Я хочу тебя [Дана Блэк] (fb2) читать онлайн

Дана Блэк, Юлия Гауф Я хочу тебя

Пролог

Пробираюсь по залу ЗАГСа и верчу головой по сторонам, но жениха своего не вижу.

А ведь подошла наша очередь, Марк должен быть здесь.

По второму разу обошла толпу. У колонн и зеркал, повсюду разряженные гости, со всех сторон звучат поздравления, очередная счастливая пара стали мужем и женой.

А моего жениха нигде нет.

Посмотрела на часы. И неуверенно позвала в толпу:

— Марк! Ты где?

Совсем рядом хрюкнул краснолицый мужчина и пошутил:

— Есть фильм "Сбежавшая невеста", но в реальной жизни бегут мужики.

Гости загоготали, я вспыхнула и отступила в темный коридор. Вернулась в комнату для невест и достала простенький сотовый, который мы купили сегодня.

Набрала номер Марка.

Гудки шли, а я ходила по комнате, слушала ровные паузы, кусала губы и набирала заново.

И не верила.

Не мог Марк оставить меня здесь, у алтаря, нет, конечно, мы же вместе сбежали из города, бросили родных, учебу, работу.

Часы бесперебойно отсчитывали секунды, подошла наша очередь.

Марк на улице.

В машине.

Точно.

А на регистрации нас подождут, две минуты.

Рванула на себя дверь комнаты.

И тут же отшатнулась назад, заметив высокую мужскую фигуру на пороге.

В первый миг решила, что это Марк.

Но всмотрелась.

И похолодела.

— А что даже без улыбки, Алина, свадьба все таки, — ровно, без эмоций, сказал мой кошмар наяву, мой палач, мой демон, и шагнул на меня. — Ну привет, — Демьян медленно прикрыл дверь. Повернулся. — Я предупреждал, что найду тебя. Я нашел. Раздевайся, Алина. До первой брачной ночи я не дотерплю.

Глава 1

Спать хочется, сил нет. Влажные волосы пушатся, не до конца высохли после душа. Я из дома выбежала, собравшись за пару минут.

Все из-за звонка младшей сестры.

Вошла в бар, и сразу увидела Ларису. Сидит за столом, смотрит в одну точку. Ладно, быстрее рассчитаюсь за ее выпивку, быстрее дома окажемся. Там я ей объясню, что неплохо бы перестать гулять по ночам, так можно в неприятности вляпаться.

Ее вон уже приметили небритые мужики за соседним столиком. Сидят и глаз не сводят.

— Лара, — подошла к ней, постукивая о грязный пол низкими каблуками сапожек, — вот пять тысяч. Плати, и уходим.

Положила перед сестрой купюру, и думала, что Лариса тут же вскочит, пойдет к бару расплачиваться, но сестра подняла на меня возмущенно-испуганный взгляд.

— Что ты привезла? Этого мало!

— Ты же сама сказала пять тысяч.

— Алин, я же просила доллары.

Подсчитать в уме сумму я так сразу не успела. А пока стояла и соображала, меня схватили за плечи.

— Это что за хрень? — прорычал мне на ухо мужик. — Баксы где? Кинуть решили?

— Алин, а больше у тебя нет? — пропищала сестра.

Я хотела развернуться. Спросить, в чем дело, закричать. Хоть что-то сделать, но не успела. Все произошло слишком быстро. Почувствовала, как мне залезли в карман пуховика, и вытащили телефон. Сумочку отобрали, и меня толкнули в спину.

И буквально через минуту мы оказались на улице, выведенные мужчинами через заднюю дверь.

Мы в проулке за баром. Холодно, но я догадалась пуховик надеть. Хоть и торопилась из-за звонка сестры, попавшей в беду. А Лара трясется в своем коротком платьице, и накинутой на плечи шубке из искусственного меха.

Середина декабря, все же. Новый Год скоро, а нас сейчас, кажется, прирежут.

— Бабло гоните! — огромный детина сверкает ножом, на его стали свет фонаря отражается.

Это те самые мужики. Которые за соседним столиком сидели и пялились на Лару. И ясно теперь, что не красотой ее восхищались.

— Я отдала вам все, что у меня есть. Можете телефон забрать. Хотите кольцо? — пытаюсь снять с указательного пальца кольцо, которое купила себе на совершеннолетие, но бандит хрипло смеется.

— Нахер мне эта дешевка?

— Но у меня больше ничего нет!

Я еле сдерживаю рыдания. Креплюсь, но кажется, скоро сломаюсь. Лара поскуливает от ужаса, смотрит то на мужика с ножом, то на его молчаливых дружков. А я не знаю, как выпутаться из всего этого.

Что вообще происходит?

— Алин, я же сказала, чтобы ты деньги с собой взяла, — хнычет сестра.

— Я и взяла.

— Пять тысяч! Это не деньги, — взвизгивает Лара, и головорез орет:

— Заткнулись! Итак, сучки, — он подкидывает нож, и ловит его за лезвие, — бабло нужно вернуть. Или придется отработать. Я вас братве отдам, за таких чистеньких мне хорошо заплатят.

— Какой братве? Вы… вы что такое говорите? — испугалась я не на шутку. — Давайте договоримся! Сколько Лариса задолжала?

— Не задолжала, а украла, — детина сплюнул, и уставился на меня. — Эта шкура в прошлую субботу обчистила моего брата. Четыре тысячи зеленых сперла, а с процентами — пять.

Зеленых. Долларов?

— Я же сказала, чтобы ты пять тысяч привезла, — всхлипнула Лара.

Я прижала ладони к щекам. Лара, когда позвонила мне, лепетала про долг, про то, что в баре. Про пять тысяч, которые нужно отдать. Может, говорила про доллары, но я это пропустила мимо ушей. Думала, что все как обычно. Сестра повеселилась, денег не хватило, и я еду расплачиваться за нее. И вот, мы обе мерзнем в проулке, загороженном машинами. А рядом бандиты.

— Что зависла? — ощерился мужик. — Твоя Лариса — та еще стерва. Брату моему цену за ночь назвала, оттащила в гостиницу, и клофелином накормила. Утром ни ее, ни четырех косарей.

Лара не могла. Не могла ведь?

Да, ей восемнадцать, веселиться охота. Дома мы по струнке ходим, боясь отца. Понятно, что хочется отвлечься, но не так же!

— Наверное, это ошибка, — пробормотала я. — Лариса не могла.

— Могла, Серый ее узнал, — хохотнул детина. — Идиотка в этом баре каждую неделю пасется, ума не хватает новое место выбрать. Специально пришли, ждали ее, и дождались. Подсела к одному лоху, начала ему сиськи под нос пихать, а тут мы.

Я повернула голову к сестре, и Лара с вызовом посмотрела на меня. Напугана, плачет, но к моему ужасу, виноватой себя не чувствует.

Боже, куда делась моя любимая младшая сестренка, которой я косички плела?!

— Бабла не будет, я правильно догоняю? — зло бросил бандит. — Тогда сначала мы вас попользуем, а потом братва за бабки. Пока не отработаете…

— Нет, подождите, — торопливо перебила я. — Деньги будут, правда. Я не знала про сестру, думала, она пять тысяч рублей задолжала. Можно мне позвонить?

Я смотрела на бандитов, и молилась про себя, чтобы мне телефон вернули. Может, получится сделать вид, что звоню… отцу, например, а самой полицию набрать? Там ведь не дураки сидят, поймут, что к чему, отследят вызов, и приедут. Спасут нас.

Другого варианта нет. Отцу звонить нельзя, если он про Ларису узнает — нам конец. Ей за то, что опозорила, а мне за то, что не уследила за младшей.

Он умеет быть жестоким.

— Пожалуйста, верните мне телефон. Я сделаю звонок, и деньги привезут, — пытаюсь уговорить бандитов.

Думала, мне придется долго упрашивать их, выслушивать угрозы. Но их главный, брат того парня, которого обокрала Лариса, вдруг приблизился ко мне, и достал мой смартфон из кармана.

— Ну позвони, — улыбнулся он. — Вернее, я сам наберу, кого скажешь. И мы все послушаем твой разговор, кошечка.

Этот мужчина мерзок. Смотрит на меня, чуть ли не облизывается. Я себя раздетой чувствую из-за этого взгляда. Хочется скорее покончить с этим, закрыться в своей спальне, и забыть эту ночь, как самый страшный сон.

— Ну, кого набрать? — бандит открыл список контактов в моем телефоне, и усмехнулся.

Догадался, кажется, что я схитрить собиралась. Они ведь не идиоты. Это Лара оказалась дурой, раз решилась на подобные развлечения. Да и я недалеко ушла.

Но у кого можно попросить пять тысяч долларов?

— Только не папа, — прошептала Лариса, и я вздрогнула.

Разумеется, не папа. Ему звонить нельзя. И не потому, что он отругает, как поступил бы любой родитель. Он жестоко накажет. Так жестоко, что лучше уж с бандитами остаться.

У кого есть пять тысяч? Может…

— Наберите Демьяна, — попросила я, и голос дрогнул при его имени.

— Больная? — взвизгнула Лариса. — Он отцу все расскажет, и мне конец! Ты хоть понимаешь, что со мной папа сделает?

— Лариса, замолчи, — зашипела на нее, мечтая отвесить затрещину, и повторила: — Наберите Демьяна.

Демьян наводит почти такой же страх, как отец. Он — его правая рука, тень за его спиной. Мы знакомы уже три года, и все это время я стараюсь держаться от него подальше. Также, как и от отца. Ведь я не знаю, кто из них большее чудовище.

Но у Демьяна есть деньги. Почему-то я знаю, что этот страшный человек поможет. Если не он, то никто.

— Одно лишнее слово, хоть намек на полицию, и я организую тебе пожизненную улыбку, — прошипел бандит, помахивая ножом. — От уха до уха.

Раздался короткий гудок, и Демьян сразу принял вызов, будто ждал его:

— Алина, я слушаю.

Глава 2

— Демьян…

Голос сорвался, я захлебнулась словами. Все это для меня слишком. Ночь, переулок, бандиты. Лариса, которая оказалась мошенницей.

И нож, который прижал к моей шее бандит.

— Алина, что случилось? — слышу в голосе Демьяна тревогу.

— Говори! — одними губами произносит бандит. — Говори, а то прирежу!

— Демьян, можешь помочь? — выдавила я из себя, стараясь сдержать дрожь в голосе. — Я… я кое-кому задолжала. Сможешь одолжить мне денег?

Я готовилась к вопросам. Зачем, почему, как я могла, и что вообще случилось. Но Демьян оказался как всегда краток:

— Сколько?

— Пять тысяч долларов, — тихо ответила я. — Деньги нужны сейчас.

— Куда приехать?

Я взглянула на бандита, и он кивнул, разрешая назвать адрес.

— Бар «Портал» на Латвийской. И Демьян, — я зажмурилась, не в силах уже выносить то, как на меня пялится этот бандит с ножом, — не говори, пожалуйста, отцу.

— Буду через двадцать минут, жди.

— И никакой полиции, — все же, рявкнул в трубку бандит, нажал на отбой, и положил мой телефон к себе в карман. — Этот хрен точно бабло привезет? Кинет, или как ты рубли нам попытается всучить — грохнем всех.

— Привезет, — закивала я, морщась от боли в руке, в которую вцепилась Лариса.

— Если привезет, то вам повезло, — ощерился мужчина, — Про Толю Маслова слышали? Пахан наш, бригаду держит. И с такими цыпочками не церемонится. Тем более, с клофелинщицами.

Меня начало трясти. Трясти так, что зуб на зуб не попадал. И от холода, и от страха.

И не из-за Толи Маслова, мало ли бандитов у нас? Может, в Москве и Петербурге их изничтожили и пересажали, а у нас в городе девяностые и не думали заканчиваться. Эти головорезы и не скрывают, что бандиты. Смело говорят о своем пахане, лиц не скрывают… если Демьян не поможет, нас убьют.

Они, наверное, хотят дождаться, когда привезут деньги. Убить и нас, и Демьяна.

А Демьян не из тех, кого можно просто так уничтожить. Многие пытались, но ни у кого не получилось.

— Бабла не будет, тебя первую по кругу пустим, — бандит резко схватил Лару за руку, и попытался дернуть на себя.

Но сестра в меня вцепилась, и взвизгнула:

— Не трогай! Ты сам-то знаешь, кто я? Из какой я семьи?

— Лара, замолчи, — я впилась ногтями в ее ладонь, но бандиты не обратили на слова сестры внимание.

Засмеялись, не опасаясь, что прохожие заинтересуются шумом из переулка. Хотя, идиотов в нашем городе не так много — тех, кто ночью пойдет любопытствовать в темную подворотню. Кричать будем, плакать — не помогут. Все жить хотят.

— Ты знаешь, что я? — передразнил Лару один из мужчин. — Знаем. Обычная шалава.

Я еще сильнее впилась ногтями в ладонь сестры. Так, что она тихо простонала, но хоть рот не открыла, и не стала рассказывать про нашего отца.

У него есть деньги, связи. И имя его на слуху. Узнают, из какой мы семьи, и не станут Демьяна дожидаться — в машину затолкают, и начнут выкуп требовать. Либо убьют сразу, чтобы отец не узнал, в чьих руках мы побывали. Его не зря боятся.

Скорей бы Демьян приехал! А то Лара может наговорить лишнего, я не всегда могу вовремя ее заткнуть.

— Подождем в баре? — предложила я. — Здесь очень холодно, и вам, и нам. Давайте зайдем внутрь, дождемся нашего друга…

— Рот закрой, — вызверился бандит. — Здесь будем ждать. Рыпнетесь — пером порежу!

Мы с Ларой прижались друг к дружке теснее. Она точно сляжет. Темно, фонарь на улице горит, в проулок слабый свет попадает, но мне видно, как сестра посинела от холода. Точно заболеет, еще и в больницу загремит…

Хотя, о чем я?! Нам бы живыми выбраться из этой беды. А дальше хоть постельный режим, хоть больница с пневмонией!

Мы ждали, мужчины тихо переговаривались друг с другом. И, как специально, о нас говорили. Как, кого, и в какой позе. Кошмар какой-то!

— Что-то нет вашего Демьяна, — выплюнул мужчина. — Кинул он вас. Повеселимся, девочки. Мы уж точно повеселимся.

Все засмеялись, как гиены, и в это время мы услышали, как рядом проехала машина. Остановилась у бара.

Хоть бы Демьян! Хоть бы он!

— Иди, глянь, — кивнул бандит одному из своих подельников, и тот пошел по проулку мимо урны, и скрылся за поворотом.

— Если Демьян все расскажет отцу, я тебя убью, — прошипела мне Лариса на ухо.

— Ты в своем уме? — уставилась я на нее. — Лариса, я тебя не узнаю. Занималась не пойми чем, еще и права качаешь!

Я прикусила губу, чтобы не наговорить лишнего. Хотя хотелось, еще как! Лара сама подставилась, и меня втянула. Дура малолетняя!

— Ой, это ты у нас святоша, — скривилась она. — Вернее, притворяешься такой. В тихом омуте, Линочка, черти водятся.

— Замолчи! — шикнула я на нее.

— Не смей меня затыкать! Тебя даже о помощи нормально попросить нельзя. Ясно сказала, чтобы баксы везла, — взвизгнула сестра. — Рубли приперла, подставила меня. На тебя рассчитывать нельзя, и…

— А ну, заткнулась! — рыкнул браток. — Или тебе рот заткнуть? Я быстро найду, чем.

Лара затряслась еще сильнее. Почти подпрыгивая на месте от мороза и ужаса. Но замолчала.

Бандит сплюнул, взглянул еще раз в сторону улицы, и кивнул второму подельнику:

— Иди, глянь, что там. Миха долго нет.

Мужчина кивнул, и направился к улице, и мы остались втроем — головорез с ножом, и мы с сестрой.

— Демьян, — пробормотал мужик. — Знакомое имя.

Еще бы не знакомое!

Но я вижу, он еще не понял ничего. Не осознал, почему не вернулся первый подельник. И отправил второго, который тоже не вернется. И не факт, что они в живых останутся.

— Да где они, блть? — выматерился головорез, и именно в этот момент мы увидели мужскую фигуру, идущую к нам с улицы.

Демьян!

Его сложно с кем-то спутать даже в темноте. Высоченный, крепкий, четкие, но скупые движения.

Я мало о нем знаю. Демьян вот уже три года практически постоянно находится при отце, и в нашем доме бывает постоянно. Кажется, он служил где-то. И лет ему чуть за тридцать.

И для него легко убить человека.

Это все, что я о нем знаю.

Демьян подошел к нам, и бандит, наконец, понял, что попал.

Он узнал его!

Глава 3

— Алина, тебя не тронули? — Демьян бегло осмотрел меня, игнорируя Лару.

Я кивнула. Все же, хорошо, что приехал. Не бросил наедине с проблемами. Отцу я бы решилась позвонить только в крайнем случае, если бы бандиты приступили от угроз к делу. И то не факт, что решилась бы.

А тут Демьян.

Лара побаивается его, да и на меня он страх навевает. Красивый мужчина, сильный, молчаливый, а взгляд дикий. Этот взгляд и пугает до дрожи. Особенно, когда его на себе ловлю.

— Бабло гони! Иначе я твоим шлюшкам подпорчу шкуры! — бандит быстро спрятал нож, и, к моему ужасу, достал пистолет.

Лара взвизгнула, и я прижала ее к себе, чтобы не орала. Что нам делать? Стоять на месте? Бежать?

Я не боюсь, что головорез убьет меня. Знаю, что не успеет, знаю, на что способен Демьян. Я просто не хочу видеть то, что мне придется увидеть — смерть другого человека. Лютую смерть от рук Демьяна.

— Бабло принес. Только хрен тебе, а не деньги. Мое останется моим, — зло ответил Демьян.

— Ты попутал берега? Ствол видишь? — головорез взвел курок, и раздался тихий щелчок. — Я тебе мозги сейчас вышибу, и бабло заберу. А потом с твоими телками наиграемся.

— Не надо! — взвизгнула я, зажмурившись.

Успела увидеть, как поднимается рука с пистолетом. Услышала тихий щелчок, а затем… затем громкий крик боли, и хруст. Мерзкий, громкий. И мужской вопль.

Глаза открыть страшно. Я замерла. Сколько фильмов смотрела, в которых героиня перед несущейся на нее машиной останавливается, хотя нужно бы бежать, жизнь свою спасать. Я таких дурами называла. А сейчас сама не в состоянии ни пошевелиться, ни посмотреть, что происходит. Не хочу смерть видеть.

— Убью, сука! — заорал бандит, и вывел меня своим криком из транса.

Я открыла глаза, и увидела, как Демьян поднял пистолет с грязного снега. У его ног лежит бандит, и скулит от боли, а рука неестественно вывернута. Он хрипит, но пытается подняться, увернуться, хотя участь его уже предрешена.

— Ну давай, убей, — кивнул Демьян бандиту.

— Тварь, — окрысился тот. — Клофелинщиц и шалав защищаешь, — прорычал тот, и выдохнул. — Не кипишуй, мужик. Не знал, что они под серьезным дядей ходят. Давай разойдемся, ствол опусти. Толю Маслова знаешь? Меня тронешь, он ответит. Не порти отношения с таким человеком. Просто разойдемся, и все, никаких претензий.

Я еле сдержала стон облегчения. Может, не придется смотреть на убийство?

Я знала, что Демьян способен уложить вооруженных мужчин. Он никогда не хвалился тем, насколько он силен и крут, я от других слышала, и знала, на что он способен. Из самого Демьяна вообще ничего не вытянуть было! Но… ах, да, он ведь служил. Наверное, в горячих точках, вот откуда навыки.

Как же хорошо, что я именно ему позвонила! Сейчас Демьян отпустит этого явно отсидевшего бандита, и отвезет нас с Ларой домой.

— А если у меня есть претензии? — низким, предвкушающим голосом спросил Демьян, и у меня волоски на теле встали от напряжения.

— Слышь, одна из твоих телок моего брата опоила и обокрала, — ощерился браток. — Вот я ее и припер. Сеструха должна была с баблом явиться, но привезла не зеленые, а деревянные. Нахер мне рубли, если мне баксы должны? Мы в своем праве были.

— И я в своем. Убить тебя, — довольно ответил Демьян. — Девушек напугали, угрожали… а я вижу, что угрожали, и даже догадываюсь, что им говорили. На меня с пером и стволом пошли. Будь я лохом каким, давно бы уже сдох. Девушек в притон, а мне перо в бок, и в лес бы вывезли. Так что выход один.

Демьян провел по стволу ладонью, бандит с трудом поднялся с грязного снега, и встал напротив.

Черт, он что, правда собирается убить этого братка?!

— Слышь, мужик, — прохрипел тот. — Ты… бля, ствол опусти. Мой пахан…

— Похрен мне на твоего пахана, — Демьян хрипло рассмеялся, и наставил на бандита пистолет.

Меня электрическим разрядом прошило. В воздухе разлита опасность, пахнет металлом и кровью. Все это дурной сон, кошмар. Жаль, что наяву. Сейчас я увижу смерть, но я не хочу. Нельзя так, просто нельзя!

И Демьяна я не узнаю. Всегда собранный, строгий мужчина, и вдруг хочет убить? А он именно что хочет, в его голосе, в его позе чувствуется голод. Предвкушение. Азарт.

— Демьян, пожалуйста, — всхлипнула, даже не надеясь, что он услышит. — Давай уедем. Пожалуйста, прошу тебя, не нужно стрелять!

Мужчина не отреагировал. Пистолет наставлен на застывшего бандита, оба они молчат. Стоят, как гранитные изваяния. Но выстрел не раздается. Лариса шумно дышит мне в шею, и я обнимаю ее, утешая. Как в детстве, когда она у меня защиты искала.

— Вон пошел, — рыкнул Демьян, и махнул стволом в сторону улицы. — И спроси у пахана про меня. Вздумаешь мстить — убью. Еще раз увижу — убью. Тронешь хоть пальцем кого-нибудь из них, — Демьян кивнул на нас с Ларой, — убью. Уяснил?

Мужик закивал, и побежал по переулку, а затем скрылся за поворотом. Демьян, как ни в чем не бывало поставил пистолет на предохранитель, и спросил:

— Обе в порядке? В машину давайте, живо, — скомандовал он.

А меня ноги не слушаются. Я к этой холодной стене словно примерзла.

— Т-телефон, — зачем-то сказала я, хотя телефон сейчас — проблема номер сто в моей жизни. — Он мой телефон забрал с собой.

— Догнать? — серьезно уточнил Демьян, и я в ужасе затрясла головой.

Может, он пошутил, но я поверила. Что догонит, снова наставит пистолет, отберет мой телефон, и убьет того бандита. Я не страдаю большим человеколюбием, но одно дело — говорить, что некоторым нелюдям лучше не жить, а другое — видеть это собственными глазами. Как бьют, убивают. И знать, что это отчасти твоя вина.

— Тогда в машину! — жестко приказал Демьян, и мы с Ларой отмерли.

Я осмотрела сестру, а затем свои дрожащие ладони, и мы с сестрой пошли по переулку в сторону улицы.

— Ты убил тех двоих, да?

— А ты сама как думаешь? — холодно спросил он.

Лучше об этом вообще не думать.

— Спасибо тебе, — всхлипнула я, и новая, хоть и слабая волна ужаса накатила на меня. — Боже, если бы не ты, мы обе бы крупно попали. Ты даже не представляешь, как помог нам!

— Представляю, — жестко ответил Демьян, усадил меня на переднее сидение, и дождался, пока на заднее плюхнется плачущая Лара. — Ты зачем одна поехала? Почему мне не сказала про разборки сестры с бандосами? Алина, ты же не дура!

Разве?

Отец говорит, что я вся в маму пошла. Такая же идиотка, как она.

— Я думала, Лара в баре за выпивку задолжала, — тихо сказала я, понемногу отогреваясь в машине. — Не знала про бандитов.

Я замолчала, устало прикрыв глаза. Демьян выехал на трассу, и около минуты мы ехали, слушая лишь причитания и стоны Ларисы.

— Боишься меня? — догадался Демьян.

— Нет, — прошептала я.

— Да, боишься, — усмехнулся мужчина. — Но не стоит. Тебе ничего не грозит.

Наверное, так и есть. Мне ничего не грозит. Демьян работает с моим отцом, и зла не причинит ни мне, ни Ларисе. Мы в безопасности рядом с этим жестоким человеком.

Глава 4

Лара так испугалась, что завалилась спать.

Слушаю ее посапывание с задних сидений и мну в кулаке край полосатого шарфа. Демьян за рулем, в каких-то сантиметрах от меня, и я боюсь лишний раз шевельнуться, чтобы не привлекать внимание.

Там, на задворках бара, в крови бушевал адреналин, там были люди, а здесь, в тишине, мы вдвоем.

Он даже радио не включил, чтобы эту паузу смазать, а я не решаюсь попросить.

— Так и будешь молчать? — вдруг спросил он, и его низкий голос по салону разлился ударной волной, я так сильно вздрогнула, что он слегка повернул голову.

— А…что говорить? — сипло уточнила.

Натолкнулась на его черный взгляд и быстро отвернулась к окну.

Мерно гудит двигатель, и дворники вжикают по стеклу, разбрасывают в стороны снежинки. Сильнее сжимаю шарф в кулаке и мысленно веду отсчет времени, как же долго мы едем.

Нам с ним тесно в одной машине.

— Как учеба? — спросил он и взял с панели черную стальную коробочку, достал из нее сигарету.

— Справляюсь.

— А работа?

— Тоже.

Он щелкнул зажигалкой. Приоткрыл окно, и в салон с шумом влетел холодный ветер. Разогнал слабый запах дыма.

Натянула шарф на подбородок, сижу.

Мы с ним не общаемся. Почти. Только переглядываемся. Постоянно.

И началось это три года назад, я была в возрасте Лары и опаздывала на первое в жизни свидание. Дома никого не было, и я выскочила из ванной в одних трусиках.

И наткнулась на пристальный взгляд незнакомого мужчины.

Он стоял у лестницы, не двигался. И я тоже замерла, в ответ изучала его, у меня просто не было шансов, это был взгляд голодного зверя, дикий и жадный, шевельнешься — и бросится.

И я стояла. Даже когда Демьян медленно шагнул на меня, когда приблизился, горячими пальцами коснулся бедра…и подтянул резинку трусиков, которые я второпях натянула на голое тело.

Он ничего мне не сделал, наоборот, мимоходом коснулся и шагнул дальше по коридору, а я замерла и дышать не могла, казалось, если бы он меня схватил тогда, прижал к стене — я бы даже не закричала.

Потом я узнала, что он работает с папой.

И с тех пор, каждую нашу встречу мне стыдно, я знаю, по взгляду его вижу, он не забыл. И он продолжает смотреть.

Считаю секунды, мну шарф, заснеженная дорога вьется и вьется, молчим.

В паре километров от дома проснулась Лара. Громко зевнула, спросила, где мы, втиснулась между передних сидений и затараторила:

— Да уж. Отцу только не рассказывай, Демьян, пожалуйста, эти мужики все наврали. Я по гостиницам сроду не ходила. Тем более клофелин, откуда он у меня? Просто я очень красивая. И понравилась им.

— Но красоты им было мало, они потребовали еще и денег, — мрачно отозвалась я и стягиваю резинку с волос, пальцами пробежалась по влажным прядям, — ушлые кавалеры попались.

Я злюсь на нее. И до сих пор поверить не могу в эту историю с долларами.

— Я не к тебе обращалась, — огрызнулась сестра и посмотрела на Демьяна. — Ну что? Не расскажешь?

Он не ответил, и я украдкой покосилась на него. На черные волосы, уложенные в стиле сайд парт и бесстрастный профиль. Брутальная недельная щетина, спортивная черная куртка с высоким воротником — он выглядит небрежным, но это его не портит, в нем есть мужской шарм, я это вижу, хоть и боюсь его до жути.

— Я просто их отшила, — продолжила сестра, не дождавшись ответа. — А они…

— Помолчи, — вдруг сухо перебил ее Демьян и крепче сжал руль. Подался вперед.

Посмотрела в окно и сначала не различала ничего кроме ярких оранжевых отблесков на стекле. А потом сощурилась и поняла — это огонь.

И горит наш коттедж.

— Господи, — Лара испуганно ухватилась за мое кресло. — Это пожар?

Возле ворот собралась небольшая толпа. Соседи. У дома красная пожарная машина, и мужчины в форме бегают туда-сюда. Из шлангов с шумом хлещет вода.

Демьян тормозит и бросил взгляд на меня, коротко приказал:

— Здесь будьте.

Он вышел из машины и скрылся за воротами.

Мы с Ларой сидим.

В волнении смотрю на коттедж и в голове рой мыслей вьется, папа точно еще не работе и не пострадал, мы с Ларой здесь…

Проводка неисправная?

— Нет, я так не могу, — сестра охнула и выскочила на улицу.

— Лара! — хлопнула дверью и рванула за сестрой.

Вместе, держась за руки, подбежали к воротам.

— Что случилось? — спросила у блондинки в смешных расшитых цветами валенках. Она живет в соседнем доме, нянчится с двумя малышами нашей соседки.

И одна из немногих, кто с нами общается, остальные жильцы вежливо здороваются при встрече и боязливо косятся на папу. В поселке давно гуляют слухи про его темные делишки, да и люди не слепые, к нашему дому ночами то и дело подъезжают машины, иногда грузовые, и мужики в черных костюмах вечно шастают по двору.

— Резко все бах, и вспыхнуло, из окна увидела, — девушка плотнее закуталась в красный шарф и шмыгнула красным носом. Покосилась на толпу соседей, что опасливо кучкуется поодаль и повернулась на нас с Ларой. — Шепчутся, что это специально. Ну, поджог. Пугает вас кто-то. Отца вашего.

Переглянулись с Ларой.

— И что теперь делать? — сестра, жалобно всхлипнув, посмотрела на горящий дом. В ее глазах огонь отражается, одновременно красиво и жутко, и пробирает до дрожи.

— Пойдем в машину, надо папе позвонить, — притянула ее к себе.

Снег скрипит под ногами, в небо вздымаются клубы черного дыма, мы шагаем к джипу Демьяна.

Съежилась под косыми взглядами соседей.

— Ну чего? Цирк что ли? — крикнула сестра и хлопнула в ладоши. — Всё, кина не будет, все живы, расходимся!

— Прекрати, — дернула ее за руку.

— А чего они вылупились, — Лара распалилась, раздувает ноздри, — Пожара никогда не видели? А вы детям своим дайте спички поиграть, и полюбуетесь!

Угомонить ее не успела, это сделал Демьян. Тенью возник рядом, будто из воздуха, дернул Лару за воротник шубки и, не обращая внимания на ее возмущение, грубо швырнул в машину.

— Демьян! — рефлекторно заступилась за сестру и ударила его по локтю и тут же пожалела, что распустила руки, когда он повернулся на меня.

— Я тебе что сказал делать?

На его лице дымчатые мазки копоти, черные волосы небрежно спадают на лоб, на них опускаются снежинки — образ словно из фильма, романтичный и отважный герой, влюбленный в нежную героиню.

Вот только я помню, что этот человек правая рука моего отца. Он демон, у которого вместо сердца в груди полуавтоматический Кольт. Или помповый Ремингтон. Или автомат Томсона, не знаю, что ему больше нравится.

Попятилась.

— Поехали отсюда, — процедил Демьян и распахнул для меня дверь. — Сядь в машину, Алина.

Глава 5

Снова в городе, петляем дворами.

Выбрались к длинной, как корабль, пятиэтажке, и Демьян затормозил под вывеской с мигающей надписью "Соблазн". Сеть спа-салонов эротического массажа по всем районам — папины владения.

А здесь головной офис.

В котором он пропадает сутками.

Значит, Демьян позвонил ему, и папа про дом уже знает, но с нами никто не разговаривает, Демьян за всю дорогу слова не бросил.

У него до сих пор на щеках сажа.

Он первым вышел на улицу и махнул нам рукой.

Мы с Ларой выбрались следом, она взяла меня под локоть. Вместе спустились по обледенелым ступенькам в полуподвал.

— Колготки порвались, — Лара вздохнула в спину Демьяну, с укором и громко и, не дождавшись реакции, пробормотала, — когда меня в машину запихнули, будто мешок с картошкой. Интересно, что папа скажет на такое обращение с его ребенком.

— А что он ребенку про клофелин скажет, тебе неинтересно? — следом за Демьяном зашла в салон.

— Знаешь…нет, — Лара распахнула шубу. — Во-первых, про клофелин — вранье.

— Да хватит уже, — я устала, и я напугана, а самое главное — злюсь на сестру, в голове уложить не могу эти мысли, гостиницы и снотворное, и мерзких мужиков, которые ее лапали.

Где была ее голова?

Ее же убить могли.

— Это тебе хватит, — сестра выдернула руку. — Да, я позвонила среди ночи и в бар тебя вытащила, а если бы нет? Ты осталась бы дома, спать легла, — она повысила голос, — а дом сгорел, ты не поняла, Алина? Сгорел!

— Лариса, — Демьян обернулся, и мы с сестрой съежились под его жестким взглядом.

Вокруг красноватый свет, и красные портьеры, на стенах пошлые картины, и девушка-администратор за стойкой уставилась на нас круглыми глазами.

Лара мастер закатывать скандалы, но сейчас у нас обеих просто нервы сдают, ведь это правда, сначала амбалы в подворотне, потом черные клубы дыма в воздух, а не вызвони Лара меня из дома, чем бы все закончилось?

А жить мы теперь где будем?

— Коваль у себя? — Демьян шагнул к красной портьере и после быстрого кивка администратора скрылся в коридоре.

Переглянулись с сестрой.

— Как думаешь, Демьян про бар разболтает? — шепнула Лара и опустилась на бордовый кожаный диван. — Что будет?

— Ничего хорошего.

— А если…

— Девочки, в салоне гости, идут программы, — администратор негромко откашлялась и глазами показала на шторы, — лучше на кухне посидите.

— Мы здесь подождем, — уперлась Лара и нагло закинула ногу на ногу.

— Ты сегодня успокоишься или нет? — дернула сестру за руку и шагнула в коридор.

Кухонька маленькая, квадратная, вдвоем едва получается развернуться. У стены холодильник, рядом островок гарнитура, у окна стол и пара табуретов.

— Не надо было звонить Демьяну, — сестра со вздохом плюхнулась на табурет. — Я его боюсь. Даже не то, что он папе расскажет. Ты видела, как он меня в машину толкнул? Я поцарапалась, — пальцем она провела по длинной стрелке на колготках от бедра вниз, — мне кажется, он даже хуже папы.

— А лучше бы нас с тобой скрутили и в машину сунули? — передернулась и щелкнула кнопкой белого электрического чайника. — К боссу этому их. Который любит таких, как мы. Молодых девочек. Про кого там эти головорезы пели? Пахан…

— Толя Молоко, — подсказала сестра. — Или Толя Маргарин?

— Толя Маслов.

— Ага, — сестра потянулась к вазочке, поворошила фантики, вытянула крекер и сунула в рот.

— А ты прекрасно себя чувствуешь, да Лара? — взяла кружки из сушки и поставила на стол. — По ночлежкам с мужиками шляться, снотворным их кормить и деньги воровать, что с тобой случилось?

— Я же сказала, — повторила она с набитым ртом, — они все наврали.

Чайник булькает, пластиковая крышка трясется, снаружи лают собаки и какие-то парни болтают прямо под окном.

Взяла баночку с кофе и тут же поставила обратно потому, что за спиной раздался низкий, густой голос Демьяна:

— Коваль ждет.

Коваль. Это не кличка среди авторитетов, такая у нас фамилия. А Руслан Коваль — владелец сети спа-салонов, главарь ОПГ и наш отец.

Лара задрожала и попыталась натянуть до колен свое блестящее мини-платье, и провалилась с треском. Плотнее запахнула шубку и обреченно шагнула за мной.

Три метра по узкому, как кишка, коридору и мы оказались в папином кабинете, "головной офис" — как он важно называет это помещение, в которое из массажных кабинетов долетают стоны довольных гостей.

— Как случился пожар, Алина? — не здороваясь, спросил папа и поднялся из кожаного кресла. Оно, тихо взвизгнув, крутанулось чуть в сторону.

Папа уперся ладонями в стол. И взглядом в меня. Невысокий, но крепкий, с цепким серым прищуром и седой бородой.

— Я уже пояснил, Руслан, — неожиданно за меня ответил Демьян и скрипнул дверцей бара, с полки подхватил пузатый графин с хрустальной крышкой и стакан.

— Я хочу услышать это от дочерей, — отрезал папа.

— Мы не знаем, нас не было дома, — расстроенно ответила и ободряюще сжала ладонь сестры.

— А-а, — коротко кивнул папа и красноречиво посмотрел на заместителя. — У меня за тендер бой идет насмерть, конкуренты озверели. А девочки-красавицы ночами гуляют. Лара, — его взгляд метнулся по кабинету, — что на тебе за тряпки, в этот платок только высморкаться.

Звякнуло стекло.

Лара молчит, по кабинету плывет острый запах спиртного, приглушенный свет настольной лампы бросает на папино лицо тени.

— Ну, чего затихли? — требовательно рявкнул он и выругался себе под нос. Растер лицо руками и отошел к окну. — Ладно, с этим потом разберемся, — он выглянул на улицу, повернулся. — Значит, Демьян. Сейчас оперативно ищешь квартиру девочкам. И с ними остаешься до утра.

На этих словах я вздрогнула, покосилась на Демьяна.

Его ничего не смущает. Стоит, плечом подперев бар, в руке вертит зеленый олд-фэшн стакан и что-то разглядывает на дне его.

А у меня заходится в груди сердце, и стук его, кажется, громче сдавленных стонов кайфующего от массажа гостя, что просачиваются в открытую дверь.

— Пап, — робко начала, но он только отмахнулся.

— Значит, до утра будешь с девочками, а потом, — папа пожевал губу, полюбовался потолком с черной геометрической люстрой и выдал, — а утром возьми кого-то еще из ребят. Поджог — это предупреждение, дураку ясно. От тендера я не откажусь. И девочкам нужна защита. Постоянная. Возьми хоть Костика, не знаю. И чтобы ни на шаг от девочек.

— Понял, — сухо ответил Демьян. Сделал глоток, поставил стакан на полку. Задумчиво растер пятно сажи на щеке.

И посмотрел на меня.

Глава 6

На улице крупными хлопьями кружится снег, мы с Ларой топчемся под козырьком, напротив темная высотка, и я считаю окна, в которых горит свет.

Всего десять, ночь глубокая, нескончаемая, до рассвета кажется несколько лет.

— Повезло с этим поджогом, — вздохнула сестра и вытянула ладошку вперед, поймала снежинку. — Так бы папа с нас живых не слез.

— Ты, вообще, в своем уме? — вяло огрызнулась и тоже зажала снежинку в кулаке. Разбираться с сестрой нет сил.

Я думаю о папином заместителе. Провести ночь в одной квартире с Демьяном — лучше уж деликатесом из тараканов перекусить на десерт.

Или пусть бы он этого Костика разбудил и заставил приехать, тот хоть и не ангел, но у него зато лицо человеческое, а не застывшая маска с черными глазами-бусинами.

Позади хлопнула дверь, и мы с сестрой одновременно обернулись.

Демьян взбежал по ступенькам наверх, достал из кармана ключи, и его джип приветственно крякнул.

Мы с Ларой без приглашения забрались в салон и расселись в креслах. Потерла друг об друга ледяные ладони и сунула руки под шарф.

— Куда мы сейчас? — Лара подалась между сидений.

— Квартиру посмотрим, — Демьян вырулил на дорогу, попетлял дворами и выехал на освещенный проспект, — если подойдет — останемся.

— А не проще в гостиницу? — брякнула Лара, и мы оба, не сговариваясь, глянули на нее в зеркало.

— Тебе еще не хватило гостиниц? — с мрачной усмешкой спросил Демьян и потянулся к стальной коробочке с сигаретами. — Головой пора думать, Лариса. Если продолжишь творить всякую дичь — по городу скоро поползут слухи. Дойдут до Коваля. Или до его врагов, что одинаково паршиво в твоем случае.

— Меня просто оклеветали, — уперлась Лара и отшатнулась, когда Демьян щелкнул зажигалкой возле ее носа.

Он прикурил, приоткрыл окно.

Едем по ночному городу, трещит уголек его сигареты, на улице воет ветер, мне почему-то спокойно несмотря ни на что.

И, наверное, дело в нем, в этом мужчине, он внушает сразу и доверие, и страх. Сегодня он рванул к нам по одному лишь звонку, и пусть Демьян работает на папу, но мой вызов он мог запросто проигнорировать, притвориться, что не слышал, не видел.

Он так не сделал.

И за это спасибо.

Но на ночь в одной квартире…

— А правда, — неуверенно повернулась к нему, — почему не в гостиницу? Там есть охрана, и металлоискатель, и нас с Ларой можно просто оставить в номере.

— Оружие можно с подземной парковки пронести, — он выкинул недокуренную сигарету в окно и поднял стекло. — А еще можно позвонить на ресепшн и узнать, сняли ли номер сестры Коваль. Квартира надежнее.

Он свернул во двор дома, расписанного шикарным граффити с изображением избушки в заснеженном лесу.

Припарковался в ряду других машин рядом с забором и вышел на улицу.

Я за ним.

И последней сестра, с ворчанием вынесла себя наружу.

Демьян набрал номер на домофоне, и кто-то тут же открыл, не спрашивая, магнитный замок пискнул, и мы шагнули в подъезд.

Лифт гудит, мы с Ларой жмемся к стенду с объявлениями на стене, Демьян стоит, широко расставив ноги и занимает почти все пространство кабины.

Главное, что ему удобно.

Двери со скрежетом разъехались в стороны, и на площадке нас встретила заспанная блондинка с непрокрашенными черными корнями.

— Квартира хорошая, — сходу похвалила она жильё и махнула рукой, приглашая нас внутрь.

Квартира так себе. Поняла это по лицу Демьяна, когда он беглым взглядом окинул первую комнату. Ему не понравились обои с розовыми ромашками или устойчивый запах кошачьей мочи, но он к моему облегчению покачал головой и развернулся к выходу.

— И что теперь делать, на улице ночевать? — простонала Лара, когда мы спускались вниз.

— В машине, — Демьян толкнул дверь подъезда и выпал на крыльцо, в снег.

И дальше все повторилось — сигарета, приоткрытое окошко, салон в дыму и сопение Лары с задних сидений.

А потом еще раз, только в маршрут добавился круглосуточный супермаркет.

И когда в четвертую по счету квартиру мы с Ларой заползли, еле передвигая ноги — Демьян дал добро.

Отстегнул усатому мужичку-арендодателю несколько купюр, проводил его до двери, закрылся на все замки…

И обернулся.

— Я в душ, — Лара стянула шубку и кинула ее на черную ветвистую вешалку в прихожей. Отбросила за спину волосы, почапала в ванную и с грохотом там заперлась.

— Ты кофе хотела? — вспомнил вдруг Демьян расставленные на столе в спа-салоне кружки. Он снял куртку, остался в белом, под горло, свитере и черных брюках.

Белый цвет ему идет.

Особенно, этот свитер. Толстой вязки, колючий, я знаю, на прошлой неделе случайно налетела на Демьяна на работе у папы и царапнула щеку.

— Кофе на ночь вредно, — опускаю глаза на пакет на полу, в котором заманчиво просматривается бутылка с молоком и расстегиваю куртку. — Спать лягу.

На самом деле, когда мы поднимались сюда, я рассчитывала первым делом завалиться на кухню и согреть чаю, зеленого, с молоком, Демьян там еще купил шоколадку, я видела.

Но в одном с ним помещении мне душно и воздуха не хватает, его тяжелая энергетика пожирает весь кислород.

— В чем дело, Алина, — он шагнул ко мне, задев пакет, и оттуда выкатилось на паркет зеленое яблоко.

За дверью ванной шумит вода. И Лара во весь голос напевает какую-то идиотскую песню.

Я стою.

Руки Демьяна коснулись воротника моей куртки. И он медленно, словно на стриптизе, стянул ее с моих плеч.

Вздрогнула.

— Ты же сказала, что не боишься меня, — его голос низкий, хриплый, по чувствам ударил, словно по клавишам и запустил по телу мурашки, его запах морозный, с мятой, под кожу забрался, как парализующий газ.

— Я и не боюсь, — подтвердила и чуть назад завела руки, он снял с меня куртку и бросил ее нам под ноги.

— На меня посмотри.

Это не приказ даже, ведь приказа и ослушаться можно, это гипноз, мощный и черный, и я подняла глаза.

Запрокинула голову.

— Сказать мне ничего не хочешь? — его взгляд неотрывный, не в глаза, а глубже сразу, минуя тело, он сканирует душу.

— По поводу? — облизнула пересохшие губы.

— На счет той подворотни.

И моей помощи.

— Спасибо. Я уже сказала.

— Слышал. Но я жду другое, Алина, — он шагнул ближе.

В подъезде гудит лифт. На кухне холодильник. В ванной шумит вода, поет Лара.

Я не понимаю, чего он от меня хочет.

Отступила назад, он шагнул ближе. Попятилась еще, и он тоже придвинулся. Еще один короткий шаг, и я уперлась лопатками в стену, тонкой футболкой повозила по шершавой мраморной крошке и замерла.

Его ладонь тут же впечаталась в стену возле моей головы, а за ней и вторая. Он навис надо мной, к моему лицу склонился.

— Как можно быть такой глупой, Алина, — он усмехнулся, и на миг показались ровные белые зубы. — Отцу твоему я ничего не сказал. И "Спасибо" — меня не устраивает.

Эта краткая улыбка, приправленная легкой издевкой — она просто неотразима.

А он словно не знает этого, так редко, так скупо улыбается.

— Чего ты хочешь?

Спросила. И уже сама поняла, по его лицу, я помню этот голодный блеск в его взгляде, я узнала его и влажными ладонями вцепилась в край футболки.

— Я хочу тебя, — выдохнул он.

Всего три простых слова, и у меня пропал голос, и внутри вихрь поднялся, из паники и стыда, ведь я стою, прижавшись к стене, на это мужчину смотрю и не могу отвести глаза.

— Что не так, Алина? — его ладонь опустилась ниже, пальцы задевают мое плечо.

Меня колотит, будто я на морозеголая, инстинктивно сжимаюсь, как от лютой метели от него.

— Отойди, — просипела.

— Громче, — он наклонился к моим губам.

— Демьян, отойди, — повторила, в сантиметре от его рта.

— Еще громче, Алина.

— Уйди! — выкрикнула и вскинула руки, толкнулась в каменную грудь.

И он отступил. Хмыкнул, взъерошил волосы и развернулся, вернулся к двери, поднял яблоко. Подхватил пакет.

— Я просто убедиться хотел, — он снова подошел ближе, — что с тобой сюрпризов не будет, как с сестрой твоей. Что не будешь лезть к плохим дяденькам. И баксы у них воровать, — он двинулся на кухню, и добавил, не оборачиваясь, — чай хочешь?

Глава 7

Едва я села на кровати, и задела ногой картонный пакет, которого вчера не было в спальне. Заглянула в него, и увидела новую одежду для себя — обычные темно-синие джинсы и черную шелковую блузку, и кардиган.

Все новое.

Как и яблочный смартфон, с уже вставленной сим-картой.

И принес это Демьян.

Он был здесь, пока я спала. Стоял над моей кроватью. Может, даже касался.

Страшно и волнующе от этих мыслей. Но больше — страшно.

Я заглянула на кухню. Там тихо, но я чувствовала, что Демьян сейчас там.

Именно так и оказалось.

— Доброе утро, — поздоровалась я, и Демьян кивнул, но голову ко мне не повернул.

Даже не взглянул, продолжил полировать свой нож — любимое его занятие. Некоторые четки перебирают, некоторые спиннер крутят, а Демьян полирует свой нож, больше на кинжал похожий.

— Спасибо за одежду, — поблагодарила я, и Демьян снова кивнул. — И за телефон.

Снова кивок.

Этот мужчина никогда не перестанет меня пугать. Не только родом своих занятий. Я просто его не понимаю, оттого боюсь еще сильнее. И чувствую его присутствие каждой клеткой своего существа, каждым волоском.

— Я позавтракаю в универе, — сдалась я. — Ларе скажешь, что я убежала, ладно?

— Ларису будет сопровождать Кастет, а я тебя. Идем, — мужчина поднялся со стула так резко, что я зачем-то сделала шаг назад от него.

— Кастет?

— Костя, — пояснил он. — Едет уже, будет охранять клофелинщицу.

— Хорошо. Но мне охрана не нужна, — нахмурилась я, и поняла, что влипла.

Я бы не спорила с Демьяном. Стерпела бы то, что за мной весь день будут ходить следом, но только не сегодня. Сегодня мне не нужно ничье общество.

— Тебя забыл спросить, — Демьян приподнял бровь, и я прочла в его взгляде насмешку. — Одевайся, и выдвигаемся.

— Но…

— Или я иду с тобой, или ты остаешься дома. Прогуляешь один день, и ничего страшного. Не отупеешь от этого, — сухо произнес он.

Вот же черт!

Я не могу поехать в университет вместе с Демьяном, ведь мне нужно не на учебу. За часть предметов я получила зачеты автоматом, и некоторые дни освободились. И сегодня как раз такой день.

Но и дома остаться я не могу, ведь сегодня приезжает мама.

Всего на пару часов, чтобы встретиться со мной на фудкорте. Посидеть рядом, посмотреть друг другу в глаза, и разойтись в разные стороны, чтобы отец не узнал про наши встречи — вот мой план на первую часть дня.

Я заслужила встречу с мамой, мы видимся два раза в год, а то и реже. Тогда, когда отец загружен, и есть вероятность, что он не узнает о приезде своей бывшей жены, которой запретил с нами встречаться.

— Мы остаемся, — Демьян устал ждать, развернулся, и хотел вернуться на кухню, чтобы продолжить полировать свой чертов нож.

— Нет, стой, — я вцепилась в него, и тут же отдернула руку. — Поехали. Только мне нужно в книжный заехать сначала, так что в ТРЦ, а потом в универ.

Мы вышли из дома, и оказались на декабрьском морозе. Я всегда любила это время года, считала отрадой после грязного и слякотного ноября. Город украшен к Новому Году, глаза радуются. Ни холод, ни гололед не портили моего настроения, но в этот раз все действовало на нервы.

Слишком многое случилось за эти сутки, и я лишилась последнего, что у меня оставалось — личного пространства.

— Нет, в другой торговый центр, — попросила я, когда Демьян хотел повернуть к «Глобусу». — Мне нужен тот, что у площади. Я заказ делала в книжном, самовывоз только там.

— А потом на учебу? — поинтересовался Демьян.

Кажется, поверил мне. Отец как-то говорил, что у Демьяна нюх на любую ложь. Что он круче любого детектора лжи. Что если я солгу, что на обед брала не винегрет, а борщ, то он поймет.

Видимо, отец просто приукрасил действительность, и Демьян — обычный человек.

— Да, потом в универ, — кивнула я, уже прикидывая, что у меня «разболится голова», и из торгового центра мы поедем домой. А лучше бы отец вызвал Демьяна, и я осталась предоставлена сама себе.

Мужчина притормозил на подземной парковке, и мы вышли из машины. Если никакого форс-мажора не случилось, мама уже должна сидеть в Макдаке, делая вид, что работает за ноутбуком.

Я не люблю врать. Но иногда по-другому не получается. Потому я прижала пальцы к вискам, и подняла на Демьяна взгляд:

— Давай я зайду за заказом в книжный, а ты можешь купить в супермаркете энергетический батончик, и газировку? Голова разболелась, кажется, сахар в крови упал, — пояснила я спокойным голосом. — Демьян, ты ведь понимаешь, что мне здесь ничего не грозит? Всего минут десять. Я в книжный, и в уборную, а затем мы встретимся.

Я ожидала, что он будет спорить. Или, в своем стиле, просто скажет «нет», но Демьян кивнул:

— Иди.

Вот так просто?

Я свернула влево, где синим мигала вывеска книжного, и пошла, чувствуя легкий укор вины за вранье. Хотя, а чего мне стыдиться? Я всего лишь хочу встретиться с мамой. И вместо двух часов я проведу с ней пять минут, успею только обняться, и бежать обратно.

Если папа узнает, что я встречалась с мамой, то нам обеим конец. Ее имя в доме под запретом, как и ее фотографии, любое упоминание о нашем совместном прошлом тоже.

Я прошла книжный, свернула, и быстро подошла к фудкорту, выискивая глазами маму. Хотела уже подойти к ней, сидящей ко мне спиной, но тут мне на плечо опустилась рука.

— Головная боль прошла? Полегчало? — насмешливо спросил Демьян.

— Я… я же не завтракала. Хотела сделать заказ и тебе, и себе, — ответила, и поморщилась, до чего наигранно это прозвучало.

— А я подумал, что ты с кем-то встречаешься. Потому и выпроводила меня, — Демьян оглядел забитый людьми фудкорт, и кивнул прямо на маму, на шее которой висел светло-розовый шарф. — Ты смотрела на эту женщину. Но видимо, я ошибся, и ты сказала правду?

— Д-да.

— И голова у тебя очень болит, так? — уточнил Демьян. — А в книжном ты что заказала? Может, зайдем, и заберем заказ сейчас? Потом в кафе, а потом на учебу.

Я закрыла глаза, теряя терпение.

Демьян издевается. Он понял, что я врала, отец прав был, что он — чертов детектор лжи. Но я уже пару лет как совершеннолетняя. И если к контролю от отца я привыкла, то когда меня пытаются контролировать другие — я ломаюсь, выхожу из строя, злюсь.

— Ты все понял. Я с подругой хотела встретиться, и пару минут поговорить о своем без посторонних ушей, — прошипела я сердито. — Можно нам остаться наедине?

— Забавно, что свою мать ты называешь подругой. Я знаю, как выглядит Марина, и это она, — холодно парировал Демьян. — Ты в курсе, что сделает Руслан, когда узнает о вашей встрече?

Я похолодела. Ведь я в курсе.

Меня отец накажет.

Папа, как готический злодей, знает болевые точки каждого в своем окружении. И прицельно по ним бьет. Год назад он заставил меня работать в одном из своих салонов администратором, зная, что я ненавижу эту атмосферу грязи и пошлой вседозволенности. И это за маленькую провинность.

Узнай Руслан Коваль, что я общаюсь с женщиной, которая ему изменила с одним из его охранников, он накажет меня гораздо более сурово.

А маму он убьет также, как убил ее любовника.

Он бы сразу ее убил, не вцепись мы с маленькой тогда Ларисой в него. Мы орали на весь дом, белугой ревели, и отец просто вышвырнул маму из дома. Кинул в весеннюю грязь ее паспорт, и сказал, что у нее сутки на то, чтобы убраться из города.

А теперь, из-за моего эгоизма, мама пострадает.

— Ты ему не скажешь! — выдохнула я. — Демьян, только попробуй, и я…

— Что ты? — перебил он. — Что ты мне сделаешь, принцесса?

Я ничего не ответила. Стояла, и смотрела Демьяну прямо в его черные, как крыло ворона, глаза. Темный человек, опасный. Глаза — зеркало души, как говорят, и если это правда, то душа Демьяна — непроходимая топь.

— Прошу, не говори папе, — прошептала я одними губами. — Дай мне пять минут, это все, о чем я прошу.

— А цена? За все нужно платить, Алина.

Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда Демьян говорил это. Он просто констатировал факт, что просто так больше помогать мне не станет. И я приняла это. Легко кивнула, подтверждая, что он в своем праве, как бы мне это не претило.

— Идем. Даю десять минут. И не смотри на меня волком, — Демьян прижал ладонь к моей пояснице собственническим жестом, подталкивая вперед. — Я тоже рискую, покрывая тебя. Да и ты — взрослая девочка, и понимаешь, что бесплатный сыр бывает только…

— В мышеловке, — прошептала я, и подошла к маме.

Глава 8

ДЕМЬЯН

Алина сидит, отвернувшись от меня. Уставилась в окно, и… нет, не обижается.

Страдает. Этим, кажется, грешат все бабы.

— Уймись, — не выдержал я.

— Я тебе чем-то мешаю? — холодно спросила она.

— Ты самой себе мешаешь. Того и гляди устроишь слезоразлив, а я это ненавижу, — выплюнул, и добавил: — Хотя ложь я ненавижу куда сильнее.

— Я не обязана отчитываться, с кем встречаюсь, и куда иду. Ты не забыл, сколько мне лет? — взвилась она. — Совершеннолетняя давно. И, Демьян, не строй из себя моего хозяина, ладно? Ты на моего отца работаешь.

Выдала, и снова отвернулась. А я не выдержал, и расхохотался. Алине удалось меня развеселить. Надо же, взрослая нашлась! Совершеннолетняя! И мне пытается мое место указать, хотя сама свое не знает.

— Похрен мне на твой возраст, девочка. И отчитываться ты будешь — с кем встречаешься, и где. Захочу, будешь цвет своего белья мне сообщать, — отсмеявшись, произнес я. — И упаси тебя Бог еще раз попытаться меня обмануть. У тебя все равно не выйдет.

— А не слишком ли ты много на себя берешь?

— А давай спросим у твоего отца, — предложил, усмехнувшись, и притормозил у нормального ресторана.

В забегаловке в торговом центре мы провели всего пару минут, и я утащил Алину, едва они с матерью успели обменяться парой фраз.

Про ее мать я давно все выяснил. Обычная женщина, которая загуляла от мужа, устав от его постоянных шлюх. И за это чуть не расплатилась жизнью. Но она уехала, и я думал, что Марина поумнела.

Но, видимо, женщины в этой семье умом не блещут, раз так любят ходить по тонкому льду. Мать играет своей жизнью, навещая дочь. Алина потакает ей, подставляя и саму себя, и мать. А младшая вообще клофелинщица.

Дуры.

И после этого я — гандон. Уверен, именно так Алина и думает. И переубеждать ее я не стану.

— Мог бы дать нам с мамой больше времени, — все же, сказала она, когда мы сели за столик. — Мы все равно никуда не торопимся, на работу мне к трем, учебы нет.

— Учебы нет, а твой отец есть. Жив и здравствует. Ваши посиделки с матерью того не стоят, — сказал, и сделал заказ на нас с Алиной.

— Ты… ты не понимаешь! Я маму вижу раз-два в год. Да, они с отцом расстались, и это было ужасно, но почему я-то не могу с ней общаться? — всхлипнула девушка. — Отец всю мою жизнь перекроил под себя, я не могу так больше! Ты хоть понимаешь, что я ждала этой встречи с лета? Ты знаешь, что такое «мама»?

Знал когда-то, но почти забыл.

Зато хорошо помню, как мать с отцом убили. Отец успел спрятать меня, и хорошо, что не в шкаф, и не под кровать. Туда заглянули. А я сидел на антресолях, среди старых мячей, зимней одежды и книг. Наблюдал сверху, как убивают мою семью, и ждал, когда найдут меня.

Не нашли, потому я и остался в живых.

— Алина, устала, не устала, но тебе придется играть по правилам, — произнес, глядя ей в глаза. — Не сотрясай воздух понапрасну. И я не люблю дур.

— Не люби. Я этого и не просила, — сердито ответила девушка, блеснув глазами.

Алина слабая, я всегда это понимал. Она не игрок, она — жертва. И она все еще считает, что ее жизнь принадлежит ей самой. Что она вправе решать, и делать так, как нравится ей. Не понимает, что ее мелкое самоуправство сходило с рук только лишь потому, что Коваль забил на свою дочь.

Но рано или поздно он вспомнит о них с Ларисой. Потому что считает себя их хозяином. Приглядится к дочкам, и узнает их секреты. Про встречи с матерью, про милое увлечение младшенькой.

И если на клофелинщицу-Ларису мне плевать, то на Алину — нет.

Она мне интересна.

И я ее хочу.

Еду принесли, но Алина даже не взглянула на тарелки. Так и продолжила сидеть, сверля меня глазами.

— Ешь, — кивнул на ее завтрак, и девушка заправила за уши темные волосы.

— Ты говорил про оплату за молчание. Что ты потребуешь?

— Ты так хочешь мне заплатить как можно скорее?

— Я хочу знать!

— Оплату я всегда успею потребовать, — усмехнулся, и принялся за завтрак. — Не торопись. Это скучно, принцесса.

Глубоко вдохнул воздух и, клянусь, почувствовал аромат ее злости и страха. Испуг в серо-голубых глазах Алины я заметил еще три года назад, а злость появилась сегодня.

Отличная приправа.

— Хорошо, как скажешь, — переступила Алина через себя, и перестала препираться.

— Да, как я скажу. И запомни, принцесса, — понизил я голос, — я — единственный твой друг. Надеюсь, ты успела в этом убедиться.

Она едва заметно кивнула и, должно быть, подумала, что с такими друзьями и врагов не нужно. По крайней мере, выражение ее лица было красноречивым.

Глава 9

— Долго мы будем здесь торчать? — ныла сестра, крутясь перед зеркалом. — Уныло так, как в бункере каком-то!

— А тебе веселья хочется? За клофелином сходить?

Я все никак не могу отойти от утра, проведенного в компании Демьяна. Ужасный человек, просто кошмарный! Командует, в угол загоняет. Я себя мышкой чувствую, с которой кот играет, вот только в норку спрятаться не могу.

Потому что отцу не нажалуешься.

И сбежать не получится.

Так неужели Демьян прав, и мне нужно молчать, и принимать правила игры, которые создали те, кто меня сильнее?!

— Может, хватит?! — зашипела Лара. — Ты достала уже с этим клофелином. У тебя мания, систер, тебе лечиться надо. Тебе врут, а ты веришь всем, кроме родной сестре. Какой-то урка меня оболгал, а ты и рада. До пенсии будешь мне припоминать то, в чем я не виновата.

— Ой ли?

Я давно поняла, что Лара — не ангел. Выросла, начала хитрить, врать, перестала быть моей младшей сестричкой. Да, я давно это поняла, но полностью пелена спала с глаз вчера.

Кем надо быть, чтобы опаивать мужиков, и обворовывать их? А если много таблеток подсыплет? Если у человека аллергия на клофелин, или сердце слабое?

— Не хочешь, не верь, — закатила Лариса глаза.

Я встала, потеснила Лару от зеркала, и принялась расчесываться.

— На работу? Снова с Демьяном?

— Да.

— Уф, я уверена была, что он отцу расскажет, — понизила сестра голос. — Темный он, дикий.

— Но не рассказал ничего.

— Не рассказал, — довольным голосом подтвердила сестра. — И я, кажется, знаю, почему.

Я застыла, через зеркало глядя на сестру, нацепившую на лицо выражение хитрой лисы. Она знает, а я? Я не знаю, но чувствую нечто странное. Что Демьян не стал бы покрывать одну лишь Ларису. Если бы сестра позвонила Демьяну, он бы приехал. И помог. А затем отвез ее к папе, и рассказал бы ему все.

— Почему? — спросила я чуть хриплым голосом.

— Думаю, он в меня влюбился, — прошептала она.

— Что, прости?

— Влю-бил-ся! — по слогам, и громче произнесла Лара, и мне впервые за сутки стало смешно.

— С чего ты взяла? — улыбнулась я ей.

— С того, что это очевидно, — сестра надменно задрала подбородок. — Он работает на нашего отца, трется у нас постоянно. Раньше я мелкой была, вот он и не показывал своих чувств, а сейчас мне уже восемнадцать. Классика, сестра! Я — дочь его босса, вот мужик и поплыл.

— Я тоже дочь его босса.

— Вечно ты одеяло на себя перетягиваешь, — возмутилась Лариса. — Ты-то здесь каким боком? Я красивее тебя и моложе.

— Влюблен, так влюблен, — кивнула я, ни капли не поверив в этот бред.

Да, Лара красива и юна. И в нее можно влюбиться, тут я тоже не спорю. Но не доросла она до того, чтобы от нее потерял голову умный мужчина. А Демьян умен. Лариса может вскружить голову парню лет двадцати, или даже сорокалетнему, но глупому мужику.

А взрослому, и умному — нет.

Но если я скажу сестре это, она смертельно на меня обидится.

— И он ничего, — пропела Лара. — Зря мы боялись его. Демьян, конечно, тот еще сыч. Вечно мрачный, как сыч, но чертовски красивый. Думаю, папа бы одобрил.

— Что одобрил? — испугалась я. — Лариса, даже не думай влезать Демьяну в кровать!

— Это я к слову, не истери, — презрительно бросила Лариса. — Но присмотреться-то к Демьяну можно. Он, вроде, не нищеброд. Бабло есть. У отца не в шестерках ходит, а правая рука. Красивый, сильный. Хорошая партия.

— У тебя в голове каша, — я сняла серьги-нити, и начала вдевать гвоздики, положенные на работе. Хорошо, что всегда ношу их в сумке. — Даже если ты присмотришься к Демьяну, и влюбишься в него, отец никогда не разрешит.

Я не люблю вспоминать об этом. Лариса, думаю, тоже. Может, успела забыть, потому и ляпнула глупость.

На дворе двадцать первый век, мы живем в свободной стране, но мужей мы не сможем себе выбрать сами. Я знаю это с раннего детства, иллюзий не питаю. Рано или поздно папа захочет с кем-то объединиться. Или построить новый бизнес. Или купить что-то нужное. Укрепить связи.

Что угодно.

И кинет своих дочерей в подарок. Так с дочерями и поступают. Мы — ценные, но разменные монеты. И обеих ждет одна и та же участь — рано или поздно мы станем женами таких же монстров, как наш отец.

— Все настроение испортила, — надулась Лара, вспомнив, что твердил нам отец про «право выбора», которого у нас нет.

— До завтра, я на работу. Ты дома будешь?

— Куда я отсюда денусь? — недовольно пробурчала она, и плюхнулась на мою кровать. — Иди уже.

Я снова вышла из комнаты, в которую забежала, едва мы с Демьяном вернулись.

До сих пор не могу отойти от того, что он нам с мамой так мало времени дал. Говорил насчет десяти минут, но сколько мы вместе пробыли? Обнялись, пару минут поговорили о пустяках под надзором этого страшного мужчины, и он уволок меня.

И теперь мне придется ехать в его сопровождении на работу.

Демьян стоял у входной двери, одетый и обутый. Будто знал, что я выйду именно в эту секунду.

— Одевайся, и в «Соблазн», — скомандовал он.

Я кивнула, накинула пуховик, надела шапку, застегнула сапожки, и мы вышли из дома.

Я не люблю эту работу. Обязанности легкие — записывать клиентов к массажисткам, заказывать еду и следить за уборкой. Много ума не надо. Но эта должность — наказание отца за непослушание. И сам факт того, что мне приходится уточнять у мужчин, нужен ли им массаж с «хэппи эндом» или обычный — унизителен.

Как и слышать стоны из кабинетов, и точно знать, что там происходит.

А затем видеть в уборной массажистку, которая полощет горло после этого самого «хэппи энда».

Бордель. И отца всегда веселит мое выражение лица, когда он приходит в салон.

— Странно, что папа не приказал сидеть дома, и не ездить на работу, — заметила я, когда мы подъезжали к «Соблазну».

— Салоны охраняются. Там безопаснее всего.

— Все-то ты знаешь, — не выдержала я, и Демьян хмыкнул.

Когда я злюсь, а другого человека это лишь веселит, я злюсь еще сильнее. Такое чувство, что Демьян видит во мне забавного зверька, и не больше.

Но хоть отцу не выдает. И оплату пока не просит… какой бы эта оплата не была.

— Почему ты работаешь на отца?

— С каких пор ты стала такой разговорчивой? — покачал Демьян головой. — Зачем ты спрашиваешь?

— Затем, что мне любопытно. Деньги у тебя есть. Зачем терпеть его? Я ведь отлично знаю папу, и работать с ним тяжело. В твоем случае овчинка выделки не стоит.

— Стоит, Алина, — сухо произнес мужчина. — Не все в жизни упирается в деньги. И это тебе тяжело с Русланом. В тебе он не видит человека. А я — мужчина. Не подчиненный, а партнер. Мне не приходится терпеть, принцесса, я не его шлюха. Мы с Русланом просто работаем.

В тебе он не видит человека… а ведь так и есть. Мы с Ларой для папы не люди, а полудрагоценный груз. Я долго не могла сформулировать это, а Демьян выдал мимоходом то, что папа нас за людей не держит.

Зато Демьян для папы важен. К нему он прислушивается, ценит. Уважает, в дом ввел, дочерей доверил.

— Если чудовище доверяет человеку, держит за своего, то кто этот человек? — зачем-то спросила я.

Но Демьян ответил, выпустив дым от сигареты:

— Этот человек — также же чудовище, принцесса.

— Весьма самокритично, — заметила я.

— Я редко лгу. Только когда мне это выгодно.

Демьян притормозил у «Соблазна», вышел из машины, и открыл мне дверь.

Глава 10

— Как отработала? — спросила у сменщицы и встала на свое место — за стойку с телефонами и ноутбуком. — В салоне есть кто-то?

— Пара гостей, — кивнула Света и достала куртку из шкафа. Покосилась на Демьяна. Тот расселся на диване, широко расставив ноги. Словно никуда не торопится. Прижал трубку к уху. Разговора нам не слышно, у него всегда такой голос — начальственный и негромкий, это специально, чтобы люди напрягались и вслушивались.

Я будущий психолог. И некоторые его фишки уже разгадала.

— Это он тебя привез? — шепнула Света и снова покосилась на его подкачанную расслабленную фигуру. — Красивый мужик. Ты у отца не спрашивала, он свободен? Кольца вроде нет.

Качнув головой, отвернулась к экрану ноутбука. Включила Энигму, убавила громкость. Когда эти песни играют каждую смену, на протяжении года — уже не то, чтобы тошнит.

Уже просто смиряешься с судьбой, как великомученик.

— Сегодня на смене три девочки, но если большой наплыв будет — можно из других салонов вызвонить, приедут, — дала мне наставления Света и замотала шарфом шею, — холодно на улице?

Кивнула.

Света, закинув сумку на плечо, завиляла бедрами мимо Демьяна. Возле дивана замедлила шаг, бросила под ноги зажигалку. Наклонилась, выставив перед его лицом пятую точку.

Я ее бесстрашию поражаюсь. Она будто бы не понимает, с кем играет, смело заходит в клетку к голодному зверю.

Демьян и бровью не повел на это представление. Сунул трубку в карман куртки и посмотрел на меня.

Бросила невольный взгляд на его пальцы — длинные, с аккуратными ногтями, и на безымянном кольцо с большим черным камнем.

На обручальное оно не похоже, да я и не представляю женщину, которая смогла бы с ним жить. Он же грубый, жесткий, ему слова не скажи, он вечно полирует нож, на котором наверняка крови больше, чем в нем самом.

Он чудовище.

— Что ты так смотришь, Алина? — спросил Демьян, когда за Светой хлопнула дверь и поднялся с дивана. — Нравлюсь?

— Еще чего, — вздрогнула и торопливо отвернулась к экрану ноутбука.

И замерла.

На картинке, что транслирует видео с улицы заметила знакомую мужскую фигуру. Блондин в бежевом пальто, с букетом красных роз в руках. Он быстро сбежал по ступенькам вниз, поднял руку…

И в салоне зазвучала мелодичная трель звонка.

— Я поехал, — Демьян двинулся к выходу и бросил, не оборачиваясь, — утром тебя заберу, из салона никуда выходи.

Он с лязгом сдвинул железный засов, распахнул дверь…

Вместе с порывом сквозняка в салон шагнул парень с букетом. Самый красивый мужчина в нашей группе.

И мой жених.

Демьян посторонился, пропуская Марка в салон, оглянулся.

Марк, широко улыбаясь, приблизился к стойке.

— Привет, — он положил цветы передо мной и наклонился, чмокнул меня в губы. — Чего на учебу не пришла, трубку не берешь? Случилось что-то?

Под черным пристальным взглядом Демьяна у меня загорелись щеки.

Играет идиотская эротическая музыка, и ветер гуляет по полу, стою, поджав пальцы в открытых босоножках и беспомощно смотрю на Демьяна.

У меня просто все из головы вылетело. Сначала бар и Лара, потом пожар, потом встреча с мамой — я забыла про Марка.

А ведь этот мужчина сделал мне предложение. На прошлой неделе. И я ответила, что подумаю, пусть и знаю, что это невозможно.

Но так страшно терять Марка, все мои предыдущие парни испарялись, спустя ровно месяц знакомства, был и не было, будто ластиком стерли, и даже не после секса, мы до постели просто не успевали дойти.

И с Марком пока не дошли. Зато кольцо я получила и храню его в сумке, в потайном кармашке, а ночами достаю и примеряю, и мечтаю, мечтаю…что я не Алина Коваль, а обычная девчонка.

— Дела были, — смущенно облизнула губы, не отводя глаз от Демьяна. Опять он узнал. Еще один мой секрет. И если согласился молчать про маму, то, может, и про Марка…

— Угадай, что я принес, — подмигнул Марк и, не дожидаясь ответа, достал из пальто красную коробочку. Щелкнул крышкой и предъявил мне два золотых ободка. — Только что забрал из салона, как тебе? Или лучше белое золото?

— Слушай… — начала и замолчала.

Демьян прикрыл дверь, развернулся и ленивой походкой двинулся в нашу сторону. Черные глаза блестят, и выражение лица, как у тигра на охоте, мягкие шаги и напряжение во всей его крупной фигуре.

— Алина, что такое? — Марк заволновался и обернулся. Натолкнулся на Демьяна, и в своей чуть насмешливой манере произнес, — здрасте.

— До свидания, — сухо попрощался Демьян и его широкая ладонь накрыла воротник бежевого пальто. Он дернул Марка на себя, за шкирку, как детеныша, и поволок к выходу.

— Что ты делаешь! — выкрикнула и выбежала из-за стойки, налетела на мужчин. — Демьян, остановись!

— Чтобы я тебя тут больше не видел, понял меня? Или кольца свои сожрешь с кетчупом, — Демьян распахнул дверь и вытолкнул Марка на обледенелые ступеньки.

Закрылся за ним, с грохотом задвинул засов.

— Марк, я сейчас выйду! — рванула к шкафу, дернула куртку и вывалила на пол сапоги.

— Алина, за стойку вернись, — краткий приказ, и у меня отобрали одежду. Демьян кинул мою куртку на диван и схватил меня за запястья, шагнул на меня, толкнув каменной грудью, и я налетела спиной на шкаф.

Крики и проклятия застряли в горле, когда поймала его взгляд — предупреждающий и мрачный, с расширенными на всю радужку зрачками, и глаза его выдают — этот мужчина просто в бешенстве, хоть и голос у него низкий, ровный.

— Какая к черту свадьба, Алина? — выдохнул он и сильнее сжал мои руки, когда я дернулась.

Он наклонился, наши лица напротив, мое дыхание на его губах, и я так же, как ночью, взгляда не отвожу от его приоткрытого рта.

— Отпусти меня, — шевельнулась, задела его грудью, и от этой близости голову закружило, тело прошило током.

Он перехватил мои запястья одной рукой, другой схватил за бедро. Его пальцы сжали ягодицу и на мрачном лице появилось удовлетворение, пальцы скользнули в задний карман моих джинсов и вытянули ключи от квартиры.

Он отошел так резко, что я едва устояла. Сунул брелок в карман, в охапку подхватил мою куртку и сапоги.

— Ты дура, Алина, — выплюнул Демьян, — если думаешь, что кому-то интересна сама по себе. Дело в твоем отце, в его связях и деньгах.

Бросила взгляд на коробочку с кольцами, что осталась на стойке.

— То она с матерью встречается, то замуж собирается. С твоей сестрой-клофелинщицей проблем меньше, — с моими сапогами в руках и курткой подмышкой он двинулся к выходу.

— Не говори отцу, — сморгнула пелену в глазах.

— Вернусь утром, — Демьян лязгнул засовом. — И чтобы ни шагу отсюда, Алина. Я тебя все равно найду. Но рассчитываться за мое время будешь собой. А я жадный. И люблю жестко.

Глава 11

— Где твоя сестра? — рявкнул в трубку папа и кратко выругался. — Вы не поняли, что надо сидеть, не высовываясь? Почему ты ей это не объяснила, Алина?

— А что случилось? — присела на стул и устало сгребла волосы со лба. — Я же на работе, я…

— Лариса сбежала, обманула Кастета, что ей плохо, и пока он ходил в аптеку выпрыгнула из машины.

Провела пальцем по столу.

Ничего удивительного.

После того, что сестра устроила вчера — я от нее поведения пай-девочки и не жду, малышка выросла в юную стерву.

Подавленно молчу, слушаю папино сопение в динамике. Его перебивают слабые стоны, один из гостей сейчас замечательно проводит время.

— И в том, что сестра отбилась от рук — твоя вина, Алина, — дальше понесло папу, — дом на тебе, и воспитание сестры тоже, а ты с такой задачей элементарной не справилась, — разочарованно отругал он меня, и добавил, — до конца года работаешь без зарплаты.

— Но пап, — поднялась со стула и сморщилась, это Ларисе он выдает какие-то деньги на карманные расходы, меня так не балует, я давно покупаю сама и учебники, и одежду. — До конца месяца две недели, а я на днях заказала книги, и…

Он бросил трубку, не дослушав.

Вздохнула и кинула телефон на стойку.

Дорогущий. Я его, наверное, продать смогу, и купить обычную трубку.

А еще есть кольца.

Достала из кармана красную коробочку и щелкнула крышкой. Полюбовалась на два золотых ободка и качнула головой.

Нет, их придется вернуть Марку, а еще снять розовые очки и перестать верить в мечту, что я замуж за него смогу выйти.

Проверила время, натянула улыбку и поболтала с девочками-мастерами, закрыла смену. И поплелась к двери, когда на экране появилась фигура Демьяна.

Открыла засов и запустила его внутрь. С ног до головы обдало морозом и свежим воздухом, и едва уловимо — его крепким парфюмом.

Он молча кинул мне куртку, поставил у дивана сапоги.

— Лариса не звонила? — спросил мрачно.

— Я бы сказала, — огрызнулась и застегнула молнию. Откинула волосы за спину, робко предложила. — Может, съездим до "Портала"? Вдруг Лара там.

— Я там уже был, — отрезал Демьян и посторонился, пропуская меня вперед. — Давай, Алина. Шевелись.

Раннее утро, и на улице глубокая темень, картинно, как на открытке, крупными хлопьями падает снег, мы шагаем к его машине.

— Придурок твой не объявлялся больше? — усмехнулся Демьян и распахнул дверь.

— Тебе легче живется от того, что ты других оскорбляешь? — забралась внутрь и взглядом проследила, как он обходит машину.

Крупный, высокий, привлекательный и невозмутимый. В голове ожил его голос, его хриплая угроза, что он любит грубо, и я на секунду представила — его и себя, и как он, схватив меня за волосы, швыряет меня на кровать и наваливается сверху, подминает под себя.

Нервно сглотнула.

Он сел за руль, выехал на дорогу. Снова без музыки, и в машине повисла напряженная тишина.

Проспект пустой, до нашего временного дома мы долетели минут за пятнадцать. Демьян подхватил с задних сидений пакеты и первым зашел в подъезд.

— Ела? — бросил он, отпирая двери. Вдвинулся в прихожую.

И громко хмыкнул.

Вслед за ним втиснулась в квартиру, выглянула из-за его спины.

— Лара, — всплеснула руками и пробралась к сестре.

Она уселась на обувницу, рядом поставила открытую бутылку шампанского. Пошатываясь, сестра дергала замок на сапогах и ругалась себе под нос.

— Ты в своем уме, Лариса?

— Ну чего? — она дыхнула алкоголем и подняла глаза. — Если у человека стресс, он что, расслабиться немножко не может? Демьян, скажи.

— Кастет, пропажа нашлась, — сказал в трубку Демьян и коротко приказал, — подъезжай к дому, сейчас, да.

Он сбросил вызов и с пакетами прошел на кухню.

Лара проводила его взглядом и, посмеиваясь, выдала:

— Вид делает, что не замечает меня. Ну-ну. Посмотрим, насколько его хватит.

— Дай сюда, — выхватила у нее шампанское и свернула в ванную, перевернула бутылку над раковиной.

Лара возмущается из коридора, что я зануда, шампанское льется, стою и смотрю на себя в зеркало.

— Сестру угомони, — Демьян бесшумно вырос за спиной.

Его крупное отражение рядом с моим смотрится странно, словно нас вырезали из разных картинок и налепили рядом.

— Разберемся, — сдержанно ответила и опустила глаза. Попыталась проскользнуть мимо, он удержал меня за руку.

— Ты неправильно со мной разговариваешь, Алина, — он понизил голос, придвинулся вплотную. — И неверно понимаешь происходящее. Я охраняю тебя. Но я не нянька. Ни тебе, ни Ларисе. Я ее скручу и заткну сам, если будешь дальше мне язвить. Доступно объяснил?

— Да! — гаркнула и слегка толкнула его бутылкой, от близости мужского горячего тела меня лихорадит, словно температура под сорок поднялась.

Проскочила мимо него в коридор и наклонилась к сестре, которая с трудом, но все же разделась.

— Лара, вставай, выпьешь чаю и ляжешь спать.

— Время детское, я не хочу, — отмахнулась сестра и провела ладонью по блестящей ткани короткого платья. — Алина, не нуди. Задолбала.

— Послушай меня, — не сдержалась и встряхнула ее за плечи. — Я всю ночь работала. И дико устала. Звонил папа. И из-за твоего побега наказал меня. Если ты не пойдешь сейчас в кровать…

— То что?

Поймала ее веселый взгляд, и разжала руки.

Бесполезно. Мне и пригрозить ей нечем, если расскажу папе про клофелин — подставлю Демьяна, а это последнее, чего мне хочется, ведь он знает про маму, и про Марка, у него на руках все козыри, я уже проиграла, вчера, в тот самый момент, когда из списка контактов выбрала номер этого мужчины.

— Отойди, — услышала его краткий приказ, а потом бедра сжали мужские руки, сдвинули меня в сторону.

Он шагнул к Ларе.

А я вдруг почувствовала запах дыма. И снаружи, на лестнице, кто-то негромко кашлянул.

Демьян резко повернулся к двери. Я тоже покосилась туда, на блестящую металлическую ручку. Перевела глаза на Демьяна.

Он изменился в лице, одним быстрым движением его рука нырнула в карман куртки…

— Демьян, дар-р-рагой, — растягивая букву "р" прорычали снаружи. — Не ждали гостей? Откр-рывай.

Он кивнул на ручку, посмотрел на меня, и я без слов поняла вопрос — заперла ли я дверь.

В испуге пожала плечами.

Не помню.

Я зашла в квартиру, кинулась к Ларе.

И если дверь осталась открыта…нужно лишь повернуть ручку.

— Коваля вчер-ра предупредили, что будет с ним и дочерьми, если не откажется от тендера, а он не послушал, — рычащий голос по ту сторону не унимался, с упоением запугивал нас, — еще пара минут, и я докурю сигарету. А пока на будущее вам погадаю. Если, когда я сделаю последнюю затяжку, ты не откроешь дверь, Демьян — быть пожару. Тут какие-то облитые бензином тряпки очень удачно валяются на ковр-рике. Н-да. Просто отдай нам девчонок, Демьян. И все.

Глава 12

— Мамочки, — Лара охнула и закрыла ладошкой рот. Промычала. — Демьян, сделай что-нибудь.

Он показал глазами в сторону. Послушалась, не раздумывая, дернула сестру за руку, и она, запинаясь на сапогах, влетела следом за мной в ванную.

Повернула ручку и обернулась к ней.

— Он нас спасет, — убежденно заявила сестра и плюхнулась на бортик.

— Только всех перестреляет при этом, — руками оперлась на стиральную машину и не выдержала, набросилась на сестру, — ты дура, Лара! Это из-за тебя. Ты сбежала от Кости, и тебя выследили!

— Хорошо рассуждаешь, систер, — она взвилась, уставилась на меня горящими глазами, — за тобой красавчик Демьян таскается, а за мной рябой Костик Кастет, да на него смотришь и хочется денег парню дать на пластику лица!

— Лучше подкопи себе на мозги, — покачала головой. — Потому что…

Раздался выстрел, и мы обе вздрогнули. За ним прогрохотал еще один, и еще, эти звуки слились в ушах в одну непрерывную очередь, в нее вплелся визг Лары, сестра бросилась ко мне, и я обняла ее одной рукой. Вцепилась дверную в ручку и крепко зажмурилась, словно так смогу из этой ванной исчезнуть.

Выстрелы мы с сестрой слушаем всю жизнь, с самого детства, папа не стеснялся вершить свой суд прямо дома, когда мы с сестрой лежали, обнявшись, в кроватке, а мама читала сказку про принцессу — папа внизу с жестокостью расправлялся с врагами.

Кому-то с ранних лет родители включают классическую музыку на старых пластинках, кому-то наушники в уши и аудиокурсы иностранных языков, а кому-то, как нам, разборки и пальба.

А самое главное — к этому невозможно привыкнуть, каждый раз спина покрывается липким холодным потом и сердце сжимается от страха.

Мы стояли и ждали, в чужой в ванной комнате, где на раковине на присоске лежала смешная мыльница с дельфином, а из пластикового зеленого стаканчика торчали две новые зубные щетки.

И когда все смолкло — мы это поняли не сразу, в ушах стоял гул, и эхо отлетало от стен.

В дверь пару раз стукнули, дернули ручку и послышался бесстрастный голос Демьяна:

— Выходите, живо.

Дрожащими пальцами повернула замок, и мы с Ларисой выпали в коридор. Демьян держал ее шубку и сапоги, на светлой замше оставляя красные отпечатки ладони. Подтолкнул нас к выходу, и мы бросились в подъезд, перепрыгивая через недвижимые мужские фигуры на полу.

Один, два, три…четыре…

Господи, они же просто ранены?

Не дожидаясь лифта, рванули вниз по ступенькам, папа всю жизнь внушал, что в таких ситуациях нужно сразу бежать, до приезда полиции, а соседи точно не глухие, уже оборвали телефоны, и наряд вот-вот будет здесь.

Лариса, шлепая по ступенькам пятками в тонких чулках выскочила на обледенелое крыльцо и застучала зубами. Демьян вышел следом, быстро и размеренно приблизился к машине, крякнула сигнализация.

Мы забрались в салон, и он рванул с места.

За окном зима. Небо понемногу раскрашивается светлыми полосами, появляются машины, общественный транспорт. Люди едут на работу и на учебу, сонные и недовольные, Демьян молча ведет машину, плотно сжав челюсть.

— Эти люди живы остались? — вытерла мокрую щеку и покосилась на его руки с засохшими бордовыми корочками.

Он не ответил, потянулся к жестяной коробке и выщелкнул сигарету, приоткрыл окошко, впуская в салон холодный воздух. Нашарил телефон в кармане.

— Кастет, мы едем в гостиницу. В центре которая. В том дворе не появляйся, там ментов сейчас, как муравьев. Давай к нам. Ковалю я позже отзвонюсь. Все, отбой.

— Что теперь папа устроит, — пропищала Лара и подалась вперед. — Демьян, ты же заступишься за меня? Не говори ему, что это я виновата.

— Лара, он же не дурак, — бросила ей в раздражении и шмыгнула носом. Безжалостно добавила. — Это ты виновата.

— Демьян, ты из-за меня их перестрелял? — Лара уставилась на него в зеркало.

И он потянулся к магнитоле, врубил радио.

Ди-джей радостно поздравил всех с добрым утром, я подавленно уставилась в окно.

Демьян свернул с проспекта, миновал заправку и подъехал к длинному высокому здания с крупной синей вывеской.

Гостиница "Космос".

— На выход, — сухо приказал он и заглушил двигатель. Небрежно сунул пистолет в бардачок и хлопнул дверью.

Мы с Ларой завозились на сиденьях, выбрались на улицу. Вторую ночь подряд без сна, и нас мотает по городу, и конца-края этому не видно пока.

Снег скрипит под ногами, приветливо горят окна гостиницы, сестра вцепилась в мой локоть, семеним за быстрым шагом Демьяна.

Внутри он бронирует два номера, пока мы с Ларой топчемся во сторонке под пристальным взглядом охранника.

Демьян убрал паспорт во внутренний карман куртки, и женщина-администратор испуганными глазами уставилась на его руку в крови. Подняла взгляд на него, и на ее лице проступила отчетливая борьба — пощебетать с красивым мужчиной еще немного или заткнуться, подальше от греха.

Он махнул нам, и мы двинулись к лифту. Поднялись на третий этаж, вышли в длинном коридоре. Бесшумному ступая по темно-красному ковру Демьян прошел почти в конец коридора и магнитным ключом открыл дверь с золотым номером тринадцать.

Лара сунулась внутрь. Я за ней, но Демьян удержал меня за капюшон куртки, потянул назад, к себе, и захлопнул дверь у меня перед носом, отрезая сестру.

— Тебе не сюда, — он, не церемонясь, подтолкнул меня к соседнему номеру.

— Лару нельзя оставлять одну.

— Она и не останется, — Демьян усмехнулся и распахнул дверь, за куртку втянул внутрь. Щелкнул выключателем. — Сейчас Костя приедет. Он теперь и в туалет с ней будет ходить. А я с тобой.

— То есть? — посмотрела, как он раздевается.

На черной куртке грязи не видно, зато на воротнике его белоснежного свитера бурые разводы. И на шее, кажется, его задели, содрана кожа.

— Чего непонятно, Алина? — он стянул через голову свитер вместе с футболкой, — он с Ларисой там. А я здесь с тобой.

Машинально приклеилась взглядом к его обнаженной груди, покрытой темными волосами. Широченные плечи, рельефный торс, плоский живот и черная дорожка волос, сбегающая под пояс брюк. И длинный неровный шрам сбоку.

— Ты же не будешь здесь раздеваться? — спохватилась, когда он, глядя мне в глаза, потянулся к брюкам.

— А где мне это делать? — он вжикнул ширинкой и…

Сдернул брюки вместе с трусами.

Успела зажмуриться и отвернуться, щеки загорелись от неловкости и стыда. Потянулась к двери, наощупь нашарила ручку.

Он в один миг оказался рядом, сжал мои пальцы и толкнул голым бедром, развернул к себе.

— Алина, за дверь выходить нельзя.

— Я хочу остаться с сестрой, — вскинула голову и мысленно чертыхнулась, он же видит, чувствует, как меня потряхивает, его полные губы изогнулись в дикой полуулыбке, от голого тела жар идет, как от печки. — Демьян, — отодвинулась, — что происходит?

— А что происходит, Алина? — переспросил он, в горячей ладони сильнее сдавил мои пальцы, — из-за твоей дуры-сестры я полчаса назад устроил такую беспредельную пальбу, о которой сегодня же напишут все журналисты нашего любимого городка, — другой рукой он обхватил мою шею, заставил потянуться к нему, встать на носочки. В губы мне выдохнул. — Стрелять в людей из-за глупости малолетней девчонки я не привык. Но пришлось. Теперь я немного зол. И хочу просто принять душ. И смыть с себя кровь. Я не хочу объяснять тебе. Почему ты остаешься в этом номере. Ты просто должна. Потому что я так сказал. Это ясно?

От него волны такой густой, такой черной энергетики разливаются, подавляют, он прижался вплотную ко мне, и я ни на секунду забыть не могу, что он голый, на нем даже трусов нет, и эта мысль разгоняет кровь, мучает сердце, оно бешено, галопом, скачет в груди.

— Мне все ясно, — шепнула и накрыла ладонью его запястье. — Всё, только отпусти.

Он не двинулся, темным взглядом скользнул по моим приоткрытым губам, а меня вдруг озарение охватило, словно краткая вспышка. В тот день, три года назад, голой из душа выбежала я.

А теперь голый он, и будто не былоэтих лет, мы в прошлое вернулись, туда, где под его взглядом я к месту приросла.

Тогда он меня не тронул.

Но он сделает это сейчас.

Глава 13

— Благодарность, Алина, — хрипло произнес Демьян, не отпуская меня.

— Что? — прошептала, а саму трясет уже.

Он держит меня грубо. От тела жар исходит, кровью пахнет. И во рту привкус крови — металлический, горький, и… сводящий с ума. Я хочу вниз посмотреть, знаю, как голый мужчина выглядит, но вживую не видела ни разу.

И он так близко.

Мне страшно.

И безумно жарко. Одежда мешает, от близости обнаженного мужчины неуютно и волнительно. И от осознания его силы — я по сравнению с ним ничто. Ниже, даже до плеч ему не достаю, Демьян одной рукой удерживает меня, и не в полную силу.

— Я хочу получить компенсацию. От тебя. Сейчас, — ответил, сжал мою ладонь, и положил на свой твердый живот. — Мне нужно расслабиться.

— Я… я могу сделать тебе массаж, — просипела я.

Моя ладонь прижата к его животу, а сверху накрыта мужской ладонью. И Демьян медленно ведет ее вниз. Я чувствую, как перекатываются мышцы, как он напряжен. И он горит! Моя кожа всегда холодноватая, я вечно мерзну, кутаюсь в слои одежды.

А Демьян как огонь.

— Сейчас сделаешь. Массаж, — усмехнулся он.

Я застыла, не смогла противиться, да и не захотела. И страшно, и стыдно, и волнительно. Демьян ведет мою ладонь еще ниже, и еще, и я уже чувствую волоски. Боже, что он делает?!

— Ты ранен, — сказала ему в грудь, не смея поднять глаза.

— Не смертельно, — отрезал мужчина, и приказал: — Прикоснись ко мне. Сожми.

Я зажмурилась. В ушах шумит, голова кружится. Хочется плакать, смеяться. Прижаться к этому мужчине, и выбежать прочь, и не возвращаться. Больше никогда не видеть. Дать пощечину, избить в кровь. Хочется, чтобы он был грубее, развернул меня, и вдавил в стену.

Хочется всего и сразу.

И я накрыла своей ладонью его член. Будто под гипнозом выполнила его приказ, и сжала твердый ствол. Демьян шумно вздохнул, я слышу, как бешено колотится его сердце — громко, как у огромного и опасного зверя.

Тяжело сглотнула, плотнее сжала ноги, и… поняла, что Демьян давно убрал свою руку. И я по своей воле прикасалась к нему!

— Ты! — ахнула я, и сделала резкий шаг назад.

— Послушная девочка, — его губы очертила улыбка, которая через долю секунды пропала.

— Не смей больше! Никогда, ясно?

— Сама предлагала массаж, и начало мне понравилось, — бросил он.

— Я тебе не одна из массажисток в салонах отца!

— Уймись, — рыкнул Демьян. — Не терплю истеричек, ясно? В душ иди.

Я хотела поспорить с ним из чувства противоречия, но металлический блеск в глазах мужчины подсказал, что я приближаюсь к границам его терпения.

Потому я не ушла, а сбежала в душ. Скинула с себя одежду, и вошла в кабинку. Обычно я моюсь под теплой водой, но в этот раз врубила почти кипяток — мне понравился этот чертов жар, идущий от Демьяна, я хотела огня.

Из душа я вышла с намерением лечь спать, и поскорее отключиться.

Демьяна я застала сидящим на кровати. Он по-прежнему голый, сидит, уткнувшись в телефон, и что-то печатает.

Нырнула под одеяло, и через минуту услышала, как Демьян вышел из комнаты. Скоро раздался шум воды, и я смогла немного расслабиться. Сбросила одну подушку на пол, как и плед, чтобы Демьяну было удобнее спать. Скинула одежду, и закрыла глаза.

— Боже, скорей бы все это закончилось! — прошептала, жалея, что не умею молиться.

Отец в Бога не верит. Мама тоже говорила, что никакого доброго старца на небесах нет. Да и я верю лишь в себя, и именно в этот момент решила:

Хватит!

Не хочу такой жизни! С погонями, перестрелками. С убийствами. Не хочу быть вещью, которую можно заставить делать то, что хочет мужчина по праву сильного. А отец рано или поздно отдаст меня одному из таких, как он сам, и как Демьян.

Я выйду за Марка! Он нравится мне, а со временем я полюблю его.

Да! Мы поженимся и сбежим. Или сначала сбежим, а потом поженимся. И отец ничего с этим не сделает. Лара уже взрослая, ей моя опека не нужна больше, я лишь раздражаю сестру.

Дверь тихо хлопнула, Демьян вышел и душа. Я почувствовала запах хвои и полыни.

— Это еще что? Алина, — позвал он, но я не открыла глаза. — Я знаю, что ты не спишь.

— Что такое? — спросила я.

— Это я у тебя спрашиваю, — усмехнулся мужчина, и кивнул на пол: — Это что за хрень?

— Я тебе постелила, — пролепетала.

— Я сплю на кровати, — отрезал он. Я села, прижав одеяло к груди, и Демьян добавил: — Ты тоже спишь на кровати.

— Но…

— Я так сказал. Не беси меня, и не спорь! — бросил мужчина, и опустился рядом со мной.

Я знаю, что он голый. Просто знаю, и все. И это будоражит. Ладонь еще помнит прикосновение к его члену — твердому, налитому кровью, бархатистому наощупь.

Сглотнула вязкую слюну, и еле сдержалась, чтобы не застонать.

Да что со мной происходит?

— Демьян, — ахнула я от неожиданности, ведь всего секунду назад мужчина лежал на расстоянии вытянутой руки от меня, а сейчас он нависает надо мной. — Ты что?

Он не ответил.

Вместо этого он обжег меня своим дыханием, и прикоснулся своими губами к моим. Без нежности, с напором, сминая мой рот своим.

— Нет, — промычала я, и попыталась оттолкнуть его. Уперлась ладонями в его плечи, и впилась ногтями, царапая кожу.

— Давно этого хотел. А то, что я хочу, я получаю, — хрипло произнес Демьян, на миг оторвавшись от моих губ, а затем снова впился в них.

Это не поцелуй любви, это поцелуй-укус. Он пожирал мой рот, поглощал меня. Протолкнул свой язык, который встретился с моим, и я сдалась. Перестала молотить его по плечам, а приняла мужскую тяжесть на себя, смирилась.

И вспыхнула.

Влажность поцелуя, грубость мужской силы, его доминирование и моя слабость. Языки сплелись, и Демьян довольно усмехнулся, прикусывая мою губу. Затем зализал место укуса, и прижался к моему телу своим — голым, возбужденным.

Этого оказалось слишком для меня.

Я всхлипнула, убрала свои ладони от его плеч, сдаваясь.

И Демьян неожиданно прекратил. Скатился с меня, отодвинулся как ни в чем не бывало.

— Так тебя целовал тот малолетний обсос? — спросил довольно. — Отвечай!

— Нет, — тихо пробормотала, и не думая лгать — так меня никто и никогда не целовал.

— Теперь хоть знаешь, каково это, — произнес мужчина, и через пару секунд я услышала его мерное дыхание.

Демьян заснул быстро, как человек с чистой совестью.

А я еще долго лежала без сна.

Глава 14

Утром Демьян отвез меня на учебу, и я поняла, что мир остался прежним. Окунуться в привычную атмосферу хаоса полезно, когда думаешь, что все пошло кувырком.

Одногруппники привычно паниковали, как бывает каждую сессию.

Преподаватели ходили по коридорам довольные — некоторые радовались успехам студентов, а некоторые предвкушали, как отыграются на хулиганах и двоечниках.

Жизнь продолжается.

— Через две минуты звонок. Ты же не пойдешь со мной на пару? У нас зачет, — мы с Демьяном остановились у двести второй римской аудитории, у которой стояла наша группа.

Телефон Демьяна просигналил о сообщении, он нахмурился, и бросил:

— Мне придется уехать. Из аудитории не выходи, сейчас подъедет Игнат, будет ждать у аудитории. Он и отвезет тебя на новую квартиру. Иди, — Демьян кивнул на аудиторию, и ухмыльнулся, — и будь хорошей девочкой, Алина. Ты же не глупая кукла, как твоя сестра?

Я рассердилась.

— Лара…

— Она идиотка. Не будь такой, как она. Не делай того, о чем пожалеешь, — нахмурился Демьян. — Поняла?

Я кивнула, отвернулась от него, и вошла в аудиторию. Спиной чувствовала темный взгляд, но оборачиваться не стала — несколько часов передышки!

Но что он говорил насчет опрометчивых поступков? Он не Демьян, а Демон какой-то! Мысли читает, в голову пролез? Или чувствует, что меня все достало, и я хочу сбежать из этого ада?!

Но это не глупо.

Это — единственный шанс, и я им воспользуюсь.

— Привет, — я села за третью парту, и улыбнулась Марку. — Прости за вчерашнее.

— Это ты прости, — нахмурился парень.

— За что?

— Я решил не вступать в драку, не хотел затевать скандал. Но всю ночь жалел об этом, звонил тебе, но…

— У меня новый номер, — я протянула Марку свой мобильный, чтобы он сделал дозвон. — И ты правильно сделал, что не сопротивлялся. Демьян — человек моего отца.

Парень мрачно кивнул. Он итак это знал.

Все в курсе, кто мой отец. И сам Демьян, хоть и не на виду, но и не бессловесная, незаметная тень. С ним предпочитают не связываться, и против него Марк как ребенок.

Но Марк — мой шанс! И Демьян зря сказал, что парня во мне интересуют только связи и деньги отца. Демьян слишком погряз в этом их грязном мире, в котором все покупается и продается.

— По поводу кольца…

— Ты сейчас откажешь мне? — поморщился парень, и я улыбнулась ему.

Покачала головой, и ответила:

— Не откажу.

— Ты согласна? — Марк растянул губы в ответной улыбке, и от глаз поползли лучики морщинок.

Я точно смогу его полюбить! Марк такой солнечный, часто улыбается. Он сможет меня согреть не хуже обжигающего огненной лавой Демьяна.

— Марк, — я придвинулась к нему, заметив, что в аудиторию вошел преподаватель, и зашептала: — я согласна, но нам нужно сбежать. Сегодня вечером. Я поеду в салон, и буду там не одна, за мной приглядывают. Демьян, Игнат или Костя — не знаю, кто из них будет со мной. Ты приедешь в десять вечера, и будешь ждать за углом, рядом с круглосуточным магазином. Возьми в каршеринг машину, пусть она будет заведена. Я… не знаю, скажу, что срочно требуется проследить за уборкой, и у меня будет минут десять без надзора. Выскочу через дверь для персонала, и мы уедем. А затем поженимся!

Меня переполнили радость и неясное предчувствие — то ли дурное, то ли наоборот, предчувствие успеха. И все вместе смешалось в дикий коктейль эйфории, покалывающей кончики пальцев, как электричество.

— Что скажешь?

— С ума сошла? Зачем бежать? — громко прошептал Марк. — Нам нужно пойти к твоему отцу, и сообщить о свадьбе. Я из хорошей семьи, да, мы у нас нет денег, но я и не ноунейм.

— Я же объясняла тебе, — вспыхнула я. — Тебя просто выставят вон, и нам запретят общаться! Если хочешь быть со мной, если и правда меня любишь, то мы должны уехать отсюда. Сегодня, Марк!

Я отвернулась, и принялась слушать задание, которое диктовал преподаватель. Зачет письменный, предмет я знаю. Вырвала листок из тетради, и принялась строчить, вытаскивая из памяти изученную пару месяцев назад тему.

Неужели Марк откажет?

Конечно, у него семья, подработка. А тут я с требованием бежать, как в цыганской песне. Но Марк знает мою историю, знает, что отец не отдаст ему меня. Он выберет мне худшего мужа из возможных — какого-нибудь пятидесятилетнего головореза, у которого было несколько ходок на зону.

И если Марк любит меня, он должен согласиться. Я о многом прошу, но иначе никак! И Марк сам меня выбрал, сам начал ухаживать, хотя знал, что я…

Черная вдова. Почти. У меня было мало парней, и отношения с ними не успели стать серьезными, но все трое исчезли. Двое учились в нашем универе, один работал баристой в моей любимой кофейне. И все они пропали.

Но никто их не ищет. Зато слухи про меня ходят именно как о Черной вдове.

Марка это не испугало, но неужели он откажется от меня, и придется бежать одной?!

— Это неправильно, Алина, — через двадцать минут молчания шепнул мне на ухо Марк. — Твой отец будет переживать из-за побега. Жестоко. Но… я согласен, если ты настроена серьезно. Мы сбежим и поженимся.

Я с восторгом взглянула на парня, улыбающегося мне своей фирменной теплой улыбкой, и чуть не кинулась на него с объятиями.

— Но, — покачал он головой, — мы вернемся потом. Выждем время, твой отец остынет, и примет меня. Ты же знаешь про мою папку? Она пополнилась еще парочкой бумаг.

Наивный, добрый Марк.

Раньше я думала, что он шутит про свое «портфолио», которое собрал для моего отца. Но он не шутил. У Марка и правда есть папка, в которой собраны все его грамоты, справки с подработок, аттестат, дипломы об окончании курсов, и даже письма с его практики. И парень уверен, что все эти бумаги убедят моего отца, что перед ним достойный его дочери мужчина, которому можно меня доверить.

Вот только отцу на это плевать. Как и на интеллигентную семью Марка.

— Хорошо, потом мы вернемся, — пообещала я.

Сейчас я впервые солгала ему. Я сделаю все, чтобы нас никогда не нашли, и каждый день буду убеждать Марка, что нам нужно прятаться так долго, как только мы сумеем.

Желательно всегда.

Глава 15

С зачета я вышла, звеня от напряжения. И встретила у двери Игната, который молчаливой тенью проследовал за нашей группой на потоковую лекцию по предмету, экзамен по которому предстоит летом.

Я старательно записывала диктуемую преподавателем тему, сама себе удивляясь.

Зачем мне это? Все уже решено, я уезжаю. Можно забить на учебу, продумывать план, но я не могу с собой ничего поделать.

— Алин, что будем делать с деньгами? — спросил Марк на перемене, когда мы отошли от Игната как можно дальше. — У меня негусто в кошельке, сама знаешь. У тебя есть сбережения?

— Есть немного. Еще мобильный можно продать, а дальше что-нибудь придумаем, — ответила я.

Демьян дал мне немного денег. И своих у меня пара тысяч осталась. Мобильный стоит больше сотни тысяч, Демьян не поскупился.

Но чем думал Марк? Я знаю, что он на мели, подработка в книжном приносит только удовольствие для души, а не для кошелька. Но как Марк, будучи на нуле, решился на предложение? На меня рассчитывал, также как Лариса, которая отчего-то думает, что у меня завалялись свободные пять тысяч долларов?!

«Просто он любит меня, — мысленно сказала я себе. — Потому и подарил кольцо, на которое работал пару месяцев. А деньги мы заработаем, лишь бы подальше отсюда»

— Ты уверена? — Марк взял меня за руку, когда мы вышли из университета, сопровождаемые мрачным Игнатом. — Точно решилась?

— Да. Не забудь: десять вечера, каршеринг, жди меня у магазина за углом. Не забудь документы, телефоны мы отключим на время. Вдруг отследят.

— У кого-то мания, — шутливо покачал он головой.

А мне не до шуток.

План может легко провалиться. Да и не план это, а сумасшествие. Но сумасшедшим и решительным везет! Я сумею сбежать, прыгну в машину к Марку, и мы уедем отсюда навсегда.

На Дальний Восток. Или за Урал. Или в столицу, где легко затеряться. И будем жить, прячась, и рано или поздно про нас забудут.

Я твердила себе это весь день.

Игнат привез меня на новую квартиру, которая была безликой, как гостиничные апартаменты. Я упала на кровать, планируя пару часов до работы поспать. Ночь предстоит длинная и бессонная.

Но не сложилось.

— Систер, а Демьян храпит во сне? — Лара завалилась рядом, как всегда войдя без стука.

— А Костя?

— Костя придурок. Он не храпит, а рычит во сне, — скривилась сестра. — Фу таким быть. Вот я и спрашиваю про Демьяна. Он храпит?

Демьян не храпел.

Я долго не спала ночью, пару часов лежала, пытаясь успокоиться. И слушала спокойное дыхание мужчины. Демьян во сне замирает, почти не двигается. И две морщинки на его переносице не разглаживаются ночью.

А еще мне казалось, что если я встану, если перевернусь на другой бок, то Демьян тут же проснется. И бросится на меня, чтобы…. чтобы сделать что-то непоправимое. Потому я лежала не шевелясь, пока не заснула.

— Храпит, — солгала я Ларе. — И храпит очень громко. Ужасно!

— Хм, ну это мужественно, — задумчиво прогудела сестра.

— Ты же говорила: «Фу таким быть», — напомнила я Ларе.

— Это Костя — фу. А Демьян, хоть и жуткий, но секси, — сестра хихикнула, и подпрыгнула на кровати. — Жутко сексуальный, вот! Ох, Алинка, если бы у моей кровати спал, я бы затащила его на кровать, и трахнулась. Или сама бы ночью разделась, пришла к нему, оседлала, и он бы не выдержал. Интересно, как он трахается?

— Даже не думай! — я передумала спать, села на кровати. — Не лезь к Демьяну, сама знаешь, какой он!

— Так он с врагами жестокий, а с любимой женщиной он будет как шелковый. Это офигительно — держать дикого зверя наманикюренной ручкой, — подмигнула Лара. — И вообще, дура ты. Я бы на твоем месте воспользовалась совместной ночью, соблазнила бы его, и заставила выполнять свои желания. Прикрывать перед отцом, а затем и жениться. Лучше он, чем какой-нибудь Волынов.

Я вздрогнула от этой фамилии.

Волынов Петр — папин друг, если можно так сказать. Разумеется, каждый из них в любой момент может кинуться на другого, чтобы убить. Но у них, пожалуй, подобие дружбы. И они планируют выкупить участок на развязке, чтобы построить торговый центр. Для этого всего лишь нужно выселить пятнадцать семей из частных домов неподалеку.

Я всегда боялась, что отец отдаст меня Волынову, чтобы скрепить сделку.

— Ты зря думаешь, что такой, как Демьян будет сидеть под каблуком. Не играй с ним, иначе даже отец не защитит, — посоветовала я.

Сердце грызет странное чувство. Наверное, беспокойство о сестре, которая может объявить охоту на Демьяна. Нужно остановить ее, объяснить, чтобы не лезла к нему.

А если… если он поведется? Он вовсе не монах, хотя услугами наших массажисток не пользовался. При мне. А Лара красивая, хоть он и считает ее идиоткой. Но разве мужчин мозг привлекает?!

— Лара…

— Ой, все, отвали, — сестра вскочила с кровати, разозлившись. — Блин, нудная ты, Алин. Бесишь! То не делай, это не делай, не мечтай, не живи. Не понимаешь что ли? Мы до сорока нет в девках не сможем сидеть. И я знаю, что сама мужа выбрать не смогу. Будь моя воля, я бы вообще семью не заводила, просто жила бы в свое удовольствие. Но придется ведь! Так скажи, кто лучше в роли мужа, Волынов или Демьян?

— Никто из них.

— Ну и иди к черту! — Лара развернулась, и направилась к двери.

А это может быть наша последняя встреча!

— Лара, постой, — окликнула я сестру, и та обернулась, зыркнула на меня недовольно.

— Ну что? Я не собираюсь выслушивать твои нотации!

— Я хотела сказать, что люблю тебя, — улыбнулась я ей, подошла, и порывисто обняла.

— Вижу, как ты меня любишь, — сестра позволила себя обнимать всего лишь пару секунд, но молнии из глаз метать прекратила. Даже улыбнулась мне, и вышла за дверь.

Хоть бы у нее все было хорошо!

Я прилегла минут на пятнадцать, а затем поднялась с кровати. Приняла душ, и переоделась в чистую одежду, купленную одним из своих соглядатаев.

Вышла из комнаты на кухню, и заставила себя наесться впрок. Вряд ли мы с Марком будем останавливаться у ресторанов, чтобы подкрепиться.

— Готова? — Демьян вошел в квартиру, не разуваясь — злой, как черт, от него аж искрит. — Живо собирайся!

Игнат как обычно сделал вид, что ничего не замечает. Вот бы и Демьян был таким же бессловесным, как призрак в человеческом обличье.

— Мы куда-то спешим? Что-то случилось? — испугалась я, что план сорвется, и мне не на работу нужно, а на поклон к отцу, или еще куда-то.

Марк приедет, и не застанет меня. Придется откладывать побег, а я… я не хочу! Чувствую, что пока не поздно, нужно бежать. Иначе потом может не получиться, или я увязну окончательно, сломаюсь, и сама этого не захочу.

— На работу, или ты забыла? — рыкнул Демьян.

Я быстро оделась, взяла рюкзак, в который спрятала контейнер с бутербродами, и мы вышли из квартиры.

На работу доехали быстро, Демьян гнал, как сумасшедший. Я его в таком состоянии видела пару раз — в нем злость клокочет, как лава в жерле вулкана. И смешана эта злость с эйфорией, что пугает до ужаса, ведь ведет себя Демьян, как маньяк.

— Слушай, а папа тебя понизил? — спросила я, обернувшись к Демьяну, который сидел на стуле рядом со стойкой администратора. — Был правой рукой Коваля, а теперь торчишь в салоне, и охраняешь меня. Попахивает понижением.

— А ты не нюхай, — оскалился мужчина. — И нос свой не суй, куда не следует. Сильно борзая стала, раньше такой не была. Молчала, тряслась, и вела себя как паинька.

— Грубиян, — не выдержала я.

И взглянула на часы. Без десяти десять. Сердце с ума сходит, заходясь в бешеном темпе. Потому я и несу всякие глупости, нервное напряжение прошибает безостановочно, и нарастает с каждой минутой.

Рюкзак я загодя отнесла к служебному выходу, сделав вид, что отлучилась в туалет. Осталось десять… Боже, нет, осталось три минуты. Двадцать один пятьдесят семь!

Пора!

«Я на месте» — прочитала я смс от Марка, а затем включила записанную мелодию звонка рабочего телефона, и тут же схватила трубку.

— Да… да вы что? Ох, простите. Я сама прослежу за уборкой, и отчитаю нашего сотрудника, — начала я имитировать разговор по телефону. — Сейчас подойду. От нас в комплимент вы получите бутылку шампанского.

Я положила трубку, и обратилась к Демьяну, выходя из-за стойки:

— Клиент жалуется. В кабинете бардак, грязь, масла разлиты. Мне нужно проследить за уборкой. Это займет минут пятнадцать, — сказала я недовольно. — Можешь подождать меня здесь, или сходить со мной. Но клиент может быть недоволен. Я пойду?

Я ожидала, что Демьяна придется уговаривать не ходить за мной следом. Манипулировать, играть. Бежать! Но он удивил меня, пренебрежительно кивнув:

— Иди.

Получилось!

До служебного коридора я дошла спокойно, а дальше побежала. Пуховик остался в шкафу, но Марк должен привезти мне пальто. До машины я добегу, тут всего десяток метров.

Я схватила рюкзак, и выбежала на улицу, скользя по льду. Завернула за угол, и остановилась.

Марка нет, хотя он написал, что на месте.

Неужели передумал? Не захотел бежать со мной, развернулся, и уехал?

Неужели мне придется бежать в одиночестве?!

Глава 16

Внутренний двор, одинокий фонарь, мусорные баки и преградивший выезд внедорожник, точь-в-точь, как у Демьяна.

— Алина, ну ты чего! — громким шепотом позвал меня Марк, высунувшись из салона.

Опомнилась и, поскальзываясь на промерзлой земле, побежала к нему. Запрыгнула в салон, дрожа от холода, быстро коснулась холодными губами его щеки:

— Поехали скорее, пока меня не хватились.

— Да-да, — Марк залихватски покрутил на пальце колечко с ключами и уронил на пол.

— Ма-арк… — простонала и оглянулась на черные двери служебного хода. — Ну давай скорее.

— Да щас, щас, — Марк наклонился и пошарил ладонью по коврику, — черт, куда они задевались?

Чертыхнулась сквозь зубы.

Сердце ломится в грудную клетку, от холода мелко трясусь и глаз не отвожу от двери. Если Демьян что-то заподозрил и выйдет сейчас — из города нам не выбраться, волнительное путешествие закончится здесь, на заднем дворе, меня запрут в съемной квартире, а Марк еще месяц минимум будет, обмотанный бинтами, лежать и пялиться в больничный потолок.

— Нашел, — радостно воскликнул Марк и потряс перед моим лицом черным брелоком. Толкнул ключ в зажигание. — А ты боялась. Со мной ничего не бойся, поняла? — покровительственно спросил.

Кивнула и тут же охнула, когда железная черная дверь приоткрылась, и на утоптанный снег упала желтая полоса света.

— Да быстрей же! — закричала.

Марк резко сдал назад, налетел на мусорный бак, машину тряхнуло и лязгнули металлические крышки. Марк, выругавшись, свернул на дорогу, и машина помчалась вдоль дома, к проспекту.

— Зачем ты, вообще, этот огромный гроб взял, — оглянулась назад и прижала ладонь к груди, до боли в глазах всмотрелась в темный заснеженный двор.

— А чем я хуже этого Демьяна? — со злостью ответил он и вырулил со двора. Добавил скорость, глянул в зеркало и весело засмеялся. — Алина, мы уехали! Всё, успокойся. Извини, слышишь? Я тоже на нервах.

Откинулась в кресле.

Сердце все колотится, колотится, как бешеное, смотрю на дорогу и жду, что позади появится черный внедорожник, и как огромная туча, настигнет нас, и прольется…

Увы, не дождь.

Вздрогнула, когда в ладони затрезвонил нарастающей мелодией телефон и покосилась на экран.

Демьян.

В глазах потемнело.

— Поехали быстрее, — дрожащим голосом попросила Марка и уставилась в окно.

— Алина, ты мне доверяешь? — Марк, наоборот, сбросил скорость и завернул в арку, ведущую во дворы. — Все будет нормально. Даже если тебя хватятся. Первым делом что будет? Они рванут по главной улице. А мы дворами, тихонечко…

Его уверенный тон чуть-чуть успокоил нервы. Выключила звук на телефоне и потянулась назад, подхватила припасенное Марком пальто. Набросила его на плечи, сунула сотовый в карман.

Я бы лучше выбросила этот телефон, на всякий случай, ведь нас по нему можно отследить. Но рука не поднимается, ведь за него можно выручить хорошие деньги.

Сразу, как только приедем в другой город — сдам его в какую-нибудь комиссионку.

Марк включил музыку, по радио играет популярная песенка. Крадемся темными дворами, переулками, подбираемся к выезду. Смотрю в окно и представляю, что сейчас делает Лара, и глаза на мокром месте.

Я ведь все равно очень люблю ее, пусть за нее мне вечно прилетало от отца. Потому, что я старше.

Даже когда она стены в его кабинете разрисовала цветочками и к нему туда заявились на важную встречу хмурые дядьки в черных плащах — влетело мне.

Была грозовая ночь, а я сидела на улице и мокла, и выводила на асфальте розовые цветочки. И мелки смывал дождь. А папа стоял на крыльце и курил, и спрашивал: Где можно рисовать, Алина? Ты же вот на улице сейчас рисуешь? А сестра твоя почему в моем кабинете?

Передернула плечами, прогоняя воспоминание и запоздало откликнулась на голос Марка:

— Что ты сказал?

— Говорю, заедем, заправимся, — Марк свернул к светящемуся зеленому магазинчику на заправке. — Заодно кофе возьмем в дорогу, глаза слипаются.

Он выбрался на улицу, и я выскочила следом. Запахнула пальто, оглянулась по сторонам в поисках машины Демьяна и, выдохнув, побежала к магазину.

Внутри по стенам уже развесили празднично-мигающие гирлянды, за высокими столиками пристроились пара посетителей. Слева от стойки голубым экраном мерцает телевизор, пахнет кофе.

Рассчиталась за бензин. Заказала два стаканчика с собой и отошла от стойки, повернулась к плазме.

И вздрогнула.

Демьян был прав, вчерашнюю перестрелку в квартире уже вовсю крутят в новостях. Диктор открывает и закрывает рот, как рыба, и я напряглась, вслушиваясь, может быть, что-то скажут про Демьяна.

Хлопнула дверь, с улицы подуло сквозняком. В кафе ворвалась крупная фигура в темно-синем пуховике, и я моментально узнала в мужчине Игната, охранника, которого Демьян приставил ко мне в институте.

Нас нашли.

Вот так просто.

Раз, и все.

Игнат быстрым цепким взглядом оглядел небольшое помещение, наткнулся на меня…

И я, отмерев, ломанулась в сторону, на ходу толкнула дверь туалета и захлопнула ее перед носом Игната.

— Алина, — тот дернул ручку раз, другой, и тихо процедил. — Вышла оттуда. И живо села в машину.

В панике огляделась по сторонам — унитаз, раковина, и мое полубезумное отражение в зеркале на стене. В ушах одна лишь мысль набатом бьет — мне нельзя возвращаться домой. Наклонилась и зачем-то схватила белый ёршик…

— Алина, Демьян ждет, — сипло сказал по ту сторону Игнат. — А ждать он не любит. Выходи. Считаю до трех. Один, два…

"Три" — не последовало, дверь содрогнулась от удара. Игнат шагнул внутрь тесного туалета, и я беспомощно пнула вперед пластиковое ведерко, из которого пахнуло хлоркой. Замахнулась, и ткнула Игнату в лицо мохнатым ершиком.

Он зарычал и подался на меня, поскользнулся на разлитой воде и грузно бухнулся на пол, головой в коридор.

Посыпались маты.

— Скажи Демьяну, что я не вернусь, — перепрыгнула через него и ракетой вылетела из магазина, животом врезалась в наш джип, и лишь тогда смогла затормозить. Распахнула дверь и увидела за рулем изумленного Марка.

— А кофе? — начал он и, поглядев на мое перекошенное лицо, все сразу понял.

Рванул с места.

— Догнали нас, да? — он вырулил на дорогу, машина стремительно набирала скорость. — Черт. А я вон туда за угол как раз отошел, по телефону поговорить. Друг звонил. А тут тачка подъехала понтовая, и музыка из салона орала, нихрена было не слышно. Алина, догнали? Кто, твой отец?

Вспомнила ёршик и молча покачала головой. Руки мелко тряслись, да и все тело, по сиденью, казалось, разбросали острые кнопки, и они впивались в кожу.

В кармане вибрацией загудел телефон. Машинально выхватила сотовый, на автомате нажала вызов от Демьяна, прижала телефон к щеке. И в динамике послышался его глуховатый бесстрастный голос:

— Я дал тебе шанс одуматься и вернуться, Алина. Ты им не воспользовалась. Что ж. Я найду тебя самое позднее к завтрашнему вечеру. И сделаю с тобой то, о чем мечтал три чертовых года.

Глава 17

— Алина, это очень дорогое платье, — сказал Марк и перед зеркалом поправил черную бабочку.

Вздохнула и повесила плечики обратно.

Подумала и снова взяла.

— Марк, это же свадьба, один раз в жизни. — Приложила к груди атласный лиф пудрового цвета и покрутилась из стороны в сторону, посмотрела, как волочится по полу шлейф. — Давай возьмем, пожалуйста.

Марк с недовольством оглядел платье.

Да, оно дорогое, пусть даже мы берем его в аренду всего на один день. Но такое красивое…

Покосилась на девушку-консультанта, что пристроилась возле зеркала.

— Конечно, надо примерить, — одобрительно закивала она. — С вашими черными волосами смотрится очень нежно.

— Алина, но у нас на квартиру много денег ушло, — напомнил Марк. — А мы только приехали в город. Прибавь к моему костюму, — он подергал бабочку, — свое платье. Сколько выходит?

Выходит много.

— Плюс, — Марк подошел ближе и шепнул мне на ухо, — взятку дали в ЗАГСе. Чтобы месяц не ждать.

Это я тоже помню, мы ведь только что оттуда.

И Марка понимаю, он всю ночь был за рулем и устал, мы даже не останавливались больше нигде, боялись, что нас догонят.

С утра приехали в город. Перекусили в придорожной кафешке, потом нашли жилье…мне не привыкать к этим съемным квартирам, я даже радовалась, ведь в ближайшее время мы будем жить вдвоем, с Марком.

Как муж и жена.

— И в ЗАГСе нам сказали быть через два часа, пока у них окно, — Марк посмотрел на часы, на мое платье. Отошел к вешалкам и наугад снял плечики с кружевным белым облаком. Поглядел на цену. — Ну вот же, нормальное. Давай, — он вернулся ко мне, и протянул платье, — надевай и поедем. Какая разница, в конце концов, в чем ты будешь, если у нас ни фотографа, ни видеосъемки, приличный ресторан мы себе тоже позволить не можем. А вечером сдадим костюмы обратно в магазин. Давай, Алина.

Подхватила плечики и поплелась к примерочной.

Он во всем прав.

И было бы разумно отложить свадьбу, пока мы не обустроимся в городе, подкопить денег.

Но мне хочется сегодня, кажется, что штамп в паспорте, как охранная грамота, убережет меня от отца, его людей, от Демьяна.

Я ведь не забыла.

Тот грубый поцелуй в гостинице у стены, и жар мужского голого тела. Как кружилась голова и мысли были, одна страшнее другой, как держала в руке горячий, твердый член и боялась глаза опустить вниз.

А еще его угрозу по телефону ночью, что он найдет меня сегодня же — я тоже помню.

И теперь я постоянно с тревогой кошусь на часы. Если Демьян что-то говорит — слово он держит всегда.

Зашла в кабинку и оглянулась на стук каблучков по гладкому паркету. Девушка-консультант придержала шторку и с жалостью посмотрела в мое расстроенное лицо.

— Если хотите это платье, — пальцем она ткнула в полюбившееся мне с первого взгляда атласное пудровое, с которым я расстаться не смогла, прихватила с собой в примерочную. — Берите это платье, — убежденным тоном посоветовала она, — живем один раз. И если счастье за деньги купить можно — надо брать.

Невольно ей улыбнулась, пальцами пробежалась по нежной ткани платья, снова приложила плечики к груди. Мне даже примерять его не нужно, я и так вижу, знаю, чувствую, что оно сшито для меня.

— Вы правы, — вскинула голову и шагнула обратно в студию, прошла мимо скучающего на диване Марка и твердо заявила, — Марк, берем его.

Мы сдали в ломбард и телефон, и кольца. Хотя бы платье мне можно на один вечер?

Марк еще что-то возражал над ухом, но я не слушала, рассчиталась, у кассы выбрала еще узкую серебристую диадему, взяла коробку с упакованным нарядом и бережно понесла ее к машине.

Марк уселся за руль и всю дорогу до ЗАГСа хмуро молчал, лишь когда мы подъехали к крыльцу, на котором фотографировались сверкающие улыбками молодожены, повернулся ко мне и сказал.

— Ладно. Прости меня. Я голову ломаю, как сделать, чтобы у нас все было хорошо. Но, — он выставил вперед палец, — моя жена достойна самого лучшего. И так будет всегда. Веришь мне?

— Да, — кивнула. Еще раз глянула на жениха с невестой и улыбнулась, и повторила фразу девушки-консультанта, — просто когда счастье можно купить — нужно делать это не задумываясь.

Мы вышли из машины и, держась за руки подошли к зданию ЗАГСа. Марк пропустил меня внутрь, хлопнул дверью.

Обернулась к нему с коробкой подмышкой и глазами показала на коридор:

— Я быстренько переоденусь, причешусь, и выйду к тебе.

Закрылась в свободном помещении, предназначенном для невест. И недоверчиво повторила вслух:

— Я невеста.

Открыла коробку с платьем, на белый диван побросала свою одежду. Из волос соорудила простенькую шишку-бублик, выпустила волнистые прядки по обе стороны от лица. Достала диадему.

И посмотрелась в высокое, от пола, зеркало.

От отражения по ту сторону захватило дух. Я угадала, это платье идеально, я в нем на принцессу похожа, на ангела. И пусть у нас не будет фотографа — я этот образ уже на подкорке сохранила, навечно.

Покидала вещи в объемную сумку, взглянула на часы.

До регистрации пятнадцать минут. Четверть пятого.

Мы с Марком получим свидетельства, погуляем по незнакомому городу, часов в восемь окажемся в нашей квартирке на окраине и откроем шампанское — и я забуду. Прошлую жизнь.

Чужие руки на теле, и касания, что в память врезались, глубокий взгляд черных глаз, низкий, с хрипотцой, голос.

Придерживая шлейф, миновала темный коридор и выпала в зал, к веселью.

У колонн и зеркал, повсюду, толпятся разряженные гости, со всех сторон звучат поздравления, очередная счастливая пара стали мужем и женой.

В потолок выстрелила пробка от шампанского, из бутылки с шипением полилась пена. Пробираюсь по залу и верчу головой по сторонам, но жениха своего не вижу.

А ведь сейчас наша очередь, Марк должен быть здесь.

По второму разу обошла толпу, пока секундная стрелка на больших настенных часах миновала два круга. И неуверенно позвала:

— Марк! Ты где?

Совсем рядом хрюкнул краснолицый мужчина и пошутил:

— Есть фильм "Сбежавшая невеста", но в реальной жизни бегут мужики.

Гости загоготали, я вспыхнула и отступила в темный коридор. Вернулась в комнату для невест и достала простенький сотовый, который мы купили сегодня.

Набрала номер Марка.

Гудки шли, а я ходила по комнате, слушала ровные паузы, кусала губы и набирала заново.

И не верила.

Не мог Марк оставить меня здесь, у алтаря, нет, конечно, мы же вместе сбежали из города, бросили родных, учебу, работу.

Часы бесперебойно отсчитывали секунды, подошла наша очередь.

Марк на улице.

В машине.

Точно.

А на регистрации нас подождут, две минуты.

Рванула на себя дверь комнаты.

И тут же отшатнулась назад от ослепившей меня вспышки фотоаппарата. Зажмурила накрашенные ресницы, проморгалась. Различила высокую мужскую фигуру на пороге.

Всмотрелась.

И похолодела.

— А что даже без улыбки, Алина, на фото надо улыбаться. Или будущие дети решат, что замуж тебя выдали насильно, — ровно, без эмоций, сказал мой кошмар наяву, мой палач, мой демон, и шагнул на меня. — Ну привет, — Демьян бросил фотоаппарат на диван и медленно прикрыл дверь. Повернулся. — Я предупреждал, что найду тебя. Я нашел. Раздевайся, Алина. До первой брачной ночи я не дотерплю.

Глава 18

Попятилась от него, наступила на платье. Подхватила шлейф и отступила еще, к стене.

— Где Марк? — спросила и вздрогнула от его хищной ухмылки.

— Рада, что выходишь замуж, Алина? — он шагнул ближе. В зеркале отразилась его фигура. Белый свитер с закатанными рукавами, темные брюки. Не похож на жениха и, вообще, на человека, у людей не бывает таких черных, блестящих, будто пуговицы, неживых глаз.

— Да, я рада, что выхожу замуж, — сглотнула и выставила вперед руку в слабой попытке остановить надвигающегося на меня мужчину. — Что ты с ним сделал? Не надо.

— Чего не надо? — он подошел вплотную. Пальцем провел по атласному лифу, оценил хрипло. — Красивое платье.

Рывком сгреб меня и толкнул на диван.

Плюхнулась в кожаные подушки и машинально поправила платье, та мысль, что мне его нужно вернуть после свадьбы — не потухла пока, во мне еще жила надежда.

— Папа меня с землей сравняет, если ты привезешь обратно, — помолчала и подняла на него глаза.

Мне не поздоровится, и Демьян это понимает, и дело не только в побеге, я охранника его унизила, когда сбежала с заправки, такие люди, как Игнат — подобное не прощают.

— Ты знала на что шла, — он наклонился. Присел на корточки передо мной, протянул руку, дотронулся до волос.

Вздрогнула, когда его пальцы потянули диадему из прически, растрепали уложенные волосы, и те рассыпались по плечам.

— Так лучше.

Встретились взглядами, и меня прожгли эти черные радиоактивные лужи, на месте застыла, боясь шевельнуться, еще хотя бы на миллиметр ближе — и я утону, расплавлюсь, заражусь от него и не вылечусь.

— Ты мог бы сжалиться. Отпустить.

— Такой придурок, как Марк, не получит это тело, — негромко процедил Демьян и взглядом скользнул вниз, мне на грудь, его ладони опустились на мои плечи и стянули лямки платья, он рванул ткань вниз.

Обнаженные соски тут же затвердели и сжались, дернулась и попыталась прикрыться, но Демьян отбросил в стороны мои руки, толкнул меня.

Кожаный диван скрипнул, лопатками уперлась в спинку и рвано выдохнула, когда его сухие горячие пальцы сжали сосок.

За стеной коридор, и дальше холл, оттуда раскаты смеха доносятся и выкрики "Горько".

Прошла наша очередь.

— Демьян, не надо этого делать, — перехватила его руку.

— Почему, Алина? — он сжал мою грудь, другой рукой скользнул под платье, змеей по ноге вверх, до кружева трусиков, — ради чего мне останавливаться? Я же для тебя демон, убийца, — он усмехнулся и потянул белье с моих бедер.

Разряд за разрядом меня током простреливало от широкой сухой ладони на моей коже, от его голодного взгляда, глаза в глаза. Его пальцы коснулись промежности, мазнули по складкам, раздвинули и потёрли, где-то там, внутри меня, от чего тягучая тяжесть собралась внизу живота, и из горла вырвался стон.

Мужские пальцы задвигались быстрее, они просто заскользили, словно я в масле вся, там внизу, и я задрожала, бедрами сдвинулась по дивану навстречу.

— Ты течешь, Алина, — выдохнул он и… остановился, грубым движением разодрал трусики, и кружево обожгло кожу. — Замуж хочешь за ботаника-обсоса, но ждешь, чтобы тебя трахнул я. Друг твоего отца-живодера, который на колени поставил весь город. Сказать почему?

Его слова пощечинами хлестнули по щекам, в горле пересохло, от смешанного со страхом стыда меня замутило. Распахнула глаза.

— Я никогда не захочу такого, как ты, — приподнялась, рукой прикрыла голую грудь, — ты приехал и сорвал свадьбу, ты прогнал моего жениха, ты давишь на меня, ведь ты сильнее, ты готов…что ты с ним сделаешь? С Марком.

— Убью, — ответил он кратко и даже в лице не изменился, так и сидел на корточках, держал подол моего платья и продолжал сверлить меня взглядом.

Убьет. Ведь, правда, убьет, из-за меня, это я заигралась в жениха и невесту, думать не хотела, что мое имя — Алина Коваль, а это уже приговор.

Изо всех сил рванулась с дивана и услышала треск платья, ударила Демьяна по каменным плечам, опрокинуть надеясь, и выбежать, в зал, к беззаботным гостям и веселью.

Одним быстрым движением он схватил мои запястья, резко поднялся на ноги, и меня сдернул на пол. Едва не бухнулась коленями на плиточный пол, но повисла, как марионетка, в его руках и в сантиметре от пола.

— Принцесса, я тебе не Игнат, — выдохнул он над моей головой. — Я и больно сделать могу, вот так, — он чуть повернул мою руку, и я заранее вскрикнула, но боли не было. Демьян наклонился ниже и прошептал, — могу, но не стану. Просто знай, что не остановлюсь. Если будешь так себя вести.

Он отпустил мои руки.

Сижу на коленях и тяжело дышу. Платье измялось, порвалось кое-где, голая грудь покрылась мурашками, и соски ноют, зудят от его касаний.

Я в его власти, у его ног, смотрю на темные брюки и до крови кусаю губу, а вдали, за стеной, все смеются, смеются, как проклятые, они платья купили, и вместе с ним счастье, а у меня вот не получилось.

— Вставай, — после паузы приказал его голос.

— Не трогай Марка, — сипло попросила, подобрала платье. — Пожалуйста. Он не виноват. Это я решила бежать. И подбила его. Он не хотел. Это я.

— Ты и так уже много должна мне, Алина.

— Я все отдам.

— Как?

— Как ты скажешь.

Пауза.

Я встать боюсь и поднять на него глаза тоже, слишком напряженное молчание, эта тишина между нами воздух вспарывает, как молния в затишье перед громом.

— Я уже говорил чего хочу, — вечность спустя хрипло отозвался Демьян. И его рука скользнула на пояс брюк, к выпирающему бугру. Вжикнула ширинка, ткань зашуршала, он сдернул брюки с трусами, и меня захлестнул пряный и терпкий запах мужского разгоряченного тела.

Я больше не слышала его голоса, он ничего не сказал, не спросил, бархатная головка ткнулась мне в губы, раздвинула их, тяжелая ладонь накрыла мой затылок, сгребла волосы.

И я не знаю почему это сделала, в ушах шумело и в груди плясало взволнованно сердце, это смирение было или инстинкт родом из древности, реакция на сильнейшего, меня повело, от мускуса и жара, от жажды познания, не знаю, я подчинилась и приоткрыла рот.

Он ворвался в меня, с размаху, словно с цепи, твердый, толстый, по моему языку скользнул и врезался сразу в горло. Не успела понять, почувствовать, как он рванул назад, и мужская ладонь сжалась на волосах. Демьян судорожно выдохнул и повторил, длинно вошел, лицом прижав меня к паху с кудрявыми волосами, перекрыл мне дыхание. И надавил на затылок, едва я дернулась, со стоном толкнулся еще глубже.

Пальцами вцепилась в его бедра.

Он потянул за волосы, и я послушно проскользила языком по нему, выпустила изо рта, и отмоих губ до набухшей головки потянулась вязкая паутина слюны.

Он потянул сильнее, и я запрокинула лицо к нему, он смотрел неотрывно своим черным взглядом, и губы пощипывало, и щеки пылали, я едва различила его слова:

— Три года мечтал это сделать, Алина.

За макушку он наклонил меня вниз, и я обхватила губами член. В язык впитался этот горьковато-мятный привкус его кожи, член скользнул до упора. Демьян сжал мои волосы и двинул бедрами. Ногтями впилась в его напряженные ягодицы, раздирая кожу, когда он с рычанием начал толкаться в меня, вышибая все мысли, и в ушах засел его голос, мое имя, которое он повторял, повторял, пока резко не вышел, и на пол брызнуло белое семя.

Ладонью оперлась о диван и вытерла губы. Машинально заметила, что сломала два ногтя, я как кошка драла его ягодицы.

Щелкнула пряжка. Подмышки меня подхватили сильные руки и поставили на ноги. Покачнулась, схватилась за его локоть.

— Марк, — почему-то выдохнула, и упала на диван, когда Демьян стряхнул меня, как крошку. Подняла на него взгляд и застыла.

— Забудь это имя, Алина, — рубанул он, ножом словно. — Марка нет. И больше не будет. Вставай. Мы едем домой.

Глава 19

ДЕМЬЯН

Мы возвращаемся в город. Я за рулем, Алина сидит, уткнувшись лбом в стекло, и не смотрит на меня. Показательно.

А мне не до женских истерик, пусть даже таких тихих, как у Алины.

Она устроила пиздец. Руслан не в курсе, что она свалила из города, но может узнать. Вернее, он точно узнает о побеге, такое не скроешь. Если о чем-то знает больше одного человека, то это уже не тайна.

Знаю я.

Знает Алина.

Знает Игнат, который едет позади нас в тонированной наглухо тачке, которая изнутри заляпана кровью. А в багажнике этот сосунок — Марк.

— Где мой жених? — вяло спросила Алина, и прижала тыльную сторону руки к припухшим губам.

Об этих губах я мечтал все то время, что знаком с этой девушкой. С того самого раза, как увидел ее, почти голую, с капельками воды на светлой коже. Хотелось подойти, надавить ей на плечи, и поставить перед собой на колени, но я каким-то чудом сдержался. Всего лишь прикоснулся к ней.

Не сдержался я сегодня, и не жалею.

Так охуенно я никогда не кончал, даже с лучшими шлюхами, которых драл ночами напролет.

— Демьян?

— Он тебе не жених. Забудь. Услышу еще раз о нем, накажу, — мимолетно взглянул на Алину, и она поняла, что я не шучу.

Даже хочется, чтобы она снова заговорила об этом обсосе, который, как Алина думает, влюблен в нее, а не в положение Руслана. Пусть снова спросит, пусть не сдержится, и я приторможу у обочины, и получу ее всю.

И Алине понравится.

Стонать будет подо мной, кричать от экстаза, пока я буду вытрахивать из нее идиотские мысли об этом лохе.

— Я никогда тебя не прощу, — прошептала Алина. — За все то, что ты сделал. И делаешь сейчас. Ты меня уничтожаешь, возвращая отцу. Он в ярости будет.

— Руслан тебя не убьет.

— Не убьет, да, — горько усмехнулась она. — Хотя лучше бы убил. Скоро он отдаст меня какому-нибудь старому головорезу, которого мне придется ублажать. А если буду плохо ублажать, буду ходить в синяках, и отец ни слова против не скажет. Маму мою он тоже так наказывал — лицом о кафель. Даже не трудился бить так, чтобы синяков не видно было. Меня та же участь ждет. И я тебя не прощу!

— Я переживу.

Алина считает меня чудовищем. Может, так и есть, ведь будь я хорошим, не выжил бы. Родителей убили, и я оказался сначала на улице, а затем в детском доме, после которого много что было. И если бы я вел себя, как добренький лошок, давно бы сдох.

Так что пусть Алина меня ненавидит. Однако, именно ко мне она обратилась за помощью.

В город мы вернулись поздней ночью, и Алина тут же отправилась спать.

«Ковалю ни звука. Сам расскажу то, что посчитаю нужным» — написал Игнату и, наконец, смог отключиться.

Утром Алина не вышла из комнаты. Зато Лариса явилась, накрашенная, как дешевая эскортница, и привычно начала раздражать:

— Демьян, а ты вообще когда-нибудь спишь?

— Сплю.

— Мало, да?

Кивнул ей, и достал свой нож, доставшийся от отца. Единственная вещь, которую я унес из родительского дома, и сумел сохранить. Оружие — холодное, или огнестрельное, всегда меня заземляет, и помогает остудить голову.

— А что ты любишь на завтрак? Я могу приготовить, — пролепетала Лариса.

— Еду привозят из ресторана, я позавтракал. А из твоих рук, — я приподнял бровь, и взглянул на нелепо выглядящую девушку, — я ничего не приму. Не любитель клофелина.

— Да не виновата я! — топнула ногой младшая сестра Алины, и начала что-то мне втирать, но что именно, я уже не слушал.

Пресная девка. Яркая, но безвкусная, и оттого неинтересная.

«Через тридцать минут жду в офисе» — прочитал сообщение от Коваля, и поднялся.

— … и ты слишком много слушаешь Алину. Это она тебя накрутила, что я шлюха, да? — продолжила бухтеть Лариса. — Ей ты многое позволяешь. Гуляла весь день, пока я тут сидела, как в клетке. Алине можно и на тусовки, и свободы ей больше, а я…

— А ты заткнешься, — оборвал ее, набрал Игната, и приказал подняться наверх.

Вышел в коридор, и начал одеваться. А затем прислушался — тишина. Алина либо спит, либо прячется от меня, как ребенок.

Игнат поднялся наверх, когда я уже был одет.

— Охраняй, не выпускай на улицу, я скоро приеду. Кастета отправлю, он в подъезде будет. Понял?

— Да, — процедил он.

— Что-то не нравится? — вкрадчиво поинтересовался. — Рожи корчить бабам будешь, которые сосут плохо. Не мне.

— Понял, — уже нормально ответил Игнат. — Парня я на складе пока оставил, в крематории приплачу, и спалим его. Машину на нашу мойку отвез.

Я кивнул, и вышел из дома. Привычным маршрутом добрался до салона, в котором Руслан устроил себе офис, и взглянул на часы.

На десять минут раньше приехал. Как Руслан и любит. Для него вовремя — это опоздание, а опоздание — это неуважение. На меня он никогда не позволит себе орать, уважает. Но и мелкие обиды он не прощает, и вполне может пристрелить из-за ерунды, которая покажется ему неуважением.

— Демьян, — кивнул Руслан, и указал на кресло: — Садись. Ничего не хочешь мне рассказать?

Знает? Нет? Пока не должен бы, Игнат не успел растрепать. Но у Коваля чутье на все то, что он считает своим.

— Какого хера квартиру запалили? — вкрадчиво спросил он. — Хвост просечь не смог, да? Хватку потерял?

Знаю, отвечать пока рано. Да и вообще, не стоит.

— Там, блть, кровь, кишки и трупы. За собой убирать надо, мало мне шумихи? А эту бойню со мной связали.

— С газетчиками Кастет говорил, статей не будет.

— Зато репортаж вышел, — скривился Коваль. — Ушлые суки мое имя назвали, меня ответственным сделали. Они свое получат, но ты-то, мать твою, какого хрена допустил это?

Я сжал зубы, и продолжил слушать Коваля.

Ларису мне не жаль, я мог бы сдать сучонку, но я ведь тоже не уследил. Попадет Ларе, попадет и Алине. И мне не все равно, что с ней будет, что бы она там ни думала.

— Больше не повторится. Сейчас твои дочери в надежном месте. Игнат охраняет.

— Больше косяков быть не должно, — отрезал Руслан. — Теперь об Алине. Где она была? Я знаю, что из салона она сбежала. Знаю, что вчера она не явилась на учебу. Тебя и Игната тоже не было. Ну?

— Она дома.

— Я знаю, что она дома. Я спрашиваю, где она таскалась целые сутки, — раздраженно прорычал Игнат, и протянул мне сложенный вчетверо белый лист. — Читай.

Я развернул бумагу, и вчитался.

— Блть! — выругался сквозь зубы.

Жаль, что Марк уже подох. Я всего-то затащил его во внедорожник, и прострелил голову стволом с глушителем.

— Я прочитал это вчера днем, курьер принес, — сузил глаза Коваль. — Милое письмо от «мужа» моей дочери, да? Читал, и умилялся. «Вы должны знать, что я люблю Алину, а она любит меня. Надеюсь, вы простите ее за побег, и примете нас обоих. Я буду рад обрести второго отца» — процитировал Руслан. — Идиотка сбежала с женишком, поверив в его большую любовь? Она успела выскочить за кретина?

— Не успела. Я остановил, — ответил холодно. — Проблема устранена.

— Не устранена! — рявкнул Руслан. — Моя дочь — такая же шлюха и предательница, как и ее мамаша. Позорит меня, выставляет идиотом, который родную дочь в кулаке удержать не может!

Коваль — конченая мразь, я знал это всегда. Голова у него не холодная, Руслан любит мучить всех вокруг. Кулаками бить, или словами, угрозами, шантажом. Любит делать больно, и наслаждаться этим зрелищем.

Мы с ним в чем-то похожи, хотя в свое время я меньше всего хотел походить на Коваля. Но я не наслаждаюсь чужими муками. Мне на них плевать, я просто делаю то, что должен.

— Алина сглупила, но она уже сожалеет, — я произнес это спокойно и уверенно. — Этот парень задурил ей голову. Алина неопытна, поверила в романтические бредни, и согласилась на побег. Но когда я приехал за ней, она уже сама жалела о своем поступке.

— Потаскуха, — Руслан меня не слышал. — Волынов давно на нее заглядывается, старый извращенец. Мне нахер не нужна девка, которая меня позорит. Отдам Волынову, пусть сам воспитывает. Он из нее дурь выбьет.

— Нет! — повысил я голос, и Руслан взглянул на меня удивленно. — Не торопись. Я же сказал, девчонка сглупила, она молодая еще, обмануть легко. Лошок этот давно вокруг нее вился, изучил слабые места. С баблом у его семьи туго, отец на Сивого работал, но начал крысятничать, ментам стучать. В живых оставили, но все отобрали. Пацан помнил красивую жизнь, вот и решил примазаться. Угомонись, Руслан, твоя дочь уже наказана.

Ну же, блть, успокаивайся!

Коваль вдруг расслабился, чуть откинул голову, и взглянул на меня с кривой улыбкой, которая не отражалась в стальных глазах.

— Вот как! Защищаешь ее? — ласково спросил Руслан, и резко выплюнул: — Запал на нее, да?

— На твою дочь? Нет. Я просто объяснил тебе все. С Алиной я провел пару дней, и немного узнал ее — девчонка зажата, ее напугали последние события, вот и повелась на этого чепушилу.

— Не заливай, блть, — хмыкнул Коваль зло. — Пару дней ты с ней провел, да. Трахал Алину? Успел, или нет?

Я вспомнил жар и влажность ее рта, тугое горло, жадно обхватывавшее мой член, ее волосы в моей ладони, когда я насаживал Алину на себя…

— Нет, и не собирался, — ответил, и принял дымный взгляд Коваля спокойно.

— Демьян, если я узнаю, что ты яйца подкатываешь к моей дочери, закопаю, ясно? — отрывисто и зло произнес Коваль. — Лучше бы ты говорил мне правду. В противном случае тебе конец. Алина не для такого, как ты.

— Она для такого, как Волынов? — усмехнулся я. — Не подумай, что я сватаюсь, но я чем хуже?

— Ты итак работаешь со мной, и повязан. Волынов — нет. Воропаев тоже нет. Как и многие другие, — пояснил Коваль, подобравшись. — Дочерей у меня всего две — тех, о ком я знаю, и ни одну из них я не отдам за тебя.

Я кивнул, принимая ответ, который давно знал.

Коваль думает, что имеет надо мной власть. Пусть думает дальше, пусть продолжает обманывать себя.

— Уладь все с телевизионщиками, погаси скандал. Проконтролируй, чтобы менты не подкопались. Они на подсосе, но мало ли. Все должно быть чисто, — по-деловому произнес Руслан. — В ангаре партия оружия, проследи, что транспортировка организована.

Я кивнул, и вышел.

Глава 20

— Где ты была? — напустилась на меня Лариса, едва я вышла из комнаты.

Стояла, прислушивалась к каждому шороху, к голосам, и только когда убедилась, что Демьян уехал, смогла выйти на кухню.

Я ненавижу этого человека!

Я боюсь его, и боюсь себя — ту, которой становлюсь рядом с ним.

Не знаю, как смотреть ему в глаза после всего, что случилось. Он творил со мной грязные вещи, а я… я даже не сопротивлялась. Какой-то частью души я наслаждалась этим.

Наверное, не зря я — дочь своего отца, и ношу фамилию Коваль. Суть у нас одна, порочная, порченая. И когда я позволяла трахать себя в рот, я и не вспоминала про Марка.

Марк, где же ты?!

— Алина! — Лара всплеснула руками. — Может, ответишь? Бесишь своей загадочностью. Не строй из себя невесть что, и скажи уже, где шлялась. А то меня упрекаешь за то, что иногда развлекаюсь, как могу, а сама в загулы пускаешься. Так где ты была?

— Не твое дело! — отрезала я.

А ведь я хотела поделиться с сестрой. Больше-то у меня и нет никого. Марк непонятно где. Либо в больнице, либо его просто кинули в другом городе. С отцом не поговорить, с мамой тоже.

Только Лариса.

Но и она как чужая. Нашла в моем лице врага, срывает дурное настроение. Мне тоже покричать охота, выплеснуть все, но не на сестре же.

А ей плевать.

— Вот как, — скривился сестра, и яростно продолжила очищать яблоко от кожуры. — Хороша сестра… ай!

На ее голубые джинсы начала капать кровь, и мне стало дурно.

Что у нас общего с сестрой, так это боязнь крови.

— Я сейчас в обморок упаду, — простонала Лара. — До кости разрезала. Из-за тебя все! Сделай что-нибудь, я кровью истеку сейчас!

Я пересилила себя, открыла глаза, и тошнота подкатила к горлу. Порез и правда глубокий. Подскочила, понеслась в ванную, и дернула ручку.

— Кто там? Откройте! — крикнула я, дверь открылась, и вышел Игнат.

Боже мой!

— Ну привет, — рыкнул он, наступая на меня.

В последний раз мы виделись в туалете кафе, и встреча прошла так себе. Кажется, Игнат это не забыл, и не простил.

Но не сделает же он ничего дурного дочери своего босса?!

— Алина! — взвизгнула сестра, и заревела в голос. — Вызови скорую!

— Игнат, отвези Лару в больницу. Она порезалась, — выдохнула я.

— Не велено.

— У нее кровь льется из глубокого пореза, — занервничала я. — Нужно зашить рану. Ты умеешь? Я — нет, так что отвези ее, или вызови скорую.

Мужик скривился, достал телефон, и я поняла — он сейчас будет звонить или Демьяну, или отцу, и спрашивать разрешение на очевидное.

Я схватила пачку салфеток и, не найдя перекись, побежала обратно на кухню, к сестре. В спину мне доносилось:

— … да, сказала, что ранена. Сейчас, — раздались шаги, я присела перед сестрой и, подавляя приступ дурноты, прижала салфетку к ее руке. — Крови много… да, скажу. Кастет отвезет.

— Ты вези! — испугалась я. — Костю еще ждать придется, а ты здесь.

— Сделайте что-нибудь! — ревела Лариса, пока Игнат печатал что-то в телефоне.

Он ничего не ответил на мою просьбу. Просто кивнул Ларе:

— Одевайся.

Лара подскочила, пошатнулась, и мне пришлось обнять ее за плечи. Мы вышли в коридор, где я начала обувать плачущую сестру, стараясь не смотреть на кровавые капли, укращающие ее джинсы.

Но думала я не о сестре. Рана неприятная, но не смертельная. Наложат шов, и Лара вернется домой. А вот кто ее повезет?

Надеюсь, Игнат.

Не хочу оставаться с ним наедине. Если Демьян пугает, то этот головорез вызывает отвращение. Тихий, спокойный, как могила, а в глазах ненависть.

— Ну что тут? — Игнат открыл входную дверь, и я услышала голос Кости. — Ого, сколько кровищи. К Степанычу отвезу, подлатает.

— К какому Степанычу? — хныкнула Лара. — Мне в больницу надо, а не к какому-то коновалу.

— В больницу нельзя, — хмыкнул Костя. — Пошли, красавица, отвезу тебя.

— Не смей называть меня красавицей, — прошипела Лариса, и они с Костей вышли из квартиры.

А я осталась наедине с Игнатом, чего и боялась.

Боже мой!

«Нет, мне ничего не грозит. Он боится отца, меня не тронет. Точно не тронет!» — успокаивала я себя.

Может, извиниться за то, что ёршиком его огрела? Или лучше не напоминать про этот случай?

— Пойду, кровь протру. Накапала на пол, — пробормотала я, и понеслась на кухню.

Крови на линолеуме нет, я солгала.

Застыла у кухонного стола, нервы от напряжения звенят. Прислушалась… вроде тихо, Игнат в коридоре. Пусть возвращается в ванную, и занимается тем, чем занимался до того, как я ворвалась туда. А я шмыгну в комнату, и буду сидеть там, как мышка.

И только я начала расслабляться, я услышала неспешные, тяжелые шаги. Обычно Игнат ведет себя тихо, но не в этот раз.

— С-с-сука! — прошипел он, идя по коридору, и меня холодный пот прошиб. — Избалованная дрянь!

Он вошел на кухню, и уставился на меня налитыми кровью глазами.

— Ты… ты чего? — выдохнула я, и начала пятиться от него. — Игнат, ты прости за ёршик, я испугалась, не хотела возвращаться. Прости, ладно!

— Боишься? — он скривил тонкие губы в усмешке, надвигаясь на меня, как маньяк. — Правильно боишься, тварь!

Я нервно огляделась по сторонам, увидела заляпанный кровью нож, которым Лара чистила яблоко от кожуры, и схватила его.

— Успокойся, — нервно выкрикнула я, выставив нож, и медленно отходя к окну. — Папа и Демьян не обрадуются, если узнают, что ты причинил мне вред. Остынь, и мы все забудем, ладно?

— Не забудем. Ты, сука, унизила меня, — прорычал он, уставившись на меня своими дикими глазами. — За такое убивают! Но сначала я поимею тебя. Уверен, тебе не понравится!

— Демьян сейчас придет, — выдохнула я, и чуть не заплакала.

Хоть бы он пришел! Боже, хоть бы он спас меня. Этот нож мне не поможет, отец говорил, что человека не так просто зарезать. И оружие в руках новичка — это оружие против самого себя.

— Мне срать! Ты свое получишь, и я свалю. Зае*ало все. И ты, гадина, не угрожай мне Демьяном, ясно? — выплюнул Игнат, тяжело дыша. — Нож брось. Брось, я сказал, иначе сначала порежу, а потом трахну полудохлую!

Я крепче стиснула нож, продолжая отступать, и уткнулась спиной в подоконник. И поняла, что я сама себя загнала в ловушку. Справа холодильник, слева стена, а на меня идет огромный мужик, у которого поехала крыша. Взгляд дикий, бешеный, на лбу бьется жилка, лицо красное… да Игнат чуть ли не облизывается от предвкушения. А мне некуда бежать!

— Игнат, — хныкнула я, — я же извинилась. Прости, пожалуйста. И не трогай меня!

— В пи*ду твои извинения, — процедил мужчина, и в один шаг приблизился ко мне.

Я взмахнула рукой, в которой зажат нож, но Игнат сдавил мое запястье. И нож, который, казалось бы, был крепко зажат в моей ладони, выпал из нее. Я руку перестала чувствовать, ее огненное кольцо сдавило, а затем она онемела.

Сломал?!

— Чистенькая какая, — выдохнул Игнат неприятно. Схватил меня за волосы, и заставил запрокинуть голову. — Волосы — шелк. Свежая принцесска. Целка еще? — он сильнее потянул за мои волосы, и слезы брызнули из глаз.

Боже, как больно и страшно.

И просто отвратительно!

— Целка? Отвечай! — рявкнул Игнат.

— Да. Прошу, не трогай меня, — заплакала я, мечтая, чтобы вернулся Демьян. Или чтобы Лариса передумала ехать к отцовскому врачу — бывшему бандиту. Чтобы у нее чудом остановилась кровь, и Лара вернулась домой. — Игнат, пожалуйста, умоляю тебя…

— Не скули, — скривился он, наклонился, и жадно вдохнул запах моих зажатых в его ладони волос. — Яблоками пахнешь, а меня дерьмом измазала, сука. Думаешь, что раз ты Коваль, то тебе все можно?

— Н-нет…

— Думаешь, — он склонился ниже, и прошептал: — Но это не так, принцесска. Я вы*бу тебя, и прирежу.

Он впился слюнявыми губами в мою шею, то ли целуя, то ли кусая. Я уперлась в его грудь ладонями, суча, отталкивая Игната, но он лишь довольно хохотнул.

— Сопротивляйся. Люблю, когда баба резвая, — довольно сказал он, схватил меня за щеки ладонью, и сдавил их так, что у меня челюсть начала хрустеть. — Ты мне за все ответишь! Но если заорешь, я язык тебе отрежу, ясно? Кивни если ясно!

Кивать больно, и я медленно моргнула, от чего слезы еще обильнее полились по щекам.

Игнат отпустил мой подбородок, и резко рванул мою блузку, пуговицы от которой рассыпались по полу.

— Пожалуйста, — прошептала я, и обняла себя за плечи, прикрывая грудь от налитого кровью взгляда головореза. — Ты и мне, и себе плохо делаешь. Остановись пока не поздно, я никому не скажу.

— Поздно, — рыкнул Игнат, содрал с меня блузку, и ухватился за лямки бюстгальтера, пытаясь снять с меня его.

А я от отчаянья со всей силы вцепилась зубами в его плечо — так, что Игнат сдавленно застонал, и отпустил меня на секунду.

Я хотела убежать. Наверное, у меня получилось бы, будь я шустрее, или умнее. Но мне не повезло. Игнат замахнулся, и ударил меня в грудь со всей силы.

Дыхание вышибло, и я упала на колени, жадно хватая ртом воздух, и задыхаясь.

— Хочешь жестко? — услышала я будто сквозь вату. — Будет жестко, сука. Сама напросилась!

Глава 21

ДЕМЬЯН

В детском доме давали горячую овсянку. Она была вкусная, можно было положить в нее еще кусок масла…но в каше плавали черные, похожие на семечки, жучки.

И была толстая повар, в белом колпаке набекрень и с вечно красным лицом, и она всегда говорила, мол, какие жуки?

Нет никаких жуков.

Работайте ложками. Кушать подано.

И я работал ложкой. Напополам делил кашу, и по дну тарелки пробегала узкая лужица подтаявшего масла.

Эту повариху ненавидели все, а я, разбрасывая ложкой в стороны черных жучков и деля кашу напополам — мечтал. Что еще оставалось делать мелкому пацану, который надеется каждые выходные, что вот, сегодня придут взрослые дяди и тети, посмотрят на меня, и я им понравлюсь.

Нам так внушали, что дядям и тетям нужно очень понравиться, и тогда нас ждет сказочная жизнь.

И я старался, ведь родителям я нравился, меня не бросили, как некоторых, моих папу и маму застрелили.

Но все мы оказались здесь.

И всегда, на завтраке, перед тарелкой с жидкой овсянкой, разводя ложкой черных букашек я мнил себя Богом, представлял, что вырасту, выберусь из этого места…

И у меня будет всё.

Сейчас у меня есть всё.

Но оказалось, что та повариха из детдома — она ангелом была, а я стал не Богом, а Дьяволом, ведь мир вокруг меня — он адский чарующий, здесь тебе подсунут кашу с тараканами, и ты либо проглотишь

Либо убьешь.

Сейчас я убью. Меня злость и ненависть ослепили, когда я в квартиру вошел и услышал крики. Ее голос, и в нем страх, в нем паника, я ломанулся на кухню.

Алина лежала на полу. Блузка валялась рядом, а Игнат нависал сверху, он сдернул с нее белье, он смотрел на нее, а она увидела меня.

И глаз не отводила, пока Игнат пизд*л, что ей будет больно, что он выдерет ее и убьет, я поднял нож, что валялся на полу справа от него.

Я сделал это машинально, привычно, лезвие вспороло тонкую ткань толстовки и вошло в тело, а я на свой счет записал очередного человека, это большой, огромный счет, но я в рай не верю, и туда не стремлюсь, я грешник, и я готов к наказанию, если будет оно, ведь убежден — все эти люди жили напрасно, они как те тараканы из каши и каждого я убил бы снова.

Игнат завалился на Алину, но я сдернул его с нее и швырнул в сторону, он запачкать ее не успел, но ее целовал, это тело лапал, его грязные мысли я убить не смогу, они висят в воздухе.

— Демьян, боже, — она поднялась ко мне потянулась и обняла за шею, прижалась. Голой грудью. Трясясь от страха.

А меня передернуло от возбуждения и злости, этот урод ее лапал, бл*ть, а она — моё, только моё.

— Он больше не встанет, Алина, — подхватил ее на руки и сам поднялся, по коридору шагнул в ванную, тепло ее тела нагрело меня, она просто другая, она особенная, она бы не стала кидать тараканов в кашу, я знаю, не верю ни в кого, но за нее знаю, она этому миру не принадлежит, она — свет.

— Сейчас все смоем, — поставил ее под душ и врубил воду, и Алина шарахнулась в сторону от нахлынувшего в нее горячего душа.

— Я в порядке! — вскрикнула и обняла себя за голые плечи, — выйди, Демьян.

— Он тебя трогал, видел… — убавил жар воды и направил душ на нее, — смой с себя это, Алина, — схватил ее за руку, притянул к себе, она моя, будет моей, ее никто больше не тронет, не посмеет, я любому сломаю руки и пулю пущу в лоб.

Даже ее отцу.

Особенно, ее отцу.

Ведь это он мою семью отнял. И я в детдоме оказался, с краснолицей поварихой, и овсянкой, в которой плавали черные жучки.

Свитер намок, и брюки тоже, одежда прилипает к коже.

Схватил красную длинную мочалку и рванул ей по груди Алины.

Не будет. Никто не будет ее касаться, лишь я.

— Демьян! — она выкрикнула и вырвалась, на правой груди, на светлой коже, расплылось красное пятно, ей больно.

И я остановиться не смог, в брюках, в рубашке шагнул к ней в душ.

Коленями бухнулся в железную ванну, и брюки заливала вода, схватил Алину за бедра, за мокрые джинсы и притянул ее к себе.

— Мы всё смоем, смоем, — сказал ей в живот и слизнул сбегающую ручейками воду, лизнул еще раз и крепче сжал ее бедра.

Она кратко охнула и навалилась на меня. Зубами дернул пояс ее джинсов, и толкнул ее назад.

Она врезалась в кафельную, в цветочек стену, глаза огромные, дикие, сверху душ льется, и по ее длинным ресницам сбегает вода.

— Демьян, только не трогай, прошу тебя, — в ее голосе мольба, — все, что было в ЗАГСе пусть оно там и останется.

Ее трясет. Она очень хорошо помнит, она не забудет.

Не забуду и я.

— Я просто отдам долг тебе, Алина, — хрипло выдохнул и рывками расстегнул ее джинсы, сдернул по мокрому телу, пока она цеплялась в мои руки и вырывалась.

— Демьян, боже мой! Нет! Нет, я… — солгала она.

Ведь я коснулся промежности, покрытой мягким, светлым пушком волос — и Алина лопатками ударилась в стену.

Сдернул джинсы ниже, до коленей, пальцами накрыл влажные бархатные складки, слюну сглотнул.

Какая она нежная. Лизну — и царапну, в моем языке колючки и яд, я власти и денег добился, передо мной город падает, и мне смешно, бл*ть, сука, как так, я не могу взять себе ее, подчинить себе ее, дочь моего врага.

Алина Коваль — это сразу смертная казнь, Руслан Коваль, ее отец постарался.

Я ненавижу его.

И ее.

Ее голые бедра в каплях воды, душ хлещет по ней, не жалея, она раскинула в стороны руки, по плитке по стене ведет, она запрокинула голову.

И темные мокрые волосы змеями сбегают по высокой груди.

Выдохнул. Хрипло. Убрал пальцы с гладкой бархатной промежности и приблизился, взял губами. Сразу в нос этот запах ворвался, воды и желания, горячего пара, и я прикусил мокрые складки.

— Ай, ох, ах, — она выдохнула все сразу, пальцами вцепилась в мои волосы и толкнула меня лицом в нее, и я ворвался языком между складок, стиснул ее бедра.

Этот вкус — просто космос, я облизываю, и она тихо стонет, ворвался языком глубже — и она поехала по стене вниз. Удержал ее за бедра, другой рукой погладил набухшие складки, надавил большим пальцем на клитор, и она так охнула, что сорвало крышу, накрыл складки губами снова и втянул клитор в рот. И она забилась, с криками и стонами вперемешку, ее руки колотили мои плечи, а мне так вкусно, целовать ее там, дьявол…

Я ее почувствовал, как она кончает, ее вкус сладко-ягодный, я языком его собрал, слизал, сжал бедра и рыкнул, когда она вцепилась в мои волосы, толкнулась промежностью мне в рот.

— Я тебя всю, с ног до головы, — выдохнул и лизнул мокрые складки, и она судорогой отозвалась, моя женщина, легкой вибрацией мне по языку.

Облизал.

Весь ее оргазм.

Проглотил.

Я ее трахну бл*ть, сегодня. Член дико ломит, какая она, сука, красавица.

Поднялся, за шею взял и посмотрел в ее мутные глаза.

— Нужно еще убрать отсюда Игната, Алина, — сказал, и она вздрогнула, посмотрела прямо на меня. Отпустил ее и шагнул через бортик ванны. — Переодевайся. И поедешь со мной.

Глава 22

ДЕМЬЯН

Меня могут посадить.

Я не застрахован от суда человеческого, и не буду спорить, я готов ко всему. Я столько страшных вещей сотворил, что мне давно уже не снятся кошмары.

Я сам стал кошмаром.

Накинул покрывало с постели на Игната и вышел в коридор.

Алина тоже вышла, из душа, в полотенце замоталась, но я вижу, красную кожу на груди и плечах, она себя так растерла, что от нее идет пар.

— От меня отмывалась? — прижал ее к стене.

— Нет, — и сразу выдох, и мой, и ее. — От него. Отпустишь? Я оденусь.

Я и сам мокрый.

Вместе зашли в комнату.

Она достала другие джинсы, синие, и серый свитер. Я взял брюки и черную водолазку.

Одеваемся вместе. Словно проснулись только что, и по работам разъедемся, и я понимаю — не против.

Даже больше. Я хочу, чтобы так было всегда, я и она.

— Я готова, — она отвела глаза. Стесняется. Того, что было между нами, как стонала четверть часа назад и за волосы дергала меня ближе, к своим бедрам, к своей промежности.

— Я тебя хочу, Алина, — шагнул ближе и схватил ее за локти, сдержал, — и я тебя лизал. Только что. Языком между ног. И ты стонала, и ты кончила. Хватит, может, меня бояться? Я тебя получил.

— Ты хотел — ты получил Демьян, — она вырвалась и поправила свитер. — Долго хотел? Долго я думала? Поздравляю, — она не говорит, а плюет, — что дальше? Давай толкни меня вон туда, — кивнула на кожаный диван. — И трахни. Заставь. Зажми. И сделай хорошо. Да, Демьян.

— Так и сделаю, — обещаю.

И знаю — она сама не против.

Это называется полулюбовь. Когда один хочет, а второй нет, но приятно — это оно.

Любви не бывает, есть только половина. Половина во всем. Полдетства — когда убили родителей. Пол Мечты — когда надеешься, что будет новая семья. Половина зла — когда убиваешь вроде бы отвратных хомо сапиенс.

И полчеловека. Когда нарушается в голове что-то, и хочешь ее — дочь врага, всю и сразу.

И не хочет она.

— Поехали, — вышел в коридор и подхватил с полки ключи от машины. И рявкнул грубо-привычно, — живее, Алина!

Словно ничего не было.

И она молча вышла в подъезд. Будто в ванной со мной, моих губ не почувствовала.

Закрыл квартиру, спустились вниз и сели в машину.

Она сидит, уставившись в окно, смотрит на вечер, на город в снегу и гирляндах.

Я тоже молчу, не говорю, что она сама хотела, за голову меня хватала и вжимала мое лицо между ног, и кричала, когда я рот открывал и вел языком по клитору.

Я ох*ел, просто с ума сошел от ее языка на члене, в том ЗАГСе, я так быстро кончил, словно за мной гнались гиены.

Я сегодня вернул долг.

И моему должнику все понравилось, Алина хочет еще — я вижу.

И мы продолжим.

— Сиди здесь, — сказал и припарковался у хозяйственного магазина.

Не верю, что усидит, не сбежит, и в машине ее запер. В магазине расплатился за черный прорезиненный чехол для лодки и утрамбовал его в багажник.

Поехали обратно.

Всю дорогу молчали.

И тут перед домом она сказала:

— Игната ты убил получается?

Получается?

Усмехнулся на ее ровный голос и попытки сдержать страх за дурацким вопросом.

— Да, Алина, — сказал и остановил машину во дворе, в ряду парковки. — Выходи.

Она вышла, я вытащил купленный мешок для лодки.

Убийство для меня — это повод. Без повода я не бью, даже руками.

Есть Руслан Коваль, которого я завалил бы, не задумываясь, сразу, чтобы враги лицо в лицо.

Но я выбрал стать его другом.

Полудружба, вместе, пока не прижмет, всё, как он верит. Всё, как верю я. Я бы всадил папин нож ему в сердце, давно, как только он начал мне доверять.

Но его дочь…

Мои карты спутаны.

— Стой здесь, — приказал Алине у подъезда и взбежал по ступеням наверх.

Уложил Игната в чехол от лодки. Затер кровь тряпкой и сунул ее туда же, закрыл молнию. Закинул чехол на плечо и спустился вниз.

— Это я была виновата, — на крыльце налетела на меня Алина, и я уронил чехол на бетонный пол. — Он же меня пытался… — она задохнулась и выговорила, — можно было его просто помучить, попытать.

Поднял чехол и понес его к машине, сунул в багажник и хлопнул крышкой у Алины перед носом.

— Иди в дом, — толкнул ей ключи. — Кого ты жалеешь, Алина? Он бы трахнул тебя. И убил.

Сел за руль, и перед глазами серость. Двинул дальше по черно-грязному снегу. Посмотрел в зеркало — и она побежала и в багажник уперлась ладошками, я газану и в снег ее сброшу — понимаю и не хочу.

Останавливаюсь.

Она распахнула мою дверь, и залезла на колени ко мне, как ребенок, которого я учу водить. Алина поерзала на мне, вздохнула, и хлопнула дверью.

— Поехали, — заявила.

— Алина, — обнял ее за талию, прижал к себе, — я труп везу в багажнике.

— Я знаю, — мы тронулись, машину ведет она, и я не понимаю, как так случилось, как я ей поддался. Я за рулем, и она у меня на коленях.

Назвал ей адрес.

— Это речка? — она вздрогнула.

— Да.

Я убил его — потому, что он тронул ее. Она — это мое. Я так хочу. Это все просто. Только я. Всегда был и всегда буду.

Алина свернула к речке, к черной глади, и вдали засветился берег — там санаторий, там их куча, огни горят, это здесь можно выкинуть неугодных.

— Ты его здесь хочешь оставить? — спросила она, когда я вывалил из багажника мешок и потащил к воде.

Ткань зашуршала по берегу, по траве и камням — я это только услышал. Затащил свой мешок в заросли камышей — там его не найдут несколько месяцев точно.

Вернулся к машине.

Алина топчется по песку и пытается раскурить сигарету, не получается, и я ее вырываю у нее из рук.

— Поехали, — открыл дверь.

Она забралась в машину, я сел за руль.

Мне хочется ей сказать. Что я не злой, просто так вышло. За нее я убью. Любого. Так вышло.

Я врезался в нее по уши.

В ту первую встречу, я втрескался, и не будет других

— Куда ты дел Марка?

Спросила она, и я напрягся, какого хрена.

Добавил скорость, повернулся на нее:

— Я хочу тебя.

— Где Марк? — уперлась она, отвернулась.

И я признался.

— Марка больше не будет, Алина, — свернул во дворы, что ведут к салону ее отца. Выдохнул. — Нет Марка. И нет других. Никого нет в живых, Алина, — повернулся на нее. и сказал впервые честно, впервые в жизни: — Ты не будешь ни с кем, кроме меня. Только я. Поняла?

Она кивнула.

Я на нее посмотрел, и она на меня.

Пристально.

И когда мы подъехали, выскочила из машины, и побежала в салон отца.

Глава 23

ДЕМЬЯН

Я увидел ее впервые три года назад.

Голую.

Она совсем малолетка была, из душа выскочила в одних тонких трусиках, и я знал, что у Коваля есть две дочери, но к такому зрелищу был не готов.

Любовь с первого взгляда или мгновенный выстрел, когда сердце перестает биться — это одно и то же. Меня ударило тогда, ее запахом, чистым, ее красотой. Похоть и порок, желание — те грехи человека, те чувства, которые я не взял в расчет.

Три года я убивал.

Просто потому, что к ней посмели подойти.

И лишь теперь принял — хочу ее себе, насовсем, не смотреть, а трогать, целовать и слушать ее стоны, ее тело сжимать, в руках сдавливать.

— Коваль, я хочу твою дочь

Я это сказал. И это честно.

Алину я бросил в салоне только потому, что мне еб*чее благословение нужно было от ее отца.

Я его не получил.

— Что такое? — ответил он. — Хотеть мою дочь.

Коваль поднялся из кресла, как царь. Затушил сигару в прозрачной пепельнице. Подошел к бару, налил два стакана виски, второй протянул мне.

Он по кабинету расхаживает, как по орбите в космосе, с таким довольством и уверенностью, что ему принадлежит мир.

— Давай выпьем за наше сотрудничество, Демьян, — он улыбнулся, щербато. — Мне нравится с тобой работать. Ты ценный кадр, как говорится, — он хмыкнул. — И я ценю.

— Отдай мне дочь, — повторил. Прямо в глаза посмотрел, своему врагу.

Дети о подарках от деда мороза мечтают, я тоже так делал, но жизнь банально и тупо рубанулась на до и после, я засыпал в комнате на шесть пацанов и под подушкой держал вырезку из газеты — фотку Коваля в одной из статей о благотворительности, он нашему детдому помогал, меценат.

Его боготворили, он даже на праздник к нам приехал, на женский день. Он говорил со сцены, а я в кулисах медленно шагал к нему с кухонным ножом.

Меня наша повариха остановила, которая баловалась, подбрасывая в утреннюю овсянку жучков.

— Не будь дураком, — сказала она тогда и нож у меня выхватила, — месть — это когда красиво, это когда холодно, Демьян, чтобы застыла кровь. Не на горячую голову. Учись у дураков.

Позже я узнал, что она была принудчицей, в нашем детдоме отбывала часть срока за то, что убила из ревности мужа.

Но тогда я поверил ей, дураком не стал. И три года был рядом с Ковалем — убийцей моих родителей, шагал с ним рука об руку, чтобы подать долгожданное холодное блюдо.

Вот только у этого ублюдка есть ангел-дочь. Которая моей быть должна, и в свадебном платье, и спустя годы, когда за стеной детская комната, и спят наши мелкие, а она кричит подо мной, каждую ночь, и у нас не кровать, а распятие.

Я влип. По уши.

— Демьян, за сотрудничество. Дочь я отдам, но не тебе, ты же понимаешь, — Коваль усмехнулся и подошел ближе. — А ты, значит, дочь мою хочешь?

— Хочу, — ответил честно и покрутился в кресле, поднял бокал. — А что? Ты против?

— Ты сам понимаешь, — он отпил. — Отношения нужно налаживать, и мои дочери — они хорошее вложение. Даже лучше денег, Демьян. Тебе Алину не отдам. Зачем мне ваша влюбленная каша?

Хмыкнул.

В армии тоже была каша. И тоже с жучками.

Тогда я и понял, что некоторым — им нравится просто, стоять и смотреть, проглотишь ты и или восстанешь. Восстать против тех, кто сильнее морально, кто может в плинтус тебя закатать — это почти как феникс из пепла, выдумка, легенда, мечта.

И вот я вставал. Вместе с автоматом. Армия и потом горячие точки, я воспитывал, взращивал в себе зло, если оно не дано с рождения — его можно почувствовать, спустя годы, сотни выстрелов — так, наверное, правильно, так хорошо, истреблять терроризм и шагать под пулями — это бодрит.

— Нет, — сказал Ковалю. — Уймись. Дочери — не товар. И Алина моя.

— Ты меня учить будешь? — Коваль вскинул брови. — Демьян, я мелочиться не буду, даже если ты хороший партнер. Я убью

Родителей моих убили просто потому, что они оказались свидетелями. Делишек Коваля. Обычная счастливая семья с малолетним сыном, по будням работа, на выходных парк отдыха, средний достаток, планы на будущее и любовь.

Тогда была любовь не половиной, она была целой, крупной такой, мощной, помню мамины глаза, и мутнеет взгляд, и в носу свербит.

Их убил Коваль, его люди, и я хотел эту месть растянуть надолго, как советовала мне добрая повариха, я три года его доверие зарабатывал, чтобы потом с ножом в спину, по классике.

Но влюбился в его дочь.

И…отпустить не смогу, наверное, не простить и помнить, имея шанс терпеть и не трогать его, в конце моего тоннеля свет появился, и это она.

— Я против, — отпил виски, — она не хочет замуж за твоего мудака-конкурента, Коваль. Она моя. Я так сказал.

— Чего ты сказал? — Коваль брякнул стаканом по столу, и двинулся на меня, я встал с кресла. Он рявкнул. — Дочери — мои ресурсы. Алину ты никогда не получишь, никогда. Смирись, Демьян, я…

Он не договорил.

Потому, что я ударил его квадратной бутылкой виски по башке.

И ударил, вложив всю свою дурную силу.

Коваль упал мне в ноги.

Сжал бутылку и наклонился. Прислушался.

Я мечтал, ночами в детдоме ему дыхание оборвать, я хотел, я планировал, ждал, но чтобы вот так…спонтанно?

Он не дышит.

Затылком на полу, и под ним расплывается красная лужа.

Мертв, всё?

Пощупал пульс. И не поверил, когда ничего не услышал, нет биения сердца, он всё, я годами мечтал это сделать, но терпел, и… убил все-таки?

Его дочь не товар.

И мои родители — не маленькая неувязочка, которую нужно убрать.

— Ты получил свое, Коваль, — выдохнул.

И снова не поверил. Мой враг с пробитой головой у моих ног валяется.

А в дверь стучат.

Выпрямился и отпил виски, распахнул дверь. Вышел в коридор.

— Демьян, — Алина отшатнулась, у меня лицо, как маска, наверное — африканская, устрашающая. Алина сцепила руки перед собой. — Можно мне к папе?

— Нет, — оглянулся на закрытый кабинет. Ровно выговорил. — Мы пока заняты.

В коридоре темно, свет падает из холла, слабо раскрашивает ее лицо голубой краской. Она топчется на месте, теребит спадающие на грудь черные волосы и кусает губы.

— Меня в универе называли черной вдовой, — сказала она и посмотрела прямо на меня, — все мои парни… они пропадали. Это ты?

Я ли их убивал — ее вопрос накаляет воздух между нами.

Кивнул.

Она ведь сама уже поняла.

— Все верно, Алина, — шагнул к ней и толкнул, прижал к стене телом и за шею поднял ее бледное лицо к себе. — Что? Снова монстром меня считаешь? Да. Я такой.

Она дернулась, я сжал крепче, она замерла в моих руках, темными глазами впилась в лицо.

— Я хочу поговорить с папой, — глухо выдохнула.

— Папа занят, Алина, — это я сказал сразу. Не подумав. Не ощутив вины за собой, лишь горькую радость.

Я убил его. Человека, который лишил меня родителей. Я три года был рядом.

И Коваль сдох, сдох наконец-то, но об этом никто не узнает, особенно — его дочь.

Она же не виновата. Ни в чем. В его грехах точно, она просто сладкая, вкусная, очень горячая, и я сдался тогда, и сейчас не сдержусь.

Расстегнул ее джинсы, она дернулась, вдавил ее в стену.

— Я же первым буду, Алина? — спросил и сдернул джинсы по узким бедрам, схватил ее за волосы, заставляя смотреть прямо на меня.

В ее глазах огонь и холод, яркие вспышки, бликуют, и я поморщился от этого света, я не требую ее, я знаю, вижу и чувствую, что эта будущая женщина готова на ответ.

— Демьян, нет, дай я пройду к папе! — она вырвалась, но я обхватил ладонью полную грудь и прижал Алину к стене.

— Давай всё потом, — выдохнул, и вжикнул молнией на брюках. Ее глаза округлились. Стянул боксеры и сжал в ладони горячий напряженный член.

— Демьян, у меня еще не было, не надо, — она охнула, когда я накрыл ладонью бархатные складки и потёр.

— Я тебя не обижу, Алина, — поднял ее, и длинные ноги обвили мои бедра. Прижал ее ближе, укусил в шею. — Никогда не обижу. Я тебя хочу.

Сказал.

И толкнулся в мокрые складки.

Глава 24

Рывок, и он во мне. Я забыла, как дышать, заскулила от огненной, болезненной вспышки, от надрыва. Попыталась оттолкнуть, но Демьян замер, зашептал мне что-то, что я не могла расслышать.

— Демьян, — всхлипнула, — пожалуйста, прошу тебя…

— Тише. Тиш-ш-ше, — прошептал, прислонившись лбом к моему лбу. — Сейчас станет полегче, потерпи.

Я до последнего надеялась, что он остановится, что даст мне передышку, а затем просто оставит меня. Но нет. Демьян резко впился в мои губы, смял их с жадной настойчивостью, граничащей с голодным безумием. Без капли нежности, алчно, больно впившись в мои губы, он пил меня, наслаждался нашей общей болью — клянусь, ему тоже больно! И в этой боли я и нашла наслаждение.

Задохнулась от калейдоскопа чувств — похоти и сумасшествия, боли и нежности, ненависти и жадности, и ответила на этот поцелуй-безумие. Нельзя желать чудовище не из сказки? Может быть, но я желаю, и разум рвется клочьями, горит и опадает пеплом, пока я цепляюсь за его короткие волосы, зарываюсь в них пальцами, притягивая к себе Демьяна ближе.

Во рту привкус крови, его, или моей — не знаю. Всюду кровь — на мне, во мне, в мыслях.Он задыхается, как и я, терзает мои губы, и я отвечаю тем же — терзаю его, кусаю, пусть нам будет еще больнее, я тоже обезумела.

— Хочешь, чтобы я тебя трахнул? — спросил, оторвавшись от меня.

Его член во мне, Демьян не двигается, и боль прошла. А на смену ей пришло нечто иное — то, что заставляет меня кусать губы, тянутся к нему, желая, чтобы он дал больше. Той самой боли, наслаждения. Всего того, что поможет забыться.

Но я ответила:

— Нет.

— Уверена? — ухмыльнулся, провел ладонью от моей груди, спускаясь ниже — туда, где соединяются наши тела.

Провел пальцем по клитору — легко, нежно, ласкающе. Я задышала чаще, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать двигаться самой, а затем он надавил. Я застонала, а Демьян требовательно смотрел мне в глаза, наслаждался моими больным желанием и злостью, плескавшимся в них.

— Скажи, Алина, — повторил настойчиво.

Ни за что!

Я хочу, чтобы он оставил меня в покое. Чтобы никогда не попадался мне на глаза. Чтобы умер! Он сам убийца, и он достоен смерти за все, что совершил. Я дико его боюсь, ведь он говорил, что не тронет. Но тронул. Меня, тех, кто меня окружает, медленно уничтожал всех, а заодно и меня.

А еще я хочу его, хочу испытать все, хоть раз побыть женщиной, которую дико и жестко берут, не спрашивая ее разрешения. Которую эгоистично трахают, и она наслаждается этим.

Но я ни за что не скажу об этом Демьяну. И он увидел это — мое упрямство и кровоточащую душу. Но не отпустил, а решил все за меня. Снова.

— Ты моя, — рыкнул, и начал вбиваться в меня, закинув одну ногу себе на бедро.

Движения яростные, жестокие. Мне больно, и хорошо одновременно, я наслаждаюсь его членом внутри, чувствую, как он распирает меня, как насаживает все сильнее, и сильнее. И я не выдерживаю, обхватываю его ногами, и ствол проникает глубже, стенки лона сжимаются вокруг него сильнее, так жадно, не хочу отпускать его сейчас. Хочу живой себя почувствовать.

— Блть, какая ты горячая. Ох*енная, — прошептал с любовью-ненавистью, задвинул член еще глубже, и я застонала от нешуточной боли, смешанной с эйфорией. — Давай, Алина, сожми мой болт сильнее. Давай, девочка.

Я тяжело дышу, двигаю бедрами навстречу его сильным движениям, и теряюсь в накрывшем меня торнадо, унесшем все мои мысли, все нравственные установки о том, что есть хорошо, а что есть плохо. Сейчас мне хорошо, и это главное. Но потом будет плохо, и краем сознания я помнила об этом, хотя даже мою память заглушило тяжелое, горячее дыхание, и шлепки наших соприкасающихся тел.

Демьян вдалбливается в меня так жестко, что я перестаю чувствовать боль, мне хочется еще сильнее, чтобы стало хорошо до слез, до опустошения. Член во мне, кажется, стал еще больше, и еще тверже. Демьян долбит, выходя почти полностью, я головку его чувствую, а затем врывается снова. Целует-кусает меня, терзает, подчиняет. И я сдаюсь. Извиваюсь, придавленная его телом, и кричу от наслаждения, распятая для него, только для него.

— Кончай… да, Алина, — прошептал бессвязно, вбился в меня до основания раз, второй, и резко вышел из моего покорного, покоренного тела.

На бедра брызнула сперма. Демьян сжимал свой член, я опустила глаза и увидела набухшую, красную головку, выстреливающую белой жидкостью, а затем устало откинула голову на стену, и закрыла глаза.

— Я знаю, что тебе понравилось, Алина. Не строй из себя жертву, — услышала я жесткое, Демьян поставил меня на ноги, и кивнул: — Иди в кабинете подожди, через десять минут за тобой приедет Кастет, и отвезет домой. Я приеду позже.

Он отвел меня до свободного массажного кабинета, по пути взяв связку ключей, втолкнул, и запер.

Глава 25

ДЕМЬЯН

«Закрой Ларису дома, и быстро в салон. Алину отвезешь домой» — написал Кастету, зайдя в кабинет Руслана.

В теле приятная расслабленность, пах до сих пор сводит от истомы. Тянет бросить все, усадить Алину в машину, и уехать отсюда нахер. Подальше. И никогда не возвращаться.

Но я этого не сделаю.

Руслан мертв, от тела нужно избавиться как можно быстрее. Обычно в таких случаях мы пользуемся крематорием, приплачиваем своему человеку, который и уничтожает все улики. Но в этот раз так поступать опасно.

Коваля мало кто любит. Вообще никто его не любит, если подумать. Как и меня. Но могут найтись те, кто пожелает убрать меня, узнав, что я избавился от Руслана. Испугаются за свои жизни, и попытаются меня пристрелить. Те, кто вел дела с Ковалем; те, кто должен ему бабло; те, кто повязан с ним.

А мне этот гемор не нужен. И без этого есть те, кто мечтает увидеть меня дохлым. Врагов хватает, значит, нужно избавиться от тела Коваля иным способом.

— Я приехал, — услышал тихий стук в дверь, открыл дверь, и кивнул Кастету.

— Пошли.

— Эта Лариса мне весь мозг вынесла. Вроде красивая, но какая-то…

— Тупая пи*да, — перебил я, и Кастет кивнул.

— Мне их обеих сторожить, да? Внутри квартиры, или снаружи?

— Внутри будь. И не упусти. Особенно Алину, — тихо приказал я, открыл дверь массажного кабинета, и увидел сидящую на подоконнике девушку. — Алин, домой пора.

Я думал, что она плакала, но нет. Вид потерянный, а глаза сухие. Спрыгнула с подоконника, и подошла к нам, избегая моего взгляда. Даже спорить не пришлось, рычать на нее. Смирилась.

Хм, а почему я думал, что так просто она не сдастся? Алине понравилось, реакцию тела я уловил. А любовь… может, полюбит, может, нет. Бабская любовь вообще миф. Я дам ей все, обеспечу, защищу, от всего мира укрою, и Алина либо полюбит меня, либо привыкнет. Разницы нет. Хотя, я бы хотел ее любви.

— Вези ее домой.

— В университет, — хрипло произнесла Алина, и впервые взглянула на меня: — Я не хочу… туда. Не сейчас. Сегодня есть пары, я хочу на учебу.

— Нет!

— Демьян, — всхлипнула, и Кастет отошел на пару шагов, сделав вид, что его здесь нет, — Прошу тебя. Мне нужно отвлечься, я не могу вернуться домой сейчас. Слишком многое произошло. Дай мне хоть пару часов подготовиться. Если я вернусь сейчас, мне придется снова ругаться с Ларой, вспоминать все, что случилось… а я хочу занять свою голову хоть чем-то обыденным.

Я сжал зубы. Не люблю, когда спорят, но Алину понял. Нежная она, несмотря на то что дочь Руслана, не привыкшая к крови. А может, привыкшая, но ненавидящая всей душой этот мир.

Там был убит Игнат. Сегодня она стала женщиной, и Алине нужно прийти в себя.

— Сопровождай в университет, — кивнул Кастету. — Игоря пошли к Ларисе.

— Понял, — Кастет повел Алину по коридору, и они вышли из салона, а следом и я подошел к администратору:

— Все на сегодня свободны. Массажисток и прочих предупреди, и проваливайте. Сегодня салон работать не будет, приказ Коваля.

Блондинка округлила густо накрашенные глаза, а затем хлопнула ими, соглашаясь без слов. Не сильно умная особа, но научилась не спорить, и не задавать лишних вопросов. Буквально через десять минут один клиент, и весь персонал покинули салон, который я закрыл на ключ.

А дальше я действовал быстро. Ноги и руки коваля скотчем, упаковал в черные мешки, которые обвязал веревками и, дождавшись, когда начнет темнеть, загрузил в багажник. А дальше все легко — заброшенный гаражный кооператив за чертой города, в наполовину умершем городке. Вскрыл один из гаражей, и сбросил тело коваля в подвал. Яму копать зимой, нужно времени много, а его сейчас почти нет.

Как будет время — вернусь, и сделаю все по правилам. А время пока есть, Коваля здесь не найдут.

— Счастливо оставаться, — я стоял на краю, и смотрел на обмотанное черными пакетами тело.

Долго представлял себе, как убью его. Как Коваль будет мучиться перед смертью за то, что с моими родителями сделал, за мои гребаные детство и юность, которые я в аду провел. Мечтал, что убью, и плюну ему в изувеченную рожу.

А сейчас лишь слабое облегчение испытываю. Сдох, и сдох.

— Плевать, — хмыкнул, бросил последний взгляд на то, что некогда было Русланом Ковалем, которого боялась вся область, и под которым ходила местная братва.

Был здесь царем, а стал ничем.

С тобой покончено навсегда, Коваль!

Я развернулся, вышел из гаража, снова закрыл его, сел в тачку, и поехал домой. К Алине.

Глава 26

Я была на последней паре, и не слышала ничего из того, что говорил преподаватель. Даже не трудилась делать вид, что пишу. Сидела с отсутствующим выражением лица, а преподаватель меня игнорировал. Я вполне привыкла к этому.

Меня редко спрашивали на экзаменах, чаще всего ставили оценки автоматом, и экзамены с зачетами были фикцией. В школе было также. Все знали, чья я дочь, и не хотели, чтобы я расплакалась из-за четверки. Боялись, что отец придет, и прострелит голову учителю, обидевшему меня.

Знали бы они, что отцу было плевать!

Может, я бы скатилась из-за этого, поглупела, ведь какой смысл учиться, если знаешь, что получишь золотую медаль и без бесконечных умственных упражнений?! Наверное, меня мотивировало то, что у меня есть младшая сестра. И я не хотела, чтобы она считала меня дурой. Потому и училась что в школе, что в университете, и училась на славу.

Кроме этого дня.

Я то и дело вспоминала, что Марка больше нет. Что его Демьян убил, как и всех остальных. Он признался, и ни капли сожаления я в его голосе не слышала, просто данность, факт. Да, убил, и что?!

И правда — что?! Что я сделаю? Пойду в полицию, в прокуратуру? Там у Демьяна свои люди, да и не смогу я сдать его. Странные чувства он у меня вызывает. Такими, как этот мужчина, издревле пугали невинных девушек: не ходи в лес одна, не доверяй серому волку…

Меня привлекает его темное обаяние, я ненавижу его суть. Мое тело горит от воспоминаний о том, что Демьян с ним творил, а разум подбрасывает другие картинки — лица тех, с кем я пыталась строить отношения, и кого больше нет в живых.

Хорошо что пары допоздна. Но жаль, что поговорить не с кем. Мама далеко, подруг нет, сестра отдалилась… вот и приходится разговаривать с самой собой в мыслях, и думать: а что же дальше, и как?!

— Все? — спросил Костя, встретив меня у аудитории. — Домой?

— Да, но… давай пройдемся немного, — умоляюще посмотрела на парня. — Все время взаперти, я с ума сойду скоро.

— Нельзя.

— Ну пожалуйста! — я чуть не заплакала. — Кость, будь ты человеком, а? Пятьсот метров по тротуару туда-обратно, потом в машину, и домой. Я взвою скоро.

— Руслан и Демьян…

— Не узнают, — перебила я, и сложила ладони в молитвенном жесте. — Ко-о-ость!

По всем правилам он должен был отказать мне, затащить в машину, пусть и силком, и отконвоировать домой. Но видимо, Косте и самому надоело такое существование.

— Недолго. Я иду у дороги, ты по правую руку. Если я говорю пригибаться — выполняешь, бежать к машине — выполняешь.

— Все буду выполнять! — закивала я.

— От меня ни шагу. И… никому ни слова, — мрачно произнес Костя. — Меня за такое не убьют, но и не похвалят.

Мы вышли из здания университета, и я впервые за прошедшие сутки смогла вдохнуть вкусный, морозный воздух полной грудью. Почти свобода! Костя с сомнением покосился на парковку, но не передумал. И мы пошли по тротуару прогулочным шагом. Боже, как давно я просто не гуляла, и это, оказывается, так восхитительно — просто иметь возможность бродить, ничего не бояться, и обладать хоть крупицей свободы!

— Разворачиваемся, — буркнул Костя, я согласилась, и мы повернули назад.

Колеса завизжали совсем рядом, машина резко остановилась, и Костя оттолкнул меня к стене дома, а сам встал в стойку.

— Расслабься, свои, — из черного танка — кажется, это Гелендваген, вышел печально знакомый мне мужчина — Петр Николаевич Волынов, а следом и его охрана. — Вот это удачная встреча!

— Здравствуйте, — испуганно поздоровалась я, и постаралась взять себя в руки. — Удачная встреча? Не специальная ли она?

— Нет, девочка, — Волынов окинул меня масляным взглядом, от которого мне сразу захотелось отряхнуться. — Ехали мы в другое место, но и ты мне нужна.

Нужна… о Боже, нет! Отец же не отдал меня этому человеку?! Хотя вполне в стиле Руслана Коваля — кинуть «другу» и партнеру кость в виде меня, и сказать — иди, забирай. И даже не предупредить меня!

— Где Руслан? — спросил Петр Николаевич, и рыкнул на Костю: — Да отойди ты, псина! Башкой подумай: нас пятеро, ты один. Захочу, что угодно сотворю, но я просто поговорить.

— Папа в салоне, наверное, — я отвела взгляд от Волынова, как обычно стараясь не смотреть в его глаза.

— Нет его там. Пошли в кафе, поговорим, — он кивнул мне за спину на милое кафе, в котором часто сидят студенты. Костя недовольно нахмурился, но кивнул, и мы вошли внутрь. — А ты посиди с моими ближе ко входу, — приказал он моему соглядатаю, и легко подтолкнул меня за плечи в сторону дальнего столика: — Идем, куколка, поговорим.

Меня дрожь пробрала от этого его «куколка». До того похабно прозвучало… фу!

— Петр Николаевич, — начала я торопливо, — вы ведь понимаете, что папа передо мной не отчитывается! Обычно он в салоне, но если уезжает по делам, меня не предупреждает.

— А теперь ты послушай, — Волынов безэмоционально уставился на меня своими рыбьими глазами, — у нас тендер, участок лакомый, и желающих много. Кого надо, мы подмазали, и сегодня нужно бабло передать. Лично, а взамен получить подписи, и выигранный тендер, ясно?

— Ясно, — кивнула я, хотя я-то здесь причем?!

— Хорошо. Деньги огромные, девочка. Ты, быть может, такое число и не знаешь, сколько мы отвалить должны. Но вливания в стройку, и прибыль все это окупят. Бабки у Коваля хранятся, договоренность была, что я приезжаю, мы едем с чемоданами бабла в закрытый специально для этого ресторан, и совершаем сделку. Вот только салон закрыт, а твоего отца след простыл! Скажи-ка мне, когда он закрывал салон?

Никогда. Я побледнела, и отвечать не пришлось. Да и Волынов не хуже меня это знает. У отца там офис, в охране бандиты, а некоторые оборотни в погонах в подвязках с папой. И за деньги, и за «услуги» массажисток. Очень удобно вести дела. Вроде, прикрытие полулегальное — полусалон-полубордель, но это в стиле папы. И никогда он не закрывал этот притон, вечно торчал там, вел дела, даже когда в позапрошлом году у него война была с Североморскими братками. Там был, обложившись оружием.

— Может, что-то случилось? — пробормотала я. — Нужно позвонить ему.

— Надо же, я такой недогадливый. Просто бестолочь! — разозлился Петр Николаевич, сузил глаза, и процедил: — Звони, кошечка. И скажи, что так дела не ведут.

Я достала телефон, и набрала папу.

— Отключен, — я растерянно отняла трубку от уха, и включила динамик, чтобы головорез убедился, что я не лгу.

— А Демьян вне зоны, — прошипел Волынов, тоже нажав на отбой на своем смартфоне. — Тебе все ясно, милая? Папаша твой смылся с баблом. Видимо, надоела жизнь на острие ножа, захотелось к солнцу, к пальмам, вот и кинул нас. И вас тоже, — скривился он. — Что будем делать?

— Папа не сбежал! — уверенно заявила я. — Просто появились дела, он обязательно…

— Дура, как и все бабы, — выплюнул Волынов с презрением. — Все уже в курсе, что Коваль свалил. Не я один вмазан был в это дело. Есть те, кто должен был сопровождать нас, есть те, кто ждал бабло, и не дождался. Есть связанные с ними люди, есть те, кто вписался в тендер, и влил свои средства в строительство. И все они знают, что сделка не состоялась, и Коваль свалил, солнышко. А ты осталась. И бабло возвращать тебе.

— Мне?

— Слышала, что ребенок за родителей не отвечает? — спросил он внезапно, и я кивнула. — Забудь. В нашем мире так не работает. Ищи Руслана, выйди на связь и дави на жалость. Хотя раз он тебя кинул, то ему плевать на тебя. Это давно было ясно, но сейчас я окончательно убедился в этом.

— Да, папе плевать, — хрипло пробормотала я.

— Но попытаться надавить на жалость стоит. Подумай, куда он мог свалить. Может, Руслан говорил что-то вроде: «Вот состарюсь, и куплю домик в Неаполе»? — надавил Волынов, и я пожала плечами.

— Папа со мной не разговаривал. Никогда.

Только отдавал приказы, угрожал, поучал и унижал. Не помню ни единого случая, когда он похвалил меня, посмотрел с теплотой. Всегда были лишь недоумение и презрение, а иногда и злость.

Но как папа мог сбежать? Да, я иногда слышала, как отец разговаривал с другими такими же бандитами, и обсуждали, что очередной браток сбежал в Испанию, или пошел на сделку с полицией. И многие из отцовских «коллег» в открытую говорили, что как голова полностью седой станет, они завяжут, что старость нужно живым встретить, вдали от всего этого. И да, многие из них говорили про домики в Европе у Средиземного моря, про виноградники и отход от дел.

Но это не про отца. Он как раз говорил о том, что знает, как умрет. Что он видел это, и предчувствует. И не хочет он спокойной старости, а хочет умереть так, как ему приснилось — убитым врагом, уйти на пике.

— Сегодня вспоминай, пытайся дозвониться Руслану, а завтра будем насчет денег думать. Но долг придется вернуть, — процедил Волынов, и подался ко мне ближе, перегнувшись через стол. — И не думай, что сможешь повторить финт Коваля, и свалить. За тобой будут следить, так что не рыпайся. Я потому и отпущу тебя, что знаю — тебе не сбежать. Но если затеешь что-то, то я тебя в клетку посажу, красавица. Отымею для начала, а затем ты будешь делать все то, что я скажу. Поняла?

— Д-да, — поперхнулась я, уже устав слушать угрозы от всех встреченных мужчин.

— Иди, — кивнул мне Петр Николаевич в сторону выхода, и я встала. Но ни шага не сделала, замерла, и решилась на вопрос:

— А о какой сумме идет речь?

Если отец бросил все, чем дорожил — власть, всеобщий страх, связи и репутацию, то я даже не представляю, какая это сумма.

Волынов назвал мне ее, и я даже охнуть не смогла. Просто онемела, кивнула, и пошла к Косте.

— Уходим быстро, — не шевеля губами выдавил он, подтолкнул меня к выходу, и мы почти побежали к машине, в которую сели, и охранник тут же завел ее.

Я снова набрала папу — телефон отключен. Демьян не в сети. Они же сегодня разговаривали, и после… после всего Демьян остался с папой, значит, какие-то важные дела. Меня отдал Косте, и приказал охранять, а сам… неужели, помогал папе сбежать?! Сейчас деньги перевозит?!

Я ничего не понимаю.

По дороге домой я снова и снова пытаюсь дозвониться до папы. Вдруг это недоразумение, и он включит телефон. Скажет, что с девками в сауне отдыхал, обзовет меня по своему обыкновению, и будет сам разговаривать с этим мерзким Волыновым!

— Хвост, — предупредил Костя, и хотел прибавить скорость, но я остановила:

— Это от Волынова. Они не отстанут. Будем скрываться, сделаем лишь хуже.

— Но если не срезать хвост, квартиру рассекретят.

— Они в любом случае ее найдут, — устало пояснила я. — В деле большие деньги замешаны, и многие люди, как я поняла. Найдут, и накажут за то, что от слежки пытались скрыться. Так что не предпринимай ничего, и вези меня домой.

Странно, но Костя послушался. От погони отрываться не стал. Машины сопровождения и не скрывались, следили не тайно, и припарковались рядом с автомобилем Кости.

Мы вошли в квартиру, навстречу выбежала возбужденная Лариса, и замахала руками:

— По телеку! Ты видела? Алин, ты в курсе? — затараторила она.

— Про что?

— Про папу! — пояснила она, и потащила меня на кухню.

Глава 27

… — криминальная разборка у салона "Соблазн", который принадлежит Руслану Ковалю, — с экрана телевизора вещала диктор, пока Лара трясущейся рукой наливала чай.

Костя шагнул за нами на кухню и уставился в телевизор. Почесал подбородок и выхватил у Лары чай. Сделал несколько обжигающих глотков и поморщился, брякнул кружкой по столу.

— Жаль, что не водка, — как-то по-детски пожаловался он.

Переглянулись с сестрой.

Про папу уже в новостях говорят — он этого терпеть не может, она всегда осторожен. Значит, либо он и правда, сбежал с деньгами, и теперь ему плевать. Либо…

Передернула плечами и опустилась на табурет.

— Алина, что делать? — Лара прошлась по кухне, в одну сторону, в другую. Обнялась себя за плечи и отдернула шторку, высунулась в окно. — Это люди Волынова, там? — она ткнула пальцем в стекло, на черные машины под фонарем. Обернулась. — Сразу за вами во двор заехали. Они знают, что папа пропал?

— Я позвоню Демьяну, — бодро решил Костик и достал телефон.

Хмыкнула. Демьяна пора искать с собаками, он не же на связи. Качнулась на табурете и придвинулась к сестре.

— Я была в салоне, — шепнула, и в памяти сразу вспыхнул узкий коридор, руки Демьяна, что крепко держали мои бедра, его горячие губы на моих. Тряхнула волосами. — Демьян тогда сказал, что они с папой заняты. А сейчас их обоих нет.

— И что это значит? — сестра округлила глаза. — Думаешь, они с папой сбежали? Вдвоем? Зачем? Куда? А мы как же?

— Я не знаю, Лара, — покосилась на Костика.

Он прижал телефон щекой, открыл холодильник и достал палку колбасы. Рубанул ножом пару раз, и шлепнул два толстых розовых кругляша на белый хлеб.

— Нам нужно в салон, — сказала, пока охранник лакомился бутербродом, роняя по полу крошки. — Откроем папин сейф и посмотрим, там ли деньги. Ждать нельзя.

— Костя с места не сдвинется, пока приказа Демьяна не получит, — Лара с презрением зыркнула на охранника. Потянула за край бинта, подвигала пальцем. — А Демьян трубку не берет?

— Телефон вне зоны, — обернулся к нам Костя и брякнул сотовым по столу. Задумчиво пожевал колбасу и положил недоеденный бутерброд. — Будем ждать.

Он отряхнул руки, проверил пистолет под распахнутой курткой и вышел в коридор. Послышался звук хлопнувшей двери.

— Пойдем, пока он в туалете, — соскочила с табурета и дернула Лару за руку.

— Алина, пусть мужчины разбираются, — зашипела сестра, но я уже тащила ее в прихожую.

Я о своем страхе сказать не могу, я и сама не верю, но мы должны проверить. Ведь если деньги в сейфе, и папа исчез без них — с ним что-то случилось.

А последний человек, который с ним виделся — его правая рука.

Демьян — это имя в груди отзывается тягуче-болезненно, он меня женщиной сделал, а до этого убил жениха.

И вот теперь пропал папа…

— Хватит спорить, — шикнула и толкнула Лару. — Живо одевайся.

Сестра попятилась, я редко ей приказываю, чаще за нее разгребаю проблемы, но если чего-то требую — она слушает. Сразу.

Помогла Ларе обуться в серебристые угги и вытолкнула ее на площадку, с полочки подхватила ключи и выскочила в подъезд.

И в ту же секунду распахнулась дверь туалета. Оттуда шагнул Костик, на ходу застегивая брюки. Обернулся на сквозняк, в удивлении вскинул брови.

— А ну-ка назад! — рявкнул он и рванулся к нам.

В испуге захлопнула дверь у него перед носом, дрожащей рукой толкнула ключ в замок, повернула два раза.

И лишь тогда выдохнула.

— Куда поперлись, дуры! — бесновался по ту сторону охранник, кулаками ритмично отбивал по двери удары, — открывайте! Демьян всем головы оторвет, слышали? И вам, и мне!

— Пошли, — первой схватилась за перила и пошла по лестнице наверх.

Плана у меня никакого нет, есть лишь идея. Что в подъезде найдется чердак, и мы сможем уйти по крыше, до другого подъезда, а там, на углу дома — люди Волынского нас не увидят, они ждут с другой стороны.

— Алина, — сестра поднялась вслед за мной на площадку последнего этажа. — Скажи честно, — ее голос задрожал, как в детстве, — с папой что? Он ведь жив?

— Надеюсь, да, — взбежала по узкой лесенке к потолку и толкнула железную крышку. Она не поддалась. Пригнула голову и шагнула выше, навалилась плечами, и та, скрипнув, откинулась наверх.

— А тебе папа точно не звонил? — схватилась руками за промороженные поручни и выбралась на плоскую крышу.

Вокруг снег, слева соседняя высотка, и в окнах горят огни, кое-где гирлянды висят, все так празднично там, в том доме, так мирно, спокойно. И точно никто вечерами не топчется по крыше, и ветер не забирается безжалостно под куртку.

— Я, вообще, обо всем узнаю последней, даже о перестрелке по телевизору сказали. А не родная сестра, — Лара поднялась и с лязгом захлопнула железный люк.

Потерла ладошки друг об друга, подула. Посмотрела на меня.

— У тебя есть номер администратора того салона? — потянула Лару за рукав и по снегу пошла до другого конца крыши. — Позвони ей, пусть приедет и откроет нам.

— А что тебе Волынов сказал? — сестра стукнула зубами и ускорилась, побежала вдоль бетонного ограждения и антенн. — Кого из нас он в жены возьмет?

Молча наклонилась и подергала ледяной люк, кряхтя, подняла его и пропустила сестру первой.

Лучше бы никого, и папа передумал, такая вот банальная у меня мечта. И лучше бы он не пропал, и Демьян тоже вернулся.

Он не обещал ничего, он просто взял меня. А теперь променял на деньги, на пару с папой уехал? И знал, что Волынов меня убьет?

После того, как наиграется.

Возможно, не только мной, но и Ларой.

Не нужны ему такие жены, ни одна из нас, без папы у нас останется лишь фамилия — Коваль, и куча врагов в наследство.

Пролет за пролетом бежим по ступенькам. Остановились у двери, потянулась к кнопке магнитного замка, и подъезд распахнулся. И на нас надвинулась высокая фигура.

— Боже мой, — Лара завизжала, и залаяла мелкая собачка под ногами внизу.

На собачке синий комбинезон и ботинки, на поводке ее держит грузный мужчина. Он чертыхнулся, сам испугался. Толкнул нас плечами и прошел в подъезд.

Осторожно высунулись на улицу.

У лавочки столпилась компания — парни и девушки. Они смеются, изо рта белыми облачками выдыхают пар.

С сестрой прошли мимо и юркнули за угол дома на тротуар, ведущий к оживленному яркому проспекту.

— Алина, только не надо считать меня дурой, — сестра зарылась красным носом в вязанный шарфик и сунула руки в карманы, — нас убьют, да?

— Никто нас не убьет, — заверила и приблизилась к остановке, покрутила головой по сторонам и двинулась к серой такси с рекламой по кузову. — Звони лучше администратору, пусть едет в "Соблазн".

Водитель порулил по городу. Добавил печку, и на нас подул теплый воздух. По радио весело болтал ди-джей, спрашивал, все ли купили подарки близким.

Папе я купила, еще в начале месяца. Сестре тоже. Маме. И еще Марку.

А сейчас, когда со мной осталась лишь сестра — я бы все ему простила, папе, и то, что семья у него на втором месте стояла всегда, и что с мамой нам видеться было запрещено.

Пусть бы он только включил телефон.

И сказал, что все уладит.

— Трубку не берет, овца какая-то, — обругала Лара админшу и кивнула мне. — Что делать будем?

Машина как раз остановилась неподалеку от "Соблазна". По черному провалу-входу в салон протянута желтая лента.

Опечатано.

Конечно, если здесь сегодня стреляли.

Теперь и полиция начала искать папу.

— Дай мне, — взяла у сестры телефон. И замерла с трубкой в руках, заметив знакомый черный танк, который подкрался к "Соблазну".

Потухли фары.

Из машины выбрался Демьян.

Он подошел к салону и сдернул желтую ленту, небрежно швырнул ее под ноги. Скрылся внизу на ступеньках.

Затаила дыхание.

Они с папой пока в городе. И, может, уже во всем разобрались. Или папа, вообще, здесь, ведь сюда бы никто за ним не вернулся.

— Пойдем тоже, — решительно распахнула дверь и вышла на улицу, скрипнул снег. — Только тихо, Лара.

Глава 28

Густо-красный свет в холле, и приглушенный синий в коридоре.

В тот самом коридоре, где он взял меня у стены. Я так ненавидела эти салоны, и самого Демьяна, что упустила момент, в который удовольствие начала получать от этой ненависти, от черных, прожигающих меня взглядов и низкого, с хриплой вибрацией, голоса.

Крадемся с Ларой к кабинету, всматриваемся в полутьму, и ладони вспотели от напряжения, и неспокойно в груди.

Дверь открыта.

Из кабинета доносится шуршание.

Демьян стоит рядом с баром. Картина, что всегда висела там, слева от стеклянной створки, прислонена к стене.

Он ввел цифры, потянул ручку сейфа и кратко выругался себе под нос.

Ввел еще раз.

И снова дверца не открылась.

Ладонью он оперся о стену, склонился к сейфу.

Топчемся в коридоре, ждем. Лара шумно дышит. Посмотрела на сестру, поймала ее блестящий взгляд.

Демьян вернулся за деньгами. Но почему папа не сказал ему код?

В его кармане вдруг запел телефон, и Демьян медленно достал трубку, свет от экрана упал на бледное лицо.

— Да, — низко выдохнул он, потер переносицу. — Что? — переспросил и шагнул по кабинету, повернулся…и посмотрел прямо на нас. Мы замерли. Он в полутьме усмехнулся. — К "Соблазну" езжай, они здесь.

Он сбросил вызов.

Пошел на нас, и мы попятились в коридор. Горло сдавило, на языке вопрос вертелся, а я спросить не могла.

Спросила Лара.

— Демьян, что происходит? — выкрикнула она и схватилась за дверь. — Где папа? Почему у него телефон выключен? Ты за деньгами приехал? А код от сейфа не знаешь?

— А ты меня допрашивать будешь? — он остановился на пороге. Плечом прижался к косяку. — Что ж за день сегодня такой? — сказал в пустоту и кивнул внутрь. — Заходите. Костя едет.

— Мы в ту квартиру не вернемся, — Лара прошла в кабинет, мимо стола к крутящемуся папиному креслу. Плюхнулась на него. — Я с места не сдвинусь, пока не скажешь, что с отцом.

Он взял бутылку из бара, плеснул виски в широкий стакан. Посмотрел на сейф и отпил.

— У Коваля проблемы, — сказал ровно, спокойно. — Ему пришлось залечь на дно. А на эти деньги уже началась охота. Не бывает такого. Чтобы настолько крупная сумма долго оставалась нетронутой.

— Почему у папы код не спросил? — подошла ближе к нему. Сощурилась.

Демьян повернулся, встретил мой взгляд долгим и пронзительным, неспешно отпил виски. Завороженно уставилась на его влажные губы, и в памяти против воли пронеслись кадры последних дней, от поцелуя в гостинице, потом ЗАГС и я на коленях, после душ и его губы в промежности, и этот коридор.

Он пил и смотрел на меня, и на щеках полыхал огонь, пока не вклинилась Лара.

— Эй, что вы там делаете? — она привстала, скрипнуло кресло. Сестра обошла стол и уперлась в него ягодицами. — У всех от меня какие-то тайны.

— Нет тайн, Лариса, — Демьян слегка повернул голову. — Просто у нас с твоей сестрой. Особые отношения.

— Это какие?

— Особые, — поставил он ударение, и я не выдержала, этого тона, он похотью и пороком пропитан, каждая его нота.

— На той квартире Волынов ждет, — хрипло сказала и откашлялась, покосилась на квадратную бутылку виски. — И ему нужны деньги.

Демьян промолчал, поставил стакан обратно в бар. С телефоном вышел в коридор, и Лара набросилась на меня.

— Не поняла, на что он намекал, — сестра сложила руки на груди, оглядела меня оценивающе, с головы до ног. — У вас все-таки что-то было? Когда?

— Какая разница, — отозвалась и коснулась пальцами сейфа, окошечка с цифрами и закусила губу.

Я тоже код не знаю, никто не знает, кроме папы. И это странно, почему тогда он отправил Демьяна за деньгами?

— Костя подъехал, — от двери послышался его властный голос, — выходи, Лариса.

— Почему я? — сестра вскинулась. — А Алина?

— Алина со мной, — отрезал Демьян.

— Почему? Я тоже останусь, — уперлась она, — Алина, скажи ему, какой из Кости охранник? Да мы сбежали, пока тот на белом троне восседал, в туалете, он…

— Лариса, — оборвал ее Демьян, и в голосе его скользнули стальные нотки, — я повторять не люблю. Церемониться с тобой тоже не стану. Вышла ко мне.

Сестра спрыгнула со стола, бросила в меня злой взгляд.

Я бы поспорила с ним сейчас, я тоже не хочу с сестрой расставаться, но прикусила язык и сжала ручку сейфа.

Мне нужно проверить кое-что.

И для этого остаться одной.

Они скрылись в коридоре, их шаги, мягко шурша, отдалились. И я склонилась над окошком с цифрами. Дрожащим пальцем ввела дату маминого рождения, потянула ручку.

Замок тихо щелкнул и я, охнув, распахнула железный ящик.

На верхней полке оказались документы, на нижней — тот самый чемоданчик, о котором мне говорил Волынов.

Закрыла сейф. Чемодан поставила на стол и заглянула внутрь.

Деньги в нем уложены плотными пачками, он туго набит, до отказа. Пробежала пальцами по новым хрустящим бумажкам и недоверчиво покачала головой.

Он все-таки любил ее, хоть и из дома вышвырнул, он датой ее рождения самое дорогое для себя окрестил — воровские деньги.

А я знаю, он бы и смог ее простить, просто ему бы не позволили, их законы.

Захлопнула чемоданчик и быстро сунула его в стол, под папки с бумагами. Эти деньги — наш с Ларисой шанс.

Если папа не объявится — мы с ней уедем, устроимся в другом городе, купим небольшую квартиру, займемся благотворительностью, эти хрустящие пачки — они многим помогут, не только нам.

Услышала шаги в коридоре и выпрямилась.

Демьян тенью скользнул в кабинет, остановился по другую сторону стола и зеркально со мной уперся в него ладонями. Он долго молчал, разглядывал меня в полумраке, в воздухе висел запах крепкого спиртного, и нестерпимо жгло щеки, казалось, этот мужчина насквозь меня видит, и стол рентгеном просвечивает, и чемодан в ящике.

— Ненавидишь меня? — выдохнул он негромко.

— Вокруг тебя ведь смерть только.

— Вокруг тебя тоже, Алина.

— От твоих рук.

— На счету твоего отца жизней больше.

— Где он?

Он оттолкнулся от стола, и мне пришлось вскинуть голову. Он обошел кабинет, поравнялся со мной.

— Как-нибудь к нему съездим, — шепнул, и широкая сухая ладонь накрыла мою шею.

Сглотнула, попятилась, другой рукой он сжал ягодицу, за бедра подхватил меня, и я рухнула на стол.

Коленом он развел мои ноги, подтянул к себе, оказался вплотную. От его запаха и желания, что наполнили воздух закружилась голова.

— Демьян, — выставила ладони вперед, уперлась в его грудь.

— Я тебя весь день не видел, — его пальцы коснулись пуговицы на джинсах, повезли вниз молнию. — И я хочу еще.

Вздрогнула, когда горячий рот накрыл мои губы, и в голове еще билась мысль, про чемоданчик с деньгами, про Ларису и побег, но мужские руки резко дернули джинсы по бедрам, и я провалилась в густо-черную глубину глаз напротив.

Глава 29

Он вошел в меня резко, как и в первый раз. Кратко рыкнул, толкнулся глубже, и я со слабым стоном обвила ногами мужские бедра.

Вцепилась пальцами в его свитер. Посмотрела в лицо, на которое падал из коридора голубоватый свет.

— Уже меньше больно? — он плавно двинулся во мне, и я его внутри сжала.

Испугалась собственных ощущений, ведь мне тоже мало оказалось, лишь сейчас, когда он плотно, на всю длину во мне — я понимаю это, страх и страсть — они смешались, у меня все сразу к нему, и оно не поддается контролю.

Я подчинилась, когда он сдавил мои бедра и подтащил по столу, на себя, оперлась на ладони и запрокинула голову, почувствовала, как он стянул с меня куртку и ужаснулась, я в верхней одежде, на папином столе, а он берет меня, и сам лишь чуть приспустил брюки, пряжка звякает.

— Еще, — простонала, ногами крепче прижала его к себе.

Он ускорился, потянул к себе за волосы. Языком толкнулся в рот, и ладонью надавил на затылок, с двух сторон во мне, и ему мало, он с жадностью целует, мои тихие стоны ловит языком.

— Хочу тебя сзади, — выдохнул он и выскользнул. Сдернул меня на ноги, развернул, и я запуталась в спущенных джинсах, грудью упала на стол.

Он вошел одним глубоким толчком, сжал поясницу. Заполнил меня огнем, этим сексом проклял, пальцами врезалась в край столешницы и подалась назад, вплотную к его бедрам.

Это что-то невероятное. Когда он сзади, со шлепками вбивается в меня, и там между ног так мокро, и низ живота тянет, скручивает узлами.

И я кричу.

Его ладонь накрыла мой рот, Демьян ускорился, и я замычала, забилась, он вжал меня грудью в стол, и я на краю зависла, в полу реальности. В себе сдавила каменно-толстый член, и всем телом затряслась в судорогах.

Он тоже задрожал, как в полубреду что-то зашептал мне на ухо, опаляя дыханием кожу. Удержал меня на столе и медленно вышел, и я ощутила, как в промежности стало влажно и липко.

— Постой так, — тяжело выдохну он и открыл ящик, и я чуть не упала на непослушных ногах.

Но Демьян не мой чемоданчик достал, а упаковку с бумажными платками. С треском выдернул один, и провел по моим бедрам.

Он выпрямился, и я услышала шорох ткани, как он застегивает брюки.

Непослушными пальцами потянула джинсы. Эйфория стихала в теле, и на смену ей меня накрывало стыдом. Оборачиваться к этому мужчине не хотелось, ведь он свидетель моей слабости, моего падения, так легко и просто признался, сколько всего натворил с моей жизнью, а ведь я бы замуж вышла, если бы не он.

— В чем дело, Алина, — он за моей спиной усмехнулся. — Снова жалеешь?

Подхватила куртку и закуталась в нее, бросила взгляд на приоткрытый ящик.

Мне нужно будет сюда вернуться, ночью, позднее, забрать чемодан, Ларису…и бежать, как можно дальше, из этого города, от этого мужчины.

А еще лучше — поговорить с папой.

— У папы с Волынским проблемы, поэтому он прячется? — повернулась к Демьяну.

Он поднял куртку с пола, в кармане звякнули ключи.

— Ты за него переживаешь или за себя? — сухо бросил он и двинулся к выходу.

Шагнула следом, обернулась на кабинет.

На столе валялся платок, которым Демьян свое семя с меня стер, и по спине пробежал холодок. Он только что трахнул дочь своего босса, еще и платок этот бросил туда, где папа чай пьет.

Мы шли по коридору, в неярком голубом свете.

И я украдкой косилась на него.

Папина правая рука. Человек, которому он доверяет больше всех в этой жизни, пусть Демьян и рядом с ним всего около трех лет.

— Так что, Алина, за кого ты переживаешь? — спросил он и толкнул дверь, и я ступила на лестницу, ведущую наверх.

Демьян звякнул ключами от салона, щелкнул замками в железной двери.

— Я боюсь за папу, — ответила после паузы, вспомнив код от сейфа — мамин день рождения. Даже Руслан Коваль очень редко, глубоко-глубоко в душе что-то человеческое прячет, каким бы чудовищем ни был.

И он мой отец, наш с Ларисой.

— Почему он просто не может вернуть деньги, чтобы Волынов отстал, они же есть? — спросила и прикусила язык.

Демьян бросил на меня внимательный взгляд, подошел к своей машине и распахнул двери.

Забралась в салон, он сел рядом, дворами вырулил к светофору.

Тишина настораживала, мне ответов хотелось и понимать, что делать дальше.

И Демьян ответил.

Вот только не то совсем, что я ожидала услышать.

— А ты код от сейфа не знаешь, Алина?

Спросил он заморожено как-то, и этот холод по затылку прокатился, зашевелил волосы. В том чемодане куча денег, и что, если…Демьян мог предать за них папу?

И отец не прячется, его уже просто нет, как Марка, как других.

— Что с отцом?! — выкрикнула, и Демьян повернулся. Посмотрел на меня, в его глазах тоже самое, ледяное спокойствие плескалось, такими знакомыми волнами, я уже спрашивала, а он уже отвечал, в темном коридоре, негромко и честно, про парней, которые посмели ко мне подойти.

По сиденью дернулась, и отлетела к другой двери, от этого мужчины в открытый космос бы выпрыгнула сейчас, но он щелкнул блокировкой и схватил мою руку, сжал.

— Дело не в деньгах Коваля, Алина, — жестко произнес он. — Дело в нем самом. Он жил, как шакал. И умер так же.

— Умер? — задохнулась, попыталась вырвать у него руку. Не может быть, он ведь друг моего отца, мне просто снится, и сон этот начался с той подворотни у бара, куда я помчалась с деньгами для сестры.

— Коваль мертв, — подтвердил Демьян, его взгляд с дороги скользил на меня и обратно, по его лицу бегали отблески огней ночного города. — Он мертв, и защитить тебя могу только я. Ты никуда не денешься от меня. Просто смирись, Алина.

— Останови, выпусти меня! — все-таки вырвалась из его хватки, машинально вытерла мокрую щеку и со всей силы щелкнула ручкой, навалилась на дверь. — Как ты мог, убил его и полез ко мне, ненавижу тебя, чтоб ты сдох, Демьян!

Пнула его ноги.

— Уймись! — рявкнул он и наклонился ко мне, тряхнул за воротник куртки. — Я только что. В кабинете отца. Трахал тебя. И буду делать это еще. Не раз. Я буду трахать тебя, пока ты меня не полюбишь.

Залепила звонкую пощечину, и руку обожгло. В его глазах вспыхнул злой огонь, Демьян за волосы потянул меня на себя. Зубами вгрызлась в его руку, и машина резко вильнула, мы давно неслись по мосту по встречной.

И сейчас на скорости врезались в ограждение.

Меня швырнуло по салону, машина накренилась, Демьян выкрутил руль, на его пальцах кровь была, и на моих губах вкус крови, наш джип сорвался с моста, полетел вниз, в черную реку, и я лишь подумать успела, что никогда бы не полюбила этого человека.

Его место в аду.

Вторая книга называется:

«Ты не заставишь меня»

Приятного чтения!

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29