История Легенды [Михаил Француз] (fb2) читать онлайн

Михаил Француз История Легенды

Глава 1

Меня зовут Миша. Точнее, Михаил Логин. Если ещё точнее, то Логин Михаил Сергеевич, одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года рождения, судимостей не имел, характеристики с мест учёбы, службы, работы положительные, в порочащих связях не замечен. Хотя и были эти связи! Были! Но не замечен. Стало быть аккуратен.

Но что-то я отвлёкся. Вообще-то, из меня плохой писатель. У меня может частенько прорываться казённый слог. Если говорить честно, то мне привычнее описывать положение трупа, чем жизнь человека. Привычнее и как-то гораздо проще. По положению трупа можно многое сказать о человеке, каким тот был при жизни. О человеке, оставившем в таком положении (положении трупа) другого человека. О каждом трупе можно написать целую библиотеку.

Ну вот, опять я отвлёкся. И некому напомнить об этом. Какая досада. Но переписывать не буду!!! Пусть так и остаётся. Как-то живее от этого текст становится. По крайней мере, мне кажется именно так. Я опять отвлекаюсь, да? Ну так я же честно предупредил, что не писатель. Мне просто скучно. Вот я и взялся описывать времена, ушедшие очень и очень давно. Настолько давно, что если бы не абсолютная память, то и не вспомнил бы из них ничего толком.

Итак, начнем с начала: меня зовут Миша. Точнее Михаил Логин. Ещё точнее — Логин Михаил Сергеевич. Родился я в одном из провинциальных городов тогда ещё Советского Союза. Точнее, Союза Советских Социалистических Республик. Представьте, что была когда-то и такая страна! И, между прочим — страна сильная.

Но в том-то и дело, что только была. Развалился Союз. Причин на то было много и все они очень простые. Но я почему-то эти простые, как нас всё время учили, причины так и не понял. Остановимся на том, что Советский Союз развалился. И появилась Российская Федерация. Мне повезло — я успел пожить в этой загадочной стране, пусть и не долго. Но суть не в этом. И я, кажется, снова отвлёкся.

Хочется пошутить и назвать себя плохим, но опасно это — слово, как изреченное, так и написанное имеет силу. А я стараюсь придерживаться Светлого Пути. Или Пути Света… по крайней мере стараюсь. Хотя меня очень часто и очень многие, очень настойчиво пытались спихнуть на Тёмную Сторону. Даже на Серую пару сотен раз пытались спихнуть. Хотя я так и не понял, в чём же она состоит, эта загадочная Серая Сторона? С Тёмной всё понятно — отдавайся своим животным страстям со всей своей человеческой страстностью и получай кайф от саморазрушения. Со Светлой тоже понятно, хотя и не так просто, как с Тёмной — твори, люби, стремись стать лучше, чище… А вот что значит быть Серым? Насколько мне подсказывает мой опыт — нет статичного, равновесного положения. Либо ты идёшь вверх, либо катишься вниз. А медленно или быстро… Наверное, в этом и есть разница между Серой и Чёрной стороной?

И опять я отвлёкся.

Своё детство описывать не буду. Просто не хочу.

Начнём с того, что мне приснился сон. Несмотря на абсолютную память его я помню плохо.

С чего он начался — не помню. О чём он был — тоже. Только отдельные сцены.

Вот я иду по каким-то коридорам. Освещение плохое, но оно есть. Ничего, кроме того, что я по этим коридорам иду — не помню. Вот я у каких-то агрегатов. Кажется, там было электричество. Напряжение очень высокое. Есть ещё табличка вирусной опасности. Или это знак «токсично»? В общем, в меня стреляют. Три пули в живот. В левую его сторону. Это помню отчётливо. Потом ничего не помню.

Вот я иду в окровавленной рубашке по ночному городу. И очень боюсь, как бы меня никто не заметил. Не потащил в милицию. Не начал писать протоколы. Не позвонил родителям.

Вот я добрался до набережной. Сбросил рубашку. Смыл с кожи все следы крови. Рубашку бросил в воду и она, кажется, утонула. Или уплыла.

Вот я снова крадусь по городу… Голому по пояс парню не так страшно летом возвращаться домой ночью, как окровавленному.

Проснулся я, естественно, в своей собственной постели. Естественно, в животе никаких пуль не было. И ничего не болело.

Сейчас я поставлю три звёздочки. Это будет значить, что мне по этому поводу нечего добавить. Или мне просто не интересно писать дальше об этом.

* * *

Вопрос: «Как часто среднестатистический человек получает сколько-то заметные травмы?». Ну или хотя бы до крови царапается. Я смотрел много фильмов. И много фильмов про людей со сверхспособностями. И во всех фильмах, где герой способности приобретал не от рождения, а в результате какого бы то ни было случая (счастливого или несчастного), он узнаёт об этом буквально на следующий день.

Со мной было не так. Я не ввязывался в драки. Не резался стеклом. Тем более не попадал под машину. А нож для меня вообще продолжение руки, как им можно порезаться?

Вообще, тот раз, когда я проколол палец железной стружкой (резал ножницами по металлу оцинковку), иначе как случайностью и не назовёшь.

Оказалось, что сверхспособности у меня есть.

Ну и что дальше? Да ни чего особенного.

Итак, я проколол палец острым металлическим заусенцем от оцинковки. Выдернул заусенец и прямо у меня на глазах ранка заросла. Так быстро, что я даже и не успел её заметить. Только каплю крови на абсолютно здоровой коже.

Я уже писал, что смотрел много разных фильмов. И всегда удивлялся, как ГГ (главные герои) режут самих себя всякими острыми предметами. Да ещё и с каменным лицом. Я вот так не смог. Нож просто отказывался меня резать и всё тут. А вот ударить со всей дури кулаком по кирпичной стене — это да, это я смог. Больно было — ужас. Кожи на костяшках как и не бывало. Кирпич в крови.

И вновь ранка закрылась, не успел я и кровь с неё стереть. Тут уж я вошёл в кураж. Ударил ещё сильнее, так, словно хотел сломать себе руку. Не тут-то было! Кожа лопнула и было адски больно, но крошиться начали не кости, а кирпич. Будто я не рукой по нему стукнул, а молотком. Ну и кулак, опять же, зажил мгновенно…

В общем регенерация. Почти мгновенная. Неразрушимые кости (совершенно неразрушимые, но не металлические, как это так — Ангел его знает). Про кости я узнал много позднее. А тогда…

Тогда мне было восемнадцать лет. Я только-только поступил в институт. И тут такая неожиданность. Точнее приятная мелочь.

Повторюсь. Я смотрел много разных фильмов. Про Бэтмена, Супермена, Спайдермена, разнообразных Людей-Х и Героев. По стандартному сюжету я должен был тут же броситься на борьбу с бандитами, всяческими монстрами и вообще мировой несправедливостью! Не угадали ниразу! Я только что в институт поступил — мне учиться надо!

Способности свои я тоже не забывал. Ещё до этого открытия, я на протяжении нескольких лет ходил в спортивную секцию. Кажется Айкидо. Способности помогли победить страх перед травмами. Стать мягче. Сосредоточиться на понимании сути. Но Айкидо — это такая интересная система, что будь я хоть трижды «сверх»… А быстрее, чем растёт сознание, мастерство не вырастет.

Да ещё и учёба. Не хочется признаваться, но с учёбой у меня не ладилось. Мало того, что отнимает кучу времени (читать — всё время), так ещё и с тройки на двойку перебиваюсь. Неприятно, а куда денешься? Это теперь у меня память идеальная и обучаемость за гранью фантастики. Тогда этого еще не было.

И в таком темпе прошёл весь первый курс. Со стипендии я слетел ещё после первого семестра. Но второй закончил без особых проблем (тройки были теперь не проблемой, а удовлетворительным результатом усилий).

Весенний семестр — это что-то. Что-то непонятное ни студентам, ни преподавателям. На улице стоит великолепная весенняя погодка. В крови бродит полчище гормонов. Девчонки и мальчишки начинают поглядывать друг на друга весьма заинтересованно… И в это самое время приходится сидеть на скучных лекциях, которые не нужны ни студентам, ни преподавателям. На экзаменах, мучительных для обеих сторон. Ведь преподаватели — тоже люди! И им тоже весной хочется погулять, а приходится сидеть и слушать вымученные ответы студентов. Кто-то, конечно, находит в этом своё особое извращённое удовольствие. Но такие люди — редкость.

Я уже ругал Голливуд? Да? А толку?

Наконец, после всех мучений, экзамены позади. И я, как пока ещё добросовестный студент, нагрузившись, что твой тяжеловоз, ни разу за учебный год не открытыми учебниками, топаю в библиотеку.

Студенческая библиотека. О, этому заведению можно посвятить целые тома, и всё равно останется недосказанность. Так что, оставлю недосказанность уже сейчас. Вообще, очень хочется поставить три звёздочки, но пока не стоит.

Народу в этом храме вселенской пыли и жёлтой бумаги, на удивление было мало. Наверное, добросовестных студентов не слишком много даже среди первогодок. Так, что книжки я сдал быстро и уже собирался в обратный путь, когда внимание моё привлекла девушка.

А что тут странного? Было бы гораздо необычнее, если бы меня привлёк парень.

Так вот, девушка… Где-то я её уже видел. Что совершенно не удивительно ведь институт, хоть и большой, но не огромный, хотя бы раз, хотя бы издали но практически все студенты друг друга встречали или видели издали.

Заглядевшись на неё, я сделал маленький выбор. Все мы его постоянно делаем. Когда решаем, слева обойти лужу или справа, парадным входом пройти или запасным, идти ли домой сразу и коротким путём, или зайти сперва в магазин… Да мало ли бывает ситуаций?

Вот и я сделал такой маленький выбор. Вместо того, чтобы сразу топать домой, потопал чуть более длинной дорогой, решив продлить удовольствие от созерцания очаровательной девичьей спины… ну и того что ниже. Крюк не большой. Как я тогда думал.

Девушка повернула за угол коридора, скрывшись из поля моего зрения. Я дошел до угла и тоже повернул. И вышел в совершенно незнакомый лес. В котором, посреди полянки, стояла та самая девушка. И на её симпатичном лице было нарисовано выражение, зеркально повторяющее моё: прогрессирующее недоумение.

Я огляделся: лес, лес, лес, девчонка, лес, лес, сарай. Собственно — всё! Сарайчик такой, старенький покосившийся. Собственно из него мы и вышли.

— Это ты пошутил так, да? — с наездом в голосе спросила она меня.

— Конечно пошутил! Видишь — ухохатываюсь! — ответил я на автомате, поскольку в этот момент разборки и словесные дуэли меня мало волновали. Я осматривал этот самый сарай.

Совершенно пустой внутри. Если не считать листвы и нескольких сорняков пробившихся через земляной пол. Дверной проём один. Маленькое слуховое окошко. Надёжные бревенчатые стены. Серая от старости деревянная крыша.

Вот собственно и всё.

Я вышел из него и уселся на кусок бревна, удобно приваленный к стене, рядом со входом. А если учесть, что это ещё и солнечная сторона оказалась — вообще красота. В голове крутилась только одна фраза: «…ный Голливуд!..ое фентази!..ые Правила жанра!». Произносить её вслух не хотелось. Хотелось грязно ругаться. Но я не умею. Ни грязно, ни красиво. А тупо и банально — не интересно.

У девушки тем временем, должна была начаться паника. Но моё чересчур спокойное поведение сбивало её с толку.

— И как назад? — спросила она, нависнув над сидящим мной. Как будто я знаю? Знал бы, уже дома был.

— Никак, — веско и спокойно припечатал я.

Честно, я так удивился пощёчине, что, чуть было, не врезал в ответ. Остановило меня только то, что я вообще не бью женщин. Не могу себе этого позволить. Или скорее не могу себя заставить.

Я так и сидел, вытаращив на неё глаза и приподняв отведённый для удара кулак. Потом немного подумал и кулак опустил.

— Полегчало? — спросил я. Не смотря ни на что, мне было приятно просто на неё смотреть. Ведь, я же, в конце концов, просто мужчина. Хотя, тогда был скорее пацан. «Вьюношь», как иногда называл меня дед. А она красивая девушка. К тому же весна.

— Немного, — честно ответила она.

— Тогда стукни ещё раз. Совсем пройдёт, — я вообще-то пошутил. А она всерьёз, снова меня ударила. Да ещё не просто ладонью, а кулаком. И видимо со всей силы. По крайней мере, звон в голове был совершенно натуральный. Да и трясла ушибленным кулаком она вполне искренне.

Ещё я выяснил, что она-то как раз, ругаться умеет. И к тому же очень грязно. К примеру «кончой в поносе гнойного пидораса», меня лично называли впервые. И это ещё одно из самых приличных высказываний, услышанных мной в тот момент. Не знаю, как кто, на моём месте, а я покраснел до корней волос.

А она, отведя душу руганью, бухнулась на бревно рядом со мной и заплакала.

— Ты чего? — ласково спросил я, осторожно проводя рукой по её волосам.

— Я домой, к маме хочу! — выдала она сквозь слёзы. И уткнулась мне в плечо, разрыдавшись ещё сильней. И я как дурак, сидел и, нашёптывая всякие утешительные банальности вроде «всё будет хорошо» и «не плачь маленькая», гладил ее по волосам.

Отплакавшись, она вывернулась из моих некрепких объятий и стала вытирать глаза, посматривая в зеркальце, извлечённое из сумочки. Приведя себя в относительный порядок, она протянула мне руку.

— Рита.

— Миша, — ответил я и тупо пожал протянутую мне руку. Она слегка покривилась. Видимо костяшки ещё болели.

— Ну и какие будут идеи? — бодренько спросила она. Я пожал плечами. Со мной такое впервые. Так что идей не было.

— Но просто сидеть тут — это же не выход? — разумно предположила она.

— Не выход, — подтвердил я. Хотя, если бы оказался в этой ситуации один, то и этот вариант вполне бы сгодился. От голода, холода, диких зверей, да и вообще от чего-либо, смерть мне не грозила. А вот с ней этот номер не пройдет. Смертным домашним барышням требуются уход и условия, иначе… гибнут. Хрупкие они, что бы не писали в фентези-книжках.

— Надо к людям идти, — уверенно заявил я.

— А тут есть люди? — спросила она.

— Должны быть. Кто-то же этот сарай построил?

— Логично. А где их искать? — спросила она.

— А кто их знает? — резонно отозвался я.

— Логично, — снова повторила она. — И что нам делать?

— Давай пойдём прямо. Ведь двери обычно делают с той стороны, откуда удобнее подходить?

— Логично, — похоже её на этом слове слегка заклинило.

— Тогда пойдём?

— Пошли, — сказала она. Сказать сказала, и осталась сидеть на месте. А я что, левый? И я сижу.

— Идём? — аккуратно спросил я минут через пять.

— Идём, — а сами сидим. Ещё минут через десять мне надоело, и я пошёл. Где-то у края полянки она меня догнала. Дальше пошли вместе.

Хорошо, что весна. Хорошо, что поздняя весна. Уже тепло, но комаров ещё нет. И снега в лесу уже нет. И бурелом, который под ногами, ещё видно пока.

Шли мы часа два. И пришли к озеру. Не знаю как она, а я малость взмок и весь чесался от нападавшего за воротник мелкого мусора. И озеро было, как нельзя кстати.

Рита пошла вдоль берега, что-то, наверное, найти хотела. Возможно следы пребывания людей. А я начал раздеваться. Купаться хотелось неимоверно. Возможно, что только это вот бешенное желание и спасло… мою одежду.

Глава 2

Не знаю уж как, насчёт следов пребывания людей, а приключение она себе нашла. Большое такое, лохматое, клыкастое и когтистое. Медведем называется.

Я таких мишек в жизни до этого не видел даже по телеку. Под три метра ростом, если на задние лапы встанет. Весом наверное центнеров восемь. Каждая лапа, что две моих головы. Когтищи в два пальца длинной. Клыки… Весна. Голодный. Глаза горят…

Удивляюсь я её лёгким. Бежать на скорости достаточной, чтобы не быть съеденной немедленно, через кусты и коряги, да ещё на одной ноте орать при этом! На такое, пожалуй, не каждый спортсмен способен.

И ведь главное, я только разделся, только ногой воду попробовал, как заработала эта сирена воздушной тревоги.

Не помню, каким местом я тогда думал. И думал ли вообще.

Она закономерно споткнулась и упала, оборвав свой крик. А я именно в этот момент в медведя и врезался. Он отвлёкся. Ритка же, не будь дурой, быстренько вскочила и уже без крика отбежала на безопасное расстояние.

Вы ни когда не дрались с медведем? Зря. Так больно мне до этого ещё не было ни разу. Даже, когда я с пятого этажа навернулся, пробуя себя в исскустве паркура.

Если я до того момента, как эта зверюга мне располосовала когтями всю грудь и спину, ещё чем-то, но явно не головой, думал, то после этого перестал делать это вовсе. Я озверел. Кажется, даже рычал громче самого медведя. И орал.

Совет из личного опыта. Не деритесь с медведем. Если конечно у вас нет в запасе парочки сверхспособностей. В первый момент он меня просто сбил с ног и остервенело рвал на британский флаг. Будь я нормальным человеком, то умер бы от первого же удара, того, которым он сбил меня с ног. А так, просто орал от боли и ярости, извиваясь и дергаясь на когтях и клыках зверя. Да ещё отвечать пытался. В какой-то момент, мне удалось вылезти из-под этой туши и начать колотить его уже из более удобного положения. Толку-то?

Я бил эту тушу кулаками со всей возможной силой и яростью. А ему хоть бы хны. Разве что щекотно было.

Но дело в разнице между конечным и бесконечным: силы медведя конечны, мои — нет.

Спустя полчаса или несколько больше этого сумасшествия (не уверен, что в том состоянии мог адекватно оценивать временные промежутки) медведь сдох. Я, кажется, сломал ему шею, когда озверел (или отупел) настолько, что полез обниматься.

Что зверь уже не сопротивляется и даже не шевелится, и что я бью, кулаками по остывающему трупу, до меня дошло минут через десять.

Я, будто пьяный, водил глазами, пошатываясь, встал на ноги. Бешенство ушло. Была опустошённость и адреналиновая передозировка.

Я медленно пошёл в сторону озера. Всё тело трясло крупной и мелкой дрожью, руки тряслись, в голове мутилось. Чем-то похоже на состояние наркотического опьянения и оргазм одновременно.

Я медленно проковылял мимо бледной, как смерть, Ритки к озеру. И стал отмываться от собственной крови, покрывавшей меня от пяток до макушки. Трусы не уцелели, так как перед купанием я постеснялся их снять. Кошмарное должно быть зрелище. Или смешное.

Смывая кровь, медленно приходил в себя. И мог уже понемногу анализировать свои чувства.

Мне было страшно. Я в тот момент боялся самого себя. Своих чувств. Той злой радости и яростного удовольствия, что захлестывали с головой. Удовольствия от убийства…

Не убивать больше, зарекался я отмывая от лица кровь. Слишком это было сладко. Ярость и сила были слишком приятны. Кровь слишком пьянила. В тот момент я отчётливо, в красках, видел кем, а точнее чем, могу стать, скользя по этой дорожке. Чудовищем из ночных кошмаров. Ненасытной кровавой смертью. Страшной и неостановимой. Бессмертный кровавый маньяк, убивающий ради кровавого оргазма. Это слишком для этого мира. Это слишком для всех миров. И я не хочу в него превратиться.

Позднее, я выяснил про себя ещё одно маленькое свойство. Моё тело, как таковое не константно, как это могло бы казаться. Нет. Оно эволюционирует. Эволюция идёт вслед за сознанием. В основном. Но есть и автоматические процессы. В частности это касается мозга. Каждый раз, восстанавливаюсь после испытанной боли, полученных повреждений, он становится лучше. Не хочу объяснять тонкости и механизмы: просто немного лучше и совершеннее. Чем сильнее боль и серьёзнее повреждения тела, тем сильнее меняется мозг. Выражаясь понятными образами: связи между нервными клетками крепнут, скорость прохождения сигналов возрастает, а интенсивность их увеличивается. Да и самих клеток становится немного больше. Но в том же объёме, что и прежде. Структура становится плотнее.

То есть константна форма, тогда как содержание подвержено изменениям. И это касается всего тела, всех его тканей.

Иными словами, если я надолго останусь в воде, жабры у меня не вырастут и кожа чешуёй не покроется. Но плавать стану лучше.

После случая с медведем, я старался больше не поддаваться ярости. Старался…

* * *

И снова я поставил три звёздочки, потому, что мне не хочется продолжать.

А теперь представьте состояние Риты. Если я, отполоскавшись в озере, в себя худо-бедно пришёл, то ей даже это пока ещё не грозило.

Распахнутые на всю ширину глаза, синюшная с зеленцой бледность, дрожащие губы — неприятные симптомы, особенно, когда прошло уже минут пять после окончания концерта, а картинка не меняется.

Я вылез из озера, чуть встряхнулся, наскоро вытерся футболкой и оделся. Естественно, меня самого ещё слегка потряхивало. Но уже не столь яростно как вначале.

— Рит. Рит, ну ты чего? — осторожно спросил я, подходя к ней. Она чуть попятилась. Споткнулась о валежину, валявшуюся под ногами, и начала падать. Я бросился вперёд и еле успел подхватить её.

Её всю трясло. Тело было напряжено, словно каменное. У меня-то возбуждение и стресс уже кое-как вышли, а у неё только набирали обороты. Поэтому я просто крепко её к себе прижал, преодолев сопротивление, и не отпускал, шепча что-то успокаивающее ей на ушко.

Видимо, метод я выбрал правильный, поскольку минут через пять девушку понемногу стало отпускать. Только иногда ещё плечи тихонько вздрагивали, и слышался жалобный всхлип.

Наверное, пора было разжать руки, но мне не хотелось. Она была тёплая, а я после купания в ледяной воде, малость, замёрз. Да ещё не стоит забывать, что я вообще-то парень, а она девушка. И девушка со всем, что и полагается (т. е. минимум второй размер на ощупь). А с ориентацией у меня всё в полном порядке.

То, что ситуация перерастает во что-то другое, она тоже почувствовала. Сперва, замерла, а потом начала эдак аккуратненько высвобождаться. Но куда там! Я в таких объятьях только что медведя задушил. И руки ещё не успели вспомнить, что они вообще-то слабые и нежные человеческие руки. А не жуткие стальные захваты монстра.

Поняв бесплодность своих попыток, она перестала дёргаться.

— Может, ты меня уже отпустишь? — спросила она. — Я уже в порядке!

— Не а! — с удовольствием отозвался я. — Ты тёплая! А я замёрз.

— Я-то может и тёплая, а ты мокрый! Отпусти! — возмутилась она.

— Не мокрый, а слегка влажный! — поправил я её, впрочем, не погрешив против истины.

— Пофиг! Пусти, говорю!

— Не а! Ты тёплая! А я замёрз, — по новому кругу начал я и поперхнулся словами. Эта зараза, врезала мне коленом по самому уязвимому месту мужчины.

Я охнул и, отпустив её, упал на траву, согнутой буквой «зю». Не сказать, что было больнее, чем десять минут назад, когда меня в куски рвал ныне мёртвый медведь. Но было больно. Плюс к тому, не хотелось, чтобы Рита меня начала бояться. Поэтому я не столько от настоящей боли страдал, сколько играл на публику. Не хочешь, чтобы тебя боялись — будь смешным и беспомощным. Вот я и был.

— А я предупреждала! — победно вскинув голову, сказала она.

— Ну, ты зверь, Ритка! — простонал я с земли.

— Сам напросился! Извращенец!

— Почему я ещё и извращенец-то? — возмутился я. — У меня были, самые что ни на есть, честные намеренья! Честные и гетеросексуальные!

— Вот теперь и лечи свои «намеренья»! — язвительно отозвалась она. — Поприседай, говорят, помогает, — уже с некоторой долей сочувствия к моим страданиям, сказала она.

Боль, естественно, давным давно прошла. Свойство у меня такое — боль, как и сами раны, долго не задерживается. Но побыть в позе незаслуженно пострадавшего бывает удивительно приятно.

Я честно приседал, охая и постанывая, заваливался на левый бок и выкатывал глаза. В душе я сам над собой потешался. Но видимо со стороны это выглядело не так уж и смешно. Потому как Ритка настолько разжалобилась, что даже добровольно предложила собственное плечо «раненому» бойцу.

Так мы и ковыляли вместе с ней вдоль берега. Пока не наткнулись на тропку, после чего ковыляли уже по тропе. Где-то на втором километре, я таки поимел совесть (или, что точнее, совесть поимела меня), слез с плеча Риты и потопал уже самостоятельно.

Тут хочу заметить, что пешие походы по лесу не являлись для меня чем-то необычным. Родители (а так же бабушка с дедом) брали меня с собойчуть ли не с годовалого возраста. Естественно, что тогда я ходить не мог. Но вот позднее мы ходили уже все вместе. А с седьмого, где-то, класса, пешая прогулка менее двадцати, двадцати пяти километров являла собой для нас с отцом нечто неправильное и незавершённое. Обычно же мы с ним наворачивали около тридцатника, после чего слегка утомлённые и довольные собой ехали домой на автобусе.

Конечно же наши пригородные леса — это даже и не совсем леса, а больше парки. Но всё же. Были там участки и очень похожие на те, какие мы проходили теперь с Ритой.

А вот ей, похоже, такие приключения были в новинку.

— Рит, а Рит, — осторожно начал я. — А что мы местным скажем?

— А что мы можем сказать?

— Что заблудились, естественно.

— Стало быть, так и скажем, — пожала плечами она.

— А как мы назовёмся? — осторожно продолжил я.

— А как мы можем назваться?

— В принципе, как угодно, — предположил я. Она задумалась.

— Нет. Как угодно, пожалуй, не пойдёт, — наконец выдала она результат своих размышлений. — Я много разного фэнтези читала. Там главный герой вечно как-то непонятно своё настоящее имя коверкает. Не хочу так. Буду зваться Ритой!

— Логично. Я наверное тоже останусь Мишей. Но я о другом.

— А о чём тогда? — спросила она.

— Кем мы друг другу назовёмся?

— То есть? А какие варианты?

— Можем назваться братом и сестрой, можем женихом и невестой, даже мужем и женой назваться можем. Всё равно, нас тут никто не знает и не проверит. А вот чужими людьми называться будет несколько странно…

— Да уж, задачка… Братом мне тебя непривычно звать будет… Тем более, что у меня брат уже есть. Женихом — не достоин ещё! Тем более мужем… А можем мы никак не называться?

— Откуда я знаю, — пожал я плечами. — Что я, справочник что ли? Я тут сам в первый раз.

— Давай на месте разберёмся? — предложила она.

— Давай. Почему бы и нет, — легко согласился я, поскольку своих идей на этот счёт не было.

А это самое «на месте» наступило удивительно быстро. Буквально через десять минут лес поредел и превратился в опушку леса. Хоть это и звучит тавтологично, но лучше сказать, я к сожалению не умею. Природа обделила литературным талантом.

В конце концов, деревья вовсе закончились. И нашему взгляду открылась деревня. Или село? Чем они отличаются друг от друга? Наличием церкви? А если церкви в этом мире как таковой вовсе нет?

Серые бревенчатые дома. Крыши крытые дранкой и соломой. Мычание коров в загонах. Или в сараях? С опушки было не разобрать откуда именно доносятся те или иные звуки. Лай собак. И люди.

Хорошо, что и Ритка и я успели дома почитать разного фэнтези. Это слегка подготовило к тому, что мы увидели. Средневековье. Или даже раннее средневековье. Да Ангел его знает, какое это время! Но уж точно не аналог двадцать первого.

Авторы фантастики всегда описывают деревни через слово «грязь». В этом они не правы. По сравнению, с тем, что мы увидели, через это слово надо описывать наши города.

Светило солнышко. Погодка стояла сухая. Откуда ей грязи-то взяться? Картинка очень даже приятная.

А в то время как мы с ней стояли и любовались местными видами, нами тоже начинали «дивиться». Девчушка с коромыслом и вёдрами, шедшая к колодцу, с большим любопытством нас разглядывала. Мы, честно говоря, разглядывали её с не меньшим любопытством. Правда, при этом, она успела сноровисто наполнить свои вёдра и уже пристраивала их к коромыслу. Мы с Риткой спустились с бугорка на котором стояли до этого и поравнялись с колодцем. Вёдра литров по двенадцать, наверное, если судить на наши меры. А девчушка, нам с Риткой ровесница. Я как-то слабо себе представлял, как она это потащит.

Улыбнувшись и озорно подмигнув ей, я подцепил коромысло и закинул его себе на плечо. На вид это получилось у меня легко и непринуждённо. Про себя же я охнул от навалившейся тяжести. И она это сама таскала?! Видимо женщины есть не только в русских селениях. Или это местный аналог России.

Но на то я и «иксмен» (сам над собой смеюсь, выводя это слово), чтобы улыбаться, когда хочется кряхтеть.

Девчушка хохотнула в кулачок, и заговорила.

— Отколь вы такие будете-то, чудные люди? — голос у неё оказался сильный, приятный, звучный.

— Заблудились мы, девица, — состроив нарочито грустное лицо «ответствовал» я. Ритка пока что помалкивала.

— О как? И из каких же краёв блудите? Северских, или Вейских? А не Варнаварских часом?

— Нет, красавица, подалече будет родина наша… Здесь о такой и не слыхивали наверное. Россия зовётся.

— Твоя правда, не слыхивали мы про такие края. И где же она лежит? Россия ваша? На севере? Али на западе?

— А кто ж её знает. Заблудились мы. Вот идём теперь крова ищем, хоть на ночь. Пищи, хоть корку хлеба… А уж коли работа какая есть, так и вовсе удача великая, — зашёл я по существу проблемы. Есть-то уже и правда хотелось. И ночевать где-то надо. И ангел его знает, что дальше делать? Как выживать в новом и непонятном мире.

А девчушке, мои слова, видимо, по душе пришлись. Она, эдак оценивающе на меня глянула, чему-то своему улыбнулась.

— От чего же не найдётся. Сильному да здоровому парню работа завсегда есть, коли он не бежит от неё, да руки откуда следует растут…

— Работы не бегу, а руки… Да вроде как у всех — из плеч растут, не из задницы… — улыбнулся я, расправляя плечи. Я хоть и не хлюпик, но и на силача не тяну. Так что, не помешает.

— А это ты не мне, это ты старосте расскажешь, коли и впрямь, работы ищешь.

— Ищу, красавица. Ищу… Как-то же выживать надо потеряшкам, роду племени не имеющим… Проводишь к старосте-то, разумница? — уточнил я.

— От чего ж не проводить-то? Да ты ведёрки-то опусти, пришли мы уже к дому моему, — весело улыбаясь, ответила она. Я себя ждать не заставил. Тяжёлые заразы! Споро отнеся вёдра в дом, девчушка вернулась и повела за собой.

— А звать-то, тебя как, девица-красавица? — спросил я.

— А так и зови, — хихикнула она, — очень уж у тебя складно это выходит. А вообще Верией меня кличут.

— Верия… — попробовал я на вкус имя. — Тёплый весенний ветер напоминает, а ещё вербу пушистую… Красивое имя какое! — искренне ответил я. Ни чего не могу с собой поделать. Кобелиная моя натура так и рвётся с цепи, когда такие симпатичные девушки рядом. Рвётся с цепи и соловьём заливается. Аж самому неудобно за себя.

А Верия-то, так и зарделась вся, весело глазками посверкивая.

— А самого-то, как кличут? — задала она закономерный вопрос.

— Миша я, — ответил, что и понятно, я. Глаза её округлились в испуге и удивлении. И понял я, что чего-то не того сморозил. Но вот чего именно…

— И не боишься ты Истинное Имя называть?!!! А ну как недобрый человек услышит? А ну как колдун прознает? Такую порчу наведёт!

— А! Вот ты о чём. Да не боюсь я ни колдунов чёрных, ни людей недобрых! Сила во мне есть против них!

— И что же за сила такая в тебе, Мишка? — ехидно отозвалась Ритка. Видимо мой лёгкий флирт ей удовольствия не доставлял.

— Вера! Кто искренне открыт Ему душой, тому ни какие колдуны да ворожеи не страшны! — и главное не соврал я им. Отец у меня в своё время много чем подобным увлекался и разбирался. И пришёл к одному простому выводу. Что идеальная защита от всех этих, на самом деле вполне реально и материально работающих даже в нашем мире техник и сглазов, только одна. Не иметь в себе того, за что, эта гадость могла бы зацепиться. А для этого надо открываться наверх. Богу, Аллаху, Будде… да хоть Великому Разумному Космосу. Какая разница как это назвать. Свет он и в Африке Свет.

— Ни х** себе! Это меня угораздило ещё и с религиозным фанатиком в эту ж**** угодить! — вслух возмутилась Ритка. Чем повергла в некоторый шок Верию. Видимо тут девушки ругаться, тем более матом не приучены.

Я на это только пожал плечами и весело подмигнул Верие.

— Её Ритой зовут. Если конечно, она ещё не передумала, — это был уже кивок в сторону Ритки. Та лишь дёрнула носом, в знак того, что не передумала.

— Значит, в ней такой силы, как у тебя нет? — заметила Верия.

— Значит, нет, — легко согласился я. А Ритка обиженно фыркнула, но спорить не стала. Видимо не хотелось ей себя религиозной фанатичкой выставлять.

А между тем, пока мы шли, появлялись и другие зрители. Появлялись и шли дальше по своим делам. Видимо дела несколько важнее двух непонятно одетых молодых людей.

Но как выяснилось, шли мы не к дому старосты, к нему самому. А сам он нашёлся в, как я понял, столярной мастерской. Или лесопилке. Короче, там, где брёвна распускают на доски. Ну и делают из них что-то, похоже, что тоже тут.

Старостой оказался крепкий мужик, лет сорока. Может слегка за сорок. Примерно одного со мной роста, гладко выбритый, коротко постриженный. Светловолосый и голубоглазый. В простой рубахе, перепоясанной, толи верёвкой, толи поясом таким хитрым, и в того же светлого цвета штанах.

— Дядька Апанас, тут двое к тебе, — крикнула в дверь Верия. Мужики, а Апанас там был не один, отложили инструменты и расселись на незапланированный «перекур». Хотя, как это назвать перекуром, когда никто не курит? Передышка наверное лучше подойдёт для этого случая.

Сам Апанас, протёр руки относительно чистой тряпицей и вышел к нам.

— Ну-с, кто такие будете? С чем пожаловали? — обратился он к нам с закономерным вопросом. Ответ я не готовил заранее. Это бесполезно, если не знаешь, с кем дело иметь придётся.

— Здрав буди, староста!

— И вам поздорову.

— Мы заблудились. Вот к вашей деревне вышли…

— Хм… неприятность какая с вами произошла, однако. И чьих же вы будете? — задумался он.

— Русичи. Края наши Россией зовутся. Может приходилось слышать? — с затаённой, хоть и тщетной надеждой, спросил я его.

— Россия… — опробовал звучание Апанас. — Нет, не приходилось. Наверное далече от нас будет. И как же вас угораздило?

— Да, сами не поймём. Шли по своим делам. Да не по лесу, а по терему, хорошо знакомому. За угол повернули. И оказались в ваших лесах. Сарай там ещё был, такой, старый, недалеко от озера…

— Знаю я это место, — кивнул на мой рассказ он.

— Походили, поискали, натолкнулись на тропку, по ней и вышли…

— Чудные вещи ты баешь, — хмыкнул староста. — А хотите-то вы чего?

— Да сам понимаешь, где наши места — непонятно. Вещей у нас только то, что на себе. Знакомых никого. Может найдётся мне работа какая? В уплату за крышу над головой…

— Здраво рассуждаешь, — похвалил Апанас. — А умеешь ты чего? К какой работе приучен?

— Честно. Ни к какой. Но возьмусь за любую.

— О как? — удивился он. — Такой лоб здоровенный и к работе не приучен? Это как же так получилось?

— В каждом краю свои порядки, — пожал плечами я. — Дома я ещё учеником несмышлёным числюсь. А та работа, какую там поручали, тут непригодна. Но здесь ведь не там. Тут надо уже и за себя отвечать, и за неё, — я кивнул на Ритку.

— Здраво говоришь, здраво, — задумался Апанас. — Но работа для здорового парня всегда найдётся, если он не бежит от неё, конечно, — тут он очень внимательно на меня посмотрел. Но я взгляд выдержал. Тут надо сказать, что сказав, что ни к какой работе не приучен, я малость приврал. С самого моего детства мы с отцом возились с домом. А частный дом он всему учит. И кирпич класть, и бетон мешать, и с деревом работать, и с железом. Так что всего по чуть-чуть я умел. Но вот чтобы серьёзно чего-то. Как следует, со всеми тонкостями. Этого, увы, нет.

— Ладно, проверим, чего ты стоишь… — усмехнулся он. — Заходи, помогать будешь.

И я зашёл. Как там Ритку устроили, я пока не стал смотреть. Делом занялся. Дело было простое. Но тяжёлое. Как раз по мне. Надо было брёвна на доски распускать. Легко?

А если нет электричества? И станка нет? Вручную, пилой двуручной. Правда, специальной. Я таких раньше не видел. И стан удобно приспособленный как раз под это дело.

* * *

Ну я, помнится, уже писал, что значит три звёздочки?

Время до вечера пролетело незаметно. И даже весело. Мне так понравилось. В своём родном городе, мне не удавалось так качественно нагружать тело. Учёба, расписание, то-сё… А тело оказывается ждало такой нагрузки. И даже жаждало. Плюс способности.

Что значит мгновенная регенерация? Это значит, что тебе не страшно перенапрячься. Это значит, что единственный ограничитель — это боль. Но боль, это такое препятствие, которое можно не замечать. Ведь это просто сигнал, о том что организм в опасности. А если эта опасность ему не грозит? Стало быть сигнал можно и проигнорировать.

А уж когда входишь в рабочий транс! Это не описать. Это надо видеть. Или почувствовать.

По-моему, дядька Апанас остался доволен моей работой. Да и остальные мужики были примерно того же мнения.

— Славно поработали, теперь можно и отдохнуть! — сказал он, откладывая инструмент в сторону. Я только тут заметил, что солнце давно клонится к закату.

— В общем, Мишка, будешь жить у меня, пока уйти не надумаешь или отдельный дом не выстроим!

— С удовольствием, дядька Апанас. А Ритку куда? — отозвался я, под чутким руководством дядьки Серафима раскладывая по местам инструменты.

— А и ей у нас местечко найдётся. Авось, дом у меня не маленький, а если ты так же и дальше работать будешь, то двоих прокормлю.

— Нет, дядя Апанас, — отозвался я, подметая стружки и опилки, — так же не буду.

— О как?! — удивился он.

— Лучше буду! — улыбаясь уточнил я ему. — Я ж пока не умею почти ни чего, а со временем научусь! Я быстро учусь!

— Вот это правильно, — хлопнул он меня по спине. И мы пошли из мастерской.

Стол нам женщины накрыли во дворе, благо тепло и сухо пока. А на свежем воздухе оно завсегда приятнее. Мужики, с которыми мы трудились, столовались тут же, с нами. Такой порядок мне нравился. Было в нём что-то правильное, крепкое, надёжное. Вместе потрудились, вместе поели, не разбегаясь, каждый по своим щелям. Тем более, как я понял, женщины тоже готовили сообща. Сидели они вместе с нами. Как я понял, дискриминации тут никакой не было. Просто мужикам сподручнее брёвна пилить, а женщинам обед готовить. Можно конечно и наоборот, если уж сильно хочется. Но зачем? А так, все вроде как равны. Но каждый на своём месте.

Одним словом — мне тут нравилось!

— А расскажи-ка, нам, Михаил, как же вы по лесу-то плутали? — когда с основной едой было покончено, но расходиться народу ещё не хотеось.

— Да, что тут особенно рассказывать? — отозвался я. — Как вывалились к вам в лес, огляделись. А идти куда не ясно. Сарай, сразу видно, заброшенный и давно…

— Это точно, жил там бирюком Онох-охотник. Прямо в сарае, с мелкой живностью. Чудак-человек был, лёгкого пути ему… — дополнил меня один из стариков. Я кивнул и продолжил.

— Подумали мы, да решили, что дверь делают там, где удобнее к ней ходить?

— Ну не всегда, — отозвался один из мужиков.

— Но чаще всего, — заметил я. Он важно кивнул соглашаясь. — Вот мы и пошли прямо от двери. Лес хоть и густой, но всё же, пока видно что под ногами — идти можно…

— Повезло вам, что на медведя не наткнулись! — сказал кто-то. Остальные одобрительно загудели. Я удивлённо глянул на старосту. Тот кивнул и пояснил.

— Да объявился у нас тут шатун один. С конца зимы по округе мотается… Троих охотников заломал, скотина. Мы уж на него и капканы ставили. И яму копали… Пока не попался. Но матёрый! По следам судя — страшная зверюга. Так что повезло вам, что вы его не встретили… — под эти слова Ритка стремительно мрачнела, и слегка позеленела даже. Видимо вспомнилась давешняя сцена.

— Не повезло нам, дядя Апанас. Встретили мы его… — тихо покачал головой я. Мне тоже было что вспомнить. Удивлённая тишина повисла над столом.

— И как же вы живы остались? — наконец нарушил её Апанас.

— А вот тут уже повезло, — улыбнулся я.

— Бежали, наверное, быстро, — предположил кто-то.

— От него не убежишь! — опроверг другой. Апанас слегка хлопнул ладонью по столу, и все притихли.

— И как же вы спаслись-то? — спросил он меня.

— Умер он, — ответил я тихо.

— Сам? — уточнил староста.

— Не совсем… — ссутулился я.

— Это как? — подозрительно посмотрел он на меня.

— Ну убил я его! Что тут непонятного! — вскинулся я.

— Вот это-то и непонятно. Как убил? — уже ласковее спросил Апанас.

— Кажется, шею сломал… Я помню плохо. Очень уж страшно было…

— А он, что же, так там и лежит? — кажется, мне просто не поверили. Решили, что я прихвастнул или приврал. Просто приплёл медведя для красного словца.

— Да. Там, у озера, — ответил я. — Вряд ли его растащить успели. Туша очень уж большая…

Короче, мужики подорвались смотреть идти. Я их понимаю. Событие. Интересно же! Но я с ними не пошёл. Мне было не интересно.

Тушу принесли через час. Тащили её при помощи волокуши и трёх лошадей. Отношение к нам с Риткой слегка переменилось…

Хорошо, что весна, и погода стоит еще холодная, особенно в тени. Выше четырех-пяти градусов температура не поднимается — туша испортиться не успела. Медвежатина же пришлась очень кстати. По весне вообще с мясом туго в деревнях. Скотину не режут. Берегут её. Заготовка идёт обычно по осени. А тут целый медведь! Да ещё такой большой. И вкусный.

Но я не люблю, когда меня боятся. Это неприятно. Приходилось дурачиться. Быть смешным и смешливым. Иногда неловким. Озорным. Хотя, это как раз было просто. Просто и весело. Наверное, потому что я и есть такой, на самом деле.

С распилкой брёвен мы управились за неделю. А после пошли полевые работы. Пахать, боронить… Потом посевная. В режим я вошёл быстро. С мужиками перезнакомился тоже. Как оказалось, в деревне было очень много молодёжи. Это нам с Риткой было так непривычно. Даже дико. Что в семье по шесть — двенадцать детей. Нам, привыкшим к условиям городов-убийц, где смертность превышает рождаемость и общее старение населения неумолимо переваливает за тридцать. А по факту и за все пятьдесят… Было странно видеть столько молодёжи, пацанья, совсем сопляков. Странно и страшно. Очень страшно видеть и сознавать такую огромную разницу.

Сверстники приняли нас в свой круг довольно легко. Да и почему бы не принять? Особой зазнаистостью мы с ней не отличались. Выше других себя не ставили. Часто улыбались и смеялись общим шуткам.

А развлечений было много. Постоянные посиделки с песнями и иногда плясками. Речка рядом. Лес. Праздники… А праздники тут были действительно праздники! К ним готовились. Их ждали. Им радовались.

Народные гулянья, общие застолья, игрища… А по осени ещё ожидалась ярмарка! И её ждали уже сейчас! Девушки шили нарядные платья, парни тренировались к играм. Запасались товаром. То есть мастерили и раскрашивали посуду, игрушки… Но всё это в свободное время. Весна! Весной день год кормит. Вставать приходилось до рассвета, а работузаканчивать под самый закат. Но никто не роптал. Все знали, что так нужно. Да и работа веселее, когда она общая.

Как я понял, было у них тут что-то вроде колхоза… Нет, скорее общины. Большое поле общее и участки у каждого свои поменьше.

И такой, как у нас монокультуризации (преобладание одного вида сельхоз продукции над другими, в частности зерновых) у них не было. Чего только тут не растили! И репа, и свекла, и рожь, и гречиха, и морковь, и капуста, и тыква, и редька, и редиска… и даже огурцы с картошкой (чему я очень удивился). Да еще не по одному виду, а по десятку сортов! А ещё были сады… Большие. Почти по гектару, если на наши меры. И это у каждой семьи. А чего там росло! Проще сказать, чего там не росло. Проще, но я всё равно не знаю. И что-то я не видел, что бы кто-то в них сильно горбатился. Чистили конечно, это да. Но чтобы как у нас принято… Нет. Само всё росло. Успевай собирать только!

А ещё почти у каждого своя маленькая пасека.

Я за тот месяц, что мы с Риткой уже жили в этой деревне, узнал столько, сколько за всю прошлую жизнь не знал. Что с чем растёт, кто кого опыляет, чем болеет, как лечится, что когда сажается, как ухаживается. Как используется. Как хранится.

Напомню — у меня идеальная память. И как оказалось, потрясающая жажда знаний! Мне было тут так хорошо, что откройся вот прямо сейчас портал на родину, и даже не знаю, что бы я выбрал. Но портал не открывался. Мы с Риткой первое время чуть не каждый день ходили его проверять. Потом, правда, пылу-то поубавилось. Как говорится быт затянул.

* * *

Снова эти три звездочки, а значит расписывать все свое лето в деревне я не хочу. Жить было весело, а писать об этом скучно. Скуки мне и так хватает, так что — не хочу.

Свежий воздух. Здоровая пища. Каждодневный физический труд. Что может быть лучше для растущего и формирующегося организма? Куда лучше химии и качалки. За лето тело мое изменилось: шире в плечах я не стал, выше тоже, но загорел, окреп, словно бы «вытопился», то есть мускулатура не увеличилась, но стала рельефнее. Одним словом можно теперь было меня описать, как «жилистый». Волосы отросли, но закалывать или связывать хвостом я их не спешил, только челку чуть подрезал, чтобы в глаза не сильно лезла, — мне нравилось, как я выгляжу.

На постое мы с Ритой так у старосты и остались: гнать не гнал, кормил, поил, одевал, работу давал. Чего еще желать-то?

Дом у Апанаса был большой, да и семья не маленькая: он с женой, сыновей пятеро, дочерей четверо. Так что еще двое его не сильно смущали. Дети в деревне были не обузой, а опорой, помощью и поддержкой. Большие семьи — сильные семьи. Понятия богатства тут как такового не было: избы всем селом ставили, земли хватало на всех, в тяжелый год и продуктами пособят, если своих не хватает, и руками рабочими помощь окажут, если с делом каким не справляешься. Община на то и община, что общими усилиями живет, каждому члену помогает, каждого кормит, но с каждого и спрашивает. Нравы здесь простые: лентяю и по шее накостылять могут, и пинками на работы общинные выгнать. А если недоволен чем — так дорога на все четыре стороны открыта, мешать не будет никто.

Апанас нас с Ритой не гнал. Но пару раз осторожные разговоры заводил… О том, что буде решу я семьей обзавестись, то в неделю избу поставят, да надел земли дадут, со скотиной и хозяйством посодействуют. Ритке-то понятно не предлагал такого — за нее муж думать будет. Но я пока отшучивался, что, мол, молодой еще совсем, «несмышленыш», Ритка как от Матрены (жены Апанасовой) отговаривалась, не знаю, но уверен, что та к ней с подобными речами тоже подступала. И не раз: тут восемнадцать — двадцать лет самый возраст для таких решений и дел.

Не знаю, насчет Ритки, а меня от одной мысли о детях в дрожь бросало. Почему-то уверен я был, что свойства моего организма «осечки» допустить не дадут. И если ребенку передастся моя способность… Вот тут я вспоминал медведя, свою ярость, кровь и жажду убийства. Остановить такого как я, если он помешается, будет черезчур трудно, чтобы рисковать. Да и жизнь у меня впереди длинная, если вообще конечная.

Да и надеялся я все еще домой вернуться. А если заведу семью здесь, то забыть об этом придется, как ни крути. Вот я и не крутил. С местными красавицами. А там, поверьте мне, были ТАКИЕ прелестницы, что кровь вскипала. Уммм! Ягодки! Огонь-девки!

А Рита… Не знаю, как-то у нас не складывалось. Дружба — да. Доверие — да. Но чувства… Нет. Она, конечно, девчонка тоже очень симпатичная, а на местных харчах, воздухе, солнышке и работе расцвела, что твой цветок, но нет. Просто нет.

Таким макаром подошла осень. Зазолотился лес, начался сбор урожая да заготовки на зиму, и все ближе подступала Ярмарка.

Апанас грозился нас с Риткой с собой взять: показать что да как. А и нам самим любопытно было на это дело глянуть — страсть как. Не зря же люди к этому событию год целый готовятся!

Глава 3

Отлетели листья, первый хрусткий ледок схватился на лужах, урожай наконец собран, и вся деревня засуетилась в ожидании. Целый день не велось никаких работ, кроме неотложных, таких как уход за скотиной. Люди готовили наряды и собирались на Ярмарку: грузили поделки и товары, крайний раз проверяли телеги и упряжь, осматривали состояние подков…

Все суетились. Все что-то делали. Всем было, что делать, а я свои все дела уже закончил: с погрузкой помог, колесо на одной из телег Апанаса под его бдительным присмотром поменял. А с одеждой, так у меня и готовить-то нечего. Так я думал. Но оказалось, что женщины дома Апанаса подумали за меня. Невероятно, но под их чутким руководством Ритка пошила и расшила узорами праздничную рубаху. Кушак подарил от щедрот своих глава семьи. А красные сапожки на мою ногу и на Риткину принес сосед наш, Тишак-кожевник (невысокий крепкий дедок с хитринкой в вечно смеющихся глазах) в благодарность за поленницу дров, что я с месяц назад ему заготовил, когда у меня выдался вечерок посвободнее (чуть не до полночи тогда колуном стучал да двуручкой орудовал, оказалось, что она и без партнера прекрасно работает, если приловчиться. А уж при моих неутомимости и азартном упрямстве, так и вовсе поет, чуть не как ее бензиново-цепная товарка).

О себе Рита также не позабыла и теперь крутилась посреди горницы в новеньком расшитом красными петухами сарафане, с толстой косой с заплетенными в нее яркими красными лентами, стуча каблучками новеньких сапожек. Улыбка ее освещала комнату ярче, чем солнца лучи, падающие сквозь слюду окон.

Ангел возьми, приятно, когда о тебе заботятся! Хоть и не стремился я на этом празднике «себя показать», все больше собираясь «людей посмотреть», так, что и простая беленая рубаха веревкой подпоясанная сгодилась бы, да вот все равно приятно! И притопывал новым красным сапожком я с ничуть не меньшим удовольствием, чем товарка моя по попадалову.

Она, кстати говоря, в деревне уважаемым человеком стала: детишек грамоте и счету учила! Удивительно, но умение читать и писать по-местному у нас с ней оказалось вместе со знанием речи разговорной. Я точно знаю, что говорим и пишем мы с ней вовсе не на Великом и Могучем, но при этом никакого дискомфорта по этому поводу не испытываем. Ну, а математика, она и в Африке, и в Средиземье математика. А экзамен по матану был чуть ли не накануне нашего с Ритой знакомства в памятном сарайчике.

Вот она пару дней поглядела вокруг, побеседовала с людьми, припомнила материал, разобралась в правилах местной письменности, да и начала просвещением заниматься.

Учитель — он завсегда на селе уважением и почетом пользовался, поскольку за скотиной ходить да щи варить найдется кому, а вот детей грамоте да счету обучить поди еще поищи человечка.

Сперва к ней только детей малых вели. А потом и кто постарше стали тянуться — счету подучиться да мудреной науке геометрии. Ох, и намучалась она по-началу с мужами седобородыми, да юношами пылкими. Ну, а после ничего, втянулась. Тем более, что седобородые пылких крепко в узде держали и особо несдержанных окорачивали быстро.

Рано утром телеги в путь тронулись. В деревне остались только старики да совсем малые, а все от шести до сорока шести сидели уже на телегах, либо шли рядом с ними. Праздник же! Со всей округи в Торжок такие обозы в это же время тронулись.

Ох, и народу на Ярмарке было! И все при параде, у всех улыбки на пол-лица, и повсюду радостный гомон и смех доносится. Огромная поляна, размером как четыре футбольных поля пестрела красками.

Развернули палатки, лотки, разложили товары, соорудили аттракционы. Даже артисты какие-то нашлись. Да и сами деревенские с собой не забыли музыкальных инструментов привезти. И теперь то тут, то там слышны были песни, видно было парней и девушек, весело наяривающих в танце.

В полдень начались кулачные бои стенка на стенку, село на село. Самое интересное, что в них и меня Апанас затянул. Ох, и отхватил я по своему лицу! Так уж совпало, что в стенке напротив меня молодой кузнец из Поливаевки оказался. А у кузнеца того один кулак, как моя голова размером! Вот он этим кулаком-то размер головы моей и померил. Разика три. Хорошо соседи локтями поддержали, не позволили от ударов из стенки выпасть. А потом и я кузнецу пару раз до лица дотянулся.

В общем, было весело!

Мы после с Ингромом (так, оказалось, этого самого кузнеца зовут) чуть не полбочки меду выпили. И, что интересно, напиток это был, ни ангела, не хмельной, но вкусный, зараза!

На Ярмарке вообще хмельного не было! Да я за все время, что мы жили в этом мире, вообще ни одного пьяного не видел! Не гнали тут брагу и алкоголя не пили! А вино, что порой из забродившего сока получалось, исключительно для маринада использовали. Мясо с ним получалось — пальчики оближешь!

А еще я на Ярмарке впервые воинов местных повстречал. Оказалось, что вооруженные силы тут есть. Причем регулярные и профессиональные. Мало того, что в самих деревнях мальчишек отцы с малолетства учили меч да топор в руках держать, так именно на осенней Ярмарке набор добровольцев проводился.

Именно набор и именно добровольцев. Да еще и не всякого брали! Надо было прилюдное испытание пройти. А в него входил забег, полоса препятствий и кулачный бой с десятником.

И желающих было немало!

Я сначала не понял в чем дело, да тоже с добровольцами кросс побежал — думал очередная забава такая, за Ингромом пошел (он-то серьезно в дружину нацелился, как я потом от него узнал, а я и не понял того). Вот и побежал с еще двумя десятками парней. Четвертым прибежал.

А после сразу на полосу. Чуть шею себе на промасленных бревнах не свернул, но удержался.

А как до кулачков дошло, так я и опростоволосился.

Мне десятник говорит, мол совсем чуть осталось: десять минут с ним в круге продержаться, и место в дружине мое.

А я тут и встал как вкопанный. Как это в дружине, говорю. А это, что не забава разве была?

Ох, и потешались тогда надо мной. Но не зло. По-доброму. Тут и Апанас подошел, объяснил, что я-де не местный, на Ярмарке первый раз, вот и не дотумкал, чего тут к чему.

Десятник сердиться не стал. Вместе со всеми посмеялся. Да и предложил просто так «позабавиться», раз уж я все равно до круга дошел — почетно это. К кругу только первую десятку бегунов допускали.

Отказываться я не стал — чего народ обижать? Зрителей-то к тому времени немало уже собралось, чуть не на головах друг у друга сидели.

Знатно меня повалял десятник. Ой, знатно! Как раз вся сноровка айкидошная пригодилась, чтобы не поломать себе ничего (я ж тогда не знал еще, что и захотел бы — не поломал, потому, как не ломается). Ну, и по лицу, конечно, нацеплял, как без этого. Да и по ребрам тоже. Но уж тут без обид — сам в круг вышел, никто силком не тащил. К тому же бил десятник аккуратно, не зверь все-таки, да и бой не смертный, а потешный.

С нашей двадцаткой закончили, побежали следующие добровольцы (за время Ярмарки пятьдесят парней в дружину отобрали, при том, что из каждых двадцати, десять до круга допускали и только пятерых брали).

Кузнец, кстати, прошел. Вот мы потом на троих с Ингромом и Даром (десятника так звали, как я узнал после круга, когда он меня по плечу хлопал и волосы на голове ерошил одобрительно) тот самый бочонок меда и добили, отмечая такое дело.

Ярмарка три дня шла. После чего шатры, палатки, прилавки свернули и обозы в путь тронулись, а на поляне по обычаю те самые пятьдесят новобранцев и остались порядок наводить, мусор жечь да убирать.

А после Ярмарки в деревне была неделя свадеб. Тут, как оказалось, это делалось только так, одну неделю в году, осенью и одну неделю по весне. Оба раза после Ярмарки, где молодые всем необходимым для хозяйства будущего запасались. И для празднества.

Женили сразу все пары, что сговорились к этому сроку, одним разом, одним большим праздником, растянутым на семь дней (пар-то много!).

А после, все той же дружной общиной достраивали избы молодым, кому не успели до Ярмарки построить.

* * *

А высунулся я тогда на испытании Дружинников зря, как оказалось: если раньше девчонки местные в мою сторону хоть и поглядовали, да не особенно, то теперь… Раньше я кто был? Приблуда, сирота. Хоть и работящий, да есть парни и повидней. А тут приблуда-то оказался не промах: и в стенке устоял, не опозорился, и Дружинное испытание прошел да с уважаемым Даром-десятником после мед распивал, а Дар-десятник с кем попало за стол не сядет — значит стоит на сироту-приблуду повнимательнее посмотреть. Да и медведь той весной в лесу не сам собой помер.

Не сказать, что мне уж так сразу навязываться все свободные девушки деревни стали. Нет, конечно. Не того полета я птица. Но то одна, то другая невзначай всю свадебную неделю рядом оказывались. Ничего пошлого или непристойного — в этих местах нравы ой какие строгие в этом отношении. Просто разговор, или танец (танцевать тут любили и умели, как и петь, и играть), то в компанию какую пригласят посидеть, а девчата в Сеньевке (а деревня наша именно так звалась) все на загляденье: и веселые, и смышленые, и заводные, а уж красивые какие!

Слава Богу прошла та праздничная неделя, началась работа. Дома мне ставить нравилось. Да и вообще с деревом работать. Мужики что постарше только посмеивались моему рвению и, не скупясь, секретами да ухватками делились, а мне-то и в радость! Авось, да где пригодится. Лишним точно не будет.

До самого снега мы плотничали, но слава Творцу, успели все. Двадцать три новых семьи этой осенью образовалось и своим домом жить начали. Неплохой результат, правда? А сколько весной их будет? Ведь сколько пар на праздниках подобралось… Вон, молодые девчушки с румянящимися щечками на стройку своим парням уж обеды-ужины носили тоже до самого снега.

Конечно, как и в любой большой работе, столовались опять все вместе, одним котлом. Но кто же откажется от специально для него вкусного кусочка, приглянувшейся девушкой приготвленного? Парни краснели, а мужики только одобрительно поглядывали да в усы посмеивались.

Слава всем Богам и Творцу нашему, что мне ни одна не догадалась такого внимания оказать. Как бы потом выворачивался, ума не приложу. Но обошлось.

А там и зима настала. Время ремесел, творчества и подготовки к весне всего необходимого от топора и лопаты до колеса, плуга и упряжи.

Помогал я Апанасу со всем, что он мне поручал, а как свободная минутка выдавалась, шел к дядьке Касьяну, он меня по дереву резьбе учил и столярному делу. Нравилось мне это, кабы не больше, чем плотничать: дерево, оно такое теплое, к рукам будто ластится, а «струмент» его словно ласкает, где почешет, где погладит, так и получалось, что вся задача столяра не мешать заготовке при посредстве инструмента лишнее сбросить и настоящую свою красоту обнажить…

* * *

Так зима и прошла, словно на одном дыхании, вместе с чередой праздников, что деревня справляла (таких, как Рождение Солнца, Трескучего Мороза, Добычи Нового Огня, как не удивительно, Нового Года и еще многих других, чуть менее заметных).

Еще мужики на охоту зимой ходили, но я к ним проситься не стал: никогда не испытывал к этому делу тяги, тут натура нужна. Особо никто и не настаивал. Но силки ставил и проверять их исправно ходил. Как и специальные плетеные из лозы ловушки для рыбы, что под лед опускали, дырявя лед на реке и озерах лунками. Не отлынивал.

* * *

На весеннюю Ярмарку я уже не с пустыми руками ехал, а с гордостью свои поделки вез. Вещи простые, конечно, но с душой деланные и в быту полезные: табуретки, ложки, плошки, чашки, шкатулки… Все резьбой и лаком украшенное.

Законная гордость!

Хоть, до изделий того же Касьяна мой уровень еще не дотягивал, но так какие мои годы? Дотянем и перетянем! Когда-нибудь. Наверное… Все-таки у мужика действительно талант настоящий, он в каждый штришок своей резьбы душу вкладывал, так, что казалось, птицы, им изображенные, вот вот вспорхнут с бока супницы, а цветы, что вывел его резец на чашках и шкатулках, уже сейчас под нежным ветерком тихонько колышутся и шуршат тонкими деревянными листиками.

Потому, извинившись, я рядом с ним свой товар раскладывать не стал. Подальше отошел, а то с таким мастером по соседству, я и одной ложечки не продам. А так, может и глянется кому что-то.

Удивительно, но расторговался я в первый же день. И оставшиеся два ходил праздником наслаждался, позвякивая в кошеле парой десятков монеток.

Ритка тоже зиму не бездельничала. Она придумала для малышей прописи из бересты делать. И спросом эта ее придумка пользовалась, как в самой Сеньевке, так и в Торжке, куда она за зиму наготовленный запас привезла.

Так, что в ее кошеле-то поболее моего монеток звякало. Но уж тут кто на что учился, так что без обид.

Я, конечно, тоже иногда помогал ей занятия вести, а когда и вовсе ее подменял, но все-таки душу в резьбу вкладывал, а с детьми (да и не только с детьми, поскольку туда и не дети ходили) больше просто помогал разобраться, в том, у кого, что не получалось, и какие вопросы накопились. Ритка же по всем правилам: планы писала на каждый урок, методику разрабатывала, задания придумывала, вот прописи опять же готовила из надранной мной для нее и прошитой бересты.

Так что кто на что учился…

Дара я, как и ожидал, встретил все там же на испытании новичков. Ингром в составе дружины тоже был, сверкая начищенной кольчугой и счастливой улыбкой.

К нему я приставать не стал, только поздоровался, поскольку к его боку доверчиво жалась девчонка с не менее счастливой, хоть и слегка смущенной улыбкой. Дружинникам семью иметь не возбранялось. Более того, отдельное жилье семейным давалось, но поблажек на явку по тревоге и готовность никто им не делал: хочешь с женой жить, будь готов из супружеского ложа среди ночи на коня прыгать. Или сиди дома и в Дружине тебе делать нечего.

А вот Дар был мне рад. Снова предложил место в Дружине, но без особой надежды: не тот у меня взгляд был на сверкающих броней витязей. Но испытание снова пройти и в круг выйти уломал. Ну, так мне не жалко.

В этот раз пробежал вторым. И в круге было куда веселей. Мне кажется, Дар решил не столько кулаками помахать, сколько дать мне урок рукопашного боя. Потому и валял меня в круге не десять минут положенных, а все двадцать пять. А я что? Я только «за»! Я и в своем мире этим делом с энтузиазмом и удовольствием занимался, хоть соревноваться с кем-либо не любил, воспринимая только одного противника — самого себя. Ведь победить себя куда труднее и почетнее, чем победить другого.

На память Дару я подарил братину своей работы. Специально для него делал и вез. Старался, резьбы и лака не пожалел. Прямо тут же ее и опробовали, пустив средь витязей по кругу, по мере пустения доливая в нее мед (напиток такой, на основе пчелиного меда варится, всех его секретов не знаю, но тут популярная штука. И вкусная!). Подарок Дару по сердцу пришелся (какая интересная тавтология). Так пришелся, что он отдариться не приминул: нож свой боевой подарил. Тут уж я слов не сыскал, только и смог, что благодарно обнять и виновато руками развести, мол не по подарку отдарок, дорог уж больно.

На что он, на секунду посерьезнев, сказал: «На память. А то, может и не свидимся больше». Что на это сказать я не нашелся и только еще раз обнял сурового десятника.

* * *

Отшумела неделя свадеб, началась сперва стройка, а после и весенняя полевая работа.

И вдруг!

Утром, словно подбросило нас с Риткой что-то из кроватей (точнее с полатей, коек тут не знали). Предчувствие, острое, как укол шилом в ягодичную мышцу.

Десять минут. Ровно столько нам потребовалось, чтобы вскочить и одеться в свою одежду, ту самую, в которой ровно год назад мы пришли в этот мир. Единственное, что я взял с собой кроме, это нож Дара. Деньги и все имущество невеликое свое, мы хозяевам оставили. Пять минут на сумбурное прощанье с Апанасом и домашними. И только пятки наши засверкали в сторону старого полуразваленного сарая на поляне посреди леса.

Еще, лишь издали завидев старый остов, мы уже чувствовали, вот оно! Сегодня, именно сейчас сработает!

И мы наподдали к цели. Не снижая скорости пролетели арку двери и вывалились в коридор универа.

Я расплылся в улыбке и не успев затормозить, споткнулся о порог и спиной вперед полетел на пол, глядя в падении на столь же счастливое лицо Ритки. А в следующий миг моя попа встретилась с землей.

Именно с землей, а не с полом универа.

Я осмотрелся: вокруг, куда ни глянь, расстилались холмистые поля, необработанные, с травой по пояс и редкими далекими балками и ярами. Ритки рядом не было. И вообще никого не было…

Глава 4

— Здравствуй новый мир! — вяло произнес я, поднимая вверх правую руку. — Я Миша Логин, будем знакомы!

Именно так я поприветствовал новое свое попадание. Довольно спокойно, верно? А чего волноваться бессмертному? К тому же я давно смирился с тем, что «правила жанра» в покое меня не оставят. И то, что первое мое попадание выдалось настолько удачным, а мир настолько счастливым и приветливым, это скорее уж просто осечка, а вовсе не правило.

Именно такие мысли вяло текли в моей голове, когда я поднял голову к небу, ориентируясь на какой-то непонятный звук. Сверху, прорезав небо длинным дымным хвостом, падал огромный раскаленный метеорит. И делал это очень быстро.

— Бля… — только и успел я выдохнуть. А еще подумать: «Вот сейчас мы и посмотрим, какой ты, на фиг, бессмертный». В следующий миг каменюка уже занимала всю видимую часть неба. Потом был удар.

Очень быстро пришла боль. И не уходила уже очень долго.

Самое поганое, это, наверное то, что я так и не потерял сознания после удара. Так что прекрасно все помню.

Сначала меня ударил камень. Затем этот же камень вбил меня в землю. Затем был взрыв и сильнейший жар. Меня из воронки, получившейся от удара, так и не выбросило, поскольку попадание мое было настолько удачным, что ровнехонько самый центр небесной каменюки пришелся на мой череп. Таким образом я прочувствовал на себе полностью и удар, и давление, и последующий взрыв, и повышение температуры в точке до отметки при которой испаряются металлы и камни…

Примерно через полтора часа я выполз из кратера. Еще через час выбрался из пылевого столба и рухнул на землю, жадно глотая воздух, пусть и грязный, но все же воздух.

Еще через пару минут встал и поплелся дальше. Вскоре споткнулся и упал, больно ударившись лбом о какой-то камень. Чертыхнулся и, уперевшись руками, воздел себя в вертикальное положение.

— Здравствуй Новый Мир! — уже с гораздо большим энтузиазмом провозгласил я, осматриваясь. — Я Миша Логин, будем знакомы… — приветствие становилось традиционным.

Я огляделся: вокруг, сколько хватало глаз расстилались необработанные холмистые поля, поросшие травой высотой по пояс. Вдалеке виднелись небольшие балки и яры.

Что-то эта картина мне напоминала…

Я в ужасе вскинул голову к небу.

— Бля… — в ужасе выдохнул я. «Да вы издеваетесь?!!» промелькнула мысль за мгновение до падения метеорита, в точности копирующего предыдущий. А может и тот же самый, кто его разберет…

* * *

Три звездочки. Это значит, что описывать этот момент подробно я не хочу.

Скажу лишь, что ЭТО повторилось в тот день ДЕСЯТЬ раз. Десять раз я попадал на заросшее травой поле, и десять раз на меня падал метеорит. Причем каждый следующий был несколько больше предыдущего. Последний, а я ОЧЕНЬ надеюсь, что он в моей жизни был последний, вообще оказался столь огромен, что расколол планету, вызвал ее взрыв, в результате которого я оказался висящим в пустоте космоса, среди разлетающихся осколков, бывших когда-то населенным миром.

В один из этих осколков я и врезался. После чего почувствовал запах травы. Пальцы судорожно сжали жесткие стебли, прочертив ногтями по земле.

— Нет! — шептали мои губы. — Нет, нет, НЕТ!!! Не хочу, не хочу, НЕ ХОЧУ!!! — кричал я, зажмуривая глаза до состояния, когда из них брызнули слезы. — Не хочу, не хочу, не хочу, — полз я, не открывая глаз, извиваясь, словно змея.

Я полз и полз, а сверху метеорит все не падал и не падал. Не уверен, но таким образом я полз почти час, царяпаясь о жесткие стебли и мелкие камешки, но не обращая на это внимания.

Пока не уперся во что-то лбом, больно стукнувшись. Я открыл глаза и посмотрел на препятствие. Им оказалось дерево.

Я чуть привстал на руках и огляделся: картинка один в один повторяла десять предыдущих, но, слава Творцу нашему, с неба ничего не спешило падать, а через поле вдаль тянулся промятый мной в траве след.

Я уронил голову на руки и засмеялся. Правда, смех это был или рыдания, сказать трудно. Там было и то и другое, намешанное в равных частях.

Когда, наконец, отсмеялся (отплакал), поднялся на ноги и осмотрелся немного внимательнее. А мысли, между тем, начали преобретать чуть менее мажорный и оптимистичный окрас: я лысый и голый! У меня нет ничего. А вокруг безлюдно и никаких признаков жилья или присутствия людей.

Четыре часа у меня ушло на поиск маленького камушка с острой гранью (событие это совпало с нахождением мной небольшего ручья). Шесть часов я копал в русле яму и делал запруду. Дал часок воде протечь, унося с собой муть, после чего с наслаждением отмылся от гари, крови, пыли и копоти.

Солнце село. Ночью было холодно даже на подстилке из травы и веток. Но этот холод был куда лучше всепоглощающего жара взорвавшейся планеты. Его можно было терпеть. Мне даже удалось выспаться.

Весь следующий день я с помощью острого камушка мастерил силки из коры деревьев и веток лозняка, росшего вдоль ручья и расставлял их возле мест где, по моему скудному опыту могли появляться зайцы. И строил шалаш, в надежде, что он хоть сколько-то спасет от холода и утренней росы. Простуда мне, конечно, не грозила, но само по себе это было крайне неприятное ощущение, когда ты зябнешь и зуб на зуб не попадает.

Мне повезло. Утром двоих косых я из своих накануне поставленных сорока двух самодельных ловушек вытащил.

Огонь… Огонь я добыть, как ни пытался, так и не смог. Весь упрел над палочками, отбил камнями все пальцы, но толку не добился. Пришлось довольствоваться сырым мясом. И холодной ночевкой: шалаш помогал не сильно.

«Кролики — это не только ценный мех…», как и зайцы. Это еще мясо и… кости! Костяной нож для работы по дереву был непригоден, но вот по мясу работал отлично. А еще, попытки с одиннадцатой, мне удалось получить некое подобие костяной иглы!

«Ножом» отрезал тонкие полоски от тщательно выскобленных и выполосканных заячьих шкурок. Этими полосками сшил те самые шкурки, получив некое подобие набедрянной повязки, которой, наконец, смог прикрыть свою голую задницу! Надо признать, что вынужденная нагота безумно раздражала (особенно когда какая-нибудь особенно удачная ветка хлещет по телу). Жизнь начинала налаживаться.

Через неделю я так уже не думал: сырое мясо без соли и специй достало до чертиков. Холодные сырые ночевки и утренняя роса с туманом еще больше. А уж когда вдарил ливень и мой «замечательный» шалаш потек…

Короче, стоило мне обзавестись подобием шорт из заячьих шкурок, достающих хотя бы до колен, я плюнул на все и двинулся в путь. Куда глаза глядят. К людям.

Шел я долго.

Только к исходу третьего дня набрел на не особенно сильно наезженный проселок. Но меня обрадовало уже и это. Значит люди в этом мире все-таки есть!

По проселку я шел еще два дня, пока не уперся в место стоянки группы воинов и их лошадей.

Я обрадовался им, как родным!

— Люди!! — с улыбкой дебила вышел я к ним, даже и не подумав, что это могут быть какие-нибудь разбойники, или работорговцы, или еще кто похуже.

— Ты кто? — встретили меня неласковые взгляды шестерых мужчин в броне, стрела, лежащая на ложе арбалета, и лезвие меча, приставленное к моей шее, подошедшим сзади седьмым.

— Логин. Миша Логин, — несколько растерянно ответил им я.

— Взялся ты здесь откуда, Миша Логин? — не стал добрее тон мужика, задающего вопросы, видимо, главного в этой кампании.

— Не знаю, — честно ответил я. — По дороге пришел.

— Голый?

— Ну, не совсем! — даже обиделся я. — У меня шорты есть! — показал я на названный предмет одежды.

— Откуда? — проигнорировал он мое замечание.

— Оттуда, — медленно показал я пальцем в сторону, откуда пришел сюда.

— А идешь куда? — не стал развивать тему он.

— Не знаю, — признался я. — Куда-нибудь к людям. Заблудился я. Дней десять уже по этим полям блукаю.

— Это как же так?

— Вот так, — медленно развел руками я, ведь меч все так же был прижат к моему горлу. — Жил в деревне Сеньевка, пошел в лес. Споткнулся, слетел в какой-то овраг, отключился там. Вылез уже посреди здешних мест, голый и лысый…

— Так не бывает! — решил старший.

— Чего ж я врать буду? — пожал плечами я.

— Отпусти его, — велел он стоящему за моей спиной воину. Тот убрал меч, засунул его в ножны и спокойно прошел мимо меня к костру.

А я как стоял, так и остался стоять. К костру-то меня не пригласили.

— Э… Мужики, а можно мне с вами, а? — неуверенно попросился я.

— Куда с нами? — уточнил все тот же старший.

— Да куда угодно! — пылко ответил я. Дикарская жизнь достала до печенок уже за эти дни. Сырое мясо, холод, сырость, КОМАРЫ…

— Ты блажной чтоли? — уставился на меня он.

— Не, я нормальный, — отрицательнт помотал я головой. — Но еще пару недель на подножном корме, и я просто озверею! Так, что мне все равно куда, лишь бы к людям. Возьмите, а? Ну, что вам стоит?

— А зачем ты нам? — пожал плечами тот. Я уж было расстроился. Но тут его взгляд осветился какой-то мыслью. — Грамотный? — с прищуром задал он вопрос. Я кивнул.

— Писарем у меня будешь! — просветлел он. Писарем, так писарем, пожал плечами я. Какая разница, лишь бы от комаров подальше!

Глава 5

Со мной поделились кашей. Простой горячей кашей из каких-то злаков с кусочками сушеного мяса. Ох, и какой же вкусной она мне показалась! А уж краюха хлеба, что к этой каше прилагалась…

Выделили из запасов сменной одежды простые полотняные штаны и рубаху. Подпоясаться дали куском веревки, поскольку ремней или поясов у них с собой запасных не было. Но я был счастлив: ведь это была одежда! Одежда, а не жесткие, кое-как сшитые недубленые шкурки, которые на ощупь не многим лучше наждака. Вот представьте себе шорты из крупного плохо гнущегося наждака образивной поверхностью внутрь без нижнего белья, и вы меня поймете. А я в этом больше недели ходил!

Наутро выехали.

Старшего группы звали Шарк. И это была именно группа — боевое подразделение регулярных вооруженных сил. Носил Шарк звание десятника (или это была должность, я не особенно вникал). А базировались они в замке Руан, одном из четырех замков Стены. Стены именно с большой буквы. И почему так, я понял когда ее увидел.

Повезло, что группа уже возвращалась с задачи, а не только приступала к ней. В противном случае, меня бы и слушать никто не стал. Дали бы по шее и отправили гулять дальше.

А так Шарк посадил на свою лошадь позади себя и мы выдвинулись. А часов через пять я увидел далеко впереди нечто. Это нечто напоминало одновременно янтарь, пожар, желе и еще, Бог знает что. Оно возникло на горизонте и по мере нашего приближения становилось все больше и больше. Это нечто поднималось от земли к небу и тянулось, тянулось и тянулось.

По мере приближения, становилось возможным оценить размеры этого нечто. И оно было, поистине огромно.

Еще через час мы приблизились настолько, что видна стала и сама Стена — тонкая темная полоска у основания этого нечто. Еще через полчаса стало понятно, что эта «тонкая» полоска в высоту больше десятиэтажного дома. При этом верхний край того «нечто» терялся вообще в невообразимой выси.

А еще через час показался и сам замок.

Пока суть да дело, Шарк мне в общих чертах пояснил, что Стена отгораживает некие Проклятые Земли от остального мира. И при этом она не просто каменное сооружение, а зачарованный лучшими магами королевства барьер, не пропускающий тварей с той стороны на эту. И насколько я понял, не только тварей. На мой взгляд, то, что клубилось по ту сторону прозрачной «мыльной» пленки барьера, было весьма опасным и агрессивным. Несколько осторожных вопросов выявили, что Шарк видит только стену. Бурлящего хаосоподобного нечто, давящего на прозрачную пленку барьера, он не видит. Как и остальные шестеро.

А я вот вижу. И от того, ЧТО я вижу, меня в дрожь бросает. Говорить об этом я не стал: если видят все только стену, то с чего бы мне выделяться?

Тварей по ту сторону много. И самых разных. Бывает, что они неким непонятным образом прорываются на эту сторону. И тогда посылаются из замка такие вот команды для устранения этих прорвавшихся. Благо маги состояние стены отслеживают и могут довольно точно указать, где был прорыв. Но вот в бой магов не бросают — слишком уж они ценны, так что с монстрами Проклятых Земель приходится биться простым воинам. Хотя и не столь уж простым: на Стене несли службу только профи. И это меня не радовало, ведь к таковым я не отношусь. А значит — будет больно.

Историю Проклятых Земель Шарк не знал. Просто не интересовался, хотя и служил тут уже пятнадцать лет.

Тем временем мы подъехали к замку. Нас остановили, Шарк обменялся какими-то невразумительными фразами с солдатом на стене, видимо пароль-отзыв, ну или что-то вроде того. Внешние ворота открылись, решетка поднялась. Мы проехали в некий «тамбур». Решетка за нашими спинами опустилась, а перед нами не поднялась. На нас с той стороны направили десяток арбалетов. Подошел немолодой, слегка растрёпанный мужчина без доспеха, но в кожаной куртке поверх полотняной рубахи и кожаных же штанах. Он замер, расфокусированным взглядом посмотрел на нас, потом кивнул и ушел. Только после этого вторая решетка поднялась, освобождая проезд. Но арбалеты все еще продолжали смотреть на нас. Только спустя еще минуту держащие их солдаты расслабились и опустили свое оружие. Послышались приветствия, на лицах появились улыбки…

— Шарк! Кого это ты притащил? — весело скалясь, подошел один из воинов, закинувших арбалеты за спины.

— Писарь мой будет! — с гордостью и довольством ответил тот.

— Да где ж ты его откопал-то? — продолжал скалиться воин.

— Пресветлый послал! — весомо отозвался Шарк.

— Прямо так и послал?

— Прямо так и послал! Под вечер на нашу стоянку вывел. Так, что зря ты не веруешь, Ярвин, — с переизбытком пафоса в словах, тоне и позе отрезал Шарк. Видимо у этих двоих давний спор по этому поводу, решил для себя я.

Тем временем мы спешились и дальше лошадей вели в поводу. Правда совсем не долго. Шарк отдал повод своего коня Арку (так звали одного из его парней, тех, с кем мы приехали, того самого, что держал меч у моего горла при знакомстве) и, положив руку мне на плечо, двинулся к одному ему ведомой цели. Но делал это уверенно. И шел быстро. Я бы даже сказал, торопился.

Мы пересекли двор и нырнули в здание, чем-то напоминающее административное. Там прошли по коридору и вломились, иначе не скажешь, в комнату, где сидел за большим письменным столом худой, словно иссушенный, но высокий мужичок с пером в руке. Лицо его украшала остренькая бородка, волосы на голове были коротко стрижены, рубаха темного цвета висела на нем, как на вешалке, взгляд был острым и не слишком дружелюбным.

— Шарк, — протянул он, таким тоном, что умудрился вложить в одно это слово всю гамму своих сложных отношений с носителем этого имени. А то, что отношения сложные, я понял отчетливо.

— Мойсикс! Вот! — указал на меня рукой Шарк. — Вписывай в мою группу! Писарем будет! — бородатый перевел взгляд с Шарка на меня. И в этом взгляде резко появилась заинтересованность.

— Тебе писарь по штату не положен, — заметил Мойсикс, но явного отказа в этом его замечании не наблюдалось.

— А кто положен? — даже и не думал отступаться Шарк. — Как минимум два ваканта у меня должно быть.

— Лучник положен. И копейщик. Кем вписывать? — ответил Мойсикс, бухнув на стол большущую книгу и отлистав там несколько листов.

— Лучником наверное, — почесал в затылке Шарк. — Копье-то он явно не удержит.

— А лук? Лук, ты считаешь, он натянет? — скептически поднял бровь Мойсикс.

— Нет, конечно, — пожал плечами Шарк. — Но ему и не надо. Я ж говорю — писарем у меня будет!

— Хорошо, — решил Мойсикс. — Значит вписываем тебя, как, кстати, тебя?…

— Логин. Логин Михаил Сергеевич, — представился я.

— Нет, такое длинное имя не уместится. Запишем: Логин, — отмахнулся пером бородатый. — Вписываем тебя, Логин, в десяток Шарка лучником, — он поднял на меня взгляд, что-то в уме прикинул. — Прошлым месяцем. Вот, возьми выписку, — протянул он мне лист бумаги с десятком строчек, печатью, подписью и только что внесенным моим именем и указанием места и должности. — Покажешь ее кладовщику, он имущество, амуницию выдаст, оружие и броню. За жалованием за два месяца и подъемными через десять дней придешь, как раз оказия в замок деньги привезет. На котловое довольствие я тебя к вечеру поставлю. Жить будешь в казарме с десятком Шарка. Место он тебе покажет. Вопросы?

— Пока нет вопросов, — пожал плечами я.

— Правильно! — хлопнул меня по плечу Шарк. — Все, что нужно, я тебе и сам расскажу. Пошли заселяться, — сказал он и двинулся на выход. Я поспешил за ним.

* * *

Лук. Это не лук, это чудовище! Высотой на три ладони больше моего роста. Толстый, тугой и тяжелый. Он даже без тетивы выглядел ужасно внушительно. В этом состоянии его рога были выгнуты вперед. Мне трудно даже представить, какая огромная сила потребуется, чтобы эту самую тетиву на него надеть. Уж, явно побольше, чем есть в моих не особенно могучих руках. Но вот все дело в том, что чудовище это выдали именно мне. В комплекте к нему шли три сменных тетивы, колчан, две сотни стрел с наконечниками разных типов и крага на левую руку. Еще мне досталась кольчуга, легкий шлем, наручи, поножи, короткий меч (скорее длинный нож), наколенники, налокотники, комплект мужской одежды, два комплекта белья, обувь, флягу для воды и заплечный вещевой мешок.

Это было целое состояние для меня, лишь вчера имевшего одну костяную иголку и «шорты» из заячьих шкурок.

Казарма оказалась разделена на кубрики по три койки. Мне досталась койка в кубрике с Арком в соседях. Третья же была вовсе пустая, так как в десятке был еще один вакант.

Настоящая кровать! С подушкой, бельем и одеялом! Я с таким умилением на нее смотрел, что за моей спиной послышались смешки. Но мне было все равно: настоящая кровать! Как же я по ней соскучился! После ночевок в шалаше — это были просто райские условия!

День вообще прошел суматошно: сначала мотались по складам и оружейным, потом заселялся в казарму, а сразу после плотного обеда в местной столовой Шарк привел меня в свой кабинет, и я понял его счастье от встречи с грамотным на все согласным парнем. Понял и спешку, с которой он отвел меня к Мойсиксу записываться в штат. Он боялся меня упустить!

Потому что бумажной работы у него скопилось столько, что если представить ее в виде стопки бумаги, то эта стопка достала бы потолок второго этажа. Шарк — возможно, отличный воин, замечательный командир своего десятка, но бумажная волокита наводила на него жутчайшую тоску. Поэтому с Мейсиксом у него и были столь сложные отношения. Тому требовались отчеты, списки, заявки, снова заявки, отчеты и еще раз отчеты, но добиться их от Шарка… В результате оформление хотя бы минимума необходимой документации представляло для них обоих истинное мучение.

А тут я, весь такой, словно и правда дар Пресветлого (одного из наиболее почитаемых местными богов). Причем для них обоих. И такая мелочь, как неспособность моя натянуть свой штатный лук… Тфу! Плюнуть и растереть.

До самого вечера я возился с бумагами в кабинете Шарка, вникая в то, что уже есть. Хоть как-то. Хоть приблизительно.

А вечером я сидел на табуретке рядом со своей, теперь уже своей койкой, и обреченно-решительно смотрел на штатный лук.

Нет, я понимаю, что пользоваться им мне не обязательно, мое дело бумажки разгребать. Но я не я буду, если не освою этого монстра! Жизнь положу… Хотя это как раз вряд ли.

Но проблема в том, что я даже тетиву на него сам натянуть не могу!

Но об этом завтра. С такими мыслями я сходил во двор к колодцу, ополоснулся и завалился спать в свою кровать.

Глава 6

Утро началось рано. В наш кубрик, как и во все остальные, ввалился Шарк и скомандовал общий подъем.

Арк уже был на ногах и натягивал штаны. Я занялся тем же, слегка ошалело со сна. Затем вывалился из казармы вслед за соседом на зарядку. Штаны, сапоги и голый торс — вся форма одежды. Легкая быстрая разминка, после нее пробежка: по ощущениям километров пять. Потом спортгородок, где стандартные и прошедшие сквозь миры и времена упражнения: отжимания, приседания, подтягивания на перекладине, отжимания на брусьях, прыжки из присяда с хлопком, стометровка, полоса препятствий… Почувствуй себя в армии называется.

В завершении утренней зарядки снова бег — еще пятачок. Затем водные процедуры у колодца, наведение порядка в кубрике и столовая.

После завтрака общегарнизонное построение, перекличка и распределение задач на время до обеда. У нашего десятка занятия, а меня ждут бумажки. Ожидаемо.

За прошедший день я худо-бедно ознакомился с тем, что у Шарка уже есть, теперь предстояло узнать, что ДОЛЖНО быть. За этим я пошел к Мойсиксу, оказавшемуся писарем полковым. А еще заместителем командира тысячи. Их в замке Руан оказалось всего две. В смысле тысячи. Немаленький такой гарнизончик…

Мойсикс встретил меня спокойно. Можно даже сказать приветливо. Сам по себе он оказался личностьюзанимательной: начать с того, что в этой крепости он уже двадцать четвертый год. Из этих лет двадцать на нынешнем своем месте. Когда-то он пришел в Руан восторженным юношей, мечтал рубить тварей Проклятых Земель, стать мечником. Ради чего и сбежал из дома (был он младшим сыном купца, от того и грамоту знал). Четыре года он эту мечту воплощал. Действительно записался в десяток мечником. Служил добросовестно: ходил в дозоры, отражал прорывы, тянул лямку. Но при этом уже на втором году был примечен командиром сотни и все чаще привлекался к работе с бумагами. Сперва не очень охотно, но по мере рассеивания розовых облаков и романтических порывов это проходило.

Так что нынче он был своим местом и жизнью вполне доволен. Особенным уважением или неуважением местных рубак он не пользовался. Просто тех, с кем он служить начинал уже и в живых давно не было. Для тех же, кто служил нынче, он был чем-то навроде самой Стены: есть, была и еще сколько будет. Эдакая данность. Он просто есть и с ним надо работать.

Кстати о работе, то что было у Шарка, от того, что должно у него быть, отличалось как небо и земля. Зато я понял объем работы. Очень большой, поскольку Шарк запустил вообще все, что можно было запустить, но не катастрофичный.

Поняв задачу, я взялся за ее исполнение. Писменность, слава Создателю, мне оказалась доступна, память была хорошая, и с прошлого путешествия вроде бы даже улучшилась: сейчас бы я матан за неделю выучил и на пятерку сдал, но прошлого не изменишь…

Так что приступил к делу.

Писать перьями было непривычно и достаточно неудобно, так что чернилами я уляпался аж по локоть. Причем по локоть что правой, что левой руки, но дело двигалось.

Перед обедом еще полтора часа физо. Потом, собственно, обед. А после обеда снова за бумажки. Перед ужином еще час физо, ужин, личное время и отбой.

Спать мне не особенно хотелось, так что я продолжил заниматься бумагами. Не будь у моего организма тех самых «свойств», меня бы этот день укатал до состояния, близкого к бревну. Но они были. Так что у меня к тому моменту, как я наконец отошел ко сну, даже пальцы не сводило от пера. Но морально я вымотался.

Следующее утро было копией предыдущего. После построения я побежал к Мойсиксу сдавать проделанную работу за день предыдущий. Подвергся суровой критике. Примерно две трети сделанного оказалось забраковано. Но треть благосклонно принята и зачтена.

С тяжким вздохом я поплелся исправлять и переделывать.

Так и пошло: утром иду сдаваться, потом переделываю и делаю дальше, чтобы следующим утром снова сдаваться.

Десять дней я словно бульдозер разгребал Шарковские бумажные завалы. И что самое приятное — разгреб!

А на следующий день пришла обещанная оказия с казной, и я получил свое первое жалование! За два полных месяца (благодаря щедрости Мойсикса, вписавшего мое назначение задним числом) плюс подъемные. Целых пять золотых. А в одном золотом аж сотня серебряных. В серебряном сотня меди. Жалование за месяц — золотой. Подъемные — три золотых.

Забыл сказать: весь гарнизон Руана — наемники. Регулярное полностью наемничье войско. Притом оплаченное не одним королевством, а десятью! Как так? А просто Проклятые Земли пугали весь континент. А одному королевству сдерживать их было не по силам. Вот и сошлись десять королей на том, что будут содержать деньгами наемничью армию в четырех замках. Вместо того, чтобы посылать вахтово свои регулярные части и споря из-за очередности. Королевства могли воевать между собой, интриговать, дружить или не дружить, но деньги на содержание Стены отправляли исправно, поскольку обратное означало объявление войны сразу всем оставшимся девяти.

Именно поэтому с меня никто не требовал присяги, поэтому так легко трудоустроили, поэтому и столь высокое жалование… поэтому и такое море бумаг. За свои деньги короли требовали отчета!

Наемники Стены, кстати, в общественном мнении были профессией уважаемой. Они стояли где-то между гвардейцами-не-дворянами и собственно самим дворянством. Вот только и смертность среди них была выше чем в гвардии — твари Проклятых Земель те еще пушистые кролики. Бывало и целую сотню в клочки рвали две-три особо пакостливых тварюшки.

Так что я, оказывается, очень неплохо устроился. Учитывая, что смерть от клыков или когтей мне не грозит. Так что сплошные плюсы.

Из полученных денег один золотой я отложил. На один золотой при помощи Арка закупил все необходимое для жизни, начиная от иголки с нитками, чашек, ложек, кружек, заканчивая седельными сумками и комплектами одежды-обуви по разной погоде и сезонам. На пятьдесят серебра накупил стрел и запасных тетив к своему луку. Пятьдесят оставил на прожитво. А на два оставшихся золотых выставил «проставу» для своей сотни, как тут было принято.

Погуляли славно. Для подобных случаев тут в крепости было несколько трактиров, которые раз в месяц, после получки, как один вздрагивали: здешние наемники — люди щедрые и развеселые.

Я спиртного не пил — просто не люблю его. Хотя вполне мог бы, поскольку оно, наравне с любой другой отравой, на мой организм не действует. Но ел и веселился не меньше остальных.

А на следующий день наш десяток заступил в дозор на стену — подошла наша очередь.

Стена… Ходить рядом, буквально в шаге от этого хаосообразного буйства было жутковато. Не просто ходить, а внимательно всматриваться сквозь него вдаль, выискивая опасных тварей, чтобы при их приближении успеть поднять тревогу.

Слава Создателю, сутки прошли спокойно, но вымотались мы все от этого ничуть не меньше.

Следующий день до самого обеда был отсыпным. У всех, кроме меня: мне пришлось оформлять бумаги и отчеты за прошедший дозор. Затем нести их Мойсиксу на согласование и ему же сдавать.

В этот день после обеда я участвовал в общих занятиях десятка: была строевая подготовка и отработка приемов владения длинным древковым оружием на макетах. Было интересно: строевая в этом времени вовсе не блажь. На ней отрабатывалось строевое пешее взаимодействие, группировка и перегруппировка со щитами, копьями и в полном доспехе. Причем отрабатывались приемы противодействия именно тварям: летающим, наземным, скоростным, бронированным, имеющим дальнобойную атаку и таковой не имеющим. Сугубо прикладные навыки.

А после ужина у меня впервые появилось действительно свободное время. И я решил его потратить на освоение лука.

Попросив Арка помочь натянуть на рога тетиву и промучавшись вместе с ним минут двадцать, я таки получил свое оружие готовым к бою и поперся на стрельбище.

Лук был тугой. Он был очень тугой. Я едва смог сдвинуть тетиву сантиметров на десять, но это было даже не смешно.

Тогда я вспомнил о своей регенерации и бессмертии. Я взялся за тетиву, наложил на нее стрелу и потянул. Изо всех сил. Наплевав на боль. Наплевав на собственный человеческий предел. Будь я обычным человеком и этим напряжением я изувечил бы себе руки. Просто порвал бы мышцы или связки. Или того хуже, поломал бы собственными мышцами кости. Но «обычным» человеком я не был. И, преодолевая боль и прикладывая запредельное напряжение, я таки оттянул эту клятую тетиву, почти как положено — почти к самому уху.

Затем спустил тетиву… Ни о какой точности речи даже не шло. Более того: я с непривычки содрал кожу с пальцев, которыми тянул, и рассек до самой кости основание большого пальца руки, которой держал лук, поскольку забыл натянуть крагу.

Кровь, боль, стрела улетевшая куда-то в бок, кувыркаясь в воздухе — таков итог моего первого выстрела.

Я бросил лук на землю, плюнул с досады и оставил эту затею… Так вы подумали? Щаз!!! И три раза Щаз!!!

Я как законченный мазохист достал из колчана следующую стрелу. Но в этот раз крагу одел.

Я издевался над собой таким образом до самой полночи. Как, спрашивается, я стрелял в темноте? Просто — не целясь. В сторону мишени и ладно. На пятьдесят серебряных монет можно купить МНОГО стрел. Если конечно это не какие-нибудь особенные бронебойные или замагиченные. Десяток за медяк — такова цена на обычные стрелы с дешевым наконечником из дрянного железа. А я, напомню, потратил пятьдесят СЕРЕБРЯННЫХ монет. Естественно, не все эти деньги ушли именно на стрелы, но пять тысяч я купил. Арк тогда на до мной долго смеялся, когда я их в наш кубрик тащил и вязанками там складировал.

Так, что я просто стрелял, не заботясь о сохранности боеприпасов. Мне было важнее просто научиться делать сам выстрел из этого чудовища.

Так и пошло: утром зарядка, завтрак, занятия с десятком, физо, обед. После обеда в то время, когда у всех часы дневного сна, работа с бумагами (после того, как я разгреб завалы Шарка и систематизировал работу, объем ее стал не таким уж и жутким). Затем снова занятия, физо, ужин. А после ужина стрельбище… Я мазохист, да?

Глава 7

А тут еще выяснилось, что у нас и выходные есть! Как и положено — один в неделю. Просто, я раньше был слишком занят разгребанием завалов, что даже их не заметил. А вот сегодня у меня выходной. Из крепости, конечно, не уедешь: на пять дней конного пути от Стены никто не селится, так что и делать там совершенно нечего, но вот внутри…

Замок большой. Точнее не сам замок, а окруженное крепостной стеной пространство. И нашлось в нем место и для казарм, и для стрельбищ, и для спортгородков, и для плаца, и для жилых домов с трактирами и даже небольшим рынком. Наемникам не запрещалось жить с семьями. Но не всякий решался везти сюда семьи — замок не был таким уж безопасным местом. Случалось, что прорывы происходили прямо во двор. Тварям было все равно где в барьер биться. И далеко не сразу их удавалось остановить. Так что сама жизнь в замке Руан была риском. Но некоторые на такой риск все равно шли.

Так как сел и деревень снаружи крепости не было, то продовольствие везли из глубины королевства. Раз в неделю подходил караван. Привозил все, что полагалось для обеспечения жизни и деятельности замка. Также к каравану присоединялись самые разнообразные торговцы со своим товаром. И именно на день после прибытия каравана приходился выходной наемников. Он означал отсутствие утренней зарядки и занятий, но дозоры у тех, кому не повезло и у кого они выпадали на выходной, естественно не отменялись: служба есть служба.

В крепости даже публичный дом имелся. Такие вот дела.

Выходной… Первый выходной, а что с ним делать, я и не знаю. Поспать подольше? Все бока себе отлежал, а позже подъема не спится. Ну, просто никак!

Потолкаться на рынке? Потолкался — ничего интересного для себя не нашел. Сходил в кабак, посидел, покушал. Без выпивки в кабаке не интересно.

К жрицам любви не пошел. Брезгливо как-то. Сама мысль вызывала внутреннее чувство некой гадливости, грязи…

Так я и добрался до одного, единственного для меня варианта: стрельбище. Собственно там я проторчал весь свой выходной день.

Даже попадать стал. Иногда. Не очень часто…

День прошел. А за ним снова дозор.

В этот раз я с собой на Стену лук взял (предварительно посоветовавшись с Шарком) и две вязанки стрел, по паре сотен каждая. Дозор пролетел, как и не было его. Даже еще сотня стрел осталась.

Хоть и не попал ни разу, но все равно было весело. Это ощущение грозного, серьезного оружия в руках… Это чувство, когда стрела срывается с тетивы… Когда провожаешь ее полет взглядом… Непередаваемо.

Полдня отсыпных, и снова здравствуйте, будни.

* * *

На двадцатый день моей службы случился прорыв. Дежурный маг отметил на карте координаты прорыва, тысячник отрядил группу на ликвидацию прорвавшейся твари: маг указал, что тварь одна и не очень сильная.

И группа была наша.

Короткий инструктаж. Быстрые сборы. Конюшня, где конюх выделил нам лошадей, и в путь.

Ехали молча. Лица у товарищей были хмурые, но спокойные. Сразу видно, что подобный выезд у них далеко не первый. И каждый надеется, что не последний.

Верховая езда… Еще дома я любил читать фантастику, в том числе и про попаданцев. Там часто описывались сложности непривычных людей с верховой ездой. И теперь я эти сложности почувствовал на себе.

«Особенности» моего тела выручали — до боли и синяков седло просто не успевало намять мне задницу. И это просто супер! Как представлю, что со мной было бы без регенерации, так аж тошно становится.

Но и без этого удовольствие было ниже среднего: неудобно! Как ни сядь, как ни извернись, а все никак. То тут жмет, то там наминает, то тут по заду седлом долбит… Да еще зверюга первое время нашего знакомства так и норовила меня сбросить. Но я вцепился как клещ. Прижался к ее спине всем телом и держался. Признаю — выглядеть это должно было забавно со стороны. Но дикий ржачь сокомандников заставил мои уши пылать, а зубы судорожно сжиматься.

Однако же притерпелись как-то. Я к лошади, лошадь ко мне. Мы смирились с обществом друг друга. А кто бы не смирился за непрерывный шестичасовой переход?

Потом был привал, где под руководством все того же Арка, я проходил «курс молодого бойца» по обслуживанию и эксплуатации транспортных средств средневековья. Под предлогом, что мне надо учиться, эти гады свалили на меня все обязанности по уходу за нашими лошадьми… Ничего особо хитрого, но с непривычки… Я даже был рад наконец продолжить путь дальше, когда привал кончился.

На ночевке тоже разговоры особенно не клеились: все и так знали, что утром начнем выслеживание твари, сильной и смертельно опасной.

Поели, распределили вахты и завалились спать: силы завтра нужны будут. Я, как наименее полезный в предстоящем деле, вызвался стоять с полуночи до утра — самую неприятную часть. Предложение возражений не вызвало, поскольку как раз перед ним Шарк запретил мне в охоте участвовать, велев держаться недалеко, но близко к схватке не лезть. Я и сам в бой не рвался — воспоминания о медведе были еще свежи.

Ночь прошла спокойно. Утро окрасило горизонт розовым и воины стали собираться.

До места прорыва добрались быстро. Чем-то особенным оно от остальной Стены не отличалось, но на земле четко отпечатались крупные когтистые следы большого животного. Как оно перебралось через высоченную стену и магический барьер — ума не приложу. Но однако же факт: вот они следы!

Шарк внимательно их осмотрел и резюмировал.

— Гормлук, — после этого слова раздался вздох облегчения. Видимо, тварь действительно не из самых опасных.

Дальше началось выслеживание. Зверь петлял и кружил по полям. В нескольких местах на земле была кровь и клочки шерсти — видимо он охотился, и зайцам (ну, или кого он там поймал, я не особенно в живности разбираюсь) не повезло.

Только к середине дня ближе мы увидели автора следов: тварюга с быка размером, рыжеватая шерсть и бугры мышц под шкурой. Большего издалека рассмотреть не удалось.

Дальше я имел возможность наблюдать работу профессионалов. Воины спешились. Окружили тварь. Трое взяли длинные крепкие копья с перекладинами и спровоцировали зверя на нападение. Он бросился на них и насадился на жала копий. Наконечники в теле увязли, перекладины не позволили насадиться глубже и добраться до держащих их двуногих. А остальные взялись за арбалеты и хладнокровно расстреляли бьющееся на копьях животное.

Но живучая тварь! Только после пятидесятого болта, влетевшего в ее тело, она наконец издохла. А наемники били не куда попало, а по жизненно важным и уязвимым местам.

Такая вот охота. Семь умных тренированных двуногих поймали и завалили тупое, агрессивное, но гораздо более сильное четвероногое. Меньше сорока минут заняла вся схватка.

После победы лица наемников наконец разгладились. На них появились улыбки. Послышался смех, взаимные подколки и шутки. Обсуждение деталей охоты… Одним словом, люди расслабились после серьезной, напряженной работы.

А мне работа только предстояла: разделка туши. Как наименее полезный в бою, я был нагружен работой после него.

Шарк руководил, а я выполнял.

Слава Создателю, Гормлук — тварь не особенно ценная. Мне пришлось только собрать с тела болты, отпилить своим тесаком голову и вырезать пару желез, которые по возвращении будут проданы алхимику как редкий ингредиент. Да содрать шкуру. Все это я упаковал и умостил на специально прихваченную девятую лошадь. Собственно, ничего стоящего в туше больше и не было.

Даже закапывать ее не стали — зверье растащит.

Но все равно, не самое приятное и легкое занятие. Еле оттерся потом тряпкой от крови. Хорошо хоть одежду не перемазал, а то б задолбался потом отстирываться.

— Глянь, какая прелесть! — похвастался мне Арк, демонстрируя стеклянную банку, в которой сидела запертая крышкой пчела, когда я закончил и подошел к своей лошади. Вот только была она раза в два крупнее привычных мне и расцветку имела не желтую с черным, а синюю с черным. В остальном же такая же пчела.

— Красивая, — согласился я. — А кто это?

— Проклятая Синяя Пчела! — с гордостью ответил тот.

— Довольно неоригинальное название, — заметил я.

— Да и каршас с ним с названием, — отмахнулся Арк. — Главное — сколько она стоит!

— И сколько же? — заинтересовался я.

— Тридцать золотых!

— О как! — в шоке округлил глаза я. — Чего ж в ней такого то, что за нее столько отвалить готовы?

— Укус! Укус этой малышки может в разы усилить какую-то часть тела того, кого она укусит. Ну, или все тело, но уже не так сильно, если посадить в определенную точку…

— Действительно, прелесть какая! Пять пчелок и ты непобедим! — заинтересовался я.

— Э нет, парень, — улыбнулся Арк. — Не все так просто! Человек может выдержать только один укус такой пчелки. Вообще. За всю жизнь только один. Два — ты труп. Да и тот самый один… Это неделя мучительной боли и лихорадки. Так что, далеко не каждый готов к такому способу усиления… — спрятал он свое сокровище в седельную сумку.

— То есть, ты сейчас, когда ловил ее, жизнью рисковал? — расширил глаза в удивлении я.

— Да, парень! — хлопнул он меня по плечу. — Без риска куш не сорвать! Такие дела, брат!

— А вообще, тут-то она откуда взялась? — задумался я.

— Так я ее не тут поймал, а у Стены. Там где тварь прорвалась. Видать, вместе с ней барьер проскочила. Вот я свою удачу и не упустил, — еще раз улыбнулся Арк, заскакивая на коня. А я с тяжелым вздохом мученика полез на своего.

Глава 8

После возвращения в замок, я сел за отчеты, Шарк пошел сдавать трофеи, Арк к алхимику, остальные отправились отдыхать.

Следующий за возвращением день, был нам объявлен выходным, как обычно и делалось. И вечером этого дня наша сотня гуляла: Арк за удачную сделку с пчелой выставил угощение на два золотых.

Вот только на этой гулянке… Лучше бы я на нее не ходил, право слово.

Зацепился ко мне чуть подвыпивший Годри, еще один десятник из нашей сотни. Они с Шарком обычно делили звание лучших команд нашей сотни. В смысле десяток Годри и наш десяток.

Ума не приложу, с чего он вообще прицепился именно ко мне? Я ж не десятник. Я вообще новичок. Тем более писарь.

Но слово за слово… Я даже толком не понял, как уже оказался в «клетке». Что это? А это действительно здоровенная железная клетка с деревянным полом, установленная в центре зала кабака. Использовалась она для выяснения отношений между наемниками. Проще говоря — ринг. Заходят двое, выходит один. Второго выносят, либо он выползает сам. Смертоубийства, конечно случались очень редко, но не без этого. А так, неплохое место, чтобы спустить пар.

Но вот только я в этом не нуждался! Я вообще исключительно мирный человек!

А между тем клетка за спиной уже захлопнулась.

Годри по комплекции немного превосходил меня ростом. Чуток шире в плечах. И килограмм на двадцать тяжелее. Причем это отнюдь не жировая масса. А еще огромная разница в опыте и тренированности.

Первый удар я пропустил. Как и второй и третий… В голове словно феерверки каждый раз взрывались от его кулаков, а из глаз будто искры сыпались, которые кроме меня не видел никто.

Удары сыпались один за одним, а я все стоял и не падал. Правда объяснение этому было простое: я был прижат спиной к решетке. А Годри месил меня словно тесто, зло, жестко, в полную силу, так, словно действительно хотел убить.

А я, жалко прикрывая голову согнутыми в локтях руками боролся с самим собой. С тем бешенством, что постепенно поднималось внутри меня.

И, кажется, в какой-то момент Годри увидел мои глаза. А в них в тот момент не могло быть ничего, кроме жажды убийства. Желания убивать. Жажды крови. Потому, что удары посыпались чаще.

Я могу объяснить это только тем, что он испугался. То, что он уже самым натуральным образом пытался убить меня. Вот только вся фишка в том, что это невозможно, а силы его были не бесконечны. В отличии от моих.

Он почти выдохся, когда я начал отвечать. Бить в ответ. Пусть слабо, пусть коряво. Пусть он легко уклонялся или блокировал, но тут я понял, что еще минут пять-шесть и убью его уже я.

Тогда я пропустил пару особенно сильных ударов и упал на пол. Упал и не стал подниматься. А Годри бил меня ногами остервенело и со злобой человека, испытавшего страх.

Наконец он устал настолько, что перестал бить и вышел из клетки. Я полежал еще немного, дожидаясь помощи, и тоже покинул ее.

Доковыляв до двери, я поблагодарил ребят за помощь и поплелся к колодцу возле нашей казармы. Стоило смыть кровь, пот и застирать одежду.

Больше я на такие гулянки не ходок, решил про себя я, рассматривая порванную рубаху. Ничем хорошим они явно не кончатся.

Закончив, я подхватил свой лук и вязанку стрел — стоило успокоить нервы, а стрельба с недавних пор в этом очень помогала.

* * *

Дни потянулись. Занятия, бумажки, дозоры, стрельба… Пришло жалование и Арк уволился. Он скопил достаточно денег, чтобы начать собственное дело где-нибудь подальше от Стены и ее тварей. К тому же, как я случайно узнал из разговоров парней, его ждет невеста.

Мужику почти тридцать — действительно время подумать о будущем.

В теперь уже мой кубрик подселять никого не стали. Наш десяток снова стал насчитывать семь человек. Из них только шесть бойцов. И седьмой я — писарь-недолучник. Мрачноватая перспективка.

* * *

Однако прошел почти год с той поры, как я пришел в замок Руан. С кем-то из ребят, кроме ушедшего Арка я так и не сблизился. Отношения были ровными, но не более. С того случая в «клетке» я словно захлопнулся. Ко мне не лезли и я не навязывал своего общества.

Я даже скопил приличную сумму — целых десять золотых. На жизнь мне требовалось совсем немного: ел я в столовой, одевался со склада (раз в три месяца выдавали обмундирование), в кабаках не гулял. Единственное на что я тратился — это стрелы, тетивы и принадлежности для ухода и починки лука.

Не сказать, чтобы служба была очень уж спокойной. Прорывы происходили в среднем раз или два в неделю. Наша десятка отправлялась на их ликвидацию примерно два раза в месяц. И твари попадались пострашнее того Гормлука. Встречались нам летающие, плюющиеся, быстрые, умные, прыгающие, закапывающиеся… Больше всего проблем было с умными. Но валили и их.

Я в охоте начал участвовать где-то спустя два месяца, когда научился попадать в мишень размером с баскетбольный мяч с тридцати метров.

Сейчас я в такую мишень попадаю со ста. Не Робин Гуд, конечно, но уже и не полный ноль — сказались постоянные тренировки. Я ведь так и не нашел себе в гарнизоне занятия по душе, кроме стрельбы.

Еще меня до сих пор завораживает магия. Я как-то стоял в дозоре, когда полковой маг подновлял барьер. Должен сказать, что выглядело это потрясающе.

Завораживает… Но от магов я все равно старался держаться подальше. Мало ли. Слишком уж моя тушка необычна, чтобы рисковать привлечь к ней внимание.

А сегодня случился штурм. Что это такое? Это когда тварей из Проклятых Земель что-то начинает гнать на Стену. Никто не знает, что именно, но случается это в среднем раз или два в год. И тогда всем становится жарко.

Примерно как вот сейчас: сотни тварей ожесточенно лезут на стену и бьются о барьер, те что в состоянии до него допрыгнуть, долезть или долететь. Да и само хаосоподобное нечто, что клубится за тонкой «мыльной» пленкой, вело себя куда агрессивнее, чем обычно.

Маги, все пятеро, что служат в замке, старательно «держат» барьер. А весь гарнизон Руана на Стене ожесточенно рубится с тварями. Копейщики колют и сталкивают со стены тварей ползающих и карабкающихся, топорщики с мечниками прикрывают лучников и арбалетчиков от тварей прыгающих и тех, которым удается зацепиться. Лучники и арбалетчики бьют тварей летающих, да и вообще всех подряд, но летающих преимущественно. Вот я и есть в числе этих лучников.

И Слава Создателю, что я, услышав тревожный колокол, сообразил схватить аж четыре вязанки стрел. Потому, как у меня уже подходила к концу четвертая сотня, а штурм длился всего около часа. У большинства моих коллег боеприпасы уже кончились, и они схватились за тесаки, старательно прорубаясь к лестницам, по которым подтаскивали дополнительные, местные жители и гражданский персонал, что обслуживает нужды замка (повора, прачки, каменщики, конюхи и другие). Я же все еще оставался боеспособен и поддерживал товарищей своей стрельбой. Надо сказать, что на расстояниях меньше тридцати метров тяжелые бронебойные стрелы (а именно такие я стал покупать с того дня, как начал брать лук на Стену, там толку от дешевых наконечников не было, даже, если я в кого-то попадал), пущенные из моего мощного ростового лука, были весьма эффективны, пробивая тела тварей и входя в них больше, чем на половину длинны. А скорострельность была значительно больше, чем у арбалета.

К исходу второго часа штурм закончился. Просто новой волны тварей не последовало, а тех, что уже были на Стене, методично добивали.

И именно в этот момент меня подкараулила Крисша (тварь напоминающая большую кошку, но с серебристой шерстью, очень хитрая, сильная, быстрая и способная пробивать стальные доспехи своими когтями. Точнее не пробивать, а рвать и резать, словно толстый картон).

Мои защитники отвлеклись на то, чтобы скинуть пришалевшего Гормлука со стены, а Крисша именно в это время прыгнула на меня из-за тела одной из убитых тварей, где до той поры пряталась.

Она вцепилась в мое плечо зубами, а в бока и спину когтями. Я не удержал равновесие и упал, выпуская из руки лук. Мы покатились с ней к краю. Крисша дернулась, возможно от боли из-за воткнувшегося ей в бок тесака, направляемого моей рукой, и мы перевалились через зубцы Стены. Мы рухнули вниз. Барьер в этот момент с хлопком лопнул.

Мне, несмотря на боль в разрываемом зубами и когтями теле, удалось извернуться и подмять Крисшу в воздухе под себя. В результате с землей первой встретилась она. Удар ее и убил. А может тесак, который этим ударом вогнало ей в бок по самую рукоять (а длины в нем было все тридцать пять сантиметров и ширины пять с половиной с односторонней заточкой и зубцами на другой стороне клинка).

Так или иначе, а Крисша сдохла. Я выбрался из ее посмертных обьятий и, поднатужась, выдернул свой тесак.

Я глянул наверх: там маги уже восстанавливали барьер. Повезло, что рухнул он лишь в самом конце штурма. Иначе беды было бы очень и очень много. Ведь почти девяносто процентов тварей уничтожалась, пока они ломились через него и не могли проломиться. Проскакивали лишь меньше десятой части, да и то очень ослабленными.

Я вздохнул — назад дороги нет. Даже если я каким-то чудом заберусь на стену, что вряд ли, я же не Кристша с ее стальными когтями, то барьер для меня никто не опустит. А если даже и опустят, то единственное, что меня ждет, это лабораторный стол магов и их лаборатории.

Я снова вздохнул и засунул тесак в ножны, предварительно оттерев его от крови о шкуру скинувшей меня со Стены подлой кошки. Последний раз бросил взгляд на стену и побрел в глубь Проклятых Земель. Наемник Логин, Лучник четвертого десятка второй сотни первой тысячи замка Руан, признан мертвым и вычеркнут из Большого Реестра гарнизона без выплаты компенсации родственникам за отсутствием таковых. Я снова вздохнул и звякнул уцелевшим кошельком со всеми своими сбережениями, десятью золотыми и шестидесятью двумя серебрянными монетами. Как чуял, захватил их сегодня с утра. А может быть, дело в том, что сегодня был выходной и я собирался пройтись по рынку… Какая разница?

Вокруг клубилось то самое агрессивное хаосоподобное нечто, проникая в землю, камни и редкие растения, что встречались мне на пути. Оно клубилось и проникало всюду, кроме моего тела. Где-то в сантиметре от кожи оно исчезало, словно его и не было вовсе. Это было забавно. Но не вредит и ладно. В Проклятых Землях странностей хватает, как и в моем теле, впрочем. Одной больше, одной меньше, какая разница…

Глава 9

Я шел по Проклятым Землям, сильно не удаляясь от Стены. Вглубь этого странного места лезть совсем не тянуло. Идти было больно: твари, эти места населяющие, сплошь агрессивные и голодные. Уже пять раз на меня нападали, вгрызаясь в тело, протыкая когтями и жалом… Земля им пухом. Сколь бы ни были они сильны, но с бессмертным им не справиться. Разница конечного и бесконечного во всей красе. Их силы и выносливость конечны. Мои — бесконечны. Подумаешь, бой длящийся четыре с половиной часа? А вот для твари это совершенно не «подумаешь», а очень даже!

Однако это надоедало. Да и боль постоянно испытывать удовольствия мне не доставляет. Слава Создателю, контроль над собой я больше не терял: после удара метеорита боль от когтей и зубов животного — мелочь. Сравнить укус с ощущением от испаряющихся в адском жаре глазных яблок, кожи, вообще всего, что не кости… Сравнивать это некорректно.

Так что в ярость я пока не впадал, оставаясь в бою холодным, собранным и расчетливым. Сладости от убийства, это не уменьшало, правда. Поэтому я как мог избегал встречь с агрессивной фауной.

Обещание самому себе я слегка подправил. Теперь оно звучало: «Не убивать разумных живых. Не мной жизнь дадена, не мне ее и забирать». «Живых», потому, что я уже предполагал, что с такими путешествиями какие-нибудь инферналы или нежить мне рано или поздно встретятся.

Понемногу у меня начало получаться прятаться и двигаться в достаточной степени эффективно, чтобы не встречаться с очередной голодной зубастостью. Правда подобный навык стоил мне еще восьми схваток.

Я заметил странность — местные твари не умеют отступать. Инстинкт самосохранения им, на мой взгляд, вовсе не свойственен. Если такая животина нападает, то выхода только два: или умирает жертва, или умирает она сама. Как они с такой перекошеной психикой вообще не перевелись в этих землях, ума не приложу.

Тем не менее я шел параллельно Стене. Шел и думал, куда и зачем? Вот только ответа не находил.

Проклятые Земли ограждены со всех сторон. С этой стороны Стена и четыре крепости. С обратной такая же Стена, но только уже от других государств. Сверху и снизу море. Выйти из этих земель мне не дадут. Оставаться тут жить? Как-то совсем не радостно эта перспектива выглядит.

И тут я заметил насекомое. Пчелу с синими полосками. И в голове сразу появилась цель. Точнее задача: стать сильнее. Стать настолько сильным, чтобы убивать больше не приходилось. Чтобы от сильного убежать, а слабого обратить в бегство не отнимая жизни!

И эта симпатичная пчелка мне в том поможет! Обязательно поможет, даже, если не захочет этого.

Я долго крался к ней. Долго примеривался. Потом сцапал и прижал к середине левого предплечия. Боль не пронзила меня. Она буквально прострелила! И не утихла со временем, как это со мной обычно бывает. Нет! С каждой минутой она становилась только сильнее. Затем ноги перестали меня держать и я провалился в забытье…

Нет, я не потерял сознание, подозреваю, что это невозможно. Так же как и сломать мои кости. Я плавал в горячке. Боль захлестывала волнами, накатывала и слегка отпускала, чтобы накатить с новой силой. Тело лежало и сил встать не было. Я мог только вяло стонать и едва-едва шевелиться.

В таком состояни я провалялся не знаю сколько, но подозреваю, что где-то около недели, или даже чуть больше, поскольку, когда боль наконец отступила, я был очень голодный! Настолько, что ползущую недалеко змею я поймал и сжевал вместе с кожей и костями.

Затем настало время испытания. Я подобрал камень левой рукой и сжал его. Камень не поддался, но заскрипел. Что ж, неплохо. Следующей я подобрал палку толщиной сантиметров пять и сдавил ее. Вот палка под моими пальцами растрескалась и раздавилась, расходясь волокнами и щепками, словно в железных тисках.

И вот это уже хороший результат! Такой боли и мучений он стоил. Но есть все равно еще хотелось. Поэтому в этот раз не тварь охотилась на меня, а я охотился на тварь. Причем, что забавно, для того, чтобы СОЖРАТЬ!

Попалась Крисша. Под серебристой шкуркой оказалось довольно жесткое мясо. Но с голодухи сошло и оно. Я съел ее целиком! Даже кости сгрыз! Единственно моя брезгливость не позволила употребить потроха и голову с хвостом. Еще я, естественно, оставил шкуру: жевать шерсть не прикольно.

Следующую пчелу я смог найти только два дня спустя. Ее я посадил на середину правого предплечия. Боль, лихорадка — все повторилось в точности, только длилось существенно дольше. Раза в два.

И голод был, соответственно, тоже сильнее. В этот раз я сжевал Гормлука. Правда пришлось его перед этим поискать. А потом шесть часов мучаться, убивая. Но при этом голод был так силен, что я начал есть его, еще пока он был жив. Со стороны, наверное, чрезвычайно смешная ситуация: здоровенный монстр рвет клыками человека, а тот, урча от удовольствия, жует лапу, рвущего его монстра. К тому моменту, как гормлук наконец издох, я успел обгладать ему правую переднюю ногу до кости. По-моему он и умер больше от разрыва шаблона, чем от ран. Раньше его никогда еще добыча не жрала в процессе пожирания добычи.

Третью пчелу я нашел быстрее. Она пошла в середину левого плеча…

После третьей пчелы, я понял, что ошибался — у тварей этих земель инстинкт самосохранения есть. И они, наконец, вспомнили про него. Вот только работает этот инстинкт только со «своими». Похоже, я стал больше напоминать в их восприятии одну из них — столь же голодный, столь же агрессивный, столь же опасный, столь же хищный и охотящийся… на них, чем пришельца с «той» стороны. В любом случае, они стали от меня убегать и прятаться. Но нет такого укрытия, где голодный человек не отыщет ныкающееся от него мясо!

Четвертая пошла в середину плеча правого. Пятая — в левое бедро. Шестая — в правое. Седьмая — в левую голень, восьмая — в правую. Девятая — под левую лопатку. Десятая — под правую. Одиннадцатая — в шею. Двенадцатая и тринадцатая — в грудь. Четырнадцатая — в живот. Пятнадцатая и шестнадцатая — в ягодицы. Семнадцатая — в лоб. Восемнадцатая — в челюсть. Девятнадцатая — в поясницу. Двадцатая и двадцать первая — в ладони. Двадцать третья и двадцать четвертая — в стопы…

Наверное я мазохист. Или идиот. Считайте как хотите. Но двадцать пятую я посадил на основание члена.

После укуса третьей пчелы лихорадка длилась около трех недель. Четвертой — четырех…

После двадцать пятой — больше полугода! Ужас! Как вспомню, так пот прошибает.

Результат? Ну, как сказать… Не Супермен конечно, но Капитан Америка точно. А то и Человек Паук. По чисто физическим кондициям. Ума-то явно не прибавилось, поскольку проверяя скорость бега, я не успел затормозить, споткнулся и влетел в дерево, из ветвей которого мне на голову упал как вы думаете что? Именно — улей тех самых замечательных пчелок.

* * *

Нет, я не потерял сознания. Но боль и слабость были настолько всепоглощающими, что я потерял способность связно мыслить. И длилось это очень, очень, очень-очень-очень долго!

Когда я обрел ее вновь, то обнаружил себя лежащим на асфальте перед огромными деревянными воротами в высоком белом заборе. Над воротами красовалась табличка с какими-то японскими иероглифами. От китайских они отличаются довольно сильно.

Я медленно поднялся на ноги. Слабость потихоньку проходила и через минуту я стоял на ногах достаточно твердо.

Что-то мне эти ворота напоминали. На что-то очень похожи. А седалищный нерв сигнализировал о подступающих неприятностях.

Я посмотрел на небо. Оно меня всегда успокаивало и помогало привести мысли в порядок. Хоть какой-то порядок. Тут мой взгляд зацепился за что-то на верхушке дерева. Я присмотрелся к этому «что-то» внимательнее.

На верхушке дерева, плавно покачиваясь, стоял мужчина в чем-то похожем на кимоно. СТОЯЛ!!! На тонкой ветке! Еще точнее, на самой верхней ветке, согнувшейся под его весом чуть не в кольцо, ни за что не держась, прямой, словно лом проглотил.

Он стоял, держа одну руку за спиной, вторую сложил лодочкой и выставил перед собой ладонью вверх. И с этой ладони что-то клевали две птицы. Еще три хлопали крыльями рядом. Мужчина слегка покачивался на своей ненадежной опоре, но падать не спешил.

«Будет больно» — подумал я и решительно пошел к воротам.

Глава 10

Ворота. Высокие и даже на вид прочные.

Я подошел к ним и уперся рукой, помня о новой своей силе. Но створка не шелохнулась. О как!

Тогда я уперся двумя руками и вонзил пальцы ног в дорожное покрытие. Не то, чтобы они вошли в асфальт глубоко, но некоторые ямки от них точно остались. Воротина медленно-медленно начала двигаться. Я напрягся сильнее и продолжил давить, ободренный успехом. И давил до тех пор, пока дверь не открылась достаточно для того, чтобы протиснуть мое худосочное тело в нее.

Протиснул. Теперь следующий этап: задвинуть створку обратно. Уже зная примерное усилие, необходимое для сдвигания этой тяжести, я приступил к указанному этапу.

Одно дело сделано — собой можно гордиться. Я отряхнул руки и огляделся. Вопрос — и куда теперь? За воротами оказался запущенный до полного безобразия сад. Возможно сад, поправил я сам себя. Выглядело это как самый что ни на есть дикий лес. И край этого леса терялся где-то вдали.

Нехилое такое поместьеце посреди города. Даже не хочу задумываться, сколько же это все может стоить.

Подумав об этом, я попытался представить того, кто этим всем владеет. И его критерии оценки интересности для себя гостей. Посмотрел на себя… Парень европейской внешности, с отросшими почти до плеч темными волосами и юношеским пухом под носом и на подбородке, почти перешедшим в то состояние, когда он уже называется полноценной, хоть и куцей бородой, в обрывках полотняной рубахи, поверх которой обрывки кожаной куртки, поверх которой остатки столь же подранной кольчуги. На ногах рваные полотняные штаны, обуви нет. На голове мятый остроконечный железный шлем с кольчужной шторкой, наполовину ободранной. На поясе широкий кожаный ремень с ножнами в которых болтается приличных размеров тесак. Там же на поясе, но с другой стороны, болтается пустой колчан. И вся эта красота обильно улита кровью, как моей собственной, так и чужой. Добавить к этому сильный запах давно не мытого тела (а что делать, если воды в Проклятых Землях я не смог найти даже захудалого родничка. На удовлетворение жажды хватало и крови тварей, но вот помыться было не в чем), получаем красавца писанного. Самое то видок для встречи с богатым землевладельцем. Но делать-то все равно нечего: так и так идти. В городе меня за такой видок в кутузку упекут, как к гадалке не ходи.

Я двинулся по тропинке, что начиналась возле ворот и терялась где-то в зарослях впереди, в надежде, что куда-нибудь или к кому-нибудь она меня выведет.

И вывела.

Вот только не к тому, к кому я рассчитывал. Из-за деревьев вынырнуло додзе. Красивый такой домик в старо-японском стиле. А на пороге сидит девушка лет шестнадцати. Сидит на коленях, в традиционной для японцев позе, сложив ладони на коленях. Азитские черты лица, не слишком ярко выраженные — чувствуется присутствие изрядной доли европейской крови. Красивая. В соблазнительно обтягивающем прекрасные формы современном спортивном костюме. В наколенниках и налокотниках военного образца. С волосами, забранными сзади в тугой хвост.

Взгляд ее темно-серых глаз, устремленный на меня, был пронизывающе внимателен. Крисша так смотрит, выбирая момент для атаки.

Не хочу драться! Тем более с девушкой.

Поэтому я медленно и спокойно поднял перед собой руки раскрытыми ладонями к ней, демонстрируя максимально мирные намерения.

— Здравствуй, — сказал я и понял, что говорю это по-русски. Попытался сказать снова, на том языке, на каком говорил в мире предшествующем, но не смог даже сообразить как.

Видимо эффект, позволявший мне раньше говорить с местными при переносе из мира в мир, дал сбой. Либо вообще перестал работать.

Как говорится — халява кончилась.

Я не знаю японского, а она не знает русского (была надежда на обратное, но быстро растаяла после нескольких провальных попыток). А объяснить жестами — сильно сомневаюсь, что я смогу.

— Кони чива, — поклонился я, вспомнив все, что знал из японского.

— Кони чива, — поднялась на ноги она и тоже вежливо поклонилась.

— Сэнсей? — спросил я, оглядываясь по сторонам, как бы ища кого-то.

Она что-то ответила мне на японском, но я ничего не понял, тяжело вздохнул и сел перед ней на колени, зеркально повторив ее собственную позицию. Оказалось, что сидеть так больно и неудобно. Однако, терпеть можно — а значит потерпим.

— Можно я их тут подожду? А? — без надежды на понимание спросил по-русски я. Она что-то спросила по-своему. Я лишь тяжелее вздохнул и развел руками. — Не понимаю я вас, — она чуть склонила голову на бок, продолжая очень внимательно смотреть на меня. Но больше на своем не мяукала.

Так мы и сидели с ней друг напротив друга минут двадцать. Она с интересом меня рассматривала, а я просто расслабился, приготовившись долго сидеть тут в таком положении.

Через двадцать минут девочка встала и решительно, схватив меня за руку, куда-то за собой потянула. Я сопротивляться не стал и легко поднялся за ней. Оказалось, что вела она меня к горячему источнику — видимо мой запашок ей нюхать надоело и она решила взять все в свои руки. Да и правильно. Мужики бывают удивительно нерешительными тюфяками в некоторых ситуациях. И умение взять инициативу в свои руки девушке в жизни явно пригодится.

Я благодарно поклонился ей и произнес.

— Домо оригато! — собственно все, что я знал из этого языка, это «Здравствуйте» и «большое спасибо». На этом мои лингвистические познания заканчиваются.

Она, в свою очередь, поклонилась мне и ушла. Но вскоре вернулась и положила на камень полотенце, белое тренировочное кимоно и мыло с шампунем. Я снова поклонился, не забывсказать спасибо, и, дождавшись ухода девочки, принялся за водные процедуры.

Полчаса времени, горячая вода, мыло и чистая одежда разительно меня изменили. А мой тесак и отражение в воде убрали с лица и всю растительность, окончательно вернув мне человеческий вид и настоящий возраст до попадания. Кстати, за все прошедшее время я внешне не постарел ни на один день, что странно, учитывая, что нахожусь я в своем путешествии общей сложностью больше восьми лет. Но странностью больше, странностью меньше, какая теперь разница.

Закончив с собой, я оделся в принесенное кимоно и занялся остатками своей прежней одежды. Их я тщательно выстирал и выполоскал, отжал и расстелил на камнях. Там же оставил и как следует отчищенный тесак в ножнах.

К этому времени как раз вернулась девочка. Окинув меня взглядом, она улыбнулась — видимо, осталась довольна.

Девочка указала на мою разложенную одежду и знаками велела взять ее с собой. Я с поклоном подчинился.

Далее она привела меня к бельевым веревкам, где я и развесил выстиранное. Отчищенные от крови остатки кольчуги и шлем я положил на пенек рядом. Тесак, посомневавшись и глянув на хозяйку, оставил там же.

После всего этого девочка пригласила меня на веранду, где я вновь уселся напротив нее в сейдза.

Но долго она не высидела.

— Гоменосай, — сказала она и пошла на кухню готовить. Я немного посомневался, но пошел за ней. Не то, чтобы я хорошо готовил, овощи порезать, лук почистить, посуду помыть — это я могу. Тем я под изумленно-благодарным ее взглядом и занялся.

Когда закончили с готовкой, девочка взялась за уборку. Я опять же вызвался помогать.

Потом я увидел поломанную лестницу и знаками предложил ее починить, благо руки еще плотницко-столярного ремесла забыть не успели. Девушка снова удивилась, но показала инструменты и сарай с готовыми материалами. Наверное, когда я принялся за работу, лицо мое светилось счастьем, потому что, глядя на меня, она лишь покачала головой.

Прибыл я ранним утром. До обеда занимался описанными делами. К обеду все еще никто не появился. Мы с ней покушали, и я принялся за дальнейший ремонт всего, что видел, а поломанного в додзе было много.

Поздно вечером появилась девушка постарше. Этой было лет восемнадцать-двадцать. Видок у нее был чуть ли не хуже, чем мой недавно: в крови, одежда изорвана, лицо усталое, но довольное.

Она лишь кивнула нам и поплелась в сторону горячих источников.

Ужин прошел так же, как и обед: в тишине. А утром ее уже не было.

За весь день нам удалось поделиться друг с другом лишь именами: я назвался Логиным, она (та, что выглядела на шестнадцать) представилась, как Юми. Та, девушка, что была в крови, не представилась вовсе.

На ночь девочка постелила мне в помещении наверху, лестницу к которому я отремонтировал (точнее отстроил заново). Я от души поблагодарил ее и лег спать.

* * *

Утром Юми поднялась еще до рассвета. Я это услышал и тоже спустился. Она готовила завтрак и заодно обед, видимо сегодня собиралась в школу. Я по мере своих возможностей ей помог с этим делом.

Затем она внимательно посмотрела на меня, кивнула каким-то своим мысям, что-то промяукала на своем, после чего убежала в школу. Я же занялся доделыванием всего, что не доделал вчера: ремонта в этом поместье требовалось много, а руки мои истосковались по мирной работе, так что занятие это мне было в радость.

Вернулась Юми далеко за полдень. Мы пообедали и продолжили свои занятия по хозяйству.

А к ужину, наконец прибыл тот, кого я ждал — мужчина, что стоял на верхушке дерева и кормил птиц.

— Мастер, — вышел я к нему и поклонился с максимальной вежливостью на которую был способен.

— Здравствуйте, молодой человек, — ответил он на мой поклон по-русски и мягко улыбнулся. — К сожалению не имею чести знать вашего имени?

— Я Михаил Логин. И я пришел смиренно проситься к вам в ученики! — склонился я еще ниже и даже дыхание затаил в напряжении.

— Ко мне? — удивился он.

— К вам, — подтвердил я.

— Почему же ко мне? — заинтересовался он.

— Я увидел, как вы кормите птиц два дня назад. Ваши возможности и искусство поразили меня до глубины души.

— Чему же ты хотел бы научиться у меня? — мягко спросил мужчина, имени которого я до сих пор не знал.

— Всему, чему вы сочтете нужным учить, с учетом некоторых особенностей моего организма…

— Особенностями? — заинтересовался он. — Что за особенности?

— Я бессмертен. У меня мгновенная регенерация. Мои кости не ломаются. А после некоего воздействия, еще и очень силен физически, — выпалил я на одном дыхании.

— Бессмертен? Вы уверены, юноша? — задал он вопрос, вовсю разглядывая меня.

— Ну… Теоретически, возможно, способ убить меня существует, но я такого пока не знаю, — честно признался я.

— А регенерация мгновенная… Насколько она быстра?

— Я, вместе со своим телом, в полном вашем распоряжении… Сэнсей!

— Ты не торопишься? Хо-хо, — весело изобразил он смех.

— Я надеюсь! — ответил я и улыбнулся.

— А не пожалеешь? Будет больно и тяжело! — предупредил меня он.

— На меня упал метеорит. Десять раз. Я знаю, что такое боль. И я ее не боюсь. Я шесть лет пытал себя для того, чтобы усилить это тело — я знаю, что такое трудно. И не боюсь, сэнсей!

— А зачем тебе сила, юноша? — задал он самый главный свой вопрос. Смогу ли я ответить так, чтобы его мой ответ устроил? И при этом не соврать… себе.

— Чтобы не убивать, Мастер, — максимально серьезно ответил я. — Мое тело, в его нынешних кондициях, позволяет мне измотать и убить почти кого угодно. Но я не хочу этого. А для того, чтобы защищать свои идеалы и тех, кто мне дорог, не лишая жизни, я должен стать сильнее. Настолько сильным, насколько это вообще возможно! — пояснил я свою мысль.

— Защищать, не убивая… Ты знаешь, что это задача труднейшая в боевых искусствах? — спросил он.

— Догадываюсь, — пожал я плечами. — Но что мне терять?

— Время? — предположил он.

— Времени у меня полно — я не старею.

— Что ж… Фальши я в тебе не чувствую. Недоговариваешь ты много, но лгать не лжешь.

— Я не посмею лгать Мастеру, — поклонился я.

— Ладно, юноша, ты сам ко мне пришел. Не взыщи теперь!

— Да, Сэнсей! — радостно воскликнул я, поднимая на него счастливые глаза.

А в голове вновь крутилась назойливая мысль: «Будет больно!».

Глава 11

Мужчину в кимоно звали Акисато Каваками. Девочку Юми Аято. «Дочь старого друга» — как представил ее Акисато.

Самого его очень интересовали мои «особенности». Очень.

Но начали мы только утром. На ночь глядя Акисато не стал начинать нового дела. Как говорится, утро оно вечера мудренее.

А вот после завтрака…

Напротив меня встала Юми… с катаной.

Увидев блеск ее оружия, я, извинившись, снял куртку от кимоно, поскольку крови будет много… И оказался прав: стоило первой царапине на моей коже исцелиться, девочка выключила осторожность и щадящий режим. А потом и вовсе вошла в раж. Мой короткий клинок не помог мне никак. Совсем. Казалось, что полоса стали в ее руках извивается как живая, проскальзывая и жаля с самых неожиданных направлений. Жалила, колола, рубила…

Добрая шестнадцатилетняя девочка.

Что я могу сказать? Меч ей после нашего боя пришлось точить. Он знатно затупился от ударов о мои кости. Девушка с упорством, достойным лучшего применения, старалась отрубить мне голову или руку. На восемьдесят пятом ударе по шее я считать перестал.

Кровь… Крови и правда из меня пролилось очень много. Примерно столько, сколько в организме пяти взрослых мужчин наберется. Странным это для меня не явилось, поскольку я подозревал, что она регенерирует в моем теле с той же огромной скоростью, что и все остальное. При этом не завися от количества потребленной жидкости. Как это возможно? Да кто ж его знает? Могу только предположить, что синтезируется из чистой энергии. А откуда энергия, даже и предположить не возьмусь.

Сразу после Юми Акисато вышел сам, не дав и минуты опомниться.

Его движения, тычки, удары были скупы, рассчетливы… и сокрушительны. С первых попаданий я понял, что бьет он насмерть. Как я это понял? Когда вам протыкают пальцем через глазницу мозг, когда от легкого касания корпуса в грудной клетке лопается сердце, когда кадык вырванный быстрым, практически невидимым движением руки, улетает куда-то в сторону, трудно не догадаться.

А он наращивал темп. Я «умирал» уже просто каждую секунду. Не успевало мое тело зарастить одно смертельное повреждение, как уже получало два следующих.

Но опять эта разница конечного и бесконечного. Как и за Стеной, в движениях Юми к концу занятия ближе, отчетливо чувствовалась накапливающаяся усталость. Точно так же и Акисато не смог поддерживать взятый темп больше пяти часов подряд.

Но он это и сам понял. Ровно через этот промежуток времени он сменил тактику. Удары и тычки внезапно сменились захватами, заломами и бросками.

Такими узлами меня еще не завязывали! Я их даже в страшном сне представить не смог бы — фантазии не хватило бы. Где-то к середине ближе я понял, что он старается сломать мне что-нибудь. Вывихнуть получалось легко, но не больше. К тому же вывихнутые суставы уже в следующее мгновение самостоятельно вставали на место. Связки рвались, но тут же регенерировали, становясь пластичнее. За этот спарринг у меня существенно улучшилась растяжка. Причем я говорю не только про ноги. Акисато не оставил без внимания ни одно сухожилие моего тела.

После обеда спарринги закончились, начались, наконец, упражнения. Тоже, конечно, удовольствие сомнительное, но все же…

Утром на завтраке, который я вновь помогал готовить Юми, Мастер был чрезвычайно задумчив.

После окончания приема пищи, Акисато отправил меня отрабатывать разминочный комплекс, показанный накануне, сам же остался в доме и взялся за телефон. Видимо обсуждал меня…

Хотя почему видимо? Прекрасно слышимо! Пчелки, искусавшие мне всю голову, очень благотворно повлияли на слух и зрение с обонянием, невероятным образом усилив их до поистине потрясающего уровня. Вот только языковой барьер никуда не делся. Наивно было рассчитывать, что обсуждать меня они станут на русском. Так что я сосредоточился на упражнениях.

— Что ж, Миша, — спустя почти час вышел ко мне он. — Я согласен взяться за твое обучение.

— Ура! — не удержался от радостного возгласа я. Все это время мне казалось, что вот сейчас он выйдет и велит мне убираться.

— Но методы мои могут показаться тебе нетрадиционными и необычными — заметил он.

— Да? — удивился я. Как будто кто-то на что-то другое рассчитывал.

— Заниматься мы будем не здесь. Иначе скоро от запаха гниющей крови твоей тут будет нечем дышать. Итак после вчерашнего придется потратить массу усилий на приведение тренировочной площадки к нормальному состоянию.

— Блин, — почесал в затылке, обдумывая сказанное, — Об этом-то я как-то не подумал. А видимо зря…

— Так что сегодня мы поедем в один закрытый учебный центр, где я работаю консультантом, — кивнул он мне соглашаясь. — Там есть все условия для работы… И штат уборщиков с дезинфекторами.

— Звучит пугающе, — заметил я.

— Там тренировки будут идти двадцать четыре часа в сутки. Семь дней в неделю. Без перерывов на еду, сон и отдых.

— А я умом не тронусь от подобного? — с подозрением спросил я, пытаясь представить себе подобное. Получалось плохо. Почему-то воображение рисовало белый кафель, столы с кожанными ремнями, острые блестящие медицинские железки.

— Я буду внимательно следить за этим, — пообещал мне он. — Ты всегда можешь сказать: «Хватит».

— Звучит обнадеживающе, — невесело усмехнулся я.

* * *

Закрытый учебный центр. Если представить себе режимный объект, оснащенный по последнему слову техники, с кучей ученых в белых халатах, хмурыми военными в форме без знаков различий, вооруженной охраной чуть не на каждом углу, а потом стереть военных и охрану, то получится почти то, что передо мной предстало. Скучный спокойный промышленный район Токио. Пошарпанный шлагбаум со скучающим полноватым охранником в будке. Серый комплекс непримечательных зданий и ангаров за проходной. А в одном из ангаров видавший виды лифт на минус какой-то там этаж — я не вникал.

Там обычный коридорчик с дверями кабинетов по правой и левой стенке.

Документы у Акисато проверили три раза: охранник на проходной, вахтенный у входа в лифт и такой же вахтенный у выхода из лифта.

Мы заглянули в одну из дверей и оказались в кабинете явно какого-то технаря: непонятные железки, провода на столах, компьютер, с кучей подключенной к нему периферии: от простого принтера до сканера отпечатков и вообще непонятной мне хрени, металлические шкафы вдоль стен. И сам хозяин кабинета — улыбчивый японец Асатаро.

С Акисато они здоровались как старые, хорошие знакомые. О чем-то долго болтали. В конце Асатаро явно был в очень больших сомнениях. Но Акисато был убедителен настолько, что в конце концов белохалатник жалостливо на меня посмотрел и махнул рукой. Он подошел к одному из шкафов, выдвинул ящик, покапался в нем и достал большой прозрачный пакет с замком каких-то белых таблеток. Асатаро всучил его Акисато и ушел к своему компьютеру.

Мы вежливо попрощались и вышли из кабинета.

— Что это, Мастер? — кивнул я на пакет в его руках, когда за нами закрылась дверь.

— Понятия не имею, как именно это называется у ученых. Точнее не помню — аббревиатура там сложная. Но эти таблетки принудительно активируют девяносто процентов мозга человека. Возможности это дает феноменальные…

— Но? Ведь по-любому есть какое-то «но». Иначе оно бы так не валялось в шкафу.

— Может быть и валялось бы, — задумчиво произнес Акисато. — В этих шкафах чего только не валяется…

— Но «но» всё-таки есть? — не отстал я.

— Есть. Использовать их можно один, максимум два раза. После этого человек умирает. Не буду вдаваться в подробности, но большего числа применений организм не выдерживает.

— Хм… Думаете, сработает? — с сомнением глянул я на таблетки.

— Почему бы не попробовать? Если ты, как говоришь, бессмертен, то чем рискуешь?

— Стать зависимым наркоманом, — честно признался я.

— Резонно, — согласился он. — На, жуй давай! — сунул он мне в руки пакет.

Я с очередным сомнением посмотрел на загадочные белые таблетки. Затем открыл пакет и достал одну. Вздохнул и кинул ее в рот.

— Вкусные, — заметил я.

— Тогда жуй еще, — велел он мне. — Обычному человеку хватает одной штуки на двадцать четыре часа эффекта. Действие почти мгновенное.

— Ладно, — пожал я плечами и закинул в рот следующую таблетку.

Так и шли мы по коридорам к известной только Акисато цели, он, посматривая на номера дверей, я, похрустывая таблеточками, словно поп-корном.

А пришли мы в некую комнату. Точнее зал, круглый, с металлическими стенами, полом и потолком. Высота его была около восьмидесяти метров, а диаметр около двухсот пятидесяти. В верхней части матовое стекло. В стене у пола одна дверь-ворота, через которую я и вошел. Собственно — все.

Опустевший пакет я выбросил в урну перед тем как войти — таблетки кончились, а «приход» так и не наступил. Даже обидно немного. Но было вкусно. И не более того. Акисато лишь пожал плечами, вроде: «Ну, не вышло, так не вышло, чего уж теперь».

И началось.

Не торопясь, без тех ужасов и перегибов, что в первый день. Просто упражнения, базовые удары, захваты, техники, снова упражнения.

Занимался мной не сам Акисато. Точнее не только он сам. Еще десятка полтора разных инструкторов я насчитал, что постоянно сменяли друг друга, не давая мне и минуты передышки. Постепенно темп, сложность и болезненность занятий нарастали.

Потянулся бесконечно длинный день, без часов, без солнца, без неба, без имен…

Описывать все, что они со мной делали, бессмысленно. Подобное описание заняло бы столько же, сколько занимает большая медицинская энциклопедия. А это скучно. Скажу только, что усилия их не были бесполезны.

* * *

А однажды все закончилось.

Я выполнял очередное ката, уворачиваясь от время от времени постреливающих автоматических крупнокалиберных пулеметов, включавшихся в произвольном порядке, когда дверь открылась. Заглянул мужичок в белом халате, посмотрел по сторонам.

— Слыш, парень, заканчивай! — крикнул он мне и нажал на кнопку отключения пулеметов. Крикнул он на японском, но это проблемой уже не было — за прошедшее время язык я выучил. И даже не один: инструктора очень органично вплетали теоретические занятия в мои тренировки, заставляя напрягаться не только тело, но и мозг. Алгебра, геометрия, языки, химия, медицина, физика… И все это под аккомпанимент пулеметов, бесконечные ката, спарринги, упражнения, звон клинков, прохождение бесконечных полос препятствий, акробатических этюдов и фритрейс-прыжков.

— Центр расформировали. Ты в здании последний остался!

— Че, правда что ли? — как-то не сразу поверил я.

— Ну, да. Выматывай давай. Через час оборудование демонтировать и вывозить начнут. Так что не стой столбом!

И я вышел.

Парень шел впереди меня. Я спросил у него какое сегодня число. Он назвал. Я прикинул про себя и ошарашенно замер: выходило двадцать три года! Он свернул за угол. Я кинулся за ним, чуть придя в себя от потрясения, и вышел в коридор своего универа, с диким недоумением разглядывая спину Ритки (ну или не совсем спину), на коленях что-то ищущей на полу. Хорошо хоть одет был, а то оконфузился бы по полной программе (часть тренировок я проходил голым, так как одежду было жалко — не выдерживала она купаний в кислоте, струй напалма, взрывов реактивных гранат и так далее). А так на мне красовалось простенькое белое кимоно с белым же поясом.

— Рит, потеряла чего? — удивленно спросил я, продолжая любоваться… спиной девушки. Правда совсем не долго. Она от моего голоса подскочила, как ужаленная.

— Ты! Как ты? Здесь? Ты же? Там? Как?… — огорошила она меня градом слабосвязных вопросов, активно при этом жестикулируя.

Я поднапряг мозг, анализируя поток информации.

— То есть, ты спрашиваешь, как я оказался здесь, если упал там? — кое-как сформулировал ее вопрос я. Она согласно кивнула и требовательно уставилась на меня, ожидая ответа.

— Что тут сказать… Тебе повезло, а я провалился еще раз. Слава Богу, вот вернулся, — пожал я плечами.

— То есть «провалился»?

— Ну, снова попал в другой мир, — пояснил я.

— Расскажешь? — заинтересовалась она.

— Да, чего там рассказывать, — отмахнулся я. — Выпал в какой-то версии Японии рядом с залом Карате. Только и успел, что с Мастером о занятиях договориться, как сюда попал, — максимально упростил я свою историю, исключив всяческие «лишние» подробности.

— Прическа у тебя поменялась, — заметила она.

— Постригся, — улыбнувшись, поворошил я свой по-военному короткий ежик волос.

— Держи, — протянула она мне боевой нож Дара. — Выпал у тебя, когда ты провалился.

— Спасибо! — обрадовался я ему, как родному. Я-то думал, что он вместе со всем в метеоритном взрыве сгорел, ан вон оно как! Уцелел подарочек!

Я полез запазуху и нащупал кожаный кошелек с монетами. Хорошо, что захватил его из ящика для личных вещей на выходе из зала, где он все то время и лежал. Надо же! Целых три трофея: нож, кимоно и кошелек. Прям можно коллекцию открывать.

— Пошли по домам? — предложил я девушке, запрятав нож рядом с кошельком.

— Точно! — хлопнула себя по голове Ритка. Потом скептически меня осмотрела. — А ты так босиком и пойдешь?

— Пойду, — пожал плечами я. — Вариантов-то все равно нет, — и мы пошли.

Я проводил ее до остановки. Она спросила из какой я группы. Я сказал. То же самое спросил у нее. Она тоже ответила. Попросила не теряться больше и прыгнула в свой троллейбус.

А я потопал домой.

Домой… В этот раз действительно Домой! Как же сладко это звучит…

Глава 12

У меня дома есть большое зеркало. Почти в полный рост человека. И именно перед этим зеркалом я сейчас стоял, внимательно разглядывая себя. За прошедшие тридцать лет я основательно отвык от собственного отражения.

Подумать только, тридцать один год шлялся невесть где. Добавить мои восемнадцать, которые были на момент попадания, что получаем?

Получаем сорок девять лет! Почти полтинник! А в зеркале отражается «вьюнош со взором горящим». Симпатичный такой мальчонка: ростом в метр семдесят пять, весом в шестьдесят восемь кило, худощавый и даже тощий, без ярко выраженной мускулатуры. Не сказать, что она совсем не выражена, нет, но в глаза не бросается. Непонятные каре-зеленые глаза, темные короткие волосы, подвижная мимика, лицо без морщин, гладко выбрито, без шрамов и прыщей. «… не красавец, чтобы все с ума сходили, да и не сходят, это даже веселей…» — как поется в одной веселой песне жизнерадостного мужчины. Что ж, мне эта строчка вполне подходит, решил я и отсалютовал зеркалу стаканом апельсинового сока, подмигнул отражению и пошел на кухню доедать большую сковородку яичницы с колбасой и сыром, аж из двенадцати яиц.

После возвращения домой прошло полтора часа, а я уже успел сварганить себе «похавать» — двадцать три года не ел ничего! Не шутка ни фига! Налить ванну и полежать в ней, включить компьютер и запустить на нем музыку.

Родители были еще на работе, сестра умотала с подругой куда-то на турбазу, так что дом был полностью в моем распоряжении.

И в ближайшее время я собирался прикончить яичницу, взять книжку фэнтази из отцовских запасов и завалиться с ней на кровать, наслаждаясь бездельем.

Да, я бессмертный Мастер Боевых Искуств (Акисато признал меня таковым еще пять или шесть тысяч инструкторо-занятий назад), круче которого только вареные яйца, да и то страусиные, и что? Прикажете бежать на поиски сражений, неприятностей, «достойных противников», и причинение «добра» вперемешку со «справедливостью»?

Да вот вам хрен!

Торопиться разбогатеть, пытаясь толкнуть криминальным элементам Руанское золото? Или грабить те же самые криминальные элементы?

Пфф! Да нафига?

Идите все лесом, у меня каникулы! Я только что перешел на второй курс универа! Я заслужил отдых и ничегонеделанье! Вот!

Ну, а завтра в лес схожу, погуляю с отцом. Может в Чистом Озере искупаемся… А послезавтра что-нибудь еще придумаю… Точно! Устроим маленькие семейные шашлыки! Вот такие у меня планы…

А вот пару серебрушек в антикварный загнать придется, тяжко вздохнул я. Мобильник-то погиб под ударом метеорита. Мой замечательный неубиваемый simens А-35, оказался немножко не настолько неубиваемым, как мне бы хотелось.

С такими мыслями я прикончил «хавку», накинул шорты с майкой и сланцами, благо тепло на улице, и потопал в антикварный магазин. За мобильник родители с меня спросят, а мне это ни к чему.

Родной город… Что может быть прекраснее пешей прогулки по весенней поре, при хорошей погоде по давно не виденному родному городу?

Не знаю. Но я гулял с удовольствием. В антикварке все прошло гладко, правда расстаться пришлось не с двумя монетами, а с пятью, чтобы полученной суммы хватило на мобилку нужной модели. А что вы хотите? Год две тысячи пятый, господа! Эра сотовой связи только набирает обороты. Пока это почти роскошь, иметь собственный телефон с антенкой и в кожаном чехле с пружиной для ремня.

В столице может быть и не так уже, но я-то не в столице!

Сходил в салон оператора, восстановил симкарту. Забил из бумажной записной книжки номера в аппарат и совершенно довольный собой отправился к дому.

* * *

Четвертый день моих каникул ознаменовался семейной поездкой на дачу. И ударным садово-огородным трудом под аккомпанимент соседского радиоприемника на другом конце поля, временами доносимого ветром.

Зато на шестой день я пошел на пляж. Кабы не моя «особенность» спина бы у меня сгорела напрочь. Почему? Да потому, что двадцать пятая пчелка была явно лишней… Уж слишком много красивых до ослепительности девушек в купальниках было рядом.

А еще двадцать три года полного воздержания и отсутствия открытых взору женских тел. Среди моих инструкторов были и женщины, но военный камуфляж оставляет слишком большой простор фантазии. Хотя… Я эти годы часто вспоминал своего инструктора по спортивной гимнастике, в ее обтягивающем спортивном костюме.

Не знаю, пчела ли виновата или просто гормоны и воздержание, но поворачиваться на спину было очень неловко. Слишком уж яркая реакция была у организма.

Так что на пляж, если он не дикий, в узких плавках я ближайшее время ходить зарекся.

* * *

Седьмой день ознаменовался блаженным ничегонеделаньем с почесыванием пуза, перелистыванием страниц интересной книги и попиванием абрикосового компота.

И вечером этого дня я засыпал почти совершенно счастливый.

* * *

Я проснулся и вышел из дома.

(Не хочется ничего добавлять и пояснять, просто нравится именно такая лаконичность).

В небе светило солнце и шелестели листья на верхушках деревьев, подпиравших воздушные горы облаков. Я зевнул и сладко потянулся. Мне до этого снился хороший сон, и хорошая погода, держащаяся на улице, только укрепляла приятное расположение духа, мною владевшее (витиеватая фраза, но своей угловатостью мне импонирует).

А куда собственно я шёл? Шёл я в магазин.

Вот уже восьмой день я отсыпался после невероятного происшествия (или приключения), которое произошло со мной.

Чем путешествие на тридцать лет в другой мир не приключение? Но это я, конечно, привираю. Не на тридцать лет. На тридцать один с копейками.

И сейчас я шёл в магазин, чтобы купить какой-нибудь еды. И я уже даже почти придумал какой именно.

Поздняя весна на улице. Или, возможно, уже начало лета. В любом случае, институтские занятия и экзамены уже закончились, и я, как студент, был свободней птиц, летавших над моей головой (один из соседей держит у себя во дворе голубятню, и его птицы как раз кружились сейчас в синем небе; красивые, хоть и голуби).

Я снова зевнул и зашёл за угол крайнего дома. Потянулся и даже остановился от удовольствия. Вот только удовольствие кончилось вместе с приподнятым расположением духа в одночасье. Я был уже не дома.

* * *

Вокруг меня был город. То есть люди. Кажется даже рынок. Или, что точнее, базар. Шумный, большой и, что самое неприятное, совершенно мне незнакомый.

И язык людей, тех, что здесь в таком изобилии толпились, оказался мне совершенно неизвестен и непонятен.

Много людей, много шума и я посреди всего этого.

Я глухо застонал в голос, возведя глаза к небу. Опять!

Опять меня в другой мир из моего родного и уже такого привычного, в котором я даже не успел толком осмотреться.

И пока я так выл, нечто встрёпанное и стремительное вылетело прямо на меня. Сработали рефлексы. И слава Богу, что не боевые. Тело все сделало само, и, спустя пару мгновений, это нечто, оказавшееся девчушкой лет одиннадцати-четырнадцати на вид, уткнулось головой мне в живот, поддерживаемая руками, вместо того, чтобы упасть под колёса проезжающей телеги.

Глава 13

Я отпустил её и отстранился. А она принялась что-то очень эмоционально и быстро говорить. И кажется в мой адрес. Толку-то? Я ни слова не понял и, останавливая словоизлияния, опустил ей на макушку руку и пригладил торчащие во все стороны волосы. Будто забавной пушистой зверушке.

И действительно — поток остановился. Она застыла, то ли в недоумении, то ли просто от неожиданности.

Зачем я это сделал? Сам не знаю. Просто вдруг захотелось пригладить эти волосы.

Затем я, опомнившись, убрал руку и сказал.

— Привет, — сказал и улыбнулся.

Она, видимо, меня тоже не поняла. И что-то переспросила, склонив голову набок. Я покачал головой, ткнул себя пальцем в грудь и сказал.

— Логин, — медленно и чётко, затем добавил, снова ткнув себя пальцем в грудь, — Я — Логин — после чего показал пальцем на неё и спросил.

— А ты?

Она подумала, склонила голову к другому плечу, показала на себя и произнесла.

— Вильга, — я улыбнулся. Кажется первый контакт прошёл не так уж и плохо, как могло бы быть.

Тут она ухватила меня за руку и потянула за собой. Сопротивляться я не стал. Какой смысл? Всё равно идти некуда и незачем.

А она вроде бы знает, что делает или хотя бы думает, что знает.

Попутно я оглядывался по сторонам. То, что я видел, меня угнетало и обнадёживало одновременно. Это было явное средневековье. Никакого электричества, никаких машин, никаких приборов. Что для человека двадцать первого века — очень неудобно. Но ведь я как-то же прожил в прошлый раз целый год в подобных условиях… точнее два, но не будем об этом.

С другой же стороны, в техногенном мире было бы очень сложно легализоваться. Там потребовалась бы целая уйма бумажек. Тут же поверят на слово. Кем назовусь, тем и буду. Правда назваться можно только один раз. Потом не отвертишься. Тут такие правила… Хотя, могут быть и другие. Я ж здесь всего пять минут. Но не думаю. Внутренний голос подсказывает, что я прав.

Тем временем, мы проходили мимо оружейных рядов. Я притормозил. Девчонка это заметила и тоже остановилась.

Тут же на мешках полулежал и хозяин лавки. Он лениво приоткрыл глаза, рассматривая меня, прикидывая, кто я для него — зевака праздный или покупатель потенциальный.

По внешнему виду сказать это было сложно. Ведь я был в красной майке-футболке навыпуск, жёлтых шортах до колена и зелёных шлёпках. Тот ещё видок для средневековья.

Но развешанный на импровизированных стенах товар меня заинтересовал. Холодное оружие всегда было моей маленькой слабостью, не перероставшей, впрочем, рамок простого увлечения. Я подошёл ближе и, взглядом испросив разрешения, протянул руку к привлёкшему моё внимание предмету.

Это был меч, чем-то очень похожий на японскую катану. А ещё на мой «Ветренный Закат» (меч, что мне подарил Акисато, в день, когда признал равным по мастерству) или по-простому «Ветерок», как я его сам называл. Чем-то… Да он был практически полной копией. За исключением, пожалуй, технологии изготовления. Да и то, кто ж его знает, какие тут технологии.

Я осторожно взял меч и вытянул его из ножен. Оружие оказалось на удивление хорошего качества.

Я задумался. В прошлый раз путь домой открылся через двадцать три года. Не факт, что в этом мире он откроется раньше. И стало быть, как-то нужно устраиваться. А меч может стать первым камешком в фундаменте здешнего дома.

Я перевёл взгляд на хозяина лавки. Тот уже не спал. Он внимательно смотрел за моими руками, легонько покручивающими меч. Слишком внимательно, чтобы это не бросалось в глаза. Я тоже посмотрел на свои руки, пытаясь понять, что же именно такое он там увидел. Руки как руки. Мечом играются. В пальцах крутят… Ах да! Вот это движение я делаю с ошибкой. И вот это не до конца…

Пожалуй, что именно этот меч я и куплю. Хороший меч, двуручный, как и положено, но в пальцах порхает, будто зубочистка. Остаётся проблема — как объясниться с продавцом.

Я подумал, что стоять так и думать можно долго. Поэтому решил действовать. Положил меч на прилавок. А рядом с ним одну золотую монету из тех, что все этотвремя таскал в кошельке на шее. Я, конечно, надеялся, что побуду дома хоть немного дольше, но страховку на шее носил. Золото — оно в любом мире золото.

Хозяин лавки взял монету. Проверил ее на зуб. Кивнул и отсчитал мне двадцать местных серебрушек.

Хм… Похоже на то, что и обменный курс тут такой же как был в Руане. Что ж, это радует. Значит сумма у меня при себе очень даже неплохая — почти годовое жалование дорогого, можно сказать элитного, наемника.

Сунув меч в ножны, а ножны за купленный тут же еще за две серебрушки пояс, пошёл дальше за своей провожатой.

Пора было что-то делать со знанием языка. Точнее с его полным отсутствием.

Я дотронулся до плеча Вильги, привлекая её внимание. Она остановилась и обернулась. Я показал пальцем на лошадь, стоящую на обочине. Сказал: «Лошадь».

Она довольно быстро поняла, что я хочу. Всего с третьего раза. Дальше пошло проще. Я показывал на различные предметы, называл их на своём языке, она называла их на своём. Самое интересное, что слова запоминались удивительно легко. Буквально впечатывались в голову с первого прослушивания. Вообще, память была остра, как лезвие моего «Ветерка», а мозг работал четко, словно компьютер, улавливая не только, то, что говорила моя сопровождающая, но и случайные слова прохожих и торговцев в толпе, выстраивая ассоциативные и логические связи…

Шли мы долго. И даже не столько шли, сколько гуляли. Купили поесть какой-то местной кулинарии. Оказалось вполне съедобно. В процессе этих наших прогулок, у меня начало складываться впечатление, постепенно переростающее в уверенность, что идти ей собственно некуда, но она не хочет в этом признаваться. Собственно её право.

Делать, однако, что-то надо было.

И я решил искать постоялый двор. На ночь или на месяц — как получится. Без крыши над головой в чужом мире было бы неуютно.

Найти подходящее место оказалось несложно. Пусть по-местному я читать ещё не умею, но судя по обилию красочных и вполне понятных рисунков — не я один. Да и Вильга, заметив одну из вывесок, показала мне на нее. На вывеске красовалась неплохо прорисованная чайка серого цвета.

Правда, под этой картинкой оказался не столько постоялый двор, сколько кабак с комнатами для постояльцев. Под слегка выцветшей от времени чайкой располагалась потрёпанная жизнью и постояльцами дверь, за которой собственно и находился общий зал трактира.

На мой придирчивый вкус — темноватый, грязноватый и до половины заполненый не самой добропорядочной публикой. А если ещё учитывать его расположение — в одном из самых дальних концов рыночной (базарной) площади, неподалёку от речного порта, то можно сделать вывод (кстати, совершенно правильный), что этот самый трактирчик является одним из самых злачных в городе… Логично.

Вот только где была моя логика, когда я впёрся в общий зал и под недоумённые, оценивающие-жадно-профессиональные взгляды посетителей отправился к барной стойке.

За ней стоял большой (очень большой) лысый, что коленка, мускулистый мужик со сверхчеловечески спокойным взглядом. С какими-то татуировками на руках и шее (частично уходящими под одежду). Пожалуй, его взгляд, остановившийся на мне, был единственным не вырожавшим ничего кроме безразличия.

Я подошёл и уселся на свободный стул. Рядом удобно и непринуждённо взгромоздилась Вильга. Ей было весело и любопытно. Происходящее её забавляло. Дитя ещё — что с неё взять?

— Жить. Комната. Долго. Дней. Я. Двое. Два. Кровать, — блеснул я знанием языка. И в конце ещё добавил, — Сколько?

Вильга хихикнула в кулачок и перевела бармену моё высказывание, (но мне почему-то казалось, что мы и так друг друга поняли).

— Он говорит, что нам нужна комната на месяц или больше, с двумя кроватями, — закончила она, болтая ногами под стулом.

Бармен достал из кармана серебряную монету, показал на неё, а затем показал на руке пять отогнутых пальцев.

Я отсчитал шесть серебрушек и положил на стойку.

— Еда, — веско добавил я к своему жесту. Бармен кивнул и сгрёб монеты. Достал из под стойки не слишком большой и довольно аккуратный ключ. Протянул его мне. После чего показал пальцем на лестницу и вверх, затем отогнул три пальца. Я кивнул и остался сидеть.

Он посмотрел на меня, подумал и щёлкнул пальцами кому-то на кухне. Я снова кивнул.

Вильге было весело. Неутомимый какой-то ребёнок.

Мне, лично, интересно уже не было. Тем более, что я просто хотел есть и хотел домой.

Притихший было при нашем появлении зал вновь шумел о чём-то своём.

На улице солнце медленно клонилось к закату. Народ начинал расходиться.

Идти куда-то смысла я уже не видел. Тем более, что принесли поднос с какой-то едой. Какой-то местной, но по запаху — вполне аппетитной. И мы с Вильгой принялись за поздний (или ранний, не знаю как считать) ужин. От предложенного вина я отказался сразу. Бармен на это пожал плечами и принёс молока.

Удивительно. У Вильги аппетит оказался ничуть не хуже моего. А я ведь могу есть вообще не останавливаясь, между прочим. У моего желудка нет вообще никаких ограничений. И это не преувеличение. Просто нет.

Когда я заметил, что Вильга начала клевать носом, мы отправились в свою комнату.

Ничего так себе оказалась комнатка. Две кровати, отдельное помещение для умывания, в котором даже бочка для мытья есть, стол, шкаф, несколько стульев, окно со шторами.

Мне понравилось. Вильге тоже. Она, не раздеваясь, запрыгнула на ближайшую к окну кровать. Я вышел, чтобы не мешать ей устраиваться.

Спустился вниз и подсел к стойке.

Рядом со мной у стойки уже сидела девушка. В чёрном мужском костюме и с кинжалом на поясе. То, что она красива и даже вызывающе красива, у меня лично сомнений не было. А её открытый прямой взгляд, слегка агрессивный и вызывающий, делал её ещё привлекательнее. Эдакая Багира — черноволосая красавица.

А кинжал у неё на поясе висел отнюдь не декоративный.

Видимо я слишком пристально смотрел на него. Или ей показалось, что смотрел я не совсем на кинжал… Не знаю.

Но она, глядя мне прямо в глаза, медленно и плавно достала вышеупомянутое оружие и приставила его остриём к моей шее.

Я растерянно улыбался, глядя на это её движение, а тело действовало уже само по себе. Двумя пальцами, плавно продолжая траекторию клинка, перехватил его за лезвие, как учили когда-то, и аккуратно вынул кинжал из её руки. Сделал я это на чистом автомате, даже не задумываясь, над своими действиями.

Вытащил и положил рядом с ней на стол.

— Кинжал. Я. Нет, — с большим трудом подбирая слова и сопровождая их жестами, пояснил я своё действие. Ещё чуть подумал и добавил.

— Нет. Надо.

Она растерянно глянула на меня, на кинжал и рассмеялась, демонстрируя жемчужно-белые ровные зубы. Погрозила мне пальцем и сказала, пряча кинжал обратно в ножны.

— А ты начинаешь мне нравиться, парень, — я со скрипом и трудом, ориентируясь больше на интонацию, перевёл для себя её фразу. Когда перевёл, улыбнулся и протянул ей руку.

— Логин, — представился я. Она удивлённо вскинула брови и пожала протянутую руку.

— Лейла, — представилась она.

— Возможно. Девушка. Хотеть. Пить? Выпить? — всё с тем же трудом подбирая слова, предложил я.

— Девушка хочет есть! — отозвалась она, вновь рассмеявшись.

Пусть годы в предыдущем мире спресовались в один бесконечный день. Пусть. Но фактически, у меня уже больше тридцати лет не было женщины. А я, не смотря ни на что, ни на какие странности организма, нормальный здоровый мужик в этом плане. И только страх и одно маленькое обстоятельство продолжали держать голову более менее ясной.

Я поймал взглядом взгляд Бармена (как я его для себя назвал) и чуть кивнул. Тот чуть кивнул в ответ. Затем виденным уже мной сегодня жестом позвал кого-то с кухни (щелчком пальцев).

Лейла в удивлении приподняла бровь. Я пожал плечами.

— Странный ты парень, — заметила она, — Откуда ты?

Честно говоря, я почти не понял слов. Но интонации достаточно чётко подсказывали смысл вопроса.

— Далеко… Далеко-далеко-далеко, — попытался я объяснить. Мне мучительно не хватало слов.

Тут всплыло, понятие, случайно услышанное сегодня от Вильги. И в местном языке оно означало что-то вроде нашего «варвар». Чуть подумав, я решил, что ко мне оно подойдёт в данной ситуации.

— Варвар. Россия. Северный варвар, — непонятно, что собственно ожидала услышать Лейла, но моя фраза её рассмешила.

— И что же ты делаешь здесь, варвар? — спросила она. На этот раз мне потребовалось куда больше времени и усилий, чтобы понять её фразу. А когда наконец понял, то просто не знал, что ответить.

Просто и честно пожал плечами.

— Жить? — неуверенно, толи спросил, толи ответил я.

— Правильно будет не «жить», а «живу», — поправила она меня. Я благодарно кивнул.

— Но чем занимаешься? Чем думаешь заниматься? — продолжила вопросы Лейла.

— Я очень… плохо… говорить… по-вашему, — отозвался я. И действительно, последнюю её фразу я не понял. Наверное потому что не приложил к тому достаточно усилий. Мне было просто приятно её слушать.

Как раз принесли поднос с кухни. Я показал на ближайший свободный стол. Разносчица поставила поднос на него. Я сделал приглашающий жест. Лейла улыбнулась. Мы пересели.

Какое-то время мы были заняты едой. Точнее, не совсем так. Едой была занята Лейла. Я просто потягивал сок и исподтишка наблюдал за ней, поскольку голоден не был. Кстати сок оказался дивно как хорош.

Наконец первый голод был утолён. И видимо действительно девушка сильно была голодна.

— А давно ты тут? — медленно, сопровождая слова активными жестами, спросила она. При этом жесты более запутывали, чем поясняли смысл сказанного.

Я подумал, поднял руку, разогнул поочередно четыре пальца, зажал их в кулак другой рукой и сказал.

— Час. — сказал и замолчал. Мне было интересно, как она отреагирует.

Видимо моя пантомима оказалась понятной и информация прошла.

— Четыре часа? — удивилась она. Я кивнул в знак согласия.

Она откинулась на спинку стула и присвистнула. При этом её движении, грудь под черной рубашкой её так очаровательно приподнялась, что я даже засмотрелся.

Двадцать лет в железном зале, в бесконечных тренировках — такое наверное и шаолиньским монахам не всем снилось. С тех пор прошло конечно уже больше недели, и других женщин увидеть я уже успел. «Но все же, но всё же… Прими меня Боже» — как поётся в одной известной песне.

— А чем ты занимался? Там, у себя? — так же медленно и активно жестикулируя, проговорила она. Я с большим трудом, но понял. Тяжелее было придумать, что же ответить? Слова «учиться», я на здешнем языке не знаю. «Ничем» — это не ответ. Я поправил торчащий из-за пояса меч. И похоже на то, что сделал это черезчур демонстративно. Она приняла это движение за ответ, слегка округлила глаза и сказала: «О!?».

Я чуть задумался и решил, что, пожалуй, именно так и следовало ответить. Подумал ещё и поднял сжатый кулак.

— Мечник и кулачный боец? — как бы самой себе проговорила она. — И насколько ты хорош? — в задумчивости проговорила она. Я ни слова не понял. Но, видимо, словесный ответ и не требовался.

Даже и не знаю, что это было — совпадение, или она как-то подала знак, но факт есть факт. Не успели ещё отзвучать её слова, как на меня «наткнулся» какой-то громила, весьма внушительного вида, старательно изображающий пьяного. Схватил за майку сходу попытался вломить кулаком в нос. Своим кулаком в МОЙ нос!!! А мне он ещёсамому пригодится.

Я аккуратно, но быстро сжал в болевой захват его пальцы, держащие мою майку. Он от боли даже орать не мог. Только семенил рядом на цыпочках.

Я встал, кивком извинился перед дамой и повёл нахала на задний двор. Оказавшись в безлюдном проулке, я отпустил-оттолкнул его от себя.

Видимо, парень действительно бывалый. Он, едва оказавшись на свободе, без лишних слов выхватил меч и бросился в атаку, молча и целеустремлённо.

Парень был хорош. Хорош для своего круга. Всё кончилось в два движения. С потерявшего сознание бандита я снял пояс (хороший возможно, дорогой) с мечом и кинжалом — в качестве урока, и кошелёк — в качестве моральной компенсации.

Вернувшись в трактир, подошёл к бармену и выложил на стойку трофеи (все кроме кошелька). Ткнул рукой в меч, достал серебряную монету, показал ему пять раз раскрытые ладони с растопыренными пальцами. Он кивнул. Показал на ремень и показал три раза. Он кивнул. Ткнул кинжал и показал четыре раза. Бармен какое-то время подумал, потом снова кивнул.

Он сгрёб со стола перевязь и отсчитал монеты. Я забрал деньги и кивнул.

За свой столик я возвращался в весьма благодушном настроении. Теперь я был куда более уверен в завтрашнем дне. Ведь в крайнем случае, я смогу добывать деньги и вот таким не слишком благородным способом.

Лейлы за столом не оказалось. Видимо, всё происходило не настолько быстро, как мне казалось. Ей стало скучно и она ушла.

Пожав плечами, я тоже покинул столик, отправившись наверх спать.

Не тут-то было. Оказалось, что «шумоизоляция» — слово здесь не известное. Да и местных аналогов не имеет, как языковых, так и материальных.

Внизу веселье только начиналось и набирало обороты. Спать хотелось ужасно, но шум так и лез в голову, буквально застревая в каждой извилине.

Проворочавшись так с боку на бок почти час, я не выдержал.

Встал и, накинув шорты со шлепками, спустился вниз.

А там была пьянка, потасовка, танцы и тотализатор одновременно. И только один философски спокойный бармен за своей стойкой.

— Пожалуйста. Тихо. Спать, — вежливо попросил я. Но меня, наверное, даже и не услышали.

— Пожалуйста! Тихо! Спать! — гораздо громче повторил я. В этот раз меня кто-то услышал. Но реакция была все такая же нулевая. Я повторил снова. И снова. И снова. И снова, и снова, и снова…

В конце концов это меня так сильно разозлило, что я замолчал и стал бить драчунов сам. Да так, что они разлетались от стены к стене, словно щепки из-под топора. Настоящие щепки, к слову сказать, тоже были. От парочки подвернувшихся под руку столов и одной табуретки, которую я разбил головой, слегка увлекшись действом. Да что там, откровенно заигравшись и выпендриваясь. Потому, что иначе как выпендрежем не назовешь, когда крепкую основательную дубовую табуретку, летящую в тебя, ловишь «на головка», от чего она разлетается на крупную и мелкую щепу. Причем табуретка, а не голова. Или удар ноги, сносящий сразу троих бугаев, впечатывая их в стенку.

Переборщил, признаю. Хорошо, что хоть не убил никого в запале.

Но своего я добился. В зале повисла тишина мертвая. Я бросил на пол выхваченный у кого-то в процессе меч (с противным лязгом-грохотом).

— Тихо. Все. Спать. Пожалуйста, — тихо, не напрягая голоса сказал я. Молчанье было мне ответом. Наверное, так оно и должно быть, не знаю — я в этих делах не опытен. Вообще, не смотря на то, что мой абсолютный возраст составляет почти пятьдесят, реально я бы оценил себя где-то на девятнадцать-двадцать. Слишком мал именно жизненный опыт.

Так вот, я развернулся и потопал к себе наверх, где благополучно и провалился в сон, едва коснувшись головой подушки

Глава 14

Весь следующий день мы с Вильгой снова таскались по городу. Смотрели интересные места, приставали к людям с расспросами. Я заодно учил язык. И усваивался он удивительно быстро. Вообще по возвращении из прошлого путешествия я заметил, что возможности моей памяти сильно возросли, но не обратил тогда на это внимания, поскольку просто отдыхал и не на чем было проверить.

А теперь же игнорировать эти изменения стало как-то глупо.

Короче, я уже мог не только говорить и понимать отдельные слова, но и целые предложения.

Вели мы себя как настоящие беспечные туристы. Город, кстати, назывался Сигнайд. И являлся столицей крупного королевства Ильнисса.

Город насчитывал десять тысяч лет только официальной истории и ещё туеву хучу лет неофициальной. И по общему признанию являлся одним из красивейших городов этого мира.

Что только стоили одни Храмы Восьми Стихий, установленные в восьми концах города на естественных (или, если верить одному местному, искусственно насыпанных) холмах. Каждый из них был по-своему уникален и грандиозен. К примеру, в Храме Воды был хрустальный пол. То есть целый пол (размером с половину футбольного поля) из единого, монолитного пласта горного хрусталя, отшлифованного до полной прозрачности.

Но это ещё не всё, под полом бил мощнейший родник, а холм основания храма образовал собой естественный (хотя были сомнения) бассейн.

А если прибавить к этому специальную систему отверстий и зеркал в потолке, создающую великолепную и весьма оригинальную подсветку… Даже не так. Не «подсветку», а «эффект светящейся воды». Впечатление это производит изумительное и удивительное. А сколько легенд ходило про этот храм!

И это только один из восьми.

Храм Железа, к примеру, представляет из себя нечто не менее удивительное.

Начать с того, что он является ничем иным, как гигантским магнитом и парит над фундаментом в нескольких сантиметрах. И если приложить достаточно усилий, то его даже можно повернуть в любую сторону.

Но как и положено любому компасу, он всегда возвращает направление на Север, как только усилие исчезает. Вообще он (всмысле храм) более всего напоминал своей формой меч. Ровно через кончик «лезвия» шла лестница. И до самой «рукояти», где в её основании и находилось место поклонения…

А были ещё Храм Огня, Храм Дерева, Храм Земли, Храм Ветра, Храм Света и Ночной Храм Тишины…

Мне и самому был удивителен именно такой вот выбор «стихий». Но это же в конце концов не мой мир и он и должен быть удивительным и непонятным. А ещё сказочным, полным чудес и приключений.

Видимо, я сглазил на счет приключений… но об этом позже.

В Храме Воды мне было плохо. Не было в нем законченности, гармонии, чего-то не хватало. И я всё мучился пытаясь понять это, пока бродил с восхищённо крутящей по сторонам головой Вильгой.

В задумчивости даже отрастил лезвие на кулаке. Это уже стало дурной привычкой, по возвращении с обучения постоянно ловлю себя на этом занятии, когда сильно задумаюсь о чем-то. Вообще с этим лезвием отдельная история. Будучи еще в своем мире, я увидел в мультике персонажа по имени Росомаха, и он меня впечатлил! Слишком уж он был на меня похож способностями. Но у него когти были, а у меня не было. Вот это облом, верно?

А в прошлом мире, одной из вещей, которым учили меня, была медицина. Ненаучная ее часть. Основанную на работе с Ки. Акисато пригласил специально для этого одного своего друга, тоже Мастера.

Одним из примеров работы этой ветви науки было небольшое увеличение роста посредством упражнений на контроль. Я этот пример на себе воплотил, прибавив три сантиметра к своим природным ста семидесяти двум. Но на этом не остановился. Продолжая выполнять эти упражнения, я сосредоточился на правой руке. И в подражание Росомахе я захотел себе когти как у него.

Лет пять ничего не получалось, пока я сосредотачивался на сразу четырех когтях. Но потом я опустил планку, остановившись на одном, самом длинном. И однажды он у меня получился.

Вылез он тогда с такой болью и так неудачно, что я почти неделю восстанавливал подвижность руки. Больше я экспериментов в этом направлении не затевал, опасаясь, что в следующий раз сбой в работе тела может случиться куда серьезнее. Но и про коготь не забыл, доведя его и владение им до ума. Так что теперь у меня ВСЕГДА есть оружие. По свойствам же моя живая кость оказалась не хуже выдуманного адамантия. По крайней мере сталь я ей рубить мог.

Вот так, у Росомахи шесть, а у меня всего лишь один. Не дотягиваю как-то до киношного прототипа. Ну, да это так, к слову.

В храме мне было плохо и, нервничая, я выпускал и прятал свой коготь.

А тут раз, и поскользнулся на ровном месте, чего уж за мной точно никогда не водилось. И не просто поскользнулся, а упал, да ещё и точно лезвием в пол. Конечно же оно проткнуло пол, как иголка воздушный шарик. Куда страннее было бы, не воткнись оно при таком раскладе.

Я быстренько вскочил на ноги, выдёргивая коготь из хрусталя.

Хорошо ещё, что никто не видел этого (навернулся я как раз за алтарём, прикрывшим мой маленький позор от взглядов посетителей и Вильги). Я вскочил и сделал оттуда ноги.

И то, что очень скоро весь храм и лестницу залило водой — со мной не связали.

Удивительно, но именно тогда и пришло ощущение завершённости. Там стало хорошо, будто он задумывался изначально именно так, а не так, как было.

* * *

И следующий день мы гуляли по городу, просто глазея по сторонам и осматривая достопримечательности.

Вильге было весело. Её интересовало буквально все. И ещё она тараторила без умолку. Интересный ребёнок. Или они все такие, просто я редко с ними общаюсь?

А вечером в трактире снова была Лейла. Такая же сногсшибательная и роковая, как и в прошлый раз. При моем появлении зал уже привычно затих. Так происходило каждый раз после того случая с показательным избиением.

Вильга, утомленная дневными прогулками (по моему субъективному ощущению мы с ней километров тридцать накрутили по городу за этот день), ушла наверх. Ужин я ей заказал туда же.

А сам как не трудно догадаться остался внизу. Костюмчик я за эти два дня так и не поменял, хотя и успел пару раз его простирнуть (лето, солнце, жарко, да ещё и пыль — ходить-вонять как-то желания нет).

— Вечер добрый, милестрисса Лейла, — поздоровался я с ней, как тут принято у дворян (Вильга научила), присаживаясь на табурет за стойкой.

— А! Северный варвар? — узнала она меня и улыбнулась. — И тебе вечер добрый, милестр Логин, — поздоровалась она и чуть поклонилась.

— Просто, Логин, — поправил я ее, усаживаясь рядом. — Я не дворянин.

— Ну, так и я не дворянка! — мелодично рассмеялась она.

— То есть, просто Лейла? — уточнил я.

— Да, — кивнула она. — Просто. Мастер Вор Лейла Лиса. Совсем просто, — улыбнулась она, глядя мне в глаза, ожидая реакции.

— Тогда еще проще: Мастер Логин. Мастер Меча и рукопашного боя, — ответил я, не акцентируясь на том, что Мастер не только Меча, да и рукопашный бой бывает разным (у Акисато оказалось много друзей. Много любопытных друзей-Мастеров Боевых Искуств, которые согласились со мной поработать), спокойно и открыто ответил на ее взгляд, постепенно начиная тонуть в нем.

— Мастер? Такой молодой, — промурлыкала она, — А уже Мастер! — я не стал бить себя пяткой в грудь (хотя мог. После занятий с моим инструктором по гимнастике еще и не такое сможешь) ни фигурально, ни буквально, доказывая, что я весь из себя такой крутой. Нет уж. Я сказал, она услышала. Просто пожал плечами.

Она, не переставая смотреть мне в глаза, взяла меня за руку и потянула за собой, покидая стул.

Почему я пошел за ней? Сложно сказать. Околдовала? Нет — мой тип контроль, контроль, контроль и еще раз контроль. Соблазнила? Тоже нет. Хотя не сказать, что она была безумно сексуальна и обольстительна, значит погрешить против истины. Наверное я чувствовал, что это будет интересно?

Так или иначе, я последовал за ней. Сначала от стойки к двери, а после и прочь из трактира. Мы пробежали до ближайшей подворотни, и Лейла легко, словно перышко, взлетела по стене на крышу. Я просто запрыгнул туда же.

Она улыбнулась и побежала по крыше. Быстро. Но я быстрее.

Перепрыгивала с крыши на крышу, проскакивала под низко натянутыми веревками, скользила по вертикальным стенам…

А я разгорался азартом. У меня ведь уже больше недели не было тренировок. И тело, почувтвовав привычные напряжения, мгновенно вышло на рабочий режим, гоня по жилам бодрость и искристую злую веселость, шипя и пузырясь, словно шампанское, которое в сочетании с очарованием ночи и шармом попутчицы не слабо так давало в голову.

Я, как мальчишка, форсил и выпендривался красочными сальто и сложно-финтовыми прыжками, крутился на шпилях, прыгал туда-сюда по крышам, то обгоняя Лейлу, то возвращаяясь назад. Чуть ли не на ушах ходил. Хорошо, что львиной доли этих моих финтов она просто не видела из-за скорости их выполнения и окружающей скудности освещения. Хотя…

Я-то в темноте вижу очень неплохо, благодаря незабвенным пчелкам и многолетним тренировкам. Почему бы ей не обладать чем-то аналогичным? Она же в конце-то концов Мастер Вор не за красивые глаза?

Так или иначе, а пробежка наша а ля Карлсон достаточно быстро закончилась. И финальной ее точкой стало кладбище. Очень «романтично»! Хотя…

Лейла остановилась у входа в какой-то склеп, дожидаясь меня. Затем юркнула внутрь. Я за ней.

Тут что-то, а точнее кто-то, а еще точнее я знаю, кто (!), толкнул меня, и я, не успев отреагировать, (слишком расслабился и доверился) вынужден был побежать вниз, по очень крутой лестнице, ловя упущенное равновесие.

Глава 15

Опасность справа! Живых нет, грязная Ки.

Опасность слева! Спереди! Сзади! Еще слева! И еще справа!

Я взорвался вихрем стали. Мой меч быстро и точно, словно скальпель хирурга, рассекал нечто тугое и шелестящее, словно песок, на лезвии. И тишина. А затем начали зажигаться факелы на стенах. Сами собой. Парами. Начиная от входа, одна пара за одной.

Тут повеяло опасностью из отступающей тьмы. Резко, внезапно. А уже в следующее мгновение оттуда вылетело нечто размером почти с ширину коридора, с распахнутой пастью, полной огромных зубов, и когтями на вскинутых в прыжке лапах. Вылетело резко и с оглушительным ревом!

Честно, я пересрал. Вот иного слова не подберешь. Тренировки в железном зале с вихрями пламени, кислотными ванными, стрельбой в упор из гранатомета, но вот так, из темноты, словно в шутере от первого лица… Очень и очень стремно!!!

Я очконул и вмазал в это зубастое нечто с перепугу, со всей своей немаленькой дури.

Как выпрыгнуло, так же быстро и улетело обратно в темноту с противным хрустом. Затем где-то вдалеке послышался грузный удар чего-то тяжелого, сильный настолько, что дрожь прокатилась по полу и стенам.

Тем временем факелы загорелись по всей длинне коридора, и больше никаких ужастиков в нем не обнаружилось.

Мимо меня тенью скользнула Лейла. Но я не стал ее останавливать, я был занят очень важным делом: проверял шорты на сухость и отсутствие стрессовых отложений.

Ффух! Слава Создателю, вроде бы сухо, но проверить все равно стоило — испугался я сильно, до сих пор сердце колотится, словно бешенное.

Закончив проверку, я двинулся вперед по коридору за убежавшей Лейлой. Что-то мне явно говорит, что опасности тут еще не закончились. Более того, они только начинаются.

Коридор заканчивался небольшим тупиком. Перед тупиком, в левой стене имелся проход в небольшое помещение с тремя каменными гробами в нем. Большая черная изломанная масса врезалась от моего удара как раз в стену тупика. И пустила по этой стене целую паутину глубоких трещин.

Лейла как раз эту «паутину» и ощупывала. А тем временем над гробами сформировались призрачные фигуры старика и двух воинов, которые незамедлительно метнулись к нам. Лейла, заметившая их, резко побледнела и отскочила. А я наоборот бросился вперед, вытягивая руки, которые свободно прошли через фигуры воинов. В то время, как их призрачные мечи устремились к моей шее. Старик чуть приотстал.

Тут я что-то нащупал в белесой субстанции, из которой состояли охранники. Нащупал и резко сжал. Возникло ощущение, будто раздавил комки сырой глины. Воины мгновенно исчезли, как и то, что я раздавил в кулаках. Ободренный успехом, я бросился к старику и погрузил в его тело руку. В нем тоже имелась такая же штука, раздавив которую, я развеял и призрака.

Туша, что лежала в коридоре, вдруг задымилась и начала покрываться язычками синего пламени. Прошло меньше минуты, а туша пылала уже вовсю. Еще чуть, и от нее осталась лишь куча черного пепла, а всю стену покрывала жирная копоть. Дым же рассеялся бесследно.

Я подошел к стене и ковырнул трещину. Кусок стены отвалился, а за ним показался металл. Это меня заинтересовало, и я быстро разломал и раскидал оставшиеся куски, обнажая большущую железную дверь, точнее ворота шириной и высотой равные ширине и высоте коридора. В правой створке имелась калиточка. В калитке на месте, где по идее должен быть замок, имелась интересной формы глубокая выемка.

Меня осторожно, но уверенно отодвинула плечом в сторону Лейла. Я подчинился. Она же из кучки пепла под ногами вытащила цепочку с какой-то загогулиной, которую она и вставила в выемку. Калитка отворилась. Лейла рванула в темноту, а я рванул за ней.

«Она совсем дура, что ли?!» — думал я, пытаясь за ней угнаться, уворачиваясь одновременно от ловушек.

Успел я вовремя: снова призрачные фигуры. С ними система уже отработана. Вот только, пока я их «давил», Лейла вновь понеслась вперед: вот же неугомонная!

И главное как бежит! Ни одну ловушку не активирует. Может, в этом и Мастерство? Думал я, ступая след в след за ней, в чем очень помогала обострившаяся память и «дежурное» освещение, представленное белой фосфоресцирующей полосой по обеим сторонам коридора, тянущейся вдоль потолка. И еще две таких же тянулись сантиметрах в тридцати от пола.

Я снова догнал Лейлу, и снова меня отвлекли призраки. Это повторилось еще три раза.

Тут я увидел конец коридора. Заканчивался он аркой выхода в просторный зал. Я плюнул на осторожность и рванул на сверхзвуковой (на той самой, на которой предпочитали передвигаться Мастера, которые меня учили).

В мгновение догнал дуру и сцапал ее за шкирку. Сцапал и дернул на себя — вовремя! Она как раз успела сделать шаг из арки в зал. Я выдернул ее, а на том месте, где она только что была, прогудело мертвенное голубовато-зеленое холодное пламя.

Я отбросил Лейлу вглубь коридора, а сам бросился вперед, понимая, что если не обезврежу тварь здесь, уйти она нам не даст, просто затопив весь коридор своим «выдохом».

Откуда я знал, что это именно тварь? Просто знал.

И оказался прав: в величественном круглом зале размером чуть меньше футбольного поля сидел здоровенный костяной дракон.

Как он выглядел? Как скелет, внутри которого светилось мертвенно-голубое нечто, заполнявшее его тело, как каркас вата. Поверх скелета же клубилась довольно плотная тьма-дымка, не позволяющая голубоватому нечто покидать пределы формы, словно прозрачная оболочка, удерживающая внутри светящийся газ.

Все это я рассмотрел, уворачиваясь от очередного «выдоха» чудовища, от его когтистых лап и хлещущего хвоста. Скотина была на удивление проворная. Даже слишком проворная. Причем атаковала без перерыва. Щелкая своей пастью с острыми, иглоподобными зубами по метру каждый, ударяя лапами, весьма гибкими и достаточно ловкими, ударяя хвостом, очень быстрым и точным. При этом не забывая заливать все вокруг своими «выдохами».

Опасная тварь!

Я уворачивался и рубил ее своим мечом. В местах ударов появлялась прореха в темной «оболочке», через которую начинал сочиться-испаряться синеватый туман. Но что такое мой меч длинной лезвия меньше метра, против зверюги с двухэтажный многоквартирный дом размером? Царапины. Все, что он оставлял на «шкуре» монстра — синие, светящиеся и парящие царапины.

За счет бесконечной выносливости, я его, конечно, и царапинами домучаю, но сколько это займет времени?

А тут эта тварь показала мне, что я рано расслабился, поймав его ритм. Дракон нырнул в пол! Он просто нырнул в пол и исчез в нем! Пол же при этом остался совершенно целым! Эта гадость просто прошла через материальное, изменив свои собственные свойства! Как призраки ходят сквозь стены, так и он прошел сквозь пол.

В следующую секунду я, не задумываясь, прыгнул в сторону, а в том месте, где я только что стоял, в потолок ударил столб мертвенного пламени, вслед за которым вылезла и пасть его исторгшая, после чего вылетел и весь дракон. И он именно вылетел, чтобы вслед за этим взлететь в воздух и окатить меня своим «выдохом» сверху. Я еле успел увернуться. А эта скотина выдала еще три «выдоха» и снова нырнула в пол.

Снова мое тело самостоятельно ушло из зоны атаки монстра, в процессе успев очередной раз поцарапать костяной череп твари.

И тут у меня в голове, словно что-то щелкнуло, я ЗНАЛ откуда и как ударит в следующее мгновение дракон. Знал под каким углом. И точно чувствовал как и куда его надо поразить!

Я расслабился и поднял меч в замахе над головой двумя руками. Дракон вынырнул и, распахнув пасть, бросился на меня под углом, не выходя до конца из пола, словно бы плывя в камне. Я бросился вперед, кидая тело в атаку, прямо в распахнутую пасть этого крокодила с крыльями. Рывок, удар и выскользнуть через тот метр тела чудовища, что над самым полом и все еще нематериален. Все.

Я замер на месте и совершенно спокойно засунул меч в ножны. Весь бой занял не больше трех минут. Позади меня с грохотом отвалилась какая-то кость, больше не удерживаемая магической основой, главный узел которой я только что разрубил. Теперь это был простой скелет. Просто очень большой и наполовину вмурованный в пол скелет дракона, не представляющий больше опасности.

Я оглянулся в поисках спутницы и не ошибся: она уже вскрывала сундуки, стоящие у дальней стены.

Бой был коротким, но напряженным и выматывающим, а эта… Даже не знаю как ее назвать, в это время искала сокровища, пока я как бешенная блоха скакал тут вокруг ожившей груды костей.

Тем временем Лейла закончила вскрывать сундуки и принялась за обнаружение тайников. И три уже обнаружила! У меня взыграла обида. Меня использовали! Сыграли втемную! И будь я чуть менее уникален, уже валялся бы где-то на подступах к этому залу. Или же, при очень большой удаче, в самом зале иссушенный дыханием драко-лича и разодранный его пастью!

Я решительно прошел к Лейле, которая вскрыла очередной тайник и теперь словно лиса вокруг винограда, наматывала круги вокруг небольшого постамента, над которым в воздухе висел крупный, по виду из темного серебра, крест на толстой цепочке, украшенный камнями и узорами.

Я без всяких колебаний просто схватил правой рукой цепочку. Сверкнуло. В меня ударила молния с руку взрослого мужчины толщиной прямо от потолка. Точнее от металлического шара в центре потолка. Но я совершенно ничего не почувствовал, даже щекотки, а молния пошипев, исчезла словно ее и не было. Похоже магическая ловушка сработала, но я оказался ей не по зубам.

Я намотал крест на левое запястье и подошел к сундукам. В одном из них лежали драгоценные камни. В другом золото. В третьем какие-то украшения и непонятные штуковины.

Я не заморачиваясь сыпанул в сундук с камнями пару горстей золота, захлопнул его и взвалил на плечо, благо сундук не очень большой, а силушкой меня пчелки не обидели.

Лейла была подозрительно тиха. Я поискал ее глазами и нашел. Вот только в груди от этого что-то буквально оборвалось: в центре зала стоял широкий колоннообразный постамент высотой мне по плечо с красивым золотым ларцом по центру. И именно к этому ларцу тянулась рука Лейлы. Точнее она уже поднимала этот ларец. Я не успевал. Просто не успевал. Она подняла ларец и в тишине раздался зловещий щелчок…

* * *

Тихий щелчок, словно набат, прозвучал в звенящей тишине подземного зала.

Я обреченно спустил с плеча сундук. Тишина угнетала. Неизвестность нервировала.

И тут послышался звон — не звон, шарканье — не шарканье, шаги — не шаги, но очень, очень много! Со всех сторон. Из всех четырех коридоров, сходящихся в этом зале. И звук этот быстро приближался.

Лейла легко и грациозно вспрыгнула на постамент, где совершенно спокойно стала копаться в замке ларца, полностью игнорируя происходящее вокруг. Бросила короткий взгляд на меня и пожала плечами.

А потом появились они…

Бронзовые статуи. В том коридоре, через который мы пробежали, давя призраков, по всей его длинне, через равные промежутки в два с половиной шага были ниши друг напротив друга. И в этих нишах стояли статуи воинов с оружием в натуральную величину.

Я-то в наивности своей считал их элементом декора. Оказалось нет. Поскольку весь этот «декор» сейчас бежал к нам по четырем коридорам.

Будь это фильм, сейчас должна была бы камера взлететь под потолок и затем медленно пойти по кругу, давая панораму эпического попадоса. А статуям полагалось бы остановиться и зловеще поблескивать металлическими боками и оружием, чтобы потом разом броситься, наполняя зал диким шумом и лязгом… Классная была бы сцена. Я б на такой фильм сходил… В кино. Участвовать же желания особого не имелось.

Здесь же камеры не было. И статуи, что неприятно, даже и не думали останавливаться. Наоборот: чем ближе они подбирались к залу, тем быстрее становились, словно сбрасывая с себя оцепенение.

Первого добежавшего врага я встретил ударом обеих ног в грудь. Этим ударом его отбросило в стену, сбив с ног попутно еще шестерых. Второго я ударил кулаком снизу вверх, запуская в полет по навесной. Третий получил прямой удар ногой в грудь… Дальше их стало слишком много, и завертелось.

Мои удары оставляли глубокие вмятины в металле статуй, отрывали им руки, ноги, иногда головы. Но отлетевшие бойцы снова становились в строй. Даже те, что остались без голов, продолжали сражаться…

И было этих юнитов больше полутора сотен. Это навскидку.

Бой шел уже минуту, но покореженные болваны с упорством и равнодушием автоматов продолжали нападать.

И тут я снова испытал то самое чувство, как и в бою против драко-лича. Я вдруг четко понял, что ЗНАЮ, куда и как надо бить, чтобы сломать эти игрушки.

Так совпало, что пришло это чувство как раз в тот момент, когда чья-то отлетевшая башка каким-то образом повредила систему освещения, так, что свет на несколько секунд стал прерывистым, словно на современной дискотеке.

Но очень скоро выровнялся. Вот только я уже применил полученное непонятным образом прозрение: в зале больше никто и ничто не двигалось.

Раздался легкий щелчок за моей спиной. Я нервно обернулся: это Лейла вскрыла замок ларца, и его крышка откинулась. Внутри лежал какой-то продолговатый предмет вроде жезла или скипетра.

Лейла достала его и с улыбкой мне продемонстрировала. Я зарычал и пнул лежавшую под ногами статую по уцелевшей голове. Голову оторвало и словно пушечное ядро вбило в стену. Точнее ей, как пушечным ядром, стену пробило и из дыры посыпалась земля. Свет снова мигнул, но быстро выровнялся.

Я, продолжая рычать, схватил постамент и с корнем вырвал его из пола. Лейла успела спрыгнуть и откатиться в сторону. Там она припала к полу и, вскинув голову, ошалело на меня глядела.

А я грохнул постамент об пол в метре от нее, после чего с бешенным взглядом, горловым рычанием и растопыренными руками, со скрюченными словно когти, пальцами повернулся к ней.

Лейла прижухла и протянула жезл мне.

Я остыл так же быстро, как и вскипел. Опустил руки, раздраженно плюнул под ноги и пошел к своему сундуку.

Я молча вскинул его на плечо и потопал на выход, не оборачиваясь и не обращая внимания на девушку.

Спустя минуту понял, что выбрал не тот коридор, но гордость не позволила признать ошибку. Обида с частичкой той ярости еще клокотала в груди. Так что встретившиеся мне на пути шесть троек призраков и пять припозднившихся статуй даже дернуться не успели в мою сторону. Утихомирены были тут же — быстро и жестко.

Но тут коридор вывел в какую-то довольно просторную комнату, до полноценного зала, впрочем не дотягивающую.

Под ногой что-то щелкнуло (я начинаю ненавидеть тихие щелчки) и из ниш в стенах легкой и плавной походкой вышли четыре статуи.

Но эти четверо отличались от предыдущих как матерый оборотень отличается от потерявшейся в лесу овечки.

Они были совершенно черного цвета, движения их были текучими, хищными, стойки выверенными. В руках они держали длинные, немного изогнутые мечи, светящееся ярко-зеленым (примерно так, как в Земных компьютерных игрушках рисуют магически отравленное оружие).

Я сбросил с плеча сундук, который (о чудо!) выдержал столкновение с полом и не развалился. Медленно принял стойку для обнажения меча и приготовился к очень трудному бою.

Я постарался искуственно вызвать в себе то озарение, что помогло справиться с предыдущей толпой, но оно не приходило. Не получалось.

Я начал смещаться по кругу, чтобы постараться подгадать себе хоть минимальное преимущество. Хотя бы в позиции.

Удалось: в какой-то момент все четверо оказались расположены почти на одной линии. Ждать я не стал, так как большего мне вряд ли позволят добиться. И уже в момент обнажения меча озарение пришло. Но вместе с ним и понимание, что без потерь, победить не выйдет.

Я не стал останавливаться. Четыре шага, четыре движение, четыре удара. Я остановился позади этих четверых и замер, пережидая ослепительную боль.

Меня достали. Каждый из этих четырех противников меня достал своим мечом, прежде, чем я их прикончил. И каждый бил в жизненно важную точку: горло, печень, левая подмышечная впадина, косой рез через всю грудную клетку. Но сильнее всего каждый из них ударил по моему самомнению. Гонор мой пострадал гораздо сильнее тела.

Хотя и тело… Боль длилась почти минуту. Яркая, жгучая, изумительно сильная, ослепляющая.

Наконец я выпрямился. Сунул меч в ножны и содрал с себя исполосованную майку. Глянул на нее и с сожалеющим вздохом выкинул: она мне нравилась. Жалко! Утешал только сундук с камнями и золотом, который позволит мне купить себе новую одежду.

Я вытащил из застывших рук статуи меч. Стоило мне к нему прикоснуться, как лезвие погасло. Обидно, красивая была игрушка.

К стене виновато жалась Лейла. За мной пошла. Хотя, а куда ей еще деваться? Одна-то она тут точно не выживет: не по ее специализации здешние противники.

Виновато оно, конечно, виновато, но рюкзак у нее за плечами был явно не пустой. Сильно не пустой.

Где ж она его до того-то прятала? Я вроде бы такой детали ее костюма не припомню. Может магическое что-то? Кто их местные маго-технологии знает?

Я осмотрелся по сторонам: комната представляла собой тупик. Правда в правой стене была небольшая дверь. Я заглянул — лаборатория. Понятно теперь, почему такая серьезная охрана: маги свои лаборатории пуще сокровищниц берегут.

Я вздохнул и потопал обратно — искать нужный коридор.

Вышел из склепа только минут через сорок. С плетущейся за спиной Лейлой не разговаривал. Вообще старательно игнорировал ее.

Оказавшись на свежем воздухе, ускорился и побежал к своему трактиру той же дорогой, что и добирался сюда — по крышам (по улицам я мог бы плутать еще очень и очень долго).

Молчаливый Бармен поприветствовал меня кивком. Я ответил ему тем же и потащился с сундуком наверх. В свою комнату. Вильга спокойно спала в своей кровати и видела, наверное, уже пятый сон. Не став ее тревожить, я тихонечко пристроил сундук к стене. Сходил к колодцу во дворе, вымылся и тоже лег спать.

* * *

Утром на груди Вильги красовался тот самый крест, что я принес вчера из склепа. Причем красовался он на спящей Вильге поверх одеяла.

Я вздохнул, поправил одеяло и пошел вниз к колодцу — умываться и приводить себя в порядок.

Проснувшаяся Вильга очень удивилась кресту у себя на шее и долго благодарила за подарок. Я почесал в затылке и решил не заморачиваться.

После завтрака пошли по лавкам и магазинам — прикупить мне одежду взамен утраченной. Заодно присмотреть меч качеством получше: мой после ночного приключения представлял из себя жалкое зрелище.

Еще неделю мы жили с ней в этом трактире, днем гуляя по городу, осматривая достопримечательности. Один раз даже купили парусную лодку у рыбаков на берегу и почти целый день катались по морю вдоль берега. Было забавно. До того я видел море только по телеку. Лейла в трактире больше не появлялась.

По городу же блуждали странные будоражащие слухи. Они, конечно, ходили и раньше, просто не так активно. Теперь же об этом говорили буквально на каждом углу: кто-то похитил принцессу. В этом сходились все. В остальном же… В одном конце города рассказывали жутко романтическую историю о принце из соседнего королевства что, не добившись согласия у ее отца, короля Герберта III, решился на похищение. В другом конце говорили уже о страшном Черном Маге, укравшем девчонку для страшного ритуала, требующего непременно королевской крови династии Хаилангов. В порту рассказывали о дерзкой вылазке отважного (наглого) пиратского капитана, выкравшего принцессу ради выкупа. На базаре твердили о происках Наварцев, похитивших королевскую дочь для шантажа на переговорах…

Вильгу же эти слухи очень веселили. По-моему, она их даже коллекционировала, стараясь запомнить как можно больше версий.

Меня же это интересовало мало, мне был интересен город. Подобной архитектуры мне видеть еще вовсе не доводилось.

Вообще, если так подумать, я и видел-то в своей жизни всего ничего: свой родной город, пару соседних, когда родители в гости к родственникам возили меня еще мальчишкой, лес первого мира, куда меня занесло, Стену и замок Руан, японский город и, собственно, и все. Так, что от наших прогулок получала удовольствие не только Вильга.

Глава 16

Как-то, гуляя по центральной улице Сигнайда, мы с Вильгой проголодались. А так, как деньги у меня были, то решили далеко не ходить и заглянуть в находящийся прямо на этой же улице ресторан (тут и такое было). Раз уж в своем мире в подобное место мне ход был заказан, так хоть здесь посмотреть на такое диво.

Место оказалось приятное: роскошная мебель, сплошь из ценных пород дерева, роскошная отделка помещений, вышколенный персонал, который сперва нас и на порог пускать не хотел (пришлось золотом позвенеть, дабы изменить это мнение), вкусная еда на красивой посуде, живая музыка.

Отдельный кабинет мы с Вильгой заказывать не стали: нам было интереснее в общем зале на публику поглазеть. И видимо зря. Потому что глазели не только мы, но и на нас.

Мне девочка как раз объясняла странную улыбку Лейлы при словосочетании «северный варвар». Дело оказалось в том, что в этом мире варвары живут на юге. Север тут считается цивилизованным местом.

Так вот слушал я ее очень интересный рассказ о местной политике и географии (а рассказывала она действительно интересно, даже не представляю, откуда она столько знает), когда кожа моя от ощущения чужого взгляда просто «дымиться» начала. Долго искать источник этого ощущения не пришлось: буквально через два пустых стола от нас высокий представительный мужчина «чуть-чуть за пятьдесят» в двуцветном плаще мага откровенно и не скрываясь буравил нас взглядом. Агрессии в этом взгляде я не чувствовал, но и легким его назвать язык бы не повернулся. За одним столом с этим дядечкой сидел еще один не менее интересный дядечка. Этот был в неброском дворянском костюме, по моде, но без излишних кричащих и привлекающих внимание деталий. Прямой нос, правильные черты лица, гладко выбритый подбородок и исключительно цепкий взгляд, очень подвижных глаз.

Этот дядечка тоже удостоил нас внимания. Но «буравить» взглядом не стал. Он вытер губы салфеткой и удалился из-за стола в сторону выхода. И сделал это быстро.

Первый дядечка, тот что в плаще мага, со своего стула также поднялся. Только направился не к выходу, а к нам!

«Интересно, финансово, я могу позволить себе драку в ресторане? А с применением боевой магии?» — возникла дурацкая мысль в моей голове. Вильга заметила, что я перестал ее слушать, и проследила направление моего взгляда, увидела мага и сразу вся сжалась.

— Ой! Что сейчас будет… — тихо пискнула она. У меня же в голове возникло одно нехорошее подозрение. И я стал старательно пытаться вспомнить имя принцессы, пропавшей из дворца: Вирнер… Вилнерия… Вигинирия…

— Вильгинерия! — раздался строгий голос, словно подслушавшего мои мысли мага, который как раз подошел к нашему столу. — Ваше Высочество!

«Эх, штампы — такие штампы» — пронеслось у меня в голове. Ну вот почему среди всего базара я обязан был встретить не обычную беспризорницу, а именно одну-разъединственную сбежавшую принцессу?

— Мужик, ты чего к девочке пристаешь? — больше по инерции, чем серьезно, быканул я, разворачиваясь всем телом к нему.

— А вы, молодой человек, собственно, кто? — перенес свое внимание на меня он. Внимание и очень тяжелый взгляд. Который я благополучно выдержал.

«Х** в пальто!» — так и напрашивался ответ, но при детях ругаться не хорошо.

— Варвар! — нагло заявил я. И еще добавил. — Северный!

— А что вы делаете в компании принцессы? — какие крепкие у мужика нервы, я бы наверное уже плюнул на вежливость в его ситуации.

— Обедаем мы! Не видишь? Молодому растущему организму необходимо хорошо питаться! — продолжил капать на крепкие нервы мага я.

— Позволите присоединиться? — не дожидаясь разрешения, пододвинул от соседнего стола стул к нашему столу и сел на него.

— Любой каприз за ваши деньги, — улыбнулся я.

— Ваше Высочество, отец волнуется, — начал он капать на совесть Вильге. А быстро он меня просчитал, гад!

— Что, даже обвинять в похищении, грозить плахой и брызгать слюной не будете? — уточнил я.

Маг смерил меня взглядом, причем отметка на «измерительной шкале», явно читаемой, в этом взгляде не перевалила уровень таракана. Обидно, ангел возьми!

— А если я вам сейчас в морду дам? — прищурился я. Этот хам скептически приподнял бровь.

А я же ведь не шутил!

Видимо поймет он это теперь только минут через сорок. Когда очнется — бью я аккуратно, но сильно.

— Арвин! — подскочила со своего стула Вильга и бросилась к упавшему магу. — Логин! Что ты наделал?! Это же придворный маг короля Ильниссы!

— Я варвар, мне пофиг. А он меня оскорбил, — заметил я, равнодушно прихлебывая горячий травяной настой.

— Прошу за него прощения, милестр! — влез в наш разговор давешний сосед мага по столу.

— Я не дворянин. Я варвар. Так что, просто Логин будет достаточно, — спокойно поправил его я.

— Граф Айранар, к вашим услугам, Логин, — быстро сориентировался он.

— Присядете? — сделал я приглашающий жест на опустевший стул. — Или сразу в пыточную потащите?

— С чего у вас такое обо мне скверное мнение? — занимать вакантный стул граф все же не спешил, справедливо опасаясь разделить участь мага.

— С того, что ваши люди уже окружили здание, — пожал плечами я.

— О! Не сочтите это за угрозу! Простая предосторожность! С нами же принцесса! А ее безопасность превыше всего! — совершенно не смутился граф.

— И все же, что дальше, граф? — перешел я на серьезный тон и, отставив чашку, промокнул губы салфеткой.

— Дальше я предельно вежливо приглашаю вас во дворец, — так же серьезно ответил он.

— Я могу отказаться? — спросил его я просто для справки. Хотелось прояснить ситуацию. Как раз в это время двое неприметных личностей в одинаковых серых мундирах утащили от нашего стола тело придворного мага.

— Можете, — кивнул он. — Но стоит ли? — красноречиво посмотрел он на прячущуюся за моим плечом Вильгу.

Я только вздохнул и, отодвинув стул, поднялся.

— Надеюсь, счет мне оплачивать не придется? — слегка принаглел я. Граф с улыбкой помотал головой. — Ведите, — сказал я, оправляя одежду.

У порога уже ждала карета. Без решеток на окнах. С королевскими гербами на дверях. С конным эскортом в количестве десяти воинов в цветах короля.

Граф забрался в карету вместе с нами.

Ехали недолго, ресторан-то почитай всего в квартале от дворца расположен был.

Через ворота пропустили без досмотра. Остановились у заднего выхода, метров за тридцать от порога. И на протяжении всего пути до него по бокам стоят вооруженные люди в той же форме, что и наше сопровождение.

Я выбрался из кареты вслед за графом. Подал руку Вильге, которая всю дорогу вела себя тише воды, ниже травы, да и из кареты вылезала не слишком уверенно.

На крыльце уже стоял крепкий представительный мужчина с пронзительным взглядом и четким ощущением власти, исходящим от всей его фигуры, от манеры держать себя, от жестов, от осанки.

Рядом с ним стоял давешний маг с начавшим уже опухать глазом.

Вильга вцепилась в мою руку, как утопающий в соломинку, при этом непроизвольно стараясь спрятаться за меня же.

— Ваше Величество, — неглубоко поклонился я, приветствуя, скорее всего, короля. Поскольку вряд ли это был кто-то другой.

— Папа… я… — промямлила Вильга.

— Марш в свою комнату, юная леди! — строго велел нахмурившийся король.

— Нет! — вдруг отбросила всю скованность и боязливость девочка. — Не пойду! — король нахмурился и кивнул магу.

От него метнулась некая едва видимая мной волна в нашем с Вильгой направлении. Девочка в испуге вскинула руку, как бы пытаясь защититься, а может, и действительно пытаясь. В следующее мгновение с руки ее сорвался ревущий поток красного пламени в сторону короля и мага.

Маг отреагировал, выставил какой-то щит, выглядевший как призрачное марево. Пламя ударило в щит. Мужчин снесло на землю, но огонь щита не пробил и прошел немного выше них.

Вильга сама испугалась сильнее, чем они и застыла с круглыми от ужаса глазами. В следующее мгновение с руки мага сорвалось что-то очень быстрое и впилось-впиталось в тело девочки. Та обмякла, словно кукла, у которой обрезали веревочки ведущие к кукловоду.

Я мягко подхватил падающее тело и поднял его на руки. Король тоже поднялся на ноги.

Он решительно двинулся ко мне и протянул руки, требуя передать ему мою ношу. Я пожал плечами и отдал девочку отцу. Король коротко кивнул мне и удалился.

— Так, что дальше, граф? — обернулся я к нашему проважатому, который на протяжении всей сцены был тут.

— Дальше? — задумался он. — Могу предложить комнату во дворце.

— У меня уже есть комната, — жестче, чем наверное хотел, отрезал я.

— Тогда вы, наверное, можете идти? Если, конечно, хотите…

— Хочу, — отрезал я.

— Тогда идите, Логин, вас пропустят, — улыбнулся он мне. Я кивнул в ответ и зашагал на выход.

* * *

Ворота мне все же открыли. Неохотно, но открыли. Долго бегали, уточняли приказы у вышестоящего начальства, спрашивали, переспрашивали…

Нозадерживать меня и правда не стали. Не соврал граф.

И вот теперь шел я по улицам Сигнайда к своей комнате в припортовом трактире от королевского дворца, а на душе пусто. Свобода. Я снова свободен, ни с кем не связан, никому не обязан, никому не должен… Никому не нужен…

«С последним я явно погорячился» — подумал я, глядя на нож в собственном животе, вошедший точнехонько в печень.

На чистом рефлексе я схватил руку, держащую этот нож и перевел взгляд на лицо владельца руки: спокойное, даже равнодушное. Профессионл на работе. Или службе.

Пока я разглядывал своего убийцу. Своего самого первого убийцу, того, кто пришел именно за моей жизнью, не по ошибке, не заодно, не случайно, не как к представителю профессии, а именно ко мне. Именно за мной… Пока я тупил, он выхватил второй нож и снова воткнул его в мой живот. Быстро выдернул и снова воткнул, затем опять и опять, в полном соответствии с принципом «достань нож и убей его. Наноси удары не останавливаясь, пока он не упадет». Вот только загвоздка — я не падал.

Левой рукой я держал его правую руку с засевшим в теле ножом, правой дотронулся до его лица, стараясь запомнить во всех подробностях — все-таки мой первый… Один из многих первых: первый учитель, первый начальник, первый подчиненный, первый убийца, первый враг, первый друг, первый предатель… Список напишет жизнь.

А в глазах убийцы начал зарождаться страх. И страх этот разрастался, эволюционируя в ужас, а ужас в панику. Он продолжал бить, рука его двигалась все быстрее, движение теряло плавность и точность, становилось рваным и угловатым. А я смотрел на него, не испытывая ни злости, ни ненависти, ни агрессии. Острый хороший нож, входящий в тело — это почти не больно. Бывает так, что зарезанный профессионалом человек еще пять или шесть шагов идет, даже не поняв, что уже мертв и как это случилось. Просто в какой-то момент от накатившей слабости подкашиваются ноги…

Вот и я почти не испытывал боли от этих ударов. И никакого зла к этому человеку я не испытывал. Наоборот, жалость… Не знаю почему, но мне было жаль этого человека, которого уже вовсю била истерика, а руки не слушались. Я крепко обнял его правой рукой и прижал к своему плечу. Он выдернул свои ножи и уронил их на землю.

Где-то через минуту дрожь его бить перестала. Я отпустил его и сел к стене. Он сел рядом.

— Заказ или Приказ? — без особого интереса спросил я его, хотя и так уже все было прозрачнее некуда.

— Приказ, — глухо отозвался он.

— Понятно… Бросай ты это дело. Неблагодарное оно… — посоветовал я ему. Тот только кивнул.

— А ты?.. — тихо спросил он.

— Бессмертный? Да, — пожал я плечами. — Так что, сам понимаешь…

— В живых не оставят… — обреченно проговорил он.

— Ладно, — встал я, осматривая в клочья искромсанную в районе живота рубаху. — Пойду я, — бросил я на ходу, направляясь к выходу из того безлюдного проулка, где все происходило.

Предстояло еще новую рубаху купить взамен испорченной. Я на ходу снял ее и выбросил в ближайшую канаву.

По пути на базар, количество ведущих меня соглядатаев просто зашкаливало. Даже на мой взгляд непрофессионала… хотя, был у меня инструктор и по оперативной работе, правда там было больше теории, но все же, совсем уж профаном называться не имею морального права, но все же основной моей специализацией это не было.

На базаре я приобрел рубашку и парочку комплектов сменной одежды, зная за собой привычку превращать ее в клочья, решил позаботиться о себе заранее. Также купил обувь: сланцы со штанами смотрятся не ахти.

Проходя мимо оружейных рядов, я поддался искушению и купил самый тугой, из имевшихся там, лук. И с тысячу стрел к нему.

Со всем этим добром и кучей соглядатаев на хвосте я вернулся в свой номер трактира.

Посидел внизу, молча попивая сок в компании молчаливого Бармена. Потом ушел на верх и долго валялся в кровати, борясь с хандрой.

Хандра победила. А предоваться ей под назойливыми взглядами шпиков короля, было… ну, не комфортно как-то.

Тогда я увязал лук и четыре сотни стрел в заплечный мешок, также купленный сегодня на базаре, разогнался в своем номере и выпрыгнул в окно. Прямо на крышу дома с противоположной от кабака стороны улицы. Оттуда еще пара прыжков и осторожное подкрадывание с использованием всех примудростей переданных мне Мастерами и инструкторами. Результат: возможность послушать панические переговоры нескольких групп тех, кто следил за гостиничным номером, за мной самим и тех кто специализировался на скрытой слежкой на улицах города.

Даже и не знал, что так много народа меня «пасет». Целых тридцать человек! Плотно же меня граф обложил…

Тем не менее хвост я сбросил. Сразу же вернулась хандра. Слишком уж я за эти недели привык не быть один. Рядом все время был кто-то, то Вильга, эта принцесска с электровеником на базе вечного двигателя вмонтированном в королевский зад, то Лейла, эта безбашенная адреналиновая наркоманка-манипуляторша, что так нагло меня использовала по преднозначению и специализации.

А вот сейчас один остался… В чужом мире. На неопределенный срок.

«А удивительно, что спустя столько лет, стрельба до сих пор меня успокаивает» — думал я, стоя на крыше самого высокого здания города, исключая дворец и башню магической академии (туда я сунуться не рискнул — мало ли…), и неторопливо пуская стрелы в чашу факела перед Храмом Огня. Особенно метким стрелком меня не назовешь, но и чаша факела совсем не яблочко на макушке добровольца. Она больша-а-ая.

Когда кончились стрелы, то просто смотрел на закат. Вид открывался завораживающий. Я присел у края крыши и любовался им, пока сон не сморил меня.

Проснулся я среди ночи от того, что лежал не слишком удобно, а открыв глаза, позабыл обо всем на свете: передо мной были звезды.

Их было так много, они были такие яркие и красивые, что захватывало дух. Ни одного знакомого созвездя я не смог отыскать (да я собственно в астрономии особенно-то и не разбираюсь), но они были так завораживающе прекрасны, что я, кажется, даже забыл дышать.

Я пялился на них, лежа на крыше Сигнайдского Центрального Собора Солоса, пока меня вновь не сморил сон.

Проснулся вновь я от зябкого утреннего холода, что пробирал до нутра своими липкими пальцами. Кругом была роса, влажно и скользко. Прыгать в предрассветных сумерках по скользким мокрым крышам… Можно, конечно, но что-то не хочется.

Но и сидеть на крыше, выбивая зубами марши, в ожидании солнца, что все согреет и просушит, меня также не тянуло.

Тогда я поднялся и решил поискать путь внутрь здания, на крыше которого находился: какое-нибудь слуховое окно или что-то типа того.

И как ни странно — нашел. Более того, оно (слуховое окошко) оказалось не заперто. Не долго думая, я пролез внутрь. Попал на самый обычный чердак и был немного разочарован — самый обычный чердак в величественном Соборе Солоса… Как-то не впечатляет и разочаровывает.

Храм этот снаружи представлял собой здание выполненное в стиле очень напоминающем европейские католические соборы с некоторым уклоном в готику, но гораздо больше и не совсем пропорционально увеличенное в высоту, естественно без такой христианской атрибутики, как понатыканные к месту и не к месту кресты. Но общая архитектура была очень похожа.

А внутри обыкновенный чердак — крушение надежд, падение авторитетов и разочарование в этом мире. Какой кошмар! Так я себя подбадривал, пока пробирался через завалы чего-то старого и бесполезного к четко видимому люку в полу. Добрался без приключений. И о чудо! Люк тоже оказался не заперт.

От него вниз вела небольшая и совершенно обычная, прикрученная к стене, деревянная лесенка, по которой я и спустился.

Помещение, в котором я после этого оказался, было уже интереснее и куда больше соответствовало зданию — библиотека. Правда совсем небольшая — всего две или три комнаты с книжными шкафами до потолка. Да в любой районной библиотеке моего города книг было больше.

Но тут выигрыш был в разнообразии носителей информации: от папирусов (по крайней мере чего-то на них очень похожего), разнообразных свитков, гриммуаров в тяжелых кожаных переплетах с окладами из различных металлов с камнями, до глиняных табличек и совсем уж экзотики, типа узелкового письма или листов гранита два на три метра с высеченными на них аккуратными строчками, достаточно мелкими при том.

Свет в комнату попадал через высокие стрельчатые окна. Но также в наличии были на стенах и некоторых шкафах уже виденные мной раньше при посещении территории дворцового комплекса магические шарики-светильники.

Я неторопливо шел между шкафами, с интересом рассматривая диковинки на их полках. Жаль, я не умею пока читать на местных наречиях, а то бы с удовольствием задержался бы тут на недельку-другую.

Но ведь никогда не поздно вернуться? Когда подучусь на чем-то попроще…

Я вывернул из-за очередного шкафа и увидел сидящего на стремянке у окна блондинистого паренька с книжкой в руке, увлеченно ее читающего. Одет парень был в простую, без украшений, но явно дорогую одежду светлых тонов, на ногах имел мягкие тапочки. Он оторвался от чтения, поднял голову и посмотрел на меня. Потом поднял в приветствии свободную руку.

— Привет, Логин, — непринужденно поздоровался он со мной будто со старым знакомым, которого несомненно рад видеть.

— Привет…? — ответил я на приветствие, затруднившись подобрать обращение.

— Сол, — представился он. — Меня зовут Сол.

— Привет, Сол, — повторил я свое приветствие и поднял руку в том же жесте, что и он меньше минуты назад.

— А ты знаешь, что залез в самое охраняемое книгохранилище жрецов Солоса? — весело, словно о забавном, незначительном происшествии, сообщил мне он совершенно без какого либо перехода.

— Было не заперто, — пожал я плечами.

— Видимо, никому не пришло в голову, что кто-то может залезть на отдельностоящее третье по высоте здание Сигнайда, защищенное, к тому же мощнейшей жреческой магией. Вот и не догадались чердак запереть хотя бы на простенький засов. Подумали, что общих, наложенных на хранилище комплексов чар будет достаточно. Вот наивные, правда? — открыто и искренне улыбнулся парень.

— Что-то я никаких чар не заметил, — озадаченно почесал я в затылке.

— Не переживай, это свойство у тебя такое: полный иммунитет к любой магии. Абсолютная невосприимчивость, — улыбка его стала ободряющей.

— Вот значит как, — хмыкнул я. — Понятно тогда, от чего я ту молнию не почувствовал.

— Ты не удивлен?

— Одной странностью больше, одной меньше, — пожал я плечами. — Что-то маловато тут книг для столь строго охраняемого объекта, — заметил я.

— Так ценность ведь не в количестве, — улыбнулся он. — Как и опасность, впрочем. А ты знаешь, Логин, — вдруг без всякого перехода и не меняя интонации, сказал он. — Тут со дня надень этот мир будет уничтожен. Представляешь? — словно веселым анекдотом поделился со мной он.

— И что я должен сделать? — с подозрением уставился на него я.

— Должен? Избави Творец! — рассмеялся Сол. Видимо это был не тот вопрос, который он от меня ждал. — Ты ничего никому не должен, Логин!

— Но ведь с разрушением мира и я пострадаю?

— Ты? С чего вдруг? Ты и не такое переживешь. Наоборот, быстрее дальше отправишься. Возможно даже сразу домой попадешь, — пожал плечами он.

— Ну, я пойду тогда? — решил проверить я, серьезно ли мне не навязывают никаких миссий. Что-то слбовато верилось.

— Конечно-конечно! — радостно сказал он, спрыгивая со стремянки. — Я провожу, если ты не против?

— Не против, — пожал я плечами. Вскоре мы дошли до небольшой двери в дальней стене помещения. Сол легко толкнул ее и она открылась. По Собору разнесся мелодичный звон, который быстро затих, а мы неторопясь начали спускаться по узкой мраморной лестнице.

Буквально через минуту навстречу нам выбежали двое: бодрый старик в храмовых одеждах небесного цвета и стройный высокий юноша под два метра ростом в отливающих багровым доспехах и тонким, но очень длинным мечом с крупной крестообразной гардой. Меч длинной был даже больше самого юноши. Но гораздо больше меча внимание привлекали его глаза — небесно голубые, наивно распахнутые и восторженно смотрящие на мир. Чем-то он был похож на идущего рядом со мной Сола.

Заметив нас, эти двое резко остановились. В глазах деда загорелось узнавание. Сол сделал какой-то жест, и старик в жреческой одежде замер, не сделав чего-то, что уже хотел сделать, и не сказав того, что уже хотел сказать.

— Лархен, проводи, пожалуйста, нашего гостя до дверей. Он первый раз в Соборе, не хотелось бы, чтобы ему пришлось тратить силы на самостоятельный поиск. Надеюсь ты проявишь должное уважение и такт?

— Сделаю все что в моих силах, — смиренно кивнул служитель.

Сол протянул мне руку, прощаясь, я ее пожал, под восторженный взгляд юноши с мечом.

— Приятно было поболтать, — сказал он, затем повернулся к нам спиной и неторопливо пошел обратно на верх, на ходу раскрыв свою книгу, которую он в хранилище так и не оставил, а носил с собой в левой руке, заложив пальцем нужную страницу, и принявшись за чтение.

Служитель сделал приглашающий жест и двинулся вниз по лестнице, показывая мне путь. Голубоглазый юноша замыкал нашу маленькую процессию.

Глава 17

Служитель выпустил меня через боковую дверь Собора, ту, что для своих, для служителей и персонала. Через главный вход мы не пошли, и я был рад этому — лишнее внимание мне ни к чему. С недавних пор его и так стало многовато.

Только покинув стены собора, я смог спокойно выдохнуть. До последнего момента ждал подвоха. Но его не последовало. За мной даже никто не следил, из новых лиц. Старые шпики достаточно быстро сели мне на хвост, как и нашли-то? Но на то они и профи на государственной службе, чтобы в собственной столице быстро находить нужных людей.

Да я и не прятался особенно.

Первые минуты после выхода я испытывал только облегчение. Ведь подросток Сол в храме бога Солоса отсебятину нести не может по определению. А значит, что тот разговор передавал мне волю самого Солоса. И это не шутки. Совсем не шутки.

И получается Бог просто так решил пообщаться устами кого-то из своих последователей?

Сперва было облегчение, что вырвался из этой ситуации без обязательств и без потерь.

А потом я вспомнил, о чем именно говорил Сол. Конец Мира! Армагеддон! И произойдет это со дня на день! Сразу вспомнился метеорит и меня аж передернуло — снова такое счастье? С другой стороны, десять раз пережил и одиннадцатый переживу. Как Сол говорил, может быстрее домой отправлюсь.

Я попытался представить, как это будет? Что может разрушить целый Мир? В голову почему-то лезли кадры ядерных грибов, поднимающихся над горизонтом, и в особенности картинка из «Терминатора», где мирный город сметает раскаленным ветром во сне или видении Сары Коннор.

А дальше фантазия наложила эту картинку на Сигнайд. На те улицы, по которым я шел. На прохожих, которые попадались мне на глаза…

Я раньше и не думал, что у меня такое живое и яркое воображение. Вот только удовольствия оно мне не доставляло в данный момент, потому что на месте веселых, грустных, злых, довольных, расстроенных, счастливых и несчастных лиц я видел скалящиеся обгорелые черепа. На месте зданий — руины, на месте голубого неба — тучи раскаленного пепла…

Естественно, я понимал, что катастрофа способная уничтожить целый Мир, не оставит таких следов. Она не оставит ничего! Скорее всего будет просто короткая вспышка и все. Точнее Ничто. Ррраз, и Ничто. Ррраз, и все ЭТО превратится в НИЧТО. В голую, чистую энергию…

Но легче от этого не становилось. И чем дольше я об этом всем думал, тем мрачнее становился.

Через час, когда я уже лежа на своей койке в Серой Чайке, продолжал крутить эти мысли в голове, то понял, что такими темпами скоро сойду с ума!!! Знать, что вот-вот все вокруг будет уничтожено, что все вокруг умрут, и ничего не делать, потому, что я один это все переживу…

Кажется я начал понимать карикатурных бомжей с надписями на картонках из американских фильмов, орущих на улицах, о том, что страшный суд\конец света\армагеддон\потоп грядут\наступают\близятся…

Ведь я уже и сам был готов бежать на улицу и орать, что конец света наступает. Орать, чтобы делать хоть что-то, чтобы сохранить хоть каплю своего разума…

Выходит, что они сходят с ума не тогда, когда выходят на улицу и начинают приставать к прохожим и кричать. Нет, с ума они сходят, когда молчат об этом. А кричать они начинают для того, чтобы спасти его!

Вот такой парадокс.

Видеть кого-то — в тот момент было пыткой. Лежать на койке в своей комнате было хуже пытки…

Наконец, через три часа я с ревом вскочил с койки и вцепился в собственные волосы, пытаясь болью заглушить мысли. Но помогало слабо. Я начал метаться по комнате, словно зверь по клетке. Причем зверь полоумный и совершенно бешенный. Удивительно, как можно довести всего парой слов, оброненных вроде бы вскользь.

Еще через полчаса я уже не просто метался, я бросался на стены. Я стучался головой об угол двери, разбивая в кровь кожу, но мысли уходить не желали. Становилось все только хуже.

Наконец, я не выдержал и сбежал по лестнице вниз, в кабак, ничего не замечая на своем пути, а потом и прочь из него через дверь, что должна была открываться в другую сторону.

Кажется я этой дверью кого-то не слабо зашиб, когда она соскочила с петель и вылетела наружу под напором моего безумия.

А я несся не разбирая дороги к Собору Солоса. На ходу, рефлекторно используя свои навыки и способности, проскакивая сквозь толпу, не потревожив и волоса на людях ее составляющих. Они, кажется моего бешенного бега сквозь них, даже и не успели заметить.

Добежав до двери, из которой я вышел несколько часов назад, я замер. Весь мой запал куда-то бесследно испарился. Сейчас уже были не пустые, мучающие мысли, нет! Передо мной была даже не дверь. Передо мной был Выбор! И уже совсем не тот выбор, где решаешь, с какой стороны обойти лужу, справа, или слева. Именно Выбор! Ввязываться во все это или не лезть. Ведь я все еще мог просто развернуться спиной к этой двери и уйти, постаравшись забыть про все это. Про этого гребанного Сола с его Солосом.

Но я не ушел. Я поднял руку и коснулся двери.

Я совершенно точно помню, что двери коснулся. Но и только. Дальше она распахнулась передо мной сама. Прямо за дверью стоял тот самый юноша, которого я видел утром. Но сейчас он был не в доспехах, а в одеянии служителей, только почему-то белого цвета. Все служители Солоса, которых я до этого встречал или видел, носили такие одеяния зеленого цвета. Только высшее жречество голубые. Причем, чем выше положение в иерархии, тем чище и пронзительнее цвет. Белых же я не встречал. И даже не слышал о них.

На этом отличия не заканчивались. Сейчас парень был немного ниже ростом, еще более хрупок в кости и при нем не было того несуразного меча.

Единственное, что осталось неизменным совершенно — глаза. Все такие же пронзительно голубые и наивно-восторженные. Представлять на месте этих глаз пустые черные провалы скалящегося черепа было вдвойне жутко.

— Я наверх, к Солу, — сказал я ему. Юноша только согласно кивнул и уступил дорогу. Я кинулся бежать мимо него по уже знакомому пути и знакомым лестницам. Юноша, надо признать, не отставал и бежал рядом.

Добравшись до заветной двери в книгохранилище, я решительно ее распахнул. Мелодичный звон прокатился по Собору и тут же затих.

Я вошел в помещение, а юноша в белом остался снаружи. Внутри совершенно ничего не изменилось с последнего моего визита. Даже Сол сидел все там же, на стремянке у окна и читал книжку. Правда, уже другую.

— Привет, Логин, — тем же жестом, что и утром, поприветствовал меня он. — Ужасно выглядишь, — заметил он. Еще бы — у тебя несколько клоков волос из головы вырви, тоже красивее не станешь. Волосы в отличии от всего остального, на моем теле восстанавливались с нормальной скоростью. Так что проплешины еще долго будут напоминать о себе.

— Сол, — не стал размениваться на приветствия я, переходя, сразу к главному. — Если я не должен ничего делать. То что я сделать могу?!

— Да все, что угодно! — радостно воскликнул он, откладывая книгу и спрыгивая с лестницы. Видимо, это снова не тот вопрос, которого он ждал. — Совершенно все, что угодно! Твою судьбу Боги не видят. Ты совершенно свободен в своих решениях и действиях! Нет в этом мире никого, кто был бы над тобой властен!

— Это радует. Но все же? Что я могу с этим сделать?

— Ты можешь все: поучаствовать, попытаться предотвратить, можешь просто веселиться, не оглядываясь на окружающих и последствия, поскольку все равно они все умрут, — все так же радостно и светло улыбнулся мне он.

— Поучаствовать? — воскликнул я. Такая мысль мне даже в голову не приходила.

— Ну, да. Разве не интересно было бы взять и уничтожить целый Мир? Да еще и пережить его при этом? — развел в стороны руки. — Разве тебе никогда не приходила в голову такая мысль? Сделать что-то такое грандиозное, и что б тебе за это ничего не было! Ведь это… Забавно! — буквально добил меня этим словом он.

— Первый вариант пропускаем. Что со вторым? — ценой невероятных волевых усилий смог собрать волю в кулак я. — Тот, который «предотвратить». С третьим и так все понятно.

— Ты можешь попытаться предотвратить, — сказал он. — Иными словами… Спасти Мир! — с картинным предыханием сказал он и сложил руки лодочкой. С той же самой улыбкой на лице, с которой только что предлагал его разрушить. — Возможно, у тебя и получится, ведь тот, над чьей судьбой не властен никто, сам властен над судьбами других. А уж масштаб каждый выбирает сам!

— И как мне предотвратить разрушение мира?

— Перед тем, как предотвращать, неплохо бы узнать что именно, — задумался Сол. — Ты знаешь, что именно угрожает миру разрушением?

— Нет, — слегка начиная закипать от манеры этого парня, ответил я.

— Вот и я нет, — улыбаясь, развел он руками Сол. А у меня аж пальцы зачесались впиться ему в горло. — Но! — видимо считав с моего лица намеренье заняться членовредительством, поднял к потолку он указательный палец. — Я точно знаю, что случится это не позже, чем через два месяца!

— И как узнать? — хмуро спросил я.

— Спросить! — широко улыбнулся он.

— У кого? — проявил терпение и выдержку я.

— У того, кто уже спасал этот Мир, естественно! — радостно воскликнул он.

— А такие есть? — заинтересовался я.

— Конечно! Есть даже такие, что и не один раз!

— И как их найти? — Сол развел руками.

— Спросить!

— Кого?

— Того, кто умеет искать! — воскликнул он и звонко засмеялся. — И мне кажется, ты знаешь таких людей, — отсмеявшись, озорно прищурился он.

— Догадываюсь, — буркнул я и пошел на выход, молча, жестом прощаясь с парнем.

На выходе из книгохранилища меня встретил «белый» служитель, который и проводил до выхода из Собора.

Глава 18

— Не томи! — нахмурился Его Величество Герберт lll Король Ильниссы, нервно барабаня пальцами по подлокотнику своего кресла.

Напротив него, неторопливо выкладывал на стол толстую бумажную папку и разаязывал на ней веревочку граф Айранар. Все действие происходило за крепко запертыми дверями рабочего кабинета Его Величества при активированном амулете препятствующем магической прослушке, да и просто искажающем звук, выходящий за границы его действия. Так что Герберт мог позволить себе признаки нетерпения и вообще: внешние проявления чувств, поскольку человеку, сидящему напротив он доверял настолько, насколько король вообще может кому-либо доверять, а больше свидетелей разговора не было.

— Терпение, Ваше Величество, — с раздражающим спокойствием ответил граф. — Есть величайшая добродетель правителя! — наставительно добавил он. И вместе с тем закончил развязывать свою папку.

— Я тебя сейчас ударю, — прекратив выстукивать пальцами, обманчиво спокойно предупредил его Герберт.

— И это будет совершенно напрасно, так как существенно замедлит дело.

— А если, все же, ударить и переспросить? — пришурился король Ильниссы.

— Это оттянет начало доклада минимум еще на одну фразу, — спокойно ответил граф.

— Не беси меня, Арчи, — прикрыл глаза рукой Герберт. — Не та ситуация и не то время.

— Слушаюсь и повинуюсь, Ваше Величество! — вежливо но медленно поклонился граф. Послышался тихий рык со стороны короля. — А если серьезно, то все, что смогли, выяснили. И поводов для паники нет.

— Толком говори, что с моей дочерью? Кто ее похитил? Зачем и как?

— Начну по порядку: с принцессой Вильгинерией все в полном порядке. Даже более того — у нее проснулся магический дар. И очень сильный магический дар, должен заметить. На уровне Великих уже сейчас, если по голой мощи, — произнес граф Айранар. Король молча побарабанил пальцами по подлокотнику и кивнул каким-то своим мыслям.

— Далее: никто вашу дочь не похищал. Как мы и предполагали, она сбежала сама. Ваша идея на счет ранней помолвки с принцем Тардским Авраасом пришлась ей настолько не по душе, что одним скандалом Вильгинерия не ограничилась: заперлась в своей комнате, вылезла через окно, по карнизу перешла в соседнюю комнату, куда и залезла также через окно. Там переоделась в заранее припасенную одежду мальчика-слуги и в таком виде ушла через кухню. При себе имела некоторую сумму денег, на которую купила себе, дойдя до базара, платье попроще. Где-то нашла место переодеться и от предыдущего костюма избавилась — все!

— То есть как все? — возмутился Герберт. — Почему же твоя хваленая сыскная служба две с лишним недели не могла отыскать одну маленькую девочку без специальных навыков в столице НАШЕГО королевства?

— Элементарно: из-за отсутствия у принцессы подельников, отсутствия в деле третьей стороны и злого умысла, это раз. Из-за отсутствия портретов принцессы у нашей службы, это два. Из-за потрясающей везучести принцессы, это три, — пожал плечами граф. — Как прикажите искать одну единственную девочку, которая не хочет, чтобы ее нашли, при том, что никто из ищущих ее не знает, как она выглядит? Мы искали преступников, преступный сговор, организацию, агентуру иностранных разведок, работорговцев, в конце концов! Но уж никак не странного молодого варвара, с «сестренкой», которые спокойно смотрят достопримечательности Сигнайда и ни от кого не прячутся!

— Ладно, оставим это. Пока оставим. Что это за наглый парень был с моей дочерью? Откуда он вообще взялся?

— Парень… Этот Логин — загадка. И загадка опасная, Ваше Величество.

— То есть?

— Начнем с того, что он вырубил с одного удара нашего уважаемого Магистра Арвина. С ОДНОГО удара МАГИСТРА! Причем сделал это, не сильно напрягаясь, и прямо на моих глазах, просто потому, что тот на него свысока посмотрел. Уже одно это интересно, верно?

— Более чем, — кивнул Герберт, не знавший таких занимательных подробностей.

— Второй интересный момент — тот самый крест, что висит сейчас на шее принцессы и определяется нашими специалистами, как неизвестный артефакт божественной магии! Божественной! Был подарен ей именно этим «варваром» просто между прочим, как незначительная безделушка.

— Этот крест, он опасен?

— Не знаю. Но появление столь сильного магического дара у принцессы связывают именно с ним.

— Продолжай, — не удовлетворился ответом, но пока отложил этот вопрос Герберт.

— Третье: он Мастер Меча.

— Это точно? — напрягся король.

— Мои люди плотно встали на его след. Они буквально по часам восстановили все его пребывание в Сигнайде. Сведенья заслуживают доверия.

— Продолжай.

— Как и откуда он прибыл в столицу, выяснить не удалось. Совсем. Вообще ничего. Словно и не существовало его до появления прямо посреди рыночной площади, где он и встретился с принцессой, вытащив ее буквально из-под колес тяжело груженой телеги. После появления проследили, до — никак.

— Подробнее о парне, — нахмурился Герберт после упоминания о телеге, что чуть было не покалечила его дочь, но тему развивать не стал. Не время.

— Парень, на вид восемнадцать-девятнадцать лет. При появлении на рыночной площади был одет в яркую одежду незнакомого покроя. Языка не знал совершенно. Изъяснялся жестами. После встречи с принцессой взял на себя заботу о ней.

У купца Норела приобрел меч с ножнами и пояс. Расплатился золотой монетой неизвестной чеканки. Монета прилагается, — протянул он золотой кругляш Герберту. Тот с интересом осмотрел предложенный предмет, знакомых элементов на чеканке не распознал и со вздохом вернул ее графу. — Заселился в Серую Чайку, где и проживает до настоящего времени…

— То есть, ты хочешь сказать, что моя дочь провела эти две с половиной недели в самом известном бандитском притоне Сигнайда?!!

— Именно, — кивнул граф, — И склоняюсь к мысли, что таверну выбирала принцесса, так как название было ей знакомо. Логин города не знал совершенно.

— Продолжай.

— В первый же вечер устроил драку в этой таверне.

— И он еще жив?

— Все было «по понятиям». Он встречался в этой таверне с Мастером Вором Лейлой Лисой.

— Той самой?

— Да, той самой. Одной из пяти Мастеров Воров Ильниссы.

— Известна цель встречи? — нахмурился Король.

— Судя по показаниям свидетелей и осведомителей, он просто ее «клеил». Или она его, тут показания расходятся. Но расстались они вполне мирно. Соответственно был признан «старожилами» за «уважаемого человека», раз удостоился внимания столь известной в определенных кругах личности. И вот наступает вечер, в Серой Чайке празднуют возвращение живыми с опасного контракта два наемничьих отряда: «Стальные Коты» и «Панцерные Ежи». Как полагается, шум, гам, драки, пыль столбом, вино рекой… Тут спускается «уважаемый человек» и просит вести себя потише, поскольку у него ребенок уснуть не может. Вежливо просит. Несколько раз…

— А дальше?

— А дальше сами виноваты: «уважаемых людей» надо слушать. Что такое Мастер, вы представляете. Шансов у них не было. Меньше, чем за минуту, он «успокоил» всех, кто на тот момент был в таверне, не тронув только Бармена. Ему он кивнул. И получил ответный кивок, чем еще раз подтвердил статус «уважаемого человека». В итоге у «воров» и наемников к нему претензий нет. Более того, теперь в Серой Чайке соблюдается режим тишины, когда там появляется Логин. Соответственно на принцессу его статус тоже распространился. Ее там и пальцем никто не тронет.

— То есть, я, получается, ему еще и спасибо сказать должен? — нахмурился король.

— Совершенно не лишнее было бы действие, — серьезно кивнул граф. — Лучшей охраны и сопровождения в этой детской выходке для принцессы трудно было бы даже придумать.

— Это все?

— Скорее это только начало.

— Выкладывай.

— Посланный на его устранение после вашей с ним встречи специалист исчез.

— Что значит «на устранение»?! Чей приказ? Зачем?

— Приказ был мой, — признался граф. — Просто на всякий случай.

— Вечные твои тупые перестраховки! Как теперь с ним контакт налаживать? А если он «расколол» твоего специалиста? Только мстящего Мастера Ильниссе не хватало! Или ты просто решил династию сменить его руками?

— Я не знал на тот момент, что он Мастер, — вздохнул граф. — И не хуже вас понимаю последствия. Более того, мой специалист не был убит, он подался в бега. После встречи с объектом он появился по одному из резервных адресов, забрал деньги, документы на разные имена, кое-какое снаряжение, убил куратора и исчез.

— Час от часу не легче! Теперь еще слетевшего с катушек профессионального убийцу опасаться!

— Это все мелочи, — вздохнул граф.

— Что, есть что-то еще хуже?

— Есть, — мрачно кивнул он.

— Выкладывай!

— Вчера вечером Логин сбросил всю слежку и исчез. Обнаружился утром, выходящим из Собора Солоса через служебную дверь. Провожали его лично Верховный Жрец и «белый» в боевой форме! Где он был все это время, установить не удалось. Более того, в Сигнайде, в данный момент, в различных храмах Солоса СЕМЕРО «белых»! А что такое Боевая Аватара Бога, вам объяснять не надо?

— Сколько у нас есть лояльных Мастеров? — Герберт был полностью собран и спокоен. Переживаниям больше не время, время решать и действовать.

— Четверо, Ваше Величество. Еще трое слишком далеко. Лояльность еще двоих под большим вопросом.

— И твой вывод? Устранить? Привлечь к делу всех лояльных Мастеров. Их ведь должно хватить?

— Даже если их хватит, в дело может вмешаться культ Солоса…

— Да, дела… Солос — это серьезно.

— Мой вывод — надо идти на прямой контакт с этим «Северным Варваром».

— Считаешь?

— А вариантов других больше нет. Он прямо сейчас в Центральном Соборе. И бежал туда, по докладу наблюдателей, в совершенно невменяемом состоянии. Настолько, что дверей не замечал, снося их вместе с людьми за ними стоящими. В докладе говорится, что у него на голове даже волос не хватает, словно он рвал их на себе…

— Да уж, жрецы! Эти твари умеют довести человека… — вздохнул Герберт. — Чего хоть ожидать от него? Что говорят аналитики?

— Что юн он не только телом, но и разумом. Многие реакции и мелкие детали, речь, поведение… Создается четкое впечатление, что его только выпустили в мир из некоего закрытого места. Аналитики предполагают, что до недавнего времени он проходил обучение в условиях изоляции, скорее всего где-то в монастыре. Причем устав в том монастыре должен был быть весьма строгим. У него пока нет цели, он просто наслаждается жизнью, ловит удовольствия и впечатления, которых был до этого лишен.

— Про цель, информация могла уже устареть. Жрецы Солоса мастера мозги в узел завязывать, — заметил Герберт.

— Именно по этой причине нам стоит спешить.

— Хорошо. С этим пока закончим. Все равно, раньше, чем он выйдет из Собора, нам с ним не поговорить. Что за крест? Что удалось узнать? Что он? Откуда он?

— Опознать его пока не могут, — развел руками граф. — А вот откуда взялся… Логин в Серой Чайке имел не одну встречу с Лейлой Лисой, а две. Вторая встреча была короткой. Они перебросились парой фраз и ушли. Вернулся Логин уже один, спустя три с половиной часа. На плече нес сундук. На запястье болтался крест, по описаниям — тот самый, верхняя часть одежды отсутствовала. И имелись небольшие следы крови на коже. Вид имел мрачный.

— На дело ходили…

— Аналитики считают также. Но что именно за дело, пока непонятно. Заявлений и даже слухов об ограблении не было. По информации осведомителей, за Лейлой буквально охота объявлена: она пыталась продать очень редкие и дорогие магические предметы. Привлекла к себе слишком много внимания этим, и теперь в бегах. И ищут ее очень активно. Ищут маги. Так что, вляпалась она дальше некуда.

— Видимо Мастеров Воров скоро в Ильниссе останется четверо, — пожал плечами Герберт. — Все, пора готовиться к встрече. Где, считаешь, лучше ее провести?

— По месту его жительства — в Серой Чайке. К нам он не пойдет, силой его не заставишь — в Сигнайде у нас сейчас Мастеров нет, — развел руками граф.

Глава 19

Магистр Сенро никогда не понимал, почему на кладбище герои ходят обязательно ночью. Воры еще понятно, у них вся основная работа происходит по ночам. Но все остальные?

Именно поэтому сам Сенро пришел на это кладбище утром.

Зачем он вообще на это кладбище поперся? Тут история длинная.

Началось все с того, что при подготовке материалов для защиты магистерского звания перед Магическим Советом, тогда еще маг первой ступени Сенро наткнулся на заявку некоего мага седьмой ступени Валеско на проведение магических работ в черте города.

Заявка, как заявка, подумаешь? Там в архивах тысячи таких. Вот только привлекла внимание Сенро одна несостыковочка: маг седьмой ступени просто не может оперировать магической энергией той мощности, что в этой заявке значилась! То число, что было там записано — уровень как минимум Магистра.

Самое интересное, что заявка была одобрена и подписана. Соответственно разрешение получено.

Заявка датировалась годом восемь тысяч восемсот пятым от основания Ильнисской Империи и соответственно пять тысяч триста двадцать восьмым от ее распада. Это значит, что ей пятьсот восемь лет. Достаточный срок, чтобы дело покрылось пылью, но пока еще не достаточный, чтобы потерялись следы. Ведь последние три тысячи лет на просторах почивщей империи архивное дело во всех образовавшихся королевствах было поставлено четко. А уж в Сигнайде и того больше: ведь древняя столица, как-никак. Город славный и ни разу за свою десятитысячелетнюю официальную историю сожжен или разграблен не был. Тут архивное дело вообще возведено чуть ли не в религию.

Итак Сенро защитился, получил звание Магистра и на досуге решил заняться заинтересовавшей его заявкой.

Перечитав все восемь листов заявки еще раз, уже подробно и внимательно, Сенро сделал вывод, что заявленные магические работы могут относиться только к строительству крупного исследовательского комплекса, поскольку заявленные параметры возмущений соответствуют установке магических экранов-поглотителей, которыми оборудуются заклинательные залы для проведения особо мощных ритуалов и энергоемких исследований, а также стационарных щитов крепостного класса защиты.

Сенро взял координаты проведения работ и наложил их на карту города. В результате получилось, что работы эти должны были быть проведены… на кладбище!

Сенро, получивший эти результаты, не долго думая, отправился в архив при архитектурном ведомстве. Там он запросил информацию по интересующему его кладбищу. Пришлось, конечно, слегка потратиться, но Магистр уже чуял за этой заявкой тайну. И даже Тайну! А на Тайну денег не жалко.

Полученная информация гласила, что кладбище в этом месте появилось в восемь тысяч восемсот восьмом году от основания Империи. То есть ровно через три года, после проведения заявленных работ.

Это было уже не просто интересно, это было крайне интересно!

Сенро отправился в архив Гильдии Магов. Там он открыл Большой Реестр в поисках этого самого мага седьмой ступени Валеско. И выяснил, что такой маг действительно был. Но умер за десять лет до даты оформления заявки.

Предсказуемо.

Тогда Магистр отправился в архив при Кадастровой Палате Сигнайда, где запросил данные о том, кому же принадлежит участок земли, на котором расположено то самое кладбище. Выяснилось, что в восем тысяч восемсот пятом году владельцем значился некий барон Радоно. В восемь тысяч восемьсот восьмом же земля была продана Магистрату.

С этими данными Магистр Сенро отправился в архив Строительного Департамента и запросил все данные по строительным подрядам, в которых заказчиком выступал барон Радоно.

Это стоило некоторой суммы на взятки, но того стоило. Документы были найдены! И копии Магистр получил на руки. По этим документам работы проводились земельные.

После чего с копией заявки, документами по строительству и топографической картой участка, выкупленной в Кадастровой Палате за еще одну взятку, Магистр засел в своем кабинете за проведением рассчетов.

В итоге получился примерный план объекта. С этим планом Сенро отправился в архитектурное ведомство и заказал им разработку проекта по этому плану на указанном участке. Сумма вышла не маленькая.

Каковы же были удивление и радость Магистра, когда заказ был выполнен меньше, чем за неделю. Ведь это значило, что архитекторы не разрабатывали проект с нуля, а как минимум на основе уже существующего (а зная лень и жадность Сигнайдских архитекторов из департамента, можно было с уверенностью сказать, что они взяли весь проект из своих закрытых архивов и продали его как новый).

Это было попадание прямо в яблочко. Просто в самый центр.

Получается проект, мало того существовал, так он еще и был теперь у Сенро на руках. Проект секретного исследовательского комплекса кого-то из числа Великих Магов! Почему именно из них, а не, например, из Магистров?

Да потому что строительство ТАКОГО комплекса не по карману и не по власти ни одному Магистру! Тут надо обладать возможностями Великого или государства. И никак иначе. Но государству такой комплекс просто не нужен: магические исследования — дело магов, а не королей.

Остался только один, но самый важный момент: кому именно из Великих принадлежал комплекс. Ведь это обстоятельство определяюще в вариантах использования полученной информации.

Сенро вновь засел за анализ комплекса. И первое, что ярко заявляло о личности хозяина, это источник энергии, питающий комплекс. Прямо это нигде в проекте не обозначалось, но многие детали, а также конфигурация экрана-поглотителя четко говорили Магистру, что использовался тут Мертвящий Свет.

Что это такое?

Мертвящим Светом называли один очень редкий металл. В ковке, литье или чем-то подобном он был бесполезен, так как был слишком тяжелый и мягкий. Но имел он одно свойство — он убивал.

В магическом диапазоне он ярко светился синевато-белым неприятным светом, за что и получил, кстати, название. И места залегания этого металла, даже при не слишком больших его концентрациях (а в больших он и не встречался) имели славу мест гиблых.

Добывали этот метал только и исключительно некроманты и только при помощи нежити или големов, созданных на основе привязки души к неживому «телу». Творения других разделов магии очень быстро разрушались при работе с этим металлом. Как и живые ткани. Именно по этой причине добыча его при помощи рабов была нерентабельна и неэффективна — больше рабов похоронишь, чем сырья добудешь.

Нежить, кстати, тоже изнашивалась и разрушалась, но гораздо медленнее.

Так вот, некроманты добывали этот металл, что было достаточно трудоемким процессом, поскольку его надо было еще добыть из содержащей его породы и очистить до нужной степени и только после этого использовать.

У этого металла было еще одно свойство: он выделял энергию. В обычном случае, не слишком много, но когда его в одном месте собирали достаточное колличество, процесс лавинообразно усиливался.

На этом и был основан генератор Мертвящий Свет: бралось некое количество этого металла, окружался поглощающим энергию экраном, собственно и весь генератор. Для того, чтобы хоть как-то контролировать процесс выделения энергии маги применяли графит (экспериментально было выяснено, что этот материал был способен не только замедлить, но и вовсе остановить процесс выделения энергии).

Вся сложность была именно в определении этого количествадостаточной чистоты металла. Ведь если взять меньше, то энергии выделяется слишком мало. А если больше, то… Процесс же лавинообразный.

Каких только конструктивных решений не пробовали маги, но принципиальная схема все равно оставалась такой же. И риск, соответственно, тоже.

Мертвящий Свет магам был известен очень давно, буквально на протяжении десятков тысяч лет. Но особого распространения не получил, не столько из-за сложности добычи сырья, сколько из-за крайней опасности самого генератора. За историю его применения были тысячи несчастных случаев: целые комплексы, башни, крепости, города исчезали в страшных взрывах, поднимающих грибообразные облака пыли и пепла…

Поэтому Мертвящий Свет был не столько малораспространен, сколько ЗАПРЕЩЕН к использованию и исследованию Гильдией Магов и всеми государствами мира. Запрет этот писался кровью миллионов жертв и сотен экспериментаторов-неудачников.

Тут по спине Магистра Сенро пробежали холодные мурашки. Целый табун холодных мурашек. Мертвящий Свет почти в центре города!!!

Тут даже и вариантов не оставалось, кому именно мог принадлежать комплекс. Настолько отмороженным был только один из десяти Великих Магов за последнюю тысячу лет. Великий Маг Рембо (* да, автор прикалывается, но ведь правда классно звучит?*). Рембо Кровавый.

Воин, прошедший десяток войн в качестве наемника, под старость лет открывший в себе магический дар. Ему хватило упертости на то, что бы развить его до уровня Великого, в процессе получив свое прозвище и огромное число врагов.

В итоге он так всех достал, что около трех сотен лет назад, пять Великих объединились и сровняли его вместе с его Башней с землей. Извлекли из-под развалин тело и сожгли с проведением всех положенных ритуалов для предотвращения какой-либо даже теоретической возможности воскрешения, будь то в живом теле или же в качестве разумной нежити.

Помимо этого Рембо Кровавый был известен страстью к коллекционированию редких и мощных магических артефактов. И коллекция его в разрушенной башне найдена не была.

Под башней был один из входов в древние запутанные катакомбы, оставшиеся от древнего города, на месте которого Рембо и строил свою башню. Так по тем катакомбам до сих пор партии искателей и одиночки-авантюристы лазают в ее поисках.

Магистр Сенро не был героем-альтруистом. И бежать в Гильдию Магов, крича о Мертвящем Свете под Сигнайдом, не собирался.

А вот вскрыть ничейный, на данный момент, исследовательский комплекс и хорошенько там пошарить — такая мысль его посетила. И прочно обосновалась в его голове.

Вскрыть логово Великого некроманта, даже имея на руках полный проект этого логова, задачка, прямо скажем не тривиальная.

Для начала он нанял три группы наемников, самых дешевых. И отправил их на поиски входа в комплекс.

Две группы на удачу, а третью по проектным координатам. Две группы вернулись, третья нет. Именно та, что шла не наугад. Магистр порадовался и отправил туда же обе вернувшихся группы (ради экономии денег и соблюдения секретности). Там они ожидаемо и сгинули, что только лишний раз подтвердило правильность выводов Сенро.

С этого момента началась настоящая подготовка.

Магистр скупиться не стал. Можно сказать, он на это предприятие поставил все. Заложил свое имение, продал все, что имело ценность и занял у всех, кого только мог занять.

На полученные средства он нанял отряд действительно высококласных наемников «Стальные Коты», с репутацией и рекомендациями, имевших уже ранее опыт борьбы с нежитью. И опыт удачный.

Через их командира даже удалось договориться с настоящим Ведьмаком, а это ребята очень серьезные. И специализируются как раз на всяческих монстрах и чудовищах.

Затем, используя все возможные свои связи, вышел на Мастера Вора, одного из пяти на все королевство, Лейлу Лису, известную тем, что буквально чует любые ловушки и даже бывала пару раз в катакомбах под разрушенной башней Рембо Кровавого. Что примечательно, вернулась живая и даже не с пустыми карманами. Знаменитую коллекцию, конечно, не добыла, но там и без нее было чем поживиться: Великие, удовлетворившись смертью Кровавого, заморачиваться прочесыванием его логова не стали, так как, стоило дыму над его погребальным костром развеяться, так они между собой сразу чуть не передрались, поскольку дружить умели только против кого-то, а уж никак не друг с другом.

* * *

Наконец все было готово. Выход был назначен на утро.

Но тут все пошло на перекосяк. «Стальные Коты» остановились в Серой Чайке. И вечером накануне выступления в ту же таверну заявился еще один отряд наемников «Панцерные Ежи», который только вернулся из опасного и очень долгого похода, оказавшегося тем не менее очень прибыльным. Естественно те принялись праздновать.

Коты, помня об утреннем деле ограничились всего парой стаканчиков, поднятых за здоровье вернувшихся товарищей по оружию, в отличии от самих Ежей. Им-то утром никаких дел не предстояло, так что они-то ограничивать себя не стали.

В самый разгар веселья в зал спустился молокосос в коротких штанах и непонятных тапках, на ломанном Ильносе пытавшийся утихомирить пьянствующих в общем зале.

Естественно он был послан далеко и витиевато. Но вот странность — идти по указанному адресу не пожелал.

Кто ж знал, что этот молокосос так силен?

В ходе «успокоения» Серой Чайки под раздачу попали и Коты.

В результате выход утренний был сорван.

Что ж, это было не критично, кредиторы Сенро еще терпели. Выход перенесли на неделю.

Но через указанную неделю в бега ушла Лейла Лиса, на которую буквально охоту объявили в Сигнайде.

Это было уже плохо. На поиски замены ушла еще неделя. Сроки уже поджимали.

На другого Мастера Вора выйти у Магистра не получилось. Пришлось довольствоваться лучшим из тех, кто был доступен.

Лукаш Мыш, был рекомендован Сенро, как профессионал высокого класса и был им нанят.

Наконец все в сборе, все готово, но тут…

Командира Котов сбило слетевшей с петель дверью Серой Чайки.

Дверь была добротная и тяжелая — Гурду Коту сломало три ребра и ключицу.

Отряд без командира не пошел. Ведьмак без своего друга Гурда, вообще отказался иметь какие-либо дела с Магистром.

А вот теперь у Сенро времени уже не было — кредиторы уже начали жадно потирать пальцы. Он плюнул на все, нанял вместо Котов, сидящих тут же Ежей, вместо Ведьмака опытного охотника на нежить, а на оставшиеся деньги личный экстренный телепорт.

И вот они здесь.

Все пошло не так с самого начала: нужный склеп оказался вскрыт. У самой лестницы кучками праха лежали останки охраны. По утверждению охотника, это раньше были мумии, довольно слабая нежить, опасная только в узких помещениях и большим числом. Вот только кучка была не одна. Их было десять. И это только у самой лестницы. В глубине коридора, у самого входа в настоящий комплекс из бутафорского склепа на полу нашлись останки поинтереснее. Их опознал уже сам Сенро. Пепел принадлежал Хорглу, страшненькому такому творению некромантии, относящемуся к первой ступени этого искуства (ступеней всего десять, от большего номера к меньшему. За первой ступенью лежит уже звание Магистра).

Про себя Сенро прикинул, что будь тварь «жива», то справиться с ней он, конечно справился бы, не зря же он Магистр Огневик, но половину отряда бы потерял сразу. Говорить спутникам он этого не стал, ограничившись названием твари, и смело шагнул в коридор комплекса.

Отряду этот коридор казался бесконечным. В ловушках потеряли четверых. К концу, Лукаш уже чуть не обнюхивал каждый камень на пути отряда.

Но кончился коридор и им предстала картина грандиозного побоища, впечатлившая не только наемников, но и Магистра.

Особенно ему не понравился драко-лич, относящийся уже к Высшей некромантии. Но и две с половиной сотни бронзовых големов самого высокого, доступного этой нежити класса его равнодушным не оставили.

Коллекция… Дверь в хранилище была открыта, а тайники с артефактами пусты. В воздухе ощущался остаточный след сработавшего запредельно мощного охранного заклинания.

В качестве утешительного приза стоял нетронутый сундук с золотом. После дележа, произошедшего прямо на месте, денег, доставшихся Магистру как раз хватало на то, чтобы расплатиться с долгами и немного остаться в плюсе, но!!! Он был расстроен и разочарован, ведь от сладкого пирога, который он своими усилиями откопал в пыльных архивах, ему оставили только вишенку!

Он уже догадывался, что комплекс обчистила Лейла неделю назад, после чего при попытке сбыть любой из уникальных артефактов взятых здесь, на нее и началась охота.

Это было понятно. Про цель операции она знала. Но вот кто расчищал ей путь от нежити? Вот этот вопрос Магистра беспокоил.

Но разочарование и жадность завладели не только Сенро. Весь отряд после дележа золота загорелся пошерстить оставшиеся помещения комплекса. И этим занялся.

Они все уже поняли, что в этом подземелье не первые и расслабились, опасаясь только ловушек, о которых, наконец, наловчился вовремя предупреждать Лукош, а остальные не наступать на указанные им камни. Охрана же была мертва и это было видно.

Так было, пока они не добрались до заклинательного зала.

Там на специальных подставках было целое состояние: алмазы-накопители.

И один из наемников, не удержавшись один из алмазов и схватил… Вот только стояли они там совсем не просто так. А были частью сдерживающей пентаграмы, в центре которой стоял непрозрачный черный овальный столб, принятый сначала за постамент.

Стоило только алмазу покинуть гнездо, столб треснул. Пентаграмма, до этого ровно светившаяся на полу, тревожно замерцала и вскоре погасла.

Столб разлетелся осколками, а внутри оказалась мужская фигура в черно-красной одежде с такой же расцветки мечом. В этой фигуре, по некоторым признакам, тренированное сознание Магистра опознало демона-эмпира. Голодного и злого демона, уйму времени запертого в этой пентаграме.

Демоны этого вида питались магической, да и любой другой энергией жертвы, поглощая ее через прикосновения, либо с помощью своего специального демонического оружия, за что их очень не любили в бою маги. Попасть в этот мир они могли только по средствам призыва. Но мало, кто из магов решался их призывать из-за крайней трудности удержания их под контролем.

Все это пронеслось в голове Сенро в те мгновения, пока демон резал и иссушал его команду, и пока он сам посылал в сторону непринужденно мерцающего от жертвы к жертве бывшего пленника огненный шторм.

Сразу после этого Магистр активировал свой телепорт, поскольку реально оценивал свои шансы в бою с таким противником.

Глава 20

Из Собора я шел уже не так быстро, как в него. В голове роились мысли, одна другой безумней, как выйти на «того, кто умеет искать», и самое главное, как заставить его помогать.

Не сказать, что я плелся по улице. Нет, я шел спокойным уверенным шагом. Просто, это все равно гораздо медленнее, чем тот сумасшедший забег, который я совершил от таверны к Собору.

Идти было далеко, почти через половину города. Так что путь у меня отнял почти час. Можно было бы и быстрее, если бы я знал, как приступить к выполнению стоящей передо мной задачи. Но я не знал, поэтому и не спешил.

Дверь таверны уже висела на месте, поблескивая новыми петлями. При взгляде на нее, мне стало стыдно, за свое недавнее поведение. Захотелось развернуться и тихо уйти отсюда, лишь бы не смотреть в глаза Бармену. А я ведь еще этой дверью человека с ног сбил. Возможно он даже одними синяками не отделался — дверь-то вон какая добротная и даже на вид тяжёлая.

Но я пересилил себя и вошел. Сразу же направился к барной стойке. Встав напротив Бармена, я положил на стол пару золотых.

— Извини за дверь, — сказал я ему виновато. — Я сильно не в себе был, — он только кивнул и смел монеты со стойки. Я тоже кивнул ему и развернулся к лестнице.

Затем произошли сразу два события: в дверь таверны вошли двое мужчин в серых плащах и широкополых шляпах (дурацкая маскировка, только внимание дополнительное притягивает) и посередине таверны появился из воздуха встрепанный мужчина в красном плаще огненного мага.

В следующее мгновение за его спиной появился еще один мужчина, в черно-красной одежде и с мечом такой же расцветки. Первый мужчина развернулся ко второму, и тот снес ему своим мечом голову.

Я квадратными от удивления глазами наблюдал за этой картиной. Это было нечто настолько противоестественное, что я замер в ступоре. Из которого меня вывел тот самый черно-красный меч, вошедший мне в грудь ровно между ребер, и проткнувший меня насквозь.

В следующий момент я уже вбил свой кулак в челюсть типу, державшему этот меч. Его закономерно отбросило от меня, но прямо в полете он снова исчез и появился передо мной, хватаясь за торчащую из меня рукоять. Тут же об его голову разлетелась подхваченная мной дубовая табуретка (видимо судьба у них такая — ломаться при моем приближении, но что поделать — очень уж они удобные).

Но черно-красного это не остановило. Он исчез вместе с мечом. Чтобы тут же появиться за моей спиной и проткнуть меня своим клинком уже оттуда. Из моей груди вылезло окровавленное лезвие, а тип полетел от удара моей правой пятки в челюсть. В то же самое место. Кажется я услышал хруст, но могло и показаться. Тип снова изчез, чтобы появиться спереди меня. Я подозревал, что он так сделает, поэтому успел перехватить его руку с кинжалом направленным мне в бок. Не дожидаясь, пока он опять исчезнет, я просто упал на него всем своим весом… И мечом, торчащим из моей груди сантиметров на тридцать. Тип подо мной мелко затрясся и, вспыхнув ярким красным пламенем, сгорел за несколько секунд, оставив после себя лишь черный пепел.

Я неторопливо встал с пола, подошел к стойке.

— Вытащи, будь другом, — попросил я Бармена, поворачиваясь к нему торчащей из спины рукоятью. Мог бы и сам, но пришлось бы покрутиться, изворачиваясь. Он молча ухватился за меч и одним движением выдернул его, после чего положил на стойку.

Я благодарно кивнул ему и осмотрел себя. Глядя на обгоревшие лохмотья, в которые превратилась моя одежда, я порадовался, что догадался заранее приобрести сменную, а то хорош бы я сейчас был, топая в таком виде на базар.

— Логин, — обратился ко мне один из «серых плащей», внезапно оказавшийся тем самым графом, что вез меня недавно в королевский дворец. — Надо поговорить.

— Надо, — согласился я. — Пойдем в комнату. Я заодно переоденусь, — он согласно кивнул. И вслед за мной двинулся наверх. Я же на ходу рассматривал взятый со стойки меч и кинжал, поднятый с пола.

Войдя в комнату, я от порога без замаха метнул клинки в стену сразу с двух рук, вспоминая науку полученную в железном зале. Железки вошли ровно и аккуратно справа от окна.

Затем я полез в сундук с вещами, который использовался в номере вместо шкафа. За моей спиной в комнату вошли двое «плащей». Ну, кто бы сомневался, что они вместе?

— Так о чем вы хотели поговорить, граф? — не оборачиваясь сказал я. Играть в вежливость в этой ситуации не тянуло.

— Я хотел поблагодарить тебя, Логин, — снял свою шляпу второй «плащ», оказавшийся ни много ни мало Королем.

— О как? Здравствуйте, Ваше Величество, — повернулся я к нему, держа в руках одежду, которую достал. — Уж, извините, что не при параде.

— Ничего, — ответил он, с легким кивком. Я же в это время переодевался.

Приняв, наконец, приличный вид, я почувствовал себя значительно увереннее. Хотя, о чем говорить с королем, все равно не представлял. Точно также как и ему со мной.

— Граф, — решил не заморачиваться я лишними мыслями. Самое главное, что сейчас передо мной «тот, кто умеет искать». Остальное не важно. — Мне нужен человек, который спасал Мир. Лучше дважды!

— Кхм… — поперхнулся тот. — Умеете вы озадачить, молодой человек.

— Не такой уж молодой, — от чего-то покоробило меня такое обращение. — Мне почти пятьдесят. Просто не старею.

— Сколько? — удивился король. Хм, только сейчас понял, что даже имени его не знаю.

— Сорок девять, если быть точным.

— Выходит, вы даже старше меня? — заметил граф. — Мне только тридцать семь.

— Возраст — дело наживное, — отмахнулся я. — Так вы найдете мне такого человека?

— А зачем он вам, если не секрет? — поинтересовался он, уйдя от прямого ответа.

— Солос сказал, что через два месяца мир будет разрушен. А мне, чтобы спасти его, надо узнать, от чего спасать. Для этого мне нужны вы, граф, — не стал играть в словесные кружева я. Все равно их не переиграешь, разница в опыте огромна. — Вы мне поможете?

— Постараюсь, — побледнел от таких новостей граф. Точнее побледнели они оба.

— Хорошо, — кивнул я. — Как меня найти — знаете.

— Знаю, — подтвердил он.

— И еще, — посмотрел я ему в глаза. — Убийц больше ко мне не посылай. Обижусь, — не думаю, что взгляд у меня получился тяжелый. Не с чего ему быть таким, я ж не палач и не киллер. Я вообще человек легкий, так что тяжелого взгляда у меня по определению быть не может. Но граф, чье лицо уже немного вернуло нормальный оттенок, вновь побледнел.

Может он обо мне знает что-то, чего я не знаю? Да не должен. Обдумывая эту мысль, я слегка наклонил голову, продолжая молча рассматривать собеседника. Тот судорожно сглотнул и быстро-быстро закивал головой. — И поторопитесь, мне ж еще пообщаться с ним успеть надо.

— Он поторопится, — вставил свое слово король. — Нам пора. Дела к сожалению не ждут.

— Не задерживаю, — поднялся я с кровати Вильги, на которой до того сидел. Гости же сидели на моей (стульев нет, так не стоя же болтать?).

— Еще одно, — словно что-то вспомнил, остановился, уже повернувшийся уходить король. — Что это за крест, что у Вильги на шее?

— Не знаю, — честно признался я. — В склепе нашел. Прихватил вроде на память. Вильге понравился, она его на себя надела. Я отбирать уж не стал, сказал — подарок. Мне, что для ребенка железки жалко?

— В склепе? Что за склеп?

— Откуда мне знать? Обычный склеп на кладбище недалеко от Площади Шести Фонтанов. Меня туда девчонка одна местная с собой утащила. Думал — на свидание зовет… а там стенка фальшивая. Тварей всяких полно. Даже драко-лич был. Вот оттуда, — пожал плечами я. Граф кивнул.

— Спасибо, думаю, это поможет нам разобраться с тем артефактом.

— Хорошо. Только осторожнее там. Я ж не всех тварей поубивал. Легко можете на что-то серьезное напороться, — предупредил я.

— Этим не мы будем заниматься, а Гильдия Магов, — ответил король. — Твари, склепы и артефакты — по их части.

— Граф, — внимательно посмотрел я в глаза названной сероплащной личности. — Найдите мне этого человека! Времени ОЧЕНЬ мало!

* * *

После ухода короля с графом, я сразу же хотел идти на рынок — готовиться к отъезду, закупаться всем необходимым: от коня до котелка с ложкой. У меня ж почти ничего нет.

Но, уже спустившись в общий зал, я увидел дверь, и стыд вновь пронзил меня. Перед Барменом-то я извинился, а перед тем, кого я этой дверью сшиб?

К тому же, выйти было несколько проблематично: труп мага посреди зала. К этому времени как раз прибыла городская стража и представитель Гильдии. Они как раз оцепляли место и начинали опрашивать свидетелей.

Я, тихо и не привлекая внимания, подошел к стойке.

— Мне нужен тот, кого я сбил дверью пару часов назад. Где найти его? Поможешь? — обратился я к Бармену. Он показал четыре пальца и кивнул на лестницу по которой я только что спустился. Я кивнул в ответ и быстро ушел в указанном направлении.

Подойдя к четвертой двери от лестницы на втором этаже, я вежливо постучался. Мне открыл дверь типичный наемник, при оружии, но без доспеха.

— Чего тебе? — хмуро спросил он.

— Я извиниться пришел, за то, что дверью помял днем. Бармен сказал, что пострадавший здесь, — почесал я в затылке. Чувствовал я себя очень неловко. Правду говорят, что извиняться куда тяжелее, чем бедокурить.

— Бармен СКАЗАЛ? — удивился мужик.

— Ты прав, просто показал на пальцах, — пожал плечами я. — Не придирайся.

— Проходи, — уступил дорогу мне он. — Командир, к тебе! — крикнул он внутрь комнаты. Я протиснулся мимо него и вошел внутрь.

Комната не сильно отличалась от моей. Единственное: кровать была одна, а не две. И на этой кровати полулежал перебинтованный мужчина. Коренастый, подтянутый, с аккуратной бородой и темными кругами под глазами, на болезненно бледном лице.

— Ты кто? — хмуро спросил он меня, когда я остановился напротив него, и поморщился. Было видно, что говорить ему больно. Как и дышать. Вот блин, мне стыдно становилось все больше и больше.

— Я извиниться зашел, — заставил себя говорить я. — За то, что дверью помял…

— Да незачто тут извиняться, — хмыкнул он. — Наоборот, я тебя благодарить должен.

— Как так? — не понял я.

— Ты мне и моим парням жизнь спас, — ответил он. Но понятнее от этого ответа не стало. Видимо он это прочитал по моему лицу, раз решил продолжить. — Наниматель наш в зале на полу с отрубленной башкой лежит. Сегодня на дело должны были идти… А тут ты. Без меня парни идти отказались. Так маг этот другой отряд нанял и все равно пошел…

— И?

— Маг вернулся. Отряд нет, — добавлять что-то было уже излишне.

— А куда идти собирались, если не секрет? — вдруг пришла мне в голову одна мысль, и я решил ее проверить.

— Какой уж теперь секрет… Склеп какой-то грабить. Вроде там подземелья под ним какие-то…

— А Лейлу Лису случайно не знаете?

— Знаю. С нами идти должна была. Она спец по ловушкам вроде. А что? — теперь заинтересовался он.

— Да ничего, в общем-то, — пожал плечами я. — Просто кинула она вас. Мы с ней этот склеп еще неделю назад вскрыли.

— Вот как… — усмехнулся мужик. — И как там? Опасно было? Хороший спец Лиса?

— Даже слишком. На оба вопроса. Лиса эта ваша, без башни совсем. Но ловушки действительно будто нутром чувствует. А в подземельях… Думаю, вам и одного костяного дракона хватило бы… Ну, или этого, который магу бошку срубил. Шустрый, сволочь.

— Как же вы там вдвоем-то? — удивился пострадавший. Или не поверил.

— Так она — Мастер Вор, Я Мастер Мечник. Попотеть пришлось, конечно, да и шкурку мне изрядно попортили, но… Да и не заходили мы далеко. Золота нахапали и назад.

— Мастер? — нахмурился наемник. — А не брешешь?

— А как проверишь? — развел руками я.

— Гурд, — влез в разговор наемник, что встретил меня у двери. — Это ж тот парень, что нас вместе с Ежами две недели назад отмудохал, чтобы спать не мешали. Ты не узнал его что ль?

— Точно! — улыбнулся забинтованый. — То-то лицо мне твое знакомым показалось. Это ты, значит, демона внизу сжег?

— Он сам сгорел, — смутился я.

— Ага, со стыда! — усмешка превратилась в улыбку. — Когда ты к нему обниматься полез!

— Ну, разве только… — тоже усмехнулся я.

— Да, ты садись, чего стоять-то? Не на приеме вроде, — заметил он и глазами указал на табуретку. Я с сомнением глянул на этот предмет мебели, вспоминая свои непростые отношения с ее племенем, но взял ее и уселся. — Что случилось-то у тебя, что ты так бежал, аж дверь снес? Не от баловства же. Тогда б точно извиняться не пришел.

— Да тут дело такое… — замялся я. Не то, чтобы говорить не хотел, но просто не знал, как подступиться. — Накрутили меня сильно… Жрецы Солоса.

— Да? Эти могут, — хмыкнул Гурд. — И что, раскрутился?

— Не то, чтобы… Просто, когда решение принято, спокойнее становишься… Кстати! Вы люди бывалые, много чего повидали, много чего слышали… Не знаете кого-то, кто уже Мир спасал? Случайно может, мелькало что? — попытал счастья я. Ну, а вдруг?

— А зачем тебе? — снова нахмурился наемник.

— Так меньше двух месяцев осталось до Конца Света… — решил не темнить я, видя такую реакцию. Видимо, случайно, я ниточку нащупал. — Так мне Солос сказал.

— Значит, ты поэтому такой бешенный был?

— Ну, да.

— А ты уверен, что так его понял? Боги загадками говорить любят.

— Что-то мне он прямым текстом лепил. Без всяких иносказаний. Прямо так и сказал: «Не позже, чем через два месяца мир будет разрушен». Думаю, достаточно конкретно?

— Да уж, более чем. А человек тебе такой зачем?

— Попытаться помешать этому случиться, конечно, — пожал плечами я. — Ведь, если один раз смог, может и еще сможет? Или хотя бы подскажет чего…

— Вот значит как, — нахмурился Гурд. — Перед тобой сидит такой человек. Пару лет назад, я помогал своему другу Карлу предотвратить одну неприятность с божественным артефактом, которая чуть было не переросла в катастрофу.

— Вот значит как, — задумался я. Потом смерил наемника взглядом, оценивая его состояние. — А трудно найти этого Карла? Ты ведь сейчас вряд ли мне чем поможешь, кроме совета.

— Как вежливо ты назвал меня калечной развалиной, — ухмыльнулся он. — Карл в городе. Мы вместе должны были в склеп идти. Я пошлю за ним. Вечером приходи — поговорим.

— Хорошо, — кивнул я ему, — Поправляйся! — и вышел из комнаты. Меня ждал рынок.

* * *

Ходить по городу в сопровождении кучи соглядатаев, старательно делающих вид, что они тут совершенно случайно, и за мной не наблюдают, было напряжно. Спина буквально чесалась от их взглядов, но сбрасывать этот назойливый «хвост» не было никакого смысла. Ведь это бы сильно обеспокоило графа, что отрицательно сказалось бы на эффективности выполнения им моей просьбы. Рисковать не хотелось. Пришлось терпеть.

Еще встал вопрос финансов. Точнее их хранения. Возить с собой сундук камней — верх непрактичности. И так удивительно, что его еще не украли прямо из номера таверны. Это было бы не критично, ведь я отсыпал из него несколько кошелей и припрятал их в разных концах города (в те часы, что я слежку сбросил в прошлый раз, занимался не только стрельбой, но и полезными делами), в очень труднодоступных местах. Но обидно же! У меня в жизни столько денег не было, и все это бросить?!!

В конце концов, решил сдать весь сундук в банк на хранение. Это оказалось не сложно, благо банк тут был и хранением ценностей занимался. Но идти через полгорода с сундуком на плече было немного стремно.

До вечера я успел сделать все намеченное.

В номере Гурда меня уже ждали. Сам Гурд почти в том же положении, что и раньше, а второго мужчину я не знал. И был этот мужчина очень примечателен. Первое что привлекало в нем внимание — глаза: черные, колючие, цепкие и внимательные. Второе — оружие. Его на мужчине было много: метательные ножи, кинжалы, меч на поясе, метательные топорики… Естественно, большая часть его была скрыта, но уж определять всякое подозрительное железо на теле человека меня учили. Еще на кожаной жилетке у него имелись два ряда специальных кормашков, с вставленными в них колбочками с разноцветными жидкостями внутри — такой диковинки я еще ранее не встречал.

— Знакомьтесь, — кивнул Гурд. — Ведьмак Карл Ворон, — представил своего друга он.

— Логин, — представился я.

— Мастер Мечник, который дверью переломал мне все ребра и тем спас жизнь, — дополнил мое представление Гурд.

— Так что ты хотел, Мастер Логин? Гурд пытался мне объяснить, но у него плохо получилось, — впился в меня своим неприятным взглядом Карл.

— Мне нужна помощь, — вздохнул я. — Миру осталось два месяца, а я даже не знаю от чего его спасать. Солос посоветовал спросить у «того, кто уже спасал».

— Сколько?

— Два месяца.

— Лично Солос?

— Не знаю. В Центральном Соборе, в «особом» книгохранилище разговор происходил. Сомневаюсь, что там даже простой служитель мог нести отсебятину.

— В этом ты прав… — задумался Ведьмак.

— Ты мне поможешь? — прямо спросил его я.

— Куда ж я денусь, — все так же задумчиво ответил он.

— Тогда расскажи, от чего и как вы с Гурдом спасали мир в прошлый раз.

— Знакомо тебе такое понятие, как Прорыв Хаоса?…

Глава 21

Все оказалось достаточно просто: есть Мир и есть Хаос. Хаос находится за пределами мира. За некой границей. Граница эта находится сразу везде и нигде одновременно. Точнее, везде в этом мире, ограждая каждую его частичку от падения в Хаос и одновременно нет ее четкого местораспложения. Что-то вроде теории Мембраны из современной теоретической физики.

И как в этой науке, все упирается в энергию. Если в любом конкретном месте пространство этого Мира насытить некоторым критичным количеством энергии, то границу можно прорвать. И тогда в Мир ворвется Хаос. А Хаос — это концентрированное разрушение. Ткань мира, больше не защищенная границей будет разрушаться Хаосом, выделяя при этом энергию. Много энергии. Очень много энергии, даже больше чем классическое Е равно эм це квадрат, ведь к «ткани» этого Мира относятся еще и любые излучения, да и сама энергия. Хаос настолько чужд, что ПОЛНОСТЬЮ разрушает эту «ткань», переводя ее в некую «изначальную» энергию. Соответственно процесс лавинообразный, словно цепная реакция.

Таким образом: Прорыв Хаоса = Разрушение Мира.

На мой вопрос, а откуда все это известно ему, Карл сказал, что третьим с ними в тот раз был Магистр Сайрус. Ныне покойный. Вот он это все и объяснял Ведьмаку долгими вечерами у костра, пока они путешествовали.

А угрожал Прорывом один веселый Культ. Организован этот культ был Магистром Некромантом, провозгласившим себя верховным жрецом Кровавого Камня. Сам же Камень представлял из себя экспериментальный артефакт-накопитель созданный самим Магистром. Собственно весь Культ был не более чем экспериментом того психа от науки.

В чем он заключался? Ни много ни мало, а в конвертации энергии. Всего лишь, верно? Вот только Дьявол как всегда в мелочах и нюансах. А нюанс в том, из какой энергии в какую Магистр собирался конвертировать. Из энергии Смерти живого существа, в Божественную!

Как? Элементарно: способ веками проверенный — жертвоприношение. Вот только жертвы Магистр посвещал не кому-то из существующих Богов, а артефакту. Спросите, в чем же тут божественность? В Вере! В качестве конвертора Магистр использовал Веру. Каким образом? Очень просто: провозгласил артефакт Богом, себя Жрецом, и заставил пару племен фанатично уверовать. А дальше потянулись жертвы, жертвы и жертвы…

Квалифицированный Некромант может выжать очень много энергии из одного единственного живого разумного в процессе его умертвления, посредством различных гадостных ритуалов. Разрушить бессмертную основу души даже ему не под силу, но и нескольких ее самых плотных слоев, до которых дотянуться он все же имеет возможность, это серьезно.

Маги живут долго. Магистры еще дольше. Великие вообще сами не умирают, если им как следует не помогут. И данный конкретный Магистр разменял около семи сотен лет. На свой эксперимент потратил четыреста с чем-то.

Начинал он в глухих лесах Юга континента, где воспитал несколько поколений фанатиков. Затем перебрался с ними в места пооживленнее. Под завершение вовсе обосновался в соседнем с Сигнайдом городе.

За четыреста лет эксперимента количество жертв Культа перевалило за четырехзначную цифру. Вся собранная энергия аккумулировалась в артефакте. И собралось ее там много. Но вот переход количества в качество все никак не наступал. И Магистру надоело (крепкое же у него терпение было, мне бы быстрее надоело). Тогда он решил ускорить процесс. Как? Без фантазии — увеличив количество единовременных жертв и накал фанатизма Культистов.

Началась крупномасштабная операция, которая и привлекла внимание Ведьмака Карла и Магистра Сайруса. Уж слишком нагло и масштабно стал действовать Некромант.

Результат… Карл подключил к делу старого друга Гурда с его отрядом. Уже вместе они качественно встали на след Культистов и нашли-таки логово.

На своих приключениях при штурме, Карл останавливаться не стал. Результат… Сайрус убил Некроманта. Но сам погиб, сдерживая начавшийся наконец процесс перехода количества в качество. Культистов порубили. Артефакт… вместе с Сайрусом рухнул в подземный, очень глубокий колодец. Где Сайрус и погиб.

А причем тут Прорыв?

По прикидкам Сайруса, как раз и занимавшегося этим вопросом (теорией Границы и Хаоса) в течении пары сотен лет, артефакт до критического количества не добрал всего сотни две-три жизней. Это было до штурма. Культитсов в процессе погибло сто восемьдесят три штуки. Жертв успели принести еще пятьдесят. Из отряда Котов восемь человек штурм не пережили. Плюс сам Некромант. Плюс Сайрус…

А процесс Перехода в артефакте начался, придав ему что-то вроде свойства «пылесоса». Он стал втягивать в себя энегрию Смерти уже самостоятельно. Хорошо хоть с достаточно небольшого расстояния: около ста метров.

А дальше я задал один каверзный вопрос. Тупой, простой, но… Мог ли кто-то из Культистов уцелеть?

По враз помрачневшим мыслям я ответ понял и без слов.

Выезд назначили на утро. На том и разошлись. Вот только лечь спать, мне не удалось.

В дверь моей комнаты раздался стук, и я с недоумением пошел открывать. За дверью оказался юноша в белых одеждах служителя Солоса. Тот самый, который встречал и провожал меня в Соборе.

— Привет, — удивленно сказал я ему.

— Привет, — чуть смущенно отозвался он.

— Ты чего тут? — продолжал тупить я.

— Из Собора убежал.

— Зачем?

— Хочу с тобой пойти Мир спасать, — покраснел он. — Мне Верховный Жрец рассказал.

— Верховный? — удивился я.

— Лархен, — уточнил юноша. — Ты нас тогда с ним встретил, когда из книгохранилища спускался.

— Так Лархен — Верховный Жрец Солоса? — неподдельно удивился я, только сейчас вспоминая деталь, которой не придал значения в тот момент: насыщенно голубые одежды старика. Если он Верховный, то кто же тогда Сол? Неужто и впрямь лично Солос?! Ну, ничего ж себе! — Проходи, — уступил я ему дорогу. Он быстро юркнул в комнату. Я закрыл дверь.

— Как хоть тебя зовут-то? — поинтересовался я у него.

— Сонул, — ответил тот.

— Я Логин. Будем знакомы, — кивнул я ему в ответ.

— Будем знакомы, — не смело улыбнулся паренек.

— Я уезжаю завтра утром. С рассветом. Не позже. Сможешь найти себе лошадь за ночь? Деньги — не проблема. Если не сможешь, уедем без тебя.

— Я смогу, — убежденно кивнул он, глядя на меня своими невозможно голубыми глазищами.

— И найди себе что-то переодеться: одеяние служителя, слишком привлекает внимание. Держи, — кинул я ему один из своих запасных кошельков, которые я рассовал по вещам.

— Спасибо, — снова покраснел он.

— Время идет, — пожал плечами я. Парень оказался сообразительным и покинул мой номер. А я еще полночи не мог уснуть, мучаясь предположениями и мыслями. Слишком уж неожиданный попутчик. Чего от него ждать?

* * *

Утром вставать с кровати не хотелось. Ни почему, просто не хотелось. Было желание только подольше поваляться. Бежать куда-то и абстрактно «спасать мир» желания не было.

Но я заставил себя подняться. Заставил умыться, одеться. После легкого завтрака заставил себя оседлать коня и нагрузить на него, приготовленные с вечера седельные сумки. Отдельным элементом пристроил чехол с луком и колчаны со стрелами (мой персональный антистресс).

У выезда со двора меня уже ждал Карл. И Сонул. Как ни надеялся я на то, что паренек не успеет, но он успел. И тоже ждал на уже оседланной и готовой к пути лошади.

Я вздохнул, и мы отправились в путь.

Ага, почти.

Дорогу преградила карета без гербов, запряженная двумя лошадьми. Преградила и остановилась. Дверь открылась, но никто не вышел. Я вздохнул и слез с лошади. Раз приглашают, надо идти.

В карете сидел граф. Кто бы сомневался.

— Граф, — приветственно кивнул я ему.

— Логин, — кивнул он мне в ответ. Повисло молчание.

— Мы вообще-то спешим, — нарушил я тишину по прошествии минуты.

— Данные, которые ты просил еще не готовы, — сказал он.

— Готовьте, — пожал плечами я. — Пока проверю другой след.

— Логин, — обратился ко мне граф, опуская глаза и протягивая мне знакомую цепочку с крестом. — Маги не смогли в нем разобраться и сочли опасным для принцессы его ношение.

— Вот как? — нахмурился я. — Но девочку без подарка оставлять негоже, — граф только вздохнул. Я порылся в кармане и достал украшенный резьбой деревянный крест, чуть меньшего размера, чем тот, что я взял из рук графа. На досуге, пока еще Вильга жила со мной, вырезал в часы бессонницы. Чтобы не будить девочку, я тихо орудовал купленным на рынке резцом в свете звезд на подоконнике. Почему крест? Не знаю. Может по аналогии. Не думал, что пригодится. Как раз сегодняшней ночью закончил, когда валяться в кровати без сна стало уже вовсе невмоготу. Цепочки у меня не было, поэтому вместо нее продел в ушко запасную тетиву от лука, безжалостно отрезав лишнюю часть.

— Этот я сам сделал, — протянул я безделушку графу. — Должен быть безопасным. Простое дерево, простой резец, простая тетива. Ничего странного и волшебного. На память ей от Северного Варвара.

— Я передам, Логин, — кивнул мне граф. — Но и вы постарайтесь не потерять свой. Наши маги определили его как артефакт Божественной магии. Уникальный.

— Хорошо, — вздохнул я. — Будем надеяться, что он крепче, чем обычные безделушки, и приключения «в моем стиле» выдержит.

— Будем надеяться, — кивнул граф. — Не пропадайте, Логин. И пусть Удача вам сопутствует. Мне хочется пожить чуть больше, чем два месяца…

Глава 22

«Недалеко от Сигнайда» в объяснении Карла оказалось двумя полными дневными переходами на конкретной местности. И весь первый дневной переход мы проделали молча.

О чем нам было говорить? Если еще с бывалым Ведьмаком я бы наверное нашел пару тем для беседы, то с юным служителем «сбежавшим спасать мир»…

Само его присутствие сбивало нам все настроение для разговора. Вот мы так и ехали, пока солнце не коснулось горизонта, а вдалеке не показался постоялый двор.

Решение об остановке было принято так же молча: мы просто переглянулись с Карлом и он кивнул.

Конюх принял наших лошадей, трактирщик показал комнату и выставил ужин. После ужина, наскоро ополоснувшись от пота и пыли у колодца, мы с Карлом, переглянувшись, взяли мечи и обнаженными по пояс пошли на задний двор. Сонул с интересом потащился за нами.

Мы с Ведьмаком обнажили мечи и уважительно поклонились друг другу.

Первый удар нанес Карл. Я легко уклонился и контратаковал. Скорости были небольшими, мы ведь не убить друг друга хотели. Так что мою контратаку он принял на основание своего клинка и попытался подсечь мою ногу. Я легко перешагнул его подсечку, одновременно передавая вес через меч на его центр. Небольшой доворот, легкое изменение вектора воздействия, и вот уже Карл вынужден кувырком уходить в перекат. Я не дал ему разорвать дистанцию и легко переместился вслед за ним.

Всего и было-то три движения, а кончик моего меча уже застыл под подбородком неуспевшего подняться Карла.

Мы улыбнулись друг другу и я убрав меч, подал ему руку. Он предложенную помощь не отверг. Дальше так и пошло: он нападает, я контратакую, обозначаю смертельное ранение и снова в стойку.

Он был действительно хорош, особенно радовала гибкость, скорость и чутье в сочетании с физической силой, превышающей человеческую раза в полтора-два, но тут разница в подготовке. Ведьмак — специалист по борьбе с монстрами разнообразных форм и размеров. Да, в его подготовку входит и бой с вооруженным противником, но неосновным направлением. Я же… Мастером просто так не называют.

Тут к нам подошел Сонул и смущенно кашлянул, привлекая наше внимание. Он тоже был раздет до пояса, а в руках у него был тот самый монструозный меч, что я видел в первую встречу.

При взгляде на этот клинок глаза Карла изумленно округились и он даже сделал пару шагов назад. Я пожал плечами и поклонился парню. Тот поклонился в ответ.

Атаковал он первым. Простой горизонтальный удар на уровне моего пояса. И удар был такой силы, что мне пришлось перепрыгивать его, после того, как мой блок не выдержал и из жесткого сначала был переведен в мягкий, а после и вовсе в скользящий. Приземлившись на землю, мне уже вновь пришлось уворачиваться от страшного удара, теперь уже вертикального, изумляясь, откуда в таком тщедушном теле такая дикая сила и скорость.

Его меч порхал словно невесомое перышко, выписывая немыслимые кружева в воздухе, а мне приходилось крутиться и изворачиваться, проявляя чудеса ловкости, чтобы не попасть под всесокрушающее лезвие. На полном серьезе всесокрушающее! Как-то я специально выстроил рисунок боя так, что сразу за моей тушкой оказался каменный столб коновязи(квадратное сечение со стороной в полметра). Так после того, как я перепрыгнул клинок, он не останавливаясь, прошел сквозь столб, словно его там и не было! А мне уже пришлось уходить от следующей атаки. За нашими спинами коновязь рухнула, наискось срубленная, сверкая идеально гладким срезом. Естественно своим мечом я даже и не пытался блокировать больше эти удары. Но я начал входить в ритм этого танца.

Тогда я на мгновение разорвал дистанцию и приглашающе махнул Карлу. Тот присоединился, атакуя меня совместно с Сонулом, но чуть не был располовинен, когда я в процессе боя выставил их так, что меч служителя, не найдя моего тела, чуть не нашел тело его. После этого он отпрыгнул от нас и, подняв руки, обозначил, что сдается. Дальше мы танцевали уже только вдвоем.

Через час я решил, что пора заканчивать: давно стемнело, а завтра еще неблизкий путь. Я скользнул за спину парня, уходя от вертикального удара его меча, и приставил свой клинок к его горлу, левой рукой. Правой же блокировал его вооруженную руку.

— Достаточно, — тихо сказал я ему и отпрыгнул.

Сонул покраснел и кивнул. После этого снова пошли к колодцу, споласкиваться. Что я скажу? Запредельная сила, потрясающая скорость, ужасающая реакция и практически полное отсутствие техники.

Сонул быстро сполоснулся у колодца и убежал спать. А я остался. Вымывшись, я с удовольствием медленно вылил на себя полное ведро ледяной воды, стоя под струями в полный рост и полностью обнаженным.

В этот момент я заметил движение справа и, опустив опустевшее ведро, повернулся в ту сторону. Мгновение, и раздался тихий смешок.

— Я как-то не думала, что ты будешь ТАК рад меня видеть! — сказала Лейла, стоящая облокотившись на стену и с интересом меня рассматривающая. Особенно реакцию, что выдало на ее появление мое тело. А что я сделаю, если она действительно настолько сексуальна, а ситуация более, чем провокационная.

— Слышал, у тебя неприятности, — заметил я, вытираясь и натягивая заранееприпасенную чистую одежду. Причем старался делать это как можно спокойнее и непринужденнее, хотя меня прямо-таки трясло от этой столь смущающей ситуации.

— Ты слышал верно, — вздохнула она. Причем я не понял от чего, от того, что вспомнила о своих неприятностях или от того, что я наконец оделся. — В том склепе я взяла больше, чем смогла безопасно продать. Так что теперь на меня ведут настоящую охоту.

— Играла бы со мной в открытую, мог бы и помочь, а так… Не люблю, когда меня используют.

— Знакомый крест, — заметила она, как я одеваю и прячу под рубашку божественную цацку.

— Маленький сувенирчик, на память о излишней доверчивости.

— Ну, что ты дуешься? — мягко подошла она и провела пальцем по моей груди, рядом с тем местом, где умостился крест. — Весело же было!

— А если бы я был чуть слабее? Было бы так же весело? — изогнул я скептически бровь, не двигаясь с места.

— Но ты же сам назвался Мастером! А Мастеру костяной дракон и толпа големов не противники, — чуть обиженно отозвалась она. — Да, и окажись ты слабаком, я бы тебя не повела дальше. Я ж не самоубийца! — решительно протопала пальцами по моей груди вверх и стукнула указательным по носу она.

— Да? Что-то у меня сложилось несколько иное мнение, когда ты чуть не поджарилась в драконьем «выдохе».

— На самом деле в том пламени не горят, а рассыпаются пылью, мгновенно отдавая всю свою жизненную силу личу, — наигранно-смущенно потупилась она. — Просто ты так быстро и легко расправлялся с охраной, что я почувствовала себя под твоим прикрытием в ПОЛНОЙ безопасности и слегка увлеклась…

— Несколько больше, чем слегка, — заметил я, застегивая верхние пуговицы рубахи.

— Чем ты в конце концов недоволен? — тряхнула волосами она. — Было весело, я получила, что хотела, ты тоже не с пустыми руками ушел! Что не так?

— Видимо я получил не то, что хотел, — отвел глаза я.

— О! — округлила губы она и прикрыла их ладонью. — А разве, идя за девушкой в ночь, ты рассчитывал не на веселые схватки с высокоуровневой нежитью, золото, драгоценности и редкие магические артефакты?! — и тут же прильнула ко мне всем телом. — А сейчас? Ты все еще… хочешь?

— Поздно, — закаменев от напряжения, хрипло ответил я. — Доверие ушло.

— Но желание ведь осталось? — промурлыкала она мне в ухо, легко щекоча его дыханием.

— С огнем играешь, — хрипло выдавил я.

— Я всю жизнь с ним играю, — мурлыкнула она уже в другое ухо.

Я медленно, словно все тело стало деревянным, поднял руки со сведенными напряжением пальцами, и взял ее за плечи. Взял и поднял над землей. Затем медленно выпрямил руки отводя ее от себя, но на землю не опуская. Взглянул свими бешенными глазами в ее округлившиеся от удивления.

— Сгореть не боишься? — прошептал-прорычал я. Лицо ее быстро стало бледнеть, выдавая зарождающийся страх. А вот зрачки… Были расширены…

— Боятся все, — тихо ответила она, и… отвела глаза. Я опустил ее на землю и отпустил плечи. — Действительно, поздно уже. Завтра тяжелый путь, — сказала она поворачиваясь уходить.

— Трудный, — согласился я, поворачиваясь к колодцу.

— Что с прической? — обернувшись, спросила она.

— От переживаний волосы рвал, — почти правду сказал я.

— Помогло?

— Не особенно, — признался я.

— От переживаний секс хорошо помогает, — не смогла не поддразнить перед уходом она. Я с рыком прыгнул к ней, а она с писком и смехом сбежала.

Рыкнув еще раз, я вернулся к колодцу и вылил себе на голову ведро холодной воды. Помогло, но слабо. За первым последовало второе, третье… Только после пятого я чуть-чуть остыл.

Идти спать в таком состоянии просто не имело совершенно никакого смысла — уснуть не усну, только изведу себя мыслями и фантазиями.

Так, что я пошел к своему «антистрессу». Захватил из нашей комнаты лук с колчанами и пошел в поле. Там накрыл выпрошенной у хозяина холстиной пару тюков сена, прижал ее как следует и до самого утра пускал стрелы с максимально возможного для этого лука расстояния.

Стрельба успокаивала…

Глава 23

Поутру свежим из нас троих выглядел только Карл. Сонул еле передвигался, охая от боли в натруженном вчера теле. Видимо полтора часа непрерывного боя для него привычной нагрузкой не являлись.

Разносчица принесла нам за стол завтрак. И тут Карл застыл и напрягся, мрачнея. Я проследил за его взглядом и тяжело вздохнул: по лестнице спускалась Лейла. Причем выглядела она отдохнувшей и довольной, куда там Карлу. Естественно подошла она и уселась к нашему столу, жестом сделав заказ разносчице.

— Что ты тут забыла, Лиса? — не самым дружелюбным тоном осведомился он.

— Тебя не спросила, Ворон, — нагло улыбнулась девушка и пропустила через растопыренные пальцы шелк своих волос, после чего подперла этой же рукой подбородок.

— Тебе тут не рады, — нахмурился сильнее Карл.

— За всех говоришь? — улыбнулась она и подмигнула Сонулу. Тот под ее очарование попал даже сильнее меня. Он ее буквально пожирал глазами.

— Лейла, не трожь мальца, — вздохнул я. — Ему еще в храм возвращаться. Не ломай судьбу парню.

— Скучные вы, — наигранно надулась девушка. А парень потух и опустил взгляд в свою тарелку. Видимо упоминание храма было ударом ниже пояса.

— Что тебе от нас надо, Лиса? — не сдвинулся с темы Ведьмак.

— Я еду с вами! — радостно улыбнулась она.

— С какого перепугу? — удивился я.

— Ты же сам обещал мне вчера защиту! — «удивилась» она.

— Я?!

— Ну, да! Ты же сам сказал, что помог бы, если бы я играла с тобой открыто. Так вот, я полностью открыта и откровенна: у меня очень большие проблемы из-за тех артефактов, что мы с тобой добыли в том склепе. И одна я не проживу и пары следующих дней. И то чудо, что удалось так долго пробегать.

— ЧТО ты там такого взяла, что за тобой открыли охоту? — спросил Карл. Видимо он понимал в ситуации немного больше меня.

— Коллекция Рембо Кровавого. Удовлетворен? — с неохотой и раздражением, ответила она.

— То есть, тот Маг подписывал нас с Гурдом штурмовать базу Великого Некроманта?!! — изумился он.

— Именно. Так что ты мне должен спасибо сказать, что не пошли вы туда. Там бы все и остались. Поверь, я видела вчерашнюю вашу разминку. Без шансов.

— А ты вообще-то знаешь, КУДА, мы едем, если с нами собираешься? — решил прояснить вопрос я.

— Нет, — легко пожала плечами она. — Но с вами мне всяко безопаснее, чем где бы то ни было.

— Я не был бы так уверен на твоем месте… Хотя, если что, через два месяца всем каюк.

— Итак, Мастер Логин, я прошу у тебя защиты. Прими под свою власть и опеку, — перешла на полностью серьезный тон она.

— Карл, это что-то ритуальное, да? — уточнил я у Ведьмака.

— Да, — кивнул он. — С этого момента, если ты согласишься, то в обмен на защиту, она обязуется выполнять любой твой приказ. При этом ты будешь нести ответственность за нее. Перед любыми властями и кровниками отвечать будешь ты, а не она. Собственно до момента пока, либо она от твоей защиты не откажется, либо ты ей в своей защите не откажешь, прав у нее меньше чем у рабыни. Хоть ошейник вешай и в цепи заковывай. При этом все совершенно добровольно.

— То есть ЛЮБОЙ приказ? — смерил я Лейлу демонстративно-оценивающим взглядом. Она выпрямилась на стуле и откинула волосы за спину.

— ЛЮБОЙ, — кивнула она. — Пока не откажусь от защиты, совершенно ЛЮБОЙ. Так ты принимаешь меня под защиту?

— А если я скажу нет? — уточнил я.

— Я все равно поеду рядом с вами, надеясь, что напасть на такую группу не решатся, — вздохнула она. — Вариантов у меня просто уже нет никаких. За эту клятую коллекцию меня из-под земли достанут…

— Хорошо, Мастер Вор Лейла Лиса, — решился-таки я. Пусть уж она хоть под каким-то контролем будет, чем просто вертится рядом, втягивая в неприятности. Тем более, что я в любой момент могу разорвать этот договор. — Я принимаю тебя под свою защиту. Но, по возвращении в Сигнайд, ты отдашь всю коллекцию тому, кому я укажу. Согласна?

— Да. Согласна! Я уж и сама не знаю, как от этого гадского барахла избавиться, — не смело улыбнулась она.

— Что ж, договор заключен, свидетельствую, — пожал плечами Карл.

— Свидетельствую, — изменившимся голосом сказал Сонул, поднимая правую руку. При этом от всей его фигуры исходило некое свечение, а глаза приобрели пугающую глубину. Длилось это совсем недолго. Через пару секунд свечение исчезло, а парень помотал головой и ошалело стал оглядываться.

— Поздравляю, Лиса, — усмехнулся Карл. — Этот парень, насколько я понял — «белый» служитель Солоса. И ваш договор только что засвидетельствовал Бог! — Лейла мгновенно побледнела и испуганно посмотрела на меня, видимо решая, не отказаться ли прямо сейчас от такого обременительного обязательства. Но в следующий момент просветлела и расплылась в довольной улыбке, расслабляясь.

— Ну, теперь-то вы меня точно не бросите подыхать, ведь верно? — промурлыкала она. — А за возможность выжить, погреть постель симпатичному мальчику — плата не велика.

— А кто-то говорил про постель? — расплылся в предвкушающей улыбке я. — Нееет, Лисичка! Так просто ты не отделаешься!

— Ладно, заканчивайте треп, — сказал Карл. — Через полчаса мы должны уже выехать. Время не терпит.

— Ты прав, — посерьезнел я. Дальнейшая трапеза прошла быстро и молча. Также как и сборы, и собственно выезд.

* * *

— Так, куда вы все-таки едете? — спустя час пути не удержала любопытства и подъехала ко мне поближе воровка.

— В место обитания одного кровавого Культа, практикующего человеческие жертвоприношения, — пожал плечами я.

— А ты не шутил, когда говорил, что с вами может быть опаснее, чем без вас.

— Я так похож на шутника? — уточнил у нее я.

— Бывает, — уклончиво ответила она. — А что ты говорил про два месяца?

— Конец Света через два месяца. Так сказал Солос, — отозвался я.

— Час от часу не легче, — остеклянела взглядом Лейла. — А чего вас тогда к Культистам несет?

— Скучно нам со всеми вместе помирать. Вот развлекаемся, как умеем в последние дни мира.

— Странные у вас развлечения, — заметила она. — Другой бы вовсю тайные желания выполнял, уже не опасаясь последствий… Грабил, убивал, насиловал…

— У каждого свои тайные желания, — пожал плечами я.

— И что же у вас за желание такое?

— В героев хотим поиграть, на последок.

— Угораздило меня с вами связаться, — вздохнула девушка. — Там хоть есть, ради чего рисковать? Золото, камни, ценности?

— Там артефакт околобожественного уровня. Больше ничего.

— Опять неприятности… — простонала она.

— Мы тебя не звали, — пожал плечами я. Лейла надменно фыркнула и отъехала от меня. Видимо теперь будет доставать Ворона. Я тяжело вздохнул, понимая, что это будет длииинный путь.

* * *

Все в этой жизни имеет свое начало и свой конец. Подошел к своему и наш дневной переход. Был у нас и дневной привал, воспоминание о котором грело меня всю оставшуюся половину дня. Возмущение на лице Лейлы было бесценно, в тот момент, когда мы свалили на нее все бытовые дела нашего маленького отряда, как то готовка пищи, мытье котелков и прочие мелкие, но утомительные дела, отравляющие удовольствие от поездки.

До самого вечера девушка демонстрировала нам оскорбленную королевскую гордость и гордо отворачивалась, вздергивая носик к небу.

Мы же наслаждались тишиной.

Удовольствие от маленькой пакости слегка скрашивало мрачность накатывающих мыслей. Дело в том, что к нужному городку мы должны были подъехать уже после заката. А, я напомню, ехали мы к логову некроманта, где все вокруг пропитано бесконечными эманациями боли и смерти.

В ночной темноте особенно приятное место.

А тут Карл обрадовал нас, что нам в этом месте еще и под землю лезть надо, в старые катакомбы.

Городок. Совсем небольшой. Видно, когда-то жило тут не более трех сотен человек. Сейчас же тут было пусто и тихо. Ни в одном окне не горел свет. Не лаяли собаки, не мычал и не издавал никаких других звуков домашний скот.

Пусто и мертво.

Ведьмак принял содержимое одной из своих колбочек, тут же заменив опустевшую на полную из запасов в седельной сумке. Достал двуручник и пристроил его за спину. В руки же взял обнаженный клинок покороче, практически копирующий формой земную катану.

Сонул поднял руки к небу и прикрыл глаза. В следующее мгновенье окутался светом, который, впрочем, быстро рассеялся, оставив фигуру парня облаченной в доспех, а в руках появился уже знакомый меч.

Лейла поежилась и извлекла из седельной сумки короткий меч листовидной формы и длинный кинжал, с рукоятью напоминающей земной «сай», но в отличии от того, с заточенным лезвием.

В полной боевой готовности мы спешились. Ведьмак стреножил и привязал лошадей, затем чем-то очертил вокруг них круг. Отошел и что-то нашептал. Линия коротко засветилась и потухла.

Закончив приготовления, мы двинулись в путь. И с крыши первого же дома на нашу группу прыгнул упырь — тощее, иссушенное человекообразное существо, имеющее скорость и силу, человека превосходящие раз в пять, с прожитыми годами становящееся сильнее, умнее и опаснее. Нежить.

Первым отреагировал Ведьмак. Но рассек тварь на двое именно мой меч, просто потому что я был к ней ближе. Не самое приятное привестствие, должен сказать. Но, признаю, полностью соответствующее обстановке.

До того момента, как наша маленькая группка, ведомая Карлом, добралась до замаскированного в подвале дома входа в подземелье, каждый успел проверить крепость своего клинка на телах нежити. Даже Лейла разок резанула упыря своим коротким мечом, правда уже мертвого и падавшего мимо нее.

Местные упыри, как нам еще в пути поведал Ведьмак, проводя краткий ликбез по видам нежити, что могут нам повстречаться в этом поселке, они как клопы, могут ждать свою жертву годами, впадая во что-то подобное анабиозу или спячке. Такой красавчик может засесть в заброшенном доме, где-нибудь в темном погребе, или на чердаке, или еще где, и сидеть там, пока не почует где-то поблизости живых. А чует он их чуть ли не на десяток километров вокруг себя. А как почует, если тупой, то сразу поползет нападать, если постарше и похитрее, то выследит и устроит западню.

Тут упыри особенно старыми не были, оттого и действовали довольно шаблонно и прямолинейно. Но судя по числу этих тварей, родилось у меня предположение о их происхождении.

— Карл, а вы три года назад, тела Культистов огню предали? — тихо спросил я.

— Нет, — подтвердил мою догадку он. — Мы тогда ноги-то еле унесли: Некромант перед смертью пару веселых тварей поднял… Так что мы пленников вывели, да шарахнули Благословением Ярны. Но видимо эманаций Смерти тут было больше, — сказал он и замолчал. Говорить действительно было больше не о чем. Стало быть ждут нас как минимум полторы сотни упырей в запутанных подземельях, и возможно два лича. К тому же неизвестно еще прибило ли тех интересных тварей, от которых три года назад драпали «коты»…

Глава 24

Неприятное место. Морально угнетающее и давящее. Возможно именно так ощущались те самые «эманации Смерти» о которых столько говорил Карл. Даже осознание того, что я бессмертен, что круче нас тут просто никого и ничего не может быть, не делало воздух легче, окружающие нас стены коридоров менее давящими, а шорохи менее зловещими.

А еще иногда казалось, что будто бы крики слышатся, леденящие душу крики боли и страха. Но именно казалось, потому что никаких звуков, кроме шагов Сонула и шорохов просыпающихся упырей на самом деле не было (воровка и Ведьмак ступали бесшумно, как собственно и я). И это здорово било по нервам.

Упырей в катакомбах было действительно много. Подкарауливали буквально за каждым углом. Особенно им нравилось с потолка прыгать и из всяких дыр в полу или стенах высовываться. Так что шли плотной группой, чуть ли не спина к спине. Поскольку эти твари так и норовили пропустить идущего первым и цапнуть кого-нибудь из середины. А в середине у нас шла Лейла. Впереди естественно Ворон, а сзади мы вдвоем с Сонулом. Парень прикрывал тылы, а я прикрывал Лейлу, высматривал тварей на потолке и проверял разные подозрительные дыры.

Светильниками или факелами не пользовались: Карл видел благодаря зелью, я — благодаря пчелкам, Сонул — не знаю за счет чего, но неуверенности не проявлял, для Лейлы же темнота и ночь вообще естественные условия работы, само собой, что что-то для себя по этому поводу она придумала.

И мне вдруг стало интересно, что именно.

— Лейла, а как ты видишь в темноте? Какой-то секрет? — поинтересовался я у нее.

— Нет особого секрета, — ответила она. — Просто очень дорогая магическая операция по изменению зрения. Внедрение ночного зрения. Было больно, но оно того стоит.

— Вот как? — задумчиво срубил голову и лапу очередному высунувшемуся из дыры в стене упырю.

— А ты? — задала встречный вопрос она. — Ведь видишь ты явно не хуже?

— У меня — несчастный случай. Были в том месте, где я служил лучником-писарем, точнее писарем-лучником, поскольку больше первым, чем вторым, водились разные твари, измененные толи магией, толи еще чем. Собственно мы от них и защищали королевство. Вот один из видов представлял собой пчел. Один укус — неделя страшной боли, но добавляет сил в укушенную часть тела…

— Тебя укусили в глаз? — предположила она.

— На меня упал улей, — усмехнулся я и передернулся, вспоминая испытанную боль.

— Вот как? С трудом верится, что Мастер Меча служил писарем.

— Я тогда не был Мастером. Это давно было. Мне девятнадцать едва исполнилось, — вздохнул я и прыгнул вверх, разрубая готового упасть нам на головы упыря.

— Странно. Я думала Мастерами за год-два не становятся, — сказала она.

— Это было тридцать лет назад, — пожал плечами я.

— То есть тебе сейчас сорок девять, хочешь сказать? — усмехнулась она.

— Я хорошо сохранился, — не стал убеждать или разубеждать ее я.

— Стой! — повернулась она ко мне. — То есть тебе, правда, почти полтинник?!! — вытаращилась Лейла на меня и даже обличающе уперлась мне в грудь своим «саем», как упираются указательным пальцем.

— А это что-то меняет? — удивился я.

— Конечно меняет! — воскликнула она. — Это значит, что ты играл со мной! Глумился, разыгрывая юнца! А сам…

— Может вы на верху потом поворкуете? — недовольно оглянулся на нас Ведьмак.

— А чем тут место плохое? — удивился я.

— То есть ты уже никуда не спешишь? — уточнил он.

— Ты прав, двинулись, — сказал я подталкивая воровку вперед.

— Мы не договорили! — рыкнула она и двинулась за Карлом.

Я лишь пожал плечами, шагая дальше и внимательно осматривая потолки со стенами и полом. Проворонить какую-нибудь гадость было бы совсем не кстати.

Примерно через полчаса коридоры вывели нас в широкий зал. И вот тут освещение было. В дальнем конце зала ярко пылали факелы и светильники.

А еще слышалось пение-бормотание людей. И вот это было плохо. Значит предположение о том, что кто-то из последователей Культа уцелел, подтвердилось. Интересно, как они умудряются с нежитью жить бок о бок не истребляя ее и не будучи истреблены сами?

Думать, однако, над этим было не время, поскольку нас заметили. И пришла пора мне поменять Карла в авангарде группы. Да и поработать.

На нас с двух сторон, молча, как и вся нежить, за исключением пары видов, мчались две пары горящих красно-желтым светом глаз. Те самые «веселые твари», о которых говорил Ворон: гончие, так их тут называли. Чем-то их тела напоминали доберманов, но были лишены шерсти, а кожа была серой и иссушенной, очень грубой и прочной.

Вперед вышел не только я, но и Сонул. Синхронные прыжки тварей, синхронные взмахи мечей. Вот только мой монстрик еще подергался своими половинками на земле, а у «белого» сгорел еще в полете от одного прикосновения к мечу служителя.

С алтаря раздался крик, переходящий в хрип, который тоже быстро затих. С разных сторон к нам бросились упыри. Мы с Сонулом отступили обратно к Лейле и Карлу. Получился треугольник, на каждом из углов стояло по воину, а в центре воровка — наиболее слабая в боевом плане единица нашей партии. Но бесполезной я бы ее не назвал: еще в процессе прохождения коридора она трижды предупреждала нас о ловушках и дважды вскрывала запертые двери.

Упыри кончились достаточно быстро (думаю, что в той мясорубке, которую представляла собой наша четверка, и тысяча подобных тварей закончилась бы не успев начаться. Единственная проблема — тела. Но тут помогало то, что со стороны «белого» упыри сгорали полностью, так что мы неторопливо, жестким треугольником смещались в его сторону, чтобы не быть заваленными и иметь простор для удара.

Упыри еще не кончились, когда в нас с двух сторон прилетели какие-то заклинания, видимые мной, как грязно-фиолетовые молнии. Одну я перехватил левой рукой, вторую принял на меч Сонул.

Обе молнии погасли. Удар повторился еще три раза, с тем же результатом, хотя летели явно разные чары.

Затем упыри кончились, а на нас понеслось облако чего-то зеленого. Сонул взмахнул мечом, и с него разошлась волна света, сметшая волну зеленой мути. В следующее мгновение я прыгнул к источнику этой пакости: крепкому, обтянутому грубой ссохшейся кожей скелету со светящимися гнилушечным зеленым светом глазницами. Лич.

Он при моем приближении выпустил еще пару каких-то бяк, да еще и успел окутаться сферическим щитом. Вот только мне было все равно. Я принял оба плетения и прошел щит, даже не заметив. Левой рукой вцепился в костлявую глотку и сжал пальцы. Лич дернулся пару раз и гнилушки глазниц погасли. Я отбросил в сторону останки, бывшие некогда магом. Скелет, упав на пол, рассыпался костями и пылью, видимо, лишившись «псевдожизни» тело лишилось и сохранявших его в целости чар.

С меча Сонула сорвался конус света, настигший второго лича. Конус прошел сквозь тело скелета и свободно улетел дальше. Лич же сгорел без остатка. Лейла кинулась ко мне, а Ворон к Культистам, как и Сонул.

Я не успел их остановить, и десяток выживших в прошлой бойне фанатиков, не пережил бойню новую. Точнее не сообразил, что должен их остановить. А потом меня пронзило понимание: энергия! Только что в артефакт ушла энергия еще десятка Смертей!

Колодец я увидел быстро. Он находился как раз в десятке метров от того места, где я стоял. Я кинулся туда, и, добежав, сразу прыгнул вниз. В колодце, как и положено, была вода. И был он очень глубокий. От недостатка воздуха начало ломить легкие, но благодаря Акисато и его пыт… тренировкам, я уже знал, что это неприятно, но совершенно для меня не смертельно. Так что продолжал грести вглубь, стремясь добраться до дна. Вот только дна у колодца не было. Он оканчивался в какой-то подземной реке, откуда вода в него собственно и поступала. Я растерянно озирался, пытаясь отыскать взглядом в толще воды артефакт. Вот только, я забыл спросить Ворона, как же он выглядит и что из себя представляет! И когда я уже собирался выплывать обратно, пришло озарение, как тогда в склепе. Я понял, что именно и где конкретно искать. И не засомневался ни на секунду. Сразу же поплыл вниз по течению, ориентируясь на это знание.

Не прошло и минуты, как я завладел нужным мне предметом: это оказался черный камень-подвеска на серебряной цепочке. И этот камень разогревался. Я держал его за цепочку и смотрел как вода вокруг него закипает. Как появляются и устремляются вверх пузырьки воздуха. Как становится их все больше и больше…

Цензурных мыслей в голове не было. Ведь, что делать дальше я не представлял даже близко. А то, что если сейчас чего-то не сделаю, то в ближайшую минуту рванет, понятно было и без всякого «озарения». И всплыть за советом к «белому» служителю я не успею никаким образом. Так что советов и инструкций ждать не откуда, а время стремительно утекает. Было уже невооруженным взглядом видно, как искажается пространство вокруг. Словно напрягается и натягивается.

Место, в котором находился камень уже просто бурлило, так, что самого камня видно не было. Один большой бурлящий шар размером с голову человека. Кожу руки обжигало кипятком, а глаза щипало и резало.

В тот момент, я не придумал ничего лучше, чем сунуть вторую руку прямо в бурлящий кипяток и схватить ей подвеску…

Глава 25

Совать руку в кипяток — удовольствие ниже среднего. А уж хвататься за предмет, что этот кипяток за несколько секунд из холодной проточной воды создал, тем более. Аж, круги перед глазами поплыли от боли.

Но я сжимал его все крепче и крепче, вкладывая в это весь свой страх, всю испытываемую боль и поднимающуюся в душе ярость.

И тут камешек треснул. Страх плеснул на сердце кипящим маслом, я судорожно зажмурился и сжал кулак еще крепче, словно, стоит его разжать, и случится взрыв. Не к месту вспомнился метеорит…

Но шла секунда, другая, третья… Я несмело приоткрыл один глаз. Ничего не происходило. Тут я тихонечко начал приоткрывать кулак, повернув его к себе.

Ничему-то меня тот самый метеорит не научил. Из кулака прямо в лицо и грудь ударил поток силы, навроде той молнии, что в склепе, только гораздо, ГОРАЗДО мощнее. Вода вокруг мгновенно превратилась в пар, вызвав мощный взрыв, что сотряс русло подземной реки.

Я тут же снова сжал кулак и зажмурился. Правда, через пару секунд снова их раскрыл в изумлении: удара-то я как и с той молнией практически не почувствовал. Так, обозначилось попадание, да и все на этом. Взрывом и кипятком сильнее долбануло.

А это выход! Дошло до меня. Вспомнились слова Сола о том, что я АБСОЛЮТНО иммунен к ЛЮБОЙ магии! Я ж ее просто гашу!

Уже смелее я начал разжимать кулак, поднеся его поближе к себе. Так, чтобы поток ровно в меня бил, не в окружающее пространство. Так и вода чуть по меньше нагревалась, хотя русло трясло все равно не слабо, так что аж камни с потолка сыпались. Я уж бояться начал, как бы меня не завалило тут совсем. Я откопаюсь, конечно со временем, но веселого в этом точно ничего не будет.

Через пару минут все кончилось. В руке не осталось вообще ничего от подвески. Только цепочка в другой с оплавленными концами.

Кипящуюю вокруг меня воду быстро снесло течением и стало совсем хорошо (то, что я не чувствовал удара магии, не значит, что кипяток и раскаленный пар, в которые под воздействием этой магии вода превращалась не доставлял мне боли и ожогов, да я чуть не сварился тут на хрен!! Не удивлюсь, что все это время из колодца пар столбом валил).

Уже спокойно я поплыл обратно, к тому месту, где в эту подземную реку попал.

Всплывать по колодцу вверх оказалось гораздо проще, чем нырять вниз. Вода буквально сама выталкивала наружу. А вот когда вода кончилась, корабкаться стало труднее, но я таки справился. Перевалив через край колодца, я расслабленно развалился на полу, тяжело дыша.

Чуть придя в себя, я огляделся. Вокруг была баня, иначе не скажешь: пар, вода, стекающая по стенам, жара и сидящие на полу мои товарищи. Тоже мокрые, как мыши. И у кое-кого из них был очень недовольный этим обстоятельством видок.

— Логин, как только мы отсюда выберемся, я тебя лично удушу!!! — прошипела Лейла, глядя на меня.

— Что с артефактом? — спросил Ворон. Я молча бросил ему под ноги остатки цепочки.

Он пошевелил ее мечом и хмыкнул. — Пошли отсюда, а то сваримся тут скоро, — добавил он, поднимаясь на ноги и поворачиваясь в сторону выхода.

— Валим, — согласился я, и потопал за ним, оставляя на полу мокрые следы. Сонул молча встал и подал руку Лейле, помогая подняться. Она, не приняв руки, текуче поднялась сама. Построившись привычным порядком наша группка покинула подземный зал.

* * *

По пути Карл объяснил мне, почему нежить не трогала Культистов. Все оказалось до смешного просто: амулеты. Ведь Верховным Жрецом у них был Магистр Некромант. Он и обеспечил своих подопытных специальными амулетами, делавшими их неинтересными для нежити. Как это работает, ни Карл ни Лейла не знали, но то, что работает — факт.

На них работает, не на мне. На мне ничего не работает, ни вредное, ни полезное. Так что Воровка и Ведьмак себе по паре таких амулетов к рукам прибрали. Сонул не стал, его способности, а скорее уж суть, разрушали подобные вещи при простом прикосновении. Печать Бога на нем была слишком сильна.

Выбравшись из подземелий, мы не стали задерживаться в городе-призраке. Отвязав лошадей, мы повскакивали в седла и двинулись прочь. Никому не хотелось находиться в этом давящем и неприятном месте и лишней минуты.

Только через час пути мы начали чувствовать себя хоть немного свободнее. На привал же остановились уже и вовсе под самое утро, присмотрев более-менее пригодное для этого место у ручья.

Лицо Лейлы, когда я напомнил ей о ее походных обязанностях, просто согрело мою душу. Даже на миг я почувствовал что-то вроде укола совести, но не позволил ему отравить удовольствия.

Трое спутников моих, расстелив походные одеяла, устроились спать, а я остался на страже их покоя. Карл пытался предложить свою помощь в этом, но я просто отмахнулся. Для меня-то сон жизненной необходимостью не является, в отличии от них.

Я сходил в близлежащую рощу, подобрал там подходящее деревце, срубил его своим клинком, варварски использовав боевое оружие в качестве орудия дровосека. Притащил его к нашей стоянке, достал и разложил свои инструменты по работе с деревом и принялся за творчество. Все же ремесло резчика по дереву еще с первого посещенного мира запало мне в душу.

Где-то через час ко мне подошла Лейла. Она успела переодеться в сменную одежду, мокрую развесила на ветках ближайшего куста.

Она подошла и устроилась на полене рядом чуть сбоку от меня. Ее внимательный взгляд следил за моей работой, временами перебегая на лицо.

— Ты перестал стареть после того несчастного случая, да? — спросила она, решив наконец нарушить молчание.

— Нет, — пожал плечами я.

— Но, я ведь видела, как те четыре голема в склепе тебя порезали? Да и сегодня ночью, ты был под водой больше десяти минут. И взрывы… — я лишь неопределенно пожал плечами.

— Ведь это было?!

— Ну, порезали и порезали, что с того? — сделал вид, что не понял, к чему она ведет.

— Ты стал таким после несчастного случая с ульем?

— Нет.

— А как же?…

— Я был таким до него. Пчелиные укусы сделали меня сильнее, быстрее, улучшили слух и зрение, но не более. «Таким» я стал до этого. Не спрашивай как. Сам не знаю. Просто однажды проснулся уже «таким». Я ответил на твой вопрос?

— Ответил, — не слишком довольно сказала она. Повисло молчание. Я спокойно продолжал работать над заготовкой. — Бесит! — вдруг ударила она кулаком по ладони. — Бесит, что ты вот такой, сидишь тут, величайшая загадка моей жизни, а я даже подступиться не знаю как! И рассказываешь вроде, не врешь, а понятнее не становится! — экспрессивно заявила она. Я лишь улыбнулся на это.

— А может, мне просто, — встала она со своего пенька и подошла ко мне. Пальцами приподняла мой подбородок, заставляя смотреть на нее. — Переспать с тобой? Тогда я успокоюсь?

— Здесь? — удивился я, хотя сама идея заставила сердце яростно ломиться в грудную клетку. — Рядом с Ведьмаком и служителем Солоса?

— Гад, — спокойно констатировала она. — Даже в этом обломал, — мне лишь в очередной раз оставалось пожать плечами. И попытаться сглотнуть вставший в горле ком как можно равнодушнее.

— Пойду досыпать, — со вздохом сказала она и, непрощаясь, пошла к своему одеялу. А я продолжил работу, усердно отгоняя мысли и фантазии, что так и норовили отвлечь меня от заготовки.

* * *

В путь мы отправились в полдень. И к вечеру прибыли на постоялый двор. Там я сам позвал Сонула тренироваться на задний двор. Я понял, что без тренировок, хоть отдаленно похожих на те, что были в железном зале я ржавею. Не буквально, конечно, навыки не уходят (еще одна особенность тела, которую я выяснил и многократно подтвердил много позже), но чувствовать я начинаю себя хуже. Это наверное даже не физическое ощущение, психологическая ломка. Вот уж не думал, что буду тосковать по зверствам Акисато, но вот тоскую же…

По обмолвкам Лейлы выходило, что Мастера в этом мире есть. И они действительно монстры, ничуть не слабее меня. Вот бы у них поучиться…

Два часа боя, и я отправил Сонула спать.

А сам…

Идти в номер не слишком хотелось. Учитывая, что в этот раз взяли четыре отдельных номера, а не один общий. По настоянию Лисы, между прочим. Что наводило на некоторые подозрения. Нет, Лейла, конечно, безумно сексуальна и привлекательна, но вот это ее отношение, да и вся ситуация в целом. Что-то не привлекает меня роль трофея. Причем, трофея не особенно ценного. Эдак походя подстреленный кролик. На один легкий перекус, не более. Видимо гонор играет. Но это мой гонор. Мои тараканы в голове, синими пчелками покусанные…

Поэтому я наскоро вымылся и пошел за луком. «Антистресс», мне нужен «антистресс».

Сегодня я старался выполнять самые сложные выстрелы. С максимального расстояния.

Лук, правда, мой был слабоват. Это несколько раздражало, словно одежда не по размеру или инструмент не по руке. Но, к сожалению, сделать или купить более тугой у меня возможности сейчас не было. Так что работал тем, что было. За ночь трижды пришлось менять тетиву.

А еще ночью на постоялый двор напали. Два десятка воинов под руководством Магистра. Сначала я скатал один большой узел из тел вояк (Акисато научил). Потом вышел к надменному Магистру. Он попытался что-то мне навешать на уши на счет собственной мощи и моей ничтожности, но делать это было трудновато с придавленным моей хваткой горлом. Потом, когда до него немного дошла настоящая расстановка сил, то он уже значительно более вежливо, а главное быстро и внятно объяснил, что он здесь за Лейлой Лисой, а точнее той самой мало о чем мне говорящей коллекцией Рембо Кровавого.

Затем говорил я, а слушал он. И говорил я кратко. Первое — воровка под моей властью и защитой. Второе — коллекция едет к заказчику. Третье — следующему, кто сунется, я ноги переломаю.

Почему-то мне кажется, что конкретно этот Магистр меня понял. Его воины по крайней мере точно поняли: после того, как я помог им распутать свои руки-ноги из подмышек и задниц друг дружки, уходили они очень поспешно и без обычных в такой ситуации угроз.

С рассветом мы были уже на конях на пути к Сигнайду.

Глава 26

Я сидел за столом в своей кухне и невидящим взглядом смотрел на запечатанную бутылку водки. Рядом с ней стояла бутылка коньяка. Тоже запечатанная. А еще чуть дальше полторашка из-под минералки заполненная по самое горлышко медицинским спиртом. В руках я держал граненый стакан. Пустой.

Мне хотелось напиться. Ужраться в хлам, до полной потери сознания и памяти. Но при этом я совершенно точно понимал, что подобное мне не светит, даже если я опустошу весь отцовский запас дареного алкоголя (он сам у меня идейный трезвенник, но на работе благодарные «клиенты» время от времени делали презенты в традиционной и понятной для себя «валюте». Вот и копились в одном из шкафов бутылки).

А родители волноваться будут, тяжело вздохнул я. Плеснул себе полстакана спирта, осушил его одним глотком и замер пережидая жидкий огонь в пищеводе.

Затем встал и отнес емкости обратно на их место, отбросив дурацкую идею, решить дело алкоголем.

Потом нацепил камуфляж (гражданский аналог, купленный на рынке специально, чтобы в лес ходить — удобно и практично), берцы (облегченки приобретенные для той же цели), бейсболку и пошел из дома куда глаза глядят.

Глаза глядели на север.

Остановился я только посреди зарослей зеленхоза на окраине города, где следующие часы медленно и иступленно выполнял формы китайского ушу, которые вдалбливал в меня друг Акисато во время обучения в железном зале…

* * *

— Мне жаль, Логин, — пожал плечами Сол.

— Что тебе жаль? — не совсем понял я. А точнее совсем не понял.

— Ситуация не изменилась, — пожал он плечами, — Сроки остались те же. На неделю меньше двух месяцев. Послушай, какую интересную фразу я тут прочитал, — совершенно без всякой паузы перешел он на другую тему, словно бы сообщил что-то незначительное и неинтересное. — «Светило наше, суть есть зеркало, что светит нам отраженным светом Любви нашей, которая в сердцах наших горит». Каково сказано, а? Мне прямо так и видится эдакое огромное зеркало висящее в бесконечной пустоте.

— То есть как это — не изменилось?!! — ухватил я для себя основное. — Я же нашел того, кто спасал мир?! Я же достал и уничтожил тот некромантский камень?! Я же предотвратил Прорыв Хаоса!

— Видимо Миру грозил не только он, — равнодушно пожал плечами Сол. — Так что ты думаешь об этой фразе? Твое мнение?

— Солнце не может быть зеркалом. Солнце — это шар, огромный огненный шар, вокруг которого вращаются планеты нашей системы, — хмуро и бездумно буркнул ему я. Сам же пытался осмыслить полученную информацию.

— Естественно! — радостно воскликнул Сол и всплеснул руками. — Но ты только представь подобную структуру строения мира! Ведь миров же множество — вдруг такая в каком-нибудь из них действительно существует? К тому же, а ты уверен, что наше Солнце действительно не является зеркалом? У тебя есть доказательства этому? Ты сам его видел? Или держал в руках? Как тогда ты можешь быть уверен в этом или обратном?

— Но ведь Солнце — шар? Как оно может отражать? — еще сильнее нахмурился я.

— А Луна? Разве Луна не шар? Но при этом она отражает свет Солнца. Так почему Солнце не может отражать свет любви человеческих сердец? — улыбнулся Сол.

— Аааа! — схватился за голову я, уже полностью запутавшись в происходящем. — Тут Мир рушится, а ты мне о зеркалах и Солнце мозги засоряешь! Что мне делать, чтобы предотвратить это!

— То же, что и делал. Разве тут что-то можно еще придумать? Найди то, что Миру угрожает, и предотврати, если сумеешь, — пожал плечами парень и виновато развел руки. Я в сердцах ударил по стенке книжного шкафа.

— Что б тебя! — ругнулся я, сопровождая удар. Но быстро взял себя в руки. Да и ударил совсем не сильно. — Ладно, Сол, я бы еще поболтал, но ты сам понимаешь, что у меня теперь на счету каждая минута. Увидимся, — развернулся к выходу я и махнул рукой в прощальном жесте.

— Заходи еще, — улыбнулся парень. — С тобой интересно.

— Зайду, — подтвердил я и вышел из книгохранилища.

* * *

Вечером, после семейного ужина я лежал на своей кровати и пялился в потолок. Сон не шел. Перед глазами вставали картины недалекого прошлого. В ушах звучали крики и ругань, что тогда рвалась из моей глотки…

Я встал и сходил за свечкой. Поставил ее на стол, зажег и уселся на пол в позу лотоса, глядя на пламя и пытаясь медитировать, вспоминая науку еще одного друга Мастера с внешностью индуса, чьего имени я не знаю…

* * *

У входа в Собор уже стояла очень знакомая карета. Я нахмурился — оперативно работает граф. Спутники мои стояли у другой стороны улицы, не приближаясь к карете, хотя не могли не понимать, по чью душу она сюда прибыла. Они терпеливо ждали моего возвращения, не покидая сёдел.

Я подошел к Лейле и требовательно протянул руку.

— Коллекцию, — хмуро сказал я ей. Лиса сделала удивленно-честные глаза, «не понимая» о чем я. — Или ты мне ее сейчас отдаешь, или я разворачиваюсь и уезжаю, а ты разбираешься со своими проблемами сама! — жестковато, но миндальничать и сглаживать углы у меня совершенно не было настроения.

— Скучный ты! — сказала она и протянула мне рюкзак, который извлекла из седельной сумки. Вроде бы тот самый, что я видел у нее в склепе. Ну, а если обманывает — себе же хуже делает, не мне.

Я взял рюкзак и пошел к карете графа.

— Здравствуй Логин, — дождавшись, пока я усядусь напротив него, поздоровался граф.

— Привет, — хмуро буркнул я. — Вы нашли то, о чем я просил?

— Нашел, — кивнул он и протянул мне несколько листов. Я принял их и стал быстро просматривать. Первый лист занимал один только список. То есть ВЕСЬ первый лист занимал один только список людей, когда-либо спасавших мир. На остальных листах шли пояснения, где и как этих людей искать. Я поднял ошалевший взгляд на собеседника.

— Это только те, о ком моя служба знает, — виновато пожал плечами он.

— Да что же у вас за Мир-то такой, что его столько раз спасать приходилось?!! — ошарашенно спросил я.

— У вас? — схватился за оговорку он.

— Да, у вас, — не стал я играть в тайны. — Я из другого Мира. К тому же бессмертен, так что выживу в любом случае.

— Так зачем? Зачем тебе это? — решил, наконец, отбросить выканье граф.

— Не знаю, — опустил глаза я. — Будем считать, что только потому что это больно. И закроем эту тему. Хорошо?

— Хорошо, — согласно кивнул он.

— Сам я, в одиночку не успею найти их всех за оставшиеся два месяца минус неделя. Мне нужна будет помощь.

— Я понимаю, — кивнул он.

— Еще одно, — спохватился я и вытряхнул на сиденье рядом с собой содержимое рюкзака Лейлы.

— Что это? — удивился моим действиям граф.

— Коллекция Рембо Кровавого. То, из-за чего на Лейлу объявили охоту маги, — пояснил я. — Отдаю все это вам, в смысле Королевству. Но с условием.

— Каким?

— Как можно быстрее обнародуйте факт нахождения Коллекции. И то, что она у вас. Лучше всего будет, если еще и продемонстрируете ее всем заинтересованным лицам.

— А это тебе зачем? — достаточно быстро справился с удивлением граф.

— Хочу, чтобы от Лисы отстали. Она находится под моей защитой. А воевать с магами — напряжно, — пояснил я.

— «Напряжно»? — сарказм из его голоса буквально сочился. — Видимо, ты ни разу не видел Мага на поле боя, когда на другой стороне Мага нет. Там уже не бой, а бойня. Быстрая и страшная.

— Врать не стану — не видел, — сознался я. — И желания такого не имею. Так что постарайтесь сделать то, о чем я попросил.

— Хорошо, — вздохнул граф.

— А теперь: кто из этого списка ближайший?…

* * *

Забрезжил рассвет в окне. Свечка давно догорела и погасла, а я все сидел, гоняя дыхание по телу и лишние воспоминания от своей головы.

Первое получалось хорошо, второе — не очень. Я со вздохом поднялся на ноги и пошел на улицу.

Взял лейку и принялся поливать высаженные перед домом деревья водой из ближайшей колонки…

* * *

Два месяца… Два гребанных месяца!!!

Я мотался по стране, как белка под «спидами». Шестнадцать Прорывов Хаоса! ШЕСТНАДЦАТЬ!!! Мать его, шестнадцать! Четыре Прорыва Инферно. Один прорыв Легиона Демонов. Один Маг на стадии становления Новым Богом. Один Маг настадии становления Новым Демоном…

Ничего Геройского уже и в помине не было. Конвеер. Просто, дичайший конвеер, наперегонки со временем: прибежал (именно прибежал, лошади — это слишком медленно, так что от них пришлось отказаться), вломился, собирая на себя все ловушки, вынося всю охрану, разрядил артефакт/разрушил Врата/удавил Мага, лишая его сил и магического дара (экспериментальным путем выяснилось, что если как следует, с чувством, с толком, с желанием, придушить мага, то Дара он лишается напрочь) и тут же бежать обратно, к новому пункту списка… Даже вздохнуть и пот со лба утереть некогда.

Хорошо хоть граф на поток процесс поставил, к моменту окончания одного дела, в Сигнайде уже следующий объект сидит, плюс вся информация по самой угрозе. Краткий инструктаж вместо долгих и изнурительных разговоров-бесед-выяснений-убеждений. Да и с не самыми тяжелыми случаями его служба начала справляться сама. Также как и с ложными угрозами…

* * *

После завтрака я подошел к отцу и предложил ему сходить в лес. Он внимательно посмотрел мне в глаза и кивнул. Как раз сегодня был выходной, и возможность погулять у него была. Как и желание. Он вообще любил походить пешочком по красивым местам. Куда и меня брал с самого раннего детства…

* * *

Два месяца пролетели словно два дня.

Последний рывок — Священное Озеро под столицей. Тут я один уже не справлялся. Пришлось просить помощи у Лейлы, которая так и не отказалась, кстати, от моей защиты все это время. Жила себе в доме графа и в ус не дула. Охота на нее прекратилась в тот же момент, как король объявил о находке Коллекции Рембо Кровавого и передаче ее Гильдии Магов (а никому, кроме них, она и даром нужна не была). А уж когда я «удавил» Великого Мага Морфиуса, стоящего на пороге становления Новым Богом, к моей «подзащитной» и на квартал данные господа приблизиться стали бояться.

Так вот, с этим Озером, оказалось, что Семь Храмов, те самые, что мы с Вильгой посещали без всякой задней мысли, словно обычные достопримечательности, являли собой элементы замка, запирающего вход в подземелье, в котором и находилось это самое Озеро.

И снова ничего геройского: всю основную подготовительную работу провели люди графа и служители архивов Солоса. Мне осталось только пробежаться по всем Храмам и расставить «ключи» по своим местам.

Глава 27

Сойдя с автобуса на пустой остановке, отец поправил на плече зеленый рюкзачек и двинулся в глубь леса по ближайшему проселку. Я поспешил за ним, привычно подстраиваясь под его темп.

Весенний лес. Пробуждающийся, светлый, свежий, открытый. Чистейший воздух, глубокое голубое небо над головой. Размеренный спорый шаг по мягкой лесной земле… Все это неплохо прочищало голову и отгоняло лишние мысли.

Я привычно срезал себе под руку палку с ближайшего куста орешника, и стало вовсе хорошо. Тяжелые думы, словно облако черного дыма стало сносить свежим весенним ветерком.

— Ведь убийство — это грех? — вдруг спросил я отца. На философские темы мы с ним чаще всего общались именно так: во время прогулки, занимаясь какими-либо делами во дворе, сидя у костра под звездным небом…

— Убийство? — слегка задумался он. — Жизнь дается не нами. Не нам ее и отнимать.

— Но бывают ведь ситуации, когда не отнять жизнь еще хуже?

— В древних славянских традициях было расписано только шесть случаев, когда воин мог отнять жизнь человека: когда нападают со смертельным оружием, когда пытаются убить, когда пытаются отравить, когда пытаются поджечь твой дом, в котором ты живешь, когда пытаются отобрать твою землю, когда пытаются силой увести твою жену, твоих детей… — ответил отец, помахивая в такт шагам отрезанным от того же куста орешника «локотком» — короткой палкой, диаметром чуть больше большого пальца и длинной как предплечье от косточки на локте до кончика самого длинного из пальцев распрямленной ладони.

— И в этом случае убийство не будет грехом?

— Грех. Само понятие это несколько искуственное. До появления христианства такого слова не существовало. Было другое понятие — карма.

— Карма? — удивился я. — Это же что-то из индуизма.

— Индуизм, индийские Веды — корни у них из славянской традиции идут. Так что в этом нет ничего удивительного.

— И что же, в этих случаях убийство на карму не повлияет?

— Естественно повлияет. И отрабатывать его придется, может даже и не одну жизнь. Но в этих случаях взятие на душу такой тяжести оправдано ситуацией. По крайней мере наши далекие предки считали так.

— Убийство человека, врага… А убийство Бога?

* * *

Сам вход оказался под Храмом Железа. Чтобы до этого входа добраться, пришлось повернуть «стрелку» Храма на сто восемьдесят градусов.

Повернуть было не особенно сложно (хотя поднапрячся мне пришлось), гораздо сложнее оказалось зафиксировать Храм в таком положении. Для этой цели в полу находилось круглое отверстие. Но, что бы в него не вставляли, стоило отпустить «стрелку», как это что-то тут же перерезалось, словно ножницами.

«Ключ» — длинный красиво изукрашенный лом из неизвестного мне материала пришлось доставать из Ночного Храма Тишины. Он лежал в лабиринте под храмом. Лабиринте, в котором не было ни кванта света. И любые звуковые колебания мгновенно и полностью затухали, не пройдя и сантиметра от источника.

Бродить по извилистым ходам, будучи полностью слепым и глухим — удовольствие ниже среднего. Учитывая СКОЛЬКО там было ловушек и подлянок.

Но сроки подгоняли, поэтому я тупым и бессмертным лосем, которому влом обойти, проломился через него весь за пять часов. Можно сказать, что я «закусил удила», потому как человека в этот момент я даже самому себе не напоминал, рыча и воя диким зверем, благо Храм глушил абсолютно все звуки.

К самому Озеру мы спускались вдвоем с Лейлой. Она показывала мне ловушки и показывала скрытые проходы.

Казалось, что по древним ступеням мы спускаемся целую вечность, а конца и края им все еще не было видно. Стены и потолки давили на психику. А уж представлять, сколько тонн камня у нас над головами, даже пытаться представить было жутко. А если все это рухнет? Сколько столетий я тогда буду выкапываться?

Но завершается все, в том числе и этот бесконечный спуск. Перед нами предстал огромный подземный зал-пещера, в центре которого распологалось горящее огнем озеро. И именно этот нереальный огонь освещал пространство.

Между нами и озером возвышалась темная фигура дракона. Огромная настолько, что почти касалась головой потолка. В первый момент я принял его за статую. Но затем он шевельнулся. И заговорил.

— Ты прошел столько преград и испытаний, — пророкотал под сводами его сильный нечеловеческий голос. — Ты преодолел их. Скажи мне, зачем?

— Я хочу спасти этот Мир, — не стал темнить я, хотя у самого вдоль позвоночника побежали холодные мурашки, а в коленях поселилась легкая нервная дрожь.

— Но зачем тебе Священное Озеро? — в речи дракона прорезалось удивление.

— Оно вобрало и накопило в себе столько энергии, что еще немного, и ткань Мира прорвется…

— В словах твоих я слышу убежденность. Ты не отступишь? — пророкотал дракон, расправляя свои кожистые крылья, что кончиками коснулись стен по обеим сторонам от туши.

— Нет, — вздохнул я и потянулся к мечу.

— Проходи, — раскатился его рык по пещере. — Я не справлюсь с тобой. И умирать мне еще рано, — сказал он и медленно ушел с моего пути. Затем окутался неким свечением и исчез.

Я хмыкнул и двинулся вперед к самому озеру. «Мне уступают — я не смею отказаться» — промелькнула в голове фраза из песни Остапа Бендера. Лейла тряхнула волосами и последовала за мной.

Вода из глубины которой к поверхности поднимаются языки пламени. Поднимаются и прорываясь через эту тонкую преграду устремляются вверх, к потолку, рассылая блики по всей пещере, и заставляя тысячи теней метаться по потолку и стенам в причудливом и хаотичном движении, временами напоминающем танец, временами бой, временами бегство.

Завораживающее зрелище. Особенно, когда начинается оно в пяти сантиметрах от твоих ног.

— И что будешь делать? — спросила Лейла, подойдя и положив руку мне на плечо.

— Не представляю, — честно признался я. — Это же не камень, не меч… Я не знаю что с ним делать…

— Время идет, — заметила она.

— Верно, но…

— Тогда, импровизируй, — хихикнула она и столкнула меня прямо в горящую воду.

Вот су**! Второй раз! И второй раз я расслабился настолько, что позволил ей это!

С такими мыслями я судорожно барахтался в оказавшейся ледяной воде, пытаясь всплыть на поверхность. Неожиданно глубоким было это озеро.

Я вынырнул и осмотрелся. Точнее попытался осмотреться — вокруг была темень, хоть глаз выколи. Языков пламени словно и небывало. Быстро удаляющееся веселое хихиканье Лейлы, и несущийся ей в след мой раздраженный рык…

* * *

Озеро было последним в списке, предоставленном графом, и я с внутренней дрожью шел к Собору Солоса. Рядом шла, все еще довольная, как наевшаяся сметаны кошка, Лейла. По другую руку от меня шел серьезный и торжественный Сонул, что в сочетании с его наивно-голубыми глазами смотрелось забавно.

Нас встретили у «служебного» входа двое молчаливых служителей. Но в противоположность прошлым моим посещениям, повели не на верх в книгохранилище, а в главный зал. Туда, где проводились основные служения и обряды. Туда, где стоял алтарь.

— Логин! — обрадованно всплеснул руками Сол, приветствуя меня. — Как я рад, что ты заглянул! В прошлый раз ты так поспешно покинул меня, что я уж начал волноваться, не обидел ли тебя часом?

— Нет, — отрицательно мотнул я головой. — Спешил сильно. Ты же знаешь сам. Мне удалось? Мир спасен?

— Конечно! — воскликнул он радостно. — Ты поставил абсолютный рекорд по спасению Мира одним человеком: двадцать четыре раза за два месяца!

— Так он спасен или нет? — начал потихоньку выходить из себя я.

— Конечно… нет! — расплылся в улыбке Сол. — Мир Рухнет сегодня! — пояснил он. В это время Лейла вышла из-за моего плеча и встала рядом с ним. Сол, продолжая весело улыбаться, похозяйски приобнял ее за талию. — Видишь ли, Логин. Мир надо спасать все время. И его спасают каждый день. В тот день, когда не найдется человека, желающего его спасти, мир существовать перестанет. А в том, что такие люди в этом мире есть, ты сам имел возможность убедиться. Заметь, в списке графа были данные только за Ильниссу. В других землях и королевствах списки ничуть не меньше!

— Получается, все было зря?! — ошарашенно уставился на улыбающегося парня я.

— Ну, почему же, — ответил он. — Зайду издалека, Логин. У Мира всегда есть шанс. Каждый раз, когда он становится на край пропасти, всегда остается шанс на спасение. Как например с первым случаем. Тем, где был камень культистов. Ты не мог знать, но к тому гиблому городку через три дня подошел отряд Инквизиторов, вышедших на след этого культа.

— Они бы не успели…

— Ты прав, — легко согласился Сол. — Они бы не успели разрядить камень. Да и не смогли бы, даже, если бы успели. Но они подошли бы как раз вовремя, чтобы локализовать Прорыв Хаоса! Дело в том, что это явление становится опасным только, когда наберет силу, словно лавина. Первое время, он развивается довольно медлительно.

— Но, как же…

— Да, вся местность была бы уничтожена, как и три четверти отряда. Но призвавшие Божественную Мощь Инквизиторы с ним бы справились. Ценой своего Дара и даже жизней, поскольку божественных сил потребовалось бы пропустить через свои тела очень много. Но прорыв был бы остановлен, а после и «зашит».

— Но время! Три дня!

— Убив культистов, вы сильно ускорили процесс. С той периодичностью и интенсивностью жертвоприношений, что была у Культистов, им потребовалось бы как раз около четырех дней. Битва с Инквизиторами активировала бы камень. Так что все бы сошлось.

— Но…

— И так в каждом из двадцати четырех случаев, — улыбнулся Сол.

Глава 28

— Вот как… Выходит, ты так легко к этому всему относился, поскольку знал, что все так будет?

— Да, — пожал плечами Сол. — Но видишь ли, какая удивительная штука: твою судьбу ни Мир, ни Боги не видят. Ты не вписан в динамическое равновесие! — расплылся в улыбке Сол. И ударил в меня светом. Ярким, очень интенсивным и должно быть испепеляющим. Правда моя дубленая шкура этого все равно не почувствовала.

А вот меч Сонула, что одновременно с этим ударом пронзил меня насквозь войдя в спину, я почувствовал. И боль от него была даже больше, чем от зеленых мечей големов в том склепе, где прошло наше первое «свидание» с Лейлой. Воспоминание было настолько ярким, что я непроизвольно схватился левой рукой за крест, что выпал из-за отворота рубахи.

Ноги подкосились, и я упал на колени, подняв глаза на не переставшего улыбаться Сола, обнимающего за талию Лейлу.

Краем глаза я заметил движение в стороне. Повернувшись в ту сторону, увидел копию Сонула в боевой форме. И еще одну…

В следующее мгновение семь мечей пришпилили мое тело к полу, словно бабочку.

— Зачем? — прохрипел я сквозь боль Солу. Вопрос, конечно, сам собой рвался: «За что?». Но это вопрос глупый.

— Ты хочешь, чтобы я, как книжный злодей рассказал тебе «хитрый план»? — приподнял одну бровь он.

— Я не «книжный герой» — убить ты меня не сможешь, — прошипел ему я. — Хочу понять…

— Это верно, — ухмыльнулся он, материализуя в руке меч, такойже, как у «белых» служителей. — Убить мне тебя не по силам, — сказал он и ударил мечом по моему горлу. — А понять… Возможно и сам додумаешься… Потом, — снова ударил он меня своим клинком. Теперь он бил в левый локоть. От боли я едва не выпустил из руки крест…

Крест! Этот гад не пытался меня убить своим первым ударом. И не заткнуть меня была его цель. Он разрубил цепочку!!

И в подтверждение моих мыслей, он снова ударил в левый локоть. А потом снова.

Я чувствовал полнейшую беспомощность. Аватары держали меня своими клинками надежно. Настолько, что я не мог двинуться. Единственный просчет Сола был в том, что я случайно схватился за крест при ударе. И только поэтому, он еще не завладел артефактом, до которого явно пытался добраться.

Он рубил мою руку, как лесоруб рубит дерево — методично, равномерно и совершенно спокойно. А я терпел, сжимал крест и думал, думал, думал!

Я не мог понять, зачем Богу какой-то задрипаный артефакт? Это же бессмысленно. Захоти он — и сам же наделает таких хоть целую гору. Но он продолжает рубить мою руку, держащую именно этот! Почему? Зачем?

— Зачем?!! — непроизвольно прохрипел я мучивший меня вопрос вслух. — Зачем он тебе?!!

— Зачем? — спокойно спросил он, продолжая рубить мою руку, перенеся внимание с локтя на пальцы. Но кости оставались неразрушимыми, а регенерация мгновенной. — Энергия! Вот зачем!

— Какая еще энергия?

— Та самая, что ты выжимал все эти два месяца из артефактов, порталов, Высших Магов, Источника Силы под Сигнайдом. Та самая, что копилась в нем, пока ты метался, как бешенная крыса! — зло выплюнул он. Видимо патовая ситуация, что сложилась в результате всего одной случайности, его начинала утомлять.

— Но, я же гасил ее…

— Именно, что «гасил», а не «уничтожал». Энергию нельзя уничтожить. Вот она и копилась в Кресте Дарителя, что ты таскал на своей шее… — продолжал рубить он, все больше и больше распаляяс.

— Крест Дарителя?…

— Артефакт Божественной Магии, который накопленную силу способен передать человеку надевшему его в виде Магического Дара.

— Так ты хочешь Силы?! — разочарованно прохрипел я.

— Я желаю стать Творцом! Творцом, а не просто Богом! — яростно выкрикнул он, даже на несколько секунд перестав рубить.

— Там не хватит на это, — ухмыльнулся я и тут же скривился от боли. — Это же крохи…

— Крохи? Да! — оскалился он мне в лицо. — Но этих крох хватит на Прорыв Хаоса, который не успеют отследить и блокировать другие Боги!! Они же тебя не видят!

— Ты же видишь…

— Ты сам пришел ко мне. Случайно. Только тогда я тебя увидел. И просчитал, — пакостный оскал стал еще пакостнее. — Так что другие Боги тебя… Нас не видят! А Прорыв Хаоса — это энергия! Энергия целого Мира!

— Но ты ведь тоже сдохнешь!

— Неет, — пнул он меня в нос. — Моя сила уже внутри Креста! Я чувствую, как она ассимилирует всю остальную в нем. И Прорыв будет ассимилирован. Хаос. Хаос безволен. Я растворю себя в нем, а его в себе! Энергия разрушения целого Мира станет моей энергией! Ее хватит для Сотворения нового Мира! Моего Мира! — я ожидал на этом моменте «злодейского хохота», но вместо него обрушился град ударов по чуствительным местам. Я аж взвыл от этого.

— Но если она уже твоя, то почему… — начал я мысль и сам же осекся. Конечно! Моя «особенность»! Я «гашу» энергию креста. Пока он на мне, или в моих руках, любая, насколько бы гигантская ни была, энергия не сможет вырваться наружу. Но что случится, если я его отпущу?

— Догадался, значит, — прочитал по моим глазам Сол. А точнее Солос. Любые сомнения в этом окончательно отпали. Он ускорился. Удары стали еще сильней и болезненней. Я зарычал.

И тут сквозь боль, я услышал страшное — треск в своем левом кулаке…

Солос тоже его услышал и расплылся в торжествующем оскале.

— Я выиграл, — спокойно сказал он, опуская меч.

Глава 29

— Бога? — удивился отец.

— Нет, не Всевышнего Творца, — поспешил поправиться я. — Просто Бога. Одного из многих. Высокоразвитое энергетическое существо.

— А в чем разница? — заинтересовался он. — Между убийством человека, и убийством Бога?

— Человек теряя тело, освобождает бессмертную часть души, что может переродиться снова, когда-нибудь. А Бог… Как такового физического тела он не имеет…

— Что тогда по-твоему означает «убить Бога»?

— Уничтожить его энергетическую структуру… Всю.

— Энергию нельзя уничтожить, — усмехнулся он.

* * *

— Значит Боги следят за угрозами и посылают Героев на их устранение? — спросил я. Отчаянье положения было настолько всеобъемлющим и подавляющим, что просто перешло в сознании некую черту, после которой оно (сознание) принудительно переключилось с травмирующей темы. Потому я и задал вопрос, впрямую к происходящему не относящийся и, возможно, в этой ситуации бессмысленный.

— Не обязательно героев. И не то, чтобы направляют. Просто выстраивается ситуация, когда при появлении угрозы, появляется и шанс. Цепочка событий вытягивается сама собой. Иногда «спасателям» не везет. Тогда вытягиваются новые цепочки событий… Миры полностью разрушаются редко. У них слишком силен инстинкт самосохранения. Или инерция, можно называть по разному. Тем значимее будет сегодняшнее событие, — видимо близость цели привела Сола в благодушное настроение.

Только я об этом подумал, как в меня снова ударил белый обжигающий луч от рук Бога.

— Стоит слегка форсировать процесс, — задумчиво произнес он, вглядываясь во что-то видимое ему одному.

— Но ведь ты же убьешь всех! Миллиарды живых существ! — прохрипел я сквозь бьющий в меня свет.

— Ты слишком мелко думаешь, — по голосу я понял, что этот гад усмехается. — Больше! Гораздо больше! Пара миллиардов есть на этой планете, а в этом Мире планет децилиарды децилиардов в степени гуглплекс. Люди просто не придумали названий таким громадным числам. Да вселенная этого Мира практически безгранична!!!

— Ты безумец! — зарычал я от злости и той самой ярости, что я десятилетия загонял под контроль. Зрение начинала застилать багровая пелена.

На остатках ускользающего разума я использовал свой последний козырь.

Дело в том, что тот индус, имени которого я не знаю, учил меня полному контролю своего тела. ПОЛНОМУ! То есть все в пределах моего тела подконтрольно мне. А клинки аватар Солоса находились сейчас в пределах моего тела! Тут вступала в дело моя «особенность». Если индус-Мастер мог остановить кровь вокруг меча вошедшего в его тело и намертво зажать его мышцами, раздвинув внутренние органы, так, чтобы не повредить их. Моя же «особенность» позволяла просто уничтожить металл в теле. Растворить его в себе. Бешенная регенерация могла это обеспечить.

И за время нашего «разговора» я медленно растворял клинки Божественного Оружия. Медленно, потому что Солос мог почувствовать это, ведь в их металле присутствовала его сила, которую «глушило» мое сопротивление. Но шанс, что он почувствует оставался. Пусть и не большой.

Тут же я откинул всю осторожность. Со звоном мечи «белых» служителей преломились и я сделал единственное, что мне пришло в голову: засунул треснувший крест себе в рот и проглотил его, чуть не подавившись и не порвав горло (а может и порвав, не до того было, в любом случае регенерация быстро это исправила) — крест был немаленький.

Дальше весь мой хваленый контроль слетел, словно пепел с углей, на которые плеснули бензином… посреди склада ГСМ.

Не стану врать, что не помню, что было дальше. Помню. Еще как помню. И безобразную брань, что рвалась из моей глотки, и разлетающихся сломанными окровавленными куклами аватар Солоса. И самого Сола в горло которого я вцепился зубами.

И как гасли и рушились его божественные структуры, как распылялась и рассеивалась его энергия. Как исчезало из этого мира Божество… Как оно умирало и билось в агонии более страшной, чем агония физического тела. И как я сам впивался и рычал диким бешенным зверем, как руки мои не позволяли Солосу развоплотиться и спастись бегством.

Как я убивал Бога…

* * *

— Энергию уничтожить нельзя. А вот энергетические структуры можно, — со вздохом ответил я отцу.

— А есть ли по-твоему стержень у этих структур, — с хитрой, даже лукавой улыбкой, спросил он у меня.

— Да, — задумчиво ответил я, вспоминая и анализируя свои чувства.

— А как ты думаешь, Богами рождаются? Они сразу появляются, как боги?

— Думаю, вряд ли, — ответил я, аккуратно перешагивая жука, ползущего по дороге передо мной.

— А откуда же они берутся?

— Эволюционируют, наверное, — задумался я. Как-то раньше мне такие мысли в голову не приходили.

— А из кого? — по доброму усмехнулся в усы отец.

— Из людей, наверное, — совсем тихо произнес я.

— А можно ли уничтожить бессмертную часть души человека?

— Нет, — вздохнул я, немного свободнее, чем до этого.

— Стало быть убийство Высокоразвитого Энергетического Существа не слишком отличается от убийства человека. Просто в этом случае, в качестве «физического тела» выступают те самые энергетические структуры наросшие вокруг «стержня» — бессмертной Искры Истинного Творца, что заложена в каждую душу. Если гипотетически «убить» такого Бога, то эта Искра уйдет на новое перерождение. Но вот только путь свой ей придется начинать с самого-самого начала, поскольку, чем выше забираешься, тем ниже и больнее придется падать.

— Вот оно значит как, — задумался я, глядя на лукавую улыбку, прячущуюся в седеющих усах.

* * *

В себя я пришел посреди разгромленного Собора, от которого остались только часть стен примерно до уровня второго этажа и порог с парадной лестницей. Все, что выше испарило разлетающейся и рассеивающейся энергией умирающего божества.

Я оглянулся вокруг и увидел, как люди в серых мундирах методично перерезают глотки лежащим и стонущим служителям, начиная с бессознательных «белых». Я не успел даже сообразить, а уже все было кончено. В развалины Собора вошел граф.

— Расскажешь, что произошло, Логин? — спокойно спросил, он подойдя ко мне. — Когда ждать мстящих служителей во главе с разящими «белыми»?

— Никогда, — опустошенно отозвался я. — Солос мертв. Бесповоротно и окончательно. Новых аватар больше не будет… Служители могут что-то попытаться…

— Но без поддержки своего Бога они ничто, — усмехнулся граф. — Что теперь? Что дальше? Мы все сегодня умрем?

— Нет, — помотал я головой. — Сегодня Мир спасен. Пророчество Солоса не сбылось.

— Только сегодня?

— А что ты хотел? Сам видел списки и говорил с людьми. Новые угрозы появляются каждый день… Не такие глобальные, как это… Но тебе и таких хватит. Штатных, так сказать…

— Что с Лейлой? — кивнул он, закрывая тему и переходя к следующей.

— Мне все равно. Я отказываю ей в защите. Пусть теперь сама разбирается, тварь двуличная…

— Хорошо, — кивнул он мне и протянул плащ. Я осмотрел лохмотья, в которые очередной раз превратилась моя одежда, и благодарно кивнул графу.

— Подвезти? — поинтересовался он.

— Нет, — снова помотал головой я. — Пройтись хочу. Голову остудить.

— Ну, как хочешь, — пожал плечами он. Я поднялся с пола, надел плащ и подобрал упавший с шеи после удара Сола мешочек с деньгами и парой камешков. Потом, вяло и слегка пошатываясь, двинулся на выход из храма. Точнее его остатков.

* * *

По пути к Серой Чайке я прошелся по лавкам готового платья, купил там смену одежды. Заглянул в банк и забрал свой сундук с хранения.

В таверне я кивком поздоровался с Барменом и хотел уже идти дальше. Но подумав, повернул к стойке.

— Я могу скоро исчезнуть, — задумчиво сообщил ему. Тот кивнул и приготовился слушать. — Подожди после этого дней пять-шесть. Если не вернусь, возьми себе все, что в комнате найдешь, — он снова кивнул. А я продолжил путь наверх.

Следующий час я старательно отмывался во дворе у колодца, практически не чувствуя холода.

Когда закончил, оделся в новые шмотки, а старые выбросил. Поднявшись в свою комнату, достал из заначки ключи от дома, засыпал в кошелек еще золота с серебром и камнями.

Тут в дверь комнаты постучали.

— Открыто, — крикнул я. Дверь отворилась и в комнату вошла женщина. Девушкой ее назвать уже было-бы не правильно — слишком мудрые и понимающие глаза у нее были, да и в движениях была мягкость и плавность, молодым не свойственная. При этом она была удивительно красива, но опять же, светлой и спокойной, взрослой красотой.

— Меня называют Эстия, — чуть поклонилась она, представляясь.

— Вы Богиня? — больше утверждал, чем спрашивал я. Чего-то подобного я ожидал. Не могла смерть Бога остаться незамеченной и не привлечь внимание.

— Да, — спокойно и плавно, без малейшего намека на агрессию или заносчивость, кивнула она.

— Это я убил Солоса. Вы пришли мстить?

— Нет, — покачала она головой. — Я пришла поговорить.

— Проходите, располагайтесь, — вздохнул я, указывая на стол и кровать. Сам же взял стул от окна и, дождавшись, пока Эстия устроится на кровати, сел на него сам.

Буквально тут же раздался вежливый стук в дверь, после которого и получения от меня разрешения, вошел слуга с подносом и быстренько накрыл на наш стол. Удивляться я не стал — богиня как-никак.

Слуга поклонился, закончив, и молча ушел.

— Не раскажешь, что произошло? — мягко спросила она.

— Пару часов назад я убил Солоса.

— Это я уже слышала, — точно также мягко ответила она. — Можно узнать за что? И как…

— Он задурил мне голову. С моей помощью собрал в один артефакт энергию, более чем двадцати открытий Прорыва Хаоса. А потом дополнил его своей силой и собирался использовать для уничтожения Мира, пока другие не смотрят. Вроде ничего не упустил, — выложил я полный сумбур, не особенно заботясь о подаче и информативности.

— Уничтожить Мир? Для чего? — мягко продолжила она направлять разговор.

— Творцом хотел стать. Уничтожить этот мир, чтобы создать из выделившейся энергии свой.

— А ты почему вмешался? Это ведь не твой Мир? Смерть в результате его гибели тебе также не грозила.

— Он меня просчитал и использовал. В финале вовсе напал, используя аватары, — ответил я, немножко начиная анализировать свои действия. — Затем я вышел из себя. Разозлился. Впал в ярость… Солос был к тому времени ослаблен, поскольку очень много своей энергии влил в артефакт. Дальше, думаю, вы знаете…

— Вот как, — кивнула Эстия. — Остальных из нас ты убивать теперь собираешься?

— Я собираюсь убраться из вашего мира, — честно признался я. — Не хочу больше участвовать в ваших схемах и разборках. Наигрался уже в героя-спасителя. Досыта!

— Мы не сможем тебе в этом помочь. Не в нашей власти перемещения меж Мирами, — осторожно сказала Богиня.

— Я на помощь и не рассчитывал. Мешать не станете — уже хорошо, — горько усмехнулся я.

— Я хотела бы помочь тебе разобраться в себе. Успокоить и исцелить твою душу, Логин, — заметила она и протянула руку коснуться моего лица, но остановилась, не закончив движения, правильно прочитав мой взгляд.

Никому из этих «мудрых» я больше не верю. Ни на грош. Может и не прав, но Богам я доверять смогу не скоро. Если вообще когда-либо смогу.

— Не все предают, мальчик, — заметила она, опуская руку и поднимаясь с моей кровати. — Не суди обо всех по одному. Боги, как и люди — разные.

— Умом понимаю. Сердцем принять не могу, — пожал плечами я, также поднимаясь.

— Удачи тебе, Логин, — попрощалась она и скрылась за дверью.

Я подождал пару минут и тоже вышел. Кивнул Бармену, покинул таверну, повернул за угол и вышел к своему дому.

Вздохнул и достал ключи. Судя по солнцу не прошло и пары минут с момента моего исчезновения. Родители еще не вернулись, и время переодеться у меня есть. Переодеться и напиться…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29