Маленькие мистические истории [Наталья Брониславовна Медведская] (fb2) читать онлайн

Наталья Медведская Маленькие мистические истории

История первая: Призрак

Ирина сложила оставшиеся вещи в коробку. Всё было готово к переезду на квартиру, приобретённую в ипотеку. Раньше её небольшая семья из трёх человек: она, муж и маленький сын снимали жилье. Новое купили удачно, хозяева торопились продать, поэтому запросили недорого. Ирина заправила за ухо прядь светлых волос, упавшую на глаза, разогнула затёкшую спину. И хотя сборы изрядно утомили, блестящие карие глаза на круглом лице блестели от удовольствия. Скоро они буду жить в собственной квартире, наконец можно обустроить быт так, как ей нравится. Не нужно больше спрашивать разрешение у хозяев, чтобы переклеить обои или сменить занавески. А фотографии, увлечение мужа, можно развесить хоть по всем стенам, никто больше не скажет ни слова, да и у трёхлетнего Кирилла появится своя комната. Ирина бросила взгляд на сына, тот, сопя, усердно запихивал в пакет мягкие игрушки. Внешне Кирилл походил на Павла, был такой же смуглый, черноглазый, темноволосый, как и отец, но характером спокойным, рассудительным и даже флегматичным пошёл в неё. Порывистый Павел шутил, что жена и сын настолько заземлёны и всё подвергают сомнению, что с ними никогда не произойдёт ничего интересного. Однако он здорово ошибся.

Первым в квартиру зашёл Кирилл. Ирина напрочь отвергла шутливое предложение мужа: из старой квартиры по всем правилам перевезти домового или впустить в новое жильё кошку. Все эти мистические действия она считала полной чепухой и бессмысленным абсурдом. Будучи учителем математики, верила только цифрам, фактам и тому, что видела сама.

Кирилл протопал по коридору на кухню – спустя пару секунд раздался его крик полный ужаса. Вылетел он оттуда с круглыми от страха глазами. Объяснить родителям, что произошло, чего он так испугался, мальчик не смог, лишь икал и дрожал мелкой дрожью. Ирина напоила сына водой, успокоила, а потом отвела в детскую комнату. Оглядев кухню и ничего не обнаружив, пожала плечами. Павел предположил: сын испугался паука или другого насекомого, хотя раньше никогда так не реагировал на них.

Как бы то ни было с того времени Кирилл не заходил на кухню без сопровождения родителей.

Неделя после переезда прошла спокойно. Как-то утром сонная и расслабленная Ирина отправилась готовить завтрак. Поставив чайник на огонь, она зевнула, прикрывая рот рукой, да так и замерла. За столом, положив голову на руки, сидел молодой мужчина в клетчатой рубашке, спортивных брюках и тапочках на босу ногу. Длинные чуть вьющиеся волосы почти полностью закрывали его лицо. По всей видимости, незнакомец спал. В воздухе как после дождя пахло озоном, на кухне было значительно холоднее, чем в остальной квартире. Ирина, поражённая увиденным, вспомнила, что закрыла дверь не только на ключ, но и на цепочку. Она уже хотела возмутиться, как незваный гость медленно поднял голову и внимательно посмотрел на неё. На бледном без единой кровинки лице мужчины странно и неприятно блестели голубые глаза. Он разомкнул посиневшие губы, будто хотел что-то сказать, но не издал ни звука. Ирина вдруг поняла, что не может ни двигаться, ни говорить, тело больше ей не подчинялось, по коже побежали мурашки.

Дальнейшее происходило как в фильме ужасов: фигура незнакомца стала расплываться и таять в воздухе. Вскоре кухня приняла привычный вид. Ирина не могла поверить собственным глазам. Её мировоззрение и всё во что она верила раньше, изменилось в одно мгновение. Ни наука, ни математика не могли объяснить присутствие, а потом исчезновение из закрытой квартиры незнакомого человека. Но самое ужасное, что с того дня призрак мужчины стал появляться на кухне регулярно, пугая и доводя до обморока Ирину и Кирилла. К её огромному удивлению Павел отнёсся к присутствию потустороннего существа спокойно.

– Чтобы избавиться от призрака, – заявил он. – Нужно узнать, что он от нас хочет. Для этого необходимо понять, что с ним случилось?

Спустя время ему удалось выяснить: один из бывших хозяев этой квартиры умер от инфаркта во время завтрака. За месяц до этого происшествия в автоаварии погибла девушка, на которой он собирался жениться. Получалось, неупокоенный дух вызывал ужас у всех, кто заселялся в это жильё, поэтому квартиру так торопились продать. Павел попросил совета у своей старенькой бабушки. Та порекомендовала тщательно обыскать кухню, и то, что они найдут, закопать на могиле мужчины. Имя и фамилию призрака Павлу сообщили старожилы дома.

Больше двух часов он обстукивал стены, отодвигал мебель, пока за мойкой не отыскал серебряный кулон на цепочке. Видимо, украшение упало в щель между стеной и шкафом и осталось там лежать. Когда кулон открыли, то обнаружили крохотное, отсыревшее и чуть пожелтевшее фото, на котором с трудом, но ещё можно было разглядеть симпатичного парня и красивую девушку. Павел с Ириной и сыном съездили на кладбище, отыскали могилу их необычного гостя и закопали медальон в гробничку.

После этого странного ритуала призрак в квартире больше не появлялся.

Вот такая история. Хотите верьте, хотите нет.

История вторая: кошка, огненное колесо и причуды памяти

Воспоминания детства штука странная и порой необъяснимая, что-то в памяти застревает надолго, кое-что исчезает из неё бесследно, а некоторые события видоизменяются так, что уже не понять, где правда, а где затейливые игры разума.

После каких-либо пережитых неприятностей или потрясений мне всегда снится один и тот же довольно жутковатый сон.

Мне снова восемь лет. Возвращаясь из магазина домой, я решаю сократить путь, поэтому поворачиваю на узкую тропинку, ведущую через поле кукурузы к нашему огороду. Пройти мне немного: всего пятьсот метров не больше. На блёклом выцветшем небе висит раскалённый солнечный шар, воздух от зноя кажется густым как кисель. Август не баловал дождями, поэтому трава пожухла раньше времени и сейчас шуршит под ногами, как осенняя листва. Жёсткие желтовато-зелёные листья кукурузы будто сделаны из тонкой жести, я то и дело одной рукой отвожу их от лица, в другой несу матерчатую сумку, в которой лежат две буханки, кулёк конфет и бутылка молока. Вдруг за спиной слышится более явственный шорох. Я оборачиваюсь и вижу огромную чёрную кошку. Она мчится прямо на меня. Под её лапами сухие листья подорожника и пырея ломаются и громко шелестят. Жёлтые глаза кошки горят неистовым злобным огнём. Я мгновенно осознаю: это страшное создание явилось по мою душу. Более того понимаю: это моё наказание за неподобающее поведение по отношению к бабе Маше. Только она могла послать это животное разобраться со мной. Старуха как-то посоветовала мне поберечь глаза, иначе в один не очень прекрасный момент могу ослепнуть. Откуда-то я точно знаю: мчится именно кошка, не кот и она собирается выцарапать мне глаза. Я наконец отмираю. От ужаса, охватившего всё моё существо, не могу даже вскрикнуть: пропал голос. Сердце бешено колотится, с силой бьётся о грудную клетку, кровь стучит в висках, во рту пересохло. Я отбрасываю сумку в сторону и срываюсь с места. Мчусь так быстро, что стебли кукурузы только мелькают. Мне больше некогда убирать от лица грубые, шершавые листья и они полосуют кожу, оставляя на ней узкие длинные порезы. За спиной всё ближе и ближе слышится зловещий шорох. Даже сквозь звон в ушах и тяжёлое дыхание я улавливаю его и убыстряю темп, вкладывая в это последние силы. Мне бы только выбежать из кукурузы, а там, на открытом пространстве, я уверена, гигантская кошка отстанет от меня. Заметив впереди просвет, делаю отчаянный прыжок. Приземлившись на прохладные нежные листья свёклы, скольжу на них вдоль грядки. За спиной раздаётся шипение. Повернув голову, краем глаза замечаю, кошка превращается в колесо. Такие колёса я видела на картинках в учебнике истории: деревянные от телеги. Тёмно-жёлтый обод вспыхивает синевато-красным огнём и катится в мою сторону. Взвизгнув, у меня неожиданно прорезался голос, я вскакиваю, но убежать не успеваю. Полыхающее колесо проносится мимо меня и растворяется в воздухе. Я прижимаю дрожащие руки к груди и на подкашивающихся ногах делаю первый шаг в направлении дома. Пятьдесят метров земельного участка преодолеваю так долго, что это кажется вечностью.

Каждый раз после этого сна я чувствую себя разбитой и уставшей, будто и правда бегала по кукурузе, спасаясь от разъярённого животного. Сейчас мне тридцать лет, но и спустя столько времени помню многое из того, что тогда произошло. Я не забыла даже запах того дня: удушливый из-за пыльцы цветущей амброзии и пряный от аромата листьев полыни и лебеды. Доплетясь до двора, я без сил свалилась на лавочку, стоящую под огромной шелковицей.

– Что случилось? – встревожилась бабушка, увидев моё лицо, на котором, вероятно, не было ни кровинки.

Она вытерла руки о фартук, на край печи отодвинула кастрюлю, чтобы её содержимое кипело слабее. Летом бабушка готовила еду на дровяной печи, сложенной под небольшим шиферным навесом. Поздней же осенью с неохотой переходила кашеварить на кухню в хату.

Я посмотрела на бабушку и на одном духу быстро поведала, что со мной произошло.

Бабушка Вера покачала головой. Белый платочек в мелкий синий горошек сполз с её головы. Она поправила его, завязала концы платка туже, пряча совершенно седые волосы. На её загорелом лице, покрытом морщинами, блеснули глаза, цветом похожие на ягоды спелого паслёна и такие же маленькие размером как они.

– Говорила же: надевай платок или кепку. Немудрено, что в такую жару голову напекло, поэтому и почудилось всякое. Вот даже сумку с хлебом где-то посеяла.

Возмущённо мотнув головой, я поднялась с лавки, сердито топнула ногой.

– Я правду говорю. Эта бабка Марья отомстила мне за то, что ей дули в кармане показывала и проклятой ведьмой обзывала. Хоть я и шептала, она, видимо, как-то услышала.

Бабушка хмыкнула, с интересом посмотрела на меня.

– Значит, вину свою чувствуешь? Зачем тогда так поступала? И почему ты решила, что именно Марья превратилась в кошку.

– Сразу поняла. Будто она мне это сказала.

Бабушка сложила руки на груди.

– А тебе в твою глупую башку не приходило, что кошка была обыкновенного размера. Животинка заблудилась в поле, оголодала, вот и побежала за тобой, учуяв запах свежего хлеба. Говорят же: у страха глаза велики.

Я с трудом проглотила вязкую слюну. Заметив это, бабушка Вера набрала из эмалированного ведра кружку воды, подала мне. Напившись, я сокрушённо произнесла:

– Ты мне не веришь, но кроме кошки за мной ещё колесо катилось.

Бабушка взяла меня за руку.

– Пойдём-ка.

– Куда?

– Узнаешь.

Она повела меня через двор на огород. Добравшись до грядок со свеклой, она внимательно оглядела их.

– Смотри здесь лишь примятая ботва, нет ни следа от колеса. А если бы здесь промчалось горящее колесо, то на дорожке вспыхнула бы сухая трава, но всё чисто ни пепла, ни гари. Теперь сходим за сумкой.

Как я ни возражала, бабушка, крепче сжав мои пальцы, потащила меня к тропинке через поле. Едва мы зашли в кукурузу, нас сразу охватило горячим, стоячим, пыльным воздухом. Сумка отыскалась вначале тропинки, недалеко от дороги. Бабушка подняла её, заглянула внутрь.

– Всё на месте. – Вытирая кончиком платка потный лоб, бросила на меня задумчивый взгляд. – Ты общалась с бабой Машей в магазине?

У меня перехватило дыхание. А ведь точно баба Маша остановила меня перед магазином, какое-то время ничего не говоря, молча смотрела мне в глаза, а потом, фыркнув, заявила:

– Глазами ты очень похожа на Веру в молодости. Может, и её дар переняла, а вот светлыми волосами и белой коже явно в своего папашу пошла. Характером, скорее всего, тоже в него. Однако девочке не подобает быть такой вредной, это надо срочно исправлять. Не дело насмехаться над пожилым человеком. Думаешь, я не знаю о твоих проделках? Отлично знаю, поэтому уж не обессудь. Получишь, что заслужила.

Я догадалась, что ничего хорошего от этой бабки, похожей на классическую ведьму и крючковатым носом, и узким подбородком, загнутым вверх, и глубоко посаженными глазами-бусинками, ждать не приходится. Я едва удержалась от того, чтобы не удрать от зловещей старухи со всех ног, постаралась, не отвечая, с достоинством уйти.

Имея отличную память, я почти дословно воспроизвела слова бабы Маши. Бабушка Вера усмехнулась.

– Понятно. Она тебя напугала. Это тебе урок на будущее.

– Но как? – Я с удивлением уставилась на бабушку.

– Ты, возможно, уже слышала о гипнозе. Маша им хорошо владеет. Всё это тебе просто привиделось.

Домой мы возвращались тем же путём. Проходя мимо грядок со свеклой, я коснулась листьев, а когда посмотрела на пальцы, на кончиках заметила чёрные следы от сажи. Я похолодела от страшной догадки, но будучи убеждена, что бабушка мне не поверит, ничего не стала говорить.

С того времени стоило мне расстроиться, испытать тревогу или волнение, мне стало сниться то, что произошло тем жарким летним днём. Даже спустя много лет я так и не поняла, было это на самом деле или мне просто почудилось.

С бабушкой Машей у меня связано ещё одно неприятное воспоминание, оставившее в моей душе досадный, тягостный осадок. Я как раз перешла в десятый класс. Начало октября выдалось тёплым, солнечным, похожим на припозднившееся лето.

Надо сказать, что бабушка Мария и моя бабушка Вера были давними врагами, и вражда эта началась задолго до их появления на свет. Дело в том, что они являлись потомками третьего поколения знахарей, живущих на нашем богом забытом хуторе. Он хоть и находился всего в тридцати километрах от маленького районного городка, являлся местом, до которого приходилось добираться где по грунтовке, а где и вовсе по бездорожью. Будто с концом асфальтированного покрытия обрывалась и нормальная цивилизация. Когда-то хутор являлся отделением большого колхоза, но когда тот распался, отделение ликвидировали. Люди помоложе, лишившись работы и средств к существованию, переехали кто в город, кто в большое село. На хуторе остались лишь старики и малолетние дети, доверенные бабушкам и дедушкам для воспитания. Про хутор совсем бы забыли, если бы не две местные знаменитости: знахарки, о которых знали в районе все.

Но если моя бабушка выливала испуг, снимала порчу, лечила «рожу», разные болячки, воспаления и язвы, то баба Вера занималась приворотами, помогала беспутным девицам вытравливать нежеланных младенцев, давала советы по избавлению от соперников в любви или от недругов при получении наследства. Иногда выходило так, что одна избавляла от испуга и порчи, другая их наводила. За глаза старушек называли одну чёрной ведьмой, другую – белой. Будучи антагонистками, пожилые женщины ненавидели, но уважали друг друга.

Я с детства наблюдала, как бабушка Вера принимает у себя в комнатке людей, как они потом благодарят её за помощь. Находясь в такой необычной обстановке, как всякий бунтующий подросток, я протестовала и возмущалась, называя лечение бабушки шарлатанством. И верила, и не верила в её знахарство. Иногда мой скептицизм разбивался о наглядные примеры. Не раз я видела людей с рожистыми воспалениями, выглядевшими довольно неприятно и жутко, но после двух-трёх сеансов лечения у бабушки, их болезнь отступала. Больше всего насмешек у меня вызывало избавление от порчи и сглаза, которые я не признавала, считая их выдумкой легковозбудимых людей. Именно мой скепсис в своё время побудил меня некрасиво подшутить над бабой Машей.

Проходя мимо старушки, сидящей возле дома на лавочке, я негромко обзывала её разными словами и, держа руку в кармане, показывала кукиш. Вот за это она и отомстила мне тогда.

Но на этом всё не закончилось. Видимо, баба Маша затаила на меня сильную обиду, которую сохранила на долгие годы.

Мне исполнилось шестнадцать лет, когда однажды раздался звонок от бабушки Веры. Она просила приехать, уверяла, что это очень важно и срочно. Из городка, в котором я жила с родителями, до ближайшего к хутору села каждый час ходило маршрутное такси. В маршрутку уселась в хорошем настроении, но по мере того как сокращалось расстояние до хутора, оно начало портится, я почти впала в уныние. Последние два километра до дома бабушки преодолевала в мрачном расположении духа. Шагая по обочине дороги, я угрюмо разглядывала бесконечные выбоины и ямы на грунтовке.

Бабушка Вера встретила меня возле околицы.

– Здравствуй, моя хорошая. Нам надо немедленно идти к дому Марии.

Я с удивлением посмотрела на неё.

– Это ещё зачем?

– Ты ведь слышала: последнее желание умирающего человека желательно исполнить. Она попросила привести тебя к ней. – Бабушка замялась, явно чего-то не договаривая.

Думаю, у меня брови на лоб полезли.

– Меня? Почему именно меня? Бабуль, ты же знаешь, я её недолюбливаю.

– Скорее всего, ты её боишься. Не переживай, ничего с тобой не случится, я буду рядом. Может, она хочет попросить прощения или просто попрощаться с тобой. Мне это тоже не нравится, но придётся идти.

Я остановилась.

– Не хочу. Я ей никто, мы почти десять лет не общались. С какой стати мне переться к умирающей ведьме.

– Именно поэтому, – тихо произнесла бабушка. – Она уже неделю мучается, никак не может отойти в другой мир. Тебе ничего не нужно делать, просто постоять на пороге её комнаты. Да она плохой человек, но всё же человек. Её надо пожалеть.

Меня убедили не слова бабушки, а её умоляющие, печальные глаза. Я махнула рукой.

– Ладно. Постою на пороге, но ближе не подойду.

Возле саманной хаты бабы Маши на лавках сидело несколько стариков и старушек. При нашем появлении они сразу замолчали. Я поприветствовала их, они в разнобой ответили. Меня удивило то, что все окна и входная дверь оказались распахнутыми настежь. Бабушка Вера подтолкнула меня в спину. Я вошла в сенцы, затем в горницу. В комнате было необычно светло. У стены на старинной кровати с железными спинками, украшенными блестящими никелированными шариками, лежала умирающая. В высохшей похожей на мумию старухе, я едва узнала прежде крепкую жилистую бабу Машу.

– Присядь на табурет, – её голос звучал глухо и походил на шелест осенней листвы по заледеневшей земле.

Бросив взгляд на сморщенное потемневшее лицо, я послушно опустилась на табурет.

– Спасибо, что пришла. Уважила бабку.

– Не за что, – пробормотала я, усилием воли отводя глаза от жутковатого лица, по которому волнами пробегали судороги от невыносимой боли. Невольно мне стало жалко старушку, испытывающую жестокие муки.

Баба Маша стала что-то быстро и бессвязно бормотать.

Не вслушиваясь в её странную речь, я думала о том, как бы мне побыстрее покинуть это неприятное место. Подняв глаза к потолку, обомлела: прямо над кроватью зияла дыра, в неё проглядывало вечереющее небо, уже окрасившееся в желтовато-красный цвет.

Бормотание стихло. Раздался протяжный тягучий стон. Я подскочила на месте. Нервная дрожь от страха иглой прошила всё моё тело. В секунду я оказалась у порога рядом с бабушкой Верой.

– Что это?

Бабушка взяла меня за руку.

– Теперь мы можем уйти. Мария умерла.

Я покосилась в сторону кровати. Баба Маша лежала вытянувшись в струнку, кожа на лице немного разгладилась, и оно будто помолодело, на узких губах покойницы застыла полуулыбка. Что означает выражение: волосы встали дыбом, узнала на себе. Мне показалось, сейчас я походила на ощетинившегося ежа. Бабушка взяла меня за руку и вывела из хаты.

– Можете заходить, – сказала она людям, ожидавшим на улице. – Мария освободилась.

До калитки нас проводили гробовым молчанием. Старики и старушки долго смотрели мне вслед, их взгляды я ощущала спиной, от них холодило между лопаток.

– Почему она меня позвала? – повторила я свой вопрос.

– Она знала, только ты ей поможешь, – едва слышно ответила бабушка, не выпуская мой руки.

– Но я ничего не делала.

– Ты приняла её последние прощальные слова. Поверь, их не каждый мог выдержать. – Бабушка усмехнулась. – А ты даже не почувствовала. Сегодня ты сделала доброе дело. Каждый искренне раскаивающийся человек должен получить прощение.

Я хмыкнула.

– Ерунда всё это. Я не поняла ни единого слова.

– Неважно. Ты стала проводником.

Бабушка посмотрела на солнце, уже задевающее верхушки деревьев, тряхнула головой, будто отгоняла тягостные мысли. Улыбнулась.

– Ты проголодалась? Я вареников с картошкой налепила. Сейчас сварим их, заправим сливочным маслом с жареным лучком и наедимся до отвала.

Я боялась, что после пережитого пусть и кратковременного страха этой ночью не усну, но нет, спала крепко и без всяких сновидений.

Спустя время я услышала байку о том, что ведьма не может умереть, пока не передаст свой дар другому человеку. А чтобы её дух смог покинуть тело, нужно открыть окна, двери и даже пробить дыру в потолке.

Меня насмешил этот рассказ: я подумала о том, как бы пробивали дыру, если бы сверху лежала не глина с дранками, а бетонная плита. Никакого дара ведьмы я в себе не ощущаю. Только вот пугающий сон продолжает регулярно сниться, заставляя просыпаться в поту и с колотящимся от страха сердцем. А ещё… с каждым разом в нём появляется всё больше деталей. Сегодня вместо мордочки кошки я увидела лицо бабы Маши и эту её полуулыбку… Б-р-р-р.

История третья: Быль или небыль?

Иногда на юге в разгар лета случается удивительная погода. Стоит настолько испепеляющая жара, что птицы прячутся в густой кроне деревьев и не поют, деревенские собаки бессильно лежат в тени, высунув языки, переставая лаять на прохожих, а люди сидят по домам, не рискуя бродить под жгучим солнцем. В тоже время, несмотря на пекло, воздух становится таким прозрачным, что всё вокруг кажется выпуклым и ослепительно ярким. И я бы с удовольствием осталась в кондиционированной прохладе офиса, но надо было срочно перезаключить страховку на дом и машину одной из жительниц отдалённого хутора.

Доехав на маршрутке до поворота на хутор, я выбралась из салона авто и сразу попала в объятия горячего воздуха. Дорога, ведущая от трассы к хутору, походила на блестящую слюдяную ленту. Вздохнув, я зашагала по ней, радуясь, что надела туфли без каблуков. Сейчас они бы просто проваливались в размягчённый асфальт. Свернув на нужную мне улицу, замерла: впереди между домами разливалось небольшое озеро. Ветер колыхал камыши, росшие по его берегам, изредка по воде пробегала рябь и тогда маленькие волны тревожили зелень ряски. Я протёрла глаза – озеро исчезло. Мираж, подаренный летним зноем, растворился в воздухе. Передо мной снова лежала обычная асфальтированная дорога. Стояла такая тишина, как будто все вымерли вокруг, а я осталась одна-одинёшенька на все земле. Добравшись до нужного мне дома, я негромко позвала хозяйку.

– Зинаида Петровна!

В этой хрустальной тишине мой голос прозвучал так неуместно, словно нарушал очарование дня. Я знала, что моя клиентка должна быть дома, только вчера мы договаривались о встрече. Повысив голос, позвала ещё раз. Дверь дома отворилась, на ступеньки вышла Зинаида Петровна. Приподняв очки, она посмотрела на меня. В блёклых голубых глазах пожилой женщины промелькнуло узнавание.

– Калитка не заперта, – заявила она, спускаясь с высокого крыльца. – Давай на летнюю кухню, там и заполнишь свои бумажки.

– Добрый день, Зинаида Петровна, – поприветствовала я её. – До заполнения договора, я бы хотела осмотреть машину.

– Да без проблем. – Хозяйка дома распахнула ворота гаража.

Оглядев красную «Мазду» и убедившись, что на автомобиле нет повреждений, я прошла за Зинаидой Петровной в летнюю кухню. Усевшись за стол, стала заполнять бумаги.

– Давно у тебя эта шишка? – поинтересовалась она, не сводя глаз с моей правой руки.

– Больше года. – Меня смутила прямота клиентки. Обычно люди, заметив у меня на запястье уродливую розовато-белую шишку, портящую кисть, отводили глаза, делали вид, что не замечают её. Пока шишка была маленькая, я скрывала её под широким браслетом, но сейчас и он не помогал спрятать этот нарост.

– Это просто жировик, – задумчиво произнесла Зинаида Петровна. – Его можно убрать.

Я вздохнула.

– Никак не найду время обратиться к хирургу…

– Тебе не нужен врач. Сегодня ты удачно пришла. Твой жировик можно вывести безо всякого хирургического вмешательства. Моя мама, царствие ей небесное, поможет. Пойдём со мной.

Я с удивлением уставилась на клиентку: царствия небесного обычно желают умершим. Неужели Зинаида Петровна собирается провести глупый обряд над фотографией покойницы?

– Ты чего замерла? Мою маму бояться нечего: она была добрым, хорошим человеком. Поверь, ты и не заметишь, как по происшествие некоторого времени шишка исчезнет сама собой.

Я поднялась со стула. Решив: от меня не убудет, так почему бы не послушать человека, желающего мне помочь.

Мы поднялись по ступенькам в дом. По широкому коридору Зинаида Петровна провела меня в гостиную. От неожиданности я вскрикнула. Посреди светлой, большой комнаты на табуретках стоял гроб. Вдоль одной из стен расположился ряд стульев, у другой несколько венков, сплетённых из веток живой хвои и бумажных цветов.

– Ты чего остолбенела, покойников что ли боишься? – хмыкнула Зинаида Петровна и наставительно добавила: – Живых надо бояться. Моя маменька за всю жизнь никому ничего плохого не сделала. – По загорелым морщинистым щёкам женщины прокатилась пара слезинок. – Как жила тихо, так тихо и умерла.

– Почему возле гроба никого нет? – изумилась я.

– Так её только недавно привезли. К ночи мои подруги придут, посидят, молитвы почитают, – как-то обыденно, просто и спокойно произнесла Зинаида Петровна. Наклонившись над гробом, она развязала покойнице руки. Взяла её за палец. – Если хочешь избавиться от шишки, подойди ближе, – посоветовала она мне.

Не подозревая о том, что Зинаида Петровна хочет сделать, я приблизилась к ней. Я старалась не смотреть на покойницу, но мой взгляд, будто магнитом, притянуло к худому сморщенному лицу маленькой старушки, похожей на высохшую мумию. В окна, не задёрнутые шторами, вливался яркий солнечный свет, из-за этого смерть казалась какой-то нереальной, невсамделишной.

Зинаида Петровна крепко обхватила мою руку и стала водить пальцем покойницы по шишке на запястье. Ощутив прикосновение холодного пальца к коже, я дёрнулась в попытке освободить руку, но Зинаида Петровна будто этого ожидала – ещё крепче сжала мою кисть. Что-то бормоча себе под нос, она продолжала надавливать ледяным пальцем покойницы на жировик. Я много раз слышала выражение «могильный холод», но впервые осознала, что это значит на самом деле. Мне казалось, прикосновение умершей замораживает мою кровь, останавливает её движение в кисти и этот холод проникает до самого сердца. Ничего более ледяного и студёного, чем ощущение от хладного пальца покойницы, я не ощущала ранее. Приложив усилие, мне, наконец, удалось освободиться от захвата новоявленной лекарши. Она, не замечая моего состояния, удовлетворённо кивнула.

– Дело сделано. Считай, ты уже вылечила руку. Маменька забрала на тот свет твою шишку.

Я икнула и попятилась к порогу.

Зинаида Петровна покачала головой.

– Да не бойся ты, всё будет хорошо.

Только выскочив из дому во двор, мне удалось перевести дух. Хотелось немедленно вымыть руку, чтобы избавиться от онемения и холода, который казалось, добрался до кости. Собрав бумаги в папку и наскоро попрощавшись с клиенткой, я поспешила в магазин. Не обращая внимания на удивление продавца, я купила пол-литровую бутылку водки. Отойдя немного от магазина, откупорила бутылку и щедро полила водкой на руку. Пока добиралась до остановки автобуса, выполнила эту процедуру ещё три раза. Мне никак не удавалось избавиться от странной ледяной стужи, охватившей руку. Вернувшись домой, я до покраснения кожи мыла руку мылом, тёрла мочалкой, безуспешно пытаясь прогнать неприятное ощущение от прикосновения к мёртвому телу. Это ощущение сохранялось почти неделю, заставляя меня вспоминать произошедшее на хуторе. Я всегда была критично настроена ко всякой мистической чепухе, поэтому не поверила в помощь покойницы.

Спустя время обо всём благополучно забыла. Удивительно, но я перестала смотреть на шишку, словно её не существовало вовсе. Как-то собираясь на день рождения к подруге, по привычке выбрала широкий браслет, подходящий по цвету к нарядному платью. Надевая его на руку, с глупым видом уставилась на запястье – безобразный жировик исчез без следа. При всём желании я не могла сказать, когда его не стало. Не заметила исчезновения шишки ни мама, ни моя подруга, они так и не смогли вспомнить, когда моя кисть избавилась от некрасивого нароста. Что поспособствовало: прикосновение к усопшей старушке, стресс, полученный при этом, или что-то другое – осталось для меня загадкой. Но с той поры я панически боюсь покойников, даже в кино стараюсь на них не смотреть.

История четвёртая: Быль или небыль

Ещё об одном необычном случае, произошедшем со мной, я вспоминаю время от времени.

Когда я была студенткой, то вместе с подругой снимала небольшой домик у одинокого старичка. Бодренький, крепенький дедок, что называется живчик, сдавал двухкомнатную хибару преимущественно девушкам. Сам он жил через дорогу в другом более новом и добротном доме. Вручив ключи от древней постройки, Николай Иванович предупредил:

– Удобства на улице. Готовить будете на элетроплитке. Купаться лучше в пристройке к дому, там и слив в полу есть. Плату за проживание не задерживать. Приходить за ней буду в первых числах месяца. Парней не водить, ибо нечего тут устраивать Содом и Гоморру.

Я и моя подруга Катя бодро уверили старичка, что гостей приглашать не станем. Честно говоря, показывать эту хатку было стыдно, уж больно она убого выглядела. Похожие дома, сложенные из массивных камней, с крохотными, будто подслеповатыми окошками, стояли в старинном районе города ещё со времён царя Гороха. Большинство построек насчитывало больше ста лет, часть из них буквально вросла в землю, из-за чего окна располагались на уровне глаз. Когда мы осматривали комнаты, кроме низкого потолка и узких дверных проёмов, я заметила чудовищную ширину подоконников. Дом походил на укреплённый дзот.

Подруга похлопала по подоконнику.

– Ничего себе толщина у этих стен. А сами комнаты крохотные. В спальне едва уместились две узкие кровати и шкаф, на кухне только стол, стулья, посудный шкафчик и холодильник. Особо не развернёшься.

– Потому и плата соответствующая. Как раз по нашим ресурсам, – успокоила я недовольную подругу. – Меня смущает одно: все его квартирантки здесь надолго не задерживались. Почему интересно? Позже поищем другое жильё. Если найдём получше, сразу переберёмся. Пока же давай располагаться.

– Опять ноги сбивать? – заныла Катя. – Мы столько бродили по району и всё зря?

– А кто просил тебя надевать туфли на каблуке, – фыркнула я. – Ох уж эта твоя страсть выглядеть на все сто. Для кого ты наряжалась?

Катя улыбнулась.

– Судьба может подстерегать нас за каждым углом и поэтому надо быть во всеоружии. – Плюхнувшись на кровать, подруга помассировала уставшие ноги. – Если приглядеться, то тут не так уж и плохо.

В глубине души я ощущала беспокойство и странный нервный зуд. Отчего-то улыбчивый старичок с румяными, не смотря на солидный возраст, щеками, мне сразу не понравился. Что-то в его облике вызывало гадливость: или маслянистый взгляд, или странное причмокивание во время разговора, или скошенный вялый подбородок. Но из-за того, что мы долго и безуспешно искали подходящее по цене и расположению жильё, я решила не обращать внимания на тревожные звоночки от подсознания. Тем более что адрес старичка мы списали с доски объявлений в институте. А потом ещё расспросили о нём соседских старушек, поведавших нам о хорошем характере Николая Ивановича и о его непутёвых квартирантках, не оценивших его доброту.

– Поживут с пару месяцев, да и сбегают. Привыкли, видимо, к разгульной жизни, а у него всё строго. Не забалуешь, – сделала вывод самая говорливая старушка.

С Катей я дружила с самого детства. Мы ходили в одну группу садика, потом сидели за одной партой в школе, затем поступили на один и тот же факультет института. Куда пойти учиться выбирала я, Катя же просто следовала за мной. Изредка я чувствовала раздражение от неспособности подруги самой принимать решения, она всегда была ведомой, ничем не заморачивалась, выбирала наиболее лёгкий путь. Даже её мать не то в шутку, не то всерьёз называла Катю истинной блондинкой из анекдотов. Она просила меня не оставлять её дочь без присмотра. Я и Катя выглядели как день и ночь: классическая брюнетка с тёмными глазами и белокожая блондинка, обладающая небесно-голубым безмятежным взором.

Первые две недели прошли спокойно, Николай Иванович появился только один раз. Принёс электрический обогреватель.

– Это вам. Ночи уже холодные, в доме становится сыро. У меня и дрова есть, но вряд ли вам понравится печку топить, да и не умеете поди.

Печку топить нам точно не хотелось. Мы поблагодарили хозяина за заботу.

Он быстрым взглядом окинул кухню, вытянув шею, заглянул в спальню.

– Аккуратно, чисто. Молодцы, – похвалил старик. – Поэтому и не беру в квартиранты пацанов. Ещё разведут тут бардак. – Николай Иванович поднялся. Тронув рукой тяжёлый железный засов на двери, посоветовал: – Ключ, ключом, но дверь на ночь лучше запирать на засов. Так оно понадёжнее будет.

После ухода хозяина дома я попробовала сдвинуть засов. Он с лязгом вошёл в скобу на стене.

– Прямо как в бункере, – хмыкнула я. – С улицы в дом не попасть: в окошки пролезет только маленький ребёнок. Тебе не кажется это необычным?

– Не кажется, такие окошки я и в других старых домах видела, – отмахнулась подруга.

Из-за толстых стен дом хорошо хранил тепло – мы ненадолго включали обогреватель и этого оказалось достаточно, чтобы поддерживать комфортную температуру. Следующий визит Николай Иванович нанёс вначале месяца. Я вручила ему квартплату. Взяв деньги, он снова придирчиво оглядел комнаты.

– Пока всё хорошо. Порядок. Тогда, девчата, до следующего месяца.

Проводив хозяина до калитки, я вернулась в дом. Бледная до синевы Катя, сидела на стуле, подтянув колени к груди.

– Ты чего?– удивилась я.

– Не знаю. Что-то мне нехорошо. Пойду прилягу.

В последнее время Катя выглядела неважно: глаза потускнели, а кожа будто увяла. Раньше моя подруга смеялась по любому поводу, улыбка не сходила с её лица, а теперь же она чаще выглядела хмурой и раздражённой. Я не понимала, что происходит и всё списывала на трудности в учебе, в которой Катя не сильна. Как-то дописывая курсовую, я перепила кофе и долго не могла заснуть. Глядя на небо в крохотное оконце, незадёрнутое шторами, я любовалась светящимся ликом полной луны. Вдруг за стеклом промелькнуло что-то тёмное. Потом в окне показалась чья-то голова. Я не могла рассмотреть человека, заглядывающего к нам в комнату, но по всему это был мужчина. Прошла пара секунд, показавшихся мне вечностью, человек отпрянул от оконного стекла. Помня о массивном засове на двери, я не испугалась, просто мне сделалось досадно. Я перевела дыхание.

Краем глаза, заметив какое-то движение в комнате, с ужасом обнаружила человека, стоящего в дверном проёме. Из-за размеров окна свет плохо освещал комнату – понять кто это, не удавалось. Умом я понимала, никто не мог проникнуть в закрытое помещение, но глаза не могли обманывать. Я видела, как тёмная фигура бесшумно приблизилась к кровати, на которой лежала Катя и склонилась над ней. И лишь тогда я закричала так громко, как могла. Человек обернулся на мой крик – в незваном госте я узнала Николая Ивановича. Он вперил в меня взгляд, его глаза засветились жутковатым странным светом. В моей голове как будто сработал переключатель, я потеряла сознание.

Утром меня разбудил звонок. Бросив взгляд на дисплей телефона, облегченно выдохнула. До занятий оставалось больше полутора часов. Воспоминания о прошедшей ночи заставили меня вскочить с кровати. Я проверила засов, оглядела все окна – никто посторонний не мог попасть в дом. Это означало: мне просто приснился страшный сон. Пока Катя потягивалась в постели, потом приводила себя в порядок, я успела приготовить полноценный завтрак. Сегодня подруга выглядела ещё более бледной и нездоровой. Я решила: нужно отвести её в больницу на обследование. После завтрака, собравшись в институт, закрыв дверь на ключ, снова вспомнила странный сон. Для собственного успокоения я пошла к окну, возле которого мне привиделся мужчина. У стены на мягкой земле обнаружились отчётливые следы ног. Что из случившегося ночью сон, а что явь, я не понимала, но рисковать своим здоровьем и здоровьем подруги не собиралась.

– После занятий, отправимся на поиски другого жилья, – сообщила я Кате. – Здесь больше не останемся.

Подруга равнодушно посмотрела на меня и медленно кивнула.

– Живём здесь как в средневековье. Скоро зима, на улицу в туалет не набегаешься.

Катя снова кивнула, меланхолично соглашаясь со мной.

Я подумала: надо бы хорошенько оглядеть её шею, вдруг обнаружу крохотные проколы на коже. Тут же отругала себя за бредовые мысли. Глупости! Вероятнее всего: какой-то озабоченный дядька, а может и сам хозяин дома решил понаблюдать в окно за спящими девушками. Вот и всё. Неприятно, но и только.

Новую квартиру мы нашли быстро, переехали в неё на следующий же день. Уже через пару недель моя подруга стала прежней: беззаботной и весёлой. А я, вспоминая ту ночь, так до сих пор и не выяснила: приснился мне тогда Николай Иванович или нет? Перелопатив кучу изотерической литературы, в одной из книг я прочитала о сущностях, умеющих посылать астральных двойников, способных выкачивать жизненную силу из людей. Как человек практичный я не поверила в это, но, на всякий случай, заклинание-оберег переписала и положила в кармашек сумки.