Кабанчик [Виктория Ваторе] (fb2) читать онлайн

Виктория Ваторе Кабанчик

Глава 1

Солнце едва показалось из-за горизонта, готовясь согревать простывшую за ночь землю, а утренний туман плавно рассеивался, обнажая густые хвойные леса и бескрайние поля. Казалось, природа только готовилась к пробуждению, когда на ферме уже вовсю кипела жизнь. Люди в рабочей одежде торопились по своим делам, поднимая гул и одаривая округу различными режущими и колющими звуками.

На крыльце ветхой усадьбы послышался скрип старых досок, когда на него ступил пожилой мужчина, явно кого-то выглядывая в стороне дороги. Заметив нужную повозку с желанным гостем, мужчина быстрым движением поправил свою длинную седую бороду и принял строгий вид.

– Здравствуй, Оливер! – выкрикнул кучер, – ты сегодня серьезнее, чем обычно. Мрачнее тучи!

– Утро доброе, Маркус. Да только не у тех, кого заставляют ждать, – Оливер скрестил руки на груди, ожидая от возничего объяснений о своей задержке.

– О, глубокие приношу извинения! Туман этим утром был гуще обычного. Побеспокоился за своего пассажира, думал, струсит он, если проснется в такой мрак, вот и решил скорость сбросить. К слову, как поживает твое хозяйство? Нет ли чего-нибудь для меня?

– Где он? – мужчина проигнорировал вопрос, ясно давая понять, что желает поскорее закончить разговор и приступить к делам.

– Где-где! – кучер, смеясь, дважды хлопнул по повозке.

Из возницы спустился совсем молодой парень. Вид его был глуповат: глаза растерянные, а светлые волосы растрепанные. Он стащил с телеги чемодан со своими вещами, и, выпрямившись, обратился к Оливеру:

– Рад встрече с вами, господин. Прошу принять меня на службу в хозяйстве!

– А на что ты нам? – спросил мужчина сразу о главном, грубо миновав приветствие.

– На что угодно гожусь! Могу дрова колоть, сено косить, забойщик из меня отменный, в повозках немало понимаю! Меня Бен зовут, сам из Чернозубца буду. Это деревня на севере провинции.

– Что же, – Оливер скучающе поправил бороду, затем махнул кому-то из рабочих в поле, – думаю, ты можешь нам пригодиться. Позволь проявить любопытство, что привело тебя в наши края? Путь к нам лежит неблизкий откуда бы то ни было.

– Устал я, сэр, жизнь на одном месте сидеть! Земли разные повидать хочу, жену найти, работы новые попробовать. У вас здесь поля широкие, горы живописные, хозяйство немалое – все как положено для мечтателя.

– Мечтатель, значит… – мужчина задумчиво посмотрел в сторону, откуда доносилось цоканье копыт лошади покидающего усадьбу кучера.

Из полей, куда недавно махнул Оливер, брел мужчина, точный возраст которого сложно было определить. Было понятно, что опыта работать у него предостаточно, что значительно сказалось на его внешности. Лицо было красное, в шрамах, волос на голове почти не было, а сам – сутулый, чуть ли не горбатый, что делало его фигуру менее значительной на фоне остальных рабочих. Он молча подошёл к беседующим, ожидая указаний.

– Что же, Бен, ты принят на службу, будешь у нас забойщиком. Первое время под присмотром, потом сам. Ах, чуть не забыл! – последняя фраза звучала наиграно, но, кажется, это было пропущено мимо ушей, – Меня зовут Оливер Брэдлер. Я здесь слежу за порядками, чтобы все работу свою должно выполняли, на службу принимаю, так и погнать с нее могу. Поблажек никаких не будет!

– Понял! Благодарю, мистер Брэдлер!

– Это еще не все. Жить будешь в одной комнате с Уолтером, – мужчина указал рукой на рабочего, что все это время лишь молча наблюдал за беседой, – он также будет твоим наставником, пока не освоишься. Ты только имей в виду – дурачок он у нас. То испугается чего, то заверещит или заплачет, ты большую внимательность к нему не проявляй, да только слушай тщательно, когда о работе говорить будет.

Возможно, Бен не до конца понимал, о каком дурачестве говорил пожилой управляющий, потому и не был напряжен этим известием. Наоборот, благородно улыбался обоим собеседникам, надеясь в дальнейшем в хороших отношениях с ними быть.

– Хватит разговоров, дела не дремлют. Уолтер, проведи новобранца в его новые покои, объясни, что к чему, да принимайтесь за работу, – Брэдлер, не дожидаясь ответа, отправился в поле, оставив юношей одних.

Бен подхватил свой чемодан и поспешил вслед за Уолтером, который уже успел уйти вперед. Походка у него была дерганная, неуклюжая. Наверное, владелец фермы – очень благородный человек, раз готов выделить кров человеку с таким недугом.

Всю дорогу до спален они шли молча, новичок решил не спешить с болтовней – времени еще будет полно! Бен то и дело крутил головой в разные стороны, подмечая обстановку: усадьба была великой до неприличия, изнутри она оказалась даже больше, чем выглядела снаружи. Некоторые стены были покосившиеся, где-то не доставало свежей краски, доски под ногами скрипели во всем здании. Планировка усадьбы чувствовалась нелогичной и неправильной из-за достаточно узких коридоров и непривычного расположения дверей. Комнаты также располагались несимметрично относительно друг друга. Там, где стены были увешаны картинами, создавалось ощущение роскоши, старой, неухоженной, зато уютной, но в местах, где полотен не было, становилось совсем мрачно и тоскливо, что, казалось, на душе становится холоднее.

Минуя растрескавшиеся ступеньки и поднявшись на третий этаж, мужчины еще недолго прогуливались по коридорам, где, к слову, явно не доставало освещения, в отличие от предыдущих уровней, пока не завернули в тупик, остановившись напротив крайней двери.

– Мы пришли, Бен. Здесь ты будешь жить, – речь Уолтера не казалась какой-то дурной или сбивчивой, разве что немного нервной.

– Ого! – раздался восторженный возглас Бена, который только ступил в комнату и едва успел осмотреться, – такой простор! Мы будто сами бояре! В Чернозубце у меня была лишь тесная койка на чердаке с еще семью ребятами.

– Чернозубец? – удивленно спросил рабочий, даже слишком. Становилось яснее, о чем говорил мистер Брэдлер.

– Да, друг. Это деревня на севере провинции. Очень далеко отсюда. Не счесть, сколько ночей я добирался в Теплый край.

– Теплый край… – Уолтер протяжно повторил название своего поселения, после чего добродушно улыбнулся своему собеседнику, – мы любим гостей. Приезжие всегда учат нас чему-то новому, и ты научишь.

Бен несколько раз обошел комнату, с любопытством осматривая каждый ее уголок, подмечая про себя, что она блистательно чистая, чего редко встретишь в спальнях у рабочих. В покоях было две кровати, расположенных по разным сторонам. Это значило, что новых жильцов не планируется. Возможно, так было лишь из-за «необычности» характера Уолтера, и, можно предположить, в других комнатах рабочих живет большее количество.

Спальня была выполнена из темного дерева, а может, оно было просто прогнившее из-за течения времени, по краям – колонны, а потолок поддерживали балки причудливых форм. Оба окна комнаты выходили на поле с большим сараем, которых нельзя было увидеть с парадной стороны усадьбы. За ними же – густая хвойная чаща. Бен поморщился от мысли, как же легко было бы заблудиться в такой. Он обратил внимание на кровать Уолтера – она была в худшем состоянии, чем та, которую выделили Бену, зато простыни были идеально уложены, что говорило о его любви к кропотливому труду. На стену, прилегающую к койке, были навешаны различные ленты и веревки с хаотично связанными узелками. Одному богу известно, что за эстетика руководила рабочим, когда он располагал это.

– Расположишься, спустишься туда, – Уолтер прижал указательный палец к стеклу, указывая на место будущей встречи.

– Понял. Долго ждать не заставлю.

Рабочий покинул спальни, оставляя Бена наедине со своими вещами и размышлениями. Его ждал тяжелый рабочий день в новой обстановке, пугающей своей неизвестностью.

Глава 2

Как и было оговорено, новичок явился в поле, полностью готовый к работе. Вещей, привезенных с собой, было не так много, чтобы тратить на их разбор излишнее количество времени. Найти Уолтера на такой большой территории оказалось не самой легкой задачей: людей вокруг было слишком много, все суетились и что-то кричали друг другу, что создавало обстановку, в которой так просто было потеряться.

– Ты долго на одном месте не стой, – Бен обернулся на показавшийся из-за спины голос – перед ним был новоиспеченный товарищ, – Оливер злится, когда работа не идет.

– Я потерял тебя.

– Я тоже раньше терялся, и все терялись. Ты быстро привыкнешь. Пойдем, покажу тебе твое ремесло.

Бен последовал за сгорбившимся юношей, изо всех сил стараясь не терять его виду. Взгляд его случайно коснулся руки Уолтера, которой он крепко сжимал несколько ромашек.

– Зачем тебе цветы? – поинтересовался будущий забойщик.

Ответа так и не последовало, что не огорчало, но изрядно напрягало Бена. Все же ему хотелось завести на новом месте дружбу, которая особенно важна с соседом по комнате.

Минуя поля, они вышли на равнину, аккуратно спрятанную под кронами деревьев. Завидев неприлично великое строение, из которого доносились звуки скота, было понятно, что Бен прибыл к своему месту работы. Рядом же располагалось несколько избушек, вид которых напоминал сельские уборные или сараи, где хранилось то, что остается после забоев, но эти версии быстро отмелись, когда расстояние до них сократилось, и предстало возможным заметить несколько веревок с бельем.

– Прачечные? – Бен не отступал от затеи все же разговорить Уолтера. Вдобавок к тому, предположение казалось вполне логичным.

– Нет, – рабочий обернулся на заданный вопрос. Похоже, эта идея показалась ему даже обидной, – люди здесь живут. Как мы в усадьбе живем, так и они здесь.

Новобранца смутил этот факт, и еще бы! Почему кому-то – просторные покои и теплые стены, а другим – халупы в лесу? Предположение о благородном хозяине фермы развалилось, ведь будь он таким, ни за что не стал бы селить своих людей здесь. Хозяйство не бедствовало, соответственно, в подобных условиях не было необходимости. Конечно, Бен видал и похуже: в его деревне даже крупные землевладельцы в таких избах не жили, не по карману было, да все равно тепло какое-то там было, здесь же – нет. Только холод и запах старости. Быть может, сюда ссылают провинившихся? Это предположение могло бы вновь наделить владельца чертой благородности, ведь так или иначе, плохой кров – лучше, чем битье плетью или того страшнее.

Избы были покосившиеся, и, кажется, какие-то из них даже пережили пожар, а может быть и не один. Не во всех окнах присутствовали стекла, большинство были разбитыми, о чем свидетельствовали осколки на подоконниках, а в каких-то, чудилось, остекленения никогда и не было.

Уолтер уверенно двигался дальше вдоль домов, хотя предполагаемая скотобойня уже была позади, пока не свернул к одному из них. Деревянная избушка, у которой он остановился, выглядела одной из самых целых здесь, и, присмотревшись, можно было заметить, как из трубы валил дым, что демонстрировало возможность жителей по меньшей мере готовить себе пропитание, но это ни разу не портило представление об ужасных условиях, в которых рабочим приходилось жить. Хромоватый юноша подошел к окну дома, аккуратно постучав по нему. Выждав несколько секунд, он повторил действие, однако никаких событий за этим не последовало. Тогда он сложил ромашки, что всю дорогу нес с собой, на небольшой столик перед оконцем, и, скуксив печальную мину, повернулся обратно, в сторону загона для скота. Бен напоследок успел заметить, что цветов возле того домика скопилось немыслимое количество: какие-то были совсем свежими, а некоторые уже успели завянуть, иссохнуться или перегнить. Сорта также были разными, среди них оказалась даже роза, каких в Теплом крае днем с огнем было не сыскать.

– Давно ромашки сюда носишь? – Бен не скрывал интереса к новому знакомому, позволив себе чересчур личный вопрос.

– Четыре года. Каждый день. Пропустил только одну неделю, когда жар был сильным, и Морисса запретила мне работать, – он сказал это тоскливо, даже слишком, хоть его расстройство и было вполне объяснимым.

– Кто такая Морисса?

– Сестра милосердия. Это она настояла, чтобы хозяин взял меня на службу. Я ей благодарен. Морисса заботится обо всех здесь, она как мама, – теперь стало ясно, что благородное сердце оказалось вовсе не у Оливера или владельца.

– А кому ромашки принес? – Бен был рад, что Уолтер наконец заговорил с ним и даже рассказал что-то новое. Грех было не воспользоваться моментом и не полюбопытствовать.

– Девушке одной, красивой. Милли.

– Милли твоя подруга? – забойщик чувствовал себя неловко, общаясь с товарищем будто с ребенком, но тот, можно полагать, уже привык к такому обращению или, может, именно такого к себе и требовал.

– Была подругой. Потом лесорубы к ней захаживать стали, Оливер распорядился выселить ее из усадьбы, сказал ей чего – больше со мной она не говорит, – печаль в голосе Уолтера заставляла испытывать ее и Бена, казалось, она не просто переполняла рабочего – он ею захлебывался.

Новобранец не до конца понимал суть только что услышанной истории, но чутко подметил, что продолжать спрашивать об этом не стоит.

– Мы пришли, Бен. Проходи.

Войдя железную проржавелую дверь, перед глазами предстали десятки животных. Большинство из них – свиньи, видимо, это из-за того, что коровы и куры были необходимы в хозяйстве не только для мяса. Они толпились в загонах, за которыми, по всей видимости, давно никто не убирал. Не было известно, входит ли чистка хлева в обязанности Бена, но мысленно он четко решил, что займется этим, когда выдастся свободное время. Заметив столешницу со всем необходимым для забоя, юноша поспешил приступить к снаряжению. Надев на себя грязный, нестираный фартук, весь пропитанный засохшей кровью, и перчатки, Бен принялся точить разделочный топор. Уолтер, завидев эту картину, погрустнел еще больше, чем был до этого, а сам сгорбился, из-за чего казался ниже забойщика.

– Эй, ты чего, друг?

– Не люблю, когда убивают, – парень съежился и прижался к стене, отводя взгляд куда-то в землю.

– Но мы ведь должны чем-то питаться. Сам посуди – сейчас осень, скоро наступят холода. Ты ведь не хочешь погибнуть от голода?

– Есть ягоды, грибы. Куры сносят яйца, – Уолтер еле пережевывал слова, догадываясь, что вряд ли сможет убедить Бена не резать скот.

– Зимой не растут ягоды и грибы, а яйцами сыт не будешь. Тебя назначили присматривать за мной, неужели ты станешь меня отговаривать?

– Не стану, просто…

– Кем ты здесь работаешь? – Бен перебил собеседника, не желая развивать спор.

– Разное делаю. Сено кошу, дрова колю, что сломалось – это я ремонтником становлюсь.

Топор был заточен – приготовления выполнены. Забойщик не стал продолжать беседу, отправившись в загон, чтобы наконец приступить к работе. Оглядев скот, было принято решение резать свинью, поскольку присутствующие коровы и куры были слишком стары, вряд ли из их мяса получится качественная провизия. Бен схватил первого попавшегося поросенка на руки и потащил в угол, где был железный пол – такой проще оттирать, а также минимален риск испортить мясо. Юноша оглядел подсвинка – тот был необычен: свиньи его возраста сильно уступали ему в размере, а шкура была больше покрыта мехом, чем остальные. Из чего следовало предположение, что перед Беном настоящий лесной кабан, только бивни еще не прорезались: "И кто только притащил его сюда? Обычно охотники расправляются с животным на месте, а не ведут его живым к остальному скоту. Не может такого быть, чтобы в таком развитом хозяйстве не было ледника!"

Бен занес топор над кабаном и резким взмахом опустил его. Промах.

– Твою же… Уолтер, что ты творишь?! – забойщик, за несколько мгновений переведя дух, осознал, что стало причиной его промашки. Вернее, кто: оказалось, рабочий появился на месте событий за долю секунды, успев подхватить свинью на руки.

– Не убивай кабанчика!

– Ты рехнулся! Что скажет Оливер?!

– Я ему не расскажу! И ты не рассказывай.

– Уолтер, прекрати. Отдай мне свинью, сейчас же.

– Кабанчик хороший! Я не отдам его тебе! – Уолтер вцепился в кабана мертвой хваткой, пока тот визжал и извивался. Рабочий стоял на коленях, держа при себе животное, и, поняв, что переспорить Бена не удастся, он начал кричать, выть, точно зверь.

– Черт, прекрати это немедленно! – но Уолтер его не слушал. Крик перерос в настоящую истерию, слышались всхлипы, вопли такие, что вряд ли у него болело от них горло.

– Все, хорошо! Черт с тобой! Забирай свою свинью и проваливай! Скажи Оливеру, что мне присмотр больше не нужен, – нервы забойщика не выдержали такой театральной сцены, пришлось уступить. Свиней много, от одного "сбежавшего" кабана деревня, можно понадеяться, не оголодает.

Уолтер поднялся с колен и, не отпуская подсвинка из рук, рванул к выходу, довольный своей победной и спасением животины. Хоть и дурак был, да понимал, что, увы, остальных свинок ждет совсем другая участь. Рабочий высвободился из скотобойни, и, пройдя несколько метров, выпустил кабанчика на землю

– Уходи, малыш. Беги к маме, – свинья, прежде вырывавшаяся, теперь стойко стояла на месте и, кажется, не была намерена никуда бежать.

– Ну же, уходи! – Уолтер крикнул на животное, да только бестолку: мал был кабанчик, чтобы далеко самому уйти.

Осознав, что подсвинок никуда не уйдет, рабочий принял решение забрать его к себе, выходить, выкормить, а как окрепнет – в лес отпустить, да подальше, где усадьбовские охотники его не достанут.

– Кабанчик – так твое имя будет.

Не став дожидаться, пока Бен закончит с работой, Уолтер подхватил Кабанчика на руки и бегом двинулся к дому, мысленно молясь о том, чтобы остаться незамеченным.

Глава 3

Вечерело. Рабочие постепенно расходились по своим спальням, любуясь малиново-алым закатом. С чем точно никак нельзя спорить – природа в Теплом крае была великолепна, и, если бы среди жителей нашелся хотя бы один художник, его коллекция день за днем пополнялась бы завораживающими пейзажами, а полотна могли быть выставлены на аукцион за приличное количество монет.

Забойщик, честно отработав положенный ему день, уныло брел домой по лесной тропе, которая вскоре сменилась полем с грядками. Его беспокоила случившаяся ссора со своим новым соседом, потому он мысленно прокручивал слова, какими будет говорить, вернувшись в спальню.

Бен не был жестоким человеком или задирой, злым его тоже нельзя было назвать, а вот вспыльчивым, не умеющим вовремя остановиться или подбирать правильные выражения – запросто. Он, также как и Уолтер, не желал никакого вреда животным, но здравый смысл о пропитании был ему важнее. Или же банальная установка о том, что так надо, но кто в праве его осуждать? Забойщик – необходимая профессия, если вопрос о выживании стоит ребром.

Войдя в усадьбу, Бен решил воспользоваться порой, когда спешки уже не было, и осмотреть местную архитектуру со всей внимательностью. Можно предположить, что главенство фермы располагалось на первом этаже – догадка основывалась на том, что данный ярус был чище и целее остальных, а также вовсе не лишен предметов роскоши, таких как, например, камин. Дорогой, из камней редкой породы, с неизвестным гербом – такими далеко не всякий землевладелец мог похвастаться. Роскошный камин не особо сочетался с трухлявыми досками, на которых он стоял, или с ободранными диванами возле него и, уж тем более, с теми трущобами возле скотобойни.

– Не спится, значит? – раздался неожиданный вопрос изо спины Бена, отчего тот дернулся в сторону.

– Вы меня напугали! – перед юношей стоял Оливер. Не нужно было глубоко разбираться в поведении людей, чтобы понимать тот уровень недовольства, выражаемого его лицом, – Как раз собирался в покои, мистер Брэдлер, да вот засмотрелся. Камин превосходен! У хозяина хороший вкус.

– Да… Что есть, то есть, – он, по всей видимости в привычной ему манере, растягивал слова. Неясно – было это от скуки, внутренней тоски или от банального недовольства всеми и вся, – дам тебе совет, мечтатель: не разгуливал бы ты в одиночку в позднее время. А то мало ли, что случится – спросят, где был, а за тебя и ответить некому – в спальне-то не появлялся, – сказав это, Брэдлер поспешил удалиться. Было сложно точно сказать, что он имел в виду этими словами. Угрожал или просто решил позлорадствовать? В любом случае, Бену было о чем побеспокоиться, да только не чужого ума это было дело.

– Постойте, сэр.

– Да? – Оливер лениво развернулся, аккуратно поправляя бороду, дабы та не подпалилась о зажженную в его руках свечу.

– Кто такая Милли? – Бена действительна интересовала эта история, хотя бы для того, чтобы самому ненароком не совершить провинность, за которую отправляют в трущобы.

– Милли… – он вновь протянул имя, что успело порядком надоесть забойщику. Он усмехнулся, и, после усталого вздоха, все же решил продолжить, – была у нас тут такая, стряпуха. Убогих жалела, в стирках и уборках помогала. Селяне говорят, даже грамоту знала, кто просил – обучала их. Да только порочная Милли была, захаживали разные к ней часто. С проверкой пришли – так она нагишом с лесорубом в койке валялась, пока работа стояла. Вещи ее осмотрели, монет нашли – не счесть! Где такое видано, чтобы стряпуха честным делом могла такое состояние заработать? Да вот понятно, каким трудом она занималась, пока все спали. Я могу лишь предполагать, для чего ты это спрашиваешь, сынок, но поверь мне на слово – ни кожи ни рожи там нет, лучше найди себе красивую, мудрую невесту. И чистым будешь, и сон спокойнее.

– Что вы, сэр? Мой вопрос – не большее, чем любопытство, – Бена едва не передернуло от возмущения, что Брэдлер смеет такие догадки строить. Однако перечить управляющему, еще и пожилого возраста, не было совершенно никакой необходимости, – вы лучше скажите мне, что теперь с Милли?

– Любопытство, Бен, зачастую бывает наказуемым. Всегда помни об этом. А что до этой девицы – сослали ее за поля, чтоб подальше от усадьбы была. Я бы ее высек сразу, да так, чтобы и мысли больше грязной не проскочило! Вот только хозяин иначе распорядился, говорит, без рода, еще и в изоляции жить куда постыднее, чем рассеченной. Что же, такова его воля.

– Благодарю вас, мистер Брэдлер, за столь подробный рассказ. Действительно, есть над чем задуматься, – казалось, юноша хотел сказать что-то еще, но старый управляющий все спешил удалиться.

– Ступай, – коротко и холодно произнес Брэдлер, а сам заторопился в один из коридоров.

Сложно сказать, что от подобных разговоров забойщик чувствовал себя спокойно, напротив – был выбит из колеи и находился в состоянии полнейшего смятения. Благо, это не помешало ему поскорее отправиться к себе в комнату с мыслями о теплом одеяле и сладком сне.

Поднявшись на нужный этаж и миновав несколько извилистых коридоров, Бен наконец добрался до спален. Он аккуратно открыл дверь, стараясь не разбудить Уолтера, и мягкими шагами вошел в комнату. Раздался звонкий удар об пол.

– Какого черта? – едва успел возмутиться Бен. Его взору предстала картина, которая тут же вытеснила все его мечты о крепком сне: источником шума оказалась миска с водой, в которую забойщик, по незнанию, угодил ботинком. Перед ним, в середине комнаты, на коленях сидел Уолтер и наглаживал Кабанчика.

– Тише, – рабочий приложил палец к губам и, насколько мог сделать это бесшумно, поднялся на ноги.

– Ты зачем скота в покои притащил? – хоть и внятного ответа Бен не ждал, но молча наблюдать за тем, как по спальне разгуливает свинья, он не мог.

– Это Кабанчик. Давай его оставим? – Уолтер сделал театральное жалобное выражение лица, ожидая соглашения.

– Я вижу, что кабанчик. Как ты себе это представляешь? Он будет хрюкать на весь этаж, жрать наши вещи, а как подрастет – бить копытами, что никакие доски не выдержат, и я уж молчу о прокорме!

– Он будет тихо себя вести, я его воспитаю. Я тоже раньше шумел. Буду кормить его частью своей порции.

– Это безумие, Уолтер!

Они оба замолчали, мысли каждого не покидал Кабанчик. А если Оливер узнает? Сошлет в погорелое жилье жить? Или забьет вместе с этой свиньей? Бен долго размышлял, и, вздохнув, наконец сказал:

– Ладно, хорошо! Мы его оставляем, но головой за него отвечаешь ты. С твоим чудным характером, может, к тебе будут снисходительнее, да и живешь здесь давно…

– Ура! Спасибо тебе! Он не будет мешать, ты его даже не заметишь, клянусь!

Сумев, наконец, договориться, юноши отправились по своим кроватям, пока за окном сгущались тучи. Совсем скоро послышался стук тяжелых капель, а после – настоящий ливень и удары грома. Под приятное звучание природы рабочие провалились в сон.

Глава 4

Никогда не угадаешь, что преподнесет новый день. Кому-то уготованы трудности, горести, а кому, наоборот – свершения и улыбки. Таков жизненный цикл. Однако некоторые явления все же реально предвидеть: если ночью заливали дожди, значит по утру дороги будут размыты, в воздухе завитает аромат сырой травы, а где-то на горизонте покажется радуга. У каждого свое утро, собственное начало чего-то большего.

Бен пробудился не по своей воле – его лицо оказалось чуть ли не полностью в пасти Кабанчика. Он вскочил с кровати, словно она была в иголках, едва удержавшись от вскрика. За этой картиной наблюдал счастливый Уолтер, заливаясь смехом.

– В дальнейшем я предпочел бы просыпаться без его рыла, – недовольно пробурчал Бен все еще смеющемуся другу.

– Ты не встал вовремя, а кабанчик помог.

– Который час? – забойщик перевел взгляд на старые часы, которые, вероятнее всего, были повешены только для того, чтобы скрывать дырку в стене, – ох… Понадобится время, чтобы привыкнуть к местным часам.

Приступив к торопливым сборам, Бен отметил, как спокойно и терпеливо товарищ ждал его. Опоздание в любом хозяйстве было строго наказуемо, поскольку из-за одного человека проблемы могли начаться у всего поселения, но несмотря на это, Уолтер подставлял и себя, оставаясь ждать, не говоря уже о том, чтобы побежать жаловаться управляющему. Не каждый друг, даже самый верный, мог похвалиться таким качеством.

Спускаясь на завтрак, забойщик не переставал удивляться: в местной усадьбе была столовая, где хозяин распорядился о питании для своих подчиненных, причем полагалось оно три раза в день, а если что-то остается, была возможность дополнительного перекуса. Зал был небольшим, но просторным и уютным. Таким, чтобы десятки рабочих могли найти себе место за столом. Как оказывается, по выходным и праздникам подчиненным даже ставили винный бочонок. В Чернозубце все было не так: питание для трудящихся не было предусмотрено, каждый ел то, что сам добыл. Бен привык питаться единожды по утрам, потому что пропитание всегда для него было достаточно ценным ресурсом.

В бойне сегодня работа не требовалась, поэтому, воспользовавшись свалившимся на голову свободным временем, Бен решил лучше изучить окрестности и, как уже пообещал самому себе, навести порядок в хлеву. Прихватив пару яблок для Кабанчика, он распрощался с Уолтером, которому сегодня предстояла дополнительная работа вследствие ночного дождя, и отправился по запланированному маршруту.

Первым делом Бен решил заглянуть к трущобам – больно они его интересовали, особенно после того, как узнал подробности о судьбе Милли. Пройдя вглубь полуразрушенного поселения, внимание юноши привлек один из домов, который, как он мысленно решил, выглядел самым развалившимся и уже мало напоминал то, что обычно принято называть жильем. Ловко перескочив через ободранный ржавый забор, Бен оказался на участке, где его взору предстала изба во всей своей разрухе. Дом был почти полностью сгоревшим, за исключением небольшой пристройки, которая, вероятно полагать, когда-то служила местом хранения садовых принадлежностей. Оставалось надеяться, что здесь, по крайней мере, никто не живет, но эта мысль плавно опровергалась тем видом, что участок был полностью засеян, хоть этот факт тщательно скрывался густыми порослями сорняков. Заметив силуэт в окне, вернее, в том, что от него осталось, а то и не один, догадки забойщика подтвердились, что вызывало заметный дискомфорт в груди и ужас от осознания, что рабочих людей содержат хуже скота. Бен поспешил было удалиться с чужой территории, также ловко минуя забор, как тут перед лицом выскакивает совсем молодая девушка, явно не обрадованная его визитом:

– Зачем пожаловал? Последнее испепелить решил?! – вопрос ее ясно давал понять, что дома обгорели не от пьянства жильцов, а с чьей-то "милости".

– Мои извинения! Забрел по глупости, думал, нет здесь никого.

– Как это нет? Глаза твои не видят, как калитка заперта? – злость и недовольство от встречи с нежданным гостем не спадали с лица девушки, одетой в старые тряпки, мало походящие одежду.

– Еще раз мои извинения! Мое имя Бен, я новый забойщик. Любопытство меня одолело, покоя не давало, как же это так, неужели в разрухе рабочие живут?

– Так вот, послушай, Бен: еще и не так в Теплом крае бывает. У нас хоть крыши есть! – напор девушки смягчился, а гнев сменился тоской и нескрываемым отчаянием. Ее легко можно было понять: когда живешь в подобных условиях, хуже прокаженного, во всяком встречном врага будешь видеть, а горем своим давиться устанешь.

– А кем ты будешь?

– Маргарет, бывшая служанка, покои хозяйские в порядке держала. Теперь вот сюда перевели, от работы отстранили, провизии лишили. Все бы терпимо, если бы не лесники да охотники дурные, что в дома к девкам рвутся, пожары устраивают! – пожалуй, нет таких слов в человеческой речи, что могли быть со всей точностью передать боль, о которой говорила Маргарет. Должно быть, не раз она в жертвах у тех, о ком она говорит, бывала, да честь ее отнимали.

– Прими сочувствия мои, Маргарет. Давай, чтобы обид меж нами не оставалось, за то, что на земли ваши без спросу проник, я еды тебе принесу? – Бен смог ближе подойти к девушке, что позволило ему со всеми деталями лицо ее видеть: не по возрасту морщин у нее было, видно плачет чаще, чем девице сельской положено, и шрамов всяких не про профессии.

– Была бы очень благодарна, да только откажусь. Не только мне здесь питания не хватает, неправильно будет одной подарки принимать. И если узнает кто, что провинившихся подкармливаешь, головы тебе с плеч не сносить, – забойщика в полной мере впечатляло то, что в своем положении Маргарет от еды отказывается, о других беспокоится.

– Без головы бы худо было, да только чем лучше пузо набивать, когда у других горе? Ты возьми хотя бы это, – Бен протянул девушке яблоко, которое приберег для Кабанчика, – Я, чем смогу, помогать буду. Много вас здесь живет?

– Спасибо тебе, душа добрая! – Маргарет, хоть и отказывалась ради интересов остальных жителей, все же не смогла сдержать свое чувство голода, когда продукт питания оказался у нее перед носом. Одним ловким, быстрым движением, она спрятала фрукт куда-то в свои одежды, – Много нас здесь – человек десять, все девки, еще детей наших столько же, – Бен ставил под сомнение чье-либо хозяйское милосердие. Разве дети, души невинные, заслужили такого?

– Обещаю, что забывать вас не буду. Ты мне вот еще что скажи, как дела у Милли? – услышав вопрос, девушка тут же изменилась в лице. Сложно было сказать, какую именно эмоцию оно выражало, но было очевидно – это не сулило добрых новостей.

– Ты сам как думаешь, какие могут быть дела с такой-то жизнью? Уродство ее совсем совсем ума лишило – не разговаривает ни с кем, из жилища не выходит. Да и куда ей ходить? А главное, как? Когда съедобное что появляется, под дверь ей складываем. Когда забирает, когда гнильем становится.

– О каком уродстве ты говоришь?

– Не знаешь, значит. Тут лучше один раз увидеть, чем все пытаться словами передать, да только маловероятно она говорить с тобой станет, с нами, со своими-то в разговор не вступает.

– Чем помочь ей можно? – Бена до глубины души тронула эта история. Девушка, которая много лет так дорога его другу, теперь славится каким-то уродством, о котором даже вслух подумать страшно. Спрашивая, где-то внутри он понимал, что помощи здесь какой-то не хватит, чтобы избавить от страданий и Милли, и Маргарет, и всех остальных, но спокойно жить, когда кто-то рядом с тобой испытывает столько боли, не представлялось возможным.

– Мало ты еще в жизни понимаешь, забойщик. Не всем помочь можно, тем более, если за стенами трухлявыми прятаться, – как бы горько оно ни было, но девушка говорила правду, с которой никак нельзя было спорить.

– Знаешь что, Маргарет, в хлев я сейчас собираюсь, дела накопились. Я до заката уйду, дверь открытой оставлю, вечером прийти в него сможете. Там ванная есть, воды снесено достаточно, помоетесь. Видно давно вас до речки не допускали. Я приберу там все, для вас подготовлю. Милли тоже с собой вытаскиваете, кто ее знает, может и согласится.

– Добрейший ты человек, Бен! Вовек благодарны все тебе будем. А сейчас лучше тебе к работе вернуться, заметит нас кто болтающим, обоим несдобровать будет.

Юноша распрощался с новой знакомой, и, будучи удовлетворенным беседой и расстроенным от полученных новостей, как обещал, отправился чистоту на бойне наводить. Все, что творится в Теплом крае – немыслимо! Ни за людьми, ни тем более за скотом не следил никто уже бог знает сколько времен. А главное, что управляет этим всем крайне жестокий человек, что даже имени его никто не знает, кличут лишь хозяином. Кто знает, вслух говорить боится, чтобы здоровье не потерять.

Глава 5

Кабанчик взрослел и крепчал не по дням, а по часам. Он уже был совсем не тех размеров, с какими его выпроводили со скотобойни. В этом не было ничего удивительного: настоящий лесной хищный кабан, еще и раскормленный по милости Уолтера. Из маленьких поросячьих зубчиков Кабанчик уже вырастил здоровенные хищные клыки, которыми без труда мог бы раскусить напополам любого взрослого мужчину. Пройдут еще дни, и покажутся массивные бивни, против которых оружия уже точно ни у кого не будет.

Этим утром Бену удалось проснуться вовремя, и даже раньше положенного. В его планах было собрать несколько теплых вещей и унести побольше еды из столовой для трущобских селян, а в этом деле лишние взгляды ему были не нужны. Рассказав о вчерашней истории Уолтеру, он, ожидаемо, помрачнел, оттого был не особенно разговорчивым. Несмотря на свою не самую оплачиваемую работу, он все же смог выделить кое-что из своего гардероба, желая тоже оказать какую-то помощь. Рабочий, как и всегда, после обеда собирался понести цветы для Милли, но его планы были испорчены взбучкой от Оливера и усиленным контролем, так что вырваться в лес ему удастся лишь по счастливой случайности.

Бен выдвинулся к трущобам, предварительно ответив на ласки Кабанчика и хорошо почесав его везде, где это требовалось. С собой у забойщика была простыня, связанная по подобию мешка, в которую он смог затолкать передачки. Вырваться к поселению ему было проще остальных, поскольку все легко оправдывалось близко расположенной бойней, однако попадаться на глаза усадьбовским вместе с вещами было чревато последствиями. Бен аккуратно спустился по лестнице, что с большим трудом удавалось делать бесшумно из-за старых досок, и, осмотревшись, выскочил на улицу через задний ход.

– Куда это ты собрался с утра пораньше? – юноша обернулся на знакомый, как обычно переполненный недовольством, голос.

– Доброе утро, мистер Брэдлер! Не спится мне, решил пораньше за дело взяться, – говоря это, он сам прекрасно осознавал, как неубедительно звучит его объяснение. Старик же не отводил взгляда от сумки в руках Бена.

– Трудолюбие во все времена заслуживало большого поощрения, – Брэдлер растягивал слова в обычной для него манере, – но только не для тех, кто обворовывает усадьбу.

– Нет-нет, что вы, сэр! Я взял с собой теплые вещи, говорят, вечером будут холода, и немного еды, чтобы не отвлекаться от работы, бегая в столовую.

– Иди куда шел, мечтатель, – было точно ясно, что Оливера не убедило ни единое слово о каких-то холодах. Логично теперь опасаться того, чем это может для Бена обернуться.

Забойщик, радуясь тому, что удалось избежать наказания, во всяком случае, пока, стремился поскорее передать вещи селянам. Добравшись до трущоб, он подошел к дому, куда вчера заходила Маргарет. Постучав несколько раз и не дождавшись ответа, Бен, занервничав, решил себе позволить такую наглость, как войти в жилье самостоятельно. Он толкнул дверь – открыто, а впрочем, любой замок не стал бы помехой для желающего попасть вовнутрь из-за своей хлипкости.

– Маргарет! – юноша обратился в пустоту, надеясь услышать ответ, которого так и не последовало, что продолжало вгонять его в настоящий ужас.

Бен оставил сумку у входа, а сам прошел внутрь. Дом внутри выглядел немногим лучше того, что можно было заметить с улицы. Сырые доски, источающие запах гнили, едва не проваливались под ногами, а какие-то места на полу указывали на то, что подобное уже происходило. Обстановка, как и ожидалось, была бедной, хоть и вычищенной настолько, насколько это вообще было возможно. Прямоугольный стол был собран из обломков другой мебели, а у единственного стула возле него не хватало одной ножки. Поодаль от них располагалась печка, на которой сложно было разглядеть какое-либо живое место, не поддавшееся многолетнему старению и неоднократному горению. Рядом с ней стояло ведро с непрозрачной водой – можно полагать, дождевой, а также пара дров.

Из соседней комнаты раздался крик или, вернее даже сказать, протяжное мычание. Бен незамедлительно двинулся в сторону звуков. В спальне, куда он вошел, ему предстало зрелище, от которого сердце забилось с такой силой, будто вот-вот выпрыгнет из груди: на коленях стояла Маргарет с комком старых тряпок во рту, а позади нее – человек в рванье, держащий девушку за шею одной рукой, а другой – сжимающий топор.

– Отпусти ее, урод! – с этим вскриком Бен рванул вперед, не имея совершенно никакого представления, что он собирается делать против человека с топором.

Нападающий отскочил в сторону, высвободив Маргарет. Забойщик грубым движением схватил ее за руку и потянул на себя, затем вытолкнул из комнаты:

– Беги! – бросил он в след девушке.

Мужчина с топором замахнулся на Бена, издав нечеловеческий вопль, и в эту же секунду получил ногой в живот. Он повалился, а оружие улетело в сторону. Забойщик, переполненный яростью, начал избивать лежащего нападающего. Противник оказался не по зубам Бену, что позволило ему быстро встать на ноги и поменяться местами с защитником девушки.

Забойщик валялся на гнилом полу, получая удар за ударом, то в живот, то в спину. Надежды на какое бы то ни было спасение не осталось, силы быстро покинули тело юноши, заставляя просто лежать и ждать, когда изойдет дух.

Внезапно со стороны входа послышался грохот, а вместе с ним – топот нескольких пар ног. Нападавший мужчина отступил, а через мгновение раздался его крик, наполненный животным ужасом и неземной болью. Бен, собравшись с силами, поднялся на колени и развернулся в сторону звуков. Перед ним расстилалась картина, которая отняла дар речи даже у забойщика, повидавшего немало чьих бы то ни было внутренностей: Кабанчик, а позади него перепуганный Уолтер, вгрызался в плоть мужчины, жадно поглощая все то, что ему удавалось откусить. Кровь с напором брызжала в разные стороны, а размер нападающего уменьшался с каждым моментом. Крики, вопли становились все тише, пока полностью не заглохли.

В воздухе повисла немая тишина, нарушать которую не боялся лишь Кабанчик – заканчивая трапезу, он жадно слизывал растекшуюся по полу кровь, чем создавал немало звуков. Уолтер, очнувшись, рванул к другу, помогая ему встать на ноги. Бен, в свою очередь, не сводил взгляда с животного, не понимая – радоваться и благодарить за свое спасение или ужасаться? Когда кабан завершил прием пищи, он бросился в сторону рабочих. Забойщик, переполненный ужасом, несмотря на отсутствие каких-либо сил, отпрыгнул в сторону, что не остановило Кабанчика. Бен начал кричать на него, надеясь, что зверюга передумает его сжирать. Но у кабана были свои домыслы: он догнал забойщика, вцепился клыками в штанину и повалил на пол, а затем принялся настойчиво облизывать Бену лицо. Теперь юноша понял, чего на самом деле хотел Кабанчик, и приступил к почесыванию его брюшка, а зверь, в свою очередь, довольно захрюкал. Раздался громкий смех Бена – непонятно, то ли ему действительно было смешно от сложившейся ситуации, то ли это больше представляло из себя истерику.

– Уолтер, как ты нашел меня? Почему с тобой свинья? – вернувшись к здравому рассудку и встав на ноги, забойщик решил найти ответы на вполне логичные вопросы.

– Я пошел к Милли с Кабанчиком, думал, увидит его в окно, обрадуется, а тут на пути Маргарет встретил, вся перепуганная, кричит.

– А где она? – девушка молча вышла из другой комнаты, не скрывая всего того ужаса, что она ощущала. Взгляд Маргарет был нацелен на Кабанчика, который мирно лежал в ногах Уолтера, наслаждаясь поглаживаниями.

– Кто это был? Он тебя ранил? – Бену не терпелось поскорее выяснить все обстоятельства и быстрее покончить с этой историей.

– Я не знаю его имени, но он здесь не первый раз. Лесоруб, – девушка перевела взгляд на лежавший в углу топор, – он собирался запятнать мою честь, как делал это раньше, – Маргарет с большим трудом давалось произносить эти слова вслух, и ее прекрасно можно было в этом понять.

– Наш, усадьбовский? – в беседу включился Уолтер.

– Говорил, что да. Но когда я там жила, не встречала таких.

– Ясно. Кто еще видел, как он пришел? А нас? – рабочие продолжали задавать вопросы.

– Лесоруба все видели, кто здесь живет. Не знаю, где именно они, но наверняка прячутся в одном из наших подполов. А вас – только я.

Договорившись о молчании, друзья вместе с Маргарет отправились на скотобойню – нужно было отмыться от крови на одежде. В хлеву все оставалось таким, как вчера, за исключением разбросанных ведер – это говорило о том, что никого, кроме трущобских девок, здесь не было.

Первой в ванну отправилась Маргарет, а спустя время вернулась уже не одна – с Милли на руках. Бен быстро сообразил, о каком уродстве ему рассказывала девушка: подруга Уолтера не имела стоп и кистей рук, вместо них – обрубки, которые, кажется, не до конца зажили, а на лице у нее красовался огромный шрам, видно, полученный от удара забойным топором – юноша бы его ни с чем не спутал. Зарубцевавшаяся рана была не единственным последствием от ранения – нос Милли был частично срезан и смещен вбок.

– Утром, когда мы мылись, явился лесоруб. Мы все побросали – не успевали унести ее, – Маргарет с тяжестью ответила на витавший в воздухе немой вопрос.

Уолтер бросился к Милли и забрал ее из рук бывшей служанки, упал вместе с ней на колени и начал заливаться ревом. Можно предположить, до этогомомента он и не знал, как она выглядит теперь, спустя столько времени, пока они не виделись.

– Смотри, кого я к тебе привел, – успокоившись, Уолтер решил показать ей того, ради чего изначально шел – Кабанчика.

Милли, улыбаясь, протянула руку к животному, а тот, в свою очередь, подался в ее сторону, принимая привычные для него поглаживания.

Отмывшись и придя в себя, все отправились по своим делам. Бен остался на бойне, занимаясь работой, Маргарет ушла домой примерять подарки и разносить их селянам, Уолтер отнес Милли на руках к ее покоям, наслаждаясь тем, что наконец может быть с ней рядом. Кабанчика было решено оставить у бывшей стряпухи – ей нужна была надежная защита, да и так он был скрыт от лишних глаз. Сама Милли, кажется, наконец обрела спокойствие рядом с Уолтером, и ей больше не нужно было прятаться и бояться, что он не примет ее в безобразном облике.

Беспокоило только одно – Оливер все знает.

Глава 6

С момента, как трущобы пережили нападение, а затем – зрелище кровавого обеда у Кабанчика, прошло несколько дней. Бен и Уолтер время от времени заходили к девушкам, проведывали, приносили что-то из еды, где могли – помогали в тяжелых физических обязанностях, которые по воле судьбы свалились на хрупкие женские плечи.

Погода менялась стремительнее, чем дни сменяли друг друга, незаметно подобрались и холода, принося в округу ледяные ветры и украшая травянистые поля нежным инеем. Было понятно, что настает пора, когда нужно готовить запасы зиму.

В очередной раз задержавшись до темноты, Бен направлялся в усадьбу прогулочным шагом, наслаждаясь лесными ароматами и любуясь красками природы. При себе он нес две свинячьи туши, которые было поручено доставить в ледник.

Кухня находилась на первом этаже в крайнем крыле, где не было спальных комнат, а также отличалась дополнительным выходом на улицу. Будь она расположена в другой части усадьбы, рабочие наверняка бы подворовывали, хоть в этом и не было необходимости, этим объяснялось подобное архитектурное решение. Представляла из себя кухня просторный зал с широкими столешницами, на которых был абсолютный порядок: каждая кастрюля или скалка была дочиста вымыта и лежала аккуратно на предназначенном для нее месте. Потолки, в отличие от всех остальных комнат, были на порядок выше – так было за счет того, что помещение спланировано с небольшим углублением в землю.

Выполнив порученное задание, Бен направлялся прочь с кухни, в покои, как тут его планам помешали чьи-то крики. Прислушавшись, стало понятно, что исходят они откуда-то снизу, из-под земли. Забойщик стремительно пересек зал, упершись в тяжелую дверь, за которую не заступал ранее. Толкнув, она легко поддалась и открыла взору уходящие вглубь ступеньки. Бен аккуратно совершал шаг за шагом, пока то, что находилось внизу, не стало отчетливо видно, а голоса – разборчивыми.

– Будешь ты, тварь, еще у меня воровать?! – кричавший мужчина не был знаком забойщику. Он был одет приличнее всех, кого доводилось встречать в Теплом крае – костюм, шляпа, трость… Возрастом он был, предположительно, старше Оливера. Рядом с мужчиной стояли еще двое в мешках на голове, с отверстиями для глаз, какие носили палачи, а перед ними – скорчившийся человек, личность которого в темноте было сложно определить. Стало очевидно, что крики разносил сидящий на полу рабочий.

– Не крал, не крал, – мужчина, до этого кричавший, повторял эти слова, тупя взгляд в пол, возможно, не осмеливаясь заглянуть в лицо своим обидчикам, – Не крал, не крал…

– Ублюдок! – раздался удар хлыстом, за ним – еще один. Рабочий вновь залился воплями.

После очередного удара наказуемый разогнулся, подняв голову, будто зная, в ту сторону, где прятался Бен. "Уолтер!" – раздалось в голове у забойщика.

– Хватит с него, – командовал пожилой мужчина, затем вновь обратился к рабочему, – Если еще раз замечу, без рук останешься! – было очевидно – он не шутил.

Палачи грубо схватили Уолтера под руки и потащили в сторону выхода, пока мужчина в шляпе оставался на своем месте и кричал вслед рабочему разного рода оскорбления. Бен, хвала небесам, смог ловко и так же бесшумно, как вошел, подняться и спрятаться за столешницей раньше, чем он стал бы замеченным.

Выждав необходимое количество времени в согнутом положении, Бен все же вылез из-за столешницы и отправился поскорее в спальни. Зайдя в комнату, он не смог вымолвить ничего, кроме вздоха: Уолтер лежал на кровати вниз животом и плакал, уткнувшись в подушку. Его роба была разорвана, оголяя усеянную кровоточащими ранами спину.

Медицина в фермерском хозяйстве, даже минимальная, отсутствовала – все держалась на вере, но даже так нельзя было позвать Мориссу, сестру милосердия, поскольку за наказанными уход не полагался.

Бен не придумал ничего лучше, как смочить тряпку в ведре для умывания и приложить ее к ранам товарища. Это никак не поможет заживлению, но, по крайней мере, поможет меньше испытывать боль.

– Уолтер, – забойщик присел на кровать товарища и сложил руку ему на плечо, – кто это был? Что произошло?

– Хозяин… – из-за слез и всхлипов было сложно разобрать, о чем он говорил, – хозяин хотел наказать тебя, искал Кабанчика… Я ничего не крал! – Уолтер захлебывался горем, что едва не лишало его сил говорить.

– Да, я знаю, ты не крал, – Бен как мог пытался успокоить друга, что не особо у него получалось.

– Хозяин сказал, что Кабанчик вкусный, толстый. Из земель далеких привезен был. Деликатесным его назвал! Сказал забойщика к нему вести, пусть о пропаже отчитается, да вот я на себя все взял! Мы так договорились!

Тут у Бена что-то горько кольнуло в груди – совесть. Действительно, он помнил о договоренности, который решал, что Уолтер – ответственный за кабана, но это не должно было сказаться так! А что, если бы рабочему правда оторвали руки? Может быть и Милли такая по этой же причине?

– Ты спас меня, друг. А я…

– А ты Маргарет спас, а тебя – Кабанчик! – Уолтер перебил товарища. На его лице читалось лучшее выражение, чем было минутой ранее. Но что решало настроение, когда на твоем теле столько боли?

– Да… А меня – Кабанчик.

Сна той ночью не было в крайней спальне третьего этажа. Уолтер стонал от боли, которая доставалась ему от ран, а Бен, терзаемый горькими мыслями и гложущей совестью, мог только ворочаться, дожидаясь, пока солнце взойдет и согреет каждую промерзшую душу.

Глава 7

– Доброе утро, Милли, – произнес Бен, ступая на порог девушки, – Уолтер самим хозяином наказан был, не смог сегодня прийти. Я за него буду.

Изувеченная девушка сидела спиной к забойщику на проржавевшей койке – у нее таковая, по крайней мере, была, опершись локтями на подоконник и печально наблюдая куда-то вдаль.

– Какое же оно доброе, если встречает такими известиями? – Милли не поворачивалась лицом к своему собеседнику. Вполне логично предполагать, что так она скрывала свои изъяны, оставленные настоящим монстром, а не человеком. На это же указывали тряпки, тщательно обмотанные вокруг ее ног.

– Так или иначе, он поправится, тогда продолжит тебя навещать. Почему ты столько лет отвечала ему молчанием? Уолтер ведь приходил, работой рискуя, цветы тебе носил.

– Я не хотела, чтобы он видел меня такой. Думала, походит, да забудет, а вот как оно вышло! Затем появился ты… – в голосе Милли чувствовались злость и отчаяние. Она, наконец, развернулась, и продолжила, смотря Бену прямо в глаза:

– Если бы не ты, никто бы не узнал! Зачем я только согласилась на твою чертову ванну! Все ты! – горько ей было, больно. Кажется, она и сама понимала, что злится не на того, но ничего с собой не могла поделать. Милли можно было понять: когда живешь в трущобах, да взгляды косые собираешь, ничего, кроме как в избе гнилой запереться, и не остается. Сколько же бедняжка молчком провела, на коленках по доскам занозливым ползала?

– Милли, прости меня, – девушка заставила Бена по-настоящему испытывать вину, – Я лишь хотел помочь! Я не знал, правда! Но ведь все хорошо закончилось, ты дорога Уолтеру, даже такой.

– Даже такой… – Милли грустно повторила последние слова забойщика. Затем она закрыла лицо руками, вернее, тем, что от них осталось, и, подержавшись так какой-то время, вновь отвернулась к окну.

– Как твой новый сосед? Подружились? – Бен присел на корточки, заглядывая под кровать, где лениво дремал Кабанчик, – Надо же, как он вымахал! Едва умещается.

– Еще бы! С ним куда веселее, чем совсем одной. По ночам ко мне в постель заскакивает, точно как собака! Ласкается, рылом тычется. Вот только бивней его опасаюсь, все вижу, как кровью они человеческой окрашены.

– Умная он животина – своих не обидит и чужим не позволит, – Кабанчик, словно понимая, что разговор ведется о нем, похрюкивая, перевернулся на другой бок.

– Из-за него Уолтеру досталось, так? – Милли показалась поразительно чуткой.

– Да, из-за него, – в юноши груди вновь кольнуло, а по телу разошлось противное жжение – муки совести.

– Чует сердце мое, за тебя он наказание понес, – слова девушки пронзали Бена насквозь – как же она была права.

– Так вышло, – только это забойщик смог сказать в свое оправдание, желая закончить скорее этот мучительный для него разговор.

– Я тоже не за себя наказание понесла, – тоска в голосе Милли заполнила комнату как спертый воздух – хотелось открыть окно, будто это помогло бы его выветрить, – В порочности меня обвинили. Думается мне, бабы деревенские, завистливые, помогли, хотя кто сейчас разберет? Слухи ходили, говорят – хозяйка любовников к себе водила, да на меня все спихнула.

– Что же потом?

– Другие говорили, хозяйка в койке с мужем ее застала – вранье это! Жених у меня был, ждала его честно, давно это было… Сбежал потом, а я одна осталась, всю себя работе посвятила, дружбу с местными водила, как однажды ночью палачи ко мне ворвались. К девушке, ночью, представь себе! – Милли запнулась, тяжело вздохнула, затем смогла продолжить, – Мешок на голову надели, как сняли – я в месте незнакомом была – вокруг камень сплошной, холод и темень. Бить меня стали, ой как жестоко! Кричали мне чего-то – сейчас уже не вспомнить. Веревками руки и ноги мои связали, – на этой фразе Милли съежилась, – затем как начали тянуть! Господи, какая же была боль! – на глазах девушки проступили слезы.

– Ты только не плачь. Все позади, – Бен присел на край кровати Милли, стараясь не смущать ее. В действительности он желал только утешить девушку.

– Для кого-то, может быть, и позади! Не для меня только! – Милли уткнулась лицом в подоконник, прижимая локти в голове.

Кабанчик, услышав плач своей новой хозяйки, выполз из-под кровати и сложил морду в ее ноги, заглядывая в ее светлые глаза. Девушка протянула к животному руку, наконец улыбнувшись, а тот начал ее облизывать.

– Вот так рук и ног я и лишилась. Кровь хлестала по разным сторонам, думала, конец пришел мне! Не знаю уж, может, так оно и лучше бы было…

Закончив свой рассказ, Милли смогла наконец успокоиться и приступила к завтраку, принесенному Беном, а он, в свою очередь, отправился на речку за водой для девушки.

За окном послышался грохот, а за ним – чьи-то стремительно удаляющиеся шаги. Кабанчик пулей рванул на улицу.

– Стой, Кабанчик! – Милли вскочила, отбросив еду в сторону, и направилась ползком, на четвереньках, на крыльцо, – Вернись!

Животное не желало слушать девушку и продолжало удаляться, завернув за угол дома. Милли ничего не осталось, кроме как забраться на ближайший стул и ждать возвращения Бена, которому теперь грозила большая опасность, если Кабанчика кто-то заметит. К счастью, питомец вернулся быстро, чего уже не ожидалось. В пасти, меж острых клыков, он что-то сжимал.

– Ну-ка покажи, что там у тебя, – Милли протянула конечность к свинье, ожидая реакции на свое требование.

Кабанчик сопротивлялся, не желал отдавать добытое, носился по комнатам, разнося громкий стук копыт и визжание. Наконец, он сдался под криками девушки и выплюнул добычу прямиком возле ее ног.

Хозяйка питомца наклонилась, и, разглядев, что Кабанчик ей принес, закричала, будто облитая кипятком. Перед ней лежали две человеческие кисти – сгнившие, сморщенные, источающие запах смерти.

Кисти принадлежали Милли.

Глава 8

Легко можно угадать, что испытывает человек, увидевший свои бывшие части тела. Кому только в голову могла прийти столь жестокая шутка? Или не являлось это юмором вовсе, а лишь угрозой? Столько вопросов и ни одного здравого объяснения.

– Дорогая, ты в порядке? – в дом вбежала перепуганная Маргарет, державшая в руках здоровую палку – на случай, если вновь нагрянул кто-то, от кого придется отбиваться.

Милли ничего не смогла ответить, а только продолжила реветь. Она валялась на полу, вероятно, от испуга свалившись со стула, и держалась руками за голову. Рядом с ней бегал ничего не понимающий Кабанчик.

Маргарет заметила причину криков и, перепуганная, застыла на месте, выронив принесенную с собой палку на пол.

– Что стряслось? – в жилище показался Бен, взволнованный не меньше девушек.

– Руки, – смогла выдавить из себя Маргарет.

– Что с руками? – забойщик прошел в центр комнаты, и остановился, наконец заметив, о каких именно руках идет речь.

Бен присел, аккуратно подняв оторванную конечность и покрутив. Он сразу понял, отчего Милли бьется в истерике – на одной из сгнивших рук красовалось клеймо, какие ставят порочным девушкам их хозяева или мужья, уличившие в измене. На одном из пальцев другой кисти сохранилось кольцо, вряд ли дорогое, но, очевидно, значившее когда-то многое. Бен повернул голову в сторону Кабанчика, жадно рассматривающего добычу, из чего понимание, откуда оторванные руки оказались в доме, пришло само собой.

Забойщик, жестом подозвав к себе Маргарет, принялся поднимать Милли.

– Ну же, милая, успокойся, – причитала бывшая служанка, сумевшая наконец избавиться от ступора.

Когда Милли была успокоена и уложена спать, юноша отправился осматривать округу на предмет следов того подонка, что подсунул такой "подарок". Не было сомнений – сделавший это точно знал, что Кабанчик бросится за добычей, иначе для чего это было сделано? Сама Милли ни за что бы не проделала такое расстояние. Бен обошел каждую сосну, но, ничего не обнаружив, вернулся к трущобам.

– Маргарет, – обратился забойщик к сидевшей на бревне девушке, – Что ты видела? Кто мог такое сделать?

– Я зашла мгновением раньше, чем ты, но след этого монстра уже простыл.

– Ты что-то недоговариваешь, – в мыслях Бена зародились некоторые подозрения.

– На что ты намекаешь? Я сказала обо всем, что видела! Вернее, чего не видела!

– Откуда у Милли шрам на лице?

– Я понятия не имею!

– Врешь, – Бен закипал на месте, понимая, что правды может никогда и не узнать.

Некоторое время проведя в тишине, Маргарет все же решилась на признания:

– Мужик, которого пожрала твоя скотина, с ней это сотворил. Клифф его зовут.

– Разве он не лесоруб?

– До тебя он работал в бойне, потом дурной стал, Оливер и погнал его в леса!

– Так это что же произошло?

– Больше ничего не знаю, клянусь! – былого доверия к Маргарет больше не было, как бы убедительно она не старалась говорить.

– Не смей врать! Отвечай! – нервы юноши были на пределе. Он хотел во что бы то ни стало докопаться до истины.

– Ладно! Я скажу, – Маргарет встала с бревна, на котором сидела, – Из-за меня он это сделал. Я клянусь, я не хотела этого! Умоляю, не говори никому!

– Рассказывай. Что дальше?

– Любила я его. Сильнее всех любила! А он все по Милли сох, стихи ей рассказывал, песни пел. А она – ни в какую! Другому, говорит, была обещана, тому, что удрал от нее, поджав хвост, а сама – с дружком твоим, Уолтером, ошивалась. Я взяла да с дуру Клиффу все рассказала, он ее топором и украсил!

– Какая же ты…

– Я знаю, – перебила девушка Бена, – но ты не в праве судить меня за мои ошибки! Да, я была влюблена, завистлива, и что с того? Я не желала Милли такого уродства. Никому бы не пожелала!

– За доносничество из усадьбы тебя погнали? – в голове юноши все четче прорисовывалась картина.

– Чуткий ты парень, Бен, – прежде, чем ответить, Маргарет помедлила, явно не ожидая, что ее так легко застанут врасплох, – а после меня и Милли руки с ногами оборвали, в трущобы отправили, виноватой признали за то, что Клифф с катушек слетел. Боже, как я перед ней виновата! Никак не поймешь, насколько сильно виновата!

– Могу представить, – забойщик все еще помнил, как сам своего друга под хлысты подставил, – Милли знает, как ты раскаиваешься?

– Нет. Хотела все, да не смогла… Не решилась. И так она настрадалась!

– Ты обязательно должна сказать ей, – Бен задумался, – Зачем Клифф к тебе приходил?

– Сложно здесь все, – Маргарет нервничала, – К себе зазвала специально на свидание, убить хотела! За то, что поселение наше все пожог, да дружков своих водит, девок всех попортили! А он, оказалось, с теми же намерениями заявился, надругаться хотел напоследок, а тут ты…

– Черная ты баба, Маргарет. И лгунья.

– Прости меня, умоляю, за свое вранье! Я знаю, каких бед я натворила. За это теперь и живу в разрухе. Ты – спаситель мой, Бен! Я что угодно готова для тебя сделать за жизнь сохраненную, теперь еще – за тайну сдержанную!

Юноша устал от лепета своей собеседницы, а потому, попрощавшись одним кивком, отправился к бойне, пора было приступить к работе.

– Постой, – окликнула девушка вслед, – Как ты обо всем догадался?

– Глаза вниз прячешь, когда о Милли речь ведется, а сама вьешься вокруг нее, все хлопочешь, как о сестре родной. Думаю, и в ванне она неспроста была оставлена, когда Клифф объявился, к ее дому мог он захотеть. Так и понял.

– Ох… Да, прав ты, дорогой друг, прав… Ты знаешь, не только у меня здесь есть тайны. Когда-нибудь и о твоих узнаем, – Маргарет недобро ухмыльнулась. Одному богу известно было, что в голове у девки у дурной скрывалось.

Бен шел к скотобойне, переполненный различными чувствами. С одной стороны, то было разочарование – Маргарет казалась чистосердечной, помощницей для Милли, а объявилась лгуньей и доносчицей. Другое же – угрызения совести: за Уолтера, который в прямом и переносном смысле принял на себя весь удар за совместное нарушение, за Милли, которой пришлось испытать весь этот ужас, из-за того, что Бен не успел вернуться вовремя. Третье – страх за собственную шкуру. У всех в усадьбе, да и не только, были свои скелеты в шкафу, но кто знает, может, и тайны Бена однажды всплывут на поверхность?

Глава 9

Жизнь устроена таким образом, что в ней все происходит циклично. Любые события идут своим чередом, а действия, какие бы они ни были, порождают последствия, которые рано или поздно придется пожинать. Решение о том, кто за них отвечает, не всегда бывает справедливым – порой эта участь выпадает ближайшему слабому существу, будь то человек или зверь.

Какова бы ни была воля человеческая, у природы свои планы. От пекущего солнца и зноя не осталось и следа, когда на Теплый край спустилась череда холодом. Бен сидел на скрипучем крыльце, осыпаемый первыми снежинками, и любовался падающими звездами. Ему снова не спалось. Уходя, забойщик пожелал спокойного сна Уолтеру, который продолжал валяться вниз лицом, давая ранам затянуться. Неизвестно, сколько он еще так пролежит, однако ему было немного лучше.

До Бена донесся запах табачного дыма, а в глаза ударил слепящий свет от свечи – очередной раз, когда Брэдлер застал юношу врасплох. "Он когда-нибудь спит?" – прозвучало возмущение в мыслях Бена.

– Ночь на дворе. Ты почему не в постели? – старик встал рядом, облокотившись на деревянную колонну.

– Уснуть не могу. Сложно погрузиться в сон, когда рядом друг твой мучается, – недовольный тон был опасен в беседе с управляющим, и парень понимал это, но никак не мог совладать со своими эмоциями. Кажется, собеседника такие интонации ничуть не смутили. Он, вероятно, уже привык к такому отношению от подчиненных, и еще бы, с его-то скверным характером!

– И правильно мучается, нечего было порядки нарушать. От плетей еще никто не умирал, – кто бы сомневался – Оливер все знал. Может быть, даже принимал участие?

– Это Вы ему наказание назначили?

– Не я это был, сынок, – подобное обращение не придавало словам мужчины никакой мягкости, а лишь наоборот – вызывало отвращение в глазах Бена, – Хозяина воля была Уолтера наказать. Я считаю, что поделом. Красть свиней из-под носа управления – уму непостижимо. Хозяин лично за этим кабаном в столицу ездил! И как только он его у тебя из-под носа смог увести? Впрочем, вопрос риторический. От таких, как он, убогих, никогда не знаешь, чего ожидать, – Бену пришлось постараться, чтобы сдержать отвращение к старческой наглости и раздражающему растягиванию слов.

– Мистер Брэдлер, будь добры, а расскажите о хозяине. Кто он такой?

– Какой любопытный юноша… Хозяина нашего Марсель Лун зовут, потомок Алека Луна. Впрочем, все равно не знаешь… Землевладелец большой, где-то на востоке еще ферму держит. Строгий, грозный, но справедливый человек. Кров нам с тобой дал. В твоем возрасте я тоже простым косильщиком был, пока господин Лун меня грамоте и счету не обучил. Прошлое, поговаривают, у него скверное, да не нам с тобой об этом думать, верно?

– Верно, – задумчиво протянул забойщик.

– К слову, Бен. Хотел утром дела порешить, но раз уж мы с тобой так удачно встретились, посмею вопрос задать: я тут несколько вестей отправлял в Чернозубец, рекомендации о тебе спросить, да все не отвечает мне никто уж сколько дней. Не думаешь, почему так?

– Кто же их, землевладельцев, понимает? – Бен невольно напрягся, будучи неподготовленным к подобному вопросу, – Не особо богато мы жили, может, в загул ушли.

– Может быть, – старик недобро осмотрел юношу сверху вниз, затем, поправив бороду, продолжил, – Возвращайся в покои, сынок. Время позднее. Так и глядишь на службу опоздаешь, – Брэдлер затушил сигарету о ржавую пепельницу, что пряталась за колонной на перегородке, затем выжидающе замер.

– Да, засиделся я, – Бен поднялся на ноги, проклиная Оливера за его помешенность на правилах, и отправился в спальни.

Глава 10

Прошло несколько спокойных дней, чудесным образом случившихся без происшествий. Наступили долгожданные выходные, когда рабочие могли заняться чем-то в свое удовольствие. Уолтер уже поправлялся и собирался выходить на службу в ближайший рабочий день.

Юноши умылись и уже собирались отправиться на завтрак, как тут в дверях образовался нежданный гость.

– Уолтер, задержись ненадолго, – в комнате показалась взрослая женщина в белом платке, – Тебя, Бен, я не задерживаю, но ты тоже можешь остаться.

– Морисса! – радостно воскликнул рабочий, – Я давно тебя не видел!

– Что же, солнце, соскучился? – женщина тепло отвечала Уолтеру, а сама будто не замечала Бена.

– Доброе утро, мисс! Я, пожалуй, побуду с вами, – забойщику некуда было торопиться, тем более одному.

Морисса осмотрела ссадины Уолтера, хоть и не было положено. Вероятно, то была ее личная инициатива. Она сочувствующе вздыхала и задавала некоторые вопросы о здоровье. Когда же осмотр был закончен, женщина попрощалась и отправилась на выход.

Из-под юбок Морисса выронила бумажку, чего в упор не замечал Уолтер, занятый своим одеванием. Бен ловким движением подхватил клочок бумаги, но, развернув его, намерения вернуть потерю владелице улетучились. Забойщик незаметно для товарища скомкал находку и отправил под подушку.

– Я готов, – объявил Уолтер.

– Идем!

Позавтракав, юноши разминулись. Бен отправился к речке, желая ополоснуться ледяной водой. Такая привычка сформировалась у него в Чернозубце, где холода стояли почти круглый год. Местные жители, как и забойщик, считали, что если несколько раз на неделе проводить такой ритуал, то это поможет им не болеть. Впрочем, все равно болели, а бывало – умирали. Таков был закон природы и жизненного равновесия.

Уолтер поднялся обратно в спальни, нацеленный взять некоторые свои творения из узлов для Милли. Рабочий, чем мог, надеялся ее обрадовать. Войдя в комнату, внимание юноши привлекла небрежно заправленные простыни Бена, что очень раздражало идеалиста. Уолтер принялся застилать кровать "по-своему", пока в ноги его не свалился утаенный забойщиком клочок бумаги. Рабочий взял его в руки, и, покрутив, решил прихватить с собой для Милли – она, в отличие от большинства крестьян, в том числе Уолтера, неплохо знала грамоту, и для нее прочитать подобную записку было проще простого. Кто знает, может, написанное сможет ее порадовать?

Сутулый парень добрел до трущоб своей дерганной, несуразной походкой. Постучав в нужную дверь и услышав разрешение на вход, Уолтер оказался в покоях своей любимой Милли.

– Уолтер! Ты наконец поправился! – девушка сидела, сгорбившись, на своей кровати, стараясь не смотреть в лицо парня под прямым углом – не хотела вновь его шокировать.

– Как я рад тебя видеть! – рабочий бросился к Милли, запирая ее в свои крепкие объятия.

Услышав родной голос, откуда-то из-под койки выбрался растолстевший Кабанчик.

– Привет, друг мой! – Уолтер отпрянул от девушки и принялся наглаживать и начесывать животное, а тот, в свою очередь, визжал и удовлетворительно хрюкал.

От прежнего Кабанчика не осталось и следа – он больше походил на "кабанище", поскольку его размеры были слишком велики даже для лесного зверя. Глядя на него, становилось понятно, что улики, они же кисти Милли, были жадно уничтожены питомцем, что было даже к лучшему: и животное сыто, и настроение ничье не портит.

– Я принес кое-что для тебя, – Уолтер потянулся к карманам, вынимая из них свои подарки.

Конструкция из узлов, при правильном рассмотрении, напоминала двоих людей, державшихся за руки. Такая поделка вызвала на лице девушки теплую улыбку – давно к ней не проявляли искреннего душевного внимания. Рабочий закрепил свой подарок над окном Милли, пожелав, чтобы та улыбалась, вместо унылого рассматривания пустой лесной дороги.

– Еще письмо есть! Содержание не понятно уму моему простому, зато буквы там выведены красивые, Уолтер протянул записку девушке. Та принялась внимательно вчитываться, пока на ее лице не застыло удивление.

– Кому оно адресовано? – настороженно поинтересовалась Милли.

– Нет моих представлений. Нашел его в простынках Бена. Тебе не понравилось?

Девушка, озадаченная, решила утаить правду, по крайней мере, до нужной поры, сообщив Уолтеру, что записка содержит стихотворение.

Ее настоящее содержимое гласило: "Я знаю, скольких невинных душ ты погубил. Убирайся из Теплого края, иначе Лун обо всем узнает".

Глава 11

Ночь – дивное время, когда звездное небо обнажает все свои красоты, позволяя каждой романтичной душе залюбоваться искусством. Бывает и так, что для кого-то позднее время суток – не более, чем страх и опасность, скрываемая в темноте. Ночью вершатся все черные и грязные дела.

– Как думаешь, эта идиотка поняла намек? – Марсель сидел за роскошным резным столом, держа в руках кружку горячительного напитка. На его лице красовалась самодовольная ухмылка, обращенная, скорее, куда-то в свои мысли, чем к собеседнику.

– Кто знает, кто знает… – управляющий, сидевший в кресле напротив, лениво протягивал слова, – но испугалась знатно. Ору было!

Раздался стук в дверь.

– Кого это еще к нам принесло? Не припоминаю, чтобы приглашал кого-то, – возмущался Лун. Подвал, где проходило заседание, освещала лишь одна свеча, в свете которой лицо хозяина приобретало зловещие очертания.

– Войдите! – разрешил Брэдлер.

В дверь вошел мужчина в мешке с прорезями для глаз – палач. Спускаясь по лестнице, он снял то, что скрывало его истинный лик от чужих глаз.

– Простите, господа, за беспокойство, – мужчина говорил сбивчиво, – Я никак не мог найти иного времени, чтобы оказаться у вас незамеченным. Клифф мертв.

– Как это, мертв? – Марсель вскочил со своего места, – Это ты откуда такое известие принес?

– Услышал, как девка деревенская забойщику говорила, что убить его собиралась. Подробностей не смог узнать, далеко они стояли. Вроде как, насильничал он у них.

– Какая еще девка?! Чтоб ее… Если только прослышит кто, что у нас тут с народом творится, никакой нам торговли больше со столицей! – вскипал хозяин.

– Надо же… – Оливер, по своему обычаю, бормотал себе под нос.

– Прошу, простите меня, господа, но зачем нужно было возвращать девке ее руки? Бедняжка понесла свое наказание за блуд, более чем.

– Ты еще не понял? Разуй глаза свои, идиот! Ты для чего нам служишь, чтобы вопросы задавать?! Мужики к ней как ходили, так и ходят! Как ей еще показать, что доигралась она?! – Марсель перешел на крик. Когда он так делал, это значило, что жертв не избежать. Все, кто приближенно работал у него, знали это на своей шкуре и понимали, что старику с его безумием осталось недолго. Первым претендентом на его должность был Брэдлер, но, несложно догадаться, что с такими землями желающих быть владельцем предостаточно. Говорят, раньше, когда жена Марселя была жива, таких безумств за ним не замечалось, хотя тоже, бывало, чудил.

– Простите, господин! Простите… – мельтешил гость.

– Значит, так. Уродину – в петлю. Публично! Убийцу Клиффа ко мне привести! За свинопасом глаз да глаз!

– Забойщиком, Марсель, – поправил своего товарища Оливер.

– Мне плевать! Ты услышал?! – хозяин обращался к палачу.

– Есть, сэр! Будет выполнено!

Мужчина вновь надел свой мешок и удалился, оставив двух свихнувшихся стариков наедине со своим безумием.

Глава 12

– Нет, Милли! Прошу, не делайте этого! – вопил Уолтер, только никому из присутствующих не было до этого дела.

Девушку вели на эшафот, снарядив в старый, отвратительный мешок. Толпы народу вокруг охали и ахали. Кто-то сочувствовал Милли и ее нелегкой судьбе, другие же ужасались от ее уродливого лика, находились и те, кто считал, что уродине давно пора освободить землю от своего убожества.

Бен затерялся среди толп, не в силах сдерживать слезы. Он знал, что повлиять ни на что не может. Все, что ему сейчас хотелось – исчезнуть подальше из этого чертового края, чтобы не видеть казнь подруги.

– За многократные нарушения, блуд, кражу усадебского имущества, клевету и порочения чести хозяйской приговаривается к смертной казни сельчанка Милли, – Оливер холодно зачитал приговор, после чего – махнул рукой, давая сигнал палачу.

Мужчина с дырявым мешком на голове одним движением вырвал доску из-под ног Милли. Петля на шее невинной девушки туго затянулась, тело ее провалилось в пропасть, а душа – далеко на небеса.

Глава 13

Некоторые народы верят, что смерть – это перерождение. В какой-то мере, это действительно было так. За смертью всегда следует жизнь, за туманом – солнце, за холодом – жара. Все циклично.

– Прошу тебя, Уолтер, поднимайся, – забойщик умолял друга встать с постели.

– Нет! Они убили ее! Убили! Она не виновата! – парень истерил, бился головой об стену, извивался. Можно предположить, что его рыдания были слышны на всю усадьбу.

– Я знаю, друг, знаю! Но если ты будешь плакать, Милли этим не вернуть! – Бен безуспешно пытался утешить товарища.

– Они Кабанчика тоже убили!

– Он сейчас в загоне. Без меня они ничего с ним не сделают.

– Значит ты сделаешь! Ты тоже убийца! Невинных хрюшек убиваешь! Убийца! – Уолтер захлебывался в истерике. Он видел всех подряд виновными в гибели Милли.

– Знаешь что? Ты бы не бросался такими словами. Оставайся тут дальше в своих слезах, а я схожу в трущобы, проверю как там все! – забойщик выбежал из спален, хлопнув дверью. В какой-то мере его ранили слова Уолтера. Может, он был с ними согласен?

Войдя в комнату, где раньше жила Милли, забойщик присел на кровать девушки, закрыв лицо руками. В это трудно было поверить – человек, с которым ты разговаривал каких-то несколько часов назад, обратился в труп на твоих глазах. Слезы из глаз Бена лились сами собой. Он знал, что дальше продолжать нельзя.

Услышав визги, юноша вздрогнул, после чего встал и заглянул под кровать. Ну конечно! Свинья стала настолько толстой, что не смогла самостоятельно выбраться из-под койки. Стоило отдать должное – габариты Кабанчика спасли его жизнь. Бен помог несчастному животному выбраться из своей ловушки, затем отправился на бойню, предварительно накормив питомца.

Снарядившись, юноша готовил инструменты для дальнейшей работы, пока от дел его не отвлекла открывшаяся со скрипом дверь.

– Разве я тебя не предупреждала? – в помещение вошла Морисса во всей своей красе.

– Вот кто мне записки-то пишет, – Бен направился в сторону женщины, – Откуда столько известно?

– В столице я гостила, пока хозяин Чернозубца к себе не вызвал. Жаловался все в своих письмах, что управляющий у них с катушек слетел: людей избивает, по ночам куда-то бродить уходит. Помощи он у меня просил.

– А мне что с того? Я управляющего в глаза ни разу не видел, за бутылкой он заседал в коморке у себя, – Бен нервничал. Он чувствовал, как трясутся его руки, а тело оддается потом.

– Когда я туда приехала, – Морисса не обратила никакого внимания на возмущения юноши, – С повозкой встречной столкнулась, в Теплый край она, кажется, ехала.

– К чему ты ведешь? – Бен двигался все ближе к женщине, ему становилось не в силу бороться с тремором.

– Прибыв на место, передо мной были горы трупов! Ни души не оставил в живых, ублюдок! Все дурачком прикидываешься! Будь простым рабочим, откуда бы тебе тогда грамоту знать?! – стальные нервы Мориссы дали сбой, вынуждая ее сорваться на крик.

– Тварь! Ты ничего не докажешь! – парень замахнулся топором на женщину, успев подойти к ней почти вплотную.

Морисса со всех ног рванула к дверям, понимая, что ее ждет. Как только ее рука коснулась ручки, ее спины коснулось острое лезвие, расколов туловище на две части. Женщина свалилась замертво, не успев издать и звука. Бен продолжал наносить бездыханной Мориссе удар за ударом, марая ее белоснежные одеяния.

Когда ярость забойщика утихла, он смог прийти в себя, в ужасе понимая, что же он наделал. Он клялся самому себе, что не хотел этого. Или хотел?

Выбора, что делать дальше, не оставалось. Бен поднял изуродованное тело Мориссы и, протащив его на несколько метров от входа, одним взмахом швырнул в свинарник. Голодные животные справлялись с плотью не хуже Кабанчика, не оставляя ни костей, ни клочков одежды.

Пока продолжалась их трапеза, парень озадачился тем, чтобы оттереть кровавые лужи от входа. Ему в голову не пришла никакая иная мысль, как привести сюда своего питомца, уже имеющего опыт в вылизывании пола от человеческих останков.

Уже подводя Кабанчика к бойне, его окликнула Маргарет. "Черт, как же не вовремя!". Бен успел затолкать животное за железную дверь бойни, а сам повернулся лицом к своей преследовательнице.

– Ублюдок! Как ты мог?! – Маргарет была вне себя от гнева. Она подбежала вплотную к забойщику, вставая лицом к лицу.

– О чем ты говоришь?

– Взгляни, что они сделали со мной! – девушка повернулась спиной к Бену, демонстрируя изрезанную спину и лысый кровоточащий затылок.

– О боже, Маргарет! Что стряслось?

– Не строй из себя идиота! Это ты сказал хозяину о Клиффе! Мы оба знаем, что я пальцем его не тронула!

– Ты спятила, баба! На кой мне тебе подачки таскать, а потом стучать идти?! – возмущения забойщика были вполне понятны, а аргументы казались логичными.

– Не обманывай меня! Не смей врать! Мне Брэдлер сказал! Ты настучал!

– Значит, придурок старый сказал, изувечил тебя, а крайним ты выставляешь меня?! Может быть тогда и ты мне разъяснишь, из-за чего казнили Милли?

– Что? – Маргарет опешила.

– Что слышала! Сама небось в койку к Луну моталась! – Бен сам не верил, что говорит. Конечно, он всегда искренне сочувствовал судьбам девушек, но выслушивать обвинения в свой адрес, тем более такие абсурдные, он был не намерен.

– Я прикончу тебя! – Маргарет бросилась на забойщика, вцепившись ногтями в его лицо.

– Тварь! – парень, так или иначе, значительно превосходил в силе, особенно, принимая во внимание, насколько истощенной была селянка – то сказывался длительный голод. Он грубо оттолкнул ее, повалив на землю, – Успела попросить у Милли прощения? – Бен, испытав новую волну ярости, выпалил самое язвительное и ранящее, что только смогло прийти ему на ум.

Не дожидаясь, что Маргарет ответит, забойщик железной хваткой вцепился в девушку обеими руками, затаскивая на бойню. Грубо бросив селянку на трухлявый хлевный пол, Бен нанес несколько сильных пинков в ее живот. Этот жест привлек внимание Кабанчика.

Зверь бросился, обнажая острые клыки. Он рвал Маргарет на куски так же, как когда-то Клиффа. Девушка верещала из последних сил, но помочь ей было уже некому. Части ее хрупкого тела разлетались в разные стороны, что нисколько не напрягало убийцу – он знал, что Кабанчик не оставит никаких улик. Заглотив последний кусок тела Маргарет, Кабанчик принялся слизывать все, что осталось на полу, после чего лениво свалился на бок.

Бен был в ужасе от всего того, что произошло на его глазах. Кошмар подкреплялся тем, что самым страшным монстром оказался он сам.

Морисса была права – забойщика одолевало безумие. Вероятнее всего, когда он творил свои кровожадные деяния, он мало осознавал, что происходит. В любом случае, было слишком поздно. Бену никогда не отмыться от пролитой крови.

Глава 14

– Нет-нет, что же я наделал? – парень едва держался на ногах, оглядывая то место, где секундами ранее была Маргарет, – Нет! Боже, прости меня! – Бен кричал в пустоту, а сам трясся так, будто оказался нагишом в леднике. Взгляд его опустился в сторону окровавленного топора, который без сожаления был выпущен в Мориссу. Забойщик не смог устоять на месте и, будто освежеванная свиная туша, рухнул на пол, хватаясь за голову руками и заливая гнилые доски горькими слезами.

Кабанчик, что все время был рядом, казалось, был не особо взволнован состоянием своего попечителя, неторопливо слоняясь по хлеву в поисках новой добычи. Он остановился возле загонов с десятками животных и, будто прицеливаясь, принялся протискивать рыло через калитку.

– Как я мог… снова… – Бен валялся на полу, извивался, неспособный стерпеть муки, который породил своими же силами, – Я их всех убил! – юноша продолжал выкрикивать несвязные речи, то с извинениями, то с адресованными самому себе ругательствами.

Наконец нашедший себе столько сил, чтобы подняться, забойщик отправился к умывальнику. Он с яростью тер тряпкой кожу, желая таким образом избавиться от чувства вины. Бен обратил внимание на ржавую железяку, кем-то давно повешенную на стене в качестве зеркала. Приглядевшись, он смог заметить собственное отражение – лицо убийцы, вымазанное кровью невинных жертв. Парень продолжил истерику с новыми силами, прижимаясь к стене и разнося свои крики на всю скотобойню.

– Ты должен спрятать… избавиться… – лепетал Бен себе под нос, стоя на ватных ногах и опустошая ведро от окрасившейся в красный цвет воды.

Поставив ровно освободившуюся емкость, забойщик принялся стягивать с себя рабочие перчатки и фартук, за ними же отправилась и роба. Затолкав вещи в ведро, Бен бросил сверху пару тряпок и плотно притоптал ногой получившуюся кучу. Юноша вынул из кармана спичечный коробок и, приложив немало усилий, чтобы велеть рукам слушаться, заставил его разгореться, а затем – отправил прямиком в ведро. Густой едкий дым принялся наполнять помещение уборной, отчего Бен поспешил удалиться, возвращаясь вновь на место убийства.

Стоило забойщику переступить порог, его тело отказалось выдерживать те нервы и стресс, которыми оно было награждено. Бен рухнул на холодные доски, в процессе приложившись головой о близстоящую столешницу, и отправился справляться со своими переживаниями в мир снов, лишившись всякого сознания.

Глава 15

Нельзя было точно определить, сколько времени прошло. О том, что его все-таки миновало немало, говорило заметное похолодание и кромешная темень, в которую было помещено здание. Отсутствие тепла особенно ощущалось Беном, чье тело осталось в одной лишь тонкой сорочке.

Разбудить забойщика и привести в чувства решился Кабанчик. Бен очнулся от того, что его лицо жадно слюнявило животное, что изрядно испугало не успевшего прийти в себя юношу.

– Хороший мальчик, – обратился забойщик к питомцу, – что же нам теперь с тобой делать? – Бен протянул к Кабанчику руку, принявшись чесать за ушком, подобно собаке, – На твои выходки пропажу бабы усадьбовской списать?

Последняя мысль показалась Бену гениальной. Тогда бы он смог остаться чистым. "Но ведь, – опомнился он, – Это разобьет сердце Уолтера, когда хозяин велит убить Кабанчика".

Думать предстояло долго и о многом, только вот времени совсем не оставалось. Если о Маргарет вряд ли кто, кроме трущобских, побеспокоится, то пропажу Мориссы, скорее всего, давно обнаружили и уже выслали кого на ее поиски. Рассуждать Бену стоило намного раньше, когда за топор хватался или зверя дикого подначивал, а еще лучше – когда Чернозубец покидал, море тел изуродованных оставив.

Забойщик поднялся на ноги, принявшись осматривать хлев, убеждаясь, что проснулся он все-таки там, где нужно, а окружение осталось на своих местах. Глянув на загон, где держались животные, Бен побледнел.

– Кабанчик, какого черта?! – обратился парень к животному.

Вместо нескольких дюжин скота, за оградкой находилось около десятка живых существ, остальные – валялись, испустив дух, по периметру бойни. Кто-то с перегрызенным брюхом или без головы, а от кого одни копытца остались. Становилось ясно, что пока Бен валялся, подобно звезде морской, животное занималось своими кровожадными делами, удовлетворяя хищный голод.

– Нам обоим конец, друг, – юноша опустился на колени, приобняв Кабанчика, и печально продолжил, – Только у тебя, в отличие от меня, еще есть шансы.

Бен покинул кровавое место, заперев двери на крепкий замок. Ключ он повязал на шею Кабанчика, понимая, что они оба больше сюда не вернутся. Парень вывел животное на сотню метров в лес, принимая горькую мысль о том, что видит уже полюбившегося питомца в последний раз.

– Беги! Проваливай отсюда! – Бен не смог сдержать слез, что предательски скатывались по его щекам, – Уходи!

Кабан долго не сходил с места, тараня взглядом забойщика. Затем все же повернулся к нему спиной и пустился в свободный мир, исследовать бескрайние леса.

Бен не мог медлить, нельзя было терять ни минуты: либо он сейчас хватает вещи и бежит прочь из Теплого края, либо остается прикованным цепями в подвале, терпя пытки Марселя и готовясь к участи худшей. Все же, жизнью забойщик дорожил, несмотря на то, сколько он их отнял, потому стремился поскорее к усадьбе, желая совершить свое бегство дорассвета.

– Бен! – Уолтер сорвался с кровати, встречая давно простывшего друга, – Где ты был? Я не мог ступать к трущобам – Брэдлер глаз с меня не сводил. Что стряслось?

– Да… Ничего особенного, – парень нервничал, не отвечая на вопросы друга как следует. Он ринулся к чемодану, заталкивая те немногие тряпки, которые он считал одеждой.

– Откуда у тебя кровь? – рабочий, стоящий позади забойщика, выпалил вполне логичный вопрос.

– Что? – Бен обернулся и, уловив направление взгляда друга, прижался ладонью к голове – он и забыл уже о том, как ударялся, – А, да… Шоркнулся где-то, видно не заметил, – юноша продолжил нервно собираться свой багаж.

– Куда ты собираешься? – Уолтер не унимался с расспросами.

– Мне… – Бен, кажется, не успел подготовить внятное объяснение о своих действиях, будучи мысленно занят совсем иными вещами, – Брэдлер вызывал. Разговор, кажись, какой намечается. Велел с вещами явиться.

– Ты никуда не пойдешь, – рабочий загородил собой дверной проход.

– Это еще почему? – Бена вновь одолел тремор. Он боялся, что друг что-то заподозрил.

– Они убьют тебя. Как Милли убили. Как всех убивают, – Уолтер, без того дурной, от последних новостей совсем рассудка лишился. Однако, так можно было бы считать лишь в том случае, если он не подозревает, что перед ним – убийца. Впрочем, сейчас он говорил правду, несмотря на ее абсурдность.

– Что же ты предлагаешь? – забойщик, закончив сборы, стоял в середине спальни, удерживая в руках чемодан со всем своим имуществом.

– Давай убежим? – Бен никак не ожидал подобного предложения, но, тем не менее, был ему несказанно обрадован.

– Я согласен. Теперь собирайся, только быстро! – скомандовал забойщик своему другу, а сам едва держался, чтобы не рвануть, будучи переполненный ужасом за свою голову.

Уолтер вынул из-под матраса браслет, интересно выплетенный из веревок, и теплые перчатки. Картина была невыносимо грустна от осознания, что за столько лет рабочий не смог нажить себе ничего, кроме таких мелочей. Даже монет нисколько не было. Быть может, просто их не взял?

– Этот браслет я сделал для Милли, – Уолтер со всей тоской и печалью оглядел украшение в своих руках, – Специально к пряхам бегал, чтобы обучили. Я тогда еще не знал, что он ей, ну… Не нужен.

– Ну же! – Бен не слышал, что говорил ему друг. Он точно знал – надо срочно бежать.

Парни спустились вниз и рванули через задний ход. Уолтер первый выскочил на улицу, будучи не обремененным чемоданом. Бен ступил было за ним, минуя порог, уже вкушая запах свободы и чистого лесного воздуха.

– Не так быстро! – чья-то крепкая рука вцепилась в плечо Бена, заставляя замереть на месте. Оборачиваясь, его, будто ранящей стрелой, пронзила мысль, что конец неизбежен, а свобода навсегда останется лишь в мечтах. Стоящий перед забойщиком человек, чья личность легко узнавалась по дорогостоящей одежде и роскошных украшения, не был удовлетворен идеей чьего бы то ни было побега.

Глава 16

– Не тронь его! – Уолтер ринулся защищать друга, по всей видимости не осознавая, что перечит самому хозяину. Но, не успев сделать и шага в сторону Луна, рабочий был окружен здоровыми мужчинами с мешками на голове.

– Не утруждайся, Уолтер. Ты, видимо, еще не знаешь, кому подсобничаешь, – Марсель не собирался разжимать железную хватку.

Из темноты показался еще один старик, закуривающий сигарету:

– "Я знаю, скольких невинных душ ты погубил. Убирайся из Теплого края, иначе Лун обо всем узнает", – показавшийся Оливер зачитал содержимое записки, что сестра милосердия любезно написала для Бена, и, скомкавши, швырнул ее в сторону, – Это нашли в доме вашей бывшей подружки, куда вы захаживали, осмеливаясь нарушать порядки.

Уолтер опешил. Он не мог поверить в услышанное. Неужели тот, ради кого он решился на столь отважный поступок, как побег, мог оказаться убийцей и обманщиком?

– Что? – единственное, что смог произнести рабочий.

– Где Морисса, ублюдок? – требовал ответа Марсель, игнорировавший негодование Уолтера.

– Я ничего не знаю! Первый раз слышу о записке! – Бен подал голос, все еще надеясь оправдаться, хоть в глубине души и понимая, насколько мала вероятность успеха.

– Врешь! – хозяин грубо пнул забойщика в живот, отчего тот скукожился и обмяк, как тряпичная кукла, – К бойне твоей она отправлялась, да все не вернулась! Я точно знал, не проделывают таких расстояний, чтобы свиней зарубать, Бен Аластор Ригг. Так ведь твое имя, управляющий Чернозубца?

Бену нечего было ответить – ситуация безвыходная, пути назад уже нет. Несмотря на те ужасы, что натворил, в глубине души он все еще был маленьким ребенком, боящимся отвечать за последствия. Но, как это справедливо происходит, всегда настанет тот час, вынуждающий нести ответственность.

Парень стоял скорчившись, хватаясь за болезненный живот, пока в голову не пришла интересная мысль, как можно высвободиться. Он не был намерен так просто сдаваться.

Забойщик резко вскочил, ударяя Марселя своей твердой черепушкой по старческому кадыку, отчего тот валился назад, оказываясь вновь внутри дома. Бен, не дожидаясь, пока кто-то из палачей схватит его и казнит на месте, вцепился рукой в крепко держащийся на потолке подсвечник, затем ловким движением сорвал его, позволяя пламени распространяться туда, куда душе будет угодно.

Стража бросилась в разрастающийся огонь, спасая из него хозяина. Из спален послышались крики и визги рабочих, до этого мирно спавших перед грядущим рабочим днем. Кому хватало смелости, те из окон прыгали, другие – прорывались сквозь задымленные коридоры.

Бен почувствовал свободу и, забыв о своем чемодане, рванул к другу, в ужасе замершему на месте.

– Уолтер, пора уходить! – забойщик подтолкнул товарища вперед.

– Они горят. Люди горят! – рабочий не мог сдвинуться с места. С одной стороны – ему предстоял побег с убийцей, совершив который, он бросит всех жителей усадьбы погибать в огне, с другой – а чем он мог помочь? Оставаясь на месте и глазея, вряд ли он сможет кого-то спасти, а, бросаясь в огонь, еще и себя сгубил бы.

– Уходим! – Бен схватил Уолтера за локоть, с силой потянув на себя – только теперь он смог очнуться от ступора.

Рабочий принял решение бежать вдвоем – значит так тому и быть. Друзья стремительно пересекли поле, лес, миновали трущобы. Уолтеру, из-за своих особенностей, давалось это особенно тяжело: ноги то и дело заплетались, а боль в спине сильно отвлекала и мешала вглядываться сквозь темные ветви деревьев.

Когда опасность и предполагаемые преследователи оказались позади, товарищи были на верхушке одной из многочисленных гор. Тех самых, о которых Бен рассказывал Оливеру по приезде в Теплый край.

– Теперь ты мне все рассказывай. Всю правду от начала и до конца, – строго обращался Уолтер к забойщику.

– О боже… – Бен присел на корточки, прижимаясь спиной к холодному камню и опираясь на торчащий из-под земли корень старого дерева, – Уолтер, друг. Я потерял многое. Я безумен! Кто настоящий урод – так это я! Ты будешь меня ненавидеть, если узнаешь правду.

– Милли из-за тебя убили? – рабочий спросил то, что волновало его больше всего.

– Нет. То есть, да. Не совсем… – Бен страшно нервничал и запинался, – Из-за нас обоих.

– То есть как?! – Уолтер, хоть и был, насколько позволяла ситуация, спокойным, все же сорвался на крик.

– Ты знал, нельзя нам к ней ходить! Помогать нельзя! А мы делали! Я, как и ты, представить никак не мог, что накажут ее, а не нас! Да, я тебе врал, но и Милли врала – она солгала тебе про записку. Но я клянусь, я не приложил руки к ее гибели! Мне очень жаль, – забойщик искренне раскаивался обо всем. Другое дело, что это никаким образом ни на что не влияло, и жизни, что он отнял, вернуть было нельзя.

– Я… – товарищ сбился, – Я знал, да, – Уолтер повернулся спиной к Бену. Он поднял камень с промерзшей земли и с силой швырнул его к подножью горы.

– Меня зовут Бен Аластор Ригг – настоящее имя. Но это ничего не значит! Я был управляющим в Чернозубце. Родился я там и взрослел как обычный крестьянин, пока землевладелец смышленым меня не разглядел. Грамоте и счету меня выучил… – парень выдержал так необходимую для его успокоения паузу прежде, чем смог продолжить, – Девушку одну я полюбил, а она уже свадьбу отыграть успела. Муженек ее и бил, и голышом на мороз выставлял – не мог я на это спокойно смотреть, понимаешь?! Не мог! Не выдержал я – кочергой по голове его огрел. Да так сильно, что дух он испустил. Не хотел я этого! Больно сделать – да, но не убивать!

– Как же… Что же потом? – Уолтер с интересом слушал, хоть и не скрывал своего отвращения к тому, что ему приходится узнавать о друге, которому так доверял.

– Девка эта рядом оказалась, видела все. Сказала, что с убийцей никогда не будет, и сама своего мужа оплакивала. Дура! Так из себя вывела, что задушил я ее. Боже, только прости меня… Не хотел я зла ей, Уолтер, не хотел! А потом раз за разом выявлялось все больше свидетелей, и вот, я уже – кровожадный Ригг! По ферме с топором бойным разгуливал, так разошелся, что всех и прикончил…

– Какой же ты урод! – рабочий резко развернулся, став лицом к Бену, затем бросился на него и, что есть силы, всадил кулаком в нос. Забойщик не сопротивлялся и, придя в себя, лишь принялся стирать образовавшуюся кровь рукавом.

– Ты как никогда прав, мой друг. Я этого заслуживаю… – юноша, отрезвленный ударом, все же продолжил свой рассказ, – Потом к дороге я выбежал, перепуганный весь, а там гляжу – повозка. Напросился я в нее, лишь бы куда повезла – разницы не было, так меня сюда и доставили.

– Кабанчик… Кабанчик тоже в огне остался? – Уолтер заметно изменился в лице. Он был готов услышать положительный ответ, но в глубине души мечтал о том, что ошибся.

– Я не знаю. Я отпустил его в леса. Пойми, он бы погиб! Он пожрал весь скот! Я не мог позволить ему остаться!

– Кабанчик! – Уолтер свалился на колени и принялся реветь. Горькие слезы сожаления лились рекой. Он все надеялся, что питомцу удалось остаться живым и невредимым.

Набравшись мужественности, Бен рассказывал товарищу все новые и новые для него подробности о последних убийствах и о том, кто был виновен в убожестве Милли.

– И ты молчал! Ты молчал! – слезы рабочего переросли в настоящую истерику, – А Морисса! Она мухи никогда не обижала! Ты и от нее следа не оставил! – Уолтер корячился на земле, вырывая оставшуюся засохшую траву, – Маргарет наказать надо было! Как Милли наказать! Но не убивать, нет!

Бену нечего было сказать в свое оправдание. Он продолжал сидеть на корточках, молча дожидаясь, пока боль товарища немного уменьшится, а слезы – затихнут. Он чувствовал себя отвратительно, осознавая себя чудовищем. Безжалостным, жестоким, кровожадным уродом. Забойщик глядел на свои трясущиеся руки, пронзаемый болью оттого, что ими он отправил на тот свет столько душ.

Уолтер, уняв свои переживания, поднялся на ноги. Руки его сжимались с кулаки, а лицо – все красное, то ли от слез, то ли от накатившего гнева.

– Ты ублюдок, Бен! Гореть тебе в аду! С Марселем и Оливером гореть! – рабочий схватил Бена подмышками, заставляя встать, затем принялся наносить удар за ударом.

– Что ты творишь, придурок?! – по телу забойщика прошлась дрожь, а к лицу прилил оттенок ярости. Он отвечал на удары соперника, что доставляло только большие увечья – Уолтер сильно превосходил в силе.

Бен, приняв правильную позицию, смог отопнуть оппонента в сторону, отчего тот свалился на землю и скатился вниз по горе, сцарапав подбородок. Пока Уолтер поднимался на ноги, забойщик схватил под руку первое, что смог нащупать на горной земле – здоровый тяжелый камень, поднять который стоило юноше больших усилий. Бен, держа булыжник над головой, был готов швырнуть его в бывшего друга, заставляя навсегда замолкнуть и рассыпаться в горах.

Глава 17

В спину забойщика прилетел тяжелый удар, будто камень, что он собирался кинуть, сам бросился к его телу. Бен свалился на холодную землю, туда, где моментами ранее лежал Уолтер, а булыжник улетел в сторону. Парень почувствовал, как что-то острое врезается в его спину, заставляя издавать такие вопли, что слышать могла вся округа – это был Кабанчик, вероятно, прибежавший, когда истерящий рабочий выкрикивал его имя.

– Отпусти меня, скотина! – Бен перевалился на спину, то пиная Кабанчика, то ударяя кулаками по рылу. К большому для забойщика сожалению, животное было непробиваемым. Его шкура была так крепка, что, казалось, выдержала бы удар ножом или даже забойным топором, не говоря уже о простых человеческих силах.

Одно только слова Уолтера, и питомец отступил бы, но он этого не делал. Он наблюдал, как рвется плоть и льется кровь, изредка издавая что-то подобное мычанию – возможно, не был уверен в правильности своего решения. Кабанчик терзал Бена, рвал на куски и тут же их сжирал, пока тот все терял силы, чтобы бороться. Когда дело дошло до живота, из него повалили внутренние органы. Какие-то кабан ловил на лету и поглощал, а некоторые укатывались вниз с горы. В завершение мук Бена и трапезы Кабанчика, животное подалось вперед и, зажав голову забойщика в своей пасти, с хрустом раскусило его черепушку.

Уолтер, перепуганный, прильнул к земле. Он отвернулся в сторону, не желая более смотреть на то, что Кабанчик делает с его прошлым другом. Глядя вдаль, рабочий видел, как догорает усадьба. Крыши и стены сделались угольными и рассыпались, будто вылепленные из сахара.

Спустя некоторое время, рабочий с поспевающим Кабанчиком добрался до сгоревшего дома. В живых не оставалось никого – горы опаленных трупов были разбросаны на каждом шагу. Возможно, спастись бы удалось большим, если бы Оливер не запирал парадный вход на засов каждую ночь, а бедолаги рабочие уносили из усадьбы собственные души, а не те гроши, что им удалось скопить.

Уолтер прошелся через выгоревшее поле к трущобам, целым и невредимым. Его встретили перепуганные девушки с детьми, что долгое время скрывались по своим избам и погребам. Сговорившись, было порешено восстанавливать Теплый край своими силами, оберегая друг друга и выручая. Скоро должна была прийти повозка из столицы, через которую можно было бы передать кучеру о том, что случилось, и подать объявление о поиске добровольцев создавать новую усадьбу.

– Вот и я, милая. Снова к тебе с цветами. Как же поживает душа твоя израненная? – Уолтер сидел на коленях перед крестом с вырезанным на нем именем – Селянка Милли. Юноша сложил принесенный букет на холодный камень и принялся вновь оплакивать ушедшую. Позади него стояли трущобские девушки, также пришедшие попрощаться, а сбоку – с интересом наблюдающий за происходящим Кабанчик. Уолтер вынул из кармана браслет – единственное ценное, что у него сохранилось, и аккуратно повязал на крест.

– Покойся с миром, Милли, – проводил девушку рабочий в последний путь.

Когда селяне стали расходиться, Уолтер прошел дальше по погосту, остановившись у могилы, где не было закопано тело. На кресте значилось имя, резанное корявыми буквами – Друг Бен. Рабочий снял с толстой шеи Кабанчика ржавый ключ от скотобойни, затем, без сожалений, воткнул его в землю.

– Прощай, Бен.

Эпилог

Часто случается, когда кажется, что конец где-то близок. Это действительно будет так, если опустить руки и перестать бороться. Есть только одна вещь, на которую существа живые не в силах повлиять – время. Нужно беречь его, пока оно есть, и не оплакивать, когда уходящим становится.

Всегда есть, за что бороться – за лучшую жизнь или за любовь и дружбу. Главное – всегда оставаться честным, и в первую очередь – к самому себе.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Эпилог