Хроники капитана Блуда [Алексей Гулин] (fb2) читать онлайн

Алексей Гулин Хроники капитана Блуда

Предисловие. Мир капитана Блуда

Посвящается авторам «Звездного торговца», «Королевы Солнца» и всем прочим, кто писал обо всем этом серьезно

Некогда в одной из библиотек на компакт-диске мне встретилось произведение неизвестного автора «Хроники капитана Блуда». Открыв его, я был разочарован. Вместо забавных фантастических приключений, я обнаружил набор тупых, дегенеративных шуток не первой свежести, плавно переходящих в бред, явно навеянный даже не алкоголем, а чем-то еще похуже. Но мысль о бравом капитане и его развеселом экипаже с тех пор не оставляла меня. Некоторые намеки на такое встречались у разных писателей, достаточно вспомнить хотя бы «Пески Марса» Артура Кларка. К сожалению, встретить ничего подобного мне не удалось.

Потом, просто ради прикола, мне в голову пришли несколько забавных сюжетов, которые я начал переносить на компьютер. Дав прочитать начало своей сестре Инне, я получил настоящий генератор новых сюжетов и сцен. Так вот и пишу, почти по Гашеку (помните, разбойничий роман в его рассказе писали два человека: один обладал буйной фантазией, а другой мог удержать в голове все хитросплетения сюжета). Я не считаю, что я «украл» название. В конце концов, оно — пародия на название прекрасной книге Рафаэло Саббатини, а она, в свою очередь, если честно, во многом представляет собой пересказ записок пирата-врача Эксмелена о его похождениях у Генри Моргана.

Когда часть «Хроник» уже была написана, а еще большая — уже задумана, я понял, что необходим комментарий, и, желательно, предварительный, чтобы объяснить некоторые моменты, кажущиеся, на первый взгляд, не совсем очевидными. По сюжету, прошло не менее тысячи лет после того, как люди начали освоение межзвездных просторов. Увы, я должен огорчить всех поклонников Империи Человечества. Для того, чтобы была создана такая империя необходимо, во-первых, чтобы Земля была, как минимум, едина, и, вдобавок, желательно, Империя Земли уже существовала. Во-вторых, нужно резко враждебное отношение инопланетян к людям и друг к другу. Все это я считаю маловероятным по отдельности, а вместе (согласно закону умножения вероятностей) они кажутся просто невозможностями. Я нарисовал мир непростой, небезопасный, но достаточно комфортный и вовсе не жестокий по природе своей, в котором могут мирно сосуществовать люди разных культур, взглядов, привычек и инопланетяне разных рас. В объяснении нуждается недостаточно высокий технический уровень нарисованных планет. В этом нет ничего удивительного. Рассмотрим процесс колонизации повнимательнее.

В начале своего существования колония представляет довольно печальное зрелище. Кто становится колонистом? Наивные романтики, ищущие новых ощущений в «борьбе с дикой природой». Неудачники, ничего не добившиеся в жизни, и решившие начать все сначала. Асоциальные (как в хорошем, так и в плохом смысле) личности, которым некомфортно в обществе. Это и анархисты, и всякого рода нонконформисты, и обыкновенные хулиганы, считающие себя «диссидентами». Только представьте себе коктейль из подобных людей. Ясно, нечего ждать от них развития хай-тека. Колонию никогда не создают просто так. Планета будет колонизирована из-за своих природных ресурсов, как форпост, прикрывающий какую-то область, как место проживания излишков населения. В начале своего существования колония представляет собой место, где немногочисленные люди стремятся просто выжить, и, не факт, что это удастся всем. В таких условиях не найдется места ни однополой любви, ни прочим садомазохистам: нужны прочные семьи со множеством детей. В мелких поселках нет ни компьютерных сетей, ни мобильной связи, ни сложной бытовой техники. Родная планета поставляет им только то, что абсолютно необходимо для жизни. Никому в голову не придет вести игровые приставки, музыкальные центры, домашние кинотеатры. Все имеющиеся компьютеры используются для решения насущных задач, разбросанные неподалеку друг от друга поселки обходятся стационарными радиостанциями. Даже почта практически не функционирует. Проходит много лет, людей становится достаточно много, появляются города, сначала не очень крупные, затем сливающиеся в мегаполисы. Колония становится полностью автономной, у людей появляется достаточно свободного времени, и, вот только теперь, возникают атрибуты «современности» и «цивилизованности» в виде сотовых телефонов и карманных компьютеров. Связь через межзвездные просторы очень ресурсоемка и создание межзвездных информационных сетей не может позволить себе даже Земля. Нет единой банковской системы и единой валюты. Торговцы предпочитают улетать с планеты, закупив товара на всею имеющуюся наличность.

В политическом плане область космоса, населенная людьми также является «рыхлой». Возникают и, затем, умирают различные военно-политические и экономические союзы. Крупномасштабная война маловероятна, но армии поддерживают боевую готовность. Бывшие колонии объявляют о своей независимости от метрополий, и сами, в свою очередь, начинают создавать свои колонии. Инопланетяне входят в жизнь людей, а люди — в жизнь инопланетян. Мир сложен, многогранен, красочен. В нем есть место для всех религий и взглядов. Главное — не мешать другим.

Я бы хотел, чтобы прочитавшие эту книгу говорили: «Пустяки, а читать было приятно». Все!

Алексей Гулин

Часть 1. Переселенки

Капитан Блуд сидел в своей каюте с видом крайнего отвращения ко всему миру. Стол был завален рекламными проспектами, ответами на слезливые письма, которые они сочиняли всем экипажем, и распечатками данных портовых служб. Работы не было нигде. Большинство предполагаемых клиентов отпугивала репутация капитана, его команды и его судна. Блуд мог только вздыхать, вспоминая, как его репутация как раз и привлекла Альфонсо-Хуана-Пабло-Мария Гарсиа, знаменитого на весь сектор ловеласа. Он тогда все-таки женился на не менее известной Розе Паулиньо, вдове миллиардера, и устраивал мальчишник на экзотических планетах. Вместо предполагаемой недели мальчишник затянулся на полтора месяца, так как тогдашнему старпому Роджерсу спьяна пришла в голову идея остановиться на Деатере IV, где они все угодили в плен к повстанцам. Тогда вырваться им удалось лишь после того, как Альфонсо соблазнил предводительницу восставших. Экипаж так и не пришел к единому мнению, что руководило действиями Альфонсо: страстное желание убраться с планеты, безвыходность ситуации или просто привычка — обитатели Деатеры IV известны своей уродливой внешностью. Новоиспеченный жених не только не был в претензии на Блуда, но и заплатил гораздо больше положенного (разумеется, из денег невесты), заявив, что из-за Блуда и его людей он больше месяца был свободным, и это притом, что повстанцы кормили их исключительно местным аналогом каши, а жить приходилось в настоящих норах.

Блуд оторвался от радостных воспоминаний и со вздохом вернулся к действительности. Привычка тяжело вздыхать появилась у него буквально несколько дней назад, но он уже напоминал земного морского слона. Он посмотрел сначала на потолок, в надежде придумать хоть что-нибудь, а затем на стену прямо перед собой. Стена вся была испещрена шрамами, появившимися в результате разрушительной деятельности бывшего механика Уайта. Он, напившись в стельку пьяным, при помощи лазера вывел на стене длинное и вычурное ругательство, относящееся к особенностям анатомии и размножения вукусов с Шендара II. Переборку он, конечно, прожег насквозь, после чего решил украсить другую стену уже не надписью, а рисунком. Что он хотел изобразить, осталось неизвестным, так как он был немедленно списан с корабля — прямо в открытый космос: он не придумал ничего лучшего, как делать рисунок на корпусе корабля. После того, как стена была прорезана, Уайта выбросило наружу давлением воздуха. Все прожженные стены заварили и загладили, а у себя в каюте Блуд не стал заниматься отделкой, так как посторонних туда не пускали, а заплатка заставляла его вспоминать покойного матершинника-виртуоза, приводя в хорошее настроение. Однако безденежье привело его в такое уныние, что развеселить не могли даже воспоминания о всем самом хорошем.

После деликатного стука открылась дверь, и в каюту вошла Джулия Смит, занимающая пост помощника карго.

— Что грустим, капитан? — низким грудным голосом сказала она. — Не желаешь ли как-нибудь развлечься? Говорят, открыли новый развлекательный центр.

— Если бы ты знала, что у нас с финансами, — вздохнул Блуд, — ты бы не приставала ко мне со всякими глупостями.

— Я вообще-то как раз насчет финансов. Что там у меня с жалованием?

— Жалование… — гнусно усмехнулся Блуд, — жалование… Какое странное слово. Кажется, я где-то уже слышал его, но не могу вспомнить, где именно.

— Как! — скорбным голосом воскликнула Джулия. — У нас нет денег на жалование? А я только подобрала себе красивый браслетик и попросила ювелира отложить его для меня.

— Значит, переживешь без браслетика.

— Но это так не делается! Приличные люди платят за то, что выбрали!

— Значит, будешь неприличной.

— Но я теперь не смогу показаться в этом магазине!

— Значит, переживешь без этого магазина.

— И что, жалования не будет вообще?

— Могу тебя успокоить: если дальше все пойдет так, как сейчас, нам всем предстоит дружно сесть на диету.

— Мне нельзя сесть на диету! У меня такая замечательная фигура! Я так хорошо выгляжу. Я если похудею, на мне не будет смотреться платье. То, красное, которое я купила только месяц назад.

— А если бы не купила, то сейчас бы ела.

Разобиженная блондинка повернулась и пошла к выходу, что-то недовольно бормоча себе под нос. Вдруг дверь распахнулась, и в каюту ворвался старший помощник Руддс, чуть не сбив с ног мисс Смит. Его уши дрожали от возбуждения, а хвост мотался из стороны в сторону.

— Капитан! Есть хороший фрахт!

— Я исчезаю, мальчики, — сказала повеселевшая Джулия и выпорхнула в коридор.

Руудс положил бумаги на стол и рухнул в кресло. Блуд пробежал взглядом по верхней и схватился за голову.

— О, небо! Только не это! Переселенцы! Я знаю, что это такое! Они будут непременно набраны в самых захолустных дырах и не будут знать ничего о корабле. Мужчины будут совать нос во все дыры и задавать идиотские вопросы, женщины, все как одна — толстые до безобразия и неряшливо одетые, будут давать советы экипажу, как правильно вести корабль…

— Ты еще не дочитал до конца.

— Не мешай капитану возмущаться! Дети будут путаться у всех под ногами, развозить всякую грязь по всему кораблю, оставлять игрушки в самых неподходящих местах, а их родители их искать, потому, что, видите ли, ребенок не может заснуть без любимого мишки! А подростки возьмут с собой баллончики с краской, обязательно пронесут, как их ни обыскивай, и украсят все стены такими ругательствами, от которых покраснели бы даже боцманы старинных парусников.

Руудс фыркнул.

— Ну, во-первых, ты сам прекрасно знаешь, что подростки будут писать на таком сленге, что их не поймут даже собственные родители, не то, что мы. А если тебе лень читать, я сам все объясню. Речь идет о возрождении древнего обычая «королевских невест».

— Кого-кого?

— Стыдно не знать историю собственной планеты. Некогда, когда население колоний составляли почти одни мужчины, ваши древние короли вербовали женщин и посылали их за море, в жены колонистам. Теперь, на Шендаре III озабочены состоянием своей колонии в соседней системе. Там слишком много мужчин и слишком мало женщин.

— И что, так много нашлось желающих перебраться из мегаполисов в джунгли?

— Желающих не нашлось, а вот не желающих посидеть в тюрьме пяток-другой лет нашлось достаточно. Там смертность чуть не сто процентов, поскольку бесплатно никого не кормят, а работы не хватает и свободным.

— Полный транспорт одних уголовниц! — Блуд привычным жестом схватился за голову.

— Не так все страшно. Там, в бумагах, все есть. Большинство осуждены за проституцию, кое-кто — за мелкое воровство. Одна молодежь. Так что Джулии и Изабелле нелегко будет составить им конкуренцию.

— Не обижай девочек! Они вовсе не такие уж и плохие. Просто любят людей, а не кошек-переростков и не больших синих ящериц. Ты лучше скажи, что там по деньгам.

Руудс молча ткнул пальцем в нужный пункт контракта. Блуд поморщился:

— Судя по общей сумме, двадцать пять процентов они накидывают за сложность. И это притом, что мы еще не начали торговаться! Не нравится мне все это, — капитан привычно вздохнул. — Многие уже успели отказаться?

— Мы первые, кто получили предложение. Вот что значит репутация!

— Ладно, черт с ними. Берем. Если мы не найдем денег в ближайшую неделю, нам придется продать последние штаны, чтобы заплатить за аренду корабля.

— Мы уже отдали этому старому сквалыге Зильберштейну столько, что можно было купить два корабля получше этого.

— Знаю, — вновь вздохнул Блуд, — ты преувеличиваешь, но не намного. Все как-то не удается накопить столько, чтобы выкупить нашу «Золотую Лань» у пройдохи Соломона. Деньги куда-то все время деваются. Ладно, я пойду оформлю бумаги, а ты, сразу как только нам перечислят аванс, иди к Соломону, продлевай аренду и начинай переоборудовать трюм. Да, и не забудь спросить у Джулии, сколько стоит ее браслет и выдай деньги — чтобы ее не считали неприличной.

— Ну, надо же, какие бывают легковерные люди в ювелирных магазинах: стоит только заплатить им, и они сразу неправильно оценивают человека, — фыркнул Руудс и пулей выпрыгнул в дверь.

Когда Блуд вернулся к кораблю, там уже вовсю шли работы. «Золотая Лань» была универсалом — кораблем, имеющим большой трюм, который можно было переоборудовать для перевозки различных грузов, в том числе и большого количества людей, если они были согласны потерпеть некоторые неудобства. Таких кораблей давно уже не строили: для небольших компаний они были чересчур выгодны, позволяя обходится одним кораблем для перевозки чего угодно, вместо того, чтобы покупать два, три, а то и больше кораблей разных типов.

Переоборудованием руководил лично Соломон Зильберштейн, владелец нескольких кораблей и склада на космодроме. Его небольшая размахивающая руками фигурка, казалось, была одновременно во всех местах, а высокий голос звучал со всех сторон.

— Вы таки осторожненько, вы можете повредить обшивку, а нам это совсем не надо. Осторожно, если вы это уроните, я это не переживу, клянусь мамой!

Рабочие, привыкшие к нему, не обращая внимания на его призывы, быстро устанавливали пассажирские секции в недрах трюма. Эти секции, также как и цистерны для сыпучих и жидких грузов, секции для контейнеров, холодильники и много другое принадлежали Зильберштейну и арендовались Блудом и его командой за бешеные деньги. Работа была окончена только поздно вечером, и у непривычного человека осталось бы впечатление, что Зильберштейн поселился у него в каждом глазу и в каждом ухе. И Блуд, и Руудс давно сбежали в свои каюты, бросив на произвол судьбы Джеффри Милза и Джулию Смит, которым по должности приходилось наблюдать за всеми работами в трюме. Но ни что не длится вечно, и, наконец, рабочие удалились, а вместе с ними и Зильберштейн, голос которого был еще долго слышен:

— За такую работу стыдно и платить! Вы таки возились в три раза дольше, чем надо. Только жалость к вашим престарелым родителям вынуждает меня оплачивать такой труд.

Рано утром корабль начал готовиться к старту. Нанимать корабль в соседней системе — удовольствие дорогое, вдобавок перелет к месту назначения занимает время, но если в системе нет нужного корабля — приходится терпеть. «Золотая Лань» была названа в честь старинного пиратского корабля. Это название где-то раскопал покойный старший помощник Роджерс. Его хватил удар прямо во время праздника, устроенного после возвращения со знаменитого мальчишника. Видимо, виски и приглашенных девушек, которых вполне привлекали и ксоорлиане, похожие на больших кошек, и ящерообразные вурвдсы, оказалось чересчур много для его уже немолодого организма, здоровье которого было сильно подорвано неумеренным пьянством. Это Роджерс сначала нашел корабль у Зильберштейна (тот приобрел партию из пяти кораблей, четыре из которых были сданы в аренду компании, обслуживающей соседние колонии), а затем и самого Блуда. Блуд был списан с корабля прямо во время полета на промежуточной станции — вещь весьма редкая, вдобавок с формулировкой «приставание к пассажирке в состоянии алкогольного опьянения». Блуд был старшим помощником на рейсовом пассажирском корабле, ходил в красивой форме, был аккуратен и подтянут, и на самом деле нужно было еще уточнить, кто к кому приставал. Пресловутое «состояние алкогольного опьянения» было вызвано бутылкой хорошего шампанского, выпитой как раз с этой самой пассажиркой. На беду Блуда, она оказалась женой известного политика, который боялся скандала как огня, и, чтобы не испортить его репутацию, несчастный старпом Блуд был представлен алкоголиком и маньяком-извращенцем. После такого лишь вечно пьяному Роджерсу могла прийти в голову мысль взять к себе Блуда, да еще в качестве капитана (сам Роджерс командовать не мог, потому что пьяный он был слишком добр, а трезвый — всегда с похмелья и слишком злой). Масла в огонь подлило и то, что Блуд с Роджерсом принимали к себе всех подряд, лишь бы они хоть немного подходили к должностям. В результате образовался невиданный экипаж, в который входили как негуманоиды, так и женщины, что для таких маленьких кораблей было просто диковинкой. В результате все считали «Золотую Лань» нечто средним между низкопробным кабаком и летающим борделем, тем более что вдобавок к Блуду, считавшемуся самым неприличным из космолетчиков, старпомом был Роджерс, проведший в космосе больше тридцати лет и растрачивавший все заработанное исключительно на дешевое виски и девочек. Ситуация начала исправляться только после знаменитого мальчишника, когда Блуд произвел Руудса из юнг в старшие помощники. У Руудса, принадлежавшего к весьма нецивилизованной расе, оказалось прекрасное чутье на хороший фрахт и пара неутомимых ног. Он не ходил, а всегда бегал, и на бегу умудрялся перехватывать хорошие заказы прямо из-под носа у других команд. И это, как ни странно, не приводило не только к темной (только дурак полезет в драку с ксоорлианином), но и даже к порче отношений и маленьким торговым войнам: неунывающий и всегда веселый Руудс покорял сердца почти всех, кого он встречал. Единственный, кого он совершенно не выносил, был Соломон Зильберштейн. Каждый раз, после получения денег за фрахт, Руудс носился по всему кораблю, размахивая какими-то выкладками, и кричал, что еще два или три таких рейса, и они могут выкупить корабль у владельца, если только разумно экономить. Но деньги быстро растрачивались на вычурную еду, выпивку, платья, украшения и тому подобное, и Руудс, оставшись в одиночестве с сэкономленными деньгами, махал на все рукой и уходил в загул. Деньги он предпочитал тратить на подарки. У него в каждом космопорте, который они посещали, была своя постоянная девочка. Его неудачей на любовном фронте были лишь Джулия и Изабелла, которые все-таки предпочитали людей. Во многом благодаря Руудсу «Золотая Лань» начала поправлять свою репутацию, берясь либо за то, что выполнить вообще невозможно, либо за то, что выполнить можно, но противно.

К обеду все предстартовые процедуры были закончены, и корабль смог стартовать. Блуд занял свое место в рубке, где Дорж Нгувт дремал прямо в кресле, уступив управление Катрин. Весь перелет должен был занять около недели, трасса была пройдена не раз, и, теперь, корабль можно было сравнить с небольшим домом отдыха.

Вопреки распространенным заблуждениям, полет протекал вполне тихо и благопристойно. «Золотая Лань» давно избавилась от выпивох Уайта и Роджерса, механику Али пить запрещала религия, а у ксоорлиан алкоголь не вызывал опьянения, но зато оставлял тяжелое похмелье наутро. Неумолимый дарвиновский закон привел к тому, что на таких кораблях остались лишь две должности для алкоголиков: механик и старший помощник. После того как пьяные навигаторы отправили корабли в окрестности черных дыр, похмельные пилоты разбились при посадке, поддатые карго уложили грузы так, что корабли перевернулись при взлете, а коки, путавшие с бодуна соль и сахар, были забиты собственным экипажем, пить до полета, во время него и после могли только механики и старпомы. Механику было достаточно знать наизусть, где что на корабле находится, чтобы впоследствии, на земле, провести ремонт, распоряжаясь портовыми ремонтниками. Старший же помощник исполнял те обязанности капитана, которые капитану самому исполнять совершенно не хотелось, как на земле, так и в космосе. Если бы переселенцы были обычными, то разбираться с ними пришлось бы именно Руудсу, так как Блуд испытывал ужас при одной только мысли об этом, зная о таких рейсах не понаслышке.

После недели спокойной жизни «Золотая Лань», наконец, добралась до системы Шендара.

Когда первые люди добрались до этой звезды, они обнаружили, что вторая планета системы населена разумными обитателями. Сначала они подумали, что это цивилизация роботов, но затем обнаружили вукусов — древнюю и крайне своеобразную расу. Возраст их цивилизации составлял не менее двух миллионов лет — они достигли впечатляющих вершин прогресса тогда, когда по Земле еще бродили угрюмые австралопитеки. Все свое время вукусы проводили, занимаясь процессом размножения, прерываясь только на то, чтобы перехватить кусок или поспать часок-другой. А роботы обеспечивали их едой и всем необходимым, разрабатывали новые технологии, строили новых роботов и делали планету все более комфортабельной. Несмотря на все это, рождаемость на Шендаре II была очень низкой, и население оставалось стабильным бог знает сколько десятков тысяч лет. Выяснить все подробности у вукусов было делом крайне сложным: они были приветливыми и дружелюбными, но не могли уделить любопытным исследователям больше десяти минут кряду и, вдобавок, были очень застенчивыми в интимных вопросах. Спрашивать у роботов оказалось не только бесполезно (такие вопросы их не интересовали вообще), но и опасно, потому что они могли воспринять исследователя за досадную помеху работе, которая должна быть немедленно устранена. Вукусы не препятствовали освоению системы, они ограничивались лишь своей планетой, но роботы провели освоение так капитально, что никакое исследование не могло объяснить, как выглядела планета до их создания. В результате, на вукусов махнули рукой, оставив немногочисленным ученым гадать о причинах подобного поведения, а большинству человечества — великолепный повод для скабрезных шуток и сравнений. Ни одна из существующих теорий, разумеется, не могла объяснить, почему вукусы так живут. Наиболее простое объяснение — им это просто нравится — серьезными учеными не принималось. Так, те, кто поселились на третьей планете Шендара, монополизировали торговлю с вукусами, которым время от времени все-таки требовались какие-то материалы. Взамен люди с Шендара III получили кое-какие уникальные технологии, ставшие их самой главной тайной, и позволившие им всего за несколько веков стать самой населенной планетой в секторе и претендовать на лидерство в различных союзах — как торговых, так и политических. Двести лет назад на Шендаре III ощущался недостаток населения, который они, ничтоже сумняшеся, благополучно разрешили с помощью клонирования. Но уже через полвека населения стало слишком много, и Шендар III завел свои собственные колонии, в которые теперь и набирали колонистов — столь замысловатым способом. Кстати, в отличие от остальных населенных людьми планет, первые колонисты на Шендаре III по каким-то непонятным соображениям, не стали давать планете собственное имя, ограничившись названием звезды и порядковым номером.

Ничто не предвещало экипажу «Золотой Лани» легкого и благополучного фрахта. Сначала им приказали садиться не на одном из коммерческих космопортов, знакомых пилотам как свои пять пальцев (у вурвдсов их столько же, сколько и у людей), а на военной базе. Дорж решительно отстранил Катрин от управления и сажал корабль сам. Делал он это с обычным бесстрастием, и понять, насколько это сложно, не было возможности. Когда корабль сел, Блуд приказал всем оставаться на корабле, а сам пошел к контрольному зданию, прихватив с собой Руудса.

Их встретил немолодой человек в штатском. Он провел их в комнату, где сидела молодая худощавая женщина в наручниках.

— Меня зовут Билл, я — младший координатор, это полицейский чин средней руки, — любезно представился человек в штатском. — Кофе, легкого вина, сигару?

— Нет, спасибо, — вежливо сказал Руудс. — Я боюсь, это может отвлечь от дел.

— Да, к сожалению, вы правы. Сначала, я бы хотел прояснить один непонятный для меня вопрос. Когда вы заключали договор, то договорились на транспортировку трехсот человек…

— Двухсот восьмидесяти восьми, — машинально поправил Руудс.

— Да, разумеется. Но ваш корабль значительно больше. Возможно, вы бы смогли найти дополнительное место, естественно за дополнительную плату?

— Видите ли, Билл, — со вздохом произнес Блуд, — в каждой каюте помещаются шесть человек. Койки трехъярусные и довольно узкие, так что положить на них еще кого-то невозможно. На каждой палубе находятся шестнадцать кают: восемь по одну сторону и восемь по другую. Палуб всего три — вот и посчитайте сами.

— А почему палуб только три? Кубатура трюма значительно больше.

— Кроме людей мы вынуждены брать еще и воздух для них, и дополнительные системы очистки. Это еще одна палуба. И еще на одной палубе должны располагаться запасы воды и продовольствия, которые, согласно договору, должна поставлять ваша сторона.

— Простите, — смущенно произнес младший координатор, — я и сам небольшой специалист в вашем деле, а мое начальство разбирается еще меньше меня. Мы как-то и забыли про воздух и еду. Ну, ничего.

Тут, наконец, он вспомнил про закованную женщину, молчавшую на протяжении всего разговора.

— Это Гвен Доррис. Она назначена старшей в партии колонисток.

— Вы не будете посылать охрану и своих представителей? — удивился Блуд.

— А куда они денутся с корабля, — беззаботно махнул рукой Билл. — Вот до посадки — это другое дело. Уж поверьте мне, мы свое дело знаем. И мухе сбежать не дадим!

Блуд смотрел на Билла открыв рот.

— Вы что, хотите разорвать контракт? — лукаво спросил он.

Блуд несколько раз закрыл и открыл рот, напоминая рыбу, выброшенную на берег. Когда к нему вернулся дар речи, он, скрипнув зубами, рявкнул:

— Да! Хочу! Очень хочу! Но не могу, черт вас всех дери!

— Мне кажется, что это нарушение всех процедур и правил, принятых при транспортировке заключенных, — вежливо заметил Руудс.

— С момента погрузки на ваш корабль они уже больше не являются заключенными. Таковы условия нашего с ними контракта, — заметил полицейский.

Блуду показалось, что он заметил мелькнувшую усмешку на лице Билла. «Бред какой-то», обреченно подумал он, «так не бывает», и лишь усилием воли заставил себя слушать Билла дальше.

— Мы намерены начать погрузку сейчас же.

— Погрузку вы сможете начать не раньше чем через час. Причем сначала будет закачан воздух, погружены припасы, все проверено, а только после этого можно приводить и людей, — к Блуду, похоже, вернулась возможность здраво размышлять. — А вашу так называемую старшую мы возьмем с собой.

— Уже? Вам она так понравилась, что Вы не можете подождать немного?

Руудс оскалился. Это было бы похоже на вежливую улыбку, если бы не длинные клыки, показавшиеся из своих гнезд.

— Я очень ценю Ваше чисто полицейское остроумие, — ласково произнес он, — но речь идет о размещении почти трех сотен человек и организации их проживания на протяжении двух недель. Если Вы уверены, что это так просто, почему бы Вам самому не полететь с нами и не организовать все на месте?

— Я с радостью бы занялся этим, но мое начальство думает по-другому, — вздохнул Билл. — Под Вашу ответственность капитан, под Вашу ответственность. Забирайте.

— Сначала наручники, — голос Руудса стал ледяным.

— Полицейский вытащил из кармана миниатюрный передатчик, набрал на нем код, и кандалы спали с женщины.

— Пойдемте миссис Доррис, — в голосе Руудса опять появились теплые нотки.

— Мисс, — улыбнулась Доррис, — кто бы мог подумать, что на космических кораблях держат джентльменов.

— Только на кораблях им и место, — к Блуду вернулись навыки работы с пассажирами, — романтика осталась только в космосе, а что делает человека джентльменом, как не серьезность снаружи и романтика внутри.

Они шли по взлетному полю к кораблю а младший координатор Билл смотрел им вслед странным взглядом, но никто не обернулся, хотя Руудса так и подмывало это сделать.

Оставив Гвен в капитанской каюте, Блуд и Руудс пошли в крошечную кают-компанию. Места там хватало лишь для круглого стола и легких стульев. Пока Руудс набирал сигнал общего сбора, Блуд рухнул на стул и закрыл лицо руками. Он не пошевелился, когда вошли все остальные, и Руудс кратко обрисовал ситуацию, завершив обзор длинным непечатным ругательством из коллекции покойного Уайта. После непродолжительной паузы, когда все переваривали сказанное, Блуд все-таки взял себя в руки.

— Такого неприятного дела у нас еще не было. Даже на Деатере, когда нас могли убить, мы могли утешаться тем, что сами случайно вляпались. Тут же происходит что-то совершенно непонятное. Ощущение такое, что им там всем безразлично, как пройдет перелет. В чрезвычайных условиях и меры надо принимать чрезвычайные. Все переселенки будут сидеть взаперти. С организацией питания мы разберемся, а свой досуг они пусть организовывают сами у себя в каютах.

— Да, о разврате нам придется забыть, — протянул Дорж.

Экипаж недоуменно посмотрел на него, затем все дружно расхохотались: Дорж шутил нечасто. Этот, пусть даже и нервный, смех сделал свое дело, на что и рассчитывал пилот. Все расслабились, и Блуд начал давать распоряжения.

— Джеффри, Джулия, это ваша работа.

— Но, капитан, — недовольно возразила Смит, — я привыкла к грузу, который тихо лежит в трюме и не просит ни есть, ни, извиняюсь, в уборную.

— Ничего, — жизнерадостно перебил ее Руудс, — в дальнейшем мы будем перевозить исключительно скот.

Блуд строго постучал пальцем по столу.

— Не отвлекаемся. Руудс, ты будешь старшим. И, извини, Дорж, но тебе придется им помогать. Старт и посадка твои, но с полетом пусть управляются Катрин и автопилот. Ты будешь появляться в рубке лишь в том случае, если в этом действительно возникнет необходимость. Почему — сейчас объясню. Вы с Руудсом — ребята солидные, вас слушаться будут побольше, чем Джеффри с Джулией. Особенно это касается тебя, — он строго посмотрел на помощника карго. — Не представляю, как ты сможешь поддерживать там дисциплину. Кроме того, если возникнет возможность бунта, наши негуманоиды раскидают всех.

— Ты веришь в возможность бунта? — тихо спросил Руудс.

— Я не могу исключить такой возможности, — вздохнул Блуд, — и, лучше, если мы все заранее не исключим такой возможности.

— Хорошо, — ответил Руудс и поднял правую руку перед собой. Пальцы растопырились веером, и показались длинные, слегка изогнутые когти. Он сжал руку в кулак и когти, растущие от основания пальцев, остались торчать как шесть ножей. В отличие от земных кошек, с их кривыми когтями, предназначенными для удержания добычи, природа снабдила ксоорлиан когтями острыми на конце и по краю для того, чтобы рвать и резать. Природа дала им еще невероятную, невозможную силу, реакцию и скорость, а также неутомимые ноги, чтобы гнаться за добычей по бесконечным степям Ксоорла. Но, сделав их машинами для убийства, та же самая природа сделала их жизнерадостными, дружелюбными и приветливыми. Адмиралам и генералам оставалось с досады кусать локти, вновь и вновь безуспешно пытаясь завербовать ксоорлиан в армию. А в торговый флот они шли охотно, подчиняясь зову сердца, звавшего их к новым открытиям, и их охотно брали, особенно туда, где не были нужны специальные знания. Так и Руудс, охваченный тягой к странствиям и приключениям, несколько лет назад завербовался на торговый корабль юнгой, а затем перебрался на «Золотую Лань», потому что летать по одному маршруту было слишком скучно.

— Мне бы не хотелось этого, — сказал Руудс, продолжая держать когти перед собой.

— Мне тоже, — негромко ответил Дорж, — но Патрик прав. Одного нашего вида будет достаточно. А если дело дойдет до попытки захватить корабль, мы сможем помешать им, хотя убивать, особенно женщин, мне тоже не по душе, — и он пожал могучими плечами, покрытыми кобальтовой чешуей.

Руудс вздохнул, резко разжал кулак и спрятал когти.

— Остальным придется помогать группе Руудса по мере необходимости, он распорядится сам, — Блуд, наконец, закончил приказания и сел.

— А теперь — вперед, в сумасшедший дом, — радостно подытожил механик Али, ибо его эти проблемы были должны обойти стороной.

— Я пойду, потолкую с мисс Доррис, а вы готовьтесь к погрузке.

— Смотри, не приставай к девушке, — крикнул вслед Блуду Руудс, который просто не мог быть серьезным дольше нескольких минут.

Когда Блуд вошел в свою каюту, Гвен Доррис сидела в той же позе, в которой он ее оставил. Блуд сел в свое кресло и внимательно посмотрел на нее.

— Если Вас назначили старшей, то, наверное, Вы должны знать всех, кто будет на корабле?

— Да, я знаю всех, или почти всех. Я успела посидеть в нескольких больших камерах — наши тюрьмы переполнены.

— И долго Вы уже сидите?

— Почти два года — из десяти.

— Из десяти?

— Не волнуйтесь, капитан. Я вовсе не убийца. Десять лет за финансовые махинации — это очень много, но я нашла уж слишком неожиданные способы, как поправить свои счета в банках, вот за изобретательность мне и дали столько.

— Ну, если Вас посадили за ум, то я хотел бы поговорить откровенно. Не нравится мне все это, совершенно не нравится. Такого, чтобы уйму заключенных отправляли без сопровождения — это у меня просто в голове не укладывается. Какой бы ни был договор с вами, нужна же какая-нибудь охрана.

— Вы совершенно правы, капитан. По сравнению с тюремным режимом… Вы не представляете, что это такое, господин Блуд. Не от прекрасной жизни мы решили все бросить и улететь на другую планету.

— Хорошо, хоть про добровольцев нам не соврали. Это правда, что вас там не кормили?

— Почему, кормили. Правда «социальная норма» — вещь интересная. Ее рассчитывал либо наивный идеалист, считающий, что можно целыми днями неподвижно лежать и не тратить калории, либо маньяк-садист. Умереть от таких порций нельзя, за два-три года, по крайней мере, а вот нажить дистрофию и кучу всяких болезней — пожалуйста.

Блуд скривился.

— Я боюсь, что вам придется еще две недели питаться этой «социальной нормой». За продовольствие отвечают ваши власти.

— Ничего, переживем.

— Какое у вас настроение?

— У меня или у всех остальных?

— У всех, и у Вас тоже.

— Все радуются возможности вырваться на свободу и немного боятся новой жизни в колонии. А я счастлива, что мне не придется гнить восемь с лишним лет по камерам, и знаю — жизнь в колонии лучше, чем на Шендаре.

Блуд улыбнулся.

— Я, признаться, боялся беспорядков.

— А они будут. Вам с Вашим помощником придется отбиваться от женщин, — Гвен улыбнулась в ответ, — встретить таких обаятельных людей вместо охранников с дубинками… Я думаю, все будут шокированы этим, и попробуют проверить, живые ли вы или это только мираж.

— Остальные члены экипажа ни чуть не хуже нас, так что я надеюсь, нас не разорвут на части. Мне приходилось бывать в таких ситуациях, и мы справимся.

— Да, я слышала о Вашем скандале с пассажиркой и могу только посочувствовать. Они с мужем летели домой как раз с Шендара. Вито Мальдинелли, по-моему, импотент. По крайней мере, его жена вела себя на Шендаре так же, как и на Вашем корабле. Официально не сообщали ничего, даже бульварная пресса молчала, но я знаю о трех случаях. Вы, похоже — четвертый.

— Я пойду наблюдать за погрузкой воздуха и еды, а Вы располагайтесь в этой каюте. Можете что-нибудь почитать. Когда начнется погрузка людей, мы придем за вами.

— А, может, найдется занятие поинтереснее, а, капитан?

Блуд покинул каюту в хорошем настроении. Жизнь перестала казаться такой нелепой, а Гвен была хороша собой. Ее не портила даже излишняя худоба, нажитая в тюрьме, хотя, надо честно признаться, обнимать ее было как доску для стирки. «Как всегда, кто к кому пристает, еще неизвестно», подумал Блуд, ускоряя шаги.

У погрузочного люка кипела обычная работа, только портовые рабочие были одеты не в спецовки, а военную форму. Миллз стоял на бетоне со скучающим видом, а Джулии вообще не было видно.

— Я отпустил девочку. Нам тут вообще делать нечего, — ответил он на немой вопрос Блуда, — ребята свое дело знают очень хорошо.

— Долго они еще будут работать?

— Вон, видишь, машины? — Джеффри взмахнул рукой. — Двуногий груз уже ждет.

— Нехорошо так говорить про людей, — заметил Блуд.

— А я говорю так, как здешние рабочие говорят. Они их еще ни разу не назвали иначе чем «двуногий груз». Ничего не напоминает?

— Ничего.

— Так знай, в Древней Греции рабов называли «человеконогие». Неприятное сходство?

— Крайне неприятное.

Из главного люка вышел абсолютно лысый человек с офицерскими нашивками.

— Джентльмены, погрузка продовольствия, воздуха и воды закончена. Осталось дело за двуногим грузом.

— А почему Вы так их называете? — возмутился Блуд.

— Ничего, познакомитесь с ними поближе, джентльмены, еще и не так будете называть, — усмехнулся лысый.

Рабочие вышли из корабля, подошли к одной из машин и быстро вооружились.

— Вы полиция или портовые рабочие? — спросил Блуд у лысого, который продолжал стоять рядом.

— Мы военные, — ответил тот, сопроводив свои слова той же неприятной ухмылкой.

Машины с заключенными тем временем приблизились к кораблю.

— Я бы порекомендовал вам войти в корабль, джентльмены, — доверительным тоном заявил лысый, — мы прекрасно справимся сами, не хуже чем с погрузкой остального груза.

— Я бы с удовольствием избавил себя от вашего общества, — сухо произнес Блуд, — но корабельный устав требует наблюдения за погрузкой суперкарго, его помощника, старпома или капитана — в зависимости от обстановки.

— Вы случайно не боитесь, что на нас нападут? — вмешался Миллз.

— Дело ваше, если хотите смотреть — смотрите, — ответил лысый, сопроводив свои слова еще одной ухмылкой. Создавалось впечатление, что это было неотъемлемой частью его речи.

Огромные машины между тем остановились.

— Тебе не кажется, что их слишком мало? — шепнул Миллз Блуду.

— Понятия не имею. Ты — суперкарго, тебе и виднее.

В первой машине открылась дверь и оттуда начали выходить женщины, одетые в такие же как у Доррис платья. Рабочие-военные быстро вводили их внутрь.

— Ты дал им ключи от кают и палуб? — спросил Блуд.

— Конечно. Ничего себе! — вдруг воскликнул он, — Ты только погляди!

— Что случилось?

— Их туда утрамбовывали ногами, или просто складывали в штабеля?

— Ничего подобного, джентльмены, — встрял в их разговор лысый, сопроводив слова обязательной усмешкой, — мы умеем экономить место, особенно когда дело касается подобных людей.

— Жаль, что с нами нет нашего старшего помощника Руудса с Ксоорла, — сказал Миллз, — он непременно бы спросил, чем они вам так не угодили… выпустив при этом все свои когти.

— Здесь одни грешницы, джентльмены. Все мы грешны, но только тот, кто искренне раскается, заслуживает снисхождения. В них же нет ни капли осознания порочности своего пути, — на этот раз он проговорил совершенно серьезно.

Блуд вздохнул. Будучи старпомом на пассажирском лайнере, он иногда сталкивался с такими людьми, но за время, проведенное на «Золотой Лани» успел отвыкнуть от пуритан. Между тем, первая машина уже отъехала, и началась выгрузка второй. Блуд вдруг почувствовал острое желание выпить, желательно в компании с Гвен Доррис, и взялся за рацию.

— Руудс, замени меня внизу.

Ответа не последовало, но Руудс появился меньше чем через минуту, одним огромным прыжком выскочив из люка. Лысый неприязненно покосился на него, но ничего не сказал: ксоорлиане были убежденными «язычниками» и на любую попытку «приобщения к истинной вере» отвечали, как правило, ударом в челюсть, очень аккуратным и осторожным, чтобы не покалечить, но дать понять нежелательность подобных разговоров.

— Наш мир будет чище, когда из него уберутся подобные Гвен Доррис, — проворчал он.

— А что она такого натворила? — Блуд остановился на середине трапа и повернулся к лысому.

— Она мошенница, капитан. Она ограбила банк на крупную сумму с помощью хитроумных уловок в компьютерной сети, и при этом жалеет лишь о том, что не была более осторожна.

— Вы знаете ее?

— Я ее арестовывал, капитан. И могу добавить, что еще ряд преступлений доказать мы не смогли.

— Серьезных?

— Неоднократное похищение секретной правительственной информации и размещение ее для всеобщего доступа, капитан. Это очень серьезно.

— А разве арест — не дело полиции? Вы же армейский, — спросил Миллз.

— Когда дело касается основ нашего государства, джентльмены, полиция и армия работают вместе, — к лысому вновь вернулась его усмешка.

Блуд еще раз вздохнул и направился в свою каюту, где в это время сидела Гвен.

— Некий лысый субъект очень рад, что Вы покидаете планету, Гвен, — прямо с порога сообщил он.

Гвен поморщилась.

— Полковник Гедеон Скулз. Весьма неприятный человек. Крупный чин в военной полиции — так он говорил про себя.

— Значит, Вы зарабатывали на жизнь компьютерным взломом?

— Взлом был моим хобби. А на жизнь я зарабатывала дизайном. Я владела довольно известной дизайнерской фирмой. Экономический кризис, разразившийся около трех лет назад, привел нас на грань банкротства. Чтобы поправить дела, я украла несколько десятков тысяч, списав незначительные суммы со множества счетов. Но ревизор попался слишком дотошный. За такие преступления обычно не дают больше двух лет, но мне дали максимум.

— И дали не столько за кражу, сколько за раскрытие того, что правительство хотело утаить, — подытожил Блуд.

Гвенрезко посерьезнела.

— Доказательств этого нет никаких.

Блуд кивнул.

— Конечно. Иначе Вам бы дали гораздо больше. И с планеты бы не отпустили. Я не подорву Ваш авторитет среди коллег по несчастью, если предложу поселиться в гостевой каюте?

— Не откажусь и от Вашей, капитан.

Полет протекал просто замечательно. Мрачное пророчество, высказанное на совете в виде шутки Доржем, не сбылось, зато сбылось предсказание Гвен о необходимости отбиваться от поклонниц. Напуганные жуткими слухами о джунглях и чудовищах в далекой колонии, будущие колонистки вели себя так, как будто это были последние дни перед концом света. В стремлении получить от жизни как можно больше и вознаградить себя за лишения в тюрьме они явно перешли разумные границы. Хуже всего в этом смысле пришлось Руудсу, которого грозила просто раздавить всеобщая популярность. Он уже не бегал по коридорам, а ходил, волоча ноги, уставший, весь растрепанный, но вполне счастливый. Вся мужская часть экипажа следовала его примеру, кроме Блуда, которому необходимо было оставаться образцом бравого космолетчика, и Доржа, который не терпел излишеств вообще ни в чем.

Наконец, корабль вошел в систему Бланш, где на второй планете у Шендара была колония. Еще на подходе к планете их удивило ее молчание. «Золотая Лань» вышла на низкую орбиту, а связи все еще не было. Викс, в чьи обязанности входила и связь с космодромами, лихорадочно щелкал переключателями на пульте, но результатов не было никаких.

— Я отказываюсь в это верить! — выкрикнул он, сорвав с себя наушники. — Они что, уже все вымерли там что ли?

— Может быть, они перессорились друг с другом из-за прибывающих женщин и друг друга перебили? — ехидно предположил Руудс, находящийся тут же.

— Не говори глупостей, — пробурчал Блуд. — Фрай, а ты пробовал аварийную волну?

— Еще нет, — он переключил радиостанцию в режим громкой связи и защелкал переключателями. Внезапно динамик ожил и, сквозь треск и шипение, раздался голос:

— Космодром Бланш II, космодром Бланш II, аварийная ситуация.

— Что у вас там творится? — взревел Викс.

— Авария главного передатчика.

— Навигационные маяки тоже не работают?

— Нет.

— Что нам делать?

— Оставайтесь на орбите, пока ремонт не закончится.

— Сколько?

— Около недели. Может быть, восемь дней.

Голос замолчал.

Блуд обвел взглядом присутствующих в рубке.

— У нас не хватит воздуха на восемь дней. Даже на семь не хватит. Если бы не наши колонистки, мы могли бы болтаться здесь чуть ли не месяц. Но теперь воздуха — в обрез. Катрин, ставь корабль на автопилот. Собираемся в кают-компании, всех пассажирок убрать в их каюты. Скажите, что начинается подготовка к посадке, и они должны сидеть под замком и не путаться под ногами.

Экипаж сделал все на удивление быстро. Не прошло и пятнадцати минут, а все уже были на месте. Блуд вертел в руках секретный пакет.

— Друзья! Нам дали инструкции «на случай затруднений». Затруднения уже есть, и еще какие!

Он решительно разорвал конверт из толстой бумаги и вытряхнул из него несколько листов и начал зачитывать заголовки.

— «В случае бунта», «в случае массового неповиновения», ага, «в случае невозможности приземлиться в срок».

Блуд пробежал взглядом текст и бросил лист на стол.

— Мерзавцы! Они предлагают экипажу воспользоваться ресурсами, предназначенными для колонисток.

— Это, значит, обречь их на смерть от удушья? — тихо сказал Джеффри Миллз.

— Да, — подтвердил Дорж Нгувт, который, очевидно, уже успел произвести в уме соответствующий расчет, — регенерационные установки не справятся, даже если они будут лежать неподвижно. Приток кислорода необходим, а его не будет.

— Спастись, убив триста человек… — Блуд посмотрел на пилотов, сидящих рядом, — можно ли посадить корабль без навигационных сигналов?

Дюпен нерешительно посмотрела на Нгувта.

— Когда мы сажаем корабль, то почти не можем перемещать его в стороны. Только в пределах одной мили. Поэтому, посадка начинается, как только корабль оказывается прямо над космодромом. А когда это произойдет, можно определить только по сигналам маяков.

— Но разведывательные корабли как-то садятся на планеты? — Блуд не хотел сдаваться.

— В отличие от «Золотой Лани», разведывательные корабли могут и летать в атмосфере, и садиться на ровный и твердый грунт, — сказал Вальтер Буш, сделавший несколько рейсов на разведчике. — Если же мы промахнемся мимо посадочной площадки, то просто взорвемся.

Вальтеру испортило жизнь собственное пристрастие к шуткам и безобидным розыгрышам, на которые он был мастак, хотя иногда и склонялся к черному юмору. Так что, когда на огромном торте, испеченном ко дню рождения старпома, оказался отпечаток ботинка, его и слушать не стали, тем более, что ботинок был его. Так он и вылетел с разведчика, не узнав, кто подложил ему такую свинью. Тот факт, что, очевидно, месть была предназначена не ему, а все-таки старпому, не успокаивал его нисколько. Попав на «Золотую Лань», он клятвенно дал зарок воздержаться от розыгрышей и даже от шуток — если получится, и был самым серьезным в экипаже, если не считать первого пилота, хладнокровного в прямом и переносном смысле.

— А если мы попробуем сделать несколько заходов? Попробуем сесть, увидим, куда садимся, поднимемся на орбиту, скорректируем положение и опустимся опять?

— Топлива не хватит, — в один голос сказали Руудс и Дорж.

— Не хватит? — Блуд растерянно открыл рот, — из-за чего?

— Не «из-за чего», а «из-за кого», — вздохнул Руудс, — наш нежно любимый судовладелец заломил такую несусветную цену за оборудование, что на топливо почти ничего не осталось. Мы с Доржем посоветовались и решили ограничиться минимумом, тем более, что надо было еще оставить денег на браслет для нашей первой леди.

Дорж решил вмешаться и, как всегда, погасить конфликт.

— Браслет стоит не дороже нескольких десятков фунтов топлива, так что нет нужды обращать на это внимание. Что с ними, что без них — разницы нету.

— Спасибо, Дорж, душка, — проговорила Джулия, у которой на глаза уже было навернулись слезы.

— Вообще, у нас, на Вурвде, есть пилотажный маневр. Его можно назвать «косое скольжение», когда в момент посадки траектория корабля отклоняется от вертикальной. Теоретически, «Золотая Лань» способна повторить такой маневр, но у меня нет уверенности, что корпус выдержит. Али, ты можешь сказать, выдержит ли он?

— Надо посчитать.

Блуд внезапно остановил уже поднявшегося Али.

— Не надо. Как я понял, это — единственное средство. А если мы выясним, что корабль развалится, что нам останется делать? Убивать пассажиров? Надеяться на то, что вдруг внизу все заработает? Нет, если корабль расколется, мы и не почувствуем этого.

— Надо бы позвать Гвен Доррис, — неожиданно вмешалась Изабелла Родригес, — возможно она знает о ситуации больше.

— Да. Руудс, сходи за ней, — распорядился Блуд, — в крайнем случае, чтобы избежать паники, мы запрем ее где-нибудь.

Когда Доррис вошла, Блуд молча дал ей бумагу. Прочитав ее, она скривилась.

— От этих подлецов можно ожидать что-то подобное…

Тут она с ужасом оглядела всех.

— У нас что-то случилось?

— На Бланш II сломаны навигационные маяки, и сесть очень сложно, — Блуд был само спокойствие, — у меня складывается впечатление, что это не простая случайность. Ощущение такое, будто кому-то хочется, чтобы вы не долетели до планеты. Вы должны знать о вашем правительстве гораздо больше нас. Можете ли Вы сказать хоть что-нибудь?

— Ну… Как вы знаете, наше правительство лучше всего охарактеризовать как полицейско-бюрократическое. Кроме этого, позиции армии были всегда сильны. Мне кажется, что здесь налицо конфликт между разными группировками. По слухам, армейские чины всецело стоят за колонизацию, потому что при этом должна увеличиваться как численность армии, так и ее влияние. Полицейские же, напротив, противники колоний. Они боятся не столько усиления армии, сколько роста антиправительственных настроений в колониях.

— А так как эту операцию проводит полиция, то им же и легче ее сорвать, — грустно подытожил Блуд. — Когда мы можем начать посадку?

— Как только будем примерно над космодромом, — ответил Дорж, — пусть Фрай рассчитает, когда это произойдет.

— Пойду рассчитывать. Дам сигнал за полчаса до достижения точки посадки, — коротко сказал навигатор и пошел в рубку.

— За пятнадцать минут! — крикнул ему вслед Дорж. — Пятнадцати минут более чем достаточно!

— Ладно, — раздался ответ уже из коридора.

Прошло больше трех часов, прежде чем раздался сигнал Викса. За это время экипаж «Золотой Лани» успел сделать столько, что это могло бы серьезно подорвать репутацию и значительно большего корабля. Не стоит перечислять все, что они делали, достаточно упомянуть, что механик таки, презрев категорический запрет, напился в стельку пьяным, рассудив, что, возможно, другого такого случая и не представится. Правда, надо сказать, что для достижения такого состояния ему понадобилось всего около половины стакана неразбавленного виски — когда пьешь второй раз в жизни, достаточно совсем небольшой дозы, чтобы быть мертвецки пьяным.

Когда сигнал раздался, Блуд оставил Гвен в своей каюте и бегом кинулся в рубку. Вбежав в нее, он схватил микрофон устройства внутренней связи.

— Уважаемые пассажиры! — звучным голосом с отработанными командирско-покровительственными интонациями возвестил он. — Сейчас начинается посадка. В атмосфере под нами проходит небольшой циклон, так что будет небольшая болтанка из стороны в сторону. Все должны лечь на койки и пристегнуться ремнями во избежание ушибов. Увидимся на земле!

— Не будет никакой болтанки, — удивленно проговорил Дорж, — мы просто слегка накренимся в сторону, может, потом будут еще незначительные крены.

— Ну не говорить же мне о том, что мы делаем маневр «косое скольжение», к которому наш корабль не приспособлен и вот-вот разобьемся? А моя версия вполне правдоподобна и всех устроит.

— Ладно. А, теперь, всем покинуть рубку. Со мной останутся только Катрин, ей надо поучиться, и Фрай, который будет вести меня по приборам. Патрик, это относится и к тебе. Даже вздох может отвлечь меня, а это опасно.

Выходя, Джулия чмокнула Доржа в щеку и сказала:

— Ты уж постарайся, миленький.

— А что, без этого поцелуя я бы непременно разбил всех нас? — иногда было непонятно, шутит ли Дорж, или говорит серьезно.

Следующие несколько минут прошли в томительном ожидании. Все разошлись по каютам, чтобы тоже пристегнуться. Правда, каюты экипажа были оборудованы лучше, и можно было не только лежать, но и сидеть в кресле. Наконец, корабль вздрогнул и пошел вниз на главных двигателях. Доррис вцепилась в руку Блуда.

— Это опасно?

— Да. Корпус может не выдержать. Но у нас нет другого выхода.

— Можно я подержу Вас за руку?

— Конечно.

Гвен закрыла глаза. Внезапно корабль завалился на бок.

— Косое скольжение начато, — раздался из динамиков голос Викса.

После нескольких десятков секунд корабль выровнялся, но тут же снова накренился, теперь уже в другую сторону. Главные двигатели отключились, включились посадочные, но корабль по-прежнему был накренен. Затем он опять выровнялся и почти сразу коснулся земли. Двигатели стихли. Блуд скинул ремни и выскочил в коридор. Мимо него верещащей кометой пронесся Руудс. От неожиданности Блуд споткнулся, ушиб ногу и дохромал до рубки последним. Дорж Нгувт был погребен радостными коллегами. Если бы он не был покрытым чешуей, семифутовым и широкоплечим вурвдсом, то, несомненно получил бы какую-нибудь травму от столь бурной радости. Блуд начал растаскивать свой экипаж, и ему все-таки удалось восстановить хоть какое-то подобие порядка.

— Рано праздновать, — решительно заявил он, — сначала надо выгрузить пассажиров.

Когда наружные двери открылись, в корабль ворвался пожилой субъект, самого встрепанного вида. Выцветшая спецовка была криво застегнута, а венчик седых волос, обрамлявших куполообразную лысину, торчал дыбом.

— Вы там все с ума посходили? — свирепо закричал он. — Сами убились бы — черт с вами! А взорвись корабль при посадке — здесь вообще бы ничего не осталось. Где ваш пилот — я в глаза ему хочу посмотреть!

— Пилоту — в шлюз, — коротко сказал в микрофон Блуд. — Что нам оставалось делать, когда на борту триста человек, а воздуха — на три дня?

Начальник космопорта — как раз им он и был, ничего не ответил, только раздраженно начал ковырять носком ботинка пол.

Но когда появился Дорж Нгувт, он немедленно успокоился.

— Что же вы не сообщили нам, что у вас пилотом — вурвдс? Мы бы не волновались.

— А что, это подействовало бы так успокаивающе?

— На меня, по крайней мере, да. Я летал на разведчике, где пилотом был вурвдс…

— Я вспомнил Вас, Хендриксен, — перебил его Дорж.

— Нгувт, Вы? Вселенная — тесная штука, не так ли? Я не ожидал встретить Вас на таком несерьезном кораблике.

— Здесь хорошая атмосфера, — не совсем понятно объяснил пилот и, не дожидаясь распоряжений капитана, ушел в рубку.

Теперь разгрузке уже нечему было помешать. Блуд предусмотрительно скрылся в недрах корабля, прихватив с собой Руудса: каждому из пассажиров всегда охота попрощаться с капитаном, а если бы все, кто хотел, прощались с Руудсом, то разгрузка не закончилась бы и до поздней ночи. Гвен Доррис ушла последней, предварительно попрощавшись с Блудом. Прощание хоть и было достаточно долгим, но прошло весьма приятно.

— Как Вы думаете строить здесь свою жизнь? — спросил Блуд уже в шлюзе.

— Пока есть люди с плохим художественным вкусом, у меня всегда найдется работа. Да и компьютеры слушаются меня лучше, чем многих других. Не волнуйтесь за меня, — и, одарив улыбкой на прощанье, Гвен навсегда ушла из жизни капитана Блуда.

Когда «Золотая Лань» уже легла на обратный курс, управляемая автопилотом, экипаж собрался в кают-компании отпраздновать окончание этого перелета. Изабелла не ударила в грязь лицом, устроив обед не хуже, чем в хорошем ресторане. Из холодильников были извлечены деликатесы, на которые всегда уходила значительная часть доходов. Венчал все большой торт. Экипаж был в полном сборе, присутствовал даже Али, который сейчас был скорее предметом обстановки, чем членом экипажа. Руудс лично притащил его в кают-компанию и усадил в кресло: тому было все равно где спать.

— Ну, — сказал Блуд после продолжительной паузы, вызванной поеданием того, что было на столах, — тост за тобой Дорж. Ты у нас герой дня.

— Хорощо, — сказал Дорж и встал. — Выпьем за то, чтобы следующий фрахт был не хуже этого.

Джулия поперхнулась куском торта и закашлялась. Викс вытаращил глаза на пилота:

— И ты считаешь, что это был хороший фрахт?

— Мы все живы и здоровы, заработали немало денег и, вообще, неплохо провели время полета. Чего же еще нам желать?

Блуд улыбнулся.

— Что ж, за то, чтобы следующий фрахт был не хуже этого!

— Мммм… — не просыпаясь пробормотал Али.

Часть 2. Золотоискатели и золотоискательницы

В космических кораблях всегда светло. Ярко освещены коридоры, шлюзы, служебные и грузовые помещения, кроме тех, в которых хранятся грузы чувствительные к свету. И, хотя на многих коммерческих, особенно на небольших кораблях, часто ночные вахты никто не стоит, свет горит всегда и его просто нельзя выключить. Если света нет — то никто не знает, будут ли через несколько часов живы и корабль, и экипаж. «Золотая Лань» была не освещена. В коридорах кое-где горели аварийные лампы, рубка, в которой собрались все, была полутемной. Все с надеждой смотрели на своего капитана, словно надеясь, что он сейчас вытащит из кармана волшебную палочку.

«Золотая Лань» шла в обычный рейс, до отказа забитая различными грузами для горняков Вишвамитры. В обычных условиях их никто бы не пустил туда, но у компании «Экспресс-Сообщения ЛТД», де-факто монополизировавшей снабжение Вишвамитры техникой, возникли проблемы из-за забастовки наземных служащих, и Сообщество Вольных Шахтеров спешно зафрахтовало «Золотую Лань» на один рейс. Перед отправкой был произведен небольшой ремонт и сломалась именно отремонтированная система охлаждения реактора: похоже, Зильберштейн подсунул им подержанные трубы. Авария произошла тогда, когда они уже приближались к системе Альбейна, где среди нескольких безымянных планет крутился Вишвамитра, небольшой, похожий на Марс шарик, на котором Сообщество Вольных Шахтеров вело свои разработки. Если нет охлаждения — реактор переключается в режим, только поддерживающий реакцию, если реактор не работает — выключаются тахионные двигатели и корабль движется по инерции. Законы движения при сверхсветовой скорости крайне запутаны, и досконально в них разбираются только компьютеры и вурвдсы. Используя посадочные двигатели, Виксу, Нгувту и компьютеру удалось не просто погасить огромную скорость корабля, что при досветовых скоростях просто невозможно, но и вывести «Золотую Лань» прямо к Вишвамитре. Теперь вопрос о посадке стоял во всем своем безобразии, потому, что практически все топливо было израсходовано при торможении, а главные двигатели не работали. Воздуха и продовольствия на борту было более чем предостаточно, но болтаться с грузом на орбите было нельзя из-за штрафных санкций, а вызов спасательного звездолета был им не по карману. Потому-то экипаж и смотрел на Блуда с надеждой, что он что-нибудь придумает. Трудно сказать, каким Блуд был старпомом, а капитаном он стал очень хорошим. Будучи очень вспыльчивым по натуре, он давно научился держать себя в руках, и в сложных ситуациях казался даже флегматиком. Свою главную обязанность — поддерживать спокойствие и сглаживать все противоречия в экипаже, он исполнял даже слишком хорошо, отчего в подобные моменты все ждали его решений, считая их правильными и безошибочными. Поэтому, Блуду в очередной раз пришлось брать всю ответственность на себя, для чего, честно говоря, и была выдумана должность капитана.

— А вообще, пилоты, сесть-то мы можем?

— Нет, — категорически ответил Дорж. — Того топлива, что у нас на борту, нам не хватит. Хорошо еще, что хватило для торможения.

— У меня есть мысль, — робко вмешалась Катрин. — Что, если попробовать отправить корабль с орбиты в свободное падение к планете, двигаться по спирали вокруг планеты, тормозить, используя атмосферу, и, время от времени, включать двигатели для коррекции?

— Мысль хорошая, — согласился первый пилот, — но не осуществимая на практике. Хотя… Надо попробовать рассчитать траекторию на компьютере. Идея слишком сумасшедшая, чтобы она могла прийти мне в голову, но, возможно, мне удастся это сделать. Корабль на стабильной орбите, и времени для расчетов у нас достаточно. Можете идти отдохнуть.

Когда через несколько часов Дорж позвал всех назад, в рубку, все могли убедиться, что и он, в кои то веки, может выглядеть обескураженным.

— Вы знаете, друзья, но этот маневр осуществим и теоретически, и технически. Более того, в компьютере уже есть образец программы для этого. Выполнение маневра не принесет никакого вреда ни корпусу, ни грузу корабля. Вы знаете, что на моей планете некоторые исследователи считают людей генетически безумными?

— По-моему, в этом нет ничего безумного, — удивилась Катрин. — Мне кажется, что твое знаменитое «косое скольжение» гораздо безумнее контролируемого падения по спирали. Ну и как, ты сам поведешь корабль, или это сделать мне?

— Давай, я попробую его повести, а ты, если что, перехватишь управление.

Услышав это, Катрин немедленно прямо-таки раздулась от гордости: мастер пилотажа попросил ее подстраховывать его. Обычно все происходило наоборот. Среди пилотов женщин мало. Для этой профессии требуется хорошее знание математики, умение быстро просчитать последствия маневра и хладнокровие, но Катрин была редкостным исключением. Начало ее карьеры не предвещало ничего дурного: она была одним из младших пилотов на супертанкере, перевозившим жидкие грузы, в основном аммиак. К своему недоумению, она оказалось объектом приставаний чуть ли не всех мужчин экипажа и придирок со стороны первого пилота. Работать в таких условиях было просто невозможно, и она ушла после всего третьего рейса. На «Золотую Лань» она устроилась только потому, что пилотом на ней был Дорж. Вурвдсы — лучшие из пилотов космоса и у них можно очень многому научиться, просто находясь рядом с ними. Катрин решилась — и не прогадала: Дорж очень полюбил свою помощницу и учил ее всему, что умел сам. Она, в свою очередь, платила ему тем же и сразу же подружилась и со всем остальным экипажем.

Вопреки мрачным ожиданиям Доржа, спуск прошел просто замечательно, правда, не в полном соответствии с программой: Дорж не стал делать последний виток, а плюхнул «Золотую Лань» на последних каплях горючего прямо на космодром. Ни люди, ни груз не испытали никаких неудобств, но после приземления Дорж немедленно потребовал спиртного, как он сам выразился, «для приведения в состояние расслабленности». Для этого самого состояния Изабелла принесла ему стакан чистого спирта, после чего пилот задремал прямо в рубке, в своем кресле. Мешать ему не стали.

Буквально через минуту после посадки, к кораблю подкатили машины для перевозки груза: среди всего прочего, в недрах «Золотой Лани» было какое-то сверхнужное и часто ломающееся оборудование для разделения благородных металлов при выплавке их вместе из одной породы. Блуд, бросив как всегда, Миллза и Смит на растерзание портовым рабочим, вместе с Руудсом, Али и Фраем пошел искать представителя Гильдии Космолетчиков. Ходить в скафандрах на планете с плотной атмосферой — заняте малоприятное, ксоорлианам сильно мешает хвост, который приходится аккуратно укладывать в штанину, но на Вишвамитре по-другому нельзя, и Руудс, тихо ругаясь себе под нос, неуклюже впихивал себя в скафандр, который не слишком подходил к нему. Шлюз на «Золотой Лани» был небольшим, и, пока Руудс одевал на себя скафандр, Джеффри и Джулия успели выйти. Четверым в шлюзе было очень тесно, но Блуду и его спутникам так хотелось побыстрее попасть к представителям Гильдии, что они не стали разделяться на пары.

Гильдия Космолетчиков была большим, чем просто профессиональный союз. Гильдия объединяла всех тех, кто летал на космических кораблях и почти всех, кто работал в космопортах. В обмен на необременительные взносы Гильдия действительно защищала своих членов. Если случалась судебная тяжба — Гильдия платила лучшим адвокатам, если необоснованно задерживался груз или налагались несправедливые штрафы и пошлины — Гильдия спасала от разорения, а затем, начинала самостоятельно добиваться справедливости. Руководителями и представителями Гильдии были, как правило, отставные капитаны, сами знавшими, почем фунт лиха. Космопорты фактически управлялись Гильдией, местные власти имели лишь небольшое влияние на то, что происходило в портах — и это было к лучшему для всех. Много веков назад, когда люди освоили уже много планет, а Гильдия только создалась, ей было принято решение об «усредненных законах» на территории космопортов. «Усреднение законов» означало то, что за основу, как и на большинстве планет, были взяты немного упрощенные земные нормы, но они применялись на космодромах вне зависимости от законов планеты. Так, были планеты, на которых под запретом находился табак, на некоторых был запрещен алкоголь, а где-то, наоборот, разрешены разнообразные наркотики — и это только малая часть сложившихся различий культур. На космодромах же, все было стандартизировано. Спиртное — можно, никотин — можно, наркотики, вплоть до марихуаны, — нет. Стриптиз — разрешено, азартные игры — нет. И так по многим пунктам, прежде всего, в экономических вопросах, на которых нам нет нужды останавливаться. Если же на какой-нибудь планете, особенно после прихода к власти религиозных или экономических доктринеров, пробовали распространить свои законы на космопорты, известие об этом разносилось по всем планетам, и Гильдия налагала на планету эмбарго. Проходило всего несколько месяцев, и власть либо признавала «средние законы», либо на планете менялась сама власть. Так что, Блуд имел все основания ждать помощи от Гильдии в ремонте корабля и предстоящей тяжбе с Зильберштейном.

Представителем гильдии, как это часто бывает в небольших космопортах, был сам начальник порта. Выслушав рассказ Али, поминутно прерываемый заковыристыми ругательствами Руудса в адрес Зильберштейна и его рабочих (Руудс очень хорошо запомнил, что и как говорил покойный матершинник Уайт), начальник, сам некогда бывший механиком в порту, отправился на «Золотую Лань» лично, прихватив с собой всех, кого можно было использовать в качестве экспертов. Свое мнение он изложил через два с половиной часа, у себя в кабинете.

— Ваше заключение, молодой человек, — он благосклонно кивнул Али, — совершенно верно. Авария действительно произошла из-за повреждения трубы. Вы действительно никак не могли отремонтировать систему охлаждения самостоятельно, полностью не заглушив реактор. И, конечно, запустить его в полете вы бы не смогли. Если реактор будет остановлен, то и в нашем порту запустить его не удастся.

— И что же нам делать? — спросил Блуд.

— Сейчас я свяжусь с Шендаром, оттуда через неделю стартует корабль с продуктами, водой и воздухом. Они захватят ремонтного робота и пару хороших операторов. Ремонт займет минут пятнадцать: робот просто вырежет дефектную трубу и заменит на новую.

— Я не доверяю и остальным трубам, — мрачно вставил Али.

— Да, вы правы, менять надо всю систему. Но, в любом случае, это не займет времени больше, чем несколько часов.

— Расходы, как обычно, за счет ремонтников, произведших некачественный ремонт? — поинтересовался Блуд.

— Естественно. Не забудьте включить в счет и проживание здесь — а это удовольствие весьма дорогое, и моральный ущерб, и все, что сможете придумать. Я его заверю. Если ваш судовладелец попробует заартачиться, по суду ему придется заплатить еще и наши расходы на адвоката. Представитель Гильдии у вас в порту подыщет самого лучшего, вы знаете. А пока — в гостинице при космопорте мест достаточно. Оформляйте все на счет Гильдии и берите счета. Получите деньги — разберемся.

Если бы в гостинице при космопорте были номера президентского класса, Руудс, который, как обычно, занимался гостиницей, непременно бы взял их — специально, чтобы позлить Зильберштейна. Но таких номеров там не было, и экипажу «Золотой Лани» пришлось довольствоваться несколькими смежными одно- и двухкомнатными номерами. После того, как аварийные двери между номерами были открыты, они получили некое подобие своего корабля на земле.

Полет от Шендара III до Вишвамитры продолжается три недели, да еще неделя до отправления составляют в сумме месяц, а за месяц ничегонеделания можно рехнуться, тем более, что развлечений на Вишвимитре не предусмотрено. Руудс, впрочем, получал несказанное удовольствие от каждого завтрака, обеда и ужина, выписывая счета на немыслимые суммы. Он завел целую тетрадь, куда начал вписывать все денежные претензии к Зильберштейну, предвкушая, как выложит перед ним на стол результат своего труда. Он то и дело приставал к друзьям с просьбами «придумать что-нибудь еще», и его гроссбух рост буквально поминутно. Экипаж «Золотой Лани» умер бы с тоски, если бы, по счастливой случайности, один из представителей Сообщества Вольных Шахтеров, Патрик О’Келли, занимающий пост шерифа, не оказался земляком Блуда. Узнав об этом, шериф начал приходить к ним каждый вечер, рассказывая разные истории, как из местной жизни, так из своего прошлого, богатого на события и происшествия. В ответ он услышал множество рассказов о космических полетах и экзотических мирах, так что все оставались чрезвычайно довольны.

Однажды он пришел донельзя озабоченным.

— Что случилось? — удивился Блуд. — Тебя, никак, что-то беспокоит?

— Золотоискательницы, — мрачно ответил О’Келли.

— Золотоискательницы? — теперь настал черед удивляться Миллзу. — Я полагал, что добыча золота и прочих металлов — занятие мужчин.

— Ну, да. Золотоискатели ищут золото, а золотоискательницы — золотоискателей.

— Ах, вот оно что.

— Да. Одни леди приезжают сюда, чтобы подзаработать — вы понимаете, как. Другие стремятся найти старателя поудачливее и выйти за него замуж. Бывали случаи, когда такие женушки через несколько месяцев разводились, оставив бедолаг нищими, а бывали и другие случаи. Один из моих руководителей живет с такой золотоискательницей уже три десятка лет, наплодил кучу детей и производит впечатление абсолютно счастливого человека. Но мне, в любом случае, от них только головная боль. Вы не видели, ребята, как дерутся две молодые женщины? Туфли на высоком каблуке — страшное оружие, можете мне поверить.

— Сегодня случилась очередная драка?

— Хуже. Третья смерть за неделю, а сегодня еще только пятница.

— Убийство?

— Скорее всего, да. Отравление.

— Отравление? — переспросил Буш, страстный поклонник детективов. — Здесь?

— Кадмий, — коротко ответил шериф.

Никто не стал задавать дополнительных вопросов. Вишвамитру открыли разведчики с Шендара III, когда искали место для колонии. Казалось, замечательное место для жизни! Сила тяжести почти стандартная, атмосферное давление — тоже, кислорода 22 процента, температура на широте космодрома — от 57 до 82 по Фаренгейту или от 14 до 28 Цельсия, никаких вредных газов в воздухе, жизнь только-только начала выбираться из океана на сушу и совершенно неопасна — если не залезать в воду. Но одна вещь сделала невозможной не только заселение планеты, но и работу без скафандров. Кадмий. В почве его содержание было очень велико, а значит, и воздух был насыщен кадмиевой пылью. Кадмий страшно ядовит, и малейший порез скафандра приводит к мучительной смерти. Разведчики, давшие планете имя мудреца из древнеиндийских мифов, нашли также залежи золота и более ценных металлов платиновой группы. Подумав, правительство Шендара выставили свои права на разработку планеты на аукцион, на котором их купило Сообщество Вольных Шахтеров, объединявшее старателей-одиночек. Сразу же после начала разработки выяснилось, что разведка ошиблась в определении доходов от планеты не много ни мало, а на порядок — в десять раз. На Вишвамитру хлынул поток искателей удачи, а правительству Шендара оставалось только кусать себе локти от досады и разочарования. Даже сейчас, после многих лет разработок, вполне можно сколотить почти миллионное состояние, найдя особенно богатую жилу. Наличие кадмия в почке, означало однако, что все продукты приходилось привозить с других планет. Если воздух и воду можно было отфильтровать, то во всех местных организмах, от бактерий до гигантских рыб, было полно кадмия и его окислов, которые еще более ядовиты, так что все на Вишвамитре стоило бешеных денег, которыми удачливые шахтеры бросались без раздумий.

— Я только хотел спросить, — сказал хозяйственный Джеффри, — на что живут, те женщины, которым не посчастливилось — при здешних-то ценах? И как улетают, если у них кончаются деньги?

— А вы разве не слышали о правилах Сообщества на таких планетах? Любой, у кого не хватает средств на обратный билет, могут полететь бесплатно, оставив все свое имущество, кроме необходимой одежды, Сообществу. Правда, комфорта от такого перелета не стоит ожидать. Их набивают в каюты, сколько поместится, и запирают на весь полет. С каждым обратным рейсом улетают те, кому не повезло. К вам тоже обратятся с предложением взять сколько-то человек, когда вы будете готовы улететь. Разве вы не читали свой контракт?

Блуд наморщил лоб:

— Да, в контракте было упоминание об исполнении правил возврата с планеты, но оформление происходило в такой спешке, что ни я, ни мой помощник не стали обращать на это внимания.

— Ничего особенного. Сообщество заплатит вам за воздух, воду и еду для них. А место вы им предоставите сами, где хотите.

— Ну, это ничего, — Блуд вполне успокоился. — Так что там с убийствами? Это не мог быть несчастный случай?

— Когда одна дамочка травится кадмием, это, действительно, может быть несчастным случаем, но три случая за пять дней — нет. Все три были золотоискательницами высшей пробы, они рассчитывали уехать отсюда в качестве законных жен миллионеров. И их внешность вполне позволяла им надеяться на это. Что мне теперь делать — ума не приложу!

— Я-то думал, — вмешался Вальтер, — что убийств тут должно быть много. Там где золото, всегда льется кровь.

— Вы просто не видели этого, — Патрик расстегнул свой костюм с высоким стоячим воротником и показал жетончик на цепочке, закрепленной так, что ее нельзя было снять с шеи. — Это личный индикатор. Любой, кто покидает пределы космопорта получает такой же. Он, во-первых, определяет местоположение своего владельца, а, во-вторых, показывает, жив ли он. Это совершенно необходимо для спасательных операций. Старатели попадают под завалы, ломают ноги и руки, рвут скафандры. Выйти без индикатора, по нашим правилам, означает полную конфискацию и немедленную высылку. Если кто-то погибает, то находящиеся рядом попадают под суд присяжных. Матерые старатели, знающие о всех трудностях своего ремесла не понаслышке, определяют, несчастный ли это случай или преступление. И, должен вам сказать, убийств у нас практически не было, да и несчастные случаи происходят довольно редко. Старатели предпочитают работать поодиночке или с напарником. Индикаторы всегда зафиксируют, если кто-нибудь забредет на чужую территорию. Без них, действительно, кровь лилась бы рекой. Какой из меня следователь! Мне даже драки разнимать не приходилось — всегда находились ребята, растаскивающие драчунов.

— Может, мы сможем помочь? — глаза Вальтера горели как два фонарика.

— Попробуйте. Устав моей службы дает мне возможность назначать себе временных добровольных помощников. Бесплатных! — он подчеркнул последнее слово.

— Ну, как Вы могли плохо подумать о нас, сэр! — воскликнул Вальтер льстивым голосом.

О’Келли поставил на стол потертый чемоданчик, с которым никогда не расставался, раскрыл его и вытащил несколько бланков и печать.

— На всех оформлять? — деловитым тоном поинтересовался он.

— Мы с Джеффри, Фраем и Доржем не годимся для этого, — сказал Блуд. — Девочек я тоже не пущу, там может быть опасно. Ну а молодежь… Не против?

— Нет! — хором сказали все, относящиеся к молодежи, а Джулия капризно надула губки.

— Так я и думала! Все самое интересное всегда проходит мимо меня!

— Не пущу! — решительно сказал Блуд. — Убивают женщин, ты что не слышала?

Джулия все прекрасно слышала, но, тем не менее, не прекратила протестовать. Убедившись, что Блуд непреклонен, и никто за нее не вступается, она, не на шутку обидевшись, ушла в свою комнату. Шериф взял четыре бланка, торжественно подышал на печать и звучно проштамповал их.

— Вписывайте имена! — просто сказал он и брякнул пачку бумаг о стол. — Все материалы по делу здесь. Я, пожалуй, на время расследования переберусь к вам в номер. Вы ищите, а в свободное время будете держать нас в курсе дела. Хорошо придумано, тезка? — тут он обратился к Блуду. — А когда что-нибудь найдете, позовите меня, и мы все сделаем.

— Ты думаешь, они справятся? Детективы они немудрящие, — озабоченно заметил Миллз.

— Так и преступники не лучше, — ответил шериф.

— Начнем с версий, — Вальтер командирским взглядом обвел коллег-детективов. — Кто-нибудь может что-то придумать?

— Ты детективы читаешь, ты и думай, — ответил за всех Руудс, развалясь в кресле.

— Моя первая версия — убийство из ревности.

— Сразу всех троих?

— А почему бы и нет?

— Хорошо. А дальше?

— Убийство конкурентками или конкуренткой.

— Это уже больше похоже на правду, — одобрительно кивнул Фэй. — Возьмем за основу?

— Возьмем. Итак, слушай мою команду! Мы, трое людей, берем на себя по одной из убитых и расспрашиваем о них, притворяясь их дальними родственниками, а ты, Руудс, будешь действовать, как лицо официальное. Будешь совать каждому под нос свое удостоверение и расспрашивать обо всем, что в голову придет.

— А что мне в голову должно прийти? — спросил Руудс жалобным голосом.

— Там на месте выяснишь, — беззаботно ответил Буш, рассовывая всем материалы, тут оказалось пять экземпляров, даже больше чем нужно, — а ну, все вперед, шагом марш!

— Не забудьте, — вмешался шериф, — главное правило: ничего у подозреваемых не есть и не пить!

Вальтер остановился на пороге и покраснел.

— Это мне надо было сказать! — произнес он с отчаяньем в голосе.

— Ничего, не ты первый, не последний, — флегматично заметил Дорж, который детективы вообще не читал и смотрел на все происходящее с иронией.

Вальтер начал свои поиски с недорогой, по местным меркам, конечно, забегаловки прямо у выхода в космопорт. Цепочка личного индикатора, безжалостно надетого на него при выходе, с непривычки резала шею. В кабаке было немноголюдно. Вальтер решил брать быка за рога. Он подошел к бармену, с безразличным видом смотрящему видео.

— Вы, случайно, не знали Трейси Хаммер?

— Знал, и вовсе не случайно, — проворчал бармен не отрываясь от экрана, где парочка объяснялась друг другу в любви, — она тут частенько ошивалась, бедняжка.

— Я ее троюродный брат. Когда прилетел сюда, решил ее навестить, а местный шериф сказал, что она умерла.

Бармен соизволил оторваться от экрана.

— Да, сочувствую, мистер.

— Не подскажете, с кем она была знакома?

— Да разве всех упомнишь? Вроде Мэри Ли была ее подругой.

— Вы не подскажете, как ее найти?

— Во втором куполе есть пансионат «Ласковый ветерок». Там и Трейси жила. Две недели назад, по крайней мере.

— Спасибо, — Вальтер выдал бармену самую приятную из своих улыбок и направился на поиски пансионата. Беготня по куполам заняла довольно много времени и он порядком устал, когда, наконец, нашел «Ласковый ветерок».

В это время Фей сидел в дорогом ресторане «Удача шахтера» с поддатым старателем, который ронял редкие слезы в стакан и подливал ему из вычурной бутылки шипучее вино. По всему столу были разбросаны закуски самого экзотического вида.

— Вы знаете, — своим вежливым голосом говорил Фей, — но мы были даже не знакомы с Бертой. Я познакомился с ее сестрой совсем недавно, уже после того, как она улетела сюда.

— Она была ангел, я тебе точно говорю, ангел! — старатель всхлипывал и временами вытирал глаза рукавом.

— Я не верю, что она могла случайно отравиться. Шериф сказал, что умерли еще две девушки.

— Я не знаю… Я вернулся с участка только сегодня утром… Нашел жилу… Зачем?

— Может быть, ревность была причиной? Может ее кто-нибудь ревновал к Вам или Вас к ней?

— Я тебе говорю, парень, она была ангел. Кто может ревновать к ангелу?

Фей пытался перевести разговор в конструктивное русло.

— Вы можете сказать, с кем в последнее время общалась она? И Вы тоже?

— Я не общался ни с кем, кроме Берты. Когда у тебя есть ангел, то больше никто не нужен.

Фей начал чувствовать азарт. Если Берта Грюнфельд так зацепила этого горняка, то, надо думать, ее убила другая женщина.

— А подруги? Вы знаете кого-нибудь?

— Ну да их было несколько девочек. Но лучше Берты не было ни кого на свете!

— Ну хотя бы их имена!

— Трейси Хаммер, Мэри Ли, Паула Хара, Люси… Не помню, как там дальше… Еще танцовщица, беленькая, гибкая… Вроде все… Да куда ты, парень? Посиди еще…

— Нет, спасибо, — вежливо ответил Линь, высвобождаясь из рук шахтера, — если это убийство, то я должен найти убийцу.

— Бог тебя благословит, — прочувственно сказал старатель и вновь приложился к стакану.

Али сидел в полутемном уголке Холла — помеси бара и варьете. По обоим бокам от него сидели две танцовщицы из кордебалета и щебетали, перебивая друг друга. Красавцу Али все труднее и труднее было сохранять маску опечаленного друга детства убитой Эвы Сумоннен. Он усилием воли отгонял посторонние мысли и пытался выудить крупицы информации из их болтовни. Это у него получалось плохо, не из-за навязчивости мыслей, а из-за того, что девушки говорили исключительно пустяки. Комплименты по его адресу чередовались с жалобами на здешнюю дороговизну и грубость старателей, которые в пьяном виде неизменно приставали к танцовщицам. Эва постоянно толклась в Холле, но в качестве зрительницы, и хотя она успела здесь примелькаться, девушки не могли сказать о ний ничего конкретного.

Когда, почти через час, Али уже начал терять терпение, одна из них неожиданно сказала:

— Погляди! Вот этот тип иногда провожал Эву.

Али поглядел в ту сторону и увидел человека невзрачной наружности, но одетого в хороший костюм. Наскоро попрощавшись, Али устремился к нему. Уже подходя он заметил, что костюм тщательно отутюжен, а на руке незнакомца — перстень с красным камнем.

— Вы знакомый Эвы Сумоннен? — с ходу спросил Али.

Человек оглядел его с ног до головы и протянул:

— Ищейка…

— Я друг ее детства, — возмущенным голосом ответил Али.

— А… Замаскированная ищейка… — невозмутимо продолжил человек.

Али вытащил карточку космолетчика и сунул ему под нос.

— Ну надо же! — восхитился незнакомец. — На моей памяти ищейки так хорошо не маскировались.

— Может, пройдемте к моему кораблю и поговорим с капитаном?

— Да не надо, мистер ищейка. Даже если вы действительно с корабля, то ищейка Вы не профессиональная, а добровольная. Но все равно — ищейка.

— А Вы, похоже, специалист в этом вопросе?

— Было дело. А Вы — профессионал или любитель?

— Какая Вам разница? Главное, мне хочется узнать, кто убил Эву. И я это узнаю, с Вашей помощью или без нее.

— Все зависит от того, надолго ли Вы здесь.

— Не надолго, — Али решил все-таки вытащить бумагу, данную шерифом.

— Хорошо. Эва была чудесной женщиной, а Вы скоро улетите.

— У Вас здесь противозаконная деятельность?

Человек поморщился.

— Я просто играю в карты. И выигрываю несколько чаще, чем олухи, садящиеся со мной.

— А… Шулер… — в тон ему подытожил Али.

Незнакомец улыбнулся довольной, сытой улыбкой.

— Если хотите знать мое мнение, Эву отправили на тот свет из-за шахтера. Есть тут один. Ему в последнее время здорово везет, и, вдобавок, он в карты не играет, зараза! Говорит, пока миллион чистыми не сделает, нипочем отсюда не улетит. Вот Эва вокруг него и увивалась. И не она одна. Там таких несколько штук было. С виду подруги — водой не разольешь. А на деле — враги. Воткто-то из них Эву и убил, если это убийство.

— А как звали этого шахтера?

— Боб-везунчик. Поспрашивайте в конторе, найдете. А мне пора. Самое рабочее время начинается.

Вальтер, наконец, добрался до пансионата. Найти Мэри Ли было нетрудно, потому что она сидела дома. Чтобы убедить ее открыть дверь, ему понадобилось под эту дверь (пансионат щеголял деревянными дверями, вместо обычных на Вишвамитре шлюзов) подсунуть свое временное удостоверение.

— Я так боюсь, господин помощник шерифа, — скзала Мэри, как только Вальтер зашел, и она тщательно заперла за ним. Лицо у нее было заплаканное.

— Лучше зовите меня Вальтером, — улыбнулся он, — это сэкономит уйму времени.

— Я так боюсь! Трейси умерла, умерли еще две девушки… Это не случайно! Они охотятся за нами за всеми!

— Кто они?

— Я не знаю. Но кто-то убивает девушек.

— Трейси жила рядом с Вами?

— Да, в соседней комнате, за стеной.

— Ее комнату осматривали?

— Я не знаю, меня не было.

Хозяйка пансионата сказала, что шериф осматривал комнату, но не возражала против повторного осмотра. Вальтер перевернул все вверх дном, но ни он, ни Мэри ничего подозрительного не заметили. Не было похоже, что таинственные «они» побывали в комнате Трейси. Когда они вернулись в комнату Мэри, к красавице, похоже вернулось самообладание, и она начала усердно потчевать его содержимым своих бара и холодильника. Вспомнив приказ шерифа, Вальтер сначала колебался, а потом, решительно вычеркнув Мэри из списка подозреваемых, согласился немного выпить.

— Меня зовут Мэри, и мы будем пить «Кровавую Мэри», — лукаво сказала девушка.

В холодильнике у нее стояли две начатые бутылочки с кетчупом.

— Вот с этим будет намного вкуснее… Выпьем на брудершафт? — спросила она, заправляя водку кетчупом.

— С удовольствием, — честно ответил Вальтер.

Неудивительно, что Вальтер пришел к месту общего сбора гораздо позднее остальных, и дело было вовсе не в расстоянии от «Ласкового ветерка» до космопорта, а в Мэри. Руудс сидел с таким непривычно несчастным видом, что Вальтер заволновался:

— Что с тобой, Руудс?

— Так бездарно время я не проводил никогда в жизни. Я шлялся по кабакам, нес шерифовскую бумажку на вытянутой руке перед собой, строгим голосом расспрашивал всех об убитых — и ничего. Я выслушал множество версий происходящего, каждый имел свою собственную версию! И все эти версии хоть в чем-то отличались друг от друга! Мне никто не мог сказать ни с кем общались девушки, ни об их друзьях, ни о том, были ли у них враги. Об этом ведь надо спрашивать? Только один старатель упомянул, что Боб-везунчик хотел жениться на Берте Грюнфельд. И все! Вдобавок, народ не знал, как на меня действует спиртное, и мне приходилось объяснять это в каждом кабаке, потому что меня усердно пытались споить. Хватит! Детектива из меня не вышло, — он бросил на стол измятое и испачканное жирными пятнами удостоверение.

— Значит Боб-везунчик хотел жениться именно на Грюнфельд? — протянул Вальтер. — Ребята! У нас уже есть кое-что! Теперь надо найти этого Боба.

— Я разговаривал с ним, — спокойно сказал Фэй. — Он очень тяжело переживает потерю Берты, но сумел назвать ее подруг: Мэри Ли, Трейси Хаммер, Паула Хара, Люси, фамилию которой он не знает, и блондинка-танцовщица.

— Эва Сумоннен! — выкрикнул Али, подпрыгнув на месте. Глаза его горели. — Ее приятель говорил, что она ухлестывает за Бобом. И еще он сказал, что, по его мнению, Эву убили конкурентки из-за этого шахтера. Ему стоит верить — он карточный шулер, и должен разбираться в людях.

— Значит Паула Хара и Люси… Круг подозреваемых сужается… — задумчиво сказал Вальтер.

— А Мэри Ли?

— Я был у ней. Она очень напугана, считает что кто-то убивает девушек, и ее очередь вот-вот подойдет. Я не думаю, что она может быть убийцей.

— Вы еще кое-что не знаете, мальчики, — шериф, не сказавший до этого ни слова, встал с кресла и подошел к столу. — Паула Хара лежит в больнице. Отравление кадмием. Но она вовремя спохватилась, поэтому мы не дадим ей умереть. Она может говорить, и она рассказала мне о том, как провела день и, самое главное, что ела. Завтракала у себя в комнате — она живет с подругой, с которой прилетела сюда. Паула и Роза заранее договорились не переходить друг другу дорогу, так что здесь все чисто. Еда кадмий не содержит. Обедала в баре «У Джекки», там ели еще люди, никто не пострадал. Пила коктейль у Мэри Ли…

— Я тоже его пил, — перебил Вальтер.

— Эх, молодежь… — вздохнул О’Келли. — Я же говорил — ничего не есть и не пить у подозреваемых. А ну, марш в больницу на обследование!

— Но… — начал Вальтер.

— Разве ты не понял, детектив Буш, что Ли должна стать подозреваемой номер один? — с иронией сказал Дорж. — Перед тем, как искать эту Люси без фамилии, сначала надо сходить к этой Мэри и поглядеть, из чего она делает коктейли. Руудс, займись этим.

— А почему всегда сразу я?

— У тебя сила, реакция, когти и хорошее чутье. Этого достаточно.

Когда Дорж говорит, надо слушаться — или пять раз подумать, прежде чем сделать по-своему. Руудс знал это и беспрекословно поплелся к выходу, не забыв захватить свое удостоверение, больше похожее на использованную салфетку. Вальтер остановил его и успел кратко объяснить, как пройти к пансионату «Ласковый ветерок», а после, увлекаемый немолодым шерифом, пошел в больницу — проверяться.

Покинув гостиницу, Руудс почувствовал прилив бодрости и побежал к пансионату. «Побежал» на его языке означало бег со скоростью первоклассного спринтера. Используя хвост в качестве руля и, слегка нагнувшись, Руудс маневрировал среди изумленных прохожих, огибая их на невероятной для человека скорости. Уже через несколько минут он был в пансионате. Чтобы попасть в комнату Мэри Ли ему тоже понадобилось подсовывать удостоверение под дверь.

— Ваш коллега уже был у меня, — Мэри казалась более жизнерадостной, чем при посещении Вальтера. Она привела себя в порядок и выглядело гораздо более привлекательно.

— Еще одна девушка отравлена. Паула Хара в больнице. Она чуть не умерла.

Мэри изменилась в лице.

— Я же говорю: они доберутся до всех!

На Руудса накатило вдохновение: он понял, что надо говорить и как надо действовать.

— Вы важная свидетельница, кроме того, Ваша жизнь может быть в опасности. Я провожу Вас к шерифу, он что-нибудь придумает.

— Это замечательно! — воскликнула Мэри. — Вы не выпьете со мной?

Руудс мысленно застонал. Он повторял это уже в пятнадцатый раз.

— Алкоголь не оказывает влияния на мой организм. Точнее, от него бывает только похмелье. Я никогда не пью, но возможно, Вальтер не откажется еще от одного бокала. Он хвалил ваш коктейль.

— Хорошо.

Мэри грациозно поднялась с дивана, взяла со столика бутылку водки, открыла дверь холодильника и взяла бутылочку кетчупа.

— А вторую?

— «Кровавая Мэри» с этим кетчупом получается невкусной, — невозмутимо сказала она, — я пользуюсь им, когда мне приходит в голову фантазия что-нибудь сготовить.

— Руудс взял бутылочку, протянув руку из-за ее плеча.

— А мы попробуем и сравним.

Мэри страшно побледнела. Язык у нее начал заплетаться.

— Коктейль с ним совсем плохой… Так не пьют… Оставьте ее, прошу Вас!

Руудс спокойно спрятал бутылочку в карман.

— Возьмите, что необходимо, и мы пойдем к шерифу.

Мэри заплетающейся походкой подошла к комоду, выдвинула средний ящик и начала рыться в нем. Дорж был совершенно прав, направив сюда именно Руудса! Увидев боковым зрением движение, он чисто инстинктивно увернулся, и длинный нож прошел мимо. Руудс любил выпускать когти медленным эффектным жестом. Мало кто знал, что когти могли выбрасываться мгновенно — достаточно было просто быстро сжать кулак особым образом. Нож в неумелых руках ничего не мог поделать против шести живых ножей ксоорлианина. Мэри Ли, вскрикнув, схватилась за распоротое плечо, нож с глухим стуком упал на ковровое покрытие пола. Отчаяние придало ей силы и она попыталась наклониться и схватить нож левой рукой, но ее рука попала словно в тиски. Держа левой рукой Мэри за здоровую руку, Руудс снял с пояса рацию. Расстояние до гостиницы было немалое, но рация должна была работать. Услышав сквозь треск помех голос Блуда, он сказал:

— Это она. Свяжись с шерифом, пусть возьмет врача. Я ей руку попортил.

— Уже делаю.

Блуд не стал задавать никаких вопросов, а побежал к портье, зная, что шериф должен быть в больнице. Его беспокойство за Вальтера достигло крайнего предела.

Руудс не ожидал, что шериф с парой добровольцев из администрации поселка и врачом появится так быстро: они приехали на достаточно быстроходном электрокаре. Он вздохнул с облегчением, когда плотная фигура О’Келли показалась в дверях. Если шериф и был, как он сам говорил неопытен в полицейских делах, то это не было заметно по тому, с какой скоростью на запястьях Мэри Ли защелкнулись наручники. Врач моментально наложил ей на руку пластырь, разрезав рукав ее же ножом. Она была в полной прострации и позволила себя увести без сопротивления.

Вальтера, выбравшегося из больницы без признаков отравления, пришлось отпаивать успокоительными. Он не столько испугался из-за возможности быть отравленным, сколько расстроился из-за того, что убийцей оказалась девушка, бывшая у него вне всяких подозрений.

Следующим вечером Патрик О’Келли рассказал им подробности. В больнице, при которой была еще и биостанция, финансируемая каким-то университетом, произвели анализ содержимого второй бутылочки с кетчупом. В бутылке вместо кетчупа оказалась кровь одной из местных рыб, с высокой концентрацией окислов кадмия. Мэри добавляла ее «подругам» в водку вместо кетчупа. Судя по оставшемуся яду, она могла отравить еще человек семь — восемь. Что интересно, из-за нее возникла юридическая коллизия: обычно Сообщество не церемонилось с убийцами, но Ли была гражданкой планеты, на которой смертная казнь была отменена. Теперь она сидела под замком, в то время как на ее родине юристы Сообщества препирались с Министерством юстиции по поводу того, могут ее казнить на Вишвамитре или нет. Руудс, пообщавшись еще раз с местным населением, сообщил, что шахтеры единодушно высказывались за организацию «несчастного случая», если ее все-таки выдадут своему правительству. Но это была головная боль шерифа, а нашим героям осталось совсем недолго ждать прилета ремонтников.

Когда, наконец, этот день настал, в гостинице не остался никто. Надев скафандры, все внимательно наблюдали за двумя операторами, которые навьючивали трубами небольшого робота. Когда робот вошел в шлюз, за его действиями можно было наблюдать по нескольким мониторам, развернутым около «Золотой Лани». Как и предполагал представитель Гильдии, весь ремонт занял немного времени. Уже через полтора часа робот закончил замену труб и перевел реактор в рабочий режим. Можно было лететь. Замененные трубы были уложены в контейнер, закрыты и опечатаны представителем Гильдии. Они являлись доказательством некачественного ремонта. Коррозия на их внутренней поверхности была видна невооруженным взглядом.

Корабли почти никогда не летают порожняком. Правительство планеты может позволить себе такую роскошь, но никак не Вольные Шахтеры. Кроме трех бедолаг, бесплатно возвращающихся домой на попутном корабле, трюмы «Золотой Лани» загрузили сломанными машинами, никелем и кобальтом — металлами, попутно извлекаемыми из породы. Шахтерам-неудачникам выделили гостевую каюту — о таком комфорте они, заранее напуганные администрацией, и не мечтали. Когда корабль взлетел, Изабеллу, начавшую, как всегда, готовить праздничный ужин остановил Руудс.

— Давай, пока отложим празднование. Сначала нам нужно разобраться с судовладельцем.

— У тебя есть идеи? — спросил Блуд, оказавшийся рядом.

— Еще какие! Нам надо все обсудить.

Через несколько минут, в кают-компании, улыбающийся до ушей Руудс излагал свой план.

— По моим прикидкам, за вызов спасателей, проживание на планете и, самое главное, за моральный и прочие ущербы, — он потряс своей тетрадкой, — Зильберштейн должен заплатить больше, чем стоит этот корабль. Сюда можно будет приплюсовать еще и плату адвокатам Гильдии. Надо попробовать пойти с ним на мировую. Пусть отдает нам «Золотую Лань» и катится ко всем чертям!

— А наши расходы кто покроет? — практично спросил Миллз.

— Возьмем кредит в банке и будем экономить. Пара удачных рейсов позволит нам этот кредит выплатить. Еще возражения есть?

— Я думаю, — улыбнулся Блуд, — возражений не будет ни у кого.

Так оно и было.

После приземления Блуд пошел к Зильберштейну. С собой он взял Миллза и Викса, а Руудсу пришлось остаться на корабле: он бы не смог скрыть своего злорадства, а им требовалась деликатность. Соломон Зильбернштейн с нетерпением ждал их в своей конторе, потому что срок аренды истек две недели назад. Он уже предвкушал получение пеней за несвоевременный платеж, когда Блуд положил перед ним экспертное заключение с Вишвамитры. Судовладелец схватился за серце: он знал, что это означает. Не давая Зильберштейну передышки, капитан «Золотой Лани» предъявил счет от ремонтников, счет из гостиницы и раскрыл перед собой творение своего помощника.

— Это моральный ущерб, полученный членами нашей команды, — официальным тоном произнес он.

Зильберштейн, любящий разыгрывать трагедию по всякому пустяку был сражен по-настоящему. На него было жалко смотреть. Он смертельно побледнел, на лице выступил пот, руки мелко задрожали. Миллз молча протянул ему флакон с успокоительными таблетками. Зильберштейн смог только в ответ только благодарно кивнуть. Ему понадобилось несколько минут, прежде чем он немного взял себя в руки.

— Насколько профессиональны эти ваши эксперты? — дрожащим голосом спросил он. — Может, они недостаточно разобрались в причинах аварии?

— Гильдия может пригласить любых экспертов, но это только увеличит счет к Вам. Трубы, установленные Вашими ремонтниками, находятся в опечатанном контейнере. Не только эксперт, судья сможет увидеть, что они бракованные.

— Судья?! — взвизгнул Зильберштейн, снова схватившись за сердце.

— Уж не думаете ли Вы, что мы просто поговорим и разойдемся? — спросил Миллз, более язвительно, чем следовало.

Зильберштейн пропустил тон его высказывания мимо ушей: он был черезчур взволнован, чтобы обращать внимание на такие пустяки. Если со счетами было все ясно, то с моральным ущербом — нет. Он взял тетрадку, исписанную аккуратным крупным почерком Руудса, и углубился в изучение разделов.

— Вы сошли с ума! — воскликнул он вне себя. — По полтысячи кредитов каждому из-за отсутствия телевидения на Вишвамитре!

— А Вы пробовали просидеть месяц в гостинице без развлечений? — ответил Блуд. — Если бы мы попробовали поискать развлечения, то это было бы слишком дорого для Вас — если судить по стоимости гостиницы.

— Дорого для меня???

— Ну а кто же должен возмещать расходы полученные нами из-за Вашей компании?

С удовольствием наблюдавший за происходящим Викс решил внести свою лепту:

— Может, нам уже пора приходить к Вам с адвокатом? Не сомневаюсь, Гильдия сможет нанять самого дорогого.

Зильберштейн выпил еще одну успокоительную таблетку.

— Вы таки хотите моей смерти или ограничитесь моим разорением?

«Вот и настал этот момент», подумал Блуд.

— Если мы не подпишем мировую, господин Зильберштейн, следующий наш визит будет уже с адвокатом. В суде мы сможем доказать обоснованность каждой цифры.

— Мировую? Вам таки захотелось отобрать у бедного коммерсанта его красавицу? Мало вы у меня кровь попили, теперь вам надо чтобы я, на старости лет, зарабатывал на жизнь подаянием?

— Не волнуйтесь так, Соломон, — тон опытного психиатра ласково сказал Блуд, — о каком подаянии может идти речь? У вас останутся Ваши четыре корабля и склад. Я не сомневаюсь, что на арендную плату, пожиравшую все наши доходы, Вы прикупили еще что-нибудь. Судя по стоимости ремонта, который Вы провели на «Золотой Лани», Вы сэкономили достаточно, чтобы ни в чем не нуждаться до конца жизни. «Золотая Лань» стоит, с учетом амортизации, меньше, чем мы сможет выжать из Вас через суд. И это, наверняка, будет Вашим разорением, потому что таких свободных денег у Вас нет, а на остальные ваши корабли суд наложит арест — этого-то мы добьемся.

Зильберштейн возвел глаза к потолку.

— Так ограбить старого человека! Вы таки уже подготовили соглашение?

Миллз вытащил собственноручно подготовленный черновик. Судовладелец прочитал его несколько раз, вздохнул раз десять и скорбно произнес:

— Вы принесли только один экземпляр?

— Я бы хотел, чтобы Вы сначала посоветовались со своим юристом. Это дело слишком ответственное, чтобы делать его второпях.

Зильберштейн отмахнулся от него, как от мухи.

— Я таки съел собаку на договорах, молодой человек. Бумаги составлены хорошо, придраться не к чему. Зачем растягивать мои муки? Уж лучше я отрежу хвост сразу, чем по кусочкам и через день.

— Вы только представьте себе, — серьезно сказал Фрай, — что бы было, если вместо нас в такую аварию попал корабль, битком набитый колонистами. Платить за моральный ущерб Вам пришлось бы каждому.

Зильберштейн вздрогнул и побежал размножать договор. Через минуту были подписаны три экземпляра: один — бывшему владельцу «Золотой Лани», другой — ее теперешним хозяевам и третий — Гильдии. Страховку на корабль надо было оформлять заново, а такие вопросы лучше решать через Гильдию, чем самостоятельно. На обратном пути Блуд забежал в одну фирму, занимающуюся ремонтом и переоборудованием кораблей, и взял там кипу рекламных буклетов. Как только они вернулись на корабль, Блуд сначала внимательно пролистал их, а уже потом позвал всех в кают-компанию.

— Итак, мировое соглашение подписано, — торжественным голосом объявил он. — Теперь мы, в качестве экипажа корабля, являемся его совладельцами. Доходы, полученные от фрахта делятся между нами в равных долях, если, в каждом отдельном случае, по решению не менее трех четвертей экипажа не будут установлены другие доли. Кто покидает корабль, тот лишается каких либо прав собственности. Корабль является собственностью экипажа в целом, а не отдельных лиц. Одним словом, стандартные условия.

После этих слов поднялся невероятный шум. Было сложно поверить, что десять человек могут так шуметь. Блуд подождал несколько минут, давая все выплеснуть эмоции, а затем продолжил:

— Сейчас наше финансовое положение оставляет желать лучшего. Корабль принадлежит нам, но теперь надо оплачивать счета Гильдии. Денег, полученных за последний рейс, нам на это не хватит. Я предлагаю их не тратить на это вообще, а взять кредит под залог «Золотой Лани». Кроме того, нам надо определиться, какие грузы мы будем возить и переоборудовать корабль.

— Зачем нам надо переоборудовать корабль? — с недоумением спросил Джеффри.

— Если мы попробуем арендовать внутреннюю начинку у Соломона, то, будьте уверенны, он сдерет с нас столько, что нам придется продать последние штаны.

— Но разве он может запросить с нас больше, чем с арендаторов своих кораблей? Кроме того, если мы не арендуем его оборудование то зачем оно будет ему нужно?

— А ты думаешь, что он закупил все в пяти комплектах? — вопросом на вопрос ответил Блуд. — Мы его знаем, он и на этом должен сэкономить — и вполне обоснованно. А запросить с нас он может столько, сколько захочет.

— И что, антимонопольное законодательство уже не действует?

— Мы не на Земле, Джеффри. Может быть у вас такой номер не пройдет, а у нас Соломону никто не запретит установить запредельные цены. Он сможет убедить всех, что это совершенно оправдано.

— А Гильдия?

— А что, Гильдия? Она не обязана вмешиваться в суммы договоров, заключаемых нами. Нет, нам придется переоборудовать корабль для определенных грузов.

— А купить необходимое оборудование мы не сможем? — деловито спросила Джулия. — А аренда ангара для его хранения обойдется совсем дешево.

— Компания «Трансформ-Галактик» предлагает оборудование для кораблей нашего типа в кредит. Мы его купим, когда-нибудь. Они просят в качестве первого взноса четверть стоимости, кроме того, корабль не должен быть заложен. Пока мы не можем купить то, что нам нужно.

Дорж, сидевший в углу, встал, подошел к столу и положил на него кредитную карточку.

— Я думаю, — негромко сказал он, — здесь хватит денег для первого взноса.

Дорж был старше всех остальных, но, по меркам своей расы, отличавшейся необыкновенным долголетием, был еще молод. Вурвдсы представляли загадку для всех остальных разумных рас. Самая старая из известных цивилизаций, она заметно отличалась от других. Еще в незапамятные времена, вурвдсы облетели и исследовали значительную часть галактики. Именно они, тысячу с лишним лет назад, научили людей летать со сверхсветовой скоростью. В техническом отношении они превосходили все остальные народы, но никогда ни с кем не воевали и не основывали колоний. Даже в своей системе они жили только на родной планете. По оценкам исследователей, их было больше двадцати миллиардов — столько разумных на одной планете не было больше нигде. Их корабли редко залетали в сектор, занятый людьми: вурвдсы предпочитали исследовать новые области галактики. Иногда они охотно делились знаниями, чаще — строго хранили свои секреты. Их язык был невероятно сложен и лишь некоторые ученые могли похвастаться, что говорят на нем. Дорж был одним из пилотов корабля, который много лет назад потерпел аварию на одной из людских планет. Когда за экипажем и кораблем прилетели вурвдсы-спасатели, он решил не возвращаться домой, а остаться с людьми. Хотя его с удовольствием брали на любые корабли, Дорж не задерживался нигде больше, чем на три-четыре рейса, и только «Золотая Лань» стала исключением. Как и все вурвдсы, он мог неделями обходиться без еды, сутками — без сна, но предпочитал завтракать, обедать, ужинать и спать каждый день. Его багаж состоял из мешка книг и нескольких десятков красивых безделушек. Среди его книг часть была на родном языке, но большинство — человеческие. Он любил читать классические романы, в основном, исторического содержания. Если родные книги он берег, то людские продавал, покупал и обменивал. Кроме книг, он любил изящные вещицы, которые с удовольствием дарил друзьям. Некоторые оказывались нужными, некоторые были совершенно бесполезными. Но и полезные, и ненужные были одинаково красивыми.

— Откуда у тебя столько денег? — удивился Блуд.

— Я летаю уже много лет и не трачу свои деньги зря.

— Мы не можем принять эти деньги, — решительно заявил капитан, — это значило бы ограбить тебя. Ты в своем уме?

— Я рассуждаю совершенно здраво. Я делаю это для своего удовольствия.

— Удовольствия?

— Да. Вы очень нравитесь мне. Если сейчас мы купим все необходимое нам, то мы сможем жить также, как раньше. Если мы переделаем наш корабль и начнем перевозить однообразные грузы по одному и тому же маршруту, мы станем другими, а я этого не хочу. Так хорошо, как с вами, мне давно не было. Могу я потратить деньги ради собственного комфорта?

— Но ты копил их много лет, а теперь останешься ни с чем.

— Теперь мне придется сказать то, что вам будет неприятно услышать. Я много лет странствую по людскому космосу и буду продолжать это еще лет сто. А потом я отправлюсь домой. Дома мне будут бесполезны эти деньги. Добраться до Родины трудно, и я избавлюсь от всего лишнего. Может быть, даже от любимых сувениров. А от книг — непременно. Больше у меня нет ничего. Я держал деньги в банке на всякий случай. Теперь такой случай наступил.

— Но, тогда, ты должен получать от каждого рейса гораздо больше нас! — воскликнула Джулия.

— Зачем? Вы успеете состариться и уйти на отдых, прежде чем я начну задумываться о возвращении к собратьям. Деньги будут нужнее вам, чем мне. У нас никто не голодает и не нищенствует. Ваши миры устроены гораздо хуже нашего, и никто не позаботится о вас, если вы не накопите достаточно денег.

Помолчав он добавил:

— Но об этом мы поговорим позже. А пока, капитан, берите своего помощника и суперкарго и идите, покупайте то что нам надо. И не забудьте арендовать ангар! А мы к вашему возвращению подготовим хороший ужин. Я правильно говорю?

Блуд кивнул и встал. Уже в дверях, выходящий последним Миллз обернулся и глубокомысленно сказал:

— Только сейчас я понял старую мудрость, которую не мог понять много лет: «Жертва иной раз важней тому, кто жертвует, чем тому, кому приносят жертву».

Он подмигнул Доржу и шмыгнул в дверь.

Часть 3. Бюрократическая мышеловка

— Откройте, полиция!

В этом заявлении никогда нет ничего забавного, даже когда оно раздается из динамиков радиоприемника, а стучат в шлюзовой люк корабля, находящегося в открытом космосе. «Золотая Лань» только что прибыла в систему Кродо, куда привезла крупную партию машинного масла. После переключения с тахионных двигателей на обычные на окраине системы, она была остановлена полицейским патрульным кораблем. Своими мощными полями патрульный аккуратно погасил огромную скорость «Золотой Лани», не причинив ни малейшего неудобства экипажу, а затем высадил нескольких человек в скафандрах прямо на обшивку грузовика. Не помогли и заверения Блуда о том, что корабль все равно идет на Амфитриту, и все проблемы можно уладить уже на земле. Услышав категорический приказ, Блуд отправил к шлюзу Руудса: общаться с полицией для него, как и для большинства людей, было не самым приятным занятием. Пока Руудс не возвратился вместе с полицейскими, оставалось только глядеть на патрульный корабль на экранах в рубке. По сравнению с бочкообразной «Золотой Ланью», напоминавший иглу патрульный был невелик, но подобные корабли по скоростью и вооружению не уступали, а то и превосходили аналогичные военные корабли, так как им не надо было удаляться от своей системы. Это зрелище — и грустные размышления прервало появление нескольких полицейских в боевых скафандрах и с оружием, будто они ожидали встретить на борту банду головорезов. Вполне законопослушный экипаж «Золотой Лани» уже давно выполнил команду полицейских и в полном составе собрался в рубке. Блуд вежливо поднялся на встречу вошедшим.

— Я капитан этого корабля.

— Хорошо, — пробурчал один из полицейских и соблаговолил поднять забрало скафандра. — А ты, дружок, сядь вон в тот угол и упаси тебя бог, чтобы и не пошевелился, — эти слова были обращены к Руудсу.

— Мой помощник лицо официальное, — возмутился Блуд.

— Да уж, понятно, официальней некуда, — хмыкнул полицейский, — а драться с ним я не собираюсь. Предупреждаю, в случае чего стрелять будем сразу — и на поражение.

— А, вообще, что происходит?

— Мы задерживаем вас и ваш корабль.

— Причина?

— Все разбирательства на земле. Так что, извольте проследовать на наш корабль.

— А «Золотая Лань»?

— Ее доставят на орбиту Амфитриты на буксире.

После нескольких дней пребывания на полицейском корабле, в условиях не отличимых от тюремных, за исключением того, что общение друг с другом не запрещалось, Амфитрита показалась растерянным и разозленным космолетчикам раем. Планета, названная в честь морской богини, представляла собой один огромный океан, с многочисленными островами, собранными в несколько архипелагов. Мягкий климат, отсутствие опасных хищников и разнообразная морская фауна немедленно сделали планету курортом. В свое время власти планеты официально разрешили нудизм, запрещенный во многих местах, и с тех пор бесчисленные пляжи были всегда полны, а встретить на улице абсолютно голых людей с одними только маленькими сумочками на запястьях — было делом обычным. Сняв два четырехместных и один трехместный номера в гостинице для космолетчиков, экипаж дружно ринулся на ближайший пляж, благо разбирательство в Департаменте космического правопорядка было назначено на следующий день. В гостинице остались только Руудс, который недолюбливал купанье, и Дорж, чешуе которого были безразличны как морские, так и солнечные ванны.

Величественное здание Департамента космического правопорядка встретило экипаж «Золотой Лани» отнюдь не подобающими шумом и суматохой. Когда Блуд и остальные поднялись на четвертый этаж, следуя подробным объяснениям немолодого вахтера, там царила полная неразбериха. По длинному коридору сновали донельзя озабоченные люди, в форме и в штатском, размахивая бумагами. Никто из наших героев, никогда не бывавших в этом учреждении, не заподозрил ничего дурного.

Начальник отдела, к которому их направили, обладал собственной приемной. Блуд пошел к начальнику один, оставив всех дожидаться его на стульях, расставленных у окна. Начальник отдела, представительный человек средних лет в хорошем костюме сидел с видом человека, на глазах у которого небо только что обрушилось на землю. Некогда аккуратная, тщательно уложенная прическа была взлохмачена, галстук валялся на столе, а у рубашки была расстегнута не только верхняя пуговица, но и остальные, насколько было видно между лацканами костюма. В дополнение ко всему, платочек в верхнем кармане пиджака, предназначенный исключительно для представительских целей, был, очевидно, использован по первоначальному назначению и торчал из кармана комом.

— Здравствуйте, — вежливо сказал Блуд, твердо намереваясь не замечать всех этих странных несоответствий, — я — Патрик Блуд, капитан грузового судна «Золотая Лань», которое было взято под арест служащими вашего Департамента.

— Добрый день, — голосом, исполненным поистине неземной печали, ответил чиновник, — Ваше дело поступило ко мне только вчера вечером, и я успел прочитать лишь название корабля и Вашу фамилию. Оставил на сегодня. А сегодня проклятый вирус блокировал все компьютеры! Вам придется подождать около трех дней, пока бумаги не подойдут почтой. Из-за развития компьютерных сетей, почта, знаете ли, работает все хуже и хуже.

— А, может быть, мы сможем Вам помочь? — перспектива провести на Амфитрите лишних несколько дней не сильно порадовала Блуда, так как наличных у них уже почти не осталось, а кредитные карточки запасливого Доржа здешними банками не принимались. — Среди моего экипажа есть один хороший знаток компьютеров. И, пусть он не профессионал, но частенько он был не хуже профессионалов.

— Конечно, — чиновник явно обрадовался этому предложению, — хотя доступ к служебным компьютерам посторонним строго воспрещен, тем более лицам, в отношении которых ведется расследование, я возьму на себя всю возможную ответственность — работать-то надо!

— Фей, иди сюда! — крикнул Блуд, приоткрыв дверь.

Когда юнга вошел, Блуд молча указал ему на терминал. Линь подошел к столу, повернул дисплей и открыл рот от изумления. Челюсти Блуда повторили этот же маневр, лишь только он увидел, что было на мониторе. На мониторе была большая цветная фотография голой мужской задницы, обильно поросшей волосами. Над ней веселенькими разноцветными буквами было написано: «А вот теперь это действительно задница».

— И эта мерзость торчит с самого утра, — пожаловался владелец кабинета.

Фей задумчиво щелкнул кнопкой выключения дисплея, но изображение осталось.

— Что это за фокус? — растерянно спросил он.

— Начальству угораздило закупить сверхсовременные дисплеи на полихромных кристаллах, — грустно пояснил чиновник. — Они меняют цвет, когда на них подается ток. Пока ток не поступает, изображение не меняется.

— А если от сети отключить? Вы пробовали? — спросил Фей.

— Попробуйте, все равно толку не будет.

Фей выдернул из дисплея провод, воткнул его опять, пощелкал кнопками. Изображение осталось неизменным.

— Монитор блокирован компьютером, и разблокировать его может только он сам. А сам он никак не работает, — грустно пояснил чиновник.

— Но какой смысл в подобной конструкции? — Фей не мог переварить услышанное.

— Это было сделано несколько лет назад, чтобы компьютеры можно было заблокировать от детей. Теперь, наверное, придется вызывать техников, может они смогут справиться с проблемой и не в заводских условиях.

— А Вы-то сами в них разбираетесь?

— Мой сын учится на компьютерщика, я от него порядочно нахватался.

— Тогда… — и Фей начал сыпать специфическими терминами.

Вместе с хозяином кабинета они колдовали минут двадцать, после чего Фей развел руками.

— Бесполезно. Когда компьютер чересчур управляем, вирус может повредить его очень серьезно. Думаю, что там есть физические неисправности. Пойдем, капитан, делать тут нечего.

— Тогда мы придем через три дня? — спросил Блуд.

— Лучше через четыре, господа. Я выпишу пропуск на Вас.

Поняв, что ничего сегодня добиться не удастся, Блуд решил хоть немного удовлетворить свое любопытство.

— А что за странная надпись поверх фотографии?

— Вначале на экране появилась девушка в купальнике, сфотографированная примерно в той же позе, а над ней была надпись: «Вы думаете, что это задница?». Пока я таращился на монитор, не зная, как мне реагировать, появилась эта пакость и компьютер отрубился.

После возвращения в гостиницу Блуд созвал экстренное совещание.

— Итак, денег у нас хватит дня на два, в крайнем случае, на три. Теперь я не уверен, разрешится ли наше дело через четыре дня. Переходим в режим суровой экономии. Для начала переходим в одноместный номер.

— Все одиннадцать человек? — робко спросила Изабелла. — Это же нарушение всех санитарных норм.

— Мы не на корабле, дорогая, — ответил Блуд, — как-нибудь переживем.

— А как мы будем спать? — осведомился практичный Миллз.

— Попросим принести сюда несколько кроватей и сдвинем их вместе, такое частенько практикуется космолетчиками, когда денег нет, а до рейса еще надо дожить.

— Но я так не согласна, — заявила Джулия, — спать с мужчиной в одной постели — в этом нет ничего плохого, но спать сразу с несколькими…

— Если ты будешь спать, только спать, и не заниматься ничем, кроме сна, — это вполне нормально, — спокойно ответила Катрин — постоянное общение с невозмутимым Доржем явно шло ей на пользу.

— Теперь о еде. Ребята, мы с голоду умрем, если ничего не придумаем.

— А может, потребовать, чтобы нас полиция обеспечила всем необходимым? Раз арестовали, то пусть и кормят, — подал голос Руудс.

Блуд вздохнул.

— Я еще на патрульном корабле переговорил об этом. Мы — не арестованы, мы — задержаны. С нас взята только подписка о невыезде за пределы города. Поэтому о нас никто заботиться не будет. Хотя, я думаю, если мы очень попросим, нас официально арестуют и отправят в тюрьму. Желающие есть? — он обвел взглядом коллег.

Желающих не оказалось. Все успели достаточно наслушаться страшных историй о тюрьмах Шендара III от колонисток, которых они перевозили на Бланш. Сравнивать тюрьмы Шендара с тюрьмами Амфитриты не хотелось.

— К сожалению, у нас не те профессии, с которыми можно устроиться на работу на земле, — грустно подытожил Дорж, — лет триста назад мы могли бы пойти грузчиками в порт, но механизация сделала эту профессию ненужной.

— Насчет механизации… Я ведь механик, — вмешался Али, — я попробую найти какую-нибудь временную работу в порту.

— У меня тоже есть на примете одно место, — неожиданно сказала Изабелла, — но мне нужен спутник. Капитан, у тебя вид представительней, чем у остальных. Пойдем со мной, тут не далеко.

— Хорошо. А ты, Руудс, устраивай номер и кровати.

Блуд с Изабеллой вышли к ее загадочному месту, а Руудс поплелся к администратору гостиницы, заранее приготовившись к неприятному разговору.

Изабелла повела Блуда к небольшой закусочной, расположенной в четверти мили от гостиницы, но все еще в пределах космопорта. Взяв его под руку, она заговорщицким шепотом сообщила:

— Еда здесь никуда не годится. Я попробую устроиться сюда.

— А я-то тут зачем? — искренне изумился Блуд.

— Потерпи. И ничему не удивляйся. Я уже успела поработать в таких забегаловках до того, как устроилась на «Золотую Лань». Нравы и обычаи одинаковы на всех человеческих планетах.

Когда они вошли внутрь, Блуд, повинуясь распоряжениям Изабеллы, заказал пиццу на двоих, по чашке кофе и усадил Изабеллу за столик поближе к стойке. Попробовав пиццу он еле сдержал стон, а скрыть выражение лица уже не смог.

— Хозяин, я бы на Вашем месте застрелила бы повара, — громко сказала Изабелла.

— Я знаю, что еда оставляет желать лучшего, но не могу последовать Вашему совету, леди, — грустно ответил хозяин забегаловки, стоящий за стойкой. — Это — моя жена. И, должен сказать, что дома она готовит очень хорошо, но здесь слишком много готовки, и она не всегда справляется.

— А почему бы Вам не найти хорошего повара? А Ваша жена сможет заняться чем-нибудь другим.

— Я бы с радостью, леди, но работы здесь много, а высокого жалованья я платить не могу. Хороший повар ко мне не пойдет, а те, кто пытался устроиться, готовят еще хуже, можете поверить. Я не разоряюсь только из-за того, что большинству клиентов наплевать на вкус, им достаточно просто набить живот.

— Я повар на космическом корабле, но мой рейс откладывается на продолжительное время. Делать здесь все равно нечего, и я не прочь немного подработать.

— Вы помните, леди…

— Меня зовут Изабелла Родригес.

— Видите ли, Изабелла я не смогу Вам платить много, я уже об этом говорил.

— А мне много и не надо. Единственное, что я попрошу, это чтобы со мной обедал мой друг — его рейс тоже задерживается и ему отчаянно скучно.

— Скучно? Здесь, на этом курорте?

— Конечно, скучно, — честно заявил Блуд, — когда прилетаешь не бездельничать на курорт, а ждешь рейса, эти пляжи надоедают через день. А для развлекательных центров мы не достаточно богаты.

— Ну, по рукам, — довольно заявил хозяин.

— Сейчас, я распрощаюсь с приятелем — и на кухню, — сказала Изабелла.

— Ну, хорошо, — прошептал Блуд, — я от голодной смерти спасен. А остальные?

— Ты думаешь, что будешь есть здесь один? Сегодня в обед, да, чтобы не шокировать хозяина раньше времени. А вечером — уже кто-то другой. Составьте график, кто когда ест.

— Но это выходит не каждый день!

— Лучше раз в три дня, чем вообще без еды, — безапелляционно заявила Изабелла, — насчет остального — что-нибудь придумаете. Не все мне.

Когда изрядно озадаченный Блуд вернулся в гостиницу, у дверей его встретил Руудс, добросовестно ожидающий у входа, чтобы сообщить, в каком номере они теперь проживают. Поднявшись на самый верх чуть ли не по пожарной лестнице, они обнаружили в номере одинокого Доржа, читающего какую-то толстенную книгу на родном языке. Остальные разошлись, якобы в поисках работы, а, вернее, на ближайший пляж. Хотя, по зрелом размышлении, надо сказать, что искать их непременно на ближайшем пляже было бы неправильно, так как он был нудистским, а экипаж «Золотой Лани», проводящим в форме большую часть своего времени, вряд ли с легкостью бы присоединился к сторонникам абсолютной наготы. Но на Афродите хватало пляжей и для тех, кому необходимо было иметь на теле хоть что-то, кроме загара.

Руудс, уже находящийся в своем обычном настроении, то есть лучезарно радостным, просто не мог не начать легкую пикировку с невозмутимым пилотом.

— Кто будет спать рядом с чешуйчатым? — начал он. — Как мне стало известно из хорошо информированного источника, об его чешую можно поцарапаться.

Дорж отложил книгу.

— А как мне стало известно из того же источника, спать рядом с пушистым очень щекотно.

Блуду ничего не оставалось, как принять поистине соломоново решение, а заодно немного приподнять упавший было дух своих друзей.

— Тогда вы будете спать рядом, с краю. А ваш источник будет между вами и остальным экипажем. Кроме того… Дорж, ты, кажется, спишь в пижаме? Я не сомневаюсь, что у тебя найдется запасная.

— Да вы что, — нарочито обиженным голосом завопил Руудс, — я же потеряюсь в ней. Из него таких как я трех сделать можно.

— Ничего, — ехидно продолжил Блуд, — чем-нибудь подпояшешься. И вообще, если ты отрастил такую шерсть, то нечего возмущаться. Лучше бы сходил на эпиляцию.

— На эпиляцию!? — Руудс открыв рот смотрел на капитана, не ожидая от него такой едкой шутки.

— Это нежелательно, Патрик, — пришел ему на помощь Дорж, — его красота чересчур дорого нам обойдется. Джулия как-то рассказала о ценах в косметическом салоне. Если только попробовать самим… Вместо воска воспользуемся клеем для склейки в вакууме, может сработает.

— Глумитесь, глумитесь надо мной, — проворчал Руудс, который привык побеждать в подобных пикировках. Но надо сказать, что его настроение еще больше поднялось, если это вообще было возможно. Блуд и Нгувт тоже подбодрились и занялись пресловутым «сотым удовольствием космолетчика», состоявшим в чтении книги в уютной обстановке. Руудс вышел погулять и не возвращался до вечера.

Когда поздно вечером все собрались в номере, Али не было. Решено было его не ждать, и все начали готовиться ко сну. Женщины втроем заперлись в крошечном санузле, вмещавшем только унитаз и душ, а мужская часть экипажа хихикала, наблюдая как Руудс подвязывает какими-то поясочками, конфискованными у запасливой на этот счет Джулии, чудовищных размеров пижаму, болтающуюся на нем как мешок на палке. Веселье усугубляло и то, что Руудс во время этого занятия был чрезвычайно серьезен. Тут дверь распахнулась, и в нее ворвался Али. Его смуглое красивое лицо сияло, как только что отчеканенная медная монета.

— Ребята, мы живем! — с порога закричал он. — Мне деньги выдали за сегодня и за завтра!

С этими словами он вывалил на стол пригоршню монет разного достоинства. Руудс с радостным писком кинулся к ним… и получил звучный шлепок по руке.

— Если отдать тебе эти деньги, — наставительно произнес Дорж, чья реакция была ничуть не хуже, — то мы все объедимся пирожками, а затем будем голодать. Деньгами буду распоряжаться я. Я хотя бы считать умею.

— Что за беззаконие, Али, — всерьез возмутился Руудс, тряся ушибленной рукой, — почему это он должен распоряжаться твоими деньгами?

— А почему это должен делать ты? — вопросом на вопрос ответил механик и, подумав, добавил: — Дорж действительно умеет и считать и экономить. Пусть он и будет нашим казначеем.

Не успевший как следует начаться спор был прерван торжественным выходом всех трех корабельных леди. Оставалось загадкой, как они умудрились переодеться в таком тесном пространстве: там места было мало и для одного человека, не то, что для троих.

Пролетело четыре дня. Они были скучными иполуголодными. Как и предсказывал Блуд, на третий день пляжи не вызывали ничего кроме отвращения, а разместиться всем в одном номере было невозможно, поэтому экипаж слонялся по улицам, копя злость на полицейскую систему Амфитриты. Наконец, настало время вновь идти в Департамент. Блуд собрал всех, кроме Изабеллы и Али, которые в поте лица зарабатывали на скудное пропитание, и повел с собой ради моральной поддержки. Так как завтрака не полагалось, а ужин состоял из нескольких честно разделенных пицц, то все были уже весьма злы. Исключение составлял лишь Викс, у которого с утра подошла очередь есть у Изабеллы. Хотя шокированный числом «друзей» хозяин забегаловки неодобрительно смотрел на эти совместные трапезы, потому что даже завтрак превращался в плотный обед, тем не менее, он втайне молился, чтобы рейс Изабеллы был отложен на неопределенный срок, а еще лучше, чтобы они вообще никогда не стартовали: благодаря искусству Родригес он значительно увеличил число заказов.

Департамент встретил их тишиной, более уместной этому заведению. Оказавшись у знакомой двери, Блуд недоуменно присвистнул. На ней красовался огромных размеров кодовый замок с грозной надписью «Посторонним вход категорически запрещен!!!». Рядом висел еще один плакат с черепом и костями. Надпись на нем гласила: «Есть ли жизнь после смерти? Зайди сюда и узнаешь!». Поверх таблички с названием должности и фамилией владельца кабинета висел обычный листок бумаги, с корявой, сделанной от руки, надписью: «Информационное Управление. Начальник Управления».

— Ну и куда же мы пойдем? — растерянно спросил он.

— Сейчас, — коротко ответил Вальтер, который после увольнения с разведчика долго пытался восстановиться во флоте и провел по подобным конторам почти полгода.

Он прошел по коридору, открыл первую незапертую дверь и просунул туда голову.

— Вот и все, — довольно сказал он, вернувшись, — нам надо идти в кабинет 263. Пройдя длиннющий коридор почти до конца, они обнаружили, что вышеназванный кабинет заперт, равно как и все соседние. После нескольких минут расспросов Вальтер выяснил, что идти надо в кабинет 236, который находился в противоположном конце. Их старый знакомый действительно находился там. Вместо просторного кабинета, отделанного деревом, с большой приемной, Блуд, зайдя первым, увидел маленькую каморку с окнами, выходящими прямо на помойку во внутреннем дворе. Начальник отдела узнал Блуда.

— У вас, кажется, изменились все кабинеты? — вежливо спросил Блуд. Звать он никого не стал, так как в кабинете места было только для чиновника, его стола и самого Блуда.

— У нас великое переселение народов! — в сердцах воскликнул начальник. То, что происходило в его ведомстве, так возмущало его, что он был готов излить душу кому угодно.

— После того, как вирус поломал все компьютеры, собирают совещание. Кто виноват? Ясно, начальник информационного Управления. Это его обязанность — защита компьютеров. И тут он выкладывает чуть ли не дюжину докладных записок, в которых, оказывается, он ссылается на нехватку средств и людей. И, что удивительно, ему верят и даже спрашивают, как исправить положение. Ну, он и заявил, что, якобы, его управлению и сидеть негде, и специалистов надо больше. А начальство, нет, чтобы его на место поставить, со всем соглашается. Вот он и отобрал для себя лучшие кабинеты, все отделы сокращают, чтобы к нему людей принять. У меня двух человек сокращают! Ну, куда это годится, я вас спрашиваю! Ради какого-то мальчишки так обижают заслуженных людей, всю жизнь здесь проработавших. Вам-то легче, капитан, над вами нет начальства, которое вас не ценит, а идет на поводу у какого-то… Он и десяти лет тут не проработал, тоже мне, персона… Уйду я отсюда!

— Увы, и у нас не все так гладко, — вежливо заметил Блуд. — Много сил и времени отнимает поиск фрахта. Кроме того, есть еще и полицейские чиновники, которые могут задержать корабль.

— Да, да, конечно, капитан. Ваше дело направлено ответственному специалисту моего отдела. Идите в кабинет 512. Его зовут Мануэль О’Коннор.

Поднявшись на пятый этаж по лестнице, так как лифт не работал, экипаж «Золотой Лани» нашел нужный кабинет. Как и следовало ожидать, он был заперт. К счастью, Мануэль О’Коннор нашелся в соседнем кабинете. Как ни странно, людские расы и народы почти не перемешались, даже несмотря на употребление единого языка. Разница в культуре, традициях, обычаях и именах всегда заставляла людей тянуться к представителям своего народа. Мануэль О’Коннор был редким исключением. Предки-ирландцы наградили его густой рыжей шевелюрой, от прадеда-бразильца, известного в то время космолетчика, которому он был обязан именем, не осталось ничего, зато остальные, менее известные предки-азиаты передали ему все свои гены, включая раскосые глаза, небольшой рост и желтоватую кожу. Результат, в целом, был очень забавен.

Кабинет Мануэля О’Коннора был не больше кабинета его непосредственного начальника, но, при этом, он, вдобавок, был еще и завален бумагами. Целые пирамиды папок громоздились не только на трех столах, вынуждая владельца кабинета ютиться в уголке, но и на полу, на полке вдоль стены и на тумбочке, где когда-то стояли принадлежности для питья кофе, ныне безжалостно сброшенные на пол. На столе, облюбованном О’Коннором для работы, папок было немного, зато всю его поверхность равномерно покрывал толстый слой бумаг, скрепленных скрепками. В углу на полу стоял компьютер с громоздким монитором. И компьютер, и монитор сверху были завалены какими-то громадными запыленными фолиантами, навевавшими мысли о лавке букиниста. Между томами торчали разъемы каких-то кабелей.

— Здравствуйте, господин О’Коннор. Я капитан корабля «Золотая Лань», задержанного несколько дней назад.

— Да, да, капитан Блот, мне поручили ваше дело.

— Простите, но моя фамилия — Блуд. Вы уже выяснили в чем причина задержания?

— Секундочку… — чиновник начал перебирать бумаги на столе. Когда одна стопка заканчивалась, он переходил к другой. Перебрав все бумаги на столе, что заняло у него не меньше пятнадцати минут, он растерянно посмотрел на Блуда.

— Куда же это могли положить? У меня кабинет был в три раза больше, вдобавок мне подсунули бумаги из другого отдела… Может, в этих папках? — он решительно направился в угол и зарылся в бумаги. Блуда начали мучить нехорошие предчувствия. Минуты проходили, а О’Коннор все продолжал рыться в папках. Когда же, после его неловкого движения соседняя стопка развалилась и с шумом посыпалась на пол, в дверь просунулась любопытная голова Руудса.

— Все в порядке, капитан? — осведомился он. Блуд молча кивнул, и голова убралась назад, в коридор. Чиновник между тем продолжал перебирать содержимое папок. Когда он, наконец, оторвался от них и повернулся к Блуду, то можно было увидеть, что единственный результат его поисков — перепачканный пылью пиджак.

— Еще вчера вечером оно было где-то здесь. Я сам держал его в руках… Но сейчас я не могу его искать: к обеду я должен подготовить свою часть ежемесячного доклада. Кроме того, на мне висят еще две таблицы к отчету…

— То есть, — перебил его Блуд, — Вы не будете заниматься нашим делом?

— Конечно, буду, и даже сегодня. Я готов пожертвовать своим обедом, чтобы найти ваше дело, мистер Блот, но сейчас его нет, а дел слишком много…

— Мне зайти ближе к вечеру? — Блуд решил не обращать внимание на то, что чиновник упорно не мог запомнить его не такую уж и сложную фамилию.

— Может быть, лучше завтра с утра. Если Вы подойдете к девяти, нет, лучше к половине десятого, то к этому времени все документы, несомненно, найдутся, и мы благополучно разрешим все ваши проблемы.

— Тогда, до завтра, — Блуд повернулся и вышел. Закрывая дверь он явственно услышал за спиной вздох облегчения.

Экипаж с надеждой ждал своего капитана в коридоре. Но по мрачному лицу Блуда всем без слов стало понятно, что и на этот раз ничего не разъяснилось.

— Мы останемся на этой ужасной планете еще? — жалобно спросила Джулия.

— Да, по крайней мере, еще на день, — ответил Блуд. — Они не могут найти наше дело.

— Может, мне быть рядом с тобой? — спросил Дорж. — Может, ко мне они отнесутся с большим уважением?

— Тогда уж лучше взять Руудса, — фыркнул Фрай, — он выпустит все свои когти, оскалит клыки…

— И нас всех сразу же арестуют, — грустно откликнулся Руудс. Испуганно-враждебное отношение полицейских на корабле льстило его самолюбию, но, одновременно, и страшно раздражало его.

Вечер был повторением предыдущих, за исключением того, что Викс разжился несколькими свежими газетами. В них во всех с жуткими и красочными подробностями описывались последствия вирусной атаки. Оказалось, что нападению подверглись компьютеры не только Департамента космического правопорядка, но и почти всех ведомств. В том, что эта была антиправительственная акция не сомневался ни один автор, потому что пострадали только правительственные компьютеры. Комментаторы не могли сойтись только в одном: кто был организатором этого безобразия. Подозревались и анархисты, и «зеленые», выступающие против продажи кораллов на сувениры туристам, и недавно созданное движение «За нравственную чистоту!», которое требовало немедленного принятия их законопроекта о нравственной чистоте. Под «нравственной чистотой» подразумевались запреты на ношение одежды, закрывающей менее 90 процентов тела, и продажу напитков крепостью более 5 градусов.

На следующий день Блуд взял с собой только Доржа и Вальтера. Пожилой вахтер на входе приветствовал их уже так же, как и сотрудников Департамента. Трое космолетчиков поднялись к знакомому кабинету. Вальтер остался в коридоре, а Блуд и Дорж вошли внутрь. Чтобы закрыть за собой дверь, им пришлось прижаться друг к другу.

— Здравствуйте. Какое состояние дела «Золотой Лани»? — донельзя официальным тоном произнес Дорж.

— Как ни странно, но вашего дела здесь нет. Возможно, оно по ошибке было направлено в архив.

— Как мы можем узнать, есть ли оно в архиве?

— В архив нужно направить официальный запрос и они рассмотрят его. Если вы подойдете через неделю, то к тому времени ответ уже может прийти.

Блуд мысленно застонал, услышав о еще одной неделе ожидания. Невозмутимый пилот продолжал, однако, разговор.

— А мы сами не можем сходить с вашим запросом в архив? Это будет быстрей, чем почта, если я правильно рассуждаю о состоянии вашей почтовой системы.

— Да, да, конечно. Вас не затруднит зайти завтра в то же время? Запрос уже будет готов.

— А что, его так долго готовить? Или его должны подписать руководители Департамента?

— Нет, достаточно и моей подписи, но его надо регистрировать, на нем надо ставить печать, а у меня столько дел, столько дел…

— Позвольте, я Вам помогу, — Дорж протиснулся мимо Блуда к столу О’Коннора и легко поднял его вместе со стулом. — Я с удовольствием донесу Вас до любого нужного кабинета, и Вы сможете легко и быстро и зарегистрировать все бумаги, и поставить необходимые печати.

— Нет, нет, поставьте меня — взвизгнул чиновник, — мои дела не настолько спешные, чтобы их нельзя было отложить на какое-то время. Пойдемте, господа, в канцелярию. Сейчас мы там все сделаем: и составим, и зарегистрируем, и заверим.

Дорж аккуратно поставил стул на прежнее место, и все еще испуганный чиновник торопливо протиснулся мимо ухмыляющегося Блуда. Под конвоем Вальтера и Доржа он повел их двумя этажами ниже. Они оказались в большой красиво отделанной приемной руководителя Департамента. Дверь в канцелярию находилась напротив кабинета руководителя.

В приемной было почти пусто. У окна за столом с компьютером сидела немолодая секретарша, рядом стоял наклонившийся над ней человек и что-то набирал на клавиатуре. Услышав звук открывающейся двери он обернулся и посмотрел на входящих с гадливостью, как на каких-то отвратительных червяков.

— Если вы к шефу, то — в очередь, — высокомерно и резко произнес он.

— Нет, нет, мы — в канцелярию, — угодливо сказал О’Коннор. Когда человек отвернулся, он посмотрел на него так, как будто был готов убить. Неодобрительно покачав головой, он юркнул в канцелярию.

— Ну, вот теперь хорошо, Арни, а раньше не получалось, — капризным голосом сказала секретарша.

— Просто не надо бояться компьютера.

— А если что-нибудь сломается? Сам же потом будешь меня ругать.

— Я, — он подчеркнул это слово голосом, — я могу сломать компьютер, нажимая на кнопки. Правда, для этого мне понадобится несколько часов программирования. Не надо только стирать того, чего не знаешь, и все будет в порядке.

Человек отошел и сел на стул для посетителей. Блуд заинтересованно уставился на него. Первое впечатление было, что перед ними вчерашний студент, одетый в дорогой строгий костюм с не менее дорогим строгим галстуком. Но немного приглядевшись, Блуд увидел что незнакомец не молод, просто выглядит намного моложе своих лет.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — неожиданно спросил он с приветливой улыбкой. Вся его спесь куда-то исчезла.

— Нет, мы ждем господина О’Коннора, который должен подготовить нам бумаги.

Человек кивнул с той же улыбкой и отвернулся. Сопоставив его поведение с поведением О’Коннора, Блуд пришел к выводу, что человек этот — из пресловутого информационного Управления. К тому же выводу пришел и Вальтер, который, движимый стремлением рассказать Фэю что-нибудь новое о загадочном вирусе, обратился к незнакомцу.

— Простите, пожалуйста, Вы не знаете, что случилось с вашими компьютерами? Из-за этого наше дело никак не может разрешиться. Вы, случайно, не из информационного Управления?

— Я его начальник, — сказал человек, сопроводив слова кивком. — У нас есть две компьютерные сети: общедоступная и правительственная. Все компьютеры напрямую подключены к правительственной сети и, через специальный компьютер, к общедоступной. Этот компьютер я настроил так, что ни одна зараза в нашу сеть не попадет. А от правительственной сети защиты нет. Где-то, где администратор не в состоянии наладить нормальную защиту, вирус проник из общедоступной сети на компьютер, подключенный к правительственной и начал заражать все подряд. Теперь нам придется переналаживать всю сеть, чтобы исключить подобное впредь.

— А что с документами? Их нельзя восстановить?

— С данными — катастрофа. Кое-что восстановить удалось, но вся почта погибла. Слишком замудренные механизмы хранения и шифрования.

Тут из недр канцелярии вынырнул О’Коннор, вновь скривился, увидев начальника управления, и подал Блуду конверт.

— Позвольте, господа, я объясню вам, как добраться до архива.

Когда Блуд, Дорж и Вальтер получив все указания вышли, то за их спинами вновь прозвучал вздох облегчения, даже более громкий, чем раньше.

Следуя указаниям О’Коннора наши герои добрались до архива гораздо быстрее, чем рассчитывали. К их удивлению, там им не предложили зайти ни через неделю, ни даже к вечеру. Всего через два часа был получен ответ: дела о корабле «Золотая Лань» в архиве нет. Уже на улице, Блуд, держа в руках официальный запрос в архив и не менее официальный ответ, риторически спросил:

— Ну и что теперь делать? — после чего оглянулся по сторонам, словно рассчитывал услышать ответ от кого-нибудь из прохожих, но прохожих не было. В полдень улицы столицы Амфитриты были пусты. Все были или на пляже, или спасались от жары в прохладе кондиционированных комнат. С моря дул легкий приятный ветерок, принося с собой запах йода. Денег в карманах не было.

— Вернемся назад, — разумно предложил Буш, — и продолжим битву со здешними бюрократами.

— Назад к этому рыжему косоглазому недомерку?

— К его начальнику. Может быть, ему удастся хоть что-нибудь сделать.

Увы, даже начальник, имени которого они так и не удосужились узнать, нечего не смог предложить кроме обещания в ближайшем будущем — дня через три — выяснить, куда же все-таки делось злополучное дело.

Дни летели, а дело так и оставалось нерешенным. Однажды вечером, после очередного неудачного дня, все от возмущения уже не знали, что им и делать.

— Как бы я хотела сделать им какую-нибудь гадость, — мечтательно произнесла Катрин.

— Да, и посквернее, — в тон ей поддакивал Джеффри.

— И чтобы запомнили надолго, — подытожил Али.

— Это же ужасно! — со слезами в голосе сказала Джулия. — Вы только посмотрите! Мое платье висит на мне как на вешалке. Мне на себя страшно в зеркало смотреть!

— Хорошо же некоторым, — грустно ответила Изабелла, потирая руку, слегка обожженную брызнувшим маслом, — живут как птички небесные: никаких, забот, только знай себе перышки начищай.

— Это значит, у меня нет забот, одни пустяки! — воскликнула Джулия, у которой на глазах выступи слезы. — Может быть, я вообще здесь лишняя?

— Спокойно, спокойно, — встрял Блуд, — только драки здесь не хватало.

— А зря, — пришел ему на помощь Нгувт, — на хорошую драку мы бы с удовольствием посмотрели.

— Друзья, — проникновенно сказал Вальтер, — а что, если мы попробуем сделать здесь пару крупных гадостей, а затем намекнем чиновникам, что все это кончится, если мы улетим отсюда?

— Но каких гадостей? — спросил заинтересовавшийся Руудс.

— Ну… Допустим, для начала устроим переполох на каком-нибудь пляже, назовемся дезинфекторами, скажем, что в море какая-нибудь дрянь, типа кишечной палочки. Представляете, как туристы будут оттуда разбегаться?

— Опознают нас, — проворчал Фрай.

— На складе, где я работаю, есть противохимические костюмы, — ответил ему Али, — я смогу взять несколько.

— На хороших пляжах есть охрана, — не унимался дотошный навигатор.

— Охрана, говоришь? — Руудс демонстративно обнажил клыки.

— Да вы что? — Блуд растерянно обводил взглядом свой экипаж.

— Не нервничай, — шепнул ему Дорж, положив руку на плечо, — дай им выпустить пар.

— Нас же всех посадят в тюрьму!

— Вряд ли. Возможно, это действительно поможет нам убраться отсюда побыстрее. А если ребята будут по-прежнему слоняться без дела, они на самом деле передерутся.

Блуд вздохнул и пошел на улицу, всем своим видом показывая несогласие с этой дурацкой затеей. На следующий день вскоре после полудня он, держась за голову, слушал, как участвовавшая в этом безобразии пятерка (вся мужская часть экипажа, кроме самого Блуда, Доржа и Али), перебивая друг друга, рассказывала о произошедшем. О том как сникли два охранника с дубинками, увидев Руудса, как при виде «дезинфекторов» в разные стороны разбегались голые туристы — пляж они выбрали нудистский, дорогой, как вслед за туристами, побросав плакаты, наутек бросились замотанные до глаз активисты движения «За нравственную чистоту!», пикетировавшие пляж. Следующую «акцию» они планировали в одном из отелей, добавив в водопровод какое-нибудь «средствице», например, вызывающее зуд или невероятно противное на вкус. За Руудсом пришли вечером.

В полицейском участке на границе города и космопорта экипаж «Золотой Лани», увязавшийся за задержанным Руудсом, встретили два охранника пляжа.

— Вот, это он! Это точно он! — завопил один из них, прямо-таки подпрыгивая на стуле.

— Что за безобразие! — возмутился Руудс. — Для опознания одного меня недостаточно. Требуется еще кто-нибудь похожий.

— Но Вы — ксоорлианин, — заметил пожилой капитан, начальник участка.

— Ну и что? Здесь, в порту, хватает моих земляков. Вы не хотите сделать все по закону?

Капитан не стал спорить и ушел вместе с Руудсом и его конвоирами — искать еще ксоорлиан для правильного опознания. Если бы у Блуда была привычка грызть ногти от волнения, он, несомненно, сгрыз бы их на всех пальцах. Но, наконец-то ушедшие явились, и в соседней комнате произошло опознание. Когда оба охранника увидели трех ксоорлиан, сидящих рядом друг с другом на стульях, они растерянно смотрели на них пару десятков секунд. Наконец, тот, кто опознал Руудса в первый раз, решительно сказал:

— Вот этот, с левого края.

— Да, конечно, это именно он, — подтвердил второй.

— Как вы его узнали? — осведомился капитан.

— Ну… Это…

— По одежде, — тихо сказал сидящий в центре Руудс и снял куртку портового рабочего. Ксоорлиане рассмеялись.

— Красс, верни мне одежду, — продолжил Руудс, отсмеявшись.

Сидевший с левого края Красс снял куртку с нашивками старпома и передал ее Руудсу.

— Вообще-то, за такое надо бить морду, — воинственно сказал он.

Все трое были немного навеселе: в тени скал Ксоорла изредка встречается трава, настой которой в малых дозах вызывает у ксоорлиан опьянение, в умеренных — галлюцинации, а в больших — судороги и смерть. Этот настой строго табуирован и используется исключительно шаманами для общения с душами предков. Но космолетчики народ хоть и суеверный, но не религиозный, поэтому Хсаурр, третий на опознании, юнга на крупном грузовике, завидуя коллегам, накачивающимся спиртным при каждом удобном случае, оказавшись как-то у себя на родине, прикупил бочонок настойки. Отправляясь на опознание они выпили по наперстку, и теперь им было море по колено.

— Бить морду, конечно, необходимо, — поддержал сородича Хсаурр и начал засучивать рукава.

— Я, конечно, полностью разделяю ваше абсолютно справедливое негодование, господа, — встрял начальник участка, — и считаю, что вы действительно должны выразить свое негативное отношение к происходящему, в любой форме, какой вы сочтете нужной. Но не на моей территории! — он внезапно рявкнул так, что у людей позакладывало уши. — Я не допущу здесь драк, — уже тише продолжал он, — хотите подраться — выметайтесь куда-нибудь в другое место, где тоже есть свой начальник участка, который тоже вас прогонит. А будете хулиганить здесь — ноги поотрываю, не посмотрю, кто там какой расы. Ясно?

— Ясно! — хором ответили ксоорлиане, предложившие драться больше для формы.

— А вы, ребята, идите с Богом отсюда, — обратился капитан к незадачливым охранникам. — Не можете узнать подозреваемого — не обвиняйте никого. Брысь!

Еще когда «акция» только планировалась, Руудс вспомнил одну аксиому — инопланетяне всегда кажутся на одно лицо. Ему самому понадобилось несколько недель, прежде чем он научился узнавать коллег по своему первому экипажу в лицо — до этого он узнавал их исключительно по знакам различия на форме. Поэтому он заранее знал, что непривыкшие к ксоорлианам охранники не смогут его узнать, и просто развлекался.

— Пойдемте, я провожу вас до гостиницы, — сказал капитан и пошел к выходу.

Поздний вечер — самое лучшее время на Амфитрите. Это время, когда спадает дневной зной, а вечерняя жара еще не наступает. Бриз дует с моря, а в прозрачном небе загораются звезды. Прогулка вечером — настоящее удовольствие, и его не может испортить даже присутствие полицейского, впрочем, настроенного вполне доброжелательно.

— И, все-таки, объясните мне, зачем вам все это было нужно? — спросил капитан, когда они отошли от участка на приличное расстояние.

— Что именно? — осторожно поинтересовался Блуд, панически боявшийся ареста.

— Ладно, не доверяете мне — и правильно делаете. Намекните! Я пойму и намек: все-таки больше четверти века в этом участке — достаточно большой срок.

— Я могу кратко изложить историю наших злоключений. Сначала нас задержали на окраине системы без объяснений, затем под арестом доставили сюда и, наконец, в департаменте потеряли все бумаги по нашему делу. А денег у нас нет.

— Ну и что из этого?

— А вам не кажется, — вступил в беседу Вальтер, — что если на планете будут регулярно происходить неприятности с туристами, то власти, получив намек на причину этих неприятностей, заходят удалить ее со своей планеты?

Полицейский остановился.

— Ну. ладно, с тобой все понятно, — проворчал он, — с тобой тоже, — его палец уткнулся в грудь Руудса, — и с тобой, — он указал пальцем на Фэя, казавшегося подростком. — Но Вы! — теперь его палец указывал на Блуда. — И Вы! — он повернулся к Доржу. — Молодежи можно быть наивной, даже положено. Но, неужели, вы всерьез рассчитывали, что в департаменте, — теперь он точно указал рукой в направлении здания Департамента космического правопорядка, — в департаменте хоть кто-нибудь озаботится проблемами не связанными с ними напрямую? Будьте покойны: даже если Господь, разгневанный вашим присутствием на Амфитрите, нашлет на планету дождь из огня и серы, там никто не оторвет задницу от кресла.

— Значит, мы в ловушке? — тихо спросил Вальтер.

— Давайте договоримся. Вы мне даете слово больше не делать глупостей и потерпеть до послезавтра, а я вам помогу.

— А что произойдет послезавтра? — поинтересовался Блуд.

— Послезавтра прибывает «Валькирия-7». Возможно, это тот самый корабль, который вас задержал. В любом случае, командир корабля, командор Бернс — мой старый приятель. И если вам кажется, что вы не любите здешнюю бюрократию, то это ничто, по сравнению с чувствами старины Дэйва. Я просто натравлю его на тех дармоедов, которые окопались в департаменте, и он сделает все в лучшем виде: уже к вечеру вы или сможете улететь, или будете сидеть в тюрьме.

— Ничего себе, утешили! — возмутился Руудс.

— Поверь мне, — ухмыльнулся полицейский, — любая определенность лучше неопределенности, тем более, что, если вас есть за что сажать, то вас все равно посадят.

— Ну да, — откликнулся Миллз, — вдруг за время нашего полета здесь запретили машинное масло?

— Или без пяти печатей и двадцати шести подписей ответственных лиц сюда нельзя прилетать? — добавила Джулия.

— Или приезжим запрещено ходить в одежде? — предположил стеснительный Фэй, которого несколько шокировал нудистский пляж.

— Ну, разошлись, — добродушно проворчал начальник участка, — если честно, у нас вашего брата сажают только за провоз оружия и наркотиков. Контрабандистов штрафуют так, что мало не покажется, а затем выгоняют с планеты и запрещают прилетать вновь. Причем если они работают в маленькой компании, запрет распространяется на всю компанию.

— Да, сурово, — задумчиво сказал Дорж. — Мне показалось, что вы не любите ваше чиновничество не меньше нашего. А ваш друг, командор Бернс — еще больше. Почему?

— Когда я начал здесь работать, здесь почти не было туристов. Вообще, приезжих было немного. Мы работали в тесном сотрудничестве с Департаментом космического правопорядка. Тогда он занимал скромный домик, и работало в нем с дюжину человек. Нельзя сказать, что мне сейчас работать сложнее чем раньше. Тогда у моего начальника было пять человек в подчинении, сейчас у меня — десять, всего-то ничего, и справляемся. А чиновничьи структуры разбухли необычайно, прямо-таки в десятки раз. Там где я просто подходил к заместителю директора департамента и решал все вопросы, сейчас сидит мощная машина. Запрос в письменной форме, ответ тоже, почта пересылает это в течении нескольких дней… Я стал избегать своего старинного приятеля, нынешнего директора департамента. Когда он, весьма редко, лично появляется в порту, я просто прячусь. Нужно мне выслушивать его жалобы! При встрече он начинает ныть, что его работники — карьеристы, подхалимы, сплетники, тупицы. Каждый раз одно и тоже, только эпитеты он разнообразит. И с каждым годом все хуже и хуже. Мне немного осталось до пенсии, как и моему приятелю. А что придется делать нашим преемникам? Ладно, нечего мне тут ныть, прощайте. Надеюсь, что вы скоро улетите от нас.

Он развернулся и быстро пошел к своему участку.

Через день с утра было решено не расходиться и все, кроме, разумеется, Али и Изабеллы, остались в тесном номере. Ближе к полудню в номер пришел курьер из департамента и пригласил их с собой. Внизу, у гостиницы, их поджидал микроавтобус, в котором хватило места для всех. Микроавтобус остановился во внутреннем дворе департамента, и экипаж «Золотой Лани» на работающем лифте поднялся на третий этаж к знакомой приемной. На этот раз их пригласили к директору департамента. Директор, высокий представительный пожилой мужчина, сидел потупившись с выражением явного смущения на немного обрюзгшем лице. За соседним столом сидел, сцепив пальцы рук, положенных на стол, худощавый человек в военной форме, чье лицо показалось Блуду смутно знакомым. Выражение лица у него было такое, будто он только что наелся червяков, запивая их уксусом пополам с хиной. Это был, вне всякого сомнения, командор Бернс.

— Пожалуй, Джимми, начну я, — сказал он.

— Да, да, конечно, — обрадованно подтвердил директор.

— Итак, господа, с некоторых пор на нашу планету стало попадать одно вещество и распространяться сначала среди туристов, а затем — среди наших граждан. Его нельзя, по большому счету, назвать наркотиком, это скорее просто возбудитель нервной системы и физического привыкания он не вызывает. Зато вызывает привыкание психическое, что не менее опасно. Оно оставляет своеобразное похмелье, которое проходит само — за пару дней, или сразу же — после приема новой дозы. Полиция не раз накрывала распространителей, и теперь мы с уверенностью можем говорить, что источник этой заразы находится вне Амфитриты. Более того, мы примерно установили, какие типы кораблей могли привозить это зелье, и так совпало, что ваш корабль появился тогда, когда, по агентурным сведениям, должны были привести новую партию. Хуже того, ваш корабль мог принадлежать к тем типам кораблей которые у нас на подозрении. Пара наркоторговцев издали видели этот корабль, и «Золотую Лань» можно подогнать под это описание. Потому-то вас и задержали. «Золотая Лань» была отбуксирована к военной космической станции и тщательно осмотрена. Затем ее посадили на военном космодроме и разгрузили, проверив еще раз. В настоящее время груз уже доставлен получателю. Космическая Полиция не имеет к вам никаких претензий, господа. О компенсациях и прочем вам скажет директор Департамента космического правопорядка. Давай, Джимми! — он яростно сверкнул глазами в сторону директора.

— Ну, господа, — смущенно промямлил директор, — ну, как же вы не пожаловались мне? Когда эти мерзавцы только потеряли ваши бумаги, надо было сразу же идти ко мне. Я бы связался с Космической Полицией, и мы бы тут же все решили, как в старые добрые времена.

Блуд улыбнулся.

— Я уже слышал о «старых добрых временах» от вашего знакомого в полиции порта. Мы рады, что все закончилось, но хотели бы услышать поподробнее о «компенсациях и прочем». Мы, знаете ли, порядком поиздержались. Да и жили весьма скверно.

— Уроды! — взорвался Бернс. — Представьте себе, ваш корабль оказался на планете даже быстрее, чем вы сами, потому что вас везли кружным путем, с заходами по маршруту патруля, а «Золотую Лань» буксировали спецрейсом напрямую. Полный досмотр с разгрузкой занял три дня. Остальное время вас здесь мариновали понапрасну. Нет, Джимми, выговорами здесь не обойтись. Я бы их посадил, да не подведешь под статью. Но выгнать виноватых ты обязан, и не спорь!

— Но у всех семьи… А у Санчеса слабое сердце, ты же знаешь, Дэйви! Ну как я их уволю?

— Видите! — зло сказал Бернс. — Этот не умеет делать ничего кроме детей, тот отрастил непомерной величины брюхо, из-за чего заработал стенокардию. Короче, никого нельзя уволить, и бардак все продолжается и продолжается. Шел бы ты на пенсию, Джимми. Глядишь, назначили бы Арни на твое место, сейчас компьютерщиков любят назначать, он бы тут все в порядок привел.

— Но ведь и сплеча рубить тоже нельзя. Люди опытные, заслуженные…

Бернс махнул рукой.

— Что с тобой спорить… Давай лучше о компенсации.

— Вы не будете возражать, господа, если мы заплатим вам десять процентов от стоимости груза?

— И вычти эти деньги из зарплат виновных, — вмешался Бернс.

— Ну нельзя же так! Это слишком большая сумма!

— Тогда вычитай из премий. Посидят без премий пяток лет, перестанут дела терять.

— Я подумаю. И еще. На нашей планете существуют ограничения на вывоз кораллов, морских деликатесов, цветного жемчуга. Для вас эти ограничения сняты. Насколько я знаю, между портом вашей приписки и нашей планетой не существует банковских сношений, и вам придется закупать товары на всю вырученную за масло сумму. Можете покупать, что вам вздумается, в любых количествах. Я надеюсь, компенсации достаточны? Вы не будете обращаться в суд?

Блуд с облегчением вздохнул.

— Мы согласны с компенсациями и в суд обращаться не будем.

— Тогда вас проводят в банк, где вы сможете получить сумму, — директор подал Блуду какую-то красивую бумагу. — Это разрешение на неограниченный вывоз товаров. Разрешите мне от имени правительства принести вам официальные извинения.

После нескольких минут обычных заверений в дружеских чувствах и прочей ерунде, экипаж «Золотой Лани» покинул департамент, как они надеялись, навсегда. Получив деньги, они решили купить кораллы и жемчуг, товары пользующиеся довольно высоким спросом, на всю сумму.

— Подождите! — остановил их Дорж, когда они уже двинулись к выходу. — Надо положить на счет хоть что-нибудь.

— Зачем? — недоуменно спросила Джулия. — Ты что, собираешься когда-нибудь сюда вернуться?

— А почему бы и нет? — пожал плечами пилот. — Теперь мы знаем здешние обычаи, поглядели на планету. Кто знает, может будем летать сюда почаще. А, может, подождем пока проценты нарастут, сделаем крюк и накупим жемчуга на эти деньги.

— Уговорил! — ответила Джулия.

Остальные просто молча покивали головами. Осталось только вернуться на «Золотую Лань», которая стояла на военном космодроме, отдохнуть и пойти покупать кораллы и жемчуг. Эту почетную обязанность возложили на Джеффри и Джулию или, если быть точнее, на Джулию и Джеффри. О них надо сказать особо.

Возможно, о Джулии Смит у читателей уже успело сложиться мнение как о блондинке из анекдота, но это совершенно неверно. Да, она часто бывала черезчур наивной и легкомысленной, но, когда речь шла о работе, ее было просто не узнать. «Золотая Лань» была у Джулии вторым кораблем. С первым она распрощалась из-за банкротства компании, покинув его с наилучшими рекомендациями. И только крайняя нужда в средствах заставила ее наняться на такой «неприличный» корабль. Она была не в ладах с высшей математикой, что не характерно для карго, поэтому ее было бесполезно заставлять распределять груз и определять его центровку. Зато, когда груз уже был уложен, она помнила о нем все до мельчайших подробностей и легко могла отыскать в трюме маленькую коробочку. Она прекрасно помнила что с чем можно укладывать, какая температура и влажность требуется для каждого груза. Но главное, за что ее ценили — это умение выбрать товар по подходящей цене. Конечно, когда речь шла о сыпучих грузах или оборудовании в контейнерах, ее таланты оставались невостребованными. Сейчас же Миллз просто сопровождал ее. Благодаря ее удивительному чутью на брак и дефекты, на «Золотую Лань» попал только первосортный товар, хотя по статистике некондиция среди жемчуга составляла около пятнадцати процентов.

Джеффри Миллз был землянином. Встретить землянина на торговом суденышке можно не чаще, чем вурвдса: земляне работают в крупнейших трансгалактических корпорациях, на Земле и основанных. Но Джеффри был фантастическим неудачником. После окончания обучения он не только не смог хорошо устроиться, не смотря на свои знания, но и редко проводил на одном корабле больше одного рейса. Корабли ломались, компании банкротились, в космопортах случались всякого рода забастовки и диверсии. Его странная черная полоса кончилась только с приходом на «Золотую Лань». Еще более странным являлось то, что он совершенно не потерял оптимизма и хорошего настроения С Джулией он сработался очень хорошо, и о такой паре суперкарго — помощник карго другим экипажам можно было только мечтать.

Когда корабль покинул Амфитриту и полетел к окраине системы, порядком отощавший экипаж собрался в кают компании. Изабелла начала готовить еду, как только попала на борт. Длинный список необходимых на весь остальной полет продуктов она диктовала Руудсу, не отрываясь от готовки.

— Ну, Дорж, — ехидно начал Джеффри, как только они расселись за столом, — у нас кажется уже сложилась традиция, что, когда дела обстояли — хуже некуда, ты встаешь и объявляешь, что такая удача бывает чуть ли не раз в жизни?

— Не буду говорить, что все сложилось замечательно, — невозмутимо ответил Нгувт, — но мы заработали больше, чем предполагали, а получим еще больше. А то, что мы все слегка сбросили лишний вес, так это тоже неплохо. Правда, Джулия?

Джулия наморщила лобик, теребя новенькую форменную куртку (старая была ей слишком велика).

— Я всегда считала, что красивая девушка не должна быть тощей, а сейчас я даже уже и не знаю… Смотрю на себя в зеркало и… Скажите, я стала дурнушкой?

Все наперебой начали убеждать ее, что она только похорошела, но когда она уже было совсем успокоилась, вдруг вскочила и всплеснула руками.

— Но я же осталась раздетой! Все мои платья стали мне велики! Теперь мне надо покупать новые!

Блуд молча схватился за голову.

Часть 4. Бродячий гарем, или Зоопарк в его багаже

Капитан Блуд вошел в свою каюту и замер от неожиданности. В кресле для посетителей сидел Руудс, его куртка была аккуратно повешена на спинке. На коленях у него сидела Катрин и перебирала шерсть у него на шее. Руудс чуть слышно мурлыкал, а глаза у него были закрыты от удовольствия.

— Ничего себе, — удивленно протянул Блуд.

— Все в порядке, — не открывая глаз ответил Руудс, — что-то у меня там зудит. Боюсь, что это блоха.

— А к врачу обратиться не мог?

— Да ты что, — Руудс наконец-то приоткрыл глаза, — она назначит мне какие-нибудь дезинфекционные средства и процедуры, это сразу станет известно всем, и мерзавец Дорж принесет мне набор антиблошиных шампуней для кошек и собак, зная что мне не нравится, когда меня сравнивают с домашними животными.

Блуд пожал плечами: пилот и старпом любили подшучивать друг над другом, но шутки никогда не были такими такими обидными, как сейчас уверял Руудс. Дорж всегда знал грань, за которой шутка становится обидной и никогда ее не переходил, в отличие от Руудса, от которого частенько доставалось обидчивой Джулии. Может, просто Руудс и Катрин нравились друг другу, а повод весьма удобный…

— А если бы со мной был кто-нибудь? Это его могло бы шокировать.

— Да ладно, — промурлыкал Руудс, так как Катрин не прерывала свое занятие, — ты же разговариваешь с посетителями в кают-компании.

Блуд вздохнул.

— Если вы все-таки решите перейти к следующему этапу — скажите, и я подожду. А если нет, то я нашел клиента.

Теперь настала пора вздыхать Руудсу: дело прежде всего. Катрин слезла с его колен, а сам он одел куртку, приняв официальный вид.

— Я тоже нашел хорошего клиента.

— Тогда начинай ты. Мой клиент такой, что отказать ему вполне можно.

— Слышал о Джаспере Драммонде и его Фонде защиты природы?

— Ну, я же смотрю телевизор — иногда.

— Я только что говорил лично с ним. Он намерен отправится в полет по шести планетам, собирать редких животных и снимать фильм о них. Наш универсал вполне устраивает его: их четыре человека и неопределенное количество животных, все, кого он сможет поймать.

— Это проект Фонда?

— На наше счастье, нет. Расходы на себя берет телевидение, поэтому в средствах он не стеснен.

— А у меня самое нелепое предложение, которое мне когда-либо предлагали. Слышал о султане Сулеймане Башаре III Ибн и так далее?

— О том, которого пару месяцев назад свергли на Новом Омане?

— Именно. Он сбежал, прихватив часть драгоценностей и свой гарем. Почти все ему пришлось отдать за провоз сюда и он теперь вовсе не богач.

— Так он решил увеличить свой гарем за счет наших девушек? Я не согласен! — Руудс все время почесывал шею и затылок, видимо там действительно была блоха.

— Подожди ты со своими шуточками! Новые власти Нового Омана требуют его выдачи, а наше правительство не знает, выдавать его или нет. Ему позарез надо куда-нибудь уехать, желательно туда, где ему предоставят политическое убежище, а денег у него в обрез.

— Он хочет в определенное место или ему все равно?

— Все равно, лишь бы его не выдали.

— А почему бы нам не совместить эти два заказа в один? Полетим по маршруту Драммонда, прихватив султана с собой. Там, где его примут, отберем у него остаток драгоценностей — и выкинем.

Блуд задумался, а Руудс продолжал излагать свой план.

— Фонд специализируется на небольших животных, не представляющих большого интереса для широкой публики — так мне Джаспер говорил. Места его зверинец почти не займет, а трюм у нас просторный. Большой у него гарем?

— Двадцать восемь человек.

Руудс присвистнул.

— А не много ему одному? И число какое-то не круглое… Или так положено?

— Спроси у Али. Он хоть и не с Нового Омана, но у него там брат живет, — Блуду по должности было положено знать как можно больше о членах своего экипажа. — Ты пригласил Драммонда к нам?

— Да на шесть вечера.

— Пойду, потолкую с султаном, — Блуд поднялся со своего места.

— Катрин, найди ее, проклятую, — жалобным голосом произнес Руудс, опять снимая куртку. Катрин направилась к нему.

В шесть часов вечера к ним пришел Джаспер Драммонд — известный писатель и общественный деятель. Будучи уже весьма немолодым и тучным, он излучал столько энтузиазма, что на его фоне даже Руудс казался скучным и неинтересным. Драммонда приводило в искренний восторг абсолютно все, начиная с команды «Золотой Лани» и кончая обстановкой кают-компании. Разговаривать с ним о таких прозаических вещах как условия и деньги поначалу было просто невозможно, поэтому Блуд и Руудс провели для него экскурсию по своему кораблю, а остальные увязались вслед за ними.

Значительная часть космолетчиков, имеющих долгосрочные контракты, и, наоборот, не имеющих семей, а таких — большинство, живет на своем корабле, экономя, таким образом, на проживании. Не стала исключением и «Золотая Лань». На многих крупных торговых кораблях экипаж селят в крошечных каютах по двое, с таким расчетом, чтобы когда один спал, другой стоял вахту. На «Золотой Лани» ночных вахт почти никогда не было: конструкторы не экономили ни на компьютере, ни на программах к нему. В стандартных ситуациях — а при полете на тахионных двигателях или на околопланетной орбите других и не бывает — он самостоятельно принимал необходимые решения. Поэтому размещение по двое было излишне, и каждый из членов экипажа имел пусть и маленькую — но свою каюту, в которой нашлось место и даже для простейшей сантехники. Кроме кают экипажа, на корабле было еще и две гостевых каюты чуть большейплощади. Драммонд немедленно выбрал для себя и жены одну из них, а в другой решил поселить оператора и звукооператора. На предложение развернуть более комфортный жилой модуль в трюме он ответил категорическим отказом, потому что ни он, ни его жена раньше никогда не летали на малых звездолетах, только на больших пассажирских, и ему ужасно хотелось поглядеть на работу экипажа. На робкое замечание Изабеллы о том, что для ухода за пойманными животными удобней жить поближе к ним, он ответил, что жить в соседней клетке, в принципе, можно, но он не горит желанием вновь испытать это сомнительное удовольствие, а лифты достаточно быстры, чтобы доставить его куда нужно.

— А каких-то проблем, конфликтов у пойманных зверей не бывает? — не отставала Изабелла.

— Бывает, у тех, кто не правильно размещает зверей. Одним может не нравиться запах соседа, другим — его вид, третьим — надо спать или шуметь в неподходящее время. Опыт и знания, почерпнутые из книг и справочников, позволяют рассадить животных так, чтобы они не мешали друг другу.

— А много животных вы собираетесь поймать? — Джулия, в чьи обязанности входило обслуживание груза, практично попробовала перевести разговор в деловое русло.

Драммонд развел руками.

— Счастье зверолова переменчиво. Не всегда удается найти того, кого планировал. А, иногда, неожиданно находишь тех, о ком говорят как о сказке, или кто уже вымер полвека назад.

— Стало быть, Вы так и не знаете, сколько воздуха и еды Вам понадобится для нашего летающего зоопарка?

Драммонд вновь развел руками, видимо он любил этот жест.

— Пищу для них мы будем покупать на месте, брать только то, что они едят. Особого воздуха не надо ни для кого, мы посещаем только планеты земного типа, с кислородной атмосферой.

— Воздух нужен для всех, — серьезно возразил Миллз. — Каждое животное будет дышать — и забирать нашу долю кислорода. Поэтому дополнительный регенератор просто необходим.

Он повернулся к Блуду.

— Я думаю, нет нужды брать мощный агрегат, как в случае с Шендарскими колонистками. Ограничимся малым. Воду особо запасать тоже не будем: заправляться можно на каждой планете, это не сжиженный кислород, это дешевле. Возьмем только двойной резерв на случай непредвиденных задержек.

Драммонд покачал головой.

— Как это все сложно! Пассажиры никогда не задумываются о воздухе и воде. О еде, может, задумываются — перед обедом…

У Изабеллы весело заблестели глаза.

— А с Вишвамитры не пробовали рыб возить? Мы были там недавно и наслушались диковинных историй.

Драммонд привычно развел руками.

— Очень сложно. У них и вода особая, ядовитая. Кроме того, мелких рыб возить неинтересно, они ничем не отличаются от других, исчезающих видов там пока не выявлено, а интересные рыбы… Я поглядел ваш трюм, в нем такая рыбка поместится только если ее порезать на куски. Кому она такая нужна? А нанимать целый танкер — я таких денег не соберу.

К этому моменту они вновь оказались в кают-компании.

— Я слышала, — сказала Изабелла, с интересом смотря на Джаспера, — что Ваш Фонд предпочитает заниматься мелкими животными.

— Да, — ответил Драммонд, обводя взглядом присутствующих, — мы, действительно специализируемся на животных, которые не представляют интереса для туристов и находятся на грани вымирания. Туристам подавай земных слонов или гиппогрифов с Нью-Белиза. И, хотя эти животные уже не встречаются в природе, за их будущее можно не опасаться. А вы когда-нибудь слышали о мушиных крыланах с Шендара III? В природе их тоже нет. И если бы наш Фонд несколько лет назад не выловил оставшихся несколько штук и не создал им условия для размножения, они были бы потеряны для Галактики. Никто не может сказать, как впоследствие удастся их использовать. Мы наметили к отлову около сорока видов, каждому из которых грозит гибель. Одни живут слишком близко от загрязняющих окружающую среду предприятий. Другие гибнут из-за локального изменения климата, вызванного деятельностью человека. Третьи исчезают из-за исчезновения привычной среды обитания. Четвертых для развлечения ловят собаки и кошки, — Драммонд тяжело вздохнул. — Этот список можно еще долго продолжать. Но благодаря множеству энтузиастов, благодаря тем кто поддерживает нас в трудную минуту, мы не дадим им погибнуть!

Услышав такую страстную речь, говорить о деньгах было просто неудобно, но над «Золотой Ланью» висел большой долг банку, а выплаты за оборудование для трюма надо было производить вовремя. И, хотя удачная операция на Амфитрите позволила нашим героям сделать некоторый резерв, экономить приходилось на всем. Блуд заранее решил не делать никаких скидок Драммонду, тем более, что его экспедиция финансировалась телевидением — разве что самую малость. Но, когда они перешли к делу, Драммонд сразу же назвал сумму, немного превосходящую ожидания капитана, и это была плата только за полет, воздух, воду и питание для четырех человек. Настроение у Блуда стремительно приближалось к верхней отметке. Тут он вспомнил о беглом султане и о том, что при всем желании, Драммонд не мог набить своими мелкими зверушками больше двух палуб трюма. Если еще одну взять под воду и регенераторы, то из семи свободными останется четыре.

— Вы не будете возражать против попутчиков? — напрямую спросил он.

— Попутчиков? — Драммонд оторвался от рассказа о привычках Шендарских крыланов, которых насчитывалось больше двадцати видов, и удивленно воззрился на Блуда.

Блуд кратко обрисовал ситуацию, завершив ее тем, что султану вот-вот грозит выдача, а на родине его жалеть не будут.

— Ну… — с сомнением протянул Драммонд. — Мне надо бы с ним поговорить. Может я и соглашусь.

Они уговорились встретится завтра в это же время и окончательно прояснить все технические детали.

Султана Блуд нашел с утра. Тот снял несколько комнат в дешевом пансионате и сидел на вытертом пансионатском ковре, предаваясь раздумьям. Вопреки стереотипам, кальян он не курил, шелковых шаровар не носил, а большая чалма и остатки драгоценностей, которые были на нем при первой встрече, исчезли в одном из многочисленных ящиков огромного комода, стоящего в углу. Его гарем почти полностью отсутствовал. Лишенные привычного комфорта, женщины предпочитали проводить время где-то на улицах. Сулейман Башар предусмотрительно денег им не давал, и они ходили по магазинам лишь в качестве зрителей. До самостоятельного зарабатывания денег они так и не додумались: на Новом Омане женщины были на полном содержании мужей. Самому бывшему султану (который, тем не менее, говорил: «Султаны бывают мертвыми, но бывшими не бывают!») было все равно с кем лететь и куда лететь, лишь бы убраться отсюда подальше. Кроме того, он вспомнил, что полтора десятка лет назад Драммонд посещал Новый Оман и даже был принят тогдашним султаном, отцом Сулеймана. На вечернюю встречу он летел как на крыльях.

В кают-компании «Золотой Лани» Драммонд настороженно смотрел на Сулеймана Башара, который вновь поражал всех своей чалмой и обилием золотых побрякушек. Султану удался единственно верный ход: он начал разговаривать с Джаспером о животном мире Нового Омана. Выяснилось, что султан знал о своей фауне даже больше опытного зверолова. В этом, несомненно, сыграло свою роль пристрастие тамошних правителей к охоте, но Сулейман благоразумно умолчал об этом обстоятельстве. Размякший Джаспер уже был готов согласиться на соседство с султаном и его гаремом, тем более, что султан был готов занять любое свободное место. Возникшую идиллию чуть было не разрушил не в меру любопытный Миллз.

— А вам, действительно, угрожает смерть от новых властей? — спросил он Сулеймана.

— Разумеется, — без тени сомнения ответил Сулейман.

— И чем же вы им так насолили?

— Как чем? Болтунов-газетчиков в тюрьму сажал? Сажал. Анархистов и коммунистов вешал? Вешал. Когда бунт в армии подавлял, офицеров-изменников расстреливал? Расстреливал. Мятежного проповедника Ибн Али на кол перед дворцом посадил? Посадил. Конечно, теперь они и меня убьют.

Увидев отвращение в глазах и Драммонда, и экипажа «Золотой Лани», он мгновенно понял, какую совершил ошибку, и возопил жалобным голосом:

— Они и моих жен и наложниц казнят! А если их и оставят в живых, если их и не выдадут, им придется побираться или уйти в публичные женщины!

Отчаянье его было отнюдь не притворным. Он уже успел мысленно проклясть и себя и свой слишком длинный язык. Драммонд вздохнул:

— А ведь он прав. Жены его никогда не работали. Что им делать, если они без мужа останутся?

Руудс махнул рукой:

— Ну что, ребята, может, все-таки возьмем их?

Он не выносил дурного обращения с женщинами.

Возражений не последовало, и слегка приободрившегося султана отправили назад, к своему гарему, ждать, когда корабль полетит по намеченному Драммондом маршруту. За день до старта Драммонд привел с собой жену, по имени Линда, и киношников — заранее показать им корабль. Жена была младше его десятка на два лет и весьма привлекательна. Оператор и звукооператор были различны, насколько вообще могут быть различны два человека. И дело было вовсе не во внешности — в этом отношении они не сильно отличались друг от друга, а в характерах. Веселый оптимист, под стать Драммонду, Джек был полной противоположностью меланхоличному ипохондрику Крису. Было удивительно, но они не только смогли работать вместе, но делали это уже много лет и сняли несколько фильмов о Драммонде и его работе. Естественно, Джеку понравилась каюта, а, по словам Криса, вообще не стоило устраивать полет на таком крошечном корабле, в отсутствии комфорта, да еще и в компании султана с гаремом. По поводу некруглого числа Руудс все-таки поймал механика и узнал, что лишь четыре женщины были женами, а остальные двадцать четыре — наложницами. Он искренне удивился и возмутился тому, что не весь гарем был на одинаковом положении: прав у жен было значительно больше, чем у наложниц.

Как уже ранее говорилось, на одной палубе могло разместиться, правда без большого комфорта, почти сто человек, так что султану с гаремом выделили целую палубу в самом низу, предварительно взяв с них обещание не шататься по кораблю без разрешения членов экипажа. За час до старта, Сулейман в очередной раз удивил всех: он попросил о разговоре с капитаном и его помощником наедине, сказав, вдобавок, что они могут передать содержание разговора и другим мужчинам.

— Вы, надеюсь поймете меня, как мужчины мужчину…

— Может быть, вы заметили, я — ксоорлианин, — ехидно перебил его Руудс.

— Насколько я знаю о взаимоотношениях Вашей расы с людьми, Вас тоже вполне можно назвать мужчиной, — экс-султан был сама вежливость. — Дело в том что я уже не молод. И, как бы деликатнее выразиться, уже не тот, что в юности.

— Все мы в зрелости уже не те, что в юности. И что из того? — Блуд был весьма заинтригован.

Султан густо покраснел и начал запинаться.

— Видите ли, мои наложницы, как вы можете видеть, намного младше меня и намного темпераментнее.

Руудс кивнул ему.

— Понятно. Если Вы в постели уже не тот, что лет двадцать назад, то я могу посочувствовать Вам. Но нам-то Вы это зачем говорите? Обратитесь к Родригес, нашему врачу. Возможно, она найдет у себя в аптечке что-нибудь, что поможет Вам.

— Да Вы меня неправильно поняли, — султан наконец-то поборол смущение. — Мне не нужны никакие средства. Я не мальчик, и могу найти себе занятие, более приличествующее моему возрасту. Просто мои наложницы будут приставать к вам членам вашего экипажа. Если вы не сочтете их противными, не отказывайте им, пожалуйста.

Блуд и Руудс разом с изумлением уставились на Сулеймана как на какое-то редкое ископаемое, вдруг оказавшееся в кают-компании «Золотой Лани».

— Нет ничего страшнее неудовлетворенной женщины, — с чувством сказал султан в ответ на их немой вопрос. — Раньше у меня были какие-то слуги, вроде садовников, конюхов и других. Но теперь их нет! И нет их на протяжении уже двух месяцев! А я — не мальчик. Так что, господа, пожалейте пожилого человека, которого древние традиции в виде двух дюжин наложниц запросто сведут в могилу!

— У меня только один вопрос, — сказал после небольшой паузы Блуд. — Я думал, что у Вас от такого количества женщин должна быть куча детей, но с Вами их нет вообще ни одного. Как так вышло?

— У меня пятеро детей от двух старших жен: три дочери и два сына. Дочери давно уже замужем за достойными людьми с других планет. Сыновья учатся в военной академии Шендара III, один — на на первом курсе, другой — скоро заканчивает. Я считаю, что детей у правителя не должно быть много, иначе после смерти начинаются интриги, склоки… Мне пришлось собственноручно отравить двух братьев, а к третьему подослать убийц, потому что он отказывался обедать со мной. Это были старшие братья, один — мой единоутробный, ну а с младшими я, став султаном, уже не церемонился.

Капитана и его помощника передернуло от отвращения, а бывший султан, не замечая этого, продолжал:

— А мои сыновья, хвала Аллаху, живут дружно. Чтобы не плодить им конкурентов, я еще молодым решил: мне нужно иметь двух сыновей, одного наследника и одного запасного, если с наследником что-нибудь случится.

— Почему бы Вам не попросить убежища на Шендаре, если там живут Ваши сыновья? — с гримасой отвращения спросил Руудс. Только жалость к султанским женам и, особенно, к наложницам мешала ему выбросить султана из входного шлюза, предварительно повредив ему что-нибудь.

— Да Вы что! — искренне изумился султан. — Они же сами меня и убьют! Кому нужен отец, которого свергли? А там они не пропадут: устроятся в армию и будут мирно служить там офицерами.

Поняв, что сейчас он не удержится от членовредительства, Руудс спешно покинул капитанскую каюту, где и происходил разговор, дав себе клятву как можно реже видеться с этим субъектом.

Полет до Дану, первой остановки, занял чуть больше полутора недель, и ничего особенного за это время не происходило. Джаспер Драммонд рассказывал о животных и своих похождениях, сопровождая рассказы невероятным количеством шуток, его жена смотрела на него с гордостью и восхищением, Джек проводил все время с корабельной молодежью, переходя с одного их рабочего места на другое, Крис с надутым видом что-то ворчал себе под нос. В первый же обед, устроенный на скорую руку из консервов, он поразил весь экипаж «Золотой Лани». После долгого ковыряния вилкой в тарелке, он довольно громко пробормотал:

— Я, конечно, знаю, что все эти консервы делают из туалетной бумаги, но в первый раз сталкиваюсь с тем, что бумага уже использованная… — чем не на шутку обидел Джулию, которая и закупала консервы. Конечно, он просто придирался, но Драммонд счел с своим долгом извиниться и перед всем экипажем, и персонально перед Джулией, Джек отвесил коллеге полновесный подзатыльник, что еще более ухудшило его настроение.

Султан сидел в своей каюте тихо, как мышка. Его жены и наложницы тоже высовывали нос на верх только когда шли за едой.

Дану — мир, названный в честь кельтской богини, довольно суровый. Его фауна состоит из небольших животных, живущих в под снегом или в норах и крупных, покрытых густым пухом травоядных. Стайные хищники, размером от кошки до волка, охотятся и на тех, и на других. Общее число видов невелико и продолжает сокращаться по естественным причинам: ледниковый период на Дану начался около трех тысяч лет назад. В приэкваториальной зоне человеку жить вполне комфортно. Колонисты сразу же поняли, что прекрасный пух, легкий, нежный и очень теплый, может послужить хорошим источником дохода, поэтому местная флора и фауна были изучены очень хорошо. С охраной природы на Дану проблем никогда не было, поэтому Драммонд просто получил то, что ему было надо, в одном из зоопарков. Трюм «Золотой Лани» начал наполняться пищащими и шебуршащими пассажирами. Со съемками было сложнее, но и здесь местные биологи оказались на высоте. Уже через два дня все было закончено, только Крис еще неделю ныл по поводу зверских холодов (там, где проходили съемки было 23 по Фаренгейту или -5 по Цельсию) и своего якобы обмороженного носа.

Когда Драммонд отсутствовал, за животными, тем не менее, необходимо было ухаживать. Линда Драммонд, возможно, и смогла бы справиться одна, но в контракте стоял пункт о помощи со стороны экипажа «Золотой Лани», и Блуд отрядил ей в помощь сразу пять человек: обоих карго, обоих юнг и врача-повара. Живность была мелкая, покрытая густым пухом и пронзительно посвистывающая. На первый взгляд они казались одинаковыми, но им требовалась разная еда и разный уход, поэтому отряженная пятерка сразу узнала, почем фунт лиха. Руудс, по собственной инициативе решивший помочь им, был немедленно изгнан из трюма: зверьки, чуя в нем опасного хищника, боялись его как огня и забивались в углы только при одном его приближении.

Следующей остановкой стал уже упомянутый Нью-Белиз, тропический мир, уже один раз упомянутый Драммондом. Небольшие континенты или, скорее, большие острова, почему-то не стали курортом, а тяжелая промышленность порядком отравила природу. Эффектнейшие представители местной фауну, напоминающие помесь зверей и птиц, расползлись по зоопаркам всего сектора, но мелкая фауна была почти не изучена и предоставляла Драммонду обширное поле для его деятельности. Блуд откомандировал к нему всех остальных, оставив на корабле вышеназванную пятерку для ухода за животными, себя и пилота-вурвдса. В кои-то веки Джулия не протестовала против того, что ее куда-то не пускают: лазить по джунглям Нью-Белиза — удовольствие сомнительное.

Ранним утром семь человек и один ксоорлианин были высажены в самой глуши на большую поляну с вертолета. Предстояло разбить лагерь. Как и следовало ожидать, оператор со звукооператором увильнули от работы, установив свою аппаратуру на краю поляны. Хотя Руудс намекал на то, что эти кадры займут в фильме не более минуты и им следовало бы снять эту минуту и приступить к развертыванию оборудования, они продолжали деловито снимать развертывание лагеря или делали вид, что снимают. Как бы то ни было, но уже в середине дня были поставлены палатки, расставлены пока пустые клетки, налажены всякого рода ловушки и подготовлены ружья, стреляющие снотворным и сетями. В самую последнюю очередь вокруг всей поляны была установлена охранная система, оповещающая о приближении к палаткам и клеткам, потому что в лесу хватало опасной фауны.

После часового отдыха была предпринята первая вылазка в лес — для ознакомления. Это действие напоминало торжественный выход каких-либо диких вождей или шаманов. Первым шел Драммонд, натянувший на обширный живот майку с эмблемой своего фонда. За ним шествовал Руудс, вооруженный ружьем со снотворным и сетью. В глубине души, он заранее решил в самый ответственный момент эту сеть бросить и преследовать и ловить добычу дедовским методом: руками. За ними, увешенные своей тяжелой аппаратурой, привычно спотыкаясь, торопились Джим и Крис. Они были готовы снимать фильм прямо на ходу. Линда одела громадную шляпу, которая была нужна для затенения камеры от солнца. Рядом с ней шла Катрин, с сомнением поглядывая на ружье, заряженное сетью. Это ружье ей всучили в самый последний момент, и она не была уверена, что сама не запутается в сети. Замыкали процессию Али и Фрай, нагруженные как верблюды клетками, ловушками и прочим звероловным снаряжением. Их немного успокаивало то, что часть груза нужно было оставить в лесу.

Драммонд, не смотря на возраст, солидный вес и не менее солидные размеры, двигался быстро и бесшумно. Идущий следом Руудс вообще не производил ни звука, хотя лес и не был похож на его родные степи. Он снял ботинки и бесшумно переставлял ноги с мягкими подушечками. Зато приглушенное чертыханье Криса должно было заставить любое животное, не лишенное слуха, спрятаться куда подальше. Не меньше шума издавали и пыхтящие под неудобным грузом Али и Фрай.

Через несколько минут выяснилось, что местная фауна не столько пуглива, сколько любопытна. С тихим свиристением из-за очередного куста показалась небольшая, покрытая перьями голова. Руудс заметил ее первой и, уронив сеть и ружье, совершил громадный прыжок, не слушая, что выкрикнул Драммонд. Голова с испуганным кудахтаньем попыталась убраться, но не успела. Руудс ухватил существо за жирное тело и выдернул его из-под куста как пробку из бутылки. Повернувшись к стоявшему с остолбенелым видом зоологу, он гордо продемонстрировал свою добычу. Оправившись от изумления Драммонд негромко сказал:

— Я же говорил: она не нужна. Ну и реакция у Вас, Руудс. Жаль, что Вас не было со мной все эти годы. Я бы здорово сэкономил на оборудовании. Но эти псевдокуропатки — самые распространенные животные на Нью-Белизе. Хотя она может пригодится нам как наглядное пособие. Вы можете посмотреть и потрогать ее, чтобы составить представление о том, кого придется ловить. Она — типичный представитель местной фауны и, вдобавок, совершенно безобидна.

Руудс с гордым видом на вытянутых руках понес свою добычу остальным. Пестрая, кремовая с черным и желтым, псевдокуропатка испуганно втягивала голову в плечи, когда ее подносили к новому человеку, а в ответ на поглаживания тихо посвистывала. Но когда, после знакомства, Руудс поставил ее на траву, она не убежала, а осталась на том же месте с недоумевающим видом. Через несколько секунд она встряхнулась и осторожно пошла под кусты, поминутно с недоверием оглядываясь на людей. Услышав смех Катрин и Али, она встрепенулась и ускорила шаг. Еще через несколько секунд люди вновь остались одни. Руудс занял свое место, а Джек с донельзя довольным видом сообщил всем:

— Вот это кадры! Джаспер, ты их потом как-нибудь озвучишь, и премия Киноакадемии у нас в кармане. Видел бы ты себя со стороны! — обратился он к улыбающемуся Руудсу.

Еще через несколько минут Драммонд начал расставлять капканы на подходящей, по его мнению, наилучшим образом поляне. Делал он это быстро и сноровисто, обойдясь без посторонней помощи. Естественно, процесс расставления снимался на камеру. Остатку экипажа «Золотой Лани» осталось только гадать, что за странные устройства исчезают в траве и под кустами, и зачем нужен брюзга-звукооператор, если звук не записывается. Обратный путь и ночь прошли без приключений, а ранним утром вся процессия в том же порядке побрела к ловушкам. К удивлению космолетчиков, ловушки были полны. Большую часть пойманных составляли, конечно, псевдокуропатки, но были и другие. В отличие от однообразной фауны Дану, местная живность различалась очень сильно. Если их форма была, в принципе, похожей, то расцветки были просто фантастическими: все животные Нью-Белиза, от крошечных пернатых мышей, до громадных гиппогрифов, были покрыты яркими разноцветными перьями, но по своей физиологии стояли ближе к млекопитающим. Обратно все летели как на крыльях: Драммонду не терпелось рассмотреть добычу. В лагере выяснилось, что одно животное принадлежит к редкому виду, а два других вообще не известны науке. К неописуемой радости Джаспера, это были самец и самка. Немногочисленные местные биологи предусмотрительно направили Драммонда в неизученный регион, чтобы, таким образом, получить о нем хоть какое-то представление. Результат их маневра оказался просто великолепным.

После того, как ловушки были опять настроены, а пойманная живность размещена по клеткам, Драммонд объяснил космолетчикам и, в особенности, огорченному Руудсу, что ловля животных именно таким образом и производится. Ружья и сети используются очень редко, только когда устраивается большая облава с загонщиками. Животные меняются в зоопарках, приобретаются у местных жителей или аборигенов, поэтому теперь, когда стано понятно, что ловушки приносят ощутимый успех, в вылазках нужды нет. Чтобы приободрить Руудса, зоолог отправил его вместе с киношниками в лес. Хотя съемки Руудсу не нравились, перспектива остаться в лагере, чистить клетки и мыть посуду, его совершенно не вдохновляла.

Похоже, Руудс приносил экспедиции удачу: отойдя не далеко от лагеря, они натолкнулись на брачные игры птицелам. В целом, брачные игры животных довольно сильно различаются. Человек, например, использует для этой цели цветы, кондитерские изделия и совместные ужины, что не слишком характерно для млекопитающих. Нью-Белизские пернатые животные стояли в этом плане ближе к земным млекопитающим: драка была почти неотъемлемым атрибутом их игр. И, если широко известные гиппогрифы просто бодались широкими головами, стремясь вытолкнуть соперника с площадки, то птицеламы дрались всерьез. Щелкали короткие массивные клювы, облаком разлетались желтые перья, лягались ноги с большими копытами. И все это совершалось под хриплые выкрики, совершенно непохожие на их обычное мелодичное чириканье. А рядом с этим безобразием стояла чуть меньшая по размерам самка, бросавшая кокетливые взгляды то на одного бойца, то на другого. На камеру никто из них не обращал внимания, поэтому кадры оказались прекрасными. Теперь можно было понять, на что годен звукооператор: Крис повесил свои микрофоны чуть ли не на шеи соперников.

В таком же духе прошли еще несколько дней. Живность исправно набивалась в ловушки, вылазка киношников в лес приносили успех, потому что брачный период был в разгаре у большинства здешних животных. Слишком большое количество пойманных псевдокуропаток навело Викса на интересные мысли. Однажды он пометил краской всех псевдокуропаток, оказавшихся в ловушке, а затем отпущенных. И что же? На следующий день в ловушках было три вчерашних птицы. Судя по всему, они просто открыли для себя новый источник питания в виде приманки. Поделать с этим было ничего нельзя. Убивать небоязливых и безобидных существ ни у кого рука не поднялась. Против предложения практичного Али поколотить каждую пойманную псевдокуропатку, чтобы они обиделись, выступили Линда и Катрин. Оставалось просто терпеть это как неизбежное зло. Но не смотря на это, скоро все клетки были забиты пернатыми животными, а от их трелей непривычный человек мог запросто оглохнуть. Пора было возвращаться, тем более что было обнаружено три новых вида, требующих более тщательного изучения, а на «Золотую Лань» загрузили хорошую исследовательскую аппаратуру.

На борту корабля за это время не произошло ни каких изменений. Животные с Дану благоденствовали в своих клетках; султан со своим гаремом сидели тихо, как мышки. Не найдя понимания ни у властей Дану, ни у властей Нью-Белиза, он всецело вверил себя судьбе и преждевременно не расстраивался. Своей невозмутимостью он мог бы посрамить даже вурвдса. Конечно, новые постояльцы добавили хлопот тем, кто занимался животными, а пилоты и навигатор начали решать интереснейшую, по их мнению, головоломку: прокладывание курса от Нью-Белиза до Оурива.

Никому из экипажа «Золотой Лани» еще не приходилось бывать на Оуриве. Эта планета была в зоне влияния Шендара III, и все перевозки проходили исключительно через Шендар. Оурив был одним из немногих миров, населенных разумными аборигенами, который колонизировали люди. Если животные Нью-Белиза были похожи на птиц но стояли ближе к млекопитающим, то покрытая своеобразным мехом фауна Оурива должна была быть отнесенной к птицам. Об этом свидетельствовали форма костей, близкое родство летающих и нелетающих форм, откладывание яиц. Так, руки аборигенов представляли собой измененные крылья. Особый интерес зоологов вызывал тот факт, что часть животных была двуногими и четырехкрылыми, часть — четвероногими и двукрылыми, а некоторые даже шестиногими: у тамошних существ было по шесть конечностей. Аборигены рассказывали даже о шестикрылых существах, но пока добыть таких не удавалось.

Работы для зверолова здесь было немного. Если в зоопарках найти что-нибудь интересное для Драммонда и не представлялось возможным, то аборигены несли ему животных всех форм и размеров, причем за весьма умеренную цену и были только рады тому, что нашелся чудак, покупающий совершенно ненужную добычу. Шестикрылых и просто не известных науке зверей, или вернее, птиц, не обнаружилось, но рассчитывать на повторение успеха Нью-Белиза было бы наивным. Дорж, кстати, сходил с ума от безделья, первый раз за все полеты. Животных он не понимал, они его тоже, поэтому уже на третий день он практически переселился в портовые и околопортовые кабаки, благо его кредитные карточки на этой планете принимались.

Сулейман Башар даже не пытался попросить здесь политического убежища: мир, находящийся под протекторатом Шендара — все равно, что сам Шендар, вдобавок, как тихонько призналась Изабелле одна из его наложниц, весь гарем боялся аборигенов, действительно, довольно безобразных.

Следующей остановкой был Блэкберд — мир нецивилизованный, не колонизированный, населенный небольшими рептилиями и крупными птицами. Там существовала разумная жизнь, представленная рептилоидами, находящимися на неолитической ступени развития. Этот мир не был колонизирован из-за мрачности и большого числа опасных хищных птиц, а сами аборигены были дружелюбны и приветливы. Так что, работы для Драммонда было — хоть отбавляй: ученые давно установили, что общее потепление климата привело к таянью ледников на полюсах, и многие маленькие острова должны были вот-вот уйти под воду.

«Золотая Лань» села на импровизированный космодром, при котором была биологическая станция или, вернее, космодром был при станции. Сесть, ориентируясь на один маломощный маяк — настоящее искусство, но Катрин, истосковавшаяся в джунглях по рубке, блестяще справилась с этим. Дорж лишь контролировал процесс. Уже после посадки он повинился в том, что из его крови до конца не выветрился алкоголь, принятый им на Оуриве, и он чувствовал себя не лучшим образом.

Сразу после посадки Драммонд и Блуд направились на биостанцию. Ее финансировала Земля, поэтому оснащена она была по высшему разряду. О многих устройствах и исследованиях Драммонд даже не слышал и поэтому относился к биологам с крайним уважением. Они, в свою очередь, почти ничего не знали о Драммонде, но выслушав его краткий рассказ о Фонде защиты природы, с готовностью обещали помочь. Исследования которые они проводили были связаны с общей экологией планеты. Животных они почти не ловили, но в их компьютерах находились просто замечательные базы данных о всех открытых видах: места обитания, питание, анатомические и поведенческие особенности и прочее, прочее, прочее. С такой информацией добывать птиц и рептилий было несложно, особенно если учесть помощь аборигенов. Главной сложностью были опасности этого мира. Биостанция больше напоминала форт, чем лабораторию, а на каждого биолога приходилось по одному профессиональному охраннику, которые вовсе не горели желанием лишний раз рисковать из-за какого-то зверолова. После долгих споров был разработан план действий. Местом для лагеря был выбран небольшой остров неподалеку, всего в нескольких минутах лету, уже почти на четверть ушедший под воду. Летать на корабельной шлюпке пришлось бы немало, но Блуд предвидел подобное и заполнил все свободные емкости для горючего на Оуриве — естественно, за счет Драммонда. Отпускать кого бы то ни было из экипажа он категорически отказался, потом, правда, согласился отпустить Руудса и Доржа, если, конечно, они согласятся. Оба негуманоида были сильнее людей, да и реакция у них была лучше. Биологи согласились выделить кое-что из своих охранных систем.

Как и следовало ожидать, Руудс, отмахнувшись от опасностей с радостью согласился отправиться в новую экспедицию. Неожиданностью было то, что желание поучаствовать изъявил и Дорж. Он объяснил это желанием пообщаться с аборигенами.

— Для меня это — все равно, что побывать у себя дома несколько сот тысяч лет назад. Еще четыре тысячи лет назад наши ученые установили, что образ жизни и культура туземцев практически идентичны нашему прошлому. Не надо забывать также, что разумных рептилий всего восемь рас и…

— Восемь!? — воскликнул Драммонд, перебив пилота. — Нам известно только о четырех, включая вас. Расскажите мне об остальных!

Увы, Дорж не смог рассказать ничего существенного — или не захотел. Остальные четыре расы проживали в области космоса, не исследованной людьми. Названия их звезд Дорож знал, но не нашел их на картах «Звездной Лани», потому что три названия были на языке вурвдсов, а одно — на языке аборигенов, которые вовсю исследовали планеты своей системы.

Подобные экспедиции начинают всегда с утра, чтобы успеть к ночи закончить оборудование защитных систем. Эта тоже не была исключением из общих правил. Еще не забрезжил рассвет, а тяжело нагруженная шлюпка отправилась на восток, навстречу солнцу. С первыми лучами на расчищенной поляне в полумиле от стойбища туземцев закипела работа. Охрана станции согласилась помочь в наладке защитных систем, поэтому начали с них, в отличие от более мирных планет, где защиту ставят в последнюю очередь. Драммонд и остальные прилетели только тогда, когда защита уже была установлена.

Оставив киношников и жену возиться с палатками и оборудованием, Драммонд, прихватив Доржа и Руудса, пошел к туземцам, договариваться о помощи. В племени несколько аборигеном чуть-чуть знали земной язык, вдобавок, Дорж помнил несколько десятков слов из их языка, так что договориться, в принципе, было возможно. Но туземцы могли и не захотеть помогать, так что требовалась незаурядная дипломатия. Драммонда и Руудса аборигены встретили приветливо: люди старались помогать всем племенам, с которыми был налажен контакт, а ксоорлиане изредка появлялись на станции в качестве охранников. Зато вурвдс был встречен с восторгом. Рептилоиды, похожие на уменьшенную копию Доржа, покрытые пятнами всех оттенков зеленого, столпились вокруг пилота. Знание им нескольких слов на их родном языке привело их в неописуемую радость, так что помощь с их стороны была гарантирована.

На такой планете нельзя беспечно ходить по лесу, расставляя ловушки и снимая все, что попадется в камеру. Ночь на Блэкберде безраздельно принадлежала птицам, а днем нападения можно было ожидать и со стороны рептилий. Пятифутовые хищники, напоминавшие вымерших тиранозавров и цератозавров были очень опасны для людей. С ними соперничали нелетающие птицы, превосходящие по размерам страуса и небольшие соколоподобные хищники, нападающие крупными стаями. Сама планета была названа по птицам, особенно досаждавшим первой экспедиции. Это был самый крупный вид летающих хищных птиц, которые, к счастью, на этом острове на встречались. Рептилии поменьше стремились плюнуть ядом или укусить ядовитыми же зубами. Аборигены хорошо знали, что можно, а что нельзя. и служили проводниками и, отчасти, охранниками. К биологам они привыкли, и экспедиция Драммонда их ничем не удивила. Двое тут же вызвались пройти к лагерю и помочь расставить ловушки. Фауна острова была изучена досконально и Драммонд знал, что можно добыть.

В это время на «Золотой Лани» начал назревать бунт.

— Так я отказываюсь работать! — решительно объявила Джулия, распахнув дверь капитанской каюты.

— Мы уже начинаем ненавидеть всех животных, — добавил Вальтер, выглядывая из-за ее плеча.

— Если Изабелле нравится эта скотина, пусть она и занимается ими. У каждого — свои извращения. А я уже больше не могу! У меня голова распухла от инструкций, кого чем и когда кормить. А они еще и в клетках гадят! — продолжала Джулия.

— Ну и что вы предлагаете? — спокойно спросил Блуд.

— Привлеки к работе этот окаянный гарем, который только потребляет кислород и пищу! — ответила Джулия.

— А еще они также производят массу органического удобрения, — не удержался Буш, — конкурируют с нашим зоопарком.

Блуд вздохнул и одел капитанскую фуражку.

— Пойду, потолкую с султаном. А вы потерпите еще сегодняшний день, ладно? Убедитесь, что они ничего не напутают — и отдыхайте. Изабелле, действительно, нравится возится с этим зверинцем, она останется за старшего.

Султан сидел на полу своей каюты в той же самой позе как и в пансионате. Казалось, что его перенесли из пансионата в каюту как статую. Лицо его было настолько отрешенным и безмятежным, что Блуд непроизвольно почувствовал легкую зависть к нему.

— Это уже четвертая планета из шести, посещенных нами, Ваше Превосходительство, — с иронией обратился он к экс-султану.

— Меня положено именовать «Ваше Величество» и прибавлять еще ряд титулов, — невозмутимо ответил Сулейман Башар, — но Вы, дорогой капитан, можете называть меня как Вам заблагорассудится. Я понимаю, к чему Вы клоните. Да, это весьма печально, но и здесь мне не дадут политического убежища, ибо у этой планеты нет центрального правительства.

Тут он позволил себе улыбнуться.

— Но я не сомневаюсь, что следующая остановка будет гораздо более гостеприимной, и мы расстанемся, питая друг к другу хорошие чувства и со взаимной выгодой. Мои наложницы вам не докучают? — он внезапно сменил тему разговора.

— Вот как раз о них я бы и хотел поговорить. Они нам совершенно не докучают, но мы бы хотели немного им докучать сами.

Султан молча удивленно приподнял одну бровь.

— Вы прекрасно знаете о зверинце у нас на борту. Мой экипаж уже весьма устал ухаживать за ними. Может, кто-нибудь из Вашего гарема согласится помочь им?

Султан сделал широкий жест рукой.

— Разумеется. Только не понятно, кто собирается о чем-то спрашивать их? Берите, кого хотите! Хоть половину, хоть всех. Эти бездельницы уже давно сидят на моей шее. В последнее время они нашли себе новое занятие: наушничают друг на друга. И ладно бы было что-нибудь такое, за что, действительно, нужно убивать!

Блуда передернуло, как всегда, когда он разговаривал с султаном.

— Вы бы не могли сами распорядится? Я боюсь, они не слишком послушаются меня.

— Капитана корабля? Послушаются, разумеется. Но если Вы желаете, это для меня не трудно, — султан лениво оторвался от пола и, сильно шаркая ногами, пошел по каютам своих наложниц.

Четверых наложниц пришлось отвергнуть сразу: они не умели читать. Из оставшихся двадцати была отвергнута еще половина из-за общей неразвитости. Остальные с ужасом начали чистить клетки под руководством Джулии. Она притащила раскладной стул, села и с удовольствием начала командовать. Несчастные женщины поминутно ожидали укуса, и этот момент не замедлил себя ждать. От вопля все животные, кто не спал попрятались по углам, а спящие проснулись и, вскочив, начали озираться по сторонам. Тот факт, что мелкие зубки одного из обитателей Дану не прокусили кожу, ничуть не повлиял на реакцию обитательниц Нового Омана. Они собрались вокруг пострадавшей и причитали, в то время как она ревела в голос. На шум прибежал Джеффри. Ему удалось восстановить порядок лишь после того, как он сунул палец в зубы этого зверька и клятвенно заверил всех, что ядовитых животных здесь нет. На самом деле, ядовитые животные были, но они содержались в специальных стеклянных клетках в отдельном отсеке и находились на попечении Изабеллы. Поначалу Миллз было задержался, но вскоре ушел из-за плотоядных взглядов, которые кидали на него султанские наложницы. Тем не менее, они не сделали ни намека на то, что хотели еще кое-чего, кроме взглядов. Блуд, будучи в какой-то мере психологом, заинтересовался этим обстоятельством. Разгадка была довольно проста: упомянутые султаном садовники и всякие прочие слуги стояли на общественной лестнице ниже наложниц, а космолетчики — очевидно выше. Стало быть, мужская часть экипажа «Золотой Лани» была избавлена от приставаний, если, конечно, сама не захочет этого. Блуд добросовестно довел это до сведения экипажа. Затруднительно сказать, воспользовался ли кто-нибудь представившейся возможностью или нет, но некоторые космолетчики выглядели более довольными, чем это можно было ожидать в таком хлопотном рейсе… Так что, можно считать чте несчастная пожилая жертва старых обычаев была на некоторое время спасена от слишком чувственных наложниц. Жены его были уже немолоды и вряд ли доставляли экс-султану подобные хлопоты. А Блуд, которого заботило лишь благополучие экипажа, мог вздохнуть спокойно: все недовольные стали довольными.

В это время четыре человека и два негуманоида шли по мрачным джунглям в сопровождении двух чешуйчатых проводников. Пересекая очередную поляну один из проводников пролаял что-то типа «В кусты!». Этот приказ был немедленно выполнен всеми кроме Руудса, полагавшегося на свою силу и реакцию. С неба камнем упал целый рой небольших птиц. Руудс распорол своими когтями двух, от третьей увернулся, но четвертая ударила его клювом в плечо. Ксоорлианин кубарем откатился в ближайший куст, избежав еще, по меньшей мере, десятка ударов. Джек просто светился от радости, успев заснять всю сцену, а Драммонд и Линда на четвереньках бросились заниматься раненым плечом старпома. Руудс тихо шипел себе под нос: он шептал самые вывороченные ругательства Уайта, которые только запомнил, но говорить громче в присутствии Линды стеснялся. После этого все стали гораздо осторожнее и ловушки расставили уже без происшествий. Людям даже не понадобилось оружие, отпугивающее хищников, которое им одолжили на биостанции. Одно ружье стреляло клейкой дурно пахнущей массой, облеплявшей голову нападающего и доставляющую ему массу неприятных ощущений. Другое испускало инфракрасные лучи, слабо обжигающие на небольших расстояниях.

Ночь прошла спокойно, но на утро приборы показали, что на маленький лагерь было совершено четыре попытки нападения. Каждый раз злобные птицы были отогнаны мощными направленными ультразвуковыми импульсами. Драммонд принял решение свернуть лагерь как можно быстрее.

— Если не удастся ничего купить у туземцев и поймать в ловушки, все равно улетаем отсюда к чертям, своя шкура дороже, — рассуждал он, размахивая руками.

С ним были согласны все, включая присмиревшего Руудся. Только Джек несколько раз вздохнул по поводу не снятых кадров со всевозможными драками. К счастью, аборигены поймали нескольких нужных змей и ящериц, а в ловушки попалось несколько ночных птиц. Теперь пришло время радоваться Крису: он оставил свои микрофоны рядом с ловушками и был вознагражден богатой коллекцией звуков. Судя по записи и перьям на траве, кто-то кем-то поужинал. Теперь ничто уже не мешало послать сигнал о возвращении на «Золотую Лань». К ужасу всех, присланная шлюпка забарахлила прямо в лагере, но, после двухчасовых усилий Руудса, Доржа и прилетевшей на этой шлюпке Катрин, ее удалось починить, следуя советам Али, которые он давал по радио из рубки корабля.

Следующей остановкой был Спрингфлауэр, планета с весьма необычной судьбой. Она была колонизирована оченьпоздно — всего триста лет назад и выходцами с Земли. Земля давно стабилизировала свое население и больше не проводила колонизацию, тем более что все мало-мальски хорошие планеты уже были давно заселены. Спрингфлауэр стал исключением. На эту планету за несколько лет перевезли десять миллионов человек, а через несколько лет — еще пять миллионов. Все они были последователями религиозно-этического учения «Сторонники истинной веры». В самой их главной идее не было ничего, что бы не придумали задолго до них, просто власти и общественность Земли напугал масштаб их движения. Они, как уже было не раз, подразумевали под евангельским термином «любовь» секс в чистом виде. Так что нетрудно представить, во что у них выливалась заповедь «возлюби ближнего как самого себя». А под «ближним» они, разумеется, понимали всех членов учения. В отличие от большинства своих предшественников, они расширяли «любовь» и на любовь родителей к детям, а хозяев — к домашним животным. Это было слишком даже для самых либеральных культур, не то что для старушки-Земли, поэтому их сплавили от греха подальше. Надо отметить, что Земля очень хорошо отнеслась к своим блудным, во всех смыслах, детям: прежде чем отправить их на Спрингфлауэр, там были построены поселки и налажено все необходимое для автономного существования. Две волны переселения объяснялись не техническими причинами — Земля могла бы потянуть и большее, а тем, что часть адептов «Сторонников» отбывала в тюрьмах сроки, полученные за практическое воплощение своих идеалов в жизнь в общественных местах, а также формами и способами, «оскорблявшими общественную нравственность».

Но это все было три века назад, а теперь колония процветала, несмотря на сложные природные условия, доказывая тем самым, что даже самые странные обычаи не вредят людям, если они считают их нормальными. Саму планету уместнее было назвать не «весенний цветок» на одном из древних языков, а «летний кактус» на любом языке, хоть вымершем, хоть живущем. Планета представляла из себя почти полную пустыню, поэтому колонистам пришлось научиться жестко экономить каждую каплю воды. Злые языки поговаривали, что такая планета была выбрана исключительно из-за местной фауны, любить которую сектантам было крайне затруднительно, если вообще возможно: в нее входили насекомые, ящерицы, мелкие грызуны. Самое крупное животное — большой песчаный варан мог быть опасным только для крыс. Судя по ископаемым останкам, несколько десятков миллионов лет назад на планете было полно воды, но куда она подевалась — никто не мог объяснить.

Блуд знал, что стоимость воды на этой планете превосходит все разумные пределы и заполнил все имеющиеся емкости на Блэкберде: кое-что вполне можно было продать. Здесь планировалось снять большой кусок фильма, повествующий о жизни в самой суровой пустыне на планете, колонизированной человечеством, поэтому Драммонд отмахнулся от услуг экипажа и даже оставил жену на корабле. С одной стороны, работа в пустыне была крайне тяжела, с другой — животные на корабле требовали все больше и больше забот, а после ухода султанского гарема вся тяжесть работ легла на плечи многострадальных космолетчиков.

Султан со своим гаремом остался на планете. Здесь принимали всех беглецов, правда, от них требовалось переход в веру «Сторонников», но Сулейману Башару на это было наплевать, лишь бы где-нибудь зацепиться, а его гарему было все равно. Передав оговоренные ценности Блуду, он разродился получасовой речью, в которой самыми витиеватыми выражениями поблагодарил капитана, персонально каждого члена экипажа и всех вместе. У него явно осталось еще что-то, и он находился в самом приподнятом расположении духа. Своим наложницам он дал час на сборы. Одни, как ни странно, прощались со зверинцем, зато другие — с отдельными членами команды. Хитрый экс-султан знал, обустраиваться на новом месте с удовлетворенным во всех отношениях гаремом легче, чем с недовольным и раздраженным.

Пожалуй, нет смысла особенно останавливаться на работе Драммонда на Спрингфлауэре и на следующей планете — Гаучо, мире бескрайних степей, вызвавшем у Руудса жестокий приступ ностальгии. Работа подходила к концу, и все зверски устали. Последнее усилие — и «Золотая Лань» села на том самом космодроме, с которого взлетела.

На традиционный обед были приглашены все четверо пассажиров. После обычной болтовни Блуд встал и попросил внимания.

— Я посовещался с некоторыми членами нашего экипажа и хочу высказать наше общее решение.

Он вытащил из кармана изящную золотую брошь, усыпанную мелкими драгоценными камнями.

— За особое долготерпение, мисс Смит, мы преподносим это Вам.

Джулия долго смотрела на украшение, затем вздохнула и сказала:

— Это замечательно, но если кому это давать, то Изабелле — она работала больше нас всех. Так будет справедливее.

Все переглянулись, Изабелла улыбнулась и взяла брошь.

— Ты ее будешь носить? — шепнул ей Блуд.

— Не люблю я этих побрякушек. У Джулии скоро день рожденья — надо же ей хоть раз сделать хороший подарок!

Часть 5. Члены и членики

После круиза со звероловом и гаремом дела экипажа «Золотой Лани» были хороши, как никогда. Они и представить себе не могли такую популярность: фильм, снятый добросовестными помощниками Драммонда, показал их в лучшем свете. Теперь, все потенциальные клиенты могли убедиться, что наши космолетчики самоотверженны, добросовестны, аккуратны, всегда готовы прийти на помощь ближнему и, вдобавок, настоящие профессионалы. Только теперь выяснилось, что и кинооператор, и звукооператор носили на себе непрерывно работающие записывающие устройства. И, хотя качество записи было неважным, студийная обработка устранила все недостатки, так что все могли по достоинству оценить работу экипажа «Золотой Лани». Единственными недовольными оказались власти Нового Омана, объявившие «Золотую Лань» и ее команду персонами нон-грата за помощь свергнутому султану. Но судя по новостям приходившим оттуда, «Золотой Лани» делать там было нечего: по части расстрелянных, повешенных и посаженных на кол, новые власти даже превосходили старых, как это обычно и бывает во время революций и переворотов. Так что, теперь Блуд и Руудс просто могли выбирать из множества заказов самые выгодные. Почти все предложения были о проведении развлекательных круизов, что, в общем-то, не совсем их устраивало как по цене, так и по условиям: все-таки нянчиться с богатыми и капризными пассажирами — не лучшее времяпрепровождение. Но новый клиент значительно отличался от предыдущих в выгодную сторону…

Здесь надо сделать маленькое отступление и поговорить о том, о чем раньше были только небольшие намеки, — о политике. «Золотая Лань» не случайно летала пусть и в большом, но ограниченном секторе человеческого космоса. Почти все эти миры входили в некую конфедерацию, не имеющую названия и существующую не де-юре, а де-факто. Лидером этого образования являлся уже не раз упомянутый Шендар III, который, вообще, считался четвертым по влиянию миром, после Земли и двух ее старейших колоний: Геи и Тора. Кроме своей колонии на Бланш, Шендар распоряжался на Оуриве, Вишвамитре (покупая большую часть добываемых там металлов; если уж они ошиблись с продажей этого мира, то упускать хоть какую-то выгоду было не в их правилах), и еще на нескольких планетах. Большинство планет привыкло смотреть на Шендар как на арбитра в спорах и гаранта политической стабильности. Конфедерация была явлением военно-политическим, а отнюдь не экономическим. Многие планеты, такие как, например, хорошо развитые, но малочисленные Амфитрита и Нью-Белиз, ревниво защищали свои экономические системы от влияния извне. Большинство осуществляли межбанковские операции, а некоторые даже пользовались валютой Шендара. В политическом отношении системы были более сходны. Особняком стояли только Новый Оман, Спрингфлауер, Пери и Новый Иерусалим, организованные больше на теологическом правлении. Обычно, на планетах выделялись три основные политические силы: социал-демократы, консерваторы и «зеленые». Конечно, в разных мирах к этим партиям могли добавляться и другие, а на некоторых — не было кого-то из этих трех. Так, на Амфитрите «зеленые» представляли собой кучку радикалов, на Оуриве отсутствовали консерваторы и так далее. Как правило, «зеленые» координировали свои действия между планетами, а консерваторы и «левые» сосредотачивались на своих мирах, ограничиваясь обменом опытом. Но с недавних пор начала появляться новая сила — партия «Объединенная Галактика», действующая сразу на нескольких планетах. Ее представитель и пришел к Блуду. «О. Г.» проводила съезд на планете Виракоча, для чего туда надо было отвести достаточное количество делегатов. За необходимыми консультациями Блуд обратился к Фею…

Фей был местным уроженцем, в отличие от остальных, бывших «гражданами космопорта», по выражению космолетчиков. Его родители стояли достаточно высоко в иерархии местных социал-демократов. Они и познакомились во время совместной работы в молодежном отделении партии, потому-то Фей с малолетства вращался в гуще политики. Окончив школу, он решил поступать в университет на отделение социального менеджмента, откуда была прямая дорога в большую политику. Это было известно всем, поэтому экзаменационная комиссия там формировалась не по профессиональному признаку, а по политическому: в ней были представлены не только уже упомянутые консерваторы, социал-демократы и «зеленые», но и менее крупные Экуменическое Демократическое Движение и Коммунистическая партия, и родители ничем не могли помочь Фею. На вступительных экзаменах абитуриентов, число которых достигало двух десятков на место, резали безжалостно, и для поступления ему не хватило нескольких десятых балла. Неудача нисколько не расстроила Фея, так как мало кто мог поступить на это отделение с первой попытки. Чтобы не терять время даром, он решил пристроиться на какой-нибудь корабль, благо достаточно знал о звездолетах от двоюродного деда, который большую часть жизни пролетал на космических кораблях юнгой и механиком. Хотя и за места юнг идет нешуточная борьба, Фею удалось наняться на корабль — на «Золотую Лань». С тех пор минуло значительно больше года, но он и не думал ни об университете, ни о политике, к некоторому неудовольствию родителей. Не то, что бы они резко протестовали против выбора сына, но считали, что в политике он мог бы достичь хороших результатов. Правда, побывав на корабле (уже после смерти Уайта и Роджерса) они остались вполне довольны тем, где и с кем проживал их сын. Фей очень любил «Золотую Лань» и ее экипаж, поэтому даже на родной планете оставался жить в своей каюте, ограничиваясь лишь короткими визитами к многочисленным родным, но интереса к политике не утратил, оставаясь, впрочем, лишь сторонним наблюдателем. Большую часть свободного времени он проводил за изучением навигации. Корабельный компьютер он знал уже лучше Фрая и мечтал в будущем сменить немолодого навигатора, когда тому придет желание уйти в отставку. Викс, хотя и не помышлял об этом, помогал юнге как мог, разумно считая, что иметь запасного навигатора всегда полезно, а иногда — жизненно необходимо.

Услышав о визитерах Фей скривился, будто разом хлебнул лимонного сока: «Объединенную Галактику» он на дух не переносил, но не мог не признать очевидную выгодность контракта. Поэтому он, скрепя сердце, рекомендовал принять предложение. Для переговоров Блуд выбрал Руудса и Миллза. Привлекать Фея не стоило, чтобы он не отпугивал богатого клиента своими гримасами. Конечно, стоило бы взять еще и Джулию, но Блуд решил избегать любых намеков на фривольность. Все было обставлено с максимальной серьезностью. Региональный руководитель явился точно в назначенное время. Это был представительного вида немолодой мужчина с покровительственно-снисходительными манерами, некогда бывший чиновником средней руки в местном министерстве финансов. Сев на свое место в кают-компании, он сразу же после знакомства и приветствий перешел к делу:

— Как вы понимаете, господа, съезд — дело нешуточное. Мы планируем свое участие в нем в количестве двадцати человек «старой гвардии» и ста десяти — «молодой гвардии».

— Простите? — вежливо остановил его Блуд.

— Ах, да, господа… «Старая гвардия» — это руководители отделений партии, заслуженные и опытные люди. «Молодая гвардия» — напротив, наше молодежное крыло. Это наша смена. Съезд, да еще на такой планете — лучшая школа для них.

Джеффри удивленно поднял брови:

— А чем вам Виракоча не угодил? Планета как планета, я, правда там ни разу не был, но от коллег ничего плохого о ней не слышал. Продают радиоактивные руды, разные станки и машины, покупают кое-что из сырья и продуктов — обычное дела.

— Ну, господа, как можно не знать такого? Планета насквозь поражена коррупцией, она затронула всю вертикаль власти. Наш съезд растряхнет это коррупционное болото, даст новый импульс поступательному движению общества, пробудит в нем новые силы и обеспечит рост сторонников нашей партии, тем самым выводя развитие планеты на новый, более высокий уровень.

Подобная агитка пришлась Миллзу совершенно не по душе, но это заметили только Блуд и Руудс, проведшие с ним немало времени.

— Мой вопрос чисто технический. Сто тридцать человек — это слишком много, чтобы обеспечить вам настоящий комфорт, у нас же не круизный лайнер, а небольшой корабль. Но при минимальных удобствах мы в состоянии разместить почти триста человек, что значительно превышает численность делегатов.

— А вы можете обеспечить разный уровень комфорта для «старой» и «молодой» «гвардий»? — в глазах партфункционера загорелся странный огонек.

— Можем, — кивнул головой суперкарго, — но мне кажется, это не совсем честно по отношению к молодежи.

— Ничего, — с тем же огоньком в глазах продолжал собеседник, — на то она и молодежь, чтобы в трудностях закалять волю и характер. Это пойдет им только на пользу, повысит их стойкость, подготовит к новым трудностям на пути к победе нашей партии — и процветанию планеты под нашим, даже вернее, под их, в недалеком будущем, руководством.

Миллза уже начало тошнить от выражений, будто списанных с партийного доклада, а может, это на самом деле были цитаты. Блуд пришел ему на помощь.

— Давайте, посчитаем, как мы разместим вас всех. Всего палуб, на котрых мы можем размещать пассажиров — три. Для молодежи мы предоставим шестиместные каюты, на нижней палубе разместится девяносто шесть человек. На верхней палубе будет шестнадцать одноместных кают — для «старой гвардии». Остальные разместятся на средней палубе. Мы устроим там четыре одноместные каюты и четыре шестиместные, а также общий зал. Увы, одна каюта будет пустая, потому что в шестиместных каютах могут разместиться двадцать четыре человека, а в них будут сто десять минус девяносто шесть — четырнадцать человек.

— Я думаю, — после небольшой паузы задумчиво произнес региональный руководитель, — что вместо одной шестиместной каюты можно поставить одноместную. Мы найдем, кого там поселить.

— Увы, должен Вас разочаровать, — Блуд был сама вежливость, — но каюты собраны секциями по четыре штуки. Разделить секции, к сожалению, невозможно.

— Ладно, — снисходительно согласился руководитель, — тогда мы остановимся на этом варианте, как на оптимальном.

После этих слов он заверил, что аванс будет к вечеру и с величественным видом удалился, а Блуду пришлось выдержать настоящую битву с Линем, который слушал весь разговор по внутренней радиосвязи и горел желанием отказаться от фрахта, предварительно высказав партийцу все, что он думает об этом съезде, их партии и лично о региональном руководителе. К счастью, после непродолжительной беседы с капитаном, он все-таки достаточно поддался голосу разума и перестал протестовать. Обещанный аванс поступил вовремя, и Миллз занялся очередным переоборудованием трюма. Заниматься этой процедурой приходилось почти перед каждым рейсом из-за того, что фрахт всякий раз был разным. На этот раз, он предусмотрительно не стал демонтировать каюты, установленные для последнего рейса, и изменения в конфигурации трюма были минимальными, так что расходы на переоборудование тоже можно было свести к минимуму: в отличие от прежнего хозяина, новые владельцы «Золотой Лани» не держали собственных рабочих, а нанимали портовую бригаду. Корабль всегда стоял на своем собственном месте, у небольшого (для космопорта, конечно) ангара, где хранилось все оборудование, поэтому сэкономить удавалось и на перевозках секций к кораблю и обратно.

Погрузка пассажиров прошла в середине следующего дня и прошла на редкость организованно. К «Золотой Лани» подкатило несколько автобусов, густо украшенных партийной символикой: белый лев, стоящий на четырех лапах на фоне созвездий. Из автобусов вышли молодые люди, в основном юноши, и, направляемые Руудсом и Миллзом, заняли места в каютах. Еще через несколько минут в космопорт заехали представительские лимузины, из которых вышли представители так называемой «старой гвардии». К каютам их провел сам Блуд, вновь тряхнувший стариной и вспомнивший свою работу на пассажирском звездолете.

Когда все заняли свои места, а корабль оторвался от космодрома, выяснилась подробность, весьма позабавившая Фея. Среди делегатов был и руководитель молодежного крыла, который оказался, так сказать, между небом и землей. В «старую гвардию» он, не смотря на все свое усердие не вошел, а из возраста, именуемого «молодежь», давно вышел. Руководством партии было найдено истинно соломоново решение: его поселили одного в оставшейся шестиместной каюте — довольно сомнительная почесть. Во время старта пассажиры должны быть пристегнуты к своим койкам, но после выхода корабля за пределы атмосферы, могут покинуть и каюты и заниматься, чем угодно. Доступ закрыт только в личные каюты экипажа и рубку. Можно даже заходить в кухню — если не боишься получить половником по лбу от повара. В кают-компании корабля находится обзорный экран, такой же был установлен и в зале на средней палубе. По молчаливому (а, может, и не по молчаливому) соглашению места в кают-компании заняла «старая гвардия», а в зале — молодежь. Руководитель молодежного крыла и тут оказался лишним везде. В кают-компании заматерелые аппаратчики вели неспешную беседу о политическом положении на Шендаре, об изменении курса валют, усиливавшейся экономической экспансии Геи в регионе и других подобных вещах, относящихся к категории «серьезных». В зале играла музыка. звучал смех и царила атмосфера приподнятого настроения, все-таки первое космическое путешествие, и легкого флирта. Начальнику «молодой гвардии», приближавшемуся к сорока годам, не было места ни там, ни там, поэтому он почти все время безвылазно сидел у себя в каюте.

Теперь Блуд счел возможным допустить к пассажирам Фея — пусть тем жизнь медом не кажется. Фей, хорошо подкованный и в вопросах теории, и знающий не понаслышке реальную политику, оказался очень неудобным собеседником. Он не сделал и попытки пообщаться с «молодой гвардией», а сконцентрировал все свое внимание исключительно на руководителях. И поначалу он достиг своего: в его присутствии разговоры начинали стихать, а партийцы — расползаться по каютам. Но торжествовать победу ему пришлось не более суток. Опомнившиеся руководители «Объединенной Галактики» подтянули последние резервы в виде главного идеолога, который не переносил космических путешествий и большую часть времени дремал в своей каюте. В отличие от товарищей по «старой гвардии», людей не молодых, но еще и не старых, идеолог выглядел стариком, да и был, в действительности, немного старше всех. Но стариком он был весьма колоритным, вновь отличаясь от остальных. И, на этот раз, отличался он в выгодную сторону. Мощное тело, без признаков лишнего жира и дряблости кожи, венчала большая голова с гривой седых волос. Казалось бы, с такой незаурядной внешностью именно ему надо было бы быть руководителем отделения партии, а не его довольно безликим коллегам. Но, будучи прекрасным теоретиком, старик оказался неважным политиком. Теперь у Фея появился достойный противник, и остальные партийцы перестали избегать его общества. Теоретик тоже был рад тому, что у него появился новый собеседник — все какое-то отвлечение от полета. В кают-компании места было совсем немного, поэтому Блуд распорядился обеспечить трансляцию разговоров оттуда: кто хочет, может послушать. Надо ли упоминать, что самым внимательным слушателем оказался пилот? Дорж оказался в гуще политических споров, о существовании которых он, ограниченный кораблями и космодромами, даже и не подозревал. Остальному экипажу эти споры были не слишком интересны, особенно Руудсу, который заявлял, что усыпает уже после двух-трех минут.

— Какая вы партия? Вы — просто собрание чиновников, озабоченных своей карьерой. По месту работы вы ничего не можете, вот и сбиваетесь вместе. А там, глядишь, и удастся какую-нибудь должность отхватить! — Фэй начал сразу с коронной фразы, из-за которой от него и начали прятаться.

Идеолог ласково глядел на юнгу, годившегося ему, пожалуй, во внуки.

— Вы же не хуже меня знаете, молодой человек, что, на большинстве планет, должности министров и их заместителей являются политическими. Там потолок управленца-профессионала — начальник подразделения в министерстве. Почему они должны все время оставаться на одной должности? Только участие в одной из партий может гарантировать им продолжение карьеры, а «О.Г.» понимает их лучше всего.

— Еще бы, — ехидно процедил Фэй, — партия бюрократов!

— Не бюрократов, а профессионалов! Мы, по крайней мере, не сделаем множество ошибок, какие могут сделать люди, пришедшие в правительство с улицы. На предвыборных митингах они, может, и хороши, но в практическом управлении — увольте!

— Да. нелюбовь вашей партии к предвыборным митингам и публичным дебатам известна всем.

— А что нового нам могут сказать оппоненты?

— Вам и старого-то сказать нечего! Партия без идеологии, без конкретной программы, без ярких лидеров, наконец!

— Эх молодость, молодость… Вам подавай пламенных трибунов, ярких лозунгов, завлекательных программ. А на деле-то что выходит? В большинстве это все — сплошная демагогия. Врут избирателю — и не краснеют, лишь бы их выбрали. А мы никогда не обманываем. Мы золотых гор никогда не обещает. Не обещаем мы и резких изменений. Реформы всегда нужны, но нужны они плавные, постепенные. Вот к этому мы и стремимся. А дебаты… Ну как можно дискутировать с теми, кто дает заведомо невыполнимые обещания? Им поверят, а нам — нет. Когда инфляция по сто процентов в год, мы ее уменьшим до восьмидесяти, и это — реально. А что наши соперники говорят? «Поборем инфляцию! Деньги через три месяца перестанут обесцениваться!». И ведь сами не верят тому, что говорят. Поэтому мы и заняли такую позицию: пусть за нас говорят дела.

— Ну а насчет идеологии-то как?

— А зачем нам вообще какие-то «измы»? Мы — сторонники реальных дел, а не красочных названий.

Фэй вздохнул: справиться с таким противником было очень трудно. Но и сдаваться он не собирался.

— Есть и еще один интересный факт: как только вы приходите к власти, политическая жизнь там сразу же замирает.

— А она кому-нибудь нужна, кроме политиканов?

— Ничего себе! — Фэй воззрился на оппонента как на диковинку. — То есть, по-вашему, это норма, когда кроме «Объединенной Галактики» нет никого? Если у вас такие представления о демократии, может, разумнее вашу партию запретить?

— Мы не против демократии. И к власти намерены приходить только путем демократических выборов.

— Используя, разумеется, все рычаги власти и все свое влияние.

— Как и все. Но активная политическая жизнь нужна только тем, кто делает на ней капитал. Это интересно, не спорю. Но простому человеку нужна стабильность, предсказуемость, а не потрясения. Мы — партия центра. Среди нас нет радикалов, нет сторонников решительных действий. И в нашу пользу говорит и тот факт, что мы постепенно приходим к власти сразу на нескольких планетах, а на двух — мы контролируем уже все законодательные органы: от всех муниципалитетов до планетарных парламентов. И, несмотря на кажущееся отсутствие политической жизни, оппозиционные партии как раз и переживают свой расцвет. В них остаются только убежденные сторонники.

— А сколько в «О.Г.» людей, которые перебрали все правящие партии, пока, наконец, не остановились на самой правящей?

— А что делать людям, взгляды которых меняются? Даже, если они в душе и не приверженцы нашей партии, они будут способствовать нашему успеху.

— Да, карьеру им надо делать… Так же как и вашей молодежи. Не поверю, что они идут к вам потому, что не хотят радикальных реформ!

Идеолог пожал плечами.

— Здоровый карьеризм еще никому не повредил. Но им предстоит немало работы на Виракоче. Вы можете сами все увидеть. Я выпишу постоянные пригласительные билеты для всего вашего экипажа. Добро пожаловать!

Фэй с усмешкой кивнул головой, не подозревая, что стал жертвой хитро разыгранной комбинации. Уже некоторое время руководство «О.Г.» имело свои виды на «Золотую Лань» и ее команду. В разговоре Фэй просто забыл, за что партию непрерывно ругали. «О.Г.» постоянно привлекала в свои ряды известных и популярных личностей: актеров, спортсменов, певцов. Их участие в партийной работе было минимальным, но сильно повышало шансы «О.Г.» на выборах, когда они агитировали за партию одним своим видом. Неожиданная популярность экипажа «Золотой Лани» во всем секторе обсуждалась даже в координационном совете партии, и местному руководству было поручено попробовать привлечь их в свои ряды. Для начала их просто решили заманить на съезд — а там можно пытаться работать с ними дальше. Так что выдача пригласительных билетов, как бы случайно, привела всю «старую гвардию» в такое благодушное настроение, что его не мог поколебать и Фэй: с дисциплиной в рядах партии было все в порядке и решения высшего руководства исполнялись беспрекословно, за что «О.Г.» опять-таки подвергалась вполне справедливой критике.

Но мысли экипажа «Золотой Лани» были слишком далеки от хитросплетений межпланетной политики. Всякий настоящий космолетчик извлекает выгоду из всего, из чего только можно. Никому же не возбраняется прихватить с собой что-нибудь небольшое, что можно продать на другой планете? На Виракоче была нехватка рыбы. Местные виды были откровенно невкусными, а привозные акклиматизировались плохо и быстро мельчали. Джеффри и Джулия забили все свободные помещения рыбными консервами и уже заранее подсчитывали доходы. Правда, перед получением денег предстояло пройти ряд не слишком приятных процедур…

Виракоча — пятая планета своей системы, расположена гораздо дальше от своего светила, чем Земля от Солнца, а светимость звезды лишь чуть-чуть превышает солнечную. Казалось, планета должна была быть замерзшим шаром, еще даже хуже, чем Дану. Но одно обстоятельство сделало планету вполне пригодной для обитания: парниковый эффект. Атмосфера, густо насыщенная водяными парами, задерживала максимум солнечных лучей, обеспечивая вполне нормальную температуру на поверхности. Из иллюминаторов планета выглядела равномерно белым, даже, скорее, белесым шаром. На самой планете было не слишком комфортно, особенно с точки зрения Руудса. Непрерывные сумерки, чуть поярче днем и чуть потемнее ночью, вечный моросящий дождь… Ничего, бывают планеты и похуже. На первый взгляд, с Виракочей легко было иметь дело: они принимали чуть ли не все деньги, которые изобрело человечество и было самым известным в секторе офшором. Трудность заключалась в том, что получить разрешение на торговлю и предпринимательскую деятельность было сложно. Нужны были бесспорные доказательства полной законности всей деятельности. Даже легкого подозрения в отмывании денег или контрабанде было достаточно для выдворения с планеты. Правда, у экипажа «Золотой Лани» были на руках все документы и, как говорили сведущие люди, с местными чиновниками было легко иметь дело.

Для общения с местной таможней Блуд хотел взять своего помощника и обоих карго, но Джулия неожиданно отказалась выходить из корабля, ссылаясь на сырость. Никто не стал особо настаивать, и наши герои пошли втроем. Найти таможню было легче легкого: ее вывеску можно было заметить из любого, даже самого дальнего, уголка космопорта. Войдя в вестибюль, где, как ни странно, не было и признака охраны, Миллз громко присвистнул:

— Вот это да! Ничего себе!

— Что случилось? — озабоченно спросил Руудс, высовываясь у него из за плеча.

Суперкарго молча посторонился и ткнул пальцем в плакат на стене. Вошедший следом Блуд открыл рот от удивления. Молчание нарушил Джеффри:

— По своему опыту я знаю, что вымогательство взяток — явление распространенное, но чтобы их вымогали в письменном виде…

Блуд и Руудс энергично кивали головами, соглашаясь. На плакате большими буквами было написано: «Космолетчик, помни! Чем больше ты заплатишь чиновнику, тем он быстрее и лучше решит твои проблемы!».

Джеффри пожал плечами и подошел к столу, стоящему прямо под плакатом. Только сейчас остальные увидели, что над так поразившим их плакатом была вывеска «Информационный стенд». На столе лежали листы пластика с отпечатанным на нем текстом. На них были краткие инструкции, куда надо идти для решения конкретных вопросов.

— Нам на второй этаж, в третий кабинет, в отдел декларирования продовольственных товаров, — сообщил Миллз, пробежав взглядом по листкам.

Они поднялись по лестнице в небольшой холл, где стоял указатель, показывающий в какую сторону надо идти, чтобы попасть в нужный кабинет. Без малейших затруднений наша троица оказалось у нужной двери. Постучав и дождавшись ответа «Входите, пожалуйста», Блуд открыл дверь и, едва переступив порог, чуть было не был сбит с ног моложавым человеком в аккуратном костюме.

— Заходите, пожалуйста… И Ваши спутники тоже… Я — начальник отдела. Внимательно слушаю Вас.

Чуть опешивший от такого напора, несвойственного бюрократическим учреждениям вообще и таможням в частности, Блуд безропотно позволил усадить себя на диван, стоящий у входа. Той же процедуре были немедленно подвергнуты Джеффри и Руудс.

— Хотя у нас должен быть обеденный перерыв, ваши проблемы — важнее! — таможенник чуть ли не лучился от гостеприимства. Заметив растерянность на лицах всех троих он участливо спросил:

— Вы в первый раз у нас?

Блуд мог только кивнуть головой.

— Ладно. Если Вы сейчас накормите меня обедом, я с удовольствием отвечу на все Ваши вопросы, при условии, конечно, что работать Вы будете именно со мной.

— А обед считается взяткой? — неожиданно ляпнул Джеффри, выбитый из колеи гораздо больше капитана.

— Еще как считается! — сверкнул зубами таможенник. — Кстати, можете обращаться ко мне просто Фрэнк. Пойдемте, господа, я покажу вам место, где неплохо и недорого готовят…

Через пять минут они сидели за столиком в большом кафе. Народу хватало, видимо, обеденный перерыв был и в других офисах, но Фрэнк каким-то образом извернулся и выбил отдельный столик. Еда была, действительно, хорошей и недорогой.

— Если вы слегка удивлены нашими обычаями, — говорил Фрэнк с перерыве между глотками кофе, — то просто не знаете, что все мы, государственные служащие, не получаем вообще никакого жалования. Мы живем только на то, что нам дают клиенты. У нас существуют официальные прейскуранты цен на все государственные услуги, но вы помните плакат у входа? Те суммы, которые вы выложите сверх цены, заставят всех работать гораздо лучше.

— Теперь понятно, что говорили в «Объединенной Галактике» насчет коррупции здесь, — вздохнул Блуд.

Фрэнк пренебрежительно махнул рукой.

— Да что они, вообще, понимают в нашей жизни? Вы платите налоги, капитан?

— Риторический вопрос. Конечно же, плачу.

— А у нас налогов не платит никто. Если кому-нибудь нужны услуги — он приходит и платит за них, будь то регистрация недвижимости или оформление таможенной декларации. Зачем, спрашивается, официант, — Фрэнк ткнул пальцем в пробегающего официанта, — должен содержать за свой счет таможню? Она ему не нужна! А вам не нужно покупать и регистрировать недвижимость, вы же улетите, так? Так зачем же вы будете платить какие-то налоги для содержания совсем ненужных вам людей?

— Но как же полиция, судьи? — Руудс был потрясен не меньше людей.

— Наше государство — вовсе не бедное. Продажи радиоактивных руд хватает ему с избытком, чтобы содержать полицию. Но если вы заинтересованы в скорейшем раскрытии вашего дела — вы доплачиваете полицейским. Ну а с судьями еще проще. Если одной стороной в деле является государство, оно платит судье за его работу. А если тяжбу ведут между собой люди или компании, то судья собирает с обоих сторон одинаковую сумму, а потом возвращает ее проигравшей стороне. И полученные с победителя деньги победившему не компенсируются, — Фрэнк в очередной раз сверкнул зубами и замолчал, ожидая недоуменных вопросов, которые не замедлили себя ждать.

— Но почему не компенсируются? — выдохнули разом Блуд и Джеффри.

— Чтобы в суд шли меньше, а больше решали дело миром. Чем незначительнее дело, тем больше может запросить судья.

— А если сумма запрошенная не устроит, что тогда?

— Ищите другого судью, который возьмет меньше.

— Но что делать, если все прекратят обращаться в суд? На что будут жить судьи?

— У нас чиновников и судей ровно столько, сколько нужно. Если вдруг грузооборот нашего порта резко вырастет, к нам в таможню набегут еще люди. А если нас перестанут посещать, все найдут новую работу. Это гораздо лучше, чем старательно высчитывать, какая же численность нужна каждой структуре. У нас все регулируется само собой.

— А ваше начальство? — спросил Руудс. — У вас же есть министры или как их у вас называют?

— Структуры разные бывают. Таможен у нас всего-то шесть. Поэтому у нас руководство — человек двадцать. Из официальных сумм четверть идет вышестоящим чиновникам, остальные деньги тем, кто их заработал.

— Так, значит, деньги, которые мы заплатим за оформление всех бумаг, пойдут лично Вам? — поинтересовался Миллз, который с трудом переваривал услышанное, уж слишком это все было непривычно.

— Именно так, за исключением двадцати пяти процентов. Кроме того, если вы захотите доплатить мне за больший сервис, — вы помните плакат внизу, в фойе? — все эти деньги без остатка пойдут мне.

— Может, «О.Г.» и права? — задумчиво произнес Блуд. — В такой системе чиновника легко подкупить.

— Ничуть, — ни сколько не обиделся Фрэнк. — Подкупить нас также сложно или также легко как и любого другого человека. Но, знаете ли, совесть никуда не девается. А если вам предложат контрабандой провести наркотики, вы согласитесь?

Блуд кивнул головой.

— Пожалуй, Вы правы. Но вот другой вопрос. Вы — начальник отдела, сейчас Вы будете работать с нами и получите деньги. А другие ваши коллеги?

Фрэнк улыбнулся.

— Звание начальника означает только то, что все дела сначала попадают ко мне, а я сам решаю, заниматься ими или отдать другим — по старшинству. Сегодня вы первые, поэтому я вами и занялся. Если сейчас придет еще кто-нибудь с более выгодным делом — значит, мне просто не повезло. Вот и все.

— А как складывается ваша иерархия? Как Вы стали начальником? — заинтересовался Руудс.

— Наша иерархия очень проста. Кто раньше устроился на работу, тот и выше. А титулы начальников каждые несколько лет выставляют на аукцион. Любой наш служащий имеет право участвовать в этом аукционе. Кто больше других заплатит за должность, тот ее и получит.

— Так Вы и министром можете стать?

— Могу, если накоплю достаточно денег для аукциона. Но пока это проблематично. Наш космопорт, хоть он и столичный, — всего лишь третий по грузообороту. С моими деньгами соваться туда пока бесполезно.

— Значит, любой богач с улицы может стать министром, — задумчиво проговорил Джеффри, который все выискивал изъяны в местной общественно-политической системе.

— Не может. Чтобы участвовать в аукционе на должность руководителя таможенной службы, нужно быть начальником таможни. Чтобы стать начальником таможни, нужно сначала сделаться начальником какого-нибудь отдела, а у нас их четыре. И все эти аукционы разнесены по времени, поэтому хочешь не хочешь, а поработать года два-три придется, в том числе, и на небольших должностях. Так что, господа, не обращайте внимания на то, что вам говорят деятели из «О.Г.». Я эту публику знаю, они хороши только чтобы красоваться на телеэкранах. Сейчас вы сами увидите всю нашу работу. И, если вы приведете пример, что где-то таможня работает для торговцев быстрей, эффективнее и удобней — я готов съесть, — он поискал глазами, что можно съесть — ну, хотя бы, свой носовой платок. Без соли и кетчупа!

— А армия? На что она содержится? — Блуд вспомнил, о чем они еще не спросили.

— Армия — единственное исключение. Так как она нужна каждому человеку, чтобы охранять нашу систему от внешних угроз, каждый человек выплачивает небольшую сумму ежемесячно. Это можно назвать единственным налогом на планете.

— Ну а те, кто принимает законы? Им-то кто платит?

— Дело в том, что существующих законов вполне достаточно. Да, парламентские выборы проводятся, естественно, за счет кандидатов. Все обязаны приходить на выборы — или платить штраф. Но парламент не станет принимать никаких решений, если не соберется достаточно людей, готовых заплатить столько денег, чтобы депутаты согласились за них вынести решение.

Джеффри разинул рот от изумления и смог заговорить только через несколько секунд.

— Но, если они получают деньги за принятие решений, что мешает организованной преступности…

— А совесть? — быстро перебил его Фрэнк. — Вы сами, лично, будете голосовать за введение долгового рабства или за рекламу алкоголя для детей и подростков? Законы других планет изначально исходят из того, что люди, занимающие ответственные должности, бессовестны, эгоистичны и, не побоюсь сказать, преступники. Законы созданы таким образом, чтобы помешать им совершать преступления — и, тем самым, мешают работать порядочным людям. Мы же исходим из того, что человек, идущий во власть — обычный, среднестатистический человек, то есть не склонный к противоправным действиям. А если человек на выборной должности не справляется со своими обязанностями, будь то из-за отсутствия способностей или по злому умыслу… Процедура отзыва финансируется государством. Достаточно только собрать достаточное количество подписей, и приступать к голосованию, — он улыбнулся. — Все это успешно работает уже не одну сотню лет. Теперь, может, мы перейдем к нашим текущим делам?

Все четверо поднялись с места и проследовали в кабинет, где оставшиеся два таможенника, сидящие по-прежнему без дела, поглядывали на своего начальника с легкой завистью. Приняв не слишком большую сумму наличными согласно прейскуранту у Миллза, Фрэнк взял все бумаги, выдал квитанцию и с лукавой улыбкой сказал:

— Через пять дней вы получите разрешение, если бумаги окажутся подлинными.

— Через пять дней?! — взвыл Блуд. — Да нам послезавтра улетать!

— А плакат внизу Вы видели?

— Ну, и сколько Вы хотите за ускоренное оформление бумаг? — догадался Миллз.

— Еще пятьдесят процентов от тарифа.

Блуд попытался возразить, но Джеффри молча дернул его сзади за куртку, и капитан промолчал: решать денежные проблемы — прерогатива суперкарго. Миллз заплатил запрошенное без разговоров. Блуд поморщимся, так как общая сумма уже была достаточно велика. Фрэнк тут же внимательно просмотрел все бумаги, проверил сертификаты на подлинность и выдал им официальное разрешение. А потом, неожиданно для наших героев, продиктовал адреса четырех оптовых торговцев и предложил переговорить с ними по телефону здесь же.

Когда космолетчики, договорившись с одним из оптовиков, вышли наружу, в промозглый сумрак, Джеффри доверительно сказал:

— Даже с учетом заплаченных здесь денег, мы получаем солидную сумму. Я провел эти консервы по графе «питание», и вывозных пошлин мы не платили.

— А придираться к нам не будут? — встревожился Руудс.

— А кто определит? Рейс у нас официально — пассажирский, пассажиров больше сотни. Так что, я готов был заплатить еще больше, лишь бы провернуть все сегодня же.

В отличие от космолетчиков, которых кормят ноги, деятели «О.Г.», прибывшие на свой съезд почти с десятка планет, первый свой день отвели акклиматизации, разместившись не в спартанских условиях кают, а в номерах местных гостиниц. И съезд они начали не с утра, а часов с одиннадцати, когда к «Золотой Лани» подъехал микроавтобус. Быстро составилась компания: Фей, Дорж и Блуд, решивший пойти вместе с ними. В глубине души он решил присмотреть за Феем, на случай, если вдруг вблизи окажутся ярые противники социалистов.

— Руудс, пойдем с нами, — неожиданно сказал пилот.

— Это еще зачем? Спать там, что ли? — искренне изумился тот.

— У меня предчувствие, что ты там понадобишься.

Надо сказать, что вурвдсы — лучшие пилоты не только из-за реакции, хладнокровия и прекрасного знания математики. Они способны на предчувствия. Вот уже лет четыреста, как об этой их способности стало широко известно. Тогда, на одной из планет пилот-вурвдс категорически потребовал от капитана немедленно стартовать и улетать из системы вообще. Пилот был любимцем всего экипажа, поэтому его «каприз» был исполнен в точности. В то время, когда корабль уже набирал скорость для переключения на тахионные двигатели, на планете начался военный переворот. Военные захватили все космодромы, по кораблям успевшим стартовать у них из под носа выпустили зенитные ракеты. Никто так и не узнал, зачем они это сделали, но спастись удалось только одному кораблю, за штурвалом которого сидел вурвдс: он уже успел набрать слишком большую скорость, чтобы его можно было поразить. Верные правительству войска атаковали заговорщиков, и на космодромах началась настоящая война, в которой были повреждены все корабли и погибло множество космолетчиков. Так что, теперь к предсказанию будущего вурвдсами все относятся чрезвычайно серьезно. Поэтому Руудс только вздохнул и безропотно спустился вниз. Вся четверка, к немалому огорчению встречающих, которые расчитывали доставить всех, погрузилась в машину и через несколько минут уже была у концертного зала, самого большого на планете. У входа болталось несколько молодых ребят и девушка— все в кожаных куртках, тяжелых ботинках и с плакатами: «Остановим космическую чуму!», «Нет сборищу политических проституток!» и прочими надписями.

— Национал-анархисты, — грустно вздохнул сопровождающий из числа «старой гвардии». — Главные наши враги на Виракоче. Будь их больше, попытались бы сорвать съезд. Но у нас хорошая охрана, да и молодежь не подкачает. Пусть злятся сколько угодно.

В вестибюле он сдал наших героев на руки подростку из местного молодежного крыла партии, который должен был исполнять роль гида. Парень провел их в большую ложу сразу над партером, откуда было все прекрасно видно. Вот только смотреть было не на что. Зал быстро заполнялся консервативно одетыми делегатами. Даже подросток, сидящий рядом с Блудом был одет в костюм с галстуком. Печать официоза лежала на всем, немудрено, что Руудс немедленно начал клевать носом. Его деятельной натуре это все было настолько скучно, что нельзя было передать словами. Фей и гид тихо, чтобы не мешать старпому, разговаривали на нейтральные темы, Блуд и Дорж просто прислушивались к этому разговору, не больно-то и обращая внимание на доклад, который читал планетарный руководитель, и вопросы, которые ему тут же задавались из президиума. Внезапно резкое измение тональности разговора заставило космолетчиков насторожится, а чуткий Руудс немедленно проснулся. Представительный, седеющий, уже с порядочным брюшком, в дорогом костюме и с еще более дорогими часами на руке, планетарный руководитель вдруг изменился до неузнаваемости.

— Подонки! Мерзавцы! Все вон отсюда! — бесновался он на трибуне. На глазах изумленных космолетчиков он схватил стоящий рядом с ним графин, налил воды в стакан и выплеснул ее прямо в президиум. Стакан полетел следом.

— Негодяи! — продолжал надрываться он.

К трибуне уже подбегали молодые люди, а планетарный руководитель кидал в них скомканными листами бумаги из своего доклада и экономно плескал водой прямо из графина. Руудс сделал попытку выпрыгнуть в зал прямо из ложи, благо там было-то ярда четыре с половиной до пола: для ксоорлианина и вовсе ничего. Блуд вовремя ухватил его за пояс.

— Ты куда еще?

— Но там же драка!

— И на чьей ты стороне?

Этот простой вопрос застал Руудся врасплох. Он молча умоляющими глазами смотрел на капитана.

— Если ты решил вступиться за оратора, то тебе придется драться с половиной зала. А если ты хочешь успокоить его, то не волнуйся: с ним уже справились.

Плюющегося во все стороны, как некое подобие верблюда, планетарного руководителя, действительно, уже стащили стащили с трибуны и со сдержанными, но хорошо слышными ругательствами тащили к боковому выходу. Тут Дорж вспомнил о существовании гида и обратился к нему:

— Из-за чего это все произошло?

Ошарашенный подросток закрутил головой.

— Понятия не имею! Может, что ему не так сказали? Не знаю…

— А это его нормальное поведение или что-то необычное? — вклинился Фей.

Теперь парень засмущался.

— Ну, в общем, нормальное. Он не первый раз делает такое… Раньше, правда, только на политических диспутах. За это его очень любило наше телевидение! — неожиданно гордо закончил он.

— Да, если бы драка не закончилась так быстро, я бы мог пригодиться, — со вздохом сказал Руудс.

— Чует мое сердце, это еще не конец, — загадочно ответил Дорж.

Только все было успокоились, только было на трибуну взошел очередной докладчик, только было Руудс закрыл глаза, как распахнувшиеся двери парадного входа ударили в стену с такой силой, что в воздух взлетели два облачка пыли. Зал, расчитанный тысяч на пять-шесть зрителей, был заполнен меньше, чем на треть, а теперь на свободное место вливалась целая река молодых парней и девушек — точных копий национал-анархистов, пикетирующих здание. На ходу они быстро сдергивали плакаты с рукоятей и оставались с палками в руках. На глаз их было, по меньшей мере, столько же, сколько и делегатов.

— Помогите, как-нибудь! — чуть не плача прокричал гид космолетчикам.

Руудс, совершенно спокойный, собранный и напряженный, помотал головой.

— Ваши люди должны драться сами.

— Но Вы можете все изменить!

Руудс вновь помотал головой.

— Да, я в состоянии пройти к президиуму и даже некоторое время там держаться. Но для этого мне придется убивать всех направо и налево. Я не буду никого убивать, если меня не вынудят к этому! — длинные клыки бесшумно покинули свои гнезда. Тем временем, из соседней ложи послышались звуки борьбы. Фей осторожно вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что же там происходит.

— Людей оттуда уволакивают внутрь, — доложил он. — Хорошо, что вниз не скидывают.

Дверь ложи распахнулась, и Руудс мгновенно развернулся. В приоткрытой двери показалась девчоночья голова, тихо ойкнула, увидев клыки, и мгновенно убралась. Тем временем, в зале творилось что-то невообразимое. Нападавшие блокировали все выходы и, пока одни палками сгоняли всех делегатов в угол, другие выволакивали членов президиума по одному. В центре зала стоял невысокий немолодой человек с копной совершенно седых волос и махал руками, словно дирижер, чей оркестр играет исключительно сложную партию. И дирижировал он хорошо. По крайней мере, уже через несколько минут побоище закончилось. Длинный стол на сцене опустел, а все делегаты сбились в одну большую кучу. Затем от входа к ним прошествовала цепочка крепких парней с большими ведрами, закрытыми крышками, в руках. Повинуясь негромким командам лидера, они по очереди начали снимать крышки с ведер и выплескивать их содержимое на партийцев. По залу разлилось невероятное зловоние, будто прорвало канализацию.

— Да, они, похоже, довольно долго пользовались этими ведрами вместо унитазов, — насмешливо фыркнул Руудс. Он вновь пришел в свое обычное хорошее настроение, убедившись, что драться насмерть не придется, а все акция национал-анархистов свелась к публичному опозориванию политических противников. Потом он внезапно посерьезнел, подошел к двери в ложу и распахнул ее настежь.

— Если какая зараза с ведром подойдет шагов на двадцать, я его в этом ведре искупаю, — грозно заявил он.

— Может, пойдем отсюда? — спросил всех Блуд. — Мое обоняние долго не вытерпит такого!

— Терпи, — резко ответил Дорж, — пока эти анархисты не разойдутся, и мы не уйдем. Ты знаешь, что происходит в вестибюле? Не хочу я с боем прорываться на корабль. Мы здесь только зрители, а не действующие лица!

Посмотрев в жалостливо-просящие глаза гида, он безжалостно произнес.

— Если хочешь поучаствовать — добро пожаловать вниз. Попроси, чтобы тебе выделили персональное ведро. А мы не тронемся с места. И еще скажи нам спасибо, что мы тебя прикрываем.

Но, увидев отчаяние в его глазах, пилот смягчился.

— Ладно. Руудс, выгляни, пожалуйста, посмотри — можно ли выйти.

Руудс, бесшумно ступая на цыпочках, вышел в коридор, а Дорж осторожно выглянул в зал (из предосторожности все уже несколько минут стояли так, чтобы их не было видено снизу).

— Анархисты ушли, люди постепенно приходят в себя. Пойдемте потихоньку?

Блуд кивнул и вышел первым. Подойдя к лестнице вниз, они наткнулись на возвращающегося Руудса.

— Путь свободен! — заявил он с гордостью, будто в этом была исключительно его заслуга.

Дорж взял паренька за руку и спокойно начал спускаться по лестнице.

— Стоп! — решительно заявил Блуд. — Сначала — Руудс, потом — вы. Мы с Феем пойдем последними.

Дорж пожал плечами.

— Мне кажется, все уже закончилось.

— А я думаю, что лучше перестраховаться, — возразил капитан. — Руудс, выпусти когти заранее!

Однако, на корабль они добрались без приключений, хотя им и пришлось пройти пешком через полгорода, сделав, вдобавок, крюк, чтобы отвести своего незадачливого гида к родителям. Даже около зала было тихо. О произошедшем напоминали только обрывки материи, судя по всему, оторванные от костюмов членов «О.Г.», палки, брошенные в кучу за ненадобностью, да пара луж фекалий. На корабле окончательно приободрившийся и развеселившийся Руудс произвел фурор своим рассказом. В его изложении даже самая скучная история становилась интересной. Что и говорить, он пересказал все случившееся три раза, и каждый раз рассказ чуть-чуть отличался от предыдущей версии, но ничуть не терял занимательности. При этом, надо заметить, Руудс никогда ничего не пробовал присочинить, а просто расцвечивал произошедшие события.

Лидеры «О.Г.» вернулись на «Золотую Лань» утром следующего дня, как и договаривались. Региональный руководитель выглядел уже совершенно не так, как прежде. Вдобавок к костюму с чужого плеча, плохо сидевшем на нем, и внушительному синяку под глазом, переливающемуся всеми оттенками фиолетового, он распространял довольно сильный запах канализации.

— Прошу прощения, господа, — были его первые слова, — за свой внешний вид, и внешний вид моих товарищей. В гостиничных условиях отмыться — довольно проблематично, да и времени у нас было в обрез…

— Но вам удалось решить проблемы, для решения которых вы собирали съезд? — вежливо поинтересовался Дорж.

— Да, — нехотя ответил руководитель, — местного руководителя сняли, организационные вопросы решили. Пришлось, правда, делать это келейно — но ничего страшного. Все решения-то были согласованы заранее. Так мы начинаем погрузку?

— Да, пожалуйста, — ответил Блуд, и партфункционер вышел из кают-компании, оставив на память о себе неприятный запах.

— Воняет точь-в-точь как из общественного туалета в трущобах, — озабоченно заметил Миллз. В его бурной биографии было и трехмесячное пребывание в таких местах, где он перебивался случайными заработками. — Что будем делать, если остальные будут такими же?

Блуд растерянно осмотрел на Изабеллу, Изабелла на — Блуда, и они, не сговариваясь, одновременно ответили:

— Не знаю!

Дорж вздохнул.

— У меня обоняние похуже, чем у вас. Пойду присмотрю за погрузкой.

Блуд фыркнул.

— Ну уж, нет. Пойдут Руудс и Джулия. У них обоняние, наоборот, самое лучшее. Вот пусть и оценят, можно ли так жить.

Вернувшийся через час Руудс был непривычно расстроен.

— Я здесь взбешусь. У ребят все еще хуже. Эти-то хоть переоделись, а молодежь чуть-чуть постирала вещи — и все. Вонь стоит нестерпимая. Я их спрашивал, почему не смогли купить новую одежду. Оказывается, все партийные деньги ухнули на подготовку и проведение съезда. Вообще ничего не осталось!

— А почему они не взяли кредит? — удивился Блуд.

— Если бы они были обычными честными коммерсантами, им бы дали без разговоров, но ведь они же — партия, да еще и для местных не совсем понятно, какая. Кто же им чего в долг даст? — разъяснил Джеффри, который уже достаточно узнал местную специфику, пообщавшись с несколькими оптовиками и коллегами с других кораблей.

Джулия, как ни странно совсем не казалось недовольной. От нее, наоборот, ожидали возмущения, поэтому, как только Джеффри замолчал, все уставились на нее. Она помахала в воздухе маленьким предметом, зажатым в руке.

— «Королева Наваррская», самые сильные духи, какие у меня есть. Если держать их под носом, терпеть можно. Правда, у меня только один флакон. Остальные не помогают, я уже пробовала. Что делать — решайте сами. Хоть это и неправильно, но мне как-то все равно.

Изабелла встала с решительным видом.

— Лететь недолго, поэтому эпидемии я не опасаюсь. Но экипаж в таких условиях проживать не может! Вода у них есть, пищевые рационы отнесем им сейчас же. А после этого задраим люк между трюмом и нашими помещениями. Воздух мы здесь отфильтруем быстро. А там… Включим все фильтрующие системы на полную мощность. У нас есть запас фильтров?

— В избытке, — кивнула головой Джулия.

Блуд поморщился.

— Как-то нехорошо получается… Мы подрядились их доставить с комфортом на Виракочу и обратно, а ты предлагаешь тюремное заключение. Что по этому поводу сказано в Кодексе Космоплавания?

— В Кодексе сказано, что пассажиры не имеют права своими действиями ставить под угрозу жизнь корабля или его экипажа. А меры к нарушителям могут применяться разные, включая изоляцию. Это как раз подходит к нашему случаю, — отрапортовал Фрай, который помнил на память весь Кодекс, основной сборник правил, регулирующий взаимоотношения космолетчиков, фрахтователей и пассажиров.

— А наша репутация? — не отставал капитан.

Фей пренебрежительно махнул рукой.

— Если они будут говорить о том, что их продержали несколько суток взаперти, им придется рассказать и о том, из-за чего это все произошло. Не думаю, что бы они кричали на каждом углу, что произошло вчера.

Блуд нехотя согласился, и работа закипела. Уже через три часа на «Золотой Лани» можно было нормально дышать, по крайней мере, в той части, которую занимал экипаж. Впоследствии, уже по возвращении, кто-то из молодых рассказал Руудсу, что и в пассажирских каютах стало терпимо: то ли они привыкли к вони, то ли хорошо работала система воздухоочистки. Как бы ни было, вернувшись домой, выгрузив партийцев, которые тихо разъехались без всякой помпы, и окончательно проветрив корабль, все сели за традиционный праздничный обед.

— Итак, с паршивой овцы — хоть шерсти клок… — начал Фей с бокалом шампанского в руке.

— Не такой он уж и маленький, — перебила его Джулия поглаживая очередную драгоценную побрякушку.

Фей попробовал собрать воедино все свои мысли, грубо нарушенные помощником карго, не преуспел в этом и выкрикнул:

— Одним словом, да здравствует социал-демократическая партия! — и лихо залпом осушил свой бокал.

— А что, они чем-то отличаются от «Объединенной Галактики»? — ехидно спросил сидящий напротив него Али. — А то я собираюсь вступить в какую-нибудь партию, но еще не выяснил, какая между ними разница. Может, «О.Г.» лучше будет?

С воинственным кличем Фей вскочил, в три прыжка обогнул стол, ухватил Али за грудки и вытолкал его в коридор. Там через секунду они, хохоча во все горло, покатились по полу, шутливо тузя друг друга, как два разыгравшихся котенка.

— Руудс, разними их, — встревоженно сказала Изабелла. — Они могут ушибиться.

Руудс махнул рукой.

— И не подумаю! У них, у политиков, так принято!

Часть 6. Прогулка мужского клуба «Геракл»

Золотое солнце Амфитриты ласково светило над головой. Дневной бриз чуть-чуть волновал море. Прибой был совсем не заметен, а синяя-синяя вола была на удивление прозрачна. Чудесный запах моря разливался вокруг. Пляжи Амфитриты, действительно, замечательны, когда дел нет, а денег хватает. У экипажа «Золотой Лани» дел не было, а денег было в достатке. Промышленности Амфитриты срочно понадобилась еще одна порция машинного масла, и представители крупной корпорации обратились к Блуду, памятуя об уже проделанном рейсе. Так как времени на поиски фрахта на Амфитрите не было, им заплатили за пролет в оба конца. Но, уже после разгрузки, Миллз вовремя подсуетился и нашел груз агара, получаемого из местных водорослей. К сожалению, Амфитрита была не столь велика, чтобы информация о полетах где-то терялась. То, что обратная дорога была уже оплачена, оказалось известным всем, так что стоимость фрахта была чисто символической, но деньги есть деньги, а хлопот с грузом не должно было быть никаких. К тому же, груз еще не был подготовлен к транспортировке, и экипажу «Золотой Лани» оплатили трехдневное пребывание на планете. И оплатили хорошо, поэтому об экономии ни у кого не было даже и мысли.

Теперь все лежали на хорошем дорогом пляже. Вытащить удалось даже Доржа и Руудса. Пилота по его просьбе закопали целиком в песок, оставив только лицо. Блуд, не любивший лежать, поворачивался, чтобы загар распределялся равномернее, вокруг вурвдса и время от времени сдувал песчинки с его лица. Дорж решил хорошенько прогреться. Фрай и Фей легли на грани моря и суши так, чтобы большая часть их тел была под водой и, как ни странно, говорили о математике. Вальтер ловил подводных крабов, живущих на глубине в несколько дюймов. Недовольные подобным обращением, они пытались щипнуть его своими клешнями, но юнга ловко убирал пальцы, отчего крабы, в отличие от немых земных сородичей, негодующе шипели. Катрин, сидя по шейку в воде, отравляла жизнь медузам размерам от наперстка до большой тарелки, вытаскивая их из воды и внимательно рассматривая, чем они отличаются от других. Безобидных медуз тут было видимо-невидимо и чуть ли не каждая принадлежала к своему собственному виду. Али, так же как и капитан, загорал сидя, жмурясь на солнце как довольный кот. Руудс расстелил покрывало, самое большое, какое можно было достать, и лежал на нем животом вниз. Изабелла сидела рядом и стряхивала песчинки, которые иногда заносились порывами ветра, с его лоснящейся шерсти. Сейчас внешний вид Руудса был предметом ее особой гордости.

Последняя закупленная партия шампуня скверно повлияла на Руудса. Хуже всего было то, что это обнаружилось в полете, когда ничего исправить было нельзя. Шерсть потускнела, свалялась в колтуны, и стала неприятной на ощупь. Сразу же по прилету, Изабелла отчаянно захлопотала, стремясь привести ксоорлианина в норму. Какие-то противоаллергические средства и специально подобранные моющие составы сделали свое дело. А потом, позвав на помощь Катрин, она тщательно расчесала Руудса с ног до головы. Результат был налицо: так красиво старпом не выглядел еще никогда. Теперь главным источником его беспокойства являлся песок, осмеливавшийся попадать на его драгоценную шкурку, и Изабелла стоически охотилась за каждой песчинкой.

Джулия в бикини самого минимального размера, который можно было найти в продаже, загорала рядом лежа на спине, густо намазавшись каким-то кремом, призванным предохранить ее кожу, отвыкшую от солнечных лучей, от ожогов. Заметив на себе слишком пристальный взгляд Руудса, она повернула голову и молча показала ему язык. Руудс со вздохом отвернулся: Джулия и не собиралась отвечать ему взаимностью.

Из этой идиллической картины выпадал только Джеффри, который в это время мотался по всему городу, стараясь найти, на чем еще можно что-нибудь заработать. Хотя Блуд и прямо сказал ему, чтобы тот не беспокоился, а отдыхал, такой отдых был Миллзу не по душе. Прошло уже несколько часов, а его все не было.

— Надо было бы ему рацию дать, что ли, — с некоторой тревогой произнес Блуд.

— Да ладно тебе, — благодушно ответил Руудс, — что может случиться с человеком на такой планете?

— Ну мало ли что…

Руудс попытался махнуть рукой, но лежа это у него не получилось.

— Космолетчику днем на планете-курорте не может ничего угрожать. Это — закон природы, и ничего поделать с этим нельзя. Лучше скажи, как ты думаешь, зачем им столько масла?

— Может, они на нем готовят? — с серьезным видом предположила Изабелла. — Я все никак не могу забыть, что готовили в забегаловке, в которой мне пришлось здесь работать. Такой мерзкий вкус и захочешь — не забудешь!

Блуд только-только собрался что-то ответить, как на пляже появился долгожданный Миллз. Он уже успел скинуть форму и выглядел вполне соответствующим этому пляжу.

— Как вижу эти пляжи, сразу вспоминаю нашу «дезинфекцию», — сказал он, садясь на песок рядом с Блудом.

Вальтер, который перестал приставать к крабам и теперь изводил мелких рыбок, одна из которых успела ощутимо цапнуть его за палец, повернулся и сверкнул зубами: автор идеи забыть об этом уж никак не мог. Остальные тоже не могли скрыть улыбку.

— А если сейчас на этот пляж явятся какие-нибудь дезинфекторы? — ехидно спросил Дорж, не участвовавший в этом безобразии.

— Сначала выкину их отсюда, а потом будем разбираться, — воинственно фыркнул Руудс и повернул голову к Миллзу. — Лучше скажи, где тебя носило?

— Наклевывается одна работка. Мужской клуб «Геракл» хочет совершить увеселительную прогулку для своих избранных членов.

Услышав это, Блуд и Джулия не сговариваясь застонали.

— А хуже ничего придумать не мог?

Миллз вздохнул.

— Ну и что вам не нравится? Да, хлопот с ними больше, чем с водорослями. А сколько на них мы заработаем? Надо радоваться, что у нас большая популярность и клиенты к нам так и валят. Там — вполне здравомыслящие и, главное, богатые люди. Когда я сказал, какой груз мы сейчас перевозим, они сразу же смекнули, что нам нужно переоборудоваться и согласились оплатить перелет сюда и обратно. И теперь мы можем на свои деньги купить товар для продажи здесь, и тут еще, после круиза, прикупим.

— А где ты собираешься складывать товар? И что ты, вообще, хочешь купить? — Руудс никогда не позволял себе оторваться от реальности.

— Сюда мы привезем синтетику, те сорта, которые тут не выпускаются. Набьем несколько кают и подсобки ящиками — ничего с ними не будет. А обратно повезем по мелочам: жемчуга и кораллов, сколько разрешат, деликатесных консервов, они тоже места много не занимают. И еще, купим декоративных рыбок. Опыт работы с животными у нас теперь есть, а на этих рыбках можно заработать больше, чем на драгоценных камнях.

Блуд мрачно произнес:

— Похоже, игра стоит свеч. Но не нравится мне это. Не нравится и все тут!

— Знаю я этих туристов, — проворчала Джулия, — они почему-то считают женщин на корабле чем-то вроде девочек из борделя. С разницей, что нам платить не нужно. Катрин забаррикадируется в рубке, Изабелла — на кухне, а мне что делать, когда приставать начнут?

Руудс демонстративно оскалил клыки.

— Вот-вот, только так и можно будет их удержать. Что же мне, на поводке тебя водить?

— Да ладно тебе, — протянул старпом, — кто будет сильно надоедать, я с ним поговорю. А чужое внимание тебе нравится. Ничего страшного не произойдет.

Джулия вздохнула.

— Ладно, но мне должны компенсировать мой моральный ущерб!

Все заулыбались: про наилучший способ возмещения этого самого ущерба было хорошо известно. Но тут внезапно взбунтовался Фрай:

— Меня уже тошнит от однообразных маршрутов! Придумайте что-нибудь новенькое!

— Так это же круиз! Сам и будешь подбирать маршрут, — Джеффри так был увлечен своей идеей, что остальным волей-неволей пришлось согласиться. — Тогда я приглашу к нам менеджера клуба завтра. Во сколько это лучше сделать?

— Когда ему будет удобно, — буркнул Блуд. — Мы все равно весь день проведем здесь, на пляже.

— Но договор…

— Подпишем здесь. А если он откажется — мы будем только рады.

Блуд демонстративно отвернулся и сдул песок налетевший на лицо Доржа так, что тому пришлось зажмурится.

Следующий день начался как точная копия вчерашнего, за тем исключением только, что Дорж уже прогревался не закапываясь, а Вальтер, чей палец был щедро намазан йодом, для ловли рыб прихватил с собой перчатки. Блуд втайне мечтал, чтобы Джеффри привел клиента в самый полдень, но его мечтам было не суждено сбыться. Они только-только успели растянуться на пляже, когда суперкарго появился в сопровождении немолодого мужчины в строгом костюме, несмотря на жару, и с дипломатом в руках.

— Вот, — с гордостью произнес он, — это менеджер клуба.

— Рольф Хауфманн, — с легким поклоном представился менеджер, вытаскивая из кармана пиджака пачку визитных карточек. — А вам представляться нет нужды: я, как и любой из поклонников Джаспера Драммонда прекрасно знаю вас всех.

— Нам очень неловко заниматься делами в такой обстановке, но для космолетчиков такие дни — редкая удача… — дипломатично начал Джеффри.

— Конечно, конечно! Нет нужды извиняться! После джунглей Блэкберда и ледяных пустынь Дану никто не может обвинить вас в том, что вы отдыхаете на наших пляжах. Вы не будете возражать, если я сниму лишнюю одежду?

— Конечно, нет, — хором сказали Блуд и Миллз.

Менеджер открыл дипломат и, к удивлению экипажа «Золотой Лани» вытащил оттуда большой пакет и покрывало. Когда он снял пиджак, выяснилось, что рубашка и галстук — фальшивые и являются частью пиджака. Под пиджаком оказалась легкая футболка. Вслед за аккуратно свернутым пиджаком в пакете оказались и брюки, под которыми обнаружились плавки. Буквально через минуту менеджер уже ничем не отличался от остальных отдыхающих: среди жителей Амфитриты в этом сезоне было модно загорать в футболках.

— Клуб «Геракл», менеджером которого я являюсь, хотел бы пролететь по маршруту Драммонда, за исключением, разумеется, Блэкберда.

— Само собой, туда туристов я ни за какие деньги бы не повез, — кивнул Блуд. — Вы не будете возражать, если порядок, в котором мы будем посещать планеты, будет отличаться от того, который мы проделали с Драммондом?

Блуд никогда не забывал об отвращении, которые испытывал Викс к повторению маршрутов.

— Как вам будет угодно. Если честно, члены клуба сами хотели попросить об этом. И еще, не говорите им, о следующей планете: они обожают сюрпризы!

— Ну, такие сюрпризы нам устроить легче легкого, — проговорил Блуд, настроение которого, стоящее с утра почти на самой нижней точке, стремительно улучшалось от разговора с вежливым и обаятельным менеджером.

Деловой разговор был предельно краток и четок: менеджер свое дело знал. О том, что «Золотая Лань» может с повышенным комфортом перевозить лишь сорок восемь человек, он знал заранее, и теперь организационные вопросы свелись к общему объему припасов, которые клуб намеревался закупить сам, чтобы угодить вкусам своих членов и цене. Блуд сразу загнул немыслимую сумму, менеджер предложил несколько меньшую, и после недолгого торга сумма была согласована. После этого менеджер попрощался с каждым, надел брюки и пиджак, убрал свои вещи и подписанный контракт в свой дипломат и, вновь официальный до невозможности, отправился по своим делам. А нашим героям осталось только ждать, когда их груз будет подготовлен к транспортировке…

Когда «Золотая Лань» приземлилась в центральном космопорте Амфитриты, их уже ждал почетный председатель клуба. Блуд вышел к нему, прихватив, как обычно в таких случаях, Руудса, Джеффри и Джулию. Когда они увидели председателя, только выдержка позволила Блуду и Миллзу не проявить свои эмоции. Джулия была поражена так, что просто не могла сказать ни слова, а Руудс просто ничего не понял. Поэтому неприятностей удалось избежать…

Председателю было, наверное, уже за сорок. Он носил серьги с мелкими бриллиантами, завивал волосы и укладывал их в сложную прическу, его маникюру могла позавидовать Джулия, всегда следившая за собой, а шорты были украшены кружевами. На его футболке была крупная надпись «Мужской клуб «Геракл», а ниже был изображен культурист, одетый в львиную шкуру, вооруженный громадной дубиной, со слащавым выражением лица и обнимающий обнаженного юношу. Заменителем фигового листка служила львиная лапа, как бы случайно закрывавшая бедра юноши.

— Я как-то по-другому представлял себе членов вашего клуба, — после паузы в несколько секунд сумел выдавить из себя Блуд.

— Как, разве Вы не знаете, что Геракл был гей? — удивленно произнес председатель. Его голос был под стать внешности: чуть-чуть жеманный, чуть-чуть кокетливый, но, в целом, приятный.

— Никаким геем он не был, — неожиданно вмешалась Джулия. — У него была жена.

— Да, — с отвращением сказал их собеседник, — она его и убила.

— И вовсе не убила. Настоящим убийцей был кентавр Несс, а жена Геракла просто выполнила его инструкции, что надо делать, если муж разлюбит ее.

— Вот-вот, разлюбит! — председатель клуба поднял вверх ухоженный указательный палец.

— Да, но она приревновала его к пленной царевне, — Блуд и Джеффри были просто поражены познаниями Джулии в античной мифологии.

— Но у него же был Гилас! — их собеседник тоже был поражен, но все еще слабо сопротивлялся.

— Был, — невозмутимо продолжала Джулия, — но после него у Геракла были только женщины. И, кстати, с Гиласом он водился еще до совершения двенадцати подвигов, поэтому картинка у Вас — неправильная. У него в то время не было ни дубины, ни шкуры немейского льва.

Эта забавная но бессмысленная дискуссия помогла Блуду и Джеффри окончательно осознать всю необычность обстановки. Контракт был уже подписан, «Золотая Лань» прилетела за своими пассажирами, и им теперь не оставалось ничего другого, как выполнять свою работу. О причинах плохого отношения космолетчиков к сторонникам однополой любви будет сказано дальше. Не будем забегать вперед…

В первый день все было на редкость тихо, мирно и благопристойно: экипаж и пассажиры вовсю присматривались друг к другу. Человеческая часть экипажа потихоньку привыкала к необычной ситуации, всегда флегматичный, если дело не касалось пилотирования, Дорж воспринял известие о пристрастиях пассажиров с обычным спокойствием и даже интересом: о подобных взаимоотношениях он только читал, а теперь ему выпала возможность сравнить прочитанное с собственными впечатлениями. А вот Руудс был крайне шокирован. Просвещавшая его Катрин, вдобавок, упомянула и сторонниц лесбийской любви, чем повергла его в растерянность и недоумение. Но уже к вечеру старпом пришел в себя настолько, что опять начал шутить. Как это часто бывало, главной мишенью для шуток послужила Джулия. С одной стороны, она была довольна отсутствием приставаний со стороны пассажиров, а с другой стороны, с геями она никогда раньше не общалась так близко и просто не знала, как себя вести. Все кончилось тем что она не на шутку разозлилась и ушла, громко хлопнув дверью. Руудсу пришлось бежать за ней и извиняться.

Внешний вид и поведение пассажиров варьировали в широких пределах. Одни, подобно председателю клуба, одеждой и манерами всячески подчеркивали свою принадлежность к сексуальным меньшинствам, другие, наоборот, ничем не проявляли своих склонностей. И, если одни вырядились так, что по сравнению с ними председатель казался одетым в официальную одежду, то другие предпочитали скромные деловые костюмы. Как всегда в таких случаях, общение с пассажирами было прерогативой старпома, суперкарго и его помощницы. Блуд не стал от этого увиливать и привлек еще и обоих юнг: раз уж взялись обеспечить максимальный комфорт — то надо работать как следует. К собственному удивлению, Джулия в первые два дня умудрилась подружится с половиной пассажиров. Когда на нее смотрели жадными взглядами ей это нравилось, но когда с ней стали обращаться просто как с хорошим человеком, без какого-либо намека на секс, это было слов нет как приятно! Руудсу в первый же день были сделаны шесть намеков и два прямых неприличных предложения, которые он после некоторых колебаний отверг. Чтобы избежать повторения подобного, он нашел хороший психологический ход…

В кают-компании было тихо: пассажиры обедали. Руудс сидел за столом и вертел напильничек из сверхпрочного сплава, которым он подтачивал когти. Обычная сталь для этих целей подходила плохо, так как его когти и зубы были гораздо тверже человеческих. Динамики были включены и настроены так, что он слышал, что происходит в коридоре. Когда он услышал шаги, распознать их на слух было делом нескольких мгновений: к нему шли авторы двух намеков. Предварительно он попросил Джулию и Изабеллу говорить всем интересующимся, что он находится в кают-компании. Когда дверь начала открываться, Руудс мгновенно выпустил когти на левой руке и начал неторопливо подтачивать их.

— Это у Вас… — нерешительно начал один из пассажиров.

— Это — мои когти, — лаконично ответил Руудс, ожидая следующего вопроса.

— И Вы делаете так себе маникюр?

— Нет, я их делаю острее. Они порядком затупились со времен Блэкберда.

Неразлучная парочка смотрела на него с восхищением и легким ужасом.

— Так Вы дрались с этими птицами-убийцами своими когтями?

— Конечно! Мы, ксоорлиане, не признаем холодного оружия, — он положил пилку, любимым жестом поднял правую руку, растопырил пальцы и выпустил когти. — Попробуйте, пожалуйста, они достаточно остры?

Один из них осторожно дотронулся до кончика когтя.

— Ой! Он острый как иголка.

— А клыки? — Руудс оскалился.

Тот же пассажир с опаской потрогал и клык, который по остроте не уступал когтям. После этой сценки отношение к Руудсу ничуть не ухудшилось, но неприличных предложений уже больше никто не делал: заниматься любовью с обладателем клыков и когтей такой остроты было как-то боязно: а вдруг нечаянно поранит?

Фею пришлось гораздо хуже. Выглядя гораздо моложе своих лет, он оказался вполне во вкусе многих пассажиров, а клыков и когтей у него не было. Но эти пассажиры вызывали у него гораздо меньше отрицательных эмоций, чем предыдущие, так что он вполне спокойно и даже чуть-чуть весело смотрел на сложившуюся ситуацию.

Вальтер нашел себе хорошее применение, организовав курсы по изучению основ рукопашного боя: разведчиков учили еще и не тому.

А вот кто был самым популярным человеком среди пассажиров, так это сам капитан! Когда Блуд хотел, он мог казаться героем, сошедшим со страниц комикса. Если бы пассажиры могли углубиться в глубины его биографии, то выяснили бы, что его первоначальная специализация — «социальный менеджмент», то есть непосредственная работа с пассажирами на лайнерах. А его нелюбовь к пассажирским перевозкам объяснялась тем, что он быстро усвоил: с грузом, неподвижно лежащим в трюмах иметь дело легче и приятнее. Теперь ему волей-неволей приходилось вспомнить старые навыки. Во время перевозки пассажиров общественные места: коридоры, кают-компания и общие залы, служащие также и столовыми, по одному на палубу, прослушивались из рубки или капитанской каюты. Среди пассажиров случаются конфликты, по их вине могут возникнуть нештатные ситуации. В общем, так положено по одной из многочисленных инструкций, тех, что пишутся кровью незадачливых предшественников. И Блуд, с неожиданным удовлетворением, услышал, что его называют не иначе как «душка»: мелочь, а приятно! Но вступить с ним в более близкие отношения не пробовал никто. Как так можно с таким героическим капитаном! Но стоило бы ему поманить пальцем и, можно с уверенностью сказать, за ним бы побежала добрая половина пассажиров.

Изабелла проводила почти все время на камбузе, но, несмотря на это, тоже умудрилась обзавестись хорошим приятелем. Во второй день незадолго до обеда в дверь камбуза просунулась голова.

— Может быть, мисс Родригес, Вам нужна какая-нибудь помощь? Я хоть и не повар, но могу что-нибудь сделать. Например, вымыть посуду…

Изабелла улыбнулась.

— Посуду мы используем одноразовую, разве Вы не заметили? Но от помощи я никогда не откажусь.

Через десять минут она болтала с Дейлом так, как будто была знакома с ним всю жизнь.

— А тебе что, заняться больше нечем? — спросила она его в то время, когда он вертелся волчком, раскладывая ножи, вилки и ложки по тарелкам.

Дейл состроил печальную гримаску.

— Мой парень плохо себя чувствует. Он — один из тех несчастных, у кого проблемы с вестибулярным аппаратом в космосе.

— А зачем же он полетел? С тобой за компанию?

— А он об этом и не догадывался, — весело откликнулся Дейл.

— Может, ему надо как-нибудь помочь? — встревоженно спросила Изабелла.

— А что, разве уже против этого придумали средство?

— Нет, но облегчить страдания можно.

— Да какие там страдания, — хмыкнул Дейл. — Пусть спит побольше и все. Да и мне, в кои-то веки, выспаться дает.

Изабелла смутилась.

— Ну да, — продолжал Дейл, — он-то «сова», он ко мне до глухой ночи пристает, а я — человек занятый, мне рано утром вставать.

— А где ты работаешь? — Изабелла была рада перевести разговор на другую тему.

— Бухгалтером на судоремонтном заводе.

— У вас много судов?

— Конечно. Плавать — гораздо дешевле, чем летать. У нас можно увидеть все: от контейнеровозов, до катеров. И мы чиним их всех!

Вот таким образом пассажир «прописался» на камбузе. А еще через день уже оказался в святая святых корабля — его рубке, в которой, надежно запершись от окружающих, отдыхали те, кто работал с пассажирами. С появлением Дейла разговоры там стали интереснее.

— И все-таки, удивительно, что раньше вы никогда не сталкивались с гей-клубами, — Дейл сидел в кресле второго пилота, демонстративно подсунув руки под себя.

— Чего тут удивительного? — Блуд пил кофе с коньяком: «Золотая Лань» отродясь не ведала «сухого закона», даже во время вахт. — Это у вас, на Амфитрите, обстановка идиллическая. А в других мирах в семьях по четыре ребенка: население надо увеличивать. И попробовал бы там кто-нибудь гей-клуб устроить! Есть планеты с пуританскими законами, есть такие, где это просто не принято. Ну, и среди космолетчиков таких тоже нет.

— Да, — Дейл сокрушенно покачал головой. — Я слышал о такой дискриминации.

— А это не дискриминация, — откликнулся Миллз, откинувший спинку кресла так, что оно превратилось в своеобразную кушетку. — Это жизненная необходимость. Я не говорю о возможных последствиях на теократических планетах, где не всегда удается отстоять «усредненные законы» в космопортах. Здесь, дружок, не место для развлечения. Это место нашей работы, и работа наша непроста и опасна. Здесь нет места эмоциям и переживаниям. Еще в давние времена были созданы тесты на склонность к гомосексуализму и лесбиянству. В космолетчики попадают только те, кто не проходят через них. По крайней мере, так делают на Земле, я — землянин. А кто-нибудь может сказать, что на Земле дискриминируют кого-нибудь?

— Но женщин же берут работать вместе с мужчинами! — жалобно проговорил Дейл.

Катрин, уступившая Дейлу свое кресло, и теперь сидевшая на коленях у Доржа, впервые вмешалась в разговор.

— А чем мы хуже мужчин?

— Ничем, — с готовностью отозвался тот, — просто у вас же возникают какие-то взаимоотношения с мужчинами на борту?

— На крупных кораблях в контракте почти всегда есть пункты запрещающие те отношения, о которых ты говоришь. Вылететь с корабля за их нарушение — легче легкого. Ну, а на малых кораблях, таких, как наш… Мы ведь — одна большая семья.

— Видите, одна семья! — Дейл вновь обрел былую уверенность, несмотря на то, что его клевали со всех сторон. — А чего плохого случится, если в такой семье окажется пара геев?

— На первый взгляд, ничего, — ответил Джеффри. — Ты со своим другом сколько вместе?

— Полтора года.

— А до этого у тебя их сколько было?

Дейл замялся.

— Ну, если считать с минутными увлечениями…

— Ты считай, считай, — не отставал Миллз.

— Ну, шесть.

— И долго ты парней предпочитаешь девушкам?

— Ну, лет двенадцать. А девушки меня никогда не интересовали!

— Даже в школе? — ехидно спросил Блуд.

— В школе — другое дело.

— Ладно, не будем отвлекаться, — не отступал от своего Джеффри. — В итоге, получается, каждый твой роман длился меньше двух лет. Я даже не учитываю те периоды, когда у тебя не было никого. И, теперь, ты каждый раз расставался с партнером как друзья, без ругани и скандала?

— Почти каждый раз.

— Вот именно, «почти». А что будет, если на корабле, летящем со сверхсветовой скоростью, первый пилот поссорится со вторым из-за того, что тот предпочел навигатора? У вас же все на эмоциях.

— Вот если бы наши браки регистрировали официально, мы бы жили вместе всю жизнь! — защищался Дейл.

— Да ну? — Джеффри иронично приподнял бровь. — Семья — это нечто большее, чем союз любящих друг друга людей. Семья — явление экономическое. Нередко, в семьях давно нет любви, но они сохраняются потому, что так удобнее и выгоднее. А вы, как правило, самодостаточны. Не поможет вам регистрация брака. В семье обычно как? Кто-то из супругов работает, кто-то присматривает за детьми. На этом-то и строится экономика семьи. А у вас детей нет, и поэтому ваша семья будет формальной. У вас не будет экономической и иных зависимостей друг от друга, а будет только любовь. Ну и что вы будете делать, когда любовь пройдет? Разводится каждые два года?

— Ну, положим, с этим я еще могу согласиться. А в космос нас почему не берут?

— Я же говорил, что экипажи малых кораблей, таких как наша «Золотая Лань», представляют собой некое подобие семьи. Но мы связаны друг с другом не только дружбой и любовью, а, прежде всего, экономически. Каждый сам по себе мы ничего не значим, а вместе мы — экипаж, способный выполнить любую вставшую перед нами задачу и заработать максимум денег. Как в хорошей семье, мы озабочены не столько нашими отношениями — они меняются со временем — сколько тем как поддержать друг друга. А в вашей среде царят, ну, просто шекспировские страсти! Правда?

— Пожалуй, да. И вены резали, и друг друга убивали. Я таких случаев знаю несколько.

— Вот видишь, а у нас — никаких разногласий. Проблемы совместимости людей всегда остаются, но, связанные денежными отношениями, мы стараемся поддерживать ровную дружескую атмосферу. А, если кто-то испытывает друг к другу более нежные чувства, — это нам не мешает зарабатывать деньги. Знаешь как проходит отбор в космическую академию? Сначала кандидатов прогоняют по многочисленным тестам. Отбраковываются эмоционально неустойчивые, слишком агрессивные, слишком эгоистичные, склонные к неоправданному риску. Затем всех везут в космос на неделю. И не так как мы летаем, а в невесомости. Те, у кого возникают проблемы со здоровьем, дальше не проходят. А потом для оставшихся устраивают обычные экзамены на знания и интеллект. Понятно?

— Значит, мы, геи, не подходим психологически?

— Да. Ты же не будешь называть дискриминацией то, что в космолетчики не берут тех, кого тошнит во время полета?

Дейл решительно встал с кресла.

— Не то, что бы вы меня убедили, но пищу для размышлений я получил. Пойду к себе, в каюту, подумаю, — он улыбнулся. — Заодно, Мигеля утешу и пожалею. Плохо ему, бедняжке. Ничего, на первой же остановке все пройдет. Так ведь?

— Так, — кивнул Блуд.

Дейл улыбнулся еще раз, махнул всем рукой и выскочил из рубки.

Теперь, когда рейс начинался на Амфитрите и на ней же заканчивался, Фрай подобрал маршрут, начинающийся с Гаучо, один раз вскользь упоминаемом раньше. Гаучо — один из самых скучных миров, гораздо скучнее и дождливого Виракочи, и замерзшей Дану. Вся планета представляла собой одну бесконечную равнину, поросшую не слишком высокой травой. Местами эту пампу разнообразили большие слабо соленые озера, до морей не дотягивавшие ни по солености, ни по размерам. Местная трава пришлась по вкусу быкам и коровам, поэтому Гаучо представлял собой одну громадную ферму; не слишком многочисленное население жило в маленьких разбросанных поселках. Планета экспортировала не чистое мясо — возить его экономически невыгодно, а мясо обезвоженное, которое занимает гораздо меньше места. Но и в таком виде особого дохода это не приносила, поэтому население планеты было не очень-то богатым. Если честно, тозаинтересовать эта планета могла только Джаспера Драммонда, собравшего на ней богатую коллекцию мышей, но никак не развеселых космических туристов. Блуд не запланировал тут долгой остановки: пусть они посмотрят на экзотическую планету и летят дальше. Так оно и вышло. Обрадованные члены клуба «Геракл» дружно высыпали из корабля — и были почти сразу же сильно разочарованы. Даже поваляться в траве было небезопасно: стоило отойти от бетона почти пустого пассажирского космопорта на десяток ярдов, и можно было тут же вляпаться в лепешку свежего коровьего навоза. Но, все же, они, разбившись на небольшие группы или парами, разбрелись по окрестностям.

Блуд в сопровождении Джулии вышел из корабля примерно через полчаса, чтобы встретить членов клуба у входа. Он не ошибся в расчетах: на взлетном поле уже стояло три человека, не нашедших на планете ничего интересного. К ним стали подтягиваться остальные, и Блуд уже был готов дать сигнал к старту, когда Джулия невозмутимо заметила:

— Двоих еще нет.

Ее прекрасная память, как оказалось, распространялась не только на груз, но и на лица пассажиров, поэтому-то Блуд и взял ее с собой.

— Подождем еще, — предложил он, — может, валяются где-нибудь на травке.

Ожидание становилось все нестерпимее. Взглянув на часы, Блуд увидел, что с момента, когда он вышел из корабля прошло почти два часа. Он начал тревожиться, когда из-за ангара показалась шатающаяся фигура. Капитан схватился за голову, а помощник карго — за сердце. И было от чего испугаться: вид здоровенного детины, в неизменной черной кожаной куртке, плачущего навзрыд, мог испугать кого угодно.

— Альберт, что случилось? — воскликнула Джулия.

Альберт был личностью выделявшейся среди остальных членов клуба. Поклонник рукопашного боя, справлявшийся, пусть и не без труда, с Вальтером, хваставшийся своим именем, случайно совпавшим с именем одного древнего правителя, не то короля, не то принца, отличавшегося такими же наклонностями, теперь выглядел совершенно потерянным.

— Томми… Он ушел… Он больше не любит меня… — сквозь рыдания с трудом проговорил Альберт.

Блуд опять схватился за голову и помчался на корабль, советоваться с Фраем и, заодно, с председателем клуба.

— Он же, взрослый человек, не так ли? — председатель клуба вовсю строил глазки капитану.

— Интересный случай, — многозначительно заметил навигатор, листая потрепанный толстый справочник, содержащий многочисленные прецеденты взаимоотношений между командой и пассажирами. Даже его памяти не хватало, чтобы помнить это все.

— С одной стороны, — продолжил он, — как Вы совершенно правильно заметили, мистер Голдсмит давно достиг совершеннолетия и имеет полное право делать все, что вздумается. С другой стороны, однако, между двумя юридическими лицами заключен недвусмысленный договор. В этом договоре прямо не оговаривается запрет на его досрочное расторжение кем-то из членов клуба, которые вообще, с юридической точки зрения, не могут сделать это в индивидуальном порядке.

— Мы несем всю ответственность за пассажиров во время рейса, — добавил Блуд.

Председатель вздохнул.

— Я боюсь, у меня нет права внесения поправок в договор. Это прерогатива исключительно менеджера клуба.

— Может, стоит попробовать уговорить Голдсмита вернуться на корабль, закончить круиз, а потом уже вернуться сюда? — спокойно предложил Фрай.

— Вернуться?! — воскликнул председатель. — Да Вы понимаете, что такое любовь?

— Понимаю, — кивнул головой навигатор. — Вот, например, я люблю астронавигацию. И что же мне теперь, из-за этого отказываться от повторения маршрута, если он несет выгоду всему экипажу? У нас из-за может возникнуть проблема юридического свойства на вашей планете, а мы, знаете ли, на своей шкуре испытали, что такое ваша бюрократия.

Блуд, наконец, решился.

— Мы доставим его на корабль. Силой, если понадобится. А с Амфитриты он сможет прилететь сюда самостоятельно, если захочет.

— Захочет, конечно! Сила любви всепобеждающа! — Патетически воскликнул председатель клуба. — А в разлуке она станет еще сильнее!

Блуд вздохнул и вызвал в кают-компанию Руудса и Доржа.

— Найти и привести, — капитан был лаконичен, будучи уверенным что уж, по крайней мере, пилот слушал их разговор.

— А если он не пойдет? — практично осведомился старпом. Он тоже следил за разговором из рубки.

— Не пойдет — приведите силой. Или принесите.

— Ну а я-то зачем? — слегка жалобным тоном удивился Дорж. — Я ведь с пассажирами не работаю!

— Для солидности, — ответил быстро соображающий Руудс.

— Вот-вот. И побыстрее, пожалуйста! Свяжитесь с Джулией по рации, выясните все подробности, — Блуд только что не силой выпихнул этих двоих из корабля.

Вернулись они минут через сорок; к легкому ужасу капитана через плечо Доржа было переброшено тело, не подающее признаков жизни: Руудсу быстро надоели уговоры и он просто оглушил беднягу. Теперь можно было стартовать.

Сцена, которую закатил очнувшийся Томми просто не поддается описанию. Он заламывал себе руки, всхлипывал, обвинял весь мир в несправедливости, а капитана — в жестокости. Немного успокоившись, он заявил, что ни ксоорлианину, ни вурвдсу никогда не понять сложный внутренний мир человека, иначе бы они снизошли к его мольбам, по его словам могущим размягчить и камни. Жить в одной каюте с Альбертом он отказался наотрез, так что того пришлось пристроить в корабельном лазарете, тем более что успокоиться он никак не мог и продолжал плакать.

Понятно, что после всего произошедшего, Блуд со страхом ждал посещения Спрингфлауэра. К его немалому удивлению и облегчению, подобных инцидентов с поклонниками абсолютно свободной любви не произошло: во-первых, чисто однополые связи там были не в почете; предпочтение отдавалось большим семьям, а во-вторых, уроженцы не менее жаркой, но очень влажной Амфитриты чувствовали себя в сухом воздухе пустынь очень скверно. Поэтому трехдневная остановка превратилась в пятичасовую, и недовольных этому не нашлось. Зато на Нью-Белизе они провели больше времени, чем планировали вначале.

Джунгли начинались буквально в десяти милях от выбранного Миллзом космопорта, но в отличие от мест, посещенных экипажем «Золотой Лани» с Джаспером Драммондом, крупная фауна была уже распугана и там можно было не опасаться никаких хищников. На большой поляне были расставлены палатки, в которых поселились не только члены клуба «Геракл», но и большая часть экипажа: на корабле остались только Дорж, Али и Фрай. На выбранной поляне было все в наличии: свежий чистый воздух, мягкая высокая трава, тенистые красивые деревья, а ночью должны были появиться вполне романтические яркие звезды. В первый же час Руудс поймал несколько псевдокуропаток, так что объект всеобщего умиления тоже присутствовал.

Мирное течение отдыха внезапно прервалось через два дня, когда вечером на ужин не пришли двое членов клуба. Повторения Гаучской истории быть не могло, из-за отсутствия людей на десять с лишним миль вокруг, стало быть, двое горожан заблудились в лесу. Каким-то чудом Блуду удалось удержаться от немедленной погрузки пассажиров на корабль и отправки их обратно на Амфитриту. Импровизированный совет был собран в середине лагеря.

— Ну, хоть кому-нибудь они говорили, куда направились? Или, может, говорили, что им здесь нравится больше всего? — Блуд уже не первый раз задавал эти вопросы, но ответа никто дать не мог.

— Руудс, одна надежда — на тебя!

— А я-то тут причем?

— Ну ты же охотился у себя дома? Сможешь по следам найти этих… Этих… — только длительная практика позволили Блуду не сказать по адресу заблудившихся что-нибудь ругательное. Мысленно по части брани он уже превзошел покойного механика Уайта, чья виртуозность по части ругани казалось до сегодняшнего дня недостижимой.

— Я охотился, — озабоченно ответил Руудс, — но не так, как ты думаешь. Чем по следам кого-то искать, мне легче курс до дома просчитать.

— А как Вы охотитесь? — спросил Руудса один из его почитателей.

— Потом, — раздраженно бросил Блуд.

— Но, капитан, это же не займет много времени, и это так интересно! — не сдавался пассажир.

Блуд мрачно кивнул, понимая что отвязаться от него не удастся.

— Большая часть нашей планеты покрыта высокой травой — по пояс. И по ней разбросаны деревья, саванна, вы понимаете? — все согласно закивали головами.

— Сначала мы высматриваем подходящую добычу. Как ни быстро мы бегаем, дичь бежит на четырех ногах и намного быстрее. Поэтому мы ложимся в траву и тихонько ползем поближе, а потом вскакиваем, бросаемся и ловим зверей. Или гоним их на загонщиков — если надо поймать много добычи.

— А добыча не замечает, как вы ползете в траве? — спросил кто-то.

— Нет. Трава может шевелиться и от ветра, а ветра у нас постоянны. Понятно, почему мои навыки тут не помогут?

— Помогут, — вздохнул Блуд. — Ты, в отличие от нас, провел много лет в дикой природе. Вальтер, вспомни, чему тебя учили в разведке, бери с собой Руудса и идите искать. Если к завтрашнему дню никого не найдете, свяжемся с городом, пусть высылают спасателей.

— Подождите, — Изабелла остановила уже поднявшихся юнгу и старпома. — Возьмите еды, воды, успокоительных средств, стимуляторов и комплекты первой помощи.

— Ты думаешь, все так страшно? — спросил ее Вальтер.

— Лучше перестраховаться. Не думаю, что им что-то грозит: опасной фауны здесь не должно быть.

Блуд отстегнул от пояса кобуру с лазером, который он взял ради пущего эффекта и протянул его Вальтеру.

— Я тоже перестрахуюсь, — сказал он.

В лесу Вальтер старался идти как можно тише: чуткие уши Руудса могли обнаружить пропавших с большого расстояния. Сначала они пошли к ручью, надеясь обнаружить там мокрые следы. В большом ручье утонуть можно было лишь приложив немалые усилия к этому, но выкупаться там можно было вполне. Увы, у ручья не было и признаков того, что кто-то здесь был в ближайшие два-три часа.

— Боюсь я местного зверья, — озабоченно произнес Вальтер. — Все эти пернатые львы, птицетигры… Дрянь порядочная! Да и травоядные чего стоят: гиппогриф наступит — мокрое место оставит.

Руудс отмахнулся от него.

— Я тут немножко пожил, и в глухих дебрях. Ни одного хищника, крупнее кошки так и не увидели. А здесь и этих не было. Утонуть негде, с дерева свалиться: они что, совсем без мозгов, чтобы на одно дерево залезть? Ясно дело, где-нибудь сидят и не знают куда идти. Может, покричим?

Вместо ответа Вальтер набрал воздуха в грудь и заорал что есть мочи:

— Эй, где вы?!

Толку это не принесло никакого. Лес надежно глушил звуки, и Руудс прекратил вслушиваться: уж если такой вопль затихал за тридцать-сорок шагов, то шансов услышать заблудившихся не было. Руудс сильно помрачнел и начал недовольно ворчать:

— Как только увидел первого ряженого, сразу понял: плохи наши дела. Влезли второй раз в увеселительную прогулку, после того кошмара, какой был в первый раз, теперь и здесь все наперекосяк. Помяни мое слово: что-то будет похлеще, чем тогда на Деатере IV.

— Ну, мне-то сравнивать не с чем, — откликнулся Вальтер более беззаботно, чем это позволяли обстоятельства, — меня тогда на корабле еще не было. Но ты зря расстраиваешься: у нашего пилота не было никаких дурных предчувствий. А ты когда-нибудь слышал о ксоорлианинах, чьи предчувствия сбывались?

— Значит, я буду первым, — буркнул Руудс.

— Это все твоя хандра. Все будет в порядке.

Тут небо пронзил жуткий визг. Вслед за ним глухо, почти на пределе слышимости раздалась барабанная дробь.

— Это в лагере, — мгновенно определил Вальтер, кинув взгляд на компас.

Барабан заглушил саксофон, теперь определенно была слышна мелодия.

— Это тот самый хит, которым нас донимали на Амфитрите, — теперь уже быстрее сориентировался Руудс.

— Но какой эффект! Там песня была нормальной, а тут… Вот это акустика у леса! Пошли в лагерь. Они еще раньше нас придут, если при первых звуках от страха в штаны не наложили.

— Тут впору наложить, — согласился Руудс.

Конечно, они вернулись раньше заблудившихся, но не на много. С этого момента проблема поиска лагеря была решена. После было еще три случая потери ориентации в лесу, причем, один раз это были Руудс и Катрин ушедшие достаточно далеко, но громкая джазовая музыка всякий раз давала прекрасный ориентир, так что больше поводов для беспокойства не было.

Следующей остановкой был Оурив. Фрай повторил перелет Нью-Белиз — Оурив потому, что следующий отрезок представлял для него очень интересную задачу: самая сложная трасса, которую можно было выбрать из всех возможных.

Единственный космопорт Оурива встретил «Золотую Лань» непривычной тишиной. Блуд уже не мог даже ругаться: количество происшествий превосходило всякие допустимые нормы. Но, взяв себя в руки, он все же пошел к начальнику космопорта, захватив с собой Руудса и Миллза.

— Сказать, что вы не вовремя — это вообще ничего не сказать! — заявил им прямо с порога начальник космопорта.

— У вас какие-нибудь проблемы? — осторожно осведомился Джеффри.

— Еще какие! У вас, кстати, тоже, — мрачно отозвался начальник.

— А поподробнее?

— Чертов Шендар! — начальник космопорта неожиданно с силой врезал кулаком по столу. — Чертовы туземцы! Чертовы миссионеры!

Сделав небольшую паузу, он уже спокойнее продолжил:

— Постараюсь объяснить ситуацию попонятнее. Власти Шендара настаивали, чтобы мы использовали туземцев где только можно. Порт у нас мало механизирован, поэтому туземцев здесь работало очень много. Но неделю назад сюда прибыли миссионеры! До этого туземцы тихонько исповедовали англиканство, вперемешку со своими древними верованиями. Каким-то образом они умудрялись верить и в то, и в то. Все было замечательно, пока сюда не прилетели миссионеры греко-католики. У них есть какое-то отличие в толковании Святого Духа… В результате уже три дня на планете почти никто не работает, только спорят о Святом Духе. Хорошо еще что традиция предписывает говорить о религии только в состоянии умиления, иначе дело бы дошло до драк! Ясно дело, когда-нибудь они выработают общую позицию и успокоятся. Но, при их занудстве, спорить они могут этак полгода. И космопорт работать не будет примерно столько же.

Блуд и Руудс молча посмотрели на Миллза.

— Нам нужна вода, — начал размышлять вслух суперкарго, — воздух и немного топлива для посадочных двигателей. Что тут делать? Воткнуть шланги заправочных машин в соответствующие отверстия?

— Если бы все так было просто, — вздохнул начальник космопорта. — С топливом вопросов нет. Запас есть, заправочная машина на ходу, экипаж — люди. А вот с водой и воздухом сложнее: мы никогда не делали их запасы; воздух надо сжимать, воду фильтровать, а всеми этими машинами управляли туземцы. Погрузка-выгрузка тоже их дело… Какой у вас груз? Срочный? Скоропортящийся?

— Сорок восемь туристов, совершающих круиз, — ответил Блуд.

Начальник космопорта скривился.

— Я, конечно, постараюсь что-нибудь придумать, но не обещаю.

Вернувшись на корабль Блуд немедленно созвал общее собрание прямо у входа в корабль, на бетоне космопорта.

— Какие будут предложения? — спросил он, кратко обрисовав сложившуюся ситуацию.

— А какие, вообще, могут быть? — с ленцой в голосе процедил уже упомянутый Альберт, поигрывая накачанными мускулами. Он скинул куртку, оставшись в одной майке, и теперь стоял в первых рядах. — Что мы, не мужчины, что ли? Что в этих железяках есть такого, с чем мы не могли бы справиться?

— Ты уверен? — осторожно спросил его Вальтер.

— Конечно! Я — инженер на заводе по ремонту космических кораблей. Есть еще кто-нибудь, кто с железками дело имел?

Таких оказалось еще пятеро. Всемером, вместе с Али, они пошли в глубь космопорта и уже через час к «Золотой Лани» подъехала первая машина. Это был топливозаправщик, экипаж которого был спешно выдернут начальником космопорта из своих домов, где они проводили незапланированный отпуск. Они сообщили, что вода начала фильтроваться, а воздух — сжижаться. Еще через два часа корабль был полностью заправлен всем необходимым, а «спасательная команда» вернулась ко всем. К всеобщему удивлению Альберт и Томми вернулись в обнимку, помирившись во время совместной работы. Теперь можно было отдыхать, не задумываясь ни о чем, и не вспоминая о неприятностях.

Оурив — мирная и милая планета. Если не пугаться жутковатого вида покрытых не то перьями, не то шерстью четырехногих двуруких туземцев, чьи лица похожи на морды летучих мышей, то здесь вполне неплохо погулять. Космопорт был построен с таким расчетом, чтобы было легко добираться до основных достопримечательностей: культового города туземцев, пресного моря, богатого всякой живностью, потухшего вулкана, склоны которого поросли лесом, и разрушенного города неизвестной высокотехнологичной расы. Несмотря на свое «состояние умиления» и невнятные религиозные споры, туземцы не собирались терять клиентов, покупающих у них чучела и разные поделки. Какими бы они не были занудами в теологических вопросах, выгоды своей они никогда не упускали. Может, прояви экипаж и пассажиры «Золотой Лани» немного терпения, начальнику космопорта удалось бы организовать все работы: бизнес есть бизнес. Так что экипаж «Золотой Лани» присоединился к пассажирам, которые разбились на группы по вкусам и разбрелись по достопримечательностям. Дорж и Джеффри отправились смотреть таинственные руины, Фей и Джулия — в культовый город, Катрин и Вальтер — к морю, а остальные — в горы. На борту остался один Руудс, впавший в сильную депрессию, третий или четвертый раз в жизни. Все вернулись донельзя довольные, отчего Руудс впал в еще большее уныние, но хорошая доза успокоительного, крепкий сон, а затем небольшое содействие со стороны Катрин привели его в нормальное, то есть лучезарное расположение духа.

Только когда корабль стартовал, Дорж похвастался друзьям своим новым приобретением. Ему пришлось нарушить уйму законов, как Оурива, так и межпланетных, чтобы купить какой-то странный предмет, украденный в развалинах таинственного города. Кого-нибудь другого, может, и можно было бы обмануть, выдав за артефакт искусную подделку. Но пилоту-вурвдсу с одного взляда стало понятно, что перед ним раритет. Небольшой, дюйма три длинной, эллипсоид из серого металла был покрыт странными несимметричными узорами; в него был врезан один единственный темный кристалл, граненый в виде равнобедренного треугольника. От предмета так и веяло древностью: согласно калий-аргоновому методу возраст руин оценивался в три с половиной миллиона лет. Даже вурвдсы в то время жили в каменном веке и не знали огня. Когда все налюбовались на покупку, Дорж надежно убрал ее в свою каюту.

Во время долгого перелета жизнь на борту немедленно вошла в привычную колею, экипаж занимался своими делами, пассажиры развлекались, как могли. Дэйл вновь устроился в корабельной рубке и однажды вечером свернул разговор на любопытную тему…

— Вы знаете, капитан, меня давно интересует один вопрос. У меня есть хобби: я увлекаюсь древними языками. И на одном из них Ваша фамилия…

Блуд шумно вздохнул и возвел к небу глаза.

— Нет, конечно, если Вам это неприятно, то я, разумеется, не буду больше поднимать этот вопрос…

— А в самом деле, капитан, что означает твоя фамилия? — заинтересовалась Джулия.

Блуд смущенно хмыкнул.

— Ну, как бы тебе сказать… Это значит «разврат».

Рассмеялись все.

— И ничего в этом нет смешного, — буркнул Блуд. — Для некоторых моих предков это, похоже, стало чуть ли не трагедией.

— Это Ваше семейное предание? — спросил Дейл.

Блуд вздохнул.

— Теперь от вас уже не отвяжешься. Придется мне рассказывать. Мои предки носили фамилию Блад и происходили из Ленстера в Ирландии или из Ирландии, что в Ленстере — я точно не знаю.

— Ирландия — такой остров в северном полушарии, а о Ленстере я никогда не слышал, — перебил его Джеффри.

— Спасибо. Значит, из места под названием Ленстер на острове Ирландия. Среди них почти в каждом поколении были моряки и, говорят, даже пираты. Но мой прямой предок, наградивший меня моей фамилией, пиратом вовсе не был. А был он обычным маленьким человеком, которому не везло в жизни. И, судя по тому, что было потом, был он побитым жизнью и каким-то запуганным. Так вот, вскоре после того, как вурвдсы научили нас летать между звезд, началась колонизация первых двух найденных планет, Одина и Тора. Когда вувдсы прилетели, на Земле еще существовали государства, хотя период войн уже кончился. Вурвдсы передали технологии не какой-то одной стране, а всем людям, воспользовавшись организацией, объединявшей все государства. Чтобы колонизировать новые миры, были собраны люди со всех государств. А чтобы они чувствовали себя не представителями разных народов, был изобретен единый язык.

Блуд остановился, чтобы перевести дух.

— Когда мой малопочтенный предок прилетел на Тор, его документы были оформлены на его родном языке, грамматика которого отличалась крайней запутанностью. Поэтому клерк, выдавший ему новые, уже на едином языке, неправильно прочитал фамилию! А он даже не пытался протестовать — и остался Блудом навсегда. Если сейчас знатоков того, другого древнего языка считанные единицы…

— За исключением Тора, где на нем говорят до сих пор, — перебил его Дейл.

— Да? Печально… А тогда на нем говорили очень многие. Из-за такой переделки фамилии вся семья подвергалась насмешкам, и на протяжении нескольких поколений нам пришлось поменять несколько планет.

Блуд понизил голос.

— Когда меня выперли с «Куин Элизабет», я боялся, что кто-нибудь пронюхает об значении моей фамилии — вот тогда мне бы точно не видать космоса.

Джулия рассмеялась.

— Да, для журналов о жизни знаменитостей такая находка была бы кстати! И без того такие слухи ходили о нашем корабле… Если бы не крайняя нужда, ни за что бы сюда не устроилась.

— Ну, теперь-то все в порядке? — самодовольно перебил ее Руудс.

— Да, если не считать некоторых приставал, покрытых шерстью. Но твой предшественник был еще хуже.

Руудс фыркнул, набрал воздуху в грудь и на одном дыхании выдал фразу, связавшую в единую замысловатую конструкцию чуть ли не все существующие извращения. Дейл от неожиданности подскочил на стуле.

— Ничего себе!

— Вот-вот, — подхватила Джулия, — а наш прежний старпом так разговаривал. Не ругался, а именно разговаривал!

— Да, романтика… Прямо вспоминаются древние времена «морских волков» и «мыс-горновцев».

— Ты бы первый сбежал от такой романтики, — неодобрительно фыркнула Изабелла. — Одного его вечного перегара, хватало, чтобы некрепкий человек в обморок падал. Это не шутка, было один раз! Так что, радоваться надо, что такой романтики больше нет.

— А я что? Я всем доволен… Пьяной романтики и мне не надо…

К счастью, Дану, на котором была последняя и самая длинная остановка, никаких особых неприятностей не принес. На Дану всерьез заинтересовались межпланетным туризмом, построили катки и горнолыжные трассы, очень привлекавшие к себе уроженцев Амфитриты. За три недели пассажиры «Золотой Лани» накатались до одури, набили несколько шишек и вывихнули две руки. Теперь можно было с легким сердцем лететь назад на Амфитриту.

Перед уходом все члены клуба «Геракл» долго трясли руки экипажу. Больше всех досталось, как всегда, Блуду, и рука у него побаливала еще пару дней.

Когда корабль переключился на тахионные двигатели, а все собрались за традиционным столом, Джеффри хлопнул себя по лбу:

— Мне же председатель сунул письмо в карман, а я про него забыл.

— Ну, так читай сейчас, — благодушно ответил Фрай.

— Дамы и господа! — с выражением начал Джеффри. — От имени и по поручению членов мужского клуба «Геракл» удостоверяю, что вы приняты в качестве почетных членов в наш клуб, а ваши имена будут занесены на почетную доску клуба. Примите заверения в искреннем к вам почтении.

— Да, — протянул Али, — вот уж не думал, что мое имя когда-нибудь в таком клубе появится…

— Комплексуешь? — ехидно спросила Джулия.

— Нет. Комплексовать будешь ты, после полета с женским клубом «Амазонка».

Джулия рассмеялась первой, к ней присоединились и все остальные.

Часть 7. Приемыш

Вам кажется, что «Золотая Лань» и ее экипаж слишком часто попадают в неприятности? Это не совсем так. Дело в том, что большинство их рейсов совсем непримечательны. Так, один из предыдущих полетов с Амфитриты с грузом агара ознаменовался только ссорой Изебеллы и Вальтера по причинам, непонятным даже им самим, и сильным расстройством желудка у Катрин, которая объелась какими-то морепродуктами. И вот, среди всего этого количества неинтересных и обыденных события я выбираю то, что, действительно, является чем-то из ряда вон выходящим. Надо сказать, что жизнь экипажа «Золотой Лани» совсем не так насыщена приключениями, как у других, летающих на подобных корабликах. Они никогда не пробовали заниматься контрабандой, торговать с дикими планетами или снабжать полувоенными грузами одну из воюющих сторон — то, чего часто приходится делать вольным торговцам. С другой стороны, у экипажей рейсовых кораблей, летящих по одному и тому же маршруту, приключений не бывает, зато и скука их донимает смертная. Представьте себя на месте второго пилота корабля, возящего мясо с Гаучо на Шендар III. Или навигатора пассажирского лайнера, летящего по маршруту Земля — Один — Тор — Гея — Нью-Таити. Первые полгода это еще можно терпеть, затем начинается скука. Так что, давайте следить за приключениями, через которые приходится время от времени проходить нашим героям!

Начало рейса не предвещало ничего не обычного. Конечно, заказ на транспортировку нескольких тонн тяжелой воды не назовешь событием заурядным, а обратно надо было везти какие-то химические растворы — тоже вещь не слишком часто случающаяся, но, повторю, ничего экстраординарного. Сама планета тоже ничем особым не выделялась. Название Скади, пришедшее из скандинавской мифологии показывало, что планета заселена давно: вырвавшись на межзвездные просторы, люди начали называть планеты, на которых селились, именами богов и героев как раз древних саг. Первыми были открыты Один, Тор и Имир. Ну, а Скади была заселена где-то во втором десятке. Планета оказалась чуть на отшибе основных трасс, но грузооборот ее шести космопортов был значителен. Как и всякая старая колония, Скади торговала машинами, сама строила космические корабли на продажу, что было не по зубам, например, уже многократно упоминавшемуся Шендару. На этот раз многочисленным реакторам, снабжавшим энергией планету понадобилась перезарядка, а водоемы Скади были настолько бедны дейтерием, что тяжелую воду дешевле было привести за много световых лет, чем перерабатывать десятки тысяч баррелей воды, добывая драгоценный изотоп по молекулам. Кстати, такой груз свидетельствовал о, действительно, высокой репутации «Золотой Лани» и ее экипажа: его стоимость была чересчур велика. Неслучайно, что сразу после выключения тахионных двигателей корабль встретил военный патруль: нельзя сказать, что система страдала от космического пиратства, но осторожность никогда не вредила. При полете со сверхсветовой скоростью меняются все параметры и свойства пространства-времени. Найти, а тем более, захватить корабль — невозможно. Возможно, вурврдсы и смогли бы справиться с такой задачей, но самая миролюбивая раса космоса не занималась пиратством. А вот при полете с досветовой скоростью перехватить корабль — задача элементарная, хватило бы только мощности двигателей, чтобы догнать цель.

В полувоенном космопорте (чисто военных объектов на Скади не было) портовые рабочие быстро освобождали «Золотую Лань» от своего дорогостоящего груза. Хорошо еще, что для термоядерных реакторов требовался дейтерий, а не другой изотоп водорода — тритий. Тот радиоактивен и может представлять угрозу для людей, особенно, в таких количествах. Жидкость быстро переливалась в цистерны так, чтобы ни одна капля дорогостоящей тяжелой воды не пролилась мимо. После перекачки баки нужно было промыть: даже то ничтожное количество, «прилипшее» к их стенкам, надо было пустить в дело. На этой стадии работ Миллз, мужественно скучавший на бетоне рядом с кораблем все это время, махнул на все рукой и отправился к остальным: рабочие знали свое дело и потребности в его присутствии не было никакого.

Хотя космодром и был полувоенным, за его оградой из нескольких рядов проволоки (не колючей, но зато с подведенным к ней несильным электрическим током) начинался вполне гражданский город. На первых колониях не стали мудрить и дали городам старые названия, не забыв добавить вначале слово «Новый». Не стал и исключением Новый Зальцбург, куда судьба, так любящая поиграть с людьми, занесла наших героев. Им предстояло провести здесь несколько дней: после тщательной промывки резервуаров «Золотой Лани», им нужно было как следует просохнуть: химикалии, которые надо было вести назад, довольно нервно реагировали на воду, выделяя значительное количество тепла. А, учитывая величину резервуаров, даже используя хорошие устройства, на сушку должно было уйти много времени, включая еще пару лишних дней — для страховки. Но денег у экипажа «Золотой Лани» хватало, а города Скади предоставляли достаточно возможностей для развлечений.

В холле гостиницы Джулия ухватила все путеводители, которые только там были, и через минуту нашла рекламу нового аквапарка. К тому времени, когда Джеффри присоединился к друзьям, они как раз закончили уговаривать Руудса пойти вместе с ними. Ксоорлианин в кои-то веки согласился лишний раз замочить свою шерстку. Когда они веселой толпой вышли из гостиницы, Дорж с неожиданно хмурым видом медленно произнес:

— У меня плохое предчувствие.

— Надо убираться с планеты? — насторожился Блуд.

— Нет. Нам надо остаться, но, все равно, произойдет что-то плохое. Я не могу сказать конкретно, но вокруг нас сгущаются тучи, как любят говорить авторы романов. Не над нами, а вокруг нас! Я понятно объяснил?

— Да, — кивнул Фрай. — Что-то произойдет не с нами, а с другими.

— Вот-вот, — с облегчением подтвердил Дорж. — Но я думаю, нет смысла тревожиться раньше времени?

— Конечно, — решительно заявила Джулия. — Мы же пошли развлекаться, не так ли?

Спорить с ней, разумеется, не стали.

На Ксоорле нет морей и даже крупные озера встречаются редко. Это мир степей, ручьев и мелких, часто пересыхающих водоемов. Дальние родственник ксоорлиан, некрупные смышленные хищники, моются языком. Ксоорлиане, разумеется, моются водой — но не все целиком, а по частям. Жизнь с людьми приучила ксоорлиан-космолетчиков пользоваться душем, но аквапарк пришелся Руудсу не по душе. Он позволил уговорить себя скатиться по водяной горке, но поначалу затащить в бассейн его не могли даже с помощью грубой физической силы Доржа: к собственному изумлению, он оказался намного сильнее массивного вурвдса. Потом, правда, он залез по шейку в мелкий детский бассейн, где его немедленно облепила обрадованная донельзя малышня, после чего он вполне примирился с жизнью. Чуть просохнув, они все вместе поужинали в большом кафе, а затем им пришлось потерять примерно полчаса: Джулия натолкнулась на магазинчик, в котором торговали украшениями. После мучительных раздумий она остановилась на кулоне из местного полудрагоценного камня, а Катрин неожиданно для остальных обзавелась массивным медным браслетом, инкрустированным теми же камнями. Так что, когда они вышли на улицу, была уже ночь. Не успели они сделать и десяти шагов, как раздался грохот и земля ощутимо дрогнула под ногами.

— Это было там, — Руудс махнул рукой почти в направлении космопорта.

Никто не успел прокомментировать это: грохнуло второй раз, да так, что позакладывало уши и на тротуар полетели осколки от разбившихся окон.

— Как на войне! — спокойно сказал Дорж. — Я читал о подобном. Вот, значит, что у меня было за предчувствие. Но кто может здесь воевать?

— Оружие осталось на корабле, — Блуд чуть растерянно посмотрел на своего помощника. На «Золотой Лани», действительно, имелось несколько универсальных лазеров, которые можно было использовать и в качестве оружия. И, хотя они были спрятаны в сейфе в рубке, код знали все члены экипажа: неизвестно, когда возникнет нужда разрезать что-нибудь или кого-нибудь.

— Руудс сам — лучше оружие, — негромко сказала Изабелла.

— Я ведь никогда не воевал, и не знаю, как справиться с вооруженным противником, — несчастным тоном ответил Руудс.

— Значит, придется научится, — хладнокровно заметил Дорж. Иногда он становился довольно неприятным. — Вы слышали?

Вальтер и Руудс одновременно кивнули.

— А я ничего, — пожаловалась Катрин.

Тут звуки донеслись отчетливей.

— Мне кажется, это огнестрельное оружие, — озабочено сказал Дорж. — Хорошо, что среди прочитанных книг мне попались и романы о войнах.

— Пойдемте назад, в аквапарк. Там есть телевидение и, может, мы узнаем, что происходит, — предложил Блуд и уже повернулся, чтобы пойти, когда Дорж ухватил его за шиворот.

— Если по зданию будет нанесен удар, мы погибнем: оно слишком непрочное и немедленно развалится.

— Кто будет стрелять по аквапарку? — возмутился Блуд.

— Могут просто промахнуться. Или не знать, что это аквапарк, а не военный объект. В вашей истории такое бывало.

— Надо идти к кораблю, — решительно сказал Руудс. — Стрельба и взрывы идут в стороне. А в космопорту мы все узнаем. Может быть нам надо будет удирать отсюда.

Все пошли за ним без особых разговоров. Сюда они добирались на такси, но сейчас город как вымер. Впрочем, полторы мили — нет уж и много. Пока они шли, стрельба начиналась и стихала еще несколько раз, но больше ничего не взрывалось. У ворот космопорта стояли бронированные машины, а сами ворота были закрыты. Прятаться или уходить было бессмысленно, поэтому Блуд приказал всем оставаться на месте, а сам вместе с Руудсом пошел к вооруженным военным, стоящим рядом с броневиками.

— Проход закрыт! — с ходу заявил им офицер, стоящий рядом со своими солдатами. От своих подчиненных он отличался отсутствием тяжелого вооружения и более легкими защитными доспехами.

— Видите ли, офицер, — вежливо обратился к нему Блуд, — мы — экипаж одного из кораблей, стоящих в порту. Неужели нам тоже нельзя пройти на свой корабль?

Офицер безразлично пожал плечами.

— Приказ командования. Мы должны блокировать этот вход и никого не пропускать ни в ту, ни в другую сторону.

— А что, вообще, происходит?

— Не знаю. Мы — люди военные, нам приказывают, мы выполняем.

Блуд все еще надеялся уговорить военных.

— Вся проблема в том, что мы оказались практически в безвыходном положении. Наша гостиница тоже находится на территории порта, а все деньги — на корабле.

Офицер вновь пожал плечами.

— Ничего, один-два дня как-нибудь переживете, а там, я думаю, все будет в порядке.

Блуд вздохнул, поманил за собой Руудса, повернулся к офицеру спиной и пошел к остальным. Только они оказались вместе, как Руудс, промолчавший весь предыдущий разговор, неожиданно спросил:

— Может, мне стоило попробовать подраться с ними? Может, удалось бы пробиться к кораблю?

Блуд поморщился.

— Еще не хватало нам поссориться с местными властями. Да я и не уверен, смог ли бы ты один справиться с ними со всеми.

— А с ними со всеми и не надо было справляться, — вмешался Вальтер. — Достаточно просто пробиться на территорию космопорта. Чего-чего, а оружия там хватает. Я думаю, эти машины и защитные костюмы плохо защищают от наших лазеров.

— А зачем их тогда вообще делают? — удивился Миллз.

— Наши лазеры стреляют ярдов на пятьдесят, не больше. А пуля летит чуть ли не на милю. Я сам умею стрелять на расстоянии в четыреста ярдов, и это не предел для хорошего стрелка.

— Вас что, в косморазведке, и воевать учили? — удивилась Катрин.

— Конечно. Никто не знает, с чем можно столкнуться на новой планете.

— Тихо! — решительно сказал Блуд и повернулся к пилоту. — А ты что скажешь?

— Вальтер совершенно прав, и мы можем сейчас пробиться на корабль. Солдаты не представляют, на что способен ксоорлианин, иначе они бы не подпустили вас так близко. Но что-то подсказывает мне, что надо подождать дальнейшего развития событий.

— Ладно, — Блуд все-таки принял решение. — В миле отсюда мы проходили мимо приличного сквера. Ночь теплая, как-нибудь переночуем на скамейках. Завтра с утра что-нибудь прояснится.

Но не успели они пройти и сотни шагов, как вновь загремели выстрелы, и звучали они прямо за их спинами — со стороны космопорта. Дома загораживали обзор и они ничего не видели, но еще через несколько мгновений из-за угла выскочил человек в портовой униформе.

— Чего стоите?! — прикрикнул он на экипаж «Золотой Лани». — Там всех арестовывают! Бегите!

— Куда? — вскинулся Блуд.

— Я покажу! Быстрее, быстрее!

Недоумевающие космолетчики, тем не менее, припустили за своим новым знакомцем. Бежали они не по прямой, а сворачивая в какие-то проходные дворы и подворотни, на первый взгляд казавшиеся тупиками.

— Пришли… — человек шумно дышал, держась за сердце.

— И куда мы пришли? — возмущенно спросил Руудс, оглядываясь вокруг. Его возмущение имело под собой все основания: они находились во внутреннем дворе, настоящем каменном колодце. Несмотря на ночь, полной луны, висящей прямо над головой, хватало, чтобы в полной мере оценить все окружающее безобразие. Стены пяти-, а местами и шестиэтажных зданий были обшарпаны, усеяны пятнами плесени и густо покрыты надписями на высоте человеческого роста. Одна из них, гласящая «Беннисен — скотина!», была аж на высоте второго этажа и писалась явно с помощью лестницы. Разбитый асфальт усеивал мусор непонятного происхождения и битое стекло. Кое-где виднелись высохшие лужи и потеки самого неаппетитного вида. В воздухе висел неприятный запах гнилых овощей и подтекающей канализации.

— Сейчас, отдышусь… — человек повертел головой, поискал стену почище, чтобы прислониться к ней, ничего не нашел, обреченно махнул рукой и вновь начал глотать воздух.

Экипажу «Золотой Лани» оставалось только ждать, но их терпение вскоре было вознаграждено.

— Я — помощник суперкарго порта, — начал человек. — Звать меня Олаф Нильсон. Сразу скажу: у нас военный переворот! — Не дав и секунды осмыслить сказанное, он затараторил: — Этого и надо было ждать. Президент давно был в ссоре с генштабом. Генштаб всегда ориентировался на Землю, а он — на Шендар. Окружил себя советниками с Шендара, а профессиональная армия давно поражена коррупцией и семейственностью. Только стоило потревожить это осиное гнездо — и вот результат!

— А космолетчики-то чем им помешали? — перебил его Миллз.

— Блокируют все сообщение с внешним миром. Хотят сначала арестовать всех шендарцев, ну и всех, на кого опирался президент Уэллер.

— А кто такой Беннисен? — неожиданно спросил Дорж. Он делал это явно с целью хоть немного разрядить обстановку.

— Беннисен? — Нильсон застыл от удивления.

Дорж молча показал ему надпись.

— Был такой президент. Лет двадцать назад…

— Двадцать лет назад?! — Изабеллу душило негодование.

— Ну да, я понимаю… Ремонт здесь, действительно, последний раз делался, наверное, накануне тех выборов, на которых он с треском провалился. Но это — чуть ли не последнее место, где нас будут искать.

— Трущобы… — со знанием дела протянул Миллз.

— Именно. Но здесь можно побыть некоторое время. Много ваших осталось в космопорту?

— Кого, наших?

— Ну, из вашего экипажа?

— Все мы здесь, — ответил Блуд.

— Так вы с «Золотой Лани» прилетевшей сегодня утром?! — его тон был чересчур взволнованным.

— Да.

— Это просто замечательно! — Нильсон разом переменился. Вся суета и нервозность куда-то подевались. Он обвел космолетчиков пронизывающим пристальным взглядом. — Вы хотите попасть домой, и побыстрее?

— Глупый вопрос, — пробурчал Руудс, который все время, проведенное в этом дворе морщил чувствительный нос.

— Тогда через несколько дней такая возможность вам представиться. Но вам придется захватить с собой пассажиров.

— И отвести их на Шендар? — спросил Дорж, глядя таким же острым взглядом в глаза помощнику суперкарго космопорта.

— Я не буду разыгрывать комедию, — спокойно и холодно сказал Нильсон. — Я — офицер военной разведки Шендара III. И пассажиров, конечно, надо доставить именно туда.

— Ничего себе! — возмутился Джеффри. — Так вот кто, оказывается, управляет грузоперевозками в порту: кадровый разведчик! И как мы все до сих пор живы?

— Вас не шокирует тот факт, что молодому помощнику карго на военном корабле предложили перейти в разведку? — с иронией спросил его Нильсон. — Вы думаете, звание майора поможет занять мою должность на чужой планете?

— Меня больше шокирует тот факт, что мы привезли сюда тяжелую воду в цистернах. Нельзя же разместить в них людей!

— Эта проблема разрешима, — махнул рукой Нильсон, — переоборудуем без проблем. Есть в одном ангаре подходящие секции… Переделать их придется, но немного. Только бы добраться до космопорта! Хотя… Вы не будете в претензии, если мы начнем переоборудование прямо сейчас?

— А Вы обладаете достаточной властью? Может, Ваши приказы уже не будут выполняться? — вступил в разговор Вальтер, — Это не по Вам, случайно, стреляли?

— Если рабочие под арест не попали, то все сделаем, — Нильсон снял с пояса стандартную рацию и отошел в сторону.

Вернулся он через несколько минут и весьма недовольный.

— В порту почти все в порядке, если не считать того, что захвачены и увезены в неизвестном направлении все космолетчики без разбору. Взяли всех: и врачей, и юнг, и карго. Рабочих никого не тронули, но привезли две ракетные зенитные установки. Разместили их так, чтобы с порта лазером было не достать, но в пределах видимости. Не знаю, может есть еще где-нибудь парочка, хорошо замаскированных. Корабль ваш подготовят, топливом заправят по максимуму. Реактор, правда, перезарядить нельзя.

— С топливом для реактора все в порядке, — успокоил его Али. — Хватит еще на десяток рейсов.

— Замечательно, — подытожил Нильсон. — Осталось только собрать всех пассажиров здесь, уничтожить ракетные установки и проложить безопасную дорогу к космопорту. Всего-то!

— Хотите вывезти президентских советников? — спросил Блуд.

Нильсон помрачнел.

— Вы думаете, они читают донесения военнойразведки? Они, по-вашему, думали хоть когда-нибудь о возможных неприятностях здесь? Если бы они не вздумали тащить сюда свои семьи, у меня были бы совсем другие проблемы. Они должны были знать, на что и куда идут. А их жены и дети — нет! Я и пальцем не пошевелю, чтобы выручить этих самодовольных болванов. Это — дело нашего правительства. Но женщин и детей я отсюда увезу, чего бы мне это не стоило!

— А за них-то зачем волноваться? — удивился Джеффри. — Они-то кому помешали?

— По моим данным, их будут использовать как заложников, как козырную карту в политической игре с Шендаром, — сухо ответил Нильсон.

После небольшой паузы он сказал:

— Все что можно было сделать, мы уже сделали. Но работы у нас еще много. Так что, давайте, я вас тут размещу, а сам уйду.

Наши герои послушно пошли вслед за разведчиком. Он нашел дверь, практически неразличимую в тени, рывком дернул за ручку и отскочил в сторону. Дверь не открылась, как положено, а целиком отвалилась и упала на землю.

— Закрывать не стоит, — с легкой иронией сказал Нильсон, — буду уходить — закрою.

К неописуемой радости Руудса они поднялись на второй этаж, а не спустились в подвал, из которого воняло гораздо сильнее, чем во дворе. Запах нечистот был не слишком силен, но, теперь, в сыром воздухе ощутимо витал запах плесени. Пройдя длинным коридором, Нильсон распахнул дверь.

— Вот сюда, — лаконично произнес он.

Экипаж «Золотой Лани» ввалился в комнату размером где-то ярда четыре на четыре. Под потолком на проводе сиротливо висела электрическая лампочка древнего образца. Единственное небольшое окно заросло грязью так, что разглядеть через него хоть что-то было просто невозможно. Изабелла решительно направилась к окну, но стоило ей поднести руку к ручке, как Нильсон тут же остановил ее.

— Хотя окно и выходит во двор, открывать его нельзя! Через окно вас обязательно увидят и вполне могут донести.

— Но тут же нельзя жить! — возмутилась Изабелла.

— Некоторые так живут всю жизнь — от рождения и до смерти. От вас же требуется прожить здесь дня два или три. Деньги у вас есть?

— Так сущие гроши, — ответил за всех Джеффри, и вытащил из кармана несколько смятых купюр. Остальные последовали его примеру.

— Ну, по сравнению с большинством обитателей этого квартала, вы — люди обеспеченные. Рассчитывайте на четыре дня. В город не высовывайтесь, даже переодевшись. Что понадобится, через две двери живет старая Джессика. Скажите ей, что вы — от Олафа, и она сделает то, что нужно.

— Еще один офицер военной разведки? — съязвил Вальтер.

— Нет, — серьезно ответил Нильсон, — просто человек, всю свою жизнь проживший здесь — и не потерявший человеческого облика. На полученные от меня деньги она давно могла бы перебраться куда подальше отсюда, но она предпочитает помогать всем, до кого дотянется. Одним словом, обживайтесь! Я пошел.

Только теперь, оставшись одни, космолетчики огляделись. Комната была достаточно прилична: ни особой грязи, ни плесени. Мебели, правда, тоже не было, но как-нибудь поспать на голом полу было можно.

— Как обычно в таких случаях, все деньги отдаем Доржу, — распорядился Блуд. — Давайте, прикинем, что нам надо.

— Знаете что, — неожиданно смущенно произнес пилот. — Я ведь не способен эффективно драться, а такая нужда может возникнуть. Но если использовать некоторые медикаменты… Моя эффективность как бойца резко возрастет. Надо только принять их за час до схватки. Но я не знаю, во сколько это обойдется!

— Давай, составим список, — ответила ему Изабелла. — Цены везде примерно одинаковы, сумму можем прикинуть.

Дорж немного помялся, но продиктовал список из семи названий, который Изабелла записала на листочке, вырванном из блокнота. Джулия всегда носила с собой блокнот, карандаш и калькулятор, этот день не стал исключением.

— Странно это, — обращаясь в пустоту задумчиво сказал Руудс. — Лекарства для того, чтобы драться…

— Ничего странного, — ответила Джулия, промолчавшая весь вечер, — в древности были такие воины — «берсерки». Они перед боем жевали ядовитые грибы, чтобы впасть в ярость. Почему бы вурвдсам так не делать? У них в древности тоже, наверное, были войны?

Дорж неохотно кивнул.

— А кто пойдет к Джессике? — спросил капитана Джеффри.

— Ты и пойдешь. Захватишь с собой Джулию — и пойдешь. Вы ведь у нас карго?

— И деньги надо отдать им, — вмешался Дорж. — Мы с Руудсом слишком заметны. Поэтому мы будем сидеть в уголке тихо-тихо.

Идти было решено в девять утра. Без пяти девять дверь была чуть-чуть приотворена, и Руудс с Вальтером долго прислушивались, прежде чем разрешили Джеффри и Джулии выйти в пустой коридор. Вернулись они через три минуты: оказывается, Нильсон уже позвонил старушке и предупредил ее. Она обещала купить все нужные лекарства, еду, воду и сама все принести. И, если денег космолетчикам не хватит, дать им из своих столько, сколько нужно.

Джессика пришла через два часа. Маленькая сухонькая старушка одетая излишне скромно, но красиво, принесла затребованные Доржем лекарства и немного еды: несколько буханок хлеба.

— Как всегда при переворотах магазины почти не работают, — пояснила она.

Оказалось, что военные перевороты происходят на Скади каждые двадцать пять — тридцать лет, и на памяти Джессики — это уже третий.

— Я надеюсь, вы их выручите, бедняжек, — сказала она.

Вальтер удивленно покрутил головой: похоже разведчик полностью доверял старушке.

— Не слишком ли Олаф за них боится? — спросил старушку Блуд. — Карта в политической игре — слишком красиво звучит, чтобы быть правдой.

— Молод он слишком, еще не знает всего, — зловеще произнесла Джессика. — Пятьдесят пять лет назад я была еще подростком и хорошо запомнила, как расстреливали заложников. Публично расстреливали только взрослых, а их детей убивали где-то в тюрьмах. Все об этом знали. Не повторилось бы это!

Маленький радиоприемник полностью подтвердил все сказанное Нильсоном. В эфире передавали только сообщения и распоряжения хунты, в том числе и полном о запрете космических полетов. Надо было думать, что действия Гильдии будут жесткими и решительными, но военные, похоже, вовсе не думали об этом.

Оставалось только жить, питаясь маленькими порциями хлеба и кипяченой водой, которыми их снабжала старая Джессика. Ночью они были разбужены какой-то непонятной возней. Вообще, здание было целиком построено из звуконепроницаемых материалов и даже сложная система вентиляции каким-то образом гасила все звуки, так что, в комнате было тихо, как в аквариуме.

— Что случилось? — негромко спросил Блуд.

— Это насекомые, — так же тихо ответил Руудс, вызвавшийся держать припасы у себя на коленях за отсутствием стола, — они пытались отнять у меня еду.

Катрин включила свет.

— Какие еще насекомые?

— Не знаю, — немедленно ответил Руудс, — но они пытались отобрать у меня хлеб. Я убил нескольких и они отступили.

Изабелла нагнулась и подняла за ус крупного, почти в два дюйма, таракана.

— Вон оно, страшное чудовище, с которым доблестно бился наш старпом! Похоже на обычного земного таракана, но чуть-чуть крупнее.

— Это малыш, — серьезно сказал Руудс, — с его родителями справиться мне не удалось. Они раз в десять крупнее, и они вырывали у меня хлеб из рук.

— Давай, я буду держать еду, — предложил Дорж, — у меня реакция и сила немногим хуже, а воображение нет так развито.

Руудс отдал ему завернутые в пленку продукты, а сам сел на другое место, подозрительно поглядывая на вентиляционное отверстие напротив. Не известно, отказались ли полуфутовые тараканы от своих попыток завладеть продовольствием или они были продуктом пылкого воображения ксоорлианина, но остаток ночи прошел без происшествий.

Нильсон пришел вечером на второй день. Он был возбужден и довольно весел.

— Ну как, готовы к подвигам?

Блуд спокойно кивнул.

— Готовы.

— Полчаса у нас есть, можно поговорить. Людей нам не хватает, вот что. Может, кто-нибудь из вас сможет помочь? Я, конечно, понимаю, что вы не профессиональные военные, может чему-нибудь учились?

— Дайте мне только оружие, — высокомерно ответил Вальтер, — и я покажу, чему учат косморазведчиков на Торе!

— Замечательно! — искренне воскликнул Нильсон. — Может еще кто-нибудь меня удивить?

— Я, пожалуй, — сказал Дорж. — Только сообщите мне за час до драки, чтобы я успел принять кое-какие медикаменты.

— Как раз через час и должно все начаться.

Дорж кивнул и начал старательно жевать пригоршню таблеток.

— План действий разработан хорошо. Боевые группы одновременно нападут на ракетные установки, а моя группа проложит проход к космопорту и будет удерживать подходы столько, сколько нужно.

— Мне кажется, — медленно произнес Дорж, первый удар должны нанести мы втроем: Руудс, Вальтер и я. Мы просто подойдем в своей форме к воротам как ни в чем не бывало. А там — раскидаем всех кто сопротивляется и прикроем вашу группу.

Нильсон кивнул.

— Я просто не решался сам вас попросить об этом. Но это наилучший ход. Я тоже кое-что принял, — доверительным сообщил он. — Когда целыми днями сидишь в кресле и литрами пьешь крепкий кофе, трудно сохранять физическую форму. Пойдемте… У меня от нетерпения просто зуд какой-то внутри.

На этот раз он вывел всех в промышленно-складскую зону города. Огромные склады примыкали к самому космопорту, поэтому ворота охранялись гораздо лучше. Кроме двух броневиков там было, по крайней мере, два десятка солдат. В пустом огромном складе их уже ждала большая группа женщин с детьми — человек сто, не меньше.

— Оставайтесь с ними, — махнул рукой Блуду Вальтер. — Ты готов, Дорж?

Пилот повернулся и весь экипаж «Золотой Лани» ахнул: его глаза налились кровью и яростно сверкали.

— Я еле держусь, — проскрежетал он.

— Да хранит вас Провиденье! — с чувством сказал Нильсон.

Они втроем спокойно подошли к воротам. Дорж ничем себя не выдавал, но когда они оказались среди солдат, он с утробным рыком схватил одного и швырнул его в гущу других. Руудс мгновенно вырубил двоих: одного полоснул когтями по горлу, другого ударил когтями в голову, чуть пониже виска. Вальтер, не теряя времени схватил тяжелый ручной лазер и полоснул лучом по стволам и колесам обоих броневиков. Откуда-то донеслись выстрелы и взрывы: остальные группы начали уничтожать зенитные установки. Тем временем оба негуманоида уже закончили разбираться с теми, кто еще стоял. Экипажи броневиков мгновенно смекнули, что сейчас их разрежут вместе с машинами и повыскакивали наружу. Сделали они это вполне профессионально: на ту сторону, с которой не было противника. Но массивная туша Доржа с неожиданной легкостью взлетела на одну из машин, а затем упала вниз, на ошеломленных солдат. Руудс с крошечным запозданием последовал за ним и через несколько секунд все было кончено и здесь.

— На корабль, начинайте подготовку! — крикнул им Вальтер. Он держал сразу два лазера в обеих руках.

Дорж рыкнул и встал рядом. Руудс сильно дернул его за рукав.

— Ты не слышал?

Вурвдс с трудом мотнул головой.

— Сейчас… Полегчает…

— Пошли, пошли, — Руудс безжалостно потянул его за собой, пользуясь некоторым превосходством в силе. Дорж, тяжело переставляя ноги, поплелся за ним.

Между складов нарастала перестрелка. Неожиданно из-за угла показались несколько человек в гражданской одежде с оружием. На них наседали солдаты. Вальтер стоял и ждал, пока солдаты не окажутся на расстоянии выстрела. И, когда это произошло, он вскинул оба лазера и начал стрелять. Со стороны казалось, что он совсем не целился, но каждый выстрел укладывал солдата. Несколько секунд — и уцелевшие откатились назад, под защиту стен. К нему подбежал какой-то человек.

— Ведите женщин и детей, — распорядился Вальтер, перезаряжая свое оружие. — Я буду их прикрывать и уйду с последними.

— Они уже идут, я только чтобы предупредить, — ответил, задыхаясь, человек.

Показались первые беженцы. Тогда солдаты снова выскочили из-за угла. Вальтер сделал несколько шагов вперед и остановился, держа лазеры в поднятых руках. Солдаты начали стрелять, но он не обращал на это внимания: пули летели слишком высоко, солдаты не хотели попасть в женщин и детей. Как только один из солдат перешел невидимую черту, лазер вспыхнул. Солдаты остановились и даже опустили оружие. Так они стояли друг перед другом, пока Вальтер не услышал сзади:

— Уходите!

Он повернулся и побежал к воротам, кинув на бегу кому-то свои лазеры. Последние беглецы тащили Нильсона на каком-то покрывале. Кровь пузырилась у него на губах при каждом выдохе. Вальтер решительно отстранил невысокую худую женщину и сам взялся за один край. Но когда они добежали до корабля, Нильсон уже был мертв.

— Отвезем его домой, — решительно сказал Руудс, стоящий у входа. — В холодильниках найдется место. Закрываем люки!

«Золотая Лань» стартовала без помех. Никакие зенитные системы им не помешали. Но когда корабль уже начал разгоняться для переключения на тахионные двигатели, радар зафиксировал старт какого-то корабля с планеты.

— За нами погоня! — сообщил всем Фрай через громкоговорители.

Сидящий в кают-компании Вальтер дернулся.

— Все в порядке, Дорж за штурвалом, — успокоил его сидящий тут же Али. Остальные возились с пассажирами и изучали незнакомые отсеки в трюме.

— А сам-то Дорж в порядке? — спросил его Вальтер.

— В полном. А что, что-то не так?

— Видел бы ты его в бою, — Вальтер содрогнулся. — Это не то зрелище, которое хочешь посмотреть еще раз.

— Переключились на тахионные! — торжествующе заявил Фрай. На этом все волнения связанные с побегом закончились и начались новые, связанные уже с полетом. Неизвестно, каким разведчиком был Нильсон, но карго из него вышел отличный. Корабль был полностью заправлен топливом, склады просто ломились от продовольствия. Теперь Джулия сосредоточенно заносила в корабельный компьютер информацию о припасах на складе: все ящики были маркированы, но не укладывая их сама, она боялась что-нибудь упустить из виду. Не были забыты ни мощные регенераторы воздуха и воды (они были частью новых жилых модулей), ни их большие запасы. Со всем этим можно было везти сто девятнадцать человек не только на Шендар, но и дальше, чуть ли не к границам известного космоса. К счастью, такой полет не требовался, и нужно было только хорошенько позаботиться о пассажирах. Это «только» было, впрочем, чрезвычайно сложной задачей. Хотя все летели домой, где их ждала забота и родственников и государства, их мужья и отцы остались в неизвестности и в полной власти непредсказуемых военных. Так что, Изабелле, Блуду и Миллзу, которому в свое время пришлось изучать и начатки психологии, ходить по каютам, утешать и успокаивать. Руудс сбросил куртку и брюки, оставшись в плавках, сливавшихся по цвету с его шкурой: детям нравилось теребить и гладить его роскошный мех и он стоически терпел, даже когда его тянули за хвост. Блуд привлек еще и Доржа, и его расчет совершенно оправдался. Спокойный и невозмутимый пилот оказывал такое же воздействие на окружающих, так что, женщинам в его присутствии становилось гораздо лучше. Но Вальтер не забыл недавних событий и не слишком приятный разговор все-таки состоялся…

— Я так и не дождался от тебя комментариев, — экипаж «Золотой Лани» сидел в кают-компании. Время было позднее, пассажиры уже легли спать, но космолетчики, не обремененные малолетними детьми вполне могли позволить себе задержаться.

— А что мне комментировать? — смущенный Дорж напрасно притворялся, что не понимает, о чем идет речь.

— Те чудеса. которые ты творил на Скади. Какая-то пригоршня таблеток — и такой результат!

Вурвдс немного помялся, но все же заговорил:

— Только то, что я сейчас скажу, пусть останется между нами, хорошо?

— Конечно, — ответил за всех Блуд.

— Так вот, мое поведение — это нормальное поведение нормального вурвдса в подобной обстановке.

— Нормальное поведение? — Вальтер вскочил с места и взмахнул руками, задев сидящих рядом с ним Фрая и Фея.

— Потише ты, — пробурчал навигатор поглаживая ушибленное ухо.

Вальтер не обратил на него никакого внимания.

— И ты хочешь сказать, что та безумная бойня — твое нормальное поведение?

— Я же сказал «нормального вурвдса», — мягко поправил его Дорж.

— А ты — ненормальный? — удивилась Катрин.

— Конечно. За пределы нашей планеты может быть выпущен только тот, у кого серьезно нарушен гормональный баланс на генетическом уровне. Эти средства на некоторое время подавили часть гормонов у меня в крови, выровняв баланс. И я повел себя так, как должен был, будь я нормальным.

— Ничего себе, — протянул потрясенный Джеффри. — Вот тебе и самая миролюбивая раса галактики!

— Наш мир долго потрясали страшные войны. И когда победитель приказывал заживо сжигать семьи побежденных, он еще поступал очень гуманно и милостиво. После последней войны, в которой был применен только что открытый порох, нас осталось, хорошо, если пятая часть от прежнего количества, но зато на планете осталось только одно государство. С тех пор мы и смогли стать самым миролюбивым народом. Мы и колоний не создавали, чтобы не давать никаких поводов для новой междоусобной войны, потому что она неизбежно перекинулась бы и на другие народы. А залить кровью всю галактику… Когда бешеная ярость спадает, мы вновь становимся рассудительными. Мне очень неприятно вспоминать, то что было, но я знаю, что это была вынужденная мера.

— Ну, залить кровью всю галактику даже для вас — дело непростое, — подал голос Руудс, сидевший на пороге.

— Да нет, совсем простое, — отмахнулся от него Дорж. — Вы, конечно лучшие бойцы, чем мы. Но вас мало, а нас — много миллиардов. Да и вооружены мы лучше всех. Мы никогда не выносим оружия с нашей планеты, но кто знает, на что мы можем натолкнуться в космосе? Жажда к новым знаниям у нас всегда была не меньше, чем жажда убивать. Один раз мы уже натолкнулись на тех, кто был очень опасен, но, благодаря таким как я, нам удалось договорится, ко всеобщему удовлетворению.

— Это ты говоришь о людях? — заинтересованно спросил Джеффри.

— Нет, — Дорж улыбнулся на человеческий манер. — Вы еще встретитесь с ними. Мы всегда рассматривали людей как потенциальных союзников, поэтому и помогли вам выйти за пределы вашей собственной системы. Если вдруг начнется война с теми или еще с кем-то другим, мы знаем, что мы будем не одиноки.

— А раз вы знаете, в чем основная ваша проблема, вы не пробовали использовать лекарства, чтобы сместить баланс? — робко поинтересовалась Изабелла.

Дорж пожал плечами.

— Но ты же представляешь себе, сколько на меня действовали средства: полчаса, не больше. Изменение баланса в другую сторону продержится столько же. У нас просто очень устойчивая гормональная система. Можно, конечно, удалить железы хирургическим путем, но тогда будет необходимо принимать гормоны каждые несколько часов. Иначе — смерть.

Наступившую тишину нарушила Катрин.

— А я счастлива, что живу и работаю рядом с таким ненормальным вурвдсом, — она подошла к Доржу, обняла его за шею и крепко поцеловала.

На миг возникшее напряжение улетучилось, и к бою на Скади уже не возвращались — все стало так, как было раньше.

Каких-то особых сложностей с пассажирами не было. Все они, понятно, уже летела на космических кораблях, кроме, разве что, самых маленьких детей. Каюты были четырехместными, больше обычных и их помещалась на палубе только двенадцать штук, поэтому места хватило всем. Эти модули видимо, предназначались для универсала раза в полтора больше «Золотой Лани», но всеобщая унификация сделала возможным втиснуть их в трюм без существенных переделок. Даже системы регенерации, занимавшие, как им и положено, целую палубу, не казались обломками чего-то большего, а функционировали как положено. Если сложностей не было, то одно затруднение все-таки возникло.

Среди пассажиров оказалась дочь Сиднея Кэмпбелла, помощника Главного прокурора Скади. Ее отец делил виллу, как это принято у высокопоставленных чиновников на Скади, вместе с советником-шендарцем. Их пришли арестовывать в самом начале переворота, и прокурор сунул десятилетнюю дочь соседке, а сам вместе с женой остался прикрывать их отход. Будучи большим поклонником охоты, он хранил у себя дома целый арсенал оружия. Теперь девочка летела на Шендар вместе с остальными.

— Ничего, Лиззи, — успокаивала ее Изабелла, — побудешь пока на Шендаре, а там все утрясется, и ты вернешься к родителям.

— Я точно знаю, что они умерли — Элизабет подняла на врача свои светло-зеленые глаза, прозрачные, как морская вода. — Я всегда чувствовала, когда им плохо или они больны. И я почувствовала, что их больше нет!

— Дом горел, — тихо сказала жена советника, с которой была Лиззи, — я слышала два взрыва. Сидней был не из тех людей, которые отступят или испугаются.

— Тогда, — решительно заявила Изабелла, — девочка будет жить у меня.

— Но…

— Никаких но! Я все-таки врач, и знаю, что надо делать в таких случаях.

Каюта Изабеллы отличалась от остальных. Рядом с ней был небольшой, на две койки, лазарет, который непрерывно пополнялся новым оборудованием, несмотря на режим строгой экономии. А в самой ее каюте была еще одна убирающаяся койка: для больных, нуждающихся в постоянном присмотре. Единственным способом отвлечь девочку от мыслей о родителях было загрузить ее новыми впечатлениями так, чтобы ни на что другое ее внимания не хватало бы. И достичь этого удалось. Убедившись, что Лиззи не склонна просто так нажимать на первые попавшиеся кнопки, Изабелла отвела ее в рубку, где сдала с рук на руки Катрин и Фраю, которые по очереди рассказывали такое количество разных историй, что девочка слушала их с раскрытым от удивления и восхищения ртом. Дорж подарил ей все свои безделушки, Джулия — золотую цепочку с несколькими кулонами. Поэтому девочка была настолько счастлива, насколько это было вообще возможно. И не доставляла никаких забот, в отличие от некоторых других маленьких пассажиров. Неудивительно, насколько она понравилась всему экипажу «Золотой Лани».

На подлете к Шендару Блуд связался с наземными службами.

— Говорит капитан корабля «Золотая Лань». Наш корабль прибыл сюда со Скади. У меня сообщение для военной разведки.

Ждать пришлось не более минуты: видимо представители разведки сидели рядом с главной диспетчерской. А, может быть, переключить на них связь было простой задачей. Как бы то ни было, Блуда приветствовал голос, вежливый до приторности.

— У меня на борту сто девятнадцать пассажиров, все — члены семей граждан Шендара. И, кроме этого, тело Олафа Нильсона. Вам что-нибудь говорит это имя?

— Будьте так любезны, подождите совсем немного, буквально минуточку, — торопливо проговорил невидимый собеседник, — я немедленно выясню все подробности…

К его чести или к чести всей разведки, ответ пришел практически за минуту. Разговор продолжил другой человек, чей голос показался Блуду смутно знакомым.

— Вы говорите, тело?

— Он погиб в бою, сопровождая женщин и детей к кораблю.

— Жаль, — вздохнул человек, — Джек был отличным человеком.

— Джек?

— А вы думаете, джентльмены, — усмехнулся знакомый незнакомец, — что разведчик будет работать под своим именем? Такое доступно, увы, только нам, штабным крысам. Сделайте несколько витков вокруг планеты и только потом садитесь на военный космодром. Вы там, кстати, уже были. А нам надо подготовиться.

— Сдается мне, что это был тот лысый, как его там… — задумчиво произнес Руудс, сидящий тут же, в рубке. Он все утро катал на себе детей и теперь наслаждался вполне заслуженной передышкой.

— Скулз, — проворчал Блуд, — у тебя слух тоньше, тебе виднее.

Этот разговор состоялся вечером по корабельному времени, а вращаться вокруг планеты им пришлось всю ночь. Только утром диспетчерская сообщила им о начале посадки. Блуд вышел из корабля первым, прихватив с собой, как всегда, Руудса и Миллза. Слух не подвел старпома: их действительно встречал полковник Скулз, на этот раз одетый в штатское. В штатском же были и все, кто стоял внизу. А еще внизу весь космодром был забит легковыми машинами разного размера.

— Не ожидал увидеть здесь именно Вас, да еще и без формы, — неприязненным тоном произнес Миллз, которому лысый полковник не понравился еще при первой встрече.

— В штабе именно я занимался координацией работ по Скади, джентльмены, — усмехнулся Скулз. — А форму мы все сняли, чтобы лишний раз не травмировать детей. Пусть даже это и форма наших военных, не слишком похожая на форму Скади, все равно, лучше им этого пока не видеть.

— Вот уж, не ожидал такого услышать от Вас, — искренне изумился Миллз.

Полковник стал совершенно серьезным.

— Вы можете с полной уверенностью, джентльмены, назвать полковника Гедеона Скулза дурным человеком. Я убивал, лжесвидетельствовал и крал — когда это было необходимо. Но за всю свою жизнь, можете мне поверить, я не причинил вреда ребенку.

— Необходимо?! — вскинулся Джеффри.

— Да. Есть законы, данные нам Богом, и законы, придуманные людьми. И иногда они противоречат друг другу.

— Карающая десница Божья… — с иронией протянул Джеффри.

— Вовсе нет. Просто иногда законы, созданные, чтобы защитить невинных, используются негодяями, чтобы уйти от ответственности. Законы человеческие несовершенны, в отличие от законов Божьих. И, тогда, мне приходилось проделывать это все, лишь бы главари организованной преступности получили по заслугам. Права человека и презумпция невиновности — вещи замечательные. Без них общество скатилось бы или к анархии, или к жесточайшей инквизиции. Но справедливость и возмездие — выше всего придуманного людьми. А теперь, — к полковнику вновь вернулась его усмешка, — давайте вернемся к нашим делам. Мы тут говорим, а всем этим людям не терпится обнять своих близких и поблагодарить героев, без которых не было бы этой радостной встречи.

Следующие два часа были довольно трудными для всего экипажа «Золотой Лани». Хотя полковник Скулз вежливо, но настойчиво увлекал людей к машинам, каждому и из встречающих, и прилетевших хотелось выразить свои чувства. Космолетчиков обнимали и целовали, трясли им руки и хлопали по плечу. А прочувственных речей хватило бы на целый полк героев. Неудивительно, что когда последние из спасенных сели в свои машины, Блуд и Руудс, которым и досталась основная масса благодарностей, чувствовали себя совершенно измотанными. Немногим лучше себя чувствовали и остальные. У Руудса, впрочем, хватило сил после всего этого еще и притащить тело мертвого разведчика в пластиковом мешке. Его тихо погрузили в неприметную машину и сразу же увезли.

— Отдыхайте, джентльмены, — улыбнулся им Скулз. — Завтра с утра мы поговорим обо всех остальных делах.

Он помахал рукой и уехал — в последней машине, оставшейся на посадочном поле космопорта.

Следующее утро началось, как нетрудно было догадаться, с визита полковника Скулза. На этот раз он был не просто в форме, а в парадном мундире с несколькими наградами.

— Сначала несколько пояснений, леди и джентльмены, — начал он, усевшись в кресле кают-компании. — Джек Мортон был моим давним другом. Мы познакомились во время обучения в Академии разведки. Он был молодым космолетчиком, а я — таким же молодым экономистом.

— Экономистом? — удивился Вальтер.

— Ну да. Для военной разведки нужны люди разных профессий. Вы никогда не задумывались над этим? Так вот, мы были с Джеком ровесниками. Но после оперативной работы меня взяли в штаб, а его, наоборот, отослали на Скади. Увы, леди и джентльмены, тем, кто находится ближе к начальству, всегда достается больше наград чем тем, кто тянет свою лямку в дальних гарнизонах. Он это прекрасно понимал и не обижался, что я давно обскакал его и по званиям, и по наградам. Я же говорил, он был прекрасным человеком. Очень жаль, что гибнут такие люди, а мы, — он грустно усмехнулся, — остаемся целыми и невредимыми. И еще, возможно у вас возник законный вопрос: а в честь чего военные разведчики борются с какой-то там организованной преступностью? Увы, коррупция среди полицейских чинов явление повсеместно распространенное. Но подкупить кого-либо из нас гораздо сложнее. Поэтому, кроме работы по обеспечению внешней безопасности, нашей службе приходится заниматься и некоторыми внутренними проблемами. А, теперь, перейдем к более приятным вещам.

Он встал и вытащил из небольшой папки, которую принес с собой, несколько листов бумаги прекрасного качества.

— Наши законы, леди и джентльмены, не позволяют давать государственные награды гражданам других планет. Поэтому наш Президент подписал указы о присвоении вам почетного гражданства планеты Шендар III.

Полковник положил указы на стол.

— Вы в любой момент, когда только пожелаете, можете отказаться от своего прежнего гражданства и принять наше. И, кроме этого, сразу же получите «Медаль Сената». К ней положена довольно приличная пенсия, поэтому вы не будете знать нужды. И знайте, леди и джентльмены, когда вы устанете от космических дорог, вас всегда ждет Шендар III.

Он умолк и продолжил через несколько секунд.

— Мы, в военной разведке, решили не привлекать к вам внимания. Но если вы хотите официальных торжеств — пожалуйста. Президент сам вручит вам эти указы в присутствии прессы, а потом в Сенате будет проведен торжественный ужин в вашу честь. Ну и потом вас бросят на растерзание журналистам, — Скулз усмехнулся своей обычной усмешкой. — Кстати, вам еще положено по награде — но меньшего достоинства, за действия по доставке колонистов на Бланш.

— Мы услышали предположение, что все это было неслучайно и ваша полиция очень не хотела расширения колоний, — заметил Блуд.

— Как вам сказать, — усмехнулся полковник, — тут трудно утверждать что-то наверняка, но одно известно точно: вскоре после этого несколько высокопоставленных офицеров полиции внезапно покончили с собой. Бывают же совпадения!

— И Вы сами удостоверились, что это действительно были несчастные случаи? — вмешался Вальтер, искусно подхватив разговор намеками.

— Увы, — усмехнулся Скулз, — я уже давно не занимаюсь оперативной работой. Для этого есть молодые… Но вы так и не решили: устраивать нам торжества или нет?

— Мне кажется, вы поступили правильно, — сказал Блуд. Он обвел глазами весь экипаж: — Кто-нибудь желает поучаствовать в официальном приеме?

Желающих не нашлось, один только Руудс немного тоскливо вздохнул: он до конца не решил, хочет он или не хочет. Когда этот вопрос был решен, Скулз сказал:

— Теперь перейдем к денежным вопросам. Скажите мне, мистер Миллз, не как коммерсант, а как джентльмен, вы понесли на этом какие-нибудь потери?

Джеффри почесал в затылке.

— Если честно, то сказать трудно. Топливом нас загрузили под завязку, нам пришлось выкинуть цистерны для жидких грузов, зато мы получили новые удобные пассажирские модули. В общем, если только наше жалование, да сколько-то топлива для реактора.

— Ясно. Ну, с жалованием — это ваши проблемы. Оплачивать доброе дело — как-то некрасиво. А реактор мы сегодня же вам перезарядим.

Миллз расплылся в улыбке: зарядка реактора дело очень дорогостоящее, а значит, они вышли из этого дела с хорошей прибылью.

— Кроме того, — продолжал Скулз, — за утраченные грузовые модули наше правительство выделить вам компенсацию. Естественно, в двойном размере стоимости этого модуля.

— Все-таки, добрые дела хорошо оплачиваются, — сказала Джулия, тоже прикинув прибыли.

— Вовсе нет. Мы оплачиваем не добрые дела, а покрываем вам убытки. Наконец, у меня остался один вопрос. О том, что делать с Элизабет Кэмпбелл.

— А что делать с Лиззи? — удивился Блуд. — Вы найдете какую-нибудь семью, чтобы она смогла там жить.

— Вся проблема в том, леди и джентльмены, что девочка категорически заявила, о своем желании остаться на «Золотой Лани». Ни мое начальство, ни Министерство по делам семьи, ни Президент не видят в этом ничего плохого.

— Ничего себе! — Джеффри открыл рот от изумления.

— С ума вы там посходили, что ли? — резко спросила Изабелла. — Девочке нужно жить в нормальной обстановке.

— Вот именно, в нормальной! — Скулз наставительно поднял вверх указательный палец. — Нормальной обстановкой для мисс Кэмпбелл является Скади, но никак не Шендар! Здесь она будет чувствовать чужой в гораздо большей степени, чем на вашем корабле.

— Но ей надо учиться! — слабо сопротивлялась Изабелла.

— Мисс Родригес, — укоризненно проговорил полковник, — как же вы не сообразили, что вы все, может быть за исключением старшего помощника, прекрасно образованы и применяете эти знания на практике? Математика, физика, химия, биология, правописание — я правильно перечислил? Чему вы не сможете научить ребенка? Географии отдельной планеты? Истории отдельной планеты? Литературе отдельной планеты? Просто на свете станет одним гражданином космопорта больше. А Шендарское гражданство мы ей уже устроили — указом.

— Интересно, — проговорил Вальтер, — как Вы узнали, кто из нас Изабелла Родригес?

— Ну, то что это не Вы, это заметно с первого взгляда, — усмехнулся Скулз, — Просто я поговорил с мисс Кэмпбелл, и она рассказала, что корабельный врач, мисс Изабелла, заботилась о ней в полете. А когда я спросил, как мне отличить ее от других, она сказала, что у мисс Родригес длинные черные волосы.

Он с улыбкой поочередно поглядел на коротко подстриженную Катрин и на блондинку Джулию.

— Я бы сам с удовольствием удочерил ее, но у меня нет семьи. В молодости я был слишком ответственным человеком и не решался жениться зная, что в любой момент могу погибнуть. А вот у вас никаких проблем не должно возникнуть. Даже с формальной точки зрения, мисс Родригес, вы вполне удовлетворяете всем требованиям, предъявляемым к приемной матери.

— С литературой проблем не будет, — неожиданно сказал Дорж. — Я сам прочитал немало книг и смогу подобрать для Лиззи нужные.

— Ты говоришь так, как будто все уже решено! — обиженным голосом проговорила Изабелла.

— А ты еще сомневаешься? — ответил пилот вопросом на вопрос.

Блуд кивнул головой.

— Ну что же, значит нас будет на одного человека больше. У нас же не будет проблем из-за этого?

— Ни малейших! — ответил за всех Руудс.

Эпилог частей 1-7

Вот и поставлена точка. Но история «Золотой Лани» и тех, кто летает на ней, вовсе не закончена. Число «семь» — хорошее число; древние мудрецы называли его «совершенным». Так что пока хватит. Подождем немного, дадим возможность нашим героям получить на разные части своих тел новые приключения и вернемся к ним — когда-нибудь!

© Copyright: Алексей Гулин, 2008

Оглавление

Предисловие. Мир капитана Блуда

Часть 1. Переселенки

Часть 2. Золотоискатели и золотоискательницы

Часть 3. Бюрократическая мышеловка

Часть 4. Бродячий гарем, или Зоопарк в его багаже

Часть 5. Члены и членики

Часть 6. Прогулка мужского клуба «Геракл»

Часть 7. Приемыш

Эпилог частей 1-7