Охота на людей [Лев Рожков] (fb2) читать онлайн

Лев Рожков Охота на людей

Случилось это в будущем. Ну-у… Для вас в будущем. Для меня это уже прошлое. Не буду говорить, когда это всё будет, чтобы заранее не предупреждать вас. Может быть уже началось, а может быть и так, что лишь ваши внуки застанут такой момент. Правильнее будет сказать: «Начнут противостояние елям».

Я же вам поведаю про один из таких декабрьских дней.

Случилось всё в Сибири возле деревни «Древнекаменск». Население небольшое: двести шесть человек. Все друг друга знали, так что ничего интересного не происходило. Одно поколение сменялось другим год за годом, десятилетие за десятилетием.

Помню один смешной момент, когда три человека решили искупаться в проруби. А мороз здесь знатный, так что и летом без куртки не выйти, а зимой так вообще! Но нашим героям было всё равно. Сделали они лунку, нырнули, проплыли немного подо льдом, а выход потеряли. Вроде бы, это были три пьяных мужчины. Здесь таких много, однако идиотов, которые в зиму в реку лезут, меньше. Я бы это не рассказывал, если бы они догадались верёвкой обмотаться или по очереди заходить и выходить. Всё же произошло то, что и должно было: они все погибли. Даже сейчас всплывает ехидная улыбка, без которой вспомнить таких людей невозможно.

Деревня от больших городов закрыта огромным расстоянием, из-за чего люди в город ездят, максимум, четыре раза в год. Бывает и меньше. Например, в прошлом году заболела девушка молодая, а врача нет. Кажется, что-то с ушами было. Она то по глупости без шапки ходила и сильно уши простудила. В общем, умирала. Собрались всей деревней, а решить ничего не могут. Кто-то всё кричал, что заслужила она такого. Кто-то молился Богу и на хорошее надеялся. Кто-то, как я, лишь рукой повёл, да ухмылку прятал.

На Бога тут бесполезно надеяться. Он в такие места не заглядывает, в отличие от меня.

Так вот, решили в город вести её. Собрали сани, положили её, обмотав одеялами, и поехали. Но не доехали. Ночью ураган их настиг и убил всех. Когда сани с телом через два дня в километре от деревни были замечены, все снова сбежались. А делать уже точно нечего. Развели руками и похоронили девушку. За родителями её, что так же в санях в тот день сидели, никто не решился ехать. Только собакам повезло, и они успели от урагана того домой прибежать. Видно почуяли беду, возможно, даже предупредили, а хозяева не послушали.

Думаю, суть вы уяснили: плохо здесь живётся. А в тот год стало ещё хуже.

Наступал Новый год. В Древнекаменске это был один из важнейших праздников. Люди постоянно загадывали желания, в надежде, что они сбудутся, но всё всегда оставалось по-прежнему. В Древнекаменске люди, как и во все стране, ставили ёлки, украшали их, водили хороводы, устраивали пиры и радовались. Да вот только не нравилось это кое-кому.

В тот день к их деревне шёл маленький отряд из елей. Их поселение в декабре пришло сюда ради одного — мести. Ели решили окружить деревню с двух сторон и напасть, поэтому наш отряд состоял лишь из двадцати особей. В основном на охоту выходили только мужчины, а дети и женщины, тем временем, готовились к празднику.

Ели считали, что детям только с двадцати лет можно ходить на охоты, когда металлическая кора отрастёт и никто не станет бояться смерти. Для их долгой жизни это был лишь миг детства, после которого наступал период взросления. Но старшие ели всё равно рассказывали свои обычаи, традиции новогодние и причины охот даже самым маленьким.

В тот день охота для некоторых была уже привычным делом, как, например, для Кодоку, Фекомода и Деда-многолета. А для кого-то и первая, как, например, для Кранти. Ему недавно исполнилось всего десять лет, ростом он был ниже всех: два метра. Кранти был полностью готов к сегодняшней охоте. За исключением металлической коры. Столько он услышал про людей, что не мог сдержать своего гнева. Так как вы не понимаете их язык, сразу буду переводить, а то без меня рассказ остановится.

— Как же я жду этого момента! — шептал себе Кранти. — Месть настанет! Теперь мы сильны так, что ни один из нас не погибнет!

Его дух пылал сильнее, чем у кого-либо ещё. Нет, большинство тоже ожидали такого долгожданного момента, но не так сильно. Фекомод любил этот день больше всего в году. Да и любить было немного, ведь всё остальное время они просто общались, глубоко закопав свои мутировавшие корни в землю или долго шли к месту для новой охоты.

Такая банальность и скукота явно не нравилась Кодоку. Ему было уже сорок девять лет, хотя до Деда-многолета, которому весной исполнилось сто семьдесят два года, Кодоку было далеко. Рост тоже не лучший: пять метров. Он не хотел ходить на охоты, но выбора не было, ведь его лучший друг Фекомод постоянно всех заставлял. Да и мало кто пытался отказать. У тех, кто не хотел мстить людям, было два пути: вечно потакать желаниям остальных елей или уйти с позором в одиночную жизнь. Старухи ёлки вечно говорили, как плохо там без кого-либо ещё, как ты наткнёшься на всего одного человека, а из-за своей доброты не убьёшь его, как он расскажет о тебе односельчанам, которые мигом обрубят тебе корни. Все с детства боялись куда-то уйти. Кодоку же игнорировал их рассказы. Его идеологию мало кто понимал, но и донести её до остальных он не старался. Ему было плевать на людей. Просто плевать, как было бы плевать на то, есть ли на Марсе жизнь. Ну и что с того, если люди убивали его сородичей для Нового года? Его то они не убили, а значит и беспокоиться не нужно. Однажды Кодоку попытался рассказать свои мысли Фекомоду, но тот погрозил ему корнем и сказал: «Кодоку, не забывай, что мы можем с тобой сделать, если будешь такое говорить. Ты же знаешь, что я тебе не позволю жить в одиночестве, как ты хочешь, или жалеть людей. Так что молчи, Кодоку.» И Кодоку молчал. А, точнее, боялся. Это сказал его единственный и лучший друг, а значит стоит и послушаться, ведь так? Однако что-то внутри Кодоку в тот момент изменилось.

Помню его спокойный настрой, когда группа из двадцати елей обходила деревню. Кодоку думал о весне. Весной снег тает, птички приятно щебечут на ушко, солнце начинает греть металлическую кору. Вот только уже год он не грелся, потому что его стая перебралась в слишком холодную территорию. А Кодоку много раз просил старосту обдумать идею по возвращению, но получал одинаковый ответ: «Там все уже мертвы.»

— Фекомод. — обратился Кодоку к другу.

У ёлок нет рта, так что они общаются на своём языке, передовая мысли друг другу. Но спокойно подслушивать их не могут, ведь мысли оказываются в голове определённой ёлки. А также они могут вещать для всех, когда это нужно.

— Что? — ответил тот.

— Как думаешь, много ли наших сегодня умрёт?

Фекомод немного помедлил с ответом, удивлённый тем, что его лучший друг посмел подумать, что хоть один из таких невероятно сильных существ может погибнуть.

— М-мало. — неуверенно начала тот, потом пришёл в себя и продолжил. — Никто! Никто не может сегодня умереть. Наши корни им просто так не обрубить, а значит и не убить. У одного меня только тридцать два главных корня и все нетронуты.

— Ты то да. А вот остальные… Например, Дед-многолет. — ответил Кодоку. — У него лишь два осталось.

— Так это из-за того, что он идиот и слишком безрассуден.

— Ну а Кранти? У него и кора ещё не отросла, а вы ему разрешили пойти.

— Ты забыл, как он орал днями и ночами, пока мы шли сюда? Легче ему показать охоту, не подпуская слишком далеко.

Кодоку лишь кивнул корнем. Сегодня он хочет выплеснуть обиду к своему народу на людях, поэтому шёл в ряду первых. Слева был Фекомод, которому исполнилось шестьдесят три года. Его рост остановился на семи метрах, когда пришлось эволюционировать ради защиты. Металлическая кора не позволяла никому больше вырасти или отрастить новые корни. На самом деле ёлки ещё могут расти, но кора не сможет, а без единственной защиты они ходить не хотят. И корни при отрубании могут отрасти, ведь внутри ничего не мешает, но вот ёлки боятся жить без металлической брони. Ели, сами того не зная, получили и плохое и хорошее: они не могут расти и регенерировать, но зато не так просто умрут от человека.

Фекомод знал это, иногда завидовал самым старым ёлкам в их стае, что они смогли дойти до пятнадцати метров, а кто-то и до двадцати. Но зачастую больше был рад тому, что самый сильный в поселении. Сила у них определялась количеством корней и твоим умением их использовать в бою. На общих тренировках лучшим был Фекомод, сумевший отразить брошенные камни и схватить снежки. Испытания хоть и странные, но действительно показывающие реакцию. А корней у него было целых тридцать два.

Ёлки так мутировали, что отпали придаточные корни, а количество боковых увеличилось. Теперь ели имели один главный корень и несколько боковых. Все корни были диаметром в пять сантиметров, а длиной до трёх метров. Ели могли на них ходить, ими, как руками, что-то делать, а также впитывать вещества из почвы. В это время кора немного разъезжается в стороны и питает ель, ведь сквозь металлическую кору ничего не проходит.

— Эй, Дед-многолет! — обратился к нему Кранти. — А как ты потерял все корни. У тебя же их двадцать пять было, а теперь лишь два.

— Ох-ох-ох! — посмеялся он в ответ, пытаясь подвигать обрубками под стволом. — Раньше, когда у нас ещё не было металлической коры, — начал он старческим приглушённым голосом, — Люди частенько отрубали мне корни, но так и не успели срубить все, ведь после пятнадцатого я мутировал.

— Но а как же они смогли отрубить ещё восемь корней, если они уже были покрыты металлической корой?

— Напали мы однажды на деревню, а у людей там оружие специально было, способное корни рубить. Хоть наша стая тогда и победила, пришлось мне всех за собой прятать и большую часть атак на себя принять. — резво прыгая на оставшихся корнях, говорил тот.

В тот момент Кранти посчитал Деда-многолета героем и не думал о том, что это может быть ложь, как и большинство рассказов старого Деда. По крайней мере, так все говорили.

«Ага, ещё чего!» — подумал Фекомод. — «Ты по глупости своей вперёд полез, вот корни и отрубили, пока мы и сдвинуться с места не успели. Повезло тебе, что я метко иглы выпустил.»

Забыл сказать!

— Спасибо, Фекомод, что напомнил!

— Что?! — прозвучал встревоженный ответ.

Теперь он точно пару минут будет думать, что с ним не всё в порядке. Хорошо, что никому не расскажет, а то признают сумасшедшим.

Ели из-за мутации изменили свои иголки. Если раньше они были короткие и в большом количестве, то сейчас они длиной в восемь сантиметров, толщиной в один и намного острее. Ёлки, как дикобразы, способны выстреливать ими. За пару недель все иглы отрастают, в отличие от конечностей. А их количество на одну ветку уменьшилось до десяти или пятнадцати штук. Ели выглядели голыми. «Или даже немного мёртвыми.» — как подумал бы Кодоку.

Их небольшая колонна шла вперёд. Справа был глубокий овраг, который нужно было обойти, чтобы добраться до деревни. По их плану первая группа отвлечёт на себя мужчин в деревне, пока вторая группа Фекомода разберётся с остальными. Чего они не подозревали, так это засады.

Как только колонна прошла ещё пару метров вперёд, сзади из оврага начали выбегать мужчины из той деревни. Шестьдесят человек стояли против двадцати елей. У каждого в руке было своё оружие: топор, бензопила, обычная пила, молоток, коса, лопата, нож. Один мужик зачем-то ружьё охотничье принёс. Да, для охоты в самый раз, но не против металлических деревьев. Кто-то успел им рассказать, что каждый год ёлки ходят на охоту, а потом и сами люди их заметили, но решили первыми напасть.

Часть из людей дрожали, перешёптывались, однако старались выглядеть угрожающе. Конечно, при виде таких елей, идущих за твоей душой, а, точнее, телом, боятся будешь сильнее, чем заяц, бегущий от стаи волков.

— Берегись! — вдруг вскричал Дед-многолет и попрыгал к ним на встречу. — Я в одиночку всех одолею!

— Стой, Дед! — злобно ответил Фекомод и развернулся.

Люди обступили старика и начали долбить по двум корням. Он же в ответ старался зацепить хотя бы одного своими иглами, но стрелял хуже, чем слепой, ориентирующийся по звукам. Остальные ёлки стремительно побежали на помощь. Было уже поздно. Поднялся над головой одного из мужчин топор и обрубил первый корень, который на протяжении всего пяти с половиной секунд яро били люди. Сначала кора держалась, но после шестнадцатого удара начала чуть проминаться, а потом совсем раскололась, открыв внутренности корня. То же самое случилось и со вторым корнем. Люди были решительнее, чем Кранти.

Он же в это время застыл и смотрел на Деда-многолета. Его тело чуть покачнулось, потеряло всякую опору и упало к корням всех тех, кто спешил на помощь. Дед-многолет умер. Кранти, возможно, захотел бы заплакать, если бы умел, но он лишь потерял дар речи и почувствовал пустоту внутри себя. А может и плакал, но у себя в голове. Дед был его любимым стариком в стае. Он много чего рассказывал, смешил, учил, а теперь он мёртв. Всё, его больше нет! Он не расскажет историю и первой охоте стоя под звёздным небом, не похвастается своими старыми достижениями, не поможет уснуть, когда страшно и одиноко. Кранти ощутил себя в одиночестве и темноте. А как же он видел свет раньше без глаз? А были ли у него глаза раньше? Теперь их точно нет.

— А-а-а! — взревел Фекомод, обрушившись сразу на семерых человек.

Кодоку схватил сзади запутавшегося парня и подтащил к себе.

Тот что-то вопил, махал руками и плакал. Выбросил свой топор, поднял руки и всё молил о пощаде.

— Прямо как я. — задумчиво пролепетал Кодоку, ударяя парня о землю.

Он не понимал человеческой речи. Так бы наверняка отпустил, пожалев. Однако парень ошибочно полагался на Бога. Хе-хе! Его здесь нет!

Удар за ударом махал Кодоку. Сначала от соприкосновения спины и снежной кучи парень почти потерял сознание, что хоть как-то бы смягчило боль. Но ему опять не повезло, и он отделался сильным ушибом спины и кровью из носа. Затем пошёл удар лицом вниз. И снова парень поступил глупо: выставил вниз руки, от чего те с хрустом сломались. Прозвучал крик. Кто-то из мужчин за озирался, даже узнали парня, только вот сделать ничего не могли. Последняя атака была быстрой. В неё Кодоку вложил весь гнев и с огромной силой добил парня об землю. Бездыханное тело, истекая кровь, болталось в корнях ели. Кодоку было этого мало, он раз за разом бил парня обо всё вокруг, стрелял в него иглами и расслаблялся. Так он частенько делал, избивая снег и представляя кого-то из своих сородичей. В основном он видел Фекомода.

Фекомод в это время сражался с людьми. Вдруг один из них прыгнул прямо к стволу, однако тот успел выставить ветку и выстрелить в лицо, пробив голову. Крики, кровь, страдания заполонили ту узкую дорогу. Некоторые попытались бежать, за что были названы трусами, вот только меткие выстрели останавливали всех.

Кранти, глядя на это, забыл про глупого Деда. Его завораживала схватка. Скорее даже пугала. Вся атмосфера представлялась немного иначе. Он почувствовал боль этих людей. Ему стали их жалко.

«Прекрати! Они убивали других ёлок!» — прозвучал пронзительный крик в его голове. «Так и что? Они не должны так страдать. И ёлки не должны страдать. Лучше сделать так, чтобы вообще никто не страдал.» — ответили ему.

Фекомод с остальными ёлками в это время наконец победили. Парочка деревьев отделались слабыми ранами, у одного отрубили корень. Все тела сгребли в одну кучу и по одному набирали. Получилось так, что двенадцать ёлок спокойно подняли к себе всех людей. Ещё семь из них должны были нести Деда-многолета.

К нему первым подбежал Кранти. Его неуклюжий бег походил на пингвина. Кранти медленно обнял старого Деда и кажется даже заплакал: я заметил влагу на стволе. Хотя это слишком странно, чтобы мутировавшие ходячие ёлки, убивающие людей, могли плакать.

— Да-а… — огорчённо склонился над трупом Фекомод.

Он тоже любил старика, но как-то по-своему. Каждого здесь он любил по-своему, чего многие не могли понять и даже обижались на некоторые высказывания Фекомода.

Он склонился над Дедом и одним корнем обвёл его ствол. Его примеру последовали и все, кто также стоял рядом. Один лишь Кодоку не присоединился к общему прощанию.

В этот короткий миг прощания каждый вспоминал что-то хорошее, чему его научил Дед-многолет, вспоминали его лживые, но смешные истории, вспоминали его глупость, приносившую больше радости, чем грусти. Всё же сегодня такая глупость сработала иначе.

Как только Фекомод опомнился и оттянул корень, все, как по команде, разошлись. Кранти тоже медленно поднялся и отошёл назад. Фекомод начал руководить ёлками, отправил всех с людьми обратно в поселение, ещё четверо взяли Деда, а потом поискал Кодоку. Тот до сих пор бил уже развалившееся на куски тело.

— Кодоку, он же мёртв!

Тот остановился, думая, что сказать, потом отпустил тело, небрежно его закопал, как один из видов пауков себя в землю для ловушки. Отпавшую руку Кодоку подобрал и бросил в Фекомода.

— Трофей, держи!

Фекомод с непониманием поднял руку и весело бросил обратно. Как горячую картошку перебрасывали они руку и шли за остальными ёлками. Вдруг резко рассмеялись и обняли друг друга.

— Кранти, догоняй! — крикнул Фекомод и продолжил разговор с Кодоку.

Пропустим скучный поход обратно в деревню. Я вам лучше расскажу, что случилось с миром в будущем, раз ёлки начали такое.

Так как ёлки могли общаться на расстоянии, десять лет назад одна из тех, кто видела человеческий новый год, рассказала, что люди делают с их сородичами. Она всё надеялась, что в следующем году заберут кого-то другого, но не её, и часто думала о произошедшем: вот двое мужчин в лесу с топорами натыкаются на довольно маленькую и скромную ёлочку. Мягкие иголки закрывают голый ствол и ветви, красиво играя тёмно-зелёным цветом. Ёлки перешёптываются об этом. Та скромная начинает понемногу бояться и говорить, что хочет сбежать. Но не успевает ничего сделать, хотя и не могла бы, ведь в руках сверкает топор, который быстро попадает по стволу. Тишину поляны прорезает сдавленный крик. За ним ещё один и ещё. Ёлка погибает, моля свою подругу помочь. Та лишь что-то бормочет и боится не меньше. А вдруг теперь и её убьют?

«Зато не одна, а с подругой» — отшучивается голос в голове.

К счастью, мужчины уходят, так и не слыша всех тех криков от лежащей в руках ёлки.

И так эта история шла по елям. Каждый начинал трактовать её по-своему, но суть передавали. Однажды после услышанного один из дедов закричал на весь лес, чтобы каждый услышал.

— Мы не можем так жить! Они смеют убивать наших братьев и сестёр! Вы слышите?! Нужно отомстить, нужно помочь!

Услышали его крик и начали передавать всем ёлкам в мире. Но на тот момент ответом ему была тишина. Многие согласились, хоть и невероятно боялись смерти. И дед разработал план, как они смогут это сделать: «нужно научится управлять нашими корнями и на них, как на тех странных палках у людей, пойти в бой».

До нашего поселения эта идея дошла спустя всего неделю, как ели по всему миру начали готовится к выходу на землю. Сначала кто-то был против, ведь такие нападения бесполезны и опасны, однако, услышав от старосты, что это дань уважения, сразу согласились. В этом поселении про уважение речь часто заходила, хоть и большинство ёлок этого ненавидели.

Спустя год первые ели вышли на землю и неуклюже поползли вперёд. Им огромного туда стоило сначала двинуть корнем, затем перенести на него вес и устоять. А ещё и в бою им управлять будет совсем невозможно. Они потратили ещё год на тренировки. Приходилось на месяцы снова уходить под землю, потому что дереву не хватало энергии на движения. Они могли суммарно за год ходить лишь тридцать один день. Поэтому разбивали это время на весь год и тренировались. Вместе с ними начинал тренироваться и молодой Кранти, но сейчас речь не о нём.

И вот наступило время первой охоты. Кто-то передал им местонахождение ближайшей деревни и сказал атаковать именно её. Другие деревни и даже города захватывали то ли ёлки посильнее, то ли большим числом, я уже не помню. В общем, пошли они все вместе на охоту.

Никто так и не придумал хорошего плана. В те года у них был очень плохой староста, слишком глупый и не предусмотрительный для таких мероприятий. Возможно, даже родственник Деда-многолета, однако этого мне не рассказывали. Напали они не со всех сторон, мешая людям сбежать из деревни, не осторожно и незаметно, а пройдя с главного входа в деревню. Ещё за несколько километров все в люди увидели этих идиотов, схватили оружие, что только нашли за десять минут, и побежали на встречу.

Хоть в тот день победили ёлки, умерло у них в разы больше друзей, чем кто-то мог рассчитывать. Лишь единицы могли правильно и спокойно сражаться, не подставляя свои корни. Все остальные шли напролом.

Они не сели отдохнуть, не взяли своих елей, чтобы потом похоронить, а наоборот мигом побежали далеко в лес. Они испугались, что сейчас на них выйдет больший отряд и всех перебьёт. Потом, конечно, многие себя корили за трусость, но я их понимаю.

На удивление, из-за того, что староста погиб почти первым, никто не думал над своими ошибками. Спустя пару часов после побега одна ёлка начала язвительно смеяться, потом прыгать и кричать всем, что они победили. Остальные начали подражать ей для большего успокоения. Однако, действительно, они начали это праздновать.

Чувствуя, что энергия на грани, каждый стал аккуратно откапывать себе ямку, а потом зарываться. Так они простояли до следующей зимы. За это время новые ели стали прорастать, а те, кто застал первую охоту, начали нагло врать, как героически отправились в деревню к этим паршивым людям, как победили, не потеряв ни одного из своей армии. А новорождённым ничего не оставалось, кроме как верить.

Когда наступил декабрь, новый староста, который у них есть до сих пор, спросил, куда идти на этот раз. Ему всё объяснили, будто имея карту, и поселение выдвинулось в долгое путешествие. Шли они без остановки двадцать три дня, пока не наткнулись на одиноко стоящую ёлку. Он что-то себе бормотал под ветвь и не обращал ни на кого внимания.

— Эй, ты! — крикнул староста.

Но он не сразу посмотрел, всё повторяя себе какую-то мысль. А когда наконец повернулся, сухо спросил: «Чего вам?»

Староста объяснил, куда они направляются и зачем. Этому парню было плевать. Он лишь мотнул веткой и снова что-то затараторил.

— Слушай, а не проведёшь нас? — вдруг мягко обратилась одна из елей.

Тот немного злобно ответил:

— Как я по-вашему буду ходить? Это вот вы такие мутанты, а я нормальный!

Объяснив, как управлять своими корнями и еле уговорив попытаться, все лицезрели за тем, как новый союзник медленно поднимается. Сначала из земли показались кончики корней, затем по одному просочились корни, на которые он опёрся, с невероятным усилием начал подниматься и вдруг рухнул назад. С болью ахнул и задёргал корнями.

— Помогите же ему! — крикнул староста.

Все тут же обступили новенького, подняли и поправили сломавшиеся ветви.

— Как хоть тебя зовут?

Он сильно удивился. Правда, он и знать не знал, что это значит. Вся его жизнь прошла здесь в одиночестве, и парень никогда не слышал, что такое «звать». Удивляюсь, как он так спокойно со всеми разговаривал, если никогда не видел. Наверное, просто не до конца осознал происходящее, ведь на следующее утро он как сумасшедший бегал, прыгал, разговаривал с каждым и никому покоя не давал.

— Что это значит?

— Ну-у… Скажи своё имя.

— У меня нет имени. — буркнул тот и снова попятился назад, вырвавшись из крепких корней своих спасителей.

— Тогда будем звать тебя… Фекомод! — произнёс староста.

Всем имя понравилось, лишь его носителю было всё равно. Назвали бы Пнём Сутулым, он и не повернулся бы, чтобы что-то ответить.

И вот повёл он их всех к деревне, часто спотыкаясь или падая. Многие удивлялись той лёгкости, с которой новенький научился управлять корнями. Парочка ребят, кто был с ним одного возраста, расспрашивали про жизнь в одиночестве, но Фекомод коротко отвечал, никак не выходя на разговор.

Наконец показалась деревня. Фекомод решил не участвовать в этой охоте, а лишь понаблюдать и помочь в случае беды. Ему не стали мешать. И вновь не самый большой отряд из двадцати шести ёлок, не включая новорождённых, которые остались вместе с Фекомодом и одной из старух, напал с главного въезда. И опять их контратаковали, опять многие пострадали и даже погибли, вот только остальные чудом победили. Фекомод наблюдал за боем хоть и со стороны, но с невероятным интересом. В каждый момент, когда он замечал ошибку, начинал во весь голос кричать, как нужно сделать и его даже слушали. Не все, не всегда, однако слушали. И вот бой закончился. Разгорячённый и злой Фекомод подбежал к выжившим.

— Ты! — ткнул он в одного из стариков. — Зачем ты в тот момент уклонился? Топор и так бы прошёл мимо, а из-за твоей тупости погиб он! И ты! — указал он на девушку. — Увидела пилу и тут же убежала! Кто вас так драться учил? И зачем вообще было нападать с самого видного места, болваны?! — всё орал он, пока староста молча рассуждал.

Потом он подошёл к Фекомоду и сказал:

— Ты прав! Теперь ты будешь учить нас, как сражаться и как лучше действовать.

Фекомод сильно удивился настолько неожиданному моменту. Однако больше никто не сможет этим идиотам объяснить, как правильно сражаться.

— Ладно. — спустя минуту проговорил тот и отвернулся.

Все тут же заликовали, закричали и забегали вокруг. Такая радость была чужда Фекомоду. Он её попросту не понял и продолжал стоять, смотря на всё это действо.

Собрав тела мёртвых елей, они отошли подальше от деревни и всех похоронили. В тот момент все уже грустили, кроме Фекомода, которому эти ели были безразличны. Он тоже посочувствовал утрате, но про себя говорил: «Это вам урок за тупость!»

У ёлок ещё оставалась энергия для тренировок, которые начал Фекомод. Собрав всех без исключения, он начал придумывать особые атаки, приёмы и тактики нападений, которые каждый заучивал, становясь лучше. Также он подчеркнул главные ошибки в бою и задумался об самых уязвимых местах. В тот момент он подумал о том, как было бы хорошо, чтобы корни, да и в целом кору, нельзя было повредить. Рассказав о такой мысли старосте, вместе придумали новый тип ёлок, в который спустя ещё одиннадцать месяцев превратились. Теперь их кора стала металлической, а иглы на ветвях удлинились, о чём я уже говорил. Они учились стрелять этими иглами и по наступлению декабря выдвинулись к новой деревне.

По словам всё того же парня, что и говорил координаты деревни в прошлом году, деревня находилась на юге, где было в разы теплее, чем здесь. Стая шла не долго: день или чуть меньше. За это время никто не устал, что для кого-то оказалось в новинку. Они чувствовали огромный прилив энергии, который копили целый год и не могли никак потратить. Кто-то даже по глупости стал бегать, стрелять иглами и тратить силы, не восполняющиеся так просто. И это позже они в себе обнаружили, но никому не сказали.

В конце концов они оказались возле деревни в трёхстах метрах, спрятавшись за голыми деревьями. Фекомод сказал, что нужно разделиться: часть из них пойдёт с этой стороны, вторая с другой. Ещё несколько елей останутся возле деревни, чтобы схватить и убить всех, кто сможет сбежать, а кто-то останется с детьми здесь. Все были согласны, поэтому незамедлительно разделились на группу старосты и группу Фекомода. Первая группа пошла в обход через лес, чтобы не попасться на глаза, а группа Фекомода тихонечко потопала туда, пригнувшись, как только могли. Наверное, со стороны это выглядело ужасно смешно, если забыть про причины их охоты, однако все попытки удачного нападения не увенчались успехом. Нет, не из-за того, что их заметили, а потому что некому было замечать.

Подобравшись совсем вплотную, так что можно было увидеть через окно дома печку или стол, Фекомод знаком предупредил, что сейчас начнётся атака, затем, не получив ответа, ринулся первым. За ним с криками побежали остальные. Увидев эту картину, группа старосты так же напала. Но в самой деревни их ожидали трупы людей, ранее живших здесь. Рядом с ними лежали такие же ёлки, как и те, что напали сейчас.

— Что за… — обходя место боя, говорил Фекомод.

Боевой настрой в каждом куда-то улетучился, из-за чего пришлось грустно бродить и осматриваться, ведь охоты сегодня не будет. Кто-то ещё надеялся отыскать хотя бы парочку живых людей и добить. Фекомод же больше хотел найти кого-то из живых елей. И ему повезло.

В самом конце за домом он нашёл парня. Его отрешённый от мира настрой напомнил Фекомоду себя год назад. Он чуть напрягся, даже разозлился на это прошлое, потом выбросил все плохие мысли и подошёл ближе.

Парень повернулся и немного обрадовался, но, заметив, что это кто-то новый, спросил:

— Кто ты?

— Я Фекомод. Моя стая пришла на охоту в эту деревню, однако твоя стая, трупы которых всё ещё там, уже всех победила.

Парень, о чём-то задумавшись, отвернулся.

— Что у вас случилось? — спустя несколько минут молчания спросил Фекомод.

— Нас было мало, а этих людей больше. Я говорил, что вообще не нужно никуда идти. Это было безрассудно и глупо с самого начала, но никто меня не слушал. Я остался в стороне, потом пришёл посмотреть, когда никто долго не возвращался, а тут это. — он указал корнем на ближайшее тело.

— А хочешь к нам в стаю? — спросил Фекомод.

— К вам? — немного с отвращением и интересом ответил парень.

— Да! Ты будешь тренироваться вместе с нами, будешь учиться стрелять иглами, отрастишь металлическую кору и станешь сильнее. Станешь, как я!

В этот миг парень всё-таки обратил внимание на то, как выглядел его собеседник. На удивление, мутировавшее дерево никак не возмутило его. Он лишь хмыкнул и опять задумался. Только сейчас уже насчёт предложения.

— Я бы хотел остаться один и…

— Вот и отлично, что согласился! — перебил его Фекомод, схватил за несколько корней и потащил к остальным.

Парень не сильно сопротивлялся, хотя явно ненавидел Фекомода. В какой-то момент он начал идти уже сам, но не высвобождался из сильной хватки.

Дальше Фекомод спрятал парня за домом и собрал всех на главной дороге. Ёлки подозрительно глядели на него, ожидая слов.

— Итак, — громко начал он, — Я нашёл выжившего! — все тут же зашептались. — И вот он! — после его слов вышел спокойный парень, оглядел толпу и снова задумался. — Его зовут… Как тебя зовут?

— Кодоку.

— Его зовут Кодоку! Ну чего вы стоите? Встречайте нового друга!

После его слов некоторые неуверенно подошли и поздоровались, на что получили короткий ответ: «Ага». Затем подошёл староста, обнял Кодоку и сказал:

— Теперь он наш брат, наш друг и сын! Раз его семья погибла, мы обязаны помочь! Хоть и охоты в этом году не будет, мы нашли нечто лучше!

Все зааплодировали, обрадовались и вместе пошли в лес. Фекомод старался разговорить Кодоку, вспоминая себя и ища особый подход. У него это получалось, в отличие от других.

Кодоку быстро забыл про своих бывших односельчан. Всё его внимание было направленно на нового собеседника, который поддерживал и веселил. Фекомод даже начал давать советы и учить, вспоминая свою прошлую жизнь. Кодоку не нравилось это слушать, но приходилась. Всё это напоминало разговор с родителем.

И вот, найдя подходящее место в лесу, ели начали учить Кодоку всему, чему научились для боёв. Не всё получалось, ведь подходящих игл и брони у парня не было. Но спустя ещё одиннадцать месяцев они появились. Не сразу, а постепенно, как растут волосы. Весь тот год Кодоку стоял рядом с Фекомодом, глубоко закопав корни в землю, и говорил о всяком. Это даже стало традицией ещё на несколько лет, пока они охотились на юге.

И вот с каждым годом они находили всё больше одиноких ёлок, их поселение росло, а охота становилась новогодним праздником.

Теперь, когда вы знаете, что случилось и можете это осмыслить, что я крайне рекомендую, перейдём к событиям в настоящем. Ну… Для вас это будущее, не забывайте!

Наконец они дотащили тела до деревни. Всех людей свалили в одну кучу, куда также клали и всех тех, кто был в деревне. Вы не забыли про второй отряд? Вот они и дотащили оставшихся людей. И ещё они прихватили новогодние украшения, игрушки и так далее.

Как только все увидели мёртвого Деда-многолета, то сразу подбежали. Кто-то обнял его, кто-то грустно отошёл в сторону и пытался поплакать, как плакал Кранти. Возможно, не телом, но душой.

— Как он погиб? — со всей серьёзностью, что только мог выжать из себя в тот момент, спросил староста.

— Этот ид… В общем, люди устроили засаду, а Дед решил сразиться один против всех и умер, пока мы и добежать не успели. — ответил Фекомод.

— Чёрт! — прошептал староста и повернулся к остальным.

— Наш славный воин Дед-многолет погиб как храбрый рыцарь! Поганые люди устроили ловушку, но он это заранее понял и ценой своей жизни всех спас. Если бы не Дед-многолет, все бы погибли! — вокруг них послышались возгласы соглашения: «Да, он бы только так и поступил!» Или: «Он был самым храбрым из нас!» — Поблагодарим же его за доброту и храбрость! — после чего все замолкли и мысленно что-то говорили умершему.

— Вот же тварь! — отворачиваясь проскрежетал Фекомод.

Так нагло соврать ради того, чтобы никто не смеялся над этим идиотом! Ещё и присудить все заслуги ему. Вот за что он ненавидел старосту больше всего: он врёт. Частенько, когда правда была невыгодной, он всегда врал, чтобы остальные были спокойны. Кранти этого никогда не замечал, Кодоку было наплевать, а вот Фекомод прямо свирепел, слыша малейшую ложь.

Затем они откапали огромную яму и похоронили тело. Я так рассказываю, будто это произошло за минуту, но на самом деле пол деревни корячилось три часа, копая двадцати четырёх метровую в длину яму, потом сбрасывали тело и закапывали. Вторая половина в это время занялась самым любимы занятием Кранти.

Только вот сейчас оно не приносило такого удовольствия. Либо смерть Деда так повлияла на него, либо он увидел смерти, которые ещё было рано видеть.

Вторая половина деревни украшала людей. Сначала они поставили тела, чуть закопав их ноги в землю, чтобы держались. Те, кто падал, был подпёрт на палки, вилы и всё, что было найдено в деревне. На кого этого добра не хватило, был поставлен с кем-то ещё. А лишних просто выбросили.

Каждой ёлке дали определённое количество людей, так что все могли нарядить своих по-особенному. У Кранти было только два человека и немного игрушек. Он оттащил своих подальше от Фекомода и других ненормальных, поставил рядом с людьми Кодоку и начал украшать. Кодоку специально встал один поодаль от всех, чтобы хоть как-то приблизиться к своей мечте. Точнее даже цели.

Вокруг мужчины двадцати восьми лет немного полного и уже с седеющими волосами Кранти обмотал зелёную мишуру. Затем воткнул в грудь пару игл и повесил на них стеклянные шарики. На спине он повесил игрушку в виде снежинки, на левую ногу шишку, а на правую руку снегиря.

Рядом с ним спокойно и молча украшал своих людей Кодоку. По крайней мере, Кранти так думал, но потом взглянул на то, чем занимался Кодоку. Он просто втыкал иглы в людей и не приступал к украшению. Кранти тихонько забрал его игрушки и повесил на своих. Хоть украшение людей сейчас его просто выбешивало, он взял игрушки как-то инстинктивно и не обдумывая.

Кранти хотел завязать диалог, вечно кашляя и что-то громко говоря, чтобы привлечь внимание, но Кодоку ничего не видел.

— Кодоку. — наконец неуверенно обратился Кранти.

— Что? — холодно ответил тот, не отворачиваясь от работы.

— Как тебе сегодняшняя охота?

— Ничего не обычного. Каждый год одно и тоже.

— Мне не понравилось. Я думал, будет как-то всё более эпично или интереснее, захватывающе. Но там все лишь умирали. — вспоминая сегодняшний день и содрогаясь от этого, продолжил Кранти.

— Так было всегда.

— Тебе разве такое нравится?

Кодоку промолчал.

— Зачем мы убиваем их? Они же не знали, что причиняют нам такую боль? Зачем каждый год превращать всех в такое уродство! — тыкая корнем в своих людей, говорил он. — Ну зачем, объясни, пожалуйста!

— Потому что они так хотят. — посмотрев на всех тех, кто в середине поселения радостно общался с Фекомодом, сказал он.

— И что?! Я же этого не хочу! Почему я должен страдать по их прихотям?!

Кодоку ухмыльнулся и ответил:

— Ты только сейчас это узнал? Всю свою жизнь ты делал то, что они хотели.

— И ты тоже?

Но опять ответом была лишь тишина.

— Тебе нравится такая жизнь? Вот так каждый год охотиться, убивать людей, ставить посреди леса, украшать. Ты с этим уже смирился?

— Да. — прошептал Кодоку, скрывая боль.

Если бы у Кранти были зубы, он, наверное, сломал их от гнева, стиснув челюсть.

Наступила пауза, в которой Кранти думал на счёт людей и ёлок, украшал второго мужчину, а Кодоку думал о своих словах. Вдруг Кранти злобно вырвал пять игл и с рыком разорвал людей.

Неужели Кодоку так просто и быстро смирился с таким раскладом? Они же заставляют его жить так, как он не хочет. Заставляют делать то, что он не хочет. Заставляют быть с ними. Наверное, даже заставляют быть. Кодоку так мечтал об одиночестве, но все всегда были против этого. Он уже давно понял, что делиться с кем-то своими личными мыслями нельзя, ведь тебя поднимут на смех или попросту унизят или скажут что угодно, но только плохое. Однако с Кранти он мог говорить на любые темы. Мог обсудить свои тайные желания. Он чувствовал, что Кранти особенный, в отличие от Фекомода, вечно учащего тебя жизни и никогда не слушавшего тебя по-настоящему.

— Я думаю, — начал Кранти, — Что можно заключить мир с людьми. А? Как тебе такая идея?

Кодоку усмехнулся.

— Неплохо, но никто не согласиться. Ёлки из-за того, что уважение и дань памяти намного важнее, чем желания их друзей, а люди не простят нам наши дни охоты. Никто не будет согласен, но мне идея нравится. — от последнего Кранти обрадовался, но вот первые слова пришлись не по душе.

— Мне плевать. Плевать на их желания, мнения и так далее. У них есть выбор: вымирание или жизнь. И плевать на то, что они захотят.

«Говоришь, прямо как они!» — мысленно подметил Кодоку, но в слух ничего не сказал.

— Хочешь со мной сбежать? — немного погодя спросил Кодоку.

— Сбежать?

— Да, я хочу сегодня сбежать. Будем спокойно жить далеко в лесу без охот, без людей и без Ф… «Фантастической» стаи.

— Ну-у… — серьёзно задумался Кранти. Эта идея манила его. Сбежать подальше от всех тех, кто так долго уничтожал их. Сбежать было бы хорошо, но внутри что-то останавливало. — Я согласен! — решительно проговорил тот, затыкая сомнения и пряча их куда подальше.

— Правда? — обрадовался Кодоку.

— Конечно! И заодно мой план по заключению мира сможем воплотить.

После этого Кодоку наконец взглянул на Кранти и слабо улыбнулся.

Вокруг них царило веселье. Все пели песни, украшали людей, танцевали, играли, общались — словом, новый год. Сегодня ветер оказался слабый, но вот снегопад знатный. Так что всем приходилось отряхиваться, а тела людей ещё на три сантиметра ушли в снег. Небо темнело, оставляя сине-красные пятна, а потом вовсе чёрный купол над лесом. Впрочем, ёлки могли веселиться и без света, ведь прекрасно друг друга видели и слышали.

Наступал новый год. Кранти и Кодоку так и не приблизились к остальным жителям, а всё говорили о будущем, кто где любит жить, кто сильнее и так далее. Фекомод не вспоминал про своего лучшего друга, говорил с остальными и радовался ещё одной удачной охоте.

— В следующем году обязательно откроем магазин! — смеясь, говорил он. — Я слышал некоторые животные любят есть человечину. А у нас её слишком много, чтобы просто так выбрасывать.

— Тихо! — вдруг выкрикнул староста и прислушался. — Наступает!

Все тут же встали рядышком. До нового года оставалось десять секунд.

— Пусть в следующем году ни одна ёлка не пострадает.

— Пусть люди наконец сгинут с лица земли.

— Пусть охот будет больше.

— Три, два, один… Ура! — закричал староста, а после него и вся деревня разразилась возгласами и поздравлениями.

Хотя такой новый год у них был уже не первый раз, настроение не изменилось. Обнявшись, они начали откапывать себе ямы и погружать в них свои корни.

Тем временем ещё две ёлки без оглядки бежали вперёд через лес. Им было плевать на всех вокруг, но не самих себя. Никто о них не думал и не видел кроме трупов людей, провожающих Кодоку и Кранти взглядом.