двери своего номера и шагнул внутрь. Наконец! Здесь хоть не слышно всего этого шума и яркий свет не бьёт по глазам. Плечо горело огнём, виски сжимало и пульсировало давление. Сейчас бы завалиться и просто поспать.

С каким-то внутренним напряжением и с опаской, я зашёл в свою комнату и замер на пороге. Лизка была… Серьезно? А ведь полчаса назад она умирала. Сейчас сестра была не просто жива, она лучилась здоровьем.

— Лиз, прикройся и расскажи мне, что это всё значит, — вежливо попросил я, прошёлся по комнате, добрёл до кровати и плюхнулся на неё задницей.

— Это моя разработка — регенерирующий препарат, — донесся до меня бодрый голос сестрёнки. — Лучшая из того, что я сделала за последние пять лет, если не считать парочки не очень приятных побочных эффектов.

— Каких? — подозрительно поинтересовался я, мельком взглянув на Лизку, сидевшую в центре моей кровати в позе лотоса и не думающую прикрывать свою наготу.

— Зверский аппетит, но с этим я уже справилась.

— Да, вижу, — хмыкнул я, глядя на разбросанные по полу обёртки от шоколадок, батончиков и несколько пустых бутылок из-под воды. — А вторая побочка?

— Энергии в теле столько, что невозможно сидеть на месте, словно ты под каким-то допингом. Постоянно хочется подорваться, куда-то бежать и что-то делать. Очень сложно сдерживать себя. В крови зашкаливает количество дофамина, и нам пока никак не удаётся никак устранить эти побочки, — Лиза на секунду притихла, словно что-то обдумывала, и через мгновение продолжила. — А, ну и ещё очень хочется секса. Прям крышу сносит, и с этим мы тоже пока никак не можем справиться. Хотя, мои ребята говорят, что это не побочка, а приятный бонус.

— Понятно, — вздохнул я. — Так тебе что, мужика поискать?

— Дурак! — обиженно фыркнула сестрёнка. — Ты видел этих… толстосумов? Где там нормального мужика найти, которого хватит хотя бы на полночи?

— Вообще-то, я пошутил, — удивился я, снова посмотрев на Лизку.

Кажется, ей реально сносило крышу — девушка едва сдерживала себя, прикусывала губки, тяжело дышала и сжимала кулачки до побелевших костяшек.

— Видел пару парней из охраны — вполне ничего ребята. Крепенькие и симпатичные, — сжалившись, предложил я ей.

— Ты идиот?! — брезгливо скривилась Лиза. — Я никогда не трахаюсь с людьми второго сорта, тем более, с обслугой. Это мерзко! Или ты думал, я сплю со всеми подряд, даже со своим подчинёнными?

— Ну… Ходили слухи в прессе.

— Идиот! Этого никогда не было! — возмущённо фыркнула сестра, пытаясь прожечь во мне дырку глазами, с расширенными до пределов радужки чёрными зрачками. — А жёлтая пресса ещё и не то напишет, а то ты не знаешь.

— Знаю, — сокрушённо вздохнул я, припомнив пару лживых статеек и о себе. — Ну, значит терпи, раз трахаться с прислугой для тебя зашквар и не по рангу.

— Алекс… — осторожно позвала меня Лиза.

— Что? — подозревая подвох, осторожно откликнулся я, стараясь не смотреть на её грудь.

— А может…

— Ты дура?! Нет, конечно! — я возмущённо подскочил с кровати, словно увидел ядовитую змею, и скривился от боли в простреленном плече.

— Ладно! — почти выкрикнула она мне в лицо, скривившись от гнева. — Нет так нет! Ни разу я ещё не упрашивала парня на секс, — и уже гораздо тише и спокойнее добавила. — Ты ранен. Подай мне сумку, пожалуйста. Там лекарства, я обработаю твою рану.

Обернулся в поисках сумки, неожиданно услышал тихий «пш-ш-ш» откуда-то снизу, почувствовал резкую боль в левой ноге чуть выше колена и рефлекторно отпрыгнул в сторону. В непонятках глянул на ногу, на кровать, на сестру и тихо выругался.

Лизка медленно отползала назад, пятясь голой задницей в сторону подушек, довольно скалилась и сжимала в руке пустой баллончик одноразового автоматического шприца, точно такой, как я вколол ей буквально полчаса назад.

— Дура! Что там было? — прорычал я.

— А сам как думаешь?

Рефлекторно почесал раненое, зудящее плечо, с удивлением обнаружив под корочкой крови молодую, здоровую кожу, и выругался на сестру ещё раз:

— Дура!

— Мне нужно было привести тебя в порядок, — равнодушна пожала она плечами, — а ты бы точно не решился использовать мой препарат добровольно. Я тебя просчитала.

Убойное средств, и действует моментально. В армейке ему бы цены не было, Министерство за него отвалит просто уйму денег, если узнает об этой разработке. Правда, что делать с побочками? Это действительно проблема для армии. Хотя, можно завести в медблоке симпатичных медсестричек, так что проблема решаема.

— Ну как, что чувствуешь из побочек? — Лиза уселась, облокотилась на подушки спиной и с интересом посмотрела на меня. — На тебя, наверное, сразу подействует. Ты ведь ранен не сильно, да и рана на плече уже затянулась.

— Ничего, — соврал я, пожав плечами.

Подошел к ней вплотную, посмотрел в хитрые, шаловливые глаза, и резким ударом в подбородок, отправил её в долгий нокаут. Прости, сестрёнка. Но тебе лучше полежать и как следует отоспаться. Так и мне спокойнее, и от греха подальше, как говорится.

Я уложил её поудобнее, прикрыл простынёй, поправил подушку под головой и вышел из спальни. В соседней комнате откупорил бар, пытаясь заглушить непонятные чувства внутри себя. Реально хотелось куда-то бежать, что-то делать и трахать всё, что шевелится. Не люблю я такое, люблю сам решать, как, когда и с кем мне трахаться.

Помню, как пил, очень много и очень сильно, а потом лёг на диванчик и провалился в какой-то нервный, дёрганный сон.

Проснулся рано утром. Лиза заботливо порхала по номеру, прибирая пустые бутылки и гору этикеток от съеденных мною шоколадок, и что-то напевала себе под нос. Кажется, она не обижалась. Ну и хорошо.

— О! — обратила на меня внимание сестрёнка. — Сонная красавица проснулась. Здоров ты спать, однако. Уже обед.

Она подошла ко мне, присела рядом на диван, приложила руку ко лбу, посмотрела в глаза, изучая зрачки, и удовлетворённо хмыкнула.

— Жить будешь, — резюмировала Лиза.

Я порылся под подушкой, выудил походную женскую сумку и протянул сестре.

— Держи. Только без шуток на этот раз.

— Ой. Можно подумать! — скривилась она, резво начав вытряхивать всякое барахло, в том числе автоматические шприцы с цветными маркировками. Синяя кайма, черная, красная…

— Да там всё на месте, можешь не проверять, — не удержался я от укола.

— Просто провожу ревизию, — Лиза нахмурилась. — Что-то я плохо помню, что было вчера ночью, словно кто-то выключил свет.

— Они все разные или просто такой дизайн? — задумчиво поинтересовался я.

— Разные, конечно. Я таскаю с собой набор на все случаи жизни.

— На какие такие случай?

— Случаи бывают разные, братишка. Вот вчера нам пригодился зелёненький укол.

— Ладно, — проворчал я. — А остальные?

— Чёрный — усиливает скорость работы нейронов мозга и поднимает скорость реакции. Неплохо так усиливает. Эх, нужно было вчера тебе его вколоть во время перестрелки, ты бы от пуль смог уворачиваться… — Лиза немного подумала, и добавила. — Наверное. Хорошие мысли всегда приходят опосля.

— Себе бы лучше вколола, — проворчал я, припоминая, что именно из-за её ранения всё и началось.

— Проблема в том, что побочка для организма просто колоссальная. Через сутки реципиент больше похож на дряхлый труп, с разлагающимися органами и кашей вместо мозгов. Убойная штука! Но! — она довольно улыбнулась. — Вот тут приходит на помощь зелёненький — мой Реген. Без него лучше ускоритель не использовать.

— А синий?

— А синий… — Лизка снова задумалась. — Хорошая штука. Если вколоть, ты превратишься в идеальную машину убийств — cильную, кровожадную, не чувствующую боли, жалости, не сомневающуюся. Словно одержимый или бешенный. Мы как-то запустили тройку таких тварей против полностью экипированного взвода военных. Парни потеряли двоих и ещё пятеро были сильно ранены. Люди под вот этой дрянью, — Лиза постучала ноготочком по шприцу, — пытались достать вояк, даже если у них был отстрелены ноги, руки, половина туловища. Это действительно жутко! — она мечтательно улыбнулась своим воспоминаниям.

— Ну и на хрена это в себя колоть, если ты становишься безумным монстром?

— Бывают разные ситуации, братишка. Это как средство последнего шанса, чтобы не достаться врагу и забрать с собой как можно больше противников. Да и я не говорила, что нужно колоть это себе. Мысли шире. Мы могли вколоть одному из пленных, или раненому. В следующий раз нужно будет провернуть такую штуку. Кровища будет — по всему номеру!

— Дура! — покачал я головой. — Этот одержимый сначала расправится с нашими врагами, потом с нами.

— Сам дурак! — фыркнула Лизка. — В том то и прелесть. В препарат вложена система опознавания свой-чужой. Настройка на наше ДНК. Для реципиента все носители нашего генома по умолчанию будут хозяевами. Команды они слушают хреново, ещё меньше понимают, чего от них хотят, но трогать не будут. Хозяин — это святое! А вот остальным посетителям отеля не поздоровилось бы, здесь ты прав. Но, как я уже говорила, это на крайний случай.

— Да уж. Мне кажется, ты немного не туда свернула в своей лаборатории.

— Не мы такие, жизнь такая! Вот блин! — нахмурилась Лиза, взглянув на экран своих часов.

— Что там?

— Отец прислал сообщение. Требует, чтобы мы возвращались домой. Срочно.

— А как же твоя конференция?

— В жопу конференцию! Едем домой, — Лиза подскочила с кровати и торопливо принялась одеваться…

Глава 6

— Алекс укатил с Лизой на конференцию на несколько дней, — задумчиво сообщила Катя, ковыряясь вилкой в тарелке.

— Хм… Мог бы тебя взять.

— Мог, — тяжело вздохнула девушка. — Не очень это красиво с его стороны, бросить невесту одну.

— Вы с ним поругались? — участливо поинтересовался Гордеев.

— Да вроде нет. Лиза сказала, что хочет побыть с братом наедине, пообщаться и наладить отношения, и попросила меня остаться дома.

— Поехали со мной? — Михаил Сергеевич пожал плечами и посмотрел на часы. — Я через час уезжаю.

— С вами… с тобой? — поправилась Катя, слегка смутившись. Называть на «Вы» человека, который уже две недели имеет тебя в разных позах и разных локациях было как-то неправильно, но всё ещё непривычно для неё. — Куда?

— У меня встреча с деловыми партнёрами, и мне нужна спутница.

— Эскортница?! — фыркнула девушка, мгновенно поняв всё.

— Именно. Хотел нанять для этого специально обученную девушку, но ты справишься лучше.

— Почему это?

— Ты естественна, умна, очень красива и эффектна, — Гордеев пожал плечами. — Ты им понравишься. А ещё, эти люди очень опытные и разборчивые, и, какая бы не была эскортница, самая лучшая и самая профессиональная, они её вычислят, — он тяжело вздохнул.

— Что мне нужно делать? Не собираюсь никому строить глазки или ещё что-то.

— Просто будь собой — невестой моего сына. Им это понравится — общаться с настоящей, живой девушкой, да ещё и с одной из Гордеевых.

— Я одна из Гордеевых? — скромно и немного застенчиво, пролепетала блондинка.

— Скоро станешь. Это только формальность, ты уже часть семьи.

— Как мило! Так приятно иметь такого заботливого свёкра!

— Ты не представляешь, как мне приятно иметь такую умную и красивую невестку… Что? — Гордеев нахмурился, заметив, как на лицо девушки набежала тень. — Что я сказал не так?

— Как-то это всё немного неправильно, — тяжело вздохнула Катя.

— Знаю… Давай отложим этот разговор на пару дней, а потом что-то решим. Обещаю.

— Правда?

— Правда.

— Договорились, — Катя задумчиво кивнула и снова нахмурилась. — Это ведь будет денежная сделка? Верно?

— Конечно. Всё в этом мире крутится вокруг денег.

— Хочу десять процентов!

— Десять процентов?! — Гордеев поперхнулся вином и закашлялся. — Ты вообще понимаешь, о каких суммах речь и что это за сделка?

— Нет, — блондинка помотала головой. — Но вы… ты доходчиво всё описал и объяснил, да и между строк я умею читать — я тебе нужна. Без меня тебе будет сложнее договориться, не так ли?

— Да за один процент найму сотню эскортниц, и они будут ублажать этих янки до потери сознания! А ты говоришь десять.

— Я столько не стою?

— Нет конечно!

— Грубиян!

— Прямолинейный и честный грубиян, — хмыкнул Гордеев.

— Ладно, согласна на один процент.

— Ноль-пять, и мы не торгуемся, — это моё предложение. Да — да, нет — нет.

— Да.

— Так и думал. Собирайся, через час выезжаем. И оденься поприличнее, — Гордеев на секунду задумался. — И трусы надень, а не как в прошлый раз, когда я попросил помочь в библиотеке и ты забралась по лестнице… Кончилось это не очень хорошо.

— Вот именно! — возмутилась Катя. — Вам, Михаил Сергеевич, следует научиться держать руки при себе, в конце концов!

— Это деловая встреча, Екатерина. Расчехлять свою мохнатку в этот раз не нужно.

— Фи! Действительно грубиян! — фыркнула девушка, поднялась из-за стола и направилась в свою комнату подбирать подходящий под мероприятие наряд.

Через час Гордеев и его будущая невестка неслись по автостраде в сторону столицы, где должна состояться встреча. Девушка стойко боролась с сонливостью, но в конце концов сдалась, положила голову на плечо Михаила и задремала. Водитель вдавил педаль газа в пол, уверенно правя авто в потоке машин, отгородил пассажиров от себя автоматической ширмой, чтобы не мешать им, и представил себя за рулём космического корабля, несущегося через гиперпространство.

Несколько часов пути и авто остановилось у огромного здания, напоминающего рукотворную гору правильной формы своими размерами и монументальностью. Пассажиры вышли из машины. Катя восхищённо покрутила головой и через секунду взяла себя в руки, натянув на лицо маску равнодушия и невозмутимости.

— Готова?

— Всегда готова! — отчеканила девушка, взяла кавалера под ручку и шагнула в сторону новой, незнакомой, шикарной жизни.

Неоновые яркие вывески, музыка, шум, толпы людей, туристы. Здание поражало своими размерами — пять этажей только одного казино, три уровня ресторанного комплекса, два или три десятка этажей, отведенных под элитный отель, а на самом верху, на крыше мира, предназначенной только для элиты, куда простым смертным не было хода, располагался самый дорогой ресторан города. Вид на вечернюю столицу, тихая музыка, баснословный ценник и отсутствие туристов — вот что отличало самый верхний этаж от этажей ниже.

— Я ни разу здесь не была, — прошептала Катя на ухо Гордееву, едва они поднялись на самый верх, и от переизбытка чувств крепко прижалась к спутнику всем своим жарким телом.

Гордеев уверенно провёл спутницу к дальнему столику, где сидело четверо мужчин, остановился перед ними, едва заметно склонил голову в сторону двух азиатов и вежливо кивнул чернокожему и мужчине с красным, обветренным на солнце, лицом.

— Добрый вечер, господа! Рад всех вас видеть сегодня. Господа из Токио, Ямамото-сан и Като-сан, — представил Кате японцев Гордеев, — а это мистер Браун и мистер Фельдман из Детройта.

— Очень приятно, — Катя повторила жест Михаила, склонив голову гораздо ниже в знак своего уважения и более низкого статуса.

— Это невеста моего сына — Екатерина, — представил Гордеев девушку. — Через две недели у них свадьба.

— Очень приятно познакомиться, Катэр-рина! — широкоплечий двухметровый афроамериканец в дорогом деловом костюме подскочил со своего места, деликатно поцеловал девушке руку и протянул свою огромную лапищу Гордееву для рукопожатия. — Михаэль, твоя девушка просто чудо.

— Не моя, — тяжело вздохнул Гордеев и улыбнулся Брауну, дав оценить шутку, — моего сына.

— Очень приятно, господин Гордеев, что вы смогли приехать на нашу встречу. Знаю, насколько вы занятой человек, — на чистом русском языке, без акцента, заговорил Ямамото, седой японец, уже давно шагнувший за семьдесят, но всё ещё бодрый, крепкий, с ясным взглядом карих глаз. — Я думал, вы пришлёте сына или доверенное лицо. Но я счастлив, что сегодня лично вы здесь.

— Да как бы я посмел. Для меня честь поужинать с вами, — Михаил снова слегка поклонился, помог Кате сесть и уселся за столик сам. — Как вам наша столица, господа?..

Ужин прошёл отлично. Сегодня никакие договоры не подписывались, была формальная встреча, где эти люди впервые увидели друг друга лично, познакомились, пообщались. Оба японца отлично говорили на русском языке, сыпали русскими пословицами к месту и не к месту, стараясь казаться своими в доску. Катя даже немного засомневалась — японцы ли это, или просто наряженные в дорогие костюмы жители бескрайнего севера. Но нет, раз Гордеев сказал — японцы, значит японцы. Ему уж точно виднее.

Американцы в основном расхваливали свою страну. И еда у них вкуснее, и женщины сочнее, не в обиду присутствующей леди сказано, и сервис у них лучше, и дома выше, просторнее, светлее. Всё у них лучше. Какого хрена тогда было ехать сюда? Этот вопрос крутился у девушки на языке, но она деликатно молчала, кивала и улыбалась.

В основном, весь вечер мужчины проговорили между собой о поставках, контактах, планах, контрактах, сроках. Сухой деловой язык, в котором Катя мало что понимала и откровенно скучала. Лишь через пару часов, когда бизнесмены наговорились и на столик подали лёгкий алкоголь, всё внимание досталось девушке.

Японцы цокали языками, расхваливая её неземную красоту и острый не по годам ум. Американцы спрашивали всё, начиная от родословной, и заканчивая тем, как она познакомилась с сыном Гордеева, когда свадьба и не обижает ли её отец жениха. Гордеев одобрительно кивал, давая понять Кате, что всё складывается хорошо и она хорошо справляется со своей ролью милой и искренней девушки.

Ужин закончился гораздо приятнее и интереснее, чем начинался. То ли алкоголь всех расслабил, то ли простая, ни к чему не обязывающая болтовня за столом. Все были довольны, все общались на равных, выпивали и шутили, а Катя ощущала себя маленькой звездочкой вечера. Единственное, что смущало девушку — это откровенно липкие взгляды мистера Брауна, которые тот бросал на неё, словно раздевая и лапая.

Довольные приятной компанией и хорошо проведённым временем, мужчины и девушка встали из-за стола, собираясь расходиться. Американец по-дружески обнял Гордеева за плечи и незаметно что-то прошептал ему на ухо. Михаил нахмурил лоб, натянуто и как-то фальшиво улыбнулся и отрицательно покачал головой.

Браун повторил свой манёвр, ещё раз прильнул к уху Гордеева, не отрываясь долгие пять секунд, затем отстранился и внимательно посмотрел в лицо Михаила, давая тому шанс одуматься.

— Подумай, Михаэль! — с акцентом и мерзкой ухмылкой на лице пробормотал негр, и ещё раз прошёлся по ладной фигурке Катерины жадным, раздевающим взглядом. — Это в твоих интересах.

— Нет, я сказал, — чуть громче, чем позволяли правила приличия, ответил Гордеев, покачав головой.

На лице американца расползлась мерзкая ухмылка, он равнодушно пожал плечами, развернулся и направился в сторону выхода. Ужин подошёл к концу.

На часах начало двенадцатого ночи, Екатерина приняла душ в своём номере, переоделась, посидела на кровати, раздумывая и приводя мысли в порядок, помотала головой, придя к каким-то своим выводам, резко встала и уверенно вышла из номера. Преодолела длинный пустынный коридор и остановилась перед дверью Михаила, постучала, и, едва мужчина открыл, выпалила ему в лицо:

— Что хотел тот черномазый от тебя?

— Заходи, — Гордеев отступил в сторону, пропуская девушку внутрь, проводил гостью в гостиную и подошёл к бару, задумчиво уставившись на его содержимое.

— Так что он хотел? — Катя плюхнулась на белоснежный диван, закинула ножку на ножку и поправила свой шёлковый цветастый халатик в японском стиле, надетый на голое тельце.

— Да так… Ничего. Не бери в голову. Будешь пить? — Гордеев с вопросом в глазах обернулся к девушке, скользнул взглядом по её стройным ножкам и сглотнул невесть откуда подступившую к горлу слюну.

— Буду. Коньяк. А если честно? — девушка насупилась, приняв строгое выражение лица.

— Ты не отстанешь, да?

— Нет.

— Ладно. Тебя он хотел, — Гордеев подошёл к блондинке, держа в каждой руке по бокалу с позвякивающими кубиками льда, залитыми сверху ароматной янтарной жидкостью, один протянул блондинке, со вторым уселся в кресло напротив.

— Меня? В каком смысле? — Катя непонимающе нахмурилась, хотя всё прекрасно поняла с первого раза.

— Он хотел заполучить тебя на ночь.

— И что ты сказал?

— Ты же слышала — я сказал нет. Если хочет трахаться, пусть вызовет проститутку в номер.

— Хм… Но… Погоди, — девушка нахмурилась. — А это не повлияет на сделку?

— Повлияет, — Гордеев пожал плечами и сделал большой глоток из своего бокала. — Скорее всего, они откажутся.

— Это очень плохо? Я не справилась со своей задачей? — растерянно пролепетала Катерина.

— Ты справилась на отлично. Дело совсем не в тебе. Вернее… А! Не забивай себе голову. Пошёл этот черномазый в задницу! — Гордеев сделал ещё один глоток и неожиданно усмехнулся. — Ха! Это даже забавно. Вся сделка летит к чертям собачьим из-за озабоченного черножопого. Думал, такое только в плохих анекдотах бывает.

— Но он же не посмеет! — возмутилась блондинка. — Я думала, тебе не посмеют отказать из-за того, что какая-то баба не дала на переговорах. Кто — он, и кто — ты?!

— А кто я? — с усмешкой в глазах поинтересовался Гордеев.

— Ну, — Катя немного смутилась, — Гордеевы для меня всегда были… Наравне с богами. Вы же решаете все проблемы по щелчку пальцев, вам никто не указ.

— Милое сравнение — Боги… — хмыкнул Михаил. — В своём городе, да, бесспорно — мы на самой вершине пищевой цепочки. У нас есть деньги, власть, капитал, имя, люди. А вот в мировом масштабе я всё ещё… Нет, не пешка, но что-то типа коня или слона. Очень слабенького коня, с простреленным коленом. И эта сделка была очень важна для выхода на мировую арену. Даже те деньги вторичны, не в них дело — нужны контакты, точки соприкосновения, новые связи, — Гордеев тяжело вздохнул и махнул рукой. — Ладно, обойдёмся японцами. Хоть там перспектив меньше, но эти люди заинтересованы в сотрудничестве не меньше меня, они не спустят всё в унитаз ради отсоса и перепиха. Люблю японцев.

— Но нужны именно американцы? — осторожно поинтересовалась девушка.

— Нужны их связи, да. Японцы и так у меня на крючке.

— А если не секрет, моя доля была бы в денежном эквиваленте какова?

— Сложно так сразу сказать, — Гордеев задумчиво прищурился, глядя в потолок. — Эту сделку не оценишь одной суммой, мы же не продаём, не занимаемся перепродажей, мы хотели оформить слияние и начать сотрудничать на мировом рынке. Это всё сложно вот так раскинуть на пальцах.

— Ну хотя бы грубо. Просто вот так, не глядя и не подсчитывая…

— Пол-лярда, — не задумываясь, выдал Гордеев. — Я думаю, в первый год мы заработали бы на этом плюс-минус полмиллиарда. Это если не считать, открывавшихся перед нами перспектив. Два с половиной миллиона я бы тебе заплатил даже не задумываясь, как договаривались, — пожал плечами Михаил.

— Серьёзно? — захлопала ресничками девушка. — Вот так, за один вечер, при том, что ничего такого не сделала?

— Я умею быть благодарным, Катя. Но и ты ведь не простая девушка с улицы, ты часть нашей семьи.

— Ладно, два с половиной миллиона — не так уж и много, если подумать, — тяжело вздохнул блондинка, утешая саму себя. — Переживу как-нибудь. Эх! Плакала моя новенькая машинка…

— За контракт с японцами получишь раз в пять меньше. Но с другой стороны, полмиллиона вечнозелёных на дороге тоже не валяются. Такой маленький утешительный приз.

— Так речь о долларах, не о рублях?! — глаза девушки стали круглыми, как два маленьких блюдца.

— Конечно. Мы же на международном рынке работаем: фунты, доллары, иены.

— Охренеть! Два с половиной миллиона долларов — это была бы моя доля? Ты не шутишь?

— Какие уж тут шутки?

— Да за такие деньги я бы ему дала и так!

— Дело в цене, да? — хмыкнул Гордеев. — Как в анекдоте.

— Нет, серьёзно, — Катя выдохнула и, немного успокоившись, пришла в себя. — Я не говорю о сексе — пошёл этот черномазый в жопу! В переносном смысле, — поспешно уточнила блондинка. — Но я могу с ним просто выпить, посидеть, построить ему глазки и поболтать. Я смогу напоить его и вырубить — ты не потеряешь свой контракт, а я свои два с половиной миллиона.

— Плюс деньги за японцев, — задумчиво добавил Гордеев, подсластив пилюлю. — Там отдельный контракт.

— Три миллиона… — завороженно прошептала девушка. — Не тупи, Михал Сергеич! Ну или давай наймём ему шлюху, в конце концов?

— Шлюху я предлагал. Он хочет именно тебя.

— Ладно.

— Что ладно?

— Скажи ему, что я согласна. Я выкручусь. Уж кого-кого, а американского негра я точно перепью. В мою студенческую молодость я могла трёх мужиков перепить. Сыграем с ним в одну игру… — хищно оскалилась блондинка. — Он ещё пожалеет, что связался с Гордеевыми!..

Катя стояла перед номером мистера Брауна, сжимая в одной руке огромную бутылку бренди, а вторую держа с занесённым кулачком, не решаясь постучать в дверь. Девушка несколько раз глубоко вздохнула, прочищая мозги, постучала до трёх и, больше не откладывая, трижды у стукнула костяшками пальцев по красному дереву.

— О! Кэтрин! — американец распахнул двери буквально через пять секунд, словно поджидал её, внимательно осмотрел, лапая взглядом и раздевая, и улыбнулся своей обворожительной белозубой улыбкой. — Рад тебя видеть. Ты выглядишь бесподобно!

— Спасибо! — скромно пробормотала Катя.

Мужчина нагло протянул свои огромные лапища и заграбастал девушку, затащив её в номер. И только через секунду до Кати дошёл смысл последних сказанных им слов:

— Бренди? Как это мило, Кэтрин, прийти в гости с подарком. К сожалению, я уже пять лет не пью ничего крепче бельгийского пива…

Гордеев долго расхаживал по комнате, поглядывая на часы. С тех пор, как ушла Катя, прошёл уже час, а он всё не находил себе места. Правильно ли он поступает, всё ли верно рассчитал, не ошибается ли он. Вопросы роились в голове, а мозг просчитывал ситуации и сверял полученные данные. По всему выходило, что он всё просчитал правильно, но странная навязчивая мысль, брезжащая на заднем плане, не давала ему покоя и выбивала из колеи. Его! Гордеева! Из колеи! Это случалось очень редко.

Ох и Алекс! Ох и сукин сын! Как же он идеально подобрал девчонку! Это просто уму непостижимо. Умненькая, красивая, сексуальная, безотказная и ранимая. Такую хочется прижать к себе, окружить заботой и никогда, никуда не отпускать.

Гордеев ещё раз взглянул на часы, покачал головой, взял со стола универсальный ключ, подходящий к любой двери на этом этаже, и уверенно шагнул в сторону выхода из номера. Он дал им достаточно — целый час. Пора с этим заканчивать…

Михаил незаметно вошёл в комнату, освещённую мягким приглушённым интимным светом, и на секунду замер в дверях. Огромный обнажённый негр стоял спиной к нему, а перед ним, такая же голая, дрожа то ли от страха, то ли от холода, с раздвинутыми ногами, бесстыже вывалив на обозрение свою неприкрытую промежность и сочные груди, лежала Катя.

Гордеев встретился с девушкой взглядом, и лишь по её глазам прочитал всю гамму эмоций и чувств, бушевавших в ней. Отчаяние сменилось надеждой, страх радостью, ненависть обожанием. Руки блондинки были привязаны за запястья тоненьким тросом к изголовью кровати, ноги зафиксированы за лодыжки точно таким же шнуром так, чтобы девушка не могла их сомкнуть.

Браун держал в руке огромный, чуть ли не полуметровый, толстый член, и довольно наяривал его, приводя в боевую готовность. Пелена застелила глаза Гордеева, в его руке блеснул металлом острый нож. В несколько тихих, бесшумных шагов он приблизился к лоснящейся от пота спине Брауна, отработанным движением всадил лезвие по самую рукоять под левую лопатку своего несостоявшегося бизнес-партнёра, провернул и выдернул обратно, открывая рану. Струя горячей крови брызнула на светлый костюм Михаила, и мужчина отступил на шаг назад.

Афроамериканец испуганно обернулся, взглянул на неожиданного гостя широко распахнутыми от ужаса глазами, комично дёрнул руками, пытаясь дотянуться и закрыть рану на спине, через которую потоком выходила его жизнь, пошатнулся, и словно колосс на подрубленных ногах, рухнул на пол, не подавая никаких признаков жизни. Лишь огромная лужа крови на полу продолжала расти и расти, словно огромное тёмное нефтяное пятно на воде…

Девушка на кровати испуганно пискнула и побледнела. Гордеев в два шага преодолел расстояние, разделявшее их, перерезал путы на руках и ногах блондинки, и как-то счастливо, по-детски улыбнулся.

— Иди ко мне… — Михаил протянул руку девушке, резким рывком помог встать и на секунду прижал её к себе. — Не бойся, уже всё хорошо.

— Ты… Ты убил его?

— Одевайся и уходим отсюда, — вместо ответа скомандовал Гордеев.

— Он мёртв?

— Похоже на то. Пошевеливайся!

— А как же труп? Нас теперь посадят?

— Никто нас не посадит.

— Отпечатки, следы, тело? — на грани истерики прошептала девушка. — Ты в своём уме?!

— Я пришлю людей, они здесь приберутся, — равнодушно пожал плечами Гордеев.

— Камеры на этаже? Свидетели? Как они всё это приберут?

— Свидетелей нет, как нет и камер. Это отель высокого уровня, где клиенты ценят конфиденциальность. Да не переживай и не трясись ты так! — немного повысил он голос, стараясь привести девушку в чувство. — Мои люди обставят всё как несчастный случай. Игрался с ножичком, споткнулся и напоролся спиной.

— Хорошо, — растерянно, стараясь не смотреть на труп у своих ног и расползающееся по белому ковру красное пятно крови, пробормотала Катя.

— Он тебя трахал? Чем вы занимались целый час в номере? — неожиданно даже для себя самого спросил Михаил.

— Тебя только это сейчас беспокоит? — обиженно нахмурив лобик и упрямо взглянув глаза в глаза Гордееву, парировала Катерина.

— По большому счёту, да. Так трахал или нет?

— Нет. Не трахал! — выкрикнула в лицо Гордеева Катя. — Но ещё пару секунд, и он бы мне там всё разворотил своим огромным шлангом. Доволен?!

— Это хорошо. Что с лицом? — только сейчас Гордеев обратил внимание на личико девушки.

— Получила пару раз. За то, что не слушалась, — Катя потупила взгляд в пол. — Сильно заметно?

— Губа подбита и косметика размазана… — Михаил бережно поднял её голову, держась за подбородок и внимательно осмотрел лицо в тусклом свете. — Прости.

— Ты не виноват. Но извинения приняты.

Блондинка отвела взгляд в сторону, наткнулась на свою одежду, подскочила к ней, сгребла в охапку и не оборачиваясь метнулась к выходу из номера. Гордеев на секунду замешкался, склонился над трупом, прикрыл ему глаза и тихо пробормотал с ухмылкой на лице:

— Зря ты затеял эту игру со мной, Джонни. Зря…

Екатерина долго смывала с себя грязь и пот чужого мужчины. Сначала просто стояла под горячими струями, льющимися с потолка, потом схватила мочалку и долго тёрла свою кожу, пока та не начала болеть. Это всё мерзко, противно, хоть и было где-то вдалеке сознания приятно. Может, даже и не вдалеке. Гордееву она соврала, но видя в номере его перекошенное от гнева лицо, не решилась сказать правду. Да и кто теперь узнает? Никто. Это знала только она и дохлый негр.

К себе она не пошла, осталась в номере Михаила. Так будет правильнее. Вышла из душа, в темноте проскользнула в кровать к своему спасителю. В знак благодарности прижалась к нему своим разгорячённым, голеньким тельцем и тихонько задрожала.

Сильные мужские руки обвили её сзади, спрятали, словно в кокон, и через минуту она успокоилась.

— Зачем ты убил его? Можно было просто оглушить или дать в морду, — тихо произнесла Катя в темноте.

— Тебе его жалко?

— Нет. Наверное. Но ты теперь потеряешь контракт.

— Не страшно. Утром мы всё подпишем с его партнёром. У Хавьера те же полномочия, и мы с ним нашли общий язык. А ещё, он не требовал тебя в качестве взятки. Хороший парень, с ним можно иметь дело…

Девушка прикрыла глаза, и этот сумасшедший день, наконец, закончился для неё.

Утреннее солнце заглянуло в номер, солнечный лучик замер на лице блондинки, в приоткрытое окно ворвался утренний городской шумстолицы, гул моторов авто, перебранка водителей, писк светофоров. Но не это разбудило девушку.

Катя проснулась оттого, что её кто-то старательно и очень усердно вылизывал, доставляя просто сумасшедшее удовольствие. Её ножки были нагло раздвинуты в стороны, а между них хозяйничал чей-то наглый, нахальный язычок и два пальчика, ласкающих девушку изнутри.

Чувствуя приближение оргазма, она сквозь простынь прижала голову мужчины к своей промежности и через несколько секунд кончила, бурно, громко, не сдерживавшись и застонав на весь номер.

— Если будешь будить меня так каждое утро… Я буду твоей навсегда! — довольно промурлыкала девушка, чмокнула в губы выбравшегося из-под простыни Михаила, и тут же нырнула туда сама, обхватила губками торчащий колом мужской член, и принялась посасывать его, словно сладкий сосательный леденец.

— Между нами ничего не было! — пробормотала Катя через полчаса, лёжа на кровати рядом с довольным и осчастливленным мужчиной.

— Хорошо. Как скажешь, — покорно согласился Гордеев.

— Это была награда за спасение.

— Хорошо.

— Забудь всё, что было! Это всё из-за пережитого стресса. Думала, он меня разорвёт этой дубиной. А потом ты пришёл и спас. Это определённо какой-то синдром, типа стокгольмского или спасительного. Не знаю, но это всё следствие пережитого стресса. Я себя так не веду, обычно.

— Хорошо.

— И не вздумай что-то сказать Алексу про нас.

— Хорошо.

— И не думай, что это повторится снова! — не уставала перечислять девушка. — Вообще не думала, что мы будем спать в этой поездке. Прошлый раз я дала себе слово, что этого точно не повторится.

— Хорошо.

— И не хорошокай! — рассердилась она. — Бесишь меня этим!

— Хорошо…

Девушка не выдержала и зашипела, словно рассерженная кошка.

Она знала, он у неё на крючке. Теперь никуда не денется. Этот сильный, грозный, властный мужчина — её. Ручной котёнок. Отец будет доволен ею. В этот раз она разыграла свою партию как по нотам. Идеальная партия! Через постель туповатого сыночка пробраться в постель его отца. Гордеев-старший оказался тем ещё собственником, но в его положении, это не удивительно — он не привык делиться.

Нужно завязывать с сынком. Можно устроить ему прощальный секс, чтобы не наделал глупостей и не сболтнул лишнего, и пообещать, что будет изредка навещать его ночью. Какие же эти Гордеевы оказались слабенькими. Слабенькими на передок, как говорила её мама. Помаши перед носом сиськами, покажи письку, и они у твоих ног. Как их до сих пор никто не облапошил, уму не постижимо. Идиоты! Очень богатые идиоты…

Глава 7

На конференцию мы оставаться не стали. Не знаю, что отец написал Лизе, но та собралась с такой скоростью, что капитан в нашей академии, любивший проводить ночные тренировочные тревоги, обзавидовался бы.

К нашему семейному поместью я подогнал машину около пяти вечера. Подождал, пока Лизка выгрузится и забежит по ступеням в дом, достал телефон и ещё раз набрал знакомый номер, сохранённый у меня под именем «Большой Б». Как и предыдущие пять раз — безрезультатно.

Задумчиво покрутил телефон в руке и сунул его обратно в карман. Браун трубку не брал. А ведь у нас с ним намечался контакт и взаимопонимание. Я бы даже сказал, полное взаимопонимание. Мы с ним неплохо так поболтали последний раз, и что-то не услышал в его голосе особой любви к отцу. Он явно был против этой сделки, что мне это только на руку. Нет, я допускал, что он может меня кинуть, но кто не рискует…

Казалось, всё шло по идеальному плану. Мы мило поболтали с Джоном, я намекнул о тёлке, которую отец притащит на встречу, представив её то ли своей секретаршей, то ли помощницей, то ли, не дай бог, невестой сына. Дал пару советов говнюку, как правильно себя вести, как деликатнее проехаться по самолюбию отца и вывести того из себя, чтобы папашка просрал сделку. Это было не сложно.

Отца давно пора встряхнуть, выбить из колеи, чтобы за ним тянулся шлейф неудачных решений. Старику пора на пенсию, пора уступать дорогу молодым. Нет, себя я точно не вижу в роли главы семьи, слишком молод и бестолков, но есть тот же Васька или даже Лизка, с которой у нас сложилось взаимопонимание. А отцу пора уходить — Акелла промахнулся, стал старый и беззубый. Пора заменить вожака на молодого и сильного. Возможно, это была моя месть. Да, я мстительный сукин сын, и я с этим спокойно живу.

Но если Браун игнорирует меня, значит, отец как-то разрулил это. Но как? Характер негра и его вкус я знал прекрасно, успел изучить. Длинноногие белокожие и голубоглазые блондинки. Мимо Катьки он просто не мог пройти равнодушно. Интересно…

По моему простенькому плану, два озабоченных самца должны были не поделить самочку. Если победил отец, то у него появится стойкая симпатия к Катьке, синдром защитника. После этого он точно не отдаст её мне. Если Браун окажется «сверху» и натянет Гордеева и его белокожую подружку, то… В принципе, одного этого мне достаточно — достаточно знать, что отец прогнулся и его смогли «нагнуть». Но почему Браун молчит? Может, они с отцом всё порешали между собой? Но в этот вариант верилось слабо — эти двое люто ненавидели друг друга. Была между ними какая-то давняя история.

Эх! Знать бы, что там у них произошло, и почему этот сраный черножопый не берет трубку… Ладно, позвоню ему позже, может, что-то и прояснится.

— Ну наконец! Сколько можно?! — хмуро бросил в нашу сторону отец, едва мы с Лизкой вошли в его кабинет. — Я хотел за вами вертолёт высылать.

— Не люблю вертолёты, — проворчала сестрёнка и заняла кресло напротив отца, сидевшего за своим огромным рабочим столом. — Меня в них выворачивает наизнанку.

На лице отца лежали глубокие морщины. Он был зол, задумчив и строг. Он рвал, метал, срывался на крик и нецензурную брань. Ещё бы — едва не потерял двоих детей разом. Хотя, может, это он так за Лизку переживал. Сомневаюсь, что до меня ему есть хоть какое-то дело.

Васька сидел по правую руку от отца, помалкивал и задумчиво переводил взгляд с меня на Лизку и обратно. Мы с ней находились словно под прицелом двух матёрых следователей. Не хватало только покоцанного ржавого светильника и света, бьющего в лицо.

— Кто это мог быть, и зачем? Есть мысли? — дождавшись, когда отец выговорится, задал я давно мучающий меня вопрос.

— Зачем — это и так понятно. Им нужны были разработки твоей сестры. А вот кто… Это мы могли узнать, если бы ты хоть одного оставил в живых, а не покрошил там всех, словно сраный терминатор.

— Так я ещё и виноват? — хмыкнул я. — Интересно.

— Отец! Алекс защищал меня… — попыталась заступиться за меня сестрёнка.

— Помолчи! Когда я спрошу, ты скажешь, — оборвал её отец и ткнул в неё пальцем. — Так. Ты… Ты теперь без охраны ни шагу. Поняла?

— Не нужна мне охрана, — фыркнула сестрёнка. — Алекс справится, он хорошо показал себя. Тем более, он этому обучался последние двенадцать лет.

— Во-первых, он обучался не этому, — успокоившись, тяжело вздохнул отец. — А во-вторых, я поручу ему другое дело, он не должен быть твоей нянькой и, уж тем более, телохранителем. Задача телохранителя — прикрыть тебя своей грудью и умереть за тебя. Ты этого хочешь от брата?

— Прости, папа, — виновато пробормотала Лиза. — Нет.

— Ну и в-третьих, вы там оба чуть не сдохли. Двоих детей сразу я терять не готов.

Ага, значит всё же оба. Переживает и за меня? Интересно.

— Ну вот. Вроде, всё сказал. Можете идти.

Мы с Лизой одновременно поднялись с кресел и переглянулись, словно нашкодившие котята. Хотя, мы ими и были — нашкодили мы знатно. Но в этот раз нас пронесло.

— Не ты! — ткнул в меня пальцем отец. — Ты останься, есть разговор.

Лиза нахмурилась, перевела взгляд с меня на отца, снова на меня, незаметно подмигнула, ободряюще сжала ладошки, демонстрируя, как держит за меня кулачки, и бодрой походкой двинулась на выход в сопровождении старшего брата. Я уселся обратно в кресло, дверь кабинета за моей спиной бесшумно закрылась, и мы остались с отцом наедине.

— Твою подругу я отослал. Ей больше не место здесь, — проговорил отец, глядя мне прямо в глаза и внимательно наблюдая за моей реакцией.

— В смысле? Катьку?! — я демонстративно нахмурился, набрал в грудь побольше воздуха и включил всё своё актёрское мастерство на максималку. — Зачем ты лезешь в мои…

— Хватит строить из себя дурачка, — перебил меня отец на полуслове. — Проигрались и хватит. Это было немного забавно, чуточку весело, где-то даже приятно, но не более…

— Давно догадался? — сдался я и выдохнул, поняв, что меня раскусили как ребёнка.

— Да почти сразу. Сын, там, где ты учился — я преподавал, — покровительственно произнёс он, откинувшись в своём кресле. — Я эту схему с невестой сразу просек, но попытку оценил. Это было неплохо. Одно мне непонятно.

— И что же?

— В чем смысл всей этой затеи?

— Хотел, чтобы ты почувствовал себя виноватым, — пожал я плечами.

— И всё?

— Хотел, чтобы ты женился на ней.

— Хм… А ведь я был готов, она очень умела и убедительна. Она знала о твоей схеме, или ты использовал её в тёмную?

— В тёмную. Она думала, что это её план.

— Интересно, — отец довольно улыбнулся. — И? Тебе какой прок с этого? С нашей женитьбы.

— Я бы потрахивал свою новую мачеху периодически, и ставил тебе рога. Это лучшая награда.

— Нет! — отец нахмурился и помотал головой. — Она бы не стала рисковать и трахаться с тобой… Или стала бы?

— Стала бы. Я уверен в этом. У тебя были бы очень хорошие, ветвистые рога, отец.

— Хм. А ты хорош! Действительно хорош. Мне было бы очень неприятно узнать об этом.

— Ты бы и не узнал. По крайней мере, не сразу. Мне достаточно того, что знал я.

— А ведь неплохая схема, сын. Неплохая. Сделать отцу побольнее. Хм… Могло получиться. Если бы я был полным идиотом и верил каждой шмаре, — отец хмыкнул, побарабанил пальцами по столу и ненадолго задумался. — Забавно, что ты не стал отпираться и мы с тобой сейчас спокойно об этом говорим. Ванька бы врал и отпирался до последнего.

— А Васька?

— А Василий бы никогда не пошёл против меня. Ладно! — преувеличено бодро произнёс отец. — Нужно направить твою злость и изобретательность в нужное русло, тем более, Лиза о тебе хорошо отзывается и смотрит на тебя влюблёнными глазами. Ты знаешь, она редко выбирает себе кумиров, а если выбирает, то редко ошибается.

— Я просто удачно прикрыл её во время нападения, — пожал я плечами.

— Ну-ну… Пожалуй, я дам тебе один наш заводик, посмотрим, что ты с ним сможешь сделать. Если и там проявишь смекалку… В общем, посмотрим, — отец подвинул в мою сторону папку с бумагами. — Документы я приготовил — завод «Титан» теперь твой. Лично. Это не актив семьи, а твоя маленькая премия. Сделай из него конфетку, ну или угробь. Мне плевать. В первом случае ты снова меня удивишь, во втором подтвердишь, что твои идеи провальные и ты не стоишь моих усилий.

— Какой же ты гандон!

— Какой есть, — равнодушно пожал плечами отец. — А от этой шлюхи избавься.

— Совсем?

— Совсем. Она провела с нами слишком много времени, могла что-то такое услышать, что посторонним слышать не положено. Ей не нужно знать, что творится в нашей семье.

— Хорошо, — я поднялся с кресла, собираясь уйти.

— Запомни, сын. Семья — это главное! Что бы не случилось, как бы мы не срались и не ругались, мы всегда стоим один за одного. Иначе без семьи ты не протянешь в этом мире и дня. Усвой этот урок, сын!

Кивнул, развернулся и двинулся на выход из кабинета.

— И кстати… — задумчивый возглас отца застал меня уже в дверях.

— Да?

— Джону Брауну не звони. Он не ответит. Больше никому не ответит.

— Понял…

Я вышел из кабинета отца и задумчиво побрёл в сторону своей комнаты, сжимая в руке документы на свой первый актив — завод «Титан». Интересно, что это за завод? Чует моя задница, там не всё так просто. Ох не всё!

А ведь эта схема с Катькой казалась весьма годной. Где я налажал, интересно? В чём прокололся? Обхаживал и потрахивал эту дуру целый год. Смешная такая — я прекрасно знал, что она затеяла, с самого начала. Наверное, считала себя охотницей, роковой женщиной, хищницей. А на самом деле, на хищницу всё это время охотились хищники покрупнее. Бывает и такое.

Да уж, Акелла оказался не таким уж беззубым и глупым. Ладно, хрен с тобой, отец, поруководи ещё немного, пока я наберусь ума и опыта. Может, лет через пять попробую ещё разок. Так даже лучше, мы разобрались, кто из нас чего стоит, и кто на что способен. Почему-то я думал, отец будет действовать жёстче, а не просто пожурит своего нерадивого сынка. Да и за Лизку он действительно переживал. Видимо, семья для него всё же не совсем пустой звук. Вопросов у меня больше нет, как и обид. Я умею признавать поражение.

* * *

Высокий, седой, но ещё крепкий и властный мужчина расхаживал по своему кабинету, держа в руках плеть.

— Как? — он остановился перед девушкой, скромно сидящей на краю стула, и посмотрел ей в лицо. — Скажи мне, как в очередной раз ты умудрилась всё просрать?

— Не знаю, отец, — тихо произнесла блондинка.

— Я разработал план, просчитав всё до мелочей, устроил тебя в эту сраную академию, задействовал все свои старые связи и подкупил этого сраного ректора. Так как?

С последним высказыванием девушка была категорично не согласна. Ректора военной Академии подкупили явно не обещания отца, а самый банальный секс. Ладно, не самый банальный — старик был тем ещё извращенцем, но без него план отца застопорился бы уже на самом начальном этапе. Но своему драгоценному родителю она этого говорить, конечно же, не будет.

Он не кричал, не оскорблял и не брызжал слюной, он разговаривал почти шёпотом, и это пугало Екатерину больше всего. Уж лучше бы кричал, ругался и крушил мебель. Или избивал её. Разочаровать отца — для неё самое страшное, самое плохое наказание и проклятие.

— Не знаю, пап. Я делала всё, как ты говорил.

— Тогда почему ты до сих пор не замужем за Гордеевым или хотя бы за его сраным тупым сынком? Я изучил психологический портрет каждого, дал тебе чёткие указания, что и как делать, на каких струнах сыграть. Я всё сделал! Ты совсем дура?! Где ты напортачила?

Я! Я! Я! Такое впечатление, что он думал только о себе, и девушка, осознав это, непроизвольно поморщилась.

— Прости. Не знаю, — Катя обречённо опустила голову и сцепила руки до побелевших в костяшках пальцев.

— Ты спала с курсантом? — подозрительно спросил мужчина. — Ну! Чего заткнулась?

— Да, — призналась блондинка.

— Сука! Я же запретил! Никакого секса с проходными персонажами! Дура! Гордеев-старший был нашей целью, не его сын! Ты должна была беречь себя для него. Неужели нельзя немного потерпеть?! Да что у тебя за ненасытная похотливая дырка между ног?!

— Не знаю, как так вышло. Он выглядел таким потерянным и жалким… Я хотела утешить его.

— Один раз?

— Что?

— Один раз трахнулась с ним? Один раз утешила?

— Нет…

— Сука! — прошипел он. — Рассказывай всё по порядку, в деталях, может, ещё можно что-то исправить. Сначала ты трахнулась с младшим, пару раз или…

— Постоянно, — выпалила Катя на одном дыхании, словно кинувшись в омут с головой, и упрямо посмотрела в лицо отца. — Последние полгода мы трахались постоянно. Иногда после занятий, иногда на перерыве, очень часто во время наших сеансов психотерапии, в моём кабинете. В кабинете было приятнее всего!

— То есть, ты жила полноценной половой жизнью… — сделал вывод отец Кати. — Ладно. Дальше? Ты трахнулась с Гордеевым-старшим. А потом снова с младшим? Ты их меняла как перчатки?

— Нет, — девушка задумалась. — После старшего у меня ни разу не было секса с младшим. Словно… Словно он знал и избегал меня.

— Он знал, — уверенно кивнул отец.

— Ты думаешь? Но его поведение и отношение ко мне не изменилось.

— Он знал! Дура! Он тебя использовал! — выкрикнул мужчина в лицо дочери и тут же взял себя в руки. — А что со старшим? Он легко пошёл на контакт?

— Очень легко.

— И как часто?

— Очень. Михаил втянулся в игру и иногда принуждал меня к сексу. Думал, что принуждает, — поправилась блондинка.

— Как вы расстались? Какие слова были сказаны?

— Мы не расставались. Просто… Мне вызвали машину, посадили и, ничего не объяснив, выпроводили из поместья.

— Кто? Младший или старший?

— Не знаю. Старший, наверное. Алекса не было дома.

— Дура! Ладно, ещё не всё потеряно, разыграем ещё одну пьеску. У нас есть ещё одна козырная карта. Но прежде… Задирай юбку и снимай трусы, ты должна понести заслуженное наказание. Как же я устал от тебя и от твоей тупости…

— Но ты говорил, больше не будешь бить, — девушка послушно поднялась со стула и, с надеждой в испуганных глазах, посмотрела на отца.

— Я? Точно… — он зло выругался. — Ты же от этого получаешь удовольствие… Дрянь!

Мужчина кинул плеть на стол, внимательно посмотрел на дочь, покачал головой и снова взял орудие экзекуции в руку.

— В этот раз я сделаю так, что ты запомнишь этот урок надолго. Сто ударов! Как тебе такое?

— Не нужно… папа… Пожалуйста! Я столько не выдержу, правда!

— Сто двадцать! — он посмотрел в глаза дочери с ненавистью, и девушка под его пристальным взглядом послушно стянула трусики, повернулась задом и приняла покорную позу для наказания.

В тишине кабинета успело прозвучать два хлёстких удара, прежде чем входная дверь тихонько приоткрылись и в неё бесшумно проскользнул высокий, симпатичный молодой человек в строгом деловом костюме.

— Забавные в вашей семье развлечения, Антон Павлович, — произнёс Алексей, тщательно прикрыв за собой дверь. — Вам не кажется, что ваша дочь уже переросла это? Ей не семь лет. Наказывать таким образом — это прерогатива её мужа или партнёра, но никак не отца.

Катя обернулась, встретилась взглядом со своим женихом и стыдливо опустила глаза в пол. Сейчас она пребывала не в лучшем виде: задратая юбка, спущенные до щиколоток тоненькие трусики, голая задница, из глаз катятся слёзы, на правой ягодице аллели два красных рубца.

— О! Алекс, мой будущий зять. Я рад тебя видеть! — радостно воскликнул отец Кати. — А я тут дочь воспитываю. Ты прав, она взрослая, но ума как у школьницы. Вот как прикажешь дурь из её головы выбивать? Если она тебя обидела чем-то, то это не со зла, поверь.

— Выйди, — коротко приказал Алексей девушке. — Нам нужно поговорить с твоим родителем.

Катя растерянно натянула трусики и торопливо вышла из кабинета, оставив мужчин наедине.

— Когда там уже ваша свадьба, мой дорогой зятёк? Я устал в одиночку тянуть это ярмо. Ты муж, ты и воспитывай её, — шутливо хмыкнул Антон Павлович, прошёл за свой стол, вальяжно уселся в большое кожаное кресло и приглашающе указал Алексу в кресло напротив. — Присаживайся, поговорим обо всём, обсудим детали.

— Боюсь, господин Мамонтов, свадьбы не будет, — пожал Гордеев-младший плечами, проигнорировав приглашение сесть в кресло.

— Что?! — театрально возмутился и удивился отец Кати. — Почему, Алекс?

— Ваша дочь оказалась слабой на передок, — вздохнул Алексей.

— Да что ты говоришь?! Как так?

— Мамонтов, хватит изображать дурачка. Я всё знаю.

— Что всё? Я не понимаю, о чём ты, — хозяин кабинета нахмурился.

Алекс не спеша прошёлся по кабинету. Проверил пальцем пыль на книжной полке, вытащил одну из книг, внимательно изучил корешок, хмыкнул и поставил её на место, сунул руку выше, что-то достал и пошёл дальше. Остановился у картины, поправил её и снова что-то снял с рамки, сунув в карман брюк. Подошёл вплотную к хозяину кабинета, внимательно посмотрел на него и коротко приказал:

— Отодвинься.

Мамонтов послушно убрал руки со стола и сдвинул коленки вбок. Молодой человек прошёлся рукой под столешницей, что-то поскрёб там пальцем, выудил тонкую самоклеящуюся полоску под цвет мебели с небольшим, едва заметным бугорком, и демонстративно кинул её на стол.

— И давно ты прослушиваешь меня? — нахмурившись, поинтересовался отец Катерины.

— Давно. Как только твоя дочь пришла работать в военную академию и принялась строить мне глазки. У нас этих штук в учебке очень много, мы как-то сдавали тест по прослушке, незаметному внедрению и обнаружению. А эти штучки такие маленькие — постоянно теряются, постоянно куда-то пропадают…

— Я ведь могу засудить тебя и твоего отца за это. У меня ещё остались связи на верхах.

— Нет у тебя никаких связей, Антон Палыч, — вздохнул Алексей. — Да если бы и были, мне на это глубоко насрать.

— И что теперь?

— Ничего. Ты умрёшь, как и твоя дочь. Вы больше мне не нужны.

Бесшумный выстрел в висок разнёс Мамонтову половину затылка, забрызгав противоположную стену грязно-серой массой. Алекс бережно подхватил голову мужчины, уложил на стол, вложил пистолет в мёртвую руку, и отошёл в центр кабинета. Ещё раз задумчиво огляделся, развернулся и вышел. Дело сделано.

— Алекс, — в коридоре стояла побледневшая Катя.

— Да, Кать?

— Ты меня использовал?

— Серьёзно? — хмыкнул парень. — Ты использовала меня, Кать, я тебя.

— Ты… Я… Я не знаю, почему я такая. Прости. Мне было хорошо с тобой, но… Но я не знаю. Нужно было остановиться, сказать «стоп», просто наслаждаться жизнью и тобой… Но я просто дура.

— Это всё воспитание. Нашу психику формируют родители, не мне тебе рассказывать, — тяжело вздохнул Алекс. — Ты недополучила любовь своего отца и ищешь эту любовь в объятиях других мужчин. Ты искала его одобрения, похвалы, а он просто пользовался тобой, как хотел. Твой отец никогда тебя не любил, Кать. Но у меня есть для тебя две новости. Первая — он больше никогда не будет тобой командовать, избивать тебя и заставлять делать то, что тебе противно…

Глава 8

Первым делом, когда вернулся домой, я занялся оружием. Тем самым, трофейным, привезённым из нашей с Лизой поездки на несостоявшуюся конференцию.

Лизка, бесцеремонно ворвавшись в мою комнату без стука, хмыкнула и, увидев разложенный на столе пистолет, задумчиво проворчала:

— Зачем, если можно спуститься в оружейную и выбрать там любой из огромного отцовского арсенала? — затем так же стремительно развернулась и молча убежала, не дав мне ответить.

Наверное, поэтому. Хочу иметь что-то своё, о чём не нужно отчитываться ни перед кем. Разобрал, почистил, собрал и провёл маленькую инвентаризацию. Пистолет, полная обойма, плюс два запасных магазина на двадцать патронов. Не густо, но мне же не воевать с ним. Так, суну в кобуру, и пусть себе висит. Так что — нормально.

Сестрёнка вернулась минут через десять.

— Мальчишки не взрослеют, — вздохнула Лиза, покачав головой. — Всё игрушки и игрушки. Держи. Для моего любимого братишки и защитника ничего не жалко!

Она протянула мне чёрную плечевую кобуру из мягкой кожи, о которой я как раз мечтал, и замерла рядом, наслаждаясь произведённым эффектом. Неожиданно как-то. Мне никто не дарил подарки уже… Да я вообще не припомню, чтобы мне что-то дарили, тем более, без задней мысли, безвозмездно.

— Спасибо! — искренне и немного удивлённо поблагодарил я Лизку и тут же напялил подарок, подтянув ремешки и отрегулировав размер под себя. Сунул пистолет в кобуру и довольно, словно выиграл миллион в лотерею, растянул глупую улыбку на своём лице. — Чего приходила-то?

— А! Точно. Держи.

Она аккуратно поставила на мой стол сумочку, размером чуть больше женского кошелька, раскрыла и подвинула в мою сторону. А я задумчиво уставился на пять разноцветных шприцов, лежащих на бордовом бархате в специальных углублениях: два регена, два ускорителя и один с чёрной каймой.

— Э-э-э. Это подарок? За спасение твоей драгоценной тушки? — недоумённо похлопал я глазками, переводя их с сестры на содержимое маленького кейса.

— Можно и так сказать. Держи их под рукой. Из-за этой непонятной движухи вокруг меня отец сам не свой, приказал усилить охрану поместья и поднял всех своих ищеек, — пояснила Лиза. — Если вдруг и тебя достанут, используй по назначению.

— Так всё серьёзно?

— Пока не знаю, — пожала сестрёнка плечами. — Но отец разберётся. Всегда разбирался.

— А раз пошла такая пьянка… — я задумчиво почесал затылок. — Дашь мне ещё парочку своих разработок?

— Что именно интересует? — хитро прищурилась сестрёнка.

— Сыворотка правды и та гадость, снимающая моральные барьеры.

— Можно, — на секунду задумавшись, легко согласилась Лиза и принялась рыться в сумочке. — Держи.

Сестрёнка держала в протянутой руке два тонких цветных тюбика с колпачками, похожие на самые обычные толстые фломастеры или освежители дыхания.

— Голубой — это сыворотка правды. Действует около часа. Желательно распылить в лицо, но всех, кто рядом, вдохнёт воздух — тоже заденет. Ненадолго, так что эффект будет слабым. Серый — снимает моральные тормоза. Эта штука очень убойная, действует даже малое количество, даже на открытом воздухе, даже пару капель. Так что смотри, осторожнее с ней.

— Спасибо! — растерянный щедростью сестры, пробормотал я и спрятал флаконы в ту же сумочку со шприцами.

Неплохо я прибарахлился, ещё сам не знаю, правда, зачем и что мне с ними делать, но, как говорится, запас карман не тянет.

— Ладно, пойду я. У меня сегодня романтический ужин с мужем, — Лиза взглянула на часы, и устало вздохнула. — Пока, братик.

Она потрепала мою шевелюру, махнула рукой на прощание, развернулась и пошла в сторону выхода, оставив меня наедине с моими мыслями, а я снова принялся играть со своей новой игрушкой. А ничего так пукалка, хорошо в руке лежит, ощущается вес, мощь. Ладно, с оружием разобрались, пора заняться делами. Вернее, одним делом…

Я спустился в отцовский гараж, выбрал машинку попроще, проложил маршрут в навигаторе и тронул авто в сторону своего заводика. Что мне с ним делать, как управлять, и надо ли мне такое счастье — ума не приложу. Но раз дали… Отказаться я всегда успею, но прежде, мне и самому интересно, смогу я что-то с ним сделать или нет…

К проходной завода я подъехал как раз к концу рабочего дня, остановился на парковке, заглушил двигатель и уставился через лобовое стекло на старенькое, обветшалое пятиэтажное фасадное здание. Да уж! Заводик видал времена и получше. А ведь само месторасположение неплохое — центр города, главная улица, до площади с фонтаном и до исторической части рукой подать, парк под боком, огромный супермаркет за парком. Как его ещё не снесли и не построили на его месте что-то более доходное — даже не знаю.

Я вышел из машины, прошёл через вертушку на проходной и очутился в просторном зале с высокими пятиметровыми потолками, холодными коридорами с эхом и скучающей охраной в стеклянной будке.

Пахло здесь… Даже не знаю — мазутом или нефтью, старыми трубами, краской, ржавчиной, побелкой, потом рабочих, вытоптавших и затёрших, казалось бы, вечную гранитную плитку на полу своими ногами. Это сложно передать словами. Есть что-то в этих старых зданиях такое, древнее, непонятное… Своя душа. Даже с закрытыми глазами можно зайти сюда и безошибочно угадать, невзирая на ремонты, реконструкции и реставрации — новое оно или старое.

— Вы что-то хотели, молодой человек? — суровый охранник обратил на меня своё драгоценное внимание, вырвав из размышлений.

— Не подскажете, где у вас тут туалет?

— Простите, — вздохнул он, — только для сотрудников, у нас режимный объект.

— Ясно. Спасибо.

Я развернулся, вышел на улицу, постоял пару минут возле больших, тяжёлых входных дверей и пошёл к своей машине. Запрыгнул на водительское сидение и мельком взглянул на часы — 18:08. Ну ладно, подождём…

В 18:17 из центральных дверей повалил народ, словно муравьи из муравейника. Конец рабочего дня — все работяги спешат по домам, к своим семьям, и только минут через десять поток начал понемногу редеть, и к половине седьмого окончательно иссяк.

В 18:32 из дверей в сопровождении лебезящего охранника, не пустившего меня в сортир, вышел слегка полноватый мужчина средних лет в костюме с галстуком и небольшим кожаным чемоданчиком в руках. Семёнов Виктор Андреевич — директор сего предприятия. Сорок два года, разведён, скверен характером, воровит, в меру нагл и достаточно умён. Занимает должность директора завода последние пять лет.

Виктор Андреевич попрощался с охранником и, походкой уверенного хозяина успешной жизни, двинулся к своей новенькой, серебристой машинке. А неплохо он зарабатывает, раз может позволить себе такое авто — мог бы подумать кто угодно, только не я, прошерстивший толстенькую папочку с данными по заводу и глянувший мельком платёжные и зарплатные ведомости.

На такую машину нашему директору нужно копить лет пять, ведь его зарплата, вернее, бонусы к зарплате, напрямую зависели от продуктивности завода. Голой зарплаты там кот наплакал. А о какой продуктивности можно говорить, если завод в полной жопе, и это я ещё мягко выразился?

Да, перед тем как сюда ехать, я покопался в истории предприятия и порылся в документах. Интересная и многогранная история у моего заводика. Когда-то на нём делали неплохое оружие, затем, лет двадцать назад, перепрофилировались на кухонную утварь: ножи, мясорубки, кастрюли, вилки, ложки. А почему бы и нет, используя военные наработки и технологии обработки металла. Благодаря этому, ножи предприятия славились на всю страну и даже за рубеж.

Чуть позже запустили производство мелкой бытовой электротехники для этой самой кухни. Потом завод несколько раз перепродавали, и каждый новый хозяин пытался выжать из остатков былой мощи и высосать из рабочих по максимуму. Как из дойной коровы, которая давно уже не даёт молока. Как эта корова не сдохла ещё лет десять назад — непонятно. Каждый хозяин делал что-то новенькое, пытаясь вернуть завод в прибыльное русло: запускал сумасшедшую рекламную компанию, приводил свою команду профессиональных управленцев, делал ребрендинг, урезал зарплаты рабочим, нанимал дорогостоящих толковых кризис- и пиар-менеджеров. Всё, что было в их силах. Но! Ничего путёвого из этого не выходило.

Последние пять лет, как раз столько он принадлежал нашей семье, заводик делал всё ту же технику для домохозяек: микроволновки, тостеры, чайники, посудомойки, кофеварки, яйцеварки. На мировой рынок наш бренд «Титан» не претендовал, да и на местном его не сильно любили — цена не самая низкая, а качество не абы какое, сервис хромал на обе ноги, поставки срывались, и продажи продукции держалась лишь на каких-то упрямых патриотических чувствах фанатично преданных нам покупателей, желающих поддержать национального производителя и верящих в отечественную продукцию.

Но, судя по бумагам, корову всё же легче было пристрелить. Доходы, вернее, убытки завода огромны, он работал в минус. Каких чудес ждёт от меня отец — непонятно. Вполне возможно, это его хитрый план по избавлению от убыточного актива — подарил его бестолковому пареньку, с которого нечего взять, и концы в воду. Но, с другой стороны, не может быть всё так просто. Недостаточно подарить завод кому-то, чтобы избавиться от долгов. Значит, он действительно чего-то ждёт от меня, каких-то действий. Решение есть, неочевидное, но есть. Нужно его найти.

Я тяжело вздохнул, дважды посигналил и моргнул фарами директору, привлекая его внимание. Тот удивлённо замер возле своей машины, взглянул по сторонам, словно сомневаясь, что гудок предназначался ему, задумчиво посмотрел в мою сторону и уверенным шагом подошёл к моему авто, остановившись у открытого окна.

— Присаживайся, Виктор Андреевич, — кивнул я на пассажирское сидение. — Поговорим.

Он молча обошёл автомобиль, открыл дверь и тяжело сел рядом, положив свой чемоданчик на колени. Вздохнул и уставился перед собой, не моргая.

— Знаешь, кто я?

— Догадываюсь, — Семёнов бросил на меня беглый взгляд и снова уставился прямо. — Номер на автомобиле Гордеевых, но вы не водитель, слишком молоды и наглы для своих лет. Документы я видел сегодня утром, завод переоформлен на младшего сына Гордеева — Алексея Гордеева. Вы Алексей?

— Алекс, — представился я.

— Новый хозяин… — вздохнул директор и задумчиво поджал губы.

— Скорее, кризис-менеджер. Прошлые не справились, попробую я.

— Зачем нам кризис-менеджер?

— А незачем? Я изучил документацию, завод убыточный, долги по зарплате, возвраты, жалобы, забастовки… А ты катаешься на новой машине.

— Это машина бывшей жены…

— Ну да, ну да… А на тёщу дом записан и новая квартира. И ещё домик в Испании, на побережье. Прости, а жена у тебя кем работает?

— Она… У неё свой салон красоты.

— Дай угадаю. Салону не более пяти лет. Я прав?

— Три года, — Виктор Андреевич поморщился. — Я уволен?

— Ты дурак? Зачем мне увольнять такого предприимчивого человека? Да и смысл? Ты столько наворовал, что тебе лет пятьдесят отрабатывать придётся. Ну и вернуть немного, конечно, неплохо бы.

— Не думаю, что это возможно. У меня по документам нет ничего, что я могу вернуть. У меня есть дача в деревне и гараж.

— Вот дурак-человек! — игриво всплеснул я руками. — Кто же с тобой будет разбираться по бумагам? Или ты думаешь, то, что ты спрятал в Испании, никто не достанет? Никто не будет с тобой судиться, Витя. Тебя просто найдут утром повешенным и потом договорятся с твоей вдовой или наследниками. А не договорятся, то отправят вслед за тобой. Пусть твоё имущество отходит государству — невелика потеря.

— Жёстко, — нахмурился Семёнов. — Но, в какой-то мере, справедливо.

Он поправил дрожащими пальцами галстук, немного распустив узел, и снова притих.

— Если тебя пять лет не трогали, то только потому, что никому не было дела до тебя, ты слишком мелкая сошка. Я не знаю, зачем отцу был нужен этот ущербный актив, может, отмывал доходы или списывал налоги, я в этом не силён. Но теперь этот завод мой. И мне, как это ни печально для тебя, абсолютно нечего делать, кроме как вплотную заняться им. Доходчиво объяснил?

— Я знаю репутацию Гордеевых, и знаю, на что вы способны… Вначале даже как-то страшно было идти сюда работать, но у меня выбора особого не представилось, нужны были деньги, и я пошёл, — начал он неожиданно исповедоваться. — Первый год я даже пытался как-то что-то наладить, писал письма вашему отцу, просил закупить новые станки или выделить средства на ремонт старых, но получал стандартные отписки от его секретарей. Пришлось выкручиваться: сокращать линии, пускать часть на запчасти. В общем — это не важно.

Потом я попробовал немного провести по левым накладным, потом ещё раз и ещё. И тишина. Меня никто не поймал, не наказал, хотя я ждал полицию в любой момент и вздрагивал от каждого шороха. Потом я подделал ведомости по зарплате, немного задержал, перекинул через банк знакомого и получил через месяц свой процент. Вроде, и не украл, но денежка капнула. И снова ничего — никто мне по рукам не дал и не наказал. И пошло-поехало.

— С чего такая откровенность?

— А что скрывать? Как будто и так непонятно, — он тяжело вздохнул. — Что со мной будет?

— Забавно. А ты оказался умнее, чем я думал. Работай пока, как работал. Только прекращай все эти левые схемы и верни наворованное.

— Всё?

— Нет, блядь! Пять тысяч. Конечно всё! — я помолчал, сокрушённо покачал головой и вздохнул. — Обидно…

— Что именно? — не понял меня мой новоиспечённый не уволенный директор заводика.

— Да так… Ты оказался слишком сговорчивым. Я хотел тебя немного попинать, губы в кровь разбить, зубы выбить, руку сломать, левую, — зачем-то уточнил я. — Припугнуть тебя и сказать, что бежать бесполезно. Отец тебя найдёт везде, ты не так важен, но наказать тебя было бы делом принципа, чтобы другим неповадно было.

— Да это я и так понимаю, — хмыкнул Семёнов. — Чай не дурак, а чувство самосохранения у меня развито очень хорошо. Могу квартиру оставить?

— Квартиру купил давно?

— Ещё лет десять назад.

— Оставь, — не стал спорить я и зажимать его в угол, — и машину в качестве бонуса. Хрен с ней.

— Спасибо. Только это… Бывшая может не пойти на контакт, часть недвижимости записана на неё. Да и мать её — та ещё сука. Мы с ней не ладим.

— Если откажется, скажешь мне. Разберёмся.

— Понял. Сделаю, — Виктор Андреевич побарабанил пальцами по своему чемодану. — Какие будут распоряжения на завтра, Алексей Михайлович? Вас нужно как-то представить коллективу? Ввести в курс дела, выделить кабинет, подобрать помощника…

— Не нужно, — перебил я его. — Работай как работал, никому не говори, что у завода новый хозяин.

— Но…

— Я завтра выхожу на работу обычным сотрудником.

— Но… Как я это объясню?

— Что именно?

— Что вы, сын Гордеева, будете работать у нас рядовым сотрудником?

— Никто не должен знать. Оформи меня под вымышленным именем и фамилией. Только не забудь мне сказать, под каким. Устрой на склад или куда-то ещё, где нужно работать руками, а не головой. Я пока не разбираюсь ни в чём, но думаю, нужно начать с самых низов. Не с уборщика, конечно, но что-то такое, простенькое. Сможешь?

— Да, наверное, — немного растерялся директор завода. — А разве так можно? А ваш отец в курсе?

— При чём здесь мой отец? Включи голову, Витя! Я ничего не знаю ни о заводе, ни как там всё устроено, ни что думают люди, ни всю эту внутреннюю кухню — ни-че-го! Мне нужно сначала присмотреться и разобраться во всем.

— Я могу ввести вас в курс дела.

— Всё, что ты можешь, я уже озвучил. Можешь устроить меня рядовым сотрудником, не предавая мою личность огласке?

— Так можно, в принципе, — вздохнул он, смирившись с моей прихотью. — Состряпаю простенький документ и дам распоряжение отделу кадров принять вас по нему, — задумчиво хмыкнул директор завода. — А как девичья фамилия вашей матери, не подскажете?

— Меньшикова.

— Алексей Меньшиков, работник склада. Подойдёт?

— Вполне, — пожал плечами.

— Хорошо. Тогда жду вас завтра в 7:45 на смене, Алексей Меньшиков. Не опаздывайте. Ваш пропуск будет ждать вас на охране.

— Вот и ладушки. Кстати, раз уж мы с тобой начали так хорошо сотрудничать. Ты не знаешь, почему отец просто не продаст убыточный завод? Что за хитрые схемы с дарением?

— Я не знаю, — снова растерялся Виктор Андреевич, виновато захлопав глазками.

— А если подумать?

— Если подумать… — медленно повторил за мной директор. — Не выйдет его просто так продать. Долги по зарплате, перед поставщиками, обязательства перед профсоюзами. Да и не только. Раньше это был оборонный завод, его так просто не продают. Там же военная документация сохранена. Когда ваш отец покупал его, там столько обязательств на него повесили. Всё это не просто.

— А подарить, значит, можно?

— Ну, одному из наследников, который и так унаследует его. Почему бы и нет?

— А закрыть? Разогнать всех к чертям и закрыть?

— Жалко людей, наверное, на улицу выбрасывать, — пожал плечами директор.

— Это вряд ли.

— Тогда… Я не знаю. Может, не доходили руки.

— Ладно, разберёмся.

— А! — неожиданно выкрикнул Семёнов. — Я понял. Завод по бумагам всё ещё идёт как оборонное предприятие.

— И?

— Есть две вещи, которые позволяет статус такого предприятия: изготавливать оружие и содержать маленькую легальную частную армию в городе для его охраны.

— Но отец ничего военного не производил на нём.

— Не производил, — подтвердил директор, — но, насколько мне известно, у вашего отца есть солидная охранная контора, которая по факту и есть маленькая частная армия.

— Но теперь он не сможет её держать, раз отдал завод.

— Отнюдь. Скорее всего, ваш отец давно узаконил её как-то иначе, а теперь избавился и от завода. Как только подвернулся удобный случай.

— Вот жук!

— Умный и проницательный человек! — довольно промурлыкал Виктор Андреевич. — Я могу идти? Если мы всё прояснили…

— Да, иди.

— До завтра, Алексей Михайлович.

Директор моего заводика вышел из машины, поклонился мне на прощание и бодрым шагом, пока я не придумал что-то ещё, последовал к своему авто. Надеюсь, он завтра не спалит своим поведением моё инкогнито, хотя, на дурака он не похож. Но мне всё равно придётся просить отца выделить людей, которые смогут проконтролировать всё то, что я наобещал этому говнюку, проследить за возвращением наворованных денег, и образумить бывшую жену и тещу Семёнова. Да уж… Дел невпроворот. И нахрена я на это подписался? Ладно, разберусь. Всегда разбирался.

Больше всего во всём этом меня смущала необходимость идти с такими вопросами к папке. Нужно обзаводиться своими людьми, сотрудниками, исполнителями, помощниками. Только где их взять? Ни друзей, ни товарищей за свою короткую жизнь я нажить так и не смог. Хреново, конечно. А всему виной — мой скверный, противный, бунтарский характер и неспособность доверять людям, наверное. После того как от тебя отказывается и предаёт собственная семья, сложно верить людям. Ладно, прорвёмся…

Я завёл двигатель, сделал круг по опустевшей парковке и направил авто в сторону скоростной автострады. Прокачусь с ветерком и спать. Завтра рано вставать на первую в моей жизни настоящую работу.

Первая рабочая неделя пролетела незаметно. Десятичасовой рабочий день, с понедельника по субботу — всё как у всех. Почти как в военной Академии: подъём в шесть утра, зарядка, душ, завтрак и на полигон, вернее, на завод. Десять часов облагораживающего труда, и я снова свободный человек. Вроде, не сложно.

Первый день я честно пытался добраться на работу на общественном транспорте, но плюнул на это неблагодарное дело, давку в тесном метро и вечно недовольные, хмурые лица людей, взял дешёвую малолитражку в аренду и стал ездить на ней. Так проще. Светить арендованную тачку всё же не стоило, не по средствам она простому работнику склада, но если меня и увидят на ней случайно раз или два, в этом проблемы не будет.

Директор справился на отлично, пару раз встретил меня на проходной и один раз приходил к нам на склад, но даже не подал виду, что мы знакомы — скользнул равнодушным безразличным взглядом по моему лицу и поспешно отвернулся в сторону. Жизнь потекла своим чередом. В восемь на смену, с часу до двух обед в заводской столовой, в шесть конец рабочего дня. Кормили в столовке, на удивление, неплохо. И даже иногда вкусно.

На складе работка тоже была не особо пыльной. Разгрузить машину, загрузить, принять товар, отпустить, сделать инвентаризацию, принять продукцию из цеха. Под продукцией я подразумеваю микроволновки всевозможных цветов и размеров — именно производством этой чудо-техники занимался наш цех, на складе которого я трудился.

Кладовщик Николай Сергеевич, мойнепосредственный начальник, длинный, худой и нескладный парень лет тридцати, постоянно торчал за компьютером или расхаживал по своим угодьям с планшетом, что-то подсчитывая и подбивая в нём, что-то отмечал, пикал сканером и периодически ругался. К нам приезжали машины, привозили комплектующие и материал, забирали товар, возвращали брак и некондицию, привозили паллеты, упаковки и прочую дребедень. Не сказал бы, что это было весело, но работа есть работа.

Иногда, когда на складе нечего делать, я бродил по заводу, знакомился с людьми, поглядывал за тем, как тут всё устроено, слушал и наблюдал. Огромное, бесконечное ангарное помещение разбито на несколько цехов или отделов, и каждый цех занимался производством и сборкой определённого вида продукции.

Станки не менялись десятилетиями, конвейерные ленты часто были разлохмачены и сильно потёрты, компьютеры на рабочих местах как минимум мои ровесники, а то и старше. Сами люди часто филонили и просто пили чай, курили или болтали прямо на рабочих местах. Очень часто обсуждали воровитого директора, растаскивающего всё, что плохо лежало, задерживающего месяцами зарплату и урезавшего премии по малейшему поводу. Ругали начальников цехов, за их жадность, тупость и непрофессионализм, и совсем не ругались на начальницу цеха микроволновок. Немного ворчали, но открыто никто ничего не предъявлял ей. Все знали — Анатольевна горой за своих подчинённых, грудью на амбразуры, жопой на… не важно. Марина Анатольевна Зорькина…

Маринку любили, из всех начальников она была самая правильная, справедливая, честная, хоть строгая и жёсткая. Только в её цеху работники получали премии, полностью оплачиваемые больничные и тринадцатые зарплаты. Только в её цеху были самые маленькие задержки по зарплате, хотя завод, вроде как, единый организм и всё у всех должно быть одинаково. И только она одна из десятка начальников цехов была на ножах с директором.

Каждый раз, когда Семёнов вызывал Зорькину «на ковёр» в свой кабинет, из-за закрытых дверей доносилась нецензурная брань, крики и громкая ругань, в основном женским голосом, нарушающие все приличия и законы субординации. Каждый раз, когда Марина Анатольевна шла в кабинет Виктора Андреевича, люди жадно ждали очередное шоу, а потом обсуждали и смаковали детали происшествия в столовке во время обеда.

А вот после «крестового» похода Марины Анатольевны к директору, сотрудники старались не попадаться ей на глаза, пока начальница не отходила от эмоционального сражения и не переставала рычать на своих подчинённых. За глаза рабочие ворчали про банальный бабский недотрах. Ходил слух о муже Зорькиной, слишком творческой и увлечённой натуре, которая порой просто забывала о супружеском долге на долгие месяцы, увлекаясь своим творчеством или молоденькими фанатками. Откуда такие сведения у простых рабочих — непонятно.

Подводя итог, единственный обнаруженным мною плюс во всей этой богадельне — это чистота. Оборудование и стеллажи без пылинки, ржавчины и грязи, конвейеры хоть и старенькие, но смазанные, подкрашенные и чистенькие. Ну и кормёжка в столовке. Значит, всё же два плюса.

Если не ошибаюсь, по бумагам здесь работало почти тысяча человек. Это не так уж и мало. Только ежемесячный зарплатный фонд складывался в очень приличную для меня кругленькую сумму, но отец об этом позаботился, как ни странно. Перевёл на мой счёт зарплату рабочих в трёхмесячном эквиваленте, предстоящие налоги и обязательные коммунальные платежи на те же три месяца, и умыл руки, дав понять, на этом его обязательства передо мной полностью исчерпаны. Ладно, разберёмся. Три месяца в запасе у меня есть, да и какие-то поступления от отгрузок продукции предвидятся. Жить можно.

Пару раз в день к нам на склад наведывалась Марина Анатольевна. Осматривала всё придирчивым взглядом, беседовала с кладовщиком, давала ему какие-то указания и уходила. Одним прекрасным днём, пересеклась со мной. Будь она неладна!

— Ты новенький? — задумчиво поинтересовалась Зорькина, когда Николай с двумя сотрудниками ушёл на обед, оставив меня за старшего.

— Ага, — подтвердил я, развалившись на офисном стуле и передыхая после разгрузки машины. — Алексей.

— Как тебе у нас? — начальница цеха всё так же задумчиво провела пальцем по столу кладовщика и поднесла пальчик к лицу, проверив его на чистоту и наличие пыли. — Никто не обижает?

— Да нет, Марина Анатольевна. Всё хорошо.

— Ясно. Ну и хорошо…

— Марин. Что-то хотела? — донёсся до нас голос вернувшегося с обеда Николая.

— Да, Коль. Я заберу мальчика у тебя на пару часов?

— Забирай, — махнул на меня рукой кладовщик, сел за свой рабочий стол и потерял к нам всякий интерес.

— Пошли со мной, новенький, — хмыкнула в мою сторону Марина Анатольевна и, не проверяя, послушался я её или нет, молча двинулась на выход из склада.

Следующие несколько часов просто выпали из моей жизни, заставив забыть и про свой законный обеденный перерыв, и про то, что я вообще-то не раб, а нормальный наёмный сотрудник не только с обязанностями, но и какими-никакими правами. Моя непосредственная начальница гоняла меня по всему цеху: смазать конвейерные ролики, подтянуть болты, прибраться на рампе, пригнать погрузчик, отогнать погрузчик. Часа через два мне дали новое ответственное поручение, всучив ведро, тряпку, пачку едкого порошка и отправив протирать освободившиеся от готовой продукции полки, тянущиеся метров на пять в высоту…

Складывалось такое впечатление, что я был первый, кто умудрился получить такое задание, пыли там тьма, и чем выше, тем грязнее. А я ведь думал, что на заводе чисто. Просто нужно знать места.

Три часа к ряду я драил, потел, кряхтел и измазался с ног до головы, как чёрт. Но всё же, за час до окончания рабочей смены, я победил. С чистой совестью вылил воду, прополоскал ведро, промыл тряпки и вернулся к стеллажам, присев на нижнюю полку передохнуть, прикрыв на минутку глаза и прислонив лоб к холодному металлу стойки. Спина болела так, словно мне в задницу вогнали лом, который не давал нормально согнуться или разогнуться, а руки немного потряхивало. А ведь я считал себя достаточно тренированным и не слишком хилым пареньком. Наивный. Это тебе не на турнике прохлаждаться, Алёша…

— Прохлаждаешься? — вкрадчивый, обманчиво заботливый голосок прозвучал прямо над моим ухом, словно прочитав мои мысли. Марина Анатольевна — собственной персоной. Недовольно скривилась, будто лимон целиком проглотила, и брезгливо рассматривала моё грязное, потное тельце.

— Да я только присел на минутку, — вместо того, чтобы послать её, принялся оправдываться я, пряча свою сраную гордость и природное упрямство подальше и поглубже.

— Можно подумать, всё сделал и присел, — хмыкнула моя начальница.

— Всё, — равнодушно кивнул я.

— Пошли проверим…

Она бодро рванула по стремянке на второй этаж стеллажа, проверяя рукой наличие пыли, а я покорно стоял внизу, придерживал лестницу и старался не смотреть вверх, где под юбкой начальницы цеха виднелись её стройные ножки и красные трусики, впивающиеся между женских ягодичных половинок. Вот чёрт — я всё же глянул! Ну и хрен с ней!

Марина Анатольевна спустилась вниз, демонстративно сунула свою руку мне под нос и вопросительно, с вызовом посмотрела в моё лицо. Ну хрен знает — как по мне, так её ладонь была девственно чистой. Видимо, у Зорькиной на этот счёт имелось своё мнение, противоположное моему.

— Чисто, — сделал я простой вывод и равнодушно пожал плечами.

— Меня не удовлетворяет твоя работа, — снова скривилась Марина и брезгливо стряхнула руки друг о дружку. — Давай сюда свой пропуск.

— Зачем?

— Можешь быть свободным.

— В смысле? Я уволен?

— Да, — хмыкнула она.

— Нет, — равнодушно выдал я ей в ответ.

— Тогда я позову охрану, они тебя выведут.

— Зови.

Марина Анатольевна посопела, испепеляя меня гневным взглядом, крутанулась на каблучках и оставила меня в задумчивом одиночестве. А я немного постоял, развернулся в противоположную сторону и побрёл на склад.

— Ну как. Заездила тебя наша Маринка? — довольно поинтересовался Николай, заметив мой ухайдаканный вид и шаркающую по полу походку.

— Да, — не стал скрывать я, — и, кажется, меня уволили.

— Серьёзно? — кладовщик удивлённо нахмурился.

— Ага.

— Анатольевна?

— В точку.

— Охренеть! — Николай посопел, побарабанил пальцами по столу и неожиданно спросил. — Пропуск забрала?

— Нет. Я не отдал.

— Ну, значит, ты не уволен, — довольно хмыкнул он. — Несколько дней посиди здесь, на складе, не высовывайся в цех и не попадайся ей на глаза, она и забудет.

— Точно? — недоверчиво переспросил я.

— Точно. У неё эти дни, наверное, или опять недотрах. Немного остынет и забудет. А если не забудет, я припомню ей, что у меня и так некомплект рабочих на складе и, прежде чем увольнять кого-то, нужно бы кого-то нанять взамен.

— А почему сейчас не поспоришь?

— Не хочется обострять конфликт, — пробормотал Николай, стыдливо спрятав глаза в монитор компьютера на столе. — Ты лучше посиди несколько дней на складе, всё само устаканится. Вот увидишь.

— Ну ладно, — сдался я. — Если это так, с меня бутылка коньяка с зарплаты.

— Да ты по-любому поставляешься с первой получки, такие правила, — довольно хмыкнул мой начальник и протянул мне прямоугольную бумажку, размером с визитку. — Иди домой пораньше сегодня, я подписал пропуск на ранний выход. Завтра не опаздывай, в 7:45 чтоб был на смене.

— Замётано!

Глава 9

Пятница. Ещё один день ударного труда позади, завтра суббота, а потом выходной. Продуктивная неделька выдалась, если не считать, что меня чуть не уволили с завода, который мне же и принадлежит. Было бы забавно.

За это время я узнал много интересного: как всё устроено, какие схемы мутит мелкое и крупное начальство, кто из кладовщиков приторговывает налево по поддельным накладным, и как пронести через рамку сканера на входе всякую мелочь, чтобы перепродать её потом в магазине электроники. Что самое интересное — ни охрана, ни рабочие не спешили докладывать наверх об этих сраных Робин Гудах, ворующих у богатых и отдающих бедным, то есть, себе.

Что ещё… Да много всего! Например, что у Марины Анатольевны когда-то давно был роман с директором, но потом они не сошлись во мнениях и стали собачиться, словно кошка с собакой. После директора она закрутила отношения с молоденьким начальником цеха посудомоечных машин и ходила с ним под ручку в столовую целый месяц, при живом-то муже.

Да, муж Маринки об этом узнал, прибегал на завод ругаться, бить рожу своему конкуренту, но был избит сам и вышвырнут за периметр режимного объекта. После этого наша начальница, вроде как, перестала гулять, но иногда в её глазах что-то такое проскакивало. Какая-то тоска. Да, сама по себе Марина Анатольевна была женщиной знойной, яркой, и всё ещё в самом соку. Тридцать пять лет — это как раз тот возраст, когда хочется в жизни чего-то нового. Но последнее время этого нового в её жизни явно не доставало, вот она и срывалась на подчинённых.

Вот тут я и призадумался. Может, я прошляпил какие-то знаки, и именно за это чуть было не вылетел с работы? Не зря же она так остервенело придиралась ко мне. Да уж. Но мой поезд ушёл, да и я не собирался возвращать и спрашивать: «А не намекали ли вы, Марина Анатольевна, на неуставные отношения?» Уволить она меня не сможет, при всём своём желании — рангом не вышла, но спалить легенду сможет на раз. Этого мне пока не нужно, я всё ещё осматриваюсь и вникаю в работу и внутреннюю кухню заводика «Титан».

А! И ещё одна то ли городская легенда, то ли местный миф — на заводе есть закрытый, законсервированный подземный цех, в котором раньше делали броню и оружие. По слухам, там всё ещё есть если не пару БТР, то ящики с оружием, документация к разработкам и законсервированные военные линии производства. Насчёт линий я, конечно, сомневаюсь, но насчёт бункера или подземного цеха нужно будет поспрашивать у отца или директора поподробнее. Это интересно…

Сегодня я вернулся домой пораньше, отложил катание по скоростной автостраде на потом, всё равно на арендованной машине ощущения не те, перенёс беседу с Виктором Андреевичем на понедельник, перекусил, принял душ и вытянулся на кровати. К концу этой недели я устал как собака, а ведь ещё нужно один день оттарабанить. Не сказал бы, что работа на складе слишком сложная, но помимо прочего, мне приходилось делать «домашнюю работу»: изучать документацию, заполнять отчёты и контролировать ушлого директора, которому я не доверял. Спать я ложился последние четыре дня не раньше двух часов ночи. И сегодня решил сделать себе маленькую поблажку. Сегодня я забью на всё и лягу как нормальный, белый человек.

Мои наивные мечты и планы разбились вдребезги о бесцеремонно распахнувшуюся дверь и возникшего на пороге моей комнаты старшего братца Ваньку, близнеца Лизки.

— Привет, братишка! — белокурый красавчик ослепительно улыбнулся во все тридцать два зуба и по-хозяйски шагнул в мои апартаменты.

Да что это за проходной двор?! Нужно, наверное, засов или замок врезать в двери. То отец, то Лизка, теперь вот Ванька. Стучаться их, видимо, не учили.

Иван прошёлся по комнате, присматриваясь и оценивая обстановку, словно был здесь впервые, подошёл к пустому креслу и сел напротив меня, по-хозяйски закинув ногу на ногу.

— Как дела? Чем занимаешься? Что новенького? — выпалил он одним текстом.

— Да так… — поморщился я, глядя в потолок. — Весь в делах. Некогда даже с родным братом выпить бокальчик пива и поговорить по душам.

— Вот! И я об этом! — обрадовался Ванька моим словам, будто малое дитя. — То тебе некогда, то мне. Пора разорвать этот порочный круг. Собирайся!

— Куда? — с опаской поинтересовался я.

— Да какая разница, куда? Главное — с кем! Давай, давай, братишка! Нечего откладывать на завтра то, что можно прогулять сегодня. Так можно всю жизнь проспать. Я покажу тебе, как нужно отдыхать.

Иван подскочил с кресла, подошёл к моему огромному шкафу, открыл дверки и принялся без стеснения рыться в моих вещах. Через несколько секунд на кровать упали синие джинсы, футболка и черный пиджак.

— Одевайся, красавица, — хмыкнул братишка и выжидающе уставился на меня.

— О! Куда это вы на ночь глядя собрались? — в распахнутые настежь двери заглянула Лизка, наморщив свой любопытный носик и переводя подозрительный взгляд с меня на Ваньку и обратно.

— Прогуляться по злачным местам, — довольно хмыкнул братишка.

— Эх, молодёжь! — притворно вздохнула Лиза. — Мне бы ваши годы и статус незамужней девушки, я бы — ух! Не влезайте в неприятности, девочки! И смотри у меня, Вань, не испорти младшенького, — сестрёнка подмигнула мне, пожелала спокойной ночи и упорхнула, оставив после себя лёгкий аромат земляники.

Я сполз с кровати, поворчал для приличия, напялил одежду и двинулся следом за братом в подземный гараж. Для поездки по ночному городу Ваня выбрал дорогой золотой внедорожник — солидный, пафосный, безвкусный и непрактичный. Скорее всего, полировать его после дождя тот ещё головняк, а зеркальное покрытие, наверняка, неплохо слепит других водителей отражённым светом фар, заставляя ругаться и плеваться в сторону владельца этого безвкусного куска говна. Я тяжело вздохнул, принимая неизбежное, забрался на пассажирское сидение и откинул голову на кожаный подголовник, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Чувствую, это ненадолго…

В новенький пафосный и дорогой клуб «Dollhouse» мы добрались за пятнадцать минут. Шумный, людный, яркий, популярный, с толпой ожидающих на улице и желающих попасть внутрь людей. Миновали очередь, молча прошли мимо двух здоровых хмурых охранников и сразу двинули по ступеням наверх. Там людей было поменьше, а кислорода побольше.

Большая вип-комната на втором этаже с видом на танцплощадку и личным официантом была целиком в нашем распоряжении на всю ночь. Мы немного выпили, закусили, снова выпили, поболтали об успехах Ваньки на спортивном поприще, обсудили его фанаток и парочку последних побед среди дам высшего общества. Историю про принцессу и её мамку я слышал из новостей, но несколько подробностей из уст непосредственного участника выслушал с неподдельным интересом.

Не всё так однозначно было в той истории. Дочка с мамой сами раскрутили парня то ли на спор, то ли от скуки, и, как понял Ваня, это у них не впервые. А потом, когда репортёры спалили их на горячем, мама с дочуркой изобразили из себя невинных жертв. Отцу тогда пришлось неслабо попотеть, улаживая скандал и с князем, и с независимыми бульварными газетёнками. А ведь это могла быть самая банальная подстава. Да уж, думать — не самая сильная сторона моего братишки, Лиза была права.

Чем-то Ванька напоминал мне младшего братишку, а не старшего. Наивный, немного глуповатый, думающий только о спорте и девочках, и какой-то безобидный. Беззубый, что ли. На свою близняшку Лизу наш братик был совсем не похож.

Иван опрокинул в себя сразу несколько шотов абсента подряд, поднялся с дивана, подошёл к панорамному окну, облокотившись на него лбом, и на несколько минут залюбовался видом на танцпол, высматривая кого-то внизу.

— Ну как тебе? — оживлённо поинтересовался он. — Нравится клубная жизнь?

— Да так, — честно признался я. — Скучно.

— Сейчас будет веселее, — кивнул мне слегка окосевший от выпивки братишка. — Слышь… Как тебя там?

— Игорь, — подсказал притихший у бара официант.

— Игорёк… — Ваня подозвал парня жестом к себе, обнял его как закадычного друга, положив руку на плечи, подвёл к стеклу и ткнул пальцем вниз. — Видишь вон тех трёх девчонок? Пригласи их к нам сюда.

— Вместе с парнями?

— Нахрена нам парни?! — непонимающе похлопал глазами Иван. — У нас тут свои парни, вообще-то.

— Но девушки пришли с кавалерами, — не сдавался Игорёк.

— Ты идиот?! Я сказал — ты сделай! Понял?

— Понял, — кивнул молоденький работник клуба.

— Молодец! Иди. Выполняй.

Официант развернулся и стремглав бросился выполнять распоряжение моего брата, а пьяненький Ванёк упал на диванчик рядом со мной и неожиданно перевёл тему на отца.

— Как у вас дела с отцом? Без обид?

— Без обид, — подтвердил я.

— Ну и хорошо… Он тебя брал с собой на работу? Показывал свои владения, хвастался, учил уму-разуму? — хмыкнул братишка.

— Неа, — помотал я головой.

— Повезло. А меня тягал, пытался приучить к бизнесу, едва мне стукнуло восемнадцать, но только отбил охоту ещё больше.

— Что так? Сильно сложно для тебя?

— Сложно? Нет. Слишком грязно, — поморщился Иван. — Я такое повидал, братишка… Сейчас ещё пару стопок вмажу, и такое тебе расскажу…

Первая стопка опрокинулась в рот Ваньки через секунду, а сразу следом за первой — вторая. Братишка довольно икнул, ухмыльнулся и продолжил рассказ пьяненьким, слегка заплетающимся языком, как и обещал:

— Один раз отец привёз меня в офис, и всё вроде бы было чинно-мирно. Совещание, кого-то поругал, кому-то сделал выговор. Знаешь, что самое странное — в зале было почти два десятка человек, и ни одной женщины. Я сначала не придал этому особого внимания, а потом зашла она.

— Кто? — не понял я.

— Женщина. Адвокатша. Отца аж перекосило от гнева. Ты знал, что наш отец расист и женоненавистник, — братишка вопросительно посмотрел на меня, не дождался ответа, и ответил сам. — Не знал. Ну вот. А потом он вызвал эту адвокатшу к себе в кабинет, приказал мне подождать за дверью, и наказал её… Очень громко, скажу я тебе, наказывал. Через полчаса она вышла от него растрёпанная, вся в слезах и соплях. Да уж.

— Трахнул, что ли? — уточнил я на всякий случай.

— Ну не томик Байрона же прочитал! Ясное дело, трахнул. А когда мне было пятнадцать, отец со своим деловым партнёром взяли меня на охоту. Только об этом тс-с-с! — Ванёк приложил указательный палец к губам. — Об этом не знает ни одна живая душа. Ушли на охоту три человека, а вернулись два. Прикинь какая невесёлая математика! Ик!

— Очень невесёлая, — подтвердил я.

— Вот-вот! Про то, кому пришлось рыть могилку — я молчу. Или уже не молчу, — пьяненько ухмыльнулся братишка. — Ик! После этого я стараюсь не ходить с ним ни на охоту, ни на какие другие мероприятия, ни на его сраную работу. Уж лучше закинуться абсентиком и забыться, чтобы не вспоминать обо всём этом. И ты знаешь, я тебе даже завидую. Лучше бы меня отправили в военку вместо тебя.

Дверь в нашу вип-комнатушку тихонько приоткрылась, внутрь прошмыгнул официант, незаметно пробрался к барной стойке и притих там, думая, что его никто не заметит.

— О! Игорёк! — тут же обратил на него внимание Иван. — Ну что? Где девочки?

— Они отказали, господин Гордеев.

— В смысле? — Ванька нахмурился, собрал в кучу разбегающиеся от количества выпитого за последние два часа абсента глаза и, набычившись, встал с дивана. — Серьёзно?

— Да. Мне жаль, но девушки не хотят подниматься сюда. Сказали, им и там хорошо.

— Ну и ладно, — легко смирился с отказом Иван. — Я не гордый, могу и спуститься. Алекс, — он ткнул в меня пальцем, — подожди меня здесь, я скоро вернусь.

Развернулся и резво двинулся к выходу.

И откуда в этом пошатывающемся тельце столько прыти? Я едва успел встать с дивана, а Ванька уже был в дверях.

— Погоди, Вань. Я с тобой схожу, всё равно засиделся.

— Нет! — моментально вспылил братишка. — Я сам! Я не маленький, не нужно со мной нянькаться.

Ну, не нужно, так не нужно — решил я и сел обратно, закинул ногу на ногу, положил голову на мягкую спинку дивана и прикрыл ненадолго глаза. Действительно, не маленький ведь. Да и клуб приличный, и охрана в зале, и Гордеева никто не тронет. Хотя, та история с Лизкой не давала мне покоя, но мы же в общественном месте, как-никак…

Иван вернулся минут через десять. Шумно ввалился в комнату, заказал у бармена что-то с интересным и труднопроизносимым названием и недовольно посопел. Я открыл глаза, глянул на его лицо и трясущиеся руки, и присвистнул. Ну, Ванька был прав в одном — веселее всё же стало, с этим не поспоришь.

Братишка стоял возле барной стойки перед Игорьком, закидывал в себя очередной шот алкоголя и размазывал кровавые сопли по своему лицу.

— Вань. Скажи мне, что ты упал на лестнице, например, — задумчиво проговорил я, внимательно осматривая близнеца Лизки на дополнительные увечья.

— Их было трое, — проворчал белокурый красавчик, не привыкший к отказам, и гордо добавил. — Но я им тоже накостылял будь здоров!

— Они внизу, или их увезла скорая? — хмыкнул я.

— Пошли в туалет приводить себя в порядок, — брезгливо скривился Ванька, взял из протянутой руки бармена сухие салфетки и принялся вытирать разбитое лицо.

— Ладно, посиди здесь, я скоро вернусь. И прекращай уже пить, пожалуйста, — я поднялся, ободряюще похлопал братишку по плечу и аккуратно оттеснил его от барной стойки.

— Не вопрос! — фыркнул мой неугомонный родственник, швырнул в сторону Игорька испачканные кровью салфетки, успел дотянуться до стоявшего на столике шота, опрокинул в себя очередную дозу выпивки, развернулся и неуверенной походкой пошёл к моему диванчику. Завалился на него, закинув голову назад, и притих.

Охренеть! Разукрасить Гордеева в публичном месте. А ведь это наверняка видели другие посетители, возможно, кто-то это даже снял на камеру. Хреново. Некрасиво. Допускаю, этот придурок сам нарвался, но втроём на одного… Можно же было утихомирить пьяненького мажорчика и без рукоприкладства.

Я спустился по широкой лестнице в яркий, заполненный людьми зал ночного клуба. Немного постоял внизу, привыкая к суете и шуму, нащупал взглядом неоновую вывеску с силуэтом человечка в шляпе и тростью в руке, и двинулся туда.

В мужском туалете было светло, чисто, просторно и, главное, тихо. По ушам не била громкая музыка и крики веселящихся пьяненьких девчонок. Я подошёл к умывальнику, помыл руки, посмотрел на своё отражение в зеркале и освежил холодной водой своё усталое лицо, прогоняя сонливость. Справа от меня довольно гоготали и обсуждали недавнее происшествие тройка парней. Крепкие, трезвые, довольные жизнью и уверенные в себе. Не заметно, чтобы братишка им навалял. Да уж…

— Ты чего вылупился, парнишка? — заметил мой изучающий взгляд один из троицы, на кураже решив побыковать, спровоцировать и проучить ещё одного мажора.

— Да так, — пожал я плечами, выключил воду и отряхнул руки, — там трое дебилов перепутали моего брата с боксёрской грушей, вот смотрю, не вы ли те идиоты.

— А если и мы?

— Тогда вам не повезло.

— Или тебе! — с вызовом хмыкнул самый рослый из троицы.

— Ну или так… — пришлось согласиться мне с ним.

Я вышел из туалета, недовольно поморщившись на сбитые костяшки правой руки, тяжело вздохнул и пошёл забирать братишку. Скучно здесь.

На холодном белом кафеле туалета осталась лежать троица с выбитыми зубами, сломанными носами и челюстями, и мне было их совсем не жаль. Нужно уметь держать язык за зубами и хорошо выбирать тех, на кого решил залупиться.

Калечить я их не стал, Ванька не сильно пострадал, так что им, можно сказать, повезло — отделались лёгким испугом. Но настроение моё упало ниже плинтуса. Сам не знаю, почему. Наверное, ходить по ночным клубам и избивать беззащитных, хоть и наглых посетителей — это всё же не моё.

— О! Да ты хорош, братишка! Буду всегда брать тебя на гулянки, — довольно хмыкнул Ваня, разглядев мои сбитые кулаки и абсолютно не подпорченную физиономию.

— Это вряд ли… — я поднял Ваньку с дивана, подхватил под руки, и через пять минут мы покинули это негостеприимное заведение.

Аккуратно выведя золотой внедорожник на пустынную ночную городскую улицу, я не спеша поехал в сторону поместья отца. Пожалуй, на сегодня приключений достаточно.

Домой мы вернулись слегка за полночь. Я проводил еле стоящего на ногах братишку в его комнату, уложил в постель и отправился спать сам. Скоро на работу, а мне ещё нужно успеть нормально выспаться, чтобы не кунять завтра, вернее, уже сегодня, на рабочем месте.

Телефонный звонок среди ночи заставил меня подпрыгнуть на кровати. Я сел, пытаясь понять — где я, когда, почему, зачем… Уставился на светящийся в темноте экран телефона, и тяжело вздохнул, разглядев на нём время — три часа ночи. Я дома. В своей кровати. Да уж, эти сны меня доконают. Целый день проработал за сраным погрузчиком, пришёл домой, лёг спать и снова этот погрузчик во снах. Такое впечатление, что я никуда не уходил. Ещё и тело ломило, словно я действительно работал, а не спал. Бывает вообще такое?

А телефон тем временем всё звонил и звонил, а трубку брать не хотелось. Ещё раз вздохнул и дал телефону шанс заткнуться, посчитав до пяти, но он этим шансом почему-то не воспользовался.

— Да?

— Алекс! — выкрикнул мне в ухо телефон голосом Ваньки. — Какого хера ты так долго не берёшь трубу?!

— Ой-йо! Полегче, братишка, — проворчал я, отодвинув телефон подальше от уха. — Вообще-то, я сплю. Ночь на дворе.

— Охренеть! Спит он, — недовольно проворчал близнец Лизки. — Бери машину и дуй ко мне, я сброшу локацию.

— В смысле? Я же тебя домой привёз пару часов назад, — я всё ещё не мог понять, сплю я, мне это снится, или это всё на самом деле.

— Ну привёз, а дома скучно, — выдал безупречно выстроенную логическую цепочку мой братишка. — Я прыгнул в машину и поехал немного проветриться.

— Вот срань!

— Давай, поднимай жопу с мягенькой перинки и приезжай.

— Нахрена?

— Помощь нужна.

— Помощь? Ладно, бросай свою локацию. Но если это какая-то херня — подержать тебе член, пока ты ссышь, или составить компанию в очередном клубе…

— Не херня, — проворчал братец и сбросил звонок.

Телефон пиликнул сообщением, и на экране высветилась локация отправителя. Ладно. Проедусь. Был соблазн послать его, выключить телефон и завалиться спать, но я переборол себя. Растерянный голос брата намекал — не всё так просто в его просьбе приехать посреди ночи непонятно куда. Но если это очередная уловка затащить меня в клуб, я собственноручно разобью ему хлебальник.

Умылся, освежился, почистил зубы, постоял немного перед зеркалом, прогоняя остатки сна, и почувствовал себя гораздо лучше. Если подумать, три часа вполне достаточно для здорового сна. И чего, спрашивается, я привередничаю?

Спустился в гараж, взял очередную машину, какой-то жёлтенький тесный спорткар, и через десять минут стоял напротив дорогого элитного двухэтажного дома в центре города. Двери приветливо распахнулись, на пороге показался Ванька, суетливо оглянулся по сторонам и поманил меня пальчиком внутрь.

Шикарная квартирка, высокие потолки, дорогая обстановка, картины на стенах, а ещё небольшой бардак, следы травки, белого порошка и пустые бутылки на стеклянном столике. Вот только обстановка и убранство чужого жилища меня сейчас мало интересовали.

— Ну что? Это херня, по-твоему? — бодро поинтересовался братишка, тыкая рукой в явно дохлое тело какой-то тёлки на полу.

— Не херня, — подтвердил я, задумчиво почесав затылок. — Скажи мне, что она сама откинула копыта и ты тут не причём.

— Ну… — Иван тяжело вздохнул. — Могу сказать, конечно. Но это немножко не так.

— А как тогда?

— Я проснулся посреди ночи, обнаружил, что протрезвел и поехал развеяться немного. В баре познакомился с этой кралей, — братишка кивнул в сторону обнажённой мёртвой девушки на полу. — Она узнала меня и пригласила к себе. Потом, одно за другим, и мы начали с ней веселиться… Потом я придушил её во время секса.

— В смысле, придушил? Нахрена?!

— Ну, игра такая…

— Дебил!

— Да я-то тут причём?! — обиделся на меня старший брат. — Она оказалась из этих…

— Из каких?

— Да я не знаю, как они называются, — вспыхнул на секунду Ваня и тут же притих. — Садо-мазо. Которые любят удушения и прочую хрень. Она сунула мне в руки удавку и просила немного придушить. Ну я и придушил.

— Насмерть?!

— Да я что, виноват?! Она всё требовала — сильнее, сильнее. Потом задёргалась и притихла. Я думал, ей хорошо стало.

— Дебил! — сделал вывод я. — Слишком хорошо! Смертельно хорошо.

— Да не виноват я, — Ванька уткнул глаза в пол, сел на диван и опустил голову, сокрушённо покачивая ей из стороны в сторону. Протянул руку к столику, нашёл полупустую бутылку и ненадолго присосался к горлышку.

— А мне зачем позвонил? Номер полиции не знаешь?

— Отец меня прибьёт, если узнает. Да и чем тут полиция поможет? Воскресят её? Накажут меня? Хрен там! Тут даже без суда спустят всё на тормозах. Только скандал в газетёнках раздуют. Снова младший сынок Гордеева учудил очередную дичь! — горько хмыкнул Ваня.

— Средний, — на автомате поправил я его. — Почему позвонил мне?

— А кому? Почтальону Печкину?

— Да я не об этом. Разве у отца нет надёжных парней или специальной службы, которая этим занимается?

— У отца-то есть, и у нашего старшенького. И даже у Лизки. Мы с тобой не того полёта пташки. Сечёшь?

— И?

— Ты не понимаешь?

— Нет.

— Отец узнает. Рано или поздно, но скорее всего рано, узнает. В прошлый раз он мне руку в двух местах сломал за такое. Сечёшь?

— За такое? — удивился я.

— Ну… Нет. Прошлый раз за драку и скандал в газетах. Но не суть. Я не хочу больше обращать к отцу или к тому, кто меня ему сдаст. Ты не сдашь! — уверенно выдал своё умозаключение братишка.

— Ты чего такой бодрый? — подозрительно поинтересовался я, заметив его состояние. — Был же угашенный в хлам, я тебя на руках тащил. Ты что-то принял?

— Ну, есть такое. Лизка выдала мне экстренный чемоданчик со своей отравой, ну я и всадил один шприц.

— Зачем? — переспросил я, догадываясь, о каком «чемоданчике» речь. — Это же на экстренный случай.

— А он и был экстренный! Знаешь, как мне херово было после драки? Вся рожа разбита, пару зубов пошатывается… Ну я и подлечился. А эта гадость всю хмель вывела и потянула меня на приключения… Сука! — выругался братишка.

— Ладно, — сдался я, глядя на тело мёртвой девушки на полу. — Будешь должен.

— Должен? Так ты поможешь мне всё уладить? — обрадовался Иван и грустно хмыкнул. — Только взять с меня нечего. Могу научить сёрфингу.

— И то верно. Ладно, давай что-то делать. Нужно куда-то деть труп…

— А куда? — Ваня подскочил и принялся торопливо расхаживать по комнате, накидывая варианты. — В реку, в мусорку, в цемент, в печь…

— Нет, — задумчиво отверг я его предложения, осматриваясь вокруг. — Это её квартира?

— Да. Наверное, — пожал братишка плечами.

— Но не наша и не ты снимал? — на всякий случай уточнил я.

— Нет, конечно.

— Это хорошо. Можно обставить как несчастный случай или самоубийство. А если…

Договорить я не успел, за моей за спиной раздался звук открываемого электронного замка. Ручка двери медленно поползла вниз, а сама дверь, словно в фильме с замедленной съёмкой, начала открываться внутрь. Поздно. Всё слишком поздно.

Я глянул на выпученные глаза братишки, сделал знак рукой, приказывая двигаться за мной и бесшумно скользнул в соседнюю комнату. Срочно нужен новый план! У нас не больше минуты, пока неизвестный ночной гость не понял, что девушка на полу мертва и не вызвал помощь. Нужно провести мозговой штурм, опросить брательника, где он мог оставить свои следы и…

Закончить мысль мне не дал шум борьбы, тихое сопение, шипение и хрип, доносящийся из соседней комнаты. И я только сейчас понял, Ванька не пошёл за мной, а остался там. Сука!

Я дёрнулся назад, готовый к любым неожиданностям, но вместо того, чтобы действовать, замер на месте, глядя на бледного, растерянного Ваньку у входной двери, на мужика в костюме, лежащего у ног брата, на удавку на шее незнакомца и на его неестественно вывернутую шею, явно не совместимую с жизнью.

— Его ты тоже хотел трахнуть, но случайно удушил?

— Да пошёл ты! — огрызнулся братец. — Это её муж. Его фото стоит на журнальном столике. Я узнал его.

— И? Нахера, Вань?!

— Ну а что? Или мы, или он? Считать умеешь? Две жизни дороже одной, — справедливо заметил брат, постепенно приходя в себя. — Я сам не знаю, как так вышло. Я испугался.

— Обосрался! — поправил я его и выругался. — Сука! Дебил!

— И что, я не прав?

— Дебил! — почему-то повторил я.

— Но прав ведь? Как это всё выглядит со стороны? Муж пришёл домой, а тут труп жены и два парня. Моя история про случайное удушение здесь уже не прокатит. Ну? Прав я?

— Да, прав, — признал я. — Сука! Прав.

Этот идиот прав. Убийство по неосторожности резко переквалифицировалось в убийство группой лиц по сговору. И с этим ничего уже не сделаешь. Вот вообще ничего! И рвать на себе волосы, ныть и психовать вообще не имеет смысла. Вот чуяла моя задница, что эта ночь так просто не закончится. Чуяла!

— Ладно, — решил я, глядя на всё ещё растерянного и бледного Ваньку, всё так же смотрящего на мёртвого мужика у своих ног. — Хуже всё равно не будет, а раздувать лишний шум нам не нужно. Это ничего не изменит.

— Мы в жопе, да? Отец меня прибьёт, — тяжело вздохнул братишка.

— Отсидишь двадцатку за убийство, выйдешь матёрым уркой, никто тебя не убьёт.

— Смешно! — хмыкнул Ваня. — Что делаем? Звоним отцу?

— Нет, — помотал я головой, — теперь у нас есть потенциальный подозреваемый, и это всё упрощает.

— В смысле? — Ванька нахмурился, перевел взгляд на меня, на труп мужика и снова на меня. — Алекс?

— Помоги мне, придурок! — проворчал я, склоняясь над телом мужчины…

* * *

Краткая полицейская сводка.

Бытовое убийство произошло в одном из домов на Петергофском шоссе. Между хозяином дома, 32-летним бизнесменом Михайловым Ю.В., и его супругой, 29-летней Михайловой А.Н., в районе 3 часов ночи произошла бытовая ссора. В ходе ссоры, Михайлов Ю.В. задушил свою жену, осознал содеянное и повесился в ванной комнате на душевом шланге. Тела несчастных влюблённых обнаружила соседка. Она же вызвала полицию и рассказала, что, по её мнению, стало причиной размолвки. Молодая жена часто гуляла, пока её муж разъезжал по командировкам, была не сильно разборчива в половых партнёрах и часто приводила незнакомцев домой, подогревая ревность мужа…

Глава 10

Субботу можно назвать коротким днём — завод работал не до шести вечера, а на два часа меньше, но рабочие радовались так, словно им дали премию, отпустили в оплачиваемый отпуск и выдал грамоту лично директор предприятия. Как мало нужно людям для счастья…

— Есть идеи, как увеличить наши доходы, или ты только воровать горазд? — задал я почти риторический вопрос директору своего завода.

— Нужно больше продавать, расширять рынки сбыта, провести рекламную компанию, модернизировать оборудование и…

— А деньги где на это всё брать?

— У вашего отца разве нет денег? — удивлённо похлопал глазками Виктор Андреевич.

— Ты такой смешной, обсосок! — хмыкнул я. — Завод мой, отец умыл руки и сказал разбираться с этим всем самому.

— Можно взять у него кредит, я же не говорю о безвозмездном даре. Лет через пять мы его погасим, я уверен.

Вместо обеда сегодня я пришёл к нему в кабинет, заранее позвонив и попросив отпустить секретаршу на долгий перерыв, дабы она не срисовала мою физиономию и не задалась вопросом — что делает обычный работник склада в кабинете её шефа.

И вот теперь я сидел в кабинете директора в широком кресле напротив его рабочего стола и слушал то, что знал и без него — на всё нужны деньги. Хотя, нет никакой гарантии, что деньги вытащат этот завод из той задницы, в которой он давно и глубоко сидит. Проще построить новый, чем пытаться восстановить этот. Да уж, вывод неутешительный.

— Ну как вам идея, Алексей Михайлович? — закончил Виктор Андреевич свою проникновенную речь, которую я слушал одним ухом, параллельно кивая головой с умным видом.

— Ничего так…

— Правда? — обрадовался он.

— Угу. Если бы её придумала хромая, тупая и слепая свинья. А так, идея дерьмо! Я же сказал — денег нет и не будет.

— Но, — директор недоумённо похлопал глазками, — я могу составить план выхода из кризиса, постепенное наращивание объёмов производства… Вернее, он у меня давно составлен, я неоднократно отправлял его вашему отцу.

— Я видел эти планы.

— Правда?

— Правда. И это полная туфта. Половина из того, что ты написал — устарело, как говно мамонта. А вторая половина требует серьёзных денежных вливаний.

— Но без денег…

— Заткнись, а! Заладил одну и ту же пластинку — деньги, деньги, дайте мне денег! Теперь понятно, почему ты стал воровать, вместо того, чтобы работать, — я задумчиво постучал пальцами по подлокотнику кресла, вздохнул и посмотрел на часы. Пора возвращаться на работу. — Ладно, я ещё подумаю, посижу за компьютером на выходном, пересмотрю отчётность и ещё разок взгляну на твои грандиозные планы. Буду у тебя в понедельник — обсудим всё. И выдай ребятам аванс сегодня. Пусть порадуются, а то что-то настроение у людей какое-то подавленное.

Остаток рабочего дня прошёл буднично: инвентаризация на складе, уборка, небольшая перестановка и прочая мелочь. Я даже забыл о нашем с братишкой небольшом ночном приключении. В конце смены на телефоны сотрудников пришло оповещение о зачислении аванса, и вся молодёжь нашего цеха дружно двинулась отмечать конец рабочей недели в кафе через дорогу.

Я не стал отбиваться от коллектива, влился в компанию, в которой меня уже хорошо знали, и пошёл вместе с ребятами. Что ни говори, а молодые парни и девчонки, ещё не зачерствевшие от рутины, серости и бесперспективной работы, показывали себя на рабочих местах очень даже ничего — старались, суетились, наводили порядки, стояли за станками и редко прохлаждались. В отличие от старожилов, которые тупо просиживали штаны от звонка до звонка и в основном только эксплуатировали молодых — подай, принеси, сделай то…

Так и подмывало уволить всех старше тридцати и набрать молодых, голодных, дерзких и резвых. Неплохая мысль, кстати. Только нужно подумать, что я могу предложить молодёжи, кроме перспективы маячившего на горизонте банкротства завода месяца через три и вышвыривания всех сотрудников на улицу без выходного пособия.

Мы завалились в самое обычное городское недорогое кафе, чем-то напоминающее мне нашу армейскую столовку, сдвинули несколько столов вместе, под недовольное ворчание официанток, скинулись деньгами и закупили провизией. ПП во всей красе: орешки, чипсы, пиво парням, сладкие алкогольные напитки с соком или пузырьками девчонкам. Было весело. Болтовня, шутки, истории, дружеские подколки, промывание косточек начальству, директору и даже хозяевам завода — Гордеевым.

Три часа пролетели как пять минут. Мы познакомились ближе, в простой непринуждённой обстановке, я запомнил почти все их имена и подружился с двумя симпатичными девчонками. Неплохие ребята — молодые, счастливые, весёлые, шумные. Костя, Ярик, Димон, Ростик, Сашка, Янка, Снежанка и Ленка… И ещё человек пять, имена которых я успел подзабыть. Все молодые, чуть старше меня.

Ленка мне сразу не понравилась. Ещё с самого первого моего рабочего дня на заводе она постоянно командовала мной, словно я тупая рабочая сила — то подай, это принеси, то не так, это неправильно. Ни пожалуйста, ни спасибо, ни даже привет или пока. Разговаривала сквозь зубы, обходясь минимум слов, и делала вид, будто я не существую. Сучка! Остальные ребята тоже порядком терпели от Ленки, но с ними она хотя бы общалась. Сомнительное счастье, если честно.

Слишком она была наглая, заносчивая и вредная. Наверное, в этом всё дело. Училась в каком-то элитном университете и считала себя если не королевой, то принцессой точно. А уж смотреть на новенького со склада и общаться с ним — было явно ниже её достоинства. А может, это из-за того, что её напечатали в ежегодном заводском календаре. Возомнила себя звездой!

Но парни упорно подбивали к Ленке клинья — симпатичная, и даже явный перебор с косметикой ничуть не делал её хуже, а придавал девушке какую-то необычную, кукольную красоту. Добавить к этому синий джинсовый комбез, на пару размеров больше, и короткую белую маечку на голенькое тельце — и все мужские особи завода, начиная от зелёного стажёра и заканчивая седым охранником на вахте, сходили с ума и пускали слюни на дерзкую красотку. Мелкая, стройная, симпатичная, спортивная, яркая пигалица. Гоняет на погрузчике по цеху как сумасшедшая, на перерыве любит дунуть за углом сигаретку с характерным запахом, угостить ребят и потом хихикать с ними без особого повода.

По слухам, никто из парней так и не смог залезть кней в трусики. Никто, кроме Сашки. Санёк каким-то чудом добился взаимности, как поговаривали остальные отвергнутые ухажёры, только потому, что у него была своя однушка в центре, и он всегда знал, где взять немного веселящей травки.

И сегодняшний отдых никак не изменили и не исправил наши с ней отношения. За весь вечер я не услышал от неё ни одного слова в свой адрес, хотя мы и сидели рядом, плечом к плечу. Вернее, спиной к плечу — Ленка демонстративно сидела вполоборота и поворачивалась лишь для того, чтобы молча подсунуть мне очередную бутылку пива, которую не могла открыть самостоятельно. Откуда такая надменность или неприязнь — непонятно. И меня это, почему-то, жутко бесило. Нет, к неприязни, зависти и ненависти я привык, сталкивался с этим постоянно, но там хоть была причина. А здесь — нет.

— Лен. А ты чего такая стерва? — не выдержал я, открыв ей очередную бутылку и задержав её ненадолго в своей руке. — Я тебе не нравлюсь как личность, или где-то дорогу перешёл?

— Не люблю тех, кто работает руками, — пожала она плечиками, сжала губки и протянула свою холёную ручку с ярко-алым маникюром, чтобы забрать у меня своё пиво. — А ещё нищих, тупых, бесперспективных. Прости, ничего личного. Просто, у меня на вас аллергия.

— А твой Сашка? Или у вас любовь с большой буквы?

— Может и любовь, — Лена сделала глоток из бутылки и впервые за весь вечер повернулась ко мне. — Тебе-то какое дело?

— А может и квартира в центре, да?

— Да! И что? — равнодушно пожала она плечами. — Каждый приспосабливается в этом мире, как может. Да и нам весело вместе, мы как друзья, только ещё и спим иногда вместе, для релакса, и чтобы не забивать себе мозги поиском случайных партнёров на стороне. Так проще.

— Сашка это знает? — кивнул я на влюблённо смотрящего на свою «подругу» Александра, сидевшего с другой стороны стола и не слышавшего нашего разговора.

— Да мне плевать, — она снова повернулась ко мне спиной, демонстрируя превышенный лимит сказанных в мою сторону слов, и принялась тарахтеть о чём-то с подругой.

— Ясно… — пробормотал я задумчиво, сделал глоток из своей бутылки и закинул в рот горсть солёных орешков.

— Да уж, не повезло тебе, парень, — похлопал меня по плечу Ярик, сидевший слева от меня. — Три месяца ждать первую зарплату.

— Три? Почему три? Мне обещали в конце этого месяца, — наигранно возмутился я.

— Ну да, конечно. Держи карман шире. Три месяца и это в лучшем случае.

— А сами почему работаете, раз такие задержки?

— А куда ещё идти? — Ярик пожал плечами, похрустел чипсами, облизал пальцы и тяжело вздохнул. — Или ты думаешь, у нас в городе прям огромный выбор высокооплачиваемых вакансий? Тут хоть платят, с задержками, кусками, но платят.

К нашему разговору присоединились остальные ребята, и я услышал несколько душещипательных историй о поисках работы, мошенниках, кидалах и рекрутинговых конторах, которые на самом деле ничего никому ещё не нашли, а только выдуривают у наивных соискателей деньги за свои услуги. Среднему рабочему классу в нашем городе живётся не сладко.

— А в честь чего нам аванс выдали, кстати? Знает кто-то? — подала голосок Снежанка, умненькая светловолосая девушка с ярко накрашенными фиолетовой помадой губками.

— Наверное, Марина Анатольевна подсуетилась, — выдал версию кто-то из парней.

— Маринка молодец! — похвалила начальницу за глаза Снежана. — А ещё, она обещала нам премию по итогам квартала выдать. Я лично видела бумаги.

— Премию? — удивился Ярик. — За что, интересно?

— А то не за что!

— Не, с этим не поспоришь, конечно! В нашем цеху самое маленькое количество брака и возвратов продукции…

— А ещё, у нас не воруют, так как у остальных…

— И Маринка Анатольевна обещала списать часть некондиции по лимиту брака, мы как раз вкладываемся в три процента.

— А так разве можно?

— Ей виднее! — нравоучительно произнесла Снежанка. — Но остальные начальники отделов ничего не списывают, я слышала. Всё вешают на сотрудников.

— Да уж.

— А вы на неё жалуетесь! — сердито посопела Снежана.

— Эй! Кто жалуется-то?!

— Да! Точно не мы!

— А чего она тогда ругается с Семёновым постоянно? Из-за нас!

— Потому что он козёл и давно хочет её уволить. Или трахнуть!

— Или трахнуть, а потом уволить!

— Точно! Наша Маринка ему давно как кость в горле.

Домой я вернулся поздно. А ведь в таких посиделках можно подчерпнуть кучу информации, не всегда полезной, конечно, но по крупицам, по чуть-чуть. Что я и делал — пил мало, а больше слушал и запоминал.

Ребята погнали веселиться дальше, а я сделал вид, что у меня дела, я устал, у меня кошка рожает, мне срочно нужно бежать, и поехал домой. Да и дела у меня действительно были, тут я почти не лукавил.

Домой я доехал без приключений, принял душ, достал из бара холодную бутылку пива, включил компьютер и сел за отчётность и планирование, занырнув в это всё с головой всерьёз и надолго. Неблагодарное это дело…

— Как дела на работе, сын? — донесся голос отца у меня за спиной.

Я мельком глянул на часы, потянулся и потёр уставшие глаза. Два часа работы за компьютером пролетели незаметно.

— Потихоньку, — ответил я и повернулся в кресле лицом к стоящему посреди моей комнаты отцу. Когда уже эта семейка научится не нарушать личные границы или хотя бы стучаться в двери?

— Ещё не обанкротил свою контору?

— Ещё нет, отец. Прости.

— Ну-ну, — хмыкнул он. — Я слышал, ты там работаешь обычным подсобником.

— Откуда столь ценная информация? — удивился я.

— У меня везде есть глаза и уши.

Понятно. Хотя, в этом я ни на секунду не сомневался.

— Ну и свинью ты мне подсунул, если честно, — с укором произнёс я, покачав головой. — Ты надеешься, я смогу вытащить из задницы этот убогий завод?

— На самом деле, нет. Уволь всех, распродай остатки оборудования и начни что-то новое. Так будет проще. Этот завод мне не нужен, а тебе и подавно. Вернее, нужен был раньше, теперь уже нет.

— Зачем тогда было передавать его мне?

— Я не мог продать или закрыть его ещё десять лет — это жёстко прописано в договоре. Не могу уволить или сократить сотрудников сверх установленного лимита, не могу снизить им зарплату. Да и вкладывать в него миллиарды тоже нет особого желания. А вот подарить наследнику, которого такие ограничения не сдерживают — проще простого. Адвокаты ушлые существа — нашли лазейку. Всё просто, сын.

— Понятно, — разочарованно вздохнул я. — А я ведь искал в этом какой-то сакральный, тайный смысл. Какое-то испытание или подвох. Всё оказалось проще.

— Угу.

— Обидно. А что со слухами про секретный подземный цех?

— Да это и не слухи, вроде, — отец пожал плечами и оглядел мою комнату. — На глубине трёхсот метров под землёй есть цех, в котором раньше делали вооружение. Сейчас там всё уже устарело и покрылось ржавчиной, наверняка. Это если ушлый директор не растащил остатки и не распродал их на металлолом. Попроси Андреича, он тебе всё покажет и проведёт экскурсию.

Я спускался туда разок, думал сделать себе там убежище или склад на чёрный день, но мне не понравилось — сырость, воздух, пахнущий ржавчиной, плесень, да и слишком много людей о нём знает. Для секретного бункера он не годится. Ладно, решать тебе. Но я бы не возился с заводом на твоём месте. Всё, что можно выжать из него, выжали до тебя, — отец немного помолчал, но видя, что новых вопросов нет, решил оставить меня переваривать полученную информацию в одиночестве. — Спокойной ночи, сын!

— Спокойной ночи…

Отец ушёл, а я всё сидел за своим рабочим столом и тупо пялился в монитор. Отчётность меня убивала. Нет, цифры и порядок я всегда любил, но… Но то, что у меня выходило сейчас, мне совсем не нравилось. Завод работал в минус, и с этим сложно было что-то сделать. Не сказал бы, что я очень удивлён этим, тем более, кто только не говорил мне об этом. Но из-за своего природного упрямства, привычки идти наперекор и делать всё назло другим, я не мог это так просто бросить.

На каждый заработанный рубль мы тратили три. Расходы в два-три раза выше доходов, и с этим нужно срочно что-то решать. Деньги утекали рекой. Вроде, всё выглядело просто — взял материал, произвёл востребованную продукцию, отгрузил, продал в два раза дороже, получил прибыль, распределил. И вуаля — ты в плюсе!

Ну да. Коммунальные платежи, гарантийные случаи, брак, возвраты, текущие закупки и ремонты… Как вообще можно этим заниматься в плюс? Непонятно. А ведь ещё есть зарплаты сотрудникам, износ оборудования, кражи… Сука!

Пора принимать какие-то решения, тянуть дальше кота за мошонку некогда. И начну я с увольнений. Не самое умное решение, но самое очевидное. За эту неделю я повидал достаточно дармоедов, которые тупо протирали штаны, не принося никакой пользы. Да, это нас не спасёт, но нахрена мне и дальше кормить тех, кто тянет деньги из моего кармана? Пусть валят на все четыре стороны, пускай ищут себе новую работу, на которой также будут пропёрдывать штаны и просто отсиживать от звонка до звонка! Где угодно, только не у меня. Я кивнул своим мыслям, выключил компьютер и лёг спать.

Понедельник выдался продуктивным. Я взвесил все «за» и «против» и с утра пораньше уже сидел в кресле в кабинете Семёнова. Откладывать на потом не было никакого желания, хотелось решать всё быстро — ковать железо, пока оно горячо.

— Смотри, в цеху чайников работает сорок человек… — проговорил я, тыкая под нос хозяину кабинета загодя распечатанные мною списки. — Я погулял там пару дней, из сорока человек на своих рабочих местах только двадцать. Где остальные?

— Больничные, отпуска… — принялся перечислять директор завода, клацая по клавиатуре старенького компьютера и изучая данные на мониторе. — Уход за ребёнком, направление в санаторий…

— Серьёзно? Мы ещё и санатории оплачиваем? — я покачал головой. — Ладно. Из оставшихся двадцати там реально работает максимум десять, остальные постоянно пьют печеньки с чаем и лясы точат на складе, у них там что-то типа сборного пункта — камер нет, надзора нет, стоит столик, кофейный аппарат, сливки и сладости. Они такие сраки себе уже отожрали, что скоро нужно будет заказывать специальные стулья.

— Что я могу сделать? Пить чай и кофе не запрещено.

— Они не работают. Увольняй их нахрен! Пусть останутся только те, кто будет и кто реально хочет работать.

— В смысле увольнять? — нахмурился Виктор Андреевич. — За что?

— Да мне насрать. Они не работают, — ещё раз повторил я. — Сокращай цех до десяти человек, плюс начальник цеха.

— Но… Но за что? По какой статье?

— Да там можно увольнять за что угодно. Нарушение корпоративной этики, разглашение коммерческой тайны, воровство, саботаж — выбирай любой повод. Не мне тебе рассказывать, — я протянул Семёнову несколько листов. — Вот списки, я уже всё приготовил, тебе осталось настрочить приказ и подписать.

— Но… — он мельком пробежался взглядом по верхнему листу, вчитываясь в фамилии. — Смирнова я не могу уволить, у него трое детей.

— Серьёзно?! С каких пор любовь потрахаться и нелюбовь натянуть резинку на член, у нас является козырной картой против увольнения? Он трахается как кролик, а я плати за это со своего кармана? Если он так любит детей и хочет большую семью, то должен уметь позаботиться о них сам. Флаг ему в руки. Пусть заботится, только на за мой счёт. Как мне кажется, к таким наоборот должен быть спрос строже, вместо поблажек. Может, он тогда головой будет думать, а не головкой. Хотя, это вряд ли.

— А Васнецова чем вам не угодила? — пожевав губами, вычленил он ещё одну знакомую фамилию из списка. — Она ценный сотрудник, и работает у нас уже лет десять.

— В чём её ценность? В том, что ты ей пару раз присунул? Вместо работы она сидит в столовке два часа и два часа на перекурах. Ты посмотри на её отметки отлучений с рабочего места. Перекуры каждые десять-пятнадцать минут. Серьезно? Нельзя потерпеть до конца смены?

— Может, выговор? Дадим человеку второй шанс. Нельзя же вот так без предупреждения…

— Нахера?! — устало вздохнул я. — Нахера мне оплачивать из своего кармана её второй шанс? Кто она мне? Мать, сестра? Нахер пусть идёт! Пусть ищет второй шанс в другом месте.

— Ладно, — согласился Виктор Андреевич и перелистнул страницу. — Ого! А здесь вы по инвалидам решили пройтись, Алексей Михайлович? Они-то чем вам не угодили? Вы, наверное, не знаете, но за инвалидов мы имеем солидную налоговую скидку, их нельзя трогать.

— У нас есть достаточно инвалидов для налоговых льгот. Лишних за борт. У нас не благотворительная организация. Дальше…

— Ну с инвалидами это явный перебор! — перебил меня директор. — Это же социально незащищённые слои.

— Ты идиот?! Пусть их защищает их государство.

— Нет! — упрямо помотал головой мой оппонент. — Я категорически несогласен с этим!

— Ты действительно идиот, — вздохнул я ещё раз. Эта утренняя дыхательная гимнастика мне уже порядком надоела. — Ладно, включи логику. Сколько у нас инвалидов?

— Пятьдесят три человека, — не задумываясь, тут же выпалил мне Семёнов.

— Хорошо. Если мы не уволим сегодня тридцать, через три месяца выгоним на улицу всех. Завод закроется нахрен. У нас нет выбора. Воспринимай это, словно ты спасаешь двадцать три, а не выгоняешь тридцать. У монеты две стороны.

— Ну если так, — недовольно проворчал он, отложив список в сторону. — Спорить с вами бесполезно, как я понял. Но для протокола, мне не нравятся ваши методы, Алексей Михайлович.

— В жопу себе засунь свои протоколы! Когда ты воровал у этих инвалидов и задерживал им зарплаты, тебя это не особо беспокоило.

— Я воровал не у них, — поморщился мой директор.

— Да твоё мнение я и не спрашивал, если честно. Твоё дело — подписывать бумаги и транслировать мои распоряжения. Действуй. Увольняй.

— А сами что же? Не хотите марать руки?

— Да нет. Уволил бы с удовольствием, но не хочу нарушать свою легенду. Я ещё немного поработаю обычным рабочим. Мне нужно понять, как всё функционирует изнутри. Так проще.

— Алексей Михайлович… — замялся Виктор Андреевич, поёрзал в своём кресле и, выпрямившись, сел ровнее. — Я ведь вернул всё, что был должен. Я бы хотел уволиться, если можно.

— Теперь нечего здесь делать, да? — хмыкнул я. — Не наворуешь?

— Я… Я не хочу иметь с семьёй Гордеевых какие-либо дела.

— Почему? Чем мы плохи?

— Я не вижу перспективы работы с вами. Все мои предложения вы отвергаете…

— Потому что они бредовые, — перебил я.

— Я не разделяю ваш методы. И если честно… Я вас боюсь. Ко мне приходили люди вашего отца и провели воспитательную беседу, как они сказали, — Семёнов едва заметно поморщился. — Хотя я и так обещал вам всё отдать и незачем было привлекать для этого своих мордоворотов.

— Нужно было думать об этом раньше, идиот.

— Пожалуйста. Отпустите меня… — он протянул мне лист бумаги. — Это моё заявление об уходе.

— Уже подыскиваю тебе замену. Как только найду, сообщу. А пока сиди на месте и выполняй распоряжения.

Я поднялся с кресла, развернулся и вышел из кабинета. Восемь часов — мне пора на работу.

Глава 11

Я выгрузил на стеллаж очередную партию готового товара и задумчиво облокотился подбородком на руль, прогоняя в уме всё, что я успел сделать здесь за это время.

Две недели пролетели довольно стремительно, и я даже стал привыкать к работе на складе днём, а по вечерам и ночам к возне с документацией. Работать руками и с цифрами мне всегда нравилось. Людей на заводе поубавилось в связи с сокращениями, но оставшиеся труженики начали работать усерднее. Задолженности по зарплате мы погасили из средств директора и из придерживаемых им же денег на банковских счетах. Вдобавок к этому, сделали субботу выходным днём, а оклад и бонусы подняли на четверть. Как ни странно, но рейтинг директора в глазах сотрудников немного подрос, несмотря на то, что его заслуги в этом нет ни капли. Смешно. Как мало людям нужно для счастья.

Мы перестали работать с поставщиками, снабжающих нас откровенным дерьмом, прервали сотрудничество с несколькими сетями, которые часто брали товар в долг, или как сказал Андреич — под реализацию, и очень редко и неохотно отдавали. Но зато систематически и стабильно обеспечивали нас браком, боем, некондицией, залежавшимся и потерявшим нормальный вид товаром. Нахрена нам такие клиенты тире партнёры — непонятно. Лучше делать меньше, но лучше, качественнее и без нервотрёпки. Завоевать весь рынок мы ещё успеем. Ну или не успеем, но хуже уже точно не будет.

Работы предстоит ещё много, а дело двигалось маленьким, миллиметровыми шажочками. В плюс мы всё ещё не вышли, не такие уж глобальные изменения и инновация я внедрил. Но тех денег, что кинул на счёт отец, и что удалось сэкономить — по моим подсчётам должно теперь хватить не на три месяца, а месяцев на пять-шесть. Не густо, конечно, но банкротство откладывается как минимум на полгода.

Нужно либо привлекать капитал, как нудел Андреич, и менять здесь всё к чертям, либо придумать что-то эдакое… И кое-какая мысля на этот счёт у меня имелась. Найти бы время и спуститься в тот злополучный бункер для тщательного обследования, посмотреть, можно ли его приспособить для моих нужд или нет.

— Я разве не увольняла тебя? — раздался над моим ухом слегка удивлённый голос начальницы цеха Марины Анатольевны.

Я исподлобья глянул на стоящую надо мной Маринку и мотнул головой:

— Ну, раз я всё ещё работаю здесь, то скорее всего, нет.

Сегодня она выглядела как-то иначе. Нарядная, в белой рубашке, черных деловых брючках и туфлях на шпильке. Подкрашенные губки, строгие очки, дерзко распущенные волосы и лёгкий аромат дорогих духов. Такой запах я слыхал от Лизки, а она точно не будет брызгать на себя дешёвое фуфло.

Как я ни старался не попадаться ей на глаза, но ничего у меня не выходило. Она словно преследовала меня — постоянно придумывала мне какую-то работу, давала поручения и задания, а когда рабочих в цеху стало меньше, насела на меня с удвоенной силой. И что самое странное — она только сейчас вспомнила, что хотела уволить меня две недели назад?

Я вот одного не мог понять — почему именно я? Все сотрудники любят и боготворят её: «Наша Маринка справедливая», «Наша Маринка за нас горой», «Наша Маринка прислушивается к сотрудникам», «Наша Маринка обедает с нами за одним столом, как с равными». Я вот тоже обедаю со всеми — и что? Мне кажется, я её почти ненавижу, как и она меня. Вечно придирается ко мне, бросает подозрительные взгляды, словно я что-то украл или собираюсь украсть, и перепроверяет всё, что я ни делаю. Дважды. И пилит, пилит и пилит.

«Ты не так поставил!»

«Не туда!»

«Тебя кто на погрузчике учил работать, косорукий придурок!»

«Хватит прохлаждаться!»

«Ты почему ушел вчера и не доделал работу?! Не смей так больше делать, и не важно, закончился рабочий день или нет!»

Ребята уже начинали подшучивать надо мной, подогревая мою ненависть к начальнице.

— Кажется, Маринка к тебе неравнодушна, Лёх.

— У кого-то есть шанс продвинуться по карьерной лестнице! Нужно только вовремя подсуетиться.

— Только когда поднимешься наверх, нас не забудь.

— Бьёт, значит любит!

Три дня назад по цеху пошёл слух, что Маринку увольняют. Ребята заволновались, засуетились и запереживали. Особенно девчонки. Это было странно, в моих списках Маринки не было, и я к её увольнению, как ни странно, не имел никакого отношения.

— Не удивительно! — фыркнула вездесущая Снежана, когда мы почти всем цехом собрались на обеденный перерыв в столовой. — Только в нашей смене самые большие зарплаты. Маринка старается проводить нам все заслуженные премии, переработки и социалки.

— Я говорил с парнями из других цехов, там все переработки на общественных началах, — подтвердил Ярик. — И что самое странное, цех получает деньги за переработки, а сотрудники нет. Куда уходят деньги? Либо директору, либо начальникам цехов.

— Поэтому Марина Анатольевна с директором на ножах. Постоянно орёт у него в кабинете, спорит, ругается. Я столько раз лично это слышала!

— Догавкалась наша Маринка! И кто же вместо неё будет теперь?

— Да возьмут кого-то по знакомству, как всегда.

— Ой, ребятушки! Жопа нам! — сокрушённо покачала головой Снежана.

— А что, если мы вместе с Маринкой уйдём?

— Дура? Где ты работу найдёшь сейчас? Да и у нас только налаживаться всё началось. Долги выплатили…

— Ну конечно, налаживаться. Ходят слухи, что завод через пару месяцев закроется и объявит себя банкротом.

— Туфта это всё! Не стали бы они тогда долги по зарплате платить. Это деньги на ветер.

— Много ты знаешь!

— Да уж побольше тебя.

— Но Виктор Андреевич не может ведь просто так уволить Марину? — прервала разгорающуюся перепалку ребят Снежана. — Нужен официальный повод.

— Может. Триста человек уволил, а её не уволит? Держи карман шире! Две недели отработки, подыскать замену на её место, если ещё не нашли, и скатертью дорожка. Хорошо ещё, если не по волчьей статье уволит. А он может. Андреич мужик злопамятный!

— Шухер! — громко прошипела Снежана. — Анатольевна движется в нашу сторону…

С тех пор, уже как три дня, цех будоражит новость о скором увольнении нашей начальницы. Ребята то порываются уйти за ней, то устроить забастовку, то поговорить с директором, в надежде уговорить его не выгонять Зорькину.

— Так значит, я тебя не уволила, — задумчиво произнесла Марина Анатольевна у меня над ухом, выдернув меня из размышлений.

— Как видите, — пожал я плечами.

— Я знаю, кто ты… кто вы такой, Алексей, — выпалила моя начальница, сверля меня внимательным взглядом.

— Алекс, — на автомате поправил я, раздумывая над вариантами ответа.

— Хорошо, Алекс.

Привык я к этому прозвищу ещё с военки, как-никак с пятнадцати лет использовал его как позывной. Пацаны пользовались позывными попроще: Дед, Юджин, Радист, Немец, Снайпер, а мне просто нравилось сокращение от моего имени — Алекс.

— Да? И кто же я, по-твоему? — равнодушно поинтересовался я, откинувшись на сидушке погрузчика и наблюдая за реакцией и мимикой на лице Марины Анатольевны.

— Алексей Гордеев, младший сын Гордеева.

— Того самого? — удивлённо вскинул я брови.

— Того самого! — ехидно парировала Марина.

— Но у него, вроде, нет младшего сына, — задумчиво почесал я затылок. — Дочь младшая — есть, а сына нет.

— Ну да, конечно! — фыркнула она, совсем как девчонка.

— Чего ты хочешь?

Я решил не играть больше в прятки, уже всё понятно — она не блефует. Это объясняло её отношение ко мне все эти две недели — пазлик сложился. Не каждый день выпадает возможность покомандовать и поиздеваться над одним из Гордеевых, вот она и не удержалась. Хотя, у неё, выходит, такая возможность выпадала каждый день. Это даже немного забавно.

— Решила поделиться со мной догадкой? Или похвастаться, какая ты умная?

— Нет.

— Тогда что?

— Мы можем поужинать в хорошем ресторане? Ты и я, — вместо ответа задала она встречный вопрос. — Тогда я никому не скажу.

— Шантаж. М-м-м! Мой любимый способ манипулировать людьми.

— Прекращай! — поморщилась моя начальница. — Ты не Аль Пачино.

При чём здесь Аль Пачино, интересно?

— Ладно, — легко согласился. — Ужин так ужин. Но платишь ты, у меня нет денег.

— У Гордеевых нет денег?! — Марина высокомерно посмотрела на меня снизу вверх, сморщив свой лобик. — Смешно!

— Так бывает… Работники склада получают не очень много.

— Ладно, я поняла. Легенда… Хорошо, я выбираю ресторан и плачу. Сегодня в восемь подойдёт?

— Подойдёт. Только закажи отдельный столик, или лучше вип-комнату. Не люблю есть, когда на меня смотрят.

— А как же ты в нашей столовке ешь?

— Так то столовка. Мы же не в столовку с тобой идём, я надеюсь?

— Нет. Не в столовку, — вздохнула Марина. — Ладно, будет тебе отдельная комната.

Ого! Чего она от меня такого хочет, раз идёт на все условия. Даже стало интересно. Нужно было ещё ресторан подороже выбрать, но ладно, хватит с неё и этого. Даже как-то легче оттого, что меня наконец раскусили. Наконец, можно не прятать взгляд в пол и не строить из себя покорного, послушного мальчика. Эта роль мне немного надоела. Иногда так и хочется послать подальше всех начальников или дать кому-то в морду…

Задумавшись, я пробежался взглядом по фигурке Зорькиной. А она ничего так! Слегка за тридцать, фигуристая и грудастая, с пухлыми капризными губками и острыми скулами на лице. Не в моём вкусе, но очень и очень! А судя по выделяющимся под тоненькой рубашкой неровностям, и проколотому носику с аккуратным маленьким бриллиантиком в ноздре, у неё есть пирсинг и на сосках. Забавно.

— Интересно, каково это?

— Каково что? — нахмурилась Марина Анатольевна.

Кажется, последнюю мысль я произнёс вслух. Да уж!

— Нет, ничего… — хмыкнул я. — До встречи в восемь. Вышли мне название ресторана сообщением.

Я завёл погрузчик, круто развернул его на месте и тронулся в сторону склада. Интересно, чего она от меня хочет за своё молчание? Денег, поблажки рабочим, организовать профсоюз? Её ждёт разочарование — я не настолько сильно желаю остаться неузнанным, чтобы платить шантажистам за молчание. Да и работу «под прикрытием» уже можно сворачивать — я узнал достаточно и о заводе, и о его внутренней кухне.

Ресторан, в котором у нас была назначена встреча с Зорькиной, выглядел необычно. В японском стиле, в красно-чёрных тонах, на стенах иероглифы, рисованные самураи с мечами и белые маски японских аристократов. Красные круглые фонари под потолком, улыбчивые официантки в кимоно и какой-то лёгкий аромат то ли цветов, то ли цветущей вишни, витающий в воздухе.

Симпатичная раскосая девушка на ресепшене приветливо улыбнулась мне и, на заветные слова «Меня ожидает Марина Зорькина», проводила в отдельную комнату с приглушенным интимным светом. Не самый шикарный и дорогой ресторан, как я успел заметить, но и не самый потасканный. Крепкий середнячок.

Тихий укромный уголок, огромное окно с видом на пустынный сад камней и цветущую сакуру, накрытый стол, зеленый чай, вино, мясо с соусом. И Марина, скромно сидящая перед столиком на полу в длинном шёлковом зелёном платье, идеально подчёркивающем её округлые женственные бёдра и плоский животик, и немного тесное в груди, с явными признаками отсутствия бюстгальтера под одеждой.

Сегодня вечером Марина Анатольевна выглядела необычно. Гораздо моложе своих лет, спокойнее, расслабление, минимум косметики на лице, вызывающе яркая алая помада на губах, в точном соответствии выбранному ею ресторану, и пучок собранных на макушке волос, заколотых длинными шпильками крест-накрест.

— Добрый вечер, Марина Анатольевна! — сразу выдал я весь заготовленный на этот вечер лимит вежливости, сел напротив неё, налил в чашку чай из высокого заварника и сделал первый глоток на пробу. Неплохо!

— Добрый вечер, Алекс! — улыбнулась мне Марина. — А где же «Вы прекрасно выглядите, Марина Анатольевна. Какое у вас красивое платье и причёска»?

— Марин, давай без вот этих брачных игрищ, мы же не на работе. Пропустим полчаса вежливых расшаркиваний и разговоров ни о чём — о погоде, о кино, о любимой еде. Что тебе нужно от меня?

— Сразу к делу? — она с хитринкой в глазах посмотрела на меня, налила себе зелёный чай, пригубила, подражая мне, и аккуратно поставила фарфоровую чашку обратно. — Хорошо. Меня увольняют, Алекс. Приказ уже подписан, до конца месяца я должна сдать все дела.

— Я знаю, — кивнул я, сделав ещё один глоток.

— Ты к этому причастен?

— Нет. Зачем мне это? Или ты думаешь, я так мщу тебе за то, что ты заигрывала со мной и строила глазки последние две недели?

— Я не заигрывала! — вспыхнула и слегка покраснела моя собеседница.

— Ясно, — не стал спорить я. — Решила воспользоваться подвернувшейся возможностью и отыграться на сынке хозяина. Как ты меня узнала, кстати?

— Видела документы о смене владельца предприятия на столе Виктора Андреевича. Два и два сложить не сложно.

— Понятно. Кому-то ещё говорила?

— …

— Марина? — окликнул я примолкшую начальницу цеха.

— Я не знала, что это секрет, — уткнула она свой растерянный взгляд в кружку с чаем.

— Это не секрет, — пожал я плечами.

— О Гордеевых ходят разные слухи… — тяжело вздохнула девушка.

— О тебе тоже. То ты трахаешься с директором, то у тебя роман с кладовщиком.

— Это враньё! — моя собеседница не сдержалась, и на секунду передо мной снова очутилась уверенная в себе и жёсткая руководительница, а не заискивающая и скромная девушка, которой она старалась казаться. — Я всегда была верна мужу. А с Игорем Борисовичем мы просто хорошо дружили, он вообще не по женщинам.

— Говорю же — слухи, — ухмыльнулся я. — Нельзя верить всем сплетням.

— Я сказала только мужу, — призналась Марина. — Но он ни с кем не общается, так что…

— Да это и не важно, — отмахнулся я. — Так чего ты хотела? Для чего позвала меня сюда?

— Ты можешь сделать так, чтобы Семёнов не увольнял меня?

— Зачем? Тебе ведь не нравится эта работа.

— Мне не нравится, когда всё разворовывают и набивают себе карманы. А свою работу я люблю, и своих людей тоже. Он ведь без меня пропадут, — чуть тише добавила она.

— Часть из них хочет уйти за тобой — куда ты, туда и они. Ты им как мамка, — хмыкнул я. — Найдут себе новую работу, не вижу в этом проблемы.

— Да? Кем? — ехидно поинтересовалась Зорькина, посмотрев мне в глаза. — Уборщиками общественных туалетов? С рабочими местами в нашем городе не очень. Хотя, откуда тебе знать, золотой мальчик.

— Тоже верно, — согласился я. — Я ведь с детства кушаю с золотой ложечки и сру в золотой горшок.

— Тебе отец подарил целый завод, — уколола она меня в ответ. — И ты пошёл работать на склад, потому как тебе не хватает острых ощущений. Я над тобой издевалась, чтобы ты понял, каково это — быть обычным человеком.

— Да? Ну спасибо за науку.

— Прости! — стушевалась моя собеседница. — У меня муж, инженер с тремя вышками, знает пять языков, разбирается в управлении, три года назад руководил одной из ваших контор — он всего достиг сам, своим умом и старанием. Но после увольнения не может найти работу в этом сраном городе!

— Не может, или не хочет после руководящей должности опускаться на ступень ниже? Страдает и жалеет себя?

— Ты не понимаешь. Ему тяжело…

— Сидеть три года на шее жены не тяжело?

Марина нахмурилась и задумчиво посмотрела в окно.

— Ты не поймёшь, — решила она. — Мы говорим на разных языках.

— А ты попробуй объяснить, скажи это вслух, — усмехнулся я. — Может, это ты чего-то не понимаешь. Сейчас твой муж выглядит как обиженный ребёнок, который упал и не может подняться. Рассказывай, что в нём такого, за что ты его так любишь и защищаешь? Мне даже стало интересно, чем он лучше меня, например.

— Всем! — снова за секунду вспыхнула она. — И он не обиженный ребёнок, неспособный подняться на ноги! Сейчас Алан занялся творчеством. И я верю в него. Последний год он пишет музыку, очень красивую музыку…

— И все это время сидит дома у тебя на шее? — не смог удержаться я.

— Он творческий человек! И я поддерживаю его во всём.

— Ох уже эта слепая любовь, — покачал я головой. — Ты ничего не видишь дальше собственного носа. А знаешь, готов поспорить, что именно из-за своего мужа ты здесь сейчас разговариваешь со мной. Я тут прикинул, — я ненадолго задумался, перебирая в уме варианты, — это он заставил тебя пойти на шантаж и угрозы. Так ведь? Вот твой Аланчик и показал своё истинное лицо. Опустился до методов Гордеевых?

— Нет. Он не просил шантажировать, — Марина опустила свои васильковые глаза. — Просто, у него на носу запись альбома, нам очень нужны деньги, и терять работу я сейчас не могу. А ещё у нас кредит, ипотека, дочь учится в дорогом институте — на это всё уходит просто прорва денег! Я не могу подвести свою семью.

— Так что, помочь тебе деньгами? — усмехнулся я.

— Мне не нужны твои деньги! — разозлилась Марина. — Мне нужна работа, которую я заслужила! И я хочу, чтобы меня не увольняли по надуманному поводу. Это несправедливо!

— Ого! Давай ты немного успокоишься, выдохнешь. Сердечко нужно поберечь, учитывая твой возраст.

— Ты можешь вернуть мне работу или нет? — почти прошипела Маринка мне в лицо, не дав договорить.

— За что тебя уволил наш драгоценный Виктор Андреевич?

— Это имеет значение?

— Вообще — нет, — пожал я плечами. — Просто интересно.

— За растрату, — сквозь зубы процедила она.

— Тебя? За растрату?

— У Кости, нашего мастера, родился сын, ну я и выписала ему премию, а провела её как помощь инвалиду, иначе Виктор Андреевич не подписал бы.

— Так тебя по статье за махинации увольняют? Интересно. Не так-то легко тебе будет найти новую работу теперь. Не хочется это произносить вслух, но Андреич прав — это чистой воды воровство, причём из моего кармана.

Марина насупилась, тяжело вздохнула и снова отвернулась от меня.

— Ладно. Считай, ты принята обратно с испытательным сроком, или как там это называется. Только пообещай больше не воровать.

— Спасибо! — она выдохнула и натянуто улыбнулась мне. — Я обещаю. Только и ты пообещай, никаких больше задержек по зарплате, оплата переработок и… Хотя бы это пообещай.

— Ого! Не слишком ли много требований от человека, минуту назад принятого в штат с испытательным сроком?

— Смешно! — в этот раз её улыбка была гораздо искренне и даже в какой-то степени милая. — Алан, мой муж… Он сказал пойти на любые твои условия, лишь бы я вернула эту чёртову работу. Соглашаться на всё, лишь бы ты был доволен.

— Слишком обтекаемо звучит это — «всё». Тебе не кажется? Твой муж сволочь, Марин. Без обид, но это так, — покачал головой. — Я тебе об этом полчаса твержу.

— Он хороший, просто у нас сейчас тяжёлые времена, — упрямо помотала она головой.

Я разлил по бокалам красное вино, протянул один Марине, сделал небольшой глоток и с удивлением увидел, как моя свежеиспечённая сотрудника залпом опустошила бокал до дна. Да уж, похоже, она изрядно нервничала, гораздо сильнее, чем показывала это.

— Так значит ты готова была на всё, — поинтересовался я задумчиво.

— Я даже не знаю. И не хотела бы знать, — усмехнулась девушка, поставив опустевший бокал на столик. — Алан сказал, чтобы я строила тебе глазки, улыбалась и кокетничала. Какая из меня кокетка? Я никогда этого не делала.

— Но ты ведь понимаешь, чем мог закончиться такой вечер? Чем обычно заканчиваются встречи мужчины и женщины? И твой муж это тоже прекрасно понимал.

— Нет. Он не стал бы!

— Уверена?

Тяжёлый вздох вместо ответа.

— Все всё понимают, но делают вид, что это не так. Все мы взрослые люди. Да уж… Марин, давай я задам один вопрос, чтобы ты не ломалась и не строила из себя недотрогу. Ответишь правильно, и я не буду настаивать ни на чём, и мы навсегда закроем эту тему.

— Какой вопрос?

— Который ответит тебе и мне: на что ты готова была пойти на самом деле.

— Хорошо, — с опаской нахмурилась Марина. — Задавай.

— Ты надела трусики?

— Что?! Да пошёл ты!

— Это значит — нет? — не сдавался я.

— Это значит — не твоё дело, сопляк!

— А мне кажется, это значит — не надела.

— Это никак не связано.

— Марин, не занимайся самообманом. Снимай платье, — я принялся расстёгивать пуговицы на рубашке. — Ты ведь всё равно хочешь, чтобы я был доволен этим вечером. Так сказал тебе твой муж. Раздевайся.

— Но я думала, мы обо всё договорились…

— Марина. Я задал вопрос — ты ответила. Ты готова на всё ради работы, я хочу получить это всё. Всё просто. Ты умная женщина, ты это понимаешь. Есть и ещё одна немаловажная причина.

— Какая? — заинтересовалась моя начальница.

— Ты две недели пыталась сделать мою жизнь на заводе невыносимой, а теперь мне просто нужно выпустить пар и поставить тебя на место.

Моя рубашка отлетела в сторону, и я принялся за ремень брюк. Девушка не отрывала от меня взгляда, наблюдая за каждым движением, словно завороженная. Через три секунды она рывком поднялась, резко стянула через голову своё красивое зелёное платье и села обратно, всего в метре передо мной, стеснительно прикрыв свою круглую, подтянутую грудь рукой. А ведь я был прав — трусиков на ней не было.

— Алан сказал, — с печальной полуулыбкой на лица проговорила Марина, — показать тебе сиськи, если ты будешь артачиться.

— Хотел смутить меня голыми женскими сиськами? — усмехнулся я. — Напугал ежа голой жопой… Позвони ему.

— Зачем? — на её лбу пролегла удивлённая морщинка.

— Позвони. Пусть знает, что у тебя всё хорошо и ты смогла договориться. Ему не следует переживать.

Она растерянно потянулась к сумочке, на секунду оголив грудь целиком и колыхнув ей из стороны в сторону, достала телефон, набрала номер и приложила трубку к уху, с упрёком и злостью смотря в мои глаза и не отводя от меня взгляда ни на секунду.

— И включи видео! — приказал я.

— Я же голая! — прошептала Марина, округлив глаза.

— Включай! — с нажимом повторил я.

— Привет, дорогая. Ты быстро всё уладила! — донёсся до нас громкий голос из динамика телефона. — Как там этот сопляк? Поставила его на место? Я же говорил, пацан поплывёт, едва увидит тебя в этом платье… Погоди. Марин, а почему ты голая? МАРИНА!

— Прости, Алан…

— Господин остался доволен? — с иронией в голосе произнесла лежащая рядом со мной и ничуть не стесняющаяся своей наготы обнажённая Марина Анатольевна.

Всего-то полчаса прошло, а о стеснении можно забыть…

— Приемлемо, — подтвердил я.

— Я могу быть свободна?

— Да. Пожалуй.

— Работа моя? Я всё правильно поняла?

— Да. Такого ценного сотрудника нельзя увольнять, — улыбнулся я уголками губ.

— Ещё один вопрос можно?

— Давай.

— А мне нужно будет делать это снова? — Марина приподнялась на локте, подозрительно прищурилась и посмотрела в моё лицо.

— Сама как думаешь?

— Поняла, — кивнула она и вздохнула. — Тогда, я хочу повышение зарплаты! И страховку. И оплачиваемый отпуск на берегу Средиземного моря. Два раза в год!

— Ого! Не слишком ли много требований для одного раза? Ты даже не моя любовница.

— Это значит «нет»? — скривила свой симпатичный носик Марина Анатольевна.

— Это значит — я посмотрю на твоё дальнейшее поведение.

— Пф-ф-ф! — фыркнула девушка, не выдержала и широко улыбнулась. — Мне так хорошо и беззаботно не было со студенческой скамьи. Так приятно на минуточку забыть о всех проблемах, о реальном мире и просто хорошо потрахаться.

— Эй! Вот сейчас обидно было! Что значит на минуточку? — возмутился я. — Мы тут не меньше часа кувыркались.

— Ну прости! — она игриво надула губки, изображая из себя глупенькую блондинку. — Время пролетело незаметно. Так приятно, когда тебя просто хотят и молча любят, а не игнорируют месяцами и не ищут глупые отмазки — устал, нет настроения, идёт дождь…

— Кстати о проблемах, Марин. Разведись с мужем.

— Я сама разберусь со своей личной жизнью! — капризно наморщила она свой лобик.

— Теперь уже нет. Пока ты… — я на секунду замялся, подбирая слово, — работаешь на меня, я не хочу, чтобы у тебя были другие мужчины. Считай это корпоративной этикой.

— Ревнуешь? — хмыкнула Зорькина.

— Брезгую, — честно признался я.

— Мы и так не спим с ним… — тихо пробормотала Марина и раздражённо скривилась. — Он всё время занят своей сраной музыкой и совсем не обращает на меня внимание.

— У вас дети есть? — неожиданно даже для самого себя, поинтересовался я.

— Есть.

— Хм… Ладно. Не хочу разрушать такую идеальную ячейку общества, я же не чудовище. Но твой муж тебе всё равно не пара, подумай над этим. И если у вас нет даже секса, то какой в этом смысл?

— У меня дочь, — задумчиво пробормотала Марина. — Но она уже взрослая и живёт отдельно. И она поймёт, если мы разведёмся. Она у меня девочка умная.

— Взрослая? Насколько? — удивился я. Марина не выглядела девушкой… женщиной, у которой есть взрослый ребёнок.

— Ей восемнадцать. Лена Зорькина — она же работает с тобой в одном цеху, — удивлённо вскинула брови Марина. — Ты не знал, что она моя дочь?

— Ленка? Эта мелкая противная пигалица — твоя дочь? — теперь настала моя очередь удивляться.

— Да. И ничего она не противная!

— Забавно. А я думаю, кого она мне напоминает. Яблоня от яблони… — задумчиво пробормотал я. — Не хочешь завтра поужинать со мной? Снова.

— Завтра?

— Да.

— Я не знаю…

— Это был не вопрос, хоть и прозвучал так.

— Я поняла, — хмыкнула Марина. — Хорошо. Ужин так ужин.

— И дочь можешь прихватить.

— Нет! — возмущённо повысив голос, Маринка прикрыла грудь рукой.

— Почему?

— Ты извращенец!

— Ужин с двумя девушками — это извращение? Ну да, куда мне до твоего мужа. Он эталон порядочности и непогрешимости.

— Да пошёл ты! Знала ведь — нельзя связываться с Гордеевыми. И какого хера меня чёрт дёрнул… Можешь считать это заявлением об уходе! — Марина ткнула мне в лицо сжатый кулачок с оттопыренным средним пальцем и зло фыркнула. — Мне не нужна твоя грёбаная работа!

— Как скажешь, — равнодушно пожал я плечами. — Но если передумаешь… У тебя есть время всё обдумать и взвесить до восьми утра.

— Да пошёл ты! И ты, и твой Виктор Андреич, и Алан! Все вы!

Марина подскочила на ноги, торопливо натянула платье, яростно сунула ножки в туфельки, поправила волосы, развернулась и не оглядываясь двинулась к выходу.

— Да уж… Не успела получить повышение и уже уволилась… — пробормотал я ей вслед, хотя, вряд ли она меня услышала.

По крайней мере, за две недели издевательств я с ней поквитался.

Рабочая смена на заводе началась необычно. Никто на меня не ругался, не кричал и не заставлял делать бессмысленную работу. Под «никто» я подразумеваю Марину Анатольевну. Зорькина провела утреннюю разнарядку, была необычайно спокойна и по-деловому собрана. Сотрудники удивлённо перешёптывались между собой, и кто-то вполголоса озвучил догадку, что у нашей Маринки вчера был необычайно хороший секс. Иначе поведение начальницы и её умиротворённый вид объяснить никто не брался. Девчонки тихо порадовались за нашу Маринку, парни огорчённо повздыхали. Одна Марина Анатольевна, услышав, о чём шепчутся её подчинённые, покраснела, сбилась с мысли, мельком взглянула в мою сторону и по-быстрому свернула своё выступление, закончив простенькой и несвойственной ей фразой:

— В общем, вы прекрасно знаете свои обязанности. Работаем.

Коллективнедоуменно переглянулся и потянулся по своим местам, заработал конвейер, загудели станки, забрезжили экраны компьютеров. Я сел на свой погрузчик и поехал в сторону стеллажей, готовить поддоны для продукции, которая вот-вот должна будет пойти по конвейеру.

— Алекс! Подожди, — окликнул меня голосок начальницы в спину, а торопливый звук цокающих о бетонный пол каблучков быстро нагнал и принялся постукивать слева от меня.

Марина Анатольевна взялась рукой за бортик моего нехитрого транспортного средства и, придерживаясь, не спеша побрела рядом.

— Ты что-то хотела, Марин? — нарушил я затянувшуюся паузу. — А то мне работать нужно.

— Твоё предложение ещё в силе?

Я демонстративно взглянул на часы и вздохнул.

— Да. Ещё пять минут как в силе.

— А какое повышение ты имел в виду? — нахмурилась начальница цеха. — Когда я уходила, ты что-то такое сказал… Доброе утро, Николай! — поздоровалась она с опоздавшим на пятиминутку кладовщиком и, видя, что тот хочет её перехватить для разговора, отмахнулась от него. — Я потом к тебе зайду.

— Я смотрел твоё досье и знаю, как ты работаешь, — ответил я, как только мы снова остались одни между высоких стеллажей. — Ты идеально подходишь на должность директора. Хотел предложить тебе возглавить завод, но ты немного опередила события.

— В смысле завод? Весь завод?

— Ага, — кивнул я, вгоняя зубцы погрузчика в стопку поддонов.

— А увольнение?

— Никто тебя не увольнял, — слегка поморщился я. — Я завернул документы на твоё увольнение ещё дня три назад.

— То есть… Погоди… — Марина растерялась. — Выходит, меня не увольняли, и ты собирался меня повысить? Я бы получила повышение, даже не переспав с тобой? Просто так?

— Ну, не просто так. Я рассматривал много кандидатур — твоя самая подходящая. Так что, это заслуженно.

— Бля!

— Ага, — весело подтвердил я, переставляя поддоны из одного места в другое.

— И, если я сейчас соглашусь, то стану новым директором?

— Ну да.

— Хорошо. Я согласна.

— Но вчера ты говорила… — попытался напомнить я.

— Заткнись, а! — перебила она меня и тут же спохватилась. — Извините, Алексей Михайлович. Я ещё не привыкла.

— На ужин пойдём?

— Я думала… Ты же сказал, что я и так тебе подхожу?

— Подходишь, — пожал я плечами. — Но что тебе мешает пойти на ужин с владельцем завода и обсудить планы по развитию?

— Догадываюсь, какие у тебя планы, — покраснела Марина. — Хорошо. Сегодня в восемь вечера.

— Дочь захватишь? Мне нужен человек на твоё место, хочу провести беглое собеседование.

— Ты же не будешь её принуждать к… к секу? — прошептала Марина Анатольевна, украдкой оглянувшись по сторонам.

— Я и тебя не принуждал ни к чему, если ты забыла. Если только чуть-чуть, но ты сама этого хотела, будем откровенны.

— Ничего я не хотела! — капризно надула она свои розовые губки. — Просто… Не важно! Хорошо, мы придём на ужин вдвоём.

— Ты платишь, если что, — напомнил я. — У меня нет денег.

— Я плачу, и меня же за мои деньги ещё и трахать будут, — вздохнула Марина. — Куда катится этот мир…

— Эй! Я ничего не говорил насчёт «трахать». Но твой настрой мне определённо нравится.

— Да иди ты!

Глава 12

За полгода до воссоединения семьи Гордеевых

— Вот! — Лиза ткнула пальцем в привязанного к койке молодого человека в смирительной рубашке и наморднике на лице.

— На что я смотрю? — поинтересовался отец Лизы.

— На мой новый проект. Вернее, он не такой новый, ты о нём уже слышал, но не придал значения, — принялась торопливо тарахтеть девушка, довольно улыбаясь отцу во все тридцать два жемчужных зуба, — а я не сильно акцентировала внимание на этом, не хотела сглазить раньше времени.

— Конкретнее, Елизавета. У меня не так много времени, — поторопил Гордеев свою дочь.

— В общем, это Марк Захарович Гольдман.

— В смысле? — непонимающе нахмурился Михаил Сергеевич. — Однофамилец?

— Нет, — довольно помотала Лиза головой. — Тот самый.

Гордеев нахмурился и гораздо внимательнее посмотрел на молодого человека, лежащего в метре от него. Марка Захаровича Гольдмана он знал хорошо, сам нанимал его лаборантом в лабораторию Лизы ещё пять лет назад. Старик уже тогда казался ему древним — сутулый, сухой, полуслепой, но всё ещё не плохо соображающий в своей сфере. Гордеев в шутку отпустил старику год жизни в уме, настолько дряхлым он выглядел, но каждый раз, приходя в лабораторию Лизы, видел того живым и здоровым, и каждый раз удивлялся этому. Гольдман вечно что-то ворчал и брюзжал, никогда не здоровался с реальных хозяином лаборатории, в которой работал, и не проявлял ни капли уважения, но раз Лиза его держала, значит, тот был чем-то ей полезен.

Вот только парень, лежащий сейчас перед Гордеевым, никак не мог быть девяностолетним стариком. Он выглядел лет на двадцать, двадцать пять от силы. Хотя, что-то схожее с Гольдманом у него было, словно эти двое состояли в очень близком родстве.

— Так. С этого момента поподробнее, — Гордеев собрался с мыслями и вопросительно посмотрел на дочь.

— Это улучшенная формула Регенерационного препарата — в десятки, в сотни раз мощнее и эффективнее. Теперь это не просто регенерация, а полное омоложение организма, приведение его в идеальную, пиковую форму.

— Что за побочки? — сразу уловил суть Гордеев, глядя на связанного беспомощного подопытного. — Ты вообще знаешь, что твои сотрудники дали тебе кличку?

— Знаю. Лиза-побочка, — ничуть не смутилась Елизавета Гордеева. — Но мне это даже нравится. На самом деле — это неудивительно. Назови мне хоть одного учёного, который смог сделать что-то подобное, да ещё в такие короткие сроки! Не можешь?

— Поверю тебе на слово, — проговорил Гордеев, склонился над обездвиженным Гольдманом и посмотрел в его помолодевшие, но ещё более безумные глаза.

— Вот именно! — ответила Лиза на свой же вопрос. — Неудивительно, что побочки вылазят. Но результат ведь того стоит?

— Стоит. Наверное…

— Вот!

— Так что за побочки? — отец Лизы отвернулся от помолодевшего старика и снова повернулся к девушке.

— Да, там… — беззаботно отмахнулась она. — Всё, как и в прошлый раз, как в первой версии Регенерации. Препарат схожий, вот и симптомы побочек схожие: помутнение сознания, приступы ярости, жажда убийства, бешенство, агрессивность, паранойя… В прошлый раз я с этим справилась, справлюсь и сейчас.

— Но использовать его уже можно?

— Нет. Нельзя, — тяжело вздохнула девушка и покачала головой.

— Почему?

— Этот… — Лиза кивнула в сторону лежащего на койке человека. — Уже неделю дикий.

— Неделю? — удивлённо вздёрнул брови Гордеев. — Прошлый раз негативное действие твоей химии длилось несколько часов.

— Я же говорю, этот препарат не такой. Это не просто регенерация, это вечная жизнь и вечная молодость, пап! Перманентная регенерация и обновление клеток, отращивание потерянных конечностей, даже зубы новые проклёвываются. А это вообще за пределом реальности. Зубы! — воодушевленно повторила Лиза и кивнула в сторону подопытного Гольдмана. — Мы ему уже третий раз клыки рвём, чтобы он не перегрызал намордник, а они всё растут и растут.

— Хм… Интересно. И сколько продлится это состояние бешенства?

— Боюсь, это навсегда. Я работаю над улучшенной формулой. — Лиза виновато развела руки в стороны. — Главное, что у меня вышло, пап. Вышло! Осталось самое простое — доработать.

В свою дочь Гордеев верил. Если Лиза сказала сделает — значит, сделает. Вопрос только в средствах и времени. Ни того, ни другого Михаил Сергеевич для свое дочери не жалел, поэтому оставалось просто ждать результата.

— На себе хоть не испытывала в этот раз?

— Ну пап! — капризно надула губки молодая учёная. — Я же сказала, больше не буду.

— Не будет она, — сварливо проворчал Гордеев, и на него нахлынули воспоминания…

Несколько месяцев назад Лиза смогла создать препарат, который заращивал раны, лечил болезни, действовал как противоядие от большинства известных ядов и казался безумно полезным. Хотя, почему казался — он таковым и был. Это был прорыв с большой буквы! Лиза сумела сделать то, что обещала отцу почти четыре года назад.

Молодая учёная так воодушевилась своим успехом, что не сдержалась и испытала своё изобретение на себе. Нет, не сразу, конечно. Его дочь никогда не была дурочкой, но опыт предшественников, стоявший у неё перед глазами, достижения и успехи её кумиров, ненавязчиво подталкивали девушку идти по их стопам.

Профессор Смородинцев, автор вакцины от полиомиелита, в первую очередь опробовал своё изобретение на себе, потом на своей внучке, и лишь потом на остальных людях. А чуть позже, на второй своей внучке испытал вакцину от кори. Добрый такой дедушка…

Жак Понто протестировал на себе сыворотку от укуса гадюки, перед этим позволив смертельно опасной змее трижды укусить себя. Луи Пастер успешно провёл испытание вакцины от бешенства на своём друге и коллеге Эммерихе Ульмане, вызвавшегося добровольцем.

Федор Талызин, ради научного эксперимента, заразил себя бычьим цепнем, коровьим глистом по-простому, и за четыре месяца экспериментов вырастил в своём организме два прекрасных здоровеньких паразита. Здоровеньких и в плане здоровья, и в плане размеров — оба экземпляра достигали десять метров в длину.

Список можно продолжать до бесконечности, учёные были страстными приверженцами и фанатиками своей работы, и Лиза Гордеева — не исключение.

Для начала, девушка провела испытания на обезьянах, осуществила компьютерную симуляцию и, убедившись в полной безопасности препарата, вколола его себе.

«Всё хорошо, пап. Всё под контролем!» — утешила она своего родителя тогда.

Ну да, конечно. Всё под контролем… Сраный препарат воздействовал на мозг приматов совсем не так, как на мозг человека. И компьютерная симуляция этого не учла. Это всё спешка. Сраная спешка и юношеский максимализм Лизки!

Лиза порезала себе руку в экспериментальных целях, вколола лекарство, села за стол с ручкой в одной руке и секундомером другой, готовясь фиксировать процесс заживления, успела отметить начало действия препарата, когда края раны начали стягиваться прямо на глазах, и… И всё! Что было дальше — она помнила какими-то урывками. Злость, ярость, раздражение, словно на неё накатил усиленный в тысячу раз ПМС, и смутные обрывки, образы, чувства…

Пришла в себя Лиза, сидя всё в том же положении на стуле за рабочим столом. Вот только что-то неуловимо изменилось вокруг неё. В её окровавленных почти по локоть руках не было ни секундомера, ни ручки, зато рядом лежал окровавленный скальпель, стол был забрызган каплями крови, а вокруг словно прошёлся маленький ураган. Лиза встала из-за стола и растерянно огляделась — разбитые колбы, мониторы, стёкла, перевернутые столы и стулья, мигающая лампа под потолком, будто в каком-то дешёвом фильме ужасов.

Троих лаборантов, ассистирующих ей сегодня вечером, она обнаружила лежащими обезображенными манекенами на полу лаборатории, аккуратно сложенными в одну кучку у стены. У одного были выколоты глаза, и второго чем-то хирургически острым вырезан член, у третьего живьем вырван язык, парень захлебнулся своей же кровью.

Лиза присела перед телами несчастных на корточки, проверила пульс у всех троих, не особо на что-то надеясь и растерянно попыталась стереть пятна крови со своего белого лабораторного халата. Через несколько секунд опомнилась, взяла себя в руки, поднялась, хладнокровно развернулась и уверенно пошла к своему, на удивление, уцелевшему компьютеру. Включила запись с камер наблюдения и уставилась в монитор. Через минуту просмотра воспоминания накрыли её с головой. Это всё сделала она — последние сомнения, если они ещё и оставались, рассеялись как зыбкая дымка.

Дрожащей рукой Лиза достала телефон из металлического экранированного ящика стола, набрала номер и коротко бросила в трубку:

— Вась, нужна твоя помощь. Срочно!..

Старший брат примчался через пятнадцать минут, без лишних слов и вопросов. Хмуро оглядел кровавое побоище, вызвал своего человека, ожидавшего его на улице, и коротко приказал тому вывезти трупы и обставить всё как несчастный случай.

— Не проще порубать их на куски и утопить в озере? — поинтересовалась бледная Лиза, всё ещё не отошедшая от шока и кутающаяся в плед, стуча зубами от нервного озноба.

— Угу. И три пропавших без вести человека никто не заметит, — вздохнул брат Лизы. — Начались бы вопросы.

— А так вопросов не будет? — ехидно и немного нервно заметила девушка, на секунду показав свой характер.

— Не будет. Не переживай, сестрёнка. Одна небольшая инсценированная автокатастрофа, и всё будет в ажуре. Мой человек знает своё дело. Кстати о вопросах. Как это произошло?

— Я сама не знаю. Вернее… Это всё сложно, Вась, — Лиза потупила взгляд, стараясь не смотреть на то, как из лаборатории вытягивают тела её коллег, дождалась, пока они с братом останутся наедине, и продолжила. — Это побочка от моего препарата, вызывает кратковременное помутнение рассудка, приступы злости и ярости. У меня как будто провалы в памяти. Помню только, как эта троица меня жутко злила и бесила. И как я припоминала все их грешки, и злилась всё сильнее и сильнее, пока не потеряла контроль.

— Что за грешки такие, способные спровоцировать кровавую мясорубку? — усмехнулся старший сын Гордеева.

— Один постоянно глазел на мои ноги, второй дрочил на меня в туалете. Я видела это по камерам.

— У вас есть камеры в туалетах? — удивился Вася.

— У меня есть камеры везде. У нас засекреченный объект!

— Ясно. А с третьим что?

— Да ничего. Он начал визжать как резанная свинья. А я просто хотела, чтобы он заткнулся.

— Поэтому у него вырван язык, разорвана пасть и перерезана глотка?

— Да, наверное. По-другому он не хотел умолкать. Представь, что у тебя ПМС…

— Мне это сложновато представить, — хмыкнул Василий.

— А ты представь! — упрямо повторила Лиза. — А под препаратом эти чувства усилены в десять, в сто раз. Хочется не просто кого-то убить, а убить с особой жестокостью. Я потеряла контроль и очнулась через три часа. Получается, его действие длится сто восемьдесят минут, — тяжело вздохнула брюнетка. — Вась, я же не хотела. Я бы никогда…

— Да знаю я, знаю. Не переживай, всё будет хорошо, — Василий прижал измазанную грязно-алыми пятнами сестру к себе, крепко обнял и абсолютно равнодушно, отстранённо отметил про себя, что одежду придётся выбрасывать. Чужая кровь безнадёжно испортила его дорогой, эксклюзивный костюм.

И только после того, как тела забрали, брат с сестрой вызвали в лабораторию отца. Гордеев-старший должен был знать, что здесь произошло и как, но уже по факту. Никто из детей Гордеева не хотел тревожить отца по мелочам и тем более просить прибрать за ними.

После этого случая отец запретил Лизе две вещи: испытывать препарат на себе и запускать его в производство без испытаний на людях. Без нормальных, полноценных испытаний по всем правилам и писанным кровью протоколам.

— Да где я возьму столько добровольцев? Да ещё по всем правилам, — фыркнула тогда Лиза, отойдя от шока и оседлав своего любимого конька — науку и расчёты. — Нужны несколько групп, как минимум по десять человек в каждой, нужны разные возраста и разный пол. Это как минимум. Да и как мы тогда будем соблюдать секретность, если втянем столько человек в процесс?

— Добровольцев найти не проблема. Приговорённых к смертной казни в тюрьмах хватает, а договориться с нужными людьми проблемы не составит, — задумчиво пробормотал Гордеев, кивнул своим мыслям и уверенно резюмировал. — Материал будет! Работай!

* * *

Наши дни

Семейство Бельских находилось на пике своего могущества и славы. Власть, деньги, уважение. И всего этого Бельский Роман Борисович к своим пятидесяти двум годам достиг сам. Ни связями, ни наследством, ни знакомствами, ни родословной. Всё своим умом и своими руками — как говорится, из грязи в князи. Хотя нет, не совсем сам. У Бельского были друзья, прошедшие с ним это длинный тернистый путь.

Друзья! Настоящие, преданные верные, под стать Роману Борисовичу, с которыми он прошёл и огонь, и воду, и медные трубы. Которые никогда не предадут и всегда придут на выручку, с которыми он столько всего преодолел, что и вспоминать страшно! И за все эти годы Роман Борисович Бельский ни разу не нарушил Закон, не переступил эту черту и по праву мог гордиться своей безукоризненно чистой совестью и безупречной репутацией.

Международный бизнес, большая, стремительно развивающаяся корпорация, умница и красавица-дочь, талантливый сын, помогающий отцу вести дела. Что ещё нужно человеку для счастья? Пожалуй, хорошего мужа для единственной дочери, и идеальную жену для сына. А потом можно уходить на покой, растить внуков и наблюдать, как его дети приумножают достижения его рода и благосостояние семьи.

Первую часть задуманного Роман Борисович уже почти исполнил — для своей дочери он нашёл идеального мужа. Хотя, скорее, парень нашёлся сам, или дочка нашла — но это не так важно. Чем-то Костя напоминал Бельскому его самого в молодости. Злой, голодный, сильный, умный, справедливый, честный — парень поднялся с самых низов, как поднялся когда-то сам Роман Борисович. Выучился, разработал компьютерное приложение, продал его и не спустил деньги на девочек и выпивку, а вложил в новое дело, которое за последнее несколько лет развил из скромного стартапа в очень крупный и перспективный проект с сотней сотрудников и офисом на последнем этаже самого высокого здания в центре города.

И что самое главное — Костя боготворил дочь Бельского. Парень сдувал пылинки с девушки, носил её на руках, заглядывал в глаза, дарил небольшие подарки и потакал ей во всём. Даже сам Роман Борисович не баловал так свою дочь, как баловал её Константин. Хотя, Аннушка никогда и не была избалованной девушкой.

Да, были свои тараканы в голове жениха Анны, никто не идеален в нашем современном мире. Константин любил азартные игры, особенно покер, хотя, никогда не терял голову и был невероятным везунчикам. Придя в казино и сев за покерный стол с тысячей, парень через час мог уйти с миллионом, оставляя за спиной плачущего директора игрального заведения.

Помнится один смешной скандальный случай, когда с ним отказались играть крупье, мотивируя это тем, что Костя выигрывает даже тогда, когда они жульничают с раздачей. Чего несчастные работники игровой индустрии только не делали — передёргивали карты, раздавали ему откровенную чепуху и мелочёвку, обдирали почти до нитки, но в какой-то момент парню приходил удачный расклад, и тот отыгрывал всё назад, не только возвращая своё, но и забирая в несколько раз больше, чем потерял до этого. Костя был невероятным везунчиком!

Он мог пойти в казино как на работу, когда заканчивались деньги, взять там ровно столько, сколько ему было нужно, ни больше ни меньше, и пойти по своим делам.

— Блин! И меня нет налички, пошли в казино, я быстро сниму денежку, и пойдём гулять, — задумчиво бросил он однажды, собираясь с Аней в ресторан.

— В смысле «сниму»? Это же не банкомат! — растерялась девушка. — Я могу дать тебе, если нужно…

— Не нужно. Пошли, пошли. Я покажу.

Везунчик, с этим ничего не поделаешь. Немного импульсивный и слегка ревнивый, хотя, учитывая, как сильно Константин любил дочь Бельского, последний склонен был записать эту черту характера в положительный столбик. Да и парень никогда не перегибал палку, не устраивал сцен ревности, не ругался, а просто старался оградить Аннушку от чрезмерного внимания папарацци и назойливых кавалеров. Молодость! Со временем это пройдёт. Бельский сам был ревнивым в юности, но с годами это чувство атрофировалось.

Но было то, что действительно беспокоило Романа Борисовича. Его дочь всё ещё была девушкой. В современном мире это скорее недостаток, чем достоинство. Да и отношение Кости к этому немного выводило Бельского из себя. Что значит — секс после свадьбы? Что за старомодные, архаичные принципы? Не восемнадцатый век на дворе, как никак. В разум Бельского закралось подозрительная, навязчивая мысль — уж не импотент ли его будущий зять, не извращенец, или, не дай бог, не заднеприводный ли? Нет, к людям с нетрадиционными вкусами Роман Борисович относился вполне терпимо, толерантно, но предпочитал, чтобы те держались подальше от него и его семьи как можно дальше.

Пришлось даже напрячь свою службу безопасности, чтобы покопаться в грязном белье парня. Да, было немного стыдно это делать, но счастье дочери и её судьба всегда была для Бельского в приоритете.

Никакого грязного белья, никаких скелетов в шкафу Константина Медведева лучшие ищейки Бельского не нашли. У парня были девушки до Анны, и в постели там всё было хорошо. Не став играть в тайные игрища, Роман Борисович решился и откровенно поговорил с женихом дочери. И этот недостаток парня оказался скорее достоинством, чем изъяном. Константин не хотел торопить события, намеревался, чтобы первый раз, произошедший в свадебную ночь, запомнился на всю жизнь. Сколько ещё секса будет в жизни молодых, но первый раз будет только один. А потерпеть без секса каких-то полгода отношений — не проблема. Романтичный, правильный и искренний сукин сын! Бельский был доволен.

Что ещё нужно отцу? Сыграть свадьбу дочери и быть самым счастливым родителем. Оставалось недолго — каких-то пару недель. Как только Анне исполнится восемнадцать, на следующий день они сыграют свадьбу. Лучший ресторан города был уже забронирован, церковь предупреждена, дата назначена, гости получили свои приглашения, а репортёры чуть ли не дрались за право освещать это знаменательное событие в семье Бельских.

Анна Бельская была умницей и красавицей. В четырнадцать лет девушка экстерном закончила школу, а в восемнадцать заканчивала обучение в Университете Экономики и Права. Самая молодая выпускница за всю историю университета. И деньги отца здесь не играли никакой роли. Бельский принципиально не платил ни копейки пожертвований в университетскую копилку, хотя мог легко отстроить им пару дополнительных корпусов и купить всему преподавательскому штату новенькие авто бизнес-класса. Вот только это шло наперекор с его принципами — дочь Бельского должна была добиться всего сама. И у девушки это неплохо получалось — гордый отец души не чаял в своей дочке.

Кроме учёбы Аня профессионально увлекалась компьютерными играми, стрельбой из лука, парусным спортом, дважды сама ходила в кругосветную регату, спонсировала со своих призовых денег несколько зоопарков с вымирающими видами животных, курировала городскую детскую больницу, чуралась светских приёмов, роскоши, беспросветных бессмысленных молодёжных тусовок, и не любила внимание репортёров к своей персоне. Кроме этого, Анна была не по годам разумна, рассудительна и проницательна.

Старший сын Бельского — Арсений недалеко ушёл от сестры. Учёба, практика, работа, благотворительные проекты, и снова учёба… Роману Борисовичу повезло с детьми, несмотря на то что он воспитывал их сам, без жены. Мужчина сумел вложить в их головы чувство справедливости, долга, верности, благородство и кристально чистую мораль.

Белая полоса в жизни Романа Борисовича длилась уже достаточно долго, чтобы он успел поверить — так будет продолжаться и дальше, и никто и ничто не осмелится испортить это. Не сможет. Теперь не сможет! После того, как он и его семья своим трудом, потом и кровью проложили себе путь на вершину мировой пищевой цепочки. После того, что ему пришлось пережить в молодости и через что пришлось пройти.

И даже превосходство его хоккейной команды сегодня на льду как бы поддакивало ему об этом — «7:1». Сегодня его «Фениксы» разгромили прошлогодних чемпионов, упырей «Десмодов» Гордеева, почти всухую. Единственную шайбу, которую судья всё же засчитал «Десмондам», шайбу престижа, забитую на последней минуте игры случайным рикошетом от конька, можно было легко оспорить. Но Бельский не стал опускаться до такого и унижать команду противника. Парни всё же не виноваты, что их владелец мразь и мерзавец, они держались достойно.

Бельский довольно крякнул и триумфальным взглядом уставился в сторону ложа своего давнего оппонента не только по хоккейной площадке, но и по жизни, и по бизнесу. Сквозь два стекла и разделяющие их противоположные друг другу ложа пятьдесят метров, он прекрасно видел расположившегося в кресле на своём балкончике главу семейства Гордеевых, и сидящую рядом с ним дочь Елизавету, которую тот постоянно таскал с собой на все хоккейные матчи их команды.

«Отец и дочь — как трогательно!» — с иронией подумал Бельский, и с удивление нахмурился, разглядев на лице Гордеева снисходительную улыбку.

И почему этот гадёныш совсем не выглядит огорчённым поражением своей команды? Снова придумал какую-то мутную схему или провернул очередное гнилое дельце, и теперь празднует его завершение в своей вип-ложе, попивая «Дом Периньон» и закусывая фруктами на шпажках. Давно пора прижать хвост Гордееву, но он как мифическая змея — отрубишь одну голову, на её месте вырастет две новых. Гордеев умел выкручиваться даже из самых сложных и, казалось бы, самых безнадёжных ситуаций. Мразота! Все грязные и незаконные методы, которые только можно использовать, тот будет использовать, лишь бы получить выгоду, подставить, нагнуть, победить или оказаться сверху.

— Отец. Ты чем-то недоволен? — заметил настрой отца Арсений. — Наши «Фениксы» разгромили упырей Гордеева, теперь чемпионство у нас в кармане. Впервые за последние десять лет.

— Нет, всё хорошо сын. Я рад, — задумчиво пробормотал Роман Борисович. — Ты за сестрой не опоздаешь?

— Нет, мы с Костей как раз собирались ехать.

— Езжайте, — вздохнул Бельский, поморщился и отвернулся в сторону электронного табло, лишь бы не видеть самодовольное лицо Гордеева.

Сегодня в ложе Бельских чисто мужская компания: глава семейства, его сын и будущий зять. Аня приехать не смогла, девушка отпросилась на очередной митинг «зелёных» по защите окружающей среды, проходивший в городском парке. Чем бы дитя не тешилось… Нет, Роман Борисович поддерживал дочь и сам беспокоился об чистоте природы, жертвуя на озеленение города и на очистку рек и озёр миллионы, но выступления с транспарантами и плакатами одобрял не очень охотно. Пользы от этих выступлений как… как от козла молока. Нужны более радикальные и категоричные методы, а не короткое незаметное выступление горстки студентов в пустом парке в будний день. Но дочка нашла там единомышленников и ей нравилось общаться среди такой же обеспокоенной молодёжи. Пусть.

— Ладно… — Роман Борисович тяжело поднялся со своего места. — Я проедусь с вами, парни. Заскочим в одно место по пути, а потом заберём Аню.

Глава 13

— Ты же говорил мне, что Гордеев готовит завод к продаже, — удивлённо произнёс самый взрослый из трёх пожаловавших к нам на завод мужчин. — Он его продал?

— Нет, — растерянно покачал головой Виктор Андреевич Семёнов, бросив на меня беглый, трусливый взгляд.

— Но собирается? — мужчина нахмурился и напрягся, это было заметно даже мне, стоящему у него за спиной.

— Я не знаю… — проблеял Семёнов.

— Ничего не пойму. То ты сам звонишь мне, сообщаешь о желании продать нужную мне информацию, потом говоришь о готовящейся продаже завода, то мычишь как бычок. Ладно, деньги оставь себе, но хотя бы объясни, что происходит.

Мой директор побледнел, сглотнул слюну, снова бросил на меня растерянный взгляд и посмотрел в лицо своего собеседника. Ох и мудак мой директор, оказывается! Хотя, я это и так знал.

— Возможно, через пару месяцев завод будет выставлен на торги… — вздохнул Семёнов, пожав плечами. — Вам нужно ещё немного подождать, господин Бельский.

А! Так это Бельский, тот самый! Наслышан, наслышан. Один из столпов нашего общества, меценат, благотворитель, владелец заводов, земель и пароходов. Какие у него дело могут быть с отцом, интересно? А на мой заводик, оказывается, уже есть покупатель. Неплохо! Только почему-то продавать завод резко расхотелось. Раз он им так нужен, то почему бы не оставить его себе? И дело даже не в деньгах, и не в их количестве. Хрен с ними! А, наверное, в желании самому себе что-то доказать. Правда, пока даже сам не знаю, что собираюсь доказывать. Наверное то, что я не папенькин сынок, способный только просирать отцовские деньги. Ладно, потом займусь самокопанием и самоанализом.

Десять минут назад Бельский в сопровождении двух парней заявился на завод в разгар нашего с Семёновым маленького совещания. Все рабочие уже часа два как разошлись по домам, а я всё гонял этого иуду по документам, пытаясь понять, почему у меня не сходятся концы с концами — снова! С проходной доложили, что к Семёнову пожаловали важные люди, тот побледнел, собираясь их прогнать, но мне стало интересно, и я распорядился пропустить. Не каждый день узнаёшь что-то новое о своём директоре. Но то, что это будет сам Бельский, я ожидал меньше всего. Вернее, совсем не ожидал.

Виктор Андреевич представил меня как своего референта (неожиданно! не ожидал я от него такой прыти и смекалки), но никто из этой троицы не обратил на меня никакого внимания, словно я часть интерьера. Я замер возле маленькой запасной двери, равнодушно облокотившись о косяк за спинами господ, расположившихся в креслах напротив стола Семёнова, и принялся нахально вслушиваться в беседу. Мне стало интересно, что же им здесь понадобилось в такое время, и что их связывает с Семёновым и нашим… моим заводом.

Дорогие костюмы, туфли, часы, галстуки, золотые запонки — наряд каждого из этой троицы стоил не меньше пятилетней зарплаты любого из моих рабочих. Мужчина в возрасте, на вид чуть старше моего отца, и два симпатичных, рослых парня лет по двадцать пять. Один из парней явно был сыном мужчины, уж слишком сильное сходство между ними проглядывало, а второй, то ли партнёром, то ли помощником. Но держалась вся троица достаточно надменно, я бы сказал, нагло, по-царски. Словно хозяева в этом кабинете они, а не я, или даже не Семёнов. Хотя, какой из Семёнова хозяин — так, пешка.

— Подождать, подождать… — проворчал Бельский. — Почему именно два месяца, откуда такие сроки?

— Я… Я не могу сказать.

Да когда он уже перестанет кидать на меня эти взгляды?! Перехвалил я его, однако…

— Ладно, — вздохнул Роман Борисович Бельский. — Позвони своему хозяину, я поговорю с ним, может, что-то удастся прояснить.

Семёнов вылупился на меня, не моргая, сбледнул ещё сильнее, став белее мела, и замер, словно статуя, не шевелясь и не моргая. Надеюсь, он не мне будет звонить.

— Набери Михаила Сергеевича, пожалуйста, — повторил Бельский. — Я не скажу ему, что ты предоставлял мне информацию, не переживай.

О! Этот приказ был ему явно понятнее, Витёк даже выдохнул от осознания отсутствия выбора, какому именно хозяину звонить. А когда я кивнул, разрешая звонок, даже порозовел слегка и торопливо нажал несколько кнопок на своем селекторе.

Через десять секунд ожидания в полной тишине, на большом экране за спиной хозяина кабинета возникло изображение отца, сидящего в глубоком кресле библиотеки с пузатым бокалом в руке. Задумчивый, расслабленный, слегка склонившийся на одну сторону и закинувший ногу на ногу. Интересно, звонок действительно застал его в таком положении, или он успел принять эту покровительственную позу за несколько секунд? Ему бы ещё кота на колени посадить, для полноты картины, и было бы идеально!

— О! Какие люди! Господин Бельский с сыном, — удивлённо вскинул правую бровь Гордеев, поколыхал янтарный напиток в своём бокале, смачивая стенки, и сделал небольшой глоток. — И где это вы? Не на моём заводе, случайно? Кто вас туда пустил, интересно? Это режимный объект, господин Бельский, и там не место посторонним.

— Добрый вечер, Михаил, — вежливо поприветствовал Бельский отца. — Я хочу купить у тебя завод.

— Это я уже слышал, — устало вздохнул отец. — Он не продаётся, я тебе это уже в сотый раз говорю. Тем более, тебе, Ром.

— Зачем он тебе? — не желал так легко сдаваться Роман Борисович. — Завод убыточен, да и ты не занимаешься этим направлением и никогда не занимался. Ладно ты выкупил его пять лет назад мне назло… Но теперь-то зачем? Я предлагаю тебе его пятикратную стоимость — четыреста процентов чистой прибыли. Что не так?

— Всё так, — пожал плечами отец. — Но тут такое дело… — он мельком глянул на меня, снова перевёл взгляд на Бельского, и продолжил. — Раз он нужен тебе так сильно, что ты готов выпрашивать его, то лучше пусть побудет пока у меня, — отец усмехнулся, растянув хищную улыбку на лице и, явно наслаждаясь беспомощностью своего визави, развёл руками и тяжело вздохнул. — Но даже если захочу продать, и ты предложишь в десять раз больше, я не могу это сделать по условиям контракта. Лет через десять можем вернуться к этому разговору, не раньше.

— Хм… — хмыкнул Бельский. — Можно подумать, ты не придумал как минимум тройку схем как обойти этот пункт.

— Михаил Сергеевич, меня зовут Константин Медведев, — неожиданно встрял в разговор высокий симпатичный блондин, пришедший с Бельским, — мы пересекались с вами несколько раз…

— Да, я помню тебя, парень.

— Этот завод нужен мне. Если для вас принципиально не продавать его Роману Борисовичу, то могу заверить вас, я — это не он.

— Парень, не дури мне голову, — усмехнулся мой отец с экрана видеосвязи. — Я прекрасно осведомлён о твоей скорой свадьбе на дочери этого набитого индюка. И понимаю, что через месяц после продажи тебе, завод будет принадлежать семейству Бельских.

Константин Медведев… Будущий зять Бельского. Где-то я слышал это имя совсем недавно… Точно! В какой-то газетёнке была заметка о предстоящей свадьбе Медведева и Анны Бельской. И не только об этом, но и краткая биография и история восхождения это замечательного во всех отношениях парнишки на бизнес-олимп.

Костя… Золотой мальчик, который добился всего своим умом, своими силами, старанием, прилежностью, упорством, а не как я, например, получив подарок от отца и кругленькую сумму на счёт. Не люблю таких. Ему несколько раз тупо повезло по жизни, а он будет кичиться этим всю жизнь и ссать всем в глаза, утверждая и рассказывая, как он добился всего своим умом и старанием, тяжёлым трудом и упорством. Да миллионы людей стараются сильнее, работают по пятнадцать часов, семь дней в неделю, и часть из них не менее умна, чем он, но обстоятельства складываются не в их пользу — вот и весь секрет!

Костик у нас восходящая звезда бизнеса, молодой миллионер или миллиардер, входящий то ли в топ-25 перспективных людей до двадцати пяти лет, то ли в топ-30 до тридцати. Не знаю, кто придумывает эти тупые рейтинги! Почему не придумать топ-нищих, например?

Колян из 33-го дома взял кредит на новый телефон и прое… потерял его по пьяни, когда обмывал новую покупку и удачное вложение денег. Теперь его состояние оценивается в минус двести тысяч. Людка из 45-ой квартиры дома номер «28» по Партизанскому проспекту, которая была любовницей электрика Куравлёва и женой сантехника Яковлева, стала ещё и фавориткой председателя ЖЭКа, и теперь счастливая обладательница золотой коронки на правой верхней тройке, покидает наш топ-10 самых нищих давалок Железнодорожного района. Такой рейтинг я бы полистал.

А тут это сраный Костя… Что бы он ни делал, за что бы не брался — ему всё удается. Да, у парня было тяжёлое детство, как рассказывал журнал «Молодые предприниматели» на своих глянцевых страницах. Однако Константин выучился, основал крупную компанию, поднялся с самого низа и не забыл свои корни. Вытащил друзей, родных, школьных товарищей… Костя у нас молодец!

Тьфу таким быть! Посмотрел бы я на него, если бы ему так не везло, как мне. Посмотрел бы, каким чистеньким и правильным он бы остался, если бы его предавали, бросали, ненавидели и пытались использовать всю жизнь.

Что бы я ни делал, мне нужно прикладывать максимум усилий — пахать, тренироваться, учиться, запоминать, и всё это в режиме 24/7. Несмотря на то, в какой семье я родился, сколько у нас… у моего отца денег, мне нужно пахать, пахать и пахать. Ещё и моя удача… Если я буду играть в беспроигрышную лотерею, я обязательно выберу билет с самым бесполезным призом, или билетик, в который забыли положить бумажку с названием приза. Думаете, такого не бывает? Ещё как бывает!

Однажды я участвовал в таких лотерейках. Хорошо помню тот день — зима, каникулы, мне пять или шесть лет, и мы с отцом гуляем по праздничной новогодней ярмарке. Я кидаю дротик в мишень дартса с перечнем подарков и попадаю в самую дорогую и шикарную железную дорогу. Тут же выясняются подробности, что в призы с красной полоской нужно попасть дважды, что нужно стоять за красной чертой и громко назвать, куда я целюсь и на что претендую. А, вам не понятно? Ну так правила вон, на стене висят! Понятно. Второй раз дротик летит совсем не туда, и я остаюсь без ничего.

Я пробую ещё одну игру, ведь это мой первый праздник, проведённый с отцом, мне должно повезти. Кручу барабан, вытаскиваю билетик и выигрываю какую-то механическую заводную игрушку… Сломанную игрушку. Мужик за барабаном отказывается вернуть мне деньги или поменять подарок, а я опускаю голову и тихо проглатываю очередную обиду. Отцу я жаловаться не стал, но ларёк того мудака полыхал в конце вечера от неизвестно кем испорченной проводки. Хотя, мне-то известно, кем она была испорчена.

Мне никогда не везло. Если нужно что-то заработать, необходимо зарабатывать это своим горбом. Даже карманные деньги, до того, как меня отправили в военную академию, я добывал себе сам. Развозил газеты, выгуливал соседских собак, продавал фишки в школе… Мудак ты, Костя, и совсем не твоя заслуга в том, что тебе везёт по жизни, хотя, ты ведь наверняка даже не замечаешь этого, считая, что всего добился сам…

— Михаил, — снова взял слово Бельский, — зачем ты переходишь на личности и оскорбления? Мы же деловые люди, все наши обиды остались в прошлом.

— Это разве оскорбления? — удивился отец. — Это факт. Ты индюк, Ром. Тупой, ущербный, малохольный индюк, с мелким, недееспособным членом. И заметь, это не мои слова, а хорошо знакомой нам с тобой девушки. И перестань выпрашивать у меня этот завод, твои слёзы и стойки на коленях меня порядком утомили. Пошёл вон, дешёвка!

— Сука! — прошипел Бельский, подскочив с кресла. — Ты и всё твоё семейство выродков нужно истребить на корню и вырезать из нашего общества, как раковую опухоль! Вы животные, шакалы, черви, ползающие по трупам! Семейка уродов! Твоя дочь шлюха, сыновья олигофрены и конченные наркоманы. Ты сам — больной, извращённый ублюдок!

Ого, как его торкнуло-то! Капитан Очевидность выискался. Хотя, с Лизкой он перегнул палку — шлюхи делают это за деньги, а сестрёнка делает это из любви к процессу, да и то, не с каждым встречным, у неё есть какие-то свои, хоть и странные, но принципы.

— Я спущу на тебя Прокурорскую проверку, натравлю Антимонопольный комитет, — не унимался Бельский, сотрясая воздух и грозя пальцем в сторону отца, всё так же невозмутимо сидящего в кресле и попивающего коньяк из бокала, — я вызову из столицы антикоррупционную…

Экран погас неожиданно, и так же неожиданно прекратил свою речь Роман Бельский. Мужчина несколько раз вздохнул, громко выпуская воздух через ноздри, развернулся и покинул кабинет через парадную, широкую дверь. За ним следом вышли два молодых парня, так и не удостоив меня ни взглядом, ни капелькой внимания. Странные люди, небожители. Что им до нас, простых смертных? Уверен, они даже лица моего толком не рассмотрели в полутьме кабинета.

— Сливаешь информацию налево, гнида? — задумчиво проговорил я, не отрываясь от дверного косяка маленькой неприметной двери в углу комнаты.

— Простите, Алексей Михайлович! Бес попутал! Деньги нужны были, жена с этими алиментами доконала, операция тёще требовалась…

— По увеличению сисек операция.

— Что? — округлил глаза Виктор Андреевич.

— Ничего. Я знаю, какую операцию ты ей оплачивал, дебил.

— Простите, Алексей Михайлович, — виновато опустил голову Семёнов, словно нашкодивший школьник.

— Ты Зорькину уже ввёл в курс дела?

— На счёт этого… Я хотел поговорить с вами.

— Говори.

— Не думаю, что Марина Анатольевна подходящий кандидат на эту должность. У неё не хватает жёсткости, деловой хватки, да и ума, если честно.

— Высказался? Теперь засунь своё мнение себе в жопу, мне на него совершенно насрать. Ты знаешь, — задумчиво проговорил я, — а я ведь сначала хотел просто прикопать тебя во дворе завода, так сказать, чтобы ты остался с нами навсегда, но потом передумал. Сентиментальным каким-то стал в последнее время. А теперь опять хочу тебя тихонько придушить, ты словно сам выпрашиваешь. Ты бы поменьше портачил, а то нарвёшься.

— Спасибо! Понял, — снова побледнел он, закивав, как заводной болванчик, — я постараюсь.

— Так что с Зорькиной? — напомнил я.

— Ещё день-два, она неплохо всё схватывает…

О как! Теперь, оказывается, она неплохо всё схватывает. На что он надеялся? Опять мутил какую-то схему, тварь!

— Не затягивай. Надоело видеть здесь твою потную жирную морду.

— Понял, — покорно кивнул мой без пяти минут бывший директор завода. — Завтра передам ей все доступы и соберу свои вещи.

— Хорошо.

— Но… Но я же сегодня всё сделал правильно?

— Всё правильно, — хмыкнул я. — Только это тебя и спасло, иначе твой трупик нашли бы утром в канавке с членом в руке наперевес.

— Почему с членом? — удивился Семёнов.

— Что? — не понял я, задумавшись о своём.

— Почему именно с членом?

— Да я сам не знаю, — пожал я плечами. — Если хочешь, что-нибудь другое в руку тебе вложим. Есть особые пожелания?

— Нет, нет… Единственное пожелание — не сдохнуть в канавке.

— Это зависит только от тебя и твоего поведения. Ну ладно тогда, пойду я. Засиделся что-то с тобой, — взглянул на часы, стрелка которых давно перевалила за восемь вечера, и оторвался от дверного косяка. — До завтра, Виктор Андреич.

— До завтра, Алексей Михайлович! — растянул фальшивую улыбку на своей морде мой директор, а я развернулся и вышел из пока ещё его кабинета.

Да уж. Вечер выдался на удивление интересным — не зря я решил задержаться сегодня. Получил информацию к размышлению, новые вопросы, на которые нужно поискать ответы, и увидел врагов отца воочию. На сегодня приключений достаточно,нужно ехать домой. Приму душ, пожру и завалюсь спать.

Вышел через проходную, попрощался с охранниками и двинул через парк к одной из машин из автопарка отца, припаркованной сегодня мною на стоянке торгового центра. Надоело ездить на арендованной развалюхе, уж лучше так — доехал до ТЦ, оставил машину там и пятнадцать минут прогулялся пешочком до завода.

Свернул на протоптанную тропинку, над которой явно постарались сотрудники нашего предприятия, срезая путь, и, тихонько насвистывая, пошёл в тени деревьев. В это время парк был уже пуст — мамашки с колясками разошлись по домам, молодёжь попёрлась в клубы и на дискотеки, а сумасшедшие «зелёные», которые должны были проводить здесь свою акцию сегодня, закончили балаган и наверняка побрели в бар «Медведь», к своему такому же «зелёному» бармену, снабжавшему, по слухам, всех хиппи забойной травкой. «Занимайтесь любовью, а не войной!» — вроде, это их лозунг, если не ошибаюсь. Вот и занимайтесь, зачем устраивать протесты в парках?

— Да что за фигня?! Где она? — проворчал смутно знакомый голос откуда-то со стороны дороги из-за высоких густых деревьев, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.

— Я не знаю, господин, — ответил ему глухой растерянный бас. — Телефон выключен, последние местоположение отбивается здесь, в парке.

— Ну так найдите её…

Что у них было дальше — я не слышал. Свернул на очередную тропинку и потопал дальше, тихо-мирно насвистывая какую-то мелодию, услышанную сегодня из динамиков складского компьютера.

Очередной поворот, за которым меня приветливо встретил шум возни в кустах слева, хруст веток, звонкий хлопок то ли по заднице, то ли по щеке. Извращенцы! Что за оживлённое место здесь сегодня?! Обычно после шести уже никого нет, а тут почти девять, а они всё не нагуляются.

— Что вам нужно от меня? — донёсся до меня приглушённый девичий голосок с нотками зарождающейся истерики, и я непроизвольно замедлил шаг, остановился и вернулся на два шага назад.

Нет, спасать я точно никого не собираюсь, но ради интереса прислушался, авось, почерпну что-то для себя новое. Например, как знакомиться с девушками в парке и как завести непринуждённый вечерний разговор.

— Ничего такого, — ответил девушке грубый прокуренный голос альфа-самца. — Обслужишь нас по-быстрому, и всё.

— Да вы знаете, кто я и кто мой отец? — девушка старалась держать себя руках, но дрожащий голосок выдавал её с потрохами.

— Ты шлюха, а твой отец — отец шлюхи. Всё просто, — ответил на её вопрос второй мужской голос и расхохотался.

— Я буду кричать! Убери от меня свои грязные лапы!

Ещё один звонкий хлопок. Интересно, это она или её? Зря она так с парнями, нужно же быть деликатнее, дипломатичнее.

— Крикнешь, и я проделаю в тебе лишнюю дырку. Поняла, сука?! — прошипел прокуренный мужской голос.

Как банально! Девушка в беде. Это что же, я должен спасти её, а потом жениться? Она обязательно окажется не просто рядовой работницей тракторного завода, а дочкой президента. Всё как по канону. Тьфу! Я сплюнул под ноги, развернулся и пошёл туда, куда и шёл — в сторону автомобильной парковки торгового центра на другом конце этого весёлого парка.

— Сиськи покажи, дура! Или я тебя порежу, — донеслось мне в спину.

— Пусть штаны сразу снимает! — вторил первому мужскому голосу другой.

— Да, покажи, и мы тебя сразу отпустим. Мы же не звери какие.

— Или кончим прямо здесь, если не покажешь.

«Л» — логика! Не звери, но кончим.

— Пожалуйста, не надо. Я покажу… — решила пойти на переговоры девчонка.

Додумалась, наконец. Это правильно! А мне опять пришлось замедлить шаг — снова становилось интересно.

— А сиськи хороши! — довольно крякнул один из парней.

— И не говори. Идеальные! Я такие только в фильмах для взрослых видал, или у моделей. Но там фотошоп всё делает, а здесь настоящие.

— Или опытный хирург.

— И не говори! Ух! Какие они упругие… Идеальные…

— Лапы убери! — взвизгнула девушка. — Тварь!

Снова хлёсткий звук удара по щеке. Да кто же из них там руки распускает, она или они?! Интересно ведь.

— Снимай штаны, краля. Показывай остальное.

— Но вы же обещали отпустить! — то ли обиженно, то ли растерянно пролепетала наивная дурочка.

Блин! Ну почему я не ушёл раньше? Любопытство меня погубит. Теперь мне тоже стало интересно, что там за сиськи такие, которые нахваливала парочка парковых извращенцев. Я развернулся на сто восемьдесят градусов и пошёл глянуть на это чудо природы. Всего одним глазком…

— Мой отец отрежет вам яйца и запихнёт вам в глотки, твари! — прошипел голос незнакомой мне девушки, снова перейдя от настойчивых просьб отпустить, к угрозам.

А она с характером, оказывается. И кто же у нас отец? Точно! Да это же, наверное, одна из этих конченных «зелёных» дурочек! А там детишки депутатов, мэра, начальника полиции и прочей городской нечисти в основном. Ну нечем заняться им — обеспечены, накормлены, напоены, вот и маются дурью, спасая мир от технического прогресса. Лучше бы взяли по мусорному мешку, надели перчатки и дружно собрали мусор в парке — и то больше бы пользы от них было.

Я вышел на голоса и замер на краю тропинки. Забавное зрелище — два бугая и скромная, хрупкая рыженькая симпатичная девчонка. А сиськи и правда зачётные, парни не соврали. Респект им за это! Хотя, это и не удивительно — крема, массажи, слуги, лучшее питание с детства, финтесы-хуитнесы, да и не работала она, скорее всего, ни дня в своей жизни.

Один из парней держит огромный нож в руке, второй зажал девчонке рот рукой и принялся заваливать её на землю с вполне понятной целью проникновения в непорочное лоно девственницы. Или не девственницы, или не совсем непорочной — тут уж как повезёт.

Первым получил по затылку рукояткой пистолета тот, что стоял ко мне спиной с ножом. Причём, дважды. Первый раз я как-то на рассчитал и лишь содрал кусок скальпа с его лысой башки. Второй парнишка резво подпрыгнул, оторвавшись от своей несостоявшейся жертвы, выдернул нож из-за пояса, увидел пистолет в моей руке, растерялся, получил ногой по яйцам и рукоятью в морду, потеряв горсть передних зубов и лопнувшие в кровь губы на сдачу, и выбыл из игры следом за напарником, повалившись на землю, скрючившись в позу зародыша и тихонько подвывая. Минус два.

— Вставай, а то жопу застудишь, — тяжело вздохнул я, любуясь идеальными сиськами потерпевшей, протянул ей руку и помог встать.

Столько девчонок, как за последние пару недель, я не спасал за всю свою жизнь. То сестру, то Зорькину от увольнения, теперь эту вот… На гражданке всегда так? У нас в военке с этим было как-то проще. Надеюсь, это не войдёт в привычку.

Сзади меня затрещали кусты и на место нашего междусобойчика вывалилось две здоровенные детины с оружием в руках, и голос парнишки, лежащего на земле с окровавленными губами, нечленораздельно заверещал что-то.

— Этот тип напал на нас. Спасите, помогите, люди добрые! Он хотел снасильничать невинную девушку, а мы тут мимо проходили! — что-то в этом роде, я слабо разобрал, но посыл был примерно такой. Сука! Быстро же он сориентировался. Вот и помогай после этого людям.

Один из здоровяков выстрелил в меня, не особо раздумывая, видно, это не его сильная сторона, а я на автомате выстрелил в ответ, уложив пару пуль в корпус и закончив пулей в голову. Ну не люблю я, когда во мне пытаются сделать лишние отверстия, мне и с моими неплохо живётся. Да и рефлексы, всё-таки — нас в армейке дрессировали похлеще собачек Павлова.

Следующие пару пуль ушли в сторону верещащего на земле отморозка. Его визг и подначивание меня напрягали, а у меня над ухом просвистели очередные выстрелы. Хреново!

Мне повезло, если честно. Эта парочка явно боялась задеть девчонку и палила то ли по ногам, то ли ещё куда. Вернее, второй палил — первый-то уже отпалился.

— Нет, нет не стреляйте! Прекратите! Папа! — заверещал испуганный женский голосок над моим ухом, и стрельба как по команде прекратилась.

Девчонка всунула своё тоненькое тельце передо мной, прикрывала и торопливо натягивала на себя отсутствующие части гардероба, пытаясь спрятать срамоту, ну или красоту. Моя ты защитница!

— Папа! Это не он, это эти двое хотели меня изнасиловать, — продолжала вступаться за меня рыжая.

И кто у нас папа, интересно?

К нам на огонёк вышла ещё парочка амбалов (плохо! теперь я в меньшинстве), а из-за их широких спин вальяжно и хмуро выкатился папа. Да иди ты! Бельский собственной персоной! Грозный, разъярённый, злой. Знал бы я, что они приглядывают за девчонкой и придут прямо следом за мной, и не совался бы сюда. Это всё сиськи виноваты! Хотя, опять же следует отметить — сиськи зачётные! Но не настолько, чтобы связываться с Бельским и тремя его цепными псами.

— Папа! — строго произнесла девушка привычным командным голосом, чуть ли не топнув своей красивой холёной ножкой, и ткнула в меня пальцем. — Это…

— Алекс, — подсказал я.

— Алекс. Он меня спас, а эти двое хотели… Угрожали мне ножом.

— Твой спаситель убил моего человека, — хмуро произнёс Бельский, глядя на дохлого парня у своих ног.

Опять же! Он первый начал — это раз! Был бы этот дебил без бронника, я бы в голову не стрелял — это два. Ранил бы в плечо и грудь, и у него был бы шанс выжить. Сам виноват.

— Он первый начал стрелять, — равнодушно пожал я плечами, стоя за спиной рыжеволосой красотки.

— Он первый начал, Алекс защищался, — подтвердила девушка.

— А откуда у такого молодого и приличного на вид парня огнестрел? — с хитринкой в голосе поинтересовался Бельский.

— Нашёл в лесу.

— И разрешения у тебя на него, наверняка, нет?

— Ты бы мог пригласить его на ужин, в знак благодарности, а не устраивать допрос, — фыркнула рыженькая.

— Нет! — одновременно с Бельским произнесли мы и оценивающе посмотрели друг на друга.

— Спасибо, но я пас! — высказался я. — Если я не нужен здесь, я пойду. Меня дома ждут папка с мамкой и братики с сестричкой.

— Нет! — тяжело произнёс Бельский. — Я тебя не отпускал!

— Иди, Алекс, — упрямо глядя в глаза отцу, произнесла девушка и сунула мне в карман визитку. — Позвони мне, пожалуйста, мы договоримся об ужине. И… Спасибо!

Я развернулся и, стараясь придерживать девчонку на линии огня, осторожно двинулся подальше от этого неприятного места. Дёрнул же чёрт меня сюда забрести! Знал бы, пошёл другой дорогой. Хотя, сиськи у рыженькой и правда зачётные…

Глава 14

Домой я вернулся поздно. Погружённый в свои невесёлые мысли, припарковал авто, поднялся по ступеням, и неспеша побрёл длинными коридорами отцовского поместья в свою часть дома. После всех этих приключений, хотелось просто выпить чего-нибудь покрепче и забыться. Неблагодарные людишки! Спасаешь их, рискуешь собой, подставляешь свою задницу, а вместо благодарности получаешь ведро помоев и пачку предъяв. Ещё и ретировался я оттуда не как герой, а как нашкодивший пёс. Это вообще нормально?! И хорошо ещё, что не пристрелили в знак благодарности. Если бы не девчонка, меня бы точно прикопали вместе с насильниками, как лишнего свидетеля позора.

Да чтобы я ещё хоть раз дёрнулся кому-то на помощь! Нафиг-нафиг! Сами себя спасайте, выручайте и помогайте. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих! Не зря это народная мудрость. Народ плохого не посоветует.

Чувствовал я себя оплёванным. Ну вот как так? Где благодарственный секс от спасённой, где обещания отца сделать меня другом семьи и осыпать золотом? Да пошли они все!

— Алекс! — окликнул меня голос сестры, и я поднял глаза, сфокусировав взгляд на людях в гостиной.

Почему-то думал, тут никого — в доме было тихо, как в музее. А нет — вся семья в сборе. Кроме Васьки. На одном диванчике рядом с отцом сидела Лиза, как-то по-домашнему закинув свои стройные ножки под себя и держа в руке бокал вина, а напротив восседал Ванька, вальяжно развалившись и задумчиво попивая из стакана мартини со льдом.

— Сын. — кивнул мне отец в знак приветствия.

— Отец. — не остался я в долгу.

— Присоединяйся — посидим, поговорим о жизни…

Я тяжело вздохнул, свернул в гостиную, по пути остановившись у бара и прихватив бутылку холодного пива, занял третий диван в кругу семьи, вытянул уставшие ноги и ненадолго присосался к бутылке.

— Что за цирк был с Бельским сегодня? — не выдержал и поинтересовался отец.

— Какой? А, в кабинете Семёнова! Да так… Я сам не знаю, чего они припёрлись. Думал, ты мне расскажешь.

— Там нечего рассказывать. — отец едва заметно поморщился. — Говнюк хочет купить завод, а я не хочу продавать ему потому, что он хочет.

— Ясно. — кивнул я, хотя ничего нового для себя не услышал. — Но я могу продать теперь, если он предложит нормальную цену.

— Можешь. Только не продешеви. — хмыкнул отец, потянулся к чашке, стоящей перед ним на кофейном столике, сделал глоток и вернул её на место. — Был где-то ещё, кроме работы?

— С чего ты взял?

— С этого. — кивнул он на мои джинсы. — Надеюсь, это на тебе кровь Бельского. Ты пристрелил его и спрятал труп на заводе?

Ванька, сидевший справа от меня, рассмеялся густым мужским басом, а Лиза сдержанно улыбнулась, но в глазах всей троицы читался неподдельный интерес.

— А, это! — проследил я за взглядом отца. — Нет, это… В общем, неважно. Длинная история.

Я и не заметил, как измазал брюки бурыми пятнами чужой крови. Наверное, обрызгался, когда пристрелил одного из неудавшихся насильников. Кстати об этом. Блин! Два трупа! Да что со мной не так? Стоило приехать в этот город, и я уже сбился со счёта своим жертвам…

— Хотелось, всё же, узнать подробности. — хмуро произнёс отец. — Мне потом прикрывать твою задницу в случае неприятностей.

— Да так. Если кратко… Прогулялся по парку, — принялся перечислять я, — познакомился поближе с дочерью Бельского, спас её задницу из неприятностей, прибил пару мразей мимоходом. Отказался от приглашения на ужин, но телефончик взял. Симпатичная девчонка, кстати. Особенно, чуть ниже шеи и выше талии. Хотя, остальное тоже ничего так.

— А если подлиннее? — не сдавался отец. — А то много светлых пятен в твоей истории.

— А если подлиннее… — я тяжело вздохнул, сделал несколько глотков из горлышка бутылки, и принялся рассказывать с самого начала, с момента приезда Бельского на завод…

— Анюта Бельская… Горячая штучка! — мечтательно произнёс Ваня, едва я закончил рассказ. — А я ведь хотел подарить ей самую незабываемую ночь в её жизни, но она отвергла мои ухаживания. А у нас могло быть будущее — парочка рыженьких сорванцов, собака, домик на озере…

— И гора кокса в амбаре. — поморщился отец.

— И горочка кокса. — не стал отрицать Ванька.

— У неё есть жених. — немного ревниво и слегка нахмурившись пробормотала Лиза.

— Ты должен идти на ужин! — безапелляционно заявил отец, сделав ещё один глоток из своей чашки.

— Жених? Такой белокурый красавчик? — задумчиво уточнил я, вспомнив Костю Медведева.

— Он самый. — кивнула сестрёнка.

— Встречал я его. И как у них? Всё серьёзно?

— Очень. Для тебя без вариантов. — хмыкнула Лиза.

— Ты должен идти на ужин. — повторил с нажимом отец.

— Да как-то не очень хочется. Я же сказал, Бельский был не особо рад тому, что я пристрелил его человека.

— Да пошёл он! — возмутился Ванька. — Сами стрелять начали, а потом ищут виноватых!

— Он ведь так и не понял, что ты Гордеев? — задумчиво поинтересовался мой старик. — Правильно?

— Пока да. Но думаю, после сегодняшней встречи, он наведёт справки.

— Как? Узнает на заводе за референта Семёнова? Я предупрежу и сварганю тебе легенду.

— По морде лица! — хмыкнул Ванька.

— Алекс не светился в обществе, не был на приёмах, не попадал на камеры, его лицо знает несколько человек. — перечислила сестрёнка.

— У них должно быть досье на всех членов нашей семьи.

— Есть такое. Но только кто будет рыться и искать его лицо там? А раз сразу не узнали… Не узнали ведь?

— Не похоже. — помотал я головой.

— Ну вот. А если и узнают — что с того? — отец задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику дивана. — Уйдёт с высоко поднятой головой. Скажет — вы не спрашивали, кто мой отец — я не говорил. На самом деле, он ничего и не скрывал, его представил Семёнов, а мой сын вполне может быть референтом или работать на заводе для практики. Всё вышло как нельзя лучше.

— Это всё хорошо… — сделал вывод я. — Только зачем мне этот ужин? Не нравится мне их семейка, и ужин в их обществе…

— Так нужно! — не дал мне закончить мысль отец. — Звони прямо сейчас и напрашивайся на приглашение.

— Сейчас?

— Да.

— Позвоню утром. — отмахнулся я от него.

— Звони сейчас! — отец нахмурился и принял сосредоточенное сидячее положение.

Я пожал плечами, достал из кармана визитку, глянул на номер и набрал его в телефоне, включив громкую связь. Вся моя семейка замерла, стараясь не дышать, и выжидающе уставилась на меня, словно единый, цельный организм. Кажется, они даже моргали в унисон.

— Да? — донесся из телефона знакомый и немного растерянный девичий голосок.

— Аня? — поинтересовался я.

— Да… — осторожно ответила девушка.

— Привет! Это твой спаситель… спасатель… нет, спаситель из парка… — неуверенно и растерянно промямлил я в трубку. Надеюсь, не переигрываю.

— Алекс! — радостно взвизгнула телефонная трубка. — Как я рада! Супер! Я думала, ты не позвонишь.

— Ты как? Всё нормально?

— Да, всё хорошо. Отец немного злился, но я его единственная дочь, так что всё хорошо. Не переживай.

— Ну и отлично. Просто хотел убедиться. Ладно тогда, спокойной ночи! — вежливо попрощался я с девушкой. — Береги себя и не шляйся по тёмным безлюдным паркам.

На меня вылупились три пары округлившихся, выпученных глаз. Ванька показывал мне оттопыренный большой палец на сжатом кулаке, Лизка крутила своим наманикюренным пальчиком у виска, отец что-то жестикулировал руками.

— Погоди, Алекс! — торопливо окликнул меня голос девушки из телефона.

— Да? — наигранно удивлённо хмыкнул я.

— Как насчёт ужина у нас дома? Я всё ещё у тебя в долгу.

— У вас? — задумчиво пробормотал я. — Твой отец будет не в восторге, после всего, что я натворил.

— Ты не виноват, я поговорю с ним. Очень жёстко поговорю! — уверенно пообещала мне рыженькая.

— Ладно. — нехотя сдался я. — Давай попробуем.

— Завтра?

— Можно и завтра. Но я работаю до вечера.

— Но ужинаешь ведь? — хмыкнула девчонка.

— Ужинаю.

— Супер! Тогда после работы. Я заеду за тобой, скинь мне адрес.

— Завод Титан, который возле парка. Я заканчиваю в шесть вечера.

— Оки! Буду без пяти шесть! — весело отрапортовала девушка. — До завтра, Алекс!

— До завтра, Ань…

— Супер! — отец довольно откинулся на спинку дивана и широко улыбнулся. — Это просто замечательно…

— Ладно. Может теперь ты расскажешь, для чего мне этот ужин? Что мне нужно сделать? Убить кого-то из Бельских, подложить бомбу, спалить хату?

— Нет. Для этого рисковать одним из своих детей я не собираюсь. — хмыкнул отец. — Тебе нужно добыть компромат. Нарыть что-то такое, что позволит мне пустить их семейку ко дну. По любому у них есть что-то эдакое. Не может человек заработать такое состояние, руководить таким бизнесом, и ни разу не преступить закон. Я хочу открыть миру глаза на их святость. — отец изобразил воздушные кавычки пальцами.

— Ты — открыть глаза миру? — хмыкнул Ванька. — Да я скорее поверю, что Лизка девственница.

— Эй! В какой-то степени я девственница! — возмутилась сестрёнка.

— Это в какой? — тут же огрызнулся Иван.

— В некоторой. — Лиза показала язык братишке.

— Да? Даже так? — Ваня удивлённо покачал головой. — Я думал, на тебе пробы негде ставить.

— Кто бы говорил!

— Так дети, давайте вот без этого. — вмешался отец и близнецы разом притихли. — Мы о деле говорим, а не о ваших похождениях. Ну, вообще Ваня прав, Алекс. — он повернулся ко мне. — Мне плевать на мнение окружающих о нём, просто хочу раздавить его.

— Вот! В это верю охотнее. — довольно ухмыльнулся Ванька. — Просто, сделать кому-то больно — это по тебе.

— Не просто. Мне нужен компромат, который я смогу пустить в дело. Не компромат, так информация. Убойная информация! И чем убойнее, тем лучше. Этот идиот слишком многое сказал сегодня, а ещё больше прозвучало между строк. Слишком его выходка была наглой, дерзкой, самоуверенной. Пару лет назад он бы даже не посмел открыть свой поганый рот, а сегодня прям разошёлся. Мне не нравится, что он так осмелел. Это неспроста. Бельский либо потерял чувство страха, либо… Либо что-то затевается против меня и он об этом знает. Нужно зарыть его первым. — Отец ненадолго задумался, и повторил, покачав головой. — Неспроста это всё. Я напрягу свою службу безопасности, пусть роют в его направлении, а ты, сын, рой со своей стороны…

— Кстати, пап! — словно вспомнив что-то важное, Лиза едва не подскочила на диване — села ровнее, выпрями спинку и поставила на пол ножки, как прилежная девочка.

— Да, дочка?

— Ты помнишь матушку Иоанну?

— Это твоя духовная мать, что ли? Которой ты исповедуешься, просишь прощения за свои грешки, и рассказываешь все семейные тайны? — недовольно нахмурился отец.

— Именно! — ничуть не смутилась пренебрежительного тона отца Лиза. — Матушка хочет встретиться с тобой, пап.

— Матушка… — проворчал отец. — Меня всегда бесит, когда ты её так называешь. Она ведь лет на пять старше тебя, а если её подмарафетить, губки глазки, то и вовсе за твою ровесницу сойдёт. Матушка! — фыркнул отец. — Мне тоже к ней обращаться — Матушка?

— Желательно. — абсолютно серьёзно кивнула Лиза. — Это вопрос статуса, а не возраста.

— Ни по статусу, ни по возрасту она мне в матушки не годится!

— Чего ты так завёлся? — подал голос развалившийся на диване Иван.

— Не люблю святош! Это упыри, которые прикрываясь верой, используют человеческие слабости и страхи себе во благо, набивают свои карманы и дурят людям головы.

— Можно подумать, ты этого не делаешь. — хмыкнул братишка. — Ты же сейчас себя описал, отец.

— А ещё они думают, что выше них никого нет. Святошами сложно управлять. Ладно! — Отец выдохнул и гораздо спокойнее поинтересовался: — Что ей нужно от меня? Хочет исповедовать или раскрутить на пожертвование? Ни того ни другого она не получит, так и знай.

— Матушка Иоанна просто хочет поговорить. — Лиза слегка нахмурилась.

— А тебе не сказала о чём? Мне некогда вообще-то кататься за сотню километров туда-сюда.

— Не сказала.

— Хорошо. Отправлю к ней помощника.

— Нет! Она хочет говорить лично с тобой, с Гордеевым! Пожалуйста, — почти взмолилась сестрёнка, — я обещала ей.

— Лично? Не того полёта птица, чтобы требовать личной аудиенции. Хм… Васька занят, — задумчиво проговорил отец, переведя взгляд с Ваньки на меня, а затем на Лизу. — может Ивана отправить?

— Ну, пап!

— Тогда Алекс.

— Алекс? — удивилась Лиза.

— Почему нет? Она хотела Гордеева — она получит Гордеева.

— Но он молод, и…

— И туп? — хмыкнул отец. — Этот недостаток скоро пройдёт. Пусть мальчик учится. Ты как, Лёш? Не против?

— Всегда мечтал побывать в монастыре и исповедаться по поводу потерянного детства, отца, который меня ненавидел настолько, что избавился от меня, и матери, которую я никогда не видел.

— Хм… Может ты и права, рано его отправлять на такие встречи. — задумчиво протянул отец. — А вот Ваня…

— Ладно, пусть Алекс едет. — сдалась Лизка. — Я отвезу его.

— Ну вот и хорошо — одной проблемой меньше. Узнай, сын, что эта старая ведьма хочет, и сам прими решение. Ты уже взрослый, мне можешь даже не докладывать.

— Папа! — снова возмутилась сестрёнка.

— Да что папа?! Что такого она мне может предложить? Всё — все свободны, идите спать, уже поздно.

Ещё и к матушке какой-то переться за сотню километров, как будто у меня других забот нет. Когда мне на это всё время найти, ума не приложу. И как они сами раньше справлялись, без меня? Да уж! Я поднялся с дивана, пожелал своим родственникам спокойной ночи и побрёл спать…

* * *

Рабочий день на заводе прошёл без приключений, если не брать в расчёт какого-то идиота, сунувшего руку в ленту конвейера, и оторвавшего её к херам собачьим. Мысленно подсчитывая, во сколько мне это обойдётся и не проще ли просто придушить его в больничной палате, чем выплачивать пожизненную пенсию по инвалидности, я отбился на выходе своей рабочей картой и вышел на улицу, где меня ждало роскошное авто семейства Бельских с рыженькой девчонкой, сидящей на капоте.

Аня выглядело умопомрачительно! Короткие джинсовые шортики, подчёркивающие длинные стройные ножки, оранжевый топик, под цвет волос, демонстрирующий тонкую талию и круглую грудь, и длинная завитая коса, свисающая почти до пояса. Я даже на миг сбился с шага…

Две машины сопровождения и суровая охрана примостились чуть дальше на стоянке, и четверка здоровенных цепных псов поглядывала по сторонам, преданно охраняя хозяйскую дочку. Жопа! Завтра ко мне возникнет уйма вопросов от любопытных коллег, и моя легенда если и не развалится, то серьёзно пошатнётся. Обычные рабочие со склада с дочками Бельских дружбу не водят. Ладно, переживу как-нибудь.

— Привет, Алекс! — помахала мне рукой рыжеволосая, улыбнулась и стремительно рванула ко мне навстречу, заставив напрячься своих нянек.

Через пять секунд девчонка висела у меня на шее, обдавая приятным ароматом, и жалась ко мне своей роскошной грудью. Да уж, спас на свою голову. А я ведь грязный, потный и, наверняка, вонючий после десятичасовой смены, душевые на заводе уже лет десять как в аварийном состоянии, и чинить их никто не собирается… Как она меня терпит и даже не морщится? Хотя, кажется, девчонке было на это абсолютно наплевать.

Наши объятия немного затянулись, рабочие, выходящие из ворот завода с завистью и недоумением косились в нашу сторону, и я деликатно отцепил Аню от себя, осмелившись обхватить её за талию. Обычно, я не такой робкий, но тут приходится соблюдать легенду парня, впервые встретившего такую шикарную девушку. Был бы я простым пареньком, наверное, уссался бы от радости. Как минимум…

— Я за тобой. Как договаривались! — довольно объявила рыжеволосая, оглядев меня с ног до головы и ничуть не смутившись моим непрезентабельным видом. Забавная девчонка!

— Хм… — растерянно почесал я свою макушку. — Я хотел заскочить домой, принять душ, наверное… От меня же разит за версту.

— Правда? — она принюхалась, наклонившись ко мне поближе, и отмахнулась рукой. — Чепуха!

— Ань! — строго нахмурился я.

— Ладно. — вздохнула дочь Бельского. — Куда тебя подвести?

— Э-э-э… — Вот жопа! Нужно было хотя бы снять какую-то хату для прикрытия. — А у тебя дома есть душ?

— А то! Штук десять, как минимум. Точно, ты же можешь принять душ у нас! А чистую одежду я тебе подберу. Поехали! — девушка развернулась и уверенным шагом двинулась к своему авто.

— Только что-то попроще. — проворчал я ей в спину.

— Не вопрос. Хотя… Ладно, постараюсь найти. А попроще это что?

Аня запрыгнула на водительское сидение, открыла мне переднюю пассажирскую дверь и приглашающе похлопала ладошкой по бежевой коже сидушки.

— Рваные джинсы и старую футболку, например. — проворчал я, плюхнувшись рядом с ней.

— Принято. — беззаботно улыбнулась она. — У меня как есть старые бойфренды, на тебя будут как раз.

— Ань, а я ведь могу передумать насчёт ужина.

— Ладно, ладно. Шучу! Кто-то у нас не понимает женский юмор? Поищу в шкафу брата. Там столько всего, что он даже не заметит!

Десять минут езды и мы возле дома Бельских на другом конце города. Аня без умолку тарахтела всю дорогу, развлекая меня, но я её почти не слушал, размышляя о своей работе. В этом районе я не был ни разу, и домик Бельских никогда не видел. Дом как дом — три этажа, два крыла, пятиметровый забор по периметру, кованные ворота, понатыканные на каждом свободном сантиметре камеры и вооружённая охрана. А ведь отец прав, люди с чистой совестью не нуждаются в такой защите. Хотя, может это дело статуса — что я в этом понимаю…

Аня показала мне душ, выдала чистую одежду взамен грязной, не хотелось портить ужин своим несвежим непрезентабельным видом, дождалась, пока я приведу себя в порядок, и повела в просторную столовую, где за накрытым столом сидело трое мужчин. Всё те же, уже знакомые мне лица, виденные в кабинете Семёнова вчера вечером.

Да уж! Столовая в оранжерее Бельских — это отдельное произведение искусства. С деревьями, лепниной, прудиком, стеклянным потолком и видом на горы. Чем бы богатые не тешились…

— С отцом ты уже знаком. — бойко произнесла девушка и представила меня остальным: — Это Алекс, мой друг.

— Добрый вечер, Роман Борисович. — слегка кивнул я нахмурившемуся хозяину дома.

— Это мой жених — Костя…

Высокий, спортивного вида парень, сидевший ближе всего ко мне, встал, протянул руку для приветствия, пожал мою и сел обратно.

— А это брат — Арсений.

— Можно просто — Сеня. — улыбнулся мне второй молодой человек, кивнув в знак приветствия.

— Алекс, Алексей, Лёша. — представился и улыбнулся в ответ я.

— Садись напротив папы. Так ты будешь подальше от него и в большей безопасности. — ехидно прокомментировала хмурый вид отца Аня, и села рядом со своим женихом, между ним и мною. — Ну что, приступим к ужину?

Я занял предназначенное мне место, Аня подняла бокал с вином, привстала и протянула его над столом.

— За знакомство?

— За знакомство. — вразнобой согласились мы с девушкой и чокнулись бокалами.

Что там было в тарелке, я даже не заметил, жуя на автомате и постоянно ожидая подвоха. Было как-то неуютно в чужом доме, несмотря на радушие девушки и, казалось бы, мой статус её спасителя. Да ещё свою пушку мне пришлось оставить дома. Сомневаюсь, что меня пустили бы с ней сюда.

На экране телевизора, занимавшем большую часть стены, мелькали семичасовые новости, диктор тихонько бубнил курс акций, озвучивал главные события и с умным видом рассказывала о непростой политической ситуации в стране, сгущая краски. Я слушал вполуха, неспеша пережёвывая рассыпчатое мясо, запивая его красным вином, и поглядывал то на Аню, то на её отца, пытавшегося взглядом просверлить во мне дырку.

— Твое лицо кажется мне знакомым. — задумчиво выдал Роман Борисович, промокнув губы салфеткой и взяв в руки нож с вилкой.

— Мы виделись вчера вечером в парке. — напомнил я, наткнулся на сулящий мне небольшие неприятности, суровый взгляд рыжеволосой, и прикусил язык.

— Это референт Семёнова. — подсказал брат Ани. — Мы видели его вчера в кабинете Виктора Андреевича.

— Точно! — удивленно воскликнул Бельский. — Так ты работаешь на заводе Гордеева? Как я сразу тебя не узнал… И как тебе у него работается?

— Нормально. — пожал я плечами. — Но я только пару недель там, ещё даже первую зарплату не получал.

— И не скоро получишь. — хмыкнул Арсений. — Как тебе Виктор Андреевич? Хороший начальник?

— Ворюга ещё тот. — признался я.

— В самую точку! — парень широко улыбнулся и довольно покачал головой. — Ты, кстати, не знаешь, почему завод хотели продать, но так и не продали?

— Сеня! — одёрнула брата сестра.

— А я что?! — возмутился парень.

— Ну не за столом и не в первую же минуту!

— Ладно, молчу. Просто пытался поддержать разговор. — проворчал брат Ани.

— Роман Борисович, — обратился я к хозяину дома, всё ещё буравящему меня тяжёлым взглядом, — я бы хотел извиниться. Если я в чём-то был не прав…

— Алекс не виноват. — перебила меня Анна, строго посмотрев на своего отца.

— Не таскал бы с собой незарегистрированное боевое оружие, ничего этого не произошло бы. — возразил дочери Бельский.

— Патрулировала бы полиция городской парк, как полагается, ничего этого тоже не произошло бы! — парировала девушка. — Или ты думаешь, им не выделяются деньги на это? Может позвонишь своему другу мэру и спросишь у него?

— Мы не в суде, дочь. Давай оставим эту тему.

— Нет. Пока ты не признаешь, что Алекс был в своём праве. — упрямо помотала девушка головой. Что он должен был сделать? Развернуться и молча уйти?

— Позвонить в полицию, поднять шум, пытаться вступить в переговоры. — пожал плечами Бельский. — Позвать на помощь, в конце концов, а не хвататься за оружие как какой-то ковбой из фильмов.

— Речь сейчас ведь не об этом, а о том, что твой человек начал пальбу первым. До этого, Алекс действовал правильно — обезвредил преступников в одиночку и помог мне. А твой орангутанг прибежал и начал палить налево и направо. Может проблема как раз в том, что твои люди некомпетентны, раз хватаются за оружие. И не просто хватаются, но и начинают стрелять, не разобравшись.

— Аня! — Константин накрыл ладонь девушки своей рукой и успокаивающе сжал пальчики девушки.

— Прости, Костя. — Анна виновато посмотрела своему жениху в глаза и моментально успокоилась.

— Он пристрелил моего человека. — тихо, ни к кому конкретно не обращаясь, проговорил Бельский.

— Папа! — строго произнесла Аня и нахмурилась.

— Я не хотел заминать это дело… — не обратил внимания на свою дочь Бельский. — Всё должно быть по закону.

— Папа!

— Но Анна просила за тебя. — Бельский отложил вилку с ножом в сторону, скрестил пальцы рук перед собой и пристально посмотрел на меня. — Вернее, заступилась или прикрыла, не знаю даже, как правильнее выразиться. Заявила — вот! Если судить — то её. Это её слова. Она грозилась взять вину на себя, якобы, это она стреляла. Я впервые нарушил закон и не стал говорить полиции правду. Официальная версия — мы с сыном гуляли в парке и нас пытались ограбить двое неизвестных. Мой человек погиб от рук нападавших, защищая меня. Тебя и её, — Бельский ткнул пальцем в свою дочь, — тем вечером в парке не было. Всё понятно?

— Понятно. — покорно произнёс я.

Я плохо влияю на людей. Наша первая встреча, и он нарушает закон. Вот тебе и компромат, отец. Хотя, доказательств произошедшего никаких, да и мелочь это.

— Хорошо. — произнёс хозяин дома. — Давайте забудем об этом, и больше не будем возвращаться к этому разговору.

— Так что, уже можно спрашивать? — с улыбкой на лице произнёс брат Ани. — Алекс, ты ничего не слышал о продаже завода?

— Зачем вам этот завод, от него одни убытки? — вопросом на вопрос ответил я. — Старое оборудование, ленивые работники, имя — так себе…

— Оборудование можно заменить, людей обучить, имя… — Арсений пожал плечами. — Имя не важно. Само по себе предприятие неплохое, но им нужно заниматься, а не пускать всё на самотёк. У нас есть для этого ресурсы и опыт. И желание. По подсчётам наших специалистов, через два года, увеличив мощности и проведя реструктуризацию, можно окупить вложенные средства. А это, без малого, две тысячи рабочих мест! Люди — вот причина нашей заинтересованности…

Ну да, ну да… Никто и не рассчитывал, что мне сейчас вывалят всю правду. Хотя, может это и была правда, или часть правды. Этих Бельских не понять, может, они действительно заботятся о людях, а может это просто ширма.

Роман Борисович нахмурился и перевёл взгляд на экран телевизора, его примеру последовал Константин и Арсений, и разговор за столом на пару минут угас.

— Корпорация Гордеева выходит на Мировой рынок. — вещал диктор в сером костюме и полосатом галстуке с голубого экрана. — Сегодня было объявлено сразу о двух крупных контрактах с американским холдингом БМД и японским Токугава. Акции компании Гордеева на Гонконгской фондовой бирже взлетели на рекордные 13 %, принеся дому Гордеевых, по подсчётам специалистов, около трёх миллиардов долларов прибыли…

— Почему я узнаю об этом из новостей? — задумчиво произнёс Роман Борисович и тяжело вздохнул. — Этот Гордеев без мыла в любую щель пролезет. Интересно, что он в этот раз сделал? Продал свою душонку дьяволу?

— Так нечего там уже продавать. — хмыкнул Арсений.

— И то верно.

— Ваш конкурент? — осторожно поинтересовался я.

— Да нет… — Бельский пожал плечами, отрываясь от экрана телевизора. — Просто неприятная и очень мерзкая личность, идущая по головам и по трупам. У них вся семейка такая. Старший сын ублюдок, средний наркоман, дочь давалка, поговаривают, в ней столько членов побывало, что…

— Пап! — возмутилась Аня, бросив на меня краткий взгляд.

— Ну что пап? У меня свои источники, и они говорят, что эта чокнутая нимфоманка трахается со своими слугами ночи напролёт.

— Ну не за столом же, и не при госте!

— Простите. — стушевался отец Ани. — Просто по молодости он у меня столько крови попил, до сих пор не могу смотреть на него без содрогания. Да и сейчас продолжает.

— И них с отцом холодная война, и всё из-за мамы. — немного наклонившись в мою сторону, тихо проговорила Аня. — Старая история.

— Вроде, у него четверо детей. Разве нет? — наморщив лоб, бросил я пробный камень.

— Да, есть ещё один сынок. Младшенький. — хмыкнул Бельский. — Но он то ли дебил, то ли умственно отсталый. Один хрен! Гордеев упрятал его в закрытое учебное заведение, подальше от людских глаз и камер репортёров ещё лет десять назад, с тех пор о парнишке ничего не слышно. Наверное, на нём гнилая кровь Гордеевых показала себя в максимальную силу.

— Папа! — не сдержавшись, возмущённо повысила голос Аня. — Дети не в ответе за своих отцов! И ты не вправе наговаривать на человека, не зная его лично, а основываясь на глупых сплетнях.

— Прости, золотце. — виновато смутился отец девушки.

— Анна права. — подал голос жених Ани. — Скорее всего, парень не вписывался в их круг, вот папаша от него и избавился. В конце концов, не нам судить, не зная и не общаясь с человеком лично. Это некрасиво.

— И то верно! — хмыкнул Бельский и ненадолго замолчал… — Три миллиарда на пустом месте. — вздохнул он через минуту и покачал головой. — Если Гордеев при этом не убил ни одного человека, я…

— Пап. — нахмурилась Аня в сторону отца. — Ну хватит!

— Ну хватит папкать! — возмутился тот.

— Сдался тебе этот Гордеев!

— Этот контракт был мой, дочь. Ты помнишь месяц назад к нам приезжал мистер Браун?

— Помню.

— Это мой старый друг и товарищ, мы вместе с ним начинали… В общем, не важно, это долгая история. Мы уже заключили с ним предварительную договорённость. А потом вдруг откуда ни возьмись, появляется этот Гордеев и делает им контрпредложение.

— Он перекупил у тебя этот контракт?

— В том то и дело, что нет. Не мог. Брауну он никогда не нравился, и мой друг хотел саботировать эту сделку любыми способами.

— Зачем? — Аня нахмурилась.

— Потому, как прекрасно знал, кто такой Гордеев. Стоит его пустить в огород, и Гордеев сожрёт их компанию с потрохами и не подавится. Распродаст конкурентам по частям, разорвёт на куски ради своей прибыли. Это не человек, а дьявол.

— А что с мистером Брауном? — Аня задумчиво сделал глоток из своего бокала. — Ты спрашивал у него, почему они не отказали Гордееву?

— Я не знаю. Он не выходит на связь, не появляется в соцсетях…

— Наверное, получил от Гордеева жирный кусок, и сейчас попивает коктейли где-то на Майорке. — хмыкнул Арсений.

— Нет, Джон не такой. — хозяин дома отрицательно помотал головой. — Деньги его никогда не интересовали. Достижение цели, развитие, победы, быть первым и лучшим во всём. Но не деньги. Ещё девушки… Джон падок на эффектных девушек. Но не в этом случае, Гордеев ведь не симпатичная блондинка… — хмыкнул Бельский. — Странно всё это. Ладно, оставим это. А вы Алексей, чем занимается ваша семья? — Роман Борисович снова перевёл взгляд на меня.

— Сложно сказать. — пожал я плечами. — Свою мать я никогда не видел, а мой отец не очень приятный человек, он отдал меня на попечительство государства, когда мне было семь лет.

— В приют? — возмутилась Аня. — Вот негодяй! Прости Лёш…

— Да нет, ты права. — хмыкнул я. — Негодяй, каких поискать.

— А сейчас, после того как ты стал взрослым и смог уйти из приюта. Ты встречался с родителями?

— С отцом. Хотел ему отомстить… Да, знаю, месть это не то качество, которое красит. Но за эти годы столько злости накопилось.

— Отомстил? — заинтересовался моей историей Бельский.

— Нет.

— Ну и правильно. — подбадривающе похлопала меня по плечу Аня. — Оно того не стоит…

Ужин закончился гораздо приятнее, чем начался. Мы обсудили политику, местную власть, какие-то реформы в образовании и проекты Ани в сфере экологии. Мужчины дружно раскритиковали её пикет в парке, который ни к чему не приведёт и ничего не даст, и посоветовали заняться чем-то более серьёзным. На что Аня недовольно фыркнула, но через несколько секунд растаяла и начала тарахтеть о предстоящей кругосветной регате, в которую хочет отправиться сразу после сдачи выпускных экзаменов и свадьбы.

Через полтора часа меня отвезли домой… почти домой. Пришлось просить водителя высадить меня возле метро и добираться домой таким примитивным способом, активируя паранойю и отслеживая слежку за собой. Никакой слежки не было, никто меня не пытался вывести на чистую воду и что-то разузнать обо мне сверх того, что я сам хотел рассказать. Как-то это непривычно и странно немного. То ли я общался не в тех кругах всю свою жизнь, то ли семейство Бельских какое-то неправильное.

Глава 15

Домой я добрался после десяти. Лакей, встретивший меня в дверях, передал просьбу отца зайти в его кабинет, я кивнул и поднялся по лестнице на второй этаж дома. Два поворота по широкому коридору, и я возле дверей отцовского кабинета.

— Как прошёл ужин, сын? — отец отложил бумаги, кивнул мне на кресло перед собой, и устало откинулся назад.

— Нормально. — я уселся напротив отцовского рабочего стола и вытянул перед собой гудевшие от бесконечной беготни ноги. — Пока тебя по телевизору не показали, всё было тихо-мирно. — хмыкнул я.

— Даже так? — удивлённо вскинул брови отец. — И как Бельский на меня реагирует, интересно?

— В него словно демон вселился. — преувеличил я немного, хотя был недалёк от истины. — Роман Борисович начал брызгать слюнями, ругаться, сучить ножками и проклинать наш род до седьмого колена.

— Да уж… — покачал головой отец. — Бельский уже не тот… Совсем сдал на старости лет, раньше был эталоном сдержанности и спокойствия.

— Чем ты так насоли ему? Нукроме того, что увёл контракт с Брауном.

— Да так… Мы же учились с ним в одном университете. Я всегда и во всем был лучше, богаче, успешнее. Я был первым, а он всегда был вторым. Хотя, для паренька из нищего района это очень неплохо, но Бельский так не считал, видимо. Он был замкнутым, не общительным, сам себе на уме. Умным, талантливым — этого у него не отнять, но простеньким. Ни друзей, ни подруг. Да и девчонки начали замечать его только ближе к выпуску. Но опять же, — отец пожал плечами, — у меня были самые дорогие и самые лучшие репетиторы и учителя, отец заставлял меня вставать в пять утра и заниматься три часа с ними, а потом идти в универ. Не удивительно, что я был лучшим. А Бельский учился сам. На его месте, я бы гордился заслуженным вторым местом.

— Даже не знаю. — слегка удивился я. — Сейчас то ему чего комплексовать? Выбрался на самый верх…

— Его жена всегда бегала за мной, — поморщился отец, нехотя вспоминая прошлое. — Будущая жена. А когда я не обратил на неё внимание, переключилась на Романа Борисовича, хотя, тогда он ещё был просто Ромкой. Можно сказать, я отдал её ему. Попользовал и отдал.

— И? — не понял я. — Из-за этого, что ли? Из-за того, что он не был у неё первым?

— Ну… Не только не первым. — хмыкнул отец. — Потом, когда она уже была за ним замужем, мы пару раз покувыркались с ней. Она как-то похорошела после родов своего первеница, и мы как раз пересеклись с ней пару раз. Ох и заводная штучка была! Рыженькая, стройная, грудастая… А потом мы пересекались с ней снова лет через пять, когда она второго ребёнка родила — девочку. Надя приезжала погостить ко мне на недельку. Взяла дочурку, чтобы не отрывать от сиськи, сказала мужу, что поедет отдохнуть и припёрлась ко мне. Вот тогда мы снова оторвались по полной! Наверное, после этого Бельский всё и понял. Но всё было по обоюдному, я не виноват, что она слаба на передок была.

— Серьёзно? И это такой удар для него?

— А то! — хмыкнул отец. — Ты представь, он поднялся из самых низов, стал сильнее, богаче, успешнее. А как был вторым номером, так и остался. Его женщина предпочла меня ему.

— Из-за бабы… — сокрушённо покачал я головой.

— Ты не представляешь, сын, сколько воин начинаются из-за баб. Ладно, работай дальше. Как только что-то узнаешь, дай мне знать.

Отец сделал в мою сторону небрежный жест рукой, давая понять, беседа закончена, я поднялся, кивнул ему на прощание и побрёл к себе. Пищи для размышлений у меня было предостаточно…

Ближайшие выходные, как ни странно, я провёл с Аней и её женихом. Влюблённая парочка вытащила меня сначала на какое-то светское мероприятие, потом на конференцию по экологии, затем на музыкальный фестиваль. А вечером мы очутились в молодёжном клубе, совсем не похожем на тот, в который таскал меня Ванька. Этот был более… приличным, что ли. Не было того быдла, не было толкотни, шумов, криков, драк. Тихая музыка, слабоалкогольные напитки, разговоры, друзья Ани и Кости.

Всё у нас с ними складывалось на удивление хорошо, можно сказать, мы даже подружились. Костя рассказывал о своей работе, о разработке приложений, о завоевании рынка и планах на будущее. Аня откровенно тарахтела об учёбе, об отце, планах на будущее и пару раз об организации скорой свадьбы. Такое впечатление, что само мероприятие для молодых было не так важно — они готовы были просто тихо расписаться, без всех этих помпезных и торжественных обрядов.

Я рассказывал о своей работе на складе. Ну так себе, конечно — особо рассказывать там было не о чём, если только не про начальницу цеха, которая пыталась выжить меня с первого дня. Более интимные подробности нашей с ней войны я деликатно опустил.

В воскресенье Костя затащил меня в казино, пока Аня бегала по своим женским делам. Выделил половину своих фишек, и я благополучно спустил их минут за тридцать, в отличие от Кости. За те же полчаса жених Ани легко поднял кругленькую сумму, оставил горку фишек на чай, тепло попрощался со всеми, словно с дальними родственниками, и мы поехали забирать Аньку. Девчонки-крупье с обожанием смотрели вслед удачливому молодому человеку и чуть ли не ссались кипятком, готовые отдаться ему прямо на игральном столе, а парни откровенно злились и завидовали.

Аню мы забрали возле детского медицинского центра, незадолго забежав внутрь, где Костя умудрился оставить очень приличную сумму денег, часть которой составил выигрыш в казино. Потом была поездка в городской парк и, наконец, полноценных отдых на городском пляже. Выходной как-никак, нужно было и отдохнуть. Воскресенье закончилось посещением выставки молодых художников. Да уж, насыщенный выдался уикэнд…

Будние с понедельника начались как обычно — работа, графики, отчётность, планы. И я в душе надеялся, что эта сладкая парочка, выполнив передо мной долг за спасение Аньки, наконец отстанет от моей тушки. Ну покатали парня из низов по выставкам, дали покуражиться, показали ему шикарную жизнь, отблагодарили, купили пару дорогих коктейлей — с него достаточно. Но! Не тут-то было!

В шесть часов вечера на заводской парковке меня ждало авто Ани с неугомонной девчонкой за рулём. И так на протяжении всей рабочей недели. Каждый вечер она встречала меня с работы, иногда сама, иногда с Костей, мы заезжали по пути за очередной Аниной подругой, и вчетвером ехали гулять, ужинать, развлекаться или посещать какое-то культурное мероприятие. Не знал, что у нас в городе проходит столько интересных тусовок. Карина, Настя, Варя, Кира… К концу недели я уже стал путаться в именах девушек.

— Ань! А что за девчонки всё время с нами ездят? И почему каждый раз новые? — подозрительно поинтересовался я у рыженькой, когда она в очередной раз забрала меня с работы и мы вдвоём с ней ехали по вечернему городу.

— Нужно найти тебе девушку, Алекс. — смутилась рыжеволосая. — Мне не ловко — мы с Костей, а ты всё один и один. Хочешь, я познакомлю тебя с кем-то из…

— Более простых? — подсказал я.

— Да. Прости, ели обидела. — тут же смутилась девушка, внимательно следя за дорогой.

— Да всё нормально. Можно и попроще, можно и посложнее. — хмыкнул я. — Я не привередливый. Только они мною совсем не интересуются, Ань.

— Да я заметила. — тяжело вздохнула дочь Бельского. — Меркантильные змеюки! Только на Костю слюни и пускают. А ещё подруги, называется…

— Я думал, ты не замечаешь. — весело усмехнулся я. — Не хотел просто говорить и расстраивать тебя.

— Да всё я замечаю. Но! У меня есть идея! — радостно сообщила мне Аня. — Сегодня мы едем на концерт молодых дарований. Там будут обычные девушки, музыкантки из простых семей. Зачем тебе какая-то избалованная богачка?! Там будет Оля и Крис. Я познакомлю тебя с ними. Девчонки — во! — Аня продемонстрировала мне оттопыренный вверх большой пальчик. — Так что, готовься!

И я мысленно приготовился…

Концерт был замечательный. Ну, по крайней мере, один разок сходить можно. Большой дворец, сумасшедшая акустика, живой звук. Оля и Кристина оказались довольно милыми и симпатичными девушками, чуть старше меня. Образованные, начитанные, музыкальные, стройненькие и улыбчивые. Только улыбались они не мне. Девчонки как-то не проявили ко мне никакого интереса, но зато с Кости не спускали влюблённых и восхищённых взглядов, краснели и смеялись от каждой его реплики, заглядывали в ротик и украдкой пытались прикоснуться, когда Аня отворачивалась. Только я это замечал?! Эх! Жаль. А я бы поиграл с ними на скрипочке, сразу с двумя…

Пришлось вежливо попрощаться со скрипачками, сослаться на дела, и объявить о желании поехать домой. Это игра в одни ворота мне порядком надоела.

— Да мы тоже по домам. — неожиданно удивила меня Аня. — Кость, отвезёшь девчонок? А я подкину Алекса.

— Легко! — согласился Константин, взял окрылённых такой удачей девушек под ручки, и повёл в сторону своей машины.

Мы с Аней прошлись до стоянки, прыгнули в её авто, и девушка повезла меня домой. Ну да, не именно домой, конечно, а только до ближайшей станции метро. Я всё ещё не хотел демонстрировать ей своё скромное жилище в отцовском поместье, а она не сильно то и настаивала на этом…

— Ань! А ты не боишься… — деликатно начал я разговор издалека (ну да! где я, и где деликатность!), едва мы отъехали от концертного зала. — Ну, что девчонки окрутят твоего жениха.

— Нет. — уверенно мотнула головой рыженькая. — Я ему верю.

— Хм… — нахмурился я, но заметив едва сдерживаемую улыбку на лице девчонки, не выдержал, и спросил: — Что? Что я сказал не так?

— Ты, наверное, думаешь, что я наивная дурочка, да? — уже гораздо откровеннее улыбнулась она, мельком глянув на меня.

— Ну… Ты сама это сказала.

— Смешной ты. Ладно, скажу, чтобы ты больше обо мне гадости не думал. Отец приставил за мной наблюдателей. Он думает, что я не знаю об этом, но я знаю. И за Костей тоже. Не верит папа людям. И если Костя что-то себе позволит лишнее, мне сразу доложат. — Аня простодушно пожала плечиками.

— Хм. — во второй раз хмыкнул я. — Интересно…

— Удивила?

— Не то слово! И как Костя? Держится.

— Не то слово — Костя у меня кремень! — гордо вздёрнула Аня свой носик. — Столько девчонок вокруг него вьётся! Но он держит их всех на расстоянии. Это даже забавно. И мило.

— А если он узнает? Не обидится?

— А на что обижаться? Если человеку нечего скрывать, то ему всё равно, следят за ним или нет. Мне, например, плевать. Хотят — пусть следят.

— Тоже верно. — вынужден был согласиться я.

— Приехали. — объявила Аня, припарковав машину в незаметном кармашке возле остановки наземного метро.

Мы вышли из авто, она обняла меня за шею, чмокнула в щеку, стёрла следы помады пальчиком у искренне улыбнулась.

— До завтра, Алекс.

— До завтра, Ань.

— Да, кстати. Мне в воскресенье исполняется восемнадцать, и у нас с Костей свадьба, ты приглашён. Завтра мы едем подбирать тебе костюм.

— В это воскресенье? — уточнил я.

— Угу.

— Погоди… А подарок? Что тебе подарить? Я даже не знаю…

— Даже не вздумай! Лучший подарок — если ты придёшь ко мне на свадьбу.

— О! Это легко. Хоть каждый день могу дарить такие подарки.

Она улыбнулась, махнула мне рукой, прыгнула в свою спортивную машинку, и, взвизгнув шинами, умчалась в противоположную сторону. Вот те на! Теперь я ещё и гость на их свадьбе. Ну надо же!

Хорошая девушка. Забавная, милая, красивая… Вот только слишком наивная. Как ей живётся в этом мире, непонятно. Ещё и меня записала в лучшие друзья только за то, что я мимо проходил однажды — «Алекс, ты мне как младший братишка!». Это она мне на днях выдала. И почему это младший, интересно, если я старше её почти на два года? Ох и обожжёшься ты в один прекрасный день, Анька!

Интересная обмолвочка, кстати, о наблюдателях. А у меня на хвосте тоже Бельские ищейки сидят? Хотя моя паранойя и заставляет меня дважды за вечер менять маршруты электричек, но если это хорошие профессионалы, долго водить за нос я их не смогу. В идеале, нужно снять квартиру, прикинуться парнем из нищего района, каким они меня себе представляли… Но играть в эти шпионские игры мне совсем хочется. Ну узнают — так узнают. Быстрее вся эта история закончится. На мне завод, работа, сроки, а ещё встреча с матушкой… Точно! Опять Лизка весь мозг вынесет мне сегодня.

Мне же нужно было съездить к матушке Василисе… или как там её, не помню уже. Иоанне, точно! И каждый день Лизка пилит меня — «ну когда, уже, когда?!». А я всё не могу найти на это время. Что-то в монастырь меня не тянет, а как представлю, что нужно потратить на эту поездку целый день, так желание вообще отпадает. Ещё недельку потяну, и, если Лизка не сдастся и не потащит на встречу Ваньку, поеду сам. Так уж и быть.

Определившись хотя бы с этим, кивнул своим мысля, шагнул в распахнутые перед носом двери вагона метро, и поехал домой…

Отец ждал меня в своём кабинете. Всё так же сидел за рабочим столом и перебирал бумаги, несмотря на наличие двух огромных мониторов на столе, и тихий, едва слышный гул работающего в системнике вентилятора.

— Что-то нарыл? — отложил он в сторону папки, помассировал глаза и устало посмотрел на меня.

— Ничего. — развёл я руки в стороны, даже не присаживаясь в кресло. Разговор будет не долгим.

— За неделю ничего? — мой старик удивлённо вскинул брови вверх.

— Угу.

— Плохо. Я думал, ты у меня посмышлёнее. — он разочарованно поджал губы.

— Не в этом дело. — я не сдержался и невольно поморщился. — У них всё законно, всё чисто и всё правильно. Всё что они делают, идёт на благо. Повышают зарплаты, строят дома для нищих, больницы для детей. Даже жертвуют деньги в различные фонды инкогнито, не для славы или налоговой выгоды. Да они, сука, святая троица! Даже квартет, если брать в счёт Костика.

— Так может ты к ним в семью жить пойдёшь? Смотрю, тебе с ними нравится. Ты даже свой завод забросил, как мне доложили.

— Не забросил. — огрызнулся я. — Там всё под контролем. А захочу — пойду. Тебе какое дело?

— Да никакого. Фамилию только смени, не позорь мою.

— Как скажешь, отец. — отсалютовал я и пристукнул каблучками, словно на параде, развернулся и вышел из кабинета.

— Позёр! — фыркнул отец и зашуршал бумагами за моей спиной, снова берясь за работу.

* * *

Свадьба была по-царски пышной, красивой, помпезной. Не свадьба, а предстоящее мероприятие — молодые ещё не расписались и не принесли клятву у алтаря, но всё к этому и шло. Огромная церковь в готическом стиле, три сотни гостей, цветы, дорогие авто на парковке, накрытые изысканными блюдами столы, живая музыка. Бельский не поскупился на свадьбу своей единственной дочери и вложил в неё всю душу. И не только душу.

Я задумчиво расхаживал среди гостей в костюме, специально подобранном вчера Анной для меня, попивал шампанское, и откровенно скучал. И зачем я на это подписался? Не люблю такие мероприятия, оказывается. В кармане пиджака тихонько завибрировал телефон, я достал его и задумчиво нажал зелёную кнопку.

— Да?

— Алекс, нам нужно поговорить. — коротко, по-деловому произнесла Аня. — Срочно!

— Где?

— Здесь. Обернись.

Я послушно обернулся. В дальнем конце огромного зала, в проёме неприметной двери за церковным алтарём, наряженная в белое подвенечное платье, стояла огненноволосая девушка и махала мне рукой.

— Сейчас буду… — коротко бросил я и сбросил звонок.

Аня заметно нервничала. Переминалась с ноги на ногу и как-то затравленно оглядывалась по сторонам, отводя глаза в сторону и стараясь не встречаться ни с кем взглядами.

Предсвадебный мандраж или Костик что-то натворил? Ставлю на второе. Если верить женским сопливым фильмам, книжкам и журналам, невеста именно на свадьбе узнаёт страшную тайну и радостное светлое мероприятие накрывается жопой. Ух! А свадьба становится немного интереснее…

— Пошли. — рыжая схватила меня заруку, ещё раз глянула по сторонам и потащила меня за собой.

Два поворота, ещё одна узкая дверь, перед которой мне пришлось пригнуться, чтобы не расшибить лоб, и мы в просторной светлой комнате, с мозаичными окнами под самым потолком, белым огромным пушистым ковром на каменном полу, большим напольным зеркалом, цветочками и прочими свадебными аксессуарами.

— Хорошо выглядишь… — начал я, но девушка резко оборвала меня, встала напротив и яростно вперила в меня свой гневный, полыхающий взгляд.

— Заткнись, Алекс, и просто отвечай на вопросы. — она набрала в грудь воздуха, и выпалила мне в лицо на одном дыхании. — Ты из семьи Гордеевых?

Так вот оно что! Значит, дело не в Костике… Жаль!

— Да, я Алексей Гордеев. Приятно познакомиться. — съязвил я.

Был готов к этому, но всё равно вышло как-то неожиданно.

— Ты подлец! Да как ты посмел?! — прошипела она, мельком глянув на ей же закрытую в комнату дверь.

Боялась меня? Но это же просто смешно! Хотя, может просто переживала, чтобы никто к нам не вошёл во время разборок.

— Хм… Забавно. А не ты ли сама говорила недавно — дети не в ответе за своих отцов, и что нельзя верить слухам? — припомнил я её короткий и проникновенный спич. — Я что-то сделал тебе плохое лично? Твоему отцу, брату? Это как-то слегка лицемерно, Аня!

— Да пошёл ты! Не тебе учить меня лицемерию! Все вы Гордеевы такие. Играете словами, как вам удобнее, юлите, хитрите, обманываете. Отец всегда говорил мне это. Ты мне врал! Ты такой же, как всё твоё семейство!

— Когда это я тебе врал? — удивился я.

Врать вообще не моя сильная черта. Да и зачем, если просто можно не говорить всю правду. Ложь — это прерогатива слабаков.

— Я сирота, мамы не знаю, отец отдал меня в приют. Я бедный и несчастный, пожалейте сиротку. — перекривляла она меня. — Это всё специально, чтобы влезть в нашу семью?

— Я не врал. Я никогда не вру, — чуть тише добавил я. — Я сказал правду, а про приют, кстати, это были твои домыслы. Я лишь сказал, что отец отдал меня на попечительство государства, когда мне было семь лет. И это правда.

И зачем я оправдываюсь? Дерьмо! Кажется, я становлюсь размазнёй.

— Ну да, конечно! Да пошёл ты! Ты чудовище! А я тебя жалела. Убирайся отсюда! — её тоненький изящный пальчик ткнул в сторону двери, а глаза попытались сжечь меня на месте заживо.

Я раздражённо развернулся и сделал шаг в сторону выхода.

— Это ведь ты подстроил то нападение в парке! Да? Чтобы подружиться со мной. А потом пристрелил тех двоих, чтобы мы не могли допросить их.

— Одного… — на автомате поправил я, снова повернувшись к ней лицом и сунув руки в карманы брюк, сдерживаясь от желания врезать этой дуре по морде.

Самое обидное, кога тебя обвиняют в том, чего ты не делал…

— Да?! Одного? Второй умер в больнице от черепно-мозговой травмы. Как удобно, правда? Отец мне всё рассказал, и о тебе, и о твоём отце, и о ваших методах! Какой же ты подлый, Алекс Гордеев! — выплюнула она моё имя с омерзением и брезгливостью. — Вы все такие! А я относилась к тебе, как к брату. Убирайся отсюда! И больше не суйся ко мне! Ещё раз увижу, прикажу охране отмудохать тебя так, что ты забудешь своё поганое имя!

Сука! Да кем она себя возомнила?! Сраной принцессой? «Убирайся отсюда, или стражники вышвырнут тебя со двора!». Что за хрень?!

Я нащупал колпачок небольшого «маркера», Лизкиного подарка, и откинул крышку в сторону. Подаренную сумочку с собой брать не стал, некуда было положить, но сунул в карман шприц с регеном и тоненький баллончик препарата, отключающего мораль или совесть, как говорила сестрёнка. Не сводя взгляда с бледного от гнева лица невесты, нажал на кнопку, бесшумно выпуская газ наружу, прямо через ткань брюк. Лиза утверждала — достаточно малой дозы.

Ничего личного — самая обычная человеческая месть. Пусть начудит что-то. Как там говорила Лизка — насрёт на стол или сядет в уголок и… В общем, любой вариант мне подойдёт. Нужно только самому успеть свалить подальше и принять допинг или напиться до беспамятства, пока я чудить не начал. Прошлый раз меня вроде как пронесло… Вроде как — ага!

Аня побледнела сильнее, недоумённо наморщила лоб, закашлялась и схватилась руками за горло. Пошатнулась и упала на колени, оперевшись ладонями о белый ковёр. Кажется, она задыхалась. Охренеть! Не хватало ещё убить дочку Бельского на её свадьбе. Такое отец вряд ли замнёт. Бли-и-ин! Ну как так?! Лизка не предупреждала об аллергических реакциях и о смертельных случаях. Или это я плохо слушал…

Я торопливо достал шприц с регеном из кармана, обошёл девушку сзади, и, похлопывая по спине, незаметно вколол препарат в её плечо. Хорошо, хоть его додумался взять — он должен помочь! Он же, вроде, прочищает от ядов, что ему аллергическая реакция?

Анна ещё несколько раз кашлянула, успокоилась, села на задницу, поправила задравшийся подол платья и посмотрела на меня сердитым взглядом.

— Что ты мне вколол? — сквозь зубы произнесла она, поглядывая на меня снизу вверх и тяжело дыша.

— Регенерирующий препарат — тебе было плохо. — пожал я плечами.

— Это была просто паническая атака. Свадьба, нервы, в горле запершило, ещё и ты предал меня. Ненавижу предателей!

— Да как я тебя предал, дура?! Пошла ты! — я развернулся и уверенным шагом пошёл в сторону двери.

— Алекс… Не уходи. Мне… Мне плохо. — донёсся мне в спину жалобный голосок. — Пожалуйста…

Сука! Да что такое? Регенерация не работает, или что?

Снова пришлось развернуться на полпути. Медленно подошёл и изучающе посмотрел на неё. Не похожа она на умирающую. Аня сидела на полу передо мной с огромными, чёрными расширенными до предела радужки зрачками. Не кашляла, но тяжело дышала и смотрела на меня… Как-то не так смотрела.

— Ты как? — задумчиво поинтересовался я.

— Не знаю…

Склонился над ней.

Проверил пульс.

Отбросил в сторону её вторую, пытающуюся помешать мне руку, и посчитал про себя. Пульс очень быстрый, но ничего страшного в этом нет.

Отпустил её и замер рядом на корточках, задумавшись.

Она медленно, рассеяно, удивлённо, словно видела впервые, потянулась ко мне руками, погладила лицо, обвила за шею и впилась в мои губы своими.

Горячие, мягкие, вкусные…

— Ты такой… такой приятный… — удивлённо произнесла она, будто под действием наркотика.

— Ты тоже. — зачем-то сказал я в ответ, и она снова полезла целоваться.

Жадно проникла в мой рот своим языком и принялась нагло хозяйничать там, как у себя дома.

— Мне словно сорвало крышу от запретов. То нельзя, это нельзя… — прошептала девушка мне на ухо, оторвавшись от поцелуев и прижавшись ко мне, потёршись своей грудью о моё лицо и тыча свой розовый сосочек мне в рот. Когда это она успела стянуть платье до пояса? — Так надоело всё! Слушаться и следовать правилам… Пососи его! — приказала Аня, и я обхватил её сосок губами, втянул его в рот, прикусил зубками и принялся бегать по нему язычком.

Незаметно потянулся к её телефону, лежащему на полу слева от девушки, откинул блокировку экрана в сторону, каким-то чудом запустил первую попавшуюся соцсеть, нажал кнопку прямого эфира и поставил телефон ребром, направив камерой в нашу сторону.

— Алекс… — прошептал завораживающий девичий голосок мне на ухо. — Трахни меня!

* * *

«Монтекки и Капулетти. Кошки и собаки. Бельские и Гордеевы.

Кто бы мог подумать! Вчера миллионы зрители в прямом эфире наблюдали, как Гордеев натягивал единственную девственницу Бельских. Вот это зрелище, скажу я вам!»

«Такая свадьба забудется не скоро. И переплюнуть её вряд ли кому удастся в ближайшее тысячелетие.»

«Содом и Гоморра. Вакханалия в древнем Риме. Свадьба Бельских. Что объединяет все три этих понятия?»

— Ты постарался с заголовками, отец? — задумчиво поинтересовался я, откидывая в сторону бумажную газету. Их ещё кто-то читает, интересно?

— Ты не поверишь, но нет. — откинувшись в своём рабочем кресле, довольно рассмеялся мой родитель. — Так всё хорошо сложилось, что мне даже не пришлось вмешиваться. Это сенсация! Чем девчонка так тебе насолила, что ты решил так поступить с ней? Даже я до такого не додумался бы.

— Сказала, что я мразь и грязь под её ногтями.

— Сын! Ты лучший! То, что ты сделал, их уничтожит! Партнёры Бельского уже оборвали мне все телефоны. Ноют и просятся под крылышко. Акции его компании рухнули. Это нечто! Ты знатно покуражился вчера.

— Как связан секс дочери Бельского с его бизнесом? Хотя… — я махнул рукой. — Не важно. Рад, что смог помочь, отец.

— О! Ты действительно помог!

— Как прошла свадьба, не знаешь?

— Ты не в курсе? — удивлённо вытаращился на меня отец.

— Да я немного не в себе был. Тут помню, а тут не помню. Приехал домой вчера и завалился спать.

— Да какая там свадьба?! Жених её бросил. Унизил при всех, хотя после того, что ты сделал, я думал это невозможно. Плюнул в лицо, развернулся и уехал.

— Я думал, она сможет объяснить ему. — пожал я плечами. — Он идиот. Да и она дура, могла сказать, что это было не по её воле.

— Да кто ей поверит теперь?! Она так искренне стонала! — отец мечтательно закатил глаза. — Я сам трижды пересмотрел видео. Ух! Хороша, чертовка! Напоминает свою мамку.

— Значит, женишок отказался от неё? — покачал я головой. — Ну и дурак!

— И не только женишок. Все! Даже её папашка.

— Выгнал из дома? — усмехнулся я.

— Лучше. — отец выждал драматическую паузу и довольно произнёс: — Пустил себе пулю в висок.

Этого я как-то не ожидал. Да я вообще ничего из произошедшего не ожидал. Охренеть! Минус Бельский. Теперь понятно, почему крысы бегут с корабля и названивают отцу. Теперь всё понятно… Почему-то, на душе было хреново, словно кошки насрали. Это наверняка откат от Лизкиной отравы. Как после действия наркотика не вырабатывается дофамин и наступает апатия, так после угнетения совести, она просыпается потом с новой силой. Бред ведь! Но не удивлюсь, если это так.

— Как ты это провернул, Алекс? — донёсся до меня любопытный голос сестры, сидящей слева от меня в точно таком же кресле напротив отцовского рабочего стола.

— Сначала распылил твой препарат, снимающий барьеры. Ей стало плохо от него…

— Не могло ей стать плохо. — категорично заявила Лизка.

— Она стала задыхаться, покраснела, побелела, чуть не сдохла.

— А, это! Так это нормально. Девочки так всегда реагируют, когда очень хотят трахаться.

— Дура ты! — окрысился я на сестру.

— А ты и идиот! — рассмеялась она.

— Потом я вколол ей твой реген, чтобы она не отбросила копытки. Думал, он нейтрализует действие первого препарата.

— Вношу поправку — гениальный идиот! — Лиза покачала головой. — Ничего он не нейтрализует, даже наоборот — действие обоих препаратов складывается. Я специально их так сконструировала. Ты забыл, что было на конференции? — Лиза бросила опасливый взгляд на отца, и продолжила: — Я сначала использовала регенерацию, потом препарат, отключающий мораль.

— Но я же использовал в обратном порядке? Разве нет?

— Нет. Хотя, в идеале — да. Но не тогда, когда создатель вкладывает это в своё творение. Я пыталась создать что-то эдакое, с чем не сможет справиться Реген. Вот, кое-что получилось. А вообще, да. Мой Реген должен справляться не только с ядами, банальными аллергическими реакциями, но прочищать мозг и бодрить, как электрошок. В идеале! — Лиза подняла указательный палец вверх. — Нужно будет потом провести тебе небольшую презентацию и рассказать подробнее, чтобы ты снова не попал впросак.

— Нет уж. Хватит с меня презентаций и демонстраций.

Я поднялся, тяжело вздохнул, развернулся, собираясь выйти из кабинета, но дверь прямо перед моим носом распахнулась и в неё заглянул взъерошенный Ванька.

— А! Вот вы все где. А чего у вас тут? Совещание?

— Совещание, совещание… — успокоила своего близнеца Лизка. — Тебе чего?

— Через два часа матч. Кто-то поедет со мной на игру, или нет? Самому неохота.

— Я пас! — тут же откликнулась сестрёнка. — У меня дела.

— Так наши же играют! — обиженно произнёс Ваня.

— Я не могу, сын. Да и не на что там глядеть. Они в прошлый раз продули, не могу на их позорные морды смотреть. Так и хочется взять клюшку и запихнуть кому-то из этих криворуких в задницу.

— Алекс? — с надеждой посмотрел на меня братишка.

— Ладно. Схожу. — сжалился я. Сраная проснувшаяся совесть!

— Вот и ладушки. Чрез два часа, не опаздывай! Встречаемся в нашей ложе, мне нужно по делам заскочить, но я буду как штык. Не опаздывай!..

Глава 16

На игру отцовской хоккейной команды я припёрся не зря. В нашем семейной ложе было тихо, спокойно, просторно и прохладно — то что мне сейчас нужно. Не хочу ни о чём думать. Ванька прислал короткое сообщение — «Задерживаюсь, буду через полчаса», я перевёл панорамное стекло в затемнённое положение, выгнал обслугу, налил себе огромный стакан чего-го крепкого, откинулся в широком массажном кресле и прикрыл глаза. Хорошо!

Сделал глоток из стакана, глянул на часы и перевёл взгляд на большой телевизор на стене — на поле смотреть не хотелось, это нужно вставать, пересаживаться поближе к стеклу… Не!

Знать бы ещё, за кого болеть — десяток игроков с клюшками носились по льду, мутузили друга и пытались сделать друг другу побольнее. Матч уже начался, но счёт пока был ноль-ноль. У меня за спиной послышался звук первой захлопнувшейся двери, а через три секунды ручка второй медленно поползла вниз. Быстро же братишка приехал — почти успел к началу.

Я развернулся в кресле, готовясь прочесть Ваньке маленькую лекцию об опозданиях, но передумал, встретившись взглядом с девушкой, замершей на пороге.

— Простите, — растерянно оглядела она комнату, нахмурилась, открыла ротик и снова закрыла. Вздохнула, и так же растерянно поинтересовалась, приятным бархатным голоском: — Это бенуар «1-ц»?

— Бенуар? — переспросил я. — Насчёт бенуара не уверен, но точно «1-ц».

— Хм… А здесь есть ещё одна 1-ц?

— Вряд ли. Иначе, какой в этом смысл?

— Тоже верно… — девушка ещё раз осмотрела комнату, остановила взгляд на мне и снова потерянно вздохнула. — Я, кажется, заблудилась, а телефон сдох. — в качестве доказательства брюнетка ткнула в мою сторону темным экраном своего телефона, и её подбородок предательски задрожал. — Мы договорились встретиться с друзьями… А я не могу их найти. Можно мне от вас позвонить? Пожалуйста! — взмолилась она, прижав свой телефон к груди и едва не пустив слезу от отчаяния.

— Да, конечно. — я потянулся, достал телефон из кармана и протянул его девушке.

Она с сомнением шагнула ко мне, дверь за её плечиками закрылась с характерным щелчком, и девушка непроизвольно вздрогнула.

Бежевое летнее платье, длинные ножки, каблучки, милое испуганное личико, большие кольца серёжек в ушах а-ля восьмидесятые и такая же взъерошенная кудрявая причёска. Забавная!

Смутно знакомое лицо… Где я мог её видеть? Точно не в реальной жизни. Может в фильме или на экране телевизора… Вполне возможно — обычные девушки по вип-ложам не расхаживают, их просто не пустят на этаж. Значит, она не обычная. Хотя, это сразу было заметно по ней — ухоженная, дорогая, эффектная. Тоненькие часы на запястье и сумочка стоили не меньше хорошего авто. По отдельности.

— Меня зовут Алекс. — представился я, вручая девушке телефон.

— А меня Ольга.

— Очень приятно, Оля. — вежливо улыбнулся я ей, и слегка заглянул в вырез её необычного платья. В таком вообще принято ходить на хоккей?

Моя новая знакомая взяла телефон из моих рук, скромно присела рядом со мной на самый край соседнего кресла, ткнула в пиктограмму телефонной трубки на экране и зависла.

— Я… Я не помню ни одного номера. — растерянно пролепетала она.

— Тогда вашим друзьям не повезло. — сделал вывод я.

— Почему это? — Ольга вернула телефон и озадаченно посмотрела в мою сторону.

— Они остались без такой приятной и очень красивой спутницы. А мне наоборот, повезло.

— Правда? — расцвела она. — Я могу остаться и посмотреть с вами игру?

— Конечно. Будьте как дома, Оля.

— Спасибо! — неожиданная гостья обворожительно улыбнулась и посмотрела на стакан в моей руке. — А что вы пьёте, Алекс?..

Следующие двадцать минут мы болтали, пили, шутили и смеялись. Ольга быстро забыла о потерянных друзьях, а выпитый алкоголь развязал ей язычок и заметно поднял настроение. Мы сидели рядом, обсуждали игру на экране огромного телевизора, о чём-то спорили и иногда ненароком касались друг друга, словно были знакомы не один год. С этой девушкой было очень легко и приятно.

Братишка прислал ещё одно сообщение, совсем не огорчив меня своей очередной задержкой и тысячей извинений, и я равнодушно отбросил телефон в сторону. Так даже лучше — пусть погуляет. А мы с моей новой знакомой принялись обсуждать очередное жёсткое нарушение бородатого и агрессивного хоккеиста, которого уже трижды удаляли с поля, но он возвращался снова и снова, и снова кидался в драку. Кажется, наказание на скамейке запасных его ничему не научили…

Братишка шумно ввалился в комнату, налил в мой стакан из толстой полупустой бутылки, наполнив его наполовину, и потянул носом, принюхиваясь к аромату напитка.

— Привет, Ваня! — тихо произнесла моя новая знакомая. — Ты всё такой же бесцеремонный?

Иван обернулся, посмотрел на меня, на девушку, и замер, с недонесённым до рта стаканом в руке. На лице брата промелькнуло недоумение, смущение, удивление, узнавание. Его брови полезли на лоб, а глаза восхищённо заблестели.

— Олька! Ты?! — восхищённо выдохнул братишка.

— А ты вырос, возмужал! Тебя и не узнать. — покачала Оля головой. — Девчонки, наверное, за тобой табунами бегают? Хотя, я это и так знаю. Как поживает принцесса Монако?

— Да нормально всё. — отмахнулся Ваня, сел напротив нас задницей на прямо на столик с выпивкой, и каким-то счастливым, детский взглядом принялся разглядывать Олю, глупо улыбаясь ей, словно маленький ребёнок.

Вырос? Не узнать? Как долго они знакомы и что здесь происходит? Почему я не в курсе? Это его подруга? Надеюсь, я не перешёл рамки дозволенного и Ванька не окрысится на меня. Подумаешь, выпили с его знакомой или девушкой по паре бокальчиков…

— Прекрасно выглядишь, Оль. — восхищённо выдал заключение братишка. — Ты совсем не изменилась. Сколько я тебя не видел? Лет пятнадцать? Ну надо же!

— У тебя хорошая память, Вань. — похвалила Ольга моего брата.

— На красивых женщин — да. Идеальная! — похвастался Ванёк.

— О! Как приятно. — кокетливо улыбнулась брюнетка, поправив причёску рукой.

Кажется, меня даже не замечали. Я тихонько приютился в кресле, и наблюдал за милой беседой этой сладкой парочки.

— Давно в городе? Отец знает? Что здесь делаешь? — Ванька сделал небольшой глоток из стакана, и скользнул по ножкам собеседницы взглядом. — По делу или так, развлекаешься?

— Сколько вопросов сразу! — наивно захлопала глазками девушка. — Это допрос?

— Нет, конечно. — братишка непроизвольно рассмеялся и покачал головой, глядя на нас обоих. — Воссоединение семьи — как это мило! Мать и сын вместе спустя 15 лет разлуки. Ладно, воркуйте, родственнички. Не буду мешать. Отец будет недоволен твоим приездом, Оль. — Иван поднялся со стола, опрокинул в себя остатки алкоголя, хмыкнул и поставил опустевший стакан на место.

— Родственнички? Мать и сын? Ты… Ты моя мать? — дошло до меня как сквозь пелену.

— О! Так ты сын Михаила? — Оля повернулась ко мне и удивлённо замерла. — А я думаю, кого ты мне напоминаешь.

— А вы что, не знали? — довольно крякнул Ванька. — А как вы тогда оба тут очутились? Вот так сюрприз!

Мы с Ольгой переглянулись, отвернулись друг от друга, и почти одновременно пробормотали, словно оправдываясь:

— Это вышло случайно…

— Меня друзья пригласили на игру, а я перепутала номера яруса, и забрела сюда случайно.

— Вот так совпадение! — восхищённо покачал головой Ваня. — Сам не увидел, не поверил бы. Бывает же!

Да уж, совпадение! Попахивает какой-то древней Грецией и царем Эдипом…

— Ладно. — принялся суетиться Ваня, бросив взгляд на часы. — Меня там люди ждут, я просто забегал Алекса забрать, но раз вы тут нормально устроились, не буду тревожить. Всё, пока! Было приятно повидаться, Оль!

— И мне тоже! — мило улыбнулась матушка.

Братишка выбежал из комнаты, оставив нас вдвоём, и на несколько долгих секунд между нами воцарилась неловкое молчание. Это было странно. Очень странно даже для меня. Может это какой-то глупый сон?

— Ты знала, что я твой сын? — не выдержал я первым.

— Нет! — возмущённо захлопала Ольга своими длинными ресницами. — Для меня это такая же неожиданность…

— Не ври мне! — перебил я её словоизлияния.

— Прости. — на секунду смутилась брюнетка и моментально переключилась на нормальный, деловой тон. — Да, знала.

Мать. Что я о ней помнил? Злобная сука, которая бросила семью. Но это по рассказам отца. Сейчас эта девушка… женщина, никак не походила на злобную, сумасшедшую суку. Ну, почти. Что-то в ней было, демоническое и порочное. Да уж! Что-то…

— Тебя подвести? — поднялся я со своего места. Смотреть игру до конца как-то резко расхотелось. — Хотя, ладно. Нам в любом случае будет не по пути. Приятно было познакомиться и пообщаться, Оля. Надеюсь, ещё увидимся.

Не оборачиваясь, я вышел из комнаты, и побрёл на подземную парковку. Нужно прокатиться по городу, втопив педаль газа в пол, и прочистить немного мозги…

Домой я вернулся поздно. Эта встреча с неожиданно вернувшейся в мою жизнь блудной мамашкой выбила меня немного из колеи. Остановился перед распахнутыми воротами отцовского поместья, заглушил двигатель и вышел из авто. Что-то было не так. Кроме распахнутых настежь ворот. Нет традиционной охраны, камеры не жужжат, исследуя периметр, нет собак… Да вообще никого нет. И тишина, словно перед бурей.

Я прошёлся по дорожке до сторожевой будки, обнаружил тёмные капли крови на дорожке, похожие на пятна моторного масла, и дальше уже идти не стал. Вернулся к машине, залез внутрь, завёл двигатель в бесшумном режиме, и потихоньку покатил в сторону дома, стараясь не шуршать шинами по асфальту.

Подъехал к парадному входу, положил пистолет на колени и сунул в карман шприц с регенерацией. Слишком тихо… Или я приехал поздно, или… Додумать мне не дали. С крыши дома начали спрыгивать тёмные тени, разбивая ногами окна верхнего этажа и врываясь внутрь. Три… пять… семь человек. Не так уж и много, охраны в доме отца как минимум в несколько раз больше.

Я выпрыгнул из машины. Пригибаясь как можно ниже к земле и сжимая пистолет в правой руке, метнулся через центральные двери внутрь дома. Тёмный коридор, поворот, лестница на второй этаж. Звуки приглушенной стрельбы, недоумённые крики, паника. Тут что, все спали? Где вся охрана? Два трупа… А это уже из наших. И женские вскрики из правого крыла дома. Лизка!

Метнулся туда. Снова звон разбитых стекол, две тени перегородили мне дорогу, склонив головы набок и вытаращившись на меня, словно раздумывая, убить меня сразу или не обращать внимания. Выстрелы. Тени вздрогнули, получив очередь в спину, развернулись и кинулись к своему обидчику. Крики боли, ужаса, вопли и хрип умирающего человека. Да что за херня?! Их не берут пули? На попадание в бронежилет это совсем не похоже — я отчётливо слышал чавкающие звуки разрываемой пулями плоти.

По лестнице с первого этажа выбежала тройка бойцов с автоматами. Парни взглянули на меня, узнали, и резко развернулись в сторону женских криков, повторившихся ещё раз.

— Алексей Михайлович, уходите из дома. — обернулся один из троицы ко мне. — Мы не справляемся.

— Кто напал? Сколько их? Где отец? — быстро спросил я, взглянул через перила на первый этаж, затянутый дымом, и отошёл от лестницы к стене.

— Мы не знаем. — растерянно пожал плечами один из тройки.

В разбитое окно влетело несколько небольших продолговатых предметов, раздались негромкие хлопки взрывов, и наш этаж заволокло дымом. Едким, ядовитым, горьким. Парни испуганно шарахнулись в стороны, закрыли рукавами лица и двинулись спасать кричащую и зовущую на помощь женщину.

Это была не Лизка. Похожа, но не она. А других женщин на этаже не должно быть. Словно кто-то заманивал жертв в ловушку. Ещё и этот горький вкус дыма лез через ноздри, глаза, уши, мешая сосредотачиваться и нормально мыслить. Я прижался к стене, стараясь сделаться как можно незаметнее, и потрогал дёсны языком. Это дым не был горьким, он был терпко-сладким. Это не просто дымовая завеса. Сука!

Бойцы, осторожно крадущиеся по коридору, кашляли всё сильнее и пошатывались. Рукава формы не помогали фильтровать отраву, да и вряд ли от такого дыма хоть что-то может помочь.

Идущий впереди, пошатнулся и упал первым. Выронил оружие, затрясся в судорогах и через секунду затих. За ним второй и почти сразу третий. Или яд, или парализующий дым. Ставлю на второе, глядя на мелкие судороги, но живой и испуганный взгляд одного из бойцов, лежащего ближе ко мне.

Без сожалений и мыслях о побочках, достал из кармана шприц с регенерацией и вогнал его себе в ногу. В лёгких сразу поселилась прохлада, исчезло першение в воспалённом дымом горле. Я и не замечал, как тяжело дышалось всё это время. Перехватил пистолет в другую руку и двинулся по коридору. На секунду склонился над одним из парней, проверил пульс, убедился, что он жив, взял его оружие и пошёл дальше. Сразу за поворотом апартаменты Лизы.

Осторожно высунул голову из-за угла, и тут же спрятался обратно. Дверь явно была забаррикадирована с обратной стороны. А в наглухо закрытую дверь ломились две… твари. По-другому я это назвать не могу. Чёрные, в липкой, грязно-чёрной жиже, словно вымазанные в нефти, они бились о дверь, оставляя не най маслянистые, чёрные пятна, тихо порыкивали и злились.

Я вышел из своего укрытия, постоял секунду, ожидая нападения, и не дождавшись, тихо двинулся вперёд. Десять шагов… семь… пять… три…

— Помогите! — проглатывая согласные, одним горлом, выкрикнуло измазанное нефтью существо тонким женским голосом и с размаху врезалось в дверь снова.

Так вот кто это кричал. По коже пробежали мурашки, и я непроизвольно передёрнул плечами.

Первому я выстрелил в затылок, безнаказанно подойдя на расстояние вытянутой руки. В упор. Размозжив голову и снеся почти полчерепа. С такими ранениями точно не живут. Второй успел обернуться, зашипел на меня, присел, увернулся от выстрела, прыгнул ко мне, выбил автомат из рук, схватил за горло, сжав словно чугунными тисками, и улыбнулся, словно старому другу. Что-то хрустнуло у меня в горле, и я выстрелил из пистолета, всё это время сжимаемого в левой руке, прямо в его подъязычную кость.

Ещё раз и ещё, пока его мозг не заляпал весь потолок. И только после третьего выстрела цепкие пальцы разжались, и тварь рухнула мне под ноги. Дерьмо! Мне повезло — они либо тупые, либо бесстрашные.

Горло перестало болеть секунд через десять, я огляделся, поднял автомат с пола, приблизился к двери, приложил ухо и тихо постучал.

— Лиза! — позвал я сестру.

— Алекс? — донесся глухой голос Лизки с обратной стороны.

— Да, я. Открывай.

Шуршание, скрип мебели по полу, звук открываемых замков и приглушённая ругань. Через несколько секунд дверь со скрипом распахнулась, и на пороге показалась бледная, взъерошенная Лизка, сжимающая в руке тяжёлый серебряный подсвечник. Из-за спины сестрёнки смело выглядывал Ванька и испуганно таращился в пустой коридор позади меня.

— Вас тут двое? — сунул я голову внутрь комнаты, бегло огляделся, и высунулся обратно.

— Да. — кивнула Лизка. — Мы успели забежать и забаррикадироваться прямо перед нападением.

— Где остальные?Отец, Васька?

— Васька был внизу, в гостиной. Быстро! — опомнилась Лиза. — В кабинет отца! У него было совещание с Федей.

— Федя? — переспросил я.

— Мой муж, идиот!

Точно! Я и забыл про него, привык к его постоянному отсутствию и разъездам по делам отца.

— Умеешь пользоваться? — на всякий случай переспросил я, сунув в руки Ваньке свой пистолет.

— Умею. — коротко кивнул брат.

С первого этажа протрещала автоматная очередь, крики, одиночные выстрелы, и снова всё стихло. Мы осторожно двинулись по коридору в сторону отцовского кабинета — я спереди, Лиза в середине, Ваня сзади, прикрывая тылы…

Дверь кабинета была на распашку. На полу в проходе лежали два изуродованных человеческих тела, с разорванным глотками и раскуроченными грудными клетками. Одного из них я даже знал по имени — парень был из личной гвардии отца.

— Возьми автомат. — коротко кивнул я Ваньке, прижавшись к стене и пропуская братишку перед собой.

Дважды повторять не пришлось. Иван прошмыгнул вперёд, сунул пистолет за пояс, взял в руки автомат, проверил магазин, наделав лишнего шума, и как заправский коммандос, без команды и разведки, нырнул в открытый дверной проём отцовского кабинета. Сука! Идиот!

Автоматная очередь резанула по ушам, я дёрнулся вперёд, споткнулся о труп под своими ногами, чудом удержал равновесие, теряя драгоценные секунды, выровнялся, и совсем как мой братишка-идиот несколько секунд назад, ворвался следом за ним в кабинет.

Ванька стоял сразу за входом, остервенело жал на спусковой курок и не замечал, что автомат только тихо щёлкает и уже не стреляет. Куда он целую обойму всадил? В потолок?

Плечом оттолкнул его в сторону и замер, осматриваясь и оценивая обстановку. Одна из тварей, с раскуроченной головой, валялась в центре комнаты. Большая лужа чёрной крови растеклась под ней, создавая причудливый узор дохлой бабочки. Лужа не свежая — это явно не дело рук братишки. Муж Лизки в углу кабинета, без сознания, но вроде живой — его грудь тяжело взымается. А вот с отцом было сложнее…

Отец, раскинув руки в стороны, лежал возле своего рабочего стола. Над ним склонилась тварь, изрешечённая пулями и истекающая чёрной жижей из ран. Она… Сука! Что она делала? Сперва, мне показалась, что она целуется с моим стариком, но через секунду я понял и выстрелил несколько раз в бочину монстра. Существо вздрогнуло, недовольно заворчало, но больше никак не отреагировало на ранения. Едва заметный белый дымок шёл из приоткрытого рта отца прямо в чёрную пасть склонившейся над ним твари. Её раны закрывались на глазах… Чем толще и гуще становилась струйка дыма, тем быстрее она регенерировала.

Сцепив зубы, пересиливая отвращение и желания выпустить обойму издалека, как сделал Иван десяток секунд назад, я резким рывком преодолел разделявшее нас расстояние, приставил дуло автомата к затылку монстра и, игнорируя его недовольный рык, выпустил очередь в голову суки, разворотив её словно переспевший арбуз. Тварь дёрнулась в последний раз и завалилась на пол…

Отец почти не дышал. Измождённый, бледный, тощий, словно мумия с натянутой на неё кожей. Даже не отец, а какой-то дряхлый, высушенный старик. Чужой, незнакомый старик — он выглядел лет на двадцать старше…

— Лиза! — выкрикнул я. — Есть реген? Срочно тащи сюда!

Она уже стояла у меня за плечами. С широко распахнутыми в ужасе глазами, сжимая в руке автоматический шприц с зелёной каймой. Нагло отодвинула меня в сторону, присела на корточки, охнула, увидев отца вблизи, и вколола ему препарат в плечо.

— Побудь с отцом, мы с Ванькой вниз. — скомандовал я, но даже не успел развернуться.

— Нет! Погоди! — испуганно выкрикнула сестрёнка и прикрыла рот рукой, стараясь не шуметь лишний раз. — Пожалуйста, не уходи.

— У тебя две минуты. Потом я иду вниз.

Лиза покорно кивнула и склонилась над отцом, проверяя его дыхание и прощупывая пульс. Ванька сидел на полу и с опаской держал на прицеле разряженного автомата дохлую тварь. Я подошёл к двери, осторожно выглянул в коридор и прислушался. Тишина. Подозрительная тишина…

— Лиз! — позвал я сестру через минуту. — Нам нужно вниз.

Не дождавшись ответа, выругался про себя и вернулся назад в кабинет.

Лиза всё так же растерянно сидела перед отцом на коленях. Федя стонал в углу — жить будет, а вот отец выглядел как и прежде. Хреново! Дышал, но его вид совсем не изменился. Почти дохлый, седой высушенный старик.

— Не тормози, дура! Коли ему свой коктейль. Вторую дозу коли!

— Не поможет. — едва слышно пробормотала сестрёнка.

— Да как не поможет? Тебе и мне помогло. У тебя тогда вообще дыра в животе была. Коли! — скомандовал я.

— Да не поможет! — рявкнула она на меня. — Я уже три дозы вколола. Больше нельзя. Не действует. Понимаешь?!

— Как это не действует? Почему?

— Да я сама не знаю.

— Сука! Я вниз. Ты со мной?

— Да! — коротко ответила сестрёнка, поднялась, насупилась и бросила взгляд на нашего братишку. — Вань?

— А? — опомнился блондинчик. — Я с вами. Я здесь не останусь!

Вниз мы спускались, ожидая подвох за каждым поворотом. Но подвохов, как назло, не было. За весь путь только парочка трупов и парочка приходивших в себя охранников поместья. Ребятам повезло, отлежались под дымком, пришли в себя и всё — пронесло. Пока пронесло, там видно будет…

В большой гостиной царила полная разруха. Раздолбанные стены, дырки от пуль, поломанная в щепки мебель, мерцающий свет под потолком, запах крови, пороха и мочи. Посреди гостиной валялись три дохлые твари с развороченными пулями затылками, и я мысленно подбил итог. Всего семь штук — именно столько спустилось с крыши всего пару десятков минут назад. Были ещё и те, кто пулял в окна дымовухи, но те наверняка сделали работу и умотали в неизвестном направлении. Или наблюдают за всем со стороны. Расслабляться всё же не стоит.

Оставшаяся в живых горстка наших бойцов зализывала раны, парни оказывали первую помощь своим соратникам и опасливо поглядывали на окна и коридоры. С новой атакой, если она будет, они точно не справятся.

— Где Васька? — прорезался обеспокоенный голосок моей сестры в гнетущей тишине.

— Там. — кивнул усатый начальник отцовской охраны с перевязанной рукой и волочащейся по полу перебитой ногой.

— В смысле там? — непонимающе уставилась Лиза на небольшую гору трупов у стены. — Где там? — взвизгнула она.

— Он погиб ещё в самом начале, Елизавета Михайловна. Простите, мне очень жаль. Эти… эти твари словно специально лезли к нему, мы не могли их остановить. Василия Михайловича растерзали одного из первых. Я просто лежал на полу, не в силах пошевелить даже пальцем, и смотрел, как моих парней и вашего брата медленно убивают. Простите меня. Мы не ожидали нападения в…

— Не ожидали они! — зло бросила Лиза. — Это ваша работа! Это единственное, что вы должны были делать! Единственное!

Лизка кинулась к горке трупов, споткнулась, поскользнулась на липкой луже крови, снова поднялась на ноги, схватила верхнее тело за руку, и принялась оттаскивать его в сторону, разгребая завал.

— Нахера вы их в кучу скинули? — спросил я усатого начальника охраны.

— Это не мы.

— А кто?

— Эти. — кивнул мужчина на труп твари. — Сначала нас парализующим газом травонули, затем ворвались сюда и принялись всех добивать, пока мы не могли сопротивляться. Одного мы нашпиговали свинцом в самом начале, думали сдохнет, но он присосался как пиявка к моему бойцу, и не отлипал, пока не восстановился. Потом просто встал и пошёл дальше… Убивать… — несвязно бормотал начальник охраны. — Они убивали и скидывали тела в одну кучу, убивали и скидывали… Когда парни понемногу начали приходить в себя, мы стали отстреливаться и смогли завалить их, потеряв ещё десятерых.

— Васька!

Я обернулся на вскрик Лизы. Они сидела на полу, положив окровавленную голову брата себе на колени, покачивалась из стороны и тихо, беззвучно рыдала:

— Миленький… Вася…

* * *

ЭПИЛОГ…

— Сука! Что это за херня была? Это демоны, магия или я слишком много употребил вчера вечером? — возмущался Иван, сидя в немного отреставрированной и приведённой в порядок гостиной нашего поместья.

— Да какая, к херам, магия. — не сдержалась Лиза.

Последние сутки она совсем не спала и после гибели Васьки, сдерживать себя особо и не пыталась.

— А как ты это объяснишь тогда?! — не сдавался Иван.

— Выдохни, Вань, а то ты взвинчен слегка. — попытался утихомирить я своего братишку. — И магии не существует. Есть наука, а то что человек не может понять, называет магией.

— Выдохнешь тут. — проворчал он.

— Люди всю свою историю всё непонятное и необъяснимое списывали на магию и потусторонние силы, Алекс прав. Сначала восход и закат солнца, ветер, дождь, потом гром, молнии, затмения и землетрясения. Потом технологии стали на замену чудес. Можно было удивить аборигена отсталой страны электричеством, зажигалкой или зеркальцем. Человечество развивается…

— Давай без вот этих твоих лекций. — возмущённо пробормотал Ваня, сделав большой глоток виски из своего стакана. — Как ты объяснишь этих тварей в нашем доме?

— Генетические эксперименты. — пожала Лиза плечами. — Кто-то ушлый вывел существ или изменил геном человека настолько, что они стали похожи на энергетических вампиров. Может не энергетических, может что-то наподобие паучьего пищеварения — впрыскивают сок в тело жертвы, а потом высасывают его. Я осмотрела тела наших охранников — у них все внутренние органы в кашу. Сейчас не могу точно сказать, как именно это действуют, но проведу вскрытие, и тогда смогу говорить увереннее.

— Кто напал? Есть идеи? — поинтересовался я у сестры.

— Ни одной. — помотала она головой. — Я без понятия. Но это точно не те люди, которые напали на нас с тобой на конференции.

— На вас уже нападали? — возмутился наш с Лизой братишка. — Почему вы мне ничего не сказали?

— Что говорит отец, ты не спрашивала? — проигнорировал я вопрос Ваньки.

— Ничего он не говорит. Вернее, ничего внятного.

Да уж, с отцом было всё сложно — он сидел за бронированным стеклом в лаборатории Лизы и совсем не был похож на себя прежнего. Сестрёнке удалось привести его в норму, вот только… побочки. Новый препарат Лизы действовал. Не так как хотелось, но с того света нашего старика он вытащил.

Когда отец был под успокоительными — он спал. Когда бодрствовал — крушил всё вокруг, кидался на стекло, пытаясь проломить его лбом, и красочно описывал, как он выпотрошит нас, выдавит глаза и сожрёт наши потроха, едва доберётся. И просил выпустить, чтобы он мог спокойно осуществить свои обещания.

Как там Лиза говорила? Помутнение сознание, лёгкие приступы ярости, агрессивность, паранойя… Да уж! Вблизи, через стекло это совсем не выглядело как лёгкие приступы ярости, скорее, как неконтролируемое бешенство. Ну, хотя бы живой, посвежевший и помолодевший.

Лиза обещала найти лекарство, а пока… Пока за старшего в нашей семье… Я даже не знаю кто. Ванька? Точно нет. Лизе некогда. Ладно. Прорвёмся.

— Кто-то приехал. — вздохнул Иван. — Я слышал, как машина подъехала к дому.

— Мы кого-то ждём? — удивлённо глянул я на сестрёнку.

— Вроде нет. — нахмурилась Лиза.

— Привет, детишки! — Дверь широко распахнулась и в гостиную шагнула Ольга Макарова, жительница славного города Цюрих и моя мать по совместительству. — Я поживу пока у вас. Ты ведь не против, милый? — улыбнулась она мне.

— Надолго ты к нам? — недовольно проворчала Лиза.

— Пока всё не устаканится. Присмотрю за вами. Прими мои соболезнования, Лизонька. Мне очень жаль Васю, я знаю, как сильно ты его любила. — Ольга подошла к моей сестре, села с ней рядом на диван, обняла, положив голову девушки на своё плечо, и погладила Лизу по волосам. — Всё будет хорошо, милая. Мы что-нибудь придумаем.

— Не боишься, Оль? — гораздо дружелюбнее пробурчала Лиза. — За нами идёт охота.

— О, нет! Такие мелочи меня не пугают. После двух лет брака с твоим отцом, меня ничего уже не пугает.

Старший брат мертв. У отца капитально потекла крыша. Но зато объявилась блудная мать, которая сидит в нашей гостиной, как у себя дома, и скорее всего, что-то замышляет. Хуже быть уже не может — подумал я и снова жёстко ошибся…

Продолжение следует…

Оглавление

Глава 0

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16