УДК 091.128

ББК 87.0

О11

Научный редактор Т. А. Михайлова, доктор филологических наук,
Институт языкознания РАН

О’Донохью, Джон

Anam Ċara. Кельтская мудрость / Джон О’Донохью [пер. с англ. Т. Пирусской]. — Москва: Олимп-Бизнес, 2021.

ISBN 978-5-9693-0468-0

«Anam Ċara. Кельтская мудрость» — книга о жизни и одновременно книга жизни. Ирландский поэт, философ, священник Джон О’Донохью — носитель, а не исследователь кельтской культуры, — подобно «другу души», anam ċara, знает о нас и об окружающем нас мире больше, чем мы сами. Перемежая прозу и поэзию, он «переоткрывает» ставшую невидимой сегодня жизнь, далекую от спешки, автоматизма, штампов и уничтожения «себя настоящего». Дружба, любовь, душевность, умение смотреть и видеть, слушать и слышать, воспринимать каждое утро как дар и радость открытия, становиться мудрым и не бояться, — вот всего лишь несколько мотивов книги.

Это текст, который хочется разобрать на цитаты, делиться им и бесконечно к нему возвращаться, чтобы не забывать «как жить». Рекомендуется всем любителям «медленного» — столь редкого теперь — чтения с наслаждением.

Все права защищены. Воспроизведение всей книги или ее части в любом виде воспрещается без письменного разрешения издателя.

No part of this publication may be reproduced, stored in a retrieval system, or transmitted, in any form of by any means, electronic, mechanical, photocopying, recording or otherwise without the prior permission of the Copyright owner.

Anam Ċara — Copyright

© John O’Donohue, 1997 All rights reserved.

© Перевод, издание, оформление. Издательство «Олимп-Бизнес», 2021

© Предисловие к русскому изданию. О. Седакова, 2020

НАУКА ПРОСТОРНОЙ ЖИЗНИ

В издательстве «Олимп-Бизнес» выходит замечательная серия «Как жить…». Каждая книга серии продолжает эту незаконченную фразу по-своему: «Как жить с деменцией», «Как жить с депрессией» и т. д. Книги обращены к людям, оказавшимся в какой-то особо трудной ситуации. «Кельтская мудрость» Джона О’Донохью как будто далека от всех этих тем. Она не имеет в виду какой-то особой конкретной трудности: тяжелой болезни, или старческого бессилия, или потери близкого, или чего-то еще, настигающего человека и ставящего его в совершенно беспомощное положение. Но, читая главу за главой, читатель обнаружит, что Джон О’Донохью, в сущности, говорит с нами о том же трудном предмете: «Как жить.». Как жить человеку в современной цивилизации?

Автору есть с чем сравнить эту «современную жизнь» — и тем самым дать почувствовать, как она тесна и болезненна. Привычка усыпляет: а как же еще может быть? Отойдя в сторону, можно удивиться привычному. Джон О’Донохью глядит на привычное из мира кельтской традиции. Глядя оттуда, он говорит о том, как ментальные и психологические навыки, которые человек нашей цивилизации усваивает почти машинально, не успев задуматься, делают его — словами Гёте — «унылым гостем на темной земле». Джон О’Донохью вспоминает этого «унылого гостя» из знаменитой «Блаженной тоски». Но у него есть и другой, как будто противоположный образ непрожитой жизни: «беспомощный хозяин». Вспомнив или узнав некоторые вещи, говорит он, вслушиваясь в собственное восприятие, вы уже «не беспомощный хозяин своей омертвелой жизни, а временный гость, получивший в дар радость и возможности, которых нельзя ни выдумать, ни заслужить». Два таких решения: «быть гостем» на земле печально и «неправильно», как в этих стихах Гёте, и, наоборот, прекрасно и верно, как в этой древней мудрости, — не исключают друг друга. Собственное ложное положение можно сознавать по-разному: можно чувствовать себя и дурным хозяином, и унылым гостем собственной жизни.

Джон О’Донохью вовсе не хочет продолжать бесконечную критику современной цивилизации, которой заняты многие (цивилизация потребления и подобные определения). Он не собирается предложить современному человеку в качестве альтернативы какие-то древние практики и эзотерические учения. Он просто отмечает в нашей «современности» некоторые пустоты и упущения, которые можно заполнить. Я неслучайно начала это предисловие со стихов Гёте, а не с древнейших ирландских стихов, обычаев и молитв, которые составляют сердцевину повествования Джона О’Донохью. То, о чем он говорит, нередко можно встретить и у новейших поэтов и философов, и я не буду вспоминать здесь всех, кто появляется на страницах его книги. Но в мире кельтской мудрости эти смыслы — а точнее, эти навыки обращения с вещами в мире и с самим собой — живут как у себя дома.

Джон О’Донохью не ученый-кельтолог. Кельтский мир — это то, в чем он вырос, это его начальный опыт в ирландской глуши, родной язык его души. Со своим первым опытом он пришел в мир книжной культуры. Он стал исследователем немецкой философии, католическим священником и поэтом. Он не историк религии, не этнолог. Некоторые моменты (например, особую привязанность к форме круга), которые он видит как характерно кельтские, можно встретить и в других древних традициях, славянских например. Это не так существенно. Джон О’Донохью хочет рассказать читателям о том опыте, который соприсущ человеку во все времена и который новые эпохи перестали считать важным или даже реальным. Так, в конце дня, замечает Джон О’Донохью, человеку наших дней трудно вспомнить, на что он смотрел в течение дня, что общалось с ним через его зрение.

Самая заметная утрата современности — не столько потребление, как особая герметичность человеческой жизни: отсечение того, что человек считает «своей жизнью», от мира (от неба и земли, от подземных движений и курса звезд и т. п., и т. п.), узость и теснота его существования, как будто наглухо ограниченного социальным. Таким видит внутренний мир человека и современная психология. Полная противоположность такому самочувствию — кельтское искусство жизни, которое передают древние поэтические сочинения и христианские молитвы. Здесь неуместно было бы говорить о каких-то следах язычества: в древних кельтских молитвах нет и следа поклонения звездам или какому-то другому творению: просто человек не видит собственной жизни вне связи с ними. Он любит это творение и доверяет ему. Что-то похожее можно встретить и в народной русской молитве:

Спать ложусь, крестом крещусь,

Небом укрываюсь, звездами освещаюсь…

Не только душа (слово, которого современность чурается), но само тело, как рассказывает Джон О’Донохью, живет во вселенной — и тогда, когда разум об этом не помнит. Вот как он говорит о памяти тела: «Мы олицетворяем тот неведомый мир, что хочет выразить себя через нас. Часто та радость, которую мы ощущаем, относится не к нашей личной биографии, а к земле, откуда мы вышли. Порой мы чувствуем, как нас переполняет печаль, словно мгла расстилается над землей. Пытаться подавить в себе это чувство — ошибка. Правильнее было бы понять, что оно рождено скорее нашей телесной оболочкой, чем сознанием. Лучше всего подождать, пока эта туча пройдет: она торопится куда-то еще. Мы слишком легко забываем, что у нашего тела есть память, которая сформировалась до нашего сознания и жила своей жизнью, прежде чем мы приняли свой теперешний облик. Современные лишь с виду, мы по-прежнему принадлежим древности, мы — братья и сестры, вылепленные из одной глины. Каждого из нас озаряет своя часть тайны. Чтобы по-настоящему стать собой, человеку необходимо древнее сияние других людей».

Из этой пространной цитаты можно представить себе общий тон повествования. Но представить себе темы, о которых будет говорить Джон О’Донохью, читатель вряд ли сумеет, пока не прочтет. Могу сказать, что, читая его книгу, я узнаю о многих вещах, мне прежде неизвестных — или известных совсем в другом ракурсе: о душе и теле (душа, «по-кельтски», окружает тело, как свет, а не заключена где-то в его глубине), о пяти чувствах (чего стоит связь говорения и вкуса — через язык, орган речи и орган вкуса), о лице и взгляде, о видимом и невидимом…

Другая утрата цивилизации — работа исключительно с жестким, техничным познанием, завороженным «данными», «выводами» из этих «данных» и практическими «результатами». Это знание, которое, по известному определению Р. Бэкона, — сила; иначе — инструмент овладения познанным, проникновения в неизвестное с тем, чтобы сделать его известным, устранение неведомого как неведомого. А неведомое, напоминает Джон О’Донохью, постоянно существует рядом с нами, и никакое знание этого положения не отменит. В нашей цивилизации происходит забвение о другом, щадящем и дружелюбном свете знания, который один и может открыть многие вещи, исчезающие перед жестким анализом. Таким образом, и переменив предмет своего интереса (занявшись древностями, скажем), человек может остаться с той же пустотой. «Такой духовный голод опасен тем, что люди стремятся пролить на всё резкий, беспощадный свет. Современное сознание не источает ласковый и почтительный свет, присутствие тайны не вызывает у него благоговения — оно стремится разгадать неведомое и завладеть им. Современное сознание похоже на жесткий, ослепительный свет ламп в операционной. Этот неоновый свет чересчур прямолинеен и ярок, чтобы приблизить нас к слабо освещенному миру души. Он враждебен сдержанности и тайне. Кельты обладали поразительной способностью чтить непостижимость и глубину. Их свет дружелюбен к темноте, он мягко прокладывает в ней тоннели и стимулирует работу воображения. Свечи не пытаются выведать у темноты ее тайны. В пламени каждой свечи есть и тень, и свет. Деликатное пламя свечи лучше всего подходит для освещения внутреннего мира».

Природнейшими свойствами души Джон О’Донохью называет сдержанность, немногословность и застенчивость. Не эти свойства поощряются современной цивилизацией! А без них невозможно никакое по-настоящему внутреннее общение. Без них невозможно услышать язык души, по которому скучает современность среди переполняющих ее чужих, заимствованных и пустых слов. В языке души молчания больше, чем прямого выражения. И еще: это стремительный язык (душа стремительна); выражения и даже мысли не успевают за ним. Ускользающая сущность истины — скорее ритм и созвучие, и уж никак не ряд однозначных дефиниций. «Духовная жизнь — это жизнь, пронизанная ритмом». Услышав ритм собственной жизни, совпав с ним, человек чувствует себя дома и на свободе.

Джон О’Донохью описывает разные ложные позиции в общении с миром, которые делают человека слепым, узким и в конце концов несчастным. Это взгляд, исходящий из страха, из недоверия, из стремления оценить предметы. Описание оценивающего взгляда мне показалось особенно интересным: «Человек, который на всё смотрит оценивающе, видит только черное и белое. Он всегда стремится исключать и разделять, поэтому в его взгляде нет сочувствия или любования. Для него смотреть — значит оценивать. Как это ни грустно, люди с оценивающим взглядом многого себя лишают. Они видят собственную измученную душу, спроецированную на внешний мир. Воспринимая лишь поверхность предметов, оценивающий взгляд считает ее их подлинной сутью. Ему не хватает ни способности прощать, ни воображения, чтобы проникнуть в глубину вещей и увидеть, что истина бывает парадоксальной. Подобная склонность к поверхностным суждениям порождает культуру, зацикленную на показном и внешнем».

Хочется приводить еще и еще замечательные наблюдения Джона О’Донохью, выросшие из кельтской почвы, но нисколько не ожидающие от нас какого-то «возвращения к основам», подражательства, стилизации, психологического тренинга (все эти вещи вызывают у него крайнюю неприязнь). Вот чего он решительно не хочет: «превратить кельтскую мистику еще в одну модную и экзотическую программу духовного развития, которые так любит наша падкая на сенсации, зависимая культура».

Название книги, древнее ирландское соединение двух слов, включающее в себя многие значения, из которых Джон О’Донохью выбирает «друг души», фокусирует все темы книги (неожиданно перекликаясь с образом Мартина Хайдеггера «голос друга», истолкованию которого французский философ Ф. Федье посвятил книгу1). Необходимость друга, другого («Как на сетчатке человеческого глаза есть слепое пятно, так есть и слепая сторона души, которую сам человек не видит») пронизывает человеческий мир. Красота неожиданным и удивительным образом оказывается у Джона О’Донохью дружелюбием.

Джон О’Донохью вспоминает, что в библейском языке «спасти» бывает синонимом «вывести на простор». Его книга намечает разнообразные тропы, которые выводят жизнь, измученную своей теснотой и узостью, жесткостью, «страхом себя» и беспощадностью к себе, на простор — его словами — «утешительной мудрости».

Ольга Седакова

БЛАГОСЛОВЕНИЕ

Посвящается Джози

В день, когда

ноша камнем

ляжет тебе на плечи

и ты споткнешься,

пусть земля

пустится в пляс,

чтобы тебе не упасть.

А когда твои глаза

застынут за серым стеклом

и тебя настигнет

призрак утраты,

пусть вихрь красок —

синь, багрянец, зелень, лазурь —

разбудит в тебе

радость свежих лугов.

Когда у твоей лодки

истреплется парус мысли,

а океан ляжет перед тобой

черным пятном,

пусть желтая лунная дорожка

рассечет поверхность воды

и укажет тебе путь домой.

Да напитает тебя земля,

да будет с тобой прозрачность света,

да будет с тобой быстрота океана,

да будет с тобой помощь предков.

И пусть легкий ветер

несет тебе вслед

эти слова любви,

и да хранит тебя

их невидимый покров.

Памяти моего отца, Падди О’Донохью, который был поэтом в резьбе по камню, и моего дяди Пита О’Донохью, который любил горы.

И моей тети Бриджид.

Памяти Джона, Уилли, Мэри и Элли О’Донохью, которые эмигрировали и теперь лежат в американской земле.

БЛАГОДАРНОСТИ

Я хотел бы поблагодарить Диану Реверанд, моего редактора в издательстве HarperCollins, за поддержку и помощь; Ким Уизерспун и ее агентство за веру в мою работу и участие в ее воплощении; Тами Саймон и Майкла Тафта из Sounds True за заботу и поддержку, а также Энн Миноуг за то, что она познакомила меня с ними; Джона Девитта, который прочел рукопись и подробно прокомментировал ее, высказав замечания по содержанию и стилю; Мэриан О’Бейрн, читавшую все варианты рукописи, за поддержку, бесценные редакторские советы и внимание; Дэвида Уайта за братскую заботу и сердечность; Эллен Уингард за помощь и уверенность в успехе; моих родных — за чудеса, которые они творят каждый день, и за смех! Благодарю этот край и моих предков; äo mo cáirde a iugfoscaä agus solas2.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Странно чувствуешь себя здесь. Тебя никогда не покидает ощущение тайны. По ту сторону твоего собственного образа, под твоими словами, над твоими мыслями — тишина иного мира. В тебе — целый мир. Только ты можешь рассказать себе об этом внутреннем мире. Открывая рот, мы выпускаем наружу звуки той горы, которую венчает наша душа. Эти звуки — слова. Мир полон слов. Люди всё время произносят слова — громко, тихо, в домах, на улице, по телевизору, по радио, со страниц газет и книг. Шум этих слов сохраняет для нас то, что мы называем миром. Мы берем друг у друга звуки и складываем из них узоры, предсказания, благословения, проклятия. Изо дня в день род человеческий скрепляет этот мир своими словами. Изреченное слово свидетельствует, что каждый из нас неустанно творит. Каждый из нас — художник. Все мы извлекаем слова из тишины и уговариваем незримое стать зримым.

Люди здесь недавно. Над нами, летя в бесконечность, кружатся галактики. Под ногами у нас — древняя земля. Нас вылепили из этой глины, придав нам прекрасные очертания. И всё же самый маленький камень старше нас на несколько миллионов лет. Молчащая вселенная ищет отзвука в наших мыслях.

Неведомый мир взыскует осмысления. Слова — хитрые зеркала, удерживающие твои мысли. Ты вглядываешься в эти слова-зеркала и улавливаешь отблески смысла, сопричастности, гостеприимства. Но под их сияющей поверхностью — темнота и молчание. Слова подобны двуликому Янусу: они смотрят одновременно вовне и внутрь.

Если мы привяжемся к чему-то внешнему, наше внутреннее не даст нам покоя. Мы почувствуем голод, который никакой образ, никакой человек, никакая деятельность утолить не в силах. Чтобы сохранить целостность, мы должны оставаться верными своей хрупкой сложности. Чтобы удерживать равновесие, нам следует соединять в себе внутреннее и внешнее, зримое и незримое, знакомое и неведомое, временное и вечное, старое и новое. Никто не сделает этого за тебя. Ты — единственный порог своего внутреннего мира. В такой целостности — святость. Быть святым — значит быть самим собой и равно принимать миры, уравновешивающие друг друга внутри тебя. За фасадом своего образа и его искажений каждый человек — художник в этом изначальном и неизбежном смысле. Каждый из нас обречен и удостоен быть своим внутренним художником, который на ходу творит неповторимый мир.

Пребывание человека на земле — тревожное таинство творчества, зримый знак незримой милости. Здесь мы получаем сокровенный и пугающий доступ к тайне. Дружба — радостный дар, наделяющий нас смелостью сделать шаг навстречу этому приключению, не пропустить его, принять в нем участие. Моя книга устроена как хитрое зеркало, в котором вы, быть может, разглядите присутствие и влияние дружбы — как внутренней, так и внешней. Дружба — созидательная и преобразующая сила. Она обнаруживает, что сближение — тайный закон жизни и мироздания. Путь человека — постоянное преображение. Состояние дружбы позволяет всему неведомому, безымянному и пугающему в конце концов открыть нам свое тайное родство с нами. Как художник, человек постоянно вызывает к жизни это откровение. Воображение — великий друг неведомого. Оно непрестанно взывает к силе возможности и осуществляет ее. Дружба, таким образом, не сводится к тесным сердечным отношениям между людьми; она гораздо более всеобъемлющая и мощная сила.

Мышление кельтов не было ни логическим, ни системным. Однако в своих поэтических умозаключениях им удалось выразить высшее единство жизни и человеческого опыта. Сознание кельтов не было сковано дуализмом. Они не разделяли взаимосвязанного. Воображение кельтов позволило ясно выразить ту внутреннюю дружбу, которая объемлет Природу, божественное, потустороннее и человеческое в их единстве. Тот дуализм, что разделяет зримое и незримое, время и вечность, человеческое и божественное, был совершенно чужд кельтам. Их чувство онтологической дружбы открывало им мир опыта во всем его многообразии, неопределенности, символичности, фантастичности. Эта возможность творческой и объединяющей дружбы — дар кельтов нам, страдающим от мучительной разобщенности.

Кельтское понимание дружбы черпает вдохновение и достигает своей кульминации в возвышенном понятии anam ċara. Слово anam на ирландском значит «душа», ċara — «друг». Таким образом, anam ċara — это «друг души». Anam ċara называли человека, с которым делились самым сокровенным. Дружба понималась как акт приятия и сопричастности. Дружба с anam ċara была вне каких-либо условностей и категорий. Между человеком и другом его души возникал древний и вечный союз. Вдохновляясь этой идеей, в первой главе мы рассмотрим дружбу как межличностные отношения. Прежде всего мы сосредоточимся на взаимном приятии и пробуждении близости между двумя друзьями. Поскольку сердце человека всё время переживает процесс рождения, любовь — это постоянное рождение творчества в нас и между нами. Мы рассмотрим тоску как знак божественного присутствия и душу как вместилище сопричастности.

Во второй главе речь пойдет о духовной дружбе с телом. Тело — бренный дом человека, его единственный дом во вселенной. Душа вмещает в себя тело, вот почему оно священно и заключает в себе высокое мистическое начало. Чувства — это преддверие божественного. Мистика чувств — мистика преображения. В третьей главе мы поговорим об искусстве внутренней дружбы. Когда человек перестает страшиться одиночества, в нем просыпается жажда творчества. Начинает проявляться его внутреннее богатство, о котором он забыл или которого не замечал. Он становится собой и приучается оставаться таким. Мысли — это наши внутренние ощущения. Погружаясь в тишину и одиночество, они помогают нам разгадать то, что находится внутри нас.

В четвертой главе мы обратимся к труду как поэтике роста. Незримое стремится обрести очертания, воплотиться в наших действиях. Так рождается внутренняя жажда труда. Когда между нашей внутренней жизнью и внешним миром труда возникает дружба, воображение просыпается и происходят значительные перемены. В пятой главе мы перейдем к дружбе с временем жатвы — старостью. Мы рассмотрим память как тайное хранилище ушедших дней нашей жизни и увидим, что страстное сердце не стареет. Время — это замаскированная вечность. В шестой главе мы попытаемся сказать несколько слов о неизбежной дружбе с нашим первым и последним спутником — смертью. Смерть — незримый спутник, сопровождающий нас на дороге жизни с момента рождения. Смерть — огромная рана мироздания, исток всех страхов и тревог. Дружба со смертью дает нам возможность славить вечность души, для смерти недостижимой.

Кельты любили круг. Они видели, что опыт, природа, проявления божественного цикличны. Вот почему и у моей книги кольцевая композиция. Сначала дружба рассматривается как пробуждение, затем мы переходим к чувствам как непосредственным проводникам в мир творчества. Это позволяет нам увидеть плодотворность одиночества; оно, в свою очередь, стремится выразить себя во внешнем мире труда и действия. Постепенно наши физические силы идут на убыль, и мы заглядываем в лицо старости и смерти. Композиция книги соответствует жизненному циклу, в котором человек шаг за шагом движется к смерти, а сама книга — попытка выявить заключенный в этом цикле глубинный смысл.

Главы замыкаются в кольцо вокруг скрытой, ненаписанной седьмой главы, которая отсылает к извечной невыразимости глубин человеческой души. Эта глава — о том, что нельзя назвать или описать. По сути, моя книга представляет собой попытку феноменологии дружбы в абстрактно-поэтической форме. Источником вдохновения для нее послужила поэтическая метафизика кельтской духовности. Перед вами не структурированный анализ того, что нам известно о кельтах, а размышления на более широкую тему, диалог с кельтским сознанием, попытка представить заложенную в нем философию дружбы, ее духовное понимание.

ГЛАВА 1. ТАЙНА ДРУЖБЫ

ЩЕДРОСТЬ СВЕТА

Если вам случалось выходить на улицу рано утром, до зари, вы наверняка заметили, что темнее всего бывает прямо перед рассветом. Сумрак сгущается, всё кажется безликим. Если вы никогда раньше не видели мира и не знаете, что такое дневной свет, вы не сможете представить себе, как рассеивается тьма, как являются тайна и краски нового дня. Свет неизмеримо щедр и в то же время ласков. Посмотрите, как встает солнце, и вы поймете, что свет умеет уговаривать тьму. Сперва свет словно едва касается горизонта пальцами — и вдруг ловко стягивает с мира одежды сумрака. Перед вами — тихая тайна нового рассвета, нового дня. «Никто и не подозревает, что дни — это боги», — говорит Эмерсон. Одна из трагедий современной культуры в том, что мы утратили связь с этими первоначалами природы. Урбанизация современной жизни заставила нас благополучно забыть о плодотворном родстве с матерью-землей. Мы созданы из праха, мы — души в бренной оболочке. Нам необходимо чувствовать ритм нашего внутреннего, «бренного» голоса, нашей тоски. Но в современном мире расслышать этот голос уже невозможно. Мы даже не осознаём своей утраты, и боль нашего духовного изгнания тем острее, что по большей части непонятна нам.

Ночью мир отдыхает. Деревья, горы, поля, лица свободны от оков формы и посторонних взглядов. Под защитой сумрака каждая вещь возвращается в свою первоначальную природу. Темнота — древнее лоно. Ночное время — время материнского чрева. Наши души резвятся на воле. Темнота освобождает от всего; утихает стремление выделиться и произвести впечатление. Ночью мы отдыхаем. Рассвет придает нам сил, это пора возможностей и надежд. Всё в природе — камни, поля, реки, животные — вдруг обновляется в сиянии нового дня. Как темнота дает покой и облегчение, так рассвет несет с собой пробуждение и обновление. Среди повседневной рутины и развлечений мы забываем, что нам даровано жить в необыкновенном мире. Изо дня в день рассвет открывает нашим глазам тайну мироздания. Рассвет заставляет нас снова и снова удивляться, он дает нам почувствовать «нездешнесть» окружающей нас природы. Удивительно нежное сияние вселенной окутывает всё вокруг. Уильям Блейк очень точно сказал, что «краски — это раны света». Краски заставляют ощутить присутствие таинственного в самом сердце природы.

КЕЛЬТСКИЙ КРУГ ЕДИНЕНИЯ

В кельтской поэзии много говорится о красках природы, ее силе и мощи. Какие прекрасные слова находит она для ветра, цветов, волн, бьющихся о берег. Кельты почитали луну и обожествляли животворящую силу солнца. Многие кельтские боги считались источниками плодородия и связывали человека с природой. Кельты были детьми природы, и мир природы постоянно им сопутствовал. Природа питала их, они чувствовали себя ее частью и испытывали к ней глубокую привязанность. Кельтская поэзия природы исполнена тепла, удивления и чувства общности. Одна из древнейших кельтских молитв известна как «Лорика святого Патрика»; другое, тайное ее название — «Крик оленя». В ней не проводится граница между человеком и природными стихиями. Наоборот, именно силы природы направляют человека и помогают ему устремиться ввысь:

Я окружаю себя ныне

силою Небес,

светом Солнца,

сиянием Луны,

славой Огня,

быстротой Молнии,

порывом Ветра,

глубиной Моря,

постоянством Земли,

крепостью Камня.

Мир кельтов пронизан ощущением непосредственной взаимосвязи, сопричастности. Кельты благоговели перед светом. И это одна из причин, почему кельтская мистика в наше время — всё равно что новое созвездие на небосклоне. Мы одиноки, мы потерялись в своей бесплодной ясности. Мы отчаянно жаждем нового, ласкового света, в котором наша душа могла бы укрыться и вернуться к древнему чувству сопричастности. Нам нужен свет, сохранивший свое родство с темнотой. Потому что мы сыновья и дочери темноты и света.

Мы всегда движемся от темноты к свету. Сначала мы дети темноты. Наше тело и черты лица сформировались в теплом сумраке материнской утробы. Наше рождение — первый переход из темноты в свет. Наше сознание всю жизнь заключено в темную оболочку тела. Каждая наша мысль — искра, вспышка света во внутренней темноте. Чудо мысли — ее присутствие в нашей ночной душе; сияние мысли рождается в темноте. Каждый день — путешествие. Из ночи мы переходим в день. Все творческие способности пробуждаются на этом изначальном пороге, где свет и темнота испытывают и благословляют друг друга. Лишь научившись доверять этому древнему ритму, мы обретаем равновесие. Год — тоже путешествие, в том же ритме. Кельтам было присуще сознание цикличности нашего пути. Из сумрака зимы мы вступаем в пору весны, полную возможностей и порывов.

В конечном счете из света рождается жизнь. Где нет света, не может быть и жизни. Если бы Солнце отвернулось от Земли, то исчезло бы и всё живое на ней: люди, животные, растения. Землю снова сковали бы льды. Свет — таинственное присутствие божественного. Он не дает жизни угаснуть. Свет питает, пробуждает в природе тепло и краски. Душа пробуждается и живет в свете. Он помогает нам обнаружить внутри себя сокровенные глубины. Когда люди начали искать смысл жизни, свет стал одним из самых выразительных образов вечности и тайны бытия. В западной традиции, как и в кельтской, мысль принято сравнивать со светом. Озаряющий нас разум считается местом присутствия божественного в человеке.

Когда человеческий ум подступил к следующей величайшей тайне бытия — тайне любви, свет стал символом ее силы и постоянства. Когда в нашей жизни, в ночи нашего сердца просыпается любовь, она подобна восходу солнца. Безликость уступает место близости, страх — смелости; прежняя неуклюжесть сменяется грациозностью; то, что раньше не удавалось, теперь выходит непринужденно, в согласии с внутренним ритмом. Когда в нашей жизни пробуждается любовь, это подобно перерождению, обновлению.

ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СЕРДЦЕ НИКОГДА НЕ МОЖЕТ РОДИТЬСЯ ВПОЛНЕ

Если тело человека рождается раз и навсегда, то рождение человеческого сердца продолжается постоянно. Сердце рождается с каждым новым переживанием. Всё, что с нами происходит, делает нас глубже, открывает в нашем сердце новые области. Об этом чувстве благодарного принятия происходящего Патрик Кавана3 говорит: «Хвалите, хвалите, хвалите / То, что произошло, то, что есть». Одно из красивейших таинств в христианстве — крещение. В него входит помазание сердца новорожденного. Таинство крещения восходит к еврейской традиции, где сердце считается средоточием всех эмоций. Сердце помазывают и потому, что оно главный орган — от него зависит здоровье младенца, — и потому, что оно станет прибежищем всех его чувств. В это время молятся о том, чтобы новорожденный не запутался в лживых сетях дурных чувств, обиды, саморазрушения. Смысл прошений и в том, чтобы чувства, которые ребенку предстоит испытать в жизни, не были стеснены, чтобы они лились свободно, увлекая его душу навстречу миру и принося ему радость и покой.

На фоне бескрайнего космоса и молчаливых тайников природы человеческое лицо кажется символом близости. Именно здесь, в этом знаке человеческого присутствия, божественность творения особенно ощутима. На человеческом лице — печать творения. У каждого человека есть и другое, внутреннее лицо, мы всегда его чувствуем, но никогда не видим. Сердце — внутреннее лицо, отражающее нашу жизнь. Путь, который проходит человек, нужен, чтобы это лицо стало прекрасным. Именно в нем сосредоточена любовь. Человеческая жизнь немыслима без любви. Ведь только любовь способна пробудить в нас божественное. В любви мы растем и становимся собой. Когда мы учимся любить и позволяем другому любить нас, мы возвращаемся к истокам собственной души. Мы согреваемся и чувствуем себя под надежной защитой. Мы пребываем в полном согласии с собой, в собственном доме, по которому тосковали. Внутренний рост и чувство обретения дома — нежданный подарок, его мы получаем, когда любим. Любовь начинается с умения думать о других, с великодушного забвения себя. Именно это чувство позволяет нам расти.

Как только душа пробудилась, она устремляется на поиски, и вернуться назад мы уже не можем. Отныне мы обожжены жаждой, которая не даст нам увязнуть в трясине самодовольства и недовоплощенности. Нас подстегивает вечное. Мы презираем компромиссы и опасности — они могут преградить нам путь к вершине воплощения. Вступив на этот духовный путь, мы способны явить миру пример безграничной щедрости. Но порой легко быть щедрым по отношению к миру — отдавать, отдавать, отдавать и при этом быть скупым по отношению к себе. Если мы не научимся заботиться о себе, то потеряем душевное равновесие. Чтобы получать окружающую нас любовь, надо быть щедрым по отношению к себе. Мы можем изголодаться по любви. Можем долгие годы искать ее где-то в глуши, вдалеке от самих себя. А между тем всё это время любовь остается рядом с нами — рукой подать. Она на пороге нашей души, но мы не замечаем ее. Из-за какой-то раны дверь в сердце захлопнулась, мы не в силах отворить ее и принять любовь. Чтобы остаться способными принимать, нам надо сохранять чуткость. Александр Солженицын сказал: «Когда великий миг приходит и стучится в дверь, его первый стук бывает не громче твоего сердца — и только избранное ухо успевает его различить»4.

В пристрастии мира к власти и богатству заключается странный парадокс. В этом мире мы можем достичь огромных успехов, вызывать у всех восхищение, обладать несметными богатствами; у нас может быть чудесная семья, блестящая карьера, — но тем не менее мы порой ощущаем себя совсем потерянными и несчастными. Если у нас есть всё, что мир может предложить нам, но нет любви, мы беднее последнего из самых обездоленных нищих. Сердце каждого человека жаждет любви. Если наше сердце не согрето любовью, мы не узнаем подлинной радости и наслаждения. Каким бы сухим, опытным, уверенным в себе и почитаемым другими человеком вы ни были, что бы ни думали вы сами о себе или другие о вас, в глубине души вы тоскуете по любви. Всем нам — вне зависимости от того, где мы, кто мы, какие мы, какой путь прошли, — нужна любовь.

Аристотель в «Этике» посвящает несколько глав размышлениям о дружбе. Дружба, говорит он, зиждется на идее добра и красоты. Друг — тот, кто желает другому добра. Аристотель указывает на то, как сложная индивидуальность человека, его внутренний мир находят отражение и удовлетворение в деятельной дружбе и в самом обретении друга: «К другу относятся как к самому себе». Он отмечает, что созревание подлинной дружбы требует терпения: «Хотя желание дружбы возникает быстро, дружба — нет». Дружба — благо, согревающее человека, отрада его жизни: «Никто не выберет жизнь без друзей, даже в обмен на все прочие блага»5.

ДУШЕ ОТ ПРИРОДЫ СВОЙСТВЕННО ЛЮБИТЬ

Душа нуждается в любви не меньше, чем тело — в воздухе. Когда душа согрета любовью, она становится собой. Все возможности, которые предоставляет человеку судьба, ждут пробуждения в его душе. Мы здесь, чтобы осознать эти возможности и найти им достойное применение. Когда в нашу жизнь входит любовь, пробуждаются, расцветают и растут незамеченные измерения нашей судьбы. Возможность — тайная сердцевина времени. На первый взгляд кажется, что время — нечто мимолетное. Каждый день, грустный или прекрасный, в конце концов исчерпывает себя и гаснет. Но по сути своей время — это преображение. Время чутко к любой возможности, оно ничего не теряет и не забывает. То, что время как будто уносит навсегда, оно на самом деле преображает и водворяет в хранилище памяти. Тайна творчества — в возможности. Мартин Хайдеггер говорит об «онтологической первичности» возможности. На глубинном уровне бытия возможность одновременно рождает то, что мы называем событиями и фактами, и меняет их направление. Душа — тихий и таинственный мир вечности. Душе от природы свойственно любить. Когдамы любим и позволяем другим любить нас, мы всё ближе к царству вечности. На смену страху приходит смелость, на смену пустоте — изобилие, на смену расстояниям — близость.

Когда у вас есть anam ċara, друг души, ваша дружба не знает ран и ограничений, связанных с разлукой или расстояниями. Такая дружба живет, даже если друзей разделяют километры. Преодолев в себе поверхностное и эгоистическое, они общаются на уровне душ, поэтому разорвать их союз не так уж легко. Когда пробуждается душа, преображается и физическое пространство. Даже на расстоянии два друга могут оставаться «на одной волне» и по-прежнему ощущать течение жизни друг друга. Вместе с anam ċara мы пробуждаем вечное. В пространстве душ расстояний нет. Это хорошо иллюстрирует эпизод из фильма «Пир Бабетты»6, когда пожилой военный за обедом разговаривает с женщиной, которую полюбил еще в юности, но она не согласилась стать его женой. Он говорит, что, хотя с тех пор они и не виделись, она всегда была рядом с ним.

Любовь — часть нашей глубинной природы, а потому, осознанно или нет, все мы ищем любви. Часто мы утоляем эту природную жажду совсем не так, как следовало бы. Уделяя чрезмерное внимание работе, карьере, интеллектуальным поискам, мы нередко удаляемся от живого присутствия любви. Когда речь идет о работе души, наши ложные заботы могут совсем сбить нас с дороги. Чтобы найти любовь, не надо далеко ходить — надо остановиться и подождать, когда любовь найдет нас. Мало где о любви сказано такими же прекрасными словами, как в Библии, особенно в Первом послании апостола Павла к Коринфянам: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла… всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит»7. Как сказано в другом месте Библии, «совершенная любовь изгоняет страх»8.

UMBRA NIHILI

В огромной вселенной, которая часто кажется зловещей и безразличной к нам, мы ищем защиты у любви, способной преобразить наше одиночество. Это космическое одиночество в мироздании — причина одиночества внутреннего. Всё, что мы делаем, думаем и чувствуем, окружено пустотой. Поэтому нас так легко испугать. Мейстер Экхарт, христианский мистик XIV века, говорил, что вся человеческая жизнь проходит под тенью пустоты, umbra nihili. И всё же между любовью и нашей душой существует неразрывная связь. Любовь — проявление души, ее самый сокровенный язык. В тепле любви, в ее творческом преображении наша душа защищает нас от этой мрачной пустоты. Мы не можем заполнить нашу опустошенность вещами, собственностью, людьми. Нам приходится погрузиться в эту пустоту — тогда мы видим, что за ней скрыт огонь любви, который ждет, чтобы согреть нас.

Самую острую боль нам причиняют те, кого мы любим. Впустив другого в свою жизнь, вы оказываетесь беззащитны. Даже если вы прожили вместе долгие годы, ваши привязанность и доверие могут быть обмануты. Жизнь опасно непредсказуема. Люди меняются, зачастую внезапно и резко. Близость и нежность мгновенно уступают место горечи и обиде. В любой дружбе случаются черные полосы, когда ситуация кажется безнадежной. Это суровое испытание для вашей привязанности. Мы теряем привлекательность, чары слабеют. Образ друга тускнеет, его присутствие тяготит. Если мы сможем пережить это время, наша любовь станет чище, а лживость и натужность уйдут. Мы вступим на новую почву, на которой сможем заново взрастить взаимную привязанность.

Иногда дружба оборачивается тем, что близкие люди срывают друг на друге свои отрицательные эмоции. Когда нас связывает одно лишь оскудение, мы вызываем к жизни чудовище, которое в конце концов растерзает нашу привязанность. С нас будто бы сдирают кожу. Мы оказываемся беспомощны друг перед другом, начинаем зацикливаться. Только молитвенная сосредоточенность и неусыпная бдительность помогут настроить наши души на другой лад. Любовь способна глубоко ранить. Нам следует быть очень осторожными. У пустоты острое лезвие. Иные хотят любить, готовы к самоотдаче, но у них нет сил. Они носят в сердцах мертвые останки прежних отношений и упиваются своей болью, которая позволяет им чувствовать себя личностью. Когда дружба осмысляется как дар, она становится основанием собственного блага.

Когда мы любим, мы открываемся другому. Преграды рушатся. Мы лишаемся личного пространства. Мы наделяем другого человека безоговорочным правом проникать в нашу святая святых. Наше присутствие, наша жизнь могут стать опорой для этого человека. Чтобы так близко подпустить к себе другого, нужна большая смелость. Когда мы позволяем кому-то подойти очень близко, он становится частью нас самих, поскольку тело — это часть души. В таинстве настоящей любви души соединяются. Наша внешняя оболочка и границы нашей личности становятся проницаемы. Мы заполняем друг друга.

ANAM ĊARA

В кельтской традиции сложилось необыкновенно красивое представление о любви и дружбе. Одна из самых поразительных его особенностей — мысль о душевной любви; именно ее кельты обозначали понятием anam ċara. Слово anam означает «душа», а ċara — «друг». Поэтому anam ċara на языке древних кельтов значило «друг души». В ранней кельтской церкви anam ċara называли человека, которому отводилась роль учителя, товарища или духовного наставника. Изначально это словосочетание употреблялось по отношению к тому, кому человек исповедовался и поверял свои глубоко личные переживания. С anam ċara можно было делиться самыми сокровенными мыслями и чувствами. Дружба понималась как акт приятия и духовной близости. Дружба с anam ċara выходила за рамки условностей, предписаний и категорий. С «другом души» человек был связан древними и вечными узами. В понимании кельтов душа не ограничена ни пространством, ни временем. Ее нельзя запереть в клетке.

Душа — божественный свет, наполняющий вас и вашего другого. Это искусство сопричастности порождало и питало особую взаимную привязанность. Иоанн Кассиан Римлянин в «Собеседованиях» говорит о нерасторжимости дружеских уз: «Эта любовь ни в каких случаях никогда не прекращается, не только расстояние или время не могут ее разлучить или подавить, но и смерть не прерывает ее»9.

Каждый человек испытывает потребность в anam ċara, друге души. В такой любви мы обретаем понимание, потому что снимаем маску и ни на что не претендуем. Мы отбрасываем вынужденную ложь и полуправду поверхностного общения и можем быть самими собой. Любовь рождает понимание, а оно бесценно. Там, где нас понимают, мы чувствуем себя как дома. Из понимания вырастает близость. Когда мы чувствуем, что нас на самом деле понимают, мы готовы довериться другому человеку и искать убежища в его душе. Об этом приятии прекрасно сказал Пабло Неруда: «С тех пор как я полюбил, ты ни с кем не сравнима»10. Любовь обладает способностью выявлять глубинную, сокровенную сущность другого человека. Только при свете любви мы можем разобрать почерк чужой личности и души. В бренном мире грамотна только любовь — лишь она способна распознать неповторимые линии судьбы.

Именно в возможности пробуждения и исследования этого изобильного сокровенного ландшафта anam ċara являет нам тайну и милость божественного. Anam ċara — дар Бога. Дружба присуща божественной природе. Христианская концепция Бога как Троицы — самое потрясающее выражение одновременной «инакости» и близости, вечно длящегося дружеского слияния. Эта перспектива являет собой прекрасное воплощение нашего непреходящего устремления, о котором говорит Иисус: «Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам всё, что слышал от Отца Моего»11. Иисус, Сын Божий — первый Другой во вселенной, мера всех различий. Он — тайный anam ċara каждого человека. В дружбе с Ним мы соприкасаемся со светлой красотой и любовью Троицы. В этой вечной дружбе мы обретаем смелость быть свободными. Образ Троицы — лейтмотив кельтской мистики. Пример тому это маленькое заклинание:

Святая Троица,

Будь мне защитой.

Войди в мой дом,

Мой очаг охрани.

Потому любовь далека от сентиментальности. Это наиболее реальная и творческая форма человеческого бытия. Любовь — порог, на котором сходятся и сливаются божественное и человеческое.

Чье-либо присутствие всегда зависит от того, насколько мы его осознаём. Когда мы глубоко чувствуем это присутствие, нас охватывает трепет. Когда сознание этого присутствия тускнеет, отступает, меркнет, само присутствие бледнеет и испаряется. Вот почему осознанность — один из величайших даров, который вы можете привнести в дружеские отношения. У многих людей есть anam ċara, но они не осознают этого. Их неведение окутывает друга словно бы туманом, из-за чего создается впечатление расстояния или отсутствия. Увы, часто люди осознают присутствие друга слишком поздно — когда теряют его. Мудрые люди молятся, чтобы это осознание было им даровано. Научившись осознавать, мы можем обнаружить рядом с собой anam ċara, о котором давно тосковали и мечтали.

Кельты понимали, что дружба с anam ċara пронизана эмоциональной теплотой. Дружба пробуждает тепло. Сердце учится новому чувству. Это не умственная и не отвлеченная дружба. В кельтской традиции anam ċara не был просто метафорой или неким идеалом. Речь шла о душевной близости, которая существовала как признанная и вызывающая глубокое уважение социальная связь. Она меняла самосознание и восприятие человека. Когда в ответ на свою привязанность вы встречаете тепло, ваш ум открывает в себе новую способность к нежности и сопереживанию. Anam ċara помогает сознанию обрести целостность и здоровье. Вы начинаете иначе смотреть и видеть. Сначала вы можете почувствовать себя странно и неловко, но постепенно к вам придет полнота ощущений, и вы переосмыслите свои отношения с миром. Фанатизм, алчность, жестокость и угнетение чаще всего возникают в результате разделения идеи и чувства. Мы слишком долго игнорировали когнитивную силу чувств и эмоциональную глубину идей. Аристотель в трактате «О душе» пишет: «Чувственное восприятие сходно с простым высказыванием и мышлением. <…> Размышляющей душе представления как бы заменяют ощущения»12. Опыт anam ċara — переживание высшего порядка, оно позволяет нам ощутить это единство, присущее древнему чувству сопричастности.

СОКРОВЕННАЯ БЛИЗОСТЬ

Наша культура придает чрезмерное значение понятию отношений. Люди постоянно говорят об отношениях. Это излюбленная тема телепередач, кино, СМИ. Технологии и медиа не объединяют мир. Они якобы протягивают бесчисленные нити, соединяющие мир в огромную паутину, но на самом деле предлагают лишь иллюзорный мир теней. Они делают человеческую жизнь безликой и одинокой. Не стоит удивляться, что мир, где компьютер заменяет человеческое общение, а психология — религию, помешан на отношениях. Однако «отношения», к сожалению, превратились в ту пустоту, вокруг которой мы, истосковавшись в одиночестве, бродим в поисках тепла и единения. За речевыми оборотами, служащими в обществе для выражения близости, чаще всего ничего не стоит, а их настойчивое повторение только выдает полное отсутствие этой близости. Подлинная близость — сокровенное переживание. Она никогда не выставляет свою тайную веру, свою сопричастность напоказ перед неоновой культурой, которая любит подглядывать в замочные скважины. Подлинная близость — близость душ, а души сдержанны.

В Библии сказано, что человек не может увидеть Бога и остаться в живых. В переносном смысле человек не может остаться в живых, увидев себя самого. Всё, что мы можем, — это почувствовать свою душу. Мы улавливаем отблески ее света, оттенки, очертания. Нас вдохновляют ее возможности и изумляют ее тайны. В кельтской традиции, особенно в языке, отчетливо прослеживается отношение к другому человеку как к святыне. В ирландском языке нет слова «здравствуй». Люди приветствуют друг друга благословениями. Они говорят: «Dia dhuit» — «Да пребудет с тобой Бог». Ответная реплика «Dia is Muire dhuit» значит «Да пребудут с тобой Бог и Мария». Прощаясь, говорят: «Go gcumhdaí Dia thu» («Бог да поможет тебе») или «Go gcoinne Dia thú» («Бог да хранит тебя»). Ритуал общения начинается и оканчивается благословением. В языке запечатлено сознание божественного присутствия в других людях. На это присутствие указывают, выражая его, и древние пословицы, например: «Рука незнакомца — рука Бога». Незнакомец не приходит случайно — он несет с собой некий дар и откровение.

ТАЙНА СБЛИЖЕНИЯ

Долгие годы я вынашивал замысел рассказа о мире, где за всю жизнь каждый встречает одного-единственного человека. Разумеется, биологические последствия такой перспективы мы в этом воображаемом мире вынесем за скобки. Много лет человек будет учиться молчать перед тайной присутствия другого и лишь потом предпримет попытку сблизиться с ним. За всю жизнь можно сблизиться только с одним человеком или с двумя. Эта мысль покажется вам более правдоподобной, если вы внимательно вглядитесь в свою жизнь и проведете различие между друзьями и знакомыми. Друг — не то же самое, что просто знакомый. Дружба — более глубокая, более сокровенная связь. Вспомним Шекспира: «Своих друзей, их выбор испытав, / Прикуй к душе стальными обручами»13. Друг — бесценное сокровище. Друг — это дорогой нам человек, пробуждающий нас к жизни и помогающий нам открыть в себе невероятные возможности.

Ирландия — страна, где много руин. Руины не пустуют. Это священные места, наполненные невидимым присутствием. Один мой друг, священник из Коннемары, решил построить парковку рядом со своей церковью. Поблизости были руины, покинутые пятьдесят или шестьдесят лет тому назад. Он отправился к человеку, семья которого когда-то жила там, и спросил, можно ли ему взять камни для фундамента. Тот не разрешил. Священник спросил почему, и человек ответил ему: «Céard a dhéanfadh anamacha mo mhuinitíre ansin?» — «Что же тогда будут делать души моих предков?». Он имел в виду, что хотя руины давно заброшены, но души тех, кто некогда жил там, испытывают особую привязанность к этому месту. Жизнь и чувства каждого человека накладывают отпечаток на то место, где он жил. Любовь остается не только в сердце, она проникает в мир и строит свои незримые святилища.

ДИАРМАЙД И ГРАЙНЕ

Путешествуя по Ирландии, вы увидите живописные каменные сооружения — дольмены. Дольмен состоит из двух длинных, массивных известняковых плит, уложенных параллельно. Сверху их перекрывает еще один огромный камень, так что вместе они образуют нечто вроде арки. В кельтской традиции подобные конструкции называют Leaba Dhiarmada agus Gráinne, то есть «Ложе Диармайда и Грайне». Согласно легенде, Грайне была выдана замуж за Финна, предводителя фианны — дружины древних кельтских воинов. Она влюбилась в Диармайда и пригрозила погубить его колдовскими чарами, если он откажется ее увезти. Они пустились в бегство, и фианна преследовала их по всей Ирландии. Дикие звери помогали им, а мудрые люди советовали, как скрыться от погони. Например, им сказали, чтобы они не задерживались в одном и том же месте дольше, чем на две ночи. Но, как гласит легенда, когда они останавливались на ночлег, Диармайд возводил дольмен, чтобы его возлюбленной было где укрыться. Археологи установили, что на самом деле дольмены — погребальные сооружения. Легенда в этом отношении интереснее и выразительнее. В ней заключен прекрасный образ беспомощности, которая иногда сопутствует любви. Когда мы влюбляемся, от свойственных нам здравого смысла, рассудительности, серьезности, сдержанности и солидности не остается и следа. Мы вдруг снова ощущаем себя юными, наша жизнь озаряется новым огнем. Мы словно воскресаем. Когда чувства молчат, наша душа как будто спит или впадает в забытье. Но когда чувства пробуждаются — душа молодеет, снова пускается в пляс и чувствует себя свободной. Эта древняя кельтская легенда говорит о власти любви и силе страсти. Одно из самых сильных стихотворений о том, как это влечение преображает жизнь, — «Блаженное томление» Гёте:

Скрыть от всех! Подымут травлю!

Только мудрым тайну вверьте:

Все живое я прославлю,

Что стремится в пламень смерти.

В смутном сумраке любовном,

В час влечений, в час зачатья,

При свечей сиянье ровном

Стал разгадку различать я:

Ты — не пленник зла ночного!

И тебя томит желанье

Вознестись из мрака снова

К свету высшего слиянья.

Дух окрепнет, крылья прянут,

Путь нетруден, не далек,

И уже, огнем притянут,

Ты сгораешь, мотылек.

И доколь ты не поймешь:

Смерть для жизни новой,

Хмурым гостем ты живешь

На земле суровой14.

Это стихотворение — о поразительной духовной силе, заключенной в томлении. В томлении — подлинный огонь жизни. Когда вы уступаете созидательной страсти, она в конечном счете приведет вас к преображению и обновлению. Рост сопровождается болью, но эта боль священна. Куда печальнее, когда человек осмотрительно избегает этих глубин и продолжает скользить по лакированной поверхности шаблона.

ЛЮБОВЬ КАК УЗНАВАНИЕ

Подлинная дружба или любовь — не результат сознательного действия или волевого усилия. Дружба — всегда узнавание. Эта метафора дружбы отсылает к земной природе человеческого тела. Когда вы встречаете человека, к которому испытываете любовь, вы чувствуете существующую между вами исконную связь. Словно бы миллионы лет, пока природа не нарушила тишину, прах, из коего вы сотворены, покоился рядом с бренной оболочкой вашего любимого человека. Потом, с течением времени, ваши телесные оболочки разделились и расстались. Затем вы начали обретать определенные телесные очертания, у каждого из вас появилась своя индивидуальность и судьба. В глубине души вы, даже не подозревая об этом, оплакивали разлуку. Ваши материальные сущности тысячелетиями скитались по вселенной, но вы никогда не переставали тосковать друг о друге. Эта метафора помогает понять, как при зарождении дружбы две души вдруг узнают друг друга. Люди могут встретиться на улице, на вечеринке, на лекции или познакомиться в обыденной, банальной обстановке — и вдруг между ними вспыхивает узнавание, мерцают искры внутреннего родства. Вы словно бы просыпаетесь, — кажется, что вы давно знаете друг друга. Любовь распахивает дверь, и вы узнаёте древнюю связь. Вы входите. Вот вы наконец и пришли домой — друг к другу. Как сказал Еврипид, «два друга — одна душа»15.

В античности это прекрасно выразил Платон в «Пире» — необыкновенном диалоге о природе любви. Платон обращается к мифу, согласно которому люди изначально не были отдельными личностями. Каждый человек соединял в себе двоих. Затем эти двое разделились, и потому всю жизнь человек ищет свою вторую половину. Именно благодаря осознанию этой глубинной связи люди находят и узнают друг друга. В дружбе замыкается древний круг. Ваше исконное родство будет вам защитой, прибежищем, удержит вас вместе. Когда двое влюбляются, из одиночества изгнания они оба возвращаются в общий дом. На свадьбе уместно поблагодарить милостивую судьбу, которая помогла новобрачным узнать друг друга, когда они встретились. Каждый из них разглядел в другом того, к кому сердце стремилось, как домой. Любовь никогда не должна быть бременем: ведь то, что происходит между вами, не сводится к возможности быть рядом.

КРУГ ОБЩНОСТИ

Чтобы описать эту связь, нам нужны более выразительные слова, нежели избитое слово «отношения». Когда мы говорим, что «древний круг замыкается», что «пробуждается и обнаруживается древнее родство», мы точнее выражаем глубинный смысл и тайну встречи. Это язык души, который помогает находить более сокровенные слова для единства и близости. Когда двое любят друг друга, между ними возникает некая третья сила. Бывает, что, когда дружбе грозит опасность, бесконечные рассуждения и советы ничего не дают. Людям надо пересмотреть частоту своих встреч и вновь нащупать то чувство давней общности, которое их соединило. Если им удастся воскресить его во всей полноте, это исконное родство поможет сохранить союз. Когда у двух людей по-настоящему открываются глаза, они вступают в круг общности. Они пробудили обступающую их древнюю силу — она будет скреплять их единство и оберегать их.

Дружба требует неустанной заботы. Зачастую люди сосредоточены прежде всего на событиях своей жизни, своей работе, своем статусе. Свою энергию они вкладывают в основном в действия. Об этом искушении хорошо пишет Мейстер Экхарт. Многие люди, говорит он, раздумывают, где им надлежит быть и что делать, хотя им следовало бы, скорее, задаться вопросом — как быть? То, что в нашей жизни связано с любовью, рождает в нас величайшую нежность. В культуре, которую интересуют определенность и стабильность и которая поэтому не терпит тайн, трудно сделать шаг из ослепительного искусственного света в мир душ, словно бы освещенный пламенем свечи. Пожалуй, свет души похож на то свечение картин Рембрандта — на знаменитый темно-золотой свет его полотен. Фигуры в таком мягком освещении кажутся предельно реальными и телесными. Тонкая игра светотени позволяет добиться потрясающего ощущения присутствия. Этот естественный золотистый свет всегда соседствует с тенью, и в нем таится озарение.

«КАЛЬЯНА МИТРА»

В буддизме существует удивительная концепция дружбы — понятие «кальяна митра», «добрый друг». Ваш «кальяна митра» не потерпит никакой искусственности, но ласково и очень твердо укажет вам на вашу слепоту. Никто не может окинуть взором всю свою жизнь. Как на сетчатке человеческого глаза есть слепое пятно, так есть и слепая сторона души, которую сам человек не видит. Поэтому мы должны положиться на зрение того, кого любим и кто в состоянии разглядеть то, что скрыто от наших глаз. Сердечный и критический взгляд нашего «кальяна митра» дополняет наш собственный. Такая дружба плодотворна и способна к критике; она не избегает зыбкой почвы противоречий и больных мест.

Одно из сильнейших желаний человеческой души — желание быть увиденной. Мы помним античный миф о Нарциссе — юноше, который смотрел в озеро, увидел собственное отражение и влюбился в него. Увы, ни одно зеркало на свете не покажет нам нашей души. Даже собственное тело мы не можем увидеть полностью. Если мы посмотрим на свою фигуру со спины, то не увидим себя спереди. Мы не можем составить о себе целостное визуальное представление. Тот, кого мы любим, наш anam ċara, друг нашей души, — ее самое правдивое зеркало. Честность и чистота истинной дружбы помогают разглядеть и подлинные очертания нашего духа. Прекрасно, когда рядом с нами есть такой человек.

ДУША КАК ОТГОЛОСОК БОЖЕСТВЕННОГО

Мы способны на такую любовь и близость, потому что душа хранит в себе отголосок изначального единства. В немецком языке изначальные вещи называют ursprüngliche Dinge, то есть «первичные вещи». Существует Ur-Intimität der Seele, то есть изначальное единство души — первичный отголосок, звучащий в каждом сердце. Душа не придумала себя сама. Она пришла из высшего мира, где единство не знает ни пределов, ни преград.

Вы никогда не сможете полюбить другого человека, если при этом не пытаетесь научиться и другому прекрасному, но трудному искусству — любви к себе. В душе каждого из нас целебным ключом бьет любовь. Иначе говоря, чтобы понять, что такое любовь, не надо выходить за пределы собственной души. Это не эгоизм и не нарциссизм: то и другое — болезненная одержимость потребностью в любви. Речь скорее о неиссякаемом источнике любви в сердце. Люди, которые ведут одинокую жизнь, испытывая потребность в любви, часто натыкаются на этот источник. Они учатся пробуждать в себе полноводный родник любви. Дело не в том, чтобы заставить себя полюбить себя самого, а в том, чтобы научиться использовать свои внутренние ресурсы, направить источник, составляющий нашу глубинную сущность, в русло нашей жизни. Когда это происходит, пересохшая было почва внутри вас вновь обретает плодородие. От недостатка любви каменеет всё. От того, что окаменело или замерзло, особенно остро веет одиночеством. Горечь и холод ведут к поражению.

Если вы обнаружили, что ваше сердце окаменело, вы должны подарить себе такой внутренний источник. Вы должны дать волю этому потоку. Поработайте над собой, чтобы освободить его от сора, и постепенно живительные воды проникнут в затвердевшую почву вашего сердца и напитают ее. Тогда в вас произойдет чудо любви. Вместо иссохшей, окаменевшей, бесплодной, мертвой почвы вы увидите цветение, яркие краски, изобилие и жизнь, струящуюся из прекрасного источника любви. Это один из самых продуктивных способов изменить свои отрицательные стороны. Вы здесь, чтобы любить и принимать любовь. Величайший дар, который приносит в нашу жизнь новая любовь, — пробуждение любви, заложенной в нас самих. Она дает независимость. Теперь вы можете подойти близко к другому — не потому, что нуждаетесь или собираетесь мучить его своими ожиданиями, а с чувством подлинной близости, родства и общности. Это — свобода. Любовь должна освобождать. Мы освобождаемся от постоянно грызущей нас лихорадочной потребности в признании, уважении, ощущении собственной значимости, которых мы ждем не от нас самих, а со стороны. Быть святым означает быть собой, обитать в том жилище единения, именуемом нами душой.

НЕИССЯКАЕМЫЙ ИСТОЧНИК ЛЮБВИ ВНУТРИ ВАС

Вы можете искать любви в далеких бесплодных краях. Большое утешение — знать, что внутри вас скрыт неиссякаемый источник любви. Если вы поверите в существование такого источника, вы сможете попытаться разбудить его. Чтобы осознать эту способность, попробуйте выполнять следующее упражнение. Когда вы одни и у вас есть немного свободного времени, просто сосредоточьте внимание на источнике в глубине вашей души. Представьте себе живительный ручей единения, легкости, безмятежности, радости. Мысленно почувствуйте прикосновение освежающей воды из ручья, которая постепенно просачивается сквозь иссохшую землю на заброшенном участке вашего сердца. Особенно полезно думать об этом перед сном. Тогда вы всю ночь будете ощущать приток сил и единения. Проснувшись, вы поймете, что ваша душа наполнилась ласковым, спокойным счастьем.

Одна из величайших драгоценностей, которую следует сохранять и в дружбе, и в любви, — ваша индивидуальность. Когда люди вступают в круг любви, бывает, что один пытается подражать другому или перестроить себя по его образу и подобию. Хотя такое стремление может свидетельствовать о беззаветной преданности, оно разрушительно и опасно. Я знал одного пожилого человека, жившего на острове к западу от Ирландии. У него было необычное хобби — он собирал фотографии молодоженов. Потом он находил фотографию той же пары, скажем, десять лет спустя. Он показывал, что на этом втором снимке один из супругов начинает походить на другого. Между близкими людьми часто возникает неуловимое сходство, и оно разрушительно. Парадокс в том, что один человек обычно привлекает другого своей непохожестью. Поэтому несходство надо сохранять и оберегать.

Любовь — светлая и живительная сила, которая дает человеку свободу в полной мере проявлять свою индивидуальность. Не надо подражать друг другу, нет необходимости в присутствии друг друга занимать оборонительную позицию или строить баррикады. Любовь должна ободрять нас и помогать нам полностью реализовать свой потенциал.

Чтобы в любви мы сохранили свою индивидуальность, нашей душе должно быть просторно. Интересно, что на древнееврейском одно из слов, означающих «спасение», имеет и другое значение — «пространство». Если вы родились в деревне, то вам известно, как необходимо пространство, особенно когда вы что-то сажаете. Если вы посадите два дерева слишком тесно, они задушат друг друга. Халиль Джебран говорит: «Пусть близость ваша не будет чрезмерной. И пусть ветры небесные пляшут меж вами»16. Простор позволяет нашей индивидуальности обрести свой ритм и очертания. Йейтс пишет о «малом пространстве, которое роза могла бы наполнить своим дыханием»17. Одна из самых изумительных сторон любви — ее способность придавать пространству красоту — проявляется, когда люди занимаются любовью. Любимому человеку мы можем открыть весь спектр своих чувств во всей их полноте, зная, что он примет их с нежностью и теплотой. Тело — часть души, оно находится в ореоле ее сияния. Оно пронизано мягким сокровенным светом. Занятие любовью не должно превращаться просто в физическую разрядку или привычку. В этом действии должна быть духовная глубина, которая открывается, когда мы соприкасаемся с душой другого человека.

Душа — самое сокровенное в человеке. Соприкосновение с душой другого происходит раньше, нежели с его телом. Когда мы соприкасаемся с душой и телом в их единстве, мы вступаем в мир другого. Если люди способны с кротостью и благоговением осознать глубину этого соприкосновения, то в телесной близости им откроется возможность небывалого наслаждения и восторга. В каждом из них пробьется неиссякаемый источник сокровенной любви. Они соединятся телесно благодаря силе света, древнему кругу, который связывает души.

ПРЕОБРАЖЕНИЕ ЧУВСТВ

В области осмысления чувственной любви наибольшего доверия заслуживает опыт мистиков, в чьих писаниях содержится удивительная теология чувственного. Мистики никогда не призывают отречься от чувств — скорее они говорят об их преображении. Они признают, что в Эросе есть темное начало, которое иногда берет верх. Но свет души способен преобразить это начало, восстановив равновесие. Красота рассуждений мистиков об Эросе напоминает нам, что Эрос — в конечном счете божественная творческая энергия. Когда чувственное преображается, необузданность Эроса и резвость души совпадают в поэтическом ритме.

Путь современной Ирландии к принятию Эроса был сложным и болезненным. В старой ирландской традиции сила Эроса и чувственной любви признавалась во всей полноте. Это нашло выражение, к примеру, в одном из самых любопытных произведений той эпохи — поэме Брайана Мерри-мена18 «Cúirt an Mheáin Oidhce» («Полуночный суд»). Поэма, созданная в XVIII веке, написана в основном от лица женщины. Это исключительно свободный, феминистский взгляд. Женщина говорит:

Я ли не здорова, не пышна?

Зубы — чтобы улыбаться,

Губы — чтобы целоваться,

Синий взор и кожа как лилея,

Кудри густо падают на шею.

Если ты меня получишь в жены,

Будешь век ходить влюбленный.

Руки, плечи, шея, стан —

Не найдешь во мне изъян.

Я стройна и высока,

И, как ива тонкая, крепка.

В этой длинной поэме воспевается грубая эротика. В ней нет морализаторства, зачастую стремящегося разделить сексуальность на чистую и нечистую. Такие категории в любом случае неприменимы к бренной плоти. Откуда в ней взяться исключительной чистоте? Человек всегда соединяет в себе свет и тьму. Красота Эроса — в тех гранях страсти, где сходятся свет и тьма. Мы должны переосмыслить Бога в качестве энергии преображающего Эроса, источника творчества.

Одни из самых прекрасных строк о любви принадлежат Пабло Неруде:

Веселый цвет копиуэ, горсти темных орехов

и туесок поцелуев я с гор тебе принесу.

Хочу сотворить с тобою то, что весна сотворяет

с дикой вишней в лесу19.

Это изумительный образ, показывающий, что любовь, подобно весне, пробуждает бренную часть нашего сердца. Необыкновенные строки можно найти и в любовной лирике Йейтса, например: «Но кто заметил странницы мечту / И скорбный лик, открывшийся на миг?»20 Любящий способен разглядеть в любимом особую глубину, присутствие другого измерения. Любовь помогает увидеть особую, неповторимую природу другого.

ДАРЫ И РАНЫ

Одна из важнейших способностей любви — способность сохранять равновесие, которая помогает двигаться к преображению. Когда двое сближаются, они замыкают древний круг. Они приходят друг к другу не с пустыми руками — они несут друг другу дары. Но часто они приходят не только с дарами, но и с ранами, — тогда в действие вступает целительная сила любви. Когда мы по-настоящему кого-то любим, мы озаряем любимого человека светом своей души. Солнечный свет дает растениям жизнь. Если ранним весенним утром вы посмотрите на цветы, то увидите, что их чашечки закрыты. Но как только на них падает луч солнца, они доверчиво раскрываются навстречу свету нового дня.

Если мы любим человека, в душе у которого глубокая рана, хуже всего напрямую говорить с ним об этой ране, обсуждать ее. Когда что-либо становится предметом обсуждения, в душе развиваются странные закономерности. Такие разговоры входят в привычку и повторяются регулярно по одной и той же схеме. Иногда лучше просто признать существование раны, но не трогать ее. При малейшей возможности направляйте ласковый свет вашей души на эту рану. Не стоит забывать, что внутри круга любви, соединяющего вас, издревле заключена возможность обновления и возрождения. Судьба вашей любви никогда не зависит всецело от тех ненадежных ресурсов, которыми располагает каждый из вас в отдельности. Вы можете призвать третью силу, целительную силу света между вами; в тяжелые времена она способна принести прощение, утешение и исцеление.

Пытаясь докопаться до сути нашей связи с любимым человеком, мы действуем разрушительно. Не стоит мешать любви. Влюбленные не должны объяснять кому-то, почему они любят друг друга. Их связь — тайна. Их душам известно, почему они вместе, и они должны доверять этой общности. Если мы будем постоянно вмешиваться в то, что соединяет нас с другим, с человеком, которого мы любим, то рано или поздно начнем отдаляться от нашего anam ċara. У Тома Ганна21 есть замечательное стихотворение из двух строк «В духе Джеймса»:

Они так и не пришли к решению,

Считать ли свои отношения — отношениями22.

Ни один романист не сравнится с Генри Джеймсом в меткости выражения и способности улавливать малейшие нюансы. Он описывает происходящее с поразительной скрупулезностью и с разных точек зрения. Но в любви подобный въедливый анализ рискует перерасти в зацикленность и погубить романтику.

Если мы будем постоянно освещать нашу связь неоновым светом анализа, то высушим и истощим ее нежную ткань.

Человек должен быть благодарен за ниспосланную ему милость любви. Пусть тепло вашей взаимной любви согреет тех, кто ранен и нелюбим. Направьте эту любовь в мир — к людям, которые отчаялись, умирают с голоду, изнывают в тюрьмах, в больницах и в других мрачных пристанищах усталых и измученных душ. Когда мы стремимся поделиться переполняющей нас любовью, другие люди чувствуют это. В такой любви и состоит подлинная сила молитвы.

В ЦАРСТВЕ ЛЮБВИ НЕТ СОПЕРНИЧЕСТВА

Молитва — это акт дарения избытка любви другим людям, чтобы исцелить, освободить, благословить их. Если ваша жизнь наполнена любовью, делитесь ею с теми, кого жизнь зажала в тиски. Есть прекрасное кельтское поверье: если вы желаете другим блага или делитесь с ними своей радостью, вам воздастся сторицей. В царстве любви нет соперничества, нет собственничества и контроля. Чем больше любви мы отдаем, тем больше получаем. Вспомним Данте, который говорил, что сокровенный ритм мироздания — это ритм любви, что «движет солнце и светила». Любовь — источник опыта, его средоточие и судьба.

БЛАГОСЛОВЕНИЕ ДРУЖБЫ

Да одарит тебя судьба добрыми друзьями.

Да научишься ты сам быть добрым другом.

Да отыщешь ты в своей душе место, где живут

безмерная любовь, тепло, чуткость и прощение.

Пусть это открытие изменит тебя.

Пусть оно преобразит в тебе всё недоброе,

черствое, холодное.

Да снизойдут на тебя подлинная страсть,

близость и общность единения.

Цени своих друзей.

Будь с ними добр и будь с ними, а они да принесут

тебе все благословения, трудности, правду

и свет, которые нужны тебе в дороге.

Да минует тебя одиночество.

Да пребудешь ты всегда в ласковом прибежище

единения со своим anam ċara.

ГЛАВА 2. ДВИЖЕНИЕ К ОДУХОТВОРЕННОСТИ ЧУВСТВ

ЛИЦО — ИКОНА ТВОРЕНИЯ

Пейзаж — первенец творения. Сотни миллионов лет прошли, прежде чем появились цветы, звери и люди. Пейзаж существовал сам по себе. Он присутствовал в мире с глубокой древности, но в отсутствие человека некому было его увидеть. Можно представить, как замерли океаны и смолкли ветры при появлении первого человеческого лица — самого удивительного, что есть в сотворенном мире. В человеческом лице безликая вселенная узнала себя. Грезы ветров и морей, тишина звезд и гор обрели в человеческом лице материнское присутствие. В человеческом лице выразилась сокрытая, сокровенная нежность творения. Лицо — икона творения. В человеческом сознании вселенная услышала собственный голос. Лицо — зеркало сознания. Присутствие человека — ответ на немую мольбу сотворенного мира о чем-то родном. В этом зеркале сознания необъятная, бескрайняя природа может созерцать саму себя.

Человеческое лицо — произведение искусного художника. Это небольшое пространство способно отразить огромную палитру чувств различной силы. Многообразие этой палитры не укладывается в рамки ее физических очертаний. Не существует двух одинаковых лиц. В каждом лице проявляется свойственная только ему форма и сила человеческого присутствия. Когда мы надолго расстаемся с любимым человеком, мы радуемся каждому его письму, телефонному звонку или даже возможности ощутить присутствие другого в тишине собственной души. Но насколько же мы чувствуем себя счастливее, когда снова видим рядом дорогое нам лицо; мы любуемся им — и наслаждаемся. В этом лице — присутствие любящего человека, который смотрит на нас и радуется встрече. Как прекрасно увидеться снова! В Африке некоторые формы приветствия означают «я тебя вижу». В Коннемаре о человеке, завоевавшем популярность и вызывающем восхищение, говорят: «Tá agaidh an phobail ort» («Лица людей обращены к тебе»).

Если вы живете в тихой и уединенной местности, города поражают вас. В городах невероятное множество незнакомых лиц; их пестрота проносится у вас перед глазами. При взгляде на лица вам до некоторой степени открывается сокровенная жизнь этих людей. В каком-то смысле лицо — икона тела: оно отражает внутренний мир человека. На лице человека едва различимо отпечатан его жизненный путь. Сколько бы тайн ни было в нашей жизни и как бы мы их ни скрывали, нам никогда не спрятаться от мира, потому что всё запечатлено на нашем лице. Если бы мы умели читать лица других людей, нам открылись бы тайны их биографий.

Душа всегда отражается на лице, оно — отголосок и образ высшего, внутреннего мира. Созерцая чье-то лицо, мы вглядываемся в жизнь человека.

СВЯТОСТЬ ВЗГЛЯДА

Один мой друг, журналист, познакомился в Южной Америке со старым вождем индейского племени и захотел взять у него интервью. Вождь согласился, но при условии, что у них будет время получше узнать друг друга. Журналист решил, что они просто встретятся и побеседуют. Вместо этого вождь, не говоря ни слова, отвел его в сторону и стал смотреть ему прямо в глаза. Вначале моему другу было не по себе: он чувствовал, как пристальному взгляду чужого человека открывается вся его жизнь. Через какое-то время он сам стал смотреть пристальнее. Больше двух часов они молча всматривались друг в друга. После этого у моего друга возникло ощущение, что они знакомы всю жизнь. Брать интервью было уже ни к чему. В каком-то смысле вглядеться в лицо другого человека означает вглядеться в его жизнь во всей ее глубине и полноте.

Мы привыкли считать, что живем в том же мире, что и другиелюди. На уровне объективной действительности мы и правда существуем в одном физическом пространстве; в конце концов, небо — визуальная константа, присутствующая в картине мира каждого человека. Однако этот внешний мир не позволяет проникнуть во внутренний мир отдельной личности. В более глубоком смысле каждый человек — хранитель совершенно особого личного мира. Наши суждения, мнения, мысли в конечном счете направлены на то, чтобы убедить себя, что мы не одни со своей ношей неповторимого внутреннего мира. Нам нравится думать, что все мы живем в одном мире, и мы не осознаём всей глубины своего одиночества. Причина нашего одиночества не просто в том, что все мы разные, а в том прежде всего, что у каждого из нас своя телесная оболочка. То, что вся жизнь человека заключена в его теле, поразительно. Когда к нам приходят гости, они именно что приходят телесно. В своих телах они приносят в наш дом весь свой внутренний мир, свои переживания и память. Пока они у нас в гостях, их жизни не где-то далеко — они полностью с нами, перед нами, обращены к нам. Когда визит подходит к концу, они встают и уходят, вместе с телом унося и скрытый в нем внутренний мир. Это проливает свет и на тайну телесной любви. Соприкасаются не просто два тела, а два мира; они окутывают друг друга и переливаются друг в друга. Именно потому, что внутри нас — бескрайний неведомый мир, нам доступно столько прекрасного, восхитительного и страшного.

БЕСКОНЕЧНОСТЬ ВНУТРИ НАС

Человек — точка, в которой сходится множество бесконечностей. Есть бесконечность пространства, уходящего в глубины космоса, и бесконечность времени, вмещающая в себя миллиарды лет. Есть бесконечность микрокосма: на кончике нашего пальца сосредоточена целая вселенная, но она так мала, что ее не разглядеть человеческим глазом. Бесконечность микроскопических частиц потрясает не меньше, чем бесконечность космоса. Однако существует еще и та бесконечность, от которой человек не может уйти и которую не в силах заглушить, — бесконечность внутри его самого. За каждым человеческим лицом скрыт целый мир. Лица некоторых людей свидетельствуют о том, как они внутренне уязвимы для таких глубин. Глядя на иные лица, мы видим, как вихрь бесконечности поднимается на поверхность. Мы можем это уловить в пристальном взгляде незнакомого человека или во время разговора с кем-то, кого хорошо знаем. Внезапно, без каких-либо стараний с их стороны и незаметно для них самих, их взгляд выражает некую первичную внутреннюю сущность. Это длится не больше секунды. В едва различимое мгновение мы видим не просто человека, а нечто большее. Мы смутно ощущаем присутствие другой бесконечности, словно бы еще не рожденной. Мы понимаем, что на нас смотрит непостижимая вечность. Взгляд бесконечности устремлен на нас из древних времен. Мы не можем запечатать вечность. Сквозь зазоры, неожиданно открывающиеся в нашей упорядоченной жизни, мы видим ее тревожный взгляд. Одна моя знакомая любит кружево и часто говорит, что всю его красоту составляет «воздух» в узоре. В этом смысле наша жизнь похожа на кружево.

Человеческое лицо заключает в себе тайну и в то же время само являет тайну неповторимой человеческой жизни. Здесь интимный, внутренний мир человека соприкасается с безликим миром. Остальные части тела скрыты одеждой, но не лицо. Уязвимость этой открытости взывает к пониманию и сочувствию. В человеческом лице сходятся две неизвестности — бесконечность внешнего мира и таинственный внутренний мир, ключ к которому есть только у самого человека. За яркой видимой стороной — лицом — скрыт другой, сумрачный мир. Улыбка удивительна — она подобна яркой вспышке. Улыбка как будто озаряет сумрак этого скрытого мира. У Хайдеггера есть очень красивая мысль: мы — стражи некой таинственной древней границы. В человеческом лице подобное чудо неисчерпаемых возможностей особенно ощутимо.

Лицо — венец тела. Наше тело такое же древнее, как тот прах, из которого оно создано; мы постоянно ощущаем почву под нашими ногами. Через наши ступни наша земная оболочка соприкасается с древней матерью-землей, породившей нас. Поэтому лицо, возвышающееся над нашим телом, — наш путь от праха земного до личности. Наше бренное тело обретает индивидуальность благодаря постоянно меняющимся выражениям нашего лица. Именно в нашем лице, под сводом черепа, наша телесная жизнь переходит в подлинное человеческое присутствие.

ЛИЦО КАК ОТРАЖЕНИЕ ЧИСТОТЫ

Наше лицо — образ нашего жизненного пути. Сквозь человеческое лицо жизнь смотрит на мир и на саму себя. Страшно видеть лицо, на которое легла печать обиды и горечи. Если человеку выпала безрадостная жизнь, многие испытанные им тягостные ощущения так и остаются с ним. Поскольку они не перешли во что-то другое, лицо человека мрачнеет. Вместо теплоты в лице появляется жесткость, придающая ему сходство с маской. Одно из древнейших слов со значением «личность» — греческое «просопон», изначально означавшее маску, которую носили актеры в древнегреческом театре. Если не преодолеть горечь, гнев или обиду, лицо превращается в маску. Но можно увидеть и обратное — лица пожилых людей, испещренные глубокими морщинами и другими отметинами времени и опыта, сохраняют порой необыкновенную чистоту. Может быть, им не раз довелось пережить боль и усталость, но они не дали им разрушить свою душу. Такие лица озаряют мир своим прекрасным светом. В их ласковом свечении проступают святость и цельность.

По лицу всегда можно понять, что это за человек и что с ним сделала жизнь. Но самому человеку трудно разглядеть очертания собственной жизни — она слишком близко. Другие же способны разгадать его тайну по его лицу. Художники-портретисты признают, что передать выражение человеческого лица очень трудно. Принято считать, что глаза — зеркало души. Изобразить рот на портрете тоже непросто. Линия рта странным образом словно бы выдает траекторию жизни; плотно сжатый рот часто наводит на мысль о низменности души. Внутренняя жизнь человека непостижимо отпечатывается на его лице.

ТЕЛО — АНГЕЛ ДУШИ

Тело человека прекрасно. Жить в теле — огромный дар. Через тело мы выстраиваем отношения с пространством. Неудивительно, что пространство всегда завораживало людей. Пространство дает нам место; без пространства мы оказались бы буквально нигде. Окружающий пейзаж — прежде всего где, и в этом пейзаже то жилище, которое мы называем домом, — самое сокровенное для нас место. Дом украшают и обустраивают по своему вкусу, он несет на себе печать индивидуальности живущего в нем человека и превращается в зеркало его личности. Однако на глубинном уровне самое интимное для человека место — его собственное тело. Наше тело — наш бренный дом, единственный дом, который есть у нас во вселенной. Именно благодаря телу мы воспринимаем свою душу как нечто реальное. Наше тело — дом нашей души на земле.

Часто мы наблюдаем необъяснимое соответствие между душой и ее телесной, физической оболочкой. Так бывает не всегда, но часто тело приоткрывает нам внутренний мир человека. Между нашим физическим естеством и ритмом души существует таинственная связь. Тело — место, где душа проявляет себя. Мой друг из Коннемары как-то сказал, что тело — ангел души. Тело — ангел, выражающий настроения души, и мы должны всегда относиться к нему с заботливым вниманием. Тело часто обвиняют в заблуждениях и пагубных устремлениях ума. Тело окутано первозданной невинностью, необыкновенной чистотой и благостью. Тело — ангел жизни.

Тело способно выразить множество различных по своей силе чувств. Поразительным примером этого может служить театр. У актера достаточно внутреннего пространства, чтобы принять в себя образ какого-либо персонажа и полностью перевоплотиться в него так, что голос, сознание и действия этого персонажа находят неуловимое и непосредственное выражение в теле актера. Тело актера становится местом присутствия персонажа. Особой выразительности движения тела достигают в танце. Танец прекрасен. Он похож на ожившую скульптуру. Потрясающие, величественные движения тела придают форму пустоте. Яркий пример — ирландские танцы в стиле шан-нос23, в которых тело танцора движется вслед безудержному потоку традиционной музыки.

Тело часто подвергается несправедливым нападкам — даже в религии, основанной на доктрине Воплощения. Религия нередко изображает тело источником зла, двусмысленности, похоти и соблазна. Думать так — заблуждение и кощунство. Тело священно. Отрицательное отношение к телу во многом основано на неправильном понимании греческой философии. Красота греческой мысли именно в ее интересе к божественному. Божественное влекло греков, и они стремились найти язык и выработать понятия, способные передать присутствие божественного. Они остро осознавали действующую на тело силу тяжести, которая пригнетала божественное к земле. Эту тягу к земле они истолковали неверно, полагая, что она противоречит сфере божественного. Они не знали ни о Воплощении, ни о Воскресении.

Когда христианская традиция ассимилировала греческую философию, она сохранила эту дуалистическую модель мышления. Душа в ней представала как нечто прекрасное, светлое, благое. Желание быть с Богом составляло природу души. Если бы не тяжесть плоти, душа могла бы оставаться в постоянном общении с источником бессмертия. Поэтому христианская традиция стала относиться к телу настороженно. Вот почему богословие чувственной любви никогда не занимало в ней значительного места. Песнь Песней — один из немногочисленных примеров эротической образности в Библии. В ней звучит страстный и нежный гимн чувственному и чувствам. Но этот текст — исключение, и удивительно, что его вообще включили в число канонических книг Священного Писания. В дальнейшем представители христианской традиции, особенно Отцы Церкви, крайне подозрительно относились к телу и рассматривали сексуальность как нечто исключительно негативное. В сексуальности видели потенциальное препятствие спасению души. В христианской традиции священную сущность тела часто недооценивали или искажали. Однако эта традиция вдохновляла художников на создание прекрасных произведений искусства, примером чему может служить скульптурная группа Бернини «Экстаз святой Терезы». Тело святой Терезы изображено в муках экстаза, и отделить чувственное от мистического здесь уже невозможно.

ТЕЛО КАК ЗЕРКАЛО ДУШИ

В теле воплощено таинство. Это очень хорошо передает устоявшееся, традиционное определение таинства как видимого знака незримой благодати. Такое определение удачно иллюстрирует, как мир невидимый отражается в мире видимом. Миру незримого глубоко присуще стремление выразить себя. Наша внутренняя жизнь и самое сокровенное в нашей душе ищут в видимом мире то, что могло бы их выразить. Они ищут свое материальное воплощение, которое было бы доступно зрению, осязанию, чувствам. Тело — зеркало, отражающее таинственный мир души. Тело — священная граница; оно достойно того, чтобы его чтили, заботились о нем и понимали его духовную природу. В католическом вероучении есть поразительная фраза, прекрасно выражающая такое представление о теле: «Тело — храм Святого Духа»24. Святой Дух отвечает за единство и неслиянность Троицы. Когда мы говорим, что тело — храм Святого Духа, мы утверждаем, что оно пронизано первозданной и живительной божественной энергией. Эта богословская идея показывает, что чувственное священно по своей сути.

Кроме того, тело необычайно правдиво. На собственном опыте вам должно быть известно, что тело редко лжет. Ум может обманывать и всячески стараться скрыть от нас нашу собственную природу, но тело говорит правду. Оно говорит, заботимся ли мы о нем, говорит о том, руководит ли нашей жизнью душа или клубок отрицательных эмоций. Тело одарено и особым интеллектом. Любое наше движение, буквально всё, что мы делаем, требует очень точной и согласованной работы наших чувств. Человеческое тело — необычайно сложная, совершенная и гармоничная система.

Тело — наше жилище во вселенной, наш родной дом в этом мире, священнейший храм. В тишине размышляя о тайне своего тела, мы наполняемся мудростью и святостью. К сожалению, чаще всего мы осознаём, как чувствителен, хрупок и драгоценен наш единственный дом, называемый телом, лишь когда заболеваем. Навещая больных или тех, кому предстоит операция, попробуйте посоветовать им поговорить с той частью их тела, что причиняет им боль. Пусть они обратятся к ней, как к своему товарищу, поблагодарят за всё, что она для них сделала, за всё, что ей пришлось вынести, и попросят прощения за все пережитые ею неудобства. Каждая часть тела помнит всё, что она ощущала.

По сути, наше тело — набор разнородных элементов, согласованная работа которых делает возможной нашу жизнь в мире. Следует избегать заблуждений дуализма, разделяющего душу и тело. Душа — не просто некая сущность, спрятанная где-то в тайниках тела. На самом деле, скорее, наоборот. Тело — часть души, оно пронизано ею. Потому нас со всех сторон окутывает таинственный и прекрасный свет души. Осознав это, вы научитесь молиться по-новому: закройте глаза и расслабьтесь. Представьте себе свет вокруг вас — свет вашей души. Затем вдохните этот свет, приняв его в свое тело, и своим дыханием донесите его до каждого участка тела.

Это прекрасный способ молиться, потому что таким образом вы сообщаете физическое присутствие и телесность свету вашей души, своему тайному прибежищу. Одна из древнейших форм медитации заключается в том, чтобы представить себе, как на вдохе в вас проникает свет, а на выдохе из вас выходит тьма или осевшая внутри копоть. Можно посоветовать такую телесную форму молитвы тем, кто болен. Вливая в тело очищающий, исцеляющий свет души, вы лечите больные места, долго остававшиеся без внимания. Тело прекрасно вас знает, ему ведома вся ваша духовная и душевная жизнь. Тело гораздо раньше, чем ум, понимает, что быть здесь — огромный дар. Кроме того, оно сознаёт присутствие смерти. В вашем телесном, физическом бытии есть глубокая, многое проясняющая мудрость. Часто наши болезни происходят от того, что мы не заботимся о себе и не прислушиваемся к голосу своего тела. Внутри тела живут голоса, которые обращаются к нам, стремясь донести до нас истины, скрытые под застывшей оболочкой внешней стороны жизни.

ДЛЯ КЕЛЬТОВ ЗРИМОЕ И НЕЗРИМОЕ БЫЛИ ЕДИНЫ

Такое пренебрежительное и неприязненное отношение к телу сложилось в мире духовного, потому что дух обычно представляют как нечто воздушное, а не земное. Воздух — стихия незримого, стихия дыхания и мысли. Если сводить дух только к этой сфере, телесное сразу же умаляется. Это большая ошибка, потому что во вселенной нет ничего более чувственного, чем Бог. Чувственность Бога — в безудержности фантазии. Природа непосредственно выражает божественный замысел. В ней таинственно явлено присущее Богу чувство прекрасного. Природа — зеркало божественного воображения и мать всех чувств, а потому рассматривать дух исключительно в категориях незримого неблагочестиво. Как ни парадоксально, сила и энергия божественного и духовного основаны именно на таком противостоянии зримого и незримого. В мире души всё ищет зримой формы, всё стремится к ней; именно в этом заключена сила воображения.

Воображение — способность, соединяющая, сближающая и являющая одновременно зримое и незримое. Кельты, например, хорошо понимали, как зримое и незримое перетекают одно в другое. На западе Ирландии сохранилось множество легенд о призраках, духах или феях, связанных с некоторыми местами; местным жителям эти легенды казались не менее естественными, чем сам пейзаж. В частности, есть поверье, запрещающее срезать одинокий куст в поле, потому что он может быть местом тайных собраний духов. Существует немало мест, которые называют «курганами фей». Местные жители никогда их не застраивают и никак не посягают на эту запретную территорию.

ДЕТИ ЛИРА

Одна из удивительных особенностей кельтского сознания — представление о перемене обличия. Это возможно только при условии, что физическое одухотворено и чувственно. Сущность или душа вещи не ограничена каким-то определенным или сиюминутным ее обликом. Душе свойственны текучесть и подвижность, которые невозможно заключить в рамки какой-либо фиксированной формы. А потому в кельтской традиции душа и материя, время и вечность поразительным образом перетекают друг в друга. Этому ритму подчиняется и человеческое тело. Человеческое тело — зеркало и воплощение мира души. Одна из ярких иллюстраций такой связи — красивая кельтская легенда о детях Лира.

В ирландской мифологии важное место занимают Туата Де Даннан (Племена богини Дану), жившие под землей; этот миф наполняет мистическим присутствием весь ирландский ландшафт. Лир был вождем Туата Де Даннан. Он поссорился с королем этих земель. Чтобы уладить ссору, король, у которого было три дочери, предложил Лиру в жены одну из них. Лир женился на дочери короля, и у них родились двое детей. Вскоре родились еще двое, но потом жена Лира умерла. Тогда Лир снова пришел к королю, и тот отдал ему в жены среднюю дочь. Она заботилась о Лире и его детях, но, заметив, что Лир уделяет им больше внимания, начала ревновать. Она поняла, что даже ее собственный отец, король, очень привязан к детям Лира. С годами ревность всё больше разгоралась в ее сердце, пока однажды она не усадила детей в свою повозку и не превратила их в четырех лебедей, взмахом волшебной палочки наложив на них заклятие друидов. Девять столетий они должны были скитаться по морю близ Ирландии. В обличии лебедей они сохранили человеческий ум и чувства. Когда в Ирландию пришло христианство, они снова превратились в людей, но оказались уже дряхлыми стариками. Образ их скитаний в дикой местности в обличии птиц, наделенных человеческим сознанием, поразительно точен. Это специфически кельтский сюжет, в котором прослеживается связь человека с миром природы и миром животных. Когда дети Лира были лебедями, их песни исцеляли и утешали людей. Из-за того, что мир животных так беззащитен перед человеком, эта повесть звучит еще более пронзительно.

Животные древнее нас. Они жили на земле уже не одно тысячелетие, когда появился человек. Животные — наши древние братья и сестры. Они живут в непрерывном потоке дней, в безмятежном единстве с природой. Они обитают под открытым небом, в морях, в горах, под землей. Им дано знание природы. Созерцательное молчание и нездешнесть пейзажа отражаются в стремлении животных к тишине и уединению. Животные ничего не знают о Фрейде, Иисусе, Будде, Уолл-стрит, Пентагоне или Ватикане. Они вне политики и смыслов, которые вкладывает в нее человек. Однако они каким-то образом уже в вечности. Кельты это сознавали. Они не унижали величие, красоту и мудрость животного мира никакими ложными иерархиями, свойственными самодовольному человечеству. В основе мышления кельтов лежало представление о том, что люди получили этот таинственный мир в наследство. В шуточной форме такая мысль выражена в стихотворении «Монах и его кот», написанном в IX веке:

С белым Пангуром моим

вместе в келье мы сидим;

не докучно нам вдвоем:

всяк при деле при своем.

Я прилежен к чтению,

книжному учению;

Пангур иначе учен,

он мышами увлечен.

Слаще в мире нет утех:

без печали, без помех

упражняться не спеша

в том, к чему лежит душа.

Всяк из нас в одном горазд:

зорок он — и я глазаст;

мудрено и мышь поймать,

мудрено и мысль понять.

Видит он, сощуря глаз,

под стеной мышиный лаз;

взгляд мой видит в глубь строки:

бездны знаний глубоки.

Весел он, когда в прыжке

мышь настигнет в уголке;

весел я, как в сеть свою

суть премудру уловлю.

Можно днями напролет

жить без распрей и забот,

коли есть полезное

ремесло любезное.

Кот привык — и я привык

враждовать с врагами книг;

всяк из нас своим путем:

он — охотой, я — письмом25.

В сознании кельтов весь мир пронизан скрытой, но деятельной духовной энергией. Эта связь проявляется и в том, какой силой кельты наделяли язык. Язык способен и сам порождать события, и предугадывать то, чему еще только предстоит произойти. Песнопения и заклинания способны изменить злую судьбу и открыть дорогу чему-то новому и благому. В мировосприятии кельтов, особенно в том, что касается чувств, границы между душой и телом не было. Между ними существовала естественная связь. Душа и тело считались сестрами. Их не разделяли, называя одно добрым, а другое — дурным, как позже сделала христианская мораль, нанесшая такой ущерб этой прекрасной всеобъемлющей целостности. Сознание кельтов пронизывала единая, поэтическая чувственная духовность.

Свет — источник жизни. Солнце приносит с собой свет и краски. Благодаря ему растут травы, злаки, листья и цветы. Солнце любовно прикасается к изгибам земли и пробуждает ее безудержную чувственность. В приведенном ниже кельтском стихотворении солнце воспето как око и лик Бога. В нем поэтически выражена свойственная кельтам чувственная полнота восприятия жизни.

Око великого Бога,

Око бога славы,

Око царя воинств,

Око царя всех живущих.

Ты изливаешь на нас

Свет день за днем, год за годом,

Ты изливаешь на нас

Щедрый и ласковый свет.

Слава тебе,

О преславное солнце.

Слава тебе, о солнце,

Лик Бога жизни.

ДУХОВНОСТЬ ПРЕОБРАЖЕНИЯ

Духовность — это искусство преображения. Мы не должны насильно менять себя, загоняя жизнь в готовый шаблон, выстраивая ее в соответствии с каким-то сценарием или планом. Вместо этого нам следует научиться внимательно вслушиваться во внутренний ритм течения наших дней. Такое вслушивание поможет нам по-новому осознать и свое, человеческое, и божественное присутствие. Один из поразительных примеров такого преображения знаком всем родителям. Мы внимательно наблюдаем за своими детьми, но однажды они удивляют нас: мы по-прежнему знаем их, но уже недостаточно. Нам приходится заново вглядываться в них.

Осознанность гораздо продуктивнее волевых усилий. Слишком часто люди стараются перековать свою жизни, усилием воли придав ей нужную форму. Ум определяет цель, в соответствии с которой человек волевым решением начинает выстраивать жизнь по выбранному сценарию. Это поверхностный подход к святыне своего бытия и насилие над ней. Мы перестаем быть собой и можем годами блуждать в лабиринтах своих искусственных представлений о духовном развитии. Мы можем задохнуться по собственной вине.

Если мы попробуем двигаться в другом ритме, то легко, естественным образом станем самими собой. Нашей душе известен путь, который нам предстоит пройти. Только перед ней развернута карта нашего будущего, и потому мы можем доверять этой таинственной, смутно осознаваемой части себя. Если мы так и поступим, она приведет нас туда, куда надо, а главное — научит легкому ритму этой дороги. Искусство жить не регламентировано какими-то универсальными правилами. Но эта неповторимая дорога накладывает глубокий отпечаток на каждую душу. Если мы прислушаемся к себе и попытаемся обрести полноту своего бытия, то нащупаем правильный ритм своей жизни. Чувства — широкие тропы, которые могут привести нас домой.

Если мы будем внимательны к своим чувствам, наша жизнь не просто обновится, а полностью преобразится. Под руководством наших чувств мы проникнем в сокровенные глубины нашего сердца. Величайшие мыслители согласны в том, что мы познаём мир в значительной степени именно посредством чувств. Чувства соединяют нас с миром. Кожа человека испещрена порами — мир проникает сквозь них. Наши чувства — расширенные поры, через которые в нас вливается мир. Прислушавшись к мудрости наших чувств, мы никогда не станем изгнанниками в собственной жизни, чужестранцами, заблудившимися в том далеком умозрительном пространстве, что сконструировали наши воля и рассудок.

ЧУВСТВА — ПОРОГ ДУШИ

Мы слишком долго считали, что божественное находится вне нас. Это убеждение сделало нашу тоску невыносимой. Вот почему нам одиноко: ведь именно тоска придает нам святость. Наша тоска — самое прекрасное в нас; эта тоска духовна, в ней — огромные глубина и мудрость. Если в нашей тоске мы сосредоточимся на далеком божестве, то взвалим на себя непосильную ношу. Часто бывает, что тоска человека устремляется к далекому, божественному, но из-за чрезмерного напряжения оборачивается цинизмом, опустошенностью и унынием. Человек может утратить способность чувствовать. Но нам вовсе не надо превращать тоску в тяжкое бремя. Если мы верим, что тело — часть души, а душа — вместилище божественного, значит, божественное всегда здесь, с нами.

Тело — часть души, вот почему чувства выполняют функцию ее порога. Когда ваши чувства устремлены к миру, первое, с чем они соприкасаются, — ваша душа. Чувствительность или чувственность — это умение ощущать связь с собственной душой. Вордсворт, прекрасно осознававший величие чувств, писал, что наслаждение — дар, которым мы обязаны своему человеческому достоинству26. Это глубоко духовный подход. Благодаря чувствам мы тесно связаны с божественным внутри и вокруг нас. Умение прислушиваться к чувствам способно оживить иссякающую веру и смягчить внутреннюю ожесточенность. Оно может согреть и исцелить исковерканные чувства, отделяющие нас от нас самих и от других людей. Тогда мы прикасаемся к чудесным плодам божественного, которые всё время таинственно зреют в нас. Хотя мы поговорим о каждом виде чувств особо, важно подчеркнуть, что они всегда действуют сообща. Чувства накладываются друг на друга. Это проявляется, например, в том, что люди по-разному видят цвета, а значит, цвет воспринимается не только зрением.

ГЛАЗ ПОДОБЕН РАССВЕТУ

Начнем мы со зрения. Глаза человека — средоточие его бытия, которое открывается нам через них. Вселенная таинственно отражается и обретает себя в глазах человека. Я представляю себе, как горы мечтают, чтобы их увидели. Человек открывает глаза, и словно бы наступает рассвет. Возникает новый мир. Кроме того, зрение рождает расстояние. Открывая глаза, человек видит, что люди и мир отдалены от нас. Западная философия всегда стремилась соединить субъект и объект. Вероятно, именно зрение, порождающее расстояния, отделяет субъект от объекта. Однако в каком-то смысле бесконечность определяет наше восприятие любого предмета. Как прекрасно сказал Иосиф Бродский, «именно предмет делает бесконечность частной»27.

Удивительным образом зрение, которое рождает расстояния, заставляет нас поражаться тому, насколько всё вокруг непохоже на нас и таинственно. Поэтому зрение рождает и близость — оно приближает к нам всё окружающее. Пристально вглядываясь в какой-то предмет, мы принимаем его внутрь себя. Можно написать прекрасный гимн о святости внимательного взгляда. Ему противостоит бесцеремонное разглядывание. Когда кто-то в упор рассматривает нас, взгляд другого ограничивает нашу свободу, он унижает, подавляет нас, угрожает нам.

Предмет нашего внимания становится частью нас самих. В этом одна из опасностей телевидения. Люди постоянно смотрят на пустые, лживые картинки, и эти убогие картинки заполняют их внутренний мир, их сердце. Современный мир изображений и электронных медиа напоминает пещеру Платона. Узники, выстроенные в ряд и скованные цепями, смотрят на стену пещеры. За их спиной горит огонь, и на стене появляются очертания предметов. Узники думают, что образы, которые они видят на стене пещеры, и есть реальность. Однако они видят лишь тени и отблески. Мир телевидения или компьютера — огромная пустыня теней. Если мы будем смотреть только на то, что способно ответить на наш взгляд, что обладает внутренним содержанием и глубиной, то наши глаза исцелятся, станут зорче и внимательнее.

Есть слепые в буквальном смысле слова: всю жизнь они проводят в однообразном сумраке. Они никогда не видели ни волн, ни камней, ни звезд, ни цветов, ни неба, ни человеческих лиц. Но есть люди с отличным зрением и при этом абсолютно слепые. Ирландский художник Тони О’Мэлли прекрасно умел изображать незримое; Патрик Хэрон, английский художник, так охарактеризовал его творчество: «В отличие от большинства людей, глаза у Тони О’Мэлли открыты».

Многие из нас так привыкли к окружающему миру, что просто не замечают его. Задайте себе перед сном такой любопытный вопрос: «Что же на самом деле я сегодня видел?» Вы удивитесь, обнаружив, сколько всего вы не заметили вокруг себя. Может быть, вы весь день смотрели машинально; направляя взгляд на окружающие предметы, вы ни разу не вгляделись в них, даже не присмотрелись к ним. Нам всегда открывается сложно устроенное поле зрения; глядя по сторонам, мы не можем увидеть абсолютно всё. Если мы попытаемся охватить взглядом всё вокруг, то детали утратят четкость, окажутся смазанными; если мы сосредоточимся на чем-то одном, то получим полное представление об этом предмете, но общая картина от нас ускользнет. Человеческий глаз всегда выбирает то, что он хочет видеть, и избегает того, что ему видеть не хочется. Вопрос в том, исходя из каких критериев мы решаем, что нам хочется видеть, а что — нет. Неполнота жизни и неудовлетворенность ею часто объясняются именно такой ограниченностью зрения.

Поразительная и совершенно справедливая вещь: что именно и как именно видит человек, определяет его натуру и судьбу. Интересный способ начать работу над собой — проанализировать, как вы привыкли смотреть. Спросите себя: «Как я смотрю на мир?» Ответив на этот вопрос, вы поймете специфику вашего зрения.

СПОСОБЫ ВИДЕНИЯ

У страха глаза велики. Глядя на мир со страхом, мы видим лишь то, что нам угрожает и может причинить вред. Кто боится, тот повсюду видит опасность.

Алчному взгляду везде мерещится возможность обладания. Алчность — одна из мощнейших сил на современном Западе. На свое несчастье, алчный человек не способен наслаждаться тем, что имеет, ибо его всегда преследует желание завладеть чем-то еще. Это могут быть земля, книги, предприятия, идеи, деньги или произведения искусства. Мотивы и механизмы алчности всегда одинаковы. Обладание доставляет радость, но эта радость, увы, не утоляет жажды, а потому никогда не бывает полной. Алчность разъедает, поскольку человека постоянно преследует и опустошает мысль о новых возможностях; он не живет тем, что дано. Однако у алчности есть еще более страшное свойство: она усыпляет и гасит желания. Она разрушает естественную невинность желаний, сужает их горизонты и подменяет их маниакальным и болезненным собственничеством. Сейчас алчность отравляет землю и иссушает души людей. Обладание превратилось в грозного врага бытия.

Оценивающий взгляд заключает всё в строго определенные рамки. Человек, который на всё смотрит оценивающе, видит только черное и белое. Он всегда стремится исключать и разделять, поэтому в его взгляде нет сочувствия или любования. Для него смотреть — значит оценивать. Как это ни грустно, люди с оценивающим взглядом многого себя лишают. Они видят собственную измученную душу, спроецированную на внешний мир. Воспринимая лишь поверхность предметов, оценивающий взгляд считает ее их подлинной сутью. Ему не хватает ни способности прощать, ни воображения, чтобы проникнуть в глубину вещей и увидеть, что истина бывает парадоксальной. Подобная склонность к поверхностным суждениям порождает культуру, зацикленную на показном и внешнем.

В том, кто смотрит вокруг с обидой, всё вызывает зависть. Люди, допустившие, чтобы их взгляд помутила обида, вечно недовольны своим положением и тем, что у них есть. Они всегда смотрят на других с неприязнью. Причиной этой неприязни может быть то, что другие красивее их, талантливее или богаче. Человек, который привык смотреть на мир с неприязнью, живет в скудости и забывает о собственном внутреннем богатстве.

Равнодушный взгляд ничто не манит и не трогает. Равнодушие — одна из примет нашей эпохи. Считается, что стремящийся к власти должен быть равнодушным: чтобы сохранить власть, ему надо оставаться безучастным к нуждам и слабым местам тех, над кем он властвует. Поэтому равнодушие требует умения не видеть. Способность не видеть требует огромного внутреннего напряжения. Вы даже не заметите, как равнодушие лишит вас возможности сопереживания, исцеления, любви. Становясь равнодушным, человек замыкается в цинизме и отчаянии.

Тому, кто смотрит снизу вверх, другие люди кажутся намного лучше его самого. Они красивее, умнее, одареннее. Глядя на других снизу вверх, человек не замечает сокровищ собственной души. Он не в состоянии радоваться собственной жизни и имеющимся у него способностям. Тот, кто привык принижать себя, слеп к красоте, скрытой в нем самом. Человек никогда не должен смотреть на других ни снизу вверх, считая их выше себя, ни сверху вниз, как будто они в чем-то ему уступают. Только прямой взгляд в глаза другим свидетельствует о вашей искренности, мужестве и вере в их способности. Все мы равны, но при этом все мы разные.

Любящий взгляд видит правду. В умении любить нет ничего сентиментального или наивного. Такая любовь — лучший критерий истины, реальности, благодарного отношения к жизни. Кэтлин Рейн, шотландская поэтесса, говорит: если вы не видите что-либо в свете любви, вы вообще этого не видите. При свете любви мы видим свет. Любовь — свет, являющий подлинную историю каждой вещи, ее природу и предназначение. Если бы мы научились смотреть на мир любящими глазами, мир бы предстал перед нами исполненным приветливости, возможностей и глубины.

Любящий взгляд способен даже боль, страдание, жестокость привести к преображению и обновлению. Любящий взгляд светел, потому что независим и свободен. Он смотрит с любовью на всё вокруг. Любящий взгляд не плутает в лабиринтах власти, соблазна, противостояний или заговоров. Это творческое, разрушающее привычные представления видение. Оно поднимается над банальностью упреков и осуждения; человек, обладающий им, воспринимает жизнь в ее первозданности, на уровне ее структуры и предназначения. Любящий взгляд видит сквозь внешнюю оболочку и вызывает глубинные изменения. Зрение во многом определяет нашу жизнь и способность подходить к ней творчески. Ответив на вопрос, как мы смотрим, мы, возможно, узнаем что-то новое о себе и поймем, что наша жизнь таит в себе необыкновенные сокровища.

ВКУС И РЕЧЬ

Вкус — тонкое и сложно устроенное чувство. Язык — одновременно орган вкуса и орган речи. Ощущение вкуса пало жертвой современного ритма жизни. Так как мы постоянно находимся в состоянии напряжения и стресса, у нас почти нет времени прочувствовать вкус того, что мы едим. Одна моя хорошая подруга говорит, что еда — это любовь. В ее доме за столом принято не спешить и относиться к еде внимательно.

Трапеза для нас уже не связана с какими-то особыми правилами. Мы утратили чувство ритуала, непосредственного переживания и интимности, которое неизменно сопутствовало любому приему пищи; мы уже не садимся за стол так, как прежде. Кельты славились своим гостеприимством. Того, кто пришел в дом, обязательно сажали за стол. Прежде чем переходить к делу, гостя полагалось накормить. Когда человек ест с удовольствием, он ощущает оттенки вкуса, которые обычно не замечает. Сегодня еда большей частью начисто лишена вкуса; даже то, что растет, поливают искусственными удобрениями и опрыскивают химикатами. Во вкусе такой еды не остается ничего натурального. Вот почему у многих людей основательно притупляются вкусовые ощущения. Образ фастфуда наглядно являет скудость ощущений современной культуры, в том числе и вкусовых. Эта скудость проявляется и в нашей речи. Наш язык не только орган вкуса, но и орган речи. Многие слова, которые мы произносим, — тот же фастфуд, только нематериальный. Эти слова слишком бедны, чтобы выразить переживания; слишком слабы, чтобы назвать по имени таинственную сущность вещей. В нашем суетливом и поверхностном мире язык становится призрачным, сводится к штампам и ярлыкам. На словах, выражающих душу, лежит печать смысла и отблеск божественного.

Ощущение того, что за словами кроются молчание и тайна, присущее более древним культурам, в особенности народным, ушло из современной речи. Язык изобилует аббревиатурами; мы отмахиваемся от слов, обладающих историей и вызывающих множество ассоциаций. У сельских жителей, особенно у тех, кто живет на западе Ирландии, хорошо развито чувство языка. Им присуще языковое чутье, поэтому их речь поэтична и точна. Благодаря безошибочной интуиции и мгновенному озарению им легко даются искусно построенные фразы. Разговорная английская речь в Ирландии интересна отчасти именно тем, что за ней чувствуется выразительность ирландского языка. Именно поэтому английская речь здесь звучит так красочно, живо и насыщенно. Однако попытка англичан во время колонизации Ирландии искоренить ирландский язык нанесла стране жестокий ущерб. Ирландский язык необыкновенно поэтичен и выразителен, он хранит в себе историю Ирландии. Когда у народа крадут язык, он остается в полной растерянности.

Поэзия — наиболее прекрасное отражение языка в его молчании. Поэзия — язык молчания.

Посмотрите на страницу прозаического текста — она испещрена словами. Посмотрите на страницу со стихами — среди белой пустоты листа тянутся узкие столбики слов. Страница — пространство молчания, в котором отчетливо проступают очертания слов, глубоко личных и потому особенно выразительных. Понаблюдайте за своей речью, за тем, какие слова вы часто употребляете, — чтобы понять, способны ли вы услышать тишину и молчание. Один из способов оживить и обновить свою речь — научиться воспринимать поэзию. Поэзия очистит вашу речь и возродит чувство языка.

ОБОНЯНИЕ И ДЫХАНИЕ

Обоняние, способность ощущать запахи — чувство, сопряженное с мгновенными, непосредственными переживаниями. Исследователи утверждают, что наша память лучше всего хранит именно обонятельные ощущения. Мы можем помнить запахи, окружавшие нас в детстве. Поразительно, как какой-нибудь аромат, который мы вдруг улавливаем на улице или в комнате, может воскресить в нашей памяти давно забытые переживания. Животные, конечно, в полной мере используют свое обоняние. Выгуливая собаку, мы понимаем, насколько иначе она воспринимает окружающий мир. Она идет по следу, и ей доставляет удовольствие всюду выискивать эти невидимые тропинки, проложенные запахами. Каждый день мы делаем 23 040 вдохов; у нас 5 000 000 обонятельных клеток. У овчарки их 220 000 000. Развитый нюх предупреждает животных об опасности и помогает выжить.

Принято считать, что именно благодаря дыханию в тело вошла душа. Дыхательные движения всегда идут парами — вдох и выдох, кроме первого и последнего вздоха. Если смотреть глубже, дыхание родственно духу. Одно из древнейших слов для обозначения духа — еврейское «руах»; оно также означает «воздух» или «ветер». «Руах» выражает чувство, страсть, эмоцию — состояние души. Это слово наводит на мысль, что Бог подобен дыханию и ветру, потому что божественное исполнено величайшей страсти и чувства. Тайна Троицы в христианской традиции тоже заставляет предположить, что Святой Дух, третье Лицо Троицы, возникает из дыхания Отца и Сына, которое обозначают термином spiratio28. Эти древние представления связывают безграничные творческие возможности Духа с дыханием души в человеке. Дыхание — еще и удачная метафора, потому что божественное, подобно дыханию, незримо. Мысль принадлежит стихии воздуха. Все наши идеи носятся в воздухе. Щедрость воздуха дарует нам наши лучшие мысли. Именно отсюда пошло представление о вдохновении — человек вдыхает кружащиеся в воздухе мысли. Вдохновение невозможно запланировать. Вы можете подготовиться к тому, чтобы принять вдохновение,но оно всегда стихийно и непредсказуемо. Оно нарушает привычные схемы и опровергает ожидания. Вдохновение — всегда нежданный гость.

Когда человек приобретает знания, занимается научной работой или художественным творчеством, он последовательно пытается развить в себе это чувство готовности, чтобы к нему приходили прекрасные образы или мысли, а он был бы в состоянии их принять. Обоняние предполагает чувственное восприятие запаха, но с дыханием связана и таинственная сфера молитвы и медитации, во время которых ритм дыхания возвращает нас к первоистокам нашей души. Дыхательная медитация помогает нам ощутить в себе полноту близости к божественному. Наше дыхание и его ритм могут вернуть нас к древнему единению, к дому, который, по словам Мейстера Экхарта, мы никогда не покидали, где жили всегда, — дому духовного единения.

ПОДЛИННОЕ СЛУШАНИЕ — ЭТО БЛАГОГОВЕНИЕ

Слух позволяет нам воспринимать звуки мироздания. Одна из главных границ, существующих в нашей реальности, — граница между звуком и тишиной. Рядом с прекрасными звуками, за ними, в них всегда таится тишина. Первый звук, который доходит до слуха каждого человека, — биение материнского сердца в темной заводи утробы. Вот почему такой музыкальный инструмент, как барабан, издревле вызывал у человека живой отклик. Барабанный бой ободряет нас, потому что напоминает о времени, когда нашим ритмом было биение сердца матери. То было время полного единения. Ни о каком разделении еще и речи не шло — мы находились в совершенном единстве с другим человеком. Пи-Джей Кёртис, которого в Ирландии считают признанным виртуозом ритм-энд-блюза, часто говорит, что за поиском смысла на самом деле стоит поиск утраченного созвучия. Когда человечество найдет этот потерянный аккорд, исчезнет царящий в мире диссонанс и симфония вселенной зазвучит во всей полноте своей гармонии.

Дар слуха прекрасен. Говорят, что глухота хуже слепоты, потому что человек оказывается замкнутым в страшном внутреннем молчании. Видя людей и мир вокруг, но не слыша ни звуков, ни голосов, глухой человек чувствует себя очень одиноким. Важно понимать разницу между «слушать» и «слышать». Иногда мы слушаем, но не слышим. Умение слушать позволяет нам прикоснуться к тому, что не сказано и несказанно. Иногда величайшие тайны открываются на пороге молчания. Подлинная духовность подразумевает глубочайшее уважение к возможностям тишины и к самому ее присутствию. Мартин Хайдеггер утверждает, что подлинное слушание — это благоговение. Когда мы слушаем душой, мы чувствуем ритм музыки вселенной. Дружба и любовь учат нас настраиваться на тишину, подходя к границе тайны, где наша жизнь и жизнь дорогого нам человека проникают друг в друга.

Поэты — люди, всецело посвящающие себя исследованию границ между молчанием и речью. Одна из главных задач, которые встают перед поэтом, — найти собственный голос. Когда вы начинаете писать стихи, вам кажется, что вы пишете хорошо; затем вы читаете других поэтов и видите, что они уже написали нечто подобное. Вы понимаете, что неосознанно подражали им. Проходит немало времени, прежде чем сквозь более поверхностные голоса собственного таланта вы прорываетесь к голосу другого в себе, к его неповторимому стилю и интонациям. Позволяя звучать этому идущему из глубин внутреннему голосу, вы на самом деле позволяете звучать неповторимому голосу собственного бытия. В вас живет голос, которого прежде не слышал никто, даже вы сами. Дайте себе немного побыть в тишине и начните развивать в себе умение слушать, чтобы глубоко внутри услышать музыку собственного духа.

В конце концов, музыка — лучший из звуков, которыми можно откликнуться на тишину. Внимательно слушая музыку, мы слышим, как она пронизывает тишину и вплетается в нее, как она подводит к тайне молчания. Мы улавливаем дрожание тонкой мембраны, на которой звук соприкасается с тишиной. Музыка — один из прекраснейших даров человека этому миру. В великой музыке звучит древняя тоска Земли. Дирижер Серджу Чилибидаке сказал: «Мы не создаем музыку, мы создаем лишь условия для ее появления». Музыка созвучна тишине и уединению природы, она — один из источников наиболее сильных, непосредственных и личных переживаний. Вероятно, из всех искусств именно музыка подводит нас ближе всего к вечности, в одночасье необратимо меняя наше восприятие времени. Когда мы слушаем прекрасную музыку, время для нас уподобляется вечности. Исчезает преходящее, фрагментарное линейное время, и мы вступаем в круг единения с вечностью. Как сказал ирландский писатель Шон О’Фаолейн, «великая музыка не оставляет нам иного выбора, кроме достойной жизни».

ЯЗЫК ПРИКОСНОВЕНИЙ

Осязание дает нам возможность интимного контакта с миром. Зрение, рождающее расстояния, показывает нам, что мы вне окружающих предметов. У Родена есть необыкновенная скульптура под названием «Поцелуй». Она изображает мужчину и женщину, которые устремлены друг к другу и готовы слиться в поцелуе. Магия поцелуя уничтожает все расстояния, двое разделенных наконец соединяются. Касания и осязание позволяют нам преодолеть обезличенность расстояний и достичь единения в близости. Руки служат людям, чтобы трогать — исследовать, ощупывать, осязать окружающий мир. Руки красивы. Кант считал, что человеческая рука — физическое воплощение разума. Мы протягиваем руки к окружающим предметам, чтобы прикоснуться к ним. Касаясь другого человека, мы осязаем его руки, лицо или тело. Осязание наполняет нас бытием. Прикосновения приближают нас к миру другого. Осязание противоположно зрению, которое представляет нам все видимые объекты в умственных категориях. У зрения своя логика восприятия. Осязание же убеждает нас в инаковости предмета, к которому мы прикасаемся. Оно не способно представить нам объекты логически — оно может лишь всё сильнее приближать их к нам. Когда нас задевает за живое какой-то рассказ, мы называем его трогательным. Осязание — чувство, через которое мы испытываем боль. Боль мы чувствуем совершенно отчетливо и ясно. Она проникает в глубину нашего самосознания, вынуждая нас ощущать беспомощность и отчаяние.

Сейчас общеизвестно, как для ребенка важны прикосновения. Прикосновение передает близость, нежность и тепло, благодаря которым ребенок учится верить в себя, ценить себя и обретает внутреннее равновесие. Прикосновение оказывает такое сильное воздействие, ибо мы живем внутри удивительной оболочки — нашей кожи. Кожа живет и дышит, она всегда чувствительна, всегда с нами. Люди — такие уязвимые и хрупкие существа именно потому, что у них нет раковины или панциря, а есть только кожа, неизменно чуткая к внешнему воздействию, прикосновению и присутствию окружающего мира.

Осязание — самое непосредственное и конкретное из наших чувств. Язык прикосновений — особый язык. Кроме того, осязание — тонкое, отточенное чувство, и осязательная память может достигать необычайного совершенства. Один профессиональный пианист пришел в гости к своей знакомой. Он спросил, хочет ли она, чтобы он сыграл что-нибудь. «Сейчас, — сказал он, — у меня в пальцах прекрасное произведение Шуберта».

Мир прикосновений включает в себя и сексуальность, а это, пожалуй, та сторона человеческой жизни, где нежность достигает наивысшей точки. Вступая с другим человеком в сексуальную близость, вы впускаете его в свой мир. Сфера сексуальности — священная сфера бытия. Современная эпоха, которой правят выгода и алчность, разрушила мир Эроса. Об этом хорошо писал Джордж Стайнер29. Он показывает, как глубоко личные слова, слова нежности и страсти, звучащие по ночам, тайные слова любви оказались забыты в неоновом мире наживы и потребительства. Чтобы вернуть себе всю полноту нашей человеческой природы, мы должны воскресить эти нежные, священные слова-касания. Вглядитесь в свою душу и подумайте, как формировалось у вас чувство осязания. Как вы прикасаетесь к предметам? Способны ли вы ощутить чувственную, нежную и исцеляющую силу прикосновения и откликнуться на нее? Если вы вернете себе чувство осязания, оно может наполнить вашу жизнь новым смыслом, дать вам исцеление, силу и помочь вам приблизиться к самому себе.

Осязание — очень непосредственное чувство. Оно способно вернуть человека к себе из иллюзорного, скудного мира одиночества и ярких картинок. Вновь открывая для себя чувство осязания, мы возвращаемся к средоточию собственного духа, чтобы опять ощутить тепло, нежность, единение. В моменты наивысшего напряжения человеческих чувств слова умолкают. Тогда нет ничего выразительнее языка прикосновений. Когда мы глубоко страдаем, слова теряют силу и затихают. Единственное прибежище и утешение в таких случаях — ласковые объятия. И наоборот — когда вас переполняет счастье, прикосновения выражают ваш восторг.

В осязании — главный ключ к тайне встречи, пробуждения, единения. Оно наполняет любую связь таинственным эмоциональным смыслом. Сила, тепло, приветливость прикосновения божественны по своей сути. Святой Дух — вдохновенная, страстная ипостась Бога, осязаемый дух, прикосновение которого мы ощущаем и который приближает нас к себе и к другим. Святой Дух делает расстояния между нами прекрасными, вплетая в них ароматы близости и единения. Есть благословенные расстояния, благодаря им чужие люди становятся друзьями. Наши любимые и друзья когда-то были нам чужими. Однако в какой-то момент они преодолели это расстояние и вошли в нашу жизнь. Их появление казалось нам случайным, а теперь мы не мыслим жизни без них. Наши самосознание и мировосприятие тоже состоят из определенного набора мыслей и чувств, которые поднялись из самых глубин нашей души. Утратить их сейчас означало бы потерять себя. Мы живем и действуем в сфере божественного. Блаженный Августин писал30: «Бог ближе ко мне, чем я сам». Неуловимое присутствие Бога, Святого Духа, овевает нашу душу и ласково ткет наши дороги и дни.

ЧУВСТВЕННОЕ ВОСПРИЯТИЕ КЕЛЬТОВ

Кельтская духовность никогда не расходится с ритмом и мудростью чувств. Если вы почитаете кельтские стихи о природе, то увидите, что они обращены ко всем чувствам: вы слышите шелест ветра, ощущаете вкус плодов, а главное — вы с поразительной силой чувствуете, как природа прикасается к человеческой жизни. У кельтов необычайно обострено и зрение, особенно в отношении того, что касается духовного мира. Кельты отчетливо сознавали, что между зримым и незримым существует особый, промежуточный мир. Ученые называют его «имагинальным миром» (миром воображения, mundus imaginalis) — это мир, где живут ангелы. Глазам кельтов мил этот промежуточный мир. В кельтской духовности мы видим новую связь между зримым и незримым, которая нашла отражение в прекрасной поэзии и благословениях. Эти два мира уже ничто не разделяет. Они естественно, плавно, гармонично перетекают один в другой.

БЛАГОСЛОВЕНИЕ ЧУВСТВ

Да будет благословенно твое тело.

Да откроется тебе, что твое тело — преданный

и прекрасный друг твоей души.

Да пребудут с тобой мир и радость, и да увидишь ты,

что чувства — священные пороги.

Да откроется тебе, что святость внимательна,

что она вглядывается, ощущает, слышит,

осязает.

Пусть твои чувства помогут тебе обрести

целостность и стать собой.

Пусть твои чувства научат тебя всегда радоваться

этому миру, тайне своего присутствия

здесь и дарованным возможностям.

Да благословит тебя Эрос Земли.

ГЛАВА 3. СВЕТ УЕДИНЕНИЯ

ТАИНСТВЕННЫЙ МИР ДУШИ

Я родился в известняковой долине. Когда живешь в долине, у тебя над головой свое, особое небо. Вся жизнь протекает в обрамлении горизонта. Горизонт защищает и в то же время постоянно напоминает о новых рубежах и возможностях. Близость океана придает пейзажу еще большую загадочность. Вот уже миллионы лет, с глубокой древности, гул океана собеседует с молчанием камня.

Здесь не найдешь двух одинаковых камней. У каждого камня — свой неповторимый облик. Косые лучи солнца, то и дело ласково касающиеся земли, выдают скромное присутствие каждого из этих камней. Кажется, что этот пейзаж создал неистовый сюрреалистический Бог. Камни, неизменно терпеливые, всегда неподвижные, по-прежнему славят молчание времени. Ирландский пейзаж пронизан памятью, он хранит руины и следы древней цивилизации. Он изобилует изгибами, а его оттенки и формы раздражают глаз, ищущий симметрии или простоты прямых линий. У. Б. Йейтс говорил, что ирландцы воспитаны суровыми красками и изящными линиями этого пейзажа31. Каждые несколько миль пейзаж по обеим сторонам дороги меняется, не переставая удивлять, открывая всё новые виды, которые манят глаз и поражают воображение. Этот пейзаж неистов и невозмутим одновременно. Он выражает суть кельтского мировосприятия.

Одиночная линия никогда не влекла к себе сознание кельтов; они смотрели вокруг и жили, стараясь не искать удовлетворения в определенности. Кельты с удивительным почтением относились к тайне круга и спирали. Круг — один из древнейших и сложнейших символов. Земля круглая, солнце и луна — тоже. По кругу движется даже время: есть суточный цикл, есть годичный. В более глубоком смысле циклична и жизнь каждого человека. Круг нельзя охватить взглядом или мыслью, но он доверчиво открывает путь к сложному и таинственному; он совмещает в себе глубину и высоту. Круг никогда не придает тайне конкретного направления, не сводит ее к одной-единственной возможности. Это сочетание терпения и глубины — одна из наиболее ярких особенностей кельтского сознания. Мир души — тайна. Таинственное и священное неразрывно связаны. Когда нет почтения к тайне, не может быть и ничего священного. Поэтому нельзя направлять вглубь души слишком яркий или беспощадный луч разума. Кельтское сознание пронизано ровным приглушенным светом.

ОПАСНОСТЬ НЕОНОВЫХ ПРОЖЕКТОРОВ

Сегодня мы наблюдаем небывалый духовный голод. Люди всё чаще вспоминают о своем внутреннем мире. В них пробуждается жажда вечного; это новый тип сознания. Однако такой духовный голод опасен тем, что люди стремятся пролить на всё резкий, беспощадный свет. Современное сознание не источает ласковый и почтительный свет, присутствие тайны не вызывает у него благоговения — оно стремится разгадать неведомое и завладеть им. Современное сознание похоже на жесткий, ослепительный свет ламп в операционной. Этот неоновый свет слишком прямолинеен и ярок, чтобы приблизить нас к слабо освещенному миру души. Он враждебен сдержанности и тайне. Кельты обладали поразительной способностью чтить непостижимость и глубину душевного мира каждого человека.

Кельты понимали, что облик каждой души неповторим; оболочка, окутывающая душу одного человека, никогда не будет впору другому. Интересно, что английское слово revelation («откровение») происходит от латинского revelare, что буквально значит «отодвинуть покров». Мы видим мир души мельком, когда облекающий его покров чуть приоткрывается, а затем смыкается вновь. Невозможно получить прямой или постоянный доступ к божественному, нельзя сделать божественное общедоступным. У каждой судьбы — свои неповторимые очертания, каждая душа должна найти свой исток и направление. Индивидуальность — единственный путь реализации своего духовного потенциала к блаженству.

Излишняя напряженность и пристальность духовного поиска не дают проникнуть в душу. Душа не должна быть прозрачной. Она уютнее чувствует себя при таком освещении, где есть место тени. До появления электричества люди вечерами зажигали свечи. Их свет дружелюбен к темноте, он мягко прокладывает в ней тоннели и стимулирует работу воображения. Свечи не пытаются выведать у темноты ее тайны. В пламени каждой свечи есть и тень и свет. Деликатное пламя свечи лучше всего подходит для освещения внутреннего мира. Оно не стремится к полной разгадке тайны. Ему достаточно беглого взгляда. Ненавязчивый и почтительный свет, который отбрасывает пламя свечи, должен служить нам ориентиром, когда мы приближаемся к самоценному, таинственному миру души. Мы должны оставаться на пороге, не ощущая ни желания, ни потребности проникнуть на священную территорию, где обитает божество.

В наше время о душе принято говорить на языке психологии. Психология — удивительная наука. Она во многом похожа на исследователя, героические приключения которого прокладывают путь к неизведанному внутреннему миру. В нашей культуре, где все ощущения опосредованы, психология часто забывает о свойственной мифу продуктивности и деликатности и пытается направить внутрь душевного мира яркий прожектор неонового сознания, неспособный воссоздать глубину и полноту этого мира или уловить их. Кельтский мистицизм не ждет срывания с души покровов тайны, не навязывает ей нашу неумелую заботу — он позволяет душе самой найти нас и заботиться о нас. Кельтский мистицизм бережно обращается с чувствами, он лишен духовной агрессии. Язык кельтских сказаний, поэзии и молитв — дологический язык. Это язык почтительного любования. Своей ясностью он часто напоминает японские хайку. В нем нет витиеватости, которая обычно сопутствует нарциссизму и саморефлексии; сквозь предельную прозрачность слога просвечивают таинственные глубины природы и божественного мира. Кельты ценили мудрость и спокойный свет, способный защитить человека и придать его жизни глубину. Когда пробуждается душа, жизнь превращается в творчество.

Хотя судьба открывается нам медленно и постепенно, в человеческом облике ощущается ее присутствие. Меня всегда завораживало появление человека на фоне пейзажа. Когда вы, совершая прогулку в горах, встречаете другого человека, человеческое лицо поражает вас, словно икона среди дикой природы. Лицо — порог, где один мир выглядывает наружу, а другой — заглядывает внутрь, всматриваясь в себя. В лице эти два мира сходятся. За каждым человеческим лицом кроется никому не видимый мир. Красота духовного — в глубоко присущем ему дружелюбии, которое способно полностью преображать всё, к чему мы прикасаемся, что видим и чувствуем. В каком-то смысле лицо приоткрывает душевный мир человека. Однако душа ускользает, потому что лицо не в состоянии непосредственно выразить всё, что мы постигаем и ощущаем. И всё же время и память постепенно запечатлевают на лице жизнь души. Чем старше человек, тем отчетливее этот узор.

РОЖДЕНИЕ — ЭТО ИЗБРАННОСТЬ

Если вы родились, вы избраны. Никто не приходит сюда случайно. Каждому из нас здесь уготована особая судьба. Если смотреть на вещи с духовной точки зрения, нередко открывается их глубинный смысл. Подумайте о моменте зачатия — здесь возможно бесконечное множество сценариев. Но, как правило, происходит зачатие только одного ребенка. Это наводит на мысль, что уже на данном этапе можно говорить о некой избирательности. За избирательностью стоит оберегающее вас провидение, которое придумало нас, создало и оберегает. У нас не спрашивали совета по поводу главных обстоятельств, определяющих нашу судьбу: когда мы должны были родиться, где, у каких родителей. Представьте, как изменилась бы наша жизнь, если бы мы родились в соседнем доме. Мы не выбирали, в какой среде будем расти. Иными словами, нам была уготована собственная судьба. Но вместе с тем мы получили свободу и возможность творить — не ограничиваться тем, что нам дано, выстроить новые отношения, даже сформировать новую идентичность, которая вобрала бы в себя изначальную, но не сводилась к ней. За внешней стороной нашей жизни неслышно работает таинственный механизм роста. Судьба дает человеку внешнюю форму, посылая ему жизненные обстоятельства и опыт; свобода находит содержание и меняет эту форму изнутри.

За миллионы лет до нашего появления здесь медленно созревал замысел нашей личности. Судьба дана нам как форма, чтобы мы могли воплотить особый дар, принесенный нами в мир. Иногда этот дар бывает причиной страданий и боли, которые нельзя ни понять, ни объяснить. У каждого человека — особая судьба. Каждый из нас должен сделать здесь что-то, чего не способен сделать никто кроме него. Если бы кто-то мог исполнить наше предназначение за нас, он занял бы наше место. Ту незримую необходимость, что нас сюда привела, мы можем отыскать в глубинах жизни. Когда мы начинаем понимать это, наш дар прорывается наружу. Сердце бьется быстрее, и жажда жизни дает нам новый прилив творческих сил.

Если у нас возникнет это ощущение судьбы, мы можем найти ритм своей жизни. Принижая свои возможности и талант, изменяя своему призванию, соглашаясь быть посредственностью, мы выбиваемся из этого ритма. Как только ритм утрачен, жизнь становится изнурительно надуманной или превращается в безликую рутину. Ритм — тайный ключ к равновесию и единению. Ему не подходят ложная удовлетворенность и бездействие. Ритм — это подвижное равновесие, готовность духа, устойчивость, не замкнутая на самой себе. Чувство ритма восходит к глубокой древности. Вся жизнь возникла из океана, каждый из нас появляется из утробных вод; на море прилив сменяется отливом, в нашем дыхании чередуются вдох и выдох. Когда мы в гармонии со своей природой, нам не страшны никакие разрушительные силы. Провидение за нас, оно оберегает нас и несет к новым горизонтам. Духовная жизнь — это жизнь, пронизанная ритмом.

КЕЛЬТЫ И ЭХО ПОДЗЕМНОГО МИРА

Я часто думаю, что внутренний мир похож на пейзаж. Здесь, в наших известняковых долинах, то и дело натыкаешься на сюрпризы. Как прекрасно с вершины горы вдруг увидеть родник, сбегающий по массивным скалам. Долгая история этого родника теряется в темноте и тишине. Он течет из сердца горы, куда никогда не проникал человеческий взгляд. Внезапное появление родника напоминает, что и в нашем сознании существуют древние родники, готовые пробудиться. Внутри вдруг оживают новые источники, несущие нежданную свежесть.

В тишине пейзажа таится полнота бытия. Местность — не просто некий участок пространства. Местность обладает индивидуальностью. Дождь, ветер, солнце благословляют своими дарами ее травы и камни. Пейзаж сосредоточенно служит литургию времен года, безоглядно отдаваясь богине природы. Рельеф местности — древний, молчаливый образ сознания. Могущественные горы пребывают в задумчивости. Реки и ручьи поют, их воды — слезы радости и отчаяния земли. Душа переполняет мир. Плотин в «Эннеадах» пишет, что душа заботится о мироздании: «Коль скоро едина человеческая душа, то тем более следует ожидать единства и от Души, животворящей космос. И если из вселенской Души происходят все прочие души, если эта великая Душа — едина, то, следовательно, все частные души — суть одна Душа»32.

Цивилизация упорядочила пространство. Землю разровняли, чтобы построить дома и города. Дороги, улицы, полы всюду ровные, чтобы нам легче было ходить и ездить. Изгибы естественного природного ландшафта полны покоя и призывают к нему. Озабоченность путешественника временным, преходящим заслоняет древнюю нездешнесть пейзажа. Людям ведома лишь мимолетная ночь. Под наружным слоем пейзажа земля живет в вечной ночи, в темной древней колыбели всего сущего.

Неудивительно, что источники для кельтов были священны. Источники служили границами между глубинным, темным, неведомым миром и внешним миром света и форм. В древности считалось, что ирландская земля — это тело богини. Источники почитались как особые проводники божественного. Мананнан Мак Лир сказал: «Тот, кто не пил из источника, не обретет знания». Ирландцы до сих пор совершают паломничества к священным источникам. Они несколько раз огибают родник по часовой стрелке, часто оставляя при этом рядом с ним свои просьбы. Считается, что разные источники лечат разные недуги.

Когда в сознании пробуждается такой источник, он приносит новые возможности, и мы открываем в себе глубину и радость, каких никогда не знали прежде. Об этом пробуждении говорил и ирландский писатель Джеймс Стивенс, который считал, что «единственное препятствие — наша готовность». Мы часто живем, словно изгнанники, покинувшие щедрый мир своей души. Наша задача — воспитать свои сердце и ум. Вокруг нас столько блаженства и красоты, нам предназначенных, однако они не могут проникнуть в нашу жизнь, потому что мы не готовы их принять. Дверь открывается изнутри, и открыть ее можем только мы сами. Наша неготовность часто происходит от слепоты, страха и заниженной самооценки. Если мы готовы, счастье не минует нас. В такие минуты двери сердца превращаются в райские врата. Шекспир прекрасно сказал в «Короле Лире»: «Должен каждый / Терпеть, являясь в мир и удаляясь: / На всё — свой срок»33.

ПРЕОБРАЗИТЬ СЕБЯ — ОСВОБОДИТЬ ДУШУ

Иногда наши планы духовного развития препятствуют нашему единению с собственным внутренним миром. Мы впадаем в зависимость от методов и программ психологии и религии. Мы так отчаянно стремимся научиться жить, что жизнь проходит мимо, а мы не замечаем этого. Одна из прекрасных черт кельтского сознания — стихийность, которую можно назвать величайшим из духовных даров. Действовать стихийно — значит вырваться из клетки собственной личности и довериться чему-то за пределами своего «я». Эго — один из главных врагов духовного единения. Эго не отражает подлинных очертаний индивидуальности. Эго — ложное «я», рожденное страхом и стремлением к самозащите. Эго — броня, которую мы надеваем на свои привязанности. Оно возникает из нашей робости, недоверия к другому и неумения с уважением относиться к собственной неповторимости. Один из главных конфликтов нашей жизни — конфликт между эго и душой. Эго всюду видит опасность, стремится к соперничеству и находится в постоянном напряжении, тогда как душа больше тянется к удивительному, спонтанному, новому и неожиданному. В душе есть место юмору и иронии, она не смотрит на себя с преувеличенной серьезностью. Она избегает скуки, тривиальности, повторений. Образ родника, внезапно пробивающегося сквозь твердую, засохшую почву, удачно передает ту свежесть, которая может вдруг овеять сердце, если оно открыто для переживаний.

Фрейд и Юнг показали, насколько сложна человеческая душа. Человек — не простой, одномерный индивид. В душе скрыт целый лабиринт. То, что мы думаем и к чему стремимся, часто противоречит тому, что мы делаем. Под слоем наших осознанных намерений таится неведомая мощная сила, направляющая наши поступки. В нас почти умолкли древние легенды. Мы сознаём свою слепоту и навязчивые идеи, определяющие наше поведение. Мы слишком часто замечаем, что возвращаемся в одни и те же бесплодные земли, которые умаляют и истощают наше «я». Вся психическая деятельность начинается на уровне подсознания — это область скрытых желаний.

Подсознание — важный и постоянно присутствующий в нашем мышлении фактор. Каждая жизнь рождается из собственной внутренней ночи, и человек борется с этой ночью, которая набрасывает будоражащий воображение и многозначительный покров на всё, что мы думаем и чувствуем. Мы — глиняные сосуды, таящие в себе сокровище. Однако в этом сокровище есть нечто грозное и опасное, о чем мы не решаемся думать. Озаряя подсознание светом, мы вырываемся из плена его темных сил. Освобождение приходит медленно и нежданно, но именно на том пороге каждый человек — хранитель и творец собственного преображения. Жизнь окружающего нас общества вне нас: коллективное зрение не способно проникнуть внутрь, оно всё воспринимает сквозь призму представлений, впечатлений и функций.

У ДУХОВНОГО РАЗВИТИЯ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПЛАНА

В наше время люди помешаны на планах духовного развития. Эти планы, как правило, очень прямолинейны. Они построены так, будто духовная жизнь — последовательность определенных этапов. Для каждого этапа нужны свои методы, у каждого из них свои отрицательные стороны и возможности. Нередко такой план превращается в самоцель. Мы оказываемся в противоречии со своим естественным бытием. Такие программы могут отделить и отрезать нас от самой сокровенной части самих себя. Прошлое забывается, потому что его нельзя исправить; настоящее воспринимается как путь к будущему, обещающему святость, целостность или совершенство. Когда время сводится к линейному прогрессу, уходит непосредственность бытия. Мейстер Экхарт ставит под вопрос саму возможность духовных планов. Он говорит, что пути духовного развития не бывает. Как ни странно, это дает шанс обновления. Если бы путь духовного развития существовал, в длину он измерялся бы несколькими сантиметрами, зато в глубину уходил бы на километры. Он заключался бы в том, чтобы уловить ритм своей глубинной природы. Это утешительная мудрость. Чтобы найти ключ к своей душе и к тайнам духовного мира, вовсе не надо уходить от себя. Вечность рядом — она внутри нас.

Вечность не где-то далеко. Нет ничего, что было бы к нам ближе вечности. Есть замечательная кельтская фраза: «Tá tír na n-óg ar chul an tí — tír álainn trina chéile», — то есть: «Страна вечной молодости — за домом, прекрасная страна, простирающаяся вглубь». Мир горний и мир дольний не находятся в параллельных плоскостях — они, скорее, переплетены друг с другом. Это прекрасно передает ирландское выражение fighte fuaighte — «вплетенные друг в друга».

Под оболочкой нашей обычной жизни наши дни и пути направляет вечная судьба. Пробуждение духа в человеке подобно возвращению домой. Однако, как это ни парадоксально, наша склонность цепляться за свои привычки часто препятствует этому возвращению. Привыкая к чему-то, мы теряем энтузиазм, остроту переживаний и интерес. Гегель говорил: «Das Bekannte überhaupt ist darum, weil es bekannt ist, nicht erkannt», — то есть: «Как правило, мы не знаем именно того, что нам знакомо, как раз потому, что знаем его слишком хорошо». Это очень точная мысль. За привычными внешними обстоятельствами скрываются странные явления.

Это касается и дома, в котором мы живем, и даже тех, с кем мы живем. Из-за привычки дружба и другие близкие отношения часто словно бы застывают. Неисчерпаемость и тайну индивидуальности или пейзажа мы сводим к знакомому внешнему образу. Однако знакомы они нам лишь снаружи. Привычка позволяет нам подчинить себе тайну, получить над ней власть — и в конце концов забыть о ней. Нас устраивает поверхностная картинка, и мы стараемся избегать скрывающихся за ней инаковости и водоворота смыслов. Привычка — одна из самых неуловимых и распространенных причин отчуждения между людьми.

Плинио Апулейо Мендоса34 вспоминает, как Габриэль Гарсиа Маркес ответил на вопрос об отношениях с Мерседес, своей женой, с которой он прожил тридцать лет: «Я знаю ее так хорошо, что не имею ни малейшего понятия, какая она на самом деле». Маркес воспринимал привычное как нечто захватывающее и непостижимое. Нам же, наоборот, окружающие люди часто кажутся настолько знакомыми, что уже не привлекают нас и не удивляют. Привычка бывает подобна незаметной смерти: события происходят по стандартному сценарию, в котором нет места вопросам и новизне.

Точно так же мы воспринимаем и пространство. Помню свой первый вечер в Тюбингене. Мне предстояло провести там больше четырех лет за изучением Гегеля, но в этот первый вечер всё казалось мне совершенно непривычным и незнакомым. Помню, что я говорил себе: внимательнее вглядись в Тюбинген, потому что таким ты его уже не увидишь. Так оно и было. Проведя в городе неделю, я узнал, где проводятся лекции и семинары, где столовая, где библиотека. Проложив необходимые мне маршруты, я постепенно привык к Тюбингену и перестал видеть его отстраненно.

Людям трудно прислушаться к своему внутреннему миру, особенно когда они слишком привыкли к собственной жизни. Им трудно обнаружить в себе что-то новое, интересное или захватывающее. Но всё, что нам нужно в пути, у нас уже есть. В приглушенном свете нашей души таится много неизведанного. Мы должны чаще всматриваться в этот неяркий свет. Первый шаг к тому, чтобы прислушаться к своей внутренней жизни и осознать, насколько плодотворно бывает уединение, — представить себе, что вы ничего не знаете о своих глубинах, что вы сами для себя незнакомец, которого вы видите впервые. Такая медитация позволяет освободиться от тяжелых оков успокоенности и привычки. Постепенно вы начнете ощущать в себе нечто таинственное, волшебное и поймете, что вы не беспомощный хозяин своей омертвелой жизни, а временный гость, получивший в дар радость и возможности, которых нельзя ни выдумать, ни заслужить.

ТЕЛО — НАШ ЕДИНСТВЕННЫЙ ДОМ

Поразительно, что человеческое тело — это прах земной. Человек объединяет в себе четыре стихии. Бренный человек живет в стихии воздуха. По его телу бежит огонь крови, мысли и души. Жизнь и энергия неуловимо циркулируют в нем вместе с водой. Мы вышли из недр земли. Подумайте о тех толщах породы, которые никогда не смогут покинуть подземный мир. Они никогда не обретут форму, никогда не увидят света, навеки останутся в неведомом мире теней. Кельты считали, что подземный мир — это не мир тьмы, а мир духа, и в таком представлении есть своя красота. В Ирландии существует древнее поверье, согласно которому некогда изгнанные с лица земли Племена богини Дану обитают в подземном мире. Там они следят за плодородием почвы. Каждый король Ирландии заключал символический брак с богиней Дану. Управляя страной, он выступал посредником между зримой землей, с ее травами, злаками, деревьями, и подземной страной, в которой всё коренится. Для кельтов, живших на лоне природы и занимавшихся сельским хозяйством, такое равновесие играло важную роль. На подсознательном уровне взгляд сквозь призму мифологии и верований влиял на восприятие пейзажа в Ирландии. Пейзаж — не просто природа, он пронизан светом. Пейзаж полон тайны. У каждого поля — свое имя, в каждой местности происходили свои события. Пейзаж хранит в себе таинственную и молчаливую память о прошлом. В пьесе Тома Мёрфи «Концерт Джильи» безымянный герой утрачивает способность к восприятию пейзажа, а вместе с ней и связь с самим собой.

Тайна ирландского пейзажа нашла отражение в поверьях и легендах разных местностей. Существует бесчисленное множество историй о привидениях и духах. Или, например, о том, как волшебный кот сторожит на каком-то большом поле древнее золото. Эти затейливые повествования свидетельствуют об обособленности подземного мира и описывают его устройство. Из этого подземелья вышло человеческое тело. В нашем теле земной прах обрел форму. То, что наша телесная оболочка пробилась к свету, — не только бесценный дар, но и огромная ответственность.

В вашей телесной оболочке нашло воплощение то, чего раньше не существовало, то, чего не было ни в одном другом человеке. Перефразируя Хайдеггера, назвавшего человека «пастухом бытия», можно сказать, что человек — пастух своей земной оболочки. Мы олицетворяем тот неведомый мир, что хочет выразить себя через нас. Часто та радость, которую мы ощущаем, относится не к нашей личной биографии, а к земле, откуда мы вышли. Порой мы чувствуем, как нас переполняет печаль, словно мгла расстилается над землей. Пытаться подавить в себе это чувство — ошибка. Правильнее было бы понять, что оно рождено скорее нашей телесной оболочкой, нежели сознанием. Лучше всего подождать, пока эта туча пройдет: она торопится куда-то еще. Мы слишком легко забываем, что у нашего тела есть память, которая сформировалась до нашего сознания и жила своей жизнью, прежде чем мы приняли свой теперешний облик. Современные лишь с виду, мы по-прежнему принадлежим древности, мы — братья и сестры, вылепленные из одной глины. Каждого из нас озаряет своя часть тайны. Чтобы по-настоящему стать собой, человеку необходимо древнее сияние других людей.

Мы связаны с природой прекрасными исконными узами. Наше тело знает об этом единстве и стремится к нему. Оно не хочет нашего духовного или эмоционального изгнания. На земле человеческое тело ощущает себя дома. Мучительным источником нашего изгнанничества чаще всего оказывается заноза в нашем сознании. Из такого конфликта между телесной оболочкой и сознанием рождается всё творчество. В нас сталкиваются древнее и новое, знакомое и неведомое. Только воображению понятен этот ритм. Только оно помогает ориентироваться в недосягаемой области, где соприкасаются в движении столь несхожие внутренние силы. Воображение стремится восстановить целостность. В этом внутреннем конфликте оно не встанет на защиту одной из сторон, чтобы подавить или изгнать другую; оно попытается подтолкнуть их к тесному взаимодействию, чтобы возникло нечто новое. Воображение любит символы, ибо сознаёт, что высшую внутреннюю сущность можно выразить лишь в символической форме. Символ никогда не бывает понятен до конца. Он будоражит мысль именно потому, что наполовину скрыт тенью. Благодаря воображению душа созидает и перерабатывает глубинный опыт. Воображение — самое бережное зеркало внутреннего мира.

Нашему «я» не нужны одиночество и замкнутость. Цицерон прекрасно сказал: «Nunquam minus solus quam cum solus»35. Человек может достичь гармонии со своим «я», когда воспринимает его как глубинное проявление святости древней глины. Сознание, что наше тело причастно земле, может пробудиться с рождением подлинной любви и дружбы. Если нам хорошо знакомо тело дорогого человека, мы можем представить себе, где лежала та глина, из которой он был создан. В этой глине мы чувствуем смешение разных оттенков: быть может, часть ее взята с берегов тихого озера, часть — из тех мест, где природа одинока и беззащитна, а часть — из более уединенной и спокойной местности. Нам никогда не узнать, сколько уголков природы соприкасаются в одном человеческом теле. Пейзаж формирует не только телесную оболочку, но иногда и душу. Человеческая жизнь пронизана жизнью природы.

Глубинное, таинственное присутствие природы нашло отражение в гимне Амергина, наиболее прославленного поэта из племени Сыновей Миля, — он сложил этот гимн, вступая во владение землей от имени своего народа:

вихрь в далеком море Я

волны бьются в берег Я

гром прибоя это Я

бык семи сражений Я

бык утеса это Я

капля росная это Я

я прекрасный это Я

вепрь могучий это Я

Он в заливе это Я

озеро в долине Я

слово бога это Я

пламя песни это Я

возглавляю войско Я

бог главы горящей Я36

Принято считать, что это первое стихотворение, созданное в Ирландии. Все элементы стихотворения глубоко укоренены в древнеирландской литературе. Здесь нет дуализма. Всё в одном. Этот древний гимн предвосхищает и переосмысляет максиму Декарта, пронизанную беспомощностью одиночества: «Я мыслю, следовательно, существую». «Я существую, потому что существует всё остальное», — словно бы говорит Амергин. Я во всем, и всё во мне. Величественный гимн бытию проливает свет на онтологическую глубину близости с anam ċara.

Кельты прекрасно сознавали сложность человеческой индивидуальности. Зачастую конфликтующие между собой части нашей индивидуальности — это сошедшиеся вместе части нашей бренной памяти; заключенная в них энергия иногда остается необлагороженной, грубой или непонятной нам. Осознав свое родство с землей, мы приблизимся к исконной гармонии. Мы вернемся к древнему ритму, в котором жили, пока сознание не разделило нас. Таково одно из необыкновенных свойств души. Душа занимает промежуточное положение между разделенностью воздушной стихии и устремлением к земле. Душа — посредник между телом и сознанием, она оберегает их и поддерживает их единство. Душа наделена воображением в изначальном смысле этого слова.

ТЕЛО — ЧАСТЬ ДУШИ

Мы должны научиться доверять незримой стороне нашего «я». Душа — невидимая сторона нашего сознания и тела. Западная мысль всегда учила нас, что душа — часть тела. Считалось, что душа находится в какой-то небольшой особой,благородной части тела. Нередко полагали, что душа белого цвета. Когда человек умирал, душа отлетала от тела, и оно разлагалось. Такие представления о душе вводят в заблуждение. На самом деле в древности на отношения души и тела смотрели иначе. Тело — часть души. Ваша душа занимает больше пространства, чем ваше тело, пронизывая и тело, и сознание одновременно. Душа наделена большей чуткостью, чем ваше сознание или эго. Умение доверять этому менее очевидному измерению открывает перед нами новые грани человеческого бытия. Но чтобы быть — нам надо позволить жизни течь свободно; мы должны перестать принуждать себя, иначе никогда не прикоснемся к этому единению. В нас таится нечто древнее, что рождает новизну. Чтобы развить подлинное чувство своей духовной индивидуальности, нужно очень немногое. Здесь нельзя обойтись без тишины, а еще — без уединения.

Уединение — одно из самых драгоценных духовных сокровищ человека. Не следует отождествлять его с одиночеством. Одинокий человек остро сознаёт свою обособленность. Уединение помогает на глубинном уровне почувствовать свою целостность. Человек как индивидуальность обладает прекрасной чертой — он ни с чем и ни с кем не сопоставим. В каждом человеке есть нечто, отделяющее его ото всех и вся. Это одновременно завораживает и пугает. Не надо продолжать искать за пределами своей личности то, что можно найти внутри себя. Мы не найдем в других людях или местах блаженства, которого жаждем. Эти дары мы можем получить только от самих себя. Они — внутри нас, в глубине нашей души.

БЫТЬ СОБОЙ — ЗНАЧИТ БЫТЬ СВЯТЫМ

Во многих домах Западной Ирландии есть торфяной очаг. Зимой вы долго бредете через унылую местность, пока наконец не добираетесь до очага, где вас ждут тепло и волшебство огня. Торфяное пламя напоминает о древних временах. Торф происходит из земли, он хранит память о деревьях и злаках давно минувших веков. Поразительно, что пространство дома отапливается землей. Мне нравится образ очага как дома, средоточия тепла, куда можно вернуться.

Во внутреннем уединении каждого человека горит такой же яркий и согревающий огонь. Идея бессознательного, несмотря на всю свою глубину и красоту, не раз пугала людей настолько, что им не хотелось возвращаться к собственному очагу. У нас ложное представление о подсознании как о какой-то кладовой, где скапливается всё, что мы в себе подавили, весь вред, который мы причиняем сами себе. Страшась себя, мы воображаем, что там живут чудовища. Йейтс говорил, что человек должен быть безрассудно смелым, чтобы спуститься в свою собственную внутреннюю бездну. На самом деле в подсознании живут не только демоны. Первозданная энергия нашей души полна тепла и ласки. Одна из целей нашего пребывания на земле — обрести эту связь с собой, дружбу со своим внутренним «я». Демоны будут преследовать нас, если мы испугаемся. Во всех классических легендах демоны предстают в виде некой внешней силы. В борьбе с ними герой всегда растет, поднимаясь на новый уровень творческой силы и самообладания. Каждый из внутренних демонов владеет благословением, которое может исцелить и освободить нас. Чтобы получить этот дар, надо преодолеть страх и пойти на риск потерь и перемен, которыми чревата любая встреча.

На интуитивном уровне кельты сознавали всю сложность человеческой психики. Они верили в существование разных божеств. Особенно они почитали Луга — бога света и разных искусств. «Луг» значит «сияющий». От его имени произошло название древнего праздника Лугнасад. Богиней земли была Ану (Дану), мать плодородия. Кроме того, кельты признавали божественную природу отрицательных и темных явлений. Старших богинь войны было три: Морриган, Немайн и Бадб. Эти богини играют ключевую роль в древней саге «Похищение быка из Куальнге». Боги и богини всегда были связаны с определенной местностью. Деревья, источники и реки считались особыми местами божественного присутствия. Поэтому в древности люди, чья жизнь была пронизана присутствием божественного, никогда не ощущали себя так одиноко и изолированно, в отличие от наших современников. Кельтскому сознанию была присуща интуитивная духовность, которую питало внимательное и благоговейное отношение к природе. Эту направленную вовне духовность согревала любовная энергия земли. В наше время исцелить душу нельзя без восстановления этой связи.

С теологической или духовной точки зрения область, где невозможен контакт с чем бы то ни было, можно рассматривать как святилище души, которое не получится заполнить чем-то внешним. Часто все наши приобретения, работа, убеждения — всего лишь способы заполнить пустое пространство, но им никогда не удается этого сделать. Они не удерживаются в нем, и мы чувствуем себя еще более уязвимыми и беспомощными, чем раньше. В какой-то момент мы понимаем, что больше нельзя пытаться залатать эту пустоту. Пока мы не прислушаемся к голосу пустоты, мы так и будем бежать от самих себя, прятаться то в одном, то в другом укрытии, нигде не чувствуя себя дома. Быть собой — значит быть святым, но быть собой очень трудно. Быть собой — значит чувствовать себя в гармонии с собственной природой. Если мы устремлены вовне, постоянно тянемся к чему-то внешнему, — мы не хотим услышать зов собственной тайны. Но когда мы осознаём полноту своего уединения и погружаемся в его тайну, наши отношения с другими людьми теплеют, становятся захватывающими, необыкновенными.

Духовность, которая нужна лишь затем, чтобы заглушить духовный голод, не вызывает доверия. Корень подобной духовности — страх одиночества. Если мы примем уединение мужественно, то поймем, что бояться нам нечего. Призыв не бояться встречается в Библии 366 раз. Уединение благосклонно к нам. Когда мы это поймем, исчезнет большая часть страхов, которые определяют нашу жизнь. Как только это произойдет, мы почувствуем свой внутренний ритм.

ТАНЦУЮЩЕЕ СОЗНАНИЕ

Есть разные виды уединения. Бывает уединение страдания, когда нас окружает тьма — одинокая, непроглядная, страшная. Слова бессильны выразить нашу боль; то, что другие улавливают в наших словах, — на самом деле лишь бледная тень наших страданий. Такие темные полосы бывают у каждого. В народном сознании всегда существовало представление о том, что в такое время человек должен особенно бережно относиться к себе. Мне нравится образ колосящегося поля осенью. Когда ветер касается колосьев, они не стоят прямо, а клонятся в направлении ветра, иначе ветер сломал бы их. Колосья клонятся к земле, подчиняясь ветру. А когда ветер стихает, они вновь выпрямляются, обретают устойчивость и равновесие. Считается, что на открытом воздухе пауки никогда не плетут паутину между двумя неподвижными предметами, например между двумя камнями, — иначе ветер разорвет ее. Инстинкт подсказывает им плести паутину между двух травинок. Когда налетает ветер, паутина пригибается вместе с травой, а потом снова поднимается вверх и приходит в равновесие. Это прекрасные метафоры сознания, которое чувствует собственный ритм.

Мы взваливаем на свое сознание огромную тяжесть. Ограничивая его или навязывая ему закосневшие убеждения и взгляды, мы утрачиваем ту гибкость, что способна подарить нам подлинное прибежище, единение, защиту. Иногда лучший способ позаботиться о своей душе — вновь вернуть гибкость тем убеждениям, от которых очерствело и закоснело наше сознание: они не дают нам прикоснуться к собственной глубине и красоте. Творчество требует гибкости и умеренного напряжения. Здесь уместен образ скрипки. Если натянуть струны слишком сильно, они лопнут. Когда струны натянуты в меру, они способны вынести сильный нажим смычка, и именно тогда скрипка звучит особенно пронзительно и нежно.

КРАСОТА ЛЮБИТ ЗАБЫТЫЕ МЕСТА

Только в уединении человек может осознать собственную красоту. Каждого приходящего в этот мир Божественный Художник наделяет глубиной божественной красоты, ее светом. Часто эта красота оказывается скрытой под тусклой оболочкой повседневности. В Коннемаре, где много рыбацких деревень, есть пословица: «Is fánach an áit a gheohfá gliomach», — то есть: «Омары водятся в самых неожиданных и заброшенных местах». В пренебрегаемых нами уголках уединения можно обрести сокровище, которое нам нигде не удавалось найти. Нечто подобное имел в виду Эзра Паунд, когда сказал, что красота бежит от взглядов толпы. Она любит забытые, покинутые места, потому что только там она найдет свет, повторяющий ее очертания, достойный ее. Красота таится в каждом человеке. Современная культура одержима косметической безупречностью. Появились стандарты красоты, а сама она превратилась в товар. На самом деле красота освещает душу.

У нас в душе горит светильник, озаряющий наше уединение. Уединение — это не одиночество. Своим светом и теплом оно способно пробудить человека. Душа восстанавливает и преображает всё, потому что душа — область божественного. Погрузившись в уединение, привыкнув к замкнутости и заброшенности, составляющим его внешние границы, мы увидим, что в глубине уединения нет ни одиночества, ни пустоты — только близость и прибежище. В уединении человек часто ближе к ощущению единства и родства с другими, чем в обществе и социальной жизни. Память любит уединение. Уединение приносит урожай памяти. Вордсворт, описывая свое воспоминание о желтых нарциссах, очень точно выразил эту мысль:

Но с той поры, когда впотьмах

Я тщетно жду прихода сна,

Я вспоминаю о цветах,

И, радостью осенена,

На том лесистом берегу

Душа танцует в их кругу37.

Наш имидж, убеждения, роль — на самом деле только средства и уловки, необходимые для того, чтобы налаживать повседневную жизнь. Когда мы одни, когда мы просыпаемся среди ночи, перед нами может открыться подлинное знание. Мы улавливаем таинственное равновесие своей души. Когда мы проходим внутренний путь и прикасаемся к божественному, тогда внешние расстояния исчезают. Как это ни парадоксально, доверие к внутреннему единству изменяет природу единства внешнего. Если мы не обретем целостности в уединении, наши обращенные вовне устремления останутся беспомощными и несвободными.

Углубившись в себя, человек ощущает необыкновенную радость. Об этом говорит Мейстер Экхарт. По его словам, в душе есть область, неподвластная ни пространству, ни времени, ни плоти. Это область вечного внутри нас. Если мы будем заглядывать туда почаще, то сделаем себе прекрасный подарок — мы почувствуем себя утолившими жажду, окрепшими и посвежевшими. Самое сокровенное, что нам необходимо, не стоит искать где-то далеко. Его можно найти здесь и сейчас, в круге нашей собственной души. Подлинная дружба и святость дают человеку возможность часто греться у очага своего уединения; этот дар позволяет приближаться к другим в сознании их благословенности.

МЫСЛИ — НАШИ ВНУТРЕННИЕ ЧУВСТВА

Наша жизнь в мире протекает во времени. Поэтому наши ожидания — творческая и созидательная сила. Если мы не ожидаем найти в себе ничего, кроме подавленных, никому не нужных и постыдных воспоминаний прошлого или настойчивого голода, мы обнаружим лишь пустоту и отчаяние. Если мы не будем подходить к своему внутреннему миру с творческими ожиданиями, мы никогда ничего там не найдем. Наша жизнь зависит главным образом от нашего взгляда на вещи. Сознание определяет бытие в самых важных его аспектах.

Феноменология учит нас, что сознание всегда подразумевает наличие объекта, на который оно направлено. Мир никогда не является просто чем-то внешним. Мы созидаем его сознательно. Чаще всего это созидание происходит настолько естественно, что мы не сознаём его, хотя оно продолжается каждое мгновение. Вероятно, тот же ритм созидания действует и внутри нас. Мы сознательно созидаем свой внутренний мир. Может быть, пришло время феноменологии души. Душа создает, формирует и населяет наш внутренний мир. Механический анализ не откроет нам глубин нашего самосознания. Мы должны прислушиваться к своей душе, пытаться выразить ее мудрость — в поэтической или мистической форме. Есть соблазн считать душу вместилищем наших слабых и подавленных аналитических усилий. Не следует забывать, что с древних времен душе приписывали глубину и опасную непредсказуемость именно потому, что она считалась средоточием божественного в человеке. Если мы оторвем душу от Божественного, она превратится в безобидную фикцию. Пробудить душу — значит проделать путь к рубежу, где опыт преклоняется перед mysterium tremendum et fascinans38 другого.

Между тем, как мы смотрим на вещи, и тем, что мы обнаруживаем на своем пути, существует тесная связь. Если мы научимся смотреть на себя и свою жизнь ласково, творчески, с увлечением, мы удивимся тому, что увидим. Иначе говоря, мы никогда не видим вещи полностью, как они есть. Мы видим всё сквозь призму нашей мысли. Об этом прекрасно сказал Мейстер Экхарт: «Мысли — наши внутренние чувства». Нам известно, что, когда наши чувства, направленные на внешний мир, теряют свою остроту, наше восприятие мгновенно становится неполноценным. Если мы плохо видим, то всё вокруг кажется нам размытым. Если у нас плохой слух, то вместо музыки или голоса любимого человека мы слышим невнятные звуки. Точно так же, когда наши мысли притупляются, когда они полны отрицательных эмоций и самоумаления, мы не сможем найти в своей душе никакого богатства и красоты. Если мысли — наши внутренние чувства, а мы позволяем им быть скудными и бледными, мы никогда не откроем сокровищ своего внутреннего мира. Если мы хотим отдать должное творению, нам следует быть смелее в своих мыслях.

Наши мысли служат посредниками между нами и нашим внутренним миром. Если эти мысли не наши собственные, то они вторичны. Каждый из нас должен научиться неповторимому языку собственной души. В этом уникальном языке мы обретем образ мыслей, который расцветит и озарит наш внутренний мир. Достоевский говорил, что многие люди живут, так и не встречая самих себя. Если мы боимся уединения, то в уединении наша мысль оскудеет, не дав нам увидеть собственную глубину. Если мы позволим озаряющему нас свету пробудить нас, это поможет нам вырасти. Возможно, именно тогда мы впервые увидим себя такими, каковы мы на самом деле. Тайна нашего бытия не сводится к нашей роли, действиям, эго или имиджу. Мы — бессмертная сущность, и такова первопричина нашего пребывания здесь. Если мы попробуем присмотреться к этой сущности, мы начнем обретать гармонию со своей судьбой и с провидением, которое всегда направляет нас. Процесс самопознания непрост: иногда ему сопутствуют страдания, сомнения, тревоги. Но мы не должны отказываться от полноты бытия, чтобы смягчить боль.

АСКЕТИЧЕСКОЕ УЕДИНЕНИЕ

Аскетическое уединение трудно. Человек удаляется от мира, чтобы лучше понять, кто он, что он делает и куда его ведет жизнь. Люди, занимающиеся этим последовательно, склонны к созерцанию. Приходя в гости, вы чувствуете, что входная дверь, порог хранят в себе память обо всех приветствиях и прощаниях, которые здесь происходили. Когда вы посещаете отшельника в монастыре, никто не встречает вас у входа. Вы заходите, звоните, и по ту сторону решетки вам навстречу выходит человек. Эти особые дома — обители уединения. Люди, живущие в них, отказались от почитания всего земного и отправились в опасное путешествие внутрь себя, где ничто не способно пробудить бурные эмоции.

Аскетическое уединение проходит в молчании. Умение молчать — одна из главных утрат современной культуры. Мы живем в назойливую и визуально агрессивную эпоху; всё направлено вовне, на восприятие картинок. Из-за того, что культура становится всё более однородной и стандартизованной, визуальные образы обретают огромную силу. Интернет играет в нашей жизни всё большую роль, и определенные образы немедленно получают статус универсальных. Сейчас существует невероятно тонко продуманная и мощная разрушительная система, которая полностью игнорирует в нас всё глубинное и требующее тишины. Поверхностная сторона нашего сознания по-прежнему поддается влиянию образов. Жизнь человека постоянно обращается к чему-то внешнему. Господствующие силы рекламы и социальной среды опустошают внутренний мир, мир души. Это изгнание во внешнюю среду обедняет нас. Многие люди страдают от стресса не потому, что занимаются напряженной работой, а потому, что отводят мало времени молчанию. Плодотворное уединение немыслимо без тишины и свободного пространства.

Тишина — один из главных порогов в мире. Огромное влияние на кельтскую духовность оказала духовность отцов-пустынников. Эти аскеты учились у тишины: «Брат пришел в скит к отцу Моисею; и просил у него назидательного слова. Старец сказал ему: „Поди, пребывай в твоей келье, и келья научит тебя всему“»39. Кельты воспринимали тишину и неизведанное как постоянных спутников человека. В «Похищении быка из Куальнге» Эмер благословляет Кухулина прекрасными словами: «Да будет твоя дорога благословенна», — а если переводить буквально, то: «Я езжу вокруг тебя на колеснице слева направо». Это путь солнца, оно сулит удачу. Для кельтской поэзии и молитв характерно ощущение, что слова возникают из глубокой, благоговейной тишины. Такой взгляд на уединение и тишину делал общение двух людей, которые были друг для друга anam ċara, чище и интенсивнее.

Если говорить в целом, наряду с языком существует великая тишина, из которой и вышли все слова. Слова, обладающие глубиной, выразительностью, способностью исцелять, многогранностью, пронизаны аскетическим молчанием. Когда язык утрачивает связь с реальностью, он становится шаблонным, нужным только для обозначения предметов, чисто рассудочным инструментом. Язык поэзии рождается из тишины и возвращается к ней. Современная культура нанесла серьезный ущерб умению беседовать. Обычно, разговаривая с людьми, мы слышим лишь поверхностные рассказы или перечень бесполезных новостей. Горько, когда люди говорят о себе так, будто речь идет о программе, частью которой они являются, или какой-то внешней деятельности, входящей в их обязанности.

Каждому человеку ежедневно приходят в голову новые мысли, каждый переживает неожиданные эмоции. Однако в общении с людьми и в том, как мы привыкаем рассказывать о себе, эти мысли и чувства не приветствуются, и мы умалчиваем о них. Это тем более прискорбно, если учитывать, что самые сокровенные знания мы получили из осмысленного общения. Кельтская традиция изначально была устной. Повествования, стихи и молитвы веками жили в памяти людей и передавались из уст в уста. Их заучивали наизусть. Благодаря тесному общению и наличию такой богатой сокровищницы памяти восприятие и речь людей сближались с поэзией. В отсутствие памяти беседа становится рассеянной, поверхностной и изобилует повторениями. Восприятие острее всего, когда оно опирается на память и опыт. Тогда беседа превращается в настоящее исследование. Подлинный разговор непредсказуем, в нем есть риск и выразительность; он может повернуть в любую сторону и постоянно балансирует на грани нежданного и неведомого. Подлинный разговор не может быть односторонним, он создает связь между людьми. В наше время люди, разговаривая, часто напоминают паука, с маниакальным упорством плетущего вокруг себя паутину речи. Своими монологами, из которых состоят такие разговоры, люди только усугубляют свою разобщенность. Молчание, порождающее слова, молчание между словами и в самих словах вызывает нетерпение. Забывая об этом молчании или пренебрегая им, мы изгоняем из своего мира таинственные и неуловимые явления. Мы больше не можем беседовать с умершими или отсутствующими.

ТИШИНА СОЗВУЧНА БОЖЕСТВЕННОМУ

Мейстер Экхарт говорил, что ничто в мире не похоже на Бога больше, чем тишина. Молчание — друг души, открывающий перед ней сокровища уединения. Достичь этой внутренней тишины очень трудно. Чтобы она начала работать на вас, надо освободить для нее место. В общем-то, вам не нужно осваивать весь арсенал и понятийный аппарат психотерапии и психологии или различные духовные методики. Если вы доверяете уединению и возлагаете на него надежды, вам откроется всё, что вам надлежит знать. Французский поэт Рене Шар прекрасно сказал: яркость, в отличие от ее образа, молчалива; мне нравится всё, что ослепляет меня, делая наступающую затем темноту еще более густой. Молчание предстает здесь как сила, обнажающая внутренние глубины. Тишина созвучна божественному.

Одна из задач подлинной дружбы — участливо и творчески прислушиваться к затаенному молчанию. Тайны зачастую не открываются в словах, а прячутся в паузах между словами или в глубине невыразимого между двумя людьми. В наше время люди торопятся поскорее всё сказать. Такие высказывания иногда поверхностны, в них бесчисленное множество повторов. Стоит научиться быть терпимее к тишине, к плодотворной тишине, из которой рождаются самые пронзительные слова. О глубине и содержательности дружбы можно судить по тому, как люди молчат вместе и насколько им комфортно в этом молчании.

Когда вы начнете приучаться к тишине внутри себя, вы вскоре различите механическое бормотание на поверхности своего сознания. Как только вы обратите на него внимание, тишина станет еще более глубокой. Вы увидите разницу между собственными представлениями о себе и своей сокровенной природой. Некоторые противоречия в нашем внутреннем мире никак не связаны с нашей глубинной сущностью — в них виноваты лишь те искусственные поверхностные конструкции, что мы сами нагромождаем. Мы путаемся, сочиняя схемы и правила, объясняющие отношения между подобными поверхностными образами, и пренебрегаем при этом своей глубинной природой.

МНОЖЕСТВЕННОСТЬ ДУШИ

Индивидуальность не бывает простой или одномерной. Нередко кажется, что в одном сердце живет сразу множество людей. Греки верили, что разные персонажи, фигурирующие в снах человека, живут в его собственном теле, во сне же выходят наружу в поисках приключений — и возвращаются до пробуждения. В глубинах человеческого сердца скрыто не единственное целостное «я», а целое множество разнообразных личностей. Каждый из этих персонажей воплощает разные особенности нашего характера. Иногда они спорят и ссорятся друг с другом. Если мы будем подходить к этим противоречиям поверхностно, они могут послужить началом затяжного внутреннего конфликта, который будет преследовать нас до конца наших дней. Мы часто видим людей, страдающих от внутренней разделенности. У них внутри идет беспрерывная война, им никак не удается примирить две силы, чтобы они не враждовали друг с другом, а являли собой разные стороны одного целого.

Мы не можем реализовать всё множество «я», которое наблюдаем во время самых сокровенных своих медитаций. Но если мы не будем знать об этом бесчисленном множестве личностей, мы ограничим свою жизнь и закроем себе путь к тайне. Речь идет о воображении и его возможностях — мы слишком часто низводим воображение до умения решать практические задачи.

Мы должны научиться понимать всю необычайную сложность нашего «я». Нам нужны модели и способы мышления, отвечающие и отдающие должное этому сложному устройству. Осознав собственную сложность, люди пугаются и ударами чужих мыслей превращают многообразный рельеф своего внутреннего мира в гладкую равнину. Они стремятся быть как все. Они соглашаются приспособиться и даже перестают воспринимать себя как носителей подлинного бытия.

ЦЕННОСТЬ ПРОТИВОРЕЧИЙ

Один из самых интересных признаков сложного устройства — противоречивость. Нам надо пересмотреть свое отношение к противоречиям как к живущей в душе творческой силе. Начиная с Аристотеля, противоречие в западной мысли воспринималось как нечто незаконное, невозможное, потому что указывало на заблуждение или логическую ошибку. Только у Гегеля хватило проницательности и широты мышления, чтобы истолковать противоречие как сложную творческую силу, которая отвергает простой линейный прогресс и задействует всю полноту опыта. Именно бури и конфликты, вызывающие этот внутренний диалог, ведут к всестороннему преображению, а не просто к замене одного образа, оболочки или системы другими, — замене, нередко выдаваемой за перемену. Такая точка зрения предполагает более сложное понятие истины. Оно связано с этикой подлинности, включающей в себя простую искренность, однако не ограничивается ею.

Нам следует терпимее относиться к внутренним противоречиям, чтобы научиться взаимодействовать с разными их гранями. В противоречии сокрыты таинственный свет и живая энергия. Где энергия, там жизнь и рост. В аскетическом уединении наши внутренние противоречия проявляются со всей определенностью и силой. Если мы останемся верны этой энергии, то постепенно придем к гармонии, которая глубже любого противоречия. Она придаст нам храбрости, чтобы окунуться в опасные и темные глубины нашей жизни.

Поразительно, до какой степени мы цепляемся за то, что приносит нам горе. Свои раны мы превращаем в источник извращенного наслаждения и неотъемлемую часть своей личности. Мы не хотим исцеления, потому что оно требует сделать шаг навстречу неизвестности. Иногда создается впечатление, будто мы упорно держимся за то, что нас разрушает. Явления, которым мы даем отрицательную оценку, относятся, как правило, к поверхностному уровню противоречия. Если на этом поверхностном уровне мы продолжаем цепляться за свои страдания, мы отторгаем рискованную, но в конечном счете очистительную и целительную возможность преображения, что происходит, когда человек вглядывается в свои внутренние противоречия. Мы должны переоценить то, чему даем отрицательную оценку. Рильке говорил, что сложность необычайно плодотворна для души. Наша жизнь стала бы бесконечно богаче, если бы мы встречали негативные явления с той же готовностью, с какой встречаем то, что доставляет нам радость и удовольствие. Избегая негативного, мы лишь способствуем его возвращению. Нам надо научиться по-новому воспринимать негативное и встраивать его в свою жизнь. Негативные события — неизменные спутники нашей судьбы. Именно они заключают в себе необходимую нам энергию. Здесь многое может объяснить искусство. Искусство позволяет посмотреть вблизи на отрицательные явления и мысленно пережить их. Опыт восприятия искусства дает возможность выстроить творческие отношения с такими явлениями. Стоя перед картиной Кандинского, мы вступаем в храм цвета, где проходит многозвучная и прекрасная литургия противоречий. Слушая фортепианный концерт Рахманинова № 3 ре минор, op. 30 в исполнении Марты Аргерих, мы ощущаем, как на свободу вырываются противоречивые силы, которые каждую минуту грозят нарушить величественную симметрию сдерживающей их формы.

Мы можем принять негативные явления, только если поймем, что они не разрушительны. Нередко кажется, будто мораль мешает росту. Мы ошибочно думаем, что моральные принципы определяют направление развития души и ее обязанности. Однако лучшие представители моральной философии говорят нам, что эти принципы — лишь ориентиры, указывающие на сложный комплекс ценностей, заложенный в наших решениях или вытекающий из них. Принципы морали призывают нас поступать достойно, сострадательно, справедливо. Они никогда не содержат готовых схем, потому что нет одинаковых людей и ситуаций. Замечая в себе нечто безнравственное, мы, как правило, прибегаем к нравственной хирургии, чтобы избавиться от того, что нас покоробило. В результате мы только способствуем тому, что оно остается внутри нас. Мы лишь находим подтверждение своей отрицательной оценке самих себя и пренебрегаем возможностью роста. Душе присущ странный парадокс: если мы попытаемся игнорировать смущающее нас качество или избавиться от него, оно будет нас преследовать. Единственный действенный способ устранить сопряженный с ним дискомфорт — преобразовать его, претворив в какую-либо творческую и положительную черту, выявляющую нашу индивидуальность.

Одна из продуктивных черт негативных явлений — их правдивость. Они не лгут. Они ясно покажут, где мы гоняемся за пустотой вместо полноты бытия. В уединении мы очень скоро разглядим свои отрицательные черты. Ницше сказал, что одним из лучших дней в его жизни был день, когда он переосмыслил все свои отрицательные качества как лучшие. Такое переосмысление скорее, чем попытка изгнать всё, что на первый взгляд кажется нежелательным, поможет нам вернуть целостность своей жизни. Это медленная и сложная работа по самовосстановлению. У каждого человека есть свои качества или особенности, вызывающие неловкость, тревогу, порицание. Наш священный долг — обращаться с ними мягко. В каком-то смысле мы должны вести себя по отношению к этим «беззаконным» качествам, как любящий родитель. Наша мягкость постепенно вытравит из них всё отрицательное, рассеет страх и даст им понять, что наша душа — жилище, где нет осуждения или нетерпеливого стремления загнать самосознание в жесткие рамки. Негативные качества представляются нам такими опасными именно потому, что должны научить нас состраданию и росту, которым упорно сопротивляется наше мелочное мышление. Наше видение мира — наш дом, а в нашем доме должно быть много места для полноты нашей божественности. Такая целостность нужна, чтобы отдать должное всем нашим многочисленным «я». Она не навязывает им искусственное единство, а позволяет уживаться в согласии, так что каждое из них вносит свой неповторимый вклад в общую гармонию.

Ритм самовосстановления требует от нас великодушия и умения рисковать во взаимодействии не только с нашим внутренним миром, но и с внешним — на уровне отношений с другими людьми. Наверное, это как раз та непростая область, о которой Иисус учил: «Любите врагов ваших». Мы должны тщательно выбирать себе «противников». Пробужденной душе нужны только достойные «противники», выявляющие наши отрицательные стороны и бросающие вызов нашим способностям. Научиться любить своих противников — значить обрести свободу, которая выше обид и опасностей.

ДУША ВЛЮБЛЕНА В ЕДИНСТВО

Когда мы принимаем решение воспитать в себе дружелюбие к собственному характеру, наши внутренние терзания прекращаются. Забытые «я», те «я», которыми мы пренебрегали и которые осуждали, становятся частью единого целого. Душе свойственны мудрость и чуткость, она понимает, что единство способствует общности. Душа влюблена в единство. Душа соединяет то, что мы разделяем. По мере расширения и углубления опыта богаче и сложнее становится наша память. Наша душа — жрица памяти, которая отбирает, просеивает и в конечном счете складывает исчезающие дни нашей жизни в единое бытие. Внутри нас непрерывно длится литургия воспоминаний (именно вос-поминаний). Человеческое уединение необыкновенно богато и плодотворно.

Уединение природы обычно проходит в молчании. Об этом говорит прекрасная ирландская мудрость: «Castar na daoine ar chéile ach ní castar na sléibhte ar a chéile», — то есть: «Горы никогда не сходятся, а вот два человека всегда могут встретиться». Поразительно, что две горы порой миллионы лет стоят бок о бок, но не способны приблизиться друг к другу. А два незнакомых человека могут пойти в горы, встретиться в долине и открыть друг другу свой внутренний мир. В этой разделенности особенно ярко проявляется одиночество природы.

Человеку доставляет наслаждение смотреть на океан. Когда в сознании царит путаница, так хорошо пройтись вдоль берега и впустить в себя ритм океана. Океан высвобождает ум из сетей. Всё распутывается, всё встает на свои места. Ложные разногласия отступают, уходят, исцеляются. Но океан никогда не видит сам себя. Даже свет, благодаря которому мы видим, не видит сам себя — свет слеп. В оратории Гайдна «Сотворение мира» мужчина и женщина воспевают и венчают творение.

Наше уединение — иное. В отличие от природы и животного мира, в сознании человека есть зеркало. Это зеркало вбирает в себя все мысли. В уединении человека очень мало одиночества. Для человека глубокое уединение — средоточие близости и напряжения. Когда человек уединяется, он ощущает связь со всем миром и всеми людьми в нем. Настойчиво стремясь вовне, ища прибежища в каком-то внешнем образе или роли, мы сами себя обрекаем на изгнание. Но если мы терпеливо и тихо идем к самим себе, мы достигнем единства и целостности.

Только мы сами способны почувствовать вечность и глубину, таящиеся в нашем уединении. Это одно из тех обстоятельств, что делают человека одиноким. Мы можем соприкоснуться с вечностью в себе, только если боремся со своими страхами и смело смотрим им в глаза. Ничто так не обостряет ощущение собственного одиночества, как страх. Никто кроме нас не способен проникнуть в мир, который мы носим в себе: мы его стражи и двери. Никто не видит мир таким, каким его видим мы. Никто не ощущает нашу жизнь так, как мы ощущаем ее. Вот почему нельзя никого ни с кем сравнивать — каждый человек занимает уникальное положение. Сравнивая себя с другими, мы впускаем в сердце зависть, а она — опасный и разрушительный гость. Одна из трудностей пробуждения к духовной жизни всегда заключается в том, чтобы почувствовать ритм ее неповторимого языка, восприятия, целостности. Если хотите оставаться верными себе, надо действовать последовательно и постоянно пересматривать свои впечатления.

Если мы попытаемся смотреть на себя чужими глазами, то увидим лишь искаженное отражение; наши свет и красота покажутся нам размытыми, неуклюжими, безобразными. Сознание внутренней красоты — очень личное чувство. Между сокровенным и священным существует тесная связь. В наше время мало что считается священным именно потому, что у нас нет никакого уважения к тайне. Современные информационные технологии разрушают представления о частной жизни. Мы должны оберегать свои самые глубокие и молчаливые чувства. Вот почему люди в наши дни так изголодались по языку души. Душа немногословна. Стремление людей услышать ее язык свидетельствует о том, что она была вынуждена отступить в область личного, потому что только там она может определять свой строй и ритм. Современный мир, проповедующий самодостаточность, привык отрицать душу и вынудил ее отступить на второй план, чтобы там она кое-как влачила свое существование.

Возможно, чтобы вновь ощутить глубинную жизнь собственной души, следует вернуть ей застенчивость. Хотя застенчивых людей это качество порой тяготит, оно привлекает окружающих. Ницше дает неожиданный совет: один из лучших способов кого-то заинтересовать — смущенно краснеть. Поспешная прямолинейность многих разговоров в наше время не имеет ничего общего с ценностью застенчивости, ее таинственностью и сдержанностью. Если мы хотим прикоснуться к нашей собственной внутренней жизни, мы должны научиться не набрасываться на душу прямиком, враждебно. Иначе говоря, неоновые прожекторы, которыми часто оперируют современная психология и духовные учения, способны только обеднить нашу душу.

ПУТЬ К ДУХОВНОСТИ НЕВМЕШАТЕЛЬСТВА

Деревня учит нас уважать природу, особенно за мудрость ее темного подземелья. Когда весной вы сеете какие-либо растения, вы вверяете их сумраку земли. Почва сама делает свою работу. Вмешательство в ритм и мудрость этого сумрака разрушительно. Во вторник вы высадили в ряд картофельные клубни и довольны. В среду вы встречаете кого-то, кто говорит, что вы посадили их слишком тесно и у вас не будет урожая. Вы выкапываете клубни и рассаживаете их подальше друг от друга. В следующий понедельник вы встречаете агронома, который говорит, что как раз этот сорт картофеля следует высаживать плотно. Вы опять выкапываете клубни и сажаете их поближе друг к другу. Если вы так и будете перекапывать весь огород, у вас никогда ничего не вырастет. В наше скудное время люди постоянно перекапывают почву своего сердца. Они изобретают новую идею, новый план, новый синдром, которые призваны объяснить, почему они такие, какие есть. Они выкапывают старые воспоминания, которыми наносят себе новые раны. Они упорно разбрасывают эту почву подальше от собственных сердец. Если мы обратимся к природе, то не увидим, чтобы деревья в терапевтических целях занимались анализом своей корневой системы или каменистых слоев почвы, через которые им приходится пробиваться по пути к свету. Каждое дерево растет сразу в двух направлениях — вглубь, в темноту, и вверх, к свету, — устремляясь в каждом из них столькими ветвями и корнями, сколько им нужно для осуществления своих безудержных желаний.

Негативный самоанализ наносит душе вред. Многие люди надолго попадают в его ловушку, и, как ни парадоксально, он не дает им меняться. Самое мудрое — разрешить душе вести свою таинственную работу на темной стороне вашей жизни. Долгое время вы можете не заметить никаких перемен. Возможно, вы увидите лишь легкие намеки на скрытый процесс внутреннего роста, но этих намеков достаточно. Мы должны довольствоваться ими и не искать большего. Нельзя направлять в глубины души бледный, едкий свет саморефлексии. Внутренний мир никогда не открывается просто так. Скорее всего, анализ — неподходящий способ исследовать сумрак нашего внутреннего мира.

У всех есть свои раны; надо относиться к ним бережно и давать им зажить. Здесь уместно вспомнить прекрасные слова Гегеля: «Die Wunden des Geistes heilen, ohne dass Narben bleiben», — то есть: «Раны Духа заживают, не оставляя шрамов». Каждую из наших ран можно исцелить, но средства для этого следует искать в непрозрачной, неочевидной, неаналитической части нашей природы. Мы должны понять, где у нас болит, а потом призвать глубинные, таящиеся в сумраке нашей души силы, чтобы они исцелили рану, обновили нас и помогли нам восстановить единство. Если мы не будем давить на больное место и отнесемся к нему бережно, оно заживет. Творческие ожидания приносят исцеление и обновление. Доверьтесь своей душе, и она даст вам благословение, которого вы ищете. Сама жизнь — великое таинство, обладающее способностью ранить и исцелять. Если мы будем принимать всё, что посылает нам жизнь, она будет нам верна.

НЕПРОЖИТАЯ ЖИЗНЬ — ОДИН ИЗ ВЕЛИЧАЙШИХ ГРЕХОВ

На Западе много говорят о природе зла и греха, но никто не научил нас, что один из величайших грехов — непрожитая жизнь. Мы посланы в мир, чтобы в полной мере прожить всё, что пробуждается внутри нас, и всё, с чем мы встречаемся. Очень грустно находиться рядом с умирающим человеком, который полон сожалений, и слышать, как он хотел бы прожить еще год, чтобы заниматься тем, о чем всегда мечтал, но что откладывал до пенсии. У него никогда не хватало времени на то, о чем он мечтал. Многие люди не живут той жизнью, которая им нравится. Часто то, что заслоняет от них желанный путь, лживо. Это только иллюзии, а вовсе не реальные преграды. Никогда не надо позволять собственным страхам или чужим ожиданиям направлять вашу судьбу.

У нас еще есть время, и это огромное преимущество. Жизнь одна, и грех ограничивать ее страхами и выдуманными препятствиями. Ириней Лионский, богослов и философ, живший во втором веке, сказал: «Слава Божия — это живой человек»40. Сама мысль, что подлинно божественное приводит в гармонию всю красоту, единство, творческие силы, тьму и негативные явления, прекрасна. Божественное обладает страстной творческой силой и инстинктивным стремлением к полноте жизни. Если мы позволим себе быть собой, всё войдет в свой ритм. Если мы живем так, как нам нравится, мы получаем защиту и благословение. Иногда отсутствие счастья в нас самих и вокруг нас объясняется тем, что мы ведем жизнь, которой ожидают от нас другие. Мы перестали чувствовать ритм собственной природы, ее таинственную неповторимость и свет.

Все души имеют разный облик. У каждого человека — своя неведомая судьба. Пытаясь повторить чьи-то действия или следовать готовому трафарету, мы отрекаемся от своей индивидуальности. Мы должны вернуться к внутреннему уединению, чтобы вновьобрести мечту, скрытую в глубинах нашей души. Мы должны смотреть на свою мечту с удивлением ребенка, открывшего нечто новое для себя. Когда мы снова научимся удивляться, как дети, то перед нами распахнется ласковый мир огромных возможностей. Мы всё чаще будем ощущать, что находимся на своем месте — там, где нам легко, тепло, радостно. Мы сбросим с себя ложный груз. Мы ощутим собственный внутренний ритм. Мы постепенно научим свою телесную оболочку величественно ступать по этой прекрасной земле.

БЛАГОСЛОВЕНИЕ УЕДИНЕНИЯ

Да откроются тебе бытие, сила и свет твоей души.

Да будет тебе дано увидеть, что ты никогда

не одинок, что твоя душа в ее сиянии

и целостности невидимо связывает тебя

с ритмом мироздания.

Да научишься ты ценить свою индивидуальность

и неповторимость.

Пойми: ни одна душа не похожа на твою, у тебя

здесь особое предназначение, за внешней

оболочкой твоей жизни происходит нечто

прекрасное, благое, бессмертное.

Научись смотреть на себя с той же радостью,

гордостью и надеждой, с какими каждую

минуту смотрит на тебя Бог.

ГЛАВА 4. ТРУД КАК ПОЭТИКА РОСТА

ГЛАЗ РАДУЕТСЯ ДВИЖЕНИЮ

Человеческий глаз реагирует на мельчайшее движение. Ему приносит огромное наслаждение созерцать океан в час прилива и наблюдать, как при каждом приливе и отливе волны танцуют и бьются о берег. Глазу приятно следить за движением света и солнечных лучей, за облаками, ползущими над лугом. Глаз наблюдает за движением ветра, ворошащего листья и качающего деревья. Движение притягивает человека. Младенцу хочется ползать, потом — встать на ноги, а взрослый человек испытывает непреодолимое желание двигаться навстречу независимости и свободе.

Все живое движется, и это движение мы зовем ростом. Самый удивительный вид роста — не физический рост, а внутренний — рост души и жизни. В нем проявляется живущая в сердце священная тоска, которая приводит в движение человеческую жизнь. Больше всего наше сердце жаждет, чтобы это движение не оборвалось и не было скомкано, а продолжало плавно нарастать и стало ритмом нашей жизни.

В переменах и росте — таинственная сущность времени. С каждым новым переживанием растет наша душа и углубляется память. Человек вечно кочует, бредет от одного порога к другому, от одного события к следующему, совершенно на него не похожему. Новый опыт выявляет новое измерение души. Неудивительно, что с древних времен на человека смотрели как на странника. Такие странники часто проникали на чужие территории и в незнакомые места. Но, по словам Станиславского, самое долгое и увлекательное путешествие — путешествие внутрь себя.

Процесс роста в человеческой душе необычайно красив и сложен. Нам будет легче это понять, если мы представим себе ум в виде башни с окнами, выходящими на все стороны. Увы, многие так и остаются у одного окна и ежедневно наблюдают один и тот же вид с одной и той же точки зрения. Подлинный рост начинается, когда мы отходим от этого окна, разворачиваемся и двигаемся по внутренней башне своей души, выглядывая в разные окна, которые ждут, пока мы подойдем к ним. В этих окнах нам открываются виды на новые возможности, бытие, творчество. Довольство, привычка и слепота часто мешают человеку почувствовать собственную жизнь. Очень многое зависит от точки зрения — окна, в которое вы смотрите.

РАСТИ — ЗНАЧИТ МЕНЯТЬСЯ

Говоря о поэтике роста, важно понять, почему возможности и перемены неизменно приносят нам благо. Они открывают в нас новые глубины. Их постоянное внутреннее движение напоминает нам о вечности, скрывающейся под наружной оболочкой нашей жизни. В глубине каждой жизни, какой бы скучной и бесплодной она ни казалась внешне, происходит что-то вечное. Перемены и возможности вступают в тайный сговор с ростом. Кардинал Ньюмен41 прекрасно сказал: «Расти — значит меняться, совершенства же достигнет тот, кто меняется часто». Поэтому не стоит бояться перемен — они могут привести нас к совершенству. Совершенство не тождественно холодной завершенности. Оно не подразумевает, что человек избегает риска и опасности, чтобы сохранять душу в чистоте, а сознание — в безмятежности. Если вы готовы к риску и к неоднозначным последствиям роста, вы не отрываетесь от собственной жизни. Душа любит риск, и рост невозможен без риска. Гёльдерлин писал:

Близок

И недоступен бог.

Но там, где опасность, растет

С ней спаситель42.

Возможности и перемены становятся ростом во времени, которое мы исчисляем днями. Мы живем в потоке дней. Этот ритм определяет нашу жизнь. Наша жизнь принимает очертания каждого нового дарованного нам дня. Польский поэт Тадеуш Ружевич говорит, как трудно написать хорошие стихи. Писатель пишет, и пишет, и пишет, но плоды его труда очень скудны. Тем не менее Ружевич приводит древнее изречение о том, что хорошо прожить день — труднее, чем написать книгу. Каждый день драгоценен, потому что отражает в миниатюре всю нашу жизнь. Каждый новый день открывает возможности и перспективы, о которых мы раньше не подозревали. Достойно использовать все те возможности, что дает нам жизнь, — значит ценить возможности каждого нового дня. Все дни разные. В Книге Откровения Господь говорит: «Прежнее прошло. <… > Се, творю всё новое»43. Новый день придает глубину тому, что уже произошло, и являет удивительное, нежданное, творческое. Мы можем хотеть изменить свою жизнь, можем прибегать к помощи психотерапии или религии, но наше новое мировосприятие так и останется просто словами, пока мы каждый день не будем претворять его в дело.

БЛАГОГОВЕНИЕ КЕЛЬТОВ ПЕРЕД НОВЫМ ДНЕМ

Кельты остро сознавали значимость каждого дня, каждый новый день они считали священным. Каждый день был для них новым началом. Есть прекрасная кельтская молитва, в которой новый день предстает как дар Бога. Весь ее текст построен на метафоре зрения. В ней содержится просьба, чтобы человек смог благословить «всё, что видит», а око Бога оберегало и направляло его день. День — время, когда Бог, человек, другие люди, природа благословляют друг друга.

Боже, благослови для меня сей день,

явленный мне впервые,

его ликование благословляет твое присутствие,

Боже.

Благослови мои глаза,

да благословят они всё, что видят,

я благословлю соседа,

да благословит и сосед меня.

Боже, даруй мне сердце чисто,

не отвержи мене от лица твоего,

благослови моих детей и жену,

благослови мой дом и скот.

Кельты проводили каждый новый день в окружении природы. Когда вы живете среди божественной красоты, которая зовется природой, легко встречать новый день творчески. Кельты воспринимали природу не как материю, а как бытие — пронизанное светом и тайной, сокровенное, полное возможностей, прекрасное.

В древней молитве «Крик оленя» тоже воспевается новый день:

Я окружаю себя ныне

Божьей силою, меня ведущей,

Божьим могуществом, меня укрепляющим,

Божьей мудростью, меня направляющей,

Божьим оком, меня соблюдающим,

Божьим слухом, мне внемлющим,

Божьим словом, мне глаголющим,

Божьей дланью, меня хранящей,

Божьим путем, мне предлежащим,

Божьим щитом, меня ограждающим,

Божьим воинством, меня сберегающим

от демонских уловлений,

от скверных искушений,

от природных похотей,

от всех, кто желает мне зла,

дальних и ближних,

единых и разделенных.

В этой молитве нашло отражение свойственное кельтам сознание, что Бог вездесущ. Само пробуждение — дар. На пороге нового дня человеком владеет не гордыня, а жажда воспевать всё сущее. Бог предстает в телесном обличии, как божественный anam ċara. В любую секунду, в любой ситуации Бог остается другом — близким, чутким, готовым оказать поддержку.

Благоговение перед новым днем позволяет творчески воспринять то, что он может принести. Наша жизнь принимает облик прожитых нами дней. Дни входят в нас. Как это ни печально, в наше время день часто воспринимают как тюрьму, где можно растерять молодость, энергию, силы. День многим кажется тюрьмой прежде всего потому, что его обычно проводят на работе. Мы тратим много дней и времени на работу, в которой нет места творчеству и чувству. Пребывание на работе может стоить человеку значительных усилий и даваться с трудом. В большинстве своем мы работаем для кого-то еще и теряем много энергии. Энергия определяется в том числе работоспособностью. Весь день сидя в клетке, мы устаем и выбиваемся из сил. В больших городах люди, еще сонные, недавно вставшие с постели, нервные, подавленные, стоят по утрам в пробках. Напряжение и стресс уже украли у них день. К вечеру те же люди устают после долгого рабочего дня. К тому времени, как они добираются до дома, у них нет сил на желания, мысли и чувства, которые они откладывали весь день.

На первый взгляд, очень трудно примирить сферу работы и мир души. Большинство из нас работает, чтобы прокормиться. Мы должны зарабатывать на жизнь, выбора у нас нет. В то же время безработные чувствуют себя подавленно и униженно, страдают от потери уважения к себе. Но те, кто работает, часто попадают в ловушку предсказуемости и однообразия. Каждый день одно и то же. В работе есть некая обезличенность. От нас требуется лишь расходовать силы. Мы проводим день на рабочем месте, но, когда вечером уходим, то уже никому не нужны. Мы часто ощущаем, что, хотя наш труд нужен и востребован, он носит чисто практический характер и на самом деле его мало кто ценит. Труд вовсе не должен быть таким — он должен давать нам разные возможности и открывать путь к самореализации.

ДУША СТРЕМИТСЯ ВЫРАЗИТЬ СЕБЯ

Человек стремится к самовыражению. Мышление — одно из прекраснейших проявлений души. Мысли отражают присущую душе стремительность. Можно сказать, что в мире нет ничего быстрее мысли. Она способна лететь куда угодно и достичь кого угодно. Стремительны и наши чувства; однако, хотя мысли и чувства — важная часть нашей личности, они, как правило, остаются невидимыми. Чтобы ощутить реальность собственной жизни, нам надо выразить этот незримый внутренний мир. Возможность самовыражения нужна каждому человеку. Когда мы совершаем какое-либо действие, незримое в нас обретает форму. Поэтому работа должна стать тем местом, где душа получает возможность зримого и реального присутствия. Наши неизведанные богатства, скрытые внутри нас сокровища могут обрести зримое воплощение. Наше естество жаждет самовыражения в том, что мы называем работой.

Я вырос на ферме. Мы жили бедно, и каждому из нас приходилось выполнять свою часть работы. Я всегда был благодарен судьбе за то, что научился труду. С тех пор возможность заниматься повседневными делами доставляет мне удовольствие. Когда день проходит впустую, я чувствую себя подавленным, а вечером у меня возникает ощущение, что я упустил многие возможности, дремавшие в этом дне. В деревне вы ясно видите результаты своего труда. Когда вы копаете картошку, вы собираете осязаемый урожай; земля приносит до времени скрытые, питательные плоды. Когда вы строите стену в поле, меняется ландшафт. Если вы отправляетесь на болото за торфом, к вечеру скапливается целая гора торфа, готового к сушке. Работа на ферме приносит огромное удовлетворение. Хоть это тяжелый труд, вы видите его плоды. Покинув дом, я вступил в сферу мысли, литературы, поэзии.

Такая работа происходит незримо. Когда вы занимаетесь умственным трудом, вы ничего не видите. Лишь иногда вы мельком замечаете, что ваши усилия рождают какое-то неуловимое движение. Чтобы ощущать невидимые плоды, которые приносит интеллектуальный труд, нужны огромное терпение и доверие к себе. Вам надо приучить свое внутреннее зрение к сфере невидимого, где прорастают мысли и пускают корни чувства.

МИР СУЕВЕРИЙ

Многим людям их работа не приносит удовлетворения, потому что не дает простора ни для развития, ни для творчества. Чаще всего это обезличенное пространство, где на первый план выходят практическая польза и имидж. Поскольку работа требует энергии и усилий, работник всегда оказывается в уязвимом положении. Даже в древности кельты верили, что можно с помощью злых сил заставить природу действовать против работника. Когда между людьми существовала неприязнь или они хотели причинить кому-то вред, они часто устраивали так, чтобы в огороде у этого человека ничего не выросло. С огородом было связано множество суеверий. Например, один сосед из зависти к другому мог подложить яйца на его грядки с картофелем. Когда приходило время собирать урожай и сосед шел копать картошку, он обнаруживал, что она сгнила. Проклятие воплотилось в злом заклинании и его символе — яйце. Поэтому огород истощился и перестал приносить плоды.

Многие кельтские суеверия связаны с первым днем мая. В этот день кельты охраняли свои колодцы от злых духов, которые могли разрушить, отравить или испортить их. Примером такого воздействия злых сил может служить история, случившаяся, как рассказывал мой дядя, в соседней деревне. Однажды майским утром некий фермер пас свой скот. По пути он встретил странную женщину, которая шла через луг, таща за собой веревку. Он поздоровался с ней: «Dia Dhuit» («Бог с тобой»). Она не ответила, повернулась к нему спиной и исчезла, оставив веревку на земле. Веревка была хорошая, фермер поднял ее, свернул и отнес в дом. Он бросил ее в бочку в одной из хозяйственных пристроек, а потом забыл о ней. На следующий год во время жатвы соседи помогали ему отвезти с луга сено на телеге, в которую запрягли лошадь, и им понадобилась еще одна веревка, чтобы привязать сено. Кто-то спросил фермера, не найдется ли у него другой веревки. Он ответил: «Níl aon rópa agam ach rópa an t-sean cailleach», — то есть: «У меня нет другой веревки кроме той, что досталась мне от старой ведьмы». Он отправился в сарай за веревкой, но, когда подошел к бочке, увидел, что она наполнена маслом. Встреченная им старуха была далеко не безобидной: в то майское утро она украла все сливки и всё плодородие деревни. Когда она бросила веревку, в нее перешла ее колдовская сила, и сливки оказались в бочке. Эта быличка иллюстрирует представление о том, что в опасный день первого мая урожай и плоды трудов иногда могут отобрать.

ПРИСУТСТВИЕ КАК МАТЕРИЯ ДУШИ

В наше время негативная атмосфера на работе может оказывать крайне разрушительное воздействие. Говоря о человеке, мы говорим о его присутствии. Именно в присутствии человека нам открывается его индивидуальность. Присутствие — материя души человека. Когда речь идет о группе людей, то присутствие выражается в определенной атмосфере или духе этой группы. Дух, который царит на рабочем месте, неуловимо отражает присутствие членов конкретной группы. Дух группы трудно описать или проанализировать, но его сила и влияние ощущаются сразу. Когда это позитивный дух, происходят удивительные вещи. Люди приходят на работу с радостью, потому что там их встречает заботливая, доброжелательная, творческая атмосфера. Если же на рабочем месте тягостная, угнетающая обстановка, то, просыпаясь утром, люди буквально заболевают от одной мысли о работе. Печально, что столько людей проводят значительную часть немногого отпущенного им на земле времени в разрушительной и тягостной рабочей атмосфере. Рабочая среда бывает крайне враждебной, отношения в ней часто определяет власть. Мы работаем на людей, обладающих некоторой властью над нами. Они могут нас уволить, могут критиковать нас, принуждать к чему-либо, посягать на наше чувство собственного достоинства. Это неблагоприятная атмосфера. Другие люди получают власть над нами, потому что мы отдаем им свою силу.

Задайтесь вопросом: какими вы представляете себе людей, имеющих власть над вами? Одна моя знакомая работает в школе, у директора которой очень неустойчивый характер. Он слабый человек, повсюду видит угрозу и злоупотребляет свой властью. Как-то на собрании по случаю начала нового семестра он устроил разнос всему преподавательскому составу. На следующий день моя знакомая встретила его в городе вместе с женой. Ее поразило, насколько непредставительным он выглядел вне своего рабочего места, где был облечен властью. Это бросилось в глаза моей знакомой, потому что директор школы казался ей властным человеком.

Иногда мы позволяем другим действовать на нас разрушительно уже тем, что не подвергаем сомнению их права. Когда ложь прикидывается силой, сомнение — самый быстрый способ ее разоблачить. Вспомните сказку о голом короле. Король думал, что шествует по городу в новом платье, хотя на самом-то деле он был совершенно голым. Все приветствовали его и хвалили его прекрасный костюм. Все действовали по молчаливому согласию, пока ребенок не выпалил всё как есть. Правда обладает огромной силой. В Новом Завете сказано: «Живите в истине, и истина сделает вас свободными»44. Эта аксиома верна в любой ситуации. Мягко, без всякой враждебности задав человеку вопрос, имеющий своей целью уяснение истины, как вы ее понимаете, вы можете помешать ему всецело контролировать ситуацию. Это избавит людей со сложной и тонкой душевной организацией от вынужденной необходимости выполнять роль винтика в чужом механизме.

СЛАБОСТЬ И ВЛАСТЬ

Зачастую люди, облеченные властью, не так сильны, как хотят казаться. Нередко к власти отчаянно стремятся именно слабые люди. Чтобы компенсировать собственную бесхарактерность и уязвимость, они ищут места, которое обеспечило бы им власть. Слабый человек у власти никогда не распоряжается этой властью великодушно, потому что в любых вопросах или альтернативных возможностях видит угрозу своему превосходству и первенству. Если вы хотите творчески полемизировать с таким человеком, вам следует вести себя с ним мягко, без лишней прямолинейности. Только так ваши правдивые слова достигнут сознания этого испуганного человека, добившегося власти.

Рабочее место — территория власти, которая может быть и территорией контроля. Контроль разрушителен, ибо он посягает на независимость и самостоятельность человека. Мы снова оказываемся в положении ребенка, вынужденного подчиняться взрослым. Мы нередко проецируем на людей, облеченных властью, свое детское отношение к родителям и смотрим на них как на великанов. Между властью и авторитетом есть существенное различие. Если вы сознаёте собственную внутреннюю власть над собой, вы сами себе авторитет. Слово «авторитет» подразумевает, что вы автор своих идей и действий. Человеческое общество функционирует посредством структур власти. Вот почему желательно, чтобы власть была в руках людей, наделенных тонкостью чувств, воображением и способностью к состраданию. Такие люди могут стать проводниками серьезных перемен к лучшему.

Когда вас контролируют, к вам относятся не как к субъекту, а как к объекту. Часто люди, облеченные властью, инстинктивно чувствуют, как обернуть систему против вас. Я знаю одного миллионера, который нажил состояние на продаже одежды. Работающим на него женщинам платили мало. Периодически он ощущал, что среди них нарастает недовольство. Однажды он включил радио на полную громкость. Все сотрудники стали жаловаться. Он наблюдал, как нарастает агрессия, пока группа работников не пришла к нему и не попросила убавить громкость. Он отказался. Они высказались более решительно и пригрозили ему забастовкой. Он упорно не делал потише. Когда они уже чуть ли не вышли на улицу, он убавил громкость. Он позволил им думать, что они обладают некоторым влиянием. Они вернулись к работе, чувствуя, что одержали победу над начальником, хотя именно он был инициатором конфликта. Это произошло сорок лет назад. В наше время профсоюзы и движения за права трудящихся не позволяют работодателям заниматься такой явной манипуляцией. Однако людей по-прежнему эксплуатируют на работе. Руководители стали применять менее очевидные стратегии контроля и отчуждения.

На рабочем месте бывает серьезная конкуренция. Руководство иногда настраивает работников друг против друга. Поэтому на работе мы лично соревнуемся с коллегами в плане работоспособности. Мы начинаем воспринимать коллег как угрозу. Когда производительность ставится во главу угла, каждый работник сводится к простой функции. Было бы прекрасно, если бы работа вдохновляла, если бы она требовала творческого подхода. Тогда наши таланты были бы востребованы, а наш вклад — заметен. У каждого свой особый талант. Когда у нас есть возможность развивать и раскрывать свои способности, мы чувствуем себя счастливее. Мы свободно черпаем вдохновение в общении с другими людьми. Кроме того, поскольку талант каждого в отношении к общей деятельности уникален, коллегам ни к чему конкурировать друг с другом. Это делает работу открытой к энергии, ритму и талантам души. Нет причины, по которой такому творчеству не было бы места на любой работе.

Труд должен приносить пользу не только работодателям и владельцам компаний. Важно, чтобы работа была полезна самим сотрудникам и обществу. Следует разработать модели, позволяющие работникам получать свою долю прибыли. В контексте воображения и пробуждения души труд надо понимать как вклад в творческую деятельность и развитие общества. Фирма или предприятие, получающие большую прибыль, должны оказывать поддержку малоимущим и тем, у кого нет никаких льгот. Начинать надо с создания благоприятной рабочей атмосферы. Не надо бояться честных вопросов, даже если они кажутся неудобными. Если изготовленные продукты наносят вред людям или природе, то сам процесс производства заслуживает порицания — и его следует перестроить.

Один из самых ярких и проницательных мыслителей, писавших о труде, — Карл Маркс. Он показал, как труд может мешать человеку проявлять свою природу или реализовывать свой потенциал. Некоторые виды работы окрашивают человеческую жизнь в однообразные и мрачные тона. В наше время эта философская традиция оказалась источником наиболее точных, содержательных и емких критических теорий. Школа критической мысли провела исчерпывающий анализ индустриального общества. Ее представители отмечали, что работа и потребление подавляют личность и отодвигают ее на второй план. Критическая теория во многом способствовала восстановлению прав человеческой души, продемонстрировала, насколько неуловимы и вездесущи силы отчуждения.

Современное общество поклоняется практической пользе. Такие понятия, как «процесс», «метод», «модель» и «проект», проникли в язык, и мы пользуемся ими, описывая свои отношения с миром. Для исцеления души необходимо заново открыть другого, чтобы вновь оживить ощущение тайны, сознание возможностей и способность к состраданию. Тогда власть мертвой функции пойдет на убыль, а наша деятельность наполнится новой энергией. Выражаясь философски, бытие находит выражение в делании. Возродить ощущение «другости» — важнейшая мистическая задача современного общества. Кельтская духовность может внести огромный вклад в укрепление этого чувства «другости». В характерной для нее метафизике дружбы присутствует глубокое осознание «другости» природы, личности и божества. Однако, выстраивая диалог с кельтской традицией в наши дни, мы должны подходить к ней критически и вдумчиво, иначе мы рискуем превратить кельтскую мистику еще в одну модную и экзотическую программу духовного развития, которые так любит наша падкая на сенсации, зависимая культура.

В негативной рабочей обстановке, где вас контролируют, где вы оказываетесь под властью других, а ваше присутствие сводится к простой функции, всё определяет конкуренция. В творческой рабочей атмосфере, где задействован ваш талант, соперничества нет. Душа преодолевает потребность в конкуренции. Те, кто привык всё измерять количественными показателями, постоянно соревнуются между собой, руководствуясь принципом: чем больше у тебя, тем меньше у меня. Но душа исходит из совершенно иного принципа: чем больше у тебя, тем больше у всех нас. Ритм души — это удивительный дар нескончаемого взаимообогащения.

ЛОВУШКА ОБМАНЧИВОГО ЕДИНЕНИЯ

Пересмотр своего отношения к работе помогает удовлетворить одну из важнейших потребностей каждого человека — потребность быть частью группы. Каждый хочет осознавать себя частью группы. Нам хочется принадлежать к какому-нибудь сообществу, быть членом семьи и рабочего коллектива. С этой точки зрения работа открывает безграничный простор для творчества. Представьте себе, как прекрасно было бы, если бы на работе вы могли оставаться собой и раскрывать свой подлинный характер, талант и воображение. Нет необходимости разграничивать свой дом, частную жизнь и работу. Они могут творчески перетекать друг в друга, взаимно обогащаясь. Но многие люди становятся частью какой-либо системы, потому что их принуждают к этому и контролируют.

Часто люди крайне беспечны в вопросе о том, какой характер носит их принадлежность к той или иной группе. Очень многие слишком наивно понимают ту систему, в которую вовлекаются. Когда их вдруг отстраняют от дел или когда система перестает функционировать, они чувствуют себя разбитыми, ранеными, униженными. Почти в любой организации, на любом предприятии можно встретить множество разочарованных людей. Первоначально они вложили всю свою энергию и открытость к объединению в деятельность коллектива, но затем разочаровались — их надежды не оправдались, к ним относились просто как к части механизма. Их энергия была нужна, ее использовали, но их душа оставалась незатронутой.

Суть в том, что нельзя полностью отдаваться чему бы то ни было. Очень важно соблюдать меру в единении. Не следует всецело принадлежать идее или системе. Часто люди испытывают потребность быть частью какой-нибудь системы, потому что боятся жить собственной жизнью. Когда наша душа пробуждается, мы осознаём, что именно она — подлинный источник целостности. Она — надежное хранилище наших устремлений и целей. Потребность ощущать себя частью целого и цель связаны. Стремясь быть частью целого, мы должны стремиться к самим себе как к цели. Устремленность к цели — ценное качество души. То, частью чего мы себя ощущаем, должно быть достойно нас. Прежде всего мы должны принадлежать своему внутреннему миру. Если мы принадлежим ему, если мы в согласии с собой и сохраняем связь с этим неповторимым источником в глубине нашей души, мы никогда не окажемся в уязвимом положении, даже если наша принадлежность к чему-то внешнему ослабнет, окажется под сомнением или потеряет силу. Мы по-прежнему будем твердо стоять на ногах — стоять на земле нашей души, где мы не арендаторы, а законные хозяева. Наш внутренний мир — дом, из которого никто не может нас выселить. Это наше сокровище. А в Новом Завете сказано: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше»45.

РАБОТА И ВООБРАЖЕНИЕ

Радует, что сегодня руководители компаний всё чаще осознают роль воображения как важного и необходимого качества. Однако не потому, что в компаниях приветствуется воображение как таковое. В компаниях воображение ценят по другим причинам: рынок сейчас очень динамичен и меняется с такой скоростью, что прежние модели производственного контроля не работают. Назревает понимание: система поэтапного рутинного контроля работы и работников уже не приносит результатов. Оттого-то теперь компании стремятся к тому, чтобы человек работал с душой. Интерес к душе вызван тем, что она — вместилище воображения.

Воображение — творческая сила, присущая каждому человеку. Оно всегда обращается к разным граням действительности и открывает такие возможности познания и творчества, которые ум, привыкший всё контролировать и обо всем судить, разглядеть не в состоянии. Воображение работает на грани между светом и тьмой, зримым и незримым, поиском и неизвестностью, предположением и фактом. Воображение тесно связано с возможностью. Чуткое, живое воображение не дает факту застыть и превратиться в нечто окончательное, — он сохраняет свою динамику, открывая новые возможности и просторы для творчества.

Когда я, живя в Берлине, работал над диссертацией, мне посчастливилось быть соседом замечательного индийского специалиста по философии науки, автора нескольких удивительных книг о развитии научного знания. Так как он был научным руководителем многих аспирантов, я спросил его, от чего он посоветует мне отталкиваться в исследовании философии Гегеля. Он ответил, что большинство исследователей пытаются сформулировать выводы или доказать гипотезу, сопротивляющуюся критике. К этому стремятся все, и ничего нового здесь нет. Но мне следует пойти другим путем. Он сказал, что, если я попытаюсь нащупать в этой области несколько вопросов, которыми никто раньше не задавался, мне удастся обнаружить что-то поистине оригинальное и стоящее. Своим советом он призвал меня мыслить по-новому, найти совершенно новый подход к рассматриваемой теме.

Хотя люди прикладывают много усилий к выполнению работы, они редко задействуют живое воображение. Как правило, на рабочем месте преобладает безликая рутина. Даже критические высказывания работников становятся предсказуемыми и строятся по одной и той же схеме. Часто новые люди привносят новые подходы и ставят новые вопросы. Иногда казавшаяся безнадежной ситуация открывается с неожиданной и интригующей стороны. Пробуждаются возможности, дремавшие под оболочкой привычного серого однообразия. Люди ощущают прилив сил и энтузиазма; работа в этой организации оживает и наполняется новым смыслом. Человек, способный мыслить нелинейно, непредсказуемо, в обход шаблонов, включая воображение, может побудить своих коллег переосмыслить рабочий процесс, увидеть в нем нечто увлекательное и вдохновляющее. Поэтому в современных корпорациях такая важная роль отводится людям с мышлением поэта или художника. Художник способен внести в эту среду свежесть, которой ей так не хватает, открыть окна и двери там, где раньше были сплошные стены. Благодаря такому подходу на первый план на рабочем месте выходит энергия творчества и естественности.

ЕСТЕСТВЕННОСТЬ И ПРЕГРАДЫ

Когда рабочий процесс строится искусственно, с принуждением, не может произойти ничего нового. Душе ничего нельзя навязать. Когда я жил в Германии, в моем сознании стала происходить постоянная напряженная работа. Из-за этого у меня начались проблемы со сном. Если в течение дня вы занимаетесь физическим трудом, то можете спать очень мало. Если вы заняты скрупулезной и сложной умственной работой, сон вам необходим. У меня началась настоящая бессонница. Встав с постели, я мог поработать час, а потом вдруг чувствовал себя уставшим и подавленным. Когда надо было ложиться спать, начиналась настоящая пытка, и каждую ночь я отчаянно старался уснуть. Я перепробовал всё. Помню, однажды ночью я совсем выбился из сил и сказал себе: смирись, ты больше никогда не сможешь нормально уснуть, ты никогда не выспишься и будешь страдать от этого всю жизнь. Удивительно, но, как только я мысленно смирился с такой перспективой, я уснул — не прошло и пяти минут. В следующие несколько ночей мой сон вернулся в нормальный ритм. Именно настойчивое желание уснуть мешало мне спать. Как только я распрощался с ним, сон вернулся естественным образом.

Когда на работе мы искусственно напрягаем волю и интеллект, монотонность только усиливается. Когда же мы позволяем ожить воображению, озаряющему душу, работа предстает в совершенно новом свете. Не следует относиться к своей работе равнодушно, с безразличием. Очень важно внимательно приглядеться к своей работе, попытаться понять, отвечает ли ваша работа и обстановка на вашем рабочем месте вашей индивидуальности, чувству собственного достоинства, вашим талантам. Если нет — вам, возможно, следует сделать выбор. Продавая свою душу, человек в конечном счете покупает несчастливую жизнь.

Стремление выглядеть солидно и обезопасить себя неуловимо затягивает человека в свои сети. Часто те, кто бросается в крайности, оказываются ближе к обновлению и переосмыслению собственной жизни. Те, кто попадает в ловушку заурядной, тривиальной солидности, сбиваются с дороги, даже не сознавая этого. Такая опасность нередко подстерегает деловых людей. Многие из них привыкли изо дня в день задействовать лишь одну сторону своего мышления — стратегическую, тактическую, механическую. Это входит у них в привычку, которая постепенно распространяется на всё, в том числе и на внутренний мир. Обладая большим профессиональным авторитетом, вне своей работы они выглядят несчастными и растерянными. Нельзя подавлять свою душу, ничем за это в итоге не заплатив. Работа может легко убить спонтанность и творческое начало, заместить собой самосознание человека. В одной из самых тревожных новелл XX века сюрреалистически изображена участь, постигшая одного дотошного и безупречного чиновника. Это «Превращение» Кафки, начинающееся поразительной фразой: «Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое»46. Кафка с его выразительными отстраненными описаниями, сюрреалистическими деталями и черным юмором с неподражаемой точностью рисовал системы и людей, оказавшихся частью их механизма.

ПРИВЕРЖЕННОСТЬ РОЛИ УБИВАЕТ

Если мы напрягаем только волю и ум, работа подменяет собой наше «я». На одном из лондонских кладбищ есть надгробие с комичной эпитафией: «Здесь лежит Джереми Браун, родившийся человеком и умерший бакалейщиком». Зачастую самосознание человека, вся необыкновенная сложность его души и красочность внутреннего мира оказываются втиснуты в рамки профессионального статуса. Человек становится заложником своей социальной и профессиональной роли. Он ограничивает и обедняет свою жизнь, забывает о собственной личности, всё больше отрывается от жизни. Встречаясь с таким человеком, вы видите только его роль. Вы ищете человека, но безуспешно. Задействовать лишь поверхностно-прямолинейные свойства ума очень опасно. Поэтому крупные компании постепенно осознают, насколько им необходимы творческое волнение и непредсказуемость, берущие начало в мире воображения. Они необходимы, ибо наполняют человеческую жизнь страстью и энергией. Если наше «я» живет только внешними событиями и продолжает механически скользить по поверхности, у нас незаметно накапливается усталость. Если человек живет так годами, он постепенно приходит в отчаяние.

СИЗИФ

Когда усталость входит в привычку, она разрушает естественный защитный слой нашей души. Вспомним миф о Сизифе, осужденном вечно вкатывать на гору огромный камень. Едва он достигал вершины, глыба выскальзывала у него из рук и падала вниз. Если бы Сизиф решил больше не вкатывать камень на гору, он обрел бы покой. Но он был пленником тщетных усилий, обреченным снова и снова браться за одно и то же дело и никогда не доводить его до конца. Он вынужден вечно катить камень в гору, зная, что ему никогда не добраться до вершины. Любой предприниматель или сотрудник компании, продолжающий держаться за некую внешнюю роль и мыслить одномерно, подобен Сизифу. Такие люди могут оказаться на грани срыва. Нередко срыв — это отчаянная попытка души прорваться сквозь тягостную оболочку роли. Человеческая душа глубока, и поверхностная сторона работы не может ее заполнить. Двигаясь по накатанной, вы попадаете в плен одной-единственной точки зрения. Вы теряете способность повернуться к другим окнам своей души и созерцать другие виды, полные чудес и возможностей.

Спешка — еще одна распространенная причина стресса на работе. Скорость современной жизни растет в геометрической прогрессии. Когда события происходят слишком быстро, они не дают ничему прийти в равновесие, улечься, вырасти. Есть прекрасная история об одном исследователе Африки. Он очень торопился пробраться сквозь джунгли. Три или четыре африканца помогали ему нести оборудование. Примерно три дня они мчались вперед. На исходе третьего дня африканцы сели на землю и отказались двигаться дальше.

Ученый уговаривал их встать, объясняя, что ему совершенно необходимо добраться до места назначения в определенный срок. Они не шелохнулись. Он не мог понять, в чем дело; после долгих увещеваний ему наконец удалось выяснить у одного из туземцев причину такого поведения. «Мы слишком быстро шли сюда, — сказал тот, — теперь нам надо подождать, чтобы наши духи могли догнать нас». Многие люди, втайне уставшие от работы, никогда не пытались позволить своим духам догнать их. Отводите больше времени самим себе — это простое, но совершенно необходимое созерцательное упражнение; отложите в сторону все дела. Дайте себе почувствовать присутствие собственной души, которой вы так часто пренебрегаете, и вновь прикоснуться к ней. Так вы сможете вновь обрести потерянный ключ к тайне своей личности.

В кельтской традиции мы видим совершенно иную концепцию времени, иное его восприятие. Кельты чувствовали природу и радовались ее присутствию именно потому, что время было для них окном в вечность. Они никогда не воспринимали время просто как срок, отведенный на выполнение конкретной задачи. Время давало возможность любоваться. Это одна из прекрасных черт Ирландии по сей день. У людей здесь по-прежнему есть время. В отличие от многих западных стран, Ирландия живет в более свободном и размеренном ритме. Местные жители еще не стали жертвой спешки и стремления к бездушной эффективности.

ЛОСОСЬ МУДРОСТИ

В поведении души есть много удивительных парадоксов. Иногда прямолинейный, односторонний подход мешает человеку разглядеть пользу и плоды собственного труда. Воображению присущ особый способ видения, чуждый всякой одномерности. Воображение следует ритму круга. Если ваш взгляд устремлен только вперед, к цели, вы можете упустить из виду свое тайное предназначение. Есть удивительная древняя кельтская легенда о Финне Маккуле и Лососе Мудрости. Финн хотел стать поэтом. В древности ремесло поэта считалось в Ирландии священным. Поэты сочетали в себе сверхъестественные силы — друидическую и творческую. Поэтам были открыты тайны, недоступные обычным людям.

В реке Слейн, протекающей в графстве Мит, водился Лосось Мудрости. Поймавший и съевший этого лосося мог стать величайшим и самым талантливым из ирландских поэтов, а кроме того, получить дар провидения. Жил-был человек по имени Финн Прорицатель47, на протяжении семи лет пытавшийся поймать лосося. Юный Финн Маккул пришел к нему, чтобы научиться поэтическому искусству. Однажды Финн Прорицатель вернулся с пойманным Лососем Мудрости. Он разжег огонь и насадил лосося на вертел. Переворачивать лосося следовало очень осторожно, нельзя было допустить, чтобы он подгорел, иначе пропал бы заключенный в нем дар. Вскоре пламя стало слабеть, и как следует приготовить лосося уже не получалось. Финну Прорицателю некого было послать за дровами. Как раз в этот момент вернулся из леса Финн, его ученик, которому он и велел медленно переворачивать лосося на вертеле. Юный Финн Маккул начал поворачивать вертел с лососем, но по обыкновению замечтался, и мысли его унеслись далеко. Когда он снова взглянул на лосося, то увидел, что на боку у рыбы образовался пузырь. Юноша перепугался, зная, что Финн Прорицатель придет в ярость, если он испортит лосося. Большим пальцем он нажал на пузырь, пытаясь вдавить его обратно. Он обжег палец и, чтобы унять боль, сунул его в рот. На его пальце осталось немного лососьего жира, и едва он проглотил эту каплю, как получил мудрость, дар прорицания и талант поэта. Вскоре старый Финн вернулся с дровами. Лишь только он увидел глаза молодого Финна, как понял, что случилось. Он пришел в отчаяние — ведь дар, которого он так упорно добивался, в последний момент уплыл у него из-подноса и достался простодушному юноше, ни о чем таком и не мечтавшему.

Эта история показывает, как человек, мыслящий прямолинейно, может, несмотря на свою искренность и старательность, упустить дар. Воображение благосклонно к случаю и поэтому часто выбирает не прямой, а извилистый путь. Риск и открытость вознаграждаются плодами творчества, красоты, духа.

Иногда у человека возникают трудности с работой не потому, что работа ему не подходит или он не способен к ней, а потому, что у него размытые и искаженные представления о собственном труде. Часто таким людям не хватает сосредоточенности, и они позволяют своему хрупкому восприятию распыляться и рассыпаться на фрагменты. Работа перестает быть для них способом самореализации и сферой, где действует воображение, превращаясь вместо этого в проверку на прочность и в западню.

ЛОЖНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ЛИШАЮТ СПОСОБНОСТИ К ДЕЙСТВИЮ

Восприятие — важнейшая часть мышления. То, что и как мы видим, определяет наше бытие. Наше восприятие, наш взгляд на мир — это наш способ видения происходящего. От него зависит всё, что с нами происходит. Мы привыкли воспринимать трудности как помехи. Но трудности, как ни парадоксально, часто раскрывают творческие способности. Поль Валери прекрасно сказал: «Всякая трудность есть свет. Трудность непреодолимая — солнце»48. Это принципиально иной подход к помехам, шероховатостям, трудностям. В нас живет ненужная тяга и стремление к совершенству. Мы жаждем симметрии во всем. Нам не по вкусу неожиданные формы. Один из первых шагов, которые необходимо сделать, чтобы изменить свое отношение к работе, заключается в том, чтобы развить в себе способность с воодушевлением относиться к трудностям и помехам. Зачастую плоха не сама работа, а наше представление о ней как о чем-то трудном и неприятном.

Учась в Германии, я в какой-то момент ясно осознал невыполнимость своей задачи. Я писал о «Феноменологии духа» Гегеля. Все, кто знаком с этим объемным текстом, согласятся, что он прекрасен, но труден для понимания. Сознание, что передо мной стоит сложная задача, сказалось на моем отношении к работе. Оно парализовало меня, и вскоре я вообще не смог работать. Немцы очень точно говорят о таком состоянии: «Ich stehe mir im Weg», — то есть: «Я сам стою у себя на пути». Я решительно садился за стол, уверенный, что наконец преодолею эту преграду, но не мог сосредоточиться. Ощущение, будто я взялся за непосильное дело, сковало мое сознание. Каждый день я возобновлял свои попытки, но ничего не мог сделать.

Однажды я долго гулял по лесу в окрестностях Тюбингена. Во время прогулки мне вдруг пришло в голову, что проблема не в Гегеле и что мне мешает мое представление о поставленной задаче. Я сразу же вернулся домой, сел за стол и быстро набросал на листке бумаги то, как я представлял себе свою работу. Я понял, в какой мере мое сознание находится во власти таких представлений. Когда мне стало это ясно, я смог провести границу между своими представлениями и самой работой. Через пару дней от этих представлений не осталось и следа, и я снова вошел в рабочий ритм.

Некоторым людям работа дается с большим трудом, хотя она в полной мере отвечает их наклонностям, позволяет им реализовать свои таланты и потенциал. Трудность состоит не в самой работе, а в том, как они ее себе представляют. Наши представления отражают наш взгляд на вещи. В какой-то мере мы несем ответственность за складывающиеся у нас представления и уж точно отвечаем за то, как мы ими пользуемся. Если мы поймем, что наши представления не тождественны людям или предметам, то почувствуем себя гораздо свободнее.

КОРОЛЬ И ДАР НИЩЕГО

Помеха или нежелательное обстоятельство могут обернуться бесценным даром. Часто мы получаем замаскированные подарки, о которых и не подозреваем. Есть замечательная старая сказка об одном короле. Люди любили его еще до того, как он стал королем, и были рады, когда он наконец был коронован. Они поднесли ему множество различных даров. После коронации король давал во дворце ужин. Вдруг в дверь постучали. Слуги обнаружили за дверью старика в потрепанной одежде, похожего на нищего. Он хотел видеть короля. Слуги попытались его отговорить, но безуспешно. Король вышел ему навстречу. Старик хвалил короля, говоря, какой он замечательный человек и как все в королевстве рады его восшествию на престол. Он принес королю в дар дыню. Король терпеть не мог дыни. Но из уважения к старику он взял дыню, поблагодарил его, и тот ушел довольный. Король вернулся во дворец и отдал дыню слугам, велев выбросить ее на задний двор.

Через неделю в то же время вновь раздался стук в дверь. Старик снова позвал короля, превозносил его и вручил ему еще одну дыню. Король взял дыню и попрощался со стариком. Дыню он опять выбросил на задний двор. Так продолжалось несколько недель. Король был слишком добр, чтобы спорить со стариком или недооценивать щедрость его подарка.

И вот однажды вечером, когда старик уже протягивал королю очередную дыню, с галереи дворца спрыгнула обезьяна и выбила дыню из рук старика. Дыня раскололась на куски, разлетевшиеся перед входом во дворец. И тут король увидел, что из мякоти дыни посыпался целый дождь алмазов. Он поспешил заглянуть на задний двор. Там засыхали разбитые дыни, и около каждой из них лежала горка драгоценных камней. Мораль этой сказки в том, что неловкие ситуации, проблемы и трудности порой таят в себе возможности роста. Очень часто в сердцевине такой трудности сверкает огромная драгоценность. Надо научиться благосклонно принимать неловкие и трудные ситуации.

Мой отец был опытным каменщиком. Я часто наблюдал, как он строит стены. Нередко он выбирал камни совершенно круглой формы. От круглого камня нет никакого толку, потому что его форма не вписывается в кладку. Однако отец обрабатывал камень, осторожно стуча по нему концом молотка. Камень, казавшийся бесформенным и грубым, занимал свое место в стене, как будто был специально для нее создан. Мне очень близко и видение Микеланджело, который считал, что в каждом камне, даже в самом невыразительном, невзрачном, грубом, скрыта форма, ожидающая своего воплощения. Это наглядно иллюстрирует замечательный цикл скульптур Микеланджело «Рабы». Человеческие фигуры почти высвободились из камня, но ниже пояса их по-прежнему сковывает грубый бесформенный камень. Это удивительный образ подавленного порыва к свободе. Зачастую сложные рабочие проекты таят в себе некую форму, которая ждет своего воплощения. Если вы направите усилия на то, чтобы дать этой скрытой возможности реализоваться, вы поразитесь, насколько результат будет отвечать вашим намерениям. Мейстер Экхарт прекрасно пишет, что, если смотреть на свое дело творчески и с любовью, можно создать нечто прекрасное.

РАБОТА С ДУШОЙ РОЖДАЕТ КРАСОТУ

Если вы задумаетесь, то поймете, что ваш труд и деятельность представляют собой нечто очень ценное. Ваше дело должно быть достойно вас; оно должно заслуживать вашего внимания, отвечать вашему чувству собственного достоинства и не подрывать вашего уважения к себе. Если вы любите то, что делаете, у вас получится нечто прекрасное. Может быть, сначала у вас не будет любви к своей работе, но постепенно в глубину вашей души может проникнуть свет любви к своему делу. Тогда, чем бы вы ни занимались, вы будете подходить к своей работе творчески.

Здесь уместно вспомнить историю об одном японском монахе, последователе дзен-буддизма. У японского императора была великолепная ваза, старинная и на редкость изящной работы. Однажды по чьей-то неосторожности ваза упала и разлетелась на тысячи осколков. Осколки собрали и пригласили лучшего гончара в стране, чтобы он склеил вазу. Гончар приехал, но у него ничего не вышло. За свою неудачу он поплатился головой. Император призвал следующего из лучших гончаров, который тоже не справился с работой. Так продолжалось неделями, пока не погибли все лучшие мастера страны, не сумевшие собрать из осколков прекрасную разбитую вазу. Остался лишь один мастер — старый буддийский монах, живший в пещере среди гор. У него был молодой подмастерье. Монах пришел, сам собрал все осколки и отнес их в свой рабочий угол. Он работал не одну неделю, пока наконец ваза не была готова. Подмастерье посмотрел на вазу и залюбовался ее красотой. Вдвоем они отправились в город и принесли вазу во дворец. Император и все его придворные сияли от восторга, глядя на прекрасную вазу, собранную из осколков. Старый буддийский монах получил щедрую награду и вместе с учеником вернулся в свою пещеру в горах. Однажды юный подмастерье что-то искал и наткнулся на осколки вазы. Он побежал к своему учителю: «Смотри, вот лежат осколки вазы, значит, ты вовсе не собирал их! Как же тебе удалось изготовить вазу не менее прекрасную, чем та старинная, что разбилась?» Старый монах ответил: «Когда трудишься с любовью в сердце, обязательно создашь что-то прекрасное».

БЛАГОСЛОВЕНИЕ

Да ведет тебя свет твоей души.

Да благословит свет твоей души твой труд любовью

и жаром, таящимися в твоем сердце.

Да увидишь ты красоту собственной души в том,

что делаешь.

Да принесет святость твоего труда исцеление, свет

и обновление тем, кто трудится вместе

с тобой, и тем, кто будет смотреть

на твою работу и оценивать ее.

Пусть твоя работа никогда тебя не утомляет.

Пусть она пробудит в тебе источники свежести,

вдохновения, интереса.

Да отражается твой образ в деле рук твоих.

Да не станет твоим уделом блуждание в безликой

рутине.

Да не будет день бременем для тебя.

Пусть рассвет застанет тебя бодрым и чутким

к мечтам, возможностям и обещаниям

нового дня.

Пусть вечер застанет тебя умиротворенным

и довольным.

Пусть благословение, безмятежность, защита

сопровождают тебя ко сну.

Да успокоит, утешит и обновит тебя твоя душа.

ГЛАВА 5. СТАРЕНИЕ: ПРЕКРАСНЫЙ УРОЖАЙ ДУШИ

ВРЕМЯ КАК КРУГ

Человек любит вглядываться; его глаз радуется первозданной красоте новых пейзажей, величию деревьев, тонкости черт человеческих лиц или белому шару луны, что, плывя в сияющем ореоле, благословляет Землю. Глаз всегда притягивает форма вещи. Некоторые формы приносят ему особое утешение и кажутся родными. Восхищение кругом заложено глубоко в человеческом сознании — созерцание этой формы утоляет живущее в нас желание. Это одна из наиболее универсальных и древнейших форм во вселенной. Многое в мире имеет очертания круга: земля круглая, и даже время словно бы движется по кругу. Круг всегда завораживал кельтов; эту фигуру можно увидеть во многих произведениях искусства. Даже крест кельты переосмыслили, поместив его внутрь круга. Кельтский крест — прекрасный символ. Круг, в который вписан крест, делает менее трагичным зрелище двух этих пересекающихся линий боли, словно бы внося спокойствие и утешение в их одинокий прямой силуэт.

Кельты выделяли в природе разные области. Во-первых, существовал подземный мир. Там жили Племена богини Дану. Человеческий мир занимал промежуточное положение между подземным миром и небесным — высшим, сверхчувственным миром. Между этими тремя мирами не было непреодолимых или непроницаемых границ. Наоборот — они участвовали в жизни друг друга. Поэтому неудивительно, что время мыслилось как всё в себя вбирающий и объемлющий всё круг.

Год представляет собой круг. Зиму сменяет весна, постепенно она переходит в лето, пока не наступает завершающий сезон — осень. Круговое движение времени не прерывается. Этот ритм отражен и в каждом дне, в котором время тоже движется по кругу. Сначала из сумрака рождается свет нового дня, к полудню он разгорается, а к вечеру бледнеет, пока вновь не наступит ночь. Поскольку мы живем во времени, жизнь каждого человека тоже движется по кругу. Мы приходим из неизвестности. Мы появляемся на земле, живем здесь, пользуемся тем, что земля дает нам, а затем снова возвращаемся в неизвестность. В том же ритме движется океан: прилив сменяется отливом, а затем всё повторяется вновь. Этот ритм напоминает и ритм человеческого дыхания: вдыхаемый воздух наполняет легкие, а затем мы опять выдыхаем его.

Круг постепенно подводит нас к процессу старения. По мере того как мы стареем, под воздействием времени меняется наше тело, наш опыт, а главное — наша душа. В старении немало горечи. Когда тело стареет, мы начинаем терять естественную энергию молодости. Время, подобно неумолимому течению, начинает подтачивать наши силы, и так продолжается до тех пор, пока оно полностью не опустошает нашу жизнь. Перед нами один из важнейших вопросов, касающийся каждого человека. Можем ли мы извлечь пользу из ущерба, который нам причиняет время? Чтобы ответить на этот вопрос, для начала рассмотрим нашу связь с природой. Так как мы созданы из праха земного, смена времен года происходит не только вне нас, но и в наших сердцах. Поэтому кельты — люди, чья духовность оформилась в лоне природы и всегда сохраняла с ней связь, — могут многому нас научить. Год представлялся им циклом, в котором один сезон сменяется другим. Хотя кельты не разрабатывали никаких психологических теорий, они обладали развитой интуицией и мудростью во всем, что касается глубинных ритмов человеческого единства, уязвимости, роста и увядания.

СМЕНА ВРЕМЕН ГОДА В СЕРДЦЕ

Человеческое сердце знает четыре времени года. Когда в природе зима, все краски меркнут, остаются только серый, черный и белый. Выцветает всё разнообразие природы, всё богатство ее оттенков. Трава исчезает, а сама земля замерзает и погружается в мрачное самоотречение. Зимой природа уходит в себя. Дерево сбрасывает листья и затихает. Когда мы страдаем, переживаем череду трудностей и тревог, в нашей жизни наступает зима. В такие периоды разумнее всего подражать природе и уходить в себя.

Когда в нашей душе зима, не стоит браться за новые дела. Надо затаиться в убежище и ждать, пока не пройдет это унылое, истощающее время. Так лечится природа. Чтобы восстановиться, она на время замирает. Когда мы испытываем острую боль, нам тоже необходимо укрыться в святилище собственной души.

Одна из самых прекрасных перемен в природе — переход от зимы к весне. Когда на земле появляется первый невинный, юный цветок, мы чувствуем, как природа оживает под ледяной коркой. В ирландском языке есть замечательное выражение ag borradh, что означает трепещущую и готовую вот-вот пробиться жизнь. Благодаря восхитительным краскам и обновлению, которые весна приносит земле, ее можно назвать порой изобилия и надежды. В каком-то смысле весна — самое молодое из времен года. Зима — самое старое из них. Зима была всегда. За сотни миллионов лет до появления первой растительности она царила среди безмолвной и суровой природы. Весна — пора юности, жизнь в эту пору полна замыслов, надежд, возможностей. В сердце весны таится огромная внутренняя устремленность. Это время, когда желание и память тянутся друг к другу. А потому весна души — лучшее время для смелых идей, новых начинаний или серьезных перемен в жизни. Нас несет поток собственного роста и возможностей. Весна наполняет душу красотой, надеждой, силами. Мы совершенно естественно, без принуждения, спонтанно проходим трудные этапы развития.

Весна расцветает и переходит в лето. Летом природа особенно красочна. Всюду пышное цветение, изобилие и насыщенность оттенков. Лето — пора света, роста, достижения цели. Летом мы ощущаем, что таинственная жизнь природы, скрытая зимой и проявившаяся весной, по-настоящему расцвела. Поэтому лето души — время твердой уверенности в себе. Мы в гармонии с собственной природой. Мы можем рисковать сколько захотим, нам всегда удается выйти победителями. Нас защищают глубинные силы бытия, на которые мы спокойно можем опереться; они помогают нам сохранять равновесие и оберегают нас.

Лето сменяется осенью, и для меня она — одно из самых любимых времен года. Семена, брошенные в землю весной и взошедшие летом, осенью приносят плоды. Это время урожая, когда семена возвращаются в дом, проделав долгий и одинокий путь под землей сквозь мрак и безмолвие. Сбор урожая — один из главных праздников в году. Кельты считали этот период очень важным. Щедрая почва приносила свои плоды. Так и осень жизни: события прошлых лет или переживания, упавшие в почву вашего сердца, почти незримые для вас, теперь приносят плоды. Осень в жизни человека может стать необычайно урожайной порой. Настает время пожинать плоды опыта.

ОСЕНЬ И СБОР УРОЖАЯ ДУШИ

В человеческом сердце четыре времени года. В сердце может одновременно сосуществовать несколько времен года, хотя обычно в любой период жизни человека преобладает одно из них. Осень традиционно сравнивают со старостью. Когда в нашей жизни наступает осень, мы пожинаем плоды своего опыта. Это прекрасный контекст для понимания процесса старения. Старение — не просто утрата телом крепости, силы и доверия к себе. Старение позволяет человеку осознать священный круг, в который заключена его жизнь. В этот период нам дается возможность вернуть себе упущенные моменты и чувства и соединить их в одно целое. На самом деле, если вы сможете научиться смотреть на старение не как на угасание тела, а как на сбор урожая души, вы поймете, что в старении может заключаться огромная сила, крепость и уверенность. Если вы посмотрите на урожайную пору своей души как на естественную смену времен года, вас наполнит тихая радость, что это время настало. Оно должно придать вам сил — вы почувствуете, что вам скоро откроется глубинное единство вашего душевного мира.

Пусть тело стареет, увядает, становится хрупким, слабым, болеет, — покров вашей души всегда ласково оберегает хрупкость тела. Тело — часть души, и в этом великое утешение и надежда. По мере старения нашего тела мы замечаем, как наша душа раскрывается и заботится о нем; тогда мы забываем о панике и страхе, часто сопутствующих старению. Мы полнее ощущаем свою силу, целостность, крепость. Человек так боится старости, потому что самостоятельность и независимость словно бы покидают его против его воли. Молодым пожилые люди кажутся древними стариками. Сами начиная стареть, они понимают, как быстро летит время. Однако вся разница между молодым человеком в полном расцвете сил и хилым, немощным глубоким стариком заключается во времени.

Тайна времени — одна из величайших загадок жизни. Всё, что с нами случается, происходит во времени и благодаря времени. Время — сила, которая распахивает двери нашего сердца для новых впечатлений. Всё, что происходит с нами, подвластно времени и обусловлено им. Поэт Пол Мюррей называет мгновение «местом паломничества, куда я держу путь».

Время развертывается и раскрывает перед нами тайну души. Быстротечность времени и его тайны всегда наполняли меня трепетом и изумлением. Я написал об этом в одном из моих стихотворений, которое называется «Хижина»:

Сижу настороже,

смотрю в оконце

моей души и вижу —

день проходит, прохожие

идут, им не к чему

заглядывать ко мне.

В этом плане время может внушать настоящий ужас. Вокруг человеческого тела — сплошная пустота; эта пустота — стихия воздуха. Наше тело не защищено никакой видимой материальной оболочкой, и потому в любой момент, с любой стороны можно ожидать чего угодно. Прозрачный воздух пустого пространства не остановит летящих в нас стрел судьбы. Жизнь полна случайностей и неожиданностей.

БЫСТРОТЕЧНОСТЬ ВРЕМЕНИ ДЕЛАЕТ ВЕСЬ НАШ ОПЫТ ПРИЗРАЧНЫМ

Одно из самых печальных свойств времени — его быстротечность. Время идет и уносит с собой всё. Порой это служит утешением — когда мы страдаем, когда нас переполняет невыносимая тоска. Мы можем сказать себе: «Пройдет и это», — и нам станет чуть легче. Но то же самое справедливо и в обратном случае — даже когда жизнь кажется нам прекрасной и мы счастливы, когда с нами человек, которого мы любим, когда всё так хорошо, что большего нельзя и желать. В один из таких чудесных дней или вечеров мы говорим себе с тайной надеждой: «Господи, если бы так было всегда!» Но ничто не длится вечно, всему приходит конец. Потому Фауст и просил мгновение повременить: «Verweile doch, du bist schön», — то есть: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»

Из-за быстротечности времени все наши впечатления кажутся призрачными. На смену любому утру, как бы прекрасно оно ни было и сколько бы радости нам ни сулило, неизменно приходит полдень. Полдень неизменно уступает место дню. День гаснет, и настает вечер. Любой день умирает, и ночь погребает его в своей могиле. Поэтому быстротечность времени превращает в призрак всё, что с нами происходит.

Наше время тает у нас на глазах. Это поразительно. Мы вплетены в ткань каждого дня. Мы внутри его; день не дальше от нас, чем наша собственная кожа. Он у нас перед глазами, он в нашем сознании. День толкает нас вперед, нередко он пригибает нас к земле и снова заставляет воспрянуть. Но удивительнее всего, что этот день уходит. Оглянитесь — вы не увидите своего прошлого, которое тянется за вами в виде вереницы дней. Вы не сможете вернуться в прошлое и побродить по его коридорам. Эти дни утекли — незаметно и навеки. Будущее еще не наступило. Единственная точка опоры во времени — настоящее.

Наша культура с огромным и заслуженным вниманием относится к опыту, к его сокровенной значимости. Иначе говоря, все ваши мысли, убеждения и чувства так и останутся фантазиями, если не вплетутся в ткань вашего опыта. Опыт — критерий истины, достоверности, глубоко личный критерий. Однако любому опыту предстоит исчезнуть. Поэтому возникает интересный вопрос: существует ли тайное хранилище наших ушедших дней? Как размышлял один средневековый мистик — куда уходит свет, когда догорает свеча? Я думаю, что такое хранилище существует, и имя ему — память.

ПАМЯТЬ — ТАЙНОЕ ХРАНИЛИЩЕ УШЕДШИХ ДНЕЙ

Память — одна из прекраснейших способностей души. Наиболее яркий образ памяти — дерево. Помню, как в Музее естественной истории в Лондоне я увидел срез ствола красного дерева из Калифорнии. Память этого дерева простиралась примерно до пятого века. Годичные кольца на срезе были размечены маленькими белыми флажками с указанием возраста каждого из колец. Первый из них относится к шестому веку, когда святой Колумба отправился на остров Айона49; дальше идут отметки, охватывающие эпоху Возрождения, XVII и XVIII столетия и, наконец, XX век. Возраст этого гигантского красного дерева — четырнадцать или пятнадцать столетий. Его память, запечатленная на древесине, вобрала в себя всё это время.

В классической литературе сила памяти, ее реальность и глубина прекрасно описаны в десятой книге «Исповеди» Блаженного Августина. Приведенный ниже фрагмент — поразительно точное изображение внутреннего мира.

«Велика она, эта сила памяти, Господи, слишком велика! Это святилище величины беспредельной. Кто исследует его глубины! И, однако, это сила моего ума, она свойственна моей природе, но я сам не могу полностью вместить себя. Ум тесен, чтобы овладеть собой же. Где же находится то свое, чего он не вмещает? Ужели вне его, а не в нем самом? Каким же образом он не вмещает этого? Великое изумление всё это вызывает во мне, оцепенение охватывает меня.

И люди идут дивиться горным высотам, морским валам, речным просторам, океану, объемлющему землю, круговращению звезд, — а себя самих оставляют в стороне! Их не удивляет, что, говоря обо всем этом, я не вижу этого перед собой, но я не мог бы об этом говорить, если бы не видел в себе, в памяти своей, и гор, и волн, и рек, и звезд (это я видел наяву), и океана, о котором слышал, во всей огромности их, словно я вижу их въявь перед собой»50.

Бедность современной культуры с ее спешкой, стрессом и поверхностным взглядом обусловлена, в частности, тем, что люди так мало внимания уделяют памяти. Компьютерные технологии обокрали память. Неправильно говорить, что у компьютера есть память. У компьютера есть хранилище информации и способность ее оттуда извлечь. Человеческая память — нечто гораздо более тонкое, сокровенное, личное. Память избирательна, и ей присуща глубина. Человеческая память — святилище чувств и ощущений. Все события в этом святилище распределены согласно их характеру и сопряженным с ними переживаниям. Наше время страдает от беспамятства. Американский философ Джордж Сантаяна сказал: «Кто не помнит своего прошлого, обречен пережить его вновь».

Старость таит в себе красоту и особые возможности — это время тишины и уединения, когда мы можем заглянуть в хранилище собственной памяти. Мы можем мысленно вернуться ко всем событиям своей жизни. Наша душа — дом нашей памяти. Так как линейное время призрачно, всё зависит от памяти. Иными словами, время для нас состоит из вчера, сегодня и завтра. Однако в нас есть то, что живет в вечности, и это душа. Душа живет главным образом в сфере вечного. События, происходящие с нами и уносимые потоком времени, попадают в сети вечности в нашей душе и остаются в ней.

Она собирает их для нас, хранит и оберегает. Французский философ Эммануэль Левинас говорит, что память, как обратная перспектива исторического времени, составляет суть внутреннего мира. Поэтому, в то время как наше тело стареет и слабеет, наша душа становится богаче, глубже и сильнее. С течением времени в душе растет уверенность в себе, ее природный свет разгорается всё ярче. В сборнике «Дальние окрестности» польского поэта Чеслава Милоша есть прекрасное стихотворение о старости. Последняя его строфа звучит так:

Я предпочел бы сказать: «Я сыт,

Я попробовал всё, что можно попробовать в жизни».

Но я словно стою у окна, отдернув шторы,

И смотрю на пир, которого мне не постичь.

ТИР-НА-НОГ — СТРАНА МОЛОДОСТИ

Кельты хорошо понимали, как вечность переплетена со временем, в котором живет человек. Есть чудесная легенда об Ойсине (Оссиане) из дружины фениев — кельтских воинов. Его манила к себе Тирна-Ног, страна вечной молодости, где жили благородные люди, искусные в волшебстве. Ойсин провел в этой стране много счастливых дней со своей возлюбленной Ниам Кинн Ойр по прозвищу Ниам Златоголовая. Он испытывал необычайное блаженство, и ему казалось, что время летит. Скорость течения времени всегда зависит от нашего восприятия. Когда мы страдаем, минуты кажутся нам неделями. Когда вы счастливы и жизнь улыбается вам, время летит. В стране Тир-на-Ног Ойсин не замечал течения времени. Но потом он затосковал о своей прежней жизни. Он захотел узнать, как там его дружина и что делается в Ирландии. Он затосковал по родной Эрин51. Жители волшебной страны отговаривали его, зная, что ему, прежде жившему среди смертных в линейном времени, грозит опасность остаться там навсегда. И всё же он решил вернуться. Ему дали прекрасного белого коня и предупредили, чтобы он всегда оставался в седле. Если он спешится, то заблудится. На большом белом коне Ойсин вернулся в Ирландию. Он понял, что отсутствовал много веков, и его охватила невыносимая тоска. Дружины фениев уже не было. Чтобы утешиться, он объезжал места, где они охотились, пировали, пели песни, рассказывали друг другу древние предания и совершали храбрые подвиги. К тому времени в Ирландию уже пришло христианство. Путешествуя на своем белом коне, Ойсин увидел группу мужчин, тщетно пытающихся поднять огромный камень для постройки церкви. Он был воином, поэтому обладал необыкновенной силой и, глядя на их старания, очень хотел им помочь, однако же знал, что ему нельзя слезать с коня, иначе он уже не найдет дороги. Некоторое время Ойсин наблюдал за ними на расстоянии, потом подъехал поближе. Он больше не мог противиться своему желанию. Вынул ногу из стремени и протянул руки, чтобы подхватить камень снизу и помочь людям поднять его, но, как только он это сделал, подпруга лопнула, седло соскользнуло, и Ойсин упал. Едва лишь он коснулся ирландской земли, как превратился в хилого, сморщенного старика. Эта легенда хорошо иллюстрирует сосуществование двух временных планов. Если человек нарушал границу, которую в волшебной стране установили между этими временными планами, он оставался в линейном времени, среди смертных людей. Время человеческой жизни движется к смерти. В измерении вечности бытие непрерывно.

ИЗМЕРЕНИЕ ВЕЧНОСТИ

Вот еще одна история, из которой видно, что в вечности жизнь течет с иной скоростью. Как-то ночью один деревенский житель возвращался домой по дороге, где не было жилищ. Он ехал на велосипеде, как вдруг услышал прекрасную музыку. Музыка раздавалась из-за стены, тянувшейся вдоль побережья. Он отправился посмотреть, что там за стеной, и оказалось, что в этом безлюдном месте расположена деревня. Местные люди словно бы ждали его; по-видимому, они его знали, поэтому приняли очень радушно. Они напоили его и накормили вкусной едой. Такой прекрасной музыки он не слыхал никогда в жизни. Он провел там несколько часов и чувствовал себя совершенно счастливым. Потом вспомнил, что, если не вернется домой, домочадцы станут его искать. Он попрощался с жителями деревни. Когда он добрался до дома, то обнаружил, что отсутствовал две недели, хотя в вечном, волшебном мире они пролетели, как полчаса.

Мой отец рассказывал еще одну подобную историю — о монахе по имени Феникс, который однажды читал свой молитвенник поблизости от монастыря. Вдруг запела птица, и монах так заслушался ее пением, что не замечал ничего вокруг. Когда птица смолкла, он взял свой молитвенник и направился обратно в монастырь, но обнаружил, что никого там не узнаёт. Монахи тоже не узнавали его. Он перечислил всех своих братьев, с которыми делил монастырскую жизнь, казалось бы, всего полчаса назад, — но все они давно умерли. Новые монахи заглянули в свои книги и нашли запись, что много лет тому назад некий монах по имени Феникс действительно пропал таинственным образом. Эта история иносказательно повествует о том, как полнота бытия позволила монаху Фениксу прорваться в измерение вечности. В вечности жизнь течет в ином ритме, нежели в обычном, прерывистом человеческом времени. Оскар Уайльд сказал: «Мыслим мы в Вечности, но медленно движемся сквозь Время»52. Эти прекрасные слова звучат тем более выразительно, что их источник — «De Profundis», полное любви и прощения письмо к тому, кто предал его и сломал ему жизнь.

Кельтские волшебные сказки говорят нам, что часть души уже погружена в вечность. В нас есть элемент вечности, не подверженный разрушительному воздействию обычного времени. Шекспир в 60-м сонете прекрасно сказал о неумолимом беге времени:

Как движется к земле морской прибой,

Так и ряды бессчетные минут,

Сменяя предыдущие собой,

Поочередно к вечности бегут53.

ДУША КАК СВЯТИЛИЩЕ ПАМЯТИ

Из кельтских легенд мы видим, что времени как ритму душевной жизни присуще измерение вечности, вбирающее в себя все события и сохраняющее их. Здесь ничто не теряется. И это огромное утешение: события нашей жизни не исчезают. Ничто не утрачено, ничто не забывается. Святилище памяти в нашей душе сохраняет всё. Поэтому в старости мы можем радостно вернуться к своему прошлому и посмотреть на него внимательнее; мы ходим по этому святилищу, перебирая счастливые дни и трудные времена, что дали нам возможность вырасти и стать лучше. Старость, пора сбора жизненного урожая, — время, когда из фрагментов соединяются в одно целое все возрасты нашей жизни. Поэтому мы обретаем новую целостность, а вместе с ней — силу, крепость и единство, которых нам никак не удавалось достичь, пока мы рассеянно мчались от одного дня к другому. Старость — время, когда мы возвращаемся в свой дом, к своей глубинной природе, и нам открывается святилище нашей памяти, где все наши минувшие дни поджидают нас.

Память — важная категория кельтского мышления. Существуют необычайно красивые молитвы на разные случаи. Есть молитва о благополучии домашнего очага, молитвы, которые читали, чтобы разжечь огонь и чтобы потушить его. На ночь горящие угли засыпали золой, чтобы перекрыть доступ воздуху. На следующее утро угли по-прежнему тлели и были готовы к растопке. Есть замечательная молитва о поддержании огня с упоминанием святой Бригитты, которую иногда отождествляли с кельтской языческой богиней. Бригитта легко и естественно сочетает в себе эти два мира. В сознании ирландцев языческое и христианское не противоречат друг другу, а, скорее, удивительным образом сближаются. В этой прекрасной молитве о поддержании огня особое место занимает память:

Бригитта, покровом своим огради нас,

Пасущая Овец, защити нас,

Хранительница Очага, согрей нас,

Собери нас под твоим плащом

И научи нас помнить.

Матери нашей матери,

Великие праматери,

Возьмите наши руки в свои,

Напомните нам,

Как разжечь огонь.

Как поддержать пламя,

Чтобы горело ярко,

Ваши руки на наших руках,

Наши — в ваших ладонях.

Пусть горит огонь

Ночью и днем.

Над нами — покров Бригитты,

В нас — память Бригитты,

Бригитта нас защищает

От беды, неведения, бессердечия,

Днем и ночью,

От рассвета до заката,

От заката до зари.

Здесь хорошо видно, как круг памяти объемлет всё любящим единством.

Положительная сторона старения заключается в том, что оно позволяет заглянуть в святилище своей памяти и увидеть свою жизнь как единое целое. Целостность — важная часть обретения себя. Если целостности нет, то восприятие остается фрагментарным, что может привести к серьезному внутреннему конфликту. Целостность и процесс ее восстановления дают человеку возможность в полной мере обрести себя. В каждом человеке множество элементов, ожидающих такого воссоединения. Камю очень точно заметил, что, проведя один день в мире, человек может всю оставшуюся жизнь прожить затворником и всё равно не разгадает всех впечатлений этого дня. Даже в рамках одних суток с нами происходит множество событий, которых мы не осознаём. Войти в святилище памяти — значит не просто вернуться в прошлое, а оживить и соединить в одно целое всё, что с нами случается. В каком-то плане именно размышления придают глубину опыту. У нас у всех есть опыт, однако, как сказал Томас Стернз Элиот, «мы обретали опыт, но смысл от нас ускользал»54. Человеческое сердце всегда ищет смысла, потому что в смысле — наше подлинное прибежище. Смысл тесно связан с опытом, и понимать смысл происходящего с нами необходимо, чтобы обрести внутреннюю целостность и прикоснуться к оберегающей силе своей души. В Библии, в книге пророка Аггея, есть поразительные слова: «Вы сеете много, а собираете мало»55. Любое происходящее с нами событие сеет семя опыта. И важно не только посеять, но и пожать этот опыт.

СОЧУВСТВИЕ К СЕБЕ И УМЕНИЕ СОБИРАТЬ ВНУТРЕННИЙ УРОЖАЙ

Старость — прекрасное время, чтобы научиться собирать внутренний урожай. Что такое внутренний урожай? Сбор внутреннего урожая происходит, когда мы начинаем анализировать плоды своего опыта. Мы начинаем сортировать их, отбирать, соединять. Особенно сбор внутреннего урожая нужен тем областям нашей жизни, которые мы долго оставляли без внимания. Всё, о чем мы забывали и чем пренебрегали, отчаянно нуждается в нашем присутствии. В таких областях особенно важно собрать урожай. Тогда, вместо того чтобы пребывать в несправедливом пренебрежении, они войдут в храм единства, в нашу душу. Прежде всего это касается вещей, которые дались нам с трудом, которые вызывали у нас отторжение. Исцеления в первую очередь требуют наши внутренние раны. Есть два способа это сделать. Можно заняться самоанализом — вернуться к своей ране и снова вскрыть ее. Содрать защитную кожную оболочку, которой она затянулась. Заставить ее снова болеть и кровоточить. Очень часто психотерапия выбирает стратегию, обратную лечению. Но, вероятно, есть менее болезненный способ прикоснуться к своим ранам. У души свой ритм исцеления. Поэтому многие ваши раны хорошо зажили, и не стоит вскрывать их снова. Если вам очень этого хочется, вы можете составить список своих ран и следующие тридцать лет своей жизни вскрывать их, пока в конце концов не станете похожи на Иова, покрытого язвами. Если мы будем так обращаться со своими ранами, на нашей душе не останется живого места. Каждый из нас наделен прекрасной, но рискованной свободой в том, что касается нашей внутренней жизни. Вот почему следует относиться к себе очень бережно.

Мудрость души отчасти заключается в умении не возвращаться к некоторым событиям своей жизни. В нем — суть искусства внутреннего невмешательства. Однако есть и те события, что требуют нашего внимания; они ждут, пока мы, хозяева дома, не придем и не пожнем их. В святилище своей памяти мы можем обнаружить эти раны, а потом прикоснуться к ним ласково и осторожно. Мы можем подойти к ним творчески — с сочувствием. Есть люди, необычайно сострадательные к другим, но не в меру суровые к себе. Сочувствие к себе — одно из тех качеств, что можно развить, особенно в пожилом возрасте. Когда в святилище памяти вы прикасаетесь к своим ранам, не надо винить себя в страшных ошибках. Иногда эти ошибки давали вам неожиданный стимул к росту. Зачастую ошибки — самые ценные события в жизни вашей души. Они привели вас к месту, которого вы упорно избегали. Отнеситесь к своим заблуждениям и ранам с вниманием и сочувствием. Попробуйте снова уловить прежний ритм. Если вы вернетесь к тогдашнему состоянию вашей души и сможете себя простить, всё естественным образом встанет на свои места. Когда мы прощаем себя, раны нашей души начинают заживать. Из пустыни боли мы возвращаемся к радости внутренней целостности. Умение достичь такой целостности бесценно. Мы должны доверять внутреннему голосу, звучащему в глубине нашей души: он укажет нам путь. Не надо подходить к данному процессу формально — это духовный процесс, требующий мягкости. Если вы согреете свою душу и ее раны таким мягким светом, то почувствуете, насколько явным будет исцеление.

ХРАНИТЬ НЕЧТО ПРЕКРАСНОЕ В СЕРДЦЕ

Душа — ваша естественная защитная оболочка. Если на протяжении своей жизни вы постоянно не сдирали эту оболочку, теперь она уплотнится, чтобы оберегать вас. Если вы направите в свои душу и память холодный прожектор самоанализа, вы можете причинить им немало вреда, особенно учитывая ранимость, свойственную людям в пожилом возрасте. Позвольте своей душе оставаться собой. В этом отношении в старости человек бывает очень уязвим. Многих людей, когда они стареют, охватывают тревога и беспокойство. Именно в трудные времена, когда человек так раним, необходимо относиться к себе бережно. Мне нравится мысль Блеза Паскаля о том, что в трудное время следует всегда хранить в сердце нечто прекрасное. Может быть, как сказал поэт, именно красота спасет мир в конце времен56.

Наше будущее зависит от того, какими глазами мы на него смотрим. Иными словами, наши ожидания определяют наше будущее. Многие наши неприятности не связаны непосредственно с нашей жизнью. Они коренятся в нашем пессимизме. Один мой друг из Корка жил по соседству с пожилой женщиной по имени Мэри, которая всегда была настроена крайне пессимистично и мрачно. Она во всем видела дурное. Как-то раз сосед встретил ее прекрасным майским утром. Сияло солнце, распускались цветы, и природа, казалось, вот-вот закружится в танце. Он сказал: «Ну разве не чудесное утро, Мэри?» — «Это я и сама вижу, —ответила та, — но что будет завтра?» Она не могла наслаждаться красотой здесь и сейчас, потому что уже предчувствовала, как ужасен будет завтрашний день. Наши тревоги — не просто стечение определенных мыслей и чувств, часто они напоминают духов. Может быть, несчастья роятся в воздухе стайками. Они смотрят вниз и видят мрачного и унылого пессимиста. Они спускаются, радуясь, что нашли себе отличное пристанище на неделю, на несколько месяцев или даже на год. Если мы пренебрегаем своей естественной защитой, эти несчастья придут и поселятся в разных уголках нашего сознания. Чем дольше они будут там жить, тем труднее будет потом прогнать их. Здравый смысл подсказывает, что жизнь будет относиться к нам так же, как мы относимся к ней. Сочувствие и надежда позволят нам обрести то, в чем мы по-настоящему нуждаемся.

Старость — пора, когда к человеку возвращается невинность. Первая пора невинности — детство, когда она объясняется наивностью и неведением. Вторая такая пора наступает позже, когда человек многое пережил. Он знает, что жизнь жестока, знает, как она умеет разочаровывать, а иногда и губить. Но, отдавая себе отчет в трагизме жизни, он по-прежнему смотрит на нее ясным взглядом, с надеждой и радостью. Это и есть повторное обретение невинности. Прекрасно встретить старого человека с глубокими морщинами на лице, со следами всего пережитого, заглянуть ему в глаза и увидеть в них свет. Это свет невинности, но он свидетельствует не о неопытности, а о вере в добро, истину, красоту. Когда в старости человек смотрит такими глазами, это вселяет радость. Рядом с ним чувствуешь себя хорошо и спокойно.

СИЯЮЩЕЕ ПОЛЕ

Одна из самых больших ошибок, которые человек совершает, обращаясь к своему прошлому или к своей памяти, — это сожаление. Часто сожаление основано на ложных, искаженных воспоминаниях; в них события прошлого предстают совершенно иными по сравнению с тем, что было на самом деле. Песня Эдит Пиаф «Je ne regrette rien» («Я ни о чем не жалею») — прекрасный пример свободного, безоглядного принятия собственной жизни.

Я знаком с одной сумасбродной женщиной, которая всю жизнь была очень неосторожна.

У нее было много неприятностей, обстоятельства часто складывались не в ее пользу. Помню, как-то она сказала мне: «Я ни капли ни о чем не сожалею. Это моя жизнь, и во всем плохом, что со мной происходило, всегда было что-то светлое». Она умеет смотреть на свое прошлое как на единое целое и находить в былых трудностях некую ценность. Порой ничто так не помогает душе, как трудности. У валлийского поэта Рональда Томаса57 есть прекрасное стихотворение о том, как человек оглядывается на свою жизнь, чувствуя, что, наверное, упустил что-то, или сожалея о несделанном. Оно называется «Сияющее поле»:

Я видел, как пробился свет,

озарив ненадолго

небольшое поле, и я пошел дальше

и забыл о нем. Но то была

драгоценная жемчужина, поле,

скрывающее в себе

сокровище. Теперь я знаю,

что должен раздать всё, что имею,

чтобы приобрести его. Жить не значит

гнаться за отступающим будущим или мечтать

о несбывшемся прошлом. Это значит сойти

с дороги, как Моисей при виде чуда

неопалимой купины. Сделать шаг к сиянию,

которое кажется мимолетным, как юность,

поначалу, но за которым тебя ждет вечность.

Это стихотворение Р. С. Томаса очень точно отражает представления кельтов о времени. Время вашей жизни — не просто прошлое или будущее. Время вашей жизни всегда заключено в круг вашей души. Здесь собрано всё ваше время, даже ваше будущее ждет вас здесь. В каком-то смысле прошлое не уходит, а прячется в памяти. Время вашей жизни — это зерно в недрах вечности, которая делает шаг вам навстречу.

ГОРЯЧЕЕ СЕРДЦЕ НЕ СТАРЕЕТ

В пожилых людях часто встречаешь трогательную сердечность. Возраст не зависит от календарного времени — он в большей степени обусловлен темпераментом человека. Я знаю молодых людей, которые в свои восемнадцать или двадцать лет так серьезны, мрачны и угрюмы, что рассуждают, словно девяностолетние старики. И наоборот — мне встречались очень старые люди, полные озорства, лихости и веселья; их присутствие вносит оживление в любую обстановку. Встречаясь с ними, вы ощущаете присущие им свет, легкость, радость. Иногда из дряхлого тела на вас смотрит необыкновенно юная, неистовая душа. Дух захватывает, когда встречаешь энергичного пожилого человека, оставшегося верным своей безудержной жизненной силе. Мейстер Экхарт сформулировал эту мысль более сдержанно: в каждой душе есть область вечного. По его словам, время заставляет человека стареть, но в душе есть то, над чем время не властно. Хорошо, когда человек знает это о самом себе. Пусть время наложит отпечаток на ваше лицо, ослабит ваши руки и ноги, заставит вас двигаться медленнее и, в конце концов, истощит вашу жизнь, — всё равно останется область вашего духа, недосягаемая для времени. Вам столько лет, на сколько вы себя ощущаете. Если вы почувствуете тепло своей души, в вас сохранится молодость, которую никто не сможет у вас отнять. Говоря более общими словами, это способ прикоснуться к вечному в своей жизни. Было бы жаль, если бы за свою единственную жизнь вы так и не заметили присутствия вечности в себе и рядом с собой.

Когда мы молоды, то полны энергии и жаждем новизны. Нам хочется заниматься всем подряд. Хочется всего и сразу. Молодость, как правило, не размышляет. Именно поэтому Гёте сказал, что молодость не приносит пользы молодым. Мы двигаемся то в одном, то в другом направлении, мы не уверены в правильности выбранного пути. Один мой сосед много пьет. Ближайший паб — в соседнем городке. Когда он хочет, чтобы его подвезли до паба, ему приходится идти в соседнюю деревню, которая находится в противоположном направлении. Однажды вечером мой брат ехал на машине и по дороге встретил этого человека. Брат остановился и предложил его подвезти. Но тот отказался, ответив: «Хоть я и иду в эту сторону, но направляюсь в другую». Сегодня многие идут в одну сторону, тогда как их жизни движутся в другом направлении. Старость дает возможность объединить и переплести все пройденные нами дороги. Это время, когда мы можем осознать целостность своей жизни и направить ее туда, куда стремится наша душа и где перед нами откроются новые возможности.

ОГОНЬ СТРЕМЛЕНИЯ

В основе современного общества — идеология силы и визуального образа. Поэтому пожилые люди часто оказываются на втором плане. Современная культура одержима наружной стороной вещей, имиджем, скоростью, переменами — она несамостоятельна. Раньше считалось, что пожилые люди мудрее других. К старикам относились почтительно и с уважением. В сердцах пожилых людей по-прежнему горит яркий и прекрасный огонь стремления. У нас примитивное представление о красоте — мы сводим ее к внешней привлекательности. Сформировался настоящий культ молодости, и все стремятся молодо выглядеть: люди делают косметические операции и всеми средствами пытаются сохранить молодость. Но красота вовсе не в этом. Подлинная красота — это свет, озаряющий душу. Иногда за морщинами на лице старого человека можно разглядеть такой свет, и красота таких лиц поражает.

Эти страстность и устремленность прекрасно выражены в стихотворении Йейтса «Песня скитальца Энгуса»:

Я вышел в мглистый лес ночной,

Чтоб лоб горящий остудить,

Орешниковый срезал прут,

Содрал кору, приладил нить.

И в час, когда светлела мгла

И гасли звезды-мотыльки,

Я серебристую форель

Поймал на быстрине реки.

Я положил ее в траву

И стал раскладывать костер,

Как вдруг услышал чей-то смех,

Невнятный тихий разговор.

Предстала дева предо мной,

Светясь, как яблоневый цвет,

Окликнула — и скрылась прочь,

В прозрачный канула рассвет.

Пускай я стар, пускай устал

От косогоров и холмов,

Но чтоб ее поцеловать,

Я снова мир пройти готов,

И травы мять, и с неба рвать,

Плоды земные разлюбив,

Серебряный налив луны

И солнца золотой налив58.

СТАРЕНИЕ: НОВЫЙ ЗОВ УЕДИНЕНИЯ

Иногда люди боятся старения, потому что оно сулит им одиночество. На нашу деятельную жизнь, на сделанную нами работу, на созданную нами семью, на роль, которую мы играли, нисходит новая тишина. В нашей жизни воцаряются покой и уединение. Не надо их бояться. Если мы отнесемся к ним творчески, то поймем, что эти новые покой и уединение могут стать для нас бесценными подарками и источниками новых открытий. Из-за собственной неугомонности мы снова и снова не замечаем прекрасных сокровищ на своем пути. Наши мысли постоянно блуждают где-то вдали. Мы редко пребываем там, где находимся, редко живем в настоящем. Многих преследует прошлое, то, чего они не сделали, то, что они должны были сделать и о чем теперь сожалеют. Они пленники прошлого. Другим не дает покоя будущее: их беспокоит и тревожит то, что должно произойти.

Мало кто способен жить в настоящем — слишком много в нашей жизни напряжения и спешки. Одна из радостей пожилого возраста — возможность больше времени проводить в покое. Паскаль говорил, что многие наши проблемы происходят от неспособности спокойно сидеть в своей комнате. Душевному миру необходим покой. Если с возрастом вы станете спокойнее, то обнаружите, что покой — хороший спутник. Фрагменты вашей жизни соберутся в единое целое, и появится достаточно времени, чтобы раны и трещины в оболочке вашей души затянулись. Вы сможете вернуться к себе. Этот покой даст вам прикоснуться к собственной душе. Многие люди, пока идут по жизни, не обращают на себя никакого внимания. Они знают других, бывали в разных местах, многое умеют, знают свое дело, но беда в том, что при этом они совсем не знают себя. Старение может оказаться прекрасным, плодотворным временем, когда вы встречаетесь сами с собой — возможно, впервые в жизни. У Т. С. Элиота есть прекрасные строки:

И в конце скитаний придем

Туда, откуда мы вышли,

И увидим свой край впервые59.

ОДИНОЧЕСТВО: КЛЮЧ К МУЖЕСТВУ

Привыкая к самим себе, мы становимся для себя незнакомцами. Старея, мы можем узнать себя поближе. Уединение иногда переходит в одиночество, и в старости люди бывают крайне одиноки. Одинокому человеку очень трудно. Один мой друг, живший в Германии, рассказывал, как пытался справиться с тоской по дому. Ему было тяжело приспособиться к характеру немцев, их обычаям, порядкам, внешней стороне жизни. Зимой он заболел гриппом, и ощущение одиночества, которое он подавлял, вырвалось наружу; он не находил себе места. Он почувствовал, что страшно одинок, но решил больше не бороться с этим ощущением, а дать ему волю. Он уселся в кресло и разрешил себе страдать от одиночества сколько заблагорассудится. Как только он предоставил своей душе такое право, одиночество буквально затопило его. Он ощутил себя самым неприкаянным сиротой во вселенной. Он плакал и плакал. Можно сказать, что он выплакал всё одиночество, какое знал в жизни, но держал в себе. Хотя эти переживания были болезненны, они принесли свои плоды. Отпустив свою тоску, позволив ей прорвать плотину, он стал иначе воспринимать собственное одиночество. Ему больше не было одиноко в Германии. Как только он ощутил, осознал и принял всю глубину своего одиночества, то почувствовал себя свободным. Одиночество стало естественной частью его жизни. Мой старый друг из Коннемары сказал однажды вечером, когда мы говорили об одиночестве: «Is poll dubh dóite é an t-uaigness, ach má dhúnann tú suas é, dúnfaidh tú amach go leor eile atá go h-álainn chomh maith», — то есть: «Одиночество похоже на прожженную в ткани черную дыру, но если человек ее закроет, то лишается многих прекрасных вещей». Этого одиночества не надо бояться. Если мы вглядимся в него, оно может оказаться для нас источником новой свободы.

МУДРОСТЬ КАК ОПОРА И БЛАГОДАТЬ

Еще одна черта старости — мудрость. Когда-то пожилых людей называли старейшинами, понимая, что они, прожившие так долго, обрели мудрость. Современная культура помешана на информации. Сегодня в мире доступно больше информации, чем когда-либо. У нас масса сведений обо всем на свете. Однако разница между знаниями и мудростью огромна. Вы можете много знать, располагать сведениями о самых разных предметах, даже о самом себе, но человека формируют истины, которые открыл он сам. Поэтому мудрость глубже знания. Мудрость — умение жить в одном ритме со своей душой, со своей жизнью, с божественным. Мудрость — способ научиться постигать неведомое, а неведомое — наш неизменный спутник. Так что мудрость — это искусство принимать неведомое смело и открыто, умение разглядеть и понять его возможности. В кельтской культуре, в частности в Древней Ирландии, к мудрости относились с огромным уважением. Поскольку в кельтском обществе изначально господствовал матриархат, среди таких мудрых людей было очень много женщин. У кельтов сформировалась богатая традиция мудрости, которая позже получила продолжение в ирландском монашестве. Когда Европа переживала Темные века, именно ирландские монахи сохранили историческую память и ученость. Благодаря им центры науки появились по всей Европе. Эти знания легли в основу средневековой схоластики и ее богатейшей культуры.

Традиционно в каждой области Ирландии был свой мудрец. В графстве Клэр жила мудрая женщина по имени Бидди Эрли60. В Голуэе были свои мудрые женщины — например, Калех ан Клохан или старая Клифден. К ним часто обращались люди, оказавшиеся в трудных обстоятельствах или обеспокоенные будущим. Советы этих женщин помогали им по-новому посмотреть на свою судьбу; они научились воспринимать жизнь более глубоко и чувствовать, что защищены от надвигающихся опасностей и бед. Мудрость часто ассоциируется с осенью жизни. В разрозненных фрагментах нет единства, зато собранные вместе они обретают единство и цельность. Поэтому мудрость — умение балансировать на грани между знакомым и неведомым, страданием и радостью, способ достичь нового, более полного единства в своей жизни. Нашему обществу не мешало бы прислушаться к мудрости пожилых людей, позволить им участвовать в принятии решений. Мудрость старшего поколения способна принести нам бесценную пользу — дать понимание нашего будущего. В конце концов, мудрость и зоркость неразрывно связаны; именно мудрость — исток творческого, критического видения, равно как и прозорливости. Пожилые люди — настоящие сокровищницы мудрости.

СТАРОСТЬ И СОКРОВИЩА СУМЕРЕК

Старость — сумерки жизни. На западном побережье Ирландии поистине волшебное освещение. Художники специально приезжают сюда, чтобы работать при этом свете. На западе Ирландии сумерки — время удивительных красок. Как будто цвета, неуловимые днем, теряющиеся при ярком свете, осмеливаются наконец-то заявить о себе; каждый оттенок отличается необычайной интенсивностью. День прощается с нами торжественно и прекрасно. Его прощание — это сумерки, их восхитительные краски и очарование. Сумерки позволяют радушно встретить ночь. Чудесные краски сумерек словно бы проникают в ночь, делая ее посильной и выносимой для человека, зажигая в ней потаенный свет. Так и в старости, в сумерки нашей жизни, мы можем разглядеть многие сокровища, которых раньше не замечали, и прикоснуться к ним. Часто лишь в сумерках мы в состоянии по-настоящему разглядеть тайны своей души. Когда в душу направляют прожектор холодного анализа, душа спешит спрятаться и скрыться. Сумерки позволят застенчивой душе подойти к нам поближе, чтобы мы смогли рассмотреть ее прекрасные черты, ее устремления и возможности.

СТАРОСТЬ И СВОБОДА

Кроме того, в старости человек может взглянуть на всё с некоторого расстояния. Восприятие всегда требует расстояния. Нельзя разглядеть того, что расположено слишком близко. Зачастую именно поэтому мы так мало ценим самых близких людей. Мы не в состоянии отступить на шаг назад и посмотреть на них с изумлением, объективно, с той благодарностью, какой они заслуживают. По этой же причине мы не видим самих себя — наша жизнь мелькает у нас перед глазами. В старости жизнь замедляется, и человек может наконец увидеть, кто он, что жизнь сделала с ним и что он сам сделал из своей жизни. В старости мы избавляемся от ненужного бремени, которое годами по недомыслию таскали по каменистым дорогам жизни. Порой самый тяжелый груз человек взваливает на себя сам. Люди, годами придумывающие себе ношу потяжелее, нередко говорят: это ведь мой крест, да поможет мне Бог; надеюсь, Господь вознаградит меня за то, что я его нес. Какая чепуха! Бог, когда смотрит на людей, сгибающихся под ношей, которую они сами же себе выдумали и сами взвалили на себя, вероятно, думает: до чего же глупо с их стороны полагать, что всё это имеет хоть какое-то отношение к судьбе, которую я им предназначил; они просто не умеют пользоваться той свободой и теми возможностями, что я им дал. В старости можно сбросить ложный груз. Для этого стоит, например, задаться вопросом: что в моей жизни было тяжким бременем? Иногда это действительно ваша судьба, но чаще — то, что вы сами себе придумали. Если вы начнете освобождаться от этого груза, вам станет легче, напряжение уменьшится. Вы почувствуете легкость и огромную внутреннюю свободу. Свобода — один из прекраснейших даров старости. У вас есть шанс возместить ущерб, который вы причинили себе раньше. Обо всех гранях этой возможности прекрасно писал мексиканский поэт Октавио Пас: «С трудом продвигаясь на несколько миллиметров в год, я высекаю дорогу в скале. Тысячелетиями пытаясь пробраться туда, на другую сторону, к свету и воздуху, я сломал себе зубы и содрал ногти. И вот теперь, когда ладони мои кровоточат, а зубы шатаются, потому что их подточили жажда и пыль, я останавливаюсь и оглядываю дело своих рук. Всю вторую половину своей жизни я раскалывал камни, буравил стены, выламывал двери, уничтожал преграды, которые сам возвел между собой и светом в первой ее половине».

БЛАГОСЛОВЕНИЕ СТАРОСТИ

Да оберегает тебя свет души,

Да преодолеешь ты тревогу и беспокойство

при мысли о старении,

Да будет тебе дана мудрость очами своей души

увидеть, как прекрасна эта пора урожая.

Постарайся пожать плоды своей жизни, исцелить

свою боль, позволить ей подойти ближе

и слиться с тобой.

Да будет тебе дано чувство собственного

достоинства, свободы, а главное —

чудесный дар встречи со светом вечности

и таящейся в тебе красотой.

Да будешь ты благословен — и да обретешь в себе

прекрасную любовь к себе самому.

ГЛАВА 6. СМЕРТЬ: ГОРИЗОНТ В ГЛУБИНЕ КОЛОДЦА

НЕВЕДОМЫЙ СПУТНИК

Есть некто идущий с нами по жизненному пути. Он сопровождает нас каждую минуту. Он омрачает все наши мысли и чувства. Одни мы или с кем-то, он всегда с нами. Когда мы родились, он вышел вместе с нами из утробы нашей матери, но от радости при нашем появлении на свет никто его не заметил. Хотя этот спутник всегда с нами, мы можем не подозревать о его присутствии. Этот спутник — смерть.

Мы ошибочно думаем, что смерть приходит к нам лишь в конце жизни. Наша физическая смерть лишь довершает процесс, над которым наш таинственный спутник работал с момента нашего рождения. Наша жизнь — это жизнь наших души и тела, но оба они ощущают присутствие смерти. Как ее присутствие проявляется в повседневной жизни? Мы сталкиваемся со смертью в разных обличиях в тех областях нашей жизни, где мы более всего уязвимы, слабы, причиняем страдания другим или настроены мрачно. Мрачность — один из ликов смерти. У каждого человека есть рана, нанесенная его собственным пессимизмом; она — словно болезненный нарост на его жизни. Человек может отравлять себе жизнь своим негативным настроем, даже когда у него всё в порядке. Некоторым жизнь улыбается именно сейчас, но они не понимают этого. Бывает так, что, когда человек попадает в трудные обстоятельства и приходит в отчаяние, он оглядывается на свое прошлое и говорит: «Знаешь, а ведь когда-то я был по-настоящему счастлив, только вот, увы, не понимал этого».

ОБЛИЧИЯ СМЕРТИ В ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ

Нам свойственно подавленное настроение, черная тень, которая оттесняет нас от света. Если говорить о поэтике роста или духовной жизни, то преодоление мрачности — одна из наших постоянных задач. Мрачность — обличие нашей смерти, претендующей на наше место в мире. Смерть в этом обличии добивается нашего отчуждения от собственной жизни. Пессимизм создает преграду между нами и свойственными нам любовью и теплотой. Преодолеть мрачность можно, если направить на нее свет своей души. Свет души постепенно уносит уныние, тяжесть и боль, сопутствующие мрачности. В конечном счете то, что мы называем своей отрицательной стороной, может стать главным стимулом к обновлению, творчеству и росту. Такая задача стоит перед каждым из нас. Только мудрый человек, зная свои отрицательные стороны, не поглощен ими всецело. За нашими отрицательными качествами скрыты полнота и богатство, о которых мы не подозреваем. Преображая такие качества, мы продвигаемся к свету, таящемуся в этом богатстве. Если мы будем постоянно преображать обличия нашей смерти, то физическая смерть, что придет к нам в конце жизни, не покажется нам неведомой силой, крадущей у нас жизнь, — ее лицо будет нам хорошо знакомо. Когда мы преодолеем страх, то приход смерти воспримем как встречу со старым другом, знающим самые сокровенные наши стороны.

Еще одно обличие, в котором смерть присутствует в повседневной жизни, — страх. Нет души, не омраченной тенью страха. Только мужественный человек способен распознать свои страхи и использовать их как ступени к росту и творческому развитию. Каждый человек испытывает страх в разных формах. Его воздействие очень ярко проявляется, в частности, в его сверхъестественной способности искажать реальную картину жизни. Я не знаю ни одной другой подобной силы, которая могла бы так же быстро разрушить счастье человека и лишить его покоя.

Есть разные уровни страха. Многих пугает неопределенность, и они стараются сохранять контроль над обстоятельствами, упорядочивая и выстраивая свою жизнь. Им нравится контролировать всё, что происходит с ними и вокруг них. Но избыточный контроль разрушителен. Мы оказываемся в ловушке программы, которой оградили свою жизнь, поэтому рискуем лишить себя многих уготованных нам радостей. Контроль всегда должен оставаться лишь частичным и временным.

Когда придут страдания и смерть, мы вряд ли сможем сохранить этот контроль. Мистики всегда сознавали, что человек, если он хочет полнее соприкоснуться со своим божественным началом, должен посмотреть на происходящее отстраненно. Оставив попытки всё контролировать, вы поразитесь, насколько многообразнее станет ваша жизнь. То ненужное, за что вы отчаянно цеплялись, очень быстро уйдет от вас само. И тогда вы приблизитесь к тому, что составляет подлинную суть вашей жизни. Этого у вас никто никогда не сможет отнять.

СМЕРТЬ КАК ИСТОЧНИК СТРАХА

Некоторые люди боятся быть собой. Многие позволяют страху ограничивать себя. Они постоянно играют роль, осмотрительно надевая маску человека, который, по их мнению, должен нравиться окружающим и вызывать всеобщее восхищение. Даже оставаясь наедине с собой, они боятся встретить самих себя. Быть собой — священный долг, возлагаемый судьбой на каждого человека. Когда вы научитесь принимать и любить себя, вас перестанет страшить собственная природа. В этот момент вы ощутите ритм собственной души и твердую почву под ногами. Вы почувствуете себя уверенно и бодро. Вы обрели равновесие. Всю жизнь заниматься разучиванием какой-то роли, чтобы оправдывать ожидания других людей, — утомительно и бессмысленно. Жизнь очень коротка, и каждого из нас ждет своя судьба. Иногда из-за страха быть собой мы упускаем эту судьбу, и нас мучает жажда, потому что мы сами истощили, обеднили свою жизнь.

Лучшая из известных мне историй о воздействии страха — индийская притча о человеке, которого приговорили к тому, чтобы провести ночь в камере с ядовитой змеей. При малейшем движении змея укусила бы его. Всю ночь этот человек, как вкопанный, простоял в углу камеры — он боялся даже дышать, чтобы не спугнуть змею. Когда камеру осветили первые лучи солнца, он разглядел очертания змеи в углу. Он вздохнул с облегчением, увидев, что не потревожил ее. Потом, когда рассвет разгорелся ярче, он понял, что в углу камеры лежит не змея, а старая веревка. Эта притча должна навести нас на мысль о том, что в пространстве нашего сознания мы иногда натыкаемся на безобидные предметы вроде старой веревки. Мы смотрим на них с тревогой, пока они не принимают в наших глазах облик чудовищ, из ужаса перед которыми мы забиваемся в угол и не смеем шелохнуться.

Чтобы присутствие смерти перестало тяготить и беспокоить нас, надо преодолеть страх. Когда я встревожен или чего-то боюсь, мне очень помогает вот что: я задаю себе вопрос, чего именно я боюсь. Этот вопрос — шаг к свободе. Страх похож на туман: он окутывает всё вокруг, искажая очертания всех предметов. Когда своим вопросом вы берете его за горло, он сжимается до масштабов, которые вы в состоянии осмыслить. Поняв, что именно вас пугает, вы отнимаете у страха те силы, которые сами в него вложили. Кроме того, вы перестаете связывать этот страх с неизвестностью, питающей все страхи. Когда страх не назван, он растет, однако он боится конкретности. Как только вам удается объяснить свой страх, он начинает таять.

Источник любого страха — страх смерти. В жизни каждого человека бывает период, когда мысль о смерти вызывает у него настоящий ужас. Мы живем во времени, а время, как известно, непредсказуемо. Никто не может с уверенностью сказать, что с ним случится сегодня, завтра, через неделю. Время может привести к нашим дверям что угодно. Жизнь пугает нас в том числе и тем, что мы не в силах ничего предугадать. Пока вы читаете эти слова, множество людей по всему миру попадают в страшные непредвиденные ситуации. С ними происходит то, что навсегда нарушит ход их жизни. Они окажутся выбитыми из колеи, их жизнь никогда уже не будет такой, как раньше. Кто-то в кабинете врача узнаёт о роковом диагнозе; кто-то попал в аварию и больше никогда не сможет ходить; кого-то навсегда покидает любимый человек. Мы не уверены ни в чем, но одно можем сказать совершенно точно: придет время, утро, вечер или ночь, когда мы должны будем покинуть этот мир, умереть. Это — непреложный факт, но всё остальное — дело случая. Иными словами, мы не знаем, где умрем, как, когда, кто будет рядом с нами в этот момент, что мы будем ощущать.

Хотя смерть — наиболее значительное и необратимое событие в жизни человека, наша культура всеми силами пытается ее отрицать. В каком-то смысле СМИ, реклама, распространяемые ими образы направлены на создание культа бессмертия, а потому присутствие смерти признают крайне редко.

Эммануэль Левинас очень точно заметил: «Моя смерть исходит от мгновения, на которое я ни в каком виде не могу распространить свою власть. Здесь я не сталкиваюсь с каким-либо препятствием, с которым я при этом хотя бы соприкасаюсь и которое я, преодолеваю ли его или претерпеваю, тем не менее включаю в свою жизнь, временно устраняя его инаковость. Смерть — это угроза, приближающаяся ко мне таинственным образом; тайна смерти определяет ее — она приближается, еще не осуществляясь, так что время, отделяющее меня от моей смерти, всё сокращается и сокращается, сохраняя как бы последний интервал, который мое сознание не в силах преодолеть и откуда моя смерть осуществится рывком. Последний отрезок пути будет пройден без меня, время смерти поднимается вверх по течению…»61

СМЕРТЬ В КЕЛЬТСКОЙ ТРАДИЦИИ

Кельты умели видеть в смерти чудо. У них есть прекрасные молитвы, связанные со смертью. В сознании кельтов мир вечности и мир природы были так близки, что смерть не казалась им чем-то разрушительным и страшным. Отправляясь в мир вечности, человек возвращался домой, где его уже никогда не коснутся печаль, страдания, мрак. Есть прекрасная кельтская молитва:

Я иду с тобой домой, в дом твой, в дом твой,

Я иду с тобой домой, в твой дом зимы.

Я иду с тобой домой, в дом твой, в дом твой,

Я иду с тобой домой, в твой дом осени, весны и лета.

Я иду с тобой домой, как твое дитя, любя

твою вечную постель, твой бесконечный сон.

Эта молитва прекрасно выражает связь всей природы и каждого времени года с вечной жизнью.

Вы никогда не поймете смерти, пока она не придет к вам. В Коннемаре говорят: «Ni thuigfidh tú an bás go dtiocfaidh sé ag do dhorás féin», — то есть: «Ты никогда не поймешь смерть, пока она не постучится к тебе в дверь». Там есть и другая присказка: «Is fear direach é an bás, ní chuireann sé scéal ar bith roimhe», — что означает: «Смерть очень прямолинейна и никого не предупреждает». Есть и такое выражение: «Ní féidir dul i bhfolach ar an mbás», — то есть: «От смерти не спрячешься». Это значит, что, когда смерть ищет вас, она всегда знает, где найти.

КОГДА ПРИХОДИТ СМЕРТЬ…

Смерть — печальный гость. Если она побывает в вашем доме, ничто уже не будет по-прежнему. За столом пустует чье-то место, в доме ощущается чье-то отсутствие. Когда умирает близкий человек, нас охватывает безутешное горе. В нас надламывается что-то, чему уже не суждено срастись. Ушел человек, которого мы любили, чье лицо, руки, тело мы так хорошо знали. На месте его тела — пустота. Это очень страшно, к такому нельзя привыкнуть. После смерти близкого мы задаем себе множество вопросов: куда он ушел, что он теперь видит и чувствует? Смерть любимого человека оставляет нас в горьком одиночестве. Мы с радостью согласились бы умереть вместо него. Но никто не может занять чужое место, когда приходит смерть. Каждый умирает в одиночку. Так странно: когда люди умирают, они буквально исчезают. Смерть — предел человеческого опыта. Умерший буквально выпадает из видимого, материального, воспринимаемого мира. Рождаясь, человек появляется из ниоткуда, умирая — исчезает в никуда. Если у нас размолвка с любимым человеком и он уходит от нас, а потом нам необходимо во что бы то ни стало встретиться снова, как бы далеко он ни был, мы можем отправиться за ним и отыскать его. Человек чувствует себя страшно одиноким в своем горе, когда понимает, что никогда больше не увидит покойного. Отсутствие его тела, отсутствие его голоса, лица превращается в нечто такое, что, по словам Сильвии Плат, начинает расти рядом с нами, как дерево62.

CAOINEADH: ИРЛАНДСКАЯ ТРАДИЦИЯ ПЛАЧА

Одна из прекрасных черт ирландской культуры — гостеприимное отношение к смерти. Когда в деревне кто-то умирает, все идут на похороны. Сначала все посещают дом умершего и выражают соболезнования его семье. Чтобы поддержать его родных и помочь им, собираются соседи. Это огромное утешение. Когда нам по-настоящему плохо и одиноко, нам нужны присутствие и поддержка соседей, чтобы пережить трудное время. В Ирландии существовала традиция, известная как caoineadh63. Люди, в основном женщины, приходили и голосили по покойнику. Это был громкий жалобный плач, полный безысходной тоски. В этом плаче — caoineadh — рассказывалась история жизни умершего человека. Шла прекрасная скорбная служба, слова постепенно заполняли место ушедшего. В caoineadh перечислялись все главные события жизни человека. Плач был полон пронзительной скорби, но создавал благоприятную ритуальную атмосферу для траура и горя осиротевшей семьи. Caoineadh давал людям свободно изливать свои печаль и горе.

У нас в Ирландии есть обычай поминок перед погребением. Он нужен, чтобы умерший не оставался один в ночь после смерти. Соседи, родные и друзья сопровождают тело в начале его пути в вечность. Гостям принято предлагать напитки и табак. В дружеской беседе они вспоминают разные события из жизни покойного.

ДУША, ЦЕЛУЮЩАЯ ТЕЛО

Умирание обычно длится достаточно долго. Сама смерть может быть мгновенной, однако расставание души с телом требует времени. Иногда проходит два дня, пока душа окончательно не покинет тело. В провинции Мунстер существует чудесная легенда об одном умершем человеке. Его душа оставила тело и уже подошла к двери, чтобы начать свой путь в вечность. Но у двери она замешкалась и обернулась на опустевшее тело. Она снова подошла к нему, поцеловала его и заговорила с ним. Душа поблагодарила тело за то, что ей было так уютно жить в нем, и за доброту, которую оно проявляло к ней в течение жизни.

Кельты были уверены в том, что мертвые живут где-то неподалеку. В Ирландии призраки умерших часто видели в разных местах, среди полей или руин. В народном сознании господствует представление о том, что люди, жившие в том или ином месте, даже когда принимают незримый облик, сохраняют привязанность к этому месту. Есть еще легенда о повозке смерти — Coiste Bodhar (буквально — «глухая повозка»). В молодости моя тетя, жившая в деревушке близ гор, как-то поздно вечером услышала шум этой повозки. Деревня была маленькой, и дома стояли близко один к другому. Она была дома одна, когда услышала звук, какой могли бы издавать сталкивающиеся друг с другом бочки. Волшебная повозка проехала по улице мимо ее дома, а затем выехала на горную тропинку. Все собаки в деревне услышали шум и побежали за повозкой. Этот рассказ наводит на мысль о том, что в незримом мире есть свои таинственные пути, по которым движутся похоронные процессии.

БАНШИ

В ирландском фольклоре есть такой любопытный персонаж, как Bean Sí — банши. Ши (Sí) — еще одно название потустороннего мира, поэтому «банши» — женщины из Ши, женщины-феи. Это духи, оплакивающие тех, кто скоро умрет. Однажды вечером мой отец слышал плач банши. Через два дня умер сосед из рода, смерть членов которого всегда оплакивали банши64. Поэтому ирландская кельтская традиция признает взаимопроницаемость мира вечного и мира преходящего. В момент смерти человека обитатели вечного мира часто проникают в видимый мир. Процесс умирания может длиться не один день или час, и нередко перед самой смертью человеку является покойная мать, бабушка, дед или еще кто-то из родных, муж или жена, друг. Когда человек близок к смерти, завеса между этим миром и вечностью становится почти прозрачной. Иногда завеса на мгновение приподнимается, и человек заглядывает в мир вечности. Его близкие, уже перешедшие в вечность, выходят ему навстречу, чтобы отвести его домой. Обычно умирающие при виде своих близких чувствуют прилив сил и ободряются благодаря их поддержке. Это особое зрение показывает, как обостряются чувства человека в момент смерти. Ирландская традиция с большим почтением относится к возможностям, которые открываются в этот момент. Когда человек умирает, вокруг него разбрызгивают святую воду. Она отгоняет темные силы и освещает новопреставленному дорогу, когда он отправляется в последний путь.

Порой мысль о смерти очень тревожит людей. Бояться не надо. Когда придет час вашей смерти, вам будет дано всё, чтобы вы прошли этот путь легко, плавно, с доверием.

ПРЕКРАСНАЯ СМЕРТЬ

Мне довелось присутствовать у смертного одра одной моей подруги. Это была очаровательная молодая женщина, мать двоих детей. Священник, готовивший ее к смерти, тоже был ее другом. Ее душа была хорошо знакома ему. Когда стало ясно, что ближайшей ночью она умрет, ее охватил страх. Священник взял ее за руку и горячо молился в сердце своем, прося, чтобы его слова хоть немного облегчили ей путь. Он хорошо знал ее жизнь, поэтому помог ей погрузиться в воспоминания. Он сказал ей о ее доброте, красоте, сердечности. Эта женщина никому за свою жизнь не сделала зла. Она всегда всем помогала. Священник вспомнил главные события ее жизни. Он сказал, что ей нечего бояться. Она отправляется домой, где ее радушно встретят. Бог, пославший ее сюда, ласково примет ее в свои объятия, мягко и бережно отведет ее домой. Тут не может быть никаких сомнений. Постепенно она почувствовала себя необычайно мирно и безмятежно. На смену панике пришел покой, какой я редко наблюдал на этом свете. Ее тревога, беспокойство, страх рассеялись без следа. Теперь она вошла в ритм собственной души, примирилась с собой и была совершенно спокойна. Священник сказал, что ей предстоит сделать самое трудное в жизни — попрощаться с каждым из членов своей семьи. Скорбная, тягостная задача.

Священник вышел из комнаты и позвал ее родных. Он позволил каждому из них зайти к ней на пять — десять минут. Они должны были войти в ее комнату и поговорить с ней, рассказать, как они ее любят и как много она значит для них. Они не должны были плакать и огорчать ее. Они могли поплакать после, но теперь им следовало всецело сосредоточиться на том, чтобы облегчить ей путь. Каждый из них зашел в комнату, поговорил с ней, утешил и благословил ее. Все возвращались убитые горем, но они шли к ней с дарами благодарности, понимания и любви — чудесными дарами, что должны были помочь ей в пути. Сама она была прекрасна. Потом священник вернулся в комнату, помазал умирающую освященным елеем, и мы помолились все вместе. В путь, который ей предстояло пройти одной, она ушла в мире и с улыбкой, и в ее уходе были радость и красота. Я рад, что судьба удостоила меня присутствовать при этом. Впервые мне удалось преодолеть собственный страх смерти. Я увидел, что если человеком в нашем мире движет доброта, если он не прибавляет другим людям печалей, а стремится нести им любовь, то, когда настает время ему отправиться в последний путь, безмятежность, мир и радостная свобода помогут ему перейти в другой мир легко, спокойно, без горечи.

Если вам довелось побыть рядом с человеком, который отправляется в вечность, судьба была к вам милостива. Присутствуя при таинстве чужой смерти, постарайтесь чутко отнестись к переживаниям умирающего. Иными словами, не думайте только о своем горе. Обратите все усилия на то, чтобы быть с этим человеком и для него, откликаться на его чувства. Надо сделать всё, чтобы облегчить умирающему его путь, сделав переход в иной мир как можно более безмятежным и беспечальным.

Мне нравится ирландская традиция поминок. Этот ритуал дает душе много времени для прощания с телом. Душа не покидает тело в одночасье — она отходит медленно. Вы увидите, как меняется тело в первые часы после смерти. Какое-то время человек еще не совсем уходит из жизни. Очень важно не оставлять умершего одного. Похоронные конторы — холодные, бездушные помещения. По возможности усопшего следует положить в знакомой обстановке, чтобы ему уютно, легко и спокойно было переходить в иной мир. В первые недели после смерти надо тщательно оберегать и защищать душу и память умершего. Об усопшем надо много молиться, чтобы помочь ему вернуться домой. Смерть — дверь в неизвестность, и на том пути всем нужна поддержка.

В современной жизни смерть вытесняют на задний план. Похороны проходят торжественно, но эта торжественность зачастую лишь наружная и поверхностная. Наше общество потребления утратило смысл ритуала и его мудрость, необходимые, чтобы совершить обряд перехода. Человеку, вступившему на дорогу смерти, нужна более глубокая забота.

МЕРТВЫЕ — НАШИ БЛИЗКИЕ СОСЕДИ

Мертвые не где-то далеко — они здесь, совсем рядом с нами. Каждый из нас рано илипоздно встретится со смертью. Мне нравится думать, что эта встреча — соприкосновение человека со своей глубинной природой и своим сокровенным «я». Это путешествие к новому горизонту. В детстве, смотря на гору неподалеку от моей родной деревни, я мечтал о дне, когда достаточно подрасту, чтобы мой дядя взял меня с собой на вершину горы. Я думал, что увижу оттуда весь мир, скрытый за горизонтом. Когда этот день наконец настал, у меня дух захватывало от нетерпения. Дядя отправлялся на гору со стадом овец и сказал, что я могу пойти с ним. Когда мы взобрались наверх и подошли к тому месту, где, как мне казалось, должен быть горизонт, этот горизонт исчез. Я не только не мог увидеть оттуда весь мир — передо мной оказался новый горизонт, еще дальше. Я был разочарован, но в то же время меня охватило незнакомое волнение. На новой высоте всегда открывается новый мир. Немецкий философ Ханс-Георг Гадамер прекрасно сказал: горизонт — это то, к чему мы движемся, но что при этом движется вместе с нами. Подобная метафора позволяет понять разные горизонты нашего собственного роста. Если вы стремитесь быть наравне со своей судьбой и оказаться достойным возможностей, заложенных в почве вашего сердца, вам надо постоянно покорять новые горизонты. С такой точки зрения смерть можно рассматривать как последний горизонт. За ней вас ждет самый глубокий колодец вашего самосознания. В том колодце вы увидите красоту и свет своего вечного лика.

ЭГО И ДУША

Когда мы боремся со своей молчаливой таинственной спутницей — смертью, противостояние происходит прежде всего между эго и душой. Эго — защитный панцирь, который мы надеваем на свою жизнь. Оно боится, оно чувствует себя в опасности и жадно цепляется за жизнь. Оно стремится только к самозащите и не пропускает никаких других чувств. Душа, в отличие от него, не знает преград. Гераклит говорил, что у души нет границ. Душа — паломник, путешествующий к бескрайним горизонтам. Исключений нет: душа пронизывает всё. Кроме того, душа соприкасается с вечным измерением и никогда не страшится грядущего. В каком-то плане, когда мы встречаемся с собственной смертью в ее бытовых проявлениях — неудачах, драматических ситуациях, подавленном настроении, страхе или разрушительных эмоциях, — нам представляется возможность преобразить свое эго. Эти проявления побуждают нас перейти от оборонительной позиции и контроля к открытому и радушному отношению к жизни. Такое отношение позволяет нам почувствовать ритм своей души. Если мы живем в таком ритме, то встреча с нашей физической смертью не испугает нас. Эта последняя встреча обернется соприкосновением с нашей глубинной сущностью — нашей душой.

Поэтому физическая смерть — не приход страшного злого чудовища, которое должно лишить нас жизни и утащить неведомо куда. Под маской нашей физической смерти прячется наше сокровенное «я», готовое встретить нас и открыть нам свои объятия. Мы втайне жаждем встречи со своей душой. Мы всю жизнь пытаемся догнать самих себя. Мы так поглощены чем-то другим, так заняты и так рассеянны, что не уделяем достаточно времени или внимания глубинам собственной души. Мы пытаемся увидеть и встретить самих себя, однако человек так сложно устроен и его сердце столь многогранно, что нам это редко удается. Очень хорошо писал об этом немецкий философ Гуссерль. Он говорит об Ur-Präsens — первичном бытии вещи, объекта или человека. В повседневной жизни мы можем лишь на краткие мгновения уловить полноту своего бытия. В момент смерти рушатся все защитные преграды, отделяющие нас от нашего бытия и разлучающие с ним; наша душа объемлет нас. Поэтому не стоит воспринимать смерть как нечто страшное и разрушительное. Наша смерть может оказаться прекрасным творческим перерождением, позволяющим нам увидеть то божественное, что всегда таилось внутри нас.

СМЕРТЬ КАК ЗОВ СВОБОДЫ

Когда вы об этом размышляете, ни в коем случае не поддавайтесь тому, что вам навязывает жизнь. Никогда не вверяйте свою силу системе или другим людям. Вы должны сохранять в себе устойчивость, равновесие и силу своей души. Раз никто не способен отвести от вас смерть — значит, никто не наделен высшей властью. Любая власть — иллюзия. Никто не избежит смерти. Поэтому никогда не верьте, что мир обладает над вами какой-либо властью, — ведь ничто в мире не в состоянии избавить вас от смерти. Однако в вашей власти преодолеть страх смерти. Если вы научитесь не бояться смерти, вы поймете, что и всего другого бояться не стоит.

Заглянув в лицо своей смерти, вы можете почувствовать свободу. Вы поймете, как мало времени вам отпущено здесь. Впустую потраченное время — одна из величайших потерь в жизни. Очень многие, по выражению Патрика Каваны, «не живут, а лишь готовятся жить». У вас только один шанс. Путь вашей жизни — один; вы не сможете повторить ни одного мгновения, не сможете вернуться даже на шаг назад. Вероятно, наша задача — принять и пережить всё, что нам предназначено. Изнанка жизни — сопутствующая нам смерть. Если вы действительно живете в полную силу, смерть над вами не властна. Она никогда не покажется вам чем-то ужасным и разрушительным. Она может стать для вас моментом освобождения, которое позволит вам прикоснуться к тайным сокровищам собственной природы и войти в святилище своей души. Если вы способны разрешить жизни идти своим чередом, вы научитесь умирать мысленно, на уровне более мелких событий своей жизни. Когда вы позволите событиям происходить, то почувствуете, как ваша жизнь по-новому наполнилась широтой, воздухом. Представьте себе, что в момент вашей смерти эта свобода возрастет в тысячу раз. Такое освобождение поднимет вас на новый уровень божественного единства.

НЕБЫТИЕ: ЛИК СМЕРТИ

Вся наша деятельность в мире осуществляется на грани небытия. Небытие — одно из обличий, в которых нам является смерть. Небытие — один из ликов смерти. Жизнь души — преодоление небытия. Можно сказать, что ничто новое не может возникнуть, если для него нет места. Пустое место мы и называем небытием. Шотландский психиатр Рональд Лэйнг говорил: «Бояться нечего». Это означает не только, что не следует бояться чего-либо, но также и то, что там нет ничего, чего бояться стоило бы, ибо небытие повсюду, оно вокруг нас. Эта область вызывает у нас отторжение, и потому мы недооцениваем пустоту и небытие. С духовной точки зрения их можно рассматривать как формы присутствия вечности. С вечностью мы чаще всего сталкиваемся в облике небытия или пустоты. Где нет свободного места, там нельзя прикоснуться к вечности. Где нет свободного места, не может пробудиться душа. Шотландский поэт Норман Маккейг прекрасно выразил это в своем стихотворении «Подарки»:

Дарю тебе пустоту,

дарю изобилие,

разворачивай аккуратно —

они одинаково хрупки, —

а когда ты скажешь «спасибо»,

я сделаю вид, что не заметил колебания в твоем голосе,

когда ты станешь уверять меня, что это лучший подарок.

Положи их на столик рядом с кроватью.

Когда ты проснешься утром,

они уже войдут дверью сна

в твое сознание. Куда ты ни пойдешь,

они пойдут с тобой, и

каждый раз ты будешь удивляться,

улыбнешься полноте, к которой

тебе нечего прибавить, и пустоте,

заполнить которую в твоих силах.

В этом стихотворении отражен двойственный ритм души — переплетение пустоты и изобилия. Небытие всегда соседствует с возможностью. Оно освобождает место для нового, удивительного, нежданного. Когда вы чувствуете, что в вашу жизнь вкрадываются небытие и пустота, не отчаивайтесь. Это зов вашей души, стремящейся пробудить в вас новые возможности. А еще это признак того, что ваша душа стремится преобразить небытие вашей смерти в полноту вечной жизни, над которой смерть не властна.

Смерть — не конец, а перерождение. Наше присутствие на земле мимолетно. Та полоса света, что мы называем жизнью, зажата между тьмой двух неизвестностей. Наши истоки уходят во тьму неведомого. Мы появляемся из неизвестности, и в этот момент зажигается свет, который мы называем жизнью. Потом мы вновь возвращаемся в неизвестность. Писатель Сэмюэл Беккет много размышлял о загадке смерти. Его коротенькая пьеса «Дыхание» длится всего несколько минут. Сначала слышен крик новорожденного, затем дыхание, а потом — последний вздох. Эта пьеса — сжатое изложение человеческой жизни. Все произведения Беккета, особенно «В ожидании Годо», посвящены смерти. Существование смерти делает время крайне относительным. Мы здесь всего лишь придумываем игры, чтобы провести время.

ОЖИДАНИЕ И ОТСУТСТВИЕ

Один мой друг рассказал мне историю про своего соседа. Детей из местной школы повезли в город смотреть спектакль «В ожидании Годо». Этот человек поехал на том же автобусе. Он рассчитывал встретить в городе кого-нибудь из своих собутыльников. Вместе со школьниками он доехал до театра и сразу же обошел два или три паба, где думал найти своих приятелей, но их там не оказалось. Денег у него не было, и пришлось ему волей-неволей тоже смотреть «В ожидании Годо». Позже он поделился с моим другом: «В жизни не видел такой странной пьесы; такое ощущение, что актер, который должен был играть главную роль, не явился, и всем остальным пришлось весь вечер сочинять на ходу».

По-моему, это очень точное описание пьесы «В ожидании Годо». Думаю, оно пришлось бы по вкусу и самому Сэмюэлу Беккету. В определенном смысле мы постоянно ждем какого-то важного момента встречи или единения, который постоянно от нас ускользает. Нас преследует острое ощущение отсутствия. В нашей жизни чего-то недостает. Мы всё время ждем, что какой-то конкретный человек, предмет или дело исправят ситуацию. Мы отчаянно пытаемся заполнить эту пустоту, но если бы мы прислушались к своей душе, то поняли бы, что заполнить ее невозможно.

Смерть — глубокая рана для всего мироздания и для каждой отдельной человеческой жизни. Однако, как ни парадоксально, эта рана может стать ступенью к новой духовной высоте. Размышления о смерти помогут вам в корне изменить привычные, застывшие представления. Вы уже не будете воспринимать только внешнюю, материальную сторону жизни, но обнаружите сокровища, скрытые в ее глубине. У по-настоящему духовных людей развивается ощущение глубины собственной незримой природы. Ваша незримая природа заключает в себе драгоценности, против которых время бессильно. Они всецело принадлежат вам. Вам не надо цепляться за них, пытаться их заслужить или защищать их. Эти драгоценности — ваши, их у вас никто не отнимет.

РОЖДЕНИЕ КАК СМЕРТЬ

Представьте себе, что вы могли бы поговорить с ребенком в материнской утробе и объяснить ему, что он составляет со своей матерью одно целое. Что пуповина, скрепляющая такую целостность, дает ему жизнь. И потом вы сказали бы ребенку, что скоро этому придет конец. Через очень узкий проход его скоро вытолкнут из утробы в открытое, освещенное холодным светом пространство. Пуповину, которой он привязан к материнской утробе, перережут, и отныне он будет сам по себе. Если бы ребенок мог ответить вам, он испугался бы, что умрет. Для младенца в утробе родиться — всё равно что умереть. Причина наших затруднений в столь серьезных вопросах заключается в том, что мы способны лишь к одностороннему взгляду. Смерть мы тоже видим только с одной стороны. Она постигла многих, но никто из них не вернулся и не рассказал нам, что с ним произошло. Мертвые уходят и не возвращаются. Поэтому мы не можем увидеть второй половины цикла, отправной точкой которого является смерть. Австрийский философ Витгенштейн очень точно сказал: «Смерть не событие жизни»65. Она не может быть событием жизни, потому что она пресекает жизнь, из которой мы черпаем весь свой опыт.

Мне нравится думать, что смерть — это перерождение. Душа освобождается и переходит в новый мир, где нет ни разлуки, ни скорби, ни слез. Одна моя знакомая потеряла сына, которому было двадцать шесть лет. Я был на похоронах. Другие ее дети тоже были здесь и видели, как гроб опускают в могилу. Раздались душераздирающие рыдания братьев и сестер. Мать обняла их и сказала: «Na bigí ag caoineadh, níl tada dhó thios ansin amháin an clúdach a bhí air», — то есть: «Не плачьте, потому что его нет там, там только та оболочка, которую он носил при жизни». Это прекрасная мысль: тело — лишь оболочка, а душа после смерти освобождается для вечности.

СМЕРТЬ ПРЕОДОЛЕВАЕТ РАЗДЕЛЕННОСТЬ

В Коннемаре кладбища расположены вблизи океана, где много песка. Чтобы открыть могилу, почву на поверхности подкапывают с трех сторон. Ее осторожно поднимают — так, чтобы она не рассыпалась. Затем гроб опускают в могилу. Потом читают молитвы, благословляют могилу и засыпают ее землей. Наконец ее аккуратно закрывают вынутым слоем земли, который должен точно вписаться в образовавшееся отверстие. Один мой друг называет этот процесс «кесаревым сечением наоборот». Земля, оставаясь нетронутой, словно бы принимает обратно в свое лоно того, кто некогда принял телесный образ, чтобы жить на ее поверхности, в разлуке с ней. Теперь он возвращается домой, снова полностью погружаясь в землю.

Быть здесь, ходить по земле, обладать телом, носить в себе целый мир и осязать окружающий мир кончиками пальцев — странно, необыкновенно. Это огромный дар, и поразительно, что люди умудряются забыть, какое чудо — оказаться здесь. «Быть здесь значит так много», — сказал Рильке66. Диву даешься, как наше общество делает нас настолько глухими и слепыми, что мы совершенно не замечаем необыкновенного чуда собственной жизни. Мы здесь. Нам дарована безграничная, опасная свобода. Однако у нашего бытия в мире есть и трагичная сторона — наша разделенность. Живя в теле, мы отделены от всех предметов и других людей. Часто, когда мы пытаемся молиться, любить, творить, мы на самом деле хотим преодолеть эту разделенность и перекинуть во внешний мир мост, по которому другие смогут прийти к нам, а мы — к ним. Смерть избавляет от этой физической разделенности. Душа из своего единственного местопребывания в конкретном теле улетает на волю. Она вливается в свободный и не знающий границ мир духовного единства.

РАЗЛИЧАЮТСЯ ЛИ ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ В ВЕЧНОСТИ?

Пространство и время — базовые категории человеческого самосознания и восприятия. Никакие объекты мы не воспринимаем вне данных категорий. Категория пространства предполагает, что мы всегда находимся в состоянии разделенности. Я здесь. Ты там. Даже самый близкий человек, тот, кого вы любите, — это другой, обособленный от вас мир. Вот в чем горечь любви. Люди сближаются настолько, что хотят слиться в единое целое, но их пространственная разделенность не дает им преодолеть расстояние между ними. В пространстве мы всегда разделены. Другая категория нашего мышления и восприятия — время. Время тоже постоянно разделяет нас. Время в основном линейно, бессвязно, фрагментарно. Все дни вашего прошлого исчезли — растворились без следа. Ваше будущее еще не настало. Всё, чем вы располагаете, — узкая ступенька настоящего момента.

Покидая тело, душа сбрасывает с себя бремя пространства и времени — они больше не властны над ней. Душа свободна — разделенность и расстояния уже не могут ей помешать. Мертвые — наши ближайшие соседи, они окружают нас всюду. Однажды Мейстера Экхарта спросили, куда отправляется душа человека, когда он умирает. Он ответил — никуда. Куда еще может отправиться душа? Где еще может быть вечный мир? Ему негде быть, кроме как здесь. Мы ошибочно поместили вечность в какое-то иное пространство. Мы выпроводили ее в какую-то далекую галактику. Однако вечность не место, а, скорее, другая форма бытия. Душа человека никуда не отправляется, потому что ей некуда больше отправляться. Поэтому мертвые здесь, с нами, в том же пространстве, что и мы. Единственная разница между нами и мертвыми в том, что они теперь незримы. Мы не в силах увидеть их обычным зрением. Но мы можем ощутить присутствие любимых умерших. Наша душа способна его уловить. Мы чувствуем, что они близко.

Отец рассказывал мне об одном соседе, который был очень дружен с местным священником. В Ирландии верят, что друиды и священники наделены особой силой. Но этот человек часто совершал вместе со своим другом продолжительные прогулки. Как-то он спросил священника: где сейчас умершие? Священник попросил не задавать ему таких вопросов. Но тот настаивал, и в конце концов священник ответил: я тебе покажу, только обещай, что никому не скажешь. Как вы понимаете, тот человек не сдержал обещания. Священник поднял правую руку, человек выглянул из-под его правой руки и повсюду увидел души умерших — их было не меньше, чем капель росы на траве. Часто мы чувствуем себя одинокими и покинутыми потому, что у нас плохо развито духовное воображение. Мы забываем, что пустого пространства не существует. Пространство всегда заполнено — и прежде всего теми, кто принял теперь вечный, незримый облик.

Умершие по-другому ощущают и время. Здесь мы в плену у линейного времени. Мы забыли прошлое — оно для нас потеряно. Мы не знаем будущего. Мертвые должны воспринимать время совсем иначе, ведь они вошли в круг вечности. Ранее мы говорили о пейзаже и о том, что ирландский пейзаж не любит прямых линий, равно как и о том, что кельтам не по душе были прямые — они предпочитали круг. Круг соединяет начало и конец, и они образуют прибежище, которое дает вечность и которое мы видим в единстве года и земли. Мне кажется, в вечном мире время должно превратиться в круг вечности. Может быть, когда человек переходит в иной мир, он может оглянуться на то, что мы зовем прошлым. Не исключено, что ему открывается и будущее. Мертвые видят настоящее во всей его полноте. Вот почему наши умершие друзья, вероятно, теперь знают нас намного лучше, чем при жизни. Они знают о нас всё, даже то, что их может огорчать. Но поскольку они теперь преобразились, то относятся к нам с пониманием и сочувствием, соразмерными тому, что им довелось о нас узнать.

МЕРТВЫЕ БЛАГОСЛОВЛЯЮТ НАС

Я верю, что наши умершие друзья заботятся о нас и оберегают. Нередко бывает, что на нас вот-вот должна огромным камнем обрушиться беда, но умершие друзья удерживают ее, пока мы не пройдем мимо. Одним из удивительных изменений, которые должны произойти в следующие сто лет в процессе эволюции человека и в человеческом сознании, могли бы стать совершенно новые отношения с незримым, вечным миром. Возможно, мы начнем творчески общаться с нашими друзьями в незримом мире. Не надо горевать о мертвых. Почему мы горюем о них? Они теперь там, где нет ни скорби, ни тьмы, ни одиночества, ни разлук, ни боли. Они дома. Они с Богом, который и послал их в мир. Они вернулись к своему подлинному «я» в великом круге Бога. Бог — самый большой круг, объемлющий в своем единстве всю вселенную, зримое и незримое, временное и вечное.

В Ирландии бытуют чудесные повествования о людях, которые, умирая, встречали всех своих старых друзей. Об этом прекрасно написал Мартин О’Кайнь в своем романе «Грязь кладбищенская»67. В нем рассказывается о жизни на кладбище и обо всем, что происходит между погребенными там людьми. В вечности все едины. В духовном мире нет расстояний. Вечность не делится на вчера, сегодня и завтра. В вечности есть только сейчас, для нее любое время — настоящее. Думаю, это и есть вечная жизнь: жизнь, где всё, к чему мы стремимся, — доброта, единение, красота, истина, любовь, — уже не где-то далеко, а здесь, с нами. У Р. С. Томаса есть удивительное стихотворение о вечности. Он намеренно минималистично по форме, но это очень сильный текст:

Думаю, что, быть может,

я буду немного увереннее,

что я немного ближе.

Вот и всё. Вечность —

в понимании, что

немного — более чем достаточно.

Халиль Джебран пишет, что дружба с тем, кого кельты называли anam ċara, побеждает даже смерть: «Вы родились вместе и вместе пребудете вечно. Вы будете вместе, когда белые крылья смерти развеют ваши дни. Вы будете вместе даже в безмолвной памяти Божией»68.

Я хотел бы закончить эту главу прекрасным стихотворением-молитвой, написанным в XIII веке в Персии:

Иногда не ложись спать до рассвета, как порой луна

в ожидании солнца.

Будь как полное ведро, из глубины темного колодца

поднятое к свету.

Отчего-то расправляются наши крылья, уходят скука

и боль.

Кто-то наполняет стоящую перед нами чашу, и на языке

остается лишь святость.

БЛАГОСЛОВЕНИЕ СМЕРТИ

Молюсь, чтобы на тебя снизошли спокойствие

и уверенность в отношении своей смерти.

Пусть твоя душа знает, что бояться нечего.

Когда придет твое время, путь тебе будут даны нужные тебе

благословение и поддержка.

Пусть тебя радушно примут в доме, куда ты отправишься.

Ты уходишь не куда-то далеко. Ты возвращаешься в дом,

которого никогда не покидал.

Да будет тебе даровано сознание, что времени мало и жизнь

надо прожить во всей ее полноте.

Пусть в твоей жизни будут сострадание, творчество и умение

преображать всё дурное в себе и вокруг себя.

Пусть твоя смерть наступит после долгой жизни.

Желаю тебе уйти в мире и радости, в окружении тех, кто тебя

по-настоящему любит.

Пусть тебя поддержат в этот момент, а ты сам будешь

уверен в радушном приеме.

Пусть твоя душа улыбнется в объятиях твоего

anam ċara.

РЕКОМЕНДОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

Августин Аврелий. Исповедь.

Адорно, Теодор. Minima moralia.

Аристотель. Никомахова этика.

Аристотель. О душе.

Башляр, Гастон. Поэтика пространства.

Бергер, Джон. Искусство видеть.

Бодрийяр, Жан. Фатальные стратегии.

Кардиналь, Мари. Слова, которые исцеляют.

Левинас, Эммануэль. Тотальность и Бесконечное.

Мерло-Понти, Морис. Феноменология восприятия.

Плотин. Эннеады.

Похищение Быка из Куальнге.

Ранер, Карл. Основание веры. Введение в христианское богословие.

Bradley, Ian. The Celtic Way.

Carmichael, Alexander. Carmina Gadelica.

Curtis P. J. Notes from the Heart: A Celebration of Traditional Irish Music.

Dillard, Annie. The Writing Life.

Kennelly, Brendan (ed.). The Penguin Book of Irish Verse.

Levertov, Denise. The Poet in the World.

Low, Mary. Celtic Chistianity and Nature.

Matthews, Caitlín. Celtic Blessings.

Moriarty, John. Dreamtime.

Murdoch, Iris. Metaphysics as a Guide to Morals.

Murphy, Gerard. Early Irish Lyrics.

Murray P. (ed.). The Deer’s Cry: A Treasury of Irish Religious Verse.

O h-Ogain, Daithi. Myth, Legend and Romance: An Encyclopedia of the Irish Folk Tradition.

O’Céirín, Kit and Cyril. Women of Ireland.

O’Donoghue, John. Person als Vermittlung: Die Dialektik von Individualität und Allgemeinheit in Hegels Phänomenologie des Geistes. Eine philosophisch-Theologische Interpretation.

ODonoghue, Noel Dermot. The Mountain behind the Mountain: Aspects of the Celtic Tradition.

Sells, Michael A. Mystical Languages of Unsaying.

Sheldrake, Rupert. The Rebirth of Nature.

Smith, Cyprian. The Way of Paradox: Spiritual Life as Taught by Meister Eckhart.

Steiner, George. Real Presences.

Waddel, Helen. The Desert Fathers.

Whyte, David. The Heart Aroused.

О КНИГЕ

Джон О’Донохью (1.01.1956-4.01.2008) — ирландский поэт, писатель, доктор философии, священник. Родился в Коннемаре, штат Гэлуэй (Ирландия), и прожил там почти всю жизнь. Его первая книга, Anam Ċara (1997), написанная по-ирландски, стала международным бестселлером. Впоследствии Джон О’Донохью прославился как лектор — популяризатор кельтской духовности в Европе и Америке.

В 2000 году он покинул приход, стал участвовать в экологическом движении и исследовать творческий процесс. Среди его книг поэтические сборники, эссе, философские трактаты; некоторые из них вышли уже после его смерти: Eternal Echoes (1998); Divine Beauty: The Invisible Embrace (2003); Four elements (2010).

 

…Услышать язык души, по которому скучает современность среди переполняющих ее чужих, заимствованных и пустых слов. В языке души молчания больше, чем прямого выражения. И еще: это стремительный язык (душа стремительна); словесные выражения и даже мысли не успевают за ним. Ускользающая сущность истины — скорее ритм и созвучие, и уж никак не ряд однозначных дефиниций. «Духовная жизнь — это жизнь, пронизанная ритмом». Услышав ритм собственной жизни, совпав с ним, человек чувствует себя дома и на свободе.

ОЛЬГА СЕДАКОВА

ПРИМЕЧАНИЯ

Джон О’Донохью

Anam Ċara

Кельтская мудрость

Издатель Ирина Седакова

Перевод на русский язык Татьяна Пирусская

Выпускающий редактор Ирина Юрьева

Литературный редактор Игорь Булатовский

Корректор Наталья Стахеева

Компьютерная верстка Светлана Опарина

Художник Илья Фаминцын

 

 

КАК КУПИТЬ НАШИ КНИГИ:

• В интернет-магазине издательства: www.olbuss.ru
• Сделать заказ по телефону +7(495)917-85-66
• Заказать по электронной почте sales@olbuss.com

Покупайте книги нашего издательства в магазинах
вашего города и крупных интернет-магазинах

МЫ В СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЯХ:

     

Издательство «Олимп-Бизнес»

121170, Москва, Кутузовский проезд, 16

Тел.: +7(495) 917-85-66

info@olbuss.com

Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)

16+

Anam Ċara
О. Седакова. Наука просторной жизни
Благословение
Благодарности
Предисловие
ГЛАВА 1. ТАЙНА ДРУЖБЫ
ЩЕДРОСТЬ СВЕТА
КЕЛЬТСКИЙ КРУГ ЕДИНЕНИЯ
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СЕРДЦЕ НИКОГДА НЕ МОЖЕТ РОДИТЬСЯ ВПОЛНЕ
ДУШЕ ОТ ПРИРОДЫ СВОЙСТВЕННО ЛЮБИТЬ
UMBRA NIHILI
ANAM ĊARA
СОКРОВЕННАЯ БЛИЗОСТЬ
ТАЙНА СБЛИЖЕНИЯ
ДИАРМАЙД И ГРАЙНЕ
ЛЮБОВЬ КАК УЗНАВАНИЕ
КРУГ ОБЩНОСТИ
«КАЛЬЯНА МИТРА»
ДУША КАК ОТГОЛОСОК БОЖЕСТВЕННОГО
НЕИССЯКАЕМЫЙ ИСТОЧНИК ЛЮБВИ ВНУТРИ ВАС
ПРЕОБРАЖЕНИЕ ЧУВСТВ
ДАРЫ И РАНЫ
В ЦАРСТВЕ ЛЮБВИ НЕТ СОПЕРНИЧЕСТВА
ГЛАВА 2. ДВИЖЕНИЕ К ОДУХОТВОРЕННОСТИ ЧУВСТВ
ЛИЦО — ИКОНАТВОРЕНИЯ
СВЯТОСТЬ ВЗГЛЯДА
БЕСКОНЕЧНОСТЬ ВНУТРИ НАС
ЛИЦО КАК ОТРАЖЕНИЕ ЧИСТОТЫ
ТЕЛО — АНГЕЛ ДУШИ
ТЕЛО КАК ЗЕРКАЛО ДУШИ
ДЛЯ КЕЛЬТОВ ЗРИМОЕ И НЕЗРИМОЕ БЫЛИ ЕДИНЫ
ДЕТИ ЛИРА
ДУХОВНОСТЬ ПРЕОБРАЖЕНИЯ
ЧУВСТВА — ПОРОГ ДУШИ
ГЛАЗ ПОДОБЕН РАССВЕТУ
СПОСОБЫ ВИДЕНИЯ
ВКУС И РЕЧЬ
ОБОНЯНИЕ И ДЫХАНИЕ
ПОДЛИННОЕ СЛУШАНИЕ — ЭТО БЛАГОГОВЕНИЕ
ЯЗЫК ПРИКОСНОВЕНИЙ
ЧУВСТВЕННОЕ ВОСПРИЯТИЕ КЕЛЬТОВ
ГЛАВА 3. СВЕТ УЕДИНЕНИЯ
ТАИНСТВЕННЫЙ МИР ДУШИ
ОПАСНОСТЬ НЕОНОВЫХ ПРОЖЕКТОРОВ
РОЖДЕНИЕ — ЭТО ИЗБРАННОСТЬ
КЕЛЬТЫ И ЭХО ПОДЗЕМНОГО МИРА
ПРЕОБРАЗИТЬ СЕБЯ — ОСВОБОДИТЬ ДУШУ
У ДУХОВНОГО РАЗВИТИЯ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПЛАНА
ТЕЛО — НАШ ЕДИНСТВЕННЫЙ ДОМ
ТЕЛО — ЧАСТЬ ДУШИ
БЫТЬ СОБОЙ — ЗНАЧИТ БЫТЬ СВЯТЫМ
ТАНЦУЮЩЕЕ СОЗНАНИЕ
КРАСОТА ЛЮБИТ ЗАБЫТЫЕ МЕСТА
МЫСЛИ — НАШИ ВНУТРЕННИЕ ЧУВСТВА
АСКЕТИЧЕСКОЕ УЕДИНЕНИЕ
ТИШИНА СОЗВУЧНА БОЖЕСТВЕННОМУ
МНОЖЕСТВЕННОСТЬ ДУШИ
ЦЕННОСТЬ ПРОТИВОРЕЧИЙ
ДУША ВЛЮБЛЕНА В ЕДИНСТВО
ПУТЬ К ДУХОВНОСТИ НЕВМЕШАТЕЛЬСТВА
НЕПРОЖИТАЯ ЖИЗНЬ — ОДИН ИЗ ВЕЛИЧАЙШИХ ГРЕХОВ
ГЛАВА 4. ТРУД КАК ПОЭТИКА РОСТА
ГЛАЗ РАДУЕТСЯ ДВИЖЕНИЮ
РАСТИ — ЗНАЧИТ МЕНЯТЬСЯ
БЛАГОГОВЕНИЕ КЕЛЬТОВ ПЕРЕД НОВЫМ ДНЕМ
ДУША СТРЕМИТСЯ ВЫРАЗИТЬ СЕБЯ
МИР СУЕВЕРИЙ
ПРИСУТСТВИЕ КАК МАТЕРИЯ ДУШИ
СЛАБОСТЬ И ВЛАСТЬ
ЛОВУШКА ОБМАНЧИВОГО ЕДИНЕНИЯ
РАБОТА И ВООБРАЖЕНИЕ
ЕСТЕСТВЕННОСТЬ И ПРЕГРАДЫ
ПРИВЕРЖЕННОСТЬ РОЛИ УБИВАЕТ
СИЗИФ
ЛОСОСЬ МУДРОСТИ
ЛОЖНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ЛИШАЮТ СПОСОБНОСТИ К ДЕЙСТВИЮ
КОРОЛЬ И ДАР НИЩЕГО
РАБОТА С ДУШОЙ РОЖДАЕТ КРАСОТУ
ГЛАВА 5. СТАРЕНИЕ: ПРЕКРАСНЫЙ УРОЖАЙ ДУШИ
ВРЕМЯ КАК КРУГ
СМЕНА ВРЕМЕН ГОДА В СЕРДЦЕ
ОСЕНЬ И СБОР УРОЖАЯ ДУШИ
БЫСТРОТЕЧНОСТЬ ВРЕМЕНИ ДЕЛАЕТ ВЕСЬ НАШ ОПЫТ ПРИЗРАЧНЫМ
ПАМЯТЬ — ТАЙНОЕ ХРАНИЛИЩЕ УШЕДШИХ ДНЕЙ
ТИР-НА-НОГ — СТРАНА МОЛОДОСТИ
ИЗМЕРЕНИЕ ВЕЧНОСТИ
ДУША КАК СВЯТИЛИЩЕ ПАМЯТИ
СОЧУВСТВИЕ К СЕБЕ И УМЕНИЕ СОБИРАТЬ ВНУТРЕННИЙ УРОЖАЙ
ХРАНИТЬ НЕЧТО ПРЕКРАСНОЕ В СЕРДЦЕ
СИЯЮЩЕЕ ПОЛЕ
ГОРЯЧЕЕ СЕРДЦЕ НЕ СТАРЕЕТ
ОГОНЬ СТРЕМЛЕНИЯ
СТАРЕНИЕ: НОВЫЙ ЗОВ УЕДИНЕНИЯ
ОДИНОЧЕСТВО: КЛЮЧ К МУЖЕСТВУ
МУДРОСТЬ КАК ОПОРА И БЛАГОДАТЬ
СТАРОСТЬ И СОКРОВИЩА СУМЕРЕК
СТАРОСТЬ И СВОБОДА
ГЛАВА 6. СМЕРТЬ: ГОРИЗОНТ В ГЛУБИНЕ КОЛОДЦА
НЕВЕДОМЫЙ СПУТНИК
ОБЛИЧИЯ СМЕРТИ В ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ
СМЕРТЬ КАК ИСТОЧНИК СТРАХА
СМЕРТЬ В КЕЛЬТСКОЙ ТРАДИЦИИ
КОГДА ПРИХОДИТ СМЕРТЬ…
CAOINEADH: ИРЛАНДСКАЯ ТРАДИЦИЯ ПЛАЧА
ДУША, ЦЕЛУЮЩАЯ ТЕЛО
БАНШИ
ПРЕКРАСНАЯ СМЕРТЬ
МЕРТВЫЕ — НАШИ БЛИЗКИЕ СОСЕДИ
ЭГО И ДУША
СМЕРТЬ КАК ЗОВ СВОБОДЫ
НЕБЫТИЕ: ЛИК СМЕРТИ
ОЖИДАНИЕ И ОТСУТСТВИЕ
РОЖДЕНИЕ КАК СМЕРТЬ
СМЕРТЬ ПРЕОДОЛЕВАЕТ РАЗДЕЛЕННОСТЬ
РАЗЛИЧАЮТСЯ ЛИ ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ В ВЕЧНОСТИ?
МЕРТВЫЕ БЛАГОСЛОВЛЯЮТ НАС
Рекомендованная литература