Кто откроет эту дверь? [Владимир Орестов] (fb2) читать постранично
Книга 667455 устарела и заменена на исправленную
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (27) »
Владимир Орестов Кто откроет эту дверь?
Кто откроет эту дверь?
Публикация: сборник "Удивительные истории о любви", АСТ, 2019, ISBN: 978-5-17-114804-1, редактор: Полянина Евгения ИгоревнаВ коридор выходит четыре двери. Одна — ведёт на кухню. Вторая — в спальню. Третья — в туалет. Четвёртая же практически всегда закрыта. Иногда я захожу туда — в комнату без единого окна — подметаю пол, протираю хрусталь. После — обычно напиваюсь, уж больно тяжело мне находиться там. Словно в склепе. Хотя почему словно?
У Ани зелёные волосы с фиолетовыми прядями и ветер в голове. Я искренне уважаю людей, у которых он дует без употребления чего-либо. Думаю, именно благодаря этому ветру Аня верит мне. Верит в то, что видит в замочную скважину. Верит в моё существование.
Она не живёт постоянно со мной, но приходит часто, возможно даже слишком часто. Я ей не препятствую, потому что знаю, вскоре и она уйдёт. Навсегда. А я останусь здесь, на посту у закрытой двери. Аня дёргает ручку и тянет дверь на себя. — От себя, — комментирую я. Те, кто бывали здесь до Ани, тоже совершали эту ошибку. И тоже долго не могли поверить, что эту дверь невозможно открыть. В комнату могу заходить только я и только тогда, когда в квартире никого нет. Кто-то же должен протирать хрусталь?
Спустя десять минут Аня сдаётся и замирает на корточках, глядя в замочную скважину. — А она… жила здесь… тогда? — спрашивает Аня. — В этой квартире? Я качаю головой: — Нет, конечно. Это же старый доходный дом — один из худших в городе, если быть честным. Здесь жили люди попроще — мастеровые, рабочие, кузнецы — мой взгляд падает на фотографию на стене. Бородатые лица улыбаются мне сквозь столетие. — Она жила в особняке за Литейным, рядом с Козьмой и Дамианом. Аня косит глаза в сторону — она всегда делает так, когда не понимает, о чём я говорю. — Церковью Святых Козьмы и Дамиана. Ноль реакции. — Лейб-гвардии Сапёрного батальона. Ноль превращается в отрицательную величину. — Её взорвали в пятьдесят седьмом. Там теперь метро. Аня кивает, а я глупо улыбаюсь, стоит мне произнести последнее слово. Ну что тут можно сказать — я действительно люблю метро. Больше, чем метро, я люблю только горы. Но я их очень давно не видел.
По утрам Аня любит курить на кухне, накинув мою куртку с надписью «Санкт-Петербургский метрополитен». Я не возражаю — мне нравятся, как она в ней смотрится. А когда я веду поезд по тоннелю, запах духов нет-нет, да и напомнит мне прошедшую ночь. — Ты же был не один? — внезапно спрашивает Аня, небрежно туша сигарету. Я тянусь рукой к пепельнице и затаптываю пальцами дымящийся окурок. Когда пауза становится совсем неприличной, я всё же отвечаю: — Нет, конечно. Революция. Война. Жизнь. — Они все… умерли? — Аня не видит или же не хочет видеть, что мне не нравится об этом говорить. — Нет, — качаю головой. — Не все. Один — в Африке, алмазы добывает. Двое уехали в девяностые — на Урал, строить… тебе говорит, что-нибудь название Ямантау? Аня пожимает плечами. — Неважно. Это… бункер глубоко-глубоко под горами. Может, они остались там, не знаю… Остались — во всех смыслах, — думаю я про себя. Аня смотрит на часы, спохватывается и убегает. Её кеды топают по лестнице. Я смотрю на фотографию на стене в прихожей. Бородатые лица улыбаются мне сквозь столетие.
— Зачем. Ты. Это. Принесла? — я говорю по слогам. Мне неприятно даже смотреть на эту упаковку — с бессмысленными ятями и завитушками. Но больше я боюсь, что запах каким-то образом проникнет через плотно закрытую дверь. — Это вкусно! — возмущается Аня. — И натурально! — Ты знаешь, из чего это делается? — Выхватываю у неё из руки картонную коробочку и швыряю в открытую форточку. Аня краснеет. Аня выдыхает. Аня раскрывает рот, вероятно, чтобы сказать что-то нелицеприятное, но тут до неё доходит. — А-а-а… — тянет Аня. — Да… точно. Это же пастила… Я часто киваю. — А пастилу делают из… То есть, — Аня выглядит удивлённой, — на самом деле всё произошло из-за пастилы? — А ты что, думала, в сказке живёшь? — Я отражаю Анину улыбку, как старое, потрескавшееся зеркало. — Ей подсунула её торговка на Мальцевском рынке, — добавляю я, но Аня уже меня не слушает — последнее время она не любит говорить о комнате без окон. Аня делает вид, что целиком и полностью поглощена содержимым моего холодильника. — Я очень хотела сладкого, а ты меня его лишил, — нарочито капризным голосом сообщает Аня. — Что мне теперь есть? — Яйца. Колбаса. Огурец, — озвучиваю я, то, что вижу через её плечо. — Овощи, хлеб и вино? — поворачивается ко мне Аня, и я морщусь. Зачем она всё это читает? Неужели она не понимает, что всё давным-давно пошло не так, как написано? И никакого выхода не предвидится? — Яйца. Колбаса. Огурец, — повторяю я. — И никакой
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (27) »
Последние комментарии
2 часов 48 минут назад
2 часов 49 минут назад
4 часов 50 минут назад
4 часов 52 минут назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 3 часов назад