Книга камней. Чудеса мира в восточных космографиях [Александр Григорьевич Юрченко] (fb2) читать онлайн

А. Г. Юрченко Книга камней. Чудеса мира в восточных космографиях

Экспозиция

Пять из семи чудес древнего мира были сделаны из камня. Это — пирамида Хеопса, висячие сады Семирамиды, храм Артемиды, Галикарнасский мавзолей и Александрийский маяк. Этот список впервые упоминается в сочинении финикийского писателя Антипатра из Сидона (И в. до н. э.).

В памятной книжице Луция Ампелия (II в. н. э.) перечислено двадцать пять чудес мира: храмы, скульптуры, загадочные камни, священные озера, скалы, упомянуто и огромное ребро кита. Конец перечня выглядит так:

15. В Иасе под открытым небом находится прекраснейшая мраморная статуя Дианы. Когда идет дождь, он ее не задевает.

16. В Баргиле над морем храм Венеры. Там имеется под открытым небом лампада на подставке, бросающая свет на море. Ее не гасит ветер, не заливает дождь. Также и старинный храм Геркулеса; там с колонны свисает полый железный шар, в котором, как говорят, заточена Сивилла. Там же лежат кости кита в виде квадратных камней.

17. В Магнезии у Сипила стоят четыре столба. Между ними висит железная фигурка Виктории, ни к чему не привязанная, но порхая в воздухе.

19. На Родосе... колосса... изваяние Солнца высотою... над мраморной колоной с квадригой. Колонна же имеет сто локтей.

20. На Кипре медное [изваяние] с лицом из золота высотою 150 локтей и шириною 160 локтей... Статуя Юпитера Олимпийского, которую создал Фидий.

21. В Экбатанах [в Мидии]... тот дворец царя Кира, сложенный из ослепительно белых и темных камней, опоясанных золотом. Там имеются колонны различных цветов, бесчисленные железные плиты, окна из серебра и кровельная черепица из светло-зеленого камня.

22. ...Стена Вавилонии... которую воздвиг Мемнон... жженым камнем [то есть известью] и серой, смешанной с железом в местах соединения. Ширина ее 30 локтей, высота — 130 локтей, окружность 30 000 шагов. Начала ее Семирамида, завершил ее сын.

23. Пирамиды в Египте, что воздвиг Агарт (Луций Ампелий. 8. 15-23).

Арабский географ Абдаллах ибн Амр (VII в.) составил описание обитаемого мира, где говорит о четырех чудесах света. Вот эти диковинки: зеркало Александрийского маяка, медный всадник в Андалусе, медное дерево в Риме и, наконец, медный столб в стране ‘Ад, на котором возвышается медный всадник (Ибн Хордадбех. 58). Не исключено, что Абдаллах ибн Амр, в своем интересе к медным статуям, следует перечню чудес Луция Ампелия. У последнего упомянута статуя Гелиоса на острове Родос в Средиземном море. Колосс, имевший в высоту более 30 м, рухнул в 224 г. до н. э. в результате землетрясения. Птолемей III выделил средства для восстановления памятника, но родосцы, повинуясь некоему оракулу, оставили его в обломках, сохранившихся до арабского завоевания. В 653 г. арабы разобрали бронзовую облицовку статуи и переправили ее в Эдессу.

В хронике Агапия, мелькитского епископа сирийского города Манбидж (X в.), называны иные семь чудес света, в их числе: монолиты Баальбека, капитолий в Риме, Александрийский маяк^[1].

В теме чудес света меня интересует единственное обстоятельство — история их разрушения и исчезновения. Из классического списка чудес сохранилась только пирамида Хеопса, и то лишь ее жалкий остов. Пирамида — это памятник безумству разрушителей. Дело в том, что пирамида была облицована плитами из ослепительного белого известняка, отполированного до зеркального блеска. При лунном свете гробница Хеопса загадочно сверкала, как огромный светящийся изнутри кристалл. Арабы, захватив Египет в 641 г., постепенно расхитили облицовку пирамиды. Более того, они не раз пытались разрушить пирамиду. Стремление разрушить грандиозное каменное сооружение сродни природному процессу разложения мертвых тел. В рассыпании камней сквозит тайное желание смерти, торжества хаоса, ускоренной энтропии, превращения Культуры в Природу. Немаловажное обстоятельство: мусульмане уничтожали знаки чужой для них культуры. Магическая мощь фараона бросала вызов абстрактной фигуре Аллаха. В войне символов периоды яростных атак сменялись веками глубокого равнодушия. Пирамида устояла лишь потому, что ни один из правителей не обладал силой, достаточной для ее разрушения, чего не скажешь о других памятниках.

Камни, несущие на себе символы исчезнувших цивилизаций, намекают на присутствие магического универсума и придают смысл прошлому, поскольку зачастую являются единственным доказательством самого факта существования прошлого. В известном смысле египетские пирамиды не позволили мусульманскому благочестию замкнуться в гордом высокомерии. Непроницаемые пирамиды служили входом в мир тайных знаний и астральной футурологии.

В семиотическом плане дикий ландшафт, усеянный камнями, является некой противоположностью освоенного, приведенного в порядок, пространства. На самом деле культурный и природный ландшафты являются элементами ноосферы и дополняют друг друга в хрупком балансе. Истинная угроза для этой гармонии проистекает, скажем, от падающих на Землю тел из Космоса. Свободно падающие небесные камни — явление, безусловно, редкое и потому-то вполне подходящее для предмета нашего исследования: в «Книге камней» мы рассмотрим несколько аномальных и странных эпизодов, связанных с камнями. Все загадочные камни, какова бы ни была их физическая природа, связаны с высшей сферой, божественным космосом.

Существует твердое мнение, что античная наука отрицала наличие в эфире твердых тел. Поэтому никакого ужаса от возможного столкновения Земли с болидами или кометами никто не испытывал, при том, что случаи падения небесного огня были зафиксированы. Несмотря на авторитет Аристотеля, отвергавшего падение камней с неба, камни все же падали. Страх перед этим явлением грозил разрушить саму способность к пониманию природы вещей. Для вытеснения страха имелся надежный механизм: толковавших о небесных знамениях изгоняли из городов. «В те времена, — по словам Плутарха, — не терпели естествоиспытателей и любителей потолковать о делах заоблачных — так называемых метеоролесхов. В них видели людей, которые унижают божественное начало, сводят его к слепым неразумным причинам, к неизъяснимым силам, к неизбежной последовательности событий» (Плутарх. Никий. 23).

Каменное небо Артемидора из Эфеса вызвало бурную реакцию отрицания у Сенеки, но для начала он излагает картину мира по Артемидору: «Если верить ему, верхняя область неба необычайна прочна и представляет собой нечто вроде высокой, твердой и толстой крыши; тело это состоит из скопления сильно сжатых атомов. Ближайшая к этой крыше поверхность — огненная, но настолько плотно сжатая, что ничто не в силах ни разрушить ее, ни как-либо повредить; однако в ней есть какие-то то ли окна, то ли отдушины, через которые внутрь мира залетают время от времени внешние огни, не настолько, впрочем, большие, чтобы вызвать внутри беспорядок; к тому же они вскоре снова вылетают из мира наружу. Таким образом, необычные небесные явления проистекают из вещества, лежащего по ту сторону мира» (Сенека. О природе. VII. 13.2-3).

Далее следует опровержение, выдающее всю глубину ужаса перед вечным падением Земли в черную бездну: «Здесь ведь ничего не говорится о каких-либо приспособлениях, которыми мировая крыша крепилась бы снаружи, или о каких-либо подпорках, тянущихся к ней от центра вселенной и не дающих безмерно тяжелому телу упасть. Ну и, конечно, сейчас уже никто не осмелится заявлять, будто мир действительно падает и несется сквозь бесконечность, только падение его незаметно, оттого что вечно, и навстречу ему не попадается ничего, на что бы он мог наткнуться» (Сенека. О природе. VII. 14.3).

Случай о том, как философ Анаксагор предсказал падение метеорита, получил широкую известность. О нем вспоминает даже римский офицер и историк Аммиан Марцеллин, описывая достоинства Египта: «Благодаря египетской мудрости Анаксагор смог предсказать каменный дождь и, потрогав ил из колодца, — предстоящее землетрясение» (Аммиан Марцеллин. XXII, 16.22).

В существо проблемы вводят размышления Плиния: «Греки сообщают, что Анаксагор Клазоменский во второй год 78-й олимпиады [467-466 г. до н. э.] благодаря своим познаниям в астрономии предсказал, в какие дни упадет камень с Солнца, что и произошло среди бела дня в области Фракии возле реки Эгоспотамы (камень этот показывают и по сей день: он величиной с груженый воз и опаленного цвета), причем в те ночи на небе пылала комета. Если поверить в то, что он и впрямь это предсказал, придется также признать, что провидческая способность Анаксагора была совершенно удивительной; сама наша способность к пониманию природы вещей окажется под угрозой и все спутается, если допустить, что Солнце либо само камень, либо на нем когда-либо находился камень. Однако сам факт частого падения [камней с неба] не подлежит сомнению. Один такой, небольших размеров, и по сей день заботливо сохраняется в Абидосской гимнасии; рассказывают, что его падение на материке было предсказано тем же Анаксагором» (Плиний. Естественная история. II. 149-150)^[2].

Не будь сюжетной связи Анаксагора с метеоритом, о метеорите скоро бы забыли. Тревожащая воображение реальность стала предметом рефлексии, что позволило перевести страхи перед неведомым явлением в область литературного творчества. Плутарх в биографии греческого стратега Лисандра возвращается к теме небесных знамений. Мысль о неустойчивом космосе кажется Плутарху невыносимой, однако ирония позволяет ему скрыть тревогу. Проблема в том, что существует зазор между реальностью открытого космоса и наличными теориями «научного» или «мифологического» характера. Какие бы сомнения ни испытывал Плутарх, на другом полюсе мы видим устойчивую модель: небесный камень стал предметом поклонения.

«Некоторые говорили, что, когда корабль Лисандра в первый раз вышел из гавани против врагов, над ним по обе стороны кормы сверкали Диоскуры в виде звезд. Некоторые утверждали, что знамением, предвещавшим поражение, было падение камня: на берегу Эгоспотамов свалился огромный камень, и большинство уверяло, что он упал с неба. Его показывают и сейчас, и для жителей Херсонеса он служит предметом поклонения. Говорят, будто Анаксагор предсказывал, что одно из прикрепленных к небу тел в случае колебания или сотрясений может оборваться и рухнуть вниз. Ни одна из звезд, утверждал он далее, не находится теперь на искони присущем ей месте: каменистые по составу и тяжелые, светящиеся вследствие сопротивления и разрыва эфира, они удерживаются в вышине, увлекаемые огромною силой вихревого круговорота, примерно так же, как были они удержаны от падения на землю первоначально, когда тяжелые и холодные части отделялись от вселенной. Существует, однако, иное, более правдоподобное объяснение: некоторые полагают, что падающие звезды не являются ни током или разлитием эфирного огня, угасающего в воздухе сразу вслед за вспышкой, ни воспламенением воздуха, проникшего в большом количестве в верхние сферы, но что это — небесные тела, срывающиеся и падающие вследствие каких-то причин, подобных уменьшению напряжения и изменению обычного пути движения. Сойдя со своего пути, они в большинстве случаев падают не в населенных местах земли, а за пределами их, в обширном море. Поэтому мы их и не видим. Даймах в сочинении „О благочестии“ подтверждает слова Анаксагора, рассказывая, что в течение семидесяти пяти дней до падения камня на небе непрерывно было видно огромное, похожее на пылающее облако огненное тело, которое не стояло на месте, а неслось сложным, кривым путем, так что вследствие мощного сотрясения от него отрывались огненные куски, которые разлетались во все стороны и сверкали, как падающие звезды. После того как это тело рухнуло в названном месте на землю и тамошние жители, придя в себя от изумления и страха, сошлись к нему, они не увидели никаких следов огня; перед ними лежал камень, правда, большой, но совершенно несоизмеримый с тем огромным огненным телом. Что Даймах нуждается в снисходительных слушателях, это ясно. Если же рассказ его соответствует истине, тогда полностью опровергается мнение людей, утверждающих, что это обломок скалы, который был оторван ветрами и бурями от какой-то горной вершины и несся, подхваченный вихрем, подобно волчку, а потом упал в том месте, где подхватившая его вращающая сила сдала и ослабела. Могло ведь быть и так, что пламя, которое наблюдали в течение многих дней, было настоящим огнем, и тогда его угасание вызвало в воздухе перемену, следствием которой явились сильные и порывистые ветры, вызвавшие падение камня» (Плутарх. Лисандр. 12).

Некогда небесный камень упал и на территорию Сирии. Видимо, это было столь же великолепное зрелище, что и описанное Даимахом. В Эмесе, по словам римского историка Геродиана, находился храм, посвященный богу Солнца. Главным храмовым сокровищем был небесный камень. С позиции стороннего наблюдателя, в роли которого выступает Геродиан, ситуация с предметом поклонения выглядит сомнительно, хотя ему объяснили, что камень является образом бога Солнца.

«Воздвигнут ему громадный храм, украшенный большим количеством золота, серебра и роскошными драгоценными камнями. Он почитается не только местными жителями, но и все соседние варварские сатрапы и цари каждый год щедро посылают богу роскошные посвящения. Там нет, как у элиннов или римлян, никакой сделанной руками человека статуи, передающей образ бога; имеется там некий огромный камень, снизу закругленный, кончающийся острием, форма у него конусообразная, цвет же черный. Они торжественно заявляют, что он упал с неба, показывают какие-то незначительные выступы и вмятины от удара; они хотят, чтобы это было нерукотворное изображение Солнца — так им хочется видеть» (Геродиан. V. 3.4-5).

Очевидно, что храм здесь вторичен, первоначально поклонялись небесному камню. Вместе с тем храм есть модель космоса; в символической форме храм демонстрирует то самое «каменное небо», поверить в которое Сенека категорически отказывается. Храм бога Солнца в Эмесе не сохранился, исчез и метеорит из Пессинунта во Фригии, которому поклонялись как образу Кибелы (этот камень по повелению Дельфийского оракула был перевезен в Рим), а поклонение Черному камню в Мекке по сей день является самой волнующей частью ритуала.

Явления, не поддающиеся однозначному объяснению, а в нашем случае это камни, которые попадают в мир человеческой культуры либо из открытого космоса, либо из недр земли, либо как случайные знаки забытых цивилизаций, и есть предмет нашего расследования. Зачастую это могут быть воображаемые вещи.

§ 1. Метеориты

Если космическое тело невелико, то, врезаясь в верхние слои атмосферы Земли, оно окутывается слоем раскаленной плазмы и полностью испаряется. Такие частички в науке называются метеорами. Метеоры хорошо видны земному наблюдателю. Они пролетают бесшумно на высоте около ста километров. Совсем иначе выглядит встреча с более крупным телом. Оно испаряется только частично, проникает в нижние слои атмосферы, иногда распадается на части или взрывается и, потеряв скорость, падает на землю. Такое тело в полете называют болидом, а то, что долетело до поверхности земли, — метеоритом. Какое место занимали эти космические явления в культурной истории средневекового мусульманского Востока? Несколько разрозненных материалов показывают, что интеллектуалы испытывали огромный интерес к небесным камням.

Родившийся в Иерусалиме ал-Мукаддаси (945-1000), известен тем, что, закончив к сорока годам длительные путешествия по мусульманскому миру, составил описание виденных стран. Свое сочинение под названием «Наилучшее разделение в познании климатов» он закончил в 985 г. В книге говорится о диковинке кавказской области ар-Рихаб — камне, упавшем с неба. Если этот случай действительно имел место, то речь идет о метеорите. Дело происходило в окрестностях Ардабила, города в восточной части Иранского Азербайджана. «В соборной мечети Ардабила — большой камень. Даже если [будешь] бить по нему кузнечными молотами, ничего ему не сделаешь. Камень упал с неба на некотором расстоянии от города, а затем был отнесен в соборную мечеть. Я слышал, как Зариф ал-Хадим говорил: „Когда мы проезжали вблизи Ардабила, вдруг что-то стало спускаться с неба, подобно огненному щиту, и упало на землю. Но если считать, что это — камень, то, возможно, это он и был. Он был подобен пестику красильщиков — заостренный с обеих сторон» (ал-Мукаддаси, с. 307). Другие путешественники особого интереса к этому случаю не проявили.

Полет небесного камня, воспринимаемый как падение огненного щита, есть явление болида. Такое явление было зафиксировано в ноябре 970 г. Согласно летописи Ибн ал-Джаузи, «в зул-хиджжа 359 года в начале одной из ночей месяца появилась огромная комета, которая осветила весь мир подобно лучам Солнца. Во время ее падения раздавался страшный громовой звук» (Сводка, с. 43). Сведения о шуме определенно указывают на полет болида, а не кометы. Например, в византийском описании кометы 975 г. о небесном шуме нет речи.

В географическом сочинении Закарийи ал-Казвини приведен рассказ путешественника XII в. Абу Хамида ал-Гарнати, посетившего Ардабил и видевшего необычный железный камень. Это иной предмет, нежели камень, упавший с неба и хранимый в мечети Ардабила. «Я видел за городом, на площади, — сообщает ал-Гарнати, — большой камень, будто изготовленный из железа, весом более 200 ратлей^[3]. Если горожанам необходим дождь, то они грузят этот камень на телегу и ввозят его в город; и пока камень в городе — идет дождь. Когда же камень вывозят из города — дождь прекращается»^[4]. Для «камня дождя» этот предмет имеет чрезвычайно большие размеры; как правило, волшебный минерал, вызывающий дождь, умещался на ладони.

Если верить автору космографии «Чудеса мира», в начале XIII в. перемещения камня с целью вызвать дождь изменились строго противоположным образом. «Говорят, будто в Ардабиле есть большой камень. Если ударяют по нему рукой, получается приятный звук. Когда нет дождя, камень выносят из города, и сразу же идет дождь. Как только камень внесут обратно в город, дождь прекращается» (Чудеса мира. 370).

Ибн Сина передает историю о падении метеорита в области Джузджанан (это арабское название области Гузган, находящейся в северо-западной части современного Афганистана). Когда метеорит был извлечен из земли, то небольшую часть его отослали султану Хорасана, который намеревался выковать из него меч, но это оказалось невозможным. Означает ли это, что кузнецы Хорасана не владели технологией обработки метеоритного железа или попавший к ним в руки материал имел особый состав? В любом случае, выявляется мифический характер представлений арабов о «небесном железе», из которого, как считалось, делались знаменитые индийские клинки (см. § 35).

«Для меня, — пишет Ибн Сина, — благодаря неоднократным наблюдениям является истинным то, что произошло, как мне передавали, недавно в области Джузджанан. Кусок железа, весивший, вероятно, около ста пятидесяти манов^[5], упал с воздуха. Он сперва врезался в землю, а затем появился на поверхности один или два раза, подобно тому, как отскакивает мяч, которым ударяют о стену. Но, наконец, он снова зарылся в землю. Люди слышали в связи с этим ужасающе громкий удар. И когда они расследовали дело, добыли часть его и доставили правителю Джузджанана, то он написал об этом теперешнему султану Хорасана, Йамин ад-давла ал-Музаффару ал-Мугалибуь, который приказал прислать его к нему целиком или же часть его. Перевозка его оказалась невозможной из-за его тяжести. Тогда начали отрубать кусок от него. Но инструменты действовали с большим трудом. Клинья и ломы, которыми его раскалывали, ломались. В конце концов, кусок от него отделили и отослали к султану. Он намеревался выковать из него меч, но это оказалось невозможным. Рассказывают, что вещество (метеорита) состояло из просовидных крупинок мелких и круглых, спаянных одна с другой. Все это лично видел мой приятель факих Абу ‘Убайдаллах Абу-л-Вахид ибн Мухаммад ал-Джузджани. Мне рассказывали, что многие из превосходных йеменских мечей изготовлены из подобного вида железа. Поэты арабов воспевают их в своих стихах. Это один из видов образования железа. Один из заслуживающих доверия шейхов княжества Исфахана — Абу Мансур Хормуз‘яр Ибн Мушкзар, человек, приближенный к эмиру Абу Джафару Мухаммаду ибн Душманзару, да помилует его Аллах! — рассказал, что в горах Табаристана с воздуха упало тело, описание падения которого совпадает с описанием падения железа [из Джузджанана, с той разницей], что это был камень» (Ибн Сина. Книга Исцеления, с. 48).

Достопримечательность Джузджана пользовалась широкой известностью. Однако некоторые ученые считали, что это вовсе не метеорит, а кусок металла, вытолкнутый из недр земли. Уверяли даже, что первоначально он был морским якорем. Такого мнения придерживался ал-Бируни: «Когда-то он был морским якорем, что засвидетельствовал один из изучавших его, так как он похож на якорь, несмотря на то, что форма его изменилась вследствие нагревания, которому он подвергся благодаря силе, с которой был выброшен; железо же не было высокого качества, так как для якорей не отбирают лучшего железа, поскольку назначение якоря — только служить тяжестью» (ал-Бируни. Минералогия, с. 234).

Итак, имелись очевидцы падения метеоритов на землю. Это редкое явление обсуждалось при дворах правителей. Согласно династийной летописи Когурё, в 656 г., «летом, в пятом месяце, в столице вана подобно дождю падало железо» (Ким Бусик, с. 126). В средневековых персидских космографиях метеориты не упоминаются, словно их и вовсе не было.

Куски железа, падающие с неба, кажется, не вызывали особого ужаса. Метеориты не считались космическими телами. Они просто падали с неба. Если эти случаи не воспринимались как угроза, то, может быть, они хотя бы относились к числу природных загадок? В 1600 г. английский ученый Вильям Гильберт издал трактат «О магните», где дает объяснение железным дождям. Он полагает, что причина — в испарениях земли. Гильберт заимствовал примеры из античных латинских источников.

«Железо рождается не только в недрах одной матери (в земном шаре), но иногда и в воздухе — от земных испарений, в верхних частях облаков. В Лукании выпал железный дождь в тот год, когда был убит Марк Красс. Утверждают также, что в Неторианских лесах, близ Грины, выпала железная масса, подобная шлаку, и рассказывают, что эта масса была весом во много фунтов, так что ее нельзя было ни принести в это место вследствие ее тяжести, ни привезти на повозке вследствие непроходимости этих мест. Это случилось перед междоусобной войной, которую вели между собой саксонские герцоги. Нечто подобное упоминается и у Авицены. Железо выпало в виде дождя в области Турина, в разных местах, приблизительно за три года до занятия этой области королем. (Юлий Скалигер пишет, что у него есть кусочек этого железа.) В 1510 году, как пишет Кардан в книге „О разнообразии вещей“, на поле, прилегающем к реке Абдуе, упало с неба 1200 камней, один — весом в 120, другие — в 30 и 40 фунтов; цвет у них был ржавый, твердость — исключительная. Такие явления — ввиду их редкости — кажутся чудесными знамениями, например, земляные ливни и каменные дожди, упоминаемые в римских летописях. Однако нет никаких упоминаний о том, чтобы когда-либо шел дождь из других металлов, и, действительно, не видано, чтобы с неба падало золото, серебро, свинец, олово или белый свинец. Иногда наблюдалось, как из облаков течет медь, которая не очень отличается от железа. Такие порожденные облаками железо и медь рассматриваются как несовершенные металлы; их никак нельзя расплавить и нелегко ковать. Ведь Земля в своих возвышенностях обладает в изобилии железом, и земной шар содержит в себе богатейшие железные и магнитные запасы. Мощные испарения, исходящие от такой материи, могут — при стечении сильных причин — сгуститься в верхнем воздухе; отсюда — уродливое рождение железа» (Гильберт. О магните. I. 8).

Метеориты — каменные или железные тела, падающие на Землю из межпланетного пространства. К крупнейшим метеоритам относится железный Сихотэ-Алинский, упавший в 1947 г. Он раскололся в атмосфере на тысячи частей и выпал на Землю «железным дождем». При ударе о грунт части метеорита раздробили скальные породы, образовав в них кратеры и воронки. Было обнаружено 200 кратеров и воронок диаметром от 20 см до 26 м. Масса Сихотэ-Алинского метеорита оценивается в 70 т, собрано более 23 т.

Если доверять средневековым источникам, то падение таких крупных метеоритов в пределах культурных зон в Средние века не наблюдалось.

§ 2. Каменные дожди

По сведениям арабского историка Ибн ал-Асира в июле 1020 г. в Африке выпал каменный дождь: «В раби II 411 года в Африке случился дождь из камней. С неба падали такие крупные камни, что подобного люди не видели. От этих камней погибло много скота» (Сводка, с. 51). Древнерусский автор «Повести временных лет», со ссылкой на византийскую хронику Иоанна Малалы, пишет: «В царствование Прова, во время дождя из тучи великой пшеница, с водою многою смешанная, попадала, которую, собрав, засыпали в закрома большие. Так же при Аврелии серебряные крупинки упали [на землю], а в Африке три камня упали громадных» (ПВЛ, с. 265).

Согласно летописям Пэкче, собранным и обработанным в 1145 г. придворным историографом Ким Бусиком, на территории юго-западной Кореи в 93 г. наблюдалось аномальное природное явление: «Осенью, в восьмом месяце, одновременно упали пять огромных камней на Хвенак» (Ким Бусик, с. 141).

В царствование византийского императора Льва Великого (457-474) «знамение было на небе, облако трубообразное 40 дней. И выпал дождь из пепла в Константиновом граде, намного больше пяди, от возгоревшихся облаков. И все молились с крестами и говорили, что огонь был и погашен был человеколюбием Божиим» (Временник. 11.53). Согласно другому источнику — извлечениям из церковной истории Феодора Чтеца, по изложению Никифора Каллиста, события выглядели так: «Лев провозгласил кесарем Льва-младшего, сына своей дочери Ариадны и зятя Зенона. В то же время в месяце ноябре, после того как на небе видимы были пламенеющие облака, сыпался сверху пепел, так что все зрители называли это падением огня с неба»^[6]. Пламенеющие облака и пепел — признаки извержения вулкана. Трубообразное облако, видимо, было смерчем, который принес пепел к городу.

Согласно трактату по сейсмологии египетского историка ас-Суйути (1445-1505), в 856 г. безо всяких видимых причин произошло странное явление: «В Египетской стороне на городок ас-Сувайда с неба свалилось пять камней. Один из них угодил в бедуинский шатер, который [тут же] сгорел. Один из тех [камней] был взвешен и оказался весом в десять ритлей^[7]» (ас-Суйути, с. 33). Считается, что речь идет о метеоритах.

«В месяце раби I 285 года (28.III-26.IV.898) в Басре и Куфе подул ветер, несший желтую пыль; потом пыль стала зеленой, а затем — черной. Пыль окутала город. После этого начались обложные дожди, подобных которым никто не видел. Затем пошел град, причем градины весили до 150 дирхемов. Все это сопровождалось страшным громом и непрерывными молниями. Ветер свалил около 600 финиковых пальм. На село Ахмадабад стали падать белые и черные с оттенками камни. Камни эти увезли в Багдад, где их выставили для обозрения» (Сводка, с. 27-28). То обстоятельство, что небесные камни рассматривались как достопримечательность, достойная столичного внимания, указывает на реальность этого случая.

Видеть в падении камней с неба сверхъестественное явление оснований нет. В первую очередь каменные дожди были результатом смерчей. Диаметр смерча обычно измеряется метрами, скажем, в отличие от циклона, чей диаметр превышает десятки километров. Давление воздуха в смерчах достигает 400-500 кг на квадратный метр. Известно описание смерча, который имел вид вращающейся воронки, расширенной от поверхности земли, высотою до трех километров, с диаметром у поверхности земли до 50 м. Предметы, подхваченные вращением смерча, обычно находят на отдаленном расстоянии.

Ал-Бируни рассказывает о происшествии, связанном со смерчем, хотя металлический дождь случился в ясный день: «И не что иное, как ветер, который сопровождает громы, молнии и грозы, являющиеся причиной его, переносит металлы с их мест или прямо с поверхности земли, или же выброшенные вместе с грязью из недр земли. (...) Об этом же свидетельствует и дождь, выпавший в селении Та‘уи, одном из селений Бушанджа, в ясный день; этот дождь состоял из металлических обломков, похожих на плохого качества медь с пятнами, как у железного шлака, и таких горячих, что вода шипела, когда они падали в нее, вес же их был от мана до двух манов» (ал-Бируни. Минералогия, с. 234-235).

Армянский историк Киракос Гандзакеци слухи об удивительном дожде рассматривает как знамения лжепророков. «В 699 (1250) году армянского летосчисления случилось следующее: распространилась молва о том, что в пределах Хачена выпал град и вместе с градом на землю посыпалось множество рыб длиною в пядень. Мы сами воочию не видели этого, но многие уверяли нас, что сами были очевидцами» (Киракос Гандзакеци. 48). Такое же событие отмечено в «Чудесах сотворенного и диковинках бытия» Закарийи ал-Казвини: «Самым необычным явлением было описанное ал-Джахизом. Над расположенным между Исфаханом и Хузистаном городом Айдадж появилась низкая туча, которая касалась голов людей. В самой туче был слышен страшный шум. Затем хлынул сильный ливень, чуть было не затопивший все, а потом стали сыпаться лягушки и большие жирные карпы. Люди ели их, солили и оставляли про запас»^[8].

Тему диковинных дождей продолжает Роджер Бэкон: «И о многом подобном, и о еще больших чудесах, приключившихся от этих явлений [речь идет об испарениях] и огней, рассказывает Тит Ливий, лучший автор мировой истории, и святой Орозий блаженному Августину, и сам Августин, и многие другие самые достоверные авторы. Как описывали эти наидостовернейшие авторы, эти чудеса заставили измениться весь мир. Согласно им, с неба или сферы воздуха некогда капало молоко, кровь, падали шерсть, металлы, камни и живые звери, такие как рыбы, саламандры и другие рептилии, лягушки и жабы^[9], и куски мяса, из земли выходили потоки масла и крови и совершались другие чудеса, как учат вышеуказанные авторы и другие достовернейшие о явлениях, от которых проистекают в мире великие перемены» (Роджер Бэкон. Введение. V). Дополним картину сообщением из Хроники Мхитара Айриванеци (1222-1291): «В Хорасане в продолжении двух дней шел град из змей. Змеи второго дня поедали змей первого дня» (Армянские источники, с. 90).

В персидской космографии говорится о странном дожде, который преследует обитателей одного китайского города. «В пределах Чина есть город, в котором с неба постоянно падают камни. Жители города во время [падения камней] проявляют осторожность. В горах у них выстроены дома, и они убегают в них, пока камнепад не прекратится. Тот, кто выйдет на улицу, будет ранен. Если и дальше останется на улице, то погибнет. Животных камнепад также всех губит, потому они бегут оттуда. Из-за боязни камнепада животных в той местности мало» (Чудеса мира. 40). Скорее всего, это пересказ, местной китайской легенды.

Напомним историю из книги китайского чиновника Чжоу Цюй-фэя: «В центральной провинции Цзинцзян в пещере Децай в прошлом обитал самец обезьяны, который прожил несколько сотен лет. Обладал сверхъестественной силой превращений. Не соблюдал порядки. Часто воровал красивых женщин. [Во времена Тан] жена духу, [которого звали] Оуян, тоже оказалась у него. Оуян разработал план действий и убил его. Забрал жену, возвратил ее обратно, а остальных женщин сделал монахинями. Обезьяньи останки, хотя и захороненные в пещере, все еще могли являть колдовство. Когда люди, идущие к поселениям к северу от главного города провинции, доходили [до пещеры], в них начинали лететь камни. Только когда шли люди по фамилии Оуян, камни оставались недвижимыми. Узнали, что это из-за обезьяны» (Чжоу Цюй-фэй. X. 15).

§ 3. Громовая стрела

На арабском Востоке из громовых стрел делали мечи, которые рассматривались как знаки царской власти, что указывает на жреческую разработку символики этих предметов. Согласно церемониальному тексту, в XII в. в Египте во время торжественных выездов фатимидских халифов «выносили превосходный меч, — как говорят, [бывший] из упавшей громовой стрелы, — с золотой, выложенной драгоценными камнями ручкой, в ножнах, вышитых золотом; и была видна лишь верхушка его. И выносили его вместе с зонтиком для передачи несшему его. И несший его [был] почтенный эмир — и эта [обязанность] считалась у них важной, — и он был важнее всех несших [что-либо в процессии]»^[10].

Хотя далее речь пойдет о различных предметах, находимых в земле (наконечниках стрел, медных дротиках, пиках, топорах, в том числе и каменных^[11], мелких камешках, похожих на металлические наконечники стрел), внимание должно быть обращено на первопричину — молнию, поскольку считалось, что все эти предметы, рождались от удара молнии. Ал-Бируни, комментируя слова из Корана (51, 22): «...и низвели железо», раскрывает смысл выражения «чистое железо» следующим образом: «Говорят об огне молнии — что он пронзает землю и проникает вглубь ее; и [когда] копают по следу ее, извлекают из земли кусок железа, из которого выделываются калайские мечи» (ал-Бируни. Минералогия, с. 230, 233).

Громовая стрела считалась счастливым предзнаменованием. Ал-Бируни пишет о медных наконечниках стрел, которые находят в земле гуззов и используют в качестве детских амулетов, а также медных дротиках и пиках, что находят в земле Табаристана. По свидетельству ал-Бируни, «маги верят, что они приносят счастье, и считают оба эти вида наконечников ниспосланными с неба посредством молний. Иногда в качестве свидетельства приводят слова Аллаха всевышнего: „Послано на вас будет пламя без дыма и нухас^[12] и не найдете вы помощи“» (ал-Бируни. Минералогия, с. 229).

Скорее всего, в этом случае, как и в двух следующих, речь идет о находках бронзовых наконечников стрел скифской эпохи. Вот свидетельство географа Махмуда ибн Вали: «Горы Хутталана — говорят: в той области есть гора, с вершины которой постоянно падают на склон горы мелкие камни и все они похожи на металлические наконечники стрел, чрезвычайно остры и в ином виде не бывают» (Махмуд ибн Вали, с. 89-90).

Ибн Сина так объясняет происхождение небесных предметов, находимых в земле: «Некоторые камни образуются от огня, когда он гаснет. Таковы многие из железных и каменных тел, которые рождаются от молний. И происходит это благодаря одной из причин, присущей огненной субстанции, которая потухая, становится сухой и холодной (то есть приобретает качества твердого тела). В стране тюрок во время гроз и молний падают медные тела в виде наконечников стрел с выступом, загнутым вверх. Подобные им падают и в стране Гиляна и Дейлема^[13]. И когда они падают, то они зарываются в землю. И субстанция их является медной, сухой. В Хорезме я потратил много усилий на расплавление подобного наконечника, но он не плавился. Он непрерывно выделял зеленоватый дым до тех пор, пока не превратился в золотистое вещество» (Ибн Сина. Книга Исцеления, с. 48).

В политической мифологии Центральной Азии медная небесная стрела играла роль божественного классификатора. В легенде, известной Марко Поло, Чингис-хан был сражен стрелой, попавшей ему в колено (Марко Поло, с. 87). Известно, что Чингис-хан умер своей смертью. Согласно официальной легенде, четвертый великий хан — Мунке также погиб от стрелы, хотя на самом деле он был поражен камнеметом^[14].

В обоих случаях официальные версии причин смерти монгольских правителей призваны возвеличить погибших в ранг божества.

Ученый-энциклопедист Шэнь Ко эпохи Сун в своем сборнике «Записи бесед в Мэнси» (1090 г.) сообщает о культе бога грома (Лэй-шэня) на полуострове Лэйчжоу. В этой местности издавна случались частые и сильные ливни с грозами. Находки медных и каменных изделий в форме топоров и рубил укрепили местное население в вере в Лэй-шэня, и в области уже в сунское время появилось значительное количество посвященных этому божеству кумирен. «Те, у кого есть „громовые топоры“ (лэй фу) и „громовые рубила“ (лэй се), рассказывают: „Их часто находят после сильного громового раската, там, куда спускается бог грома“. Но самому мне раньше этого видеть не приходилось. В годы под девизом правления Юань-фэн, когда я жил в Суйчжоу, летом страшный раскат грома сломал дерево и под ним обнаружили рубило, и тогда я поверил в эти истории. „Громовые топоры“ по большей части — из меди или железа, а рубила — просто каменные, как топоры, но без отверстия. Молва передает, что в Лэйчжоу часто бывает гром. Там есть даже храм [бога] грома, и в нем хранится множество „громовых топоров“ и „громовых рубил“. Согласно „Ту цзин“ в границах области Лэйчжоу есть две реки — Лэйшуй и Циншуй, и Лэйшуй протекает через областной город, отсюда происходит и название области. Если так, то лэй (гром) идет от названия реки, и рассказы о многочисленных громах — ерунда. Однако в области Гаочжоу есть уезд Даньбайсянь (уезд Молнии Белой), он пограничный с Лэйчжоу — откуда бы такое название» (Шэнь Ко. Записи бесед в Мэнси, с. 69-70).

В западной минералогии был свой громовой камень — керавний. Его находили в тех местах, к которым прикоснулась молния. Считалось, что он выпадает из грозовых туч. В поэме Марбода Реннского (1035-1123) сообщается, что молния не поразит того, кто носит керавний при себе; владелец камня избежит смерча на море и обретет победу в битве; помимо прочего, камень навевает сладостные сны (см.: Марбод Реннский. Лапидарий. 30). От Китая до Европы громовой камень считался сосредоточием положительной силы.

§ 4. Камни Каабы

Считается, что Черный камень — объект поклонения мусульман в Каабе — метеоритного происхождения; он упал на землю Аравии в древности. По преданию, он был принесен Ибрахиму из рая архангелом Джибрилом (Гавриилом). В действительности это наиболее чтимый из 360 идолов, которым некогда поклонялись в Каабе. Он вставлен в стену Каабы на высоте примерно 65 см и окружен серебряным кругом, объединяющим куски, на которые камень распался во время пожара 683 г., а также был разбит во время карматского инцидента 930-950 гг. Существует точка зрения, что Черный камень — кусок вулканической породы, но научные исследования этого объекта никогда не проводились. Сэр Ричард Бертон, совершивший рискованное для европейца путешествие в Мекку в 1853 г., пишет о Черном камне: «В то время, как я целовал его и тер о него свои руки и лоб, я внимательно осматривал его и ушел в убеждении, что это аэролит»^[15].

Кааба — главная мусульманская святыня. По преданию, Кааба была выстроена Адамом (Коран. 3, 96). Для фундамента Адам, согласно Божьему откровению, взял цамни с пяти гор: Синайской, Ливанской, Оливковой, Джуди и Хиры. По преданию, в Судный день человеку зачтется столько добрых дел, сколько весят все эти горы, вместе взятые. Тогда же был ниспослан с неба Адаму и Черный камень. Поначалу это был райский яхонт исключительной белизны, сверкавший на солнце. Но от прикосновений к нему грешников и женщин, оскверненных месячными, он почернел до теперешнего своего состояния (Лахорский тафсир, с. 201). Известна шутка ал-Джахиза, что черный камень был-де когда-то белым, но язычники сделали его черным, и верующие должны были бы сделать его белым, если бы они верили^[16].

Когда Каабу разрушил потоп, она была возобновлена Ибрахимом и Исмаилом, а потом осквернена поклонением идолам. Название мечети происходит от формы здания, похожего на куб, но в действительности прямоугольного, 10 х 12 м, высотой 15 м. Построенная из серого камня с окрестных гор, Кааба имеет мраморный фундамент высотой 25 см; ее три угла названы иракским, сирийским, йеменским (по тому, в какую сторону они обращены), а четвертый — углом Черного камня, названным так потому, что в нем находится священный Черный камень (Хаджар ал-асвад). Там же находится камень со следами ног Авраама и большой оникс.

Три средневековых описания передают впечатления паломников, прикасавшихся к священным камням Каабы. Одно из свидетельств принадлежит анонимному автору персидской космографии начала XIII в. В мусульманской картине мира Кааба единственное место на земле, где паломник мог соприкоснуться с предметом, принесенным из рая. Ничто не угрожает этой величественной картине.

«Первой постройкой в мире является великая Кааба. Она находится в городе Мекке. Место, где выстроили Каабу, сделали Меккой, то есть местом паломничества. (...) Выстроил [Каабу] Ибрахим, мир ему. Длина [храма] равна 27 локтям, ширина — 24 локтям, высота его больше длины. В храме имеются три деревянные колонны и два световых окошка. [Стены] внутри помещений высотой в рост одного мужа облицованы мраморными плитами. Верхняя часть стен до самого потолка покрыта позолотой. Потолок задрапирован черным атласом. В углах храма сделано по два михраба, покрытых серебром. Напротив на стене висит миска Адама, мир ему. Молящиеся встают друг другу на плечи и совершают поклонение [этой] миске. [На потолке] подвешены позолоченные и другие светильники. Из внутреннего помещения храма сделан ход на крышу. Его ширина — 4 локтя, а высота — 6 локтей. [На вход] насажена двустворчатая дверь из серебра, отделанная черненым золотом. По краям дверь обита серебром, к ней прибиты два серебряных кольца, на них навешены два замка. (...) Хаджар ал-асвад вделан в стену Каабы. Наш Пророк Мухаммад, да благословит Аллах его и его семью и ниспошлет ему спасение, речет: „Хаджар ал-асвад надежно укрыл Всевышний в землю“. Это — камень черного цвета. Верующие прикладывают к нему руку. Описывать камень нет смысла, ибо его чудотворную силу и его воздействие на сердца людей можно видеть воочию. Мухаммад ибн ‘Али говорит, что хаджар ал-асвад, макам [Ибрахима] и камень сынов Израилевых ниспосланы из рая. Макам — камень квадратной формы, его высота равна четырем локтям. Он опоясан золотым обручем. На камне видны следы обеих ног Ибрахима-Пророка, мир ему. Этот камень лежит посередине квадратного водоема и со всех сторон укреплен оловом. На камень поставлен ящик из тикового дерева, в каждом углу которого прикреплены две цепи и два замка. Махди из рода Аббасидов послал тысячу золотых динаров, дабы одели макам в золото, так как камень был мягким и стирался. В сей час камень невидим. На негопоставлен квадратной формы курси, на курси — железный сундук. Тот, кто пожертвует что-нибудь, откроет крышку сундука и поклонится курси. Я, раб, это видел. Сбоку помещения из мрамора сделали забор трапециевидной формы в два локтя высотой. Щели между камнями заделаны египетской желтой медью. Макам входит в комплекс Каабы. Еще один камень врыт в землю в центре стены. Говорят, это — могила пророка Исма‘ила, мир ему» (Чудеса мира. 112).

В августе 1183 г. прибыл в Мекку паломник из Андалусии Ибн Джубайр. Вот что он пишет о Черном камне: «Благословенный Черный камень прикреплен к углу, обращенному в сторону востока. Неизвестно, как глубоко он вдавлен в угол, но говорят, что он входит в стену на два локтя. А ширина его — две трети пяди, а длина его — пядь и несколько узлов, и в нем четыре соединенных куска. Говорят, что Кармат — да проклянет его Аллах! — был тем, кто разбил его. Края камня вставлены в серебряную пластинку, сверкающая белизна которой оттеняется черным блеском камня и сверканием его полированной поверхности. Он являет собой удивительное зрелище, приковывающее взоры. Камень, когда его целуют, так приятен устам нежностью и свежестью, что тот, который целует, не желает их отрывать от него. В этом — одна из особенностей божественного провидения, но достаточно того, что Пророк — да благословит его Аллах и приветствует! — сказал, что Черный камень означает право Аллаха на его землю.

Да принесет нам Аллах пользу от этого поцелуя и прикосновения и приведет к нему каждого, любящего его, по его милости! А в целой части камня, справа, когда встает перед ним целующий его, видна белая маленькая блестящая точка, сверкающая, как мечта, на этой благословенной поверхности. Об этой белой точке есть предание, будто рассматривание ее обостряет зрение. И необходимо, чтобы целующий камень стремился коснуться своим поцелуем, если может, этого пятнышка» (Ибн Джубайр, с. 52).

Иногда в современных научных трактовках Черный камень предстает мистическим символом, о котором, видимо, не догадывались средневековые мистики: «В Каабе хранится и символический образ ключа к небесному Храму — это Черный камень. Символический ключ к храму открывает не просто и не только Храм, но собственно небеса, а фактически храмовый ключ есть ключ ко всему мирозданию, ключ Бытия»^[17].

Согласно описанию Ибн Джубайра, камень, на котором, по преданию, стоял во время сооружения Каабы библейский патриарх Ибрахим (Авраам), выглядел так: «Это — камень, покрытый серебром, а высота его — три пяди, а ширина — две. Верхняя его часть шире нижней, как знак отстраненности и идеала, подобно большому горну для глиняной посуды, у которого середина уже, чем низ его и верх его. Мы видели его воочию и получили от него благословение, коснувшись его и поцеловав. Для нас наливали воду Земзема в два благословенных следа ноги, и мы ее пили — Аллах сделал это полезным для нас! А эти следы ясны, так же как и следы пальцев, почитаемых, благословенных. Хвала тому, кто размягчил камень, так что вступившая на него нога оставила на нем след; ведь нога не оставляет следа в мягком песке! Хвала тому, кто сделал из него одно из своих явных-знамений!» (Ибн Джубайр, с. 48).

В космографических описаниях образ Каабы приобрел статус Центра Мира. В книге ал-Бакуви эта тема представлена в завершенном виде.

«Что касается досточтимой Каабы — долгота как у Мекки, широта такая же — да умножит Аллах всевышний честь ее! Воистину она — священный дом Аллаха. И первое, что создал Аллах на земле, — это место Каабы. Потом из-под нее он распростер землю, а она — центр земли. Ее возвели Халил и Исмаил — да будет мир над ними! Она посреди мечети. Постройка же по форме четырехугольная. Высота ее двери от земли с рост [человека]. Ее створки покрыты позолоченным листовым серебром. Длина Каабы — двадцать четыре локтя и один шибр, ширина — двадцать три локтя и один шибр; высота Каабы — двадцать семь локтей. [Черный] камень находится в стороне мечети, обращенной к аш-Шаму. В нем имеется трещина. Стены камня вместе с полом одеты в мрамор. Он находится на уровне пояса человека. Вокруг Каабы — покрытый гипсом помост высотой с локоть и в ширину такой же, предохраняющий ее от потока. В восточной стороне есть дверь длиной шесть локтей и десять пальцев, шириной три локтя и восемнадцать пальцев. Черный камень [покоится] на двух скалах. Из скалы высечено столько места, сколько нужно, чтобы в нее вошел черный камень. Он абсолютно черный, величиной с голову человека, [находится] в восточной части, у дверей на углу. Камень находится на высоте двух или трех локтей от земли. Между камнем и дверями [находится] ал-Мултазам, названный так потому, что здесь принимали обеты. Внутри мечети в западной стене на высоте шести локтей над полом помещен оникс. Он имеет [пестрый] цвет: черный вперемежку с белым. Величина его — двенадцать локтей на столько же. Вокруг него — обруч из золота шириной в три пальца» (ал-Бакуви. И. 32).

В мусульманском мире, вероятно, не было такого человека, который бы не слышал о Черном камне. Интригующе выглядит молчание ал-Бируни, поскольку в его «Минералогии» не остался без внимания ни один из известных в ту эпоху минералов. О Черном камне он не обмолвился ни единым словом. Ал-Бируни, видимо, понимал последствия открыто высказанных сомнений об истинной природе мусульманской святыни, а поддержать религиозный миф ему не позволила ученая добросовестность.

§ 5. Монолиты Баальбека

В хронике Агапия, мелькитского епископа сирийского города Манбидж (X в.), обработанные гигантские камни Баальбека названы в числе семи чудес света (другие чудеса: капитолий в Риме, александрийский маяк, храм в каппадокийском городе, женщина в палестинской Кесарии, железный конь с железным всадником и три статуи, сделанные Гераклом)^[18], а в «Хронике Захарии Ритора» говорится о мистическом предназначении монолитов Баальбека.

«Есть храм Соломона в Баальбеке городе, лестничестве Ливана, о котором упоминает Писание, что его построил Соломон и положил в нем оружие. На юг от него находятся 3 удивительных камня, на которых он ничего не построил. Они были связаны между собою, соединены, едины и следовали один за другим; они были известны тройственным соединением и были весьма велики. Как бы таинственно они были положены у храма как исповедание веры в почитаемую Троицу и для призвания народов и проповеди евангельской вести. Молния упала с неба, когда шел мелкий дождь, она ударила в храм и разбила его камни пожаром, разрушила его колонны, разбила и развалила его. Трех камней она не коснулась, и они стояли целыми. Теперь там построили часовню Девы Марии, святой Богородицы»^[19].

О том, как выглядел Баальбек в XII в., мы узнаем из рассказа раби Вениамина. Согласно преданию, древний Ваалаф был построен Соломоном в долине Ливанской для дочери фараона. «Тамошний дворец построен из громадных камней, длиною в двадцать пядей и шириною каждый в двенадцать; между камнями нет никакой смазки, почему и говорят, что постройка эта могла быть произведена только руками Асмодея» (Еврейские путешественники, с. 120).

В наши дни сохранилось всего 6 из первоначальных 54 колонн храма Юпитера, вздымавшихся во времена императора Нерона (54-68 гг. н. э.) на двадцатиметровую высоту. Неподалеку от него, по периметру обводной стены храма Юпитера, находится девять каменных монолитов высотой 4 м, шириной 3 м и весом более 320 тонн, которые, возможно, в древности служили опорами для более раннего храма.

Греки и римляне возводили свои храмы на мощной платформе, сложенной из громадных каменных монолитов. По мнению наблюдателей, склонных видеть здесь неразрешимую загадку, особенно поражают три колосальных монолита северной обводной стены. Длина их 20 м, высота 4 м и ширина — 3,6 м. Они уложены в платформу под северо-западным углом храма Юпитера на высоте более шести метров. По оценке экспертов, вес этих циклопических блоков фундамента превышает 775 тонн. Они по праву считаются одними из самых крупных строительных камней, когда-либо созданных рукой человека^[20]. Еще более грандиозной выглядит каменная глыба, торчащая из земли на окраине Баальбека. Это знаменитый «южный камень». Его обмеры дают следующую картину: длина 21,6 м, высота 4,33 м, ширина 4,6 м. Вес его достигает 1144,5 тонны.

Средневековые путешественники монолитами Баальбека не интересовались.

§ 6. Египетские пирамиды

Европейские паломники, следуя из Египта в Иерусалим, к пирамидам особого интереса не проявляли. Единственное сохранившееся из древних памятников чудо света достопримечательностью не считалось. По какой-то нелепой причине пирамиды считались житницами Иосифа. Так, например, в «История франков» Григория Турского сказано: «Иосиф построил амбары, удивительно искусно, из квадратного камня и цемента, так что книзу они были шире, а кверху — уже, для того чтобы через маленькое отверстие вверху насыпать туда пшеницу; эти амбары можно видеть и сегодня» (Григорий Турский. 1.10). Этой путаницы нет в средневековых еврейских источниках. Например, в книге странствий раби Вениамина упоминаются остатки житниц Иосифа недалеко от Каира. «Там находится также пирамида, воздвигнутая посредством чародейства: подобной ей нет во всем мире и ни в каком месте. Как пирамида, так и житницы чрезвычайно прочно выстроены из кирпича и извести» (Еврейские путешественники, с. 182). Под житницами могли пониматься маленькие пирамиды, сопровождавшие большие.

Легенду о житницах излагает флорентийский паломник Симоне Сиголи, который, отправившись в путь летом 1384 г., видел пирамиды своими глазами. В венецианском соборе Св. Марка пирамиды так и изображены — в виде огромных амбаров с окошечками^[21].

«Выйдя из Каира, милях в десяти, находятся житницы Фараоновы, и построены они, когда Фараону приснилось семь коров тучных и семь коров тощих, и три хлебных колоса полных и три пустых; Фараон же захотел постичь, что этот сон должен означать, на что Иосиф ему сказал: „Господин, это знаменует семь лет великого изобилия и семь лет великой скудости, и потому, — сказал Иосиф, — господин, если вы желаете быть великим владыкою, сделайте великий припас хлеба, и когда придет время скудости, вы сможете помочь народам, и тем станете величайшим господином“. И вот, Фараону весьма понравилось изъяснение, которое Иосиф ему указал. Незамедлительно Фараон повелел Иосифу сделать сказанный припас; и вот, Иосиф изыскал средство получить зерно со всех концов, сколько мог получить, и вскоре собрал его величайшее число модиев, и это зерно засыпал в эти житницы. Они же суть самые большие здания, какие только ни виданы; их три, и отстоит одна от другой, быть может, в ручное вержение; и сложены из величайших камней, длинных и огромных; и образом точь-в-точь как адаманты; их колодка внизу широчайшая, а сверху заострена, и широки они по каждой стороне более ста локтей, и высоки в доброе самострельное поприще. И ежели я не запамятовал, ширина их у подножия, как мерили мы руками, по каждой стороне 140 локтей: и у всякой четыре стороны; и зерно засыпалось внутрь: подумайте, сколь величайшее количество его должно было в них вместиться» (Записки итальянцев, с. 54-55).

В 1325 г. марокканский путешественник Ибн Баттута прибыл в Египет. Его рассказ о пирамидах — смесь книжных легенд и слухов. Наиболее любопытное из них — это вавилонское предание о великом потопе, когда бог Кронус явился во сне царю и, предупредив его о потопе, велел написать историю мира от начала и закопать ее для сохранности в Сиппаре, городе солнца.

«Пирамиды — одно из чудес света, сведения о котором дошли до нас из глубины веков. Люди много говорят и об их предназначении и спорят о том, кто же их построил. Многие утверждают, что все знания и науки, известные человечеству еще до Великого Потопа, были получены людьми от Гермеса Первого, жившего в Верхнем Египте, его называют Ахнухом (Енох), это Идрис, мир ему. Говорят, что он первый, кто говорил о движении сфер и небесных тел. Он был первым, кто начал строить храмы и восхвалять в них Аллаха Великого и Всемогущего, и это он предупреждал людей о приближении Великого Потопа. Испугавшись, что знания, науки и ремесла забудутся людьми и пропадут, он построил храмы-пирамиды, на которых и изобразил все ремесла и инструменты, записал знания и науки человечества так, чтобы они остались навеки.

Говорят, что сосредоточением знаний и столицей Египта был город Манф (Мемфис), расположенный на расстоянии одного барида от ал-Фустата. Но когда была построена Александрия, люди перебрались туда, и столицей Египта стала Александрия, остававшаяся таковой вплоть до распространения здесь ислама, когда Амр ибн ал-Ас, да будет Аллах доволен им, заложил город ал-Фустат, ставший главной цитаделью и столицей Египта.

Пирамиды сложены из твердых, обтесанных, необыкновенно высоких камней кубической формы; имеют форму конуса, с широким основанием, сужающимся кверху. Входа или дверей нет, и как они были построены — неизвестно.

Рассказывают, что одному из царей Египта еще в глубокой древности, до Великого Потопа, было видение, устрашившее его и потребовавшее, чтобы он построил эти пирамиды на западном берегу Нила, и чтобы они стали хранилищем наук и усыпальницей царей.

Правитель спросил своих астрологов: „Начинать ли работы по строительству?“ Ему посоветовали начинать и даже определили место — в северной части страны, подсчитали расходы на сооружение пирамид. Царь приказал собрать указанную сумму денег и приступить к строительству. Шестьдесят лет продолжалась работа, а когда все было закончено, царь велел сделать такую надпись: „Мы построили эту пирамиду за шестьдесят лет, а тот, кто хочет ее разрушить, — пусть сделает это за шестьсот лет. Разрушать легче, чем строить“. Придя к власти, повелитель правоверных, халиф ал-Ма’мун^[22] решил разрушить пирамиды, его отговаривали, но халиф продолжал упорствовать в своем решении и приказал начать разрушение пирамиды с северной стороны. Чтобы пробиться вовнутрь пирамиды, ее нагревали огнем, обливали уксусом, таранили. Наконец удалось пробить небольшую брешь, ее видно и по сей день. В туннеле нашли клад, и когда по приказу халифа его оценили, то оказалось, что стоимость клада точно равна расходам на пробитие бреши и прорытие туннеля. Это совпадение очень удивило халифа. Ширина стены пирамиды была двадцать локтей» (Ибн Баттута, с. 53-55).

Хараман — двойственное число от харам «пирамида» и обозначает две пирамиды в нескольких километрах от Фустата, бывшей столицы Египта. Рассказ о египетских пирамидах пользовался необычайной популярностью у арабских географов. Однако то, что сообщает анонимный автор персидской космографии, выглядит абсолютно нереально: по его словам, пирамиды имеют узкое основание и расширяются кверху.

«В пределах Мисра есть крепость. Ее называют Хараман. [Площадь] ее — 400 локтей. Ее построили из глазури, гранита, мрамора, олова, клея, жира и других [материалов]. В каждом углу сделано из камня изваяние орла, будто вот-вот он взлетит. Если бросить в клюв орла миллион камней, полным он не станет. Никто не знает, куда деваются эти камни. [Камни цитадели] превратились в монолит. Всюду надписаны удивительные вещи из медицины, философии и магии. Написано [также], что [когда] построили Хараман, [звезда] Альтаир была в созвездии Рака. В настоящее время она находится в созвездии Козерога. По подсчетам, его выстроили двести тысяч лет назад, а со времени Адама, мир ему, минуло более семи тысяч лет. Быть может, его построили джинны. (...) Говорят, халиф Ма’мун потратил много богатств, чтобы разрушить десять локтей [цитадели], но не смог. Не действовало на нее ни железо, ни что-либо другое; не сгорела она и от огня и серы. Подняться на нее [тоже] никто не смог. Она самая удивительная из крепостей и замков — нижняя часть ее узкая, кверху постепенно расширяется. По этой причине никто не может на нее взобраться» (Чудеса мира. 128).

Ибн Хордадбех (род. около 820 г.), заведовавший одно время государственной почтой в провинции ал-Джибал (Северо-Западный Иран) и имевший доступ к правительственному архиву, сообщает в «Книге путей и стран» о попытке проникнуть в одну из малых пирамид. В главе «Диковинные сооружения» он пишет: «[В их числе] — две пирамиды в Мисре. Высота каждой из них 400 локтей, они становятся уже по мере того, как поднимаются. Обе они [облицованы] мрамором и алебастром. Длина [их] 400 локтей, ширина также 400 локтей, [если мерить] королевским локтем. На них муснадом (химйаритским письмом) высечены все волшебства и все чудеса из медицины и астрономии. Говорят, что только Аллах ведает о том, что они — постройки Батламуса ал-Калузи — царя. На них такая надпись: „Я построил их. Тот, кто утверждает мощь своего царства, пусть разрушит их, хотя разрушение легче сооружения. Даже харадж (налог) всего мира недостаточен для их разрушения“» (Ибн Хордадбех. 76).

§ 7. Послания исчезнувшей цивилизации

Несколько историй из занимательного сборника рассказов Абу Али ал-Мухассина ат-Танухи (940-994) показывают, как его современники воспринимали древние памятники Междуречья. Нас же интересует, какие ощущения испытывал в этом культурном ландшафте средневековый человек? Отрицать психологическое воздействие исторических декораций невозможно. Забвение, царившее в этих местах, дразнило воображение. Пространство исчезнувшей цивилизации превратилось в пространство чудес. Камни и скульптуры, покрытые забытыми письменами, на взгляд средневековых обитателей Междуречья, были талисманами.

«Некоторые из удивительных достопримечательностей и чудес света находятся в Васитском Саваде. Эту историю мне рассказывали многие люди, в том числе и человек, известный под именем Ибн ас-Саррадж, а также Мухаммад ибн Абдаллах ибн Мухаммад ибн Сахль ибн Хамид ал-Васити, чей дед Абу Бакр Мухаммад ибн Сахль был одним из самых почтенных людей в Басите, а потом многие годы занимал там пост судьи. После того как я записал этот рассказ, Мухаммад ибн Абдаллах заверил правильность записанного, поставив свою подпись.

— На расстоянии одного фарсаха с небольшим от Русафы на реке ал-Маймун есть селение набатейцев или иранцев, известное под названием Джиза. Люди говорили, что в нем сохранились руины древнего строения из известняка и гипса, а среди них купол, как у храма, и огромная статуя человека из гладкого черного камня, которую жители тех мест знают под именем Абу Исхак, потому что всякий раз, когда какой-нибудь силач пытался сдвинуть ее с места, он всегда оказывался поверженным, а кости его — переломаны. Одни погибли, другие стали калеками. Люди утверждают, что они слышали это имя еще от стариков. Селение это разрушено, и в нем нет никаких признаков жизни. Некто по имени ал-Джаланди, поставленный халифом ал-Мамуном для охраны дороги, взялся передвинуть этот камень. Он перевязал статую веревками, и быки оттащили ее в пустыню. Это было вечером. А когда наутро он вернулся туда, оказалось, что статуя отдалилась от того места, где он ее оставил накануне, и приблизилась к своему прежнему месту. Ал-Джаланди оставил статую там и ушел. Потом еще один человек из Русафы оттащил ее, наняв для этого носильщиков, которые поочередно волокли ее, и доставил статую в Русафу. Но жители тех мест, где она всегда стояла, пришли и стали кричать и шуметь: „Мы привыкли к ней. Ночами мы ищем возле нее приюта, и нам хорошо возле нее: дикие звери не тревожат нас, потому что не смеют приблизиться к тем, кому она дает приют“. И ее с большим трудом оттащили на прежнее место. А на груди, на спине и на плечах этой статуи были древние надписи неведомыми буквами.

В этой же местности есть селение, которое называется Касабат Нахр ал-Фадль, а настоящее его название — Талль Хавар. Примерно в двух фарсахах от него находится холм, именуемый Талль Риха. Это древний город, в котором есть много остатков старины, и среди них огромный квадратный камень, длиной в девять локтей, похожий на трон. Большая часть его вросла в землю. На нем есть изображения и надписи. Владелец Талль Хавара Ахмад ибн Хакан хотел откопать этот камень и посмотреть, что под ним. Стали откапывать — но ничего не получилось, потому что по мере того, как копали вокруг камня, он все глубже уходил в землю. Видя, что все его усилия ни к чему не ведут, Ахмад ибн Хакан оставил камень в покое» (ат-Танухи, с. 258-260).

Сны забытой цивилизации перетекли в сны людей, волей случая ставших наследниками чужих сокровищ.

§ 8. Каменный лев

В космографии ал-Бакуви упоминается одна из тайн иранского города Хамадана. «Среди его чудес — большой каменный лев на воротах города. Это талисман, который создал Балинас^[23], создатель талисманов, когда Кавад попросил его заговорить его города от больших морозов и обильных снегопадов, [образующих] подобия крепостей. Персы, бывало, тонули в снегу в Хамадане. Когда он изготовил этого льва, то снега там стало мало» (ал-Бакуви. IV. 118). Возможно, изменение климата повлияло на восприятие талисмана, но за четыреста лет до ал-Бакуви называли другую причину создания талисмана.

Арабский историк ал-Масуди, кажется, видел эту скульптуру своими глазами. «Это был громаднейший из львов, подобный огромному быку или приземистой горе, и казался он живым. И только приблизившись к нему, узнавал человек, что это камень, изваянный наискуснейшим образом и сработанный наиближайшим видом к обличью льва. Жители Хамадана передавали из рода в род предания предков своих о том, что ал-Искандар ибн Филибс построил Хамадан, когда уходил из страны Хорасан и возвращался из похода своего в Индию, Китай и иные [земли], и что того льва поставил он талисманом городу и стенам его, и что неминуемо разрушение города, гибель жителей его, разрушение стен и всеобщее избиение, ежели сломают того льва и снесут его с места своего, и [последует] это от дайламитов и ал-джабал» (ал-Масуди, с. 562).

По прошествии тысячи лет функции каменного льва изменились. Востоковед А. А. Ромаскевич в докладе, прочитанном в 1935 г., поделился любопытными наблюдениями: «Хамаданскому льву народное предание приписывает таинственную силу: ночью ко льву крадутся фигуры одиноких персиянок, страдающих бесплодием; они приносят с собой благовонное масло и благоговейно мажут морду льва; так как изваяние льва лишено ног и зарылось в землю, то обряд проползания под брюхом неосуществим»^[24].

Соседний город, по свидетельству Абу Дулафа, защищали другие талисманы. «Из Хамадана ты отправляешься в Нихаванд, а в нем имеются бык и рыба, искусно сделанные из камня. Рассказывают, что это — талисман против некоторых бедствий, которые случались там» (Абу Дулаф, с. 51). Рыба и бык были талисманом, защищающим от землетрясений, поскольку оба знака были прообразами космических фигур нижнего мира. Считалось, что седьмая «земля покоится на роге быка. Бык стоит на рыбе, рыба — на воде, вода — на воздухе, воздух — на влажности. И на влажности пресекается знание ученых» (Арабские источники VII-X вв., с. 68-69). Низами Гянджеви, описывая землетрясение, использует эти же образы как метафору: «Земля стала шаткой, как небо, / [Стала] кувыркаться от игры судьбы. / [Будто] от трубного гласа нанесен удар такой, что рыба отскочила от горба вола» (Низами Гянджеви, с. 378-379).

§ 9. Замок ассасинов

В 1090 г. исмаилиты захватили ключевую крепость в Кухистане — Аламут, к югу от Каспийского моря, и на протяжении пяти лет завладели опорными пунктами во всех сельджукских землях, разорвали свои связи с фатимидским Египтом и заложили основы нового и уникального государства, устроенного на принципах, совершенно отличных от устоев окружающего суннитского общества.

В средневековом мусульманском мире низариты — представители одного из направлений шиитского ислама — были меньшинством, решившимся на радикальное противостояние с большинством. В ожидании Истинного имама низариты отменили историю. Утопия низаритов бросала вызов реальному миру, что неизбежно привело к конфликту, где переплелись борьба за власть и война мировоззрений. Низариты в европейской традиции известны как ассасины — террористы и наемные убийцы. Главную интригу во внешней истории низаритов составляли политические убийства. С попыткой объяснить поведение ассасинов связана и знаменитая легенда о Горном Старце, известная в изложении Марко Поло (Марко Поло, с. 70-72). Как показал Дж. Ходжсон, легенда о райском саде в горной долине, где ассасины наслаждались с девами, перед тем как отправиться на убийство по приказу Горного Старца, — это сюжет персидского приключенческого романа^[25]. Истинная драма низаритов заключалась в их духовном поиске, на практике вылившемся в создание жесткой иерархической структуры. Низариты отгородились от мира. Горный ландшафт Кухистана идеально подходил для этих целей.

Аламут, центральный опорный пункт мятежников, находился в труднодоступной пересеченной местности. Географ Казвини в «Атаре» говорит, что весь Рудбар — это скалы и деревья. Просуществовав более 150 лет, государство исмаилитов было уничтожено монголами в 1256 г. На самом деле прошли годы, пока монголам удалось захватить все горные крепости исмаилитов.

В географическом сочинении ал-Бакуви, законченном в начале XV в., сведения бб интересующей нас крепости запаздывают на триста-четыреста лет. Ал-Бакуви помнит о знаменитом прошлом этих мест и ничего не говорит о настоящем.

«Аламут, долгота — 85°37', широта — 36°21', — укрепленная крепость на вершине горы в области Рудбар, между Казвином и морем ал-Хазар. Вокруг нее — низины, [почему и] невозможно установить против нее катапульты, а стрелы до нее не долетают. Здесь резиденция владыки исмаилитов. Отсюда происходит ал-Хасан ас-Саббах, проповедник батинитства. Он был сведущим в мудрости, звездах, геометрии и магии. Низам ал-Мулк почитал его за его достоинства» (ал-Бакуви. IV. 15).

В книге южносунского чиновника Чжоу Цюй-фэя «За хребтами. Вместо ответов» (1178), в разделе «Иноземные страны», говорится о стране Мэйлугудунь. Поскольку ее особенностью являются крепостные башни, я полагаю, что речь идет о Кухистане, территории ассасинов. «Есть страна Мэйлугудунь. Живут за крепостными стенами в семь рядов, которые еще в древности были сложены из больших черных и блестящих валунов. Каждая из стен отстоит от другой на 1000 шагов. Есть 300 с лишним иноземных башен. Внутри высота одной башни — 80 чжанов^[26]. Внутри имеется 360 помещений. Все люди обматывают головы, обвязывают шеи. В холода из шерсти разных цветов изготовляют одежду. Из мяса и муки приготовляют пищу. Из золота и серебра изготовляют деньги. Как говорят, рулоны ткани из шелка-сырца, розовая вода, цветы [растения] чжицзы, камень мисо, бура — все это там производится» (Чжоу Цюй-фэй. III. 2).

В восприятии китайцев рассказы о низаритах выглядят как еще одна диковинка о западных странах. Стремление низаритов замкнуться в своем духовном универсуме для внешних наблюдателей вылилось в поразительную картину города, окруженного семью стенами. Эти мифические стены сложены из черных и блестящих валунов.

§ 10. Игра случая

В римском хорографическом трактате III в. н. э. утверждается: «В Сагарисе родится камень, который называют саморезом; ведь его находят с уже вырезанным на нем изображением Матери Богов. Найти его трудно, и если его найдет кто-нибудь из резчиков, то он не удивляется, но с радостью смотрит на чудесную находку» (Лжеплутарх. О реках. 12. 2). Если принять на веру это сообщение, то речь может идти об агате, пейзажном халцедоне. Эти камни с полным на то основанием воспринимались как «чудеса природы». Таких чудес мне видеть не приходилось. Могу сослаться лишь на цветные фотографии пейзажного известняка в альбоме «Минералы мира», их сопровождает такой комментарий: «Вкрапления железа или марганца иногда образуют в горных породах причудливые узоры. Их можно сравнить с фантастическим пейзажем японских художников»^[27]. В коллекции Роже Кайуа хранилась яшма, которой продавец дал единственно возможное название «Солнцепоклонница», странное творение природы, геологическая головоломка, каменное наваждение, избавиться от него можно, лишь убедив себя в том, что все эти цветные пятна выстраиваются в картину, некогда уже созданную художником и случайно подсмотренную писателем^[28].

Лжеплутарха современные исследователи обвиняют в беззастенчивом вымысле (вся его вина в том, что он не пересказывает древние мифы, а сочиняет новые, дополняя их рассказами о диковинных растениях и камнях). Сведения о камне с изображением Матери Богов, скорее всего, пародия на аналогичные сообщения, например, у Плиния: «Про паросские каменоломни рассказывают чудо: когда однажды рубщики выломали клиньями глыбу камня, с обратной стороны оказалось изображение силена»^[29]. Цицерон к подобной истории отнесся скептически: «Произвольно брошенные на доску краски могут обрисовать черты человеческого лица. Но неужели ты считаешь, что и красоту Венеры Косской также можно получить произвольным разбрызгиванием красок? (...) Карнеад выдумал, что в хиосских каменоломнях обнаружили голову паниска. Верю, что нечто похожее нашли, но уж, наверно, не такое, чтобы его можно было признать творением Скопаса» (Цицерон. О дивинации. I. 23).

Загадка камней, в которых можно различить тот или иной сюжет, волновала, как я уже сказал, Роже Кайуа, рационалиста, ставшего мистиком. В эссэ «Миражи» он дает психологическую разгадку: «При созерцании картины, зрелища, да и любого объекта, представшего перед глазами, чаще, чем кажется, устанавливается компромисс между ощущением и тем, что привносят, дополняя и корректируя его, смутные воспоминания, мгновенные догадки ума или игра воображения. Даже фотография не составляет исключения. При малейшем озадачивающем отклонении требуется ключ, который придаст образу прочность, незыблемость. Достаточно, чтобы на снимке был изображен предмет, странный сам по себе или вследствие непривычного ракурса, в котором фотограф решил его показать, — и разум спешит заполнить образовавшуюся брешь, то есть подавить свое удивление. Моментально включается интерпретация — рассудочная или импульсивная, которая, впрочем, не столько угадывает, сколько пассивно чему-то поддается»^[30]. Самым знаменитым в средиземноморской традиции является описанный Плинием Пирров агат, в котором распознают Аполлона, играющего на лире в окружении девяти муз со свойственными каждой из них атрибутами, попавших внутрь камня без какого-либо вмешательства искусства.

В срезах ландшафтного халцедона порой обнаруживаются удивительные картины. Именно об этом говорит Плиний: индийские агаты «воспроизводят облик рек, лесов, вьючных животных, а также колесницы, фигурки и убранство коней» (Плиний. XXXVII. 54). О природных изображениях на агате говорится в поэме Марбода Реннского, пересказывающего сведения Плиния:

Агат — название, прилагаемое к полосатым разновидностям халцедона, прослойки которого контрастны по цвету, например серо-голубые и белые. Различно окрашенные слои агата отличаются чрезвычайной нежностью и тонкостью узора. Как правило, этот минерал прозрачен. По характеру расположения различно окрашенных слоев и по образуемому ими узору различают несколько разновидностей агата. Ал-Бируни сообщает о редких агатах. «Говорит Наср: заменой ониксу служит жилковатый агат (му‘аррак). (...) Жилки его тонки, как волос; они смешанных цветов — черного, красного и белого; иногда на них встречаются рисунки деревьев и животных. И рассказывают об этой разновидности со слов торговцев драгоценностями (а я думаю, что рассказчик — ал-Кинди, который видел ее сам). Такое [смешение цветов] происходит потому, что камни этой разновидности составлены из однородного вещества различной окраски. [Отдельные слои] его соединены различными способами, как будто они были расположены [правильными] рядами, но затем не остались [в этом положении]. Их [как будто] мяли и растягивали, пока они не приняли вид и форму; и случается, что во время раскалывания и шлифовки в них обнаруживаются удивительные и неожиданные изображения» (ал-Бируни. Минералогия, с. 164).

В 1403 г. испанские послы, направлявшиеся ко двору Тимура, прибыли морем в Константинополь и удостоились чести увидеть святыни и церкви знаменитого города. В храме Св. Софии послам показали истинное чудо — каменную плиту с нерукотворным рисунком. Вот какое впечатление она произвела на Руи Гонсалеса де Клавихо: «Верхние хоры и их своды покрыты мозаикой, очень красивой и искусной. На одной из стен этих ходов, как поднимаешься наверх, прямо слева, вделана в стену между других огромная белая плита, на которой сами по себе, без участия живописца или ваятеля, появились изображения [с одной стороны] пресвятой девы Марии с Господом нашим Иисусом Христом на святых руках и с другой — преславного Предтечи его, святого Иоанна Крестителя; а эти изображения, как я уже сказал, не были ни нарисованы, ни написаны какой-либо краской, ни высечены, а сделались сами по себе, так как сам камень родился таким, со знаками и прожилками, которые хорошо видны, и сами собой образовались на нем эти изображения. Говорят, что когда этот камень был обработан и привезен, чтобы быть поставленным в этом священном месте, то заметили на нем эти удивительные святые изображения. И увидев это таинственное и великое чудо, привезли этот камень сюда, так как эта церковь должна была быть главной в городе. Эти изображения казались как бы подернутыми слабой дымкой, подобной легкому покрывалу, при ясном небе среди облаков. И это тем более удивительно, что представляется чем-то возвышенным, что Господь Бог хотел показать» (Руи Гонсалес де Клавихо, с. 39-40).

Странно, что никто из современников Руи Гонсалеса де Клавихо не перепроверил сведений об удивительном изображении. И почему на эту тему молчат другие паломники?

В книге турецкого архитектора и любителя древностей Джелал Ассад-бея (1907), посвященной памятникам Константинополя, при описании собора Св. Софии затрагивается интересующая нас тема: «Нартекс (сводчатая галерея) имел 60 метров длины и 10 ширины. Стены его были украшены, как и внутренности корабля, разноцветным мрамором с симметрично разбросанными по нему пятнами. Благодаря этому казалось, что мрамор был из одной глыбы, и это представляло декоративный рисунок поразительной красоты. Антониадис в недавно напечатанном интересном труде о Св. Софии доказывает, что, будучи несколько мистически настроенным, можно найти там лики и изображения святых»^[31]. Видимо, испанский посол и был таким зрителем.

§ 11. Песчаное море

Царство пресвитера Иоанна обширно, земли полны чудес, а границы непреодолимы. Песчаное море к чудесам не отнесешь, поскольку это всего лишь безводная пустыня. Однако в послании говорится, что у берегов Песчаного моря водятся вкусные рыбы. Рыбы, чувствующие себя вольготно в песке, скорее всего, элемент абсурда, сочетание несочетаемого, хотя известна ящерица (сцинк аптечный), которую не без основания считали «песчаной рыбой». Она превосходно приспособлена для передвижения в толще сыпучего песка. Вот как она описывается в персидской космографии: «На востоке есть рыба. Живет она в песках. Воды там нет. Рыбу называют балиг. У мужчин, поевших этой рыбы, возрастает вожделение и возбуждаются нервы. Женщины от этой рыбы толстеют, а во время полового акта удовлетворить их невозможно» (Чудеса мира. 330). Византийский историк Никита Хониат повествует, что император Андроник Комнин (1183-1185) для увеличения аппетита и страсти питался сцинками, которых знатоки признавали несъедобными.

О том, как выглядело Песчаное море, рассказывают многие средневековые путешественники. Вот что сообщает Насир-и Хусрау: от Исфахана к Нишапуру «по дороге мы видели большое пространство, покрытое зыбучими песками; кто собьется с пути, тот не сможет выбраться из этих песков и погибает там» (Насир-и Хусрау. Сафар-наме, с. 200). Брат Одорик, странствуя по Персии, пришел в город Йезд. «От Геста день пути до Песчаного моря. Море же это злое и диковинное. Никто из нас не отваживался ходить по нему, и все оно сплошной сухой песок, без капли влаги, а в бурю волнуется, как истинное море, и ходят по нему волны, подобные морским; бесчисленное множество людей поглотили эти пески, и в песках тонут они и находят себе могилу. А ветер, смотря по тому, откуда он дует, навевает то там, то тут целые горы этого песка»^[32]. Миссионер Иордан де Северак (1328) сообщает о песчаных местностях Персии: «Здесь, людям назло, множество песчаных гор, и когда дует ветер, пески текут словно вода из запруды» (Иордан де Северак, с. 139). Таким образом, Песчаное море — одна из реалий средневековой географии^[33].

Борьбу с движущимися песками необходимо было вести в одном лишь Афганистане, где и развилась особая наука, занимавшаяся этим вопросом. Вся страна состояла из песка, а ветры дули с неслыханной силой и постоянством. Так, в 970 г. главная мечеть столицы Афганистана Заранджа была полностью занесена песком и над городом нависла серьезная опасность, если бы какой-то человек за сумму в 20 тысяч дирхемов не изменил направление ветра. Так рассказал об этом Ибн Хаукалу один путешественник, прибывший оттуда. Однако он узнал также и еще кое-какие подробности: когда люди хотят там прогнать песок, не сгоняя его при этом на соседние земли, они сооружают стену из дерева и хвороста достаточной высоты, чтобы задержать песок, и в нижней части стены оставляют отверстие. В это отверстие врывается ветер, песок вздымается столбом, как волна во время бури, и уносится ввысь, исчезая из поля зрения, туда, где он им уже не вредит^[34].

§ 12. Река камней

В послании пресвитера Иоанна истинным чудом является река камней, впадающая в Песчаное море. Камни катятся по безводному руслу и исчезают в морских песках. Каменную реку перейти невозможно, но самым загадочным образом в какие-то дни недели переход доступен. Ключ к разгадке следует искать в предании о десяти племенах иудейских, считавшихся, согласно легендарной традиции, потерянными. Они жили в полном спокойствии под защитой своего Бога, отделившего их от суетного мира непреодолимой преградой в виде каменной реки. В послании же говорится, что иногда река преодолима, а обитающие за ней иудеи только воображают, что они свободны, а на самом деле они подданные пресвитера Иоанна. В переделке легендарного сюжета и заключена интрига рассматриваемого сюжета.

«В нашей земле есть некое море безводное, только песок движется в нем и поднимаются волны, как на море; оно никогда не бывает спокойно. Это море никаким образом нельзя пройти. Хотя воды в нем нет, но около берега, принадлежащего нам, водятся различные породы рыб, весьма приятных для еды, и нигде в другом месте не встречающихся. На расстоянии трех дней пути от этого моря находятся некие горы, из которых вытекает каменная река, также без воды, и течет она по нашей земле до песчаного моря, и после того как река дойдет до моря, то камни эти пропадают и не показываются более. Пока река в движении, никто не может ее перейти, и только четыре дня в неделю переход бывает доступен. (...) По ту сторону этой каменной реки живут десять колен иудейских, которые, хотя и воображают, что имеют самостоятельное управление, однако они наши подданные и платят нам дань» (Сказание об Индийском царстве, с. 129-131).

Вернемся к тайне реки камней. В послании пресвитера Иоанна обыгрывается иудейское предание о реке Сабатион. В свое время Иосиф Флавий писал о необычной реке в Сирии. «Она протекает по границе между Аркеей в царстве Агриппы и Рафанеей и обладает удивительным свойством. Многоводная, пока течет, и быстрая в своем струении, она полностью иссякает сроком на шесть дней и открывает глазам зрителя сухое русло. Затем, словно ничего такого и не происходило, на седьмой день она продолжает течь, и такого порядка река в точности придерживается всегда, отчего и называется Субботней, получив свое имя от священного седьмого дня евреев» (Иосиф Флавий. Иудейская война. VII. 5. 1). В этом описании перепутано решительно все. В субботу, день покоя, согласно преданию, движение воды в реке должно было замирать, а в остальные дни недели воды текли обычным образом^[35]. Иосиф Флавий рисует строго обратную картину, что выглядит необъяснимой ошибкой. В средневековой версии этого предания, изложенной Эльдадом Данитом (IX в.), в реке движутся только камни и песок. В субботу движение прекращается, а вдоль берега реки вспыхивает огонь или опускается облако. Дело в том, что эту реку никому не суждено перейти.

«Еще и потомки нашего великого учителя Моисея живут близ реки, по имени Шабатион, называемой так потому, что они вышли из земли израильской и [поселились там, где] река их окружает; инородцы зовут ее Сабатион. Река эта обнимает пространство трехмесячной ходьбы в длину и ширину. И они живут в домах, дворцах и башнях и у них нет ничего нечистого: ни птиц, ни животных (нечистых), ни собак, ни волков, ни хищных зверей, ни мух, ни блох, ни вшей, ни ворон, ни скорпионов, ни змей, ни лисиц, ни львов, ни леопардов; одни только овцы и рогатый скот; овцы у них родятся по два раза в год. Дети Моисея там сеют и жнут, и у них произрастают всевозможные в мире виды плодов; также горох, огурцы, тыквы, лук и чеснок. Они очень набожны, сведущи в Св. Писании, Мишне и Талмуде, и когда учат, то обыкновенно говорят: „Так сказал Иисус, сын Навина, [слышанное] из устВсесильного“; о других же ученых не упоминают и их не знают. Кроме священного языка, они никакого другого не знают. У них имеются уставы о запрещенном вине^[36], о резании скота и о трефе^[37], и они соблюдаются гораздо строже, чем по учению соферим^[38], ибо Моисей требовал [в отношении пищи] возможно большей осторожности. Дети Моисея все чисты, праведны и набожны; никогда не клянутся именем Божиим, а если услышат от кого-либо подобную клятву, то говорят ему: „Невежда, зачем ты клянешься великим именем Божьим? И как ты осмелился произнести это имя твоими устами? Ведь это не хлеб, что ты ешь, не вода, что ты пьешь, и тебе нет никакого удовольствия от произношения этого имени всуе. Ступай взгляни: за клятву [отцов] дети в младенчестве умирают“. Бене-Моше вообще люди верующие, набожные и живут очень долго, около ста двадцати лет, и сыновья не умирают при жизни родителей, а отцы при жизни своей видят детей и внуков до третьего и четвертого поколения. Они сеют и жнут, и мальчики их пасут скот в поле, на расстоянии нескольких дней пути, и ничего не боятся: ни диких зверей, ни нечистых сил и вообще никакого несчастного приключения в мире, потому что они святы, чисты, праведны и набожны, соблюдают в святости закон Моисея; поэтому Господь и даровал им все эти блага. Они живут особняком и не видят никого из посторонних, и никто их не видит, кроме только четырех колен, живущих с ними в соседстве, по ту сторону реки Куш, и от которых река Сабатион их отделяет. Они те, о которых говорится: „Скажи узникам: выходите и находящимся во тьме: покажитесь“^[39]. У них очень много золота; они сеют лен, разводят шелковичных червей и из шелка их делают красивые платья. Их вдвое более чем было евреев, выведенных из Египта. О четырех же коленах сказано: „Горе земле, осеняемой крыльями и лежащей по ту сторону рек эфиопских“^[40]. Ширина реки Сабатион двести двадцать локтей, или расстояние выстрела из лука. Река наполнена песком и камнями и шум ее слышен очень далеко. Грохот ее камней подобен сильным раскатам грома, шуму морских волн и бурного ветра; ночью же грохот этот слышен на расстоянии полудня пути. Там множество источников, стекающих в одно озеро, откуда берут воду для орошения земли, и в том озере разводятся все возможные роды рыб, а в окрестности его все возможные роды чистых птиц. Вода, песок и камни в реке находятся в движении всю неделю, а в субботу, начиная с кануна ее до кануна следующего дня, все это покоится. С другой стороны реки [в это время] огонь, так что никто не может приблизиться к реке на расстояние мили: огонь поедает все, что растет вокруг реки» (Еврейские путешественники, с. 24-28).

Далее Эльдад Данит сообщает новые подробности: оказывается в реке Сабатион нет воды. «Река же эта ворочает камнями и песком без воды со страшным шумом и такою яростью, что если бы она встретила железную гору, то и ее раздробила бы. Река эта в течение шести дней движет камни и песок без капли воды, а в субботу успокаивается. Как только наступает канун субботы, то спускается облако на реку и человеку нет возможности подойти к ней близко до конца субботы, и эта та самая река, которую зовут Сабатион, и мы называем ее тем же именем» (Еврейские путешественники, с. 38).

В послании пресвитера Иоанна река камней оказывается укрощенной; преграда Бога снята, а потерянные племена, не догадываясь о новом положении дел, давно уже стали подданными царя Великой Индии. В чем смысл переделки сюжета? Смысл в творчестве, высоком развлечении, свободном конструировании мифологической реальности, спровоцированном сверхзначимым вызовом крестовых походов, — замысел, непонятый нынешними позитивистами^[41]. Послание пресвитера Иоанна адресовано крестоносцам, томимым в своих неудачах надеждой на помощь со стороны некоего христианского царя с Востока.

В заключение рассмотрим, как иудейское предание отразилось в восточных космографиях. Неясные слухи о реке Сабатион пополнили коллекцию объектов легендарной географии. Река камней стала зримым символом границ освоенного мира.

«На крайней границе Андалуса расположен город. Там течет река. Течение ее необычайно сильное. Люди и животные не могут одолеть его. Не помогает и судно. Когда же наступает суббота, течение в реке становится спокойным. И все, кто желает, переходят реку с легкостью. Когда солнце заходит, река снова начинает бурлить, и так [бывает] до следующей субботы. На берегу сделан из меди идол. На груди его написано: „Дальше меня не ходи, пути нет. Если ты пойдешь дальше, то не сможешь вернуться назад“» (Чудеса мира. 253). По сравнению с первоначальной версией исчезло упоминание камней. То же самое наблюдается в следующем сюжете, где говорится о реке песка. «Вади ар-Рамал — долина в Магрибе, за страной ал-Андалус. Когда царствовал Абу Нашир, он направился на запад, пока не дошел до Вади ар-Рамала, и хотел перейти через нее, но не смог, ибо песок тек как вода. И когда он потерял надежду [пройти здесь], он повелел поставить на краю этой долины идола, имевшего образ человека, сидящего на медном коне. На его лбу написано: „Позади меня нет пути“» (ал-Бакуви. III. 131).

Медный идол — это предупреждающий знак. Он призван предохранить простых смертных от желания перейти запретную грань и оказаться в мире смерти и грез. Воображаемое царство пресвитера Иоанна очерчивает собственные границы, с неизбежностью поглотив мифические границы отживших преданий.

§ 13. Ал-бахит

В 1340 г. ал-‘Умари, занимавший должность государственного секретаря при египетском султане ан-Насире, составил обширную энциклопедию под названием «Пути обозрения государств с крупными городами». Ал-‘Умари пользовался географической картой, на которой были обозначены горы, где имелись камни, притягивающие людей, словно магнит железо. Эти горы расположены в Эфиопии, у истоков Нила. Только легендарным героям древности удалось проникнуть в эту область. Настоятельная необходимость составить описание стран, граничащих с Египтом, превратила диковинку давних эпох в актуальную загадку.

«Созерцавший карту видел это представленным его взору в седьмом климате, полосу первого климата видел пустой в западной части и обитаемой от вступления двух рукавов Нила — одного, текущего через страну черных с востока на запад до впадения в Окружающее море, и второго, текущего через западные области ал-хабаша и восточную Нубию к Египту до впадения в Сирийское море. (...) Эти горы вначале называются ал-Муджаррад. Затем они тянутся до западного отдела, вплоть до долготы в шестьдесят пять градусов от крайнего запада, и это место на карте помечено 65. Там от упомянутых гор ответвляются горы ал-Кумр, откуда вытекает Нил. Говорят, что в этих горах есть камни, которые сверкают и переливаются, как белое серебро, и называются санджат ал-бахит: посмотревший на них приходит в восторг и остается как прикованный к ним, пока не умрет. За это их называют „магнитом для людей“. Автор „Географии“ указывает, что об этом сообщает Аристотель в „Минералогии“^[42]. От них отходит горная цепь, называемая Асифи. Говорят, что она обитаема, но живущие там подобны дикому зверю. Впрочем, Аллах лучше знает о правдивости этого. Далее в них открывается проход, и от него отроги идут далеко на запад до Окружающего моря. Эти горы называются Джабал Вахшийа (Дикие горы): там водятся дикие звери с длинными незагнутыми рогами» (Арабские источники XIII-XIV вв., с. 416). Длинными рогами обладают североафриканские сернобыки рода Orix.

Горы на краю обитаемого мира с сияющим белым серебром камнями — это нерукотворная стена библейского рая. Рай всегда воображали как место, огороженное со всех сторон. Ограда рая непроницаема и непреодолима для простых смертных. Обычно она рисовалась в виде высоких гор или стены города. Это единственный город, не имеющий ворот. Пока остается неясным, почему те, кто приблизился к границе рая, испытывают восторг и не могут оторваться от ограды. Если в первоначальном сценарии герой ищет вход в рай, чтобы обрести бессмертие, то в поздних пересказах возникает тема запрета на вхождение в это пространство.

По другим представлениям, ал-бахит спрятан у крайних западных пределов мира. Упоминание каких-либо гор отсутствует. Кажется, это последняя стадия распыления сюжета. «В горах Андалуса есть источник. В нем находится камень, который, подобно магниту, притягивающему к себе железо, тянет к себе людей с расстояния в один фарсах. Из меди [там] сделан идол, он стоит на одной ноге, на нем написано: „Не проходи мимо этого места, ибо пути здесь нет!“. Если бы не идол и не эта надпись, место это стало бы кладбищем людей. Камень влек бы к себе всех, кто там проходил, и они тонули бы в той воде» (Чудеса мира. 212). Трудно решить, какое из двух сообщений следует признать более ранним; оба они являются поздними.

В поэме Низами знатоки рассказывают Искандеру об океанском береге, усеянном цветными камнями. Каждый взглянувший на камни умирал, охваченный радостным порывом. Искандер приказывает добыть те камни, обвязать их тканью и возвести над ними замок без входа (Низами Гянджеви, с. 472). В другом странствии Искандер ищет истоки Нила. Путь ему преграждают гранитные горы цвета зеленой финифти. По приказу царя несколько человек одолевают отвесную гору, но, взойдя на нее, со смехом низвергаются по другую сторону. Искандер догадывается послать на гору старика, которого просит отправить послание об увиденном. В послании описываются зеленые сады и ароматный воздух (Низами Гянджеви, с. 475). Речь идет о рае. У Низами камень, несущий радостную смерть, и отвесная гора, за которой раскинулись райские сады, не связаны между собой. Вероятнее всего, этот камень и зеленая гора некогда составляли единое целое. Раздвоение сюжета породило историю о камне ал-бахит. Сколь бы неожиданную форму ни принимал этот сюжет, неизменно упоминается радостный смех, что во всех случаях указывает на литературную обработку мифологического сценария «герой у границы рая».

История о недоступной крепости берет начало в историческом своде ‘Абд ал-Малика ибн Хабиба (ум. 853). Он рассказывает о походе наместника арабских владений в Северной Африке Мусы ибн Нусайра в Магриб в 706-708 гг. Войско Мусы овладевает Танжером, движется далее вперед, достигает Атлантического океана и вступает на нетвердую, колышащуюся землю и доходят до моста, где путь им преграждает медный истукан. «Затем сказали Мусе: „Есть среди песков этих крепость, а в ней вещи удивительные“. Двинулся тогда он к ней и попытался взять, но не смог. Тогда приказал он построить [осадные башни], и построили их так, что [осаждавшие] поднялись над [стенами крепости]. Но когда строившие подолгу смотрели на [крепость] и то, что в ней было, начинали они смеяться, бросались вниз и падали мертвыми. Тогда объявил Муса: „Сто динаров тому, кто поднимется!“. Поднялся тогда один человек, но, как только заглянул [внутрь крепости] — захохотал и бросился вниз. Увидев это, сказал Муса: „Это — одно из диковинных наваждений, что делают бесы“, — и отступил от крепости»^[43].

Знатоку минералов ал-Бируни известны эти легенды, и он высказывает о них резко отрицательные суждения. Для него, например, очевидна нелепость слухов о том, что каждый взглянувший на некую голову, плававшую в Средиземном море, умирал. Речь идет о голове Медузы Горгоны. «К подобным бредням, — продолжает ал-Бируни, — принадлежит и рассказ о камне отупения, о котором утверждают, что всякий, кто смотрит на него, теряется и столбенеет, и что Искандер построил из него город ночью, дабы работников не поразил столбняк. Но еще более удивительны послания, названные по имени Мусы ибн Нусайра. Они постоянно приводятся в книгах по адабу, по которым учатся молодые люди. В одном из посланий говорится, что Муса достиг в степях Магриба крепости, стены которой были очень высоки, но ворот в ней он не нашел и никто из нее не появился. И вот они положили вьюки один на другой, так что они оказались наравне с верхом стены. И поднялся туда один из его спутников, и когда он встал на стену, то повернулся к войску и стал смеяться, а затем спустился за нее; и послал Муса вслед за ним еще двоих, и подтвердил им приказ; тогда они поднялись наверх, но начали делать то же самое, что делал их товарищ; то же было и в третий раз. Он испугался этого, и страх побудил его вернуться. И не оказалось среди этих глупцов ни одного, кто бы привязал к ноге поднимавшегося на стену веревку, для того чтобы, когда он засмеется, потащить его к себе, скатить его по вьюкам на землю и узнать, в чем дело» (ал-Бируни. Минералогия, с. 90).

Кажется, совет ал-Бируни был услышан, и опыт с веревкой осуществили. По крайней мере, о таком опыте пишет арабский мистик и составитель обширной космографии ад-Димашки. Ему известно древнее предание о магните, притягивающем людей.

«Аристотель говорит, что это камень ал-бахит, который происходит из земли у источника ал-Хайх, первого из источников египетского Нила, за Лунной горой. Цвет этой горы — белый, блестящий, как серебро, но с более яркой белизной, чем у серебра. Гора эта — маленькая, твердая, как монолитная скала. Человек, который приближается к ней и видит ее, чувствует в себе влечение к ней, которое тянет его, как любовь или колдовство. Он приближается и как бы приклеивается к ней, не переставая при этом радоваться и веселиться, пока не умрет. Это рассказал Птолемей. Но существует рассказ, который сообщают путешественники и который передается преданиями. [Он гласит], что группа людей стремилась увидеть истоки Нила. Они пошли вдоль по его течению и дошли до одной из долин Лунных гор, где для человека нет прохода из-за трудности пути и густых лесных зарослей. Один человек из них пошел вверх по этой долине до вершины горы, чтобы посмотреть на течение вод долины. Когда он поравнялся с вершиной горы, он вскрикнул, бросился [вперед] и исчез с глаз своих спутников. Они же видели это. После него поднялся другой, и он сделал то же, что и первый. Тогда поднялись они все, но не стали делать того же самого, а привязали веревкой одного человека из своего числа и прочно ее закрепили, так что когда он поднялся, как и те, кто был первым, и закричал и бросился вперед, они притянули его к себе. И когда наваждение прошло, он рассказал им о скале, которую увидел, и о тех чарах и томлении, которые он ощутил и которые его влекли к ней. Тогда они повернули обратно и далее этого места не пошли. А Аллах лучше знает это» (Арабские источники XIII-XIV вв., с. 336-337).

В космографии ал-Бакуви магнитный камень помещается в западных пределах мира и связан с Медным городом^[44]. Войти в этот город ни один смертный не может.

«Мадинат ан-Наххас (Медный город) — его называют также Мадинат ас-Сафар. О нем есть удивительный и обычно противоречивый рассказ, и он очень известен. Построил его Зу-л-Карнайн, который спрятал здесь свои сокровища и заколдовал его. И никто не знает, где они. Внутри города помещен камень ал-бахта, который притягивает, как магнит, людей. Если человек встанет напротив него, то он, как железо, притягивает его к себе, и [человек] не может от него оторваться и, в конце концов, умирает. Камень этот находят в пустынях ал-Андалуса. Окружность Мадинат ан-Наххас — сорок фарсахов, а высота стен — пятьсот локтей. Он не имеет внешних ворот, основание его прочное. В действительности его построил Сулайман сын Давуда. Муса ибн-Нусайр, ‘амил [халифа] ‘Абд ал-Малика ибн Марвана, подошел к нему со своим войском и построил у его стен некое высокое сооружение. Он сделал на нем лестницу из дерева, достигавшую самого верха стены, и послал туда человека, которому он щедро заплатил. Когда этот человек глянул внутрь города, он засмеялся и бросился со стен туда. Они услышали жуткие крики. Затем [Муса ибн Нусайр] послал второго, дал ему [щедрую] плату и взял с него обещание не входить в город, а сообщить им, что он видит со стены. Когда тот поднялся и увидел город, то засмеялся и бросился вниз. Затем он призвал храброго воина и привязал его за пояс крепкой веревкой. Когда тот увидел город, он тоже бросился вниз. Он тянул его назад, пока веревка не порвалась на середине. И понял он, что в городе [находятся] джинны, которые стягивают того, кто поднимается на стены. Тогда они потеряли надежду [взять город] и покинули его» (ал-Бакуви. V. 62).

Кажется, только поэт и философ Низами Гянджеви понимал, что сила, неумолимо влекущая человека к некой черте, — это необоримая сила смерти. Таким образом, история о магните ал-бахит есть метафора ухода в мир иной, откуда нет возврата; а радость, которую испытывает человек в этот момент, связана с созерцанием рая (см.: Низами Гянджеви, с. 473-474). Дорога в рай, дорога в страну мертвых, путь в обитель Бога — все они похожи: это та же дорога в гору, то же «вознесение», некогда символически осуществлявшееся при восхождении на ярусы вавилонских зиккуратов.

§ 14. Сверкающая гора

Абу-л-Хасан ‘Али ибн Саид, прозванный Ибн Са'идом ал-Магриби, родился в окрестностях Гранады около 1214 г. Он учился в Севилье, а затем долгие годы провел в путешествиях по странам Северной Африки и Ближнего Востока. Целью этих поездок были «поиски науки». Ему приписывается авторство «Книги географии относительно семи климатов», где сообщения об Африке основаны на сведениях некоего Ибн Фатимы.

Если в сюжете о камне ал-бахит белая сверкающая гора предстает магнитом, то в приключениях Ибн Фатимы она выглядит как гора змей. События происходят во втором климате, в Заливе тунца. Моряки не понимали языка берберов и потому рисковали оказаться в опасном месте, о чем их безуспешно пытались предупредить местные жители. Не исключено, что у берберов были причины ввести пришельцев в заблуждение. Возможно, сверкающая гора была священной, то есть запретной для чужестранцев территорией.

«Ибн Фатима сообщает, что однажды он плыл в Нул Ламта и судно было заброшено в этот залив. Оно попало в туман и на мели; моряки заблудились и не знали, где они, пока не покинули большое судно, взяв припасы в маленький челнок. Они пошли, таща челн по траве, а иной раз он поднимался на веслах, так что после прилива они достигли мелких мест этого залива. Моряки увидели в заливе [столько] тунца, такое его обилие, которое их поразило, и подобное же в отношении белых птиц. Но к материку они добрались только тогда, когда уже почти иссякли припасы. Когда же моряки достигли подножия сверкающей горы, берберы-годдала показали им, чтобы они не приближались к горе. И не знали моряки причины того, но взяли к северу от горы, так что вышли из ее пределов. Когда же моряки вышли на берег, они не понимали речи годдала, пока не пришел некий человек, понимавший оба языка, и не спросил их об их заблуждении. И моряки ему рассказали [об этом]. Люди с судна спросили годдала относительно их предостережения от сверкающей горы. А те сказали: она-де вся в смертельных змеях. Чужеземец видит ее сверкающей от разноцветных соляных камней, обманывается, приближается к горе, и змеи его губят. Годдала поздравили мореходов со спасением, купили у них судно и пошли вместе с ними в город Тагиру, столицу годдала (ее долгота — одиннадцать градусов, а широта — двадцать градусов). И моряки оставались вместе с годдала, пив молоко верблюдиц и поедая вяленое верблюжье мясо, пока не случился у тех караван в Нул и не вышли моряки вместе с ними. Он говорит: а в их стране, несмотря на ту пустыню и пески, на которых она расположена, есть хороший сахарный тростник по причине [наличия] пяти рек, которые спускаются со сверкающей горы. Их упоминал Птолемей и рассказывал, что средняя река из них известна под названием „Реки змей“. А змей поблизости от Сверкающей горы множество, и в тех из гор, что к ней прилегают. Аллах их послал в наказание жителям той стороны, но они их обратили во благо, поскольку в своей еде предпочитают их курам» (Арабские источники XIII-XIV вв., с. 150-151).

§ 15. Парящие статуи

На чем покоится Земля в космосе? Этот вопрос был камнем преткновения для средневековых космографов^[45]. Существовало несколько теорий, опровергающих одна другую. Между философами не было согласия по вопросу о форме Земли: диск, шар или куб? Крайнюю позицию в этом вопросе занял епископ Августин. В трактате «О Книге Бытия» он вопрошает: «Какое, в самом деле, мне дело, со всех ли сторон небо, как шар, окружает землю, занимающую центральное место, или покрывает ее с одной верхней стороны как круг»^[46]. Разумеется, для спасения души это бесполезные предметы. И наоборот, такой взгляд бесполезен для изучения мира. В эпоху христианства интересы жрецов и естествоиспытателей резко разошлись.

Армянский математик VII в. Анания Ширакаци в полемике с древними языческими философами приводит один из их излюбленных примеров, в котором фигурирует алмаз в роли магнита. Алмазный купол храма удерживает в воздухе железную статую. Пример со статуей — это попытка обозначить действие силы, которая впоследствии получит название силы тяготения. В других умозрительных моделях особая роль отводилась космическому ветру.

«Некоторые из добрых языческих философов говорят о земле, что она имеет форму диска. А некоторые говорят, что она [имеет форму] шара. Другие же [говорят], что она — шестигранный куб, поднятый наверх и установленный в середине неба силой ветра, подталкивающего землю снизу. (...) Земля с четырех сторон установлена в середине неба, которое быстротой своего вращения не позволяет ей спуститься к нижнему полушарию [неба]. Ибо земля своей тяжестью стремится спуститься вниз, а ветер своей силой старается поднять ее наверх. И ни тяжесть земли не позволяет подняться [ей] наверх, и ни сила ветра не позволяет [ей] опуститься вниз. И так она пребывает в точке равновесия. Граница между этими двумя противоположными [силами] приходится на диаметр [земли]. У этой точки на диаметре все четыре стороны в отношении друг друга перпендикулярны. От тяготения этих взаимоперпендикулярных частей к середине диаметра все плоские равные части соответственно держат без ущерба горную, степную и морскую части [земли]. И это для того, дабы все, что [обитает] в них, беспрепятственно получало начало своего возникновения по повелению Творца. Если же кто-нибудь пожелает получить от языческих философов наглядный пример, воспроизводящий положение земли, то мне кажется подходящим [пример] с яйцом: подобно тому, как в середине [яйца] расположен шарообразный желток, а вокруг него белок, и скорлупа заключает в себе все, точно так же и земля находится в середине, а воздух окружает ее, и небо замыкает собою все. Или же если кто-нибудь возьмет глиняный сосуд и нальет туда воды, растительного масла и [насыплет] песку, то ясно будет видно, что песок занял нижнюю часть сосуда, масло — верхнюю, а вода по необходимости заняла середину; тело же сосуда охватило все это. И если элементы имеют такое наглядное сходство с произведенными вещами, то насколько больше Творец всея должен был желать, чтобы [его] творения также были бы созданы согласно законам естества. А то, что приводят злые философы в качестве примера земли, ненавистно мне, а посему я не буду приводить их высказывания полностью, но [кое-что поведаю], ибо хочу слегка ознакомить вас и с ними. Они берут в пример бычий пузырь, в который при надувании бросают крупное просяное зерно — совершенно круглое [по форме], и оно, не доходя [до стенок], повисает в середине [в потоке воздуха]. Приводят они и другой пример — кровлю алмазного купола на Крите, а также железную статую, установленную в воздухе, которая ни на что не опирается, ибо тяжесть железа тянет книзу, а сила алмаза толкает наверх, и так она висит [в воздухе] благодаря изобретательности ваятеля. [Эту башню со статуей] древние критяне считали главным храмом» (Анания Ширакаци, с. 44).

Пример с алмазным куполом нуждается в пояснении. В античной минералогии речь шла о соперничестве между алмазом и магнитом, где алмаз всегда побеждал. «Между алмазом и магнитом существует какое-то таинственное природное противоречие, — сообщает римский писатель Солин. — Если поместить алмаз рядом с магнитом, то он не дает последнему притягивать железо, а если поднесенный к железу магнит его захватит, то алмаз как бы похищает это железо у магнита и забирает его себе» {Солин. 52, 57). Иными словами, алмаз проявляет свойства магнита лишь в ситуации соперничества.

По словам Августина, человеческое искусство совершает столько удивительных дел, что люди несведующие считают их божественными, — «к числу их относится и то, что в одном храме в полу и крыше на соразмерном расстоянии установлены были магниты, а в средине между тем и другим камнем в воздухе железный истукан, который для не знавших, что находится выше и ниже его, казался висящим в пространстве как бы по мановению божества» (Августин. О граде Божием. 21. 6). Видимо, речь идет о постройках, упоминаемых Плинием: «Архитектор Тимохар начал было в Александрии сооружать из магнитного камня свод храма Арсинои, чтобы изображение из железа в нем казалось висящим в воздухе. Делу помешала смерть его самого и царя Птолемея, который велел сделать это в честь своей сестры»^[47]. Из всех перечисленных свидетельств наиболее надежное принадлежит Плинию; само же событие отстоит от времени фиксации на триста лет (архитектор Тимохар жил в III в. до н. э.).

Железная фигура, удерживаемая силой магнитов в воздухе, — это воображаемая модель того, как Земля удерживается небесной сферой. А поскольку храмы всех времен и народов мыслились как модель мироздания, то понятно, почему образ парящей статуи всегда ассоциируется с храмом. Любопытно здесь другое, о каких бы храмах ни шла речь, они всегда принадлежат иноверцам. Великая космогоническая догадка приобрела зримый образ, проявленный в самых неожиданных формах.

В «Чудесах сотворенного и диковинках бытия» Закарийи ал-Казвини устанавливается соответствие между магнитом обыкновенным и вселенским. «Магнитный камень — это такой камень, который притягивает железо. В природе небесной сферы есть также нечто такое, что притягивает Землю и удерживает ее в равном положении со всех сторон посреди сферы. Есть среди древних ученых такие, что говорят, будто Земля является кругом, положенным в центре вселенной, по той причине, что небесная твердь, быстро вращаясь, отталкивает ее со всех сторон к центру, подобно тому, как песок или камень в быстро вращаемом сосуде оказывается в центре. А Господь — направляющий»^[48]. Теория вращающихся небес — наследница античной эпохи.

Знаменитый арабский мореход XV в. Ахмад ибн Маджид в своей лоции также касается темы мирового магнита: «Магнит — это камень, притягивающий железо. Короче говоря, магнит — это всякая вещь, притягивающая железо к себе. Говорят, что и семь небес, и земля удерживаются в подвешенном состоянии благодаря могущественному магниту» (Ахмад ибн Маджиб. Лоция, с. 82). В переведенной в XV в. с греческого на русский язык подборке статей на естественнонаучные темы, озаглавленной «О земном устроении», есть смелое положение: «Земля висит в воздухе посреди небесной пустоты, не прикасаясь нигде к небесному телу, и отстоит отовсюду от небес, неприкосновенна. Насколько отстоит небо от нас, настолько отстоит небо под Землей со всех сторон. Земля не опирается ни на что иное, только на воздухе висит. Некоторые говорят, что на семи столпах стоит Земля, но это неверно. Если бы на семи столпах висела, на что опирались бы столпы? Они нам говорят: „А как же Соломон говорит: „Премудрость создала себе дом и утвердила столпов семь? О каких же столпах он говорит?“ И мы в ответ говорим им, что столпами Соломон называет семь веков, или семь звезд великих, или семь дарований духовных. Об этих столпах говорит Соломон» (ПЛДР. XV в., с. 201-203).

Мухаммад ибн Махмуд ан-Найсабури в сочинении «Проницательность в толковании Корана» (1151) размышляет о трех видах колдовства; он полагает, что передвижение предметов посредством колдовства есть искажение и обман. Ан-Найсабури ссылается на следующую историю: «Бывший султан Махмуд, да разъяснит Аллах его доказательства, завоевал в Хиндустане провинцию Калинджар и обнаружил там языческий храм, в котором находился в воздухе идол, ни к чему не привязанный, ни на что не опирающийся. Он увидел в этом причину заблуждений множества язычников. В результате изучения и споров выяснилось, что этот идол — железный, а стены, потолок и пол того здания сделаны из магнита, притягивающего к себе железо. Поскольку отклонение от всех сторон было одинаковой силы, то он пребывал в воздухе без видимой привязи»^[49].

Технически такой проект абсолютно неосуществим. Однако нас интересует другое, а именно происхождение сюжета с учетом того обстоятельства, что в индуиской мифологии нет парящих статуй. Скорее всего, мы имеем дело с фантомным фактом, заимствованным из каталога античных средиземноморских чудес. Интрига сюжета вовсе не в идоле, а в интеллектуальном соперничестве между индийскими и мусульманскими мудрецами: первые задают загадку, вторые находят на нее ответ. Однако этот спор заочный. Языческий храм с парящим идолом никогда не существовал. Храм отмечает некий предел возможностей ислама в роковом споре культур.

Хроника этих событий такова. Султан Махмуд Газнави в 1025 г. захватил и разрушил святилище Шивы в образе лунного божества (Сумнат из санскрит. Соманатх — «Господин Луны»), находившееся в древнем городе на побережье в юго-восточной части полуострова Катхъявар в Гуджарате. Соманатх — прямая колонна — символ фаллического культа Шивы. По словам ал-Бируни, «изображение это было уничтожено эмиром Махмудом — да будет Аллах им доволен! — в четыреста шестнадцатом году хиджры. Он приказал разбить верхнюю часть и остаток перенести в свою резиденцию, Газнин, со всеми его парадными украшениями, покрытыми золотом и драгоценными камнями. Часть его была брошена на городском ипподроме вместе с Чакрасвамином, бронзовым идолом, привезенным из Танешара. Другая же часть лежит перед дверью мечети в Газне, и народ вытирает ноги о нее, чтобы очистить их от пыли и грязи» (ал-Бируни. Индия, с. 431). Далее следует описание храма, но о магнитных стенах и парящей статуе у ал-Бируни не сказано ни слова. О великолепии индийского храма сообщается и в официальной истории султана Махмуда. Идол Сумнат не был железным, он был вытесан из камня. В торжественных случаях его облачали в золотой чехол (Чудеса мира. 95). Таким образом, рассказ об индийском чуде — литературный вымысел, возобновление древнего космографического сюжета о магнитном храме как модели мироздания.

Этот вымысел пользовался популярностью у писателей, далеких от существа дела. Например, подробный рассказ о происшествии с железным идолом сохранился в литературном сборнике самаркандского писателя ал-‘Ауфи, бежавшего от монгольского вторжения в Индию. Под пером писателя реальная и воображаемая истории сливаются в единое целое. Так рождается фантастический сюжет. Загадка, вставленная в рамку повседневности. Вызов, придающий смысл неприглядной действительности. Война богов как война миров. Таинственный идол — предмет соперничества двух цивилизаций, граница бескомпромиссной борьбы в земном и божественном пространстве.

«Передают, что в то время, когда султан Махмуд, да помилует его Аллах, направился в газават на Сумнат, растоптал эту область неверных копытами скакунов и сжег языческие храмы, он, как рассказывают, увидел в Сумнате один храм, в котором стоящий идол висел в воздухе без каких-либо веревок или цепей и совершенно без подпорок. Узрев его, султан был поражен и сказал: „Это одна из чудесных и редких вещей. При помощи этого чуда жрецы совращали народ с пути истинного“. Затем он позвал ученых людей и мудрецов и попросил раскрыть тайну этого явления. Они сказали: „Да будет долгим правление падишаха! Причина этого — проста. Индийские мудрецы создали магический талисман, суть которого состоит в том, что все четыре стены сооружены из магнитного камня, из него же сделана и крыша. Идол сделан из железа. Поскольку все четыре стороны своим магнитным притяжением уравновешивают железного идола, силой тяготения он висит в воздухе. Если падишах желает убедиться в истинности этого, пусть он прикажет снести и убрать одну стену святилища“. Как только разрушили стену, обман и хитрость были разоблачены» (ал-'Ауфи. § 204).

У авторов персидских космографий был популярен сокращенный вариант этой истории, где говорилось об удивительных свойствах магнитного камня. «В Индии есть капище, все стены которого отделаны магнитным камнем. Из железа изготовили идола — он находится в висячем положении посреди храма. Невежественные кафиры восхищаются им и почитают его» (Чудеса мира. 342). Получается, что парящие статуи воспринимаются как чудо только индусами, которые сами же и придумали столь сложную конструкцию. Для наблюдателей, в частности для мусульман, вторгшихся на территорию Индии, парящие статуи — предмет исследования, внушающий мусульманам чувство превосходства, ибо они разгадали тайну статуй.

Западные же христиане полагали, что в Средней Индии в железной гробнице, пребывающей в воздухе, покоится тело святого апостола Фомы. Гробница расположена на недоступной горе, поскольку гора со всех сторон окружена водами Инда. Раз в году стихия отступает, сообщается в сочинении индийского священника Елисея, рассказавшего эту историю западным собратьям. «И когда приближается апостольский праздник, каждый прелат вместе со своей паствой приближается к названной реке. Река же эта пересыхает за восемь дней до праздника и на восемь дней после праздника. Когда эта река пересыхает, все люди направляются к апостолу, а апостол же находится в церкви той самой горы, погребенный в железной гробнице. И гробница та пребывает в воздухе силой четырех драгоценных камней. Камень называется адамантом. Один из них встроен в пол, второй — в потолок, один в нише с одной стороны гробницы, другой же — с другой. Камни же эти поистине притягивают железо: нижний [камень] не позволяет [гробнице] подняться, верхний — опуститься, а угловые не позволяют ей двигаться туда-сюда. Апостол же находится в середине»^[50]. Церковь с парящей гробницей святого Фомы — мифический двойник древних храмов Средиземноморья, в которых, как считалось, изображение божества покоится в воздухе. Равновесие железной гробницы поддерживается магнитной силой шести камней из адаманта (мифического алмаза). Эта история возвращает нас к загадочным античным храмам Средиземноморья.

Примером рассуждений о «тайных действиях» магнитных камней является глава из сочинения Альберта Великого «О минералах» (II. 3. 6), посвященная символическим фигурам и талисманам, где и сообщается о статуях, висящих в воздухе под действием магнитной силы. Сведения о подобных статуях сообщают Руфин, Проспер Аквитанский, а значительно позднее — Винцент де Бове^[51].

В «Послании о магните» Пьера де Марикура (1269) тема парящих в воздухе статуй отнесена к области магических манипуляций. Пьер де Марикур, по словам его знаменитого современника Роджера Бэкона, был «опытнейшим из латинян» в области технических экспериментов с магнитом и зеркалами^[52]. Он так определяет задачу своего исследования, рационального по духу и методам: «В этом послании нами будет изложена лишь наука о явных действиях камня, ибо наше изложение составляет часть трактата, поучающего, как строить физические инструменты; повествование же о тайных действиях того же камня относится к искусству ваяния из камней» (Пьер де Марикур, с. 302).

Если арабы-мусульмане полагали, что магнитые храмы возводились индусами, то позже в среде христианских паломников утвердилось мнение о магнитной гробнице Пророка Мухаммада. Вот что пишет флорентийский купец Лионардо ди Никколо Фрескобальди, наблюдавший в Дамаске в 1384 г. отправление мусульманских паломников в Мекку, которую он именует Ламех. «В Ламехе тело Магомета, к которому они идут на поклон, как мы ходим ко Святому Гробу; и говорят, что церковь, то есть стены, кровля и пол, — из магнита; поскольку же магнит притягивает железо, они поместили, исчислив все в точности, посередине, то есть в воздухе, железную клеть, которую притягивает одинаково как от стен, равно от кровли и от пола, так что она держится в воздухе посередине сказанной церкви. И в этом ковчеге, или железной клети, погребено тело Магомета» (Записки итальянцев, с. 43). Кажется, в этом вымысле сквозит восхищение.

На португальской навигационной карте Индийского океана (1515-1519) Мекка представлена странным купольным сооружением на четырех колоннах. Не исключено, что здесь изображена магнитная гробница Мухаммада. На самом же деле гробница Пророка находится в Медине.

Мусульмане не остались в долгу, сочинив сюжет о гробнице Сократа на Сицилии. «Баларм — город на острове Сикилийа в море ал-Магриба. Там есть большой храм. Говорят, что Сократ [покоится] здесь, [помещенный] в нечто висячее, [сделанное] из дерева. И христиане почитают его могилу. Мечетей там больше, чем где-либо в стране [ислама]» (ал-Бакуви. III. 19).

История о парящих в воздухе ковчегах на этом не закончилась. Последний аккорд неожиданно прозвучал из уст Ивана Грозного в 1598 г. Английский купец и дипломат Джером Горсей, находившийся при дворе русского царя, однажды был приглашен в сокровищницу, где Иван Грозный рассказывал царевичу и боярам о достоинствах редких камней. Джером Горсей запомнил следующие слова царя: «Магнит, как вы все знаете, имеет великое свойство, без которого нельзя плавать по морям, окружающим землю, и без которого невозможно узнать ни стороны, ни пределы света. Гроб персидского пророка Магомета висит над землей в их рапате^[53] в Дербенте» (Горсей, с. 85).

Вопросы о том, теряет или не теряет силу магнит в присутствии чеснока и алмаза и может ли гроб Магомета быть подвешен в воздухе с помощью магнита, так же как статуя Арсинои в Александрийском храме, обсуждались знатоками наиболее часто. Русский царь, английский дипломат и флорентийские купцы стали жертвами мирового слуха, или, говоря мягче, разделяют общепринятые представления своего времени, что дает основания говорить об устойчивой картине мира. Так оно и было, если исключить мнение естествоиспытателей.

В 1600 г. английский ученый Вильям Гильберт с полным правом опытного экспериментатора назвал нелепые рассказы о магните баснями: Матиол «повторяет сказку о чесноке и алмазе; он приводит также рассказ о часовне Магомета со сводом из магнитов и пишет, что это необычное явление (железный сундук, висящий в воздухе) поражает толпу, как некое божественное чудо, но путешественники убеждаются в том, что это ложь» (Гильберт. О магните. I. 1).

§ 16. Высшие и низшие минералы

В Средние века существовало несколько систем классификаций минералов. Одна из них принадлежала знаменитому врачу и химику ар-Рази (865-925), другая — Ибн Сине (981-1037). По мнению последнего, «минеральные тела могут быть разделены приблизительно на четыре категории: камни, плавящиеся вещества (металлы), серные вещества и соли» (Ибн Сина. Книга Исцеления, с. 51). Естественнонаучная классификация минералов была разработана ал-Бируни (973-1048) и изложена в его трактате «Собрание сведений для познания драгоценностей». Критерием для иерархии камней выступает такой показатель как плотность природного материала. Существовала и мистическая иерархия минералов, где их названия объединялись в замкнутую систему, и в конечном счете выступали как одно слово — чудотворное имя Бога. Минералы выстраивались по степени удаления от совершенства единого Бога.

С точки зрения знаменитого суфия Ибн ал-Араби (1165-1240), Коран, будучи речью Бога, являет собой застывшую в словах Истину, мостик, перекинутый от Божественного знания к человеческому пониманию. Лишь избранные могут проникнуть в самую суть вещей, отрешившись от являемой ими видимости. Ибн ал-Араби, ссылаясь на откровение, полагает, что земля сотворена Аллахом прежде небес: из нее люди войдут в рай (который предстает царством высших минералов), подобно тому как человек, сотворенный из глины, был оживлен дыханием Бога. В области воображения минералы одухотворяются. Особого интереса к природным сущностям Ибн ал-Араби не проявляет, что видно из перечня минералов, куда по ошибке он внес жемчуг, кораллы, мускус^[54], камфару^[55] и амбру^[56].

«Рай целиком построен из драгоценных минералов: жемчуга, кораллов, алмазов, перламутра, яхонтов, золота, серебра, изумрудов, мускуса, амбры, камфары и тому подобного. Если ты встретишь в преданиях сообщения о том, что верховые животные, гурии, отроки и все прочее в раю созданы из жемчуга, яхонтов и кораллов, то сделай из этого правильный вывод, ведь Адам был создан из „праха“ и „глины, облеченной в форму“^[57], а ты сам — „из воды ничтожной“^[58]. Во всем этом содержится указание на первоисточник. Подобно тому, как земля стала для рая тем, что мы упомянули, в ней также имелись для ада все низкие минералы, например, сера, железо, свинец, медь, асфальт, гудрон, а также всяческая гниль и нечистота. (...) Человек был предостережен от совершения греха упоминанием вади Джаханнам близ Иерусалима, холма Батн Мухассир, Проклятой земли, дерева Гаркад^[59]» (Ибн ал-Араби. Путы для готовящегося вскочить, с. 136-137). Перечень земных областей с ярко выраженной отрицательной энергетикой призван напомнить о реальности ада.

Согласно теории, которую излагает сирийский ученый Ишох (XIII в.), металлы и камни продолжают рождаться долгое время спустя после Творения. Такой взгляд предполагает иную классификацию, учитывающую случайность, игру природных сил, автономное от божественной воли рождение и существование материальных тел. Тем самым провоцируется конфликт между церковным и научным видением мира. Конфликт тем более показательный, что та и другая позиции предполагают участие созидающей духовной силы. Проблема в том, каким именем обозначить эту силу.

«Причиной сохранения всеобщей гармонии, — пишет Ишох, — мы считаем природу, и она вращает небесную сферу. Церковь учит так: природа создана попечением Божьим, а внешние книги (то есть языческие) считают, что всеобщий дух дарует жизнь всему сущему. И церковь полагает, что сия природа, созданная попечением Божьим, вращает небесную сферу. И она движется из эфира в глубочайшие земные пропасти и бездны».

Все, что находится в подлунном мире,по мнению Ишоха, бывает двух родов: простого (конечного) и вечного. Простой род делится на три вида: это животные, растения и благородные ископаемые. Металлы и минералы являются творением четырех стихий — земли, воды, воздуха и огня, при участии божественной природы. Ртуть считалась исходным элементом всех плавких веществ.

«Природа приводит в движение стихии, и возникает некое дивное смешение, и различные полезные свойства распределяются по воле случая. И она дарует золоту красоту и вес, притягивая их из благородной влаги воды и теплоты огня, просветляя и вываривая в недрах земли серу и ртуть^[60]. А там, где влаги больше и жар Солнца не может сварить их, они остаются сырыми, и образуется серебро, то есть сырое золото^[61]. А где имеется еще больше теплоты и серы и ртути и осадка и отстоя, там образуется медь, то есть отстой серебра. А где было еще больше прохлады и сухости, там образовалось железо, то есть сырая медь. А где было еще больше теплоты и влажности, там сера и ртуть превращают их в олово, то есть затвердевшую ртуть. И где изобилует теплота и влага и холод, там из них образуется черный свинец, то есть капар. А из соленых и горьких вод образуются квасцы. И люди обнаружили 7 видов квасцов и 7 видов купороса, что зависит от свойств влаги. А от избыточной пресности земли при смешивании ее с помощью дождевой влаги с ртутью и серой образовалась белая влага, которая, достигнув соленого моря, превращается в камень: белый яхонт^[62]. И изрядное время побывав в плену у моря, он становится синим и, оставаясь там дольше, становится желтым. А побывав еще дольше в плену у моря либо же, будучи извлеченным наружу, во все остальные дни свои он пребывает красным и совершенным. А от большей прохлады и чистоты серы и ртути возникает хрусталь. А лазурный камень и изумруд образуются из семейства меди. Из смешения веществ и избыточной сухости и прохлады, из черной земли и осадочной ртути возникает камень шамир^[63], на котором крошат медь, и он не повреждается, а козлиная кровь растворяет его. Ртуть и сера, повстречавшись со смертоносной влагой земли, образуют алмаз. А в месяце мае при попадании дождя на разгоряченные мышцы моллюска образуется жемчуг. Все вышесказанное природа сотворила с помощью ртути и серы, кроме жемчуга, созданного дождем и животным. Ибо первое творение природы — ртуть и сера, которые создаются с помощью Солнца; вначале образуется ртуть, а из ее дыма — сера и из них — все вышесказанное. А из мышьяка и сурьмы образуются все те камни, о которых мы не упоминали, например, мархашиты^[64], кои суть семейство камней» (Ишох. Книга о природе, с. 39-40).

Видимо, в IX в. под влиянием мистических концепций стали возникать причудливые затеи, быстро распространявшиеся от одного двора к другому. Так, в одном из дворцов Египта был устроен пруд из ртути, площадью 50 х 50 локтей. По углам пруда высились столбы из массивного серебра, на которых при помощи серебряных колец были укреплены шелковые шнуры, державшие надутый воздухом кожаный матрац; на этом ложе обычно спал повелитель. «Одна из великолепнейших мыслей царственного ума! Как это было чудесно, когда лунными ночами сияние луны сочеталось со сверканием ртути», — полагает египетский историк ал-Макризи (1364— 1442). В 917 г. в Багдаде халиф показывал в новом павильоне византийскому послу озеро из олова, «прекраснее, чем полированное серебро», величиной 30 х 20 локтей, а на нем четыре красивых легких парусных судна, обитых и накрытых златотканым египетским полотном. Во дворце халифа, посреди круглого пруда с прозрачной водой, стояло дерево с восемнадцатью сучьями, ветви которых были из серебра — небольшое количество было из золота, — и на них висели разноцветные листья, которые трепетали, подобно листьям настоящего дерева. На ветвях сидели разные птицы из серебра и щебетали^[65].

Мистическая и природная классификации минералов пересекаются в предании о волшебном городе-дворце Ирам, возведенном легендарным Шаддадом. Это предание можно рассматривать как проекцию в подлунный мир драгоценных построек рая. «Шаддад собрал все золото, серебро и драгоценные каменья, какие были в мире, возвел на мускусе и шафране фундамент. Он выстроил также высокие павильоны, покрыл их золотом, посадил золотые деревья, а на них повесил плоды из драгоценных камней» (Чудеса мира. 118). Дворец Ирам случайно обнаружил в огненной пустыне Искандер. Земля там была россыпью золота, плоды на золотых деревьях — лалами и жемчугом, а трава из изумрудов. Водоемы были сделаны из влажного хрусталя, а рыбы из агата (Низами Гянджеви, с. 476).

Застывшая красота дворца Ирам воплощает идею вечности, победы над временем и смертью, что на самом деле является апофеозом смерти. Сакральная чистота минерального рая доведена до степени, исключающей распад и тление, равно как и возникновение новой жизни. Вечный сон изумрудной травы и агатовых рыб неотличим от вечной смерти. В идеальном мире из драгоценных камней нет места для живых существ.

§ 17. Золото Черных гор

Францисканец Вильгельм де Рубрук во время путешествия в Монголию в 1253-1254 гг. расспрашивал путников об азиатских странах, лежавших к югу от его маршрута. Брату Вильгельму рассказали об обычаях каких-то тибетских племен. Эти сведения представляют смесь превратно понятых наблюдений и ложных представлений. Сообщалось, что горные племена поедали умерших родителей, делали чаши из их черепов и не смели накапливать золото, несмотря на его изобилие. Рассказ о запрете накапливать золото перекликается со сведениями персидской космографии о дервишах горной области, расположенной за провинцией Болор. Болор — ныне Нуристан (северо-воочнаяст часть современного Афганистана). Скорее всего, в обоих случаях зафиксирован один и тот же слух, который интересен лишь тем, что отражает представления персов о горных племенах Центральной Азии.

Если же предполагать, что за слухами о каннибализме стоит реальный факт, то нужно обратить взор к изолированным горным областям Южного Китая. По крайней мере, неприступная область Нангяс, входившая во владения династии Сун, была известна тем, что ее обитатели пожирали своих умерших стариков и старух; а черепные кости отделывали золотом и пили из таких чаш весь год (см.: Киракос Гандзакеци. 60).

Вот что выяснил брат Вильгельм: за тангутами «есть тибетцы, которые имеют обычай поедать своих умерших родителей, потому что благоговение перед ними не позволяет захоранивать их нигде, кроме как в своих внутренностях. Однако такое поведение они оставили, ибо сие было неприемлемо другими народами. Однако они все еще делают красивые чаши из голов родителей своих, и в память о них они пьют из этих чаш в моменты радости. Так мне рассказал тот, кто это видел. В земле их имеется много золота, поэтому тот, кто нуждается в золоте, копает землю до тех пор, пока не найдет его, и достигнув количества ему необходимого, остатки скрывает в земле. Ибо, если он станет откладывать золото в сокровищницу или сундук, то верит, что Бог отнимет у него все то, что остается в земле. Среди этих людей я видел очень безобразных личностей» (Itinerarium. XXVI. 3-4).

В сообщении брата Вильгельма обратим внимание на следующее обстоятельство: золото можно брать в необходимом количестве, излишки же следует вернуть в землю, а не хранить в доме. В противном случае все подземное золото исчезнет. В персидской космографии, как уже сказано, имеется сходный сюжет, однако запрету придан утрированный характер: оказывается, местным жителям вообще запрещено прикасаться к золоту, иначе наступит мор. В каком-то смысле сюжет о золоте дервишей строго противоположен сообщению о самом богатом серебряном руднике ислама в Гиндукуше. В 1000 г. там насчитывалось десять тысяч рудокопов, «которые с головой погрязли в распрях и пороках»^[66]. В варианте, что дошел до слуха брата Вильгельма, при желании можно увидеть отражение магических практик, связанных с добычей металлов. Сведения же персидской космографии искажены до бессмысленности.

«За пределами Булура есть гора. Называют ее Гармак. Жители той местности все — дервиши. У них нет ни посевов, ни четвероногих. В горах много золота и серебра. Каждый слиток — [весом в] два или три мана. Если кто-нибудь из них возьмет слиток, на них обрушится мор и погибнут все члены их семей. Они будут умирать все время, пока они не принесут обратно золото и серебро, которое взяли, и не бросят. [Тогда] мор прекратится. Если же придут чужеземцы или путники и возьмут того золота и серебра и увезут [с собой], то никакого ущерба им не будет. Дервиши те брать [золото] не осмеливаются. Они, [находясь] среди золота и серебра, беспомощны и бессильны. Причину этого никто не знает» (Чудеса мира. 82). В том виде, как изложен сюжет, причину выяснить просто невозможно.

Похожую историю Закарийа ал-Казвини выписал из сочинения с характерным названием: «Автор книги „Подарок странностей“ рассказывает, что в земле тюрок есть гора, которую люди называют Закак. У этого народа нет ни посевов, ни скота. В их горах много золота и иногда там находят самородки величиной с голову овцы. Тот, кто возьмет небольшой самородок, получит пользу, а тот, кто возьмет большой — умрет и умрут члены его семьи. Но если он отнесет его на то место, где взял, смерть отступит от них. Если же чужестранец возьмет золото, с ним ничего не случится»^[67]. Оказывается, горцы могли использовать золото, но в ограниченных количествах. Остается неясным, почему запрет не распространялся на чужестранцев.

В книге среднеазиатского географа XVII в. Махмуда ибн Вали интересующий нас сюжет представлен без искажений: «Горы Занг^[68] — горы эти в Туркестане. На этих горах живет племя тюрков, называемое занг. Там есть рудники золота и серебра. Извлекают их много — большими и мелкими кусками. Малый кусок бывает размером с горох, а большой — с голову овцы. Из жителей тот, кто не скупится брать с собой несколько кусков, семья его будет обречена холере, а если возьмет лишь небольшой кусок, то не причинится ему никакое зло. Жители той области, кроме небольшого куска, достаточного для их нужд, лишнего не берут» (Махмуд ибн Вали, с. 91). Совпадение сведений в сочинениях Махмуда ибн Вали, Закарийа ал-Казвини и Вильгельма де Рубрука позволяет признать рассказ персидской космографии ошибкой и исключить его из дальнейшего рассмотрения. История о беспомощных дервишах, живущих среди россыпей золота, — это не чудеса Азии, а просто искаженные слухи.

Марко Поло, прошедший Болор в составе большого каравана, ничего не сообщает о добыче золота в этих местах. Вместе с тем его интерес к дорогим минералам этого региона подтверждается рассказом о добыче рубинов и лазурита в Бадахшане. Вот маршрут Марко Поло по высокогорным областям Центральной Азии. От Балха на восток путь шел вдоль южных предгорий Гиндукуша, через Афганский Бадахшан, высокогорную страну на левом берегу Пянджа. Продвигаясь далее на восток вверх по долине Пянджа, путешественники пришли в Вахан, то есть достигли южной границы Памира. А через двенадцать дней они вступили в Болор. «Сорок дней едешь на северо-восток и восток все через горы, по склонам гор, и во всю дорогу нет ни жилья, ни пастбищ. Продовольствие путники везут с собой. Страна зовется Болором. Люди тут живут в горах. Они идолопоклонники и дики; живут охотою; одеваются в звериные кожи. Люди злые» (Марко Поло, с. 76).

Не исключено, что дело вовсе не в золоте. Приведу несколько типологически сходных примеров, где речь идет о запрете накапливать фисташки или воду в количестве, превышающем некую норму. Схема во всех случаях одна и та же: с нарушителем либо происходит несчастье, либо сокровище исчезает. Первый пример взят из географического сочинения Махмуда ибн Вали. «Бадгис — из больших местностей области Герат и объемлет множество деревень и селений. (...) В этом округе есть роща, [площадью] пять на пять фарсангов, обильная фисташками. Хорасанцы во время созревания и сбора фисташек отправляются туда и каждый собирает столько, сколько сможет. Рассказывают: когда кто-либо соберет сверх того, в ту же ночь внезапно волк сожрет его вьючное животное, и это — несчастье. Фисташки — добро, но несчастье для ищущего выгоду» (Махмуд ибн Вали, с. 20). Второй пример взят из географического сочинения Закарийи ал-Казвини. Он сообщает о городе Гудамис в Ливии: «Там есть древний источник, откуда вытекает вода. Жители города делят ее на определенные части. Если же кто-нибудь возьмет больше положенного, вода в нем иссякает, и жители города никому не разрешают брать излишка, опасаясь нехватки воды. Жители его — благочестивые мусульмане, берберы» (Арабские источники XIII-XIV вв. у с. 87). Указание на то, что вода может иссякнуть, сходно с опасениями, что исчезнет подземное золото. Здесь мы сталкиваемся с малоизвестным психологическим феноменом, механизм которого ограничивал потребление тех или иных природных ресурсов, наличествующих в изобилии.

Кажется, ответ на загадку прозвучал, но остался незамеченным. В реплике «Фисташки — добро, но несчастье для ищущего выгоду» ключевое слово — выгода. Запрет на накопление природных ресурсов указывает на стремление сохранить социальное равновесие. Всем желающим предоставлен равный доступ к дарам природы, но блокируется возможность превратить ресурс в наживу, поскольку в таком случае неизбежна узурпация природных богатств меньшинством.

В заключение еще одна история, о которой сообщает Ахмед ибн Фадлан со слов булгарского царя, пославшего письмо на север жителям страны Вису. Царь просил их известить его о диких племенах, обитающих у северного моря. Если верить Ахмеду ибн Фадлану, ответ выглядел так: «Они подобны [диким] скотам, нагие, босые, [как скот] совокупляются друг с другом. Аллах могучий и великий выводит для них каждый день из моря [одну] рыбу, и каждый из них приходит, имея при себе нож, и отрезает себе от нее столько, сколько достаточно для него и достаточно для его семьи. Если же он возьмет сверх того [количества], которое их удовлетворяет, то у него заболит живот и у его семьи тоже заболят животы, а иногда он умрет, и умрут они все. Когда же они возьмут от рыбы то, что им нужно, она повернется и погрузится в море. Итак, они изо дня в день [живут] таким образом» (Ахмед ибн Фадлан, с. 139).

До тех пор пока механизм подобных запретов будет оставаться неясным, эти обычаи будут казаться странными.

§ 18. Долина алмазов

Марко Поло известно о трех способах добычи алмазов в восточной области Индостана. Самый остроумный из них связан с глубокой долиной, кишащей змеями, в которую смельчаки бросают куски мяса. Мясо (с приставшими к нему алмазами) должно привлечь внимание орлов. Искателям приключений остается проследить за полетом орлов и собрать упавшие алмазы. Сведения о пограничных областях мира, обильных золотом или драгоценными камнями на самом деле указывают на потусторонние пространства. Странствие туда и способ добычи желанного предмета описываются как «трудные ситуации». Только в глубинах нижнего мира алмазы охраняются змеями.

Нетрудно показать, что мы имеем дело с мифологическими сценариями, сходными со сказочными сюжетами, в которых герой должен пройти испытание, находясь в ином мире, и вернуться с волшебным предметом. Уже в древности исчезновение сакрального ореола превращает эти сценарии в занимательные истории об охотниках за вполне реальными, хотя и труднодоступными драгоценными предметами, будь то золото, алмазы или благовония. История о долине алмазов вообще не имеет никакого отношения к реальной добыче драгоценных камней. Это миф, ставший литературным сюжетом. На протяжении столетий он приобретал разные формы, вплоть до рассказа Марко Поло. Осознавали ли современники легендарный характер этой истории; и что было важнее для них — занимательность или достоверность; и еще один, частный вопрос: почему алмазы спрятаны на дне пропасти, скажем, а не на горных вершинах? Не следует сомневаться в том, что были люди, знавшие реальное положение дел. Впервые легенда об орлах, приносящих драгоценные камни из недоступной долины, встречается в сочинении Епифания Кипрского (IV в.), где говорится о двенадцати драгоценных камнях, упоминаемых в Библии (Исх. 28:17—21 )^[69]. Позже, благодаря переводам сочинения Епифания, легенда о добыче адаманта вошла в грузинский сборник X в. и в древнерусский Изборник Святослава 1073 г.^[70]

Литературный характер развития легенды делает неприемлемым широко распространенное среди западных исследователей мнение о хитрых продавцах дорогих предметов, сочинявших истории о чрезвычайных трудностях на пути смельчаков. Считается, что таким образом продавцы поднимали цену на свой товар^[71]. Подобные «позитивные» суждения не учитывают мифологическую составляющую человеческого мышления. То, что истории о редких камнях входили в круг занимательного общения при дворах западных и восточных правителей, сомнений не вызывает. Речь идет о сведениях, которыми обменивались средневековые интеллектуалы и путешественники.

Бухарский ученый Абу ‘Али Мухаммад Балами (ум. 974 г. или 992 г.), занимавший должность вазира при нескольких саманидских эмирах, в 962 г. перевел на персидский язык сокращенную версию «Истории» ат-Табари. Ат-Табари сообщает о любопытном диалоге между ‘Абд ар-Рахманом, арабским наместником Дербента, и местным правителем одной из пограничных крепостей — Шахрибаразом. В беседе речь идет о том, как в царстве, где находится стена Гога и Магога, был добыт необычный рубин.

«На руке Шахрибараза был перстень с драгоценным красным рубином, который сверкал днем как огонь, а ночью как светильник. ‘Абд ар-Рахман спросил: „Этот твой драгоценный камень откуда принесли и кто?“. Шахрибараз позвал одного из своих слуг и сказал ‘Абд ар-Рахману: „Этот драгоценный камень мне принес вот этот человек от стены Иаджуджа и Маджуджа. Отсюда до стены много царств. И там есть царь, который владеет этой стеной между двумя горами. Каждому царю, которые были на пути [следования] до стены, через этого слугу я послал подарки, и они переходили от царя к царю, пока не достигли царя стены. Тому царю досталось много подарков, которые [слуга] передал ему. Слуга отдал царю мое письмо, в котором я просил у него рубин, его драгоценный камень. Он его мне и прислал“. ‘Абд ар-Рахман спросил [у слуги]: „Откуда ты это принес?“. Тот человек ответил: „Когда я доставил царю подарок, он позвал своего сокольничьего и сказал: „Найди этот камень“. У того сокольничьего в руках был орел, он ушел и три дня ничем не кормил орла. Затем он взял орла, кусок красного мяса и пригласил меня с собой. Мы поднялись на ту гору, к которой примыкает стена Зу-л-Карнайна. Я посмотрел вниз и под горой увидел широкую пропасть, которая уходила вглубь земли, и дна которой не было видно. Сокольничий сказал: „Я брошу мясо за эту гору в пропасть. У меня в руках орел для того, чтобы достать мясо. Если он перехватит [мясо] в пути и принесет его, то считай дело пропало: [рубин] потерян. А если мясо упадет на землю, то ты получишь то, что он поднимет с земли“. Затем он бросил мясо и выпустил орла за мясом. Мясо упало на землю. Орел поднял мясо с земли клювом, принес и сел ему на руки. Рубин прилип к этому мясу. Сокольничий взял рубин и отдал мне, а я принес“»^[72].

Замена алмаза на рубин не меняет существа дела; в реальности ни тот ни другой камень не добывали при помощи орлов. Испанские послы, побывавшие при дворе Тимура, выяснили, как добывали рубины в Бадахшане. Правитель этой провинции рассказал им, «что недалеко от города Балахии (Бадахшана) есть гора, где их находят, и что каждый день [от этой горы] отбивают кусок, а потом их ищут, а когда находят, то осторожно вынимают. [А делают это так]: берут породу, в которой они находятся, отбивают ее понемногу долотом, пока не окажется на поверхности сам [рубин], а потом на точильных камнях их отделывают» (Руи Гонсалес де Клавихо, с. 133). В отличие от испанцев, получших сведения из первых рук, баварский солдат Иоганн Шильтбергер, хоть и провел много лет в Средней Азии, лишь слышал о богатствах Бадахшана. А подробности он заимствовал из книги Марко Поло, где говорится совсем о других камнях. Вот что из этого вышло: «Есть еще страна, именуемая Бадакшан. Она покрыта высокими горами, в которых находится много драгоценных камней. Но так как в этих же горах в большом количестве водятся хищные животные и змеи, то эти камни можно собирать только во время дождей, когда они смываются потоками воды, и люди, знакомые с делом, находят камни в грязи» (Шильтбергер, с. 42).

Марко Поло относит долину алмазов предположительно к области Телингана в восточной части полуострова Индостан: «На север от Менебара, за тысячу миль — царство Мутфили. (...) В этом царстве находят алмазы и, скажу вам, вот как: много тут гор, где находят, как вы услышите, алмазы. Пойдет дождь, вода и потечет ручьями по горам, да по большим пещерам, а как перестанет, и только что вода сойдет, идут люди искать алмазы в тех самых руслах, что вода понаделала, и много их находят^[73]. А летом, когда тут нет ни капли воды, много алмазов находят в горах; но жара тогда тут нестерпимая. В этих горах, скажу вам, больших да толстых змей многое множество, и ходят туда люди с опасностью, но, если могут, так все-таки идут и находят там большие и крупные алмазы. Змеи, скажу вам, злые и очень ядовитые; в те пещеры, где они водятся, люди не осмеливаются ходить, а алмазы добываются оттуда другим способом. Есть тут большая, глубокая долина, а кругом в скалах пещеры; ходить туда никто не осмеливается, и люди делают вот что: берут они куски мяса и бросают их в глубокую долину; мясо попадает на множество алмазов, и они пристают к нему. В этих горах водится множество белых орлов, что ловят змей; завидит орел мясо в глубокой долине, спускается туда, схватит его и потащит в другое место; а люди между тем пристально смотрят, куда орел полетел, и как только он усядется и станет клевать мясо, начинают они кричать, что есть мочи, а орел боится, чтобы его невзначай не схватили, бросит мясо и улетит. Тут-то люди подбегают к мясу и находят в нем довольно-таки алмазов. Добывают алмазы и другим еще способом: орел с мясом клюет и алмазы, а потом ночью, как вернется к себе, вместе с пометом выбрасывает и те алмазы, что клевал; люди ходят туда, подбирают орлиный помет и много алмазов находят в нем» (Марко Поло, с. 187).

Аналогичный способ добычи алмазов упоминается в одной из новелл арабского сочинения X в. «Чудеса Индии». Его автор Бузург ибн Шахрияр сообщает следующее:

«Путешественник, побывавший в Индии, рассказывал мне, что самые прекрасные драгоценности и редкие алмазы добываются в стране Кашмир. Есть там долина, расположенная между двумя горами; в ней постоянно горит огонь — днем и ночью, зимой и летом. Только беднейшие из индусов ходят туда за алмазами; никто, кроме них, не отваживается проникать в эти опасные места. Собирается отряд храбрецов и направляется к долине; там они закалывают тощих овец, режут их на части, кладут на чашку метательной машины и сбрасывают в долину, кусок за куском. Приблизиться к этому месту совершенно невозможно по нескольким причинам: во-первых, этому препятствует жар пламени, а во-вторых, около огня в огромном количестве кишат змеи и всякие другие гады, которые не замедлили бы погубить смельчака. На разбросанные по долине куски мяса слетается множество орлов; если кусок падает далеко от огня, орел хватает его и поднимает вверх. Люди при виде этого следуют за птицей, куда бы она ни полетела. Иногда алмазы падают с мяса на лету, а иногда орел куда-нибудь спускается, тогда охотники находят алмазы в этом месте, где орел съел добычу. Если мясо падает в огонь, оно сгорает; если орел, опускаясь за этим куском мяса, подлетает слишком близко к огню, он также сгорает дотла. А иногда случается, что птица успевает схватить кусок прежде, чем он упадет на землю. Вот каким образом добываются эти алмазы; люди, собирающие их, большей частью погибают либо от змей, либо от огня. Местные цари — большие любители алмазов; они всячески стремятся их приобретать и стараются набрать побольше искателей алмазов. За такими искателями установлен строгий надзор, а причина тому — великолепие и высокая ценность этих камней» (Бузург ибн Шахрияр, с. 87-88).

Огонь как дополнительная трудность на пути искателей свидетельствует о переизбытке опасностей. Новелла перегружена немотивированными подробностями: какой прок от тощих овец, если нужны сочные куски мяса, чтобы алмаз легко прилипал к мясу? Однако описание «трудной ситуации» остается неизменным.

В «Минералогии» ал-Бируни среди областей, где добывают алмазы, ни Кашмир, ни Телингана не фигурируют. В грузинском переводе сочинения Епифания Кипрского интересующая нас легенда связана с двумя минералами — лигурионом и иакинтом (яхонтом). Любопытны размышления автора о путанице в названиях и трудностях при различении видов камней.

«О местонахождении лвигвириона (лигуриона) мы не могли почерпнуть точных сведений ни из сказаний естествоиспытателей, ни из сказаний древних писателей, собиравших сведения о нем. Таким образом мы знаем, что этот камень называется лвигвирионом на языке истинном и установленном (?). Однако я думаю, что в Божественных книгах имена драгоценных камней перепутаны; так, змури (смарагд) назван зеленым цветом, другие названия тоже имеют свои имена, а лвигвирион переделан в лагвирион. Итак, хотя место, где он был найден, сокрыто от нас, но все же предполагаю, что он попадается в скалах Тебайских, где, как говорят, имеются скалы, из которых его добывают. Камень этот называется асклипион, [по имени] царя египетского. В зерне этого камня, подобно камню, называемому керанион, жилообразно проходят полоски. Жилистые полоски этого камня зеленого цвета, и нужно предположить, что эти полоски образуются в тех самых скалах, где этот камень попадается. По добывании его жилообразные полоски делаются более видными. (...) Я предполагаю, что в священных книгах иакинтом, который более всех удивителен и дорог, называется лвигвирион, ибо иакинт многих цветов и один из этих цветов можно было назвать лвигвирион, что согласно со сказанием священных книг, в которых говорится, что украшение было сделано из иакинта и порфиры. С ним смешивают также [камни] цвета яхонта и другие камни медового цвета, серого цвета, морского цвета и камни, называемые родвиос, натибос, кавниэос, который водяного цвета, и также его смешивают с множеством других разнообразного цвета камней, которые по своему блеску схожи с описываемым камнем. Все эти камни попадаются внутри стран язычников, которые называются сквитами (скифами). Древние писатели пишут, что Сквитиа находится в странах северных, где живут дасы, этелы, давины, ларийцы, араны, вплоть до [народа] германон и амазонов; вне их есть одна пустыня, называемая Великой Сквитией; тут находится одно ущелье, великое глубиною и темное, в которое нет никакой возможности спуститься. Его окружают горы; вершины этих гор состоят из плотных и отвесных скал, и с внутренней стороны, от подошвы горы до самой вершины, скалы круты и отвесны. Так что, если кто хочет подняться на вершину и увидеть оттуда иакинт, то не может этого исполнить, потому что дно незримой пропасти покрыто мраком и есть великие опасности. И в этой-то пропасти, как сказывают, попадается драгоценный камень иакинт. Для добывания его из этой пропасти никто не отважился бы туда пойти, так как нет возможности спуститься в то ущелье, то только повеление шаравандед^[74] вынуждает их отправиться на рискованные поиски. В этом случае они режут баранов, сдирают с них шкуры и трупы бросают в ту пропасть. К упавшим вниз в ущелье трупам прилипают иакинты. В тех же скалах гнездятся орлы, которые, почуяв присутствие трупов, слетают в пропасть и поднимают вверх в гнезда трупы с приставшими к ним иакинтами. Здесь они мясо баранов съедают, а иакинты остаются там же. За всем этим наблюдают пришедшие люди; когда орлы улетают, то они приходят на то место, собирают иакинты, очищают их и несут своим шаравандедам. Так добывается этот драгоценный камень, который бывает всевозможных цветов и который есть один из благороднейших минералов» (Сказание о камнях, с. 37-43).

Как видим, никаких змей, заполняющих ущелье, в первоначальном варианте не было. В целом история о бездонной пропасти восходит к слухам о жертвоприношениях, совершаемых в горах какими-то индийскими племенами. Римскому писателю Элиану (II в.) известны удивительные подробности этого обряда: «В земле индийских арианов есть Расселина Плутона, на дне которой есть тайные галереи, скрытые тропы, невидимые для людей переходы, хотя они и глубоки и достигают огромной длины. Но как они возникли и каким образом были прокопаны, не говорят ни индийцы, и я не столь любопытен, чтобы узнать об этом. Итак, индийцы приводят туда свыше трех тысяч голов скота: овец, коз, быков, коней, — и каждый, кто был напуган сном или слышал глас, божественный или человеческий, или увидел птицу на неблагоприятном месте, сбрасывает в Расселину в обмен на свою жизнь животное по своим средствам, выкупая себя и отдавая за свою жизнь жизнь этого животного. Другие животные, приведенные ни на привязи, и ни пригнанные, сами совершают этот путь по какому-то влечению, ведомые тайными чарами. И затем, встав на краю Расселины, они также добровольно в нее прыгают, и человеческим зрением невозможно увидеть упавших в таинственную и зияющую Расселину земли, хотя наверху и слышатся мычание быков, рев ослов, блеянье овец и коз, ржание лошадей. И если кто-нибудь, пройдя поверху, приблизится к Расселине и приложит ухо к земле, то будет еще очень долго слышать голоса этих животных. И никогда смешанное эхо их голосов не прекратится, так как индийцы каждый день посылают туда в свое искупление животных. Не знаю, доносятся ли из Расселины голоса только недавних жертв или же и некоторых прежних, но точно знаю, что доносятся. Итак, я рассказал еще об одной особенности тамошних животных» (Элиан. О свойствах животных. XVI. 16). Расселина Плутона — царство смерти, бездна, поглощающая жертвы, в мифологическом восприятии наблюдающих культур превращается в пропасть с драгоценными камнями на дне.

В Средние века сюжет о долине алмазов получил мировую известность: есть и китайская, и персидская версии. Согласно Низами, жажда странствий привела Искандера к горной долине, чьи сокровища охраняли тысячи змей. Никто из легионеров не решился спуститься за алмазами в долину. Искандер видит черных орлов, приказывает доставить тысячу овец, порубить их на части и бросать куски мяса на россыпи алмазов. Орлы подбирают куски мяса с прилипшими алмазами и возносятся на вершины. За каждым орлом посылаются воины с целью обнаружить алмазы и принести их царю. Трудная ситуация разрешается для Искандера самым благоприятным образом (Низами Гянджеви, с. 483-484).

В Средние века особого ажиотажа вокруг добычи и торговли алмазами не возникало. По словам ал-Бируни, индийцы почитали эти камни, а персидские мастера относились к алмазу как к необходимому инструменту при сверлении драгоценных камней. «Индийцы из алмазов отбирают только целые, у которых правильная форма с острыми углами и нет зазубрин. Они не любят камней, у которых отбиты углы, даже считают их дурной приметой, как будто это произошло оттого, что они были побеждены чем-либо другим. Таков же обычай индийцев и в отношении их идолов и инструментов, когда с ними случается поломка или появляется случайный порок. Жители Ирана и Хорасана не обращают внимания на сорта алмаза и их цвет. Для них они все одинаковы по качеству, так как там употребляют их только для сверления и изготовления отравы и не почитают так, как это делают жители Индии» (ал-Бируни. Минералогия, с. 84).

Что же касается легенды о долине алмазов, то она не вводит ал-Бируни в заблуждение. «Есть и такие люди; которые утверждают, рассказывая об алмазах, что они находятся в пропасти, куда ни для кого нет ни прохода, ни спуска, и что промышляющие ими люди разрезают на части тело животного и бросают туда куски свежего мяса, которые падают на алмазы, и они прилипают к ним. А там летают орлы и грифы, которые знают эти места и привыкли к таким действиям людей, перестали бояться их и к ним приручились. Они схватывают мясо и несут его на край ущелья, где начинают его пожирать, стряхивая с него все то, что к нему пристало, как это обычно все животные делают, которые стряхивая свою добычу, очищают ее от грязи и пыли. Затем приходят люди и подбирают то, что может упасть там из алмазов. Поэтому алмаз и называют „камнем орлов“. И нет конца этим бредням» (ал-Бируни. Минералогия, с. 90).

То, что ал-Бируни назвал бреднями, на самом деле, является древним мифологическим сюжетом о герое чья инициация завершается обретением способности к магическому полету. Герой превращается в птицу и отправляется в другой мир за волшебным предметом. Ал-Бируни твердо знал, что алмазы в горных пропастях не добывают.

§ 19. Неуязвимые воины

Мы не знаем, о каких вещах умолчали средневековые путешественники, так и не встретив достойного собеседника. Молчание тех, кто видел иные горизонты, определялось мерой недоверия к их рассказам. Окружающая среда подавляла путешественника своим скепсисом. Скепсис был защитной реакцией на угрозу разрушения привычных представлений. Каждый вернувшийся из далеких странствий нес печать чужеродности, что возбуждало к нему любопытство, граничащее с отрицанием. И если находился достойный собеседник, мала вероятность того, что он решался записать услышанное. Разумеется, были исключения из правил. Почти все, что нам известно о чудесах мира, сообщают те, кто расспрашивал путешественников и записывал их рассказы. Ключ к тайнам других культур и загадкам природы спрятан в диалогах знатоков.

Абу Хамид ал-Гарнати в своем сочинении «Подарок умам и выборки чудес» вспоминает, как, впервые прибыв в Египет, он услышал рассказы о чудесах далеких стран. «В 1118 году я был в Каире, где встретил шейха Абу-л-Аббаса ал-Хиджази, который в течение четырех лет находился в Индии и Китае. С его слов многие рассказывали удивительные истории об этих странах. И вот тогда я решился спросить его: „Абу-л-Аббас, я слышал рассказы о многообразных чудесах, которые молва разносит с твоих слов, и хотел бы, чтобы ты сам рассказал об удивительных созданиях Всевышнего“. При этом присутствовал шейх и имам Мухаммад ибн Абу Бакр ал-Фахри.

— Я видел много такого, о чем трудно говорить, потому что большинство людей сочли бы мои рассказы обманом, — ответил Абу-л-Аббас.

— Да, это присуще людям заурядным и невеждам, — сказал шейх, — но ученые и разумные люди всегда смогут отличить вероятное от невероятного. Беседы о чудесах творений Всевышнего достойны одобрения, потому что в явлениях чудес проявляется и доказательство Господнего всемогущества.

После этих слов шейх Абу-л-Аббас стал рассказывать нам:

— Я достиг большого острова Цейлон, в центре которого находится гора Рахун, на которую спустился Адам, да будет благословенным имя его, после сотворения. Вокруг этой горы высятся огромные деревья и раскинулись многочисленные сады. В каждом из этих садов между деревьями встречаются огромные, как стволы пальм, змеи, способные проглотить человека, быка или барана. Обычно они обвивают какое-нибудь дерево и поджидают свою жертву. Когда же проглотят, то ломают его кости и переваривают все целиком. Поэтому никто не ходит к этой горе.

Я слышал, что царь этого острова имеет мазь, которая делает человека неуязвимым для оружия из железа. Тогда я преподнес подарок его сестре и с ее помощью добился встречи с царем. После нашей беседы он дал мне два камня величиной с небольшое яйцо. Один был белый с красными крапинками, другой — желтый с черными. При этом он объяснил, как изготавливают мазь. Для этого берут кунжутное масло и кипятят в нем камни до тех пор, пока из него не образуется мазь. Если человек натрется этой мазью, он станет неуязвимым для железа до тех пор, пока не смоет ее. Тому, кто примет внутрь раствор этой мази и при этом не будет пить молоко и есть молочные продукты, также неопасно железное оружие.

— У меня был раб, — продолжал Абу-л-Аббас, — который принял раствор этой мази внутрь, и мои товарищи пытались поранить ему ножом руку и горло, но острие не оставило никакого следа.

Другой царь, это было уже в Китае, подарил мне иную мазь, похожую на виноградное повидло. Как только этой мазью покрывали рану, на ней образовывалась корка.

— Так почему же ты не привез ее? — спросил я его. — Такая мазь полезней любого богатства.

— Я взял с собой большое количество ее, — ответил Абу-л-Аббас, — но всю потерял вместе с остальным имуществом: между Китайским, Индийским морями и морем Кульзума я потерял десять своих кораблей. У меня осталось только небольшое судно, на котором готовили пищу и находились мои слуги. Всемогущий спас только это судно, а остальные погибли»^[75].

Сведения о чудодейственной мази, защищающей воинов от железного оружия, были записаны и китайцами. Речь идет о стране Саньфоци на острове Суматра. «В стране ничего не производится, а люди привычны к сражениям и штурмам. Втирают снадобье в тело — клинок не может поразить. В штурме на суше, в сражении на воде решительно атакуют — нет никого, кто [устоял бы] пред ними» (Чжоу Цюй-фэй. II. 7).

Спустя двести лет историю о камнях, дарующих воинам неуязвимость, рассказывали иначе. Возможно, это просто другой вариант. В одной из стран Южных морей брат Одорик де Порденоне увидел странное растение, похожее на тростник. «Называется он кассан и стелется по земле, как трава, которая у нас называется граменья. Из каждого своего узла выпускает этот тростник корни и так расползается, что в длину захватывает целую милю. И в стеблях его находят камни, а свойство у этих камней такое: кто носит их, того не берет железо, и поэтому большинство здешних жителей ходит с такими камнями. По этой же причине мальчикам делают надрез на руке и в рану кладут один из таких камней, и он затем бережет [юношу] от железного оружия. А маленькая ранка на руке быстро затягивается, если присыпать ее порошком из рыбы определенного вида. И велика сила этого камня, и люди, которые носят его, страшны в бою, и они великие морские разбойники. Однако те, кто, плавая в море, терпят от них урон, придумали себе хитрую защиту: они обороняются палочками из очень твердого дерева и стрелами без железных наконечников. А эти морские разбойники вооружены плохо, и от них легко можно отбиться, поражая их острыми палочками и стрелами»^[76].

В этом рассказе скрыто противоречие: неуязвимые воины вдруг оказываются беззащитными перед хитростью обороняющихся. Противоречие носит мнимый характер. Обряд, когда мальчикам делали надрез и вкладывали в рану камешек, был инициацией, посвящением в воины. Смысл обряда заключался в наделении будущего воина «неуязвимостью», рассказы о которой слишком буквально восприняты наблюдателями из других культур.

К таким случаям относится рассказ Марко Поло об островах в Китайском море: «Расскажу вам об одном великом чуде. В одном замке на том острове два князя захватили много народу; и когда люди не захотели сдаваться, приказали они всех перебить, головы всем отрубить. Так и было сделано; отрубили всем головы, только осьми человекам не могли отрубить, и вышло так от силы тех камней, что были на них: у каждого в руке, между мясой и кожею, было по камню, а снаружи его было не видать. Камни те были заколдованные; была в них такая сила: на ком такой камень, не умереть тому от железа. Сказали князьям, что от железа те восемь человек не погибнут; велели тогда князья перебить их палицами, а по смерти вытащить из их рук те камни; и ценили они их дорого» (Марко Поло, с. 172). Скорее всего, неуязвимые воины имели специальную подготовку и входили в тайный мужской союз, у них был свой кодекс чести, что и объясняет их нежелание сдаться. Видимый или невидимый знак на теле указывал на степень посвящения, которая в этом случае, видимо, была высшей.

Любопытно, что на севере Европы в раннее Средневековье похожее представление связывалось с неистовыми викингами. Существовало поверье, что железо не причиняет вреда берсеркам. Берсерки имели иммунитет против железа, но не против дерева^[77].

§ 20. Сокровища пресвитера Иоанна

Не существует адекватного языка для описания чужой культурной реальности. Любопытный пример смешения всевозможных сведений о загадочной Эфиопии имеется у брата Иордана де Северака (1328), который провел много лет в странствиях по Востоку. Мир, во всем отличающийся от европейского, представал взору путешественника, попадавшего в Индию. Казалось, что, переступая границы привычного, европеец готов был поверить в самые невероятные сообщения и слухи, тем более если они подтверждались легендарной традицией. Чужое культурное пространство и не могло восприниматься иначе как «страна чудес». Это был единственный способ «вписать» в известную картину мира новые наблюдения. Сложнее объяснить, почему оказались востребованы книжные сведения давно забытой эпохи. Создается впечатление, что странствующий европеец вовсе не совершал странствия, поскольку был перегружен старыми мифами. Всматриваясь в новую реальность, он видел свои прошлые сны. Иными словами, предметом наших изысканий будут мнимые чудеса Эфиопии.

Истинными сокровищами пресвитера Иоанна считались драгоценные камни — карбункулы, хранящиеся в головах отвратительных драконов. В памяти европейцев, странствовавших по Востоку, оживали самые архаичные представления: возродился древнейший миф об охоте за светоносными камнями, которые были глазами драконов. Вот как выглядел этот миф в популярной в раннее Средневековье книге римского писателя Солина.

Солин описывает драконов Эфиопии. «Среди этих раскаленных опаляющим зноем хребтов водится множество драконов. У настоящих драконов небольшая пасть, которая не может раскрыться для укуса. Кроме того, у них на морде имеются узкие отверстия, через которые они дышат и выпускают язык. Дело в том, что сила у них не в зубах, а в хвосте, так что они причиняют вред больше ударом, чем укусом. В головном мозге драконов находят драконий камень. Правда, камнем он будет только в том случае, если его извлекут из живого дракона. Если же змей уже умер, то камень теряет твердость и исчезает. Камень этот особенно ценят восточные цари, поскольку из-за его твердости в нем нельзяпроизвести никаких поправок, так что — и это говорит о его особом благородстве — он сияет своей естественной красотой. Сотак^[78] пишет, что ему приходилось видеть этот камень, сообщает он и о том, как его добывают. Охотники исключительной отваги выслеживают убежища этих змей. Затем, дождавшись, когда они отправятся на поиски корма, охотники стремительно бегут перед ними и разбрасывают сонное зелье. Когда, отведав зелья, драконы засыпают, охотники отрезают им головы и уносят как награду за свою отчаянную храбрость» (Солин. 30. 15-17).

К XIV в. образ драконов в европейском сознании претерпел странные метаморфозы. Светоносная природа драконов превратилась в их огненное дыхание. Они утратили способность к полету и возмущали воздух не крылами, а дыханием. Вот как выглядела рептилия по материалам епископа Исидора Севильского (VII в.): «Дракон (draco) больше всех гадов или даже всех животных на Земле. Греки называют его δρακων: от этого слова латынью, как уже сказано, заимствовано имя „дракон“. Он часто, покинув пещеры, носится в воздухе, возмущая его. У дракона есть гребешок, небольшой рот и узкие отверстия, через которые он вдыхает воздух и высовывает язык. Сила его не в зубах, а в хвосте, и вред он наносит скорее ударами, нежели укусами» (Исидор Севильский. Этимологии. XII. 4. 4). О драгоценных камнях нет и речи.

Согласно авторитетному свидетельству Хильдегарды Бингенской, пользы христианам от драконов не было никакой, за исключением мелочей. О драконе аббатиса пишет в мистическом медицинском трактате, где разъясняет свойства различных снадобий. «Дракон имеет в себе некую сухость и не свой жар, а также некий неумеренный огонь, но глубже плоть его не огненная. Дыхание сильное и резкое, так что когда оно выходит, сразу же воспламеняется, подобно огню, высекаемому из камня. Человека' же дракон очень сильно ненавидит. К тому же он имеет особую природу и дьявольское коварство. Посему иногда, когда дракон выпускает свое дыхание, воздушные духи при его выдыхании приводят воздух в движение. И все, что ни находится в плоти и костях его, кроме жира, представляет собой противоположность лечебным средствам человека. Потому что, когда дракон выдыхает, его кровь высыхает и перестает течь. Когда же он вдыхает, кровь его становится влажной и течет. Поэтому в крови его также нет целебных свойств» (Хилъдегарда Бинеенская. О тонкостях различных свойств творений Божьих. VIII. 1). И вновь о драгоценных камнях ни слова.

Под пером миссионера Иордана де Северака, писавшего в 1329 г., ожили казалось бы давно забытые мифы: «Скажу теперь об Индии Третьей. Говоря по правде, не был я в ней и не видел ее, но от тех, кто достоин доверия, немало наслышался я о многих тамошних чудесах. Истина, что в той стране тьма драконов, а у них на головах блестящие камни, называемые карбункулами. Драконы живут в золотых песках; растут они очень быстро, а из пасти исходит дух зловонный и тлетворный, густой, словно дым костра. Временами собираются эти драконы вместе и, распуская крылья, пробуют взлететь ввысь, однако по воле божьей, а она безмерна, низвергаются на свою погибель в реку, вытекающую из рая. Везде окрест выжидают, когда наступит драконов час, и, приметив, что какой-то из драконов низвергся в реку, отсчитывают семьдесят дней, а затем спускаются к берегу, отыскивают кости драконовы, с которых давно уже сошло мясо, и забирают карбункулы, что сидят в черепах, и камни доставляют императору Эфиопии, а вы его называете пресвитером Иоанном. (...) Говорят, что между Индией и Эфиопией, ближе к востоку, расположен рай земной и из него вытекают четыре райские реки, а в этих реках великое множество драгоценных камней и тьма золота. Здесь водятся змеи, иные рогатые, иные украшены драгоценными камнями. Люди той страны чернейшие из черных и жирные, но малорослые, и у них толстые губы, плоский нос, выступающий вперед лоб грубой формы, а ходят они нагишом. Я видел много таких людей; они охотятся на самых страшных зверей — львов, пантер, леопардов и на ужаснейших змей; стало быть, свирепейшие идут на свирепых. (...) Об Эфиопии скажу, что земля эта весьма обширная и жаркая и там много разных чудовищ, таких, к примеру, как грифы, а они стерегут золотые горы. В Эфиопии водятся змеи и прочие ядовитые твари, огромные и без меры вредные. Там многое множество драгоценных камней; думаю, государь этой страны сильнейший на свете и нет ему равного в достатке: ни у кого нет столько золота, серебра и драгоценных камней, и, говорят, ему подвластны пятьдесят два короля богатых и могущественных. Он правит всеми соседними землями, лежащими к югу и к западу. В этой Эфиопии есть две огненные горы, а промеж них — золотая гора. Все эфиопы — христиане, хоть они и еретики. Довелось мне повидать многих людей из этих земель, и вел я с ними беседы. Говорят, султан Вавилонии ежегодно платит императору Эфиопии пятьсот тысяч дукатов дани» (Иордан де Северак, с. 151-154). Иордан де Северак рассказы об Эфиопии слышал, находясь вдали от этой страны, и от людей, которые никогда не бывали в легендарной Эфиопии. Европейский миф о могущественном христианском правителе на Востоке дарил надежду на встречу с единоверцами в стремительно открываемом мире.

В 1384 г. группа флорентийских купцов совершила путешествие из Египта в Святую землю. Симоне Сиголи, сообщив о богатствах египетского султана, добавляет: «Истинно, что подобает этому султану всякий год откупаться, или же кланяться дарами пресвитеру Иоанну. Этот владыка пресвитер Иоанн живет в Индии, он христианин, и владеет многими землями христиан, а также и неверных. И причина, по которой султан откупается от него, в том, что всякий раз, открой этот пресвитер Иоанн некоторые врата на некоей реке, затопил бы он Каир и Александрию, и всю эту страну; и говорят, что река та — Нил, который течет подле Каира. Сказанные врата едва открыты, но и так река полноводна. Так что по этой причине, то есть из страха, султан посылает ему всякий год золотой шар с крестом на нем, ценою в три тысячи золотых бизантов; и султан граничит с землями этого пресвитера Иоанна» (Записки итальянцев, с. 61-62).

Источник этих фантастических сведений назван в книге ал-‘Умари (1301-1349), занимавшего должность государственного секретаря Египта. Среди мусульманских стран, прилегающих к Египту с юга, самой могущественной считалась Амхара, правитель которой утверждал законность наследования в других странах ал-хабаша. «Говорят, что он превосходит всех отвагой, мудр в управлении, справедлив к подданным и заботится о бедных. Рассказывают, что под его рукой девяносто девять царей и сам он завершает сотню — это в областях, уже описанных, и еще во многих областях с неизвестными названиями, неслыханных и неведомых. (...) Несмотря на обширность и богатство страны, обилие населения и сильную армию, они нуждаются в призрении и заботе государя Египта. Дело в том, что митрополит, который главенствует над ними и над всеми церковными законодателями во всей христианской части страны, избирается из коптов-яковитов [в Египте после издания в Каире султанского указа патриарху христиан-яковитов] об отправке к ним митрополита. Но сначала с просьбой обращается царь ал-хабаша, называемый на их языке ал-хатти; он отправляет к ним посланных и подарки, которые они везут с собой. Они притязают на то, что оберегают русло Нила вниз по течению к Египту, а в одной из летописей я читал, что царь ал-хабаша может по желанию преградить его течение» (Арабские источники XIII-XIV вв., с. 458, 461).

Кем бы ни был император Эфиопии, он же пресвитер Иоанн, царь Великой Индии, история о нем — фантом, тревоживший воображение европейцев вплоть до XIX в. Дело в том, что правители Эфиопии приняли христианство в раннее Средневековье и с тех пор эти земли воспринимались как христианские. Вот что писал по этому поводу в 1528 г. весьма осведомленный путешественник Лев Африканский: «По многим соображениям, изложенным в пространных трудах, эта часть земли черных не считается частью Африки. Латиняне называют ее Эфиопией. Оттуда иногда приходят монахи, лица которых отмечены огнем. Их можно видеть по всей Европе, особенно же в Риме. Эта страна управляется главой наподобие императора, которого итальянцы называют пресвитер Иоанн. Большая часть страны населена христианами. Однако там есть магометанский синьор, который владеет значительной частью ее территории» (Лев Африканский, с. 17). Описанная ситуация нашла отражение на европейской карте XVI в.: над великолепным троном пресвитера Иоанна надпись: «Индия Великая Эфиопия».

Истинной загадкой в сведениях Иордана де Северака, мне кажется, указание на срок в семьдесят дней, по истечении которых следует отправляться на поиски сокровищ в головах погибших драконов.

§ 21. Вредоносный оникс

Мифология минералов складывалась самым причудливым образом. Отрицательную репутацию ониксу на Востоке создали авторы словарей, взявшие сведения из «Книги о камнях» Аристотеля. На самом деле эта книга была написана в IX в. анонимным автором в Сирии^[79]. Оникс, по-арабски джаз‘ — слово, означающее также «печаль, скорбь». Филологические изыскания породили псевдоминералогический сюжет: обитатели некой области Китая, добывая вредоносный оникс, избавляются от него. Поскольку это вымышленный рассказ, действие в нем перенесено за пределы арабского мира, в Китай. У арабов оникс пользовался большим спросом. Зная об этом, ал-Бируни с недоверием отнесся к истории о китайском ониксе.

«В „Книге о камнях“ говорится: в Китае имеется копь оникса, к которой не приближаются из боязни дурного предзнаменования; добывают его там люди, находящиеся в нужде, и отправляют его в другие места; это происходит, как утверждают, из-за того, что [местные жители] верят, будто ношение оникса приносит много забот, и что если его подвесить детям [на шею], то у них начинается слюнотечение, и что пьющий из чаши, сделанной из него, страдает бессонницей. Говорят, цари Йемена также остерегались оникса, по причине его названия. Но это последнее восходит к авторам словарей, а то, [что говорилось] выше, основывается на его свойствах. А проверить это можно только опытом. Что касается известия о том, что копь оникса находится в Китае, то это — сообщение неизвестного лица из не заслуживающей доверия книги. Но нельзя отрицать, что народ может видеть в каком-нибудь предмете дурное предзнаменование, вызванное теми или иными причинами, после того, как рассказ о дурном влиянии этого предмета подтверждается. (...) И если бы то, что говорят о царях Йемена, будто они в ониксе видели дурную примету, было верным, то это с течением времени усилилось бы и распространилось среди простых людей, — они брали бы пример с царей и переняли бы нравы. Но мы видим, что поэты арабов постоянно описывают оникс, не стесняются его упоминать и не видят в этом дурных примет» (ал-Бируни. Минералогия, с. 164-166).

Ал-Бируни прав. Полосатый оникс, который вывозили из Йемена, в художественном промысле пользовался особой популярностью. Его перерабатывали на подносы, рукоятки мечей и ножей, чаши, и его пестрый блеск украшал почти все столы знатных людей^[80]. Оникс украшал священную Каабу: «Внутри мечети в западной стене на высоте шести локтей над полом помещен [кусок] оникса. Он имеет [пестрый] цвет: черный вперемежку с белым. Величина его — двенадцать локтей на столько же. Вокруг него — обруч из золота шириной в три пальца» (ал-Бакуви. II. 32).

О вредоносном ониксе говорится в средневековой латинской поэме, сочиненной епископом Марбодом Реннским (1035-1123). Сведения об ониксе заимствованны из «Книги о камнях» Псевдо-Аристотеля, той самой книги, что была отвергнута ал-Бируни как сомнительная. На общий источник указывает совпадение такой детали: оникс на шее у ребенка вызывал обильное слюноотделение. Таким свойством, по сведениям Плиния, обладал галактит; согласно молве, галактит отнимал память. Марбод наделяет оникс взаимоисключающими свойствами.

В трактате Хильдегарды Бингенской говорится только о том, что оникс избавляет от печали. Очевидно, аббатиса пользовалась другими источниками: «Если тебя мучает печаль, пристально посмотри на оникс, потом положи его в рот. Подавленное состояние духа пройдет» (Хильдегарда Бингенская. О тонкостях различных свойств творений Божьих. IV. 3).

В грузинском сборнике X в., где излагается перевод сочинения Епифания Кипрского (IV в.) о драгоценных камнях, упоминается благословенный оникс: «Цвет этого камня красно-томный. Им украшаются жизнерадостные невесты бояр, царей и богачей. Его растирают в воде и приготовляют напиток» (Сказание о камнях, с. 47). Если вымышленный оникс приносил заботы, то другой камень избавлял от них: «В Стримоне родится камень, который называют „прекращающим горести“. Если кто-нибудь найдет его, то сразу перестает оплакивать случившуюся с ним беду. Об этом рассказывает Ясон Византийский в книге „О Фракии“» (Лжеплутарх. О реках. И. 2).

О копях оникса, расположенных у крайних пределов арабского мира, ходили удивительные слухи. «Ал-Ашбуна — прекрасный город в ал-Андалусе, близ Баджи. Там растут различные плоды и есть всевозможная охота на земле и на море. Он находится на каменистом мысу моря, и его волны бьют в стены города. Там есть гора, на которой находится камень ал-барадиу который светится ночью, подобно светильнику. Гора эта — рудник оникса» (ал-Бакуви. V. 6).

Согласно сочинению армянского врача Мхитара Гераци (XII в.), один из видов бирюзы обладал свойством внушать ее владельцу печаль: «Бирюза, зеленый, синеватый камень; есть красивые их сорта на вид. Если очистить частицу на воздухе, то она в утреннее время или в темноте вечером становится блестящей. Когда камень этот имеет изменчивые свойства, то он не является хорошим. Камень может быть с одной стороны белым. Такой сорт не следует держать при себе, так как он причиняет владельцу печаль. Он несколько мягок» (Мхитар Гераци, с. 131). Случай с бирюзой отчасти объясним. Бирюза пориста и легко впитывает жиры, а под воздействием углекислого газа и различных органических веществ теряет свой небесно-голубой цвет. В зависимости от температуры воздуха может высыхать, окисляться и переходить в другие соединения. Эти свойства породили представления о старении и смерти бирюзы. «Некоторые питают к ней отвращение из-за быстроты, с которой она меняется [в зависимости] от ясной погоды, туч и ветров; а также из-за того, что ароматические вещества понижают ее качество, тепло уносит ее воду, а масло убивает ее» (ал-Бируни. Минералогия, с. 159).

Видимо, не все знали и разделяли суждения о минералах, изложенные в «Книге о камнях» Псевдо-Аристотеля.

§ 22. Невидимый звук

Хулм — средневековый город в двух днях пути от Балха (Афганистан). В книгах о чудесах мира утверждалось, что в его окрестностях был большой камень, упавший то ли с неба, то ли с гор. Удивительная особенность этого места заключалась в следующем: сидящие по разные стороны камня не слышат друг друга, при условии что они не видят друг друга.

Какие бы истории о камнях ни рассказывали любители диковинок, в первую очередь перед тем, как объяснять загадку, следует выяснить, что же было на самом деле. Например, автор персидской космографии в Хулме никогда не был и передает сочиненный кем-то рассказ. «В Балхе есть селение. Называют его Хулм. Там в поле упал камень величиной с конную статую. Если один сядет по эту сторону камня, а другой по ту сторону, так, чтобы не видеть друг друга, кричи и вопи они хоть тысячу раз, ни этот не будет слышать крик того, ни тот крик этого. Если же они будут видеть друг друга и разговаривать спокойно и тихо, то услышат друг друга» (Чудеса мира. 328).

Среднеазиатский географ Махмуд ибн Вали (XVII в.) читал об этом камне и при случае решил разыскать его, видимо, с целью убедиться в истинности прочитанного. Как и положено ученому, он сначала излагает содержание текста, который привлек его внимание, а затем сообщает о своем расследовании.

«Автор „Тухфат ал-гара’иб“ говорит: в Хулме есть камень, величиной с дом. Если кто-нибудь сядет по сторонам камня так, чтобы один другого не видел, то как бы громко они ни кричали, голоса друг друга не услышат. Когда же будут друг друга видеть, то хотя бы они разговаривали тихо, они голоса друг друга будут слышать. Жители тех мест называют тот камень „глухим камнем“. Пишущему [эти строки] неоднократно случалось проезжать по тому округу и расспрашивать живущих там о примечательности округа, однако об этом удивительном обстоятельстве до сего дня не было ни слуху ни духу» (Махмуд ибн Вали, с. 42). Замечательно, что местные жители ничего не знают о диковинке, которая, согласно книге о чудесах, была в их области.

Доверяя разысканиям Махмуда ибн Вали, мы имеем выбор из двух вариантов: камня с такими свойствами никогда не было и рассказ о нем вымысел; камень был и исчез либо утратил свои необыкновенные свойства. Последнее маловероятно.

Английский путешественник Джон Вуд, странствовавший по Афганистану в середине XIX в., пишет, что по дороге из Кабула в Кундуз, после Бамиана, в одной из горных долин он видел замечательный камень, носивший название Жаринг-жаринги. Камень этот — куб в восемь футов зеленого цвета; если ударить по нему чем-нибудь твердым, он издает звук колокольного металла^[81].

§ 23. Царица жемчужин

В персидской космографии говорится о царице жемчужин, которая обладает удивительным свойством. Опущенная в морскую глубину, она притягивает к себе жемчуг. Тому, в чьих руках находится царица жемчужин, остается лишь поднять ценный груз со дна моря. Ныряльщики вообще не фигурируют в рассказе, а добыча жемчуга приобретает сказочный характер. Есть подозрение, что царицу жемчужин никто никогда не видел, а сведения о ней занимали воображение лишь составителей книг о чудесах мира. Индийская легенда о чудесной жемчужине и волшебном камне была известна грекам и персам.

«Есть жемчужина, именуют ее царицей жемчужин. Ее на цепях опускают в море в том месте, где находится месторождение жемчуга. Жемчужина притягивает к себе другие жемчужины так же, как магнит притягивает железо. Когда жемчужину выталкивают из воды, она вся бывает обвешана жемчугом. В перстне Хусрау Парвиза был камень. Тогда, когда у него было желание, он шел на берег моря и опускал свой перстень в воду и доставал [со дна] моря жемчуг» (Чудеса мира. 261). Средневековые путешественники и ученые, интересовавшиеся добычей жемчуга, не упоминают эти легенды (см.: Ибн Джубайр, с. 37; Еврейские путешественники, с. 168; ал-Бируни. Минералогия, с. 137-139).

За тысячу лет до этого история о царице жемчужин была известна греческому писателю Флавию Арриану (95-175 г. н. э.): «Вот еще что некоторые из индов рассказывают о Геракле: он, обойдя всю землю и море и вычищая их от всякого зла, нашел в море новый вид женского украшения, который те, что доставляют нам товары из страны индов, до сего дня охотно покупают и вывозят, и наиболее богатые и удачливые — раньше из эллинов, а теперь из римлян — с еще большей охотой покупают „морские маргариты“, как это называется на языке индов. Геракл же, так как ему понравилось это украшение, собрал со всего моря эти Маргариты в землю индов, чтобы служили его дочери украшением. И говорит Мегасфен, что за их раковинами охотятся сетями, живут же в море по многу раковин вместе, как пчелы. И есть у этих Маргарит царь или царица, как у пчел. И если кто-либо его случайно поймает, то и весь рой Маргарит легко изловит, если же царь от него ускользнет, то не поймать ему и остальных. Поймавшим нужно подождать, пока у Маргарит не сгниет мякоть, а костяшкой пользоваться как украшением. У индов Маргариты стоят в три раза дороже, чем чистое золото; и оно в земле индов добывается» (Флавий Арриан. Индия. 8. 8-13). По словам Солина, «раковины остерегаются рыбаков, поэтому скрываются по большей части среди скал или в тюленьих стадах. Плавают они косяком, в котором есть вожак. Если вожака поймают, то на берег вылезают и те раковины, которым удалось спастись» (Солин. 52, 27).

Сравнивая античный и средневековый варианты, легко заметить, что первоначально власть царицы жемчужин распространялась только на собственный рой. Этот вариант отражает фольклор ныряльщиков за раковинами, грезивших о богатом улове. Поздняя версия напоминает сюжет о волшебном камне пантарб.

В романе Флавия Филострата странствующий философ Аполлоний Тианский беседует с индийским мудрецом Иархом о самоцвете, притягивающем драгоценные камни. На вопрос Аполлония, существует ли такой предмет на самом деле, мудрец ответил: «Рассказам о камне, притягивающем и удерживающем другие камни, верить стоит, ибо ты сам можешь поглядеть на такой камень и подивиться его свойствам. (...) Родятся они в подземных пещерах на глубине четырех саженей и испускают столь сильный дух, что земля вздувается и покрывается многочисленными трещинами, едва затяжелеет таким плодом. И камень этот никому не дано отыскать, ибо он убегает, если только не привлечен заклинанием; и все же мы то обрядами, то заговорами умеем удержать пантарб — таково имя сему самоцвету. И ночью он являет день, будучи, подобно огню, багрян и лучист, а ежели днем взглянуть на него, то поражает он взор тысячами блистающих искр. Заключенный в нем свет есть дух сокровенной силы, ибо притягивает к себе все, что поблизости. Что я разумею, говоря „поблизости“? А вот вообрази себе камни, сколь угодно многочисленные, и рассыпаны они где-нибудь в реке или в море, но не по соседству друг с другом, а то тут, то там, как случится. Если же погрузить туда на бечеве пантарб, он собирает все камни посредством духовного проникновения, так что они лепятся к нему гроздью, словно пчелиный рой» (Флавий Филострат. III. 48). Фантастический камень пантарб, опускаемый в море на бечеве и притягивающий другие камни, каким-то неведомым путем оказался в оправе перстня легендарного персидского царя Хусрау Парвиза.

Фотий сохранил фрагмент сочинения Ктесия об Индии, где говорится о пантарбе: «Когда сфрагиды^[82] и другие драгоценные камни числом 477, принадлежащие бактрийскому купцу, были брошены в реку, пантарб притянул их к себе, собрав все вместе». Пантарб рассматривают как изменяющийся камень, разновидность опала. Бывают опалы сверкающие и блестящие как алмаз. Особенностью некоторых опалов является радужное сверкание, игра цветов, меняющихся с каждым поворотом камня. Опал не кристаллизуется. Это затвердевшее вещество, состоящее из растворенного в воде кварца. Опал флюоресцирует желтым и зеленым цветами.

Автор александрийского «Физиолога» знал о волшебном свойстве пантарба, но следуя замыслу своего сочинения, изменил известный сюжет: «Когда умельцы ищут жемчуг, то с помощью агата находят его. Привязывают агат крепкой веревкой и опускают его в море. И приходит агат к жемчугу, останавливается там и не движется. И сразу отмечают ныряльщики место агата и, следуя по веревке, находят жемчуг» (Физиолог, с. 153). На самом деле жемчуг должен был прийти к агату. Сюжет подстроен под толкование, где все разъясняется: «Под агатом понимается Иоанн, ибо он указал нам мысленный жемчуг, говоря: „Вот Агнец Божий, взявший грех мира“».

Персидская легенда о необыкновенной жемчужине оказалась пересказом древних мифов. Интерес к таким историям поддерживался в среде хранителей царских сокровищниц. Знаменитый ученый и философ Насир-ад-дин ат-Туси описывает резной изумруд хорезмшаха Текеша. На камне имелось изображение Сулаймана (библейского царя Соломона) на львином троне^[83]. Согласно преданию, перстень Сулаймана давал власть над животными, людьми и ангелами^[84].

§ 24. Индийский камень

В средневековых арабских книгах, посвященных камням и их лечебным свойствам, сообщаются иногда удивительные вещи. В частности, утверждается, что индийский камень способен вылечить больного водянкой, впитав в себя воду из брюшной полости человека. Сюжет об индийском камне заимствован из греческих книг и, видимо, восходит к магическим медицинским практикам Древнего Востока. В истории этого камня нас интересует лишь один вопрос: каким именно образом восточные врачи применяли это лечебное средство.

В эзотерическом христианском сочинении II—III вв., известном как александрийский «Физиолог», описан впечатляющий способ лечения водянки: камень просто прикладывают к телу больного. И вот что из этого получается. «Есть камень индийский, называемый лягушачьим, имеющий такое свойство: если у человека случится водянка, искусные врачи ищут этот камень и привязывают его врачи больному человеку на три часа. И всю воду из страдающего водянкой выпивает камень. Затем отвязывают камень и взвешивают его с человеком на весах. И маленький камень поднимает тело человека на весах. Если положить камень на солнце на три часа, то вся гнилая вода, которую он взял из тела человека, изливается из него, и камень снова становится чист, как и был прежде» (Физиолог, с. 154). В Средние века эти сведения, воспринятые буквально, заняли устойчивую нишу в магическом универсуме камней.

В римскую эпоху, когда был написан «Физиолог», водянку лечили с помощью хирургического вмешательства, прикладывая к разрезу губку. Вот рекомендации врача Авла Корнелия Цельса: «У тех, кто страдает водянкою, нужно выпустить воду, теперь же следует сказать, каким образом это сделать. Некоторые хирурги обычно делают прокол ниже пупка, отступив слева примерно на четыре пальца; некоторые сначала прижигают кожу, затем разрезают полость живота, так как то, что разъединено при помощи огня, менее быстро затягивается. (...) Потом туда должна быть введена свинцовая или медная канюля, или с изогнутыми наружу краями, или снабженная в середине какой-либо круговой задержкой, чтобы канюля не могла вся соскользнуть в полость живота. Та часть ее, которая внутри, должна быть немного длиннее, чем та, которая снаружи, чтобы она проникла в полость брюшины. Через канюлю следует выпустить влагу, и, когда большая ее часть выпущена, канюля должна быть закупорена опущенным лоскутом холста. Канюля должна быть оставлена в ране, если рана не прижигалась. Затем, в течение последующих дней следует выпускать по половине секстария, пока не останется и следа воды. Некоторые хирурги, однако, вынимают немедленно канюлю, даже если кожа не прижжена и сверху обвязывают рану отжатой губкой» (Авл Корнелий Целъс. VII. 15).

Никаких магических практик, никаких заклинаний и ворожбы в арсенале действующего римского врача не было. Однако на другом полюсе царила архаическая медицина, чьи приемы неотличимы от симпатической магии. Вот что рекомендовалось в римском лечебнике IV в.: «Если больной водянкой носит при себе гагат, то он выздоравливает. Намазывают на живот собачью рвоту. Засыпают теплым морским песком. Прикладываются сухие африканские губки. Пьют растопленный жир дельфина с вином, а так как он имеет тяжелый запах, то пьют его, заткнув ноздри, или мажут ноздри самой хорошей мазью. Употребляются в пищу морские и речные раки вместе с бульоном. Очищает желудок зеленый чеснок с двойной смоквой. Морской лук, положенный под язык, утоляет жажду. Головку морского лука сушат, очищают и сердцевину ее варят в воде. Когда же она пропитается водой, то ее вынимают и три обола ее пьют с медом и уксусом: выводится жидкость с мочой. Толкут горчицу, смокву, тмин, всего поровну, и прикладывают к животу. Отвар сухих смокв подливают к вину и к полыни, затем подсыпают ячменную муку и добавляют натр: все это вместе растирается и прикладывается. Растирают листья мирта, сваренные в вине, и дают выпить два киафа этого вина. Корни бузины варят в вине и пьют два киафа этого вина. Есть плющ, который называется chrysocarpos, так как он имеет зерна золотистого цвета. Двадцать зерен этого плюща растирают в секстарии вина, и этого вина пьют по три киафа; выделяется жидкость с мочой. Употребляют в пищу черепаху без ног, головы, хвоста и внутренностей в маринованном виде, чтобы есть ее без отвращения. Живот намазывают навозом теленка. Дают ложку муки сухого толченого барвинка с водой; это очень быстро возвращает здоровье. Растолченную в порошок чемерицу нужно смешать с редькой, положить все это в полотняном платке на живот так, чтобы немного порошка можно было бы посыпать сверху. Все это вместе нужно привязать и держать два или три дня подряд» (Медицина Плиния. III. 22). Индийского камня в этом перечне нет.

Рискну предположить, что такого способа лечения водянки, о котором говорится в «Физиологе», не было. Во многих случаях внутренних недомоганий и психических расстройств камни прикладывали к разным участкам тела, но водянка здесь ни при чем. Способ лечения с помощью индийского камня изобретен по случаю и призван помочь не больному, а заблудшему грешнику. Чудесное спасение больного от водянки на простом и живом примере раскрывает перед взором посвящаемого один из главных моментов христианского вероучения. Автор «Физиолога» разъясняет в толковании, что индийский камень — это Иисус Христос, исцеливший немощи грешников. Природный парадокс указывает путь к духовному прозрению. Если угодно, это пример излечения духа, а не тела. Весь грешный мир страдает водянкой, поскольку она есть вода дьявола в сердцах людей. Спасение в кресте, который нужно приложить к сердцу, чтобы очиститься и обрести истинный путь. Вот что говорится в толковании: «Камень этот — Господь наш Иисус Христос: „Совершенная любовь отбрасывает страх“. Поскольку страдаем водянкой, имея воду дьявола в сердце, — Господь, сойдя и привязав Себя через крест к нашим сердцам, исцелил наши потоки, ибо „Он немощи наши взял и болезни понес“» (Физиолог, с. 154). Человеческое тело, по мысли христианских авторов, было сосудом соблазнов.

Новеллы «Физиолога», состоящие из сюжетной части и толкования, следует рассматривать как единое целое. Толкование, оторванное от сюжета, выглядит бессмысленно. Ожидалось, что сюжеты, поскольку они искусственно сконструированы и подстроены под толкование, вне контекста также должны утрачивать смысл. Однако история средиземноморской культуры показывает, что с сюжетами «Физиолога» произошло нечто удивительное. Они стали восприниматься как рассказы о малоизвестных особенностях животных, растений и минералов. Меньше всего автор «Физиолога» рассчитывал на такой успех. Этот успех кажется крайне сомнительным, поскольку вопреки первоначальному замыслу нравственные наставления были отринуты, а сами сюжеты пополнили коллекцию занимательных историй. Фактически они стали неразличимы на фоне яркой палитры мировой литературы о чудесах природы.

Ал-Бируни слышал об индийском камне, но признается, что никогда не наблюдал за результатами такого способа лечения водянки. В трактате «Минералогия» ал-Бируни дает ряд примеров, иллюстрирующих тему притяжений: «Свойство притягивать и быть притянутым имеется у многих веществ и помимо этих двух (янтаря и магнита): так, нефть притягивает к себе огонь, масличный камень — оливковое масло, по имени которого он и назван, уксусный камень — уксус, а водяночный камень (хаджар ал-хабаш) — воду из брюшной полости у больных водянкой. Все это известно, хотя мы сами этого не наблюдали» (ал-Бируни. Минералогия, с. 202). Фраза о широкой известности водяночного камня поразительна, поскольку на самом деле его никто не видел. Владевший блестящей коллекцией минералов, ал-Бируни обычно отвергает не проверенные на опыте сомнительные сведения, но на этот раз он попал под обаяние магического сюжета.

В трактате по фармакологии ал-Бируни сообщает дополнительные сведения: «Хаджар хинди^[85] — индийский камень. Он останавливает кровь из заднего прохода. В „Китаб ал-ахджар“ сказано, что это — камень, который впитывает [в себя] „желтую воду“ у больных водянкой, [при этом] увеличивается его вес и если его выставить на солнце, то вода истекает из него. Он легкий, рыхлый и пористый» (ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 303). Сведения из «Книги о камнях» (Китаб ал-ахджар) Псевдо-Аристотеля в конечном счете восходят к «Физиологу».

Ал-Бируни приводит также выписку из неизвестного источника о «венечном камне»: «Это — то, что впитывает воду из органов больных водянкой, если прикладывать его на них» (іал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 298). Просто поразительно, насколько оказался живуч сюжет, сочиненный автором «Физиолога».

Осталось выяснить, как на самом деле применяли индийский камень. В армянском трактате «О драгоценных камнях и их лечебных свойствах», авторство которого приписывают Мхитару Гераци (XII в.), врачу арабской школы, говорится о приеме каменной крошки внутрь: «Рагпі, камень горяч и сух. Находят в Африканской стране, в местах, где встречается красная сера. Соскабливают от нее кусок величиною в три ячменных зерна и дают при водянке, помогает, очищает желтую воду и вылечивает» (Мхитар Гераци, с. 133). Арабский шейх Усама ибн Мункыз (XII в.) рассказывает об известном враче из Алеппо Юханне ибн Ботлане, который не нашел лечебного средства, чтобы помочь больному водянкой. Однако каким-то образом болезнь прошла. Заинтересовавшись столь удивительной переменой, врач выяснил, что больной вовсе не лечился, поскольку был беден, а питался лишь хлебом и уксусом. Врач заглянул в кувшин с уксусом и обнаружил на дне двух разложившихся гадюк (Усама ибн Мункыз, с. 276).

Лечению водянки в «Каноне» Ибн Сины уделено особое внимание. Он называет два десятка лечебных средств (морской лук, настой корня ситника и ириса, молоко ослицы, различные смолы, щелочь, содержащую золу растения солянок из рода Salsola, корицу, выжатый сок одуванчиков и полыни, морскую пену — смесь водорослей и полипов), но индийский камень среди них не значится. Все перечисленные средства, как и окись меди, принимаются внутрь: «Захрат ан-нухас — „медный цвет“, окись меди. Действия и свойства. Вяжущее, разъедающее, жгучее. (...) Четыре обола („медного цвета“) выводят густой сок и „желтую воду“» (Ибн Сина. Канон. II. 230). Врач X в. Абу Зайд ал-Арраджани пишет, что водянку лечат «мекканским сахаром»: «Сахар, который привозят из Хиджаза и который подобен кусочкам соли, представляет собой манну, выпадающую на асклепиаду; вместе с верблюжьим молоком помогает от водянки» (ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 550). Предлагалось и такое средство: «Если засолить мясо ежа, а потом будут есть его в течение недели с сикангабином, то это поможет при водянке» (Хубайш Тифлиси. XII. 19в).

Ибн Сина рекомендует и лекарственные повязки трех видов, польза от которых отдаленно напоминает лечебный эффект от прикладывания индийского камня. В первом случае применялся неочищенный углекислый натрий (баврак) в том виде, в каком его находят в природе в окрестностях Александрии Египетской, в Армении и Северной Африке: «Баврак. Сущность. Баврак крепче соли и [всех веществ] с такой же силой, но не является вяжущим. Его иногда жгут в глиняной посуде над пылающими углями, пока он не прокалится. (...) В смеси с инжиром из него приготовляют лекарственные повязки от водянки, которые вызывают ее уменьшение» (Ибн Сина. Канон. И. 87). Следующий вид повязок: «Кал коз, в особенности горных, с некоторыми пряностями пьют от желтухи; это испытанное средство. В виде лекарственной повязки и в питье он помогает также и при водянке, причем прикладывание лекарственной повязки или втирание [кала] должно происходить на солнце» (Ибн Сина. Канон. II. 235). И последнее средство: «Тин мутлак — глины. (...) Глиной из земли, подверженной действию солнца, смазывают больных водянкой и страдающих от затвердения селезенки, и они получают явное облегчение. Глина часто вылечивает мясную [водянку]» (Ибн Сина. Канон. II. 312).

Таким образом, индийский камень на поверку оказался лечебной глиной. Использованную глину выбрасывали. Многократное же применение индийского камня, который очищается на солнце, — смелая метафора, эзотерический парадокс, попытка рассказать о высших истинах простым языком: «Поскольку страдаем водянкой, имея воду дьявола в сердце, — Господь, сойдя и привязав Себя через крест к нашим сердцам, исцелил наши потоки».

§ 25. Эфиопский камень

В географическом сочинении Закарийи ал-Казвини упоминается эфиопский камень, обладающий удивительными лечебными свойствами. «Камень ал-хабаш вывозится из страны ал-хабаша. Он желтоватого цвета; им излечивают косноязычие, снимают бельмо с глаза и удаляют шрамы» (Арабские источники XIII-XIV вв., с. 74). Эти сведения большей частью заимствованы из книги «О простых лекарствах» Ибн Сины. Новостью здесь является избавление от косноязычия.

Кажется, эфиопский камень существовал на самом деле. Сведения о нем арабская медицина получила в наследство от античной медицины. Ссылка ал-Бируни на мнение Диоскорида и Галена подтверждает это предположение: «Хаджар хабаши (Lapis thyites). Камень — это кусок земли, или воды, или растения, окаменевший в воздухе или в воде. Камней много, их различают по их руднику, или цвету, или трением и др. Наиболее правильным является определение камней по их порядковой близости к камню, который является для них родовым. Диоскорид говорит, что в Эфиопии есть зеленый камень, если его растереть, то образуется нечто подобное молоку. Гален говорит, что молокообразный [продукт растирания] щиплет язык. В другом месте он говорит, что этот камень привозят из Эфиопии и он как яшма имеет желтоватый оттенок» (ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 286). Поскольку в трактате по минералогии ал-Бируни не вспоминает этот камень, то кажется правдоподобным предположение, что он никогда его не видел.

Картина, рисуемая Ибн Синой, создает впечатление реального знакомства с эфиопским камнем, но на поверку оказывается, что и этот знаток лечебных средств лишь пересказывает то, что было известно античным врачам: «Хаджар хабаши — „эфиопский камень“. Сущность. Этот камень привозят из Эфиопии; он желтоватый, и его растирают в порошок, который жжет язык и походит на молоко. Органы глаза. Он сводит с глаза пелену, если она не сопровождается опухолью и воспалением. Помогает от следов, оставляемых язвами. Помогает от мягкой крыловидной плевы» (Ибн Сина. Канон. II. 293). Диоскорид рекомендовал это средство при истечениях из глаз и при язвах (Диоскорид. V. 93).

Камнем, который при растирании превращался в вещество, похожее на молоко, был галактит, описанный Плинием: «Галактит бывает только молочного цвета. Тот же камень называют и лейкографитом, и синнефитом; растертый, он приобретает вид и ощутимый вкус молока. Говорят, он дает кормилицам обилие молока для вскармливания; также, подвязанный на шею детям, он вызывает слюнотечение, во рту же тает. Говорят, тот же камень отнимает память. Приносят его реки Нил и Ахелой. Галактитом называют и смарагд, обвитый белыми жилками» (Плиний. XXXVII. 59, 1). Ибн Сина называет галактит млечным камнем и приписывает ему лечебные свойства, которыми, согласно Диоскориду, обладал эфиопский камень: «Частицами этого камня, измельченными от растирания в воде, смазывают [глаза], и это препятствует приливу к глазу излишков и образованию в нем язв» (Ибн Сина. Канон. II. 286).

Армянский врач Мхитар Гераци (XII в.) следует традиции арабских врачей, когда пишет о неком зеленом минерале. Возможно, это тот же самый эфиопский камень: «Малахит, зеленый камень, похожий на изумруд, бывает многих цветов. Есть и другие похожие на него камни. Находят его в медных рудниках. Малахит мягок; если его скоблить, то поддается соскабливанию, и если положить соскоб в глаз, то он очищает бельмо; если присыпать им укушенное место или поскоблить и смешать его с уксусом и положить на сыпь, то помогает. Проясняется и мутнеет вместе с изменением состояния воздуха, становится чище в утренние и вечерние часы» (Мхитар Гераци, с. 131). Малахит встречается на окисленной поверхности медных залежей, чаще всего в виде корочек, землистых масс; хорошие кристаллы образуются редко, обычно встречаются тонколучистые сростки кристаллов, натечные скопления. Цвет малахита — ярко-зеленый, голубовато-зеленый, темно-зеленый.

Эфиопский камень, с каким бы минералом его ни отождествлять, к излечению косноязычия никакого отношения не имел.

§ 26. Иудейский камень

В книге о животных византийского писателя Тимофея Газийского (V в.) есть выписка из «Истории животных» Аристотеля, где говорится об особенности куницы: «Половой орган у этого зверька костяной; он помогает при лечении мочевого пузыря в случае тяжелого мочеиспускания» (Тимофей. О животных. 37. 1). Однако это средство было не единственным. В ход шли любые редкие камешки или окаменелости. Их толкли в порошок и, растворив в воде или вине, принимали как лекарство. Ожидалось, что таким же образом растворятся камни в мочевом пузыре.

В эпоху Тимофея пользовались популярностью следующие рецепты при лечении этого недуга. «Для размельчения и изгнания камней растирают пустые раковины. Их пепел, насыпанный в питье, гонит камни. Всыпают в питье тертые камешки, которые находят в курином пузыре или в желудке диких голубей. Едят похлебку из молотых бобов с голубиным пометом. Полезно выпить при боли в пузыре цикад, подсушенных на сковороде. Против всех болезней мочевого пузыря употребляют пепел перьев диких голубей с уксусомедом. Разводят теплой водой комочек глины из гнезда ласточки и пьют. Прикладывают помет горлицы, сваренный с медовым напитком. Можно есть серых дроздов с миртовыми ягодами. Помогает пить воду, в которой были отварены ножки ягнят. Убитый морской скорпион с вином лечит болезни мочевого пузыря и гонит камни; его съедают, а вино выпивают. Полезно выпить камешек, который находят в хвосте морского скорпиона. В голове рыбы bacchi находятся как бы камешки, которые если их выпить с водой, очень хорошо излечивают страдающих камнями в мочевом пузыре. Морских ежей толкут вместе с иглами и по одному пьют с геминой^[86] вина» (Медицина Плиния. II. 17). Из этого замечательного перечня лечебных средств проследим за дальнейшей судьбой морских ежей.

Считается, что арабские врачи применяли для лечения болезни мочевого пузыря ископаемые иглы морского ежа Cidarus glandiferus (араб, хаджар ал-йахуд —«иудейский камень»). В «Минералогии» ал-Бируни мимоходом упоминает хаджар ал-йахуд и замечает, что это окаменевшие остатки морского животного. В другой его книге есть выписка из сочинения греческого ботаника и фармаколога Диоскорида: «[Иудейский камень] по своему виду похож на мелкий орех, на нем имеются параллельные линии, как бы образованные от царапания стрелой. Он белый, красив на вид и встречается в Палестине. Диоскорид: камень йудайкус^[87] встречается в Эфиопии, он похож на желудь, имеет белую [окраску] с красноватым оттенком; на нем [видны] линии, как будто [специально] вырезанные. Продукт его растирания не имеет вкуса. Он крошит камень [в мочевом пузыре]» (ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 301).

Однако Ибн Сина этого мнения не разделяет: «Хаджар ал-йахуд — „иудейский камень“. Сущность: он подобен маленькому, слегка продолговатому орешку, который пересекают полоски, идущие от концов, и другие, поперечные полоски, параллельные [между собой]; они пересекаются [с продольными] и на камне образуются маленькие блестящие чешуйки. (...) Он помогает от почечных камней и выводит их [наружу]. За раз дают пить десять оболов в горячей воде. Утверждают, что он помогает и от камней в мочевом пузыре, но это не так» (Ибн Сина. Канон. II. 283).

Видимо, не без влияния Ибн Сины изменилось представление о применении иудейского камня. Согласно космографии ал-Бакуви, этот камень находят в Хорезмийском озере (Аральском море) и используют для лечения почек: «Озеро получает воду из Джейхуна. Из озера извлекают камень, похожий на арбуз и именуемый иудейским камнем. Он имеет много полезных свойств, одно из которых — излечение от камней в почках» (ал-Бакуви. V. 28).

В персидском трактате «Описание ремесел» Хубайша Тифлиси (XII в.) предлагаются иные средства: алмаз, львиная желчь и моча свиньи. «Если один гран алмаза возьмут на кончике катетера, окунут в мастику и введут в мочевой пузырь, то это раздробит камни в мочевом пузыре»; «И если возьмут данник львиной желчи, смешают с анисом и медом и съедят, то измельчатся камни в мочевом пузыре»; «И если смешают свиную мочу с выпаренным вином и дадут это с едой человеку, страдающему от камней в почках и мочевом пузыре, то камни начнут растворяться и будет значительное улучшение» (Хубайш Тифлиси. XIV. 7а; XII. 34г, 38г).

Во всей этой истории с ископаемыми иглами морского ежа мне кажется удивительным одно обстоятельство: необыкновенный авторитет и влияние Ибн Сины на авторов космографий.

§ 27. Минерал, находимый ночью

Считалось, что некоторые драгоценные камни можно обнаружить на поверхности земли только ночью, поскольку только ночью виден их блеск. В античной средиземноморской традиции такими минералами были топаз, яхонт, хризопассий и лихнит. В поэме о камнях Марбода Реннского (1035-1123) говорится, что хризопассий сокрыт дневным светом, а ночь его открывает. Историей этого эфиопского чуда мы и займемся чуть ниже. Исходное сообщение выглядит так:

В средневековой христианской культуре представление о ночном камне было связано исключительно с адамантом и получило широкую известность благодаря александрийскому «Физиологу». Большинство сюжетов «Физиолога» не имеют параллелей в античных источниках и искусственно сконструированы в соответствии с христианскими толкованиями^[88]. Рассказ об адаманте не исключение. На вопрос, почему этот камень находят ночью, следует эзотерический ответ, адресованный искателю вечной жизни, а не тому, кто ищет причины явлений: «Ночью находят, а не днем — „народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в краю и тени смерти взошел свет“». О самом же адаманте кратко сообщается: «Находят в восточной стороне и находят не днем, но ночью. Адамантом же называется, потому что все одолевает, сам же ничем не одолевается» (Физиолог, с. 144). Адамант (adamas — «неукротимый») в данном случае — алмаз; считается, что адамантами называли и другие минералы.

Позже описание свойств адаманта вошло в арабские сочинения о чудесах мира, но название камня было утрачено. В космографии ал-Бакуви, в разделе, посвященном Индии, сказано: «Одно из ее чудес — камень, который встречается ночью, а днем его нет. Он разбивает любой камень, но другой камень его не может разбить» (ал-Бакуви. И. 40). Такой прочностью обладал только алмаз. О чрезвычайной твердости этого минерала пишет ал-Бируни: «Название алмаза по-индийски — хира^[89], по-гречески — азамас, а также адамантун. Ал-Кинди говорит, что слово это означает ‘тот, который не разбивается’. (...) Главное свойство его заключается в том, что он все разбивает, его же самого никто не может разбить» (ал-Бируни. Минералогия, с. 81-82).

При желании можно проследить, каким образом сюжет «Физиолога» попал в восточные космографии. Однако это задача для историка культуры, мы же займемся существом дела. Большинство авторов космографий специально не интересовались минералами, а лишь пересказывали сведения, однажды попавшие в их поле зрения. Выявив пути передачи этих сведений, мы обнаружим заведомо известный факт: авторы средневековых компиляций выступают как хранители традиции. Нас же интересуют другая история минералов и другой взгляд на вещи, представленный суждениями знатоков камней.

Есть основания полагать, что сведения об алмазе, который находят только ночью, относились к другому минералу и связаны с мифологическим сюжетом, где описывается добыча волшебного предмета. Непременными элементами такого сюжета являются змеи, охраняющие драгоценные камни, и смельчаки, добывающие желанный предмет^[90], например топаз.

(Рассказ Плиния о добыче алмазов ставит под сомнение версию «Физиолога»: «Наибольшую цену в человеческих вещах, и не только среди драгоценных камней, имеет алмаз, известный долгое время лишь царям, да и среди них весьма немногим; так называется слиток золота, встречающийся и притом крайне редко в металлах: спутник золота, как кажется, он не возникает нигде, кроме золота. Древние полагали, что находят его у эфиопов лишь в металлах в святилище Меркурия, а также на острове Мерое; они же сообщили, что встречается он не больше семени огурца и не похож на него по цвету. Теперь насчитывают шесть его видов: род индийского алмаза образуется не в золоте, но он имеет некоторое сходство с хрусталем. Ведь алмаз и не отличается от хрусталя своим прозрачным цветом и шестиугольными гладкими гранями, и коническим его верхом с двух противоположных сторон, чему еще более мы удивляемся, как если бы соединялись два конуса своими широчайшими сторонами; величиною же они с зерно авелланского ореха. Подобен этому арабский алмаз, только он мельче и образуется подобным образом; у прочих алмазов бледный цвет серебра и не родятся они нигде, кроме как в наилучшем золоте. Положенные на наковальню, они так отражают удар, что железо повсюду разрывается, и даже сами наковальни раскалываются» (Плиний. XXXVII. 15. 1). Интересно, что китайское название алмаза — «твердость золота» (или «твердость из золота»), так как считалось, что он образуется внутри золота. Это название — частично китаизированное санскритское слово ваджра\ так именовали всесокрушающую молнию Индры, его оружие, называвшееся также алмазной палицей, см.: Шефер Э. Золотые персики Самарканда. М., 1981. С. 292.)

Согласно Страбону, на Змеином острове в Аравийском заливе топаз находят только ночью. Подробности, передаваемые Страбоном, создают впечатление реальности происходящего, но указание на препятствие в виде змей позволяет перевести сюжет в мифологическую плоскость. Змея, охраняющая драгоценные камни, сигнализирует о путешествии героя в нижний мир. Змеи, драконы, грифы, охраняя сокровища, всегда охраняют пути к бессмертию, ибо золото, алмазы и жемчуг есть символы, воплощающие в себе сакральное, дарующие силу, жизнь и всеведение^[91]. Вот что рассказывает о добыче топазов Страбон: «Остров очистил от змей царь как из-за того, что они причиняли смерть пристававшим к острову, так и ради находимых здесь топазов. Топаз — это прозрачный камень, сверкающий золотистым блеском; днем его заметить нелегко, так как он поглощает солнечные лучи, но собиратели видят его ночью. Последние ставят сосуд над местом нахождения камня в качестве знака и днем выкапывают камень. На острове находился отряд людей, назначаемых египетскими царями для охраны и собирания этого драгоценного камня; цари снабжали этот отряд продовольствием» (Страбон. XVI. 4. 6).

Плинию известен другой рассказ об острове, где нашли топаз: «На аравийский остров Китие высадились разбойники троглодиты, обессиленные от голода и непогоды, и случилось так, что, выкапывая травы и коренья, они вырыли топаз. Таково мнение Архелая^[92]. Юба рассказывает, что остров Топаз находится в Красном море и отстоит от материка на расстоянии одного дня плавания. Этот остров окутан туманами, и потому моряки часто его ищут; по этой причине он и получил свое название. Ведь на языке троглодитов topazin означает „искать“. Впервые этот камень был привезен оттуда Филемоном, наместником царя, для царицы Береники, матери Птолемея Второго, и чрезвычайно ей понравился. Из него была сделана статуя в четыре локтя, посвященная храму, который назвали золотым, для Арсинои, жены Птолемея Филадельфа. Новейшие писатели утверждают, что он родится в окрестностях города Алабастра в Фиваиде; есть две его разновидности: прасоид и хрисоптерон, подобный хрисопрасу. Топаз полностью сходен по цвету с соком лука. Это самый большой драгоценный камень» (Плиний. XXXVII. 32. 1). Топаз, описанный Плинием, не является минералом, который сейчас называется топазом; полагают, что речь идет о перидоте (оливине) с его разновидностью — хризолитом. Остров Топаз отождествляют с островом Св. Иоанна (арабск. Зебергед) в Красном море, который находится на расстоянии ок. 56 км к юго-востоку от мыса Банас; на этом острове и сейчас есть перидот^[93].

Красные гранаты, рубины и турмалин назывались лихнидами (lychnis от слова λυχνος — «светильник»). О карфагенских лихнидах сообщалось, что их находят по отражению в полнолуние. Вот что известно Плинию об этих минералах: «К этим же огненносверкающим относится и лихнида, названная так по зажиганию светильников — тогда она особенно приятная. Рождается она в окрестностях Ортосии и во всей Карии и соседних местах, но самая лучшая — у индийцев. Некоторые говорят, что следующая по качеству, которая похожа на так называемый цветок Юпитера, представляет собой карбункул послабее. Есть и другие, как я узнал, разновидности ее: одна, которая сверкает пурпуром, другая, которая — червецом; нагретые солнцем или трением пальцев, они притягивают к себе мякину и волокна бумаги. Говорят, что этим же свойством обладает и кархедонская, однако она намного хуже предыдущих. Она рождается в горах у насамонов, как думают жители — от божественного дождя. Их находят по отраженному свету луны, в особенности — полной; некогда их доставляли в Карфаген» (Плиний. XXXVII. 29-30)^[94]. Таким же способом ночью по блеску искали селениты в Аравии (см. § 33). В трактате III в. н. э. не без иронии утверждается: «На берегах Гидаспа родится камень, называемый лихнид; он похож цветом на оливковое масло и очень ярок. Его находят, играя на флейтах при растущей луне, а пользуются им при опухолях» (Лжеплутарх. О реках. 1. 2).

В грузинском сборнике X в. представлен перевод с греческого сочинения Епифания Кипрского (IV в.), где говорится о двенадцати драгоценных камнях. Считалось, что иакинт (яхонт^[95]) ночью испускает свет. «Цвет иакинта подобен блестящему огню, по червлености же своей подобен панаки (?). Он попадается в странах каркедонцев, которые суть либийцы в Африке. Сказывают, что этот драгоценный камень отыскивается не днем, а ночью. Блеск его ночью виден издали и, подобно свече, освещает [темноту]; или же этот камень, подобно огненной искре, пускает свет, а иногда светит как горн, в котором догорают уголья. Его видят издали же по испускаемому им блеску; иногда он блестит как искра, а иногда как пламя, и, идя по направлению к свету его, поднимают [с земли] и, не зная, что он драгоценный камень, не кладут в карман, а держат в отдалении от себя. Блеск его света освещает далекое пространство, и благодаря такому блеску его он назван горящим углем» (Сказание о камнях, с. 31-33).

В конце концов, появились известия о камнях, не находимых ни днем ни ночью, что вызвало саркастическую реакцию ал-Бируни: «Говорят, что оникс составлен из сливающихся в нем черных и белых полос^[96]; [и потому] белые полосы и дневной свет, взаимодействуя, делают его невидимым для взора, а черные полосы и ночной мрак, действуя совместно, также скрывают его от глаз; но из этих слов можно сделать только один вывод, а именно: что оникс нельзя заметить ни днем ни ночью, однако его все же находят днем; и поэтому нет никакой пользы в том, что здесь было сказано» (ал-Бируни. Минералогия, с. 167).

Ал-Бируни прав, в рациональном плане сведения о невидимом ониксе бессмысленны, но в мифологической перспективе все выглядит иначе. Добыча минералов или золота из земных недр была связана с вторжением человека в подземный мир. Эта сфера деятельности отличалась сакральностью, и требовались специальные ритуалы, призванные сделать минерал видимым^[97]. В арабской «Книге проникновения в чудеса городов» сообщается о добыче драгоценного камня в пустынях Западной Африки. Этот минерал обладает необычной прочностью, в его окраске смешаны красный, желтый и белый цвета. Он считается одним из самых дорогих камней. Однако найти его непросто: «Этот камень на поверхности земли не виден: для того, чтобы его найти, нужно зарезать верблюда и окропить его кровью месторождение; тогда камень становится заметным и его собирают» (Арабские источники ХІІ-ХІІІ вв., с. 81). Этот сюжет вновь возвращает нас к теме камня, скрытого от глаз днем. Ночь, когда минерал можно обнаружить, есть метафора невидимости.

§ 28. Золотоносные корни

Связь алмаза с золотом^[98] породила удивительное представление о золоте, растущем подобно траве. В армянском географическом сочинении VII в. сказано: «К Италии принадлежит страна Корсика на острове Кюрнос, имеющем в окружности 400 миль, с 13 областями, 6 реками и с Золотой горой, в которой золото и серебро растут из земли подобно спарже» (Армянская география, с. 20).

По словам еврейского путешественника Петахии Регенсбургского (XII в.), «в стране измаильтян (Аравии) золото растет, как трава; ночью находят его по блеску и обозначают место золою или известью, а на другой день приходят и собирают траву с золотом. Поэтому золотые монеты там не редкость, а у жителей вообще много золота» (Еврейские путешественники, с. 303).

В XIV столетии в Европе сведения об аравийском золоте приобрели фантастический характер. Вот что пишет ученый муж и знаток светской литературы Иоанн Хильдесхаймский: «Аравийская же земля, на которой стоит гора Синай, цветом вся красная, почти сплошь каменистая и наполнена диковинными лесами и благородными деревьями, и все, что там растет или лежит в земле, имеет совершенно красный цвет. И есть в той земле золото, красное, как жар, которое тянется в разные стороны наподобие тонких корней» (Иоанн Хильдесхаймский. X).

Эти представления связаны с легендарными рассказами о торговле мусульманских купцов в «стране золота» Гане, одной из областей Судана на юге Магриба. «Говорит Ибн ал-Факих: золото произрастает в песке этой страны, подобно тому как растет морковь, и его собирают при восходе солнца» (Арабские источники ХІІ-ХІІІ вв., с. 123). Арабский историк и библиотекарь Ибн ас-Са‘й ал-Багдади (ум. 1275) сообщает о золоте Ганы интересные новости: «Как будто бы ее царь отказался от власти над нею потому, что в ней и в областях, расположенных позади нее на юге, [находились] места произрастания золота. А известно, что, когда страна, где произрастает золото, была захвачена и в ней распространился ислам и азан^[99], растения, [дающие] золото, из нее исчезли. И поэтому государь Мали оставил ее, ибо он — мусульманин и ему полагается с нее большая, установленная дань, которую ему приносят каждый год. Растения, [дающие] золото, появляются в этой стране в августе месяце. И случается, — а Аллах лучше знает, — что это растение высаживают от июля до августа, когда солнце побеждает, а это бывает при начале подъема и разлива Нила. Когда же Нил понижается, то [люди] идут на те места земли, где оно было высажено, и выдергивают там из земли растение, похожее на ан-наджил. Золото находится на его обломанных корнях. То золото, которое находят, подобно мелким камешкам. Первое золото, [которое находят], — самое крупное, самое чистое и самое ценное по [химическому] составу» (Арабские источники XIII-XIV вв., с. 43-44). Золото, растущее как трава, превратилось в золотоносные растения.

Востоковед А. Мец полагает, что способ обнаружения золотого песка, о котором сообщает Петахия, был распространен по всему Ближнему Востоку^[100]. Но в том-то и дело, что Петахия говорит не о песке, а о траве, поиски которой не составляли особого труда. Петахия соединил в одно сообщение два разных слуха, на что А. Мец не обратил внимания.

Столицей золотоискателей была долина Вади ал-‘Аллаки, на расстоянии 15 дневных переходов от Ассуана. Ночью при слабом лунном свете золотоискатели выходили на разведку и отмечали те места, где они замечали что-нибудь блестящее. По сведениям арабского географа ал-Идриси, в эту долину устремлялось множество людей. «Пустыня представляет собой сухую степь с мягкими зыбучими песками. В первые и последние ночи арабского месяца старатели в ночное время отправляются в эти пески и исследуют их. Каждый из них исследует землю вокруг себя. Когда кто-нибудь увидит светящуюся ночью золотую пыль, он отмечает это место известным ему значком. Затем он проводит там ночь, и когда наступает утро, каждый устремляется к своему значку на кучах песка, которые он отметил, забирает песок, везет его с собой на верблюде и привозит к колодцам, которые там есть. Затем он начинает промывать его водой в деревянном корыте и извлекает из него золотой песок. Затем он смешивает золотой песок с ртутью и после этого сплавляет его. Они торгуют между собой тем, что им удалось собрать, и покупают это золото друг у друга. Затем купцы везут его в другие страны. Это их обычное занятие, которым они занимаются постоянно и которое доставляет им средства к жизни, является источником их прибыли и кормит их» (Арабские источники Х-ХІІ вв., с. 305). Купцы и разнесли по всему свету рассказы о ночной добыче золота. Совершивший в 1259 г. путешествие на запад Чан Дэ сообщает: «В Египте золото находится в земле. Ночью в определенных местах виден блеск. Люди отмечают их перышком или углем. Когда же они днем начинают копать, то находят большие куски».

§ 29. Змея и изумруд

Знаменитый арабский путешественник X в. ал-Масуди посвятил изумрудам несколько вдохновенных страниц. Пишет он удивительные вещи: «Знатоки камней и те, которые его изучали, не отрицают того, что у змей, как ядовитых, так и прочих, от взгляда на изумруд вытекают глаза. А укушенный змеей, если он выпьет два даника чистого изумруда, предохранен от проникновения яда. Вблизи его рудников не водятся никакие змеи»^[101]. На самом деле между знатоками шла активная дискуссия по этому вопросу, вылившаяся в экспериментальную проверку. Единственное, в чем прав ал-Масуди, так это широта заблуждения относительно змей, слепнущих при взгляде на изумруд.

В арабской географической литературе было распространено мнение, что рудники изумрудов находятся в Африке, на границе освоенных земель в области племени ал-хабаша. В сочинении «Памятники стран и сообщения о рабах Аллаха» Закарийа ал-Казвини пересказывает сведения ал-Масуди: «Изумрудные рудники находятся в тамошних горах. Изумруды этой страны — лучший вид изумрудов: зеленый, как ботва белой свеклы, обильный соком; им поят отравленного, и он исцеляется. Если на него посмотрит змея, у нее вытекают глаза» (Арабские источники XIII-XIV вв., с. 77). Трагическая участь змеи вызывает некоторые сомнения. На мой взгляд, представление о воздействии изумруда на глаза змеи было метафорой, многими понятой буквально.

Врачи разделяли лишь мнение о целительном свойстве изумруда. В частности, врач арабской школы Мхитар Гераци пишет: «Изумруд, встречается один определенный вид его, горяч и сух во второй степени. Действует он слабее, чем природа кучки золота. Находят его в стране Мегернкийцев. Свойство его заключается в полезном действии против укусов змей, скорпионов и бешеных животных» (Мхитар Гераци, с. 130-131).

Кто еще, кроме географов, полагал, что змея и изумруд несовместимы? Философы использовали эту тему для парадоксальных умопостроений, где змея и изумруд выступают как символические фигуры. Так, например, стихотворение Абу-л Хайсана Гургани (X в.) состоит из философских вопросов, заданных в виде мнимых парадоксов. На первый взгляд речь идет о природных загадках. Однако поиск ответов, раскрывающих смысл загадочных ситуаций, указывает читателю путь к высшей реальности. Следуя за текстом, читатель совершает мысленный переход от земных вещей к прозрению духовных истин: «Каким образом изумруд выдавливает глаза ядовитой змеи, почему опал и шпинель [цвета зерен граната] имеют основой [простой] камень? Комментарий: Изумруд — это субстанция интеллекта, ядовитая змея — это грешная душа, не видит она [сущности] человека, [не знает она], где прах, [из которого сотворено тело человека], заключает в себе эту сущность».

Абу-л Хайсан Гургани задает вопрос: «Почему изумруд вырывает оба глаза змеи?». Насир-и Хусрау отвергает эмпирическую достоверность этой фразы: «Мы никогда не слыхали, чтобы кто-нибудь поднес изумруд к глазам змеи и глаза змеи от этого лопнули бы». Он считает это утверждение ложным и относит его к числу аллегорий, которые сообщают ученикам, чтобы потом объяснить им глубокий смысл символа. Комментарий Насир-и Хусрау выглядит так: «В плане толкования символов, возводящего их к основе, говорят, что рубин и изумруд в иерархии гиерокосмоса — это символы Пророка Мухаммада и его преемника Али. Изумруд [Али] ослепляет змея, который изгнал Адама из рая, — это толкование для непосвященных. А еще это символ змея как врага истинной веры, которая ослепляет очи его проницательности, и он не видит пути Истинного»^[102].

«Изумруд и глаза змеи» — персидская поговорка, в которой речь идет о двух несовместимых вещах. Эту поговорку обыгрывают в поэтических фигурах поэты Х-ХІ вв. Насир-и Хусрау не знал, что это лишь игра слов, поэтому он раскрывает метафору, превращая ее в сравнение. Тема змеи и изумруда была представлена и в сборниках о чудесах мира; иными словами, она пользовалась известной популярностью. Например, в персидском трактате «Описание ремесел» (XII в.) об изумруде сообщается: «Если кто-нибудь разотрет два даника [изумруда] в дождевой воде и съест, он выгонит из тела смертельные яды, которые до этого съел; если поднесут его к глазам эфы, то она потеряет зрение» (Хубайиі Тифлиси. XIV. 8). Особую позицию занимает ал-Бируни, склонный к экспериментальной проверке всеобщих заблуждений.

«К свойствам изумруда относится то, что единогласно приписывают ему рассказчики, а именно: при взгляде на него у ядовитых змей вытекают глаза. Это даже записано в „Книгах о свойствах“, передается из уст в уста и упоминается в поэзии. Сказал Абу Са‘ид ал-Ганими:

Абу Наср ал-‘Утби^[103] в одном из своих сочинений говорит: каждая вещь имеет свое особое свойство и силу в соответствии с особым божественным предопределением: так, от изумруда вытекают глаза у джиннов, яхонт полезен от змеиного яда, янтарь своей силой подбирает упавшую солому, а молочай (йатту‘) привлекает взгляды торговцев тем, что содержит молоко (млечный сок), а молоко содержит масло. Но, несмотря на единогласие рассказчиков, истинность этого не подтверждается опытом. Я провел так много испытаний, что больше этого невозможно: я опоясывал змею изумрудным ожерельем, сыпал изумруды на дно корзины со змеей, размахивал перед ними нанизанными на нитку изумрудами, и все это проделывал в течение девяти месяцев и в жаркое и в холодное время; но [в итоге] ничего не оставалось на ней, кроме изумрудного налета, на глаза же ее это не произвело никакого влияния, если не усилило остроту ее зрения. Аллах же — податель успеха» (ал-Бируни. Минералогия, с. 157).

Вероятно, в ответ на этот опыт египетский торговец самоцветами Ахмед ат-Тайфаши провел в 1242 г. аналогичный эксперимент. «Говорит Ахмед ат-Тайфаши. Я узнал об этом из книг о камнях. Затем я сам испытал это. Я нашел охотника за змеями [и поручил ему] доставить мне ядовитую змею. Он поймал ее. И поместил я ее в лохань. Затем я взял [обычную] стрелку и налепил на нее кусок воска, а в воск вставил чистый камень [изумруд] сорта зубаби. Затем приблизил я его к глазам змеи. Сначала она упорно уклонялась, и сколько у нее было силы билась, ища выхода из лохани. Когда же я [совсем близко] придвинул изумруд к ее глазам, то послышался слабый треск, и я увидел, как ее глаза вытекли. И было это ясно видно».

Утверждение ат-Тайфаши вызвало активное возражение. Ал-Акфани, следовавший в своем сочинении за ал-Бируни, провел опытное наблюдение, о чем он и сообщает: «Говорят, что имеется сорт [изумруда], известный под именем зубаби, похожий на мух павлиньего цвета, живущих в полях. К свойствам этого сорта принадлежит якобы то, что от него вытекают глаза ядовитых змей, когда они на них посмотрят. Я этот сорт [изумруда] до сегодняшнего дня не видел. Но я испытал в этом отношении [изумруд] райхани и силки^[104]. Утверждение оказалось неверным. Глаза ядовитой змеи остались без перемен»^[105].

Наиболее любопытным обстоятельством во всей этой истории является сам факт проведения опытов со змеями. Создается впечателение, что знатоки минералов в первую очередь сами хотели убедиться в том, пострадают ли змеиные глаза от изумрудов. Столь тщательная проверка, о которой они сообщают, свидетельствует о мощном давлении на них со стороны общепринятого мнения. В таком случае, каковы бы ни были результаты опытов, они не в силах были изменить представление о том, что изумруд губителен для змеиных глаз.

Проводниками этих представлений были торговцы драгоценными камнями, люди, далекие от науки. Армянский историк XVII в. Аракел Даврижеци записал рассказы одного из таких продавцов. «Изумруд сйити, если держать его перед змеей, тотчас же у змеи из глаз потечет жидкость — и змея ослепнет. Многие, испытав неоднократно, подтверждают этот факт. И если его хорошенько растереть на порфире (сумаховый камень) и приложить, [смешав] с шафраном, к глазам, улучшится зрение. И если кто имеет изумруд на пальце или при себе, вредные и ядовитые твари не подойдут к нему. А также полезен он от черного кашля, от которого нет спасения человеку, и от кровавого поноса. Это испытано» (Аракел Даврижеци. Гл. 53).

Торговцы драгоценными камнями продавали надежду.

§ 30. Продавцы талисманов

Спрос на камни, обладающие магическими свойствами, приносил хорошую прибыль продавцам этих камней. В свою очередь, продавцы должны были знать о действительных или мнимых свойствах камней. У согдийцев, тюрок, сирийцев и арабов существовали книги, посвященные этой тематике.

По сведениям ал-Бируни, «‘Утарид ибн Мухаммад ал-Хасиб составил книгу, которую он назвал „Польза камней“; в ней он много пишет на эту тему, примешивая, однако, к этому заклинания и заговоры, хотя и признает их ложными. Точно так же согдийцы фанатично верят в [магические свойства] камней и порошков из них. В одной из книг их, называемой „Тубуста“, говорится, что камень, который оставляет при шлифовке желтый порошок — амулет против неприятностей, радующий сердце, красный порошок, — дает успех в делах, цвет порея — вызывает возбуждение и симпатию, черный — отравляет, и его следует избегать. Говорят они в отношении тех камешков, у которых цвет порошка отличается от цвета самого камешка [следующее]: если камень дает белый порошок, то он укрепляет силу в ремеслах, предохраняет от поранений оружием и предотвращает нагноение ран; если же порошок пепельно-серого цвета, то такой камень избавляет от забот, а зеленый — отгоняет страх и обеспечивает безопасность; белый камень, на котором имеются прожилки любого цвета, полезно держать во рту при ящуре и зубной боли» (ал-Бируни. Минералогия, с. 204).

Вопрос о вере людей Средневековья в магическую силу драгоценных и полудрагоценных камней обречен остаться без ответа. Многие камни действительно обладали той благотворной магической силой, которую им приписывали, но мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть действие этой силы. Оберегающие и лечебные качества камней проявлялись лишь в субъективном опыте. Средневековые арабские книги о минералах хранят массу сведений, как правило, унаследованных от античной традиции, но обычно молчат об отношении авторов этих книг к удивительным свойствам камней. Единственный шанс разобраться с этим вопросом дают случайные заметки, в которых говорится о подделках магических камней. Тех, кто хитрил с камнями, трудно заподозрить в вере в особые свойства камней.

Вот что пишет автор персидской космографии нач. XIII в.: «В Бадахшане есть камень, который покрыт оболочкой. Камень тот гладкий, как ладонь. Хотя бы десять суток держали его в огне, он не сгорит. Продавцы талисманов на этом свойстве камня плутуют и продают его простодушным людям, говоря: „Огонь не действует на камень только благодаря тем заклинаниям, которые мы знаем и произносим!“» (Чудеса мира. 272). В Бадахшане добывали ла‘л (благородную шпинель). По сведениям ал-Бируни, «этот ла‘л находят в оболочке из белого камня, похожего на горный хрусталь; название оболочки вместе с тем, что находится в ней, — магал. Он бывает различных размеров: находят куски величиной от ореха до дыни, но никогда не упоминали, чтобы он был больше трех ратлей» (ал-Бируни. Минералогия, с. 76). О хитрости продавцов бадахшанских камней ал-Бируни ничего не говорит, хотя похожие случаи были ему известны.

Ал-Бируни удивлен неуклюжими попытками религиозных фанатиков выдать природные вещи за божественные знаки. Известно, например, что разным видам цветов присуще определенное число листьев и стеблей. Как полагает ал-Бируни, приверженцы того или иного мнения при желании могут сослаться на какой-нибудь род цветов, если, конечно (немаловажное условие), эта ссылка будет принята. «Точно так же и на ископаемых предметах находятся удивительные вещи. Рассказывают, например, что в максуре мечети в Иерусалиме есть [почти] стертая надпись на камне „Мухаммад — посол Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует!“, а сзади киблы тоже есть белый камень с такой надписью: „Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Мухаммад — посол Аллаха, поддержал его Хамза“. К этому роду вещей принадлежат различные обманы и подделки. Так, один из шиитов-проповедников выведывал у меня что-либо, из чего он мог бы извлечь пользу. И я сделал для него выписку из „Книги намеков“ ал-Кинди относительно сложного зелья из острых веществ. Если раствором его сделать надписи на сердолике и затем подержать вблизи огня, то на нем выступают белые письмена. И вот он надписывал на камнях слова: Мухаммад, ‘Али и тому подобные, не заботясь о тщательности и красоте письма. И выдавал он их за природные, говоря, что они добыты в таком-то месте. И таким образом он получал за них у шиитов деньги» (ал-Бируни. Хронология, с. 328). Видимо, покупатели сердоликов с надписями были доверчивыми людьми и не слышали об искусстве украшения камней.

Нанесение надписи на сердолик не было секретной технологией: «От огня кусок сердолика несколько уменьшается, но качество оставшегося повышается. Если его снова помещают в огонь, то он портится и становится похожим на перегорелую кость. И пользуясь этим, на камнях для перстней, [выточенных] из сердолика, пишут, что пожелают, посредством раствора поташа и нашатыря; затем камень приближают к огню, и написанное становится белым» (ал-Бируни. Минералогия, с. 160). Обычно мастера писали на камне то, что хотел заказчик, и никому в голову не приходило выдавать такой камень за природную загадку.

Существовали два способа нанесения надписей на сердолике. Вот какие рекомендации содержатся в трактате о ремеслах Хубайша Тифлиси: «Пусть возьмет по равной доле белой серы и ярь-медянки, каждое вещество разотрет и замесит на яичном белке. После этого перегонит всю смесь по каплям через реторту и алембик. Что захочет — напишет или нарисует [этой жидкостью] на сердолике. Когда надпись высохнет, пусть подержит ее над огнем, чтобы нагрелась, а потом очистит тряпкой. То, что было нанесено на сердолик, станет белым, как серебро, очень чистым и хорошим, если захочет этого великий Аллах!» (Хубайш Тифлиси. I. 47). Второй способ напоминает рецепт ал-Бируни: «Надписи и рисунки на сердолике. Пусть возьмет немного поташа и немного листьев можжевельника, каждое хорошо разотрет, как сурьму, и по отдельности замесит на остром уксусе. Пусть напишет или нарисует этой смесью на сердолике все, что захочет, и оставит, пока не высохнет. Потом жарко растопит горн и положит сердолик в огонь, чтобы хорошо прокалился. Через некоторое время пусть вынет из огня, а когда остынет, очистит с него эти вещества. То, что было написано или нарисовано, станет белым, как серебро, а сердолик останется красным» (Хубайш Тифлиси. III. 12).

Искусство знатоков химии не дает оснований полагать, что большинство из них занимались подделками. Другое дело, когда технические рецепты попадали в руки мошенников. Знаменитый путешественник Абу Хамид ал-Гарнати пишет об острове, где есть камни, на которых белыми буквами сама природа написала имена Мухаммада и Али. Кажется, эти сведения исходили от слишком доверчивых владельцев сердоликов с надписями белого цвета.

§ 31. Хитрость муджавиров

В 1505 г. Бабур захватил Газни, один из городов Забулистана, в разное время бывший столицей этой области. Здесь Бабур столкнулся с удивительным происшествием и сам же выяснил его причину. Вот его рассказ.

«В тот год, когда я взял Кабул и Газни, разграбил Кохат, Банну, Дешт и страну афганцев, убил много народа и, пройдя через Дуки по берегу Аб-и Истада, пришел в город Газни, мне сказали, что в одном из селений Газни есть мазар, в котором могильный камень качается, едва лишь произнесут благословение Пророку. Мы пошли туда и посмотрели: колебание камня было заметно. Позднее стало известно, что это хитрость муджавиров. Они приладили над могилой кольцо; всякий раз, как до кольца дотрагивались, оно качалось и чудилось, что качается камень. Так людям, которые раньше никогда не садились в лодку, когда они сядут, кажется, что качается берег. Я приказал муджавирам встать далеко от кольца. Сколько ни повторяли благословений, движения камня замечено не было. Я велел сорвать кольцо и сделать над могилой купол; муджавирам было с угрозой запрещено так поступать» (Бабур-наме, с. 163).

Не совсем ясно, какое дело было Бабуру до хитрости хранителей мазара (муджавиры — люди, селящиеся в священном храме для молитвы). То, что они придумали с кольцом, заслуживало как минимум восхищения. Бабур же почувствовал себя обманутым, ибо колебание камня хранители выдавали за знак свыше. Бабур, человек с широкими взглядами, на этот раз выступил в жалкой роли разоблачителя чуда.

§ 32. Сандарус

В персидской космографии XIII в. сохранились сведения об обычаях тибетцев, взятые из более ранних источников. «Тибетцы — племя, [живущее] по ту сторону Баграджа^[106]. У них есть храмы, сделанные из коровьих шкур. Внутри [храмы] украшены оленьими рогами. Как только ребенок выйдет из [чрева] матери, [тибетцы] сразу отвешивают ему земной поклон. Они почитают планеты Венеру и Сатурн. Там есть камень, который они жгут вместо светильника. Он похож на янтарь и дает яркий свет» (Чудеса мира. 150). О каком камне идет речь?

Сведения о камне заимствованы из книги путешественника Абу Дулафа, который действительно по пути в Китай видел тибетцев. В литературе о чудесах мира рассказ Абу Дулафа претерпел за триста лет заметные изменения, в чем легко убедиться, познакомившись с первоначальной версией.

«Мы прошли к племени, называемому Туббет, и шли среди них 40 дней в безопасности и спокойствии, питаясь пшеницей, ячменем, бобами и остальными видами пищи, мясом, рыбой, овощами, виноградом и фруктами. Они носят всякую одежду. У них есть большой город из тростника, где имеется храм для поклонения, сделанный из окрашенных бычьих шкур, в котором находится собрание разных вещей, а также рога мускусных газелей. Среди них есть люди из мусульман, иудеев, христиан, огнепоклонников из страны Хинд (Индии). Они платят дань баграджскому алавиту. У них никто не становится царем кроме как по жребию. У них есть особое место для заключения за преступления и злодеяния. Молитва их обращена в сторону киблы» (Йакут ал-Хамави. Словарь стран, с. 81)^[107].

Из дальнейшего рассказа Абу Дулафа становится ясно, что сведения о камне, который жгут вместо светильника, относятся не к тибетцам; а киргизам: «Они имеют камни, которые светятся ночью, благодаря которым им не нужны светильники и которые употребляются только в их стране». Независимо от того, какое племя использует светящийся камень, остается открытым вопрос о природе этого камня.

Если довериться автору космографии, то придется признать, что тибетцы используют сандарус, внешне сходный с янтарем. Сандарус — желтая ароматическая смола, добываемая из дерева арар рода туи, растущего в Северной Африке. Сандарак горьковат на вкус. Он легче и мягче янтаря. Эта смола была хорошо известна восточным фармацевтам: «В „Китаб ал-адхан“ (Книга о маслах): нужно выбирать его красную разновидность, похожую на красный сердолик, твердую и очищенную от скорлупы, то есть чистую» (ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 572).

Ал-Бируни также сравнивает сандарус с янтарем: «Рассказывал некто, посещавший Софала аз-Зиндж^[108] и их острова, что дерево сандарус подсекают и дают вытечь из него соку, который постепенно застывает, и поэтому находят в нем то, что в него попадает, а именно — животных и прочее. Оба они (сандарус и янтарь) — вещества двух родов: один из них — тот, что находится в наших странах, а второй — лучшего качества и ценнее его; и разница между ними та, что этот во время обработки в огне пучится, когда же находится вблизи от него — коробится; а тот, более ценный, становится только мягче и растягивается подобно мастике» (ал-Бируни. Минералогия, с. 199).

Янтарь пользовался в Центральной Азии необычайной популярностью, но, разумеется, не в качестве ночных светильников. Его хранили как талисман. Вот свидетельство ал-Бируни: «Я привожу рассказ о янтаре, потому что восточные тюрки имеют склонность к крупным кускам его, обладающим красивым цветом; они хранят его, как хранят хуту, причем предпочитают янтарь румийский за его чистоту и блестящий желтый цвет и не ценят китайский^[109], который имеется у них, поскольку он ниже румийского. Причиной их пристрастия к нему, как они говорят, является только то, что он отвращает вред дурного глаза» {ал-Бируни. Минералогия, с. 197).

Что же в таком случае жгли по ночам обитатели азиатских гор? У них был широкий выбор. По сведениям ал-Бируни, «в Фергане имеется горный хребет, в котором добываются асфальт (зифт), смола (кир), нефть, черный воск, называемый светильным камнем (чираг-санг)» (ал-Бируни. Минералогия, с. 186). Светильный камень — это асбест. Автор космографии перепутал его с сандарусом. Иными словами, в светильниках в качестве фитиля использовали асбестовую нить, а прозрачный янтарь преломлял свет. Это предположение отчасти подтверждают поздние сведения. Среднеазиатский географ XVII в. Махмуд ибн Вали в сочинении «Море тайн» вновь возвращается к теме светящихся камней, когда описывает область Бадахшан. «В некоторых книгах встречаются известия, что в Бадахшане есть камень, который горит, когда его смазывают маслом. Он горит как фитиль, пропитанный маслом, а иногда бывает, что он и без масла горит, как светильник. Есть там еще другой камень, который, если внесут его в темное помещение, то он слегка светится, так что видны бывают некоторые предметы» (Махмуд ибн Вали, с. 23). Фитиль, смазанный маслом, — это асбестовая нить. Асбест воспринимался как камень, который светит, но не сгорает в огне (см. § 42). «В Индии есть город, в нем находится камень. Если положить камень в огонь, он будет гореть словно светильник. Сколько бы камень ни находился в огне, он будет гореть как свеча и освещать [все вокруг]» (Чудеса мира. 246).

Завершим тему светящихся камней отрывком из средневековой латинской поэмы, сочиненной Марбодом Реннским (1035-1123). Он описывает фантастические свойства асбеста:

В свое время епископ Августин не понял, о чем говорится в книгах по естествознанию, и приписал асбесту способность вечно гореть, тогда как из асбеста изготавливали огнеупорный фитиль, а горело масло. «Аркадийский камень асбестон называется так потому, что раз зажженный уже не может потухнуть» (Августин. О граде Божием. 21. 5). Эти ошибочные сведения повторяются в поэме Марбода и на Эбсторфской карте мира (1284): «Аркадия родит асбест-камень, который, раз зажженный, не может бытьпотушен»^[110].

§ 33. Селенит

В 643 г. китайский император Тай-цзун принял послов от «царя Рима», то есть византийцев, которые доставили в качестве подношений красное и зеленое стекло, малахит и нечто называвшееся «сущность металла». Это был довольно редкий полудрагоценный камень красивого белого цвета. Считается, что это — лунный камень, называемый также адуляром, разновидность полевого шпата-ортоклаза, отличающаяся жемчужно-переливчатой белизной^[111]. Видимо, это и есть астрион или керавний, упоминаемые Плинием. Астрион, белый камень, похожий на хрусталь. По сведениям Плиния, «зарождается он в Индии и на побережье Паллены. В центре его как бы звездочка светит светом полной луны. Некоторые видят причину для названия в следующем: помещенный напротив звезд, этот камень похищает их блеск, а затем посылает его обратно. Лучшие, не подверженные никакой порче камни находят в Кармании. Менее хорошие называются керавниями. Наименее ценны подобные свету светильников» (Плиний. XXXVII. 48. 1). «Есть среди белых камней и камень, похищающий сияние звезд; его называют керавнием. Это зарождающийся в Кармании хрустальный камень с голубым отблеском. Зенотем считает, что он белого цвета, но имеет внутри подвижную звездочку, и что тусклые керавнии, размягченные в течение нескольких дней в соде и уксусе, тоже зарождают в себе эту звездочку, но она тускнеет через столько же месяцев» (Плиний. XXXVII. 51. 1).

Существовал и третий минерал, по праву претендующий на название лунного камня. Согласно Плинию, селенит содержит образ луны. «Селенит просвечивает белым цветом; на нем медовым сверканием видно изображение луны, и оно изо дня в день воспроизводит прибывающий и убывающий вид этого светила, если это правда. Он рождается, как считают, в Аравии» (Плиний. XXXVII. 67. 1).

Автор средневековой поэмы о минералах епископ Марбод Реннский полагал, что Плиний говорит о том, как селенит уменьшается и прибывает вместе с луной (Марбод Реннский. Лапидарий. 28). Так иногда рождались сведения о странных свойствах камней.

Античные представления в полной мере были усвоены арабскими ценителями камней, знакомыми и с индийской минералогией. Считалось, что «лунный камень» — селенит (араб, хаджар ал-камар) помогал при эпилепсии. «Его называют „лунной пеной“ и „плевком [луны]“; его находят в стране арабов ночью, когда луна находится в прибытии. Он белый, прозрачный и легкий. (...) Диоскорид: афрусалинан^[112] находят в Аравии ночью в полнолуние; он светлый и очень прозрачный и легкий. Если повесить его на дерево, то оно приносит плоды; его вешают на себя женщины, чтобы стать тучными. Осколки этого [камня] излечивают детскую эпилепсию» (іал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 309). В другом трактате ал-Бируни не столь слепо следует за Диоскоридом: «Некоторые говорят о лунном камне, что это оникс и что белизна его усиливается во время роста луны и поэтому он назван по ее имени; но в этом и подобных делах нужно полагаться на опыт» (ал-Бируни. Минералогия, с. 170).

Авторы популярных сочинений о камнях повторяли о селените старые басни: «Если кто повесит лунный камень — а это белый камень, который привозят из Магриба, — на фруктовое дерево, оно начнет очень хорошо плодоносить, даже если такое дерево по природе своей давало мало фруктов» (Хубайш Тифлиси. XIV. 43).

Индийские книги о камнях делят горный хрусталь на два вида: сурийаканпга — испускающий огонь под лучами солнца, и гандраканпга — изливающий воду при лунном свете. Последний камень, согласно легенде, образовался из отвердевших лучей луны.

«Среди жителей Индии распространен рассказ о лунном камне, и они называют его джандараканд^[113], то есть „лунные лучи“; но это не тот, о котором упоминает Йахйа ан-Нахви^[114] в своем возражении Абрукулусу (Проклу), говоря, что на его поверхности появляется белое пятно, которое растет, по мере того как увеличивается сияние луны до полнолуния, а затем начинает тускнеть и исчезает, когда луна на ущербе, чтобы вновь появиться при новолунии. Индийцы утверждают даже, что из него каплет вода, если его положить в темном месте. Я думал, что это был горный хрусталь, и переносил на него то, что сообщается в „Известиях о Синде“, а именно — о дарах, которые отослал его царь ал-Искандару и среди которых была, будто бы, чаша, которая сама собой наполнялась водой. Я перебрал много возможных оснований, [из которых следует], что это, вероятно, и есть упомянутый лунный камень» (іал-Бируни. Минералогия, с. 71). Волшебная индийская чаша, самопроизвольно наполнявшаяся водой, упоминается в персидской космографии (см. § 74).

В 1287 г. несторианский учитель раббан Саума, выполняя дипломатическое поручение иль-хана Аргуна, прибыл в Константинополь, где осмотрел христианские святыни. В соборе Св. Софии ему показали удивительный камень, подобный индийскому гандраканте: «Камень, что был положен на гробнице нашего Господа, когда его снял с креста Иосиф-советник. И плакала Мария над этим камнем, и до сих пор место ее слез влажно, и если стирают эту влагу, оно вновь становится влажным» (История мар Ябалахи, с. 81).

§ 34. Чудо формы

Красота правильных геометрических форм некоторых минералов внушала знатокам благоговейное чувство восхищения. Эти минералы были больше чем камни, они воспринимались как знаки Бога. В глубинах земли скрывались и камни, чья форма не столько вызывала восхищение, сколько удивляла. Природа щедро дарила их для простых человеческих нужд.

В книге «Подарок умам и выборки чудес» Абу Хамида ал-Гарнати описываются достопримечательности Каспийского моря, недалеко от границы Дербента. «В море напротив этой местности, из которой выходит нефть и битум, есть гора из черной глины вроде битума, и море окружает ее. А на вершине ее есть длинная расселина, из которой вытекает вода, и вместе с этой водой выходит что-то вроде небольших камней для весов, [весом] в даник и больше. Из них делают желтые бусы, похожие на янтарные, которые люди вывозят во все концы земли» (Абу Хамид ал-Гарнати, с. 24).

Однажды ал-Бируни подарили несколько индийских камней, на первый взгляд искусно обработанных рукой ювелира. Однако, присмотревшись к ним, ал-Бируни обнаружил на поверхности камней выступающие вкрапления, которые невозможно было бы сохранить при шлифовке. «Нет ничего чудесного в таком непреднамеренном формировании камней в виде правильных фигур, — полагает ал-Бируни. — Так, в горном хребте, лежащем напротив Баршавура, имеется черная гора цвета железа. Обломки скалы и галечник, крупные и мелкие куски, имеют здесь форму толстых кирпичей и железных весовых гирь, от которых они не отличаются ничем, кроме легкости веса» (ал-Бируни. Минералогия, с. 84).

В эту скромную коллекцию по праву следует добавить кристаллы ставролита, которые часто срастаются по два, образуя необычную крестовидную структуру. Легенды связывают этот минерал со святым крестом и приписывают ему чудодейственную силу, в частности, излечивать глазные болезни, смирять буйно помешанных и защищать от бешеных животных^[115].

§ 35. Индийское железо

По мнению арабов, индийские мечи обладали удивительными свойствами. Необычным было и место, где их ковали. Считалось, что секрет мечей охраняют брахманы. Вот что говорится в космографии ал-Бакуви: «Калах — большой неприступный и с высокими стенами город в ал-Хинде. В нем много садов. Там сосредоточие брахманов — мудрецов ал-Хинда. В городе находится крепость, в которой куются калайские мечи, а это превосходные индийские мечи, и бывают они лишь здесь» (ал-Бакуви. II. 28). Согласно сведениям ал-Бируни, калайские мечи куют из железа, которое образуется в земле при ударе молнии. Если это не преувеличение, то, возможно, речь идет о метеоритном железе.

В конце XV в. арабский лоцман Ахмад ибн Маджид, автор морской энциклопедии, описал десять островов Индийского океана. О Тайване он сообщает следующее: «Пятый остров называем Гур, место, где производят гурскую сталь и чистые мечи, рассекающие всякое железо» (Ахмад ибн Маджид. Книга польз. 69г).

Сведения о свойствах индийского железа, изложенные в персидской космографии, не поддаются рациональному объяснению. «У индийцев есть удивительное железо. Если изготовить из него нож и заколоть им животное, из раны не выступит кровь. Если же сделать из этого железа стрелу и выпустить ее в камень, она пройдет сквозь камень. Магнит не притягивает это железо. Если положить железо в огонь, оно не станет красным, а сохранит свой цвет. Железо это привозят для царей Индии, они изготовляют из него мечи. Если убить кого-нибудь тем мечом, кровь не выступит. Железо вывозить оттуда не дозволяют. Все грузы купцов обыскивают и, если найдут среди них железо, отбирают. По этой причине железо никуда не вывозится» (Чудеса мира. 289).

Эти сведения отражают древние поверья о мечах, наделенных магической силой, — одушевленных мечах вроде маджапахитских клинков в Островных Индиях. Клинки, преисполненные маны, часто были оружием, происходящим из отдаленных земель. Мечи, которые могли вспыхивать светом, резать яшму и убивать людей без пролития крови, считались «упавшими с неба».

Остается открытым вопрос, была ли необходимость улучшать свойства небесного железа, закаливая его в различных смесях, или нет. Проблема в том, что у нас нет текстов, дающих полное представление о технологическом процессе. Так, например, в географическом сочинении ал-Идриси сообщается, что железо, из которого ковались эти мечи, добывалось в Африке. Магические же свойства мечи приобретали благодаря искусству индийских мастеров. «Дело в том, — пишет ал-Идриси, — что в стране Софала в горах есть рудники с большими запасами железа. Жители островов аз-Забадж и других разбросанных вокруг них островов приезжают к жителям Софалы, вывозят от них железо в остальные страны Индии и на ее острова и продают его там за хорошую цену. Поэтому железо является самой главной статьей дохода и основным товаром, идущим в страны Индии. И хотя железо есть и на островах, и в рудниках Индии, в стране Софала его больше, оно лучше и мягче. Индийцы хорошо изготовляют составы из смеси [различных] снадобий, с которыми они сплавляют мягкое железо, получающее после этого, по названию Индии, наименование индийского» (Арабские источники X-XII вв., с. 306).

И наоборот, считалось, что самхарские копья африканцы делали из индийских копий, которые попадали к ним удивительным путем. «Самхар — селение в стране ал-хабаша. Здесь изготовляют самхарские копья, а это лучшие из копий, как говорит ас-Сули. А другие говорят, что это селение расположено в долине Нила. Из Индии по воде сюда приносит много копий. Жители этого селения собирают их, раскаляют плохие копья, улучшают их качество и продают. Они известны в стране ал-хабаша, откуда их вывозят в другие страны» (Арабские источники XIII-XIV вв., с. 86).

Арабы полагали, что индийские мечи изготовлены из небесного железа. В руках мастеров это железо подвергалось особой процедуре очищения. Ал-Бируни в трактате «Минералогия» разбирает стихотворные строки, где говорится об изготовлении меча: «Сказал поэт из племени Хузайл:

Первый стих допускает сотворенность железа, при этом смысл упомянутого [стиха Корана] о ниспослании [железа] передается здесь [словом] „небо“; говоря „индийский“, он не имел в виду отнести его происхождение к Индии, — называя так меч, он хотел указать на постоянно присущее ему качество. Во втором стихе [словами „чистое железо“] он поясняет то, что говорят об огне молнии — что он пронзает землю и проникает вглубь ее; и [когда] копают по следу ее, извлекают из земли кусок железа, из которого выделываются кала‘йские мечи. Смысл же слов „желудок птиц“ заключается в том, что железо это разрубается на куски и затем накаливается, пока оно не станет как пылающий уголь, и тогда бросают его страусу, чтобы в его желудке оно очистилось от окалины, и он выделяет потом железо в испражнениях чистым и пригодным, и тогда из него делают мечи; затем куют их молотами и придают им блеск посредством полировки. И рассказывал тот, кто видел, как страусы глотают раскаленное железо, что оно не задерживается в их желудке, а выходит в том же виде сразу же после проглатывания» (ал-Бируни. Минералогия, с. 233-234).

Страус действительно заглатывает камни, которые постепенно перетирают любой инородный предмет, в том числе и железный, заглоченный прожорливой и неразборчивой птицей. На этом основании греческие зоологи полагали, что железо растворяется в желудке страуса (Тимофей. О животных. 22а.4). Но отсюда не следует, что страус способен безболезненно глотать раскаленное железо. Обычно ал-Бируни отвергает подобные рассказы; на этот раз он проявил удивительную сдержанность.

Фантастические представления арабов о страусах, глотающих раскаленное железо, были восприняты китайцами. В книге южносунского чиновника Чжоу Цюй-фэя «За хребтами. Вместо ответов» (1178), в разделе «Иноземные страны», говорится об островах к северу от Мадагаскара. На этих островах «есть „журавлеверблюд“, туловище и шея длиною шесть-семь ни. Имеет крылья, может летать, но только невысоко! Поглощает различные предметы. Раскаленные на огне — разогретые докрасна, пышущие жаром медь, железо — проглотит и это» (Чжоу Цюй-фэй. III. 7).

В персидском трактате «Описание ремесел» (XII в.) говорится о том, как можно наделить клинки и мечи необычными свойствами: «Если кто-либо захочет так закалить клинок, что он будет рубить все, что им ни ударить, и станет очень острым, пусть смешает желчь барана с мочой осла и закаливает в этой смеси клинок. После этого клинок будет рубить, все что им ни ударить, и станет очень опасен»; «Закаливание острого меча. Если кто-то захочет закалить острый меч, чтобы он рубил все, что им ни ударить, а рана от него превратилась в свищ и погубила бы человека, пусть употребит для этого кровь мула, смешанную с соком лука-порея. Меч накалит на огне, а потом возьмет кусок войлока, смочит его указанной смесью и закалит в нем меч так, как требуют законы этого мастерства, и не будет меча лучше этого» (Хубайш Тифлиси. VII. 1; 5).

Ал-Идриси пишет о том, что индийцы наделяли мечи магической силой, используя при закалке различные снадобья. Скорее всего, их рецепты держались в секрете. Почему в таком случае Хубайш Тифлиси раскрывает секреты смесей?

§ 36. Тайна притяжения

В забытой ныне мифологии магнитов имелись камни, обладающие чудесной силой притяжения. Воображение знатоков волновал амфитан, притягивающий золото. О нем пишет Плиний: «Амфитан, иначе называемый хризоколла, находят в той части Индии, где муравьи выкапывают золото и где он четырехугольной формы, похожий на золото. Утверждают, что его природа такая же, как у магнита, за исключением того, что он, как считают, притягивает золото» (Плиний. XXXVII. 54. 7).

Диалоги Бузурга ибн Шахрияра с собеседниками, побывавшими в Китае, показывают, какие представления о свойствах камней царили в среде мусульманских путешественников. Описывая китайские камни, они на самом деле говорят о камнях, чья мифология сложилась в средиземноморской традиции. Китайские чудеса на поверку оказываются искаженным пересказом мифов греко-римской минералогии.

«Путешественник, ездивший в Китай, рассказывал мне о различных камнях, — пишет Бузург ибн Шахрияр, — которые он видел там: один из них притягивает свинец даже через стенки опрокинутой миски; если его положить под роженицу, он облегчает ей роды. Там же имеется камень, притягивающий желтую медь, и другой, притягивающий золото, и всем известный магнит, притягивающий железо. Один из местных камней тушит огонь, и внутри его движется другой камень» (Бузург ибн Шахрияр, с. 108).

Ал-Бируни тоже слышал историю о фантастическом магните для золота: «Рассказал мне один из евреев рабанитов, что он видел у другого еврея камень, который притягивал к себе золото, и что он предлагал ему за него пятьдесят динаров, но тот не согласился. И если рассказчик говорил правду, то этот [камень] стоил больших денег, [так как] он избавил бы менял от извлечения из крупинок золотого песка инородной примеси посредством магнита удлиненной формы в виде пальца. Этим магнитом они ворошат и перемешивают золотой песок, пока не пристанет к нему примесь, а это — тяжелый черный песок, который бывает вместе с золотом и который почти невозможно удалить промыванием; поэтому золото и очищают от него при помощи магнита» (ал-Бируни. Минералогия, с. 202).

Роджер Бэкон шестую главу трактата «О тайных деяниях искусства и природы и о ничтожности магии» посвятил удивительным опытам. По его мнению, эти опыты не имеют большой пользы, но служат доказательством всего тайного, которое не искушенная в опыте толпа отрицает. «Таковое сходно с притяжением магнитом железа: ибо кто поверил бы, что такое притяжение возможно, если бы не увидел его? И многие чудеса природы, неизвестные толпе, заключены в этом притяжении, как учит опыт того, кто интересуется [таковыми явлениями]. Такового много, но есть и более значительные [вещи]. Ибо равным образом [некий] камень притягивает золото, серебро и все металлы. Также брошенный камень отклоняется в сторону кучи [камней], деревья тянутся друг к другу, а части животного, отделенные друг от друга по месту, объединяются в естественном движении. И после того как я сам видел таковое, мне не трудно поверить [чему-либо], относится ли оно к Божественному или человеческому, если я рассмотрю это должным образом» (Роджер Бэкон. О тайных деяниях. VI).

Решительную точку в теме притяжения золотого магнита поставил английский ученый Вильям Гильберт, издавший в 1600 г. трактат «О магните». «Философствующая чернь и авторы, списывающие у других, часто повторяют в физиологии взятые из чужих трудов мнения и заблуждения по вопросу о притяжении разных тел, например: будто алмаз притягивает к себе железо и отнимает его у магнита; будто есть разные магниты: одни — притягивающие золото, другие серебро, медь, свинец, даже такие, которые влекут к себе мясо, воду, рыб. Говорят, что пламя серы стремится к железу и камням; так будто бы и белая нефть привлекает к себе огонь. Я сказал выше, что на земном шаре встречающиеся в природе неодушевленные тела притягивают и притягиваются другими только магнетически или электрически. Поэтому неверно, что есть магниты, притягивающие золото и прочие металлы, так как магнитное тело тянет только магнитное. Впрочем, Фракасторий говорит, что он показывал магнит, притягивавший серебро. Если это правда, то это должно было происходить благодаря железу, искусно примешанному к этому серебру и скрытому в нем, или благодаря тому, что природа (как она иногда, хотя и редко, делает) смешала с серебром железо; ведь природа редко примешивает железо к серебру, а серебро к железу крайне редко или даже никогда. Фальшивомонетчики и алчные государи смешивают при чеканке монеты железо с серебром; таков был динарий Антония, если только Плиний сообщает правду. Вот почему Кардан (может быть, введенный в заблуждение другими) говорит, что есть род магнита, притягивающий серебро. К этому он добавляет весьма неубедительный опыт. „Итак, — говорит он, — если тонкий серебряный прутик будет намагничен, то в том месте, где остановится этот подвижный прутик, он повернется к серебру (преимущественно к большому его количеству), хотя бы последнее и было закрыто: таким способом всякий сможет легко обнаружить скрытые сокровища“. Он добавляет, что камень должен быть наилучшим, какого он никогда не видел. Конечно, ни он и никто другой никогда не увидит ни такого камня, ни такого опыта» (Гильберт. О магните. II. 38). Амфитан, притягивающий золото, Гильберт назвал сказочным камнем.

§ 37. Аэтит

Кроме удивительных магнитов, в «китайской» коллекции Бузурга ибн Шахрияра упоминаются еще два камня, а именно тот, что облегчает роды, и другой, в чьей полости спрятан маленький камень. В средиземноморской античной традиции оба названных свойства приписывались аэтиту.

В арабской легендарной минералогии аэтит приобрел новую особенность. Ал-Бируни относит аэтит к индийским лекарствам, помогающим при эпилепсии (ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 87). То же самое пишет Ибн Сина: «Иктамакт — аэтит, орлиный камень. Сущность. Индийское лекарство, действующее так же, как пион. Органы головы. Им натирают то место, куда поднимаются пары, и оно останавливает падучую» (Ибн Сина. Канон. И. 49). Скорее всего, эти сведения восходят к сирийской «Книге о камнях» Псевдо-Аристотеля, откуда их также заимствовал латинский писатель Марбод Реннский.

Из медицинских сочинений сведения об орлином камне попали в сборники о чудесах мира. В персидской космографии XIII в. о нем говорится как о достопримечательности Египта: «В Мисре же есть камень. Если потрясти его, от него исходит звук. Если же разбить, то внутри окажется другой камень серого цвета. Если кусочек этого камня привязать к больному падучей, болезнь его совершенно пройдет» (Чудеса мира. 66).

Исходная версия такова. По словам Плиния, аэтит находят в орлиных гнездах. Говорят, будто находят их попарно, мужской и женский камни. Орлы не высиживают своих детенышей без них. Этих камней четыре вида. Тот, что происходит из Африки, считается женским, он мягок и невелик, а внутри как бы в чреве содержит нежную белую глину. Мужской же, родящийся в Аравии, крепок, походит на чернильные орешки, красноват и внутри содержит крепкий камешек. Третий находят на Кипре, цветом он похож на африканский, но больше и продолговатее, ибо прочие имеют шарообразный вид; в пустоте своей полости он содержит нежный песок и камешки, но сам так мягок, что растирается пальцами. Четвертый родится близ Левкады, где находится гора Тафий; он белого цвета и находится в реках. Во внутренней его полости имеется нежный камешек (см.: Плиний. XXXVI. 149). Считается, что «орлиные камни» — это пустотелые жеоды, яйцевидные галечки, железисто-глинистые конкреции, в полости которых нередко бывает заключен небольшой камень. Подобное строение конкреций создавало представление, что в полости жеоды «зарождается» новый камень. По этой причине их использовали для облегчения родов.

Согласно выпискам византийского писателя VI в. Кассиана Басса, «орлиный камень бывает двух видов. Есть плотный и крепкий и есть пористый и пустой в середине. Плотный, если его надеть на мужчину, способствует деторождению; легкий же, надетый на женщину, способствует донашиванию плода» (Геопоники. XV. 1. 30). В хорографическом трактате III в. н. э. утверждается: «В Евфрате родится камень, который называется орловиком; повитухи при трудных родах прикладывают его к животу рожениц, и те сразу рожают без боли» (Лжеплутарх. О реках. 20. 2).

Раннехристианский взгляд на эту тему представлен в занимательной полемике Оригена с Цельсом (248 г. н. э.). Цельс утверждает, что змеи и орлы знают много средств против ядов и болезней и даже знают лечебные свойства некоторых камней, которыми и пользуются для врачевания своих детенышей. Ориген отвечает: «И если орлы, нашедши так называемый орлиный камень, уносят его затем в свои гнезда, чтобы пользоваться им для лечения своих птенцов, то как же из этого следует, что они — как ты думаешь — являются мудрыми и даже более мудрыми, чем люди, которые опытом при помощи своего рассудка и после целого ряда умозаключений изобрели то средство, которое орлам дано в виде противоядия самой природой?» (Ориген. Против Цельса. IV. LXXXVII).

В александрийском «Физиологе» говорится о грифе (гипе), который для облегчения родов ищет особенный камень в Индии. «Физиолог говорит о гипе, что он обитает на высоких и возвышенных местах и спит на высоких скалах и на отрогах гор. Когда же зачнет, отправляется в Индию и берет камень, благоприятствующий родам. Камень этот, как орех, имеет оболочку. Лишь только тронешь его, другой камень внутри его прыгает, как погремушка, стуча и звеня. И когда родящая, взяв его, садится на камень, благоприятствующий родам, то без труда рождает» (Физиолог, с. 137-138). Античная средиземноморская мифология аэтита связана исключительно с рождением потомства.

Что же касается средневековой традиции, то у аэтита появились новые свойства, о чем свидетельствует сюжет из поэмы, сочиненной Марбодом Реннским (1035-1123).

§ 38. Ласточкин камень

Ласточкин камень считался сильным средством против эпилепсии, изгонял он и другие болезни, а также использовался в магических практиках. Известны два взаимоисключающих способа добычи этого камня, что указывает на конкуренцию двух сюжетов. Условно обозначим их как медицинский и мифологический. Начнем со второго.

В персидском сочинении XII в., посвященном секретам разных ремесел, в разделе «Об особенностях разных животных», приводятся парамедицинские советы. Например, рассказывается о том, как добыть лечебное средство от желтухи. «Гиппократ говорит: „Если кто-нибудь покрасит шафраном в желтый цвет еще не оперившихся птенцов ласточки и положит их уже желтыми в гнездо, то когда прилетят родители и увидят их в таком состоянии, они подумают, что они заболели. Они сразу же улетят и принесут из известных [только] им мест мелких желтых камешков и будут натирать ими своих птенцов, держа камни в клюве. Если кто-нибудь, [подсмотрев это], вынет эти мелкие камешки из гнезда, отвесит на весах один даник, мелко их разотрет и, смешав с сикангабином (сиропом из меда и винного уксуса), прибавит к пище человека, страдающего сильной желтухой, то вскоре болезнь пойдет на убыль и наступит полное исцеление» (Хубайіи Тифлиси. XII. 43д). Ссылка на древнегреческого врача Гиппократа неверна.

Римский врач Авл Корнелий Цельс подробно описывает способы лечения желтухи, но ласточкиных камней не упоминает. Однако это средство есть во врачебном справочнике III в., известном как «Медицина Плиния», и используется при эпилепсии: «Камешек от гнезда ласточки, привязанный к шее, останавливает припадок и предохраняет от этой болезни» (Медицина Плиния. III. 21). При желтухе рекомендованы следующие средства: «Пьют пепел собачьей головы с медовым напитком. Если есть курица с золотисто-желтыми ногами, то ноги ее моют в воде, затем в вине, и это вино пьют. Прикладывают листья дикой маслины, растертые с вином. Пьют „медвежью лапку“ на вине. Дают с вином навоз осленка, первый после рождения, величиной с боб. Так лечат три дня. Еще лучше употреблять таким же способом навоз жеребенка» (Медицина Плиния. III. 23).

Историю о ласточкином камне излагает в своем сочинении знаток минералов и переводчик греческих сочинений на арабский язык ал-Кинди (ум. 870), который, по словам ал-Бируни, слышал «рассказы о том, что она приносит к своим птенцам камень йаркан^[116], если обмазать ее птенцов шафраном, так как птица [тогда] принимает его за птенца. Но какая бы это птица ни была, рассказ в целом — глупость, вздор и выдумка» (ал-Бируни. Минералогия, с. 87). Скорее всего, ал-Бируни не разобрался с этим сюжетом, отсюда его резкие суждения. Если книга ал-Кинди послужила источником сведений для Хубайша Тифлиси, а вероятность этого велика, то, вчитавшись в нее, легко убедиться, что никакого вздора в версии ал-Кинди нет. Ласточка, добывающая лечебные камешки, — это типичный мифологический сюжет о волшебном средстве, принесенном птицей из недоступного места.

Другой вариант этой истории, когда камешки извлекают из тела ласточки, изложен в книге «Избранное» знаменитого химика Джабира ибн Хаййана (721-813). В «Китаб ан-нухаб» говорится о какой-то маленькой птичке, названной «воробей пашни», что обитает в области Дийар Рабиа‘: «Живот у него очень желтого цвета. Весной из живота этой [птицы] извлекают „камень от желтухи“» (ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 709).

К рекомендации Диоскорида ал-Бируни отнесся не столь критически, как к рассказу ал-Кинди: «Если вскрыть птенца [ласточки] из числа первых ее птенцов, во время прибывающей Луны, в его животе окажутся два камешка: один одноцветный, а другой разноцветный; [если] их привязать в [кусочке] кожи теленка или горного козла к предплечью страдающего падучей, то это помогает» (ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 377). Сведения о камешках, добытых из желудка ласточки, были признанным лечебным средством, но пользовались им редко. Византийские врачи лечили слабое зрение и катаракты пеплом из сожженных голов ласточек (Медицинский трактат, с. 90-91). Все, что было известно о ласточкиных камнях ал-Бируни, повторяется в латинской поэме Марбода Реннского (1035-1123).

В русском лечебнике XVII в., основанном на переводных немецких материалах популярного средневекового сочинения «Сад здоровья», в сведениях о ласточкином камне собрана вся мифология прошедших эпох. «Камень есть найден в животе молодых ластовиц, а находится двема цветы, бывает черн и черлен. Черный же камень носящему раздор и сварбы промеж начальствующих уймет, и мир устраяет. Черленой камень кто при себе носит, помогает тем, кои страждут лунным страданием и иступившим ума. Тако же кто его при себе носит, чинит его речистым, и любят его люди. Тот же камень истерт и с водою смешан, больные очи уздравляет. Черной камень, кто его при себе носит, речи начатые к доброму концу приводит, гнев усмиряет, людем любимаго чинит. Тот же камень в жолтом сукне на шею привязан, ворогушу отгоняет и все волгости злые отдаляет, и падучую болезнь отгоняет, и то испытано» (Прохладный вертоград. 299).

§ 39. Окаменевшие животные

В 1178 г. китайский чиновник Чжоу Цюй-фэй из южной области Гуанси включил в раздел «Металлы и камни» своей книги сведения об окаменевших морских животных: крабах, креветках и неком речном беспозвоночном янь. Окаменение тех и других объяснялось разными причинами, далекими от научных представлений. «Крабы» входили в состав глазных лекарств, о чем пишут и арабские авторы.

«На [острове] Хайнань в административных районах провинции [Цюн] на морском побережье встречаются окаменевшие крабы. Панцирная оболочка, голова, лапки — все, как у крабов-гигантов. По форме в точности похожи на краба цзюмоу. Также встречаются окаменевшие крабы, которые по форме в точности напоминают креветок. Все в качестве компонента входят в состав снадобий. Говорят, что каменеют в морской пене, о сути дознаться нельзя. Согласно Бэньцао, окаменевшими крабами лечат глаза. А лечат ли что-либо окаменевшими креветками, неизвестно» (Чжоу Цюй-фэй. VII. 11). Арабский путешественник, побывавший в Китае, называет иную причину окаменения, но об этом чуть ниже. «Окаменевшие [беспозвоночные] янь образуются в камнях. Во время грозы и дождя они проявляются после ударов молний. Ощущение янского ци^[117]. В наше время наилучшие — из провинции Юн, что в Хунани. Цвет желтый, а голова, пасть, крылья, спинка отчетливо различимы. В Гуанси в провинции Сян они также встречаются по берегам рек в камнях. У всех скал есть впадины, как на море. В них крайне много моллюсков хань, которые не являются настоящими окаменевшими [беспозвоночными] янь» (Чжоу Цюй-фэй. VII. 10).

Объяснение этому природному явлению предложил Ибн Сина. В «Книге Исцеления» две главы содержат рассуждения о причинах образования минералов и других сходных с ними веществ: «Если то, что рассказывают относительно окаменения животных и растений истинно, то причина этого заключается в крайне большой силе минерализации, которая присуща некоторым каменистым местам. Оно может произойти и благодаря жару, который мгновенно вырывается из земли во время землетрясений и внезапных провалов, когда все, что падает в них, превращается в камень. Превращение животных и растительных тел в каменные не далеко [по своей сути] от превращения воды в камень. Тело сложное не заключает ничего, что мешало бы победе над ним силы одного элемента, в который оно превращается. Это происходит потому, что каждый из элементов, входящих в его (тела) состав и не принадлежащих к данному элементу, неизбежно превращается в этот элемент. По этой причине все тела, попадающие в соли, превращаются в соль, а тела, подвергающиеся горению, — в огонь» (Ибн Сина. Книга Исцеления, с. 47).

Теория Ибн Сины была принята Альбертом Великим, который в сочинении «De mineralibus et rebus metallicis» (ок. 1260), ссылался на вулканы, как доказательство существования «ветра», заключенного под землей, а рождение минерализующей силы приписывал солнцу и звездам. «Каждый будет удивлен, найдя на внешней и внутренней стороне камня отпечатки животных. На внешней стороне обнаруживаются их контуры, а при разломе камня видны отпечатки их внутренних частей. Авицена учит нас, что причина этого явления состоит в том, что животные полностью могут превратиться в камень. Он говорит, что обычным материалом образования камней являются земля и вода, но материалом для определенных камней могут стать и животные. Если тела этих животных находятся в месте, где проявляется „минерализующая сила“, они разлагаются на элементы и принимают черты, свойственные земле этих мест. Элементы, находящиеся в телах этих животных, превращаются в элемент, преобладающий в данном месте, то есть в землю, смешанную с водой; в дальнейшем „минерализующая сила“ преобразует землю в камень. Различные внешние и внутренние части животных сохраняют свой первоначальный вид» (De mineralibus et rebus metallicis. I. 2. 8)^[118].

Сведения из китайской книги «Бэньцао» о том, что окаменевшими крабами лечат глаза, имели широкое хождение. В частности, в арабском сочинении X в. «Чудеса Индии» это средство упоминается как лекарство от глазных болезней: «Есть остров на Сенфском море^[119]; почва его имеет ту особенность, что попадающие на нее раки превращаются в камень. Этот камень известен в Ираке, куда он вывозится, да и во всем мире; он употребляется как средство против глазных бельм и у лекарей называется „речным раком“» (Бузург ибн Шахрияр, с. 109).

Врач Ибн Сина разъясняет, о каких окаменевших раках идет речь: «Саратан бахри — рак морской. Сущность. Когда говорится „морской рак“, то мы разумеем под этим не всякого рака, водящегося в море, а только один особый его вид, у которого все органы каменисты. (Один человек, словам которого мы верим, говорил, что этот рак в Китайском море выходит из морской воды и входит в другую, не морскую воду, около моря. Как только он войдет в эту воду или когда выйдет из [морской] воды, он погибает и становится твердым, каменным. Об этом мне рассказывал человек, неоднократно видевший такое явление в Китае.) Действия и свойства. Жженый морской рак более разрежен, чем прочие жженые [вещества]. Косметика. Жженый морской рак чистит зубы, сводит веснушки и кровоподтеки. Язвы. Жженый рак сушит язвы и помогает также от джараба. Органы глаза. Мясо [морского рака] препятствует слезотечению, а с солью им стирают крыловидную плеву. Из него изготовляют глазное лекарство, которым стирают с век трахому. Оно очень проясняет глаза» (Ибн Сина. Канон. II. 485).

Анонимный автор персидской космографии «Чудеса мира», побывавший на берегах Красного моря в 1216-1217 гг., описывает морскую улитку (Aplysia depilans L.), которая носит название «морской заяц». Плинию подобная раковина была известна под тем же самым названием — lepus marinus^[120]. Окаменелости, напоминающие по форме «раков» и «зайцев», использовались в качестве лечебных средств. Согласно классификации Ибн Сины, «морской заяц» принадлежит к разновидности животных, все тело которых убивает или вызывает разрушение (Ибн Сина. Канон. IV. 6. 1. 2). То, что по форме было диковинкой для путешественника, для врачей являлось специальным медицинским препаратом.

Аноним пишет: «В шестьсот тринадцатом году, когда я, раб, совершал путешествие в Хиджаз, я достиг берега Египетского моря. У людей, которые там жили, я спросил: „Какие диковины есть [в вашем] море?“. Они ответили: „Камни в этом море похожи на раков, больших и малых. Так, будто они [некогда] были [настоящими] раками, а [потом] окаменели. Их называют морскими раками и используют в глазных лекарствах. Очень помогает“. От этих же людей я слышал, что в том море, где добывается жемчуг, морские камни, крупные и мелкие, весом в один дирхем, в десять или в сто дирхемов, — все имеют форму зайца. Называют камень арнаб ал-бахр^[121]. Он — точно такой, как спящий заяц. Камень этот — морская раковина. В книгах я встречал объяснение его свойств» (Чудеса мира. 46).

Книга, на которую ссылается анонимный персидский автор, скорее всего, относилась к лечебникам. Свойства этой раковины описывает ал-Бируни: «Арнаб бахри — „морской заяц“. Он относится к числу черепковых, как моллюски и тому подобные. Говорят, что это каменистые куски красноватого цвета, в полости [раковины] которых имеется нечто похожее на клешни рака. Он убивает, вызывая язвы в легких. Если прикладывать его в виде лекарственной повязки, то он снимает волосы. В Китаб ал-ахджар, приписываемом Аристотелю, [сказано]: голова „водяного зайца“ каменная. Если он встречает мясо, на котором нет волоса, то прилипает к нему и отрывает его [от тела], не вызывая кровотечения. Павел говорит, что речная раковина заменяет морского зайца» (ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 28).

Морской заяц хотя и считался диковинкой, между путешественниками и врачами царило единогласие при описании этого предмета. Имеется и исключение из правила. В космографии Закарийи ал-Казвини изображена рыба с головой зайца. Текст, сопровождающий миниатюру, сочетает взаимоисключающие сведения: сначала говорится о рыбе, а затем приводится цитата из книги Ибн Сины, которая не дает ни малейшего повода для изображения рыбы. В каком-то смысле перед нами одна из тайн средневекового сознания, устанавливающего особые связи между текстом и рисунком. Вот что говорится в космографии: «Морской заяц. Тварь, чья голова похожа на голову зайца, а тело на тело рыбы. Сказал Ибн Сина: „Это животное, имеющее раковину, слегка красноватое. Между его створками находится вещество, похожее на листья ушнана, им очищают веснушки и лишай. Его сожженной головой наращивают волосы. При каталепсии применяется с жиром медведя, также и при болезни бороды. Приложенный в виде повязки на рану, снимает волосы. Делает ясным взор посредством повязки и сурьмы. Считается, что яд его убивает, вызывая язвы в легких» (Zakariyya al-Qazwini, с. 127).

«Морской заяц» и «речной заяц» упоминаются в византийском медицинском трактате в разделе «Взаимозаменители Галена», где речь идет о различных лекарственных препаратах, однако переводчик оставил без объяснения этот пассаж (Медицинский трактат, с. 143). Опираясь на изложенные материалы, можно утверждать, что моллюск Aplysia depilans L., известный со времен Плиния и Диоскорида в качестве лекарственного вещества, не был забыт в Средние века и вошел в арсенал византийской и арабской медицины. Это предположение подтверждает и отрывок из «Шестоднева» Иоанна Экзарха Болгарского. В «Шестодневе» говорится о сотворении различных морских животных, призванном показать силу Творца: «Ибо не только рыбы-мечи и рыбы-пилы, и морские собаки, и рыбы-молоты страшны, но и жало ската-хвостокола, даже если он мертвый, не менее страшно. И морской заяц не менее страшен, так как приносит скорую и неизбежную смерть. Таким образом, Творец постоянно призывает тебя к бдительности, чтобы ты, имея надежду на Бога, с его помощью избежал вреда, который бывает от этих животных»^[122]. В примечании к этому переводу Г. С. Баранкова пишет: «В тексте Шестоднева заяць морьскый, то же словосочетание в греческом оригинале. Трудно сказать, какая рыба имеется здесь в виду»^[123]. «Морской заяц», несущий скорую и неизбежную смерть, вовсе не рыба, а описанный выше моллюск.

§ 40. Ожившая глина

В средневековых рассказах о диковинках Египта сообщается: «Есть место, которое называют Катул. Там находится пещера. Вниз капает вода, земля превращается в глину, из глины появляется мышь. Абу-л-Му’аййад рассказывает: „Я видел человека, который сказал: Я проходил там. Когда дошел до того места, увидел мышь, половина ее [тела] была из глины, другая половина из плоти. День спустя она вся стала плотью“. Он же сказал: „Я рыл там щель, увидел змею. Она появилась. Половина ее [тела] имела мясо и кожу, половина была из глины и камня“» (Чудеса мира. 68). Ал-Джахиз, написавший книгу о животных, утверждает, что сам был свидетелем такого случая. «Абу Осман ал-Джахиз рассказывает, что он видел в Укбаре комок глины, половина которого превратилась в часть теламыши, а половина осталась, как была, комком глины, который еще не превратился [в мышь]. Многие люди рассказывали мне в Джурджане, что они тоже видели там нечто подобное» (ал-Бируни. Хронология, с. 244).

Рассказы очевидцев об ожившей глине являются отголоском древней космогонической идеи, согласно которой некогда все живые существа родились из влажной земли.

Римский писатель Диодор в первой книге своей «Исторической библиотеки» сообщает о теории египтян (сведения заимствованы из египетской космогонии Гекатея), согласно которой род человеческий начал свое существование именно у них. Человеческие существа, так же как и птицы, животные, пресмыкающиеся и рыбы, родились из влажной земли в результате брожения под воздействием солнечных лучей. Со временем земля оказалась уже неспособна сама производить животных. Далее Диодор приводит любопытный пример: «К тому же в ответ на сомнение в свойстве земли производить все живое, что приписывают ей эти натуралисты, последние ссылаются на природные явления, еще и сегодня наблюдаемые в Фиваиде: как только воды Нила после обычного наводнения отступают, солнце, согревая землю, вызывает то там, то здесь гниение почвы, и вот на поверхности ее появляется огромное количество мышей. Таким образом, говорят эти натуралисты, земля, высыхая под воздействием окружающего воздуха, и должна была в начале мира произвести различные виды животных^[124]. (...) Они чрезвычайно уверенно настаивают на этом частном примере с мышами, которые, по их словам, прямо поражают всех видевших это явление: ведь, по их наблюдениям, эти животные обнаруживают поверх земли половину своего тела, уже образованного и живущего, в то время как другая половина все еще удерживает характер тины, в которой она возникла» (Диодор Сицилийский. I. 10).

Античные авторы, писавшие о Египте, не могли обойти эту тему. Римский географ Помпоний Мела повторяет общеизвестные сведения: «Нил не только проходит через Египет, но и орошает его, разливаясь во время летнего солнцестояния. Вода его чрезвычайно способствует рождению и очень питательна. Не говоря уж о том, что она кишит рыбой и производит на свет таких огромных диких животных, как гиппопотамы и крокодилы, она вливает жизнь даже в комья земли и превращает их в живые существа. Доказательством этого может служить то, что когда разлив прекращается и река возвращается в свое русло, на влажных полях остаются особые существа: они еще не оформились и только становятся живыми. Одна часть тела их уже успела сложиться, а другая состоит еще из земли» (Помпоний Мела. I. 9). Отголосок этой темы слышен в этимологических исследованиях Исидора Севильского: «Мышь (mus) — крохотное животное, имеет греческое имя, от которого пошло и латинское. По мнению других, имя „мышь“ означает, что она рождается из сока (humore) земли, ведь мышь происходит из земли, так же, как и „почва“ (humus)» (Исидор Севильский. Этимологии. XII. 3. 1).

Общая теория происхождения существ из разных сред изложена Секстом Эмпириком: «Одни из живых существ рождаются без смешения полов, другие же от их соединения. Из тех, которые рождаются вне смешения полов, одни происходят от огня, как те маленькие животные, которых мы видим в очагах, другие же от испорченной воды, как комары, третьи из бродящего вина, как муравьи, четвертые из земли, как мыши, пятые из ила, как лягушка, шестые из грязи, как черви, седьмые из ослов, как жуки-скарабеи, восьмые из овощей, как гусеницы, девятые из плодов, как орехотворки из диких фиг, десятые из гниющих животных, как пчелы из быков или осы из лошадей» (Секст Эмпирик. I. 41).

Не все античные авторы принимали на веру теорию египтян о зарождении мышей во влажной земле. Диоген Лаэртский излагает учение Пифагора, в котором отрицается самозарождение: «Живые существа рождаются друг от друга через семя — рождение от земли невозможно» (Диоген Лаэртский. VIII. 28). Удивительно другое — каким образом идея древних египтян о порождающей силе земли превратилась в средневековые рассказы о диковинках.

§ 41. Шкура саламандры

Легендарная саламандра и асбест обладают одним и тем же свойством — они не боятся огня. Сицилийский мусульманин ‘Али ал-Харави во время извержения вулкана Этна в 1175 г. проверил слух о том, живет ли в огненной лаве саламандра. Наблюдение положительных результатов не дало. Виртуальный двойник реальной саламандры (у них общее лишь имя) повелевает стихией огня. Никто не видел это чудесное животное. Однако ткань, изготовленная из его шкуры, была доступна взору. Несгорающая ткань, как редкая диковинка, предназначалась в дар государям (см.: ал-Бируни. Минералогия, с. 189). Речь идет об асбестовой ткани, которую в литературе о чудесах мира называли саламандровой. Само же существо в арабо-персидских источниках иногда представлялось птицей.

В «Книге сокровищ и даров» Рашида ибн аз-Зубайра, чиновника фатимидского ведомства внешних связей, говорится о сокровищах дворцов халифа Мустансира (1036-1094). Халиф распродавал свои богатства, чтобы расчитаться с тюркскими наемниками. «И обнаружены были платки из пуха с тела феникса, а это птица, из пуха с тела которой ткут платки, которые не сгорают в огне. Длина их — девять пядей, и были они в числе проданного из хранилищ дворца. Купили их по дешевой цене какие-то странствующие купцы, и требовали их еще, но предложить более было нечего» (Ибн аз-Зубайр. 401).

«Саламандра живет и спит в огне, и огонь не сжигает ее. Из ее перьев шьют головные уборы для государей и делают фитили для светильников. [Фитили] держат в масле, и они горят. И сколько бы ты ни жег [светильник], фитиль не сгорит. В Мекке я видел четыре шапки из перьев саламандры. Когда шапка становилась грязной, ее бросали в огонь, и она выходила из огня чистой» (Чудеса мира. 171). Поразительным образом автор космографии не догадывается, что он уже включил в свою книгу описание этого предмета: «В Индии есть город, в нем находится камень. Если положить камень в огонь, он будет гореть словно светильник. Сколько бы камень ни находился в огне, он будет гореть как свеча и освещать [все вокруг]» (Чудеса мира. 246).

Младший современник Марко Поло, арабский писатель ‘Абд ар-Рашид ал-Бакуви (XIV в.), составил космографию, где говорится о чудесах всех областей мира. В книге есть рассказ об огненной крысе, названной саламандрой. Обитает она в Гуре — горной области в верховьях рек Герируд и Гильменд, ныне — одна из провинций Афганистана.

«Ал-Гур — область между Гератом и Газной. Населена. В ней много источников и садов. Она очень плодородна. Горы Ькружают ее со всех сторон подобно крепости. Река Герата пересекает ее. Это очень холодная область. Там есть саламандра — животное, подобное крысе. Она входит в огонь, но не горит. Из ее шкурки изготавливают салфетки для государей. Когда они загрязняются, их бросают в огонь, и они очищаются от грязи» (ал-Бакуви. IV. 87).

Огненная крыса появилась в арабских космографиях под китайским влиянием. Согласно «Суй шу» (гл. 83, с. 1а, 3-І б, 4), «во время правления императора Ян-ди (604-618) в государства западных варваров были отправлены послы: помощник цензора Вэй Цзе и секретарь приказа уголовных дел Ду Синмань. Прибыв в Цзибинь [Кашмир], они получили агатовый бокал, в городе Ваншэ [Раджагриха] — буддийскую сутру, а в государстве Ши [Кеш] — десять танцовщиц, львиную шкуру и шерсть хоту [огненная мышь?] и вернулись» (Танские хроники, с. 67). Государство Ши — это Кеш, одно из древних согдийских княжеств (современный город Шахрисабз в Узбекистане). Хоилу дословно переводится как «огненная мышь». В «Материи медика» об этом зверьке сказано следующее: «Ли Шичжэнь говорит, что он водится в Западном крае и в местности Хочжоу Южных морей. Там в горах есть блуждающие огни, возникающие весной и летом и исчезающие на осень и зиму. Зверьки рождаются в огне. Они очень большие. Их шерсть, а также кора растений могут быть использованы для изготовления тканей. Когда [такая ткань] загрязнится, то ее обжигают и она становится чистой. Ткань называется хохуань» (Танские хроники, с. 230).

И хотя мы не знаем, на каком из перекрестков истории огненная саламандра из ящерицы превратилась в вещество под тем же названием, мы с уверенностью можем назвать имя средневекового автора, снявшего покров с этой тайны. Речь идет о Марко Поло, путешественнике и дипломате, который сделал блестящую карьеру при дворе монгольского хана Хубилая, правившего Китаем. В роли гонца великого хана Марко Поло посетил многие области Центральной Азии и никогда не забывал выяснить их достопримечательности (Марко Поло, с. 51).

В своей книге «О разнообразии мира» он описывает, как добывают вещество «саламандру» и как из нее делают ткань. Мы понимаем, что речь идет о ткани из асбеста, легко очищавшейся огнем^[125]. Легенда о саламандре не вводит в заблуждение Марко Поло, поскольку он выяснил следующее: «Область Гингинталас на краю пустыни, на севере и северо-востоке, принадлежит великому хану и тянется на шестнадцать дней. Городов и замков тут много; живут здесь три народа: идолопоклонники, мусульмане и христиане-несториане. К северу, на границах этой области, есть горы, и там богатые копи свинца и онданика. Есть там же жила, откуда добывают саламандру. Саламандра, знайте, не зверь, как говорят, а вот это что: сказать по правде, никакой зверь, никакое животное по природе своей не может жить в огне, потому что всякое животное из четырех элементов. Люди не знали наверное, что такое саламандра, и стали говорить, что саламандра животное, и теперь говорят то же. Это неправда, и вот почему. Был у меня приятель, звали его Зюрфикаром, очень умный турок; три года прожил он в этой области по приказу великого хана; добывал там саламандру, сталь, онданик для великого хана. Править этой областью и добывать там саламандру великий хан отправляет всегда на три года. Приятель мой рассказывал мне то дело, и я сам его видел. Когда в горе докопаются до той жилы, о которой вы слышали, наломают [из нее кусков], разотрут их, и они разметываются как бы в шерстяные нитки; потом их сушат, потом толкут в большой медной ступе, моют, и остаются те нитки, о которых я говорил, а землю выбрасывают как ненужную. Нитки словно шерстяные; их прядут и ткут из них полотно; а полотно, скажу вам, как соткут его, вовсе не бело; кладут его потом в огонь, и по малом времени становится оно бело как снег; а покажется на полотне пятнышко или оно как-нибудь запачкается, так кладут его в огонь, подержат немного, и становится оно опять бело, как снег. Все, что рассказал о саламандре, — то правда, а иное что рассказывают, — то ложь и выдумка. В Риме, скажу вам, есть то полотно, что великий хан послал апостолу [папе] в дар, и завернута в него святая плоть Господа нашего Иисуса Христа» (Марко Поло, с. 82).

В книге Марко Поло рассказы о восточных диковинках преследуют единственную цель — дать им объяснение и тем самым развеять ложные мнения современников, что ставится сегодня ему чуть ли не в вину^[126].

Остается нерешенным вопрос, насколько следует считать Марко Поло первооткрывателем тайны огненной саламандры. Однако его решительное противостояние всей западной традиции несомненно. Современник Марко Поло энциклопедист Винцент де Бове сообщает, что папа Александр III (1159-1181) владел одеянием, сотканным из «саламандровой шерсти» (Speculum Historiaie. XXI, 63). Роджер Бэкон в шестой главе трактата «О тайных деяниях искусства и природы и о ничтожности магии» пишет об удивительных опытах с огнем. «Ведь мы знаем о многом, что не сгорает в огне, например, кожа саламандры, таль и т. п., что при соединении с определенным [веществами] горит и светит, но не сгорает, а, напротив, очищается» (Роджер Бэкон. О тайных деяниях. VI). Таль (thale), как и кожа саламандры, — это асбестовая ткань, о свойствах которой Роджер Бэкон слышал, но самой ткани не видел, иначе он не стал бы их противопоставлять.

На фоне подобных представлений сообщение Марко Поло выглядит неожиданно смелым. Также очевидно, что оно отвечает на вызов своего времени. Существовал круг людей, будь то естествоиспытатели или политики, которые стремились узнать, как же на самом деле выглядит легендарная «саламандра». О том, как была воспринята европейскими интеллектуалами новость о саламандре, показывает миниатюра из иллюстрированной рукописи с сюжетами, заимствованными у Марко Поло. На миниатюре изображено то, чего нет в рассказе Марко Поло: человек, облаченный в саламандровую ткань, помещен в пылающий костер; за опытом наблюдает коронованная особа в окружении придворных, четвертый человек, приблизившийся к костру, защищает рукой свое лицо от жара.

Миф об огненной саламандре (как живом существе) был развеян, но осталась притягательная сила легенды о веществе, не сгорающем в огне.

§ 42. Асбест

Собирая сведения о драгоценных камнях и разных веществах, ад-Димашки, автор популярной космографии (1300), позволил себе единственный раз усомниться в свойстве камня, который от тепла становится мягким. И зря, такой камень существует в природе. Это асбест.

Перечислив свойства янтаря, летучего нашатыря, квасцов, буры, которую используют при плавке металлов, ад-Димашки продолжает: «Сюда же относятся также и небывалые вещи, о которых рассказывает Абу ‘Абдаллах в „Книге путей и государств“. [Он сообщает], что в Вади Дар‘а, в стране берберов, есть камень. Когда его кладут в теплое место, он становится мягким, как тесто. Из него вытягивают нити, как из хлопка, а затем из этих нитей ткут одежду и салфетки. Когда они запачкаются, их бросают в огонь, и грязь с них исчезает, но они не горят» (Арабские источники XIII-XIV вв., с. 337-338).

Арабский филолог XI в. Абу ‘Убайда ‘Абдаллах ал-Бакри, автор «Книги путей и государств», действительно передает удивительные истории о не сгорающей в огне ткани из страны черных. Эти истории почерпнуты им из рассказов купцов. Ткань изготовляли из белой шерсти, скрытой в плодах деревьев. На одежде из такой ткани огонь не оставляет следов. Сообщает ал-Бакри и о ткани из асбеста: асбест, растертый в ладонях, становится мягким и приобретает состояние льна.

Свойства ткани из камня, ал-Бакри перенес на ткань из растительного волокна. На эллинистическом Востоке какое-то время считали, что асбест, подобно хлопку, имел растительное происхождение. Ал-Бакри рассказывает о дереве турзи; это растение Calotropis procera, волокно которого использовалось для изготовления тканей. Из дальнейшего изложения становится ясным, что ал-Бакри смешивает представления о древесной и асбестовой ткани. Т. Левицкий предполагает, что речь идет о волокнистом сорте асбеста, а причисление асбеста к растительному миру опиралось на местные поверья^[127]. Напомню, что нитеобразная структура асбеста меньше всего напоминает камень.

«К диковинкам в стране черных относится длинноствольное тонкое дерево, называемое турзи. Оно произрастает в песках и имеет крупный, полный плод; в этом плоде находится белая шерсть, из которой делают одежды и облачения. И огонь не оставляет следов на одеждах, что сделаны из этой шерсти, если даже зажигать их вечность. Факих ‘Абд ал-Малик рассказал, что жители ал-Ламиса — страны, расположенной там, — не имеют одежды, кроме такой. От этого племени [привозят] камни в Вади Дар‘а, называемые по-берберски таматгуст; эти камни растираются в руке и так мягки, что доходят до состояния льна. Из них делают веревки и путы для вьючных животных. И огонь не оставляет ни на чем из этого следов. Из этих камней уже выделывались одежды для некоторых царей зената в Сиджилмасе. Надежный человек рассказывал мне, что он видел некоего купца, который привез повязку Фардиланду, правителю ал-Джалалика. Он сообщал, что эта повязка принадлежала одному из апостолов и что огонь не оставлял на ней следов. Купец-де показал ему это наглядно. Она произвела большое впечатление на Фардиланда, и в обмен на нее он дал купцу свое богатство. Фардиланд послал повязку правителю Кустантинийи, дабы тот поместил ее в самую большую их церковь. А за это правитель Кустантинийи послал ему корону и приказал короноваться. Многие рассказывали, что они видели часть повязки у Абу-л-Фадла ал-Багдади. На ней разжигали огонь, но ее белизна увеличивалась; огонь был для нее омовением. Эта повязка подобна льняной одежде» САрабские источники VI 1-Х вв., с. 185-186).

Создается впечатление, что свойства асбеста были открыты только в XI в. Отчасти это так. Путешественники, филологи и географы открыли то, что давно было известно естествоиспытателям, не говоря уже о мастерах местных промыслов. В этой истории интересно другое. Рутинная технология создавала продукт, который на рынке священных предметов имел баснословную цену. Для христиан ткань, омываемая в огне, давала редкую возможность прикоснуться к предметам, несущим печать высшей реальности.

И в римское время сведения о минеральном волокне существовали на разных уровнях реальности. Было известно, что асбест сродни камню. Вот что сообщает Аполлоний Дискол об асбестовых салфетках: «Когда эти салфетки загрязняются, их очищают не стиркой в воде, а зажигают хворост и упомянутые салфетки кладут на огонь, и грязь исчезает; сама же ткань выходит из огня блестящей и чистой»^[128]. Обитатели Эдема облачались в несгораемую одежду. В ранневизантийском трактате под названием «Полное описание вселенной и народов», когда заходит речь о народе «счастливых», выясняется, что в их обиходе имеются необычные вещи: «Говорят, что племена камаринов обитают в восточных пределах, описанных Моисеем под именем Эдема; отсюда же берет начало величайшая река, разделяющаяся затем на четыре русла, имена которым Геон, Фисон, Тигр и Евфрат. Люди, которые населяют упомянутую землю, весьма благочестивы и кротки; им чужды всякие пороки как телесные, так и душевные. Если ты желаешь знать о них более подробно, скажу со слов людей ученых, что камарины не питаются хлебом и другой подобной пищей, как все народы, не разводят, как мы, огня, но, как они сами утверждают, получают ежедневно хлеб, дождем падающий с неба, и питаются-диким медом и перцем. (...) Камарины не носят также принятой у всех народов одежды; их платье таково, что никогда не загрязняется. А если это случится, они полагаются на то, что одежда очистится мечом огня; ведь их ткань, прокаливаясь, становится чище» (Полное описание вселенной и народов, § 6). Люди, живущие близ рая, пользуются одеждой, сшитой из асбестовой ткани.

То, что было очевидным для пытливого ума ал-Бируни, не было таковым для его современников. Об изготовлении нитей из асбеста ал-Бируни сообщает как о хорошо известной и к тому же совсем не загадочной технологии; он называет и месторождения асбеста в горных областях Сеистана и Кермана. Асбест известен ему под греческим названием амиант (αμιαντος — ‘незапятнанный, чистый’). «Хаджар амиантус^[129]. Диоскорид: он похож на йеменские квасцы. Некоторые люди изготовляют из него [нити] как из льна и ткут из них нечто вроде ремня и жгут на огне, при этом он светит, но не сгорает» (ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 304).

В трактате «Минералогия», в разделе, посвященном различным противоядиям минерального происхождения, ал-Бируни упоминает вещество, называемое «паутина шайтана» и «пряжа ведьм», которое не горит в огне (это и есть асбест). Способ изготовления ткани шустага полностью совпадает с описанием, которое принадлежит наблюдательному Марко Поло. Это лишний раз подтверждает, что на Востоке Марко Поло видел изготовление ткани из асбеста. Во времена ал-Бируни несгорающую ткань делали так:

«Из полого безоара^[130], содержащего „паутину шайтана“, берут то, что находится в нем, и изготовляют из этой пряжи шустага. И это — то [вещество], которое Хосрои называли азаршуст^[131]. И название шуст осталось за [некоторыми предметами], изготовленными из других [веществ], хотя бы огонь и сжигал их. Устазу Хормузу, начальнику войска Кирмана, доставили в 390 году [хиджры] из областей Зеренда^[132] и Кубунат^[133] белую шустага, и когда она загрязнялась, ее помещали в огонь, и огонь пожирал ее грязь. И рассказывал один человек, который наблюдал это, что для проверки ее обмазали жиром и в течение некоторого времени держали в огне, а затем огонь погасили, и шустага оказалась белой, чистой. И свидетельствует в пользу этого вазир Ахмед ибн Абд ас-Самад, который видел это в тех областях; он говорит, что в Кубунате этого камня много; от него отделяют находящееся в нем вещество, имеющее волокна, из которых свивается пряжа, [хотя] его [волокна] соединяются с трудом. Из них выделывается то, что упоминалось» (ал-Бируни. Минералогия, с. 189).

На протяжении Средних веков загадка асбестовой ткани привлекала к себе внимание по той простой причине, что редко кто из географов или правителей мог увидеть своими глазами весь процесс от изготовления волокна до очищения его в огне. Ткань, не боящаяся огня, была истинным чудом, поскольку своим существованием ставила под сомнение привычные представления о веществе и энергии.

§ 43. Сын прелюбодеяния

С горными расщелинами или узкими проходами как символами женского начала связывался любопытный предрассудок. Считалось, что человек, рожденный вне брака, не сможет пройти через такую щель. Представление носило массовый характер и поддерживалось групповым внушением, что, однако, не исключало скептического отношения к предрассудку со стороны здравомыслящих людей. Три истории, одна из которых анонимна, позволяют взглянуть на вопрос с разных сторон.

В персидской космографии проверка тайны рождения выглядит как обычай, а ее результат носит бесспорный характер. «В Индии между двумя горами есть расселина. Законнорожденный проходит через эту щель [благополучно]. Тот, кто рожден вне брака, пройти расселину не сможет. Там распознают законнорожденного от незаконнорожденного» (Чудеса мира. 301). Первоначально это известие относилось к Йемену.

В следующем сообщении, которое относится к событиям XII в., говорится о попытке проверить справедливость всеобщего заблуждения. Арабский шейх Усама ибн Мункыз столкнулся с загадочным случаем. Однажды он с шестьюдесятью всадниками направился из Боеры к Дамаску. Путь проходил к востоку от Мертвого моря. «По пути я проехал мимо ал-Кахфа и ар-Ракима, — сообщает шейх. — Я сделал там остановку и вошел помолиться в мечеть, не входя в находящийся там узкий проход; один из бывших со мной тюркских эмиров по имени Бершек захотел войти в эту узкую щель. Я сказал ему: „Что тебе там делать, молись снаружи“. „Нет бога, кроме Аллаха! — воскликнул он. — Порождение греха я что ли, чтобы не войти в эту теснину?“. „Что ты такое говоришь?“ — спросил я. Он отвечал: „Это такое место, что в него не войдет сын прелюбодеяния, не сможет войти“. Его слова заставили меня встать и войти в это место. Я помолился там и вышел, хотя Аллах знает, что я не верил тому, что он сказал. Потом подошло много солдат, и все входили туда и молились. Со мной в войске находился Барак аз-Зубейди, у которого был черный раб, очень набожный и много молившийся; это был самый тощий и худой человек. Он подошел к этому месту и старался изо всей мочи войти туда, но не оказался в состоянии это сделать. Бедняга плакал, печалился и убивался, но принужден был вернуться, не смогши войти» (Усама ибн Мункыз, с. 58).

Не доверять рассказу шейха оснований у нас нет. Остается предположить, что несчастный черный раб был не только глубоко верующим человеком. Сила предрассудков имела над ним особую власть. Будучи изгоем в среде арабов, он при случайных обстоятельствах оказался жертвой группового внушения. Узкий проход выявил и материализовал социальные и психологические связи черного раба с миром, в котором некая условность, обозначенная как законный брак, имела важное значение. Тайный страх раба, рожденного бастардом, в тестовой ситуации парализовал его волю. Ставшая для него непреодолимой щель явилась, если угодно, инструментом осознания себя.

В сакральной географии ислама пещеры с узким входом сохранили свою архаическую символику (в мифах первые люди родились в результате иерогамии Неба и Земли в хтонических пещерах-матках). Проникновение в узкий вход и последующий выход повторяли сексуальный акт, развитие эмбриона и роды, копировавшие, в свою очередь, образец: акт рождения первого человека, понимаемый как его появление из глубокой пещеры-лона. В Средние века это представление сохранилось в виде суеверия, легенды или просто метафоры. Комментарий Ибн Джузайй к рассказу Ибн Баттуты о горах, окружающих Мекку, вносит ясность в тестовую ситуацию с пещерой для моления. Трудности проникновения в лаз носили технический характер, однако молва приписывала им сверхценное значение. Обезоруживающее своей простотой объяснение Ибн Джузайй не вяжется с возвышенной мифологией.

Ибн Баттута ссылается на книгу ал-Азраки (ум. 858), который написал историю Мекки. Такого рода городские хроники возникли из интереса к истории священных мест, совпавшим с необходимостью составить нечто вроде путеводителя с описанием относящегося к ним ритуала^[134]. После того как в пещере скрылся Мухаммад, паук оплел вход, — эта подробность заимствована из сказочного арсенала, когда герой совершает чудесное бегство, а птицы, звери и насекомые приходят ему на помощь.

«Гора Джабал Саур на расстоянии одного фарсаха от Мекки, да возвеличит ее Аллах, по дороге, ведущей в Йемен. Здесь находится та пещера, которая послужила убежищем Посланнику Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует, когда он был изгнан из Мекки, да возвеличит ее Аллах, вместе с Абу Бакром ас-Сиддиком, да будет доволен им Аллах, как говорится об этом в святой Книге.

Ал-Азраки, например, утверждает в своей книге, что эта гора позвала Посланника Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует, по имени, сказав при этом: „Ко мне, о, Мухаммад, ко мне, до тебя я предоставляла приют уже семидесяти пророкам“. Затем, когда Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует, вошел в пещеру и скрылся в ней вместе со своим другом ас-Сиддиком, в тот же миг паук оплел паутиной вход в пещеру, а голубка снесла там яйцо по воле Аллаха, Великого и Всемогущего.

Многобожники [из Мекки], а вместе с ними был искусный следопыт, подошли к пещере и сказали: „Здесь следы обрываются“, — но когда они увидели паука с паутиной, опутавшей вход, и голубку, сидящую на яйцах, они сказали: „Никто не входил сюда“, — и повернули назад. Потом Абу Бакр сказал: „О, Посланник Аллаха, а если они вернутся?“ Он ответил: „Мы должны выйти отсюда“, — сказав это, он показал своей благословенной рукой на другой конец пещеры, где не было никакого выхода, и тут же, волей Царя нашего и Создателя всего сущего, открылась дверь. Люди посещают эту благословенную пещеру, пытаются войти в нее через тот же вход, через который вошел в нее Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует, дабы получить благословение, некоторым это удается, но есть и такие, которые застревают, и потом их оттуда с трудом и безжалостно вытаскивают. Другие предпочитают просто помолиться перед входом в пещеру. Местные жители говорят, что законнорожденный сможет войти в пещеру, а незаконнорожденный не сможет, вот это-то и пугает многих, ибо попытка может закончиться позором и бесчестием.

Ибн Джузайй добавил: „Рассказывали мне наши высокомудрые шейхи из тех, кто совершил паломничество, что причина трудностей при входе в пещеру заключается в том, что лаз в пещеру закрывает большой камень, лежащий в проходе. Когда пытающийся проникнуть в пещеру на животе, прижав голову к земле, ползет по проходу, его голова натыкается на камень, и он не может ни продвинуться вперед, ни попытаться ползти назад, ибо щека и грудь его прижаты к земле, и человек застревает, вытаскивают его из лаза с большим трудом. Но если ползти лежа на спине, препятствие можно преодолеть. Достигнув камня, ползущий приподнимает голову и, в полусидячем положении, потихоньку переваливает через камень сначала туловище, а уж затем ноги. Перевалившись, ему остается только встать на ноги, но уже в пещере» (Ибн Баттута, с. 215-217).

§ 44. Искусство исцеления

Продолжим тему группового внушения на примере магических лечебных практик. В средневековом Египте представление о необычайном искусстве древнеегипетских врачей сохранялось благодаря каменным рельефам с изображением человеческих фигур и забытых письмен. Секрет исцеления заключался в том, чтобы нанести на больную часть тела «правильный» текст. «В Мисре есть арка. На ней сделаны многочисленные рисунки. Над каждым рисунком что-то написано. Тот, у кого что-нибудь заболит, идет туда и пишет на заболевшей части своего тела то, что написано над этим органом на рисунке. Боль сразу же утихает» (Чудеса мира. 67). Не исключено, что многие фантомные боли действительно исчезали под действием магических букв.

Сходным образом происходило лечение в одном из языческих римских храмов, где случайно сохранились скульптуры богов. «В окрестностях Константинополя есть селение, в нем из камня выстроен дом. В том доме изготовлены всякого рода идолы. Тот, у кого заболит какая-либо часть [тела], если это будет женщина, идет к фигурке женщины. Мужчина идет к фигурке мужчины, ребенок — к изображению ребенка, кладет руку на изображение и трет в том месте, где у него болит. Боль сразу же проходит. Никто не знает, что это за талисман» (Чудеса мира. 103).

Византийцы полагали, что та или иная колонна в храме Св. Софии приносит облегчение от недугов. Страждующему следовало знать, прикосновение к какой колонне излечит его. По свидетельству пикардийского рыцаря Робера де Клари, ритуал проходил так: «Внутри монастыря были своды, которые тянулись вокруг и поддерживались толстыми и великолепными столпами, так что там не было ни одного столпа, который не был бы либо из яшмы, либо из порфира, либо из богатых драгоценных камней. И потом не было ни одного столпа, который не приносил бы исцеления: тот исцелял от боли в пояснице, когда об него терлись, тот исцелял от боли в боку, а другие помогали от других болезней» (Робер де Клари. LXXXV). «И мужи и жены целующе трутся персами и плещама около столпа того на исцеление болезнем, кий коем недугом болен бе», — сообщает Антоний Новгородский о целительных свойствах обитого медью столпа св. Георгия (Книга Паломник, с. 34).

Если в египетском варианте магические практики не нарушают мусульманского благочестия, поскольку совершаются у памятников забытой и, казалось бы, отвергнутой культуры, то в византийском варианте они явно выпадают из христианского контекста, однако этим обстоятельством можно пренебречь. Важно другое: структурированность и специализация отдельных элементов процесса исцеления указывают на диагностику, и это важно, поскольку лечение начинается с постановки диагноза.

§ 45. Лечебная пыль

В Средние века на Востоке ходило множество слухов о лечебных свойствах храмовой пыли. Однако пользу приносила лишь пыль, собранная в определенный день года. Как правило, это был главный храмовый праздник. Область применения лечебной пыли также была ограничена. Считалось, что пыль облегчает участь ужаленных змеями и скорпионами или пострадавших от укуса бешеных собак.

Свидетельство арабского географа Ибн ал-Факиха относится к городу Каликала (перс. Арз-и Рум), расположенного высоко в горах. Считалось, что в этом месте берут начало три реки — Евфрат, Кура и Араке. «К числу диковинок Армении относят дом в Каликале^[135] в одной христианской церкви; с наступлением „ночи пальм“ из того места, где стоит церковь, до утра выходит белая пыль, а с наступлением утра закрывается место выделения пыли до следующего раза. Монахи собирают ее и раздают народу. Особенность ее в том, что она помогает от яда и укуса скорпиона или змеи. Данник^[136] этой пыли по весу смешивают с водой, выпивает ее укушенный змеей или скорпионом, и боль утихает на месте. В этой пыли другая особенность; если ее продадут или обменяют за какие-либо мирские блага, то она не приносит пользы ее владельцу и не исцеляет его болезни»^[137]. Последнее обстоятельство определенно указывает на психологическую силу внушения, ибо страждущий получает пользу лишь от бескорыстно полученной пыли, как и ожидалось от божественного дара.

Спустя триста лет эти сведения излагали так: «Каликала — город в Армении. Оттуда вывозят ковры и аз-залали, которые называются кали. Жители искусны в их выделке. Там находится христианский храм Пальмовой Ветви. В нем большое помещение, в котором хранятся их свитки и кресты. Когда наступает ночь на вербное воскресенье, то открывается дверь в этом помещении и оттуда выносят белую пыль и бросают людям, и ее свойство — защита от скорпионов и змей. Если [пыль эту] весом в данник замешать [на воде] и укушенный выпьет ее — боль тут же утихнет» (ал-Бакуви. V. 52).

Анонимный автор персидской космографии рассказывает о том, как он посетил разрушенную христианскую церковь, камням которой молва приписывала особое лечебное свойство. «В Малой Армении есть разрушенная церковь. В ней лежит камень, называемый йазаки. Если немного поскоблить его, смешать [порошок] с водой и дать выпить укушенному собакой, ему сразу станет лучше. Свойство это удивительное. Сию местность я, раб, видел и [действие лекарства] проверил» (Чудеса мира. 271).

Ал-Бируни, со ссылкой на Ибрахима ал-Вали, пишет о «каменном клее», который в свое время был изготовлен из мелкого мрамора и клея, получаемого из коровьей кожи. Клей использовался как скрепляющий материал, порошку из него молва приписывала лечебный эффект: «В Хомсе имеется христианская церковь, которая построена из мрамора и с внутренней стороны покрыта „каменным клеем“. Мусульмане, когда находят удобный случай, соскабливают этот [клей для] лечения ран» (ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 646). Также поступали и с песчаником: «Саме ал-балат, который вместо гипса находится между камнями Эдесской церкви, до настоящего времени соскабливают железом и применяют для лечения» (ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 168).

Представление о лечебном свойстве храмовой пыли не исчезало, даже если древний храм был переделан в мечеть. «Есть мечеть, которую называют Фарика. В мечети находятся две колоны. Никто не знает, из чего они [сделаны]. Говорят, будто они из драгоценного камня. Император Византии хотел увезти колонны в [свою] церковь. Народ устроил великое сборище и не позволил, заявив:

— Мы не дадим увезти в другое место украшение нашей мечети!

— Продайте за деньги! — предложил император.

— Не продадим колонны из мечети в дом дэва! — отвечали они. Колонны спрятали в чехлы. По пятницам чехлы снимают и дозволяют народу смотреть на них. В [мечеть] привозят укушенного змеей и ножом соскабливают немного от колонны и дают ему. Сразу же яд обезвреживается. Каждому скоблить не разрешают, говоря: „Колонны от скобления стали тоньше“» (Чудеса мира. 101).

С рассказами об этих колоннах происходили удивительные вещи. По сведениям ал-Джайхани, византийский царь хотел купить эти колонны по той причине, что из них по пятницам сочилась вода. Римские мраморные колонны были предметом воображаемого соперничества мужду мусульманами и византийцами. Обе стороны претендовали на древнее наследство. В 1325 г. Ибн Баттута в окрестностях Иерусалима посетил пограничную крепость Аскалан. И крепость и мечеть лежали в руинах: «На южной стороне этого святилища большая мечеть, известная как мечеть Умара, от нее теперь ничего не осталось, кроме стен. Среди них стоят или лежат великолепные мраморные колонны. Среди них и прекрасная красная колонна, о которой люди рассказывают, что христиане вывезли ее к себе в страну, но потом друг она исчезла, и нашли ее опять на старом месте, в Аскалане» (Ибн Баттута, с. 88).

И еще один пример целительного свойства храмовой земли. «Дайр Са‘ид находится на западе от Маусила. Это монастырь красивой постройки с обширным двором. В весенние дни он покрыт диковинными цветами. Его земля имеет удивительное свойство отвращать страдания от укусов скорпионов. Если насыпать ее в их обиталище, те сразу же гибнут» (ал-Бакуви. IV. 53).

Жители Химса использовали для лечения глину, которая получала особую силу от талисмана. В географии Закарийи ал-Казвини сообщается: «Укрепленный город Химс находится в Сирии. Там самая лучшая почва и воздух во всей Сирии, много источников, лесов и почти не жалят скорпионы и змеи. Если выполоскать одежду водой Химса и надеть, то не приблизятся к человеку скорпионы. Из чудесных вещей этого города упоминают изображение на дверях мечети, которая находится в стороне еврейской синагоги. Верхняя часть украшения на двери изображает женщину, а нижняя — скорпиона. Если взять мягкую глину и приложить к изображению, а потом бросить в воду и отпить, это будто бы тотчас облегчает боль от укуса скорпиона»^[138].

В арабских медицинских книгах чудодейственная храмовая пыль не упоминается. Что же касается мер по противодействию ядовитым укусам, то у врачей имелась теория, сформулированная Ибн Синой, и основанные на ней рекомендации. Согласно «Канону», применялись хорошо известные сложносоставные противоядия.

«Знай, что величайшим законом при лечении от ужаления является усиление прирожденной теплоты и возбуждение ее к отпору, как это делают терьяк и лу’ба барбарийа, чтобы привести яд в движение и изгнать его наружу, причем мы должны иметь в виду укрепление внутренностей. Затем следует изгнать яд и уничтожить его действие лекарствами для питья и мазями, способными это сделать по известному особому или природному свойству. (...) Питьевые средства против ядов — это либо терьяки и бадзахры — общие или особые для данного яда, либо лекарства, противоположные яду по натуре, как, например, асафетида, противоположная по своим свойствам яду скорпиона. Или же это суть лекарства, которые направляют яд наружу, двигая наружу соки, каковы потогонные лекарства, или вещества, отклоняющие соки от направления движения яда, так что яд, как мы уже говорили, не находит для себя переносчика — таковы послабляющие и рвотные, а также мочегонные средства при ужалении, или, наконец, лекарства, отгоняющие материю вдаль от главенствующих [органов], так что это отталкивает движущийся к ним яд; так действуют те же слабительные, рвотные и мочегонные» (Ибн Сина. Канон. IV. 6. 3. 1).

Ибн Сина называет следующие питьевые лекарства от укусов: «Хорошее средство от этого — дать выпить семян клевера в воде или в вине или отвара трех сортов ромашки. Бобровая струя действует замечательно, что же касается молока лагийи^[139] — а лагийя, я полагаю, терьяк, называемый бушанджи и фарави — то он очень помогает от укусов всех гадов и в особенности гадюк. Полезны также цитварный корень, буха, биш муш^[140], ноготки, семя базаварда^[141], кресс, кумин, который похож на чернушку, любисток, чеснок, кожица листьев можжевельника с перцем и самый перец. (...) Семя цитрона противодействует всякому яду; за раз его принимают два мискала. Корень вонючей ферулы полезен от всех ядов, как и плод прутняка, масло и семена бальзамного дерева, самый прутняк, грецкие орехи с инжиром, лесные орехи, горечавка, опопанакс с аристолохией, цветки олеандра и его листья. Свежие плоды чинара замечательны в этом отношении, как и китайская корица, жженый козий кал в повязке или в питье, дубровник и любисток, а также речной рак с молоком, ажгон, сагапен, фисташки с вином, мята и ее отвар, в питье и в повязке, девясил, тысячелистник, дикий тмин, агарик и три дирхама корня асфоделя» (Ибн Сина. Канон. IV. 6. 3. 2). Можно привести и отдельный список питьевых лекарств при укусе скорпиона. Существовал широкий выбор средств, включающий вполне доступные растения, например: одуванчик, базилик, семена дикого щавеля. Применение же храмового порошка даже не обсуждается.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

Источники

Абу Дулаф — Вторая записка Абу Дулафа / Изд. текста, пер., введ. и коммент. П. Г. Булгакова и А. Б. Халидова. М., 1960. (Памятники литературы народов Востока. Тексты. Малая серия. V)

Абу Хамид ал-Гарнати — Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131-1153 гг.). Публикация О. Г. Большакова, A. JI. Монгайта. М., 1971.

Августин. О граде Божием — Блаженный Августин. О граде Божием в двадцати двух книгах. Киев, 1906-1910. (Репринт, М., 1994)

Авл Корнелий Целъс — Авл Корнелий Цельс. О медицине (в восьми книгах) / Пер. с лат. под ред. В. Н. Терновского и Ю. Ф. Шульца. М., 1959.

Аммиан Марцеллин — Аммиан Марцеллин. Римская история / Пер. с лат. Ю. А. Кулаковского, А. Сонни; науч. ред. Л. Ю. Лукомский. СПб., 1994.

Анания Ширакаци — Анания Ширакаци. Космография / Пер. с древнеармян., пред. и коммент. К. С. Тер-Давтян и С. С. Аревшатян. Ереван, 1962.

Арабские источники VII-X вв. — Арабские источники VII-X веков по этнографии и истории Африки южнее Сахары / Подготовка текстов и пер. Л. Е. Куббеля и В. В. Матвеева. М.; Л., 1960. Т. 1.

Арабские источники Х-ХІІ вв. — Арабские источники Х-ХІІ вв. по этнографии и истории Африки южнее Сахары / Подготовка текстов и пер. Л. Е. Куббеля и В. В. Матвеева. М.; Л., 1965. Т. 2.

Арабские источники ХІІ-ХІІІ вв. — Арабские источники XII— XIII вв. по этнографии и истории Африки южнее Сахары / Подготовка текстов и пер. Л. Е. Куббеля и В. В. Матвеева. Л., 1985. Т. 3.

Арабские источники XIII-XIV вв. — Арабские источники XIII—XIV вв. по этнографии и истории Африки южнее Сахары / Пер. с араб. Л. Е. Куббеля, В. В. Матвеева, М. А. Толмачевой при участии Н. А. Добронравина. М., 2002. Т. 4.

Аракел Даврижеци — Аракел Даврижеци. Книга историй / Пер. с арм., предисл. и коммент. Л. А. Ханларян. М., 1973.

Армянская география — Армянская география VII века по P. X. (приписываемая Моисею Хоренскому) / Текст и перевод с присовокуплением карт и объяснительных прим. издал К. П. Патканов. СПб., 1877.

Армянские источники — Армянские источники о монголах. Извлечения из рукописей XIII—XIV вв. / Пер. с древнеарм., предисл. и примеч. А. Г. Галстяна. М., 1962.

ал-Ауфи — Садид ад-дин Мухаммад ал-‘Ауфи. Джавами* ал-хикайат ва лавами' ар-ривайат («Собрание рассказов и блестящие истории»). Сокровищница восточной мудрости / Под. изд., пер. с персид., коммент. Тимура К. Бейсембиева. Алма-Ата, 2005.

Афиней. Пир мудрецов — Афиней. Пир мудрецов. В пятнадцати книгах. Кн. I-VIII / Изд. подг. Н. Т. Голинкевич, М. Г. Витковская, А. А. Григорьева, О. JI. Левинская, Б. М. Никольский. М., 2003.

Ахмад ибн Маджид. Лоция — Шумовский Т. А. Три неизвестные лоции Ахмада ибн Маджида, арабского лоцмана Васко да-Гамы. М.; Л., 1957.

Ахмад ибн Маджид. Книгапольз — Ахмад ибн Маджид. Книга польз об основах и правилах морской науки: Арабская морская энциклопедия XV в. / Крит, текст, пер., коммент, исслед. и указ. Т. А. Шумовского. М., 1985. Т. 1-2.

Ахмед ибн Фадлан Ковалевский А. П. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. Статьи, переводы и комментарии. Харьков, 1956.

Бабур-наме — Бабур-наме. Записки Бабура / Пер. М. Салье. Ташкент, 1958.

ал-Бакуви — ‘Абд ар-Рашид ал-Бакуви. Китаб Талхис ал-асар ва‘аджа’иб ал-малик ал-каххар. («Сокращение книги о „памятниках“ и чудесах царя могучего») / Изд. текста, пер., предисл., прим. и прил. 3. М. Буниятова. М., 1971.

ал-Бируни. Хронология — Абу Рейхан Бируни. Избранные произведения. Т. I: Памятники минувших поколений / Пер. с араб, и прим. А.М. Салье. Ташкент, 1957.

ал-Бируни. Индия — Абу Рейхан Бируни. Избранные произведения. Т. II: Индия. / Пер. с араб. А. Б. Халидова и Ю. Н. Завадовского. Ташкент, 1963.

ал-Бируни. Книга о лечебных веществах — Абу Рейхан Бируни. Избранные произведения. Т. IV: Фармакогнозия в медицине (Китаб ас-сайдана фи-т-тибб) / Исслед., перевод, прим. и указ. У. И. Каримова. Ташкент, 1973.

ал-Бируни. Минералогия — Абу-р-Райхан Мухаммед ибн Ахмед ал-Бируни. Собрание сведений для познания драгоценностей (Минералогия) / Пер. с араб. А. М. Беленицкого. [Л.], 1963.

Бузург ибн Шахрияр — Бузург ибн Шахрияр. Чудеса Индии / Пер. с араб. P. Л. Эрлих; Под ред. И. Ю. Крачковского. М., 1959.

Временник — Временник Георгия Монаха (Хроника Георгия Амартола) / Русский текст, коммент., указ. В. А. Матвиенко, JI. И. Щеголева. М., 2000.

Геопоники — Геопоники. Византийская сельскохозяйственная энциклопедия X века / Введ., пер. с греч. и коммент. Е. Э. Липшиц. М.; Л., 1960.

Геродиан — Геродиан. История императорской власти после Марка в восьми книгах / Пер. Н. М. Ботвинник, А. К. Гаврилова, С. Дурова, Ю. К. Поплинского, М. В. Скржинской, Н. В. Шебалина. СПб., 1995.

Гильберт. О магните — Гильберт В. О магните, магнитных телах и о большом магните — Земле. Новая физиология, доказанная множеством аргументов и опытов / Пер. с лат. А. И. Доватура. М., 1956.

Горсей — Джером Горсей. Записки о России. XVI—XVII в. / Вступ, ст., пер. и коммент. А. А. Севастьяновой. М., 1990.

Григорий Турский — Григорий Турский. История франков / Изд. подготовила В. Д. Савукова. М., 1987.

Диоген Лаэртский — Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / Пер. М. Л. Гаспарова. Общ. ред. А. Ф. Лосева. М., 1979.

Диодор Сицилийский — Diodorus Siculus. Library of History / Ed. by H. Oldfather and R. M. Peer. Vol. 2. Harvard Univ. Press, 1935.

Диоскорид. О лекарственных средствах — La «Materia medica» de Dioscorides. Transmision medieval у renacentista / Рог С. E. Dubler у E. Teres. Vol. II. Tetuan у Barcelona, 1952-1957.

Еврейские путешественники — Три еврейских путешественника / Пер. и прим. П. В. Марголина. Иерусалим; М., 2004.

Записки итальянцев — Путевые записки итальянских путешественников XIV в. / Пер. со староитальянского и прим. Н. В. Котрелева. Вступ, ст. И. М. Фильштинского // Восток — Запад. Исследования. Переводы. Публикации. М., 1982.

Ибн ал-Араби. Путы для готовящегося вскочить — Ибн ал-Араби. Мекканские откровения (ал-Футухат ал-маккийа) / Введ., пер. с араб., прим. и библиограф. А. Д. Кныша. СПб., 1995.

Ибн Баттута — Путешествия Ибн Баттуты. Арабский мир и Центральная Азия / Пер. с араб., введение, историко-лингвистический коммент. Н. Ибрагимова, Т. Мухтарова. Ташкент, 1996.

Ибн Джубайр — Ибн Джубайр. Путешествие / Пер. с араб., вступит. ст. и прим. Л. А. Семеновой. М., 1984.

Ибн аз-Зубайр — Семенова JI. А. Ибн аз-Зубайр о Фатимидах // Письменные памятники Востока. Историко-филологические исследования: Ежегодник 1975. М., 1982.

Ибн Сина. Книга Исцеления — Беленицкий А. М. Геолого-минералогический трактат Ибн Сины // Известия отделения обществ, наук АН ТаджССР. 1953. Вып. IV.

Ибн Сина. Канон — Абу Али Ибн Сина (Авицена). Канон врачебной науки. Книга И: О простых лекарствах / Пер. с араб. Ю. Н. Завадовского, С. М. Мирзаева при участии М. А. Салье. Ташкент, 1956.

Ибн ал-Факих — Ибн ал-Факих. Акбар ал-булдан (Известия о странах) / Введ., пер. с араб., издание текста и коммент. А. С. Жамкочяна. Ереван, 1979.

Ибн Хордадбех — Ибн Хордадбех. Книга путей и стран / Пер. с араб., коммент., исслед. Н. Велихановой. Баку, 1986.

Иоанн Хилъдесхаймский — Иоанн Хильдесхаймский. Легенда о трех святых царях / Пер. с нем. А. Ярина. М., 1998.

Иордан де Северак — После Марко Поло: Путешествия западных чужеземцев в страны Трех Индий / Пер. с лат. и староитал. яз., вступит, статья и прим. Я. М. Света. М., 1968. (Путешествия по странам Востока):

Иосиф Флавий. Иудейская война — Иосиф Флавий. Иудейская война / Пер. с древ.-греч. М. Финкельберг и А. Вдовиченко под ред. А. Ковельмана. М.; Иерусалим, 1996.

Исидор Севильский. О природе вещей — Исидор Севильский. О природе вещей / Пер. с лат. Т. Ю. Бородай // Социально-политическое развитие Пиренейского полуострова при феодализме. М., 1985.

Исидор Севильский. Этимологии — Из «Этимологий» Исидора Севильского / Вступ, ст., пер. и публ. Е. М. Леменевой // Одиссей. Человек в истории. 1998. М., 1999.

История мар Ябалахи — История мар Ябалахи III и раббан Саумы / Пер., предисл. и коммент. Н. В. Пигулевской. М., 1958.

Иилох. Книга о природе — Ишох. Книга о природе / Критический текст, пер. с древнеарм. и предисл. С. Варданян. Ереван, 1979.

Йакут ал-Хамави. Словарь стран — Йакут ал-Хамави. Му’джам ал-Булдан (Словарь стран) / Пер. с араб., прим. О. Б. Фроловой // Материалы по истории Средней и Центральной Азии Х-ХІХ вв. Ташкент, 1988.

Ким Бусик — Ким Бусик. Самгук саги. Летописи Когурё. Летописи Пэкче. Хронологические таблицы / Изд. текста, пер., вступ, ст. и коммент. М. Н. Пака. М., 1995.

Киракос Гандзакеци — Киракос Гандзакеци. История Армении / Пер. с др.-арм., предисл. и коммент. Л. А. Ханларян. М., 1976.

Книга Паломник — Книга Паломник. Сказание мест святых во Цареграде Антония архиепископа новгородского в 1200 году / Под ред. X. М. Лопарева // Православный Палестинский сборник. СПб., 1899. Т. 17. Вып. 3.

Книга чудес — Марко Поло. Книга чудес: Отрывок из «Книги чудес света» из Нац. библиотеки Франции (MS. fr. 2810) / Ст. Ф. Авиля. М., 2003. (факсимиле)

Коран — Коран / Пер. и коммент. И. Ю. Крачковского. Изд. 2-е. М., 1986.

Лахорский тафсир — Толкование Корана (Лахорский тафсир) / Пер. с перс., введение, прим. и указ. Ф. И. Абдуллаевой. М., 2001.

Лев Африканский — Лев Африканский. Африка — третья часть света. Описание Африки и достопримечательностей, которые в ней есть / Пер. с итал., коммент. и ст. В. В. Матвеева. Л., 1983.

Лжеплутарх. О реках — Торшилов Д. О. Античная мифография: мифы и единство действия; с приложением аргументов Аристофана Византийского и «О реках» Лжеплутарха. СПб., 1999.

Луций Ампелий — Луций Ампелий. Памятная книжица / Изд. подготовил А. И. Немировский. СПб., 2002.

Марбод Реннский. Лапидарий — Минералы в медицине античности и средних веков / Сб. науч. трудов под ред. Ю. Ф. Шульца. М., 1985.

Марко Поло — Книга Марко Поло / Пер. старофр. текста И. П. Минаева; ред. и вступ, ст. И. П. Магидовича. М., 1956.

ал-Масуди — Ал-Масуди. Золотые копи и россыпи самоцветов. (История Аббасидской династии: 749-947 гг.) / Составление, пер. с араб., прим., коммент и указ. Д. В. Микульского. М., 2002.

Махмуд ибн Вали — Махмуд ибн Вали. Море тайн относительно доблестей благородных. (География) / Введ., пер., прим., указ. Б. А. Ахмедова. Ташкент, 1977.

Медицина Плиния — Медицина в памятниках латинской и греческой литературы / Под общей ред. Ю. Ф. Шульца. М., 1966.

Медицинский трактат — Византийский медицинский трактат XI-XIV вв. / Пер. с древнегреч., вступ, ст., коммент., указ. Г. Г. Литаврина. СПб., 1997.

ал-Мукаддаси — Ал-Мукаддаси. Ахсан ат-такасим фи ма‘рифат ал-акалим («Лучшее разделение для познания климатов»): климаты ад-Дайлам и ар-Рихаб / Пер. с араб., введение, коммент., указ. Н. И. Серикова, под ред. В. М. Бейлиса // Восточное историческое источниковедение и специальные исторические дисциплины: Сб. ст. М., 1994. Вып. 2.

Мхитар Гераци — Оганесян JI. А. История медицины в Армении. Ереван, 1946. Т. II.

Насир-и Хусрау. Сафар-наме — Насир-и Хусрау. Сафар-наме. Книга путешествия / Пер. и вступ, статья Е. Э. Бертельса. М.; Л., 1933.

Никита Хониат — Никита Хониат. История со времени царствования Иоанна Комнина (1186—1206) / Пер. с греч. Н. В. Чельцова. Рязань, 2003. Т. 2.

Низами Гянджеви — Низами Гянджеви. Искандер-наме: [Поэма об Александре Македонском] / Пер. с фарси и коммент. Е. Э. Бертельса, А. К. Арендса. Баку, 1983.

Одорик де Порденоне — Sinica Franciscana, vol. I: Itinera et relationes Fratrum Minorum saeculi XIII et XIV. Collegit, ad fidem codicum redegit et adnotavit P. Anastasius Van Den Wyngaert O.F.M. Quaracchi-Firenze, 1929. P. 413-495.

Ориген. Против Цельса — Против Цельса. Апология христианства. Сочинение Оригена, учителя Александрийского / Пер. с греч. Л. Писарева. М., 1996.

ПВЛ — Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г. / Подготовка текста, пер., статьи и коммент. Д. С. Лихачева. СПб., 1996.

ПЛДР. XV в. — Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XV века. М., 1982.

Плиний. XXXVII (Минералогия) — Минералы в медицине античности и средних веков / Сб. науч. трудов под ред. Ю. Ф. Шульца. М., 1985.

Плутарх. Сравнительные жизнеописания — Плутарх. Сравнительные жизнеописания. В 2 томах / Издание подготовили С. С. Аверинцев, М. Л. Гаспаров, С. П. Маркиш. М., 1994. Т. I.

Полное описание вселенной и народов — Полякова С. В., Феленковская И. В. Анонимный географический трактат «Полное описание вселенной и народов» // Византийский временник. М., 1956. Т. VIII.

Помпоний Мела — Помпоний Мела. О положении земли / Пер. С.К. Апта // Античная география / Сост. М. С. Бондарский. М., 1953.

Прохладный вертоград — Книга, глаголемая «Прохладный вертоград» / Сост., предисл., вступ, ст., пер., коммент. Т. А. Исаченко. М., 1997.

Пьер де Марикур — Пьер из Марикура. Послание о магните / Вводная статья, пер. и прим. В. П. Зубова //Труды Ин-та истории естествознания и техники. М., 1959. Т. 22.

Робер де Клари — Робер де Клари. Завоевание Константинополя / Пер., статья и коммент. М. А. Заборова. М., 1986.

Роджер Бэкон. Введение — Роджер Бэкон. Введение к трактату псевдо-Аристотеля «Тайная тайных» / Пер. с лат. А. Г. Вашестова //Герметизм. Магия. Натурфилософия в европейской культуре. ХІІІ-ХІХ вв. М., 1999.

Роджер Бэкон. О тайных деяниях — Роджер Бэкон. Избранное / Пер. с лат. М., 2005 (Францисканское наследие. Т. IV).

Руи Гонсалес де Клавихо — Руи Гонсалес де Клавихо. Дневник путешествия в Самарканд ко двору Тимура (1403-1406) / Пер. со староиспан., предисл. и коммент. И. С. Мироковой. М., 1990.

Сводка — Стихийные бедствия и экстремальные явления на Ближнем и Среднем Востоке (VII—XVII вв.) / Сост. 3. М. Буниятов. Баку, 1990.

Секст Эмпирик — Секст Эмпирик. Три книги пирроновых положений // Секст Эмпирик. Сочинения в двух томах. М., 1976. (Философское наследие)

Сенека. О природе — Луций Анней Сенека. Философские трактаты / Пер. с лат., вступ, ст. и коммент. Т. Ю. Бородай. СПб., 2000.

Сказание об Индийском царстве — Баталин Н. Сказание об Индийском царстве. Воронеж, 1876. (Филологические записки. Приложения)

Сказание о камнях — Джанашвили М. Г. Драгоценные камни, их названия и свойства (Из грузинского сборника X в.) // СМОМПК. Тифлис, 1898. Вып. 24.

Солин — Гай Юлий Солин. Собрание достопамятных сведений / Пер. с лат. И. И. Маханькова // Знание за пределами науки. Мистицизм, герметизм, астрология, алхимия в интеллектуальных традициях I-XIV веков. М., 1996. Лат. текст: Solinus Caius Julius. Collectanea rerum memorabilium / Ed. Th. Mommsen. Berlin, 1895.

Страбон — Страбон. География в 17 книгах / Пер., ст. и коммент. Г. А. Стратановского; Под общ. ред. С. Л. Утченко; Ред. перевода О. О. Крюгер; Репр. воспроизведение изд. 1964 г. М., 1984.

ас-Суйути — Джалал ad-Дин Абд ар-Рахман ас-Суйути. Кашф ас-салсала’ ан васф аз-залзала (Трактат о землетрясениях) / Пер. с араб., коммент. и прим. 3. М. Буниятова, Д. А. Искандерова. Баку, 1983.

Танские хроники — Малявкин А. Г. Танские хроники о государствах Центральной Азии. Тексты и исследования. Новосибирск, 1989.

ат-Танухи — Абу Али аль-Мухассин ат-Танухи. Занимательные истории и примечательные события из рассказов собеседников / Пер. с араб., пред. и прим. И. М. Фильштинского. М., 1985.

Тимофей. О животных — Юрченко А. Г. Тигрица и грифон. Сакральные символы животного мира. СПб., 2002.

Усама ибн Мункыз — Усама ибн Мункыз. Книга назидания / Пер. с арабского М. А. Салье, под ред. и с прим. И. Ю. Крачковского. М., 1958.

Физиолог — Физиолог / Изд. подгот. Е. И. Ванеева. СПб., 1996.

Флавий Арриан — Флавий Арриан. Индика / Пер. и коммент. М. Д. Бухарина // Бонгард-Левин Г. М., Бухарин М. Д., Вигасин А. А. Индия и античный мир. М., 2002.

Флавий Филострат — Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского / Изд. подготовила Е. Г. Рабинович. М., 1985.

Хильдегарда Бингенская. О тонкостях различных свойств творений Божьих — Hildegard. Subtilitates diversarum naturarum creaturarum / J. Migne // PL. 1855. T. 197. Col. 1117-1352.

Хубайш Тифлиси — Абу-л-Фазл Хубайш Тифлиси. Описание ремесел (Байан ан-сана’ат) / Пер. с перс., введ. и коммент. Г. П. Михалевич. М., 1976. (Памятники письменности Востока. LIII)

Цицерон. О природе богов; О дивинации — Цицерон. Философские трактаты / Пер. с лат. И. М. Рижского. М., 1985.

Чжоу Цюй-фэй — Чжоу Цюй-фэй. За хребтами. Вместо ответов (Лин вай дай да) / Пер. с кит., введение, коммент. и прил. М. Ю. Ульянова. М., 2001. (Памятники письменности Востока)

Чудеса мира — ‘Аджа’иб ад-дунйа (чудеса мира) / Критический текст, пер. с перс., введение, коммент. и указ. Л. П. Смирновой. М., 1993. (Памятники письменности Востока. LXXXIII).

Шилътбергер — Иоганн Шильтбергер. Путешествие по Европе, Азии и Африке с 1394 года по 1427 год / Пер. со старонем. Ф. К. Бруна. Издание, редакция и прим. 3. М. Буниятова. Баку, 1984.

Шэнь Ко. Записи бесед в Мэнси — Шэнь Ко. Записи бесед в Мэнси / Пер. с древнекит. и прим. И. А. Алимова // Петербургское востоковедение. СПб., 2002. Вып. 10.

Элиан. О свойствах животных — Aelian. On the characteristics of animals, with an english translation by A. F. Scholfield. In three vols. 1-3. London, Cambridge, Mass., 1958-1959.

* * *

Itinerarium — Sinica Franciscana, vol. I: Itinera et relationes Fratrum Minorum saeculi XIII et XIV. Collegit, ad fidem codicum redegit et adnotavit P. Anastasius Van Den Wyngaert O.F.M. Quaracchi-Firenze, 1929. P. 164-332.

R. Bacon. Opus tertium, cap. II // Rogeri Bacon Opera quaedam hactenus inedita. Ed. J. S. Brewer. London, 1859. Vol. I Zakariyya al-Qazwini — Zakarija Ben Mahmud el-Cazwini’s Kosmographie. Die Wunder der Schopfund / Hrsg. von F. Wustenfeld. Gottingen, 1848. (Пер. с араб. Ю. Б. Гавриловой).

Литература

Абдуллаева Ф. И. Персидская кораническая экзегетика. Тексты, переводы, комментарии. СПб., 2000.

Авакян С. В., Коваленок В. В. Неопознанные явления — «проделки» плазмы? // Природа. 1992. № 6.

Акишев К. А. Резной нефрит из Отрара // Археологическое исследование в Отраре. Алма-Ата, 1977.

Аксентон Ю. Д. Сведения о драгоценных камнях в Изборнике Святослава 1073 г. и некоторых других памятниках // Изборник Святослава 1073 г. Сб. ст. М., 1977.

Алтухов В. М. Рождение металлов // Изида. 1912. № 5.

Асадов Ф. М. Рассказ Саллама Тарджумана о путешествии к стене йаджуджа и маджуджа в свете умонастроений багдадского общества в середине IX века // «Восток: прошлое и будущее народов». IV Всесоюзная конференция востоковедов. Тез. док. и сообщений. Махачкала, 1-5 окт. 1991, М., 1991. Т. II.

Аткинсон О. Столкновение с Землей: астероиды, кометы и метеороиды. Растущая угроза. СПб., 2001.

Бабенко ВГаков В. Четыре истории пирамид // Наука и религия. No 10.

Бакина В. И. Космос в произведениях древних философов. М., 2003.

Банк А. В. Гемма с изображением Соломона // Византийский временник. М., 1956. Т. VIII.

Барский JI. А. «Принцы» и «нищие» в царстве минералов. М., 1988.

Бек В. В., Мушкетов Н. В. Нефрит и его месторождения // Горный журнал. СПб., 1882. Т. 2.

Белецкий Л., Вилинбахов В. Нашествие с неба // Техника — молодежи. 1983. № 6.

Бертельс А. Е. Поэтический комментарий Шаха Ни‘матуллаха вали на философскую касыду Насир-и Хусрау // Сад одного цветка. Статьи и эссе. М., 1991.

Богданович К. Месторождения нефрита в Куэнб-Луне (Записки Минералогического общества, 29). СПб., 1892.

Бондарко Н. А. Храм Грааля в романе Альбрехта фон Шарфенберга «Младший Титурель»: готическая реализация кельтского мотива // Язык и культура кельтов. СПб., 2003.

Бордон В. Е. Каменный калейдоскоп (очерки о жизни камня). Минск, 1987.

Бронихтэйн В. А. Гигантские метеориты XX века //Природа. 1999. №3.

Буниятов 3. М. Материалы из сочинений Закарийи ал-Казвини об Азербайджане // Известия АН АзССР. Серия истории, философии и права. Баку, 1976. № 3.

Ванеян С. С. Храм и Грааль в западном средневековье // Храм земной и небесный. М., 2004.

В геммах великая сила. Легенды и были о минералах / Вступ, ст., пер. с лат. Ю. Ф. Шульца. М., 1994.

Васильев А. А. Агапий Манбиджский, христианский арабский историк X века // Византийский временник. 1904. Т. XI.

Васильев А. А. Мавзолей как одно из чудес света у Агапия Манбиджского //Христианский Восток. 1913. Т. II. Вып. 1.

Велиханова Н. М. Арабские географы-путешественники об Азербайджане. Баку, 1974.

Виноградова Н. А. Космогоническая символика храма неба в Пекине // Грани творчества: сб. науч. ст. М., 2005. № 2.

Воронин А. А. Небесный Камень Грааль / / Наука и религия. 1999. Ия 2.

Герхардт М. Искусство повествования (Литературное исследование «1001 ночи»). М., 1984.

Гетчинсон Г. Н. Вымершие чудовища. М., 1897.

Гимадеев Р. А. О восточных параллелях сказке о кольце Поликрата // История и филология древнего и средневекового Востока. М., 1987.

Григорьев В. В. Об арабском путешественнике X в. Абу Долефе и странствовании его по Средней Азии // Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1872. Ч. CLXIII, сентябрь, отд. И.

Гуковский М. А. Итальянские энциклопедии XIII-XVI вв. // Труды Института книги, документа и письма. М., 1932. Т. 2.

Гумбольдт А. Космос. Опыт физического мироописания. М., 1982. Т. 2.

Даркевич В. П. Топор как символ Перуна в древнерусском язычестве //СА. 1961. №4.

Демидчик В. П. Описание шестого и седьмого климатов в «Асар ал-билад ва ахбар ал-‘ибад» Закарийа ал-Казвини // Восточная филология. Душанбе, 1974. Вып. III.

Демидчик В. П. «Геология» Закарийа ал-Казвини //Восточная филология. Душанбе, 1976. Вып. 4.

Демидчик В. Я. Мир чудес в арабской литературе XIII—XIV вв. М., 2004.

Дмитриев А. Я., Журавлев В. К. Тунгусский феномен 1908 года — вид солнечно-земных взаимосвязей. Новосибирск, 1984.

Дункелъ А, Дункель X. Храм в Баальбеке: обитель богов // Эрих фон Дэникен. Наследие богов. Вокруг света по следам пришельцев из космоса. М., 2004.

Жабин А. Г. Жизнь минералов. М., 1976.

Зимовский Ф. Я., Дронова В. И. Чудеса и загадки природы в свете науки. М., 1944.

Зоткин И. Т. Аномальные сумерки, связанные с Тунгусским метеоритом // Метеоритика. 1969. Вып. 29.

Землеведение К. Риттера. География стран Азии, находящихся в непосредственных отношениях с Россиею. Восточный или Китайский Туркестан / Перевел В. В. Григорьев. СПб., 1873. Вып. 2.

Известие о метеорном камне, упавшем в селении Долговоля, Волынской губернии, в 1864 году. СПб., 1866.

Из Шестоднева Иоанна Экзарха Болгарского / Пер. и прим. Г. С. Баранковой // Русская речь. 1993. № 5.

Иностранцев К. А. Торжественный выезд Фатимидских халифов // Записки Восточного отделения Имп. Русского археологического общества. СПб., 1906. XVII.

Иоселиани А. Д. Восток-Запад: система «человек-природа» в священных писаниях. М., 2000.

Ипатов С. Я. Миграция небесных тел в Солнечной системе. М., 2000.

Кайуа Р. Миф и человек. Человек и сакральное / Пер. с фр. М., 2003.

Кайуа Р. В глубь фантастического. Отраженные камни. СПб., 2006.

Караулов Я. А. Сведения арабских географов IX и X вв. по P. X. о Кавказе, Армении и Адербейджане. II. Ибн ал-Факих // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1902. Вып. 31.

Кащеев Б. Л., Лебединец В. Я., Лагутин М. Ф. Метеорные явления в атмосфере Земли. М., 1967.

Квастад Я. Б. Древние суеверия? Паранормальные явления в древненорвежской литературе и Библии в свете современной науки. Петрозаводск, 2003.

Крачковский И. Ю. Южно-арабский амулет. (Из коллекции Н. П. Лихачева) // Записки Восточного отделения Имп. Русского археологического общества. СПб., 1917. Т. 24.

Крачковский И. Ю. Сасанидская чаша в стихах Абу Нуваса // Сб. статей по археологии и византиноведению, издаваемый семинарием им. Н. П. Кондакова. «Seminarium Kondakovianum». Прага, 1928. Т. 2.

Крачковский И. Ю. Избранные сочинения. М.; Л., 1957. Т. IV.

Кунц Д. Ф. Мистические свойства драгоценных камней: любопытные предания о драгоценных камнях. М., 2004.

Лебединский В. И., Кириченко Л. П. Камень и человек. М., 1974.

Левицкий Т. Средневековые арабские авторы о минеральных богатствах Африки и их эксплуатации // История, социология, культура народов Африки. Статьи польских ученых. М., 1974.

Марковин В. И. Сердолик — «камень счастья» // Новое в советской археологии. М., 1965.

Марр Н. Я., Смирнов Я. И. Вишапы [Каменные рыбы-стелы Армении]. Л., 1931.

Массон М. Е. К истории добычи асбеста в Средней Азии // За недра Средней Азии. 1934. № 4.

Мец А. Мусульманский Ренессанс. М., 1966.

Минаев И. П. Сведения о странах по верховьям Аму-Дарьи. СПб., 1879.

Михалевич Г. П. Насир-ад-дин Туси о резном изумруде хорезмшаха Текеша // Иранская мифология. М., 1969.

Михалевич Г. П. О персидской и армянской минералогиях XVII в. // Культура и искусство народов Средней Азии в древности и средневековье. Л., 1979.

Михалевич Г. П. Нефрит. Сведения о нем в персидских источниках (вопросы терминологии) // Памироведение. Сб. ст. Душанбе, 1984. No 1.

Михалевич Г. П. Магические, символические и лечебные свойства драгоценных камней по персидским минералогическим сочинениям XII—XVII вв. //Памироведение: Сб. ст. Душанбе, 1985. № 2.

Михалевич Г. П. Персидский минералогический трактат XV в. «Книга о камнях» и его списки // Письменные памятники Востока. Историко-филологические исследования. Ежегодник. 1978-1979. М., 1987.

Мишин Д. Е. «Крепость джиннов» в рассказах средневековых мусульманских авторов о завоевании Северной Африки арабами // Восточная Европа в древности и средневековье. Мнимые реальности в античной и средневековой историографии. Мат-лы конф. М., 2002.

Мотов Ю. А. Нарты, «берсеркры», «бцри», шаманы: (О мужчинах, пляшущих симд) // Жречество и шаманизм в скифскую эпоху: Мат-ры конф. СПб., 1996.

Мухин И. О чудесных дождях (или необыкновенных) и о низкопадающих из воздуха камнях (аэролитах). СПб., 1819.

Найдыш В. М. Тайна как феномен культуры // Человек. Иллюстр. научно-популяр. журнал. М., 1999. № 2.

Найдыш В. М. Мифологический континуум средневековья // Феномены истории, 2005. М., 2005.

Неверов О. Я. Магические амулеты Императорской эпохи // Искусство и религия. Сборник науч. трудов. Л., 1981.

Неверов О. Я. Магический амулет с изображением богов — покровителей планет // Древний Восток и античная цивилизация. Л., 1989.

Пигулевская Н. В. Сирийская средневековая историография: исследования и переводы. СПб., 2000.

Плиний Старший. Естествознание. Об искусстве / Пер. с лат., пред. и прим. Г. А. Тароняна. М., 1994.

Подосинов А. В. EX ORIENTE LUX! Ориентация по странам света в архаических культурах Евразии. М., 1999.

После Марко Поло: Путешествия западных чужеземцев в страны Трех Индий / Пер. с лат. и староитал. яз., вступит, статья и прим. Я. М. Света. М., 1968.

Райт Дж. К. Географические представления в эпоху крестовых походов. М., 1988.

Ралли А. Мекка в описаниях европейцев. Ташкент, 1913.

Ромаскевич А. А. Изваяния и изображения львов в Иране // Труды III Международного конгресса по иранскому искусству и археологии. М.; Л., 1939.

Россиус А. А. Эксцерпты анонимного лапидария в cod. Marc. gr. Z 308 и античная традиция трактатов о камнях // Балканские чтения — 4: ELLAS / Под ред. Т. В. Цивьян. М., 1997.

Сафронов В. С. Природа и распределение размеров падающих на Землю крупных тел //Труды всесоюзного совещания «Астероидная опасность». СПб., 1992.

Семашко Ю. Падение двух метеоритов в исторические эпохи: 1704 г. близ Дерпта и 1812 г. с. Бородино. СПб., 1892.

Семенов А. А. Из области воззрений мусульман Средней и Южной Азии на качества и значение некоторых благородных камней и минералов // Мир ислама. СПб., 1912. Т. I. № 3.

Сиго-Лафон И. Чудеса натуры, или Собрание необыкновенных и примечания достойных явлений и приключений в целом мире тел, азбучным порядком расположенное. Перевел с немец. Василий Левшин. М., 1788. Ч. 1-2.

Сидорович О. В. Дивинация: Религия и политика в архаическом Риме // Религия и община в древнем Риме. М., 1994.

Силы природы. Энциклопедия курьезов и необычных фактов. М., 1998.

Сребродольский Б. И. Загадки минералогии. М., 1987.

Средневековье в его памятниках / Под ред. Д. Н. Егорова. М., 1913.

Супрычев В. Легендарный камень сердолик // Наука и жизнь. 1979. №3.

Ткаченко Г. А. Хаос и космос в традиционной китайской космологии и антропологии / / Бог — человек — общество в традиционных культурах Востока. М., 1993.

Топорнин Д. С. Кугиляльские рубиновые копи в Шугнане // Труды Туркестанского науч. общ. Ташкент, 1923. Т. I. Протокол № 7. Заседания 24.111.1921.

Фединский В. В. Небесные камни — метеориты и метеоры. М., 1950.

Ферсман А. Е. История камня // Избранные труды. Т. I. М., 1954.

Ферсман А. Е. Драгоценные и цветные камни СССР // Избранные труды. Т. VII. М., 1962.

Финикийская мифология. СПб., 1999.

Фрагменты ранних греческих философов / Изд. подг. А. В. Лебедев. М., 1989. Ч. I.

Францов Ю. П. Змеиный остров в древнеегипетской сказке // Известия АН СССР. Отделение гуманитарных наук. М., 1929. № 10.

Фролов Д. В. Семантика мотива камня в Коране // Семантика образа в литературах Востока. М., 1998.

Харитонович Д. Э. Альберт Великий и естественнонаучное знание XIII века (На примере «Міпегаїіа») // Одиссей: человек в истории. 2001. М., 2001.

Чижевский A. JI. Физические факторы исторического процесса. Калуга, 1924.

Чижевский А. Л. Земное эхо солнечных бурь. М., 1973.

Чиприани И. Сокровища Земли: драгоценные камни, минералы, горные породы. М., 2001.

Шадеко В. П. Молчание Парцифаля и драгоценный камень Грааль: проблема нравственности в рыцарском романе Вольфрама Эшенбаха «Парцифаль» // Актуальные проблемы теории и методологии науки о языке. Мат-лы конф. СПб., 2005.

Шереметьев Д. А. Оружие как метафора // Звезда. 2003. № 9.

Шефер Э. Золотые персики Самарканда. Книга о чужеземных диковинах в империи Тан. М., 1981.

Шиженский Р. В. Образ берсерка в скандинавской мифологической традиции // Политическая жизнь Западной Европы: античность, средние века, новое время. Арзамас, 2005. Вып. 4.

Шифман И. Ш. Библейское и античное восприятие мирового порядка (к проблеме типологии культур) // Древний Восток и античная цивилизация. Л., 1989.

Школяр С. А. Китайская доогнестрельная артиллерия. М., 1980.

Шукуров Ш. М. Искусство и тайна. М., 1999.

Шуман В. Мир камня: В 2 т. М., 1986.

Ходжсон М. Дж. С. Орден ассассинов. Борьба ранних низаритов исмаилитов с исламским миром. СПб., 2004.

Эд А, Виар М. Минералы мира. М., 2001.

Элиаде М. Азиатская алхимия. М., 1998.

Элиаде М. Трактат по истории религий. СПб., 1999. Т. II.

Эссад Дж. Константинополь. От Византии до Стамбула. М., 1919.

Юнг К. Г. Один современный миф. О вещах, наблюдаемых в небе. М., 1993.

Юрченко А. Г. Александрийский «Физиолог». Зоологическая мистерия. СПб., 2001.

* * *

Boiiard М de. Encylopedies medievales. Sur la «connaissance de la nature et du monde» au Moyen Age // Revue des Questions Historiques. Ser. 3. XVI. 1930.

Das Steinbuch des Aristoteles / Hrsg. und ubersetzt von J. Ruska. Heidelberg, 1912.

Gueret-Laferte M. Sur les Routes de 1’Empire Mongol. Ordre et rhetorique des relations de voyage aux XIIIe et XIVe siecles. Paris, 1994.

Hennig R. Herodots «goldhiitende Greifen» und «goldgrabende Ameisem» //Rheinisches Museum 79. 1930.

Keller O. Die antike Tierwelt. Leipzig, 1909. Vol. 2.

Laufer B. Asbestos and Salamander //T’oung Pao. 1915. № 16.

Lowes J. L.. The Dry Sea and the Carrenare // Modern Philology. 1905. Vol. III.

Martin Th. H. La foudre, l’electricite et le magnetisme chez les anciens. Paris, 1866.

Reimer Th. Die Diamantenadler des Marco Polo // Marco Polo. Das Buch der Wunder. Originalgetreme Faksimile-Edition der Bilderhandschrift MS. fr. 2810 aus der Bibliotheque nationale de France,

Paris. Kommentar F. Avril, M.-T. Gousset, J. Monfrin, J. Richard, M.-H. Tesniere. Luzern, 1995.

Woodward J. An Essay toward a Natural History of the Earth and Terrestrial Bodies, Especially Minerals: As also of the Sea, Rivers, and Springs. With an Account of the Universal Deluge: And on the Effects that it had upon the Earth. London, 1695.

Wortley J. The Literature of Catastrophe//Byzantine Studies 4, 1. 1977.

Zarncke F. Der Priester Johannes. Leipzig, 1883.

ЧИТАЙТЕ В СЛЕДУЮЩИХ КНИГАХ СЕРИИ «ЧУДЕСА МИРА В ВОСТОЧНЫХ КОСМОГРАФИЯХ»

ИЗ «КНИГИ ВОДЫ»

Загадка двух колонн

Число устремившихся в небо римских колонн по всему Средиземноморью не поддается счету. Колонны некогда великолепных храмов устояли вопреки разрушительной силе стихий. Поэт и ученый Насир-и Хусрау, путешествовавший по Сирии в середине XI в., с удивлением описывает ландшафт исчезнувшей античной цивилизации: «Все степи этой местности покрыты мраморными колоннами, отдельными капителями и колоннами без капителей, все они из разукрашенного мрамора, закругленные, четырехугольные, шестигранные и восьмигранные. Камень этот настолько тверд, что железо не оставляет на нем никакого следа. Но в окрестностях нигде нет горы, где могли бы быть каменоломни. Другой камень напоминает искусственное соединение, и его так же, как и другие камни, не берет железо. По всей Сирии мне попадалось около пятисот тысяч колонн, или капителей, и ни одна живая душа не знает, что это было такое или откуда привезено» (Насир-и Хусрау. Сафар-наме, с. 53).

В Тунисе, в городе Кайраван, была мечеть с двумя античными колоннами. Назначение этих колонн неясно, поскольку они не были частью несущей конструкции. По сведениям, которые записал вазир эмира Хорасана ал-Джайхани (X в.), расспрашивая чужестранцев, из колонн сочилась вода. Причем это явление наблюдалось лишь по пятницам. В том случае, если ал-Джайхани или его рассказчик не ошиблись, то еженедельно повторяемое явление выглядит как загадка, бросающая вызов логике и естественно-научным наблюдениям.

Спустя четыреста лет в космографии ал-Бакуви загадка Кайравана описана с предельной краткостью. «Кайраван, долгота — 41°05' широта — 31°40' — большой город в Ифрикии, заселен в дни Му‘авии. Его построил Укба ибн Нафи‘ ал-Кураши, мольба которого была услышана. Там есть две колонны. И никто не знает, почему каждую пятницу перед восходом солнца из них сочится вода» (ал-Бакуви. III. 100). Ал-Бакуви совершенно прав, причина пятничных явлений никому не ведома. В том виде, как эти сведения зафиксированы, они не подлежат расшифровке. Кажется, они обречены остаться вечной загадкой, ибо единственная цель, которую преследовал рассказчик, — удивить слушателя.

Ал-Бируни, со знанием дела интересовавшийся физикой вод, полагает, что сведения ал-Джайхани являются малодостоверными. Ему кажется удивительным, что появление воды в колоннах связано с определенным днем недели, а именно пятницей. Ведь любой календарь — это предмет из области культуры, а выход воды — это природное явление. Как правило, природные циклы определяют календарь. Если же утверждается обратное, значит, мы сталкиваемся с сакральным явлением. Например, о благословенном колодце Замзам в Мекке, по свидетельству путешественника Ибн Баттуты, «говорят, что каждую ночь на пятницу в нем прибывает вода» (Ибн Баттута, с. 206).

Объяснив случаи подъема воды на большую высоту, ал-Бируни переходит к загадочным примерам. «Еще удивительнее то, что рассказывает ал-Джайхани в „Книге путей и государств“ о двух столбах, находящихся в соборной мечети в Кайраване. Из какого они вещества — неизвестно, но Джайхани утверждает, что из них сочится вода каждую пятницу перед восходом солнца. Достойно удивления здесь то, что это происходит в день пятницы. Если бы сказали просто: „в какой-то день недели“, это можно было бы приписать тому, что Луна достигает определенного места на пути Солнца или чему-либо подобному. Но день пятницы, как непременное условие, не допускает такого [объяснения]. Говорят, будто царь румов посылал людей, чтобы купить эти столбы, и говорил: „Если мусульмане получат пользу от их стоимости, это для них лучше, чем иметь в мечети два камня“. Но жители Кайравана погнушались этим и сказали: „Мы не вынесем их из дома Аллаха в дом сатаны“» (ал-Бируни. Хронология, с. 290).

В 1516 г. колонны Кайравана видел путешественник Лев Африканский. Благодаря его описанию проясняется, почему эти колонны вызывали такой интерес. «Кайруан, или Каруен, — знатный город. Он был построен Укбой, полководцем армии, посланной третьим халифом Османом из Пустынной Аравии. Он построил его в 36 милях от Средиземного моря и примерно в 100 милях от Туниса с единственной целью обеспечить безопасность своего войска, имущества и сокровищ, которые собрал, грабя и разоряя города Берберин и Нумидии. Он окружил город красивой стеной, сделанной целиком из кирпичей. Он приказал построить там большой чудесный храм с великолепными мраморными колоннами. Две из них — те, что находятся близ большой часовни, невероятно высоки. Они имеют ярко-красный цвет, блестят и усыпаны белыми пятнами, что напоминает порфир» (Лев Африканский, с. 268). Колонны привлекали внимание своим цветом и рисунком. Это одна из причин, по которой они упоминаются в персидской космографии: по слухам, колонны были из драгоценного камня. Их укрыли чехлами и открывали взору только по пятницам (Чудеса мира. 101).

Других независимых от ал-Джайхани сведений о том, что в Кайраване по пятницам из колонн соборной мечети сочится вода, нет. В космографиях варьируется один и тот же рассказ ал-Джайхани, а сомнения, высказанные ал-Бируни, никак не повлияли на составителей книг о чудесах мира. Закарийа ал-Казвини заимствовал рассказ ал-Джайхани в передаче ал-Бируни, оставив из размышлений последнего лишь фразу: «Особенно удивительно, что это происходит в пятницу».

Более ранним авторам сюжет о колоннах неизвестен. Ибн Хордадбех называет Кайраван городом «водоемов». О том, как обстояло дело с питьевой водой в этом городе, пишет ал-Йакуби: «В зимний период они пьют дождевую воду; когда идут дожди и ливни, дождевая вода через сухие русла рек поступает в огромные водоемы, называемые ал-муа'джил». И сейчас в хозяйстве Туниса паводковые воды, заполняющие после зимних дождей сухие русла рек — вади, имеют большое значение.

С позиции ал-Бируни, загадка Кайравана не имеет естественного объяснения. Остается предположить, что мы сталкиваемся с воображаемой реальностью. Пятница, когда колонны сочились водой перед восходом солнца, — особый день для мусульман. Это обстоятельство позволяет расширить область поисков. Поскольку образ двух колонн был достоянием мировых слухов, это меняет перспективу исследования. Подобные колонны находились в разных частях земли. Еврейский путешественник XII в. Вениамин из Туделы сообщает: «В Риме есть церковь Святого Иоанна у ворот латинских, где у алтаря стоят две медные колонны — произведение царя Соломона блаженной памяти, и на каждой из них вырезаны слова: „Соломон, сын Давидов“. Живущие там евреи сказали мне, что ежегодно в девятый день месяца ава на колонах этих выступает пот большими каплями» (Еврейские путешественники, с. 76). Похожую историю рассказывали и сто лет назад, и связана она с достопримечательностями собора Св. Софии в Константинополе: «Если войти в мечеть из северных дверей нартекса, видишь облицованную бронзой колонну, которая постоянно влажна. Посетители, страдающие какой-либо болезнью, вводят палец в отверстие, проделанное в бронзовой обкладке, и проводят этим пальцем себе по глазам. Народ приписывает этой колонне чудесную целебную силу».

Насир-и Хусрау во время путешествия по Египту в 1046 г. недалеко от Каира видел на развалинах древнего города четыре знаменитых древнеегипетских обелиска. Все они источали влагу, однако ее появление не связано с календарными циклами. «В двух фарсахах от города у султана был сад, называвшийся Айн аш-Шамс (Источник солнца); там имеется родник прекрасной воды, и по роднику сад и получил свое название. Говорят, что этот сад когда-то принадлежал фараону. Около этого сада я видел старинное сооружение: четыре огромных камня, стоявших как минареты, высотою в тридцать гезов, из верхушек их выступали капли воды, и никто не знал, что это такое» (Насир-и Хусрау. Сафар-наме, с. 118).

В космографии ал-Бакуви также упоминаются обелиски Айн аш-Шамса. Они источают влагу, и причина явления не скрыта от наблюдателей. «В числе его чудес то, что прямо на земле, без всякого фундамента, построены две колонны. Длина каждой из них — пятьдесят локтей. На каждой из них [высечено] изображение человека верхом на животном, а на голове его нечто вроде двух башен из меди, и, когда Нил течет, они источают влагу и с них капает вода» (ал-Бакуви. III. 83). Сооружения города фараонов упоминаются и в персидской космографии: «На минарете коптским письмом сделаны надписи, читать их никто не умеет, говорят, это все мудрые изречения. [Кроме того], на минарете сделано большое число фресок. [Рядом] поставлены две колонны из камня, они опоясаны медными обручами. С капителей льется вода и исчезает в том месте, где находятся обручи. Тайну и премудрость этого никто не знает» (Чудеса мира. 98).

Первоначальный вариант этой истории вошел в «Книгу путей и стран» Ибн Хордадбеха: «Две колонны в Айн аш-Шамсе в земле Мисра. Это остатки [прежних] колонн. На вершине каждой из колонн было ожерелье из меди. С одной из вершин из-под ожерелья просачивается вода, доходившая только до половины колонны, не превышая [этого уровня] и не переставая капать ни ночью, ни днем. Там есть колонна, которая [подвергалась воздействию воды], зеленая и сырая. Вода эта не достигает земли. Это из числа сооружений Хушханка» (Ибн Хордадбех. 76). Сравнивая варианты этой истории, разделенные пятьсотлетним промежутком, замечаем, что только в литературе о чудесах мира, вода, проступающая на колоннах, приурочена к каким-то ритмам.

Абдаллах ибн Амр (VII в.) составил описание обитаемого мира, где говорит о четырех чудесах света. Вот эти диковинки: зеркало Александрийского маяка, медный всадник в Андалусе, медное дерево в Риме и, наконец, медный столб. «Медный столб в стране ‘Ад, на котором [возвышается] медный всадник. Когда наступали заповедные месяцы, из этого столба вытекала вода. Люди пили ее, орошали ею [землю] и наполняли бассейны. По истечении заповедных месяцев эта вода иссякала» (Ибн Хордадбех. 58). Ключевое слово здесь — «заповедные месяцы», им соответствует заповедный день — пятница.

Колонны мечети в Кайраване, медные колонны царя Соломона в Риме и египетские обелиски являются копиями медного столба из легендарной страны ‘Ад.

Из «КНИГИ ДЕРЕВЬЕВ»

Вак-вак

Бузург ибн Шахрияр, родом из Рам Хурмуза в Персидском заливе, не совершил ни одного морского путешествия, но знал о морских приключениях почти всё. В составленный им сборник «Чудеса Индии» (953 г.) вошли рассказы опытных капитанов, передаваемые из уст в уста. Со слов мореплавателей Бузургу ибн Шахрияру известно об удивительном дереве в земле Вак-вак. Плоды этого дерева имеют вид человеческих лиц и, качаясь на ветру, издают звуки. Рассказ, записанный Бузургом ибн Шахрияром, не самая ранняя литературная фиксация легенды, и на первый взгляд ничего загадочного в этих сведениях нет. Обладание плодами не сулит ни богатств, ни счастья. Их пустотелые формы нежны и недолговечны. Они случайные гости в царстве фантастической ботаники. Их призрачная слава создана по строгим законам мифотворчества.

В сказке о Хасане из цикла «Тысяча и одна ночь» плоды на острове Вак-вак кричат на закате и восходе солнца: «Вак! Вак! Слава царю-создателю!». Эти места недоступны простым смертным. Старуха, ведущая Хасана через семь волшебных островов, поясняет ему, что слово вак — «название дерева, ветви которого похожи на головы сынов Адама». Их звуки отмечают начало и завершение космических ритмов. История о кричащих плодах известна и ал-Бируни. Многие путешественники видели своими глазами эти плоды, и в достоверности их рассказов не приходится сомневаться. Остается загадкой, что же они видели. Провести ботаническую идентификацию этого растения никому из современных исследователей не удалось. Краткий обзор средневековых материалов показывает, что такая идентификация просто невозможна: мы имеем коллекцию плодов вак-вак, часть которой заведомо фантастична.

Бузург ибн Шахрияр сообщает: «Мухаммад ибн Бабишад рассказывал мне со слов людей, посещавших землю Вак-вак, будто в этой стране растет большое дерево, листья которого круглы, а иногда продолговаты. Плод этого дерева напоминает тыкву, но размером он больше и имеет вид человеческого лица. Качаясь от дуновения ветра, эти плоды издают звук; внутри они наполнены воздухом, точно плоды оьиара; если срезать их с дерева, воздух тотчас же выходит, и остается одна кожура. Иногда приезжий матрос соблазнится видом такого плода и срежет его с ветки, чтобы увезти с собой. Но воздух тотчас же выходит оттуда, и остается одна оболочка, черная, как дохлый ворон» (Бузург ибн Шахрияр, с. 55).

За двести лет до описанного Бузургом ибн Шахрияром случая арабские мореплаватели сообщили сведения о плодах с острова Вак-вак китайцам. В «Историческом своде» — «Тун дянь» (766-801) о стране Да-ши (Арабском халифате) сказано: «...говорят также, что правитель [этой страны] как-то послал людей, которые сели на корабль, взяли с собой [запасы] одежды и провизии, отправились в море, и за восемь лет они не могли [проплыть] до конца вдоль западного берега. В море они видели квадратную скалу, на скале было дерево, ветви у него были красные, листья зеленые. На дереве гроздьями росли маленькие дети. Величиной они были в шесть-семь цуней. С людьми они не разговаривали, но все могли улыбаться, шевелить руками и ногами. К веткам они были прикреплены головами. Если человек срывал их и брал в руки, то они засыхали и чернели. Посланник [Арабского халифата] достал и привез с собой одну ветку, и сейчас она находится у правителя страны Да-ши».

В китайском изложении мифические элементы совершили почти незаметный и, в силу этой незаметности, роковой переход: плоды превратились в маленьких детей, они улыбаются и шевелятся, но не издают ни звука. Именно эта версия — о плодах-человечках — получит признание в арабских книгах о чудесах Индийского океана. Попробуем избежать типичной ошибки, когда такие тексты понимают буквально. Параллельное существование двух вариантов (реального и фантастического) отвечает разным потребностям человеческого духа. Сфера реального имеет свои пределы, за которыми лежит ирреальное. Китайцы восприняли арабский рассказ как сюжет о далеком странствии с целью исследовать границы мира. Такого рода путешествия, как правило, предпринимались для поиска эликсира жизни. Растения, минералы, шкуры, когти, рога животных, привезенные с далеких островов, обладали волшебной силой. Чужеземные вещественные знаки удостоверяли реальность иных пространств. Экзотический плод вак-вак превратился в диковинную форму жизни. Поиск ее ботанического названия неуместен, иначе нарушится порядок вещей.

Согласно сведениям анонимного автора персидской космографии XIII в., он видел плоды дерева вак-вак не на островах, а на территории Индии. И для этого ему не пришлось плыть восемь лет вдоль африканских берегов. Оснований не доверять путешественнику нет, однако его сведения о плодах существенно расходятся с их описанием у Бузурга ибн Шахрияра. Если в первом случае плоды наполнены воздухом, то во втором — мякотью. Это означает, что речь идет о разных растениях, одно из которых точно не вак-вак. Вот что говорится в космографии: «В Индии есть дерево. Его называют вак-вак. Плод его как голова человека: есть у него глаза, рот, брови и нос. Мякоть плода разделена как у грецкого ореха. [Дерево] плодоносит и покрывается листьями раз в два года. Попугаи питаются плодами этого дерева. По ночам с дерева доносится лай как от большого числа шакалов. Путники, которые делают там остановку, слышат [его]. Я, раб, много раз видел [этот плод]. Если ногтем отколупнуть кусочек, потечет прозрачная жидкость» (Чудеса мира. 23). Мнение путников о том, что дерево издает звуки, похожие на лай шакалов, кажется нелепостью. Ходили и другие, вовсе фантастические слухи.

В 1322 г. в городе Куилоне, что вюжной части Малабарского берега, странствующему францисканцу Одорику де Порденоне рассказали о дереве вак-вак. Версия о плодах-человечках близка к китайскому варианту: «Слышал я, растут там деревья, которые родят мужчин и женщин, и человечки эти бывают с локоть величиной, и к дереву прикреплены они пуповиной; когда дует ветер, они свежие, а если ветра нет, то засыхают. Правда, сам я подобного не видел, но слышал от людей, говоривших, что им случалось встречать это». Напомню, что Бузург ибн Шахрияр тоже передает чужие сведения, но без особых преувеличений. Трудно сказать, почему одни путешественники сообщают то, что видят, а другие склонны к фантазиям.

Самая странная фантазия принадлежит египетскому историку Ибрахиму ибн Васиф-шаху (ум. 1203). Вак-вак — это уже не растительный плод, а некое существо, связанное с деревом. Результат его мистических классификаций таков: «Аллах сотворил тысячу двадцать народов по количеству в небе звезд. Шестьсот народов проживают на островах Океана, а на материках — четыреста двадцать. На востоке Земли есть такие виды живых существ, которые занимают промежуточное место между животными и людьми. У них львиные головы с длинными ушами, хвосты и перепонки между пальцами рук и ног. Самая близкая к человеку тварь — это вак-вак. Это женские существа, которые висят на деревьях, прикрепленные за волосы, и издают звук „вак-вак“; когда дует ветер, они отрываются от ветвей и падают на землю».

Мир конечен и обозрим, но обозрим он лишь оком Творца. Для человека же пространство существ необозримо. Смелая комбинаторика Ибрахима ибн Васиф-шаха призвана найти компромисс между реальными и фантастическими формами жизни. Смысл этого сближения в том, чтобы избежать разрыва, грозящего непредсказуемым хаосом. Только упорядоченная картина мира обладает устойчивостью. Крайности разведены на полюса. Опасные смешения предотвращены. Пограничным же областям соответствуют чудовищные формы, — оборотная сторона устойчивости картины мира, открытой внешнему космосу.

Арабским путешественникам удавалось посещать удивительные острова в Индийском океане. Иногда поразительным образом в рассказах о Вак-вак плоды вообще не упоминаются. «Говорят, что в тех местах 1700 островов, которыми владеет женщина. Муса ибн Мубарак ас-Сейрефи пишет: „Я вошел к ней и увидел, что она голая сидит на троне. На ее голове возвышалась золотая корона. Рядом с ней — четыре тысячи девушек-служанок. Говорят, что остров Вак-вак назван по имени дерева, которое издает звук „вак-вак“, когда проходишь мимо него. Жители этого острова понимают эти звуки и считают их дурным предзнаменованием. Мухаммад ибн Закарийа ар-Рази пишет, что на этом острове много золота и люди делают из него цепи для собак и ошейники для обезьян. На этом острове растет эбеновое дерево».

В рассказах морских капитанов и в книгах ученых речь идет о плодах, а не человечках. Ал-Бируни так описывает дерево вак-вак. «[Это] — дерево, [растущее] в Индии. У него есть большие листья, листья расположены по два, один из которых покрывает другой; [плоды], середина их полая; они похожи на человеческие лица, когда ветер приводит их в движение, от них исходит звук» (ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 1082). На фоне этих сведений китайская версия о плодах вак-вак выглядит как явное преувеличение.

Ал-Бируни знает об острове Вак-вак и растущих на нем деревьях с фантастическими плодами. Интеллектуал XI в. расценивает эти сведения как не стоящие внимания рассказы невежественных людей. Согласиться с утверждением ал-Бируни невозможно. То, что он именует «воображением невежественных людей», на самом деле является легендарной традицией. И современному исследователю интересен вопрос о том, что, собственно, скрывается за образом фантастических плодов. Попытка ал-Бируни связать легендарный остров Вак-вак с реальной страной Кхмер демонстрирует рациональный подход к проблеме, что, на мой взгляд, является полным недоразумением. Остров Вак-вак столь же мифичен, как и острова, где обитает гигантская птица рухх, питающаяся слонами. И то и другое принадлежит к области мифической географии. Обратимся к размышлениям ал-Бируни об островах в Индийском океане.

«Что касается восточных островов в этом море, которые расположены ближе к границам Китая, то это острова аз-Забадж. Индийцы называют их „Суварна-диб“, то есть „Золотые острова“. Западные острова — это острова зинджей. Посредине же находятся острова ар-Рамм и ад-Дибаджат, и к ним же относятся острова Кумайр. (...) К числу островов Кумайр относится остров ал-Вак-вак. Ал-Вак-вак не получил, как это думает простой народ, название от дерева, на котором растут кричащие плоды, подобные человеческим головам. Кумайр — это народ с беловатым-цветом кожи, низкорослый, похожий по виду на тюрок, индийской веры, с продырявленными ушами. Но из них жители острова ал-Вак-вак чернокожие, и на этих людей [как на рабов] очень большой спрос. От них вывозят черное эбеновое дерево, а это дерево — лишь сердцевина дерева; оболочку же его выбрасывают. Что же касается ал-муламма\ аил-шаухат и желтого сандала, то [эти породы привозят] от зинджей» (Арабские источники Х-ХІІ вв., с. 118).

Завершим обзор сообщением из космографии ад-Димашки (1256-1327): «Что касается островов ал-Вак-вак, которые находятся внутри Окружающего моря, то они [расположены] за горой Устифун, вблизи от берега моря. Добираются до них через Китайское море. А ал-вак — это китайское дерево, похожее на ореховое дерево и на [дерево] дикой корицы. Оно приносит плоды, похожие по виду на человека. Когда плод созревает, то [издает] несколько раз звук „вак-вак“ и затем падает. У жителей этих островов с этим деревом [связано] гадание, и в этих вопросах они видят предсказание» (Арабские источники XIII-XIV вв., с. 353). Плоды, открытие которых китайцы приписывали арабам, позже в арабских источниках получили наименование китайских. Такая судьба была только у редких диковинок.

На миниатюре из космографии ал-Казвини плоды «вак-вак» изображены в виде женщин, в полном соответствии с текстом, который мы даем по компиляции ал-Бакуви: «Остров Вак — остров в море ас-Син, примыкает к островам Забаджа. Попасть туда [можно, ориентируясь] по звездам. Утверждают, что островов там тысяча шестьсот. Остров назван так потому, что там есть дерево, плод которого похож на женщину, привязанную за волосы к дереву. Стоит дотронуться до [плода], как слышится звук „вак-вак“. Остров так богат золотом, что его жители делают из него цепи для своих собак и ошейники для своих обезьян» {ал-Бакуви. I. 18).

Дерево с фантастическими плодами обычно относят к виду пандановых, называемых по-мальгашски vakwa. С учетом приведенных ниже сведений о пандановых это отождествление выглядит убедительным только для растений, описанных Бузургом ибн Шахрияром и ал-Бируни. Плод, похожий на женщину, — из области воображаемой ботаники.

Пандановые — вечнозеленые древовидные растения. Внешне многие из них напоминают пальмы. Их ареал охватывает тропические области Африки, Мадагаскар, другие острова Индийского океана, Индию, Индокитай, а также тропические острова Тихого океана. Род панданус наиболее разнообразен по приспособленности к условиям жизни. Многие его виды являются обитателями морских побережий, где на пологих берегах на песчаном или каменистом грунте, на прибрежных дюнах или утесах они нередко образуют целые заросли, подчас труднопроходимые. У мадагаскарских панданусов 3-4-метровый неветвящийся ствол несет в верхней части крупные длиной до 9-10 м листья. Позднее на стволе образуются тонкие боковые ветви. Соцветия пандануса испускают аромат. Размеры и масса соплодий в роде панданус варьирует от маленьких головок до огромных и тяжелых початков, как, например, у пандануса простого (Pandanus simplex). Одиночный початок этого растения достигает в длину 60 см при ширине до 20 см и массы в 25 кг. Плоды панданусов, растущих на океанических побережьях, разносятся водами океана. Такие плоды с воздухоносной тканью в наружной части покрытия и с семенами, защищенными прочным, почти водонепроницаемым слоем, способны держаться на плаву месяцами.

Из «БЕСТИАРИЯ»

Миражи в пустыне

Наваждения, преследовавшие путешественников в пустынях, иногда принимали неожиданную форму. Взору странников являлись мифические существа, словно ожившие иллюстрации из мистических трактатов. Такие истории скорее характеризуют внутренние переживания странников, оказавшихся за пределами привычной культурной среды, нежели бестиарное пространство. Реальность пустыни превращала воображаемые фигуры в природные чудеса. Для нас же загадка в том, что мифические персонажи предстают во плоти. Граница между реальным и воображаемым мирами на какой-то миг исчезает, устраняя фундаментальное различие между физическим и духовным пространством. Эти состояния следует определить как психологические парадоксы, притом что ситуация встречи с неизвестным выглядит просто и буднично.

Персидский автор XII в. Низами Арузи Самарканди так описывает наснаса — дикое существо азиатских пустынь: «Это — животное, которое обитает в пустынях Туркестана, у него вертикально поставленное туловище, прямой рост и широкие ногти. И человека он крайне любит. Где бы он ни увидел людей, он выходит на их путь и наблюдает за ними. А если увидит одинокого человека, похищает его и, говорят, способен зачать от него. Итак, после человека он — самый благородный среди животных, сходный с человеком в нескольких отношениях: первое — прямизной стана, второе — шириной ногтей и третье — волосами на голове» (Низами Арузи, с. 33-34).

Далее Низами Арузи передает историю, услышанную им от Абу Ризы ибн ‘Абд ас-Салама ан-Нисабури в соборной мечети Нишапура в 1116 г. Удивительный случай произошел с караваном купцов, направлявшихся в Китай: «Мы шли по направлению к Тамгачу, и караван наш был в несколько тысяч верблюдов. Однажды двигались мы полуденной порой. На одном из песчаных холмов мы увидели женщину. Она стояла — простоволосая и нагая, необычайно прекрасная, со станом, как кипарис, лицом как луна, и с длинными волосами — и смотрела на нас. Сколько мы с ней ни заговаривали, она не отвечала и, когда мы направились к ней, убежала. И в беге она так быстро удалялась, что, верно, ни один конь не смог бы ее нагнать. И наши погонщики — они были тюрки — сказали: „Это дикий человек, его зовут наснас“. И следует знать, что он — самое благородное среди животных в тех трех отношениях, о коих сказано» (Низами Арузи, с. 34).

Трудно сказать, чья это ошибка (самого ли Низами Арузи, его почтенного рассказчика ан-Нисабури или тюрков-погонщиков), но прекрасное существо, с которым они встретились в пустыне, было скорее пёриу чем ужасным наснасом. Вот как выглядели типичные рассказы о наснасах. Мутаххар ал-Макдиси, автор «Книги творения и истории» (966), полагает, что «один из видов наснасов находится в местности Памир, а это плоскогорье между Кашмиром, Тибетом, Вахханом и Китаем. Они дикие, звероподобные люди. Все их тело покрыто волосами, кроме лица. Они прыгают как газели. Многие жители Ваххана рассказывали мне, что они охотились на наснасов и ели их мясо». Эти сведения выглядят как рассказ о чем-то достоверном. На самом деле это достоверность мифа. Существовало представление о духах гор, которых часто видели одинокие путники. Рассказы о таких встречах, переводя миф в область былички, обретали реальные черты и потому легко фиксировались в текстах «наблюдающих культур». Как правило, мифы периферийных культур в процессе трансляции превращаются в чудеса космографий. С этой точки зрения поиски «снежного человека» на Памире — занятие малоперспективное.

Е. Э. Бертельс показывает как изменялось значение слова пари (заимствовано в русский как пери) в персидском литературном языке X-XV вв. Начиная с эпохи «Шахнаме», в персидской поэзии и фольклоре пари — эфирная женщина, очень красивая, необыкновенно привлекательная, во всем противоположная дэвам. В арабско-персидском словаре Замахшари (ум. в 1143) «Мукаддимат ал-адаб» против арабского слова джинни стоит перевод пари, а арабское слово шайтан передано персидским див, то есть «дэв», иблис переведен словом михтар-и парийан ‘глава пери\

В классической персидской литературе начиная с «Шахнаме», особенно в фольклоре, пери становятся девами-волшебницами, способными обернуться любым животным; они перемещаются по воздуху. Живут в волшебной стране, локализуемой иногда около горы Каф. Пери — бесстрашные воины. В эпосе они входят наряду с дэвами, зверями и птицами в войска первых царей Ирана. Встреча с пери, как правило, влечет благие последствия для добродетельных и заслуженную кару для злодеев. Иногда человек вступает с ней в половую связь (традиционный сюжет — царевич и дочь царя пери). Такой союз всегда удачен. Несмотря на то что пери живут дольше людей, они не бессмертны. Их врагами являются дэвы и колдуны.

Скорее всего, в рассказе Низами Арузи произошло наложение сведений о диких существах пустыни и прекрасных созданиях Аллаха, чей образ часто возникает в суфийских сочинениях. Вот сообщение Ансари Харави (1006— 1088), теоретика персидского суфизма: «Зу-н-Нун Мисри говорит: Видел я одну женщину в пустыне на пути в хаджж. Тень ее видна, а сама она нет. Я сказал: О господи! Да будет на тебе благословение Бога, покажись мне сама! Тогда она появилась, до крайности красивая, и сказала: О невежда, что такое ты сделал, что меня божественным заклинанием сделал явной? Я сказал: Люблю благочестивцев оттого, что посредством любви к ним к господу приближаюсь. Сказала: О Зу-н-Нун, какое отличие между тобой и идолопоклонниками, которые также говорят: Мы этим идолам не поклоняемся, разве только для того, чтобы нас к господу приблизили. Сказал [Зу-н-Нун]: Ответом ее я подивился».

История о появлении загадочной женщины в пустыне является вариантом известной легенды о дереве, которому поклонялись арабы во времена Пророка Мухаммада — когда дерево по его приказу срубили, оттуда «появилась голая женщина с распущенными волосами» (Чудеса мира. 163). Возможно, речь идет о древнеарабской богине ал-‘Узза, культ которой был распространен в доисламский период по всему Аравийскому полуострову. Видение, представшее взору Зу-н-Нуна, можно обозначить как материализацию метафоры. Если рассказы арабских географов о наснасах мы трактуем как космографическое изложение мифов памирских племен, то литературные опыты суфия Ансари Харави связаны с переработкой собственной мифологической традиции, поскольку он использует образы доисламских верований арабов.

Кажущаяся достоверность рассказа ан-Нисабури не должна вводить нас в заблуждение. С чем бы ни столкнулись путешественники в песках Гоби, сведения, которые дошли до нас, являются интерпретацией увиденного. Оба определения — пари или наснас — условны, они взяты из мифологического словаря эпохи и призваны обозначить непонятное видение в пустыне. Проще говоря, мы не узнаем, что на самом деле видели купцы. Спустя сто пятьдесят лет история повторилась, и на этот раз у нас, кажется, появляется возможность выяснить, что за фигура тревожила воображение странников.

Из «КНИГИ ОГНЕЙ»

Граница ислама

На одном из сухопутных маршрутов из Центральной Азии в Китай путешественников поджидали огненные горы. Удивительные сведения о долине аммиака сообщает арабский географ ал-Масуди (944): «Там, где берут свое начало большие реки Китая, находятся аммиачные горы. Летом, в ночную пору, уже за сто фарсахов виден огонь, днем же из-за большой яркости солнечного света он кажется паром. Оттуда вывозят аммиак. Тот, кто хочет летом проехать из Хорасана в Китай, попадает в эту местность и находит между этих гор долину протяженностью в сорок-пятьдесят миль. Он приходит к людям, живущим в начале долины, и обещает им хороший заработок. Они взваливают его багаж на плечи, в руках у них палки, которыми они бьют по обоим бокам идущепд впереди носильщика и путешественника, чтобы они без устали шли, не останавливались и не погибли бы от тягоу этой долины. В конце долины — болота и пруды, в воды которых бросаются от больших страданий и жары, причиняемой аммиаком. Ни одно животное не может пройти этой дорогой. Летом аммиак горит ярким пламенем, и тогда вообще уж никто не может вступить в эту долину. Нб зимой, когда выпадает много снега и дождя, которые прнижают жар и тушат огонь, люди входят в эту долину, однако животные не могут из-за жары. Кто спускается из Китая, того бьют так же, как подымающегося туда».

Пожалуй, самое загадочное в этом рассказе — агрессивное поведение проводников. Существует предположение, что палки использовались иначе. «Очень возможно, что опытные проводники применяли в отношении путешественников такие же меры предосторожности, какие и теперь в употреблении на опасных местах горных троп Кухистана, где идущие спереди и сзади горцы держат в руках длинную жердь, изображающую своего рода перила, которые несут рядом с путешественником со стороны пропасти».

В хронике династии Тан (618-907) приводится краткое сообщение, что государь владения Гуй-цы (=Куча) имел пребывание по северную сторону города И-ло-лу, у гор Агетянь, иначе называемых «Белыми горами», в которых всегда видели огонь.

Значительно больше подробностей заключено в отчете китайца Ван Ян-дэ, который в 982 г. был отправлен послом к Арслан-хану: «Нашатырь добывают в горах севернее Петина, откуда постоянно вздымаются столбы пламени. По вечерам видны огни, как бы исходящие от факелов, так что можно разглядеть птиц и полевых мышей этих гор, которые кажутся тогда целиком красноватыми. Собиратели [нашатыря] носят обувь на деревянной подошве, потому что кожаные сгорели бы».

Согласно китайским источникам, место добычи аммиака лежит в восточной части Тянь-Шаня, в 200 ли на север от Куча. В китайском сочинении 1772 г. сообщается: «Аммиак поступает с одной аммиачной горы на севере от города Куча, изобилующей пещерами и трещинами. Весной, летом и осенью эти отверстия наполнены огнем, так что по ночам кажется будто гора освещена тысячами ламп. В эту пору к ней никто не может приблизиться. Только зимой, когда большие массы снега приглушат огонь, местные жители занимаются сбором аммиака».

Живший в XI в. афганец ал-Худжвири в своем мистическом сочинении рассказывает, что видел на границе ислама в одном тюркском городе горящую гору, из которой вырывались пары аммиака, «посреди пламени была мышь, которая издохла, когда покинула раскаленный зной». В почти неузнаваемом виде этот сюжет вошел в персидскую космографию XIII в.: «Аристотель говорит, что на земле Магриба есть местност..., там день и ночь постоянно пылает огонь. Из огня рождается животное, похожее на мышь. Оно, как огонь, красного цвета, стоит на двух ногах. Когда ветер обдует животное, оно становится белым. Если вновь войдет в огонь, как огонь, станет красным. Местонахождение этого животного — в огне» (Чудеса мира. 260).

В конце XIX в. огненная гора в Китае была исследована. Вот что писали об этом «Туркестанские ведомости»: «Гора Пейшан, или Пайшан, не является вулканом, как это установила специально направленная для этой цели русская экспедиция. Дым исходит из горящих пластов каменного угля. Склоны Пейшана покрыты трещинами, из которых со страшным шумом вырывается дым и содержащий серу газ».

Из всех маршрутов, соединявших Среднюю Азию с Китаем, путь, описанный ал-Масуди, пожалуй, самый трудный. Расстояния, отделявшие культурные миры друг от друга, дополнялись преградами, преодоление которых воспринималось как прохождение через мистические врата.

Примечания

1

Васильев А. А. Агапий Манбиджский, христианский арабский историк X века // Византийский временник. 1904. Т. XI. С. 585.

(обратно)

2

Цит. по: Фрагменты ранних греческих философов / Изд. подг. А. В. Лебедев. М., 1989. Ч. I. С. 508-509.

(обратно)

3

Ратл — 1040 дирхемов. Дирхем — 3,125 г. Вес камня равнялся 650 кг.

(обратно)

4

Буниятов З. М. Материалы из сочинений Закарийи ал-Казвини об Азербайджане // Известия АН АзССР. Серия истории, философии и права. Баку, 1976. № 3. С. 47.

(обратно)

5

1 манн = 898, 56 г., то есть железный метеорит весил около 135 кг. ь Сулатан Махмуд ибн Сабук-тегин. Правил с 998 по 1030 г.

(обратно)

6

Георгий Пахимер. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Патриарх Фотий. Сокращение церковной истории Филосторгия. Рязань, 2004. С. 490.

(обратно)

7

Ритл — мера веса, 406,25 г.

(обратно)

8

Цит. по: Демидчик В. П. Мир чудес в арабской литературе XIII—XIV вв. М., 2004. С. 74.

(обратно)

9

Любопытные сведения о дождях из лягушек и рыб приводит римский писатель Афиней: «Известно мне также, что во многих местах шли дожди из рыб: так, Фений пишет во второй книге „О правителях Эреса“, что в Херсонесе три дня шел рыбный дождь. Также Филарх пишет в четвертой книге, что повсюду есть люди, видевшие дожди из рыб, а нередко и из головастиков. Например, Гераклид Лемб пишет в двадцать второй книге „Истории“: „В Пеонии и Дардании прошли дожди из лягушек, и было их так много, что они переполнили жилища и улицы. В первые дни люди боролись и убивали лягушек, запирали от них дома, однако ничего не могли сделать — они были всюду: их находили в пище, вареных или жареных, мало того, нельзя было ни напиться воды, ни ноги поставить на землю, покрытую кучами лягушек; так что измученные нестерпимым трупным запахом, исходившим от погибших амфибий, люди покинули эти места“» (Афиней. Пир мудрецов. VIII. 6).

(обратно)

10

Иностранцев К. А. Торжественный выезд Фатимидских халифов //ЗВОРАО. СПб., 1906. XVII. С. 99. Разработку темы «оружие и молния» см.: Шереметьев Д. А. Оружие как метафора // Звезда. 2003. №9. С. 167-190.

(обратно)

11

Подборку материалов по громовым топорам и стрелам см.: Даркевич В. П. Топор как символ Перуна в древнерусском язычестве //СА. 1961. №4. С. 91-102.

(обратно)

12

Нухаса — сирийское ‘медь’.

(обратно)

13

Гилян и Дейлем — области Ирана на южном берегу Каспийского моря.

(обратно)

14

Школяр С. А. Китайская доогнестрельная артиллерия. М., 1980. С. 251-252, 336.

(обратно)

15

Ралли А. Мекка в описаниях европейцев. Ташкент, 1913. С. 203.

(обратно)

16

Мец А. Мусульманский Ренессанс. М., 1966. С. 170.

(обратно)

17

Шукуров Ш. М. Искусство и тайна. М., 1999. С. 78.

(обратно)

18

Васильев А. А. Агапий Манбиджский, христианский арабский историк X века // ВВ. 1904. Т. XI. С. 585.

(обратно)

19

Пигулевская Н. В. Сирийская средневековая историография: исследования и переводы. СПб., 2000. С. 558.

(обратно)

20

Дункель А., Дункель X. Храм в Баальбеке: обитель богов // Эрих фон Дэникен. Наследие богов. Вокруг света по следам пришельцев из космоса. М., 2004. С. 361-362.

(обратно)

21

Бабенко В., Гаков В. Четыре истории пирамид // Наука и религия. 1985. № 10.

(обратно)

22

ал-Ма’мун (813-833), сын Харун ар-Рашида.

(обратно)

23

Балинас — греческий философ Аполлоний Тианский.

(обратно)

24

Ромаскевич А. А. Изваяния и изображения львов в Иране // Труды III Международного конгресса по иранскому искусству и археологии. М.; JI., 1939. С. 211.

(обратно)

25

Ходжсон М. Дж. Орден ассасинов. СПб., 2003. С. 143-144.

(обратно)

26

Чжан — мера длины 3,12 м.

(обратно)

27

Эд А, Виар М. Минералы мира. М., 2001. С. 170.

(обратно)

28

Кайуа Р. В глубь фантастического. Отраженные камни. СПб., 2006. С. 214.

(обратно)

29

Плиний Старший. Естествознание. Об искусстве. М., 1994. С. 117.

(обратно)

30

Кайуа Р. В глубь фантастического. Отраженные камни. СПб., 2006. С. 216-217.

(обратно)

31

Эссад Дж. Константинополь. От Византии до Стамбула. М., 1919. С. 114.

(обратно)

32

После Марко Поло: Путешествия западных чужеземцев в страны Трех Индий / Пер. с лат. и староитал. яз., вступит, статья и прим. Я. М. Света. М., 1968. С. 173. Описание Песчаного моря имеется только в «Малой» версии издания Рамузио. В издании латинского текста имеются только два первых предложения: Inde recedens ivi ad quamdam civitatem nomine Gest, a qua distat mare Arenosum per unam dietam. Quod mare est valde mirabile et periculosum (Одорик де Порденоне. V. 1).

(обратно)

33

О происхождении Песчаного моря см.: Lowes J. L.. The Dry Sea and the Carrenare // Modern Philology. 1905. Vol. III. P. 1-46.

(обратно)

34

Мец А. Мусульманский Ренессанс. М., 1966. С. 354.

(обратно)

35

Ссылку на Мидраш и талмудический трактат «Сангедрин» см.: Архипов А. А. Об одном древнем названии Киева // История русского языка в древнейший период. М., 1984. С. 230.

(обратно)

36

Нессех, то есть вино, которого коснулся нееврей.

(обратно)

37

Всякая пища, запрещенная в употребление.

(обратно)

38

Софер — книжник.

(обратно)

39

Исайа. LXIX. 9.

(обратно)

40

Исход. XVIII. 1.

(обратно)

41

Ср.: Райт Дж. К. Географические представления в эпоху крестовых походов. М., 1988. С. 255.

(обратно)

42

Авторство сирийского трактата по минералогии (VII в.) приписывалось Аристотелю.

(обратно)

43

Мишин Д. Е. «Крепость джиннов» в рассказах средневековых мусульманских авторов о завоевании Северной Африки арабами // Восточная Европа в древности и средневековье. Мнимые реальности в античной и средневековой историографии. Материалы конференции. М., 2002. С. 154-155.

(обратно)

44

Подробнее о Медном городе см.: Герхардт М. Искусство повествования (Литературное исследование «1001 ночи»). М., 1984.

(обратно)

45

См.: Исидор Севильский. О природе вещей. 45.

(обратно)

46

Августин. О Книге Бытия, буквально в 12 книгах //Творения блаженного Августина, епископа Иппонийского. Киев, 1911. С. 181.

(обратно)

47

Цит. по: Плиний Старший. Естествознание. Об искусстве / Пер. с лат., пред. и прим. Г. А. Тароняна. М., 1994. С. 74. (NH. XXXIV. 42).

(обратно)

48

Демидчик В. П. «Геология» Закарийа ал-Казвини //Восточная филология. Душанбе, 1976. Вып. 4. С. 91.

(обратно)

49

Абдуллаева Ф. И. Персидская кораническая экзегетика. Тексты, переводы, комментарии. СПб., 2000. С. 62-63.

(обратно)

50

«16. Et cum festivitas apostoli advenerit, unusquisque praelatus cum populo sibi commisso accedit ad supradictum fluvium. Idem fluvius per VIII dies ante festum deficit et VIII post festum. In defectione eiusdem fluvii omnes homines accedunt ad apostolum, apostolus autem est in ecclesia eiusdem montis, et est in tumulo ferreo tumulatus; et tumulus ille manet in aere ex virtute IV preciosorum lapidum. 17. Adamans vocatur, unus in pavimento positus, in tecto secundus, unus ab uno angulo tumuli, alius ab alio. Isti vero lapides diligunt ferrum: inferior non permittit ascendi, superior non descendi, angulares non permittunt eum ire hue vel illuc. Apostolus autem est in medio», цит. no: Zarncke F. Der Priester Johannes. Leipzig, 1883. S. 122.

(обратно)

51

Martin Th. H. La foudre, l’electricite et le magnetisme chez les anciens. Paris, 1866. P. 31-35.

(обратно)

52

Bacon R. Opus tertium, cap. II // Rogeri Bacon Opera quaedam hactenus inedita. Ed. J. S. Brewer. London, 1859. Vol. I, p. 46.

(обратно)

53

Рапата — молитвенный дом иноверцев (мечеть, кирха и т. п.) (ст.-русск.).

(обратно)

54

Мускус — сильно пахучее вещество, выделяемое мускусной железой самца кабарги.

(обратно)

55

Камфара — бесцветное кристаллическое вещество с характерным запахом, добываемое из камфорного дерева Cinnamomum camphora Nees., распространенного в Индонезии.

(обратно)

56

Амбра — патологическое образование в кишечнике кашалота.

(обратно)

57

Коран. 15, 26-28.

(обратно)

58

Коран. 77, 20.

(обратно)

59

Гаркад — аравийская камедоносная акация, у нее есть шипы; растет в солончаковых землях, см.: ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 741.

(обратно)

60

Это представление было близко и ал-Бируни: «Золото проходит через ряд расплавленных состояний, начиная от его родителей — ртути и серы, и, пройдя через состояние олова, меди, свинца и серебра, приобретя окраску и твердость золота, также останавливается и не переходит за ступень совершенства» (ал-Бируни. Минералогия, с. 72).

(обратно)

61

Более ясно эта теория изложена Ибн Синой: «Если ртуть чистая и то, что к ней примешано и привело ее к отвердению, состоит из силы серы белой, непережженной и без загрязнений, иначе говоря, если сера превосходит ту, которой пользуются алхимики, то образуется серебро. Если же сера по своей чистоте превосходит эту и обладает большей чистотой и, кроме того, обладает красящей тонкой, но не сжигающей силой огня, то есть если она превосходит ту, которую применяют алхимики, то она может превратить ртуть в золото» (Ибн Сина. Книга Исцеления, с. 53).

(обратно)

62

Яхонт (греч. υακινθος) — старинное собирательное название сапфира (белый и синий яхонт), топаза (желтый яхонт) и рубина (красный яхонт). По сведениям ал-Бируни, яхонты добывали на островах Цейлон и Ланка, где имеются «копи темно-синих и желтых яхонтов. Затем граница Рунак, где имеется гора Барк („Молния“), а под нею находятся копи красного яхонта. Утверждают, что та молния придает ему красоту» (ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 1109). Речь идет о россыпных месторождениях яхонта. В центральной части острова Цейлон возвышается горная гряда, сложенная ярко-красными гранитными породами, а в гравийно-аллювиальных наносах, развитых в юго-западной части острова, находятся неисчерпаемые россыпи разнообразных драгоценных камней. Из гравия, как известно, добывают сапфир, рубин и другие разновидности корунда, аквамарин, хризоберилл, циркон, турмалин, шпинель разных оттенков, аметист и бесцветный горный хрусталь, топаз и в особом изобилии гранаты — альмандин.

(обратно)

63

Шамир (Samir) — древнееврейское название алмаза.

(обратно)

64

Мархашит — марказит. Под этим названием объединяют группу сернистых минералов — колчеданов. Они использовались при обработке драгоценных камней.

(обратно)

65

Мец А. Мусульманский Ренессанс. М., 1966. С. 302-303.

(обратно)

66

Мец А. Мусульманский Ренессанс. М., 1966. С. 344.

(обратно)

67

Демидчик В. П. Описание шестого и седьмого климатов в «Асар ал-билад ва ахбар ал-‘ибад» Закарийа ал-Казвини // Восточная филология. Душанбе, 1974. Вып. III. С. 48.

(обратно)

68

Возможно, Черная гора. По сведениям Мухаммада Хайдара, так назывались горы, расположенные между Аксу (Кашгар) и Тибетом.

(обратно)

69

Аксентон Ю. Д. Сведения о драгоценных камнях в Изборнике Святослава 1073 г. и некоторых других памятниках // Изборник Святослава 1073 г. Сб. ст. М., 1977. С. 280.

(обратно)

70

Изборник Святослава 1073 г., лл. 153, 153 об.

(обратно)

71

Ср.: Th. Reimer. Die Diamantenadler des Marco Polo // Marco Polo. Das Buch der Wunder. Originalgetreme Faksimile-Edition der Bilderhandschrift MS. fr. 2810 aus der Bibliotheque nationale de France, Paris. Kommentar F. Avril, M.-T. Gousset, J. Monfrin, J. Richard, M.-H. Tesniere. Luzern, 1995. S. 242-243; Hennig R. Herodots «goldhiitende Greifen» und «goldgrabende Ameisem» // Rheinisches Museum 79. 1930. S. 326-332.

(обратно)

72

Цит. по: Балами. История Табари / Пер. с араб. Н. Гараевой // История татар. С древнейших времен в семи томах. Т. I. Народы степной Евразии в древности. Казань, 2002. С. 459-460.

(обратно)

73

Ср. с описанием добычи алмазов в копях Ассама: «Алмазная копь находится вблизи копей яхонта на острове, богатом ключами. Там добывается песок, который промывают так же, как золотоносный песок, известный под именем сава\ песок смывается с конического лотка, а алмаз оседает внизу. И эти рудники находятся в государстве Хавар, лежащем против Сарандиба. Говорит Абу-л-‘Аббас ал-‘Аммани: копи алмаза находятся в Танкалане Камаруна, в лёссовых горах, которые сильно размываются в годы, когда часто бывают молнии с грозами» (ал-Бируни. Минералогия, с. 86).

(обратно)

74

Шаравандеди означает «луч, лучезарный», а в переносном значении — царь, повелитель.

(обратно)

75

Цит. по: Демидчик В. П. Мир чудес в арабской литературе XIII-XIV вв. М., 2004. С. 164-165.

(обратно)

76

После Марко Поло: Путешествия западных чужеземцев в страны Трех Индий / Пер. с лат. и староитал. яз., вступит, статья и прим. Я. М. Света. М., 1968. С. 184.

(обратно)

77

Квастад Н. Б. Древние суеверия? Паранормальные явления в древненорвежской литературе и Библии в свете современной науки. Петрозаводск, 2003. С. 127.

(обратно)

78

Сотак — греческий ученый, исследовавший минералы. К его сочинениям часто обращался Плиний (см.: Плиний. XXXII. 158). Сотак жил на исходе IV в. до н. э.

(обратно)

79

Das Steinbuch des Aristoteles / Hrsg. und ubersetzt von J. Ruska. Heidelberg, 1912; Перевод сведений об ониксе см.: Куни, Д. Ф. Мистические свойства драгоценных камней. М., 2004. С. 186.

(обратно)

80

Мец А. Мусульманский Ренессанс. М., 1966. С. 347.

(обратно)

81

Минаев И. П. Сведения о странах по верховьям Аму-Дарьи. СПб., 1879. С. 111.

(обратно)

82

Печатки из полудрагоценных камней.

(обратно)

83

Михалевич Г. П. Насир-ад-дин Туси о резном изумруде хорезмшаха Текеша // Иранская мифология. М., 1969. С. 32-34.

(обратно)

84

Гимадеев Р. А. О восточных параллелях сказке о кольце Поликрата // История и филология древнего и средневекового Востока. М., 1987. С. 101-110.

(обратно)

85

Lapis Indicus.

(обратно)

86

Гемина — мера жидкостей, равная 0,275 л.

(обратно)

87

Диоскорид. О лекарственных средствах. V. 117.

(обратно)

88

Юрченко А. Г. Александрийский «Физиолог». Зоологическая мистерия. СПб., 2001. С. 6-48.

(обратно)

89

Санскр. hira.

(обратно)

90

Францов Ю. П. Змеиный остров в древнеегипетской сказке // Известия АН СССР. Отделение гуманитарных наук. М., 1929. № 10.

(обратно)

91

Элиаде М. Трактат по истории религий. СПб., 1999. Т. II. С. 126.

(обратно)

92

Архелай в 36 г. до н. э. был назначен Марком Антонием царем Каппадокии (в центре восточной части Малой Азии).

(обратно)

93

Плиний Старший. Естествознание. Об искусстве. М., 1994. С. 896.

(обратно)

94

Цит. по: Плиний Старший. Естествознание. Об искусстве. М., 1994. С. 168.

(обратно)

95

О яхонтах или сапфирах см. прим. на с. 76.

(обратно)

96

Следует привести описание оникса у Плиния: «Судин утверждает, что в ониксе есть белизна, сходная с человеческим ногтем, а также цвета хризолита, сарды и яшмы. Зенотем считает, что индийский оникс имеет очень много разнообразных оттенков: он бывает огненного цвета, черного, цвета рога с белыми прожилками, окружающими камень в виде глаза, и с извилистыми, которые их пересекают. Сотак рассказывает, что аравийский оникс отличается от других. Так, например, индийский оникс имеет искорки, окруженные одним или многочислеными белыми ободками, но иначе, чем в индийском сардониксе: там они как точка, здесь как кружок. Аравийские ониксы черные с белыми ободками. По мнению Сатира, индийские камни плотные, содержащие часть карбункула, часть хризолита и аметиста; всю эту разновидность в целом он не признает. Настоящий оникс, по его мнению, имеет очень много различных прожилок с молочно-белыми ободками, цвет его неописуем, так как все оттенки переходят друг в друга, являясь в гармоничном единстве, что придает ему милую привлекательность» (Плиний. XXXVII. 24. 1-2).

(обратно)

97

Элиаде М. Азиатская алхимия. М., 1998. С. 170-171.

(обратно)

98

См. сведения Плиния на с. 125-126.

(обратно)

99

Азан — призыв к молитве.

(обратно)

100

Мец А. Мусульманский Ренессанс. М., 1966. С. 344.

(обратно)

101

Цит. по: Абу-р-Райхан Мухаммед ибн Ахмед ал-Бируни. Собрание сведений для познания драгоценностей (Минералогия) / Пер. с араб. А. М. Беленицкого. [Л.], 1963. С. 454.

(обратно)

102

Бертелъс А. Е. Поэтический комментарий Шаха Ни‘матуллаха вали на философскую касыду Насир-и Хусрау // Сад одного цветка. Статьи и эссе. М., 1991. С. 16-25.

(обратно)

103

Абу Наср ал-‘Утби (961-1036), историк.

(обратно)

104

Как различались сорта изумруда, можно узнать из «Книги о камнях» Мухаммада ибн Мансура (XV в.): «Изумруд делится на сорта по цвету: мышиный (зубаби), базиликовый (райхани), свекольный (силки), ярь-медянка (занджари), цвет гледичии (кираси), миртовый (‘аси), цвет мыльнянки (сабуни)... По тусклости и яркости изумруд делится на сорта: блестящий (сайкали) и темный, мрачный (зулмани). Сайкали — это такой изумруд, который благодаря отличному природному блеску напоминает полированное железо и в него можно смотреться, как в зеркало. Зулмани — сорт низший, противоположный сорту сайхали» (Михалевич Г. П. Персидский минералогический трактат XV в. «Книга о камнях» и его списки // Письменные памятники Востока. Историко-филологические исследования. Ежегодник. 1978-1979. М., 1987. С. 87).

(обратно)

105

Цит. по: Абу-р-Райхан Мухаммед ибн Ахмед ал-Бируни. Собрание сведений для познания драгоценностей (Минералогия) / Пер. с араб. А. М. Беленицкого. [Л.], 1963. С. 415-416.

(обратно)

106

Баградж — государство Богра-хана из династии Караханидов, то есть Кашгар.

(обратно)

107

Кабарга (Moschus moschiferus) — небольшое оленеобразное животное. Рогов не имеет. В Средние века не все разделяли такое мнение. Персидский писатель XIII в. ‘Ауфи сообщает: «Относительно мускусной газели существуют противоречивые мнения. Некоторые утверждают, что мускус появляется из пупка животного, похожего на большую газель с одним рогом посреди головы, которое питается травой, называемой алхамас, а она растет в Тибете и Кашмире» (ал-‘Ауфи. § 208).

(обратно)

108

Софала аз-Зиндж — область на юго-восточном побережье Африки.

(обратно)

109

О китайском янтаре пишет Чжоу Цюй-фэй (1178): «Говорят, что [растение] фулин, находясь в земле, за тысячу лет превращается в янтарь. Люди [провинции] Цинь, земледельцы, копая землю в горах, случается, натыкаются на янтарь. Вначале не знали, что это такое, но позже им сообщили, что это и есть янтарь. Он правильной формы и достаточно велик. Тамошние люди проносят его на торговые рынки. Продавая его в Цзяочжи, стремительно обогащаются» (Чжоу Цюй-фэй. VII. 4).

(обратно)

110

Средневековье в его памятниках / Под ред. Д. Н. Егорова. М., 1913. С. 280.

(обратно)

111

Шефер Э. Золотые персики Самарканда. М., 1981. С. 311.

(обратно)

112

От гр. αφροσεληνος.

(обратно)

113

Чандраканд от санскр. candra kanti.

(обратно)

114

Йахйа ан-Нахви — Иоанн Грамматик, жил в Александрии в VII в.

(обратно)

115

Эд Л., Виар М. Минералы мира. М., 2001. С. 160.

(обратно)

116

Йаркан, др.-евр. йарак (Бытие 28:17; 39:10, Иез. 28:13). Бесцветная или светло-желтая разновидность циркона, благодаря значительной твердости и высокому показателю преломления в огранке нередко шли для подмены алмаза.

(обратно)

117

Указано их воздействие на организм человека.

(обратно) name=t177>

118

Демидчик В. П. «Геология» Закарийа ал-Казвини //Восточная филология. Душанбе, 1976. Вып. 4. С. 83-84.

(обратно)

119

Сенфское море — Сиамский залив.

(обратно)

120

Античные материалы подробно рассматриваются в исследовании Келлера, см.: Keller О. Die antike Tierwelt. Leipzig, 1909. Vol. 2. S. 544-545.

(обратно)

121

Арнаб ал-бахр — букв, «морской заяц» (араб.).

(обратно)

122

Цит. по: Из Шестоднева Иоанна Экзарха Болгарского / Пер. и прим. Г. С. Баранковой // Русская речь. 1993. № 5. С. 64.

(обратно)

123

Там же, прим. 15, с. 68.

(обратно)

124

Ср. с отрывками финикийской мифологии в изложении Филона Библского, пересказывающего древний труд Санхунйатона: «Началом всего, [как он полагает], был Воздух, мрачный и подобный ветру, или дуновение мрачного воздуха, и мутный мрачный Хаос; они были безграничны, и в продолжение многих веков не имели конца. Когда же [говорит он] Дух полюбил свои собственные начала и произошло смешение, это соединение получило название Желания. Таково начало устроения всего. Дух же не знал своего создания. И из соединения Духа произошел Мот; его некоторые считают илом, другие — гнилью водянистого смешения; и из нее произошли все семена создания, и рождение всего. Были некие животные, не обладавшие чувством, от которых произошли одаренные умом животные, называемые Зофасимины, то есть стражи неба» (цит. по: Финикийская мифология. СПб., 1999. С. 71).

(обратно)

125

Массон М. Е. К истории добычи асбеста в Средней Азии // За недра Средней Азии. 1934. № 4.

(обратно)

126

Guiret-Laferti М. Sur les Routes de l’Empire Mongol. Ordre et rhetorique des relations de voyage aux XIIIe et XIVe siecles. Paris, 1994. P. 259-260.

(обратно)

127

Левицкий Т. Средневековые арабские авторы о минеральных богатствах Африки и их эксплуатации // История, социология, культура народов Африки. Статьи польских ученых. М., 1974. С. 94.

(обратно)

128

Цит. по: Laufer В. Asbestos and Salamander. P. 303-304.

(обратно)

129

Греч. λιθος αμιαντος ср. Диоскорид. О лекарственных средствах. V. 118.

(обратно)

130

Безоар — от перс, базизахр ‘противоядие’. В арабской литературе различаются два типа безоара, оба применявшихся как противоядия: один минерального происхождения (ма’дани), другой — животного (хайвани).

(обратно)

131

Азаршуст — букв, ‘смытый огнем’.

(обратно)

132

Зеренд — в Средние века главный город Сеистана в юго-западном Афганистане; находился к западу от оз. Зарра. Ныне в развалинах.

(обратно)

133

Кубунат — горная область на севере Кермана. На современных картах — хребет Кух-Бэнам.

(обратно)

134

Крачковский И. Ю. Избранные сочинения. М.; JI., 1957. Т. IV. С. 163.

(обратно)

135

Каликала — от Карин кала (армянское название Эрзурума).

(обратно)

136

Данник равен приблизительно 0,7 г.

(обратно)

137

Караулов Н. А. Сведения арабских географов IX и X вв. по P. X. о Кавказе, Армении и Адербейджане. II. Ибн ал-Факих // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1902. Вып. 31. С. 35.

(обратно)

138

Цит. по: Демидчик В. П. Мир чудес в арабской литературе XIII-XIV вв. М., 2004. С. 139.

(обратно)

139

Лагийа — молочай триакулеатный, Euphorbia triaculeata Forsk.

(обратно)

140

Биш муш — аконитная мышь.

(обратно)

141

Базавард — Onopordon, Carduus и другие колючие растения.

(обратно)

Оглавление

Экспозиция

§ 1. Метеориты

§ 2. Каменные дожди

§ 3. Громовая стрела

§ 4. Камни Каабы

§ 5. Монолиты Баальбека

§ 6. Египетские пирамиды

§ 7. Послания исчезнувшей цивилизации

§ 8. Каменный лев

§ 9. Замок ассасинов

§ 10. Игра случая

§ 11. Песчаное море

§ 12. Река камней

§ 13. Ал-бахит

§ 14. Сверкающая гора

§ 15. Парящие статуи

§ 16. Высшие и низшие минералы

§ 17. Золото Черных гор

§ 18. Долина алмазов

§ 19. Неуязвимые воины

§ 20. Сокровища пресвитера Иоанна

§ 21. Вредоносный оникс

§ 22. Невидимый звук

§ 23. Царица жемчужин

§ 24. Индийский камень

§ 25. Эфиопский камень

§ 26. Иудейский камень

§ 27. Минерал, находимый ночью

§ 28. Золотоносные корни

§ 29. Змея и изумруд

§ 30. Продавцы талисманов

§ 31. Хитрость муджавиров

§ 32. Сандарус

§ 33. Селенит

§ 34. Чудо формы

§ 35. Индийское железо

§ 36. Тайна притяжения

§ 37. Аэтит

§ 38. Ласточкин камень

§ 39. Окаменевшие животные

§ 40. Ожившая глина

§ 41. Шкура саламандры

§ 42. Асбест

§ 43. Сын прелюбодеяния

§ 44. Искусство исцеления

§ 45. Лечебная пыль

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

  Источники

  Литература

ЧИТАЙТЕ В СЛЕДУЮЩИХ КНИГАХ СЕРИИ «ЧУДЕСА МИРА В ВОСТОЧНЫХ КОСМОГРАФИЯХ»

  ИЗ «КНИГИ ВОДЫ»

    Загадка двух колонн

  Из «КНИГИ ДЕРЕВЬЕВ»

    Вак-вак

  Из «БЕСТИАРИЯ»

    Миражи в пустыне

  Из «КНИГИ ОГНЕЙ»

    Граница ислама

*** Примечания ***