Длинный путь [Алексей Игнатов] (fb2) читать онлайн

Алексей Игнатов Длинный путь

Часы не были сломаны. Я видел много странного, но все равно, как последний упертый дурак, убеждал себя, что часы сломались. В глубине души я хотел верить, что все наши эксперименты, все опыты, которые мы ставили — просто игра.

— У меня часы сломались! Спешат, — пожаловался Эрик, когда пришел в мою мастерскую под самое закрытие.

Со сломанными часами всегда идут к часовщику, но странно слышать от Эрика что-то про часы, а не про машины. Обычно стоит ему открыть рот, и оттуда уже почти звучит рев моторов. Если он говорит не про коробку передач или новое шоссе, то это уже довольно удивительно. Я вскрыл часы и не нашел в них поломок. Просто старые механические часы. Мало кто еще носит такие, но они были в полном порядке. Я сверил время, и утром часы шли идеально, не сбивались ни на секунду.

— Часы не сломаны. И они не спешат! — я вернул их Эрику, но он мялся и не хотел уходить.

— Они спешат, но не постоянно. Пока я пешком хожу, или катаюсь просто так, все в порядке. А когда проезжаю тоннель, они убегают вперед.

Тогда я услышал про тоннель в первый раз, но не обратил на слова Эрика особого внимания. Разговор выехал на привычный путь, и когда прозвучало слово «проезжаю» я почти перестал слушать. Практически каждый, кто был знаком с Эриком, знал, что он бредит машинами. Я знал его лучше прочих, и понимал, что машина для него — средство, а не цель. Бредил Эрик поездками. Он любил движение! И не скорость, как другие, а расстояния. А машина — просто способ найти длинный путь, уехать туда, где никогда не был, где не узнаёшь ни одного дома, где нет знакомых лиц. Дорога — это целый мир, который открывается с каждым новым поворотом. Так он сам говорил, и ехал, даже когда дойти пешком было бы быстрее.

Иногда он посмеивался и говорил, что однажды найдет на самом деле длинный путь, и уедет туда, куда пока не смог добраться никто. На северный полюс на машине! В Антарктиду. На Эверест. Он объехал вокруг планеты своим ходом и ненадолго прославился. Но самый далекий путь заворачивается в кольцо и возвращает странника к началу.

Так что вопрос: «Что за тоннель?» — я задал просто из вежливости. Он ответил, и вот тогда стало интересно. Я знал этот тоннель — безымянную дыру, метров двадцать длинной, пробитую в горе на окраине города. Странно, что после кругосветки на колесах его интересует занюханный тоннель, в котором бомжи справляют нужду.

— И что в тоннеле? — спросил я Эрика, и опять замялся.

— В тоннеле все немножко очень странно. Лучше я покажу!

И он показал мне тоннель. Я заглянул в него, и не увидел никаких странностей. Просто каменная труба с дорогой, ничего интересного. Эрик заставил меня сверить наши часы и прошел по тоннелю. Вернулся, и мы снова сверили часы.

— И что? Ничего не случилось! — я смотрел на часы и не понимал, что он хочет этим сказать.

— Вот именно! — Эрик сиял. — Тоннель ничего не сделал с часами.

— И эта твоя странность, ради которой я сюда тащился, состоит в том, что тут ничего не происходит?

— Да погоди ты, — отмахнулся Эрик, — это только начало. Давай еще раз сверим часы.

Мы сверили, и я уже шлифовал в голове язвительный ответ, полный сарказма, готовил его к возвращению Эрика из второго паломничества по тоннелю. Он сел за руль машины, включил музыку, и торжественно вкатился в темноту. Я смотрел ему вслед. Машина отдалялась, становилась чуть меньше, звук ее мотора слабел.

И Эрик выехал на свет. Ничего не случилось! Кроме моего потерянного времени. Пришлось ждать, пока он развернется и проедет обратно. Он вышел из машины и сунул часы мне под нос.

— Видал? Сравни время!

Его часы спешили на 4 часа.

— Ты перевел часы, что ли?

— Нет, не переводил. Они сами спешат в тоннеле. Причем только пока еду в ту сторону, а не обратно. И только пока еду, пешком ходить бесполезно. Я заметил случайно, пока счет шел еще на минуты. Но часы убегают вперед, и каждый раз сильнее. В прошлый раз ушли на два часа, до того на час, а еще того — на полчаса. Давай еще раз время сверим время!

Он подвел часы, у меня на глазах завернул их в пластиковый пакет и уложил в багажник. Запер его, а ключи отдал мне. Я смотрел на него, как ребенок смотрит на фокусника, и ждет, пока из шляпы появится белый кролик. Эрик опять въехал тоннель. Проехать двадцать метров — вопрос нескольких секунд. Больше времени уйдет, что бы развернуться, хотя и обратная дорога не займет даже минуты.

Но когда он забрал ключ, открыл багажник и вынул часы, все еще в пакетике, сквозь тонкую пленку я увидел своего белого кролика. Часы спешили на восемь часов. Они не могли спешить, они были совершенно исправны, но спешили. Что-то в тоннеле сбивало их с толку. Я не мог и представить, как такое может быть, и это раздражало. Я никогда не любил фокусы! Даже ребенком хотел знать только, как фокусник творит свои чудеса, хотел разоблачить его, избавиться от тайны. Понимать, в чем секрет и как все устроено — вот чего я хотел. Не загадку, а решение.

Наверняка, проблема в часах! И я вручил Эрику свои электронные часы, а с ними телефон с включенным таймером, а его часы сунул в свой карман. Когда он вернулся из новой поездки по тоннелю, часы в машине ушли далеко вперед, а стрелки на часах из моего кармана не сбились с ритма. Я глубоко вдохнул перед тем как взглянуть на экран телефона. Цифры на нем отсчитывали первые минуты семнадцатого часа. Обычно я не против поболтать, и не трачу много времени на поиск слов, но не в этот раз.

— Какого хрена? — вот и все, что я спросил тогда.

— Отличный вопрос! — согласился Эрик. — Я тоже так сказал, вот прямо в точности: «Какого хрена»? И знаешь, что понял?

— Что?

— Ничего! Но если я пойду пешком — все нормально. Если буду кататься по другим тоннелям хоть до китайской пасхи, по всем, кроме этого — все нормально. Даже если тачку возьму другую, кроме этой — все нормально, часы не дурят. Я даже думал, что мне это все показалось. Но нет, только проеду по этому тоннелю, именно на это машине — и часы сами переводятся вперед. Это как ключ и замок! Машина и этот тоннель. Когда еду, я что-то открываю. Ключ и замок.

— У тебя часы сломаны! — ответил я.

— Ты сказал, что не сломаны! — возмутился Эрик.

— Я ошибся!

— А это что? — он выхватил мой телефон и сунул мне же под нос. Цифры на экране все еще отсчитывали минуты семнадцатого часа. — Он тоже сломан?

— Да! Все сломаны. В тоннеле что-то воздействует на них, и…

— Садись!

— Куда?

— На детский стульчик! В машину садись, понятное дело.

Он почти запихнул меня в салон, и оставил свои часы на асфальте. Мы въехали в тоннель. Я уверял себя, что часы сломаны и ничего не случится, но все равно ждал чего-то. Вспышки света или кромешной тьмы, раската грома или ворот ада на пути. Но мы проехали тоннель и ничего не случилось. Мы вернулись обратно. И снова ничего не случилось. Время на часах не отличалось ни на секунду.

— Видишь! Просто сломанные часы, — сказал я. Мир вернулся в нормальное состояние, без тайн, фокусов и загадочных тоннелей.

Но Эрик упрямо помотал головой и снова поехал в тоннель. Когда он вернулся, сбились не часы, а календарь. Стрелки его часов сделали круг и вернулись на прежнее место, и только дата в крохотном окошке календаря рассказывала, что прошло больше суток. Тридцать два часа пропало в тоннеле.

— Скажи это еще раз, давай! — подначивал меня Эрик — Скажи, что часы сломались!

Но я не сказал.

— Это моя дорога! — Эрик зашел в тоннель. — Видишь? Моя дорога. Моя машина. Мы — ключ и замок, и когда я еду там, я… Я не знаю что, но это мой путь и по нему нельзя ехать вдвоем.

В тот день мы ушли, и время больше не сходило с ума. Я засыпал очень долго, а в голове кусочки идей складывались в узоры калейдоскопа научной фантастики. В тоннеле есть провал во времени? Или магнитное поле, которые сбивает показания всех приборов? Под ним спрятано НЛО? Я уснул где-то на стадии: «Тоннель вызывает спонтанный телекинез у Эрика, и тот мысленно переводит часы!». Ну, или они просто сломаны! Они должны быть просто сломаны. Только это объяснение — разумное.

Утром я проснулся с планом исследований в голове, и разбудил Эрика телефонным звонком. Я притащил к тоннелю разные часы, механически и электронные, и даже самые большие песочные, какие только смог найти. А еще две камеры и набор ароматических палочек.

— Это-то зачем? — изумился Эрик.

Я отправил его в тоннель, с песочными часами и с палочками благовония, горящими в подставке на его переднем сидении. Если внутри что-то просто переводит часы вперед, то на песок и палочки это не повлияет, верно?

Нет, не верно. Эрик выехал из тоннеля, когда песок уже слежался на дне часов. Палочка сгорела. И даже пепла не сталось на сидении, а подставку я нашел на полу.

Эрик вернулся в тоннель. Теперь он ехал очень медленно, смотрел на часы, а не на дорогу, и по телефону называл мне время на своих часах. Все было в порядке, пока до выхода не остался всего метр. Часы не сбивались. Он нажал на газ и связь прервалась. А на той стороне тоннеля Эрик не досчитался четырех дней жизни.

Пока я ставил камеру на входе в тоннель, бомж зашел в него, справить нужду. Он посмотрел на пару психов, которые снимают воздух, и ушел искать туалет в другом месте. Эрик снова въехал в тоннель, одна камера смотрела ему в спину, вторая снимала вид из кабины, а я шел рядом. Мы добрались до выхода, и я не увидел ничего странного. Камера внутри машины сняла весь путь, но когда выход из тоннеля заполнил почти весь кадр, съемка оборвалась.

Я унес наружную камеру домой. Что бы просмотреть минуту видео по одному кадру, внимательно изучить каждый из них, ушло очень много времени. Но я нашел его — один кадр, один сбой. Машина Эрика ехала в темноте тоннеля, размытая, смутная, резкость ушла куда-то в сторону. А на следующем кадре я увидел пустой тоннель. Щелк! Я ткнул в кнопку, кадр сменился, и машина снова ехала по тоннелю. Щелк! Один кадр назад — и я снова вижу пустой тоннель.

Конечно, я знал, что дело не в часах. Эрик был прав, он с самого начала понимал, что происходит. Тоннель — замок, а его машина — ключ. Но я сопротивлялся реальности, не хотел загадок в моей понятной жизни, и все еще пытался поверить, что дело просто в сломанных часах. Я хотел в это верить, а веру нельзя сломать никакими доводами разума.

Когда Эрик потерял свой первый год, мы нашли камень.

Эрик вернулся из тоннеля, и его машина была покрыта грязью, пылью, разводами глины. Он сидел за рулем, и кровь сочилась из большой ссадины на щеке. Ветер задувал в кабину мелкий песок через разбитое боковое окно. А камень, который выбил стекло и поранил Эрика, лежал на сидении рядом с ним. Я предложил Эрику закончить и забыть о тоннеле. Сделать вид, что ничего не было. Но он уже не мог остановиться.

— Я был там! — он почти кричал и размахивал руками. — Я где-то был. Тоннель — на самом деле замок, и он открывает куда-то дверь. Это мой длинный путь! Ты сам все заснял — я еду и пропадаю, а потом возвращаюсь, и уже прошло полно времени! Год прошел! Явно же что тут не просто сломанные часы. Камень настоящий! А это? Думаешь это что, просто какая-то игра, прикол? — он стер кровь со щеки и обтер ее о мою руку. — Видал? Кровь настоящая! И это случилось на той стороне.

— Лучше тебе поверить, что это просто сломанные часы, — посоветовал я ему тогда, а он тут же уселся за руль, и потерял уже два года, пока ехал в тоннеле.

Эрик нашел свой длинный путь, и это путь вел не через километры, а через годы. Он возвращался в той же одежде, но изношенной и грязной. Возвращался с бородой и с мозолями на руках. Он терял годы и старел. За несколько дней его волосы начали седеть, а лицо прорезали тонкие траншеи морщин.

— Сколько лет ты теряешь зараз? — спросил я, но он не хотел этого знать.

— Там что-то есть, на той стороне! Там дорога, которой никто не видел, кроме меня! А я ничего не помню.

— Так остановись!

— А я и остановлюсь! Только не здесь, а на той стороне. Пять лет, десять, двадцать — не важно. Однажды я остановлюсь, останусь там и обратно не вернусь.

Эрик говорил как фанатик, как безумец, идущий на смерть.

— Эрик, брось это все! Ты стареешь. Ты просто умрешь за рулем от старости! Раз ты всегда возвращаешься оттуда, то на это есть причины. Ты не помнишь, почему не остаешься там. Ну, так может тебе там просто не нравится? Может, ты тратишь годы, что бы выбраться оттуда и все забыть? Хватит. Продай машину, и дело с концом.

— Нет. Смотри! — Эрик поднял руку. — Видишь?

И я увидел. Тонкая золотая полоска обвивала его безымянный палец.

— Я женат! — он вдруг всхлипнул и сел прямо на асфальт. — Я женат там, на той стороне! Я там прожил жизнь, у меня там семья, а тут я ничего не помню. Тут я просто катаюсь. Я там прожил, уже даже сам не знаю, сколько лет. Там теперь моя жизнь, получается. А я ее не могу вспомнить! Может, я и умру за рулем, но тут не останусь. Я там прожил жизнь, понимаешь? Уже прожил! Уже состарился.

Он сидел на асфальте и всхлипывал. А я только смотрел на него и повторял себе, что все дело в сломанных часах. Вот и все. Это какая-то ошибка. Розыгрыш! Эрик подшучивает надо мной. Я предложил уйти, но он не сдвинулся с места.

— Давай ты хотя бы без меня никуда не поедешь, ладно? — сказал я, и он кивнул.

— Точно? — спросил я.

— Точно! Клянусь, — ответил Эрик.

И я ушел. Он остался с тоннелем наедине, а я просто ушел, и мое: «Точно?», стало последним словом, которое я сказал ему.

Утром я не смог до него дозвониться. Машина Эрика стояла на выезде из тоннеля, уткнувшись бампером в дорожное ограждение. Похоже, она выкатилась их тоннеля по инерции, уже с пустой кабиной. Она стояла там, помятая, измазанная грязью. Задние фары разбита, левая дверь исцарапана ветками. Или когтями? Больше я не мог врать себе и твердить, что дело в сломанных часах.

Лиана обвилась вокруг заднего колеса, и когда я протянул руку, она шевельнулась и выпустила длинный усик. Он ухватил мой палец, и я отпрыгнул. Вырванная, раздавленная, она все еще жила и искала, за что ухватиться. Я не знаток растений, но уверен, ни один знаток не сможет опознать синий треугольный цветок, который свисал с лианы и шевелил лепестками. В мире нет таких цветов. В нашем мире!

Эрик нашел свой длинный путь, свою дорогу туда, где никто больше не был. Его часы никогда не были сломаны. Сломана Вселенная в этом тоннеле. Где бы ни оказался Эрик, в мире, где он женат, а цветы умеют шевелить лепестками, он должен быть уже мертв или очень стар.

Я не знал, где он. Я включил его излюбленную песню, «Викинг асфальтовых рек», и под рев гитар проехал по тоннелю в память о нем. Не знаю зачем, но это казалось правильным. Это были поминки по Эрику. Я крутил руль и подпевал дурным голосом:

«Ты викинг асфальтовых рек,

Здесь твой мир, здесь ты — человек,

И свободу твою никому у тебя не отняяять!».

Я катался по тоннелю, пока песня не кончилась. Просто катался, а не ставил эксперименты. Никаких контрольных часов на асфальте перед тоннелем не было в этот раз, и сравнить время мне было не с чем. Но если мои часы не врали, то Солнце уже должно было садиться, а день только начался.

Замок и ключ. Я унаследовал их, открыл дорогу в далекий путь, и проехал по нему, но не знал теперь, где побывал. Я ненавижу тайны и фокусы, и хочу найти ответ, хочу знать, что на той стороне. Знать, где закончился путь Эрика. Не я нашел далекий путь, а путь нашел меня, и мне уже не свернуть с него.

Я снова въезжаю в тоннель. Я чуть постарел, и мои часы сегодня будут спешить на четыре года. А потом — на восемь. Однажды я смогу остановиться и узнаю, что в конце моего далекого пути.