Антикрепостническая борьба гагаузов и болгар Бессарабии в 1812-1820 гг. [И. И. Мещерюк] (fb2) читать постранично, страница - 5

исправников занимали только «лица самых первых фамилий, не исключая и сыновей бывших господарей». Анализируя положение дел по управлению Бессарабией данного времени, Кассо писал: «Права и обязанности местной администрации не были определены ни одним законом: исправникам и их помощникам «околашам» в уезде… предоставлялся полнейший произвол»¹. Свои суждения о местной администрации Кассо подкреплял ссылками на «Докладную записку», составленную в 1813 г. чиновником министерства внутренних дел России Байковым, командированным для проверки состояния управления Бессарабией. В этой «Записке» имеются интересные материалы, характеризующие и центральное управление областью. Во главе ее с 1812 г. находился управляющий или гражданский губернатор, зависевший только от главнокомандующего русской армией Чичагова, а потом от Кутузова. Гражданский губернатор являлся одновременно и председателем Областного правительства, состоявшего из двух департаментов, каждый из которых в свою очередь состоял из трех экспедиций. Такое правительство ведало всеми делами области (управление, суд, полиция, финансы и пр.).

Первым управляющим областью с 1812 г. был выходец из боярской среды Скарлат Стурдза. По старости и из-за болезни он фактически не занимался делами управления. Пользуясь этим, при нем возвысился выходец из среды мелких помещиков М. Е. Крупенский, занявший исключительное положение в Областном правительстве Бессарабии. Он сумел добиться чина надворного советника, стать начальником полицейской части, вицеуправляющим областью и, постепенно подчинив себе все экспедиции правительства, оказывал неограниченное влияние на ход всех дел в области. Рост его влияния Байков объяснял тем, что чиновники экспедиций раболепствовали перед ним. И, поскольку областному правительству было предоставлено право «руководствоваться законами и обычаями Молдавского края без всяких высших инстанций»^[18], то Крупенский мог злоупотреблять предоставленной ему властью и действовать по своему произволу, как поступало и все местное начальство. «А обычаи состоят, — замечал чиновник Байков, — в праве сильного и в том, кто больше даст». Наблюдения П. Куницкого, опубликованные им в том же 1813 г., целиком совпадают с этим свидетельством: «…нынешние права и обычаи молдавские утверждаются… на праве сильного более, нежели на древних положениях»^[19].

Естественно, что на местах этот бесконтрольный произвол процветал в еще больших размерах. В цынутах исправники, «избранные по произволу» областного начальства, «управляли по своим обычаям» (разрядка наша. — И. М.)^[20]. Произвол и злоупотребления оказывались в эти годы столь чудовищными, что поражали даже представителя русского царизма. Байков обратил внимание на то, что Крупенский, члены областного правительства, исправники и другие использовали власть для личного обогащения за счет ограбления и разорения крестьянских масс области. Так, например, Крупенский, по наблюдениям своего современника, бесконтрольно распоряжался казной и «… полагал, что может брать из нее все для него потребное» ^[21].

Такое управление осуществлялось не только на севере и в центре Бессарабии, но и в Буджаке среди задунайских переселенцев на протяжении ряда лет. В тесной связи с этим устанавливаются и причины того тяжелого положения, в котором оказались болгары и гагаузы. Как и коренное молдавское крестьянство, они испытывали произвол и угнетение со стороны местных помещиков и властей.

Возникает вопрос: как могло случиться, что они не воспользовались условиями, обещанными им в объявлении 26 апреля 1811 г.? После отъезда Кутузова из Молдавии бессарабские помещики сделали все возможное, чтобы лишить болгар и гагаузов обещанных им льгот. Русское же правительство, занятое войной против Франции, не могло уделять достаточного внимания Бессарабской области и особенно задунайским переселенцам. Началось с того, что Скарлат Стурдза, как это видно из его рапорта, поданного Александру I в мае 1813 г., тотчас по своем вступлении в управление Бессарабской областью в 1812 г., назначил для управления Хотарничанским, Гречанским, Кодрским и Реннским цынутами, в которых разместились болгары и гагаузы, по одному земскому исправнику. Управление названными цынутами должно было осуществляться по «здешним законам и обычаям»¹. Следовательно, в административном отношении переселенцы полностью приравнивались к коренному населению области, так как лишались прав на особое устройство.

Такое нарушение прав открывало пути для дальнейшего ухудшения их положения. А. Бахметев вскоре после своего назначения полномочным наместником Бессарабской области в 1816 г. обратил внимание на эту сторону дела. Он констатировал, что переселенцы в административном отношении были подчинены земским исправникам и, оставшись без особого управления, которое имели