Сказания о белых камнях [Сергей Михайлович Голицын] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Сергей Михайлович Голицын
Сказания о белых камнях

Издание третье
Художник В. Перцов
Фотографии А. С. Потресова, П. П. Соколова и Г. Б. Шлионского
На обложке — удивительный белокаменный лев со стены Георгиевского собора — г. Юрьев-Польской. У него вместо языка — цветок с тремя лепестками, а хвост, словно ветвистое дерево
…Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков…

А. С. Пушкин
Из письма к П. Я. Чаадаеву 19 октября 1836 года

«На Суждали»

У иных людей бывает как бы вторая любовь. Днем они инженеры, бухгалтеры, слесари, ученые, а вечером собиратели марок или этикеток со спичечных коробков, а то что-нибудь выпиливают, вытачивают или по выходным дням отправляются на рыбалку, на охоту. Для прочих граждан такие люди порой кажутся чудаками.

Ну а моя вторая любовь — это старое русское зодчество. За свою жизнь я побывал почти во всех старых русских городах. Везде я рассматривал, зарисовывал, изучал все, что строили и украшали наши предки и восемьсот и двести лет назад. И всегда я читал научные книги по русской истории, об археологических раскопках, о памятниках старины…

— Зачем это тебе все нужно? — случалось, спрашивали друзья.

И меня иные из них искренно принимали за чудака. Ведь еще совсем недавно в самых широких кругах считалось, что церкви — это религия, мракобесие. И люди нередко равнодушно смотрели, как разрушаются от времени или от злой руки других людей непревзойденной красоты памятники старины.

А началось это мое чудачество, моя вторая любовь с давних-давних пор.

У каждого человека есть одна или несколько книг, которые в юные годы дали ему очень много и как-то повлияли на его жизнь.

Для меня такими книгами были принадлежавшие еще моему деду первые два тома роскошного дореволюционного издания в коричневых, с золотым тиснением переплетах — «История русского искусства» И. Э. Грабаря.

Первый том посвящен был зодчеству деревянному севера России и зодчеству каменному Новгорода, Пскова, Владимира и других старинных русских городов. Большую часть второго тома заняла Белокаменная Москва и ее златоглавые сорок сороков.

Грабарь много путешествовал по средней и северной России и всюду фотографировал памятники старины.

Эти-то многочисленные фотографии в его книгах мне, четырнадцатилетнему мальчику, открыли новый, ранее для меня неведомый мир дивной красоты сказок, мир Древней Руси.

Я с трепетом перелистывал страницы, подолгу с особенным волнением рассматривал каждый снимок. И я решил: сам отправлюсь в те древние города и села, буду ездить на поездах и пароходах, буду ходить пешком. И своими глазами увижу ту красоту.

Денег родители мне не давали; вместе со своим школьным другом мы ходили зимой по домам колоть и пилить дрова, скидывали с крыш снег и тем зарабатывали на летние походы.

Самым продолжительным было наше путешествие, когда нам исполнилось по восемнадцати лет. Мы отправились тогда вдвоем, прошагали пешком пятьсот километров, проехали три с половиной тысячи. Эти цифры являются нашими рекордами. Мы побывали в Карелии, в Вологодской и Архангельской областях и через Ярославль и Ростов вернулись в Москву. Мой друг рисовал, я писал дневник.

Ох и досталось нам тогда! Дожди нас мочили, комары поедом поедали, пузыри на сбитых ногах не заживали. К концу путешествия мы оборвались страшнее беспризорников.

Все эти невзгоды давным-давно позабылись. И сейчас, думая о тех насыщенных впечатлениями днях, я вспоминаю города — настоящие царства славного Гвидона, вспоминаю резные северные избы, тихие северные озера…

Бесконечно благодарен Грабарю за его книги. Увы, теперь я редко перелистываю те два тома. На иные фотографии просто не могу смотреть без боли и без негодования, ибо вижу уничтоженное, сожженное, погибшее…

Годы шли. Отечественная война на целых шесть лет оторвала меня от семьи, от спокойных занятий.

Но и на фронте не затухала моя вторая любовь. В разрушенных наших смоленских городах, в Польше, в поверженной Германии — везде я пользовался свободными минутами и спешил увидеть памятники старины.

Отшумела война, и я с еще большим рвением вновь стал читать ученые труды о далеком прошлом земли Русской, а случалось, отправлялся по дорогам своего отрочества смотреть древности. Для чего смотреть? Да просто так, чтобы лишний раз полюбоваться.

Однажды шел я солнечным весенним утром по московской улице мимо действующей церкви. Старушки, все одетые в черное, выходили