Истории из рюкзака [Ринат Искандэрович Мусин] (fb2) читать онлайн

Елизавета Огнелис, Мусин Ринат Истории из рюкзака

Глава 1

В выходные Саша, как почти любой ребенок — вставал рано. Вот и сегодня он поднялся, когда в комнате еще царил утренний полумрак. Мальчик с тяжелым вздохом посмотрел на окно, заиндевевшее от мороза. Босиком прошлепал на кухню, стащил из вазы твердокаменную конфету с непонятным названием. По пути заглянул в спальню к родителям. Мама с папой лежали на широкой кровати. Укутанные с головой в одеяла, они были похожи на два больших сопящих сугроба. Саша еще раз вздохнул, открыл дверь пошире, с тоской взглянул на холодный экран компьютера, и поплелся обратно в зал.

Голубой экран телевизора послушно выдал мультфильм. Саша пощелкал пультом — мультфильмы шли практически по всем каналам. Закутавшись в одеяло, Саша решил смотреть "Сказку о царе Салтане". Которую, впрочем, он переключил — сразу после сцены выхода богатырского дозора из моря. Поколебавшись, выбрал сериал о мумиях. Со вздохом прошел взглядом по единственной в доме полке с книгами. Не сказать, чтобы совсем плохо… Но, скажем так, — бедненько… И с собой почитать ничего нет…

Вскоре проснулся папа. Кряхтя, он тоже направился на кухню, загремел сковородками. Вскоре дом наполнился запахом жареной колбасы и ароматом кофе. Из спальни, как сомнамбула, влекомая запахами, вышла мама.

— Александр! — строго сказала она. — Опять телевизор с самого утра? Глаза испортишь. Ты умылся?

— Нет, — честно признался мальчик, и еще больше закутался в одеяло.

— Вставай, умывайся, одевайся. Сейчас поедем в магазин, выбирать подарок.

"Подарок, — фыркнул Саша. — Выбирать… Полгода выпрашивал рюкзак вместо ранца. А теперь это называется — выбрать подарок!"

Но вслух, конечно, ничего не сказал, а послушно встал с кровати, надел тапки и пошлепал в ванную.

— Упуругурум, — проворчал отец на манер популярной песенки в тот момент, когда Саша снова показался на кухне. — Дед Мороз подарки принес. Принимай, герой, ящик варенья и бочку печенья.

И Саша принял из рук отца изрядно отощавший кулек конфет.

"Ну да, — подумал он с тоской и капелькой раздражения. — Самые вкусные уже съели. А как поняли, что дарить скоро будет нечего, сразу вручили. Ни стыда, ни совести у современных родителей. Сейчас будут поучать, что много сладкого нельзя, и даже вредно".

— Много сладкого нельзя. Вредно, — сказала мама. Она отобрала подарок и поставила его на холодильник.

— Только я сам себе буду выбирать, — проворчал Саша, уплетая яичницу с колбасой. — Подарок, — уточнил он.

Мама строго посмотрела на папу, и тот сказал:

— Подарки не выбирают. И вообще, молодой человек, дареной самоходке в дуло не заглядывают. Так что если подарим танк — будешь на танке ездить. Подарим рюкзак — будешь его в школу таскать. Вопросы есть?

— Никак нет, товарищ капитан, — отрапортовал по-военному Саша.

Рынок Саше нравился. По нескольким причинам.

Во-первых, он был очень большой. Во-вторых — он был крытый, и Сашке разрешили снять якобы «модную», но невероятно противную «ушанку с бомбоном». Сколько он выпрашивал у родителей нормальную спортивную шапку — всё бесполезно. А в-третьих, здесь, на рынке, можно было подойти к любой понравившейся вещи, потрогать ее, и подержать в руках. Особенно Саше нравилось в закутке, где продавали игрушечное оружие. Целый магазинчик, под завязку заполненный автоматами, винтовками, пистолетами и военной техникой. Жалко только, что мама совершенно не представляла всей ценности этого, как она называла — "милитаристского отдела".

Конечно, сегодня они туда даже не заглянули, а сразу направились в сторону школьных товаров. Не сказать, что там Саше не нравилось. Скорее — воспринималось как должное. Как обязанность выносить мусор по пути в школу.

Ряды глянцевых ранцев, кожаных портфелей и рюкзаков вызвали в мальчике необъяснимую тревогу.

— Смотри какой, — говорила мама, доставая с верхней полки очередного квадратного монстра. — С чебурашкой!

— По-моему, с Бэтменом будет лучше, — отвечал папа.

— Ваши «бэтмэны» — это социальные чудовища, — гордо отвечала мама.

— Социальное чудовище ты в руке держишь, — невозмутимо замечал папа.

Саша незаметно оторвался от родителей, отошел подальше и критическим взглядом окинул полки со школьным инвентарем. Увиденное повергло его в мрачное настроение. На какое-то мгновение у него создалось впечатление, что на самом деле взрослые (по крайней мере — дизайнеры) никогда не были детьми. В тоске мальчик шел вдоль бесконечного ряда. Наверно, впервые в жизни малый рост помог ему. Потому что в самом низу, на самой нижней полке он увидел то, что надо. Это был не портфель, не ранец. И даже не совсем рюкзак. На первый взгляд "это" напоминало солдатский вещмешок из старых фильмов про войну. Только сделан он был из глянцевой кожи и имел массивные медные накладки и застежки. Саша достал его из-за кучи "социальных уродов". Кожа оказалась на удивление мягкой, а сам рюкзак — неожиданно тяжелым. Именно из-за этой надежной тяжести он показался мальчику лучшим на свете. Ремень-завязка с многозначительным клацаньем распался, демонстрируя вместительное нутро. Мальчик больше не сомневался.

— Вот. Этот, — твердо произнес он, подойдя к родителям.

На лице мамы отобразилось брезгливое удивление, папа оттопырил губу.

— Ты на цену то смотрел? — спросил отец сына.

Саша только сейчас заметил болтающийся ценник. Он поднес синюю картонку к глазам и в голове раздался странный звон. На белой полосе напротив слова «цена» значилось четырехзначное число.

И тут произошло странное событие. Сердце мальчика падало все ниже и ниже от безысходности, когда в ряду четко выбитых цифр стала проявляться запятая. Сначала маленькая, полуразмытая, она робко отделяла последний ноль. Но с каждой секундой становилась все четче и четче.

— Пап, так там же запятая, — все еще не веря глазам, сказал Саша.

— Где ты там ее увидел? — отозвался отец.

— Хм, — сказал он через секунду, внимательно приглядевшись. — Действительно. Теряю квалификацию. Так что, берем?

— Чего берем? — не поняла мама.

— Ну, милая, ребенок с этим рюкзаком еще в институт пойдет. Мне нравится. Прикольно и кульно, — заявил папа, любивший иногда щегольнуть бородатыми молодежными словечками.

— Я против! — заявила глава семейства.

— Мама всегда против, — отозвался папа и подмигнул сыну. — Но это не значит, что она права. Берем!

* * *

— Тебе чего, новую кошелку купили? — небрежно спросил на перемене Мишка.

— Ага, сам выбрал, — попытался басом сказать Саша.

— Шнурок, тебя злостно надули. Эту котомку у бомжа отобрали, — влез в разговор одноклассник Дима.

— Ты хоть знаешь, сколько эта штука стоит? — возмутился Саша. Он хотел было назвать настоящую цену своего подарка, но слова утонули в реве звонка на урок.

— Атас! — заорал Мишка, когда звонок закончил свое громкое дело. — Последняя литрича в этом году! Отсидим — и на волю, братцы!

С яростно-веселым криком "А-а-а!" пареньки рванули на третий этаж. Они ворвались в класс почти последними. Но Вера Ивановна, к счастью, тоже задерживалась.

Саша с лязгом отомкнул ремень-завязку на своем "вещмешке". Честно говоря, ему уже понравилось внимание, с каким его одноклассники рассматривали подарок. Такой штуки точно ни у кого нет…

— Что у нас? — немного развязно сказал вполголоса Саша. — Литра? Ой…

Положение спасла вошедшая в класс учительница. Саша быстро положил учебник обложкой вниз на парту, и вскочил, приветствуя Веру Ивановну.

— Здравствуйте, — произнесла она. — Садитесь.

Саша сел вместе со всеми и осторожно пододвинул к себе книгу. С обратной стороны она была копией обычного, стандартного учебника по литературе. Зато на обложке вместо привычных холмов и берез было изображено добродушное чудовище и над ним написано: "Практикум по монстрознанию". Александр, все так же соблюдая осторожность, медленно и плавно потянулся к рюкзаку. Книга в красной обложке (бывший "Русский язык") — оказалась "Сатанинскими обрядами, выпуск 27". Зеленая "Алгебра" — "Нечистая, неведомая и крестная сила". Коричневая "Физика" — "Обереги и амулеты".

"Дела, — лихорадочно соображал паренек. — Что делать-то?"

— Сегодня, — нараспев произнесла Вера Ивановна. — Я расскажу вам о празднике Рождества в творчестве различных писателей.

Саша перевел дыхание. Верочка, в принципе совсем молодая и не злобная учительница, могла рассказывать долго и очень интересно…

* * *

— Санек? Ты что такой смурной? — приставал по дороге домой Мишка.

— Шуршан, — спрашивал Дима. — А ты в деда Мороза веришь?

— Хватит меня называть Шуршаном, — возмутился Саша. — А еще раз назовешь Шуриком — в лоб получишь.

— Да ты что, — не унимался Миша. — Не видишь, что Шурик в Верочку влюбился. Весь урок на нее смотрел во все глаза, а уж с вопросами приставал — как банный лист. Ты бы ее еще спросил, что она сегодня вечером делает.

Парни расхохотались, а Саша нахмурился и сделал вид, что подбирает с дороги ледышку поувесистей.

По правде говоря, ему на самом деле было не до смеха. На уроке он действительно донимал Веру Ивановну вопросами, стараясь как можно дальше оттянуть миг, когда она скажет: "Откройте учебники". Но "Литература" никому не понадобилась, а Саша уже содрогался, представляя, как он вытаскивает "Сатанинские обряды" на «Русском языке».

Самое интересное, что когда он вновь открыл рюкзак, то увидел, что все учебники на месте. И "Литература", и "Алгебра" и "Физика"… На миг ему даже показалось, что кто-то странно подшутил над ним. Естественно, паренек никому не рассказал о происшествии. А сейчас приходилось ломать голову: что же на самом деле произошло?

— Смотри, какую горку сделали! — вдруг завопил Мишка.

— Ух ты! — подхватил Димка. — Класс!

— Здорово, — подтвердил Саша.

Ледяная горка, берущая начало с холма, плавно закруглялась и вела на самое дно Катинского оврага. Слой льда манил и притягивал своей шириной и длиной.

— Метров сто как минимум, — авторитетно заявил Димка.

— Сто пятьдесят! — заорал Мишка, побежал, плюхнулся животом на портфель и заскользил — сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, оставляя после себя вихри снежной поземки…

Димка и Саша переглянулись.

— А-а-а! — закричали они отчаянно и ринулись вслед за другом.

Уже на самом дне оврага они пришли в себя.

— Ничего себе, — восхищенно сказал Мишка.

— Хорошо, что малышня под ногами не путается, — поддержал Димка.

— А на самом деле, где все? — спросил сам себя Саша.

— Смотрите, смотрите! — вновь кричал неугомонный Мишка. — Ручей вскрылся! И там кто-то плавает.

На дне оврага и вправду тек маленький ручеек. Летом он почти пересыхал, весной разливался озером, а зимой всегда надежно прятался подо льдом. Но сегодня, несмотря на десятиградусный мороз, вода взломала лед. В маленькой полынье метался серо-белый комок перьев.

— Утка, — заявил Димка. — Не успела улететь с остальными, а может — подраненная. Где-то канализацию прорвало, лед растопило, а она воду почуяла — и сюда…

— Сам ты канализация, — возмутился Мишка. — Из Катинского ручья воду пить можно. А это не утка, а лебедь, только маленький.

А Саша подошел почти к самой воде (лед под ногами опасно затрещал), присел, потом оперся на руки и позвал:

— Утя-утя-утя! Иди сюда!

Мишка с Димкой прыснули:

— Говорят же тебе, это лебедь! Сейчас провалишься — сам будешь выбираться.

— Ничего, — с напряжением в голосе ответил Саша. — Тут глубина маленькая. Штаны только промокнут.

Сам он, не отрываясь, смотрел на птицу. Та, к удивлению, вовсе не испугалась мальчишек. Наоборот, подплыла ближе, с трудом выбралась на лед и пошла прямо в протянутые руки, смешно перебирая розовыми лапами с перепонками.

— Домашняя, — негромко произнес Саша. А потом, когда она оказалась у него на руках, добавил. — Тяжелая.

— Ну и куда ты с ним? — громко поинтересовался Мишка. — Дома в ванну посадишь?

— Да хоть и в ванну, — возмутился Саша. — Не пропадать же ей здесь.

— А почему — «ей»? — спросил Димка.

— А потому что — царевна-лебедь, — отозвался Саша.

— Лебедь — это мужской род, — рассудительно сказал Димка. Потом махнул рукой и добавил. — Намучаешься ты с ней.

Кто бы знал, насколько пророческими окажутся его слова!

А пока же мальчишки, пыхтя и сопя, поднялись в гору и вместо привычного городского пейзажа вдруг увидели перед собой заснеженную равнину.

— Дела, — пробормотал Мишка.

Саша снял ненавистную «ушанку с бомбоном».

— А город-то где? — спросил он неизвестно у кого.

— Город на другой стороне, — произнес чей-то мягкий голос.

Ребята вмиг повернулись. Шагах в тридцати от них стояло невысокое, но очень толстое дерево. На узловатых ветвях, хищно поблескивая и обвиваясь вокруг ствола несколько раз, висела цепь темно-желтого металла. Но самым удивительным явлением на этом дереве был кот. То, что это кот, а не рысь и не снежный барс — Саша понял сразу. Хотя, конечно, размерами кошак превосходил своих домашних собратьев мало что вчетверо.

— Это что? — спросил, заикаясь, Димка. — Это кто?

— Кот Баюн, к вашим услугам! — проворчал лохматый монстр.

Мальчишки, отойдя от изумления, подошли ближе.

— Тихо ты, — прикрикнул Саша на лебедь, которая вдруг отчаянно завозилась на руках.

— Вы что, говорящий? — негромко спросил Мишка.

— А как же, — невозмутимо ответил Баюн.

— А мы, это, гуляли, и заплутали немного, — начал объяснять Мишка.

— Понимр-раю, — с придыханием ответил кот. — Но вы, конечно, не заплутали. Просто ошиблись стороной. Вы живете на той стороне…

Пареньки обернулись. У Саши отлегло от сердца, когда он увидел привычные многоэтажки города и трубы местной ТЭЦ.

— Ну, мы это, пойдем, — сказал он.

— А сказку? — с обидой в голосе спросил Баюн. — Или песню?

— А вы можете? — с недоверием спросил Мишка.

— Еще как могу! — с обидой отозвался кот. — Давненько я не рассказывал сказок!

Баюн соскочил с ветки на цепь, зашипел, выпуская когти — и, тем не менее, все равно с трудом удержался на металле.

— Направо пойдет, — шепотом сказал Димка.

Кот, глянув на притихших мальчишек зелеными глазищами, осторожно двинулся направо, против часовой стрелки. Он не спеша обогнул ствол, потом разлегся на цепи и начал говорить:

— Садитесь поудобней, мои маленькие друзья. Сейчас я расскажу вам удивительную историю. Живет на свете кот по прозвищу Баюн. Это я, — быстро добавил мохнатый рассказчик. — Я большой, мягкий и пушистый. Но самое лучшее у меня — это голос. Кто бы ни услышал его — почти мгновенно засыпает. Поэтому издавна мне полагалось ходить по земле и своими песнями убаюкивать непослушных малышей. День за днем, месяц за месяцем, год за годом прилежно и с удовольствием я выполнял свои обязанности. А это, можете мне поверить, было совсем не просто. Но я, как понимаете, волшебный, поэтому всегда и везде успевал. Дети в то время росли крепкими и здоровыми, с удовольствием просыпались по утрам и редко болели…

Саша с удивлением отметил про себя, что он уже сидит на снегу, и глаза у него почти закрыты и мягкий голос волшебного кота, казалось, звучит где-то внутри…

— Все знали о Баюне — и Солнце, и Луна, и звезды, и люди, и звери, — продолжал кот. — Если какой-нибудь ребенок капризничал и долго не засыпал, кот запросто мог обратиться к Рассвету, чтобы тот не спешил зажигать Зарю на востоке, пока малыш не выспится как следует. Но людей на земле становилось все больше. Все хотели, чтобы Баюн приходил к ним первым, но кот не мог быть во многих местах сразу. Он спешил изо всех сил, но часто не успевал. И вот однажды, в Новогоднюю ночь, с ним приключилась пренеприятнейшая история.

Дело в том, что многие волшебные существа тогда были дружны с людьми. Ветра помогали мореплавателям, лешие — дровосекам, домовые — хозяйкам. А Дед Мороз мог общаться с людьми только раз в году: в Новогоднюю ночь он приходил к детям и дарил им подарки. В эти мгновения он был счастлив, но в остальные дни это был просто невыносимый и сварливый старик. Который, к тому же, очень завидовал всем, кто мог видеться и играть с детьми круглый год.

Так вот, однажды в Новогоднюю ночь, когда Баюн спешил по лесной тропинке в большой город на берегу моря, он, не разобрав дороги, налетел на Деда Мороза. Кот не придал этому большого значения, а старик очень обиделся. Ведь перед ним не только не извинились, а даже не заметили. «Ну ладно», — подумал Дед Мороз и в то же мгновение наложил на кота Безголосое Заклятье.

Когда Баюн, наконец, прибежал в город — он обнаружил, что не может петь! Напрасно он напрягал голосовые связки — из широко раскрытой пасти доносилось лишь «мяу!» или «мур!»! В ту ночь во всем мире никто не мог заснуть — ни взрослые, ни дети. Всю ночь слышались рев и крики, а кот Баюн со стыда убежал на край моря. Напрасно он полоскал горло и набирал в легкие побольше воздуху — все было бесполезно. В отчаянии кот задирал голову вверх, шипел и выпускал когти. И тогда с неба к нему спустилась Звездочка.

— Здравствуй, Баюн! — поздоровалась она.

— Мяу! — отозвался кот.

— Пропал голос? — посочувствовала она.

— Мур, — печально произнес он.

— Я могу помочь.

— Мяу-мур, — тотчас же с надеждой отозвался Баюн.

— Посмотри на небо, — попросило маленькое светило. — Что ты там видишь?

— Мур, — проговорил кот. Помолчал и добавил: — Мяу.

— Вот именно, — подхватила Звездочка. — Уже много тысяч лет мы светим и днем и ночью.

— Мряу? — спросил Баюн.

— Меня послали, чтобы попросить тебя петь для нас по утрам. Тогда мы, Звезды, засыпали бы с восходом Солнца. Только подумай, сколько лет мы провели без сна! Помоги, ведь перед твоей песней никто не устоит. Ну, что тебе стоит? А дети заснут сами, вот увидишь. Каждая из нас будет следить за судьбой каждого человека на земле. Ведь нас гораздо больше, чем людей. Только подумай — у каждого человека будет своя собственная звезда! Не будь эгоистом, Баюн! — взмолилась крошка Звездочка.

— Мяу, — осторожно ответил кот.

— Хорошо, — тотчас отозвалась Звездочка. — Ты можешь подумать до вечера.

Сказала — и вновь вознеслась на небо. Кот, оставшись на земле, стал думать. Но вскоре желание быть полезным и творить добро пересилило. И как только он, задыхаясь от волнения, промяукал:

— Согласен! — как Звездочка вновь оказалась перед ним.

— Спасибо, Баюн, — торжественно произнесла она. И в тот же миг на краю мира, как по волшебству, вырос огромный Дуб. С громадных узловатых ветвей свисала золотая Цепь.

— Теперь это твой дом, — просто сказала Звездочка.

С тех пор Баюн живет на дубе, поет песни Звездам. Они больше не светят днем, но внимательно следят за судьбами людей. А у людей с того времени пошла традиция не спать в Новогоднюю ночь.

И только Деда Мороза эта история никак не коснулась. Все так же, как и раньше, несносный старик становится добрым всего на один день в году и дарит детям подарки. Но в любое другое время лучше ему на глаза не попадаться, особенно ночью, и тем более — в глухом лесу… Посмотри-ка на небо, мой маленький друг. Где-то там горит и твоя звездочка…

Саше казалось, что он теперь лежит на пушистой траве, спит, но глаза его странным образом открыты, и он может видеть ту самую звездочку, о которой рассказывал мурлыкающий голос. Звезда все приближалась и приближалась, пока не стала большой, как Вселенная и колючей, словно еж… Иголка ежа, который сумел забраться на лицо Саше, впилась в щеку… Мальчик попробовал сбросить колючего наглеца, но рука уперлось во что-то теплое, на пальцах заскрипели перья…

Саша проснулся. Лебедь ухватила его клювом за щеку и била крыльями по руке.

— Пш…вон, — язык с трудом ворочался во рту.

Паренек приподнялся на локтях. Кот Баюн, хищно посверкивая глазами, все также сидел на цепи. А Мишка с Димкой спали, развалившись прямо в снегу.

— Эй, — хрипло позвал Саша. — Рота, подъем! Сейчас закоченеем здесь.

Но друзья даже не пошевелились. Пришлось Сашке подойти сначала к Мишке, потом к Димке, зажать каждому по очереди носы, натереть щеки снегом. Мальчуганы, кряхтя и отплевываясь не хуже столетних стариков, наконец, смогли подняться. Кот продолжал сверлить их глазами, но ничего не говорил.

— Пошли отсюда скорей, — пробормотал Димка.

— Гад ты! — крикнул под конец Мишка коту. — Вот замерзли бы сейчас из-за тебя!

— И это — вместо благодарности, — заявил Баюн, и, нервно подрагивая хвостом, полез в дупло.

Глава 2

Пополнение семьи в виде лебедя мама восприняла нервно. Папа в этом отношении был более спокоен.

— Будет нести яйца — будет жить, — сказал он довольно мрачно. — А нет — так к старому Новому году в пирог пойдет.

Саше, который в это мгновение держал лебедь на руках, показалось, что птица посмотрела на новоявленного мясника с ужасом.

— Как можно говорить такое при детях! — заявила мама папе. — На зимние каникулы оставим «это» у себя, а когда Сашенька поймет, какая это ответственность, сдадим в зоопарк.

— У нас нет зоопарка, — пробурчал Саша и направился к себе в комнату.

— Только не в зале! — закричала мама.

— Я ее пока на балкон, в корзину! — отозвался паренек.

Разобравшись с лебедью, он взялся за «вещмешок». Все учебники и тетради полетели на кровать, каждый шов рюкзака был тщательно проверен, застежки — прощупаны. Никаких явных и скрытых кнопок не обнаружилось.

— Иди есть! — позвала мама.

Саша поплелся на кухню. Он неожиданно почувствовал, что проголодался, и еще — что спину довольно ощутимо ломит.

«Полежал на снежке, — раздосадовано подумал Саша. — Все, жди к Новому году ангину или грипп».

Внезапно ему пришла в голову мысль, что лебедь, по сути дела, спасла ему жизнь. От этой мысли он даже поперхнулся куском минтая.

«Надо будет и ей рыбки принести, — размышлял Саша. — Жареной возьму, и хвостов наберу в помойном ведре».

— Мусор еще не выбросили? — нарочито бодро спросил мальчик.

— Опа! — вдруг подскочил за столом отец. — Я на работе кое-что забыл!

— Завтра съездишь, — сказала мама.

— Да мне срочно надо! Сейчас поем и быстренько смотаюсь. Заодно машину в гараж поставлю.

После ужина отец быстро собрался и принялся метаться по комнатам в поисках «подходящего контейнера для перевозки хрупких вещей».

— Ребенок, я твою котомку возьму! — крикнул он из зала.

— Нет! — закричал Саша.

Но было поздно — отец уже хлопнул дверью.

* * *

Через три часа дверь хлопнула снова. Саша выбежал встречать отца и замер в удивлении. Папаня стоял, покачиваясь из стороны в сторону. Лицо его было красным, а под левым глазом расплывался замечательный в своей огромности фиолетовый синяк. Левой рукой он прижимал к телу Санькину «котомку», а в правой держал какую-то палку, на конце которой, зловеще искря шипами, болтался металлический шар. Мама выглянула из кухни и тихо вскрикнула.

— Я не пьян, — медленно произнес отец. — Хулиганы. Больно опасные пошли хулиганы.

— Видали? — взревел он через секунду, потрясая шаром на цепочке. — С кистенями ходят, как в средневековье!

Через пятнадцать минут вся семья уже знала, что после того, как глава семейства поставил машину в гараж, он решил срезать дорогу через старый парк. И там, на мостике, он встретил тщедушного с виду мужичка. Вначале мужичок засвистел не хуже Соловья-разбойника, а потом попытался взять капитана спецназа врукопашную.

— Отнял я, значит, у него эту штуку. А потом говорю — уходи, мол, с глаз моих долой, иди проспись, пока я тебя здесь не зарыл. А он мне как вдарит в глаз — аж искры пошли. И пропал, будто не было. Под мост, видно, спрятался, а я не догадался, побежал по парку его искать. Я его, заразу, из-под земли достану! — медведем ревел отец.

— И чего ты там забыл, на работе? — в сердцах бросила мама.

— Так подарок твой, — отозвался неожиданно мягко отец. — Зеркальце тебе купил. Ты же давно просила зеркальце на тумбочку, чтобы у трюмо не стоять. Так я и купил…

С этими словами папа полез в Сашкин рюкзак и достал оттуда… Впрочем, это действительно было зеркальце. Только странное. Овальное, с массивной ручкой, даже на вид — очень тяжелое.

С первого взгляда на это «зеркальце» Сашка понял, что оно, и двадцать седьмой выпуск «Сатанинских обрядов» — одного поля ягода. Не надо было быть гением, чтобы связать появление этих предметов с покупкой странного «рюкзака», а потом и с котом Баюном. Да и лебедь в полынье посреди зимы… Сашка опасливо покосился на птицу. Лебедица пока не спешила оборачиваться царевной.

Но папа тоже оказался не лыком шит.

— … купил… серебряное, — пробормотал он растерянно. Потом вновь заглянул в котомку. Кажется, он тоже начал кое-что понимать.

Зато мама взвизгнула не хуже какой девчонки:

— Какая прелесть, — сказала она и поцеловала папу.

— Дорогущее, наверно, — и снова поцеловала победителя Соловья-разбойника. — Как из сказки. Свет мой зеркальце скажи, да всю правду доложи, кто на свете всех милее…? — и посмотрелась в зеркало.

Саша вздрогнул и заметил, как напрягся отец. На миг повисла тишина, а потом:

— Ты на свете всех милее, всех румяней и белее, — фальцетом ответило зеркальце.

— Ой, — взвизгнула мама. — Оно еще и на батарейках!

— Обязательно, — ответил папа. А потом повернулся к сыну. — Так, ребенок, рюкзак я твой конфискую…

Саша не стал спорить. Он прекрасно знал, куда папа спрячет его котомку…

* * *

Второго января, после двух дней празднеств (которые прошли чинно-благородно-запланированно, без всяких там чудес), Саша встал пораньше. Он включил телевизор, сделал звук погромче. Потом пододвинул к серванту стул и достал с антресолей связку ключей. Папа всегда хранил все запасные ключи в одной связке. Саша выбрал длинный и толстый ключ, подошел к высокому сейфу в углу комнаты, всунул ключ в скважину, и очень осторожно его повернул. Дверца открылась без скрипа.

То, что находилось внутри сейфа, могло заворожить любого. Даже тяжелый запах машинного масла, резкий пороховой и душистый кожаный — ввергали в трепет. Саша осторожно коснулся полированного металла, погладил его. Потом от автомата рука скользнула к винтовке с длинным и очень толстым оптическим прицелом. Пальцы коснулись рубчатой рукояти пистолета, прошлись по метательным ножам, зацепили тяжелый бронежилет. Саша догадывался, почему папе позволяли хранить это все дома. Иногда у отца даже не было времени, чтобы заехать в отделение, и он, под блеск восторженных мальчишеских глаз, надевал всю амуницию прямо в прихожей. Котомка тоже была здесь — рядом со знаменитым «краповым» беретом. Саша взял только её и со вздохом закрыл сейф.

— Проверить кое-что надо, — объяснил он лебеди, которая с тревогой наблюдала за мальчиком из корзины.

Он выскользнул из дома, не замеченный родителями.

— Как же она действует? — размышлял сам с собой мальчик. — Нажимать куда надо, или просто случайно?

Он решил вновь пойти к Катинской горке и проведать кота Баюна. Только теперь он не собирался слушать никаких сказок. Внезапно его кто-то схватил за шиворот. Сашка попытался вырваться — но не тут то было.

— Вот ты где, негодник, — произнес сочный бас.

Саша сумел повернуть голову и обомлел. Схвативший его мужик точно был из сказки. Во-первых — бородатый. Во-вторых — босой. В-третьих — в красном потрепанном кафтане без пояса.

— Попался, супчик. Или голубчик? Где твои братья? — грозно спросил бородач.

— К-какие братья? — спросил Саша заикаясь.

— Не увиливай! Знаю я вашу породу! Ну да ладно, я вас всех поймаю! От меня не уйдете! — проревел мужик и погрозил неизвестно кому кулаком. А потом поволок Сашу прямо по сугробам.

— Вы куда? Зачем? Вы кто? — пытался спрашивать мальчик.

— Вот ловкачи! — ревел мужичина, не обращая внимания на вопросы. — Сапоги стащили! Кошель срезали! Всех поймаю и съем!

— Так вы что, людоед? — догадался Саша.

— Еще какой! — расхохотался бородач. — Ну вот и пришли.

Он втолкнул Сашку в какой-то сарай, закрыл дверь и ушел. Паренек вдруг обнаружил, что руки у него уже связаны за спиной.

«Когда успел?» — изумился Сашка.

Он поднялся. Свет проникал в помещение только через дырявую крышу. Саша попытался сделать шаг, запнулся, упал, снова поднялся.

— А вот и я! — людоед ввалился в дверь. Теперь он был не босой, а в старых, изрядно потрепанных сапогах. Зато кафтан он снял, а вместо него надел фартук — длинный, грязный и в бурых потеках. Поставив Сашу на ноги, людоед поволок его куда-то в угол, что-то заскрипело, и мальчик почувствовал, как его руки, связанные за спиной, поднимаются все выше и выше.

«Дыба», — успел подумать он, пока боль в суставах не стала совсем нестерпимой. Огромным усилием воли он постарался не закричать.

— Когда папа узнает, что вы хотите сделать, он вас прикончит, — Саша говорил медленно, стараясь не сбиться в стон. Он понимал, что жалостью мучителя не проймешь, и пытался показать, что вовсе не боится.

— Ты что делаешь, гад?! — басом закричал Сашка, когда боль чуть не вывернула его наизнанку. — Папка узнает — он тебя на кубики покрошит и в мясорубку провернет!

— Что за мясорубка? — заинтересовался людоед.

Паренек понял, что надо «ловить момент».

— Механизм это такой, — сказал он задавленным шепотом.

— Чего? — не расслышал людоед.

— Веревку ослабишь — расскажу, — как можно тверже сказал Саша. В то же мгновение боль немного отпустила.

— Рассказывай, — потребовал мучитель.

— Механизм это такой, — медленно начал паренек. — Устройство, приспособление, штука такая с ручкой. Железная. Крепится она снизу. А зачем меня на дыбу?

— Чтобы, значит, мясо не запачкать, — немедленно отозвался людоед и тут же рявкнул:

— Не отвлекайся!

— Круг у нее впереди, металлический, а сверху горловина, а внутри что-то вроде винта, не знаю, как называется, а в кругу — дырки, — выигрывая время, Саша говорил как можно путанее.

«Хотя, зачем мне время? Никто не знает, что я здесь», — внезапно осознал Саша. Но жить хотелось очень сильно, поэтому он продолжал говорить:

— В горловину мясо кладется, начинаешь ручку вертеть, а спереди вроде как червячки вылезают, а все болтами закручивается и к столу на большом болте крепится, чтобы ручку вертеть удобней, а впереди — тазик…

— Вот это, что ли? — спросил людоед и сунул Сашке под нос самую что ни на есть мясорубку.

— Я ее мясокруткой называю, — с похвальбой сказал людоед. — Но твое название лучше. Буду мясорубкой теперь называть.

Мучитель вновь взялся за ворот дыбы.

— Папка! — жалобно позвал Саша.

И в тот же момент раздался страшный удар, и в полумрак сарая хлынул свет. Дверь, сорванная с петель, все еще летела к противоположной стене, когда Сашка услышал:

— Щелк, — а потом сразу:

— Клац-клац.

В проеме, что остался от двери, стоял отец. Снайперская винтовка была крепко прижата к плечу.

— Щелк, — щелкал боек.

— Клац-клац, — клацал затвор и блестящий, но давший осечку патрон летел в сторону. И снова:

— Щелк!

Винтовка не стреляла.

Сашка, по щекам которого потекли слезы, увидел, что отец отбросил оружие, в руках его появились метательные ножи, а потом один из ножей исчез, и мальчуган свалился лицом в жирную грязь.

— Заложники — на выход!!! — жуткий голос, казалось, заложил уши.

Саша с трудом поднялся и обнаружил, что руки его теперь свободны, но затекли до такой степени, что он не мог ими пошевелить. Отец оказался уже сбоку, одним легким движением отшвырнул сына к свету, а потом скользнул к людоеду. Саша только на мгновение увидел лицо отца.

Подобное выражение лица у родителя он уже видел. Это было года полтора назад, когда Сашка с ребятами играл на стройке. Потом, правда, пришла мама и попыталась позвать «дитё» домой, но Саша только смеялся и прятался от нее. Мама тогда ушла, зато через полчаса пришел папа, как-то очень быстро и ловко переловил всех «ребятёнков», выбрал нужного, и повел домой. Дома, не раздеваясь, он провел «чадо» в спальню и указал рукой на кровать. На кровати лежал толстый офицерский ремень… Саша не любил это воспоминание… Но сегодня, увидев лицо отца, он понял, что у людоеда есть очень серьезные причины опасаться за собственное здоровье. Сегодня одним ремнем папа не обойдется…

Саша вывалился на улицу. Снаружи, в почтительном отдалении от сарая стояли мама и какая-то девчонка в старом Сашином пальто.

— Сашенька! — вскрикнула мама и ринулась к ребенку. Она обхватила сына, попыталась поднять его на руки, но не смогла, и тогда потащила его подальше от страшного места.

Папа, меж тем, разбирался с людоедом. Из сарая слышался лязг, грохот, невнятные выкрики, что-то разбилось, что-то развалилось.

— Что ты делаешь, гад!? — раздался рев людоеда. — Пусти! Больно же!

После этого выкрика все смолкло. Прошло немало времени, прежде чем появился папа. В левой руке он держал винтовку, а правую — прятал за спину.

— Все, — сказал он коротко, и сквозь щели сарая пахнул жирный тягучий дым, словно только и дожидался этого слова.

— Что у тебя с рукой? — спросила мама.

Папа отвернулся, присел, вытер руки снегом.

— Ничего, — бодро обернулся он к маме. — Так, испачкался. Вот оптику разбил — жалко. Полторы тысячи — коту под хвост. Гаврилыч меня убьет, когда узнает…

— Кто с людоедом справился — тому ничего не страшно, — вдруг сказала девочка за спиной мамы.

— Это кто? — спросил Саша. — Царевна-лебедь или Серая Шейка?

— Это ты кто? — набросилась на сына мама. — Ушел, ничего не сказал. А если бы мы не успели вовремя?! Ты знаешь, что нам Маша тут рассказала!?

— Это — Маша? — тупо спросил Саша.

Девчонка скорчила рожицу и показала Сане язык.

— Повезло тебе, герой, — прогудел папа. — Ведь людоед — самое страшное, что может случиться. Даже если бы ты на Кощея попал — можно было бы живой и мертвой водой все исправить. А людоед бы съел — и воскрешать некого… Суму переметную давай сюда…

Сашка с удивлением осознал, что "рюкзак" все еще висит у него за спиной. Паренек с готовностью снял его и передал отцу.

— А мы утром просыпаемся — около кровати Маша стоит. Она нам рассказала, куда ты подался. Она тут свой человек, — говорил меж тем папа.

— Где это — "тут"? — спросил Саша.

— В сказке, — коротко ответил отец.

У Сашки поплыло перед глазами. Вообще-то он привык к тому, что взрослые все путают. Например, сначала взрослые убеждают малышей, что существуют Деды Морозы, людоеды, гномики. А детям потом, путем долгих проб и ошибок, на собственном опыте приходится убеждаться, что нечистой силы и аномальных явлений не существует. Сашины же родители приучили его чуть ли не с рождения не боятся бармалеев и упырей. До сего дня Сашка был твердо уверен, что их не существует! Что сказки — ложь! Что все это — выдумки! Минуту назад он знал, что «рюкзак» переносит его в параллельное измерение…

— Маша родилась в сказке, — сказала мама. — И про тебя нам рассказала, и тропинку к людоеду показала…

У Саши внезапно засосало под ложечкой. Лебедь-Маша спасла ему жизнь уже дважды. Многовато за неделю…

— И где она будет спать? — спросил тогда Саша отца, хотя прекрасно знал ответ…

* * *

Спать с девчонкой на одном диване Саша категорически отказался.

— Я буду спать на полу, — заявил он.

Вообще, он чувствовал, как в груди начинает ворочаться бешенство. Мало того, что мама называла Машу не иначе как — "дочка", так и папа поглядывал на «приблудку» (так Саша прозвал Машу про себя) с участием и даже уважением.

Иногда Саше даже хотелось закричать, напомнить родителям, что эта маленькая девочка — самый что ни на есть оборотень. И пусть она оборачивается лебедицей — это ничего не меняет.

Маша была на полголовы ниже, но язвительности у нее было с избытком.

Первым же вечером, когда Саша с кряхтением и негодованием устраивался на полу, на жестком и коротком матраце, она спросила невинным голоском:

— Хочешь, расскажу сказку?

— Нет, — отрезал Саша.

Но она, словно не расслышав ответа, начала рассказывать:

— Жил был на свете один дровосек. У него была жена и семь сыновей. Самый младший из них был такой маленький, что его так и прозвали: мальчик-с-пальчик.

Саша стиснул зубы и попытался уснуть под убаюкивающий голос «сестренки», как она, быстро проскочив первое, счастливое возвращением мальчиков из леса, дошла до людоеда. Сашка почувствовал, как волосы у него на голове встают дыбом. Слишком яркими были воспоминания…

— И вот, переполненный кровожадностью и голодом, людоед двинулся в спальню, чтобы зарезать мальчиков во сне…

— Хватит! — заорал тогда Саша. — Хватит!

Глава 3

На крик сбежались родители и вместо того, чтобы пристыдить Машу, устроили Саше грандиозный скандал:

— Мало нам забот с тобой весь день, так и ночью нам покоя не даешь! — в сердцах сказала мама.

Маша довольно посверкивала глазенками из-под одеяла.

Потом была вторая ночь, и Маша рассказала главу из сказки про Элли, как раз ту самую, когда главная героиня встречается с людоедом. И на этот раз друзья не могли спасти Элли — людоед сбросил Железного Дровосека и Страшилу в ров, а из Тотошки сделал холодец. Потом пришла очередь Бармалея, который не желал «ни мармелада, ни шоколада, а только маленьких детей». Следующими были Гензель и Гретель, причем колдунья, естественно, благополучно съела детишек.

Саша только скрипел зубами. Зато беленькая кошечка из последней сказки навела его на отличную мысль.

— Теперь моя очередь, — сказал он на пятую ночь, и со смаком, с придыханием и подробностями рассказал Машке сказку о гусях-лебедях.

— И Аленушка, обнаружив гнездо гусей-лебедей, свернула им всем головы, ощипала и зажарила вместе с бабой-ягой. А все лебединые яйца, которые нашла — разбила и выпила…

— Перестань, глупый мальчишка! — закричала из-под одеяла Маша. — Все не так было!

— Так! — упрямо стоял на своем Сашка.

Он почувствовал вдохновение. На крыльях устного творчества он с жаром рассказал сказку о Царевне-Лебеди.

— Понял царевич Гвидон, что лебедь умерла и ничем ее не вернешь, отпустил коршуна, а лебедь ощипал и зажарил на костре, потому что на острове Буяне нечего было есть. Так они и питались лебедью, пока не пришел за ними корабль…, - проникновенно рассказывал Сашка.

— У-у-у, — глухо завыла из-под одеяла Маша.

Сашу было не остановить.

— А теперь слушай сказку Ганса Христиана Андерсена — «Гадкий лебеденок», — страшным голосом продолжал Саша. — Это очень страшная сказка и там все в конце умирают, но самой мучительной была смерть лебеденка…

— Хватит! — закричала на весь дом Маша. — Хватит!

Снова прибежали родители, и Саша стоически перенес очередной разнос. Он даже не дрогнул, когда отец пообещал его выпороть. Чувство глубокого удовлетворения владело мальчиком. Впервые за неделю он заснул крепко и спокойно…

* * *

Утром в воскресенье Саша проснулся от легкого шороха. В комнате было еще темно, но мальчик сразу догадался, что делает папа. После того, как отец взял из сейфа «переметную суму» и бесшумно ушел, Саша выждал минуту, и быстро надев носки (чтобы не шлепать по линолеуму босиком), проскользнул в прихожую.

Папа стоял перед зеркалом. Вид у него был довольно забавный. Во-первых, одет он был как на задание. То есть в форму, бронежилет, берцы, а краповый берет залихватски натянул на ухо. Во-вторых, огнестрельного оружия при папе не было. Вместо «стечкина» отец засунул за пояс туристический альпеншток, а в зажиме из-под резиновой дубинки болтался кистень Соловья-разбойника. Наручники, правда, оказались на месте. За плечами папы прилипла переметная сума.

— Туда? — тихо спросил сын.

— Угу, — глухо отозвался отец.

— Я с тобой, — продолжил Саша.

— Нет.

— Тогда мама через десять секунд проснется, — пообещал Саша.

Папа очень внимательно и многообещающе посмотрел на сына.

— Одеваться будешь в подъезде, — сквозь зубы процедил родитель.

Саша не издал ни звука. Мягким движением он снял с вешалки пуховик и шапку-ушанку. Отец тихо достал из комода штаны и теплый свитер, схватил Сашины валенки…

Дверь тихо клацнула замком, и уже через минуту новоявленные исследователи сказочного мира были на улице.

— Пап, жить с этой гадиной в одной комнате совершенно невозможно. Мне скоро уже тринадцать, нужно отдельное помещение, — совершенно по взрослому рассуждал Саша.

— Компьютер тебе купим, соединим твои и мой вместе — будем играть, — обещал папа.

— Лучше всего, конечно, золото брать, — размышлял Саша.

— Драгоценные камни тоже пойдут, — соглашался отец. — Меха можно взять — они тоже дорого стоят, а у меня как раз есть знакомый в магазине «Меховая лавка».

— В принципе, конечно, нужно проверить первым делом волшебные слова, — перебирал варианты сын. — По щучьему веленью там, золотую рыбку покликать, двоих из ларца позвать…

— Лучше белку найти, что золотые орешки грызет, — мечтал бывший «краповый берет».

— Вот что! — спохватился папа через секунду. — От меня не отставать. Ни в коем случае не терять из виду. Не кричать понапрасну, а только если реальная опасность. Понял?

— Понял, — бодро отвечал Саша.

— Вопросов глупых не задавать, — продолжал говорить отец, поглядывая по сторонам. — Если случится драка — стоять в стороне. Не геройствовать. Руки не распускать… Тс-с-с…

Папа остановился и поднял вверх кулак.

— Мы уже здесь, — сказал он тихо.

Саше захотелось пригнуться и взять в руки что-нибудь тяжелое. Например, автомат Калашникова.

— На, держи, — отец сунул в руки сыну газовый баллончик с надписью большими красными буквами — «Перцовый».

Сашка зажал баллон в кулаке, и с трудом подавил в себе желание сразу надавить на клапан.

— Где мы? — спросил он, а потом прикусил язык. Папа ведь просил не задавать глупых вопросов!

— Знаю, в сказке, — попытался исправиться сын. — Дома вокруг пустые. Словно мы в вымерший город попали. Света нигде нет. Цепи болтаются на фонарных столбах… Знаю, это кощеев замок…

— А вот и сам Кощей, — процедил папа. — Накаркал, ворона.

Издали Кощей очень смахивал на Терминатора, да еще дополнительно закованного в доспехи. Даже передвигался он похоже — тяжелым, властным шагом, с легким звоном и поскрипыванием шарниров.

— Там царь Кощей над златом чахнет…, - словно невпопад сказал Саша. На самом деле он хотел подбодрить оробевшего было «крапового берета».

— Над златом, говоришь? — не оборачиваясь,сказал папа и шагнул вперед.

— Так, гражданин, предъявите документы! — громко сказал отец и шагнул еще раз. Сашка, наоборот, попятился назад.

В руке Кощея будто сам собой появился кошмарных размеров меч. Папа остановился, покрутил головой:

— Сопротивление представителю закона, — с ноткой назидания сказал он.

Кощей был на голову выше отца, и шире в плечах ровно вдвое. Но на капитана спецназа это не произвело никакого впечатления.

— Придется вас задержать, — сказал ровным голосом папа.

Кощей резво взмахнул мечом. Саша сразу понял, что противник им достался не из легких.

С ревом Кощей ринулся в атаку — но не на отца, а к Сашке.

— Куда внучку дел? — взревел «Терминатор».

Отец на миг пропал из виду, а потом появился вновь. Но теперь ситуация изменилась в корне. Саша так и не понял, как Кощей оказался поверженным, а сверху, заламывая железные руки, уже сидел отец. Мгновение — и офицер-спецназовец отскочил в сторону. Кощей секунд десять повозился в снегу, потом встал, попытался освободиться от наручников. Но не тут то было!

Холодное лезвие меча легло на горло «Терминатору».

— Не рыпайтесь, задержанный, — холодно сказал папа. Потом подумал и добавил:

— Помощь следствию вам зачтется. Показывай, где награбленное?

— Нет у него ничего! — отозвался бас прямо за Сашкиной спиной. — Хватит измываться…

Неведомый обладатель баса не успел закончить фразу. Это произошло потому, что Сашка среагировал на новую опасность поистине молниеносно. Он просто сунул перцовый баллончик под мышку и нажал на кнопку с толстой красной стрелкой. И только потом обернулся, не переставая, однако, давить на клапан.

Позади творилось нечто невообразимое.

В воздухе мелькали щиты, копья и мечи. Что-то тяжелое упало на землю. Ржали кони, дыбясь и поднимая тучи снежной пыли. Кто-то дико орал, проклиная колдунов. Наконец кони, избавившись от всадников, ускакали в проулок. На снегу остались лежать три тела.

Потом одно из них пошевелилось. Здоровенный бородатый мужик в кольчуге, дико вращая красными глазами, медленно вставал. На лбу мужика явственно проявлялся свежий след подковы.

— Богатыри, — изумленно сказал Сашка. Папа, забыв о Кощее, мгновенно оказался рядом и заслонил спиной сына.

— Так, граждане. Предъявите ваши документы, — произнес не терпящий возражений папа.

Бородатый мужик с уважением посмотрел на представителя власти, а потом медленно сказал:

— Илья, сын Иванович, из села Карачарова, из-под Мурома.

Следом поднялся второй, с мечом на поясе.

— Добрыня, древлянский княжич.

Третьим встал молодой красавец. В руках он держал сломанный лук.

— Алексей, поповский сын, ростовчанин, — со злостью произнес он.

— Вам зачтется помощь при задержании опасного преступника по кличке Кощей…, - отец не желал выпускать ситуацию из-под контроля.

— Да какой он опасный преступник? — прогудел Илья Муромец. — Он же наоборот, всю нечисть бьет. У них же вражда постоянная — кто смел тот и съел. Вот, целый мертвый город от ходячих и упырей избавил… теперь сам живет…

— А сокровищ у него отродясь никаких не было, — взял слово Добрыня.

— Был конь — и того свели, — пожаловался скрипучим голосом Кощей. Все обернулись к нему. «Терминатор» еще раз всхлипнул, и, ободренный вниманием, продолжил:

— А теперь последнюю кровиночку мою, внученьку Машеньку, этот изверг увел!

— Я ее из полыньи вытащил! От лютой смерти спас! — выкрикнул Саша и прижался к отцу. Папаня многозначительно взвесил кистень в руке.

— Понятно дело, — заметил Илья Муромец, глядя прямо в глаза Сашке. Потом перевел взгляд на «крапового берета». Тронул бороду, поморщился, ощупывая след подковы на лбу.

— Мужик ты хороший, — начал он, обращаясь к отцу. — Соловья победил. Людоеда порешил. Это хорошо, — вслух размышлял богатырь.

— Силы в тебе огромные, непознанные, — продолжил Добрыня. — Да и сынишка твой не без способностей.

— Только вот жаден не в меру, — закончил за всех Попович. — Зачем к нам пришел? На дурачка заработать?

— Хватит, Алеша, — нахмурился Муромец. — Потом будешь лясы точить. Дело у нас есть к тебе, витязь.

Наступила пауза. Отец и сын переваривали сказанное.

— Что за дело? — хмуро спросил Саша.

— Предложение у нас есть к тебе, — сказал Добрыня. И вновь замолк.

— Что за предложение? — спросил отец.

— Как звать то тебя, витязь? — спросил вдруг Илья Муромец.

— Иваном зовусь, — отозвался отец.

— А батюшка кто? — вновь спрашивал богатырь.

— Никто, — ответил папа. — Детдомовский я. В паспорте так и записан — Иван Иванович.

— Сиротка, значит, — участливо произнес Илья. — Не серчай на нас, Иван. Работа у нас такая, богатырская. А разговор у нас такой…

* * *

Саша вслушивался в слова, нахмурив брови. Сразу стало ясно, что у богатырей проблемы. При этом проблемы сказочного мира напрямую связаны с реальным миром. Спешить, по всей видимости, никому никуда было не надо, поэтому рассказывали богатыри долго, красочно, и со всеми подробностями.

— Один кричит: Испипилярмус! — говорил Илья Муромец. — А второй ему в ответ — Отвар из Кафтана! Вроде взрослые оба, а ведут себя прямо как дети. И вот давай в друг друга палочками малюсенькими тыкать, прямо у них психопатия последней степени.

— Что у них в последней степени? — растерянно спросил «краповый берет».

— Психопатия, — с удовольствием повторил за товарищем Алеша Попович.

И добавил:

— Это такой психопатологический синдром, проявляющийся в виде констелляции таких черт, как бессердечие по отношению к окружающим, сниженная способность к сопереживанию, неспособность к искреннему раскаянию в причинении вреда другим людям, лживость, эгоцентричность и поверхностность эмоциональных реакций.

Богатыри подбоченились, весь их вид говорил: "Знай наших!"

Между тем Сашка мучительно соображал:

— Испипилярмус? Отвар из кафтана? — сказал он вслух. — Что-то очень знакомое…

— Экспеллиармус и Авада Кедавра, — мрачно подсказал отец.

— Ни фига себе! — изумился Александр. А потом обернулся к богатырям:

— Так вы видели как Гарри Поттер с Волан де Мортом сражаются?!

— Да уж, сражаются, — прогудел Добрыня. — Так сражаются, что полдня как глухой ходишь, от их диких криков. Что вы хоть там читаете да смотрите, ужас какой-то…

Постепенно слово за слово ситуация стала проясняться. Уже стало понятно, что Александр с отцом оказались в сказочном измерении. Как произошел переход — они не заметили. Переметная сума здесь выполняла роль портала, с помощью которого можно было попасть в этот мир. На самом деле, (и богатыри были в этом уверены), измерений великое множество, и все разные. Но вот именно здесь обитали существа сказочные, а именно сказочно-популярные в русском народе.

— Все было очень даже неплохо, лет так триста или даже четыреста подряд, — рассказывал Муромец. — Ну… бывало там, забредает какой-нибудь чудище, Филькинштейн из кусков собранный, или коротыш с вживленным вентилятором на спине. А то и человечек из полена строганный, дровосек железный с ожившим пугалом тоже пробегали… Мало-помалу прижились, нормальные они. Эта публика, хоть на вид и страшная, но безобидная.

— Была, — мрачно добавил Попович.

— А вот последние лет тридцать — как прорвало.

— Сначала пошли ребята с луками, и острыми ушами. Очень подозрительные, я вам скажу, личности. За ними орки, вообще не понятно кто такие. Гномы и хубитсы какие-то, да в огромных количествах. Князья в ужасе, даже в альянс объединились.

— Во что объединились?

— В альянс, — спокойно пояснил Добрыня. — Алеша…?

— Альянс, — тотчас же отозвался Попович. — Это союз, объединение например, организаций на основе формальных либо неформальных договорных обязательств.

— О как, — назидательным голосом продолжил Муромец. — Ну а потом вообще жесть началась.

— Что началась? — теперь уже не выдержал Сашка.

— Жесть, — тотчас же пришел на подмогу товарищу Попович. — Это холоднокатаная отожжённая листовая сталь. С виду вроде ничего, но доспехи из нее полная фигня.

— Покойники целыми городами появлялись, — продолжал меж тем Илья. — Вот как в этом городе. Кощея подрядили эти локации зачищать. И ему развлечение, и нам польза. Они на него набрасываются, хотят откусить, а он знай мечом машет и машет. Только вот городков таких все больше и больше.

— Локации. Зачищать, — сказал Иван Иванович спокойно. — Ну да, Кощей. Конечно. Кому же ещё?

— Ну да и это ничего, они хоть и твари, но все же свои, сказочные. Даже эти ваши, которые целый день "отвар из кафтана" кричат. Обычные волшебники. Что мы, волшебников что ли не видели? Да только вот теперь сюда народ понаехал…

— Что за народ? — жёстко спросил капитан спецназа.

— Разный, да весь странный, просто жуть…

Меж тем и отец и Саша давно заметили что прямо посередине улицы катится что то круглое. Не упругий мяч, а что то мягкое, не спеша и переваливаясь, шествовало по дороге, и скоро оказалось прямо около разговаривающих.

— Кощей Костеич, — вдруг раздался пронзительный, но довольно приятный тенор. — Как там впереди, упыри есть?

— Никак нет, господин Колобок, — тотчас скрипуче отозвался скованный Кощей. — Зачистка почти стопроцентная. Беспокоится не о чем…

— Ох, помню ты тоже говорил что "стопроцентная", — сказал Колобок. — А потом меня чуть не растоптали в настоящий блин твои мертвяки безмозглые.

— Ну это случайность, — примирительно проскрипел Кощей. — Кто же знал что данж так быстро респаунится? Да и забыл я кастануть лоурероп на тамошний мобовский кист.

— Нуб ты ржавый, вот что, — с осуждением проговорил Колобок. — Ох уж мне эти новомодные примочки… Слышь, Кощей Костеич, а лис там не видел?

— Да откуда же лисы рядом с мертвяками, — возмутился "Терминатор". — Придумаете ещё, товарищ Колобок…

— Ох, хоть какая-то польза от этой нежити, — пробормотал тот, и покатился дальше.

— Ну так вот, — вернул разговор в нужное русло Муромец. — А потом, значит, сюда рванули какие-то вообще личности исключительно странной национальности. Хотя и наших потом тоже привалило… В общем тут у нас чуть революция не случилась, девица какая то на драконах прилетела, с ней то ли мужики, то ли ещё кто. Грязные, косматые, все агрессивные. Ужас просто, Багратион на Лансистере сидит, и Тирэлями погоняет. Хотя вот там были ребята серьезные, не спорю, какими то "стариками" себя называли. Хотя какие они старики — одна молодежь, и довольно безмозглая… Ну а с драконами вообще труба, сажей полная. Ладно эта девица, у нее один дракон остался, да и она сама куда-то сгинула. Но тут маленький одноногий прыщ, тоже на драконах летает, вот он то проблем создаёт немеряно. Выше крыши, как говориться…

— Прыща Иккинг зовут? — поинтересовался Сашка.

— Да, что то вроде этого, — недовольно отозвался Муромец, и скривил лицо, как от зубной боли.

— А ещё ходоки…

— Да нет, — вмешался Добрыня. — Ходоки уж кончились давно, их как раз "старики" согнали в кучу и порешали за один раз. Игроки ты хотел сказать…

— А, точно, игроки, — хлопнул себя по лбу Муромец. — Хермеры.

— Геймеры, — поправил Попович.

— Да хоть переяславль-залесчане, — угрюмо буркнул Илья. — Повылезали как из криворожья. Нас троих тут несчётное количество раз пытались завалить. Считают что мы какие-то рейд-бонзы крутые. И из нас, после их зеркраша, какой-то апический луб и чиберский хибар обязательно выпадет. Ох, язык сломаешь…

— Только из нас если что-то выпадает, — это уже вмешался Добрыня. — То это обычно либо палицей по голове — это если без шлема. Ну, или кистенем по рогам, это когда в шлеме… Для прочищения сознания и адекватного восприятия реальности, так сказать…

— Ну, вот я на геймеров не в обиде, — вдруг заявил Попович.

— Мы тут одного поймали, он себя админом считал, ну это типа бога, но чуть послабее, — пояснил Алексей. — Так он мне такую крутую абилку установил. Интерфейс называется. Я даже к мировой паутине могу подключаться, и теперь все слова знаю, что они обозначают, — закончил он с гордостью.

Илья и Добрыня посмотрели на товарища. Второй — с явным одобрением, а первый — с плохо скрываемым сомнением.

— Я ещё и предметы определять могу, — снова раз взял слово Попович.

— Определять, — фыркнул Муромец. — Он мне меч определил. Хотите посмотреть?

Богатырь вытащил из ножен широкий толстый клинок и передал отцу Саши. Тот вгляделся и с изумлением прочитал вслух:

— Меч полуторный, обоюдоострый. Имя «Супер-пупер Вундер-Вафля». Класс эпический. Урон от единицы до бесконечности, в зависимости от количества жизней противника. При попадании дополнительных ударов не требуется. Делает обладателя абсолютно устойчивым ко всем магическим атакам. Дополнительные эффекты: при попадании в область шеи может с одного удара излечить противника от насморка, головной боли и перхоти.

Капитан спецназа помотал головой, скрывая улыбку:

— Очень хороший меч, реально «супер вундер», — сказал он, возвращая оружие владельцу.

Сашка хихикнул. А через секунду смеялись все. Ну… или почти все. Добрыня повис на плече все более и более мрачнеющего Ильи, и сквозь смех повторил:

— Супер-прупер. Вюндер вафля…

— В общем, вот что, — серьезно сказал Муромец. — Надо нам, Иван, какое-то средство от нечисти летающей. Мы как пехотная сила — несомненно хороши. Вот если по-честному, нам что в одиночном бою, что кучей на кучу, особенно пешим строем — равных нет. А вот со стрелковыми возможностями совсем плохо. Кто у нас есть? Стрельцы в основном без особых талантов, да пара любителей. И то из них половина — специалисты по лягушкам. Ну а с воздушными войсками и говорить смешно — одна Баба Яга с гусями-лебедями, и на тех одного дракона хватит.

— А как же Змей Горыныч? — спросил Сашка.

— Горыныч нейтралитет соблюдает. Он, между прочим, один у нас, потеря любой головы — это катастрофа для него. Его не трогают, и он никого не трогает, тем более что сфера интересов у него с пришлыми одинаковая. Можно сказать, он с ними сдружился, особенно в вопросах похищения девиц, и кражи крупного и мелкого рогатого скота…

— В общем, нужно нам оружие, — брякнул напрямую Добрыня.

— Желательно переносные ракетно-зенитные комплексы с тепловыми головками наведения, — вежливо дополнил Попович.

«Краповый берет» выпучил глаза вместе с сыном:

— Вы что, серьезно? — спросили они одновременно.

На несколько мгновений повисла тишина. По нахмуренному лицу отца Саша видел, что тот действительно прикидывает варианты. Но с каждой секундой лицо мрачнело все больше и больше.

— Не думай, мы в накладе не останемся, — прогудел Муромец, и почти насильно вложил в руку капитана спецназа увесистый мешочек, в котором что-то отчетливо звякало.

Иван Иванович взвесил мешок в руке, а потом протянул обратно:

— Нет, ребята, — сказал он с трудом. — Пулемет я вам не дам.

— А пулемет бы пригодился, кстати, — вмешался Добрыня. — И нам, и Яге, на ее ступу. Ступа у нее хороша, бронированная, но с наступательным вооружением — беда. Очень бы замечательно ей пристроить этот ваш пулемет, а лучше — авиационную пушку. Мы с Алексеем и марку подобрали соответствующую — ШВАК называется. И название хорошее, и с одного выстрела бьет любую лошадь летающую за версту — гарантированно.

— Так что бери, Иваныч, золотишко, — Муромец без всяких усилий развернул руку «крапового берета» обратно. — Подумай на досуге, покумекай. Утро, оно знаешь… вечера то мудреней.

— Мужики, — еще раз воззвал к разуму отец. — Да бесполезно это всё. Комплексы, пушки! Оно же здесь не стреляет! Я проверял.

Ильятихо свистнул. Вдали послышался топот, и из переулка выбежали три коня.

— Не боись, у нас все застреляет как надо. И даже лучше, — сказал Добрыня, взбираясь в седло. — Ну бывай, Иван, сын Детдомовый.

— Дела, — сказал отец, когда богатыри скрылись за ближайшим домом.

— Ну, сын, пошли, — сказал он.

— Эй, а как же я? — закричал Кощей.

Отец обернулся, хмыкнул, и пошел снимать наручники.

— Внучке привет передайте, — просил Кощей, разминая затекшие руки. — Хоть и не любит она меня, так все равно — одна кровиночка…

— Я заметил, — тихо под нос пробурчал Сашка.

* * *

— Ну, что маме говорить будем? — спросил сын отца через десять минут.

Они шли по заснеженному городу. Хлопали подъездные двери, фырчали машины и где-то вдали заводил песню молодой голос.

— А? — не понял сначала отец. Потом достал из-за пазухи мешочек, взвесил его на руке.

— Здесь, сын, килограмм и двести грамм золота, — сказал он медленно. — Проба — высшая. Ты мне верь, я наркотики и золото могу на нюх определить. Если это золотишко даже за две трети цены сдать, то можно домик в нашем городе купить. Только не простой домик, а трехэтажный. В центре города, с подземным гаражем, автономным отоплением и централизованной канализацией. Я столько за год не заработаю. Осталась одна проблема.

— Мама, — утвердительно сказал Саша.

— Точно, — подтвердил отец.

Шел первый в этом году снег. Два исследователя сказочного мира возвращались домой…

Глава 4

Глава 4

Дома их ждала чуть теплая овсяная каша («надо разгружать пищеварительную систему после новогодних излишеств» — мнение мамы). И, конечно, изрядная выволочка. И тоже от мамы.

Кроме этого, кроме мамы и Маши дома в гостях присутствовал дед — как всегда в чистом, идеально выглаженном темно-синем костюме. Дед был замечательный. Сашка его очень любил. И уважал, конечно. Не смотря на то, что возраст единственного в их семье деда давно перевалил за пенсионный, он продолжал работать. При этом ум имел острый, вкус отменный, и чувство юмора под стать молодому человеку.

Именно присутствие деда и спасло «отряд специального назначения» от полного морального разгрома.

Но особенно мальчика обидело и повергло в шок то, что, по мнению мамы, «в разведку» надо было брать Машеньку! Что-то за гранью добра и зла.

Дед тоже посмеивался, и время от времени перекидывался с «приблудкой» неслышимыми фразами. В конце он вынес итог:

— Показывайте, доблестные разведчики и сталкеры, что принесли.

Оказывается, дед тоже был уже в курсе всей чертовщины. И старый человек не просто поверил в весь этот бред, но по всей видимости собирался принять самое деятельное участие в жизни сказочного мира! Александру казалось, что все сошли с ума. Еще неделю назад все было хорошо, а теперь он единственный, кто сохраняет в этой семье остатки разума и реалистическое здравомыслие.

«Мы нашли вход в параллельное измерение! — хотелось закричать ему. — Вот это оборотень!! — это про Машку. — А этот сума — ключ к порталу!!! — это про рюкзак. — А сейчас мы должны пойти в соответствующие органы и учреждения, чтобы всем этим занялись профессионально подготовленные люди!!!!»

Но пока он благоразумно молчал. Соблюдал режим тихой конспирации. Соглашался со всеми, и поддакивал там, где от него ждали. Кто знает, может «Машенька» не просто оборотень, а ещё и сильный ментат, и сейчас контролирует сознание и действия всей семьи, включая деда. И только он, Саша, еще не «под колпаком». Просто повезло, и надо это везение максимально использовать…

— Да, показывайте, — без права на аппеляцию повторила мама.

Отец понуро помотал головой, но, когда достал мешочек с золотом, то в разговор вмешалась и Маша.

— Это что такое? — заявила она таким голосом, что на миг всем показалось, что эта девочка — вовсе и не девочка, а по крайней мере, английская королева-мать, заставшая наследника престола за попытками помочь прислуге заправить кровать.

— Что? — севшим голосом спросил отец.

— Вот это, — маленький пальчик уперся в мешочек.

— Золото, — угрюмо сказал Саша.

— Я вижу, — отозвалась Маша нормальным голосом. — Только это леприконсово золото.

Все затихли, а потом отец спросил:

— И что?

— Нас порежут на мелкие кусочки? — попытался съязвить Сашка.

— Именно, — серьезно отозвалась бывшая лебедица. — На нем печать короля леприконсов — «взято на десять дней с возвратом». Потом — пеняйте на себя.

— Ну, положим, пенять будут богатыри…, - довольно спокойно сказал папа.

— Отнесешь им, и дело с концом, — заявила мама.

— Угу, — сказал папа.

Но в этом «угу» Саша услышал странные нотки. Он мельком взглянул на отца. Каменное лицо «крапового берета» было непроницаемо.

— Только мы сделаем так, — сказал негромко папа. — Не я пойду и отнесу… а мы пойдем и отнесем…

Мама уже хотела открыть рот, но Маша опередила её.

— Да, так будет лучше.

«Да тут целый заговор», — сообразил вдруг Саша. Но вслух ничего не сказал. Как, впрочем, и мама.

Зато взял слово дедушка.

— А идея между прочим, хорошая, — сказал он своим глубоким баритоном. — Средства можно вернуть, потому что идея снабжать современным вооружением сказочных героев — это извините, даже не из области научной фантастики. Этот вариант нереален, и крайне опасен. И все присутствующие это понимают, надеюсь. Но вот то, что вы рассказали, это крайне интересно. Получается так, что в сказочный мир, который до этого фактически базировался на русских народных сказках, и небольших заимствованиях из-за рубежа — теперь преображается, и даже замещается на современных, не совсем русско-народных, персонажей. То есть, что популярно здесь и сейчас у нас — аналогичным образом отражается там и сегодня у вас, — дед кивнул Маше.

— Да, совершенно верно, Милослав Мстиславович, — покорно ответила Маша. — И это не только в нашем сказочном мире. Некоторые миры национальных сказок вообще полностью уничтожены. А жить, знаете, всем хочется…

— И вы, Мария, не знаю как по батюшке, собираетесь дать бой. Прямо там, в своем мире…

— Не совсем так, — напряженно отвечала девочка. — Но в целом верно. Скорее, мы хотим соблюсти паритет, то есть равенство возможностей. Хотим обозначить границы, за которые пришельцам не стоит заходить.

— Моя идея состоит в том, чтобы вызвать в ваш мир новых персонажей, — дед пристально смотрел на девочку.

Александр вдруг задал себе простой вопрос, который до сих пор почему то не приходил в голову: а сколько этой «девочке» лет? А не может ли быть так, что ей даже не десятки, а сотни годков? Что в ее «формировании» участвовали сотни и тысячи (если не миллионы) — образованных, умных, и не очень людей? Которые просто поверили в возможность ее существования.

— Для начала давайте рассмотрим, кто в ваших мирах удерживает твердые позиции? — вдруг вмешался отец.

— Скандинавская модель, — начала перечислять Маша. — Китайская. А японская полностью погибла. Греческая, кстати, прекрасно себя чувствует. Египетская. Индийская, но ее последнее время тоже лихорадит…

— Все понятно, — сказал дед. — То есть, как я и предполагал, там где герои сказок приобретают божественную сущность. То есть, например, в скандинавских сказках герои почти поголовно классифицируются как боги. С соответствующими, практически неограниченными, возможностями. Кто из наших обладает, к примеру, такими силами? У них один Тор или Зевс с молниями чего стоят. Почти поголовно все летают, поднимают по взмаху руки целые армии, что живых, что мертвых. Естественно, люди в Скандинавии или Египте прекрасно понимают, что как бы ни были сильны Волан де Морты и прочие Короли Ночи — придет Аид с Царем обезьян и Сфинксом… И все эти новомодные герои даже вместе с драконами и кольцами Всевластия — проиграют. Поэтому там у них и спокойно. Относительно, конечно. Но спокойно.

Было видно, что «лебедица» задумалась. Очень сильно, до морщин на лице.

— Поэтому задача мне лично представляется не такой уж сложной, — продолжал гнуть свое дед. — И обойтись можно без всяких ракетно-зенитных комплексов, и уж тем более без установки двадцатимиллиметрового скорострельного орудия в ступу к Бабе Яге.

— Нам нужно призвать старых Богов! — вдруг сказала мама, восхищенно и одновременно с капелькой ужаса взирая на своего родителя. Сашка покосился на нее. Вот это да! Ну сейчас реки вспять потекут. Уж от кого, а от мамы Сашка таких слов не ожидал. Она же врач-стоматолог. Какой призыв богов, при её то профессии?

— Призвать старых богов? — с сомнением спросила Маша.

— А почему бы и нет? — это вмешался уже «краповый берет». — Вам явно нужна армия с родами войск, и хорошей ударной группировкой. Пусть живут поблизости, они ведь в конце концов просто покровители. И ребята, насколько я в курсе — ого-го! Перун, Семаргл, Сварог!

— Я так понимаю, что ни один из перечисленных в вашем мире не обитает? — спросил дедушка.

Маша снова нахмурилась.

— Ну, есть информация, что кого-то из них видели. Правда недолго, и они сами вообще не очень понимали, что происходит, — сказала она наконец.

— Это потому что их знают как божеств, — дед назидательно поднял палец вверх. — Они живут как пантеон богов, даже в вашем мире. Боги, которых никто не помнит, и не очень то вспоминает. А если и вспоминают — то не верят, что они существовали в физической ипостаси. А вот князь Владимир — кто сомневается, что он существовал? Или у кого-то есть сомнения по поводу Ильи Муромца как физического лица? Да та же щука, которая Емеле колечко дала, и слова волшебные сказала? Уж сколько раз ее обыгрывали, в литературе и в кино. Не счесть! Поэтому поймай ты такую говорящую рыбу в полынье — даже не удивишься особо. Говорящая щука. И что такого?

— И что нужно чтобы их призвать? — спросила Маша осторожно.

— Написать про них сказки! Настоящие сказки и былины, а не просто список похождений, — торжественно возвестил дед. — И такие сказки, чтобы все знали — так оно и было. Чтобы никто не сомневался даже. И это — упорная, долгая, кропотливая работа. Вот что я скажу. Но результат будет уж куда лучше, чем ракеты в Лукоморье таскать…

— И кто их напишет? — это уже вмешался Саша.

— Мы и напишем! — без тени сомнения сказал дед. — Команда у нас, кстати, подобралась хорошая. Воин и лекарь у нас есть. Настоящие профессионалы, помогут советом, и с сюжетом. Я настоящий сказочник, иногда такого насочиняю — у самого уши вянут. Маша — как редактор, Саша — бета-тестер.

Надо ли говорить, что дед Александра, то есть отец мамы — Коротков Милослав Мстиславович действительно был в свое время писателем, и неплохим. Имел всевозможные членства, награды и звания. Несколько вышедших в тираж сборников. Хотя себя до сих пор называл «автором».

— Чтобы назваться писателем, нужно иметь полное собрание сочинений и памятник. Хотя бы надгробный, — назидательно говорил он. — А пока мы все авторы. А я так и вообще комментатор. Это потому что, как говорится, любой мужчина до сорока лет — это текст, а после сорока — комментарий к этому тексту…

У деда была собственная малюсенькая типография с кабинетом, которую он гордо именовал издательством. Сам он там был полновластный владелец, начальник и главный работник. Выпускали в основном календари, всевозможные рекламные проспекты. Но раз, а то и два раза в год — дед брал заказы на самые настоящие книги. Стоили эти заказы не дешево, потому что дед, пользуясь своими регалиями, писал автору, который вознамерился выпустить свои мемуары — так называемую аннотацию, предисловие. А когда впереди твоего текста стоят теплые слова член-корреспондента, заместителя председателя союза, лауреата «того и сего», доктора филологических наук — то это стоит неимоверно дорого. От маленьких доходов типографии с учетом пенсии Милослава Мстиславовича — «издательство», можно сказать, процветало.

Глава 5

В понедельник, за три дня до окончания каникул, Александр отправился с утра в центр города, к деду в "типографию". Именно так они договорились вчера, в воскресенье.

Отец с мамой ушли на работу, Маши тоже в квартире не оказалось. За нее Александр беспокоился меньше всего. Можно сказать — вообще не беспокоился. А втайне даже признался себе, что был бы немного рад, чтобы она где-нибудь «потерялась». Хоть в том, хоть в этом мире, значения особого не имело. Обернулась бы лебедем, села на воду в полынью, — думал Саша — и вот ее утащило течением. А мы как-нибудь и сами разберемся с любыми проблемами, без помощи кощеевых внучек.

В типографии кроме деда никого не было. Он открыл внуку дверь, и быстро захлопнул ее, не желая впускать морозный воздух. Саше показалось, что дед сегодня очень суетливый, какой-то сам не свой. Даже вязаную жилетку прямо сверху на костюм напялил криво, спасаясь от холода в помещении. Мальчик проследовал в кабинет, удивляясь преображениям старика. Ещё секунду назад он был суетливым ворчуном, а теперь в движениях появилась собранность и уверенность.

— А я уже начал писать, — провозгласил Милослав Мстиславич, устраиваясь в кресле перед компьютером. Сашка со вздохом нашел в кабинете электрический обогреватель, включил его в розетку. Потом включил и электрический чайник. Вполне возможно, что дед сейчас так увлечен, что и не совсем понимает, где находится. А заодно не чувствует холода или тепла. Может быть, даже не позавтракал.

— Задумок много, — продолжал дед, при этом набирая что-то на клавиатуре. — Вот я сейчас пару слов допишу, и посмотрим опытным взглядом.

Саша от таких слов даже как-то подрос немного. Принтер мягко прошуршал и выбросил две бумажки.

— Давай, — приказал дед.

Александр, важно оттопырив губу, уселся в кресло, и начал читать.

Кто больше?

… За ужином Костей и Илия поспорили — кто больше съест. Заводилой как всегда выступил младший брат.

— Никогда не поверю, что ты можешь съесть больше меня, — заявил Илия.

Костей сначала вздохнул, а потом разозлился.

— Ну, давай, попробуй, — сказал он, и окликнул Лелю, чтобы та подала на стол, и побольше.

Леля фыркнула — она не любила, когда приходилось много готовить, а на этот раз, судя по застывшему взгляду Костея, приготовить необходимо действительно много.

— О чем спор? — ввалился в кухню дядька Хорс.

— Я могу съесть больше вас всех, — важно заявил Илия, и надул щеки.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся в усы дядька, и, подмигнув Леле, стал подкидывать в очаг суковатые поленья. Огонь весело взревел, а дядька Хорс все подкидывал и подкидывал, и каждое полено укладывалось ровно. Ни Леля, ни братья никогда так не умели.

— Ну-ка, покормим наших великанов. Что бы они стали большие-пребольшие — заявил дядька Хорс. Игнорируя половник, он подчерпнул огненное варево прямо из очага.

Костей достал своюкаменную ложку, а Илия — свою, железную.

Отдуваясь, братья прикончили по первой плошке. Не сказать, что Костею понравилось — слишком горячо, но мельком взглянув на коренастого брата, Костей сиплым голосом попросил дядьку Хорса:

— А добавки?

— Пожалуйста, — дядька Хорс явно веселился.

После пятой добавки Костей почувствовал, что в животе стало уж больно горячо. А еще он услышал рядом шепот младшего брата:

— И как в этого худого столько влезает?

На самом деле, Костей мог бы съесть еще очень много. Раскаленный уголь ему не нравился, однако не причинял таких неудобств, как Илие. Тому явно было не по себе — после шестой плошки коренастый тот раскраснелся, черные волосы взлохматились, по щекам потек пот.

«Ладно, так и быть, — подумал Костей. Пусть хоть немного порадуется».

— Не могу больше! — заявил Костей, когда дядька Хорс поставил перед ним седьмую тарелку, до конца наполненную пышущим углем.

Рядом послышался облегченный вздох — Илия отчерпнул от своей порции только одну ложку, и отодвинулся от стола.

— Я же говорил, — сказал он дрожащим от торжества голосом. На самом деле Илия чувствовал — еще немного, и ему станет совсем худо. А как хочется самому младшему в большой семье стать первым хоть в чем то.

— А еще… никогда не поверю, что ты можешь выпить больше, чем я, — задорно провозгласил новоиспеченный победитель.

Костей только вздохнул:

— Ну, давай, попробуй…

Некоторое время Александр сидел в кресле тихо.

— И это все? — спросил он наконец.

Дед от неожиданного вопроса даже крякнул.

— Ну, знаешь… Не так то просто с ходу начинать… Ты вообще узнал героев?

— Илия это скорее всего Илья-пророк, — блеснул эрудицией Александр. — Который потом станет Перуном. Правильно?

— Правильно, только наоборот… Хотя, в принципе… При каждом перерождении каждый получает новое имя, как и у людей. Был Сережа, а ушел в монастырь — стал Пануфтием. Или Гермогеном…

— Дед, а почему у тебя прямо вот ни с того, ни с сего? Прямо посередине начинается, посередине заканчивается?

— Вообще это называется авторским замыслом. Но в нашем случае, — дед почесал голову. — У нас есть кое-какая информация о том, как Перун родился. Известно что он делал, когда стал взрослым. Не думаю, что это стоит переписывать. А вот юность этого молодого, хм… человека — упущена. Я и подумал — мало ли что с ним может случиться? Тут главное — чтобы герой начал жить. Что он ест? Где гуляет. Как работает и как тренируется. Чтобы мы почувствовали его присутствие рядом…

— Леля — это огневица, дух огня?

— Да, она их сестра.

— Хорс значит дядка, брат отца, — продолжал Александр «взрослым» голосом. Сам себе он сейчас казался неимоверно важным. — А кто у них отец-мать? Может бабушка и дедушка?

— Ты мне лучше скажи, как мне в это Семаргла ввести? — попросил дед.

— А кто такой Семаргл?

— Многие, и я соглашаюсь, считают его собако-птицей. Хотя функции у него далеко не грифоновские. Он — некий вестник. И у меня такое впечатление, что это одно из немногих существ, способное… гм… развоплотить богов.

Дед снова поскреб свою шевелюру, и продолжил:

— Сталкивать их лоб в лоб невозможно. Хотя известно, что Перун и был победителем очень могущественных зверей. Сейчас же Семаргл их всех одним крылом забьет, и не заметит…

— Тогда нужно сделать так, чтобы он дружил с ними, — рассудительно сказал Александр. — А еще лучше — охранял.

— Да, несомненно, — произнес пожилой человек как раз с сомнением. — Но вот так сразу… Просто написать — «а в сарае у них сидел Семаргл»… оно… знаешь… несколько неуместно.

— Ну, пусть у него другое имя пока будет, — отозвался внук.

— Другие имена у него еще пострашней, — ответил дед. — Симург, охраняющий мировое древо.

— А назови его «миренден»! — вдруг сказал Александр.

— А кто это такой — миренден?

Мальчик пожал плечами:

— Понятия не имею. Просто пришло в голову. Давно придумал. Это такие существа из моих…

— … фантазий? — дед пристально посмотрел на внука. — Ну…

— Что «ну»? — не понял Сашка.

— Ну, кто там еще в твоих фантазиях обитает? Кроме миренденов, — спросил дед смеясь. — Давай, колись, сявка.

— Бекены есть, — с ноткой обиды начал Саша. — Велмоты есть.

— Стоп-стоп-стоп, — быстро сказал дед. — А то меня тоже с тобой понесет. В края неизведанные. Получится вместо славянской сказки — фэнтези о упырях и динозаврах. Давай по порядку. Бекены это кто?

— Бекены это любое живое существо, в котором пробудился разум. Я не знаю, может от английского слова я его образовал. То есть — «вернувшийся». А велмоты — это они же, только теперь способны к перевоплощениям. Эта такая раса оборотней, они чем старше становятся, тем сильней и большее количество воплощений. Причем очень разных, они могут и…

— Да-да, я понял, и меренден чуть ли не сильнейший среди них…

— Ну, не совсем так.

— Все-все, я понял, — дед снова уселся за компьютер и застучал клавишами.

Александр вылез из кресла, и пошел заново изучать кабинет. Точнее сказать — это была библиотека. Три стены из четырех занимали полки с книгами. Дальняя — это полные собрания сочинений. Пушкин, Толстой, Достоевский, Лесков, Джек Лондон, Марк Твен, Диккенс, Артур Конан Дойль. В свое время, посмотрев фильм про гиперборейского варвара, Александр попросил у деда почитать именно этого Конана, который Дойль. И был несказанно удивлен, что писатель с таким мужественными именами пишет про английского сыщика, также всем известного по фильмам.

Вторая стена — это уже более современные писатели. Здесь Стругацкие стояли рядом с Саган, а Бианки соседствовал с Прустом. И, наконец, самая важная, и самая большая по объему стена. Самая длинная и высокая. О, здесь было где разгуляться. Здесь стояла совершенно специфическая, и по большей части — техническая литература. Большие "побуквенные" энциклопедии. Большая Советская и Большая Медицинская. Энциклопедии растений, и энциклопедии о животных. Книги о самолётах, о кораблях, о двигателях. Специальные многотомные справочники, включая иностранные. И, естественно, здесь было все об оружии — начиная от единоборств и шпаг, заканчивая танками и ракетами.

Сашка очень любил бывать у деда на работе. И, наверное, каждому ясно, какую из книжных стен он изучил лучше всего. Здесь он проводил дни и вечера.

Однажды дед позвал его к компьютеру, и показал на экран. Там была умопомрачительная картинка. Строгий кабинет, посередине коричневый стол. Несколько телефонов и телевизор. И десятки развешенных автоматов, винтовок и пистолетов.

— Кабинет опасного человека, — с улыбкой сказал Милослав Мстиславич, указывая на экран. — Но это не так. Хочешь, покажу кабинет по-настоящему серьезного и опасного человека?

— Хочу, — согласился Саша.

Картинка ему понравилась.

А дед обвел рукой все двадцать тысяч томов, и сказал:

— Вот так выглядит кабинет настоящего, серьезного и опасного человека.

Сашка нахмурился. Что такого опасного в книгах? Разве вон тем справочником редких растений, размером в половину стола — можно так приложить, мало не покажется. А дед усмехнулся, и сказал:

— Самое серьезное и опасное оружие, оно, брат, у нас в голове…

— А лучший инструмент для его заточки — это книга, — добавил он через несколько секунд.

Сашка сначала не воспринял слова старика всерьез. И только через несколько лет, сам прочитав далеко не десяток и даже не сотню книг, пособий и учебников, стал понимать.

"А ведь деда, вполне может быть, и прав", — подумал Александр. Он с помощью стула выудил из предпоследнего ряда "Сказания древних русов", и углубился в чтение.

Дед ещё как минимум час стучал по клавишам.

— На сегодня все, — сказал он наконец, откинувшись от компьютера. — Возьму с собой. Вечером поправлю, а ночью ещё подумаю.

— Дело пошло, — добавил он с удовлетворением. — И вроде как получается.

Потом Милослав Мстиславич повернулся к внуку:

— Завтра пойдем с тобой в сказку. Во-первых, надо и мне посмотреть. Во-вторых, переговорить с тамошними. Они без нас никак, но и мы без них не очень много можем. Сума переменная у меня, — дед вытащил из под стола "котомку". — На той стороне нас будет ждать Маша.

Александр потихоньку осознавал сказанное. Что-то все это ему не очень нравилось. Обычно, если что интересное — так взрослых не допросишься взять с собой. А вот заставлять делать какую-нибудь нудную и скучную работу — это они мастера.

— Дед, а чего я сразу? — спросил осторожно Сашка.

— Да без тебя, милдруг, переметная сума не действует. Проверено. Не переметывает никого. Ты, по всей видимости, проводник. Что-то в тебе есть, чего в других нет. Может просто маленький. Вон, Мария для того чтобы из сказки в быль ходить — тоже девочкой оборачивается…

Александр слушал, приоткрыв рот. Он что, особенный? Мысль об этом привела его в восторг. Мальчик приосанился и выпрямил спину.

— Ты нос то пока особенно не задирай, — заметил дед перемену во внуке. — Падать больно будет.

А потом добавил фразу, от которой у Саши мурашки пробежали по спине. Уж больно непривычно было слышать.

— Матери не говори ничего, — произнес спокойным голосом дед, и снова углубился в компьютер.

Глава 6

На следующий день Сашка проспал. Всю ночь ворочался. Уснул и вскочил с утра далеко за десять часов. Ругаясь и на себя, и на деда (мог бы и позвонить!) — кое-как собрался. На ходу позавтракал. По инструкции, которую вчера разработали с отцом, Александр не закинул "котомку" на плечи, а положил в пакет. Улица встретила ярким солнцем и искрящимся снегом. А дед поприветствовал невнятным ворчанием. У Саши создалось впечатление, что тот и не уходил домой из типографии.

Так и сидел, и стучал по клавиатуре.

— Мы пойдем сегодня куда-нибудь? — спросил Саша.

— Конечно, — бодро ответил дед. — Собираюсь уже.

— Что-то не видно…

— Скоро, внучок, сказка сказывается, да не быстро дело делается…

— Мне чего, одному идти? — попытался манипулировать Саша.

— Да-да, иди…, - ласково просипел дед из кресла. А потом опомнился:

— Куда? Стоять! Не шевелясь! Времени сколько?

— Да уже двенадцать!

— Опаздун, — строго произнес Милослав Мстиславич, так и не оторвавшись от экрана. — Договаривались же на десять.

— Вообще-то не помню, — сказал Александр. — Чтобы мы вчера о времени договаривались.

— Ну да, — легко согласился дед. — Может быть. Ты прости старика, давненько я не брал в руки шашки…

— Ты хоть дома то был? — спросил Александр "маминым" голосом.

— Конечно, — бодро ответил дед. — А вот и шашка.

И он вытащил из-под стола самую настоящую саблю в ножнах.

— Ух! — не удержался внук. — Откуда?

— От верблюда, дорогой мой. От него самого…

Они вышли из типографии, и пошли по заснеженному солнечному городу. Дед сказал, что надо идти в сторону Чернореченского парка — огромного острова деревьев почти посередине города.

— Переметная сума должна быть у одного из путников за плечами, — говорил Милослав Мстиславович. — Это нам Маша такие инструкции выдала. Нужно либо говорить друг с другом, либо держаться за руки. Переход произойдет, как только мы минуем текучую воду.

— Откуда здесь текучая вода? — спросил Сашка, озираясь по сторонам.

— Чернореченский парк стоит на месте Черной речки, только ее углубили и уложили в трубы. Но там, глубоко, вода так и течет, — объяснял дед. — Вы с отцом в прошлый раз так и шли, разговаривая, да видимо перешли районный трубопровод. Там есть труба под землей, метр двадцать в диаметре. Считай, даже не ручей, а полноценная река…

Солнце ярко сверкало, легко проникая сквозь голые ветви деревьев. В какой-то момент Сашка подумал, что деревья то больно странные. А потом посмотрел на деда, и от неожиданности остановился. Потом побежал, догнал, обогнал — и снова встал от изумления.

Светлое пальто Милослава Мстиславовича превратилось в плащ. Длинный плащ неведомого бренда. Из шкурыкороткошерстного волка — как на первый взгляд. На ногах у деда были начищенные до блеска красные сапоги-ботфорты. Выглаженные брюки от костюма превратились в галифе. Широченный кожаный пояс. И кольчуга! Полноценная кольчуга под плащом! И не просто кольчуга — а настоящая волшебная вещь! Звенья доспеха переливались зловещим фиолетовым огнем. И обруч на голове, литой, с золотой бляхой поверх лба, как от солдатского ремня, с серебряной звездой…

— Дед, ты чего? — пролепетал Александр.

Тот остановился, осмотрел себя как мог. Снял с головы обруч, повертел и хмыкнул. По всей видимости — остался доволен.

— А ну, посмотрим, что получилось, — весело сказал дед, и освободил саблю из полиэтилена, в который она была завернута. Только сейчас это был не полиэтилен, а настоящий хлопковый саван!

Сабля, покинув ножны, показалась на свету. По ее лезвию пробежал солнечный блик. А потом темно-багровый — как от огня. И еще — сине-голубой — словно электрическая молния проскользнула.

— Говоришь, Алеша Попович сейчас может вещи определять? — подмигнул дед внуку. — Ладно, посмотрим, что мы сами можем. Ну-ка, Сашенька, глянь что получилось…

Александр «глянул». И обомлел. Точнее даже — впал в ступор. Так, что язык к гортани приморозился.

Сабля «Вострая». Класс: уникальный, читерский. Вещь Созидателя. Параметры зависят от воли владельца.

— Дед, ты чего? — слабо сказал Саша. — Совсем? Ты чего наделал, старый…

Какого-то нормального слова у Александра не нашлось. Поэтому пришлось ограничиться просто прилагательным «старый».

— Деда, а ты в курсе, что вот за такие фокусы обычно в жизни бывает? — уже тверже продолжил Александр. Огляделся по сторонам, и судорожно вздохнул. Такое впечатление, что воздух кончился.

В полукилометре от них уже образовался снежный буран. Который поднимал всадник на белоснежном коне. Позади всадника были видны еще несколько теней. Помельче, но тоже ясно — крайне опасные твари.

— Ну, всё, — упавшим голосом сказал мальчик. — Вот и местный админ спешит. Сейчас будет нам бан, пожизненный. Доигрались…

— Не дрейфь, негодный мальчишка, — дед откровенно веселился. — Сейчас мы еще посмотрим, кто тут пожизненные «баны» раздает, и прижизненные «разбаны» осуществляет. Не родился еще парильщик, который Милослава Мстиславовича может банным веником напугать…

Эх, пропадать так с музыкой!

— …по щучьему веленью, по моему хотенью, пусть у меня в руках окажется автомат Калашникова и три магазина с зачарованными пулями! — протараторил Александр.

Дед с изумлением оглянулся на внука.

Автомата в руках не оказалось.

— По щучьему веленью, по моему хотенью, хочу меч богатырский и щит такой же, — снова сказал Сашка. Вот теперь все получилось.

Только с одной загвоздкой. Одновременно держать в руках щит и меч — не получалось. Щит был из толстых досок, ростом с мальчика, овальный, неудобный, и крайне тяжелый. И меч ему под стать. Каждый из предметов весил килограммов под десять, не меньше…

В итоге Сашка отбросил щит, и с трудом, двумя руками — поднял меч, который сразу упал ему на плечо. Как теперь сражаться — решительно непонятно…

Меж тем уже было видно, что это не всадник, а всадница. Высокая красивая женщина на белоснежном коне с золотой гривой. Приблизившись, она осадила фыркающего коня, и с удивлением приподняла одну бровь. Такие брови — густые, гладкие — наверняка назывались «соболиными». Гибким движением она сошла с седла. Именно сошла, а не спрыгнула или слезла. Каждое ее движение было исполнено удивительной грации. Сашка даже залюбовался красавицей. И что-то в ней было… знакомое.

— Приветствую, Марья Моревна, Царь-девица, Усоньша-богатырша и Белая Лебедь Захарьевна, внучка Кощея, его победительница и пленница…

— Здравствуйте, Милослав Мстиславович.

— Марья? Машка? — Саша не верил глазам.

— Привет и тебе, Санек, — проговорила Царь-девица. — Ты с кем воевать собрался? И чего у тебя делает Добрынин меч? Смотри, он тебе голову открутит, если узнает.

Александр с трудом снял меч с плеча. Уперев его острием в землю, он положил руки на перекладину гарды. И постарался принять как можно более независимый и бесшабашный вид.

Три спутника Белой Лебеди тоже подошли поближе.

— Ворон Воронович. Сокол Соколович. Орел Орлович…, - представились они по очереди.

— А это… мужья ваших сестер, правильно я помню? — вежливо поинтересовался дед.

— Это мужья сестер моего мужа, — ответила Мария-Моревна.

— Свояки, значит, — произнес задумчиво Милослав Мстиславович.

— Совсем недавно, буквально вчера, к ним вернулись их способности оборачиваться птицами, представьте?

— Да, понимаю, — отозвался дед.

— А сабелька у вас очень даже ничего, можно посмотреть?

Дед без всяких колебаний отдал оружие богатырше.

— Да, очень серьезная вещь. Пожалуй, не хуже, чем «Вундер Вафля» у Ильи Ивановича, — теперь настала очередь задуматься самой Марье.

— При сильной воле и хорошем воображении — может и получше будет, — отозвался дед, принимая саблю обратно.

— Прошу, — сказала красавица. — Ворота открыты. Вольга Всеславьевич ждет, малый совет Альянса почти весь в сборе…

Александр пригляделся — на самом горизонте, километрах в четырех от них — раскинулся город. Не просто большой — а колоссальный, похожий на ниточку отсюда, но именно поэтому было ясно — насколько он огромный.

— Ворон Воронович, возьмите у мальчика меч и щит. Иначе он нас будет здорово тормозить. И постарайтесь вернуть настоящим владельцам все это незаметно.

Один из свояков кивнул, и подхватил богатырское вооружение под мышку.

Сашка насупился. Еще и тормозом обозвали…

* * *

Город за стенами показался не таким уж и большим. Это всегда так — зачастую то, что представляется огромным снаружи — внутри не такое уж и большое. И наоборот.

Просто городской район современного провинциального «мегаполиса». Ни одного здания выше пяти этажей, и всё обнесено стенами. Да и сами стены, честно сказать… Кое-где каменные. Чаще частокол. А некоторые — так и просто земляные насыпи. Крутые и высокие, ничего не скажешь. Но оборонять такую насыпь — дело совершенно непростое, даже Сашка это понимал. В городе полно народу, копошатся как муравьи. Какие-то ребятишки, кто в шубейках, а кто и вообще — босой. Это по снегу! Ну что возьмешь — сказочные персонажи. Постоянно розовощекие девицы с коромыслами и ведрами наперевес. Там и сям шумят рынки, продают все — от коров, до сена к этим коровам.

Княжеская горница, как и положено — деревянная, с высоким крыльцом, куда ведет длинная лестница. Внутри светло. Поверху, у самых потолков — множество окон. Снизу и не понять — они застеклены? Или сами по себе, волшебством холод не пускают?

Внутри уже собралась куча народу. Если точнее — персонажей. Во главе длинного стола стоял высокий и статный молодец. По всей вероятности — тот самый Вольга Всеславьевич, сын человеческой княжны и Змея Горыныча. Александр знал о нем немало — в частности, что при желании князь мог не только сам обращаться в любого зверя, но и других мог оборотить тоже. Например — в муравьев. Опасная и непредсказуемая личность.

Царь Кощей тоже тут. Как же без него? И Баба Яга. От количества богатырей в глазах мельтешило. Здоровенные мужики, поперек себя шире, бородатые, и стараются лишних движений не делать. Глаз выхватил неразлучную троицу: Илью, Добрыню и Алешу. Но остальных Александр не мог отличить. Вполне возможно, что вон тот, в черной кольчуге — Потык богатырь. А вот этот — Усыня, больно уж усы длинные. Хотя может быть и наоборот. Надо будет почитать про всю эту «разношерстную» компанию, и поподробней. Усыня, вроде, великаном был…

Еще присутствовал десяток личностей с коронами. По всей видимости — цари, но они старались держаться кучкой, и подальше ото всех. В дальнем углу стояло дерево без листьев — вероятно Леший. Были еще люди в разнообразнейшей одежде — от боярских шуб до серемяжных рубах. И они явно были не слуги.

— Да, монополией на власть тут и не пахнет, — сказал дед, оглядев собравшихся после своего представления. — Я бы сказал — совет сказочных представителей. Ну да это хорошо.

— Я смотрю, заседание уже началось, — сказал дед. — Прошу прощения за опоздание. Однако предположу, что мы пришли вовремя. Не думаю, что нам было бы интересно, а вам полезно, если бы мы присутствовали на совещании военного штаба.

— Вы совершенно правы, Милослав Мстиславич, вряд ли бы вас заинтересовала военная диспозиция, которую мы обсуждаем уже третий час, — князь Вольга говорил с едва заметным осуждением.

Диспозицию они обсуждали, подумал Александр. Он постепенно привыкал, что сказочные герои говорят совершенно нормальным современным языком. Честно говоря, это как раз было объяснимо. Говорят на том языке, на котором думают те, кто в них верит. Что в этом такого?

— Но ваша проблема совершенно другого характера, — говорил дальше князь. — И требует всеобщего одобрения. Поэтому мы терпеливо ждём.

— Хорошо, не будем терять время, — заявил дед. — Все очень просто. Насколько я понимаю, вы в кризисной ситуации. Поэтому послали разведчиков в реальный мир, чтобы они нашли способы урегулировать кризис. И конечно, сейчас среди вас преобладают мнения, что средства защиты и обороны, изобретенные в нашем мире, будут полезны и здесь. Не сомневаюсь, что за этим столом, — дед указал, за каким именно, — обсуждались способы переброски в сказочный мир и стрелкового оружия, и ракетного, и даже танковых бригад.

Александр непроизвольно хихикнул. Все посмотрели на него укоризненно.

— И еще я понимаю, что такие ситуации раньше случались, — дед стал говорить гораздо медленней. — И я даже предполагаю, что знаю, чем они закончились.

— А закончились они тем, что на сказочные государства кроме «ходячих», геймеров и драконов — обрушились орды терминаторов, трансформеров и прочей механической нечисти. И теперь там правят они, и тот кто примкнул к ним. А былинники живут в резервациях, — скрипуче, но очень громко и отчетливо заявил Кощей.

— Но мы заколдуем только то оружие, которое получим сами, — недовольно повернулся Вольга.

— Я уже все сказал, — отрубил Кощей. — Сто раз сказал. Но если еще кто спросит — повторю. Я же бессмертный, если кто забыл. И к этому же — злой колдун. И уж извиняйте, но я знаю о зле чуть побольше, чем большинство здесь вместе взятых.

— Кощей совершенно верно выразил мою мысль, — лицо Милослава Мстиславовича окаменело. — Я тоже предполагаю, что танки вам не помогут. И реактивные истребители — тоже. У меня есть другой вариант, и Мария, надеюсь, его всем озвучила.

Дед посмотрел на Царь-девицу, и та согласно кивнула.

— Нам нужно продолжать развитие сказочного мира. Не переписывать старые сказки, а создавать новые. И чтобы ни у кого не было сомнений, что атомные бомбы здесь не взрываются. И никакое колдовство здесь не заставит стрелять винтовку Мосина.

При последних словах Алеша Попович поднялся с места, и потихонечку притиснулся к центру переговорного процесса.

— Винтовка Мосина, — сказал Попович достаточно громко. — Магазинная винтовка, огнестрельное оружие, была принята на вооружение Русской императорской армии более века назад.

— А вот то, что должно быть, — продолжал дед. — Это новые герои, новые персонажи. Древние и могучие. Чье могущество непоколебимо никакой цивилизацией.

— Это очень длительный процесс, — сказал после нескольких секунд размышлений Вольга. — Сказки не так уж быстро распространяются по миру. И еще нужно признание… А признание для сказочника — это вообще десятилетия. У нас нет столько времени. Нас здесь сметут. С лица земли… И может быть уже в этом году…

— Придется держаться. Я начал работать, — сказал Милослав Мстиславич. — Первые главы есть, и общая картина тоже.

Сашка увидел, что от этих слов на лицах многих появилась снисходительная усмешка. Такую усмешку часто видят дети на лицах взрослых. Когда дети пытаются доказать, что заняты важным делом.

«Да они тут все гораздо старше дедушки», — понял Александр. Они только выглядят так… молодо. А большинству несколько столетий от роду. Если не больше.

— Наш мир немного… изменился, — продолжал между тем дед. — Сейчас признание может прийти к сказочнику в каждую секунду. Книги, то есть информация в них — передаются очень быстро, в любую точку мира, за долю секунды…

— Телевидение внушило нам веру в то, что все мы станем миллионерами, звездами кино и рок-н-ролла…, - вдруг сказал Вольга.

— О! — изумился на мгновение Милослав Мстиславович. — Вы читали…

— Мы достаточно много знаем о вашем мире, — жестко ответил сказочный князь. — И хорошо понимаем его. И по каким законам он живет.

— Тогда вы должны хорошо понимать, что грамотная маркетинговая компания может решить большинство наших проблем…

— Маркетинговая кампания — это комплекс мероприятий в рамках определенной стратегии по продвижению товаров или услуг, запланированных на обозримый промежуток времени, — быстро сказал Попович. Потом заметил недоумевающие взгляды:

— Ну это когда Кот в Сапогах маркиза Карабаса расхваливает и выдвигает — вот это маркетинговая компания, — добавил он.

— Ясно, — громыхнул Кощей. — Но котейке насладко было, и пришлось много потрудиться.

— Я довольно долго живу на том свете, и понимаю все трудности. Поэтому и пришел. За помощью. Нам потребуются ваши возможности. И я хотел, чтоб и вы приняли во всем этом самое деятельное участие.

При этих словах многие улыбки в горнице погасли.

— Сколько вы хотите? — медленно спросил князь Вольга.

— Мне потребуются люди в типографии. И очень много людей на рассылке. У вас же есть гонцы? И другие персонажи, которые могут взять груз и доставить его из точки А в точку Б. Желательно — очень быстро.

— Да, понятно, уважаемый Милослав Мстиславович. Но сколько это будет в звонкой монете?

Дед недоуменно огляделся, а потом понял, почему погасли улыбки.

— Стоп-стоп! — сказал он громко. — Мне лично не надо ничего. Никаких звонких монет, особенно с учетом того, что все ваши драгоценности — сказочные, и вполне возможно обладают некими… свойствами.

— Так не бывает, — сказал Кощей. — Каждому из вас что-нибудь да надо. Обычно, конечно, эти ваши странные бумажные деньги. Но бывают и позаковыристей желания.

— Многоуважаемый Кощей, вы наверно столкнулись с одним из немногих людей, которые четко осознают, что без ничего приходят в мир, и без ничего уходят из него, — внушительно произнес дед. — Я вот такой человек. Мне от вас ничего не надо. Ну, разве что памятник мне поставите, — добавил он усмехнувшись.

И Александр увидел, как загорелись вслед дедовской усмешке другие улыбки.

Однако Вольга Всеславьевич принял его слова более чем всерьез:

— У нас Данила-мастер присутствует? Есть? Да? Прекрасно. Данила-мастер, справитесь с озвученной задачей?

Из дальних рядов поднялся молодец. Пристально посмотрел на Милослава Мстиславовича.

— Да справлюсь, конечно, — сказал Мастер.

Глава 7

После десятого января все дни слились для Сашки в один. На каждый день у него было четкое и жесткое расписание. С утра — школа. Куда же без нее? Из школы, нигде не задерживаясь — обычно в магазин. Купить деду сока, минеральной воды и еще чего-нибудь, на свое усмотрение. В типографии холодильника не было, только микроволновка. А вообще дед предпочитал всегда свежие продукты.

Милослав Мстиславович работал один, хотя остальных работников оставил на полной зарплате. Их у него было всего двое. И старый верстальщик со смешным именем Фрол, и милая девушка Анна пообещали, что с удовольствием отдохнут до конца месяца, не устраиваясь на другую работу.

Дед либо сидел за компьютером, либо расхаживал по кабинету «опасного человека». Обычно и то и другое он делал с отсутствующим взглядом, а иногда и вообще «проваливался». То есть вообще не слышал, что ему говорят. В таком состоянии его надо было спрашивать дважды, а лучше трижды. Чтобы он ответил хоть что-нибудь.

Но Сашка и не спрашивал. Разогревал в микроволновке плюшки, обильно посыпанные сладкой пудрой. Убирал пустую бутылочку из-под минеральной воды. Ставил новую. Чай он готовил только с четырьмя ложками сахара.

— Голова у меня сейчас чересчур серьезно работает, — говорил дед. — Требуется много простых углеводов. Для ясности мысли. Ну и чтобы мозг не пробуксовывал. А телу сейчас много не надо, даже наоборот, — и он с улыбкой похлопывал себя по едва заметному животу.

Саша готовил уроки под стучание клавиш. Много читал. Ему было совершенно не скучно. Даже наоборот. Он иногда смотрел на деда, а видел витязя. В кольчуге, по которой пробегают фиолетовые сполохи. С саблей по имени Вострая на боку. В обруче со звездой на голове. Рыцаря, который ведет долгий и упорный бой на дальнем рубеже. А он, Александр — его бесстрашный оруженосец. И не беда, что богатырский меч пока еще очень тяжел. А щит так и вообще неподъемен. Всему свое время. У него обязанности, может — еще и поважней будут.

— Вот что, милдруг, — сказал уже на второй день дед. — Задание тебе будет. И не простое. Выбери мне книгу, которая, на твой взгляд, лучше всего оформлена. Чтобы ее не то что читать, но и держать в руках приятно было. Чтобы шрифт там, и расположение картинок…

— Иллюстраций, — вдруг поправил Сашка деда.

Но тот даже и не заметил:

— …да, иллюстраций… чтобы это было так, что слова сами в глаза бросаются, и намертво в голове застревают. Чтобы ты книгу отложил, а страницы перед глазами горят… Сможешь найти такое? Для примера. Чтобы я понимал, как это выглядеть должно? А мы сравним твои и мои впечатления…

— Пойди туда — не знаю куда. Найди то — не знаю что, — ворчал Сашка, том за томом перебирая дедовские запасы. Было несколько впечатляющих экземпляров, но в конце концов Александр их со вздохом отложил.

— Это на любителя, — вынес он приговор.

Он знал, что действительно может помочь. Дома эта книга стояла между «Жизнью животных» Брэма и «Инженерным справочником по космической технике» Солодова.

Сашка раскрыл эту книгу с трепетом. Он так боялся ошибиться. Ведь несколько лет прошло.

Но ошибки не было.

Да, это именно то, что надо…

Маугли. Редьярд Киплинг.

Именно «Маугли» (а не «Книга Джунглей») — было написано на толстой, глянцевой обложке. Плотная бумага страниц. Не белая, но и не желтая. Что-то посередине. Словно бы древность вмешалась в дела современности. И пахла отчетливо деревом. Не березой, и не еловой смолой, а каким-то редким и благородным запахом, как будто реально вышла из глубины загадочного леса. Картинки-иллюстрации — живые и яркие, абсолютно реалистичные, обрамленные черными, золотыми и красными полосами-лианами. И притом, нет никаких сомнений — это не перерисовки чужих картин, а именно рисунки, из глубины воображения художника — как он это видел. Прочитал и увидел. А шрифт? Александр мог поклясться, что никогда не видел такого шрифта, только в этой книге. Он был не крупный, и не мелкий. Он был — размеренный. Как будто буквы тоже не напечатаны бездушным железом, а нанесены на бумагу прямо вживую. Тонкой кистью и твердой рукой, искусством неведомого каллиграфа.

* * *

В этот раз, когда Александр пришел из школы в типографию, его ожидал не только дед, но и Машенька. То есть Царь-девица в обличье маленькой девочки. Они разговаривали, но при появлении Сашки смолкли.

— Ну как там мое задание? — бодро спросил дед.

Вместо ответа мальчик расстегнул рюкзак, и вытащил оттуда "Маугли". Дед тихонечко засмеялся, обернулся к Маше:

— Как я и ожидал, — сказал он.

А потом продолжил:

— Это, ребята, не совсем обычная книга. Если посмотреть сзади, на выходные данные, вы увидите что там не всё обычно. В свое время это было популярно, и у нас, и за границей. Например, в Испании в один год объявили Сервантеса лучшим писателем мира, и выпустили уникальную книгу, "Дон Кихот". Там из уважения к автору нет ни одного переноса. По тем временам, когда не было компьютеров, это была долгая и кропотливая работа…

Дед взвесил книгу на руке, открыл ее, прищурился. Словно оружие оценивал.

— Тогда, кажется, было столетие со дня рождения Киплинга. Несколько человек, работавших на очень большой типографии, решили вот таким образом почтить память писателя. Форзац, то есть лист, приклеенный к обложке, сделан из сандаловой бумаги. Уж не знаю, — вздохнул дед, — выпускают ли ее сейчас? Но когда открываешь, тебе кажется, что это шкатулка с драгоценностями. Здесь тоже нет ни одного переноса. Шрифт разрабатывал очень известный художник, он же рисовал и иллюстрации. Все здесь расположено в строгой гармонии. Каждая картинка и даже каждая линия — на своем месте. Тебе кажется, что текст обрамляют лианы — но присмотревшись, можно увидеть многое. Там, где рассказывается о встрече с удавом Каа — проглядывает змеиная голова. Там где идет битва волков с рыжими псами — лианы сплетены в такой же форме. Сразу этого не увидишь, только когда читаешь. Точно напротив слов, в нужном месте.

— Говорят, что страницы этой книги легко перелистываются пальцем. Но если ее положить на окно — даже сильный ветер не сможет этого сделать. Я проверял, — дед засмеялся.

— Да и сама бумага необычная, — продолжал он. — По легенде, на бумажную фабрику поехал специальный человек, и специально для него сделали маленькие партии листов. В партию, которая должна была послужить главой, где Маугли похищают бандерлоги, добавили муку из перезрелых бананов. Где присутствует Шерхан — добавлен настоящий тигриный мускус. А где Маугли встречает девушку — там дурман трава… Только я думаю, это была не легенда…

— Дед, тут не указан тираж! — воскликнул Саша, к тому времени завладевший книгой. Он сразу полез на последнюю страницу, к выходным данным, но не сразу заметил отсутствие цифр.

— Глазастый, — одобрил Милослав Мстиславич. — Тиража нет, и этому тоже есть причина. Я так и думал, что ты именно Маугли принесешь. Конечно, повторить такой шедевр мы не сможем, но кое-что оттуда возьмём. Размеры, переплет, структуру и цвет бумаги, и стиль шрифта. Уж очень-очень он мне самому нравится. Шедевр на то и шедевр, чтоб от него отталкиваться. А бумагу такую я уже и заказал.

— А что здесь она делает? — бесцеремонно спросил Александр, но пальцем указывать не стал.

— Машенька пришла посмотреть, как работа движется. Не надо ли чего двум добрым молодцам? — весело произнес дед. — Ну и заодно взглянуть на наше совместное творчество.

— Наше? — недоверчиво произнес мальчик.

— Ну да. Я вот, например, дал ей почитать историю, где твой миренден обретает имя.

— Хорошо, кстати, получилось, — вставила свое слово "девочка".

— Можешь и сам почитать…

Сашка, злобно сопя, влез в одно из кресел, и начал читать.

— Не обращай внимания, Машенька. Он всегда сопит. Полипы в носу, наверно, — говорил дед. — Так на чем мы с вами остановились? По-моему, на истории, как усмиряли Йому?

Глава так и называлась:

Имена.

Костей стоял и наблюдал, как Илия выпускает из лука стрелу за стрелой. Мишенью служила колода, поставленная стоймя за сто шагов от стрелка. Если стрела шла мимо, то Илия сжигал ее еще на лету. Тонкое древко вспыхивало голубым пламенем, и, рассыпая искры, превращалась в пепел.

Илия старался, сопел, и перед каждым выстрелом покрепче утаптывал землю. Однако колода стояла непоколебимо, не обращая внимания на сопения и притаптывания никакого внимания.

В конце концов Илия умудрился попасть в нее. Стрела чиркнула по самому боку, однако Илия не растерялся. В мгновения ока он сжег не только стрелу, но ни в чем не повинную колоду как спичку. Яркий свет, хлопок — и на месте суковатого бревна осталась кучка пепла.

Илия отбросил лук в сторону.

— Не хочу, чтобы меня называли Илией, — заявил он. — Дурацкое имя.

— А как ты хочешь, чтобы тебя звали? — настороженно спросил Костей.

— Я хочу, чтобы меня называли Молнией!

— Почему — молнией?

Илия взглянул в сторону сожженной колоды. Костей тоже посмотрел, а потом сказал:

— Имя — это важно. От характера зависит — будут тебя звать Илией, Илюшей или Илюсиком. А «молния» — имя женское, — добавил он.

Младший брат только фыркнул.

— Ну ладно, — миролюбиво протянул Костей. — Пусть не молния. Пусть это будет удар молнии. Перун… Пойдет?

— Хорошее имя, — обрадовался Илья. — Слушай, еще лучше, чем я придумал.

И тут Илия-Перун снова помрачнел. Опят старший брат его перехитрил! Свое слово выше поставил. Он постарался не выдать своего недовольства, но, видимо, не сильно преуспел в этом.

— Да ладно тебе дуться — еще миролюбивей сказал Костей. — Молния — это глупо… Если хочешь, вон, мирендену имя придумай.

Илья перевел взгляд на крылатого пса. Миренден, прикованный к крыльцу цепью толщиной со столетнюю ель, мирно посапывал на снегу. На самом деле цепь была данью традиции. Миренден мог порвать ее в любой момент — и прийти на помощь, как только чувствовал, что кому-то из семьи угрожает смертельная опасность.

— Миренден? — протянул Илья. Крылатый пес не откликнулся — у него действительно не было имени.

— Я назову его — Семаргл, — важно заявил новоиспеченный Перун.

— Почему — Семаргл? — растерянно спросил Костей.

— Не знаю, — радостно ответил Илия-Перун. — Красиво. Семаргл! — позвал он громче.

Пес поднял голову, и помахал шипастым хвостом.

На крыльце показалась сестра. Она нахмурилась, заметив сожженную колоду.

— Эй, малышня! Бабушку пойдем слушать, — сказала Леля больше утвердительно, чем спрашивая.

Долговязый Костей и вечно лохматый Илия ровно кивнули. Леля открыла тяжелую дверь, что вела в подпол, и жестом позвала братьев.

— Опять? — спросил из темноты дребезжащий старческий голос.

— Ба, расскажи еще раз про Ледяного зверя, — заискивающе попросил Илия. Последовала очень долгая пауза.

— Ох, вернется отец, он вам устроит зверя… Ладно, слушайте, — старческий голос окреп, и стал ровнее.

— Когда зима идет на поворот, в лесной чаще просыпается Ледяной зверь. Он находит большое озеро и выпивает его до дна. А потом становится огромным, как гора, и сильным как ураган. Тогда он поворачивается на юг, и идет вперед. Сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей. Он не замечает леса, перепрыгивает через горы. Никто не знает, почему он просыпается, и куда идет. Некоторые считают, что это холодная ярость зимы собирается в один комок, и пытается завладеть всей землей. Другие рассказывали, что он ищет Солнечного зверя, и они оба погибают в лютой схватке, но земля, чувствуя их боль, поворачивается, и тогда у нас наступает лето, а там, далеко, на юге — зима…

— Ба, а ты его видела?

— Нет. Да и зачем? Он идет своей дорогой.

— А если его убить, то Солнечный зверь победит, и всегда будет лето? — мальчишки затаили дыхание.

— Илия, — фыркнула Леля. — Ты же слышал, он всегда возрождается.

— Но ведь его никто и никогда не побеждал…

— Не надо стоять у него на пути, — проскрипела бабушка из темноты. — Все, кто пытался — замерзали…

— В этом году отец брал нас с собой усмирять Йому, а ведь тот хотел загородить собой солнце. Что нам какой-то ледяной зверь без имени? — резко произнес Илия. — Я возьму лук и сожгу его.

— Вот что, мелкотня, — грубо оборвала его Леля. — Послушали — и спать.

Мальчишки насупились, но тут из угла вновь донесся бабушкин голос:

— В эту ночь все равно никто не спит. Она особенная. Сегодня Ледяной зверь начинает свой бег… Пусть себе идут, и не жалуются потом, что их не предупреждали…

— Возьму лук с огненными стрелами, — упрямо повторил Илия.

Костей вспомнил, как брат учился стрелять по старой колоде, и вздохнул.

— Слушай, — заявил он насупившемуся Перуну. — Как мы пойдем по снегу, если всегда проваливаемся в него? Ты можешь ходить по снегу, и не проваливаться?

— Смастерим лыжи, — не отступал младший.

— Вот и мастерите, — сказала Леля, закрывая дверь в подпол.

— Вот и пойдем, — поддержал ее Костей. — А завтра утром двинемся на Ледяного зверя. Пойдет?

— Пойдет, — вздохнул Илия, и вслед за братом направился в сарай.

Любой подвиг, как он вдруг понял, требует серьезной подготовки.

Глава 8

Следующая неделя прошла без происшествий. Дед работал день и ночь. Он сообщил внуку, что уже давно хотел написать такую книгу сказок. И ему, фактически, не пришлось ничего выдумывать.

— Когда есть история, — говорил дед. — Когда ты ею уже переболел. Не год, и не два. Когда все слова уже расставлены. Все фразы прозвучали, у тебя в голове… Когда ты уже видел это. Прокрутил даже не десятки, а сотни раз в воображении. С разных ракурсов и точек зрения… То садясь писать, ты начинаешь слышать шепот. Или голос. Как будто это не ты, а кто-то тебе нашёптывает, или говорит. Как будто твоей рукой кто-то управляет, сверх твоего ведома. Слова уже давно готовы и собраны в предложения. Предложения — в абзацы. В главы. И твоего здесь только — без ошибок всё это переписать…

Некоторые истории дед брал без изменений, из старых "наработок". Кое-что ему приходилось переделывать и писать заново. День шел за днём. Милослав Мстиславич бодро тарахтел клавиатурой, а стопка готовых листов в отдельной папке становилась все толще.

Незаметно появился Фрол. Дед однажды набрал его номер, и сказал одно слово: "Пора". И уже на следующий день старый печатник появился в типографии. Тихонечко гремел в мастерской.

У Александра появилась ещё одна обязанность. Несколько раз в день ему приходилось брать трубку телефона, и отвечать примерно следующее:

— Да, слушаю. Нет, к сожалению, мы сейчас заняты очень большим и важным заказом. Да, перезвоните, пожалуйста. Примерно в конце следующего месяца, не раньше…

Произносил он это важным «взрослым» голосом. Дед одобрительно кивал.

Каждый вечер Милослав Мстиславович давал внуку денежную купюру — чтобы у того было чем расплатиться в магазине. И каждый вечер Сашка с всё возрастающим беспокойством оценивал содержимое кошелька деда. Александр давно вырос из того возраста, когда дети считают, что родители берут деньги со сдачи в магазине. Или что банкомат выдает всем столько, сколько требуется. Мальчик очень хорошо понимал, чем чреваты для типографии столь длительные «каникулы». Но Милослав Мстиславич был бодр и весел, и кошелек его оставался туго набит деньгами. Пока, казалось, все было нормально. Но это пока.

Скоро пришла бумага. В двух огромных рулонах, которые нельзя было поднять, а можно было только катить. Пришел картон. Принесли чернила и специальную ткань для корешков книг. Дед обмолвился, что скоро придет ещё один переплетный аппарат. Все было с одной стороны — хорошо. А с другой стороны — все это стоило неимоверно дорого.

И это при том, что как только будет готово достаточное количество экземпляров — расходы еще возрастут. И неимоверно! Мальчик теперь старался экономить, и все деньги, которые ему выдавали родители, складывал в железную банку из-под чая. Когда придет время — важна будет каждая копейка.

Однажды вечером дед, по-прежнему не отрываясь от компьютера, сказал:

— Скоро закончу. Это же не роман. Кучка веселых историй, — дедушка говорил тихо. Но Александр не сомневался, что слова предназначены именно ему.

— И вот тогда настанут времена потяжелей. Сейчас чего? Разминка перед главной битвой. Я нахожусь на поле боя, где силен, и равных не вижу. Я могу писать много, быстро, без любых ошибок. Привычка. Профессионализм. Уж сколько десятков лет буквы в слова складываю, а слова в предложения. И вот теперь это донести надо. Что-то мне страшно, Сашка. Много на кон поставил, практически все. И если ошибусь — исправить будет сложно…

Тут в дверь типографии постучали. Причем стук был такой, что дрогнули оконные рамы.

— Открой, кого там ещё несёт, — слабо и спокойно попросил старик.

Сашка сорвался с кресла. Прежде чем распахнуть железную дверь, он на цыпочках посмотрел в глазок.

Батюшки святы!

— Дед, к нам тут… сам князь Вольга пожаловал! — крикнул Александр и отомкнул замок.

— Здравстуйте… ваше высоко… сиятельство…

Саша совершенно не представлял, как надо действовать в этих случаях. Поклонится что ли? Так он же хоть и князь, но сказочный! То есть не совсем настоящий.

Вольга Всеславьевич, застывший на крыльце, в удивлении приподнял одну бровь. Мальчик предпринял еще одну попытку:

— Пожалуйста проходите, ваше светлейшество, — решился еще раз Сашка. Он же читал, как надо обращаться к таким особам. И забыл, самым позорным образом.

Князь приподнял вторую бровь, но продолжал стоять на месте.

— Давай, в третий раз попробуем угадать, — сказал он холодным голосом.

— А вы императорской фамилии? Потому что к князьям простых родов и императорского роду разные прилагательные требуются, — насупился Александр.

Вольга не выдержал и улыбнулся.

— Саша, не забивай себе голову, не важно это. Зови меня здесь просто. Олег Станиславович. И всё… — князь сдвинулся с места, и прошел внутрь. За ним потянулась и свита.

Три человека, и всех их Александр видел впервые.

— Садко, купец, — подал один руку, и Сашка пожал потную ладонь, широкую как лопата.

— Василиса Микулишна, — представилась единственная женщина.

— Микула Селянинович, — веско сказал третий, и поправил суму через плечо.

— Оч-чень п-приятно, — чуть запинаясь отозвался Сашка.

Одеты они были… как нормальные современные люди. Двое — в шубах, а Микула — в самом настоящем пуховике. С китайскими иероглифами на груди.

А вот «Олег Станиславович», когда снял и перекинул через руку пальто, оказался в изящном смокинге, с фалами и бабочкой. Выглядел, он, конечно… Даже слова «великолепно» и «превосходно» здесь мало подходят. Постояв несколько секунд на пороге кабинета, Вольга сказал:

— Прекрасно, — и ловко переместился в кресло, на котором любил сидеть Александр.

— Гутен абент, — поприветствовал дед гостя, не вставая из-за стола, просто помахав рукой.

— И вам ваалейкум ассалам, уважаемый Милослав Мстиславович, — без тени улыбки отозвался князь.

Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом рассмеялись и вскочили.

— Очень рад! Очень рад видеть, — мужчины пожали друг другу руки, и даже чуть приобнялись.

— Чем обязан, дорогие гости? — сразу перешел к делу дедушка.

— Недавно у вас была Марья Моревна, и она принесла не очень хорошие вести, — снова стал серьезным и холодным Вольга.

— Ну почему же, никаких проблем. Есть трудности. Но они вполне преодолимы, — рассудительно произнес дед.

— Давайте я расскажу, как понял ситуацию. А вы, если что, меня поправите, — уже гораздо мягче сказал князь. — Надо понимать, что наша сторона крайне заинтересована в успешном осуществлении проекта.

— Да, конечно, — согласился старик.

— Итак, скоро у нас будет, с вашей помощью, совершенно новый сборник сказок, посвященный старорусским богам. В частности Перуну, Семарглу и другим сварожичам. Существа эти очень могущественные, и считают себя защитниками этой земли. Всё просто великолепно, — Вольга говорил размеренно, словно читал древнюю легенду. — Но мало написать. Нужно как-то распространить. Чтобы донести, так сказать, до массового читателя, очень важную информацию. И чтобы обеспечить наших персонажей соответствующей силой и возможностями. Для этого вы собираетесь выпустить очень большой тираж, очень хорошо исполненных книг, и передать их в детские сады, школы, и публичные библиотеки. План прост, и прекрасен. И все мы знаем, что он реалистичен. Тысячи детей и взрослых таким образом скоро прочитают эту книгу.

— Для этого вы, уважаемый Милослав Мстиславович, — в голосе Вольги появились металлические нотки. — Предприняли ряд действий. Которые я назову как — «самоотверженные». Вы сняли всю наличность со своих счетов. Вы выставили свое жилье на продажу, и получили от агентства недвижимости предоплату. Вы даже взяли огромный кредит под вашу типографию, который вам никогда не выплатить… Дайте я договорю! — довольно громко осадил князь деда, который решил взять слово.

— У меня есть специалисты, которые очень хорошо разбираются в законах вашего мира, — Вольга указал на своих спутников. — Поверьте, расчеты показывают, что и с такими средствами вы не достигните половины пути. Садко, расскажи, что там у тебя…

— В стране, — быстро заговорил купец. — Около десяти тысяч детских учреждений дошкольного и школьного образования. Но если в пять с половиной тысяч школ мы можем послать всего четыре экземпляра, то в четыре тысячи триста детских садов потребуется как минимум по десять книг в каждый. Чтобы книги попали в группы, а не лежали единичным образцом в кабинете директора. Но это мы легко оформим, как благотворительную помощь от литературного фонда. Который еще только придется организовать, — заметил как будто вскользь купец. — Вызывает сомнение возможности самой типографии. Если исходить из озвученных цифр, то нам потребуется…, - купец вытащил деревянные счеты из-за пазухи, и демонстративно пощелкал костяшками. — … потребуется почти семьдесят тысяч экземпляров. Не надо мне говорить про себестоимость — я её знаю. И на этот раз она будет высокой, потому что ваш товар действительно будет изготовлен качественно. Уложиться в срок, например, один год… даже учитывая, что вашу квартиру купят по сверхдорогой цене… практически невозможно.

— А нам практически невозможно ждать даже один год, — тут же вмешался Вольга. — Ситуация серьезная. Противник собирает силы. Мы ожидаем серьезного прорыва со дня на день.

— Вот это да! — восхищенно и с уважением смотрел дед на купца. — Вы производите впечатление, достопочтимый Садко. Теперь я понимаю Морского Царя, который не хотел вас отпускать…

— В общем, помощь тебе нужна, старче, и очень серьезная, — басом проговорил Микула Селянинович. — Что ты всё на себя взвалил? Самый сильный что ли? Смотри, пуп не надорви, есть тут такие деятели…

При этих словах бородача Александр заметил, что лицо «Олега Станиславовича» чуть порозовело.

— Поэтому мы, в свою очередь, требуем, — голос Вольги не терпел возражений. — Чтобы вы приняли от нас эту помощь. У нас есть средства, уж поверьте. Не так много как хотелось бы, но есть.

После этих слов Селянинович подошел к деду, и стал копаться в своей сумке, засовывая туда руку почти по плечо.

— Так положите на стол, — посоветовал Милослав Мстиславович. — Удобней будет.

Микула вскинул лохматую голову, и усмехнулся.

— Поверьте, — быстро сказал Вольга. — Вещи Микулы лучше никуда не класть. Особенно на современные столы.

Между тем пахарь стал доставать деньги — пачку за пачкой. Александр насчитал двадцать девять пачек. Некоторые были перевязаны ленточками, другие — замызганными веревочками. Хотя попадались и с банковской бумажной обклейкой.

— Ну вот, — сказал удовлетворенно былинный пахарь. — Все. Этого хватит.

— Кроме того, я настаиваю, чтобы в распространении участвовали и сказочные персонажи. Садко? — обратился князь к купцу.

— Да, совершенно верно, — спохватился маркетинговый специалист сказочного мира. — Более сорока процентов школ и детских садов в России находятся в сельской местности. То есть, даже если мы будем осуществлять рассылку через почту, то чаще всего это будет означать, что наши книги придут в местное отделение почты. И будут ждать, пока их оттуда заберут. Мало того, что это лишнее и бесполезное время. Скорее всего, их оттуда и не заберут. И через месяц посылка вернется по месту отправки. Это надо учитывать. Но в сказочном мире есть специалисты по доставке чего угодно, и куда угодно. Фактически каждый первый. В сказках царевичей гоняют туда-сюда. Кого за молодильными яблоками, кого за смертью Кощеевой. В общем, у нас в этом опыт есть, и персонажей более чем достаточно…

— В общем, рассылку по сельской местности мы берем полностью на себя, — веско произнес Вольга.

— Замечательно, — отозвался дед. Потом посмотрел на кучу денег у себя на столе.

— Завтра начинаем верстку. Книга готова.

— Иллюстрации? — спросил князь.

— Готовы, — отозвался дед. — Все готово. Сейчас просто провожу последнюю редактуру и корректуру на предмет описок.

— Тогда не будем мешать, — встал «Олег Станиславович» из кресла. — Если что, возьмите вот это.

И он положил на стол совсем маленькую дудочку-манок.

— Если возникнут проблемы — сразу дудите. Мы услышим…

* * *

Некоторое время после ухода «гостей» в кабинете царила тишина.

— Дед, — наконец сказал Александр. — Ты вообще с ума сошел? Ты хоть понимаешь, что в любом бизнесе залог собственного жилья недопустим? Даже я, двенадцатилетний мальчик, это понимаю.

Саша вообще сейчас собирался устроить скандал. Да это что вообще такое? Дед, получается, вообще вложил в это сказочное предприятие всё что можно. Хотя с самого начала было ясно — прибыли здесь не будет. Вообще никакой. Они же даже не собирались продавать эти книги! Об этом и речи не было. Тут все, с самого начала до самого конца — уходило в глубокий и безнадежный «минус». Но чтобы вот так, все до последней капельки!

Саша считал, что дед, такой старый и мудрый, уж точно не прогадает. Что у него есть какой-то резервный план. Какие-то скрытые ресурсы, мощный тыл. А оказалось, все строилось на «самоотверженности».

— Тишина в углу, молодые-зеленые-необстрелянные, — весело сказал дед. — Давай по порядку.

— Давай, — согласился тихо кипевший Сашка.

— Вот видишь деньги? — дед указал на пачке на столе. — Представь, что я тебе их в наследство оставлю. Представил?

— Представил, — согласился Сашка.

— Ты их не заработал. Они не твои. Они тебе, считай, с неба упали. А другому человеку в наследство ничего не осталось, — Милослав Мстиславович открыл один из ящиков письменного стола, и стал туда складывать пачки. — Вообще ничего. И даже хуже. Долги ему достались, предположим. То есть у тебя — всё, и за просто так. А у него — ничего. Что между вами возникнет? Дружба? Солидарность? Благодарность судьбе?

— Завидовать он мне будет, — буркнул Сашка.

— И не только завидовать. А может быть — даже ненавидеть. Есть такое чувство, Саня, противоположное любви. Со знаком минус. Настоящую ненависть, как и настоящую любовь — мало кто видел… И что же у нас получается? — дед сделал паузу.

— Что? —не выдержал мальчик.

— А то, что из любви и лучших побуждений вам остались бумажки и ненависть. Понимаешь о чем я?

— Примерно, — сказал Сашка. — Не очень.

— Думать надо головой, вот что я хочу сказать, Александр. Не ради денег живём. И даже не ради славы и почестей, — дед устало вздохнул. — Собирайся домой. Завтра жду, в обычное время. Начинаем наступление на реальность, хвост пистолетом, победа будет за нами…

На следующий день Сашка застал типографию в состоянии рабочего хаоса. Прибавилось людей. Дед пригласил еще двух печатников. Тоже пожилые люди, один представился как Макс, другой — Олегом. Они были младше Милослава Мстиславовича, но дед сказал что это «самые лучшие». Самую главную сложность, как понял Александр, представлял переплет.

Печатный станок, похожий на огромную стиральную машину без стекла, уже выдавал лист за листом. Фрол стоял за фотостолом, набирал текст. На резке была молоденькая Анна. Брошюровку и набор делал Макс.

— Александр, на проклейку корешка! — без всяких предисловий скомандовал дед.

Конечной сборкой занимался Олег. Дед брал на себя все остальные операции, но было ясно, что он не успевает.

— Да, Сережа, срочно! Ты нужен мне на наборе, прессе и прошивке, — говорил дел в трубку телефона. — У тебя же не руки, а сверхскоростные высокоточные манипуляторы. Да. Бери отпуск. За деньги не беспокойся. Сколько ты получаешь сейчас? Ну вот и умножай на шесть, потому что если мы справимся за месяц, я тебе столько и выдам. Что ты там забыл, в своем кабинетике? У нас здесь настоящий завал, без тебя не справимся. Жду тебя завтра, с самого утра… Звони куда хочешь, но чтобы завтра ты здесь был, как штык…

К вечеру у Сашки руки уже отваливались от кисточки. Это сначала кажется — легко.

Примерно в шесть часов вечера, дед скомандовал:

— Отбой, хватит на сегодня. Александр, поставь чай. И разогрей булочки!

Ёще примерно через полчаса работники собрались в кабинете, который сейчас тоже представлял захламленную всевозможными материалами мастерскую.

Все собрались в кружок, вокруг хозяина типографии.

— Костяк у нас есть, — говорил дед, потирая виски. — И алгоритм мы отработали. Завтра придут еще трое, а может и четверо. Работать сможем двумя потоками. Нас ограничивает только конечная операция. Но у нас теперь две переплетные машины. Итого, если будем работать по двенадцать часов, то выпускать сможем по полторы тысячи экземпляров. Выходной, как и обещал, воскресенье. Работать будем до последнего, держитесь, ребята…

— Ты, Славик, сам держись, — сказал вдруг пожилой Макс. — Ты сам не замечаешь. А ведь раньше был как Колобок. А сейчас на скелета похож, ходячего.

Александр с удивлением посмотрел на Милослава Мстиславовича. Ему-то изменения были незаметны, он-то видел деда каждый день.

А ведь этот Макс прав. Дед сильно изменился. Щеки ввалились, и даже волосы торчат, как у сумасшедшего профессора.

— За меня не беспокойтесь. Я свое легко наберу.

— Александр, — повернулся дед к внуку. — Ты в интернетах лучше всех нас, стариков, разбираешься. Тебе персональное задание — обеспечить рассылку. Думал об этом? Анечка тебе первое время поможет, но дальше ты уж сам, подмогу вызови, если что… Ты учебники свои все выучил?

— Так точно…

— Смотри мне, завалишь учебу — голову откручу, — погрозил дед пальцем.

— Дед, мне для этого своя команда нужна, — вдруг сказал Сашка. Причем сказал твердым «взрослым» голосом, не терпящим возражений.

— И сколько это будет? — дед прищурил один глаз.

— Два дополнительных человека, как минимум. И тридцать тысяч денег, — Сашка уже давно все обдумал, и хорошо представлял, как он построит работу.

— Ну и хорошо, — без колебаний согласился старик. — Главное — результат, остальное неважно.

* * *

В школе, на перемене Александр подошел к своим закадычным друзьям: Мишке и Диме.

— Слушай, пацаны, дело есть, — сказал он многозначительным голосом.

— Что у тебя, Шуршан? — поинтересовался Мишка.

— Дымок, у тебя же есть собственный ноут? Ты говорил, что есть, — спросил Саша.

— Ну, есть…

— И у меня есть, кстати, — вмешался Мишка.

— Отлично, — ободрился Саша. — В общем, есть работа, серьезная. У меня в типографии у деда — очень важный заказ. Я сижу на рассылке. Но там всего один компьютер. И я один. А рассылку надо провести по тысячам точек. При этом надо найти их точные адреса. И распечатать на бумажке. Потом эту бумажку приклеить к пачке. И отдать в руки курьеру. Думаю, втроем мы справимся без проблем.

— Ну ты даешь, Шнурок, — рассмеялся Дима. — Тысячи точек! Ты хоть представляешь что это такое? Я вот представляю. У меня старшая сестренка на почте работает, на приемке и выдаче, так у них специальные программы для этого…

Вот это повезло! У Саши аж дыхание перехватило. Невероятная удача. Если она работает на почте, то у них наверняка есть почтовые адресные базы. Останется только правильно задать поиск — и всё, дело в шляпе!

— Мне. Надо. Встретится с твоей сестренкой, — твердо сказал Александр. Потом полез в карман, достал оттуда старое портмоне, раскрыл его.

Мальчишки затаили дыхание. Выглядело это очень круто, по-взрослому. И пусть там было всего несколько купюр, но и они производили впечатление.

Александр медленно достал одну. Двумя пальцами.

— Это вам обоим за неделю работы. Предоплата. Без всяких уверток, каждому отработать семь дней, по четыре часа в день. Лишних и глупых вопросов не задавать. Сегодня сразу после школы идем со мной. Это понятно? — он протянул купюру Мише. Потом достал еще одну, меньшего номинала. Показал ее Дмитрию.

— А это будет тебе, если твоя сестра поможет нам, — и убрал бумажку обратно в портмоне.

— Саня, все будет сделано в лучшем виде, — пообещал Мишка, пряча деньги в карман.

* * *

— Это и есть твоя команда? — спросил дед, увидев в типографии Мишку и Димку.

— Совершенно верно, — ответил Сашка. — Ты, деда, на возраст не смотри. Парни серьезные, надежные. Если что, и язык за зубами держать могут.

«Серьезные и надежные парни» перестали бестолково крутить головами, и приняли максимально доступный мужественный вид.

— Ну раз так, давайте, парни, за работу. На упаковку. Сашка покажет, как обвязку делать, там как раз двое требуется. А ты, Санек, начинай работать по адресам. Как первые посылки будут готовы — так сразу дуй в манок, вызывай курьеров, — и дед передал подарок князя внуку.

— Дед, мне нужно будет сегодня на час раньше уйти. У Димы сестра на почте работает. У нее есть доступ к программам с полными адресами, индексами и прочим. По всем точкам страны. Я попрошу ее задать поиск, и результаты передать мне. Тогда мы вдвое быстрей со своей работой справимся.

Дед несколько секунд подумал:

— Сестра? Взрослая? На почте? А справишься? Может, мне?

— Дело не простое, но я справлюсь…

— Йа-йа, натюрлих… Ну, смотри у меня! — и, тем не менее, согласно кивнул.

А уже через пять минут Михаил и Дмитрий худо-бедно запечатали первую упаковку.

— Петля. Подняли. Пропустили. Подтянули. Перевязали, — парни быстро освоили правило пяти «Пэ», по которым связывают посылки так, чтобы книги не рассыпались. И при этом сверху образовывалась специальная веревочная «ручка», для удобной переноски.

Работали они быстро, все-таки вес был легким. Очень скоро экземпляры, которые складировались в кабинете, стали перевязанными пачками. «По четыре» и «по десять».

— «Перуновы сказы», — прочитал на обложке Мишка. — Интересные?

— Возьми домой, почитаешь, — отозвался Сашка.

— А почему «Перуновы»?

— Ну есть же Велесова книга, — пожал плечами Александр. — Почему не быть «Перуновым сказам»?

— А мы в этом году в Муроме были. Там в монастыре Илья Муромец лежит. Я видел. Прямо с мечом, — сказал Димка. — Так что никакой он не былинный, а самый настоящий богатырь. Думаю, что Перун тоже существовал. Ты вот как думаешь, Сашок?

— Конечно существовал, — ответил Сашка. — И ты, может, и не поверишь, но существует и до сих пор.

— Почему, поверю, — отозвался Дима.

Сашка между тем вытащил из кармана манок. Дунул в него. Никакого свиста не последовало. Он нахмурился, дунул посильней. Опять ничего. Хорошо, дунем и в третий, еще сильней! Когда собирался дуть уже и в четвертый раз — в дверь раздался стук.

— Хватит дудеть, — раздался знакомый голос в коридоре. И тотчас, совершенно ни с кем не здороваясь, в кабинет ворвался Садко. — В ушах звенит. Что, паря, есть работёнка?

— Да. Вот это надо уже разносить. Адреса указаны. Все в нашем городе, пригородах и несколько районов подальше. Сумеете разобраться?

— Обижаешь. Чай не первый год воздух коптим, не одну дорогу истоптали. Доставим все лучшим порядком, — пообещал купец.

В кабинет вошли еще пять или шесть человек. Все они были одеты одинаково. Длинные зеленые кафтаны, просторные шаровары и сапоги с узкими носами.

— Ничего себе у них униформа, — тихо сказал Мишка.

— Профессионалы, — коротко пояснил Александр.

* * *

Хотя Александр и пришел раньше обычного, но мама уже была дома.

— Пораньше сегодня закончила, — объяснила она. — Ты обедал?

— Да, обедал, конечно. У дедушки, — твердо сказал Сашка.

— Мам, а где у меня костюм? — спросил он через секунду. — Черный такой? Мне он на сегодня нужен.

— Что, свататься собрался? — пошутила мать.

— Почти, — серьезно отозвался сын. — У меня важная встреча. С девушкой. Старше меня.

— Да неужто? — с улыбкой мама вытащила из шифоньера висящий на вешалке костюм. — Любимый цвет девушки известен?

— Нет. А зачем?

— Чтобы рубашку подобрать. Галстук не нужен, так как встреча пройдет в вечернее время, — мама была сама серьезность. — А вот цвет рубашки важен.

— А что еще важно?

— Обувь будет важна. И носки…

— Носки?

— Носки, конечно и обязательно. Возьми новые.

Мама восприняла все совершенно серьезно. И хотя авторитет к взрослым у Сашки был совершенно подорван, но в данном случае он решил, что мама, конечно же, лучше знает, что нравится девушкам…

— Что лучше взять? — спрашивал Сашка. — Цветы? Шоколадку?

— Возьми лучше очень красивую коробку хороших конфет. Ну-ка, встань перед зеркалом…

Сашка послушно подчинился. В зеркале отразился нескладный и худой подросток. Мама вышла из кухни, и в руках у нее была глубокая тарелка. Ни слова не говоря, она поставила эту тарелку Саше на голову.

— Держи ровно, не урони, — предупредила она.

— Вот так и ходи, — говорила она, убирая с костюма только одной ей видные пылинки. — Голова не задрана. Но и не опущена. Твердый и ровный взгляд. Плечи расправлены. Спина прямая. Движенья плавные. Запомнил?

— Круто, мам…

— Вот так должен выглядеть настоящий мужчина в глазах нормальной девушки. Красавчик, — не удержалась она от восклицания. — И не мямли. Говори спокойно и разборчиво. Если забыл слова — сделай многозначительную паузу. Так вслух и скажи.

— Многозначительная пауза, — вслух произнес Сашка басом, и через секунду они с мамой рассмеялись.

— Садись ужинать. Негоже по гостям ходить голодным, — сказала мама. — И перед выходом не забудь воспользоваться дезодорантом. Взопреешь в своем костюме с непривычки…

* * *

— Саня, ты чего с сеструхой сделал? — пристал на перемене Дима.

— Ничего я не делал, — отозвался Саша.

— Она как сама не своя. Пристала ко мне. Кто ты? Кто твои родители? Представь, не поверила, что мы одноклассники. А потом такая говорит: «Один нормальный попался, и тот мелкий», — со смехом рассказывал Димка.

— Что, так и сказала?

— И еще говорит, что сама тебе флэшку принесет…

— Куда принесет? — Сашка почувствовал, что его бросает в жар. Он во всех красках представил, как раздается звонок в дверь их квартиры, и входит русская красавица, коса до пояса. На одиннадцать лет его старше.

А он такой выходит «в трениках» из комнаты, и говорит: «Это ко мне».

— Сюда принесет, в школу, — расхохотался Димка. — В обед придет. Тут недалеко. Точнее, уже пришла. Вот, сообщение мне прислала…

Он поднес к лицу Сашки свой телефон. На экране было напечатано: «Подхожу к школе. Буду в вестибюле».

Александр почувствовал, что у него не просто жар, а изрядное головокружение. И слабость в ногах. И в руках этот… как его… тремор… Предсмертный.

— А ну, соберись, солдат, — сказал он себе одними губами папину фразу. Вслух же произнес:

— Дружина, за мной…

Вестибюль был длиннющий. Метров пятьдесят открытого пространства. Александр шел быстрым шагом. Сзади пыхтели «дружинники». Сашка изо всех сил представлял, что это не Мишка и Димка, а Садко и Микула.

А он, значит, князь… С тарелкой на голове.

Светлану он увидел сразу. Еще бы! Она сняла пальто, перекинула его через локоть. Белоснежная блузка. Короткая обтягивающая юбка. И распущенные волосы. Прямо рыжий водопад, чуть ли не до колен.

Александр почувствовал, что горло у него пересохло. И еще ему казалось, что вся школа, затаив дыхание, смотрит только на него. И что прикажете говорить в такой ситуации?

— Светлана…, - сказал он, остановившись в трех шагах от девушки.

— Александр…

— Приятно видеть вас здесь, — Сашка затылком почувствовал, как раздуваются щеки от смеха у стоящих за спиной друзей.

Хотя на самом деле они и не думали смеяться, а просто застыли с выпученными от удивления глазами. Кто этот обладатель такого твердого и учтивого голоса, от которого прямо мурашки по телу? Это их друг по кличке «Шнурок»? Вот этот невозмутимый юный джентльмен — это и есть их закадычный приятель «Шуршан»? Да вы шутите…

Светлана чуть склонила голову, и уставилась своими глазищами прямо в него. Сашка повторил ее движение.

— Многозначительная пауза, — сказал он как можно мягче. А потом продолжил:

— Мой друг Дмитрий сообщил, что вы любезно согласились, принести необходимую информацию прямо в школу.

Боже, что он городит? Согласились они…

— Да, — ответила Светлана, улыбнулась и протянула флэшку.

— Премного благодарен, сударыня, — твердо ответил Александр. — Вы не представляете, как нам помогли.

Сзади послышался хохот. Сашка с досадой обернулся.

Но смеялись не «дружинники». Толпа старшеклассников, обосновавшихся рядом на скамейке, тоже внимательно прислушивалась к разговору. И теперь они вовсю потешались над забавной, по их мнению, ситуацией.

Светлана нахмурилась, сделал шаг вперед. Громко хмыкнула, выбирая взглядом самого наглого юнца. Старшеклассники замолкли, и даже перестали улыбаться. Но с удивлением девушка поняла, что отнюдь не её действия утихомирили пересмешников.

Худощавый и нескладный младшеклассник стоял в пол-оборота к великовозрастным оболтусам. На лице его играла ледяная усмешка. Словно, действительно, толстый лед колышется перед силой, которая там, внутри. А правая рука погрузилась в нагрудный карман пиджака. Как будто там…

«У него что, с собой оружие?» — подумала девушка.

Но Сашка уже вытащил руку. И в ней ничего не было. Только какая-то палочка. Точнее — деревянная трубочка.

— Ого! — вдруг внятно и в унисон сказали Мишка с Димкой. И почему то посмотрели в сторону входа в школу. Светлана невольно перевела взгляд туда же. Там ничего особо интересного не было. Только отчаянно зевал какой-то мужик, про которых говорят — поперек себя шире. В китайском пуховике. Скорее всего — школьный дворник.

— Еще раз — очень приятно, — меж тем повернулся обратно к Светлане Александр. — Был очень рад нашему знакомству и сотрудничеству.

— Я тоже, — буквально пролепетала девушка, наблюдая как странная троица, в которой был и ее младший брат, удаляется от неё.

Глава 9

Глава 9

Дни понеслись как будто на карусели, мелькая перед сознанием, и слившись в один круг.

Александр для удобства сделал рассылку «по спирали». Отец еще давным-давно объяснил ему, что если что-то ищут, то обычно поступают двумя способами. Первый — линейный. Это когда выстраиваются в ряд, и прочесывают местность. Квадрат за квадратом.

Но когда ты один — искать надо по спирали. Наматывая вокруг исходной точки большие круги. Увеличивая радиус охвата — раз за разом.

Сашка купил в книжном магазине огромную карту России с областями. Отметил типографию — как исходную точку. И день за днем, а теперь уже неделя за неделей — закрашивал маркером на карте: область за областью. Край за краем. Республику за республикой. По спирали…

Выходя на улицу, Сашка всегда прислушивался к ощущениям. Ему казалось, что мир меняется. Становится словно теплее и ярче. Хотя может — это только кажется. Все же весна наступает, март месяц.

Вот и в этот раз, прежде чем выскочить за дверь, Сашка глянул в окно. Сегодня суббота. Завтра выходной. В типографии кроме них с дедом никого не оставалось. Дед уходил вообще последним. А иногда и совсем не уходил. Хотя квартиру с продажи снял, и задаток агентству недвижимости вернул. Сашка по поводу «ночевок в рабочих условиях» хотел было уже ругаться со стариком. Но потом подумал что это неважно. Вот не важно — и всё. И, в конце концов, дед — человек взрослый. Как-нибудь сам разберется. Без сопливых подсказок.

На этот раз Сашка смотрел в окно долго. Сначала он думал, что ему почудилось.

— Деда! — позвал он. — Иди сюда.

Милослав Мстиславович подошел к окну.

— Чего там? — спросил он внука.

— Это кто? — Сашка ткнул пальцем в стекло. — Ты этого звал?

— Которого? — дед подслеповато сощурился. А потом резким голосом приказал:

— А ну, выключай свет, соколик…

Теперь, когда свет в помещении потух, было ясно видно, что напротив крыльца стоит тень. В черном плаще, с капюшоном. Из-под капюшона вроде даже поблескивает что-то. Недобрым адским пламенем.

— Это кто? — шепотом спросил Александр.

— А я почем знаю? — также шепотом отозвался дед. — Где дудка княжеская?

Сашка передал деду манок.

Тот дунул. Один раз. Второй. И третий.

Ничего. Вообще ничего. Только тень чуть пошевелилась, словно мотнула головой в усмешке.

— Плохо дело, — сказал дед и полез в карман за мобильным телефоном.

— Иван? — сказал он вполголоса в трубку. — Мы тут застряли. На базе, с Сашкой. Да, тут у нас внештатная ситуация. Я бы даже сказал Чэ-Пэ. Подарочек «соловьиный» захвати. Да, все очень серьезно… Пока вроде один… Ждем…

Дед мягким шагом подошел к своему столу, вытащил саблю в ножнах.

— Эх, хороша сабелька, — сказал он довольно громко, освобождая лезвие из ножен.

— Жалко, что не заточена, — добавил он куда тише.

— Сашка, глаз не отрывай от этого «ситха», — продолжал говорить дед. — Даже не моргай. Если пошевелится — сразу кричи и прячься. Слышал меня? Крикнул, и спрятался.

— Слышал, — коротко отозвался Александр.

Дед зашел в мастерскую, и оттуда послышался шум наждака. Вот только Саша знал, что наждак у них маленький, и круг на нем — алмазный. И нормально на нем заточить саблю… затруднительно, в общем. Как минимум минут десять надо.

Александр, не отрывая взгляд от тени на улице, нащупал на четвертой полке книгу. Вытащил ее. То, что надо. Формат «А-три». Прикроет всю руку. И достаточно толстая. Называется (Сашке не нужно было смотреть на обложку) — «Реактивные самолеты». Автора Александр не помнил. Ну да это не важно…

Теперь надо взять с подоконника моток бечевки. Не глядя, действуя только на память…

Петля. Подняли. Пропустили. Подтянули. Перевязали… Неудобно в одиночку, но когда есть опыт… Все получится.

И еще раз.

Вот и отлично. Теперь здесь две «ручки», а не одна.

Александр натянул импровизированный щит на левую руку. Сразу стало как-то легче дышать…

Так. Теперь осторожно поднять с пола обрезок пластиковой трубы. Он валялся здесь давно, не первый год. С тех пор как отопление с чугунного на современное меняли. Прямо здесь, под ногами. С одного конца труба треснута…

— Отлично, — просипел Сашка.

— Ты только не шевелись, — это он уже обращался к фигуре за стеклом. — Сейчас приедет Иван Детдомовский. И если с нами к этому моменту что-то случится… То я тебе, гражданин ситх, сильно не завидую…

Он говорил, а сам отступал от окна, шаг за шагом, аккуратно, стараясь ни на что не наткнуться. А вот и нож для вскрытия писем. Тунисский кинжал, как говорит дедушка. Лезвие всего сантиметров десять, обоюдоострое. Хорошо заточенное. Рукоятка узкая. Идеальный наконечник для копья. И (чудо великое!) — рукоять плотно влезала в отверстие пластиковой трубы.

Красная изолента тоже где-то на подоконнике.

— Крепче наматывай, — говорил сам себе Сашка. — На обратном ходу, так крепче прилегает.

Вот и сердце стало биться гораздо ровней. Щит, копье и сабля — против одинокого меча. А если еще будет кистень…

— В общем, ты попал, — сказал Сашка злобно.

— Однако! — сказал с удивлением голос сзади.

Сашка от неожиданности чуть не подпрыгнул.

— Дед, я от твоих шуточек сейчас инфаркт миокарда заработаю, — сказал внук сипло.

— Не дрейфь, Санёк. Подъехала тяжелая артиллерия. Отец уже на той стороне улицы, наблюдает. Сообщение прислал, — дед говорил вполголоса, но чувствовалось, что его тоже "потряхивало". — Написал нам с тобой стучать в дверь с нашей стороны. Это он, я понимаю, будет внимание отвлекать. На нас. Типа, мы громко стучим-развлекаемся, а он тихо подходит-разбирается. В общем, там уж посмотрим…

Саша с дедом встали напротив двери. Дед уже собирался бухать в неё кулаком, но мальчик вручил старику свое копьё.

— Если это настоящий ситх, то лучше к двери близко не стоять, — пояснил Сашка. — Лазерный меч ее насквозь прошьет, и не заметит…

— Ага, — сказал дед. И через секунду уже колотил древком по железу двери. Сначала ничего не происходило. Со стороны, наверно, это выглядело смешно и глупо. Но потом по окнам ударили красные блики. Раздался гул, который Александр не раз слышал. Тогда, в кино, этот звук казался олицетворением мощи. А сейчас от него захолодела спина, и в голове не осталось ни одной мысли. Послышалась невнятная ругань и возня. Потом — тяжкий удар. Мальчик бросился к окну, но там никого не было. Ни тени, ни отца…

Зато в дверь с той, уличной стороны, раздались удары.

— Открывайте! — громко сказал такой знакомый и спокойный голос. — Хватит барабанить. Все кончилось.

— Папка! — заорал Сашка. Дверь отворилась, и в темноту помещения ввалился капитан спецназа в полном обмундировании. В правой руке он держал разбойничий кистень, а в левой — кусок тряпки и сверкающую трубку. Которую искушённый Александр сразу опознал как рукоять джедайского меча!

— Папка! Ты ситха завалил! — вне себя от радости и гордости завопил Сашка.

— Ну, не знаю, кто это был, — спокойно ответил отец. — Может и ситх. Я так-то в эти штучки джедайские не очень верю. И потом, есть у меня серьезные сомнения, что какие-то непонятные бактерии в теле могут заменить годы физических тренировок…

— Да и не "валил" я его совсем. Так, слегка пристукнул. Он и исчез, вот это оставил, — добавил Иван Иванович, и помахал в воздухе куском тряпки и рукоятью светового меча. — А сам испарился, будто и не было. А вы, я гляжу, уж собрались дать последний бой и погибнуть смертью храбрых, — хмыкнул "краповый берет", оценив вооружение тестя и сына.

— Да мы знаешь, чуть тут не описались со страху, — говорил ещё не пришедший в себя Сашка. — Полные штаны ощущений!

— Вы, молодой человек, — сказал дед насмешливо. — Постарайтесь только за себя говорить. Что за мода? Как по девкам шастать — так это «я-я». А мокрые подштаники — так сразу "мы".

— Так, отцы и дети, пройдёмте в кабинет. Есть одна загвоздка, — с этими словами офицер спецназа вытащил из внутреннего кармана разгрузки большой овальный предмет.

— Зеркальце, — воскликнул Сашка.

— Оно самое, — подтвердил отец. — И вести в нем совсем плохие. В общем, не только тут у нас одних проблемы. Короче, сами слушайте.

Он поставил зеркало на стол, предварительно несколько раз протерев его рукой. После каждого движения хрип и писки внутри зеркальца усиливались, пока окончательно не приобрели формат слов.

— Внимание! Смертельная опасность, — проникновенно вещало зеркальце. — Зафиксирован крупнейший прорыв нестандартных существ в мир Лукоморья. Всем, способным держать оружие, необходимо немедленно собраться в Стольном Граде. Прятаться бесполезно. Речь идёт о существовании самого Лукоморья. Повторяю ещё раз — всем способным сражаться — оставить оборону второстепенных рубежей и прибыть в полной боевой готовности в Стольный Град…

Зеркальце еще что-то прохрипело. Затихло на несколько секунд, и начало по новой:

— Внимание! Смертельная опасность…

Отец положил его стеклом вниз, после чего звук сразу исчез.

— Интересная вещица, — сказал Милослав Мстиславович. — И какие мысли на счёт всего этого?

На целую минуту повисла тишина.

— Я так думаю, — наконец первым взял слово отец и зять. — Что надобно мне туда смотаться. Гляну. Что и как? Потихонечку… А потом скорёхонько обратно ворочусь.

— Что за псевдоморфный старорусский жаргон? — возмутился дед. — Глупости какие. Надобно, скорёхонько, ворочусь… Вы, молодой человек, сильно на свою подготовку не надейтесь. Там такие деятели есть — они десяток ваших темно-розовых беретов сжуют, и не поморщатся.

— Так уж и сжуют, — пробурчал отец.

— Сжуют, — уверенно подтвердил дед. — Счавкают, прямо с бестолковыми головами. Тут мудрость нужна, и человек с уровнем «Созидателя». А таких людей в нашей компании всего один. Но вы, Иван Иванович, зять мой дорогой, конечно тоже пригодитесь. Например, в роли телохранителя или переносчика средне-тяжелых, и просто тяжёлых грузов.

Несколько секунд оба родителя сверлили друг друга взглядами. Один — с видом превосходства, другой — просто угрюмо.

— Эй, — подал голос Сашка. — Отцы и деды. Вы лучше послушайте глас младенца, что он вам скажет.

Внимание в кабинете сместилось на сына и внука.

— Я уж не знаю, что вы там себе напридумывали, — твердо сказал Александр. — Не понимаю что у вас за мысли глупые в головах, только никуда вы не пойдете. И лавры спасителей Лукоморья нечего на себя примерять раньше времени. А все потому, что вы туда не пройдете. Без меня, — последние два слова Сашка многозначительно выделил интонацией.

И продолжил:

— Этот момент всем присутствующим в помещении ясен? Или нужны какие-то дополнительные разъяснения?

Тишина воцарилась ещё на минуту. Потом дед сказал:

— Знаешь, Александр… Обязанность мужчины свой мир защищать. И так уж получилось, что этот мир наш… Но и тот мир — тоже наш. Тут думать то особо не надо. Тут просто сообразить надо, как выполнить поставленную задачу максимально эффективно, и с наименьшими потерями. Если есть такие возможности. И даже если их и нет… Все равно надо. Так, товарищ капитан?

— Так точно, товарищ гвардии сержант, — подтвердил отец. И продолжил деловитым тоном:

— В общем, при движении группы используем форму "волчья стая". То есть впереди старые, и кого не жалко. За ними, в середине, самые молодые и неопытные. Ну и сзади идут матёрые звери. Которые и свои задницы самостоятельно могут прикрыть, и все остальные, в случае чего.

— Вот и славненько, — рассмеялся дед. — Сколько нам до полной готовности?

— Через десять минут общий сбор на улице…

Сашка не верил своим ушам. Что, вот прямо так? Не поужинав, и сразу "в последний бой этого мира"? И он тоже? Но переспрашивать не решался. Мало ли что у этих взрослых на уме? У них сегодня одно, через минуту другое. Никакой постоянности в мыслях, как и логики в их действиях — нет. И только когда дед, уже одетый, с саблей на боку, стал вокруг него ходить, и давать советы…

Значит — всё, решено. В бой!

От осознания собственной важности и значимости Александр вырос сразу сантиметров на пять. И потяжелел на десять килограмм. А уж в плечах раздался — на полметра, не меньше.

— Щит за спину закинь, — бурчал дед. — Лямки с ранца сними, там карабины есть, и на щит закрепи. Хорошо хоть ранец у тебя, а не всякая новомодная пакость. Копьё в руках держи, не выпускай. Будем там, я тебе их так заколдую, читеры всего мира будут стонать за своими компьютерами. Что ещё взять? Ага, вот булочки, вода, марля, зелёнка… Что ещё? Слушай, может нам огнетушитель взять? Незаменимая вещь, скорее всего, при осаде города. Да, возьму ка я огнетушитель…

— Дед, ну какой огнетушитель? — устало взмолился Сашка. — Пошли на выход, отец ждёт…

Капитан спецназа действительно ждал их на улице. Попутно изучая карту, которую держал в руках.

— Так, — сказал он, — двигаемся на северо-восток, через два квартала будет подземная речка. Даже если изменила течение, там в сотне метров магистральный водопровод есть. В рощу нам нельзя. Нам в городе надо вынырнуть…

С этими словами он двинулся по улице, не обращая внимание на редких прохожих и автомобили.

— Выглядим мы, конечно, очень колоритно, — хмыкнул Милослав Мстиславич. — Давай сюда свое копьё. Старик с посохом все-таки более логичная и безопасная фигура, нежели юноша с длинной палкой на ночной улице. Ещё вызовут по наши души всякую помощь, по коротким номерам…

— Ну что вы там застряли, как коровы на водопое? — грубо окликнул их отец.

— Молодой человек, а вы бы притормозили, и взяли сына за руку. Иначе перенесемся мы с Сашкой вдвоем в сказку, и окажемся одни-одинешеньки. Без нашей главной ударной боевой единицы, которая со специальной подготовкой.

Отец что-то пробурчал, но послушно вернулся, и взял Сашу за руку.

— Пап, ты что хоть все ругаешься? — спросил Сашка. — То мы задницы бесполезные, то коровы…

— А он не ругается, — совершенно спокойно сказал дед. — Он нас и себя злостью прокачивает. Злость, Сашка, один из самых сильных мотиваторов в безвыходных ситуациях. Вот помнишь сказ о двух лягушках, в кринке со сметаной? Как думаешь, которая из них была добрая и пушистая, а которая злая и жёсткая?

— Э? — спросил Сашка.

— Вот ты сам что испытываешь, когда в игре не можешь уровень пройти? Жалость к себе? Отчаяние? Нет, ты злишься. И это даёт тебе силы начинать все заново, с нуля, с минуса, много-много раз. Это, брат, не шутки. Злость сама по себе — не очень хорошее чувство. Но именно она была основой для множества великих дел и настоящих подвигов, как в мирное, так и военное время. Несомненно, что и бед, в том числе больших и великих, злость тоже принесла немало. Но когда кажется, что выхода нет — это самое то… Уж куда лучше, чем безразличие, и уж тем более отчаяние…

Внезапно в уши ворвался странный звук. Как будто молотком били по рельсу. И этот звук шел не из одного места, а из многих. На небе ярким светом горела луна, поэтому путники не сразу заметили, что электричество пропало. Нет, если обернутся назад, то можно увидеть многоэтажные дома со сверкающими окнами, холодный свет уличных фонарей… А впереди — деревянные избы всех типоразмеров, где мечутся огненные тени, и вместо воя сирен раздается жестяной, рвущий душу звук набатных колоколов.

— К заборам, — скомандовал отец. Дед с внуком без слов подчинились. Вокруг метались тени людей. Хлопали ставни. Отовсюду слышался гул многих голосов. Ощутимо тянуло дымом. И не печным, а жарким жирным дымом больших пожарищ.

— Как думаешь, город в осаде? — спросил дед.

— Приступа еще не было, пока просто окружение, — быстро пробормотал краповый берет.

Сашка открыл было рот, но быстро закрыл его. Теперь он уже не казался себе большим, взрослым и могучим. Что-то внутри напомнило, что он всего лишь маленький мальчик. И отец вмиг стал не таким уж и непобедимым. А дед — вовсе не мудрый, раз они так вляпались… Втроем? Против армии пришельцев? Да тут роту спецназа надо. А лучше — целый полк. С новейшими спецсредствами, и воздушной поддержкой. Желательно с авианосца. А им втроем сейчас нужно спрятаться, и как можно быстрей мотать отсюда. Рвать когти. Сломя голову.

— Сашка! Да что такое! Давай сюда щит свой, — дед, похоже, панике не поддался.

Без улыбки он повертел в руках самодельное творение Александра. Щелкнул по обложке пальцем. И протянул внуку обратно.

Теперь это был настоящий щит. Не книга, а обитое железом дерево, с удобными кожаными лямками. На внешней стороне — эмблема. Самолет, рвущийся ввысь. А на внутренней — какие-то буквы.

— Щит малый, — прочитал Александр. — Уникальный. Высокопрочный. При ношении дарует владельцу защиту от температурных воздействий. Снижает поражение огнем и холодом на девяносто девять процентов. Дополнительный параметр один — устойчивость к альфа, бета и гамма излучению повышена в десять, двадцать, и тридцать три с половиной раза соответственно. Дополнительный параметр номер два — увеличение скорости реакции на опасность в два раза. Параметр три — увеличение диапазона звуковых частот доступных для слуха — от трех герц до тридцати тысяч герц…

— Не совсем то, что хотелось. Не очень понятно, при чем здесь увеличение диапазона частот… Вероятно, с содержимым книги связано. Но основным была защита от температуры, — с ноткой сомнения в голосе сказал дед. — Копье теперь. Где оно?

— Так у тебя в руках было, — буркнул Сашка. Он, если честно, ожидал куда более внушительные характеристики. Полная неуязвимость ко всему — замечательно бы подошла. Мы же, вроде, в сказку попали…

— Да. Точно, — вспомнил дед.

Несколько секунд он со всех сторон осматривал тунисский кинжал, вставленный в пластиковую трубу отопления.

— Мда, — сказал он задумавшись. — Противовес нужен.

После этого вытащил из кармана толстый маркер и с усилием загнал его в отверстие с другой стороны.

— Вот, держи, не бросай. И бей сильней.

Александр посмотрел на преобразившееся копье. Характеристика была всего одна: «Увеличивает силу удара в надцать раз. Зависит от степени упрямства».

— Теперь, товарищ капитан, что там у тебя есть? — обернулся Милослав Мстиславович к зятю. Тот вытянулся по стойке «смирно».

— Хорошо. Прекрасно, — сказал дед, касаясь Ивана.

А Сашка хотел протереть глаза. Вместо обвязки и бронежилета на отце появился настоящий доспех. Толстые латные пластины на руках, плечах, груди, животе, и ногах тоже! И шлем! Круглый, с гребнем, крутейший рыцарский шлем, с забралом! Правда, все это было покрыто пятнистыми разводами защитной раскраски. Но от этого смотрелось вообще нереально…

— Вот, держи, — дед передал рыцарю и оружие. Кистень стал… оружием массового поражения, вот чем он стал. Рукоять куда длинней, а сам шар размером с лошадиную голову. Шипы на этом шаре сверкали не просто загадочно, а каждый своим огнем.

— Вот оно всегда такое, — сказал Саша громко. — Гендерное неравенство!

— Не гендерное, а возрастное, — отозвался дед. — Вьюношь пламенноокий! Если на тебя броню навесить, ты же при первой возможности, закрыв глаза от ужаса и счастья — попрешь как носорог, в самую гущу событий. Что я, мальчишкой не был? Твои малогабаритные размеры сейчас — лучшая защита от оружия. А Иван Иванович более заметен в любой обстановке. Потому что не обладает щуплыми параметрами как у тебя. Но он сам по себе калач тертый. Он гущу сначала расхлебает, а потом и до костей доберется. И ему броня нужна не для того, чтобы на себя удары принимать. А чтобы его шальным осколком не зацепило. Так что — терпи, казак…

Послышался стук многих копыт. Хотя было понятно, что друзьям в городе опасаться пока нечего, но руки сами по себе крепко стиснули древко копья.

— А вы что тут делаете? — спросил удивленный женский голос.

— Доброго вечера, Марья Моревна, — учтиво отозвался дед.

— Для кого добрый, а для кого и последний, — густым басом отозвался ее спутник. А потом приложил руку в приветствии к шлему.

— Черномор. Дядька. Наслышан, — сказал он всего три слова, и все встало на свои места. Потом повернулся к богатырше.

— Нам тут лясы точить некогда. Разберешься — сразу под стяг Кощеев. Приступ близко, скоро барабаны дробь ударят, чует мое сердце…

С этими словами Черномор припустил коня по улице. За ним двинулась долгая шеренга бойцов — пешие воины с большими щитами, и длинными копьями.

— Ну да ладно, сейчас каждый клинок на счету, — спешилась Марья с коня. — Отсылать обратно не буду. Незачем это. Если нас сомнут здесь и сейчас — никакие сказки там и завтра не помогут. Ого…

Она отступила на шаг, вглядываясь в бывшего крапового берета.

— Матушки мои родные! Вот это настоящий хардкор! Вот это я понимаю, реальный олдскулл, не то что нынешние новоделы… А шлем то какой, я бы и сама не отказалась… Я вот, честно говоря, не очень верила, когда дедушка сказал, что его какой-то Иван Детдомовский как щенка малого скрутил. Да, пожалуй, за Светлый Передел сегодня можно не тревожиться.

— Что такое Светлый Передел? — спросил польщенный Милослав Мстиславович.

— Город обнесен стенами. Но не везде, — сказала Марья. — Сами наверно видели, что есть разрывы, просто земляные насыпи. Их две — Светлая и Темная. Это и есть — Переделы. Одну охраняет Светлая дружина. Другую — Темная. Когда подступает враг, то… чтобы не бегать по стенам, и угадывать где главный удар — эти Переделы и сделали. Кажется, что это самые слабые, незащищенные места. Все рвутся туда. Исключений не бывает. Хотя переломить любую из дружин — дело, я скажу, очень непростое. А вот сами дружины могут очень запросто любого в жерновах перемолоть, вне зависимости от количества и степени опасности супостатов.

— И что, раньше кто-то тревожился за Светлый передел? — спросил дед, уже не улыбаясь.

— Да постоянно. Там же просто люди. Богатыри, конечно, но смертные. А на темной стороне — там и Кощей, и Мара, Лихо. Да Черномор с Тугариным и Челубеем — тоже… те еще оппоненты. Лешие, они же деревянные. Сами не чувствуют, но вот любой другой, если его бревном пониже уха — еще как почувствует. Да и ворожба… у Темных все-таки более к боевым условиям приспособлена. Огневицы, кикиморы, водяные, ведьмы, ведьмаки и оборотни всех мастей. И еще вдобавок магия разрушения.

— И ты у нас…, - произнес дед.

— Ну да, я темная, тут и гадать не надо. Внучка Кощея, которая хорошо от него научилась. Такой курс обучения прошла! Таких в свое время деду люлей… Ну да это дело прошлое… Ой, вот еще что! — воскликнула она с интонацией хозяйки, у которой чуть молоко не убежало.

— Тут Кощей Костеич велел вам передать, лично в руки, — Марья покопалась под доспехом и извлекла на свет изрядно замызганный кусок бумаги. — Маркетинговый план завоевания мира. Практически без финансовых анвес…. инвестиций. Но, говорит, очень афек…эффективный. Дед велел передать, что готов, при необходимости, поучаствовать лично, особенно если нужно будет агитировать. Говорит, у него агитировать лучше получится, даже чем у того же Кота в сапогах. У меня, говорит, крестьяне без всяких вопросов сразу и четко скажут, кому принадлежат те или иные угодья, — Маша так искусно передала Кощеевы интонации, что, не смотря на напряжение, даже Сашка улыбнулся.

— Предайте Кощею Костеичу, что это совершенно несерьезно, — сказал Милослав Мстиславович, быстро изучив текст на бумажке. — У него тут после каждого пункта идет либо «рубить мечом голову непокорным» или «разрубить надвое сомневающихся». А других вариантов совсем нет?

— Есть, — с улыбкой ответила Лебедь. — Там у него в пункте шестом написано «лишить головы топором», а в восьмом «разорвать на части».

— И вы думаете, это станет хорошей рекламой? — с усмешкой потряс бумажкой в воздухе старик.

— Он считает, что несомненно, — ответила Маша. — Он все время примерно по таком плану и действуют. И его все понимают, узнают сразу, и уважают заранее. Реклама, как он сказал, «впереди Кощея бежит, аки заяц от асфальтоукладчика». Никто не старается перечить, и даже маленькие просьбы исполняются вовремя и дотошно.

— Не сомневаюсь, — пробормотал Милослав Мстиславович. — Я приму к сведению, и постараюсь как-то это увязать с нашим планом… А пока, Марья, давайте займемся обороной крепости.

— Конечно, — улыбки сразу пропали. — В общем так…

Она еще на шаг отступила от бравой «троицы».

— Малого — в собор. Не спорить. Там Грозовой колокол. Пока колокол бьет — беспокоится за него нечего. Ну и вы будете крепче стоять, чтобы колокол подольше звонил, — голосу Царь-девицы даже не хотелось возражать. Тем более что Сашка, со своим слабосильными копьем и щитом, имеющим замечательную защиту только от огнеметчиков и гамма-излучения, чувствовал себя… Слово «неуютно» лишь слабым образом отражало его чувства.

— А вам обоим путь ясен. Под стяг Владимира. Если Вольга возьмет к себе — идите к нему в отряд. Но это вряд ли. Третьим ветеранским заслоном вас на Передел не поставят, и вторым опытным тоже. А вот в первых рядах такие пригодятся. С руками оторвут!

— А разве Вольга не главный? — удивился Александр.

— Есть глава, а есть военачальник. Вольга — главный командующий во время войны. И всегда над войском. Но глава Светлой Дружины все равно Владимир. И еще. Если сильно ранят — сразу бегите назад, чтоб мертвой водой окатили, живой протерли. А то шрамы могут остаться очень нехорошие. Шлем не менять! Какие бы горы золотые не пообещали, — это она обратилась уже лично к Ивану Ивановичу.

— Никак нет! — отозвался тот. — Снять головной убор с десантника можно лишь…

— Тьфу на вас, — быстро оборвала его Марья — Ну, теперь всё, я к своим. Увидимся еще!

И богатырша, взлетев на седло, припустила галопом по улице.

— Как-то на словах все слишком оптимистично, — пробормотал дед, убирая листок с Кощеевым «планом» за пазуху. — Особенно в свете текущих событий.

Собор они нашли быстро. Просто спросили у первого встречного, и он указал рукой. Странно, что раньше не замечали. Крайне странно, учитывая размеры здания. А еще ближе оказалось, что это и не здание. Это было воистину — Сооружение. Главный храм города. И не похоже, что этот храм посвящен лишь одному богу.

Нет, здание то было одно… Но даже издали ясно — тут хоть и Светлые силы обосновались, но и Темным — не меньшее раздолье. В самом центре крыши вообще что-то очень похожее на греческий акрополь установлено. Натуральный верхний город — самая возвышенная и укрепленная его часть, — это Александр тоже знал из книг.

В двери собора, открытые со всех четырех сторон, бесконечным потоком шли люди. Сотни горящих факелов на стенах, и Луна в зените — придавали всему этому совершенно фантастические оттенки. В основном здесь были старики, старухи, кучи странных детей. Кто одет побогаче, а кто и совсем в обносках. А вот и коза. С козлятами. И с мешками вдоль спины. Держатся уверенно, обособленно от всех…

Но на их компанию оглядывались и здесь. Вот что ты будешь делать? В обоих мирахони как на ладони, всегда привлекут внимание.

Рыцарь без меча, но с кистенем, в маскировочных доспехах и бордовом шлеме. Колдун с саблей, в меховом плаще из неведомого зверя, неоновой кольчуге, и обручем, со светящейся звездой — на голове. Ведут мальчика, с щитом и копьем.

Та ещё картинка. В цирке такого не увидишь, а уж невинная прогулка без сопровождения санитаров, просто по улицам города…

Отец, не колеблясь, подошел к одному из стражников на входе:

— По приказу Царь-девицы, Марьи Моревны. Принять сего отрока в Собор. Определить место и довольствие.

Служивый приосанился.

— Где отрок то?

— Вот, — и отец выдвинул Сашку из-за себя.

Охранник почесал голову.

— Так он же воин.

— И что? — грозно спросил отец. — Он еще маленький.

— Наверх, — ответил стражник. — Все кто оружие в руках может держать — все наверх, к бойницам, или по периметру. Найди Ивана-стрельца. А лучше Андрея-солдата, который одногогий. Они тебе определят участок. Давай, парень, не задерживай.

— Тебя как зовут, солдат? — обратился отец к собеседнику.

— Емелей звали, с утра.

— Емеля, слушай крепко. Вернусь, и лично с тебя спрошу. Вот за этого мальца, — железный палец как будто невзначай уцепился за отворот рубахи, торчащей из-под кольчуги.

Стражник без всяких эмоций освободил свою одежду.

— Ты, герой, вот что… — сказал он спокойно. — Вернись. Это главное. И держись там покрепче. Чтобы было куда возвращаться. Усёк, герой?

— Я всё понял. Вернусь. Не сомневайся, — отчеканил Иван Иванович, и круто развернувшись, быстро пошагал к стенам. За ним почти вприпрыжку припустил и Милослав Мстиславович.

Глава 10

Глава 10. Приступ

Сашка белкой прыгал по ступеням, желая как можно быстрей оказаться наверху. Ступеней оказалось много. Поэтому начиная порхающей бабочкой у подножья, мальчик приполз к окончанию больше похожий на осоловевшего сурка.

С другой стороны, сказывались отсутствие ужина и как минимум второй час ночи при обилии стрессовых ситуаций. Серьезное испытание даже для молодого организма.

— Ничего, справимся, — сжимал зубы Сашка. — Сколько же здесь этажей? Снаружи то и не особо высоким казался. Ну, девятый этаж. Может двенадцатый. Но не пятьдесят два! Сказки все это…

Наверху народу было гораздо меньше. И все, конечно, вооружены. И большинство — стрелковым оружием. То есть луками и арбалетами. А у одного, в форме кавалергарда времен Елизаветы, с деревянной колотушкой вместо ноги — так и вообще, натуральный мушкет.

— Это вы Андрей-солдат? — вежливо поинтересовался Сашка у мушкетёра.

— Я, — как показалась лениво отозвался тот.

— Рядовой Александр для прохождения службы временно прибыл в ваше распоряжение, — четко изложил ситуацию мальчик.

Калека посмотрел на него с чуть большим интересом.

— Прибыл? Молодец. Белке в глаз со скольких шагов попадаешь? — с ехидцей спросил солдат. Саня понял, по довольным лицам вокруг — сейчас будет веселье. С перекатами, из хохота в хихиканье, и обратно.

— Стрелять могу, но стрелковому бою обучен слабо, — отрапортовал мальчик. — В приоритете — удар копьем. Могу матёрого кабана прошибить с любого ракурса. Воина в латном доспехе высокого качества пробиваю в грудь в девяти случаях из десяти! («Наверно…» — пронеслось в это время в голове). Разрешите продемонстрировать?

И Александр со всей решимостью взял копьё наперевес.

— Не надо ничего демонстрировать, — успокоил его Андрей. — Будешь в ближнем круге обороны колокола. Раз уж стрелковому бою не обучен. Кто же тебя вымуштровал так, маленький воин? — не удержался от вопроса калека.

— Отец. Дед. И книги, — сам не зная почему ответил мальчик.

— Вот, слыхали? Недоросли, — обернулся Андрей к другим защитникам «акрополя». — Книги. Парень и слушал, и сам обучался прилежно. Поэтому жизнь понимает, может, лучше другого взрослого. А на вас даже отцовский ремень плохо действует. Только кожа на одних местах утолщается, хоть сапоги тачай.

Послышались робкие смешки.

— Иди, парень, вон к тому огню, — указал Саше направление Андрей. — Есть хочешь? Вон там на лавках мешки, хлеб ещё свежий. Следи за барабанами. Как задробят — сразу к колоколу, и не дай ему замолкнуть. Все понял?

— Понял, — отозвался Сашка. И ещё осознал, что есть хочется ужасно.

И хлеб, и молоко в кувшине рядом оказались удивительно вкусными. И только потом Александр добрался до своего «действительного» места службы. В ушах постоянно стоял какой-то рокот. В городе было непонятно, откуда он происходит. Но здесь, на высоте, сразу был виден его источник. Сразу за стенами Стольного Града начиналось поле. По идее, сейчас оно должно было быть полностью в снегу. Хоть и март на дворе, но сугробы сойдут только через месяц. Однако на много километров вокруг не было ни единого белого клочка. Все пространство было вытоптано, а начиная уже с двухсот метров от стен — стояло войско. Сашка смотрел на это все с крыши Собора, и чувствовал, что волосы под шапкой с бомбоном начинают шевелиться.

Их было многие и многие тысячи. Десятки тысяч. Вполне возможно — сотни. Город был велик, но его защитники на стенах казались пылинками перед лавиной.

И ещё, на равном расстоянии от главных ворот, стены делали провал. Там, в этих Переделах, закрывая собой пустоту, протянулись три ниточки. Три заслона. Первый, Опытный, и Ветеранский.

Где-то там, в первых рядах, стоял и Иван Детдомовский. Но то, что было перед ним, клубилось грозными тучами…, то, что хотело пройти в Град — было неодолимо. Орков расположили подальше от эльфов. Гномы наоборот, старались быть поближе к человеческим рыцарям. Латников же был полный набор. Аж в глазах рябило. В зелёных доспехах, в красных, белых, черных, с плащами всех расцветок — от золотых до серо-буро-малиновых. В самых первых рядах стояло мертвое войско — скелеты и зомби. От их неподвижности коченели руки. А вот и отряд оборотней, десять тысяч голов, не меньше. Великаны, самые натуральные: человеческие, и тролли, и каменные. Над всем этим мечется просто невообразимое количество летающих теней. Которые с крыльями, есть на метлах, а другие и сами по себе, просто левитируют.

— И это ещё драконов нет, — сказал густой бас сзади.

Обернувшись, Сашка увидел здоровенного мужика с кучерявой бородой и огромным молотом. Даже непонятно, как такой таскать можно, но мужик держал его в руке легко, словно и не чувствовал тяжести.

— Фрол, — представился мужик.

— Александр, — отозвался Сашка. — А я знаю одного Фрола. Мы вместе в типографии работаем. Только он лысый. И без бороды.

Здоровяк даже не улыбнулся.

— Ты к нам шел? — спросил он. — Тут место охраны Грозового колокола. А я его звонарь.

Вот теперь Александр увидел колокол. Он как раз этим летом был в Москве, в Кремле. Там повидал Царь-колокол. Так вот тот, московский, был… Нет, не младшим братом. Скорее — младенцем перед самым большим из родственников. Потому что здесь, под крышей акрополя, висели и другие колокола. Но всем до Грозового было далеко.

— Да, я к вам. Меня Андрей-солдат сюда определил.

— Эк их сегодня привалило, — словно не услышав ответа пророкотал бородач. — Веселое будет дело. Даже не понимаю, как мы выстоим. И специально ночью подошли. Ночью у летающих преимущество будет. Как их снизу то бить, в темноту стрелы пускать? Ладно, пошли, Александр.

— Ты не смотри что их много, — бурчал в бороду Фрол. — Они без головы. Нет у них единоначалия. Куча всего, а толку пшик. Чтобы с толком воевать, надо чтоб все из одного центра шло. Вроде и сам себе голова над дружиной, а все равно громаде подчиняешься. А у них наоборот — громада, где всяк сам себе король да царь.

И только он произнес последние слова, как где-то далеко размерный бой больших барабанов превратился в дробь.

— Началось, — послышалось отовсюду. — Началось…

Сашку оттеснили от стен, лучники заскрипели луками.

— По команде, — послышался задорный голос. — Бей дружно, не робей!

Командовал все тот же солдат-инвалид. Лучники так тесно стояли у парапета, что Сашке не было видно решительно ничего. Он только слышал нарастающий шум и странный треск, как будто рядом постоянно ломали прутья. Целыми вениками…

— Давай!

«Чего давай?» — захотелось спросить Саше.

И через секунду раздался звук:

— Бомм!

Александра от него вдавило в землю. Это просто нереально. Это звук колыхал сам воздух. Было прямо видно, как звуковые волны неспешно расходятся в стороны.

— Всё! — крикнул кто-то. — Мертвяков уложили!

Кого уложили? Куда уложили? И, в конце концов — как и зачем?

— Бомм! — снова грянул гром за спиной. Когда трехсекундное оглушение отступило, Александр услышал другие выкрики:

— По гарпиям! По гарпиям бей! Они огненное варево на город кидают!

— Первый светлый заслон прорвали!

— Бомм!

Сашка ринулся туда, откуда послышались новости про прорванный «первый заслон». Да как его могли прорвать? Там же отец! Сказки все это… то есть — враки… фантастика…

Саня с трудом втиснулся между лучниками:

— Как первый заслон прорвали? — задыхаясь спросил он.

— Да не, вранье! У тебя, паря, там есть что ли кто?

Сашка ответить не успел.

— Бомм! — потонули все звуки в звоне колокола.

— Какое вранье? Порвали как нитку! Слепой что ли? — послышался другой голос.

— Нитку то может и порвали, да узелочек то остался! — возразил первый голос. — Так что я спор выиграл!

А Сашке было совсем не до споров. Не смотря на темень и постоянное мельтешение, взгляд нашел что искал.

В проёме между стенами почти не было защитников. Темный поток врагов втекал в крепость. Их со страшной силой держал и сдвигал обратно второй, Опытный заслон. Но там, где недавно стоял Первый, все ещё билась маленькая отсюда фигурка.

Вертясь юлой, расшвыривая все что можно, и всех кого можно — направо и налево, в проеме стен всем подряд раздавал уроки владения нунчаками капитан спецназа. В доспехах, покрытых современной защитной расцветкой. Правда, вместо нунчак у него был громадный кистень. Но по сути дела — это ничего не меняло.

— Бомм!

— Да куда ты лупишь, чучело лупоглазое, тебе кого сказали бить!

— Да они все равно с горшками падают!

— Хватит со старшими спорить, царевич!

— Бомм! — прервал ругань колокол.

— Иди отсюда, парень, мешаешь! — Сашку довольно бесцеремонно вытащили из рядов стрелков. Он отбежал, сжимая бесполезное копьё, чуть не плача. Да что ж это такое?

— Бомм, — грянул колокол почти над ухом. Александр зажал уши. Ещё чуть-чуть, и мозги из них потекут.

— Что, громко? — спросил его кто-то. — Грозовой, он такой. Сердце города. Пока колокол бьёт, значит, город живёт. Сопротивляется, значит, жив…

— Бомм, — гордо ответил Грозовой.

— Драконы! — заорал кто-то. — Бей!

Сашку обдало теплым воздухом. Он почувствовал, что кожа от этого теплого ветерка покрылась мурашками. И он прыгнул, как учил отец. Не вперед, не назад, а вбок, разворачиваясь на лету как кошка. Не удержался, покатился, а потом его захлестнуло пламя. От страха мальчик закричал. А потом пришел в себя. На крыше и под колоннами акрополя было более-менее чисто. Словно пылесосом прошлись.

— Давай, не робей, — покрикивал калека на изрядно поредевший строй лучников. — Русский солдат он в воде не тонет! И в огне не горит! Бей им под крыло! Далеко ты побежишь, если тебе иглу в пятку засадить? И дракону также, только под крыло!

Проходя мимо стоящего на четвереньках Сашки, солдат обернулся к мальчику.

— Эй, «последний круг обороны»! Почему Грозовой замолчал?

Теперь и Сашка поразился странной тишине. Гул битвы превратился из рокота океана в шумный базар. Кто-то кричал, кто ругался, кто на ложках играл…

— Сердце города должно биться, — солдат поставил Сашку на ноги. — Вперёд, герой!

— Так точно, — пролепетал Сашка, и побежал искать Фрола.

— Где Фрол? — окликнул Александр двух ребят его возраста, которые куда-то тащили скамью.

— Нет Фрола, — огрызнулся тот, который был повыше. — И молота Грозового тоже нет. Не стой, помогай! Будем скамьёй по колоколу бить! Берись! Пошли!

Мальчишки вместе с Сашкой разбежались, и с разбегу саданули зеленоватый металл дубовым полубревном на ножках. Сашка похолодел. Колокол не издал ни звука, даже не дрогнул.

— Ещё раз, сильней! — скомандовал старший. На этот раз колокол чуть прогудел. А вот скамья больно саданули по рукам отдачей, и с кряканьем треснула.

Сашка поднял с пола брошенное было копьё. Надо пробовать, это же артефакт, в конце концов.

С разбегу, держа копьё двумя руками, и в конце — прыжок.

— Нааа! — закричал Александр.

— Бом! — удивлённо отозвался колокол. Мальчик взял разбег подальше, а копьё — поудобней. Тупым концом, изогнувшись в полете не хуже лука…

— Бомм! — прогудел послушно Грозовой.

— Давай! Молодец! Бей! Мы тебя прикрывать будем! — крикнул высокий.

И оба паренька, подхватив стоящие в уголке луки и колчаны, встали на месте начала разбега невольного звонаря. Спиной к спине.

— Бомм, — одобрил колокол.

— Ветеранский заслон в бой вступил, — кричал кто-то. — Илюша рядом с витязем в грязном доспехе бьётся!

— Как они! Красавчики! Одни клочки по закоулочкам! Таким макаром скоро засадный полк пускать!

— Бомм, — порадовался со всеми вместе колокол.

Разбег. Прыжок. Удар! Отскочил. Зашёл на точку разбега…

Разбег. Прыжок. Удар. Отскочил. На точку.

Разбег. Прыжок. Удар!

— Бомм!

— Бомм!

— В бой!

Саше показалось, что колокол говорит. Каждый его звук звучал по-разному. Чуть-чуть, едва слышно даже для искушённого уха.

— Сильней! — рокотал Грозовой.

— Крепче! — подбодрял он же через пятнадцать секунд.

Александр и сам не заметил, как стал разговаривать с колоколом.

— Ещё!? — кричал мальчик.

— Давай, — одобряло Сердце города.

И постепенно, уже с туманной головой от усталости и громкого звука, Сашка стал ругаться с металлом.

— Что, получил? — громко спрашивал Сашка.

— Бомм! — самодовольно заявлял колокол.

— Сейчас ещё получишь! — обещал мальчик, разбегаясь.

— Бомм! — с издёвкой заявлял Грозовой.

Но очень скоро Саша переключился с угроз на жалобы.

— Да что же судьба у меня такая горемычная! — вопил Сашка во весь голос. — Все люди как люди!

— Бомм! — соглашался с ним колокол.

— Все сражаются с врагами! В честном бою! Один я здесь как дурак! Воюю с чёртовым…

— Бомм!! — в медном звуке прорезалось искреннее участие.

— Чёртовым! Дурацким!! Колоколом!!!

— Бомм! — теперь звук был негодующим.

— Я тебе «побомкаю»! Я тебе сейчас так «побомкаю»! — в ярости орал оглохший Сашка. — Ты у меня сейчас лопнешь от своего «бомканья»!

— Бомм! — также яростно отвечал ему металл.

Меж тем что то изменилось на поле боя. Это почувствовали все — и осаждающие, и защитники стен.

— Пошел! Засадный отряд пошел! Ну, держись, ребята!

Саша отвлекся всего на миг, чтобы увидеть, как за стенами крепости все изменилось. На поле теперь хозяйничали четыре гиганта. Святогор, Дубыня, Горыня и Усыня, — перечислил про себя мальчик. А между ног титанов резво скакало бесчисленное воинство, сейчас похожее на муравьев. На вид так сто процентов монголы… Нет, ну а что? Они тоже постоянные персонажи русских сказок. А преследовать убегающего врага для монгол — так и вообще самое оно…

— Бомм! — обрадовано заявил колокол. На крыше уже никого не оставалось, а Сашка все бил и бил… Никто ему ничего не сказал. Значит. Надо бить. Не дай бог у них тоже есть Засадный полк…

— Все, хорош, — зацепила чья-то рука мальчика за шиворот. — Говорю, хватит. Все кончилось.

— Мы победили? — хрипло спросил Александр у того самого стражника, который им встретился на входе.

— Победили, парень, победили… Ничего себе, какое у тебя копье! — не смог сдержать изумления Емеля.

Сашка посмотрел на оружие в своих руках.

— Сила последнего удара увеличена в одну тысячу девятьсот семнадцать раз…, — прочитал он равнодушно. И в изнеможении опустился на одно колено. Стражник подхватил паренька, готового вот-вот свалиться, повел вниз.

— А я жду-жду. Все уж вышли, а отрока все нет и нет. И Грозовой все звонит. Ну, думаю, а вот и мой подопечный. Как ты сам, не ранен?

— Не, только под огонь попал, — вяло отвечал Саша. — Хорошо у меня щит с высокой устойчивостью к огню.

— Да, с огнем в этот раз промашечка вышла, — обьяснял-бормотал Емеля. — Все их летуны с поджигалками были. Хотели город сжечь. И сожгли бы. Хорошо у нас заезжий колдун оказался. А у него сосуд, в котором Пенный Бог сидит. Главное, обольешь из этого сосуда пожар — и огню здесь делать уже нечего. Не загорается больше, если пена от Пенного Бога попала.

— Это не колдун, — говорил Саша. — Это дед мой. С огнетушителем. Хотя он такой жук, что действительно, мог туда и Пенного бога запихать…

— Не знаю, какой у него там огнеушитель, но помог этот колдун нам здорово…

Отца Александр увидел сразу. Тот шел впереди большой группы плечистый мужиков, каждый из которых все так и норовил подойти поближе, и стукнуть по камуфляжному доспеху ручищей. Иван Иваныч почти побежал, завидев сына, а через несколько секунд схватил его на руки.

— Не, мы как бешеные носороги в гущу событий не лезем. Конечно, прямо сидим в кустиках до последнего, — проворчал Сашка копируя интонации деда, попутно разглядывая родителя.

Доспехи уже не были гладкими. И вообще было такое ощущение, что краповый берет попал в этих доспехах под стальной град. Из мечей, стрел и булав. Часа эдак на полтора. Без зонтика, естественно.

— Ох, и влетит нам с тобой от мамки, — сказал герой Первой линии сказочного Заслона.

— Думаю, со своей дочерью я сумею договориться, — сказал голос рядом, и Сашка только воскликнул:

— Дед!

— Да куда же я денусь, — только и ответил Милослав Мстиславич. И попытался, на манер сопровождающих богатырей, хлопнуть зятя по железному плечу. Только поднял руку, как лицо его стало бледным и отстранённым. А поднятая рука вместо плеча рыцаря — устремилась к собственному сердцу. Иван только и успел подхватить тестя.

— Саша, — реакция крапового берета была молниеносна. — Деда за руку, и домой!

— Братцы, — это уже к сопровождающим. — Где у вас тут рядом ближайшая текучая вода?

— Открыть ворота! Отпустить мост, — раздался зычный голос.

Надо же, и Вольга здесь. Ну прямо, действительно, в сказку попали. Все под рукой, и всегда в нужное время…

Сашка, крепясь из последних сил, почти бежал рядом с отцом, который тащил деда на руках. Чуть сзади быстро шагал князь, и веско говорил:

— Ты, Сашок, как школу закончишь, давай сразу к нам. Определю тебя главным звонарем, будешь как сыр в масле… Сегодня как колокол бил, у меня самого — знаешь, какой удар получался! Рыцаря с конем напополам, не хуже чем у Кощея. И на следующий год приходи, потренироваться. Следующий год у нас юбилейный. Будет двадцатый штурм Стольного Града. Это изначально тут как баловство было задумано, а сейчас, видишь ты, как все обернулось. А Грозовой колокол — он признать должен. Это тебе не простая железка, в нем частица Сварожича заключена. Так что…

Вольга так и не договорил. Застыл на половине фразы с раскрытым ртом. Александр обернулся на него, потом перевел взгляд туда, куда князь смотрел. На той стороне моста, сейчас опущенного, стояли две фигуры. Два человека. Хотя, если присмотреться, это были вовсе не люди…

Глава 11

Глава 11

Понедельник день тяжёлый. Особенно для маленького человечка, который последние двое суток поспал от силы несколько часов. И то — урывками. Между битвой за город, и бдением у палаты деда. На уроках Александр мужественно боролся со сном. Чуть не проиграл, но дотерпел. На чистом упрямстве.

В автобусе, пока ехали в типографию, он всё-таки заснул. Хорошо, что ехали вместе, с Мишкой и Димкой.

Войдя в типографию, он удивился тишине. Постоял немного на пороге. Потом, на ходу снимая пальто, прошел в кабинет. Все печатники были там. Александр улыбался, здоровался со всеми, всем своим видом показывая: "Ничего страшного не произошло".

— Так, уважаемые, — сказал он, встав в центре кабинета. — Милослав Мстиславич будет некоторое время отсутствовать. Примерно две недели. Он в областной больнице. У него инфаркт. Но врачи говорят что положение стабильное, динамика положительная. И…, - Саша сделал многозначительную паузу. — На данный момент я здесь за главного. И, — опять многозначительная пауза. — …надеюсь с вашей помощью, мы за эти две недели закончим наш нелегкий труд.

Чем дальше говорил Саша, тем больше росла его уверенность. За эти несколько месяцев он побывал в очень серьезных ситуациях. Вспомнить того же людоеда. Не растерялся ведь! И с князьями разговаривал, и с богатырями на равных. Да он в обороне Стольного Града участвовал, и до конца остался на своем посту. Хотя иногда было реально страшно. Здесь же надо просто работать дальше.

Убедить людей. Да он, Сашка, сумел убедить помочь ему самое страшное, опасное и совершенно непонятное существо на этой планете! Красавицу Светлану! Девушку, которая была на много его старше! После такого с любыми мужчинами говорить легко и просто. Даже если они не на одиннадцать лет, а в три, а некоторые — и в четыре раза дольше прожили на свете, чем Сашка.

— Александр Иванович, — робко взяла слово Анна. Сашка постарался языком удержать челюсть от падения.

Вроде… получилось.

— Александр Иванович, — снова повторила Анна, переждав замешательство мальчика. — Сейчас середина месяца. У Милослава Мстиславовича инфаркт, и непонятно когда он выйдет из больницы, а зарплату он выдает два раза, в конце, и середине…

— Аннушка, — прогудел осуждающе Фрол.

— Да, я все понял, — быстро перехватил инициативу Сашка. — Конечно. Анна Сергеевна, вы составили ведомость по зарплате? Я знаю, что вы в серьезном положении… Сейчас все будет у-ре-гу-лировано.

— Да, составила. Там, на столе, — чуть ли не прошептала Анна, поражённая такой хваткой.

— Вот и прекрасно, — Александр уже открывал сейф, доставал деньги. — Подходим по очереди, расписывается.

Возникло несколько минут озабоченной и радостной суеты. В конце концов перед Сашкой остались стоять только его школьные друзья.

— Мы тоже? Расписываемся?

— Малы ещё, — важно сказал Александр. — Подрастете — и в ЗАГСе распишитесь, — повторил он дедушкину шутку, и попытался щёлкнуть кончиком ручки по страдальчески сморщенному носу Димки.

— Потом в школе все урегулируем, — шепотом пообещал он друзьям. И гораздо громче добавил:

— За работу!

Через пять минут кабинет опустел, а типография наполнилась привычным гулом.

Сашка же, заняв любимое кресло, взял в руки экземпляр "Перуновых сказов". Он ведь в свое время это просмотрел, пролистал… А последнюю главу вообще мельком… А ведь там…

* * *

— Илия, может, надо было взять с собой мирендена?

— И кто бы его повел?

— Ну… вместе бы… Лелю можно было попросить. Он ее слушается.

— Дурак, — фыркнул Илия. — Где это видано, чтобы женщины защищали мужчин? А если он убьет Зверя? Скажут — Костей и Перун прятались за юбкой.

— Она бы не смогла…

— Два раза дурак. Миренден бы все сам сделал, она лишь бы пальчиком показала — и все… Тихо, вон там уже бекен стоит, видишь?

— Вижу, — шепотом отозвался Костей.

Они по широкой дуге обошли огромное дерево, застывшее под снегом. Мальчишки уже давно шли по лесу бекенов, или, как они сами себя называли — велмоты. Бекены-велмоты рождались слабыми, голыми и беззащитными, но с годами набирали и набирали силу, пока не становились чудищами — с ужасными клювами, рылами, когтями и пастями. Эти престарелые бекены становились для своего народа божествами, потому что были не только сильны, но и мудры. И еще бекены могли превратиться в любое существо — в птицу, зверя, дерево. Странный народ, темный.

Мальчишки даже не успели понять, как перед ними появился охранник. Видимо, дозорные-деревья все-таки заметили их. Огромный белый волк, из молодых — могучий, гладкий, красивый — одним прыжком вырос скалой перед двумя маленькими фигурками.

Костей нахмурился, ухватился за рукоять ножа:

— Знаешь, что это такое? — осторожно спросил он у волка.

Бекен ощерился:

— Этот нож сможет убить только меня одного.

— Но ты больше никогда не появишься в мире живых, — предупредил Костей.

Волк пренебрежительно дернул мохнатым плечом. Похоже, что он был ненамного старше маленьких путников, и мысль о собственной смерти его не пугала.

— Меня зовут Рох, — сказал волк, и мальчишки переглянулись. Даже они знали его хозяйку, Таньварпекву.

— Мы только кое-что спросим у Торума, вашего прародителя, и сразу уйдем, — миролюбиво пообещал Костей, не убирая ладони с ножа.

— Торум занят, — ответил волк. — Убирайтесь…

— Мы слишком далеко от дома, — сказал Перун. — Я уже не чувствую тепло Лели.

— Может, мы рядом с Ледяным зверем, и чувствуем его дыхание? — спросил Костей.

— Нет, просто далеко от дома. Нам нужен огонь. Недалеко стоят люди, чувствуешь?

— Надо идти…

— Надо, — согласился Перун.

Они прошли еще пару сотен шагов, и буквально вывалились на лесную поляну, где, укрытая снегом под крышу, курилась дымком избушка-зимовье. Костей легко открыл дверь, и они направились к очагу, не замечая охотников, которые уже взялись за оружие.

— Тихо! — прикрикнул один из мужчин на своих друзей. — Не трогайте их, и они нас не тронут.

— Мы ищем Ледяного зверя, — стуча от холода зубами, Перун засунул руки в огонь почти по локоть. — Вы не видели его?

— Он выпил Пелино озеро два дня назад, и сейчас набирается сил, — после долгой паузы произнес глава охотников. — Но это день пути отсюда, а у вас нет даже лыж.

— Мы не думали, что заберемся так далеко, — виновато произнес Перун. — Дайте нам лыжи, а я сделаю так, чтобы ваше оружие больше никогда не ломалось, и било точно в цель. Оно ведь у вас железное. Ну вот…

— Это большая честь для нас, — почтительно произнес охотник. — Мы дадим лыжи. Они не провалятся в снег даже под вами — ведь их подарил нам ваш дед…

— Ялпын? — не поверил ушам Костей.

— Давайте сюда, — деловито произнес Перун. — И ваше оружие, и лыжи.

Ветра почти не было. Оно и понятно, отец далеко, вместе с матерью они унеслись в далекие теплые края, ближе к жаркому солнцу. Но Костей и Перун, отчаянно хохоча, неслись по лунному лесу, оставляя за собой широкую просеку поваленных деревьев. Движение разогревало их, в какой-то момент им даже показалось, что отец рядом. Что встречный воздух, бьющий в разгоряченные лица — это ласковая рука ветра.

Ледяного зверя они заметили издали, и замерли с раскрытыми ртами. Все-таки это не сказка. Все-таки это происходит на самом деле! Но как можно победить это чудище, огромное как гора, передвигающееся со скоростью смерча?

Но нет, они не дрогнули. Если они смогут нанести зверю хоть малейший урон, если они хоть чуть-чуть помогут Солнечному зверю, то тогда, может быть, их семья снова будет жить вместе, всегда в извечном тепле?

Перун отбросил лук, и легким движением ладони срезал сосну, четырьмя взмахами заострил её, превратив в кол…

— Упрись в меня! — успел крикнуть Костей брату, прежде чем ледяной холод перехватил ему горло…

— Бабушка Манисей, — тихонечко позвала Леля. — Бабушка Земля, очнись.

— Это ты, огонек? — с трудом отозвался старческий голос из темного угла.

— Ледяной зверь заморозил Костея и Илию. Миренден волнуется, но не рвет цепь…

— Не волнуйся, придет весна, и они оттают.

— Но я же осталась одна. Мне нужен железный брат, чтобы он готовил дрова, и каменный брат — присматривать за очагом…

— Ну, спусти мирендена, пусть он вернет их…

— Хорошо, бабушка.

Леля метнулась на крыльцо. Ей не нужна одежда — все ее тело словно длинный и гибкий язык пламени. Да, она могла бы победить Ледяного зверя, и тогда бы зима застыла на одной половине земли, а лето — на другой. Она вообще могла бы сделать так, что везде было бы жарко. Заставить гореть даже то, что гореть не может.

— Ты могла бы это сделать, — говорила ей мать. — Но что тогда случилось бы с дедом? Да и бабушка Манисей была бы недовольна. А твой брат Илия никогда бы не вырос. Ведь люди не могут жить в огне, а именно они питают его жизнью, добывают железо из-под земли…

Со вздохом Леля прошла мимо деда Ялпына, который спал прямо во дворе, похожий на огромную колоду, засыпанную снегом. Придет весна, и дед проснется, бабушка перестанет болеть, закружат теплые ветра, и пойдут дожди, возвещая, что отец с матерью вернулись.

Миренден беспокойно крутил головой. Иногда привставал, расправлял крылья, разевал пасть, усеянную клыками. Золотая цепь глухо звенела при каждом его движении. Но Леля знала, что цепь — не более чем дань традиции. Если кому-то из семьи угрожает настоящая опасность, Мирендэна не удержать никакой цепью. И его задача — не сражаться с опасностью, как обыкновенному псу, а унести, вынести хозяина, любой ценой.

Братьям ничего не угрожает, бабушка права. Но остаться одной дома? Нет уж… Она же зачахнет, угаснет здесь…

— Верни их, Семаргл, — приказала Леля, и цепь жалобно звякнула, порванная в клочья, сразу и во многих местах.

Зимне-красное солнце не спешило отрываться от горизонта, ему было не до этого. Но если бы оно поднялось чуть выше, то обязательно увидело бы странную картину. Глубоко в лесу Костей, опустившись на четвереньки, крепко упирался руками и ногами в землю, покрытую снегом. Его вечные лохмы из горного мха сейчас превратились в сосульки. Толстый кол тупым концом упирался ему в грудь. Перун, более тонкий и гибкий — перехватил этот кол наперевес — и замер, щерясь в усмешке. Ледяной зверь прошел прямо через них, но не причинил вреда. Просто заставил их застыть.

Леля, верно, еще не успела зайти в дом, как Семаргл уже нашел мальчишек. Он только едва коснулся их, вырывая из ледяного сна — и сразу же умчался.

Раздался тяжкий скрип — это Костей выпрямлялся, разгибая широкую спину. Перун со скрежетом разжал пальцы, и кол-бревно мягко утонуло в снегу.

— Леля мирендена прислала, — глухо сказал Костей.

— Вот уж не думал…, - отозвался Перун.

— Что? — спросил Костей. Он пребывал в подавленном состоянии от собственной беспомощности.

— Вот люди сказали, что им лыжи дал дед Ялпын. Но ведь он зимой спит. Как же тогда?

— Что? — еще раз, но уже в крайнем изумлении спросил Костей. Они тут до весны могли застрять, а этот мелкий негодник в это время размышлял — откуда у людей взялись лыжи? Серьезно?

— Давай еще раз зайдем людям. Мне кажется, что они могут нам помочь. Они, верно, даже захотят нам помочь, — Перун говорил словно сам с собой. Будто еще не отошел от ледяного сна.

— Ну, давай, — согласился Костей.

Они пошли обратно, по своим следам, благо, что эту дорогу-просеку потерять было невозможно.

Солнце, до этого красное, сделало еще один робкий шажок — и вдруг вспыхнуло, всего на миг, бело-желтым пламенем, словно летом.

Где-то далеко снова сошлись в лютой схватке два зверя: Ледяной и Солнечный.

Они шли долго, и все никак не могли выбраться на открытое пространство. Казалось, что лес был бесконечным. Когда наступила ночь, Костей и Перун собрали из целых стволов костер, и встали рядом с ним. Языки пламени иногда касались их, но братья только жмурились от удовольствия.

Далеко за полночь Перун что-то услышал.

— Ты слышишь? — спросил он брата.

— Что? — не понял Костей.

— Там. Далеко. Кто-то зовет.

— Зовет?

— Да, нас зовут.

— Почему сразу — нас?

— Пойдем, — не унимался Перун. — Быстрей.

К тому времени костер уже прогорел. Костей, пожав каменными плечами, согласился. Не все ли равно — когда идти? Можно и днем. Можно и ночью. Темнота им совершенно не мешает.

И они пошли. Спустя какое-то время и Костей стал слышать звук, потревоживший брата. Как будто кто-то бьет тяжелым молотом по огромному куску металла.

На некоторое время удары прекратились. Братья встали и нахмурились. Оба теперь слышали, что впереди идет битва. Две большие силы сошлись в схватке.

Звон возобновился. Сейчас он стал чуть глуше. Если до этого по железу били железом, то сейчас это явно было дерево по железу.

Они ускорили шаг. Но битва была очень далеко.

Когда они достигли поля брани, все было закончено. Солнце уже готовилось взойти. На горизонте раскинулся огромный людской город. Под его стенами застыло много фигурок. Еще много разных существ убегало прочь. Костей и Перун сообразили, что видят остатки разбитого войска. Существа старательно сторонились каменного и железного брата. Здесь были и люди, и звери, и вообще непонятные твари. Очень много, и разных.

Колокол замолк. Они опоздали. Но, тем не менее, мальчишки двинулись по направлению к воротам в город. Они не очень понимали, что сейчас будут делать. Когда они подошли к реке, которая опоясывала стены, то встали, и стали ждать.

Их заметили. Но не испугались. Более того, спустя какое-то время ворота в город заскрипели. Они открывались. Одновременно люди опускали мост, перекинутый через реку, и поднятый на время осады.

Костей и Перун переглянулись.

— Наверно, нас приглашают, — неуверенно произнес Перун.

— Пойдем, и там посмотрим, — согласился Костей.

Когда они ступила на бревна моста, с другой стороны показалось несколько фигурок.

Одна из них, самая высокая и в богатом доспехе, в приветствии подняла руку.

— Они не боятся, — удивленно сказал Костей.

— Нас ждали, — произнес Перун, и уверенно пошел вперед…

Эпилог

Эпилог

Теплым майским вечером три человека вышли из города. Они прошли по дороге через лес, и оказались на городском кладбище. Быстро нашли нужное место. И каждый занялся своим делом. Самый младший начал выдергивать траву вокруг надгробного камня. Серьезный мужчина в камуфляжной форме достал штык-лопату, и начал рыть ямку для посадки дерева. Этим деревом был маленький дуб, который он принес с собой в большом пластиковом ведре. А самый старший, старик в легком белом пальто, сел на плиту, и просто смотрел на заходящее солнце.

В это время на огромном кладбище никого не было. Никто им не мешал, и не отвлекал. Совсем скоро дуб был посажен. И, конечно же, его полили водой из пластиковой бутыли. Старик достал из пакета книгу и положил ее рядом с собой, на темный камень.

— А я тут, представь, на старости лет, целый сборник сказок написал, — вдруг сказал он, ни на кого не глядя.

— Представь, — говорил он дальше. — Я за последние месяцы столько пережил! Уму не постижимо. Столько событий и за год в молодости не случалось. Рассказать кому — не поверят. Но я чуть позже об этом расскажу.

Старик помолчал, и заговорил снова:

— Думал совсем недавно, что доведется нам встретиться, — обратился он к фотографии на надгробии. — Да вот пока не случилось. Еще немного побуду здесь, — улыбнулся дед.

Он взял трость, которую теперь всегда носил с собой, и поднялся. Трость была шикарная — черная, массивная, с головой медведя вместо ручки.

Они пошли обратно, той же дорогой что и пришли. Солнце почти зашло, и из леса стал выползать туман. Человек в камуфляжной форме вдруг остановился.

— Стойте, — сказал он строгим тоном. Там, в туманном лесу, что-то происходило. Прошло всего несколько секунд — и послышался стук копыт, а после — и лошадиное фырканье. Три человека, стоящие на дороге, увидели грандиозную картину. Прямо на них, из туманного леса — надвигалось войско. Кони спокойно проходили между деревьями. Ряды всадников не теряли грозной четкости. Не спеша они окружали странную троицу огромным полумесяцем. Но вовсе не на статных витязей смотрели три пары глаз. Впереди войска шли несколько фигур. Первые три были пешими. Да и никакая лошадь не смогла бы унести их на себе.

Двое впереди были высоки и стройны. И, хотя, на первый взгляд, ростом они были чуть выше обычного человека, но вот именно это и придавало им грозное величие. Всё в них было чуть больше, чем у обычных людей — и голова, и руки, плечи и торс. Лица были совершенно человеческие, но вот все остальное… Даже плащи их, которые колыхались при ходьбе — казались сделанными из камня — у одного. И из железа — у другого. Один был с луком через плечо, а второй — так и вообще без серьезного оружия, не считая малюсенького ножика в ножнах на поясе. Третьим между ними шел громадный пес, еще выше своих спутников. Его могучие крылья, сложенные на спине, задевали траву. По пятам за этой троицей, и уже на лошади — ехал высокий статный воин с надменным выражением лица. По правую руку от него восседала на кобыле с золотой гривой прекрасная девушка. А слева звенел цепями увешанный черными доспехами рыцарь. На нем единственном была корона. Черная, с острыми зубцами — она венчала глухой шлем.

Но и троица, застывшая сейчас перед несокрушимым войском — совершенно преобразилась.

Старик стоял чуть впереди. Его седые волосы рассыпались по плечам, а белый меховой плащ за спиной — казался их продолжением. Синий строгий костюм превратился в кольчугу почти до колен. Изредка по кольчуге пробегали зловещие фиолетовые сполохи. На боку у старика висела сабля в простых ножнах, на рукоять которой он положил левую руку. В правой был зажат длинный черный посох, с резной головой медведя на набалдашнике.

На шаг позади старика стоял закованный в полный доспех рыцарь. На голове у него был темно-бордовый глухой шлем. На боку — кистень с шипами. Латы, покрытые зелеными разводами, имели множество вмятин и царапин. От этой фигуры веяло смертельной опасностью.

Третий, совсем мальчик, преобразился не так сильно. В левой руке у него оказался небольшой квадратный щит. На щите явно просматривался контур реактивного самолета, рвущегося ввысь. Причем, как бы мальчик не поворачивал щит, самолет оставался в одном положении. Нос круто вверх, пламя из сопел бьет в землю.

В правой руке молодого человека было копье. А все остальное в нем осталось без изменения. Войско встало. Несколько мгновений царила полная тишина. И тут мальчик перебросил копье к щиту, и поднял освободившуюся правую руку вверх.

— Здравствуйте, Кощей Костеич! — громким звонким голосом сказал он.

Еще несколько мгновений — и вдруг на лицах стали появляться улыбки. Улыбнулся старик с посохом. Улыбнулись Перун и Костей впереди своего войска. Мягко улыбнулась Марья-Моревна, и дрогнули уголки губ Вольги. Кое-кто в войске засмеялся. Даже Семаргл радостно помотал шипастым хвостом, а опасность в фигуре рыцаря в бордовом шлеме сошла на нет.

Послышался звон и скрип. Это Кощей поднял в приветствии закованную руку. И словно от этого взмаха туман сгустился. Пошел дымящимися клубами, скрывая всех на поле. Когда он чуть рассеялся, то стало ясно, что кроме трех маленьких фигурок никого нет.

Они еще чуть-чуть постояли перед лесом, а потом, не говоря ни слова, пошли по дороге, и скоро скрылись из виду.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Эпилог