Мулан. Герой из рода цветов [Грейс Лин] (fb2) читать онлайн

Грейс Лин - Мулан. Герой из рода цветов

Литературно-художественное издание

Для среднего школьного возраста

УОЛТ ДИСНЕЙ. НЕРАССКАЗАННЫЕ ИСТОРИИ

Грейс Лин

МУЛАН. ГЕРОЙ ИЗ РОДА ЦВЕТОВ

Руководитель направления Т.Суворова

Ответственный редактор С. Мазина

Художественный редактор Ю. Щербаков

Технический редактор О. Лёвкин

Компьютерная верстка Е. Беликова

Корректор В. Соловьева

Адаптация дизайна Юрия Щербакова

Grace Lin

MULAN BEFORE THE SWARD

Copyright © 2020 Disney Enterprises, Inc.

All rights reserved

ПОСВЯЩАЕТСЯ АЛЕКСУ,

УДЕРЖИВАЮЩЕМУ НА ПЛАВУ НАШИ РЕАЛЬНЫЕ ЖИЗНИ,

ПОКА Я ПИШУ О ВЫМЫШЛЕННЫХ.

Г.Л.

Пролог

Она не любила превращаться в паука. Больше всего потому, что взгляд при этом затуманивался: очертания предметов становились призрачными и ускользающими, как будто состояли из клубов серого дыма. Но она видела достаточно, чтобы следовать за Да-Цзи. Даже в полумраке её белёсое тельце ясно мерцало впереди.

Вспышка боли, словно внезапная пощёчина, вернула её к реальности. Да-Цзи резко затормозила и наотмашь ударила её одной из девяти тоненьких ножек. Белая паучиха явно злилась. Неужели у них опять ничего не выйдет? Который раз они пробуют? Сколько времени потрачено впустую?

Да-Цзи нетерпеливо постукивала лапкой по полу. Её мерцающие в темноте глаза ясно говорили: «На этот раз мы доберёмся до нужной девчонки».

Вторая из сестёр им вечно мешала. Она то вбегала в комнату с оглушительным топотом, то некстати начинала размахивать руками. Да-Цзи была уверена, что им она ни к чему.

– Неуклюжей замарашке не спасти императора, – говорила Да-Цзи. – Нужно сосредоточиться на другой.

Поэтому они выслеживали вторую девочку. Ту, что пахла шёлковыми нитями и ткацким станком. Ту, чьи чистые пальчики венчали аккуратные ноготки, напоминающие серебристые полумесяцы. Ту, чьи мягкие волосы блестели в лучах солнца так же ослепительно, как и капельки яда на крошечных паучьих клыках.

Два паука крались вдоль стен, стараясь оставаться в тени. Немного пробежать – и остановка. Секунда осмотреться – и снова вперёд. Так, никем не замеченные, они смогли пробраться в дальний угол комнаты и вскарабкаться по ножке невысокого стола. Да-Цзи прыгнула, и спустя секунду её белоснежные лапки, напоминающие хрупкие лепестки хризантемы, исчезли в складках девичьего халата. Теперь они ближе к цели, чем когда-либо. Дело за малым!

И вот белый паук снова вынырнул из шёлковых складок на самом краю рукава. Да-Цзи соскользнула вниз и на тонкой нити спустилась к нежной коже запястья, мягкой, словно только что раскатанное тесто для лапши. Девочка почувствовала прикосновение и ахнула, но было уже поздно. Да-Цзи глубоко вонзила острые, как иголки, клыки. Её глаза-бусинки вспыхнули радостью: «Свершилось!»

Девочка закричала, тут же распахнулась дверь. Её сестра, та, что всегда пахла лошадиным стойлом и курятником, вбежала в комнату.

– Что с тобой? – крикнула она. – Сиу! Что случилось?

– Паук с девятью ножками... – еле дыша проговорила девочка, показывая руку старшей сестре. – Он укусил меня! Ох, Мулан!

Глава 1 Хуа Мулан

Грива хлестала Мулан по лицу, но она только сильнее склонялась к шее Чёрного Вихря, заклиная его скакать ещё быстрее. Конь и так мчался стрелой, но всё равно послушно прибавлял шаг, хотя казалось, что набрать такую скорость с двумя седоками просто невозможно. Вихрь словно и не ощущал веса рослого мужчины, сидящего позади девочки. Несмотря на это, Мулан всё равно казалось, что они едут слишком медленно. «Быстрее! – про себя умоляла она коня. – Нужно лететь быстрее ветра!»

Из-под копыт Чёрного Вихря взметнулись клубы пыли, когда Мулан резко увела его с дороги, решив срезать только ей известным путём – через рисовые поля. Они начали спускаться по крутому склону, ведущему к россыпи небольших хозяйств. Клонящееся к горизонту солнце уже позолотило кончики тонких стеблей, которыми поросли огороженные квадратики земли, аккуратной лесенкой убегающие вниз.

Мулан знала, что так будет гораздо быстрее. Но кроме того, она знала, что Ма и остальные в деревне недовольно бы покачали головами, увидь они её сейчас. Иногда девочка вдруг ясно чувствовала, что проторенные дороги просто не для неё.

Из головы никак не шёл застывший взгляд тётушки Хо, пришедшей осмотреть Сиу. На лице старицы, покрытом глубокими, словно вырезанными в дереве, морщинами, отразился неподдельный ужас, едва она бросила взгляд на её неподвижно лежащую сестру. Сиу была бледнее луны, у неё начался сильнейший жар. Жизнь почти покинула девочку, веки её сомкнулись, и глаз она больше открыть не могла.

– Мулан, твоя сестра очень больна, – спокойно заговорила тётушка Хо, усилием воли уняв дрожь в голосе. – Но я ей помочь не в силах. Бери коня и скачи в деревню семьи Лу, там остановился бродячий целитель. Привези его! Если выехать прямо сейчас, то успеешь вернуться до темноты. Только поторопись!

Девочка бросила озадаченный взгляд на родителей, но они были настолько напуганы случившимся, что лишь молча кивнули, безоговорочно соглашаясь с решением старицы. Ма даже не нахмурилась, когда услышала, что Мулан поскачет в соседнюю деревню, хотя всегда бранила её за слишком частые прогулки верхом.

– Ты испытываешь терпение Бессмертных! Разве прилично девушке носиться по полям? – отчитывала она дочь, пока та молча краснела и не знала, куда себя деть. – У тебя же от этих скачек вечный насморк! Ты едва можешь вдохнуть носом!

«Может, целитель и мой насморк вылечит?» – задумалась Мулан, пытаясь хоть как-то отвлечься от мыслей о Сиу. Но как забыть угасающий взгляд сестры, её лицо, секунду назад такое испуганное и вдруг застывшее маской, её руки, лежащие неподвижно, как лепестки увядшей магнолии? «Это был обычный паук», – твердила себе Мулан.

Сиу ужасно боялась пауков. Мулан это знала и часто дразнила сестру. Она разыгрывала девочку, делая вид, что вдруг заметила одного у неё в волосах, в чашке с чаем или ещё где, а Сиу каждый раз пугалась так, словно была уверена, что крошечное насекомое хочет ей навредить. Тогда это казалось очень смешным. «Нет, не может быть, чтобы... Сиу не может...» – в отчаянье думала Мулан.

– Скорее, Вихрь! – шептала она.

Наконец они снова выбрались на дорогу, промчавшись сквозь сползающие по склону каскады полей. Стебли риса покачивались на ветру, как будто прощаясь с ними вместо крестьян, которые уже разошлись по домам. Мулан всматривалась в сгущающиеся вечерние сумерки, надеясь, что уже скоро увидит свою деревню.

Хорошо, что она быстро нашла целителя. Едва в соседнем поселении узнали, что стряслось, как девочке сразу же указали нужный дом. Мулан вбежала внутрь, словно внезапно налетевшая буря, но в замешательстве остановилась на пороге. Привыкшая к тётушке Хо – почтенной старице с согнутой под тяжестью лет спиной и изрезанным морщинами лицом, – девочка ожидала увидеть не менее древнего сельского лекаря в простой одежде. И хотя у мужчины перед ней, как она и рассчитывала, была длинная серебристая борода, одет он был как знатный господин – в дорогой халат из ослепительно-алого шёлка, отороченный лазурной лентой. Но ещё больше Мулан удивили его глаза. Они были необычайно светлого янтарного оттенка, почти жёлтые, так что зрачки казались двумя чёрными угольками, готовыми вспыхнуть в любой момент. Его тяжёлый взгляд пугал девочку, но при этом казался очень знакомым. Мужчина словно ждал её – он стоял у двери, перекинув через плечо лямку жёлтой дорожной сумки.

– Мою... мою... сестру, – начала сбивчиво объяснять Мулан, всё ещё не отдышавшись с дороги. – Укусил паук...

Целитель окинул девочку изучающим взглядом, а потом кивнул:

– Веди.

И вот они почти у цели! На фоне залитого розовым неба ясно прорисовывались очертания тулоу [округлая или реже прямоугольная глинобитная крепость, внутри которой общиной жили представители одного клана. Такие укрепления строились в первую очередь для защиты от нападений], в котором жила семья Мулан. За стенами деревни ждали её возвращения – ворота начали открывать, едва Чёрный Вихрь появился на горизонте. Сердце девочки сжалось от признательности, когда она смогла без лишних промедлений проскакать внутрь.

Пока Вихрь бежал по знакомой тропинке, Мулан заметила, что все соседи наблюдают за ней, выглядывая из окон или стоя в дверях. Их лица были печальны, некоторые беззвучно приветствовали девочку, складывая руки у сердца. Возле дома Мулан ждал Большой Ван, деревенский кузнец.

– Я отведу Вихря в стойло, – тихо сказал он.

Ван оправдывал своё прозвище. Он был настолько огромным, что Мулан с трудом удалось заглянуть ему в глаза, даже сидя верхом. Наконец встретившись с ним взглядом, девочка похолодела – на лице здоровяка читались растерянность и даже испуг.

Целитель спрыгнул на землю, едва Вихрь остановился. Его ноги весьма тяжело коснулись земли, значит, он всё-таки не был невесомым.

– Сиу... – начала Мулан, но не смогла с первого раза закончить вопрос. – Ей стало... хуже?

Ван молча забрал поводья из дрожащих рук девочки и подставил плечо, чтобы она поскорее спустилась с коня.

– Иди, – только и смог пробормотать кузнец. – Вас ждут.

Мулан повернулась к дому. Дверь осталась незапертой и скрипела петлями, чуть покачиваясь на ветру, который свободно гулял за тёмными окнами, вздымая шторы в комнатах. Казалось, внутри уже давно никто не живёт. Девочка судорожно вздохнула. Что ждёт её там?

Глава 2 Целитель

– Мы здесь! – крикнула Мулан, едва переступив порог.

Из-за насморка голос девочки звучал глухо, но всё равно громко разнёсся в тишине замершего дома. Она часто заморгала, чтобы глаза поскорее привыкли к темноте, и не стала затворять до конца дверь, оставив на полу золотистый прямоугольник света, немного рассеивающий сумерки.

– Со мной... – Мулан осеклась, вдруг поняв, что позабыла спросить имя спутника. – Я привезла целителя!

Он нетерпеливо шагнул вперёд, осматриваясь внутри. Лицо мужчины было сурово, но Мулан была уверена, сама не зная почему, что никто из её семьи не мог быть причиной его недовольства.

Для Сиу смастерили настил, на котором она лежала неподвижной глиняной фигурой. Мулан едва сдержала слёзы, увидев, что рядом с головой девочки к деревянной опоре стены прикрепили её любимую игрушку – шитого из кусочков ткани кролика. Совсем отчаявшись, тётушка Хо решила использовать даже самые древние обряды: считалось, что так можно привлечь заблудившуюся душу больного ребёнка.

Заметив целителя, родители Мулан вскочили на ноги и начали благодарить его, но старец быстрым жестом усадил их обратно. Сам он подошёл к постели Сиу и опустился рядом. Тётушка Хо молча приподняла неподвижно обмякшую руку девочки, чтобы показать следы укуса. Глаза целителя потемнели. Два крохотных пятнышка на белоснежной коже были едва различимы, если бы не сочившаяся из ранок вязкая жидкость медового цвета.

– Здесь много пауков? – спросил целитель, проверяя пульс Сиу сначала на левой, а потом на правой руке.

– Встречаются, – ответила тётушка Хо. – Но они такие же, как и везде.

– Может, и не все, – вмешалась мама девочек. – Иногда мне казалось, что они ведут себя странно, Сиу тоже так считала.

– Она очень боялась пауков, – вставила Мулан, увидев, как целитель с сомнением приподнял бровь.

Тогда и бровь матери недовольно изогнулась. Мулан прекрасно понимала, что вмешалась в разговор без разрешения, что недопустимо для благопристойной девушки из хорошей семьи. Но казалось, что целитель не против выслушать девочку, так что она продолжала.

– Сю постоянно казалось, что пауки следят за ней, как будто охотятся, – тут голос Мулан дрогнул. – Я её за это дразнила.

– Охотятся? – в голосе целителя проскользнуло удивление. – Ты уверена, что её укусил именно паук?

– Сиу так сказала, – быстро ответила девочка. – Но, может быть, только потому, что боится их. Ещё она сказала, что у паука было девять лап, но это невозможно...

– Девять лап? – прервал её целитель, вскакивая на ноги. Рука Сиу безвольно упала на покрывало.

Мулан внимательно посмотрела ему в глаза и кивнула:

– Сиу так сказала.

Из-за окна в комнату ворвался отдалённый лай деревенских псов. Отец Мулан встал и неровной походкой двинулся в сторону целителя. До этого девочка не понимала, насколько Па встревожен. Обычно ему хватало сил не показывать, какую боль приносит старая боевая рана. Старшая дочь всего один раз в жизни видела, чтобы отец так хромал. В тот день она загнала курицу на крышу дома. Мулан хорошо запомнила, как тогда он бежал к ней, подволакивая ногу, позабыв обо всём от страха, что дочь разобьётся, если упадёт с такой высоты.

– Скажите, – начал Па, – Сиу не обычный паук укусил?

– Нет, – ответил целитель, немного помолчав. После этого он раскрыл сумку и повернулся к Мулан. – Залей это кипятком, – сказал старец, протягивая девочке небольшой свёрток.

Мулан послушно пошла на кухню, но, подозревая, что целитель отослал её, чтобы поговорить с родителями и тётушкой Хо наедине, оставила дверь открытой. Распечатав свёрток, девочка увидела небольшой пучок серо-зелёных трав. Они казались настолько хрупкими, что Мулан боялась, как бы они не превратились в труху, пока кипятится вода.

Девочка развела огонь, постоянно оборачиваясь через плечо, чтобы лучше слышать разговор в комнате. Крик, на который прибежала Мулан, слова о пауке и внезапное оцепенение – вот и всё, что могли рассказать целителю её родители. Наконец он заговорил в ответ невнятным полушёпотом. Девочка смогла разобрать только несколько слов: «Яд... достигнет сердца... заберёт её Ци... умрёт».

Вода начала тихо шипеть, и Мулан вздрогнула – от распространившегося по телу ужаса она на секунду позабыла, зачем пришла в кухню. Девочка вышла из оцепенения, подняла котелок и медленно перелила воду в миску.

Травы, казалось, превратились в серый дым, как только соприкоснулись с водой. Мулан зачарованно наблюдала, как он медленно поднимается всё выше, надеясь, что не перепутала чего-нибудь ненароком. Плотное облако дыма становилось всё больше и больше, наконец укутав девочку с головой. Пелена скрыла окружавшие предметы и приглушила звуки. Стало очень тихо. Мир вдруг исчез.

Глава 3 Замершая деревня

Мулан резко обернулась. Её волосы взметнулись в воздух, на секунду разогнав клубы дыма, но плотная завеса тут же восстановилась. Девочка на ощупь поставила миску, надеясь, что стол остался на месте. Стоило ей разжать пальцы, как пелена дыма начала рассеиваться. Мулан потёрла глаза и смогла рассмотреть очаг с котелком над ним.

Повернувшись в сторону комнаты, где лежала Сиу, девочка снова принялась тереть глаза, теперь уже от изумления. Казалось, что весь мир застыл, как будто нарисованный. За распахнутой дверью было видно спину целителя, перед которым неподвижно стояли её родители с раскрытыми ртами и поднятыми в воздух руками, как будто они замерли, не договорив слова. Тётушка Хо стояла возле кровати Сиу, сжимая в руках красную нить, которая должна была помочь душе девочки в её скитаниях. Казалось, всё укутано мягким серебристым покрывалом. Даже алый халат целителя, который раньше был таким ярким, теперь по цвету больше напоминал боярышник, покрытый изморосью. Что случилось? Почему всё застыло? Мулан осторожно двинулась вперёд, боясь побеспокоить затихнувший мир. Девочке казалось, что она во сне и всё вокруг спит.

Но тут целитель вздрогнул. Кисти седовласого мужчины плавно закончили начатый жест, и он резко развернулся, от чего полы шёлкового халата медленно взметнулись в воздух. Удары сапог по деревянному полу звучали приглушённо, разносясь по дому вибрирующим эхом. Мулан на секунду замерла, с раскрытым от удивления ртом наблюдая, как целитель выходит на улицу, а потом бросилась следом.

Девочка выскочила за дверь и остановилась, в недоумении осматриваясь вокруг. Не только её родители стали неподвижны. Все в деревне вдруг превратились в статуи. Махина Ван держал собаку за ошейник, а та, широко раскрыв пасть, стояла на задних лапах, готовая ринуться за добычей. Мальчишки, играющие на улице, замерли с вытянутыми в воздух ногами; один из них невероятным образом удерживал неподвижный мяч на кончиках пальцев. С балкона над их головами свесилась женщина, вытряхивающая бельё, которое застыло красивыми складками, вырываясь из её вытянутой руки. Стайка куриц балансировала на нелепо торчащих в стороны лапах.

Серебристый туман был и здесь, он напоминал сахарную глазурь, в которой увяз мир. Мулан в изумлении смотрела на родную деревню. Всё вокруг было ей знакомо, но чем-то неуловимо отличалось. Казалось, что она попала в тягучее сновидение и блуждает одна. Здесь не было ни звуков, ни движения, только шелест алого халата целителя, который скользил мимо застывших жителей деревни к открытым воротам крепости.

Глава 4 Кролик

Петляя между окаменевших соседей, Мулан гналась за мягко струящимся в воздухе халатом целителя, напоминавшим крылья огромной бабочки. Красное пятнышко шёлка проскользнуло за открытые ворота и скрылось из вида. Мулан ринулась за ним, но споткнулась и упала лицом вниз.

Внезапное столкновение с землёй принесло неожиданное открытие – за пределами деревни мир остался неизменным. В секунду, пока ноги девочки ещё стояли за стеной, всё вокруг было словно приглушено. Но по другую сторону ей в лицо сразу пахнуло мягким ветерком, а из леса донеслось громкое щебетание птиц. Мулан подняла голову и сквозь вечерние сумерки увидела обычную жизнь. Всё вокруг двигалось: травы и ветви волновались на ветру, силуэты птиц проносились на фоне облаков, белёсыми пятнами плывущих в тёмном небе.

Мулан всё ещё видела целителя. Он был далеко впереди, сошёл с дроги и пробирался через невысокие заросли кустов у кромки леса. Его шёлковый халат словно плыл в воздухе, напоминая бурный ручей виноградного сока. С каждым новым шагом его фигура становилась всё меньше. И тут Мулан ахнула. Нет, старец не казался меньше из-за всё большего расстояния, он на самом деле уменьшался.

Целитель был высоким и худым, но теперь казалось, что небо вдруг навалились на него с такой силой, что расплющило. Седые волосы стали короче и теперь покрывали шею и плечи, словно шерсть. Полы халата взметнулись, окутав его шёлковым коконом. Вдруг спереди получившегося шарика появились две заострённые дуги. Они были длинные и белые, напоминали пушистые перья. Неужели уши? Да, они! «Быть не может, – думала Мулан. – Мне это кажется».

Но глаза девочки упорно продолжали видеть то, во что её голова не желала верить. Целитель становился всё меньше, и уже был размером с собаку. Мулан в изумлении смотрела на это превращение, так и оставшись лежать на земле. Небо над далёкими горами осветилось последним отблеском солнца, а вниз по склонам, поросшим густым лесом, начала растекаться сгущающаяся темнота. На серой траве едва виднелись два небольших светлых пятнышка – на кончики ушей, выросших у целителя, падали последние отблески света. Он резко остановился и вздрогнул. Шёлковый халат слетел, как опадающий лепесток пиона, и на секунду он показался комочком блестящего меха, окрашенного в цвета заката. Внезапно он весь вытянулся, заострённые уши встали торчком. Мулан не верила своим глазам, но на фоне оранжево-розового неба его силуэт невозможно было спутать ни с чем другим – он превратился в кролика.

Глава 5 Лисы

Кролик плавно прыгнул вперёд, и Мулан заметила, что красный халат немыслимым образом превратился в крошечный алый мешочек, опоясывающий спину животного, словно полумесяц. Небо всё темнело и темнело, став почти фиолетовым. Ночь постепенно выигрывала сражение с солнцем. Кролик неторопливо скакал в сторону леса, паря над травой серебристым лучиком света.

И вдруг, как будто возникнув из обрывков сумерек, к нему скользнули две фигуры, напоминающие собак. Лисы!

Одна была маленькая и тёмная, а вторая гораздо больше и ослепительно-белая, хорошо видная даже в сгущающейся темноте. Та, что была крупнее, пронзительно завизжала, Мулан вздрогнула от неожиданности. В следующую секунду хищница прыгнула на кролика, вонзив в него острые когти. Девочка в ужасе наблюдала, как заяц падает на землю осенним листом.

– Нет! – не смогла сдержаться Мулан.

Девочка на секунду забыла о внезапном превращении целителя, о застывшей деревне, даже о сестре и родителях, и могла думать только о лисицах, атакующих беззащитное животное. Она вскочила с земли и бросилась на помощь.

Мулан успела заметить, что нападавшие не стали раздирать поверженного противника, а замерли в ожидании, как будто готовясь к атаке. Они тяжело пыхтели после броска и угрожающе рычали, а ветер подхватывал эту тихую вибрацию и разносил по округе. Вихрь звуков превращался в мелодию, ритмом к которой были удары сердца девочки.

Она снова ахнула. В темноте было плохо видно, но Мулан показалось, что у белой лисы сразу несколько хвостов. Девочка так и не смогла их сосчитать, потому что хищница вся сжалась, как пружина, готовясь снова напасть. На фоне неба блеснули белоснежные клыки и острые когти.

– Нет! Не смей! – снова закричала Мулан.

Времени мешкать не было – она нагнулась к земле, схватила первый попавшийся камень и швырнула в белую лису, как уже тысячу раз кидала в ворон, таскающих урожай с полей. Даже почти ничего не видя, она попала довольно метко, хищница в испуге отскочила. Тогда Мулан набрала целую пригоршню камней и начала метать их, вытягивая руку вперёд. Обе лисицы обернулись к девочке.

Мулан встретила взгляд белой и замерла. Луна пробилась сквозь пелену облаков, её мягкие серебристые лучи упали на очертания беззащитного зайца, лежащего на траве. Теперь девочка смогла рассмотреть, что вторая лисица была почти багрового цвета. Но замереть её заставила та, у которой было много хвостов. Глаза крупной хищницы блестели, как два чёрных бриллианта, холодных и непоколебимых. Девочка чувствовала, как они кинжалами впиваются в её. Холодок ужаса пробежал по позвоночнику, но Мулан сжала зубы и заставила себя упрямо поднять подбородок.

Сузившиеся глаза белой лисы вспыхнули яростью, так что девочка ещё сильнее сжала в руке камень, напрягая все мышцы. Затем, недовольно тряхнув головой, белая лиса оторвала от неё взгляд, фыркнула в сторону кролика и скрылась в темноте.

Повернувшись, Мулан увидела, что заяц и багровая лисица внимательно смотрят друг на друга. Глаза хищницы горели, словно танцующее пламя огня, но взгляд кролика был спокоен и безмятежен. Наконец он горестно вздохнул.

– Суждено ли тебе найти покой? – спросил кролик, изучающе смотря в глаза лисе.

Мулан ушам не верила. Кролик говорит? Тут девочке вспомнились все странности, что приключились в этот вечер, и она почувствовала, как земля уходит из-под ног. Камни высыпались из её рук, ударяясь о землю каплями дождя.

Багровая лиса повернулась на звук и зашипела, заметив девочку. Но, как и её белоснежная спутница, нападать не стала, просто развернулась и убежала в темноту.

Глава 6 Волшебное исцеление

Мулан замерла в полной растерянности. Ей не удавалось найти объяснение тому, что с ней происходило, не было даже уверенности, что она всё та же самая Мулан, старшая, ничем не выдающаяся дочь семьи Хуа. Девочке вдруг вспомнилось, как однажды – она тогда была совсем малышкой – отец рассказывал ей легенду о Нефритовом кролике. По преданию он живёт на Луне и без устали толчёт в ступе снадобье бессмертия. Она тогда пришла в восторг от этой сказки! Девочке так хотелось узнать, как чувствует себя лунный зверёк, что она выпросила у мамы разрешение взять ступку и перетирать рис в муку. Мулан очень старалась, но одно зёрнышко упорно избегало пестика. А девочке так хотелось сделать всё как следует, что она била по нему изо всех сил. И вдруг: «Хрясь!» От очередного удара ступа развалилась на половинки, рисовая мука взметнулась белым облаком, а потом обсыпала девочку с головы до ног. На шум тут же прибежала Ма:

– Мулан! Что ты натворила? – принялась она отчитывать дочь. – Тебе нужно научиться держать себя в руках!

«Наверное, я окончательно потеряла контроль над собой, – думала Мулан. – А вдруг сплю только я, а не все вокруг? Неужели всё происходящее – просто очень странный сон?»

– Не могли бы вы мне помочь? – прервал её размышления вежливый голос – это говорил кролик. – Прошу!

Мулан в крайнем изумлении подошла к лежащему на траве животному. Поравнявшись с ним, она чуть не ахнула от ужаса. Издалека ей казалось, что его шёрстка пятнистая, но вблизи стало понятно, что он весь забрызган кровью. Из четырёх глубоких ран на задней лапе стекали тонкие красные струйки, покрывая серебристый мех причудливым узором, словно зверёк случайно прыгнул в чернильную лужу. Он приподнял голову и посмотрел на девочку. Всё тело кролика содрогалось от боли, силы почти покинули его, но взгляд при этом казался абсолютно безмятежным.

– Ты? – спросил он скорее заинтригованно, чем недовольно. Голос его по-прежнему был голосом целителя, но звучал мягче и чуть более певуче. – Ты должна спать, как и все в твоей деревне. Но я рад, что ты здесь. Подашь мне сумку?

Мулан решила пока не пытаться найти объяснение происходящему, а только согласно кивнула и принялась глазами искать мешок целителя. Он упал, когда напали лисы, и теперь дожидался хозяина, лёжа на траве и поблёскивая в лунном свете. Взяв сумку, она почувствовала, насколько нежно прикосновение шёлка, словно вода струилась между пальцами.

– Достань синюю ткань, – попросил кролик и вытянул лапу. – Перевяжи ею рану.

Девочка открыла сумку и почти сразу нашла нужный кусочек ткани. Она была лёгкая и мягкая, как гусиное пёрышко, держать в руках этот невесомый квадратик было словно вдруг положить на ладонь частичку неба. Мулан опустилась на колени рядом с кроликом и, насколько могла осторожно, приподняла его. Бурая, почти чёрная жидкость продолжала сочиться из пугающего вида ран, оставленных когтями лисы, поэтому она как можно скорее обмотала лапу тканью, постаравшись накрыть рану целиком. Затянув повязку, она вдруг заметила странное выражение в глазах кролика. Казалось, он смотрит на неё со смесью восхищения и уважения. Мулан довольно усмехнулась про себя. Всё-таки ей удалось произвести впечатление на этого потустороннего зверька.

– Отлично, – сказал он, как только девочка закончила.

Мулан встала, но тут же снова чуть не повалилась на землю. Ткань, которой она только что туго обвязала рану, начала растворяться, словно впитываясь в тело кролика. Когда она совсем исчезла, снова обнажив лапу, ужасных потёков крови уже не было. Одного мгновения хватило, чтобы шерсть снова начала мягко сверкать в серебристом свете луны. Единственным напоминанием о недавно полученных увечьях была отметина чёрного цвета, так и оставшаяся на лапке кролика, словно кто-то в шутку нарисовал на ней четыре полоски угольком.

Глаза Мулан, которым она отказывалась верить, стали круглыми, как миски для риса. А ведь совсем недавно ей казалось, будто ничто уже не сможет её удивить.

– Кто... Кто вы такой? – едва смогла вымолвить она.

Кролик невесело усмехнулся, и Мулан пришла в ещё большее смятение от того, насколько человеческое выражение было на мордочке животного.

– Может быть, у тебя есть какие-то предположения? – спросил он в ответ, смотря на неё снизу вверх с выражением полного умиротворения, как и раньше.

Мулан вдруг подумала, что глаза у него кошачьи. Даже скорее тигриные: круглые и тёмно-жёлтые, почти янтарного цвета, со зрачками, чёрными, как беззвёздная ночь, и с густыми бровями, напоминающими хвойные ветви. Эти глаза казались девочке очень знакомыми, но она никак не могла вспомнить, где могла их видеть. Казалось, мысли о всём непонятном, что произошло с ней за этот день, забили ей голову, прямо как насморк, не дающий свободно вздохнуть. Нельзя ли и от них тоже как-то избавиться? Мулан шмыгнула носом и принялась искать носовой платок в складках одежды.

– Так вот в чём дело! – воскликнул кролик с таким видом, будто вдруг нашёл ответ на мучивший его вопрос.

Мулан бросила попытки найти платок, поняв, что, как обычно, оставила его дома, и в недоумении уставилась на целителя.

– Ты не вдохнула отвар, – пояснил кролик, поймав её взгляд. – Вот почему ты не уснула вместе со всеми.

Тут кролик встал, и Мулан поняла, что он гораздо крупнее, чем ей казалось, – его уши доставали девочке до колена. Она наблюдала, как он неторопливо скачет по направлению к сумке, решив, что он движется так медленно из-за раненой лапки. Целитель тем временем вытащил из своего походного баула вышитый мешочек, цветом и формой напоминающий хурму, и подтолкнул его в сторону Мулан.

– Поднеси к носу и сделай глубокий вздох.

Мулан с сомнением взяла в руки мешочек. Он был украшен искусным узором, вышитым шёлковыми нитями. На нём был изображён лиловый цветок, вокруг которого располагались пять ядовитых животных: змея, паук, жаба, многоножка и скорпион. Казалось, она уже где-то видела такой рисунок.

– Не бойся, он тебя не усыпит, – насмешливо сказал кролик. – Зато сможешь дышать.

Мулан недовольно насупилась, но всё-таки сделала глубокий вдох. К её удивлению, она тут же почувствовала, как в ноздри хлынул прохладный ночной воздух. Девочка довольно улыбнулась.

– Значит, – сказала она с надеждой, – вы всё-таки целитель.

– Да, – ответил кролик, забирая мешочек и укладывая его обратно в сумку. – Помимо всего прочего.

– А те лисы, они тоже волшебные? – снова спросила Мулан. – Мне показалось, что они и не собираются вас есть.

– Нет, – со смешком ответил кролик. – Есть она бы меня не стала. Настоящее варварство для существа с её воспитанием.

– Она? – не сдавалась девочка. – Вы знакомы с одной из них?

– Я знаком с обеими, – ответил кролик, и по его мордочке пробежала мрачная тень. – Но я говорил о Белой лисе.

– Откуда вы её знаете?

Мулан не могла удержаться от расспросов, хотя знала, что ведёт себя крайне невоспитанно. В голове звучал строгий голос отца: «Девочке не полагается бесцеремонно расспрашивать старших. Помни, где твоё место».

Но кролик не выглядел оскорблённым. Вместо этого он глубокомысленно смотрел на Мулан, словно не зная, с чего начать.

– Мы очень давно знакомы, – наконец сказал кролик. – Но я понял, какова она на самом деле, только когда умер.

Глава 7 История Кролика

– Вы? Вы умерли?

Мулан была окончательно сбита с толку. Всё, от укрывшего её родную деревню серебристого тумана, до говорящего кролика, запутывало её сильнее и сильнее. Голова девочки вдруг закружилась, как будто не в силах справиться со всей свалившейся информацией. Мулан тихо опустилась на землю, радуясь, что под ногами всё та же твёрдая почва, и озадаченно посмотрела на сидящего рядом кролика. Сначала казалось, что он готов в любой момент встрепенуться и исчезнуть, но вместо этого повернулся к собеседнице и долго смотрел на неё, прежде чем ответить.

– Да, я умер, – наконец сказал он. – Уже очень давно. А случилось это так...

История Кролика

Давным-давно, когда мир был совсем молод, Нефритовый император, всемогущий правитель Небес, объявил ночи полной Луны священными. Как только её серебристый лик появлялся над горизонтом, жители волшебного мира могли свободно бродить среди смертных, а те, в свою очередь, должны были встречать их богатым пиром. В ночь полнолуния ни один человек или зверь, ни один дух или Бессмертный не должны были остаться голодными. Отказать в угощении было не просто постыдно – такое поведение навлекало бесчестие на всех предков провинившегося.

Этот указ распространялся и на животных, которые отнеслись к нему со всей серьёзностью. Обезьяна решила собрать орехи, Выдра наловить рыбы, а Собака накопать съедобных корешков и клубней. Но Кролик никак не мог придумать, чем же угостить тех, кто придёт к нему на пир. Сам он ел только траву и понимал, что этого будет недостаточно, чтобы насытить голодного. Тогда Кролик решил, что поступит по-другому: от каждого человека или животного он возьмёт по кусочку угощения. Множество дней он без устали уговаривал и менялся, пока не собрал невероятное разнообразие еды – от орехов Обезьяны до крынки молока Коровы.

Но что бы ни говорил или ни предлагал Кролик, осталось одно животное, которое не захотело помочь ему. Это была Белая лиса.

– Как ты жалок, – смеялась она над ним, – побираешься, словно раб. И всё, чтобы какой-нибудь ленивый нищий воспользовался плодами твоих трудов.

– Лучше я буду казаться жалким, чем обесчещу своих предков, – ответил кролик немного надменно. – А как же твоё угощение? Или честь для тебя – пустое слово?

– Поверь, я приготовлю пир, – ответила лисица уклончиво. – И моё угощение будет лучше, чем у многих других. Но мне не придётся надрываться, как ломовой лошади, так что не переживай за меня.

Кролик только презрительно покачал головой, его невысокое мнение о Лисе нисколько не изменилось после этого разговора. Они никогда не были друзьями – белая плутовка часто дразнила Кролика за его серьёзность и дотошность, а он, в свою очередь, считал её поверхностной и нечистоплотной. Но Кролик и не подозревал, насколько коварной была Белая лиса.

В день перед полнолунием все люди и звери готовились выполнить волю Нефритового императора. Они собрали пир, подобного которому в свете ещё не видывали! Ряды столов ломились от блюд с угощениями: там были лапша и выпечка, груды семян лотоса и миски с китайскими финиками. Но самым роскошным из всех, самым обильным – настоящей жемчужиной пиршества – было угощение Кролика. Горы сверкающих восковой кожицей яблок, просвечивающихся в лучах солнца сочных груш и самых спелых апельсинов высились над плошками с разнообразными похлёбками и белоснежным рисом. С самого утра от деревни к деревне шла молва о готовящемся празднике живота.

Одно из животных особенно интересовалось угощениями. Это была Белая лиса. Она переходила от стола к столу, внимательно осматривая каждый, как будто пыталась решить, достаточно ли богат собранный пир. Оказавшись возле Кролика, она особенно долго изучала аккуратно сложенные им горки еды. Не выдержав этой наглости, он требовательно спросил:

– Почему ты так смотришь?

– О, – ответила Белая лиса, на её мордочке появилась лукавая усмешка, – мне просто очень нравится. Я считаю, что твоё угощение лучше всех.

Кролик не поверил похвале, но мог только кивнуть в ответ.

– А где же твоё? – не выдержал он.

– Вон там, – Лиса указала в сторону накрытого скатертью стола. – Вечер ещё не скоро, не хотелось бы, чтобы еду засидели мухи. Удивлена, что ты об этом не позаботился.

Когда лукавая хищница ушла, Кролик, задумчиво подёргивая носиком, поднял голову к небу. Конечно, Лиса была права: до вечера было ещё много времени. Поняв это, он ускакал прочь и вскоре вернулся с собственной скатертью, которой осторожно накрыл угощение.

Наконец опустилась ночь. Кролик не сомневался, что собранный им пир всем придётся по душе. Он едва сдерживал нетерпение, когда к животным пожаловал первый гость. Это был отвратительный нищий с согнутой от старости и пережитых страданий спиной, ужасными язвами на коже и длинной косматой бородой. Его одежда практически полностью состояла из грязи и пахла так, что Собака даже на большом расстоянии морщилась от отвращения.

– Сегодня наемся от пуза, – клекотал попрошайка голосом, напоминавшим воронье карканье. – Что звери приготовили для меня?

Обезьяна сразу же предложила мужчине орехи, но тот гораздо больше заинтересовался рыбой, выловленной Выдрой.

– Можно испробовать? – хохотнул попрошайка, но тут же осёкся. – Рыба сырая? И орехи сырые? Да здесь всё сырое! И как мне это есть? Я сглупил, придя к вам. В отличие от людей, звери не умеют быть гостеприимными.

Животные в панике переглянулись. Неужели они все запятнали свою честь?

– Дайте нам минутку, – пробормотала Обезьяна, с ужасом взглянув на Выдру. – Мы прямо сейчас всё это приготовим.

Нищий ухмыльнулся, увидев, как Обезьяна и Выдра кинулись разводить огонь.

– Сырое! – снова закричал он.

Испугавшись гнева попрошайки, остальные животные тоже побежали помогать с костром.

– Прошу прощения, – вдруг вмешался Кролик, – возможно, у меня найдётся то, что будет вам по вкусу.

Зверёк повёл попрошайку к своему столу. Он торжественно стянул скатерть и услышал, как все животные разом ахнули. Испугавшись, Кролик бросил взгляд на своё угощение и в ужасе замер.

Вся еда пропала!

Вместо риса, лапши, похлёбок и множества фруктов на столе лежали только снопы травы. Они были разбросаны по нижней скатерти, как опавшие листья. Кролик от ошеломления почти обратился в камень.

– Трава? – закричал нищий. – Ты думаешь, я стану есть траву? Звери ничего не понимают в...

– Идите со мной, – прервал возмущённые крики попрошайки слащавый голос Лисы.

Мужчина в изумлении посмотрел на неё. Плутовка маняще сверкнула глазами и повела его к своему столу. Уцепившись за край скатерти, Лиса подмигнула Кролику и резким движением сняла покров.

Вся его еда теперь лежала на столе Белой лисы!

Ошибиться было невозможно. Блестящие яблоки, отварной рис, крынка молока... Кролик тяжёлым трудом собирал эти угощения, а Лиса провела его и украла всё. Попрошайка накинулся на угощение со зверским аппетитом. Он жевал с открытым ртом, громко чавкая, рис и кусочки фруктов падали на землю. Кролик мог только в изумлении смотреть на происходящее.

– Не понимаю, о чём думал этот кролик, – бормотал нищий с набитым ртом. – Какое оскорбление! Предложить человеку траву!

– Да, Кролик ничего не знает о чести, – ответила Лиса снисходительным тоном. – Можно его только пожалеть! Он всё равно не смог бы найти достойное угощение для вас.

На этих словах Кролик почувствовал, как земля уходит из-под ног. Серые скалы, крики нищего, разгорающийся костёр – мир расплывался всё быстрее и быстрее, ему чудилось, что от унижения и стыда на горле затягивается верёвка. «Он не смог бы найти достойное угощение, – слова Лисы пульсировали в его ушах. – Он не смог бы найти достойное угощение».

– Господин, – вдруг снова заговорил Кролик.

Голос его был тихим, но звучал отчётливо, несмотря на громкое потрескивание пламени. Все, включая нищего, резко повернулись к нему.

– Мне жаль, что я не смог найти вам угощение по душе, – продолжал Кролик, не сводя глаз с грязного попрошайки. – Но, возможно, вы согласитесь съесть меня?

Сказав это, Кролик без лишних промедлений прыгнул в огонь. Дальше его ждала только неописуемая боль, темнота и смерть.

На этом история могла бы закончиться, но благородного зверька ждала другая судьба.

Казалось, нищий замер, дивясь подвигу Кролика, который был согласен сгореть заживо, лишь бы не запятнать свою честь. Пока пламя пировало, внезапно получив свою долю угощения, внешность попрошайки начала меняться. Косматая борода стала тёмной и окладистой, отвратительные язвы исчезли с лица и рук, согнутая спина выпрямилась, а грязная накидка спала, обнажив скрытый под ней халат лазурного цвета с великолепным драконом на спине, вышитым шёлковыми нитями так искусно, что он казался живым. Одеяние императора! Нищий, хотя теперь его бы так никто не назвал, горделиво поднял голову, на которой красовался роскошный головной убор со свисающими нитями драгоценного жемчуга, которые сверкали ярче, чем языки огня. Без сомнения, перед ними стоял сам Нефритовый император, повелитель Небес и всех существ, обитающих под ними.

Все звери разом повалились на землю в смиренном поклоне, а Император неспешно двинулся к костру. Одним взмахом руки он погасил огонь, глодавший останки Кролика, который неподвижно лежал среди золы и обугленных ветвей. Правитель Небес окинул взором море покорно опущенных голов и заговорил:

– Думаю, теперь вы все узнали меня. Я принял обличье нищего, чтобы проверить, насколько вы готовы следовать моему приказу. И кажется, я нашёл самого самоотверженного среди вас.

Император склонился и бережно взял на руки то, что осталось от Кролика. По щеке безупречного правителя скатилась слеза. Горелая шерсть осыпалась вместе с пеплом и угольками, но Нефритовый император всё равно смотрел на него с неподдельной нежностью. Казалось, от этого сочувственного взгляда обгоревшее тельце начало возвращаться к жизни. Неестественно вывернутые лапки расправились, шёрстка снова отросла, став, как и прежде, густой, мягкой и серебристой. Спустя пару секунд Кролик сделал первый судорожный вздох, и его грудь начала вздыматься и опадать, как у сладко спящего малыша. Носик дёрнулся, и зверёк открыл глаза, в них читалось изумление. За время, достаточное, чтобы сгорела соломинка, Кролик снова стал прежним.

– Ты не должен был приносить себя в жертву, – сказал Нефритовый император, неодобрительно качая головой. – Но я тронут твоей бескорыстностью.

Кролик огляделся. Полная Луна осветила небо, и её мягкий свет упал на ожившего зверька.

– Ах да, – сказал Нефритовый император, хитро посмотрев на ночное светило, – теперь ты Бессмертный и отправишься к ней. Луне было одиноко в небесах, ты станешь ей верным другом. Я отнесу тебя.

На этих словах с неба спустилось разноцветное облако. Когда оно остановилось в сантиметре от земли, Нефритовый император поднялся на него и устроился среди пушистых барашков, как на троне. Затем, благословлённое присутствием правителя Небес, облако плавно поплыло в ночь. Пока Кролик пересекал небо, все животные смотрели на него в изумлении и восхищении. Все, кроме Белой лисы.

Её сердце пылало яростью и завистью, она поклялась стать такой же могущественной, как и Бессмертный Кролик. Этой ночью глаза взбешённой своим провалом Лисы горели так же ярко и холодно, как и Луна, где отныне обитал Кролик.

– Значит, вы живёте вместе с Лунной богиней? – ахнула Мулан. – Отец рассказывал мне о вас. Вы же... Нефритовый кролик.

– Некоторые зовут меня так, – ответил он, снова с интересом рассматривая девочку.

– Но почему вы здесь? – спросила девочка. Она словно превратилась в кипящий котелок, в котором разгоралась смесь из мыслей и слов. – Зачем вы притворяетесь целителем?

– Я и есть целитель, – ответил Кролик. – Тебе должно быть известно, что уже много веков я толку в ступе снадобье бессмертия. Но иногда Лунная госпожа посылает меня на Землю,чтобы приносить исцеление больным и умирающим.

– То есть на Земле вы находитесь в обличье целителя, – медленно проговорила Мулан, разрозненные образы в её голове постепенно собирались в ясные мысли, как звёзды собираются в созвездие.

– Я могу стать не только целителем, – ответил Кролик. – У меня много обличий.

– И вы лечите людей! – воскликнула Мулан, слишком обрадованная, чтобы серьёзно обдумать слова целителя. – Людей, как Сиу! Вы здесь, чтобы спасти её!

Кролик промолчал в ответ. Девочка посмотрела на него и увидела, что он смотрит в сторону, и холодное подозрение встало комом в горле.

– Вы... вы ведь спасёте её, верно? – спросила Мулан срывающимся голосом.

Наконец Кролик посмотрел девочке в глаза.

– Нет, – покачал он головой. – Боюсь, я не в силах.

Глава 8 Соцветие Неземного величия

– Что? – чуть не закричала Мулан, от ужасной новости совсем позабыв о манерах. – Почему вы не можете ей помочь?

– Дело в том, что легко можно вылечить лишь обычные болезни, – медленно проговорил целитель, смотря девочке прямо в глаза. – Но твоя сестра столкнулась с магическим ядом, он называется Янтарная смерть. Я понял это, когда ты сказала, что её укусил паук с девятью лапами. Чтобы справиться с ним, ей нужно выпить отвар из двух ингредиентов: травы Драконий ус и соцветия Неземного величия. И сделать это нужно как можно скорее – если яд доберётся до сердца, действие его будет необратимо.

– Значит, лекарство есть? Приготовьте его, вы же целитель!

– Сделать лечебный отвар для меня не проблема, – ответил Кролик немного надменно, – но его составляющие очень редки. У меня есть Драконий ус, но второго элемента – соцветия Неземного величия, – к сожалению, нет.

– А где оно растёт? – спросила девушка, немедленно вскакивая на ноги.

Она готова была обыскать всю страну, заглянуть под каждый камень, под каждую травинку, лишь бы спасти младшую сестрёнку! Нежную, застенчивую Сиу, которая всегда бежала к Мулан, если пугалась. Сердце девочки сжалось от боли, когда она вспомнила, как дразнила сестру за боязнь пауков. Но Сиу простит, ведь у неё такое доброе, такое понимающее сердце.

– Этот цветок растёт только в одном месте, – сказал целитель, со значением смотря на Мулан. – В саду Матушки-Владычицы Запада.

– Владычицы Запада? – закашлялась Мулан. – Королевы Бессмертных?

Кролик кивнул. Мулан рухнула обратно на землю.

– Но вы тоже Бессмертный, – снова заговорила девочка, немного подумав. – А значит, должны знать, как туда попасть.

– Я хотел отправиться к ней. Именно поэтому и погрузил твою деревню в сон. Не напади на меня лисы, я был бы уже там.

– Но они ушли, а вы снова здоровы! – радостно крикнула девочка. – Скорее в путь!

– К сожалению, теперь я не могу, – ответил Кролик, рассматривая чёрные отметки на своей лапе. – Раны, которые нанесли мне лисы, гораздо глубже, чем кажутся.

– Что это значит?

Мулан в отчаянье смотрела на целителя. Внезапно налетевшие тучи приглушили ясный свет луны.

– Я собирался призвать облако, чтобы как можно скорее попасть на гору Куньлунь, где находится дворец Матушки-Владычицы, но в нынешних обстоятельствах это невозможно. И даже если я смогу туда добраться, получить разрешение сорвать волшебный цветок не так-то просто.

– Значит, после нападения лис вы не сможете добраться до горы на облаке? – медленно проговорила Мулан, явно пытаясь разложить по полочкам всё услышанное.

Небо затянула непроницаемая пелена, так что призрачно мерцающая шёрстка Кролика была единственным светлым пятном в окружавшей их темноте.

– Нет, – ответил целитель, немного помедлив. – Как я уже говорил, это была не обычная лиса. Её нападение лишило меня волшебных сил, теперь я не могу изменить свой облик. А обычному кролику не добраться до горы Куньлунь.

– Неправда! – отрезала Мулан, снова вскакивая на ноги. – Я могу вас отвезти! Мы поскачем на Чёрном Вихре.

Девочка упрямо вздёрнула подбородок, готовясь к очередному насмешливому взгляду. Но Кролик только нахмурился.

– Нет, – сказал он, качая головой. – Нет.

– Но почему? – не желала сдаваться Мулан. – Чёрный Вихрь – самый быстрый и сильный конь во всех окрестных деревнях. Мы будем на месте почти так же быстро, как если бы летели на облаке.

– Дело не в расстоянии, – запротестовал Кролик. – Белая лиса... Это плохая мысль.

– Но что ещё можно сделать? – спросила девочка с отчаяньем в голосе.

Она вспомнила, как Сиу схватилась за её руку за миг до того, как потеряла сознание. «Ох, Мулан!» – вздохнула она, надеясь, что сестра поможет. И она поможет! Кролик сказал, что есть лекарство, а значит, есть и надежда. Нельзя терять время!

– Как ещё можно помочь Сиу? – настойчиво повторила Мулан.

Кролик надолго задумался. Он смотрел мимо девочки, в небо, где из-за туч выглядывала луна. На его мордочке читалось сомнение. Он покачал головой.

– Будет ошибкой снова привести с собой смертного, – бормотал он себе под нос. – В прошлый раз...

– Значит, это возможно! – обрадовалась девочка.

Она понимала, что ведёт себя грубо. Если бы Ма или Па были рядом, то наказали бы дочь за такую непочтительность, но они уснули вместе со всей деревней, а она не могла упустить шанс помочь сестре.

– Если вы не позволите отвезти вас, что будет с Сиу? – спросила она дрожащим голосом.

Целитель вновь встретился взглядом с Мулан. Небо начало расчищаться, белоснежный свет луны снова падал на землю, разгоняя сгустившуюся тьму.

– Ладно, – наконец сказал Кролик. – Кажется, выбора у меня нет. Единственный способ спасти девочку – взять тебя с собой. Отправляйся в деревню и собери всё для путешествия. Мы должны выехать как можно скорее.

Мулан кивнула. Внутри неё боролись радость, волнение и страх перед нежданным приключением.

– Как быстро яд доберётся до её сердца? – спросила она, вставая. – Когда Сиу будет уже не помочь? – голос девочки дрогнул, она судорожно вздохнула, пытаясь сдержать слёзы.

Кролик снова посмотрел в небо. Луна мерцала в вышине, как огромная драгоценная жемчужина, покоящаяся на подушке из роскошного чёрного шёлка.

– Соцветие Небесного величия должно быть у нас до ночи новолуния. Времени мало!

Глава 9 Багровая лиса

Ей было совсем непросто напасть на Кролика. Разумеется, она его помнила. Как давно это было? Прошло столько времени, что море успело высохнуть и превратиться в колышущиеся поля, но она всё равно не забыла. Тогда она была совсем ребёнком. Такой наивной, такой глупой. Она ещё верила, что есть место, где люди не станут смотреть на неё, хмуря брови, как будто им отвратительно жить с ней под одним небом. Или даже хуже, отшатываться в ужасе, словно она может их покусать.

Правда, Кролик никогда так себя с ней не вёл, в этом ему нельзя было отказать.

– Разреши подойти, – сказала она. – Я помогу.

Тогда она едва смогла выдержать взгляд его янтарных глаз. Раньше она ни разу не видела на лице Кролика такого выражения, по крайней мере, он ещё никогда не смотрел так на неё. О чём он думал, она так и не поняла, но когда он согласно кивнул головой, сразу отбросила прочь все сомнения.

В юности ей так хотелось уйти, покинуть место, где она никому не нужна. Разумеется, она мечтала о героическом возвращении, о том, как будет благодарна мать, как вся семья, вся деревня соберётся вместе, чтобы отдать ей должное. Она верила, что если пойдёт за Кроликом, всё так и будет.

Но кажется, он с самого начала понимал, что этому не бывать. Кролик был добр к ней. Такой мелочи оказалось вполне достаточно, чтобы довериться ему, но она всегда чувствовала, что есть во взгляде Кролика... нечто невысказанное, как будто он скрывал какую-то грустную тайну. И сколько бы ли [китайская единица измерения расстояния. В древности – примерно 300 шагов] они ни преодолели вместе, сколько бы трапез ни разделили, сколько бы слов ни сказали друг другу, это ощущение не исчезало. Затаившаяся в глубине янтарных глаз тоска колола её сердце, словно крошечная иголка с ядом на кончике, пока оно совсем не почернело.

– Суждено ли тебе найти покой? – спросил он, пронзительным взглядом пробуждая давние воспоминания.

Только теперь, встретив Кролика спустя столько времени, окровавленного, беспомощного, она поняла, что тогда заставило её от него отвернуться.

Как жаль, что уже слишком поздно.

Невысказанная тайна – это жалость, которая всё время стояла между ними невидимой стеной. Сама того не ведая, она ненавидела Кролика за неё. Ненавидела настолько сильно, что когда Да-Цзи...

Белая лиса нетерпеливо зашипела. Все её хвосты разом дёрнулись, призывая идти следом без промедления.

Она тряхнула головой в попытке отогнать внезапно обрушившуюся лавину воспоминаний и покорно побежала за белоснежной тенью, мерцающей впереди. Она хорошо знала, что не стоит заставлять Да-Цзи ждать.

Глава 10 Тряпичный кролик

Мулан на цыпочках пробралась к себе домой. Она старалась двигаться как можно тише, хотя сон, которым окутал всю деревню целитель, был так глубок, что его не удалось бы спугнуть даже отряду монголов. Лунный свет свободно струился сквозь открытые окна, поэтому очертания предметов ясно угадывались, несмотря на самый тёмный час ночи.

Она второпях побросала в мешок всё необходимое – еду, одежду, покрывала, – совсем не заботясь об аккуратности, что привело бы Ма в ужас. Но сейчас она этого всё равно не смогла бы увидеть. Собрав вещи, Мулан подошла к родителям. Они оба неподвижно стояли с закрытыми глазами, их дыхание было глубоким и спокойным. Па неловко опирался на стену, так что Мулан заметила бинты, которыми была перевязана больная нога. Девочка вспомнила, как однажды слушала рассказ отца о военной жизни.

– Мы сокрушили злого императора Чжоу, но на этом война не закончилась. Новому правителю приходилось отражать атаки Жаньжанского каганата, поэтому я остался служить в армии. Как-то раз наш отряд участвовал в особенно жестоком сражении, которое и закончилось для меня этим ранением, – он замолчал, но тут заметил слёзы в глазах дочери и заговорил снова. – Я бы прошёл через это ещё раз, если бы понадобилось. Запомни, ничто не может быть слишком большой жертвой, если ты можешь принести почёт семье.

– Я достану лекарство, которое спасёт Сиу, – сказала Мулан застывшим родителям. Она глубоко вздохнула, сдерживая дрожь в голосе, и продолжала тоном, в котором чувствовалась железная решимость. – Я достойно послужу нашей семье.

Слова девочки повисли в воздухе, оставшись звенеть в неподвижной тишине зачарованного дома. Мулан казалось, что сердце может в любой момент выскочить из груди – её переполняла любовь, беспокойство и страх. Тут ей на глаза снова попался тряпичный кролик, висящий в изголовье сестры. Мулан дотронулась до источенного временем шёлка, который до сих пор был мягким, как волосы новорождённого.

Мулан сняла игрушку с верёвочки, на которой она висела, и прижала к себе. Девочке вдруг захотелось взять кролика в дорогу, чтобы он напоминал ей о доме. Она не знала, как далеко ей придётся отправиться и сможет ли она вернуться. От этой мысли по спине пробежал холодок ужаса.

Девочка повернулась к замершим фигурам родителей и глубоко поклонилась на прощание. Ей казалось, что она склоняется перед каменными изваяниями предков в деревенском храме. Затем Мулан взяла седло и больше не мешкая ни секунды вышла из дома.

Кролик ждал её за воротами тулоу. Он спокойно сидел на земле рядом со своим шёлковым мешком. Казалось, это самый обычный лесной житель, но, присмотревшись, девочка поняла, что не так и обыкновенно он выглядит. Был в его шёрстке какой-то особенный блеск, неуловимое серебристое свечение. Но дело не только в этом. Зверёк сидел так прямо и горделиво, а голову держал так величественно, что казался особой королевских кровей. «Обычные животные так себя не ведут», – подумала Мулан.

– Можешь позвать Чёрного Вихря, – сказал Кролик вместо приветствия. – Он проснулся.

Мулан не стала ничего спрашивать. Она решила, что сил Бессмертного, хоть и раненного в бою, достаточно для того, чтобы избавить коня от сонных чар. Девочка свистнула и сразу же услышала вдалеке ответное ржание. Тогда она плюхнулась на землю и принялась копаться в своём мешке, из которого постоянно выпадало то одно, то другое. Наконец Мулан смогла найти нужную вещь – тонкое покрывало.

– А это что? – спросил Кролик, указывая на упавшую на землю тряпичную игрушку.

– Он принадлежит Сиу, – быстро ответила Мулан, неловко пытаясь запихнуть кролика обратно. – Взяла, как напоминание о ней.

– А, – ответил целитель, посмотрев на Мулан со странным выражением.

Девочка испугалась, как бы волшебный зверёк не решил, что ей всё ещё нужна мягкая игрушка, чтобы засыпать по ночам.

– Откуда он у неё? – неожиданно заинтересовался Кролик.

– На самом деле этого кролика подарили мне, – ответила Мулан, – а я потом отдала его сестре.

– Расскажи, как он у тебя оказался.

История тряпичного кролика

Это случилось, когда мы с Сиу были совсем детьми. Отец учил нас загонять птиц в курятник. Па обещал, что это будет моей работой, если я хорошо покажу себя. Мне очень хотелось доказать ему и всем в деревне, что я могу справиться!

Мы почти закончили, когда одна из куриц убежала со двора. Я бросилась следом и позабыла обо всём на свете. Сбивая с ног соседей, я гналась за птицей по улице. Вскоре за мной уже тянулся целый хвост из кричащих людей, перевёрнутых корзин и разбросанного белья, но моё внимание было приковано к ней. Даже когда курица забежала в храм предков, я, не сомневаясь, ринулась следом. Стыдно такое говорить, но внутри я нечаянно столкнула на пол одну из статуй.

И даже это меня не остановило! Пробежав храм насквозь, курица снова оказалась на улице, запрыгнула на балкон, а потом и на черепичную крышу тулоу. Ничего не замечая вокруг, я начала карабкаться туда же. Оказавшись наверху, я погналась за птицей вдоль ската и почти поймала её. Но только я потянулась за ней, как она спрыгнула на землю, пробежала через двор прямо к курятнику и неспешно зашла внутрь. Сиу оставалось просто закрыть за курицей дверцу.

Потеряв цель, я вдруг опомнилась и поняла, что сижу на крыше, а довольно далеко внизу ко мне из толпы соседей бежит отец. Он кричал, чтобы я спускалась как можно осторожнее. Я начала аккуратно карабкаться, но сразу поскользнулась. В руках у меня всё ещё была палка чтобы загонять куриц, и я каким-то чудом смогла зацепиться ею за выступающий навес и немного затормозить. Сама не знаю, как это вышло, но мне удалось сделать в воздухе сальто и в целости приземлиться на ноги.

Сказать, что все разозлились, – ничего не сказать. Соседи пришли в ужас от моего поведения, они осуждающе качали головами и недовольно ворчали. Когда я встретила взгляд Па, то сразу поняла, как сильно его разочаровала. В очередной раз я забыла своё место и повела себя неподобающе.

Толпа начала постепенно расходиться, а я, сгорая от стыда, побрела к отцу. Я уже хотела начать извиняться, но тут со мной заговорила знатная госпожа. Она была чужестранкой, я до этого ни разу не видела её в нашей деревне. По тёмному от загара лицу женщины разбегались сотни мелких морщинок, поэтому она казалась старой, а глаза её запомнились мне очень светлыми, почти жёлтыми.

– Мулан, – обратилась она прямо ко мне, – возьми. Это подарок.

И протянула мне этого кролика. Сейчас он потемнел и истрепался, но в тот день сверкал на солнце глянцевым ярко-оранжевым шёлком, украшенным изысканной вышивкой. На ней за лепестками пышных цветов скрывались ядовитые животные: змеи, пауки, жабы, многоножки и скорпионы. Помню, что в скрюченной руке старицы этот кролик казался неправдоподобно новым.

Раньше, чем я успела поблагодарить незнакомку, она развернулась и ушла, больше ничего не сказав. Я такое натворила! Любой в деревне сказал бы, что меня надо наказать. А эта женщина не просто не стала бранить меня, но и сделала такой богатый подарок. Я не знала, что и думать.

Отец всё ещё ждал, поэтому я поскорее убрала кролика в рукав и приготовилась покорно выслушать все его упрёки. Вернувшись домой, я показала игрушку Сиу. Сестра пришла в полный восторг! Весь день она носила кролика с собой и обнимала. А когда попросила разрешения взять его себе на ночь, я решила отдать его насовсем.

Это был правильный поступок. Тряпичный кролик стал самой любимой игрушкой Сиу! Конечно, сейчас она уже большая и не играет с ним днями напролёт, но тётушка Хо всё равно посчитала, что он сможет привести душу сестры обратно.

Мулан замолчала. Девочке было горько думать о дне, когда она уронила честь семьи глупой выходкой. Но ещё тяжелее было вспоминать, как радовалась внезапному подарку Сиу, каким румяным и цветущим было её лицо, ставшее теперь мраморно-белым и совершенно неподвижным, словно каменная маска. Мулан почувствовала, как слёзы комом становятся в горле. Она бы непременно расплакалась, если бы в этот момент не услышала отдалённый топот копыт Чёрного Вихря. Его приближающийся силуэт ясно вырисовывался в свете луны. Стараясь не смотреть на Кролика, девочка пошла коню навстречу и начала торопливо закреплять седло. Закончив, она спрятала тряпичного кролика обратно в мешок и взяла тонкое покрывало. Мулан сложила его в несколько раз, чтобы получилась длинная прямоугольная лента, которую она начала обматывать по диагонали вокруг талии и плеч.

– Что ты делаешь? – забеспокоился Кролик. – Зачем это?

– Для вас, – коротко ответила Мулан, подавив хитрую улыбку.

Она осторожно взяла магического зверька на руки и усадила в складки покрывала, вспомнив, как молодые мамы из её деревни носили малышей.

Пока девочка подтягивала получившуюся перевязь, чтобы Кролик оказался у неё за спиной, тот недовольно охал и сокрушался.

– Совсем как ребёнок! Как ребёнок! – слышалось из недр покрывала.

Наконец всё было готово и Мулан ловко запрыгнула в седло. Ночь была ясная, так что сияния луны хватало, чтобы видеть далеко вокруг.

– Куда нам? – спросила девочка, оборачиваясь через плечо, чтобы посмотреть на своего спутника.

– Раз я застрял в этом обличье, нам понадобится помощь, – вздохнув, ответил Кролик. В его голосе всё ещё было отчётливо слышно сварливое недовольство своим унизительным положением. – Сначала навестим одного моего старинного друга в Городе бегущей воды.

– В Городе бегущей воды? – удивлённо повторила Мулан.

– Слышала о нём? – сухо бросил целитель и принялся возиться в перевязи, пытаясь высвободить лапу.

– Ну да, – только и сказала девочка. Она решила не упоминать, что в её деревне говорили, будто это место находится так далеко, что там небо другого цвета.

Наконец Кролик смог выбраться из складок и махнул лапой.

– Поезжай туда.

Мулан послушно направила Чёрного Вихря в нужном направлении.

– Это довольно далеко, – как бы невзначай сказала девочка, немного помолчав.

– Да, – подтвердил Кролик, явно не настроенный много болтать.

Конь перешёл на галоп. Они буквально летели над тёмной землёй, залитой серебристым свечением. Мулан подумала, что со стороны они должны казаться бумажными фигурками в театре теней, которые направляет умелый кукловод.

– Поэтому нам стоит поторопиться, – тихо добавил целитель.

Глава 11 Да-Цзи

Дни и ночи смешались друг с другом. Чёрный Вихрь скакал быстрее ветра и, казалось, больше не знал усталости. Мулан решила, что здесь не обошлось без чар Кролика.

Они мчались мимо рисовых полей, которые бесконечно тянулись вдоль зазубренных скал, тут и там укутанных зеленью. Казалось, это изогнутый позвоночник сказочного дракона, мирно спящего у подножья древних гор. Время от времени им попадались деревушки, в которых радушные крестьяне принимались наперебой расспрашивать Мулан о том, куда она едет. Подумать только, девочка путешествует с домашним кроликом! Вынужденные остановки втайне забавляли Мулан и крайне раздражали Кролика, всё ещё не смирившегося со своим положением.

Дорога уходила всё дальше на север. Пейзаж сменился, вспыхнув багрянцем и янтарём. Мулан с восторгом рассматривала величественные деревья, осыпавшие их веероподобными листьями, которые кружились в воздухе огромными золотыми бабочками. Они опадали на землю, устилая её мягким ковром, приглушавшим монотонные удары копыт Чёрного Вихря.

Каждый день они вставали с первыми лучами и скакали до глубокой ночи, отдыхали пару часов и снова отправлялись в дорогу с рассветом. Пока мимо проплывали земли, которые Мулан и не мечтала увидеть, девочка вспоминала рассказы отца о военных годах. О том, как он пересекал страну, чтобы биться с войсками императора Чжоу, а потом отражать атаки монголов. Как знать, он мог повидать эти же поля и деревья. Наверное, тогда он был очень красив! Бесстрашный и выносливый, он принёс почёт и уважение своей семье. Тут девочка почувствовала укол вины. Как жаль, что ей не суждено сделать то же самое.

Ветер становился всё холоднее. Однажды вечером, когда солнце уже прощалось с небом, Мулан с удивлением поняла, что дрожит.

– Ты замёрзла, – сказал Кролик ей на ухо. – Давай остановимся.

В этот момент они пробирались по едва видной лесной тропе. Мулан нашла полянку, подходившую для стоянки, и направила к ней Вихря. Девочка спустилась с коня и помогла Кролику выбраться из перевязи.

– Ночи теперь морозные, – проговорил Кролик, оглядываясь. – Нужно развести костёр. Смертным вроде тебя стужа не на пользу.

В ответ Мулан только с благодарностью кивнула, её зубы уже мелко стучали от холода.

– Собери хворост, – попросил Кролик и потянулся за своей сумкой. – Я попробую тебе помочь.

Мулан снова кивнула, обернула покрывало вокруг плеч и оставила Кролика колдовать со своими снадобьями под присмотром Чёрного Вихря. Она брела по лесу, пронизанному розовато-золотистыми лучами солнца, под ногами умиротворяюще шуршала палая листва. Девочка шла уже долго, но сухие ветки почему-то всё не попадались. Она блуждала от дерева к дереву, как голодный воробей, ищущий последние осенние зёрнышки.

Становилось всё холоднее. Мулан начало казаться, что во всём лесу не наберётся достаточно хвороста, чтобы развести хотя бы небольшой костёр. Внезапно особенно яркий луч солнца на секунду ослепил её. Девочка прикрыла глаза рукой и огляделась. Между деревьями падал золотистый отблеск, создавая тропинку, начинавшуюся прямо у её ног. Невероятное сияние превращало жухлые листья в мерцающий золотом ковёр, который манил девочку в глубь чащи. Она просто не могла противиться этому завораживающему видению. Покорно следуя вслед за светом, Мулан шагнула в туннель, созданный согнутыми стволами деревьев, которые переплелись между собой сучковатыми ветками. Он вывел девочку на укромную полянку. Она выглянула из тени и не смогла сдержать вздоха восхищения.

В её центре стояла самая красивая женщина, что Мулан видела в жизни. Её фигура была изящна, как у нефритовой статуэтки самой тонкой работы, её лицо – нежным, как лепесток цветка, и его пышным облаком окружали густые чёрные волосы. Белоснежный халат незнакомки струился тончайшим шёлком, как будто его волновал морской прибой. Она заметила Мулан, и её глаза блеснули золотом.

– Привет! – сказала прекрасная фея, словно ждала девочку. Её вишнёвые губы изогнулись в самой очаровательной улыбке, что можно себе представить.

Красота незнакомки ошеломила Мулан. Сама она перестала пытаться выглядеть симпатичной уже очень давно.

– И почему ты всегда похожа на растрёпанную ворону? – ворчала Ма, когда девочка приходила домой с соломой в волосах.

Её вторая дочь была совсем не такой. Сиу собирала свои блестящие волосы в аккуратную причёску, которая так выгодно обрамляла и без того миловидное личико. Все в их деревне – и Мулан не была исключением – восхищались прелестью младшей из сестёр Хуа. Но даже Сиу не могла спорить в красоте с этой незнакомкой, как сорная трава не посмеет бросить вызов драгоценному цветку лотоса. Мулан упала ниц в благоговейном поклоне, решив, что перед ней если не богиня, то уж точно одна из Бессмертных. Как ещё объяснить такую красоту? Не смея поднять глаз на неземное видение, девочка услышала, как незнакомка рассмеялась. Её смех напоминал переливчатый звон маленьких колокольчиков.

– Поднимись, дитя, – обратилась она к Мулан.

Девочка неловко встала и начала суетливо очищать одежду от налипших веточек и травинок, ощущая себя неряшливой курицей.

– Но ты уже не ребёнок, верно? Я вижу, скоро ты станешь девушкой. Скажи, ты знаешь, кто я?

Мулан молча глазела на незнакомку, перебирая в уме имена известных ей фей и богинь. Кто же это? Кто из небесных существ обладает не только восхитительной грациозностью, но и станет улыбаться простой смертной с такой добротой, словно перед ней стоит равная, а не обычная неловкая деревенщина? Мулан вдруг поняла, что ещё никогда не видела в глазах других столько поддержки и одобрения. Даже Па, хотя и не чаял души в старшей дочке, всегда смотрел на неё с затаённым сомнением, как будто спрашивая себя, не ошибается ли на её счёт.

Неземная красавица снова рассмеялась.

– Кажется, моё имя тебе не известно. – Её голос напоминал звучание цитры, успокаивающее и размеренное. – Зато я знаю, кто ты.

Девочка не могла вымолвить и слова, как будто лишилась дара речи.

– Да, Мулан, – с улыбкой сказала незнакомка, обнажив аккуратные зубки, напоминающие зёрнышки граната. – И я знаю, что ты отправилась в путешествие вместе с Кроликом, чтобы спасти свою сестру.

Мулан кивнула, но так и не смогла заставить себя что-то ответить. Почему она вдруг онемела, как рыба? Слова всегда легко слетали у неё с языка, даже слишком легко – чаще всего она не успевала подумать, как уже начинала болтать. Ма часто бранила её за это, и Мулан честно старалась быть такой же тихой, как Сиу. К сожалению, ей никак не удавалась смолчать, когда это было необходимо. До настоящего момента.

– Я хочу помочь, – продолжала дивная красавица, и её речь лилась, как прозрачный горный ручей. – Кролик на многое способен, но есть вещи, ему недоступные. Он не знает смертных так, как я. Подумать только, ты насквозь промёрзла, а ему всё равно.

– Нет, – запротестовала Мулан, снова обретя способность говорить, как только речь зашла о её волшебном спутнике. – Он отправил меня собирать хворост, чтобы разжечь костёр.

– То есть послал еле живую от холода девочку в чащу леса? Подумал ли он о том, как ты найдёшь дорогу обратно? А что, если бы тебе повстречался дикий зверь? Бедняжка, ты продрогла и устала. Не бойся, я позабочусь о тебе.

Тут она изящно взмахнула рукой, указывая на землю. Мулан проследила за жестом и увидела прямо у своих ног кучу хвороста. Девочка удивлённо ахнула. Она была здесь всё время или появилась по волшебству?

– Это для тебя. – Красавица заметила смятённый взгляд девочки. – Бери.

Мулан послушно принялась собирать ветки. Они никак не желали укладываться ровной стопкой, постоянно рассыпались и торчали из вязанки. Наконец она справилась и смущённо подняла взгляд на волшебницу, которая с интересом наблюдала за неуклюжими движениями девочки.

– Я приготовила тебе ещё один подарок, – сказала она, дождавшись, когда Мулан перестанет суетиться.

В складках халата незнакомка нашла небольшой флакончик из слоновой кости. Двигаясь легко и плавно, как тростинка, волнующаяся на ветру, она подошла к Мулан. Грациозным движением белоснежной кисти она поднесла флакон к лицу девочки, чтобы та смогла вдохнуть пьянящий сладкий аромат, исходивший из него.

– Там мёд, – пояснила незнакомка и в доказательство перевернула бутылочку, чтобы вылить на подушечку изящного пальца янтарную капельку. – Может быть, такой есть и у Кролика, но целитель не станет расходовать его для спасения смертных. А тебе достаточно лишь чуточки, чтобы почувствовать себя намного лучше.

Медовая росинка искрилась в золотистых лучах гаснущего солнца. Зачарованная этим невероятным сиянием, Мулан неподвижно следила, как тонкий пальчик тянется к её губам. Она чувствовала дурманящий аромат, растекающийся вокруг плотной пеленой. Девочке казалось, что её вдруг закружил бурный водоворот и сил выбраться из него уже нет. Всю её пронзило непреодолимое желание насладиться волшебным мёдом.

Не хватило мгновения. Мулан уже приоткрыла губы, её глаза расширились, и тут из охапки веток, которую она всё ещё держала в руках, выпал острый сучок и больно вонзился девочке в ногу. Она вскрикнула и отскочила, взмахнув руками, отчего и все остальные прутики посыпались на землю. По лицу незнакомки скользнула тень раздражения, волшебство закончилось.

Мулан бросилась подбирать хворост. Когда девочка управилась со всеми ветками и смущённо посмотрела на неподвижно ожидающую конца представления красавицу, в глазах красавицы снова была лишь умиротворённая доброжелательность. Она рассмеялась, наполнив воздух нежнейшим звоном.

– Возьми, – сказала она, опуская флакончик в рукав халата Мулан. – Попробуешь потом.

Девочка зачарованно кивнула. Она снова как будто онемела.

– Теперь ступай, иначе даже Кролик может начать волноваться. Мы ещё встретимся.

Девочка со всем возможным достоинством поклонилась. «Какой позор!» – думала Мулан, мечтая провалиться под землю. Её переполняло тошнотворное ощущение собственной неуместности, нахлынувшее с силой цунами.

– Если я буду тебе нужна, просто позови.

Мулан, которая уже развернулась, чтобы поскорее скрыться с глаз волшебницы, замерла и медленно подняла глаза.

– Но как ваше имя? – тихо спросила она, невероятным усилием воли разомкнув губы.

Незнакомка улыбнулась так лучезарно, что девочка испугалась, как бы не ослепнуть от этого сияния.

– Можешь звать меня Да-Цзи.

Глава 12 Багровая лиса

Она пряталась среди опавшей листвы, укрытой тенями скрюченных голых кустов. Её колотило. «Это от усталости», – повторяла она себе. Ей пришлось несколько часов кряду прочёсывать лес, чтобы собрать все сухие ветки в округе и привести девочку к Да-Цзи. Работа была не из лёгких, так что переутомление вполне объясняло дрожь в измученном теле. Но глубоко в душе она понимала, что дело в мёде.

Она помнила, как мерцала янтарная капелька на пальце Да-Цзи, помнила, как ошеломляющая сладость растеклась по телу в момент, когда вязкая жидкость мягко коснулась её губ. Вряд ли она уже сможет это забыть!

Тогда ей – как и скрывшейся в темноте девочке, которая неуклюже тащила слишком большую для своих рук охапку хвороста, – казалось, что она нечаянно встретила добрейшую в мире богиню красоты. Как же она была прекрасна в тот день!

«Я позабочусь о тебе», – сказала она этой глупышке.

Да-Цзи и ей давала такое обещание. Как давно это было! Но она до сих пор помнила всепоглощающее чувство благодарности: если о тебе заботятся, значит, ты нужна. А она мечтала только об этом! Ей казалось, что Да-Цзи спасёт её от унизительного прозвища, что больше никто не назовёт её Нежеланной дочерью. Как жаль, что она не знала, какое имя получит на услужении у Белой лисы.

– Девчонка ушла! – крикнула Да-Цзи. – Вылезай!

Она вышла из тенистого укрытия, низко опустив медную голову.

– Нам нужно поговорить, – бросила госпожа нетерпеливо.

Превозмогая мучительное ощущение, которое, пульсируя в сосудах, распространялось из глубины живота по всему телу, она сменила обличье. Чёрные волосы тяжело упали по бокам от заострённой лисьей мордочки, быстро обретающей человеческие черты. Спустя секунду она стояла на коленях перед Да-Цзи, ожидая разрешения расправить плечи после превращения. Точно так же она упала перед ней ниц в тот день, когда сама была на месте девочки, которой посчастливилось сегодня уйти невредимой.

– Да, госпожа, – тихо сказала она.

– Мёд девчонка так и не попробовала, – раздражённо заговорила Да-Цзи. – Вот неуклюжая! Что сложного стоять ровно? Мне секунды не хватило!

– Да, госпожа, – всё так же тихо проговорила она, прекрасно понимая, что Да-Цзи на самом деле не собирается с ней советоваться. Хозяйке просто нужно выплеснуть накопившийся гнев.

– Хорошо, хотя бы флакон забрала, – задумчиво продолжала Да-Цзи. – Придётся подождать, но девчонке никуда от меня не деться.

Она молча кивнула, не желая третий раз повторять то же самое.

– Время играет против нас, – продолжала Да-Цзи. – Постараемся их задержать.

Да-Цзи умолкла и выразительно посмотрела на спутницу, явно ожидая реакции на свои слова.

– Да, госпожа, – ответила она, подавив вздох.

Ей давно стало понятно, что при хозяйке не стоит лишний раз раскрывать рот, а любое суждение лучше держать при себе. Да-Цзи никогда не интересовалась её мнением, а неуместная назойливость могла закончиться не только едкими оскорблениями, но и настоящей трёпкой.

– За мной, – приказала Да-Цзи, хлопнув в ладоши. – У тебя новое задание.

Рукав роскошного халата взметнулся в воздух, окутав изящную красавицу белоснежным мерцающим облаком. Мгновение спустя из него появилась Белая лиса, её хвосты нервно подрагивали.

Ей оставалось только последовать примеру госпожи и снова вернуться в обличье Багровой лисы. Но впервые за долгие годы она почувствовала внутреннее сопротивление.

«Я не просто её служанка. У меня есть имя, – думала она, – меня зовут Сяньян».

Глава 13 Драконий ус

Мулан принесла охапку хвороста на поляну, где расположились Кролик и Чёрный Вихрь, и уже через пару минут пила ароматное снадобье у весело потрескивающего костра. Из чего бы целитель ни приготовил этот напиток, он согревал до самого сердца, так что зябкая дрожь скоро прошла. Девочка молча наблюдала, как из языков пламени вылетают ярко-красные искры, что раньше всегда помогало ей успокоиться, но даже это умиротворяющее зрелище было не в силах отогнать тревожные мысли. Нежданная встреча с прекрасной Да-Цзи оставила странное ощущение. Всё произошедшее казалось девочке наваждением, как будто она попала под действие волшебных чар, а теперь сознание пыталось вернуться к реальности. Мулан время от времени поглядывала на Кролика, пытаясь заставить себя всё ему рассказать, но так и не смогла.

Уснула Мулан не сразу, терзаемая образом крошечного флакончика, спрятанного в рукаве. Когда девочка наконец смогла забыться, ей приснилось нападение огромного паука. Она попыталась убежать, но увязла в реке густого мёда, из которой никак не могла выбраться. Преследующий её монстр был уже совсем близко, Мулан видела его блестящие чёрной злобой глаза, острые клыки и белоснежные тонкие лапы. Ещё секунда, и паук растерзал бы девочку, но тут она закричала и проснулась.

Мулан вскочила на ноги, готовясь защищаться. В лицо ей подул холодный ветер, возвращая ясность мыслям. Она видела паука, укусившего Сиу! Девочка снова вспомнила, как сильно её младшая сестра боялась даже намёка на паутину. А если и её мучали такие кошмары? Сердце Мулан сжалось. Как сестре удавалось годами бороться с леденящим душу ужасом, который она только что пережила? Сиу была такой пугливой, такой нежной, ей была совсем не свойственна твёрдая решимость старшей сестры. «Но разве я могу этим гордиться?» – подумала Мулан уныло.

Костёр всё ещё тлел, блёкло освещая глубоко спящего Кролика. Чёрный Вихрь почувствовал движение и сонно фыркнул. Мулан поторопилась успокоить коня, нежно дотронувшись до его тёплого носа. Потом, двигаясь как можно тише, чтобы не потревожить целителя, девочка прокралась к мешкам с припасами и распутала красную нить, которой Кролик их перевязал. Она перебирала вещи, пока не нашла тряпичного кролика Сиу.

Мулан прижала к себе игрушку, закуталась в покрывало и снова легла спать. На этот раз, как только девочка закрыла глаза, она провалилась в забытье настолько глубокое, что тревожное ржание Чёрного Вихря уже не смогло пробудить её.

* * *

Утро началось внезапно. Яркое солнце уже грело лицо Мулан, но спугнуть сонную негу смог только внезапный крик Кролика.

– Пропало!

– Что пропало? – огорошенно спросила Мулан.

– Всё пропало! – в голосе Кролика сквозило отчаянье.

И действительно, пропало всё. Целитель недоумённо смотрел на догоревшее кострище. Ветер раздувал пепел, кружа его в воздухе, как снежинки. Мешка с вещами Мулан нигде не было, как и шёлковой сумки Кролика.

– А где Чёрный Вихрь? – ахнула девочка.

Быстро оглядевшись, Мулан пронзительно свистнула и сразу услышала отдалённый топот копыт.

– Умный конь, – одобрительно кивнул Кролик. – Успел ускакать, пока его не схватили.

– Пока его не схватили? – переспросила Мулан, с облегчением обнимая своего верного друга, который уже радостно фыркал ей в лицо. – Но кто? Кому понадобилось красть наши вещи?

– Лисам, разумеется, – ответил целитель, не задумываясь. – Они всё время шли следом за нами.

– Правда? – удивилась девочка.

– Да, они ждали удобного случая, чтобы навредить нам. Интересно, как ей удалось справиться с красной нитью?

– С красной нитью? – повторила Мулан упавшим голосом. – Это... это я её развязала.

– Ты? – возмущённо поднял бровь целитель.

– Я... хотела кое-что достать, – запинаясь, ответила девочка, – я проснулась ночью... страшный сон приснился...

Кролик вздохнул.

– Она всегда знает, как нанести наибольший урон, особенно не утруждая себя, – пробормотал он, сокрушённо качая головой.

– Я не думала... – только и смогла вымолвить Мулан. Её голос оборвался.

Кролик, казалось, совсем не злился и не собирался попрекать девочку. Но она всё равно чувствовала себя как в тот день, когда случайно разбила статую хранителя деревни, на этот раз гоняя мяч с мальчишками.

– Почему ты не играешь в куклы, как все девочки? – ворчала тогда Ма. – Почему не можешь быть такой, как Сиу?

– Они забрали всё, – задумчиво произнёс Кролик. – Но она знала, что моя сумка – самое ценное, в ней были все снадобья и травы.

– А та, что нужна для лекарства Сиу? – обречённо спросила Мулан.

– Да, – кивнул головой Кролик, – и та, что нужна твоей сестре. Помнишь, чтобы сделать противоядие, которое сможет справиться с Янтарной смертью, мне нужен Драконий ус и соцветие Неземного величия. Первое у нас было, но теперь не осталось ничего.

Земля ушла у Мулан из-под ног. Неужели теперь надежды нет?

– Драконий ус растёт только на Зелёном острове, зато там он в изобилии, – продолжал размышлять вслух целитель.

– Туда возможно добраться? – спросила девочка, едва дыша.

– Придётся, – вздохнул Кролик. – Ей известно, что времени у нас мало, вот она и пытается всеми силами нас задержать.

– Кто? Белая лиса? – всё не могла понять происходящее Мулан. – Почему она охотится на вас спустя столько времени?

– Она охотится не на меня, – медленно ответил Кролик. – Сейчас её цель – это ты.

Глава 14 Пророчество о дочери Хуа

– Я? – ахнула Мулан. Очередной порыв ледяного ветра поднял в воздух пепел, окутавший Мулан серым облаком. – Но зачем я ей?

– Если честно, я и сам точно не знаю.

Мулан попыталась стряхнуть золу с одежды, её руки окрасились белым, навевая мысли о похоронных одеяниях [В Китае белые одежды ассоциируются с похоронами и скорбью, как у нас чёрные].

– Но вам что-то известно? Скажите! Я должна знать, – настаивала девочка.

Кролик вздохнул.

– Это ещё одна очень долгая история.

История пророчества

Белая лиса привыкла добиваться своего хитростью. Меняя обличья, она может жить среди смертных и обманом вынуждать их служить себе. Так было с Багровой лисой и многими другими несчастными.

Где бы ни оказалась белоснежная плутовка, следом за ней приходят невзгоды и страдания. Она приносит людям горе и трусливо сбегает, оставляя прислужников разбираться с последствиями своих злодеяний.

Однажды, в очередной раз скрываясь от погони, Белая лиса набрела на лесную поляну с пепелищем, где ещё в незапамятные времена зажигали ритуальные костры в дни поминовения предков. Обряды там уже давно не совершались, так что деревья и мхи безраздельно владели древним святилищем.

Чутьё подсказало хищнице, что под слоем золы скрыта невероятная магическая сила. Да и как ей было не узнать эту поляну? Даже через сотни лет она всё равно ясно ощущала едкий запах опалённой шерсти Кролика, которым был пропитан кружащий в воздухе пепел. Но зачарованная опушка хранила и другую тайну. Лисица сморщила носик и принялась тщательно обнюхивать землю.

Спустя некоторое время она нашла нужное место и принялась копать. Это было непросто – корешки и клубни цеплялись за когти хищницы, не желая отдавать сокрытое в недрах земли. Но лисица не сдавалась, она не останавливалась, пока не получила желаемое.

Лиса раскопала небольшую косточку, настолько древнюю, что, казалось, она может рассыпаться в прах от малейшего дуновения ветра. На первый взгляд в ней не было ничего особенного, но лукавая пройдоха знала цену своей находке и обращалась с ней очень бережно, словно ей в лапы попало драгоценное перо феникса.

К этому времени Багровая лиса присоединилась к своей госпоже. Она знала, как рассержена хозяйка недавним провалом. Так что, едва увидев злорадный блеск в глазах Белой лисы, рассматривавшей загадочную находку, она сразу поняла, что коварная волшебница задумала месть.

Уже спустя несколько дней они обе стояли в порту небольшого острова, поросшего густой зеленью. Белая лиса предстала в образе знатной дамы: её стройное тело было окутано халатом из тончайшего шёлка с искусно вышитыми на рукавах пионами, а венчал наряд замысловатый головной убор, сверкающий на солнце золотыми украшениями. Её спутнице же, как, впрочем, и всегда, досталась роль покорной служанки.

– Он! – прошипела Белая лиса, заметив молодого мужчину, покидавшего корабль.

Это был учёный-книжник, притом весьма бедный, если судить по его простой одежде.

Белая лиса неспешно пошла к нему, подав служанке знак не отставать. Багровая лиса послушно двинулась следом, аккуратно держа над землёй длинный шлейф, чтобы роскошный наряд хозяйки не запятнался помётом морских птиц, стаями круживших над их головами в поисках лёгкой добычи, а её хвосты оставались надёжно укрытыми шёлковыми складками.

Все глаза были прикованы к знатной госпоже. Она ступала легко и грациозно, как будто и не касалась земли, а вокруг ароматным облаком растекался запах роз. Казалось, за ней с восхищением следят не только все местные рыбаки, но и даже выловленные ими рыбы.

Наконец богатая красавица остановилась возле замершего от удивления Книжника.

– Госпожа, чем я могу вам служить? – спросил он, учтивокланяясь незнакомке.

– Я слышала, что вы прекрасно образованны, лучше многих других, – заговорила она, воспитание и утончённые манеры угадывались в каждом её движении. – А значит, именно вы можете помочь мне в одном деле.

– С радостью сделаю для вас всё, что в моих силах, – заверил её мужчина. – Но какое дело может быть у знатной дамы к простому учёному?

– Мне нужно, чтобы вы перевели одну надпись.

Сказав это, Белая лиса изящным жестом подозвала свою спутницу. Она тотчас вышла вперёд, в руках у неё была золотая шкатулка, покрытая тончайшим узором и украшенная драгоценными камнями. Ещё один едва заметный кивок головы госпожи, и молчаливая служанка откинула крышку – внутри на бархатной подушке покоилась почерневшая от времени кость.

– Невероятно! – изумлённо воскликнул Книжник и подошёл ближе, чтобы как следует рассмотреть реликвию. – Этой кости не меньше нескольких веков. И на ней иероглифы! Возможно, это древнее пророчество или...

– Вы сможете его прочесть? – нетерпеливо прервала его знатная красавица. Она задала вопрос, но прозвучал он скорее как приказ.

Книжник сделал шаг назад и внимательно посмотрел на собеседницу.

– Мне жаль, – наконец заговорил он, – но расшифровать эту надпись будет чрезвычайно сложно. На такую работу уйдут годы.

– Я хорошо заплачу, – настаивала госпожа. – Вы никогда больше не будете нуждаться

– Мне жаль, – повторил Книжник твёрдо, – но я должен вернуться домой. На этом острове я оказался случайно – корабль сбился с курса. Как только команда пополнит припасы, мы тут же снова выйдем в море. Дома меня ждёт жена, и я не хочу увеличивать срок нашей разлуки. Уверен, она и без того тревожится за меня. Я должен вернуться как можно скорее. Я дал ей слово.

На этих словах Книжник глубоко поклонился, заканчивая разговор, развернулся и пошёл к своему кораблю.

Служанка знатной дамы провожала его подозрительным взглядом. Неужели он понял, что они совсем не те, кем кажутся? Мог ли он разгадать их секрет? Вряд ли. Глаза мужчины были полны сожаления, он казался искренним и даже немного наивным.

– Не страшно, – тихо проговорила Белая лиса. – Так будет даже интереснее.

* * *

После встречи с загадочной незнакомкой Книжник отправился в чайный домик, где решил провести время до отплытия с острова. Из окна изысканно украшенного павильона открывался живописный вид на поросшие зеленью холмы и сверкающее в лучах солнца море. «Какой прекрасный остров, – думал он, – но нет ничего прекраснее личика моей жены». Ни за какие деньги он не согласился бы провести в разлуке с ней даже одной лишней минуты.

Книжник был так занят мыслями о своей избраннице, что поначалу и не заметил девушку, которая наливала ему чай. А когда наконец поднял на неё глаза, то чуть не уронил чашку.

– Сулинь? – ахнул он.

Перед ним стояла жена! Девушка ничего не ответила, только загадочно улыбнулась и повернулась, намереваясь уйти. Книжник тут же вскочил на ноги, уронив чайный столик. Драгоценный фарфоровый сервиз рухнул на пол, разлетевшись на сотню осколков. Но мужчина забыл обо всём, он видел только удаляющуюся спину своей любимой. В дверях она вдруг остановилась, посмотрела через плечо и снова улыбнулась, как будто зовя идти следом.

– Сулинь! – крикнул Книжник и ринулся за женой.

Девушка вышла из чайного домика и двинулась по тропинке, петлявшей между поросшими травой скалами. Изящная фигурка мелькала далеко впереди, но не исчезала из вида совсем. Белоснежный халат струился на ветру, словно дразня его. Достигнув обрывистого берега моря, она скрылась за утёсом. Книжник побежал следом, но девушки нигде не было. Перед ним были только безликие голые скалы. Оглядевшись, мужчина заметил проход среди острых каменных выступов. Там пещера? Она пошла туда? Книжник заглянул внутрь, вглядываясь в темноту. В это мгновение он почувствовал острую боль и мир погрузился в темноту.

Открыв глаза, Книжник увидел лицо жены. Девушка ласково улыбалась, в руках у неё был поднос с чаем и лакомствами.

– Сулинь? – спросил он.

– Наконец-то проснулся! Думала, не дождусь, – заговорила она. – Ты же знаешь, тебя ждёт важная работа.

Девушка поставила поднос и помогла мужу подняться с кровати. Посмотрев вокруг, Книжник понял, что оказался у себя дома.

– Это ты?

– Разумеется, – ответила Сулинь, по её прекрасному лицу пробежала тень. – Неужели снова забыл? Ничего не можешь удержать в памяти с тех пор, как вернулся.

– Правда? – проговорил он растерянно.

– Родной, – заговорила девушка, протягивая мужу чашку с чаем, – ты снова не помнишь, как вернулся?

Книжник отрицательно мотнул головой.

– Вот, перекуси. Может, тогда вспомнишь.

Сулинь протянула мужу тарелку слив в меду. Попробовав немного, он не смог сдержать стон удовольствия, настолько сладким и нежным оказалось угощение.

– Откуда у нас такая изысканная еда? – спросил он с набитым ртом, не в силах оторваться от фруктов.

Обрадованная тем, что ему нравится, Сулинь рассмеялась.

– Неужели и это не помнишь? Госпожа дала тебе работу и хорошо заплатила.

– Госпожа? – переспросил Книжник. – Та, что просила перевести пророчество?

– Да, – ответила девушка. Она отрезала ещё кусочек сливы и протянула мужу. – Значит, это ты не забыл.

– Но я отказался! Мне нужно было поскорее вернуться к тебе.

– Да. – Она подняла на мужа полные любви и благодарности глаза. – Но тогда она отдала кость, чтобы ты работал над переводом дома.

Сулинь кивнула на рабочий стол у стены – на нём стояла золотая шкатулка. Драгоценная вещь казалась неуместной в просто обставленной комнате. Книжник подошёл и открыл шкатулку. Как он и ожидал, внутри лежала кость с пророчеством.

– Ты говорил, что на это уйдёт много времени, – тихо произнесла жена, отодвигая для него стул. – Думаю, лучше тебе поскорее начинать.

Книжник послушно сел и принялся за работу. Он не вставал много часов, а может, и много дней подряд. Иногда он засыпал, но стоило ему снова открыть глаза, как жена настойчиво просила браться за дело.

Она следила, чтобы муж ни в чём не нуждался, приносила ему вкуснейшие блюда, бесконечные чашки с чаем и изысканные десерты. Но Книжник обращал мало внимания на еду, голова его была всецело занята работой. Кость оказалась намного древнее, чем он думал, это была по-настоящему священная реликвия, завораживающая его своими тайнами.

Но вот однажды Книжник остановился и откинул бороду. Он с любопытством ощупал её, задумавшись, откуда она взялась. Подняв глаза от записей, Книжник сразу увидел жену, как было всегда, стоило хоть немного отвлечься от работы.

– Ты закончил? – спросила она жадно.

Он отрицательно мотнул головой, лицо девушки омрачилось.

– Сколько ещё ждать? – в её голосе слышалось недовольство.

– Немного, – пообещал он. – Я перевёл пророчество, но мне нужно всё проверить.

– Перевёл? – Глаза его жены жадно вспыхнули. – Что в нём говорится?

– Работа ещё не окончена, но вот примерный вариант:

– Сын Неба? – воскликнула девушка. – Это император!

Книжник только согласно кивнул, озадаченно рассматривая свои морщинистые руки. Это были руки старика. Он задумчиво перебирал бороду и вдруг заметил в ней седые волоски. Как ни старался, Книжник не смог вспомнить, какое сейчас время года. Мир уже очень давно ограничивался для него лишь пределами комнаты, где стоял рабочий стол. Он вновь поднял глаза на жену, которая в первый раз за всё это время не улыбалась ему.

– Бутон... – задумчиво протянула она. – Значит, речь идёт о ребёнке. Год кролика – указание на время. Дитя спасёт императора?

Книжник внимательно смотрел на жену. На её прекрасном лице было странное, пугающее выражение, но в остальном оно нисколько не изменилось. В её смоляных волосах не было видно седины, а руки её были всё такими же белоснежными. Он взял кость с пророчеством и встал.

– Куда ты? – спросила Сулинь. Её лицо снова светилось любовью и добротой. – Милый, что-то случилось?

– Случилось, – ответил он, решительно идя к выходу. – Эта кость проклята, она привела сюда злых духов.

– Ты о чём? – возмутилась Сулинь. – Осторожнее! Кость очень хрупкая!

– В ней таится зло! – Книжник был уже у двери. – Нужно её уничтожить!

– Нет! – закричала девушка.

Она бросилась на Книжника, пытаясь отобрать реликвию. Её изящные ноготки впились в него с силой звериных когтей. Мужчина схватил девушку за плечи и сжал с силой, удивившей их обоих.

– Если дело не в кости, значит, оно в тебе! – гневно произнёс он. – Зачем тебе знать перевод? Почему я слышу от тебя лишь требования работать усерднее? И почему моя борода уже поседела, а твоё лицо молодо, как и много лет назад?

Он отшвырнул её от себя. Во время падения из-под полы халата девушки выглянул лисий хвост.

– Так ты лиса! Ты не моя жена! Я не желаю иметь дело ни с тобой, ни с твоей костью!

В ярости Книжник сжал в ладони хрупкую кость, раскрошив её в пыль, а затем распахнул дверь. Едва он успел ступить за порог, как ноги его вдруг налились свинцом.

Мужчина посмотрел вниз и увидел, что обращается в камень. Холод быстро поднимался от стоп, распространяясь по всему телу. Он попытался позвать на помощь, но не смог издать ни звука затвердевшими губами. Всё, что успел сделать Книжник перед тем, как превратиться в статую, – в последний раз взглянуть на море, окружавшее остров, с которого он так и не смог выбраться, и подумать о любимой жене.

* * *

– Белая лиса обратила Книжника в камень? – ахнула Мулан. – Какая жестокость!

– Книжник раскрыл её тайну, – вздохнул Кролик. – Наверное, она пришла в ярость. Но раз он всё это время питался её ядом, лиса смогла наказать его самым жестоким способом. Твоей сестре повезло, что она не поступила так же и с ней.

– С моей сестрой? – опешила девочка. – Какое дело Белой лисе до Сиу?

– У неё множество личин. Она может предстать в обличье человека, зверя, птицы или даже паука, – Кролик со значением посмотрел на Мулан.

– Паука? С девятью лапами! – воскликнула девочка. – Значит, это Белая лиса отравила Сиу?

– Да, – кивнул Кролик. – Думаю, она много лет пыталась найти способ подобраться к твоей сестре.

– Много лет... – повторила Мулан.

Значит, она была права: все годы, что Сиу панически боялась пауков, у неё на это были веские причины. Девочку поглотило чувство вины. Зачем она дразнила сестру? Она смеялась, когда Сиу по-настоящему страдала.

– Ты не знала, – успокаивающе сказал Кролик, заметив выражение лица девочки. – Никто не знал, что Белая лиса хочет помешать исполниться пророчеству.

– В пророчестве говорится о нас? – задумчиво произнесла Мулан, голова у неё шла кругом. – Наша фамилия Хуа, она означает «цветок»! Мы – семья цветов? Тогда нас с Сиу можно назвать бутонами?

– Вероятно, – кивнул целитель.

– Кролика год... Небосвод покинет луна... – продолжала размышлять девочка, сосредоточенно нахмурив лоб. – Десятая луна – это десятый месяц, и... сейчас год кролика! Значит, к следующей луне бутон должен раскрыться. Получается, одной из нас суждено спасти императора?

– Это логичный вывод, – подтвердил её догадку целитель. – К тому же Белая лиса не из тех, кто попусту тратит время.

– Сиу! – ахнула Мулан. – Так вот почему противоядие нужно до новолуния! Она должна жить, чтобы исполнить пророчество и спасти императора?

– Уверен, Белая лиса считает именно так, – произнёс Кролик и со значением посмотрел Мулан в глаза. – Она понимает, что времени у нас есть только до новолуния. Поэтому она будет всеми силами мешать нам получить Соцветие неземного величия вовремя, чтобы не дать пророчеству сбыться.

«Пророчеству о Сиу», – мысленно добавила Мулан. Девочка не сомневалась, что в нём говорится о ней. Сиу идеальная дочь: ответственная, тихая и покладистая, в противоположность сестре, вечно попадающей в переделки.

Мулан вдруг вспомнила все упрёки, что слышала за жизнь, все разы, когда Па смотрел на неё с горечью. Как стыдно ей было за себя! В горле встал ком, дыхание перехватило. Но тут девочка подумала о доброй улыбке сестры, и ей сразу стало легче. Её младшая сестрёнка спасёт императора! Какой почёт она принесёт семье! Как послужит стране! Мулан твёрдо решила любой ценой помочь Сиу исполнить своё предназначение.

– Нельзя позволить Белой лисе одержать верх! – решительно сказала Мулан. Она встала и начала складывать покрывало в перевязь. – Мы добудем лекарство и спасём Сиу!

Кролик кивнул и как-то странно посмотрел на девочку.

– Что такое? – спросила Мулан, усаживая его в складки покрывала, хотя такое любопытство не красит приличную девушку.

– Ничего важного, – ответил Кролик. – Я просто подумал, что ты очень настойчива.

Щёки Мулан вспыхнули.

«А ты у нас настойчивая! – сказала ей Ма как- то давно. В тот раз она отчитывала дочь за выходку с курицей на крыше. – И что хорошего быть упёртой, как ослица?»

– Это нам на пользу, – добавил Кролик.

– Правда? – удивлённо спросила Мулан, запрыгивая на спину Чёрного Вихря. Впервые её характер кому-то пришёлся по душе.

– Да, – кивнул Кролик, усмехнувшись, но продолжал уже серьёзным тоном. – Пора в путь.

Глава 15 Багровая лиса

Сяньян держала в руках халат девочки. Простая, скромная одежда из грубой ткани, сотканной, наверное, кем-то из женской половины её семьи. Магия, которой овладела Сяньян, дала ей возможность носить любые наряды и украшения, какие она пожелает. Удивительно, как мало это теперь для неё значило. Даже самый изысканный халат казался ей невыносимо тяжёлой ношей, как будто она была облачена в железные доспехи.

– Уничтожь это, – приказала Да-Цзи.

Сама она растёрла все травы Кролика в труху и развеяла по ветру, словно прах.

Сяньян вздохнула, ещё раз посмотрев на халат, и резким движением разорвала его. Пока ткань нехотя трещала, она думала, сколько сил было вложено в это полотно. Многие часы изнурительного труда за ткацким станком. Сяньян помнила, как и сама занималась такой работой. Она шила одежду не только для себя, но и для своих сестёр и братьев, хотя ей было неприятно смотреть, как они её носят.

Это касалось всех, кроме самого младшего. Бэй-Ю был единственным, кто не смотрел на неё с отвращением. Возможно, только потому, что был совсем маленьким и ещё не освоил науку презрения. Но дело было и в его светлом характере. С детской щедростью Бэй-Ю перекладывал бамбуковые побеги из своей миски в её, довольный возможностью порадовать сестру. Однажды, когда на неё принялись кричать, как часто бывало, он вдруг прижался щекой к её щеке, потом одной рукой закрыл её ухо, а другой своё.

Эта девочка была неуловимо похожа на него. Конечно, возраст у них разный, но когда она смотрела на Да-Цзи так открыто, так просто, Сяньян видела глаза младшего брата.

Она почувствовала странное волнение, чего давно с ней не происходило.

– Флакона с мёдом в их вещах не было, – довольно сказала Да-Цзи. – Значит, он всё ещё у девчонки.

– Может быть, она его уже попробовала, – предположила Сяньян, внезапно поняв, что волнение, распирающее её грудь, – это грусть.

– Может, – задумчиво протянула Да-Цзи, рассматривая фляжку, в которой Мулан и Кролик держали воду. – Но если нет, я дам ей повод это сделать.

Сказав это, Да-Цзи превратилась в лису и тихо зарычала. Это был низкий, раскатистый звук, от которого вибрировал воздух. Он становился всё громче и громче, и наконец Белая лиса оглушительно взвизгнула, обнажив острые клыки. От её пронзительного крика небо, казалось, треснуло, а солнце померкло, как будто испугавшись.

Лиса подцепила зубами горлышко фляжки и запрокинула голову. Вода начала струиться по её мордочке, намочив шелковистый мех. Она наполнила пасть и кинула фляжку на землю. Потом лиса подняла заострённый носик к темнеющему небу и с силой выпустила в воздух фонтанчик воды. Он разлетелся на мелкие капельки, которые наполнили воздух призрачным сиянием.

Белая лиса снова взвизгнула, и на этот раз от растрескавшегося неба откололся небольшой тёмный кусочек. Он неспешно поплыл навстречу своим жертвам, пока отзвуки яростного крика разносились по округе.

Когда сумрачное облако исчезло из вида, Белая лиса снова превратилась в женщину.

– Это их на время остановит, – сказала Да-Цзи с кривой усмешкой.

– Да, госпожа, – тихо ответила Сяньян, всё ещё думая о своём давно умершем младшем брате Бэй-Ю.

Глава 16 Буря

Она настигла их вечером. Мулан первой услышала отдалённый рокот, но поначалу не придала ему значения. Лес вокруг поредел, открыв тянущуюся сколько хватало глаз равнину, которая казалась морем со сверкающими на солнце волнами зелёных и жёлтых деревьев. Они ехали без остановок весь день, и девочка уже давно боролась с мучительными приступами голода. Мулан гнала от себя мысль, что теперь без припасов им не скоро представится шанс съесть что-нибудь горячее. «Па не жаловался, когда ехал биться с императором Чжоу, а его отряд мог скакать много дней подряд без отдыха, еды и даже воды, – твердила она себе, вспоминая, как слушала истории отца и сама мечтала о настоящих приключениях. – Я должна справиться!» Мулан как могла храбрилась, но желудок её не желал довольствоваться пустыми уговорами и время от времени принимался жалобно урчать. Поэтому, когда за спиной послышались первые раскаты грома, девочка решила, что это просто начался очередной голодный протест. Зато Кролик сразу понял, что на них движется опасность.

– Обернись, – сказал он девочке.

Короткого взгляда, брошенного через плечо, было достаточно, чтобы Мулан пришпорила коня. За её спиной небо поглощала тьма: непроглядная чёрная туча расползалась во все стороны, грозясь вскоре закрыть собою солнце.

Чёрный Вихрь скакал что есть мочи, едва касаясь копытами земли, но даже ему было не по силам обогнать зловещую тень, гонящуюся за ними по небосводу.

– Нам не уйти! – крикнула Мулан.

Дождь уже хлестал в полную мощь. Капли, больше напоминавшие мелкие камни, больно врезались девочке в лицо. В порывах ветра слышался злобный вой, казалось, что в вышине идёт ожесточённая битва.

– Вижу дом! Скорее туда! – Кролику тоже приходилось кричать, чтобы пробиться через оглушительные стенания всё приближающейся бури.

Мулан, ослеплённая потоками дождя, льющимися на неё с силой водопада, едва смогла рассмотреть, на что указывает Кролик. Чуть в стороне действительно виднелись очертания хижины. Хлипкое строение было явно заброшено: грубо сколоченные стены наполовину поглотила земля, а многие сезоны дождей источили крышу. Но больше укрыться было негде, так что Мулан направила к нему Чёрного Вихря.

Девочка оставила коня в небольшом крытом загоне и толкнула дверь хижины. От силы удара она треснула и повалилась на землю. Мулан скривилась, вспомнив, как однажды точно так же сломала дверь собственного дома. В тот раз она была чем-то обрадована и хотела поскорее поделиться с родными, поэтому ворвалась внутрь, как внезапно налетевший ураган. Распахнувшись, створка двери ударилась о стену и раскрошилась, деревянные обломки посыпались на пол с гулким стуком.

– Неужели опять, Мулан? – сразу послышалось возмущённое причитание матери. – Ты слишком сильна для спокойной жизни!

Сиу выглянула из соседней комнаты и едва смогла удержаться от смеха. За ней показался отец, сокрушённо качающий головой.

– В следующий раз постарайся быть аккуратнее, – сказал он в своей обычно мягкой манере.

Но на этот раз в ответ не раздалось ни звука. Снаружи завывал ветер, бросаясь на тонкие стены хижины, как будто рассерженный внезапным побегом своих жертв, но внутри было тихо и поразительно спокойно. Казалось, всё здесь давным-давно окутано сонными чарами.

Глаза постепенно привыкли к полумраку, и Мулан смогла рассмотреть в глубине комнаты очертания простой мебели, очага в углу и полок с кухонной утварью. Хижина была настолько крошечной, что гостей здесь встречали там же, где и готовили.

– Зажги огонь, – попросил Кролик, всё ещё сидевший у девочки за спиной в мокрой насквозь перевязи. – Думаю, у печи найдётся всё необходимое.

Мулан вытащила Кролика и послушно начала возиться с дровами.

Вскоре в печи затрещал огонь, а девочка нашла среди горшков и мисок масляную лампу, которая мерцающим светом разогнала тени по углам хижины. Оказалось, в дальней стене есть ещё одна неприметная дверь, ведущая в спальную комнату с кроватью и деревянным шкафом, которые были покрыты толстым слоем серой пыли. Мулан открыла створки и с радостью увидела внутри одежду. Все вещи изрядно поела моль, на многих были дыры – скорее всего, заслуга мышей, утаскивающих кусочки ткани в гнёзда, – но девочке удалось найти халат и тёплую накидку, которые были в сносном состоянии. Девочка сняла мокрую одежду и переоделась, дивясь старомодности найденного в хижине наряда.

Когда она собирала мокрые вещи, из рукава халата выпал флакончик с мёдом и глухо ударился о деревянный пол. Мулан наклонилась за ним, двигаясь медленно, словно во сне. Желудок девочки требовательно заурчал, стоило ей представить, каким сладким на вкус должен быть золотистый нектар, подаренный волшебной Да-Цзи. Девочка уже почти решилась попробовать его, как вдруг замерла. «Нужно поделиться с Кроликом», – подумала она. Но сколько Мулан ни старалась, она так и не смогла заставить себя рассказать спутнику о своём необычном знакомстве. Несколько минут девочка заворожённо рассматривала драгоценную бутылочку, а потом поставила её возле кровати, где обычно берегут сон хозяев дома фигурки божков. Затем она взяла свою одежду и быстро вышла за дверь.

В соседней комнате Кролик грел лапки у разгоревшейся печи.

– Хорошо, что я успел приготовить для тебя эликсир Солнечного тепла до того, как наши вещи украли, – довольно сказал он, наблюдая, как Мулан развешивает мокрые вещи. – Иначе ты бы опять промёрзла.

Мулан с удивлением поняла, что ей совсем не холодно. Она бы и не заметила, не обрати Кролик на это внимание. Девочка задумалась, как ещё его чары могут влиять на их путешествие? Например, откуда в этой безлюдной глуши взялась хижина? Это он заставил её появиться? Мулан озадаченно огляделась: всё покрыто слоем пыли, сквозь трещины в стенах пробиваются ползучие растения, пахнет затхлостью – Кролик мог бы наколдовать домик и почище.

– Кто здесь жил? – спросила Мулан.

Девочке вдруг стало не по себе от того, что она бесцеремонно ворвалась в чужой дом, хотя он и казался заброшенным не меньше нескольких веков. В шкафу висит одежда, кровать накрыта тёплым покрывалом, вся утварь на месте, но куда же делись хозяева?

Кролик ничего не ответил. Вместо этого он запрыгнул на крышку деревянного чана, стоящего возле печи, и начал осматривать содержимое полок.

– Уксус, соль... – бормотал целитель, обнюхивая горшки и миски. – А здесь, наверное, рис, – сказал он, стукнув лапой по кадке, на которой сидел. – Закрыто плотно, может, ещё не отсырел.

Кролик спрыгнул, и Мулан тут же открыла крышку. Он оказался прав: внутри лежал белоснежный рис. Девочка была так голодна, что эти крошечные зёрнышки казались ей более желанными, чем обретение бессмертия или неземного могущества.

Девочка быстро нашла несколько пустых мисок и выставила за дверь, чтобы набрать дождевой воды. Чувство вины перед хозяевами дома отступило перед настойчивыми требованиями пустого желудка. Тем временем Кролик продолжал инспекцию кухонных полок.

– Чай! – обрадовался он, обнюхивая очередную коробку. – Но есть что-то ещё... Совсем рядом... Да! Здесь!

Он указывал на глубокий глиняный горшок, закрытый белой тканью. Мулан помогла её снять и обнаружила внутри комки высохшей глины. Девочка расплылась в улыбке, сняла ложку с крючка, и начала аккуратно перемешивать сухую землю. Спустя минуту она достала нечто серое и потрескавшееся, словно камень.

– Ага! – триумфально рассмеялся Кролик, когда Мулан очистила скорлупу, под которой оказалось прекрасно сохранившееся ферментированное яйцо, окрасившееся в глубокий чёрный цвет. – Этому столетнему яйцу [популярная в Китае закуска, ферментированное яйцо, которое может храниться несколько лет], кажется, на самом деле не меньше сотни лет.

Благовония, зажжённые в храме предков, не успели бы прогореть за время, в которое Мулан приготовила отличный ужин: рисовая каша дразнила приятным ароматом, столетние яйца казались драгоценными чёрными жемчужинами, поблёскивающими в танцующем свете лампы. Снаружи буря яростно бросалась на стены хижины, ледяной ветер стремился пролезть в щели, дождь барабанил по ветхим ставням, но путники ощущали себя так, словно внезапно попали на пир в императорском дворце.

Расставляя еду, Мулан заметила на столе источенный временем лист бумаги.

– Что это? – спросила она, осторожно стряхивая с него пыль.

Девочка смогла прочесть несколько слов:

...боюсь, с ним случилось несчастье. Мы вернёмся вместе или не вернёмся вовсе. Пусть наш дом служит укрытием для людей или животных, которым понадобится тихий приют в пути. Надеюсь, их благодарность принесёт удачу и мне...

Мулан замолчала, дальше послание разобрать было невозможно – бумага рассыпалась прямо в руках. Девочка озадаченно смотрела на Кролика, но её спутник, казалось, уже знал содержание письма.

– А, так это её дом, – задумчиво протянул он. – Как странно.

– Белой лисы? – воскликнула Мулан.

– Что ты, нет! – рассмеялся Кролик. – Вряд ли она стала бы жить в столь скромном месте.

Мулан облегчённо вздохнула.

– Но чей он? – немного помолчав, снова спросила она. – И что здесь странного?

– Странно только то, что мы говорили о нём буквально утром, когда я рассказывал тебе историю Книжника. Подозреваю, весьма могущественный Бессмертный помогает нам в пути.

– Но если нам помогают Бессмертные, то почему вы об этом не знаете? – удивилась девочка.

– Судьба должна оставаться загадкой, – назидательно изрёк Кролик, а потом продолжал уже с хитростью в голосе. – Предначертанное лучше исполняется, когда неизвестно.

– Но как этот дом связан с утренней историей? – спросила Мулан, поёжившись от очередного насмешливого взгляда мудрого целителя. – Чей он?

– Думаю, его владелица достойна, чтобы её историю рассказали. Ведь она тоже была Бессмертной.

Глава 17 Покинутая жена

– Здесь жила Бессмертная?

Мулан с сомнением огляделась. Даже если представить, что время не наложило отпечаток на убранство дома, это всё равно было скромное жилище, в котором не нашлось бы ни одной изящной вещи.

– Думаешь, у каждого из нас есть по нефритовому дворцу? – рассмеялся Кролик. – Правда, хозяйке этой хижины приходилось жить и в нём.

– Но кто же она?

История Покинутой жены

В нефритовых чертогах повелительницы Запада живёт много Бессмертных. Это и без того великая честь, которой удостаиваются только лучшие, но главная милость – войти в королевскую свиту и лично служить нашей владычице.

Некоторое время фея-бабочка была обласкана вниманием небесной повелительницы. Она всюду появлялась подле королевы, держа над её головой веер из перьев редчайших птиц. Но даже достигнув столь высокого положения, прекрасная волшебница томилась странной грустью, которая часто уводила её прочь из дворца. В такие дни она бездумно порхала над земными горами и лесами, не в силах найти спасение от мучившей её тоски.

Однажды, в очередной раз без цели летая над хвойными лесами и скалами древних гор, она заметила среди деревьев молодого мужчину, уткнувшегося в книгу. Он, очевидно, пришёл, чтобы набрать дров – рядом с ним лежали топорик и верёвка, – но совсем позабыл о своём деле.

Заинтересовавшись, бабочка подлетела ближе.

– Берись за работу, иначе ночью придётся мёрзнуть, – рассмеялась фея.

Но мужчина был так увлечён книгой, что не услышал насмешливого обращения незнакомки.

– Ты будешь голоден, – продолжала она дразнить его, – но не сможешь приготовить еды.

Мужчина молча перевернул страницу.

– Вот глупенький! – снова рассмеялась фея и села прямо на книгу.

– Бабочка, улетай, – сказал мужчина, наконец заметив её. – Ты мешаешь мне читать.

Фея отрицательно покачала головой, тогда он осторожно посадил её себе на палец и спустил на землю. Тут мужчина заметил лежащий без дела топор и усмехнулся.

– Ты хотела напомнить мне о дровах? – спросил он, чувствуя, как жалобно урчит пустой живот. – Спасибо! Если бы не ты, то я снова остался бы без обеда, – сказал мужчина и почтительно поклонился.

Фея-бабочка была тронута скромными манерами незнакомца. В секунду, когда он наклонился за топором, она приняла человеческое обличье.

– Сколько дней ты голодаешь? – спросила Бабочка, деловито открывая корзину, которую держала в руках.

Мужчина ахнул и выронил топор, чуть не попав острым лезвием по пальцу ноги.

– Но кто?.. Откуда?.. – бормотал он. – Наверное, ты фея.

– Почему? – спросила она с лукавой улыбкой.

– Пред тобой цветы стыдятся своего несовершенства, – ответил он, покраснев.

И снова девушка была тронута его простотой. Она ещё раз окинула внимательным взглядом своего нового знакомого: мужчина был вполне красив для смертного, но особенно очаровательными ей казались искренность и доброта, которыми светилось его приятное лицо.

Она опустилась на землю возле дерева и пригласила его сесть рядом.

– Расскажи мне о себе, – попросила Бабочка, протягивая мужчине свежую рисовую булочку.

Они многое узнали друг о друге за лесной трапезой: он рассказал о жизни без родителей и своей мечте пройти императорский экзамен, она поведала о безрассудном равнодушии к роскошной жизни в нефритовых чертогах королевы. Вскоре они выяснили, что оба ценят поэзию, и принялись по очереди сыпать строками, которые помнили наизусть. Когда угощение в корзине волшебницы подошло к концу, молодые уже были беззаветно влюблены.

Они решили пожениться. Конечно, фея-бабочка не могла не спросить позволения королевы покинуть пост, о котором остальные Бессмертные могли только мечтать.

– Как она смеет? Неужели можно отказаться от жизни в небесном дворце ради любви смертного мужчины? Это должно оскорбить Матушку-Владычицу! – судачили придворные, дивясь странному решению феи.

Но Бабочка была непреклонна, даже гнев повелительницы не мог поколебать её решимости.

– Тогда лети, – сухо проронила Королева, отмахиваясь от любимой служанки. – Если таково твоё желание, то можешь месить грязь вместе с волами.

Несмотря на все опасения, брак феи и смертного оказался счастливым. Жили они очень бедно: носили одежду из грубых тканей и ели один рис; но влюблённые были так глубоко преданы друг другу, что не замечали трудностей своей новой судьбы. Даже если Бабочка и скучала по изысканным угощениям, поданным на золотых тарелках, и роскошной обстановке нефритового дворца, то муж её ни разу не видел на прекрасном лице волшебницы и намёка на сожаление. Вместо этого бывшая фея полностью посвятила себя помощи супругу в подготовке к императорскому экзамену. Она без устали училась вместе с ним и следила, чтобы любимый не забывал обедать.

Но тихое течение дней прервало неожиданное событие: однажды ночью к фее-бабочке во сне явилась одна из королевских помощниц, с которой они были очень дружны во времена жизни во дворце.

– Сестра! – воскликнула удивлённая фея.

– К сожалению, я пришла к тебе с дурными вестями, – грустно ответила её подруга. – Матушка-Владычица велела передать тебе предостережение. Она сказала, что над твоим смертным мужем нависла тень.

– Тень? – ахнула Бабочка. – Какая? Что случится?

– Ты знаешь, я не могу ответить, – сказала посланница, горестно качая головой. – Владычица лишь просила передать, что его дух угаснет, если вы не будете вместе в день, когда расцветёт магнолия.

– Значит, ему грозит смертельная опасность? – ужаснулась фея-бабочка. – Это хотела сказать королева?

– Вы должны быть вместе в день, когда расцветёт магнолия, – тихо повторила её подруга. – Матушка-Владычица всё ещё помнит о своей любимой придворной, она страшится, что ужасная тень завершит и твою судьбу.

Фея-бабочка проснулась с ощущением неотвратимой беды. Государственный экзамен проходил очень далеко от их дома – в столице империи. Проще всего туда можно было добраться, сев на корабль в устье реки, где находилась небольшая рыбацкая деревушка. Но денег им хватало лишь на один билет, поэтому она не могла отправиться в дорогу вместе с мужем. Девушка поделилась опасениями, но супруг не поверил в возможную беду.

– Императорский экзамен будет в начале осени, а после я незамедлительно вернусь к тебе, – обещал он. – Я буду дома к середине зимы, к тому времени цветы ещё не успеют расцвести.

На душе у феи было очень тяжело, но пришлось согласиться с решением мужа.

Собираясь в дорогу, мужчина снова повторил обещание.

– Пусть даже сам император попросит меня остаться, я без сомнения откажу ему, – горячо сказал он. – Ничто не сможет меня задержать. Я сдам экзамен и тут же вернусь к тебе, любимая.

Бабочка улыбнулась в ответ, но не смогла скрыть грусти.

– Не бойся, – сказал он, беря жену за руки. – Мой дух не покинет эту землю, если тебя не будет рядом.

И всё равно, когда её муж покидал дом на закате прекрасного летнего дня, фея-бабочка не могла избавиться от дурных предчувствий. Опасения становились всё сильнее, когда дни разлуки превратились в месяцы, а холодные ветра принесли зиму. Она мучилась от одиночества и холода много ночей подряд, но он так и не появился. И вот солнце начало чаще выглядывать из-за серых туч – близилась весна, но разлука и не думала заканчиваться. Хотя дни становились всё теплее, внутри у девушки жил ледяной ужас.

Проснувшись однажды утром, Бабочка услышала капель – начали таять первые сосульки. «Больше ждать нельзя», – решила она, прислушиваясь к звону капель, которые стучали по льду, как падающие с порванного ожерелья бусины. Она собралась в дорогу, закрыла дом и отправилась в рыбацкую деревню, где её муж впервые ступил на борт корабля.

Добравшись до деревни, она встала на берегу и много дней подряд наблюдала, как корабли приходят в порт. Дул ветер, шёл дождь, клубился туман, светило солнце, но она всё стояла и смотрела в даль, не обращая внимания на истрепавшуюся одежду. Местные жители шептались о странной женщине, неподвижно ждущей мужа у реки. Они прозвали её Покинутой женой, и лишь немногие отваживались встретиться с её взглядом, который производил мрачное действие на каждого любопытного.

– Как будто вся надежда мира умирает, – рассказывала одна старица, пытаясь справиться со слезами.

На каменистом берегу реки ничего не росло, но Покинутая жена видела, как горы вдалеке постепенно окрашиваются в изумрудный цвет, который струился вниз по склонам, словно вязкий сироп. Воздух становился теплее, и в деревню с каждым днём прибывало всё больше кораблей, но ни один из них не вёз её мужа домой.

Однажды в порт пришла целая семья, чтобы встретить дорогого гостя. В руках у детей были охапки цветов. Когда они проходили мимо, один стебелёк выпал из букета и приземлился у её ног. Покинутая жена, как будто во сне, медленно потянулась за ним и поднесла к лицу нежный розовый цветок. Едва взглянув на него, она вскрикнула и отбросила его, словно ядовитую змею. Не сложно догадаться, что это был цветок магнолии, которая к тому времени уже пышно цвела в окрестных садах.

Никто не видел, как она схватилась за сердце, пытаясь совладать с невыносимой болью, никто не видел, как она без сил упала на колени, неспособная даже заплакать, но вскоре по деревне пронеслась молва, что Покинутая жена исчезла. На её месте появилась огромная скала, белая, как кость, с провалами-глазницами и извилистыми склонами, напоминавшими складки истлевших одежд несчастной женщины.

* * *

– Бабочка превратилась в скалу? – воскликнула Мулан. – Это невозможно! Она же была феей! Бессмертные не умирают!

– Бессмертные не умирают, – тихо повторил Кролик, ёжась от холода. Пока он говорил, дождь нашёл способ проникнуть в дом через слегка приоткрытую ставню, и теперь капелька стекала с его усика крошечной слезинкой. – Но их можно убить.

– Как это? – удивилась девочка.

– Быть Бессмертным – значит не ведать болезни и старость, – сказал Кролик с загадочным выражением на мордочке. – Но, как и смертных, нас можно убить клинком или ядом.

– Правда? Но фея-бабочка не убивала себя!

– Не совсем, – ответил Кролик. – Она решила, что лучше обратиться в камень, чем жить с разбитым сердцем. Это, конечно, не совсем смерть, но очень близко к ней.

– Значит, она не мертва?

Казалось, даже ветер затих в ожидании, набираясь сил для новой атаки.

– Нет, – медленно сказал Кролик. – Но она и не жива в обычном понимании. Она снова оживёт, только если снова встретит мужа...

– Мужа... – озадаченно проговорила Мулан, и тут ветер снова обрушился на хижину со всей возможной яростью. – Он – Книжник, о котором вы рассказывали утром? Поэтому вам показалось странным, что дорога привела нас сюда?

– То, что мы оказались в её доме, не может быть простой случайностью, – согласно кивнул Кролик.

– Думаете, это дело рук другого Бессмертного? – спросила Мулан. – Но кто нам помогает? И зачем?

– Я не знаю, – пожал плечами Кролик. – Для таких совпадений нужно вмешательство кого-то очень могущественного.

Он запрыгнул на подоконник и задёрнул почти нетронутую тленом штору, подняв в воздух облачко пыли.

– Но не стоит об этом много думать, – продолжал он. Буря за окном всё ревела и стенала, дождь лил водопадом, но тонкая тканевая преграда как по волшебству приглушила все звуки, погрузив дом в тишину и покой. – Кто бы это ни был, он хочет нам помочь.

«Я хочу помочь тебе», – сказала Да-Цзи. Мулан вспомнила прекрасную волшебницу, наполнявшую всё вокруг неземным сверканием. Неужели это она – могущественная Бессмертная, которая привела их сюда?

Глава 18 Финиковое дерево

Финиковое дерево [имеется в виду китайский финик (Зизифус настоящий), тогда как привычные нам финики растут на пальмах]

Шторм бушевал до самой ночи, но наконец выдохся, издал последний стон, полный злобного отчаянья, и уступил небо луне. Весь вечер неугомонный ветер сотрясал скрипучие стены хижины, так что наступившая вдруг тишина казалась избавлением. Тем не менее сон не шёл. Мулан очистила от пыли кровать и даже смогла найти практически целое одеяло. В сравнении с холодной землёй, на которой ей приходилось спать последние дни, такая постель должна была показаться роскошью. Но, находясь в чужом доме, Мулан не могла не вспомнить о своём. Стоило девочке закрыть глаза, как перед ней вставали лица родителей. Что бы они подумали, узнай, где их старшая дочь? Мама пришла бы в ужас. Мулан легко могла представить, как её брови взлетают к самому небу, а в глазах сверкает едва сдерживаемое раздражение.

– Мулан! – сказала бы Ма, как в тот раз, когда поймала старшую дочь за попыткой стрелять из старого отцовского лука. – Что ты за девочка? Если будешь так себя вести, никогда не принесёшь почёт предкам!

Зато это сделает Сиу! Как жаль, что ей не суждено быть такой же тихой, аккуратной и серьёзной. Девочка была искренне рада, что её младшей сестре уготована настоящая честь, но, оставшись одна в тишине зачарованного дома, она мучилась от настойчивых уколов стыда. Вот бы родители могли гордиться и ею тоже!

«Но этому не бывать, – твердила себе Мулан, всё крепче обнимая тряпичного кролика сестры. – Если уродилась такой неловкой и вспыльчивой, то ничего уже не попишешь!» Но даже если она сама не добьётся признания, то сможет проследить, чтобы ничто не помешало Сиу выполнить уготованное судьбой. К сожалению, это служило плохим утешением, и Мулан ещё долго ворочалась под тонким одеялом, размышляя о Покинутой жене, которая провела множество бессонных ночей в той же самой кровати.

Поднимающееся из-за горизонта солнце уже начало разгонять завесу тьмы первыми золотистыми лучами, а Мулан всё ещё не спала. Небо постепенно светлело, став сначала серебристым, а потом и нежно-голубым. Девочка вздохнула и решила вставать. Мулан тихо прокралась к двери, осторожно перешагнув через мирно спавшего Кролика. Хотя по его громкому храпу можно было предположить, что он не проснулся бы, даже наступи она на него.

Мулан вышла за порог и поёжилась от холодного ветра, встретившего её на улице. Из загона послышалось приветственное ржание Чёрного Вихря. Девочка пошла к нему и прижалась к шее своего верного друга, чувствуя, как от его тепла исчезают все ночные тревоги. Немного постояв, она отвязала коня и вместе с ним вышла из хлипкого укрытия.

Постепенно рассеиваясь, утренний туман оставлял на жухлой траве росу, которая поблёскивала в утреннем свете, как россыпь крохотных бриллиантов. Чёрный Вихрь нетерпеливо фыркнул и ткнулся носом в шею Мулан. Девочка поняла, что он указывает ей на что-то, и подняла глаза в нужном направлении. Оказалось, что край соломенного навеса непостижимым образом не промок, несмотря на проливной дождь, обрушившийся на хижину прошлым вечером. Мулан вспомнила, что фея-бабочка оставила свой дом в качестве укрытия как для людей, так и для животных, и в очередной раз подивилась волшебству этого места. Недолго думая, она начала набирать пригоршни сухой травы и складывать её кучкой на землю. Вихрь довольно заржал и принялся завтракать. Навес был довольно высоким, поэтому Мулан вскоре пришлось забраться на небольшой камень, чтобы достать ещё. Вдруг сбоку мелькнуло что-то красное, и она удивлённо замерла. Среди голых ветвей раскидистого дерева в стороне от хижины ярко мерцали алые пятнышки. Девочка присмотрелась, пытаясь понять, что же это такое. Вишня? Нет, быть не может, время года никак не подходит. Тогда что? Не в силах совладать с любопытством, Мулан спрыгнула на землю и пошла к дереву, оставив Чёрного Вихря пастись в одиночестве.

Было совершенно непонятно, как финикам удалось не попадать с веток во время бури, но это они висели на тонких ветвях между несколькими оставшимися жёлтыми листочками – округлые плоды багряного цвета, некоторые из них настолько спелые, что кожица уже сморщилась. Мулан улыбнулась. Ни секунды не сомневаясь, она забралась вверх по стволу, сорвала один изфиников и попробовала: мякоть сочная и сладкая, внутри твёрдая косточка, напоминающая медную монетку. Мулан показалось, что она внезапно невероятно разбогатела. Девочка собрала подол халата, чтобы получилось подобие мешка, и начала набирать в него финики. «Этого хватит надолго. Некоторые уже почти высохли, – думала она. – Мы возьмём с собой риса, и голодать не придётся. Вот удача!» Мулан вдруг замерла. Удача? Разве бывает такое везение? Снова вмешательство могущественного Бессмертного?

И тут, как будто в ответ на мысли Мулан, ветер принёс мелодичные переливы знакомого смеха.

Глава 19 Персик

– Ты похожа на обезьянку! – раздался голос, напоминающий звон серебряных колокольчиков.

Мулан посмотрела вниз и увидела Да-Цзи во всём великолепии. Прекрасные смоляные волосы пышными локонами обрамляли лицо, роскошный шёлк халата, казалось, парит вокруг её стройной фигуры, сверкая на солнце ярче утренней росы.

Мулан вдруг стало очень неуютно. Как она выглядит со стороны? Ноги неловко болтаются в воздухе, одета в побитый молью халат с чужого плеча, лицо в пыли и грязных разводах. Оборванная деревенщина, да и только! Девочка хотела поздороваться, но только глупо открыла рот, как безмолвная рыба, – нужные слова никак не шли в голову. Почему ей так сложно говорить в присутствии Да-Цзи?

– Рада, что ты нашла это финиковое дерево, – сказала Да-Цзи. Она грациозно потянулась за одним из плодов, и рукав её халата последовал за лёгким движением, напоминая нежное облачко.

– Оно ваше?.. В смысле, оно здесь из-за вас? – бормотала, запинаясь, Мулан. – Вы помогли мне найти еду?

Да-Цзи снова мелодично рассмеялась.

– Уверена, Кролик уже сказал тебе, что некоторые вещи нам знать не полагается, – на её лице светилась кокетливая улыбка.

– Сказал. А ещё он сказал, что нам помогает другой Бессмертный, – Мулан казалось, что каждое слово она произносит очень медленно, словно сами звуки её голоса тонут в густом сиропе. – Он говорил о вас?

– Другой Бессмертный? – повторила Да-Цзи.

На ветку рядом с Мулан приземлилась коричневая птичка. Она деловито начала клевать финики, как бы невзначай поглядывая то на девочку, то на прекрасную волшебницу.

– Разумеется, обо мне! – снова широко улыбнулась Да-Цзи. – Я же говорила, что хочу помочь тебе.

– Кролик тоже... – начала Мулан, но у неё вдруг так пересохло во рту, что она больше не могла произнести ни слова.

– Я хочу помочь тебе, – повторила Да-Цзи с нажимом, – а не Кролик.

– Но я нужна Кролику, чтобы...

– Кролик сам не понимает, что делает. Вечно суетится со своими травами и снадобьями! – недовольно скривилась Да-Цзи и взмахнула рукой, будто пытаясь отогнать назойливую муху. – Растения тебе не помогут!

– Не помогут? – ахнула девочка. – Но...

– Мулан, – прервала её Да-Цзи, снова мило улыбаясь, – я тебе помогу.

Мулан снова удивлённо открыла рот и замолчала. Казалось, даже лёгкий ветерок, шуршащий сухими листьями, тоже ловит каждое слово очаровательной феи.

– Знаю, все хотят спасти твою сестру: ты, твои родители, Кролик, – продолжала Да- Цзи. – Вы сделаете что угодно, лишь бы она поправилась. И это не удивительно, она идеальная дочь, такая грациозная, послушная, уравновешенная. Полная противоположность тебе.

Щёки Мулан вспыхнули. Она смущённо опустила глаза и увидела, что сок фиников оставил пятна на подоле халата. Такие уже не вывести, сколько ни стирай.

– Но и ты можешь стать такой. Я расскажу способ. Если сделаешь, как я скажу, то не только спасёшь сестру, но и сможешь исполнить свою мечту.

Мулан удивлённо подняла голову. Да-Цзи протягивала девочке руку, а солнечный свет, преломляясь сквозь туман, создавал невероятное свечение вокруг. Казалось, перед девочкой стоит настоящая богиня.

– Да, Мулан, тебе это по силам, – с улыбкой ответила Да-Цзи на вопрос, который прочла в глазах девочки. – Ты можешь стать такой же хорошей дочерью, как и твоя младшая сестра. Можешь стать даже лучше.

Мулан почувствовала на щеке лёгкое прикосновение ветерка, словно он нежно поцеловал её в щёку.

– Только подумай, – всё говорила Да-Цзи монотонным голосом, – ты больше не будешь неуклюжей, как только родившийся телёнок, больше не будешь случайно разбивать посуду или храмовые статуи, больше никогда мать не посмотрит на тебя с раздражением, больше никогда ты не увидишь сомнения в глазах отца. Твоя семья наконец-то сможет гордиться тобой!

Мулан чувствовала, как слова Да-Цзи укутывают её шёлковым покрывалом, приглушая все звуки, кроме манящего за собой голоса. Неужели и она может принести почёт семье? Сидящая рядом птичка прыгнула чуть ближе, как будто тоже хотела узнать, что же решит девочка.

– Не сомневайся, – улыбнулась Да-Цзи, заметив, что Мулан колеблется. – Ты можешь стать такой же изящной и нежной, как цветок магнолии, в честь которого тебя назвали. И ты можешь спасти сестру. Но растения Кролика тебе в этом не помогут.

Мулан подалась вперёд, финики посыпались вниз, ударяясь о землю тяжёлыми каплями.

– Когда попадёшь в сад повелительницы Запада, не трать время на поиск бесполезных трав, – произнесла Да-Цзи мягко, поднимая упавшие плоды и складывая их девочке на колени. – Тебе нужен персик.

– Персик?

– Одного кусочка будет достаточно, чтобы спасти твою сестру и исполнить все твои желания. – Да-Цзи взяла Мулан за подбородок и внимательно посмотрела ей в глаза. – В саду Матушки-Владычицы тебе нужен только персик.

– Персик, – кивнула Мулан зачарованно.

Да-Цзи снова улыбнулась.

– Запомни: тебе нужен только персик, – сказала она, отпуская лицо Мулан. Девочка заметила, что кончики пальцев волшебницы окрасились красным соком фиников, как будто она макнула их в кровь.

Мулан пыталась выдавить хоть слово, но тут красная пичужка, всё время сидящая рядом, выдала звонкую трель и резко взмыла в небо. Испуганная внезапным шорохом, девочка резко обернулась на шум, а когда повернулась обратно, Да-Цзи уже исчезла.

Глава 20 Багровая лиса

– Она так и не попробовала мёд! – негодовала Да-Цзи, возвращаясь в человеческое обличие. Острый птичий клюв снова стал прекрасным лицом, но теперь на нём ясно читался гнев. – Что за упёртая девчонка?

Сяньян тоже вернула себе человеческий вид, заставив красные пёрышки стать складками шёлкового халата.

– Значит, Кролик считает, что им помогает Бессмертный, – протянула Да-Цзи задумчиво. – Но кто? Кто это может быть?

– Не знаю, госпожа, – ответила Сяньян.

Это было любопытно. Неужели, Бессмертные помогают девочке? Поэтому она так долго не поддаётся чарам Да-Цзи и её мёда?

– Зато теперь она знает о персике, – проговорила Да-Цзи. – Перед ним ей не устоять.

Персик. Сяньян помнила его: тяжёлый плод с бархатистой кожицей нежно-розового цвета, словно его окрасил лучик заката. Она помнила, как тянулась за ним, повторяя себе, что только так сможет спасти Бэй-Ю. Кролик и сам говорил, что не уверен, поможет ли целебное снадобье её брату. Зато Да-Цзи обещала, что всего один кусочек волшебного персика избавит его от ужасной болезни, распространившейся в их деревне. Бэй-Ю будет спасён, а она сама станет героиней. Больше никто не станет смотреть на неё с ненавистью или испугом.

К сожалению, Сяньян не знала, что стоит ей только дотронуться, стоит всего раз вдохнуть его пьянящий аромат, и устоять перед персиком она будет уже не в силах, как и сама Да-Цзи давным-давно. Сама того не понимая, Сяньян поднесла волшебный персик ко рту и откусила. Она до сих пор ясно помнила этот момент настоящего блаженства, который разрушил её жизнь.

– Но будет лучше, если они вообще не попадут в сад, – сказала Да-Цзи, задумчиво постукивая тонким пальчиком по губе цвета спелой вишни. И тут по прекрасному лицу растеклась хищная улыбка, обнажая белоснежные зубки, напоминающие звериные клыки. – Думаю, нужны более надёжные средства.

– Надёжные? – эхом отозвалась Сяньян.

– Да, – угрожающе прошипела Да-Цзи.

На её лице играла хитрая усмешка, которую Сяньян видела уже множество раз. Она означала, что её госпожа придумала очередной коварный план.

– Я призову пчёл, – тихо сказала Да-Цзи.

Глава 21 Странное облако

Мулан вернулась к хижине и разбудила Кролика, они быстро собрались и снова пустились в дорогу. Равнина, всё так же простирающаяся до самого горизонта, начала менять цвет – теперь коричневый цвет земли захватывал всё больше пространства, а зелёные полоски, наоборот, встречались гораздо реже. Мулан радовалась, что о её ногу опять бьётся мешок с припасами еды, подскакивая в такт биению копыт Чёрного Вихря, но в голове всё пульсировали слова Да-Цзи: «Мать больше никогда не посмотрит на тебя с раздражением, больше никогда ты не увидишь сомнения в глазах отца. Твоя семья наконец-то сможет гордиться тобой!» Как будто волшебница своими глазами видела разочарованные лица её родителей, как будто слышала горечь в их словах, как будто она читала в сердце девочки в самые тёмные часы ночи, когда та не могла уснуть от переполнявшего её стыда. Действительно ли Да-Цзи хочет ей помочь? Мулан покраснела. Неужели она настолько безнадёжна, что без помощи Бессмертных ей никак не справиться? Мулан тряхнула головой, пытаясь отогнать грустные мысли.

Утром, когда девочка принесла в хижину полный подол фиников, она поняла, что снова не может заставить себя рассказать Кролику о Да-Цзи. Флакончик с мёдом Мулан украдкой положила обратно в рукав, решив молчать и о нём.

Мулан было поразительно просто хранить секрет от Кролика. Он всегда отвечал на её вопросы, но сам редко их задавал, к тому же девочка начала замечать, что он всё больше спит. Пока они ехали, из-за спины постоянно доносился его храп, а стоило им остановиться на привал, как Кролик сразу укладывался под покрывало, едва прикоснувшись к еде.

Поэтому на этот раз девочка первой заметила опасность. Вдруг ей показалось, что к монотонному сопению её спутника прибавился ещё один звук – отдалённое шипение, немного напоминающее раскаты грома. «Только не ещё одна буря», – про себя взмолилась Мулан, пытаясь найти убежище на случай очередной беды. Но вокруг по-прежнему была только безлюдная степь, упиравшаяся в ярко-синее небо на горизонте. Испугавший её звук становился всё громче, так что девочка остановила Вихря и внимательно огляделась.

У них за спиной снова было облако, но более странного облака Мулан в жизни не видела. Казалось оно состоит из мелькающих листьев, крохотных и очень плотных. Они без остановки кружили, сверкая на солнце и наполняя воздух вокруг громким жужжанием.

Мулан принялась настойчиво трясти Кролика.

– Что? – сонно пробормотал он.

– Смотри, – сказала Мулан, указывая на надвигающуюся тень. – Что это?

– Поехали! – рявкнул Кролик, разом проснувшись.

Глава 22 Пчёлы

– Уезжаем! Скорее! – заорал Кролик не своим голосом.

Чёрному Вихрю этого было достаточно, чтобы встать на дыбы и молнией ринуться вперёд.

– Что это? – испуганно спросила Мулан.

– Пчёлы!

– Пчёлы? – не поверила девочка.

– Целый рой! И они очень сердятся!

Мулан быстро обернулась – позади взмывало и опадало серое облако. Приглядевшись, девочка с ужасом поняла, что оно действительно состоит из тысяч насекомых, разом взмахивающих крошечными крылышками. Они яростно гудели, чёрные глаза-бусинки зловеще блестели на солнце. Пчёлы неумолимо приближались, всем роем сосредоточившись на единственной цели – догнать своих жертв.

Неужели спасения не будет? Девочка в отчаянье смотрела на пустынную равнину впереди. Укрыться негде, можно только попытаться убежать. Девочка снова обернулась и чуть не задохнулась, увидев, что насекомые почти догнали их, грозясь в любую секунду обрушиться огромной жалящей волной.

Мулан почувствовала, что Кролик возится в перевязи, и с недоумением посмотрела через плечо. Он вытащил из складок покрывала заднюю лапу и быстро заговорил девочке на ухо:

– Выдерни шерсть и брось её в пчёл.

– Что?

– Делай!

Больше ничего не спрашивая, Мулан дотянулась до лапы Кролика, схватилась за неё и дёрнула. Вопреки её ожиданиям усилия почти не потребовалось, волоски послушно остались в ладони. Они были гибкие и нежные, как только взошедшие стебли травы, но в руке сразу же затвердели.

Затем она одним резким движением осадила Чёрного Вихря, развернув его прямо навстречу опасности. С утробным криком Мулан размахнулась и бросила волоски в пчёл. Они выскользнули из руки и, сверкая на солнце, полетели навстречу рою, в воздухе превращаясь в тысячи острых металлических иголок. Стоило им войти в плотную массу яростных насекомых, как по равнине разнёсся оглушительный крик. Крошечные ножи разили пчёл, вонзаясь в них со звуком, напоминающим приглушённые взрывы фейерверка. А потом серый рой вдруг вспыхнул всеми цветами радуги. Жужжание прекратилось. Единственным звуком теперь было тяжёлое дыхание Мулан, которая так и застыла с вытянутой вперёд рукой и открытым от удивления ртом. Девочка не верила своим глазам. Бабочки! Все пчёлы превратились в бабочек! Пару секунд они парили вокруг разноцветным облаком, а Мулан огорошенно рассматривала их нежные крылышки, подрагивающие перед её лицом.

– Эм... Кыш? – сказала девочка и нерешительно взмахнула рукой.

Это был скорее вопрос, чем приказ, но бабочки послушались и устремились в небо, словно прекрасные порхающие цветы. Они были настолько легки, что даже едва заметному ветерку было под силу сбить их с пути. Мулан не верилось, что всего пару мгновений назад эти прекрасные создания были роем кровожадных убийц. Кролик положил голову девочке на плечо и вместе с ней наблюдал, как разноцветная волна улетает всё выше, превращаясь в едва заметное яркое пятнышко среди белоснежных облаков.

Наконец бабочки исчезли. Девочка спрыгнула с коня и вытащила Кролика из перевязи, про себя отметив, что его задняя лапа стала абсолютно лысой.

– Молодец, – сказал он.

Мулан улыбнулась, её переполняла гордость.

Глава 23 Кроличья лапка

– Вот бы всех её прислужников было так просто отогнать, – довольно сказал Кролик.

Мулан согласно кивнула, но на самом деле слов не услышала. Девочка озадаченно рассматривала ту его лапу, что осталась без шерсти. Она выглядела довольно нелепо, как будто не подходила к остальному телу, но смешного тут было мало – на нежно-розовой коже были ясно видны тёмные шрамы, которые оставили когти Белой лисы, по их краям сочилась вязкая жидкость медового цвета.

Она заставила себя отвести взгляд и пойти к Чёрному Вихрю, но перед глазами всё равно стояли пугающие отметины. Она уже видела похожие багровые шрамы с золотистыми ободками – именно такие были на руке Сиу. У Кролика их было четыре, а не две, и когти лисы оставили гораздо более заметный отпечаток, чем крошечные клыки паука, но в остальном они были идентичны. Во время укуса Белая лиса отравила её сестру, получается, и Кролик... «Быть Бессмертным значит не ведать болезни и старость, – сказал он. – Но, как и смертных, нас можно убить клинком или ядом».

– Ай! – закричала Мулан.

Ногу девочки пронзила резкая боль, она схватилась за неё и повалилась на жухлую траву. Она внимательно осмотрела стопу, пытаясь понять, что случилось. Оказалось, девочка наступила на крошечную иголку – жало одной из пчёл. Боль прошла, как только Мулан её вытащила. Она встала и сокрушённо покачала головой. Как можно быть такой неуклюжей? Ей вспомнилось, как она играла с мальчишками и ударила по мячу так сильно, что он отскочил прямо в храмовую статую... уже во второй раз.

Чёрный Вихрь громко заржал, как будто смеялся над подругой, Кролик был более сдержан, но его явно позабавила вся эта сцена.

– Могучая воительница Мулан сражена иголкой! – объявил он с интонациями императорского глашатая.

– Я? Могучая воительница? – рассмеялась девочка.

Кролик ничего не сказал, но на мордочке его было такое выражение, будто он про себя смеётся какой-то шутке. Девочка встала и недовольно посмотрела на иголку, которую вытащила из пальца, хотя гораздо больше она была недовольна собой.

– Не переживай, – сказал Кролик с улыбкой. – Это не смертельно.

Мулан воткнула иголку поглубже в землю, чтобы никто больше на неё не наступил, а потом серьёзно посмотрела на своего спутника.

– Но ваша рана смертельна, – тихо произнесла она.

Кролик встретился с испуганным взглядом Мулан, и выражение его мордочки резко стало очень серьёзным. Она кивнула на лапу со шрамом.

– Отметины, как у Сиу, – сказала она с нажимом, словно боялась, что Кролик начнёт спорить. – И последствия такие же?

– Да, – ответил он. – Во время нападения Белая лиса отравила меня Янтарной смертью.

– Вы тоже умираете?

– Да, – ответил он просто.

Ну разумеется! Можно было и раньше догадаться! Почему ещё он так быстро устаёт? Почему так много спит? Мулан вдруг поняла, что в день их первой встречи он был гораздо больше. Больше и быстрее!

– Препятствия на нашем пути неспроста, – продолжал Кролик. – Силы покидают меня, боюсь, я больше не смогу оградить нас от происков Белой лисы.

– Думаете, это она послала пчёл?

– Разумеется! И бурю тоже. Как я уже сказал, сил у меня всё меньше, поэтому она будет атаковать нас даже чаще.

«Значит, он всё-таки помогал нам!» – подумала Мулан, вспоминая, сколько дней подряд они буквально летели над землёй, не нуждаясь в остановках.

– А сколько... времени у вас... – девочка не закончила вопрос, так и не найдя правильных слов, чтобы спросить своего спутника, скоро ли он умрёт.

– Я буду посильнее твоей сестры, – со вздохом сказал Кролик, – но и яда мне досталось больше. Думаю, времени у меня до новолуния, как и у неё.

– Но мы едем за лекарством! – крикнула Мулан, вскакивая на ноги. – Мы можем спасти вас обоих!

– Признаюсь, такая мысль посещала и меня.

– Тогда скорее в путь! – отрезала Мулан и громко свистнула, чтобы позвать Чёрного Вихря, который использовал время остановки для обеда. – Вам тоже нужен цветок из сада Матушки-Владычицы!

– Цветок из сада Матушки-Владычицы и Драконий ус с Зелёного острова, – напомнил ей Кролик. – Нужны оба ингредиента.

Мулан кивнула и усадила Кролика в перевязь. Девочка была преисполнена решимости сделать всё возможное, но в глубине души всё равно сомневалась. «Растения тебе не помогут», – сказала ей Да-Цзи у финикового дерева. А если она права?

Глава 24 Багровая лиса

– Как они посмели!? – гневно кричала Да-Цзи. – Кролик... и эта... девчонка! Почему вообще эта смертная деревенщина продолжает сопротивляться?

Сяньян ничего не ответила, зная, что лучше не мешать госпоже изливать ярость.

– Они их уничтожили! – кричала Да-Цзи. – Всех моих пчёл! Всех!

– Пчёлы не погибли, – заметила Сяньян, но сразу пожалела, что не сдержалась.

– Но какой теперь от них прок? – взорвалась Да-Цзи. – Поверить не могу! Мои пчёлы! Я сотни лет их растила!

«Дольше, чем меня», – подумала Сяньян. Расстроилась бы так Да-Цзи из-за смерти своей служанки?

– Должно быть, Кролик невредим, – продолжала Да-Цзи уже задумчивым тоном. – Он каким-то образом избежал яда!

– Может, дело в девочке? – спросила Сяньян.

– Глупости! – отвергла её предположение Да-Цзи. – Девчонка не стоит ничего!

Хоть Сяньян и была не согласна с госпожой, она решила не спорить. Какой прок объяснять, что ей девочка видится совсем иначе? Да-Цзи казалось, что она рассеянная и несобранная, но это было совсем не так. Бэй-Ю вечно забывал помыть руки перед едой, но зато подмечал, что в миске сестры риса меньше, чем у остальных. Да, девочка неуклюжа, но теперь Сяньян ясно понимала, что она просто ещё не научилась управляться со своей силой. Но всегда безупречная Да-Цзи видела в ней только неотёсанную простушку – полную свою противоположность. Для неё эта девочка была просто средством для достижения цели, сама по себе она ничего не значила.

«Так когда-то было и со мной?» – спрашивала себя Сяньян. Тогда её госпожа казалась такой доброй, такой заботливой. Как хорошо Да-Цзи умеет скрывать пренебрежение! Но Сяньян и сама несла в себе порок, делавший её уязвимой для сладких речей хитрой волшебницы. Ей так хотелось, чтобы хоть кто-то отнёсся к ней по-доброму, кто угодно, лишь бы она перестала быть нежеланной. Если задуматься, напускная забота Да-Цзи тогда имела гораздо больше силы над Сяньян, чем её золотистый яд. Разумеется, теперь госпожа обращалась с ней совсем по-другому.

– Но я заставлю её страдать! – всё рычала Да-Цзи. – Я прослежу, чтобы до сада эта девчонка не добралась! Она и её сестра сдохнут, как собаки. Поскорее найди мне плоский камень!

Сяньян не стала спрашивать, какого он должен быть размера, так как сразу поняла, что задумала её госпожа. И всё равно ей было любопытно, как удалось простой девочке так разгневать Да-Цзи.

Сяньян огляделась и подняла с земли гладкий камень. Он был довольно тяжёлым, так что девушка с трудом отнесла его к скале, возле которой её уже ждала Да-Цзи. Служанка поставила булыжник так, чтобы он не упал, и молча отошла. Волшебница взмахнула рукой, укутав себя облаком шёлка, и превратилась в Белую лису.

Хищница вытянула лапу, из подушечки показался острый коготь. Со скрежетом, от которого Сяньян поёжилась, она процарапала полосу, делящую камень напополам. Затем лиса подошла ещё ближе и дохнула на камень настолько горячим воздухом, что камень раскалился докрасна. Через несколько мгновений он снова стал серым, но прочерченная Да-Цзи полоска углубилась и теперь была тёмным провалом, делившим булыжник надвое. Белая лиса отошла и довольно осмотрела свою работу, а потом быстрым движением повалила камень на землю. Упав, он раскололся с оглушительным грохотом, от которого содрогнулась земля. Сяньян заворожённо следила за госпожой, которая немного попятилась, а потом резко мотнула головой, указав заострённым носиком на горизонт. Всё готово.

Но остановит ли это девочку?

Глава 25 Каньон

После встречи с пчёлами Мулан боялась даже думать, что может случиться дальше. Она готовилась к нападению обезьян или внезапному землетрясению, но ничего не происходило. Время шло, и монотонный топот копыт коня начал убаюкивать девочку. Её мысли вернулись к сестре и родителям, которые хоть и были в безопасности, но всё равно очень далеко. Поймут ли они, почему она снова повела себя неподобающе?

– Хорошая дочь может принести почёт семье, выйдя замуж и заботясь о своих родителях, – всё твердила ей Ма. – Что за мужчина захочет жениться на девушке, которая гоняет куриц по крышам?

«Или отправляется в путешествие с говорящими кроликами», – про себя добавила Мулан. Но сколько бы она ни пыталась обратить происходящее в шутку, всё равно девочка не могла забыть об ответственности, упавшей на её плечи. Она помнила, как Сиу в отчаянье схватилась за руку сестры, сколько доверия и любви было в этом жесте. Подобающее это поведение или нет, но она должна спасти Сиу! Мулан почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза, и часто заморгала, пытаясь их сдержать.

– Мы уже близко, – сказал Кролик, когда небо над их головами уже начало темнеть, а облака, плывущие по небу словно огромные рыбы, озолотились лучами заходящего солнца. – Эта дорога ведёт прямо к Городу бегущей воды.

Мулан вздохнула с облегчением. Открыв глаза этим утром, девочка увидела, что ночью иней покрыл траву тонким кружевом. Она сама не знала, было ли дело во всё ещё теплящемся костре или в магическом напитке, что сделал ей Кролик в начале их путешествия, но была очень рада, что не замёрзла насмерть, пока спала. Мулан рассчитывала, что в городе сможет отдохнуть на настоящей кровати, стоящей под прочной крышей.

– Надеюсь, мы быстро найдём моего друга, – задумчиво протянул Кролик.

– Вы знаете, где он живёт? – уточнила Мулан.

– О, он не живёт там!

– Не живёт? – ахнула девочка. – Тогда откуда вам знать, что он там будет?

Кролик немного помедлил, а потом коротко ответил:

– Я и не знаю.

Мулан чуть не упала с Чёрного Вихря.

– Что? Вы не знаете, будет ли он там? Но как нам его найти?

– Если он там, то мы найдём его, – совершенно спокойно продолжал Кролик. – Лю Тин-Пинь всегда там, где праздник. Нам просто нужно будет найти самое большую толпу в городе, там он и окажется.

– Лю Тин-Пинь? – ахнула Мулан. – Один из Восьми Великих Бессмертных?

– Раньше был им, – сказал Кролик.

– Раньше? – удивилась девочка. – Но как...

Закончить очередной вопрос она не успела – её прервал Чёрный Вихрь, громким ржанием привлекающий внимание к дороге. Едва Мулан взглянула вперёд, как все остальные мысли тут же испарились из её головы. Впереди зиял огромный каньон, как будто великан разорвал землю. Они остановились и озадаченно осмотрелись. На другой стороне их дорога мирно продолжала свой путь, но добраться до неё теперь казалось невозможным – провал тянулся сколько хватало глаз.

– Спусти меня, – попросил Кролик.

Оказавшись на земле, он подошёл ещё чуть ближе к краю и заглянул в расщелину.

– Белая лиса, – только и сказал он таким тоном, будто любые дальнейшие объяснения совершенно излишни.

Мулан ахнула про себя. Как может лиса быть такой могущественной? Казалось, ей по силам перевернуть землю и поменять её местами с небом.

– Неужели она научилась создавать такие сложные иллюзии? – пробормотал Кролик. – Конечно, она всегда мастерски меняла своё обличье, так что это был только вопрос времени.

– Иллюзии? – удивилась Мулан. – Это не по-настоящему?

Кролик пожал плечами, а Чёрный Вихрь недовольно фыркнул. Мулан нагнулась, подняла камень и бросила его в каньон. Булыжник несколько раз ударился о стенки, а затем исчез в темноте. Девочка в замешательстве посмотрела на спутника.

– Признаю, каньон выглядит вполне реальным, – вздохнул целитель.

– Сможем его обойти? – спросила Мулан.

Кролик покачал головой.

– Мы его перепрыгнем.

Глава 26 Прыжок веры

– Перепрыгнем этот огромный каньон? – чуть не задохнулась Мулан. – Это шутка?

Кролик снова покачал головой.

– Мы не сможем прыгнуть так далеко! – запротестовала Мулан. – Это невозможно.

– Ты уже должна была понять, что нет ничего невозможного, если путешествуешь с Бессмертным, – с улыбкой отвечал её спутник.

– Да, но... – Девочка снова взглянула на огромный провал, отделяющий их от дороги. Да, с тех пор, как она покинула дом, всё казалось нереальным сном, но перепрыгнуть эту огромную и, кажется, бездонную яму? Как это возможно?

– Нужно просто верить, – сказал Кролик.

– Верить вам?

– Да, – кивнул Кролик. – Но и в себя тоже.

Мулан ещё раз заглянула в каньон: отвесные каменные склоны, острые выступы и дно, терявшееся в непроницаемой темноте.

– Я прыгну первым, – решительно сказал Кролик.

– Мы не станем прыгать вместе? Вихрь не сможет перенести нас?

– Боюсь, наш вес потянет его вниз. Он и без того несёт все припасы, придётся каждому отвечать за себя.

– Но как заставить Вихря прыгнуть?

– Я ему объясню, – ответил Кролик.

Он некоторое время пристально смотрел коню в глаза, чуть шевеля ушами. Чёрный Вихрь сначала фыркнул, а потом согласно склонил голову.

– Думаю, вам обоим лучше разбежаться как следует.

После этих слов Кролик попрыгал к краю каньона. Он вёл себя совершенно буднично, словно перед ним лужа, с которой справится даже ребёнок. На секунду он замер на самом краю, а затем прыгнул вперёд.

Через секунду Кролик уже парил над пропастью, словно лёгкий листок, подхваченный ветром. Он казался всё меньше и наконец стал белёсой точкой, подпрыгивающей на другой стороне расщелины.

Чёрный Вихрь с сомнением перебирал копытами, Мулан подошла к нему и почесала за ухом.

– Ну, у него получилось, – тихо сказала девочка.

Она обошла коня и проверила хорошо ли закреплены их мешки, а потом снова погладила его по голове.

– О чём вы двое шепчетесь, а мне не говорите?

Чёрный Вихрь тихо фыркнул, словно смеясь над этим вопросом, ткнулся носом в шею хозяйки и чуть отошёл от края, чтобы у него была возможность разбежаться перед прыжком. Отойдя достаточно далеко, он на секунду остановился, а потом ринулся вперёд. Конь промчался мимо, мощными ударами копыт поднимая в воздух клубы пыли. Уже у самого края обрыва он прыгнул и полетел над пропастью. Мулан едва дышала, наблюдая, как чёрный силуэт коня парит на фоне розовеющего неба. Спустя несколько секунд он уже мягко приземлился с другой стороны. Девочка облегчённо вздохнула, но сразу же с ужасом вспомнила, что теперь её очередь.

– Для иллюзии каньон выглядит уж очень натурально, – пробормотала Мулан. – Надеюсь, Кролик прав.

«Кролик сам не понимает, что делает», – сказала ей Да-Цзи в последнюю встречу у финикового дерева. Но вон же он, подпрыгивает на другой стороне расщелины рядом с фигуркой игрушечного коня, которым казался Вихрь с её места. «Нужно просто верить», – вспомнила девочка слова целителя. Она вдруг поняла, что он не пытался уговаривать или убеждать в своей правоте. Кролик верил в неё?

Мулан глубоко вздохнула и начала разбег. Она бежала всё быстрее и быстрее, стопы ударялись о землю в унисон биению сердца, волосы развевались на ветру, жжение в ногах и груди было таким сильным, как будто её кровь закипела.

Провал в земле становился всё больше, напоминая рот огромного чудовища, который готов был проглотить девочку целиком. Осталось немного. Ещё пара шагов и... Мулан со всей возможной силой оттолкнулась от края обрыва.

– А-а-а! – её собственный крик звенел в ушах, глаза были плотно закрыты. Девочка вытянула руки вперёд, надеясь, что сможет за что-нибудь зацепиться во время падения.

Но Мулан не упала! Она открыла глаза и увидела, что летит через пропасть, только набирая скорость. Крохотные фигурки Кролика и Чёрного Вихря становились всё больше и чётче: она уже видела гриву коня и весело торчащие уши волшебного зверька. Девочка чуть наклонилась вперёд и тянулась руками к своим друзьям, её волосы и одежда развевались сзади, напоминая знамя, которое отряды солдат несли перед собой, отправляясь в битву. Мулан захотелось рассмеяться, такой грациозной, сильной и бесстрашной она себя ощущала.

Но вдруг девочке снова вспомнилась встреча с Да-Цзи, вспомнилось, какой нелепый у неё был вид, как стыдно ей было за свою неловкость и грязную одежду. Она ясно ощутила вес флакона с мёдом, всё ещё спрятанного в рукаве халата. Мулан почувствовала сомнение. Разве оборванная деревенщина вроде неё способна взлететь? Девочка опустила руки и начала замедляться. Глаза Кролика расширились от ужаса, Чёрный Вихрь испуганно заржал, но было уже поздно. Девочка на секунду зависла над пропастью и полетела вниз.

– Я здесь! – закричала Мулан, подпрыгивая, словно лягушка, пытающаяся выбраться из корыта.

Голос становился всё громче, и девочка почувствовала, как по телу растекается тепло, как будто она съела миску рисовой каши морозным утром.

Мулан задрала голову, и в лицо ей посыпались земля и мелкие камушки. Но даже это не смогло омрачить радости девочки, когда она увидела прямо над собой силуэт двух заострённых кроличьих ушей.

– Вот ты где! – радостно крикнул Кролик.

Теперь над головой девочки маячили уже две фигуры – к длинным ушам присоединился большой нос, который, без сомнения, принадлежал Чёрному Вихрю. Мулан была в таком восторге от их внезапного появления, что могла только молча улыбаться. Как могла она подумать, что Кролик бросит её здесь? Он бы ни за что так не поступил!

– Как дела? – спросил целитель будничным тоном. – Хорошо спала?

Мулан рассмеялась. Она едва не погибла, провела в одиночестве самую тревожную ночь своей жизни и потеряла всякую надежду спастись, а он болтал с ней так спокойно, будто они встретились за завтраком.

– Молодец, что забралась на этот уступ, – продолжал Кролик. – Очень умно!

– Но это вышло случайно! Мне просто повезло за него ухватиться! – закричала в ответ Мулан, с улыбкой качая головой. Ей было слишком радостно, чтобы серьёзно размышлять о странных словах Кролика.

Он только невнятно пискнул, как бы соглашаясь с ней, а потом задумчиво склонил голову набок. Мулан готова была биться об заклад, что носик волшебного зверька чуть заметно подёргивается, как было всегда, когда он пытался найти решение какой-нибудь задачке.

– Интересно, как тебя вытащить? – протянул он.

Улыбка тут же испарилась с лица Мулан, а сердце потяжелело, словно налившись металлом. Как ей залезть наверх? Силуэт Кролика казался таким же далёким, как Луна в небе, а каменистые склоны каньона были не только довольно ровными, но и легко осыпались, стоило опереться на один из редких выступающих булыжников.

– Может, верёвка достанет? – предложила Мулан единственное, что пришло ей в голову.

– Думаю, она не понадобится, – деловито ответил Кролик.

Он лёг на живот, перегнулся через край обрыва и потянулся к Мулан передней лапой, которая, к её невероятному удивлению, вытягивалась всё сильнее и сильнее. Не хватило бы времени, чтобы налить чашку чая, как она оказалась прямо перед лицом девочки, так близко, что Кролик мог бы покормить её палочками. Мулан смотрела то на далёкий силуэт целителя, то на его лапу, больше напоминающую подвесной мост.

– Чего ты ждёшь? – закричал Кролик.

Мулан усилием воли закрыла рот. «А я-то считала, что меня уже ничем не удивить», – подумала девочка. Кролик всегда творил волшебство без какого-либо предупреждения, совсем не ожидая почтительной реакции от своей спутницы, и от этого производимый эффект становился даже более сногсшибательным.

Наконец отойдя от шока, Мулан ухватилась за лапу обеими руками и почувствовала, как её ноги отрываются от земли. Она поднималась неспешно, со скоростью паука, ползущего по паутинке. Уже у самого края Мулан бросила взгляд вниз, и голова её закружилась от высоты – дно каньона терялось в темноте. Она посильнее стиснула пальцы, надеясь, что серебристая шёрстка на этот раз будет держаться крепко и не останется в её сжатых ладонях. Кролик пару раз ахнул, явно почувствовав, что Мулан пытается держаться как можно крепче, но продолжал поднимать её.

Лапа волшебного зверька становилась всё короче, а силуэты друзей Мулан всё более чёткими. Ещё мгновение, и девочка животом упала на твёрдую землю, а её ноги так и остались болтаться над пропастью, обрушая вниз комки земли и мелкие камни. Она отпустила лапу Кролика и целиком вскарабкалась на край обрыва, цепляясь за пожухлую траву, которая в этот момент казалась ей нежнее шёлковых нитей.

Некоторое время она могла только неподвижно лежать, наслаждаясь видом линии горизонта, где синее небо встречалось с жёлто-коричневой землёй. Её спутники ждали чуть в стороне, дав ей время прийти в себя после пережитого.

– Как же я рада вас видеть! – наконец сказала Мулан, расплывшись в улыбке.

Глава 27 Ночь

Мулан падала вниз, глупо размахивая руками, как курица, забывшая, что не умеет летать. Девочка пыталась за что-нибудь ухватиться, но только осыпала вниз комки земли и мелкие камушки. И вдруг она почувствовала, что одна из рук нашла опору. Мулан отчаянно схватилась, изо всех сил сжимая пальцы. Резко дёрнувшись, она ударилась о скалистую стену и повисла над пропастью на краю большого каменного выступа. Стараясь игнорировать боль в руках и жжение в лёгких, она подтянулась, зацепилась второй рукой и медленно забралась на спасительный выступ. Сначала один локоть, потом второй, последний отчаянный рывок, и девочка упала животом на камень, расцарапав кожу и порвав одежду.

Каждая клеточка её тела ныла и болела, и несколько долгих мгновений она могла только лежать и слушать биение своего сердца, дивясь, что оно до сих пор не остановилось. Наконец она набралась сил, чтобы сесть и осмотреться. Где она оказалась?

Пока она падала, солнце окончательно село, и свет больше не проникал в глубины каньона. Вокруг было темно, но темнота эта чуть отличалась по глубине. Мулан ощупала каменную поверхность и поняла, что выступ, за который ей посчастливилось зацепиться, довольно большой и устойчивый. Тогда она решила отползти от края, стараясь всё равно оставаться предельно осторожной. Девочка попятилась и вскрикнула, почувствовав резкий укол в спину. Обернувшись, она поняла, что это была сухая ветка дерева, которое каким-то невообразимым образом оказалось в глубине расщелины. Оно было маленькое и корявое – без сомнения, виной тому было не самое благоприятное для роста место, – но присутствие поблизости хоть чего-то живого успокаивало.

Мулан ещё немного отползла, чтобы опереться о ствол, и посмотрела вверх. С этого места ей было видно ночное небо, уже усеянное звёздами. Голые ветви дерева ясно вырисовывались на фоне луны, напоминающей половинку яблока. Половинку? Значит, новолуние уже скоро! Сколько времени было потрачено впустую! Осталось не больше десяти или даже девяти дней, потом никакого прока в лекарстве просто не будет. А они ещё даже не добрались до города Бегущей воды, не говоря уже о Зелёном острове и волшебном саде Владычицы Запада. Неужели они не успеют спасти Сиу? Мулан вскочила на ноги, намереваясь хоть что-то предпринять, но тут же села обратно. Что она могла сделать? Как ей выбраться из каньона? Кролик, скорее всего, решил, что она разбилась насмерть, так что не станет её искать.

«Будет ошибкой снова привести с собой смертного», – сказал ей Кролик в самом начале их знакомства. Мулан вдруг снова почувствовала себя так, будто падает в пропасть. Наверное, он уже пожалел, что всё-таки решился взять неуклюжую девочку в это путешествие. Она оказалась даже слишком смертной, раз не смогла преодолеть и половины пути. Как бы Мулан ни старалась, ей никогда не удавалось сделать всё правильно. Она вспомнила, как ещё ребёнком пыталась склеить осколки разбитой храмовой статуи. Как бы она ни старалась выварить клей, сколько бы ни держала куски вместе, каменное крыло феникса всё равно отваливалось. Нет сомнения, Кролик давно проклинает судьбу, пославшую ему настолько бестолковую смертную.

Но один он не справится! «Единственный способ спасти девочку – взять тебя с собой». А если он решит, что она погибла? Тогда целитель просто сдастся? А что будет с ним самим? Лекарство нужно не только Сиу. Сможет ли он пройти весь этот путь в одиночестве?

По щекам Мулан текли слёзы, а платка, как всегда, с собой не было, поэтому она просто растёрла их рукавом по щекам. И тут девочка снова почувствовала вес флакончика с мёдом, всё ещё спрятанного в складках халата. Да-Цзи!

Конечно! Как она могла забыть, что прекрасная волшебница обещала помочь ей: «Если я буду нужна, то просто позови».

– Ну, сейчас она мне очень нужна, – задумчиво пробормотала Мулан.

Девочка торопливо отряхнула одежду и попыталась хоть немного расчесать волосы пальцами. Потом села прямо и прочистила горло.

– Да-Цзи! – крикнула Мулан в пустоту.

Тишина. Может, недостаточно громко?

– Да-Цзи! – повторила она уже настойчивее. – Да-Цзи, помоги!

Тишина.

Мулан позвала в третий раз, четвёртый и пятый, а потом ещё и ещё. Она пробовала и шептать, и кричать что есть мочи, но ответа не было. «Она не придёт», – наконец ясно осознала Мулан. От этой мысли ей стало так грустно и одиноко, как, пожалуй, не было ещё ни разу в жизни. Холодная волна отчаянья пробралась в самое сердце, заморозив его насквозь.

Перед глазами Мулан стояло мертвенно-бледное лицо Сиу. Она не смогла! Не смогла перепрыгнуть каньон, не смогла помочь Кролику, не смогла спасти сестру. Она вела себя так безрассудно, так возмутительно, но в этом не было никакого смысла. Она была позором семьи!

Мулан обняла колени и снова прислонилась спиной к грубой коре дерева. Слёзы текли по её лицу, но она больше не пыталась их стереть.

Глава 28 Утро

– А ну, стоять! – закричала Мулан.

Серая курица маячила прямо перед ней, но поймать её никак не удавалось. Вокруг клубился плотный туман, но птицу всё равно было ясно видно. Девочка бежала за ней через поле, посреди которого росло одинокое дерево. На его скрюченных ветвях не было листьев, а туман укутывал их, как будто снегом.

Она должна поймать её! Она обещала родителям, что отнесётся к своей работе со всей серьёзностью, что на неё можно положиться, как на Сиу.

– Плохая курица! – снова закричала Мулан, когда неуловимая пернатая оказалась за стеной тулоу и ловко запрыгнула на крышу, оттолкнувшись от одного из балконов. – Плохая! Плохая!

Девочка забралась на крышу следом за птицей, вдруг глянула вниз и покачнулась. Земля оказалась очень далеко, как будто она стояла на краю обрыва, глубокого и тёмного.

Курица вдруг остановилась и принялась насмешливо кудахтать.

– Иди сюда, – сказала Мулан как могла ласково.

Девочка медленно опустила руку в сумку, стараясь не спугнуть птицу, и достала спелый финик. Он был липкий, словно его обмакнули в мёд. Мулан положила его перед собой и замерла в ожидании. Курица любопытно вытянула шею и сделала пару неуверенных шагов в сторону девочки. Набравшись смелости, она подошла ещё ближе и быстрым движением схватила клювом угощение. Но стоило курице проглотить финик, как она вдруг покраснела, словно окрасившись в его цвет. В следующее мгновение курица бросилась на Мулан с угрожающим кудахтаньем. Девочка раскинула руки, чтобы поймать её, как будто пыталась обнять друга после долгой разлуки. Но уже в воздухе курица превратилась в лису! У хищницы были острые белоснежные клыки, а в глазах была настоящая ярость.

Мулан удивлённо замерла. Красная лиса открыла пасть, готовясь разорвать девочку на части, но вместо этого столкнула её с крыши, и обе начали падать... падать... пока Мулан не закричала и не проснулась.

Девочка часто заморгала, её слепило яркое солнце. Сколько она спала? Ноющая боль во всём теле настойчиво напоминала о событиях прошлого вечера. Девочка мотнула головой, пытаясь отогнать странный сон, и встала, чтобы оглядеться. Утренний туман почти полностью заполнил каньон, как будто его залили молоком. Посмотрев вверх, она поняла, что самой ей из расщелины не выбраться: рваные каменистые края были очень далеко. Что же делать?

– Мулан! Мулан! – раздался сверху знакомый голос.

Это же Кролик!

Глава 29 Прошлая ошибка Кролика

Спустя пару минут Мулан села и огляделась. К ней сразу же подбежал Чёрный Вихрь, пришедший в полный восторг от возвращения хозяйки, Кролик тоже не торопясь попрыгал в её сторону. Его лапа снова стала привычного размера, и теперь он ничем не отличался от обыкновенного лесного жителя.

Всярадость от внезапного спасения тут же улетучилась. Мулан столько всего должна была сказать Кролику: как она благодарна, что он не бросил её, как переживает, что из-за её оплошности они могут не успеть найти лекарство, как ей стыдно за неудавшийся прыжок. Девочка вдруг задохнулась, как будто сделала большой глоток обжигающе горячего чая. Что теперь думает о ней Кролик? Жалеет ли он, что всё-таки взял смертную с собой? Не сочтёт ли, что лучше сразу сдаться, раз она настолько бесполезна?

Наконец Мулан решилась встретиться с Кроликом взглядом. К своему удивлению, она поняла, что волшебный зверёк смотрит на неё не просто со своим обычным насмешливым выражением, но и с явной нежностью.

– Извините меня, – тихо сказала Мулан. Никакие слова, разумеется, не могли исправить положения, но это всё, что она могла сделать.

– За что? – удивился Кролик.

– Извините за то... – Мулан немного помедлила, собираясь с духом. – За то, что я смертная.

Кролик рассмеялся.

– За это не стоит извиняться, – сказал он.

– Но вы же... Вы сразу сказали, что будет ошибкой взять с собой смертную, – попыталась объяснить Мулан. – Мне жаль, что это оказалось так.

Вся весёлость тут же исчезла с мордочки Кролика.

– Нет, это я должен извиниться, – вздохнул он. – Когда я сказал это, я имел в виду другую девочку, отправившуюся со мной в похожее путешествие. Но моя ошибка была совсем не в том, что я взял с собой смертную.

– С вами путешествовала другая девочка? – удивилась Мулан. – Но кто?

В глазах Кролика появилась неподдельная тоска, какой она ещё ни разу не видела.

– Кто она теперь, мне не совсем известно, – сказал Кролик, понуро опустив уши. – Но я могу рассказать, кем она была.

История Нежеланной дочери

Во времена, когда поля вокруг нас были дном моря, а Бессмертные, такие как драконы и фениксы, могли свободно летать над землями смертных, жила одна девочка, которая знала, что мать не хотела, чтобы она родилась.

Ей было неведомо, что мать ещё совсем малышкой пыталась оставить её в лесу, но каждый раз девочку возвращали домой сказочные животные или самые обычные лесорубы, зато она прекрасно знала, что самая родная душа в этом мире испытывает к ней только отвращение. Она чувствовала это в каждой пощёчине, настолько сильной, что её щёки пылали по несколько дней, она понимала это, когда самой последней получала практически пустую миску с рисом, но яснее всего это читалось во взгляде матери, который всегда оставался холодным и раздражённым. Каждый раз, когда мать смотрела на неё, девочка ощущала себя так, будто её забивают камнями.

В их семье было много детей, но стоило только познакомиться с ними, как становилось очевидно, что именно эта девочка – причина постоянного негодования матери. Соседи считали, причина в том, что Нежеланная дочь самая старшая, поэтому мать ставит ей в вину проказы остальных малышей. Но её жизнь была тяжела не только из-за нехватки материнской любви. Дело было в том, что эта девочка была не такая, как все остальные.

Она и сама это понимала. Когда мать выгоняла её на холод, чтобы старшая дочь среди зимы искала свежие побеги бамбука, она, некоторое время проплакав среди сугробов, удивительным образом находила живые ростки. Когда Нежеланная дочь случайно попала в загон к скоту, она смогла избежать ударов сотен копыт и выбраться невредимой. А когда дикий зверь хотел перегрызть всё деревенское стадо, она бросилась ему наперерез и смогла отогнать.

Но жизнь её не становилась от этого хоть сколько-нибудь легче. Большинство людей смотрели на неё с подозрением и старались держаться подальше. Казалось, Нежеланная дочь ничего не способна сделать правильно, никогда не будет принята другими, никогда не обретёт дом и покой.

Большинство детей были бы раздавлены такой участью, но она не сломила Нежеланную дочь. Разумеется, девочка ужасно страдала, но её душа была сделана из калёного железа.

Именно сила её духа поразила Нефритового Кролика. Когда на деревню Нежеланной дочери напала ужасная хворь, от которой не было спасения, её жители начали молить Лунную богиню послать им целителя, который сможет вылечить неизвестную болезнь. Их мольбы были услышаны, и вскоре серебряный Кролик в одеждах богатого господина приехал в деревню верхом на Жёлтом тигре. Кролик смог быстро вылечить всех домочадцев Нежеланной дочери, даже её саму, но был не в силах помочь её самому младшему брату. Стоило Кролику увидеть его, как он сокрушённо покачал головой.

– Боюсь, я не смогу помочь мальчику, – сказал целитель. – Он совсем малыш, ему нужно другое лекарство, куда сильнее, чем то, что у меня есть с собой.

– Но его можно достать? – спросила его мать, едва сдерживая слёзы.

Нефритовый кролик немного помолчал.

– Для этого лекарства нужно много ингредиентов, – сказал он. – Даже верхом на тигре придётся объехать множество мест, чтобы все их собрать, я могу не успеть в срок.

– Хотя бы попробуйте, – взмолилась женщина.

– И даже тогда лекарство может не помочь, – предупредил Кролик. – Его Ци почти покинула тело, мальчик крайне слаб. Такие хвори особенно тяжелы для маленьких детей.

На этом Кролик ушёл, но Нежеланная дочь выбежала следом за ним из дома, как будто её тянула невидимая нить. Увидев, что целитель забирается на Жёлтого тигра, собираясь покинуть деревню, она обратилась к нему:

– Прошу, возьмите меня с собой! Я смогу помочь! Я уверена в этом!

Кролик взглянул девочке в глаза и увидел несгибаемый дух, силу и упорство, но также узнал и то, что долгими ночами она плачет и молит Луну послать ей человека, который будет добр к ней, чтобы он привёл её туда, где она почувствует себя желанной. Он не верил, что крестьянская дочь способна повлиять на исход его путешествия, но вдруг понял, что в силах помочь ей справиться с горькой участью.

Кролик нехотя кивнул, и девочка, больше ничего не говоря, запрыгнула на спину тигра. Они путешествовали много дней, посетили самые разные места, повстречали невероятных существ. А во время одной из остановок Нежеланная дочь познакомилась с Белой лисой.

Это вышло не случайно: плутовка заинтересовалась, почему Кролик решил взять с собой смертную, хотя это было совсем не в его правилах. Возможно, поначалу Белая лиса просто хотела насолить своему заклятому врагу, манипулируя девочкой, но вскоре поняла, что Нежеланная дочь может оказаться ей очень полезной. Втайне от Нефритового кролика Белая лиса смогла получить над ней власть, питая её своим ядом и лживыми речами.

Хищная пройдоха скрывала своё присутствие, пока Кролик и Нежеланная дочь не достигли последнего и самого важного пункта их путешествия. Они прибыли в нефритовый дворец Владычицы Запада, чтобы попросить разрешения сорвать одно из редчайших растений, растущее в её саду.

– Ты знаешь, Кролик, я тщательно выбираю тех, кто может попасть в Сад Великолепия, – сказала Королева, грозно рассматривая просителей, пока её придворные нежно обдували её перьевыми опахалами. – Посторонние вечно устраивают там беспорядок! В прошлый раз, когда я пустила в сад человека, потом всё вокруг было в оборванных лепестках цветов, а после него пришла одна обезьяна...

– Лунная госпожа может поручиться за мою честность и аккуратность, – скромно сказал Кролик, склонившись в глубочайшем поклоне.

– ...И съела все Плоды долголетия. Она теперь проживёт не меньше шести тысяч лет! Вот что обычно происходит, когда чужаки попадают в мой сад, – продолжала ворчать Королева, будто Кролик ничего и не говорил. Она посмотрела на него и на опущенную голову девочки, стоящей рядом. – Плоды долголетия ни в коем случае нельзя трогать, они только начали созревать. Я не позволю оборвать их снова!

– Ваше небесное величество, – снова заговорил Кролик, – я не прикоснусь ни к чему, кроме одной-единственной травы, необходимой, чтобы приготовить снадобье. Наша цель – спасти больного ребёнка, больше мы ничего не хотим.

– Вы оба хотите этого? – спросила Королева, больше обращаясь к девочке.

– Да, – ответила Нежеланная дочь, впервые подняв глаза на властительницу. – Я должна спасти брата, – в голосе девочки чувствовалась искренность и решимость.

– Да, твои намерения чисты, – задумчиво проговорила Королева. – Но только ли твоего брата надо спасать?

– Ваше небесное величество? – озадаченно переспросил Нефритовый кролик. Он не понимал, о чём идёт речь, и переживал, что они попусту тратят драгоценное время, которого у них почти не осталось.

– Думаю, я должна позволить ей выбрать путь самой, – сказала Королева скорее себе, чем своим собеседникам. – Ну хорошо, – продолжала она уже более решительным тоном. – Можете сорвать нужную траву. Но только её!

– Спасибо! – сказал Кролик, нагибаясь почти до земли в знак благодарности. – Спасибо!

– Помните, что Плоды долголетия трогать нельзя, – повторила Королева с нажимом, удивившим Кролика. – Говорю это для вашего блага! Если не справитесь с искушением, то мой гнев станет лишь началом ваших страданий.

Наконец Кролик и Нежеланная дочь вошли в Сад Великолепия и отправились на поиски нужного растения. Странное предостережение всё не шло у целителя из головы, но он посчитал, что на него не стоит тратить драгоценное время. Он нашёл клумбу, в которой росла необходимая для лекарства трава, и обернулся к Нежеланной дочери, чтобы сказать об этом, и только тут понял, что девочки рядом нет. Куда она делась? От ужасного подозрения перехватило дыхание, и Кролик ринулся сквозь сад.

Нежеланная дочь оказалась ровно там, где ей находиться не следовало, – возле Дерева долголетия. Девочка обернулась на шум и медленно отняла от лица спелый плод, по её губам стекал золотистый сок.

В следующую секунду по саду прокатился угрожающий рык. Поднялся сильный ветер, напоминающий смерч, который подхватил нарушителей и понёс их прочь. Целебные травы выпали из лапы Кролика, девочка тоже не смогла удержать в ладони драгоценный плод.

– Вас предупреждали, – шипел ветер, поднимая их всё выше, а затем вышвыривая за золотую ограду дворца Матушки-Владычицы.

Они бы непременно разбились, если бы не удивительные способности Нефритового кролика. Но хотя сами они не пострадали, их путешествие на этом было окончено. Все собранные ингредиенты для лекарства пропали, да и времени уже совсем не осталось. Брату Нежеланной дочери суждено было умереть. Но её саму ждала ещё более ужасная участь.

Едва девочка и её спутник успели опомниться после всего случившегося, как вдали появилась белая тень. Лиса уже ждала их. Она улыбалась.

Не сказав ни слова, Нежеланная дочь встала и пошла к ней. С каждым шагом девочка менялась, и когда она присоединилась к Белой лисе, Кролик наконец понял, что произошло. Хищная плутовка получила служанку, обречённую следовать за ней до конца жизни. Нежеланная дочь стала Багровой лисой.

Глава 30 Аромат

Путники быстро перекусили и сразу отправились в путь, чтобы поскорее оказаться в Городе бегущей реки. Пока мимо проплывали лесные чащи и тихие долины, окружённые высокими холмами, Мулан всё думала о той истории, что рассказал ей Кролик. Не удивительно, что целитель поначалу не хотел брать её с собой. Казалось, всё повторяется: смертельно больной родственник, поиск лекарства... Но на этот раз всё по-другому. Верно? Мулан поёжилась, стоило ей представить, какой ужас пришлось пережить Нежеланной дочери.

Солнце обласкало землю прощальными алыми лучами и исчезло за горизонтом, наступил вечер. Мулан остановила Чёрного Вихря, чтобы найти подходящее место для лагеря.

– Завтра! – вдруг сказал Кролик.

Мулан удивлённо посмотрела на него: зверёк высунул мордочку из перевязи и задумчиво подёргивал носиком.

– Что будет завтра? – спросила девочка.

– Завтра мы будем в Городе бегущей воды, – ответил Кролик. – Я чувствую, что река уже близко.

Мулан тоже принюхалась, но уловила лишь аромат хвойных деревьев, растущих вдоль дороги.

– Может, тогда не будем останавливаться на ночь?

Кролик отрицательно мотнул головой.

– Лучше нам отдохнуть и выехать рано утром. Сложно сказать, что нас там ждёт, и... – Кролик немного запнулся, словно ему стало неловко. – И я устал.

Ну конечно! Почему она сама об этом не подумала? Прошлым вечером Кролик перепрыгнул каньон, а уже ранним утром использовал свои магические способности, чтобы вытащить её из пропасти, после чего весь день помогал им лететь быстрее ветра. Разумеется, ему надо отдохнуть!

Мулан заметила хорошее место для стоянки и направила туда Вихря. Она спрыгнула с коня и достала Кролика из-за спины. Опуская его на землю, она вдруг поняла, что его тельце теперь совсем лёгкое: каждый удар сердца сотрясал его с головы до ног. «Он тоже умирает», – вспомнила девочка, и от этой мысли ей стало ужасно горько. И хотя Мулан очень хотелось приободрить своего спутника, она решила, что лучше промолчать.

Девочка быстро набрала сухих веток – к счастью, в сосновом лесу с ними проблем не было – и развела костёр. Через пару минут она уже приготовила простой ужин из отварного риса и фиников, но Кролик едва притронулся к нему. Отказавшись от своей порции еды, он закутался в покрывало, свернулся клубочком, как котёнок, и провалился в сон.

Некоторое время Мулан тихо сидела у костра, слушая, как потрескивают горящие веточки. Где- то вдалеке бродил Чёрный Вихрь, подыскивая себе ужин. Девочка всё смотрела на Кролика, и её сердце горестно сжималось. Он казался таким маленьким и хрупким! Сложно было поверить, что это крошечное тельце обладает настолько могущественным волшебством. Хотя его силы постепенно исчезают, теперь это было очевидно.

Сиу тоже становится всё слабее? Неужели и у неё каждый вздох по капельке забирает жизненную силу? Почему тот паук не укусил Мулан вместо сестры? «Ты слишком сильна для спокойной жизни», – говорила Ма. И она была права! Почему ещё старшая из дочерей Хуа постоянно била посуду и храмовые статуи? Вероятно, было бы совсем неплохо, потеряй Мулан немного Ци. Кто знает, вдруг это помогло бы девочке стать менее импульсивной и резкой? Может, тогда она бы походила на Сиу чуть больше и тоже смогла бы принести почёт семье?

И тут ветерок, ласкающий лицо Мулан, принёс сладкий аромат. Пахло душистым мёдом! Девочка встала и огляделась: за деревьями чуть поодаль виднелось призрачное золотистое свечение. По лесу плыла тихая мелодия, напоминающая пение ласточки, и она манила девочку за собой. Да-Цзи!

Глава 31 Белая лиса

Мулан была не в силах противиться медовому аромату, который буквально тянул её за собой, как будто она воздушный змей, послушно следующий за движениями натянутой нити. Сама не понимая, что делает, девочка послушно пошла навстречу сиянию, мерцающему среди деревьев.

Она тихо шагала по едва заметной тропинке, устланной опавшей хвоей, которая вывела её к небольшой полянке. Оказалось, что золотистое свечение исходило от нескольких горящих масляных ламп, расставленных на лесной прогалине небольшим кольцом. Как девочка и ожидала, там её ждала Да-Цзи.

– Здравствуй, – торжественно приветствовала её волшебница, как будто встречала на приёме в своём доме.

Она была, как всегда, прекрасна: лицо нежное, как лепесток лотоса, фигура изящная, словно выточена из белого нефрита.

Мулан застыла в нескольких шагах от красавицы, снова ощутив, что не может выдавить из себя ни слова, ей удалось лишь коротко кивнуть.

– Как ты? – спросила Да-Цзи с выражением озабоченности на лице.

Она грациозно вытянула руки, приглашая Мулан подойти ближе. Девочка повиновалась, двигаясь медленно, будто шла по тонкому льду.

– О, Мулан, выглядишь ужасно. Ты бы себя видела! Вся грязная и оборванная, как нищенка.

Мулан инстинктивно потянулась к волосам, чтобы их пригладить, но Да-Цзи взяла её за руки.

– Кролик совсем о тебе не заботится? – спросила она.

Девочка отрицательно мотнула головой. Хоть слова и не желали слетать с её губ, она всё равно не могла позволить Да-Цзи плохо отзываться о своём спутнике, с которым они уже столько пережили вместе.

– Не стоит его защищать, – сухо бросила волшебница.

Всё ещё держа девочку за руки, Да-Цзи потянула её к накрытому столу.

Первым делом она взяла покрывало и укутала Мулан с головой. Роскошный шёлк нежно скользил по коже, согревая и успокаивая. Девочка подумала, что ещё ни разу в жизни не касалась вещи из настолько дорогих тканей. Затем Да-Цзи взяла со стола салфетку, поймала подбородок Мулан своими тонкими пальчиками и аккуратно очистила её лицо, как будто ребёнку.

– Теперь можно за стол, – сказала Да-Цзи, довольно осматривая результаты своих трудов.

Мулан вздрогнула, увидев, что на белоснежной салфетке остались грязные разводы.

– Я приготовила для тебя угощение.

Да-Цзи чуть отступила, и Мулан вдруг почувствовала невероятный аромат, исходивший от блюд на столе. Там был чайник, из носика которого струился горячий пар, напоминающий змею, огромное блюдо со свининой со сладким соусом, глубокая миска со спелыми личи, маняще поблёскивающими в золотистом сиропе, и многое- многое другое. Стол буквально ломился от угощений, о которых Мулан только слышала, но никогда не думала, что ей выпадет шанс их попробовать.

– Возьми, – сказала Да-Цзи, протягивая девочке чашку с чаем. – Тебе нужно передохнуть после всех волнений, которым тебя подверг Кролик.

Мулан поднесла чашку к лицу и увидела в отражении белоснежное личико, обрамлённое драгоценным шёлком. Разве это она? Что у неё общего с красавицей, смотрящей на неё с янтарной поверхности обжигающе горячего чая? Она бы и не узнала себя, если бы не глаза. Они были её и смотрели с испугом и сомнением.

– Кролик ничему меня не подвергал, – сказала Мулан срывающимся голосом, напоминающим треск рвущейся бумаги. – А вот ты, да.

– Я? – ахнула Да-Цзи, казалось она по-настоящему изумлена.

– Я звала тебя, когда упала в каньон, – продолжала Мулан, каждое её слово казалось выстрелом из пушки. – Мне нужна была помощь.

– Ты же не думала, что я стану приходить по первому зову? – Волшебница пыталась выглядеть доброжелательно, но очаровательное выражение на её лице казалось застывшей маской. – Вряд ли тебе грозила реальная опасность, ведь ты смогла выбраться сама.

Мулан нахмурилась. Хрупкая чашка из тонкого фарфора вдруг показалась ей слишком маленькой для её рук.

– Почему ты не ешь? – требовательно спросила Да-Цзи. – Думаю, тебе станет лучше, когда ты подкрепишься.

Да-Цзи грациозно подняла миску с личи и протянула девочке. Она послушно взяла один из сочных плодов, и за ним потянулась тонкая ниточка золотистого мёда. Мулан замерла. Мёд. Рой пчёл. «Она подала Книжнику тарелку со сливами в меду, – вдруг всплыли в её голове слова Кролика. – Он долго питался ядом Белой лисы».

Мулан уронила личи, как будто он обжёг её. Шёлковое покрывало упало на землю, открыв её грязную одежду, расцарапанные руки и перемазанную грязью обувь.

– Ты... – девочка едва дышала. – Ты.

– В чём дело, Мулан? – по прекрасному лицу волшебницы пробежала тень озабоченности. – Что случилось?

Мулан всё сильнее сжимала чашку, ей казалось, что в голове происходит взрыв. Фарфор начал трескаться, горячий чай обжёг пальцы. Неужели, Да-Цзи... Разве может она быть...

И вдруг Мулан резким движением плеснула чай прямо в лицо волшебнице. Да-Цзи закричала и резко повернулась, чтобы укрыться от янтарных капель. И в этот момент девочка увидела то, на что рассчитывала – из-под полы халата показался лисий хвост.

– Ты не собираешься помогать мне! – крикнула Мулан. – Ты Белая лиса!

Да-Цзи замерла, её прекрасное лицо исказила злобная усмешка.

– Да, глупая ты девчонка! – прошипела она. – Почему ты ничего не можешь сделать правильно?

– Уходи! Прочь! – негодовала Мулан, бросая осколки чашки на землю. – Я больше не желаю тебя видеть!

– О, мы ещё увидимся, – зло ухмыльнулась Да-Цзи, а девочка удивилась, что считала эту женщину красавицей. – И ты об этом сильно пожалеешь!

Тут раздался громкий хлопок, и Да-Цзи исчезла в белом облаке, а спустя секунду с её места взлетел белый орёл. Мулан, вся дрожа, наблюдала, как птица устремляется в иссиня-чёрное небо.

Внезапно в кустах у девочки за спиной послышался шорох. Мулан резко повернулась навстречу опасности. Из темноты за ней наблюдали два сверкающих глаза, а чуть выше виднелся силуэт заострённых ушей. Багровая лиса. Нежеланная дочь.

– Привет, – тихо сказала Мулан.

Орёл, так и паривший над их головами, издал пронзительный звук, от которого покачнулось само небо.

Лиса в кустах задрожала и вдруг превратилась в мелкую пичужку. Она взмахнула крыльями и взмыла вверх. Мулан изумлённо наблюдала, как две птицы встретились в небе и растворились в ночной темноте.

Глава 32 Мёд

Наступило утро, и лучи солнечного света заструились сквозь сетку густых ветвей. Но Мулан не нужно было никакое солнце, чтобы проснуться. За всю ночь она едва сомкнула глаза, думая о том, что случилось накануне. Когда чаща, а заодно убранства и лакомства Да-Цзи остались позади, свет фонарей внезапно померк, и Мулан ковыляла до самой стоянки наобум в темноте, по пути заработав ещё больше царапин и ушибов, чем было. Но даже после этого, несмотря на дикую усталость, она всю ночь проворочалась на своей лежанке. Стоило глазам начать слипаться, как перед мысленным взором вставало перекошенное от гнева лицо Да-Цзи, и Мулан в ужасе просыпалась снова.

Золотой свет нового дня напомнил ей об одном важном деле. Она встала и тихонько, на цыпочках, отошла подальше от спящих Кролика и Чёрного Вихря. Оказавшись на безопасном расстоянии, вынула из рукава флакончик с мёдом. В утреннем луче блеснула гладкая слоновая кость. Такой ровный кремовый цвет – что он напоминает? Ах да, тем же цветом отливает нежная, словно нефритовая, кожа прекрасного лица Да-Цзи... Мулан вздрогнула.

Она осторожно откупорила резной флакончик – легонько потянула за круглую каменную затычку, подспудно боясь, что наружу вот-вот поползёт что-то бесовское. Ничего не произошло. Мулан заглянула в бутылочку, но через узкое горлышко только и увидала, что внутри темно. Однако флакончик уже оказался у её лица, и она не могла не почувствовать медовый аромат. Насыщенный сладостный аромат, аромат густой и властный. Мулан невольно вдохнула – и снова ощутила прикосновение роскошной шёлковой ткани, тепло душистого чая и мягкие гладкие пальчики красавицы Да-Цзи, сжимающие её ладонь.

Внезапно её хлестнул по лицу резкий порыв ветра. Отогнав в сторону медовое благоухание, он кольнул её нос бодрящей прохладой. Мулан встряхнула головой и стала хватать ртом воздух, как будто её окунули в воду. Она взглянула на флакончик, и её сковал страх. Надо срочно от него избавиться.

Она как можно дальше вытянула руку с бутылочкой и перевернула её вверх дном. Из горлышка, блестя и сверкая, медленно просочилась наружу вязкая пахучая жидкость. На глазах у Мулан она лениво потянулась вниз золотой нитью, словно жидкий солнечный свет.

Но как только конец нити коснулся земли, раздалось резкое шипение, как от капель воды, попавших на горячую сковородку. Мулан от удивления слегка отпрянула, и флакончик дёрнулся в сторону, но шипение не прекратилось. Неожиданно девочка заметила, что мёд выжег тёмную линию на земле. Она в ужасе уставилась на эту картину. Жидкость всё лилась и жгла землю, и там, где она проливалась, тлел золистый след. Так, значит, мёд действительно был ядом. Да-Цзи заранее задумала устранить Мулан. Одна мысль о такой расчётливой жестокости привела девочку в ярость, и она бешено затрясла флакончиком, чтобы в нём поскорей не осталось ни капли предназначенного для неё яда. Брызги полетели в стороны, оставляя кругом на земле жжёные следы – тёмные пятна, точно пятна чёрной высохшей крови.

Лишь когда бутылочка опустела, Мулан остановилась и окинула взглядом размётанные везде подпалины. Что, если бы она открыла флакончик раньше? Если бы попробовала мёд? Девочку передёрнуло.

В лицо снова дохнул прохладный ветерок, и за спиной послышалось глухое топотание. Мулан обернулась и встретилась глазами с Кроликом. Давно он за ней наблюдает? Её окатил стыд. Что он сейчас о ней думает? Знает ли, откуда у неё бутылочка с ядом? Что она встречалась с Белой лисой? Сможет ли он теперь ей доверять?

Кролик повернул голову боком и, подёргивая носиком, внимательно оглядел всю картину – от флакончика в руках у Мулан до прожжённых повсюду дыр и смущённого лица девочки. Он посмотрел прямо ей в глаза и поднял бровь в некотором недоумении.

– У тебя лицо чистое, – заметил он.

Глава 33 Порочный император

– Ты бы и не смогла мне ничего рассказать до тех пор, пока у тебя был этот мёд, – сказал Кролик. – С его помощью Белая лиса заставляла тебя молчать о ней. Трюк довольно старый: так сказать, сковать уста – она же буквально не давала тебе разлепить рот.

– Так вот почему мне всегда было так сложно вообще что-то говорить в её присутствии! – воскликнула Мулан. Какое же облегчение было наконец-то рассказать всё Кролику начистоту. Пока они завтракали, девочка описала ему свои встречи с Белой лисой, начиная с той, когда Да-Цзи дала ей мёд, и заканчивая вчерашней сумасбродной сценой. – Но этот мёд – он же был на самом деле яд?

– Ещё какой яд, – авторитетно подтвердил Кролик, вонзая передние зубы в финик. – Попробуй ты хоть каплю, тебя ждала бы неминуемая гибель. Но прежде чем умереть в мучениях, ты бы вынуждена была не только молчать обо всём, что касается Белой лисы, – но и выполнять любое её требование.

– Ого! Так, может, это и произошло с Нежеланной дочерью? – спросила совершенно поражённая Мулан.

Кролик перестал жевать, длинные ушки опали.

– Именно это, – промолвил он.

Мулан с досадой опустила глаза. Каждый раз, как она заводила речь о Нежеланной дочери, Кролик заметно погружался в тоску. Снова вспомнив два злобно блестящих глаза, что загнанно уставились на неё из темноты, Мулан поняла почему. Не стань эта девушка Багровой лисой – о, насколько иначе протекала бы её жизнь...

– А тот персик, на который она хотела меня подбить? – спросила Мулан. – Он что, тоже отравленный?

– Нет-нет, – ответил Кролик. – Персик – это столь ценный для Матушки-Владычицы Плод долголетия. Вкусивший от Плода разом исцелится от недугов и получит вплоть до шести тысяч лет жизни – ну, примерно.

– То есть Да-Цзи не лгала, когда говорила, что персик может спасти Сиу?

– Персик сохранит Сиу жизнь, – медленно проговорил Кролик и пристально посмотрел Мулан в глаза, – но громадной ценой.

Его слова зловеще повисли в воздухе, и больше он ничего не сказал. Но больше и не нужно было. Уже от одного тона, каким была произнесена последняя фраза, у Мулан пробежал холодок по спине.

– Так, значит, она всё заранее спланировала, – тихо пролепетала она.

– Да, – отрешённо кивнул Кролик. Он с отсутствующим видом уставился вдаль, явно витая где-то в воспоминаниях. – Любопытно. Она так и зовёт себя Да-Цзи. Похоже, я недооценивал её.

– В смысле? – не поняла Мулан.

– Судя по всему, она действительно испытывала некоторую привязанность к императору – насколько это совместимо с её натурой, – рассудил Кролик. – Я-то думал, она просто хочет иметь над ним власть.

– Она имела власть над императором? – Мулан выпучила глаза.

– Не над нынешним, – быстро добавил Кролик. – Над последним императором предыдущей династии. Собственно, из-за Да-Цзи династия и пала.

– Императорская династия пала из-за Да- Цзи? Ка-а-к?..

История Да-Цзи

Много имён и много обликов принимала в разные времена Белая лиса. Любимым же было для неё обличье красивой земной женщины. По прошествии столетий она до того отточила своё искусство превращения, что способна была предстать созданием столь исключительной красоты и притом столь обаятельным, что мало кто мог противостоять её чарам.

Последний император предыдущей династии, император Чжоу, тоже не смог устоять перед красавицей. Он поддался её обольщению в тот же миг, как увидел, и поддался без всякой оглядки. Да-Цзи сразу стала его верной спутницей и фавориткой. Он осыпал её дарами и не скупился, чтобы доставить ей малейшее удовольствие и угодить её прихотям.

Каждую неделю лучших скакунов из императорских конюшен загоняли до измождения, доставляя из отдалённых южных провинций свежие спелые фрукты к столу фаворитки. Уголь во дворце прежде чем кидать в топку, разбивали на мелкие куски и смешивали с лучшими сортами мёда, чтобы подсластить запах натопленного воздуха, который мог коснуться тонкого обоняния прелестницы. А поскольку ей нравился звук, с которым рвётся шёлк, её покои переполняли образцы тончайшей атласной материи, сотканной величайшими искусницами страны, – чтобы ей было что рвать.

Однако всё это составляло лишь малую толику её непомерных требований. По велению императора четыре сотни деревень были посланы на каторжные работы по возведению для Да-Цзи громадного дворца с отделкой из нефрита и самоцветов. Дворец окружали великолепные сады, в которых был выкопан пруд, заполненный вином. По берегам этого пруда стояли слуги, держащие наготове ветви с нанизанными кусками жареного мяса, чтобы Да-Цзи, проплывая мимо на своём трёхпалубном корабле из золота и мрамора, могла сорвать их и усладить своё чрево. В один день, когда на глазах красавицы с одного из деревьев в её саду упал листок, она настояла на том, чтобы этот листок заменили на ветке таким же, только шёлковым. А затем чтобы шёлком восполнили все упавшие листья. Неудивительно, что по её вине казна страны быстро пустела.

Но не столько её капризы и прихоти привели императора Чжоу к краху; куда большую роль сыграла жестокость Да-Цзи. Довольно скоро ей наскучило плавать в вине, вкушать изысканные яства и тешить себя всяческими роскошествами. Она пожелала новых развлечений. Прослышав, что в сердце истинного мудреца должно быть семь отверстий, императорская фаворитка добилась того, чтобы всех величайших мудрецов страны убили, а их сердца принесли ей посмотреть. Один раз она заметила, как на горячую сковородку случайно упал муравей и зажарился. После этого Да-Цзи настояла на том, чтобы император ввёл в обиход подобную казнь, и наслаждалась пытками осуждённых. Но наивысшая бессердечность её проявилась, когда ей пришла в голову идея понаблюдать за битвой. Не театральным представлением и не стычкой нескольких бойцов, нет. Да-Цзи хотела увидеть самую настоящую битву, как в обычной войне, когда сражаются сотни тысяч солдат.

Чтобы доставить ей это удовольствие, император Чжоу объявил войну соседнему государству. Правда, когда его возлюбленная прибыла на бранное поле, первая битва уже началась, так что он приказал своим солдатам прекратить сражение, чтобы отыскать для Да-Цзи место получше, с хорошим обзором. Он велел им бросить на время бойню и быстренько проложить для неё тропу на самый верх ближайшего утёса. Лишь когда Да-Цзи с комфортом расположилась на вершине в палисандровом кресле, рядом встали служанки с опахалами, а перед ней выросла ваза со свежими фруктами – лишь тогда позволил император своим воинам продолжить сечу. Да-Цзи с интересом взирала сверху на побоище; однако через время даже жестокая резня наскучила ей, и она пожелала вернуться домой. И хотя солдаты императора Чжоу уверенно превозмогали противника, он приказал им немедленно прекратить всякое сопротивление и отступать.

Эта выходка правителя, пославшего столь большое число своих подданных на бессмысленную гибель, поразила всю страну. Когда спустя несколько дней Да-Цзи объявила, что желает видеть новую битву, только помасштабней и покровавей, поднялась волна недовольства. Народ объявил нового императора, и со всех провинций начали стекаться войска ополчения – отнюдь не для того, чтобы вступить в объявленную войну, а для того, чтобы вступить в собственную столицу. Измождённое население собралось у ворот города, готовое влиться в ряды восставших ополченцев. И когда толпа ворвалась во дворец, готовая сломить личную охрану Его Императорского Величества, она не обнаружила никакого сопротивления. Ибо все, включая ближайшее окружение правителя, давно жаждали конца этому кровавому и извращённому режиму. Застигнутый без возможности бежать и покинутый последними сторонниками, император Чжоу был без промедления убит сыном нового императора, а Да-Цзи повесилась при помощи верной служанки.

Или, по крайней мере, изобразила, что повесилась. Когда на следующий день тело Да-Цзи решили подготовить к захоронению, на его месте обнаружили лишь длинный стебель бамбука. Белая лиса, по своему обыкновению оставив за собой кровавый, разрушительный след, снова успела улизнуть.

– Император Чжоу! Это же тот самый, который чуть было не привёл всю нашу страну к краху! – воскликнула Мулан. – Мой отец участвовал тогда в восстании против него. Я, конечно, знала, что Чжоу был ужасный император, но никогда не думала, что причиной его пороков была Белая лиса.

– Видишь ли, император Чжоу был скорее глуп, чем порочен, – возразил Кролик. – Хотя добродетели в нём тоже было немного, конечно. Но главное – он преклонялся перед Да-Цзи с таким самозабвением, словно она была богиня. Думаю, потому она и жаждет мести.

– Мести?

– Его убил не кто иной, как наш нынешний император, чем установил тогда династию своего отца – а значит, и свою собственную, – пояснил Кролик. – Теперь Белая лиса намерена причинить ему ответные страдания.

– Так вот почему ей потребовалось убить Сиу! – все детали мозаики собрались для Мулан воедино. – Ведь в прорицании говорится, что Сиу спасёт императора! А Белая лиса хочет это исключить.

– Белая лиса устранит всякого, кто встанет у неё на пути отмщения, – мрачно произнёс Кролик. – И я уверен, для нашего императора она уже давно припасла какую-нибудь смерть пострашней.

– Но она ведь не может убить его, правда? – спросила Мулан, и ей внезапно представилось, как Да-Цзи кидается на императора с ножом. – Ну в смысле, её ведь схватят и казнят, если она попытается, да?

– Согласно её собственному утверждению, ни один простой смертный не может умертвить её. И последние десять тысяч лет это её предсказание исполнялось.

«Мы ещё встретимся, – сказала ей тогда Да-Цзи. – И ты пожалеешь об этом». Мулан вздрогнула, вдруг осознав, что и этому суждено исполниться.

Глава 34 Город бегущей воды

– Город бегущей воды не так уж огромен – по крайней мере, теперь. Нынче он больше похож на деревню, и даже на довольно маленькую. Тамошние жители порядком закоснели, – говорил Кролик, – так что лучше будет нам с тобой притвориться, что я... – тут он заколебался, и Мулан представила, какое отвращение у него, должно быть, написано на морде, – твой кролик.

Мулан ухмыльнулась. Сейчас она могла себе это позволить – Кролик не видел её лица. Как и обычно, он сидел у неё за спиной, прижатый широкой перевязью, и она уже так привыкла чувствовать его тепло, что если Кролика там не было, ей начинало чего-то не хватать. Дорога, по которой они скакали, постепенно раздалась в ширину, два плотных ряда деревьев чётко очертили обочины. Деревня была близко.

– Хорошо, – согласилась Мулан, подавляя смешок. – Они наверняка и сами так подумают.

– Да, – сказал Кролик, – но мне придётся молчать в присутствии других людей. И я не только не смогу разговаривать, но также должен буду вести себя как обычный кролик – насколько, конечно, это возможно. Придётся тебе принимать решения самостоятельно, пока мы будем в этом городе.

Мулан почувствовала, как радость куда-то исчезла.

– А тот твой друг? – спросила она. – Как мне его найти?

– Если только я действительно знаю Лю Тин-Пиня, – откликнулся Кролик, – это он нас найдёт. Конечно, если он там.

– А если нет? – встревожилась Мулан. Кролик ничего не ответил. Он молчал так долго, что Мулан уже было подумала, а не заснул ли он снова.

– Кролик?

– Тогда не знаю, – сказал, наконец, он.

Мулан показалось, будто внутри неё всё покрылось льдом.

– Но если его там нет, – с усилием выдавила она, – то как мы спасём Сиу?

– В точности не знаю, – снова сказал Кролик, – возможно, нам откроется новый путь.

Тут настала очередь Мулан погрузиться в молчание. Слова Кролика её ничуть не успокоили. Она подумала о Да-Цзи и о том, как ненароком приняла её за Бессмертного, который им помогает.

– Ты до сих пор считаешь, что какой-то другой Бессмертный помогает нам? – спросила она Кролика. – В доме феи-бабочки ты сказал, что так думаешь. Может, он мог бы нам помочь.

– Возможно, – сказал Кролик. – Но если бы Лю Тин-Пинь оказался в Городе бегущей воды, это было бы лучше всего.

Копыта Чёрного Вихря гулко стучали по земле, одиноко отзываясь в пустоте. Дорога была достаточно широка для того, чтобы две телеги могли свободно разминуться, но разросшийся кустарник на обочинах и опавшие ветви деревьев, которые Чёрному Вихрю то и дело приходилось огибать стороной, указывали на то, что дорогой этой не так уж часто пользовались. Когда перед ними оказалась особенно крупная ветка, и Мулан пришлось спешиться, чтобы убрать её, девочка не выдержала.

– Здесь что, совсем о дорогах не заботятся? – возмущенно воскликнула она.

– Больше нет, – ответствовал Кролик и задумчиво добавил: – А ведь когда-то давно Город бегущей воды процветал... Сюда приходили сотни кораблей, и повсюду царила суета крупного порта.

– И что же случилось потом? – спросила Мулан, снова взбираясь на коня.

– Видишь ли, течение реки и так всегда было стремительным, – начал Кролик, – поэтому город, собственно, и назвали в честь неё. Но однажды воды совсем взбаламутились.

– Взбаламутились? – переспросила Мулан. – Как река может сама ни с того ни с сего взбаламутиться?

– На прежде быстрой, но ровной воде появились опасные стремнины, – терпеливо объяснил Кролик, – и она стала затоплять город без видимых на то причин. С тех пор всякого, кто пускается в плаванье, разносит о прибрежные камни.

– И что случилось с жителями города? – спросила Мулан.

– Ну, большинство домов разрушили наводнения, – ответил Кролик. – Все, кто мог, давно оттуда уехали, и нынче это довольно жалкое поселение без особенных надежд на будущее.

– Ого, – обронила Мулан, пытаясь уложить в голове услышанное, столь резко перечеркнувшее все её ожидания. Она и сама не осознавала, что уже сложила себе представление об этом месте как об огромном городе, где бессчётные черепичные крыши раскинулись над теснящимися домами, словно ласточкины хвосты, и повсюду видны деревянные рамы окон, украшенные затейливой резьбой. Ей казалось, что город должен быть поистине великолепен, раз уж именно там они должны повстречать Лю Тин-Пиня, одного из Восьми Великих Бессмертных. Точнее, того, кто «был Бессмертным когда-то» – так, кажется, сказал Кролик.

– Кролик, а почему... – начала было Мулан, но внезапно замолкла, и вопрос застыл у неё на губах. Вдалеке начали проступать черты города. Или, по крайней мере, городской стены. Потому что видна была одна лишь длинная стена из серого камня, который под действием времени и непогоды постепенно весь покрылся тёмными пятнами. Столбы ворот имели крайне обветшалый вид, а дорога, ведущая внутрь, была вымощена старыми разбитыми камнями; вместе же всё это являло весьма жалкую картину былого величия.

Чёрный Вихрь покорно прибавил шагу, и копыта принялись глухо выстукивать ритм, прерывистый из-за выбоин в дороге. Ворота выделялись из однообразно тянувшейся стены, точно ещё одна башня – та же двускатная крыша наверху, те же загнутые кверху углы, та же ёлочка кровли в несколько уровней. Прямо над широким арочным проёмом зиял второй такой же, но поменьше – наблюдательный пост для дозора, догадалась Мулан. Но сейчас там никого не было. Возможно, стражники вышли, чтобы присоединиться к людям, собравшимся внизу, – потому что как только Мулан на Чёрном Вихре миновала последний изгиб извилистого прохода в крепость, пред ними предстала толпа народу, обступившая ворота изнутри и внимательно наблюдавшая за их приближением.

– Кролик, – прошептала Мулан, замедляя Вихря, – по-моему, они нас ждали.

Кролик выглянул из-за её плеча.

– Полагаю, что так, – согласился он.

– И что, по-твоему, тут происходит? – спросила Мулан.

– Не знаю, – быстро проговорил Кролик и зарылся обратно в складки перевязи. – Но если они увидят, что ты беседуешь со мной, то помощи от них не жди, – раздалось оттуда напоследок.

– Кролик! – отчаянно прошипела Мулан, но он не отвечал, и пока Чёрный Вихрь нёс её вперёд, навстречу людским лицам, она поняла, что больше он с ней не заговорит. Сердце тяжело ухало с каждым шагом Вихря, а там, в конце, с неё не спускали взгляд сотни глаз. Никто не махал ей, не кивал. Не улыбался, не приветствовал. Люди просто хмуро уставились на неё, как будто провожали на казнь.

Мулан сглотнула слюну. Она почти достигла выхода.

– Здравствуйте! – крикнула она, стараясь звучать приветливо и беззаботно. – Добрый день вам!

Но с таким же успехом она могла бы осыпать их отборной бранью, потому что стоило ей показаться из ворот крепости, как люди плотно окружили её, и толпа загудела злобным ворчанием. Мулан старалась уклониться от острых концов бамбуковых палок, которыми тыкали в неё с разных сторон, когда к ней подступил какой-то мужчина в кожаных доспехах – очевидно, служивый – и крепко схватил её за руку.

– Иди за мной, – прорычал он.

Глава 35 Невеста Речного короля

– Ладно-ладно! Иду! – вскричала Мулан, когда бамбуковые копья закачались совсем близко, а солдатская рука усилила хватку. Мулан слезла с коня, и толпа тут же поглотила её, а поводья вырвали из рук.

– Чёрный Вихрь! Эй, это мой конь! – закричала она, пытаясь до него дотянуться. Но никто не внял её просьбам, её оттолкнули в сторону. Многие бурчали что-то недоброе себе под нос – и звук этот сливался в общее низкое рычание голодных волков. До уха Мулан долетели несколько обрывков, особенно часто мелькавшие в многоголосице толпы. «Это она». «Всё как и было сказано».

– Что вам от меня нужно? – спрашивала Мулан, обречённо озираясь по сторонам. – Куда вы меня ведёте?

Ей опять никто не ответил и даже не посмел встретиться с ней взглядом; на лицах застыло суровое, мрачное выражение, будто эти люди твёрдо решились довести до конца какое-то тягостное дело. Даже солдат-провожатый, которому его кожаные доспехи и металлическое копьё придавали куда более представительный вид, чем имела вся эта рвань вокруг, – и тот угрюмо шагал рядом, избегая смотреть на неё. Его взор, полный решимости, замер в одной точке, и Мулан вдругпоняла, что примерно так же, должно быть, и она сама вышагивала, уставившись прямо перед собой, когда её посылали в курятник забить птицу к обеду. Мулан вздрогнула.

Всю дорогу, пока солдат тащил её по запущенным улицам, мимо ветхих строений с потрёпанными бумажными окнами и подгнившими деревянными рамами, Мулан не переставала допытываться, в чём дело. Тщетно. Никто не удостаивал её ответа. Вскоре стало понятно, что они приближаются к реке. Там уже ждала их новая толпа, побольше, и тоже таращилась на Мулан во все глаза. «Да она ещё совсем девочка», – донёсся чей-то возглас. «Цыц ты, – быстро раздалось в ответ. – Или хочешь, чтобы взяли твою дочь вместо неё?»

Теперь Мулан стало ясно, куда её ведут: к пристани – бревенчатому настилу, сразу за которым плескалась вода, тёмная и мутная. Волны бились в старый причал свирепыми толчками, как будто в наказание за какие-то его былые провинности. Этот скрипучий настил с осыпавшимися краями слегка возвышался над толпой, словно сцена, а у самого подъёма на эту сцену вырос её громадный капельдинер – большая, старинная на вид каменная глыба, притом как-то странно перекошенная, точно она с отвращением отпрянула подальше от воды. Через отверстия в камне, выточенные со временем непогодой, Мулан могла разглядеть, что на пристани её уже ждут двое.

Один был низенький пухловатый господинчик. Должно быть, глава города – или по меньшей мере какой-то чиновник, догадалась Мулан по его головному убору из чёрного шёлка, который торчал у него на макушке, как прямоугольный веер. Меховой воротник указывал на немалый достаток – равно как и красное откормленное лицо.

Его цветущая наружность создавала особенно яркий контраст с внешностью второй фигуры на площадке. Ибо рядом с ним стояла какая-то злобная карга. Вся она сморщилась и скрючилась, седые волосины повисли сальными клочьями по бокам бородавчатого лица, а концы её блёклых лохмотьев распластались вокруг неё по земле, точно лужи грязи. Но что по-настоящему выдавало в ней недобрую натуру – так это её взгляд. Старуха с такой ненавистью зыркнула на Мулан, что девочка вздрогнула.

Мулан подтолкнули сзади, она нехотя миновала каменного привратника и, поднявшись на пристань, оказалась перед лицом Градоначальника и Ведьмы. Вконец растерянная, Мулан однако же вежливо им поклонилась. Градоначальник почему-то изумлённо на неё уставился, и по его лицу стало понятно, что он в крайнем замешательстве.

– Всё было так, как она сказала, – рявкнул солдат в кожаных доспехах. – Девчонка на чёрном коне в ворота прискакала.

– Ага-а, – протянул Градоначальник, сведя пальцы обеих рук и задумчиво ими перебирая. Наконец, удивлённые дуги бровей потихоньку выпрямились. – Что ж, полагаю, Речной король – проговорил чиновник, покусывая губу, – обретёт в конце концов свою невесту.

По толпе пошло оживлённое бормотание, и Мулан пришлось сильно повысить голос, чтобы её вопросы было слышно.

– Что это значит? – воскликнула она. – Что вообще здесь происходит? О чём вы все говорите?

– Да о тебе же! – заверещала Ведьма, ткнув заскорузлым пальцем в Мулан. – Ты – невеста Речного короля. Не получив тебя, он так и будет затоплять город и баламутить воду. Ты должна воссоединиться с ним на дне реки!

– Что?! – выдохнула Мулан. Мысли носились у неё в голове, равно как свирепые волны реки прямо перед ней. Отправиться на дно – значит потонуть! Что за безумие здесь творится?

– Но это же просто смешно! – взорвалась Мулан. – Никакая я не речная невеста!

Глаза у Градоначальника заметно выпучились – видимо, он не ожидал такой дерзости от обычной девочки. Но всё-таки он пересилил себя и постарался принять как можно более благостное выражение лица.

– Боюсь, здесь ты ошибаешься, – мягко пропел он елейным голоском и обвёл глазами собравшийся народ, неотрывно следивший за происходящим. – Эта... э-э-э... – Он посмотрел на Ведьму, которая хмуро вылупилась на него в ответ, пока он искал нужное слово. – Эта достопочтенная старица смогла определить, что приводит в неспокойствие воды нашей реки, – продолжал он. – Видимо, Речной король лишился своей невесты и с тех пор несчастен. Он жаждет обрести новую спутницу.

Мулан уставилась на него, не веря своим ушам. «Достопочтенная старица»? Девочка снова обернулась на Ведьму, которая метнула на неё ответный взгляд, причём её губы растянулись вдруг в коварной улыбке. Мулан похолодела от ужаса. Улыбка. Знакомая улыбка. Лицо стянули морщины и изуродовали гадкие волосатые нарывы, но улыбка осталась в точности такой же, что мелькала когда-то на другом лице, прекрасном, как у феи.

– Разумеется, такая честь осчастливила бы любую девушку нашего города, – Градоначальник повысил голос и последние слова произнёс особенно медленно, окинув при этом толпу мрачным внушительным взором, – тем не менее вещей старице было открыто, что невеста, предназначенная Королю, въедет в наш город верхом на чёрном коне. Ты как раз приехала на чёрном коне, так что... э-э-э... ну... ты, значит, и есть... та самая невеста, – выдавил, наконец, он.

– Нет-нет-нет! – в отчаянии завопила Мулан. – Эта... эта... женщина – она взъелась на меня! Разве не ясно? Она просто придумала эту ерунду, чтобы заставить вас погубить меня!

Ведьма загоготала.

– Что ты, не стоит так волноваться, голубка, – лукаво прогундосила она. – Скоро ты станешь королевой!

– Не слушайте её! – взмолилась Мулан к народу. – Если вы бросите меня в реку, вы только убьёте меня, и всё!

Волна недовольства пробежала по настороженной толчее.

– Люди города! – заорала Ведьма. – Неужели вы хотите, чтобы потопы разоряли вас и дальше? Неужели вам по душе морить голодом своих детей? Или ждать, что прогнившая крыша рухнет на вас, пока вы спите? Неужели вам по душе эта жизнь без будущего?

Поднялся ропот.

– Нет! – выплюнула, наконец, толпа, и этот возглас стал вториться и нарастать, пока не превратился в возмущённую многоголосицу.

– А если нет, – подхватила тут же Ведьма, и Мулан видела, что слова её проникают в каждое ухо, – тогда вы должны дать Речному королю новую невесту!

Галдёж толпы превратился в рёв, и народ двинулся вперёд. Перед Мулан замелькали тысячи глаз, горевших решимостью, засверкали оскаленные зубы. Она разинула рот, чтобы закричать. Но прежде, чем она успела издать хоть один звук, Кролик вдруг ощутимо потёрся сзади о её плечо.

– Стойте! Погодите! – закричала Мулан, изо всех сил надрывая горло. – Я согласна! Я согласна! Только погодите немного!

Градоначальник воздел руки, давая знак толпе остановиться. Люди перестали надвигаться, но назад не отступили. Мулан понимала, что отчаяние довело их до безрассудства, и видела, с какой довольной усмешкой наблюдает за ними Ведьма. Похоже, Мулан больше ничего не остаётся. Ей не избежать неукротимых вод реки, но может, ещё удастся спасти Кролика?

– Я согласна, – повторила Мулан, шумно сглотнув. Она перетянула широкий платок со спины на грудь и отогнула верхние складки материи, чтобы был виден Кролик. – Но вы должны обещать мне, что не тронете моего кролика.

– Твоего кролика? – раздался позади толпы громогласный оклик, заставивший всех кругом поутихнуть. Из толпы показался рослый мужчина с большой тёмной бородой, одетый несколько противоречиво: хотя его верхнее облачение составлял длиннополый чёрный халат, какой носят учёные- книжники, однако на поясе висел солидный боевой меч. За собой мужчина вёл под уздцы вороную лошадь. Чёрного Вихря!

Несмотря на великое облегчение, с каким Мулан узнала своего коня, её совершенно потряс вид незнакомца. В нём было что-то по-настоящему величественное. Может, оно заключалось в его манере держать себя – словно на него воздух меньше давил, а может, в том, как он двигался – ни дать ни взять могучий дракон, который вот-вот взлетит на небо. Как бы там ни было, исходящую от него силу ощутили все и пришли в трепет. Толпа бесшумно расступилась, пропуская его вперёд, и его шаги гулко отдавались в тишине, пока он не торопясь приближался к Мулан.

– Твой кролик? – повторил мужчина, и его глаза блеснули, хотя голос по-прежнему степенно громыхал. – Ну если этот кролик – твоя собственность, то я не Лю Тин-Пинь!

Глава 36 Лю Тин-Пинь

Лю Тин-Пинь! Кролик заметно напрягся, уставившись на высокого мужчину, и в сердце Мулан блеснула надежда. Она окинула взглядом толпу – многие смущённо перешёптывались. Да они не знают, кто такой Лю Тин-Пинь, вдруг поняла Мулан. Наверное, принимают его просто за какого-то знатного господина, а может, государственного чиновника.

Понял ли Градоначальник, кто перед ним, оставалось загадкой, но он совершенно точно распознал в Лю Тин-Пине персону крайне высокого ранга, поскольку тут же склонился перед ним в глубоком поклоне.

Не дожидаясь, пока он поднимется, Лю Тин-Пинь обратился к нему с вопросом.

– Что здесь происходит? – требовательно произнёс он.

– Господин Лю, – залепетал Градоначальник заискивающим тоном, от которого Мулан стало так тошно, будто она съела миску испорченного риса, – мы проводим... э-э-э... специальную церемонию с целью умиротворить и почтить Речного короля.

– Церемонию? – хмыкнул Лю Тин-Пинь. – Больше похоже на какой-то дикий обряд! И таким вот образом подобает вести себя жителям почтенного города?

– Не твоё это дело, Лю Тин-Пинь! – вмешалась вдруг Ведьма. Похоже, до сих пор она молчала единственно от ошеломления, но сейчас оправилась. – Речной король требует себе невесту! И с этим мы разберёмся без тебя!

– Невесту? – остальные возражения Ведьмы Лю Тин-Пинь, похоже, и не собирался замечать. – Откуда вы знаете, что ему нужна невеста?

– От этой... м-м-м... женщины, – проговорил Градоначальник, указывая на старую каргу. – Она известила нас о желаниях Речного короля, которые он открыл ей.

– Да ну? – брови Лю Тин-Пиня подскочили. Он посмотрел на Ведьму, а она сердито уставилась на него. – И что же, ты говорила с Речным королём лично?

– Ну конечно, – проворчала она. – Он сообщил мне, что не прекратит затоплять этот город, пока не обретёт новую жену. И я немедленно передала это Градоначальнику.

– Который, ясное дело, поведал об этом горожанам, – подхватил Лю Тин-Пинь, оборачиваясь к тысяче устремлённых на него глаз, – после чего, вне всякого сомнения, набил карманы взятками от перепуганных родителей.

Градоначальник сдавленно крякнул от неожиданности и виновато застыл. По толпе пронеслось глухое ворчание.

– А когда выжать из них было больше нечего, – продолжал Лю Тин-Пинь, обращаясь снова к Ведьме, – твой пророческий дар явил тебе образ истинной невесты Короля, верно я говорю?

– Я воззвала к Речному королю с просьбой поведать мне, на кого пал его выбор, – твёрдо отвечала та, гордо подняв подбородок. – Он сообщил мне, что его избранница въедет в этот город на чёрной лошади. И вот она прискакала! – Голос её снова возвысился, наполнившись гневом, и она свирепо ткнула пальцем в сторону Мулан. – Вот кто невеста Речного короля! Она должна отправиться на дно реки, и немедленно!

– Это-то невеста Речного короля, говоришь? – переспросил Лю Тин-Пинь, и его спокойная, неторопливая речь лилась словно вода на пламя, разжигаемое Ведьмой. Он повернулся к Мулан, окинул её внимательным взглядом, а затем снова обратился к Ведьме и, покачивая головой, заключил: – Эта не может быть его невестой. Она ещё маленькая! По возрасту для замужества никак не подходит.

– Не имеет значения, когда они поженятся! – резко оборвала его Ведьма. – Король жаждет, чтобы его избранница была подле него, там, на глубине!

– Бессмыслица какая-то, – отрезал Лю Тин-Пинь. – Если Речной король, бедняга такой, страдает от одиночества, зачем бы ему выбирать себе в жёны ту, на которой нельзя жениться сразу? Наверняка здесь какая-то ошибка.

– Нет никакой ошибки! – заверещала Ведьма. – Давайте отправим её уже в реку, скорее!

– Ну, ну, – проговорил Лю Тин-Пинь в своей неспешной манере. Он обернулся к Градоначальнику и посмотрел ему прямо в лицо. – Мы же не хотим отправить Речному королю не ту невесту? Иначе он может разозлиться пуще прежнего.

Градоначальник растерянно замялся на месте, и под пристальным взором Лю Тин-Пиня его лицо залилось краской.

– О нет, что вы, – пробубнил он, – мы ни в коем случае не хотим сердить Речного короля.

– По-моему, надо сначала убедиться в том, что мы правильно поняли его желание, – рассудил Лю Тин-Пинь. Тут он скользнул глазами в сторону Ведьмы. – Почему бы тебе, вещунья, не спуститься к нему и не спросить как следует?

– Что? – прошипела та. – Я? Спуститься?

– Ну да, – невозмутимо подтвердил Лю Тин-Пинь. – Твоё задание – разузнать поточнее, чего хочет Речной король.

– Я... я... я не пойду на дно реки! – выплюнула Ведьма, и её глазёнки сузились от переполнявшей её ярости. – Пусть другие!

– О, ну кому, как не тебе, – возразил Лю Тин-Пинь. – Всё-таки ты у нас вестник его воли. Вы уже так хорошо с ним знакомы. – При этих словах он обратился к Градоначальнику. – Разве нет?

Лицо Градоначальника лоснилось от испарины – чиновник еле выдерживал то напряжение, которое охватило его после разоблачений высокого господина и только росло под свирепыми взглядами разгневанных горожан.

– М-м, вы правы, – выдавил он, отирая потный лоб и переводя беспокойные глазки то на Ведьму, то на господина. – Пожалуй, будет лучше, если она... э, вы... сами посетите Речного короля.

Толпа откликнулась всеобщим рокотом согласия – до всех, наконец, начинала доходить суть происходящего.

– Он верно говорит! На что Речному королю сдалась эта девчонка? – раздался чей-то протестующий возглас. – Уж он-то, поди, мог бы выбрать себе и богиню там какую, и фею!

– Да небось ему вообще никакая невеста не нужна! – выкрикнул в ответ ещё кто-то. – Эти двое просто выдумали всё, чтоб побольше денежек с нас стрясти!

– Уж кого отправлять на дно реки, так это тебя, старая! – заорал новый голос.

И с этим криком будто спали с людей многолетние оковы, заставлявшие их всё это время сдерживать негодование и горечь. Народ подался вперёд, и несокрушимая волна ярости двинулась на Ведьму. Та выпучила глаза, возмущённо вскрикнула, затем отступила назад и... бросилась в реку. Градоначальник разинул рот, тупо уставился на то место, где только что стояла Ведьма, а затем медленно повернул голову к вздымавшейся толпе горожан. Взвизгнув, он подскочил и прытко зачесал прочь – один в один поросёнок от мясника.

Толпа бросилась за ним. Лю Тин-Пинь обвёл одной рукой плечи Мулан, а другой – шею Чёрного Вихря, и бесчисленная орда свирепых людей понеслась мимо них, как бурный водный поток, огибающий высокий камень. До Мулан доносились их неистовые крики и топот ног, хруст сжимаемых кулаков и скрип зубов, но это яростное буйство приняло теперь размытые очертания и превратилось в смазанное пятно, заполнившее всё вокруг.

Почти всё. Потому что пока другие смотрели по сторонам, Мулан не отрываясь смотрела вслед Ведьме. Ведь когда та прыгнула в воды реки, никто, кроме Мулан, не заметил, как над волнами на мгновение показался белый лисий хвост, и никто, кроме Мулан, не увидел, как лисий хвост чудесным образом превратился в рыбий.

Глава 37 Деревянный меч

Вскоре Лю Тин-Пинь, Мулан и Кролик остались одни. Издали раздавались отголоски воплей, свидетельствовавших о том, что городской голова получил от своих граждан справедливое воздаяние, но при этом следовало отдать ему должное: Градоначальник, судя по всему, бегал отнюдь не плохо, поскольку звуки расправы доносились явно с большого отдаления.

– Туци! Дружище! – загудел Лю Тин-Пинь, и его лицо рассекла пополам огромная улыбка. – Что ты тут делаешь?

– Здравствуй, Янь, – сказал Кролик, выпростав голову и передние лапы из ткани. – А сам-то как думаешь, что я тут делаю? Тебя ищу, конечно.

– Неприятности, значит? – произнёс Лю Тин-Пинь, опускаясь в тени старой каменной глыбы, чьи многочисленные выступы и впадины создавали подле дюжего статного бородача искажённый силуэт какого-то иного существа, будто глыба была новый член их небольшой компании. Лю Тин-Пинь жестом пригласил Мулан последовать его примеру, и та, похлопав Чёрного Вихря по шее, села рядом – и надо сказать, с большой охотой. Всё это время, пока Лю Тин-Пинь и Кролик неспешно обменивались приветствиями, будто встретились в чайном доме, Мулан еле держалась на дрожащих коленях. Неужели её только что чуть не бросили в реку? Голова кружилась сильнее, чем в тот раз, в детстве, когда она упала с крыши. Мулан сделала глубокий вдох и тряхнула головой, чтобы прийти в себя.

Лю Тин-Пинь тем временем не спускал с неё глаз, внимательно изучая выражение её лица.

– По твоему выбору спутника, Туци, вижу, что идёшь ты по меньшей мере на битву. В её судьбе...

– Мулан случайно оказалась моей спутницей, – поспешно перебил его Кролик, – и единственная судьба, о которой нам с ней стоит позаботиться, это судьба её сестры.

Кролик вылез из перевязи и устроился на коленях у Мулан. Стоило Лю Тин-Пиню заметить ободранную кроличью лапу с отметинами укусов, как глаза его округлились.

– И твоя! – воскликнул он. – Туци! Это же смертельные раны...

– Знаю, – сказал Кролик. – У сестры Мулан такие же. Нам надо добраться до Сада Матушки-Владычицы, и причём успеть до новой луны. Сможешь нас туда доставить?

– Конечно! – Лю Тин-Пинь подскочил, как будто собирался отправиться немедленно.

– Погоди, – сказал Кролик, – ещё кое-что. Нам надо будет также посетить Зелёный остров. А главный наш противник – Белая лиса.

– А-а, – Лю Тин-Пинь снова опустился на землю. – Белая лиса. И при ней до сих пор служит...

– Да, – сказал Кролик. Мулан с интересом следила за разговором, тщетно надеясь на разъяснения.

Лю Тин-Пинь стиснул зубы.

– Это хорошо, – наконец проговорил он. – Даже очень хорошо. – Он встал и вынул меч из ножен у себя за спиной, и красная лента, повязанная на рукояти, красиво качнулась в воздухе. Когда меч оказался у него в руках, к немалому своему удивлению Мулан обнаружила, что клинок вырезан из дерева, а не отлит из металла. Но хозяин меча не заметил её поражённого вида: его взор, исполненный мрачной торжественности, был прикован в мечу.

– Она станет тем, кто завершит моё искупление, – произнёс он.

– Тебе только один остался? – спросил Кролик. – Это что ж, девять тысяч девятьсот девяносто девять уже всё?

– Всё, – подтвердил Лю Тин-Пинь. Он не отрывался от меча, и лицо его сохраняло торжественное выражение, но Мулан заметила, как лёгкая довольная улыбка подёрнула край его губ. Она пожала плечами. Возможно, Кролик объяснит их таинственные разговоры потом.

Лю Тин-Пинь поднял глаза.

– Итак, не стоит мешкать, – сказал он и посмотрел на Кролика. – С учётом того, сколько Ци ты теряешь из-за этих ран, думаю, нам надо отправляться немедленно.

Кролик кивнул. Он до сих пор сидел у Мулан на руках, и она осторожно встала вместе с ним.

– Можно вначале собрать те травы на Зелёном острове, – сказал Лю Тин-Пинь. Он задумчиво глянул на Мулан с Кроликом, и, постукивая пальцем по подбородку, беззвучно зашевелил губами – очевидно, прикидывал их вес. – Нам бы нужен камень какой побольше, или кусок скалы, чтобы держать лодку в равновесии.

– Ты ещё про лошадь не забудь, – вставил Кролик. Мулан недоуменно смотрела то на одного, то на другого. Какая такая лодка? И как они поступят с Чёрным Вихрем?

– Ах да, – подхватил Лю Тин-Пинь, бросив взгляд на лошадь. Он обратился к Мулан. – Твоему коню придётся вернуться домой. В морском путешествии на гору Куньлунь ему не место.

Мулан, державшая Кролика, выпростала одну руку и обвила ею шею Чёрного Вихря.

– Вернуться домой? – переспросила она. – Самому? Как он туда доберётся?

– Он знает дорогу, – таинственно произнёс Лю Тин-Пинь. Он заложил деревянный меч под мышку и из красной ленты на рукояти вытащил одну нить. Эту нить он протянул Мулан. – Повяжи её своему коню, и он доберётся домой без приключений.

Мулан осторожно опустила Кролика на землю и приняла красную нить, заворожённо наблюдая, как от малейшего движения она мягкой алой волной развевается по воздуху. Мулан накинула её на шею коня, уверенная, что нить слишком коротка, но та всё тянулась в её руках, и девочка смогла охватить шею целиком, а внизу крепко связать концы. На прощание она слегка потрепала Вихря по морде. Конь фыркнул и мягко ткнул девочку в ухо.

– Про седельные сумки не забудь, – напомнил Кролик, стоявший у её ног. Чёрный Вихрь заржал и опустил к нему морду, и Кролик погладил коня по носу.

– С ним точно всё будет в порядке? – спросила Мулан у Кролика, обнимая коня напоследок. Расставаться было ох как непросто.

– Разумеется, – заверил её Кролик, и она сняла с коня седельные сумки, а тот снова издал короткое ржание. – Всё с ним будет лучше некуда.

– Это скорей ему впору о нас беспокоиться, чем наоборот, – сказал Лю Тин-Пинь, пристально изучая речной берег. – Хм, где бы нам взять такой камень... – задумчиво протянул он вслух. – Нужен довольно большой...

– Может, вот этот подойдёт? – спросила Мулан, кивком указывая на корявую глыбу, рядом с которой Лю Тин-Пинь сидел. Эта глыба бросилась ей в глаза ещё в тот момент, как её впервые сюда привели, в основном из-за своей странной, искривлённой формы – словно она пригибалась к земле – и отверстий, выдолбленных со временем ветром и дождём. Вся она была какая-то чудная и немного пугающая, но чем больше Мулан на неё смотрела, тем больше ей казалось, что есть в этой каменной фигуре и какая-то грустная красота.

Лю Тин-Пинь заколебался и посмотрел на Кролика, но тот лишь пожал плечами в ответ.

– Интересный выбор, – заметил он. – Но неплохой. По-моему, должна быть в самый раз для лодки – что по весу, что по размеру.

– Э-э, здорово, – неуверенно промычала Мулан. Теперь засомневалась она. Кинув взгляд вверх по реке, затем в обратную сторону и не заметив нигде ни единого судна, она обратилась к Лю Тин-Пиню: – Мастер Лю... О какой лодке вы говорите?

Тот обернулся проверить, нет ли вокруг случайных городских зевак, и улыбнулся девочке.

– Вот об этой, – сказал он.

Плавным проворным движением он вытянул деревянный меч из-под мышки и швырнул его в реку. Меч завертелся в воздухе всё быстрее и быстрее и вдруг прогнулся дугой, точно коромысло. Как только он коснулся воды, раздался сильный всплеск, и стоявших на берегу обдало брызгами. Мулан протёрла глаза от воды – и затем протёрла ещё раз, уже от удивления.

Потому что вместо меча на волнах покачивалась деревянная лодка.

Глава 38 Багровая лиса

Она еле вылезла из реки, вся мокрая и грязная, её малиново-красная шерсть от воды совсем побурела. С трудом забравшись на высокий берег, она задрала голову и выплюнула белую рыбку, которую всё это время держала во рту. Рыбка взмыла вверх, отчаянно шлёпая плавничками; шлёпающий звук стал нарастать, и рыбка обернулась прекрасной стройной женщиной.

– Л-Лю Тин-Пинь! – злобно процедила Да-Цзи, как будто это было ругательство. – Да как он смеет!

Лисица по-прежнему тяжело дышала, не в силах подняться от усталости.

– Сяньян! – гаркнула на неё Да-Цзи, не утруждая себя тщательным изъявлением своей воли.

Лисица с бурой шерстью вздрогнула и тоже приняла женский облик. Она лежала на спине и пыталась отдышаться. Одежда и волосы промокли насквозь.

– Вставай! – нетерпеливо кинула ей Да-Цзи. – У нас полно дел.

Сяньян с трудом поднялась, отрывисто дыша.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – проговорила она, стараясь скрыть раздражение в голосе. Видимо, у неё это не вышло, потому что Да-Цзи тут же сердито рявкнула:

– Ах ты неблагодарная дрянь! Уже забыла, что я для тебя сделала? Да всё, чем ты можешь похвастаться – всё ты взяла у меня! У меня!

Это была правда – Сяньян это знала. С такими умениями, какими наделила её Да-Цзи, ей всюду нашлось бы место. Она могла стать кем угодно и чем угодно. Кроме как разве что собой.

Потому что когда она была собой, она лишалась всего. Тут уж, напротив, ей нигде не было места, и её не просто не хотели – её с гневом отвергали всюду, где бы она ни появлялась. И это изгнание лежало на ней тоже благодаря Да-Цзи.

Сама Да-Цзи не могла этого помнить, но в памяти Сяньян хорошо отпечаталась картина: сотни жестоких глаз, они устремлены на неё и полны страха; скрежет зубов и волна рук, все хватаются за рукояти мечей. Да-Цзи успела тогда улизнуть, а вот Сяньян оказалась один на один против злобного ропота толпы. «Ведьма, – шипели они. – Ведьма!»

– Сяньян! – одёрнула её Да-Цзи, и вид у неё был такой, будто ещё немного – и она отдерёт служанку за уши.

– Да, госпожа, – смиренно отозвалась Сяньян, с трудом отрываясь от своих воспоминаний.

– Разведи мне огонь из мокрой древесины, – приказала Да-Цзи. – Живо.

Девушка кивнула и юрко, словно мышка, ушмыгнула из виду. Но воспоминания не оставили её. Сжимая в руке срезанный стебель бамбука, она видела перед собой тот самый стебель, много лет назад – выгнувшись длинной дугой, он с размаху вываливается из пустого гроба. И вот она снова чувствует на себе железную хватку солдатских рук, и отрывистый окрик императорского бойца: «Эт-то что за колдовство? Твоя госпожа, стало быть, жива?»

Сяньян аккуратно уложила нарезанные стебли в стопку и собралась применить один из тех колдовских трюков, которым обучила её Да-Цзи: сосредоточенно уставилась на кучку древесины и не спускала с неё глаз, пока в центре не вспыхнул маленький язычок огня. Наблюдая, как стебли один за другим потихоньку начинают шипеть и поддаваться жару, она вдруг подумала, что тогда, все эти годы назад, она хотела лишь одного – остаться в своей стране и быть самой собой. Без Да-Цзи.

– Пошустрей, – нетерпеливо окликнула её госпожа. – Мне нужен дым.

Точно услышав её требование, от костра тонкой змейкой потянулась вверх тёмная струя дыма.

– Ещё, – приказала Да-Цзи. – Мало!

Повинуясь ей, дым усилился, и над костром выросло серое облако, которое медленно поплыло вверх – Сяньян, стоявшая рядом, тут же закашлялась. Облако повисло над их головами, словно готовилось удушить всю землю.

– Так-то лучше, – заметила Да-Цзи. – Я покажу этим мореходам! В океан они вздумали плыть – там им не место!

Не место. На этих словах Сяньян вздрогнула, всё ещё окутанная дымкой былого. «В нашем государстве ведьмам не место!» – звенит в ушах крик судьи. Все сгрудились вокруг неё, всюду сверкают обнажённые лезвия мечей, скрипят стиснутые зубы, скачут лица, полные гнева.

А чем был лучше яд Да-Цзи? На глазах у Сяньян лицо этой прекрасной женщины начало вытягиваться, зубы выступили вперёд острыми блестящими клыками, и она снова приняла обличие Белой лисы. Её взор по-прежнему обжигает враждебной злобой, но в нём нет – поняла вдруг Сяньян – хотя бы того отвращения, которое было написано на лице императорских солдат. Те смотрели на неё с омерзением, как будто она – гнойный нарост, от которого надо избавиться.

Белая лиса задрала морду к смуглому облаку, парящему над ними, и вытянула пасть вперёд, словно собиралась его поцеловать. Но вместо этого она легонько дунула, и облако тут же заскользило куда-то прочь, точно решило сбежать.

Лисица издала довольное урчание. Сяньян молча обернулась Багровой лисой, готовая следовать за хозяйкой. С истинным положением вещей она уже давно примирилась – зачем снова бередить старые мысли? В её родных краях ей больше не место – так же как и в любых других краях, кроме как в одном, где она больше оставаться не хотела, – подле Да-Цзи.

Глава 39 С корявой глыбой на борту

Едва они уравновесили странную глыбу на корме их судёнышка, как оно тут же заскользило по течению. С берега до Мулан донеслось прощальное ржание Чёрного Вихря, и она успела увидеть, как конь оборачивается и шагает прочь, быстро удаляясь от неё и превращаясь в маленькую точку. Лю Тин-Пинь тем временем наладил парус, развернув рулон пурпурного шёлка, который подозрительно напоминал ленту на рукоятке меча, и присоединился к Мулан на корме.

Они плыли на маленькой деревянной плоскодонке с одним-единственным парусом и небольшим тряпичным шатром. Однако несмотря на весьма скромные размеры и непритязательную конструкцию, лодка приятно радовала глаз тёплым блеском полированного дерева и ярким багрянцем червонно-красного паруса. И тем не менее Мулан обуревали большие сомнения по поводу всей этой затеи с путешествием по воде. Видимо, это отразилось на её лице, потому что, внимательно к ней присмотревшись, Лю Тин-Пинь улыбнулся и проговорил ободряюще:

– Ты не волнуйся. Судно наше небольшое, зато увидишь – по всем волнам пройдёт.

– Вне всякого сомнения, – сухо заметил Кролик, – по крайней мере, до тех пор, пока какой-нибудь твой старый знакомый, скажем так, из местных, не решит напомнить о себе.

– На этот счёт не беспокойся, – ответствовал Лю Тин-Пинь. – Нам покамест по гостям ходить некогда, – добавил он и подмигнул Мулан.

Мулан не очень-то поняла, с чего он ей подмигнул, да и весь их короткий разговор остался ей в целом неясен, но насчёт судна Лю Тин-Пинь был прав. Перебравшись вперёд и заглянув за бортик, она увидела, что лодка действительно рассекает волны легко и проворно, ничуть не хуже настоящего многомачтового корабля, и заострённая пика на носу, уверенно задранная кверху, при каждом новом качке смело протыкает голубое небо.

– А скажи-ка, Мулан, – обратился к ней Лю Тин-Пинь, вынимая из-за пояса тыквенный сосуд и указывая подбородком на каменную глыбу, – почему ты выбрала именно её?

Девочка пожала плечами.

– Не знаю, – ответила она. – Наверно, из-за необычной формы.

– Ты знаешь, горожане эту глыбу не жаловали, – сообщил Лю Тин-Пинь. – Считали, что она приносит несчастье.

– Вот как? – нахмурилась Мулан и недовольно покосилась на корму. Может, и не стоило брать именно её. Однако Лю Тин-Пиня, судя по безмятежному выражению лица, это не особенно беспокоило. Мулан обратилась к Кролику, который расположился рядом с другом:

– А ты что думаешь? – коротко спросила она.

Кролик с неловким видом заёрзал, и Лю Тин-Пинь, улыбнувшись, ответил за него:

– Бессмертные не любят делиться своими знаниями. Ещё бы – кому захочется признать, что знания эти и так неполны, а вдобавок и мир постоянно меняется.

– Но обычно Кролик мне многое рассказывает, – возразила Мулан. – Я столько преданий от него узнала – он может поведать обо всём на свете.

– Он? – брови Лю Тин-Пиня поползли вверх, и с несколько насмешливым видом он обернулся к Кролику. – Это что ж, на сей раз мужчина?

– Впервые она встретила меня в обличье мужчины, целителя, – ответил Кролик, – так что я решил так это и оставить.

– Что-о? – встряла Мулан. – Кролик – не мужского пола?

– Мужского, мужского, – успокоил её Лю Тин-Пинь, – просто не всегда. Кролик может принять на себя любой образ, от благородного целителя до старухи-крестьянки.

– Больше не могу, – мрачно заметил Кролик.

Заметно посерьёзнев, Лю Тин-Пинь кивнул.

– Скоро опять сможешь, – проговорил он и отхлебнул из своего сосуда. – Крепись, Туци. Новолуние уже совсем скоро.

– Совсем скоро? – подскочила Мулан, разом напрягшись. Долгие дни однообразных переходов усыпили её бдительность, и внезапный ужас напал заново. – Сколько до него осталось?

– Новолуние наступит на следующей неделе. Мы поспеваем ровно ко времени, – заявил Лю Тин-Пинь уверенным тоном – своим обычным тоном, как вдруг поняла Мулан. Над его головой торчал край юлоу – большого весла, что длинной дугой опускалось в реку за самой кормой. Лю Тин-Пинь протянул руку и похлопал по вытянутой рукоятке. – Точней, поспеем, если вот с этой штукой в дороге ничего не случится, – добавил он, снова подмигнув девочке.

– А её ты тоже заколдовал? – спросила Мулан и перегнулась через край кормы поглядеть на весло повнимательнее. На вид юлоу было вполне обычным, правда, на лодке Мулан плавала впервые, так что рассудить как следует она не могла.

– Как только мог, – развёл руками Лю Тин-Пинь. – Всё-таки мои способности ещё довольно ограничены. Но думаю, сойдёт.

– Это если никто не будет нам мешать, – угрюмо вставил Кролик. – А ты не забывай про Белую лису.

– Эка невидаль, – Лю Тин-Пинь небрежно взмахнул рукой, словно отмахивался от Белой лисы. – С ней мы тоже в силах справиться. Вдвоём мы с тобой ничуть не хуже, чем один полноценный Бессмертный, а наша Мулан – это си ль...

– Как ты там говорил? Насчёт того, что Бессмертные не любят делиться своими знаниями? – вдруг громко перебил Кролик, пристально смотря ему в глаза. Лю Тин-Пинь встретил его взгляд, конфузливо улыбнулся и отхлебнул из своего сосуда. Мулан уставилась на них обоих.

– О чем это вы? – спросила она наконец, потому что добровольно давать разъяснения никто из них явно не собирался.

– А, да так, ни о чём, – ответил Лю Тин-Пинь и протянул ей тыквенный сосуд. – Не хочешь глотнуть?

– Теперь ты предлагаешь ей вино? – запротестовал Кролик. – Ты намеренно стараешься её испортить?

Лю Тин-Пинь взорвался хохотом, запрокинув голову назад.

– Да это просто чай! – выдавил он, задыхаясь от смеха. – Вино моей тыквочке пока нельзя делать.

Он передал сосуд Мулан. Стоило поднести его ко рту, и тонкий аромат чая наполнил ноздри. Не в силах оторваться, девочка сделала глоток тёплой жидкости, наслаждаясь благоуханием и изысканным вкусом, и только затем уточнила:

– А почему ей нельзя делать вино?

Лю Тин-Пинь забрал у неё тыкву и передал Кролику, который тоже отпил – правда, сначала ему пришлось порядком повозиться, чтобы найти способ наклонить сосуд должным образом.

– Ну, это часть моего наказания, – пояснил Лю Тин-Пинь, не без улыбки наблюдая за мучениями Кролика.

– Наказания? – переспросила Мулан. – А за что ты был наказан?

Кролик опустил сосуд и посмотрел на Лю Тин-Пиня, чьё лицо как-то разом посерело.

– Ты что, не говорил ей ничего? – спросил он у Кролика.

– Не мне рассказывать эту историю, – отозвался тот.

Над лодкой промчался лёгкий ветерок, и когда он пролетел над кормой, от каменной глыбы послышался еле заметный свист.

– Если не хочешь, можешь не рассказывать, – сказала Мулан, чувствуя себя неловко. – Не стоит.

– Нет-нет, это никакая не тайна, – возразил Лю Тин-Пинь. Забрав тыкву у Кролика, он отпил ещё немного – но на сей раз поморщился, и, опустив глаза на бутыль, покачал головой. Потом обратил задумчивый взор за борт и медленно произнёс: – К тому же у нас есть пока время.

История Лю Тин-Пиня

Когда-то я был влюблён в смертную. Её звали Златоглавый Пион, и хотя красотой она действительно ничуть не уступала цветку жёлтого пиона, но то, что поистине завораживало меня в ней, было сияние её прекрасных глаз. Когда её лицо озаряла улыбка, мне казалось, что вся чистота, вся надежда мира светятся в её глазах, и я не мог отвести от неё взгляд.

Мы оба знали, что нам не стоит быть вместе, но только я знал, что мы нарушаем запрет. Однако и это не могло меня остановить. Лишь однажды увидев её, я пропал навеки, и своим падением необратимо нарушил строгий моральный устав Восьми Великих Бессмертных.

Мы тайно поженились, и с помощью сил волшебства, доступных тогда мне, я скрывал нашу связь ото всех, кто мог бы о ней догадаться. Но жить так вечно мы не могли. Мои бесконечные россказни, якобы я посещаю кого-то или отлучаюсь по делам, наконец перестали звучать убедительно, и семь моих Бессмертных товарищей заподозрили неладное. Однако истинным началом конца стало то несчастное озеро.

Вокруг нашего дома, где жили мы с моей любимой, я с помощью чар сотворил озеро. Ах, что за чудесный был вид: прямо под окнами плещутся изумрудные воды, а под прозрачной рябью проворно мелькают стайки золотых рыбок. Но не ради красоты создал я это озеро. Я окружил наш дом его водами, чтобы никто не мог проникнуть к нам. Наивно – и, конечно, напрасно – понадеялся я тогда, что смогу сберечь Златоглавый Пион, точно ценный клад, спрятав от всего мира в домике на острове, куда добраться способен один я.

Однако от ока Бессмертных не может ускользнуть внезапное появление новых вод, к тому же столь обширных и необычных видом. В конце концов, когда я снова был в одной из своих подозрительных отлучек, мои семеро товарищей решили меня разыскать. Взлетев высоко над землёй, они увидели озеро – такое, какого раньше никогда не видели и которое словно возникло из ниоткуда. В одночасье понеслись они к его водам, и довольно скоро мой обман был раскрыт.

Семеро Великих Бессмертных пришли в страшную ярость, но меня куда больше огорчило то разочарование, которое проступило тогда на их лицах. Суд их был жесток и короток. Они окружили меня, объединяя силу своих мощных талисманов, в меня ударила молния, схватила моё тело, точно тюк, и взметнула в воздух. Боль пронзила мои члены. Я был лишён многих своих волшебных способностей, мне назначили наказание во искупление проступка и запретили видеться с моей женой, а также вмешиваться в её жизнь до конца её дней.

Запрет видеться был невыносим для меня, однако я подчинился. И это было к лучшему. Ибо воистину у меня не было никакого права и ранее вмешиваться в ход её смертной жизни, тогда как я вырвал её из мира живых и обращался с ней как с цветком или домашним любимцем. Пион была женщиной со своими стремлениями и своей судьбой – судьбой, которую я нарушил, потакая собственным прихотям.

Это я понял со временем, когда до меня стали доноситься отголоски того, что происходило в её жизни после меня. Она родила нашего ребёнка, девочку, но из-за общего неприятия, каким был окружён наш брак, дочь стала позором для неё. Вскоре после её рождения Семеро Бессмертных позволили Пион перебраться в другой город и взять себе новое имя. Они также расторгли наш брак, как только ребёнок появился на свет, и она смогла снова выйти замуж, завести другую семью и начать жизнь с чистого листа. Однако самый вид старшей дочери был ей с тех пор неприятен. Ребёнок был для неё постоянным напоминанием о той неудаче, что постигла её со мной, о том бесчестье, что принесли ей наши отношения. Отныне дочь несла все тягости материнской злобы и отвращения. На неё обратился гнев несчастной Пион, который по праву заслуживал один я.

И в этом состоял самый глубокий мой проступок. Ибо мои действия привели к тому, что мать возненавидела своё ни в чём не повинное дитя, и пусть мне будет за это стыдно во веки веков. Ведь и по завершении своего искупления, и, наверно, уже никогда не смогу я восполнить рану в сердце своей дочери, отвергнутой настолько, чтобы печально прославиться под прозвищем Нежеланная дочь.

Глава 40 Туман

– Нежеланная дочь? – выдохнула Мулан. – Неужели... неужели это та самая... – Девочка наклонилась к Кролику и шёпотом спросила у него: – Это та самая, которая стала Багровой лисой?

– А-а, – Лю Тин-Пинь повернулся к Кролику. – Так это ты ей рассказывал?

Кролик кивнул, и заметная печаль промелькнула в глазах обоих.

– Мне не стоило вмешиваться, – грустно признал Кролик.

– Ты всего лишь пытался помочь, – ободрил его Лю Тин-Пинь. – Хотел дать ей возможность обрести свой собственный путь.

– И позволил ей встать на кривую дорожку, – обречённо добавил Кролик.

– Туци, – голос Лю Тин-Пиня стал мягким, – это вовсе не твоя вина. Поверь, всё, что произошло, произошло из-за меня, да ещё из-за Белой лисы.

Стоило ему упомянуть это имя, как резко подул сильный ветер, и красный парус бешено забился, словно пытаясь вырваться и улететь. На реку опустилась мрачная тьма, а лодка вдруг стала на месте, и все трое вскочили со своих мест, обуянные внезапным ужасом. Мулан вытянула шею и заметила, что вода за бортом совершенно гладкая и неподвижная, как будто лодка врезана в блестящую лаком панель из чёрного дерева. А подняв глаза вверх, Мулан поняла, почему чёрного: их окутывало густое тёмное облако. Странное чувство пустоты охватило девочку: время, звуки, цвет словно растворились в дымке. Больше не было ни солнца, ни неба, ни земли – всё скрыла пелена тьмы, всё поглотил злой дух тумана.

– Туман! – прошептала Мулан, трепеща. Шея начала болеть от напряжения, и девочка осознала, что уже не может вспомнить, сколько времени так вот стоит, уставившись в сплошную темень. Казалось, что опустившееся на них покрывало удерживало их не только на месте, но и во времени. Мулан потёрла шею рукой, чтобы размять мышцы, и скривила скорбную гримасу. Очевидно, звать это просто туманом значило сильно недооценивать беду, но никакое другое слово, чтобы описать это, ей всё равно на ум не приходило.

– Белая лиса. Опять, – в голосе Кролика послышалось отвращение. – Ничем не погнушается, лишь бы нас замедлить.

Лю Тин-Пинь, однако же, залился смехом, причём в плотном покрове тумана раскаты его хохота разносились вокруг ещё лучше.

– Да ну? – прогрохотал он, рассекая своим басом осевшую на них тишину. – Опять за старые фокусы? Неужто это лучшее, на что твоя ведьма способна?

– Она уже пробовала ураган, – откликнулся Кролик, – пчелиный рой и расщелину. Видимо, трюки начинают заканчиваться.

Лю Тин-Пинь снова захохотал.

– Подумать только – после всех этих столетий, такой же топорный подход, как и в старину. Дождиком, знаете ли, плеваться, дуть дымком! – фыркнул он. – А ведь дуть, положим, и я умею.

И с этими словами Лю Тин-Пинь вскочил на борт. Схватившись за мачту одной рукой, он вскинул другую в туманное пространство. Парус остался безжизненно висеть, зато огромный рукав Лю Тин-Пиня знатно надулся и края его забились – правда, при полном штиле бились они, очевидно, от переизбытка энергии хозяина. Тот разинул пошире рот и вобрал в себя большой глоток воздуха. Затем сомкнул губы, удерживая воздушную массу внутри, задорно блеснул глазами в сторону Мулан, подмигнул ей и – дунул.

Воздух наполнился свистом. Звук усиливался и множился, и вот уже превратился в настоящий рёв, и рёв этот грохотал, словно гром с небес. Лодка покачнулась. Трепет перед неведомым магическим туманом, который овладел вначале Мулан, был уже ничто по сравнению с тем изумлением, с каким она наблюдала за Лю Тин-Пинем. Из него наружу неслась настоящая буря, которая наполняла парус и разгоняла туман. Окутавший их, точно одеяло, плотный сумрак, начал рассеиваться, и Мулан снова увидела небо.

Однако вместо сияющего солнца на небе господствовал тонкий лунный месяц. За то время, что они боролись с туманом, день прошёл, и настала ночь.

Глава 41 Меч из персикового дерева

Бледный свет луны, идущей на убыль, лёг зыбкой дорожкой на мелкие чёрные волны, что тихо поплёскивали за бортом. Мулан в смятении огляделась. Мало того, что уже была ночь – месяц на небе был значительно тоньше, чем она видела его в последнийраз. Вдобавок, теперь они плыли в открытом море. Так сколько же времени они провели под этим туманом? Она с вопросительным видом обернулась к Лю Тин-Пиню с Кроликом.

– Трюк, может, и стар, однако работает, – пробурчал Кролик. – Ей-таки удалось нас задержать. Мы потеряли четыре дня.

Четыре дня! Мулан выпучила глаза. Неужели туман сковывал их так долго?

– Ещё есть три, – ободряюще заверил Лю Тин-Пинь. – К тому ж я вывел нас в море. Так что немного времени отбилось обратно, верно говорю?

Кролик буркнул что-то себе под нос, но потом всё же кивнул. Махнув им лапой на прощание, он устало забрался в шатёр – очевидно, спать.

Лю Тин-Пинь проследил за его разбитыми движениями. Когда Кролик исчез из виду, он покачал головой.

– Туци прав, – признался он девочке. – Белая лиса нас и вправду замедлила, и больше нельзя терять ни минуты. Что-что, а ума у неё не отнять.

– Ты хорошо знаешь Белую лису, мастер Лю? – спросила Мулан.

– Разве что по слухам. Сам я никогда её не встречал.

– Погоди, да ведь... – хотела было возразить Мулан, но тут же осеклась. Объяснить Лю Тин-Пи- ню, что он всё-таки встречал Белую лису, только она была той самой Ведьмой, показалось ей слишком трудной задачей.

– Но я жду не дождусь нашей встречи, – довершил Лю Тин-Пинь, неверно истолковав смущение Мулан. Он опустился на дно лодки и достал из- за пояса свою тыквенную флягу. Прежде, чем снова заговорить, он основательно к ней приложился, и в тех словах, что прозвучали потом, уже не было и следа его обычной лёгкости. – Я жду не дождусь нашей встречи, – повторил он, – чтобы её убить.

– О-ого, – вырвалось у Мулан. Она неловко застыла перед ним с разинутым ртом. Лю Тин-Пинь поднял на неё глаза и слабо улыбнулся. Похлопал ладонью по доскам пола рядом с собой и знаком предложил сесть.

– А ты ничего не заметила необычного в моём мече? – спросил он, протягивая ей тыквочку, когда она села.

Мулан сделала глоток. Чай.

– Ну, я заметила, что твой меч может превращаться в лодку, – сказала она и тоже слабо улыбнулась ему в ответ. – И ещё он из дерева.

– Причём персикового, – уточнил Лю Тин-Пинь, пропустив мимо ушей её первое замечание. – Когда остальные Бессмертные осудили меня за проступок, они отобрали у меня метёлочку, с помощью которой я мог летать на большие расстояния, а мой меч, прежде обоюдоострый, превратили в деревянный, из персика. И знаешь почему?

Мулан покачала головой.

– Потому что дерево персика способно убивать опасных тварей и злых духов. А убивать злых духов – это часть моего искупления.

– Вот как, – отозвалась Мулан и выпрямила спину, чтобы заставить себя собраться. Тёплая истома разлилась по всему телу, от макушки до кончиков пальцев; в руках и ногах чувствовалось покалывание, как будто по ним бегали невидимые сороконожки.

– Когда этот меч, – Лю Тин-Пинь похлопал по деревянному дну лодки, – повергнет десять тысяч злых духов, моё искупление завершится.

Мулан вдруг вспомнились давние слова Кролика, когда они только встретились.

– И ты уже поверг девять тысяч девятьсот девяносто девять, да? – спросила она. – Остался один дух?

– Да, – подтвердил Лю Тин-Пинь. – И я хочу, чтобы им стала Белая лиса – то зло, которое подчинило себе мою дочь. Если я убью Лису, моя дочь больше не будет никому служить.

– Я думала, простой смертный не может убить Белую лису, – слабо возразила Мулан.

– Ну, если что-то пока ни разу не случалось, это не значит, что такое невозможно, – заметил Лю Тин-Пинь.

– А вы не могли бы вдвоём с дочерью... – начала задумчиво Мулан, но снова осеклась.

– Нет, – Лю Тин-Пинь твёрдо покачал головой. – Для этого уже слишком поздно. Но может, у меня получится подарить ей свободу. Похоже, это единственное, что я могу ей теперь подарить.

Над морем царило спокойствие, борта лодки мягко омывали тихие воды, но Мулан видела перед собой лишь пустоту, безжизненные просторы. Лю Тин-Пинь снова предложил ей тыковку, и когда её опять наполнило тепло чая, она не могла больше отогнать от себя мысли о собственной семье; должно быть, они все там так и стояли, окоченев, на своих местах. Кажется, целая вечность отделяла сейчас Мулан от той счастливой поры, когда они дома, бывало, садились пить чай, и Па пускался рассказывать свои бесконечные истории о великих битвах! Или когда Ма специально не пекла утренние лепёшки, дожидаясь, пока Мулан встанет, чтобы к её приходу они были свежие и хрустящие. Или когда Мулан расчёсывала волосы Сиу – такие же мягкие и шелковистые, как небо над их головами.

Мулан подняла глаза на серебристый месяц, чей свет казался чересчур тонким для этого огромного тёмного неба вокруг и бескрайнего чёрного моря внизу. Сердце Мулан дрогнуло.

– Сколько нам ещё добираться до Зелёного острова? – сглотнув, выпалила она. – И сколько потом до Матушки-Владычицы?

– Ныне путешествие к ней, да вдобавок с остановкой на Зелёном острове, занимает у меня порядка семи-восьми дней, – промолвил Лю Тин-Пинь.

– Семи-восьми! – Мулан чуть не задохнулась от волнения. – Но... Но мастер Лю, ведь до новолуния остаётся всего три дня!

Лю Тин-Пинь кивнул и с тревогой поднял глаза на убывающий месяц.

– Мы... Мы успеем? – жалко выдавила Мулан. Она надеялась, что он вот-вот улыбнётся ей как прежде, полный живого воодушевления... Но он ничего такого не сделал. Вместо этого он мрачно уставился на ручку юлоу, которая маячила у него над головой, массивная, словно ветка большого дерева.

– Будем надеяться, – отозвался он. – Посмотрим.

Глава 42 Совсем не зелёный остров

Незаметно наступило утро. Мягкий свет разлился над морем, изящно блеснул на кротких барашках волн и перескочил на гладкие бока деревянной лодки. Ветер дул совсем тёплый, больше похожий на пар от готовой каши. Условия для ночлега оказались на лодке просто шикарными: сквозь щели в пологе шатра просачивалось приятное дуновение свежести, а тряпичный навес, в остальных отношениях служивший скорее подобием кровли, чем настоящим укрытием, по крайней мере, заслонил свет занимавшейся зари. С удовольствием попав в западню такой роскоши, Мулан проспала допоздна. Когда она выбралась из шатра, Кролик и Лю Тин-Пинь уже давно встали. Лю Тин-Пинь обернулся к ней и с улыбкой провозгласил:

– Ты как раз вовремя! – В его голосе звучало радостное волнение, будто он собирался обрадовать её неожиданным подарком. – Пока ты спала, мы тут с Туци смогли немного ускорить лодку, и посмотри, что из этого вышло!

Он гордо махнул рукой куда-то вперёд, а другой потянул её к носу лодки. Когда Мулан вгляделась в морские просторы, она различила вдалеке какие-то неясные очертания, как будто кочку, выросшую на ровной сверкающей линии горизонта. Кочка напоминала огромный старый черепаховый панцирь, набитый грязью.

– Это что, остров? – спросила Мулан.

– Ну конечно, что же ещё, – усмехнулся Лю Тин-Пинь. – Это Зелёный остров!

– Но... но-о... – удивлённо возразила Мулан, – он не...

– Он не зелёный, – мрачно закончил за неё Кролик. – Очевидно, раньше он весь был покрыт зелёными зарослями Драконьего уса, а нынче это голая земля.

– Наверняка он где-то там до сих пор растёт, – сказал Лю Тин-Пинь. – Просто не в таком количестве, как раньше.

– Может быть, – сказал Кролик, но вид его не выражал особой надежды.

– В общем, заедем туда за травами, – с обычным энтузиазмом продолжал Лю Тин-Пинь, – и если надо, будем искать ваш Драконий ус под каждым камнем и кустом. Но там мы его точно найдём.

* * *

Однако они не нашли. Причалив и выйдя на берег, они купили у уличного торговца несколько мраморных яиц и пахучего тофу, наскоро перекусили и поспешили углубиться в незаселённую часть острова. Кролик утверждал, что когда-то на этих самых холмах, что лежали сейчас перед ними, вплоть до кромки моря простирались тучные луга Драконьего уса. Но пока троица взбиралась на пологие склоны, им не попался ни один стебелёк.

– А как он выглядит? – спросила Мулан, топча ногами пустые комья грязи. – Кроме того, что зелёный.

Они стояли на вершине холма, может быть, самого высокого на острове; по крайней мере, отсюда видна была их лодка – её легко было найти глазами по пурпурно-красному парусу, – а рядом с ней зияла какая-то пещера с чем-то вроде статуи у входа.

– Он такой тонкий и волнистый, – проговорил Кролик, рыская носом под камнем. – Довольно длинный. Если выдернуть его с корнем, то эти корни будут ярко-красные.

– Красные? – переспросила Мулан.

– Думаю, можно просто рассказать ей ту историю, – заметил Лю Тин-Пинь. Он опустился на землю, отирая лоб. Солнце палило вовсю, Мулан давно закатала рукава своего халата. Вздохнув, Кролик сел на задние лапы.

– Наверное, действительно не помешает, – согласился он.

Предание о Драконьем усе

Когда-то давно на этом острове жил Бессмертный. Он проводил дни на холмах, собирая травы и растения, из которых потом готовил снадобья. Многим жителям острова помогали от недугов его снадобья, и был он весьма почитаем. Каждый день являлся к нему кто-нибудь из островных поселений за помощью, лекарством и даже просто советом. И сколь серьёзной ни была его просьба, казалось, нет такого затруднения, какое не мог бы разрешить тот Бессмертный. Согбенный и дряхлый, он, однако же, был так мудр и могуществен, что люди острова стали считать его духом дракона в человеческом обличье. Даже те из жителей, кто не верил в это, в один голос со всеми звали его Старым Драконом.

Однажды погожим весенним днём Старый Дракон объявил своим посетителям, что намерен покинуть их остров. Новость быстро разнеслась по деревням, и вскоре их жители собрались у дома Бессмертного.

– Неужели ты действительно решил покинуть нас? – вопрошали они. – Покинуть этот остров?

Старый Дракон окинул взором собравшуюся толпу.

– Да, друзья мои, – кивнул он. – Я покидаю вас.

– Но почему? – взывали люди; многие обливались слезами. – Не оставляй нас!

– Я нужен в другом месте, – изрёк Старый Дракон. И по мановению его руки у ног старца возникло сверкающее облако. Все так и замерли в изумлении. Бессмертный же ступил на облако и добавил: – Мне нравилось жить с вами, сельчане. Душа этого острова есть мирная, покойная душа; заботьтесь о ней подобающе.

Облако оторвалось от земли и уже возносило Бессмертного на небеса. Он перегнулся через край и напоследок крикнул людям внизу:

– Прощайте, друзья!

Но только толпа очнулась от изумления, как отовсюду послышались стенания.

– Не покидай нас! – молили люди. – Не бросай!

Они рыдали и воздевали к небу руки, а самые отчаянные потянулись к Старому Дракону и постарались удержать его. Но всё, за что они успели ухватиться, были его длинные усы, свисавшие за края облака. Когда множество цепких рук потянуло усы к себе, к великому удивлению собравшихся, длинные волосинки соскочили с губы Бессмертного так же легко, как выскальзывает из земли мелкий сорняк в ухоженном огороде. Опустив глаза на пучки волос в своих ладонях, люди обнаружили, что с одного конца на них подрагивают маленькие капельки крови. Ужаснувшись Содеянному, люди выпустили волосы из рук, и их унёс ветер.

Так и остались они ни с чем, лишь беспомощно проводили взглядами возносившегося Старого Дракона, пока тот не скрылся из виду. Но несмотря на острое горе, они поклялись блюсти его завет и охранять безмятежную душу своего острова. Ибо, оправившись после его отбытия, поняли люди, что Старый Дракон оставил им некий дар, призванный служить напоминанием о его завете. Вырванные усы Дракона, что так поразили их в момент прощания и были ненароком пущены по ветру, разнеслись далеко-далеко, по всему острову. В тучной почве, питаемой безмятежными силами добра, что наполняли остров, пустили корни вырванные волоски и принялись расти. Вскоре остров покрыли сочные луга колосящейся травы, что прозывается нынче Драконий ус, а сам остров прослыл с тех пор под именем Зелёный.

– Так, значит, эта трава – усы Бессмертного? – ошеломлённо уточнила Мулан. – И её корни красные, потому что это была его кровь?

Кролик кивнул.

– Ах, у нашего Туци найдётся любая история, – гордо заявил Лю Тин-Пинь, – даже такая, которую он и сам не знает.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Мулан, сбитая с толку.

Кролик неловко замялся.

– Это будет слишком трудно объяснить, – сказал было он, но вопросительный вид Мулан настойчиво требовал ответов, и он вздохнул.

– Да ладно тебе, – встрял Лю Тин-Пинь. – Мулан у нас девчонка смышлёная, она поймёт. Хотя должен признать, такие вещи сложно осознать и Бессмертному.

Кролик снова вздохнул и посмотрел на Мулан.

– Помнишь, я рассказывал тебе, как Белая лиса нашла кость с прорицанием? Древнюю такую, обгорелую.

Мулан кивнула.

– Так вот, это была моя кость. Когда я избавился в огне от своего смертного тела и обрёл новое, то... в общем, мои старые кости до сих пор хранят все предания.

– Все предания! О былом, о грядущем – все предания внутри нашего Кролика, – восторженно подхватил Лю Тин-Пинь. – Они записаны на его костях.

– Но поскольку они внутри меня, – продолжил Кролик, – головой я всех преданий не знаю. Бывает, рассказываю историю из прошлого, а сам слышу её в первый раз.

– Так, значит, тебе известно всё, – в нерешительности проговорила Мулан, – но при этом сам ты всего не знаешь?

– Я же говорил, она поймёт, – довольно подытожил Лю Тин-Пинь, совершенно не замечая крайнего недоумения, которое выражало лицо девочки. – Ладно, Туци. У тебя есть идеи, где ещё можно поискать эту проклятую траву?

И они продолжили свою беседу, а Мулан пошла впереди. Она снова окинула взглядом пустынные пространства, сплошь бурые и каменистые, на которых, словно чернильная клякса, выделялась разве та тёмная пещера внизу. Остров совсем не был похож на плодородный зелёный край, какой описывал Кролик в своей истории. Здесь не росло ничего. Может, дело в земле? Эта была совсем сухая, комковатая – тоже не подходит под описание в истории. Кролик ведь говорил о «тучной почве, питаемой безмятежными силами добра, что наполняли остров».

Видимо, безмятежные силы добра больше ничего не питали. Но почему? Внезапно вдалеке, перед самым входом в пещеру, блеснул яркий огонёк – словно маленькая звёздочка хочет привлечь её, Мулан, внимание. Так что же случилось с мирной душой острова?

Глава 43 Пекарня

Когда они дошли, наконец, до главного поселения на Зелёном острове, то были уже совсем усталые и расстроенные. Они обыскали каждый холм, каждый клочок земли за жилыми пределами и даже прошлись по всему каменистому берегу. Точнее, почти всему – остались не осмотренными только утёсы, что возвышались над причалом. Однако Мулан настояла на том, чтобы они спустились к пещере, которую она заметила ещё на вершине первого холма. Как она и предполагала, у входа оказалась статуя – потрёпанное ветрами изваяние, в котором еле угадывалась мужская фигура – должно быть, давно забытый местный герой.

Разумеется, даже эти тщательные поиски ни к чему не привели. Ни единого стебелька Драконьего уса они так и не обнаружили. В общем-то, кроме куцых хвойных деревцев на острове вообще мало что росло. Остров оказался отнюдь не зелёным, и к тому моменту, как сумерки начали сгущаться и они повернули в городок, Мулан уже начало казаться, что это название – злая ирония.

Зайти в поселение предложил Лю Тин-Пинь: по его мнению, стоило спросить насчёт травы у местных, среди которых он кое-кого знал.

– Заодно, может, и поесть у них раздобудем, – добавил он, и его лицо приобрело несколько даже хищное выражение. – Всё-таки они там пекарню держат.

Кролик бросил на него косой взгляд, а Мулан, напротив, приободрилась, услышав про пекарню. Они устало плелись по узкой улочке, мощённой булыжником, которую вдобавок с обеих сторон сужали ряды лоточников со своими палочками фруктов в карамели и мелких ремесленников, зовущих всех и каждого то постричься, то отдать нож на заточку. Пока трое искателей с трудом петляли в кишащей массе людей и повозок, Мулан всё отчётливей различала восхитительный, насыщенный аромат. Рот наполнился слюной, и её окончательно пленил горячий, сладостно-пряный запах мяса и выпечки. Единственное, о чём она мечтала – чтобы этот запах исходил из той самой пекарни, которую припомнил Лю Тин-Пинь.

Тот и сам прибавил шагу, очевидно тоже почуяв аромат. Кролика Мулан посадила к себе на спину в перевязь, но чтобы поспевать за могучим Лю Тин-Пинем, ей пришлось вместе со своей ношей перейти на бег трусцой, а время от времени ещё и перескакивать через мелкие уличные препятствия. Вскоре, однако, её усилия были вознаграждены, и Лю Тин-Пинь вошёл в ту самую лавку, из которой доносился дурманящий запах мясных пирожков, – пекарню.

Лю Тин-Пинь еле дождался, пока занимавший прилавок покупатель уложит, наконец, все свои приобретения в котомки. Как только он ушёл, Лю Тин-Пинь расплылся в улыбке и, обратившись к девушке за стойкой, радостно провозгласил:

– Здравствуй, Ли Цзин! А знаешь ли ты, кто я такой?

Девушка подняла голову и пристально всмотрелась.

– Вы... – она замялась. – Господин Янь?

– Он самый! – лучась от счастья, возвестил Лю Тин-Пинь. – А отец твой на месте?

Девушка кивнула, затем охнула и прихлопнула в ладоши от восторга. Мулан вдруг поняла, что Ли Цзин – ещё совсем девочка, старше её самой всего на несколько лет.

– Па так обрадуется, вы не представляете! – с жаром произнесла Ли Цзин и сама заулыбалась во весь рот. Она двинулась было в сторону двери во внутреннее помещение, но Лю Тин-Пинь успел ухватить её за руку.

– Сначала позволь мне представить тебе Мулан, – сказал он, – мою, э-э... племянницу. И её ручного кролика. Может, для них найдётся что-нибудь перекусить?

Мулан почувствовала, как при этих словах Кролик нетерпеливо заёрзал у неё за спиной, и широко улыбнулась девушке за прилавком. Ли Цзин тут же улыбнулась в ответ, и Мулан в одночасье поняла, что они подружатся.

– Конечно-конечно! – Ли Цзин поспешно выскользнула из-за прилавка и сделала Мулан знак рукой: – Пойдём! Само собой!

– Я пока пойду проведаю твоего отца, – известил Лю Тин-Пинь и проследовал мимо них прямо к дверям в задние комнаты – только девочки и видели, как мелькнули полы чёрного халата.

Ли Цзин подвела Мулан к одному из маленьких столиков, стоявших в углу заведения. Мулан села, и Ли Цзин запорхала по пекарне: наскоро перевернула дверную табличку на «закрыто», подскочила к полочкам с товаром и захлопотала. Вскоре она подошла с двумя подносами, один до верху гружённый ароматными булочками и пирожками, а другой с чаем. К зависти Мулан, Ли Цзин грациозно опустила оба подноса на стол, так что даже крышка на чайнике не шелохнулась. Как бы Мулан мечтала быть такой же! Однажды она так поспешно вбежала в дом, что врезалась в стол, и любимая чайная чашка родителей взлетела в воздух. Мулан рванула за ней, проскользила животом по полу и едва успела поймать чашку в вытянутую руку. Но хотя чашка была спасена, Ма тогда пришла в ужас.

Ли Цзин взяла пустую миску с чайного подноса и поставила на пол.

– Что лучше дать твоему кролику, – спросила она, – пирожков с бобовой пастой? Ананасовых булочек?

– Уверена, ему всё подойдёт, – сказала Мулан, опуская Кролика на пол и стараясь изо всех сил не таращиться на огромный выбор снеди перед собой. Девочка еле могла удержаться, чтобы не сгрести одним махом сразу всю гору и не начать жадно глотать всё подряд. А когда Ли Цзин подала ей чистую салфетку вытереть руки, Мулан смутилась окончательно. Ибо она со стыдом отметила, что на салфетке после неё остались жуткие грязные пятна, и невольно уставилась на опрятно уложенные волосы Ли Цзин и её безукоризненно чистый халат.

Но Ли Цзин, кажется, ничего не заметила – просто пододвинула к ней тарелку. С превеликим наслаждением Мулан взяла один-единственный мясной пирожок – именно этот запах терзал её с того момента, как они вошли в город. Девочка откусила кусочек и закрыла глаза от блаженства. Тёплый пар пирожка окутал её лицо, а шикарный сладостный вкус мягкой свинины растёкся во рту, так что сдержать стон удовольствия не было ну никакой возможности.

– Вкусно? – довольно спросила Ли Цзин.

Мулан, уже успевшая набить рот до отказа, могла лишь энергично закивать.

– За это скажи спасибо своему дяде, – сказала Ли Цзин, садясь напротив. – Это благодаря ему жизнь нашей семьи так изменилась.

– М-м да? – промычала Мулан в перерыве между жеванием. – Как это?

– О, – начала Ли Цзин, – там такая история...

Лю Тин-Пинь и ароматная выпечка

Когда мой дед был молодым, он торговал сладкой выпечкой из риса – ходил по домам и разносил товар в соломенной корзине. Он много работал, но еле сводил концы с концами – только и мог, что едва прокормить себя да свою престарелую мать. Каждое утро он вставал спозаранку, молол клейкий рис в муку, готовил лепёшки и печенья и затем нёс их в город продавать. Каждый вечер, возвращаясь домой, он отдавал матери то, что не продал за день.

В иные дни торговля шла бойко, и полгорода выстраивалось в очередь к нему за лепёшками. Тогда он непременно откладывал одну для матери в сторонку.

Самая прибыльная пора для деда наступала под Новый год. В дни перед праздником его выпечки хотели абсолютно все, потому что, как известно, если на столе будет сладкая рисовая лепёшка, то наступающий год принесёт богатство и процветание. Поэтому в эти дни дед всегда брал с собой в город на одну корзину больше.

Тот Новый год выдался особенно удачным. В один из дней незадолго до праздника дед продал все свои лепёшки раньше обычного, и у него в корзине осталась лишь одна, которую он с утра отложил для матери. На пути из города ему пришлось прямо-таки отбиваться от покупателей. Но прежде, чем он вышел за ворота, его подозвал к себе мэр – богатейший человек на острове.

– Эй, пекарь! – окриком остановил его мэр. – Мне нужна лепёшка к новогоднему столу.

– О, прошу прощения, господин мэр, – вежливо ответил дед, отвешивая ему поклон. – Завтра я обязательно принесу ещё, но сегодня у меня больше ничего нет.

Конечно, есть, – заявил мэр, зорким глазом заприметив одну лепёшку на дне дедовской корзины. – Вон последняя, я её покупаю.

– Прошу прощения, – повторил дед, – но она не продаётся.

Мэр выругался и попробовал было торговаться, всё набавлял и набавлял цену, и дошёл до того, что предложил деду столько же за эту лепёшку, сколько тот заработал за весь день. Но дед отверг и это предложение. Ничто не могло склонить его продать эту последнюю лепёшку. В конце концов мэр пришёл в негодование и гневно удалился.

Дед отправился своей дорогой. Но по пути домой он наткнулся на бедняка, который выскочил перед ним с протянутой рукой.

– Прошу тебя, – взмолился бедняк, – дай мне поесть!

Дед взглянул на него – тот был явно измучен и сильно нуждался. «Не могу же я его так оставить», – подумал дед, пошарил в кармане и, вытащив несколько монет из своего заработка, сунул бедняку.

– Ну что ты, – сказал бедняк, – монетами брюхо не набьёшь! Пожалуйста, дай мне еды!

Дед растерялся. С одной стороны, он не мог отдать ему лепёшку, которую отложил для матери, а с другой – оставить этого бедняка умирать голодной смертью тоже не мог. Подумав, он разломил клейкую лепёшку пополам и отдал нищему половину.

– Спасибо! – воскликнул тот, схватил половину и исчез в тени. – До завтра! – только и услышал пекарь напоследок.

Немного сбитый с толку этим прощанием, он покачал головой и пошёл домой. На следующий день он явился в город, неся сразу несколько корзин с выпечкой вдобавок к тому, что брал обычно. Торговля шла бойко, но на протяжении всего дня у пекаря из головы не выходили слова бедняка. «До завтра», бросил он вчера. Неужто он был уверен, что снова встретится с пекарем? Как бы то ни было, дед подумал и отложил не одну лепёшку, а две.

И очень хорошо, что он так сделал. Потому что задолго до наступления сумерек все его лепёшки опять разошлись, и он отправился домой ещё раньше. Как и вчера, он действительно встретил того бедняка на пути и бедняк попросил у него еды. На этот раз пекарь отдал ему одну лепёшку без всяких колебаний.

Так продолжалось пятнадцать дней кряду – пока шли гулянья в честь праздника. Но вот Новый год кончился, и больше никому в городе не нужны были сладкие рисовые лепёшки и печенья. Настал день, когда к вечеру его корзина с выпечкой так и осталась доверху полна. Он поплёлся грустный домой, и когда шёл в темноте привычной дорогой, перед ним снова возник тот самый нищий.

– Чего такой хмурый, а, пекарь? – спросил он.

– Ну, нынче моё положение похуже твоего, – ответил дед, открывая корзину. – Сегодня у меня для тебя полный короб еды.

– Спасибо, – произнёс бедняк, сгребая лепёхи. – Тогда что тебя так печалит?

– Да так, ничего, – буркнул дед. – Разве что Новый год вот закончили праздновать – стало быть, больше мои печенья и лепёшки никому не нужны. Не знаю теперь, на что содержать бедную матушку.

Внезапно нищий рассмеялся.

– Ну, это дело легко поправить. – Он отвязал от пояса маленький кожаный кошель и вынул из него нефритовый горшочек. Его он передал моему деду. – Всыпь щепотку в муку, когда будешь готовить, – пояснил он, – и все непременно захотят твоих печений.

Пекарь сделал, как было сказано. На следующее утро, растерев клейкий рис в муку, он открыл нефритовый горшочек и обнаружил, что внутри серебристо-белый порошок. Он взял щепотку и всыпал в готовую муку. Потом замесил тесто, наделал рисовых булочек и поставил их готовиться на пару. Как только они были готовы, по дому разлился потрясающий, волшебный аромат. От чудесного запаха проснулась мать пекаря. Едва поднявшись с постели, она тут же воскликнула:

– А что это так восхитительно пахнет?

Днём же, как и предсказывал нищий, у деда не было отбою от покупателей. Изысканный аромат соблазнял даже самых прижимистых, и точь- в-точь как под Новый год, дед с успехом продал все свои булочки – кроме двух, конечно. Потому что ещё с утра он предусмотрительно отложил одну для матери и одну для бедняка.

Однако никакого бедняка он больше не встретил. Вместо него на дороге его ждал хорошо одетый господин, который, завидев моего деда, улыбнулся и обратился к нему:

– Здравствуй, пекарь! Ну что, разогнал я твои печали? Говорил же, с этим будет нетрудно справиться.

Мой дед внимательно всмотрелся в лицо господина. Без всяких сомнений, перед ним был человек высокого положения и достатка, но он напоминал...

– А вы... Вы не... Вы – тот бедняк? – выпалил, наконец, дед.

Человек рассмеялся.

– Моё имя Янь, – сказал он.

* * *

– И это был твой дядя! – закончила историю Ли Цзин. – С ним наша жизнь в корне изменилась. С тех пор торговля у моего деда никогда не останавливалась. Он перестал ходить коробейником и смог открыть свою собственную лавку в городе – нынче её держит мой отец. Все говорят, что у него лучшая выпечка на острове – а то и вообще лучшая. Мне с детства рассказывали, как нам помог господин Янь и какой он добрый друг нашей семьи.

Мулан улыбнулась – её очень радовало то, что благоденствие этому дому принёс не кто иной, как Лю Тин-Пинь, и что именно благодаря ему выпечка здесь так божественно вкусна – хотя у неё и закрались подозрения, что сам Лю Тин-Пинь заботился больше о втором, нежели о первом.

– Можно вопрос? – вдруг сказала Ли Цзин и, когда Мулан кивнула, понизила голос: – Твой дядя – Бессмертный?

Мулан перестала жевать, впопыхах соображая, что ответить. Когда-то Лю Тин-Пинь действительно был одним из Восьми Великих Бессмертных – однако кем он был ныне, пока шло его искупление? Да и хотел бы он посвящать в это семью Ли Цзин? Подумав, Мулан выдавила:

– Не знаю.

– Мы тоже не можем понять, – вздохнув, признала Ли Цзин. – Но он же, наверно, очень старый? Он знал ещё моего деда, и потом отца. Он появляется у нас где-то раз в десять-двадцать лет и всегда выглядит так же. Ой, я ужасно рада, что наконец-то сама с ним познакомилась!

– А раньше ты его не видела никогда? – удивилась Мулан. – Горка булок перед ней уже почти растаяла, и она сама дивилась тому, сколько успела слопать. Хорошо, что Ма этого не видела – вот уж поистине несдержанное поведение.

– Да нет... – задумчиво ответила на вопрос Ли Цзин. – Но по внешности он точно такой, как мне описывали. Отец рассказывал мне о нём всё, а когда я была маленькой, даже слепил его однажды, чтобы показать, как он выглядел.

– Слепил? – переспросила Мулан, отхлёбывая чай и с удовольствием ощущая, как приятное чувство сытости наполняет нутро. – Это не ту ли статую он слепил, что стоит у входа в пещеру на дальнем конце острова?

– Ой нет, что ты! – рассмеялась Ли Цзин. – Мой отец – пекарь! Он просто состряпал фигуру из теста. А ту, каменную, сделал, конечно, не он!

– Ну да, ясное дело, – засмеялась и Мулан. – Но кто же сделал ту?

Внезапно вся весёлость Ли Цзин куда-то исчезла, и её лицо приобрело мрачное выражение.

– Мы стараемся не говорить о Каменной статуе, – тихо проговорила она. – Это не к добру.

– Почему? – Мулан тоже понизила голос.

– Не знаю, – уже шёпотом ответила Ли Цзин, боязливо озираясь. – Статуя появилась там ещё до моего рождения – лет двадцать назад. Поговаривают, что это какой-то мужчина, который влюбился в злую чародейку, до смерти надоел ей и она обратила его в камень.

Странное волнение вдруг овладело Мулан.

– А как...

Но Ли Цзин уже вскочила со своего места, закусив губу.

– Пойду проверю, как там отец, – не нужно ли чего. Я скоро.

И она поспешно удалилась. Мулан еле могла усидеть на месте. Злая чародейка? Превратила мужчину в каменную статую? Девочка бросилась к Кролику – скорее узнать, что он думает по этому поводу, но её ждало разочарование.

Потому что Кролик – весь нос в крошках – крепко спал мордой в миске.

Глава 44 Пропавшая трава

К столу, за которым сидела Мулан, стремительно подбежал Лю Тин-Пинь.

– Я кое-что разузнал насчёт вашей травы! – выпалил он. Затем нахмурился и спросил: – А где Туци?

Мулан указала на пол.

Лю Тин-Пинь опустил глаза на спящего Кролика, покачал головой и, присев рядом с ним на корточки, мягко толкнул его.

– Туци, просыпайся!

Кролик фыркнул – очевидно, пробудившись ото сна, и крошки посыпались с его носа. Мулан подняла его с пола и положила к себе на колени.

– Я кое-что разузнал насчёт той травы, – повторил Лю Тин-Пинь. – Пекарь Ли говорит, что лет двадцать назад всю растительность на острове сгубила какая-то болезнь, и вот до сих пор ничего не восстановилось.

– Лет двадцать назад? – проговорил Кролик, навострив уши. – Хм. Не может же болезнь столько держаться на растениях.

– Такое впечатление, что это полностью изменило почву на острове, – пояснил Лю Тин-Пинь. – С тех пор она совсем не плодородная, на ней почти ничего не растёт. Хорошо ещё, что остров и раньше жил в основном за счёт рыбной ловли и торговых связей, так что люди, как видишь, не померли.

– Но чтобы вся почва совершенно изменилась... – протянул Кролик, качая головой. – Это может значить лишь одно: душа острова в смятении.

И снова Мулан переполнило необычайное возбуждение – у неё в голове что-то потихоньку начинало складываться. «Лет двадцать назад почва изменилась». «Лет двадцать назад появилась Каменная статуя». Была ли здесь связь? А что, если...

– В таком случае нет никакой надежды найти здесь ростки Драконьего уса, – решительно произнёс Кролик.

Мулан поспешно отвлеклась от своих рассуждений, стараясь уловить не прекращавшийся разговор. Мысли о совпадении отошли на задний план.

– Похоже, что нет, – согласно кивнул Лю Тин-Пинь. – Здесь мы его вряд ли найдём.

– Правда? – встряла Мулан, больше не в силах сохранять молчание. – Но что же нам тогда делать? Она есть ещё где-то, эта трава?

Оба обратили к ней хмурые взоры. Едва заметив безрадостное выражение их лиц, Мулан вдруг испытала такое чувство, будто все пирожки, которые она успела съесть, превратились в булыжники. А сознание замостила картинка бледной как смерть Сиу, неподвижно лежащей в постели.

Мулан повернулась к Кролику. Нотки негодования неожиданно проскочили в её голосе:

– Ты тогда сказал, что для лекарства нужны оба растения... Ты сказал...

Кролик обратил на неё взор, полный такой безмятежности, что Мулан осеклась. Ей только сейчас пришло в голову, что лекарство нужно не для одной Сиу. Она сглотнула.

– Мы должны найти этот Драконий ус.

Кролик ничего не ответил и стал смотреть куда-то в сторону, в окно. Ночь уже опустилась на город, и небо было почти чёрным, одни тусклые фонари немного освещали улицы. Мулан проследила за его взглядом и поняла, что он обращён к луне – совсем уже тонкий месяц изогнулся высокой дугой, словно серебряная бровь нахмурилась на потемневшем челе небес.

Наконец Кролик снова обернулся к Мулан.

– У нас нет времени искать где-то ещё. До новолуния осталось всего два дня – два дня на то, чтобы добраться до чертогов Матушки-Владычицы. Завтра мы непременно должны отправиться к ней.

– Может, у Матушки-Владычицы как раз и трава найдётся, – с надеждой вставил Лю Тин-Пинь. – Всё-таки у неё Сад Великолепия.

– Именно поэтому Драконьего уса там не будет, – отрезал Кролик. – Эта трава слишком скромна и обыденна, чтобы произрастать в таком шикарном саду.

– Видать, уже не так обыденна, – заметил Лю Тин-Пинь.

Кролик издал тяжёлый вздох и кивнул.

– Это наша единственная надежда, – признался он Мулан.

Да и она слишком слабая, подумали все. Но никто этого не сказал.

Глава 45 Две скалы

Они решили немедленно взяться за погрузку провианта на лодку, чтобы завтра рано с утра без промедления отправиться в путь.

– У отца Ли Цзин найдётся для нас всё, что нужно, – довольно объявил Лю Тин-Пинь, – вдобавок можно здесь и переночевать, причём со всяческими удобствами вроде чистого белья и горячей ванны.

Говоря это, он больше имел в виду свой собственный заляпанный халат, но и Мулан вздохнула с облегчением, узнав о такой перспективе. Мысль о том, чтобы наконец искупаться, и сама по себе не могла не радовать, но кроме этого Мулан давно пришло в голову, что было бы лучше предстать перед Матушкой-Владычицей в как можно более достойном виде.

Итак, несмотря на давно сгустившиеся сумерки, они прихватили несколько коробов и корзинок с едой, баклажек с водой и потащили это на пристань. Кролик нёс впереди фонарь, освещая дорогу, а Лю Тин-Пинь и Мулан плелись, спотыкаясь, за ним. Когда они наконец добрались до лодки, Лю Тин-Пинь с грохотом бросил в неё свой груз и облегчённо заметил:

– Похоже, одних припасов будет достаточно, чтобы уравновешивать лодку. От глыбы теперь можно избавиться.

Глыба! Та глыба странной формы из Города бегущей воды, которую они возили с собой. Лю Тин-Пинь выволок её из лодки, и на неё упал мерцающий свет фонаря. Мулан вдруг показалось, будто перед ней мелькнул знакомый образ – возможно, человеческий силуэт, только несколько искажённый. Неровные слоистые отложения и проточенные непогодой выбоины слагались в подобие фигуры, облачённой в дырявые лохмотья и с длинными всклокоченными волосами...

– Куда бы её деть? – пробасил Лю Тин-Пинь. – Наверно, просто бросать в море не стоит...

– Я знаю, куда, – заявила вдруг Мулан, и смутно витавшие в её голове догадки разом обрели ясность.

* * *

Они оставили груз в лодке, Мулан забрала Кролика и сама понесла фонарь, а за ней, тяжело пыхтя и фыркая, побрёл Лю Тин-Пинь с глыбой на спине. Мулан повела его по песчаным дюнам на дальний конец острова, к каменному утёсу.

– Это где-то здесь, – бормотала Мулан, поворачиваясь с фонарём то направо, то налево. Кролик быстро уснул – стоило ему уютно устроиться в складках перевязи у Мулан за спиной, но на фоне ревущего в темноте моря его бархатное похрапывание только успокаивало девочку.

– Да где бы ни было, лишь бы поближе, – задыхаясь, просипел Лю Тин-Пинь. – Я же больше не Бессмертный, если ты вдруг забыла.

Мулан нахмурилась, но прошла ещё немного вперёд. И вдруг вскрикнула. Перед ней стоял бледный призрак! Лицо перекошено, руки с мольбой тянутся к ней...

– Что там такое? – вскричал Лю Тин-Пинь, а Кролик всхрапнул и проснулся.

Перепуганная Мулан сделала глоток воздуха и, пересилив свой страх, поднесла фонарь ближе к фигуре. Это не призрак. Это та каменная статуя, покорёженная от времени и непогоды; в прыгающем свете ручного фонаря у неё и правда какой-то мистический вид.

– Ничего, – подала голос Мулан. – В смысле, ровно то, что я искала.

Лю Тин-Пинь подошёл поближе.

– А-а, – протянул он, только завидев статую. – Всё ясно.

Кролик выглянул из-за плеча Мулан и охнул от удивления.

– Откуда ты знала, что она стоит здесь?

– Увидела с холма, – ответила Мулан. – И потом спросила у Ли Цзин про неё...

– Интересно, – пробормотал Лю Тин-Пинь. – Довольно странное совпадение, я бы сказал.

– У нас уже был ряд странных совпадений, – заметил Кролик. Он наскоро напомнил Лю Тин-Пиню о внезапной буре и рассказал о том, как они спрятались в лачуге, оказавшейся домом феи-бабочки. – Я тогда ещё подумал, не может ли нам незримо помогать кто-то из твоих прежних сотоварищей.

Лю Тин-Пинь призадумался ненадолго, но потом твёрдо покачал головой.

– Нет, ни на кого из них не похоже. У этих если чудеса – то большие, грандиозные. И они не прочь обозначиться, чтобы ты знал, кого благодарить. – Тут он скомканно ухмыльнулся. – Ну в общем, как я.

– Да уж, – пробурчал Кролик, – пожалуй, наши чудеса, действительно, больно скромны для Великих Бессмертных. Но тогда кто?

– Да кто бы это ни был, почему он не открылся нам? – спросила Мулан. Её снедало нечто вроде обиды. Кто знает – может, если бы им предстал настоящий Бессмертный, она бы не поддалась так легко на уловки Да-Цзи.

– Интересно, – повторил Лю Тин-Пинь. – Возможно, кто-то нас так испытывает. А может, нам помогает тот, кому помогать не положено.

– Если помогать ему не положено, – задумчиво проговорила Мулан, и новая мысль забрезжила у неё в голове, – может ли это быть кто-то подчинённый, кто-то вроде слуги – скажем, Багровой лисы?

Лю Тин-Пинь с Кроликом переглянулись, и оба покачали головой.

– Если бы, – грустно вздохнул Лю Тин-Пинь. – Но связать вместе нити прошлого и будущего ей не под силу – и даже не под силу Белой лисе, если уж на то пошло. Самим Бессмертным пришлось бы объединить свои усилия, чтобы сотворить что-либо подобное.

– Но всё же слуга – это вариант, – признал Кролик. – Кто-то неуполномоченный, кто обладает должным могуществом, но стоит очень низко...

– Или кто-то могущественный, кто стоит очень высоко, – заметил Лю Тин-Пинь.

– Да брось, Янь, – осадил его Кролик. – только особам вроде Нефритового императора поставлены такие границы.

– Какие границы? Почему Нефритовый император не мог бы нам помочь? – спросила Мулан.

– Условия Небесного мандата обязывают его не вмешиваться напрямую в судьбы земных людей, – пояснил Лю Тин-Пинь со скучающим видом, – во что, должен признаться, я никогда не верил. По-моему, он этим прикрывается, чтобы его не беспокоили.

И прежде, чем Мулан с Кроликом успели что-либо возразить, Лю Тин-Пинь сбросил корявую глыбу с плеча.

– Совпадение или нет, – проговорил он, – но нам надо решить, что с ней делать. Куда мне её поставить?

Мулан кивнула головой на бледную статую.

– Мне кажется, можно прямо рядом с этой. Поставь её так, чтобы они касались.

Лю Тин-Пинь принялся пихать и подталкивать корявую глыбину поближе к статуе, пока наконец две каменные фигуры не уткнулись друг в друга, точно яростно обнявшись. Лю Тин-Пинь облегчённо выпрямился, а Мулан взволнованно уставилась на странный союз.

– Так нормально? – пропыхтел он.

– Думаю, сойдёт, – с сомнением произнесла Мулан. Её снова переполняло то старое чувство, как после случая с драгоценной чашкой. О, с какой прытью бросилась она тогда на пол ради этой чашки, вся извернулась гибкой кошкой... А когда в итоге спасла эту несчастную чашку и с торжеством подняла на вытянутой руке, Ма с глубокой досадой покачала головой. Ликование угасло внутри, увяло и сдулось, как сушёный гриб.

– Что-то не так? – прозвучал в её ухе голос Кролика.

Мулан снова подняла глаза на две каменные фигуры, молча застывшие под лучом фонаря. Ничего. Только море шумит где-то неподалёку.

– Мне почему-то казалось, что-то произойдёт, – проговорила она. – Но они так и остались камнями. Всё как было.

Лю Тин-Пинь обнял её за плечи.

– Пойдём, – мягко промолвил он. – Иногда чудеса просто стесняются публики.

И они развернулись и пошли обратно, оставив вдвоём Книжника и Покинутую жену и теша себя надеждой, что отныне никто никого не покинет.

Глава 46 Зелёный остров

Наконец-то наступило утро. Даже с учётом такой роскоши, как тёплая ванна, чистая одежда и сон на кровати, да ещё в цветущем доме счастливого пекаря, Мулан так и не смогла порядком отдохнуть. До новой луны оставалось всего два дня. Сиу и Кролик слабели с каждым часом, а чтобы изготовить лекарство, по-прежнему недоставало двух растений. Что, если в Саду Великолепия действительно нет Драконьего уса? Но не успела она додумать этот вопрос, как поняла, что знает на него ответ. Если в чертогах Матушки-Владычицы нет Драконьего уса, то это конец. Больше ничего нельзя сделать. Сиу и Кролик умрут.

«Надо отправляться как можно скорее», – подумала Мулан. Она отдёрнула в сторону балдахин над своей кроватью – пышным деревянным ложем с искусной резьбой, которое занимало почти всю комнату целиком, и принялась с нетерпением выжидать рассвета. Постепенно из темноты проступили изящные силуэты резных кроватных бортиков; сначала блёклые, светло-серые, слабо виднелись они на фоне чёрной комнаты, но затем гладкое дерево отчётливо засеребрилось в первых лучах зари, потихоньку проникавшей в комнату сквозь затянутые бумагой окна. Наконец, тишину утра прорвал далёкий клёкот птичьего базара, донёсшийся с прибрежной полосы, и Мулан выскочила из кровати.

Вчера вечером семья Ли предложила господину Яню и его племяннице позавтракать у них дома, в жилой части пекарни, но Лю Тин-Пинь настоял, чтобы они все пошли на завтрак в торговую половину.

– Тут идти-то всего ничего– пекарня под боком, – бесцеремонно заявил он, но Мулан сразу догадалась, откуда такая беспечность. Очевидно, выбор места для завтрака был продиктован исключительно велением желудка. И ничуть не стесняясь, Лю Тин-Пинь добавил: – Значит, мы придём туда, как только встанем.

Итак, Мулан направлялась в пекарню – точнее, осторожно кралась, чтобы никого не разбудить. Неужто и в самом деле она одна на ногах? Солнце уже совсем встало, ислегка розоватые небеса окаймляла снизу ровная линия черепичных крыш. Мулан на цыпочках просеменила через весь двор, миновав маленькое дерево магнолии, что с надеждой раскинуло ветви навстречу свету. Девочка подошла ко входу в пекарню и осторожно раздвинула в стороны скромные двери из простого дерева, уверенная, что там пока никого.

К её удивлению, в лавке вовсю кипела работа. Отец Ли Цзин, с чьего круглого лица ни на миг не сходила улыбка, как раз вынимал огромный противень с дымящимися булочками, и коротко, но радостно кивнул Мулан в знак приветствия. Женщина средних лет с такой тонкой фигуркой, что широкая приветливая улыбка казалась ещё шире, выкладывала свежие пирожки на блюдо. То, что это мать Ли Цзин, стало понятно сразу, потому что как только Мулан появилась на пороге, женщина крикнула:

– Дочка! Мулан уже встала!

Тут же из ниоткуда вынырнула Ли Цзин, неся на подносе чайник.

– С добрым утром! С добрым утром! – лучась, защебетала она. – Пойдём скорей! Твой дядя уже умолол целый поднос пирожков.

И Ли Цзин повела Мулан в главную залу, к тому самому столу, за которым Мулан обедала вчера. Там уже сидели Лю Тин-Пинь с Кроликом, которые приветствовали её с набитыми ртами.

Мулан села напротив Лю Тин-Пиня, и перед ней немедленно возникло блюдо, полное паровых булочек, и чашка душистого чая – всё это Ли Цзин подала на стол с большим умением.

– А . мясные пирожки у него теперь что надо, – рассудил Лю Тин-Пинь, разламывая один пополам и так смачно вдыхая аромат, как будто именно его он пробовал на вкус. – Правда, вот те, что с бобовой пастой – те пока так себе, надо признать.

Мулан взяла один пирожок со своей тарелки и откусила кусочек – и опять её глаза сами закрылись от блаженства. Всё во рту обволок насыщенный, бархатистый вкус сладкой пасты из красной фасоли. Мулан облизала губы.

– По мне – в самый раз, – изрекла она.

Из-под стола послышалось фырканье.

– Вот будь у тебя такой разборчивый нрав, какой у тебя вкус, меньше бы падало бед на твою голову, – раздалось мычание Кролика.

Лю Тин-Пинь сделал вид, что серчает.

– Потише там, – нарочито жёстко скомандовал он. И уже значительно мягче добавил: – Ручным кроликам разговорчики не положены.

Мулан так и прыснула от смеха, Лю Тин-Пинь тоже захохотал, но уже громогласно гогоча во всю глотку, и Мулан не могла удержаться, чтобы не рассмеяться от души. К ним снова подошла Ли Цзин, неся новый поднос с пирожками.

– Как приятно видеть вас в таком славном настроении, – улыбаясь, призналась она. – Вчера вечером у вас были такие лица, будто кто-то умирает.

Вся весёлость мигом покинула Мулан, и смех резко оборвался. Ли Цзин потемнела лицом:

– Я что-то не то сказала?

– Ну что ты, – выдавил улыбку Лю Тин-Пинь и похлопал её по руке. – Просто ты напомнила нам, что впереди у нас важная поездка. Зато ваши пирожки придадут нам нужных сил. Дай-ка попробую ещё вон те, ананасовые...

Ли Цзин гордо улыбнулась и ушла. Новая горка свежей выпечки пахла так же умопомрачительно и смотрелась так же заманчиво, как и предыдущая, но Мулан покинул всякий аппетит. Она заглянула под стол, где Кролик скромно выщипывал из пряника начинку, кажется, пасту из семян лотоса. Мулан встала.

– Я, наверное, пойду. Пожалуй, стоит проверить лодку перед отплытием, – сказала она.

– Правильно, – кивнул Лю Тин-Пинь. – Мы тут закончим, и сразу в путь.

Что-то подсказывало Мулан, что это будет не скоро – возможно, об этом говорили внушительные размеры той груды пирожков, которая опять высилась перед Лю Тин-Пинем. Мулан вышла из пекарни на улицу, где утренний туман окутывал серую черепицу крыш. От домов и лавок, из-за задвинутых деревянных ставень, уже слышались стуки и голоса – городок постепенно просыпался. «Совсем как у нас утром в деревне», – подумала Мулан, и вдруг тоска пронзила её сердце. Ей бы тоже просыпаться сейчас за такими же ставнями, у себя дома с Ма, Па и Сиу. Ей бы варить рисовую кашу вместе с Ма, и расчёсывать волосы вместе с Сиу, и кричать и смеяться вместе со всеми. А вместо этого она бредёт тут одна, под гулкое эхо собственных шагов по пустому мощёному переулку. За городскими воротами она окинула взглядом остров: резкие выступы неровной каменистой поверхности сглаживала серебряная дымка утренней зари. Мулан стала спускаться к воде.

Однако шла она не в сторону лодки. Едва знакомый парус заалел в отдалении, как девочка свернула по песчаной косе в противоположную сторону и направилась к дальнему концу острова. При свете дня идти было легче, и вскоре она могла разглядеть то, что искала – бледную статую и корявую глыбу.

Но точно ли это были они? Подходя ближе, она всё больше убеждалась: что-то не так. Вчера они выглядели иначе. По крайней мере, целее – за ночь они превратились в две груды каменной крошки и пыли.

Мулан насупила в замешательстве брови и настороженно замедлила шаг. Подойдя к двум кучам, она протянула руку. Стоило ей кончиками пальцев коснуться останков, раздроблённых до мельчайших частиц, как за её спиной вдруг взревело море, вверх взвился дикий порыв ветра, подхватил гору праха и швырнул прямо Мулан в лицо. Она закашлялась, заморгала, яростно отбиваясь от окутавшего её облака пыли. Но тут же перестала теребить руками – девочка вдруг заметила, что на её глазах происходит нечто потрясающее. Серое облако пронзил сверху столп солнечного света, и мелкие частички, парящие в нём, засверкали и заискрились. Словно миллион бесконечно малых звёздочек, облепили они Мулан, мерцая неземным волшебством.

– Ого-о, – выдохнула Мулан. Но как только этот возглас сорвался с её губ, новый порыв морского ветра мгновенно рассеял блестящую пыль. Мулан живо обернулась и успела увидеть, как блестящее облако вспорхнуло над землёй и исчезло в скалах. Девочка снова повернулась к каменным грудам – но их больше не было.

И всё же... Мулан вскрикнула. На том месте, где прежде были навалены обломки фигур, осталась тонкая пелена праха. Из-под неё как будто что-то зеленело! Мулан бросилась наземь и принялась молотить руками, нетерпеливо сметая остатки пыли; а те сразу легко взметнулись в воздух, клубясь и сверкая. Действительно, что-то зелёное! Из земли торчали тонкие свежие стебли, каждый длиной с палец. Изящные и волнистые, они мягко покачивались с каждым грохотом волн.

Неужели он? Дрожащими пальцами девочка слегка дёрнула вверх один такой стебель, и наружу показался алый корешок – словно она вытянула из клубка нить красного шёлка. Мулан в одночасье нарвала небольшой пучок, вскочила и понеслась обратно. Мигом взлетела она на вершину холма, что есть мочи работая ногами – и не замечая, что больше не спотыкается о пыльные комья сухой грязи. Вдалеке показалась высокая фигура с белоснежным кроликом на руках, которая бодрым шагом двигалась в сторону причала. Мулан на мгновение замерла, попробовала окликнуть фигуру и отчаянно замахала рукой, но тут же снова пустилась бежать, совершенно не обращая внимания, что весь остров охвачен мерцающим светом. Ей не бросилось в глаза даже то, как этот свет разлился вокруг вслед за блестящими пылинками, которые она минуту назад так беспечно развеяла по ветру.

– Кро-олик! Мастер Лю-уй! – кричала Мулан, не сбавляя ходу; наоборот, она только энергичнее затопала ногами и замахала руками. Волосы совсем растрепались и прыгали во все стороны. Лю Тин-Пинь наконец обернулся на окрик, и на лице его отразилось некоторое беспокойство, а Кролик посмотрел на неё с откровенной тревогой. Мулан растянулась в улыбке и поскорей вытянула вперёд ладонь, в которой сжимала тонкие стебли. Не в силах справиться с собственным дыханием, она с трудом выдавила:

– Я... нашла... Драконий... Ус!

Глава 47 Багровая лиса

Интересно, подумалось ей, это и есть то, что чувствуешь после смерти? Они погружались на дно самого глубокого места в океане, и кругом царила сплошная тьма. Ничего не слышно. Ничего не видно. Одна бескрайняя чёрная пустота.

Наконец где-то в толще этой тьмы завиднелось слабое свечение. Она знала, что это – рыба-удильщик, морской чёрт. Светился маленький бутончик на конце его удочки – длинной тонкой дуги, растущей из головы; точнее, он даже не светился, а всего лишь тихо мерцал, разливая вокруг жуткий белый холодок. Самого страшного – безобразной рыбины под ним, то и дело paзевающей чудовищную пасть – в этом свете видно не было.

Бутончик мигнул – Да-Цзи велит приблизиться.

Сяньян поморгала в ответ своим собственным огоньком, потусклее – она была в облике светящегося анчоуса. «Да-да, иду».

Они поплыли дальше. Как же Да-Цзи рассердилась, когда поняла, что туман, который она нагнала на лодку, не смог задержать ту троицу как следует. «Проклятый Лю Тин-Пинь! – всё скрипела она. – Вечно он мешается!» Но через время Да-Цзи успокоилась. Её губы скривила злобная усмешка. «Хм, а ведь с таким шикарным прошлым мешать он может не только мне, – задумчиво процедила тогда она. – Можно ведь сыграть на его старых знакомых. Дам-ка я знать кое-кому, что Лю Тин-Пинь объявился в его краях».

Вот эта её идея и привела их на дно океана. Как же долго, как глубоко они опускаются в этой нескончаемой, непроглядной тьме, словно две маленькие звёздочки, что упали с неба и теперь летят и летят сквозь чёрную ночь... Наконец одна из них замирает на месте.

Сяньян послушно приблизилась к морскому чёрту и повисла над белеющей точкой; ей никак не удавалось привыкнуть к тому гротескному, отвратительному образу, который приняла Да-Цзи и который сейчас, в свете двух тусклых огней, всё-таки проступал из мрака. На громадной, широченной голове сидели маленькие косые глазки, под которыми голова и вовсе разрывалась надвое огромной зияющей пастью, и края этой новой бездны обозначили два ряда тонких, словно иглы, зубов. Сяньян вряд ли могла ожидать от Да-Цзи, что та обратится во что-то столь... уродливое.

Однако у Да-Цзи были на то причины. Морской чёрт медлил над чем-то – Сяньян решила было, что они в конце концов достигли дна. Но это было не дно. Это было ровно то, зачем Да-Цзи затеяла погружение.

Мерцающий шарик – приманка, что венчала тонкую удочку коварной рыбины – вдруг засиял ровным бирюзовым светом. Свет становился всё ярче и сильнее – теперь он, бесспорно, затмевал мелкий огонёк какого-то жалкого анчоуса, теперь он был настоящим маяком в этом океане тьмы. «Просыпайся, – требовали его лучи. – Давай, просыпайся».

И вскоре где-то внизу, в бесчисленных слоях черноты, показалось некоторое шевеление, и обе рыбины резко отбросило назад поднявшейся толщей воды. А затем перед ними, словно две луны, возникли два огромных круглых глаза.

Глава 48 Чёрная вода

Никогда в жизни Мулан не чувствовала такого окрыления – видимо, оно сообщилось и лодке, потому что неслись они по волнам так легко, словно скользили по льду. Девочка облокотилась на мачту и позволила ветру свободно теребить её волосы. Впереди сверкала морская гладь, и широкие просторы синевы бесконечно разливались вдаль, переходя в лазурь небес. Мулан в очередной раз проверила набедренную сумку, которую ей дал Лю Тин-Пинь. По его словам, сумка была «совершенно водонепроницаема» – так как сделана из листьев, по-особенному обработанных жёлтым маслом, – а значит, должна была надёжно защищать лежащие в ней ростки Драконьего уса от мокрых брызг и прочей влаги. Мулан заодно подёргала за узелок – завязано туго, само не откроется.

И Лю Тин-Пинь, и Кролик от души ликовали, когда она показала им свою находку. Первый, конечно, разразился громогласным радостным смехом, а второй лишь слегка улыбнулся – но с таким облегчением и благодарностью, что Мулан прямо засветилась от счастья. «Вот и добрый знак на дорожку», – присовокупил Лю Тин-Пинь, когда они втроём садились в лодку.

Однако стоило им тронуться в путь, как ещё более славное знамение явилось им напоследок. Они дружно махали на прощание семейству Ли, как вдруг весь остров целиком снова явственно проступил вдали. Но на этот раз он уже не был похож на груду серых булыжников, наваленных прямо в море. Его облик смягчился. Острые пики скал на глазах покрылись бархатным светло-зелёным ковром, который всё разрастался, пока не достиг самой кромки воды. Зелёный остров снова был зелёным. «Так, значит, душа острова обрела покой», – подумала Мулан и улыбнулась, почувствовав, как и у неё в душе воцарилось умиротворение, безмятежное, как море впереди неё.

– Завтра! – раздался за её спиной голос Лю Тин-Пиня.

– Завтра? – не поняла Мулан.

– Завтра мы будем у подножья горы Куньлунь! – пояснил Лю Тин-Пинь. – И войдём в чертоги Матушки-Владычицы Запада, а затем и в её Сад.

– И как раз вовремя, – заметил Кролик, вылезая к ним из шатра. Мулан вдруг обратила внимание, как он ослабел за это время. Когда-то пышная, блестящая серебряная шёрстка совсем посерела, причём с каким-то мрачным пепельным оттенком. Двигался он медленно, полегоньку – видимо, каждый мускул отдавал болью. – Новолуние уже завтра, – тихо добавил он.

Всё воодушевление, что до сих пор наполняло Мулан, разом куда-то ушло. Так, значит, завтра последний день. Если завтра к наступлению ночи они не успеют раздобыть второй ингредиент для снадобья, яд, терзающий Сиу, проникнет непоправимо глубоко. Её будет не спасти. И Кролика тоже.

Внезапно ей так захотелось снова увидеть Ма, Па и Сиу! Пусть Ма ругается как обычно, – лишь бы слышать её голос! В глазах стали наворачиваться слёзы, и Мулан отвернулась, будто бы интересуясь пейзажем за бортом, чтобы другие ничего не заметили.

Поморгав, она избавилась от мутной пелены в глазах, но ей почему-то продолжало казаться, что на всё вокруг легла тяжёлая тень, и свет померк для неё... Так, или свет просто померк, для всех? Мулан моргнула ещё раз и беспокойно огляделась, боясь обнаружить, что на них опускается новый колдовской туман. Но нет, солнце светит, и небо лазурно, и облака белы. Девочка снова посмотрела вперёд – и нахмурилась. Лодка по-прежнему легко рассекала волны, только эти волны больше не были синими... они были чёрными. Словно вода превратилась в чернила.

– Кролик! Мастер Лю! Скорей смотрите сюда! – закричала Мулан.

Лю Тин-Пинь заспешил к ней со счастливым лицом, но едва завидев чёрную воду, обмер, точно громом поражённый.

– Так, – собранно и резко скомандовал он, – Мулан, возьми Туци на руки.

Она метнулась к Кролику, который потихоньку полз в их сторону, и проворно посадила его в перевязь, но не за спину, а впереди, чтобы ему было всё видно. По её телу пробежал холодок страха. Никогда прежде ей не доводилось слышать, чтобы Лю Тин-Пинь так разговаривал – тон жёсткий, голос полон тревоги, никакого самодовольства, слова предельно серьёзны.

Лю Тин-Пинь подошёл к юлоу и поднял весло; лопасть выскочила из воды и взметнулась высоко над головой, словно широкая ветка дерева. Лодку тряхнуло, Мулан пошатнулась, и они встали.

– Что происходит? – спросила Мулан, направляясь к носу лодки. Кроме обычного шума моря отчётливо слышался странный, зловещий плеск. Мулан перегнулась через борт посмотреть, что там такое, и чуть не свалилась в воду. На поверхности чёрных волн клубилась грязная, серая пена. Пузыри росли, множились и разбегались в стороны, а застывшая было лодка принялась раскачиваться, набирая опасный размах.

– Только не это, – вырвалось у Кролика. Его глаза тоже были прикованы к бурлящей пене – и тоже полны ужаса. Как и у Лю Тин-Пиня.

– Что это? – снова спросила Мулан, громче и настойчивее.

И вдруг море под ними раздалось. Лодка накренилась, огромный водяной вал поднялся в воздух, словно стараясь дотянуться до солнца, а затем обрушился вниз. Судно вместе с тремя мореходами отбросило в сторону, точно соринку, – затем швырнуло обратно. Мулан мотало туда-сюда, она жмурилась и отфыркивалась, яростно махая руками – но в конце концов ей удалось добраться до мачты и крепко вцепиться в неё, пока волны нещадно захлёстывали их судёнышко. Воздух наполнился жутким сосущим свистом, от которого Мулан стало тошно, а чернильные потоки залили глаза и рот. Девочка насилу отёрла воду с лица, чтобы хоть немного продрать глаза, и... пожалела, что это сделала.

Глава 49 Морское чудовище

Высоко над головой Мулан – высоко над головами всех путешественников – вздымалась колоссальная громада с двумя глазами навыкате. Громада оказалась живой – какое-то гигантское морское чудище, ужасный исполин со склизкой кожей в крапинах и злобными глазками, которые вылупились, как круглые нарывы. Чудовище взмахнуло над ними одним из своих многочисленных щупалец. На щупальце белели круглые, как тарелки, присоски, специально созданные для того, чтобы оставлять от таких вот мореходов мокрое место. Над водой пронёсся жуткий, зловещий вой, мгновенно подхваченный и утроенный эхом. Мулан съёжилась от страха.

– Твой старый друг! – прокричал Кролик Лю Тин-Пиню, который вцепился одной рукой в борт лодки и тщетно попытался заслониться другой от громадной волны, что поднялась от удара щупальца и немедленно на них обрушилась. Лю Тин-Пинь утёр лицо плечом и скривился. Очередной удар пришёлся совсем близко от лодки, и когда он опустился на воду, несчастным путникам уже ничего не оставалось, кроме как отчаянно ухватиться за борта.

– Точнее, мой старый враг! – крикнул Лю Тин-Пинь в ответ Кролику, едва вода схлынула и он смог отдышаться. Он зачем-то снова вытер лицо мокрым до нитки рукавом и сердито насупился. – Надо было убить его ещё тогда, четыреста лет назад!

– Ну так убей его сейчас! – проорал Кролик, отплёвываясь от воды.

Лю Тин-Пинь выпрямился во весь рост, и гордым, величественным движением закинул руку за спину, чтобы выхватить... воздух. Лю Тин-Пинь испустил сокрушительный стон.

– Что?! – завопила Мулан во весь голос – иначе её легко перекрыл бы оглушительный грохот разъярённой стихии. Над ними уже зависло другое щупальце, и на этот раз оно, кажется, метило ровно в судно.

– Меч! Мой меч занят – он же лодка! – проревел Лю Тин-Пинь, потерянно озираясь вокруг. – Чем я буду его убивать?

– Не знаю! – выкрикнул Кролик, не в силах оторвать глаз от зловещей тени над ними. – Но сделай же что-нибудь!

На них уже опускалась шеренга белых присосок – словно полные луны, что выстроились в ряд и летят с неба на землю. Лю Тин-Пинь прямо-таки остолбенел с разинутым ртом, глядя на приближение гигантского-щупальца, но быстро собрался. Не говоря ни слова, он подскочил вверх, поймал кончик щупальца и, вместо того, чтобы упасть обратно вниз, с силой отвёл его в сторону от лодки.

Мулан так и выпучила глаза от удивления.

– Он что, может летать? – вырвалось у неё.

– Разве что на короткие расстояния, –ответил Кролик. – Ну и с некоторыми другими ограничениями.

Что бы это ни были за ограничения, сейчас они, кажется, никак себя не проявляли. Лю Тин-Пинь мчался ввысь как пущенная из лука стрела. Поравнявшись с исполинской головой, он вдруг резко вскинул обе ноги, точно испустил разряд молнии, и с размаху поразил чудище прямо в глаз! Его тут же отшвырнуло назад, как будто вместо глаза там был упругий барабан, но подвиг не пропал даром. До сих пор прозрачный выпученный глаз внезапно заволокло мутной пеленой, и когда он совсем потемнел, Мулан поняла, что страшный монстр наполовину ослеп.

Естественно, монстра это только разъярило. Второй глаз по-прежнему видел, и чудище с удвоенной силой принялось шлёпать по воздуху щупальцем, пытаясь прихлопнуть парящего Лю Тин-Пиня, как надоедливую муху. Остальные щупальцы тоже не покоились без дела – они так буйно молотили толщу воды, что лодку качало и вертело во всех возможных направлениях.

Мулан исступлённо хваталась руками за скользкий борт. В какой-то момент хлеставшая отовсюду вода и дикая пляска бедной посудины заставили её оказаться на корме. Нащупав крепкое юлоу, Мулан с радостью вцепилась в него что было сил, но как раз-таки сил уже почти не было – руки тут же сковала боль от изнеможения.

– Янь так долго не продержится, – голос Кролика еле продирался сквозь грохот моря, – да и мы тоже!

Это правда, поняла Мулан. И она, и Кролик промокли насквозь и уже захлёбывались от воды; если лодка не перевернётся, их самих оттуда просто выбросит. Мулан уставилась на юлоу – внизу торчала его рукоять, словно протянутая рука помощи. Девочка вспомнила, что Лю Тин-Пинь, кажется, заколдовал юлоу, так чтобы однажды запущенное, оно само быстро гнало лодку вперёд. Мулан налегла на середину весла всем телом, чтобы хоть немного повернуть его, и лодка послушно шевельнулась вслед. Девочка принялась раскачивать юлоу как могла, стараясь понемногу развернуть судно носом к чудовищу. Когда лодка в конто веки смотрела прямо на врага, высоко в небе Мулан отыскала глазами маленькую фигурку Лю Тин-Пиня. Он стремительно падал вниз, в конце концов сбитый щупальцем громадного монстра.

Мулан твёрдо уставилась на торчащую в воздухе лопасть весла. «Больно ты сильна для хорошей жизни», – вечно попрекала ей мать. Но достаточно ли она сильна для того, что задумала? Мулан стиснула зубы, ухватилась за массивную рукоять и напрягла последние остатки сил, чтобы поднять её кверху. Лодка накренилась, и Кролик за её спиной беспокойно заёрзал. Но если он что-то и говорил, Мулан всё равно ничего не слышала. Она не слышала вообще ничего – ни грохот волн, ни свист щупалец в воздухе, ни даже голос Ма у себя в голове. Она слышала разве что, как стучит кровь в ушах, стучит так громко и часто, что, кажется, Мулан вот-вот разорвёт от напряжения. Но она поднажала ещё – и добилась своего. Весло подалось вниз и плюхнулось в воду.

Лодка ринулась вперёд таким рывком, что Мулан снова отбросило в сторону. Судно рассекало воду, набирая скорость – и вот уже лихо неслось по волнам. Мулан пригнулась пониже, почти припала ко дну, но зато полы её халата, даром что до нитки промокшие и тяжёлые от воды, развевались по бокам, точно орлиные крылья. Взглянув вверх, Мулан заметила, что морское чудовище как бы несколько озадаченно обратило свои выпученные глазища к морю, туда, где мчалась лодка, и занесло очередное щупальце, чтобы шлёпнуть по несносной посудине как следует.

Но поздно! Острый нос лодки вонзился в тело монстра с такой силой, что оно как будто даже отшатнулось назад, закатив глаза – видимо, от боли. Лодка забилась вверх-вниз, а монстр весь скривился в мучениях. Больше сил держаться у Мулан не было. Руки разжались, она полетела в сторону. Её бешено вертело, а она всё падала и падала, не слыша собственного крика, пока холодные чёрные воды не сомкнулись над её головой.

Глава 50 Лодка-меч

Мулан отчаянно боролась с холодными волнами, поминутно отплёвываясь, потому что вода заливала рот. Вдруг на фоне собственного хлюпанья она как будто разобрала чей-то приглушённый голос – кажется, он доносился откуда-то сверху.

Он подняла глаза и увидела Лю Тин-Пиня. Он повис на щупальце умирающего монстра – щупальце яростно моталось из стороны в сторону, но Лю Тин-Пинь обвил его рукой так крепко, как влюбленный не обнимает свою избранницу.

– Лови! – прокричал он и сбросил девочке что-то сверху.

Рядом с Мулан на воду шлёпнулась его тыквенная баклага. Девочка схватила её и поскорей подсунула под себя. Кролика, который прятался в складках перевязи у неё на груди, она пристроила так, чтобы его головка торчала сверху. Теперь волны могли накрывать её сколько угодно – плавучая тыковка немедленно выталкивала её на поверхность.

Чудище корчилось и билось – из его громадного тела, словно копьё, торчала лодка. Видимо, к Лю Тин-Пиню начала возвращаться его обычная бравада: до Мулан отчётливо донёсся раскатистый хохот, и она увидела, что он спрыгнул вниз и уже стоит на корме лодки. Мощным движением нажав на юлоу, он заставил лодку войти в тело монстра ещё глубже. Он повторил свой манёвр снова и снова, и с каждым его нажатием на весло чудище неистово вскидывалось, а Мулан в панике цеплялась руками за свою тыковку, раз за разом оказываясь под водой.

Но когда Лю Тин-Пинь нажал на весло в четвёртый раз, лодка так глубоко вонзилась в чудовище, что его туша почти полностью поглотила её. Щупальца вдруг перестали биться и неподвижно окаменели. Из краёв раны, куда засела лодка, начала сочиться тёмная вязкая жижа. Лиловое пятно расплылось по поверхности воды и покрыло море отвратительной плёнкой. Раненое чудище наконец-то постигла смерть.

Волны постепенно стихали, но Мулан чувствовала, что усталые руки больше её не слушаются. Перед глазами почему-то возникло доброе лицо Па, и вдруг ей вспомнилось, как она, горя от стыда и обливаясь слезами, тщетно пыталась склеить кусочки разбитой храмовой статуи. «Твоё дело – принести своей семье почёт и уважение, – сказал ей тогда отец, помогая держать кусочки. – И к своей цели ты должна стремиться ежедневно». Ежедневно стремиться к цели. Ежедневно стремиться. Эти слова стучали у Мулан в голове, повторяя ритм волн, качавших её. «Я стараюсь, Па», – прошептала Мулан. Но она так долго изо всех сил сжимала тыковку, постоянно ныряла и выныривала, что от изнурения готова была вот- вот лишиться сознания. Ей казалось, что она скорей утонула, чем выжила. Тыковка уже норовила выскользнуть из её ослабевших рук, как вдруг рядом раздался голос Лю Тин-Пиня.

– Давай, Мулан, осталось чуть-чуть!

Кажется, он стоял на воде.

– Я больше не могу, – слабо отозвалась Мулан.

– Конечно, можешь, –сказал Лю Тин-Пинь, и в его взгляде читалась гордость за неё. – Ты великий воин. И потом, не зря же ты сразила эту мерзкую тварь!

– Это не я, я только помогала, – слабо возразила Мулан, но поймала себя на том, что не может сдержать улыбки. Па тоже был великий воин. Руки Мулан снова сжали тыковку.

Лю Тин-Пинь довольно ухмыльнулся и прыгнул обратно в лодку, торчавшую из морского чудища. Скованный смертью, окостеневший безобразный исполин вселял сейчас ещё больший ужас. И до того крапчатая кожа стала покрываться гнильными пятнами, а плоть распухать и надуваться, как свиной мочевой пузырь, который вот-вот лопнет, и кругом разнеслась вонь разложения. Упершись ногами в пухлый труп, Лю Тин- Пинь поднатужился и с рёвом вытянул лодку из мёртвой туши. Лиловая кровь хлынула из открывшейся раны, и трое мореходов очутились в луже тошнотворного сиропа. Зато лодка почти целиком высвободилась из своих тисков, и Лю Тин-Пинь легко перепорхнул на корму. Острый нос судна был весь в крови, мачта сломана, а порванный парус держался за один-единственный конец, отчего остальная его часть тут же бешено забилась на ветру. Лю Тин-Пинь в последний раз налёг со всей силы, и лодка наконец-то вышла из раны целиком.

Как только кончик острого деревянного носа показался наружу, над волнами разнёсся, подхваченный эхом, какой-то жуткий сосущий звук. Морской гигант стал медленно опускаться под воду, и с его погружением по лилово-кровавой глади пошли пузыри. Ошеломлённая Мулан не могла оторваться от ужасной картины: вздутые, выпученные, но совершенно стеклянные глаза громадной твари постепенно скрываются в лиловой жиже, сначала на малую толику, затем наполовину и наконец – целиком. С грубым звуком отрыжки воды сомкнулись над головой исполина.

– Забирайся скорей сюда! – услышала Мулан голос Лю Тин-Пиня; он снова раздавался откуда-то сверху, правда, теперь немного позади. Совершенно измождённая девочка еле нашла в себе силы обернуться. Солнце озаряло фигуру Лю Тин-Пиня, окружая ореолом света, словно звезда сообщала ему божественную природу. Он протянул к Мулан руки, которые будто удлинились, как тогда лапы Кролика, когда тот вытаскивал её из заколдованной расщелины. Точно во сне, Мулан почувствовала, как Лю Тин-Пинь подхватил её под мышки и поднял к себе на лодку.

– Можешь отдохнуть, – сказал ей Лю Тин- Пинь. – Сейчас нам ничто не угрожает.

Не до конца осознавая происходящее, Мулан с трудом ослабила перевязь, прижимавшую к ней Кролика – тот почти спал, его мягкие бочка мерно вздымались и опускались в унисон с её собственным дыханием. С мокрой одежды натекли лужи склизкой влаги, и, ступив в них, Мулан уже не могла оторвать ног от пола; с большим усилием она приподняла руку и проверила набедренную сумочку. Всё в порядке, Драконий ус на месте.

Наконец, силы оставили Мулан. Тяжёлые, налитые водой рукава притянули её за руки к полу, лодка покачивалась, словно колыбель... Устало закрыв глаза, девочка провалилась в безмятежную сонную пропасть.

Глава 51 Воды под горой Куньлунь

Мулан всхрапнула и проснулась; чувство было такое, как будто сон длился целую вечность. Она с трудом разлепила глаза, для чего ей пришлось продрать тонкую корку, которая успела покрыть веки за время её отдыха. Мулан села и, с отвращением обнаружив, что во сне пустила слюну, поспешила вытереть рот тыльной стороной ладони.

Где это она? Ах да, она в шатре на лодке. Видимо, это Лю Тин-Пинь перенёс их с Кроликом под навес – она с трудом припоминала, как чьи-то руки подхватили её, прежде чем она совсем отключилась.

Мулан отыскала в сумраке Кролика, и её сердце упало, сорвавшись под тяжестью внезапного горя. Потому что по виду Кролика было ясно: он не просыпался с того момента, как было повержено морское чудовище. И видимо, не собирался – до тех пор, пока у них на руках не окажется лекарство. Выглядел он совсем как Сиу – тело неподвижно окоченело и стало белым, как смерть. «Но он жив», – подумала Мулан, упорно стиснув зубы. Они с Лю Тин-Пинем ещё могут спасти и Кролика, и Сиу.

Стараясь не шуметь, она принялась копаться в уцелевшем барахле – конечно, полностью вымокшем и изрядно подпорченном, – пока не отыскала седельные сумки, снятые когда-то со спины Чёрного Вихря. Мулан осторожно открыла одну из них. Ура, тряпичный кролик Сиу был на месте. Девочка потянулась за ним и с удивлением обнаружила, что он совершенно цел, разве только мокрый. Она прижала игрушку к сердцу, и закрыв глаза, увидела перед собой улыбающееся лицо милой сестрёнки.

Мулан осторожно приблизилась к Кролику и прижала тряпичную зверушку к его телу. Хм, кажется, его носик дрогнул? В темноте под навесом сложно разобрать, но в обнимку с игрушкой Кролик хотя бы не выглядит так сиротливо.

– Мулан! Ты ещё спишь? – позвал снаружи голос Лю Тин-Пиня – наверное, он услышал шевеление в шатре. Мулан вынырнула из-под навеса.

Дневной свет ослепил её, и она невольно заслонила глаза. Но едва они немного привыкли к свету, и девочка осмотрелась, то увиденное заставило её замереть.

Лю Тин-Пиню удалось кое-как починить мачту, и, перевязанная чем-то посредине, она гордо упиралась в небо. Рядом бултыхался ободранный парус, наскоро привязанный к мачте весьма сомнительными узлами. Зато внизу, за бортом покорёженной посудины, в стороны разбегались ласковые волны изумительного лазурного цвета. Над водой простиралось бирюзовое небо, лишь слегка приукрашенное кружевами низких, мягких облаков. А впереди, в далёкой дымке, вставала волшебная, зелёно-золотая гора, чьи остроконечные вершины касались небес. Самая высокая из них особенно ярко сверкала в лучах солнца – будто её венчала сияющая звезда.

– А вот и гора Куньлунь! – торжественно возвестил Лю Тин-Пинь, хотя это было не нужно. Мулан внимательно присмотрелась к нему – и вдруг заметила, что, хотя он и улыбается во весь рот и явно доволен собой, всё же вид у него крайне усталый, а под глазами такие тёмные круги, будто он тёр лицо сажей. Так, значит, догадалась Мулан, это его чудесные способности помогли им добраться до горы Куньлунь в срок, и далось ему это очень непросто.

– Успели, – проговорила Мулан, и на её лице заиграла улыбка, она стала расползаться по лицу и наконец превратилась в весёлый смех. – Успели!

Её смех подхватил Лю Тин-Пинь. Общее ликование и воскресшие надежды разом вскружили им головы. Басистые раскаты Лю Тин-Пиня и звонкая трель Мулан слились в радостной музыке, а её переливы подхватило эхо и унесло в небесную синеву.

Но вдруг – ГРРР-АХХХ-ООШШ! Откуда-то от лодки раздался оглушительный, тревожный скрежет – звук нисколько не радостный, и уж точно не музыкальный. Смех победителей осёкся, Мулан с Лю Тин-Пинем перекинулись взглядами и внимательно осмотрелись вокруг. Нигде не было видно ни другого судна, ни нового монстра. И воды, и небо были спокойны – один пурпур рваного паруса немного оживлял безмятежную картину.

Но лодка заскрежетала снова. Лю Тин-Пинь насупил брови и пошёл на корму проверить юлоу.

Мулан направилась к носу лодки, не менее взволнованная, чем хозяин судна. Что-то точно шло не так. Она глянула за борт проверить, не кроется ли в воде какая-нибудь очередная напасть. Но в прозрачных, как горный хрусталь, водах никого не было – разве что изредка мелькали красные да золотые спинки игривых рыбок. Ничто не предвещало беды. В мирной тиши спокойного моря мерно раздавался плеск волн о бока лодки...

Так, это ещё что такое? Вода... поднимается? Вроде бы совсем недавно её уровень был чуть ниже! А рыбки – Мулан просто кажется, или они и впрямь разрастаются на глазах? Нет, они просто становятся ближе! Это не вода поднимается. Это лодка тонет!

Глава 52 Дуновение Бессмертного

– Мастер Лю! – завопила Мулан. – Вода... лодка... По-моему, мы тонем!

– Что?! – Лю Тин-Пинь бросился к тому месту, где стояла Мулан. Они оба перегнулись через борт и вытаращились на воду, которая, действительно, поднималась всё выше по блестящему деревянному боку.

– Нефритовый Император! – вырвалось у Лю Тин-Пиня вроде как ругательство. – Ну и осёл же я! Как я мог забыть?

– Забыть что? – в замешательстве выпалила Мулан.

– Вода, окружающая гору Куньлунь, отличается от вод прочих морей и океанов. Она легче!

– Легче? – никак не могла взять в толк Мулан. – Это как? Что значит, вода легче?

– Ну, легче... ну... – видимо, объяснить это явление было не так-то просто, и чтобы помочь себе, Лю Тин-Пинь в отчаянии махал руками. – Она не такая плотная, что ли... На её поверхности ничего не держится!

– Не держится?

– По ней нельзя проплыть! – выдал в конце концов Лю Тин-Пинь. – Ни на корабле, ни на тыковке, ни просто вплавь, никак! В этой воде тонет всё!

Мулан мельком проверила уровень за бортом – края лодки уже почти сравнялись с водой. Девочка бросилась в шатёр, наскоро обмоталась перевязью и осторожно посадила в неё неподвижного Кролика. Проверила набедренную сумку – на месте, узелок крепкий. Уже собралась выбегать, как вдруг взгляд упал на тряпичную игрушку Сиу – она одиноко валялась на полу. Быстрым движением Мулан прихватила и её, отряхнула и сунула в перевязь к Кролику.

Выскочив наружу, она на мгновение окоченела от испуга: вода уже захлёстывала через борт и плескалась на палубу. Посреди лодки стоял как вкопанный Лю Тин-Пинь, потерянно шаря кругом глазами да рвя в панике волосы.

– Что делать? Что делать?! – бормотал он исступлённо. – Плыть не можем... Лететь не можем...

– Погоди-ка, – встряла Мулан. – В каком это смысле лететь мы не можем? Я думала, уж отсюда до острова ты просто перенесёшь нас с Кроликом по воздуху...

Но Лю Тин-Пинь замотал головой.

– Я не могу лететь, неся то, что принадлежит миру смертных, – безысходно пояснил он. – Когда остальные Бессмертные забрали у меня мою метёлочку...

Но Мулан уже не слушала. Очевидно, это и были те самые ограничения, о которых предупреждал Кролик. Вода уже набралась в лодку по щиколотку и продолжала подниматься. Мулан огляделась; в ушах раздавался только бешеный стук сердца да плеск воды. Что же делать? «А ты у нас, похоже, настойчивая», – вспомнились ей слова Ма. Да, подумала Мулан, ещё как. Перед её глазами метнулся кусок красного паруса, и, не раздумывая, она подскочила к мачте.

В жилах кипела кровь. Мулан с силой дёрнула за верёвки, которыми Лю Тин-Пинь примотал края паруса к корме. Слабые узлы быстро поддались, и концы верёвок оказались у неё в руках. Она совершенно не представляла, откуда знает, что делать, но руки сами принялась закручивать концы верёвки, словно повинуясь какому-то неслышному внутреннему голосу. Связав два конца вместе и торопливо отбросив их в сторону, Мулан шагнула к парусу, схватилась обеими руками за края алого шёлка и – тррраатт! – рванула его с мачты.

Не теряя ни минуты, она снова выудила связанные концы из воды, которая набралась уже по колено. Бережно передвинув перевязь с Кроликом на спину, чтобы верёвки ему не давили, Мулан просунула голову в дырку между парусом и связанными концами – узел оказался у неё на груди, – а обрывки каната, что тянулись от верхних краёв паруса, крепко сжала в руках. Обернулась. Парус потихоньку спадал за ней, но лёгкий бриз покамест не давал ему полностью сложиться. За её спиной пока оставалась ложбинка между краями паруса, чтобы туда мог зайти ветер.

Вода всё прибывала, а Лю Тин-Пинь по-прежнему стоял столбом да супил брови в замешательстве.

– Мастер Лю! Дунь! – приказала ему Мулан.

– Что? Как? – не понял Лю Тин-Пинь.

Волны уже захлёстывали по пояс, и Мулан бросила отчаянный взгляд на стремительно мокнущий парус.

– Просто дунь! – крикнула она срывающимся голосом.

И Лю Тин-Пинь дунул. Равно как тогда, в колдовском тумане, он втянул в себя воздух, насколько мог, так что щёки натянулись до предела. Затем раздвинул губы и, хорошенько поднатужившись, вытолкнул воздух наружу. Над морем пронёсся внезапный порыв ураганного ветра, в ушах у Мулан загудело. Волосы отбросило назад, и она невольно зажмурилась под напором воздушной волны.

А парус за её спиной словно ожил. Красный шёлковый капюшон глубоко вздохнул, напрягся, и резким рывком Мулан вместе с Кроликом дёрнуло вверх. У Мулан перехватило дыхание, и она чудом не выпустила верёвки, когда воздушный толчок отбросил её назад. Когда девочка смогла, наконец, разлепить глаза, она увидала, что плавно скользит по воздуху, а мокрые полы её халата роняют вниз капли воды, словно проливая дождь. Далеко внизу, посреди обширной лазурной глади, виднелась крохотная фигурка Лю Тин-Пиня, который с задранной головой смотрел ей вслед – рот полураскрыт, а за спиной мачта постепенно уходит под воду.

Глава 53 На берегах острова Куньлунь

Напоследок Мулан увидела, как Лю Тин-Пинь опустил голову, нагнулся и выхватил что-то из воды. Когда он выпрямился, у него в руках был массивный меч, который Лю Тин-Пинь наскоро закинул за спину. А затем он воздел руку и поднялся в воздух.

Он промчался мимо Мулан, подмигнув ей на лету, хотя девочке было отнюдь не до улыбок. «Стремиться к цели ежедневно», – стучали в голове слова отца. Что ж, стремиться-то она стремилась, но ладони горели от верёвок, а на груди и плечах уже чувствовались завтрашние ссадины. Все эти места с готовностью обожгли её новой болью, как только парус снова порядочно тряхнуло. Мулан вытянула шею и краем глаза заприметила Лю Тин-Пиня – это он дёрнул парус на себя.

Под ногами Мулан, красиво искрясь, скользила вперёд морская гладь – словно перед ней разворачивали рулон блестящего лазурного шёлка. Вскоре вода посветлела и приобрела зеленоватые тона, из лазурной превратившись в бирюзовую, и хотя Мулан не могла повернуться назад, так как летела спиной к берегу, она была почти уверена, что тот уже близко. Догадки подтвердились очень скоро, потому что парус снова потянули – теперь вниз, и кругом из воды начали проступать нефритовые валуны – такого нежного зелёного оттенка, как будто то был не цвет камней, а мох, припорошенный снегом.

Валунов быстро становилось больше, краски сгущались, и вскоре под ногами Мулан замелькала каменистая суша – она вся искрилась зелёно-голубым, словно трепетное крыло птички-зимородка. Мулан с Кроликом пронеслись над сверкающими песками, затем над скалистыми утёсами. Поверхность земли стремительно надвигалась на них, и Мулан уже видела, что изумрудные переливы даёт не сама земля, а волнистые травы, что мягким ковром расстилаются под её ногами – всё ближе, ближе. Наконец, полёт завершился, и пушистый зелёный покров поймал её в свои ласковые объятия.

Мулан так и повалилась кулём на траву – после долгих мытарств не хотелось ничего, кроме как просто распластаться тут и лежать неподвижно до скончания века. Густая мурава покачивалась в солнечных лучах, играя всеми оттенками бирюзы – от лазорево-голубого до изумрудно-зелёного. Мулан разжала кулаки, до сих пор сжимавшие концы каната, и немедленно сморщилась от боли: на руках горели рдяные полосы содранной кожи, следы врезавшихся в ладони верёвок. Мысль о Кролике заставила Мулан приподняться; она осторожно перетянула куль с Кроликом вперёд и с облегчением ощутила, как под её сердцем мерно, хотя и слабо, вздымается его бочок. Напоследок Мулан потянулась к сумке на поясе – она тоже была на месте.

Внезапно над ней нависло сияющее лицо Лю Тин-Пиня. Опустившись рядом на колени, он помог ей сесть и приставил свою тыковку к её губам. Теперь во фляге оказалась вода – прохладная, сладковатая, без малейшего привкуса морской соли. Мулан сделала жадный глоток.

Не говоря ни слова, Лю Тин-Пинь ухватился за край своего длиннополого халата и – трррск! – оторвал кусок. Им он перевязал девочке ладонь – там, где кровоточила глубокая ссадина от верёвки. Затем оторвал новый кусок и повторил процедуру со второй ладонью. Когда он закончил, Мулан почувствовала, что жгучая боль стихает и руки больше не горят, а разве что слабо ноют.

– Ты совершила подвиг, достойный настоящего Бессмертного, – улыбаясь, сказал ей Лю Тин-Пинь. – Я даже немного завидую, что сам не догадался так сделать.

Мулан попыталась было возразить, затрясла головой, но губы предательски растянулись в улыбке. Чтобы хоть немного её спрятать, она снова хлебнула воды из баклаги. Бескрайние морские просторы впереди игриво сверкнули на солнце, а песочная береговая полоса заискрилась, словно усыпанная алмазной крошкой. Мулан снова тряхнула головой. О, эти лазоревые воды! Как они манят, как они спокойны и прозрачны, ну прямо картинка. А ведь это они какой-то час назад чуть не погубили всю их компанию.

Не переставая улыбаться, она обернулась поглядеть на остров. И тут улыбка слетела с её губ – но только потому, что от удивления невозможно было не разинуть рот. Ибо к такой красоте, какая блистала здесь, у подножья горы Куньлунь, она не могла быть готова.

В глубине острова, за полосой вьющихся трав, где сидела Мулан, поднимался лес, полный изящных деревьев с витиевато изогнутыми ветвями и стволами. Верхушки этих деревьев окутывала перламутрово-белая дымка, словно купая их в пенистом море из мягкого влажного облака. А сразу за лесом вставала гряда скалистых, пологих вершин, и, поигрывая на солнце пёстрой яшмой, они надёжно подпирали сапфировые небеса. На склонах горной гряды виднелись новые ряды деревьев, и их золотые,зелёные и красные кроны словно откликались на игру яркого пятнистого камня. Перед Мулан как будто предстала великолепная картина, окно в мир древней сказки, и у девочки перехватило дыхание от восторга и трепета. А Лю Тин-Пинь чихнул.

– Опять эта павлинья трава, – извиняющимся тоном пробурчал он и потёр переносицу. – Вообще, все эти райские сады для Бессмертных и прочие их изыски плохо на меня действуют.

Мулан так и прыснула от смеха.

– А ты здесь уже бывал? – спросила она.

Очевидно, вопрос смутил Лю Тин-Пиня ещё больше. Конфузливо отвернувшись, он пробормотал:

– Да так, пару раз...

Мулан решила об этих разах не расспрашивать. Вместо этого она тоже посмотрела на небо – полуденное солнце уже переваливало за середину, потихоньку собираясь приступить ко второй части своего путешествия по небесному склону. Да, они успели добраться до горы Куньлунь, но им также предстояло войти в Сад Великолепия. Мулан заглянула в перевязь к Кролику; обессилевший и немой, он свернулся калачиком в складках материи. Теперь ждать от него помощи или наставлений бесполезно. Мулан вздохнула и мягко подоткнула тряпичную игрушку сестры поближе к его розовому носику.

Далеко впереди возвышалась массивная, словно поднебесный столп, горная вершина. Её макушка сверкала и искрилась на солнце, и Мулан показалось, что в этом блеске виднеются изогнутые своды.

– Наверное, дворец Владычицы там, на горе, – сказала она Лю Тин-Пиню. – И Сад, видимо, тоже.

Тот кивнул.

– И-и-и... как мы можем туда попасть? – с нажимом спросила Мулан.

– Сначала мы должны явиться на поклон к самой Матушке-Владычице, – нехотя выдавил он.

– Вот как? – Мулан хорошенько присмотрелась к своему спутнику: тот, кажется, успел вконец смутиться. – И как именно мы это сделаем?

– Э, ну... – несмело начал было Лю Тин-Пинь и осёкся. Однако глаза его уставились куда-то за спину Мулан, и он нетвёрдо указал рукой. – В общем, нас доставят.

Глава 54 Нефритовый дворец

Мулан резко обернулась и обнаружила, что за её спиной выстроилась шеренга провожатых. Не произнося ни звука, они мгновенно рассеялись вокруг, и Мулан с Лю Тин-Пинем оказались в плотном кольце. Один из стражей – судя по богатому узору на его золотых доспехах, он был тут старший, – выступил вперёд.

– Мы посланы к вам, чтобы препроводить вас к Великой Владычице! – рявкнул он.

– Ну вот видишь, – сказал Лю Тин-Пинь, поворачиваясь к Мулан – похоже, к нему возвращался его обычный проказливый тон. – Одной проблемой меньше.

Мулан еле выдавила улыбку.

– Мы готовы отправиться, – вежливо обратился он к стражникам. – Ведите нас!

Им тут же указали на тропу, выложенную из нефритовых плит – в густой изумрудной траве Мулан никогда бы её не заметила, – и, чеканя шаг, бойцы повели их сквозь чащу цветущих деревьев. Лёгкий ветерок нежно шевелил тончайшие розовые лепестки бутонов на ветках, время от времени шаловливо открывая взору золотистые цветочные сердцевинки, словно растворяя раковины с драгоценными жемчужинами.

Кроме мерного топота сапог от стражников не исходило ни единого звука. За очередным поворотом тропы Мулан чуть задержалась, рассматривая какие-то необычайные наросты вроде кораллов, которые на глазах меняли цвет, и Лю Тин-Пинь легонько тронул её за плечо.

– Думаю, будет лучше всего, если обращаться к Владычице с просьбой будешь ты, – тихо проговорил он над самым ухом. – Меня она вряд ли будет рада видеть.

Мулан искоса посмотрела на него.

– Почему это? – так же тихо спросила она. За его плечом в древесной чаще промелькнул олень – девочка успела заметить, как сверкнули его блестящие рога. – Что ты такого натворил?

– Э, ну... – затянул своё обычное Лю Тин-Пинь, бросая на Мулан смущённый взор. – Ей не очень-то пришёлся по душе... мой подарок её супругу на день его рождения. Скажем так.

– А что ты ему подарил? – Мулан перешла на шёпот. Вдалеке за деревьями падали каскадом ослепительно-белые струи водопада, над которыми парила стайка ярких птиц с длинными раскидистыми хвостами.

– Фарфоровый ночной горшок, – выдавил, наконец, Лю Тин-Пинь.

Мулан едва не споткнулась на ровном месте.

– Погоди, ты преподнёс Его Августейшему Величеству самому Нефритовому императору на день рождения... фарфоровый горшок? – прошипела Мулан, не в силах поверить в услышанное и пытливо всматриваясь в потерянное лицо своего спутника.

– Ему исполнялось сто тысяч лет! – выпалил Лю Тин-Пинь невинным тоном, как будто стараясь оправдаться, но уголки его губ подозрительно дёрнулись вверх. – Мне показалось, ему может пригодиться.

Мулан покачала головой. Кажется, она начинала понимать, почему Кролик так часто закатывал глаза в разговоре со своим плутоватым другом.

Они покинули цветущий лесок и теперь подошли вплотную к петляющей лестнице, ступени которой тоже были высечены из нефрита. Как и для плит дорожки, для ступеней был отобран нефрит довольно насыщенного зелёного цвета, и он снова сливался с игривыми оттенками бирюзовой павлиньей травы, которая, видимо, росла тут повсюду. Оглянувшись напоследок на густой изумрудный покров, расстилавшийся у подножья лестницы, Мулан на всякий случай снова удостоверилась, что набедренная сумка на месте. Всё-таки ни одного стебелька Драконьего уса она пока здесь не заметила.

Когда они ступили на лестницу, Мулан скользнула по ней взглядом вверх и опешила. Лестница вела на самую вершину яшмовой гряды – перед путниками разворачивалась лента из тысяч и тысяч ступенек, чей конец терялся в облаках.

– Мы по этой лестнице будем неделю взбираться! – в тревоге зашептала Мулан Лю Тин-Пиню.

Но тот покачал головой.

– Вряд ли эти ребята заставят Владычицу ждать столько времени, – заметил он. – Наверняка тут есть какой-то фокус.

В чём состоит этот фокус, Мулан так и не поняла, но быстро заметила, что каждый раз, как они сворачивают на новый виток ступеней, они оказываются гораздо выше, чем можно было бы ожидать. Буквально за первым поворотом они оказались примерно на той же высоте, на какой Мулан парила над морем, привязанная к парусу, а за вторым их окутал белоснежный туман. Когда дымка рассеялась, и они поднялись на третий пролёт, Мулан снова обернулась вниз и сквозь тонкие просветы в сомкнувшихся под ними облаках едва смогла разглядеть верхушки лесных деревьев.

Мулан успела бы разве что приговорить миску рисовой каши за то время, за какое лестница вывела их на широкую площадку. Нефрит под ногами сменился на совсем бледный, почти белый – лишь тонкие прожилки в гладком срезе каменных плит ещё немного зеленели. Сливаясь с облаками вокруг, лестница по-прежнему оставалась надёжно сокрыта от праздного взгляда. Подняв глаза, Мулан невольно заслонила их от яркого света: над её головой возвышалась ослепительно сияющая золотая стена – очевидно, граница личных владений великой Матушки.

За первой площадкой, после нового ряда ступеней, последовала другая – эта вытянулась в длинный помост и вела прямо к арочному туннелю ворот в массивной толще сверкающей золотой стены. У ворот стояли новые стражи – но они просто кивнули соратникам, когда те провели пленников внутрь. Когда они выходили наружу по ту сторону туннеля, Лю Тин-Пинь снова тронул Мулан за плечо:

– Ты, главное, не робей, – наставительно прошептал он. – Просто Матушка-Владычица любит всё яркое и представительное.

Воистину, он был прав. Потому что стоило им покинуть тёмный туннель ворот, как Мулан снова пришлось заслониться от яркого блеска, бьющего буквально отовсюду, будто она попала внутрь колоссального бриллианта.

Прямо перед ней сиял девятиэтажный дворец из зеркально гладкого нефрита. Края многоярусных крыш, слепящих золотом черепицы, были усыпаны синими самоцветами, а углы кровель изящно загибались вверх, точно крылья летящего феникса. На столпах, горящих яркой киноварью, покоились резные террасы, и широкие перегородки отдельных балкончиков манили взгляд тончайшим, необычайно замысловатым узором. Яркие краски дворца переливались в солнечных лучах, сплавляясь в единство, подобно радуге, и на облаках, окутывавших дворец, играли рубиновые, янтарные, бирюзовые отсветы – зримое эхо грандиозного благолепия. Картина, что вставала перед глазами, ослепляла, очаровывала – но одновременно и подавляла своим неземным величием.

– И нас ведут прямо внутрь? К самой Владычице? – с некоторой тревогой обратилась Мулан к Лю Тин-Пиню, по-прежнему шёпотом.

Но прежде чем тот смог ответить, зеленовато-голубые дворцовые двери из цельного нефрита растворились. Из открытого проёма к ним навстречу плыло облако песни: по гладким ступеням крыльца спускались прекрасные сладкоголосые девы, облачённые в голубое, и несли цветные знамёна; у многих в руках были зонтики из перьев и фазановые веера.

– Н-нет, – запоздало ответил Лю Тин-Пинь, и на его побледневшем лице отразилось нечто, весьма близкое к панике. – Видимо, Владычица сама идёт к нам, чтобы принять нас здесь.

Глава 55 Матушка-Владычица Запада

Среди облака дев показались неясные очертания чего-то ослепительно красивого, какое-то лилово-золотое пятно – и Мулан не раздумывая пала ниц, согнувшись так смиренно, как только умела. Лю Тин-Пинь тоже бухнулся на землю и застыл в земном поклоне, а ряды златолатых стражей за ними покорно преклонили колени и потупили очи.

Неземная музыка резко прервалась, и Мулан услышала, как ясный, зычный голос сварливо осведомился:

– Та-а-ак... И что это мы тут делаем, Лю Тин-Пинь?

Мулан осторожно приподняла голову, чтобы хоть краем глаза взглянуть на Владычицу Запада – и чуть не ахнула от удивления. Сама того не осознавая, она готовилась увидеть грациозную даму вроде Да-Цзи, однако Матушка-Владычица оказалась совсем не такой.

Она была красива, без сомнения, но если Да-Цзи поражала тонкостью и изяществом, то Матушка-Владычица представляла собой фигуру властную и могущественную. Те прелестные девы с фазановыми веерами, что окружали её поющим облаком, не шли ни в какое сравнение с великолепием своей царицы. Роскошные одеяния лилового шёлка, украшенные вычурными узорами и отороченные филигранной вышивкой, сверкали золотом и драгоценными камнями. На голове Владычицы красовалась золотая корона невероятно сложной и искусной чеканки, а вставленные в неё девять звёзд сияли лучами ослепительного белого света. Однако даже столь пышное убранство не могло затмить величия самой Владычицы: гладкий белый нефрит её лика, полного и круглого, точно лунный диск, делал царственный взор её чёрных глаз ещё резче. Строгие очи грозно сверкнули на Лю Тин-Пиня, и тот, шумно сглотнув, стал оправдываться:

– Ваше небесное высочество! Я только за компанию. Вот, стараюсь помочь двум своим друзьям.

С этими словами он подпихнул вперёд Мулан, которая чуть не взвизгнула от испуга.

– Вот как.

Мулан кожей почувствовала, как властный взгляд Матушки-Владычицы изучает её. Когда через мгновение голос раздался снова, девочке показалось, что в нём уже как будто чуть меньше недовольства:

– И кто ты такая будешь?

– Ваше небесное высочество, – в громаде окружающих её роскошеств голос Мулан терялся, как мышиный писк в пустом дворце. Неужели она была удостоена говорить с самой Матушкой-Владычицей Запада, царицей Бессмертных? Мулан с готовностью поверила бы, что это сон, если бы не знала, что такая изощрённая фантазия никогда бы ей даже не приснилась. Во рту пересохло, и она чувствовала себя ничтожным муравьишкой перед могущественным драконом, но отступать было поздно. – Я просто смертная девочка, – начала она, – и мне нужно одно растение, которое растёт в вашем Саду. – Мулан осторожно раздвинула складки материи, скрывавшие Кролика, и, к своей немалой радости, отметила, что хотя бы руки у неё не ходят ходуном от волнения, как колени. – Это растение поможет спасти от яда Кролика и мою сестру.

– И что это за растение? – вопросила Владычица с некоторым подозрением в голосе.

– Это... э-э-э... – мысли в голове у Мулан в панике заметались, внутри всё сжалось в комочек. Как же его там, это растение? После того, как Кролик однажды назвал его, случилось столько всего... да ещё название такое длинное... – Это был Цветок... ммм... Соцветие Небесного величия! – чуть не выкрикнула Мулан, счастливая, что название всё-таки вспомнилось.

– А, – коротко заметила Владычица, внимательно рассматривая Кролика. – Яд Янтарной смерти.

Мулан с облегчением кивнула, на лбу проступили капельки пота. Одна из спутниц Матушки-Владычицы взмахнула фазановым веером, и Мулан почувствовала лёгкое освежающее дуновение.

– Но с чего бы мне позволять кому-то вроде тебя рвать в моих садах этот редкий цветок? – прозвучал новый вопрос. На этот раз Владычица смотрела прямо Мулан в глаза. Под строгим взглядом девочка вся съёжилась, но затем что-то заставило её вглядеться в суровые очи повнимательнее. Великая царица смотрела на неё, отчасти как раньше смотрел Кролик – с некоторым интересом, только, помимо этого, в монаршем взоре читалось что-то ещё. Внезапно Мулан поняла: верховная повелительница Бессмертных желает испытать её. – Чем ты заслужила такую награду? – требовала Матушка-Владычица, явно выжидая чего-то. Мулан потерянно оцепенела, не в силах отвести глаз. И снова одна из дев свиты взмахнула веером, и из него выпорхнуло маленькое пёрышко. Поначалу оно плавно кружилось, затем мелко затрепетало и на глазах Мулан превратилось в невзрачную тёмную бабочку. Бабочка села на самый край длинного шлейфа Владычицы, прямо перед лицом её коленопреклонённой просительницы. Но когда она раскрыла крылышки, они, к удивлению Мулан, оказались густо испещрены богатым узором из расходящихся ярко-синих и зелёных линий – цвета моря и травы, цвета Зелёного острова.

– Фея-бабочка! – выдохнула Мулан и, подняв голову, снова поймала на себе внимательный взор Владычицы. Но на этот раз в нём как будто сквозила гордость. И вдруг Мулан поняла.

– Так это были вы? – не сдержала она удивлённого возгласа. – Вы были тем самым таинственным Бессмертным, который помогал нам в пути! Вы привели нас к дому феи-бабочки! Вы устроили так, что у нас на пути оказалась та корявая глыба и затем сразу бледная статуя! Это всё вы!

Дождавшись конца восторженной тирады, Матушка-Владычица расплылась в улыбке, и на её белоснежном лике отразилось такое довольство, что последние сомнения в правильности догадки разом покинули Мулан. Сине-зелёная бабочка вспорхнула с мантии монархини и перелетела на её августейшее плечо, мелко подрагивая крылышками. Владычица обернулась к ней, и взор острых чёрных глаз смягчился.

– Ты всегда была моей любимицей, – спокойно произнесла она, обращаясь к бабочке.

При виде этой сцены Мулан вдруг почувствовала, как её собственное сердце сжалось. Точно так же, с нежностью и одновременно грустно, смотрел на неё Па... И вдруг девочка поняла: так смотрят на того, кого любят и кому при всей своей любви ничем не могут помочь. Когда в глазах самой Матушки-Владычицы Запада, повелительницы Бессмертных, Мулан заметила такую же печаль, как в глазах своего любящего, отзывчивого отца, ей показалось, будто эта печаль озарила весь облик могущественной царицы. В этот миг Мулан стало ясно: несмотря на всё её величие и помпезность, Владычица остаётся по-настоящему доброй и чуткой. Ну и глупо же было считать Да-Цзи, с её жеманными ухищрениями, существом божественной природы! Здесь, в чертогах Матушки-Владычицы, на Мулан внезапно снизошло такое небывалое откровение, будто она всю жизнь только и видала, что бумажные цветочки, а нынче перед ней впервые предстал настоящий пион.

– Ты сослужила мне добрую службу, – промолвила тем временем царица, поворачивая лик к Мулан. На светлые черты снова легла маска прохладной повелительности, но этим Мулан больше было не провести. – Посему считаю, что цветок будет справедливой наградой за твои труды. И хотя я наверняка об этом пожалею, да и садовники, конечно, выйдут из себя, но всё же вот моё решение: ты можешь войти в мой Сад Великолепия.

Лю Тин-Пинь мгновенно поднял лицо и с большим ажиотажем уставился на Мулан.

– Однако, – Матушка-Владычица воздела перст, – ты можешь сорвать только одно растение. Не больше. И сорвать его можешь только ты, – добавила она, нехотя бросая взгляд в сторону Лю Тин-Пиня. – Ты, не он.

– А можно, он... позволено ли ему будет войти в Сад вместе со мной? – спросила Мулан.

Владычица снова презрительно смерила глазами Лю Тин-Пиня, словно под носом у неё оказалась вонючая куча.

– Так уж и быть, – наконец произнесла она, резко хлестнув рукавом. – Не хватало ещё, чтобы он мне тут глаза мозолил. Рви своё растение и отправляйся на все четыре стороны, да не забудь прихватить этого увальня!

– О, спасибо, ваше небесное высочество! Спасибо, Матушка! – не удержался Лю Тин-Пинь и благодарно забил челом оземь – но прежде, чем он успел спрятать лицо в поклоне, Мулан успела уловить довольную ухмылку на его губах. Похоже, этому неисправимому проказнику сошла с рук очередная проделка, и Мулан пожалела, что Кролик всего этого не видит и на этот раз не может закатить глаза.

Глава 56 Багровая лиса

Небо над головой безупречно чистого лазурного цвета – как одеяния Императора в тот день, когда он, вступая на трон, подносил Небесам жертву. По бескрайней лазури тихо плывут белые облачка, словно мягкие паровые булочки из рисовой муки. Почти идеальное небо – как на картине или в какой-нибудь сказке; но всё портят две птицы далеко в вышине – пронзительно крича, они куда-то торопливо стремятся. Две чёрные точки на голубой лазури – как бурый клопик на шёлковой рубашке: совершенство разрушено, и чудесный вид больше не манит взгляд, а, напротив, отталкивает.

Однако любоваться и так некому. Лодка пропала из виду уже давно – хотя понаблюдать, как смелая девчонка врезается на ней прямо в морское чудовище, Сяньян всё-таки успела. Естественно, после фиаско с гигантом Да-Цзи просто неслыханно разъярилась – такой Сяньян её ещё не видела. «Не-ве-ро-ятно!» – остервенело цедила она, следя за тем, как огромный монстр прямо у них на глазах медленно опускается под воду, и чёрно-лиловые волны крови смыкаются над его громадной головой. То был первый раз, когда Да-Цзи пришла в замешательство. И хотя никакой лодки они больше не видели, на ровную морскую гладь Да-Цзи теперь смотрела не иначе как с холодной злостью. С того мига ядовитая улыбка так ни разу и не закралась на её лицо, и во взоре не зажёгся опасный огонёк новой задумки. Все её козни и интриги провалились – а такого поражения она до сих пор никогда не испытывала.

– Когда-нибудь удача их покинет, – наконец проговорила Да-Цзи, в очередной раз вскипая от злости. – Если они и доберутся до Сада, там-то мы их уж точно остановим.

– Остановим? Неужели это ещё возможно? – спросила Сяньян, стараясь изобразить в голосе как можно большую покорность.

– Надо только добиться того, чтобы они не успели собрать растений для снадобья до наступления ночи, – решительно вымолвила Да-Цзи. – Так что подождём и посмотрим.

– А если они найдут нужные ингредиенты? – уточнила Сяньян.

– Тогда нападём. И я убью его.

– Убьёте его? – от удивления Сяньян забыла про напускную робость. Раньше Да-Цзи никогда заранее не планировала именно убить кого-либо: это же так вульгарно, да и хлопотно. Обычно она просто наносила смертельный удар, какое-нибудь пагубное увечье – и жертва умирала сама.

– Да Лю Тин-Пиня, конечно! – нетерпеливо воскликнула Да-Цзи, неверно истолковав замешательство Сяньян. – Вместе с его дур-рацким мечом! Всё он виноват! Девчонка давно бы лежала на дне морском, если бы не этот болван!

До чего же старательно Да-Цзи отрицает её заслуги, подумалось Сяньян. Ведь именно девчонка крушила препоны, которые ставила путникам Да-Цзи – а та упорно винила во всём Лю Тин-Пиня. И это притом, что он вообще-то Бессмертный – ну или когда-то им был, – а девчонка – из простого земного люда, хотя и не такая простая, как Да-Цзи могла ожидать.

Но когда Сяньян подняла глаза на Да-Цзи, она увидела перекошенное от злобы лицо и стиснутые в гневе зубы. И Сяньян поняла, что сейчас в душе её хозяйки полыхает такая ярость, какая способна застить любые доводы разума. Больше дело не сводилось к мести за её преданного воздыхателя, императора Чжоу. Теперь унижена была сама Да-Цзи: ей оказывали серьёзное сопротивление, над ней одерживали верх, – а такого она потерпеть не могла. Ярость глубоко уязвлённого самолюбия затмевала в ней любые чувства, тем более какие-то прежние страстишки, вызванные мимолётной симпатией.

Даже обернувшись птицей, Да-Цзи умудрилась не расплескать ни капли своего гнева. Она приняла облик орла, и то и дело хищно клацала своим острым загнутым клювом, как будто грозилась заглотить солнце. Заметив, что ястреб за ней не поспевает, она обернулась и издала такой хлёсткий, визгливый клёкот, что Сяньян показалось, будто звук полоснул небо острым лезвием. Ястреб с силой взмахнул крыльями и нагнал орла. Однако долгий полёт над бескрайним океаном явно начинал сказываться усталостью, и ястреб продолжал время от времени отставать.

В конце концов вдали показалась гора Куньлунь, выступавшая островком из морской глади. Сяньян знала, что там, на горе, её ждут великолепные красоты, но это мало её утешало – она давно стала безразлична ко всему внешне прекрасному.

Так что сейчас она предпочла не сводить глаз с орла. Тот уже закружил над островом, постепенно снижаясь поближе к дворцу, пока не высмотрел то, что хотел. Сад. Орёл устремился вниз, ястреб вслед за ним. Когда их крылья уже готовы были коснуться верхушек деревьев, обе птицы вдруг начали уменьшаться в размере. Они словно съёжились на глазах, перья и клювы растаяли в воздухе, а крылья истончились и усохли. Если кто-либо из зорких Бессмертных и успел заметить в небе две хищные птицы, то обязательно подумал, что они ему померещились, потому что так внезапно исчезнуть они никуда не могли. А заметить двух крохотных пчёлок на цветущем кусту в глубине сада не мог бы и самый зоркий Бессмертный.

Но в отличие от прочих пчёл в саду, которые деловито крутились то у одного цветка, то у другого, две новенькие спокойно уселись в крупных лиловых бутонах и приготовились ждать. «Интересно, она придёт сюда?» – подумалось Сяньян. Она – та, чьё имя Да-Цзи никогда даже не произносила вслух. Мулан.

Придёт ли Мулан сюда?

Глава 57 Сад Великолепия

Стражи подвели Мулан с Кроликом на руках и Лю Тин-Пиня к вратам сада – очередной нефритовой арке, увенчанной изогнутой крышей с золотой черепицей. Судя по всему, сад был целиком огорожен: в обе стороны от арочного прохода простиралась массивная кирпичная стена.

– Итак, мы внутри! – радостно воскликнул Лю Тин-Пинь. С тех пор как Матушка-Владычица, по сути, негласно даровала ему своё прощение, он находился в весьма приподнятом настроении и практически влетел в ворота сада.

Они миновали небольшую открытую площадку, выложенную блестящей мозаикой из отёсанного до глянца круглого светлого булыжника... Ан нет, не булыжника. Мулан вдруг почувствовала, что камни как будто мягко поглаживают её ступни при ходьбе и, присмотревшись повнимательнее, поняла, что это жемчужины. Серебристо-бледные перлы чередовались с кремово-молочными, образуя на полу площадки затейливый цветочный узор.

Но когда девочка подняла голову, у неё перехватило дыхание. Потому что через следующие, лунные ворота – портал ровной круглой формы, ведущий вглубь самого Сада, ей впервые удалось ухватить одним глазком маленький кусочек тех райских кущ, что ждали её впереди. В идеально круглой раме декоративного проёма виднелся зелёный пруд, окружённый валунами пёстрой яшмы, а над его водами склонились нежные ивы. От широких листьев, покойно лежащих на нефритовой воде, устремлялись к небу роскошные цветки лотоса – словно падающие звёзды, что проносятся сквозь изумрудные и гранатовые облака – только снизу вверх. Мягкую зелень усеяли блёстки ярких цветочков, будто кто-то рассыпал вокруг пруда пригоршню драгоценных камней, а на ветвях обступивших прудик деревьев красовались разноцветные птицы с широкими сказочными хвостами. Владения Матушки-Владычицы были воистину Садом Великолепия.

Лю Тин-Пинь чихнул.

– Что-то все эти роскошества на меня давят – аж как-то не по себе, – пожаловался он, подводя, однако же, Мулан к лунным воротам. – Давай-ка поскорей найдём это самое Соцветие и пойдём уже. Как оно там должно выглядеть?

Мулан вдруг встала как вкопанная и уставилась на Лю Тин-Пиня.

– Как! Ты не знаешь?! – ахнула она. – Я думала, ты мне скажешь!

– Я?! – Лю Тин-Пинь и сам вытаращился на неё. – Да я же ни бельмеса во всех этих травах не смыслю! Всякие там снадобья – это по части Туци.

Оба посмотрели на Кролика, который, точно бессловесный младенец, тихо свернулся калачиком, обняв тряпичную игрушку Сиу.

– Может, спросим у Матушки-Владычицы? – предложила Мулан, и бросила взгляд назад, на дворец, который был всё ещё виден через лунные ворота. Но едва она договорила свой вопрос, ей и самой стало кристально ясно, что ответ на него – нет. Могущественная Владычица уже наградила Мулан – большего, чем дано, просить нельзя. Лю Тин-Пинь и Мулан потерянно переглянулись.

– Но это же цветок, верно? – уточнил Лю Тин-Пинь. Она прикрыла глаза и напрягла память. Как там говорил Кролик? «Чтобы излечиться от действия Янтарной Смерти, ей нужно выпить отвар из Драконьего уса и свежесобранного Соцветия Неземного величия».

– Да, – кивнула Мулан, – цветок. И Кролик говорил, чтобы снадобье подействовало, он должен быть свежесобранным.

Лю Тин-Пинь склонился над Кроликом и медленно проговорил ему в самое ухо, с большим старанием выводя каждое слово:

– Туци! Соцветие – Неземного – величия! – Как – оно – выглядит?

Они оба нагнулись над Кроликом и подставили уши, даже задержали дыхание – надеялись, что Кролик каким-то образом даст им ответ. Но он не дал.

Они выпрямились, всё ещё не отрывая глаз от Кролика, как будто старались его загипнотизировать. Но его веки и рот оставались плотно сомкнуты, а когда-то блестящая шубка белоснежного меха, ныне потускневшая, в вытянутой тени Лю Тин-Пиня казалась серой и вовсе невзрачной.

В вытянутой тени... Мулан подняла голову и к своему ужасу обнаружила, что солнце уже лежит на краю небосвода, прямо за спиной Лю Тин-Пиня, и бросает красивые розовые отблески на темнеющее небо. Надвигалась ночь новолуния.

Глава 58 Поиски

Лю Тин-Пинь и сам обратил внимание на заходящее солнце, и красота розовых отблесков ничуть не смягчила тревогу в его взоре. Он снова повернулся к Мулан и нашёл в её лице точное отражение своих собственных смешанных чувств.

– Но что-то же должно нам помочь, – проговорил он, отчаянно теребя бороду. – Надо хорошенько подумать!

«Соцветие Неземного величия». «Соцветие Неземного величия». В голове у Мулан всё стучало трудное название.

– Лю Тин-Пинь! – вдруг воскликнула она. – Название! Название растения!

– И что с его названием? – не понял Лю Тин-Пинь и наморщил брови. – Ну, кроме того, что оно жутко длинное. Ох уж эти императорские садовники...

– Это подсказка! – перебила Мулан. – Название ведь должно отражать то, как он выглядит, верно?

– А, ну да! – оживился Лю Тин-Пинь. – Хорошо, и какого, например, цвета Неземное величие? Золотого?

Неземное... То есть, небесное! Мулан подняла голову вверх. Там, в вышине, уже готовились сгуститься сумерки, и нежно-сиреневые аметистовые края свода постепенно темнели, а вершина небесного купола окрасилась в густой фиолетовый. Примерно тех же цветов были одеяния Матушки-Владычицы: лиловый – цвет императорской власти. Цвет истинного величия.

– Лиловый, – проговорила Мулан. – Думаю, цветок растения должен быть лиловый.

– Ну конечно! – подхватил Лю Тин-Пинь. Он сразу воспрял духом и бойко принялся осматривать заросли вокруг. – Значит, пока будем просто искать лиловые цветы, а там решим. Времени у нас в обрез.

Они разделились и пошли в разные стороны. Мулан прибавила шагу, а Лю Тин-Пинь, недолго думая, взлетел над землёй и помчался по воздуху. Однако, лишь ступив на извилистые дорожки сада, Мулан по-настоящему осознала размах Матушкиных владений. Как они собираются искать в этом зелёном лабиринте один-единственный цветок? Меж изящных деревцев и аккуратно расставленных и разложенных композиций из камня её приветливо встречали всевозможные растения самых различных свойств и размеров. Некоторые были ей знакомы, вроде кустарников азалии с ярко-розовыми цветками или белоснежных и гранатово-красных пеонов – здесь их буйные курчавые головы разрослись до размеров капусты. Зато многие другие выглядели так чудно, что Мулан могла только диву даваться. Были среди них такие, у которых карминно-красные лепестки изгибались, словно крылья огненного феникса, а были такие, у которых бутон соединял в себе бесконечные ряды лепестков хризантемы, пеона, лотоса – причём разного цвета. Все эти диковинки потрясали своей живописной красотой – но ни один из цветков не был лиловым.

По мере того, как извилистая дорожка вела Мулан через новые и новые зелёные опушки, девочка только заметней падала духом. Как же всё это бессмысленно! Саду не видно ни конца ни края, и каждый уголок изобилует растительностью; найти какое-то одно Соцветие Неземного величия здесь просто невозможно. Солнце уже подёрнуло край небосвода нежно-розовым румянцем, торжественно провозглашая свой скорый уход. Неужели они прошли весь этот путь – чтобы так обидно провалиться в конце?

Мулан шагнула через портал в форме четырёхлистника и оказалась на очередной поляне. Но то, что она здесь увидела, заставило её остолбенеть.

Перед ней простиралась практически бесконечная полоса площадки, выложенная, как и ранее, драгоценными жемчужинами – они нежно переливались в отсветах зачинавшейся зари. Однако, в отличие от остальных частей сада, здесь было совершенно пусто – лишь одно-единственное дерево стояло посредине, ровно в центре вымощенного пространства. Всё указывало на то, что дерево это необычное.

Оно явно было очень древнее: об этом говорили вековые наросты на стволе, искривлённые от старости сучья, грубая, испещрённая канальцами кора, на вид твёрдая как камень. Но на ветках поблескивали молоденькие глянцевые листочки, а на них как на мягкой подушке покоились каскады круглых румяных плодов. Персиков.

«Помни, в Саду тебе нужен персик», – сказала ей как-то раз Да-Цзи. Конечно, Мулан хорошо усвоила, что верить ей нельзя, но и пройти мимо уже не могла. Ноздри щекотал тонкий аромат сладкого, сочного фрукта. Каждый персик укутался в ласковый бархат розоватого пушка, жеманно подставил последним лучикам солнца золотистый бочок, и тот с готовностью отбрасывал в стороны такие же золотые блики – куда более живые и трепетные, чем ровный свет обычных садовых фонарей. Полные, тяжеловесные плоды соблазнительно оттягивали тоненькие черенки, и лёгкий ветерок едва заметно покачивал каждый персик, то заманчиво приближая его к лицу Мулан, то игриво отстраняя. Вот они, Плоды долголетия, поняла Мулан.

«Персик сохранит Сиу жизнь», – говорил ей Кролик. Может, раз уж они не могут найти это Соцветие, то персик и есть единственный выход? К тому же, когда Матушка-Владычица сказала, что Мулан может взять в её саду только что-то одно, она ни словом не обмолвилась, что запрещает ей рвать персики, хотя когда Кролик был здесь с Нежеланной дочерью, она это чётко объявила с самого начала. Значит, у Мулан есть дозволение взять персик. Она встала на цыпочки и протянула руку.

«Но громадной ценой», – были слова Кролика. Мулан остолбенела с вытянутой рукой, всего в каком-то волоске от нежного фруктового бочка. Какой такой ценой? Нежеланную дочь вышвырнули вон из Матушкиных владений, и Кролик не смог спасти её братика. Но может, это было не всё? Возможно, когда она откусила кусочек от персика, то исцелилась от действия медового яда Да-Цзи, однако с тех пор обрекла себя на служение ей все те шесть тысяч лет жизни, что подарил ей Плод долголетия. Так этой ли судьбы добивалась Да-Цзи и для сестры Мулан? А может, и для самой Мулан? «Тебе нужен персик», – говорила она. Но это не то, за чем Мулан сюда пришла. Это Да-Цзи нужен персик. «Твоё дело – принести своей семье почёт и уважение», – вспомнились вдруг слова отца. Никогда ей не добиться ни почёта, ни уважения, идя на поводу у Да-Цзи. Рука, протянутая к персику, упала.

Она повернулась и на ватных ногах заковыляла прочь. От волнения она даже не заметила, что идёт в обратную сторону, туда, откуда пришла. Мысли сковал мрак. Она ничего не добилась – ни Соцветия, ни персика. Сиу умрёт. И Кролик тоже.

Мулан раздвинула складки перевязи и взглянула на хрупкое существо внутри.

– Кро-олик, – шёпотом, осторожно позвала она. – Я не могу отыскать Соцветие. Помоги-и!

Кролик не издал ни звука и не шелохнулся.

Мулан подняла голову и увидела, что солнце подошло совсем близко к горизонту. Огромный горящий шар ослеплял резкой, кричащей красотой непреклонной звезды. Мулан закрыла глаза, чтобы не видеть заката. По щеке скатилась слеза.

Внезапно она почувствовала какое-то копошение у себя в перевязи.

– Мулан, – послышался слабый голос Кролика. – Тебе. – И что-то вывалилось наружу и упало на землю.

Мулан посмотрела вниз и обомлела.

Игрушка Сиу.

Глава 59 Тряпичный кролик

– Мулан! Мулан! – раздался за её спиной голос Лю Тин-Пиня.

– Я тут! – крикнула она в ответ.

И ещё раз бросила взгляд на Кролика – снова немого и неподвижного. Мулан нагнулась и подобрала игрушку, которую Кролик выпихнул из перевязи. Зачем это он? Случайно? Или это что-то значит?

Лю Тин-Пинь упал рядом с ней на траву – всю дорогу он летел по воздуху, что было значительно быстрее, чем покорно следовать изгибам прихотливых дорожек.

– Я нашёл два растения с лиловыми цветками, – отдуваясь, выпалил он. – У одного девять остроконечных лепестков, а другой похож на рожок, у которого вроде как звезда в центре. Какой из них, как думаешь?

Но Мулан его почти не слушала. Она смотрела на игрушку Сиу – смотрела новыми глазами. Сотни раз сжимала она в руках этот потрёпанный мешочек из шёлка – и уже забыла, как он выглядел, когда был совсем новенький. А ведь много лет назад этот игрушечный зверёк имел ярко-рыжий окрас, и на спинке у него красовалась аккуратная вышивка – обычный набор ядовитых тварей. Мулан вдруг вспомнилось ещё кое-что: душистый кисет Кролика, тот самый, который он предложил ей понюхать, чтобы прочистить забитый нос. Он и тогда показался ей знакомым – теперь она знала, почему. Один в один с игрушкой Сиу. Тот же шёлк, та же картинка. Гадюка, паук, жаба, многоножка, скорпион – все расположены по кругу, а в середине большой цветок. Сейчас затасканная игрушка была грязно-бурой, а шёлковые нити вышивки почти совсем истрепались – кроме цветка в середине и паука. Белого паука.

«О былом, о грядущем – все предания есть внутри Кролика. Даже те, которых он и сам не знает». Мулан закрыла глаза и припомнила поподробнее тот случай: она – совсем маленькая девчушка, и ей дарит игрушку какая-то старенькая женщина из деревни. Бабушка вся в морщинах, и лицо её чёрное от загара, кожа пятнистая, а глаза – Мулан вдруг ясно вспомнилось – глаза чистые, янтарные. «Кролик может принять на себя любой образ, от благородного целителя до старухи-крестьянки». Так это Кролик был той женщиной? Это он подарил ей игрушку, зная, что когда-нибудь она пригодится?

Мулан открыла глаза – тряпичный кролик по-прежнему был в её руке. Она провела пальцем по линиям вышитого цветка, чувствуя шероховатость потрепанных бледно-лиловых нитей. Подняв глаза на Лю Тин-Пиня, она спросила:

– Ты сказал, один был с девятью лепестками?

Лю Тин-Пинь кивнул.

Мулан принялась считать вышитые лепестки на игрушечном кролике. Пальцы её дрожали. Семь, восемь... девять. Девять вытянутых треугольников.

– Это он! – чуть не крикнула Мулан, ликуя. – Это и есть Соцветие Неземного величия! То, что нам нужно!

Лю Тин-Пинь схватил её за запястье.

– Скорей, сюда!

Они помчались по петляющим дорожкам, пока солнце на последние мгновения зависло над землёй; край небес побагровел, стараясь удержать непреклонное светило. «Нужно раздобыть Соцветие Неземного величия до наступления той ночи, когда луна не взойдёт на небо», – сказал ей тогда Кролик. Всю дорогу, пока они бежали через сад, Мулан неотрывно следила за солнцем, над которым покинутый купол свода уже окрасился в тёмное индиго.

Глава 60 Соцветие Неземного величия

– Он вон там, – воскликнул Лю Тин-Пинь.

Задыхаясь от бега, Мулан поспешно перекинула котомку с Кроликом на спину и как следует затянула перевязь, чтобы меньше его трясти. Они успели пробежать по многочисленным мостикам, пересечь несколько открытых площадок, миновать пару-тройку водопадов. Мулан поначалу привело в изумление то, какой большой участок сада, оказывается, успел осмотреть Лю Тин-Пинь. Но потом она поняла: с учётом того, как легко он скользит между деревьями, пока она усердно пыхтит и топает ножками, он всё-таки имеет некоторые преимущества перед простыми смертными вроде неё – несмотря на своё изгнание из сонма Бессмертных.

Наконец, Лю Тин-Пинь вывел Мулан через портал в форме тыквы на новую площадку, которая обступала небольшое озерцо, подёрнутое лёгкой рябью. Перед ними красовалась золочёная беседка, её крыша и столбики опор сверкали в последних отблесках уходящего дня. Но ни Мулан, ни Лю Тин-Пинь даже не обратили на неё внимания и, спешно обогнув эту красоту, устремились на зелёную поляну за ней. Там, словно под присмотром изящного кипариса и двух пышных кустарников, спряталась небольшая клумбочка.

Стоило путешественникам приблизиться к ней, как весь сад вдруг озарился. В воздухе повсюду раскинулись гирлянды круглых фонарей, которые зажглись сами собой, и теперь парили над путниками, словно мягкие атласные луны. Мулан снова взглянула на небо: солнце коснулось горизонта, и рдяные ленты закатного пламени опоясали свод.

Заходящее солнце бросало последние золотые лучи на цветы под кипарисом, которые гордо подставили им свои головки; прямые высокие стебли, на которых покоились лиловые цветы, откинули в стороны сильные зелёные листья. Цветы были чистого, насыщенного фиолетового окраса, и из широко раскрытых лепестков в небо смело смотрели крупные сердцевинки, поблескивавшие в закатных лучах, точно звёзды.

Тяжело дыша, Мулан опустила глаза на тряпичную игрушку, и снова посмотрела на цветы. «Ты можешь сорвать только одно растение», – таков был наказ Матушки-Владычицы. Значит, прав на ошибку у них нет. Перед лицом Мулан замаячила пчёлка, и девочка нетерпеливо отогнала её ладонью. Да, цветы перед ней в точности совпадали с рисунком на вышивке. Похоже, это действительно Соцветие Неземного величия.

– Это оно! – воскликнула Мулан; на сей раз она даже не радовалась: единственное, что она испытывала сейчас, было облегчение. – У нас получилось!

Однако когда она осторожно приблизилась к клумбочке, чтобы сорвать один бутон, из сердцевины цветка пулей вылетела новая пчела и кинулась к лицу Мулан. Девочка попыталась отмахнуться, но движениям рук мешала тугая перевязь. Внезапно рядом возникла ещё одна пчела и тоже устремилась к Мулан. Та в замешательстве рьяно махала и хлопала руками. Резкие движения быстро заставили её потерять равновесие, и она неловко плюхнулась на землю, до последнего отчаянно балансируя, чтобы не упасть на Кролика.

Тем не менее, даже когда она глупо шлёпнулась подле клумбы, вытянув ноги, пчёлы ничуть не отстали от неё – напротив, они возобновили атаку. Недоумевая, Мулан отбивалась от них как могла, уклонялась от их нападок всем телом и пыталась защититься руками. Лю Тин-Пинь поспешил на помощь, но стоило ему оказаться рядом и коснуться Мулан, как пчёлы вдруг спокойно опустились на землю по обе стороны от путников.

Раздался хлопок, и эхо на мгновение заполнило небо. Лю Тин-Пинь и Мулан ещё ошеломлённо озирались, а две пчелы уже обратились в Багровую и Белую лису.

Глава 61 Цветки лотоса

Обе Лисы сразу зашипели и набросились. Однако Лю Тин-Пинь оказался проворнее. Быстрым чётким движением он выхватил из-за спины меч – только успели хлопнуть широкие рукава – и метнулся вперёд. В мгновение ока он вырос между Белой лисой и Мулан.

Другой рукой он одновременно выхватил из-за пояса тыквенную баклагу и запустил её в Багровую лису. Тыковка завертелась над поляной и сбила лисицу прямо в прыжке. Та упала на землю, развалившись лапами в стороны, и баклага шмякнулась сверху на её распластанное тело. Хищница силилась подняться, но тыковка будто пригвоздила её к земле, и Багровая лиса могла разве что скрести лапами да плеваться.

Но это видела одна Мулан. Лю Тин-Пинь же неотрывно следил за Белой лисой, чьи острые когти и хищные клыки сверкнули перед его глазами, когда она на краткий миг зависла в прыжке. Освободившейся рукой он ухватился за что-то невидимое, словно собрал в кулак пустоту, и ровно в тот момент, когда Белая лиса уже готова была впиться зубами в его плоть, метнул в неё незримое оружие – сгусток чистого Ци. Ведьма отлетела назад, удар жизненной силы Лю Тин-Пиня заставил её завертеться клубком. Визжа от злости, лисица крутилась в воздухе, не в силах остановиться, и вдруг впилась зубами в собственную лапу и принялась сдирать шерсть. Когда она приземлилась, это была уже не лисица, а Да-Цзи – красивая и жестокая, и в руке она сжимала целый пучок острых лезвий.

Да-Цзи испустила дикий звериный вопль. В её глазах пылала такая ярость, что Мулан невольно съёжилась. Но Да-Цзи было не до неё: ведьму поглотила одна задача – уничтожить Лю Тин-Пиня. Настоящий Вихрь гнева, лютая свирепость под атласной вуалью – она швырнула во врага своё оружие, и на Лю Тин-Пиня обрушился блестящий смертоносный дождь.

Но он уже держал меч наготове. Мулан не видела его движений – столь быстро он махал своим оружием; она только слышала, как стукают клинки о деревянное лезвие, однако и этот звук быстро слился в непрерывный раскатистый грохот. С каждым невидимым взмахом меча новый клинок отлетал в сторону и тут же превращался в цветок лотоса, опадая на землю с мягким шорохом.

Очевидно, их прелестный вид ещё больше распалил Да-Цзи, и она снова ринулась на Лю Тин-Пиня; на этот раз ножи были в обеих её руках. Однако и они разлетелись в стороны изящными цветками. Ведьма приступала снова и снова, но как она ни изворачивалась и ни ярилась, все её лезвия иножи обращались в лотосы. Наконец, когда поляна оказалась усеяна цветами, у Да-Цзи в кои-то веки опустели руки, и она остановилась, пытаясь отдышаться.

– Всё? – холодно спросил Лю Тин-Пинь. Половина солнца уже перевалила за горизонт, но упрямые золотые лучи цеплялись за небо и никак не желали выпустить небо.

Да-Цзи завизжала снова, будто изливая свой гнев в пронзительном вопле. Она сжала кулаки и бешено ринулась на Лю Тин-Пиня. Но тот лишь с презрением вскинул ладонь, и снова незримая сила его жизненной энергии поразила Да-Цзи, да так резко, что та рухнула наземь.

Прокатившись по траве, она распласталась и на мгновение замерла, раскинув руки и задыхаясь. Попробовала упереться в землю и подняться, но руки подкосились в локтях и она снова грузно свалилась в траву, утопив красное лицо в цветках лотоса. Лю Тин-Пинь медленно подошёл к ней, покачивая мечом.

– Злой дух, что зовётся Белой лисой, – промолвил он, – время твоё пришло.

Глава 62 Другая

Лю Тин-Пинь приставил меч к горлу распростёртой Да-Цзи. Её изящные плечи трепетно вздымались при каждом вздохе. Она сделала последнее усилие, упёрлась ладонями в землю – тонкие пальцы побелели от напряжения – и подняла лицо на Лю Тин-Пиня.

Но лицо это больше не было лицом Да-Цзи. Лю Тин-Пинь обомлел.

Теперь на него смотрела не та изящная и гордая красавица, которую он видел мгновения назад; сейчас к нему были обращены мягкие круглые черты кого-то другого, и новые, чистые глаза, полные невинности, смотрели на него. Губы-вишни изогнулись в улыбке – сладкой и застенчивой, столь непохожей на улыбку Да-Цзи. Новая женщина смелее упёрлась руками в землю и поднялась повыше.

– Итак, ты собираешься убить меня, Лю Тин-Пинь? – спросила она низким, дрожащим голосом. – Ту, кого ты звал своим хрупким цветком?

Лю Тин-Пинь покраснел и выпучил глаза. Далеко за ними двумя, там, на краю земли, солнце опускалось всё ниже и, словно опрокинутая миска, выплёскивало на темнеющее небо последние лучи.

– Ты звал меня своей любовью когда-то, – продолжала женщина. – Но именно твоя любовь и привела к тому, что моя семья отвергла меня. Что мне пришлось с позором покинуть свой город. Твоя любовь – вот что разбило мне сердце!

Лю Тин-Пинь стоял, не шелохнувшись. Он был бледен, как белоснежные одежды Да-Цзи, только на щеках вскочили пятна того же багряного цвета, каким блистала ещё недавно заря.

– Это ты бросил меня, меня и наше дитя, – голос женщины надломился. – Это ты заставил меня опозорить свой род, своих предков. Это ты поселил во мне стыд и отвращение, которое я обрушила на голову нашей невинной дочери.

Мулан перевела взгляд на Багровую лису, которая так и лежала на земле, придавленная тыквенным сосудом. Она больше не билась. Вместо этого она не отрываясь следила за Да-Цзи, и в её круглых глазах читалось искреннее недоумение.

– И это ты, Лю Тин-Пинь, превратил меня в ту, кем я стала, – лицо красавицы исказило страдание. – Ты превратил меня в мать, отвергнувшую собственное дитя. В жестокую и злую женщину. В женщину, которая больше не способна иметь чистых намерений и навсегда лишена надежды.

Меч, зажатый в крепкой руке, задрожал, и Мулан увидела, как потемнело лицо Лю Тин-Пиня и как слабо дрогнула его челюсть, когда он попытался сделать глоток воздуха.

– Так кто же из нас – истинное зло, Лю Тин-Пинь? – грозно и резко спросила женщина. – Я – или тот, кто погубил женщину, которую любил?

Из горла Лю Тин-Пиня исторгся крик боли, и он рухнул на колени. Меч из персикового дерева со стуком упал рядом с ним. Борец повесил голову, закрыл лицо руками. Его согбенная фигура стала последним, что озарили лучи заходящего солнца.

Глава 63 Последний бой деревянного меча

Когда мрак накрыл Лю Тин-Пиня, губы женщины вдруг растянулись в улыбке. Ничуть не теряя вида зловредного самодовольства, её лицо снова изменилось, вернув себе прежние изящные, мстительные черты Да-Цзи.

Последний отблеск солнечного света дрожал над земной поверхностью, вцепившись в небесный покров тонкими румяными пальчиками. Разлившееся красное сияние окружило ликующую Да-Цзи слабым ореолом, и её силуэт словно издавал неземное свечение, ещё более зловещее из-за её поразительной, безжалостной красоты. Колдунья бросила надменный взгляд на согнутую фигуру Лю Тин-Пиня, и в её глазах проскочила искра торжества.

– Ни один простой смертный не способен убить меня, – злорадно промолвила она.

Губы шире расползлись в улыбке, так что наружу показались зубы – все до единого. К ужасу Мулан, зубы эти вдруг стали расти, превращаясь в длинные острые клыки, и Да-Цзи снова обернулась Белой лисой.

Лицо превратилось в морду, улыбка – в звериный оскал. Одни глаза сохранили прежний дикий блеск и снова злорадно сверкнули на окончательно павшего духом Лю Тин-Пиня. Лисица подняла лапу и приготовилась нанести решающий удар.

Мулан затаила дыхание. Мгновение – и Белая лиса убьёт Лю Тин-Пиня!

– Не-е-ет! – закричала Мулан. Кровь кипела в жилах; внутри словно что-то разорвалось на куски. Она бросилась вперёд, схватила с земли деревянный меч. Вцепившись в рукоять обеими руками, она ринулась на Белую лису. Та с удивлением обернулась на несущуюся девочку и зашипела.

«Да как ты смеешь?» – читалось в её возмущённом взгляде, полном одновременно нового гнева и высокомерия. Она обнажила клыки и зарычала.

«Ну так умри».

И Белая лиса прыгнула на Мулан.

Сверкнули когти и клыки, с места сорвалась и потянулась к девочке разящая дуга – дуга вековой злобы, пропитанной издёвкой и насмешкой над невинностью. Зло, загнанное в прекрасную оболочку, бросилось на Мулан в дикой, кровожадной атаке.

Мулан издала гортанный, душераздирающий клич – это вырвалось наружу отчаяние и безрассудный, мятежный вызов. Внутри у неё всё пылало, в ладонях, сжимающих массивную рукоять, неистово билась кровь. Меч мелькнул в воздухе, и Мулан, будто наделённая какой-то небывалой силой, с размаху опустила его на Белую лису.

Деревянный клинок внезапно охватили языки небесно-голубого пламени. Мулан показалось, что меч довершил начатое движение сам по себе – сам вонзился в Белую лису, сам легко рассёк её, точно груду снега. Холодное пламя вспыхнуло живей и огромным костром охватило поверженную ведьму, заслонив её от Мулан столь яркой завесой, что девочка невольно сощурилась. Наконец неземной стон потряс остров, океан и мир вокруг и вонзился в небеса острым осколком.

Мулан крепко сжимала меч и не выпускала его – даже когда ледяное пламя перекинулось ей на руки, – и дикий вопль, исторгнутый столь близко, полоснул её уши небывало лютой ненавистью. Даже на языке почувствовалась горечь жестокости, заключённой в этом предсмертном крике. Нечеловеческая ярость и жажда насилия подкосили Мулан, и она упала на траву.

Но пока она падала – и опять неосознанно пыталась защитить Кролика от удара, – стон успел стихнуть. Голубое пламя без следа исчезло так же внезапно, как и появилось, и Мулан поняла, что лежит ничком, а в пальцах до сих пор зажата рукоять меча.

Разом придя в себя, Мулан снова вцепилась в рукоять что было сил и подняла голову. Беспокойно оглянулась в поисках Белой лисы, готовая нанести следующий удар. Но где же Белая лиса? Куда она пропала? Взгляд Мулан скользнул вниз по лезвию меча, и она увидала, что его тяжёлый конец лежит в луже чёрной липкой жидкости, по форме напоминающей лисицу.

Глава 64 Свершилось

Мулан рывком села и вытянула меч из чёрной лужи. От вязкой жижи исходил насыщенный томно-сладкий запах, и Мулан невольно отпрянула, узнав в этом знойном амбре сильно сгущённый аромат ядовитого мёда, которым когда-то собиралась её потчевать Да-Цзи. Отовсюду послышалось какое-то странное жужжание и гудение, и чёрный кисель начал подрагивать и трепыхаться. Из-под земли раздался жуткий треск, как будто она разошлась по шву, не в силах больше сдерживать натуги, и из болота ведьминой крови хлынули в разные стороны полчища жаб и пауков, да такие многочисленные, что ядовитые твари сновали друг по другу, в нетерпении пытаясь выбраться наружу. За жабами и пауками полезли гадюки и многоножки, а там и скорпионы – и пока они валили чёрными тучами, края мутной слизи постепенно сходились к центру, освобождая залитые места. Сотни и тысячи смертоносных гадов породила и выплюнула вонючая лужа, прежде чем уменьшилась до размеров пятна и, наконец, вовсе исчезла.

Мулан стояла, совершенно обомлев от ужаса. Меч сразил Белую лису – и Белая лиса... Да-Цзи... вернее, то, что от неё осталось... на глазах расползлось тучей поганых созданий. К горлу подступил комок отвращения, но Мулан, как околдованная, следила за мерзкой картиной, не в силах отвернуться, пока последняя ядовитая тварь не юркнула в ворох лотосов. Лишь когда её след затерялся где-то в дальних уголках сада – а точнее, под кустами любимых азалий самой Владычицы, которые, как выяснилось впоследствии, подхватили в тот день какую- то пакостную гниль, – лишь после этого с Мулан сошло оцепенение, и она обернулась.

В тот же миг она почувствовала на себе взгляд Багровой лисы. Та оставалась лежать под неподъемной тыковкой, и теперь злобно зашипела, чуя опасность и поражение.

Мулан посмотрела ей в глаза. В них плескалась обида, злость, гнев, страх – но сейчас Мулан увидела в них кое-что ещё. Боль. Веками страдавшее сердечко – сердечко нежеланного ребёнка, нелюбимой дочки, а затем – девушки, которой нигде не нашлось места, которая всем казалась не такой, как надо, и которую, всеми отвергнутую, смогла заметить одна Да-Цзи, не упустившая случая приманить беднягу к себе и затем превратить в безропотную рабыню. Почти как это случилось с Мулан.

Солнце наконец скрылось за горизонтом, и ночные тени жадно заглотили последние светлые проплешины, что ненароком замешкались в прекрасном саду.

Быстрым движением Мулан нагнулась и сорвала лиловую головку одного из Соцветий. Подняв руку повыше, она оценивающе оглядела утонченный силуэт, с трудом разбирая его в сиреневых сумерках, и опять повернулась к Багровой лисе.

– Смотри, Соцветие Неземного величия у меня, – заявила она лисице. – Предсказание о дочери Хуа ныне исполнилось, и то, что случилось, нельзя обернуть вспять. Оставь мою сестру в покое.

С этими словами Мулан подошла к Багровой лисе и отпихнула тыковку ногой. Стоило грузу исчезнуть, как лисица вскочила на все четыре лапы и моментально приготовилась к атаке. Но Мулан, не выпуская из пальцев цветка, вскинула другой рукой деревянный меч и приставила его к морде хищницы.

– Оставь мою сестру в покое, – повторила Мулан.

Багровая лиса подняла на неё глаза – и их взгляды встретились. На какое-то мгновение они обе замерли, уставившись друг на друга, словно обмениваясь безмолвными фразами.

А затем раздался хлопок, и на месте Багровой лисы мелькнул комок перьев; он метнулся ввысь и исчез во мраке опустившейся ночи. Садовые фонари волшебно мигнули и засияли ярче, словно атласные луны, слетевшие сюда тысячами, чтобы восполнить недостаток одной-единственной там, наверху.

Багровая лиса бесследно исчезла.

Глава 65 Целебный отвар

Мулан стояла, задрав голову к опустевшему небу, как вдруг чья-то ладонь легла ей на плечо. Она повернулась – перед ней был Лю Тин-Пинь.

– Знаешь, она не врала. Белая лиса. Ни один простой смертный не мог её убить, – сказал он. Тыквочка снова заняла своё место на поясе, но лицо вояки было по-прежнему бледным, как полотно: очевидно, Лю Тин-Пинь ещё не избавился от потрясения, в которое его повергла жестокая Да-Цзи, но улыбка уже играла у него на губах. – Только простая смертная способна была это сделать. И то не любая, а только такая, как ты.

Мулан попыталась улыбнуться в ответ, но его слова просто огорошили её. Что значит, только такая, как она? На миг у неё внутри словно вспыхнул огонёк, который ненадолго выхватил из тьмы неожиданный образ – образ её самой, однако совершенно иной, чем она привыкла. Никогда прежде она так себя не видела, как сейчас, в свете случайных слов, оброненных Лю Тин-Пинем. Может быть, она не такая уж дерзкая, упрямая и сиволапая. Может быть, на самом деле она смелая, целеустремлённая и сильная. Значит, именно такая, какая есть, она и сможет принести почёт и уважение своей семье – просто иначе, чем все от неё ожидают.

Огонёк быстро погас, и новый образ исчез, но Мулан почувствовала, что теперь без смущения может встретить восхищённый взгляд Лю Тин-Пиня. Она протянула ему меч, обугленный и почерневший; сейчас её руки почему-то тряслись от его тяжести. Когда меч оказался у хозяина, с ладоней Мулан упали лоскуты-повязки. Никаких ссадин под ними не осталось – даже ни единого шрама.

Лю Тин-Пинь тут же подхватил лоскуты с земли.

– Матушка-Владычица нас не похвалит, если мы тут намусорим, – поучительно заявил он. – Она и так расстроится из-за всех этих паразитов. – Он взглянул на Мулан с кривоватой усмешкой, но затем опустил глаза на меч, который оттягивал руку, и как будто сконфузился. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал – очевидно, так и не смог подобрать нужных слов.

Тем временем Мулан нашла каменную скамью – очевидно, здесь царица услаждала свой взор видом на озеро; правда, Мулан эти виды нисколько не занимали – как, впрочем, и бессловесные Бессмертные. Не обращая внимания ни на первое, ни на второе, она стянула перевязь со спины на живот и достала Кролика. Он совсем исхудал и как будто даже уменьшился: сквозь истончившийся до предела меховой покров легко нащупывались хрупкие косточки. Шерсть потускнела до блёклого пепельного цвета и совсем не блестела. Прежде жаркое маленькое тельце грело спину Мулан, теперь же оно остыло и лишь забирало тепло. Бледные щёлки глаз и рта превратились в тонкие линии и настолько сливались с мордой, что казались нарисованными. Вдобавок ко всему – ни малейшего движения. Кролик совершенно застыл.

Мулан подняла на Лю Тин-Пиня. глаза, полные ужаса:

– Он же не?..

Но вместо ответа Лю Тин-Пинь вынул из-за пояса свою многострадальную тыковку и грациозным взмахом меча разрубил её надвое. Верхушка отлетела в сторону, и в его руке осталось донышко в форме миски.

– Драконий ус! Соцветие! – решительно скомандовал Лю Тин-Пинь, затыкая меч обратно за спину.

Мулан, державшая лиловый цветок наготове, запустила руку в набедренную сумку, и пока она там шарила, тыквенная миска чудесным образом успела наполниться горячей водой, от которой валил густой пар. Не давая себе времени на удивление, Мулан опустила в воду оба растения.

Они моментально растворились, и вода окрасилась в серебристо-сиреневый. В лицо пахнул свежий, бодрящий аромат, напомнивший Мулан прохладное утро ранней весной.

Кролик вздрогнул. Веки по-прежнему были опущены, зато ротик приоткрылся. Мулан посадила его и облокотила на себя, а Лю Тин-Пинь поднёс миску к его мордочке и слегка наклонил. Блестящая серебристая жидкость полилась на ротик, растеклась по кроличьему подбородку и усикам. Кролик сглотнул, горячий отвар проник внутрь.

Ничего.

Кролик больше не шелохнулся, не издал ни звука. Мулан беспомощно обернулась к Лю Тин-Пиню. Может, уже слишком поздно? На небе кое-где виднелись запоздалые отблески заката, но сумерки заметно сгущались. Сердце Мулан сжалось, Лю Тин-Пинь принялся нервно теребить бороду. Как вдруг...

– Я бы мог излечиться... – пролепетал Кролик еле слышным голосом, открыл глаза и посмотрел на своих друзей – причём довольно требовательно. – Я бы мог излечиться гораздо быстрее... если бы вы не стояли столбом, а дали мне ещё...

Глава 66 Облако

Кролик пошёл на поправку с небывалой быстротой. Глотнув ещё целебного отвара, он смог сесть сам, и глаза у него заблестели, как раньше. Следующая пара глотков – и он уже сам держал миску и пил без чужой помощи. После шести глотков он заявил, что силы его полностью восстановлены, и встал на задние лапы; густой блестящий мех снова переливался, точно был перламутровый.

– Ты молодец, – сказал он Мулан, протягивая обратно миску. Он больше не обмолвился ни словом ни о поисках лилового цветка, ни о судьбе Белой лисы, но когда их глаза встретились, Мулан зарделась от гордости, и внутри запело ликование, как будто он не просто её похвалил, а торжественно вручил ей награду.

Небеса постепенно скрывались от земли за тёмно-синим пологом, и Кролик нахмурился.

– Пора идти, – сказал он. – Нас ждёт твоя сестра.

Мулан так и подскочила. Сиу! Ма, Па! Дом. О, эти слова! Кролик словно вскопнул последний пласт земли там, где до него долго не могли вырыть колодец, и давно застоявшаяся, тёмная боль Мулан прорвалась в конце концов наружу и хлынула на поверхность фонтаном. Пора было домой.

– Помощь нужна? – спросил Лю Тин-Пинь. Мулан вдруг заметила, что он тоже преобразился. Бледность потрясения ушла, он словно вырос, оживился. Тёмные волосы совсем почернели, глаза приобрели особенный блеск. Даже одежды, прежде окрашенные в скучный почти чёрный цвет безмятежной морской глубины, блистали лучистой синевой небесного свода в ясный весенний полдень. Но самая разительная перемена произошла с мечом из персикового дерева. Пока Кролик восполнял силы, принимая целебный отвар, Лю Тин-Пинь счищал сажу и грязь со своего оружия. Клинок меча опять сверкал – и сверкал новым блеском. Отныне это был не блеск гладкого дерева, но блеск настоящего металла.

– Так это тоже считалось? – сухо спросил Кролик.

– Видимо, да, – усмехаясь, сказал Лю Тин-Пинь. – Условия были такие, что данным мне мечом надлежит уничтожить десять тысяч злых духов. А насчёт того, кто мечом орудует, заметь, ничего сказано не было... – и он озорно подмигнул Мулан.

Кролик закатил глаза. Мулан улыбнулась.

– А можно, я?.. – спросил Лю Тин-Пинь. – Давненько я этого не делал!

– Ладно уж, – махнул лапой Кролик. – Только поскорее. Мулан уже хочет домой.

Лю Тин-Пинь взял сумочку из листьев, в которой Мулан хранила Драконий ус, и нацепил её себе на пояс. Вообще-то теперь сумочка была пуста, однако же он немного пошарил в ней и извлёк небольшой кусочек бумаги и кисточку. Уверенным взмахом кисточки он нарисовал на бумаге облако и с улыбкой продемонстрировал рисунок Мулан. Кролик вздохнул.

Затем резким движением он подбросил бумагу в воздух. Широкий рукав громко хлопнул, листок бумаги растворился в воздухе, и от него осталась лишь белая дымка. Дымка начала густеть и разрастаться, пока не превратилась в огромное перламутровое облако, величиной с большую кровать и похожее по форме на паровую булочку. Облако зависло невысоко над землёй.

– Карета подана! – провозгласил Лю Тин-Пинь и манерным жестом пригласил Мулан на облако. – Ты и глазом не успеешь моргнуть, как будешь дома, в кругу семьи.

– Мог бы из цветка сделать, – пробурчал Кролик. – Вон сколько лотоса накидал. Всё ж на один меньше было бы убирать.

Лю Тин-Пинь только с улыбкой отмахнулся.

– До чего ж приятно видеть, что старый добрый Туци снова в хорошей форме, – съязвил он, обращаясь, впрочем, больше к Мулан. Но затем выражение его лица смягчилось, и он добавил: – На этом нам пора прощаться.

– А как же твоя тыковка? – вдруг вспомнила Мулан, всё ещё держа миску из тыквенного дна.

– Ой, да я только рад с ней расстаться, – признался Лю Тин-Пинь. – Раз уж отныне моё искупление завершено, я лучше достану себе такую, которая вино может делать. Да и потом, тебе она скоро пригодится.

Мулан неотрывно смотрела на него, не в силах выразить словами всё то, что желала сказать.

– Спасибо тебе, Мастер Лю, – произнесла она наконец.

– И не благодари! Это я тебя благодарить должен, – сказал Лю Тин-Пинь, кладя ей руки на плечи. – По правде сказать, раньше я не понимал, почему это Кролик не хочет, чтобы я открыл тебе, кто ты есть на самом деле. Но теперь я вижу, что ты и сама это знаешь.

Мулан нахмурилась в замешательстве, но прежде, чем она успела что-либо спросить, Кролик настойчиво потянул её в сторону облака.

– Нам пора, – объявил он. – Пошли.

Они замерли перед волшебным белым сгустком переливающейся молочной дымки.

– Прощайте! – воскликнул Лю Тин-Пинь и поклонился. – Неожиданная встреча со старым другом – это одна из величайших радостей жизни. Надеюсь, радость встретить вас снова выпадет на мою долю в самом скорейшем времени.

Кролик равнодушно кивнул, но Мулан успела заметить, как нотка взаимной привязанности промелькнула в глазах обоих и как у Кролика дёрнулись вверх уголки рта. Сама она отвесила такой низкий поклон, какой только можно отвесить, если держишь в руках миску, полную горячей жидкости – теперь эта жидкость приняла цвет сумеречного неба. Настало время отправляться в обратный путь. Мулан ступила ногой на облако.

– Ой, стойте, – вдруг всполошилась она. Ей вспомнился тряпичный кролик Сиу, которого она оставила на каменной скамье у пруда. – Игрушка!..

Но было поздно. Вопреки своим ожиданиям, никакой мягкой пушистой перины Мулан под собой не почувствовала. Вместо этого её нога окунулась в облачную дымку и, не встретив никакой опоры, нырнула куда-то внутрь – причём стоило девочке коснуться волшебного марева, как оно само стало окутывать её плотной пеленой, и через мгновение блестящий белый туман закрыл от неё всё видимое и слышимое, погрузив в жемчужно-белую тишину. Нога продолжала уходить вглубь, куда-то в толщу этой белизны, и, стараясь удержать равновесие, Мулан машинально попыталась приставить другую ногу – но к её удивлению, ставить-то её как раз было не на что! Девочку закачало и завертело во все стороны, сразу закружилась голова... Она не летела на облаке. Она летела сквозь него.

Глава 67 Дом

В конце концов под ногами снова оказалась твёрдая поверхность. Мулан неуклюже подалась вперёд и вывалилась из облака. Она потрясла головой, чтобы поскорей вернуть равновесие, и, оглянувшись, увидела, что облако успело раствориться, напоследок явив из жемчужных клубов... чайник?

Мулан с недоумением уставилась на него, как вдруг осознала, что чайник ей знаком. Что это тот самый, который она тысячи раз держала в руках. Она стояла на кухне. У себя на кухне. Склянки с маслом и соевым соусом, глиняные горшки, накрытые и обвязанные холщовыми отрезами, корзины, свисающие с потолка, бамбуковая кадка – всё было ровно таким, как в тот день, когда она ускакала отсюда на поиски лекарства.

Однако эта же самая утварь казалась немного другой. Ясней, отчётливей, твёрже. Словно облако унесло с собой всё то волшебство, которое прежде окружало её.

Точнее, не совсем всё.

Потому что когда она взглянула на свои руки, то обнаружила, что держит миску – старенькую глиняную миску, которой у них дома пользовались всю жизнь, сколько она себя помнила. А в миске плескалась блестящая, серебристо-сиреневая жидкость – как будто в посудину налили немного неба в закатный час.

Тут Мулан услышала голоса в соседней комнате. Ма! Па! Сиу.

Не выпуская миски из рук, она метнулась к двери и вбежала в ту комнату.

– Мулан, поспокойней, – тут же раздалось мамино замечание. – Нате вам, ввалилась в комнату, как баран.

– Да ведь... – начала было Мулан, оглядываясь по сторонам. – Родители стояли друг напротив друга – очевидно, прервав серьёзный разговор – и с удивлением смотрели на неё. Сиу молча и неподвижно лежала на кровати, над ней склонилась тётушка Хо. За окном густой фиолетовый мрак бесследно скрыл последние краски вечерней зари и заполнил собой небо, готовя его к принятию царицы-ночи. Неужели ей всё привиделось? Кролик, Лю Тин-Пинь, Белая лиса? Тот пар, ударивший ей в лицо в ночь отъезда... Кажется, будто это было так давно – но может, на самом деле снадобье просто оказалось таким сильным, что на время усыпило её и навеяло столь причудливые грёзы?.. Мулан потрясла головой, стараясь избавиться от наваждения.

У окна какой-то мужчина привязывал тряпичную игрушку к столбику кровати. Он поднял глаза на Мулан. Целитель.

– Вот, решил обратно повесить, – сказал он. – Упала, наверное.

Мулан внимательно присмотрелась к нему. Он был таким же, каким она его помнила – высокого роста, в богатых одеждах и знатный на вид. Ни малейшая деталь на тонко очерченном лице не выдавала его чудесных способностей или тайной принадлежности к великому клану Бессмертных, однако Мулан не могла отвести взгляда от его янтарных глаз и серебряной бороды, пышной и шелковистой, как кроличья шерсть.

– Мулан! – одёрнула её мать, и девочка тут же осознала, что уже какое-то время так и торчит посреди комнаты, молча уставившись на гостя, как совершенно не пристало делать воспитанным юным особам. Мулан поскорее потупила глаза.

– Отвар готов? – спросил Целитель и, приблизившись к ней, взял из её рук миску. Внимательно оценил содержимое и одобрительно кивнул. – Да, то, что нужно. Ты молодец.

На последнем слове Мулан подняла глаза и, увидев его улыбку, окончательно сбилась с толку. Улыбка была до боли знакома. Так улыбался Кролик.

Целитель поднёс миску с отваром к кровати больной, и тётушка Хо подсадила Сиу. Все, включая Мулан, сгрудились вокруг и принялись наблюдать, как Целитель осторожно цедил напиток в полураскрытые губы девочки.

Все чего-то ждали. Ждали молча – а тем временем жизнь за пределами этой комнаты шла своим чередом. До Мулан донёсся собачий лай, лай превратился в скуление. Из окна слышалась какая-то возня: это мальчишки играли в мячик, спорили и смеялись. На кухне потрескивал в печке огонь, птицы на улице затевали вечерний концерт. Мулан обступило, захлестнуло то обыденное, совершенно осязаемое, с чем она так привыкла сталкиваться буквально каждый день. И от этого её чудесные приключения показались ей ещё более невероятными. «Ничего из этого просто не могло произойти», – подумала она. Надо же было ей так глупо в такое поверить. И пока тело Сиу оставалось неподвижно, сердце Мулан раз за разом обливалось кровью вслед за каждой уходящей минутой, убивавшей надежду. Чёрная ночь разлилась по небесному своду мрачной кляксой.

Внезапно, ровно перед тем, как с неба исчезло последнее светлое пятнышко, одеяло на груди Сиу стало мерно подыматься и опускаться. Она дышала – ровно и глубоко! Тётушка Хо зажгла фонарь, и все увидели, что бледное лицо больной подёрнулось румянцем и коже вернулся розовый тон и здоровый блеск. Изо рта вырвался лёгкий вздох, а затем её веки дрогнули – Сиу открыла глаза.

Ма и Па бросились к её кровати, заключили дочь в объятия и разом залились слезами. Тётушка Хо от радости стиснула Мулан за плечи.

– Это чудо! – приплясывая, воскликнула она. – Истинное чудо!

– Мулан? – мягкий голосок Сиу еле прорезался сквозь всеобщее ликование, и больная протянула руку к старшей сестре. – Паука больше нет?

Мулан поспешила к кровати и сжала её ладонь. Прижавшись лбом к её плечу, наскоро смахнула слезу.

– Про того паука можешь больше и не думать, – твёрдо сказала она, не выпуская руки сестры. – Я его убила.

Глава 68 Великий воин

Дом Мулан – да и всё их тулоу – прямо-таки переполняло счастье. Удостоверившись в том, что Сиу пошла на поправку, Мулан опрометью бросилась на кухню готовить любимые блюда сестры, чтобы она как можно скорей набиралась сил. Её рьяное усердие только утроилось, когда с улицы послышался зычный голос тётушки Хо, по обычаю извещавший всех остальных жителей тулоу о потрясающем событии – счастливой победе над смертельной болезнью. Почти сразу к их двери начали стекаться многочисленные гости с дарами; гости сбивались в кучки и радостно галдели у них под окнами.

В этом-то гаме и чаду готовки как-то так вышло, что Целитель ускользнул, никем не замеченный.

Никем, кроме Мулан, конечно. Краем глаза она успела уловить мелькнувшую в дверном проёме полу алого халата. Бросив всё, она тихо последовала за ним. Пока она шла через круглый двор, ей пришлось вежливо кивать по пути всем, кто возносил в её адрес свои восторженные поздравления, огибать статуи хранителей деревни и переступать через глупых несушек, но всё это она проделала, ни на миг не спуская глаз с пятна алого шёлка впереди. Наконец, сразу за воротами тулоу ей удалось нагнать его.

Ночь окончательно овладела небесами, и под действием её магии они обратились в чёрное бархатное полотно, усеянное алмазами звёзд. Свет от россыпи фонарей в тулоу струился из ворот золотым шлейфом и кидал жёлтый отблеск на фигуру Целителя. Он остановился, будто в ожидании, и когда Мулан приблизилась к нему, то услышала вдалеке знакомое ржание. Чёрный Вихрь!

Конь выскочил к ним галопом, не прекращая радостно ржать, подлетел к Мулан и стал тыкаться в неё носом, а она обвила его шею руками. И вдруг на её глазах Целитель подошёл к Вихрю и осторожно снял с его шеи красную нить. Так, значит, всё это было! Ей ничего не приснилось, не привиделось. Они действительно спасли Сиу вместе с Кроликом и Лю Тин-Пинем. Изумление, восторг и море вопросов разом переполнили Мулан, и ей показалось, что она сейчас лопнет.

Но едва её взгляд встретился со спокойным взглядом янтарных глаз, странное умиротворение снизошло на неё, и откуда-то издалека она услышала свой собственный голос:

– Встретимся ли мы когда-нибудь снова?

– Конечно, – ответил Целитель, и на его лице появилось то же весёлое выражение, что так часто украшало мордочку Кролика, – хотя ты, наверно, и не узнаешь, что это я.

– Потому что вы всегда будете принимать новый образ? – спросила Мулан, зная ответ.

– Да, – подтвердил Целитель, – а также потому, что всякая встреча с Бессмертными постепенно стирается из памяти.

Мулан нахмурилась.

– Так, значит, я не буду вас помнить?

Незнакомая прежде боль закопошилась внутри – словно ей на сердце закапала ледяная вода от таящей сосульки.

– Может, и будешь, – медленно произнёс Целитель, и теперь к его весёлости примешивалась лёгкая грусть. – Только тебе наверняка будет казаться, что это был длинный странный сон.

Мулан выпустила Чёрного Вихря и повернулась к Целителю.

– Но всё ведь будет хорошо, правда? Белой лисы больше нет, Сиу жива, вырастет большой и спасёт Императора, и этим принесёт нашей семье почёт и уважение...

– Тебе бы пора запомнить, что Бессмертные не любят делиться своими знаниями, – прервал её Целитель, сопроводив слова ухмылкой весьма в духе Лю Тин-Пиня.

– Но ведь... – начала было Мулан, но оборвала себя, вспомнив, сколь много знал Кролик и сколь мало он готов был рассказать. – Лю Тин-Пинь упомянул, что вы не хотели, чтобы он раскрыл мне, кто я.

– А потом добавил, что это и не нужно, – снова улыбнулся Целитель.

– Но я ничего не поняла, – возразила Мулан. – Кто я?

Его улыбка была печальна.

– Мулан, – наконец проговорил он, кладя ей руки на плечи: – Ты – герой. Великий воин.

– Что?! – Она отпрянула в недоумении. – Какой из меня воин?!

Но Целитель настойчиво покачал головой.

– Кто метнул в пчёл острые иглы? Кто заставил засохший остров зазеленеть? Кто взлетел под парусом на одном дыхании Бессмертного? Убил последнего злого духа на счету меча из персикового дерева? Спас жизнь другого человека и Нефритового кролика? Ты, Мулан. – И добавил: – Так кем же тебя ещё считать, как не настоящим героем?

– Но-о... – Мулан запнулась. – Это не значит, что я... мне просто...

Целитель прислонил её лоб к своему.

– Самое главное, что ты должна помнить всегда-всегда, – очень серьёзно проговорил он, – это что ты – великий воин.

И с этими словами он выпустил её из рук. А затем развернулся и ушёл. По-прежнему обнимая одной рукой Чёрного Вихря, Мулан уставилась на полоску земли, куда падал свет из ворот тулоу за их спинами. Если тень Целителя, пропадавшего вдали, была тонкой и вытянутой, то её собственная тень – широкие плечи, ноги решительно расставлены в стороны – выглядела и в самом деле дюжей и боевой. Может быть, так и впрямь могла бы выглядеть тень настоящего великого воина...

– Мулан! Мулан! Ты где? – раздался голос из тулоу.

– Я тут! – закричала в ответ Мулан и обернулась. Когда она снова повернулась назад, никакого Целителя там уже не было. Прищурив глаза, она всмотрелась в темноту и едва разглядела слабые очертания длинных торчащих ушей, быстро мелькавших вдали. Мулан улыбнулась: видать, решил превратиться снова в Кролика, раз уж идёт под покровом тьмы.

– Мулан! – снова позвали её. – Тебя родители зовут! И Сиу!

– Иду! – крикнула она и бросила последний взгляд за спину, где во тьме последний раз сверкнули белые ушки. Мулан снова прижалась к шее Чёрного Вихря – на этот раз на прощание. А затем великий воин обернулся и побежал навстречу тёплому жёлтому свету своего родного тулоу, постепенно превращаясь из воина в старшую дочь и сестру.

Эпилог

На краю пустыни, там, где золотые дюны вздымаются, точно морские волны, приземлилась птица, бывшая когда-то Багровой лисой.

Только теперь Багровой лисой она больше никогда не станет. В тот час, когда на её глазах была повергнута Да-Цзи и тело ведьмы превратилось в чёрную лужу кишащих ядовитых тварей, Сяньян поняла: отныне никакого желания быть похожей на Да-Цзи у неё нет и никогда не будет.

«Почему та девчонка не убила и меня тоже?» – спрашивала она себя. Мулан. Та девчонка Мулан, конечно, видела, что из-под тыковки ей ни за что не выбраться. Что её так просто убить.

Но вместо этого Мулан отпустила её на свободу. Сяньян никогда не забудет её взгляд, когда их глаза напоследок встретились. Всё, что помнила Сяньян о милом Бэй-Ю, всё это было в лице Мулан: искренность, чистота, решимость. Но было что-то ещё – и это что-то смягчало её взгляд. Какая-то грусть – но не жалостливая, как у Кролика. Сочувствие.

Сяньян невидящим взором уставилась на змеистые гряды сверкающих песков. Она думала о Мулан. До сих пор она считала, что Мулан напоминает ей Бэй-Ю, но на самом-то деле она была совсем не такая. Скорее как сама Сяньян. Вот кого Мулан ей напоминала. Её саму.

Мулан сейчас, наверно, мчится домой с лекарством для сестры. А может, даже уже дома. «Интересно, каким бы было моё возвращение домой, – подумалось Сяньян, – если бы я не связалась тогда с Да-Цзи?»

Но отныне Сяньян от неё свободна. Больше никаких приказаний, гнева, лжи. И всё же она свободна не до конца. Сяньян не любила Да-Цзи – это верно, однако ей как будто не достаёт госпожи. Наверно, потому, что теперь она осталась совсем одна.

Сяньян понурила голову и вдруг заметила в песках рядом с собой большую ящерицу. Та ненадолго застыла, высунула язычок и потрясла им, как будто бранясь на Сяньян за что-то, а затем ловко ускользнула в песок.

Какая-то весёлость вдруг напала на Сяньян, и она подняла голову. Ящерицу нисколько не волнует, одинока ли она – так почему это должно волновать Сяньян? Она обладает такими способностями, каких нет ни у одного смертного на земле. Она переняла от Да-Цзи все её магические знания, и к тому же больше ни перед кем не обязана играть роль покорного и кроткого слуги.

Однако такой, как Да-Цзи, она тоже не станет – в этом можно быть уверенной. Пусть Сяньян и усвоила многие её колдовские трюки, но вспоминать о том, как Да-Цзи использовала их в своих ловушках и кознях, ей противно. Нет, решено: Сяньян больше никогда не будет прятаться и обманывать. С неё хватит.

Она призвала на помощь все свои магические силы и почувствовала, как незримая волна пробегает по её телу. Её облик изменился. Распущенные чёрные волосы заструились свободно на плечи, ладони выпрямились и растянули пальцы, словно от непривычки, потому что теперь их ничто не отягощало. Тонкие шелка, подобающие служанке при знатной даме, заменила простая одежда разных оттенков серого, словно тёмная ночь пролилась на белую траурную ткань. Словно невесомая кольчуга, платье покрыл необычный узор из маленьких чешуек – вроде тех, что Сяньян заметила на спине ящерицы. Она закрыла глаза, и поверх них прошла белая полоса. «На память о Да-Цзи», – решила Сяньян. Потому что на сердце у неё скребло – она всё-таки немного тосковала по хозяйке. Что бы там ни было, Сяньян чётко знала: Да-Цзи навсегда останется частью её души.

Вдалеке на фоне чистого синего неба в воздух поднялись тучи пыли. Из них проступили очертания всадника на коне. За ним показались и другие всадники; в руках одного неистово билось на ветру какое-то знамя. Рисунка на знамени было не видать, но Сяньян и так знала, что там нарисовано. Волчья голова. Перед ней жужаньское войско.

«А ведь те глупцы прогнали меня как ведьму, – подумала Сяньян. – Ну так пусть же посмотрят, на что ведьмы способны».

И Сяньян ступила вперёд, на горячие пески пустыни – навстречу воинам, к которым она скоро примкнёт.

От автора

Когда мультфильм «Мулан» компании «Дисней» впервые вышел на экраны, я уже была старовата, чтобы входить в его целевую аудиторию. Всё-таки я окончила колледж, и у меня даже намечалась возможность заключить первый контракт на написание книги. Но под личиной взрослости я обнаружила в себе совершенно детский восторг по поводу всей этой истории. Диснеевский мультик – и вдруг про восточных персонажей? Это что же, новая диснеевская принцесса – и вдруг китаянка? Неужели становятся явью мои мечты и главная героиня похожа на... меня?

В каком-то смысле, мечты действительно воплотились – но только отчасти. С одной стороны, видеть Мулан на экране было потрясающим удовольствием. Впервые в жизни мне показывали героиню-азиатку, которой зритель именно что сочувствовал, которую любил. Однако это же разбередило во мне желание. Мне захотелось большего. В голову вдруг пришёл вопрос: почему в популярных у нас, на Западе, историях так мало восточных персонажей? Почему мне кажется, что Мулан – чуть ли не единственная?

И это притом, что в восточной культуре всегда было так много ярких образов – герои и героини, властители и божества, ведьмы и злые духи. Широту размаха я осознала, когда принялась изучать мифы и легенды народов Азии для своих собственных историй. Следуя тропами родной культуры, я открыла для себя богатейший кладезь волшебства и красоты, так что все мои книги, включая эту, написаны на волне совершенного опьянения от этого сказочного изобилия.

Например, Кролик основан на таком популярном в Пекине персонаже, как «Господин Кролик». Если вам доведётся побывать в Пекине на Праздник середины осени, то в сувенирных магазинах вам наверняка попадутся маленькие глиняные фигурки белого кролика, вроде как благородного дворянина – в богатых одеждах и верхом, обычно на лошади, тигре или даже драконе. Это спутник Лунной Госпожи, присланный на землю, чтобы спасти людей от беспощадного мора, и – как и в этой книге – способный ради этой цели принимать любой облик, от маленькой девочки до дряхлого монаха.

Лю Тин-Пинь – тоже персонаж, взятый из китайской мифологии. О Восьми Бессмертных существует множество легенд и преданий. Бессмертные – это такие выдающиеся личности с божественными способностями, которые восстанавливают справедливость, борются со страданиями, помогают на пути к просветлению, а также вносят некоторый хаос. Лю Тин-Пинь (часто упоминаемый как Лю Дунбинь, в зависимости от транслитерации) считается главным среди Восьми Бессмертных и всегда изображается с обоюдоострым мечом, повергающим зло. Вдобавок он – типичный Бессмертный: добрый, могучий, весёлый, шебутной, и конечно, за ним тянется целый шлейф приключений. Морское чудовище, которое Мулан убивает с помощью лодки-меча – это отсылка к гигантскому осьминогу, которого вынужден пощадить Лю Дунбинь в конце знаменитой саги «Путешествие Восьми Бессмертных за море». А история Сяньян – персонажа, в целом, выдуманного – во многом повторяет историю Пай-Ши, несчастного сына Лю Дунбиня, также родившегося от запретной любви.

Да-Цзи списана, к сожалению, с реальной исторической фигуры. Китайская история изобилует преданиями о бесславных императорах и правителях, павших по вине своих честолюбивых и капризных супругов. Последний правитель династии Шан (ок. 1600-1100 гг. до н.э.), император Чжоу, попался в сети красавицы по имени Та-Цзи, женщины столь жестокой и изощрённой, что окружающие отказывались верить в её земное происхождение (в частности, катания по озеру вина – правда). Потихоньку поползли слухи о том, что Та-Цзи – злой дух, лиса в человеческом обличии, поскольку среди людей такой распущенной натуры свет ещё не видывал; так родилась легенда о Белой лисе. Однако та часть истории, где император развязывает войну на забаву своей фаворитке, уже не связана с фигурами императора Чжоу и Та-Цзи. Этот мотив взят из жизни другого правителя, императора Мужун Си из династии Поздняя Янь (384-407 гг. н.э.).

Как ни странно, про Мулан нам до сих пор в точности неизвестно, существовала ли она на самом деле. Первое упоминание о ней встречается в народной балладе «Песнь о Мулань». Это сказание о девушке, которая отправилась на войну вместо своего отца. Испокон веков оно служило источником неиссякаемой силы духа для солдат, идущих на войну с захватчиками. Это предание живо в сердцах жителей Китая и по сей день – настолько, что Мулань до сих пор почитается как героиня и, начиная с времён династии Мин (1590-е гг.), часто предстаёт в качестве персонажа в различных романах и пьесах. Благодаря несметному числу сочинителей, которые на протяжении веков неустанно перелагали её историю, выводя на первый план то трагические, то романтические, то смешные моменты, её образ постепенно совершенствовался и дополнялся. За время своего бытования Мулан вдохновила, вне всякого сомнения, мириады новых художников и писателей на создание своих произведений.

Ну и, конечно, меня. Диснеевский мультфильм «Мулан» подарил мне идею восточной героини, которую будут любить. Именно из этой идеи так или иначе выросли все книги, которые создала. Начиная с первой моей работы – графической повести «Уродливые овощи» (опубликованной всего через год после выхода мультфильма «Мулан»), и заканчивая повестями вроде «Где гора говорит с Луной» или «Когда море стало серебряным», я всегда пыталась внести ещё одну лепту в копилку наших историй с восточными персонажами – ту самую копилку, которая возникла благодаря Мулан.

Вот поэтому я с таким трепетом передаю эту работу в твои руки, читатель! Для меня было истинным удовольствием писать о персонаже, который вдохновил меня на всю жизнь ещё до создания моего первого произведения. С Мулан начинается мой творческий путь, и к Мулан он приходит – так замыкается восхитительный круг, и это не может меня не радовать. Так пусть же волшебное вдохновение передастся и тебе, читатель!

С наилучшими пожеланиями,

Грейс Лин.

Неполный список книг, вдохновивших автора на написание этой повести

The Eight Immortals ofTaoism: Legends and Fables of Popular Taoism, translated and edited by Kwok Man Ho and Joanne O’Brien. New York: Meridian, an imprint of New American Library, a division of Penguin Books USA, 1991.

Шкуркин П. В. Путешествие Восьми Бессмертных за море. Харбин: Типография Китайской Восточной железной дороги, 1926.

Infamous Chinese Emperors: Tales of Tyranny and Misrule, compiled and illustrated by Tian Hengyu, translated by Dai Shiyan. Singapore: Asiapac Books, 2006.

Tales of the Taoist Immortals, by Eva Wong. Boston, MA: Shambhala Publications, 2001.

Вонг, Ева. Рассказы танцующего дракона. Пер. ассоциации Чжэнь Дао. http://zhendaopai. org/rasskazyi-tantsuyushhego-drakona-eva-vong/.

The Ballad of Mulan, retold and illustrated by Song Nan Zhang. Union City, CA: Pan Asian Publications, 1998.

Tales from 5000 Years of Chinese History, Vol. 1, by Lin Handa and Cao Yuzhang. New York: Shanghai Press and Publishing Development Company, 2010.

Благодарности

Выражаю отдельную благодарность моему редактору, Бриттани Рубиано, которая решила предложить именно мне взяться за эту книгу; моему агенту, Ребекке Шерман, которая донесла до меня это предложение; моим добрым друзьям Джарретту Кросожке, Лайзе Йи и Майку Курато, подтолкнувшим меня принять его; и компанию Highlights Foundation Unworkshop, которая предоставила мне место и покой, необходимые для его воплощения. Многочисленные благодарности в адрес моих друзей по Мидл-Грейд Мохо Райтер: Джэки Дэвис, Молли Бёрнэм, Али Бенджамин, Лесли Коннор и Литы Джадж – за их поддержку в минуты трудностей при создании этого текста, а также моему дорогому другу Либби Копонен, которая с охотой выслушивала и обсуждала со мной все мои первоначальные задумки. Самую сердечную благодарность я хочу выразить своему спутнику жизни Алексу и дочери Хэйзл, которые терпели моё невнимание к ним на протяжении всего того времени, пока создавалась эта книга!

Спасибо Сойон Ким и Скотту Пилу за дизайн и художественное оформление книги, главному редактору Кэтрин МакХью, литературным редакторам Рэйчел Ривере и Уоррену Мейслину, группе ответственных за франшизу – Саре Хак и Дейлу Кеннеди, консультантам по культуре Китая, а также всем работникам компании Disney, благодаря чьему нелёгкому труду моя повесть стала книгой.

Наконец, я хочу сказать спасибо вам, читатели. Чтобы история жила, её надо рассказать, а это значит, что лишь благодаря вам моя работа по-настоящему воплотилась в жизнь. И я просто счастлива, что мои слова отыскали путь к вашему сердцу... настолько верный, что вы даже читаете этот раздел с благодарностями!

Оглавление

Литературно-художественное издание

Пролог

Глава 1 Хуа Мулан

Глава 2 Целитель

Глава 3 Замершая деревня

Глава 4 Кролик

Глава 5 Лисы

Глава 6 Волшебное исцеление

Глава 7 История Кролика

Глава 8 Соцветие Неземного величия

Глава 9 Багровая лиса

Глава 10 Тряпичный кролик

Глава 11 Да-Цзи

Глава 12 Багровая лиса

Глава 13 Драконий ус

Глава 14 Пророчество о дочери Хуа

Глава 15 Багровая лиса

Глава 16 Буря

Глава 17 Покинутая жена

Глава 18 Финиковое дерево

Глава 19 Персик

Глава 20 Багровая лиса

Глава 21 Странное облако

Глава 22 Пчёлы

Глава 23 Кроличья лапка

Глава 24 Багровая лиса

Глава 25 Каньон

Глава 26 Прыжок веры

Глава 27 Ночь

Глава 28 Утро

Глава 29 Прошлая ошибка Кролика

Глава 30 Аромат

Глава 31 Белая лиса

Глава 32 Мёд

Глава 33 Порочный император

Глава 34 Город бегущей воды

Глава 35 Невеста Речного короля

Глава 36 Лю Тин-Пинь

Глава 37 Деревянный меч

Глава 38 Багровая лиса

Глава 39 С корявой глыбой на борту

Глава 40 Туман

Глава 41 Меч из персикового дерева

Глава 42 Совсем не зелёный остров

Глава 43 Пекарня

Глава 44 Пропавшая трава

Глава 45 Две скалы

Глава 46 Зелёный остров

Глава 47 Багровая лиса

Глава 48 Чёрная вода

Глава 49 Морское чудовище

Глава 50 Лодка-меч

Глава 51 Воды под горой Куньлунь

Глава 52 Дуновение Бессмертного

Глава 53 На берегах острова Куньлунь

Глава 54 Нефритовый дворец

Глава 55 Матушка-Владычица Запада

Глава 56 Багровая лиса

Глава 57 Сад Великолепия

Глава 58 Поиски

Глава 59 Тряпичный кролик

Глава 60 Соцветие Неземного величия

Глава 61 Цветки лотоса

Глава 62 Другая

Глава 63 Последний бой деревянного меча

Глава 64 Свершилось

Глава 65 Целебный отвар

Глава 66 Облако

Глава 67 Дом

Глава 68 Великий воин

Эпилог

От автора

Неполный список книг, вдохновивших автора на написание этой повести

Благодарности